Отдел II. Письма, писанные святым Василием в продолжение епископства его (370–378 гг.)

Жестокостью зимы извиняясь в том, что не писал, пересылает письма из Антиохии; извещает о возведении Димофила на епископский престол в Константинополе и о восстановлении там единомыслия; жалуется на несогласие епископов в Каппадокии, изъявляет общее желание своей церкви видеть у себя Евсевия с наступлением весны. (Писано в начале епископства²⁴⁰.)

Едва удалось мне найти человека, который доставил бы письмо твоему богочестию. Так оцепенели все от стужи, что и на короткое время не могут выглянуть из домов. Ибо занесены мы таким множеством снега, что уже два месяца погребенные в самых домах живем в сих пещерах. Поэтому, зная несмелый нрав и неповоротливость каппадокийцев²⁴¹, без сомнения, извинишь, что не ранее послал я и довел до сведения твоей чести о случившемся в Антиохии, о чем извещать тебя, вероятно, давно уже знающего, конечно, то же, что угощать остывшим и заплесневелым; однако же, не вменяя себе в труд донести об известном, посылаю к тебе письма, полученные с чтецом. И об этом довольно.

Константинополь много уже времени имеет у себя Димофила²⁴², как расскажут и сии письмоводители и о чем, без сомнения, еще прежде было известно твоему преподобию. Все прибывшие оттуда согласно разглашают о составленном будто бы им изложении правой веры и благочестия, также о том, что самые разномысленные в городе пришли между собою в согласие и некоторые из окрестных епископов вошли в соединение. А наши нимало не оказались лучшими нашего чаяния. Ибо после твоего отбытия, пришедши по следам твоим, много наговорили и наделали неприятностей и наконец удалились, утвердив у нас разделение. Поэтому будет ли что лучшее и оставят ли они свою злобу, никому не известно, кроме Единого Бога. Таково настоящее положение дел.

Остальная же Церковь, по благодати Божией, непоколебима и желает видеть тебя в нашей Церкви и вместе с весною обновиться твоим благим учением. Мое телесное здоровье нимало не лучше обыкновенного.

Благодарит за письмо и, изъявляя радость свою о построении Аркадием храма Божия, обещает прислать для сего храма, если найдет, святые мученические мощи. (Писано в начале епископства.)

Возблагодарил я Святого Бога, сподобившись писем от вашего благоговения, и желаю как себе быть достойным той надежды, какую имеете на меня, так и вам получить совершенную награду за честь, какую воздаете мне о имени Господа Иисуса Христа. Весьма обрадовался я, что, приняв на себя попечение, свойственное христианину, воздвигнули вы дом во славу имени Христова и действительно возлюбили, по Писанию, благолепие дому Господня (cр. Пс.25:8), украсив себе небесную обитель, уготованную в упокоении любящим имя Христово. Если же будем иметь возможность найти мученические мощи, то и сами желаем содействовать вашему усердию. Ибо если в память вечную будет праведник (Пс.111:6), то, конечно, и мы соделаемся участниками в доброй памяти, какая будет о вас по дару Святого.

Благодарит сего Иннокентия, что, будучи старейшим из епископов, сам благоволил первый писать к нему. (Писано в начале епископства.)

И кому же другому было прилично придать смелости робким и пробудить спящих, как не богочестию нашего Владыки, показавшего свое во всем совершенство тем, что благоволил ты снизойти и ко мне, смиренному, как истинный ученик Сказавшего: Аз посреде вас есмь не яко возлежай, но яко служай (Лк.22:27)? Ибо соблаговолил сам ты преподать мне свое духовное веселие, ободрить душу мою своим драгоценным письмом и детскую мою простоту как бы принять в объятия своего величия.

Посему помолись (прошу этого у твоей доброй души), чтобы быть мне достойным и приобрести пользу от вас, великих мужей, и приять уста и премудрость для дерзновенного ответа вам, водимым Духом Святым. Ибо, слыша, что ты угоден Духу и истинно прославляешь Его, приношу великую благодарность за твою твердую и неуклонную любовь к Богу. Молюся, чтобы и моя часть была с истинными поклонниками, в числе которых, как уверен, и твое совершенство, о чем и прошу Господа – сего великого и истинного Епископа²⁴⁴, наполнившего чудесами Своими целую вселенную.

Опровергает клевету, будто бы предавал проклятию епископа Кесарийского Диания; сознается в своей скорби о подписании Дианием исповедания веры, принесенного из Константинополя Георгием, но свидетельствует также, что приступил к общению с Дианием, который во время болезни своей признался, что при упомянутой выше подписи не отвергал он исповедания Никейского. (Писано в начале епископства.)

1. Пагубность клеветы

Какую, думаешь, болезнь причинил душе моей слух об этой клевете, рассеянной против меня некоторыми, не боящимися Судии, Который угрожает всем глаголющим лжу (Пс.5:7)? Едва не целую ночь провел я без сна по причине выражений, какие употребила любовь твоя: так глубоко коснулась печаль моего сердца! Ибо подлинно клевета, по словам Соломона, мужа смиряет (Притч.29:23); и нет человека столько нечувствительного, чтобы не пострадал душевно и не преклонился до земли, став добычею языка, готового говорить ложь. Но необходимо все покрывать, все терпеть, отмщение за себя предоставляя Господу, Который не презрит нас, потому что оклеветаяй убогаго раздражает Сотворшаго и (Притч.14:31). Впрочем, сложившие эту новую хульную баснь про меня, должно быть, вовсе не верят Господу, Который утвердительно сказал, что и за праздное слово воздадим ответ в день Суда (Мф.12:36).

Скажи же мне, я предавал проклятию блаженного Диания? Ибо вот что донесено на меня. Где и когда? В чьем присутствии? Под каким предлогом? Словесно ли только или письменно? Другим ли в этом последовал или сам был зачинщиком и самовольным распорядителем в такой дерзости? Какое бесстыдство в людях – обо всем говорить так легко! Какое презрение судов Божиих! Разве к выдумке своей прибавят еще, что бывал я когда-нибудь не в своем уме и не понимал собственных слов своих, – потому что, сколько знаю, владея своим рассудком, не сделал я ничего подобного, да и сначала не держал того в мысли. Напротив того, гораздо более сознаю в себе, что с первых дней жизни воспитывался я в любви к Дианию и, взирая на сего мужа, видел только, как он почтен, как величествен, сколько имеет в лице священнолепия. А когда раскрылся во мне уже разум, тогда узнал я его и по душевным совершенствам и радовался, если бывал с ним вместе, изучая простоту, и благородство, и свободу его нравов, а также и другие свойства: мягкость сердца, великость духа и вместе кротость, чинность, негневливость, приветливость, доступность, соединенную с сановитостью. Почему и причислял его к мужам, отличнейшим по добродетели.

2. Впрочем (не скрою правды), перед кончиной его жизни, со многими из боящихся Господа в отечестве моем, скорбел я о нем тяжкой скорбью за подпись под изложением веры, принесенным из Константинополя Георгием²⁴⁶. Потом по кротости нрава и по скромности, желая всех несомненно уверить в отеческом сердоболии, когда впал уже в болезнь, от которой и кончил жизнь, призвав меня, сказал он: «Свидетельствуюсь Господом, что хотя в простоте сердца согласился я на принесенное из Константинополя писание, однако же нимало не имел мысли отвергать веру, изложенную Никейскими святыми отцами²⁴⁷, и не инаково содержу в сердце, но как принял в начале; и молюсь не быть отлученным от части тех блаженных трехсот осьмнадцати епископов, которые объявили вселенной благочестивое провозвестие». Посему после такого удостоверения, уничтожив всякое сомнение в сердце, как самому тебе известно, приступил я к общению с ним и прекратил свою скорбь.

Таковы мои отношения к этому мужу. Если же кто скажет, что он знает какую-либо незаконную мою хулу на сего мужа, то пусть не в углу, как раб, нашептывает об этом, но, выступив против меня, явно обличит со всею свободою.

Изъявляет свою радость, что старанием епископа Воспория уничтожены взаимные сомнения в Православии как самого св. Василия, так и сих монахинь; рассуждает о слове «единосущный», которое отвергали некоторые, как, например, отцы Антиохийские, не вполне разумея оное, и которое ограждает веру от ересей и Ариевой, и Савеллиевой; опровергает утверждавших, что Дух прежде Отца и Сына по времени и порядку. (Писано в начале епископства.)

1. Сколько печалила меня прежде неприятная молва, поразившая слух мой, столько теперь обрадовал меня, боголюбивейший епископ брат наш Воспорий, самым лучшим образом отозвавшись о вашем благоговении. Ибо уверил, по благодати Божией, что все разглашаемое о вас было выдумкой людей, не знающих точной правды. Присовокупил же, что нашел у вас нечестивые на меня клеветы, притом такого рода, что могли их выговорить только люди, не думающие и за праздное слово дать отчет Судии в праведный день воздаяния Его (см. Мф.12:36). Посему возблагодарил я Господа, и сам исцелившись от несправедливого о вас мнения, принятого мною, как видно, вследствие клеветы людской, и о вас услышав, что оставили ложные обо мне мысли, как скоро узнали утверждаемое братом нашим, который, излагая вам собственное свое мнение, конечно, с тем вместе объявил и мое – потому что у нас обоих один образ мыслей о вере, так как мы наследники тех же отцов, некогда в Никее провозгласивших великое провозвестие благочестия, в котором все прочее вовсе не подлежит пересудам, а только слово «единосущный», которое, худо будучи понимаемо, еще не принято некоторыми. И таковых справедливо иной укорит, но опять их же удостоит и извинения. Ибо кто не следует отцам и выражение²⁴⁹ их не признает более несомненным, чем свое мнение, тот, конечно, заслуживает обвинения – как человек, исполненный кичения. Но, с другой стороны, кто оставляет сие выражение в подозрении, потому что оно опорочено другими, тот, по-видимому, в довольной мере свободен от обвинения. И действительно, отцы, собравшиеся по делу Павла Самосатского²⁵⁰, опорочивали сие речение как не совсем удачное. Они говорили, что слово «единосущный» заключает в себе понятие о сущности и о том, что от сей сущности; посему разделенная уже сущность тем частям, на которые она разделена, и дает наименование единосущного. Но такая мысль имеет разве место в рассуждении меди и монет, сделанных из меди; в рассуждении же Бога Отца и Бога Сына не усматривается такой сущности, которая была бы первоначальнее и выше Обоих, потому что и думать и говорить это – выше всякого нечестия. Ибо что может быть первоначальнее Нерожденного? Таковой хулой уничтожилась бы и вера в Отца и Сына, потому что от одного происшедшие суть уже между собою братья.

2. Отец – Свет безначальный, Сын – Свет рожденный

И поскольку тогда еще были утверждавшие, что Сын приведен в бытие из небытия²⁵¹, то, чтобы отсечь и это нечестие, употребили слово «единосущный». Ибо соединение Сына со Отцом – не во времени и не в пространстве. Но и предыдущие слова показывают, что отцы имели сию мысль, ибо, сказав: «Свет от Света» и «из²⁵² сущности Отца» (ἐϰ τῆς οὐσίας τοῦ Πατϱός) Сын «рожден, а не сотворен», присовокупили к сему слово «единосущный» (τὸ ὁμοούσιον), давая тем разуметь, что какое понятие придает кто-либо слову «свет» в отношении к Отцу, такое же приличествует и в отношении к Сыну; ибо свет истинный, относительно к самому понятию о свете, не будет иметь никакого различия со светом истинным. Итак, поскольку Отец есть Свет безначальный, а Сын – Свет рожденный, но и Каждый из Них есть Свет и Свет²⁵³, то справедливо употребили слово «единосущный», чтобы выразить равночестность естества (τὸ τῆς φύσεως ὁμóτιμον). Ибо не братия между собою называются единосущными, как понимали некоторые; напротив того, когда и Причина²⁵⁴, и имеющие бытие от Причины суть одного и того же естества, тогда называются они единосущными.

3. Но то же выражение исправляет и зло, произведенное Савеллием, потому что уничтожает тождество Ипостасей²⁵⁵ (ἀναιϱεῖ γὰϱ τὴν ταυτóτητα τῆς ὑποστάσεως) и вводит совершенное понятие о Лицах. Ибо единосущное не одно и то же с самим собою, но иное с чем-то иным (οὐ γὰϱ αὐτὸ τί ἐστιν ἑαυτῷ ὁμοούσιον, ἀλλ᾽ ἕτεϱον ἑτέϱῳ). Почему прекрасно и благочестиво сие выражение; оно как определяет свойство Ипостасей (τῶν τε ὑποστάσεων τὴν ἰδιότητα διοϱίζουσα), так выражает безразличие естества (τῆς φύσεως τὸ ἀπαϱάλλαϰτον).

А когда научаемся, что Сын из сущности Отца, и притом рожден, а не сотворен, тогда не впадаем в плотские понятия о страстях. Ибо не отделилась сущность от Отца в Сына и родила, не истекши или отделив от себя нечто, как растения производят плоды, но образ Божия рождения неизглаголан и недомыслим человеческому рассудку. Ибо действительно низкому и плотскому уму свойственно уподоблять вечное тленному и привременному и думать, что как рождается телесное, так подобно сему рождает и Бог. К учению благочестия должно восходить от противного. Поскольку так рождают смертные, – то не так рождает Бессмертный. Посему не должно и отрицать Божия рождения, и осквернять своей мысли понятиями плотскими²⁵⁶.

4. А Дух Святой соисчисляется со Отцом и Сыном, почему и выше твари, и поставляется на определенном месте, как научены мы в Евангелии Самим Господом, сказавшим: шедше, крестите во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф.28:19). Но кто ставит Его прежде Сына или говорит, что Он первоначальнее Отца, тот противится Божию повелению и чужд здравой веры, соблюдая не тот образ славословия, какой принял, но сам от себя, в угодность людям, вымышляя новое учение. Ибо если выше Бога, то не от Бога. Но написано: Дух, Иже от Бога (1Кор.2:12). Если же от Бога, – то как первоначальнее Того, от Кого Он? Да и какое безумие, когда Един Сущий Нерожденный говорит, что иное нечто – выше Нерожденного? Но Дух не первее и Единородного, потому что нет ничего среднего между Сыном и Отцом. Если же Дух не от Бога, но чрез Христа, то Его вовсе нет. Посему нововведение в порядке Лиц ведет к отрицанию самого Их бытия и есть отрицание всей веры. А поэтому равно нечестиво как низводить Духа на степень твари, так ставить Его прежде Сына или Отца в отношении или ко времени, или к порядку.

Вот ответ на то, о чем, как я слышал, спрашивало ваше благоговение. Если же, даст Господь, будем с вами вместе, то, может быть, скажем о сем нечто более и сами найдем у вас удовлетворительное решение на то, что и мы желаем знать.

Внушает подчиненным епископам, что не должно с рукополагаемых брать деньги, даже и под благовидным предлогом, и угрожает лишением сана тем, которые бы и после письма сего покушались на такое мздоимство. (Писано в начале епископства.)

1. Гнусность дела, о котором пишу, как исполнила душу мою скорбью, потому что всеми оно заподозрено и оглашено, так доселе еще кажется мне чем-то невероятным. Поэтому и письмо о сем тот, кто сознает за собой это дело, пусть примет как врачевство, а кто не сознает – как предостережение; человек же холодный (каковых не желаю и найти между вами) – как свидетельство против себя.

Правило 90 св. Василия Великого

Грех симонии

Но что же это такое, о чем говорю я? Сказывают, будто бы некоторые из вас берут деньги с рукополагаемых, прикрывают же сие именем благочестия²⁵⁸. Но это и хуже всего. Ибо если кто делает зло под личиною добра, то он достоин сугубого наказания, так как делает то, что само по себе нехорошо, к совершению же худого, как сказал бы иной, пользуясь добрым содейственником. Если этот слух справедлив, то пусть впредь этого не будет и зло будет поправлено, ибо тому, кто берет деньги, необходимо сказать то же, что сказано было апостолами хотевшему за серебро купить причастие Святого Духа: сребро твое с тобою да будет в погибель (Деян.8:20). Ибо тот, кто по неопытности желает купить дар Божий, грешит еще более легким грехом, нежели тот, кто продает его. Ибо это действительная продажа; а если торгуешь тем, что сам получил даром, то, как проданный сатане, лишен будешь дарования – потому что вводишь корчемство в духовных делах и в Церкви, где нам вверены Тело и Кровь Христовы. Этому так не должно быть. Какая же употребляется отговорка? Скажу и это. Думают, будто бы не грешат, потому что берут не до рукоположения, но после рукоположения. Но когда бы ни взять – все равно значит взять.

2. Поэтому умоляю вас, оставьте этот доход, лучше же сказать – этот вход в геенну, и, оскверняя руки такими дарами, не делайте себя недостойными совершать чистые таинства. Но извините меня. Сперва как не поверивший, а потом как уверенный угрожаю вам: если кто после этого моего письма сделает что-либо подобное²⁵⁹, то да удалится от здешних алтарей, и пусть ищет себе места там, где, покупая дар Божий, может перепродавать его. А мы и Церкви Божии таковаго обычая не имамы (1Кор.11:16).

Присовокупив одно слово, кончу тем речь. Это делается по сребролюбию, а сребролюбие есть корень всем злым (1Тим.6:10) и именуется идолослужением (Кол.3:5). Поэтому ради небольшого количества сребра не предпочитайте идолов Христу и не делайтесь новыми подражателями Иуды, за подарок вторично продавая единожды за нас Распятого, потому что и села, и руки собирающих с них плоды наименуются Акелдама²⁶⁰.

Вводит древний порядок при определении церковнослужителей к должностям в селениях и предписывает, как очистить Церковь от недостойных церковнослужителей. (Писано в начале епископства.)

Правило 89 св. Василия Великого

Очень прискорбно мне, что отеческие правила уже не действуют и всякая строгость из церквей изгнана. Боюсь же, чтобы с этой постепенно возрастающей холодностью и дела Церкви не пришли в совершенное замешательство. По обыкновению, издревле утвердившемуся в церквах Божиих, служителей церковных принимали не иначе, как по строгом во всем испытании; разведывали все их поведение: не злоязычны ли они, не пьяницы ли, не склонны ли к ссорам, обуздывают ли свою юность так, что в состоянии отправлять касающееся до святыни, без которой никто не узрит Господа (Евр.12:14). И сие разыскивали пресвитеры вместе с живущими при них диаконами; доносили же о том хорепископам, которые, собрав голоса от истинно свидетельствующих и доведя до сведения епископа, таким образом причисляли служителя к чину священнослужащих.

А ныне, во-первых, взяли вы на себя все полномочие, отстранив меня и не принимая на себя труда доносить мне; а потом, не радя сами о деле, дозволили пресвитерам и диаконам вводить в Церковь людей недостойных, жизни неизведанной, кого пожелают они по пристрастию, или по родству, или по каким дружеским связям. Поэтому в каждом селении много считается служителей²⁶¹, но нет ни одного достойного служить алтарю, как сами о том свидетельствуете, терпя недостаток в людях при избраниях.

Итак, поскольку вижу, что дело доходит уже до крайности, особенно теперь, когда многие, боясь набора в военную службу²⁶², приписываются в церковнослужители, то доведен я необходимостью возобновить отеческие правила и пишу к вам, прося выслать мне список церковнослужителей в каждом селении с означением, кем кто определен и какого рода жизни. Но и сами у себя заведите список²⁶³, чтобы сличать ваши записи с хранящимися у меня, чтобы никому невозможно было приписать себя, когда хочет. Таким образом, если иные определены пресвитерами после первого распределения²⁶⁴, то да будут исключены в число мирян; ваше же исследование о них да прострется далее, и если которые окажутся достойными, то да будут приняты по нашему приговору. Очистите Церковь, удалив из нее недостойных, а потом исследуйте, кто достоин, и таковых примите, но не вносите в список, не донеся мне, или знайте, что принятый в церковнослужители без моего ведома останется мирянином.

Внушает сему пресвитеру, что напрасно старается оправдать себя в том, что держит в доме своем чужую женщину, вопреки и Василиеву запрещению, и правилу Никейского Собора. И если, не исправившись, будет удерживать при себе священство, то угрожает отлучением от Церкви и ему, и приемлющим его. (Писано в начале епископства.)

Правило 88 св. Василия Великого

Со всем терпением читал я твое письмо и дивился, почему, когда мог ты коротко и легко оправдываться самим делом, намереваешься оставаться при том, в чем обвинен, и стараешься многословием уврачевать неисцельное. Не мы первые, и не мы одни, Паригирий, узаконили, чтобы женщины не жили вместе с мужчинами²⁶⁷. Но прочти правило, изданное святыми отцами нашими на Никейском Соборе²⁶⁸, которое явно запретило иметь синизактов²⁶⁹. Безбрачная жизнь тем и почтенна, что мужчина удаляется от сожительства с женщиной. Посему, если кто, нося на себе обет по имени, на деле поступает, как живущие с женами, то явно, что он только в наименовании домогается чести девства, но не воздерживается от неблагопристойных удовольствий.

Делаемое одними разумно, для других служит поводом ко греху

Тебе тем с большим удобством надлежало уступить моему требованию, что, как говоришь, свободен ты от всякой плотской страсти. Да и не думаю, чтобы семидесятилетний стал жить вместе с женщиной по страсти, и определенное мною определено не потому, что делается что-либо непотребное, но потому, что научены мы апостолом не полагати претыкания брату в соблазн (ср. Рим.14:13). Знаю, что делаемое одними разумно, для других служит поводом ко греху. По этой причине, следуя постановлению святых отцов, повелел я тебе разлучиться с сей женщиной.

Для чего же винишь хорепископа и упоминаешь о давней вражде? Для чего жалуешься на меня, будто бы охотно склоняю слух к принятию клеветы, а не на себя самого, которому трудно отстать от привычки к женщине? Поэтому удали ее из своего дома и помести в монастыре. Пусть она живет с девами, а тебе прислуживают мужчины, чтобы имя Божие не было хулимо вас ради (ср. Рим.2:24). А пока так поступаешь, не принесут тебе пользы тысячи отговорок, какие делаешь в письмах, но кончишь жизнь праздным и отдашь отчет Господу в своей праздности. А если, не исправившись, осмелишься удерживать при себе священство, то будешь анафема всему народу, и кто приимет тебя, те будут провозглашены отлученными во всей Церкви.

Извиняется Пергамию, что не отвечал на его письмо не по забвению дружбы и не потому, что новый сан сделал его высокомерным, а единственно по недосугам. (Писано в начале епископства.)

По природе склонен я к забывчивости; к этому присоединилось и множество дел, усилившее мой врожденный недостаток. Посему хотя и не помню, чтобы получал письма от твоего благородства, однако же верю, что писал ты ко мне, потому что, конечно, не скажешь лжи. А в том, что я не отвечал, виноват не я сам, а не требовавший у меня ответа. Теперь же идет к тебе это письмо, которое заключает в себе оправдание в предшествовавшем и полагает начало новой переписке. Поэтому, когда будешь писать ко мне, представляй себе, что не тобою начат новый ряд писем, но что отдаешь долг за настоящее мое письмо. Ибо хотя письмо мое есть уплата за прежнее, однако же тем самым, что оно больше обыкновенного письма или даже вдвое против надлежащей меры, удовлетворит собою тому и другому порядку писем. Видишь ли, к каким ухищрениям принуждает меня лень?

Если не имеем любви по заповеди Господней, то нет на нас и печати, положенной Господом

А ты, превосходнейший, перестань в коротких словах возводить на меня великие вины, которых невозможно превзойти и самым преступлением. Ибо забвение друзей и презрение их вследствие приобретенной власти заключают уже в себе все худое в совокупности. Если не имеем любви по заповеди Господней, то нет на нас и печати, положенной Господом. Если, разгордевшись, исполнились мы суетного о себе мнения и высокомерия, то впадаем в неизбежный суд диавола. Посему если с такою обо мне мыслью употребил ты сии выражения, то молись, чтобы избежать мне лукавства, какое нашел ты в моем нраве. Если же язык напал на сии выражения необдуманно, по привычке, то утешусь сам в себе, а твою милость попрошу присовокупить свидетельство самых дел, ибо будь уверен в том, что настоящая моя должность послужила для меня поводом к смирению. Поэтому разве тогда забуду тебя, когда сам не буду узнавать себя; а ты моих недосугов никогда не обращай в признак худого поведения и злонравия.

Просит Мелетия писать к нему чаще, потому что письма его исполнены благодати и мудрости; изъявляет желание свое видеться с Мелетием, а причину, по которой близкие к нему удерживают от исполнения сего желания, не вверяя письму, сообщает чрез брата Феофраста. (Писано в 371 г.)

Если бы твоему богочестию сколько-нибудь было известно, какую великую радость доставляешь ты мне каждым своим письмом, то знаю, что не пропустил бы ты ни одного встретившегося случая писать ко мне, но еще сам стал бы придумывать всякий раз, как сделать, чтобы писем было много; потому что знаешь, какая награда уготована Человеколюбцем Владыкою за упокоение скорбящих. Ибо все здешнее исполнено болезней, и мне одно прибежище от зол – мысль о твоей святости; и сию мысль яснее во мне делает беседа с тобою чрез письма, исполненные всякой мудрости и благодати. Посему, когда беру в руки письмо твое, прежде всего смотрю на его меру, и чем более избыточествует оно величиною, тем для меня любезнее. Потом, во время чтения, при каждом встречающемся слове радуюсь; но, приближаясь к концу письма, начинаю огорчаться. Так все, что ни говоришь в письме, исполнено доброты, потому что благ избыток от благого сердца (ср. Мф.12:34; Лк.6:45).

Если же по молитвам твоим, пока я еще на земле, удостоюсь личного свидания с тобою и сподоблюсь внимать полезным урокам сего живого гласа или принять напутствие для настоящего и будущего века, то признáю сие величайшим из благ и почту для себя началом Божия ко мне благоволения. И теперь уже предался бы я этому стремлению, если бы не удерживали меня мои ближайшие, во всем братолюбивые; но, чтобы намерения их не разглашать чрез письмо, пересказал я об оном брату Феофрасту²⁷⁰ для донесения в подробности твоему совершенству.

Выговаривает брату за два подложных письма от имени дяди епископа²⁷², изъявляет свое подозрение в подлоге и третьего подобного же письма, впрочем, извещает, что на сие последнее письмо отвечал как следует; приглашает брата к себе и не отказывается ехать на свидание с епископами, если получит несомненное приглашение. (371 г.)

Как мне препираться с тобою письмами? Как побранить тебя надлежащим образом за твое во всем простодушие? Скажи мне, кто три раза попадает в те же сети? Кто три раза попадает в одну петлю? И с бессловесными нелегко случиться этому. Ты принес мне одно письмо под вымышленным именем, будто бы от достопочтеннейшего епископа и общего нашего дяди, обманывая меня, не знаю для чего. Я принял письмо как принесенное тобою от епископа. Да как было не принять? От радости показывал его многим из друзей и благодарил Бога. Подлог открылся, потому что сам епископ из собственных уст своих отрекся от письма. Этим приведен я был в стыд; подавленный упреком в подлоге и обмане, желал, чтобы подо мною расступилась земля. Потом подали мне другое письмо, присланное будто бы от самого епископа со слугою твоим Астерием. Но и этого также не посылал епископ, как донес мне достопочтеннейший брат Анфим²⁷³. Еще третье письмо принес мне Адамантий. Как надлежало мне принять его, когда прислано чрез тебя и чрез твоих? Желал бы иметь каменное сердце, чтобы не помнить прошедшего, не чувствовать настоящего, подобно бессловесным, поникши взором в землю, перенести всякий удар. Но что мне делать со своим рассудком, который после первого и второго опыта не может принять сего без исследования?

И сие пишу, чтобы побранить тебя за простоту, которую нахожу и в другое время неприличной христианам, а тем более несообразной с настоящими обстоятельствами; по крайней мере, вперед и себя побереги, и меня пощади, потому что (ибо нужно мне говорить с тобою с дерзновением) ты в подобных делах служитель, не стоящий доверия. Впрочем, кто бы ни были приславшие письмо, отвечал я им как следует. Итак, подвергаешь ли ты меня опять испытанию или прислал письмо, действительно полученное от епископов, имеешь мой ответ. Тебе же, как брату, который не забывал родства и смотрит на меня не как на врага, следовало бы в настоящее время заботиться об ином; потому что вступил я в такую жизнь, которая, превышая мои силы, сокрушает тело и тяготит душу. Уже потому, что вел ты против меня такую войну, ты должен бы был теперь прийти ко мне и разделить со мною дела, ибо сказано: братия в нуждах полезни да будут (Притч.17:17).

Если в самом деле достопочтеннейшие епископы согласны на свидание со мною, то пусть назначат мне определенное место и время и пригласят меня чрез собственных своих людей. Ибо как не отказываюсь сам прийти на свидание с моим дядею, так не потерплю, если приглашение будет сделано не надлежащим образом.

Прерывая молчание, все причины несогласия с дядей находит в собственных грехах своих и просит прекратить сие несогласие, вредное для целых городов и народов; со своей же стороны соглашается на принятие тех мер, какие предложит дядя. (Писано в 371 г.)

1. Молчах, еда и всегда умолчу и потерплю (Ис.42:14) долее, чтобы против себя самого подтвердить, как несносен вред молчания, когда не буду я сам писать и слушать обращающего ко мне слово? Ибо, доселе терпеливо державшись этой печальной мысли, нахожу для себя приличным сказать словами пророка: терпех яко раждающая (Ис.42:14), – терпел, всегда желая или свидания, или слова и всегда не получая сего за грехи мои. Другой сему причины не могу и придумать, но уверяюсь, что за старые свои грехи несу наказание разделением с твоей²⁷⁵ любовью, если только кому бы то ни было, тем паче мне, которому ты сначала был вместо отца, дозволено будет в отношении тебя употребить это слово – «разделение».

Но теперь грех мой, подобно какому-то густому облаку облекая меня, произвел неведение всего этого. Ибо когда посмотрю, что случившееся, кроме причиненной мне печали, не принесло никакого иного плода, тогда не справедливо ли приписывать мне настоящее грехам своим? Но если причина происшедшего – грехи, то пусть это, по крайней мере, положит конец неприятностям. И если тут было что по предусмотрению, то намерение, без сомнения, выполнено, потому что немалое время нес я утрату. Посему, не удерживаясь долее, первый отверз я уста и умоляю тебя вспомнить о нас, а также и о себе, который во всю жизнь больше, нежели сколько требовалось родством, показывал о нас попечения; умоляю ради нас полюбить теперь и город²⁷⁶, а не чуждаться его по нашей вине.

2. Сам веди других к лучшему, а не за другими следуй, куда не должно

Итак, ежели есть какое утешение о Христе и какое общение Духа и ежели есть сколько-нибудь сердоболия и сострадательности, то исполни мою мольбу: прекрати все, приводившее в уныние, положи некоторое начало тому, что веселило бы на будущее время; сам веди других к лучшему, а не за другим следуй, куда не должно; потому что и телесные черты нельзя признать кому-либо так собственно принадлежащими, как душе твоей принадлежат мир и кротость. Такому же человеку подобало бы привлекать к себе других и делать, чтобы все приближающиеся к тебе исполнились кротостью твоего нрава как благоуханием некоего мира. Ибо ежели и есть теперь нечто противоборствующее²⁷⁷, то в скором времени и оно познает благо мира. Но пока от несогласия имеют место клеветы, по необходимости непрестанно растут худые подозрения. Потому и им неприлично пренебрегать нами, а более всех неприлично твоей чести. Ибо если и погрешаем в чем, то, будучи вразумляемы, исправляемся. Сие же невозможно без свидания. А если не сделали мы несправедливости, то за что нас ненавидят? И сие-то представляю в собственное свое оправдание.

3. Но что скажут в свое оправдание церкви, которые не на добро себе участвуют в нашем несогласии, об этом лучше умолчать. Ибо веду слово не для того, чтобы оскорбить, но чтобы положить конец оскорбительному. От твоего же благоразумия ничто, конечно, не сокрыто; напротив того, и сам в уме своем изобретешь, и другим скажешь нечто такое, что гораздо важнее и совершеннее придуманного нами; потому что прежде нас видел ты вред, какой терпят церкви, и больше нас скорбишь об этом, издавна наученный Господом не презирать никого из меньших (Мф.18:10). Теперь же вред не ограничивается одним или двумя людьми, но целые города и народы участвуют в наших несчастьях. Ибо нужно ли и говорить о той молве, какая идет о нас в странах отдаленных? Потому прилично твоему великодушию уступить любопрительность²⁷⁸ другим, а лучше, если возможно, истребить ее и в их душе, самому препобедив огорчительное терпением. Ибо мстить свойственно всякому прогневанному, а стать выше самого гнева – это свойственно тебе одному и разве тому, кто близок к тебе по добродетели. Не скажу еще того, что негодующий на нас изливает гнев свой на не соделавших никакой несправедливости.

Поэтому или прибытием своим, или письмом, или приглашением к себе, или каким тебе угодно способом утешь нашу душу. А мое желание – чтобы твое благочестие явило себя Церкви и самым лицезрением твоим и словами твоей благодати подало бы врачевание нам и вместе народу. Поэтому если возможно сие, то всего лучше будет; а если угодно тебе и другое что, примем и то. Только снизойди на мою просьбу и²⁷⁹ извести нас определенно о том, что заблагорассудится твоему благоразумию.

По просьбе Дорофея яснее выражает мысль, высказанную в предыдущем письме, обещает также согласиться на выбор дядею времени и места к взаимному свиданию; наконец, объясняет, почему не может доверять брату. (Писано в 371 г.)

И прежде с удовольствием виделся я с братом своим. Да и можно ли было видеться иначе, потому что он мне брат и имеет столько достоинств? И теперь, когда пришел он ко мне, принял я его с тем же расположением, нимало не изменясь в нежной свой любви к нему. Не дай Бог (Μηδὲ γὰϱ γένοιτο) и испытать мне что-либо такое, что заставило бы меня забыть родство и быть во вражде со своими²⁸⁰! Напротив того, прибытие его²⁸¹ принял я за утешение и в телесных недугах, и в других душевных скорбях. Письмами же, доставленными им от твоей досточестности, я крайне обрадован: давно уже желал я получить их не ради иного чего, а только чтобы и о нас не стали разглашать в свете печального сказания, что у ближайших родственников какое-то между собою несогласие, которое врагам приносит удовольствие, а друзьям бедствие и не угодно Богу, отличительным признаком учеников Своих положившему совершенную любовь (Ин.13:35). Посему откликаюсь, с необходимостью проcя²⁸² обо мне молиться и во всем прочем иметь попечение как о родном.

Поскольку же по невежеству²⁸³ (ὑπὸ ἀμαϑίας) сам не могу уразуметь, что значит происшедшее между нами, то решился признать истинным тот смысл, какой ты соблаговолишь разъяснить (ἐξηγήσασϑαι) нам. Необходимо же, чтобы твой высокий ум определил и все прочее, а именно – взаимное наше с тобою свидание, приличное для сего время и удобное место. Поэтому, если степенность твоя дозволит совершенно снизойти к нашему смирению и сообщить нам какое-либо слово (угодно ли тебе будет, чтобы свидание наше было при других или наедине), мы готовы повиноваться, решившись однажды навсегда служить тебе с любовью и всеми мерами исполнять то, что к славе Божией повелит²⁸⁴ нам твое благоговение.

А почтеннейшего брата нимало не принуждали мы пересказывать нам изустно, потому что и прежде слово его не подтверждалось делом²⁸⁵.

На письма св. Афанасия, в которых извещал он об отлучении от Церкви военачальника ливийского, уроженца Каппадокии, отвечает, что содержание этих писем сообщено им всей Кесарийской церкви и что в Кесарии никто не желает с сим военачальником иметь общения ни в воде, ни в огне, ни в крове. (Писано ок. 371 г.)

Читал я письма твоей святости, в которых изъявлял ты скорбь свою о военачальнике Ливии, человеке ненавистного имени. Сетуем и мы о своей родине²⁸⁷, что она – матерь и воспитательница таких худых людей, и о соседственной с нашей родиной Ливии, которая терпит от нас вышедшее зло и предана зверскому нраву человека, живущего жестокостью и вместе с тем распутством. В сем, конечно, исполняется премудрое изречение Екклезиаста: горе тебе, граде, в немже царь твой юн (а здесь есть нечто и этого худшее) и князи твои не с ночи ядят (ср. Еккл.10:16), но среди дня предаются распутству, несмысленнее скотов посягая с неистовством на чужие брачные ложа. Но от праведного Судии ожидают его казни, которые возмерятся ему тою же мерою, в какой сам он прежде мучил святых Божиих.

По письмам же твоего богочестия стал он и нашей церкви известен, и все признают его достойным отвращения (ἀποτϱόπαιον) и не хотят иметь с ним общения ни в воде, ни в огне, ни в крове, если только людям, до такой степени обладаемым злом, сколько-нибудь полезно такое общее и единодушное осуждение. Достаточным же для него позором служат и сами письма, читаемые повсюду, потому что мы не престанем обнаруживать его пред всеми, и родными, и друзьями, и чужими. Но, во всяком случае, если и не тотчас тронут его эти вразумления²⁸⁸, как Фараона²⁸⁹, то впоследствии будут для него служить тяжким и мучительным воздаянием.

Утешает церковь Парнасса²⁹⁰, опечаленную смертью епископа; советует приложить старание о пользе Церкви, чтобы Господь дал ей угодного Себе пастыря²⁹¹. (Писано около 371 г.)

Следуя древнему обычаю, утвердившемуся продолжительностью времени [соблюдения его], и являя вам плод Духа – любовь по Богу, посещаем ваше благоговение сим письмом, разделяя с вами скорбь о случившемся и заботу о делах, которые у вас под руками. Касательно печального события скажу только, что время уже нам обратить внимание на заповеди апостола и не скорбеть, якоже и прочии не имущии упования (1Фес.4:13), то есть не бесстрастными быть к случившемуся, но чувствовать потерю, только не падать под бременем скорби, ублажить же пастыря за его кончину, как разрешившегося от жизни в старости маститой²⁹² и упокоенного с великими почестями от Господа.

Касательно же прочего мы должны посоветовать вам, что надобно, отложив всякое уныние, прийти в себя и заняться необходимым попечением о Церкви²⁹³, чтобы и Святой Бог возымел попечение о собственной Своей пастве и по воле Своей даровал вам пастыря, пастырствующего над вами разумно.

Приветствует сего градоначальника, известного ему по слуху и по отзывам общего друга Елпидия, и просит включить и его в число своих друзей. (Писано около 371 г.)

«Мудрого мужа, хотя в дальней живет он земле, хотя никогда не вижу его своими очами, считаю я другом» – это изречение трагика Еврипида²⁹⁴. Поэтому, хотя личное свидание не доставило нам знакомства с твоим высокородием, однако же называем себя другом твоим и близким знакомым. Не прими этих слов за лесть²⁹⁵ (ϰολαϰείαν), потому что нашу дружбу произвела слава, которая всем велегласно возвещает о делах твоих. А с тех пор, как мы имели свидание с достопочтеннейшим Елпидием²⁹⁶, настолько узнали тебя и так сильно пленены тобою, как будто долгое время жили мы вместе с тобою и долговременным опытом изведали твои совершенства. Ибо Елпидий не преставал описывать в подробности все, что знает о тебе, величие души твоей, возвышенный образ мыслей, кротость нравов, опытность в делах, благоразумие в решениях, степенность в жизни, растворенную с веселостью, силу слова и многое другое, что перечислял он в продолжительной беседе с нами и что невозможно нам описать, не выступив из пределов письма. Как же мне не любить такого человека? Как удержаться, чтобы даже громко не выразить того, что чувствую в душе своей?

Поэтому, чудный муж, прими приветствие, приносимое истинной и искренной²⁹⁷ (ἀδόλου) дружбой, потому что я далек от раболепного ласкательства. Включи и меня в список друзей своих, частыми письмами напоминая о себе и утешая в том, что не могу видеть тебя.

Исихия²⁹⁸, давно ему известного по любви к наукам и по дружбе с Терентием, а еще более восхваленного Елпидием, свт. Василий приглашает к себе для личного свидания. (Писано около 371 г.)

К твоей досточестности с самого еще начала многое привязывало меня – и общая любовь к наукам, о которой повсюду разглашают изведавшие ее, и давняя наша дружба с чудным Терентием²⁹⁹. Когда же достопочтеннейший брат Елпидий, человек во всем совершенный и составляющий для нас то же, что и самый близкий родной, разговорился с нами и описал в подробности твои совершенства (а он способнее всякого другого и узнать в человеке добродетель, и изобразить ее словом), тогда воспламенил в нас такую любовь к тебе, что проcим тебя посетить когда-нибудь старый кров наш, чтобы не слухом только, но и на опыте насладиться нам твоими совершенствами.

Несмотря на старшинство свое пред Атарвием, свт. Василий решается писать к нему первый в доказательство любви своей и просит употребить все усердие о примирении Церкви.

Будет ли конец молчанию, если я, ссылаясь на старшинство лет, стану выжидать, чтобы ты проглаголал первый, а твоя любовь захочет долее оставаться при этом вредном намерении продолжать безмолвие³⁰¹? Но, впрочем, рассудив, что быть побежденным в дружеском деле означает победу, как признаю себя уступившим тебе честь оставаться, по-видимому, при своем намерении, так сам первый начинаю писать, зная, что любовь вся покрывает, вся терпит, не ищет своих си, а потому николиже отпадает (ср. 1Кор.13:5–8), ибо тот не унижается, кто подчиняется ближнему из любви. Как бы ни было, по крайней мере и сам ты, впоследствии показав в себе первый и великий плод Духа – любовь (ср. Гал.5:22), сбрось с себя угрюмость человека гневного, каким представляешься мне по своему молчанию, прими же в сердце радость, мир с единодушными братиями, ревность и попечительность о стоянии³⁰² церквей Господних. Ибо знай, что если мы не вступим за церкви в борьбу, равносильную той, какую ведут противящиеся здравому учению к ниспровержению и совершенному истреблению церквей, то ничто не воспрепятствует как погибнуть истине, извращенной врагами, так нам принять на себя часть осуждения за то, что не показали мы возможной попечительности о соединении церквей со всей рачительностью и ревностью, в единомыслии друг с другом и единодушии по Богу.

Посему умоляю тебя, не держи долее в душе своей той мысли, будто не имеешь нужды в общении с кем-либо другим. Ибо не тому, кто ходит в любви и исполняет заповедь Христову, свойственно отсекать себя от союза с братиями. Но вместе желаю доброму твоему изволению рассудить и то, что зло вражды³⁰³, которое³⁰⁴ окружает нас отовсюду, со временем придет и к нам, и если будем наряду с прочими участвовать в оскорблении других, то и мы не найдем соболезнующих нам людей, потому что во время своего благоденствия не принесли сострадания в дар терпевшим обиды.

Просит его побудить западных епископов к вспомоществованию Церкви на Востоке и между тем самому своим благоразумием прекратить раздоры в Антиохии. (Писано в 371 г.)

1. Думаю, что настоящее состояние, лучше же сказать (если говорить правду), смятение церквей никого не печалит столько, как твою досточестность, когда сравниваешь настоящее с давним и рассуждаешь, сколь одно с другим различно. А если дела с такой же стремительностью пойдут все хуже и хуже, ничто не воспрепятствует церквам в короткое время принять совершенно другой вид. Часто размышлял я об этом сам с собою: если худое состояние церквей представляется и мне столь жалким, то с каким духом должен видеть сие тот, кому по опыту известны прежнее³⁰⁵ благосостояние и единомыслие в вере церквей Господних?³⁰⁶ Но поскольку большая часть скорбей касается собственно твоего совершенства, то, как думается нам, и большая часть попечения о церквах должна лежать на твоем же благоразумии. И сам я, даже при скудном своем разумении о делах, давно знаю, что к пособию нашим церквам одно известное средство – единодушие с нами западных епископов. Ибо если бы ту же ревность, какую употребили по делу одного или двоих уличенных в зловерии на Западе, захотели они оказать и в пользу нашей области, то, может быть, произошла бы общая польза для Церкви, ибо и власть предержащие уважают то, что признается большинством, а народ везде следует за ними беспрекословно³⁰⁷.

Но кто же способнее твоего благоразумия совершить это? Кто скорее твоего увидит, что должно делать? Кто искуснее приведет в действие, что полезно? Кто сострадательнее к утомленным братиям? Кто на всем Западе уважается почтеннее твоей седины? Оставь миру какой-нибудь памятник, достойный твоей жизни, досточестнейший отец! Тысячи твоих подвигов ради благочестия укрась еще этим одним делом. Из святой церкви, тобой управляемой, пошли к западным епископам несколько мужей, сильных в здравом учении, – извести их о постигших нас бедствиях, укажи способ, как подать помощь, будь для Церкви Самуилом, спострадай с народом, теснимым врагами, вознеси мирные молитвы³⁰⁸, испроси благодать у Господа, чтобы остался в церквах какой-нибудь памятник мира. Знаю, что письма недостаточны к совещанию о таком деле; но ты так же не имеешь нужды в поощрении других, как и доблестные борцы в провозглашении³⁰⁹ детей; и мы не неведущего учим, а только поддерживаем стремительность усердного делателя³¹⁰.

2. Для прочих дел на Востоке нужно, может быть, тебе содействие и большего числа помощников, а потому необходимо подождать западных. Но благоустройство Антиохийской церкви очевидно зависит от твоего благочестия; поэтому одних управь (τοὺς μὲν οἰϰονομῆσαι), других успокой – и возврати Церкви крепость согласием³¹¹. А что тебе, по примеру мудрых врачей, надлежит начать врачевание с самого главного, это сам ты понимаешь яснее всякого. Что же для Вселенских церквей важнее Антиохии? Если бы она пришла в единомыслие, то ничто не воспрепятствовало бы ей, как выздоровевшей³¹² главе, сообщить здравие всему телу. Действительно же недуги этого града требуют твоей мудрости и твоего евангельского сострадания; он не только рассекается на части еретиками, но даже расторгается теми, которые говорят о себе, что они друг с другом держатся одного образа мыслей. Соединить это и привести в стройный состав единого Тела может Тот один, Кто Своей неизреченной силой и сухим костям дает возможность облечься опять жилами и плотью (ср. Иез.37:4–8). Но, без сомнения, Господь великие дела Свои творит чрез достойных Его. Потому и на этом опять основании надеемся, что твоему великородию³¹³ (τῇ σῇ μεγαλοφυΐᾳ) прилично служение столь важному делу, то есть утишить смятение в народе, прекратить частные заступничества³¹⁴, подчинить же всех друг другу в любви и возвратить Церкви прежнюю крепость (τὴν ἀϱχαίαν ἰσχύν).

По просьбе Дорофея³¹⁵ свт. Василий яснее излагает мысль, выраженную в предыдущих письмах, что для успокоения Антиохии епископом оной должен быть утвержден Мелетий, по желанию всего Востока и не в противность епископам западным, как видно из писем, принесенных Силуаном. (Писано в 371 г.)

В прежнем письме доказывал я твоей досточестности одно то, что в святой Антиохийской церкви всех, кто тверд в вере, надобно привести в одно согласие и единение. И сего казалось мне достаточным к внушению той мысли, что разделенное ныне на многие части надлежит совокупить боголюбивейшему епископу Мелетию. Но поскольку сей самый возлюбленный наш содиакон Дорофей потребовал яснейшего о сем напоминания, то по необходимости объявляем, что весь Восток желает Мелетия и нам, с ним во всех отношениях соединенным, желательно видеть его правителем Церкви Господней, потому что он и в вере неукоризнен, и по жизни вне всякого сравнения с другими, и, так сказать, уже сам собой владычествует над целым Телом Церкви, так что все прочее не более, как только отсёки частей³¹⁶.

Потому во всех отношениях необходимо и вместе с тем полезно вступить в единение с сим мужем и другим, как меньшим рекам с великими³¹⁷ (ὥσπεϱ τοῖς μεγάλοις τῶν ποταμῶν τοὺς ἐλάττους). Касательно же прочих надобно сделать распоряжение (τινὰ οἰϰονομίαν), и им приличное, и примиряющее народ, и сообразное с твоим благоразумием и всеми прославляемой деятельностью и ревностью. Конечно же, не сокрыто от твоего несравненного благоразумия, что то же самое угодно и единодушным с тобою западным епископам, как показывают письма, принесенные к нам блаженным Силуаном³¹⁸.

Советуется с Мелетием о том, чтобы Дорофея послать в Рим для приглашения италийских епископов; извещает о прибытии Евиппия³²⁰ и об ожидании других ариан³²¹. (Писано в 371 г.)

Хотелось нам удержать пока у себя благоговейнейшего брата, содиакона (τὸν συνδιάϰονον) Дорофея, чтобы, отпустив по окончании дел, известить чрез него твою досточестность в подробности о всем, что сделано. Поскольку же, отлагая день за днем, промедлили много времени и вместе, как случается в затруднительных обстоятельствах, встретились у нас и некоторые рассуждения о предстоящих делах, то послали мы упомянутого выше Дорофея отыскать вашу святость и как самому от себя пересказать обо всем, так показать и нашу записку, чтобы ваше совершенство приняли на себя труд привести в исполнение придуманное нами, если окажется оно полезным.

А короче сказать, возобладало у нас то мнение, чтобы сей самый брат наш Дорофей отправился в Рим и побудил некоторых из италийских [сослужителей] посетить нас, во избежание же препятствий приехать к нам морем, потому что, как знаем мы, имеющие силу у державного³²² и не хотят, и не в состоянии напомнить ему об изгнанниках, но и в том уже находят выгоду, что не видят в церквах ничего худшего. Поэтому если и твоему благоразумию намерение сие представится полезным, то соблаговоли и письма написать, и снабдить его запискою, с кем и о чем надобно переговорить ему. А чтобы письма имели некоторую достоверность, для сего, без сомнения, следует присовокупить и единомысленных с нами, хотя они и не присутствуют³²³. Здешние дела не приведены еще в ясность; хотя Евиппий и прибыл, но доселе ничего не объявлял. Впрочем, угрожают каким-то стечением³²⁴ своих единомышленников³²⁵ из армянского Тетраполя и из Киликии.

Благодарит св. Афанасия за попечение о всех церквах и за присланного к нему пресвитера Петра; просит Дорофея, отправляющегося в Рим, снабдить советами; объясняет, зачем отправляют его в Рим и почему нужно, чтобы западные осудили Маркелла; просит о немедленном отправлении Дорофея и о том, чтобы по прибытии западных сохранен был мир в Церкви, особенно в Антиохийской. (Писано в 371 г.)

1. То мнение, какое издавна имели мы о твоей досточестности, с течением времени непрестанно утверждается, лучше же сказать, возрастает в нас по мере новых событий, потому что для большей части других достаточно смотреть каждому, что собственно до него касается, а тебе недостаточно этого; напротив того, такая же у тебя забота о всех церквах, какая и о церкви, собственно тебе вверенной общим нашим Владыкою; посему не оставляешь ни одного случая беседовать, подавать советы, писать и посылать каждый раз людей, способных предложить что-либо самое лучшее. И теперь с великой радостью приняли мы достопочтеннейшего брата Петра, присланного Священным Собором³²⁶ подчиненного тебе клира, и одобрили благую цель его путешествия, которую он выполняет на самом деле, по наказам твоей досточестности, приводя к одному направлению стремящееся в разные стороны³²⁷ (τὰ ἀντιτείνοντα πϱοσαγόμενος) и сочетавая расторгнутое. Посему и мы, возжелав сколько-нибудь участвовать в усердии о сем, рассудили, что положим самое приличное начало делам, если прибегнем к твоему совершенству, как общей всех главе, и употребим тебя советником и вождем в делах. Потому и брата Дорофея, диакона церкви, которою управляет досточестнейший епископ Мелетий, доселе руководившегося благою ревностью по правоте веры и желающего видеть мир церквей, решился послать к твоему богочестию, чтобы, следуя твоим советам, за благонадежность которых ручаются и лета твои, и опытность в делах, и то, что паче всех подаются тебе внушения Духа, и он приступил к преднамереваемому.

И ты, конечно же, примешь его и воззришь миролюбивыми очами, подкрепив пособием молитвы и напутствовав письмами, лучше же сказать, присоединив к нему несколько своих достойных людей, направишь его к исполнению предположенного. А для нас показалось благовременным писать к Римскому епископу, чтобы обратить внимание на здешние дела и подать ему мысль, чтобы, по причине затруднительности послать кого-либо из тамошних по общему и соборному определению, сам себя уполномочил в этом деле, избрав людей, которые были бы способны перенести труды путешествия, а кротостью и постоянством нрава могли бы привести в разум совратившихся у нас, употребляли слово кстати и осмотрительно, имели при себе все, что учинено после Собора в Аримине³²⁸ к уничтожению сделанного там по принуждению. Обо всем же этом никто не должен знать, и посланным надо прибыть сюда без шума, морем, прежде нежели дойдет сие до сведения врагов мира.

2. Некоторыми же из здешних, как и нам самим кажется, необходимо требуется еще и то, чтобы отринули и они³²⁹ Маркеллову ересь как несносную, зловредную и чуждую для здравой веры. Ибо доныне во всех письмах, какие пишут, хотя не престают злоименного Ария предавать проклятиям всякого рода и отлучать от Церкви, и, однако же, не делают, кажется, никакого упрека Маркеллу, который обнаружил в себе нечестие, противоположное Ариеву, нечестиво учил о самом осуществлении³³⁰ Божества в Единородном и превратно понимал наименование Слова. Он говорит, что хотя Словом наименован Единородный, исшедший по нужде и на время, однако же опять возвратился в Того, из Кого исшел; как прежде исшествия нет Его, так и по возвращении Он не существует. И доказательством сего остаются сохранившиеся у нас книги этого мерзкого сочинения. Однако же никогда, кажется, не укоряют его за сие, имея на себе и ту вину, что вначале, по незнанию истины, приняли его в общение церковное. Итак, настоящие дела требуют и о нем упомянуть приличным образом, чтобы ищущие повода не имели повода (ср. 2Кор.11:12), потому что здравые в вере, в единении с твоим преподобием, и хромающие в истинной вере стали для всех явными, так что, наконец, известны нам единомысленные с нами и не поставлены мы в затруднение, как в ночном сражении³³¹, не находить никакого различия между друзьями и врагами. Советуем (παϱαϰαλοῦμεν) только упомянутого выше диакона послать немедленно при первой возможности к плаванию, чтобы по крайней мере на следующий год могло быть исполнено что-нибудь из того, о чем просим.

Но, конечно, и прежде нашего напоминания сам ты уразумеешь сие и озаботишься, чтобы они, если угодно будет Богу, прибыв к нам, не внесли в церкви расколов, но всеми мерами убедили к единению имеющих одинаковый образ мыслей, хотя бы и оказалось, что есть у них свои некоторые предлоги к разногласию между собою, и чтобы православный народ не делился на многие части, увлекаясь за предстоятелями. Ибо надобно постараться, чтобы всему предпочтен был мир, а прежде всего приложено было попечение о церкви Антиохийской и правоверная сторона не изнемогала в ней, делясь на части по приверженности к тому или другому лицу (πεϱὶ τὰ πϱόσωπα σχιζομένην). Лучше же сказать, сам ты впоследствии позаботишься обо всем этом, когда, чего и желаем, при содействии Божием достигнем, что все вверят тебе все касающееся до благосостояния церквей.

Изображением бедствий Церкви и примером Римского епископа Дионисия убеждает (вероятно, Римского же епископа Дамаса) оказать свое пособие церквам на Востоке, прислав туда западных епископов. (Писано в 371 г.)

Возобновить уставы древней любви и мир отцов, этот небесный и спасительный дар Христов, увядший с течением времени, опять привести в цветущее состояние – для нас необходимо и полезно; а очень знаю, что покажется сие приятным и твоему христолюбивому [сердечному] расположению³³³ (διαϑέσει). Ибо что восхитительнее, как видеть, что разделенные таким множеством стран единением любви связуются в единый стройный состав членов в Теле Христовом? Весь почти Восток, достопочтеннейший отец (а под Востоком разумею страны от Иллирика до Египта³³⁴), приводится в колебание великой бурею и волнением – потому что ересь, давно посеянная врагом истины, Арием, снова ныне возникла с бесстыдством и, как горький корень, принеся плод, одерживает уже верх тем, что предстоятели правого учения во всех епархиях по клеветам насильственно лишены своих церквей и управление делами передано уловляющим души людей простосердечных. И мы ожидали, что единственным избавлением от этого будет посещение вашего милосердия³³⁵; всегда утешали себя необычайностью вашей любви в прошлое время, ненадолго укреплялись в духе радостным слухом, что посетите нас как-нибудь. Но надежда наша не исполнилась, и, не удерживаясь долее, приступаем к письменному изложению нашего прошения, чтобы восстали вы на помощь нашу и прислали кого-либо из единодушных с нами и они бы или сблизили ставших между собою далекими, или привели опять в содружество церкви Божии, или яснее показали вам виновников неустройства, чтобы и вам уже стало известно, с кем надлежит иметь общение.

Без сомнения же, мы требуем не нового³³⁶ чего, но бывшего в обычае и у прочих древних блаженных и боголюбивых мужей, а особенно у вас. Ибо знаем по преемству памяти, наученные отцами нашими и посланиями, поныне еще у нас сохранившимися, что блаженнейший епископ Дионисий³³⁷, отличавшийся у вас и правотою веры, и прочими добродетелями, посещал своими письмами и нашу Кесарийскую церковь, утешал посланиями отцов наших и присылал нарочных людей выкупать из плена рабства³³⁸. А ныне дела наши еще более в затруднительном и печальном положении и требуют усильнейшего попечения, потому что оплакиваем не разрушение земных зданий, но отъятие у нас церквей и видим не телесное рабство, но пленение душ, ежедневно производимое поборниками ереси; посему если теперь не подвигнетесь на помощь, то чрез несколько времени не найдете, кому подать руку, потому что все будут покорены преобладающей ересью.

Изъявляет скорбь свою, что люди, весьма к нему расположенные, охотно выслушивают клеветника, против которого не почитает нужным защищаться; винит Григория, что не проводит с ним большую часть года, и просит его помощи против своего противника. (Писано в 371 г.)

1. Получил я письмо твоего благоговения с достопочтеннейшим братом Еллинием³⁴⁰, и что начертал ты мне, то он пересказал изустно; а с каким расположением выслушал это я, без сомнения, в том не сомневаешься. Впрочем, поскольку решился я любовь к тебе ставить выше всякой скорби, то и сие принял как надлежало и молю Святого Бога, чтобы остальные дни и часы сохранить мне себя в том же к тебе расположении, в каком пребыл в предшествовавшее сему время, в которое, как сам сознаю, не погрешил пред тобою ни в чем, ни в великом, ни в малом.

Если же человек³⁴¹, недавно принявший на себя труд приникнуть в жизнь христианскую, а потом возмечтавший, что принесет ему некоторую честь столкновение со мною, слагает, чего не слыхал, и рассказывает, чего не уразумел, – то и сие не удивительно. А удивительно и странно то, что между наиболее близкими ко мне братьями у вас³⁴² находит он слушателей для таких рассказов, даже не только слушателей, но, как видно, и учеников. Точно, при других обстоятельствах было бы это странно, что подобный человек учит и что очерняет он меня, но эти несчастные времена научили меня ничем не оскорбляться. Ибо давно по грехам моим привык я встречать и большее сего бесчестие. Итак, не дал я еще братиям его изведать мое мнение о Боге и теперь ничего не могу отвечать. Ибо кого не убедило продолжительное время, тех убедит ли краткое письмо? Если же достаточно и прежнего, то пусть почтены будут бреднями слова клеветников. По крайней мере, если необузданным устам и невоспитанным³⁴³ сердцам дозволим говорить, что захотят, а сами будем иметь готовый слух к принятию сего, то пусть не только мы принимаем чужие речи, но и другие принимают наши.

2. Причиною же сему то, о прекращении чего давно уже просил я и о чем ныне, утомившись, молчу; именно, что мы с тобою не видимся друг с другом. Ибо если бы, по старым условиям и ради лежащего на нас попечения о церквах, большую часть года проводили мы вместе, то не имели бы к нам доступа клеветники. Но ты, если угодно, оставь их в покое; сам же склонись на мою просьбу, раздели мой труд в предлежащем подвиге и выступи со мною против ополчившегося на меня. Ибо если только явишься, остановишь его стремление, рассыплешь собравшихся на ниспровержение благоустройства в отечестве, как скоро дашь им о себе знать, что сам ты, по благодати Божией, предводительствуешь нашим собором, и заградишь всякие неправедные уста глаголющих на Бога беззаконие. Если будет это, то сами дела покажут, кто твой последователь в прекрасном и кто хромает и по робости изменяет слову истины. А если дело Церкви будет предано, то невелика для меня важность убедить словами тех, которые столько же оказывают ко мне³⁴⁴ уважения, сколько оказали бы люди, не научившиеся еще полагать меру себе самим. Ибо вскоре, по благодати Божией, свидетельство самых дел изобличит клевету; потому что ожидаю за слово истины пострадать, может быть, и большее что-нибудь, а если не так, то, без сомнения, быть изгнанным из Церкви и отечества. Если же ожидаемое не исполнится, то недалек суд Христов. Посему, если желаешь свидания ради церквей, готов я прийти к тебе, куда ни позовешь; а если желаешь для того, чтобы отразил я клеветы, то нет у меня времени отвечать теперь на это.

Просит его содействовать в умилостивлении Каллисфена, раздраженного против Евстохия³⁴⁵. (Писано около 371 г.)

Знаю и любовь твою к нам, и ревность к прекрасному³⁴⁶. Посему, имея нужду упросить возлюбленнейшего сына Каллисфена, рассуди этой заботе. Каллисфен раздражен против ученейшего Евстохия, и раздражен справедливо. Он жалуется на дерзость и наглость перед ним Евстохиевых служителей. Мне желательно упросить его, чтобы, удовольствовавшись страхом, в какой привел и покусившихся на дерзость, и их господ, явил свою милость и прекратил тяжбу. Ибо чрез это приобретет то и другое: и почтение у людей, и благоволение у Бога, если к страху соблаговолит присоединить и великодушие. Посему и ты, если была у тебя какая дружба и приязнь с Каллисфеном, проси у него этой милости и, если знаешь кого в городе, кто в состоянии уговорить его, прими таковых в общники в этом деле, сказав им, что сделанное ими будет мне весьма приятно.

Отпусти и содиакона по окончании им того, за чем был прислан. Ибо стыдно мне, что не могу ничего сделать полезного для людей, ко мне прибегающих.

Хвалит его за то, что решение по делу о служителях Евстохия предоставляет св. Василию, и недоумевает, для чего требует к себе для личной встречи сих служителей, как бы не удовлетворяясь судом церковным. (Писано около 371 г.)

1. Прочитав письма твоего благородства, возблагодарил я Бога, во-первых, за то, что пришло ко мне приветствие от человека, вознамерившегося почтить нас (ибо мы высоко ценим беседу с людьми совершенными); во-вторых, за доставленную мне радость, что заслужил я добрую о себе память. А знаком памяти – письмо, из которого, как скоро получил и вникнул в смысл его, с удивлением увидел, что действительно, по общему всех предположению, воздано мне отеческое уважение. Ибо то самое, что человек разгоряченный, прогневанный, готовый мстить огорчившим его, много сократил свою стремительность и на мою волю предоставил сие дело, дает мне повод порадоваться о тебе как о духовном сыне. Поэтому что иное остается, как пожелать тебе за сие благ, да будешь друзьям приятен, врагам страшен, а всем равно досточестен, чтобы и не воздавшие тебе чего-либо должного, пришедши в сознание твоей кротости, сами себя укорили, что погрешили против такого человека.

2. Итак, поскольку приказывал ты привести служителей на то место, где произвели они беспорядок, то желаю знать намерение, с каким требует сего твоя доброта. Ибо если сам прибудешь и сам предашь наказанию дерзких, то служители явятся. Да и чему быть иначе, если так решено тобою? Впрочем, не знаю, какую же милость получим мы, если не в состоянии будем избавить служителей от наказания. А если задержат тебя какие-нибудь дела на дороге, кто встретит там этих людей? Кто будет вместо тебя наказывать их? Но если тебе угодно, чтобы явились они к тебе на глаза, и это непременно решено, то прикажи им представляться к тебе на дороге до Сасимов, а сам покажи кротость и великодушие своего нрава. Ибо, получив в свою власть раздраживших тебя и тем доказав, что нельзя презирать твоего достоинства, оставь их, как просил я в прежнем письме, невредимыми, и мне оказав тем милость, и от Бога ожидая себе воздаяния за свой поступок.

