Сокровенная жизнь и богопознание по «Добротолюбию»

Молитва – общее делание у человека с Ангелами. Молитва – сокровище добродетелей. Рождается она от живого чувства благоговения к Живому Богу. Возлюбившие чистую молитву восходили по степеням на вершины нравственного совершенствования, так что грешники становились святыми, неразумные приобретали боговедение, неправедные – нравственность и чистоту сердца. Молитва приводит к богопознанию и возрождению души от Духа. Сам Господь сказал: Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия (Ин.3:3).

Молитва к Богу привлекает Божественную благодать, ибо сосредотачивает ум на покаянии и помиловании грешника. Собственно молитвой все святые отцы называют в «Добротолюбии» молитву Иисусову, как самую многоплодную из всех молитвословий и деланий; ибо при этом сердце от непрестанного призывания со вниманием на помощь Иисуса Христа очищается внутренним подвигом покаяния. Внимание к помыслам и непрестанная молитва и есть та мысленная деятельность, из которой слагается умное делание. Молитва и соединенное с ней умное делание внутреннего человека, по учению богомудрых отцов, есть самое действенное средство для стяжания чистоты сердца и ума.

Нечистота же ума – скверные помыслы – и нечистота сердца – разжжение и похотная сласть – приходят тогда, когда нет трезвения и чистой молитвы. Также без молитвы невозможно человеку противостать супостату диаволу, этому рыкающему льву (1Пет.5:8).

Кто же исполнением заповедей и непрестанным призыванием Иисуса Христа стяжал сердечное безмолвие, тот приобретает истинное смирение и богопознание. И в этом есть сущность христианской жизни. Об этом пишут на основании своего опыта около сорока отцов, обозначенных в «Добротолюбии». Они начертали путь духовного совершенствования иночества первых веков христианства, указанного во Святом Евангелии. Этим путем, узким и скорбным, прошли многие богомудрые отцы и подвижники благочестия. Они в подвиге веры и добрых дел засвидетельствовали свою горячую любовь к Богу. Отцы с помощью благодати Божией и молитвы мужественно вели борьбу со страстями, искореняли всякое проявление греха, очищали души, достигали святости и, пламенея постоянной любовью к Богу и ближним, сподоблялись Ангелоподобного состояния, будучи жилищем Святаго Духа.

Святые отцы хорошо изучили и знали духовную жизнь, поэтому святоотеческие писания составляют многоценную сокровищницу Православной Церкви.

Многие аскетические творения святых отцов, руководствующие к высшему христианскому любомудрию, которым очищается, просвещается и возводится к соединению с Богом христолюбивая душа посредством деятельной внутренней и созерцательной молитвы, непрестанно совершаемой умом в сердце, вошли в книгу книг – в греческое «Добротолюбие». Трудами молдавского старца Паисия Величковского это греческое «Добротолюбие» было переведено на славянский язык, а заботами митрополита Санкт-Петербургского Гавриила эти душеполезные святоотеческие писания впервые в 1793 г. были напечатаны в Московской Синодальной типографии, затем – в 1822 г. и в третий раз – в 1832 г., уже при митрополите Филарете Московском.

В конце XIX и начале XX века в России было издано «Добротолюбие» в русском переводе свт. Феофаном Затворником. Свт. Феофан указывает, что в сокровенной в Господе нашем Иисусе Христе истинно христианской жизни заключается все существо христианства и что эта жизнь каждому христианину не только возможна, но и обязательна. В эту сокровенную жизнь, приводящую к внутреннему сердечному единению с Господом нашим Иисусом Христом, падший человек вводится путем молитвы через покаяние, соблюдение заповедей и таинства Христовой Церкви.

Святые отцы любили молитву и с великой похвалой говорили о ней в своих поучениях. Так, иноки Каллист и Игнатий, рассуждая о молитве богомудрых отцов, ублажают ее как великую добродетель. Они говорят, что подобно тому, «как за какой царицей, в город входящей, следует всякое богатство, так за молитвой, в душу входящую, входит и всякая добродетель». «Всякий молящийся с Богом беседует. Сколь же велико, будучи человеком, с Богом беседовать – каждый из нас понимает, но словом выразить сию честь едва ли кто возможет, ибо сия честь превышает и Ангельское достоинство». Как рыба без воды, так и душа без молитвы погибает, ибо «душа, не движущая себя на молитву, мертва есть, окаянна и злосмрадна».

Молитва возводит греховного человека на путь нравственного возрождения. Человек тогда познает благость и любовь Божию, глубину своего падения, сущность греха и необходимость борьбы с ним.

По благости Своей Бог сотворил человека, и человек получил это бытие как дар любви Божией. Эта жизнь дана всем нам, ибо всех любит Бог и всем дал благодатные средства для спасения, а будущая блаженная жизнь обретается теми, которые породили в себе ответную любовь к Богу. Любовь к Богу выявляется в жизни по заповедям Божиим, в добровольном подчинении своей человеческой воли воле Божией. Но в жизни нас, христиан, часто обнаруживается, как говорит прп. Симеон Новый Богослов, то, что «на словах только веруем в Бога, а делами отвергаемся Его. С нуждою найдешь одного, который и словом, и делом есть христианин». Грех, как великое зловоние, соделал душу нашу мертвой, а нас мертвецами. Поэтому, по рассуждению свт. Григория Паламы, «Господь мертвыми назвал живших по духу мира сего суетного, когда одному из учеников Своих, просившему пойти погребсти отца своего, не дал на то позволения, но повелел за Собою следовать, оставив мертвым погребать своих мертвецов. Мертвыми назвал Господь тех еще живущих, конечно, как умерших душою».

О глубине грехопадения Адама, умертвившего грехом человеческое естество, указывает и прп. Макарий Великий, говоря, что «Лазарь, которого воскресил Господь, исполненный великого зловония, так что никто не мог приблизиться к гробу его, был образом Адама, принявшего в душу свою великое зловоние и наполнившегося чернотою и тьмою».

Грех лишил человека благодати, умертвил душу и тело и привел к неведению Бога.

Об этом с сокрушением сердца говорит прп. Максим Исповедник, напоминая слова пророческие, сказанные от лица Божия о грешниках: Аз же насадих тя виноград плодоносен, весь истинен; како превратился еси в горесть, виноград чуждий? (Иер.2:21). Сам Господь, указывая на ослепление и неведение разума народа, ставшего чуждым виноградником, говорит: Сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене. Позна вол стяжавшаго и, и осел ясли господина своего; Израиль же Мене не позна, и людие Мои не разумеша (Ис.1:2‒3). Это неведение Бога произошло в человеке оттого, что «завистливый диавол, прельстивший его в начале, не перестал и далее прельщать его, пока не сделал его по неразумию его подобным скотам несмысленным, и он стал жить подобно неразумным животным».

И прп. Марк Подвижник, осуждая не только грехи, совершаемые христианами делами, но и умом в сердце, говорит, что, «будучи многими почитаемы за святых, мы доселе еще звери по нраву, истинно вид благочестия только имеющие, силы же его пред Богом не стяжавшие; будучи многими почитаемы за девственников, за непорочно чистых, пред Ведущим тайное оскверняемся внутри нечистотами сосложений с блудными помыслами», имея лишь вид праведности внешнего человека. Об этих людях, которые не хранят чистоты сердечной и не различают тьмы внутренних страстей, прп. Филофей Синайский говорит, что «те, которые не знают брани, о коей говорит св. Павел, не окачествовались, может быть, опытно и добром, только делом совершаемые грехи почитают падениями, не беря в счет мысленных».

А прп. Нил Синайский, раскрывая внутреннюю жизнь несовершенного человека, говорит, что «многие уступают страстям больше в помыслах, чем в действиях, невидимо с ними соглашаясь и ими услаждаясь. Внутренне они падшие, хотя видимых падений за ними не водится; истина противоречит почтенной наружности и заставляет совесть справедливо стыдиться. Такой чем отличается от гроба? Сердце же, исполненное срамных пожеланий, всегда внушает омерзение, будучи зловоннее гниющего тела».

Итак, люди, не имеющие духовного бодрствования, по словам блж. Диадоха, «носимы будучи безрассудным парением, они все почти страстные замыслы с вожделением выражают или в словах неподобных, или в делах беззаконных».

Прп. Иоанн Кассиан говорит нам, что внутренняя наша храмина может быть построена на камне добродетели или на песке мечтаний, но буря помыслов, ветры учений, как вода непостоянная, испытывают веру, и тогда мы познаем, что врази человеку домашнии его (Мф.10:36), то есть самыми близкими домашними являются человеческие чувства, когда они противоборствуют добру.

Человеческие чувствования с согласия воли и ума порождают зло, хотя, по словам блж. Диадоха, «зла нет в естестве, и нет никого злого по естеству; ибо Бог не сотворил ничего злого. Но когда кто с похотением сердечным вносит в себя образ зла, тогда оно, несмотря на то, что не есть в естестве, начинает быть в таком виде, как возжелал того тот, кто так делает». «Грехи же, – говорит авва Дорофей, – суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле»; а по словам Евагрия монаха, «зло собственно не есть субстанция, но лишение добра, подобно тому, как мрак не другое что есть, как отсутствие света». Так что «не пища зло, но чревоугодие, не деторождение, а блуд, не деньги, но сребролюбие, не слава, а тщеславие; а когда так, то в сущем нет ничего злого, кроме злоупотребления, которое случается от нерадения ума о возделании естества душевных сил в их добром направлении» (прп. Максим Исповедник).

Евагрий монах прямо говорит, что «грех монаха есть согласие помысла на запрещенную страсть греховную».

Хотя «человек создан нетленным, – поучает прп. Григорий Синаит, – но грехом вошло тление, как порождение плоти, и люди соделались из разумных скотскими и из Божественных – зверскими», так что никто не бывает чист от скверны, аще и един день житие его на земли (Иов.14:4).

Такова греховность человека, так глубоко повреждено злом человеческое естество, что для нравственного возрождения, духовного обновления и совершенствования человека нужна была ему Божественная помощь от Самого Творца. И эта помощь была подана от Самого Господа, сотворившего небо и землю. Сжалился над человеком Многомилостивый Бог, преклонив небеса, сошел на землю и сделался Человеком человека ради и, Пречистой Кровью Своей искупив его, устроил для него спасительный путь жизни; во Святом Евангелии указал, как благоугождать Богу, Божественным крещением возродил и воссоздал его, в Пречистых Тайнах питание небесное учредил ему, чтобы диавол не имел более места в человеке.

Святые отцы указывают, что Сын Божий соделался Сыном Человеческим, чтобы сыны человеческие соделались сынами Божиими по благодати. Святоотеческие писания открывают глаза видеть в человеке природу, поврежденную грехом, и природу обновленную – Святого Богочеловека в Евангелии. Христианин при свете Евангелия вступает в борьбу с самим собою, с мыслями своими, с сердечными чувствованиями, с ощущениями и пожеланиями тела, с миром, враждебным Евангелию, с миродержителями бестелесными, удерживающими в своей власти и в плену человека. Благодатью Святаго Духа греховный человек через отречение от всего суетного, греховного мира возводится до того состояния, в котором он был до падения. Степени отречения от греховного мира, а следовательно, и степени нравственного возрождения определяются силой веры и любви к Богу.

Поэтому прп. Иоанн Кассиан и говорит: «Есть три вида отречения от мира: первое то, в котором телесно оставляем все богатства и стяжания мира; второе то, в коем оставляем прежние нравы, пороки и страсти как душевные, так и телесные; третье то, в коем, отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, только будущее созерцаем и вожделеваем того, что невидимо».

Богомудрые же отцы от всего суетного и греховного отрекались здесь, на земле, чтобы все вечные блага наследовать в Царствии Небесном. И эти блага богообщения они, живя духовно, ощущали уже в дни земной жизни. В богопознании и спасении своей души заключалась вся цель их покаянных трудов. Отцы рассуждали, что для достижения спасения всем христианам, как меч духовный, необходима благодатная молитва, которая при соблюдении заповедей, знании сущности греха и средств борьбы с ними, познании духовных законов трезвения и умного делания возводит к высоким степеням совершенствования, молитвенного состояния и благодатного богообщения.

В этом сочинении и приводится собрание поучений и наставлений святых отцов, которые, восходя по степени совершенствования молитвенного состояния в борьбе с грехом, достигали святости и наследовали жизнь вечную.

Для возрождения человека до его первозданного состояния нужно избавиться от греха и его следствий, сущность которого проявляется в духовной природе ума.

Наша мысль может возникать от процесса мышления, образовывать понятия, приводить к умозаключению, логическому выводу, доказательству, мировоззрению.

Мышление, размышление есть естественная и необходимая деятельность разума и позволяет познавать даже то, что недоступно восприятию с помощью органов чувств. Мысль близко стоит к слову. Мысли, понятия, как продукт мышления, от восприятия объективного реального мира, видимого и невидимого, при концентрации знаний отображаются в мировоззрении, в познании Бога, бессмертия души и человека, строгой и разумной закономерности движения во вселенной, необходимости жить по заповедям любви к Богу и ближнему. Итак, мышлением мы познаем окружающий мир, себя, Бога, добро и зло.

Но, наблюдая за собой, мы замечаем, что помимо нашего сознания в наше мышление врываются воспоминания, представления, образы. Внутри себя мы, по словам прп. Нила Синайского, «мыслию представляем что-либо приятное, благосклонно разговариваем с друзьями, с гневом злословим врагов, пируем с гостями, строим дома родственникам, садим деревья, путешествуем, занимаемся торговлей, перебираем в мыслях, на все, что ни подскажет помысл, соглашаясь так, как угодно страсти расположить к этому сердце наше».

Итак, помыслы бывают добрые и злые. Помыслы добрые подаются нам от Бога и Ангела Божия, а злые – от бесов. Прп. Григорий Синаит говорит, что злые «помыслы суть слова бесов и предтечи страстей. Вещи сами по себе рождают простые помыслы; бесовский же прилог порождает помыслы злые».

Развитие, начало грехов – от прилога, когда неопытный ум начинает беседовать с прилогом, получая неподобные вопросы и давая такие же ответы. Тогда наши собственные мечтания смешиваются с демонскими мечтаниями, любезными, красивыми и привлекательными, и держат совещания и устраивают внутри души радения.

«Как только образуется, – говорит при. Исихий, – в душе прилог представлением чувственного какого-либо предмета, как-то: оскорбившего нас человека, или женской красоты, или сребра и злата, или когда все это одно за другим побывает в мысли нашей, тотчас обличается, что привели в такое мечтание сердце наше духи злопамятства, блуда и сребролюбия».

Таким образом, удобно «узнавать иноплеменников, то есть первородных сынов египетских (разумеются прилоги)», ибо «сперва память вносит в ум простой помысл; и если он замедлит в нем, то от сего приходит в движение страсть; если же не истребишь страсти, она преклоняет ум к соизволению, а когда и сие произойдет, тогда доводит уже до греха и делом» (прп. Исихий).

Указывая на такое развитие греха и раскрывая лукавые козни человекоубийцы сатаны, прп. Исихий пишет: «Бесы вводят нас в грех всегда лживым мечтанием. Так, мечтанием обогащения и корысти настроили они нечестивого Иуду предать Господа и Бога всяческих. Ложными мечтами о телесном довольстве, ничтожном по себе, о чести, богатстве, славе – вовлекли они его в богоубийство, а потом ввергли в самоубийство удавлением и вечную исходатайствовали ему смерть, совершенно противное тому, что представляли ему в мечтании, или прилоге, своем, воздав ему коварные».

Этим путем лживых мечтаний и гордыни сам сатана спал с небесных высот, возмечтав о равенстве Богу, Адама отдалил от Бога, «так и всех согрешающих обыкновенно обольщает». Поэтому и поучает прп. Исихий, что «наука наук и искусство искусств есть умение управляться с злотворными помыслами». Лукавый дух, будучи умом бестелесным, не иначе может прельщать души, как через мечтания и помыслы, которые выявляют самовластие нашей воли, о чем ясно рассуждает прп. Иоанн Лествичник.

Сначала наводит прилог, как простое слово (мысль), или образ предмета, являющийся уму и вносимый в сердце, или воспоминание прежних грехов. Сам по себе прилог безгрешен, хотя может он быть от страсти, но «если ум наш опытен, обучен и навык блюсти себя от приражений и видеть ясно, как днем, обольстительные мечтания и прелести лукавых, тотчас отпором, прекословением и молитвой Христовой легко угашает разжженные стрелы диавола, не позволяя страстному мечтанию увлекать вслед себя и наши помыслы» (прп. Максим Исповедник).

Затем может произойти сочетание, то есть страстное или бесстрастное беседование с образом прилога, что приводит к смешению наших помыслов и помыслов демонов; поэтому при дружелюбной беседе с признаком прилога может произойти сосложение. Сосложение же есть склонение души к виденному, согласие, соединенное с услаждением, и может быть грешно или безгрешно по устроению подвизающегося.

Насильственное, или невольное, увлечение сердца увиденным образом вызывает пленение души, которое порождает борьбу с победой или поражением.

Если же похотное расположение через долгий навык соделывается свойством, так что душа произвольно стремится к удовлетворению его, то образуется страсть, которая, несомненно, по словам прп. Иоанна Лествичника, «осуждается и, если не будет очищена равносильным покаянием, подлежит вечному мучению».

Прп. Иоанн Лествичник далее поучает, что есть еще набег мысли (помысл) без слова и образа, внушающий искушаемому страсть. Тогда «душа от одного взгляда, или прикосновения руки, или слышания пения страстно блудствует (оскверняется и растлевается похотью), не думавши о том и не замышлявши того» (прп. Иоанн Лествичник).

Бывает иногда, что «похоть, родившись внутри души, переходит и в тело (у пустынников), и иной раз от тела переходит она в душу (у живущих в миру)», бес же, многими трудами изгнанный из сердца, пресмыкается внутри тела и возбуждает похоть своими движениями (прп. Иоанн Лествичник).

Невозможно передать и познать все мысленные брани, «потому что они, – как говорит прп. Филофей Синайский – сокровенны и ведомы только единому подвигоположнику Богу и совести подвизающегося» и приходят в движение от страстей, или «от нерадения нашего, или от гордости, или от зависти диавола» (прп. Иоанн Лествичник).

Святые отцы учат нас заботливо «блюсти ядоносную главу змия» (Быт.3:15), то есть начатки злых помышлений, которые, подобно стреле, поражают человека такой раной, что старец Симеон Благоговейный предупреждает: «Всячески блюдись, чтобы никогда не принимать святого причастия, имея что-либо на кого, даже в виде прилога помыслам, пока не устроишь совершенного примирения с ним посредством покаяния».

Когда человек, принимая в сердце диавольское помышление, по неразумию считает его собственным, то испытывает большое смущение и скорби. Так, повествуется, что «обретен бе старец в пустыни един, не видев человека три-десять лет, ни хлеба яде, кроме корения, и исповедав, яко чрез вся оная лета борим бе блудным бесом, и рассудиша отцы, яко ни гордость, ниже пища вина бысть брани, но яко не обучен бе старец трезвению умному и сопротивоборству прилогом вражиим» («Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского». М., 1847. С. 83).

Это ясно говорит о том, что «если видимо соблюдаешь тело свое от растления и блуда, внутренне же ты любодействуешь и творишь блуд в помыслах своих, то прелюбодей ты пред Богом и не принесет тебе пользы девственное тело твое» (прп. Макарий Великий).

Итак, по словам прп. Нила Синайского, «демоны воюют с душой помыслами», ибо лукавый, как говорит прп. Исихий, «будучи умом бестелесным, не иначе прельщает души, как через мечтания и помыслы». Сатана посеял зло и тайно действует этим злом на внутреннего человека и на ум и борется с ним помыслами. Люди по незнанию думают, что это естественно, что делают все по собственному рассуждению. Поэтому Дух Святой и повелевает в Писании: Внемли себе: да. не будут слова тайно в сердцы твоем беззакония (Втор.15:9) Мы же часто, по словам прп. Нила Синайского, «Бога и Владыку оставляя, ведем беседу с нечистыми бесами (в помыслах)», забывая закон: Да не ореши (не паши) юнцем и ослятем вкупе (Втор.22:10), – то есть с помыслом чистым и нечистым не приносить молитвы. «Но бывает часто и то, – говорит прп. Иоанн Кассиан, – что иной из неопытных в чувстве сокрушения, перебирая падения свои или других людей, незаметно уязвляется тончайшей стрелой похоти и согласием на нее, и, таким образом, начатое под видом благочестия заканчивает срамным и пагубным для себя концом. Ибо суть путие мнящиися прави быти мужу, обаче последняя их зрят во дно адово (Притч.16:25)».

Поэтому, по учению отцов, «благочестие же настоящее состоит не в том только, чтоб не делать зла, но чтоб и не помышлять о нем. Кто не помышляет о зле, в том нет нечистоты» (прп. Симеон Новый Богослов). Об этом прп. Антоний Великий, раскрывая духовную сущность, говорит так: «Демоны не суть видимые тела, но мы бываем для них телами, когда души наши принимают от них помышления темные; ибо, принявши сии помышления, мы принимаем самых демонов и явными их делаем в теле». «Итак, страшно поблажать разленению, но надобно непрестанно молиться, – поучает святой Филимон, – чтобы другой какой помысл, нашедши, не отлучил нас от Бога».

Поэтому, по словам прп. Макария Великого, «самое главное оружие для борца и подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце, сотворил он брань с сатаною».

Во время этой брани, поучает прп. Макарий Великий, «лукавые духи борются с душой, а Бог и Ангелы взирают на подвиг», как ум и совесть дают вразумление сердцу, которое не принимает помыслов лукавых, не соуслаждается, не соглашается с бесплотной злобой духа, и как дух человека, отвращаясь зла, не входит в общение с духом тьмы.

Тот же, кто не истребляет худые помыслы, порождает страсти, ибо, по словам прп. Макария Великого, «князь мира сего волнует всякую душу, не рожденную от Бога, и, подобно пшенице, непрестанно вращающейся в решете, разнообразно волнует человеческие помыслы, всех приводя в колебание и уловляя мирскими обольщениями, плотскими удовольствиями, страхованиями, смущениями», так что, как говорит блж. Диадох, «любители удовольствий настоящего века от помыслов переходят к падениям».

Греховные же навыки порождают страсти, которые пагубны для спасения. Поэтому в деле молитвенного совершенствования полезно знать учение отцов о страстях и о борьбе с ними.

Прп. Исаак Сирин говорит: «Как дети не рождаются без матери, так страсти не рождаются без парения мысли, и совершение греха не бывает без собеседования со страстями». Страсти же эти могут так обладать человеком, что зло проявляется в делах, словах и сердечных помышлениях, и тогда уже все существо порабощается закону греховному, о котором пишет апостол Павел: Вижду же ин закон во удех моих, противу воюющ закону ума моего и пленяющ мя законом греховным, сущим во удех моих (Рим.7:23). Страсти, как порождение греха, коренятся либо в естестве человека, как, например, чревоугодие, блуд, либо в духовной его природе, как сребролюбие, гордость. В человеке обычно преобладает одна какая-либо особенно пагубная страсть, которая уже порождает другие. Из этих пагубных страстей отцы выделяют восемь главных: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость, о которых они и преподают подробное учение.

Св. Феодор Эдесский говорит: «Есть три вещи, около которых кружатся все человеческие желания и утехи, то есть яства, деньги и слава, которыми он (сатана) всегда и ввергает людей в бездну погибели», поэтому победивший страсти сластолюбия, сребролюбия и славолюбия низлагает и побеждает затем все виды страстей.

У кого же ум ослепляется этими тремя страстями, как говорит прп. Марк Подвижник, тремя дщерями, пиявицами, тот связуется куплями житейскими (2Тим.2:4), ибо «подобен человеку, который хочет соломой потушить пожар». Надобно всегда помнить, говорит прп. Максим Исповедник, что «ни ум, ни естественное понимание вещей, ни вещи, ни чувства не суть зло; ибо то суть все Божии создания». Злом же является страсть. Известно, что страсть чревоугодия и пресыщения породила у жителей Содома другие страсти, которые привели их к погибели.

Святые отцы согласно учат, что страсть многоядения, как матерь страстей, порождает в первую очередь сильнейшую блудную страсть. Вообще же движения плоти, по учению прп. Антония Великого, могут происходить не только от слишком обильного питания и от естественного, прирожденного человеку действия, а также от злых духов.

Усиливается блудная страсть от празднословия, тщеславия, от многоспания, щегольства, смехотворства, вольности в обращении. В борьбе с этой страстью отцы учат во всем проявлять воздержание. Так, преподобный авва Исаия пишет: «Если борет тебя блуд, преутруждай себя непрестанно бдением, алчбою и жаждою и смиряйся пред всеми», если чья красота телесная или похотение жены начнет влечь сердце твое, вспомни о зловонии (какое будет во гробе) – и успокойся.

О значении воздержания он же говорит, что «если бы Гедеон не велел сокрушить водоносов, то не видать бы было света свечей; так, если человек не презрит тела своего, то не увидит света Божества».

Бывает, однако, что демон блуда, по словам Евагрия монаха, «насильнейше нападает на воздержников», особенно на тех, которые не имеют внутреннего молитвенного трезвения; так в отношении к блудным страстям, как учит святитель Григорий Палама, архиепископ Солунский, «если не иссушить источника помыслов внутри молитвой и смирением, а только постом и умерщвлением тела вооружиться против них, то безуспешно будешь трудиться».

А прп. Иоанн Лествичник, говоря о блудной похоти, поучает, что плотские страсти обуревают малоопытных от многоядения, средних – от высокоумия, а приближающихся к совершенству – только от осуждения.

Корнем всех зол может быть и страсть сребролюбия (1Тим.6:10). Гиезий мог бы получить дар пророческого служения, но за страсть сребролюбия наказан проказой (ибо показал душу, тайно зараженную духовной проказой). Страшен пример и сребролюбца Иуды. Он привык по своему сребролюбию похищать из вверенного ему ковчежца – стал маловером и продал Спасителя за тридцать сребреников. Сребролюбец стал предателем, потерял свое апостольское достоинство и окончил жизнь самоубийством. За ту же страсть сребролюбия, соединенную с ложью и маловерием, Анания и Сапфира навлекли на себя смерть.

Итак, большую пагубу для души таит в себе страсть сребролюбия, ибо она рождает ложь, клятвопреступление, воровство, нарушение верности Богу.

Также пагубна для нас и страсть гнева, ибо всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду (Мф.5:22), потому что, кто не долготерпит, а сам за себя мстит, тот как бы осуждает Бога в недостатке правосудия. А прп. Иоанн Кассиан учит, что нужно «прежде всего уверовать, что гневаться не подобает ни под каким видом, ни по праведным, ни по неправедным причинам, зная, что коль скоро неточный наш свет, свет нашего сердца, будет помрачен тьмою его, то мы тотчас потеряем и свет различения вещей, и твердость благоразумия, и благопристойность, и мерило правды; потом нужно держать убеждение, что если дух гнева замедлит в нас, то вследствие того неизбежно помутится чистота духа нашего и он никак не может быть храмом Духа Святаго; наконец, нужно помышлять и о том, что нам, пока пребываем в гневе, никак нельзя будет молиться, ни изливать пред Богом прошения свои», тогда как апостол Павел заповедует нам всегда пребывать в молитве, говоря: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17); на всяком месте, воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления (1Тим.2:8).

Поэтому слово Божие учит: Да не возненавидиши брата твоего во уме твоем (Лев.19:17); ибо всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1Ин.3:15). Бояться нужно гнева, при котором теряется духовное рассуждение, ибо ярость в недре безумных почиет (Еккл.7:10).

Так, Самей, одержимый безумной яростью, злословил Давида и бросал в него камни, а кроткий царь смиренно терпел своего раба, подавая нам пример того, как надо переносить страсть гнева. Впрочем, отцы не возбраняли гневаться, не согрешая, на диавола, как пишет Евагрий монах: «Гнев по природе назначен на то, чтоб воевать с демонами».

Страсти же так связаны между собой, что гнев может породить печаль, которую Евагрий монах уподобляет ехидне, яд которой уничтожает другие яды, ибо страсть эта отвращать может от суетных благ мира и от всякой утехи.

«Но когда он (дух печали) долго и сильно томит, – говорит Евагрий монах, – тогда порождает помыслы, которые советуют отшельнику извести душу свою или понуждают его бежать далеко от места». Однако этот томящий людей дух бывает причиной и покаяния, для чего апостол Павел и предал коринфского кровосмешника демону печали.

Печаль иногда случается по причине неисполнения желания и вызывает ропот, отвращает от занятий богоугодными делами, помрачает разум. Об этой страсти Божественный Дух так говорит: Якоже молие в ризе, и червие в древе, тако печаль мужу вредит сердце (Притч.25:21). Печаль выражается в нетерпении и маловерии, прекращает действие молитвы, вызывает даже отчаяние и смерть, ибо сего мира печаль, смерть соделовает (2Кор.7:10).

Но еще более тягчайшим злом является страсть уныния, которая приходит часто или из-за нечистой молитвы, или от тщеславия, или от недостатка терпения. Много венцов от победы над унынием, которое есть вкушение геенны, даруется христолюбцу, ибо, как говорит прп. Иоанн Лествичник, «уныние, охватывая все силы души (раздражительной, вожделевательной и мысленной), вдруг, за одним духом, приводит в движение почти все страсти, почему оно и тяжелее всех других страстей» (называется бесом полуденным).

Уныние вызывает скуку, сердечную тоску, воздыхание и жалование на всех. Ощущается эта страсть утомленностью, голодом, сонливостью, так что пророк Давид, чувствуя нападение духа уныния, взывал: Воздрема душа моя от уныния (Пс.118:28).

Пример борьбы с унынием подает нам св. апостол Павел, который, неся труды благовестия и утверждая Церкви, своими руками добывал себе пропитание, научая трудолюбием не допускать лености и праздности.

Но даже и в подвижнической жизни и для желающих проходить путь благочестия и совершенства враги – наветники – приготовляют опасный подводный камень страсти тщеславия, которая и при благоприятном ветре приводит к кораблекрушению. Поистине, на пути сем, по немуже хождах, скрыша сеть мне (Пс.141:4), чтобы мы на том именно самом пути добродетелей, коим течем, стремясь к почести вышнего звания, превознесшись своими успехами, спотыкались и, запутавшись в сети тщеславия, падали (прп. Максим Исповедник).

В учении прп. Иоанна Кассиана страсть тщеславия называется многочастной и многообразной, «ибо она покушается уязвить воина Христова и одеждой, и статностью, и походкой, и голосом, и работой, и бдениями, и постами, и молитвой, и уединением, и смирением, и благодушием».

Поэтому не бываим тщеславни (Гал.5:26), помня слова Господа, которыми Он обличал фарисеев: Како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? (Ин.5:44).

О преданных тщеславию блж. Давид говорит: Бог разсыпа кости человекоугодников: постыдешася, яко Бог уничижи их (Пс.52:6). Трудом искореняя эту страсть, всеми мерами воин Христов должен стараться победить этого многообразного и разновидного зверя.

Если же кто укореняется в тщеславии, уничижает ближнего, в беседе упорно защищает свое мнение, хотя и справедливое, бесстыдно проповедует о своих трудах, превозносится в сердце, не любит обличения, оставляет упование на Божию помощь, тот впадает в самую свирепую и трудноукротимую страсть гордости, которая была началом греха.

Диавол был светлым Ангелом, но, возгордившись, посчитал себя равным Богу и отверг благодать Божию, ибо Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Иак.4:6). Страшась пагубной гордости, кроткий Давид взывал к Богу: Да не приидет мне нога гордыни (Пс.35:12).

Поистине, эта страсть – великое зло, и об этом Евагрий монах пишет: «Бес гордости бывает причиной бедственнейшего падения души. Он внушает ей не исповедать Бога помощником себе, но самой себе приписывать свою исправность и подыматься над братиями, как невеждами. За гордостью следует гнев и печаль и последнее зло – исступление ума, и бешенство, и видение многих в воздухе демонов».

Гордость побеждается смирением, пример которого мы видим в Самом Основателе благодатного Царства. Господь наш Иисус Христос совершал Свое служение роду человеческому в величайшем смирении и уничижении Себя до образа раба. Уже перед Своими страстями Господь, поучая учеников смирению, на вечере снял Свои одежды, взял полотенце, препоясался, влил воду в умывальницу, умыл ноги Своим ученикам и сказал: Образ бо дах вам, да, якоже Аз сотворих вам, и вы творите (Ин.13:15).

Невозможно перечислить всех козней диавола, ведущего постоянную брань с человеком. Демоны не знают расположения наших сердец, но из слов, какие мы произносим в разговорах, из действий внешнего человека при злословии, вставании, сидении, поступи, взоре усматривает, льстивным весь день поучахуся (Пс.37:13), наше внутреннее устроение, чтобы во время молитвы омрачить наш ум злыми помыслами, соответствующими расположению страсти (Евагрий монах).

Даже и то, приняты ли и как приняты внушаемые ими помыслы, бесы узнают не из самой души, а из внешних действий.

Евагрий монах пишет, что бесы различаются по степени зла и силы, выполняя различные служения.

Так, по словам прп. Иоанна Кассиана, «одни из них услаждаются нечистыми и срамными похотьми, иные любят богохульство, иные – гнев и ярость, иные утешаются печалью, иные – тщеславием и гордостью; и каждый ту страсть в сердца человеческие всевает, какою сам особенно услаждается, но не все вместе возбуждают свои страсти, а попеременно, смотря по тому, как требует время, место и приемлемость искушаемого».

В духовной невидимой брани на новоначальных и немощных нападать пускаются слабейшие духи, а когда эти побеждены будут, тогда по мере умножения духовных сил посылаются сильнейшие.

Подвигоположник Христос Бог уравнивает силы борющихся и укрощает свирепую ярость злых духов, которые без попущения Божия не могут искушать людей, что видно из жизни Иова. Даже войти в свиное стадо бесы сами не властны, тем более в человека, носящего образ Божий.

Но если нечистые духи, завладев умом человека, лишают его страха Божия, Божией памяти, молитвы и духовного поучения, то благодать отступает. Человек же, преданный страстям и похотям, становится жилищем бесов и рабом греха, как возвещает Писание: Имже бо кто побежден бывает, сему и работен есть (2Пет.2:19) (прп. Иоанн Кассиан).

Иное дело, как говорит прп. Иоанн Кассиан, бывает с бесноватыми. У них бесы наводят страшное помрачение разумных чувств души, наподобие явлений, бываемых от вина, лихорадки или чрезмерного холода.

Но нашу душу демон не может сделать своим вместилищем. Это возможно лишь для Единой Троицы.

Бесы особенно злобствуют против тех, которые совершают подвиг внимательной умной молитвы. Прп. Нил Синайский пишет об одном святом, что когда этот подвижник становился на молитву, то демон, преобразуясь во льва, передними лапами вонзался в бока молитвенника и стоял до конца молитвы. Другого же, называемого Иоанн Малый, безмолвствующего во рве, демон в виде дракона обвивал вокруг, грыз плоть его и изрыгал ее в лицо ему. «Иному еще боголюбивому иноку, когда он творил умную молитву, ходя по пустыне, предстали два ангела и пошли вместе в ним, имея его в середине. Но он ни на минуту не обратился к ним вниманием» (прп. Нил Синайский).

Старец Симеон Благоговейный поучает: «Когда молишься, страх ли нападет на тебя, или стук подымется, или свет воссияет, или другое что случится, не смущайся и не робей, но пребудь на молитве гораздо долее обыкновенного».

Прп. Никита Стифат поучает: «Они (демоны) всячески ухищряются отвлекать мысль и чувство от того, что поется, и все то изгладить из памяти. Делают же сие для того, чтобы лишить нас плодов молитвы».

Демон иногда при молитве всевает хулу на Бога. Против него тогда надо обращать слово Христово, говоря к нему словами Спасителя: «Иди за Мною, сатано (Мф.4:10), всякого зловония исполненный и осужденный на вечный огонь; хула твоя да падет на главу твою». Так, с помощью Божией, избавимся от тяготы хуления.

Когда молитвенники мужественно переносят искушения, каются в своих грехах, благодушно переносят оскорбления, пребывают в молитвах, то бесы мучатся, терзаются и плачут, но людям это не дано видеть, чтобы не надмились (прп. Иоанн Карпафский).

Св. Феодор Эдесский говорит, что «из противоборствующих нам демонов первыми вступают в брань те, коим вверены чревоугодливые желания, кои внушают сребролюбие и склоняют к тщеславию; другие же все, идя позади их, собирают пораненных ими».

Подвижники замечали, что демон тщеславия противоположен демону блуда (у них нет согласия).

Отцы, кстати, заметили, что демон блуда не мешает преуспевать в познании Бога (Евагрий монах).

Много козней строят демоны в своей борьбе с христианами. Прп. Исаак Сирин, хорошо изучивший невидимую брань, даже указывает способы, какими демоны ведут борьбу. Так, на ленивых и малодушных демон в начале их добродетельной жизни воздвигает сильнейшие искушения, чтобы устрашить их трудностью подвига спасения и лишить венца. Второй прием у диавола заключается в том, что он на набожных не нападает до тех пор, пока не заметит, что подвижник начинает охладевать в ревности. Тогда уже при холодности сердца нещадно устремляется на брань. Так же много старается сатана отгонять от человека Ангела Хранителя путем внушения помыслов гордыни, будто бы он сам своей силой хранит себя от противника и убийцы, тогда отходит Божия помощь и он попадает в руки врага. Еще сатана борет помыслами мечтаний о женщинах и сокровищах земных. Во всех искушениях отцы учат всегда со смирением обращаться к Богу, надеяться и ждать помощи от Него.

Вообще же, по словам Евагрия монаха, «кто хочет испытывать злобных демонов и приобрести навык к распознанию их козней, пусть наблюдает за помыслами и замечает: на чем настаивают они и в чем послабляют, при каком стечении обстоятельств и в какое время какой из них особенно действует, какой за каким следует и какой с каким не сходятся – и ищет у Христа Господа разрешения всему этому. Демоны очень злятся на тех, которые деятельно проходят добродетели со знанием дела (и приводят в ярость все), желая состреляти во мраце правыя сердцем (Пс.10:2)».

Евагрий монах замечает, что «демонскому помыслу противостоят три помысла, отсекая его, когда он закоснеет в уме: ангельский, наш, исходящий от нашего произволения, когда оно устремляется к лучшему, и другой наш, подаваемый человеческим естеством, коим движимые и язычники любят, например, детей своих и почитают родителей своих. Доброму же помыслу противостоят только два помысла: демонский и наш, исходящий из нашего произволения, уклонившегося к худшему».

Вообще же, чтобы страстные помыслы тревожили душу или не тревожили, не зависит от нас; но чтобы они оставались в нас надолго или не оставались, чтобы приводили в движение страсти или не приводили, – это зависит от нас (Евагрий монах).

На время искушения Ангелы отступают от человека и наблюдают над движением воли.

Только одержавшие победу в брани внешней, то есть укротившие действие страстей от телесных чувств слуха, зрения, вкуса, обоняния, осязания, могут не бояться брани внутренней.

Прп. Максим Исповедник говорит, что «демоны или сами нас искушают (как Господа в пустыне), или вооружают против нас людей, не боящихся Господа (как фарисеи)».

Искушения и помыслы обнаруживают произволение нашего самовластия и чистоту сердечную.

Прп. Исаак Сирин поучает, что благодать Божия всех вводит в искушения, чтобы постепенно обучить мудрости и презирать духов злобы. «Благодать попускает, чтобы посылаемы были на него искушения, соответственные мере его, чтобы понести человеку силу их».

«Знай, – продолжает прп. Исаак Сирин, – что в какой мере не имеет душа достаточных сил для великих искушений, в такой же она недостаточна и для великих дарований. Бог не дает великого дарования без великого искушения».

Богочеловек, Господь наш Иисус Христос, входил во славу Свою через великий подвиг самоуничижения, через великие искушения от диавола и людей.

«Если Бог, – говорит прп. Макарий Великий, – на землю шествовал таким путем, то и ты должен стать Его подражателем. Так шествовали и апостолы, и пророки. И мы, если желаем быть назданными на основании Господа и апостолов, должны стать их подражателями. Ибо апостол Духом Святым говорит: Подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1Кор.4:16). Тебе надобно сораспяться с Распятым, пострадать с Пострадавшим, чтобы после сего и прославиться с Прославившимся (Рим.8:17)».

Поэтому человеку должно уподобиться Новому Адаму, чтобы восприять обожение человеческого естества. А для этого все душевные силы, весь человек должен очиститься от всякой скверны плоти и духа в борьбе со грехом.

