Виктор Судариков родился в 1967 году. В 1984 году окончил МАИ, в 1994 защитил кандидатскую диссертацию и окончил Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. Работает. Женат, два взрослых сына.
– Виктор, ты рос в полной семье?
– Да, но в школьные и студенческие годы больше жил с дедушкой и бабушкой, чем с родителями. Они жили в Москве, а родители в Горьком – так тогда назывался Нижний Новгород. Летние каникулы, как правило, проводил с родителями, а после окончания школы и института я общался с ними еще больше. У них был дом в деревне под Нижним, там много времени проводил. Отец по профессии радиоинженер, руководил целым коллективом, но в общении был прост, доступен, увлекался многим помимо своей специальности. Например, очень любил астрономию, и одно из самых ярких детских воспоминаний у меня, как мы с отцом звездной ночью выходим на улицу, и он мне рассказывает про созвездия.
– Их отношения с мамой были для тебя примером?
– Безусловно. Особенно отношение отца, его терпимость, понимание женской психологии, спокойствие, умение мирно решать возникающие споры. Надеюсь, что этому я от него хоть немного смог научиться.
– А дедушка с бабушкой тоже мирно жили?
– Не просто мирно. Бабушка еще до моего рождения перенесла определенные болезни, и дедушка ее оберегал от любых переживаний, неприятностей. Конечно, это был потрясающий пример любви супругов и рыцарского отношения мужа к жене. Они были вместе почти пятьдесят четыре года.
Дедушка прожил долгую жизнь, восемьдесят два года, до семидесяти шести лет он работал. Изначально он тоже был радиоинженером, но после войны занимался проектированием военной техники, работал на ответственных должностях. Войну же он прошел с первого и почти до последнего дня, участвовал и в битве на Курской дуге, и в форсировании Днепра. Это всё было для него значимо, но всё же самый большой подвиг он совершил до войны. В 1938 году дедушка сделал предложение бабушке, тогда совсем молодой девушке, свадьба была назначена на лето, а весной арестовали бабушкиного отца. Дедушка был еще не муж, а только жених, легко мог «исчезнуть», но не «исчез», а в июле женился на бабушке и получил клеймо «член семьи изменника Родины». Бабушкиного отца, инженера Александра Васильевича Крылова, вскоре после ареста расстреляли. Дедушке тогда было тридцать лет, поэтому он прекрасно понимал, чем может кончиться для него такой брак, но он любил бабушку больше, чем свою безопасность и благополучие.
Его призвали в первый же день войны, а в ноябре 1941, во время битвы под Москвой, родилась моя мама. Но как раз на это время бабушка уехала к дедушкиной родне в город Лысково Горьковской области.
Дедушка до конца жизни собирал воспоминания о войне, анализировал выходившие книги о войне. Память об этом была для него очень важна. Вообще он был человек разносторонний, многим увлекался. Например, филателией. Рыбалку любил. Меня тоже брал на рыбалку, правда, я к ней так и не пристрастился, но знаю по рассказам дедушки, что в его детстве это увлечение буквально спасало семью от голода. Жили они с родителями в Поволжье, у него еще была младшая сестра, и во время голода дедушка, тогда еще подросток, был для своей семьи, можно без преувеличения сказать, главным поставщиком продовольствия. Редко когда с рыбалки приходил без улова. Ему, конечно, всегда нравилась рыбалка, но во время голода в Поволжье это было для него не просто хобби.
– Институт ты выбрал под его влиянием?
– Конечно. В школе я всегда был отличником, поэтому мог поступить куда угодно, и одно время подумывал о МГИМО, но в итоге под влиянием дедушки выбрал МАИ.
– Раз бабушкиного отца расстреляли, можно предположить, что настроения в вашей семье были не просоветские?
– Нет.
– Но семья была неверующей?
– Бабушка была верующая, тайно ходила в церковь. Дедушка нет, но к Церкви относился с уважением. Среди его дальних предков были священнослужители, а его отец, мой прадед – он был школьным учителем и собирателем музея, – обладал хорошим голосом и пел на клиросе. Уже в конце жизни дедушка рассказал мне, что с того времени, с раннего детства, он запомнил одну молитву. Я спросил, какую, и оказалось, что это светилен Великой пятницы, который поется в четверг вечером на службе «Двенадцати Евангелий»: «Разбойника благоразумнаго во едином часе раеви сподобил еси, Господи, и мене древом крестным просвети и спаси мя».