3. И говорю это не потому, что так и должно кончиться, но уступая душевному твоему движению и опасаясь, чтобы не осталось в тебе непереварившейся сколько-нибудь раздражительности; и как воспаленным глазам самые нежные пособия кажутся болезненными, так и слово мое теперь не ожесточило бы тебя больше, чем успокоило. Ибо всего приличнее было бы предоставить взыскание мне; это и тебе послужило бы великим украшением, и мне доставило бы достаточный повод к похвале пред друзьями моими и сверстниками. Без сомнения же, если и поклялся ты предать их наказанию по законам, то мое вразумление не легче для наказываемых и закон Божий не маловажнее узаконений, получивших силу в [человеческом] общежитии. Но возможно было и то, чтобы они, исправленные по нашим законам (τοῖς ἡμετέϱοις νομίμοις)³⁴⁷, в которых и сам ты полагаешь надежду спасения, и тебя освободили от труда, связанного с твоей клятвой³⁴⁸, и сами понесли наказание, соразмерное их проступкам.

Но опять делаю письмо свое длинным; ибо от великого усилия сделаться для тебя убедительным не могу смолчать, как скоро приходит мне что-нибудь на мысль, опасаясь, чтобы просьба моя не осталась недействительной оттого, что предложенное мною наставление недостаточно. А ты, досточестнейший и истинный питомец Церкви, подтверди и мои надежды, какие на тебя имею теперь, и согласные всех отзывы о твоей чинности и кротости и напиши приказание скорее оставить нас этому воину, который доселе не упускал случая досаждать и обижать, решившись лучше тебя одного не оскорбить, чем приблизить к себе и сделать друзьями всех нас.

Изображением бедствий своего отечества убеждает, лично или письменно, представить императору о гибельных последствиях разделения Каппадокии. (Писано в 371 г.)

1. Как высоко, думаешь ты, оценил бы я это счастье – встретиться нам когда-нибудь друг с другом и пробыть мне с тобою столько времени, чтобы насладиться всеми твоими совершенствами? Ибо если веским доказательством учености служит «увидеть многолюдные города и узнать их нравы»³⁵⁰, то, думаю, это же самое в короткое время доставит твоя беседа. И какая разность – видеть ли многих по одному или одного, совместившего в себе опытность всех? Но скорее и в большей мере назвал бы я превосходным то, что доставляет незатруднительное ведение прекрасного и собирает познания добродетели, чистые от примеси с худшим. Отличный ли поступок, слово ли, достойное памятования, постановления ли мужей, которые стали гораздо выше других, – все это собрано в сокровищнице души твоей; так что не один только год, как Алкиной Одиссея³⁵¹, но целую жизнь свою желал бы слушать тебя и согласился бы, чтобы для этого самая жизнь была продолжительна, сколько ни обременяюсь я своей жизнью. Итак, почему же теперь пишу, когда надлежало бы прийти самому? Потому что зовет меня к себе страждущее отечество. Ибо небезызвестно тебе, превосходнейший, что потерпело оно; его, как Пенфея, растерзали какие-то в подлинном смысле демоны, Менады³⁵²; его делят и подразделяют на части – как худые врачи своей неопытностью делают раны еще более неизлечимыми. Поэтому, поскольку оно страждет от разделения, нужно уврачевать его, как недужное. Потому граждане писали ко мне, прося поспешить; и необходимо идти не потому, что помогу чем-нибудь делу, но для того, чтобы самому избежать упрека, если оставляю без помощи. Ибо сам знаешь, что находящиеся в затруднительном положении как легко предаются надежде, так скоры бывают на упреки, всегда слагая вину на то, в чем сделано упущение.

2. Впрочем, и по этому самому надлежало бы мне свидеться с тобою и сообщить тебе свою мысль, лучше же сказать – попросить тебя, чтобы придумал ты что-нибудь отважное и приличное твоему благоразумию, не презрел нашего отечества, преклонившего колена, но, явясь в воинский стан³⁵³, сказал со свойственным тебе дерзновением³⁵⁴: «Не думайте, что вместо одной области приобрели вы две; потому что не из другого какого-либо царства взяли другую, но поступили подобно человеку, который, приобретя себе коня или вола и потом рассекши его надвое, думает, что вместо одного стало у него два; между тем как не только не сделал двух, но испортил и одного»; а также и сильным при дворе сказал бы: «Не этим способом расширяйте царство: сила не в числе, а в самых вещах (ἐν τοῖς πϱάγμασιν)». Ибо думаю, что теперь не обращают внимания на происходящее: одни, может быть, по незнанию истины, другие – потому, что не хотят огорчить словами, и иные потому, что нет им дела до этого. А если бы можно было дойти тебе к самому царю, это всего лучше помогло бы делу и сообразно было бы с прекрасным предначертанием жизни твоей. Если же это сколько-нибудь трудно и по времени года, и по летам, с которыми, как сам говоришь, неразлучна леность, то нет никакого труда написать тебе. Посему, оказав помощь отечеству письмом своим, во-первых, сам в себе будешь сознавать, что не преминул сделать все по мере сил своих, а потом и страждущим подашь достаточное утешение тем самым, что покажешь себя сострадательным. Но если бы можно было самому тебе вступиться в дела (ἐπιστάντα τοῖς πϱάγμασιν) [наши] и своими глазами увидеть горестное положение! Тогда, может быть, подвигнутый самой ясностью видимого, изрек бы ты какое-нибудь слово, приличное и высоте твоего духа, и унынию города. Не откажись же верить тому, что пересказываем мы. Подлинно, нам нужен Симонид³⁵⁵ или другой подобный стихотворец, умеющий трогательно оплакивать бедствия. Но что говорю, Симонид? Надлежало бы сказать, чтобы Эсхил³⁵⁶ или другой кто, подобный ему, живо изображающий великость несчастья, стал велегласно сетовать.

3. Прекратились уже у нас эти собрания, и речи, и сходбища на площади мужей ученых, и все, что делало прежде город наш именитым. Посему реже теперь увидишь, чтобы выступил кто на площадь из занимающихся обучением или витийством, нежели как видали прежде в Афинах людей, заклейменных бесчестием, или с нечистыми руками. А на место их введено туда невежество каких-то скифов или массагетов. Только и слышен голос объявляющих иск, подвергаемых взысканию, наказываемых бичами. Крытые переходы, с обеих сторон оглашаемые печальными звуками, по-видимому, сами издают голос, стеная о происходящем. Опасение за самую жизнь не позволяет нам подумать о том, что училища закрыты и по ночам не бывает освещения. Ибо немала опасность, когда с удалением властей, как с падением подпор, все рушится. И какое слово изобразит наши бедствия? Иные, и именно составляющие у нас не худую часть советодательного сословия, предаются бегству, вечное изгнание предпочитая Поданду³⁵⁷. А когда говорю о Поданде, представляй себе лакедемонский Кеад³⁵⁸ или другую самой природой изрытую пропасть, если видел ты во вселенной одну из тех пропастей, дышащих тлетворным воздухом, которые иным само собою пришло на мысль называть Харониями³⁵⁹. Подобным чему-то такому представляй себе и этот Поданд. Итак, из трех частей³⁶⁰ одни спасаются бегством, поднявшись со своими женами и домами; другие уводятся как пленники, и это большая часть людей, знаменитых в городе, – они составляют жалкое зрелище для друзей, на них выполняются желания врагов, если только действительно был у нас такой зложелатель. Остается же третья часть; и они-то, не перенося разлуки с людьми близкими и вместе сознавая себя бессильными удовлетворить своим нуждам, отрекаются от самой жизни.

Сие-то просим тебя сделать явным для всех, изобразить собственным своим словом и со свойственным тебе дерзновением, на которое дает тебе право жизнь твоя; просим предсказать ясно, что если не переменят вскоре своего намерения, то не будет уже и тех, кому бы могли оказать свое человеколюбие. Этим или принесешь ты пользу общему делу, или, по крайней мере, поступишь как Солон³⁶¹, который, не в состоянии будучи защищать оставленных граждан, потому что городская крепость была уже взята, облекшись в оружие, сел у дверей и своим вооружением давал знать, что не согласен он на то, что сделано. Верно же знаю, что если кто и не примет теперь твоего мнения, то вскоре потом воспишет тебе самую высокую похвалу за доброе расположение и благоразумие, когда увидит дела исполнившимися по твоему предречению.

Изображением бедствий родного города убеждает его употребить свое влияние для помощи гражданам. (Писано в 371 г.)

Из многого, что возвысило нрав твой над другими, ничто тебе столько не свойственно, как усердие к отечеству; и ты воздаешь ему справедливый долг, потому что, начав службу в нем, достиг такой высоты, что в целой вселенной известна твоя знаменитость. И сие-то отечество, которое тебя произвело и воспитало, дошло до неимоверности повествуемого в древних сказаниях; никто из пришедших в наш город, хотя бы и очень был с ним знаком, не узнал бы его. Так внезапно превратился в совершенную пустыню, потому что многие из граждан и прежде были у него отняты, а ныне почти все переселены в Поданд. Остальные же, лишась их, и сами впали в совершенное отчаяние, и во всех произвели такое тяжкое уныние, что оскудевает уже и число жителей в городе, и здесь стала страшная пустыня, жалкое зрелище для друзей, но доставляющее много радости и отваги тем, которые издавна ждут нашего падения. Чье же дело – подать нам руку, или кому прилично пролить о нас сострадательную слезу, как не твоей кротости? Ты оказал бы сострадание и к чужому городу в подобных злостраданиях, а не только к тому, который произвел тебя на свет. Поэтому, если имеешь какую силу, покажи нам ее теперь в настоящей нужде. Но, без сомнения, ты получил больший вес от Бога (μεγάλην ἔχεις τὴν παϱὰ τοῦ Θεοῦ ῥοπήν), Который не оставил тебя ни в какое время и дал тебе много доказательств Своего благоволения; если только сам ты захочешь решительно приступить к попечению о нас и какую имеешь силу употребить на помощь гражданам.

По причине болезни и попечения о Церкви, не имея возможности ехать к Софронию, просит его войти в бедственное положение Каппадокии. (Писано в 371 г.)

Великость бедствий, постигших наше отечество, принуждала самого меня идти в воинский стан³⁶⁴ (ϰαταλαβόντα τὸ Στϱατόπεδον) и о печали, в какую облечен наш город, пересказать твоему высокородию и всем прочим, которые имеете наибольшую силу в делах. Но поскольку удерживают меня и телесная немощь, и попечение о церквах, то поспешил я пока в письме излить скорбь свою пред твоим великодушием, извещая тебя, что ни одна ладья, сильным порывом ветров потопляемая в море, никогда не исчезала так внезапно и ни один город, сокрушенный землетрясением или затопленный водами, не подвергался такому внезапному уничтожению, как мгновенно наш город, поглощенный этим новым распорядком дел, дошел до совершенной погибели. И что было нашим – сделалось притчею³⁶⁵. Ибо не стало у нас градоправления; все сословие граждан в унынии об утрате правителей: они оставили свое жительство в городе и скитаются по селам. Нет уже распоряжения в самом необходимом, и совершенно невиданным зрелищем стал город, хвалившийся прежде мужами учеными и всем прочим, чем изобилуют города небедные.

Но в сих бедствиях, как рассудили мы, одно для нас утешение – оплакать свои страдания пред твоей кротостью и просить, чтобы ты, если можешь, подал руку помощи нашему городу, преклонившему колена. А каким способом должен ты пособить делу нашему, не могу объяснить сего сам; без сомнения же, и легко изобрести тебе это по своему благоразумию, и не трудно воспользоваться изобретенным по данной тебе от Бога силе.

Чиновнику каппадокийского правителя Фирасия (вероятно, Елпидию) советует разделить с cим правителем труды его по случаю разделения Каппадокии на две области и надеется на скорое с ним свидание. (Писано в 371 г.)

В доброе начальство великого Фирасия наслаждались мы и тем, что часто видели прибытие к нам твоей учености. И в этом же терпим утрату, лишившись градоправителя. Но поскольку однажды дарованное нам Богом пребывает постоянно и, с помощью памяти переходя от одного к другому, вселяется в душах наших, то, хотя и разделены мы телесно, будем по крайней мере часто писать и сообщать друг другу, что нужно, особенно теперь, когда зима заключила с нами это кратковременное перемирие.

Надеюсь же, что не оставишь ты сего дивного мужа Фирасия, признав для себя приличным участвовать с ним в подобных заботах и не напрасно воспользовавшись случаем, который доставляет возможность и тебе видеть друзей, и им тебя. Многое и о многом имею говорить с тобою, но откладываю сие до свидания, почитая небезопасным подобные вещи поверять письму.

Просит исходатайствовать у правителя Каппадокии, чтобы Елпидий был оставлен на службе в сей области. (Писано в 371 г.)

Небезызвестно мне доброе твое усердие к достопочтеннейшему товарищу моему Елпидию, потому что, по обычному своему благоразумию, доставил ты градоправителю случай оказать человеколюбие. Поэтому теперь письмом сим прошу тебя довершить эту милость и напомнить градоправителю, чтобы надлежащим предписанием утвердил начальником в нашем отечестве этого человека, на котором лежала вся почти забота о делах общественных. Посему можешь представить градоправителю много благовидных предлогов, по которым необходимо прикажет остаться ему в нашем отечестве. А в каком положении здешние дела и сколько способен к делам этот человек, о сем, конечно, не потребуешь сведений от меня, потому что сам, по своему благоразумию и мудрости, сие знаешь.

Благодарит его за письмо и за доставившего оное Елевсиния, который помог св. Василию в борьбе с градоправителем и царским постельничим. (Писано в 371 г.)

И до получения письма знал я, сколько заботишься о всякой душе, а преимущественно о нашем смирении (ὑπὲϱ τῆς ἡμετέϱας ταπεινώσεως), потому что изведен я на этот подвиг. А получив письмо от достопочтеннейшего Елевсиния³⁶⁸ и увидев самое его прибытие, прославил я Бога, Который в подвиге за благочестие даровал нам такового защитника и сподвижника, оказавшего духовную помощь. Да знает же несравненное твое богочестие³⁶⁹, что у нас были уже некоторые, и притом сильные, стычки³⁷⁰ (πϱοσβολάς) с великими градоправителями, причем префект³⁷¹ и постельничий³⁷² пристрастно говорили в пользу противников. Но пока непоколебимо выдержали мы все нападения, по милости Бога, Который даровал нам содействие Духа и Сам облек силою нашу немощь.

Просит его, как единственную надежду бедствующей Церкви, не оставлять своими молитвами и письмами, особенно же изъявляет желание с ним видеться. (Писано в 371 или в начале 372 г.)

Свт. Афанасий Александрийский – «подлинно великая и апостольская душа»

В какой мере распространяются недуги в церквах, в такой же и мы все обращаемся к твоему совершенству, уверенные, что нам остается одно утешение в бедах – твое покровительство. Кто хотя сколько-нибудь, по слуху или по опыту, знает твое совершенство, все равно уверены, что ты спасешь нас от этой страшной непогоды и силою молитв, и нужными сведениями, как придумать в делах наилучшее. Поэтому не переставай и молиться о душах наших, и ободрять³⁷³ нас письмами. Если бы знал ты, какая польза от твоих писем, то никак не преминул бы ни одного представившегося случая писать к нам. А если бы при содействии твоих молитв удостоились мы увидеть тебя и насладиться тех благ, какими ты преисполнен, и к сказанию о нашей жизни присовокупить свидание с твоей подлинно великой и апостольской душою, то, без сомнения, заключили бы о себе, что, по Божию человеколюбию, приобрели мы утешение, вознаграждающее за все скорби, какие претерпели в целой жизни своей.

Отказываясь, по смерти Иннокентия, принять на себя попечение о церкви его, предлагает ему в преемники одного пресвитера и обещает прислать его вместо другого, которого просил сам Иннокентий. (Писано в 372 г.)

Сколько рад я был, получив письмо любви твоей, столько же опечалился, что наложил ты на меня бремя заботы, превышающей силы мои. Ибо как буду в состоянии из такого отдаления с успехом распорядиться таким множеством дел? Пока Церковь имеет еще вас, она покоится, как на собственных своих опорах. А если Господь строит что-нибудь о вашей жизни, то кого равночестного вам здесь могу послать для попечения о братии? Чего требовал ты в письме, это дело прекрасное и благоразумное: желаешь при жизни знать, кто будет по тебе управлять избранным стадом Господним; и блаженный Моисей желал знать это и узнал. Но поскольку город велик и знатен и труд твой известен³⁷⁵ у многих, времена же трудные, по причине непрестанных бурь и волнений, воздвигающихся на Церковь, потребен кормчий сильный, – то почел я небезопасным для души своей распорядиться сим делом неосмотрительно, особенно припоминая писанное тобою, что станешь против меня пред Господом и будешь судиться со мною за нерадение о церквах.

Итак, чтобы не вступить с тобою в суд, а лучше найти в тебе сообщника к оправданию моему пред Христом, обозрев клир всего города, избрал я честнейший сосуд, воспитанника³⁷⁶ (τὸν ἔϰγονον) блаженного Гермогена³⁷⁷, который на Великом Соборе³⁷⁸ написал великое и непререкаемое исповедание веры, много уже лет пресвитерствующего в Церкви, постоянного нравом, сведущего в церковных правилах, строгого в вере, доныне пребывающего в воздержании и подвижничестве (ἐν ἐγϰϱατείᾳ ϰαὶ ἀσϰήσει), хотя непрерывность суровой его жизни привела в измождение уже тело его, человека бедного, у которого нет никаких прибытков в этом мире, почему и хлеба не имеет в достатке, но трудами рук, вместе с братиями, с ним живущими, добывает пропитание. Его-то и решаюсь послать.

Итак, если нужен тебе такой человек, а не другой кто, моложе летами и годный только для одного – чтобы послать куда-нибудь и исправить житейские потребы, – то благоволи скорее написать при первом случае, чтобы выслал я к тебе сего мужа, подлинно Божия избранника, способного к делу, почтенного для собеседующих с ним и с кротостью вразумляющего мыслящих противное. Я мог бы послать его и теперь, но поскольку сам ты предварительно требовал себе человека, хотя в других отношениях прекрасного и мне любезного, но в сравнении с упомянутым теперь мужем во многом недостаточного, то рассудил я открыть тебе свою мысль, чтобы, если нужен тебе такой человек, ты или прислал бы кого-то из братий взять его с собою около поста, или написал ко мне, если некому у тебя принять на себя труд совершить к нам путешествие.

Просит написать общее послание ко всем епископам, желающим единения, и, если подозревает их, прислать оное к св. Василию. (Писано в 371-м или в начале 372 г.)

Когда обращаем внимание на дела и видим затруднения, которыми всякое доброе действие, как бы какими-то узами задерживаемое, останавливается, тогда приходим о себе в совершенное отчаяние. А когда обратим опять взор на твое священнолепие³⁸⁰ и рассудим, что Господь соблюл нам тебя врачом церковных недугов, тогда возвращаем себе рассудок и из глубокого отчаяния восстаем к надежде на лучшее. Расстроена³⁸¹ вся Церковь (λέλυται πᾶσα Ἐϰϰλησία), как небезызвестно и твоему благоразумию³⁸²; и конечно, как бы с какой-то высокой сторожевой башни³⁸³ (ἀφ᾿ ὑψηλῆς τινος σϰοπιᾶς), созерцающим умом своим видишь ты, где что ни делается; видишь, что как среди моря, при великом числе вместе плывущих, от сильного волнения все вдруг сталкиваются друг с другом и кораблекрушение постигает частью от внешней причины, приводящей море в сильное движение, а частью от смятения пловцов, которые друг на друга напирают и друг друга теснят… Но достаточно и того, если остановим слово на сем подобии, потому что твоя мудрость и не требует большего, а положение дел не дозволяет нам говорить смело. И кто же в таких обстоятельствах будет надежным кормчим? На кого можно положиться, что пробудит Господа да запретит ветру и морю³⁸⁴ (Мф.8:26)? На кого другого, кроме потрудившегося с детства в подвигах за благочестие?

Итак, поскольку ныне все, сколько есть нас здравых по вере, искренне стремятся к общению и единению с единомыслящими, то смело обращаемся с прошением к твоему незлобию: напиши всем нам одно послание, в котором бы заключался совет, что нам делать. Ибо так хотят, чтобы тобою положено было начало сих общительных бесед. А поскольку, может быть по воспоминанию о прошедшем, кажутся они тебе подозрительными, то поступи так, благолюбивейший отец: письма к епископам перешли ко мне или чрез кого-либо из верных тебе, или чрез брата Дорофея³⁸⁵, нашего содиакона; и я, взяв их, не прежде отдам, как получив от них ответы. А если не так, то грешен буду к тебе вся дни жизни моей (Быт.43:9). Без сомнения же, не больше надлежало страшиться тому, кто первоначально сказал сие отцу своему³⁸⁶, сколько страшно теперь мне, который говорю это тебе – духовному отцу. Если же ни под каким видом не соглашаешься на сие, то по крайней мере не обвиняй меня за это служение, как приступившего к сему ходатайству и посредству без коварства и хитрости, потому только, что желаю мира и взаимного единения между нами, единомудрствующими о Господе.

Просит его облегчить бедствия Каппадокии и уменьшить подати с имения одного друга в окрестностях Хаманины. (Писано в 372 г).

Очень непродолжительно было у меня знакомство и личное свидание с твоим благородием, но немало и немаловажно, что знаю о тебе по слуху, по каким сведениям в связи я со многими из людей знатных. Имею ли я и для тебя какое значение также по слухам, об этом лучше знать тебе самому; но наше о тебе мнение точно таково, как сказал я. Поскольку Бог позвал тебя на дело, представляющее случай показать человеколюбие и которым может быть поправлено наше отечество, совершенно втоптанное в землю, то почитаю для себя приличным напомнить твоей доброте, чтобы, в надежде воздаяния от Бога, благоволил ты явить себя милостивым и как удостоиться бессмертной памяти, так соделаться наследником вечного покоя³⁸⁸, облегчив скорби угнетенных.

А как и у меня есть имение в окрестностях Хаманины, то прошу позаботиться о нем, как о своем собственном. Не дивись же, если называю своим принадлежащее друзьям, научившись, сверх прочих добродетелей, и дружбе и помня мудрое изречение, что «друг есть другой я» (Ἄλλον ἑαυτὸν εἶναι τὸν φίλον)³⁸⁹. Итак, имение, значительное для друга, поручаю твоей досточестности, как свое собственное, и умоляю тебя, обратив внимание на затруднительное положение сего дома, дать им отраду и за прошлое время, и в будущем сделать для них приятным это жилище, теперь ненавистное и неприступное по множеству наложенных на него податей. Но постараюсь и сам, свидевшись с твоею вежливостью, переговорить обо всем совершеннее.

Учтиво приветствует правителя Каппадокии, вероятно Илию, и вместе с тем выговаривает, что четырехлетнего внука одного старца сделал членом совета³⁹⁰. (Писано в 372 г.)

1. Почти невероятно, что намереваюсь писать; однако же будет сие написано ради истины, а именно: имея все желание, сколько возможно, чаще беседовать с твоею правотою, когда открылся этот случай писать к тебе, не кинулся я на сию нечаянную прибыль, но помедлил и не воспользовался случаем. Итак, странно в сем то, что прежде желал этого, а когда случилось, не принимал. Причина же в том, что стыжусь подать о себе мысль, будто всякий раз пишу не чисто из дружбы, но удовлетворяя какой-нибудь нужде. Но и то пришло мне на мысль (а желаю, чтобы и ты, рассудив это, не думал уже, будто вступаю с тобою в собеседование более из выгод, нежели из дружбы): разговор с начальниками должен иметь какое-нибудь отличие от разговора с людьми частными. Не одинаково надобно вести слово и с врачом, и с первым встречным, с начальником и с человеком частным, но должно употреблять старание, чтобы воспользоваться чем-либо для себя от искусства первого и от власти другого. Поэтому как за теми, кто ходит на солнце, непременно следует тень, хотя бы они и не желали того сами, так и беседа с начальниками сопровождается, как придаточной какой выгодой, вспомоществованием людям страждущим.

Итак, первой причиной письма пусть будет самое приветствие твоему великодушию; это надо почесть добрым содержанием письма, хотя бы не было никакого иного предлога писать. И таково мое приветствие тебе, превосходнейший: да будешь храним ты во всю свою жизнь³⁹¹, восходя от одной начальственной должности к другой и благодетельно покровительствуя то тем то другим! Такое благожелание для меня обратилось уже в привычку, а обязаны им тебе и те, которые, хотя несколько, познали на опыте твою добродетель[ную способность] к управлению.

2. Вслед же за благожеланием прими и просьбу об этом жалком старце, которого и царская грамота освободила от общественных должностей, лучше же сказать, которому еще прежде царя сама природа дала необходимое освобождение от дел. Но ты и сам подтвердил оказанную свыше милость из уважения к природе и, как мне кажется, по предусмотрительности о благе народном, чтобы человеком, который по летам выживает уже из ума, не было подвергнуто опасности общее дело.

Но для чего же ты, чудный (ὦ ϑαυμάσιε), другим путем, сам того не замечая, опять выводишь его на середину³⁹²? Ибо внуку его, которому нет еще и четырех лет от рождения, приказав участвовать в муниципальном собрании, что иное делаешь, как не старца опять в лице внука снова вводишь в дела общественные? Но теперь прошу тебя умилосердиться над тем и другим возрастом и обоих уволить, из жалости, приличной тому и другому. Ибо один не видал и не знал родителей, но чужими руками введен в сию жизнь, еще в пеленах оставшись сиротою без отца и матери; а другой столько времени сохраняется для жизни, что ни один род несчастий не миновал его: он видел преждевременную смерть сына, видел дом, оставшийся без наследников; и теперь, если самим тобою не будет придумано что-либо достойное твоего человеколюбия, увидит, что и эта отрада в бесчадии обратилась для него в источник тысячи бедствий – потому что малолетний ни в советники включен не будет, ни податей собирать не станет, ни воинам заготовлять жизненные припасы, но по необходимости³⁹³ опять покроется стыдом седина бедного старца. Итак, окажи милость, согласную с законами и сообразную с природой, повелев одному быть в покое до мужеского возраста, а другому на одре ожидать смерти. А непрерывностью дел и настоятельностью нужды пусть отговариваются другие. Ибо не в твоем обыкновении – или оставлять без внимания несчастных, или не оказывать уважения законам, или не делать снисхождения просящим друзьям, хотя бы люди завалили тебя делами.

Св. Василий, который часто в общих собраниях и в частных беседах предлагал, чтобы сборщики податей не принуждали поселян к клятвам³⁹⁴, призывает к тому же письменно. (Писано в 372 г.)

И при всяком собрании не перестаю свидетельствовать, и наедине при свиданиях говорить то же, чтобы при взыскании общественных податей сборщики не принуждали поселян к клятвам. Оставалось и на письме пред Богом и человеками засвидетельствовать о том же, а именно, что надобно перестать вам и не причинять смерти душам человеческим, но придумать какие-нибудь другие способы взысканий и людям сделать эту милость, чтобы души их были невредимы. Пишу к тебе об этом не потому, что имеешь ты нужду в словесном увещании (у тебя и свои есть побуждения бояться Господа), но чтобы все, кто в твоей зависимости, научились у тебя не раздражать Святого³⁹⁵ и в запрещенном деле худою привычкой не доводить себя до равнодушия к Нему. Ибо нет им пользы от клятв и для самих взысканий [податей], а в душе своей дают место всеми признанному злу. Как скоро люди научаются нарушать клятву, они не спешат уже платить должное, но думают, что клятва изобретена для них в орудие обмана и в предлог к отсрочке платежа.

Итак, или скорое воздаяние от Господа постигнет клятвопреступников и некому будет исполнять требуемое, потому что подвергаемые суду истреблены уже наказанием, или Владыка по долготерпению Своему медлит наказанием, и, как сказал я уже прежде, испытавшие терпение Господне презирают и благость Господню. Пусть же не нарушают напрасно законов и не раздражают против себя Бога.

Сказано нами то, что и подобало сказать: непокорные увидят это.

Просит, чтобы пресвитеру Дорофею возвратили хлебный запас те самые, кто расхитил его. (Писано в 372 г.)

Знаю, что у твоей досточестности самая великая и первая забота – всеми мерами удовлетворять правосудию, а вторая – благодетельствовать друзьям и защищать прибегающих под покровительство твоего высокого ума (τῆς σῆς μεγαλονοίας). В настоящем случае все это сошлось³⁹⁶ вместе. Дело, о котором приношу просьбу, и справедливо, и приятно мне, которого удостоил ты считать в числе друзей своих, и нельзя в нем отказать призывающим твердость твою на помощь в том, что они претерпели.

Хлебный запас, какой был для необходимого поддержания жизни у возлюбленнейшего брата Дорофея, расхитили некоторые из имеющих в руках своих правление общественными делами в Вирисах, дошедши до сего насилия или сами собою, или по внушению других. Впрочем, ни в каком случае поступок их не извинителен. Кто меньше делает несправедливости: тот ли, кто сам в себе худ, или кто услуживает злобе других? Для потерпевших обиду вред одинаков. Прошу, чтобы Дорофей получил с тех, кем отнято, и чтобы им не дозволено было на других слагать вину дерзкого поступка. А в какой мере важно избежать нужды от нехватки хлеба, в такой и мы оценим милость твоего высокородия, если благоволишь оказать ее.

Ходатайствует о том же деле.

Удивительно мне, как при твоем посредстве осмелились так худо поступить с сопресвитером, что расхитили у него единственное, какое имел он, пособие к пропитанию (ἀφοϱμὴν τοῦ βίου). И что всего хуже, отважившиеся на сие вину сделанного ими слагают на тебя, которому надлежало не дозволять подобных дел, а, напротив того, всеми силами препятствовать, чтобы, если только можно, ни с кем так не поступали, в противном же случае – по крайней мере с пресвитерами и с теми из них, которые с нами единодушны и идут тем же путем благочестия. Поэтому, если заботишься сколько-нибудь о нашем спокойствии, постарайся скорее поправить сделанное. Ибо с Божией помощью можешь и это, и еще большее этого сделать, если захочешь. Писал я и к начальнику отечественного города, чтобы если сами собою не захотят сделать справедливости, то принудили их к этому, побудив судебным порядком.

Просит отсрочить взнос сборных с города денег или отослать до времени в казнохранилище неполное их количество. (Писано в 372 г.)

Досточестность твоя более всякого знает затруднительность в сборе запасного золота³⁹⁷. У нас нет еще другого свидетеля нашей бедности, подобного тебе, который по великому человеколюбию был к нам сострадателен, доселе поступал по возможности снисходительно и из кроткого состояния нравов своих никогда не был выводим боязнью высших властей. Итак, поскольку нам из всего количества остается еще внести несколько золота, и это нужно собирать складчиною, к которой пригласили весь город, то просим твою снисходительность продлить нам несколько срок, чтобы дать о сем знать и живущим вне града; ибо, как и сам ты знаешь, многие из состоящих в окладе живут по селам. Поэтому если возможно отослать деньги не в таком числе литр³⁹⁸, сколько нам осталось внести, то просим тебя сделать это, а остальное будет послано впоследствии. Если же совершенно необходимо выслать в казнохранилище все сразу, то – о чем я просил вначале – положи нам более продолжительный срок.

Выражая свое желание видеться с Мелетием, просит молитв его о себе чрез Дорофея, отправляемого на Запад с письмами, которые предоставляет сочинить самому Мелетию. Извещает о себе, к кому из западных писал уже; напоминает Мелетию, что им должно быть положено начало к общению с Афанасием. (Писано в 372 г.)

1. Благий Бог, открывая нам случаи приветствовать твою досточестность, утоляет стремительность нашего желания. Ибо Сам Он свидетель, сколько вожделенно для нас увидеть лицо твое и насладиться добрым и душеполезным твоим учением. И теперь благоговейнейшему и ревностнейшему брату, содиакону Дорофею⁴⁰⁰, который идет к тебе, поручаю просить тебя прежде всего помолиться обо мне, чтобы не быть мне преткновением для народа и препятствием вашим молитвам умилостивить Господа. А потом напоминаю, чтобы благоволил ты устроить все чрез упомянутого брата. И если должно писать о чем к западным, так как письма необходимо должны быть доставлены к ним кем-нибудь из наших, заставь написать письма сии с твоих слов. Ибо я, встретившись с диаконом Савином, который прислан к нам западными, писал к иллирийским, также к италийским и галльским епископам и к некоторым из писавших ко мне часто. А приличие требует, чтобы кто-нибудь, от общего собрания посланный, доставил им вторые письма, которые сам прикажи написать.

2. И о достопочтеннейшем епископе Афанасии напоминаю твоей совершенной мудрости, подробно знающей дело сие, что мое письмо не может иметь успеха и произвести что-либо полезное, если не будет каким-либо образом от вас предложено ему то общение, в которое тогда медлили вы принять его. Ибо сказывают: сам он весьма склонен вступить с нами в союз и по возможности сблизиться, но огорчен тем, что и тогда был отпущен не принятым в общение, и доныне остаются обещания не исполненными⁴⁰¹.

А что делается на Востоке, конечно, не укрылось от слуха и твоего богочестия; подробнее же обо всем перескажет упомянутый брат сам от себя. Соблаговоли послать его вскоре после Пасхи, потому что ожидает ответов из Самосатов. Прими усердие его и, укрепив молитвами, пошли на предлежащее дело.

Описывает радость, с какой на Востоке приняты послания западных епископов и доставивший оные Савин; изъявляет надежду свою на помощь западных христиан, а для сего изображает бедствия Церкви Восточной; наконец свидетельствует о согласии восточных на все, что сделано западными на основании правил. (Писано в 372 г.⁴⁰²)

1. Благий Бог, Который всегда вместе со скорбями соединяет и утешение, и ныне при множестве болезней дал нам обрести немалое некое утешение в письмах, которые переслал к нам досточестнейший отец наш епископ Афанасий, получив их от вашего правдолюбия, и которые содержат в себе свидетельство здравой веры и доказательство вашего ненарушимого единомыслия и единодушия, открывая нам, что пастыри идут по следам отцов и народ Господень пасут разумно. Все сие так нас обрадовало, что положило конец нашему унынию и произвело в душах наших некое кратковременное облегчение⁴⁰³, при всем печальном положении дел, в каком ныне находимся.

Господь же подал нам еще большее утешение чрез сына нашего, благоговейнейшего содиакона Савина, который, обстоятельно пересказав, что есть хорошего у вас, напитал души наши и, на опыте узнав наши дела, ясно известит вас, чтобы прежде всего вступили вы за нас в подвиг усердной и прилежной молитвы ко Господу, а потом не отказались подать и возможное с вашей стороны утешение бедствующим церквам. Ибо в затруднении здешние дела, досточестнейшие братия; и при непрестанных нападениях противников, подобно какому-нибудь кораблю, который среди моря сокрушают один за другим следующие удары волн, Церковь изнемогает, если только не посетит ее вскоре благость Господня. Посему как взаимное ваше единомыслие и единение почитаем собственным своим благом, так и вас просим оказать сострадание к нашим разделениям и не отлучать нас от себя потому, что удалены мы от вас местоположением⁴⁰⁴, но принять нас в стройный состав единого тела, потому что соединены мы с вами общением по Духу.

2. А наши бедствия известны, хотя бы мы и не говорили о них, потому что ими оглашена уже целая вселенная. Пренебрегаются учения отцов, уничижаются апостольские предания; в церквах получают силу изобретения нововводителей; люди только хитрословят, а не богословствуют (τεχνολογοῦσι, οὐ ϑεολογοῦσιν); мирская мудрость берет первенство, отринув похвалу Креста (ср. 1Кор.20–24); пастыри изгоняются, а на место их вводятся волцы тяжцы, расточающие стадо Христово (Деян.20:29); молитвенные дома стоят пусты без присутствующих, а пустыни заполнены сетующими; сетуют старцы, сравнивая древнее с настоящим, а еще более достойны сожаления юноши, не знающие, чего они лишены.

Сего достаточно, чтобы подвигнуть к состраданию тех, которые обучены любви Христовой; но описание, сравниваемое с самой действительностью дел, во многом не достигает до полного их изображения. Итак, ежели есть какое утешение любви, ежели есть какое общение Духа, ежели есть какое сердоболие жалости, – то подвигнитесь на помощь нашу, восприимите ревность по благочестию и избавьте нас от этой бури. И нами да изрекается с дерзновением это благое провозвестие⁴⁰⁵ (τὸ ἀγαϑὸν ἐϰεῖνο ϰήϱυγμα) отцов, низлагающее злоименную ересь Ариеву, назидающее же церкви здравым учением, по которому Сын исповедуется единосущным Отцу и Святой Дух равночестно соисчисляемым и споклоняемым (ὁμοτίμως συναϱιϑμεῖταί τε ϰαὶ συλλατϱεύεται), чтобы какие вам дал Господь и дерзновение защищать истину, и похваление исповеданием Божественной и спасительной Троицы, те же и нам дарованы были вашими молитвами и вашим содействием. А подробности перескажет вашей любви сам упомянутый выше содиакон. Мы согласились на все, что сделано вашей досточестностью, на основании правил, одобрив вашу апостольскую ревность по Православию.

Отвечая на письмо, полученное с Савином, чрез него же просит молиться о Церкви, бедствующей на Востоке от ариан, и изъявляет надежду свою, что западные послужат к обновлению здравой веры на Востоке, чтобы тем вознаградить за блага, с Востока ими полученные. (Писано в 372 г.)

Благодарение Господу, Который дает нам в твоей чистоте видеть плод древней любви⁴⁰⁷ (ἀϱχαίας ἀγάπης ϰαϱπόν)! Столько удаленный от нас телом, ты привел себя в соприкосновение с нами посредством письма и, объяв нас духовной и святой своей любовью, произвел в душах наших какую-то невыразимую к тебе привязанность. Ибо на самом деле узнали мы силу притчи, что якоже души жаждущей вода студеная, тако весть благая издалеча (ср. Притч.25:25).

Голод любви

Сильный у нас глад любви, досточестнейший брат. А причина сему очевидна: потому что за умножение беззакония изсякла любы многих (ср. Мф.24:12). Потому и письмо показалось нам стόящим великой цены, и воздаем тебе за него с тем же благоговейнейшим содиаконом и братом нашим Савином, чрез которого уведомляем тебя и о себе и просим бодрствовать в молитвах за нас, да подаст Святой Бог и здешним делам со временем тишину и безмолвие, и да запретит сему ветру и морю (см. Мф.8:26), чтобы избавиться нам от этого волнения и смятения, в каком находимся теперь, непрестанно ожидая совершенного потопления.

Но и это великий дар нам от Господа в настоящем положении, когда слышим, что вы пребываете между собою в точном согласии и единении и что у вас беспрепятственно возвещается проповедь благочестия. Ибо если только не заключено уже время мира сего и остаются еще дни жития человеческого, то необходимо, чтобы некогда вами обновлена была вера на Востоке и чтобы в нужное время вознаградили вы Восток за те блага, какие получали от него. Ибо здесь здравая часть христиан, защищающих благочестие отцов, весьма изнемогла; диавол коварством своим⁴⁰⁸ (ἐν τῇ ἑαυτοῦ μεϑοδείᾳ) привел ее в потрясение, многократно и разнообразно нападая на нее со своими кознями. Но вашими молитвами, любящие Господа, да угасится лукавая и вводящая людей в обман ересь Ариева зловерия, да воссияет же доброе учение отцов наших, собравшихся в Никее, чтобы Блаженной Троице воздалось славословие, согласное со спасительным Крещением.

От имени восточных епископов, которые не только находят утешение в рассказе о своих бедствиях, но и питают надежду, что западные, узнав от Савина о делах на Востоке, придут к ним на помощь, изображает бедствия Восточных церквей и просит епископов поспешить своим вспомоществованием делу Церкви. (Писано в 372 г.)

1. Боголюбивейшим и преподобнейшим братиям, сослужителям в Италии и Галии, единодушным епископам, Мелетий, Евсевий, Василий, Васс, Григорий, Пелагий, Павел, Анфим, Феодот, Виф, Авраамий, Иовин, Зинон, Феодорит, Маркиан, Варах, Авраамий, Ливаний, Фалассий, Иосиф, Воиф, Иатрий, Феодот, Евстафий, Варсума, Иоанн, Хосрой, Иосакес, Нарсес, Марис, Григорий, Дафн желают радоваться о Господе⁴⁰⁹.

Душам болезнующим приносит некоторое облегчение даже вздох, часто исторгающийся из сердечной глубины, а иногда и пролитая слеза расточала большую часть скорби. А нам высказать страдания свои пред вашей любовью доставляет более утешения, чем воздыхания и слезы, даже лелеет нас некоторая добрая надежда, что если объявим вам свои огорчения, то, может быть, возбудим вас оказать нам помощь, которой давно ожидали от вас Восточным церквам, но еще не получили – конечно, потому, что Бог, премудро распоряжаясь нашими делами по незримым судам Своей правды, устроил так, чтобы мы долее боролись с сими искушениями. Ибо вам, досточестнейшие братия, небезызвестны дела наши, о которых слух дошел и до крайних пределов вселенной, и вы не лишены сострадательности к единодушным с вами братиям, будучи учениками апостола, который учит, что любовь к ближнему есть исполнение закона (Рим.13:10). Но, как сказал я, стремление ваше удерживал праведный суд Божий, продолжающий время исполнения скорби, наложенной на нас за грехи наши. Но теперь, по крайней мере, просим вас возбудиться ревностью по истине и состраданием к нам, когда и все то, что доселе избегало вашего слуха, узнали вы от благоговейнейшего брата нашего, содиакона Савина, который может сам от себя пересказать вам, что и не входит в письмо. Чрез него просим вас облечься во утробы щедрот (Кол.3:12), отложить всякое промедление, принять же на себя труд любви и не брать в расчет ни дальности пути, ни домашних недосугов, ни других человеческих препятствий.

2. Жалкое состояние Церкви в эпоху жизни св. Василия

Приобретшие себе власть чрез людей стали рабами оказавших им милость

Не одна церковь в опасности, даже не две или три церкви подвергаются жестокой этой буре: почти от пределов Иллирика до Фиваиды свирепствует зловредная ересь, лукавые семена которой, брошенные сперва злоименным Арием, глубоко же укорененные многими, которые после Ария прилежно возделывали нечестие, произрастили теперь тлетворные плоды. Догматы благочестия извращены, уставы Церкви нарушены; любоначалие людей, не боящихся Господа, кидается за начальственными должностями, и председательство открыто уже предлагается в награду за нечестие⁴¹⁰; посему кто произносил более тяжкие хулы, тот предпочтительнее других избираем на епископство в народе; пропало священническое достоинство; мало людей, пасущих стадо Господне разумно: сбереженное для бедных честолюбцы непрестанно тратят на свои удовольствия и на раздачу подарков; не видно точного исполнения церковных правил (ϰανόνων ἀϰϱίβεια); много стало свободы – грешить, ибо достигающие начальства посредством человеческого расположения⁴¹¹ (σπουδαῖς ἀνϑϱωπίναις) в благодарность за сие самое расположение воздают тем, что все дозволяют в удовольствие грешащим. Погиб правдивый суд; всякий ходит по воле сердца своего; порок не знает себе меры; народ не слушает увещаний; в предстоятелях недостает дерзновения, потому что приобретшие себе власть чрез людей стали рабами оказавших им милость. У иных придумано уже и оружие для междоусобной брани, именно – защита Православия, и, прикрывая личную неприязнь⁴¹², выставляют на вид, что враждуют за благочестие. А другие, отклоняя от себя обличение в самых гнусных делах, доводят народ до неистовства, поощряя к взаимным спорам, чтобы общими бедствиями прикрыть свое худое состояние.

Поэтому брань сия непримирима; сделавшие худое страшатся общего мира, потому что он обнаружит тайная их срама⁴¹³ (ср. 2Кор.4:2). Сверх этого, неверные смеются, маловерные колеблются; вера ненадежна⁴¹⁴ (ἀμφίβολος), неведение проливается в души, потому что злонамеренно искажающие учение подделываются под истину. Молчат уста благочестивых, развязан всякий хульный язык, святое осквернено; здравомыслящие в народе бегут от молитвенных домов как от училищ нечестия и по пустыням со стенаниями и слезами воздевают руки к Небесному Владыке. Конечно, и до вас достигло, что делается в большей части городов; народ, с женами, детьми и даже старцами, вне городских стен, под открытым небом совершает молитвы, с великим терпением перенося страдания от непогоды⁴¹⁵ и ожидая себе помощи от Господа.

3. Какой плач приличествует сим бедствиям? Какие источники слез будут достаточны для стольких несчастий? Итак, пока еще некоторые, по-видимому, не пали, пока хранится еще след прежнего устроения⁴¹⁶, прежде, нежели постигло церкви совершенное крушение, поспешите к нам, поспешите уже, ей! просим вас, искреннейшие братия, подайте руку падшим на колена. Да воздвигнется к нам братское ваше сердоболие, да прольются слезы сострадательности! Не пренебрегите тем, что половина вселенной погружена в заблуждение. Не потерпите, чтобы угасла вера у тех, у кого воссияла первоначально.

А что сделать вам для улучшения дел и как оказать сострадание к скорбящим, этому, без сомнения, не нужно учить вас, но Сам Дух Святой внушит вам сие. Впрочем, скажем, что нужны поспешность в спасении оставшихся и прибытие большого числа братий, чтобы прибывшие составили полный Собор и для поправления дел обладали [полным] доверием не только по важности приславших, но и по числу своему. Пусть они возобновят исповедание веры, составленное отцами нашими в Никее, изгонят ересь, предложат церквам слово мира, приведя к единодушию одинаково думающих. Ибо, конечно, всего более достойно сожаления, что и здоровое по видимости разделилось само в себе, и обстоят нас бедствия, как видно, подобные тем, в каких прежде был Иерусалим во время осады Веспасиановой. Ибо иерусалимляне вместе и стеснены были внешней войной, и в то же время истребляемы внутренним мятежом единоплеменников. А у нас, сверх открытой брани еретиков, воздвигнутая еще брань теми, которые признаются православными, довела церкви до крайнего изнеможения. Потому и имеем особенную нужду в вашей помощи, чтобы исповедающие апостольскую веру, прекративши у себя выдуманные ими расколы, подчинились, наконец, полномочию Церкви, и Тело Христово соделалось совершенным, будучи снова всеми членами приведено во всецелость, и не только превозносили мы блага, видимые у других, как делаем теперь, но и у себя самих увидели церкви восприявшими славу древнего Православия. Ибо подлинно достойно высочайшего ублажения дарованное от Господа вашему богочестию свойство различать поддельное от настоящего⁴¹⁷ и чистого, проповедовать же без всякого отступления веру отцов, которую мы приняли и признаем изображенной начертаниями, взятыми у апостолов, согласуясь и с нею, и со всем, что по правилам и уставам поставлено в Соборном послании⁴¹⁸.

Одобряя ежедневное приобщение Святых Таин, извещает, что в Кесарии Евхаристия совершается четыре раза в неделю, и отвечает на вопрос, позволительно ли мирянам приобщаться из своих рук дома. (Писано около 372 г.)

Хорошо и преполезно каждый день приобщаться и принимать Святое Тело и Кровь Христову, потому что Сам Христос ясно говорит: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный (Ин.6:54). Ибо кто сомневается, что непрестанно быть причастником жизни не иное что значит, как жить многообразно (ζῆν πολλαχῶς)? Впрочем, приобщаемся четыре раза каждую седмицу: в день Господень⁴¹⁹, в среду, в пяток и в субботу; также и в иные дни, если бывает память какого святого⁴²⁰.

А что нимало не опасно, если кто во время гонений, за отсутствием священника или служащего (ἱεϱέως ἢ λειτουϱγοῦ), бывает в необходимости принимать Причастие собственною своею рукою, излишним было бы это и доказывать, потому что долговременный обычай удостоверяет в этом самим делом. Ибо все монахи, живущие в пустынях, где нет иерея, храня Причастие в доме, сами себя приобщают. А в Александрии и Египте и каждый крещеный мирянин по большей части имеет Причастие у себя в доме и сам собою приобщается, когда хочет. Ибо, когда иерей единожды совершил и преподал Жертву, принявший ее как всецелую (ὡς ὅλην ὁμοῦ), причащаясь ежедневно, справедливо должен веровать, что принимает и причащается от самого преподавшего. Ибо и в Церкви иерей преподает часть, и приемлющий с полным правом держит ее и, таким образом, собственной своей рукою подносит к устам. Потому одну имеет силу, приемлет ли кто от иерея одну часть или сразу многие части⁴²¹.

Св. Василий, обвиненный пред правительством в огромных постройках и в чем-то ином, оправдывается в первом, что здания сии общеполезны⁴²², служат украшением городу и начаты не без воли императора, а оправдание во всем прочем отлагает до свидания с правителем, которому советует подражать Александру. (Писано в 372 г.)

Собирался я и сам идти к твоей досточестности, чтобы, если не приду, не взяли передо мною преимущества клеветники. Но поскольку воспрепятствовал телесный недуг, который напал на меня гораздо сильнее обыкновенного, то необходимо дошло дело до письма. Видевшись с тобою, чудный муж, в последний раз, имел я намерение сообщить твоему благоразумию о всех своих житейских делах, имел также намерение повести слово и о церквах, чтобы после сего не осталось уже никакого места клеветам. Но удержался, рассуждая, что было бы совершенно излишне и сверх меры надменно на человека, обремененного таким множеством дел, возлагать еще заботы кроме необходимых. А вместе с тем (пусть будет сказана правда) побоялся я и по другой причине – чтобы не прийти в необходимость уязвить взаимными противоречиями душу твою, которая должна в чистом благоговении к Богу получить совершенную награду за богочестие. Ибо, действительно, если обращу внимание твое на себя, то мало оставлю тебе времени для дел общественных и поступлю подобно тому, кто кормчего, который в великую бурю правит вновь оснащенным кораблем, стал бы обременять прибавкой груза, когда надлежало бы убавить поклажу и, сколько можно, облегчить корабль. Посему, кажется мне, и великий царь, узнав, что у нас так много заводится дел, дозволил, чтобы мы сами собою распоряжались в церквах.

Впрочем, желаю спросить тех, которые тревожат твой не знающий коварства слух: чем хуже стали от нас общественные дела? Что большее или малое в общих делах потерпело ущерб от нашего управления церквами? Разве кто скажет: и то приносит вред делам, что воздвигли мы Богу нашему молитвенный дом (οἶϰον εὐϰτήϱιον), великолепно устроенный, и около него жилые здания: одно, изящного вида, отделенное для предстоятеля, другие, ниже его, распределенные по порядку служителям Божиим; а сии же здания назначаются для общего употребления и вам, градоначальникам, и сопровождающим вас. Кому же делаем обиду, если строим пристанища странникам, бывающим здесь мимоходом и по немощи имеющим нужду в какой-нибудь услуге, или заводим, необходимо к их успокоению, ходящих за больными, врачей, вьючных животных, проводников⁴²³? За сим неотъемлемо должны следовать и искусства, как необходимые для жизни, так и изобретенные для приличного препровождения оной; и еще иные здания, приспособленные для работ; что все служит украшением городу и обращается в похвалу нашему градоначальнику, потому что сие распространяет добрую славу о нем. Ты не для того вынужден начальствовать над нами, что один имеешь достаточные силы величием своего изволения восстановить падшее, населить ненаселенное и, одним словом, пустыни преобразить в города. Поэтому что было бы сообразнее: изгонять ли и обижать содействующего в этом или почтить и любить его? И не подумай, превосходнейший, что сказанное мною существует только на словах. Мы приступили уже к делу, записывая пока нужное для постройки.

И это сказано мною в оправдание пред градоначальником. А что должен я отвечать на упреки людей, любящих приносить жалобы, и отвечать тебе как христианину и другу, который заботится о мнении, какое имеют обо мне, – то теперь необходимо о сем умолчать, потому что это превосходит меру письма и, сверх того, небезопасно поверять сие бездушным письменам. Но чтобы тебе, до свидания со мною, увлекшись чьими-либо клеветами, не быть принужденным уменьшить сколько-нибудь свое ко мне благоволение, поступи, как Александр⁴²⁴. Ибо о нем сказывают, что, когда клеветали ему на одного из приближенных, открыл он одно ухо клеветнику, а другое тщательно зажал рукою, показывая тем, что намеревающийся судить правильно должен не весь вдруг увлекаться предваряющими⁴²⁵, но половину слуха своего сохранить неприкосновенно, чтобы выслушать потом оправдание отсутствующего.

Св. Василий, приглашенный Мелетием и Феодотом на свидание с ними, писал о том с диаконом Феофрастом к Евсевию, и его приглашая на свидание. Поскольку же диакон, не передав письма, умер, то пишет о том же вторично с Евстафием за 33 дня до срока, назначенного для их свидания. (Писано в 372 г.)

Давно писав к твоему благочестию, как о других делах, так и о взаимном нашем с тобою свидании, обманулся я в надежде, потому что письмо не дошло в руки твоей досточестности. Блаженный диакон Феофраст⁴²⁶ взял письмо у меня, когда я по необходимости отправлялся в какой-то объезд⁴²⁷, но не передавал его твоему богочестию, потому что его опередила болезнь, от которой он скончался. Поэтому так поздно принимаюсь писать, что нет и надежды, чтобы, по причине весьма стесненных обстоятельств, была какая-либо польза от сего письма. Боголюбивейший епископ Мелетий и Феодот⁴²⁸ предписали мне⁴²⁹ прийти к ним, предлагая сие свидание в знак любви и желая, чтобы несколько поправлено было то, что производит теперь огорчение. А временем свидания назначили мне средину наступающего месяца июня, местом же селение Фаргам, знаменитое славою мучеников и многолюдством Собора, совершаемого ими ежегодно. Поскольку же мне, который по возвращении узнал об успении блаженного диакона и о лежащем у меня без дела письме, должно было не покою предаваться, то, поскольку мне осталось еще до срока тридцать три дня, поспешно отослал я письмо сие к достопочтеннейшему брату и сослужителю моему Евстафию, чтобы им передано было твоей степенности и опять вскорости принесен ко мне ответ. Ибо, если можно или даже приятно, тебе прийти туда же, и я буду. А если нет, то сам я свиданием своим, ежели угодно будет Богу, воздам прошлогодний долг; если же опять по грехам моим будет какое препятствие, то посещение епископов отложу до другого времени.

Изображает, какую потерю понесла Каппадокия в лице отнятого у нее по клеветам правителя (вероятно Илии)⁴³⁰, и просит Софрония представить его царю и защитить пред ним. (Писано в 372 г.)

Кто так любит отечество, как ты, который наравне с родителями почитаешь произведшую тебя на свет и воспитавшую родину, желаешь благ и вообще всему городу, и, в частности, каждому, даже не только желаешь, но и подтверждаешь свои благожелания собственными делами? Ибо ты с Божией помощью можешь делать подобные дела, и – о, если бы, при такой своей доброте, мог и как можно долее делать их! Впрочем, и при тебе отечество наше богатело только во сне. Попечение о нем вверено было человеку, которому, как говорят знающие, что было у нас в старину, доселе не бывало другого равного начальника. Но у него⁴³¹ вскоре отнят этот человек по навету людей, которые благородный и нельстивый нрав сего мужа обратили в повод к вражде на него и сочинили клеветы, скрыв это от слуха твоего совершенства. Потому все мы вообще сетуем, лишившись начальника, который один мог восстановить наш город, преклонивший уже колена, был истинным стражем правды, был доступен обиженным, страшен преступникам закона, равно и бедным и богатым, и, что всего важнее, возвратил христианству древнюю честь его. А то, что был он самый неподкупный из известных нам людей и в угоду кому-либо не делал ничего вопреки справедливости, прехожу молчанием как самое малое между прочими его доблестями.

Правда, что свидетельствую об этом, пропустив надлежащее время, утешая сам себя, как поющие в одиночку⁴³² (οἱ μονῳδοῦντες), и не принося никакой пользы делу. Впрочем, небесполезно и то, что в великой душе твоей останется памятование о сем человеке и возымеешь к нему благодарность как к благодетелю твоего отечества, и, если кто из раздражающихся тем, что его не предпочли справедливости⁴³³, станет нападать на него, ты заступишься и защитишь, для всякого сделав явным, что почитаешь для себя этого человека своим, достаточной причиной к таковому признанию полагая доброе о нем свидетельство и действительный опыт, превышающий собою меру времени; потому что чего бы не сделал другой во многие годы, то совершено им в короткое время. А достаточная для нас милость и достаточное утешение в постигшем нас – если представишь его царю и разрушишь возведенные на него клеветы. Воображай, что все отечество говорит тебе это одним моим голосом; а таково общее всех желание, чтобы при содействии твоего совершенства произошло нечто благоприятное для этого человека⁴³⁴.

Выражает ревность свою о соблюдении мира и при том раздоре, какой произошел с Анфимом по случаю разделения Каппадокии. (Писано в 372 г.)

Важность единодушия в Церкви

Св. Василий: «Только бы сподобиться наград, обещанных миротворцам»

Открывающий глубины и объявляющий советы сердечныя (1Кор.4:5), Господь дал и смиренным разумение неудобопонятных, как некоторые думают, ухищрений. Поэтому ничто от нас не утаилось и ничто из содеянного не осталось сокрытым. Но, впрочем, мы и не видим и не слышим ничего другого, кроме одного – мира Божия и того, что ведет к нему. Хотя другие и сильны, и велики, и сами в себе уверены, но я ничего не значу, ничего не стою; почему никогда не возьму на себя столько, чтобы почесть себя имеющим довольно сил одному и самому собой преодолеть трудность дел, но твердо знаю, что гораздо более имею нужды во вспомоществовании каждого из братии, нежели сколько одна рука нуждается в помощи другой; потому что и самым устройством тела нашего Господь научил нас необходимости общения. Ибо когда рассматриваю эти самые члены свои и вижу, что ни один не достаточен сам по себе для действования, тогда могу ли подумать, что я сам по себе достаточен для отправления дел житейских? Нога не ходила бы твердо, если бы вместе с нею не подпирала тело другая; глаз не видел бы правильно, если бы не имел сообщником себе другого и не согласно с ним устремлялся на видимые предметы. Вернее слух, воспринимающий звуки обоими путями⁴³⁶; крепче схватываешь вещь при взаимном содействии друг другу пальцев⁴³⁷. И одним словом, – не вижу, чтобы какое-либо естественное или свободное действие совершалось без единодушия тех, которые принадлежат к тому же роду, потому что и сама молитва, когда нет согласия в молящихся, бывает гораздо бессильнее самой себя, и Господь обещал быть посреди двоих или троих призывающих Его в единодушии (см. Мф.18:20). Но и само Домостроительство принял на Себя Господь, чтобы умиротворить кровию Креста Своего, аще земная, аще ли небесная (Кол.1:20). А по всему этому желаю в мире пребывать остальные дни свои; прошу, чтобы с миром было успение мое. Поэтому решился я для мира не избегать какого бы то ни было труда, не отказываться говорить и делать что-либо унизительное, не брать в расчет дальности пути, не бояться каких-либо других беспокойств, только бы сподобиться наград, обещанных миротворцам. Если кто следует моему в этом руководству, – то сие всего лучше, и составляет конец моих желаний. А если кто повлечет в противоположную сторону, то и в этом случае не отступлю от своего решения. Но в день воздаяния всякий сам узнает плоды своего делания.

Объясняет, почему отложил поездку в Никополь, когда и для чего намерен быть там и в Самосатах, также почему нужно ему свидание с епископами второй Каппадокии; описывает свое свидание с Евстафием; извиняется в недоставлении Евсевию писем от епископов; изъявляет свое желание, чтобы св. Григорий Назианзин был епископом; извещает о Палматии, зовет Евсевия к себе. (Писано в 372 г.⁴³⁸)

1. При всем стремлении быть в Никополе, по получении письма от твоего преподобия с отказом прийти туда желание во мне ослабело и вдруг напомнили о себе все мои недуги. А пришло на мысль и малое усердие звавших, потому что, сделав мне начальное приглашение чрез достопочтеннейшего брата Еллиния⁴³⁹, который уравнивает подати в Назианзе (τοῦ ἐξισοῦντος Ναζιανζόν), не соблаговолили прислать кого-либо для напоминания о том же или для сопровождения моего в пути. Итак, поскольку, по грехам своим, я для них подозрителен, то побоялся светлость их торжества омрачить сколько-нибудь своим присутствием. Ибо вместе с твоим великодушием не откажусь вступить в борьбу с великими искушениями, но без тебя не имею достаточных сил взглянуть прямо в лицо и малой скорби. Поскольку же видеться с ними мне нужно по церковным делам, то пропустил я время празднества, отложил свидание до другого спокойного и нешумного времени и признал лучшим, приехав в Никополь, переговорить о церковных нуждах с боголюбивейшим епископом Мелетием⁴⁴⁰, если он откажется от путешествия в Самосаты. А ежели не откажется, то с ним отправлюсь в путь, как скоро получу о сем извещение от обоих, то есть и он пришлет ответ на мое об этом письмо (потому что я писал уже к нему), а также ответит и твое богочестие.

2. Нужно же мне повидаться с епископами второй Каппадокии, которые после того как стали именоваться принадлежащими к другой области, посчитали уже, что сделались для меня иноземными и иноплеменными и даже не знают меня, как будто и никогда не заводили знакомства и не промолвили со мной ни одного слова. Ожидалось также свидание с достопочтеннейшим епископом Евстафием, которое и было у меня с ним. Поскольку многие вопияли против него, будто бы повредил он что-то в вере, то имел я с ним беседу и при помощи Божией нашел, что он благомысленно держится всякого правого учения. Письма епископов не доставлены твоему богочестию по вине тех самых, которые должны были переслать и мои письма; да и я об этом забыл, потому что непрерывные заботы исторгли из памяти.

Быть не по месту уважаемым, но самому доставлять уважение месту

Что касается до брата Григория⁴⁴¹, то и мне было бы желательно, чтобы он управлял церковью соразмерно его силам; а таковой была бы разве вся воедино собранная⁴⁴² под солнцем Церковь. Но так как сие невозможно, то пусть будет епископом, не по месту уважаемым, но доставляющим уважение месту. Ибо в подлинном смысле велик тот, кто не только достаточен для великих дел, но силою своею и малое делает великим. Что же надобно сделать с Палматием⁴⁴³, который после стольких братских увещаний услуживает еще Максиму⁴⁴⁴ в гонениях? Впрочем, и теперь не ленятся писать к нему, потому что видеться с ним не дозволяют и телесная немощь⁴⁴⁵, и домашние заботы⁴⁴⁶. Но знай, боголюбивейший отец, что дела наши имеют великую нужду в твоем присутствии и что тебе необходимо еще раз утрудить честную старость свою, чтобы поддержать колеблющуюся уже и близкую к падению Каппадокию.

Оправдывается в том, что не мог дать епископов Армении, как предписано было императором, и слагает вину на епископа Феодота, который не хотел иметь общения с св. Василием по причине общения его с Евстафием, потом перечисляет, что сделано им в пользу церкви Армении, во время пребывания его в Самосатах. (Писано в 372 г.)

1. Весьма много прилагал я старания оказаться послушным, хотя бы отчасти, и царскому указу, и дружескому письму твоей досточестности, как уверенный, что всякое твое слово и всякая мысль исполнены правого намерения и доброго разумения; однако же не мог привести в действие усердного своего желания. А первой и самой верной причиной тому – мои грехи (τὰ διαβήματα), которые везде меня предваряют и препинают на каждом шагу; второй же причиной – отчуждение от меня епископа, который дан мне в содействие. Ибо не знаю, что сделалось с достопочтеннейшим братом нашим Феодотом⁴⁴⁸, который сначала обещался во всем мне содействовать и усердно сопровождал меня из Гитас до Никополя, но как скоро увидел меня в этом городе, так возгнушался мною и до того убоялся грехов моих, что не допустил меня с собой ни к утренней, ни к вечерней молитве, в чем относительно меня поступил он, правда, справедливо и сообразно с моей жизнью, но не подумав о том, полезно ли сие для общего состояния церквей. Причину же на сие выставляет мне ту, что принял я в общение достопочтеннейшего епископа Евстафия. Но дело было у меня так.