Отцы учат, что, употребляя все средства и силы в этой борьбе со злом, человек умудряется о знании духовного закона невидимой брани, добродетельной жизни и восходит в подвиге умного делания на высокие степени совершенствования молитвенного состояния.

Авва Дорофей говорит, что для нашего спасения в борьбе со грехом нам, прежде всего, нужно смирение, как и псалмопевец взывает: «Смирихся, и спасе мя Господь» (Пс.114:5).

Сам Господь наш Спаситель, желая видеть нас кроткими, поучает всех: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29).

Говоря о Христовом смирении, преподобный Исихий пишет: «Сказал аще Господь: Иже убо смирится, яко отроча сие, той есть болий во Царствии Небеснем (Мф.18:4); возносяйся смирится (Лк.18:14); от Мене – говорит – научитеся. И видишь ли, чему научиться? – Смирению. Заповедь Его живот вечный есть (Ин.12:50), и сия заповедь есть смирение. Следовательно, кто не смирен, тот отпал от живота».

Блаженное смирение справедливо называют страстоубийцей, ибо, по словам прп. Иоанна Лествичника, «кто приобрел сию добродетель, тот победил все страсти». Некий старец сказал, что наша жизнь есть борьба за смирение, ибо нужно совершенно избавиться от гордости, то есть научиться, как говорит авва Дорофей, «почитать брата своего разумнее и по всему превосходнее себя или почитать себя ниже всех, чтобы свои подвиги приписывать Богу».

Все святые почитали себя великими грешниками, хотя и имели совершенное смирение, то есть все добрые дела и добродетели приписывали Богу, считая себя не только хуже всех людей, но, как говорит прп. Григорий Синаит, хуже всех скотов и тварей и даже окаяннее бесов, как рабов их. Такое смирение имели апостолы Христовы. Блаженный апостол Павел от глубокого смирения взывал: Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз (1Тим.1:15).

Хорошо говорит о смирении, сопровождаемом целомудрием и благочинием, прп. Исаак Сирин. Он учит: «Бывает смирение по страху Божию, бывает из любви к Богу и бывает по радости. Смиренного по страху Божию сопровождает во всякое время скромность во всех членах, благочиние чувств и сокрушенное сердце. Собрание смиренных возлюблено Богом, как собор Серафимов. Драгоценно пред Богом тело целомудренное, паче чистой жертвы. Сии две добродетели – смирение и целомудрие – уготовляют в душе для Святой Троицы обручальный залог».

А прп. Григорий Синаит указывает, что истинное смирение «есть благодать и дар свыше». «Смирение истинное ни слов смиренных не говорит, ни видов смиренных не принимает, не нудит себя смиренно о себе мудрствовать и не поносит себя, смиряяся».

Смиренный, по словам прп. Григория Синаита, «не злопамятствует на ввергших его в искушение, но с благодарностью им изъявляет и молится о них, как о благодетелях». За это он получает прощение своих грехов и благословение Божие.

«Кто истинно смиренномудр, тот, будучи онеправдован, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем онеправдован, но принимает клеветы, как истину, и не старается уверять людей, что оклеветан, а просит прощения» (прп. Исаак Сирин).

Такое смирение, как учит блж. Диадох, – только от благодати, а у новоначальных смиренное о себе мудрование держится «или ради немощи телесной, или ради неприятностей со стороны враждующих на ревнителей о праведной жизни, или ради лукавых помыслов».

О благодатной силе смирения прп. Нил Синайский сказал следующее: «Весьма благоискусный отец ударен был по ланите бесноватым, который был в сильном припадке безумия; и отец, немедленно обернувшись, подставил ему другую ланиту с готовностью принять удар. Тогда бес, как молнией пораженный, вскричал и тотчас вышел из создания Божия».

Отцы учат, что истинное смирение нужно отличать от ложного, ибо, как говорит прп. Симеон Новый Богослов, «есть мнимое смирение, происходящее от нерадения и лености и от сильного осуждения совести. Возымевшие его нередко почитают его виною спасения, но оно не есть таково поистине, потому что не имеет радостотворного плача, который бы соединен был с ним».

Прп. Никита Стифат обличал это ложное, пагубное смирение и, указывая на богоугодное, пишет: «Смирение состоит не в наклонении выи, или в распущении волос, или в одеянии неопрятном, грубом и бедном, в чем многие поставляют всю суть добродетели сей, но в сокрушении сердца и смирении духа, как сказал Давид: Дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19)».

Приобретается богоугодное смирение великими трудами и подвигами. Об этом подробно учит прп. Григорий Синаит, говоря, что семь разных деланий и расположений вводят христианина в истинное смирение сердца и духа. Нужно любить молчание и иметь смиренное о себе думание, которое рождает смиренное говорение, смиренное одеяние и самоуничижение. «Сии же три вида (смиренное говорение, одеяние, самоуничижение) рождают сокрушение, бывающее от попущения искушений и именуемое промыслительным обучением и от бесов смирением».

Это сокрушение заставляет душу чувствовать себя хуже и ниже всех и называется промыслительным смирением. А это состояние привлекает милость Божию, и даруется тогда христианину уже совершенное смирение, которое именуется силой и совершенством всех добродетелей; и оно-то Богу приписывает добрые дела.

Требуется великое трезвение ума, сердца и воли, чтобы стяжать это богодарованное смирение.

«Умом называется и деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях; ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем» (свт. Григорий Палама).

Святитель Григорий Палама, как наученный Самим Богом, поясняет, что седалище (престол) ума пребывает в сердцевине сердца, от которого исходят помышления (Мф.15:19)

Иноки Каллист и Игнатий, согласно с Евагрием монахом, говорят, что «чистый ум называется престолом Божиим», ибо Господь низложил гордых падших духов со престол и изгнал диавола из ума нашей духовной природы, даровал христианам самовластие при крещении и уготовал тем Себе храмы Духа.

Об этом блаженный Диадох прямо говорит: «Благодать Божия вселяется в самую глубину души, то есть в ум. Ибо, как говорится, вся слава дщере Царевы внутрь (Пс.44:14), невидимая для бесов». Чистый, боголюбивый ум есть свет и око души, соединенной с телом только на испытание в деятельной земной жизни.

«Вся деятельная жизнь считается Богом не более, как листвием на дереве без плода, и что всякая душа, не имеющая хранения ума, напрасно в ней потрудится», – говорит прп. Никифор Уединенник, приводя на память слова прп. Симеона Нового Богослова. Человек, не хранящий ума и сердца, легко влечется демоном на мысленный грех, а затем и на дело греховное. Так, через помыслы душа приводится в запустение. Тогда уже, как пишет прп. Максим Исповедник, «остается только в уме идол (мысленный образ) греха, о котором говорит Господь: Егда убо узрите мерзость запустения, стоящу на месте святе (Мф.24:15). Читающий да разумеет, что место святое и храм Божий есть ум человеческий, в коем демоны, опустошив душу страстными помыслами, поставили идола греховного».

Итак, если прежде не согрешишь мыслию, то не согрешишь и делом. Поэтому, по словам прп. Исихия, хранение ума в чистоте есть обрезание сердца. Обрезанное сердце (освященное благодатью) внимает умом, не допускает в себе тайного слова беззакония (Втор.15:9) и духу подчиняет плоть необузданную. А кто, по учению прп. Симеона Нового Богослова, «во внутреннем своем умном или духовном человеке не облекся во образ Господа нашего Иисуса Христа, Небесного Человека и Бога, с чувством и сознанием, тот кровь только есть и плоть».

В чем же состоит жизнь ума? Об этом так говорит прп. Максим Исповедник: «Жизнь ума есть просвещение познания, а сей свет рождается от любви к Богу». Любовь же к Богу приходит от чистой непрестанной молитвы. Но велик есть труд приучить молиться внутреннего человека, удержать бестелесного скитальца в доме телесном, зато которых ум научился истинно молиться, говорит прп. Иоанн Лествичник, «те воистину лицом к лицу беседуют к Господу, как те, кои говорят на ухо царю (то есть ближайшие доверенные)». Это бывает тогда, когда ум, приобретая благодатную силу, соединяется с Богом от мысленной беседы со своим Владыкой.

Поэтому, по словам иноков Каллиста и Игнатия, «нужно запереться в себе и править умом и обуздывать его и всякий помысл, и всякое действие лукавого казнить призыванием Господа нашего Иисуса Христа».

Далее иноки Каллист и Игнатий поучают: «Ища же милости (богообщения), ищите ее с сердцем смиренным и умиленным и с утра до вечера вопите, а если можно, то и всю ночь: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя”, и понуждайте ум свой на это дело до самой смерти».

Прп. Григорий Синаит говорит: «Ум, если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы». В борьбе со грехом для стяжания чистой молитвы полезно еще знать святоотеческое учение о трезвении сердца.

В деле совершенствования молитвенного состояния важно устроение и расположение сердца, ибо, как говорит прп. Марк Подвижник, человек, «желающий сделать что-либо и не могущий, есть пред Сердцеведцем Богом, как бы сделавший (то должно разуметь как в отношении к добру, так и в отношении ко злу)».

Сердце есть сокровенная храмина ума и первый плотской орган мыслительной силы. Сердце правит всем органом и, когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные (свт. Григорий Палама). Поэтому, по словам прп. Иоанна Лествичника, жизнь в отношении дел, слов, помышлении и движений должна быть приводима в чувстве сердца, ибо тогда уразумевши страх Господень и познание Божие обрящеши (Притч.2:5).

Поэтому и повелевает Господь: Очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда, да будет и внешнее има чисто (Мф.23:26), всяцем хранением блюди твое сердце: от сих бо исходяща живота (Притч.4:23) и помышления злая (Мф.15:19).

Прп. Ефрем Сирин, указывая в своих поучениях на важность сердечных произволений, на которые взирает Сердцеведец Бог и судит по ним о делах, пишет: «Иов приносил жертвы за детей своих, говоря: “Может быть в сердцах своих они подумали о чем-нибудь худом” (Иов.1:5). Если бы не подлежали ответственности помыслы, то для чего бы приносить ему единого тельца за грехопадения помыслами? Осуждены и зломысленные в сонме Кореевом; и поскольку имели худые помыслы, то были пожжены. И Господь Спаситель соизволение на прелюбодеяние назвал прелюбодеянием, и вожделение жены – самым делом, и гнев – убийством, и ненависть ценит за одно с человекоубийством».

Поэтому, кто не искореняет из своих сердец злых помыслов, тот совершает и соответствующие им злые дела. Плод злого сердца – злые дела, потому что, «когда благодать не обитает в человеке, духи злые, наподобие змий, гнездятся во глубине сердца, не давая душе воззреть к возжеланию добра» (блж. Диадох).

Поэтому, как говорит прп. Никифор Уединенник, «главнейшее дело подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце свое, сотворить там брань с сатаною и возненавидеть его и, противоборствуя помыслам его, воевать с ним»; ибо, по словам прп. Исихия, «невозможно сердцу человеческому не быть непрестанно бориму от демонов».

Современная христианская жизнь состоит в достижении чистоты сердца, где является Бог, обнаруживающий Свое пребывание многоразличными дарами Духа Святаго. Чтобы привлечь благодать Святаго Духа, «желающий очистить сердце свое да разогревает его непрестанно памятью о Господе Иисусе, имея это одно предметом богомыслия и непрестанным духовным деланием» (блж. Диадох). Всегда «помни, что Он Сердцеведец и взирает на сердце, – и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: Затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже в тайне (Мф.6:6). Если же и не произнесешь в сердце имени Божия, а только вспомнишь о Боге, то это еще скорее призывания – и достаточно в помощь тебе» (прпп. Варсонофий и Иоанн).

Прп. Никифор Уединенник, однако, предупреждает, что «много подвига и труда требуется в молитвах, чтобы достигнуть невозмутимого состояния мыслей – другое некое сердечное небо, в коем обитает Христос, как говорит апостол: Или не знаете себе, яко Иисус Христос в вас есть? разве точию чим неискусни есте (2Кор.13:5)».

Там, внутри сердца, по словам прп. Исаака Сирина, видные степени восхождения в Небесное Царство, и там подобает во внутреннем человеце вселитися Христу верою в сердца ваша (Еф.3:16‒17), ибо, как говорит прп. Иоанн Кассиан, «не плоть тленная, а сердце чистое соделывается обиталищем Богу и храмом Духа Святаго», «храмом Божиим, полным святости, полным света, чистоты и благодати» (иноки Каллист и Игнатий).

Тогда во внутреннем, сердечном небе, при благодатном устроении ума, будет истинное святилище, которое есть без помыслов сердце, воздействуемое Духом, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут (Мф.6:20). А пребывающее в молитве «сердце, непрестанно хранимое, которому не попускают принимать виды, образы и мечтания темных и лукавых духов, обыкновенно рождает из себя помыслы световидные», источает Божественную любовь, уготовляющую ум к пониманию сокровенного (прп. Исихий).

Так, «святой Антоний ради трезвения сердца сделался богозрителем и прозорливым. Ибо в сердце Бог является уму сначала, по словам прп. Иоанна Лествичника, как огнь, очищающий любителя Своего, а потом как свет, просвещающий ум и боговидным его соделывающий» (прп. Никифор Уединенник). Итак, будем непрестанно, как поучает прп. Филофей Синайский, «искать Царствия Небесного внутри сердца; и, конечно, таинственно обретем внутрь себя самих и зерно, и бисер, и квас, и все другое, если очистим око ума своего. Сего-то ради и Господь наш Иисус Христос сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), разумея через то пребывающее внутри сердца Божество».

Святые отцы, указывая на эту благодать, говорят, что если человек вначале руководствуется в своей жизни Писаниями, чтобы укоренились в сердце заповеди Духа, то когда начнет он хранить чистоту сердца, наставником уже будет иметь Самого Законоположника Иисуса Христа, Который таинственно изрекает Свою волю. Услышу, что речет о мне Господь Бог (Пс.84:9), – говорит пророк Давид, указывая на это богообщение. Тогда, имея в себе небесное сокровище – Господа Иисуса Христа, в умилении вселившегося в чистое сердце, беседуя с Богом, как друг с другом, с дерзновением стоит он перед лицем Того, Кто обитает в нем во свете неприступном.

Так чистота сердечная, то есть трезвение и хранение ума, при непрестанной памяти о Боге, после бесстрастия вводит во блаженство. В этом и есть цель целожизненного подвига покаяния. Об этом говорил св. Филимон некоему брату Иоанну, пришедшему спрашивать о том, что нужно для спасения. Он сказал: «Возымей сокровенное поучение в сердце своем всегда, и когда спишь, и когда встаешь, и когда ешь, и когда пьешь, и когда ведешь беседу, пусть сердце твое втайне, мысленно то поучается в псалмах, то молится: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”. Так можешь ты уразуметь глубины Божественного Писания и сокрытую в нем силу и дать уму непрестанное делание, да исполнишь апостольское слово, заповедующее: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17)».

Как видим, чтобы совершать непрестанное молитвенное делание и восходить к богопознанию, нужно усилие самовластной человеческой воли, о трезвении которой много учат богомудрые отцы в «Добротолюбии».

В деле нашего спасения участвует и благодать Божия, и свободное произволение наше.

Прп. Антоний Великий говорит: «Воля, которая действует в сердце человеческом, бывает трояка: первая – от диавола, вторая – от человека, третья – от Бога».

Святые отцы, указывая на три воли, действующие в мире: от Бога, от человека и от диавола, усматривают в этом проявление благости Божией и закона свободы разумных существ.

Господь и прежде воплощения искони был Господом всех тварей, видимых и невидимых, как Создатель их и Творец. По бытию так это и есть и будет, но не по свободной деятельности разумных тварей. Бесы, а за ними и люди, не восхотели сами от себя иметь Его Господом и Властителем Своим и отверглись от Него, сущего Владыки всяческих. Ибо Всеблагий Бог, создав людей и Ангелов самовластными и одарив их разумом, не хочет нарушать сего их самовластия и господствовать над ними насильно, против их воли. Потому, которые из них хотят быть под властью и управлением Божиим, над теми Он господствует и тех защищает, а которые не хотят, тех оставляет волю свою творить, как самовластных.

Указывая на «цель воплощенного домостроительства Бога Слова, которая во всем Божественном Писании проповедуется», прп. Симеон Новый Богослов так выражает учение древних богомудрых отцов: «Сын Божий для того соделался Сыном Человеческим, чтобы нас, человеков, соделать сынами Божиими, возводя род наш по благости в то, что Сам Он есть по естеству, рождая нас свыше благодатью Святаго Духа» через крещение. Далее богомудрый Богослов учит, говоря: «Крещение не отъемлет самовластия и самопроизволения нашего, но дарует нам свободу от тиранства диавола, который не может уже более против воли нашей властвовать над нами. По крещении в нашей уже стоит воле: или пребывать самоохотно в заповедях Того, в Кого крестились, – Христа, Владыки и Бога, и ходить путем повелений Его, или, уклоняясь от правого пути сего, опять возвратиться к диаволу, противоборцу и врагу нашему».

Итак, в устремлении свободной человеческой воли к Богу через веру, покаяние, делание заповедей полагается начало и основание нашего спасения. При. Ефрем Сирин, указывая на это и призывая всех к Богу, пишет: «Приидите, возлюбленные, займемся куплею, пока еще длится день купли, приидите, приобретем вечную жизнь, купим спасение душ наших. Возьмемся за прекрасную мысль, возжелаем Царства и рая».

Возбуждают нас к добру, по словам прп. Максима Исповедника, «три начала: семена (добра и зла) от природы, святые силы и доброе произволение». Это доброе произволение, как начало и источник добродетелей, есть и желание добра. «Добра же начало, – говорит прп. Григорий Синаит, – есть вера, паче же Христос, камень веры». «Вера есть дар Всеблагого Бога, который (дар) дал Он нам иметь естественно (вложил в естество), употребление его подчинив самовластию произволения нашего», – поучает прп. Симеон Новый Богослов.

Все доброе подается только от Господа, как говорит Божественный Дух: Уготовляется хотение от Господа (Притч.8:35). «Веруем потому,– пишет прп. Иоанн Кассиан, – что как начало благого расположения полагается в нас особым внушением Божиим, так равно совершение добродетелей подается Им же. Это ясно выразилось в исцелении иерихонских слепых. Господь проходил мимо них – это есть благодать Божественного промышления и снисхождения. Но что они взывали: Помилуй ны, Господи, Сыне Давидов! (Мф.20:31) – это дело их веры и упования; самое же прозрение – опять от милосердия Божия».

О таком действии Божественной благодати и свободного человеческого произволения рассуждает и прп. Макарий Великий, говоря, что кровоточивая, желая исцелиться, пошла, прикоснулась ко Господу и исцелилась; слепой же, не имея возможности сам приступить ко Господу, потому что не видел Его, послал с верой глас к Сыну Давидову о помиловании и получил от веры прозрение.

Далее прп. Макарий Великий рассуждает, что «хотя младенец ничего не в силах делать или не может на своих ногах идти к матери, однако же он, ища матери, движется, кричит, плачет. И матерь сжаливается над ним; она рада, что дитя с усилием и воплем ищет ее. И поскольку младенец не может идти к ней, то сама мать, преодолеваемая любовью к младенцу за долгое его искание, подходит к нему и с великой нежностью берет, ласкает и кормит его. То же делает и Человеколюбивый Бог с душою, которая приходит и взыскует Его». Так, каждая душа имеет волю призывать с верой Бога и обращаться к Нему, чтобы Он сотворил ей вечное избавление и дал Духа Святаго просящим у Него (Лк.11:13). Иногда образуется желание обращения к Богу, как пробуждение, через скорби, невидимое вразумление свыше, от людей, от слышания слова Божия.

«Многие спрашивают, когда в нас действует благодать? – пишет прп. Иоанн Кассиан. – Тогда ли, когда обнаруживается в нас доброе желание, или доброе желание тогда в нас обнаруживается, когда посетит нас благодать Божия? Опыт и то, и другое оправдывает. Савл и Матфей мытарь не сами возжелали, но пожелали по призванию; Закхей и разбойник на кресте своим желанием предварили дело благодати. Так и надлежит положить: когда Бог видит, что мы хотим склониться к добру, то направляет и укрепляет нашу готовность; но если мы не хотим добра или охладели к нему, то делает нам спасительные внушения, через которые доброе расположение образуется или возобновляется».

Прп. Иоанн Кассиан, приводя на память слова Божественного Павла: Благодатию же Божиею есмь, еже есмь; и благодать Его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1Кор.15:10), рассуждает о действии благодати так, что она при всех человеческих усилиях и трудах всегда дается даром. Об этом он толкует так: «Апостол языков, хотя говорил, что он потрудился паче всех апостолов, впрочем, присовокупляет, что труды эти не ему принадлежат, а благодати Божией, которая с ним (1Кор.15:10). Таким образом, словом потрудихся он выражает усилия своей воли; словами не аз же, но благодать Божия – говорит о Божественном содействии, а словом со мною показывает то, что благодать содействовала ему, не в праздности и беспечности пребывающему, а тогда, когда он трудился».

Апостол Павел всеми силами своей души любил Человеколюбивого Бога и в радости и в скорбях всегда покорял свою волю Божественной воле. Так же и все святые старались с сыновней любовью покоряться воле Небесного Отца. Богу угодно по Промыслу Своему иногда испытывать человеческое самовластие путем помыслов, искушений, скорбей, болезней, чтобы обнаруживалась ответная к Богу любовь тех людей, которые действительно, от всего произволения и всеми силами души, даже до смерти, в земной жизни любили Триединого Бога, Подателя всяческих благ.

Поэтому во всякой молитве нужно просить, чтобы всегда совершалась воля Божия, ибо Бог всегда желает доброго и полезного каждой душе, носящей в себе чудный образ Живоначальной Троицы. В обновлении этого боголепного образа Божия и уподобления своему Создателю в добродетели и проявляется благодатная жизнь души, ее воскресение.

«Душа, – пишет Евагрий монах, – есть субстанция живая, простая, бестелесная, невидимая для телесного зрения, также бессмертная и одаренная умом и разумом».

По свт. Григорию Богослову, разумная душа трехчастна. И он добродетель мысленной силы назвал благоразумием, ведением и мудростью; добродетель силы раздражительной – мужеством и терпением; а добродетель силы вожделевательной – любовью, целомудрием и воздержанием».

Наша трехчастная душа, внутренний человек, как умная сущность, есть благолепнейшее чудное подобие и образ Живоначальной Троицы и, по словам прп. Симеона Нового Богослова, «лучше и выше всего мира».

Тело первого человека Адама было сотворено Богом бессмертным, но после грехопадения смерть и зло вошли в мир. Но как отделение души от тела есть смерть тела, так отделение души от Бога есть смерть души. И у души есть смерть, хотя она по естеству и бессмертна, так что мертвецами называются те, которые, хотя еще живы телом, но мертвы душой. Хотя тело создано нетленным, но после греха уподобилось оно скотам несмысленным, гневу и похоти работая, так что теперь, по словам свт. Григория Паламы, «в мысленной силе души рождаются и действуют помыслы, в раздражительной – зверские страсти, в вожделительной – скотские похоти, в уме – мечтательные воображения, в рассудке – мнения».

По рассуждению свт. Григория Паламы, эти «помышления злые из души, но в душу набираются они снизу, через чувства, и держатся в воображении чувственных вещей, которое приводится в движение чувствами же, особенно глазами».

На жизнь души, как указывает прп. Ефрем Сирин, влияют душевные и телесные чувства, душевные и телесные добродетели и пороки.

Такие силы души, как ум, разум (рассудок), мнение (смысл), воображение и чувствование, называются душевными чувствами. Зрение же, обоняние, слух, вкус, осязание именуются телесными чувствами. Имеются в душе четыре родовых добродетели: мужество, благоразумие, целомудрие, справедливость, от которых рождаются вера, надежда, любовь, молитва, смирение и многие другие душевные добродетели. В противность им такие основные душевные страсти, как забвение, леность и неведение, омрачают ум и умножают в человеке многие другие страсти.

Все же страсти, пороки, всякое зло были чужды первозданному творению благого Бога, а после грехопадения, по словам прп. Филофея Синайского, «душа (грехолюбивая), как стеною, будучи ограждена и окружена духами злобы, связуется узами мрака», лишается благодати и делается жилищем демонов.

Если душа воспоминаниями о земных предметах услаждается, то она одну находящую прелесть заменяет другой и повергается в срамные помышления, так что можно дома сидеть, а услаждаться в мысленных грехах, ибо по Писанию: Всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28).

Поэтому отцы и говорят, что есть блуд, телом совершаемый, и есть блуд (нечистой) души, с сатаной общающейся, то есть находящейся в противоестественном состоянии. Поступающие же по естеству называются, по апостолу, в рассуждении прп. Ефрема Сирина, людьми душевными. Человеку же, чтобы стать духовным, нужно естество преобразовать в дух. Для этого душа и соединяется с телом и посылается в мир на испытание в любви Божией, ибо, по поучению прп. Исаака Сирина, «полезнее для тебя позаботиться о том, чтобы падшее в душе твоей от страстей восставить возбуждением помышлений своих к Божественному, нежели воскрешать мертвых».

Когда душа начнет противиться греху, тогда явной бывает помощь от Бога. Отцы поучают, что когда ты затворишь, по словам аввы Исаии, «все двери души своей», то есть чувства, то раздражительную силу души направляй на внутреннюю брань против внешнего нашего человека, то есть на грех, на самого себя, а также и на диавола, как сказано: Гневайтеся, и не согрешайте (Пс 4:5). На брата же своего нет причин на гнев. Силу же делательную всегда устремляй к Богу и добродетели, а мысленную силу поставь госпожою, чтобы владычественный ум с мудростью и благоразумием господствовал над обоими силами души и телом, ибо силен обуздати все тело (Иак.3:2). Все доброе и злое силами раздражительной, желательной и мысленной совершается и в душе, и в Теле. У добродетельной души от собрания ума в сердце приходит внимание, от собранности воли – бодренность, и собрание чувств порождают трезвение.

Бог тогда укрепляет душу в ее брани с сатаной, умиряет страсти и вводит в духовно-христианскую жизнь, попуская бесам искушениями обучать боголюбивую душу рассудительному познанию добра и зла; «боголюбивая же душа, ята будучи узами любви к Богу, ни во что вменяет страдания, но услаждается прискорбностями и цветет во злострадании» (иноки Каллист и Игнатий).

Если же душа не с любовью принимает искушения от ближнего, но страдает, то это, по словам блаженного аввы Зосимы, «есть признак (того), что душа твоя больна» ибо когда любовь к Богу наполняет душу, тогда всякая брань и все муки за вожделенного Господа более услаждают ее, чем уязвляют». Когда же приблизится время воскреснуть духовному человеку, тогда приходит мир от помыслов, радость, бодрствование, ведение брани и душа отображается в благообразии, красоте и правде первозданного творения; и бывает уже она, по словам прп. Антония Великого, «вся добродетель», и может ум ее, как говорит прп. Исаак Сирин, «сделаться прозорливым и видеть более демонов, имея в себе дающего откровения Господа».

Возвещая такое богомудрое учение о богоподобной душе, любомудрые отцы призывают христолюбцев к молитвенному подвигу, взывая: «Умудрись прежде расторгнуть страстные союзы души с телом, не дай душе умереть, но питай ее словом Божиим, псалмами, пениями и песнями духовными, надеждою и помышлениями о будущих благах. Все сие и подобное сему есть пища и жизнь для души» (прп. Ефрем Сирин). «Как это тело наше, – пишет Евагрий монах, – по удалении души бывает мертво и смрадно, так и душа, в которой не действует молитва, мертва и смрадна».

Жизнь души, ее молитвенное состояние и степень совершенства зависят от расположения совести, которая, как рассуждают отцы, определяет отношение человека к Богу и Его творению.

Совесть есть естественный закон, просвещающий ум и показывающий ему, что добро и что зло. Следуя этому закону совести, патриархи и все святые Ветхого Завета еще прежде писанного закона угодили Богу. Совесть наша говорит нам, что нужно делать, и называется в отеческих писаниях соперником, потому что сопротивляется злой человеческой воле, когда творим то, что не угодно Богу. Об этом авва Дорофей пишет: «Посему Господь и назвал ее соперником и заповедует нам: Буди увещаваяся с соперником твоим скоро, Дóндеже еси на пути с ним (Мф.5:25), то есть в мире сем, как говорит свт. Василий Великий». Далее авва Дорофей рассуждает о том, что следует всегда хранить свою совесть чистой к Богу и не пренебрегать Его заповедями даже в глубине души, втайне. Также и к ближним нужно хранить совесть, то есть не делать то, что оскорбляет или соблазняет их делом, словом, видом, взором. Даже с вещами добрая совесть научает обращаться бережно, хранить их и не портить. Что стыдно делать перед людьми, то нужно стыдиться даже помышлять тайно, с услаждением в сердце, ибо как дерево познается по плоду, так и чистота совести – по созерцанию ума. И это есть признак свободы духа в человеке.

Для человека с чистой совестью будет свят каждый человек, но пока обличает его совесть в чем-либо противоестественном, дотоле чужд он свободы. Ибо когда есть обличающий, есть и осуждающий, а где есть осуждение, там нет свободы (авва Исаия).

Поэтому погрешающие против веры и любви испытывают мучение совести и, если не покаются, мучение совести переходит с нами в другую жизнь и там продлится вечно, ибо грехами своими они навлекают на себя гнев Божий, который есть не что иное, как пресечение подаяния Божественных даров благодати. Поэтому и поучает прп. Иоанн Кассиан бояться того, «чтобы день Господень, наступив, как тать в нощи, не застал нашей совести запятнанной стяжанием» мирским.

В нашей жизни Человеколюбивый Бог Своей благодатью возбуждает нашу совесть или Сам, или через Ангела Хранителя, данного нам при святом крещении.

Примирение совести с Богом совершается через молитву и покаяние так, что отцы некоторых видели шедшими ко храму в окружении бесов, а после молитвы выходящими из храма уже со святыми Ангелами. Так велика сила благодатного покаяния. Только на пути покаяния и молитвы душа обретает веру и степени восхождения к духовной жизни. Как же учат отцы о покаянии?

Покаяние есть возобновление крещения, или вторая благодать. Как плод веры и страха, как благодать на благодать (Ин.1:16) людям по крещении дано покаяние – второе рождение от Бога.

В Божественном крещении, как учат отцы, Бог дарует туне, только по вере, отпущение прегрешений, освобождение от прародительской клятвы и освящение наитием Святаго Духа. Благодать крещения дает каждому «мнас» (монета) для приумножения и возделывания, чтобы, как учит апостол, возрастать до полноты духовного возраста в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13), ибо младенец – внутренний наш человек духовный – в трудах, скорбях, печалях, сокрушении сердца и искушениях обязан вести борьбу с духовным миродержителем тьмы, чтобы получить совершенную благодать, как совершенно утвержденных в вере и доказавших ее делами, благодать, о которой возвещается: Вселюся в них и похожду (2Кор.6:16).

Прп. Максим Исповедник говорит, что мы должны сотворить плоды покаяния, которые рождают бесстрастие души. Бесстрастие же есть совершенное изглаждение греха. Все труждающиеся и обремененные грехами только покаянием приходят к Богу. Каждый имеет нужду в покаянии, в новом рождении от Бога, хотя бы он лишь и час всего прожил на земле. Покаянием царь Давид после того, как он пал в грех блуда и убийства, опять получил пророческий дар, царь Манассия получил спасение, хотя 55 лет до этого отклонял Израиля от истинного Бога. Покаянием верховный из апостолов по отречении от Господа, употребив врачество слез, опять воспринял достоинство апостольства.

Всем подавая пример покаяния, даже при верхе добродетели, апостол Павел считал себя первым грешником. Преподобный Феогност, рассуждая о покаянии, пишет: «Не будем мы наказаны в будущем веке за то, что грешили, и не будем осуждены по сей причине, получив естество изменчивое и непостоянное, но за то, что, согрешив, не покаялись и не обратились от злого пути к Господу, получив власть и время имея на покаяние».

Покаяние нужно и совершенным, а не только большим грешникам, ибо Господь вменяет за грех воззрение на жену с вожделением, уподобляет убийству гнев на ближнего и требует ответ за праздное слово. Кто же тогда не должник перед правдой Божией до самой смерти, когда весь мир держится покаянием, ибо, как говорит прп. Марк Подвижник, «всякий грех есть к смерти, коль скоро не очищен он покаянием»?

Хотя Господь туне простил разбойника за одно исповедание веры словом на кресте и обетовал ему Царство, но в душах кающихся Дух Святой вселяется не иначе, как после многих трудов, так что, по словам прп. Марка Подвижника, «согрешившему нельзя избежать воздаяния (благого) иначе, как соответствующим греху покаянием».

Грехом мы теряем данное нам в крещении освящение. Поэтому, по рассуждению прп. Симеона Нового Богослова, «уже покаянием, исповедью и слезами, соответственно делам, получаем опять сначала отпущение прегрешений, а потом и освящение вышней благодатью».

«Страсть, несомненно, подлежит или равносильному (противоположному) покаянию, или будущей муке», – говорит прп. Филофей Синайский. Такое же суждение мы видим и в учении прп. Максима Исповедника, который говорит, что «согрешившему невозможно избежать грядущего суда без добровольных в сей жизни болезненных трудов или без страданий от невольных бед». Впрочем, и сам прп. Симеон Новый Богослов в своем 56-м «Слове о вере» говорит о том, что Бог за одну только горячую веру, даже без подвигов и больших трудов, подает иногда христианину благодатные дарования. Другие отцы говорят о том, что скорби ума (при умном делании молитвы Иисусовой) могут заменить телесные скорби. Признаком же того, что грех изглажен из нашего естества, служит состояние отвращения к нему или мирное, без терзания и смущения совести состояние при воспоминании о подобных грехах, содеянных нами или другими. Бог принимает и наше сердечное покаяние в простительных грехах, совершаемых языком, слухом, очами, тщеславием, печалью, так что причащение нами Святых Христовых Таин и при таком нашем исповедании перед Богом в душе бывает нам во очищение грехов, а не в суд, ибо Господь Сердцеведец взирает на сердца наши.

Невидимое, сокрушенное, мысленное, умное, тайное покаяние перед Богом в борьбе с помыслами и греховными ощущениями принимается как жертвоприношение умной воли, ибо есть выявление доброго самовластия. Должно быть истинное покаяние с сокрушенным сердцем, а если совершается обрядовое покаяние без изменения неугодной Богу жизни, то это не покаяние, а самообман, самообольщение, в котором выражается темное, непросвещенное язычество.

Бог взирает на наше сердце, на склонение нашей воли, поэтому отцы говорят, что, когда кончится день и настанет вечер, размышляй с собою, приводя на память все тобою содеянное, как с помощью Божией провел день (старец Симеон Благоговейный).

Надо предавать поруганию даже греховные помыслы через исповедание, ибо они ослабевают, а то и исчезают, как только бывают оглашаемы. Невозможно получить прощение греха прежде исповедания его духовному отцу, к которому нужно иметь веру, и, как поучает старец Симеон Благоговейный, «что он будет говорить тебе, принимай то, как из уст Божиих, с полным убеждением (в истине того непреложной)», другому же никому об этом не передавай и не допускай неверия отцу своему. «Исповедать грех все равно, что возвратить чужие вещи», – поучает свт. Феолипт, митрополит Филадельфийский.

Если же кто противоречит духовным отцам, как свидетелям Божиим, тот изгонит из себя Духа Божия и погубит свою душу (свт. Григорий Палама). Благо тому, кто обрел богомудрого духовного отца и пребывает в вере к нему, как опытно изведавшему болезни и труды деятельной добродетели (прп. Григорий Синаит).

Умудренные Духом богомудрые отцы поучают нас все прощать и при различных обидах от людей не скорбеть, а радоваться, что имеем случай простить согрешившему и получить прощение своих собственных грехов, прямо указывая, что в этом есть истинное боговедение, плодоносие веры, несение креста. «Даже тогда, когда нас обижают, надо обвинять себя», – поучает прп. Григорий Синаит. А для стяжания такой благодати нужно вести непрестанную внутреннюю брань в чувстве смирения и покаяния, чтобы обновился внутренний человек.

Краткая благодатная молитва Иисусова, читаемая благоговейно в чувстве сердца, выявляет тихий страх присутствия Божия, раскрывает греховность, в которую облекли демоны нашу боголепную душу. Человек тогда познает, что только жизнь по заповедям Божиим приводит к совершенству.

Заповеди Божии есть свет и жизнь, есть воля Божия. «Заповеди Божии выше всех сокровищ мира. Кто стяжал их, тот внутри себя обретает Бога», – говорит прп. Исаак Сирин. Заповеди даны всем христианам, и всякий христианин должен их исполнить (они обязательны, как дань царю), ибо заповеди Божии не тяжки, а тяжки злые пожелания наши (авва Зосима). Подвизавшийся в хранении заповедей Божиих становится причастником Божественной жизни, ибо тогда начинает царствовать в нем закон духа жизни о Христе Иисусе, пленяющий его во всецелое послушание заповедям Христовым. Дары Духа даются по мере делания заповедей, по правде Божией, ибо только Бог, по словам аввы Дорофея, «знает и душевное расположение каждого, и силу стремления, и дарования, и телосложение, и способности».

Прп. Марк Подвижник говорит, что «от крещения по дару Христову нам дарована совершенная благодать Божия к исполнению всех заповедей». Исполнение же заповедей бывает либо по страху, либо по любви. Так учат богомудрые отцы.

Есть совершенный страх – любовь, при котором исполняется воля Божия из любви к Богу. Без такого страха не стяжать любви, поэтому и взывает святой Исаак: «Бойся Бога из любви к Нему». Вера располагает нас к истинному страху Божию, а надежда, преодолев рабский страх, приводит человека к любви Божией. Об этом богомудрый св. Феодор Эдесский так рассуждает: «Если мы из страха наказания не делаем грехов ясно, что если бы не предлежало подвергнуться этим ужасам, то мы, имея грехолюбивое расположение, конечно, делали бы их, не останавливаясь. Если же не по страху наказания, но по отвращению к самим грехам воздерживаемся от них, то действуем по любви к Владыке своему, боясь прогневать Его. Такой страх чист, потому что бывает из-за самого добра; он очищает души наши и равносилен совершенной любви».

К такой сыновней блаженной любви, рождающейся у святых, христианин приходит от рабского страха, когда он трепещет геенских мучений или строгости законов, и от страха, затем уже присущего наемнику, надеющемуся на будущее воздаяние. Итак, идет восхождение совершенствования от страха мук геенны и наказания к надежде благ и воздаяний, от надежды на степень любви к Богу или любви к самим добродетелям, так что иной от страха погашает в себе пламень страстей, а иной с омерзением отвращается от самой порочности и нечистоты, любя Бога и добродетель.

Всякому начавшему жить по заповедям для познания Божией премудрости полезен страх Господень (Пс.110:10). Страхом же Господним уклоняется всяк от зла (Притч.15:27) и восходит к Божественной любви, которая, победив все, изгоняет страх в час смерти. Прп. Исихий говорит: «Найдет и на нас час смертный и избежать его нельзя». Размышление же об этом спасительно для души.

Дух Святой возвещает: Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир.7:39).

Память о смерти и о том, что будет последнее, возбуждает ревность. «Нет ничего страшнее памяти смертной и дивнее памяти Божией: та вселяет спасительную печаль, а эта исполняет духовным веселием» (св. Илия Екдик).

Кто бывает занят помышлением и памятью о смерти, тот мудро хранит ум свой от страстей и видит бесовские прилоги, поэтому сатана ненавидит помысл об исходе души, ибо он угашает житейское попечение и тщеславие (прп. Исаак Сирин). Память о смерти влагает омерзение ко греху, порождает трезвение и Иисусову молитву, прогоняющую бездну помыслов и толпу младенцев вавилонских, разбивая их о камень веры – Христа (Пс.136:9) Истинный трезвенник тот, кто только с Богом пребывает в сердце, памятуя о смерти и суде и о том, что раб, ведевый волю господина своего, и не уготовав, ни сотворив по воли Его, биен будет много (Лк.12:47) (прп. Исихий). Бояться нужно больше всего духовной смерти, которая внутри нас, в сердце, ибо ею умирает внутренний человек, уготовляя себе геенну.

Для истинных христиан смерть является лишь сном и успением, потому что они, имея причастие вечной блаженной жизни, во веки живут и не умирают, как удостоенные быть в общении с Богом. Для избавления от вечной смерти, кроме других деланий, по учению отцов, для нас спасителен еще и покаянный молитвенный плач.

Плач омывает грехи, и они, как говорит свт. Григорий Палама, «становятся как бы не бывшими. Ибо так как человек из-за них вначале плачет, то Бог их почитает как бы невольными в нем; что же невольно, то не вменяется в вину». Поистине, блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф.5:4).

