Музыка для душевнобольных

Музы­ко­те­ра­пия наря­ду с арт-тера­пи­ей, сказ­ко­те­ра­пи­ей и дру­ги­ми подоб­ны­ми мето­да­ми лече­ния пси­хи­че­ских откло­не­ний явля­ет­ся важ­ным эле­мен­том в реа­би­ли­та­ции душев­но­боль­ных. Ква­ли­фи­ци­ро­ван­ный музы­каль­ный тера­певт Али­са Апре­ле­ва  рас­ска­за­ла о сво­ем опы­те рабо­ты в пси­хи­ат­ри­че­ском отде­ле­нии гос­пи­та­ля «Лемю­эль Шат­так» (г. Бостон), в част­но­сти — в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре «TREE».

Али­са рабо­та­ла в Бостон­ском штат­ном мно­го­про­филь­ном гос­пи­та­ле, в пси­хи­ат­ри­че­ском отде­ле­нии (США).  Это гос­пи­таль дол­го­сроч­но­го пре­бы­ва­ния. Отде­ле­ние пси­хи­че­ской реа­би­ли­та­ции состо­ит из 5 закры­тых этажей.

У каж­до­го паци­ен­та есть его коман­да спе­ци­а­ли­стов, кото­рая рабо­та­ет с ним. Музы­каль­ная тера­пия явля­ет­ся частью реа­би­ли­та­ции. Для того, что­бы осу­ществ­лять реа­би­ли­та­цию, в цен­тре созда­ют­ся опре­де­лён­ные груп­пы. Это музы­каль­но­те­ра­пев­ти­че­ские груп­пы, заня­тия в арт-сту­дии, сен­сор­ной ком­на­те, тре­на­жер­ном зале,  груп­пы по обу­че­нию при­го­тов­ле­нию пищи и дру­гим навы­кам, кафе и пр. Немно­го подроб­нее о рабо­те центра.

В цен­тре есть гости­ная, где люди могут про­сто собрать­ся, послу­шать музы­ку, посмот­реть теле­ви­зор, пооб­щать­ся. Есть кух­ня, кафе. При­чем в кафе рабо­та­ют сами паци­ен­ты, так осу­ществ­ля­ет­ся их тру­до­те­ра­пия. Есть ком­пью­тер­ный класс, где под руко­вод­ством одно­го из сотруд­ни­ков мож­но заве­сти себе e‑mail, напи­сать пись­ма род­ствен­ни­кам, най­ти какую-то инфор­ма­цию по даль­ней­ше­му тру­до­устрой­ству, создать себе резю­ме, а мож­но про­сто посмот­реть в Google. Конеч­но, там сто­ят филь­тры, но есть воз­мож­ность обу­чить­ся ком­пью­тер­ной гра­мот­но­сти, в том числе.

Послу­шать музы­ку мож­но и без музы­каль­но­го тера­пев­та: про­сто прий­ти и под­клю­чить­ся к музы­каль­ным базам. Есть тре­на­жер­ный зал, кото­рый поль­зу­ет­ся огром­ным спро­сом, поэто­му там, как пра­ви­ло, оче­редь. Есть совет паци­ен­тов (Patient Council), кото­рый соби­ра­ет­ся раз в неде­лю. Это паци­ен­ты, кото­рые гово­рят, к при­ме­ру: мы хотим при­ни­мать реше­ния, мы хотим под­ска­зы­вать вра­чам, как нас пра­виль­но лечить, что надо делать, какие меро­при­я­тия инте­рес­ны, мы хотим ездить в мага­зин и что­бы у нас был кон­церт, или мы хотим что-то еще, или, может быть, не нра­вит­ся, как с нами обра­ща­ет­ся мед­пер­со­нал с како­го-то эта­жа. Они могут это все обсу­дить раз в неде­лю, и это тоже важ­но для фор­ми­ро­ва­ния нор­маль­но­го само­со­зна­ния, чув­ства соб­ствен­но­го достоинства.

Так полу­ча­лось, что две музы­каль­но­те­ра­пев­ти­че­ские груп­пы Али­сы про­хо­ди­ли на кухне, и это было очень уют­но. Музы­ка соче­та­лась с чае­пи­ти­ем, и эти поси­дел­ки на кухне ока­зы­ва­ли нор­ма­ли­зу­ю­щее дей­ствие на жен­щин: они пере­ста­ва­ли меж­ду собой ссо­рить­ся, начи­на­ли вспо­ми­нать, какие они были хозяй­ки у себя в доме. Моло­дые люди с тяже­лы­ми диа­гно­за­ми вдруг на кухне пре­об­ра­жа­лись, начи­на­ли гото­вить какие-то наци­о­наль­ные блю­да. Музы­ка впле­та­лась во все это. Когда на кухне в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре паци­ен­ты сиде­ли за чаем или ели, им мож­но было петь пес­ни. Так­же обсуж­да­лась люби­мая музыка.

В поме­ще­ни­ях заня­тия быва­ют очень мно­го­об­раз­ные. Есть экс­прес­сив­ная тера­пия, куда вхо­дит арт-тера­пия, дра­ма-тера­пия, тан­це­валь­ная тера­пия – задей­ство­ва­ны любые воз­мож­но­сти экс­прес­сив­ной терапии.

В худо­же­ствен­ной мастер­ской цен­тра рабо­та­ют неко­то­рые люди, у кото­рых есть худо­же­ствен­ный талант. Они дела­ют серь­ги, бусы, шка­тул­ки – все, что потом про­да­ет­ся на ярмар­ке, кото­рая устра­и­ва­ет­ся раз в год.

Паци­ен­ты очень любят ого­род­ни­чать на спе­ци­аль­ном участ­ке цен­тра, начи­ная с ран­ней вес­ны, сажа­ют сад, а потом ходят уха­жи­вать. Про­дук­ты, кото­рые выра­щи­ва­ют­ся, как пра­ви­ло, исполь­зу­ют­ся в кули­нар­ных группах .

Есть спор­тив­ные груп­пы, в том чис­ле, про­сто про­гул­ки во вре­мя про­грам­мы. То есть груп­па может взять и про­сто пой­ти на про­гул­ку, если хоро­ший день.

Груп­па по пре­одо­ле­нию зави­си­мо­стей: это двой­ной диа­гноз и про­фи­лак­ти­ка куре­ния. В эти груп­пы запи­сы­ва­ют насиль­но, в основ­ном, пото­му что люди отри­ца­ют зави­си­мость, не хотят с этим работать.

Суще­ст­вют пси­хо­те­ра­пев­ти­че­ские груп­пы. Рабо­та с гне­вом и общая пси­хо­те­ра­пия, когда люди про­сто соби­ра­ют­ся и гово­рят о том, что их вол­ну­ет в дан­ный момент.

