Протоиерей Феодор Бородин: Христианская семья – семья, где каждый служит каждому, чтобы все были счастливы <br><span class="bg_bpub_book_author">Протоиерей Феодор Бородин</span>

Протоиерей Феодор Бородин: Христианская семья – семья, где каждый служит каждому, чтобы все были счастливы
Протоиерей Феодор Бородин

(13 голосов4.5 из 5)

Протоиерей Феодор Бородин для «Азбуки супружества»

Протоиерей Феодор Бородин родился в 1968 году в Москве, был крещен в 9 лет. В 1986–1988 гг. служил в армии, после армии поступил в Московскую духовную семинарию, окончил ее в 1992 году. Рукоположен в диаконы, а затем в священники в 1992 году. Служил в храме святителя Николая в Кленниках, с осени 1993 года настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке. Женат, отец восьмерых детей.

‒ Отец Федор, недавно вы писали, что вас попросили выступить в кадетском корпусе, и вы в глазах большинства воспитанников увидели боль, которую узнаёте с тех пор, как развелись ваши родители.

‒ Да, уже сорок один год. Мне было двенадцать лет, когда папа с мамой развелись. К счастью, не было того, что часто бывает после развода, когда мать настраивает детей против отца, не дает ему видеться с ними. Сохранить брак родители не смогли, но оба понимали, что детям необходимо общение с матерью и отцом, и мама не препятствовала нашему общению с папой. Обычно он приезжал к нам вечером, после работы. Конечно, это было уже совсем не то, что раньше, когда мы все жили вместе, и развод родителей я переживал очень тяжело.

Опираясь не только на свой детский опыт, но и на опыт общения с детьми, пережившими развод родителей, растущими с какого-то возраста в неполных семьях, попробую объяснить, что испытывает ребенок, когда его родители расходятся. Прежде всего, он видит раскол своей вселенной. Папа и мама – фундамент его мира, мира, в котором он растет. Этот мир должен быть единым, а становится не единым. Неразрешимая дилемма, когда ты любишь папу и маму, и они любят тебя, но они больше не вместе. Это то, чего не должно быть, но что есть. Ребенок живет в такой расколотой вселенной. Конечно, это производит в человеке сильнейшие личностные разрушения, духовные и душевные. На то, чтобы понять, что эти разрушения есть, потом начать с ними как-то справляться и хотя бы с частью из них справиться, уходят десятилетия. Прежде всего, у мальчиков после ухода отца разрушаются волевые качества, им не хватает мужества, смелости, где-то и умения действовать. И всё это замешано на неизбывном чувстве вины, потому что даже если отец продолжает общаться и говорит ребенку: «Я всё равно тебя люблю, я ушел не от тебя, а от мамы», ребенок подспудно ищет вину в себе. Особенно когда у отца появляется следующая семья, в ней рождаются дети, и ребенок видит их у папы на руках, видит, как они счастливы, себя он воспринимает в чем-то ущербным, неправильным, недоделанным, виновным. Это сильно подрывает его возможности что-то строить, созидать, отнимает добрую уверенность в своих силах или делает ее болезненной, искаженной, эгоистичной. Такие страшные разрушения в душе ребенка порождает развод родителей. Они подобны ядерному взрыву маленькой детской вселенной. Если человек поймет, что они есть, будет разгребать их всю последующую жизнь, а многие даже не поймут, что могло быть по-другому и они сами могли быть совсем другими.

Кроме того, после потери или даже частичного разрушения отношений с отцом сложнее выстроить свои отношения с Богом. Ведь неслучайно из всех образов любви, которые есть на земле, Господь, чтобы донести до нас отношение Бога к человеку, выбрал отношения отца и сына: и молитва «Отче наш», и притча о блудном сыне… А какой великий образ есть у пророка Исаии: «Ибо Я Господь, Бог твой; держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: “не бойся, Я помогаю тебе”» (Ис.41:13). Почему за правую? Вспомните себя в детстве. Папа ведет вас по улице, вам удобнее держаться правой рукой за папину левую, а папе удобнее вас контролировать своей правой, держа вас за левую. Но в этом образе Господь подстраивается: Я буду тебя вести, как тебе удобней. Удивительный образ заботящегося Отца!