Иноки Каллист и Игнатий рассуждают о покаянном плаче так: «Слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в своем покаянии, признак того, что молитва принята и слезами начала входить в полет чистоты».

Такие слезы, по словам прп. Исаака Сирина, свидетельствуют о том, что душа освобождается от тьмы. Тогда сердце горит и распаляется, как огонь. Все в мире вменяется в прах и пепел, исчезает вожделение к пище и дается источник слез, изливающийся как поток, без принуждения и во время чтения, и молитвы, и размышления, и во всяком деле. Это признак того, что душа переплывает море, обновляется внутренний до того бесплодный человек, ибо плод его начинается слезами. Слезы начинают источаться, потому что приблизилось рождение от благодати духовного младенца в Божественном образе.

Тогда слезы, уподобляющиеся водному потоку, источаются непрерывно день и ночь до двух лет и более. Потом приходит умирение помыслов, и человек входит в покой (Евр.4:3) и в созерцание тайн. «Тогда Дух Святой, – говорит прп. Исаак Сирин, – начинает открывать ему небесное и вселяется в него Бог и воскрешает в нем плод Духа», проявляющийся в любви, радости, мире, долготерпении (Гал.5:22). Эти дары Духа суть плод слезного покаяния, созерцательной молитвы и деятельной жизни, ибо Божественная благость проявляется в Божественной правде.

Поэтому, по учению отцов, нужен труд для Бога и пролитый в делании пот в деятельной жизни.

Всякому решившему работать Господу на первых порах, по словам прп. Макария Великого, принадлежит трудничество – состояние, когда он только силой разумной воли принуждает себя на всякое доброе дело, прислушиваясь к совести, хотя этому и не сочувствует сердце.

Трудами деятельной жизни исполняются заповеди Божии и очищается страстная часть души (Евагрий монах).

Отцы учат, что подвиги нам нужны, хотя они лишь средства ко спасению. Но, по словам прп. Исаак Сирина, «кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований». Для разумных человеческих душ – умных сущностей, малым чем отличающихся от умов ангельских, здешняя жизнь есть борение и жизнь во плоти дана на подвиг. По учению прп. Григория Синаита, нужно болезнование сердечное и труд телесный, делание духовное, ибо Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают е (Мф.11:12). Многие много лет делали или делают безболезненно и поскольку не приболезненно поднимали и подъемлют труды, то оказывались и оказываются чуждыми чистоты и непричастными Духа Святаго по причине непонесения лютости болезненных трудов. Ибо если, по пророку (Ис.21:3; 26:18), чресла наши не отощатся от труда пощения, если не охватят нас болезни, как рождающую младенца, то не зачнем мы духа спасения на земле сердца.

Многие из людей хотят наследовать Царство без трудов, без подвигов, без пролития пота, но это невозможно, ведь и земные блага, пишет прп. Нил Синайский, «не без трудов достигаются; почему же из-за трудов уклоняемся мы от благ небесных?» Путь Божий есть постоянный крест, как говорят апостолы: Яко вам даровася, еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати (Флп.1:29). Но аще и страждете правды ради, блажени есте (1Пет.3:14), потому что сделались общниками страстей Христовых.

Блж. Диадох учит, что как болезни и труды, так и борьба с демонскими помыслами вменяется нам во второе мученичество. Христианин, если не будет искушен трудами и немощами, то не может вместить печати добродетели Божией, по слову Господню: Сила бо Моя в немощи совершается (2Кор.12:9). Здесь немощами апостол называет, как указывает блж. Диадох, восстания врагов Креста, демонские помыслы и телесные труды, за перенесение которых святая Божия благодать в чертах образа Божия, восстановленного в свое первозданное состояние через таинство крещения, дарует уже боголепие богоподобия. Благодать, по учению прп. Исаака Сирина, подает человеку дарования по силе выдержанного им испытания.

Богомудрые отцы начало своего жития полагали в телесных трудах, чем они и доказывали свою любовь к Богу, желая приблизиться к Нему. Деятельную жизнь отцы проводили в посте, воздержании, бдении, безмолвии, плаче, молитве, пении псалмов, чтении Писания, сокрушении о своих грехах, размышлении о смерти, Страшном суде, в постоянном труде и служении ближним. Некоторые отцы проводили жизнь в общежительных монастырях; другие жили по два или три, имея все общим: труд, пищу, одеяние, рукоделие; самые же совершенные уединились в отшельничество, где они предавались постоянному бдению и молитве за мир.

Прп. Григорий Синаит пишет, что бдение у подвизающихся было трех видов. Новоначальные половину ночи спали и половину бодрствовали: или с вечера до полночи, или с полночи до утра; средние бодрствовали с вечера один час или два, потом спали часа четыре, вставали на утреню, пели, молились, читали по часу попеременно или держали непрестанную молитву до десятого часа (трех часов дня); совершенные же всю ночь пребывали в бдении, молитве и чтении Писания. Псалтирь многие знали наизусть. От разумного чтения Библии в уединении отцы приобретали мудрость и рассудительность. Евангелие, Апостол, Псалтирь и молитвы читали стоя, прочие писания – сидя.

Во время ночного бдения в течение пяти дней недели, кроме субботы и воскресенья, полагалось совершать по триста поклонов. Отцы строго соблюдали воздержание в пище, видя в подкреплении себя яствами бремя, необходимое для тела, мало желательное для души (прп. Иоанн Кассиан). Они рассуждали, что мера воздержания в пище должна быть определена судом совести каждого, как и сказал Ангел прп. Пахомию Великому, соразмерно силам и крепости тела. Вред происходит и от безмерного пресыщения и от неумеренного воздержания. По рассуждению отцов, есть три меры вкушения пищи, воздержание, то есть алкание после малого вкушения; неалкание, неотягощение («доволь»); сытость (с малым отягощением) (прп. Григорий Синаит). Кто же допускает ядение и после насыщения, тот распаляет блудную страсть. Отцы употребляли самую простую пищу, какую вкушать заповедано было еще до грехопадения Адаму от Господа, сказавшему: Се, дах вам всякую траву семенную, сеющую семя, еже есть верху земли всея, и всякое древо, еже имать в себе плод семене семеннаго, вам будет в снедь (Быт.1:29). Лучше других снедей укрепляют человека хлеб и вода, в меру употребляемые. Когда у Евагрия монаха с прп. Макарием зашла речь о воздержании, то Великий сказал: «Поверь, сын мой, что целых двадцать лет я не давал себе досыта хлеба, ни воды, ни сна. Хлеб свой съедал я весом и воду пил мерою и, прислонившись к стене, урывал малую часть сна».

Отцы рассуждают, что постоянное сухоядение с любовью скоро вводит в бесстрастие. По преданному правилу отеческому, допускалось каждодневное вкушение пищи не только немощным, но и совершенным. Живя в воздержании, отцы не знали расслабления, но были бодры и несли большие труды, болели редко, а жизнь их была продолжительна.

Иноки Каллист и Игнатий описывают, как хранили воздержание в пище подвизающиеся: «В три дня недели – в понедельник, среду, пятницу – отцы сохраняли девятницу (вкушали однажды в день в 9 часов, то есть в три часа дня), потребляли хлеба шесть унций (три восьмых фунта, или 150 грамм), сухих снедей не досыта и воды три или четыре чаши. В два дня – во вторник и четверток – вкушали также хлеба шесть унций, какое-либо варево простое и что-либо из сухих снедей и вина, растворенного водой, чаши три или четыре, также вечером хлеба три унции, сухие снеди или овощи, вина с водой одну чашу или две при сильной жажде. В субботу и воскресенье отцы принимали пищу также два раза в день, как и во вторник и четверг».

Во святые посты, особенно Великий пост, которые есть как бы десятина Богу от целого года, определено было держаться девятницы. Такое житие называлось Иоанново (Иоанна Крестителя), равноангельское.

Однако, отцы дела любви предпочитали посту, рассуждая, что лучше есть о Господе и благодарить Господа, нежели не есть и осуждать ядущих и благодарящих Господа.

Если кто изнемогал в болезни, то он давал сам себе льготу не для услаждения, но для здоровья, ибо пост служит для усмирения тела здорового, а болезнь более наказания (поста для тела) для тех, кто перенесет ее с терпением, благодаря Бога. От желания пищи никто не освобождается, кроме пришедших в меру того, кто сказал: Забых снести хлеб мой. От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей (Пс.101:5‒6). Это приходит же от смирения, иногда от благодатной молитвы. Тогда все помыслы человека составляют одно целое, а находящая в сердце радость Духа питает душу и утучняет тело. «Такой, – пишут прпп. Варсонофий и Иоанн, – скоро достигает уменьшения пищи и пития, ибо слезы служат ему хлебом, и, наконец, доходит он до того, что питается Духом Святым. Поверь мне, брат, я знаю человека такой меры; в течение недели и раз, и два, и чаще восхищается он к духовной пище и от сладости ее забывает чувственную пищу; когда же приходит вкусить хлеба, то как бы пресыщенный не хочет вкушать его и, вкушая, осуждает себя, говоря: “Отчего я не всегда в таком состоянии?” Приводит же в такое состояние смирение.

В деле познания благодатного закона духовной жизни полезно знать еще и учение святых отцов об отношении к скорбям.

Прославляется нами Бог так, как был прославлен Сыном Своим – через крест, скорби, искушения (прп. Симеон Новый Богослов). Поэтому и рассуждают отцы, говоря, что везде и всегда в скорбях, нуждах, утеснениях, болезнях, трудах о всем благодарите (1Фес.5:18), яко многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян.14:22). Но аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни (2Кор.4:16).

Прп. Максим Исповедник, поучая благодатному долготерпению, говорит, что «много из случающегося с нами случается в научение нас или во очищение прошедших грехов, или в исправление настоящего нерадения, или в предотвращение будущих падений».

Отцы учат, что кто исполнил в чем заповедь, тот должен ожидать искушения, чтобы этим испыталась любовь ко Христу Богу; кто превозносится похвалами, пусть ожидает бесчестия, по слову Господню: Иже бо вознесется, смирится (Мф.23:12); если же кто осудил кого за душевные и телесные грехи, тот сам впадает в эти же грехи, как доказано опытом (прп. Исихий).

Вообще же, что сеется, то и пожинается – в этом правосудие Божие. Когда же мы добровольно сеем зло, то против воли нашей пожинаем скорбное (блж. Диадох). От скорбей же никуда не уйти, ибо демон, обходя всю поднебесную (Иов.2:2), обличает ими настроение нашей души. Переносимые же нами мысленные брани, болезни, скорби вменяются нам во второе мученичество (прп. Марк Подвижник).

Постигающие нас скорби и обличения от помыслов, слов и дел образуют между нами и ближними нашими общение либо от злобы, либо от любви. Через общение мы воспринимаем немощи друг друга, даже и тех, кого не знаем, а за принятие на себя искушений ближнего следуют скорби, как говорит Божественное Писание: Сыне, аще поручишися за твоего друга, предаси твою руку врагу (Притч.6:1). Поэтому каждый терпит постигающие его скорби не за себя только, но и за ближнего. Так, клевещущий принимает на себя искушения оклеветанного им, лихоимствующий – лихоимствуемого, утомляющий – утомляемого, оговаривающий – оговариваемого, презирающий – презираемого, лгущий принимает на себя искушения того, кого он оболгал, и чтобы ясно знать – всякий обижающий ближнего принимает на себя искушение обижаемого им. И Писание об этом говорит: Изрываяй яму искреннему, впадется в ню, валяяй же камень, на себе валит (Притч.26:27), ибо в недра входят вся неправедным, от Господа же вся праведная (Притч.16:33) на вразумляемых и на ропщущих против скорбей.

Итак, искушения постигают нас всех по правде Божией, и мы должны охотно принимать клевету, потери, болезни, всякие непроизвольные злострадания и благодарить Бога, ибо они очищают нас от грехов. И сатана знает требование духовного закона и силится либо сделать человека повинным трудам покаяния (если он раньше согласился с помыслом, а потом покаялся), либо обременить его болезненными скорбями (если согрешивший не сознает вины). Иногда научает враг ропоту за скорби, непокорности Божиему определению, чтобы во время исхода души показать человека маловерным, обличая его неверие Промыслу.

Есть еще принятие на себя немощей ближнего по любви, которое передал нам Сам Господь, соединившись с нами и плотью, и духом и восприняв за нас страдания.

Господь терпел поношения, поругания, биение, распятие по любви к нам. Он предал сей закон любви апостолам и ученикам. И апостол Павел, указывая на принятие им самим скорбей в подражание Господу, писал к колосским христианам: Ныне радуюся во страданиих моих о вас, яко исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей за тело Его, еже есть Церковь (Кол.1:24).

Апостол молился за всех, изливая слезы, благовествовал, терпел гонение, поругание. Так, святые, вступив в общение, приняли и искушения, и закон от Господа: Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.15:13) Ведь мы Христовы, и если Господь по нас душу Свою положи: и мы должни есмы по братии душу полагати (1Ин.3:16), исполняя заповедь: Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал.6:2).

Итак, не будем испытывать, как, когда или через кого постигают нас искушения и скорби, ибо это ведомо Единому Богу. «Мы должны только веровать правде Божией и знать, – говорит прп. Марк Подвижник, – что все, невольно постигающее нас, случается с нами или ради любви, или за злобу; и поэтому мы должны терпеть оное, а не отвергать».

Жизнь по заповедям Божиим, в молитвах и трудах, проявляющихся в деятельной любви к ближним, порождает Божественные добродетели.

Прп. Антоний Великий говорит, что кто имеет такие добродетели, как «вера, надежда, любовь, смирение, страх, рассуждение, благоговение, мир, любовь к братиям, тот есть облеченный в брачную одежду и ходящий в заповедях Духа».

По рассуждению свт. Василия Великого, знание могут приобретать и люди страстные – путем занятий и упражнений. Божественные же добродетели принимают только бесстрастные от дарованной в крещении благодати, просвещающей ум во время молитвы. Образ Божий заложен в бессмертной и свободной душе, подобие – в добродетелях, которые по естеству нам; страсти же привнесены. Желающий стяжать спасительную добродетель обязан не только воздерживаться от зла, но должен делать добро, как сказано в Писании: Уклонися от зла и сотвори благо (Пс.33:15).

Путь к стяжанию добродетелей лежит через воздержание чувств, молчание и молитву, в подчинении себя уму и духу. Тогда ум, по словам прп. Никиты Стифата, как «самодержавный владыко, стоя посреди помышлений, обсуждает их и разделяет лучшие помыслы от худших». Отцы учат, что всякая добродетель приобретается скорбью и телесными трудами, «кто без скорби пребывает в добродетели, тому отверста дверь гордости» (прп. Исаак Сирин). Перед великими дарованиями посылаются великие искушения. Труды же и скорби рождают смирение и бесстрастие, вещественное и невещественное ведение, многие дары благодати в меру любви, подвига, хранения ума и дел веры. Поэтому кто ум свой сделал чистым от всяких чувственных мечтаний, тот, как поучают иноки Каллист и Игнатий, «приемлет мудрость; кто же разум поставил господином врожденных нам страстей – гнева и похоти, тот приемлет ведение; кто по уму и разуму непоколебимое имеет убеждение в вещах Божественных, тот приемлет вся могущую веру; кто в естественном преуспел человеколюбии, тот по совершенном уничтожении самолюбия приемлет дарованное исцеление».

Все дела, как учат отцы, должны совершаться по любви без примеси тщеславия и своеволия, как и возвещает Божественный закон: Ниже да облечешися в ризу разноличну от льна и волны вкупе ткану (Втор.22:11). Даяние же нуждающемуся пусть бывает с веселием лица, добрым словом утешения, без намерения получить от него воздаяние.

Вообще же, по словам св. Илии Екдика, «истинно милостив не тот, кто произвольно раздает излишнее, но кто охотно уступает необходимое похитителям». Однако большая любовь проявляется не в раздаянии имения, а в преподаянии слова Божия и телесном служении (прп. Максим Исповедник). На земле все же мы никогда не можем достигнуть верха добродетелей, ибо в нынешнем несовершенном веке нет совершенного совершенства (иноки Каллист и Игнатий).

В будущем веке Ангелы и святые уже не испытывают греховных отклонений, но только больше преуспевают в совершенствовании добродетели любви, озаряясь Божественным светом от Отца светов (прп. Иоанн Лествичник). Чтобы и нам блаженствовать в Царствии Небесном, нужно войти в меру любви возраста Христова, ибо, как говорит блж. Диадох, только «стяжавшие совершенную любовь к Богу и крылья души через добродетель соделавшие легко парительными восхищаемы бывают, по апостолу, на облаках и на суд не приходят». Так, любовь к Богу и ближнему, проявляющаяся в добродетелях деятельной и созерцательной жизни, приводит христианина ко спасению. В начале молитвенного совершенствования избавление от страстей и неведения разума совершается больше трудами деятельной жизни, отеческое учение о которой и разбиралось выше.

Далее рассмотрим учение святых отцов собственно о молитве и созерцании как дальнейших степенях совершенствования христианина.

Молитву отцы называют матерью добродетелей, соединяющий с Богом, беседой и восхождением ума к Богу, оплотом духовным, без которого нельзя выходить на брань против духов злобы поднебесной. Молитва раскрывает самую сущность христианской жизни и поэтому важнее всякого другого делания.

Об этом ясно учит Евангелие. Так, Марфа, заботясь об угощении, показала нам пример лишь деятельного служения ближним, в то время как Мария, ее сестра, избрав благую часть и сидя у ног Иисусовых, подала нам образ более богоугодного делания – созерцательного молитвенного предстояния.

Ублажая эту «благую часть» богообщения, Илия Екдик говорит, что для деятельной жизни служение, труды, посты и бдения лишь «препоясание чресл», ибо этим человек восходит на ступень созерцательной жизни, для которой молчание и молитва суть уже светильники горящие (Лк.12:35).

В своих главах о молитве блаженный патриарх Каллист с особым молитвенным вдохновением поучает о тайне Царствия Божия, сокрытого внутри нас. Он пишет: «Если хочешь держать настоящее делание молитвы, подражай гусляру, который, преклонив немного главу и ухо обратив к струнам, искусно ударяет по струнам и, извлекая гармонические звуки, услаждается их мелодией. Ясен ли тебе пример сей? Гусли – сердце; струны – чувства; бряцало – память Божия; гусляр – ум... Ум памятью о Боге и Божественных вещах извлекает из богобоязненного сердца чувства святые, от которых сладость некая неизреченная исполняет душу, и ум, чистым бывая, освящается Божественными озарениями.

Гусляр ничего не видит и не слышит, кроме своей мелодии, которой услаждается. И ум во время молитвы действенной трезвенно углубляется в сердце и ничему уже внимать не может, кроме Бога. Все внутреннее его изрекает к Богу Давидовым гласом: Прильпе душа моя по Тебе (Пс.62:9) Тогда на земле сердца обретается вода живая, духовная, льющая ключом». Кто стяжал это сокровище – умное трезвение души, подобное живой воде, движимой Духом, тот познал любовь Божественную; а кто на земле не наслаждается плодами Духа, тот не получит их и в будущей жизни. Так вожделенна молитва, которая для новоначальных бывает хлебом, для других – слезами, для иных – вином благоухающим.

«Молитва в новоначальных, – пишет прп. Григорий Синаит,– есть как огнь веселия, из сердца исторгающийся; а в совершенных – как свет благоухающий, внутрь его действующий. Или опять: молитва есть проповедь апостолов, действо веры, лучше же – вера непосредственная, основание упования, оживление любви, ангельское движение, сила бесплотных, дело и веселие их, Евангелие Божие, извещение сердца, надежда спасения, знамение освящения, символ святости, познание Бога, обнаружение крещения или очищение в бане пакибытия, обручение Духа Святаго, Иисусово радование, веселие души, милость Божия, знамение примирения, печать Христова, луч мысленного солнца, денница сердец, утверждение христианства, показание примирения Божия, благодать Божия, премудрость Божия, лучше же – начало самопремудрости, Божие явление, дело иноков, жительство безмолвствующих, причина безмолвия, признак ангельского жительства».

При молитве ум беседует с Богом без всякого посредника, погружаясь в невещественный Божественный свет. Блаженный старец Антоний Великий, как вспоминают его ученики, во свете Божества так углублялся в молитву, что простаивал целую ночь в пламенном восхищении ума.

Евангелие учит: Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам (Мф.7:7). Просите, сказано нам, чтобы мы призывали Бога на помощь, ищите – обязывает нас познать добродетели, угодные Богу, и употреблять свои усилия для стяжения их; толцыте же – напоминает о деятельном исполнении заповедей, что обязывает к труду.

Итак, по слову Божию, мы должны искать, трудиться и быть готовыми на всякое дело благое (2Кор.9:8; 2Тим.3:17), то есть разумно исполнять волю Божию, выраженную в Его заповедях. Молитвы же, по своему характеру обращения к Богу, могут быть различны. Так, святой Иоанн Кассиан в поучении апостола Павла: Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения (1Тим.2:1) – различает четыре вида молитв.

Здесь, по рассуждению святого Иоанна Кассиана, в молитве мы умаливаем Бога о своих грехах и испрашиваем прощение их; в молении приносим или обещаем что-либо Богу за Его щедроты; в прошении же просим о других или о мире всего мира; а в благодарении приносим Богу славословие, величание за благодеяния и блага, которые уготовал Бог любящим Его. Состояние же благодатного богообщения раскрывает нам молитва Господня, которую оставил для всех христиан Сам Спаситель.

Человеколюбивый Господь, научив нас Своей молитве, дарует нам сыноположение во благодати, равночестное Ангелам, и мы призыванием «Отче наш» исповедуем Бога, Творца неба и земли и Владыку вселенной, своим Отцом. Эта благодать сыноположения выражает к нам великое снисхождение Божие, обилие благоволения и благости Господа. Мы при молитве к Богу именуем себя сынами Божиими так же, как и Христос, Сын Божий, и научаемся братолюбию, ибо смотрим на всех, как на братьев, детей одного Отца. Если бы Бог не даровал такую милость человеку грешному, перстному, рабу греха, дошедшему до крайности во зле, то никто бы сам не дерзнул так, в чувстве сыновства, обращаться к Отцу Небесному. Даже Моисею не было открыто это новое имя Бога Отца, но только Сыну возвещено как особое благоволение. Христианин – сын, наследник Отчего достояния на небесах, и поэтому, как странник на земле, стремится к той области, где обитает его Отец, где отеческий дом, где Отечество.

Поэтому, если ранее люди пресмыкались по земле, подобно скотам несмысленным, то теперь, при усыновлении, верные Богу отвращаться должны греховной нечистоты временной жизни и обратить все свои желания к благолепию небесных благ.

Прошением же «да святится имя Твое» мы просим у Бога, чтобы имя Его святилось в нас, чтобы прославлялось, чтобы почитался благоговейно Отец наш так же, как и Серафимы прославляют святость Бога, взывая: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф; исполнь вся земля славы Его (Ис.6:3).

Христианин, последуя Единородному, свидетельствует, что его радость – в славе Отца нашего, как и говорит Господь: Ищай славы пославшаго Его, Сей истинен есть, и несть неправды в Нем (Ин.7:18). Здесь выражается и благоговейный страх Божий как источник духовной мудрости, богоугодной жизни и созерцания от познания величия и правды Его и желание того, чтобы имя Божие прославлялось среди всех людей и единой человеческой семьи.

Во втором прошении – «да приидет Царствие Твое» – мы силою своего самовластия просим Царства благодати и славы, то есть богообщения в единении и любви как внутри себя, так и обещанного верным, как сказано. Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира (Мф.25:34).

Мы просим, чтобы дарованная нам в крещении благодать Христова очистила нас от греха и страстей, избавила от диавола, вечной смерти, тления, соделала нас храмом Духа и совершилось, по Писанию, как сказал апостол: Да не царствует убо грех в мертвенном вашем теле (Рим.6:12). Тогда Бог через благоухающие добродетели Духа уже господствует, царствует в нас еще на земле, укрепляя нашу надежду в получении оправдания в день суда и дарования Небесного вечного Царства славы.

Третье прошение – «да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли» – выражает желание святости, что есть воля Божия (1Фес.4:3), выраженная в Божественных заповедях. Мы молимся, чтобы в исполнении этой святой воли Божией, благой, угодной и совершенной (Рим.12:2), люди были подобны Ангелам, творящим волю Вседержителя (Пс.102:20), как Ангелы, исполняя на Небе волю Божию, блаженствуют, так и мы все, живущие на земле, когда творим не свою, а Отеческую волю, должны веровать, что Бог промышляет о нашем спасении, чтобы и мы блаженствовали. Поэтому, научая нас всегда отвергать свою немощную человеческую волю и просить милости творить волю Отца, Сын Человеческий перед Своими страданиями просил: Не Моя воля, но Твоя да будет (Лк.22:42). И еще говорил Господь: Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца (Ин.6:38). По Писанию же, творяй волю Божию пребывает во веки (1Ин.2:17). Воля же Божия спасительная, которую Сын Божий сотворил в научение и спасение наше, есть смирение, постоянство в вере, правде, милосердие, мир, любовь, терпение страданий и несение своего креста.

Итак, призыванием «да будет воля Твоя» мы осуждаем свою прошлую греховную жизнь, протекшую по воле диавола, и теперь желаем на земле жить так, как если бы мы жили на небе с добрыми Ангелами, о чем и говорит апостол: Наше бо житие на небесех есть (Флп.3:20). Поэтому ум наш, как подобный Ангельскому уму, должен приходить в служение, подобно Ангельскому умному служению, в искании совершенства в молитве и богохвалении.

Прошением «хлеб наш насущный даждь нам днесь» мы просим у Бога пищи для поддержания телесной жизни внешнего человека в виде вещественного хлеба и иных благ и для души – пищи для внутреннего человека, пищи духовной, что есть слово Божие, святые Таинства, благодать, питающая ведением и созерцанием тайн Божиих. Мы должны прежде всего искать Царствия Божия и правды Его (Мф.6:33), поэтому прошение хлеба должно разуметь в более духовном смысле, ибо Христос Бог есть «хлеб наш». Об этом и Сам Господь говорит: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе; аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки; и хлеб, егоже Аз дам, Плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (Ин.6:51).

О ядущих же под видом хлеба Тело Христово и пиющих под видом вина Кровь Его Господь сказал, что они в Нем пребывают и Он в них (Ин.6:56). Христос – «хлеб наш» – есть хлеб жизни только для верующих и знающих Отца и почитающих Церковь Сына Его, поэтому бояться надо, чтобы не отпасть от Церкви, не лишиться Тела Христова, святого причащения и жизни вечной. Сам Господь, вразумляя нас, говорит: Аще не снесте Плоти Сына Человеческого, ни пиете Крове Его, живота не имате в себе (Ин.6:53). Мы просим у Бога каждодневно давать нам хлеб наш насущный, то есть имеющий действие на сущность души, над-сущный – высший всех сущностей, каковым есть Хлеб, сшедший с небес, к славе души и тела, чтобы быть причастником будущей жизни и вечных благ.

Далее, в пятом прошении «и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим» мы испрашиваем милосердие Божие. Отпущайте, и отпустят вам (Лк.6:37), – поучает Господь. Он обещает прощение грехов наших, если сами мы, уподобляясь Богу в добродетели, прощаем братьям нашим, то есть, приступая к Благодетелю, бываем сами благодетельны, приступая к Человеколюбцу, бываем сами человеколюбивы, ибо всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть (1Ин.3:15), который не может достигнуть Царствия Небесного, ни жить с Богом.

Притча о должнике в десять тысяч талантов (Мф.18:21‒35) раскрывает нам смысл, что грехи ближних против нас малы, ничтожны и удобозаглаждаемы, а грехи, сделанные нами против Бога, велики, тяжки. Однако Бог за малое человеколюбие дарует великое, как и говорит: Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный (Мф.6:14). Значит, в нашей власти состоит суд, произносимый о нас.

Так, святой Стефан, побиваемый камнями, приклонив колена, в незлобии молился, взывая: Господи, не постави им греха сего (Деян.7:60), и сподобился блаженства. В этом расположении сердца вся сила Божественного Евангелия, призывающего к истинному покаянию. Царь, обращаясь к должнику, сказал: Весь долг он отпустих тебе, понеже умолил Мя еси; не подобаши ли и тебе помиловати, клеврета твоего, якоже и аз тя помиловах? (Мф.18:32‒33). Суд бо, – выражается Божественная благость и правда, – без милости не сотворшему милости (Иак.2:13).

В прошении «и не введи нас во искушение» мы выражаем веру во всемогущество Бога, без попущения Промысла Которого диавол не может даже приступить к нам. Искушения же посылаются Богом либо за грехи: Емуже согрешиша и не восхотеша в путех Его ходити, ни слушали закона Его (Ис.42:24), либо для испытания веры и обучения, либо для дарования венцов славы, как было с Иовом, Авраамом, Иосифом, которые прошли сквозь огонь и воду искушений и вошли в покой (Пс.65:12). Мы молим Бога, чтобы нам вовсе не посылались за неправды наши искушения, или, если вводимся в них, то чтобы Господь подал и силы перенести их, чтобы, пребывая в любви Божией, не исполнить волю диавола, как и говорит Моисей: Искушает Господь Бог твой вас, еже уведети, аще любите Господа Бога вашего всем сердцем вашим и всею душею вашею (Втор.13:3). Каждый, по слову апостола, искушается от своей похоти. Та же похоть, заченши, раждает грех; грех же содеян раждает смерть (Иак.1:15) духовную, так что таковых Бог предает гневу, то есть оставляет их, как сказано: Предаде их Бог в похотех сердец их в нечистоту (Рим.1:24). Итак, кто побеждается искушениями от диавола, плоти, соблазнов мира, тот впадает в грех. Поэтому мы и просим у Бога простить нам содеянные грехи и очистить нас от страстей и всякой нечистоты. А это обязывает нас быть человеколюбивыми и милосердными.

Наконец, в прошении «но избави нас от лукавого» мы просим Всемогущего Бога защитить нас от бед и козней диавола, виновника всех зол, хотящего во злобе погубить род человеческий, о чем Дух Святой и возвещает: Трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8).

Нам же не следует его бояться, ибо Отец наш Небесный есть Владыка всего видимого и невидимого Царства и потому сатана подчинен Богу. Мы знаем, что даже на свиней и на стада овец и волов Иовлевых диавол не дерзнул напасть до тех пор, пока Сам Спаситель не повелел ему; тем более сатана не может, не имеет никакой власти над человеком, носящим образ Божий и желающим иметь над собой царем славного и сильного Владыку неба и земли. Поэтому никто не может напасть и оскорбить тех, над которыми царствует Владыка и Господь, подающий все, аще чесо просим по воле Его (1Ин.5:14). А получая блага от Бога, мы величаем и прославляем Его силу и славу.

Итак, молитва Господня («Отче наш») в кратких прославлениях, прошениях и величаниях заключает в себе всю полноту возвышенного молитвенного совершенствования и раскрывает нам, как избранных Своих Бог ведет к святости, даруя через молитву познание Божественной любви.

Но высокое состояние молитвы, которое заключается в созерцании Единого Бога и в пламенной любви к Нему, когда ум беседует с Владыкой с особенной теплотой, есть благой дар Божий и подается, как милость любящим Его.

И эту милость Божию мы должны постоянно просить от Господа нашего Иисуса Христа, чтобы стать соучастниками и сонаследниками Царства, силы и славы Бога и Отца.

Молитва «Господи, помилуй» как сокращение дарованной от апостольских времен молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», которую мы слышим в церкви и сами взываем, и есть прошение милости Царства благодати и славы. Прошение это подобно взыванию бедного и нищего, желающего получить милостыню от богатого, избавление от долга или прощение обиды. А ведь человек – грешник, беден духовно и должник перед Богом нарушением обетов и заповедей и оскорблением Создателя. Мы теперь своим самовластием прилепляемся, как дети, к Отцу Небесному и просим Господа в этой молитве избавить нас от рабства страстям и диаволу, в которое мы впали после крещения. Мы просим Бога принять нас, как блудного сына, даровать нам опять Божественную благодать, возвратить свободу от греха, дать силы в искушениях и трудах, просим духа совета, духа страха, духа любви, мира, чистоты, кротости, смирения, чтобы соблюдать все заповеди Божии.

Милость Божия есть благодать Святого Духа, которую мы, грешные, должны испрашивать у Бога, вопия: «Господи, помилуй».

Христианин ранее получил милость в творении по образу Божию, воссоздан в крещении, утвержден в Православии. И теперь, взывая с верою и благоговением: «Господи, помилуй», он опять получает милость Божию. Поэтому, кто вошел в общение с Богом и силою своего самовластия пожелал прийти под власть и управление Божие, тот усыновляется, хранится, защищается Господом и ведется путем спасения. В этом и выявляется благодатная сила молитвы.

«Есть много молитв, – говорит в своем Слове о священной молитве Симеон, архиепископ Солунский, – но превосходнее всех та, которую дал нам Сам Спаситель («Отче наш»), как пишется в Евангелии, яко объемлющая вкратце всю евангельскую истину, – а после нее спасительно призывание Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия (Иисусова молитва), в научении нас которому потрудились многие преподобные отцы наши... Они говорили о ней достойно жившего в них Духа Божия, так как и молитва сия в Духе Святом изрекается, как говорит святой Павел: Никто же может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3), и тот, кто изрекает ее, от Бога есть, как говорит святой Иоанн: Всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть (1Ин.4:2)».

И Дух возвещает, что Сыном Божиим подобает спастися нам (Деян.4:12), так что, по отеческому слову, «лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти тебе во всю жизнь твою». Молитва ко Иисусу Христу, память Божия, или умная молитва, выше всех деланий, глава добродетелей, любовь Божия, ибо ее мы приносим Христу Богу как начаток добра, как «первомыслие, как жертву, яко Им спасены, Его имя носящие, в Него облекшиеся во святом крещении, Им запечатленные во святом миропомазании, Его Тела и Крови причащающиеся и через то членами его делающиеся и храмом и живущим Его в себе имеющие».

Иноки Каллист и Игнатий, рассуждая о молитве именем Иисуса Христа, называют ее, как и приняли от предания богоносных отцов, «столпом молитвы». Слова и учение о священной молитве находим не только у святых отцов, но и у святых первых и верховных апостолов Петра, Павла и Иоанна, тайноводственно поучавшихся от Духа Святаго.

И в самой последовательности молитвы усматривается дивный чин и явная печать небесной премудрости. Так, апостол Павел возглашает имя Господа Иисуса, когда говорит: Никто же может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3). Апостол Иоанн с любовью возвещает имя Иисуса Христа, нашего Спасителя, как и слышим: Благодать же и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:17), и еще: Всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедша, от Бога есть (1Ин.4:2). О Божестве же Сына Человеческого, отвечая на вопрос Спасителя, обращенный ко всем апостолам: Кого Мя глаголют человецы быти? (Мф.16:13), первым от лица всех исповедал апостол Петр: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Мф.16:16).

Итак, один возглашает имя Господа Иисуса, другой – Иисуса Христа, третий – Христа, Сына Божия. Отцы усматривают, что в словосоставлении молитвы каждый апостол берет конец изречения другого и его полагает началом своего. Так составилась благотворная наша молитва, как триплотная и нерасторжимая единая ветвь, при произнесении которой одни выражают благоговейный страх, величие Творца и власть Его, как Вседержителя (в слове «Господь»), другие – любовь в сладостном восклицании «Иисусе Христе»; иные в слове «Сыне Божий» выражают непоколебимую веру в Божество Его; иные же в смирении, сокрушении сердца и надежде на милосердие Божие восклицают: «помилуй мя». Величие Иисусовой молитвы открывается в том, что она в себе сокращает все Евангелие, как основу нашей веры и спасения в своих первых словах «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий» и приносит исповедание греховности с желанием благодатной помощи в словах «помилуй мя» – во второй части молитвы. Добавление «помилуй мя грешнаго» отцы приложили для младенствующих, новоначальных и несовершенных, так как они больше молятся о себе, а совершенные о Христе свой ум возносили только ко Господу Иисусу Христу, не возвращая его к себе, ибо, как достигшие совершенной любви, они получали действенное извещение о своем помиловании.

Поэтому «великое воистину благо из опыта приняли мы, – поучает преподобный Исихий, – то, чтобы непрестанно призывать Господа Иисуса на мысленных супостатов, если желает кто очистить сердце свое. И смотри, как сказанное мною из опыта слово согласно со свидетельствами Писания: Уготовися, – говорит оно, – призывати Бога твоего, Израилю (Ам.4:12). Апостол также говорит: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17). И Господь нам вещает: Иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод много; яко без Мене не можете творити ничесоже. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсышет (Ин.15:5‒6). Великое благо – молитва, все блага в себе совмещающее, поскольку очищает сердце, в котором верующими узревается Бог».

Благоговейное призывание спасительного имени Иисуса Христа напоминает покаянную молитву мытаря, рождает смирение и очищает сердце. Преподобный Исихий ясно говорит: «Невозможно сердцу очиститься от скверны пагубных помыслов без молитвы именем Иисусовым», ибо святое и поклоняемое имя Господа нашего Иисуса Христа есть основание и кровля для хранения ума. Далее он продолжает: «Блажен воистину, кто так прилепился мыслию к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим или пламя к свечке. Солнце, проходя над землею, производит день, а святое и достопоклоняемое имя Господа Иисуса, непрестанно сияя в уме, порождает бесчисленное множество солнцевидных помышлений».

Молитва Иисусова с благоговением, с покаянным чувством, со вниманием, простотой и любовью совершаемая постоянно, сближает и соединяет нас с Господом, Спасителем нашим. Поэтому духовные отцы учат нас «разумно безмолвствовать, научают преимущественно перед всяким другим деланием и попечением Господу молиться и у Него просить милости с несомненным упованием, непрестанным имея делом и занятием призывание всесвятого и сладшайшего имени Его, всегда нося Его в уме, в сердце и в устах и всячески понуждая себя в Нем и с Ним дышать, и жить, и спать, и бодрствовать, и ходить, и есть, и пить, и все вообще, что ни делаем, так делать. Ибо, как при отсутствии Его стекается к нам все зловредное, не оставляя места ничему душеполезному, так при Его присутствии все противное отгоняется, ни в чем добром не бывает недостатка и все является возможным для исполнения, как и Сам Господь наш возвещает: Иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног; яко без Мене не можете творити ничесоже».

С любовью непрестанное памятование о Боге освещает наш ум, все наши мысли и чувства, не позволяет водвориться в душе нашей ничему нечистому. А это и есть воскрешение нашей души прежде всеобщего воскресения.

Заповедь о бодрствовании, то есть непрестанной молитве, дана Спасителем всем верующим. Источником же духовного преуспеяния служит жительство по евангельским заповедям. Поэтому, как учат отцы, нужно разумно читать Евангелие и познавать в нем Божественную волю Господа и Спаса нашего, обуздывать все греховные движения падшего ветхого человека, всеми своими помышлениями прилепляться к Богу. Тогда потечет в груди молитва Иисусова, независимо от того, пребывает ли кто в уединении или посреди молвы общежития, ибо место вселения молитвы – ум и сердце. Итак, спасение возможно на всяком месте, каждому христианину, призывающему Иисуса на помощь в покаянии и благоговении. В деле молитвенного совершенствования умного делания нужно проходить, как говорит преподобный Симеон Новый Богослов, ссылаясь на учение Иоанна Лествичника, четыре степени, подобно лествице.

Во-первых, нужно подвизаться умом и укрощать свои страсти; во-вторых, упражняться в псалмопении, то есть молиться устами, потому что когда укрощаются страсти, тогда молитва становится благоугодной; в-третьих, подходящим же к последним степеням преуспеяния нужно больше молиться умом; и, в-четвертых, восходить в созерцание, как совершенным в делании. Когда при таком умном восхождении усилиями внимания и молитвы очищается сердце, то злые демоны восстают в ярости на брань и посредством страстей производят часто мятеж, шум, нестроения и бури в сердце, но именем Иисуса Христа все это вражеское наваждение тает, как воск в огне. Демоны, изгнанные благодатью из сердца, возмущают ум уже через внешние чувства (окна и двери души), но не могут они этим поражать глубину ума, а только возмущают поверхность его. Но ум и здесь хранит внимание. Бог от нас только этого и требует, то есть чтобы сердце наше со своими помыслами и пожеланиями – сие море великое и пространное, тамо гади, их же несть числа (Пс.103:25) – очищалось вниманием, ибо если корень (сердце наше) свят, то явно будут святы и ветви, и плоды (Рим.11:16). Тогда изведет Господь душу трезвенника из рабства египетского, из среды моря страстей, избавит от огня вавилонских скорбей и власти мысленного фараона и введет, как Жених невесту Свою, в умную страну обетования духовного делания. Для новоначальных это делание (отгонять помыслы и заключать ум в словах молитвы) очень тяжко вначале, но сам труд молитвенный привлекает благодать, и она доведет его уже до высших степеней молитвы.