Про­хо­дит ани­мал-тера­пия в лице боль­шой пуши­стой соба­ки Дже­ка, кото­рая при­хо­дит раз в 1–2 неде­лю. Все очень любят эту боль­шую соба­ку, кото­рая при­хо­дит и дает себя тис­кать. И ино­гда люди, кото­рые ни на что боль­ше не реа­ги­ру­ют, отзы­ва­ют­ся на это пуши­стое боль­шое суще­ство солнечное.

Есть еже­не­дель­ные собра­ния: раз в неде­лю во втор­ник соби­ра­ют­ся люди в гости­ной – и паци­ен­ты, и сотруд­ни­ки. У собра­ния есть струк­ту­ра, когда все сна­ча­ла пред­став­ля­ют­ся, потом обсуж­да­ют какие-то насущ­ные дела за неде­лю и потом выска­зы­ва­ют пред­ло­же­ния по рабо­те. Если оста­ет­ся вре­мя, быва­ют игры типа анкет. Это спо­соб­ству­ет соци­а­ли­за­ции и обще­нию в коллективе.

Так­же осу­ществ­ля­ют­ся поезд­ки в музеи, на при­ро­ду и в магазины.

Музыкальнотерапевтические группы

В цен­тре созда­ет­ся рабо­та музы­каль­но­те­ра­пев­ти­че­ских групп, где паци­ен­ты с музы­каль­ным тера­пев­том слу­ша­ют и  обсуж­да­ют музы­ку. Это про­ис­хо­дит в ком­пью­тер­ных клас­сах, где мож­но через колон­ки вклю­чить прак­ти­че­ски любую песню.

– Соби­ра­ет­ся груп­па, и я спра­ши­ваю: «Какая музы­ка вам сего­дня инте­рес­на, что бы вы хоте­ли послу­шать?» И каж­дый паци­ент, если он хочет, он или она пред­ла­га­ет какую-то пес­ню, мы вме­сте слу­ша­ем, ино­гда смот­рим клип и обсуж­да­ем, поче­му нам инте­рес­но, во что одет вока­лист и так далее. То есть это про­сто, с одной сто­ро­ны, это нор­маль­ное обще­ние, с дру­гой сто­ро­ны, это поз­во­ля­ет уви­деть, на что наце­лен сей­час паци­ент, и как-то ком­му­ни­ка­цию вклю­чить, если нужно.

Состав групп все вре­мя меня­ет­ся, в зави­си­мо­сти от потреб­но­стей паци­ен­тов и в зави­си­мо­сти от соста­ва сотрудников.

Сле­ду­ю­щая груп­па музы­каль­ной тера­пии, кото­рая поль­зу­ет­ся боль­шой попу­ляр­но­стью, – «Твоя пес­ня». В тече­ние 45-ти минут груп­па пишет пес­ню. Пес­ню мож­но писать или с нуля: «Давай­те напи­шем пес­ню о весне. Какие у нас ассо­ци­а­ции с вес­ной?» Каж­дый паци­ент тво­рит, и потом музы­каль­ный тера­певт объ­еди­ня­ет всё это в какое-то одно музы­каль­ное произведение.

Мож­но писать пес­ню путем про­чер­ков, то есть «Пусть все­гда будет солн­це, пусть все­гда будет «про­черк». И паци­ент может вста­вить туда какие-то сло­ва. Это про­пе­ва­ет­ся, озву­чи­ва­ют­ся какие-то идеи. Более целе­на­прав­лен­ный про­цесс, когда берет­ся один боль­шой лист бума­ги – и мы пишем пес­ню, посвя­щен­ную тому-то. Напри­мер, мы писа­ли пес­ню о том, как исце­лить Бостон. Ино­гда люди не гото­вы риф­мо­вать, тогда берет­ся шаб­лон какой-то пес­ни, кото­рую мож­но чуть-чуть переделать.

В тера­пии соче­та­ет­ся музы­ка и худо­же­ствен­ное искус­ство. Напри­мер, вы выби­ра­ем тему зимы. Музы­каль­ный тера­певт при­но­сит музы­ку, кото­рая отно­сит­ся к это­му пери­о­ду или к этой теме – или Виваль­ди, или Чай­ков­ский «Вре­ме­на года». А арт-тера­певт пред­ла­га­ет посмот­реть на кар­ти­ны, как-то свя­зан­ные с этим – кар­ти­ны о зиме, кар­ти­ны о весне. Ино­гда это похо­же на урок, когда мы рас­ска­зы­ва­ем, что жил такой ком­по­зи­тор, он напи­сал такие-то про­из­ве­де­ния, про­изо­шло это пото­му, может быть, у него был какой-то диа­гноз. Мы обра­ща­ем вни­ма­ние, что неко­то­рые музы­кан­ты, неко­то­рые худож­ни­ки тоже жили с пси­хи­ат­ри­че­ским диа­гно­зом в какой-то момент.  Про­слу­шав про­из­ве­де­ния, про­смот­рев какие-то кар­ти­ны, у паци­ен­тов про­ис­хо­ди­ло обсуж­де­ние, люди выска­зы­ва­ли свои мыс­ли по пово­ду того, что они уви­де­ли. Часто ассо­ци­а­ции быва­ли очень стран­ны­ми, ино­гда, наобо­рот, очень адек­ват­ны­ми и интересными.

После это­го паци­ен­ты могут рисо­вать под музы­ку. Эта рабо­та слу­жит очень мно­гим целям: во вре­мя обсуж­де­ния люди гото­вы пере­ждать, когда дру­гой ска­жет, чего они обыч­но не дела­ют – паци­ен­ты все­гда пере­би­ва­ют, они агрес­со­ры, очень экс­прес­сив­ные, в мани­а­каль­ных состо­я­ни­ях. Ино­гда в фор­ма­те такой груп­пы они гото­вы ждать, когда дру­гие выска­зы­ва­ют свои внут­рен­ние мыс­ли. Гово­рят те люди,  кото­рые обыч­но молчат.

Музы­ка в сен­сор­ной ком­на­те. Это очень сво­бод­ный фор­мат. Про­сто во вре­мя утрен­них часов или во вре­мя, когда груп­па соби­ра­ет­ся, откры­ва­ет­ся сен­сор­ная ком­на­та. В сен­сор­ной ком­на­те Али­са мог­ла про­сто сидеть и играть на флей­те, гита­ре или раз­ло­жить несколь­ко инстру­мен­тов, что­бы люди, кото­рые вхо­дят, мог­ли начи­нать на палоч­ке шур­шать или на боль­шом бара­бане что-то подыг­ры­вать. Ино­гда чело­век захо­дит в ком­на­ту и говорит:«А вот мож­но пес­ню?» Музы­ко­те­ра­пия в сен­сор­ной ком­на­те – совер­шен­но сво­бод­ное про­стран­ство, по воз­мож­но­сти релаксирующее.