Это самый острый вопрос религиозного опыта: кто я Тебе, Господи, и Кто Ты мне? Даже не каков Ты, а кто я Тебе и Кто Ты мне? Ты мне Судия, Создатель, машина возмездия, далекий наблюдатель? Когда человек находит в Евангелии ответ, что Бог нам, прежде всего, Отец, он поворачивается к своему опыту, а опыта нет – он не знает, что такое отец. Раньше ребенок, даже если рос сиротой, понимал, что такое отец, потому что вокруг были семьи, где были отцы. А сейчас большинство детей растут либо с отчимами, либо с приходящими отцами, либо вообще без мужского воспитания.

‒ Для мальчиков это болезненней, чем для девочек, или одинаково?

‒ Это одинаково разрушительно, потому что девочка тоже, когда вырастает и выходит замуж, не знает, как вести себя с мужем. У нее могут быть в голове даже правильные схемы, но схемы не жизненный опыт, не опыт предыдущих поколений. Отсутствие такого опыта, конечно, одна из причин того, что всё больше и больше семей разрушается. Нарастающее цунами. Очень часто бывает, что в ситуации, когда можно без малейшего ущерба для себя промолчать или ненавязчиво перевести разговор на другую тему, молодая жена начинает бороться за свое видение, свое право, и так появляется трещина в отношениях, которая, увы, часто разрастается до того, что отношений, по сути, не остается. А я вижу, что ей бы чуть-чуть опыта – помнила бы она, как бабушка разговаривала с дедушкой в похожих ситуациях, как мама с папой, ‒ и трагедии можно было бы избежать.

‒ Вы как отец чувствовали, что вам не хватает опыта, так как не было примера?

‒ Я это почувствовал неожиданно для себя, когда мои старшие сыновья (у меня шесть сыновей и две дочери) перешагнули двенадцатилетний рубеж – как я уже сказал, именно столько лет было мне, когда развелись мои родители. Если раньше я даже не задумываясь, на автомате, доставал из памяти, из того самого передаваемого родительского опыта, какие-то свои отцовские реакции, когда старшему, а потом второму сыну исполнилось двенадцать лет, я почувствовал, что доставать неоткуда. Пока было откуда, даже не задумывался о том, чем обладаю, а просто автоматически делал примерно так же, как делал отец. А поскольку с моих двенадцати лет отец стал приходящим, такого семейного воспитания, как раньше, не было, и я, когда сыновья перешагнули этот рубеж, не знал, что копировать. Не было у меня в арсенале готовых решений. Подростковый переходный возраст я проходил на глазах у матери, так как мы с сестрой жили с ней, и при редких посещениях отца, от которого я всё это прятал. Поэтому переходные кульбиты моих старших сыновей ставили меня перед проблемами, которые я не знал, как по-мужски решать.

‒ И как в итоге преодолели эти проблемы?

‒ Я как-то инстинктивно поставил перед собой задачу сохранить сердечную связь с детьми. Понял, что надо отступать, и власть, которую проявлял раньше, надо реализовывать далеко не всегда, потому что это будет слишком разрушительно и для их личностного развития, и для наших отношений. Переходный возраст – это естественный, законный процесс в развитии твоего сына или дочери. Ребенок должен научиться жить один, без тебя и твоей власти. Пока он делает это уродливо, искаженно, болезненно, но, если начать его за всё отчитывать и наказывать, как раньше, ваше общение сведется к ругани и противостоянию, в которых ты, возможно, иногда и будешь одерживать победу, но эта победа пиррова, потому что потеряешь сердечную связь с человеком, он от тебя закроется. Чтобы этого не произошло, где-то надо промолчать, где-то отшутиться, а на откровенный конфликт можно выходить только в крайних случаях. Это во-первых.

Во-вторых, когда я женился, пытался всё-таки анализировать действия своего папы. Я видел, в каких тяжелых отношениях со своими отцами, ушедшими из семьи и даже не ушедшими, некоторые мои друзья, и понял, что мой отец прекрасный и мудрый человек. Его давно нет с нами. Несмотря на то, что сам он рос без отца и никогда его не видел (дедушка погиб на фронте), многое сделал правильно. Он очень много занимался мной и сестрой, ему было интересно общаться с детьми. Сейчас культура отцовского отношения с детьми во многом утрачена. Часто современный отец считает, что он зарабатывает деньги, кормит, поит, одевает, и этого достаточно, а дальше он должен отдыхать по той же схеме, по какой отдыхал до женитьбы и рождения детей: футбол, друзья, баня… А для моих отца и матери всегда было интересно проводить выходные и отпуска вместе с детьми. И еще отец любил русскую литературу, поэзию, живопись, прекрасно в них разбирался. Инженером он стал по настоянию бабушки, его матери, а по складу своему, по интересам был, конечно, гуманитарием – культурологом, искусствоведом. Даже какие-то пьесы писал, а нам с сестрой рассказывал сказки. Блаженнейшее время в детстве, когда мы с папой ехали из какого-то похода на электричке или он просто приходил вечером к нам в спальню и рассказывал… Он называл это небылицами. Брал какой-то литературный сюжет – например, «Человека-невидимку», еще что-то, ‒ вплетал туда и себя, и своего друга юности. Это могла быть многосерийная история или история на один вечер, но всегда невероятно интересные приключения и для нас, детей, взрослящие переживания – папины небылицы погружали нас в более сложную жизнь.