2. Приглашенный на Собор, который был созван братом Феодотом, и подвигнутый любовью с послушанием исполнить приглашение, чтобы не подумали о нашем собрании, будто сходимся без дела и понапрасну, постарался я вступить в собеседование с упомянутым выше братом Евстафием. Я поставил ему на вид обвинения касательно веры, выдвигаемые против него братом Феодотом и его окружением⁴⁴⁹, и требовал: если следует правой вере, то объявить мне о сем, чтобы мог я быть с ним в общении; а если чужд нам по вере, то знать наверное, что и я буду для него чуждым. Итак, речей у нас между собой было много; весь этот день проведен в рассуждениях о сем; и когда наступил уже вечер, мы разошлись, не приведя своего разговора к желаемому концу. На следующий же день, начав опять заседание с утра, стали беседовать о том же; к нам присоединился уже и брат Пимений⁴⁵⁰, пресвитер севастийский, и сильно держал слово против меня. Таким образом, понемногу и сам себя оправдывал я, в чем думали они обвинять меня, и их приводил к согласию с требуемым мною; и по благодати Господа оказалось, что мы даже и в малейшем не разногласим между собою. Итак, около девятого почти часа восстали мы на молитву, принося благодарение Господу, подающему, что и мыслим едино, и говорим едино! Сверх того мне надобно было взять у Евстафия и письменное какое-либо исповедание, чтобы согласие его сделалось известным и его противникам и чтобы у прочих было достаточное доказательство намерений сего мужа. Но для большей точности вознамеривался я, встретившись с братиями, бывшими с Феодотом, взять у них письменное изложение веры и предложить оное упомянутому Евстафию, чтобы достигнуть вместе и того и другого – и Евстафием исповедана была правая вера, и братия несомненно убедились, не имея никакого повода к прекословию, когда Евстафием приняты собственные их предложения. Впрочем, прежде чем выяснили и что побудило меня к собеседованию, бывшие с епископом Феодотом не соблаговолили⁴⁵¹ пригласить меня на Собор. С половины пути воротился я назад, приведенный в уныние тем, что труды мои о мире церквей делаются бесплодными⁴⁵² (ἀτελεῖς).

3. После сего, поскольку настояла нужда мне идти в Армению, зная особенный нрав Феодота и желая при достойном веры свидетеле⁴⁵³ как сам оправдаться в своем поступке, так и его вывести из сомнения, пришел я в Гитасы – село, принадлежащее боголюбивейшему епископу Мелетию, где со мною был и этот вышеупомянутый Феодот. И таким образом, поскольку он обвинял меня за связь с Евстафием, рассказал я там об успехе моего собеседования⁴⁵⁴, а именно, что нашел Евстафия во всем с ними единомысленным. Феодот утверждал, что Евстафий, расставшись со мною, отрекся от сего единомыслия и сам подтвердил собственным ученикам своим, что касательно веры ни в чем со мною не согласен. Я стал возражать на сие; и смотри, досточудный мой, не весьма ли справедливы и неоспоримы ответы, какие я сделал на это? Я говорил: «Заключая по постоянству сего человека во всем другом, уверен я, что не так легко меняет он мысли свои и не станет ныне исповедовать, а завтра отрицать, что сам сказал; это человек, который и в неважном чем-нибудь избегает лжи как чего-то страшного, паче никогда не захочет противиться истине в предметах такой важности и всеми столько утверждаемых. А если бы случилось, что справедливо разглашаемое вами, то надобно предложить ему писание, заключающее в себе полное изложение⁴⁵⁵ правой веры. Если найду, что изъявляет он свое согласие и письменно, то останусь с ним в общении. А если замечу, что уклоняется от сего, то прекращу с ним всякую связь». Поскольку речь сию одобрили епископ Мелетий и брат сопресвитер Диодор (ибо и он находился при этом), то и достопочтеннейший брат Феодот согласился там и, пригласив прийти в Никополь, чтобы и церковь его посетить, и, отправляясь в Саталы, самого его взять спутником, оставил меня в Гитасах. Когда же пришел я в Никополь, тогда забыл и что слышал от меня, и на что согласился со мною, отпустил же меня от себя с теми оскорблениями и бесчестиями, какие незадолго пред сим описал я тебе.

4. Поэтому, о достопочтеннейшая глава, как было можно сделать мне что-нибудь из предписанного и дать Армении епископов – при таком расположении ко мне сообщника в порученном деле, от которого ожидал, что с его помощью найду людей способных; потому что в епархии его есть мужи благоговейные, разумные, знающие язык и имеющие сведения и о прочих свойствах сего народа, известные мне и по именам; но с намерением умолчу о них, чтобы не послужило сие препятствием воспользоваться ими Армении по крайней мере в другое время?

И теперь, при таком состоянии дела⁴⁵⁶ дошедши до Сатал, по благодати Божией, устроил я, кажется, все прочее, примирил армянских епископов и переговорил с ними, о чем следовало, чтобы отложили обычное свое безразличие⁴⁵⁷ и возымели искреннее усердие о церквах Господних; а касательно того, что и в Армении с таким равнодушием нарушаются законы, дал я им начертания правил (τύπους), как надобно им прилагать свое попечение. От церкви же в Саталах получил я и постановления⁴⁵⁸ с прошением, чтобы дал я им епископа. Была у меня забота и о том, чтобы расследовать справедливость хулы, распространенной о брате нашем Кирилле, епископе Армении; и по благодати Божией нашел я, что она выдвинута ложно, по клевете его ненавистников, в чем они открыто признались мне. Кажется, что довольно благосклонным к нему сделал я и жителей сатальских, и они не избегают уже общения с ним. Если же все это маловажно и не имеет никакой цены, то я не мог сделать ничего большего по причине взаимного, по диавольскому ухищрению, у меня с ними несогласия. О сем надлежало бы мне молчать, чтобы не показаться разглашающим, что самому мне служит в укоризну. Но поскольку иначе невозможно и оправдаться пред твоим высокородием, то приведен я в необходимость донести всю истину как было.

Благодарит за письмо, полученное им от Евсевия близ Армении; изъявляет давнее свое желание быть в Самосатах, несмотря на болезнь свою и множество дел; приглашает Евсевия к себе на праздник св. Евпсихия (7 дня [месяца] сентября) для общего рассуждения о делах, особенно же о том, что терпит св. Василий от простодушия св. Григория Нисского. (Писано из Армении в июле или августе 372 г.)

На письмо любви твоей к стране, соседственной с Арменией, смотрел я так же, как смотрели бы мореходы на разведенный на берегу огонь, видимый на море издали, особенно когда море свирепеет еще от ветров. Ибо письмо твоей степенности и само по себе заключало в себе много утешительного, а тем более увеличивали его приятность тогдашние обстоятельства, о которых, каковы бы ни были и сколько бы меня ни огорчили, ничего не скажу сам, однажды навсегда решившись забывать все неприятное; расскажет же твоему благочестию мой содиакон.

Телесная болезненность свт. Василия Великого

А тело у меня совершенно отказалось служить; даже и малейшего движения не могу переносить без боли. Впрочем, молюсь, чтобы по крайней мере теперь, при помощи молитв твоих, можно мне было выполнить давнее желание, хотя бы поездка сия ввела меня в великое затруднение, потому что дела по моей церкви столько времени оставались в пренебрежении. Но если соблаговолит Бог, так что, пока еще на земле, увижу твое благочестие в церкви своей, то возымею подлинно благие надежды и о будущем, как не вовсе лишенный даров Божиих. Если возможно сие, то прошу исполнить сие во время Собора, который ежегодно бывает у нас в приближающуюся уже память блаженного мученика Евпсихия⁴⁵⁹, в седьмой день месяца сентября. Ибо у меня есть дела, достойные внимания, требующие твоего содействия и касающиеся как поставления епископов, так рассуждения и совещания о том, что замышляет против меня простодушие (χϱηστότης) Григория Нисского⁴⁶⁰, который созывает Собор в Анкиру и ничего не опускает, чтобы действовать вопреки мне.

Возвращаясь из Армении, по случаю чьей-то смерти утешает кого-то, особенно огорченного сей смертью. (Писано в 372 г.)

Причина скорбей у христиан

Кто посылает первое письмо, тому справедливо желать, чтобы содержание письма было радостное. Это согласовалось бы и с моим расположением, потому что всем, решившимся жить благочестно, во все продолжение жизни желаю благоуспешности в добром. Но поскольку распоряжающий жизнью нашей Господь, по неизреченной Своей премудрости, без сомнения, к душевной нашей пользе определил совершиться тому, что жизнь твою сделало горестной, а меня, который соединен с тобою любовью по Богу и о случившемся с тобою узнал от братий наших, привело в сострадание, – то показалось мне необходимым по возможности предложить тебе утешение. Поэтому если бы можно было дойти до места, где случается проживать твоему благородию, то прежде всего сделал бы я это. Поскольку же и телесная немощь, и множество лежащих на мне дел обратили в великий вред для наших церквей даже и то путешествие, которое уже мною совершается, то за лучшее признал я посетить твою степенность письмом, напоминая тебе, что самые скорби, по воле посещающего нас ими Господа, приключаются рабам Божиим не напрасно, но для изведания на опыте истинной любви к сотворившему нас Богу. Ибо как борцов подъятые ими во время подвига труды ведут к венцам, так и христиан испытание в искушениях ведет к совершенству, если Господни о нас распоряжения принимаем с надлежащим терпением и со всяким благодарением.

Все управляется благостью Владыки

Начало истинной жизни для живущих по Богу

Все управляется благостью Владыки. Что ни случается с нами, мы не должны принимать сего за огорчительное, хотя бы в настоящем и чувствительно трогало оно нашу немощь. Хотя не знаем законов, по которым все, что ни бывает с нами, посылается нам от Владыки во благо, однако же должны мы быть уверены в том, что случившееся с нами, без сомнения, полезно или нам самим по причине награды за терпение, или душе, у нас похищенной, чтобы она, замедлив далее в сей жизни, не заразилась пороком, водворившимся в мире. Ибо если бы надежды христиан ограничивались сей жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если для живущих по Богу началом истинной жизни является разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имущим упования (см. 1Фес.4:13)? Итак, послушайся моего совета и не падай под тяжестью горя, но покажи, что ты выше его и не поддаешься ему.

Послав с письмом сим Никия, предуведомляет жителей Саталы, что, вняв их просьбам и всему предпочтя их выгоды, поставил им епископом одного своего сродника, весьма любимого им самим, матерью и народом. (Писано в 372 г.⁴⁶¹)

Уважив собственные просьбы ваши и просьбы всего народа, принял я на себя попечение о вашей церкви и обещался вам пред Господом без опущения сделать для вас все, что в моих силах. Почему и принужден, по написанному, коснуться как бы в зеницу ока своего (Зах.2:8). Так избыток оказанной вам чести не дозволил, чтобы прежде просимого вами пришло мне на память другое что-либо, например родство, снисканная с детства привычка к сему мужу; напротив того, забыв все частные мои родственные к нему отношения, не обратив внимания на множество стенаний, с какими возрыдает народ мой, лишенный его покровительства, не тронувшись ни слезами всей родни его, ни скорбью престарелой матери, которая только и держалась одними его услугами, не уважив всех этих вместе и сильных, и многочисленных причин, одно имел я в виду – украсить вашу церковь правлением такого мужа и оказать ей помощь, преклонявшей уже колена от долговременного пребывания без начальника и возымевшей нужду в значительном и сильном руководстве, чтобы восстать на ноги.

Вот что мною для вас сделано! Но и вас уже прошу доказать, что вы не ниже нашей надежды и обещаний, какие сделаны мною сему мужу, а именно: что я послал его к ближним и к друзьям и что каждый из вас пожелает превзойти всякого другого в усердии и в любви к нему. Как бы то ни было, покажите это прекрасное соревнование и особенной своей услужливостью утешьте его сердце, чтобы забыть ему родину, забыть родных, забыть народ, столько же привязанный к его покровительству, сколько недавно рожденный младенец привязан к материнским сосцам.

Послал же я наперед к вам Никия⁴⁶², чтобы о совершившемся довел до сведения вашей досточестности и чтобы вы предварительно совершили празднество и принесли благодарение Господу, Который благоволил чрез меня исполнить ваше желание.

Извещает их, что избран им епископ. (Писано в 372 г.)

Господь привел в исполнение прошения людей Своих и чрез мое смирение дал им пастыря, достойного сего имени и не корчемствующего⁴⁶³ словом, как многие, но и вам, которые любите правое учение и избрали жизнь, согласную с заповедями Господними, способного угодить с избыточеством о имени Господа, исполнившего его духовными Своими дарованиями.

Поскольку при новой переписи церковнослужителей в Каппадокии обложили податями, то просит Модеста освободить их от податей, предоставив сие собственному распоряжению епископа. (Писано в 372 г.)

Это одно – писать к такому человеку, – хотя бы не было никакого другого предлога, само по себе, для людей понимающих⁴⁶⁵ (τοῖς αἰσϑανομένοις) весьма уже великая честь; потому что беседы с мужами, которые много превосходят прочих, доставляют весьма великую знаменитость удостоившимся сих бесед. Но мне необходимо вступить в общение с твоим высоким умом, потому что нахожусь в страхе за целое отечество. Прошу принять это с кротостью, как сообразно с твоим нравом, и подать руку помощи моему отечеству, преклонившему уже колена. А дело, о котором прошу, такого рода.

Посвященных Богу нашему, пресвитеров и диаконов, старая перепись не обложила податями. Но те, которые производят перепись ныне, поскольку не получили предписания от твоей высокой власти, и их внесли в перепись, за исключением разве некоторых, по самым летам своим имевших право на освобождение. Потому просим оставить нам этот памятник своего благодеяния, чтобы на все последующее⁴⁶⁶ время сохранилась у нас добрая о тебе память, и по древнему закону обложения податями уступить нам священно служителей. Освобождение же от податей просим сделать не лицам, теперь находящимся в священном сане (в таком случае милость сия перейдет к их наследникам, которые, без сомнения, не все непременно будут достойны священства), но по образцу, наблюдаемому в свободной переписи, допустить некоторую общую уступку клирикам, чтобы управляющие церквами могли освобождать от налогов всех, когда бы то ни было служащих.

Это и твоему высокородию обеспечит бессмертную славу добрых дел, и царскому дому приуготовит многих молитвенников, да и самому государству принесет великую пользу; потому что утешение сие – свободу от податей – доставляем не клирикам собственно, но людям, непрестанно угнетаемым; а это и по доброй воле делаем, как можно видеть всякому желающему.

Изъявляет свое сожаление, что не свиделся с ними в Самосатах; хвалит постоянство их в исповедании Святой Троицы; увещевает соблюдать сие постоянство и избегать общения и бесед с отрицающими божество Сына или Духа, обещает при первом [следующем] свидании обширнее беседовать с ними о вере. (Писано осенью 372 г.)

Прибыв в Самосаты, надеялся я свидеться с вашей чинностью. И поскольку не имел с вами свидания, то не равнодушно перенес эту потерю, рассуждая, будет ли когда или мне возможно опять быть поблизости ваших мест, или вам угодно побывать в нашей стороне. Но да будет сие в воле Господней!

Краткое исповедание веры

Теперь же, когда я узнал, что сын мой Софроний⁴⁶⁸ едет к вам, то с удовольствием вручил ему сие письмо, которое принесет вам приветствие и откроет мои мысли; потому что, по милости Божией, не перестаю помнить о вас и благодарю за вас Господа, что вы – доброго корня добрые отрасли – плодоносите добрые дела и в подлинном смысле – как крины среди терний (ср. Песн.2:2); потому что окруженным таким развратом людей, растлевающих слово истины, не вдаваться в обман, не оставлять апостольского проповедания веры и не присоединяться к усиливающемуся ныне нововведению⁴⁶⁹ – все это не заслуживает ли того, чтобы воздать за сие великое благодарение Богу, и не по справедливости ли приобретет вам великие похвалы? Веруете в Отца и Сына и Святого Духа: не выдавайте сего вверенного вам залога – Отца, начало всему; Единородного Сына, от Отца рожденного, Истинного Бога, Совершенного от Совершенного, Живой Образ, показывающий в Себе всецелого Отца; Духа Святого, от Бога Сущего, Источник святости, жизнеподательную Силу, усовершающую Благодать, которой усыновляется Богу человек и смертное делается бессмертным, Духа, имеющего со Отцом и Сыном единство во всем: в славе и в вечности, в силе и царстве, во владычестве и Божестве, как свидетельствует и предание спасительного крещения.

А кто называет тварью или Сына, или Духа, или вообще низводит Духа в служебный и рабский чин, те далеки от истины, и надобно избегать общения с ними, уклоняться от их речей, как от яда, смертоносного для душ. А если даст когда Господь быть нам вместе, то обширнее изложу вам слово о вере, чтобы при доказательствах из Писания увидели вы и крепость истины, и гнилость ереси.

Во время путешествия своего познакомившись с сим добродетельным воином, просит его преуспевать в любви к Богу. (Писано в 372 г.)

В военной жизни возможно сохранить совершенство любви к Богу

Во время путешествия своего удостоился я от Господа многого, за что должен благодарить Его; но величайшим для себя благом признаю знакомство с твоей досточестностью, дарованное мне благим Владыкой. Ибо узнал в тебе человека, доказывающего собою, что и в военной жизни можно сохранить совершенство любви к Богу и что христианин должен отличаться не покроем платья, но душевным расположением.

А поэтому и тогда со всем желанием проводил я с тобою время, и теперь, как скоро вспоминаю о тебе, наслаждаюсь величайшим веселием. Итак, мужайся и крепись, старайся непрестанно питать и приумножать в себе любовь к Богу, чтобы возрастало и обилие подаваемых тебе от Него благ. А что помнишь и обо мне, на сие не имею нужды ни в каком другом доказательстве, видя свидетельство самых дел.

Извещает Иулитту, которую один жестокий человек⁴⁷⁰, обещавший помедлить взысканием [долга, теперь] принуждает к уплате, что писал о ее деле и к нему, и к Елладию, который близок к ипарху, но не осмелился писать к самому ипарху. (Писано в 372 г.)

Много поскорбел я, прочитав в письме твоего благородства, что тебя опять теснят те же нужды. Что же делать с людьми, которые выказывают в себе такой непостоянный нрав, говорят ныне то, а завтра другое и не держатся собственных слов своих⁴⁷¹? Если этот человек, после обещаний, данных при мне и при бывшем ипархе, теперь, как ничего не говоривший, сокращает так срок, то видно, что он совершенно перестал меня стыдиться.

Впрочем, я писал к нему, убеждая его и напоминая ему об обещаниях. Писал также и к Елладию, одному из близких к ипарху, чтобы чрез него узнал о твоем деле ипарх. Ибо не признал для себя приличным самому возыметь смелость пред таким судией, потому что не писал еще к нему даже и о собственных своих делах и побоялся навлечь на себя его неодобрение, потому что великие люди, как сама знаешь, легко раздражаются подобными вещами. Но если это полезно сколько-нибудь, то достигнешь сего чрез Елладия⁴⁷². Он человек добрый, ко мне расположенный, боится Бога и имеет большое дерзновение перед правителем⁴⁷³. Святой⁴⁷⁴ силен избавить тебя от всякой скорби, если только с истинным и искренним сердцем возложишь на Него упование.

Убеждает сего притеснителя Иулитты вспомнить данное им обещание. (Писано в 372 г).

С удивлением услышал я, что ты, забыв добрые и приличные щедроте твоей обещания свои, приступаешь теперь к этой сестре с самым сильным и неотступным требованием. Не знаю, что и заключить из рассказываемого о тебе. Известна мне великая твоя щедрость, по свидетельству знающих тебя; помню также и обещания твои, какие дал ты при мне и при этом человеке⁴⁷⁵, уверяя, что, хотя пишешь короткий срок, однако же даешь больше времени, потому что намерен соображаться с необходимостью дела и иметь снисхождение к вдове, которая принуждена вдруг отдать из дому такую сумму денег.

Посему не могу понять, что за причина, по которой произошла такая перемена. Но какова бы она ни была, прошу тебя, помня твою щедрость и имея пред очами Господа, вознаграждающего благие изволения, дать время, какое обещал потерпеть вначале, чтобы, продав свои вещи, могла она заплатить долг. Ясно же помню и то, что обещал ты, как скоро получишь по условию золото, передать упомянутой выше вдове все договорные грамоты⁴⁷⁶, как составленные при градоначальниках, так и писанные частным образом.

Жестокость заграждает оказание Божией помощи в будущем

Поэтому прошу тебя, и меня уважь, и себе приобрети от Господа великое благословение, вспомнив свои обещания, зная, что и ты человек, сам должен ожидать времени, когда нужна тебе будет Божия помощь, которую заградишь для себя настоящей своей жестокостью. Напротив того, обрати на себя щедроты Божии, показав доброту и все снисхождение к бедствующим.

По делу той же вдовы Иулитты с попечителем ее наследников. (Писано в 372 г.)

Очень не хотелось мне беспокоить твою доброту, часто прибегая к величию вашей власти, чтобы не подать мысли, будто бы без меры упоеваюсь⁴⁷⁸ твоей дружбою; однако же необходимость не позволяет мне молчать. По крайней мере, сжалившись и душевно страдая об этой сестре, которая со мною в родстве, обременена вдовством, озабочена делом сироты сына, когда увидел уже я, что сверх силы она стеснена несносными нуждами, поспешил попросить тебя, чтобы соблаговолил ты, сколько можешь, содействовать посланному ею человеку к освобождению ее от дальнейшего притеснения как уже уплатившую то, что сама лично при мне обещалась заплатить. Ибо условие было, что если уплатит самый долг, то прощен ей будет рост⁴⁷⁹.

Теперь попечитель ее наследников намеревается взыскать и долг, и рост. Итак, поскольку ты знаешь, что Господь признает Своими дела вдов и сирот (Пс.145:9), то потрудись употребить свое старание о сем деле, в надежде на мздовоздаяние нам от Самого Бога. Ибо думаю, и снисходительность досточудного ипарха, узнав, что долг уплачен, окажет сострадание к этому жалкому уже и бедному дому, коленопреклоненному и не имеющему сил противостоять нападениям, какие угрожают ему извне. Потому прошу, снизойди к нужде, по которой обеспокоил тебя, и помоги делу по мере сил, дарованных Христом тебе, честному и добронравному, употребляющему во благо дары, тобою принятые.

Воспользовавшись дозволением писать к сему префекту, ходатайствует за жителей горы Тавр, чтобы уменьшена была подать, какую вносят они железом. (Писано в 372 г.)

В какой мере уделяешь мне честь и свободу, по кротости своего нрава благоволя снисходить и до меня, в такой же, или еще и в большей мере, буду в продолжение всей жизни молить благого нашего Владыку об умножении твоей славы. Давно желал я писать к тебе и насладиться честью, какой меня удостаиваешь; но меня удерживало уважение к высокому сану, и боялся я не подать другим мысли, что без меры упоеваюсь дарованной мне свободой.

А теперь как полученное от несравненного твоего высокородия⁴⁸¹ дозволение писать к тебе, так и нужда утесненных принудили меня осмелиться. Итак, если у людей великих имеют какую-нибудь силу прошения и людей малых, снизойди, чудный муж, на мою просьбу, своим человеколюбивым мановением дай избавление жалким поселянам и прикажи, чтобы с жителей богатого железом Тавра собираемая железом подать сделалась сносной и они не вдруг были подавлены, но могли долго служить государственным пользам, о чем, как уверен я, всего более заботится твое достойное удивления человеколюбие.

Ходатайствует за друга, на которого принесены жалобы и которого префект требует к ответу. (Писано в 372 г.)

В другое время не отважился бы я беспокоить твое высокородие, умея и себе самому знать меру, и признавать над собою власти. Но поскольку увидел, что друг в опасном положении, будучи позван к ответу, то осмелился дать ему это письмо, чтобы, представив его вместо масличной ветви⁴⁸², нашел сколько-нибудь к себе человеколюбия. Без сомнения же, хотя и я не стою никакого внимания, однако же достаточно иметь самое посредственное достоинство, чтобы убедить человеколюбивейшего из префектов и ко мне оказать снисхождение, и этого человека, если ни в чем не погрешил он, спасти ради самой истины, а если и погрешил, простить ради меня, который просил за него.

А каковы здешние дела, об этом кто знает лучше тебя, который видишь, что есть в каждом негодного, и всем управляешь с чудной предусмотрительностью?

Ходатайствует за одного близкого к себе человека, именем Домитиан, который за проступок свой пред Андроником несет то наказание, что живет в страхе и бесславии, и убеждает Андроника не увеличивать сего наказания. (Писано в 372 г.)

1. Если бы таково было телесное мое состояние, что мог бы я удобно выдержать путешествие и перенести зимние неприятности, то не стал бы писать, но сам пошел бы к твоему великодушию, двух ради причин: и чтобы уплатить давний долг обещания (ибо знаю, что, дав слово быть в Севастии и насладиться твоим совершенством, хотя и приходил я туда, но не имел свидания с тобою, прибыв немного после твой правоты), и, во-вторых, чтобы самим собою заменить посольство, которое медлил доселе отправлять к тебе, признавая себя малым для того, чтобы получить такую милость, а вместе с тем рассуждая, что ни начальника, ни частного человека, если предлагаешь о чем-либо в письме, не уверишь в этом так, как можно уверить, говоря с ними лично; причем не трудно иное оправдать, об ином попросить, а в ином вымолить снисхождение, между тем как трудно достигнуть сего письмом. Итак, взамен всего этого поставив одно – тебя, божественная глава, и то, что довольно сказать тебе мысль, какую имею о деле, прочее же дополнишь уже от себя, – без замедления приступаю к исполнению.

2. Но видишь, какой делаю круг, замедляя и отклоняя от тебя объяснение причины, по которой веду с тобою слово. Этот Домитиан издавна близок ко мне, еще по родителям, и потому ничем не разнится от брата. Ибо почему не сказать правды? Но узнав причину, по которой потерпел он это, сознался я, что стоил он, чтобы так потерпеть. Ибо пусть не избегает наказания ни один из провинившихся против твоей доблести в чем-либо малом или великом! Впрочем, видя, что живет он в страхе и бесславии и что от твоего приговора зависит его спасение, почел я достаточным для него сие наказание и прошу тебя посудить о нем великодушно и вместе с тем человеколюбиво. Ибо взять в свои руки тех, которые противятся, свойственно человеку мужественному и в прямом смысле начальнику; но быть благосклонным и кротким к тем, которые уже покорены, свойственно человеку, превосходящему всех высотою благоразумия и кротостью. Поэтому в твоей воле – над одним и тем же человеком показать свой великий дух, чем тебе угодно – и отмщением, и спасением его. Домитиану достаточна и эта мера наказания – страх ожидаемого и сознание того, что терпит он по достоинству. И к этому прошу не присовокуплять новых ему наказаний. Рассуди и следующее: и прежде нас бывали многие полными господами над обидевшими их, но ни одно слово не перешло о них к потомству; а которые превзошли любомудрием многих и отложили гнев свой, о тех всем временам передается бессмертная память. Пусть же присовокуплено будет и это к повествованию о тебе! Нам, которые желаем прославить дела твои, дай возможность превзойти примеры человеколюбия, прославленные в древности. Так, сказывают, что и Крез отложил гнев на сыноубийцу, который сам себя выдал на казнь, и великий Кир сделался другом этому самому Крезу после победы над ним. К ним причислим и тебя и, сколько есть сил, провозгласим это, если только не признают нас слишком малыми провозвестниками доблестей такого мужа.

3. Больше милости получает оказывающий милость, нежели принимающий ее

Но сверх всего необходимо сказать и то, что когда наказываем сделавших какую бы то ни было несправедливость, тогда имеем в виду не то, что уже сделано (ибо каким бы способом сделанное стало не сделанным?), но то, чтобы или сами сделавшие несправедливость впредь стали лучшими, или для других послужили примером благоразумия. И никто не скажет, чтобы в настоящем случае не имело места то и другое; ибо и сам Домитиан будет помнить о сем, даже по смерти, и другие, думаю, смотря на него, готовы умереть от страха. Поэтому, прибавив что-нибудь к наказанию, подадим о себе мысль, что удовлетворяем собственному своему гневу; а я готов утверждать, что в рассуждении тебя трудно и представить, чтобы это могло быть справедливым; и ничто не заставило бы меня выговорить такое слово, если бы я не примечал, что больше милости получает тот, кто оказывает милость, нежели те, кто принимают ее. Ибо не для малого числа людей сделается очевидным великодушие твоего нрава. Все каппадокийцы внимательно вглядываются в будущее; и я желал бы, чтобы к прочим добрым качествам, какие в тебе есть, причислено было и это.

Но медлю окончанием письма, рассуждая, что мне же принесет ущерб недоговоренное мною. Впрочем, присовокуплю одно то, что Домитиан, имея письма многих, за него ходатайствующих, всем предпочел мое письмо, не знаю из чего заключив, что имею некоторое значение у твоего совершенства. Поэтому, чтобы и ему не обмануться в надеждах, какие имел на меня, и мне было чем похвалиться пред здешними, соблаговоли, несравненный владыка, склониться на прошение. Без сомнения же, не хуже кого-либо из любомудрствовавших доселе рассуждаешь ты о делах человеческих и знаешь, какое прекрасное сокровище предуготовляет себе тот, кто помогает всякому нуждающемуся.

При затруднительном состоянии Церкви признает полезным снисходительно обращаться с немощными братиями и от желающих единения требовать только, чтобы они исповедовали Никейскую веру и Духа Святого не именовали тварью, даже не имели общения с именующими. (Писано в 372 г.)

Свидевшись с этим человеком, принес я великое благодарение Святому Богу, что и меня присутствием его утешил во многих скорбях, и вашу любовь чрез него показал во всей ясности. Ибо по расположению одного человека узнал я ревность к истине почти всех вас. Поэтому, о чем беседовали мы с ним наедине, о том расскажет вам сам он, а что надобно любви вашей узнать от меня, это заключается в следующем.

Обстоятельства очень клонятся к тому, что церкви придут в упадок; и много уже тому времени, как узнал я это. А созидания Церкви, исправления погрешностей, сострадания к немощным братиям, покровительства держащимся здравого учения – вовсе нет. Даже никакого нет пособия или врачующего болезнь уже усилившуюся, или предостерегающего от болезни ожидаемой. И вообще, состояние Церкви (употреблю пример ясный, хотя, по-видимому, и низкий) походит уже на старую одежду, которая при всяком случае легко рвется и не может опять прийти в первоначальную свою прочность. А в такое время потребна великая тщательность и многая забота, чтобы церквам оказать какое-нибудь благодеяние. Благодеянием же будет соединение доселе разделенного; и соединение воспоследует, если согласимся снизойти к немощным в том, что не повредит нашим душам.

Итак, поскольку многие уста отверзаются против Духа Святого и многие языки изощряются в хуле на Него, то прошу вас, насколько возможно, сократите хулящих до небольшого числа, и кто не называет Духа Святого тварью, тех примите в общение, чтобы остались одни хулители и они или, устыдясь, возвратились к истине, или, оставаясь во грехе, по малочисленности своей утратили доверие прочих. Мы ничего больше не требуем, а предлагаем только желающим единения с нами братиям Никейскую веру, и если соглашаются на оную, то требуем еще не именовать тварью Духа Святого и не иметь общения с именующими. Кроме же сего согласен я ничего не требовать. Ибо уверен, что по долговременном общении их с нами и по беспрекословном упражнении в догматах веры, если бы и потребовалось что присовокупить для большей ясности, даст сие Господь, вся споспешествующий во благое любящим Его (Рим.8:28).

По случаю возникшего разногласия среди клира Тарса уверяет Кириака, что мир восстановится, если примет он Никейское исповедание веры, не отменяя ни одного речения, присовокупит к сему исповеданию, что Дух Святой не тварь, и прекратит общение с называющими Святого Духа тварью. (Писано около 372 г.)

Какое благо мир – нужно ли говорить о сем сынам мира? поскольку же это великое, чудное и вожделенное всем любящим Господа благо подвергается уже опасности обратиться в одно голое имя, потому что с умножением беззакония охладела во многих любовь (см. Мф.24:12), то думаю, что искренне и истинно работающим для Господа надобно о том единственно прилагать старание, чтобы привести опять к единству церкви, так многократно и многообразно (см. Евр.1:1) между собою разделенные. И меня, который намереваюсь сделать сие, конечно, несправедливо было бы винить, что берусь не за свое дело. Ничто не свойственно так христианину, как быть миротворцем (см. Мф.5:9); за сие и Господь обещал нам величайшую Свою награду. Поэтому, свидевшись с братиями и заметив великое их братолюбие и благорасположенность к нам, а еще более христолюбие, точность и твердость в вере, а также и то, что прилагают много старания о том и другом – и от вашей любви не отлучаться, и не изменять здравой вере, одобрил я благое их произволение и пишу к вашей степенности, со всякой любовью умоляя иметь их в искреннем единении участниками во всех церковных делах, а также и им поручился за твое правдолюбие и за готовность твою, по благодати Божией, в ревности за истину во всем, что должно будет, пострадать за слово истины.

Никейский Собор: «По беспрекословному согласию и не без внушения Святого Духа»

А как уверяю сам себя, и вам не противно, и упомянутым выше братиям достаточно к несомненному убеждению следующее: исповедуйте веру, изложенную отцами нашими, сошедшимися в Никее, и не отметайте ни одного из никейских речений, но ведайте, что изрекли сие триста восемнадцать отцов по беспрекословному согласию и не без внушения Святого Духа; присовокупите же к сей вере и то, что не должно Духа Святого называть тварью и иметь общение с называющими Его так, чтобы Церковь Божия была чиста и не имела в себе примешенных плевел. Когда же милосердием вашим дано будет им сие удовлетворение, тогда и они готовы будут оказывать вам приличное повиновение. Ибо сам ручаюсь за сию часть братий, что ни в чем не воспрекословят, но во всяком преизбытке покажут вам свое благочиние, как скоро вашим совершенством с готовностью уступлено им будет это одно, чего они и добиваются.

Вразумляет эту разгневанную женщину, что щедрость при нарушении справедливости не приносит пользы; советует ей не учить епископа, а помнить Суд Божий, на котором свидетелями будут не рабы и евнухи. (Писано около 372 г.)

Многоценная жертва – благочестивое и праведное расположение души

Нерассудительно ненавидят люди хороших и любят дурных. Поэтому и сам удерживаю язык, подавляя обиду молчанием о нанесенных мне оскорблениях. Но ожидаю Небесного Судии, Который знает, как при конце отмстит за всякую злобу. Пусть иной сыплет деньгами щедрее, чем песком, – но, поправ справедливость, вредит он душе; потому что Бог, как думаю, всегда взыскует жертвы, не как имеющий в ней нужду, но благочестивое и праведное расположение [души] приемля за многоценную жертву. Когда же попирает кто с нерадением себя, тогда Господь молитвы его вменяет в нечистые.

Поэтому приводи себе на память последний день⁴⁸⁵, а меня, если угодно тебе, не учи. Я знаю больше твоего и не заглушен столько внутренними терниями, к малому числу добрых качеств не примешиваю в десять раз большего числа пороков. Ты возбудила на меня ящериц и жаб – животных, конечно, весенних⁴⁸⁶, но однако же нечистых. Но придет с высоты птица, которая пожирает их. Я дам ответ, но не как ты думаешь, а как рассудит Сам Бог. Если же и в свидетелях будет нужда, то предстанут не рабы, не бесчестные и жалкие евнухи – это род ни мужей, ни жен, людей женонеистовых, завистливых, услуживающих за подлую цену, раздражительных, изнеженных, порабощенных чреву, златолюбивых, жестоких, готовых плакать о лакомом куске, переменчивых, скупых, все берущих, ненасытных, бешеных и ревнивых; и что еще сказать? Людей, с самого рождения осужденных на искажение. Поэтому как же быть правой мысли у тех, у кого и ноги кривы? Они целомудренны, но без награды за сие, потому что целомудренными сделало их железо; они предаются неистовству, но бесплодно, по собственной своей гнусности. Не они станут свидетелями на Суде, но свидетельствовать будут очи праведных и взоры мужей совершенных, которые увидят тогда и то, на что взирают теперь одним разумением.

Известившись, что Фирмин⁴⁸⁷, оставляя жизнь подвижническую, вступил в военную службу, в подражание деду своему, отклоняет его от сего намерения. (Писано около 372 г.)

И редки и кратки письма твои, потому что или ленишься писать, или имеешь в виду избегнуть пресыщения, какое бывает следствием множества, или даже приучаешь себя к краткости в слове. А для меня письма твои недостаточны; даже хотя были бы они гораздо обильнее, не удовлетворили бы желанию, потому что хотелось бы знать о тебе все в подробности. Каково телесное твое состояние? Как успеваешь в подвижничестве? Держишься ли того, на что решился вначале, или придумал что иное, сообразуя расположение свое со встретившимися обстоятельствами?

Поэтому если остаешься все тот же, то не требую обширных писем; с меня достаточно, если напишешь: «Такой-то такому-то. Знай, что я здоров, и сам будь здоров». Но поскольку слышу нечто такое, о чем стыжусь и говорить, а именно, что ты, оставив чин блаженных предков, передался на сторону отцова деда и из Фирмина стараешься стать Вреттанием, то желательно мне услышать об этом самом и узнать причины, по которым принужден ты вступить на этот путь жизни. Но как сам ты умолчал, стыдясь своего предприятия, то прошу тебя как не предпринимать чего-либо постыдного, так, если и пришло что-либо такое тебе на ум, изгнав это из мысли, прийти опять в себя и, простившись с военной службой, с оружием и с воинскими трудами, возвратиться в отечество, признав достаточным для безопасности жизни и для всякой именитости, если, подобно предкам, будешь начальствовать в городе, чего без труда достигнешь, как уверен я в том, смотря на природную твою способность и на недостаток соискателей. Итак, если у тебя и вначале не было этой мысли или была, но опять тобою оставлена⁴⁸⁸, то извести меня немедленно. А ежели, чего бы не хотелось, остается в тебе то же намерение, то несчастие сие само о себе подаст мне весть, и не буду иметь нужды в твоих письмах.

Фирмин отвечает на предшествующее письмо, говорит о своей печали, что она утихла благодаря упражнениям в благочестии; затем обещает возвратиться к своей прежней жизни; надеется испросить для себя увольнение; кроме того, при помощи Божией, надеется, что его произволение к сохранению целомудрия будет сильнее царских указов. (Писано около 372 г.)

И во всем прочем я считаю себя обязанным вашему превосходительству, и настоящая обеспокоенность, которой мы объяты, заставляет нас быть ответственными перед чиновниками при таких неблагоприятных условиях, даже если среди начальников попадется человек случайный и не из тех людей, подобных вам, которые присоединились к нам согласно многочисленным добродетелям. Теперь нет необходимости исследовать прошлое, поскольку я сам мог бы сказать, что мы стали причиной своих собственных смятений, поскольку, увлекшись спорами, уклонились от доброго подвижничества, которое единственное ведет ко спасению.

Но все это было в прошлом и достойно упоминания только с той целью, чтобы нам снова не впасть в подобное. Что касается последующего, спешу уведомить ваше превосходительство, что с помощью Божией мы быстро добьемся желаемого, поскольку и само дело вполне согласно с законами, и ничто не предвещает затруднений, и при дворе у нас много друзей, готовых поспособствовать. Итак, мы составим прошение по образцу того документа, что был подан викарию⁴⁹¹, согласно которому, если не будет замедлений, мы быстро отправимся домой, получив требуемые в прошении права. Я убежден, что в таких случаях большую силу имеют наши убеждения, а не императорские постановления, и что, если мы явим их неколебимыми и неотступными от самого высокого образа жизни, с помощью Божией, хранение девства будет нерушимым и недосягаемым.

Брата, которого ты вверил нам, мы встретили с радостью и числим среди друзей, моля о том, чтобы он был достоин Бога и твоего свидетельства.

Приглашает его к себе. (Писано в исходе 372-го или в начале 373 г.)

Добрый долг, с которого допустимы проценты – любовь

Ты мой должник и в добром у меня долгу, потому что взаем тебе я дал любовь. И это надобно получить мне с тебя с ростом, ибо и Господь не запрещает нам брать рост такого рода. Поэтому расплатись со мною, любезная глава; приезжай ко мне на мою родину – это будет уплата самого долга. А в чем же будет состоять приращение? В том, что придешь ко мне ты, муж столько же предо мною превосходнейший, сколько отцы совершеннее детей.

Поскольку Евстафиевы ученики, Василий и Софроний, клеветали на св. Василия и побегом из дома его обнаружили свое вероломство, то, посылая к Евстафию для объяснения сего брата своего Петра, просит не верить клеветам и содействовать не усилению, а прекращению раздора. (Писано в конце 372 или в начале 373 г.)

Приветствую любовь твою и чрез достопочтеннейшего и благоговейнейшего брата Петра⁴⁹⁴, прося тебя как при всяком другом случае, так и теперь помолиться обо мне, чтобы, переменив этот несносный и вредный нрав, соделался я наконец достойным имени Христова. Без сомнения же, хотя и не говорю о сем, разговоритесь между собою о делах моих, и брат известит тебя в подробности о том, что у нас сделалось; а потому не примешь без исследования худых обо мне подозрений, какие, вероятно, внушены людьми, которые возгордились против меня, забыв страх Божий и вопреки людскому мнению. Ибо что видел я от благородного Василия⁴⁹⁵, которого принял от твоего благоговения как стража моей жизни, стыжусь о том и сказывать; узнаешь же сие в подробности от брата моего. И говорю сие не в отмщение ему (ибо молю Господа не вменять ему этого), но имея в виду любовь твою ко мне сохранить твердою; ибо боюсь, чтобы не поколебали ее чрезмерными клеветами, какие, вероятно, сочинили они в оправдание своего падения. В чем же будут обвинять меня, о том пусть допросит их твоя проницательность, делали ли они мне замечание, требовали ли исправления погрешности, какую теперь на меня возводят, и вообще, обнаруживали ли предо мною неудовольствие свое. Теперь только низким побегом⁴⁹⁶ своим показали, что под светлым лицом и под притворными словами любви скрывали они неизмеримую пучину коварства и горечи. А сим сколько причинили слез мне и смеха тем, которые в сем жалком городе всегда гнушаются благоговейной жизнью и утверждают, будто бы целомудренная наружность употребляется только как искусство к снисканию доверия и как личина к прикрытию обмана, – сие, без сомнения, известно твоему благоразумию, хотя бы я о том и не рассказывал. Ибо здешними жителями ни один род жизни не подозревается уже столько в пороке, как обет жизни подвижнической⁴⁹⁷.

Чем надобно врачевать это? Позаботиться о сем предоставляется твоему благоразумию. Ибо обвинения, сплетенные на меня Софронием, ведут не к доброму, но служат началом разделения и отлучения, показывают старание охладить любовь и во мне. Умоляю твое милосердие удержать его от этого вредного направления и попытаться лучше сблизить своей любовью разъединившееся, а не содействовать во взаимном разлучении тем, которые стремятся к раздору.

Получив от Евсевия поручение написать послание к западным епископам, записку о сем с Санктиссимом пересылает к Мелетию, прося его написать это послание; изъявляет свою надежду на близкое окончание замышляемого против него в Антиохии, извещает, что Фавст незаконно рукоположен Анфимом на место Кирилла, и просит Мелетия объявить об этом всем. (Писано в 373 г.⁴⁹⁸)

Получил я письмо от боголюбивейшего епископа Евсевия с поручением опять написать к западным о некоторых церковных делах. И ему угодно, чтоб письмо начертано было мною, а подписано всеми, кто с ними в общении. Поскольку же не придумал я, как написать, о чем приказывал он, то посылаю записку к твоему богочестию, чтобы, прочитав ее и внимательно выслушав, что донесет возлюбленный брат сопресвитер Санктиссим⁴⁹⁹, сам ты соблаговолил написать сие, как тебе заблагорассудится; потому что готов я и согласиться с этим, и вскорости разослать ко всем⁵⁰⁰, кто с нами⁵⁰¹ в общении, чтобы по собрании всех подписей письмо пошло с тем, кто отправится к западным епископам. А что заблагорассудится написать твоему преподобию, о сем прикажи скорее известить меня, чтобы мне не оставаться в неведении о твоем мнении.

О том же, что замышляют или уже выдумали против меня в Антиохии, донесет твоей досточестности тот же брат, если слух, предваряющий события, не известит тебя и о том, что сделалось. А есть надежда, что близко окончание того, чем угрожали. Желаю же довести до сведения твоего благоговения, что брат Анфим⁵⁰² рукоположил во епископа Фавста⁵⁰³, пребывающего у папы⁵⁰⁴, не получив на сие голосов и поставив его на место достопочтеннейшего брата Кирилла, от чего Армения исполнилась смятений. Поэтому, чтобы не оболгали меня и чтобы самому мне не иметь вины в случившемся беспорядке, довожу о сем до сведения твоей степенности. Но без сомнения, сам ты соблаговолишь дать о сем знать прочим. Ибо думаю, что многих оскорбит такой беспорядок.

Просит его выслушать Санктиссима о делах церковных и извещает о рукоположении Фавста во епископы. (Писано в 373 г.)

Ненастье велико и продлилось весьма долго; потому нелегко нам иметь утешение и чрез письма. Вот почему, сколько знаю, редко и сам я писал к твоему благоговению, и получал от тебя письма. Но поскольку возлюбленнейший брат наш сопресвитер Санктиссим предпринял путешествие даже до вас, то чрез него и приветствую твое благонравие и прошу помолиться о мне, а также склонить слух свой к поименованному выше брату, узнать от него, в каком положении церковные дела, и употребить возможное старание о предстоящем деле.

Знай же, что Фавст приходил к нам, имея письмо от папы, которому желательно, чтобы он был епископом. Но поскольку потребовал я свидетельства твоего благоговения и прочих епископов, то, презрев меня, ушел он к Анфиму и, приняв от него рукоположение, возвратился без моего ведома.

Извещает о рукоположении Фавста во епископы и просит дать о нем свидетельство, можно ли принять его в общение. (Писано в 373 г.)

Без сомнения, спрашивал ты писем у армян, когда возвращались чрез твой город, и узнал причину, по которой я им не дал письма. И если сказали они правдолюбиво, то извинил ты меня в этом тогда же. Если же скрыли причину, чего не думаю, то выслушай ее от меня. Во всех отношениях благородный⁵⁰⁷ Анфим, который с давнего времени заключил со мною мир, как скоро нашел случай удовлетворить своему тщеславию, а мне причинить некоторое огорчение, рукоположил Фавста собственным своим полномочием и собственной своею рукою, не дожидаясь голоса ни от кого из вас и насмеявшись надо мною, требовавшим этого. Итак, поскольку нарушил он древнее благочиние, презрел и вас, от которых ждал я свидетельства, и сделал дело, не знаю, благоугодное ли Богу, – то посему, огорчившись на них, не дал я ни одного письма ни к кому из армян, ни к твоему благоговению. Но не принял я в общение и Фавста, ясно засвидетельствовав, что если не принесет ваших писем, то и сам во все время буду его чуждаться, и единодушных со мною расположу к тому, чтобы вели себя с ним таким же образом.

Поэтому если сделанное может быть поправлено, то постарайся и сам прислать свидетельство о нем, как скоро увидишь добрую жизнь сего мужа, и другим посоветовать то же. А если дело неисправимо, то извести меня и об этом, чтобы уже вовсе не обращать на них внимания, хотя бы, как и дали заметить, решено уже было им перейти в общение с Анфимом, презрев меня и эту церковь как устаревших для дружбы.

Изъявляет скорбь, что Урвикий не посетил его во время тяжких искушений⁵⁰⁸, и просит посещением своим или утешить, или освободить от искушений. (Писано в 373 г.)

Собирался ты ко мне (близко было это благо), – собирался, чтобы по крайней мере концом перста прохладить меня (см. Лк.16:24), сгорающего в искушениях. Что же потом? Воспротивились сему грехи мои и воспрепятствовали исполнению твоего намерения, чтобы страдать мне неисцеленным! Как в волнах одна опадает, другая встает, а иная чернеет уже от содрогания, так и из моих бедствий одни прекратились, другие настоят, а иные ожидаются; и всего чаще одно для меня избавление от бед – уступить времени и скрыться от гонителей.

Но приди ко мне, ты или утешишь меня, или подашь мне мысль, или выведешь меня; во всяком же случае одним появлением своим сделаешь, что мне будет легче. А чего всего важнее, молись и не переставай молиться о мне, чтобы рассудок мой не был потоплен бедствием и волнением, но во всех случаях соблюдал я благодарность к Богу и не был причтен к злым рабам за то, что, исповедуясь Благодеющему, не прилагаю сердца к Вразумляющему несчастиями, но из самых неприятностей извлекал для себя пользу, тогда наипаче веруя в Бога, когда всего более имею в Нем нужду.

Выражает ту мысль, что свидание с друзьями составляет для него единственную отраду в многобедственной жизни. (Писано в 373 г.)

О предавшихся любовной страсти⁵¹⁰ (πάϑει τοῦ ἔϱωτος), когда разлучаются они с людьми по какой-нибудь непреодолимой необходимости, говорят иные, что, если посмотреть на изображение любимого лица, одно это услаждение очей утоляет уже мучительную страсть. Не могу сказать, справедливо это или нет, но недалеко от сказанного то, что происходит со мною в отношении к твоей благости⁵¹¹. Поскольку к священной и искренной⁵¹² душе твоей возродилось во мне какое-то, скажу так, любовное влечение (τις διάϑεσις ἐϱωτιϰή), а насладиться вожделеваемым, как и всяким другим благом, удобств не имею, потому что противятся сему грехи мои, – то подумал я, что в лице прибывших благоговейнейших братий наших вижу самый явственный образ твоей доброты. А если бы случилось без них встретиться мне с твоим высокородием, то заключил бы, что в тебе вижу и их; а именно потому, что в каждом из вас такая мера любви, по которой все вы обнаруживаете в себе равное соревнование преуспевать в ней больше и больше. За сие возблагодарил я Святого Бога и молю Его, чтобы, ежели остается еще сколько-нибудь времени для моей жизни, тобою соделалась она для меня приятною, тогда как ныне, разлученный с любезнейшими мне, почитаю жизнь свою и жалкой, и несносной, – потому что у разлученного с истинно любящими, по моему суждению, нет и предлога, чтобы благодушествовать.

Показывает, что от приходящих к истине или от подозрительных в православии должно требовать, чтобы принимали они Никейское исповедание веры буквально и по здравому разумению оного; ибо иные, как Маркелл и савеллиане, и из сего исповедания при ложном истолковании выводят свои ереси; излагает само Никейское исповедание; и поскольку в оном о Духе Святом сказано кратко, то показывает, что противно истинному учению о Духе Святом и что согласно с оным. (Писано в 373 г.)

1. Тех, кто ранее был замечен в ином исповедании веры и желающих присоединиться к православным или теперь в первый только раз изъявляющих желание огласиться учением истины, надобно научать таковых вере, как она изложена блаженными отцами на Соборе, составленном некогда в Никее. Это же самое полезно будет и в отношении тех, кого подозревают в противлении здравому учению и кто мудрование своего зловерия прикрывает благовидными предлогами⁵¹³. Ибо и для них достаточно изложенной там веры; таковые или исцелятся от тайного своего недуга, или, скрывая его в глубине, сами понесут осуждение за обман, а для нас соделают легким оправдание в день Суда, когда Господь откроет тайная тмы, и объявит советы сердечныя (1Кор.4:5). Потому их надобно принимать, как скоро они исповедуют, что веруют, держась как речений, какие предложены отцами нашими в Никее, так и смысла, какой, по здравому разумению, выражается сими речениями.

Ибо есть и таковые, что и в сем изложении веры искажают учение истины и по своему произволу толкуют смысл заключающихся в нем выражений. Так Маркелл, нечестиво уча об Ипостаси Господа нашего Иисуса Христа и обозначая Его просто как Слово, осмелился оправдываться тем, что основания к сему заимствовал из Никейского изложения веры, неправо толкуя смысл слова «единосущный». И некоторые из придерживающихся нечестия ливийца Савеллия, когда предполагают, что ипостась и сущность суть одно и то же, из того же изложения веры извлекают для себя предлог к сложенной ими хуле, потому что в сем изложении приписано: «Если кто говорит, что Сын из иной сущности или ипостаси, то Кафолическая⁵¹⁴ и Апостольская Церковь анафематствует таковых». Но отцы не сказали там, что сущность и ипостась одно и то же. Ибо если бы оба слова означали одно и то же понятие, то какая нужда была бы в том и другом слове? Напротив того, очевидно следующее: поскольку одни отрицают, что Сын от сущности Отца, а другие утверждают, что Он не только не от сущности, но даже от другой какой-то ипостаси, то отцы отринули то и другое как чуждое церковному разумению. И где выразили собственное разумение, там сказали, что Сын от сущности Отца, не прибавляя: «и от ипостаси». Таким образом, одно прибавлено для устранения худого мнения, а другое заключает в себе прямое изложение спасительного догмата. Поэтому должно исповедовать Сына единосущным Отцу, как написано. Исповедовать же и Отца в собственной Его Ипостаси, и Сына в собственной, и Духа Святого в собственной же, как ясно⁵¹⁵ выразили это и сами отцы. Ибо достаточно и ясно показали сие, сказав: «Света от Света»; потому что хотя иной Свет родивший, а иной – рожденный, однако же и Один – Свет, и Другой – Свет, так что понятие сущности одно и то же. Приложим и самое исповедание веры, написанное в Никее.

2. Никейский Символ веры

«Веруем во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого. И в Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, рожденного от Отца, Единородного, то есть от сущности Отчей, Бога от Бога, Света от Света; Бога истинного от Бога истинного; рожденного, не сотворенного; единосущного Отцу, чрез Которого пришло в бытие все, что на небе и что на земле. Для нас, человеков, и для нашего спасения снисшедшего и воплотившегося, вочеловечившегося, пострадавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса, грядущего судить живых и мертвых. И в Святого Духа. А кто говорит: было, когда Сын не был; и прежде, нежели родился, Он не был, и произошел из несущих; или кто утверждает, что Сын Божий от другой ипостаси или сущности, или изменяем, или переиначиваем, – таковых Кафолическая⁵¹⁶ и Апостольская Церковь анафематствует»⁵¹⁷.

3. Креститься, как приняли, и веровать, как крестимся

Итак, поскольку здесь иное достаточно и с точностью определено, частью в исправление поврежденного, а частью в предостережение от того, что, как предусматривали, могло еще возникнуть, а учение о Духе предложено вкратце, без всякого обстоятельного объяснения, потому что тогда не касались еще сего вопроса и мысль о Духе в душах уверовавших не подвергалась никаким наветам, постепенно же возникавшие лукавые семена нечестия, какие первоначально посеяны начальником ереси Арием, впоследствии, ко вреду Церкви, взращены⁵¹⁸ злочестивыми его преемниками, и как следствие нечестие простерлось уже до того, что произносит хулу на Духа, – то людям, которые не щадят сами себя и не предвидят неизбежной угрозы, какую Господь наш изрек на хулящих Духа Святого (Лк.12:10), необходимо сказать, что надобно анафематствовать и тех, кто называет Духа Святого тварью и признающих это, а не исповедующих, что Дух свят по естеству, как по естеству свят Отец и по естеству свят Сын⁵¹⁹, но отчуждающих Духа от Божеского и блаженного естества. Доказательством же правого мудрствования служит – не отлучать Духа от Отца и Сына (ибо нам должно креститься, как приняли, и веровать, как крестимся; а как веруем, так и славить Отца и Сына и Святого Духа), но отделяться от общения с называющими Духа тварью как с явными хульниками, исповедуя вместе и то (замечание сие необходимо ради клеветников), что не называем Духа Святого ни нерожденным (ибо знаем единого Нерожденного и единое Начало сущего – Отца Господа нашего Иисуса Христа), ни рожденным (ибо из предания веры знаем единого Единородного; о Духе же Истины, будучи научены, что Он исходит от Отца, исповедуем, что Он от Бога несозданно получает бытие). Следует предавать анафеме и тех, которые Духа Святого называют служебным, потому что сим выражением низводят Его на степень твари. Ибо о служебных духах Писание предало нам, что они суть твари, сказав: вси суть служебнии дуси, в служение посылаеми (Евр.1:14). А для тех, которые все смешивают и не соблюдают евангельского учения, необходимо сделать оговорку, что должно избегать и тех еще, которые, явно противоборствуя благочестию, извращают порядок, какой предал нам Господь, и Сына ставят прежде Отца, и Духа Святого предпоставляют Сыну. Ибо неизменным и неприкосновенным надобно соблюдать тот порядок, какой приняли мы в самых словах Господа, сказавшего: Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф.28:19).

Подпись епископа Евстафия⁵²⁰.

Я, епископ Евстафий, прочитав, сказал мысль свою тебе, Василию, и согласился с выше написанным; подписал же в присутствии братий, Фронтона нашего и хорепископа Севира и других некоторых клириков.

Атарвия, который по прибытии св. Василия в Никополь бежал от него, приглашает на свидание с собою, чтобы лично оправдался в том, что, по рассказам людей достоверных, говорено было Атарвием против Василия и против самой веры. (Писано в 373 г.)

Дойдя до Никополя, в надежде усмирить возникшие волнения и по возможности исправить, что сделано вопреки порядку и церковным уставам, весьма опечалился я, не застав там твоей снисходительности, но узнав, что удалился ты со всей поспешностью⁵²², и притом почти в середине Собора, который открыт был у вас. Поэтому необходимо принужден я писать письмо, которым напоминаю тебе о свидании со мною, чтобы сам ты облегчил мою скорбь, какой стражду до смерти, услышав, что внутри Церкви отваживаются на дела, какие до сего дня еще не доходили и до слуха нашего. И это, хотя горестно и тяжело, однако же еще сносно, потому что сделано против человека, который, предоставив Богу воздать за все, что потерпел, всецело предан миру и одного желает – чтобы народ Божий не понес ничего вредного по его вине.

Поскольку же некоторые из братий, люди почтенные и достойные всякого доверия, известили меня, что тобою сделаны некоторые нововведения и касательно веры, даже говорено было нечто вопреки здравому учению, – то, сим еще более подвигшись и находясь в великом беспокойстве, чтобы при бесчисленных ранах, какие нанесены Церкви погрешающими против истины Евангелия, не возникло новое зло, по возобновлении старой ереси врага Церкви Савеллия (ибо братия известили меня, что сказанное тобою сродно с этим), по этой самой причине пишу к тебе. Не поленись, перейдя небольшое расстояние, свидеться со мною, и выведи меня из сомнения в рассуждении этого, и болезнь мою утоли, и утешь церкви Божии, которые теперь нестерпимо и тяжко огорчены тем, что сделано и что, по слухам, сказано тобою.

Извещает, что среди беспокойств, встреченных в Никополе, ободрен был прибытием туда епископа Иовина, и просит поблагодарить его, что потрудился помочь св. Василию, и поддержать строгость церковных правил. (Писано в июне 373 г.)

Человеколюбец Бог, Который со скорбями соединяет и соразмерные им утешения и ободряет смиренных, чтобы, сами того не примечая, не поглощены они были излишней печалью, подал мне и утешение, которое равняется беспокойствам, постигшим меня в Никополе: ибо вовремя привел туда боголюбивейшего епископа Иовина, который пусть сам расскажет, как благовременно явился ко мне. Ибо сам я умолчу об этом, остерегаясь продолжительности письма и не желая подать мысль, что тех, которые, переменившись, стали мне любезными, выставляю как бы на позор⁵²⁴ напоминанием их проступка.

Но да благословит Святой Бог привести тебя в наши страны, чтобы мог я обнять твое священнолепие и рассказать тебе обо всем в подробности, потому что на самом деле огорчительное доставляет обыкновенно какое-то удовольствие в рассказе об этом. А боголюбивейшего епископа, который совершенно выполнил требования любви его ко мне, с особенным же тщанием и мужеством потрудился о строгом соблюдении правил (ϰανόνων), похвали за сие и возблагодари Господа, что питомцы (ϑϱέμματα) твои везде обнаруживают черты твоей степенности.

На желание Евсевия примирить св. Василия с Евстафием отвечает, что готов он умереть для мира, но желает мира истинного; от Евстафия же требует одного – чтобы дал ясный ответ на предложенный ему вопрос: имеет ли он общение с не принимающими Никейского исповедания веры и называющими Святого Духа тварью? Подтверждает, что до получения ясного на сие ответа не может быть в общении с Евсевием, так как по той же причине не в общении с Евиппием; кроме того, выражает свое мнение, как должно обходиться с не приемлющими здравой веры. (Писано в 373 г.)

1. Только бы угасить пламень ненависти

Я не мог еще достойным образом показать на деле своего усердия к умирению церквей Господних⁵²⁵. Но в сердце, уверяю в этом, столько у меня желания, что с удовольствием отдал бы и жизнь свою, только бы угасить пламень ненависти, возжженный лукавым. И если не по желанию мира согласился я посетить область Колонии⁵²⁶, то да не будет мирной жизнь моя! Впрочем, ищу мира истинного, какой оставлен нам Самим Господом (Ин.14:27); и чего просил я в удостоверение себе, не иное что показывает, как желание истинного мира, хотя некоторые, извращая истину, толкуют сие иначе. Поэтому пусть пользуются своими языками как хотят, но, без сомнения, пожалеют некогда сами об этих словах.

2. Твое же преподобие прошу помнить первоначальные положения, не вдаваться в обман, принимая ответы, не отвечающие на вопросы⁵²⁷, и не давать силы лжеумствованиям (σοφίσματα) тех, которые, не имея дара слова, одним своим одобрением опаснее всякого извращают истину. Ибо предложил я выражения простые, ясные, легко удерживаемые в памяти: точно ли отказываем в общении не приемлющим Никейского исповедания веры (τὴν ἐν Νιϰαίᾳ πίστιν) и точно ли не согласны быть на стороне тех, которые отваживаются называть Духа Святого тварью? А он⁵²⁸, вместо того чтобы на вопросы сии отвечать прямо, повторил мне то же, что ты писал, и сделал это не по простоте ума, как можно бы подумать, и не как человек, который не в состоянии видеть последствия. Напротив того, рассчитывает, что, отринув мое предложение, слишком выкажет себя перед народом, а согласившись со мною, уклонится от середины, которой держаться доныне предпочитал он всему. Поэтому да не запутает он нас своими ухищрениями и да не вводит в обман вместе с другими и твое благоразумие, но пусть пришлет мне краткий ответ на вопрос, или соглашаясь на общение с врагами веры, или отрекаясь от оного. Если склонишь его на сие и пришлешь ко мне ответы прямые и каких желаю, – то я погрешал во всем, что было доселе, на себя беру всю эту вину; требуй тогда от меня доказательств смиренномудрия. А пока не будет сего, боголюбивейший отец, извини, что не могу с лицемерием предстоять жертвеннику Божию. Ибо если бы не боялся я сего, то для чего бы отлучаться мне от Евиппия, человека столь ученого, столь преклонного летами и снискавшего столько прав на мою дружбу? Если же в этом поступил я хорошо и как следовало тому, кто стоит за истину, то смешно, конечно, чрез посредство сих даровитых и умных людей оказаться состоящим в связях с утверждающими то же, что и Евиппий.

3. Мне кажется, что должно не совершенно чуждаться не принимающих [правой] веры, но употребить некоторое о них попечение, по древним уставам любви, и с общего согласия написать к ним, с милосердием предложив им всякое возможное утешение, и, показав веру отцов, пригласить их к единению. Если убедим, то все сообща вступим в единение с ними. А если не сможем, то удовольствуемся друг другом, но выведем из обычая это колебание между той и другой стороной, опять восприяв то евангельское и чистосердечное житие, каким жили приступавшие к Слову в начале. Ибо сказано: веровавшим бе сердце и душа едина (Деян.4:32). Посему, если послушаются тебя, это всего лучше. А если нет, то узнайте виновников раздора и не пишите уже ко мне больше о примирениях.