Отцы научают, что к умозрительной молитве нужно приступать со страхом и трепетом, с сокрушением сердца и смирением. Нужно с верою и любовью призывать спасительное имя Иисуса Христа так часто, чтобы память Иисусова срастворилась с дыханием. С молитвой Иисусовой и засыпай, и спи в бодрствовании сердца.

Если же находят лукавые помыслы, нужно ввергать в среду их призывание Господа нашего Иисуса Христа и Его именем, как мечом духовным, бичевать супостатов, ибо против них, как учит святой Иоанн Лествичник, нет более сильного оружия ни на земле, ни на небе. Врагов бестелесных можно победить «только непрестанным трезвением ума и призыванием Иисуса Христа, Бога и Творца нашего». Молитва Иисусова и смирение привлекают Божественную благодать, которая очищает сердце и дарует боговедение.

Преподобный Серафим в послеобеденные часы советует читать Иисусову молитву так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы помилуй мя грешнаго», или же прибегать собственно к Пресвятой Богородице, молясь: «Пресвятая Богородице, спаси нас», или говорить поздравление Ангельское: «Богородице Дево, радуйся...»

Пророк Давид, говоря о благодатном состоянии молитвы, когда молящийся ничего другого, кроме Бога, не видит и не слышит, восклицает. Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь (Пс.38:4).

Но к такой молитве приходит едва ли из тысячи один, и то после великих трудов молитвенных, которые новоначальный вначале прилагает на обуздание своих страстей и своего блуждающего ума.

Не так трудно пресечь путь реке, чтобы она не неслась вниз, как остановить блуждаемость ума по видимым вещам мира, сосредоточить его в молитве и, подобно Моисею, при приближении к земной горящей купине иззуть сапоги от ног (Исх.3:5), то есть отрешиться от всякого страстного помышления, чтобы видеть Бога чистотой сердца и быть Ему собеседником. Пребывающий же во страстях и молящийся телесно не имеет еще духовного разума и подобен слепцу, который взывал: Сыне Давидов, помилуй мя (Мк.10:48). Поэтому должна испрашиваться милость Божия, чтобы избавиться от страстей и всякого зла, познать Бога и Его волю еще при земной жизни, ибо ковчег Ноев приготовлен был во время мира и древа его обделаны за сто лет, а во время гнева неправедные погибли, праведнику же стал он покровом. А для этого нужна жизнь по заповеди и любви. Поэтому никогда в своей молитве нельзя молиться против кого-либо, чтобы не разрушить то, что созидал трудами. Участь должника (тьмою талантов) научает нас многому. Остави ту дар твой, – говорит Господь, – пред алтарем, и шед прежде смирися с братом твоим (Мф.5:24), – и тогда, пришедши, станешь молиться без смущения, ибо любовь лучше молитвы.

Укрощению страстей и познанию премудрости Божией способствует чтение Писаний Священных и отеческих. Если при псалмопении (чтении неспешном) заметится пленение ума, то, как говорит преподобный Никита Стифат, «остановись, и хотя бы ты был уже на конце псалма, востеки усердно к началу его и, снова начав, читай посряду тот же псалом и делай так, хотя бы многократно в час случилось с тобою пленение. Если будешь так делать, то демоны, не снося твоего терпения и постоянства и силы рвения, убегут от тебя, покрытые стыдом». Если же при псалмопении появится худой помысл, нужно его, как поучает святой Иоанн Лествичник, прогонять усилием внимания от слов молитвы, а при упорстве помысла призывать на помощь Бога.

Отцы, поучая нас, говорят: «С Богом беседуй много, а с людьми мало». Всякую вещь, малую и великую, нужно в молитве просить у Создателя своего. Молиться нужно перед каждым делом и, идя дорогой, перечитывать со вниманием псалмы и молиться Богу умом. Молиться нужно и во время работы своей и не оставлять молитвы под предлогом немощи, пока есть дыхание жизни, зная, что когда однажды брат, у которого недоставало этой ревности, пришедше к святому Антонию просил его помолиться о нем, великий старец ответил ему: «Ни я, ни Бог не сжалится над тобою, если ты не будешь заботиться сам о себе и молиться Богу». Молитва отделяет человека от бессловесных и роднит с Ангелами, если она совершается в мире и любви.

Поэтому сохраняющий себя от подозрения и ненависти не встретит преткновения во время молитвы. Вообще же отцы учат, что можно без гнева устроить с ближним всякое дело, поступая по воле Божией. Поэтому нужно просить в молитве, чтобы во всяком деле совершалась воля Божия, ибо Бог желает доброго и полезного душе, а что мы просим по своему желанию, то оказывается не полезным нам и ведет к великой скорби. Благий Бог есть и благих даров Податель.

Далее отцы поучают никогда не скорбеть, если не получаешь просимое в молитве, ибо и то есть благо для души – быть в беседе и духовном общении с Богом, особенно когда молитва не рассеянна, что есть наивысшее умное делание, через которое приобретаем и другие добродетели и благодать духовного, освящающего совершенства.

Привлекается благодать и милость сокрушенным исповеданием своих грехов в слезной молитве, ибо это радует Владыку. Еще отцы поучают молиться не только за себя, но и за всех людей, за очищение всякого человека, обижающего нас. Демон завидует тому, кто совершает внимательную молитву в чувстве умиления, благоговения и покаяния и потому возбуждает на грех через страсти и помыслы. Поэтому каждый, насаждая рай сладости, обязан делати его и хранити (Быт.2:15), ибо вся брань идет из-за молитвы. Любящий же Бога желает всегда беседовать с Ним, чтить Отца духом и истиною (Ин.4:24) и не допускает мечтаний ума. А за это, по учению прп. Нила, Святой Дух приходит к нам даже и тогда, когда мы еще не чисты и только умом еще искренне молимся, влагает ведение, которым уже ум укрощает невоздержность тела. Кто же сам, прежде очищения от страстей и достижения сердечной чистоты, покушается взойти на самый верх чистой молитвы, тот злым забвением будет отгнан, как некогда понудившихся взыти на верх горы отогнал и поразил Аморрей, обитавший на горе (Чис.14:44; Втор.1:44). Иногда бывает, что лишь станешь на молитву и особенно не утруждаешь себя, а душа пребывает в чистой, без помыслов молитве и молишься хорошо. Ум бывает тогда в великой отраде и молится без уныния, малодушия и смятения мыслей. Это бывает от благодати, ибо тогда Ангел Божий приблизился к нам и удалил от нас всех противоборствующих демонов. Ангел подает, как благовонный фимиам (Откр.8:3), благодать и умение истинно молиться. Нужно поэтому просить у Бога истинной молитвы, ибо без помощи Божией, своим трудом мы, хотя и усиливаемся творить чистую молитву, так что и ум изнемогает в брани, не можем привести душу к благочувствию, богомыслию и покою.

Впрочем, если кто, желая истинной молитвы, «побольше... поищет, – говорит прп. Нил Синайский, – найдет, и если не поленится толкать, отверзется ему». Когда «душа всецело да посвятит себя молитве и любви Господней, не развлекаясь и не кружась в помыслах, Господь Сам просветит ее, научая истинному прошению, подавая молитву чистую, духовную, достойную Бога и поклонение духом и истиною». Молитва нужна нам, чтобы приобрести любовь Божию, и является ключом к Царствию Небесному. Постоянная же чистая молитва подается тому, кто победил телесные страсти, подвизался против лукавых бесов и принял дар чистоты сердца и ума.

Ум по своей природе не может оставаться праздным, и в нашей власти состоит или совершать восхождение, то есть рождать достигающие до Бога любомудрые помышления, или допускать снисхождения до предметов земных и плотских помыслами беспорядочного блуждения. «Если бы, – поучает святой Иоанн Кассиан, – помыслы не в нашей состояли власти, то Господь не упрекнул бы фарисеев: Вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих? (Мф.9:4). И через пророков не повелевал бы: Отымите лукавства от душ ваших пред очима Моима (Ис.1:16). Доколе будут в тебе помышления бед твоих? (Иер.4:14).

Многие суетные помыслы входят и против нашей воли, но принимать или отвергать их зависит от нашего самовластия. Иногда бесовские наваждения, подобно диким зверям, наносят сильные бичевания любящим молитву, так что душа, еще имущая молитву, подобна жене, мучающейся родами.

«Когда приметишь, что ум твой с услаждением занимается предметами вещественными и любезно пребывает в помышлениях о них, то знай, – поучает святой Максим Исповедник, – что ты любишь их более, нежели Бога. Так, не любит Бога тот, чей ум привязан к чему-либо земному». Наоборот же, ум, прилепленный к Богу, живя жизнью молитвы, сокровенной для других, но явной для Бога, совершает духовное делание невещественное, которое может заменить и телесные труды, так что, по словам прп. Макария Великого, если тело наше, хотя и не имеет делания труднического, но ум наш будет всегда с любовью пребывать с Богом, искать Его и стремиться к Нему, то и за это внимание к правде Божией избавимся от гибели во тьме страстей и сподобимся Царства. Итак, если чист будет внутренний человек, то очистится и внешний, поэтому-то преподобный Нил Синайский и поучает, что нужно молиться Богу, «во-первых, о том, чтоб очиститься от страстей, во-вторых, о том, чтоб избавиться от неведения и забвения, и, в-третьих, о том, чтоб избавлену быть от всякого искушения и оставления», прося «только правды и Царствия, то есть добродетели и ведения», к которым уже приложится прочее (Мф.6:33).

«Чтобы быть умом трезвенным и целомудренным везде и всегда, наедине ли пребывая, или идя по рынку, нужно, чтобы ум внутреннего человека, умудренный евангельским учением Господа нашего Иисуса Христа, господствовал над низшими страстями плоти и был с Богом, совершая этот подвиг и в сердце, и в словах, и в делах, и во всей жизни».

В таком устроении своих духовных сил приступающие ко Господу должны совершать молитвы, как учит святой Макарий Великий, «в безмолвии, мире и великом покое и внимать Господу не с воплями, непристойными и смешанными, но с томлением сердца и трезвенными помыслами. Рабу Божию надлежит пребывать не в неустройстве, но во всякой кротости и мудрости, как сказал пророк: На кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих? (Ис.66:2)».

Так молитва в мире, безмолвии и покое привлекает благодать Божию, как и сказано: Глас хлада тонка, тамо Господь (3Цар.19:12). И это есть знак услышания молитвы. При этом отсутствует смущение сомнения, отчаяние во время самой молитвы, и при излиянии теплых чувств ко Господу ощущается надежда на то, что мы получили просимое. Господь смотрит на добрую веру. Об этом так говорит Писание: Вся, елика аще воспросите в молитве верующе, приимете (Мф.21:22).

Еще бывает услышана молитва, когда двое соглашаются молиться, о чем и возвещается в Евангелии: Глаголю вам, яко аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех (Мф.18:19).

Слышит Господь молитву и того, кто молится хотя бы с малой верой, равной горчичному зерну, как и Сам о том говорит: Глаголю вам: аще имате веру яко зерно горушно, речете горе сей: прейди отсюду тамо», и прейдет; и ничтоже невозможно будет вам (Мф.17:20). Также слышит Господь и неотступную молитву, пример которой так возвещается во благовестии Христовом: Кто от вас имать друга, и идет к нему в полунощи, и речет ему: друже, даждь ми взаим три хлебы, понеже друг прииде с пути ко мне, и не имам чесо предложити ему. И тот извнутрь отвещав, речет: не твори ми труды, уже двери затворены суть, и дети моя со мною на ложи суть, и не могу востав дати тебе. Глаголю же вам: аще и не даст ему востав, зане друг ему есть, но за безочство его, востав даст ему, елика требует (Лк.11:5‒8).

Бывает услышана молитва, если она соединяется с милостыней, как и говорит Дух: Затвори милостыню во клетех твоих, и та измет тя от всякого озлобления (Сир.29:15).

И другие дела милосердия приклоняют Господа к слышанию молитвы. Об этих богоугодных делах Божественный Дух через пророка Исаию так возвещает: Разрешай всяк соуз неправды, разрушай обдолжения насилных писаний, отпусти сокрушенныя в свободу и всякое писание неправедное раздери. Раздробляй алчущым хлеб твой и нищыя безкровныя введи в дом твой; аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри. Тогда разверзется рано свет твой, и исцеления твоя скоро воссияют, и предыдет пред тобою правда твоя, и слава Божия обымет тя. Тогда воззовеши, и Бог услышит тя (Ис.58:6‒9).

Трезвение, как учат отцы, есть хранение ума и чистоты сердца, тайное поучение, мысленное безмолвие, внимание, мысленное любомудрие, лествица к созерцанию, проходимая в смирении и искреннем покаянии с непрестанной молитвой Иисусовой, при молчании чувственных и мысленных уст. В чем же сущность трезвения? Как учат отцы, удовольствие и печаль следуют за исполнением или неисполнением пожеланий. Сами пожелания могут быть добрыми и злыми. Если они не вызывают печаль по Бозе, то не порождают и покаяние (2Кор.7:10), и если вызывают радость, не веселящуюся с доброй совестью о Господе (Флп.4:4), то эта радость есть демонское душевное обольщение. Демоны на нашем долгом и трудном пути употребляют в оружие против нас наши же страсти и чувства. Поэтому не допускающий в себе впечатлений и помыслов не даст даже места и пожеланиям, удовольствиям или печали. Это же подобно тому, кто сокрушил голову змеи, ущемленной им дверью, так что вне жилища осталось влекущееся за головой змеиное тело, которое вползло бы свободно в дверь, если бы нашелся свободным вход. Таков, по словам преподобного Нила Синайского, закон трезвения.

Мысленная брань сатаны против заповедей Христовых более тяжела, чем чувственная, и нужен великий подвиг, чтобы безмолвствовать умом. Трезвение вводит на путь в Царство через заключенные двери наших чувств – при молчании уст, воздержании в пище, питии, сне, памяти о смерти, как дщери Адамовой, порожденной грехом. Если демоны в брани возьмут перевес над ними через согласие сердца на внушаемое зло, то и убивают душу посредством греха, ибо тогда попираются спасительные заповеди и отвергается благая воля Духа Животворящего. Поэтому апостол Петр, напоминая о демонской брани, пишет: Трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8). Образ трезвения и победы в брани показал нам Сам Спаситель. Об этом преподобный Исихий рассуждает так. «Владыка наш и Бог, восшедши по крещении в пустыню, с постом вступил там в мысленную брань с диаволом, приступившим к Нему, как к простому человеку; и образом победы над ним, то есть смирением, постом, молитвой и трезвением, кои держал Он, не имея в них нужды, как Бог и Бог богов, научил и нас, неключимых рабов, как держать достодолжно брань против духов злобы».

Нам, желающим небесного жития, нужно в трезвении ума внимать тому, что доставляет истинную радость и великую пользу душе через поучение, зрение и созерцание Божественного, как и пророк Давид, поучаяся, воспевал: «Поучение сердца, моего разум (Пс.48:4), и только во оправдании их поучуся во всех делех Твоих и в начинаниих Твоих поглумлюся (Пс.76:13)».

Так хранение ума, тайное поучение, трезвение приносит плод первой и богоугодной жизни, приводит к богозрению. Преподобный Исихий говорит, что сначала эта добродетель уподобляется лествице восхождения, потом раскрытой книге, которую можно читать, «наконец, более и более преуспевая, найдешь ее градом, Иерусалимом Небесным, найдешь Христа, Царя сил, действительно, узришь умом с Единосущным Его Отцем и спокланяемым Духом Святым». Тогда трезвенный ум видит Бога в видимом мире и познает, что «как телу нельзя жить без души, так все видимое и существующее не может стоять без Бога».

Возвеличивая и прославляя трезвение, преподобный Исихий, обращаясь как бы к Самому Господу, говорит: «Сколь блага, приятна, светла, сладостна, вседобротна, яснозрачна (веселолица) и прекрасна добродетель трезвения, Тобою, Христе Боже, благоуправляемая и человеческим умом в великом смирении бодренно проходимая! Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает ветви свои и до рек сладких Божественных тайн – отрасли свои (Пс.79:12), напаяет (орошает, освежает) ум, с давнего времени палимый нечестием от славности лукавых помыслов бесовских и неистового мудрования плоти, в котором смерть».

Есть несколько способов трезвения, очищающих ум от страстных помыслов. Можно блюсти трезвение тем, что мы будем или наблюдать за мечтаниями сатаны и его прилогами, или держать свой ум всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствующим и молиться в сердце, или созерцать блага небесные, или совершать непрестанное смиренное призывание Господа Иисуса Христа, или иметь непрестанную память о смерти. Трезвение замечает ясно, как приходят демоны со своими образами и мечтаниями, и противоречит им, а призываемый Иисус Христос прогоняет демонов с помышлениями их. От непрерывности трезвения порождается видение брани и устанавливается непрестанная молитва Иисусова, сладостная без мечтания тишина ума от благодати богообщения.

Чтобы быть с Богом, нужно душой, сердцем и помышлением стремиться к Нему. Наше внимание должно быть неразлучно с молитвой, как тело с душой. Внимание, как страх, предшествует молитве, противореча злым помыслам, молитва же их истребляет. На этой брани внимания и молитвы (с помыслами) висит жизнь и смерть души.

Преподобный Симеон Новый Богослов, хорошо знающий духовную брань, подробно в своих писаниях разбирает три образа внимания и прелести. Отличительные свойства первого образа внимания и молитвы таковы, что при них молящийся впадает в прельщение. Это бывает у тех, кто, стоя на молитве и воздевая на небо руки, очами и умом воображает о благах небесных, о спускающихся иконах, лике Спасителя, святых, мечтает о чинах Ангелов, их обителях и рассуждает от Божественных Писаний. И все это делает он во время молитвы, понуждая душу к любви Божией, источая иногда и слезы. Ему кажется, что он получает утешение от благодати Божией, начинает кичиться в сердце своем, сам того не понимая, и даже просит Бога, чтобы постоянно пребывать в этом состоянии. Если такой будет проводить жизнь в безмолвии, то впадет в исступление ума. Если же он и не дойдет до такой крайности, то ему все равно невозможно стяжать добродетели и бесстрастие. Некоторые из таких впадают в беснование и в безумии ходят в прельщении, видя свет телесными очами, обоняя благовония, слыша гласы и видя «откровения». Другие поклонялись диаволу, когда он, преобразившись, принимал вид Ангела света. Они оставались неисправными, ибо не хотели даже и слышать никакого совета ни от кого. Иные, по наущению человекоубийцы диавола, сами себя лишали жизни – бросались в пропасть или удавливались. Такой вред и пагубу приносит первый образ внимания. Если кто, живя в общежитии, и не пострадает так, то все же жизнь проведет без преуспеяния.

Так же вреден и второй образ внимания отличительной чертой которого является то, что умное делание при этом совершается в голове, в то время как злые помышления, исходящие от сердца, порождают в помыслах ума брани, и молящийся не видит их и, значит, пребывая во тьме, не внимает своему сердцу. При этом мысли с мыслями борются так, что ум молящегося подобен ведущему брань ночью, когда принимает удары, слышит шум, крики, но не видит врагов своих, не знает, откуда пришли и как бьют его. Человек не ощущает мира в себе, потому что он иногда сводит ум внутрь себя, иногда хранит свои чувства, отвлекая их от вещественного, иногда собирает свои помыслы и исследует их, иногда вникает в слова читаемой молитвы, иногда помыслами, наоборот, возносится к суетному и худому. Человек несет труды, но не находит времени заняться стяжанием добродетелей, ибо впадает незаметно в гордость и тщеславие. В гордости он себя превозносит, хотя сам похож на слепца, а других уничижает.

Здесь, в этих образах внимания, зарождается явная прелесть, которая по своим проявлениям, по множеству козней диавола трудно распознаваема и почти непостижима. Прелесть помрачает душу мраком неведения и отчуждает от Бога. Рождается она от тщеславия, неверия, лукавства, разленения и находит либо от гордости, либо от зависти бесов, либо от наказательного попущения, как продание сатане за грех. Бывает, что ей и неповинные предаются для спасения.

Святой Григорий Синаит рассуждает, что прелесть в одной гордости имеет начало и на человека находит либо в виде мечтаний, либо в виде воздействий. Мечтания приводят к воздействиям, а воздействия – к исступлению. Началом же мнимого созерцания служит мнение (притязательное на всезнайство), которое научает мечтательно представлять Божество в какой-либо образной форме.

За этим следует прелесть, которая вводит в заблуждения мечтаниями, порождает затем хуления и наводит на душу страхования наяву и во сне. Итак, при первом образе прелести (от мечтаний) за возгордением следует прелесть, за прелестью – хуление, затем страхование, трепет и, наконец, исступление ума.

Второй же образ прелести в виде воздействий начало получает в греховном сладострастии, рождающемся от естественного похотения. От нечистой страсти распаляется естество, нечистые мечтания омрачают ум сочетанием с воображаемыми образами. Эта страсть приводит ум в исступление, опьяняет его палительным действием нечистых мечтаний и делает его помешанным. В таком состоянии своего ума прельщенный начинает ложно пророчествовать, дает предсказания, уверяет, что видит некоторых святых, с которыми беседует, передает другим будто бы им слышанные слова. Далее эта неистовая страсть, совершенно омрачая разум, делает человека по нраву и по виду бесноватым. Миряне же, водимые тем же духом прелести, называют таких бесноватых блаженными, юродивыми, пророками, предсказывающими настоящее и будущее. Они даже часто бывают при храмах. Бес же неистовства, еще более воздействуя на помраченный ум, разжигает его сладострастным огнем, мечтательно представляет прельщенному некоторых святых, давая видеть их лица и слышать слова. Иногда бесы сами являются и смущают их страхованиями, окончательно подчиняя игу велиара и, как получившие власть над ними, понуждают таковых на грехи делом и затем, как своих, сводят в геенну.

Итак, начало прельщения ума заложено в тщеславии, которое порождает мечтательность и сладострастие, если ум описывает Божество в каком-либо зраке и образе. Поэтому отцы поучают не допускать даже желаний увидеть во время молитвы какой-либо лик или образ, или Ангела, или Самого Христа Спасителя, чтобы не сойти с ума, приняв волка за пастыря, и не поклониться демонам. Еще преподобный Нил Синайский в научение наше приводит такое рассуждение: «Надлежит тебе знать и следующее коварство демонов. Иногда они разделяют себя на группы. Одни приходят с соблазном. И когда ты взыщешь помощи, входят другие в ангельском виде и прогоняют первых, чтобы прельстился ты мнением, что они настоящие ангелы, и впал в самомнение, что удостоен того». Если будут слышны шум, топот, вопли, ругательства, появятся видения зверей, людей, мечей, то не нужно страшиться никаких привидений, а смело взирать на врагов. Просить нужно у Бога о том, что если это попущено от Него для вразумления и испытания, то Он Сам бы тебя просветил и отогнал бы прелестников и псов лукавых.

Когда же демон не может воздействовать на движение памяти, то воздействует на кровь и соки, стараясь через них вызвать в уме воображение чуждых образов, чтобы ум, вращаясь в помышлениях, уверился, что востекает к невещественному и безвидному ведению и принял, таким образом, дым вместо света. Если же демоны заметят, что ум начинает молиться уже чисто и бесстрастно, то они тогда наступая от «десных», могут представлять явления вида славы Божией или образное представление, приятное нашему чувству, чтобы утвердить в нас мнение, будто бы мы уже достигли цели молитвы. Это, по объяснению Евагрия монаха, бывает от тщеславия и от демонского прикосновения к некоторому месту мозга и от потрясения (или воспаления) в нем жил. Демон тогда как хочет превращает свет около ума, утверждая помысл тщеславия о достижении Божественного видения. Действуя такой хитростью, лукавый, изменяя сопряженный с умом свет и его даже самого образуя, дает уму образ и воображение.

Демоны в сонных мечтаниях воспроизводят образы во владычественном нашем уме, действуя на память, которая удерживает воспринятое чувствами в бодрственном состоянии.

Итак, в сновидениях демоны, приводя в движение память, ибо органы чувств держатся сном в бездействии, вносят образ в ум посредством, конечно, страстей. Какие образы и мечтания душа с телом страстно или бесстрастно воспринимает, такие же воображения (страстно или бесстрастно) и память их воспроизводит. Так же бывает и во время сна. Демоны, видя в нас страсти похоти, во сне показывают нам встречи, пиры, лики женщин, то есть то, чем душа увлекается наяву. Когда же демоны обладают раздражительной частью, то в сонных видениях заставляют ходить нас по обрывистым местам, наводят на нас вооруженных людей, ядовитых змей и диких зверей, повергая нас в ужас и бегство. После гневной страсти обыкновенно бывают страстные сны.

Блаженный Диадох поучает, что хорошо «не верить никакому сонному мечтанию». Случающиеся ночные мечтания и осквернения бывают либо от превозношения, либо от пресыщения, либо от зависти диавола. Но если мы не превозносимся и не пресыщаемся, то диавол не может часто омрачать наш сон. И Максим Исповедник поучает, что «когда душа начнет чувствовать себя здравой, тогда начнет и сновидения иметь чистые и безмятежные». Но хотя бы ты со страхом и благоговением предстоял пред Богом, всегда, поучает прп. Нил, «берегись демона блуда».

Нужен большой духовный опыт, чтобы различать многие виды козней лукавого. Отцы, вразумляя новоначальных, поучают их не принимать никакого образа, или огня вне или внутри себя, ибо мечтания есть как бы мост для бесов. Враг вместо сердечной теплоты от истинной молитвы, попаляющей страсти, наводит нечистое разжжение; вместо благоговейного веселия и радования о Господе разбуждает радость бессловесную и страсть мокротную.

Максим Кавсокаливит в беседе со св. Григорием Синаитом указывал из своего опыта на особые признаки прелести. Он рассуждает: «Когда злой дух прелести приближается к человеку, то возмущает ум его и делает диким, сердце ожесточает и омрачает, наводит боязнь и страх и гордость, очи извращает, мозг тревожит, все тело в трепетание приводит, призрачно пред очами показывает свет не светлый и чистый, а красноватый, ум делает исступленным и бесноватым и уста заставляет говорить слова непотребные и хульные; тот, кто видит сего духа прелести, большей частью серчает и исполнен бывает гнева, ни смирения совсем не зная, ни истинного плача и слез, но всегда хвастается своими хорошествами и тщеславится ими, всегда без сдержанности и страха Божия поддается движениям страсти, наконец, выходит из ума и приходит в совершенную пагубу».

А иноки Каллист и Игнатий в своих наставлениях, рассуждая о свете вражеском, приводят в научение слова Павла Латрского, говорящего: «Свет силы вражеской огневиден, дымоват и подобен чувственному огню; и когда душа, обуздавшая страсти и очистившаяся от них, увидит его, с неприятностью относится к нему и гнушается им».

Далее иноки Каллист и Игнатий поучают, что мечтания – этот мост для бесов – можно отгонять своими благолепными мечтаниями, смешивая одно с другим. Затем, устроив брань против того мечтания, поразить и восторжествовать над ним. Преуспевшим в подвиге и благолепных мечтаний не следует допускать в уме, а смиренно творить чистую молитву, хранить плоды ее, ибо вся невидимая брань ведется за смирение и из-за духовной молитвы. Поэтому не следует допускать не только гнев и похоть, но и страстные помышления. Опытная в духовной брани душа чувствует, когда приходят к ней злые помыслы от демонов и когда посещает ее благодать Божия так же, как человек ощущает, когда ему холодно и когда жарко. Дух прелести не может водворить в душе ни смирения, ни любви, ибо он, как тать и разбойник, разрушает то, чего не создал. Сатана порождает чувство сладострастного тщеславия, холодной безразличной гордости, даже помыслы о святости, или наоборот, наводит уныние и мрачную тоску с отчаянием о невозможности спасения. Человек, когда принимает плохой помысл, или осуждает кого, или наблюдает за ближним, как он живет, или превозносится над другим, – омрачается вражьей силой. Тогда попускается бичевание от помыслов. Если душа не смирится, то наводится малое искушение. Если душа опять не смирится, то попускается блудная страсть. Когда и тут не смиряется, впадает в малый грех. Далее может быть и большой грех и так до тех пор, пока душа не смирится и не начнет уже уповать на Бога.

Если в душе нет любви ко врагам, то не водворится в ней смирение Христово. Тогда душа не имеет мира и покоя и, как море, волнуется разными помыслами и не может созерцать Бога. Но если душа смирится, то приходит и помощь от Господа. Как Господь, когда Он спал на корабле во время бури, будучи разбужен Своими учениками, сразу запретил буре и ветру и водворил великую тишину на море, так и в каждой душе, если она будет исповедовать свой грех (в уме своем или духовнику) и в смирении призовет имя Иисуса Христа, прося помощи от Него, водворит Он мир и тишину. Смиренных Господь сохраняет от прелести и дарует им чистую молитву, вводящую в невещественное ведение. Поэтому преподобный Нил Синайский говорит: «Если не получил еще ты дара молитвы или псалмопения, то проси неотступно и получишь». Господь же хочет испытать самовластие (куда оно клонит) прежде дарования благодати. Но немалый труд предстоит, чтобы постигнуть истину. Поэтому в деле молитвенного совершенствования нужно вопрошать опытных и исследовать помыслы и дела, проводя жизнь в смирении, терпении и послушании. Святой Григорий Синаит советует новоначальному внимать только сердечному действу, как непрелестному, а все другие не принимать до времени очищения от страстей. Даже кто из опасения прельщения не принимает действия благодати без вопрошения опытных и должного испытания, то Бог не негодует, а даже похваляет того.

Начало же действия благодати в молитве в одних обнаруживается тем, что приходит к ним дух страха, которым укрощаются страсти и сокрушаются жестокие сердца, у других – появлением потрясения или обрадования, иначе называемого у отцов взыгранием, у преуспевших же – ощущением веяния тонкого и мирного света, когда Христос Спаситель вселится в сердце и таинственно воссияет в духе.

Свет, приходящий от благодати Святого Духа, водворяет в душе благость, радость, тишину, дарует освящение и возрождает душу кроткой и человеколюбивой. Ум от действия благодати бывает смиренным и внимательным. Благодать приводит человеку на память смерть, содеянные им грехи, будущий суд и вечные муки. Душе подается умиление и слезы. Тогда душа утешается страданиями Господа нашего Иисуса Христа, прославляет Его человеколюбие, исполняется возвышенными созерцаниями. Ум созерцает всемогущую силу Божию, сотворившую из ничего все, хранение, управление и промышление Божие о мире, непостижимую Пресвятую Троицу. Христолюбивая душа просвещается светом Божественного ведения, сердце становится тихим и кротким и пребывает в радости, мире, долготерпении, благости, милосердии, любви, смирении (Гал.5:22). Такие плоды Святого Духа порождает благодатная и чистая молитва, поэтому-то, кто истинно молится, тот богослов, ибо от Самого Владыки получает созерцание и ведение.

Богомудрые отцы в своих писаниях с особым благоговением и любовью пишут о благодатном действии молитвы Иисусовой. Моление именем Иисуса Христа среди подвижников в древние времена было общеупотребительным и непрестанным и часто заменяло все другие молитвословия. Иисус Христос, Спаситель наш, для верных Своих учеников есть, как говорит Писание, слава Божия, Отчее сияние, лоза истинная, древо жизни, путь, истина и живот, райское древо жизни, вода живая, хлеб небесный, елей радования, доброта Иаковля, доброе семя, добрая закваска для троечастной души человеческой, краеугольный камень нашего спасения. Сей камень на востание многим во Израили (Лк.2:34) есть Христос Спаситель. Об этой истине Дух Святой устами апостола Петра перед синедрионом и всем Израилем свидетельствовал: Сей есть камень укореный от вас зиждущих, бывый во главу угла, и несть ни о едином же ином спасения, несть бо иного имене под небесем, даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам (Деян.4:11‒12).

Спасительное призывание сладчайшего имени Иисуса Христа было постоянным поучением ума и сердца для восходящих по степени совершенствования. Прп. Григорий Синаит рассуждает, что много петь, то есть совершать протяжное гласное пение Псалтири, Писания, молитвословий, хорошо лишь для новоначальных, проходящих деятельную жизнь, по причине их трудничества и неведения ими умного поучения, а для восхотевших в меру духовного совершенствования довольно в Боге Едином пребывать, постоянно молясь умом в сердце и воздерживаясь от чувственных и мысленных помышлений. Прп. Варсонофий Великий, отвечая на вопрос о том, как совершать молитву, сказал: «Часы и пения суть церковные предания и добре даны. Скитяне ни часов не поют, ни песней не имеют, но рукоделие, наедине поучение (умную молитву)», то есть умное или сердечное делание.

Итак, кроме деятельной жизни: поста, воздержания, бдения, псалмопения, поклонов, плача, нестяжания – нужна еще умная деятельность, ибо если кто устами творит молитву, а ум его кружится в помыслах, то одно у него созидается, а другое разоряется. Деланий много, но сердечная же молитва – великое и всеобъемлющее сокровище, источник всех добродетелей. Совершенные мужи пребывали в непрестанной Иисусовой молитве и созерцании, и для них считалось падением, если случалось отступать от памяти Божией. Иисусова молитва, умом и сердцем, сыновне любящим чувством непрестанно возносимая, утверждала благоговейную память о Боге, так что у многих христолюбцев и богоносцев молитва воспевалась даже и во сне. Они проводили ангельское житие, ибо непрестанная Иисусова молитва, как благодатное дарование непрестанного таинства покаяния и непрерывного богообщения, напоминала херувимское богоношение душами богоносных отцов Бога Слова. И в этом стяжании благодати Святаго Духа отцы видели сущность христианства и цель всех своих покаянных трудов. Но такая сердечная, духовная молитва есть дар благодати мужей совершенных, как достигших великими подвигами и чистотой высокой степени молитвенного состояния. От степени состояния совершенных, средних и новоначальных различали и виды молитв, соответственно их деланию: сердечную, умную и гласную.

Отцы поучают, что делание Иисусовой молитвы начинать надо с устной молитвы и силой воли принуждать себя вникать в смысл произносимого, приобретать внимание, препобеждая рассеянность ума и холодность сердца. Затем, при благоговейном, покаянном и неспешном произнесении молитвы гласно, когда разум в борьбе с помыслами сосредотачивается во внимании, она помощью Божией переходит в умную. В этот период молящийся несет особенно тяжкие труды и подвергается многим испытаниям, ибо Господь хочет, чтобы мы больше трудились и всегда хранили веру и любовь к Нему. В дальнейшем уже умная молитва переходит в чистую молитву сердечную. Тогда рождается умиление, ничем не прерываемое от того, что не только ум, но и сердце глубоко переживает те чувства, которые вложены в молитву. И эта уже благодатная сердечная молитва есть высшее выражение нашей любви к Богу.

Отцы указывают еще некоторое состояние, когда христианин, переходя как бы за предел чистой молитвы, уже молится безгласно, без слов, и бывает в созерцании неизъяснимом от восхищения к Богу благодатью Святаго Духа.

Сам Господь гласно молился перед воскрешением Лазаря и пел с учениками, когда восходил на гору Елеонскую (Мф.26:30). Апостолы Павел и Сила пели в темнице громогласно.

Молитва Иисусова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», произносимая устами и языком, бывает вначале трудной, и называется она трудовой, деятельной, телесной. Вначале молиться очень тяжело. Сердце делается жестоким, холодным, усиливается рассеянность в мыслях, восстают страсти, душа поражается нечувствием, ощущается как бы неодолимая стена. Состояние гнетущее, томительное, безутешное. Язык выговаривает слова молитвы с трудом, приходят нечистые, а иногда и богохульные помыслы.

Говорить молитву нужно негромко, себе вслух, благоговейно, не спеша, чтобы не было рассеянности. Собирать внимание, заключать ум в словах молитвы при сокрушении духа и мысли о помиловании. После каждой молитвы полезно делать паузы, ибо быстрое произношение усиливает рассеянность. Молящийся ясно ощущает проявление темной диавольской силы, но благодать Божия укрепляет его. Христианин усилием своей свободной воли в трудничестве выявляет перед лицом призываемого им Сладчайшего Иисуса желание разорвать общение с сатаной, выйти из тьмы духов злобы и войти в состояние богообщения. Господь особенно радуется расположению нашего самовластного произволения и, взирая на наши труды, подкрепляет нас, когда ослабеваем. Гласная молитва при действии рассеянности, печали, уныния, лености, при нападении демонских помыслов и мечтаний плотского вожделения, раздражения и гнева умиряет душу и отгоняет духов злобы.

Уста и язык, внимательно совершающие молитву, стяжают воздержание от празднословия, смеха, шуток, непристойных песен, недобрых слов. Сам воздух освящается внимательной благоговейной Иисусовой молитвой, так что бесы трепещут. Призывающий во смирении Господа Иисуса часто и терпеливо бичует бестелесных супостатов, которые, не терпя брани, как огнем палимые, отбегают. Тогда порождается святой мир души, соединенный с тихой, молчаливой радостью, умилением и восхождением в благие помыслы.

Отцы устное призывание Иисуса Христа совершали всегда, везде, при всяком занятии, особенно телесном. С молитвой склонялись ко сну, повторяли ее, засыпали и, проснувшись, первым словом и чувством призывали Иисуса в помощь.

Когда молитвой насыщались уста, язык и чувства, то сладчайшее имя Иисусово призывалось и во сне, ибо постоянное возвращение ума к словам молитвы привлекало сочувствие сердца. Это сочувствие сердца уму, хранящему внимание, выражается умилением, то есть таким благочестивым чувством, при котором печаль соединяется с тихим, кротким утешением. В этом внимании и состоит качество истинной молитвы, требующей свободы ума от множества всяких впечатлений. Невидимый ум, как образ Невидимого Бога, не должен представлять ни образов, ни видов, ни мечтаний, чтобы избежать прелести, как порождения тщеславия и сладострастия, от которых теряется самовластие ума и тогда молитва его да будет в грех (Пс.108:7).

Главное в молитве – не искать в тщеславии даров, а только воли Божией и смирения в себе, заключая мысль в словах молитвы.

В этом делании качество истинной молитвы: внимание, благоговение, страх, теплота сердечная и умиление – даруется Богом, а количество молитвы, приводящее к качеству, происходит от усердия, благой воли и труда человека.

Итак, внимательная молитва вводит кающуюся душу в живое богообщение сыновства. Этот дар сыновства дается во святом крещении туне – даром, а усваивается в богоуподоблении через веру в трудничестве, покаянии, благочестии, непрестанном призывании Иисуса Христа, достойном причащении Тела и Крови Его.

Память Иисусова способствует познанию Бога, Его ощущению, помогает усматривать во всем Промысл Божий, вводит в простоту младенчества. Отпадают любопытство, мнительность, подозрительность. От воздержания, уединения, молчания порождаются слезы и память о смерти, возрастают умозрение и различение добра и зла. Душа молится о врагах своих, как о благодетелях, и благословляет их, ибо через них избавляется от страстей и грехов своих. И когда христианин молится за обижающих и оскорбляющих его и просит врагам своим блага временные и вечные, приходит к нему смирение и тогда уже благодать и помощь от Бога и совершается поклонение Духом и истиной.

Итак, благодатная молитва есть благодатное смирение, даруемое Богом верному рабу Своему, призывающему Его во внимании непрестанно устами и языком.

Весь многоплодный труд в молитве Иисусовой состоит в том, что ум, внимающий только словам молитвы, сосредоточивает в памяти своей мысль о Спасителе и о помиловании. Такое умное безмолвие, умное внимание приводит к исполнению заповеди о любви Бога сердцем, душою и помышлением.

Сущность умного безмолвия заключается не в затворничестве только и удалении в пустыню, а в том, чтобы пребывать в Боге. Ведь если к уму прилепляется память о каких-либо вещах и ум помышляет о них, то, значит, заповедь любить Бога всем умом и всем сердцем не исполнена. Вот поэтому и говорят, что хотя верующих на земле очень много, но таких, которые знают Бога и любят Его, очень мало. А знающие Бога, то есть совершенные, при молитве умом разумеют, что произносят словом, а сердцем чувствуют, что это же помышляет и ум. Тогда нет воображения ума и владычественный ум – весь слух и зрение – и видит, и слышит всякий приближающийся помысл, ибо весь он во внимании, благоговении и покаянии. Таким только умным безмолвием можно избежать действия страстей и сложения лукавых помыслов, за которые будут истязуемы грешники в час смерти и дадут ответ на Страшном суде. Но, по словам преподобного Филофея Синайского, «редко очень можно найти безмолвствующих умом. Это есть принадлежность только тех, которые все средства употребляют к тому, чтобы привлечь к себе Божественную благодать».