Я это сейчас вспоминаю, чтобы объяснить, на чем держится сердечная связь родителей с детьми. Не на зарабатывании денег, не на объяснении, что надо вести себя прилично и нельзя переходить улицу на красный свет… Всё это нужно объяснять, и материально семью обеспечивать надо, но сердечная связь строится не на этом, а на том, что ребенок понимает: он папе и маме интересен, и папа занимается с ним тем, что ему, ребенку, интересно, потому что он папе нужен. Понятно, что интеллектуальная разница между ребенком и отцом огромна… Помню, папа повел меня в Пушкинский музей. Мне девять лет, я уже учусь в художественной школе и пытаюсь что-то понимать в живописи. Он меня ведет на выставку античной скульптуры и начинает говорить со мной о греческой архаике, я отвечаю, что архаика – это плохо, а вот классика хорошо, потому что там всё понятно. Папа в двух словах объясняет мне, что необязательно должно быть правильно, а должно быть красиво. И даже не ждет от меня ответа. Я понимаю, что не могу стать для него интересным собеседником интеллектуально, но сердечно я ему интересен, важен. А если у папы какие-то переживания на работе или где-то еще, я сразу это чувствую, просто чувствую, что ему сейчас плохо, потому что я его люблю.

И именно потому, что я папе был интересен, сердечная связь между нами сохранилась даже после развода родителей, когда он уже жил отдельно. Я, конечно, переживал, но и тогда понимал, чувствовал, что я папе нужен. И когда у меня появились свои дети, стал его копировать. Уходить я, конечно, никуда не собирался, но делал так, чтобы мы с детьми были друг другу интересны. Сотни часов я провел в детской спальне, рассказывая истории про викингов, про древнерусских князей, в этих историях фигурировали дети чуть постарше моих слушателей, и я так же, как папа, потихонечку вкладывал в эти истории что-то важное, сложное, жизненное. И это мне помогло. Со всеми, кто уже прошел переходный период, мы его прошли без потери сердечной связи.

‒ Женились вы, когда уже закончили семинарию?

‒ Когда заканчивал.

‒ То есть ваша супруга еще до венчания знала, что будет матушкой. Вы говорили в другом интервью, что её духовником был отец Кирилл (Павлов). Можно предположить, что она росла не только в полной, но и верующей семье.

‒ Нет, она росла вообще без родителей, и ее воспоминания о детстве – незажившая кровавая рана. Родители не дали ей счастливого детства, воспитывали ее бабушка и дядя. Опыт моей супруги – это пример того, что если человек, не имея светлых и радостных воспоминаний о детстве, с верой принимает от Бога то служение отцовства или материнства, которое ему дается, у него с Божьей помощью всё расцветает и получается даже лучше, чем у многих, у кого было счастливое детство. Всё-таки Богом вложено в мужчину отцовство, в женщину материнство, и, если человек открыт Богу и просит о помощи, Бог рядом с ним и помогает. Она великолепная мать! У нее каждый ребенок принят и понят отдельно.

Если ты рассматриваешь свой брак и свое родительство как служение Богу и обращаешься к Богу за помощью, Бог восполнит практически всё, чего у тебя нет. В Церкви нет служения без харизмы, без даров Святого Духа. Проси со смирением эти дары и ты их получишь. Проблема в том, что все мы эгоисты. Как говорит один мой знакомый священник, воспаленные пупы земли. Весь мир крутится вокруг нас. Жена считает, что муж должен крутиться вокруг нее, муж – что жена вокруг него, оба хотят, чтобы дети крутились вокруг них. Конечно, такие семейные отношения никакое не служение, а выстраивание своей вселенной. Практическому христианству, в том числе семейному христианству мешает, прежде всего, моя гордыня. Внутри меня основное препятствие. Если в семье хоть один человек начинает смиряться, это как если в душной квартире открывают окно ‒ туда входит свежий воздух, и все, хоть и привыкли к духоте и затхлости, понимают, что на самом деле дышать надо этим воздухом.