Жен­ская груп­па. Посколь­ку пре­бы­ва­ние в цен­тре сме­шан­ное, и в основ­ном паци­ен­ты – муж­чи­ны, то жен­ская груп­па слу­жит тому, что­бы жен­щи­ны пере­ста­ли сто­ять в обо­ро­ни­тель­ной пози­ции и мог­ли про­сто рас­сла­бить­ся, выра­зить себя. Это не феми­нист­ский под­ход, это про­сто созда­ние без­опас­ной зоны, в кото­рой жен­щи­ны раз­ных воз­рас­тов мог­ли бы объ­еди­нить­ся, обсу­дить такие вещи, кото­рые не могут обсуж­дать с мужчинами.

Есть тан­цы – струк­ту­ри­ро­ван­ная груп­па тан­цев.  Дви­же­ния ино­гда созда­ют без­опас­ное про­стран­ство, в кото­ром люди друг на дру­га не напа­да­ют. Может быть музы­ка по запро­су: мы тан­цу­ем сей­час под это, потом под это – музы­каль­ный тера­певт вклю­ча­ет запи­си. Или тан­цы могут быть с живой музы­кой, когда при­гла­шен­ные музы­кан­ты игра­ют под кон­тро­лем музы­каль­но­го тера­пев­та. Если вдруг музы­ка слиш­ком сти­му­ли­ру­ет людей, то музы­кан­ты долж­ны сме­нить ее характер.

Дви­же­ние под музы­ку. Это не совсем тан­цы, это может быть про­сто физ­куль­ту­ра. И музы­каль­ный тера­певт, как пра­ви­ло, сотруд­ни­ча­ет с каки­ми-то дру­ги­ми терапевтами.

Кро­ме непо­сред­ствен­но музы­каль­ной тера­пии в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре про­хо­дят еще и музы­каль­ные выступ­ле­ния раз­ных кол­лек­ти­вов, кото­рые пери­о­ди­че­ски при­ез­жа­ют. Раз в неде­лю при­но­сят мно­го афри­кан­ских бара­ба­нов. И это не про­сто игра на бара­ба­нах, в про­цес­се при­ду­мы­ва­ют­ся пес­ни, кото­рые лег­ко повто­рить. То есть про­ис­хо­дит музы­каль­ное вза­и­мо­дей­ствие. Тера­пия идет на физи­че­ском уровне, пото­му что когда чело­век слы­шит устой­чи­вый ритм, про­ис­хо­дит то, что назы­ва­ет­ся навя­зы­ва­ни­ем рит­ма – настра­и­ва­ет­ся на это вся нерв­ная систе­ма . Если чело­век в депрес­сии – он, может быть, немно­го акти­ви­зи­ру­ет­ся. Если он в остром мани­а­каль­ном пси­хо­зе или есть агрес­сия, то он может выплес­нуть всю эту агрес­сию, а потом успо­ко­ить­ся. Музы­каль­ный тера­певт сле­дит и моди­фи­ци­ру­ет работу.

Суще­ству­ют соци­аль­ные про­ек­ты, когда, к при­ме­ру, рас­пи­сы­ва­ли сте­ну в цен­тре. Пока одни люди рисо­ва­ли, дру­гие писа­ли пес­ни. Полу­чил­ся свое­об­раз­ный гимн, кото­рый во вре­мя тор­же­ствен­но­го откры­тия этой рос­пи­си с пере­ре­за­ни­ем крас­ной лен­точ­ки испол­ни­ли все.

Когда люди зна­ют, что какой-то из паци­ен­тов гото­вит­ся к выпис­ке, ино­гда пишут про­щаль­ную пес­ню. Паци­ен­ты музи­ци­ру­ют вме­сте для того, что­бы ска­зать «до сви­да­ния». Тем, кто про­жил в цен­тре пол­го­да или боль­ше музы­ка помо­га­ет пере­жить эти эмо­ции расставания.

И, конеч­но, музы­ка исполь­зу­ет­ся на всех празд­ни­ках, днях откры­тых две­рей, выставках.

Ино­гда груп­по­вая тера­пия не рабо­та­ет, пото­му что люди к ней про­сто не гото­вы. Или они на закры­том эта­же, или у них про­бле­мы с соци­а­ли­за­ци­ей такие, что они не гото­вы всту­пать в кон­такт, или, может быть, они агрес­сив­ны. Один-два сеан­са инди­ви­ду­аль­ной музы­каль­ной тера­пии поз­во­ля­ют их чуть-чуть под­дер­жать, пока они пере­жи­вут момент обостре­ния. Затем паци­ент пере­хо­дит в группу.

Случаи из практики музыкального терапевта Алисы Апрелевой

– Паци­ент тем­но­ко­жий муж­чи­на, 34 года. Я не знаю, как пере­ве­сти на рус­ский, это кли­ни­че­ское рас­строй­ство. Судом при­знан невме­ня­е­мым, и в дет­стве он был жерт­вой семей­но­го наси­лия, как, кста­ти, и боль­шая вооб­ще часть людей, кото­рые в этом отде­ле­нии. Про­бле­мы у него были – слож­но­сти соци­а­ли­за­ции, очень агрес­си­вен. То есть я пыта­лась с ним рабо­тать в груп­пе, и ока­за­лось, что он про­сто настоль­ко агрес­си­вен по отно­ше­нию к дру­гим людям, что опас­но физи­че­ски с ним кон­так­ти­ро­вать. Очень низ­кая само­оцен­ка, в том чис­ле, лицо застыв­шее, мас­ко­об­раз­ное, про­бле­мы с выра­же­ни­ем эмо­ций, опас­ка посе­щать док­то­ра и реа­би­ли­та­ци­он­ный центр. После сове­та с груп­пой, с мно­го­про­филь­ной бри­га­дой, кото­рая его ведет, поду­ма­ли, что инди­ви­ду­аль­ные сес­сии мог­ли бы помочь. Он про­явил боль­шой инте­рес к гита­ре и ска­зал, что «я хочу учить­ся играть на гита­ре». Реши­ли, хоро­шо – будем играть на гитаре.

