- Родная земля
- Кладовая солнца
- На Дальнем Востоке
- Орлиное гнездо
- Голубые песцы
- Зверь бурундук
- Рождение Кастрюльки
- Барс
- Кавказские рассказы
- Желтая круча
- Саид
- Басни Крылова
- "Рыцарь"
- Мужество
- Гость
- Колобок
- У росстани
- Лес
- Красные горы
- Море
- У Марьи Моревны
- Солнечные ночи
- Кандалакша
- Река Нива
- По Имандре
- Олений остров
- Хибинские горы
- Лесная капель
- Весна света
- Начало весны света
- Рубиновый глаз
- Весенний мороз
- Голубые тени
- Медленная весна
- Дорога в конце марта
- Земля показалась
- Весенний ручей
- Первые ручьи
- Майский мороз
- Природные барометры
- Запоздалый ручей
- Весна воды
- Ручей и тропинка
- Светлая капель
- Окладной теплый дождь
- Первая песня воды
- Песня воды
- Эолова арфа
- Первый цветок
- Начало весны воды
- Дорога
- Свет капелек
- Перед вечером
- Время пчел выставлять
- Наст
- Весенняя уборка
- Ореховые дымки
- Слезы радости
- Живые ночи
- Заячья шерсть
- Движение весны
- Цветут березки
- Весенний переворот
- Первый зеленый шум
- Первое кукование
- Землеройка
- Отражение
- Черемуха
- Гости
- Бедная мысль
- Жизнь на ремешке
- Девушка в березах
- Иволги
- Мёд
- Верхняя мутовка
- Расставание и встреча
- Неведомому другу
- Лягушки ожили
- Первый соловей
- Майские жуки
- Гроза
- Отцветает черемуха
- Суковатое бревно
- Осиновый пух
- Недовольная лягушка
- Первый рак
- Звонкое утро
- Реки цветов
- Солнечная опушка
- Лесной ручей
- Ромашка
- Красные шишки
- Цветущие травы
- Расцвет шиповника
- Ель и березка
- Мой гриб
- Анютины глазки
- Иван-чай
- Звери
- Лесное кладбище
- Темный лес
- Пень-муравейник
- Зарастающая поляна
- Лесные жилища
- Хозяин
- Кукушка
- Ветер в лесу
- Сушь
- Рожь наливает
- Горлинка
- Закат года
- Осинкам холодно
- Осенняя роска
- Осень
- Листопад
- Осень
- Роса
- Ветреный день
- Всходы
- Последние цветы
- Силач
- Березы
- На воре шапка горит
- Парашют
- Рябина краснеет
- Заводь
- Первый мороз
- Борьба за жизнь
- Белки
- Тень человека
- Барсук
- Власть красоты
- Иван-да-Марья
- Туман
- Гуси-лебеди
- Осенние листики
- Поздняя осень
- Быстрик
- Деревья в лесу
- Кристальный день
- Барсуки
- Деревья в плену
- Беличья память
- Лиловое небо
- Рождение месяца
- Мои тетрадки
- Мои тетрадки
- Гусек
- Дедушкин валенок
- О чем шепчутся раки
- Таинственный ящик
- Синий лапоть
- Дрова
- Старухин рай
- Жалейка
- Сочинитель
- Лимон
- Голубая стрекоза
- Как заяц сапоги съел
- Старый гриб
- Соловей
- Ботик
- Дети
- Жизнь возле пня
- Папа-доктор
- Козочка
- Роман
- Бабушка и внучка
- Лисичкин хлеб
- Лисичкин хлеб
- Золотой луг
- Белый ожерелок
- Журка
- Ребята и утята
- Луговка
- Гаечки
- Говорящий грач
- "Изобретатель"
- Ёж
- Филин
- Муравьи
- Ночевки зайца
- Лягушонок
- Курица на столбах
- Выскочка
- Хромка
- Верхоплавка
- Этажи леса
- Дергач и перепелка
- Матрешка в картошке
- Щегол-турлукан
- Гуси с лиловыми шеями
- Звери-кормилицы
- Пиковая дама
- Куница-медовка
- Охота
- Моим молодым друзьям
- Смертный пробег
- Гон
- Дружба
- Лесные загадки
- Птичий сон
- Двойной выстрел
- Птицы под снегом
- Болото
- Разговор птиц и зверей
- Рябчики
- Зайцы-профессора
- Беляк
- Стремительный русак
- Сметливый беляк
- Орел
- Медведи
- Охотничьи собаки
- Охотничьи собаки
- Лада
- Белая радуга
- Соловей-топограф
- Первая стойка
- Ужасная встреча
- Школа в кустах
- Ярик
- Кэт
- Анчар
- Предательская колбаса
- Теплые места
- Как я научил своих собак горох есть
- Серая сова
- Часть I. Путешествие в страну непуганых птиц и зверей
- Часть II. Королева бобров
- Примечания
Голубая стрекоза
В ту первую мировую войну 1914 года я поехал военным корреспондентом на фронт в костюме санитара и скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах. Я записывал своим кратким способом все мои впечатления, но, признаюсь, ни на одну минуту не оставляло меня чувство личной ненужности и невозможности словом своим догнать то страшное, что вокруг меня совершалось.