Конечно, не всегда это решается с одной стороны. Семья – очень тяжелое бревно, которое надо нести за два конца, и даже если ты Иван Поддубный, а с той стороны бревно отпустили, ты его не удержишь. Но если есть в семье смирение со стороны хотя бы одного человека, туда приходит благодать. Вспомним, как о благодати говорится в таинстве хиротонии: «Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи». Благодать врачует наши немощи и восполняет то, что оскудело. И если ты, жена и мать, пред очами Божиими, и тебе совсем тяжело, ты идешь к этому источнику и в нем восполняешься. Не всегда так бывает. Мы знаем, что бывает богооставленность и в служении, и промыслительная – об этом святые отцы много говорят, ‒ но когда ты совсем ничего не можешь, муж, который от Господа и от тебя научился смирению, подхватит и понесёт. Есть, конечно, пределы и тупики, бывает, что человека усталость накрывает, когда пятому ребенку исполняется лет семь. Раньше человеку казалось, что силы его нескончаемы, а они кончились, он уткнулся носом в стенку и не может встать. Накрывает такое бессилие, что сейчас все должны перестроиться и начать помогать ему. Но мы же верим в Промысл Божий, веруем во единаго Бога Отца, Вседержителя. Если я чувствую себя в каком-то тупике, не вижу, как решить проблему, это тоже для чего-то Богом попущено. Значит, с чем-то Он во мне не согласен. Для верующего человека такие испытания тоже повод глубже заглянуть в себя, осмыслить свои отношения с близкими.

‒ Это вы понимаете сейчас, когда вам за пятьдесят, у вас восемь детей и вы уже почти тридцать лет священник. А когда вступали в брак, понимали, что надо смиряться, проходить испытания вместе, или были какие-нибудь домостроевские представления?

‒ Нет, этого, слава Богу, не было. Семью я создавал уже после периода неофитства. Уже тогда понимал, что два живых человека очень условно могут жить по схемам, а авторитет и уважение надо заработать. И очень важно понять, что такое глава семьи. Апостол Павел в послании к Ефесянам, в пятой главе, которая читается на венчании (Еф.5:20-33), говорит, что муж глава жены, как Христос глава Церкви. А Христос, как мы все знаем, распинается за Церковь на кресте. Вот что такое христианское главенство, и без смирения его не бывает. Оно предполагает умение выслушать другого, поступить правильно, а не по-своему. Если сегодня правильное решение предлагает жена, а ты предполагал, что надо по-другому, смиряешься и говоришь: да, ты права, так будет лучше. А завтра, может быть, двенадцатилетний ребенок подскажет правильное решение, и ты поступишь так, как он говорит. Если ты, муж, так прислушиваешься к своим домашним, допускаешь, что правы могут быть они, а не ты, и, когда понимаешь, что они правы, поступаешь так, как они предлагают, им значительно легче тебя слушаться, уважать тебя как действительно главу семьи. А если ты просто настаиваешь на своем, как на своем, никого не обманешь – все понимают, что ты просто горд и под свою гордость подгоняешь «Да убоится жена мужа», «Жены, повинуйтесь своим мужьям»…

Я знаю случай, когда муж всё время кричал на жену, добиваясь послушания, и один раз стукнул кулаком по столу с такой силой, что сломал себе руку. Естественно, такое «главенство» никакого отношения к христианскому браку не имеет. Это просто архаика. Христианская семья – семья, где каждый служит каждому, чтобы все были счастливы, и все в служении обретают это счастье. Это процесс творческий, в нем много того, что в схемы не вписывается. Бывает, что у жены более сильный характер, чем у мужа, но, если она мудрая женщина, понимает, что окончательное решение должно быть за ним, потому что у него эта харизма, а он понимает, что многие вопросы, связанные, например, со школой, жена решает значительно лучше, чем он. Тут невозможно без обоюдных компромиссов, а система этих компромиссов связана с переменами, которые с годами и опытом происходят в нас, людях.

Мы, сами мужчины, перестали понимать, что такое глава семьи. Революция, гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная война были тяжелым испытанием для всех, но по понятным причинам больше там погибало мужчин, и это привело к массовой безотцовщине. Уже несколько поколений воспитывалось без отцов.

‒ Но послевоенная безотцовщина – это всё-таки другое. В семье хранилась добрая память о погибшем на фронте отце.