В резуль­та­те, я исполь­зо­ва­ла спе­ци­аль­но настро­ен­ную гита­ру, она настро­е­на так зву­чит хоро­шо у тех, кто не уме­ет играть. Для него это был очень важ­ный момент фор­ми­ро­ва­ния само­оцен­ки. А я была с дру­гой гита­рой, у нас полу­ча­лась такая импро­ви­за­ция: он зада­ет какой-то ритм, я ему отве­чаю, это созда­ние надеж­ной при­вя­зан­но­сти, кото­рой у него, види­мо, не было в дет­стве. Ему ста­ло инте­рес­но писать пес­ни. Мы писа­ли пес­ни по куп­ле­ту во вре­мя сес­сии, про­го­ва­ри­ва­ли какие-то ситу­а­ции, он мне рас­ска­зы­вал о чем-то. У него про­бле­мы с гра­мот­но­стью были, поэто­му он про­сил меня запи­сать – я гово­ри­ла: «Нет, давай­те Вы». И помо­га­ла ему писать сло­ва. То есть для него это тоже было очень важ­но – раз­де­ле­ние на стро­ки, пла­ни­ро­ва­ние сво­их дей­ствий. У него воз­ник какой-то силь­ный кон­такт со мной, посте­пен­но он стал общать­ся с дру­ги­ми людь­ми более адек­ват­но. И закон­чи­лось все как-то очень рез­ко, пото­му что мне ска­за­ли: «Мы его выпи­сы­ва­ем через два дня».

То есть опять же там стра­хов­ка, все эти фор­маль­ные дела. Про­цесс не был закон­чен, мы мог­ли бы рабо­тать даль­ше над само­со­зна­ни­ем, пла­ни­ро­ва­ни­ем, соци­а­ли­за­ци­ей более глу­бо­кой, но так полу­чи­лось, что какие-то лечеб­ные цели были уже достиг­ну­ты, и его выпи­сы­ва­ют в семью без под­держ­ки. Но мы успе­ли запи­сать пес­ню на аудио, и я в послед­ний момент успе­ла запи­сать для него диск. Он ушел с неко­то­рым коли­че­ством копий этих дис­ков и копий тек­стов пес­ни. Для него это был огром­ный про­ект, кото­рый его, не знаю, напра­вил или не напра­вил жить даль­ше, но, по край­ней мере, он ска­зал, что «Да, я хочу учить­ся, я теперь буду заниматься».

– Паци­ент­ка  жен­щи­на 56 лет, шизо­фре­ния, при­чем в тяже­лой наслед­ствен­ной фор­ме. Она прак­ти­че­ски всю свою жизнь про­жи­ла в боль­ни­це, пото­му что никак по-дру­го­му нель­зя было. В общем, в дру­гих усло­ви­ях она не выжи­ва­ла, тяже­ло очень было – и семье тяже­ло, и ей самой. И во вре­мя празд­ни­ков и вол­ну­ю­щих собы­тий у нее были обостре­ния, ост­рый пси­хоз. У нее два сына взрос­лых – боль­ше 20-ти лет и посто­ян­ное ощу­ще­ние, что они дети, и что она долж­на им помо­гать. То есть даже свое посо­бие по инва­лид­но­сти и все, что она зара­ба­ты­ва­ла на тру­до­те­ра­пии в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре, посто­ян­но отправ­ля­ла им, очень вол­но­ва­лась, зво­ни­ла каж­дый день.

У нее было ощу­ще­ние, что она не состо­я­лась как мать, она пла­ка­ла, ино­гда ста­но­ви­лась агрес­сив­ной, ино­гда потом очень сожа­ле­ла об этом, ей тяже­ло было. Я с ней все вре­мя встре­ча­лась в груп­пе, и арт-тера­певт с ней встре­ча­лась в груп­пе. Но во вре­мя обостре­ний, зная, что она любит музы­ку, я ей про­сто пред­ла­га­ла: «Если хоти­те – пой­дем­те в сен­сор­ную ком­на­ту, зай­мем­ся вме­сте инди­ви­ду­аль­но». И когда она согла­ша­лась, мы зани­ма­лись релак­са­ци­ей, либо пели какие-то люби­мые ее пес­ни, она мог­ла играть на каких-то инстру­мен­тах, под­пе­вать. И с колы­бель­ны­ми полу­чи­лось один раз очень инте­рес­но, пото­му что, уви­дев, что ничто на нее боль­ше не дей­ству­ет, я ста­ла петь колы­бель­ную: «Какие люби­мые у вас колы­бель­ные?» – она, есте­ствен­но, вспом­ни­ла все колы­бель­ные, кото­рые она пела сво­им сыно­вьям. Мы с ней попе­ли, она разулы­ба­лась, у нее сошел этот стресс, тре­вож­ность такая рез­кая. И после это­го я ска­за­ла: «Навер­ное, вы буде­те хоро­шей бабуш­кой». И это ей помог­ло сори­ен­ти­ро­вать­ся в дей­стви­тель­но­сти, по край­ней мере, на тот момент, что она ска­за­ла: «Да, у меня взрос­лые сыно­вья, навер­но, у меня ско­ро будут вну­ки». То есть для нее это ста­ло таким пере­клю­че­ни­ем в реаль­ный план, что ее сыно­вья – это не те люди, кото­рые там в теле­ви­зо­ре, ее сыно­вья – это не малень­кие дети, а ее сыно­вья – это взрос­лые люди, кото­рые могут и ее под­дер­жать в этот момент.

– Еще одна паци­ент­ка, очень обра­зо­ван­ная, 39 лет, тоже с шизо­фре­ни­ей. Выс­шее обра­зо­ва­ние, при­чем Гар­вард. Есть семья, и рань­ше она пела в хоре. Ее нашли про­сто у себя дома. Род­ствен­ни­ки ска­за­ли, что не было ника­ко­го ухо­да за собой, то есть ее нашли в непри­ят­ном состо­я­нии – в фека­ли­ях, гряз­ной, то есть она совсем за собой не сле­ди­ла. Она почти не дви­га­лась, не ела, была в депрес­сив­ном состо­я­нии на пер­вич­ном эта­пе. Она отка­зы­ва­лась от при­е­ма лекарств, при­чем даже тогда, когда ее гос­пи­та­ли­зи­ро­ва­ли, ни в какую не согла­ша­лась. И ни в какую не согла­ша­лась участ­во­вать в груп­пах. И как-то полу­чи­лось, что мне ска­за­ли, что по преды­ду­щим гос­пи­та­ли­за­ци­ям, ока­зы­ва­ет­ся, она любит музы­ку. И я к ней подо­шла, у нас воз­ник кон­такт, я нача­ла петь – ей понра­ви­лось. И она согла­си­лась на инди­ви­ду­аль­ные сес­сии, где мы про­сто все 45 минут – час пели ее люби­мые песни.