Извещает, что севастийцы распространяют одно Аполлинариево сочинение с такими намеками, будто бы писано сие св. Василием; пересказывает, какие определения в отношении его сделаны при царском дворе; просит изготовить послание к западным, для чего уже и послан к нему Санктиссим, и предлагает мысль свою о том, что должно быть содержанием сего послания. (Писано в 373 г.)

1. Знал я, что твоему совершенству странно будет слышать обвинение, выдвинутое ныне против Аполлинария, не брезгующего говорить все. И я сам до сего времени не имел представления о том, что дело обстоит подобным образом; но теперь севастийцы, отыскав где-то, сделали гласным и пускают по рукам сочинение, в связи с которым осуждают в особенности и меня как имеющего тот же образ мыслей. В сочинении же есть подобные сим выражения: «Поэтому всегда необходимо понимать, что первое тождество (ταυτότης) во всех отношениях сопряжено (συνεζευγμένως) и, более того, соединено (ἡνωμένως) с инаковостью (ἑτεϱότητι), а второе и третье суть одно и то же. Ибо что есть Отец первично, то Сын есть вторично и Дух – третично. Но опять, что Дух есть первично, то Сын есть вторично, поскольку, без сомнения, и Господь есть Дух, и Отец – третично, поскольку, без сомнения, Бог есть Дух. И если неизреченную тайну сию выразить более сильно, то Отец есть отечески (представляемый) Сын, а Сын – сыновно (представляемый) Отец. А подобно сему должно сказать и о Духе, поскольку Троица есть единый Бог».

Вот что разглашается; и не могу верить, чтобы сие было сочинением распространяющих слухи, хотя по клеветам их на меня заключаю, что могут на все отважиться. Ибо в письмах к некоторым из своих, после клеветы на меня, добавляли и сии слова, именуя их еретическими, но скрывая, кто сочинитель, чтобы в народе распространилась мысль, будто бы писатель их я. Впрочем, как сам себя уверяю, их изобретательность не простерлась еще до того, чтобы сочинять им и сами эти слова. Поэтому, чтобы отразить усилившуюся на меня хулу и показать всякому, что у меня ничего нет общего с утверждающими это, я вынужден был упомянуть о сем человеке⁵²⁹, потому что он в нечестии подходит близко к Савеллию. И о сем довольно.

2. А от царского двора прибыл некто с известием, что после первого чувства, возникшего у державного императора, которое внушили ему клевещущие на меня, возникла другая мысль – не выдавать меня обвинителям и не предоставлять на их волю, как определено было вначале, но помедлить пока некоторое время. Посему, если он останется при этом мнении или придумает что-либо еще более милостивое, дам знать о том твоему благочестию. А если возобладает первое определение, то и сие не будет от тебя сокрыто.

3. Впрочем, брат Санктиссим, без сомнения, давно у тебя, и чего добивается он, известно уже стало твоему совершенству. Поэтому если послание к западным оказывается необходимым, то, составив оное, благоволи прислать ко мне, чтобы мог я переслать⁵³⁰ для подписи единодушным с нами и иметь готовую подписку, собранную на отдельном листе, который и можно будет приложить к листу, какой носит с собою брат наш сопресвитер⁵³¹. А я, не нашедши в записке ничего относящегося к делу, не придумал, о чем писать мне к западным. Что нужно, о том было уже писано прежде; а писать излишнее совершенно напрасно. Беспокоить же об одном и том же не смешно ли будет?

Мне думалось, что есть предмет, которого еще не касались и который даст повод письму, именно: посоветовать им принимать в общение с собою не без разбора всех приходящих с Востока, но, однажды навсегда избрав одну какую-нибудь сторону, прочих принимать по свидетельству принадлежащих к оной; и не присоединяться ко всякому, конечно, под видом православия пишущему свое изложение веры. Ибо в таком случае произойдет, что будут вступать в общение с теми, которые состоят между собою в споре и хотя предлагают нередко одни и те же выражения, однако же препираются друг с другом не менее во всем почти разномыслящих. Поэтому, чтобы ересь не воспламенилась у нас еще более, когда не согласные между собой в вере будут друг другу выставлять на вид письма, полученные ими от западных, надобно посоветовать им, чтобы с разбором и вступали в общение с приходящими к ним, и к отсутствующим посылали, по церковному уставу, письма общения.

На упрек Феодота, что не известил о происшедшем у св. Василия с Евстафием, отвечает, что молчал о сем деле как уже сделавшемся известным для всякого, объясняет причины, почему не может быть у него общения с Евстафием и почему не отвечал он доселе на укоризненные Евстафиевы речи; наконец, просит не верить разглашаемой лжи и молиться Господу, чтобы дал ему пребывать в духе любви. (Писано в 373 г.)

1. Прекрасно и справедливо поступил ты, воистину досточестнейший и возлюбленнейший брат, побранив меня за то, что, когда, расставшись с твоим благоговением, доставил я к Евстафию⁵³³ эти предложения о вере и ничего не дал знать тебе о том, что было у меня с ним, маловажного или важного. А я умолчал о поступке его со мною не потому, что оный недостоин внимания, но потому, что разглашен уже молвою всюду, и потому никогда не было нужды в моем извещении, чтобы узнать намерение сего человека. Он и сам позаботился об этом, как бы опасаясь, чтобы не мало было число свидетелей о его образе мыслей, и какие писал против меня письма, разослал их в самые отдаленные места. Итак, сам он отделился от общения, не захотев сойтись со мною в назначенном месте и не приведя туда учеников своих, как обещал, меня же с киликийцем Феофилом⁵³⁴ своей явной открытой хулой предавая позору в многолюдных собраниях, потому что насаждаю в душах народа догматы, чуждые собственному его учению. И сего было уже достаточно, чтобы прервать мне с ним всякое общение. Когда же, пришедши в Киликию и встретившись с неким Геласием, изложил он ему исповедание веры, какое прилично было бы написать одному разве Арию и самому близкому из учеников его, – тогда, конечно, еще более утвердился я в разделении с ним, рассудив, что не переменит ефиоплянин кожу свою, и рысь пестроты своя (Иер.13:23), а равно и воспитанный в превратных догматах не может очиститься от еретического повреждения.

2. Но он и далее простерев отважность свою, написал, лучше же сказать, насочинял⁵³⁵ против меня длинные речи, исполненные всякого злословия и клеветы, на которые я не отвечал еще, будучи научен апостолом не себе отмщать, но давать место гневу [Божию] (Рим.12:19); притом, представив себе глубину лицемерия, с каким всегда сближался со мною, я был приведен в безмолвное изумление⁵³⁶.

Но если бы и не было ничего этого, то нынешний поступок, на какой он отважился, в ком не произвел бы ужаса и совершенного к нему отвращения? Как слышу (если только это справедливо, а не выдумка, сочиненная для оклеветания), он осмелился повторить над некоторыми рукоположение, чего доселе не делал, кажется, ни один из еретиков. Поэтому можно ли терпеливо нам переносить подобные дела и проступки этого человека почитать удобоисцелимыми? Итак, не увлекайтесь ложными словами и не доверяйте подозрениям людей, которые без затруднения принимают все в худую сторону, будто бы я такие поступки почитаю безразличными. Да будет известно тебе, возлюбленнейший и досточестнейший для меня, что не знаю, испытывал ли я в душе своей когда-нибудь в другое время столько печали, сколько испытываю теперь, как скоро услышал о нарушении церковных уставов. Но молись только, чтобы дал нам Господь не делать ничего по раздражению, а иметь любовь, которая не бесчинствует, не гордится (1Кор.13:5). Ибо посмотри, как не имеющие любви превознеслись выше всякой человеческой меры и непристойной делают свою жизнь⁵³⁷, отваживаясь на поступки, каким и прошедшее время не представляет примеров.

Выражает скорбь, какую причиняли ему клеветы, распространяемые Евстафием, и называет сие наказанием за грехи свои, свидетельствует, что напрасно клеветы сии подкрепляют каким-то сочинением, которого часть признает он за сочинение Аполлинариево. Обещает представить подробнейшее оправдание, если будет оно нужно. (Писано в 373 г.)

1. Слух о неожиданном действительно может сделать так, что у человека пошумит в обоих ушесех (1Цар.3:11). Это случилось теперь и со мною. Ибо хотя и очень уже приученного к этому слуха коснулись сии против меня сочинения, какие ходят по рукам, потому что еще и прежде мною самим получено письмо, которого стоят, правда, грехи мои, но которого не ожидал я увидеть написанным когда-либо людьми, приславшими ко мне оное, – однако же показалось мне, что последнее имеет в себе такой избыток горечи, по которому помрачает собою все предшествовавшее. И как мне было не выйти почти из ума, прочитав письмо к благоговейнейшему брату Дазину, исполненное тысячами оскорблений, несносных обвинений и нападений на меня, как будто уличен я в самых опасных замыслах против Церкви? А вскоре потом из сочинения, не знаю кем писанного, приведены и доказательства, будто бы хулы на меня справедливы. Об одной части, скажу откровенно, дознался я, что писано это лаодикийцем Аполлинарием, и дознался не потому, что сам читал когда-нибудь его произведение, но потому, что слышал по рассказам других. Но нашел написанным тут и иное нечто, чего сам я не читал и не слыхал, чтобы читал кто другой; и этому Свидетель верный на Небеси (Пс.88:38). Поэтому те, которые отвращаются от лжи, научены, что любовь есть полнота закона, обещались носить немощи немощных, как дозволили вознести на меня такие клеветы, и решились осуждать меня за чужие сочинения – сему, сколько ни рассуждал я сам с собою, не могу придумать причины, разве, как сказал в начале, и причиненную мне этим скорбь признать частью наказаний, какие заслужил я грехами своими.

2. Сперва скорбел я душою, яко умалишася истины от сынов человеческих (Пс.11:2); но потом убоялся сам за себя, не стражду ли, сверх прочих грехов, и грехом человеконенавидения, заключаю, что ни в ком уже нет верности, когда таковыми оказались ко мне и к самой истине люди, которым доверял я в самом важнейшем. Посему да будет известно тебе, брат, и всякому, кто друг истины, что не мои это сочинения и я не одобряю их, потому что написаны не по моей мысли. Если же за несколько до сего лет писал я к Аполлинарию или к кому другому, то не должно винить меня за сие. Ибо и сам не виню, если из чьих-либо друзей отпал кто в ересь (без сомнения, знаете сих людей, хотя и не называю по имени), – потому что каждый умрет в собственном своем грехе (ср. Иер.31:30).

И это отвечал я теперь на посланную книгу, чтобы сам ты видел истину и привел ее в ясность не желающим содержать истину в неправде. А если должно будет оправдываться мне в обширнейшем виде и по каждому обвинению, то, при Божием содействии, и это сделаю. Ни трех Богов не проповедую я, брат Олимпий, ни с Аполлинарием не имею общения.

Извиняясь, что давно не писал к Аврамию, по неизвестности его местопребывания, приветствует с Санктиссимом, как скоро узнал, что Аврамий в Антиохии. (Писано в 373 г.)

С осени во все это время не знал я о твоем благоговении, где находишься, а встречал только неверные слухи; одни извещали, что твое благоговение живет в Самосатах, другие – что в деревне, а иные утверждали, что видели тебя около самых Ватн. Поэтому и не писал я к тебе часто, теперь же, узнав, что находишься в Антиохии, в доме досточестнейшего комита Саторнина, охотно дал я письмо возлюбленнейшему и благоговейнейшему брату Санктиссиму, сопресвитеру, с которым приветствую любовь твою, прося, где бы ты ни был, помнить паче всего Бога, а потом вспомнить и о мне, которого издавна благоволил ты полюбить и причислить к самым близким своим.

Приветствуя его со вступлением на архиепископский престол, изъявляет свое желание, чтобы Петр был наследником по св. Афанасии, сверх прочего, и любви к св. Василию, и усердия ко всему братству. (Писано в 373 г.)

Телесную привязанность производят глаза, утверждает же ее долговременная привычка. А истинную любовь образует дар Духа, сочетающий разлученных дальним расстоянием места и делающий друзей известными друг другу не по телесным чертам, но по душевным свойствам. Сие, конечно, совершила Господня благодать и со мною, даровав мне видеть тебя душевными очами, обнять истинною любовью и прийти с тобою как бы в один состав и в совершенное единство общением в вере. Ибо уверен я, что, будучи питомцем такого мужа и издавна пользовавшись обращением с ним, ходишь ты тем же духом и наставлен в тех же догматах благочестия.

Потому и приветствую твою досточестность и прошу после сего великого мужа, сверх прочего, наследовать и расположение его ко мне и как о себе писать к нам, по обычаю, так иметь попечение о живущей повсюду братии с тем же милосердием и с тем же усердием, какие и тот блаженнейший муж имел о всех по истине любящих Бога.

Благодарит за письмо и просит писать чаще, извещает также, что нет у него писцов. (Писано в 373 г.)

Сколько обрадовал ты меня письмом, без сомнения, угадываешь по тому самому, о чем писал, так в письме твоем вполне выказывается чистота сердца, из которого излились слова сии. Течение воды показывает, где ее источник; а свойством слова изображается породившее его сердце. Поэтому, признаюсь тебе, со мною произошло что-то странное и далеко отступающее от вероятного. Желая непрестанно читать письма твоего совершенства, когда взял я в руки письмо и прочел его, не столько рад был написанному, сколько опечален, рассуждая о потере, какую нес во время твоего молчания.

Но поскольку начал ты писать, то не переставай продолжать это. Ибо веселишь меня более, нежели те, которые богатолюбцам посылают большое количество денег. А писцов не оказалось у меня ни одного, ни каллиграфа⁵⁴¹, ни скорописца. Кого обучал, одни возвратились к прежнему образу жизни, а другие отказались от трудов, страдая долговременными недугами.

Дает свой отзыв о двух книгах, сочиненных Диодором, хвалит вторую из них, а по случаю первой делает замечания для пишущих сочинения свои в виде диалогов; надеется, что Диодор продолжит заниматься сочинениями; и, отсылая ему первую книгу, удерживает вторую, по неимению скорописца, который бы списал ее. (Писано в 373 г.)

1. Читал я книги, присланные твоей досточестностью, и последняя очень мне понравилась, не только по своей краткости (что и естественно было для человека, на все уже ленивого и немощного), но и потому, что богата вместе с тем мыслями, что ясно изложены в ней и возражения противников, и ответы на них; а также простота и неискусственность слога показались мне приличными намерению христианина, который пишет не столько напоказ, сколько для общей пользы. А первая книга, которая по предмету имеет ту же силу, но приукрашена более пышными выражениями, разнообразными оборотами речи и разговорными красотами слога [в диалогах], как показалось мне, требует много времени на прочтение и мысленного труда, чтобы собрать мысли и удержать их в памяти. Ибо вставленные по местам обвинения противников и похвалы своим, хотя, по-видимому, придают сочинению некоторые диалогические прикрасы, однако же тем, что требуют времени и размышления, прерывают течение мысли и ослабляют силу слова, когда должно ему разить противников.

Без сомнения же, известно твоему тонкому уму, что и из внешних философов (τῶν ἔξωϑεν φιλοσόφων), писавших диалоги, Аристотель и Феофраст тотчас приступали к делу, потому что сознавали в себе недостаток Платоновых изяществ; а Платон, владея словом, одновременно и с учениями борется, и осмеивает учителей, нападая на дерзость и бесстыдство в Фразимахе, на легкомыслие и изнеженность в Гиппии, на высокомерие и заносчивость в Протагоре. Где же вводит в разговор лиц неопределенных качеств, там именами разговаривающих пользуется только для ясности дела, ничего же другого, заимствованного от лиц, не вносит в содержание, как поступил он в «Законах».

2. Посему и мы, которые не по славолюбию беремся писать, но желаем оставить братиям залог полезного слова, когда выставляем лицо, которое известно всякому по необузданности нрава, должны внести в речь нечто заимствованное от качества лица, если только вообще прилично нам, оставив дело, заниматься осмеянием людей. А если собеседник – неопределенного нрава, то эти выходки против лица прерывают связь, но не ведут ни к какому полезному концу.

Это сказал я, желая показать, что не льстецу в руки прислал ты труды свои, но сообщил свои произведения самому искреннему брату. Сказал же не для того, чтобы исправлять написанное, но только в предостережение на будущее время. Ибо, без сомнения, не откажется писать, кто владеет такой способностью и усердием писать, потому что всегда будут люди, доставляющие предметы для сочинения. С меня же достаточно будет читать написанное тобою; а чтобы самому написать что-нибудь, от этого я, можно сказать, почти столько же далек, как и от того, чтоб быть здоровым или иметь хотя малый досуг от дел.

Посылаю теперь с чтецом большую и первую книгу, прочитав ее, как мог, а вторую удержал я у себя, намереваясь ее списать, но не имея пока человека, который бы скоро писал. До такой-то бедности дошло завидное состояние каппадокийцев!

Описывает болезнь свою, жалуется на упадок церковных дел, изъявляет желание свидеться с Евсевием, чему доселе, кроме собственной болезни, препятствовало и то, что больны были и все его окружающие. (Писано в 373 г.)

1. В каком положении нашел меня добрый Исаакес⁵⁴³, об этом лучше перескажет тебе сам он, хотя и не владеет достаточно языком, чтобы трогательно описать чрезмерность страданий, – так велика была моя болезнь! Но, вероятно, известно это всякому, кто хотя несколько меня знает. Ибо если и тогда, как, по-видимому, я нахожусь в здравии, у меня менее сил, чем у людей, в жизни которых уже отчаялись, то можно по этому судить, каков я был во время болезни. Впрочем (извини горячку, если она шутит), поскольку быть нездоровым для меня стало чем-то естественным, то надлежало бы, при этой перемене состояния, иметь мне самое крепкое здоровье. Но поскольку наказание Господне по заслугам моим все более умножает болезненность мою, то вслед за одной немощью получил я другую немощь; почему из всего этого даже ребенку видно, что совершенно необходимо уже мне расстаться с этим покровом, разве только Божие человеколюбие, по долготерпению своему, дав время на покаяние, и теперь, как многократно прежде, освободит и избавит от непреодолимых бедствий! Итак, да будет сие, как угодно Богу и полезно для меня!

2. А в каком упадке и небрежении дела церковные, потому что, ради собственной безопасности, не обращаем внимания на дела ближних, неспособны видеть даже того, что при общих неудачах гибнет вместе и благосостояние каждого, об этом нужно ли говорить? Нужно ли говорить это, особенно такому человеку, который, издалека предусмотрев все в подробности, наперед засвидетельствовал и провозвестил, и сам прежде прочих подвигся, и других возбуждал, то чрез письма, то приходя сам, и ничего не оставил несвершенным, ничего не упустил в словах? Припоминаем об этом всякий раз, как видим исполнение, но ничем еще не воспользовались. И теперь, если бы не воспротивились мне грехи мои (сперва благоговейнейший и возлюбленнейший брат наш содиакон Евстафий, впав в тяжкую болезнь, продержал меня целых два месяца, пока со дня на день ожидал я его выздоровления; потом занемогли все со мною бывшие, из которых оставшихся перечислит брат Исаакес, а напоследок сам я охвачен был этой болезнью), то давно бы уже был я у твоей досточестности; не для того, чтобы оказать какую-либо пользу общему делу, но чтобы самому приобрести великую выгоду от свидания с тобою. Ибо решился я поставить себя вне стрел по делам церковным, как ничем не защищаемый от нападений, умышляемых противниками. Великая рука Божия да спасет тебя для всего мира, мужественного стража веры, бодрственного предстоятеля Церкви, и да сподобит меня прежде исхода моего свидеться с тобою на пользу душе моей.

Извиняется, что не встретил его во время прибытия в Каппадокию, потому что сам лечился теплыми водами; просит исследование дела, касающегося до родственницы его Палладии, отложить до приезда его. (Писано в 373 г.)

Теперь, кажется, всего более чувствую утрату, какой подвергаюсь от своей болезни, когда, прилагая попечение о теле, принужден находиться в отсутствии во время прибытия в наше отечество такого мужа. Целый уже месяц лечусь природными горячими источниками, чтобы получить от сего какую-нибудь пользу. Но понапрасну, видно, тружусь в этом пустынном месте, или даже многим кажусь достойным смеха, не слушая пословицы, которая говорит, что мертвым не доставит пользы и теплое.

Посему даже в таком состоянии намерен я, оставив все, идти к твоему велелепию, чтобы насладиться твоими достоинствами и с помощью твоего правдолюбия приличным образом устроить домашние свои дела. Дом почтенной матери нашей Палладии, которую не близость только родства сопрягает со мною, но и доброта нрава соделала для меня второй матерью, – дом этой Палладии есть собственный мой. Итак, поскольку близ дома произошло какое-то смятение, прошу твое великодушие отложить ненадолго расследование и подождать моего приезда, не для того, чтобы нарушить справедливость (соглашусь лучше тысячу раз умереть, чем просить такой милости у судии праведного и друга законов), но чтобы ты по устному моему объявлению узнал то, о чем неприлично мне писать. Таким образом, и ты сам не погрешишь против истины, и мы не потерпим чего-либо неприятного. Итак, прошу тебя, поскольку лицо это⁵⁴⁵ находится в безопасности и под военной стражею, оказать мне сию нетрудную и безукоризненную для тебя милость.

Болезнью, которая продолжается уже пятьдесят дней, извиняется в том, что не мог ехать в Сирию, сколько ни желал быть там для совещания с Евсевием о делах; между тем извещает о предложении Евагрия, возвратившегося из Рима, о просьбах жителей Севастии и Иконии, из которых последние просят дать им епископа на место умершего Фавстина. (Писано в 373 г.)

1. В какое, думаешь, состояние пришла душа моя, когда получил я письмо твоего богочестия? Ибо, смотря на расположение, выраженное в письме, устремлялся я тотчас прямо лететь к сирийцам; смотря же на телесную немощь, которой был связан, чувствовал, что нет у меня сил не только лететь, но и поворотиться на одре. Пятидесятый день проводил уже я в болезни, когда пришел ко мне возлюбленный и ревностнейший брат наш, содиакон Елпидий. Много изнурен я был горячкой, которая, по недостатку питательного для нее вещества, обвившись около сухой этой плоти, как около обожженной светильни, производила полное изнурение и непрекращающуюся болезнь⁵⁴⁶. А потом старая моя рана, а именно – больная печень, произвела во мне отвращение от пищи, отогнала от очей моих сон, держала меня на грани между жизнью и смертью, дозволяя жить в той только мере, чтобы чувствовать неприятности жизни. Поэтому-то пользовался я природными горячими источниками⁵⁴⁷ и принимал некоторые пособия от врачей. Но все преодолело это жестокое зло, которое и перенес бы иной, приобретя к тому привычку, но которому противостоять, не приготовившись к его нападению, ни в ком не достанет адамантовой твердости.

Впрочем, тревожимый им долгое время, никогда не скорбел я так, как теперь, потому что оно воспрепятствовало мне свидеться с истинной твоей любовью. Ибо какого удовольствия лишен я, знаю это сам, хотя в прошлый год лишь на кончике перста отведал сладчайшего меда в вашей церкви.

2. Но мне и ради других нужных дел надобно было сойтись вместе с твоим богочестием и о многом сообщить тебе, а многому у тебя научиться. Ибо здесь нельзя найти истинной любви. А если бы и нашел кто-либо человека весьма любящего, то нет иного, кто бы подобно твоему совершенному благоразумию и той опытности, какую собрал ты в продолжение многих трудов, подъятых для церквей, мог подать мне совет в предстоящих делах.

Об ином непозволительно и писать, а что с безопасностью можно сказать, состоит в следующем. Пресвитер Евагрий⁵⁴⁸, сын антиохийца Помпейяна, отправившийся некоторое время назад на запад с блаженным Евсевием, возвратился теперь из Рима и просит у меня письма, в котором бы до слова содержалось написанное ими самими (а мое письмо, как не понравившееся тамошним любителям точности, принес он ко мне назад), и просит также поспешить уже с отправлением к ним людей заслуживающих доверия, чтобы и им иметь благовидный предлог к посещению нас.

Жители Севастии, единомысленные с нами, обнаружив гнойный струп Евстафиева зловерия⁵⁴⁹, просят у меня какого-либо церковного пособия (ἐπιμέλειαν)⁵⁵⁰.

Икония, город писидийский, по древности первый после самого главного⁵⁵¹, теперь сама управляет частью, составленной из разных уделов, и под управление свое получила собственную свою область. Она и меня приглашает для посещения, чтобы дать ей епископа. Ибо Фавстин скончался.

Поэтому должно ли не медлить рукоположениями вне наших пределов, какой надобно дать ответ жителям Севастии и с каким расположением приняты Евагриевы предложения, – обо всем этом нужно мне было спросить твою досточестность при личном с тобою свидании, и всего этого лишен я настоящей болезнью. Итак, если будет кто отправляться к нам вскорости, то благоволи обо всем прислать мне ответы. А если никого не будет, то помолись, чтобы пришло мне на ум то, что было бы угодно Господу. На Соборе же прикажи и меня вспомнить, и сам помолись о мне, и народ пригласи с собою помолиться, чтобы оставшиеся дни и часы своего пребывания в мире удостоился я послужить, как благоугодно Господу.

Изъявляет скорбь свою об открывшемся гонении от еретиков в Александрии и во всем Египте; поощряет жителей Александрии к терпению; и поскольку болезнь препятствует самому посетить их, то с письмом сим посылает монаха Евгения для испрошения молитв их о себе и о всей Церкви. (Писано в 373 г.)

1. Давно коснулся нас слух о происшедших в Александрии и прочем Египте гонениях⁵⁵² и привел души в такое расположение, какое было естественно. Мы рассуждали сами с собою об ухищрении диавола в этой брани: поскольку увидел он, что Церковь в гонениях от врагов умножается и более процветает, то переменил свое намерение и уже не явно воюет, но устраивает нам тайные засады, прикрывая злой умысел свой именем, какое все носят, чтобы страдали мы так же, как и отцы наши⁵⁵³, но не казались страждущими за Христа, потому что и гонители имеют имя христиан. Рассуждая об этом, долгое время сидели мы, пораженные вестью о случившемся. И действительно, пошумело в обоих ушесех (1Цар.3:11) наших, когда узнали мы о бесстыдной человеконенавистной ереси наших гонителей, которые не уважали ни возраста, ни трудов правительственных, ни любви народной, но предавали мучению и поруганию тела, осуждали на изгнание, расхищали имущество, у кого могли найти, не боясь человеческого осуждения, не имея в виду страшного воздаяния от Праведного Судии. Это поразило нас и едва не лишило употребления рассудка. А к этим рассуждениям присоединилась и следующая мысль: не совершенно ли оставил Господь церкви Свои? Не последний ли это час? И не начинается ли этим отступление, чтобы открылся уже беззаконник, сын погибели, противник и превозносяйся паче всякаго глаголемого Бога или чтилища (2Фес.2:3)?

2. Впрочем, временное ли это искушение, несите его, добрые Христовы подвижники; совершенному ли расстройству преданы дела, не будем унывать в настоящем, но станем ожидать откровения и явления великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Ибо если все творение будет разрушено⁵⁵⁴ и изменится образ мира сего (1Кор.7:31), то удивительно ли и нам, составляющим часть творения, пострадать в общем страдании и быть преданными скорбям, какие, по мере сил наших, посылает на нас Праведный Судия, не оставляя нас искуситися паче, еже можем, но подавая со искушением и избытие, яко возмощи понести (1Кор.10:13)?

Венцы терпения – похвалы святых

Ожидают вас, братия, венцы мученические; готовы лики исповедников простереть к вам руки и принять вас в число свое. Припомните древних святых: никто из них не сподобился венцов терпения, роскошествуя и принимая ласкательства, но все, пережигаемые великими скорбями, показали опыт терпения. Одни руганием и ранами искушение прияша; другие претрени быша; иные же убийством меча умроша (Евр.11:36, 37). Вот похвалы святых! Блажен, кто удостоился страданий за Христа; но блаженнее, кто воспринял наибольшие страдания⁵⁵⁵, потому что недостойны страсти нынешняго времени к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8:18).

3. Поэтому если бы возможно было самому мне быть у вас, то ничего не предпочел бы свиданию с вами, чтобы увидеться и обнять подвижников Христовых, приобщиться молитв и духовных в вас дарований. Но поскольку тело у меня изнурено продолжительной болезнью, так что не могу сойти с постели, и много у меня подстерегающих врагов, которые, как хищные волки, высматривают возможность, когда можно им расхитить овец Христовых, то доведен я необходимостью посетить вас письмом, прося прежде всего творить о мне прилежные моления, да удостоюсь, по крайней мере оставшиеся дни и часы, служить Господу по Евангелию Царствия, а потом прося также извинить мое отсутствие и это замедление письма. Ибо с трудом нашел я человека, который бы мог послужить моему желанию; имею в виду сына нашего, монаха Евгения, с которым прошу вас помолиться о мне и о всей Церкви и отписать мне о своих делах, чтобы, зная оные, быть мне благодушнее.

По телесной немощи будучи не в состоянии посетить антиохийцев, утешает их в скорбях и побуждает к терпению; излагает Никейское исповедание веры, присовокупляя против духоборцев учение о Духе Святом, что естество Его не тварное и не рабское. (Писано в 373 г.)

1. Кто даст ми криле яко голубине, и полещу к вам и почию (Пс.54:7) желанием, какое имею свидеться с вашей любовью? Но теперь не только нет у меня крыльев, а и самое тело, издавна утружденное долговременным недугом, совершенно сокрушено ныне непрерывными скорбями. Ибо у кого такая адамантовая душа, кто в такой степени совершенно не сострадателен и жесток, что, слыша повсюду обращаемые к нам стенания, как будто какой-то хор сетующих оглашает нас общим и единогласным плачем, не пострадал бы в душе, не преклонился до земли и не изнемог совершенно от таких безмерных тягот? Но Святой Бог силен избавить нас от затруднений и даровать некоторое отдохновение после долговременных трудов. Потому желаю, чтобы и вы имели то же утешение и, увеселяя себя надеждой утешения, с терпением переносили болезненное чувство настоящих скорбей. Ибо несем ли мы наказания за грехи, то казней сих достаточно уже к отвращению от нас гнева Божия; призываемся ли сими искушениями к подвигам благочестия, то праведный Законоположник не попустит нам искуситися паче, еже можем понести (1Кор.10:13), но за подъятые труды воздаст нам венец терпения и упования на Него. Посему да не изнеможем, вступив в подвиг благочестия, и заслуженного трудами да не погубим отчаянием. Ибо не один мужественный поступок и не кратковременный труд показывает твердость души, но Испытующий сердца (Рим.8:27) наши хочет, чтобы по долговременном и продолжительном испытании оказались мы достойными венцов правды.

Только да сохранится мысль наша неослабною, да соблюдется непоколебимым утверждение веры во Христа, и скоро придет Помощник наш, придет и не умедлит. Ибо ожидай печали на печаль, надежды к надежди, еще мало, еще мало (Ис.28:10). Так Дух Святой ободряет питомцев Своих обетованием будущего. Ибо надежда – после скорбей; но ожидаемое⁵⁵⁶ – невдалеке. Если бы кто наименовал целую жизнь человеческую, то и это, конечно, весьма малое протяжение в сравнении с тем нескончаемым веком, который служит целью наших упований.

2. Никейский Символ веры

Веру же приемлем не иными вновь при нас уже написанную, не смеем и сами преподавать порождений своего ума, чтобы глаголов благочестия не соделать человеческими, но чему научены от святых отцов, то и возвещаем вопрошающим нас. Итак, со временем отцов водворена в Церкви нашей вера, написанная святыми отцами, собравшимися в Никее. Хотя думаю, что она и у вас во устах; однако же, чтобы не быть осужденным в лености, не отказываюсь начертать в письме сем сами эти определения. Вот они: «Веруем во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, рожденного от Отца, Единородного, то есть от сущности Отчей, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, чрез Которого пришло в бытие все, что на небе и что на земле. Для нас, человек, и для нашего спасения сошедшего, воплотившегося, вочеловечившегося, пострадавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса, грядущего судить живых и мертвых. И в Духа Святого. А кто говорит, что было, когда Сын не был, и прежде, нежели родился Он, не был (ἦν ποτε ὅτε οὐϰ ἦν ϰαὶ πϱὶν γεννηϑῆναι οὐϰ ἦν), и произошел из не сущих (ἐξ οὐϰ ὄντων ἐγένετο), или кто утверждает, что Сын Божий от другой ипостаси или сущности (ἐξ ἑτέϱας ὑποστάσεως ἢ οὐσίας), или изменяем, или переиначиваем (τϱεπτὸν ἢ ἀλλοιωτόν), – таковых Кафолическая и Апостольская Церковь анафематствует».

Сему веруем. Поскольку же учение о Святом Духе отцами не определено, потому что тогда не появлялись еще духоборцы (πνευματόμαχοι), то умолчали они, что надобно анафематствовать утверждающих о Духе Святом, будто бы Он есть тварного и рабского естества. Ибо в Божественной и Блаженной Троице совершенно ничего нет тварного.

Пред Евсевием, который в одном письме выговаривал св. Василию, что не был у него на Соборе, а в другом убеждал не оставлять в пренебрежении дел церковных, оправдывается, что не был у него по болезни, а дела церковные не имеют успеха не по его вине, но потому, что епископы, состоящие с ним в общении, ни в чем ему не вспомоществуют. (Писано в 373 г.)

1. Два уже письма получил я от твоего богомудрого и совершенного благоразумия: одно из них ясно изобразило мне, как ожидал меня народ, управляемый твоим преподобием, и насколько огорчил я, не явившись на священнейший Собор, а другое, посланное раньше, как заключаю по содержанию, но мне отданное после, содержит в себе научение, приличное тебе и необходимое для меня, а именно, не оставлять в небрежении церквей Божиих и не делать противникам постепенных уступок в делах, от чего их сторона возрастет, а наша умалится. И кажется, отвечал я на оба письма; впрочем, поскольку неизвестно, сохранены ли ответы мои теми, кому дано было это поручение, и теперь оправдываюсь в том же. И в извинение, почему не был у вас, представляю самый верный предлог; о сем, думаю, дошел слух и до твоего преподобия, а именно, что я одержим был болезнью, которая доводила меня до врат смерти. Даже и теперь еще, когда извещаю тебя об этом, пишу, нося остатки болезни; и она такова, что для иного была бы нестерпимой болезнью.

2. А в ответ на то, что не по моей беспечности церковные дела выданы противникам, да будет известно твоему благочестию, что епископы, состоящие со мною в общении, по лености ли, по подозрительности ли и неискреннему расположению ко мне, или по внушаемому диаволом противлению благим действиям, не хотят оказывать мне помощи. Но, хотя по видимости мы в представляем большинство [в единстве] друг с другом, особенно по присоединении к нам и превосходного Воспория⁵⁵⁷, на самом же деле [епископы] не помогают мне даже в самом необходимом, вследствие чего неприятности сии в высшей степени препятствуют мне в поправлении своего здоровья, потому что недуги мои от сильной печали непрестанно возвращаются.

Что же могу сделать один, когда и церковные правила, как сам знаешь, не дозволяют одному таких распоряжений? Впрочем, каких средств не испытывал я? О каком суде не напоминал им в письмах и при свидании? Ибо приходили они в город ко мне, при слухе о моей смерти. Поскольку же угодно было Богу, чтобы нашли они меня в живых, то поговорил я с ними, как следовало. И в моем присутствии чувствуют они стыд свой и обещают все должное; но, расставшись со мною, опять возвращаются в прежнее свое расположение. Вот каковы и для меня последствия общего состояния дел, потому что Господь видимым образом оставляет нас, в которых от преумножения беззакония иссякла любовь (ср. Мф.24:12). Но против всего этого да будет для нас достаточной твоя великая и действенная к Богу молитва. Может быть, и мы или сделаемся сколько-нибудь полезными для дел, или, даже претерпев неудачу в том, о чем стараемся, избегнем осуждения.

Просит сего чиновника освободить от общественных повинностей богадельни. (Писано в 373 г.)

На Собор [в честь] блаженного мученика Евпсихия⁵⁵⁹ собрал я всех братий наших хорепископов, чтобы сделать их известными твоей досточестности. Но поскольку ты не был, то необходимо стало представить их твоему совершенству с помощью писем. Итак, потрудись узнать сего брата, который, по страху Божию, заслуживает доверие твоего благоразумия. А что доносит твоему благому изволению по делу бедных, соблаговоли и ему поверить как говорящему правду, и утесненным оказать возможное вспомоществование. Без сомнения же, соблаговолишь посетить и богадельню подведомственного ему округа и вовсе освободить ее от налогов. Это угодно уже и твоему товарищу, то есть чтобы небольшое достояние бедных оставить свободным от общественных повинностей.

Просит о вспоможении бедным. (Писано в 373 г.)

Если бы и самому мне можно было прийти к твоей досточестности, то, без сомнения, лично донес бы тебе, о чем намерен, и заступился бы за утесненных. Но поскольку отвлекают меня и телесная немощь, и недосуги по делам, то вместо себя представляю тебе этого брата хорепископа, чтобы ты, искренне вняв ему, принял его к себе в число советников, потому что он способен посоветовать в делах правдолюбиво и разумно. Ибо когда соблаговолишь увидеть состоящую под смотрением его богадельню (а я уверен, что взглянешь на нее и не пройдешь мимо, потому что ты не несведущ в сем деле, но, как пересказывал мне некто, и сам в Амасии содержишь, чем Господь тебе послал), – итак, когда увидишь эту богадельню, снабди ее всем потребным. Ибо товарищ твой обещал уже мне оказать некоторое человеколюбие к богадельням. Говорю же сие не для того, чтоб ты подражал кому другому (ибо тебе в добрых делах свойственно самому быть руководителем других), но чтобы знать тебе, что относительно того же самого вопроса послушались меня другие.

Такой же льготы просит, как и в двух предыдущих письмах. (Писано в 373 г.)

Без сомнения, знаешь ты сего человека вследствие свидания с ним в городе; впрочем, представляю его тебе, одобряя и в письме, что во многом при твоих занятиях будет полезен для тебя как человек, способный разумно и осмотрительно представить, что надобно делать. А о чем говорил ты мне наедине, то теперь пришло время исполнить это явно, как скоро упомянутый выше брат кратко изложит тебе дело о бедных.

Изъявляет свое желание, чтобы Евсевий, несмотря на множество дел и на все затруднения, посетил Кесарийскую церковь еще при жизни св. Василия, как и обещал в прошлом году. (Писано в 373 г.)

Знаю бесчисленные труды твои, какие подъял ты ради церквей Божиих; небезызвестно мне и множество дел, которыми занят ты, управляя не с небрежностью, но по воле Господней. Знаю я и человека⁵⁶¹, близкого к вам, который вас, как птиц, прячущихся от орла, принуждает не отходить далеко от своего крова. Все это не скрыто от меня. Но желание стремительно, заставляет надеяться, чего едва ли получишь, и браться за невозможное; лучше же сказать, упование на Господа сильнее всего. Ибо не по безрассудной прихоти, но с крепкой верой ожидаю, что откроются способы выйти из этих затруднительных обстоятельств, что удобно преодолеешь все препятствия и ты увидишь любимейшую из церквей, равно и она тебя увидит; а для нее предпочтительнее всех благ взглянуть на лицо твое и послушать гласа твоего. Итак, не сделай надежд ее напрасными. И в прошлом году, когда, возвращаясь из Сирии, принес я это обещание, какое сам получил, сколько, думаешь, окрылил ее надеждами? Не отлагай же, чудный муж, ее посещения до другого времени; хотя и всегда можно ее видеть, однако же не вместе со мною, которого болезнь нудит уже оставить эту многоболезненную жизнь.

Благодаря за собственноручное приветствие, взаимно приветствует и советует заботиться о душевном спасении. (Писано в 373 г.)

Душа – святейший храм

Не могу укорить тебя леностью или беспечностью за то, что молчал, когда открывался случай писать. Ибо приветствие, присланное твоей почтенной рукой, ценой дороже многих писем. Потому и взаимно тебя приветствую и прошу ревностно: позаботься о душевном спасении, все плотские страсти обуздывая разумом, и в душе своей, как бы в святейшем каком храме, имея навсегда водруженную мысль о Боге; а при всяком деле и при всяком слове воображай пред очами судилище Христово, чтобы все частные действия, собранные на это строгое и страшное испытание, в день воздаяния принесли славу тебе, удостоенному похвал пред всей тварью. Если же сам этот великий муж⁵⁶³ предпримет путь до нас, то немалое будет удовольствие вместе с ним и тебя увидеть вам у себя.

Просит вступиться в положение Максима, который был правителем Каппадокии и потому лишен всего, ничем не заслужив такого бедствия. (Писано в 373 г.)

Доселе почитал я басней написанное Гомером, когда читал вторую часть его творения, в которой пересказывает бедствия Одиссея. Но что казалось дотоле баснословным и невероятным, научили меня признавать это весьма вероятным странные похождения превосходнейшего во всем Максима. И Максим был правителем немаловажного народа, подобно как Одиссей вождем кефалонцев. И тот, везя с собой много денег, возвратился нагим; и этого бедствие довело до того, что был он в опасности явиться домой в чужом рубище. И подвергся этому, раздражив, может быть, против себя Лестригонов⁵⁶⁴ и встретившись с Сциллой⁵⁶⁵, которая в женском образе имеет бесчеловечие и свирепость пса. Итак, поскольку едва мог он спастись от этого неминуемого водоворота, то через меня просит тебя: благоволи уважить общую человеческую природу и, поскорбев о незаслуженных бедствиях, не оставь в молчании случившегося с ним, но доведи сие до сведения людей могущественных, чтобы прежде всего оказана ему была помощь для отражения замышленного нападения; а если сего не будет сделано, – то разглашено было намерение нанесшего ему оскорбление. Для обиженного достаточное утешение и одно обнаружение лукавства злоумышляющих на него.

Описывает бедствия, постигшие Максима, и просит ему покровительства в суде. (Писано в 373 г.)

Утесненным приносит великое утешение, если имеют они возможность оплакать свои бедствия, и особенно если встречают людей, которые по благородству своего нрава (ἐϰ τῆς τοῦ τϱόπου ϰαλοϰἀγαϑίας) могут оказать сострадание скорбящим. Поэтому и почтеннейший брат Максим, бывший начальником в нашем отечестве, претерпев, чего не терпел еще никто из людей, лишившись своего имущества, какое было у него после отца и какое собрано прежними трудами, и во время повсеместных скитаний своих испытав тысячи телесных лишений, не спасши от поругания и самых прав гражданства, для поддержания которых люди свободные не щадят никакого труда, много жаловался мне на постигшие его бедствия и чрез меня пожелал в краткости сообщить и тебе «Илиаду» своих злоключений. Поскольку же не мог я другим образом уменьшить сколько-нибудь его несчастий, то с готовностью предложил ему эту милость, то есть из многого, что слышал от него, пересказать твоей чинности немногое, потому что и сам он, как показалось мне, стыдился подробно описывать свои приключения.

Ибо что было с ним, то доказывает, что обидевший его человек злой, а вместе и потерпевшего обиду представляет человеком действительно весьма достойным сострадания⁵⁶⁷, потому что впасть в попущенные Богом несчастия, по-видимому, служит некоторым доказательством, что человек предан сим страданиям. Но достаточным будет для него утешением в постигшем его горе, если воззришь на него благосклонным оком и прострешь даже и до него ту преизобильную милость, которой не могут истощить все ею пользующиеся (разумею твою снисходительность). А что и в суде твое влияние будет для него великим пособием к тому, чтобы одержать верх, в этом все мы твердо уверены. Всех же более уверен он сам, испросивший у меня письмо, от которого ожидает для себя пользы; и я желал бы увидеть, что он вместе с другими, насколько будет ему возможно, восхвалит твою степенность.

Снова просит покровительства Максиму, потому что после бедствий, которые Траян видел собственными глазами, Максим претерпел новые ужаснейшие притеснения от того, кому он отдан во власть. (Писано в 373 г.)

Сам ты постиг своими глазами злострадание Максима, человека прежде знаменитого, а теперь из всех самого жалкого, бывшего начальником в нашем отечестве. Лучше бы ему никогда не начальствовать! Ибо многие, думаю, станут избегать начальствования над народами, если должность правителя будет иметь такой конец. Поэтому нужно ли все, что я видел и что слышал, подробно пересказывать человеку, который по великой остроте ума способен по немногим поступкам угадывать и остальное? Впрочем, и пересказав это, может быть, не покажусь тебе дошедшим до излишества; потому что кроме многих и ужасных дерзостей, какие вытерпел он до твоего прибытия, то, что было с ним после, заставляет предшествовавшее почитать еще делом человеколюбия. Так много обид, убытка и мучений самому телу заключало в себе то, что впоследствии придумано против него человеком, у которого он во власти. И теперь приходит к нам под прикрытием воинов, чтоб довершить здесь остаток своих бедствий, если только ты не соблаговолишь прикрыть угнетенного своей мощной рукой. Посему хотя знаю, что вдаюсь в излишество, твою доброту убеждая к человеколюбию, однако же, поскольку хочу стать полезным для сего человека, умоляю твое велелепие к врожденной в тебе ревности о благе присовокупить нечто и ради меня, чтобы ясно увидел он пользу моего о нем ходатайства.

Ираклид оправдывается пред Амфилохием в том, что не удалился с ним в пустыню, хотя обещался вместе работать Богу; пересказывает беседу свою со св. Василием в богадельне близ Кесарии о нестяжательности; заключает желанием, чтобы Амфилохий сам пришел к Василию, потому что лучше его слушать, нежели скитаться в пустыне. (Писано в 373 г.)

1. В душе сдерживать бесчинное, возбуждать медлительное

Помню, о чем мы с тобою разговаривали однажды между собой; не забыл, и что сам я говорил, и что слышал от твоего благородства; и теперь не держит уже меня жизнь общественная. Хотя в сердце я тот же и не совлекся еще ветхого человека (Кол.3:9), по крайней мере по наружности и по тому, что далеко себя держу от дел житейских, кажется уже, что будто вступил на путь жизни по Христе. Но, подобно собирающимся пуститься в море, сижу сам с собою, смотря в будущее. Ибо мореходам для благополучного плавания нужны ветры, а нам нужен человек, который бы руководил и безопасно переправил нас по соленым волнам жизни. Собственно для меня, как полагаю, нужны, во-первых, узда для юности и, во-вторых, побуждения на поприще благочестия. А это может доставить такой разум, который то сдерживает, что во мне есть бесчинного, то возбуждает, что в душе есть медлительного. Еще нужны мне и другие пособия, чтобы смывать с себя нечистоты, в какие вдаюсь по привычке. Ибо мы, как знаем, с давнего времени привыкли к форуму⁵⁶⁹, не бережливы на слова и неосторожно обращаемся с представлениями, какие в ум влагает лукавый, поддаемся честолюбию и нелегко оставляем высокие о себе мысли. Для этого, как рассуждаю, надобен мне великий и опытный учитель. Сверх того, и очистить душевное око – чтобы, сняв, подобно какому-то гною, всякое омрачение, производимое невежеством, мог я взирать на красоту Божией славы – почитаю делом, стоящим немалого труда и приносящим немаловажную пользу.

А между тем твердо знаю, что и твоя ученость видит то же самое и желает, чтобы был человек для помощи в этом деле. И если даст когда-либо Бог сойтись вместе с твоей чинностью, конечно, еще больше узнаю, о чем мне надобно озаботиться. Ибо теперь, по великому своему неведению, не могу знать и того, в чем у меня недостаток. Знаю только, что не раскаиваюсь в первом стремлении и не ослабевает душа моя в намерении жить по Богу, в рассуждении чего беспокоился ты обо мне, поступая прекрасно и свойственным тебе образом, чтобы, обратившись вспять, не сделался я соляным столпом, чему, как слышу, подверглась одна жена (Быт.19:26). Но еще и внешние власти удерживают меня, и начальники ищут, словно воина-дезертира. А всего более удерживает меня собственное свое сердце, свидетельствуя о себе то, что сказано уже мною.

2. Общение в молитвах приносит великую пользу

Поскольку же напоминал ты об условиях и обещался принести на меня жалобу, то сим, при всей моей грусти, заставил ты меня смеяться над тем, что ты все еще пребываешь ритором и не оставляешь своего мастерства. Ибо я, если не вовсе погрешаю против истины, как человек неученый, думаю так, что один путь, ведущий ко Господу, и все, которые идут к Нему, сопутствуют друг другу и соблюдают одно условие жизни. Поэтому куда же мне уйти так, чтобы можно было разлучиться с тобою и не вместе жить, не вместе работать Богу, к Которому сообща мы прибегли? Хотя тела наши будут разделены местом, но око Божие, без сомнения, увидит обоих нас вместе, если только и моя жизнь достойна того, чтобы взирали на нее очи Божии; ибо читал я где-то в Псалмах, что очи Господни на праведныя (Пс.33:16). Желаю я, правда, с тобою и со всяким, кто избрал для себя то же, что и ты, быть вместе и телом, желаю всякую ночь и всякий день пред Отцом нашим Небесным преклонять колена с тобою и со всяким другим, кто достойно призывает Бога, потому что общение в молитвах, как знаю, приносит великую пользу. Но что, если придется мне необходимо лгать всякий раз, как ни случится воздохнуть, лежа в другом углу? Не могу спорить против сказанного тобой и сам себя обвиняю уже во лжи, если, по старому равнодушию, высказал что-нибудь такое, что делает меня подлежащим осуждению во лжи.

3. Для раздаяния милостыни нужна опытность в различении

А когда был я близ Кесарии, чтобы получить сведения о делах, не решившись проходить через сам город, укрылся в ближайшей богадельне, чтобы там узнать, о чем мне хотелось. Потом, когда, по обычаю, прибыл боголюбивейший епископ, я донес ему обо всем, по приказанию твоей учености. И что отвечал он мне, сие и в памяти моей не могло сохраниться, и превзошло бы меру письма. Если же сказать кратко, то в отношении нестяжательности назначил он ту меру, что каждый должен ограничиваться в приобретении собственности последним хитоном. И представил мне доказательства из Евангелия – одно из слов Иоанна Крестителя: имеяй две ризе, да подаст неимущему (Лк.3:11), другое из запрещения Господня ученикам иметь две ризы (Мф.10:10). А к этому присовокупил еще: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим (Мф.19:21). Говорил также, что сюда относится и притча о бисере, потому что купец, обрет многоценен бисер, шед продаде вся, елика имяше, и купи его (Мф.13:46). Присовокупил же к сему, что не на себя должно брать раздаяние имения, но поручать тому, на кого возложено распоряжаться делами бедных. И сие подтвердил местом из Деяний, что, продавая имения свои и принося, полагаху при ногах апостол, и ими даяшеся коемуждо, егоже аще кто требоваше (Деян.4:35). Ибо, говорил он, нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося и просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностью, тот дает Господу и от Него получит награду; а кто ссужает всякого встречного, тот бросает псу, который докучает своею безотвязностью, но не возбуждает жалости своей нищетою.

4. Не столько словесное наставление, сколько ежедневный пример

А того, как надобно нам проводить каждый день жизни, лишь немного коснулся словом и не как требовала важность предмета. Впрочем, желал бы я, чтобы поучился ты у него самого, потому что неблагоразумно было бы мне портить точность его наставлений; но желательно было бы мне быть у него вместе с тобою, чтобы ты и сказанное удержал в памяти вполне, и своим разумением доискался до прочего. Ибо из многого, мною сказанного, помню то, что учение о том, как надобно жить христианину, не столько требует словесного наставления, сколько ежедневного примера. И знаю, что если бы не удерживали тебя эти узы – услуживать отцовской старости, то и сам ты не предпочел бы ничего другого свиданию с епископом, и мне не стал бы советовать, чтобы, оставив его, скитался я по пустыне; потому что пещеры и утесы еще подождут нас, а польза, доставляемая сими мужами, не всегда бывает при нас. Поэтому, если дашь место моему совету, то настроишь отца, чтобы дозволил тебе оставить его ненадолго и свидеться с человеком, который много знает и из опыта других, и по собственному разумению и способен передать сие тем, кто придет к нему.

Убедительно просит его чаще писать; о поступке отступивших от общения с епископом своим Евстафием выражается, что он для него прискорбен, однако же должен быть терпим по необходимости. (Писано в 373 г.)

Ежели есть какая польза от моих писем, то не опускай ни одного случая писать ко мне и побуждать меня, чтобы я писал. Ибо сам я приметным образом делаюсь веселее, когда читаю письма мужей рассудительных. А находите ли и вы у меня что-либо достойное внимания, знать это лучше вам, читающим мои письма. Поэтому если бы не отвлекало меня множество дел, то не удержался бы от удовольствия писать непрестанно. Но у вас меньше забот; поэтому когда только можно услаждайте меня письмами. Говорят, что и колодцы, если из них черпают, делаются лучшими. И твои увещания, заимствованные из врачебной науки, пропадают, видно, даром; не потому, что я пользуюсь медицинским ножом, но потому, что сделавшееся ни к чему не годным само собою отпадает.

Вот изречение [одного] стоика: «Поскольку, – говорит он, – дела не делаются, как мне хочется, то хочу так, как делаются». А я хотя не согласен соображать волю свою с течением дел, однако же не одобряю, если кто делает что-нибудь необходимое и не по воле. Ибо и у вас, врачей, нет охоты прижигать больного или причинять ему другую какую боль; однако же нередко соглашаетесь на сие, видя тяжелое состояние⁵⁷¹ больного. И мореходы не добровольно выбрасывают свою поклажу⁵⁷², но, чтобы избежать кораблекрушения, берутся за сию меру, жизнь в бедности предпочитая смерти. Поэтому и обо мне так думай, что хотя болезненно и с тысячами жалоб переношу разлуку с оставляющими нас, однако же переношу, потому что для любителей истины всего предпочтительнее Бог и упование на Него.

Извиняясь, что не писал доселе, обещается писать впредь смело и благодарит за попечение о Церкви. (Писано около 373 г.)

Одни блага – в настоящей жизни, другие – в будущем веке

Если б не писал я к кому другому, то, может быть, справедливо подвергся бы обвинению в нерадении или забвении. Но как забыть тебя, чье имя повторяется всеми людьми? Как стать невнимательным к тому, кто едва почти не всех в мире превзошел высотою своего чина? Но причина моего молчания очевидна: я боялся обеспокоить такого мужа. Если же к прочим своим доблестям присоединил ты и это – что не только принимаешь присылаемые к тебе письма, но требуешь и тех, которые не были присланы, то вот смело теперь пишу и впредь буду писать, моля Святого Бога вознаградить тебя за честь, оказываемую мне. А относительно Церкви предупредил ты мои просьбы, сделав все, чего бы мог я пожелать. Делаешь же, не людям угождая, но почтившему тебя Богу, Который одни блага даровал тебе в настоящей жизни, а другие дарует в будущем веке за то, что идешь путем Его, держась истины и от начала до конца соблюдая сердце неуклонным в правоте веры.

Благодарит за памятование о нем, за продолжение любви, не уменьшаемой по причине клевет, а также за честь, что соблаговолил писать к нему. (Писано около 373 г.)

Всякий раз, как случается мне читать письма твоей чинности, приношу благодарение Богу, что продолжаешь и помнить обо мне и, несмотря ни на какую клевету, не уменьшаешь любви, которую по самому непреклонному суждению или по доброй привычке однажды решился ко мне возыметь. Посему молю Святого Бога, чтобы и ты пребывал в подобном ко мне расположении, и я достоин был той чести, какою почтил ты меня в письме своем.

Благодарит Асхолия за начатую им с св. Василием переписку, которую и просит продолжать; изъявляет благодарность Евфимию, доставившему письмо, и просит ему молитв Асхолиевых. (Писано в 376 г.)

Прекрасно ты сделал и по закону духовной любви, начав переписку со мной и добрым примером возбудив и меня к подобной ревности. Ибо мирской дружбе нужны глаза и свидание, потому что сим полагается начало к близости⁵⁷⁵, умеющие же любить духовно не прибегают к плоти для снискания дружбы, но общением веры приводятся к духовному союзу⁵⁷⁶. Посему благодарение Господу, утешившему сердца наши и показавшему, что не во всех еще иссякла любовь, но еще есть кое-где во вселенной люди, которые показывают в себе черты ученичества Христова! И потому мне кажется, что поступок ваш уподобляется звездам, которые в облачную ночь, то там то здесь, просвечивают в разных частях неба и в которых как светлость их приятна, так еще приятнее неожиданность появления. Подобны им и вы – светила церквей, которых очень немного и легко перечесть при этом плачевном состоянии дел, но которые, являясь нам в безлунную ночь, сверх привлекательности ваших добродетелей, вожделенны еще и своей неожиданностью.

Расположение же твое достаточно известным сделалось мне из письма. Хотя не велико оно по числу слогов, однако же правотою мысли достаточно обнаружило мне твое намерение. Ибо твое усердие к блаженнейшему Афанасию служит самым явным доказательством, что имеешь здравый взгляд на дела большой важности. За удовольствие, доставленное письмом, обязан я великой благодарностью досточестнейшему сыну нашему Евфимию; и сам молю, чтобы ему была всякая помощь от Святого⁵⁷⁷, и тебя прошу помолиться со мною, чтобы вскоре увидеть нам возвращение его вместе с благочиннейшей его супругой, дочерью нашей о Господе. Но и сам позволь попросить тебя: не ограничь одним началом нашего веселья, но, при всяком открывающемся случае писать, частым собеседованием возвращай любовь свою ко мне, а равно извещай о ваших церквах, как продолжается в них согласие. Помолись и о здешних церквах, чтобы и у нас настала великая тишина, и Господь наш запретил ветру и морю (Мф.8:26).

Отвечает на жалобы родственника своего [Юлия] Сорана, начальника Скифии, уверяя, что содержит его в своей памяти; оправдывает в каком-то деле себя и хорепископа; просит продолжать помощь гонимым за имя Христово и присылать в отечество мощи мучеников. (Писано в 373 г.)

Затрудняюсь оправдываться во многих обвинениях, изложенных в письме первом и единственном, каковое благоволило прислать ко мне твое благородство; затрудняюсь не по оскудению в правде, но потому, что по множеству вменяемого мне трудно сделать предпочтение важнейшему и определить, с чего сперва должно начать мне уврачевание. Или, может быть, держась того порядка, в каком писано, должно отвечать на каждое, одно за другим, обвинение?

Об отправляющихся отсюда в Скифию доселе не знал я, даже не предуведомили меня и о тех, которые пришли из твоего дома, чтобы мог я через них поприветствовать тебя, хотя положено мною употреблять великое старание, чтобы при каждом случае приветствовать твою досточестность. А забыть тебя в молитвах невозможно, разве забуду скорее дело свое, на которое поставил меня Господь. Ибо, будучи верным благодати Божией, конечно, помнишь церковные возглашения (ϰηϱύγματα), помнишь, что молимся о братиях, находящихся в отшествии, совершаем также молитвы в святой церкви о включенных в воинские списки, об исповедующих с дерзновением имя Господне и о показавших духовные плоды, а, без сомнения, в числе многих из них или и наряду со всеми, как думаю, включается и твоя досточестность. Да и собственно о тебе как могу забыть, имея перед собой так много побуждающих к напоминанию, такую сестру, таких племянников, родню настолько добрую, так меня любящую, дом, домашних друзей, видя которых, даже не желая того, необходимо вспомнишь о добром твоем изволении?

А в отношении дела сего – брат этот не сделал мне ничего оскорбительного, и мною не произнесено никакого решения, вредного ему. Поэтому неудовольствие свое обрати на пересказавших ложно, освободив от всякого упрека хорепископа и меня. Если же этот досужий человек заводит для упражнения тяжбу, – на то есть народные судилища и законы. Почему прошу вас нимало на сие не жаловаться; а ты, что ни делаешь доброго, сам себе собираешь сокровище, и какое упокоение доставляешь гонимым за имя Господне, такое же и себе уготовляешь в день мздовоздаяния. Хорошо же сделаешь, если перешлешь в отечество и останки мучеников, ежели только, как писал ко мне, тамошнее гонение и ныне творит мучеников Господу⁵⁷⁹.

Хвалит Евагрия за попечение о мире, от которого и сам не отказывается, хотя не берет на себя исполнения сего дела, потому что оно выше сил его, требует долговременных усилий, и не одного человека, притом принадлежит собственно Мелетию, архиепископу Антиохийскому, с которым он не может видеться, но к которому писать не отказывается, несмотря на то что письмо его не может иметь важных последствий. Уверяет о себе, что ни с кем не имеет частных ссор; дивится, почему Евагрий не в общении с Дорофеем, извещает, что нет у него человека для отправления в Рим. (Писано в 373 г.)

1. Столь далек я от того, чтобы скучать длиннотою писем, что это письмо, от удовольствия при чтении его, показалось мне даже коротким. Ибо что приятнее слышать, нежели слово о мире? Или что священнолепнее и наиболее угодно Господу, как входить в совещание о подобных предметах? Поэтому тебе, принявшему такое прекрасное намерение и так ревностно принявшемуся за дело самое блаженное, да воздаст Господь награду, обещанную миротворцам. А о нас, честная глава, разумей так: что касается желания и молитв о том, чтобы увидеть некогда день, в который все составят одно собрание, не разделяясь между собою мнениями, то в усердии сем никому не уступим первенства. Ибо подлинно были бы мы безрассуднейшими из всех людей, если б радовались разделениям и расколам в церквах и союза между членами Тела Христова не почитали величайшим из благ. Впрочем, сколько есть в нас желания, настолько, да будет тебе известно, недостает у нас сил. Небезызвестно твоему совершенному благоразумию, что болезни, усиленные временем, для исправления своего прежде всего требуют времени, а потом сильного и напряженного действования, если кто хочет дойти до самой глубины, чтобы с корнем истребить недуги в страждущих. Но ты знаешь, что говорю, и, если должно сказать яснее, не побоюсь.

2. Сего укорененного в душах долговременным обычаем самолюбия не могут истребить ни один человек, ни одно письмо, ни краткое время. Ибо невозможно совершенное истребление подозрений и споров, производимых противоречиями, без какого-нибудь достоверного посредника в примирении. Если бы преизливалась на меня благодать и был я силен словом, делом и духовными дарованиями постыдить противников, то надлежало бы мне отважиться на такое дело. Но, может быть, и тогда не присоветовал бы ты одному мне приступить к исправлению, потому что, по благодати Божией, есть епископ⁵⁸¹, которому преимущественно принадлежит попечение о Церкви. Но и он ко мне прийти не может, и мне отправиться к нему теперь зимою неудобно, или, лучше сказать, вовсе невозможно; не только потому, что тело у меня, по причине долговременной болезни, отказалось служить, но и потому, что проходы чрез Армянские горы в скором времени сделаются непроходимыми, даже для людей, по летам весьма крепких. Но не откажусь объяснить ему дело в письме. Впрочем, не ожидаю, чтобы от письма вышло что-нибудь важное, судя о сем по строгой точности этого человека и по самому свойству писем, потому что пересылаемое слово, как обыкновенно, не может решительно убедить. Ибо многое надобно высказывать, многое, напротив, выслушивать, решать встречающиеся недоумения и на место сего ставить что-нибудь твердое; а ничего такого не может сделать слово, в письме брошенное на бумагу бездейственным и безжизненным.

Однако же, как сказал я, не поленюсь написать. Знай же, истинно благоговейнейший и превозлюбленный мною брат, что у меня, по милости Божией, ни с кем нет частной ссоры. Ибо я никогда не был озабочен исследованием тех обвинений, какие на каждом есть или возводятся на него. Посему вам следует обращать внимание на мою мысль – как на мысль человека, который не способен делать что-либо по пристрастию и не по предубеждению из-за клеветы; только было бы благоволение Господне и все делалось у нас по-церковному и в порядке.