‒ Конечно, но это всё равно отсутствие опыта. У меня оба деда погибли на войне, и папа с мамой создали семью, не имея опыта проживания в полной семье, оба никогда не видели своих отцов.

‒ А сегодня часто разведенные женщины настраивают детей против их отцов, не дают бывшим мужьям видеться со своими детьми.

‒ Это ужасно. Женщина, несмотря на постановление суда, не дает отцу видеться с ребенком и не понимает, что она роет яму и своему ребенку, и себе. Нельзя разрушить отцовский авторитет, не разрушив все остальные. Мне кажется, что если уж произошла эта катастрофа, отцу и матери надо садиться и договариваться: мы общаемся, даем друг другу общаться с детьми, но ты при детях не ругаешь меня, а я не ругаю тебя. И ребенку мама говорит: «Мы папу не обсуждаем. Он вне твоего суда. Подрастешь – сам с ним поговоришь». И точно так же отец говорит сыну или дочери: «Мы расстались с мамой, а тебя я по-прежнему люблю, но маму с тобой обсуждать не буду».

К сожалению, очень часто разведенные мужчины предают своих детей. Человек не хочет не только видеться с ребенком от бывшей жены, но и даже вспоминать о его существовании, и радуется, если ему удается так выкрутиться, что ребенка как бы и нет. Часто даже алиментов не платит. Он, конечно, помнит, что ребенок есть, но не чувствует по отношению к нему никаких обязательств, не принимает в его жизни никакого участия и даже не стремится увидеться. И не только асоциальные, спившиеся отцы так себя ведут, но и внешне вполне респектабельные мужчины, делающие карьеру, заводящие новые семьи, нередко предают детей от предыдущего брака. А кто-то видится с детьми, но говорит об их матери, своей бывшей жене, такие гадости, что лучше бы не виделся, потому что такие разговоры разрушают душу ребенка. К сожалению, после развода благого выхода нет, а есть большие или меньшие разрушения.

‒ И сегодня нередко распадаются браки не просто венчанные, а когда оба супруга не один год воцерковлены. В чем причина?

‒ Главная причина, конечно, наша гордость и себялюбие. Семейная любовь – это многолетнее, продолжающееся всю жизнь погружение в другого человека. Искусство любить и дружить начинается с умения заткнуться. Ты должен промолчать и увидеть красоту другого сердца, принять его как другого – отсюда слово «друг». А в какой-то момент ты говоришь: «Нет, самое главное, что есть у меня, это я», и тогда всё рушится. Рушится, потому что хочешь получать. Это сегодня самая распространенная схема – я должен получать. Получаю молодость, красоту, душу человека, а если перестаю получать, перестаю любить. Например, человек заболел. Один прихожанин жене, когда она забеременела, сказал: «Какая же ты стала уродливая. Я даже не могу к тебе подойти тебя поцеловать. Извини». С этого момента пошла трещина, началось противостояние, и семья распалась. Как можно было такое не то что сказать в лицо жене, а даже подумать? Она вынашивает твоего ребенка. У нее токсикоз. Так ты носи ее на руках, может, тогда ей станет полегче. Нет, он высказывает претензии к ее внешности. Она «должна» быть такая же, как раньше, до беременности.

Я не придумал – такой случай действительно был. И много других примеров, когда разрушение отношений началось именно с того, что один из супругов или оба хотели только получать. А когда ты понимаешь, что «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить» (Мк.10:45), когда понимаешь слова Христа, которые нам донес апостол Павел: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян.20:35), ты счастлив в браке. Счастлив, потому что отдаешь, служишь. И твоя любовь растет и развивается, близкий человек становится тебе всё более интересен и дорог, несмотря на то, что он стареет и ты стареешь. Вы оба стареете, но становитесь глубже и сложнее, и любовь ваша становится глубже. Я десятки раз слышал от старых людей: мы прожили с женой очень тяжелую жизнь, но теперь я понимаю, что мне нужна была именно такая жена, чтобы я не погиб. Некоторым людям, которые мне это говорили, было уже за восемьдесят, в какой-то период жизни их семьи были на грани развода, но удалось сохранить отношения, и к концу жизни приходило такое глубокое понимание.

Да, чтобы быть вместе всю жизнь, до конца, надо трудиться, смиряться, идти на компромиссы, слышать другого человека. Но это тот стандарт любви, к которому призывает нас Господь, Церковь. Не важно, что думает об этом мир. У нас есть Евангелие и Небесное Отечество. Мы живем по этим законам и семьи строим тоже по ним. Если, конечно, веруем во Христа и надеемся на Его благодатную помощь.