Сна­ча­ла она не реша­лась петь, слу­ша­ла меня, а потом я сде­ла­ла вид, что у меня забо­ле­ло гор­ло – и при­шлось петь ей. В общем, мы всту­пи­ли в такой диа­лог музы­каль­ный. И дей­стви­тель­но для нее это самый чудес­ный слу­чай. Она дей­стви­тель­но боль­ше ничем не зани­ма­лась абсо­лют­но. Она ста­ла сле­дить за собой, ста­ла зани­мать­ся на бего­вой дорож­ке, кото­рая сто­ит на каж­дом эта­же, улы­бать­ся. То есть было очень милое выра­же­ние лица. Ста­ла при­ни­мать лекар­ства, посе­щать груп­пы. Выпи­са­ли ее… Опять же, мне кажет­ся, выпи­са­ли ее слиш­ком рано, пото­му что у нее не было гото­во­го пла­на. Это такой слу­чай, когда толь­ко музы­кой и ничем боль­ше ее не уда­ва­лось про­бить. То есть она даже не гово­ри­ла с соци­аль­ным работ­ни­ком, и пер­вый момент, когда она заго­во­ри­ла, это было о том, что «Мы музы­кой с Али­сой занимаемся».

Другие возможности музыкальной терапии

Рас­строй­ство пита­ния. Музы­каль­ная импро­ви­за­ция поз­во­ля­ет ори­ен­ти­ро­вать­ся в дей­стви­тель­но­сти. Напи­са­ние песен, кото­рые гово­рят о том, что «я готов при­нять себя таким, какой я есть», поз­во­ля­ет дей­стви­тель­но при­нять себя, и это воз­мож­но в груп­пах или индивидуально.

При демен­ци­ях альц­гей­ме­ров­ско­го типа или дру­го­го типа музы­ка часто явля­ет­ся един­ствен­ной воз­мож­но­стью снять тре­вож­ность, нала­дить ком­му­ни­ка­цию. Когда чело­век ни на что не отзы­ва­ет­ся, он часто реа­ги­ру­ет на музы­ку, к кото­рой он эмо­ци­о­наль­но при­вя­зан. Для пожи­лых это музы­ка, кото­рую они слу­ша­ли в моло­до­сти. Музы­ка спо­соб­ству­ет нор­ма­ли­за­ции при мани­а­каль­но-депрес­сив­ных состо­я­ни­ях. Игра на бара­бане может нала­дить диа­лог меж­ду тера­пев­том и паци­ен­том в таком состо­я­нии – либо мани­а­каль­ном, либо депрес­сив­ном. Может чело­ве­ка выве­сти из того край­не­го состо­я­ния, в кото­ром он нахо­дит­ся в дан­ный момент, и при­ве­сти в какое-то нормализованное.

Важ­но, что музы­ка  не вызы­ва­ет у боль­ных ожи­да­ние угро­зы. Музы­каль­ный тера­певт – это не чело­век в белом хала­те, кото­рый при­хо­дит и гово­рит: «Пой­дем­те в ком­на­ту, Вас при­вя­жут», он не появ­ля­ет­ся со шпри­цом. Музы­ка не вос­при­ни­ма­ет­ся как что-то меди­цин­ское, какое-то лечение.

В резуль­та­те всей этой рабо­ты в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре паци­ент учит­ся необ­хо­ди­мым навы­кам для жиз­ни вне боль­ни­цы, он учит­ся реа­ли­стич­но оце­ни­вать свои воз­мож­но­сти, отно­ше­ни­ям, вза­и­мо­дей­ствию в кол­лек­ти­ве, учит­ся кон­тро­ли­ро­вать ситу­а­цию, и это повы­ша­ет самооценку.

– Ко мне на заня­тия на эта­жи часто при­хо­ди­ла пси­хи­атр. Кста­ти, рус­ский пси­хи­атр, мы нашли с ней общий язык, она там рабо­та­ет. И она про­сто сади­лась в уго­ло­чек, там бра­ла какой-то музы­каль­ный инстру­мент, никак не участ­во­ва­ла в груп­пе. На самом деле, она смот­ре­ла, что про­ис­хо­дит, какая изнан­ка в груп­пе, и это поз­во­ля­ло ей уви­деть паци­ен­тов в каком-то совер­шен­но новом клю­че, пото­му что одно дело гово­рить в сво­ей пала­те или там на эта­же, про­сто по кори­до­ру бро­дить, а дру­гое дело – музы­каль­ное взаимодействие.

Али­са так­же напом­ни­ла на лек­ции, что тера­пев­ти­че­ское исполь­зо­ва­ние музы­ки доступ­но прак­ти­че­ски всем. Без музы­каль­но­го тера­пев­та мож­но исполь­зо­вать груп­по­вое слу­ша­ние музы­ки, обсуж­дать тек­сты песен, созда­вать про­ду­ман­ный музы­каль­ный фон в поме­ще­нии. Это не про­сто музы­каль­ный фон типа радио. Музы­кой мож­но вли­ять на состо­я­ние при­сут­ству­ю­щих в поме­ще­нии. Если вы хоти­те, что­бы люди успо­ко­и­лись, вклю­чи­те что-нибудь релак­си­ру­ю­щее; хоти­те, что­бы ожи­ви­лись  – вклю­чи­те что-то более актив­ное. Мож­но рисо­вать под музыку.

Мож­но думать о чем-то, про­жи­вать ситу­а­ции, с кото­ры­ми музы­ка может вызы­вать ассо­ци­а­ции. Физио­те­ра­певт может исполь­зо­вать музы­ку для моти­ва­ции дви­же­ний: если чело­век сидит и в тече­ние пяти минут под­ни­ма­ет и опус­ка­ет руку – ему надо­еда­ет, а если это про­ис­хо­дит под музы­ку – тан­цу­ет, то это совсем дру­гой эффект.

Музы­каль­ный тера­певт Али­са Апре­ле­ва так­же рас­ска­за­ла  о сво­ем про­ек­те: сайт muzterapevt.ru. Это неком­мер­че­ский обра­зо­ва­тель­ный про­ект, кото­рый направ­лен на инфор­ми­ро­ва­ние людей вооб­ще о воз­мож­но­стях музы­каль­ной тера­пии, в откры­том досту­пе раз­ме­ще­на инфор­ма­ция о музы­каль­ной терапии.