Благодать же даруется в смиренной молитве. Поэтому и поучает святой Нил, говоря: «Если желаешь стяжать молитву, отрекись от всего, да все наследуешь».

Отцы учат, что для того, чтобы удержать ум неудержимый, скитающийся и рассеиваемый вражеской силой, нужно иметь память Божию вместо дыхания, соединить Иисусову молитву с дыханием своим, то есть непрестанно предстоять Богу в любви.

И блаженный Диадох, рассуждая об этой приснодвижности ума, говорит, что, когда памятью Божией нашему уму затворим все исходы, то следует ему в глубине своей непрестанно изрекать священное имя Господа Иисуса и этим удовлетворять его ревность приснодвижности. Тогда ум уже не будет уклоняться в посторонние мечтания и омрачаться неведением, ибо святое и преславное имя, непрестанно, мысленно в глубине сердца произносимое, призывает Божию благодать, которая попаляет всякую скверну мечтаний, дарует видеть свет и просвещение ума своего в ясности мысли. Такую душу Господь далее возводит в познание Божественной любви, ибо памятование о Нем порождает навык любить Бога.

Эта же любовь есть бисер многоценный, который в сердце полагают после того, как избавится оно от всех стяжаний суетного ума скитальца. Поэтому-то и нужно запереться в себе и править умом, искать милости этой, призывать Господа с утра до вечера и понуждать ум свой на это дело до самой смерти и всякий помысл, всякое лукавство диавола казнить, призывая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».

Многие отцы преимущественно молились и лишь при утомлении переходили к другому деланию. Если сначала молитва совершалась с принуждением, то потом труд, терпение и усердие приводили к тому, что она творилась сама собою и ум с верой, упованием и благоговением всегда предстоял Богу. Такую молитву сопровождает некая теплота от того, что ум, пребывающий в сердце, с любовью и слезами, чисто памятует о Сладчайшем Иисусе и посвящен одной молитве и созерцанию.

Когда же ум начинал изнемогать творить молитву, то при этом некоторые переменяли молитву путем чтения первой или второй части полной молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», что, впрочем, святой Григорий Синаит делать не советует, а лучше, поучает, тогда творить молитву и умом, и устами. Иногда советует он произносить молитву умом, иногда же устами, но тихо, без смятения взывать к Господу, чтобы сохранить внимание и молитву. А Феолипт, митрополит Филадельфийский, для оживления ослабевшей молитвы поучает совершать даже псалмопение, но тоже тихим голосом и со вниманием к произносимому устами, языком. Если читаемое не внимается умом, то нужно повторять чтение стиха, хотя бы и несколько раз, до тех пор, пока ум не будет внимательно следить, ибо он силен и читать, и памятовать о Боге, то есть держать качество молитвы. О качестве молитвословия преподобный Никита Стифат рассуждает, говоря, что прекрасно и количество в молитве, когда она совершается с терпением и вниманием, но собственно качество оживляет душу и рождает плод при молении в духе умном. Тогда ум созерцает красоты уготованных святым благ, очи источают в радости слезы, а душа забывает о телесной пище.

Когда же ум, укрепляясь, получит от Духа силу, то начинает крепко молиться сам в себе, так что, по словам святого Григория Синаита, «тогда не будет нужды произносить молитву устно, да и невозможно, – потому что достигший сего довольствуется вполне умным деланием молитвы и не имеет желания отставать от нее».

Итак, если вначале Иисусова молитва совершается одними собственными усилиями человека, то потом благодать Божия проявляет свое присутствие и действие уже ощутимо, соединяя ум с сердцем, даруя молитву без помыслов, с сердечным сокрушением, плачем и теплотой. Поэтому надо, как рассуждает святой Григорий Синаит, внимать себе и навыкать вводить свой ум внутрь себя через дыхание, чтобы крайне подвижный ум наш не смешивался, как пшеница, с плевелами лукавых мечтаний, а укреплялся и просвещался от внимательной молитвы и созерцания Единого.

Святые отцы говорят, что когда по действу благодати вводится ум в сердце вместе с дыханием, то молящийся получает благодатную силу противостоять всем страстным помыслам и греховным ощущениям и внимательно молиться.

Но, чтобы ум соединился с сердцем при молитве, предстоит немалый труд, привлекающий милость Духа.

«Сердечное место» расположено в верхней части сердца, немного ниже левого сосца, где и устанавливается внимание.

Это место называют иногда «Святое святых», жертвенником, где заложена, по словам свт. Игнатия, сила словества, выражающаяся «в совести или в сознании нашего духа, без участия разума, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души – ум, хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего головной мозг: «так и сила словества, или дух человека, хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца, находящегося под левым сосцом груди, около сосца и несколько ниже его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца».

Итак, местом совершенного внимания, обнимающего одновременно ум и сердце, является сердечное место, где молитва может совершаться с энергией и силой, причем со стороны разума не требуется больших усилий к тому, чтобы внимание не рассеивалось и хранило в человеке «слабый образ неизреченной и началообразной Троицы, показывая и всем, – по словам Григория Синаита, – свое по образу Божию сознание».

В человеке ум говорит посредством слова, слово же проявляется силой духа, но «когда ум, слово и дух (сердце) припадают к Богу: первый – вниманием, второе – призыванием, третий – умилением, тогда весь внутренний человек службу совершает Богу», как и заповедано (Лк.10:27).

Таким образом, молитва соединяет душевные силы тричастной души, то есть бывает согласием и единением ума, слова и души (сердца). Если сначала беседа с Богом (псалмопение, чтение Писаний, молитва в деятельности) привлекает благодать, которая искореняет страсти, а устремление ума в подвиге делания, поучения и трезвления избавляет от помрачения и неведения, то сердечное умиление в чувстве духовного, благоговейного предстояния пред Богом полностью отвергает падшее естество. Только тогда, по милости Духа и Истины, происходит соединение ума с сердцем и даруется чистая молитва. О такой молитве так говорит Феолипт, митрополит Филадельфийский: «Чистая молитва, соединив в себе ум, слово (внутреннее) и дух (сердце) словом имя Божие призывает, умом воззревает без парения к призываемому Богу, духом (сердцем) являет сокрушение, смирение, любовь и, таким образом, преклоняет к себе Безначальную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа, Единого Бога».

Желающему научиться такому образу внимания и молитвы иноки Каллист и Игнатий советуют приучить свой ум со вдохом воздуха вводить внутрь себя и опытно познавать, как при этом отвергается множественность помышлений, ум делается единичным и чистым и приобретает желание призывать только Господа нашего Иисуса Христа. При этом возможны и внешние приемы. Святой Григорий Палама говорит, что внешними приемами во время молитвы, чтобы быть услышанным Богом, пользовались не только после Христа, но и прежде пришествия Его к нам «сам совершенный в боговидении Илья приклонился на землю и положи лице свое между коленома своима (3Цар.18:42) и, тако ум свой собрав в себя и к Богу привергнув, прекратил многолетнее оное бездождие».

У отцов при описании приемов сведения ума в сердце указывается на основной, при котором молящийся садится на седалище высотою в пядь (около 23,5 см), низводит свой ум из головы в сердце и держит его там. Потом болезненно приклонившись в напряжении мышц груди, плеч и шеи начинает взывать умносердечно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Дыхание при этом удерживается в тихости, чтобы не рассеивались мысли. Следить нужно за вниманием, не принимая не только суетные и нечистые помыслы, но и простые и добрые, и за ровностью дыхания, заключая ум в сердце и призывая Господа Иисуса Христа часто и терпеливо. От такого трезвения сокрушаются и истребляются всякие прилоги ратников. Когда же от напряженного призывания Господа Иисуса Христа изнемогут ум, тело и сердце, то нужно встать и петь одному или с учеником своим, или размышлять о каком-либо месте Писания, или о смерти памятовать, или заняться чтением, или рукоделием, или другим трудом. Этот прием соединения ума с сердцем и умносердечной молитвы преподобный Симеон Новый Богослов называет третьим образом внимания и молитвы. Чтобы его стяжать, он советует утвердиться в кротости и послушании. Все свои дела нужно делать с чистой совестью, как бы перед лицом Бога. Совесть нужно стараться хранить чистой и к Богу, и к своему духовному отцу, и ко всем людям, и даже вещам, предметам, пище, питию, одежде. Хорошо, чтобы совесть никогда ни в чем не обличала, что не сделано какое-либо дело хорошо.

Отличительная же черта третьего образа внимания – уму быть в сердце, там молиться и всегда пребывать в хранении сердца. А чтобы утвердить этот образ внимания, нужно сесть в безмолвном месте, в тишине собрать свой ум, отвлекая его от всякой суеты, прижать к груди голову и, сдерживая дыхание, низводить свой ум в сердце, обратив туда и чувственные очи. В сердце держать ум и пробовать умом найти место, где находится сердечный вход, чтобы там утвердиться умом. Сначала ум там встречает тьму и холодность, но потом, молясь, найдет место сердечное и увидит себя светлым, исполненным ведения и рассуждения. Ум ощутит благого Бога и усладиться Им. Тогда ум уже не желает отдаляться от места сердечного, всегда будет взирать внутрь сердца и там неисходно вращаться, отгоняя все помыслы, всеваемые диаволом. Когда же благодать даст сладость и теплоту молитвенную, то тогда уже откуда бы ни возник и ни явился помысл, прежде чем он войдет в сердце и отобразится в уме, ум будет отгонять и истреблять его именем Иисусовым. С этого времени боголюбивый ум начинает иметь памятозлобие и ненависть к бесам и вести с ними непрестанную брань, гоня с гневом, бичуя и истребляя их козни. Остальное же, что обычно следует в этом делании, узнает с помощью Божией каждый, кто посредством внимания в сердце своем непрестанно призывает Сладчайшего Иисуса. Таково учение о молитве и трезвении ума в сердце преподобного Симеона Нового Богослова.

Так же учит об этом Никифор Уединенник в своем Слове о трезвении и хранении сердца. В начале своего Слова он желающим получить Божественное просвещение Спасителя нашего Иисуса Христа предлагает науку вечного небесного жития, чтобы прийти в пристань бесстрастия, для чего и нужно, поучает он, постараться взыскать внутри сердец наших сокровище, крепко держать, делать и хранить его. Кто войдет во внутреннюю сокровищницу свою, тот увидит и небесную сокровищницу, то есть одним входом обретает лествицу в Царство, сокрытую в своем сердце, естественный путь к которому лежит через дыхание, ибо легкие, проводя через себя воздух, обдают им сердце. Поэтому нужно собрать свой ум в себе, вести его тем путем, которым воздух идет к сердцу и понудить его сойти в сердце вместе с вдыханием воздуха и там его оставить.

Вначале ум там очень унывает от внутреннего затвора и тесноты, потом он привыкает и не желает оставаться во внешних блужданиях, а когда наш ум соединится с сердцем, то исполняется он неизреченно и сладости, и веселия. Тогда уже ему ясно бывает, что Царство Небесное внутри нас есть. Когда же ум утвердится в сердечном месте, то, желая войти в любовь Божию и научиться тому, чего другим путем ничего не узнать, начинает он непрестанно творить молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Такое делание сохраняет ум немечтательным и неприкосновенным для прилогов диавольских. Для тех, кто безуспешно потрудился и не мог войти в область сердца, Никифор Уединенник советует неотступно, с помощью Божией, искать желаемое, творя молитву пока в груди. Он рассуждает, что сила словества (говорения) всякого человека находится в персях его, где мы, когда молчат наши уста, и говорим, и совещаемся с собой, и молимся, и псалмопение совершаем. Этому словеству, вместо всякого другого помысла, можно при желании дать молитву и непрестанно взывать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». При усердной молитве со вниманием откроется со временем и сердечный вход.

По словам Феолипта, митрополита Филадельфийского, искание Истины совершается разумом, которым ум ищет и обретает, а соединение – любовью ради добра.

Ум, соединившись с сердцем, становится хранилищем помыслов, внутреннейшим телом тела, ибо вся слава, дщере Царевы внутрь (Пс.44:14).

Это потому, что при стоянии ума в сердце с памятью Божией, неподвижно и как бы естественно, умный, невещественный Свет озаряет внутреннюю храмину человека – и тогда уже, что он делает, и говорит, и помышляет – все совершает по воле Божией с полным сознанием и вниманием.

При сердечной молитве душа видит, какие приходят помыслы, желания, мечтания, и человек охотно понуждает ум, сердце и волю на послушание Христово при исполнении спасительных Его заповедей. Всякое же уклонение от них Духа стремится загладить чувством сердечного покаяния и сокрушения со смиренным обращением к Богу. И Бог, видя смирение и покаяние человека, не лишает его благодати. Отцы учат, что без благодати Святаго Духа удержать молитву в сердце нельзя. Человек во время молитвы, трезвенно углубляясь умом в сердце, ничему уже, кроме Бога, внимать не должен. Тогда ум будет неисходно стоять в сердце при молитве, ибо, если сердце сочувствует и благоговеет к словам молитвы, то в сердце – внимание, а если внимание в сердце, то там и ум. Направлять нужно свой подвиг к тому, чтобы наш внутренний человек имел постоянное духовное, молитвенное общение с Богом и наш владычественный ум из глубины сердца направлял внутреннюю и внешнюю жизнь, проявляющуюся в помышлениях, словах и делах, только по животворящим и спасительным заповедям Евангелия Христова. Когда ум, сердце и все духовные силы в единении и соединении, то и исполнение заповедей совершается легко и радостно, потому что душа, наше чистое сердце стало храмом Бога живаго (2Кор.6:16), ибо чудный нерукотворный дом, «Святая святых» образуется там. Тогда душа, возгреваемая Духом Святым, со всей отрадою, как говорит блаженный Диадох, поет и молится в одном сердце со слезами духовными и радованием. В этом и есть семена молитвы, посеваемые на земле сердца, с верной надеждой получить обильную жатву (Пс.125:5), боголюбивой теплоты, мирной и непрестающей, подаваемой Духом Святым. «Потом она все части души призывает к возлюблению Бога и во вне сердца не порывается, но сама собою всего человека обвеселяет любовью некоей безмерной и радостью». Блаженный Диадох говорит, что после крещения благодать сокровенно начинает пребывать в самой глубине ума (духа), но не выявляет присутствия в чувствах, когда же человек начнет любить Бога всем сердцем, тогда благодать неизреченным словом беседует в душе, сообщая ведение и блага.

Все святые отцы подвизались в хранении сердца, чтобы стяжать духовные блага и ведение Бога. От этого делания на них сходил весь лик добродетелей. Это делание отцы в своих писаниях называли сердечным безмолвием, или вниманием, или трезвением и противоречием (помыслам), или рассмотрением помыслов и хранением ума. Они блаженствовали, будучи нищими духом (Мф.5:3), ибо не стяжали в своих сердцах пристрастия к миру, не носились умом в мечтаниях, но были бедны всяким мирским помыслом. О важности сердечного безмолвствия так пишет преподобный Симеон Новый Богослов:

«Кто не внимает себе, тот не может быть нищ духом, не может сокрушаться, ни быть тихим и кротким, ни плакать, ни алкать и жаждать правды, ни быть милостивым, ни миротворцем, ни перенесть гонения за правду. И, вообще говоря, нет возможности стяжать добродетели иным каким-либо способом, кроме сего внимания».

Такое благодатное внимание, трезвение ума и сердца святые отцы называют ангельским пением.

Святые отцы, проводя равноангельскую жизнь, сподобились высшей степени совершенствования молитвенного состояния. Если на первых степенях молитвы весь труд в том, чтобы отгонять приходящие помыслы, затем заключать ум в словах, которые мы говорим или помышляем, то при совершенстве ум восхищается ко Господу в чистой молитве. Тогда душа вся прилепляется к Богу, бывает нерасторжима с Ним и ум неотторжим от Бога в богохвалении, как воспевает об этом пророк: Прильпе душа моя по Тебе (Пс.62:9); возжада Тебе душа моя (Пс.62:2); желает душа моя к Тебе, Боже (Пс.41:2); возлюблю Тя, Господи, крепосте моя (Пс.17:2).

До такой чистой молитвы доводит благодать и самовластие подвизающегося. После чистой молитвы иной молитвы словесной нет для ума, а есть уже после словесного сеяния изумление, созерцание, как собрание рукоятей. Сподобившихся чистой молитвы едва ли найдется из тысячи один, а достигнувших ведения, пути, умного видения таинства будущего века, которое уже за пределом чистой молитвы, едва по благодати Божией находится в роде.

Святой Максим Исповедник, рассуждая о такой молитве, говорит, что есть два высочайших состояния чистой молитвы, из которых одно бывает с людьми, проводящими деятельную жизнь в страхе Божием и благой надежде, а другое – с людьми созерцательной жизни, пребывающими в Божественной любви и чистоте.

В первом состоянии чистой молитвы ум отрекается всех мирских помыслов и творит молитву без развлечения и смятения, предстоя как бы Самому Богу, Которому ум и действительно предстоит. Во втором состоянии ум восхищается Божественным невещественным светом и совсем уже самого себя и ничего иного из сущих, кроме Единого, в любви не чувствует. В озарении от Бога ум получает ведение и чистые и светлые познания.

Чистый сердцем и стяжавший чистое боговедение преподобный Феогност, говоря о состоянии молитвы бесстрастных, возглашает: «Ничего нет лучше чистой молитвы, из которой, как из источника, истекают все добродетели – благоразумие и кротость, любовь и воздержание, и слез ради свыше нисходящее заступление и утешение». Ум тогда желает ненасытно беседовать с Богом, рассматривать Сущего и пламенной любовью ищет обрести Невидимого.

Святой Григорий Палама, архиепископ Солунский, о чистой молитве говорит, что есть такая чистота ума, в которой во время молитвы сияет свет Пресвятой Троицы, дарующей и телу знаки Божественной красоты и благодатное настроение, неподвижное на зло.

И у святого Григория Синаита есть рассуждение о такой, подобно ангельской, молитве. Он говорит, что сила умной, чистой и ангельской молитвы есть духодвижная премудрость, которая выражается в том, что ум, просвещенный Божественным светом, становится и сам световидным и неизреченно в один дух с Богом соединяется, отрешаясь от всего и забывая и себя, и свои чувства, и все существующее и ничего не представляя.

Тогда ни ум, ни сердце не могут произнести молитвенных слов, а как бы в молчании пребывают в неподвижном состоянии. Кто достиг чистой молитвы, тот стал жилищем Духа.

Отцы, поучая, говорят, что кто желает в теле, подобно бестелесным, служить Богу, надобно тем стяжать непрестанную, сокровенную в сердце молитву, и тогда душа будет, как Ангел. От чистой, непарительной сердечной молитвы бывает осияние от благодати и соединение с Богом. Тогда, спит ли он, бодрствует ли, молитва не пресекается в душе его, ибо Дух Святой молится в нем непрестанно (Рим.8:26). Такой человек, ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне, сердцем своим издает молитвенные благоухания и воздыхания. Чистая молитва непрестанно священнодействует тайно в глубине сердца, чистым умом, в молчании, кротким гласом сокровенно воспевая Сокровенного, созерцая тайны будущего века.

Достигшие такого духовного созерцания, как сыны воскресения, подобны равноангельским умам и святым в будущем веке (или на небесах), которые «вещают между собою внутреннее слово, Духом Святым изглашаемое».

Святой Ефрем Сирин еще на земле часто слышал это внутреннее слово Духа и видел тайны будущего века, которые он созерцал в своей чистой молитве. Он так сам об этом пишет: «Как есть это видимое небо, называемое твердью, так превыше его есть другое, невидимое телесным очам, светозарное небо, где полки Ангелов. Там нерукотворная скиния, в которой святые Ангелы совершают свою службу. Все сие Божественно, неизреченно, светоносно и принадлежит не сему веку, но иному миру, где нет ни ночи, ни лукавых духов, ни браней. Но поскольку не всякому, кто бы то ни был, позволяется внутренним оком видеть небесное, то для этого, подобно некоей завесе, поставлена твердь, чтобы и им оттуда можно было не просто всех созерцать, но только тех, которые чисты сердцем и освящены в уме, одних сограждан и сотаинников своих. А когда завеса будет снята, тогда открыто будет праведным, что ожидает праведных».

А другому сотаиннику Божиих таин, святому Исааку Сирину, было открыто в молитве состояние блаженства праведных. Он, приводя на память слова Спасителя: В дому Отца Моего обители многи суть (Ин.14:2) и аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин.14:23), говорит, что Господь многими обителями у Отца назвал различные меры ума праведников, то есть отличия и разность духовных дарований, какими они наслаждаются по мере ума. Не по разности мест, но по степени дарований Спаситель назвал обители многими. В будущем веке все праведные будут блаженствовать и пребывать в одной стране, но каждый в своей мере озарится одним мысленным Солнцем. Итак, каждый по достоинству своему привлекает к себе благодать, радость и веселие, и никто не видит меры блаженства своего друга, и каждый по данной ему благодати веселится внутренне в своей мере, сообразно степени совершенствования молитвенного состояния. Так чистая молитва соделывает совершенных тайнозрителями.

Преподобный Нил Синайский, как достигший совершенства в молитве, в научение наше пишет: «Есть высшая молитва совершенных – некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается к Богу, Который видит расположение сердец отверстое, подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающее волю свою. Так, до третьего неба восхищен был Павел и не знал, аще в теле был он, аще ли вне тела (2Кор.12:2)».

Многие из отцов получали благодать высшей молитвы милостью Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы. Так, преподобный Максим Кавсокаливит с верой и любовью просил Матерь Божию о даровании ему умной молитвы непрестанной. И вот, однажды, еще в юности, прикладываясь с благоговением к иконе Богоматери, преподобный Максим почувствовал в груди и сердце благодатную теплоту и пламя, отделившееся от святой иконы, которое не жгло, а орошало и умиляло душу. С тех пор ум боголюбца постоянно услаждался памятью Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы и духовным созерцанием Божественных таин.

Тогда ум преподобного от Святаго Духа негласно научился высшим и сокровенным истинам, которых он сам собою не мог раньше никогда видеть и уразуметь. В этом благодатном проявлении высшей молитвы ум приближается к огню Божества и к Духу Святому, весь бывает в Божественном огне и сам бывает светом. Ум, пребывая в пламени Святаго Духа, ни о чем уже помышлять, кроме как о Божественных истинах, не желает и не может. Сам сотаинник Духа так раскрывает состояние высшей благодатной молитвы: «Когда благодать Святаго Духа придет в человека посредством молитвы, тогда молитва прекращается, так как ум тогда весь овладевается благодатью Святаго Духа и не может более действовать собственными своими силами, но пребывает бездействен и повинуется только Духу Святому; и куда хощет Дух Святой, туда и ведет его: или в невещественный воздух света Божественного, или в другое какое созерцание несказанное, или, как часто бывает, в Божественную беседу, а кратко сказать, как хощет Утешитель, Дух Святой, так и утешает рабов Своих; какая потребна каждому из них, ту и подает им благодать Свою».

Богомудрые отцы непрестанной молитвой стяжали обильную благодать Святаго Духа. Через молитву они познали Божественную любовь и тайны будущего века. Поэтому все святые отцы поучают христиан непрестанно молиться, как заповедал Спаситель и Его апостолы.

Так, Божественный апостол Павел, указывая на важность молитвы, говорит: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17), в чистоте сердца преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим.12:2), молящеся на всяко время духом (Еф.6:18). Невозможно иначе восстановить в себе образ Божий, как только благодатью Божией и верою, когда человек с великим смиренномудрием пребывает умом в неразвлеченной молитве. Поэтому Евагрий монах и говорит, что молиться непрестанно законоположено, и это есть работа ума, который создан молиться и воевать с демонами в защиту всех сил души.

«Надо поставить для себя первой целью и верхом совершенства непрестанную молитву в мире души и чистоте сердца».

Об этом же поучает и блаженный Симеон, архиепископ Солунский, говоря: «Молитва к Богу и богохваление должны быть делом всякой разумной твари, немолчным и непрестающим».

А святой Филимон, восхваляя молитву, говорит так: «Непрестанной молитвой и поучением в Божественных Писаниях отверзаются умные очи сердечные и зрят Царя сил, и бывает радость великая, и сильно воспламеняется в душе Божественное желание неудержное, причем совосхищается туда же и плоть действием Духа, и человек весь соделывается духовным».

Святой же Исаак Сирин поучает, что без непрестанной молитвы к Богу не приблизиться, ибо благодатные дарования получают только имеющие внутреннее делание непрестанной, нерассеянной молитвы, которая, по словам преподобного Нила Синайского, есть наивысшее умное делание. Делание же это – «иметь Христа, носить Его в сердце и уме, непрестанно о Нем помнить и помышлять и гореть к Нему любовью, как Серафимы, зреть Его всегда, как Херувимы, и в сердце своем иметь Его упокоевающимся – есть дело молитвы. Поэтому для рабов Христовых преимущественным пред всеми другими делами есть и должна быть молитва; все другие служения стоят на второй степени».

Поэтому Евагрий монах и говорит: «Бога надобно вспоминать чаще, нежели дышать. Ко всякому вдохновению прилагай трезвенное призывание имени Иисусова и помышление о смерти со смирением».

Только непрестанная память о Боге привлекает обильную благодать. Отцы же учат так: «Когда кто сподобится непрестанной молитвы, то это будет означать, что он восшел на самый верх всех добродетелей и соделался уже жилищем Святаго Духа». Потому и говорится, что когда Дух Святой вселится в ком из людей, тогда не престает он от молитвы: ибо тогда сам Дух молится в нем непрестанно (Рим.8:26).

«Непрестанно молиться значит, по рассуждению святого Максима Исповедника, содержать ум прилепленным к Богу с великим благоговением и теплым желанием».

И преподобный Никита Стифат говорит, что непрестанная молитва не отходит от души ни днем, ни ночью с памятованием о Боге при постоянном усилении.

А преподобный Нил Синайский напоминает, что апостол Павел повелевает творить молитвы на всяком месте (1Тим.2:8), чтобы ни один нерадивый не мог извиняться тем, что живет далеко от молитвенного храма. Всякое место пригодно для молитвы.

И по слову прп. Исихия, должно быть в разумном смирении, правоте и любви «крайнее трезвение и ко Христу Иисусу без помыслов, с воздыханиями молитва, непрестанная, претрудная, но без уныния и скучания».

«Поэтому, шествуя медленным путем, повторяй слова молитвы и беседуй с Господом, непрестанно вопия и не унывая; неотступно молись, подражая бесстудию вдовицы, склонившей на милость неумолимого судью. Тогда (это будет значить, что) ты духом ходишь, похотям плотским не внимаешь и мирскими помыслами не пресекаешь непрерывность молитвы, но бываешь храмом Божиим, в котором неразвлеченно воспевается Бог. Так проходя мысленную молитву, сподобишься ты наконец достигнуть непрестанного памятования о Боге, войти в недоступные сокровенности ума и в таинственных созерцаниях зреть Невидимого, един Единому уединенно служа Богу, в понятных одному тебе излияниях любви».

И святой Исаак Сирин, ублажая молитву, говорит, что кто сподобился непрестанной молитвы, тот «взошел на самый верх всех добродетелей и соделался уже жилищем Святаго Духа».

С особой любовью прославляет непрестанную молитву в своих поучениях св. Феодор Едесский, говоря, что особенно нужна нам «молитва чистая, непрестанная и непрерывная: она есть стена крепкая, пристанище благотишное, добродетелей охрана, страстей истребление, души благоустроение, ума очищение, страждущим упокоение, плачущим утешение; молитва есть беседа с Богом, созерцание вещей невидимых, и тех, кои вожделевают их, удостоверение в истине их, сообращение с Ангелами, преуспеяние в добром, подтверждение уповаемого. Сию царицу добродетелей восприими, подвижниче, и всеми силами удержать в себе старайся, молись день и ночь в благонастроении и расстройстве, молись со страхом и трепетом, бодренными трезвенным умом, чтобы благоприятна была Господу молитва твоя, ибо Писание говорит: Очи Господни на праведныя, и уши Его в молитву их (Пс.33:16).

Также и у святого Иоанна Златоуста есть учение (предание) о непрестанной молитве. Иноки Каллист и Игнатий в своих наставлениях приводят слова святителя Христова, как он говорит: «Монах должен, ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли путем, или другое что делает, непрестанно взывать: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”, да имя Господа Иисуса, сходя вглубь сердца, смирит держащего тамошния пажити змия, душу же спасет и оживотворит. Непрестанно убо пребудь с именем Господа Иисуса, да поглотит сердце Господа, а Господь – сердце, и будут два сии воедино... Не отлучайте сердца своего от Бога, но пребывайте с Ним и сердце свое храните всегда с памятованием Господа нашего Иисуса Христа, пока имя Господа вкоренится внутрь сердца и оно ни о чем другом помышлять не станет, – да возвеличится Христос в вас».

И Евагрий монах часто выражает в своих писаниях это общее предание Церкви о непрестанной молитве. Он пишет: «Если хочешь в теле служить Богу, подобно бестелесным, старайся непрестанно иметь сокровенную в сердце твоем молитву. Ибо сим образом душа твоя прежде еще смерти приблизится к подобию Ангелам».

«Великое, воистину, благо из опыта прияли мы, – говорит преподобный Исихий, – то, чтобы непрестанно призывать Господа Иисуса на мысленных супостатов, если желает кто очистить сердце свое». Великое благо молитва, рассуждает он, как и говорит Писание: Уготовися призывати Бога твоего, Израилю (Ам.4:12), чтобы исполнить заповедь: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17), ибо вразумляет Господь: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5).

Познавший любовь Христову теплит в сердце непрестанную молитву, предмет которой сокрыт от демонов, и они не знают, о чем молимся, а кто нерадит о такой молитве, как учит святой Феодор Едесский, «тот предан будет искушениям и страстям», ибо как нельзя жить не дыша, так невозможно без смирения и непрестанного моления ко Христу научиться мысленной и сокровенной брани.

«Невозможно, – повторяет прп. Исихий, – нам избавиться от нетелесных демонских помыслов и свободно устремлять внимательное око ума к Богу без трезвенной непрестанной молитвы. Если нет в тебе этого, то ты на земле и за земным охотишься».

Поэтому-то и святой Филимон говорит: «Помыслы о вещах суетных, бывающие в душе, суть недуг празднолюбивой и предавшейся нерадению души; потому нам надлежит, по Писанию, всяким хранением блюсти ум свой, разумно петь, без рассеяния, и молиться чистым умом. Итак, брате, Бог хочет, чтобы мы являли к Нему свое усердие, во-первых, трудами (подвижничества и доброделания), потом любовью и непрестанной молитвой, – и Он подаст нам путь спасения».

В деле нашего спасения внутренний наш человек много терпит горя от внешнего человека, от чувств, от демонов, но, как пишет преподобный Исихий, «непрестанно и неленостно призываемый нами Иисус, Бог и Сын Божий, отнюдь не допускает им даже и начать вложение в нас греха, – что называют прилогом, – не допускает ни образ какой-либо показать уму в зеркале мысли, ни проговорить какие-либо слова сердцу». Хотя бесы и борют нас, научает святой Феодор Едесский, но «в противоборство сей невидимой брани дана нам чистая молитва, в которой и заповедали нам пребывать непрестанно. Она делает ум сильным в брани и всегда готовым к ней, так как может быть совершаема и без участия тела».

Непрестанная сердечная молитва порождает Божественную любовь, которая уготовляет ум к пониманию сокровенных вещей, так что вшедший в клеть сердца своего (Мф.6:6) и непрестанно молящийся (1Фес.5:17) на всяком месте (1Тим.2:8) подобен Марии, сестре Лазаря, сидящей у ног Спасителя и поучающейся тайнам Царствия Божия. Такой человек подобен уже Ангелам, которые с любовью исполняют волю Божию и непрестанно славословят Творца. Ангелы, подобные нам по духовной сущности, главнейшим делом имеют богохваление, научая и нас исповеданию Бога и славословию.

В Слове о священной молитве Симеон, архиепископ Солунский, с любовью рассуждая об этом, говорит, что пророки Исаия, Иезекииль и Даниил слышали Ангелов, поющих славу Божию, пастыри в час рождения Господа нашего видели множество сил небесных и слышали их ангельское пение и богохваление, апостол Иоанн слышал и видел ангелов поющими. И нас Божественный апостол Павел, серафимский благовестник, восходивший до третьего неба, в подражание служению Серафимов и Херувимов, непрестанно поющих Трисвятую песнь, пламенеющих в любви к Богу и пребывающих в богохвалении, непрестанном славословии, создании и широте ведения, поучает уподобляться Ангелам в горении духа, внимании ума и непрестанной молитве (1Фес.5:17).

Прп. Нил Синайский, рассуждая о плодах молитвы, говорит, что как хлеб укрепляет тело, питая его, а добродетель обновляет душу, так духовная молитва просвещает ум и благоукрашает внутреннего человека, благочестие которого тогда уже отображается и во внешнем человеке, его речах, взглядах, делах.

Плоды молитвы и духовное чувство рождаются только после очищения от страстей, а кто, пребывая во грехе, дерзнет простираться к познанию Божественных таин и к невещественной молитве, тот должен будет принять строгое вразумление. Так же, кто превозносится естественными дарованиями и способностями, полученными без труда, тот никогда не получит выше естественных благ, потому что неправедный в мале и во мнозе неправеден есть (Лк.16:10) по своему тщеславию.

Блаженный авва Зосима поучает смиренно просить у Господа благословения нашего труда молитвы, которая, будучи вначале с самопринуждением, как дело нашего произволения, переходит по действу благодати в молитву чистую и сладостную.

И нерассеянность ума, как плод молитвы, дается не скоро, а когда смиримся. Божий дар определяется не временем и не количеством молитвы, а только сердечным смирением и Христовой благодатью, как Бог благоволит. Такие дары благодати, как благоговейный страх Божий и сокрушение, водружение в сердце тихого, теплого чувства Божественной любви подаются тогда, когда уже не станут возмущать человека никакие страсти и не будет боязни смерти, а наоборот, ощущается желание разрешиться от земных уз и быть со Христом. Это уже служит залогом спасения, ибо внутри тогда явно обретается Царство Небесное.

Святой Иоанн Лествичник учит, что благодатные дарования, по непостижимости Промысла Божия, некоторые получали прежде своих трудов, другие – в трудах, а иные – уже при смерти.

И сыноположение – дар, и «Царство Небесное не есть награда за дело, а благостный дар Владыки, уготованный верным рабам».

Верные, украшенные плодами добродетелей, называются святыми, как получившие обожившееся естество (в Писании – земля святая).

Верные за благоговейное размышление и прилежное памятование о Боге сподоблялись любви и радости, за памятование о грехах и муках и внимательную молитву – умиления, за воздержание и смирение – бесстрастия. Такая вера порождает уже боговедение. От этих добродетелей душа преуспевает в рассудительности и любви. Любовь же через чистую молитву возводит в меру возраста Христова. Тот же, кто с любовью терпит обиды и уничижения и молится за обижающих и оскорбляющих его, в короткое время достигает великого преуспеяния, как говорит прп. Симеон Новый Богослов.

Особенного преуспеяния в добродетелях и смиренномудрии достигают христиане от тайного поучения. Тайное поучение, то есть молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», согревает сердце теплотой Божества, как и воспевает пророк: Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь (Пс.38:4) от Христа Бога, ибо призываемый Бог наш огнь поядаяй есть (Евр.12:29). Такое тайное поучение, наша беседа с Богом, как говорит преподобный авва Исаия, просвещает всего внутреннего человека, даруя ему духовное ведение, которое уже ощущает сокровенное в созерцании. Созерцание, по рассуждению святого Исаака Сирина, есть уже собирание рукоятей после молитвенного сеяния или, лучше назвать, жатва, при которой жнущий приходит в изумление неизглаголанным видением таин домостроительства Божия.

Восемь главных предметов созерцания таин Божиих указывает святой Григорий Синаит для всякого верного, вошедшего в меру духовного сыноположения. Он научается истинному богословствованию от Самого Бога, о чем святой Григорий пишет: «Утверждаем, что есть восемь главных предметов созерцания: первый – Бог, невидимый и безвидный, безначальный и несозданный, причина всего сущего, Троичное единое и пресущественное Божество; второй – чин и стояние умных сил; третий – составление видимых вещей; четвертый – домостроительное снишествие Слова; пятый – всеобщее воскресение; шестой – страшное второе Христово пришествие; седьмой – вечная мука; восьмой – Царствие Небесное».

Стяжавший полную чистоту ума получает в созерцании познание этих истин.

А святой Макарий Великий указывает на двенадцать ступеней, которые нужно пройти человеку, чтобы достигнуть совершенства в богопознании. Но если бы человек пребывал на верху совершенства постоянно, то не желал бы слышать ни о чем, ни видеть что-либо, ни заниматься попечением о братии, а только стал бы сидеть в одном углу в восхищении и упоении невещественных таин. Поэтому совершенная мера благодати не дается ему постоянно, чтобы он мог служить ближним и заниматься попечением о братии и проповеди слова.

«Иногда же, – продолжает святой Макарий, – совершенные в благодати, в упоении Божественными тайнами духовными, подобно бестелесным Ангелам, чувствуют в себе легкость и окрыленность от непередаваемой радости, иногда, воспламеняемые духовной любовью к человечеству, плачут о роде человеческом, иногда не отличают они доброго человека от злого, желая каждого вместить в свое сердце, иногда уничижают себя до того, что почитают себя хуже и меньше всех. Бывает, что душа в великом безмолвии, тишине и мире, когда соединится с Духом, сама становится духом. Тогда делается она вся светом, вся оком, вся радостью, вся упокоением, вся радованием, вся любовью, вся милосердием, вся благостью и добротой».

Такую Божественную благодать получает человек, по рассуждению пре-подобного Симеона Нового Богослова, только за веру, за добрые намерения, при хранении чистой совести во смирении, как и сам он, будучи еще юношей, испытал. Говоря о себе, он пишет, что когда он ни долгих постов не держал, ни власяницы не носил, не удручал себя спанием на голой земле и из мира не выходил, но познал свою греховность, смирился и с верою и любовью молился к Сладчайшему Иисусу и Его Пречистой Матери, то однажды в молитве он подвиг на милость Матерь Господа, Ее ходатайством умилостивил Бога и привлек к себе благодать Святаго Духа, которая с такой силой осенила его, что он сподобился увидеть мысленный свет Солнца правды, Сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа. Ему казалось, что он сам стал светом. Видел юноша только один свет, остановились у него всякие попечения, забыл он мир и исполнился слез и радости неизреченной. И он удостоился видеть умом своим Невидимого явно, без облика и очертания, во свете, в молчании.

Этот свет Божественной любви даровал блаженную радость и неописуемый мир в душе, которая ощущала, что Невидимый говорит и слушает.

Так вера соделывает человека причастником Божественной любви и жизни вечной во Триипостасном Свете Единого Божества.

Человек есть образ Божий по мысленному естеству ума. Данное от Бога нам мысленное единство, по рассуждению прп. Никиты Стифата, «как неописуемое, нетелесно есть, невидимо, неосязаемо, необъемлемо, и есть образ бессмертной и присносущной Его славы».

Этот образ помрачен в грехопадении, и чтобы воссоздать первозданного Адама и избавиться пороков: неразумия, малодушия, невоздержания, неправды, нужно облечься во образ небесного человека (1Кор.15:49), главными добродетелями которого являются, по слову Максима Исповедника, благоразумие, мужество, целомудрие, справедливость.

Святой Марк Подвижник говорит, что человеку определена Божественная эпитимия, выражающаяся в смерти, труде, алчбе, жажде, скорби, но Владыка, уподобившись нам во всем, кроме греха, то есть страстей бесчестия, стал тем, чем мы есть, чтобы нам войти в Его славу.

Человек уподобляется Спасителю, если живет в добродетели и правде. Сохранить неизменным богоподобие, приобретаемое чистой и истинной любовью к Богу, возможно только при постоянном обращении ума к Богу, при доброделании, воздержании, сердечном чтении и писании и непрестанной, чистой и непарительной молитве. Кто живет по правде Божией, тот познает Божественную любовь и блаженное бесстрастие.

Святой Иоанн Лествичник говорит, что бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела или совершенное, после Ангелов, познание Бога и чистота, вводящая в нетление тленных.

Отцы брачное одеяние именуют бесстрастием разумной души, которая есть цвет деятельной жизни от исполнения заповедей.

Святой Феодор Едесский удаление от греха называет только воздержанием, бесстрастная же душа не допускает даже тайного согласия на грех и совершенно не допускает исхождения из сердца помышлений страстных, то есть хранит чистоту сердца.

