- В дождливый день я шел по улице
- Сколько раз у тебя перехватило дыхание
- Слёзы
- Восторг
- Растерянность
- Разочарование
- Горечь потери
- Одиночество
- Предчувствия и надежды
- Усталость
- Обида
- Перемены
- Восторг
- Приключения
- Звонок по сотовому телефону
- В дождливый день я шёл по улице
- Любовь к жизни
- Немного о котах
- История про то, как пёс Тиграша умным стал
- Истории про Костика
- История о том, как Костик боролся за права человека
- История о том, как Костик искал идеал
- Судьбы людские
- Короткая история о недолгой жизни Славы Чеха
- Рассказ отца Савватия
- Молитва Веры
- Мамина родня
- Папина родня
- Традиции гостеприимства
- Как Надю окрестили
- Детство
- Татаюрт
- Как сёстры друг друга спасали
- Младшая сестра
- Как Людмила стала верующей
- Как Катя пришла к вере
- Молитва Веры
- Радости Надежды
- Даст тебе Господь по сердцу твоему
- Время на покаяние
- Помощь преподобных
- О чадах и пастырях
- Истории отца Валериана
- Чужое послушание
- Про Винни Пуха и чудотворения
- Ленитесь, братия, ленитесь!
- Как отец Валериан с осуждением боролся
- Розпрягайте, хлопци, коней!
- Жареная картошка на зиму
- Квасота!
- Отец Валериан, Петенька-здоровяк и умиление
- Раздражительный Виталька
- Как отец Валериан участвовал в похищении старушки
- Где мой Мишенька?
- Вот такая рождественская история
- Дрова для отца Феодора
- И кому это такую красоту приготовили?
- Как отец Феодор к трапезе готовился
- Оптинские истории
- Участники вечной Пасхи
- Истории монастырского киоска
- Про пирожки
- Про Мишу, который не знает о кризисе
- Почти детективная история о щенках и конце света
- Про Сашу и его сокровища
- Про неслучайные случайности
- Про Гену, который потерял квартиру и работу, но чувствует себя счастливым человеком
- Как Таня собиралась выйти замуж, да не вышла
- Записки экскурсовода
- Небольшое вступление
- И чего я тут не видела ?!
- А ещё экскурсовод...
- Родительское пожелание
- Тихон сидит тихо
- И всё для того, чтобы...
- Деликатно и неделикатно
- Ум в голове сидит!
- Можно вам исповедаться?
- Тогда я тоже постою
- Девушка с голубыми волосами
- Вы знаете, что такое благодать?
- Вот это любовь!
- Обычный день обычного Оптинского отца
- Бестолковые послушницы
- Наконец-то помолюсь!
- Откровение помыслов
- Скорее покупайте!
- Ода бабушкам
- По святым местам
- Мир святых так близок!
- Назидательная беседа на ночь
- И кому мы это «Многая лета» поём ?!
- Как тебя зовут, благодетель ты мой ?!
- Неверующий Николай Иванович
- Как Николай Иванович в молодости на свадьбе гулял
- Главная драгоценность
- Об правой руке, правой ноге и голове на плечах
- «Есть только одно дело — спасение души, остальное — поделье»
- Паломничество
- Про Дашеньку
- Что же мешает нашему спасению?
- Чудаки с гостинцами
- Плащаница
- А сейчас в Оптиной есть старцы?
- Хозяева Оптиной пустыни
- Тесный путь. История одной семьи
- Иван-крестьянский сын
- Воспоминания
- Детство
- Радости и скорби
- Моя учёба
- Новая жизнь
- Я снова дома
- Начало взрослой жизни
- На курсах
- Малососновская школа
- Курсант Тюменского пединститута
- Трудный год
- Новая работа и новые чувства
- Семейная жизнь
- Служба в армии
- Так началась война
- Военные действия
- Ранение
- В госпитале
- Нестроевая служба и семья
Оптинские истории
Участники вечной Пасхи
Верю, что Господь, призвавший их в первый день Святого Христова Воскресения через мученическую кончину, соделает их участниками вечной Пасхи в невечернем дни Царствия Своего.
Патриарх Алексий II, 18 апреля 1993 года
Когда ко мне обратились с просьбой написать о братии, убиенной в Оптиной пустыни сатанистом на Пасху 18 апреля 1993 года, сначала я растерялась. До 18 апреля—дня памяти — оставалась неделя. И хоть тружусь я на послушании в Оптиной пустыни пять лет и знаю многих насельников монастыря, но успеть за неделю расспросить оптинских отцов первого призыва, обремененных многочисленными заботами духовников обители, представлялось нереальным.
Прошли два, три дня, а я так и не успела побеседовать ни с кем из отцов, знавшим иноков, убитых на Пасху. Кто-то пообещал рассказать, но позднее, после поста, так как очень занят. Кто-то отказался, ссылаясь на то, что уже рассказывал всё, что знал, и рассказ этот вошёл в широко известную книгу «Пасха красная» Нины Павловой.
