Жёсткие ограничительные меры и всеобщая самоизоляция, связанные с предотвращением распространения коронавируса, в большинстве городов уже сошли на нет.
Уже позади самые бурные эмоции, истерики, страхи. На первый план выходят глубинные переживания, исподволь отравляющие наше здоровье, разрушающие наше спокойствие, расшатывающие нервную систему.
Любой конфликт несёт с собой потрясающие возможности для диагностики собственного психического состояния, собственного душевного здоровья. И именно сейчас, когда накал страстей немного поутих, когда появилась возможность немного более здраво мыслить, пришло время проводить срезовую инвентаризацию собственных разрушающих страстей. Заняться самодиагностикой.
Если судить по обществу в целом, то ярче всего во время вынужденной и далеко не всегда соблюдаемой самоизоляции проявились такие реакции, как:
1. страх, доходящий порой до паники;
2. отрицание реальности вируса, невзирая на количество заболевших и умерших, игнорирование того, что «статистика» давно вышла за пределы теленовостей в реальную жизнь: знакомым больным отрицающие вирус соседи и друзья ставят любые другие «невинные» диагнозы, отказываясь верить в ковид-19;
3. внешне самая бурная реакция — агрессия, гнев, злость.
Причин для гнева немало, начиная с личной безответственности и безалаберности отдельных лиц и организаций и заканчивая порой доходящими до абсурда ограничительными мерами.
Но равнодушие отдельных людей к соблюдению мер общественной безопасности – несоблюдение дистанции, масочного режима и даже карантина больными — у нас достигает таких масштабов, что гнев в данном случае перестает быть адресным. Это недовольство, по сути, толпой. То есть, это – безадресная злость, а значит – бессильная и бесполезная. Подобную злость человеку инстинктивно хочется персонализировать. Найти «виноватого». Поэтому сознание концентрируется на процессах, которые, вроде бы, контролируемые, и которые не только сами контролируются кем-то сверху, но и направлены на ту или иную степень контроля собственного поведения человека. В первую очередь речь идет об ограничительных мерах самоизоляции.
Действительно, реализация этих мер не всегда соответствует реальной жизни.
Например, требование социальной дистанции перечеркивается переполненным общественным транспортом. Далеко не во всех городах в троллейбус или автобус было ограничение на посадку не более 10 человек. Про маршрутки и говорить нечего.
Или вот разумное требование карантина для заболевших и тех, кто с ними контактировал, — как оно сочетается с необходимостью тем же больным ходить/ездить в поликлинику на уколы, обследования и т.п. своим ходом, общественным транспортом?
А для того, чтобы добиться разумных действий от обязанных реагировать организаций, для сохранения собственного здоровья, не говоря уж о предотвращении эпидемии, зачастую приходится обрывать горячие линии Минздрава и Роспотребнадзора.
Ну как тут не злиться на врачей, на систему? На весь мир?
Здесь снова наблюдается интересный момент переноса вины на другой объект.
Безалаберность, чаще всего, проявляется «на местах» — в отдельных учреждениях или подразделениях этих учреждений. Пресловутый человеческий фактор.
При этом в большинстве случаев жалобы «наверх» довольно быстро приводят к восстановлению справедливости. И значит, сверху принимаются серьёзные меры по обеспечению помощи людям.
Но человеку становится безумно страшно от того, что он беззащитен перед болезнью лицом к лицу с нерадивым врачом или чиновником. И срабатывает странный выверт сознания: в том, что врач не хочет идти на дом к больному легкой формой коронавируса, человек винит не врача, а правительство.
Происходит перекос зон ответственности в сознании самого человека, искажая его восприятие реальности, нарушая адекватность его мироощущения. Люди забывают, что мозг сколько угодно может посылать сигнал в сломанный палец — палец не будет работать, пока не срастутся кости. Болен палец, а не мозг.
Но… Больно же. И затуманенное страстями сознание невольно скатывается в соблазн обвинить во всем «мозг» — власти, правительство, лично Президента и даже некий «мировой заговор».