А святой Максим Исповедник говорит, что «совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, или своей и чужой, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужским полом и женским», но на всех и на все смотрит с любовью и чистотой.

Прежде стяжания чистоты и бесстрастия, по рассуждению святого Григория Синаита, человек не может стать вполне разумным, каким он создан первоначально Творцом.

Восходящий к чистоте и бесстрастию постом и бдением очищает свое тело, милостью и истиной – душу, а созерцанием и собеседованием с Богом – владычественный ум.

Илия Екдик в своем духовном рассуждении об этом говорит так: «Не после бегства из Египта, то есть не после пресечения греха делом, и не после прехождения моря, то есть не после отсечения сочувствия и склонности ко греху, но после пребывания в пустыне, то есть после претерпения всяких бед, лишений скорбей, вождь Израиля сподобляется узреть землю обетованную, то есть бесстрастие, обладающее сильным созерцанием умным».

«Многие, – говорит святой Иоанн Лествичник, – скоро получили прощение грехов, но никто скоро не приобрел бесстрастия, ибо для приобретения его нужно долгое время, многий труд любви и помощь Божия».

Кто же входит в состояние бесстрастия, тот отстает от страстных влечений и диавольского рабства, растлевающего здравое разумение и, по слову преподобного Иоанна Карпафского, слышит уже «святой язык Ангелов, преобразующих ум из телесного в бестелесный».

Добродетель и плоды бесстрастия определяются днем посредством помыслов и правильным пониманием сущего, а ночью – покоем от сонных мечтаний и сновидений.

Бесстрастная душа, имеющая, как венец похвалы, мир и святыню со всеми, зрит Господа (Евр.12:14) и не возмущается при воспоминании и видении страстного, ибо вошла она в духовный возраст сыноположения Христова и любви.

Любовь, бесстрастие и сыноположение, по слову иноков Каллиста и Игнатия, одними именами различаются и как свет, огонь и пламя в одном действии сходятся.

В такой душе вселяется Бог и жизнь ее уподобляется Иисусу Христу.

Св. Иоанн Богослов, начиная Евангелие Иисуса Христа и говоря о творении Им мира, возвещал: В Том живот бе, и живот бе свет человеком (Ин.1:4). Нам же сама Жизнь – это Бог, Который во плоти явился в мир, и Его чудный невещественный Божественный свет просвещает всякого человека, даруя ему при рождении в Божественных ложеснах – в купели крещения – брачное одеяние и для небесной жизни души в пищу естество Божие, и воду живую, и вино, веселящее сердце человека, и елей радости и многообразные блага Всесвятого Духа. Все блага сокровенной жизни во Христе апостолы и богомудрые отцы приняли от Бога, вложили в Церковь и, как небесное сокровище веры евангельской, нам «передали сие доброе семя, сей священный квас, сей начаток святой, сей залог некрадомый, сию благодать и силу свыше, сей бисер многоценный, сие Божественное отеческое наследие, сие доселе сокрытое сокровище, сие обручение Духа, сие царское знамение, сию живую и текущую воду, сей огонь Божественный, сию честную соль, сей дар, сие запечатление, сей свет».

И это небесное сокровище Святой Церкви – Христос Бог – есть освящение здесь, на земле, и в Царствии Небесном, где, подобно Богом созданной скинии, будет две завесы, из которых в одну войдут, по слову св. Григория Синаита, все освященные благодатью, а во вторую Бог введет только совершенных. Там по мере ведения, добродетели и обожения уготованы многие обители, как и сказал Спаситель.

Бог всех зовет к совершенству, которое есть глубина смирения, любовь и богоподобие. Все люди носят образ Божий, но войти в совершенство и быть по подобию Божию есть достояние тех, которые верою и любовью, трудом и смирением стяжали Христа, соединив свою свободную волю с волей Божией.

Этим христиане входят в меру обожения, ибо Христос Бог Своим воскресением совоскресил ныне человеческое естество и даровал жизнь вечную, о которой Иоанн Богослов, заканчивая Евангелие, пишет: Сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе, живот имате во имя Его (Ин.20:31).

Иисус Христос, Сын Божий, – дверь, путь, истина, свет, жизнь – через таинства Свои и Плоть и Кровь вводит верных в жизнь Духа, «ибо Плоть Господня есть Дух Животворящий, потому что от Животворящего Духа зачалось. Рожденное же от Духа Дух есть».

В таинстве причащения верный бывает Телом Христовым. Тело и Кровь Христовы укрепляют душу и тело человека, приобщая его к нетленной жизни. Жизнь во Христе и спасение возможны только тем, которые с верою и любовью приобщаются от Христова Божества.

Сам Спаситель говорит: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в нем (Ин.6:56).

Во времена свт. Василия Великого сам он и с ним пребывающие приобщались четыре раза в неделю, а в братстве прп. Аполлоса – каждый день.

В будущей жизни со Христом верные будут приобщаться Божества от одного мысленного созерцания Его.

«Пусть никто не думает, собратия мои, христиане, будто лица священного сана и монахи имеют долг непрестанно молиться всегда, а не и миряне. Нет, вот все мы, христиане, имеем долг всегда пребывать в молитве», – так об этом умном делании, как свете, просвещающем душу человека и сердце его огнем любви к Богу воспламеняющем, пишет святейший патриарх Константинопольский Филофей в житии Григория Паламы, архиепископа Солунского, чудотворца. Святитель Григорий часто поучал о том, что всем христианам надлежит непрестанно молиться. Однажды в беседе со своим другом Иовом он напомнил слова св. апостола Павла: Непрестанно молитеся (1Фес.5:17), а также об умном делании пророка Давида, который мысленно видел Господа в молитве своей, о чем сам возвещает: Предзрех Господа предо мною выну (Пс.15:8). Напомнил святитель Григорий Палама о Григории Богослове, который говорил, что всем христианам надлежит имя Божие поминать чаще, чем мы вдыхаем воздух.

Повинуясь заповеданиям богомудрых отцов, нам не только самим нужно молиться всегда, но и монахов, и мирян, и мудрых, и простых, и мужей и жен, и детей, и вообще всех учить непрестанной молитве. Старцу Иову это показалось новым делом, и он начал спорить, говоря, что молиться беспрестанно – дело лишь монахов и аскетов-пустынников, но не мирян, которые живут в суете и имеют много забот и трудов. Святитель, подтверждая истину, привел много еще доказательств, но старец Иов не убедился и тогда. Когда же Иов потом молился в своей келлии, явился ему Ангел, посланный от Бога, Иже всем человеком хощет спастися, и в разум истины приити (1Тим.2:4), и укорял Иова за то, что он противоречил святителю Григорию и противился воле Божией и душеспасительному делу. Ангел объявил старцу Иову, чтобы он впредь не высокомудрствовал и не прекословил в этом. Тогда старец поспешил к святителю, припал к его ногам, раскаялся и просил прощения и открыл все, что сказал ему Ангел Господень, посланный утвердить заповедь для всех и непрестанно умной молитвой взывать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя».

Ублажая это делание, св. Симеон, архиепископ Солунский в своем Слове о священной молитве именем Иисуса так говорит: «Призывание сие есть и молитва, потому что сим испрашиваем мы милости Божией, и обет, потому что в нем мы себя самих предаем Христу через призывание Его, и исповедание, потому что, исповедав так Господа Иисуса Христа, Петр ублажен Им (Мф.16:17), и сердца очищение, потому что Бог зрит и призывает и очищает того, кто таким образом зрит Бога, и бесов изгнание, потому что именем Иисуса Христа бесы были изгоняемы и изгоняются, и вселение Христа, потому что Христос в нас есть памятование о Нем и памятованием сим вселяется в нас и исполняет веселия, как говорит святой Давид: Помянух Бога и возвеселихся (Пс.76:4), и духовных разумений и помыслов источник, потому что во Христе вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол.2:3), и Он подает тем, в которых вселяется, и Божественного просвещения даяние, потому что Христос есть истинный Свет (1Ин.5:20), и призывающим Его сообщает просвещение и благодать, как и пророк взывал: Буди светлость Господа Бога нашего на нас (Пс.89:17).

Далее святитель Григорий поучает всем, благочестивым совершать призывание Иисуса Христа в молитве умом своим и языком, и когда стоишь, и идешь, и сидишь, и склоняешься на ложе, и всегда понуждать себя на это дело.

И этот подвиг непрестанного внутреннего умного делания Иисусовой молитвы среди благочестивых христиан совершался с древнейших времен и в Православной Церкви почитается внутренним умным деланием, как необходимое условие благодатной христианской жизни и как средство к внутреннему сердечному единению с Господом Иисусом Христом.

Богомудрые отцы поучают, что умной молитвой можно заниматься не только в пустыне и в монастыре, но и в миру можно оберегать свой ум от мысленных растлителей, сохранять всегда покаянное состояние, помня, что Творец и Промыслитель пребывает на всяком месте Своего владычества. Так, святейший патриарх Каллист обучился умному деланию, проходя поварскую службу. Везде можно призывать Бога, нужно оставить свои плотские хотения и пожелания и во всем творить волю Божию. Каждый, ищущий спасения своей души, может исполнить заповедь о непрестанной молитве умом. Отцы поучают, что пусть тело твое работает, а душа в это время молится. Когда внешний человек исполняет свои внешние дела, внутренний пусть весь будет посвящен на служение Богу в непрестанном духовном делании молитвы.

Толкуя заповеданное Спасителем нашим во Святом Евангелии: Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою и, затворив двери твоя помолися Отцу твоему, Иже в тайне (Мф.6:6), отцы рассуждают, что клеть души есть тело, а двери – наши чувства. Когда душа входит в свою клеть и чувства затворяются, тогда ум уже не блуждает в помышлениях и мечтаниях нечистых, но пребывает внутри сердца и сокровенной молитвой соединяется с Богом Отцом. Моление именем Иисуса было во всеобщем употреблении в Церкви. Еще в правиле св. Пахомия Великого, преподанном ему Ангелом, вместе с другими молитвословиями указано в нем и сто молитв Иисусовых. Монахам же заповедуется непрестанная Иисусова молитва. Иноки Каллист и Игнатий в своих наставлениях приводят слова вселенского учителя Церкви свт. Иоанна Златоуста, который говорит: «Монах должен, ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли путем или другое что делает, непрестанно взывать: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”».

Это непрестанное служение Богу как обет дает инок при пострижении в Ангельский чин. Тогда настоятель, держа «вервицу» перед постригаемым, читает молитву: «Приими, брате (имя рек), меч духовный, иже есть глагол Божий, во всегдашней молитве всегда бо имя Господа Иисуса во уме, в сердце, в мысли и во устах своих имети должен еси, глаголя присно: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. Рцем вси о нем: “Господи, помилуй”». Принимая четки, монах подтверждает свой обет служения Богу, подобно Ангелам, непрестанной молитвой. И многие иноки Иисусову память вместо всех внешних деланий имели. Да и мирянам, особенно неграмотным, церковный устав законополагает все молитвословия и псалмопения заменять Иисусовой молитвой. Так, в Следованной Псалтири указывается, что можно прочитать молитв Иисусовых: за малое повечерие – 400, за великое повечерие – 700, за часы без междочасия – 1000, за часы с междочасием – 1500, за полунощницу – 600, за утреню – 1500, за кафизму 300; за славу – 100, за всю Псалтирь – 6000.

Ублажая умное делание, пресвитер Екдик говорит, что молитва лучше псалмопения, ибо приводит к созерцанию Бога. Отцы говорят, что если при богослужении не понятно пение и чтение, то нужно творить молитву Иисусову. Да и вообще, стоя в храме, чтобы не допускать душевредно скитаться нашему уму, нужно привязать его к молитве Иисусовой, читая ее очень неспешно, как бы по складам, избегая тем рассеянности, тогда и ум сделается гораздо сосредоточеннее, глубже, лучше будет внимать чтению и пению церковному. Молящемуся в сокрушении сердца, со вниманием, страхом Божиим и постоянно Сам Бог дает как дар истинную молитву, которая изливает сердечную теплоту, мир и любовь и становится потребностью души, как пища и вода. Человек умным славословием и призыванием Бога уподобляется тогда Ангелам.

Священное непрестанное умное делание у древних богоносных отцов совершалось в пустынных местах и общежительных монастырях на Синайской горе, в Египетском скиту, на Нитрийской горе, в Иерусалиме и его окрестностях, в Константинополе и на Святой горе Афонской. Священная молитва Иисусова многим, особенно на Западе, была камнем преткновения и соблазна, ибо плотской и душевный разум смотрит очень неодобрительно на умное трезвение. Иногда даже, оправдываясь опасностью прелести, это душеспасительное делание запрещалось, в неведении того, что прелесть приходит не от умного делания, а от высокоумия, самочиния, гордости и неразумного устремления ума к высоким духовным состояниям, несвойственным человеку, пребывающему в страстях.

Цель же молитвы – покаяние, очищение от страстей и стяжание смирения. Отцы учат, что не только мужи бесстрастные и святые, но и новоначальные могут и должны пребывать в непрестанной молитве, искореняя страсти и неведения ума умным трезвением и сердечным поучением. Это святоотеческое учение о хранении ума в безмолвии и созерцании, еще при святом Григории Паламе, Церковь Соборным определением защитила и утвердила, как обязательное для всех благочестивых христиан, желающих славословить Бога и наследовать жизнь вечную.

Много дел благих, но совершенствование в молитве важнее всякого дела, как и говорит об этом апостол Павел: Молю убо прежде всех творити молитвы (1Тим.2:1) и непрестанно молитеся (1Фес.5:17).

Поучая о сущности молитвенного делания и важности жизни по евангельским заповедям, апостол языков вразумляет: Научистеся, якоже есть истина о Иисусе, отложити вам, по первому житию, ветхаго человека тлеющаго в похотях прелестных; обновлятися же духом ума вашего, и облещися в новаго человека, созданнаго по Богу в правде и в преподобии истины (Еф.4:21‒24).

«Добротолюбие», раскрывая смысл и тайны Священного Писания, указывает, что без молитвы нельзя совершить путь ко Господу, уразуметь Истину, распять плоть со страстьми и похотьми, просветиться в сердце светом Христовым, уподобиться Богу и спасительно соединиться с Ним, ибо с тех пор, как человек изгнан из рая и удалился от Бога, диавол получил свободу день и ночь невидимо колебать мысленную силу всякого человека. Поэтому в деле спасения нужна постоянная благодатная помощь от Бога, которая испрашивается в молитве.

Итак, по учению святых отцов, в достижении высоких степеней совершенствования молитвенного состояния нужно совершенное самоопределение богоподобной души в сторону добра и непрестанное призывание в молитве Иисуса Христа. Это умное делание есть подвиг воли свободной и разумной. Этот молитвенный подвиг есть сокровенный путь к Ангельскому житию, есть Херувимское богоношение душой Бога Слова и есть путь боговедения, приводящий ко спасению.

Когда апостол Павел находился в римских узах за благовестие, он написал послание к Филимону – богатому и домовитому рабовладельцу, прося его о братском отношении к Онисиму, рабу его. Апостол напоминал Филимону, что рабство есть временное, случайное между ними отношение, а братство о Господе есть союз вечный, живой и нерасторжимый.

Сам Филимон был богатый гражданин города Колоссы, уверовавший во Христа, а Онисим был раб его, который сбежал от господина своего Филимона в Рим и был обращен апостолом ко Христу. Апостол увидел, что Онисим – добродетельный и благочестивый человек и мог бы служить Церкви, быть пастырем и вести людей к добру. Апостол Павел с отеческой, пастырской любовью просит Филимона принять Онисима уже не как раба, но как брата возлюбленного. Апостол проповедует Евангелие и возвещает всем, что в Царствии Христовом нет рабов и господ, ни еллина, ни иудея, ни скифа (Кол.3:11), но да пребывает братская любовь и прославляются добродетель и кроткие нравы. Теперь, когда рабовладелец и раб приняли Христа, то они со всеми уверовавшими домочадцами составили единую Церковь и стали братьями и святыми. Вера Христова их объединила, и не знает Церковь различия между господином и рабом и различает своих чад по добродетели, по пороку и служению.

Онисим-язычник был заточен в тюрьму Филимоном-язычником, но теперь они оба стали христианами и жить должны по закону милосердия и любви. Онисим теперь для Филимона не раб, но брат во Христе. И они, как рожденные в единой купели крещения, имеют единого Отца Небесного, а Матерь Божия, как Матерь всех христиан, стала и их Матерью. Бог обратил от тьмы и смерти греховной к свету и жизни Филимона и желает, чтобы и рабы освободились от рабства и основалась большая Божественная семья, где бы царили любовь и благочестие. Онисим впоследствии был епископом и других учил благочестию.

Сам Господь, как бы обнимая окрест Себя всех служащих, любящих Его, верующих Ему, говорит: Иже бо аще сотворит волю Божию, сей брат Мой и сестра Моя и мати Ми есть (Мк.3:35). Господь даровал нам дар сыноположения. Господь пришел на землю, чтобы воссоздать в нас образ и подобие Божие, Он учит нас милосердию и любви, чтобы не собирать себе сокровище на земле, а в Бога богатеть (Лк.12:21). Ибо надеющийся на богатство свое подобен зерну, посеянному в тернии, и печаль века сего, и лесть богатства подавляет слово, и без плода бывает (Мф.13:22). Поэтому Господь учит: Не скрывайте себе сокровищ на земли, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкопывают и крадут. Скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут. Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф.6:19‒21). А сокровище наше есть Бог.

Мы знаем, что в христианской общине в Иерусалиме уверовавшие во Христа бяху же терпяще во учении апостол и во общении и в преломлении хлеба и в молитвах. Бысть же на всякой души страх: многа бо чудеса и знамения апостолы быша во Иерусалиме. Вси же веровавшии бяху вкупе, и имяху вся обща. И стяжания и имения продаяху, и раздаяху всем, егоже аще кто требоваше. По вся же дни терпяще единодушно в церкви, и ломяще по домом хлеб, приимаху пищу в радости и в простоте сердца, хваляще Бога и имуще благодать у всех людей (Деян.2:42‒47).

Также Закхей, когда встретил Господа, уверовал и, желая обрести вечное сокровище – Христа и жизнь вечную, сказал: Се, пол имения моего, Господи, дам нищим, и аще кого чим обидех, возвращу четверицею. Рече же к нему Иисус: яко днесь спасение дому сему бысть, зане и сей сын Авраамль есть (Лк.19:8‒9).

Когда же Петр сказал Господу. Се, мы оставихом вся и в след Тебе идохом; что убо будет нам? Иисус же рече им: Аминь глаголю вам, яко вы шедшии по Мне, в пакибытие, егда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома. И всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имени Моего ради, сторицею приимет, и живот вечный наследит (Мф.19:27‒29).

Сам Господь говорит: Продадите имения ваша и дадите милостыню (Лк.12:33) Всякому же просящему у тебе, дай, и от взимающаго твоя, не истязуй (Лк.6:30). Любите враги ваша, благотворите, и будете сынове Вышняго. Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть (Лк.6:35‒36).

Когда же Господь, испытывая сердца сынов человеческих, сидел у сокровищницы, то видел, как многие богатые понемногу вметали в нее, но похвалил веру бедной вдовы, которая, хотя положила две лепты, но ее жертва оказалась больше всех.

Слово Божие похваляет тех, которые искали Царствие Божие и правду Его, искали высшее сокровище – Христа. Так, Иосия, прозванный от апостолов Варнавою, имея село, продал, принес цену и положил перед ногами апостолов (Деян.4:36‒37). Тавифа была исполнена благих дел и милостыни (Деян.9:36‒40). Корнилий сотник с благоговением и страхом Божиим жил со всем своим домом, творил милостыню многим людям и всегда пребывал в молитве (Деян.10:1‒2). Когда же пророк Агав возвестил о том, что будет большой голод во всей вселенной при Клавдии кесаре, то многие уверовавшие собрали большую милостыню и отправили в Иерусалим (Деян.11:28). И апостол Павел в своем Первом послании к Тимофею пишет: Богатым в нынешнем веце запрещай не высокомудрствовати, ниже уповати на богатство погибающее, но на Бога жива, дающаго нам вся обилно в наслаждение; благое делати, богатитися в делех добрых, благоподатливым быти, общителным, сокровищующе себе основание добро в будущее, да приимут вечную жизнь (1Тим.6:17‒19).

Слово Божие часто напоминает нам, что душа дороже тела. И когда она исходит из этой жизни, не имея богатства добродетели, то как предстанет пред Богом? Богатый подобен траве зеленеющей: возсия бо солнце со зноем, и изсуши траву, и цвет ея отпаде; сице и богатый в хождении своем увядает (Иак.1:11). Краткая наша жизнь на земле подобна пару, который вмале является, потом же исчезает (Иак.4:14). И взывает апостол Иаков: Приидите ныне богатии, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех ваших грядущих на вы. Богатство ваше изгни, и ризы ваша молие поядоша. Злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет, и снесть плоти ваша аки огнь, егоже снискасте в последния дни (Иак.5:1‒3). Поэтому и говорит Господь: Никтоже может двема господинома работати: либо единаго возлюбит, а другаго возненавидит; или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. Не можете Богу работати и мамоне (Мф.6:24). И какая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? или что даст человек измену за душу свою? (Мф.16:26).

Когда же некий юноша приступил ко Господу с вопросом: Учителю благий, что благо сотворю, да имам живот вечный? – то Спаситель ему отвечал: Соблюди заповеди: не убиеши; не прелюбы сотвориши; не украдеши; не лжесвидетельствуеши; чти отца и матерь; и возлюбиши искренняго твоего яко сам себе. И аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым; и имети имаши сокровище на небеси; и гряди в след Мене. Юноша же, имея большое богатство, отошел, скорбя. Господь же сказал: Яко неудобь богатый внидет в Царствие Небесное; удобнее есть велбуду сквозе иглине уши проити, неже богату в Царствие Божие внити (Мф.19:16‒24).

Евангелист Лука говорит. Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша обядением и пиянством и печалми житейскими, и найдет на вы внезапу день той (Лк.21:34). И апостол Павел в Первом послании к Тимофею пишет: Есть же снискание велие благочестие с доволством. Ничтоже бо внесохом в мир сей; яве, яко ниже изнести что можем. А хотящии богатитися, впадают в напасти и сеть, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человеки во всегубителство и погибель, корень бо всем злым сребролюбие есть. Ты же, о, человече Божий, сих бегай; гони же правду, благочестие, веру, любовь, терпение, кротость; емлися за вечную жизнь (1Тим.6:6‒12).

Слово Божие увещевает нас полученные от Бога добродетели, яко некие таланты, преумножать, служа ближним. Диавол же внушает людям, чтобы то, что Бог создал для общего всех людей употребления и пользования, считать своей собственностью и богатством, и желает, как говорит прп. Симеон Новый Богослов, «через такое любоимание привить нам грех и страсть бессердечия и немилосердия, дабы возлагать упование не на Христа, а на свое имущество, и сделать всех повинными вечному мучению». Так, богач веселился на вся дни светло, облачался в порфиру и был немилосерд, хотя видел, как страдал нищий Лазарь, лежа в струпьях при вратах дома его. И этот богач, поклонявшийся идолу, осужден был на вечные мучения (Лк.16:19‒31). Мечтанием обогащения и корысти диавол настроил нечестивого Иуду предать Господа, а потом ввергнул и в самоубийство.

Слово Божие поучает нас искать прежде всего Царствия Божия и правды Его (Мф.6:33) и насыщаться словом Божиим, исходящим из уст Его (Втор.8:3), всевать его на доброй земле сердца нашего, дабы оно принесло плод во 100 крат, в 60 и в 30 (Мф.13:8, 23; Мк.4:20). Царство Небесное подобно сокровищу, скрытому на селе, и боголюбец с радостью покупает это село, продавая все свое стяжание (Мф.13:44). Он подобен купцу, ищущему добрых бисерей (Мф.13:45). Мы знаем, что Господь больше похвалил Марию, избравшую благую часть, которая не отимется от нея (Лк.10:42), а именно, богообщение и непрестанную молитву, ибо Господь дает Духа Святаго просящим у Него.

Царствие Божие пребывает внутри христолюбца, и обретается сокровенное богатство – Христос. Господь же Себя называет лозой, говоря: Вы же рождие. И иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног; яко без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). И мы знаем, что апостол Петр, имея великое духовное богатство – Христа, стал богодухновенным. И когда хромой от рождения просил у Петра милостыни, апостол сказал: Сребра и злата несть у мене, но еже имам, сие ти даю: во имя Иисуса Христа Назореа, востани и ходи. И ем его за десную руку воздвиже; абие же утвердистеся его плесне и глезне, и вскочив ста, и хождате, и вниде с ними в церковь, ходя и скача и хваля Бога (Деян.3:6‒8). Апостол Иаков пишет: Слышите, братие моя возлюбленная, не Бог ли избра нищыя мира сего, богаты в вере, и наследники Царствия, еже обеща любящым Его? (Иак.2:5).

Господь дарует верным Свою премудрость как великое духовное богатство, которая чиста, мирна, кротка, благопокорлива, исполнь милости и плодов благих (Иак.3:17). И тогда созидается храм духовный в похвалу и честь и славу Христа, ибо обогащается потаеный сердца человек, в неистлении кроткаго и молчаливаго духа (1Пет.3:4), и бывает, что душа в великом богатстве благодати как причастница Божественного естества (2Пет.1:4).

Вера наша является великим сокровищем. И познается только глубина богатства и премудрости и разума Божия (Рим.11:33) Несть бо Царство Божие брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим.14:17). Воистину, яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление; а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный (Гал.6:8). И познается богатство славы достояния Христа во святых (Еф.1:18). Бог же, богат сый в милости, за премногую любовь Свою, да явит в вецех грядущих презелное богатство благодати Своея (Еф.2:4, 7). Богатство Христово есть смотрение тайны сокровенныя от веков в Бозе (Еф.3:8‒9). И возглашает апостол: Да даст вам по богатству славы Своея, силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердца ваша (Еф.3:16‒17). Господь во время Своей земной жизни учил, что Царство Его не от мира сего (Ин.18:36). И когда, по чудесном насыщении народа пятью хлебами, Его хотели сделать царем, Он уклонился, уча о Царствии Небесном.

Христианство открыло нам богатство веры и благодати. Господь обогатил нас даром сыноположения, прославил Матерь Божию, и воспевается Она как Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим. Вера и любовь Христова обогащают всех благочестием. Подвижники благочестия, ища духовное сокровище, оставляли все земные богатства и стяжания мира, оставляли прежние нравы, пороки и страсти как душевные, так и телесные. Отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, непрестанно призывая Иисуса Христа в помощь, непрестанно молясь, угодники Божии только будущее созерцали и желали приобрести внутри себя Христа – это духовное, многоценное богатство.

1. Авва Антоний завещал всегда иметь Бога пред очами своими, искать волю Божию в делах своих и в терпении пребывать на своем месте, не надеяться на свою праведность, всегда обуздывая язык и чрево.

2. Авва Григорий говорил: «Бог требует от нас правой веры от души, истины от языка и целомудрия от тела».

3. Авва Захария поучал: «Кто во всех добродетелях понуждает себя, тот монах».

4. Авва Исаия наставлял, что стяжавший веру в Бога должен прилепиться к Нему в незлобии, терпении, кротости и любви, непрестанно призывая Бога в сокрушении сердца, прося у Него помощи.

5. Еще авва Исаия говорил: «Труд, бедность, молчание рождают смиренномудрие».

6. Авва Феодор Фермейский хвалил нестяжание, подвижничество и удаление от людей.

7. «Со смиренномудрием, – поучал авва Иоанн Колов, – стяжевай добродетели, будь в терпении, и страхе Божием, и любви, и молитве с сокрушением, и всегда под крестом: в нищете, посте, плаче и безмолвии, помня о смерти».

8. Авва Иосиф Фивейский учил принимать искушения с благодарностью, все дела совершать перед Богом в чистоте и доброй совести, отсекая свои желания, пребывая в послушании.

9. Умирая, авва Иоанн говорил: «Я никогда не творил своей воли и никого не учил тому, чего сам не исполнил».

10. Совершен тот, кто имеет смирение в душе и теле и считает себя ниже всякой твари, никого не осуждает, радостно переносит обиды и бесчестия.

11. Авва Пимен сказал, что хранение себя, внимание к себе и рассуждение есть путеводительницы души.

12. Еще авва Пимен поучал: «Да возненавидит монах плотоугодие и тщеславие. Вино есть питие не монашеское, и как дым изгоняет пчел, так и плотоугодие изгоняет страх Божий».

13. Авва Памво при кончине своей говорил, что, живя в пустыне, он ел хлеб, приобретенный своими руками, и делал все по совести, а теперь отходит к Богу так, как бы еще не начинал служить Ему.

14. «Будь смиренным, отвергайся своей воли и земных попечений», – учил авва Сисой.

15. Авва Фома поучал: «Не живите с еретиками и знаменитых людей избегайте, и блаженнее давать, нежели принимать».

16. Авва Фома еще говорил, что смирение, нестяжание и неосуждение рождают страх Божий, и чего сам не любишь, то и другому не делай, и имей уста истинные, тело святое, сердце чистое и там молитву.

17. Авва Антоний наставлял: «Как рыбе надо пребывать в воде, чтобы не умереть, так и монаху нужно уединение, безмолвие, чтобы внутренний человек не оказался мертвецом. Безмолвник свободен от искушений слуха, языка и взора – у него брань в сердце».

18. Авве Арсению было вразумление: бегай от людей, молчи, уединяйся. И он говорил, что даже голос воробья и шум тростника нарушают покой безмолвника.

19. «Молчание – мать мудрейших помышлений», – говорил авва Диадох.

20. Авва Дула поучал: «В мире нет ничего равного безмолвию и посту».

21. Авва Исаия учил: «Подвиг у безмолвника – повергать себя пред Богом и противиться помыслам от врага, и это есть – бегать мира. Любите псалмопение, ибо оно отгоняет от души духов лукавых».

22. И еще авва Исаия говорил, что безмолвник в страхе Божием, с терпением в сердце своем имеет памятование о Боге.

23. «Чтобы нам переплыть мысленное море, – наставлял авва Марк, – нужно долготерпение, смиренномудрие, бодрствование, воздержание, незлобие, молчание и молитва».

24. Авва Арсений всю жизнь плакал в келлии своей.

25. «Помни о смерти и вечных муках, – говорил авва Евагрий, – и плачь и рыдай о душе своей».

26. Авва Илия сказал: «Страшусь я, как будет исходить душа моя из тела, как я предстану Богу, когда я услышу суд обо мне».

27. Авва Макарий был приглашен из скита на гору Нитрию, и его просили сказать слово множеству братии. Макарий заплакал и сказал: «Будем плакать, чтобы избежать плача и огня в геенне». И все заплакали.

28. Авва Арсений говорил, что монаху, если он подвижник, довольно спать один час. И сам он всю ночь бодрствовал и всегда постился и терпел зловоние от воды с ветвями.

29. Авва Агафон три года носил камень в устах своих, поучаясь молчанию.

30. Авва Елладий двадцать лет не поднимал глаз своих вверх.

31. «Недостаток пищи и бодрствование иссушают тело», – поучал авва Феодот.

32. Авва Иоанн сорок лет прожил в пустыне, и солнце не видело его ядущим.

33. Авва Макарий сказал: «Если ты, делая кому выговор, сам приходишь в гнев, то губишь свою душу».

34. Авва Пиор пищу ел, ходя и приговаривая: «Не хочу заниматься пищею как делом, но как поделием, без телесного удовольствия».

35. Один монах так сходил в Александрию, что кроме лица архиепископа никого не видел.

36. Когда один старец пришел к другому, то ради него сварили чечевицы и стали молиться. Один из них прочел всю Псалтирь, а другой – наизусть двух больших пророков, и на утро гость удалился. Они забыли о пище и не вкушали.

37. Авва Антоний говорил, что движения в теле бывают естественные, от излишества пищи и еще от коварства демонов.

В брани блуда бывает помощь от исповедания помыслов, от молитвы святых, от памятования о смерти и о мучениях, и особенно от большого воздержания в пище, от воды и сна.

38. К авве Антонию пришел брат, желавший стать иноком и по этой причине раздавший все свое имение, но утаивший часть денег. Прозорливый велел ему в селе купить мяса, обложить им свое нагое тело. И пришли к нему собаки и птицы, терзали его и изранили сильно тело. Авва Антоний сказал: «Так демоны терзают тех пустынников, которые, отрекшись от мира, хотят удержать имение».

39. Авва Кассиан писал, что один сенатор, отрекшись от мира, оставил часть имения для себя – он перестал быть сенатором и монахом не стал.

40. Старец Филагрий отказывался принимать деньги даже для раздаяния, говоря: «Здесь будет двойной стыд: я принимаю без нужды и тщеславлюсь чужим даянием».

41. При дверях церковных поставили корзину с золотыми монетами, чтобы могли брать кто имеет нужду, но никто не брал, а многие монахи и не обращали внимание на золото. И хозяин ушел в город раздавать эти деньги нищим.

42. В Фиваиде сильно болел один старец, и Бог послал Ангела служить ему.

43. В скиту скрывали от людей свои дела: и посты, и добродетели, ничего не делали напоказ, избегая славы человеческой.

44. Старец сказал: «Или беги от людей, или шути с миром в любви, делая из себя юродивого».

45. Один брат осудил ядущего рано и потерял благодать свою. Он две недели был в покаянии, прося у Бога прощение за осуждение, и Бог простил его.

46. Авва Антоний говорил, что есть люди, которые положили много трудов, но удалились от Бога, ибо не имели рассудительности.

47. «Монах есть пришлец в чужой земле, шествующий к небу», – учил авва Арсений и завещал не делать по нем вечерю и помин с утешением, говоря: «Ибо если в сей жизни приготовил я для себя вечерю, то найду ее там, на небе».

48. Авва Агафон говорил: «Нет другой страсти подобно вольности, она подобна сильному жгучему ветру».

49. Когда авву Агафона называли блудником и гордецом, клеветником и пустословом, он соглашался, но когда его назвали еретиком, он не перенес и отрицал, говоря: «Я не хочу быть отлученным от Бога».

50. Авва Агафон поучал, что человек подобен дереву, листья которого есть труд телесный, а хранение сердца, ума – плод трезвения и созерцания.

51. Авва Феодор говорил, что очищение души – молитва – у монахов было настоящим великим делом, а рукоделье считали подельем; ныне же занятие души стало подельем, а поделье, то есть познание природы, торговля, стяжание, огородничество, – самим делом.

52. «Любовь не должна изгонять страх, – говорил авва Исидор, – и страх не должен погашать любви».

53. Авва Макарий сказал: «Чтобы спастись, будь как мертвый».

54. Авва Пимен не советовал поститься по два и четыре дня, но вкушать каждый день понемногу.

55. Брату, которого бороли помыслы, авва Пимен сказал: «Нет Бога от демона хулы. Говори: “Анафема тебе, диаволе, и наваждению твоему; твоя хула да будет на тебе, сатана. Я верую, что есть Бог, промышляющий о всем”».

56. Воля человека есть медная стена между им и Богом.

57. Мать Сарра ответила отшельникам, поучающим ее: «Смотри, мати, не превозносись умом»: «Я женщина по телу, а не по уму».

58. Авва Иперехий сказал: «Мудр тот, кто не словом только поучает, но и жизнью, и делом».

59. От помыслов можно потерпеть кораблекрушение и от помыслов можно получить венец, если будет страх Божий, любовь и смирение.

60. Если внутренний наш человек бодрствует, то можно соблюсти и внешнего человека – и совесть не обличит его.

61. Авва Виссарион, умирая, наставлял: «Монах должен быть как Херувимы и Серафимы и весь око».

62. Авва Пимен ответил авве Паисию, открывшему ему, что душа его (Паисия) бесчувственна и не боится Бога: «Прилепись к боящемуся Бога, и он научит своим примером и жизнью бояться Бога, непрестанно молиться и делать добро ближнему».

63. Человек, как делатель, полагает каждый день и час начало деланию Божию – созерцанию, отгоняя помыслы.

64. Один брат обратился к другому: «Вот ты сказал, что умер миру, но ты бодрствуй, пока не выйдет душа твоя из этого тела, ибо не умер сатана».

65. Тело работай, а душа трезвись в богомыслии.

66. Смотри: разбойник получил рай, а Иуда из лика апостолов сошел во ад – и ты, человек, не надейся на себя, но на Бога.

67. Не укоряй согрешившего, но плачь о нем, ибо его победил диавол.

68. Страх Божий и смиренномудрие побеждают страсти, ибо Адам в раю нарушил заповедь, а Иов, сидя на гноище, сохранил заповедь и любовь к Богу.

69. Авва Агафон говорил, что самый большой труд – молиться Богу без развлечения.

70. В скиту Виссарион, Агафон, Захарий, Моисей, Иосиф и многие другие были как бы в огне молитвы и в благодати Духа, непрестанно молились и на трапезе, и в собрании, и на работе, и в пути, и везде, и всегда.

71. «Если кто слушает Бога, – поучал авва Моисей, – и Бог того слушает».

72. Авва Антоний говорил, что смиренномудрие обходит сети диавола, распростертые на земле, и смиренномудрие со страхом Божиим выше всех добродетелей.

73. Когда бесноватого привели к старцу и он повелел демону выйти, то сатана возопил: «Выйду, но скажи мне: кто козлища в Евангелии суть и кто агнцы?» Старец отвечал: «Козлища – это я, а агнцев знает Бог», и демон вышел, видя смирение.

74. Бывает, кто со страхом Божиим и смирением поручает кому дело, а бывает по человеческому властолюбию – и это от лукавого, от чего смущение и боязнь.

75. Если кто скажет со смиренномудрием: «Прости меня», то сожигает демонов.

76. Даже апостолу терпеть нужно было ангела сатанина, чтобы он не превозносился, и он терпел пакости (2Кор.12:7), то тем более нам за высокоумие наше и превозношение нужно терпеть злострадания от сатаны, пока не смиримся.

77. Авва Антоний говорил: «Если не можешь подставить другую ланиту, то хотя бы сноси удар или уж не плати злом и живи и молись».

78. В телесной болезни много приходится терпеть от врача, и он почитается часто как благодетель. Так и оскорбляющий, поносящий нас есть благодетель для болящей души нашей, которая не радуется, не веселится и не блаженствует, когда поносят ее.

79. Авва Кассиан говорил о том, что терпящий получает великую силу от Бога, ибо никто не мог изгнать демона из оклеветавшего, который обвинил Пафнутия, что тот украл у него книгу, тогда как он эту книгу сам подложил в келлию Пафнутию; даже молитвами братии скита не могли исцелить, а только молитвой самого Пафнутия, ибо он нес епитимию, якобы за кражу, со смирением.

80. Один был своей рабой предан на мучение и перед смертью вынес золотой перстень и дал предавшей его, говоря. «Благодарю тебя, что ты удостоила меня великих благ умереть за Христа».

81. Авва Антоний говорил: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его, ибо любы вон изгоняет страх (1Ин.4:18)».

82. Диавол может подражать и посту, и бдению – он не ест и не спит – и многому другому, а смирению и любви подражать не может.

83. Старцы наставляли, что каждый положение ближнего должен считать своим собственным, и сострадать, и радоваться, и плакать, как бы нося то же самое тело.

84. Авва Исхирион говорил, что первые монахи сотворили заповеди Божии, следующие достигнут половину дела первых, а последние и дел не будут иметь, но найдут на них искушение и скорбь, и сохранившие веру «окажутся выше нас и отцов наших».

85. Авва Макарий, аки пророк, видел души других и помогал им, и видел бесов и боролся с ними.

86. За много лет вперед авва Моисей знал о нашествии варваров и ждал мученической кончины. Он пострадал и с ним еще семь, которые пожелали пострадать и не убежали.

87. Авва Пимен говорил: «Берегись, не воздавай злом за зло ни в сердце, ни во взоре, ни на языке, ни делом».

88. Авва Пахомий видел Ангелов среды и пятка, которые прославляют постящихся в эти дни.

89. Старец-прозорливец утверждал, что видел он силу Духа Святаго над одеждой монаха, когда он принимал схиму, такую же, как стоящую над купелью крещения.

90. Ангел сказал епископу: «Для того тебе даруются откровения о грешниках, чтобы ты увещаниями привел их к покаянию».

91. Авва Виссарион имел такую благодать, что по его молитве морская вода становилась питьевой, и ходил он по воде, и солнце останавливал, чтобы светило в пути, и демона словом изгонял из человека.

92. Авва Лонгин был чудотворец и одну женщину словом исцелил от рака, другой – исцелил руку и бесов изгонял из бесноватых.