Вопрос музыкальному терапевту

Как вза­и­мо­дей­ству­ет музы­каль­ный тера­певт с вра­чом-пси­хи­ат­ром, с пси­хо­ло­гом? Музы­каль­ный тера­певт ведь – один из эле­мен­тов команды

У нас есть, навер­ное, на рус­ский язык луч­ше все­го пере­ве­сти, пла­нер­ки. Когда утром соби­ра­ет­ся коман­да, кото­рая отве­ча­ет за какой-то этаж. И обыч­но один чело­век от реа­би­ли­та­ци­он­но­го цен­тра, там мно­го сотруд­ни­ков по раз­ным направ­ле­ни­ям – экс­прес­сив­ная тера­пия, музы­каль­ная тера­пия, тру­до­те­ра­певт – один чело­век от коман­ды при­пи­сан к эта­жу, и он все­гда в кур­се, он дер­жит связь с коман­дой на этом эта­же, с пси­хи­ат­ром, с пси­хо­те­ра­пев­том, с соци­аль­ны­ми работ­ни­ка­ми. И потом он при­но­сит эту инфор­ма­цию уже на пла­нер­ку в реа­би­ли­та­ци­он­ный центр. То есть про­ис­хо­дит посто­ян­ный обмен инфор­ма­ци­ей, с одной стороны.

С дру­гой сто­ро­ны, после каж­дой сес­сии инди­ви­ду­аль­ной или груп­по­вой я как музы­каль­ный тера­певт отправ­ляю неболь­шую замет­ку, опять же, всем людям, кото­рые могут быть свя­за­ны с теми паци­ен­та­ми, с кото­ры­ми я рабо­таю в этой груп­пе, есте­ствен­но. Я отправ­ляю свои замет­ки. Кро­ме того, при инди­ви­ду­аль­ной рабо­те с паци­ен­та­ми есть груп­па, кото­рая отве­ча­ет за каж­до­го паци­ен­та, не за этаж, а за паци­ен­та. И не посто­ян­но с ними на свя­зи, но они все­гда полу­ча­ют эти мои замет­ки. И в какие-то кри­ти­че­ские момен­ты, когда чело­век соби­ра­ет­ся выпи­сы­вать­ся, или у чело­ве­ка какой-то ост­рый кри­зис, все­гда музы­каль­ный тера­певт может вме­шать­ся. Вплоть до того, что пси­хи­атр гово­рит, что чело­век абсо­лют­но лиги­ден, он не может ниче­го, а музы­каль­ный тера­певт может при­гла­сить пси­хи­ат­ра и ска­зать: «Смот­ри­те, он исполь­зу­ет музы­каль­ные инстру­мен­ты доста­точ­но творчески».

Вы сами выби­ра­е­те себе паци­ен­та для рабо­ты, или все-таки врач осмот­рел паци­ен­та, опре­де­лил диа­гноз, назна­чил реа­би­ли­та­ци­он­ную про­грам­му и, в том чис­ле, решил, что с этим паци­ен­том нуж­но зани­мать­ся музы­каль­но­му тера­пев­ту? Или Вы сами обра­ти­ли вни­ма­ние на кого-то и ска­за­ли: «Вы со мной буде­те работать»?

Это про­ис­хо­дит и так, и так. С одной сто­ро­ны, врач может ска­зать, что «Мы заме­ти­ли, что паци­ент ходит и все вре­мя поет», или у него в кар­те напи­са­но, что он учил­ся в музы­каль­ной шко­ле, услов­но гово­ря, или играл на гита­ре, и ему это инте­рес­но, ско­рее все­го. То есть моти­ва­ция долж­на быть. Если назна­чить музы­каль­ную тера­пию чело­ве­ку, кото­рый музы­кой нико­гда не зани­мал­ся, ему вооб­ще мед­ведь на ухо насту­пил, и ему совсем неин­те­рес­но, то про­сто луч­ше не тра­тить уси­лия, луч­ше потра­тить уси­лия на тех, кто моти­ви­ро­ван силь­нее. С одной сто­ро­ны, когда чело­век, полу­ча­ю­щий систе­му при­ви­ле­гий, дохо­дит до того, что он ока­зы­ва­ет­ся в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре, то его соци­аль­ный работ­ник, док­тор может ска­зать, что хоро­шо бы музы­каль­ную тера­пию. С дру­гой сто­ро­ны, мы видим всех этих паци­ен­тов, когда они в комнате.

Этот момент сво­бо­ды обще­ния с 10-ти до 12-ти, когда пере­те­ка­ют из одно­го поме­ще­ния из одно­го в дру­гое, то мы про­сто видим, что если чело­век под­хо­дит, напри­мер, к пиа­ни­но, кото­рое там сто­ит, или захо­дит чаще в ком­на­ту, в кото­рой раз­ло­же­ны инстру­мен­ты, на кото­рых мы там игра­ем – на вио­лон­че­ли, на гита­ре, то понят­но, что его это моти­ви­ру­ет. Тогда уже про­цесс идет в обрат­ную сто­ро­ну – я под­хо­жу к док­то­ру или к кому-то еще из коман­ды и гово­рю, что «Вы зна­е­те, паци­ент очень заин­те­ре­со­ван в музы­ке. Как Вы дума­е­те, сто­ит его в какую-то груп­пу вклю­чит, или, может быть, он вооб­ще в груп­пе не хочет, может быть, с ним инди­ви­ду­аль­но пора­бо­тать?» – мне гово­рят: «Да у него там пси­хо­те­ра­пия, все хоро­шо». Тогда я ищу дру­гую «жерт­ву», кото­рой полез­ней музы­каль­ная тера­пия. А если ока­зы­ва­ет­ся, что это чело­век, кото­рый закры­тый от все­го осталь­но­го, и вдруг пошел на кон­такт со мной, с музы­каль­ным тера­пев­том, тогда, конеч­но, я ста­ра­юсь это использовать.

Вы так намек­ну­ли, выпи­сал­ся паци­ент, Вы с ним рабо­та­ли, каких-то дру­гих спе­ци­аль­но­стей – и врач, и пси­хо­лог, а он выпи­сал­ся, и с ним надо про­дол­жать рабо­ту. Вот как в этом слу­чае? Под­дер­жи­ва­ет­ся ли связь? Есть ли пре­ем­ствен­ность какая-то после того, как он про­ле­жал в отделении?