В философии для преодоления подобных искажений мышления существуют так называемые «бритвы» — логические инструменты, позволяющие отбривать, отбрасывать маловероятные объяснения. Одной из самых известных является «бритва Хэнлона». Ее суть в том, что не следует приписывать в первую очередь злому умыслу то, что вполне могло произойти вследствие невежества или невнимательности. Одна из формулировок этого принципа: «Никогда не приписывай злонамеренности то, что вполне объясняется некомпетентностью». Существует сатиричная британская версия этого принципа: «Облажались, а не заговор» (англ. Cock-up before conspiracy).
Однако философские рассуждения хороши, когда сознание не затуманено чувством несправедливости и поглощающим душу страхом. В ситуации же с коронавирусом и сопутствующей пандемии вынужденной самоизоляцией у большинства людей нет ни внутреннего равновесия, ни какой-то точки опоры. Нет чувства безопасности.
И это выплёскивается в виде злости. Злости яростной, болезненной, бессильной – и разрушающей. Разрушающей¸ в первую очередь, собственную душу человека.
«Человек во гневе подобен рушащемуся дому, который сам разваливается на куски над телами тех, кого задавил» (Сенека).
Кажется, есть множество связанных с самоизоляцией причин бояться, негодовать — злиться.
Просто, без систематизации перечислим некоторые поводы для раздражения и гнева, которые звучали и звучат в этот непростой период:
Вынуждают сидеть дома против воли.
Ограничивают свободу.
Дискриминация по возрасту.
«Нас обманывают» в целом и в частности – недоверие к статистике.
Безалаберность медработников.
Насмешки над верящими в вирус вплоть до оскорблений.
Истерия и хамство в интернете.
Разочарование бессмысленностью ограничительных мер: многие ходят без масок, толпы в транспорте.
Нарушение режима больными, свободное перемещение по многолюдным местам потенциальных разносчиков заразы.
Масок и лекарств вообще не хватает.
Разочарование от бессмысленности карантина — долго и тщательно соблюдаешь карантин, выходишь на работу, в общество — и заболеваешь.
И др.
Усугубляет ситуацию экономическое эхо пандемии: снизилась прибыль. Возникли проблемы с кредитами. Господдержка слабая. Многие мелкие «конторы» закрылись. Многие люди лишились на время или насовсем работы и зарплаты.
Несомненно, все эти поводы реальны. Нельзя сказать, что они глобальны и коснулись всех и каждого. Однако их распространенность достаточно высока, чтобы вызывать недовольство не отдельных граждан, а социальных групп и общества в целом.
Нарастает общественная злость, и отдельному человеку становится сложнее противостоять возникающему в хаосе чувству безнадежности. В какой-то мере злость – это попытка вырваться из отчаяния.
Тем более что нашей повседневностью стал выматывающий страх — за себя, за близких. Страх смерти. Страх остаться без качественной помощи, подогреваемый слухами и собственным негативным опытом.
И тут наше страстное естество снова преподносит сюрпризы. Внезапно ярко, как только бывает в ситуации катастроф, высветилось то, что у многих страх за себя больше, чем страх за близких. Больше, чем любовь к ближнему. Не у всех, слава Богу, но…
А еще проявился страх реального общения и страх перед необходимостью решать проблемы. Оказавшись наедине со своими близкими, люди не выдерживали реальности. В некоторых регионах летом отмечено резкое возрастание числа разводов.
Но еще сложнее пришлось тем, кто не сумел безболезненно пережить ограничение физического общения и внешней активности. Несмотря на наличие современных средств связи, еще весной начался бум депрессивных состояний и истерик депривации (невозможности удовлетворять свои потребности). Стоит отметить, что депривация сама по себе способна вызывать агрессивные реакции. Чем больше зависимость от мирского, тем в большей степени. Страх перед лишением всего, что человеку нужно реально или кажется ему необходимым, действительно затуманивает разум.
А ведь по сути, человека не просто «выключили» из привычного мира. Его словно поставили лицом к лицу с самим собой. А верующие люди оказались перед необходимостью остаться наедине с собой лицом к лицу с Богом.
Неимоверно страшная для многих из нас ситуация.
А там где страх – там рука об руку с ним идет гнев как некое инстинктивное средство саморегуляции, предохраняющее от саморазрушения.
Самое опасное для души в данном случае — заблуждение, основанное на знании о разделении гнева на праведный и неправедный, на неверном понимании того, что такое праведный гнев.