Именно для этого Церковь установила Таинство Брака. Оно делает источник Божьей помощи семье бездонным. Даже если у тебя всё внутри асфальтом покрылось, ты можешь пробиться вглубь, и там этот родник помощи Божьей продолжает бить. В любом Таинстве, если мы приступаем к нему с верой и пониманием своей ответственности, мы получаем помощь Бога на свое служение. На исповеди нам не только прощаются грехи, но и дается благодать на борьбу с ними. Конечно, не со всеми грехами удается справиться сразу, но Господь дает нам силы бороться со своими страстями. А венчание дает источник помощи Божьей на сохранение и углубление семейных отношений.

‒ Многое мы, к сожалению, понимаем только с возрастом, часто набив перед этим немало шишек. Наверное, какие-то ошибки и вы по молодости и неопытности совершали и как муж, и как отец?

‒ Конечно, я сделал много ошибок.

‒ Понимаю, что в таких ошибках всегда бывает много личного, о чем не стоит рассказывать, но есть что-то, что можете рассказать, чтобы предостеречь молодых от повторения ваших ошибок?

‒ Я был чрезмерно строг со старшими сыновьями. Это распространенная ошибка в многодетных семьях – слишком строгие требования к старшим детям. Рождаются следующие дети, и ты начинаешь от старшего ребенка требовать всё больше и больше, а он к этому не готов. К нему, наоборот, надо относиться бережнее, чем раньше, проявлять еще большую любовь, а ты чуть ли не забываешь, что он еще ребенок, наоборот, говоришь ему, что он уже большой, и требуешь, требуешь… И у него быстро заканчиваются силы. Понимание приходит с опытом, поначалу же действуешь схематично, а всё живое плохо сочетается со схемами. К счастью, до крайностей не дошло, и сейчас у нас со старшим сыном (ему двадцать восемь лет, он уже женат) прекрасные отношения.

‒ А не было поначалу стереотипов о немужских домашних делах?

‒ Этого точно не было. Когда трое, пятеро, шестеро детей, о каком делении на мужское и женское может идти речь? Ты приходишь домой, жена совершенно измотана. Допустим, ты завтра служишь, должен прочитать три канона, но понимаешь, что сейчас пойдешь читать правило, а завтра жена с токсикозом встанет и пойдет на эту неубранную кухню. Поэтому сегодня твое христианство будет не в том, чтобы прочитать три канона, а в том, чтобы помыть посуду. Многодетность быстро вразумляет. Тебе хочется того и этого, а нельзя.

‒ То есть ошибались вы по отношению к детям, а не к жене?

‒ Нет, конечно, и по отношению к жене было много ошибок, потому что путь сближения сердца с сердцем бесконечен, а начинается настолько издалека, что ты не можешь не ранить другого человека. Это у всех так. Ты берешь девушку в жены, у тебя в голове схемы, по которым она «должна» встать на свое место, а потом оказывается, что это отдельная вселенная, и ты становишься вдвое богаче, если не ломаешь человека под себя, а смотришь на всё – на мир, на Бога – ее глазами. Но чтобы это понять, нужно проделать определенный внутренний путь. Конечно, я ее обижал. С самого начала старался не повышать голос, но, поскольку я тоже эгоист, причинял и продолжаю причинять боль окружающим.

‒ Сыновей вам воспитывать было проще, чем дочерей?

‒ У нас две дочери: четвертый и восьмой ребенок. Конечно, сначала со старшей мне было несколько сложнее, потому что не имел опыта воспитания маленькой девочки. И разговаривать с ней надо по-другому, и истории рассказывать другие. Тут как раз больше включалась жена, потому что мама, конечно, лучше понимает девочку. Но важно другое. Важно, чтобы отношения с детьми строились на любви, на созидании, и чтобы ребенок чувствовал, что он важен и ценен для отца и для матери. У мальчиков тоже есть темы, которые им проще обсудить с отцом, а с мамой не хотелось бы, но это не мешает им любить своих мам. Также и девочки любят пап, хотя есть темы, которые они с папой обсуждать не станут.

‒ И научить чему-то мальчиков должен отец, а девочек мать. Вы рукастый?