Слож­но, пото­му что я лич­но не могу ника­ких кон­так­тов под­дер­жи­вать, пото­му что это про­сто эти­ка про­фес­си­о­наль­ная, и когда чело­век ухо­дит – я не могу даже с ним поздо­ро­вать­ся. Ска­жем, если у мет­ро встре­чу, я делаю вид, что я его не вижу. Если он сам поздо­ро­ва­ет­ся – я могу с ним поздо­ро­вать­ся. Очень слож­но с под­дер­жи­ва­ю­щи­ми про­грам­ма­ми. Те люди, кото­рые выпи­сы­ва­ют­ся в груп­по­вые дома, вот то, чего в Рос­сии почти нет, часто их водят на музы­каль­ную тера­пию, к ним при­хо­дит музы­каль­ный тера­певт, какие-то еще там заня­тия у них про­хо­дят. И в этом смыс­ле, в груп­по­вых домах луч­ше. Те люди, кото­рые выпи­сы­ва­ют­ся в семьи и в неза­ви­си­мое про­жи­ва­ние – их ино­гда направ­ля­ют, есть такие цен­тры музы­каль­ной тера­пии или цен­тры под­дер­жи­ва­ю­щей тера­пии. Там вопрос, покры­ва­ет ли это стра­хов­ка, не покры­ва­ет это стра­хов­ка, пото­му что это все очень доро­го, и захо­чет ли этот паци­ент вооб­ще выхо­дить из дома, куда-то ехать, то есть для него даже боль­шая про­бле­ма дое­хать две оста­нов­ки на авто­бу­се. Совер­шен­но ника­ких гаран­тий абсо­лют­но нет. Это может быть уча­стие семьи, кото­рая гото­ва помо­гать, или это уча­стие соц­ра­бот­ни­ка, кото­рый при­креп­лен к чело­ве­ку. А если это­го нет, то ника­ких гаран­тий, и поэто­му часто воз­вра­ща­ют­ся обратно.

Если чело­век со спе­ци­фи­че­ски­ми пси­хи­че­ски­ми воз­мож­но­стя­ми, и он нега­тив­но отно­сят­ся к одно­днев­ной рабо­те, то есть ему нра­вит­ся зани­мать­ся в сек­ци­ях, в общих груп­пах, но ино­гда ему не нра­вит­ся, как состо­я­лась пес­ня общая, или раз­лич­ные реак­ции же могут быть не все­гда пози­тив­ные, как это все раз­ре­ша­ет­ся, и как про­во­дит­ся эта работа?

Музы­ка хоро­ша еще и для раз­ре­ше­ния кон­флик­тов. То есть в музы­ке мож­но эффек­тив­нее столк­нуть раз­ные точ­ки зре­ния и как-то при­ми­рить их. Если это­го не про­изо­шло в про­цес­се напи­са­ния пес­ни, то… Нет, быва­ют слу­чаи, когда чело­век хло­па­ет две­рью и ухо­дит, такой всплеск про­явил агрес­сии, за ним уже потом сле­дит мед­пер­со­нал, все ли с ним хоро­шо. Но вот имен­но в музы­каль­ной тера­пии есть воз­мож­ность дого­во­рить­ся на мак­си­маль­но мяг­ких усло­ви­ях, ска­жем так, или в арт-про­ек­те. Мож­но сде­лать то, что назы­ва­ют fusion – начать петь о рок-н-рол­ле, а перей­ти в хип-хоп. И таким обра­зом, чело­век, кото­ро­му нра­вит­ся рок-н-ролл, и чело­век, кото­ро­му нра­вит­ся хип-хоп, они как-то будут вза­и­мо­дей­ство­вать в общей сложности.

То есть паци­ен­ты идут на вза­и­мо­дей­ствие, на уступки?

Да. То есть или если там какой-то серьез­ный кон­фликт, то я поста­ра­юсь, ско­рее, сде­лать импро­ви­за­цию музы­каль­ную, что­бы не пере­хо­ди­ло на вер­баль­ный уро­вень – оскорб­ле­ния друг дру­га, и так, услов­но гово­ря, кто кого пере­иг­ра­ет. Но если кто-то кого-то совсем пере­иг­ры­ва­ет так, что уши болят, то я попро­шу поти­ше. И, в прин­ци­пе, если я вижу, что все вре­мя про­ис­хо­дит такой кон­фликт, мы поста­ра­ем­ся про­сто назна­чить кого-то в дру­гую груп­пу, что­бы они не встре­ча­лись. Но это ред­ко быва­ет, очень ред­ко. То есть у меня таких серьез­ных кон­крет­ных ситу­а­ций, как пра­ви­ло, не было нико­гда. Быва­ют ситу­а­ции, когда у чело­ве­ка уже изна­чаль­но при­ви­ле­гии есть, пото­му что он еще ниче­го тако­го не совер­шил страш­но­го, но он уже взвин­чен, и уже с поро­га пони­ма­ешь, что сего­дня, навер­но, что-то слу­чит­ся – и мы ждем это­го. Это пло­хо, конеч­но, ожи­дать что-то такое пло­хое от чело­ве­ка, но это чув­ству­ет­ся в воз­ду­хе. И тогда мы про­сто ста­ра­ем­ся друг дру­га в шта­те как-то под­дер­жать, и если такое про­ис­хо­дит, мы все­гда зна­ем, что кто-то на под­хва­те, это­го чело­ве­ка отве­дет обрат­но на этаж.

У меня вот какой вопрос. В пси­хи­ат­рии суще­ству­ет про­бле­ма эмо­ци­о­наль­но­го, про­фес­си­о­наль­но­го выго­ра­ния сотруд­ни­ков. Есть ли у вас опыт рабо­ты в этом направлении?

Боль­шое спа­си­бо, это у меня люби­мая тема. Я не знаю, есть ли у вас супер­ви­зо­ры, но в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре у каж­до­го сотруд­ни­ка есть такой выше­сто­я­щий, что ли, по слу­жеб­но­му поло­же­нию и дли­тель­но­сти пре­бы­ва­ния в систе­ме – чело­век, более опыт­ный, кото­рый может что-то под­ска­зать. И к это­му супер­ви­зо­ру необ­хо­ди­мо обра­щать­ся раз в неде­лю обя­за­тель­но каж­до­му чело­ве­ку из этой коман­ды. Если есть ощу­ще­ние, что чело­век в таком состо­я­нии выго­ра­ния, то пред­ла­га­ют ему отдох­нуть какое-то вре­мя. Это очень болез­нен­но, пото­му что зар­пла­ту при этом не дадут. Дей­стви­тель­но рабо­та тяже­лая. Я зани­ма­юсь тем, что… при сопро­тив­ле­нии сотруд­ни­ков, в том чис­ле, и реа­би­ли­та­ци­он­но­го цен­тра,  при любой воз­мож­но­сти пред­ла­га­ла им зай­ти в свою ком­на­ту, я пред­ла­га­ла им во вре­мя пла­нер­ки потра­тить пять минут на то, что­бы поды­шать, послу­шать музы­ку, напи­сать вме­сте песню.