Каждый день перед началом послушания стараюсь приложиться к мощам старцев Оптинских и поклониться убиенной братии — иеромонаху Василию, инокам Трофиму и Ферапонту. И вот сегодня, войдя в часовню Воскресения Христова, месту упокоения убиенных, попросила:
— Отцы дорогие! Простите, что дерзаю просить вас о помощи и ясно чувствую недостоинство своё, но так хочется напомнить о вас людям, почтить вашу память и ещё раз поклониться вам… Если можно, помогите, пожалуйста!
Оптинцы опытным путём знают, как скоропослушливы отец Василий, отец Трофим и отец Ферапонт, как хотят они, чтобы никто не ушёл из обители неутешенным. И дальнейшие события могут стать ещё одной страницей летописи о молитвенной помощи убиенной братии всем, кто обращается к ним с молитвой.
В этот же день я записала воспоминания о братии сразу трёх человек.
Иеромонах Роман, в то время просто Оптинский паломник, был студентом ростовского вуза. Когда он стал задумываться об иноческом пути, в храме ему посоветовали найти в Оптиной отца Ферапонта, который до монастыря также ходил в Ростове в кафедральный собор. Отец Роман вспоминает:
«Я беседовал с иноком Ферапонтом дважды. Было видно, что он очень собранный. Углублённый внутрь себя. Он деятельно занимался Иисусовой молитвой. А это сразу видно. Как видно? А сосредоточенность… Когда человек напряжённо удерживает молитву, когда он старается быть в предстоянии перед Богом, это ощущается… Отсекаешь помыслы и хранишь молчание… Внутреннее и внешнее.
Знаю людей, которые держали Иисусову молитву, в Оптиной были и сейчас, конечно, есть многие братья, которые стараются держать эту молитву, но ни у кого из них тогда не чувствовалось такой внутренней сосредоточенности, как у отца Ферапонта.
Я стремился к внутреннему деланию, искал таких людей, и он был такой. Насколько он продвинулся в молитве —одному Богу известно. Но то, что он находился в этом делании,—это да.
Великим постом я приехал в Оптину и, побеседовав с отцом Ферапонтом, спросил у него совета про себя самого. Но он не стал от себя ничего говорить, а отправил меня к старцу, отцу Илию. И старец благословил меня остаться в Оптиной на год, сказал поступать в семинарию.
Я много, долго размышлял. А после гибели братии почувствовал такой духовный подъём! Знаешь, когда за Православие страдают, это очень вдохновляет! Понимаешь? Они своей жизнью заплатили, а ты вообще ничего не сделал…
Вот—рассказал. Поделился. А сейчас, извини, нужно идти служить панихиду»
А спустя несколько минут воспоминаниями делится со мной иеросхимонах отец
Серафим (в 1993 году— иеромонах Михаил):
«Отец Василий, отец Трофим, отец Ферапонт — это люди, которые подвизались, искали Бога и созрели для вечной жизни. Отец Василий был ярким человеком, ему Господь даровал мощный дар проповеди, дар слова. А стихи духовные какие он писал! Молитвенник. На нём была такая благодать… Он шёл впереди всех!
Отец Ферапонт молился. Он и молчал, потому что молился. Когда молишься, не до суетных разговоров… У него в дневнике последняя запись—слова Исаака Сирина: «Молчание есть таинство будущего века». Царской силы был человек и физически и духовно. Он каждую ночь вставал и делал пятисотницу. Ночью, отрывая время у сна. Пятисотницу ночью мало кто делает… На пол телогрейку, чтобы звук заглушить от земных поклонов…
Отец Трофим всегда всем помогал. Богатырь. На траулере работал — несколько коробок тяжеленных в одной руке нёс. Он постоянно находился в доброделании. Божий человек.
Все трое убиты подло — в спину.
Многие чувствовали, что произойдёт что-то страшное. Я после пасхальной заутрени во Введенском храме шёл в скит, чтобы готовиться к средней литургии. Шёл, как обычно, дорожкой к скиту в предрассветной темноте и вдруг почувствовал ужас. Он охватил меня так сильно! Никогда в жизни я не чувствовал такого ужаса! Отец Мелхиседек делился потом, что испытывал страшное уныние.
А ещё раньше, у храма, на меня вдруг вышли трое, в кожаных куртках. Они шли прямо на меня, и у них были такие взгляды, полные злобы, что я сразу подумал: «Убийцы!» Хотя ещё ничего не знал о предстоящем убийстве. А там снимали фильм об Оптиной. И как раз мощный луч света. И эти трое стушевались, развернулись, ушли в темноту. Я сейчас думаю, что тоже мог погибнуть. Но я был не готов тогда, и Господь не попустил.
А они были готовы. На них печать Божия была — Господь взял лучших из нас. Их привезли потом на машине, а они лежали, как живые, мягкие, на лицах— мир и покой. Иногда говорят: «Убили первых попавшихся…» Нет. Они были избранники Божии. Умереть за Христа—это честь, которую ещё нужно заслужить.