‒ Я не очень рукастый, но, поскольку живем мы в загородном доме, многое приходится делать самому. Дети, конечно, копируют, учатся, но тоже по-разному. Наш шестой ребенок ‒ практик, всё пытается сделать сам. Спрашивает и пробует. Не всегда получается, но ему важно уметь всё прикрутить, приклеить, отрезать, отпилить, нарубить, приготовить. Он не боится браться за любую работу. А седьмой ребенок созерцатель. Для него счастье налить чашку чая, взять к чаю печенье, выйти на веранду, сесть и смотреть, как летают шмели или капает дождь. Он может сорок минут так сидеть и смотреть. Все дети разные. Да, своего ребенка пытаешься зацепить тем, что тебя интересовало в его возрасте. Например, я в свое время открыл для себя русскую поэзию, много стихов учил наизусть. Никто не заставлял, а самому хотелось. Некоторым своим детям я смог передать любовь к поэзии, некоторым нет. Научить читать книги, смотреть картины, фильмы – тоже задача. Но должно быть уважение к ребенку, понимание, что он другой. Мы всё время пытаемся ломать детей под себя, под свое видение жизни, а они от этого закрываются.

Потрясающий пример уважения к ребенку дали мне родители, когда мне было десять или одиннадцать лет. Очень хорошо помню, как они посадили меня на стул и сказали: «Видно, что ты не можешь вытянуть общеобразовательную школу, художественную и музыку. Тебе надо выбрать: музыка или художественная школа?» Мама с папой сидят и ждут, что я им отвечу. Не решают за меня, а я должен принять решение. Я принимаю решение ходить в художественную школу, они говорят: хорошо. Я запомнил этот случай как какой-то рубеж взросления. Умение родителей прислушаться к ребенку, дать ему возможность самому принять решение – важнейший инструмент воспитания свободного взрослого человека.

‒ Один священник, у которого, как и у вас, много детей и разница между старшим и младшим двадцать лет, несколько лет назад говорил, что занимается спортом, чтобы его младшие дети не были лишены той возможности поиграть с отцом, которую имели старшие. А вам удается найти время, чтобы как-то поддерживать спортивную форму?

‒ Конечно. Младшей дочери семь лет, она осенью пойдет в школу, и если по милости Божьей я буду жив, когда она окончит школу, мне будет шестьдесят четыре года. Конечно, я молюсь, чтобы Господь продлил мои дни хотя бы до того момента, когда младшему ребенку исполнится лет восемнадцать-двадцать. С возрастом физических сил не прибавляется, и я уже не могу катить санки с тремя-четырьмя детьми, и одышка появляется, когда чуть-чуть побегаю, но стараюсь как-то форму поддерживать. И спортом немножко занимаюсь, и в байдарочные походы мы ходим со всеми детьми, кроме младшей дочки. Это не наши семейные походы, а приходские – в них участвует человек девяносто, идем на тридцати трех байдарках.

Очень важно, что отец не отдал ребенка какому-то профессиональному инструктору-воспитателю, а сам пошел с ним, сам гребет, сам рубит дрова, разжигает костер сушит одежду… Для моих старших детей, которые уже взрослые, эти походы, возможно, лучшее воспоминание из детства. В этом году собираемся уже в девятнадцатый поход.

‒ И матушка с вами ходит?

‒ Нет. Мы берем в походы детей с десяти лет. Это необходимое ограничение. В приходе очень много многодетных семей, и если брать тех, кто младше десяти лет, мы просто не выдержим похода. Все годы, что мы ходим в походы, моей жене надо было с кем-то из детей оставаться. А часто она либо была беременна, либо кормила.

‒ Через три года сможете взять в поход и младшую дочь.

‒ Да, и я думаю, что моя супруга тогда с радостью останется дома писать иконы. Она иконописец, но пишет одну икону два года. Если бы была такая возможность, я бы оставил ее отдохнуть от всех нас.

‒ Наверное, для семьи очень важно, чтобы общих интересов у мужа и жены было много?

‒ Безусловно. Все уровни человеческого бытия должны находить отклик и понимание в супруге. Прежде всего, конечно, важна духовная близость. Если духовно общего нет, то, скорее всего, будут беды и скорби. Давайте опять вспомним таинство венчания. На аналое лежит Евангелие, священник берет соединенные руки жениха и невесты и трижды обводит их вокруг аналоя. Это символ того, что их единство зиждется на том, что написано в Евангелии. Если для кого-то из супругов то, что там написано, неинтересно и неважно, то рано или поздно будут конфликты, особенно в воспитании детей. Всё-таки мировоззрение, система ценностей – главное. Если один из супругов верующий, а другой к этой теме равнодушен, получается, что в главном они расходятся. А когда главное расколото, второстепенное не сможет его склеить.