93. Авва Макарий словом исцелил отрока, авва Милисий воскресил убитого, а Пимен крестным знамением даровал исцеление расслабленному.

94. К авве Сисою пришел поселянин и своего умершего отрока оставил у ног старца, а сам ушел. Старец же сказал отроку: «Встань и иди вон», и тот воскрес и ушел.

95. Старец умершего ученика своего, приготавливая к погребению, одел и потом спросил, как живого: «Чадо, хорошо ли я спрятал тебя?» Мертвый же издал глас: «Хорошо, отче, ибо исполнил обещание».

96. Евхарист и Мария, жена его, от доходов своих уделяли одну часть для бедных, другую – на странноприимство, а третью – на нужды свои. И были они выше многих монахов, ибо оба были девственниками, пребывали в трудах, разводя овец, и в непрестанной молитве.

97. Близ Раифа, где был стан Моисеев, жил подвижник. Когда он сильно болел, Господь послал Ангела, который как бы мечом рассек тело его, вынул печень, соскоблил раны с нее, потом опять вложил печень, руками замазал место и сказал: «Вот стал ты здоров, работай Владыке Христу». И стал он здоров.

98. Ангел Господень большой язвой наказал жителей села, и Бог отлучил его от лица Своего за немилосердие. И этот Ангел просил в пустыне великого отшельника молиться за него, чтобы Бог восстановил его на место свое.

99. Каждый да совершает покаяние на своем месте. Ибо когда 49 лет за грех свой епископ молился в пустыне Мазинов, то Господь давал ему воду и плоды от пальмы и покров Свой. Пришедший к нему инок, чтобы похоронить его, 17 дней без воды и хлеба был укрепляем Богом. В пути он видел огнезрачную благодать, исходившую от места, где подвизался епископ, и решил остаться здесь, в пустыне, но пальма иссохла, и хижина упала, и ясно стало, что нет воли Божией быть ему здесь, и ушел он в свое место.

100. Иноки совершали чин пения двенадцати псалмов. Преподобному Пахомию Ангел Божий преподал для многочисленного общества иноков молитвенное правило на каждый час: Трисвятое по «Отче наш», 50-й псалом, «Верую...» и 100 раз «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Так что призывание Иисуса Христа, трезвение, пребывание в молитве Иисусовой у древних иноков было непрестанным.

Начало вечного блаженства и богообщения древние иноки полагали еще здесь, живя на земле. Покаянием, сокрушением духа, постом, смирением и непрестанной молитвой они испрашивали у Бога избавления от тьмы неведения, от страстей нечестия и помрачения ума. Они указали для нас путь деяния и созерцания – путь Ангельского жития, возрождения души от Духа Божия.

Отцы пребывали всегда и везде в умном делании, то есть в молитве покаяния в глубине сердца, во внимании и умилении, плаче души и страхе Божием. Искание воли Божией, познание истины и делание добра было у отцов постоянным желанием как проявление любви к Богу. Они имели память о смерти и о том, что будет по исшествии души из тела, и потому плакали о грехах своих, и тогда сокрушенный дух познавал Божественное смирение. В смирении же инок познавал себя ниже всякой твари, и тогда-то открывался душе его мир Христов – это великое дарование. От смиренного чувства приходило смиренномудрие – образ мыслей, познания, жизни по Евангелию, по воле Христовой. Это святое смирение соединялось с Божественной любовью, открывало тайну Креста Христова. И тогда познавали богомудрые отцы в чистоте сердца, что самое дорогое сокровище у человека – это Бог, и душа носила в себе Его, непрестанно призывая Иисуса Христа, и становилась храмом Бога Живаго.

Святые отцы учат нас, что спасение наше заключается в расторжении общения с сатаною и в восстановлении общения с Богом и обожении. И это есть наука из наук, ибо совершенная христианская жизнь состоит в достижении чистоты сердца, где является Бог обилием благодатных даров Святаго Духа.

Сын Божий для того соделался Сыном Человеческим, чтобы нас соделать сынами Божиими. Святые отцы, подвизавшиеся на Нитрийской горе, в пустынях Египта, указали нам путь усыновления Богу, сокровенный путь к Ангельскому житию через совершенное самоопределение богоподобной души в сторону добра и непрестанное призывание в молитве Иисуса Христа. Это умное делание – иметь Христа в себе как в храме, носить Его в сердце и уме, непрестанно о Нем помнить и помышлять и гореть ко Христу Богу любовью, как Серафимы, зреть Его во свете Его – есть дело непрестанной молитвы.

При умном делании боголюбивая душа через созерцание благодатью входит в созерцание таин Божиих и от Самого Бога поучается истинному богословствованию в познании Святой Троицы, Бога Невидимого, Безначального, Творца и Создателя всей твари, познает служение Ангельских умных сил, устроение видимого мира, таинство Боговоплощения, всеобщее воскресение, второе пришествие Христово, вечное мучение и Царство Небесное. Душа тогда становится причастником Божественной любви и жизни вечной во Триипостасном Свете. Эта тайна богопознания была открыта древнему монашеству, которое открыло нам тайну Царствия Небесного, когда благодать преобразует всего человека из душевного состояния в духовное. В меру жития, в меру внутреннего очищения раскрывается Евангелие и познается Божественная истина, и многие обители одного Царствия различаются по степени ведения, как солнце, луна и звезды различны по силе яркости.

Разум подвижника благочестия Сам Бог обогащает знанием Божественной, естественной, нравственной истины, познанием добра и любви, и тогда слово Божие обогащает через него (подвижника) души других верой, любовью, благодатью, ведением, светом, жизнью со Христом. И поэтому древнее монашество оказало могущественное благотворное влияние на развращенный римский языческий мир, утопающий в пороках и жестокости. Монашество возвестило всем евангельскую истину, что все мы дети Отца Небесного и братья и сестры большой Божественной человеческой семьи и мы должны любить друг друга.

Древние иноки водворяли правду и суд Божий творили во вселенной. Когда восстал Арий-богохульник, то вышел прп. Антоний из пустыни, желая пострадать за благочестие Христово и веру, обличал ложь, пороки и зло ереси Ария, в Александрии множество чудес сотворил и заблудших обратил к Православию, многие язычники приняли крещение и стали христианами, ибо видели в обилии чудес, что он – человек Божий. А прп. Макарий, чтобы посрамить еретиков и показать славу Православия, воскресил мертвого. Когда хотели казнить вдову за сокровища и деньги, которые не отдал ее умерший муж, то прп. Макарий воскресил мужа, и тот указал, где они лежат. Также когда невинного обвинили в убийстве, то он воскресил убитого, и воскресший восстал, к ужасу и удивлению всех, и объявил, что обвиняемый в убийстве не виновен. А сколько сирот, вдов, убогих защитили святые от меча, голода и болезней! И вселенная изменила законы свои, и утверждались истина, правда, справедливость, добро.

Мы знаем, что христианство прекратило гладиаторские бои на римских аренах – эту страшную жестокость и бесчеловечность, когда на потеху зрителям убивали друг друга. Устранило многоженство и возвысило женщину в достоинстве быть соучастницей Царствия Божия и славы Божией во всеобщем воскресении, когда несть мужеский пол, ни женский, но всяческая и во всех Христос (Гал.3:28; Кол.3:11).

Монахи возвысили добродетель трудолюбия. И как сами любили труд и питались от труда рук своих и даже помогали бедным, так и других научили этой добродетели, распространили ее в мире среди народов христианских. А как монахи стали предстоятелями Церквей и христианских общин в архиерейском чине, то и введен был ими церковный устав по благочестию евангельскому, по правилам святых апостол, Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов. И часто законы гражданские отражали церковное, евангельское благочестие.

Богатые, приходя к вере Христовой, раздавали свое богатство бедным, рабам давали свободу и снабжали средствами к жизни. В городах упразднялись блудилищные дома, владельцев их высылали, имущество их конфисковали, а вместо блудилищ стали строить больницы, богадельни, странноприимные дома, школы. В школах вместо басен греческих дети стали изучать правила благочестия и чистоты жизни, дети учили заповеди Божии и Закон Божий, усваивали добродетели: любить труд, правду, любить ближних; учились скромности и смирению на примерах святых, чтобы быть гражданами неба и земли. Во вселенной стало возрастать благочестие среди христианских народов, стало уменьшаться число разбойников, воров, убийц, тунеядцев. Вселенная покрылась храмами, монастырями, школами и братствами христианскими – очагами благочестия. И как говорили святые отцы, если бы все народы земли возлюбили Христа и Его Евангелие и соблюдать бы стали заповеди Христовы о благочестии и любви, то не было бы нужды в тюрьмах, ибо преступников не было бы, не надо было бы содержать армии, ибо между всеми народами царили бы мир, дружба и любовь.

Древнее монашество на Востоке явилось закваской, которая могла бы заквасить, то есть передать благодать и тайну богообожения всей вселенной, и все бы граждане земли, приходя в Православие, могли бы стать и гражданами неба, сынами воскресения.

От преподобного Антония по Египту и вообще по Востоку пошло отшельническое иночествование. Одновременно с отшельничеством распространилось и общежительное иночествование. Основоположником его был преподобный Пахомий, который составил устав, ставший впоследствии нормой для всех общежительных обителей не только на Востоке, но и на Западе.

В расцвет общежительного иночествования, заведенного прп. Пахомием, посетил Египет свт. Василий Великий с целью увидеть на деле иночество таким, каким оно должно быть. И увидел. После он посетил с той же целью палестинские и сирские обители. Все виденное и испытанное запечатлелось в его памяти и стало нормой его жизни. Свт. Василий Великий стал начало-вождем общежительного иночествования в своей стране, а потом и повсюду.

Одновременно со свт. Василием обходил восточные монастыри и прп. Иоанн Кассиан. Он внимательно изучал и запоминал не только отдельные случаи и изречения, но и целые беседы старцев. Подобно свт. Василию Великому, он, вернувшись на родину, завел общежительные монастыри по образцу восточных и написал для них устав. Обители, им устроенные, пользовались авторитетом у современников. Это было на юге Франции. А в Италии спустя несколько десятков лет устав общежительного иночествования был введен прп. Венедиктом. Из правил его устава видно, что они были заимствованы частью у свт. Василия Великого, а частью у прп. Кассиана.

Таким образом, прп. Венедикт направляет нас к свт. Василию Великому и прп. Кассиану, а они оба – к прп. Пахомию. От прп. Пахомия нетрудно взойти к аскетам, а от них к святым апостолам и к Самому Господу Иисусу Христу.

Итак, древность передала нам четыре иноческих устава, появившихся не в одно время и не в одном месте, но совершенно одинакового духа. Они дают возможность убедиться, что иночество – не нововведение, а такое же древнее, как и само христианство, и требуется самим духом христианства. Пусть послужит это к духовному утешению иноков и вообще всех благочестивых христиан.

Преподобный Пахомий, призванный Самим Господом на высокое служение, стал вождем и основоположником общежительного иноческого сонма иноков.

По происхождению прп. Пахомий был египтянин из Верхней Фиваиды, по вере – язычник, но от юности жил чисто и непорочно. Эта чистота нрава помогла ему впоследствии стать христианином. В 20 лет он был взят на военную службу, во время которой ему приходилось встречаться с христианами. Они поразили его своей душевной теплотой и радушием. Возвратившись домой, он принял крещение в своем селении и по откровению от Бога удалился в пустыню к известному в той местности отшельнику Паламону.

Сначала Паламон отказывался его принять, указывая на крайние лишения и суровость своей жизни. Но потом, убедившись в искренности намерения Пахомия, принял его под свое руководство.

Оба они проводили время в молитве, псалмопении, взаимном собеседовании и богомыслии. Рукоделием их было прясть волну и готовить власяницы, и они не щадили себя не только для того, чтобы было чем помочь нуждающимся, но и для того, чтобы переутруждать и держать в утомлении плоть свою.

Паламон особенно требовал от Пахомия, чтобы он приучался проводить ночи во бдении, и если замечал, что сон начинал одолевать его, выводил из келлии и заставлял переносить песок с места на место.

Так приучал он побеждать сон, располагая зачастую целые ночи проводить в псалмопении и молитве. Было у них в обычае во время молитвы простирать свои руки в виде креста, что поддерживало внутренний жар и отражало приступы дремания. Пищей им служил хлеб с солью, к чему они прибавляли, хотя и редко, какую-нибудь зелень, но без масла и уксуса, подмешивая иногда немного пепла для умерщвления вкуса.

Прп. Пахомий тщательно внимал урокам своего старца, стараясь усвоить примеры его жизни и строго бодрствовать над своей душой. Усиленно заботился он хранить ее в совершенной чистоте, подавляя в ней порочные движения и внедряя в сердце добрые расположения. Особенно он преуспевал в смирении, кротости, терпении и чистоте намерений. В отношении к своему телу прп. Пахомий был безжалостен и утомлял его трудом. Собирая дрова в пустыне, он спокойно терпел, когда ноги его уязвлялись колючими спицами и ранились кремневыми камушками. В этой пустыне он любил уходить подальше, чтобы в тишине пустыни свободней предаваться молитве и умносердечной беседе с Богом. Но не собой одним ограничивалась молитва его, он поминал всех, более христиан, обнимая своей любовью, прося предохранить их от сетей вражьих.

В Тавенской пустыне он услышал голос свыше, говоривший: «Здесь утверди пребывание свое, Пахомий, и устрой монастырь». В то же мгновение предстал ему Ангел в одежде великого иноческого образа, который вручил Пахомию медную дощечку, на которой были начертаны такие правила постнического жития для иноков:

1. Позволяй есть каждому по потребности.

2. Назначай им труды, соразмерно с силами каждого.

3. Не возбраняй ни поститься, ни есть.

4. Труды тяжелые возлагай на тех, кто крепче и больше ест, а малые и легкие назначай слабым, не привыкшим к подвижничеству.

5. Келлии устрой отдельные, в одном здании, и в каждой пусть живут по три.

6. Пища пусть предлагается для всех вместе.

7. Спать не должны они лежа, но пусть устраивают себе седалища с отлогими задниками и спят на них сидя, постлавши постель свою.

8. На ночь они должны оставаться в льняных левитонах и препоясанными.

9. У каждого должна быть белая козья (или овечья) милоть, без которой они не должны ни есть, ни спать.

10. К принятию Святых Таин по субботам и воскресеньям пусть приступают только в кукуле (наглавнике), развязав пояс и снявши милоть.

11. Наглавники без подвязок, с изображением пурпурного креста.

12. Братию разделить на 24 чина (отряда) по числу 24 букв греческого алфавита, от а до ω. Инокам простым и незлобивым дать имя «йоты» (ι), а непокорным и крутым – «кси» (ξ), выражая самой формой буквы свойство нрава. Знаки эти будут понятны только духовным.

13. Если придет странник из другого монастыря, с иным уставом, не должен трапезовать вместе с братиями. Если инок, находясь в пути, будет принят как странник, то может вкушать пишу с иноком, чуждым их устава.

14. Посторонний никто не должен входить в монастырь, вошедший должен оставаться с ними навсегда.

15. К высшим подвигам допускай новичка только после трехлетнего испытания, когда он пройдет тяжелые послушания.

16. За трапезой головы должны быть покрыты кукулем, чтобы один брат не видел, как ест другой.

17. Не должно также разговаривать во время трапезы, ни смотреть по сторонам, а только на стол или в блюдо.

18. Если что нужно, пусть подадут знак стоящим на чреде столовщикам.

19. Ангел положил совершать монахам в продолжение дня 12 молитв, также вечером 12, ночью 12, в девятом часу (15 час.) три молитвы.

Когда прп. Пахомий заметил, что молитв мало, Ангел сказал, что это правило удобно и для слабых и не отягощает их. Совершенные же не имеют нужды в уставе, потому что они всю свою жизнь проводят в созерцании Бога.

Через некоторое время умер старец Паламон. Желая утешить Пахомия, Бог расположил сердце старшего брата Иоанна жить с ним. День и ночь поучались они в заповедях Господних, располагая по ним свою жизнь и нрав. Ежедневно раздавали они бедным добытое своими трудами, не заботясь о завтрашнем дне. Чтобы усмирить свою плоть, они не ели досыта. Прп. Пахомий имел обычай молиться простерши руки. Это способствовало молитве, а тело утомляло. От такого напряжения, а также от зноя, но более всего от внутреннего жара сердечного сильный пот, соединившись с обильными слезами, образовывал лужу на том месте, где он молился.

Скоро отошел ко Господу брат Пахомия. В одно время, в полночь, на молитве, Господь известил прп. Пахомия, чтобы он начал принимать желавших подвижнической жизни. Прп. Пахомий приступил к исполнению Божественной воли: желавших поработать Господу он, после испытания их намерения, облекал в иноческую схиму. Вскоре собрались под его руководство первые ученики. Пока их было немного. Прп. Пахомий все делал сам: сам приготавливал для стола, сам садил и поливал зелень на огороде, сам отвечал тем, кто стучал в двери монастыря, сам ходил за больными. Так, по заповеди Господа, он всем был слуга. Братия, смотря на смирение прп. Пахомия, старалась подражать ему во всем.

Слыша о мудром управлении прп. Пахомия, многие устремились к нему в обитель, и число братии быстро возросло. Со временем стало у прп. Пахомия четыре монастыря, но потом прибавилось еще пять обителей. Кроме того, при жизни преподобного на противоположной стороне Нила была устроена женская обитель, начало ей положила сестра прп. Пахомия. Сколько было во всех этих обителях спасающихся! Но все они смотрели на прп. Пахомия как на единого руководителя, потому что во всех его действиях видно было, что им руководил Дух Божий, Божественная благодать наделяла его всеми необходимыми для мудрого управления качествами. Основную черту характера прп. Пахомия составляли тихая кротость и снисходительность.

Но среди доброго братства были и своенравники, которые желали жить по своей воле, без всякой зависимости и подчинения. Прп. Пахомий не терял терпения по отношению к ним, молясь о них, приучая к иноческой жизни, начав с легчайшего. Но и это не имело успеха из-за ожесточения их сердец, и они оставили братство и удалились с такой быстротой, какая обычно бывает у объятых паническим страхом. Нельзя не удивляться непоколебимому терпению св. старца, с каким он сносил недобрых, пока Господу не угодно было Самому избавить от них братство. Были некоторые старые иноки, хотя и свободные от грубых погрешностей, однако ропотливые при всяком малом поводе. Преподобный трудился и над их исправлением. Он положил на себя сорокадневный пост, очень строгий, с полуночными бдениями и молитвами. Бог услышал молитву его, он имел утешение видеть этих старцев исправившимися. Также в духе кротости давал советы преподобный Феодору Александрийскому, поручая ему управление одним из монастырей: «Управлять братством – немалое дело. Если заметишь, что какой-нибудь брат падает в расслаблении, поговори с ним наедине, постарайся возбудить в душе его первый жар ревности. Если заметишь погрешность и она будет значительна, угрожая худыми последствиями для братства, то сообщи мне, и я постараюсь уврачевать его, как внушит мне Господь. Имей попечение о больных и с любовью разделяй их тяготу и крест». Другому своему ученику, Феодору Освященному, будущему главному авве, прп. Пахомий говорил: «Заклинаю тебя, не оставляй без попечения братии, вознерадевших об угождении Богу, но усердно увещай их».

Вместе с кроткой снисходительностью к немощным великий авва употреблял и должную строгость, когда видел, что этого требовала слава Божия, благо обители и польза самих виновных. Так, один брат проявлял неумеренную ревность к рукоделию в надежде, что его похвалит авва. Прп. Пахомий в назидание всем запретил этому брату говорить с кем-либо, заповедав непременно делать только две рогожи в день, питаться же только хлебом и водой.

Преподобный Пахомий ничего так не требовал от своих учеников, как послушания. Потому что послушание – самая крепкая основа монастырских порядков. Однажды он застал одного брата, которому было поручено кухонное дело, за деланием рогож. Этот брат перестал уже два месяца подавать к общему столу зелень, как ему было поручено, объясняя это тем, что большинство из братии, по своему воздержанию, ничего не ели из подаваемого. И за это время, чтобы не оставаться праздным, он сделал 500 рогож. Старец рассудил сжечь рогожи: «Как ты ни во что вменил правила, определяющие твое послушание, так и я ни во что ставлю твою работу». Братиям каждый день нужно поставлять на трапезу все, что положено правилом, чтобы те, которые хотят лишить себя чего-либо, смотря по тому, как их располагает их ревность о самоумерщвлении, делали то произвольно, а не вынужденно. Ревность прп. Пахомия в том, чтобы иноки его всегда преуспевали в иночестве, была неослабна. Как-то раз попросил один умирающий брат благословения у прп. Пахомия перед смертью. Направляясь в ту обитель, где был умирающий, старец увидел душу его, восходящую на небо в сопровождении Ангелов, певших небесные песни. Это видение заставило его остановиться. Сопровождавшие его братия, ничего не видевшие, побуждали его поспешить. И старец сказал им о виденном. Впоследствии подтвердилось, что это был действительно тот момент, когда умирающий скончался.

Однажды, вернувшись после посещения монастырей, старец сел за работу. Один мальчик, из числа тех, которые воспитывались при обители, с детской простотой сказал ему, что он не так работает, как учил их старший (Феодор Освященный). «Покажи мне, как надо делать?» – попросил старец. Мальчик показал. Старец сел опять на свое место и начал работать, как тот ему показал. Дух гордости и самолюбия были мертвы в старце; вместо них в душе его царило искреннее смирение, самое глубокое. Он так невысоко о себе думал, что иногда по чувству своего недостоинства не мог прямо обращаться к Богу, а обращался к святым и говорил им: «Святые Божии, удостоенные лицезрения Господа Моего, умоляю вас, помолитесь Ему обо мне многогрешном».

Прп. Пахомий не смотрел на себя, как на высшего перед другими, но держал то убеждение, что назначен Богом послужить другим. Он никогда не позволял себе особиться от других, но считал себя наравне со всеми. Старец но дозволял никому ухаживать за собой, заботиться более, чем о других, даже в болезни. «Где страх Божий? – говорил преподобный. – Обошел ли ты, Феодор, все келлии, чтобы удостовериться, нет ли где какого брата, который больше разнемогся, чем я?»

Старец часто поучал братию примерами из своей жизни: «Научитесь, дети мои, хранить кротость и терпение во всяких случаях, ибо я знаю, что враги нашего спасения непрестанно расставляют нам сети на искушение наше». Прп. Пахомий говорил: «Знаете ли, что все зло в мире произошло от гордости? За гордость низвергнут с неба Люцифер в бездны адовы. За нее Навуходоносор низведен был в состояние скотов. Знаете ли, что мерзок пред Богом всяк высокосердный и что всяк возносяйся смирится?» Чтобы вооружить братию против различных искушений, он внушал им запастись преимущественно двумя духовными орудиями: во-первых, страхом Божиим, возгревая его непрестанно; во-вторых, навыком открывать смущающие помыслы опытным старцам. Нужно спешить открывать помыслы старцам прежде, чем искушение наберет силу, иначе оно может довести до больших крайностей.

Старец поучал братию бороться с честолюбием, леностью, завистью, любоиманием и всякой нечистотой, влагаемой врагами в души иноков. «Очень опасно, – поучал старец, – будучи исправным во всем, допускать послабление себе в чем-либо одном. Чужой, будучи введен в дом, мало-помалу втеснится во все комнаты и доберется до покоев и самого хозяина».

Высокая жизнь и мудрость духовная сделали прп. Пахомия для всех иноков отцом, и они с верой обращались к нему за советом, видя в нем человека, свыше удостоенного Божественного озарения. При такой мудрости и бдительности святого аввы в его пустынных монастырях процветали всякого рода христианские и иноческие добродетели. Можно утверждать, что чин иночества, заведенный прп. Пахомием, был чудом Божиим, которое он воздвиг для спасения души, и представлял образец, по которому следовало устроятъ другие братства. Иноки, державшиеся тавенисиотского устава, были соединены союзом чистой и святой любви и взаимно воодушевляли друг друга на духовные подвиги. Это было здание святости, прочно основанное и крепко сплоченное трудами прп. Пахомия. Не зря обители тавенисиотов славились во всем мире, и многие иноки их были поставлены на епископские кафедры.

Однако Господь открыл прп. Пахомию, что через некоторое время после его смерти будет наблюдаться упадок в иночестве. Нельзя изобразить скорбь, которой было поражено сердце преподобного. «Увы, Господи! – взывал он. – Если такова будет участь устроенного мною иноческого чина, то для чего Ты повелел мне учреждать его? Если настоятели будут так худы, каковы будут те, кто будет стоять под их управлением? Когда слепец поведет слепца, не впадут ли они оба в яму? Выходит, я напрасно трудился? Помяни, Господи, труды мои и труды братий моих, с таким усердием и верностью живущих по моему уставу. Помяни, Господи, обетование Твое, в котором Ты обещал до конца сохранить духовное потомство мое. Ты знаешь, Боже мой, что с тех пор, как облекся я в иноческий образ, никогда я не давал себе вдоволь ни хлеба, ни сна».

Но Господь утешил преподобного следующим видением. Явились ему два Ангела и сказали: «Возведи очи твои горе». Он возвел и увидел Господа нашего Иисуса Христа в образе юноши красоты неописанной. Господь утешил его и обещал ему, что несмотря на нравственный упадок среди иноков, который ему дано было провидеть, Он навсегда сохранит святой род истинных чад его духовных, что в обителях, родоначальником которых был прп. Пахомий, исполняется и до сих пор. «Пока есть в нас дыхание жизни, братья мои, – говорил старец, – будем мужественно подвизаться для спасения душ наших».

Преподобный не раз сподоблялся Божественных видений. Но бывало, что и враг подходил со своими мрачными прелестями. Однако прп. Пахомий имел верные духовные чувства, обученные в различении добра и зла. Однажды злой дух явился ему в образе Христа. Но преподобный рассуждал: «Присутствие Христа Господа сопровождается миром, взор на Него вливает радость и чужд всякого страха. Но теперь мой ум возмущен и мятется всякими низкими земными помыслами». Поэтому, оградив себя крестным знамением, он приказал удалиться призраку. Злой дух мгновенно исчез, оставив после себя зловоние.

Много искушений терпел преподобный от бесов, которые колебали его келлию и трясли землю. А однажды диавол преобразился в большого петуха и долго громко пел перед преподобным. Но прп. Пахомий прогонял бесов. Часто бывало, что крокодилы переносили угодника Божия на другой берег Нила. Но однажды, когда пришли еретики-постники, скрывающие свой внутренний яд, и требовали, чтобы Пахомий по воде перешел, как по земле, то он отвечал им: «Я плачу о грехах своих и на дела свои не уповаю».

Преподобный Пахомий говорил, что бесы, лишь только заметят в ком-либо внимание к своим внушениям, усугубляют внушения, чтобы завладеть его сердцем и подчинить своей власти. Кто же не внимает их внушениям, но сразу отвергает их, бодрствуя над собой, пребывая твердым в исполнении всех уставных порядков, того оставляют и бегут. Старец поучал, что нужно вооружаться наиболее страхом Божиим и смирением.

Преподобный Пахомий обладал многими дарами Святаго Духа: даром прозрения сокровенных мыслей, даром видений, властью над духами, силою исцелять всякие болезни. Особенно велика была сила его молитв.

В монастыре прп. Пахомия был инок, не знающий языка египетского, а только греческий и римский, и они не понимали друг друга. Три часа молился преподобный, прося у Бога дар разуметь греческий и римский языки, и Господь дал разумение и познание Пахомию, и беседовал он с иноком уже по-гречески и по-римски. Прп. Пахомий оберегал братию от ереси ариан и от сочинений Оригена.

Почил прп. Пахомий в 348 г., на 57-м году своей жизни, за несколько лет до смерти прп. Антония. Перед смертью, которую он провидел, собрал преподобный всех своих учеников и преподал им последнее завещательное наставление. Преемником назначил Петрония, чтобы он продолжал устроять монастыри и хранить отеческие заповеди.

Петроний стал достойным преемником прп. Пахомия. Теплота веры и ревность его были настолько сильны, что повлияли на все его семейство. Вскоре отец, братия и слуги последовали его примеру, посвятив себя на служение Богу в обителях прп. Пахомия. Все это многочисленное семейство до конца пребыло верным иноческому обету.

Авва Петроний отличался крайним смирением в обращении, великим благоразумием в поведении, осмотрительностью во всех своих делах. Он никогда не послаблял себе ни в чем, всегда был одинаково к себе внимателен. Особенно заметна в нем сердобольная снисходительность к немощам других. К сожалению, он прожил после прп. Пахомия только тринадцать дней, оставив преемником после себя Орсисия.

Преподобный Орсисий был духом горящий из учеников прп. Пахомия, и скоро он преуспел в духовной жизни, показав такие успехи, что они сделали его золотым светильником в доме Господнем. Он совершенно освоился с образом действий прп. Пахомия, так что в нем будто ожил великий авва. У Орсисия был сугубый дар ведения: он просто и ясно объяснял самые трудные места Св. Писания. Преимущественный порядок его бесед составляло убеждение быть верным порядкам внешней и внутренней жизни, какие были заведены в обителях прп. Пахомием. В этом он видел успех духовного совершенства. О следовании же во всем прп. Пахомию говорил и прп. Антоний, когда узнал о смерти началовождя. Воздавая великую похвалу святому отцу, прп. Антоний убеждал иноков воспринять ревность Пахомиеву.

И Орсисий со своей стороны употреблял на то все свои усилия. Сначала все братство действительно пребывало в том единодушии и благоговении, в каком оставил его прп. Пахомий. Немалой поддержкой тому служили и многие старцы, наиболее близкие прп. Пахомию.

Но вот в некоторых местах начал угасать прежний дух иночества. Стали заметны начатки честолюбивых планов у некоторых лиц, заведовавших делами управления. Начало беспорядкам положил некто Аполлоний, настоятель одного из монастырей, вводивший новшества наперекор порядкам, заведенным прп. Пахомием. Злой пример нашел подражателей. Опираясь на него, и другие позволяли себе послабления. Смятение сделалось всеобщим. Орсисий пытался остановить зло, но безуспешно по упорству и ожесточению сердец честолюбивых начинателей. Видя, что сам он не в состоянии справиться с возникшими беспорядками, Орсисий обратился с пламенной молитвой к Господу. Господь в особом видении указал ему на Феодора, приобретшего с давнего времени всеобщее уважение и пользовавшегося особым доверием прп. Пахомия. Орсисий убедил Феодора принять на себя всеобщее управление. Феодор по-своему смотрел на дело управления. Он не считал себя главным, а вторствующим после Орсисия, и старался пользоваться советами последнего во всех делах. От этого во все время между ними было самое тесное единение, к утешению и назиданию всех братий. Это спокойное время было прервано кончиной прп. Феодора. Орсисий, по глубокому смирению, почитая прп. Феодора более способным управлять делами обителей, желал сам умереть вместо него. Господь утешил его в этой скорби вниманием св. Афанасия, писавшего ему и ко всему братству утешительные и увещательные послания.

При блаженном Орсисие и прп. Феодоре окончательно сформировались уставные порядки и правила, касающиеся всех случаев жизни иноков. Последующие вожди пользовались уже тем, что получили от своих великих предшественников. Поэтому весь устав прп. Пахомия назывался иногда как «Устав трех великих старцев».

Приближаясь к смерти, блж. Орсисий написал братиям духовное завещание – небольшой очерк подвижничества – применительно к тем порядкам, какие завел прп. Пахомий. В нем он изобразил законы духовной жизни, ее цели и средства, пособия к должному прохождению ее. Почил блж. Орсисий в 380 г., правив братством прп. Пахомия 12 лет один и 12 лет вместе с прп. Феодором.

Прп. Пахомий, находя прп. Феодора достаточно утвержденным в жизни по Богу и видя его рассудительность, назначил его аввой особого монастыря, а также ревизором всех других обителей. Преподобный же Феодор усугубил свое смирение, смотря на свои должности как на обязательное послушание авве, служа братиям, служил как Богу, неутомимо заботясь об их духовных потребностях и о телесных нуждах. Великий дар, действовавший в прп. Феодоре, воодушевлять малодушных и утешать скорбящих, был причиной того, что посещения им обителей были принимаемы с особой радостью, доверием к нему и искренним к нему обращением. И в беседах своих он раскрывал более утешительные стороны обетований трудящимся в богоугождении, чем грозные суды, готовые разленившимся.

А прп. Пахомий не переставал бодрствовать над Феодором, более и более утверждая его в началах истинно духовной жизни. Однажды прп. Феодор, страдая головной болью, попросил прп. Пахомия помолиться Богу. Преподобный старец сказал ему: «Терпи, если бы не было полезно тебе это страдание, Бог и без моей молитвы не попустил бы быть ему в тебе, ибо Он Сам усердно блюдет волю Его творящих. Вообще, верующим не подобает выказывать свои болезни, кроме тех случаев, когда нельзя скрыть, но и их нужно терпеть ради Бога».

Преподобный Пахомий с отеческой нежностью и вместе со строгостью спешил удалить всякую неисправность, вкравшуюся в сердце ученика. Заметив, что Феодор, хотя и невольно, допустил к себе мысль, что он, возможно, будет преемником аввы, старец отстранил его от руководства, сделав простым иноком. Два года пробыл Феодор под этой епитимией, до самой смерти прп. Пахомия. Во все это время он с таким сокрушением каялся и в таком смирении держал себя, что казался одним из новичков. Восстанавливая его в прежнее достоинство, прп. Пахомий сказал, что Бог даровал ему благодать подвинуться за это время вперед в духовном совершенстве в семь раз более, чем обладал он до этого. Умирая, прп. Пахомий преемником назначил, однако, не Феодора, чтобы дать ему время окончательно утвердиться в смирении, а Петрония. За ним следовал Орсисий, который уже передал главное начальствование прп. Феодору.

Став главным настоятелем, прп. Феодор направил все свои усилия к восстановлению общего мира и скреплению всех едином союзом любви. Призывая братию к взаимному единению, прп. Феодор напоминал им, как жили они при прп. Пахомии ненасытным желанием слышания слова Божия, в отрешении от всего земного, сознанием пребывая на небе, а не на земле. Действуя искренним советом, любовью и благожелательством, прп. Феодор привязывал к себе сердца братии так, что они с полным доверием обращались к нему со своими нуждами, открывая ему самые сокровенные помыслы и расположения. Со своей стороны он их утешал, воодушевлял, вооружал против искушений врага, врачевал их внутренние раны.

Преподобный Феодор говорил, что нужно опасаться, чтобы человек не думал о себе больше, чем сколько он есть. Откровения дает Бог, сам человек остается все тот же. Нужно подавлять в себе всякое желание откровений. Кому открыть и что открыть – это дело Божие. Нам самим встревать в это дело совершенно неуместно. Иначе враг сможет увлечь и обмануть ложными видениями и откровениями. «Поистине, – говорил старец, – мы имеем дело с врагом хитрым и злокозненным, который часто сбивает нас с пути, прикрывая ложь и зло призраками истины и добра». К этому он прибавил предостережения вообще об опасностях этой жизни, о страхе и осмотрительности, с какими необходимо нам проводить свою жизнь. Путь иноческий – это путь, окруженный страшными пропастями. Пропасти по левую сторону есть порочные наклонности и страсти плотские, а по правую сторону – есть движения тщеславия и самомнения, которые нападают на людей, творящих добро и имеющих какие-либо совершенства. Нужно держаться всегда середины, вооружаясь страхом Божиим. Тогда Господь, видя намерение человека, если и случится преткновение, отводит от края пропасти, ставит посреди пути. Это совершает Он иногда невидимыми внушениями Своими сердцу или совести человека, иногда болезнями и скорбями, иногда встречей с людьми святыми, своим примером влекущими нас к Богу, или грешными, своим безобразием отвращающими нас от греха.

Утрудившись, наконец, борьбой с неисправностями по всем монастырям, прп. Феодор испросил себе смерть и почил в 367 или 368 г., после Пасхи, на 55-м году жизни. Память его Святая Церковь совершает 16/29 мая.

Так утвердилась благодатью Божией равноангельская жизнь для желающих высшего совершенствования. Устав святого Пахомия стал основой жизни иноков для всех обителей христианских. Прп. Пахомий положил начало устроения и женских монастырей. После смерти прп. Пахомия прп. Феодор построил еще десятый монастырь в Верхней Фиваиде и добавил еще три: близ Ермиполя и в Верхней Фиваиде и еще один женский монастырь близ Пабау. Итак, в Фиваиде было утверждено всего 14 монастырей общежительных, из них два было женских.

Великое благочестие процветало среди иноков. Так, Иона 85 лет трудился садовникам, насаждая деревья и возделывая сад, и подавал изобилие плодов для монастыря. Сам же вареного совсем не вкушал, а только однажды принимал пищу вечером и то только зелье и после целодневного труда; уходя в келлию свою, плел пленицу – веревку – до пения петухов, всю ночь пребывая в рукоделии и в сердечной молитве, и только на очень малое время позволял дремание перед трудом дневным в саду. Так и умер великий трудолюбец, подвижник и молитвенник сидя, держа веревку в руках, которую он плел.

Все помнили наставления великого отца своего Пахомия, что надобно каждому созидать душу свою, ибо она – Церковь Бога Живаго. И все иноки пребывали в непрестанной молитве. Многие, занимаясь рукоделием, прочитывали всю Псалтирь наизусть, другие – Новый Завет, а Иисусова молитва всегда у всех совершалась в сердце. Все имели великое воздержание и нестяжательностъ, живя в скудости. По свидетельству прп. Кассиана, бывшего в Египте в первой половине V века, тавенские монахи, кроме левитона, сандалий, милоти и рогожи, ничего не имели, все молчаливо хранили мир и единение, так что многотысячным сонмом монахов легко управлял один главный авва, и все его слушались и жили в мире, благочестии и смирении. Главный авва – Великий Пахомий – принял от самого Ангела Божия правила благочестия и установил устав общего жития для всех. После его смерти ученики прп. Пахомия и аввы-настоятели, украшенные благодатными дарами, хранили предание и устав и, водворяя союз веры и любви, заповедали так о благочестии, утвержденном святым Пахомием:

1. Всех вверенных тебе до единой души не переставай увещать и учить тому, что свято, в себе самом представляя им образец добрых дел.

2. Кто хранит душу ближнего, тот есть и страж своей души.

3. Братства монашеские, поистине, есть дом Божий и вертоград святых. Остережемся же осквернять этот дом, чтобы не быть изгнанными вон, подобно тому, как были изгнаны из храма продававшие в нем овец и волов, по свидетельству Евангелия.

4. Да будут во дни наши мир и правда.

5. Помните слово Божие: Обаче словеса Моя, и законы Моя приемлете, елика Аз заповедаю в Дусе Моем рабом Моим пророкам – и спасетеся (Зах.1:6).

6. Пребывая же в киновиях и единясь между собой взаимной любовью, приложим старание, чтобы как в этой жизни сподобились мы общества святых, так и в будущей быть причастными им, твердо помня, что начало нашей жизни и учения есть крест и нам должно сострадать Христу.

7. Да храним в сердцах своих заповеди Господни: Будите убо совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф.5:48); будете святи, яко свят есмь Аз Господь Бог ваш (Лев.11:44).

Также надо, научают отцы, помнить о шести помышлениях святых. Мы должны помышлять:

1) о Господе Боге, и да возвеселимся упованием на Него;

2) о страдании Христовом, чтобы и самим благодушно все переносить ради Его;

3) о часе исхода нашего, чтобы всегда быть к нему готовыми;

4) о дне суда, чтобы готовиться дать ответ;

5) о страшных муках, помня слова Исаии: Червь их не скончается, и огнь их не угасает (Ис.66:24). Червь – то есть совесть, ибо мучимые будут сознавать, что по делам терпят такие муки.

6) о вечной жизни, чтобы желать достигнуть туда, где святые наследуют радость и веселие, и откуда отбежат страх и болезнь.

Этими шестью помышлениями душа праведного побеждает врага и ими охраняется от него. Постоянное усердное памятование и помышление о Господе расположит любить Его больше всего, чтобы после этой жизни и во всю вечность с Ангелами и Архангелами и всеми святыми любить Его.

Сам Вседержитель Господь Бог установил на земле святое, Ангельское житие. Еще ветхозаветные праведники и пророки, особенно святые Илия, Елисей и Креститель Господень Иоанн, прославились благочестием и чистотой, яко земные Ангелы.

Пречистая же Дева Богородица, Честнейшая Херувимов и Славнейшая без сравнения Серафимов, как Матерь сынов света и детей Небесного Отца, явилась родоначальницей нового, духоносного человечества и Ангельского, монашеского лика. Она – Владычица, Игуменья и Покровительница земного иночества, ищущего Божественного, небесного жития. Она восприяла сокровенную тайну нового бытия, проложила путь к тайнам Царствия Божия и, пребывая во Святая святых, умной молитвой взошла на высоту боговедения и сподобилась быть селением Бога Слова. Благодатная Дева возвеличила смирение и Божественную молитву, которая соединяет с Богом.