– Тебя бабушка привела в Церковь?
– Нет, я сам к этому пришел в студенческие годы. Крестился в двадцать два года.
– А женился?
– Женился в 1994 году. Тот год получился у меня очень насыщенный. В апреле я защитил кандидатскую диссертацию, тогда же закончил Свято-Тихоновский институт (это был первый выпуск), а в июне женился.
– Как вы познакомились?
– В храме Илии Пророка в Обыденском переулке. Я был тогда прихожанином этого храма, мы там организовывали разные встречи, беседы, на них бывали и люди из других приходов, и на одной такой молодежной встрече мы познакомились.
– Сразу после венчания стали жить отдельно?
– Да, у моей жены Юлии уже была маленькая квартира, мы там стали жить.
– Ты только защитился. В советское время это сразу гарантировало существенную по тем меркам прибавку к зарплате. А в первой половине девяностых это в материальном смысле ничего не давало, и тогда не только мало кто защищался, но молодые ученые и инженеры уходили из профессии и в коммерческие структуры, и на склады, и в челноки. Не возникла и у тебя после женитьбы необходимость сменить работу?
– Не сразу. Сначала я преподавал в МАИ и вскоре начал параллельно работать в научно-коммерческой организации. Но в 1997 году, когда у нас родился второй сын, мне пришлось уйти в банковскую сферу.
– Не возникало проблем из-за того, что жена сидит с двумя маленькими детьми, а ты приходишь с работы усталый и не помогаешь ей?
– Конечно, я с самого начала понимал, что она устает больше (работа – это всё-таки отвлечение от быта) и надо ей помогать. Особенно когда сыновья маленькие были, мы «дежурили» попеременно. Если мне надо было рано на работу идти, она давала мне выспаться, но и по вечерам, и по выходным мы делили вместе наши домашние заботы.
– В верующих семьях бывает еще такая проблема, что когда дети маленькие, мама с ними приходит в храм только к причастию, а если кто-то из детей болеет, то и вообще не может сходить в храм. Не было такого, что ты, хоть и работаешь, можешь каждое воскресенье сходить на литургию, а у нее такой возможности почти не бывает?
– В этом смысле нам тоже повезло. Мы жили в Митино, в легкой доступности от дома был храм Спаса Преображения в Тушине, мы знали настоятеля, отца Феодора Соколова, он даже как-то был у нас дома, в приходе сложилась очень добрая атмосфера. В общем, не возникало у нас таких проблем, что кто-то не может бывать в храме.
– В храм Илии Обыденного перестал ходить?
– Стал бывать там реже, потому что далеко, а вскоре мой духовник отец Александр Егоров стал болеть. Последний раз он отслужил на Троицу 1999 года, а в марте 2000 года скончался.
– Отец Феодор погиб тогда же, даже чуть раньше.
– Да, 21 февраля, в день своих именин. Но я, еще учась в Свято-Тихоновском институте, познакомился с его братом, отцом Николаем, и потом отец Николай бывал в Спасо-Преображенском храме, потому что еще не был настоятелем храма святителя Николая в Толмачах (в Третьяковской галерее). Службы там уже совершались, но официально храм еще не вернули Церкви. После гибели отца Феодора мы стали ходить к отцу Николаю и до сих пор ходим.
– То есть вы с женой всегда окормлялись у одного священника?
– С тех пор как поженились – да.
– Бывали случаи, когда какие-то семейные споры решали, советуясь со священником?
– Конечно. Не знаю, может у кого-то в браке получается жить совсем без трудностей, конфликтных ситуаций… Да, у нас бывали и проблемы, и нестроения, которые было необходимо преодолеть. В таких случаях, бывало, шли к священнику, советовались. И по отдельности, и вместе. Каждый человек сам несет ответственность за свою повседневную жизнь, за взаимоотношения с близкими, но я считаю, что совет духовно опытного неравнодушного священника может быть полезен. Был и достаточно серьезный кризис, который мы смогли преодолеть. Тут и советы духовника помогли, и обращение к психологу, и, конечно, работа над собой.
– Слышали друг друга?