«Не следует также думать, будто гнев в какой-то степени способствует величию духа. Это не величие; это надутая опухоль. Когда больное тело раздувается, наливаясь злокачественной жидкостью, это не рост, а опасная отечность» (Сенека).
Дозволение себе гневаться происходит из заблуждения о сущности гнева. Важно понимать, что гнев – это не осознание того, что кто-то поступает плохо, хотя зачастую и вызван, кажется, ощущением попранной справедливости. Гнев – это одна из страстей человеческих.
«Гнев: вспыльчивость, принятие гневных помыслов: мечтание гнева и отмщения, возмущение сердца яростью, помрачение ею ума: непристойный крик, спор, бранные, жестокие и колкие слова, ударение, толкание, убийство. Памятозлобие, ненависть, вражда, мщение, оклеветание, осуждение, возмущение и обида ближнего» (В помощь кающимся. Из сочинений Святителя Игнатия Брянчанинова).
Гнев — это состояние возбуждения, состояние, исходящее не от разума, а от чувства.
«Раздражение и гнев, кажется мне, суть почти одно и то же; но первое указывает на быстрое движение страсти, похищающее и способность мыслить, а последнее – на долговременное пребывание в страсти» (прп. Исилдур Пелусиот).
Часто говорят о том, что гнев – это природное свойство человека. Однако христианские мыслители объясняют, что речь при этом может идти лишь о природе человека ветхого, подверженного страстям.
«От какой бы причины ни возгоралось движение гнева, оно ослепляет очи сердца, и налагая покров на остроту умного зрения, не дает видеть Солнца Правды» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин).
Гнев может сочетаться с другими страстями. И сам он может быть следствием греховной страсти, в первую очередь, гордыни:
«Невозможно кому-либо разгневаться на ближнего, если сердце его сперва не вознесется над ним, если он не уничижит его, и не сочтет себя высшим его» (Прп.авва Дорофей).
Таким образом, если вы улавливаете в себе то или иное проявление гнева, изливающегося наружу, то диагноз однозначен: ваша душа больна страстью. Или страстями. И нужно вовремя распознать болезненные симптомы, чтобы суметь искоренить эту душевную хворь.
Что же получается? Неужели нужно совсем не гневаться, спокойно относиться даже к греховному поведению? Оставить, как есть, все нарушения порядка, халатность и так далее?
Это не так. Исправлять ситуацию надо. Но нужно постоянно помнить слова Псалмопевца: «гневаясь, не согрешайте» (Пс. 4:5). Помнить, что мы должны ненавидеть грех, но любить человека.
К сожалению, в реальности мы совершенно не отделяем человека от греха. Мы забываем (или не знаем) о том, что гнев праведный – это только гнев против греха, и принести пользу гнев может только когда мы «рассерживаемся, досадуя на сладострастные движения нашего сердца» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин).
Слишком часто люди под знаменем справедливости провозглашают свой гнев праведным, они злятся на все, что не согласуется с их собственным чувством этой самой справедливости.
Вместо этого нужно прилагать все возможные усилия по исправлению ситуации, но не руководствуясь гневом, а рассудочно, здраво, с умом. Ставя своей целью не воздаяние за произошедшую несправедливость, а предотвращение зла в будущем.
«Так что же, выходит, человек никогда не нуждается в наказании? — Отчего же, нуждается, только наказывать нужно без гнева, с умом; наказание должно не вредить, а лечить под видом некоторого вреда <…> Согрешающего нужно исправлять: увещанием и силой, мягко и сурово; как ради него самого, так и ради других делать его лучше; тут не обойтись без наказания, но гнев недопустим. Ибо кто же гневается на того, кого лечит?» (Сенека).
Гнев жаждет возмездия. Гневающийся находит удовольствие в наказании.
А исправление ситуации, установление разумного порядка вещей, гармонии в отношениях людей и совершаемых делах требует доброго рассудительного сердца.
«Радость моя! Возложи упование на Бога и проси Его помощи, да умей прощать ближних своих — и тебе дастся все, о чем попросишь» (преподобный Серафим Саровский).
Наталья Ярасова, сотрудник Миссионерского отдела Тульской епархии
Комментировать