Я шел по дороге навстречу войне и поигрывал со смертью: то падал снаряд, взрывая глубокую воронку, то пуля пчелкой жужжала, я же все шел, с любопытством разглядывая стайки куропаток, летающих от батареи к батарее.
— Вы с ума сошли, — сказал мне строгий голос из-под земли.
Я глянул и увидел голову Максима Максимыча: бронзовое лицо его с седыми усами было строго и почти торжественно. В то же время старый капитан сумел выразить мне и сочувствие и покровительство. Через минуту я хлебал у него в блиндаже щи. Вскоре, когда дело разгорелось, он крикнул мне:
— Да как же вам, писатель вы такой-рассякой, не стыдно в такие минуты заниматься своими пустяками?
— Что же мне делать? — спросил я, очень обрадованный его решительным тоном.
— Бегите немедленно, поднимайте вон тех людей, велите из школы скамейки тащить, подбирать и укладывать раненых…
Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора, и вдруг почувствовал, наконец, себя настоящим человеком, и мне было так радостно, что я здесь, на войне, не только писатель.
В это время один умирающий шептал мне:
— Вот бы водицы…
Я по первому слову раненого побежал за водой.
Но он не пил и повторял мне:
— Водицы, водицы, ручья…
С изумлением поглядел я на него, и вдруг все понял: это был почти мальчик с блестящими глазами, с тонкими трепетными губами, отражавшими трепет души.
Мы с санитаром взяли носилки и отнесли его на берег ручья. Санитар удалился, я остался с глазу на глаз с умирающим мальчиком на берегу лесного ручья.
В косых лучах вечернего солнца особенным зеленым светом, как бы исходящим изнутри растений, светились минаретки хвощей, листки телореза, водяных лилий, над заводью кружилась голубая стрекоза. А совсем близко от нас, где заводь кончалась, струйки ручья, соединяясь на камушках, пели свою обычную прекрасную песенку. Раненый слушал, закрыв глаза, его бескровные губы судорожно двигались, выражая сильную борьбу. И вот борьба закончилась милой детской улыбкой, и открылись глаза.
— Спасибо, — прошептал он.
Увидев голубую стрекозу, летающую у заводи, он еще раз улыбнулся, еще раз сказал спасибо и снова закрыл глаза.
Прошло сколько-то времени в молчании, как вдруг губы опять зашевелились, возникла новая борьба, и я услышал:
— А что, она еще летает?
Голубая стрекоза еще кружилась.
— Летает, — ответил я, — и еще как!
Он опять улыбнулся и впал в забытье.
Между тем мало-помалу смерклось, и я тоже мыслями своими улетел далеко, и забылся. Как вдруг слышу, он спрашивает:
— Все еще летает?
— Летает, — сказал я, не глядя, не думая.
— Почему же я не вижу? — спросил он, с трудом открывая глаза.
Я испугался. Мне случилось раз видеть умирающего, который перед смертью вдруг потерял зрение, а с нами говорил еще вполне разумно. Не так ли и тут: глаза его умерли раньше. Но я сам посмотрел на то место, где летала стрекоза, и ничего не увидел.
Больной понял, что я его обманул, огорчился моим невниманием и молча закрыл глаза.
Мне стало больно, и вдруг я увидел в чистой воде отражение летающей стрекозы. Мы не могли заметить ее на фоне темнеющего леса, но вода — эти глаза земли остаются светлыми, когда и стемнеет: эти глаза как будто видят во тьме.
— Летает, летает! — воскликнул я так решительно, так радостно, что больной сразу открыл глаза.
И я ему показал отражение. И он улыбнулся.
Я не буду описывать, как мы спасли этого раненого, — по-видимому, его спасли доктора. Но я крепко верю: им, докторам, помогла песнь ручья и мои решительные и взволнованные слова о том, что голубая стрекоза и в темноте летала над заводью.
Комментировать