– Старались. Не всегда удавалось сразу услышать. Легче навязать свое представление, решить, что должно быть только по-моему. Но плоды такой «легкости» могут быть очень печальны. Надо услышать – ведь то, что тебе кажется очевидным, другой воспринимает иначе. Это сложно и у меня не всегда получалось, но другого пути урегулирования непростых спорных ситуаций я не вижу.
Например, был период, когда я много времени проводил в церковных делах: на какие-то встречи ходил, был связан с церковным книгоиздательством. Не по основной работе, а в свободное от работы время. Конечно, это приводило к трудностям, так как всё это было за счет какого-то участия в домашних делах.
– Это ловушка, в которую православные люди попадают не так уж редко. Человеку кажется, что раз это у него не просто какое-то хобби, а он делает что-то полезное для Церкви, то с домашними делами и без него управятся, а у него есть дела поважней.
– Да, и тут соблазн еще в том, что общаешься с очень интересными людьми, и это доставляет большую радость. Например, с отцом Феодором Соколовым и другими священниками общались и в неформальной обстановке. Были и другие люди, не только священники, но и миряне, общение с которыми, конечно, обогащало, а дома ждали дела и заботы, нечто гораздо более прозаичное, земное, но то, что за меня никто не сделает. Это становилось источником семейных конфликтов, и, значит, я был неправ. Не сразу удалось найти баланс, но как-то пережили и этот непростой момент.
– Споры о воспитании детей были?
– Были. Жене казалось, что я слишком мягок с ними. Может, действительно слишком, но я такой. Жестче меня сделать сложно. Об этом спорили, я старался аргументировать свою позицию, и приходили к согласию.
– Каким-то мужским навыкам ты сыновей учил? Ты рукастый?
– Не особо. Отец у меня был рукастый. И инженер талантливый, и руки у него были золотые. Всё мог починить. Меня, конечно, тоже чему-то учил, но у меня таких дарований, как у него, нет.
Что касается сыновей, то они в свое время несколько раз ездили в лагерь «Звезда Вифлеема» от Свято-Данилова монастыря. Там много интересного, развивающего. Младший также ездил в лагерь экстремального туризма. И в школьную жизнь они были активно вовлечены. Учились оба в лицее имени Вернадского, ездили в походы и экспедиции.
– Но и всей семьей вы отдыхать ездили?
– Иногда всей семьей, иногда я с обоими сыновьями, иногда жена тоже с обоими: не всегда удавалось нам уйти в отпуск одновременно. Но у нас есть небольшая дачка в Подмосковье, и там мы, конечно, много времени проводили вместе.
– А как проходило религиозное воспитание детей?
– Естественно, в детстве они регулярно бывали с нами в храме, оба закончили воскресную школу при церкви святителя Николая в Толмачах. Сейчас они от активной церковной жизни отошли, но я надеюсь, что не очень далеко. Доброжелательное и уважительное отношение к Церкви у них остается, но, мне кажется, сейчас они во внутреннем поиске. Уповаю на то, что всё, что мы могли, заложили, а дальше они сами должны выстрадать свое душевное состояние. Надеюсь, что они вернутся в активную церковную жизнь.
– Живут они уже отдельно?
– Да. Один даже сейчас в Петербурге. Он окончил бакалавриат истфака МГУ, а продолжить образование решил в Петербурге.
– Иногда бывает, что когда дети вырастают и начинают жить отдельно, родители в растерянности, не знают, чем заняться. Такое случается, когда из-за житейских забот не находили времени для совместного досуга.
– Мы находили. Конечно, когда сыновья были маленькие, не удавалось куда-то вместе сходить, но когда они подросли, ходили и вдвоем, и вчетвером. Последние годы мы с женой много путешествуем, как правило, вдвоем. Раньше чаще бывали за границей, сейчас, во время пандемии, по России – просто садимся в машину и едем.
Знаешь, и счастливые семьи счастливы по-разному – некоторые супруги, можно сказать, узнав и полюбив друг друга, срастаются, становятся как бы одним человеком, даже внешне становятся похожи друг на друга. А для других путь любви иной – длительного узнавания близкого человека и постепенного изменения самих себя. Наверное, это наш путь.
Беседовал Леонид Виноградов
Комментировать