3. Но опечалил меня возлюбленный сын наш содиакон Дорофей, известив о твоем благоговении, что отказался⁵⁸² ты участвовать с ним в общении. Впрочем, сколько припоминаю, у нас с тобою не было речи о чем-либо подобном. Послать на Запад мне совершенно невозможно, потому что никого не имею, способного к сему служению. Если же кто из ваших братий берется взять на себя этот труд ради церквей, то, конечно, знает он, к кому и с какой целью отправляется, от кого и какими должен запастись в дорогу письмами. А посмотрев вокруг себя, не вижу при себе никого. И желаю быть причисленным к седми тысячам, не преклонившим колена пред Ваалом; впрочем, и моей души ищут (3Цар.19:18, 14) налагающие руки свои (ср. Деян.4:3) на всех; но ради этого нисколько не уменьшу должного усердия к церквам Божиим.

Выражает сожаление, что не свиделся с Евсевием летом и что Евсевий не пишет к нему; просит молитв. (Писано в 373 г.)

Как думаешь, тяжело мне было перенести, что в прошлое лето не удалось свидеться с тобой? А и в другие годы не было такого свидания, чтобы мог я им насытиться. Впрочем, любящему и во сне увидеть предмет своего желания доставляет некоторое утешение. Ты же и не напишешь, так ты ленив; почему и то, что не явился на свидание, надобно приписывать скорее не другой какой причине, а твоей лени предпринимать путешествие из любви. Но о сем ни слова больше. Молись же обо мне и проси у Господа не оставить меня, но как извел меня из предшествовавших искушений, так избавит и от ожидаемых во славу имени Его, на которое уповал я.

Сожалея, что не свиделся с ним, просит молитв его и поручает ему брата, который при верблюдах.

Поскольку грехи мои помешали тому, чтобы мог я привести в исполнение давнее желание свое видеться с вами, то утешаю себя в утрате сей письмом и прошу непрерывно воспоминать о мне в молитвах, чтобы, если буду жив, сподобиться мне удовольствия видеть вас, а если не буду, при пособии молитв ваших с благой надеждой преселиться из сего мира. Поручаю вам брата, который при верблюдах.

Свидетельствует о себе, что с радостью получает письма, в которых спрашивает о вере, и что сам он содержит Никейское исповедание веры; потому кратко излагает догмат о божестве Святого Духа, подробнейшее же изложение оного отлагает до личного свидания. (Писано в 373 г.)

1. Каковым должно быть ученикам Христовым

Какую радость доставило мне письмо твоей светлости, догадываешься, без сомнения, по самому его содержанию. Для человека, давшего обет всегда беседовать с людьми богобоязненными и самому от них получать пользу, что может быть приятнее таких писем, из которых видно, что ищут познания о Боге? Ибо если нам еже жити Христос (Флп.1:21), то следует, что и слово наше должно быть о Христе, и мысль и всякое действие должны держаться Его заповедей, и душа наша должна преображаться в Его образ. Потому радуюсь, что о таких предметах меня спрашивают, и разделяю радость спрашивающих. Итак, скажу одним словом: всем изложениям веры, составленным впоследствии, предпочитается у нас изложение отцов, собравшихся в Никее, в котором Сын исповедуется единосущным Отцу и того же естества, какого и Родивший. Ибо Светом от Света, Богом от Бога, Благим от Благого и всем сему подобным исповедан Он теми святыми; и то же теперь свидетельствуем мы, желающие ходить по следам их.

2. «Как крестимся, так и веруем; как веруем, так и славословим»

Различие между тварью и Духом

Поскольку же вопрос, возникший ныне от людей, замышляющих непрестанно нововведения, а прежде обходимый молчанием по отсутствию споров из-за него⁵⁸⁵, остается неразъясненным (разумею вопрос о Святом Духе), то предложу свое изложение его, следуя мысли Писания; потому что как крестимся, так и веруем, как веруем, так и славословим. Итак, поскольку крещение дано нам Спасителем во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф.28:19), то произносим исповедание веры, согласное с крещением, и славословие (δοξολογία), согласное с верою, со Отцом и Сыном спрославляя Святого Духа, спрославляя тою верою, что Он не чужд Божия естества. Ибо отчужденное по естеству не имело бы участия в тех же чествованиях. А о тех, которые Святого Духа называют тварью, жалеем как о впадающих чрез таковое слово в непростительный грех хулы на Духа (см. Мф.12:31; Лк.12:10). О том, что тварь далека от Божества, нет нужды и говорить даже и мало упражнявшимся в Писании. Ибо тварь рабствует, а Дух освобождает⁵⁸⁶; тварь имеет нужду в жизни, а Дух животворящ; тварь имеет нужду в научении, а Дух учит; тварь освящается, а Дух освящает. Перечислишь ли Ангелов, Архангелов и все Премирные Силы – чрез Духа приемлют они освящение. Сам же Дух имеет в Себе естественную (φυσιϰήν) святость, не по благодати прияв ее, но содержа в Своей сущности, почему и приял по преимуществу наименование Святого. Посему Кто Свят по естеству, как Свят по естеству Отец и как Свят по естеству Сын, Того не соглашаемся отлучать и отсекать от Божественной и Блаженной Троицы и не принимаем с собою в общение, если кто сопричисляет Его к твари.

Сего как бы вкратце сказанного да будет достаточно для вашего благоговения, потому что, прияв несколько семян, при содействии вам Святого Духа сами возделаете в обилии благочестие. Ибо даждь премудрому вину, и премудрший будет (Притч.9:9). Учение же более совершенное отложим до личного свидания, при котором можно и решить возражения, и привести обширнейшие свидетельства из Писания, и подтвердить всякий образец здравого исповедания веры. А теперь соблаговолите извинить за краткость сказанного, потому что и вовсе не написал бы ничего, если бы отказать совершенно в прошении не почитал большим вредом, чем недостаточно выполнить оное.

Некто от имени Диодора пустил в ход письмо, в котором рассуждалось о дозволительности брака с сестрою умершей жены, вопреки запрещению св. Василия, сделанному им еще в начале его епископства. По сему случаю св. Василий в настоящем письме подтверждает свое запрещение обычаем Церкви; решает возражение, основанное на одном месте из книги Левит; показывает, что и у Моисея есть сие запрещение; наконец, замечает, что подобными браками смешивается плотское родство. (Писано около 373г.)

1. Ко мне дошло письмо с надписью Диодорова имени; а что в нем далее, то принадлежит скорее кому-нибудь другому, но не Диодору. Ибо мне кажется, что какой-нибудь ловкий человек, приняв на себя твою личину, захотел чрез это сделать себя достойным доверия у слушателей. Спрошенный кем-то, позволительно ли ему брать за себя в замужество сестру умершей жены, он не содрогнулся от сего вопроса, но спокойно выслушал и даже с великой отважностью и жаром помогал исполнению сего нечистого пожелания⁵⁸⁸. Поэтому если бы письмо было у меня, то послал бы его к тебе, чтобы можно тебе было защитить и себя, и истину. Поскольку же показавший мне письмо взял его назад и носил его всюду, как бы знак победы надо мною, запрещавшим ему это вначале, и говорил, что имеет письменное на то дозволение, – написал я теперь к тебе, чтобы нам в две руки напасть на его подложное письмо и не оставить у него никакой силы и чтобы письмо не могло уже удобно вредить читающим.

2. Правило 87 св. Василия Великого

Итак, первое, что можем противоположить сему и что особенно важно в подобных делах, есть соблюдающийся у нас обычай, имеющий силу закона, потому что уставы переданы нам святыми отцами. Обычай же сей таков: если кто, одержимый страстью нечистоты, впадает в беззаконное сообщение с двумя сестрами, то не признавать сего за брак и вообще не прежде принимать его в церковное собрание, как по взаимном их разлучении. Посему если бы и нечего было сказать кроме того, то обычая сего достаточно было бы к охранению благонравия. Но как написавший письма покусился ввести это зло в общее употребление⁵⁸⁹, то и мне необходимо не отказываться от пособия умозаключений; впрочем, в делах очень ясных собственное убеждение каждого важнее доводов разума.

3. Он говорит: в книге Левит написано: сестру жены твоея да не поймеши в наложницу открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей (Лев.18:18). Из сего видно, продолжает он, что дозволяется взять сестру умершей жены. На сие, во-первых, замечу: что ни говорит Закон, говорит живущим под Законом; ибо иначе будешь подлежать и обрезанию, и субботе, и воздержанию от яств⁵⁹⁰. Ибо, конечно, не тогда только будем подчинять себя игу рабства законного, когда встретим что-либо способствующее нашим удовольствиям, а если в узаконенном окажется что тяжкое, тогда вдруг прибегнем к свободе о Христе. Нас спрашивали: писано ли, чтобы брать в жены сестру умершей? И мы отвечаем, что для нас безопасно и справедливо, а именно: что сего не писано. А выводить заключение из последствия относительно того, о чем было умолчено, – дело законодателя, а не толкующего закон: иначе если захочет кто, то может отважиться и при жизни жены взять сестру ее. Ибо та же самая уловка и для этого может быть применима. Скажет: «Писано: да не поймеши в наложницу, следовательно, не запрещено взять не в наложницы». А кто потворствует страсти, тот будет утверждать, что нрав у сестер неревнивый. Когда же уничтожена причина, по которой запрещено сожитие с обеими, тогда будет ли какое препятствие взять двух сестер? Но на сие скажем: этого не писано, а также и то не определено; между тем как связь понятий делает оба заключения равно позволительными. Но чтобы освободиться от затруднений, надобно вникнуть несколько в обстоятельства, предшествовавшие законоположению.

Законодатель, по-видимому, объемлет не все роды грехов, но запрещает собственно грехи египтян, откуда Израиль вышел, и грехи хананеев, к которым переселялся. Ибо читается так: по делом земли египетския, в нейже обитаете, да не сотворите, и по начинаниям земли ханаанския, в нюже Аз веду вы тамо, не сотворите, и по законом их не ходите (Лев.18:3). Почему вероятно, что сей род греха не был тогда обыкновенным у сих народов; потому и Законодатель не имел нужды предохранить от него, но удовольствовался неизученным обычаем к внушению отвращения от преступления. Почему же, запретив большее, умолчал о меньшем? Потому что многим плотолюбцам к сожитию с живыми еще сестрами служил, по-видимому, во вред пример патриарха.

Нечистые страсти – изобретение училища демонов

Что же надобно делать нам? Читать ли написанное или дополнять умолчанное? Например: в законах сих не написано, что отцу с сыном не должно иметь одной наложницы; но у пророка ставится сие в великое преступление. Ибо говорит: сын и отец ко единей рабыни влазяста (ср.: Ам.2:7). Но о скольких других родах нечистых страстей, какие изобретены в училище демонов, умолчало Божественное Писание, чтобы святость свою не осквернить именованиями гнусных пороков, и предало осуждению сии нечистоты родовыми их названиями? Так и апостол Павел говорит: блуд же и нечистота ниже да именуется в вас, якоже подобает святым (Еф.5:3), именем нечистоты означая все срамные дела как мужчин, так и женщин. Поэтому молчание Писания вовсе не делает ненаказанным сластолюбца.

4. А я скажу, что Законодатель не только о сем не умолчал, но весьма строго запретил сие. Ибо сказанное: да не приступиши открыти срамоты их ко всякому ближнему плоти своя (ср.: Лев.18:6) – заключает в себе и этот вид родственной связи. Ибо что ближе мужу жены его или, лучше сказать, собственной плоти его, потому что они уже составляют не две, но одну плоть? Поэтому по жене и сестра ее переходит в родство к мужу. Как не возьмет в супружество мать жены или дочь жены по той причине, по какой не берет свою мать и свою дочь, так не возьмет и сестру жены по той же причине, по какой не берет свою сестру. И наоборот, жене непозволительно иметь сожитие с родственниками мужа, потому что права родства для обоих общие. А я всякому, советующемуся со мною о браке, свидетельствую, что преходит образ мира сего, и время прекращено есть, да и имущии жены, яко не имущии будут (1Кор.7:29). Если же укажут мне на заповедь: раститеся и множитеся (Быт.1:22), то посмеюсь над не умеющим различать времени законоположений. Второй брак – удержание от блуда, а не подобие распутству. Сказано: аще не удержатся, да посягают (1Кор.7:9); но не сказано: «И посягая, да преступают закон».

5. А эти люди, ослепляющие душу страстью бесчестия, не обращают внимания и на природу, которая давно различила именования родства. Ибо в каком родстве состоящими наименуют родившихся? Родными ли братьями назовут их друг другу или двоюродными? Потому что то и другое название прилично им по причине смешения⁵⁹¹. Не делай, человек, тетку мачехою детям и ту, которая должна лелеять их вместо матери, не вооружай непримиримой ревностью. Ибо одни мачехи простирают вражду и по смерти. Лучше же сказать, другие враги примиряются с умершими, а мачехи начинают ненависть только со смерти. А главное в сказанном мною то: если кто желает брака по закону, то открыта для него целая вселенная; если же желание его страстное, то по сему самому да будет для него заключена большая часть: да научится свой сосуд стяжавати во святыни и чести, а не в страсти похотней (1Фес.4:5). Готов был бы сказать и больше, но удерживает мера письма. Желаю же, чтоб совет мой оказался более сильным, чем страсть, или чтобы скверна сия не переселилась в нашу страну, но в тех местах и осталась, где отважились на сию мерзость.

Утешает его в том, что уловлен сетями благодати, хотя и избегал рукоположения; просит посетить его самого, изнуренного долговременной болезнью; советует твердо противостоять негодному учению и дурным нравам; испрашивает себе молитв его и приветствует от лица всех своих. (Писано в 374 г.)

1. Все христиане – один народ, одна Церковь

Благословен Бог, Который в каждом роде избирает благоугодных Ему, делает известными сосуды избрания и употребляет их на служение святым! Он и тебя, который бежал, как сам говоришь, не от нас, но от звания, от нас ожидаемого, уловил ныне неизбежными сетями благодати и привел в середину Писидии, чтоб брал ты человеков в плен Господу и извлекал из глубины на свет плененных диаволом в волю его. Посему и ты скажи словами блаженного Давида: камо пойду от Духа Твоего? и от лица Твоего камо бежу (Пс.138:7)? Ибо подобные этому чудеса совершает⁵⁹² человеколюбивый наш Владыка. Пропадают ослы, чтобы у Израиля был царь. Но тот, будучи израильтянином, был дан Израилю. Тебя же не удерживает у себя отечество, воспитавшее и возведшее на такую высоту добродетели, а, напротив того, видит, что собственное его украшение делается славой соседней страны. Но поскольку все, возложившие упование на Христа, составляют один народ и все Христовы – одна теперь Церковь, хотя и именуются от разных мест, то и отечество твое радуется и увеселяется распоряжениями Господними и рассуждает, что не утратило оно одного человека, но чрез одного приобрело все церкви. Да дарует только Господь, чтобы мы и присутствуя видели, и отсутствуя слышали о твоем преуспеянии по Евангелию и о благочинии церквей.

2. Бремя, которое помогает нести Господь

Епископ: не другим последовать, но самому быть наставником спасаемых

Итак, мужайся, крепись и руководи людьми, которых деснице твоей вверил Всевышний! И как опытный кормчий, став духом выше всякой бури, воздвигаемой еретическими ветрами, соблюди корабль непотопляемым в соленых и горьких волнах зловерия до ожидаемой тишины, какую сотворит Господь, как скоро найдется голос, достойный того, чтобы пробудить Его для запрещения ветрам и морю (ср. Мф.8:26). Если же угодно тебе посетить меня, по причине долговременной болезни поспешающего к неизбежному исшествию, то не ожидай ни времени, ни знака от меня, зная, что для отеческого милосердия всегда будет благовременно принять в свои объятия возлюбленного сына и что душевное расположение лучше всякого слова. Не сетуй на тяжесть, превышающую силы. Если бы самому тебе надлежало нести это бремя, то, конечно, оно не только тяжело, но даже невыносимо. А если Господь несет его с тобою, то возверзи на Господа печаль твою, и Той сотворит (ср. Пс.54:23). Позволь предложить тебе один только совет: во всем остерегайся, чтобы самому не увлекаться негодными нравами, но, по данной тебе от Бога мудрости, даже если нечто вкралось худое – изменять в лучшее. Ибо и Христос послал тебя не другим последовать, но самому быть наставником спасаемых. Прошу также молиться за меня, чтобы сподобиться мне, если останусь еще в сей жизни, увидеть тебя и церковь твою. А если уже назначено мне мое отшествие – так увидеть вас пред Господом: и ее – твою церковь, как виноградную лозу, обильную добрыми делами, и тебя, как мудрого земледелателя и доброго раба, который сослужителям своим дает вовремя житомерие⁵⁹³ и приемлет мзду верного и мудрого Домостроителя.

Все мои приветствуют твое благоговение. Будь здоров и благодушен о Господе, и да соблюдется уважение к тебе за имеющееся в тебе дарование Духа и мудрости!

Болезнью своей, продолжающейся со дня Пасхи, извиняется в том, что не может пока к нему приехать, хотя не отчаивается исполнить сие, когда, по молитвам Евсевиевым, Бог восстановит телесные силы его. (Писано в 374 г.)

Одно и то же, по-видимому, и удерживает меня писать к тебе, и опять делает это необходимым. Ибо когда смотрю на необходимость своего путешествия и высчитываю пользу свидания, тогда приходит мне на мысль вменять письма в ничто, так как они, в сравнении с действительностью, не могут заменить собою и тени ее. Но опять, когда рассуждаю, что человеку, у которого нет самого важного и первого, одно утешение – приветствовать такового мужа и по обычаю просить, чтобы не забывал меня в молитвах, тогда приходит на мысль почитать письма чем-то немаловажным. Поэтому не хочу и сам в душе своей бросить надежды быть у тебя, и этой же надежды лишить твое благочестие. Ибо стыжусь не оказаться до того полагающимся на твои молитвы, что, если это будет нужно, могу даже из старца сделаться юным, а не только из немощного и совершенно расслабленного, каков теперь, сколько-нибудь крепким.

Телесные болезни св. Василия

Причины же, по которым не могу еще быть у тебя, нелегко объяснить словом мне, которому не только препятствует в этом настоящая немощь, но который и никогда не имел такой силы слова, чтобы ясно изобразить многосложную и разнообразную болезнь свою, кроме того разве, что со дня Пасхи и доныне горячка, воспаление в кишках, опухоли внутренностей, как волны потопляя меня, не дозволяют собраться с силами. А сколько теперь у меня болезней и какие они, может сказать о том и брат Варах, если не во всей точности, то достаточно к подтверждению причины, по которой отлагаю поездку. Я же совершенно уверен, что если искренне со мною помолишься, то легко освобожусь от всех мучительных недугов.

Благодарит Иовина за письмо, в котором изобразил он душу, и просит о продолжении переписки, чтоб заменить тем личное свидание, которого надеяться св. Василию не позволяет болезнь его; описать же болезнь сию предоставляет св. Амфилохию. (Писано в 374 г.)

В письме твоем увидел я душу твою. Ибо действительно ни один живописец не может в такой точности уловить телесные черты, в какой слово способно изобразить душевные тайны. Так оно и в письме твоем достаточно отпечатлело и твердость нрава, и истинное достоинство, и искренность во всем расположении. Чем и доставило мне великое утешение при невозможности видеть тебя. Поэтому не переставай пользоваться всяким случаем, какой предоставится к тому, чтобы писать и одаривать меня этой беседой из отдаления, потому что телесная немощь заставляет уже отчаиваться в возможности для нас личного свидания. А какова сия болезнь, скажет тебе боголюбивейший епископ Амфилохий, которому известно сие, по причине долгого пребывания со мною, и который способен изобразить словом, что видел. Желаю же довести до сведения твоего о своих болезнях не для иного чего, а для того только, чтобы иметь себе извинение впоследствии, а не быть осужденным в лености, если не посещу вас. Впрочем, в сей потере нужно не оправдание, а более утешение. Ибо если бы возможно было мне видеться с твоей степенностью, то признавал бы это для себя гораздо более заслуживающим предпочтения, нежели что-либо вожделенное для других.

Благодарит за письмо и за присланные им мощи св. мученика Евтихия⁵⁹⁶, пострадавшего у варваров за Истром и которого Асхолий поощрял к страданию; изъявляет скорбь свою о настоящем положении церквей на Востоке и просит молитв Асхолиевых. (Писано в 374 г.)

1. Каким веселием исполнило меня письмо твоего преподобия, не без труда мог бы я изобразить сие по немощи слова выражаться ясно; но ты и сам собою должен догадаться о сем, заключая по красоте своего письма. Ибо чего не заключало в себе оно? Не изобразило ли и любовь ко Господу, и удивление мученикам, так живо описав самый род подвига, что события сии представляются у нас перед глазами, а наконец, почтение и расположение ко мне самому? Не изобразило ли так, как мог бы сказать разве кто из превосходнейших писателей? Посему когда взял я письмо в руки, прочел его несколько раз и приметил обильно струящуюся в нем благодать Духа, тогда подумал, что живу в древние времена, когда процветали церкви Божии, укорененные в вере, соединенные любовью, при взаимном единомыслии различных членов, как бы в едином теле, когда явны были гонители, явны и гонимые, подвергавшиеся вражеским нападениям делались многочисленнее и кровь мучеников, орошая церкви, воспитывала все большее и большее число подвижников благочестия, потому что последующие исполнялись ревностью предшественников. Тогда мы, христиане, хранили между собою мир, тот мир, который оставил нам Господь, которого теперь нет у нас и следа – с такой жестокостью отгнали мы его друг от друга! Впрочем, душа моя перенеслась к тому древнему блаженству, когда издалека пришло письмо, цветущее красотой любви, и от варваров, живущих за Истром, прибыл к нам мученик, проповедуя собою о неповрежденности веры, там водворившейся. Кто опишет душевное наше веселье при этом? Какую изобрести силу слова, чтобы могла она ясно высказать тайное расположение нашего сердца? Когда увидели мы подвижника, ублажили того, кто поощрял его к подвигу и сам от праведного Судии приимет венец правды, укрепив многих для подвига за благочестие.

2. Сравнение жизни христианских мучеников и современных св. Василию христиан

Поскольку же ты привел мне на память и блаженного мужа Евтихия⁵⁹⁷, и почтил наше отечество, так как оно доставило семена благочестия, то возвеселил меня напоминанием древнего и вместе с тем опечалил обличением видимого. Ибо никто из нас не уподобляется Евтихию в добродетели: не только не укрощаем мы варваров силою Духа и действенностью дарований, но даже чрезмерным множеством грехов своих приводим в дикость и кротких нравом. Ибо себе и грехам своим приписываем причину того, что разлилось так могущество еретиков. Ни одна почти часть вселенной не спаслась от пожара ересей. Твои сказания – подвижническое противоборство: тела, строгаемые за благочестие, ярость варваров, презираемая людьми, у которых сердце не знает страха, различные истязания, изобретаемые гонителями, во всем противоборство подвизающихся, древо, вода, окончательные страдания мучеников. Каковы же наши сказания? Любовь охладела; разоряется учение отцов; частые крушения в вере; молчат уста благочестивых; люди, изгнанные из молитвенных домов, под открытым небом подъемлют руки к Небесному Владыке. И хотя скорби тяжкие, но нигде нет мученичества, потому что притеснители наши имеют одно с нами именование. Сам умоляй о сем Господа и всех мужественных подвижников Христовых собери на молитву о церквах, чтобы, если только остается еще сколько-нибудь времени стоять миру сему и не все уклонилось в противную сторону, умилосердившись над Своими церквами, возвратил их Бог к древнему миру.

Описывает радость, с какой получил Сораново письмо; благодарит за присланные мощи св. мученика и просит молитв Сорановых. (Писано в 374 г.)

Святой Бог исполнил давнее мое желание, сподобив меня получить письмо истинного твоего благочестия. Всего важнее и всего достожелательнее – видеть тебя и быть тобою видимым и лично насладиться дарованиями обитающего в тебе Духа. Но поскольку не дозволяют сего и отдаленность мест, и частные наши обстоятельства, каждого из нас удерживающие, то вот предмет другого моего желания – питать душу частыми письмами любви твоей о Христе. Это было со мною и теперь, когда взял я в руки письмо твоего благоразумия. Ибо более чем вдвое стал я, насладившись написанным, потому что действительно мог видеть самую душу твою, отражающуюся в словах, как бы в некоем зеркале. Усугублялось же веселие мое не только тем, что ты действительно таков, каким изображает тебя общее всех свидетельство, но и тем, что прекрасные твои качества составляют украшение нашего отечества. Ибо, подобно зеленеющей ветви, от благородного корня возникшей, наполнил ты духовными плодами чужую сторону; поэтому отечество наше справедливо хвалится своими произрастениями. И когда совершал ты подвиги за веру, славило оно Бога, слыша, что соблюло в тебе доброе наследие отцов.

А каков настоящий твой поступок? Мучеником, который недавно подвизался в соседней нам варварской стране, почтил ты свое отечество, как благодарный какой-то земледелец, посылая начатки плодов ссудившим семенами. Вот подлинно дар, достойный подвижника Христова, – свидетель истины (μάϱτυς τῆς ἀληϑείας), недавно увенчанный венцом правды, которого мы приняли, радуясь, и прославили Бога, у всех народов исполнившего уже Евангелие Христа Своего. Снизойди на наше прошение – вспоминать в молитвах и нас, любящих тебя, и прилежно помолиться Господу о душах наших, чтобы и мы сподобились начать некогда работать Богу на пути заповедей Его, какие дал Он нам во спасение.

166, 167. О двух пропущенных письмах см. сноску⁵⁹⁹

Сетует о Самосатской церкви, лишенной пастыря, и ублажает Антиоха, что он в изгнании будет наслаждаться пребыванием своим при Евсевии. (Писано в 374 г.)

Насколько сетую о церкви, которая лишилась такого пастыря, настолько же ублажаю вас, которые сподобились в подобное время быть вместе с мужем, подвизающимся великим подвигом за благочестие⁶⁰¹. Ибо уверен, что Господь удостоит той же части и вас, которые прекрасно поощряете и возбуждаете его усердие. Но какое приобретение – в глубоком безмолвии наслаждаться уроками мужа, который столько приобрел и учением, и действительным опытом. Посему уверен я, что вы узнали теперь сего мужа, каков он по своему благоразумию; потому что в предшествовавшее время и у него мысль делилась на многое, и вам житейские дела не давали досуга совершенно припасть к духовной струе, льющейся у сего мужа от чистого сердца. Но да дарует нам Господь, чтобы и вы были ему утешением, и сами не имели нужды в утешении от других, в чем и уверен я, гадая о сердцах ваших и по собственному опыту, благодаря которому я смог в некоторой мере изведать вас, и по высокому учению прекрасного наставника, с которым и однодневное пребывание есть достаточное напутствие ко спасению.

Диакон Гликерий, собрав многих дев и бежав с ними ночью, водил их с собою. Св. Григорий Богослов дал сим девам у себя убежище. Почему св. Василий и просит его, чтобы или велел Гликерию воротиться с девами, или прислал одних дев, по крайне мере желающих возвратиться. Гликерию же, в случае повиновения, обещает прощение, а за неповиновение угрожает низложением. (Писано около 374 г.)

Правда, что предпринял ты дело благоприличное, кроткое и человеколюбивое, собрав захваченных в плен презренным (скажу пока так) Гликерием и прикрыв, сколько можно было, общий наш позор. Впрочем, твоему благоговению надлежало прежде узнать дело в подробности и потом уже положить конец сему бесчестию.

Этот, Гликерий, ныне представляющийся вам человеком несколько высокопарным и надменным, мною был рукоположен во диакона Венесской⁶⁰³ церкви, чтоб служил пресвитеру и имел попечение о делах церковных. И действительно, это человек, хотя в других отношениях и своенравный, но вполне способный для случайных поручений. Как только поставлен он был в диакона, до того вознерадел о деле своем, что не положил ему даже начала. Но, совершенно самовольно и самовластно собрав жалких дев, из которых иные пришли к нему добровольно (самому тебе известно, как юность склонна к подобным делам), а иные и против воли, решился стать предводителем их⁶⁰⁴ и, возложив на себя имя и одежду патриаршества, вдруг стал вести себя надменно⁶⁰⁵, приведенный к этому не каким-либо благовидным путем или благочестием, но выбрав такую жизнь в качестве средства для пропитания, как иной берется за другой какой промысел. И едва не возмутил он всю церковь, презирая своего пресвитера, человека почтенного по жизни и по летам, презирая хорепископа и даже меня, как ничего не стоящего, наполняя непрестанными смятениями и беспокойствами город и весь клир⁶⁰⁶.

И наконец, с целью не получить даже небольшого словесного выговора от меня и от хорепископа, чтобы не презирал его (потому что и юных приучил к сему же безрассудству), замышляет он дело крайне дерзкое и бесчеловечное. Захватив у нас дев, сколько мог, и выждав ночи, предается бегству. Это кажется⁶⁰⁷ тебе весьма странным. Обрати же внимание и на обстоятельства. Там был Собор; отовсюду, как и подобает, стеклось великое множество народа. И он вывел навстречу свой хоровод⁶⁰⁸, который следовал за юношами и танцевал вокруг них, чем произвел великое уныние в благоговейных и возбудил много смеха в невоздержных и готовых к пересудам. И не довольно сего, хотя и этого было более чем достаточно, – но еще, как я узнал, родителей сих дев, которые не перенесли лишения своих чад, хотели собрать рассеянных и со слезами припадали к дочерям своим, этот чудный витязь, с разбойническим своим скопищем, оскорбляет и бесчестит.

Сие да не покажется сносным твоему благоговению, потому что обращается в общее посмеяние всем нам; но прежде всего вели ему возвратиться с девами. Ибо найдет некоторое к себе человеколюбие, если приидет назад с письмом от тебя. Если же он не воротится, отошли, по крайней мере, дев к матери их – Церкви. Если и сего не будет, не попусти, чтоб желающие уйти потерпели принуждение, но убеди их возвратиться к нам; или свидетельствуюсь пред тобою, Богом и людьми⁶⁰⁹, что это нехорошо и не по уставам Церкви. Если Гликерий возвратится с осознанием и должной⁶¹⁰ твердостью⁶¹¹, это всего лучше; а если нет, да прекратит служение.

Обещает ему прощение, если вскоре возвратится; в противном же случае угрожает низложением и Божиим судом. (Писано около 374 г.)

Долго ли тебе вести себя безрассудно, умышлять зло себе самому? Беспокоить меня, срамить весь чин монашеский? Возвратись, положившись на Бога и на меня, подражающего Его человеколюбию. Ибо если сделал я выговор по-отечески, то и прощу по-отечески. Вот мое тебе слово; потому что многие просят за тебя, и прежде других твой пресвитер, которого седину и сердоболие уважаю. Если же удаляешься от меня, то, конечно, ниспал ты в своей степени⁶¹²; но отпадешь и от Бога с твоими песнями и длинной ризой, которыми ведешь юных дев не к Богу, а в пропасть.

Снова жалуется, что Гликерий и девы еще не возвратились. (Писано около 374 г.)

И прежде писал я тебе о Гликерии и девах. Но они и доселе не возвратились, а еще медлят, не знаю, почему и как. Ибо не буду ставить сего в вину тебе, будто ты делаешь сие к нашему предосуждению, или сам, огорчившись на меня чем-нибудь, или в угодность другим. Итак, пусть приходят, ничего не страшась. Будь ты порукою в этом. Ибо болезную об отсеченных членах, хотя и справедливо⁶¹⁴ они отсечены. А если будут упорствовать, то на других падет тяжесть, а я умываю руки.

Изъявляет как свою радость о получении Софрониева письма, в котором видит первый плод Духа – любовь, так вместе с этим и желание свидеться с Софронием. (Писано около 374 г.)

Сколько обрадовал ты меня письмом, нет нужды о том и писать; потому что, без сомнения, сам угадываешь это по написанному тобою. Ибо в письме своем показал ты мне первый плод Духа – любовь. А что же для меня дороже сего при настоящем положении обстоятельств, когда за умножение беззакония изсякла любы многих (ср. Мф.24:12)? Ибо ничто ныне так не редко, как встреча с духовным братом, мирное слово, духовное общение, какое, обретши в твоем совершенстве, возблагодарил я Господа, прося исполнить меня и совершенным о тебе веселием. Ибо если таковы письма, то каково личное с тобою свидание? Если издали берешь так в плен, то чего будешь достоин, явившись близ меня? Но будь уверен, что если бы не удерживало меня тысячекратное множество недугов и не были неизбежны сии нужды, которыми я связан, то сам поспешил бы к твоему совершенству. И хотя давний этот телесный недуг служит мне великим препятствием к движению с места, однако же не стал бы вменять сего в препятствие ради ожидаемой пользы. Ибо удостоиться свидания с человеком такого образа мыслей, который всему предпочитает веру отцов, как говорят о тебе досточестные братия и сопресвитеры, действительно значит то же, что возвратиться к древнему блаженному состоянию церквей, когда лишь немногие были подвержены пороку состязательности⁶¹⁶, а все пребывали в безмолвии, будучи непостыдными делателями заповедей, служа Господу простым и неизысканным исповеданием (ὁμολογία), соблюдая неповрежденную и неподдельную веру в Отца и Сына и Святого Духа.

В том, что редко пишет, извиняется неуверенностью в верном доставлении писем; изображает трудность достигнуть совершенства в жизни, какой по обету посвятила себя Феодора. (Писано около 374 г.)

Евангельское совершенство

Ленивым меня делает писать к тебе неуверенность, что письма мои непременно дойдут в руки любви твоей, а не будут, по негодности слуг, читать их наперед тысячи других людей, особенно при таком нынешнем замешательстве дел во вселенной. Поэтому жду, что станут, как ни есть, бранить меня и насильно вытребуют у меня письма, а это и будет служить для меня знаком, что письма доставляются. Поэтому пишу ли, молчу ли, одно у меня дело – соблюдать в сердце своем памятование о твоей скромности и молиться Господу, чтобы дал тебе совершить течение благого жития согласно с твоим намерением. Ибо действительно немалый подвиг – произнесшему обет присовокупить к этому и что следует за обетом. Избрать для себя образ жизни, согласный с Евангелием, может всякий; но соблюдать все до малости и не пройти без внимания ничего из написанного в Евангелии – в этом из известных нам очень немногие успели так, чтобы пользоваться и языком обузданным, и оком обученным по намерению Евангелия, и руками действовать с целью благоугодить Богу, и ноги двигать, и каждый из членов употребить, как в начале распорядил (ᾠϰονόμησε) наш Создатель. В одежде – благоприличие, в обращении с мужчинами – осторожность, в снедях – умеренность, в приобретении необходимого – не излишество; все это, если говорить так просто, дело не важное, но оно требует великого подвига при исполнении, как находим в самой действительности. И совершенство в смиренномудрии, чтобы ни знатности предков не помнить, ни, ежели есть у нас от природы какое-либо преимущество душевное или телесное, не превозноситься им, ни мнения о себе других не обращать в повод к превозношению и надменности, – и это относится к жизни евангельской, так же, как в воздержании – твердость, в молитве – неутомимость, в братолюбии – сострадательность, с нуждающимися – общительность, в образе мыслей – скромность, сокрушение сердца, здравая вера, в печали – устойчивость [души]⁶¹⁸ – и то, чтобы в мысли нашей никогда не прекращалось памятование о страшном и неизбежном Суде, к которому все мы поспешаем, хотя весьма немногие помнят о сем и заботятся о том, чем он кончится.

В том, что не писал к ней доселе, оправдывается опасением подвергнуть ее какой-либо опасности от своих зложелателей; советует ей постепенно иметь в сердце страх Божий и всех принимать в общение молитв. (Писано около 374 г.)

При сильном желании часто писать к твоему благородству, всегда я удерживался, чтобы не подать мысли, будто бы навлекаю на вас какие-то искушения; потому что некоторые ко мне расположены неприязненно и, как слышу, до того простирают вражду, что выведывают, не получил ли кто когда письма моего. Но поскольку сама ты (что и хорошо сделала) начала переписку и писала ко мне, прося, как и надлежало, совета о делах, касающихся твоей души, то и я побужден писать к тебе, и в вознаграждение опущенного в прежнее время, и вместе с тем в ответ на послание твоего благородства.

Грешим по отсутствию страха Божия

Блаженна душа, которая день и ночь не имеет другого попечения, кроме сего одного, как в великий тот день, когда вся тварь предстанет Судии, дать отчет в делах своих и ей не затрудняясь отвечать за жизнь свою. Кто имеет у себя перед глазами этот день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешительном судилище, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало; потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия. А в ком ясно присутствует ожидание угрожающего, тому живущий в нем страх не дает возможности впадать в поступки или помышления необдуманные.

Важность молитвы

Итак, памятуй о Боге, имей в сердце страх Божий и принимай всех в молитвенное общение. Ибо велика помощь от тех, которые могут умилостивить Бога. И ты не преставай делать это. Ибо молитва будет нам и добрым помощником в сей жизни, пока живем в этой плоти, и отходящим отсюда послужит достаточным напутствием к будущему веку. Но как заботливость есть дело доброе, так, напротив, уныние, отчаяние и безнадежность во спасении вредят душе. Потому уповай на благость Божию и ожидай от Бога заступления, зная, что, если обращаемся к Нему как должно и искренне, не только не отринет нас вовсе, но, пока еще произносим слова молитвы, скажет: «Вот Я!»

Объясняет ему, почему прошение его написать что-нибудь о вере оставляет без удовлетворения. (Писано около 374 г.)

Досточтимость твоя писала ко мне прежде и ясно требовала, чтобы между прочим написал я и о вере. Хвалю со своей стороны твое усердие к этому и молю Бога, чтобы неослабно избирал ты благое и всегда преуспевал усовершаться в ведении (γνώσει) и в добрых делах. Но поскольку не намерен оставлять по себе сочинения о вере, ни писать различных изложений веры (πίστεις), то удержался я отвечать по твоему требованию.

Впрочем, мне кажется, что вам наговорено людьми, ничего там не делающими, которые, возводя на меня клевету⁶²⁰, разглашают нечто, как будто оправдают себя тем, если налгут на меня что-либо самое гнусное. Их обнаружит наступающий опыт с течением времени. А я прошу возложивших упование на Христа ни о чем более не заботиться, кроме древней веры; но как веруем, так и креститься, как крестимся, так и славословить (δοξολογεῖν)⁶²¹. Достаточно для нас исповедовать те Имена, которые восприняли мы из Священного Писания, и избегать в сем нововведения; потому что спасение наше не в изобретении именований, но в здравом исповедании Божества, в Которое мы уверовали.

Приглашает его на день памяти св. Евпсихия⁶²² и просит приехать за три дня до сего праздника. (Писано в 374 г.)

Да устроит Святой Бог, чтобы, когда это мое письмо придет в твои руки, был ты здоров телом, свободен от всякого недосуга и во всем имел успех и потому не осталось не исполненным тобою мое приглашение – прибыть в наш город и сделать более торжественным празднество, какое в обыкновении у нашей Церкви совершать ежегодно в честь мучеников⁶²³. Ибо будь уверен, досточестнейший и поистине для меня любезнейший, что народ мой, узнав многих по опыту, более, нежели успеха в чем-нибудь, желает твоего прибытия. Так уязвил ты их к себе любовью в короткое у нас пребывание. Поэтому, чтобы Господь прославился, и люди возвеселились, и мученики были почтены, и я, старец, от искреннего сына получил должную услугу, благоволи немедля пожаловать ко мне и предварить дни собрания, чтобы на досуге побыть нам с тобою вместе и утешиться общением духовных дарований. А празднество бывает пятого сентября⁶²⁴. Посему прошу тебя прибыть за три дня, чтобы своим присутствием придал ты величия памяти, совершаемой в богадельне. Здоровым, благодушным о Господе и молящимся о мне да сохранит тебя благодать Господня и для меня, и для Церкви Божией!

Ходатайствует за Евсевия, который по клевете подпал суду. (Писано в 374 г.)

Нелегко перечислить всех, ради меня облагодетельствованных твоим великодушием; так многим (знаю это сам по себе) сделано добро высокой твоей рукою, которую Господь даровал мне помощницей при нелегких обстоятельствах. Но более всех имеет прав на твое великодушие почтеннейший брат Евсевий, которого теперь представляю при письме своем; он подпал нелепой клевете, и одна твоя прямота может рассеять ее. Поcему прошу и в дар справедливости, и из снисхождения к человечеству, и для продолжения ко мне обычных милостей – замени собою для этого человека всех и заступись за него вместе с правдою; потому что немалой ему помощью служит справедливость дела, которую было бы весьма легко доказать явно и неопровержимо, если бы не вредило сему настоящее положение дел.

Ходатайствует за того же Евсевия. (374 г.)

Знаю, что неоднократно за многих ходатайствовал я пред твоей досточестностью – и в довольной мере был полезен утесненным в таких тяжелых обстоятельствах. Впрочем, не знаю, чтобы прежде сего к твоей чинности посылал кого и для меня более дорогого, и подвергающегося большей опасности, чем возлюбленнейший сын Евсевий, который теперь вручает тебе от меня это письмо. В какое запутан он дело, о том сам расскажет твоей чинности, если только найдет удобное время. А что должно быть сказано мною, состоит в следующем: не надобно подвергать сего человека истязаниям, и поскольку уличены многие виновники весьма тяжких преступлений, то и его заставлять нести на себе подозрение, падающее на многих, но должно произвести суд и в следствии о нем обратить внимание на его жизнь. Ибо таким образом и клевета легко сделается явной, и этот человек, нашедши себе самую справедливую защиту, будет всегдашним провозвестником благодеяний твоей снисходительности.

Поручает его покровительству человека, имеющего дело в суде и оклеветанного. (Писано в 374 г.)

Благородство твоего происхождения и общительность со всеми показывают нам, что ты человеколюбив и друг свободы. Поэтому смело прошу о человеке, который знатен по древнему своему роду и предкам, а еще более достоин почтения и уважения сам по себе по врожденной ему кротости нравов; посему, по просьбе моей, заступись за него, имеющего хлопоты в суде по делу, которое по своей справедливости не стоит труда, но опасно по тяжкой клевете. Ибо много послужит к его спасению, если благоволишь сказать за него человеколюбивое слово, чем, во-первых, воздашь должное справедливости, а во-вторых, и нам, избранным друзьям своим, этим окажешь обычную честь и милость.

Ходатайствует за сего Евмафия, человека благородного и ученого, но подвергшегося какому-то несчастию. (Писано в 374 г.)

Встретив человека, достойного уважения, в несносных обстоятельствах, страдал я душевно. Да и как, будучи человеком, не соболезновать о человеке благородном, который безвинно запутан в тяжбы? И, рассуждая сам с собою, как могу быть ему полезным, нашел я один только способ разрешить затруднение, в каком он находится, а именно, сделав его известным твоей чинности. Итак, твое уже дело – довершить остальное, то есть и к нему показать свое усердие, какое, в чем я свидетель, показал ты ко многим.

Дело же узнаешь из просьбы, какая подана им к царствующим и которую прошу тебя взять на свои руки и содействовать этому человеку по возможности. Ибо сделаешь милость христианину, человеку благородному и достойному уважения за многую ученость. А если присовокуплю, что оказанное ему благодеяние и я приму за большую милость, то, хотя в других отношениях и не великого стою уважения, но поскольку твоей степенности всегда угодно оказывать ко мне внимание, без сомнения, немалым для тебя покажется доставить и мне удовольствие.

По случаю ссылки во Фракию Евсевия, епископа Самосатского, просит Отрия для взаимного утешения писать о делах самосатских, а сам обещается сообщить известия из Фракии о Евсевии. (Писано в 374 г.)

Знаю, что разлука с боголюбивейшим епископом Евсевием столько же чувствительна и твоему благоговению, как и мне самому. Итак, поскольку оба имеем нужду в утешении, то будем утешать друг друга. Ты пиши ко мне о делах самосатских, а я буду извещать тебя о том, что узнаю из Фракии. Ибо немало приносит облегчения в настоящей горести как мне знать о твердости народа, так и твоей доброте получать известие о том, в каком положении наш общий отец. Конечно, и теперь не опишу сего в письме, но представляю человека, который в точности знает и расскажет, в каком положении оставил его и как переносит он случившееся с ним. Итак, молись и о нем, и о мне, чтобы Господь послал скорое избавление от сих бедствий.

Благодарит за твердость в вере и просит за сие наград им от Господа. (Писано в 374 г.)

Насколько скорблю, представляя себе вдовство (ἐϱημίαν) Церкви, настолько ублажаю вас, достигших такой меры подвига, который да даст вам⁶²⁸ Господь совершить мужественно, чтобы получить вам великую награду и за верное домостроительство, и за мужественную твердость, какую оказали вы за имя Христово.

Хвалит их усердие к добрым делам, советует быть в сем твердыми и просит писать к нему. (Писано в 374 г.)

Горнило – для золота, ревнителям добродетели – скорбь за упование на Бога

Когда посмотрю, что искушение разлилось уже по всей вселенной и что значительнейшие города Сирии претерпели страдания, равные вашим, но не везде вижу, чтобы сенаторское⁶³⁰ сословие было так искусно и отличалось добрыми делами, как прославляется теперь ваше усердие к добрым делам, – тогда бываю близок к тому, чтобы радоваться настоящему положению дел. Ибо если бы не было этой скорби, то не обнаружилось бы и ваше искусство. Посему видно: что горнило для золота, то ревнителям какой-либо добродетели скорбь за упование на Бога.

Итак, чудные мои, постарайтесь, чтобы последующее было достойно понесенных вами трудов, покажите, что на великом основании воздвигаете вы еще более достойное внимания здание, и когда даст Господь, что пастырь Церкви сам явится на своем престоле, окружите его, чтоб рассказать нам, какое распоряжение сделал каждый из вас для Церкви Божией, а в великий день Господень от великодаровитого Бога принять воздаяние каждому по мере понесенных им трудов. Если же будете помнить меня и писать ко мне всякий раз, когда можно, то поступите справедливо, воздавая мне равным за равное, и вместе с тем немало обрадуете, присылая в письмах явственные знаки вашего приятнейшего для меня голоса.

Просит Евстафия, чтобы при занятиях делами церковными писал к нему, когда только можно, что и сам обещает делать. (Писано в 374 г.)

Знаю, что сиротство приводит к печали и многим хлопотам, потому что лишает покровителей. Потому, полагаю, и твое благоговение, опечаленное случившимся, не пишет ко мне, а вместе с тем находится теперь в больших заботах и посещает паствы Христовы по причине восставших повсюду врагов. Но поскольку беседа с единодушными служит утешением во всякой печали, то благоволи всякий раз, когда можно, писать ко мне, чтоб и себя успокоить беседою со мною, и меня утешить сообщением мне своих речей. Это же постараюсь делать и я всякий раз, когда позволят дела. И сам помолись, и всю братию попроси с усердием умилостивить Господа, чтобы со временем показал нам освобождение от сетования, в каком теперь находимся.

Просит не опускать случаев ко взаимной переписке, изъявляет желание лично с ним видеться. (Писано около 374 г.)

Знаю, что хотя и не пишешь ко мне, но в сердце твоем хранится память о мне. И заключаю о сем не потому, что сам достоин какой-либо доброй памяти, но потому, что душа твоя богата избытком любви. Впрочем, насколько можно тебе, пользуйся встречающимися случаями писать ко мне, чтобы более благодушествовал я, слыша о ваших делах, и пользовался этим как случаем, чтобы и самому описывать вам наши дела. Ибо у разлученных телесно один способ собеседования – чрез письма, и мы не будем лишать друг друга сего собеседования, сколько позволят то дела. Но да даст нам Господь и лично свидеться, чтобы и в любви нам возрасти, и приумножить благодарность нашу Владыке за большие дары Его.

Поздравляет Антипатра, который вылечился капустою, квашеною в уксусе. (Писано около 374 г.)

Как прекрасно любомудрие и в других отношениях, и в том, что питомцам своим не позволяет употреблять дорогих врачеваний, но одна и та же вещь служит у него припасом для стола и достаточным пособием для здоровья! Ибо, как слышал, ослабевший позыв на пищу восстановил ты капустою, квашеною в уксусе, на которую я прежде смотрел с неудовольствием, и потому что она напоминала совоспитанницу – нищету.

Теперь же, кажется, сам себя переуверил и смеюсь над пословицей, видя эту добрую кормительницу юности, которая возвратила здоровье и нашему градоправителю. И ничего уже не буду предпочитать ей, не только Гомерова лотоса⁶³³, но и той амброзии⁶³⁴, которая, если была когда-нибудь, питала обитателей Олимпа.

Отвечает, защищаясь от острот письма св. Василия. (Писано тогда же, что и предшествующее письмо.)

Капуста дважды – смерть, говорит завистливая пословица. А я, требовавший ее много раз, умру однажды. Без сомнения же, умру, хотя бы и не требовал. А если без сомнения, то не затруднюсь вкусить сладкого припаса, который напрасно бранит пословица.

Святой Василий отвечает на многие вопросы, предложенные св. Амфилохием, касательно церковных правил и некоторых мест Священного Писания. (Писано в 374 г.)

Сказано: несмысленному вопросившу о мудрости, мудрость вменится (Притч.17:28); а вопрос мудрого умудряет, как видно, и не мудрого. Это, по благодати Божией, бывает со мною всякий раз, когда получаю письма трудолюбивой души твоей; потому что делаюсь сведуще и разумнее себя самого, из самого вопроса научаясь многому, чего еще не знал. И попечение об ответе бывает для меня учителем. Точно так и теперь, хотя вопросов твоих никогда еще не принимал в заботливое внимание, принужден я рассмотреть их в точности, припомнить, если что слышал от старейших, и от себя придумать сродное с тем, чему научен.

Правила св. Василия Великого.

Правило 1. Ереси, расколы, недозволенные сборища

Итак, что касается до вопроса о кафарах⁶³⁷, о сем сказано прежде⁶³⁸, и ты кстати напомнил, что должно следовать обычаю каждой страны, потому что о крещении их и в то время рассуждавшие о сем предмете думали различно⁶³⁹. А крещение пепузинов⁶⁴⁰, мне кажется, не заслуживает никакого уважения⁶⁴¹, и удивительно, как укрылось сие от Дионисия⁶⁴², столько сведущего в правилах. Ибо древние определили принимать то крещение, которое ни в чем не отступает от веры. Поэтому иное назвали ересями, иное расколами, а иное недозволенными сборищами⁶⁴³. «Ересями» (αἱϱέσεις), если которые совершенно отторглись и стали чуждыми по самой вере, «расколами» (σχίσματα), если разногласят между собою по некоторым церковным причинам⁶⁴⁴ и по вопросам, допускающим уврачевание, и «недозволенными сборищами» (τὰς παϱασυναγωγάς), собрания, составляемые непокорными пресвитерами, или епископами, и невежественным народом. Например, если кто по обличении в грехе удален от священнослужения и не покорился правилам, но сам себе присвоил председательство и священнослужение, а с ним вместе отступили и другие, оставив Кафолическую⁶⁴⁵ Церковь, то сие есть недозволенное сборище. А разногласить с принадлежащими к Церкви в учении о покаянии есть раскол⁶⁴⁶. Ереси же суть, например, ересь манихеев⁶⁴⁷, валентиниан, маркионитов⁶⁴⁸ и сих самых пепузинов; потому что здесь разногласие касается самой веры в Бога. Поэтому древними отцами рассуждено было крещение еретиков отметать совершенно, а крещение раскольников, как принадлежащих еще к Церкви, принимать; находящихся же в недозволенных сборищах, по исправлении надлежащим покаянием и обращением, присоединять опять к Церкви; таким образом нередко занимавшие церковную степень и отступившие с непокорными, по своем покаянии, приемлются в тот же чин⁶⁴⁹. Итак, пепузины явные еретики, потому что хулили Духа Святого, беззаконно и бесстыдно Монтану и Прискилле присвоив именование Утешителя. И посему, как обоготворяющие людей, достойны они осуждения, а как оскорбляющие Духа Святого сравнением Его с людьми подлежат за сие вечному осуждению, потому что хула на Духа Святого не отпускается (Мк.3:29; Лк.12:10). Поэтому какое же основание принимать их крещение, когда крестят они во Отца и Сына и в Монтана, или Прискиллу⁶⁵⁰? Те и не крещены, которые крестились в то, что нам не предано. Посему, если и укрылось это от великого Дионисия, то нам не должно держаться подражания ошибке; потому что несообразность сама собою видна и очевидна всякому, кто хотя несколько способен рассудить⁶⁵¹.

Передача благодати Святого Духа через рукоположение

Кафары принадлежат к числу раскольников. Но, впрочем, древним, разумею Киприана⁶⁵² и нашего Фирмилиана⁶⁵³, рассудилось всех их, и кафаров, и энкратитов⁶⁵⁴, и гидропарастов, подвести под одно определение; потому что, хотя начало отделения было вследствие раскола, но отступившие от Церкви не имели уже на себе благодати Святого Духа, так как преподаяние оной оскудело по пресечении преемства, и хотя первые отделившиеся имели рукоположение от отцов и чрез возложение рук их получили духовное дарование, но отторгнувшись, сделавшись мирянами, не имели власти ни крестить, ни рукополагать и не в состоянии были передавать другим благодать Святого Духа, от которой сами отпали⁶⁵⁵. Поэтому крещенных ими, как крещенных мирянами, когда приходят в Церковь, повелели очищать истинным крещением, Крещением церковным⁶⁵⁶. Но поскольку некоторые в Азии⁶⁵⁷, для благоустройства многих, решительно положили принимать их крещение, то пусть будет оно приемлемо.

Должно же нам иметь в виду злоухищрение энкратитов, а именно, чтобы затруднительным сделалось принимать их в Церковь, умыслили они наконец ускорять собственное свое крещение, чем нарушили и свой даже обычай. Посему думаю, что, так как о них ничего не сказано ясно, следует нам отметать их крещение; и если кто принял от них крещение, когда приходит он в Церковь, крестить его. Впрочем, если будет это препятствием общему благоустройству, то опять должно держаться обычая и следовать отцам, благоустроившим, что нужно было для нас. Ибо опасаюсь, чтобы, желая удержать их от поспешности в крещении, строгостью правила не положить нам препятствия спасаемым⁶⁵⁸. Если же они соблюдают наше крещение, это не должно делать нас к ним снисходительными; потому что не обязаны мы воздавать им благодарность, но должны во всей точности исполнять правила. Но во всяком случае да будет постановлено, чтобы приходящие к Церкви из крещенных⁶⁵⁹ ими были помазываемы⁶⁶⁰ верными и потом приступали к Таинствам. Знаю же, что братий Изоия и Саторнина, которые были в их обществе, приняли мы на епископскую кафедру; поэтому находящихся в соединении с их обществом не можем уже отлучать от Церкви, принятием епископов постановив для себя как бы некоторое правило к общению с ними.

Правило 2. Аборт – убийство

Умышленно погубившая в себе зачатый плод подлежит наказанию за убийство. А образовался ли или еще не образовался плод, сие не разыскивается у нас в точности. Ибо виновная наказывается в этом случае не только за плод, который бы она родила, но и за злоумышление против самой себя, потому что женщины всего чаще умирают от таковых покушений. К сему же присоединяется и истребление зачатого плода, – это, по умышлению отваживающихся на сие, другое убийство⁶⁶¹. Впрочем, время покаяния их не должно продолжать до смерти⁶⁶², но надобно принимать их по истечении десяти лет, уврачевание же определять не временем, но образом покаяния⁶⁶³.

Правило 3. Действительнейшее врачевание есть удаление от греха

Диакон, который по принятии диаконского сана впал в блуд, должен быть низвержен из сего сана. Но ему, низведенному в состояние мирянина, да не воспрещается приобщение [Святых Таин]; потому что древнее есть правило – ниспадающих со своей степени подвергать этому одному роду наказания; в чем древние, как думаю, последовали сему закону: не отмстиши дважды купно (Наум.1:9)⁶⁶⁴. Но правило имеет и другую причину, а именно ту, что состоящие в сословие мирян, будучи изринуты из места верных, снова приемлются в то место, с которого ниспали. А диакон однажды навсегда подвергается продолжительному наказанию низложения. Почему, так как диаконство ему не возвращается, ограничились сим одним наказанием⁶⁶⁵. И это по уставам. Вообще же действительнейшее врачевание есть удаление от греха. Почему кто для плотского удовольствия отринул благодать, тот, если с сердечным сокрушением и всевозможным порабощением себя воздержанию, откажется от удовольствий, которыми доведен до падения, то представит нам совершенное доказательство своего уврачевания. Поэтому должно нам знать то и другое, и предписываемое правилами, и введенное обычаем⁶⁶⁶; в отношении же тех, которые не могут достигнуть совершенства, следовать преданному уставу.

Правило 4. Мера двоебрачия

О троебрачных и многобрачных положено, с соблюдением соразмерности, то же правило, какое и о двоебрачных⁶⁶⁷. Двоебрачным назначают год, а иные два; троебрачных же отлучают на три, а часто и на четыре года. И таковой брак называют уже не браком, но многоженством, лучше же сказать, подвергшимся осуждению блудом; потому что и Господь самарянке, которая имела одного за другим пятерых мужей, говорит: игоже ныне имаши, несть ти муж (Ин.4:18), показывая, что преступившие меру двоебрачия не достойны уже называться именем мужа или жены. Но мы, следуя не правилу, а примеру предшественников, приняли в обычай для троебрачных пятилетнее отлучение⁶⁶⁸. Должно же не вовсе не допускать их в Церковь, но два или три года удостаивать их слышания церковных чтений, а после того дозволить им стоять с верными, но удерживать от приобщения Благого⁶⁶⁹, и таким образом, когда покажут некоторый плод покаяния, возводить их на место приобщения⁶⁷⁰.

Правило 5. Еретиков, кающихся при конце жизни⁶⁷¹, принимать надобно, очевидно, не без рассуждения, а по изведании, точно ли истинное показывают покаяние и имеют ли плоды, свидетельствующие о старании спастись.

Правило 6. Блудную жизнь дев, посвященных Богу⁶⁷², не должно причитать к браку, но всеми мерами надобно расторгать связь их; потому что сие и Церкви полезно для ее твердости, и еретикам не даст повода говорить о нас, будто бы привлекаем к себе дозволительностью грешить⁶⁷³.

Правило 7. Мужеложники, скотоложники, убийцы, отравители, прелюбодеи, идолопоклонники заслуживают то же наказание. Поэтому в рассуждении одних соблюдай устав, какой имеешь в рассуждении других⁶⁷⁴. О принятии же тех, которые тридцать лет каялись в нечистоте⁶⁷⁵, сделанной ими по неведению, не должно нам и сомневаться. Ибо их делают достойными извинения, и неведение, и добровольное исповедание, и такая продолжительность времени. Почти целое поколение человеческое преданы они были сатане, чтобы научились не бесчинствовать. Посему прикажи без замедления уже принять их, тем паче, ежели есть у них слезы, которыми трогают твое милосердие, и ежели показывают жизнь, достойную сострадания.

Правило 8. Произвольное и непроизвольное

Кто в раздражении на жену свою употребил в дело топор, тот убийца. Но прекрасно и достойно твоего благоразумия, что напомнил мне сказать о сем пространнее, потому что много разности между произвольным (ἑϰούσιον) и непроизвольным (ἀϰούσιον)⁶⁷⁶. Совершенно не произвольно и далеко от мысли сделавшего сие, если кто, бросив камень в собаку или в дерево, попадает в человека. У него было желание прогнать собаку или сшибить плод, но некто случайно подошел под удар, идя мимо; потому таковое дело непроизвольно. Непроизвольное так же дело, если кто, желая вразумить, бьет кого ремнем или нетвердою палкою, и битый умирает; потому что здесь берется во внимание намерение, а именно, желание исправить согрешившего, а не умертвить. К непроизвольным делам причисляется и следующее: когда защищающий себя в драке палкою, или рукою, наносит нещадный удар в опасное место, чтобы причинить человеку боль, а вовсе не убить его. Но это близко уже к произвольному, ибо кто употребил в защиту такое орудие или нещадно наносит удар, тот явным образом не щадит человека, потому что сам обладает страстью. Подобным образом и то причисляется к непроизвольному, если кто употребил в дело тяжкое дерево или камень, который сверх силы человеческой, но иное что-нибудь имел в намерении, а иное сделал; потому что в раздражении нанес такой удар, который умертвил пораженного, между тем как, может быть, старался он больно ушибить, а не совершенно убить до смерти. Но не имеет никакого извинения, кто употребил в дело меч или что-либо подобное, а тем паче кто нанес рану топором. Ибо видно, что он ударил не рукою, так чтобы мера удара от него зависела, но нанес рану так, что удар необходимо должен был сделаться гибельным и от тяжести, и от остроты железа, и оттого, что оно брошено издали⁶⁷⁷.

Делающие аборты женщинам – убийцы

Совершенно так же произвольно и никакому не подлежит сомнению, что делается разбойниками и при неприятельских нашествиях; ибо разбойники убивают для денег, избегая улики, а на войне доводят до убийства, имея намерение не устрашать или вразумить, но истребить противников. Впрочем, если кто составил хитрое снадобье с другою какою-нибудь целью и умертвил им человека, такой поступок признает произвольным. Так, например, часто делают женщины, какими-нибудь наговорами и перевязями пытаясь привлечь иных к себе в любовь и давая им снадобья, производящие омрачения в умах. Почему таковые, умерщвляя, хотя одно имели в намерении, а другое сделали, однако же, за ухищренное и не дозволенное свое дело, причисляются к произвольным убийцам. Поэтому те, которые дают снадобья, вытравляющие младенца, суть убийцы, равно как и те, которые принимают убивающие зародыш отравы. И о сем довольно.

Правило 9. По последовательности понятий (ϰατὰ μὲν τὴν τῆς ἐννοίας ἀϰολουϑίαν) равно прилагаемо быть должно и к мужам и женам изречение Господне о непозволительности оставлять брачную жизнь, разве словесе любодейнаго (Мф.5:32). Но не таков обычай (Ἡ δὲ συνήϑεια οὐχ οὕτως ἔχει). Хотя находим, что строгое обращается внимание на жен, потому что Апостол говорит: прилепляяйся сквернодейце едино тело есть (1Кор.6:16), и Иеремия: аще будет жена мужу иному, не возвратится к мужу своему, но не порочна и не осквернена не будет (Иер.3:1), и еще: держай прелюбодейцу безумен и нечестив (Притч.18:23); однако же обычай повелевает, чтобы жены держали при себе и прелюбодеев мужей, когда они живут блудно⁶⁷⁸. Потому живущая вместе с мужем, оставленным женою, не знаю, может ли быть названа прелюбодейцею; потому что здесь обвинение падает на жену, которая развелась с мужем. По какой причине оставила она брачную жизнь? Если муж бил ее, и она не перенесла ударов, то надлежало ей лучше терпеть, нежели расходиться с сожителем. Если не перенесла утраты в имении, то и сей предлог неуважителен. А если потому, что живет он блудно, то не наблюдается сие по церковному обычаю; напротив того, жене повелено и с неверным мужем не разлучаться, но жить вместе, потому что конец дела еще не известен. Что бо веси, жено; аще мужа спасеши? (1Кор.6:16). Почему оставившая мужа, если перешла к другому, есть прелюбодейца; а оставленный женою муж достоин извинения, и живущая с ним вместе не осуждается⁶⁷⁹. Впрочем, если муж, отказавшийся от жены, перешел к другой, то и он прелюбодей, потому что жену доводит до прелюбодейства, и живущая с ним вместе есть прелюбодейца, потому что отвлекла к себе чужого мужа.