Но духовное не отменяет душевного, поэтому очень важно, чтобы супруги всё время работали и над душевным единством. Часто эта задача отодвигается на второй план. Мы пашем, решаем бытовые проблемы, занимаемся детской учебой, а на сердечные взаимоотношения друг с другом времени не остается, и вдруг оказывается, что душевного единства нет. Оно вымылось. И это катастрофа, потому что все детские миры зиждутся на оси взаимоотношений «папа и мама». Поэтому в какой-то момент я пришел к выводу, что необходимо находить время для общения друг с другом. Например, мы едем с женой в «Ашан», делаем покупки, потом сидим в кафе. Или какой-то фильм вместе смотрим, или просто идем погулять. Вдвоем. Это редко получается, потому что ни бабушек, ни дедушек – помощников ‒ у нас нет, но иногда оставляем старших детей с младшими и куда-то едем вдвоем. Это необходимо. Также необходимо периодически общаться с каждым ребенком отдельно. Особенно когда начинается переходный период. Такое общение восстанавливает душевную и сердечную связь. Это большой труд, он требует от родителя усилий.

Конечно, общая вера супругов – хороший фундамент, но он не освобождает от необходимости работать и над душевным единством.

‒ Но это единство не исключает, что какие-то интересы могут не совпадать. Например, Ирина Александровна Антонова, вспоминая о своем муже, рассказывала, что он не любил театр, а она была заядлой театралкой. Оба они искусствоведы, наверняка у них было много общих интересов, и разное отношение к театру не помешало им прожить вместе больше шестидесяти лет.

‒ Ну а почему должно было помешать? Мы все разные, вполне естественно, что какие-то интересы у мужа и жены совпадают, а что-то из того, что интересно одному, другому не очень интересно. Необязательно все интересы мужа или жены разделять, но надо относиться с уважением к тому, что важно и интересно родному человеку. Прекрасный пример вы привели.

‒ Вы сказали, что ваш старший сын уже женат.

‒ Уже двое сыновей женаты: первый и третий. Старший сын со своей будущей женой познакомился в байдарочном походе. А третий сын со своей женой знаком еще с дошкольного возраста, потому что ее родители не просто наши прихожане, но наши давние друзья. Есть даже фотография примерно двадцатилетней давности, где они друг с другом, еще, конечно, не зная, что когда вырастут, станут мужем и женой. Так что обе невестки – наши приходские девушки. У нас с ними прекрасные отношения.

‒ В начале беседы вы сказали, что когда родились старшие дети, вы в отношении с ними инстинктивно копировали своего отца. Но ведь не у всех такие хорошие воспоминания о родительском воспитании. Многие, наоборот, считают, что родители вели себя с ними неправильно, и уж точно не хотят им подражать в отношениях со своими детьми.

‒ Да, таких случаев много. Важно донести до человека, что осуждать родителей всё равно нельзя. Наши родители вне нашего суда. Нет заповеди о любви к родителям, есть заповедь о почитании. Любовь к родителям, с одной стороны, естественна, с другой стороны, любовь как дружеская сердечная связь уже взрослого со взрослым будет только тогда, когда родители сами ее посеяли. Бывает, что дети, вырастая, не чувствуют такой связи, потому что не было им этого дано в детстве. По-другому родители выстраивали отношения с ними, не ставили перед собой такой задачи. Но заповедь о почитании родителей включает в себя и неосуждение. Если человек не будет осуждать отца или мать, ему будет легче не повторить какие-то их родительские ошибки, потому что с ним будет Божье благословение. А если ты допускаешь грехи против пятой заповеди, они к тебе почти всегда возвращаются через твоих детей. Иногда слово в слово. Знаю не один такой случай.

Конечно, если ты не чувствовал родительской любви, если на тебя всё время орали, у тебя будет искушение так же вести себя со своими детьми, но если ты будешь исполнять заповеди Божьи, тебе с Божьей помощью будет легче это искушение преодолеть.

Беседовал Леонид Виноградов

Комментировать

*

1 Комментарий

  • Лариса, 10.06.2021

    С праздником Вознесения Господа!
    Ваши слова истина!
    Желаю Вам и Вашей семье здоровья, мира и добра!
    СПАСИБО!😊

    Ответить »
«Азбука супружества»
в Telegram.
t.me/azmarriage
Размер шрифта: A- 15 A+
Тёмная тема:
Цвета
Цвет фона:
Цвет текста:
Цвет ссылок:
Цвет акцентов
Цвет полей
Фон подложек
Заголовки:
Текст:
Выравнивание:
Боковая панель:
Сбросить настройки