- Глава первая. Фантазии
- Первое знакомство
- Вавила и другие
- «Ку-ка-ре-ку!»
- Ганнибал
- Великий гипнотизер
- Тоцкое
- Медовый пряник
- Глава вторая. Сокол и соколенок
- Царские знаки
- Всколыхнулся яик
- Страшный человек
- «Посматривай! Послушивай!»
- Горынь-пелена
- Попался
- Поклон от Савелия Лаптева
- Сакмарские ворота
- «Честь имею»
- «Путь-дорога куда лежит?»
- Остановилась в жилах Гришаткиных кровь
- Глава третья. Великий государь
- на новом месте
- Синь-даль
- «Уф!»
- Шапка
- Сани
- Шашки
- Карать или миловать
- «Прешпективная» труба
- На Урал
- Глава четвертая. Государственное поручение
- Галия
- Дядя Митяй
- Вечноотданные
- Бадья
- Забылся
- «Тут они, тут»
- Сила к силе
- Косички вразлет
- Глава пятая. Вольная птица
- Кар-генерал
- «Слушаюсь, ваше сиятельство!»
- Честь и приветствие
- «Ух ты! Ох ты!»
- Божий странник
- Портрет
- Последнее слово деда Кобылина
- «На штурм! На слом!»
- Ненила всплеснула руками
- «Крови частица народной»
- Поле, огромное поле
- Примечания
«Честь имею»
Старик Кобылин ездил за водой на Яик либо перед рассветом, либо когда упадет темнота. Это чтобы «разбойники» не приметили.
Отлежался Гришатка день, второй после побоев, опять за свое. Э-эх, птахой небесной взмыть бы из крепости!
Ночь. Лежит, думает думы свои Гришатка. И вдруг рукой с размаху по темени хлоп. «Бочка деда Кобылина, бочка!»
Поднялся Гришатка, армяк на плечи, к Вавиле под лавку. Где тут топор? Вышел Гришатка во двор и сторонкой-сторонкой к дедовой бочке. Пощупал днище, крепкое днище. Пристроился мальчик, давай выламывать нижние доски. Трудился, трудился, отбил. Просунул голову, плечи — в размер, все пролезает.
Приладил Гришатка доски на старое место, вернулся домой.
«Ой, не уснуть бы! — думает мальчик. Лежит, не спит, дожидается раннего часа. — Ну, — решает, — пора».
Явился он к бочке. Приподнял доски. Залез. Притих.
Неудобно в бочке Гришатке. Холодно. На досках намерзла вода.
Прошел час, а может быть, более. Терпит Гришатка. А мысли пчелиным жалом: вдруг как не поедет сегодня старик за водой.
Но — чу! — хлопнули двери. Раздались шаги. «Он, он», — забилось Гришаткино сердце.
Вывел дед Кобылин коня, стал запрягать.
— Но, но, ленивый! — покрикивает.
Запряг, взгромоздился на сани. Тронулись.
Лежит Гришатка тихо-тихо. Не шелохнется. Дышит не в полный придых. Подбрасывает санки на снежных выбоинах. Скрипнет льдом и деревом бочка. Качнет Гришатку — мальчик руки в распор. Эх, не наделать бы шуму!
Прошло минут десять.
— Наше почтение! — слышит Гришатка человеческий голос. Понял — городские ворота.
Загремели засовы. Ржаво пискнули петли. Бросило сани на последней колдобине. Впереди простор Оренбургской степи.
Переждал Гришатка немного, стал оттягивать доски. Глянул в просвет. Темень, тихо кругом. Лишь скрип-скрип из-под полозьев. Лишь чвак-чвак из-под конских копыт.
Ну, с Богом! Изловчился Гришатка, из бочки наружу — прыг!
Прощай, Оренбургская крепость! Честь имею, генерал-поручик Рейнсдорп!
Комментировать