Правило 10. Клятвопреступники не бывают благоуспешны

Клянущиеся не принимать рукоположения, по произнесении ими клятвы, не должны быть принуждаемы к нарушению оной. Ибо хотя и есть, кажется, одно правило делающим таковым снисхождение, однако же по опыту знаем, что клятвопреступники не бывают благоуспешны. Но должно обращать внимание на то, какого рода клятвы, в каких словах и с каким расположением клялись, не упуская из вида и самые малые добавления в словах; посему, если никак и ничем невозможно поправить дела, то совершенно надобно увольнять таковых⁶⁸⁰. А дело Севира, то есть рукоположенного им пресвитера, по моему мнению (если и ты на сие согласен), может быть поправлено так: село это, в которое определен сей человек и которое теперь в подчинении у Мистии, вели подчинить Васодам; таким образом и он, не переходя с места, не нарушит клятвы, и Лонгин, имея при себе Кириака, не сделает церкви упраздненною и души своей не подвергнет осуждению за праздность. И кажется, нимало не поступим против правила, сделав снисхождение Кириаку, который дал клятву

оставаться в Минданах и согласился на свое перемещение, потому что возвращением будет охраняться от клятвы. А что уступил он сему распоряжению, сие не вменится ему в клятвопреступление, потому что не было прибавлено в клятве не оставлять Минданов и на короткое время, а сказано было оставаться в них на последующее время. Севиру же, который представляет в предлог забвение, сделаем снисхождение, сказав: Ведающий тайное не попустит, чтобы Церковь Его потерпела вред от человека, который как в начале поступил не по правилам, но связал себя клятвою вопреки Евангелию, так учил нарушать клятву перемещением, и теперь лжет в том, что притворно приписывает себе забвение. Но поскольку мы не судии сердец, судим же по тому, что слышим, то предоставим отмщение Господу, сами же примем его, не разбирая дела и извиняя человеческую немощь – забвение.

Правило 11. А кто учинил непроизвольное убийство, тот в одиннадцать лет достаточное понес наказание. Ибо явно, что в отношении понесших побои соблюдаем Моисеево постановление (Исх.21:18–19) и того, кто пал от ударов, им полученных, но потом пошел с помощию жезла, не почтем убитым. А если и не встал после ударов, но тот, кто бил, не хотел убить его, хотя он и убийца, однако же по намерению не произвольный.

Правило 12. Двоеженцам правило⁶⁸¹ совершенно преградило служение (церковное)⁶⁸².

Правило 13. Убийств на войне отцы наши⁶⁸³ не вменяли в убийства, мне кажется, из снисхождения к защитникам целомудрия и благочестия. Но, может быть, не худо посоветовать, чтобы нечистые руки в продолжение трех лет удерживались от одного Приобщения⁶⁸⁴.

Правило 14. Кто берет рост⁶⁸⁵, тот, если согласится неправедную прибыль издержать на бедных и впредь быть свободным от недуга корыстолюбия, может быть принят в священство⁶⁸⁶.

Правило 15. Дивлюсь тебе, что в рассуждении Писания требуешь буквальной точности и почитаешь принужденным образ выражения в переводе, который передает смысл Писания, но не предлагает собственно означаемого еврейским выражением. Поскольку же вопроса, предложенного человеком любознательным⁶⁸⁷, и не должно оставлять без ответа, то скажем: птицы небесныя и рыбы морския (Пс.8:9) и при создании мира⁶⁸⁸ имели одно и то же происхождение, потому что оба рода изведены из воды. А причиною сему тождественное свойство того и другого рода, потому что одни плавают в воде, а другие плавают по воздуху⁶⁸⁹. Итак, хотя по сей причине упомянуто о них вместе, однако же этот образ выражения, если разуметь о рыбах, передан не точно, а если о всем живущем в водах, весьма близко. Ибо человеку покорены птицы небесныя и рыбы морския, и не они только, но и все преходящее стези морския; потому что не все, что живет в воде, есть рыба, например животные китовидные – киты, молотки, дельфины, тюлени, и еще кони, собаки, пилы, мечи и морские коровы, а если угодно, морские ветреницы, гребенки и все в раковинах живущие животные, из которых ни одно не есть рыба, – все, которые преходят стези морския, и те из животных водных, которые отличаются от рыб, но проходят стези морския.

Правило 16. А Нееман⁶⁹⁰ велий не пред Господом, но пред господином своим (4Цар.5:1), то есть один из сильных людей у царя Сирийского. Посему тщательно вникай в Писание, и тотчас найдешь решение вопроса⁶⁹¹.

Хвалит врачебное искусство, и особенно в Евстафии, который помогает не только телам, но и душам, как св. Василий узнал на своем опыте, что Евстафий ободрял его к обличению своих клеветников; дает ответ обвинявшим его в троебожии, в савеллианстве, в том, что в трех Ипостасях допускает одно Божество; сознаваясь в последнем, объясняет намерение обвинителей исключить Духа Святого из Божества и доказывает, что Дух Святой в Крещении именуется вместе с Отцом и Сыном, что приписываются Ему все Божеские именования, что нельзя оспаривать у Духа имени «Бог»; наконец на возражение, что имя «Бог», как означающее собою естество, не принадлежит Духу, единством действования в трех Ипостасях доказывает тождество в Них естества. (Писано в конце 374-го или в начале 375 г.)

1. Ложь – опасное оружие

У всех у вас, занимающихся врачебным искусством, одно в виду – человеколюбие. И мне кажется, кто вашу науку предпочитает всему, занимающему нас в жизни, тот рассуждает согласно с разумом и не уклоняется от своего долга, потому что драгоценнейшее всего [благо] – жизнь делается ненавистною и мучительною, если невозможно иметь здоровья, а здоровье подается вашим искусством. Но в тебе это знание доведено до совершенства; ты полагаешь для себя обширнейшие пределы человеколюбия, благотворительность своего искусства не ограничивая только телом, но заботясь и о врачевании душевных недугов. Говорю же это, не народной только следуя молве, но и наученный собственным своим опытом, как во многих других случаях, так особенно ныне, при неописанной злобе моих врагов, которая, подобно сокрушительному потоку, поглощала жизнь мою и которую ты искусно отклонил от меня, это тягостное затвердение сердца моего размягчив излиянием утешительного слова. Ибо смотря на непрестанные и различные покушения против меня врагов моих, думал я, что должно мне молчать, в безмолвии переносить наносимые мне бедствия и не противоречить вооружившимся ложью, этим опасным оружием, которое нередко вонзает острие свое при помощи самой истины. Но ты, прекрасно сделав, ободрил меня к тому, чтоб не выдавать (ϰαταπϱοδιδόναι) истины, но обличить клеветников и не допустить многих потерпеть вред от того, что ложь действует успешнее истины.

2. Мне казалось, что питающие против меня ненависть, у которой нет и причины, делают что-то похожее на рассказываемое в Эзоповой басне. У Эзопа волк возводит некоторые вины на ягненка, конечно, стыдясь подать о себе мысль, будто бы без справедливого предлога убивает ничем его не оскорбившего; когда же ягненок без труда опровергает обвинение, взведенное на него по клевете, тогда волк не удерживает уже более своей [стремительной] жадности (τῆς ὁϱμῆς), но хотя должен уступить справедливости, однако же решает победу зубами. Так и эти люди, для которых ненависть ко мне вожделенна, как одно из благ, краснея, может быть, при одной мысли, что ненавидят меня без причины, выдумывают сии причины и обвинения и ни на чем из сказанного не останавливаются совершенно, но ныне одно, а вскоре потом другое, и еще через некоторое время опять что-нибудь иное выдают за причину вражды ко мне. Злоба их ничего не держится постоянно⁶⁹³, но, когда принуждены отказаться от одного обвинения, хватаются за другое, а после этого берутся опять за новое и, хотя бы все обвинения были опровергнуты, не отступаются от своей ненависти. Они обвиняют меня, что проповедую трех Богов, повторяют это вслух многим и не перестают сей клевете давать вид правдоподобия. Но меня защищает истина, потому что и пред всеми вообще, и наедине пред всяким, кто ни встречается со мною, показано, что исповедующий трех Богов предается мною проклятию и не признается христианином. Но как скоро слышат это, готов у них против меня Савеллий⁶⁹⁴, и они разглашают, что Савеллиев недуг есть и в моем учении. Опять и сему противопоставляю обычное свое оружие – истину, доказывая, что таковой ереси боюсь наравне с иудейством.

3. Что же? Успокоились ли они, утомившись такими попытками? Нет. Но попрекают меня в нововведении, и таким образом, сочиняя против меня обвинение, укоряют в том, что, исповедуя три Ипостаси, именую единую благость (ἀγαϑότητα), единую силу (δύναμιν), единое Божество (ϑεότητα). И это говорят они не без правды, потому что действительно так именую. Но, обвиняя в этом, они говорят еще, что сего нет у них в обычае и что не согласуется сие с Писанием. Что же сказать мне на сие? Не почитаю справедливым для православного учения законом и правилом признавать господствующий у них обычай. Ибо если обычай имеет силу в доказательстве православия, то и мне, конечно, позволительно противопоставить господствующий у нас обычай. А если они отвергают наш обычай, то и я, без сомнения, не обязан следовать их обычаю. Итак, пусть рассудит нас Богодухновенное Писание, и у кого учение окажется согласным с Божиим словом, на стороне того, без сомнения, будет голос истины. Посему в чем же вина? Ибо в обвинении, какому подвергают меня, указывается одновременно две вины – первая, что разделяю Ипостаси, а другая – что ни одного из подобающих Богу (ϑεοπϱεπῶν) именований не исчисляю множественно⁶⁹⁵, а, напротив того, как сказано выше, говорю: единая благость, единая сила, единое Божество – и о всем тому подобном выражаюсь в единственном числе. Что касается до разделения Ипостасей, то сего не должны бы чуждаться утверждающие инаковость⁶⁹⁶ сущностей в Божием естестве. Кто говорит «три сущности», тому уже неприлично сказать «три Ипостаси». Следственно, в вину ставится это одно: что именования, прилагаемые к Божию естеству, употребляю в единственном числе.

4. Но у меня на сие есть готовый и ясный ответ. Кто осуждает утверждающих, что Божество едино, тот, в силу необходимости, согласится с утверждающим, что Божеств много или что нет Божества. Ибо иного чего, кроме сказанного, невозможно и придумать. Но что Божеств много, не дозволяет сего утверждать богодухновенное учение, которое, где ни упоминает о Божестве, упоминает в единственном числе: яко в Том живет всяко исполнение Божества (Кол.2:9); и в другом месте: невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная сила Его и Божество (Рим.1:20). Итак, если число Божеств простирать до множества свойственно только тем, которые страдают заблуждением многобожия, а совершенно отрицать Божество прилично было бы безбожникам, то какое основание обвинять меня в том, что исповедую одно Божество? Но они яснее обнаруживают цель слова. Хотя в отношении Отца допускают, что Он Бог, и Сына согласны также почтить именем Божества, однако же Духа, сопричисляемого к Отцу и Сыну, не включают уже в понятие Божества, но, утверждая, что сила Божества простирается только от Отца и Сына, естество Духа лишают Божеской славы. Следовательно, мне надобно, по мере сил, дать краткий ответ и относительно этого мнения.

5. Дух не отлучен от Отца и Сына

Многозначность слова «Бог» в Священном Писании

Какое же мое об этом слово? Господь, преподавая спасительную веру ученикам, к Отцу и Сыну присоединяет и Святого Духа. Утверждаем же, что Дух, будучи однажды соединен, во всем имеет единение, потому что не в одном чем-нибудь поставляется в единый ряд, во всем же другом отделяется, а, напротив того, сила Духа приемлется вместе с Отцом и Сыном и в той же животворящей силе, которой естество наше из тленной жизни преобразуется в бессмертие; равно и во многом другом, возьмем ли, например, понятие благости, святости, вечности, премудрости, правоты (εὐϑές), владычественности (ἡγεμονιϰόν), могущества – и везде, во всех именованиях, взятых в превосходнейшем смысле, Дух не отлучен от Отца и Сына. Посему почитаю прекрасным делом думать, что Дух, соединяемый с Отцом и Сыном в стольких возвышенных и боголепных понятиях, ни в чем неотделим от Них. Ибо в именованиях, какие мысленно прилагаем к Божию естеству, не знаю никакого различия по отношению к лучшему или худшему, так что позволительна была бы мысль уступить Духу общение (τὴν ϰοινωνίαν) в том, что в именованиях есть низшего, и признать Его недостойным того, что в них есть превосходнейшего. Все приличествующие Богу понятия и именования равночестны (ὁμοτίμως) между собою в том отношении, что нимало не разногласят⁶⁹⁷ в обозначении подлежащего (πεϱὶ τὴν τοῦ ὑποϰειμένου διαφωνεῖν σημασίαν). Ибо нельзя сказать, что к иному какому подлежащему ведет мысль нашу наименование благого, а к иному – наименование премудрого, сильного и праведного, но во всех именованиях, сколько ни произнесешь их, означаемое одно. Произнесешь ли слово «Бог» – укажешь на того же самого, кого разумел под прочими именованиями. Если же все именования, прилагаемые к Божию естеству, что касается обозначения ими подлежащего, одни с другими равносильны и, выражая собою то или другое, приводят мысль нашу к одному и тому же, то какое основание, уступая Духу общение со Отцом и Сыном в других именованиях, исключать Его из одного Божества? Ибо по крайней необходимости должно или и в сем именовании приписать Ему общение, или не уступать общения в прочих именованиях. Если тех наименований достоин Дух, то, без сомнения, не недостоин и сего⁶⁹⁸. А если, как говорят они, Дух ниже того, чтобы с Отцом и Сыном иметь общение в именовании «Божество», то недостоин Он общения и в каком-либо другом из богодостойных имен. Ибо если рассмотреть и сличить⁶⁹⁹ между собою именования по значительности, какую представляем себе в каждом, то найдется, что они ничем не ниже именования «Бог». Доказательством же этому служит, что именем «Бог» называется многое и низкое; лучше же сказать, Божественное Писание не отказывается даже сим именем одинаково именовать различные между собою предметы, например, когда идолов называют именем «Бог». Ибо говорит: бози, иже небесе и земли не сотвориша, да будут взяты и брошены под землю (Иер.10:11). И еще сказано: вси бози язык бесове (Пс.95:5). И чревовещательница, волшебством своим вызывавшая Саулу души⁷⁰⁰, о тех душах, которые требовалось вызывать, говорит: видех боги (1Цар.28:13). Да и о Валааме, который был птицегадатель и волхв, как говорит Писание, в руке носящий волхования (см. Чис.22:7), и чрез наблюдение полета птиц преуспел в демонском учении, в Писании повествуется, что он советовался с Богом (см. Чис.22:20; 23:4). И из Божественных Писаний можно собрать и представить много таких доказательств, что имя «Бог» ничем не выше прочих богодостойных именований, когда, как выше сказано, находим, что оно одинаково употребляется о предметах различных. Но знаем из Писания, что имена «святой», «нетленный», «правый», «благой» нигде не даются предметам недостойным. Итак, ежели не прекословят, что в именованиях, благочестно употребляемых по преимуществу об одном Божием естестве, Святой Дух имеет общение с Сыном и Отцом, то какое основание утверждать, что не имеет Он общения в том одном именовании, в котором, как показано, по какому-то одноименному словоупотреблению участвуют и демоны, и идолы?

6. Тождество действия – единство естества

Но говорят: сие наименование указывает на естество; а естество Духа не имеет общности с Отцом и Сыном, а потому Он не участвует в общении с Ними по сему имени. Итак, пусть докажут, по чему узнали они разность естества. Если бы естество Божие могло быть познаваемо само в себе и если бы из чего-либо видимого можно было найти, что Ему свойственно и что чуждо, то, без сомнения, не имели бы мы нужды в других каких-либо словах или знаках к уразумению искомого. Поскольку же естество сие выше того, чтобы уразуметь искомое, а что не доступно нашему ведению⁷⁰¹, о том заключаем по некоторым знакам, то в исследовании Божиего естества, по всей необходимости, должны мы руководствоваться Божиими действиями (τῶν ἐνεϱγειῶν). Итак, если увидим, что действия, примечаемые у Отца, Сына и Святого Духа, различны между собою, то по инаковости действий заключим, что и действующие естества различны. Ибо невозможно, чтобы далекие друг от друга по естеству согласовались между собою в роде действий: огонь не прохлаждает, лед не греет, – но вместе с различием естеств разнствуют⁷⁰² между собою и их действия. Если же уразумеем⁷⁰³, что единое действие Отца, Сына и Духа Святого ничем не различается и не разнится (παϱαλλάσσουσαν), то по тождеству действия необходимо заключить об единстве естества.

7. Освящает, животворит (ζωοποιεῖ), просвещает, утешает и все подобное производит одинаково Отец и Сын и Дух Святой. И никто да не приписывает власть освящения исключительно действованию Духа, слыша, что Спаситель в Евангелии говорит Отцу об учениках: Отче! святи их во имя Твое (Ин.17:11, 17). А также и все прочее равно Отцом и Сыном и Духом Святым действует в достойных: всякая благодать и сила, путеводство (ἡ ὁδηγία), жизнь, утешение, преложение в бессмертие (ἡ πϱὸς τὸ ἀϑάνατον μεταβολή), возведение в свободу и, ежели есть, другое какое благо, нисходящее на нас. Домостроительство же о нас – и в разумной и в чувственной твари, если по познаваемому нами надобно сколько-нибудь заключать и о том, что выше нашего познания, – и оно поставлено не вне действия и силы Святого⁷⁰⁴ Духа, тогда как каждый приобщается пользы по собственному своему достоинству и мере нужды. Ибо, хотя непостижимы для нашего чувства и порядок⁷⁰⁵, и управление того, что выше нашей природы, однако же, делая выводы из знаемого нами, с гораздо большим основанием может иной заключать, что Сила Духа действенна и в превыше естественном, нежели отчуждать Его от Домостроительства в этом. Кто утверждает последнее, тот произносит чистую и нелепую хулу, не доказывая сей нелепости никаким рассуждением. А кто соглашается, что и превысшее нас домостроительствуется силою Духа, так же, как силою Отца и Сына, тот утверждает сие, опираясь на ясное доказательство, заимствованное из собственной своей жизни. Итак, тождество действий в Отце, Сыне и Духе Святом ясно доказывает неотличность⁷⁰⁶ естества. Посему если именованием Божества означается и естество, то общность сущности показывает, что наименование сие в собственном смысле прилично и Святому Духу.

8. Но не знаю, почему эти люди, готовые все доказывать, наименование Божества обращают в доказательство естества, как будто не знают из Писания, что естество не бывает чем-то жалуемым⁷⁰⁷ (ὅτι χειϱοτονητὴ φύσις οὐ γίνεται). Но Моисей произведен был в бога египтянам, как сказал ему вещавший им: дах тя бога фараону (Исх.7:1). Итак, наименование сие служит доказательством некоей силы тайнозрения (ἐποπτιϰῆς), или действования. А Божие естество в отношении к тому, что оно само в себе, при всех примышляемых⁷⁰⁸ именованиях, как я рассуждаю, остается невыразимым. Ибо, познав Благодетеля, Судию Благого и Праведного и все сему подобное, изучили мы различие действий, но чрез сие уразумение действий нимало еще не можем познать самое естество действующего. Ибо когда составит кто понятие о каждом из сих именований и о самом естестве, которому даются именования, тогда не одно и то же понятие составлено им будет и об имени, и о естестве, а в вещах, о которых понятия не одинаковы и естество различно. Итак, иное нечто есть сущность, к выражению которой и слово еще не найдено⁷⁰⁹, и другое значение именований, какие даются сущности по какому-либо действию или достоинству.

Святая Троица – единое Божество

Посему по общности именований находим, что никакого нет различия в действиях, но и на то, что есть различие по естеству, не встречаем никакого ясного доказательства, потому что, как сказано, тождество действий заставляет подразумевать общность естества. Итак, будет ли Божество именованием действия, утверждаем, что как одно действие Отца, Сына и Святого Духа, так и едино Божество, или имя Божества, согласно с мнением многих, указывает на естество, то, поскольку не находим никакого различия в естестве, непогрешительно определяем, что Святая Троица – единое Божество.

Предлагает ему советы о постановлении епископов в Исаврийской церкви, извещает, что, по приказу Амфилохия, имел разговор с Георгием и писал к Валерию; уведомляет о делах церкви Нисской; пересказывает Филоново мнение о манне; приводит свидетельство Писания о колесницах фараоновых; извещает о получении благожелательного письма от Симпия и пересылает к Амфилохию ответ свой на оное. (Писано в 374 г.)

1. Каковы настоятели, таковы большею частью и их подначальные

Сообразно с своею рачительностью (τῆς ἐμμελείας) и с своим усердием, которые всегда хвалю в тебе, позаботился ты и о церкви Исаврийской⁷¹⁰. А что разделить сие попечение между большим числом епископов полезнее было для целого, это, думаю, всякому явно само собою. Не укрылось сие и от твоего благоразумия; как сам ты прекрасно заметил это, так дал о том знать и мне. Поскольку же нелегко найти людей достойных, то, когда, с одной стороны, множеством епископов хотим снискать уважение и сделать, чтобы Церковь Божия, при большем их числе, управлялась строже, а с другой – неблагоискусностью призываемых⁷¹¹ доведем неприметным образом учение [церковное] до унижения, тогда не приучим ли народ к холодности? Ибо и сам знаешь, что каковы настоятели, таковы большею частью бывают обыкновенно и их подначальные. Потому, может быть, лучше предстоятелем города, если только это удобно, поставить кого-либо одного, только человека испытанного, и распоряжение частными делами возложить на его ответственность, если только он Божий слуга, делатель непостыдный (ср. 2Тим.2:15), не иский своея пользы, но многих, да спасутся (1Кор.10:33). А он, как скоро увидит, что для понесения забот сих собственные его силы недостаточны, сам присоединит к себе делателей для жатвы (ср. Мф.9:37). Посему если найдем такого человека, то признаюсь, что один стоит многих и что таким образом устроит попечение о душах, – и для церквей полезнее, и для нас безопаснее. Если же неудобно, то позаботимся сперва дать предстоятелей малым городам и селениям, которые издревле имеют у себя епископский престол, и тогда уже поставим предстоятеля главному городу, чтобы новопоставленный не был нам впоследствии препятствием к сим распоряжениям и чтобы не начать нам тотчас домашней брани, потому что он захочет начальствовать над многими и не станет соглашаться на рукоположение епископов. А ежели и сие трудно, и время того не дозволяет, то да постарается твое благоразумие о том, чтобы строго отделен был Исаврийскому епископу собственный его округ и он рукополагал некоторых только сопредельных. Прочее же да будет предоставлено нам, чтобы в удобное время могли мы всем прочим местам дать епископов, каких сами признаем более способными⁷¹², подвергнув их сперва долгому испытанию.

2. Спрашивал я Георгия⁷¹³, как приказывало твое богочестие (ἡ ϑεοσέβεια)⁷¹⁴, и он отвечал то же, что сообщило и твое благоговение (εὐλάβεια); и касательно сего нам необходимо остаться в покое, возвергнув⁷¹⁵ на Господа попечение о доме. Ибо уповаю на Святого Бога, что даст разум, как и иным способом избавиться нам от нужд и предуготовить себе беспечальную⁷¹⁶ жизнь. Если же неугодно сие, сам соблаговоли прислать ко мне записку с означением, о каком преимуществе надобно приложить нам старание, и тогда начну просить о сей милости каждого из сильных друзей – или даром, или за умеренную цену, как Господь⁷¹⁷ наставит меня на путь.

Писал я брату Валерию⁷¹⁸, как дал ты приказание. Дела Нисской церкви в таком же положении, в каком оставлены были⁷¹⁹ твоим богочестием, и при содействии твоих молитв более и более поправляются. Отделившиеся тогда от нас частью отбыли ко двору⁷²⁰, а частью остаются, ожидая оттуда слуха. Но Господь силен соделать и надежды последних напрасными, и возвращение первых невозможным.

3. Филон, толкуя слово «манна», приписал ей (как сам узнал это из какого-то иудейского предания) такое качество, что она изменялась по представлению вкушающего, хотя сама по себе была как пшено, сваренное в меду, однако же заменяла собою и хлеб, и мясо (притом или мясо птичье, или мясо животных, живущих на суше), и овощи (и сии опять по желанию каждого), и рыбу, так что во вкусе вкушающего вполне соблюдалось то, чем отличается качество каждого рода пищи.

В Писании известны колесницы, имеющие всадники тристаты (Исх.15:4), хотя на прочих колесницах бывает два ездока, возница и вооруженный воин, – но колесницы фараоновы имели двух воинов и одного правившего браздами коней. Симпий⁷²¹ прислал ко мне учтивое и общительное (ϰοινωνιϰήν) письмо; написав на него ответ, послал я к твоему благоговению, чтобы ты, рассмотрев оный тщательно, приказал переслать к нему – разумеется, с приложением и своего письма.

Здравым, благодушествующим о Господе и молящимся за меня да дарует тебя и мне, и Церкви Божией человеколюбие Святого [Бога].

Благодарит сего епископа за то, что первый начал переписку свою с Василием; просит его по согласию с другими епископами назначить время и место для Собора, чтобы чрез это восстановилось древнее единомыслие даже между отдаленными церквами, которое прервано по разным подозрениям. (Писано в 374 г.)

Закон христианской победы

Прочитав письмо твоего благоговения, принес я великое благодарение Богу, потому что в речах сего письма нашел следы древней любви. Ты не подвергся тому, чем страждут многие, и не простер упорства до того, чтоб не самому начать дружеские сношения, но, зная, какого величия достигают святые смиренномудрием, избрал сей самый путь, чтобы, держась второго места, оказаться чрез это впереди меня. Это закон христианской победы; кто согласился иметь меньше, тот увенчивается. Посему, чтобы не отстать мне в благой ревности, вот и сам приветствую твою степенность (τὴν σεμνότητα) и объявляю тебе мысль свою, что с утверждением, по благодати Божией, согласия между нами⁷²³ в вере нет никакого другого препятствия быть нам едино тело и един дух, якоже и звани во единем уповании (Еф.4:4) ради звания⁷²⁴. Посему любви твоей предоставляется к доброму началу придать и остальное, собрать около себя единодушных, назначить время и место к свиданию, чтобы таким образом, по благодати Божией, сошедшись друг с другом, устроить нам церкви по древнему образцу любви и приходящую с той и с другой стороны братию почитать собственными своими членами, и посылая их как к своим, и принимая также как своих. Ибо это было некогда похвалою Церкви, что братия каждой церкви⁷²⁵, напутствованные небольшими символами, от одного до другого конца вселенной во всех находили себе отцов и братий, а ныне враг церквей Христовых вместе с прочим похищает у нас и это: мы расписаны по городам и каждый из нас в подозрении имеет ближнего. Что иное означает это, как не охлаждение в нас любви, которая одна, по слову Господа, отличает учеников Его (ср. Ин.13:35)? И если угодно, сперва сами себя сделайте известными друг другу, чтобы знать нам, с кем у нас будет согласие. И таким образом, по общему соглашению избрав какое-нибудь место, для той и другой стороны незатруднительное, управить наш путь. Будь здоров и благодушен; молись за меня, и да дарует мне тебя человеколюбие Святого⁷²⁶.

Благодарит Софрония за исполнение одной просьбы, тем более приятное для св. Василия, что сам Софроний (как писал он) в сем исполнении находил для себя двоякую милость, именно: получить Василиево письмо и послужить Василиевой нужде. (Писано в 374 г.)

Если и ты, как сам писал ко мне, по несравненному своему усердию к добрым делам, получил две милости, одну – что прислано к тебе письмо, а другую – что послужил моей нужде, то какова же, надобно полагать, моя благодарность, когда прочел я твое приятнейшее письмо и увидел, что с такою скоростью исполнено объявленное мною желание? Почему, с удовольствием принимая присланное, так как оно само по себе этого достойно, еще с большей приятностью взираю на сие и потому, что ты был первым действующим лицом в исполнении. Да дарует же нам Господь увидеть тебя в скором времени, чтобы изустно (ἀπὸ γλώττης) засвидетельствовать тебе свою благодарность и насладиться всеми твоими добротами!

Остроумно сравнивая себя с журавлями, которые на зиму улетают в теплые страны, причинами, по которым не может приехать зимою в Мелетиеву пустыню, представляет сперва домашние дела, потом продолжительную лихорадку, а наконец крайнее изнурение сил; впрочем, обещается, если будет жив, быть у Мелетия весною. (Писано в 375 г.)

Мне невозможно избежать неприятностей зимы, как журавлям. Напротив того, что касается до предведения будущего, то, может быть, не хуже я журавлей; а что касается до свободы в жизни, то почти столько же далеко мне до птиц, сколько и до способности летать. Сначала удерживали меня какие-то недосуги по житейским делам, потом непрерывные и сильные лихорадки так изнурили мое тело, что сам себе кажусь чем-то таким, что хуже и меня самого. После этого припадки четырехдневной лихорадки более двадцати раз повторяли свой круг. А теперь, когда, по-видимому, освободился я от лихорадок, до такого дошел изнеможения сил, что в этом не отличаюсь от паутины. Поэтому всякий путь для меня непроходим, всякое дуновение ветра для меня опаснее, чем треволнение для пловцов. Потому необходимо мне укрываться дома и ждать весны, если только доживу до весны, а не изнемогу⁷²⁹ от болезни, которая внедрилась в мои внутренности. Если же спасет меня Господь великою Своею рукою, то весьма охотно приду в вашу пустыню, весьма охотно обниму тебя, любезная для меня глава. Помолись только, чтобы жизнь моя устроялась на пользу душе.

Отвечая на письмо Зоила, просит его писать чаще; о болезни своей пишет, что она превосходит всякое описание и что только Господь может даровать ему силы к терпеливому перенесению оной. (Писано в 375 г.)

Что ты делаешь, чудный мой, превосходя меня в мере смирения? При такой своей учености, при таком искусстве писать письма, как видно сие из самых писем, просишь, однако же, у меня извинения, как будто в смелом каком предприятии, превышающем твое достоинство. Но оставив эту иронию, пиши ко мне при всяком случае. Смыслю ли я что-нибудь в науках, то с удовольствием буду читать письма человека ученого. Постиг ли, по учению Писания, какое благо – любовь, то отдам всю цену беседе человека, который любит меня. Лучше всего, если будешь писать ко мне о благах, каких желаю тебе, о телесном здоровье и благополучии всего дома.

Что касается моего положения, да будет тебе известно, что оно не более сносно, как и обыкновенно бывает. Довольно сказать одно это и упомянуть тебе о немощи моего тела, потому что какая жестокая болезнь держит меня теперь, это нелегко и выразить словом, и показать на деле; сверх недугов, о которых сам знаешь, открыто мною еще что-то новое. Но дело благого Бога даровать мне силу к терпеливому перенесению ударов, какими тело мое, к моей же пользе, поражает благодеющий мне Господь.

Извиняется, что редко пишет к нему, по дальнему расстоянию Колонии от больших дорог, и просит молиться о возвращении епископов из изгнания. (Писано в 375 г.)

Поскольку Колония, которую Господь дал тебе под управление, далеко отстоит от больших дорог, то к другим братиям в Малой Армении пишу часто, редко же посылаю письма к твоему благоговению, не надеясь найти человека, который бы понес их в такую даль. Но теперь, ожидая, что или сам ты прибудешь, или перешлют письмо епископы, к которым отправляю письма, пишу к твоему благоговению и приветствую тебя сим письмом, как уведомляя, что, по-видимому, еще я на земле, так и вместе с тем прося помолиться обо мне, чтобы Господь уменьшил скорби и, подобно какому-либо облаку, отвел от меня великое бремя болезни, лежащее на сердце моем. А сие будет, когда дарует скорое возвращение боголюбивейшим епископам, которые теперь в рассеянии (ἐν τῇ διασποϱᾷ) и страждут за благочестие.

Приветствует его с блистательным прохождением высоких должностей; желает ему еще высших почестей и возвращения в отечество, пока еще жив сам он; о себе же извещает, что крайне изнемог от болезней. (Писано в 375 г.)

Молва, вестница доброго, не перестает извещать нас⁷³³, что ты сияешь, подобно звезде, являясь то над той, то над другой частью варварской страны; то доставляя продовольствие воинское⁷³⁴, то в светлой одежде представляясь Царю. Молю же Бога, чтобы предприятие твое исполнилось по предположенному и чтобы достигнуть тебе высших почестей, а со временем явиться в отечестве, пока еще я на земле и дышу этим воздухом. Ибо столько остается во мне жизни, чтобы переводить только дыхание.

Благодарит Бога за открывшийся случай к переписке с Амвросием, приветствует его со вступлением на епископский Медиоланский престол; хвалит его за усердие к предшественнику своему, блаженному Дионисию; подробно описывает, как посланные Амвросием за мощами сего Дионисия, при содействии пресвитера Фирасия, не без труда испросили их у сохранявших сии мощи; доказывает и свидетельством своим подтверждает несомненную подлинность сих мощей. (Писано в 375 г.)

1. Величие и многочисленность даров Бога

Всегда велики и многочисленны дары Владыки нашего, и величие их неизмеримо, и множество неисчислимо. А для приемлющих милости благосознательно одним из величайших даров есть этот настоящий; а именно – что нам, которые всего более разделены между собою местоположением, дан случай сблизиться друг с другом посредством переписки. И два способа даровал Он нам узнать друг друга: один чрез личное свидание, а другой – чрез письменное сношение. Итак, поскольку узнал я тебя из беседы твоей, и узнал не телесные черты напечатлев в своей памяти, но в разнообразии речей твоих изучив доброту внутреннего человека, потому что каждый из нас от избытка сердца глаголет (Мф.12:34), то прославил я Бога нашего, Который в каждом роде избирает угодных Ему, Который древле из пастырей овчих воздвиг вождя народу Своему⁷³⁶ и Амоса⁷³⁷ из пастыря коз, укрепив Духом, возвел в пророка, а ныне из царствующего града такого мужа, которому вверено было начальство над целым народом, который возвышен в образе мыслей, известен в целом свете⁷³⁸ знатностью рода, блистательным состоянием, силою слова, привлек в попечители о стаде Христовом. И отринув все мирские преимущества, и вменив их тщету быти, да Христа приобрящет (ср. Флп.3:7, 8), согласился он принять кормило великого и славного верою в Бога⁷³⁹ корабля Церкви Христовой⁷⁴⁰. Итак, человек Божий, поскольку не от человеков ты принял Евангелие Христово или научился ему, но Сам Господь из судей сей земли возвел тебя на кафедру апостолов, то подвизайся подвигом добрым (ср. 1Тим.6:12), уврачуй недуги в людях, если коснулась кого болезнь арианского безумия, обнови древние следы отцов и продолжением непрерывных сношений старайся назидать на том основании любви к нам, которое уже положил. Ибо таким образом можем мы быть близкими между собою духом, хотя по месту жительства на земле весьма удалены друг от друга.

2. Важность почитания святых

Усердие твое к блаженнейшему епископу Дионисию⁷⁴¹ и попечение о нем свидетельствуют о всей любви твоей к Господу, об уважении твоем к предшественникам и об усердии к вере⁷⁴². Ибо расположение к благопопечительным сослужителям имеет отношение к самому Владыке, Которому они послужили. И кто чтит подвизавшихся за веру, тот явным образом имеет равную с ними ревность по вере. Посему этот один поступок свидетельствует о великой добродетели. Уведомляю же твою о Христе любовь⁷⁴³, что ревностнейшие братия, избранные твоим благоговением на служение сему доброму делу, сперва благонравием своим снискали похвалу всему клиру, потому что своим благоприличным поведением доказали общее всех постоянство, а потому, употребив все старание и искусство, вытерпели путешествие в непроходимую зиму и со всем усилием убеждали верных стражей блаженного тела уступить им хранило собственной своей жизни. И да будет тебе известно, что сих стражей никогда не принудило бы ни начальство, ни могущество человеческое, если бы не склонила их к уступке твердость намерения сих братий. А более всего к совершению желаемого содействовало присутствие возлюбленнейшего и благоговейнейшего сына нашего, сопресвитера Фирасия⁷⁴⁴, который, добровольно подъяв труд путешествия, как удержал сильный порыв тамошних верных, так убедил словом своим противившихся и, взяв мощи с подобающею честью при пресвитерах, диаконах и при многих других боящихся Господа, соблюл (συνδιέσωσε) их братиям. И вы приимите сии мощи с такою же радостью, с какою печалью отпустили их хранившие. Никто да не колеблется, никто да не сомневается!⁷⁴⁵ Это он самый, непобедимый подвижник. Господь знает кости сии, подвизавшиеся вместе с блаженною душою, и вместе с нею увенчает их в день праведного Своего воздаяния, по написанному, что должны мы предстать пред судилищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела (2Кор.5:10). Один был ковчег, приявший в себя сие честное тело; никто другой не лежал близ его; могила была заметна: свидетелем служило воздаваемое чествование; христиане, приютившие⁷⁴⁶ его, и тогда положили, и теперь вынули собственными своими руками. Они плакали, как лишаемые отца и заступника, однако же отпустили, предпочитая собственному утешению вашу радость. Итак, отдавшие благоговейны, принявшие – строгие исполнители своего дела; ни в чем нет лжи, ни в чем нет обмана. Свидетельствую о сем: да не клевещут у вас на истину!

Оправдывается, что не по его вине не получены Евсевием письма от Василия и из Самосат; продолжительность зимы и непривычку клириков своих к путешествиям представляет причиною, по которой не посылал доселе к Евсевию никого из своих; извещает, что неохотно и теперь отпускает к нему чтеца Евсевия; о делах на Востоке не пишет потому, что сообщат о них Евсевию отправляемые с письмом; о себе же уведомляет, что не имеет и надежды на продолжение своей жизни. (Писано в 375 г.)

1. После письма, доставленного мне приставами, получил я еще другое, позднее ко мне посланное. Сам же писал я не много писем, потому что не было отправляющихся к вам; впрочем, послано больше четырех, а с ними и те письма, которые принесены мне из Самосат⁷⁴⁸ после первых писем твоего богочестия, – запечатав, переслал я к достопочтеннейшему брату Леонтию⁷⁴⁹, смотрителю за мерами⁷⁵⁰ в Никее, прося, чтобы он доставил их домоправителю достопочтеннейшего брата Софрония⁷⁵¹, а этот постарался переправить к вам. Итак, поскольку письма переходят чрез много рук, то, вероятно, недосуг или нерадение одного кого-нибудь были причиною, что не были получены они твоим благоговением. Поэтому прошу извинить за редкость писем.

А что надобно было послать кого-нибудь из своих и я сего не сделал, то справедливо ты, по своему благоразумию, взыскиваешь за это и бранишь меня. Но да будет тебе известно, что зима у нас была продолжительна, отчего все пути до самых дней Пасхи оставались прегражденными и не нашлось у нас человека, который бы смело пустился в затруднительное путешествие. Ибо хотя причет [церковный] (τὸ ἱεϱατεῖον), как кажется, у меня многолюден, но состоит из людей, не привыкших к путешествиям, потому что никто не занимается торговлею, не любит проживать на стороне, но многие берутся за искусства, требующие сидячей жизни, и тем снискивают себе насущное⁷⁵² пропитание. Вот и сего брата, которого теперь послал к твоему благоговению, вызвав из села, употребил я на дело сие, чтобы доставить письма твоему преподобию и как о наших делах обстоятельно пересказать тебе, так и нам донести, по милости Божией, подробно и вскорости о всем, что делается у вас. И любезнейшего брата Евсевия⁷⁵³, чтеца, который давно спешит к твоему богочестию, удерживал я в ожидании благорастворенной (εὐϰϱαές) погоды. Да и теперь у меня немалая забота, чтобы непривычка к путешествиям не причинила ему чего-нибудь и не послужила причиною недуга телу, которое склонно к болезненным припадкам.

2. О нововведениях на Востоке излишнее для меня дело писать в письме, потому что братия сами от себя могут рассказать о сем подробно. Но знай, досточтеннейшая для меня глава, что, когда писал я это, был крайне болен и меня оставили все надежды жить долее. Ибо невозможно ни исчислить множества бывших со мною припадков, ни описать, какова моя слабость и каковы сила и злокачественность лихорадок; разве только из всего этого надобно заключить, что исполнил уже я время пребывания⁷⁵⁴ в этой бедственной и болезненной жизни.

В ответ на вопросы Амфилохиевы объясняет и подтверждает изложенное в первом каноническом послании о браке, о падших девах, о крещении еретиков. (Писано в 375 г.)

Давно приготовив ответы на вопросы, предложенные мне твоим благоговением, не отсылал я письма. То не давала мне времени продолжительная и опасная болезнь, то не было людей, с кем послать. Ибо у нас мало и знающих дорогу, и готовых на такие услуги. Потому, узнав причины замедления, извини меня в этом.

А я подивился в тебе любознательности и вместе с тем смиренномудрию, потому что не отказываешься учиться, будучи сам поставлен в чине учителя, и учиться у меня, который не имею у себя ничего столько важного, чтоб знать это другим. Но, впрочем, поскольку по страху Божию не отказываешься совершить дело, которое нелегко было сделать другому, то и мне, даже и сверх сил, надобно помогать твоему усердию и благой твоей ревности⁷⁵⁷.

Правила св. Василия Великого

Правило 17. Спрашивал ты меня о пресвитере Вианоре: может ли быть принят в клир по причине данной им клятвы? Насколько помню, предложил уже я антиохийским клирикам о всех вместе с ним клявшихся некоторое общее правило – чтобы устранялись они от общественных собраний, а наедине действовали как пресвитеры. Сие-то самое и ему дает свободу к продолжению своего служения, потому что священство его не в Антиохии, а в Иконии, которую, как⁷⁵⁸ писал ты ко мне, избрал он для жительства вместо Антиохии. Итак, человек сей может быть принят; но твое благоговение да потребует у него, чтобы покаялся в клятве, которую с такой готовностью дал человеку неверному⁷⁵⁹, не возмогши перенести невыгод такой малой опасности.

Правило 18.

Вдовство меньше девства

Определение церковного девства

О падших девах, которые обещали Господу жить в чистоте и потом, впав в плотские страсти, отказываются от своих обещаний, отцы наши⁷⁶⁰, в простоте⁷⁶¹ и с кротостью снисходя к немощам поползнувшихся, узаконили принимать их чрез год, сделав о них такое же постановление, как и о двоебрачных. Но поскольку Церковь с течением времени, по благодати Божией, укрепляется в силах и умножается ныне сонм дев, то мне кажется, что надобно строго вникнуть и в дело, как представляется оно по самому понятию, и в мысль Писания, какую можно извлечь чрез умозаключение. Вдовство меньше девства; следовательно, и грех вдов гораздо легче греха дев. Итак, посмотрим, что написано Павлом к Тимофею. Юных же вдовиц отрицайся: егда бо разсвирепеют противу Христа, посягати хотят, имущыя грех, яко первыя веры отвергошася (1Тим.5:11, 12). Посему если вдова подлежит весьма тяжкому осуждению, как отвергшаяся веры во Христа, что надобно заключить нам о деве, которая есть невеста Христова, священный сосуд, принесенный в дар Владыке? Велик грех, если и раба, вдаваясь в тайный брак, наполняет дом растлением и худою жизнью бесчестит господина; конечно же, более тяжек грех, если невеста делается прелюбодейцею и, обесчестив союз свой с женихом, предается распутным наслаждениям. Итак, вдова осуждается, как растленная раба, а дева подлежит осуждению наравне с прелюбодейцею⁷⁶². Как имеющего связь с чужою женою называем прелюбодеем, не прежде соглашаясь принимать в общение, как по прекращении им греха, так это же положим правило и в отношении того, кто живет с девою. Надобно же теперь заметить наперед, что девою именуется добровольно посвятившая себя Господу, отказавшаяся от брака и предпочетшая жизнь в святыне. Обеты же признаем вменяемыми с того времени, с которого по возрасту начинается полное употребление разума, ибо детских слов в подобных делах, без сомнения, не должно признать решительными⁷⁶³. Но которая имеет сверх шестнадцати или семнадцати лет, владеет уже рассудком, долго была испытываема и по испытании осталась твердою и неотступно просит о принятии, ту надобно тогда включить в число тех дев и обет ее утвердить, а за нарушение оного строго наказывать. Ибо многих приводят родители, братья и кто-нибудь из родственников прежде совершенного возраста и не по собственной их наклонности к безбрачной жизни, не имея в виду что-либо житейское⁷⁶⁴; таковых не должно принимать вдруг, пока ясно не изведаем собственного их расположения.

Правило 19. Обет же мужчин нам и неизвестен, разве которые причислились к чину монашествующих, о каковых само собою предполагается, что приемлют на себя безбрачную жизнь. Впрочем, и касательно их признаю приличным – предварительно их спрашивать и принимать от них ясный обет⁷⁶⁵; посему, когда обратятся к жизни плотоугодной и сластолюбивой, подвергать их одному наказанию с блудниками.

Правило 20. Женщин, которые, находясь в ереси, дали обет девства, а потом избрали супружество, думаю, не надобно осуждать⁷⁶⁶; ибо елика закон глаголет, сущим в законе глаголет (Рим.3:19). А не подклонившиеся еще под иго Христово не знают и законоположения Владычнего. Поэтому они должны быть принимаемы Церковью и как во всем другом, так и в этом получить прощение по вере во Христа. И вообще, все сделанное во время оглашения не подвергается ответственности⁷⁶⁷. Их же, как известно, Церковь не принимает без крещения. Почему в отношении их всего необходимее соблюдать преимущества рождения⁷⁶⁸.

Правило 21. Если муж, живя с женою и не удовольствовавшись браком, впадает в блуд⁷⁶⁹, то такового признаем блудником и надолго подвергаем духовным наказаниям; впрочем, не имеем правила подвергать его осуждению за прелюбодеяние, если грех сделан с свободною от брака, потому что прелюбодейца, как сказано, непорочна и неосквернена не будет и не возвратится к мужу своему (см. Иер.3:1), и: держай прелюбодейцу безумен и нечестив (Притч.18:23)⁷⁷⁰, а впадший в блуд не отлучается от сожительства с своею женою. Поэтому как жена примет мужа своего, возвращающегося от блуда⁷⁷¹, так муж изгонит из дома своего оскверненную им. Нелегко найти сему основание, но такой возобладал обычай.

Правило 22. Тех, которые имеют жен чрез похищение, если взяли обрученных с другими, не прежде надобно принимать, но когда похищенные будут отняты у них и предоставлены в волю обручившихся с ними вначале⁷⁷², чтобы или взяли их, если хотят, или дали им свободу⁷⁷³. Если же кто возьмет необрученную, то должно отнять ее, возвратив родным, и предоставить воле родных, будут ли то родители, братья или кто-либо из имеющих власть над девицею⁷⁷⁴; и если они пожелают отдать ему, утвердить их сожительство⁷⁷⁵, и если не дадут согласия, не принуждать. Кто имеет женою растленную им прежде или тайно, или насильственно, тому необходимо нужно понести наказание за блуд; наказание же блудникам определено четырехлетнее. В первый год не допускаются они до молитв и должны плакать при дверях церковных⁷⁷⁶; во второй принимаются в число слушающих; в третий допускаются к покаянию; в четвертый – к стоянию с народом с запрещением делать приношения, а потом уже дозволяется им приобщение Благого⁷⁷⁷.

Правило 23. О тех, которые вступают в супружество с двумя сестрами или которые выходят в замужество за двух братьев⁷⁷⁸, выдано мною письмо⁷⁷⁹, с которого список послал я к твоему благоговению. А кто взял жену брата своего, тот будет принят не прежде, как оставив ее⁷⁸⁰.

Правило 24. Вдову, включенную в число вдовиц, то есть получающую пропитание от Церкви, по вступлении ее в замужество, апостол признал достойною презрения⁷⁸¹ (1Тим.5:11). А вдовцу не положено никакого закона; для такового достаточно наказание, налагаемое на двоебрачных. Вдова, достигшая шестидесяти лет, если захочет опять жить с мужем, да не сподобится приобщения Благого, пока не исцелится от нечистой страсти. Если же включим ее в число вдовиц прежде шестидесяти лет (ср. 1Тим.5:9), то вина наша, а не ее.

Правило 25. Кто имеет женою растленную им, тот подвергнется наказанию за растление, но получит позволение иметь ее женою⁷⁸².

Правило 26. Блуд – не брак, и даже не начало брака. Посему если возможно, чтобы вступившие в блудную связь были разлучены, то это всего лучше. Если же они все равно желают жить вместе, то пусть понесут наказание за блуд, но и получат дозволение, чтоб не было чего худшего.

Правило 27. О пресвитере, по неведению (ϰατ᾽ ἄγνοιαν) вступившем в незаконный брак⁷⁸³, определил я, что нужно, – то есть чтобы оставался он на своей кафедре, но от прочих священнодействий удерживался, ибо достаточно таковому, что получает прощение. Но не следует благословлять тому, кто обязан ухаживать за собственными своими ранами. Ибо благословение есть преподаяние святыни; а кто не имеет ее, как впадший в грех неведения, тот как преподаст другому? Поэтому да не благословляет ни всенародно, ни наедине, да не раздает другим Тела Христова, да не совершает и другого какого священнодействия, а только довольствуется правом восседать с иереями, и да плачет пред⁷⁸⁴ Господом, чтобы отпущен ему был грех неведения.

Правило 28. Достойным смеха показалось мне, что некто дал обет воздерживаться от свиного мяса. Посему благоволи научить их, чтобы удерживались от невежественных зареканий (τῶν πϱοσευχῶν) и обетов; между тем дозволь, чтобы употребление почиталось безразличным, ибо никакое создание Божие отметно со благодарением приемлемо (ср. 1Тим.4:4). Почему и обет достоин смеха, и воздержание не необходимо⁷⁸⁵.

Правило 29. Начальников, которые дают клятву, что сделают зло подчиненным, весьма надлежит вразумлять⁷⁸⁶. А вразумление для них двоякое: одно – чтобы учились не давать клятв безрассудно, другое же – чтобы учились не оставаться при худых своих намерениях. Посему кто связал себя клятвою на злое дело, тот пусть принесет покаяние за опрометчивость в клятве, но да не поддерживает своего лукавства под видом благоговения. Сохранение клятвы не принесло пользы Ироду, который, чтобы не нарушить клятвы, сделался убийцею пророка (см. Мф.14:9–10). Клятва вообще запрещается (см. Мф.5:34), тем более достойна осуждения клятва, данная в злом деле. Поэтому давшему клятву надобно переменить свою мысль, а не стараться о поддержании своего беззаконного намерения. Исследуй подробнее сию несообразность. Если бы кто дал клятву выколоть глаза брату, – хорошо ли ему подобное дело привести в исполнение? Ибо кляхся и поставих не грех делать, но сохранити судьбы (τὰ ϰϱίματα) правды Твоея (Пс.118:106). Как заповедь надобно поддерживать непреложным решением⁷⁸⁷, так грех всячески должно истреблять и уничтожать.

Правило 30. О похитителях древнего правила (ϰανόνα παλαιὸν) не имеем, но составили свое мнение⁷⁸⁸; им и участвовавшим с ними в похищении – три года быть вне молитв⁷⁸⁹. Но похищение, сделанное без насилия, не подлежит ответственности, если побуждением к делу служили не растление невинности и не кража. Вдова же свободна (см. 1Кор.7:39), и от нее зависит последовать за похитителем. Посему не должно нам заботиться о внешнем (τῶν σχημάτων)⁷⁹⁰.

Правило 31. Если муж отлучился и не является, то жена его, прежде удостоверения о смерти его вступившая в сожитие с другим, прелюбодействует⁷⁹¹.

Правило 32. Клирики, учинившие смертный грех⁷⁹², низводятся с своей степени, но не лишаются Приобщения с мирянами; ибо не отмстиши дважды купно (Наум.1:9).

Правило 33. Жена, которая родила на пути и оставила в пренебрежении⁷⁹³ рожденное ею⁷⁹⁴, да подлежит осуждению в убийстве⁷⁹⁵.

Правило 34. О женщинах⁷⁹⁶, которые впали в прелюбодеяние и сами исповедали свой грех из благоговения⁷⁹⁷ или как ни есть⁷⁹⁸ обличены во грехе, отцы наши не повелели объявлять всенародно, чтобы обличенным не дать причины к смерти⁷⁹⁹; установили же оставаться им без Приобщения, пока не исполнится время покаяния⁸⁰⁰.

Правило 35. В случае с мужем, оставленным женою⁸⁰¹, надобно иметь в виду причину, по которой оставлен⁸⁰². Если окажется, что жена удалилась без причины, то муж достоин прощения⁸⁰³, а жена достойна наказания. Прощение же будет ему дано, когда оставят его в общении с Церковью.

Правило 36. Жены воинов, которые, не имея известий о мужьях, вступили в брак, подлежат тому же осуждению, как и жены, которые не дождались возвращения отлучившихся мужей⁸⁰⁴. Впрочем, дело более достойно здесь извинения, потому что более причин заключать о смерти мужей.

Правило 37. Кто по отнятии у него чужой жены вступил в брак, тот за прежнюю будет обвинен в прелюбодеянии⁸⁰⁵, а за вторую не подлежит ответственности⁸⁰⁶.

Правило 38. Девицы, вышедшие замуж против воли (παϱὰ γνώμην) отца⁸⁰⁷, творят блуд. Примирением с родителями дело, по-видимому, поправляется⁸⁰⁸. Впрочем, не вдруг допускаются они к Приобщению, но да останутся под наказанием три года⁸⁰⁹.

Правило 39. Живущая с прелюбодеем во все это время⁸¹⁰ есть прелюбодейца.

Правило 40. Отдавшаяся мужу против воли господина⁸¹¹ сделала блуд⁸¹². Но после сего воспользовавшаяся дозволенным ей браком признается замужнею. Посему первое есть блуд, а последнее – брак. Ибо взаимные договоры находящихся во власти других не имеют никакой твердости.

Правило 41. Вдова, имеющая власть над собою⁸¹³, может неукоризненно пребывать в сожительстве с мужем, если никто не расторгает сего сожительства; потому что апостол сказал: аще умрет муж, свободна есть, за него же хощет, посягнути, точию о Господе (1Кор.7:39)⁸¹⁴.

Правило 42. Браки⁸¹⁵, заключенные без согласия владельцев, суть блудодеяния⁸¹⁶. Потому сходящиеся между собою при жизни отца или господина подлежат ответственности, пока господа не изъявят согласия на сожитие⁸¹⁷. Тогда оно получает твердость супружества.

Правило 43. Кто нанес ближнему смертельный удар, тот убийца⁸¹⁸, сам ли он начал бить или мстил (ἠμύνατο).

Правило 44. Диаконисса⁸¹⁹, впадшая в блуд с язычником (τῷ Ἕλληνι), должна быть допущена к покаянию⁸²⁰, а приношение⁸²¹ дозволено ей будет на седьмой год⁸²², разумеется, если живет в чистоте. Если же язычник по принятии веры приступает опять к святотатству, то он возвращается на свою блевотину (Притч.26:11; 2Пет.2:22). Посему не дозволяем, чтобы тело диакониссы, как освященное, было в плотском употреблении.

Правило 45. Если кто, приняв имя христианина⁸²³, предает поруганию Христа⁸²⁴, то нет ему пользы в наименовании.

Правило 46. Вступившая по неведению в брак с тем, кто оставлен на время женою, а потом отпущенная им по причине возвращения первой жены, хотя впала в блуд, впрочем, по неведению. Поcему ей не возбранится брак, но лучше, если останется так⁸²⁵.

Правило 47. Энкратиты, саккофоры и апотактиты⁸²⁶ подлежат тому же суду, как и новациане. О последних издано правило⁸²⁷, хотя и различное, а о первых умолчано; но мы на одном основании перекрещиваем таковых. Если же у нас, как и у римлян, перекрещивание, по некоторому усмотрению, запрещается, то наше основание пусть имеет силу, потому что ересь их есть как бы отрасль маркионитов, которые гнушаются браком, отвращаются от вина и создание Божие называют оскверненным. Посему-то и не принимаем их в Церковь, если не крестятся нашим крещением. Которые, подобно Маркиону и другим еретикам, предполагают Бога творцом зла, те пусть не говорят, что крестились во имя Отца, Сына и Святого Духа. Поэтому если угодно сие, то надобно собраться большому числу епископов и таким образом изложить правило, чтобы и действующий был в безопасности, и отвечающий имел достоверность, когда дает ответ о чем-либо подобном.

Правило 48. [Жена], оставленная мужем, по моему мнению, должна оставаться⁸²⁸; ибо если Господь сказал: отпущаяй жену свою, разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати (Мф.5:32), то преградил ей общение с другим тем самым, что назвал ее прелюбодейцею. Ибо возможно ли, чтобы муж подлежал ответственности как виновник прелюбодейства, но невинна была жена, которую Господь назвал прелюбодейцею за общение с другим мужем?

Правило 49. Растление по принуждению да не подлежит ответственности. Поэтому и раба, если потерпела насилие от своего господина, не подлежит ответственности.

Правило 50. На троебрачие нет закона⁸²⁹; почему третий брак законом не допускается. На таковые дела смотрим как на осквернение Церкви⁸³⁰, но не подвергаем их всенародным осуждениям⁸³¹ как более сносные, нежели явное распутство⁸³².

По болезни и множеству дел не писав к св. Амфилохию целую зиму, приветствует его сим письмом, посылаемым с Мелетием, просит молиться о разрешении его от тела, о мире Церкви, также принять на себя попечение о его церкви как о своей собственной; поручает его охранению и молитвам Мелетия и Мелития; приглашает к себе на день памяти святого мученика Евпсихия. (Писано весной 375 г.)

У меня болезнь следует за болезнью; к тому же недосуги⁸³³ и по делам церковным, и от злоумышляющих на церкви задерживали меня всю зиму и до самого этого времени, как принимаюсь за сие письмо. Поэтому не было у меня возможности ни послать кого-нибудь, ни самому посетить твое благоговение. А догадываюсь, что таковы же были и твои иные обстоятельства. Не о болезни разумею это, – да не будет сего! Да подаст Господь здравие телу твоему в достаточной мере, чтобы служить заповедям Его! Говорю же о том, что попечение о церквах и тебе доставляет ту же заботу. И теперь намеревался я послать кого-нибудь для сего же самого, чтоб осведомиться о твоем положении. Но поскольку возлюбленнейший сын Мелетий⁸³⁴, сопровождая новобранцев, подал мне мысль чрез него приветствовать тебя, то с удовольствием взялся я за этот случай писать и прибег к такому подателю письма, который может даже заменить собою письмо и по правдолюбию нрава, и потому, что ему не безызвестны дела мои. Чрез него более всего умоляю твое благоговение помолиться о нас, чтоб Господь дал мне освобождение от сего обременительного тела и церквам Своим мир, тебе же безмолвие и свободу, когда устроишь дела в Ликаонии, как начал, апостольски, посетить и здешние места, хотя буду еще во плоти, хотя получу уже повеление переселиться ко Господу, посетить и взять на себя попечение о моей стороне как о своей собственной, так как она и действительно тебе своя, и нетвердое подкрепить, коснеющее возбудить, все же, по благодати пребывающего в тебе Духа, преобразовать в благоугодное Господу.

Досточестнейших же сынов моих, Менетия и Мелития⁸³⁵, которых издавна знаешь и признаешь своими, прими в сохранение, молясь о них. Ибо сего достаточно им для всякой безопасности. Соблаговоли приветствовать от меня и живущих при твоем преподобии, и весь клир и народ, тобою пасомый, и боголюбивейших братий⁸³⁶ и сослужителей наших. Помни день памяти блаженнейшего мученика Евпсихия⁸³⁷, не ожидай нового напоминания и не старайся, чтобы свидание наше последовало не прежде сего дня, но предвари и обрадуй меня, если буду еще на земле. А дотоле здравым о Господе и молящимся⁸³⁸ о нас да будешь сохранен и нам, и церквам Божиим благодатью Святого [Духа]!

По многим причинам желая видеться с св. Амфилохием, поскольку обоих удерживала от сего болезнь, и сам просит извинения, и его охотно извиняет. (Писано весной 375 г.)

По многим причинам желаю видеться с тобою – и чтобы иметь тебя советником в делах, какие у меня под руками, и вообще чтобы, видясь с тобою [хотя бы] редко, иметь некоторое утешение в сей утрате. Но поскольку одно и то же удержало обоих, и тебе приключившаяся болезнь, и мой недавний недуг, еще не оставивший меня, то, если угодно, оба извиним друг друга, чтобы самим себя взаимно освободить от обвинения.

Удерживаемый не совершенно прекратившейся болезнью, просит св. Амфилохия на несколько дней отложить Собор; если же дела требуют поспешности, считать его присутствующим на Соборе. (Писано ранним летом 375 г.)

И в другое время для меня очень важно сойтись с твоим преподобием, тем паче теперь, когда такой важности дело, собирающее нас вместе. Но поскольку таковы остатки моего недуга, что не дозволяют мне и малейшего движения и, совершив путь на колеснице только до мучеников, впал я опять почти в прежнюю болезнь, то по необходимости удостоюсь от вас извинения. И если можно отложить дело на несколько дней вперед, то, по благодати Божией, буду с вами вместе и приму участие в заботах. Если же дела требуют поспешности, при Божием содействии делайте, что у вас под руками, но причислите к себе и меня, как присутствующего и прилагающего руку свою к тому, что хорошо сделано. Здоровым и благодушествующим о Господе, молящимся о мне да будешь сохранен Церкви Божией благодатью Святого!

Удержанный многими препятствиями от свидания с сими епископами и обманувшись в надежде на их посещение, св. Василий сам начинает с ними переписку; изъявляет свою готовность отвечать перед ними на обвинения и отдать себя на их суд; просит только не осуждать его без исследования дела и не отзываться тем, что дело их не касается; а для сего исследования, если не прибудут в Кесарию сами, соглашается явиться к ним, куда назначат; объясняет, почему, вняв совету каппадокийцев, посылает письмо сие с пресвитером Петром. (Писано поздним летом 375 г.)

1. Ярость еретических волн

Сильное было у меня стремление свидеться с вами, но всегда встречалось какое-нибудь препятствие, останавливавшее меня в исполнении этого желания. Меня удерживали или телесная болезнь (о которой, конечно, и вам известно, что она неотлучно со мною, с раннего возраста и до этой старости, вместе росла и учит меня по праведному суду премудро все устрояющего Бога), или заботы о церквах, или состязания с восстающими против слова истины. Потому доселе провожу время в великой скорби и печали, сознавая, что не достает у меня вашего соучастия. Ибо от Самого Бога, Который для того восприял на Себя пришествие во плоти, чтобы, показав примеры, как должны мы поступать, привести в порядок жизнь нашу и собственным гласом возвестить нам Евангелие Царствия, от Него научившись, что о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любите друг друга⁸⁴⁰ (Ин.13:34, 35), и что Господь, намереваясь довершить Свое во плоти Домостроительство, в напутственный⁸⁴¹ (ἐξιτήϱιον) дар ученикам Своим оставил мир Свой, сказав: мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин.14:27) не могу сам себя уверить, что без взаимной любви с другими и без старания, по мере сил моих, пребывать в мире со всеми можно мне именоваться достойным⁸⁴² рабом Иисуса Христа. Много времени ждал я, не будет ли мне какого посещения и от вашей любви. Не безызвестно вам, что поставлен я у всех на виду; подобно подводным камням, выдавшимся из моря, на себя принимаю ярость еретических волн, и они, разбиваясь о меня, не затопляют того, что за мною. А когда говорю «на себя», не человеческой приписываю это силе, но благодати Бога, Который являет силу Свою в немощи человеческой (ср. 2Кор.12:9), как пророк говорит от лица Господня: Мене ли не убоитеся, иже положих песок предел морю (Иер.5:22)? Ибо Он, Мощный, такою вещью, которая всего⁸⁴³ бессильнее и презреннее, песком, связал великое и неудержимое море. Итак, поскольку подобное есть нечто и в моем положении, то следовало, чтобы любовь ваша часто присылала каких-либо близких вам людей для посещения меня, утесненного, а еще чаще приходили ко мне дружелюбные ваши письма⁸⁴⁴, то подкрепляющие меня в усердии, то исправляющие, если в чем погрешаю. Ибо не отрекаюсь, что подвержен я тысячам преткновений, как человек и как живущий во плоти.