То есть в этом смыс­ле, с сотруд­ни­ка­ми рабо­тать быва­ет даже тяже­лее, чем с паци­ен­та­ми, пото­му что паци­ен­ты: «Ну да, мы при­шли сюда, пото­му что нас надо реа­би­ли­ти­ро­вать. Мы гото­вы, давай­те», – в основ­ном. А сотруд­ни­ки, они же – кре­мень. И это осо­зна­ние того, что они тоже уяз­ви­мы, не всем дает­ся лег­ко. Но когда уда­ва­лось это про­дви­нуть, были вид­ны пере­ме­ны в отно­ше­нии к паци­ен­там, пере­ме­ны вооб­ще в пси­хо­эмо­ци­о­наль­ном состо­я­нии людей. И в пси­хи­ат­рии, то есть когда я на прак­ти­ке была в дет­ском гос­пи­та­ле в Бостоне в кар­дио­ло­гии, там посто­ян­но кто-то уми­ра­ет из детей. И поэто­му ино­гда при­хо­ди­лось, когда кто-то уми­ра­ет исполь­зо­вать пес­ни, какую-то музы­ку, может быть, это люби­мая музы­ка ребен­ка –в пери­од это­го рас­ста­ва­ния. Музы­ку мож­но исполь­зо­вать. Нуж­но не забы­вать, даже если про­сто после рабо­ты одеть науш­ни­ки и поста­вить свою люби­мую пес­ню – это уже даст вам какой-то запас проч­но­сти, что ли. И это неслож­но сде­лать, это не поход к пси­хо­те­ра­пев­ту, кото­рый тре­бу­ет вре­ме­ни и денег.

На какие тех­ни­ки пер­со­нал наи­бо­лее отзывается? 

Про­ще все­го сен­сор­ная ком­на­та, когда уже гото­во про­стран­ство, когда там уже есть паци­ен­ты, про­ще все­го туда зай­ти, при­сесть на стуль­чик, как бы наблю­дать за паци­ен­та­ми, все ли в поряд­ке. То есть вклю­че­ние в то, во что уже вклю­че­ны паци­ен­ты. Часто в груп­пах на эта­же мед­сест­ры, мед­бра­тья под видом того, что будут сле­дить, они при­хо­дят, берут бара­бан, начи­на­ют играть. То есть это совсем не инва­зив­но, это реаль­но, когда не при­ни­жа­ет­ся про­фес­си­о­наль­ное досто­ин­ство, что ли, я не знаю, как ска­зать. Из целе­на­прав­лен­но­го мне очень нравится.

Потом кто-то может что-то спеть. «Мне так надо­е­ло!..» – и все отве­ча­ют. То есть чело­век чув­ству­ет себя услы­шан­ным. И это очень-очень важ­но. И мы почув­ство­ва­ли, что мини­маль­ный какой-то уже ритм, он дает ощу­ще­ние драй­ва. А с релак­са­ци­ей я могу про­сто меж­ду груп­па­ми как-то невзна­чай сесть и начать играть на флей­те, импро­ви­зи­ро­вать на фор­те­пи­а­но как-то для себя. Ока­зы­ва­ет­ся, что это полез­но для дру­гих. У меня тоже есть про­бле­ма выго­ра­ния. Для меня неве­ро­ят­но важен был момент супер­ви­зии. То есть без супер­ви­зии я не знаю, что бы я ска­за­ла, чест­но гово­рю. Мне повез­ло просто.

В конеч­ном сче­те, за день Вам уда­ет­ся рабо­тать с каким коли­че­ством боль­ных, учи­ты­вая и груп­по­вую, и част­ную, там или сред­нее, или мак­си­маль­ное и мини­маль­ное, и насколь­ко это в наших усло­ви­ях применимо?

По груп­пам мак­си­маль­но, навер­ное, шесть групп в день.

А в груп­пе человек?

В груп­пу при­хо­дят про­сто все, кто хочет быть. То есть я перед нача­лом груп­пы (там час она длит­ся при­мер­но) про­хо­жу по эта­жу, загля­ды­ваю ко всем, гово­рю, что музы­ка, пес­ни петь будем, да? И те, кто хочет, те за мной идут и при­сут­ству­ют на заня­тии. Чело­век может быть от одно­го-двух до пят­на­дца­ти, при­мер­но так полу­ча­ет­ся. В бара­бан­ный клуб этот, кото­рый раз в неде­лю, может быть до 35–40 чело­век. Груп­пы те, о кото­рых я гово­ри­ла, кото­рые в реа­би­ли­та­ци­он­ном цен­тре, от трех до две­на­дца­ти чело­век. Навер­ное, так. При этом у них, посколь­ку парал­лель­но идет несколь­ко групп, они могут выбрать, куда прий­ти. И если музы­ка инте­рес­на – они идут туда. С инди­ви­ду­аль­ны­ми, в прин­ци­пе, точ­но так же. Есте­ствен­но, что к кон­цу рабо­че­го дня все экс­прес­сив­ные тера­пев­ты совер­шен­но вымо­та­ны, и все не сде­ла­но. То есть, если была бы воз­мож­ность быть музы­каль­но­му тера­пев­ту на каж­дом эта­же – это было бы вооб­ще шикар­но. Но посколь­ку такой воз­мож­но­сти нет, там став­ка одна, и плюс там еще какие-то интер­ны, то выхо­дит так. Чем бога­ты, тем и рады.

В музы­каль­ной тера­пии мно­го мужчин?

Мно­го ли муж­чин сре­ди музы­ко­те­ра­пев­тов. Мень­ше, чем жен­щин, но они есть. И когда они есть, то созда­ют дру­гую энер­гию, конеч­но. И муж­чи­ны, еще хочу ска­зать, как пра­ви­ло, боль­ше поль­зу­ют­ся тех­ни­че­ски­ми вся­ки­ми при­спо­соб­ле­ни­я­ми. То есть «Айпе­да­ми». На «Айпе­дах», напри­мер, очень мно­го инстру­мен­тов, кото­ры­ми очень лег­ко управ­лять. Или там пор­та­тив­ные сту­дии такие какие-то.  Они чаще исполь­зу­ют зву­ко­уси­ли­ва­ю­щую аппа­ра­ту­ру, чаще исполь­зу­ют, не знаю, элек­трон­ные бара­ба­ны, элек­три­че­ские какие-то бас-гита­ры, элек­тро­ги­та­ры, то есть ансам­бле­вые вся­кие вещи. И, конеч­но, дру­гой тип кон­так­та совсем. С дру­гой сто­ро­ны, есть пре­крас­ные муж­чи­ны-музы­каль­ные тера­пев­ты, кото­рые рабо­та­ют с детьми в боль­ни­цах тоже. Есть соче­та­ние, напри­мер, сей­час в Boston Children’s, как раз в дет­ском гос­пи­та­ле, там есть пол­ная став­ка муж­чи­ны-тера­пев­та и пол­ная став­ка жен­щи­ны-тера­пев­та, и они все вре­мя меня­ют­ся, и это очень, мне кажет­ся, позитивно.

По рас­шиф­ров­ке лек­ции: Дина Бари­но­ва, Милосердие.ру