Горынь-пелена
Взыграла, разгулялась вьюга — метель по всему Оренбургскому краю. Темень кругом. Ветер по-разбойному свищет. Жалит лицо и руки колючими снежными иголками.
Третий час бредет Гришатка по степи. Как слепой телок тычется в разные стороны. Думал: только бежать бы из крепости, а там враз государевы люди сыщутся. А тут никого. Лишь ветер да снег. Лишь вой и гоготание бури.
Продрог, как снегирь, на ветру мальчишка.
— Ау, ау! — голосит Гришатка.
Крикнет, притихнет, слушает.
— Ау, ау! Люди добрые, где вы!
Жутко Гришатке. Сердце стучится. Озноб по телу. И чудятся мальчику разные страхи.
То не буря гуляет по полю, а ведьмы и разные чудища пустились в сказочный перепляс. То не ветер треплет полы кафтана, а вурдалаки хватают Гришатку за руки и ноги. Присвистнула, пронеслась в ступе баба-яга. Помелом провела по лицу Гришатки.
— Господи праведный, помоги. Не оставь, — шепчет мальчишка. — Геть, геть, нечистая сила!
Где-то взвыла волчица. Оборвалось Гришаткино сердце. Покатилось мячиком вниз. Повалился мальчонка на землю. Щеки в ладошки. Носом в сугроб. Не шелохнется.
Навевает метель на Гришатку горынь-пелену, словно саваном укрывает.
Встрепенулся мальчишка. Голову вскинул, ногами в землю, тело пружиной вверх.
И снова идет Гришатка. Снова ветер и снег.
— А-ау! А-ау! — срывается детский голос. Покидают силы Гришатку.
И вдруг — присмотрелся мальчонка: у самого носа снежный бугор — неубранный стог залежалого сена.
— У-ух! — вырвался вздох у Гришатки.
Вырыл мальчишка в стоге нору. Залез. Надышал. Согрелся. Заснул, засопел Гришатка.
Комментировать