2. Смирение свт. Василия Великого

Драгоценнейшее достояние – любовь

Но поскольку в предшествовавшее сему время или по неусмотрению того, что было прилично, не воздали вы, достопочтеннейшие братия, должного мне⁸⁴⁵ или, будучи предубеждены чьими-либо клеветами на меня, не почли меня достойным дружелюбного посещения, то вот сам теперь и начинаю переписку и признаю себя готовым перед вами сложить с себя возводимые на меня вины, если только мои обидчики согласятся стать со мною лицом к лицу пред вашим благоговением. Ибо и я, обличенный, узнаю грех свой, и вы по обличении получите прощение от Господа, уклоняясь от общения со мною, грешником⁸⁴⁶, и обличившие не лишатся награды за то, что огласили скрытный мой порок. Если же прежде обличения осуждаете меня, то я никакой, правда, не потерплю от сего обиды, кроме того, что утрачу всего драгоценнейшее для меня достояние – любовь к вам; но вы и это самое потерпите, лишившись меня, и окажетесь противящимися Евангелию, которое говорит: еда закон наш⁸⁴⁷ судит человеку, аще не слышит от него прежде, и разумеет, что творит? (Ин.7:51). А кто изливает на меня свои укоризны, но не представляет доказательств на то, что говорит, тот, как окажется, сам на себя наложит худое наименование за безрассудное употребление слов. Ибо клевещущего как иначе должно называть, если не дать ему того наименования, какого домогается он самым поступком своим? Поэтому и укоряющий меня пусть будет не клеветником, но обвинителем, лучше же сказать – пусть не принимает на себя и имени обвинителя, но будет братом, вразумляющим с любовью и обличающим для исправления, а вы пусть будете не слушателями укоризн, но исследователями обличений, и я не буду оставлен неуврачеванным оттого, что не объявлен мне грех мой.

3. Расторжение единомыслия приносит вред

Не предавайтесь такой мысли: «Живя в стране приморской, не участвуем мы в бедствиях, какие постигают многих, и не имеем нужды в помощи других; поэтому какая нам надобность в общении с другими» – Господь, хотя острова от земли отделил морем⁸⁴⁸, однако же островитян с жителями твердой земли связал любовью. Ничто не разлучает между собою нас, братия, если по своему произволу (τῇ πϱοαιϱέσει) не произведем разлучения. У нас един Господь, едина вера и то же упование (Еф.4:5, 4). Ежели почитаете себя главою Кафолической⁸⁴⁹ Церкви, то глава не может сказать ногам: «не имею в вас нужды» (ср. 1Кор.12:21). А если ставите себя и в другом звании членов церковных, опять не можете сказать поставленным с нами⁸⁵⁰ опять не можете сказать поставленным с вами в том же теле: не имеем в вас нужды. Ибо руки одна у другой требуют содействия, и ноги одна другую подпирают, и глаза при взаимном согласии видят ясно. Я сознаюсь в своей немощи и домогаюсь единомыслия с вами. Ибо знаю, что, хотя и не присутствуете телесно, но помощью молитв доставите мне великую пользу в обстоятельствах самых телесных. И перед людьми не благоприлично, и Богу не благоугодно, чтобы говорили вы подобные слова, каких не употребляют и язычники, не знающие Бога. О них слышим, что хотя населяют страну всем изобильную, однако же, по неизвестности будущего, высоко ценят взаимное союзничество и стремятся иметь между собою сношения как нечто для них выгодное. А мы, имея у себя таких отцов, которые учредили, чтобы символы общения в кратких чертах обносимы были от одного конца земли до другого и чтобы все были согражданами и ближними всех, отделяемся теперь от Вселенной и не стыдимся разъединения, не представляем себе, что расторжение единомыслия приносит вред, не ужасаемся, что и на нас простирается страшное изречение Господа нашего, Который сказал: за умножение беззакония изсякнет любы многих (Мф. 24:12).

4. Нет, досточестнейшие братия, не потерпите сего, но и за прошедшее утешьте меня мирными писаниями и дружелюбными приветствиями, как бы нежным неким прикосновением умягчив рану сердца моего, нанесенную мне прежним вашим нерадением. И если располагаетесь сами прибыть ко мне и лично исследовать мои недуги, действительно ли они таковы, как вы о них слышали, или погрешности мои представлены вам с ложными прибавлениями и оттого кажутся очень тяжкими, – то пусть и сие будет. С отверстыми (ὑπτίαις) руками готов я ожидать вашего прибытия и предать себя строгому вашему исследованию, только бы всем этим управляла⁸⁵¹ любовь. А если и у себя угодно вам назначить место, куда бы явившись, исполнил я лежащий на мне долг посетить вас и доставил вам случай произвести надо мною возможное испытание, чтобы и предшествовавшее было уврачевано, и в будущем не оставалось никакого места клеветам, то пусть и сие будет. Ибо нет в том сомнения, что, хотя и немощна моя плоть, но, пока дышу, обязан ничего не опускать к созиданию церквей Христовых.

Посему не уклоняйтесь от исполнения сей моей просьбы и не доводите меня до необходимости и другим высказать болезнь моего сердца. Ибо знаете, братия, что доселе в себе скрываю скорбь, стыдясь о том, что чуждаетесь вы меня, объявить кому-либо из отдаленных, но имеющих со мною общение, чтобы и их не опечалить, и не доставить радости ненавистникам нашим. Сие написал я теперь один, но посылал⁸⁵² по приговору всех братий в Каппадокии; и они посоветовали мне не с кем бы то ни было отослать письмо сие, но употребить на то человека, который бы по своей смышлености, какую имеет по Божией благодати, в состоянии был сам дополнить, чего не коснулся я в письме, опасаясь продлить его сверх меры. Разумею же возлюбленного мне и благоговейнейшего брата сопресвитера Петра, которого и примите с любовью, и к нам отпустите с миром, да будет он для меня вестником доброго.

Жалуется неокесарийцам на них же самих, что при многих и важных побуждениях к единению с ним осуждают его заочно, слушая клеветника; уверяет, что не для себя, а для них решается защищать себя; требует, если погрешности его удобоисправимы, вразумить его, а если неисцельны, открыто обличать, и если погрешает он в вере, доказать это из его сочинений, а судиями оных избрать людей, способных к произнесению верного суждения; доказывает свое православие тем, что в детстве учился у бабки Макрины, а в совершенных летах всегда был противником арианской ереси; если же кого из ариан принимал в общение, то исповедающих только веру Никейскую, в чем последовал блаженнейшему Афанасию; перечисляет церкви, с которыми он в единении, и заключает из сего, что неокесарийцы, оставляя общение с ним, отлучают себя от общения со всею Церковью; наконец просит не доводить его до необходимости жаловаться на них всей Церкви, но помнить древнее единение церквей Кесарийской и Неокесарийской. (Писано поздним летом 375 г.)

1. Превосходство заповеди о любви пред всеми прочими

Долгое время, досточестнейшие и возлюбленнейшие для меня братия, соблюдали мы между собою молчание, как люди, движимые гневом. Кто же столько тяжкосерд⁸⁵³ и непримирим с огорчившим его, чтобы по ненависти к нему простирать гнев почти на целое человеческое поколение? А это можно видеть у нас; между тем, по крайней мере насколько я сие знаю, нет у нас справедливого предлога к разрыву, напротив того, с самого начала много важных причин к крайней между нами дружбе и к единению. Одна самая важная и первая есть заповедь Господа, Который вразумительно сказал: о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любите друг друга (Ин.13:35, 34). Еще и апостол ясно представляет доброту любви, как в том месте, где дает знать, что любовь есть исполнение Закона (см. Рим.13:10), так и в том, где преимущество любви ставит выше всех вместе взятых высоких преимуществ и говорит: аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, бых медь звенящи, или кимвал звяцаяй; и аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя, и предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, ни кая польза ми есть (1Кор.13:1–3). И говорит сие не потому, чтобы каждое из исчисленных преимуществ могло быть приобретено без любви, но потому, что святой апостол, как сам сказал, хочет чрез этот оборот преувеличения засвидетельствовать превосходство заповеди о любви пред всеми прочими.

2. Во-вторых, если много способствует к взаимному союзу иметь тех же учителей, то у вас и у меня одни учителя таин Божиих⁸⁵⁴ и духовные отцы, в начале положившие основание церкви вашей. Разумею Григория Великого⁸⁵⁵ и всех, которые, после него вступая у вас на престол епископский и подобно неким звездам воссиявая один после другого, шли по тем же следам и для желающих оставили явственные⁸⁵⁶ знамения небесного⁸⁵⁷ жительства. Если же и плотского родства презирать не должно, напротив того, и оно много способствует к неразрывному союзу и общению жизни, то у меня относительно вас⁸⁵⁸ есть и эти права. Почему же, почтеннейший из городов (ибо в лице вашем обращаю речь ко всему городу), нет от тебя ни послания кроткого⁸⁵⁹, ни приветливого слова, напротив того, слух твой отверст для людей, готовых клеветать? Посему тем более должен я воздыхать, чем более вижу успеха в замышляемом ими. Дело клеветы имеет у себя открытого⁸⁶⁰ вождя, который, будучи известен по многим худым делам, всего более отличается этим пороком, так что грех этот обратился ему в имя⁸⁶¹. Но не прогневайтесь, однако же, на мое дерзновение: открыв оба уха клевещущим на меня, без исследования принимаете к сердцу все и никто из вас не хочет отличить лжи от истины. Кто затруднялся когда-либо в произнесении злых обвинений, не имея перед собою противника? Кто обличаем был во лжи в отсутствие его самого – оклеветанного? Какое слово не убедительно для слушающих, когда злословящий усиливается доказать, что дело было так, а злословимого нет при этом и он не слышит хулы? Самый обычай общежития не учит ли вас тому, что если кто намерен быть равнодушным и беспристрастным слушателем, то должен не вовсе увлекаться предупреждающим, но ожидать оправдания от обвиняемого, чтобы таким образом, при сопоставлении слов того и другого, открылась истина. Праведный суд судите (Ин.7:24) – вот одно из повелений, самых необходимых для спасения.

3. Невозможно приблизиться к Богу делами запрещенными

И говорю это, не забыв апостольских слов, потому что апостол, избегая судов человеческих, целую жизнь свою сберегал для ответа на непогрешительном Судилище, как говорит: мне же не велико есть, да от вас истяжуся, или от человеческаго дне⁸⁶² (1Кор.4:3). Но поскольку ложные наветы предварительно заняли собою слух ваш, подвергается оклеветанию и вера моя в Бога, то, зная, что клеветник наносит вред одновременно трем лицам, ибо обижает и оклеветанного, и к кому обращена речь его, и себя самого, молчал я о своем вреде, не мнением вашим о мне, как знаете это, пренебрегая (ибо можно ли пренебрегать им мне, который для того и пишу и вступаю теперь в эту борьбу, чтобы не повредить себе в оном?), но видя, что из троих, претерпевающих вред, меньше всех теряю я. Ибо я лишаюсь вас; у вас же похищают истину, а виновник этого и меня с вами разлучает, и себя отчуждает от Господа, потому что невозможно приблизиться к Богу делами запрещенными. Поэтому говорю сие более для вас, нежели для себя, хочу вас избавить от нестерпимого вреда; ибо какое большее зло мог бы потерпеть тот, кто утратил самое драгоценное – истину?

4. Итак, что говорю я, братия? Не то, что я безгрешен, что жизнь моя не исполнена тысячами проступков; ибо знаю себя и не перестаю источать слезы⁸⁶³ о моих грехах, если бы только возможно мне было умилостивить Бога моего и избежать угрожающего наказания, – но кто судит дела мои, тот, если утверждает, что чисто око его, пусть ищет сучок и в моем оке (см. Мф.7:3–5); ибо сознаюсь, что имею нужду в великом попечении обо мне людей здравых. А если не говорит он этого о себе (тем же паче не скажет, чем более он чист; потому что совершенным свойственно не себя самих превозносить, иначе, без сомнения, соделаются повинными в высокомерии фарисея, который, оправдывая себя, осуждал мытаря – см. Лк.18:10–14), то пусть вместе со мною поищет врача и да не судит прежде времени, дóндеже приидет Господь, Иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя (1Кор.4:5); пусть помнит Сказавшего: не судите, да не судими будете (Мф.7:1) и: не осуждайте, да не осуждени будете (Лк.6:37). Вообще же, братия, если прегрешения мои удобоисцелимы⁸⁶⁴, то почему не повинуется он учителю церквей, который говорит: обличи, запрети, умоли (2Тим.4:2)? Если же беззаконие мое неисцельно, то почему не противостанет мне в лице и почему, объявив противозаконные мои поступки, не избавит церкви от вреда, мною причиняемого? Итак, не потерпите злословия, произнесенного на меня сквозь зубы. Ибо это могла бы сделать и раба, служащая на мельнице; в этом отличился бы с избытком и всякий подлый человек, у которого язык изощрен на всякое злословие. Но есть епископы, – пусть они будут приглашены для выслушивания; есть клир в каждом приходе⁸⁶⁵ (παϱοιϰία) Божием, – пусть будут собраны люди самые испытанные. Пусть свободно говорит желающий, но только бы это было обличение, а не злословие. Пусть выведены будут напоказ тайны моего лукавства, – и тогда не ненавистью преследуют меня, но вразумят, как брата. Более имею права от блаженных и безгрешных мужей ожидать сожаления о себе, грешнике, нежели негодования на себя.

5. Если же преткновение в вере, то пусть будет указано мне сочинение; пусть опять соберутся равнодушные и беспристрастные судии, прочтено будет обвинение, рассмотрено, не по неведению ли обвиняющего более представляется достойным обвинения сочинение, чем в существе (τῇ φύσει) своем оно предосудительно. Ибо многое и хорошее не представляется хорошим для людей, не имеющих в уме своего верного начала к суждению. И равные по весу тяжести кажутся неравными, когда чаши весов не имеют между собою равновесия. Даже и мед для иных казался горьким, если у них чувство вкуса повреждено было болезнью. И глаз не в здоровом состоянии не видит много действительного, представляет же многое такое, чего нет. Поэтому при оценке сочинений, как замечаю, бывает часто то же, когда судия по способностям ниже писателя; потому что кто судит о сочинении, с тем же почти запасом должен приступать к делу, как и написавший оное. О делах земледелия не способен судить, кто сам не земледелец; не распознает нестройного и стройного в музыкальных ладах, кто не имеет сведения о музыке; но судиею сочинений тотчас делается всякий, кто хочет, кто не может указать учителя своего и времени, когда обучался, и вообще не слыхал ничего ни малого, ни великого о том, как сочинять. А я примечаю, что и в словесах Духа не всякому позволительно приступать к исследованию сказанного, но только имеющему духа рассуждения, как научил нас апостол, который, говоря о разделении дарований, сказал: овому бо Духом дается слово премудрости; иному же слово разума о том же Дусе; другому же вера тем же Духом⁸⁶⁶; другому же действия сил, иному пророчество, другому разсуждения духовом (1Кор.12:8–10). Поэтому если сочинение мое духовно, то намеревающийся судить о нем пусть докажет, что имеет он дарование рассуждения о духовном. А если, как злословит он, это плод мудрости мира сего, то пусть покажет себя опытным в мирской мудрости, и тогда предоставлю ему голос в суде. И никто не представляй себе, что придумано это мною во избежание обличений. Ибо предоставляю вам, возлюбленнейшие братия, самим по себе произвести исследование возведенных на меня обвинений. Неужели вы так медлительны умом, что не иначе можете доискаться истины, как разве всякого употребляя в посредники дела? Но если написанное мною само по себе кажется вам неоспоримым, то убедите нападающих на это оставить всякую любопрительность (φιλονειϰία). Если же что представляется и сомнительным, спросите меня чрез каких-либо посредников, которые бы могли верно служить делу моему, или, если угодно, потребуйте у меня письменных доказательств. Но непременно постарайтесь всеми мерами не оставлять сего без исследования.

6. Преп. Макрина Старшая

О вере же моей какое доказательство может быть яснее того, что воспитан я бабкою, блаженною женою, которая по происхождению ваша? Говорю о знаменитой Макрине, от которой заучил я изречения блаженнейшего Григория, сохранявшиеся до нее по преемству памяти, и которые и сама она соблюдала, и во мне еще с малолетства напечатлевала, образуя меня догматами благочестия. Потом, когда сам я получил способность понимать и разум с летами усовершился, обошедши много суши и моря, если находил кого ходящим по преданному правилу благочестия, то брал его себе в отцы и делал путеводителем души своей в шествии к Богу. И по благодати Призвавшего меня званием святым в познание Свое, насколько знаю, до сего часа не принял я в сердце ни одного слова, враждебного здравому учению, и никогда не осквернял души злоименною хулою ариан. Если же когда принимал в общение иных, вышедших от этого учителя, то вступал с ними в сношение потому, что скрывали они болезнь во глубине души и употребляли речи благочестивые или не противоречили тому, что я говорил, и делал сие, не себе предоставляя весь суд над ними, а последуя произнесенным о них приговорам отцами нашими. Ибо от блаженнейшего отца Афанасия, епископа Александрийского, получил я послание, которое имею у себя в руках и показываю, кто потребует, и в котором он ясно выразил: «Если захочет кто обратиться от арианской ереси, исповедуя веру, изложенную в Никее, такового принимать без всякого о нем сомнения». И поскольку представил мне участвовавшими в сем определении всех епископов македонских и ахайских, то, признавая необходимым последовать такому мужу, по достоверности давших закон, а вместе желая получить награду, обещанную миротворцам (см. Мф.5:9), исповедующих сию веру принимал я в число имеющих со мною общение.

7. Справедливо же будет судить о деле моем не по одному или двоим из не право ходящих во истине, но по множеству во вселенной епископов, по благодати Божией пребывающих в единении со мною. Пусть будут спрошены епископы писидийские, ликаонские, исаврийские, обеих Фригий, из армянских со мною соседственные, македонские, ахайские, иллирийские, галльские, испанские, всей Италии, сицилийские, африканские, из египетских соблюдающие здравую веру и весь остаток сирийских. Все они пишут ко мне письма и от меня получают также. И можете как из писем, сюда приносимых, узнать, так опять из писем, отсюда к ним посылаемых, удостовериться, что все мы единодушны и единомысленны. Посему кто убегает общения со мною (да не скроется это от вашей точности), тот отторгает себя от всей Церкви. Посмотрите, братия, с кем у вас есть общение? Если от меня его не примете, кто после этого признает вас? Не доводите меня до необходимости против возлюбленной для меня Церкви предпринять что-нибудь строгое. Не заставляйте меня, что таю теперь в сердце своем, сам с собою вздыхая и оплакивая худые времена, потому что самые великие церкви, издревле хранившие между собою братский союз, без всякой причины разделились ныне, – не заставляйте, говорю, меня жаловаться на сие пред всеми, кто только со мною в общении. Не вынуждайте меня вымолвить такие слова, которые доселе под уздою рассудка держу сокрытыми в себе самом. Лучше мне удалиться, а церквам быть в единомыслии между собою, нежели детским своим малодушием наносить столько зла людям Божиим. Спросите отцов своих, и они скажут вам, что сии епархии⁸⁶⁷, хотя по видимому и разделены местоположением, но составляли одно по мысли и управлялись одною волею. Непрестанные сношения у народа; непрестанные перехождения клира из одной епархии в другую; у самых пастырей столько было взаимной любви, что каждый из них в делах Господних прибегал к другому как к наставнику и вождю.

Посылая с письмом своим пресвитера Мелетия, просит Елпидия назначить место и время для будущего свидания с приморскими епископами. (Писано в 375 г.)

Опять потрудил я возлюбленного сопресвитера Мелетия отнести приветствие мое к любви твоей. Хотя имел я намерение пощадить его по немощи, в какую добровольно сам себя привел, порабощая плоть ради Евангелия Христова; впрочем, рассудив, что и мне самому прилично приветствовать тебя чрез таких людей, которые способны от себя без труда дополнить все, что не взошло в письмо, и служить как бы одушевленным письмом для пишущего и получающего, и также выполняя желание его любви, какую постоянно питает к твоему совершенству, после того как опытом узнал твои доблести, и теперь упросил я его идти к тебе⁸⁶⁹, а чрез него как исполняю долг посещения, так прошу тебя помолиться о мне и о Церкви Божией, да даст мне Господь провести жизнь спокойную и безмолвную и избавить от нападений врагов Евангелия.

Если же и твоему благоразумию покажется должным и необходимым, чтобы сошлись мы вместе друг с другом, и свиделись с прочими досточестнейшими братиями, близ моря живущими епископами, то сам назначь мне место и время, где и когда быть сему, и напиши к братиям, чтобы в назначенный срок каждый из нас оставил свои дела, какие будут под руками, и могли мы сделать что-нибудь к созиданию Церкви Божией, – как истребить неудовольствия, происшедшие теперь между нами по подозрениям, так утвердить любовь, без которой, по слову Самого Господа, исполнение всякой заповеди несовершенно.

Утешает Елпидия, огорченного смертью внука, и убеждает, что скорбь сия не должна воспрепятствовать предложенному ими взаимному свиданию. (Писано в 375 г.)

Теперь особенно чувствую телесную немощь, когда вижу, что она столько препятствует душевной пользе. Если бы дела мои шли по моему желанию, то не чрез письма, не чрез посредство людей приветствовал бы я вас, но сам лично исполнил бы долг любви и вблизи насладился бы духовною пользою. А теперь в таком я положении, что едва могу выдержать поездку в отечестве, в которую пускаюсь по необходимости, обозревая епархии своей страны. Но да подаст Господь и вам крепость и усердие, и мне сверх ревности, какую теперь имею, силу, чтобы, как просил я, получить мне⁸⁷¹ утешение, когда буду на пределах команских.

Привычка и заповедь Господня

Боюсь же относительно твоей чинности (τῆς ϰοσμιότητος), чтобы⁸⁷² не послужила тебе препятствием домашняя скорбь. Ибо узнал я, что огорчила тебя кончина малолетнего внука. Естественно, что потеря его прискорбна тебе как деду; но как мужу, столько уже усовершившемуся в добродетели и познавшему свойство дел человеческих и из духовного опыта, и из долгого учения, должна быть тебе не совершенно неудобопереносима разлука с близкими. Ибо Господь не одного и того же требует от нас и от людей простых. Они управляются в жизни привычкою, а мы за правило жительства берем для себя заповедь Господню и прежние примеры блаженных мужей, которые высоту духа познали преимущественно в несчастных обстоятельствах. Итак, чтобы и тебе оставить для мира пример мужества и истинных чувствований относительно уповаемого, покажи, что ты непреоборим горестью, но выше огорчительного для тебя, терпелив в скорби, утешаешь себя упованием. Поэтому все сие да не будет препятствием к ожидаемому мною свиданию. Младенцев делает неукоризненными самый возраст, а мы обязаны исполнить предписанное нам служение Господу и быть готовыми на все для созидания церквей, за что Господь нам, верным и мудрым строителям⁸⁷³, уготовал награды.

Увещевает неокесарийских клириков, которые, в угодность своему епископу, изъявляли свое нерасположение к св. Василию; не льстит сему человеку, который вводит у них Савеллиеву ересь и, боясь обличений, уклоняется от свидания с Василием; причиною же несогласия с ним выставляет псалмопения и монашество – учреждения еще не известные в церкви Неокесарийской, но введенные уже в церковь Кесарийскую; оправдывается в сих учреждениях пользою оных и примерами других церквей; на возражение, что сего не было при Григории Великом, отвечает, что не было тогда и молебствий, какие совершаются уже в Неокесарии, что сами неокесарийцы не соблюли многих обычаев Великого Григория. (Писано поздним летом 375 г.)

1. Согласие в ненависти ко мне и то, что все до одного последовали начавшему⁸⁷⁵ брань против меня, убеждало меня соблюдать одинаковое молчание со всеми, не приступать ни к дружелюбной переписке, ни к какому-либо совещанию, но в безмолвии переносить печаль свою. Но поскольку на клеветы надобно уже не молчать, не потому, что опровержением должен я отмстить за себя, но потому, что обязан я не дозволять, чтобы ложь имела успех, и не допускать, чтобы обманутые терпели вред, то оказалось для меня необходимым предложить это всем и написать вашему благоразумию, что, хотя и писал я недавно всему вообще пресвитерству, однако же не удостоен я от вас никаким ответом. Не льстите, братия, тем, которые посевают в душах ваших лукавые учения, и не будьте равнодушны к тому, что с ведения (ἐν γνώσει) вашего народ Божий развращается нечестивыми уроками. Ливиец Савеллий и галат Маркелл⁸⁷⁶ одни из всех отважились тому учить и то писать, что ныне у вас за собственное свое изобретение покушаются выдавать вожди народные, ломая язык и не имея достаточных сил, чтобы дать вид вероятия своим лжемудрованиям и лжеумствованиям. Они-то пускают о мне в народ, что и позволительно, и непозволительно разглашать, и всеми мерами уклоняются от свидания со мною. Для чего же? Не для того ли, что опасаются быть обличенными в лукавых учениях? Они до такого дошли бесстыдства в отношении меня, что выдумывают о мне какие-то грезы, называя учение мое вредным. Но если соберут себе в голову все привидения⁸⁷⁷ листопадных месяцев, и тогда не в состоянии будут очернить меня какою-либо хулою, потому что в каждой церкви много свидетелей истины.

2. А если спросят их о причине этой необъяснимой и непримиримой войны, указывают на псалмы, на изменение напева, какой утвердился у вас по навыку, и на что-нибудь подобное сему, чего надлежало бы им стыдиться. Обвиняют меня и в том, что есть у меня подвижники благочестия, отрекшиеся от мира и от всех житейских попечений, которые Господь уподобляет терниям (Лк.8:14) и которые препятствуют слову стать плодоносным. А такие люди носят мертвость Иисусову в теле своем (2Кор.4:10) и, взяв крест свой, последуют Богу. И я предпочел бы всей своей жизни, только бы присвоить все эти неправды и только бы имели меня своим учителем мужи, избравшие сей подвиг. А теперь, как слышу, такую добродетель имеют некоторые в Египте, а может быть, и в Палестине иные преуспевают в житии евангельском; слышу также о некоторых совершенных и блаженных мужах в Месопотамии. Мы же в сравнении с совершенными еще дети. Но если и женщины желают жить по-евангельски, предпочитают девство браку, порабощают мудрование плотское и живут в ублажаемом плаче, то они блаженны за сие избрание, в какой бы земле ни находились. У нас это в малом еще виде, потому что изучаем только начатки и одно введение в благочестие. Если же они вносят какой-нибудь беспорядок в жизнь женскую, то не берусь защищать их. Одно только засвидетельствую вам: чего доселе вымолвить не имел смелости отец лжи – сатана, то небоязненно повторяют непрестанно эти сердца бесстрашные и уста необузданные. Намереваюсь же довести до вашего сведения, что желаю иметь у себя сонмы таких мужей и жен, у которых житие на небесах (Флп.3:20), которые распяли плоть со страстьми и похотьми (Гал.5:4), не заботятся о пище и одежде (см. Лк.12:22), но, ничем не развлекаемые и в постоянном служении Господу⁸⁷⁸ (εὐπάϱεδϱον τῷ Κυϱίῳ), день и ночь пребывают в молитвах, у которых уста не глаголют дел человеческих (Пс.16:4), но которые непрестанно поют песнопения Богу нашему, делая своими руками, чтобы у них было чем поделиться с нуждающимися.

3. Всенощное бдение

А на обвинение в песнопениях, которыми клеветники мои наиболее устрашают людей простодушных, могу сказать следующее. Утвердившиеся ныне обычаи во всех церквах Божиих однообразны и согласны. Ибо народ с ночи у нас бодрствует в молитвенном доме, в труде, в скорби и в слезном сокрушении исповедуясь Богу, и, восстав напоследок, по молитвам начинают псалмопение. И иногда, разделившись на две части, поют попеременно одни за другими, чрез это вместе и упрочивая поучение в словесах, и производя в сердцах своих сокрушение и собранность⁸⁷⁹. Потом опять, предоставив одному начать пение, прочие подпевают, и таким образом проведя ночь в разнообразном псалмопении, прерываемом молитвами, уже на рассвете дня все сообща, как бы едиными устами и единым сердцем, возносят Господу псалом исповедания, каждый собственными своими словами говорит покаяние. Если за это уже бегаете от нас, то бегайте от египтян, бегайте от обитателей той и другой Ливии⁸⁸⁰, фивян, палестинцев, аравитян, финикийцев, сирийцев и живущих при Евфрате, одним словом, от всех, кто уважает бдения, молитвы и общие псалмопения.

4. Свт. Григорий Чудотворец

Ученики заповедей Господних

Но сего не было при Григории Великом⁸⁸¹. Но не было при нем молебствий (αἱ λιτανεῖαι)⁸⁸², какие вы совершаете ныне. И не в обвинение ваше говорю, потому что желал бы, чтобы все вы жили в слезах и непрестанном покаянии. Ибо и мы не иное что делаем, как молебствуем о грехах наших, с тем только различием, что умилостивляем нашего Бога не человеческими речами, как вы, но словесами Духа. А что не было сего при досточудном Григории, кто тому у вас свидетель⁸⁸³? Вы не соблюли доныне ни одного из его обычаев. Григорий не покрывал главы во время молитв. Почему же? Потому что был верный ученик апостола, который сказал: Всяк муж, молитву дея или пророчествуяй покрытою главою, срамляет главу свою. И: муж убо не должен покрывати главу свою⁸⁸⁴, образ и слава Божия сый (1Кор.11:4, 7). Эта чистая душа и достойная общения Духа Святого избегала клятв, довольствуясь словами ей и ни, по заповеди Господа, сказавшего: Аз же глаголю вам не клятися всяко (Мф.5:34). Не дозволял он себе сказать брату своему: уроде, боясь угрозы Господней (Мф.5:22). Ярость, гнев и горесть (Еф.4:31) не выходили из уст его; ненавидел он злословие (λοιδοϱία), которое не вводит в Царство Небесное; зависть, превозношение были изгнаны из этой нельстивой души. Не представал он к жертвеннику, не примирившись прежде с братом (Мф.5:24). Словом лживым и хитрым, придуманным к чьему-либо оклеветанию, гнушался он, как знающий, что ложь от диавола (Ин.8:44) и что погубит Господь вся, глаголющия лжу (ср. Пс.5:7). Если и в вас нет ничего этого, но чисты вы от всего, то действительно вы ученики заповедей Господних. Если же не так, то смотрите, не оцеждайте комара (ср. Мф.23:24), входя в тонкие рассуждения о звуке голоса в псалмопениях и нарушая важнейшие из заповедей. До этих слов довела меня необходимость защищаться, чтобы научились вы вынуть бревно из очей своих (ср. Мф.7:4–5) и тогда уже вынимать чужие спицы. Впрочем, все извиняю (хотя у Бога ничто не остается не исследованным), – только было бы твердо главное. Заставьте умолкнуть нововведения в вере; Ипостасей не отменяйте; Христова имени не отрицайтесь; слов Григориевых не толкуйте превратно. В противном случае, пока дышу⁸⁸⁵ и могу говорить, невозможно мне молчать о такой гибели души.

Просит Евланкия не оказывать к нему ненависти ради неокесарийцев, тогда как сам он ради Василия бывал в ненависти у других. (Писано в 375 г.)

Долгое время молчал ты, при всем том, что очень говорлив, обратил для себя в упражнение и искусство всегда что-нибудь⁸⁸⁷ говорить и показывать себя на словах. Но, видно, Неокесария – причина твоего молчания передо мною. И, видно, за милость мне должно принять и то, что жители сего города не помнят о мне; ибо, по рассказам слышавших, у них недобрая о мне память. Но ты издавна был в числе ненавидимых ради меня, а не в числе тех, которые соглашаются ненавидеть меня ради других. Итак, будь таков же и где бы ты ни был, пиши ко мне и помни обо мне, как должно, если заботишься сколько-нибудь о справедливости. Без сомнения же, справедливость требует начавшим любить воздавать равною любовью.

Благодарит друга, что, защищая его, перенес скорби; просит и впредь обвинять его за скудость писем и требовать уплаты подобных долгов. (Писано в 375 г.)

И тебе выпал жребий к скорбям и подвигам за меня, а это служит доказательством мужественной души. Ибо располагающий делами нашими Бог способным перенести великие борения доставляет более важные случаи к прославлению. Поэтому и ты предоставил жизнь свою, как горнило для золота, для испытания твоей добродетели в отношении к друзьям. И молю Бога, чтобы прочие сделались лучшими, а ты пребыл подобным себе самому и не преставал обвинять в подобном тому, в чем теперь обвинил, скудость писем моих ставя в самую великую обиду. Ибо это – обвинение друга; и ты продолжай требовать от меня подобных долгов, потому что я не какой-нибудь вовсе безрасчетный должник дружбы.

Поскольку во время приближения Василия к Неокесарии в сем городе произошло смятение, одни бежали, другие вымышленными слухами распространяли страх, то св. Василий объясняет, что причиною его прибытия в Неокесарийскую пустыню была давняя привязанность его к сим местам, а не что-либо другое; смятение же неокесарийцев приписывает их вождям, зараженным савеллианством, в доказательство чего приводит еретические их мнения; опровергает оные и угрожает, если не отрекутся от сих заблуждений, писать о сем к другим церквам; обличает также сих лжеучителей, что в письме к Анфиму, еп. Тианскому, в подтверждение своего лжеучения, несправедливо приводили они слова Великого Григория; наконец неокесарийцам советует не обольщаться мечтами и сонными грезами, которые если и согласны с Евангелием, то ни к чему не служат. Во всяком же случае вредят, потому что нарушают любовь. (Писано летом 375 г.)

1. Совершенно не имел я нужды открывать вам свое намерение и объяснять причины, по которым нахожусь в сих местах, потому что и я не из числа домогающихся известности, и дело не стоит такого числа свидетелей. Но, кажется, делаем не чего бы хотелось, а на что вызывают нас начальники. Быть в совершенной неизвестности для меня более желательно, нежели для честолюбцев быть на виду. Поскольку же, как слышу, у вас в городе прозвенели всем уши и нарочно на сие подкуплены какие-то сочинители новостей и слагатели лжи, которые пересказывают вам дела мои, то признал я должным для себя не пренебречь вами, которые знаете о деле от лукавой воли и нечистого языка, но самому объяснить, в каком оно положении. И по привычке с детства к сему месту, потому что здесь воспитан моею бабкою, и по частому пребыванию в нем впоследствии, когда, избегая народных мятежей и узнав, что место сие по пустынному безмолвию удобно для любомудрия, много лет сряду проживал я в нем, и по причине жительства тут братий⁸⁸⁹, улучив кратковременное отдохновение от постоянных моих недосугов, с радостью пришел я в сию пустыню не с тем, чтобы других ввести здесь в хлопоты, но чтобы утолить собственное свое желание.

2. Итак, какая была нужда прибегать к сонным грезам, подкупать толкователей снов и среди общественных угощений делать меня предметом рассказа упившихся? Если бы клеветы сии были от кого-то другого, то вас представил бы я в свидетели моего образа мыслей. Да и теперь прошу каждого из вас припомнить старое, когда приглашал меня город принять на себя попечение о юношестве и явилось ко мне посольство из почетных ваших граждан; да и после этого все толпою окружили меня, и чего не давали, чего не обещали? Однако же не могли удержать меня. Каким же образом тогда, приглашаемый, не послушался, а теперь, незваный, решился втереться⁸⁹⁰ насильно? Бегал тех, которые хвалили меня и дивились мне, а теперь стал гоняться за теми, которые клевещут на меня. Не думайте сего, превосходнейшие, чтобы мы были так дешевы⁸⁹¹. Ни один здравомыслящий человек не взойдет на корабль, на котором нет кормчего, и не вступит в Церковь, если в ней производят бурю и волнение те самые, которые у кормила. Отчего город стал полон смятения, когда одни бежали, никем не гонимые; другие скрылись, ни от кого не видя себе угроз, а прорицатели и все толкователи снов посевали ужасы? От другого ли кого произошло это или, как известно и малым детям, от народных правителей? Мне неприлично объяснять причины их вражды, но вам весьма легко усмотреть сии причины. Ибо когда досада и раздор дошли до крайней степени раздражения, а объяснение причины совершенно не основательно и смешно, тогда явен душевный недуг, который для чужих благ есть случайное, а для владетеля – собственно и первое зло. Но и в них есть и другое нечто забавное. Уловляемые и мучимые в глубине сердца, не соглашаются они от стыда сказать о своем несчастии, и эта болезнь души их видна не только из того, что сделано против меня, но из всей прочей жизни. Но если бы и не знали о ней, не велика потеря для дел. Самую же истинную причину, по которой считают нужным избегать свидания со мною и которая, вероятно, сокрыта для многих из вас, скажу вам я; слушайте.

3. Савелианство есть иудейство

У вас замышляется извращение веры, как враждебное апостольским и евангельским догматам, так враждебное преданию подлинно Великого Григория и его преемников до блаженного Мусония⁸⁹², уроки которого, конечно, и доныне еще отзываются в вашем слухе. Ибо зло, давно уже произведенное на свет Савеллием, но угашенное преданием Великого⁸⁹³, намереваются теперь обновить эти люди, из страха обличений выдумывающие против меня сонные грезы. Но вы, оставив в покое отягченные вином головы, в которых поднимающиеся и потом волнующиеся⁸⁹⁴ винные пары производят мечтания, от меня, который бодрствую и по страху Божию не могу молчать, выслушайте, каково ваше повреждение. Савеллианство есть иудейство⁸⁹⁵, под личиною христианства введенное в евангельскую проповедь. Ибо кто Отца и Сына и Святого Духа называет чем-то единым многоличным⁸⁹⁶ и из трех Ипостасей возвышает только одну, тот что иное делает, как не отрицает предвечное бытие Единородного? Отрицает также Его домостроительное пришествие к человекам, нисшествие во ад, Воскресение, Суд. Отрицает и исключительно свойственные Духу⁸⁹⁷ действия. А у вас, как слышу, отваживаются на нечто более смелое, нежели на что отваживался суемудрый (ματαιόφϱονος) Савеллий. Ваши мудрецы, как пересказывают слышавшие это, всеми силами утверждают, что имя Единородного не передано (οὐ παϱαδέδοται), а есть имя противника⁸⁹⁸. И они восхищаются этим и высоко о сем думают как о собственном своем изобретении. Ибо сказано, говорят они: Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете Мене; аще ин приидет во имя свое, того приемлете (Ин.5:43). И из сказанного: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, ясно, говорят они, что имя одно; ибо не сказано – во имена, но во имя (Мф.28:19).

4. Необходимость исповедывать ипостасность Лиц Святой Троицы

Краснея от стыда, писал я вам это, потому что подвергшиеся сему нашей суть крови⁸⁹⁹; и воздыхаю о душе своей, потому что, подобно бойцу, который выходит один против двоих, принужден возвратить истине надлежащую силу, поражая и низлагая обличениями обоюдное уклонение в учении от правого пути. Ибо с одной стороны нападает на нас аномей, а с другой, как видите, Савеллий. Но прошу вас не внимать умом своим сим мерзким лжеумствованиям, которые никого не могут ввести в заблуждение, но знать, что имя Христово⁹⁰⁰, еже паче всякого имене (Флп.2:9), есть это самое – именоваться Ему Сыном Божиим, по слову Петрову: несть иного имени под небесем, даннаго в человецех, о нем же подобает спастися нам (Деян. 4:12). А касательно сего: Аз приидох во имя Отца Моего, надобно знать следующее: сие говорил Он, исповедуя, что Отец – Его начало и причина. Если же сказано: шедше, крестите во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф.28:19)⁹⁰¹, то по сему не надобно думать, что нам передано одно имя. Ибо как сказавший: Павел, и Силуан и Тимофей (1Фес.1:1), хотя произнес три имени, но связал их между собою слогом «и», так и сказавший имя Отца и Сына и Святого Духа, наименовав три Лица, соединил Их союзом, научая тем, что каждому Имени присвояется Свое означаемое; потому что имена суть знаки именуемых предметов. А что сии Именуемые имеют Свой особенный и самосовершенный⁹⁰² (αὐτοτελῆ) образ бытия, в этом не сомневается никто, сколько-нибудь имеющий разум. Ибо то же естество Отца и Сына и Святого Духа, и Божество Их едино, но именования различны и представляют нам определенные и полные понятия. А пока мысль не достигает до неслитного представления о личных свойствах Каждого, дотоле невозможно ей совершить славословия Отцу и Сыну и Святому Духу. Итак, если отрекутся они, что говорят это и учат сему, то преуспел я в желаемом. Впрочем, вижу, что это отречение для них трудно, потому что многими засвидетельствованы слова сии. Но не будем смотреть на прошедшее, только бы уврачевано было настоящее. Если же останутся при том же, необходимо будет мне возопить другим церквам о вашем нечестии и постараться, чтобы от большого числа епископов пришли к вам письма, которые бы низложили это великое нечестие, у вас подготовляемое. Это или будет сколько-нибудь полезно для нашей цели, или, без сомнения, настоящее засвидетельствование освободит нас от вины на суде.

5. Надобно исповедывать о каждом Лице, что Оно в истинной Ипостаси

Они внесли уже слова сии и в писания свои, и посылали сначала к человеку Божию, епископу Мелетию, и, получив от него надлежащие ответы, подобно матерям, которые стыдятся недостатков природы в произведенных ими на свет уродах, воспитывают гнусные свои порождения, сокрыв в приличной тьме. Предприняли также попытку написать в письме и к единомысленнику (τὸν ὁμόψυχον) моему Анфиму, епископу Тианскому⁹⁰³, будто бы Григорий в «Изложении веры»⁹⁰⁴ сказал, что Отец и Сын, хотя в умопредставлении (ἐπινοίᾳ) суть два, однако же в Ипостаси едино⁹⁰⁵. Но эти люди, величающиеся тонкостью своего ума, не могли заметить, что не положительно, а в виде возражения (οὐ δογματιϰῶς εἴϱηται, ἀλλ᾽ ἀγωνιστιϰῶς) сказано сие в разговоре с Элианом⁹⁰⁶, в котором много ошибок от переписчиков, как докажем из самых выражений, если угодно будет Богу. Притом, убеждая язычников, не почитал он нужным соблюдать точность в словах, но уступал иногда обычаям наставляемого, чтобы не противоречил он в главном. Почему много найдешь там слов, которые теперь служат весьма великим подкреплением для еретиков, например, «тварь», «произведение» и тому подобные слова. А невежественно выслушивающие написанное относят к понятию о Божестве и многое такое, что сказано о соединении с человечеством; таково и сие изречение, повторяемое ими. Ибо надобно хорошо знать, что как не исповедующий общения сущности впадает в многобожие, так не допускающий раздельности Ипостасей ввергается в иудейство⁹⁰⁷. Уму нашему должно как опереться на некоем подлежащем и отпечатлеть в себе ясные его черты и таким образом прийти к уразумению желаемого. Не имея понятия об отечестве (τὴν πατϱότητα) и не помыслив о том, к кому прилагается сие отличительное свойство, можно ли составить себе понятие о Боге Отце⁹⁰⁸? Не довольно того, чтобы перечислить разности Лиц, но надобно исповедывать о каждом Лице, что Оно в истинной Ипостаси; потому что и Савеллий не отрекался от представления безыпостасных Лиц, говоря: «Тот же Бог, будучи в подлежащем (τῷ ὑποϰειμένῳ) един, но преображаясь всякий раз по встречающейся нужде, беседует то как Отец, то как Сын, то как Дух Святой». Сие-то давно уже заглушенное заблуждение возобновляют ныне изобретатели этой безыменной ереси, отметающие Ипостаси и отрицающие именование Сына Божия, о которых, если они не перестанут говорить на Бога неправду, надобно плакать, как и об отрекающихся от Христа.

6. Пророческое дарование озаряет души непорочные и чистые

Не верить сновидениям

Сие написал вам по необходимости, чтобы оберегались вы от вреда лукавых наставлений. Ибо действительно, если лукавые учения надобно уподоблять губительным составам, как говорят у вас толкователи снов, то это цикута и аконит⁹⁰⁹ и другое какое-либо смертоносное вещество. Вот отрава для душ, а не мои слова, как восклицают эти отягченные вином и от разгорячения наяву предающиеся грезам головы, которым, если бы вели себя целомудренно, надлежало знать, что пророческое дарование озаряет души непорочные и очищенные от всякой скверны. Ибо и нечистое зеркало не может принимать в себя отражения изображений, и душе, которая предзанята житейскими попечениями и омрачена страстями плотского мудрования, невозможно принять в себя озарений Святого Духа. Не всякое сновидение есть уже тотчас и пророчество, как говорит Захария: Господь сотвори привидение и дождь зимен, зане провещающие глаголаша труды и сония лжива глаголаху (Зах.10:1–2). Но эти люди, которые, по слову Исаии, видят сны на ложи и любят дремати (Ис.56:10), не знают и того, что действие обольщения посылается нередко на сынов противления (см. Еф.2:2). И есть дух лжив, который был в лжепророках и прельстил Ахава (3Цар.22:22). Зная это, не должно им было до того превозноситься, чтобы приписывать себе дар пророчества, когда оказывается, что уступают они в точности птицегадателю Валааму, который, царем Моавитским призванный за весьма великие дары, не решился произнести слова вопреки воле Божией и проклясть Израиля, которого не проклинал Господь (см. Чис.22:11–12). Поэтому, если сонные видения их согласны с заповедями Господними, то да удовольствуются Евангелиями, которые для достоверности своей не имеют никакой нужды в помощи сновидений. Если же Господь оставил нам мир Свой (Ин.14:27) и дал нам новую заповедь, да любим друг друга (Ин.13:34), а сновидения ведут за собою ссору, раздор, уничтожение любви, то да не дают случая диаволу посредством сна вторгаться к ним в души и мечтаний своих да не ставят выше спасительных уроков.

Извещает, что, прочитав письмо Олимпия и свидевшись с его сыновьями, забыл он огорчение, причиненное неокесарийцами, и обещается в угодность Олимпию отправить от себя письма, несколько из которых уже и отправил. (Писано 375 г.)

Прочитав письмо твоей досточестности, стал я веселее и благодушнее себя самого, а вступив в разговор с любезнейшими сыновьями, думал, что вижу тебя самого. Застигнув душу мою весьма огорченною, они привели в такое расположение, что забыл я о том яде, какой всюду носят против меня ваши снотолкователи и снопродаватели в угодность нанявшим их. Письма же частью я уже отправил⁹¹¹, а частью, если угодно, пошлю после, – была бы только от них какая-нибудь польза получающим.

Изъявляет скорбь свою, что не свиделся с Иларием в Дазимоне; упоминает о кознях врагов своих; советует Иларию терпеливо переносить болезнь. (Писано поздним летом 375 г.)

1. Что, думаешь, было со мною и какую возымел я мысль, когда прибыл в Дазимон и узнал, что чрез несколько дней по моем прибытии твоя ученость удалилась? С того самого времени, как был я в училище, всегда высоко ценил беседу с тобою, не только по удивлению, какое имел к тебе с детства, но и потому, что всего дороже⁹¹³ ныне душа правдолюбивая, способная судить о вещах здраво, что, как и полагаю, соблюлось еще в тебе. Ибо что касается до прочих, то видим, что большая часть из них как на конских ристалищах – одни отделились к тем, другие к другим и присоединяют критики свои к защитникам мятежа. А тебе, который выше страха угодливости и всякой неблагородной страсти, прилично здравым оком взирать на истину. Ибо сознаю, что не слегка⁹¹⁴ занимаешься делами церковными, когда и ко мне послал о них какое-то письмо, о чем объявляешь в последнем своем письме, только желал бы я слышать, кто взялся доставить мне это письмо, чтобы знать причинившего мне такую обиду, потому что не видал еще твоего письма ко мне об этом предмете.

2. Поэтому как дорого, думаешь, дал бы я за беседу с тобою, чтобы довести до твоего сведения об огорчающем меня (потому что болезнующим, как знаешь, приносит некую отраду, если перескажут скорбь свою) и ответить на твои вопросы, не вверяясь бездушным письмам, но один на один пересказав и объяснив все. Ибо живая речь действительнее в убеждении и на нее не так легко нападать и клеветать, как на письменную. А ничего уже не осталось, на что не отважился бы кто-нибудь, когда и те, кому вверено было нами важнейшее, кого из числа других людей признавали мы чем-то большим пред простыми людьми, и те приняли на себя труд чье-то сочинение, какого бы оно ни было, распространять⁹¹⁵ под именем моего и при этом клеветать братии, что для благоговейных ничто уже так не достойно ненависти, как имя мое. С самого начала старался я оставаться в неизвестности, как, не знаю, заботился ли о сем кто другой из вникавших в немощь человеческую, а теперь как будто предпочитаю противное, то есть желаю прийти в известность у всех людей, – так много говорят о мне повсюду на земле, а присовокуплю еще – и на море. Со мною ведут брань те, которые стоят на крайнем пределе нечестия и вводят в Церковь безбожное учение о неподобии (τῆς ἀνομοιότητος). И те, которые, как сами думают, держатся середины и хотя утверждаются на тех же самых началах, однако же не соглашаются на следствия умозаключений, потому что они противны слуху многих, негодуют на меня, осыпают всякими, какими только могут, обидными словами, не удерживаются ни от одного навета, хотя Господь доселе все покушения их делал безуспешными. Не прискорбно ли это? Не делает ли сие жизнь мою мучительною? Одно у меня утешение в сих бедствиях – немощь плоти, по которой уверяюсь, что не много времени оставаться мне в этой несчастной жизни. И о сем довольно.

А тебе в телесных болезнях советую вести себя великодушно и достойно Бога, призвавшего нас, Который, когда видит, что с благодарением принимаем настоящее, или облегчит страдания, как у Иова, или вознаградит нас великими венцами терпения в будущее наше восстановление⁹¹⁶ (τῇ ϰαταστάσει) после сей жизни.

Благодарит за письмо, которое утешило св. Василия, огорченного беспечностью народа и народных правителей; просит молитв и по случаю вызова своего ко двору требует совета в сем деле. (Писано в 375 г.)

1. Господь, подавший мне в скорбях скорую помощь за то упокоение, каким успокоил ты меня, посетив настоящим письмом своим, Сам да подаст тебе помощь, вознаградив за утешение моего смирения истинным и великим веселием духа. Ибо болезновал я душою, в многолюдном сборище заметив какую-то скотскую и совершенно неразумную беспечность, а в управляющих им – застарелый и едва исправимый навык ко злу. Но когда увидел письмо и в нем сокровище любви, тогда узнал, что Распорядитель дел наших и нам, живущим горестно, воссиял сладостное утешение. Посему приветствую твое преподобие, повторяя обычную просьбу не прекращать молитв своих о моей бедственной жизни, чтобы мне, погрузившись в видимость жизни сей, не забыть Бога, воздвигающаго от земли нища (Пс.112:7), и, поддавшись некоторому превозношению, не впасть в суд диаволь (1Тим.3:6); вознерадев о Домостроительстве, не быть во время сна застигнутым Домовладыкою; или, расстраивая еще и оное вредными делами и бия совесть (1Кор.8:12) сослужащих или даже бывая вместе с упивающимися, не потерпеть того, чем Божие правосудие угрожает лукавым приставникам. Посему прошу тебя во всякой молитве испрашивать у Бога, чтобы во всем был я бодрствен и не соделался позором и поношением имени Христова при откровении таин сердца нашего в великий день явления Спасителя нашего Иисуса Христа.

2. Но будет тебе известно, что нахожусь в ожидании приглашения ко двору [императора], по наущению еретиков, конечно, под предлогом мира; и епископ, услышав о сем, писал ко мне, чтобы постарался я быть в Месопотамии и, собрав, кто там единомыслен с нами и поддерживает дело Церкви, отправился с ними к царю. А у меня, может быть, и самое тело не вынесет зимнего путешествия, при этом и дело пока кажется не необходимым; разве сам что присоветуешь. Ибо к подтверждению решения о сем деле подожду совета и от твоего благочестия. Почему и прошу чрез кого-нибудь из ревностных братий объявить мне скорее, что усмотрено будет твоим совершенством и богопросвещенным благоразумием⁹¹⁸.

Просит Терентия не преклоняться на сторону поддерживающих Павлина, которые в доказательство, что Павлину принадлежит епископский престол в Антиохии, представляют письма о сем из Рима и письмо св. Афанасия к самому Павлину; защищает права на сей престол Мелетия; объясняет немаловажность вопроса о различии слов «ипостась» и «сущность», дает Терентию совет отложить решение дела до возвращения епископов из изгнания. (Писано осенью 375 г.)

1. Когда услышал я о твоей честности, что ты вынужден принять на себя попечение об общественных делах, сначала, сказать правду, встревожился, рассуждая, что тебе, однажды навсегда освободившись от народных должностей и занявшись попечением о душе своей, не по мысли будет опять по принуждению возвратиться к тому же. Потом встретился я с мыслию, что, может быть, среди тысячей беспокойств, в каких теперь церкви наши, Господь, желая подать хотя это одно утешение, устроил так, что твоя степенность снова является при делах, и при сей мысли стал я благодушнее, потому что до отшествия своего из этой жизни по крайней мере еще раз увижусь, может быть, с твоею честностью.

2. Но еще распространился у нас другой слух, что ты находишься в Антиохии и вместе с высшими властями вступил в правление текущих дел. Кроме же этого слуха дошла до нас молва, что братия, которые на стороне Павлина, предлагают нечто твоей правоте о единении с нами, а под словом «с нами» разумею всех, которые держим сторону человека Божия Мелетия епископа⁹²⁰. Братия сии, как слышу теперь, показывают письма с Запада, в которых епископство Антиохийской церкви предоставляется им и ни слова не говорится о досточудном епископе истинной Божией Церкви Мелетии. И не дивлюсь этому⁹²¹; потому что одни⁹²² вовсе не знают здешних обстоятельств, а другие, по-видимому, и знают, но объясняют им более пристрастно, нежели справедливо. Впрочем, вероятно, что они или не знают истины, или скрывают причину, которая блаженнейшего епископа Афанасия заставила писать к Павлину. Но твое совершенство имеет там людей, которые могут обстоятельно пересказать, что было между епископами в царствование Иовиана⁹²³; посему прошу удостовериться⁹²⁴ от них. Впрочем, поскольку никого не осуждаю, но желаю иметь любовь ко всем, и особенно к присным⁹²⁵ в вере, то радуюсь о получивших письма из Рима. И хотя бы письма сии заключали в себе какое-нибудь достоуважительное и важное для них свидетельство, желаю, чтоб оно было истинно и подтверждалось самыми делами. Но ради сего никогда не могу уверить сам себя, что или Мелетия не знаю, или забыл, какая церковь под управлением его; вопросов, по которым сначала произошло разногласие, не могу почесть маловажными и думать, что мало они значат в деле благочестия. Ибо никак не согласен и уступать потому только, что иной, получив от людей письмо, думает о нем высоко; но если бы пришел кто с самого неба и не стал держаться здравого учения веры, то не могу признать и его сообщником святых⁹²⁶.

3. Ибо представь, чудный мой: и те, которые производят подлог истины и в святую веру отцов вводят арианский раскол⁹²⁷, в оправдание свое, почему не принимают благочестивого отеческого догмата, не указывают никакой другой причины, кроме понятия единосущия, которое сами толкуют лукаво и к оклеветанию истинной⁹²⁸ веры, утверждая, что называем Сына единосущным по ипостаси. Если даем им некоторый повод делать такое заключение из слов, сказанных теми, которые говорят так, или подобным сему образом, более по простоте, нежели злонамеренно, то нимало не трудно и нам против себя подать случай к неоспоримым уликам и доставить сильное подкрепление ереси, тогда как у них по отношению к Церкви одна забота – не свое доказывать, а чернить наше.

Ибо какая клевета была бы несноснее и более могла бы поколебать многих, как эта, будто бы и у нас оказываются иные утверждающими, что ипостась Отца и Сына и Святого Духа одна и будто бы они, хотя весьма ясно учат разности Лиц, но и в этом предварены Савеллием, утверждающим то же самое, что Бог один по ипостаси, но в Писании олицетворяется различно: по свойству представляющейся нужды в каждый раз придаются Ему то Отеческие именования, когда представляется случай изобразить Его в этом Лице, то названия, приличные Сыну, когда Бог нисходит до попечения о нас или же до других каких ни есть домостроительных действований; иногда же облекается Он в Лицо Духа, когда обстоятельства требуют именований, заимствованных от такового лица. Итак, если и у нас окажутся иные утверждающими, что Отец, Сын и Святой Дух в подлежащем – одно, но исповедующими три совершенные⁹²⁹ Лица, то почему же не представлять, по-видимому, ясного и беспрекословного доказательства, что утверждаемое ими о нас справедливо?

4. Ипостась и сущность – общее и частное

А что «ипостась» (ὑπόστασις) и «сущность» (οὐσία) не одно и то же (οὐ ταὐτόν ἐστι), сие, думаю, разумели и сами западные братия, когда, подозревая недостаточность своего языка, имя «сущность» передали греческим словом, чтобы, ежели есть разность в мысли, сохранилась она в ясной и неслитной раздельности имен. Если же и мне должно выговорить кратко свое мнение, то скажу, что сущность к ипостаси имеет такое же отношение, какое имеет общее к частному. Ибо и каждый из нас и по общему понятию сущности причастен бытию, и по свойствам своим есть такой-то и такой-то именно человек. Так и в Боге понятие сущности есть общее, разумеется ли, например, благость, Божество⁹³⁰ или другое что. Ипостась же умопредставляется в отличительном свойстве отечества, или сыновства, или освящающей силы. Итак, если говорят, что Лица не ипостасны, то самое сие понятие заключает в себе несообразность; если же допускают, что Лица имеют истинную ипостась, то пусть и счисляют, что исповедуют, чтобы и понятие единосущия соблюдалось единством Божества, и благочестивое исповедание Отца, Сына и Святого Духа возвещалось совершенно и всецело Ипостасью Каждого из Именуемых. Вместе желал бы я убедить твою честность, что тебе и всякому, кто, подобно тебе, заботится об истине и не презирает подвизающихся за благочестие, должно подождать, когда к сему союзу и миру укажут путь предстоятели церквей, которых почитаю столпами и утверждением истины и Церкви и тем более уважаю, чем далее они изгнаны, вместо наказания подвергшись сему удалению. Посему прошу тебя: блюди себя для нас непредубежденным, чтобы могли мы упокоиться, положившись по крайней мере на тебя⁹³¹, которого Бог даровал нам во всем жезлом и опорою.

Извещает, что писал Терентию; не советует отправляться в Рим сухим путем; изъявляет сомнение, примет ли участие в сем посольстве и способен ли к оному будет брат Григорий. (Писано осенью 375 г.)

Как скоро открылся случай, писал я к достойному удивления мужу, комиту Терентию, рассудив, что менее навлеку на себя подозрений, отправив к нему письмо о настоящих делах с посторонними, и вместе с тем желая, чтобы возлюбленнейший брат Акакий⁹³³ не причинил никакого замедления в деле. Посему отдал я письмо сборщику податей при префектах, который отправляется на общественное иждивение, и поручил ему показать письмо наперед тебе. Что касается дороги в Рим, то не знаю, почему никто не известил ваше благоразумие, что зимою совершенно она непроходима, потому что вся страна от Константинополя до наших пределов наполнена неприятелями. А ежели должно ехать морем, то будет еще время, если только и на плавание, и на участие в посольстве по таким делам согласится боголюбивейший брат, епископ Григорий⁹³⁴. Ибо отправляющихся с ним не вижу; о нем же знаю, что он совершенно не опытен в делах Церкви. И для человека благомыслящего свидание с ним достойно уважения и весьма дорого; но если кто горд, заносчив, посажен высоко и потому не способен слушать, когда говорят ему правду люди низкие (χαμόϑεν), то какая будет польза для общественных дел от совещания его с мужем, у которого нрав далек от подлого ласкательства?

Уведомляет его о своих поездках и о том, что по получении письма из Антиохии о действии Павлиновых защитников писал о сем к Терентию, предостерегая его не вдаваться сим людям в обман. (Писано осенью 375 г.)

И другие многие поездки удаляли меня от отечества, потому что доходил я до Писидии, чтобы с тамошними епископами решить дела, касающиеся братий в Исаврии. Оттуда надлежало мне ехать прямо в Понт, потому что Евстафий привел в довольное смятение Дазимон⁹³⁶ и многих из тамошних убедил отделиться от нашей Церкви. А был я даже и в доме у брата своего Петра; и как он близ Неокесарии, то послужил я причиною к большому там смятению и подал предлог сделать мне великое оскорбление. Ибо сами бежали, хотя никто их не гнал; а обо мне подумали, что, желая от них похвал, навязываюсь к ним и незваный. Когда же возвратился я домой, приобретя себе сильную болезнь и от дождей, и от неудовольствий, получаю вдруг письмо с Востока, извещающее, что Павлином принесены с Запада какие-то письма, как бы служащие знаком некоторой власти, и что держащиеся этой стороны высоко думают о сих письмах и хвалятся ими, а сверх того делают предложения о вере и под сим условием готовы присоединиться к нашей Церкви. При сем извещен я и о том, что привлекали они к принятию в них участия превосходнейшего во всем мужа Терентия, которому писал, и немедленно, удерживая его от поспешности и объясняя их обман.

Возвратясь из Понта, изъявляет желание видеться с Амфилохием; излагает свое мнение о деле исаврян; потом предлагает правила преимущественно о духовных наказаниях, о продолжительности оных и о порядке, в каком подвергаемые наказаниям должны проходить время своего покаяния. (Писано в 375 г.)

Возвратясь из дальнего путешествия, – а был я даже в Понте, и по церковным нуждам, и для посещения родственников, – пришел я и с разбитым телом, и с душою довольно огорченною; но вдруг забыл все это, когда взял в руки письмо твоего благоговения и увидел сии знаки твоего наиприятнейшего для меня голоса и твоей любезнейшей руки. Поэтому, если так обрадован я письмом, должен ты заключить из сего, как высоко ценю свидание с тобою, которое да устроит Святой⁹³⁹, где будет сие удобно и куда сам пригласишь меня. Ибо, если прибудешь в дом, который в Евфимиаде, то не трудно быть там и мне, который избегаю здешних беспокойств и поспешаю к твоей нелицемерной любви. А может быть, и кроме сего сделает для меня необходимым путешествие до Назианза внезапное удаление боголюбивейшего епископа Григория, по какой причине случившееся, и доселе мне неизвестно. Изволь же знать, что тот человек, о котором и я говорил твоему совершенству⁹⁴⁰, и сам ты понадеялся теперь, что будет готов, впал в продолжительный недуг, в опасности уже потерять самое зрение и, по давней немощи и от приключившейся ему вновь болезни, сделался совершенно неспособным к каким бы то ни было должностям. Другого же нет у меня. Почему хотя и мне предоставили дело, но лучше им самим представить кого-нибудь. Ибо надобно думать, что слово сие дано ими по нужде; душевно же хотят они того, о чем домогались сначала, то есть чтобы у них настоятелем был свой. А ежели есть кто из новопросвещенных, то, угодно ли сие Македонию или нет, пусть и будет он представлен; ты же, при помощи Господа, во всем тебе споспешествующего и в сем деле подающего благодать Свою, наставишь его к прохождению должности⁹⁴¹.

Правила св. Василия Великого

Правило 51. Что касается до состоящих в причте, правила положены без разграничения, повелевая определять падшим одно наказание – отрешение от службы⁹⁴², были ли они возведены в какую степень или проходили служение, не требующее рукоположения⁹⁴³.

Правило 52. Вознерадевшая о рожденном ею на пути, если имела возможность спасти и пренебрегла, или думая скрыть тем грех свой, или с мыслью совершенно зверскою и бесчеловечною, пусть будет предана суду за убийство. Если же не могла ничем защитить и рожденное ею погибло от безлюдности места и по недостатку необходимого, то мать заслуживает извинения⁹⁴⁴.

Правило 53. Вдова⁹⁴⁵ рабыня, может быть, не великий делает грех, соглашаясь вступить во второй брак, но под видом насильного похищения⁹⁴⁶. Почему не должно обвинять ее за последнее, потому что судится не наружное действие, но намерение. Явно же, что ее ожидает наказание за второй брак⁹⁴⁷.

Правило 54. Знаю, что прежде сего писал я к твоему богочестию, что мог, о различиях непроизвольных убийств⁹⁴⁸, и более того ничего сказать не могу; твоему же благоразумию предоставляется, по свойству обстоятельства, увеличивать или уменьшать наказания⁹⁴⁹.

Правило 55. Вступающие в битву с разбойниками, если они не в числе служителей Церкви, да не допускаются к приобщению Благого; если же состоят в причте, да будут низложены со степени. Ибо сказано: всяк приемляй нож, ножем погибнет (Мф.26:52).