Проповедуя Св. Евангелие Христа Спасителя, апостол и евангелист Марк, когда стал первым епископом г. Александрии, ревнуя о славе монашеского чина, много заботился об отшельниках и девах, посвященных Богу и живших в домах своих родных или близ селений.

Встречались и отдельные отшельники, жившие в пустыне. Так, прп. Павел Фивейский на 20 лет ранее прп. Антония поселился в пустыне.

Основателем же отшельнического иноческого жития и отцом монашествующих считают прп. Антония Великого.

Преподобный Антоний родился в 250 г. в Среднем Египте. Особого образования он не получил, но с детских лет имел страх Божий, благочестие и любовь к Священному Писанию, любил храм Божий и богослужение.

В храме как-то раз глубоко запали в сердце его слова Евангелия: Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым; и имети имаши сокровище на небеси (Мф.19:21). И немедленно продал Антоний свое имущество, а полученные деньги раздал нищим. Сестру свою он поручил девственницам, а сам стал подвизаться вдали от людей. Поистине это было Божественное призвание.

Сначала преподобный жил вблизи селения с одним благочестивым подвижником-старцем, но посещал и других отшельников, и как мудрая пчела облетает медоносные цветы, собирая питательный нектар, так и прп. Антоний воспринимал от них драгоценные уроки благочестия и добродетелей. Потом заключился он в гробнице, где пищей ему был хлеб с солью, а питием – вода, и то один раз в день, по захождении солнца. Одеждой ему была грубая власяница, постелью же сухой тростник. Ночи подвижник проводил в молитве и иногда четыре дня подряд не предавался сну. Для пропитания он занимался рукоделием.

Преподобный перенес суровые искушения от диавола, который, как лев рыкающий, искал, как его поглотити. Была у подвижника и мысленная брань о суровости жизни, о богатстве и славе, пожелания плоти, были ночные видения, но он постом, молитвой, бдением отражал бесовскую брань.

Часто демоны избивали преподобного так, что его уже считали мертвым, но угодник Божий, придя в себя, взывал: «Никто же мя разлучит от любве Христовы!»

Когда же бесы в виде львов, волков, змеев, рысей и медведей с ревом, шумом, диким хохотом, скаканьем, свистом, стоном и рыданьем устремлялись на святого, то он, призывая имя Господа, взывал: «Знамение крестное и вера к Богу непреоборимая стена есть!»

Сам подвигоположник Иисус Христос посетил прп. Антония и укрепил его Своей силой. «Где был еси, благий Господи?» – воззвал к Нему отшельник и восприял от Него мир, исцеление и власть над бесами.

После 15 лет такого подвига вблизи селения, уже в возрасте 35 лет, в 285 г., преподобный оставил обитаемые места и перешел Нил. На восточном берегу реки, на горе, затворился он в пустынном жилище. Лишь дважды в год приходил с запасом хлеба служивший ему друг.

Келлию прп. Антония с запада окружали необъятные пески Ливийской пустыни, с востока – хребты гор, которые тянутся к берегам Красного моря. Кругом нет ни одного растения, ни одного источника! Здесь прожил Антоний около 20 лет. Терпел он голод, жажду, холод, зной и страшные нападения диавола.

Основная брань ощущалась внутри, в области помыслов. «Живя в пустыни, – говорил прп. Антоний, – подвижник свободен от искушений слуха, языка и взора. У него одна сердечная брань».

Ангел Божий утешал его, показывая, что нужно молитву сочетать с работой. И прп. Антоний днем плел веревки, занимаясь рукоделием, а ночи проводил в молитве.

Призванный Самим Богом в наставники иноков, прп. Антоний прошел все степени духовной жизни. К нему стал стекаться народ, и отворились двери его затвора; прп. Антоний вышел со светлым, сияющим благодатью лицом, тело его было здоровым, многие посты, труды затвора и брань с бесами не сломили его. И чудодейственной силой веры он многих врачевал, поучал и утешал.

Много собралось к великому Антонию любителей иноческой жизни, поучаясь правде и благочестию. Великий (как звали его все) пастырь и наставник и иночества учитель первым дал им общее предание, чтобы старцу открывали все помыслы свои и брани бесовские. Часто он говорил им о вечной жизни, что за маловременные 70‒80 лет, живя в трудах покаяния и благочестия, наследуем Царство вечное на небе. «Да просим мы у Бога, – наставлял преподобный, – дар рассуждения, совершая путь свой в Божественном чине, пребывая в пении, чтении, молитве, посте, бдении и в веселии надеясь на будущие блага, имея любовь и мир между собой».

При прп. Антонии открылось множество монастырей, первым из которых был монастырь Писпер. Везде царили благочестие и правда, воздержание, единство, добродетель и любовь. Иноки трудами рук своих насыщали себя и бедных.

Прп. Антоний всех учил смиренномудрию, терпению, благочестию, стяжанию внутреннего мира Христова.

На лице преподобного отражались чистота души, свет и обитавшая в нем благодать Святого Духа. Великую благодать имел угодник Божий и дары прозорливости, рассуждения, чудотворения, исцеления. Великую власть имел прп. Антоний над бесами и изгонял их. Обладал он и даром пророчества, провидя будущие времена и события. Со временем сбылось все, что возвестил святой. Он словом исцелил болящую дочь полководца Мартиниана и многих других недужных душевно и телесно.

Когда прп. Антоний, желая большего безмолвия, намеревался подвизаться в Верхней Фиваиде, то глас Божий повелел идти ему за торговцами-сарацинами во внутреннюю пустыню, на восток, к Чермному морю. Через три дня пути сарацины привели его к высокой дикой горе. С этой горы открывались виды на горы Хорив и Синай, на пустыню, на хребты гор Фиваидских на юге, на бесплодные равнины на севере, на равнины Египта на западе. При подошве горы протекал родник и росли финиковые пальмы.

Здесь прп. Антоний жил в строгом уединении, сарацины иногда приносили ему хлеб. Потом, чтобы не быть им в тягость, преподобный обработал поле и, орошая его водою, выращивал хлеб, бобы, горох, зелень. И запретил он зверям, которые поедали его посевы, и они больше не приходили к горе.

Братия, узнав о его жизни здесь, с любовью посещали его. И сам прп. Антоний часто посещал монастырь Писпер на берегу Нила, где оставил вместо себя начальником авву Макария.

Великая брань была у прп. Антония с бесами. Иногда вся гора наполнялась демонами, и они устрашали безмолвника. Но он, призывая Христа Бога в помощь, прогонял их.

Однажды на пути прп. Антония к Писперу кончилась вода, и братия и верблюды были при смерти от жары, тогда молитвой он извел источник воды.

Многие приходили к прп. Антонию за наставлением; его посещали даже такие великие подвижники благочестия, как Макарий Великий, Макарий Александрийский, Пимен и Памво, Иларион, основатель иночества в Палестине, Аммон, скитский подвижник, Пафнутий. А прп. Пахомия Великого святой Антоний лично не видел и не знал, хотя общение между обителями происходило через братию и через послания к инокам тавенским.

Серапион, начальник монастырей арсенойских, был другом Антония; посещал его и Аммон Нитрийский.

Имея дар пророческий, преподобный духом видел двух иноков далеко в пустыне: один от жажды уже умер, а второй был при смерти. Тут же послал он братию с водой. И отпоили умиравшего – он ожил, а усопшего погребли. Раз, сидя на горе, Антоний видел душу Аммона, подвизавшегося в Нитрии, как Ангелы возносили ее на небо. Расстояние же от Антониевой горы до Нитрии было на тринадцать дней пути. Когда же посланные братья пришли через тридцать дней из Нитрии, то все уверились, что Аммон скончался в тот день и час, когда душу его видел Антоний. Много поучал преподобный братию борьбе с бесами и о восхождении душ на небо и о страшных мытарствах.

Посещали угодника Божия языческие мудрецы, которые изумлялись великой и высокой мудростью пустынника, его беседами и глубокими суждениями и ответами.

Велика была слава прп. Антония, и его повсюду называли Великим. Всех он учил истинному богопочитанию.

Однажды, когда к нему привели много болящих, страждущих и одержанных бесами, то он, обращаясь к философам – языческим мудрецам и диалектикам, сказал: «Исцелите их! Может быть, они послушаются ваших умозаключений, вашего искусства и магии; и может быть, они убоятся призывания идолов ваших. Если не можете, то перестаньте спорить и зрите силу Креста Христова!» Сказав сие, преподобный три раза осенил страждущих знамением Святого Креста, и в ту же минуту они исцелились и стали славить Бога. А изумленные и устрашенные философы были поражены явлением великого дара чудотворения.

Царь Константин и его дети Констанций и Констанс посылали преподобному письма и послания, прося у него благословения и советов. Он же писал им, чтобы они хранили благочестие, не превозносились царским достоинством и помнили, что над ними, как и над всеми, есть Вечный Царь и все будут судимы от Христа. Советовал им быть правосудными и милосердными к подданным, иметь попечение о бедных и хранить веру православную. И как говорит Афанасий Великий, послание Антония было с великой радостью принято при дворе царском. Антоний обличал ариан и их нечестивое учение о Сыне Божием. Называл их предтечами антихриста. Антоний, явившись в Александрию, проклял арианскую ересь и силу своего свидетельства подкрепил множеством чудотворений. Все жители Александрии: и христиане, и язычники, и сами жрецы – спешили к человеку Божию, чтобы получить от него благословение. И обратил он многих в правоверие, а язычников – в христианство.

Преподобный говорил философам: «Сами вы соглашаетесь, что разум изобретает учения, умозаключения, книги, писания – все произошло от разума; и если разум чист и просвещен Божественным Словом и Премудростью и истина Христова пребывает в сердцах христолюбцев, то писания ариан, еретиков и философов не душеполезны, а вредны, ибо нет там истины, благочестия и духа любви, а одни лишь басни. Ибо вы поклоняетесь египетской богине Исиде, плачущей по Озире – брате и муже своем. Мы же прославляем Крест Христов и Воскресение и чудеса Его». И устыдились философы.

Преподобный Антоний предсказал арианское нечестие, которое разольется по вселенной, и гонение на Церковь, а потом, по его пророчествам, опять придет мир. Так и было.

Христос явил в Антонии благого врача для всего Египта. Антоний принял к себе Павла (прозванного затем Препростым), устроил ему келлию в четырех верстах от своей, научил его подвижничеству, молитве и смирению так, что тот получил дары Святого Духа и мог исцелять больных и изгонять бесов.

Однажды, уже в возрасте 90 лет, святой Антоний, после 70 лет подвижничества, предпринял путешествие по пустыне, где встретил ветхого подвижника по имени Павел, который еще ранее его пришел в пустыню. Это был прп. Павел Фивейский. Сам Господь посылал ему хлебцы для пропитания, даровал еще источник чистой воды и финиковое дерево с плодами. В уединении прожил он 90 лет и дни и ночи проводил в чистой и пламенной молитве, питался плодами своей пальмы, одевался ее листьями. И сказал блаженный Павел великому Антонию: «Наступило время моего успения, и ты послан от Бога, чтобы покрыть тело мое землею».

В глубоком смирении, обливаясь слезами, Антоний сходил в свой монастырь, принес мантию епископа Афанасия и совершил погребение над почившим. Антоний видел сонмы Ангелов, лики пророков и апостолов и между ними душу блаженного Павла, восходящую на небо и блистающую необыкновенным светом. Два льва пришли из пустыни и вырыли могилу для почившего Павла.

Антоний – столп монашества – повторял перед учениками со смирением и слезами: «Я монах только по имени, горе мне грешному! Но я видел Илию, видел Иоанна в пустыне, поистине, видел Павла в раю!»

Антоний часто взывал в своих посланиях: «Возлюбленные дети мои! Стяжите смирение и все добродетели. Смирение проявляется и в походке, и в одежде, и в вещах, и в образе жизни. И только смирение и терпение могут избежать сети диавола, распростертые над миром. Гордость первая породила грех, а смирение приближает к Богу. Просите у Бога благодати Духа Святого, проводите жизнь в подвигах самоуправления, имейте любовь между собою». И говорил еще святой старец: «Человек называется разумным животным. Имеет ум, душу и дыхание. Душа есть в мире у него как рожденная, а ум превыше мира как нерожденный. Ум боголюбивый спасает душу. Душа – в теле, в душе – ум, в уме – слово. Богу угодно, чтобы в человеке не было зла. Душа Божественна и бессмертна и, будучи вдуновением Бога, соединена с телом для воспитания и восхождения к богоподобию. В душе действует ум, а в теле – природа. Ангелы бессмертны. А животные имеют только дыхание и душу (ума у них нет).

У растений же жизнь без души, без дыхания, без ума и бессмертия. Истинное блаженство состоит в служении Богу и в хранении Его законов».

Лености прп. Антоний не терпел и всех располагал к труду и поучал: «Сердце приучай к богомыслию, больше молчи. Старайся больше услужить другим, нежели тебе бы услуживали. Употребляй самую простую и дешевую пищу. Пустынник избавляется от брани через слух и язык и только борется с сердцем. Телесный же труд приносит чистоту сердца. Цель трудов и верх совершенства есть боговселение, или жизнь в Боге».

Когда братия спросила авву Антония о конце мира, то святой оказал им: «Первый мир Бог истребил за блудодеяние и насилие, так же Гоморру и Содом за блудодеяние и немилосердие. Так и конец этого мира будет при сих вещах: когда насилие умножится среди людей и блуд умножится среди монахов – вот конец мира!»

Предузнав свое отшествие, уже в возрасте 105 лет от роду, святой Антоний собрал свою любимую братию и обратился к ним с последним наставлением: «Возлюбленные дети, мне уже 105 лет, сама природа дает знать о разрешении телу моему». Иноки горько заплакали, стали обнимать и лобызать старца. «Не плачьте, – сказал Антоний, – идите избранным евангельским путем, сохраняйте чистоту душевную, храните правую веру в Господа Иисуса Христа и предание святых отцов. Любите друг друга. Прощайте, возлюбленные дети! Ваш Антоний идет в путь». И отошла равноангельная душа его ко Господу, а на лице его сияла светлая радость. Блаженная кончина его последовала в 356 г.

Два ученика похоронили старца по его завещанию на горе и скрыли место погребения, чтобы никто не знал, где гроб преподобного. «Аз бо верую, – говорил он, – в Господа, яко в восстание мертвых воскреснет сие тело нетленно».

Жизнь прп. Антония осталась навсегда высоким образцом иноческой жизни. И как пишет святой Афанасий Великий, описатель его жития: «Пусть уверятся все в том, что Спаситель наш Иисус Христос прославлявших Его прославляет и служащим Ему дарует Царство Небесное, дабы и другие последовали пути их».

И на этот узкий евангельский путь вступили сонмы христолюбцев, иноков, искавших высшего благочестия. И евангельская закваска – благодать Христова – во всей вселенной призвала к Ангельскому житию многие и многие лики иноков, которые в молитве, посте и воздержании смиренно и тихо несли свой монашеский подвиг.

А в Верхнем Египте, на острове Тавена, по берегам реки Нил, святой Пахомий положил начало мужским и женским общежительным монастырям (женские обители располагались на противоположной стороне реки). И жило здесь до 7 тысяч, а спустя сто лет – до 50 тысяч иноков. За горой же Нитрийской, в Ливийской пустыне, расположились келлии, перенесенные туда Аммоном по благословению преподобного Антония. А еще дальше находился скит, где прп. Макарий Великий положил начало постническому житию.

Один из учеников святого Антония, Иларион, перенес монашество на свою родину – в Палестину – и основал обитель близ города Газа. Отсюда монашество распространилось по всей Палестине и Сирии. Когда же свт. Василий Великий посетил обители Палестины и Египта, то учредил монашество в Каппадокии и дал им устав.

А Савва Освященный, соединивший благодать священства и иночества, учредил обитель близ Иерусалима в скале, что у потока Кедронского, и ввел там богослужебный устав.

И мертвая, бесплодная пустыня Святого града – суровая Иудейская земля – около Мертвого моря процвела сонмом боголюбивых отцов палестинских, родоначальником которых был прп. Евфимий Великий, скончавшийся в 473 г. на 97-м году своей жизни. Подвижников насчитывалось до 15 тысяч, и жили они в великой ревности по Богу и в обилии даров Святого Духа.

Блаженный Иоанн Мосх и святой Софроний, мужи духовные и образованные, указывают такие чудесные обители в горной части пустыни, существовавшие до вторжения исламизма:

1) лавра Фаранская, расположенная в шести милях от Святого града, у селения Фари;

2) лавра Сукка, или Ветхая лавра, близ Фекун в Хади-Харитун;

3) Феоктистов монастырь, в трех милях от лавры Евфимия, на дне потока;

4) лавра прп. Евфимия, в десяти милях от Иерусалима;

5) монастыри в пустыне Зиф, близ Хеврона и пещер Давида царя;

6) Мартириев монастырь, возле лавры прп. Евфимия;

7) монастырь прп. Феодосия;

8) лавра, или келлии Хузимы, основанная прп. Иоанном Хозевитом;

9) лавра прп. Саввы с девятью киновиями и двумя обителями, близ Еммауса и Васана, и лавра Фирминская с тремя обителями, близ Вифлеема.

Были еще обители в Иерихонской долине над Иорданом:

1) лавра и монастырь прп. Герасима, в одной миле от Иордана;

2) лавра Каламон, или Каламонская, основанная на месте, где останавливалось Святое семейство при бегстве в Египет, поскольку здесь пролегает дорога из Галилеи в Газу;

3) лавра Пиргов, или Башен, называемая еще Иорданской обителью, основанная блаженным Иаковом, учеником прп. Саввы;

4) лавра св. Петра, близ Иордана;

5) лавра Конрата в долине Иорданской;

6) лавра Ильинская в честь пророка Илии, основанная на берегах Иордана аввой Антонием;

7) лавра Несклерова на берегах Иордана, основанная учеником прп. Саввы блаженным Юлианом, по прозванию Киртом (согбенный);

8) иерихонские монастыри, основанные патриархом Илией (494‒513);

9) монастырь скопцов, или евнухов;

10) киновия Марии Богородицы, называемая Новая;

11) киновия Пептуклы, или киновия Плача, неподалеку от Иордана, на месте плача сыновей Иакова, возвращающихся из Египта с останками своего отца;

12) монастырь свт. Иоанна Златоуста, на пути от Мертвого моря к Иерихону, на левой стороне от дороги.

Вблизи Иордана появилось много пещер, где жили отшельники. Были обители, основанные в пещерах, где жил св. Иоанн Креститель, а также на горе Сорокадневной, или горе Искушения, на которой Господь наш Иисус Христос претерпевал в сорокадневном посте и молитве искушение от диавола, научая нас вести брань с похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской.

Потом распространилось монашество в Греции, на Олимпийских и Афонских горах.

На Афонской горе образовалось около 20 монастырей и до 100 скитов и келлий. Здесь жило около 8 тысяч монахов.

И уже с Афона пришло монашеское благочестие к нам в Россию. Великие подвиги юродства и столпничества ради Христа появились среди иноков.

Монашество стало руководить духовной жизнью христиан и вело всех к благочестию и святости.

Иноки водворяли на земле мир, любовь, братство, странноприимничество, учили милосердию и трудолюбию. Они молились за весь мир, несли в него веру Христову и сохранили чистоту Православия.

Да сбудется реченное чрез пророка Исаию, который говорит: земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной возсиял свет. С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:14‒17).

Ибо, говорю вам, – учит Господь, – если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф.5:20). Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф.6:14‒15).

Иисус же сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф.9:12‒13).

Исполнилось время, и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк.1:15).

И обратившись к женщине, Иисус, ублажая веру и любовь, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал; а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи (Лк.7:44‒48).

Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк.15:7).

Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему, и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя, и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, – прости ему (Лк.17:3‒4).

Господь долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию (2Пет.3:9).

Вспомни, – говорит Господь, – что ты принял и слышал, и храни, и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся (Откр.3:3, 19), ибо даже ниневитяне возстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы (Мф.12:41).

В те дни приходит Иоанн Креститель, и проповедует в пустыне Иудейской, и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Ибо Он тот, о котором сказал пророк Исаия: глас вопиющаго в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему (Мф.3:1‒3).

Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне; и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои (Мк.1:4‒5).

Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущаго гнева? Сотворите же достойный плод покаяния; и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму; уже и секира при корне дерев лежит: всякое древо, не приносящее добраго плода, срубают и бросают в огонь (Мф.3:7‒10).

Я крещу вас, – говорил Иоанн Креститель, – в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф.3:11). Во Христе освящение и спасение наше.

И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима (Лк.24:47).

Апостолы возвещали Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа (Деян.20:21).

Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться (Деян.17:30) и веровать, что Иисус есть Христос, и Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов (Деян.5:31).

Итак, – призывали апостолы, – покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши (Деян.3:19) Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святаго Духа (Деян.2:38).

Апостолы проповедывали покаяние; изгоняли многих бесов, и многих больных мазали маслом, и исцеляли (Мк.6:12‒13).

Свт. Василий Великий говорит, что, может быть, до сотворения человека и для диавола оставалось еще какое-нибудь место покаянию, но как по гордыне и зависти произошло убиение возвеличенного – падение Адама, с тех пор заключено для диавола и место покаянию.

Святые отцы говорят, что признак созревшего покаяния – чувствование ко грешникам одинакового со святыми, в ужас приводящего, сострадания. Второй признак созрелого покаяния – дела правды, противоположные греху.

По прошествии дня и по приведении к концу всякого дела, телесного и духовного, прежде упокоения, совесть каждого человека должна быть подвергнута испытанию собственного его сердца. И если что было противное долгу: или помышление о запрещенном, или леность к молитве, или пожелание мирской жизни, будет объявлено братству или духовному отцу, чтобы ни одного душевного движения не оставлять в скрытности, ни одного слова не пропускать без испытания, но обнажать тайны сердечные.

Преподобный Симеон Новый Богослов в Духе Святом взывает:

«Соделай дом души твоей палатою в жилище Христу – Царю всяческих – каплями слез твоих, воплями, рыданиями, коленопреклонениями и частыми вздохами.

Помилуй меня, Владыко, я хуже всех людей, хуже всех бессловесных гадов и зверей всех. Я более всех согрешил. Но не требуют, – как Ты Сам сказал, – здоровые врачевства, но болящии (Мф.9:12), поэтому излей на меня, Слово, столь великую Твою милость!

Я во тьме среди света. Ты, Сыне Божий, восприял плоть мою и дал мне Духа. И я сделался богом по благодати Божественной, сыном по усыновлению, однако, Божиим.

О, высокое достоинство и слава!

Я не достоин ни жить, ни пользоваться речью. Не осуди меня, Христе, во ад, Ты, пришедший спасти блудников и блудниц, не посрами меня, Христе, в день судный, но свет лица Твоего да покроет дела мои и наготу души моей белой одеждой, дабы сопричтен был я к десным овцам. Горячо кающихся Ты елеем сострадания и очищаешь, и просветляешь, и делаешь причастниками света».

Прп. Симеон Новый Богослов поучал: «Кающийся должен обратить свой подвиг на то, чтобы испросить у Христа Бога освящение и силу исполнять заповеди Его.

Призри на нас, Господи, по милости Твоей, и уврачуй немощи наши имене ради святаго Твоего!

Сказано: Покайтеся (Мф.4:17), просите, ищите, толцыте (Лк.11:9), буди всем слугой и всех меньший (Мф.23:11); и когда вера и делание плача соединятся с исполнением заповедей Божиих, тогда омывается, очищается душа от всякой скверны и изгоняется из нее всякая страсть и всякая похоть плотская и мирская. Нечувствие подобно покрывалу страстей. Плод молитвы и чтения есть слезы и покаянное сокрушение, смиренномудрие, а кто не стяжевает этих плодов – не по Богу делание его.

Бремя грехов снимается покаянием и исповедью. Те, которые не покаялись духовным отцам (в таинстве покаяния), те не сделались духовными чадами, не родились от благодати, не пришли в бытие духовное и их совсем нет в духовном мире.

Как те, которые не родились телесно, не находятся в видимом мире, так и те, которые не родились духовно, не находятся в умном мире и не входят в оный дивный свет, в который вводит Бог верующих в Него.

Мне даваемо было удостоверение, что прощены все грехи мои, и опять я видел себя самого грешнейшим паче всякого человека.

Прежде плача и слез нет в нас покаяния, ни страха Божия, не может размягчиться жестокосердие, не придет духовное смирение.

Прощение грехов бывает просто через таинство покаяния и исповеди или принятием святой Ангельской схимы.

Совершай каждый вечер суд над собою, как день провел: не осудил ли кого; не досадил ли кому словом; не соблазнил ли кого; не посмотрел ли страстно на чье-либо лицо?

Сего ради, братия мои, паче всех других дел или вместе со всеми ими да будет у нас всех делом существеннейшим покаяние, и плач неразлучный с ним, и слезы – порождение плача. Покаяние – плач – слезы. Не дерзаю говорить. “Помилуй мя, Господи!” – потому что не достоин милости Твоей, как праведно достойный великого мучения. Ты же, Господи, знаешь все, и как знает человеколюбие Твое, сотвори со мною, недостойным и самой жизни. Аминь.

Истинное покаяние с исповедью и слезами, как некими пластырями и лекарствами, омывает и очищает рану сердца и самую язвину, какую до сердца открыло жало мысленной смерти, потом извлекает вон червя, который сделал себе внутри нору и жил, и убивает его; наконец, залечивает рану и место ее делает совершенно здоровым, так что даже и следа ее не остается.

Ибо когда душа очистится слезами, соответственно являемому ею покаянию и исполнению заповедей, тогда человек, во-первых, удостаивается благодатью Духа познать свое состояние, всего себя, потом, после тщательного и долговременного очищения сердца, укоренил и глубокого смирения, начинает он мало-помалу и некоторым образом примрачно постигать яже о Боге и Божественных вещах; и чем больше постигает, тем паче дивится и стяжевает смирение, думая о себе, что совсем недостоин познания и откровения таких тайн. Почему, блюдомый таким смирением, как бы находясь за крепкими стенами, пребывает он неуязвим от помыслов тщеславия, хотя каждодневно растет в вере, надежде и любви к Богу и ясно видит преуспеяние свое, являющееся в приложении ведения к ведению и добродетели к добродетели. Когда же достигнет в меру возраста исполнения Христова и истинно стяжет ум Христов и Самого Христа, тогда приходит в такое доброе состояние смирения, в котором уверен бывает, но не знает, имеет ли что-либо в себе доброе, и почитает себя рабом неключимым и ничтожным. И то наипаче дивно и вышеестественно, что он держит на сердце, что во всем мире нет ни одного человека, который был бы ниже и грешнее его.

Станем же и мы, братья и сестры, подвизаться, чтобы прийти в такой чин и состояние, тогда и улучим и настоящие, и будущие блага благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки. Аминь. Потому и я говорю и не перестану говорить, что те, которые не восподражают страстям Христовым через покаяние и послушание и которые не сделаются причастниками смерти Его, такие не удостоятся быть причастниками и духовного о Нем воскресения, не сподобятся принять Духа Святаго, чрез Которого бывает духовное воскресение всякого».

Святитель Иоанн Златоуст говорит:

«Вот покаяния пути: осуждение своих грехов (Ис.43:26; Пс.31:5); неосуждение и прощение других (Мф.6;14); молитва пламенная; милостыня; смирение, смиренномудрие.

Бог наказал Каина не столько за убийство, сколько за непокаяние и за бесстыдство.

Покаялся Езекия, и Господь прибавил 15 лет жизни, и Ангел поразил 185 тысяч ассирийского войска, но царь Сеннахирим не покаялся и закоснел во грехе, и два сына его – Адрамелех и Шарецер – убили отца (4Цар.19:35‒37).

Есть такие, которые, каясь в своих грехах, постятся и носят грубые одежды, но в то же время имеют жадность к деньгам, предаются сильному гневу, как звери, и злословят других».

Преподобные Варсонофий и Иоанн пишут, что врачевание греху всякой страсти – покаяние.

Преподобный Исаак Сирин поучает:

«Покаяние есть прошение об оставлении прошедшего и болезнование о хранении будущего. Всяк бо просяй приемлет (Мф.7:8; Лк.11:10). Совершенство заключается в покаянии, в чистоте и в усовершении себя.

Покаяние – оставление прежнего и печаль о нем.

Бог радуется, что за уклонение от пути Божия человек сам наложил на себя наказание, что служит знаком покаяния.

Покаяние есть второе возрождение от Бога и рождается от веры и страха; пока не приобретем любви, делание наше на земле – терние.

А когда обретем любовь, тогда станем питаться небесным хлебом и укрепляться в силах без работы и труда. Небесный хлеб есть Христос, сшедший с небесе и даяй живот миру (Ин.6:33). Это есть пища Ангельская.

Любовь – Бог (1Ин.4:8), ястие и питие на трапезе Царствия (Лк.22:30), вино, веселящее сердце человека (Пс.103:15). И сила природы свидетельствует, что человеку должно веровать в Того, Кто сотворил все это, веровать словесам заповедей Его и исполнять их. От верования же рождается страх Божий, когда исследуешь, найдешь что оно есть покаяние, залог же сего прияли мы в крещении. Страх же Божий понуждает к покаянному деланию – последуют уязвление совести, памятование смерти, забота, печаль, уныние, стыдливость, печаль о грехах, слезная молитва к Богу, пренебрежение к миру и сильная борьба о добродетели. Все же сие приобретается естественным ведением. Покаяние вводит в духовное ведение, ощущение сокровенного иной веры – созерцательной. А когда человек входит в любовь, тогда становится выше естества, и оканчивается для него борьба, страх, труд и утомление во всем».

Авва Дорофей говорит, что начало покаяния – плач, но он достигается трудом.

И преподобный Иоанн Лествичник учит: «Покаяние есть примирение с Богом посредством добрых дел, противоположных грехопадениям. Покаяние восставляет, плач ударяет в небесную дверь, святое смирение отверзает ее. Наши подвиги не истинны и бесплодны, если при них не имеем болезненного чувства покаяния».

В воде слез покаянных потопляется мысленный фараон – лев рыкающий – диавол.

Нет добродетели выше покаяния.

Истинное покаяние и смирение исцеляет неудобоврачуемые язвы.

Ради покаяния душа боголюбивая познает Божественную любовь, бесстрастие и сыноположение и входит в меру обожения. И тогда воля человеческая сливается с волей Божией, ибо совершается полное самоопределение богоподобной души в сторону добра и познается путь боговедения, что непрестанная Иисусова молитва, везде и всегда совершаемая в сердце, приводит к истинному покаянию, очищению от страстей и стяжанию смирения.

Оптинскне старцы о покаянии:

Покаяние тогда только истинно, когда человек, восчувствуя грехи свои, коими прогневал Создателя своего, оставляет греховное действо, сожалеет об оных и раскаивается, и удостаивается прощения благодатью Христовой через разрешение священнослужителя Церкви. А когда не оставляет, хоть и кается, то сие не есть покаяние, а даже и опасное, чрезмерное и безрассудное упование на благость Божию, которое так же, как и отчаяние, в равной мере судится пред Богом (прп. Макарий).

К смерти мы всегда должны готовиться покаянием, действительность коего измеряется не числом поклонов, а сердечным усердием. Помни, что жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19), и потому, когда не исполнишь правила, по слабости ли сил или по другой какой причине, заменяй сей недостаток самоукорением и смирением... (прп. Макарий).

Конечно, надо всеми силами бегать и удаляться греха, ибо если мы будем сами по своему нерадению впадать в грехи, то заслужим только большее осуждение. А в случающихся невольно или по нашей немощи, да будем очищаться покаянием. Избегай гордости, ибо она бывает причиной многих и лютых падений. Смиряйся, укоряй себя, считай себя последнейшей и хуже всех, не осуждай никого, то и милость Божию получишь.

Каждый день и каждый час клади начало ко исправлению, и Бог милости, человеколюбия и щедрот подаст и нам руку Своей помощи, как Петру, святому апостолу, утопающему в волнах морских (прп. Иосиф).

Все человечество можно разделить на две части: фарисеи и мытари. Первые погибают, вторые спасаются. Берегите это сознание своей греховности. Это – самое драгоценное перед Богом. Что спасло мытаря? Конечно, это сознание своей греховности: «Боже, милостив буди мне грешному!» Вот эта молитва, которая прошла уже почти два тысячелетия. Но смотрите, мытарь сознает себя грешным, но в то же время надеется на милость Божию. Без надежды нельзя спастись... Господь сказал: Я пришел спасти не праведных, а грешных... (Ср.: Мф.9:13). Кто здесь разумеется под праведниками? Это, конечно, относится и к человекам, не сознающим своей греховности, но все-таки грешным (прп. Варсонофий).

Вы знаете, какая у диавола тактика? Вам это надо знать. Он, зная, что какой-либо человек имеет грех более или менее тяжкий, старается, чтобы человек в нем не покаялся. С этой целью он всячески умаливает степень тяжести греха, внушая такие мысли: «Это не важно, Бог тебе это простит», – и тому подобное. И даже старается, чтобы человек забыл об этом грехе. Но когда этому человеку удается как-либо исповедать духовнику на исповеди грех, то диавол всячески увеличивает тяжесть греха, внушая, что грех этот настолько велик, что Бог даже никогда не простит. И старается привести человека в уныние и отчаяние. Видите, как хитер враг. Он отлично знает, что исповедью смываются все грехи, поэтому и не допускает человека до исповеди, а если он исповедуется, то враг всячески смущает... (прп. Варсонофий).

Ведение есть Божие даяние естеству разумных тварей, данное в начале, при их создании, и оно, по природе своей, простое и неделимое. Но сообразно с деланием своим приобретает изменения и делания, ибо в человеке пребывают тело, душа и дух.

Когда тело следует плотскому вожделению, то обогащается богатством, тщеславием, убранством, телесным покоем, изобретением и искусствами и науками. Оно именуется голым ведением, ибо исключает всякое попечение о Божественном. И по причине преобладания тела вносит в ум неразумное бессилие, и все попечение его совершенно о сем только мире.

Вот понятие о себе этого ведения. Оно есть мысленная сила, тайно правящая человеком. Это ведение отвергает Божественное управление, а поэтому человек имеет страх за тело, обладает им малодушие, печаль, отчаяние, страх от бесов, боязнь от людей, слухи о смертях, заботливость в болезни, тревога в скудости и недостатке, страх смерти, страх страдания и злых людей. Такое ведение не имеет упования на Бога. В сем ведении насаждено древо познания доброго и лукавого, искореняющего любовь. В нем – надмение и гордыня, хитрость и лукавство. Оно кичится, потому что ходит во тьме. Люди житие свое взвешивают плотью, опираются на дела свои и не помышляют в уме своем о непостижимом, ибо они удалились от света познания Сына Божия, уклонились от истины и последуют плотской похоти.

Ведение недуховное противно вере, ибо колеблется в истине, а вера требует единого чистого и простого образа мысли и делания, без ухищрения и лукавства. Ибо сказано: Аще не обратитеся и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное (Мф.18:3)

Ведение есть предел естества и охраняет его во всех стезях. А вера совершает шествие выше естества, как написано: На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия (Пс.90:13)

Ведение сопровождается страхом, а вера – надеждой, ибо верный делается свободен и самовластен и, как сын Божий, всем пользуется со властью, свободно, распоряжается всяким тварным естеством, и по вере созидается новая тварь.

Приближающий ко огню сжигает себя, а уповающие на веру три отрока пребывали в пещи вавилонской. И многие по вере входили в пламень, обуздывали сожигающую силу огня и по хребту моря шествовали, как по суше. Все это выше естества и противно способам ведения и законам природы.

Ведение и познание пять тысяч лет управляли миром, но когда пришел Христос и воссияла вера наша, мы познали Творца и освободились от тьмы земного делания и тщетного парения ума.

И по вере нашей, как написано: Вся, елика аще попросите в молитве верующе, приимете (Мф.21:22). И Господь близ, ни о чемже пецытеся (Флп.4:5‒6).

Вера уповает: Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс.126:1), ибо приясте духа сыноположения (Рим.8:15), свободу веры и надежду на Бога.

В ведении пребывает страх сомнения и рабства. Какова сила веры? Как сказано: Именем Моим бесы ижденут; змия возмут; аще и что смертно испиют, не вредит их (Мк.16:17, 18), ибо вся возможна верующему (Мк.9:23).

Если ведение, вопреки вере, по своему деланию приближается к чинам демонским, то отводит от доброго жития.

Если же ведение растворяется верою, то душа восходит на высоту веры и совершенства и разумевает непостижимое, и силою ведения творится правда. Вот дела правды: пост, милостыня, бдения, святыня и все совершаемое телесно, любовь к ближнему, смиренномудрие и все добродетели, совершаемые в душе. Такое благоразумное ведение охраняет душу и возводит на горнюю высоту веры.

На второй степени ведения – душевной – человек, оставив первую степень ведения, бывает занят душевными помышлениями и пожеланиями и в свете естества души телесными чувствами и душевными помышлениями совершает пост и молитву, милостыню, чтение Божественных Писаний, борьбу со страстями и разумные добродетели. Все благие дела на этой второй степени ведения совершает Дух Святой и указывает сердцу стези, ведущие к вере, напутствию, к будущему веку. Но это ведение еще телесно и сложно.

Если живший по вере обратится к земному ведению, то теряет чистоту души.

Душа, предавшая себя Богу, связуется изумлением и молчанием, ибо над ней пребывает Божие промышление.

Есть третья ступень ведения, которая есть степень совершенства, когда человек совершает свое служение заботливостью ума. Духовное ведение возносится над земным и над попечением делания земного, и душа человеческая испытывает помышления о том, что сокрыто от очей внутри, и простирается горе, и последует вере попечение о будущем веке в вожделении обетованного нам и в изыскании сокровенных таинств. Тогда сама вера поглощает сие ведение, и дух возносится на крыльях в область бесплотных, касается глубины неосязаемого, представляя в уме Божественные и чудные действия правления в естествах существ мысленных и чувственных, и исследует духовные тайны, постигаемые мыслью. Тогда внутренние чувства возбуждаются к духовному деланию, потому что еще в здешнем, как бы в тайне оное ведение прияло мысленное воскресение, истинное свидетельство о всеобщем обновлении.

Вот они три способа ведения, из которых составляется все течение жизни человека в теле, в душе, в духе. С того времени как человек начинает различать зло от добра и пока не изыдет из мира его душа, ведение души его пребывает в сих трех мерах. И полноту всякой неправды и нечестия, и полноту правды, и то, чтобы коснуться глубины всех тайн духа, производит единое ведение в сказанных трех мерах, и в нем заключено всякое движение ума, когда входит или нисходит он в добре, или зле, или в среднем между добром и злом. Сии же меры у отцов называются естественное, противоестественное и сверхъестественное.

Первая ступень ведения охлаждает душу для дел шествия по Богу. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что на степени веры. Третье же есть упокоение от делания (что есть образ будущего) в едином приснопоучении ума, наслаждающегося тайнами будущего.

Пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии из одного ведения к другому. То вдруг душа его, как убогие нищие, начинает совершать служение на второй, средней, степени добродетели, какая вложена в естестве; то пребывает, подобно приявшим духа сыноположения, в таинстве свободы, наслаждается благодатью Святаго Духа по достоинству, дающего оную, и снова возвращается к смирению дел своих, и это суть дела, совершаемые с помощью тела.

Человек, заключенный под завесу тела и двери плоти, в веке сем несовершенном не имеет совершенной свободы. Вера же, воссиявшая от света и благодати, обнаруживается в духовных очах, которые видят сокрытые в душе тайны – невидимое и Божественное богатство, сокровенное от очей плоти, и открывается ведением вещей Божественных и человеческих и их причин. Имеющий такое ведение созерцает тогда чистым умом степени блаженства, и подается ему от Бога истинная мудрость, которая познает добро и зло и Создателя своего. Тогда правда Божественная дает ведение истины и справедливости, и познается Троица – Единица Неслиянная и Нераздельная. Открывается тогда, что Премудрость Божия есть и Сам Сын Божий и Его учение о спасении. Имеющий разум Христов всегда видит волю Божию. Хотя свет дан в откровении всем и людям прирожденно чувство истины, но сокровенные тайны Божии открываются лишь чистым сердцем, которые, имея дар прозорливости, пробуждают у других голос совести, раскаяние во грехах, чтобы появилось у них желание для перемены к лучшему.