Оглавление
Карать или миловать
К Пугачеву в Берды прибыла группа крестьян вместе с своим барином. Притащили помещика на суд к государю.
И вот снова крыльцо «царского дворца» как тогда, во время присяги. Кресло. Ковер. Пугачев в кресле.
Пугачев начинает допрос. Обращается то к мужикам, то к помещику:
— Ну как, детушки, лют был барин у вас?
— Лют, лют, уж больно лют, царь-государь, продыху от его лютости не было! — кричат мужики.
— Ну, а ты что скажешь, господин хороший? — обращается Пугачев к помещику.
Молчит, не отвечает помещик.
Пугачев опять к мужикам:
— А бил ли вас барин, руку к телу прикладывал?
— Бил, бил, батюшка! Собственноручно. Кожа, поди, по сей день свербит.
— Так, — произнес Пугачев и снова к помещику: — Не врут, правду сказывают мужики?
Молчит, не отзывается барин.
Лицо у Пугачева начинает багроветь. На скулах желваки проступают. Вздувается шея.
— А не забижал ли он стариков и детушек малых?
— Забижал, забижал, великий государь. Ой, как забижал! Васятку Смирнова до смерти запорол батогами. Федотку Краснова посохом покалечил. Старика и старуху Раковых, о Господи, в мороз босыми гонял по снегу. Не выжили, померли Раковы.
Нечего сказать в оправдание барину. Понимает он, что не миновать ему лютой казни.
Но вдруг Пугачев смягчился, согнал с лица своего суровость.
— А может, и добрые дела есть у вашего барина? Может, забыли вы, детушки?
Видит помещик такое дело.
— Есть, есть добрые дела! — закричал он что есть силы. — Я на пасху всем по копейке жалую. На Великий пост Богу за души усопших поклоны бью.
— Так, так, — подбадривает Пугачев.
— Я и за вас помолюсь, — слукавил помещик, — за ваше величество…
— Да, — усмехнулся Пугачев, — вижу, и вправду много добрых дел на твоей душе. Так как же, детушки, — обратился к крестьянам, — карать мне вашего барина или миловать?
Мужики враз, как по команде, бросились Пугачеву в ноги:
— Карать, карать, батюшка. На виселицу его, дых ему в передых.
Пугачев привстал во весь рост, глянул на согнутые спины крестьян, перевел взгляд на помещика, потом на стражу свою.
Тихо. Все замерли. Ждут царского слова.
— Бог не осудит. Вздернуть! — взмахнул Пугачев рукой.
— А-ай! — завопил помещик. — Разбойник! Злодей!
— Ба-атюшка, благодетель, заступник! — кричали крестьяне.
Комментировать