Всё, сейчас будет чин о панагии. Помоги Господи!»
После послушания в этот день мне нужно было на почту. Приезжаю, а в почтовом отделении огромная очередь. Душно, жарко. А тут ещё передо мной стоит пожилая женщина очень словоохотливая и начинает со мной разговаривать. Я, уставшая, отвечаю неохотно, а потом вслушиваюсь в её слова и понимаю, что эта встреча неслучайна. И рассказывает она мне о чудесной помощи убиенной братии! Вот что рассказала мне Галина Дмитриевна, жительница Козельска:
«Тяжело стоять, жарко… Ну ничего… А ты, милая, в Оптиной, небось, трудишься? Как узнала? Ну вас, оптинских, видно: молодые сейчас нечасто юбки длинные и платки носят… Я раньше в монастыре часто бывала…
Да… Сейчас вот редко езжу, а раньше часто… Почему редко? Думаешь, сколько мне лет? Не-ет. Не семьдесят. Мне восемьдесят лет! Так что уже тяжело… В ближний храм хожу. С мужем. У меня три года назад муж появился! Может, тебе это и забавным покажется: в такие годы замуж выходить… Но ты сначала послушай…
Знаешь, в жизни у меня много скорбей было. Росла с мачехой. Она меня не любила. Обижала очень. Потом замуж вышла, а муж пить начал. Тоже сильно обижал. А потом дети выросли, разъехались далеко, муж умер. И осталась я совсем одна. И была у меня такая скорбь —одиночество…
Вот как-то, три года назад, приехала в Оптину, смотрю: а там люди окружили отца Илия. Знаешь старца Илия? Я тихонько подошла. А он вдруг ко мне поворачивается: «Как поживаете, матушка?» А я смутилась и отвечаю: «Да вот старая уже, а пожить ещё хочется…» А он улыбается и спрашивает: «Двадцать лет хватит?» А мне как раз семьдесят семь исполнилось. Я и выдала: «Тогда уж, батюшка, двадцать три, чтобы как раз до ста лет дожить!» Он улыбнулся. Я унывала, а от его улыбки сразу легче на душе стало!
Пошла в часовню к убиенной братии. Смотрю: там девушка записку за крест прячет. Я у неё спрашиваю: «Что это вы делаете?» Она засмущалась, но всё же отвечает: «Вот прошу у отцов помощи… Они помогают… Господь их слышит…» И вышла из часовни.
Подумала я, подумала и тоже решила написать записку. Вслух поделилась:
— Отцы наши дорогие, любимые! Вот пока нет никого в часовне, я вам расскажу… Так мне тяжело одной, так одиноко! Помогите, пожалуйста! Знаете, жизнь несладкая была. И пролетела так быстро! Вот, может, ещё поживу, даже и лет двадцать… Только тяжело мне очень одной… А ещё домик я хотела продать. Никак не продаётся… Давно уж… Помогите, если можно…
Это я сказала, а в записке только и написала: «Очень одиноко мне. Раба Божия Галина».
И что ты думаешь?! Не прошло и недели, как продала я очень удачно домик! И на этой же неделе познакомилась я со своим дедушкой! Где? А в храме! Дедушка у меня, знаешь, какой хороший! Георгий! В честь Георгия Победоносна! Очень верующий и добрый человек. Он у меня ветеран войны…
И так мы с ним хорошо зажили, что теперь и умирать не хочется… Вот три года живём… Мне — восемьдесят, ему—восемьдесят шесть. Может, кто-то и думает, что в таком возрасте спутник жизни не нужен… Только нам так хорошо вместе! После моего одиночества мне это так утешительно! Утром он встанет, (я-то забываю часто, а он —никогда), всегда сам святой воды попьёт, частицу просфоры скушает и мне принесёт. На службу в храм всегда вместе ходим. Ещё гуляем вместе, природой любуемся… Иногда ночью он встанет, я тоже проснусь, смотрю, а мой дедушка уже у икон стоит, тихонько молится… И так мы и живём мирно, дружно: отец Василий, отец Трофим и отец Ферапонт обо мне позаботились! Очередь моя подходит… Видишь, сколько я тебе рассказала…»
Вот такие три рассказа… И закончить мне хотелось бы стихами отца Василия на смерть иеромонаха Рафаила. Звучат стихи так, как будто написаны о нём самом и об иноках Трофиме и Ферапонте:
Нашёл бы я тяжёлые слова
О жизни, о холодности могилы,
И речь моя была бы так горька,
Что не сказал бы я и половины.
Но хочется поплакать в тишине
И выйти в мир со светлыми глазами.
Кто молнией промчался по земле,
Тот светом облечён под небесами.
Отец Василий, отец Трофим, отец Ферапонт, молите Бога о нас, грешных!
Комментировать