- Предисловие
- Начало
- В Печорах
- Десять дней. Первые послушания
- В Москве
- Отец Иоанн
- Архимандрит Серафим
- Вредный отец Нафанаил
- Схиигумен Мелхиседек
- Отец Антипа
- Пещеры
- Послушничество
- О том, как мы уходили в монастырь
- Про наших ровесников
- Отец Гавриил
- Великий Наместник
- Августин
- Что происходило в духовном мире в эти минуты?
- Богословы
- Проповедь в воскресенье 23-е по Пятидесятнице
- Про молитву и лисичку
- Про Ангела Хранителя
- Об одной святой обители
- О самой прекрасной службе в моей жизни
- Матушка Фрося
- Подлинный рассказ матушки Фроси
- Как-то в гостях у матушки
- Свеча
- В праздник Крещения вода во всем мире становится святой
- Отец Аввакум и псковский уполномоченный
- Черный пудель
- Об одной христианской кончине
- Теща маршала Жукова
- Архимандрит Клавдиан
- Смерть «стукача»
- Вот такие истории происходят сегодня в Москве
- Любовь Тимофеевна Чередова
- Дочь митрополита
- Как Булат стал Иваном
- Предсказание отца Николая о монашестве
- Глава, которую читателям, не знакомым с догматическим богословием, можно пропустить
- Отчитки
- Слово на литургии на монашеском постриге в Сретенском монастыре
- Повесть о епископе, впадшем в блуд
- Мощи святителя Тихона
- О нарушении церковного Устава, или О том, как мы с князем Зурабом Чавчавадзе нарушали Великий пост
- О том, что нельзя совмещать служение Слову и заработок
- Еще об одном нарушении Устава, или О том, как отец Рафаил оказался Ангелом
- Про кота
- Андрей Битов
- Преосвященнейший послушник[10]
- О глупых горожанах
- Литургия служится один раз на одном престоле
- О том, как мы покупали комбайны
- Василий и Василий Васильевич
- Жизнь, удивительные приключения и смерть иеромонаха Рафаила — возопившего камня
- Приходской дом в Лосицах и его обитатели
- Случай на дороге
- О смирении
- Как отец Рафаил пил чай
- Несвятые святые
Про кота
Что и говорить, любят у нас обсудить и покритиковать священников. Поэтому для меня было весьма неожиданным, когда однажды, в ту пору когда я еще служил в Донском монастыре, ко мне подошел наш прихожанин по имени Николай и сказал:
— Теперь я понял: самые лучшие, самые великие, самые терпеливые и прекрасные люди на свете — это священники!
Я удивился и спросил, что это вдруг навеяло ему такие мысли.
Николай ответил:
— У меня живет кот. Очень хороший, умный, красивый. Но есть у него одна странность: когда мы с женой уходим на работу, он забирается в нашу постель и, простите, гадит в нее. Мы всячески пытались его отучить: упрашивали, наказывали — все бесполезно. Наконец мы соорудили даже целую баррикаду. Но, когда я вернулся домой, то увидел, что баррикада раскидана, а кот снова пробрался в постель и сделал там свое грязное дело. Я до того разозлился, что схватил его и просто отлупил! Кот так обиделся, что залез под стул, сел там и заплакал. По-настоящему! Я впервые такое видел, у него слезы катились из глаз. В это время пришла жена и набросилась на меня: «Как тебе не стыдно? А еще православный! Не буду с тобой даже разговаривать, пока не покаешься у священника за свой зверский, гадкий, нехристианский поступок!» Мне ничего не оставалось делать, да и совесть обличала, — наутро я пришел в монастырь на исповедь. Исповедовал игумен Глеб. Я отстоял очередь и все ему рассказал.
Отец Глеб, очень добрый, средних лет игумен из Троице-Сергиевой лавры, временно служил тогда в Донском монастыре. Обычно он стоял на исповеди опершись на аналой и, подперев бороду кулачком, выслушивал грехи прихожан. Николай подробно и чистосердечно поведал ему свою печальную историю. Он старался ничего не утаить, поэтому говорил долго. А когда закончил, отец Глеб помолчал немного, вздохнул и проговорил:
— Н-да… Нехорошо, конечно, получилось!.. Вот только я не понял: этот копт[9], он в университете учится? Там что, общежития у них нет?
— Какой «копт»? — переспросил Николай.
— Ну тот, который у вас живет, про которого ты сейчас рассказывал.
«И тут до меня дошло, — завершил свою историю Николай, — что отец Глеб, который был слегка туговат на ухо, десять минут смиренно выслушивал мой бред про копта, который зачем-то живет у нас в квартире и гадит в нашу постель, которого я зверски избил, а он залез под стул, сидел там и плакал… И тогда я понял, что самые прекрасные и непостижимые, самые терпеливые и великие люди на свете — это наши священники».
Комментировать