Правило 56. Кто совершил произвольное убийство и потом покаялся, тот двадцать лет да не приобщается Святыни (τοῖς ἁγιάσμασι)⁹⁵⁰. А сии двадцать лет пусть будут для него распределены так⁹⁵¹. Четыре года должен он плакать, стоя вне дверей молитвенного дома, прося входящих верных сотворить за него молитву и исповедуя собственное свое преступление. После четырех лет пусть будет принят в число слушающих⁹⁵² и в продолжение пяти лет с ними да выходит из храма. В продолжение семи лет пусть молится и выходит вон с верными, но не причащается Приношения. По прошествии же сих лет да причастится Святыни⁹⁵³.

Правило 57. Кто совершил непроизвольное убийство, тот десять лет да не приобщается Святынь⁹⁵⁴. И сии десять лет пусть будут распределены для него так. Два года да плачет; три года да проводит с слушающими; четыре да припадает, а год да стоит только с верными, и потом да будет допущен к Святым [Таинам].

Правило 58. Кто впал в прелюбодейство⁹⁵⁵, тот пятнадцать лет⁹⁵⁶ да не приобщается Святынь⁹⁵⁷, [и] да будет четыре года плачущим, пять – слушающим, четыре – припадающим, два – стоящим с верными без Приобщения.

Правило 59. Блудник семь лет да не приобщается Святынь, и да будет два года плачущим, два – слушающим, два – припадающим и один год – стоящим только с верными; в осьмой же год пусть будет допущен к Приобщению.

Правило 60. Давшая обет девства и нарушившая оный пусть исполнит время наказания, положенное за грех прелюбодеяния⁹⁵⁸, проводя жизнь одинокую. То же самое имеет место и в отношении к давшим обет монашества и нарушившим оный.

Правило 61. Укравший что-нибудь, если сам собою покается и сам себя осудит, один год да будет не допускаем к приобщению Святынь. А если обличен, то два года. Время же наказания пусть будет разделено для него на припадание и стояние с верными, и потом да сподобится Приобщения.

Правило 62. Кто показал бесстыдство на мужчинах, тому пусть будет распределено время наказания, как и падшему в грех прелюбодеяния⁹⁵⁹.

Правило 63. Кто исповедал преступление свое с бессловесным, тот да проведет в покаянии то же самое время⁹⁶⁰.

Правило 64. Клятвопреступник десять лет да не приобщается, и да будет два года плачущим, три – слушающим, четыре – припадающим, один год – стоящим только с верными, и тогда уже да сподобится Приобщения.

Правило 65. Кто сознается в волшебстве или составлении отрав, тот да принесет покаяние столько же времени, как убийца⁹⁶¹, и в том же порядке; потому что сам себя обличил в этом грехе⁹⁶².

Правило 66. Раскапывающий гробы десять лет да не приобщается Святынь, и да будет два⁹⁶³ года плачущим, три⁹⁶⁴ года – слушающим, четыре года – припадающим, один год – стоящим с верными, и тогда уже да будет принят⁹⁶⁵.

Правило 67. Кровосмешение с сестрою да очищается покаянием столько же времени, какое положено для убийцы⁹⁶⁶.

Правило 68. Сопряжение браком людей⁹⁶⁷ в запрещенном родстве⁹⁶⁸, если будет обличено во грехе⁹⁶⁹, да понесет наказание, положенное прелюбодеям.

Правило 69. Чтец, если прежде брака войдет в непозволительные сношения со своею невестою, по удалении на год от должности [после] пусть будет допущен к чтению⁹⁷⁰, но без производства на высшие степени⁹⁷¹. Если же войдет в такие связи без обручения, то да оставит служение. То же наказание да понесет и иподиакон (ὑπηϱέτης).

Правило 70. Диакон, осквернившийся устно (ἐν χείλεσι) и исповедавший, что грех его не простерся далее, пусть будет удален от священнослужения, но удостоен причащения Святынь с диаконами. Если же кто уличен будет в каком-либо большем грехе, то, на какой бы ни был степени, да будет низложен.

Правило 71. Кто был сообщником в каждом из поименованных пред сим грехов и не сам исповедал сие, но обличен другими, тот сам да будет под наказанием столько же времени, сколько несет оное совершивший грех.

Правило 72. Кто предается ворожеям или подобным сему людям⁹⁷², тот сам да несет наказание столько же времени и в таком же порядке, как убийца.

Правило 73. Кто отрекся от Христа, поругал таинство спасения, тот во все продолжение жизни своей должен плакать и обязан каяться⁹⁷³; но когда отходит от жизни своей, да удостаивается Святынь⁹⁷⁴, по вере в Божие человеколюбие⁹⁷⁵.

Правило 74. Впрочем, если падший в какой-либо из выше упомянутых грехов, исповедуя грех свой, ревностно исправляется, то получивший власть, по человеколюбию Божию, разрешать и вязать не будет достоин осуждения, если, видя в согрешившем очень великое раскаяние, поступит человеколюбивее, сократив время наказаний. Ибо в Писании история показывает нам, что кающиеся с большим подвигом вскоре достигают Божия человеколюбия⁹⁷⁶.

Правило 75. Кто осквернился с своею сестрою по отцу или по матери, тому да не дозволяется входить в дом молитвенный, пока не отстанет от сего противозаконного и запрещенного дела⁹⁷⁷. Пришедший же в сознание этого страшного греха три года да плачет, стоя у дверей молитвенного дома и прося входящий для молитвы народ, чтобы каждый из сострадания принес о нем Богу усердное моление. После же сего в другое трехлетие пусть допускается только к слушанию Писания, по выслушании Писаний и поучений изгоняется вон и не удостаивается общения в молитве. Потом если взыщет молитвы со слезами и припадет ко Господу с сокрушением сердца и с крепким смирением, то пусть другие три года дано ему будет право быть в числе припадающих. И таким образом, когда покажет достойные плоды покаяния, в десятый год пусть будет допущен к молитве с верными без Приношения, и, два года участвуя в молитве с верными, наконец да сподобится приобщения Благого⁹⁷⁸.

Правило 76. То же правило и о тех, которые берут за себя снох своих⁹⁷⁹.

Правило 77. Но кто оставляет жену, законно с ним сочетавшуюся, и берет другую, тот, по изречению Господню (см. Мф.19:9), подлежит суду за прелюбодеяние⁹⁸⁰. Правилами же отцов наших постановлено, чтобы таковым один год плакать, два года быть в числе слушающих, три года припадать, седьмой же год стоять с верными и таким образом удостоиваться Приношения, если покаются со слезами.

Правило 78. То же правило имеет силу и по отношению к тем, кто берет в сожитие двух сестер, хотя и в разные времена⁹⁸¹.

Правило 79. Распаляемый страстью к своей мачехе подлежит тому же правилу, как распаляемый страстью к своей сестре.

Правило 80. Отцы умолчали о многоженстве⁹⁸² как о чем-то скотском и совершенно чуждом человеческому роду. А мне грех сей представляется чем-то большим блуда. Посему справедливо будет поступать с таковыми по правилам, а именно, оставлять их один год плачущими, три года припадающими и потом уже принимать.

Правило 81. Поскольку же во время нашествия варваров многие поругали веру в Бога, произнесши языческие клятвы⁹⁸³ и вкусив некоторых запрещенных снедей, предложенных им волхвами в капищах идольских, то с ними да будет поступаемо⁹⁸⁴ по правилам⁹⁸⁵, какие даны уже отцами⁹⁸⁶ нашими. Которые терпели тяжкую нужду в истязаниях и не перенесли мучений, но склонились на отречение⁹⁸⁷, те три года да не допускаются в храм, в продолжение же двух лет да остаются слушающими и три года припадающими, и тогда уже принимаются в общение⁹⁸⁸. А которые без всякой нужды⁹⁸⁹ изменили вере в Бога, касались трапезы бесовской и клялись языческими клятвами, те да будут три года изверженными из Церкви, два года слушающими, три года да молятся с припадающими и другие три года да стоят на молитве с верными, и тогда уже допускаются к приобщению Благого⁹⁹⁰.

Правило 82. Что касается до клятвопреступников, то, если нарушили клятву по принуждению и по необходимости, подлежат менее тяжким наказаниям и потом бывают приемлемы по истечении шести лет. А если без нужды нарушили верность, то два года да будут плачущими, и два слушающими, пять лет да молятся с припадающими, и еще два года да будут допускаемы к общению в молитве без Приношения, и напоследок уже, то есть показав достойное уважения покаяние, да получат снова дозволение к приобщению Тела Христова⁹⁹¹.

Правило 83. Которые ворожат, последуют языческим обычаям или вводят кого-либо в дом свой для изобретения волшебных составов (φαϱμαϰειῶν) и для очищения⁹⁹², те да подпадают правилу шестилетнего покаяния и да приемлются после того, как год будут плачущими, год слушающими, три года припадающими и один год стоящими вместе с верными⁹⁹³.

Правило 84. Всё же сие предписываем, чтобы испытываемы были плоды покаяния. Ибо, конечно, не по времени судим о подобных вещах, но обращаем внимание на образ покаяния⁹⁹⁴. Если же с трудом отвлекаются от собственных нравов и больше хотят служить плотским удовольствиям, нежели Господу, и не принимают жизни по Евангелию, то у нас нет с ними ничего общего. Ибо знаем, что о народе непокорном и пререкающем сказано: спасая спасай твою душу (Быт.19:17). Посему не потерпим того, чтобы погибнуть вместе с таковыми⁹⁹⁵, но, убоявшись тяжкого суда и имея пред очами страшный день воздаяния Господня, не пожелаем погибнуть вместе с чужими грехами. Ибо если не вразумили нас угрозы Господни и такие удары не привели нас в сознание, что за беззаконие наше оставил нас Господь и предал в руки варваров и народ отведен в плен врагами и предан рассеянию за то, что на такие дела отважились носящие на себе имя Христово, если не познали и не уразумели, что за сие посетил нас гнев Божий, то что у нас общего с ними? Напротив того, день и ночь – и всенародно, и наедине – обязаны мы свидетельствовать им о сем; не допустим же, чтобы увлекли и нас лукавства их, всего более молясь о том, чтоб и их приобрести и извлечь из сетей лукавого. Если же будем не в состоянии сделать сего, то постараемся, по крайней мере, души свои спасти от вечного осуждения.

Упомянув кратко о деле Элиановом и о своей болезни после поездки в Понт, просит Амфилохия, чтобы послал в Ликию достоверного человека изведать образ мыслей тамошних епископов, о которых слышал, что они не держатся асийской ереси; приветствует Иконийскую церковь. (Писано осенью 375 г.)

Дело, по которому прибыл брат Элиан⁹⁹⁶, исправил (ϰατώϱϑωσεν) он самостоятельно, не потребовав от меня никакого содействия. А мне доставил он двойное удовольствие тем, что и принес письмо твоего богочестия, и мне подал случай писать к тебе. Посему и приветствую чрез него истинную и неподражаемую любовь твою и прошу помолиться обо мне, который если когда, то теперь имею нужду в помощи молитв твоих, потому что тело мое, сокрушенное путешествием в Понт, невыносимо страждет от недуга. Давно хотел я заметить о сем твоему благоразумию, и не другая особенная причина удержала от сего, но забывал; теперь же напоминаю, чтобы соблаговолил ты послать в Ликию человека честного, который бы наведался, кто держится там правой веры. Ибо, может быть, не должно пренебрегать ими, если только справедливо, что рассказывал один благоговейный муж, прибывший к нам оттуда. Будто бы, будучи вовсе чужды асийского⁹⁹⁷ мудрования, соглашаются они принять общение с нами. Если кто отправится туда, то пусть отыщет в Коридалах из иноков епископа Александра, в Лимире – Диамита, а в Мирах⁹⁹⁸ – Татиана, Полемона и Макария, пресвитеров, в Патарах – епископа Евдима, в Телмесе⁹⁹⁹ – епископа Илария, в Фелле – епископа Лоллиана¹⁰⁰⁰.

О сих и еще о многих уведомлял меня оный муж, что они здравы в вере. И я принес великое благодарение Богу, если подлинно и в пределах Азии есть люди, не потерпевшие повреждения от еретиков. Итак, если можно, изведаем их пока без переписки с ними, а уверившись, пошлем уже письмо и постараемся кого-либо из них пригласить к свиданию с нами. Да будет все благоуспешно в возлюбленнейшей для нас церкви Иконийской! Весь честной причт и живущих при твоем богочестии лобзаю чрез тебя.

Узнав от иподиакона Феодора о несогласиях, происшедших в самосатском клире, после увещаний, какие сделаны были Самосатским епископом Евсевием, жившим тогда в изгнании, советует и от себя прекратить сии несогласия и не лишать себя той славы, какую приобрели во время согласия своею твердостью в вере. (Писано в 375 г.)

1. Господь, Который все определяет нам мерою и весом (ср. Прем.11:21), посылает искушения, не превышающие сил наших, но как в несчастии делает видными подвижников благочестия, так и не оставляет их искуситися паче, еже могут понести (ср. 1Кор.10:13), и напоевает слезами в меру (ср. Пс.79:6) тех, которые должны показать, сохраняют ли они благодарность к Богу, – [сей Господь] наипаче явил человеколюбие Свое в Домостроительстве о вас, не попустив, чтобы враги воздвигли на вас такое гонение, которое бы могло иных совратить и поколебать в вере Христовой. Ибо, поставив вас в борьбу с несильными и легко преодолимыми противниками, в победе над ними уготовал вам награду за терпение. Но общий враг жизни нашей, который своими кознями противоборствует благости Божией, когда узнал, что вы, как твердая стена, презираете внешнее приражение, умыслил, как слышу, в вас самих произвести какие-то взаимные неудовольствия и малодушные чувствования, которые в начале маловажны¹⁰⁰¹ и легко могут быть уврачеваны, но, с течением времени усиливаемые распрями, обыкновенно делаются совершенно неисцелимыми. Поэтому обратился я к сему письменному увещанию, а если бы можно было, пришел бы и сам и стал бы лично просить вас. Поскольку же обстоятельства не позволяют сего, то вместо просьбы своей простираю (πϱοτείνομεν) к вам это письмо, чтобы, уважив мои увещания, прекратили вы все взаимные распри и вскоре прислали ко мне добрую весть, что вы оставили свои друг на друга жалобы.

2. Кто велик пред Богом

Церковь – в одном теле одна душа и одно сердце

Ибо желаю сделать известным вашему благоразумию, что тот велик пред Богом, кто смиренномудренно уступает ближнему и не стыдясь принимает на себя обвинения, даже и несправедливые, чтобы чрез это даровать Церкви Божией великую выгоду – мир. Итак, пусть произойдет между вами это доброе состязание, кому первому удостоиться наименования сыном Божиим, присвоив себе достоинство сие умиротворением (см. Мф.5:9). Боголюбивейший же епископ писал вам, чего ваш требует долг, и еще пишет, чего требует его долг. Впрочем, и я, как имеющий уже дозволение быть к вам близким, не могу не позаботиться о делах ваших. Поэтому, когда пришел благоговейнейший брат иподиакон Феодор и сказал, что церковь в печали и смятении, – в сильном сокрушении, пораженный глубокою в сердце болезнью, не мог я умолчать, но увещевал вас, бросив все друг с друга иски, приобрести мир и не доставлять удовольствия противникам, не предавать того, чем хвалится церковь и за что прославляется теперь в целой вселенной, а именно, что все вы живете так, как бы в одном теле управляемые одною душою и одним сердцем. Весь народ Божий, чиновников и властителей города и весь причт приветствую чрез ваше благоговение и всех увещеваю пребывать подобными себе самим. Ибо не требую от них ничего большего, потому что предварительными примерами добрых дел заключили уже они всякую возможность взойти выше.

Свидетельствует им, что возбудили в нем великую к себе любовь и письмом своим, и тем, что пересказал о них пресвитер Акакий; желает им скорого прекращения гонений и постоянства в терпении. (Писано в 375 г.)

Дела человеческие не надолго остаются в одном положении

Господь тем, которые не могут иметь личного свидания, дал великое утешение в собеседовании чрез письма, из которых можно узнавать не телесные черты, но расположение самой души. Посему и теперь, получив письмо от вашего благоговения, вместе и узнал я вас, и ощутил в сердце своем любовь к вам, не имея нужды, чтобы знакомство наше утверждалось продолжительностью времени, потому что самая мысль, заключенная в письме, воспламенила меня любовью в красоте души вашей. А при таковом качестве написанного вами, еще яснее показало мне вас благорасположение употребленных в посредство братий. Ибо возлюбленнейший и благоговейнейший сопресвитер наш Акакий¹⁰⁰², пересказывая более, нежели что написано, и представляя взору ежедневные ваши подвиги и усиленную вашу настойчивость в деле благочестия, внушил мне столько удивления и возбудил такое желание насладиться вашими добротами, что молю Господа дать мне со временем случай изведать вас собственным своим опытом. Он известил меня не только о том, как точны во всем вы, которым вверено служение алтаря, но и о согласии всего народа, о благородстве нравов и об искреннем расположении к Богу начальствующих в городе и имеющих участие в управлении оным. Почему ублажил я церковь, наполненную такими людьми, и еще более молю теперь Бога даровать вам духовную тишину (τὴν πνευματιϰὴν γαλήνην), чтобы насладились вы во время покоя тем, что показали ныне по время борения. Ибо неприятное, по испытании оного, доставляет, обыкновенно некоторое удовольствие воспоминающим. Что же касается до настоящего, умоляю вас не предаваться злу и не приходить в отчаяние от непрерывности притеснений. Ибо близки венцы, близка помощь Господня. Не изливайте на землю добытого вами с таким усилием, не обращайте в ничто труда, прославленного в целой вселенной. Дела человеческие не надолго остаются в одном положении. Всяка плоть сено, и всяка слава человеча яко цвет травный: исше трава, и цвет отпаде¹⁰⁰³: глагол же Господень пребывает во веки (Ис.40:6–8).

Держась пребывающей (διαμενούσης) заповеди, пренебрежем преходящую видимость. Пример ваш ободрил многие церкви. Сами того не примечая, приобрели вы себе великую награду тем, что вызвали на подобную ревность менее искусных. Мздовоздаятель богат и силен даровать вам награды, достойные подвигов.

Свидетельствует, что любовь, какую имел к ним по слухам о них, еще более усилили они присланным к нему письмом; хвалит постоянство их в вере и желает им сохранить терпение до конца. (Писано в 375 г.)

И прежде сего знал я вас, возлюбленные, потому что прославляется ваше благоговение: известно, какой венец приобрели вы за исповедание Христово. И может быть, иной из вас спросит: кто разгласил о сем в такой дали¹⁰⁰⁴? Сам Господь, Который благочествующих пред Ним, поставляя подобно светильнику на свещнике (ср. Мф.5:15), делает видимыми¹⁰⁰⁵ в целой вселенной. Не награда ли за победу обыкновенно провозвещает доблестных борцов и не замысловатость ли дела – художников? Но если память о сих и подобных сим делах остается незабвенною¹⁰⁰⁶, то благочествующих по Христе, о которых Сам Господь говорит: прославляющия Мя прославлю (1Цар.2:30), не соделает ли Он для всех известными и видимыми, с солнечными лучами распространяя лучезарность молниеносной их светлости?

Еще большую поселили вы во мне любовь к вам, почтив меня письмом, и таким письмом, в котором, сверх предшествовавших подвигов за благочестие, обильно обнаружили богатое и бодрое постоянство в истинной вере. О чем радуюсь вместе с вами и молюсь, чтобы Бог всяческих, во власти Которого и подвиг, и место подвига, и венцы, влиял¹⁰⁰⁷ в вас усердие, даровал вам душевную силу и довел дело ваше до совершенного Им прославления.

Благодаря их за письмо, которым они утешили и ободрили св. Василия в бедствиях, угрожающих и Каппадокийской церкви, хвалит их твердость против еретиков, единодушие клира и народа и желает им постоянства в сих добрых делах. (Писано в 375 г.)

Письмо вашего благоговения, явившееся ко мне во время скорби, было для меня тем же, чем нередко бывает вода, влитая в уста ратоборному коню, который в знойный полдень среди ристалища сильным дыханием втягивает в себя пыль. Отдохнул я от непрерывных искушений, и вместе укреплен я в силах вашими словами и при воспоминаниях о ваших борениях стал мужественнее, чтобы неослабно перенести предстоящий мне подвиг. Пожар, опустошивший большую часть Востока, подвигается уже и к нашим пределам и, попалив все в окрестности, усиливается коснуться церквей Каппадокийских, у которых доселе вынуждал слезы только дым, достигавший из соседних стран¹⁰⁰⁸. Итак, поспешает он уже коснуться и нас; но да отвратит его Господь Духом уст Своих (2Фес.2:8) и да пресечет¹⁰⁰⁹ пламень сего зловредного огня. Ибо кто так боязлив, малодушен или не приобучен к подвижническим трудам¹⁰¹⁰, чтобы ваши¹⁰¹¹ воззвания не укрепили его на подвиг и не пожелал он, чтоб вместе с вами и его провозгласили достойным венца? Вы первые вступили на поприще благочестия, отразили многие покушения еретических злоухищрений, перенесли сильный зной искушений, – говорю сие вам, вожди Церкви, которым вверено служение алтарю, и каждому из народа, и вам, облеченные властью. Ибо это всего более и достойно в вас удивления и всякого одобрения, что вси едино есте о Господе (ср. Ин.17:21) и одни предводительствуете к добру, а другие единодушно последуете. Потому и не доступны вы нападению противников, что ни один из членов ваших не доставляет противоборствующим случая к победе.

Иереям: лелейте каждого, как любимое чадо

По этой причине день и ночь молю Царя веков, да сохранит народ в целости веры, да сохранит Себе и клир, как неповрежденную главу, которая, находясь на верху всего тела, свою попечительность простирает на все под нею находящиеся члены. Ибо когда глаза исполняют свое дело, тогда и в действиях рук видна ловкость, движения ног непреткновенны и ни одна часть тела не остается без должного о ней попечения. Поэтому умоляю вас, что ни делаете и что ни будете делать, держитесь друг друга; вы, которым вверено попечение о душах, содержите и лелейте каждого, как любимое чадо. И народ да сохраняет к вам уважение и почтение, должное отцам, чтобы в благообразии Церкви как сохранялись ваша крепость и твердость веры во Христа, так прославлялось имя Божие, возрастала и умножалась доброта любви. А я, слыша сие, возвеселюсь о преуспеянии вашем по Богу, и если повелено мне будет пребывать еще с плотью в мире сем, то со временем увижу вас в мире Божием; а если получу уже повеление преселиться из сей жизни, то во светлости святых буду видеть вас увенчанными вместе с теми, которые прославлены за терпение и показание во всем добрых дел.

Три года не отвечая на клевету¹⁰¹², будто бы св. Василий в единомыслии с одним человеком из Сирии¹⁰¹³, написавшим нечестивое сочинение, к которому св. Василий за двадцать лет писал письмо, прерывает наконец свое молчание и оправдывается как всею своею жизнью и до епископства, и во время епископства и многими случаями, в которых не мог не обнаружиться образ мыслей его, так неосновательностью клеветы, утверждаемой на одном давнем письме, и притом представленном не в подлиннике, но в списке; наконец объясняет истинную причину, по которой отделился от него Евстафий. (Писано в 375 г.)

1. Опасность от клеветы

Время, сказано, молчати и время глаголати (Еккл.3:7); это – слово Екклесиаста. Потому и теперь, так как довольно уже было времени молчания, благовременно отверсть уста к обнаружению истины того, что не все знают¹⁰¹⁴. Ибо и великий Иов много времени переносил бедствия в молчании, доказывая мужество сим самым терпением неудобопереносимых страданий. Но после того, как уже достаточно подвизался в молчании и в глубине сердца скрывал болезненное ощущение, отверз наконец уста и проглаголал то, что всякому известно. Так и я в сии три года¹⁰¹⁵ молчания усердно следовал похвале пророка, который говорил: бых яко человек не слышай и не имый во устех своих обличения (Пс.37:15). Поэтому во глубине сердца своего заключал болезнь, причиненную мне клеветою. Ибо действительно клевета унижает мужа и клевета вводит в заблуждение убогого¹⁰¹⁶. Итак, хотя столько зла от клеветы, что низводит с высоты и совершенного (ибо сие разумеет Писание под именем мужа) и убогого¹⁰¹⁷, то есть скудного ведением высоких догматов (как представляется это пророку, который говорит: негли убози суть, и потому не послушают, пойду к державным (Иер.5:4–5), называя убогими скудных разумением; и здесь очевидно притча говорит, что вводятся в заблуждение и колеблются еще не усовершившиеся по внутреннему человеку и не достигшие совершенной меры возраста), однако же думал я, что надобно в молчании переносить огорчения, ожидая какой-нибудь перемены на лучшее от самых дел. Ибо полагал, что сказано¹⁰¹⁸ это о мне не по какой-либо злобе, но по незнанию истины.

Поскольку же с течением времени и вражда возрастает, и они не раскаиваются в том, что говорили сначала, и нисколько не заботятся уврачевать прошедшее, но продолжают свое дело и стремятся к цели, какую предположили себе вначале¹⁰¹⁹ – преогорчать жизнь мою, ухищряясь запятнать меня во мнении братий, то молчание кажется мне уже небезопасным. Напротив того, пришло мне на мысль слово Исаии, который говорит: молчах, еда и всегда умолчу, и потерплю? Терпех, яко раждающая (Ис.42:14). О если бы и мне получить награду за молчание и приобрести сколько-нибудь силы к обличению, чтобы, обличив, иссушить этот горький поток политой на меня лжи и прийти в состояние сказать: поток прейде душа наша и: аще не Господь бы был в нас, внегда востати человеком на ны, убо живых пожерли быша нас, убо вода потопила бы нас (Пс.123:4, 2, 3)!

2. Св. Василий о себе и своей жизни

Много времени потратил я на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки мудрости, обращенной Богом в юродство (μωϱανϑείσης)¹⁰²⁰; когда же, наконец, как бы восстав от глубокого сна, обратил взор к чудному свету истины евангельской и увидел бесполезность мудрости князей века сего престающих (1Кор.2:6), тогда, пролив много слез о жалкой жизни своей, пожелал я, чтобы дано мне было руководство к церковному изучению догматов благочестия. И прежде всего предметом моего попечения было произвести некоторое исправление в нраве, развращенном долговременным обращением с людьми дурными. Итак, прочитав Евангелие и увидев там, что действительнейшее средство к усовершенствованию – продать свое имущество (ср.: Мф.19:21; Мк.10:21; Лк.12:33, 18:22), поделиться им с неимущими братиями и вообще не заботиться о сей жизни, не вдаваться душою ни в какое пристрастие к здешнему, пожелал я найти какого-нибудь брата, избравшего этот путь жизни, чтобы с ним переплыть скоропреходящую¹⁰²¹ волну сей жизни.

И подлинно многих нашел я в Александрии, многих – в прочих местах Египта, а иных – в Палестине, в Килисирии и в Месопотамии; дивился воздержанию их в пище, дивился терпению в трудах, изумлялся неослабности в молитвах, тому, как преодолевали они сон, не уступая никакой естественной необходимости, всегда сохраняя в душе высокий и непорабощенный образ мыслей во алчбе и жажди, в зиме и наготе (2Кор.11:27), не имея привязанности к телу, не соглашаясь употребить о нем сколько-нибудь заботы, но живя как бы в чужой плоти¹⁰²², самым делом показали, что значит быть здесь пришельцами (Евр.11:13) и что значит иметь житие на небеси (Флп.3:20). Подивясь сему и ублажив жизнь сих мужей, которые на деле показывают, что носят в теле своем мертвость Иисусову (ср. 2Кор.4:10), пожелал и сам я, сколько было мне возможно, сделаться подражателем оных мужей.

3. Внутреннее развитие св. Василия как богослова

Посему, увидев, что иные в отечестве намереваются подражать жизни их, подумал я, что нашел некоторое пособие для своего спасения, и видимое принял за доказательство невидимого¹⁰²³. Итак, поскольку неизвестно, чтó у каждого из нас внутри, то почитал я достаточными признаками смиренномудрия смирение в одеянии, и для удостоверения моего довольно было грубой одежды, пояса и обуви из невыделанной кожи. И хотя многие отвлекали меня от знакомства с ними, не поддался¹⁰²⁴ я, видя, что жизни, гоняющейся за удовольствиями, предпочитают они жизнь терпеливую, и по отменности (τὸ παϱηλλαγμένον) их жития был их ревнителем. Поэтому не допускал и того, в чем винили их касательно догматов, хотя многие утверждали, что имеют они неправые понятия о Боге, но, научившись у начальника¹⁰²⁵ нынешней ереси, втайне распространяют его учения. Но поскольку никогда не слыхал сих учений сам, то извещавших меня об этом почитал клеветниками. А когда уже был я призван к управлению Церковью, умолчу о тех, которые, под предлогом вспомоществования и дружеского общения, даны мне стражами и надзирателями жизни, чтобы не подать мысли, будто бы или, говоря невероятное, клевещу сам на себя, или, заслужив вероятность тех, которые верят, подаю повод к человеконенавидению, что со мною почти и случилось бы, если бы не предварили меня щедроты Божии (Пс.78:8), ибо едва не впал я в подозрение на всех и после коварно нанесенных мне ран¹⁰²⁶ в душу едва не подумал, что ни в ком нет верности (πιστόν). Впрочем, пока еще казалось, что есть во мне некоторый вид привычки к ним. И хотя бывали у нас раз и два столкновения относительно догматов¹⁰²⁷ и, по-видимому, не во всем согласно вели мы дело, однако же находили они, что произношу те же речи касательно веры в Бога, какие слышали от меня и во всякое время. Ибо если иное во мне требует рыданий, то осмеливаюсь похвалиться о Господе тем одним, что никогда не держался погрешительных мнений¹⁰²⁸ о Боге и не переменял впоследствии мыслей, какие прежде имел; но то понятие о Боге, которое приобрел с детства от блаженной матери моей¹⁰²⁹ и бабки Макрины, и возрастало во мне, потому что с раскрытием разума не менял я одного на другое, но усовершал ими преподанные мне начала. Как возрастающее семя, хотя из малого делается большим, однако же само в себе остается тем же, не в роде изменяясь, но усовершаясь чрез возрастание, так, думаю, и во мне тот же разум возрастал по мере моего преуспеяния и не заменен теперешним бывший в начале. Посему пусть испытают свою совесть и помыслят о Христовом Суде, если что другое, отличное от того, что говорю ныне, слышали от меня те, которые теперь разглашают о моем неправославии и опозоривающими письмами, какие написали против меня, оглушают слух всякого, чем и я доведен до необходимости писать сие оправдание.

4. Меня обвиняют в богохульстве, хотя не могу быть изобличен ни сочинением, какое сам я предложил о вере, ни речами¹⁰³⁰, какие без письма, изустно произносил всегда въявь в церквах Божиих. Даже не нашлось свидетеля, который бы сказал, что слышал от меня втайне какие-либо нечестивые речи. Итак, за что же обвиняют меня, если не писал я нечестивого и не проповедую вредного, в домашних беседах никого не совращаю из приходящих ко мне? Какая необыкновенная выдумка! Говорят: «такой-то¹⁰³¹ в Сирии написал нечто неблагочестиво, а ты лет за двадцать и более писал к нему письмо; следовательно, ты сообщник этого человека и его вины пусть будут и твоими». Но ты, друг истины, который знаешь, что ложь есть порождение диавола, как убедился, что это письмо точно мое? Ты не посылал и не осведомлялся, не слыхал сего и от меня, который мог бы сказать тебе истину. Если же и мое письмо; из чего видно, что это попавшееся тебе ныне сочинение современно моему письму? Кто тебе сказал, что сочинению сему уже двадцать лет? Из чего видно, что сочинение писано тем именно человеком, к которому посылал я письмо? А если и он сочинитель, и я писал к нему же, и одно время и моего письма, и сочинения, где доказательство, что я одобрял оное в уме и держусь того же образа мыслей?

5. Спроси сам себя: сколько раз навещал ты меня в обители, что на реке Ирисе, когда был там со мною и боголюбивейший брат Григорий¹⁰³², у которого со мною одна цель жизни? Слышал ли ты что-нибудь подобное? Нашел ли какое доказательство, важное или неважное? Сколько дней в селе, на другом берегу, у матери моей провели мы между собою, как друзья¹⁰³³, ночь и день продолжая разговор? Нашел ли ты, что в уме у меня было что похожее? Когда же вместе посещали мы блаженного Силуана¹⁰³⁴, не об этом ли был у нас разговор в продолжение пути? И в Евсиное¹⁰³⁵, когда, со многими епископами намереваясь ехать в Лампсак, пригласили вы меня, не о вере ли была у нас речь? Не во все ли то время, как рассуждал я о ереси, были при мне твои¹⁰³⁶ скорописцы? Не все ли это время находились при мне самые близкие из учеников твоих? Когда посещал я братства, проводил с ними ночи в молитвах и всегда говорил и слушал о Боге без всяких уловок, тогда не представил ли точных доказательств своего образа мыслей? Почему же такой долговременный опыт оказался менее стоящим уважения, чем неосновательное и слабое подозрение? Кому же прежде тебя надлежало быть свидетелем моего расположения? Что было говорено мною о вере в Халкидоне, что неоднократно – в Ираклии и что еще прежде – в предместии Кесарии, – не все ли это у меня согласно? Не все ли одно с другим сходно, кроме того, что, как заметил я, в словах моих усматривается некоторое возрастание по мере моего преуспеяния, и это не изменение чего-либо худшего в лучшее, но, вследствие возрастающего знания, восполнение недостающего? Как же не подумаешь и о том, что отец не возьмет греха сыновнего и сын не возьмет греха отцова (см. Иез.18:20), но каждый умрет в собственном своем грехе? А мне обвиняемый тобою ни отец, ни сын; он не был у меня ни учителем, ни учеником. А если грехи родителей должны обращаемы быть в вину детям (ср. Исх.20:5), то гораздо справедливее, чтобы грехи Ариевы обращены были на его учеников; и если кто породил еретика Аэция¹⁰³⁷, то на главу отца должна взойти вина сыновняя. Если же несправедливо обвинять за них кого-либо, то тем паче справедливо не подвергать меня ответственности за тех, кто не принадлежит ко мне, хотя они и подлинно погрешили, хотя и написано ими нечто, достойное осуждения. Ибо извинительно мне не верить тому, что говорят против них, потому что собственный мой опыт показывает склонность обвинителей к клевете.

6. Если они сами обмануты и, думая, что я разделяю мнение написавших те Савеллиевы слова, которые они всем показывают, приведены сим к обвинению меня, то и в сем случае не заслуживают извинения, потому что прежде ясных доказательств вдруг осыпают и язвят хулами человека, не сделавшего никакой неправды¹⁰³⁸ и (чтоб ни сказать еще) связанного с ними тесною дружбой. И поскольку их подозрения заключают в себе ложь, это уже доказывает, что они не водятся Духом Святым. Ибо много надобно подумать, много провести бессонных ночей, со многими слезами изыскать истины у Бога тому, кто намеревается разорвать дружбу с братом. Если властители мира сего, когда намерены осудить на смерть кого-либо из преступников, отдергивают завесы и призывают опытнейших к рассмотрению дела и много времени думают, то обращая внимание на строгость закона, то принимая в уважение общее естество, после многих стенаний, пролив слезы о необходимости, делают явным для всех, что в силу необходимости¹⁰³⁹ служат закону, а не для собственного удовольствия произносят осуждение, то кольми паче должен признать свое дело требующим большого тщания, и попечения, и совещания со многими, кто намеревается расторгнуть дружбу с братиями, утвержденную давностью времени. Но здесь одно письмо, и то сомнительное! Ибо не могут сказать, что признали оное по знакам подписи, имея у себя в руках не первоначально написанное, а уже список. Итак, все выведено из одного письма, и притом давнего! Ибо двадцать лет прошло до нынешнего времени с тех пор, как написано что-то к этому человеку¹⁰⁴⁰. Во весь же промежуток этого времени нет ни одного свидетеля о моем образе мыслей и о моей жизни, подобного восставшим на меня ныне обвинителям.

7. Но не письмо причиною их удаления от меня – есть другой предлог к разделению, о котором стыжусь говорить и всегда бы стал молчать об этом, если б настоящие происшествия не делали необходимым для пользы многих обнаружение всего их намерения. Добрые сии люди подумали, что общение со мною служит для них препятствием к приобретению власти. И поскольку взята была с них одна подписка в исповедании веры, которое я предложил им не потому (признаюсь в этом), чтобы сам не доверял их образу мыслей, но желая загладить подозрения, какие на них имели многие из единодушных со мною братий, то по одной мысли – в этом исповедании встретить себе препятствие к тому, чтобы приняли их к себе преобладающие ныне¹⁰⁴¹, отреклись они от общения со мною, и предлогом к отречению придумано это письмо. Самым же ясным доказательством слов моих служит то, что, отрекшись от меня и сложив на меня обвинения, какие только хотели, письмо сие прежде, нежели отправили ко мне, разослали всюду; ибо за семь дней до того, как пришло оно в мои руки, появилось это письмо уже у других¹⁰⁴², которые сами, получив от людей, собирались отослать еще к кому-нибудь. Ибо так придумали передавать от одного к другому, чтобы скорее распространить по всей стране. И об этом тогда еще говорили извещавшие меня весьма ясно о замысле их. Но я рассудил молчать, пока Сам Открывающий глубины (ср. 1Кор.2:10) не уличит их замыслов самыми ясными и неоспоримыми доказательствами.

Обличает козни Евстафия, который в письмо, укоризненное для св. Василия, внес еретические слова, не обозначив, чьи они, чтобы читающие принимали их за Василиевы; опровергает клевету, будто бы он в согласии с Аполлинарием тем самым исповеданием веры, к которому прежде подписался Евстафий, теперь отступивший от веры и давший Геласию другое исповедание веры, несогласное с прежним. (Писано в 375 г.)

1. Получил я письмо твоего благоговения и похвалил наименование, какое удачно дал ты написанной ими книге, назвав ее книгою отпускною (ἀποστασίου) (см. Мф.19:7; Втор.24:3). Не могу и понять, какое оправдание в сем пред непогрешительным судилищем Христовым приготовили себе написавшие сию книгу, чтобы отступить от любви моей. Ибо выставляют на вид мою вину, сильно нападают на меня, рассказывают, что им угодно, а не что было на самом деле; сами притворяются весьма смиренными, а мне приписывают надменную гордость, будто бы не принял я посланных ими; и все это, или, безопаснее сказать, большая часть из этого, – ложь; все это написано так, как будто бы хотят они уверить только людей, а не правду говорить пред Богом и стараются угодить людям, а не Богу, пред Которым всего предпочтительнее истина. Сверх того, в написанное против меня сочинение вставили еретические выражения, скрыв имя нечестивого сочинителя, чтобы многие, по простоте своей, читая перед этим жалобу на меня, и присовокупленное почли моими же словами; потому что хитрыми моими клеветниками умолчано имя отца сих лукавых учений, а чрез то людям простодушным оставлен случай к подозрению, будто бы это и выдумано и написано мною. Посему прошу вас, которые знаете это, и сами не смущайтесь, и успокойте волнение колеблющихся, хотя и известно мне, что с трудом будет принято мое¹⁰⁴³ оправдание, потому что злые хулы на меня распространены лицами, заслуживающими доверия.

2. Итак, относительно того, что распространяемое под моим именем не мое, думаю, что хотя гнев на нас и весьма омрачает их рассудок, делая их неспособными видеть полезное, однако же, если сам ты спросишь их, конечно, не дойдут до такого ожесточения, чтобы осмелились собственными устами вымолвить ложь и сказать, что это – мое сочинение. А если не мое, почему же осуждают меня за чужое? Но скажут, что я сообщник Аполлинариев¹⁰⁴⁴ и сам держусь таковых превратных учений. Пусть потребуют [у них на сие] доказательств. Если умеют они проникать в сердце человеческое, пусть сознаются в этом, и вы узнаете справедливость их во всем. А если уличают меня в общении тем, что видимо и всем известно, то пусть покажут или канонические письма¹⁰⁴⁵, мною к нему или им ко мне писанные, или сношения со мною клириков, или что когда-нибудь принял я кого-нибудь из них в общение молитвы¹⁰⁴⁶. Если же выставляют письмо, которое писано к нему уже двадцать пять лет тому назад, писано мирянином к мирянину, и притом не то, которое мною было написано, но в списке, Бог знает кем сделанном, то из этого самого узнайте несправедливость, потому что никто во время епископства не обвиняется, если, будучи мирянином, по неучастию в деле, написал что-то неосмотрительно, и притом не о вере, но простое письмо, заключающее в себе дружеское приветствие. Может быть, окажется, что и они писали к язычникам и к иудеям, – и это не ставится им в вину. Ибо до сего дня никто не был судим за дело, подобное тому, за какое обвиняют меня оцеживающии комары (Мф.23:24). Итак, что не писал я сего, не был в согласии с ними, но даже предаю проклятию тех, которые держатся сего лукавого мудрования, то есть сливают Ипостаси [Святой Троицы], чем возобновляется нечестивейшая ересь Савеллия, это известно Сердцеведцу Богу, известно и всему братству, изведавшему на опыте мое смирение. Да и они сами, так сильно обвиняющие меня ныне, пусть испытают собственную совесть и узнают, что с детства далек я был от подобных учений.

3. А какой же мой образ мыслей? Если кто доискивается сего, узнает из самого письма, под которым есть собственноручная их¹⁰⁴⁷ подпись, и, ее-то желая уничтожить, скрывают они перемену свою в своей клевете на меня. Ибо не признаются, что раскаиваются в подписи своей к предложенной мною книге, но на меня возводят обвинение в нечестии, почитая никому не известным, что отделение от меня есть только предлог, в действительности же отпали они от веры, которую, неоднократно при многих исповедовав письменно, напоследок приняли и подписали в том виде, как мною предложена, что всякий может прочесть и узнать истину от самого этого писания. Намерение их сделается известным, если кто прочтет исповедание веры, которое дали они Геласию¹⁰⁴⁸ после подписи, данной мне, и заметит, какое различие между тем и другим исповеданием. А если так легко переходят они от одного образа мыслей к другому, противному, то пусть не чужие отыскивают сучки, но вынут бревно из собственного своего глаза (см. Мф.7:5).

Но полнее оправдываю себя во всем и показываю дело в другом письме¹⁰⁴⁹, которое удостоверит требующих большего. А вы в настоящее время, получив это мое письмо, отложите всякую печаль, утвердите любовь свою ко мне, по которой сильно желаю единения с вами. Мне причинит величайшую скорбь и неутолимую болезнь сердцу, если клеветы на меня столько превозмогут над вами, что охладят любовь и сделают нас чуждыми друг другу. Будьте здоровы!

Просит за Григория Нисского, которого Димосфен, по клевете Филохара, велел взять и представить к себе и который по болезни замедлил на дороге; объясняет, что если дело идет о растрате денег, то должны отвечать в сем экономы, а если о постановлении Григория епископом, то не он подлежит ответственности, а рукоположившие его; просит не влачить их в чужую страну и не сводить с епископами, с которыми не прекращено еще разногласие. (Писано в декабре 375 г.)

Свт. Григорий Нисский

Великую благодарность Богу и пекущимся о нас царям приносим всякий раз, как скоро видим, что начальство в отечестве нашем поверяется, во-первых, христианину, а во-вторых, человеку прямому по нравам и точному блюстителю законов, по которым управляются дела человеческие. Преимущественно же по случаю твоего прибытия исповедали мы сию благодарность и Богу, и царю боголюбивому. Но, узнав, что некоторые враги мира намерены обеспокоить твое почтенное судилище жалобой на нас, ожидали мы, что будем позваны твоим высоким умом для изведания от нас истины, если только великое твое благоразумие согласится присвоить себе исследование дел церковных. Но поскольку суд на нас не обращал внимания, между тем власть твоя, побужденная злословием Филохара, дала приказ взять брата и сослужителя нашего Григория, который и послушался сего приказа¹⁰⁵¹ (да и мог ли не послушаться?), но, страдая колотьем и вместе по причине чувствуемого им озноба, что обыкновенно бывает при боли в почках, вынужден был, при неумолимом охранении его воинами, и для попечения о теле, и для утомления нестерпимой боли велеть себя перенести в одно спокойное место, – по сей причине все мы пришли просить твою великость не гневаться на замедление его появления к тебе, потому что ни общественные дела от нашей медлительности не стали сколько-нибудь хуже, ни церковным делам не причинено сим вреда.

Но если дело идет о деньгах, будто бы растраченных, то есть там хранители церковных денег, готовые дать ответ всякому, кто потребует и обнаружит клевету осмелившихся довести сие до твоего внимательного слуха. Ибо они не затруднятся из самых писем блаженного¹⁰⁵² епископа¹⁰⁵³ сделать истину явною для ищущих сего. Если же требует исследования что-нибудь другое, касающееся церковных правил, и твой высокий ум согласен принять на себя труд – и выслушать, и рассудить сие, то все мы должны при этом быть, потому что, если не соблюдены церковные правила, то виновны рукоположившие, а не тот, кто по совершенной необходимости вынужден принять на себя служение.

Посему просим тебя выслушать нас в отечестве, а не влачить в чужую страну, и не доводить до необходимости встречаться с епископами, с которыми у нас не решены еще некоторые церковные вопросы¹⁰⁵⁴. А вместе просим пощадить нашу старость и немощь. Ибо, по изволению Божию, самым опытом узнаешь, что в поставлении епископа не оставлено без внимания ни одного церковного правила – и важного, и маловажного. Итак, желаем в твое правление установить единомыслие и мир с нашими братиями, а без этого тяжела для нас и встреча с ними, потому что многие из простых людей терпят вред от взаимного нашего раздора.

Предупреждает сих иноков, чтобы не принимали в худую сторону трехлетнего его молчания на клеветы Евстафиевы; объясняет, что Евстафий отделился от него, чтоб взойти чрез то в милость к Евзою, поэтому критикует Никейское исповедание веры, под которым прежде сам подписался, обвиняет св. Василия за нововведения в учении о Святом Духе, ставит ему в вину письмо, за двадцать лет до сего писанное к Аполлинарию; наконец св. Василий просит иноков, чтоб сами исследовали дело, как должно. (Писано в декабре 375 г.)

1. Святой Бог силен даровать и радость встречи с вами мне, который всегда желаю и видеть вас, и слышать о вас, потому что ни в чем другом не нахожу душевного покоя (ср. Мф.11:29), как только в вашем преуспеянии и усовершенствовании чрез исполнение заповедей Христовых. Но пока не дано мне сие, признаю необходимым для посещения вас отправить искреннейших и боящихся Господа братий¹⁰⁵⁵ и побеседовать с вашею любовью в письме. По сему-то самому послал я благоговейнейшего и искреннейшего брата нашего, сотрудника по Евангелию, сопресвитера Мелетия, который расскажет вам и о моей любви, какую имею к вам, и о душевном моем¹⁰⁵⁶ попечении; потому что день и ночь молю Господа (ср.: Кол.1:9) о вашем прославлении, чтобы и мне иметь упование в день Господа нашего Иисуса Христа через ваше¹⁰⁵⁷ спасение, и чтобы вы¹⁰⁵⁸ просияли во славе святых, когда дело ваше¹⁰⁵⁹ испытано будет правосудием Божиим (ср. Рим.2:5)¹⁰⁶⁰.

А вместе с этим великую заботу причиняет мне трудность настоящего времени, в которое все церкви приведены в колебание и всякая душа как бы просеивается сквозь решето (ср. Лк.22:31). Ибо иные нещадно отверзли уста на своих служителей. Ложь изрекается небоязненно, а истина скрывается; и обвиняемые осуждаются без суда¹⁰⁶¹, а обвинителям верят без исследования. Поэтому и я, услышав, что ходят по рукам многие письма, писанные против меня, и что они чернят, опозоривают и винят меня в делах¹⁰⁶², относительно которых готово у меня оправдание пред судом истины, решился молчать, что и делал. Ибо третий уже год тому, как, поражаемый клеветами, переношу сии удары, наносимые мне обвинениями, и довольствуюсь тем, что Господь – Тайноведец и Свидетель клеветы. Но поскольку вижу, что молчание мое многие приняли уже за подтверждение клевет и подумали, что молчу не из великодушия, а потому, что не могу отверзть уст пред истиною, то по этому самому попытался я написать к вам, умоляя любовь вашу о Христе не вовсе принимать за истинные те клеветы, которые разглашает одна только сторона. Ибо, как написано, закон никого не судит, аще не слышит от него прежде, и разумеет, что творит (Ин.7:51).

2. Впрочем, благонамеренному судии достаточно одних дел для обнаружения истины. Посему, хотя и молчать буду, вам можно рассмотреть, что делается. Ибо обвиняющие меня в «зловерии»¹⁰⁶³ (ϰαϰοδοξίαν) оказались ныне открыто присоединившимися к стороне еретиков; осуждающие меня за чужие сочинения оказываются несогласными с собственными своими исповеданиями, какие предлагали мне письменно. Представьте себе привычку людей, отваживающихся на сие: у них заведено всегда принимать сторону сильных, немощных друзей попирать, а тем, которые взяли верх, услуживать. Ибо те, которые написали пресловутые сии письма против Евдоксия¹⁰⁶⁴ и против всех, державшихся той же стороны, и разослали их всем братствам и засвидетельствовали, что избегают общения с ними, как пагубного для душ, а потому не приняли голосов, поданных о низложении их, так как голоса сии были от еретиков, в чем тогда уверяли меня, – теперь, забыв все сие, стали заодно с ними¹⁰⁶⁵. И им не остается никакой возможности отрицать сие, потому что явно открыли свое намерение, в Анкире с радостью вступив в общение с ними по домам, так как еще не были ими приняты всенародно. Итак, спросите у них: если православен Василид¹⁰⁶⁶, сообщник Екдикия¹⁰⁶⁷, то почему, возвращаясь из Дардании, разрушили его жертвенники в стране гангрийцев¹⁰⁶⁸ и поставили свои трапезы? Почему и доныне делают нашествия в Амасии и в Зилах и от себя поставляют пресвитеров и диаконов? Ибо если имеют с ними общение как с православными, то для чего делают нашествия как на еретиков? А если признали еретиками, почему не гнушаются общением с ними? Из всего этого, досточестнейшие братия, и детскому уму не ясно ли видно, что они, имея в виду собственную свою пользу, начинают или клеветать на кого-то, или поддерживать кого-то?

Поэтому и от меня отделились, не за то прогневавшись, что не ответил я им (ибо это, по словам их, всего более их огорчило), и не потому, что не принял хорепископов (τοὺς χωϱεπισϰόπους), которых, как говорят, присылали они. Впрочем, выдумывающие это дадут ответ Господу (ср. Рим.14:12). Ибо был прислан один какой-то Евстафий¹⁰⁶⁹, который передал письма дружине наместника, и он, проведя три дня в городе, когда уже собрался возвратиться домой, поздним вечером, во время моего сна, подходил, сказывают, к моему дому. Но, услышав, что сплю, ушел, и на другой день уже не появлялся ко мне, но уехал, таким образом исполнив свое ко мне поручение. И вот вина, за которую терплю обиду; и великодушные люди сии с этим проступком не сравнили прежнюю службу мою, какою служил я им с любовью, но так на меня разгневались за эту погрешность, что, где только могли, во всех церквах по вселенной, огласили меня отлученным.

3. Но в действительности не эта причина раздора. Напротив того, поскольку думали тогда, что заслужат одобрение от Евзоя¹⁰⁷⁰, если станут меня чуждаться, то придумали для себя сии предлоги, чтобы чрез вражду ко мне у них¹⁰⁷¹ найти себе некоторое предстательство. Они теперь порицают и Никейскую веру, и нас называют «единосущниками» (ὁμοουσιασταί), потому что по сей вере Единородный Сын исповедуется единосущным Богу и Отцу не в том смысле, что одна сущность разделилась на две братские сущности, – да не будет сего! Не это разумел оный святой и боголюбивый Собор, – но в том смысле, что Сына должно представлять себе тем же, чем и Отец есть по сущности. Ибо так сами они истолковали нам, сказав: «Свет от Света». И это есть то Никейское исповедание веры, которое принесли они с Запада¹⁰⁷² и сообщили Тианскому Собору и им приняты были в общение. Но для подобных изменений в вере своей есть у них мудрое некое правило, потому что словами веры пользуются, как врачи, временами так, а порой иначе приспосабливаясь к врачуемой болезни. Но не мое дело обличать нетвердость сего лжеумствования; вы сами должны разуметь это. Ибо даст вам Господь разум (2Тим.2:7) к познанию, какое учение (ὁ λόγος) правое и какое – строптивое и развращенное. Ибо если должно ныне такое, а завтра другое составлять исповедание веры и изменять его, смотря по временам, то ложно утверждает сказавший: един Господь, едина вера, едино крещение (Еф.4:5). А если утверждает он справедливо, никтоже вас да льстит суетными¹⁰⁷³ сими словесы (Еф.5:6). Ибо клевещут на меня, что делаю нововведение в учении о Духе Святом. Спросите же, что это за нововведение? Мы исповедуем, что сами приняли, а именно, что наряду с Отцом и Сыном поставляется Утешитель, а не причисляется к твари. Ибо уверовали мы в Отца и Сына и Святого Духа и крестились во имя Отца и Сына и Святого Духа. Поэтому Утешителя никогда не отлучаем от единения с Отцом и Сыном. Ибо Духом просвещаемый ум наш простирает взор к Сыну и в Нем, как в образе, созерцает Отца. Поэтому и имен не выдумываем сами от себя, но именуем Святым Духом и Утешителем, и не осмеливаемся отрицать должную Ему славу. Вот наше исповедание во всей его истине! Кто за сие обвиняет нас, тот пусть порицает; кто за это гонит нас, тот пусть гонит. А кто верит клеветам на нас, тот пусть готовится судиться с нами. Господь близ, не о чем же печемся (Флп.4:5, 6).

4. Если кто¹⁰⁷⁴ [что] сочиняет в Сирии, это до меня не касается. Ибо сказано: от словес своих оправдишися, и от словес своих осудишися (Мф.12:37). Пусть слова мои судят меня; за чуждые мне погрешности никто да не осуждает меня, и за двадцать лет писанного мною письма да не представляют в доказательство, что и теперь я в общении с написавшим это сочинение. Ибо писал я письмо прежде этого сочинения, будучи мирянином, к мирянину, когда еще и не имели против сего человека никакого подобного подозрения, и писал не о вере и вовсе не то, что они теперь выставляют в клевете на меня, но одни приветствия, требуемые благоприязненным обращением. Одинаково убегаю и проклинаю как нечестивых и страждущих Савеллиевым недугом, и защищающих Ариево учение. Если кто того же именует и Отцом, и Сыном, и Святым Духом и предполагает нечто единое многоименное, одну ипостась, означаемую тремя наименованиями, то я такового поставляю в один ряд с иудеями. А подобно сему, если кто говорит, что Сын по сущности не подобен Отцу, или если кто Духа Святого низводит в тварь, то и его предаю проклятию и почитаю близким к эллинскому¹⁰⁷⁵ заблуждению. Но невозможно мне письмами своими заградить уста обвиняющих меня, а гораздо вероятнее, что они раздражаются моими оправданиями и готовят против меня что-нибудь более важное и тяжкое. Впрочем, не трудно предохранить вам слух свой. Почему сделайте то, что от вас зависит; сохраните ко мне сердце свое искренним и непредубежденным клеветами и на представленные обвинения потребуйте у меня отзыва. И если найдете у меня истину, не давайте места лжи. А если сознаете, что не имею сил к оправданию, то поверьте тогда обвинителям моим как утверждающим истину. Они бодрствуют, чтобы делать мне зло; от вас этого не требую. Проводя свою жизнь, словно купцы, они из клеветы на меня извлекают побочную прибыль (παϱεμπόϱευμα); а вас прошу сидеть дома, вести себя благоприлично, в безмолвии совершая дело Христово¹⁰⁷⁶; уклоняться же свиданий с ними, которые делаются с коварною целью развратить слушающих, уклоняться для того, чтобы и ко мне сохранить искреннюю любовь, и веру отцов соблюсти неповрежденною, и, как друзьям истины, оказаться пред Господом достойными похвалы.

Клир в Колонии, огорченный перенесением кафедры епископа Евфрония из Колонии в Никополь, угрожал жалобою на сие в светском суде. Св. Василий хвалит привязанность сего клира к своему епископу, но советует и в сем соблюдать должную меру; притом доказывает, что перенесение Евфрониевой кафедры полезно как для всей Церкви, так и для самой Колонии, и заключает письмо обещанием подать большее утешение, когда будет иметь возможность прийти к ним сам. (Писано в 375 г.)

Что так прекрасно и похвально пред Богом и людьми, как совершенная любовь, которая, как научены мы мудрым учителем, есть исполнение всего закона (ср. Рим.13:10)? Посему одобряю пламенное ваше расположение к своему пастырю. Ибо для сына, привязанного к отцу, нестерпимо – лишиться отца, и для Церкви Христовой несносно удаление Пастыря и Учителя. Почему в этом превосходном расположении¹⁰⁷⁸ к своему епископу представили вы доказательство прекрасного и доброго произволения. Но и эта ваша доброта, и это усердие к духовному отцу похвальны, пока держатся меры и рассудка, а преступив пределы, не заслуживают уже одобрения.

Прекрасное распоряжение (οἰϰονομία) касательно боголюбивейшего брата вашего¹⁰⁷⁹ и сослужителя Евфрония, сделанное теми, кому вверено управление церквами, по времени необходимо, полезно и для той церкви, в которую он переведен, и для вас самих, у которых он взят. Не человеческим признавайте сие распоряжение; будьте уверены, что не человеческим разумом, мудрствующим земная, задумано сие, но сделано обязанными иметь попечение о церквах Божиих, по общению их с Духом вложите и вы в мысль свою то же желание и старайтесь совершить оное. Итак, безмолвно и с благодарностью примите сделанное, в том убеждении, что не принимающие постановляемого в церквах избранниками Божиими противятся Божию повелению. Не входите в суд с материю вашею Никопольскою церковью; не ожесточайтесь против тех, которые приняли на себя попечение о душах ваших. Ибо с устройством дел в Никопольской церкви и ваша часть будет соблюдена, а если коснется ее какое-либо волнение, хотя бы и тысячи охранителей были у вас, вместе с целым истребится и часть¹⁰⁸⁰. Как живущие при реках, когда видят, что другие вдали от них течение рек преграждают плотинами, заключают из сего, что те, останавливая напор течения, и их самих приводят сим в безопасность, так ныне принявшие на себя бремя попечения о церквах охранением других приводят вас в безопасность, и вы будете укрыты от всякой тревоги, потому что другие принимают на себя враждебные нападения. Сверх того надобно вам¹⁰⁸¹ подумать и то, что не отринул он вас, а принял только других. Ибо мы не завистливы и человека, который в состоянии и другим уделить своих дарований, не станем принуждать, чтобы в вас¹⁰⁸² заключил благодать и стеснил ее пределами вашего одного селения. Как тот, кто заграждает источник и не дает выхода воде, так и тот, кто обильному учению препятствует разливаться на большое пространство, не свободны от этой страсти, то есть от зависти. Итак, пусть он примет на себя попечение о Никополе, а ваше селение будет для него присовокуплением к тамошним заботам. Хотя ему прибавилось труда, однако же попечение о вас нимало не уменьшается.

Меня же весьма опечалило и показалось мне превзошедшим меру сказанное: «если не получим желаемого, то обратимся к суду и вверим дело людям, для которых ниспровержение церквей составляет верх желаний». Поэтому не верьте тем, которые, будучи движимы безумным гневом, убеждают вас обратиться к светскому суду; хотя произойдет от сего переворот в деле, однако же тяжесть сего обратится на главы подавших к нему причину. Напротив того, примите и мой совет, предлагаемый с отеческим сердоболием, и распоряжение боголюбивейших епископов, совершившееся по Божию изволению. Подождите и меня; если Господь поможет мне прибыть к вам, подам вам совет в том, о чем нельзя было посоветовать вашему благоговению в письме, и попытаюсь самым делом доставить вам возможное утешение.

Хвалит внимание их к делам церковным, а на жалобу о перемещении епископской кафедры от них в Никополь отвечает, что Никопольская церковь, как матерь их, вправе была взять к себе их епископа как собственность свою, впрочем, желает только иметь его общим с ними отцом; объясняет, что такое распоряжение сделано для предохранения церкви в Армении от козней врагов; наконец обещает прийти к ним подать большее утешение. (Писано в 375 г.)

Получил я письмо вашей честности (τῆς ϰοσμιότητος) и возблагодарил Всесвятого Бога, что, будучи заняты попечением о делах народных, не оставляете без внимания и дела церковные. Напротив того, каждый из вас приложил о них попечение, как бы о собственном своем деле, имеющем влияние на жизнь его. И вы писали ко мне, опечаленные разлукою с боголюбивейшим епископом вашим Евфронием, которого не отнял у вас Никополь, но (что мог бы сказать в свое оправдание) взял как собственность; в угождение же ваше скажет голосом, приличным нежной матери, что будет иметь его с вами общим отцом, который тем и другим будет уделять по частям своей благодати, и им не попустит потерпеть чего-либо от нашествия противников, и вас не лишит обычной своей попечительности. Приняв в расчет трудность времени и беспристрастным умом вникнув в необходимость распоряжения, извините епископов, избравших сей путь к благоустроению церквей Господа нашего Иисуса Христа; дайте сами себе совет, какой приличен мужам, имеющим совершенный собственный свой ум, но умеющим охотно принимать и внушения любящих. Вам, живя на краю Армении, естественно не знать многих движений; а мы, которые поставлены среди самого течения дел и каждый день получаем отовсюду слухи о ниспровергаемых церквах¹⁰⁸³, находимся в великом беспокойстве, чтобы общий враг, позавидовав долговременному миру вашей жизни¹⁰⁸⁴, не мог и в ваших местах посеять свои плевелы и чтобы часть Армении не соделалась добычею противников. Теперь же успокойтесь, согласившись, как благопотребный сосуд, иметь его в общем употреблении со своими соседями. Впоследствии же, если Господь даст мне путь к вам, получите совершеннейшее утешение в происшедшем¹⁰⁸⁵, если только окажется сие для вас нужным.

Свидетельствует, что сделанные у них распоряжения совершены по внушению Святого Духа; хвалит благоразумие и мужество епископа Пимения; советует не раздражать жителей Колонии; обещается быть у них. (Писано в 375 г.)

1. Дело, совершаемое по внушению Духа

Если дело совершено и одним и другим благоговейным мужем, то сие удостоверяет меня, что оно сделано по внушению Духа. Ибо когда нет в виду ничего человеческого и святые мужи устремляются в действие не с целью собственного своего услаждения, но предположив себе что-либо благоугодное Богу, тогда явно, что Господь управляет сердцами их. А где духовные мужи начальствуют при совещаниях, народ же Господень последует им, и по единодушному приговору, там усомнится ли кто, что совесть составляется в общении с Господом нашим Иисусом Христом, излиявшим кровь Свою за церкви? Почему и сами вы прекрасно заключили, что Богом подвигнут был боголюбивейший брат наш и сослужитель Пимений¹⁰⁸⁶, который и пришел к нам благовременно и напал на этот способ утешения. Не только хвалю его за полезное изобретение, но дивлюсь мужеству духа, что не повел дела вдаль и как не ослабил ревности в объявлявших свои требования, так не дал противодействующим времени к осторожности и не возбудил нападающих к ухищрениям, но вдруг привел к концу прекрасное предприятие. Да сохранит его Господь по благодати¹⁰⁸⁷ Своей, со всем домом его, чтобы церковь пребыла подобною себе самой при преемнике, равночестном предшественнику, и не дано было места лукавому, который, если когда, то ныне, огорчен благоустройством церквей!

2. Пагубность упорства – нерассудительность и вражда

А братий в Колонии много, и я увещевал чрез письмо, и вы должны более ободрять их расположение, нежели раздражать их, чтобы, не оказав к ним внимания, по незначительности их, таким пренебрежением не довести до упорства; потому что упорные обыкновенно делаются нерассудительными и часто худо распоряжаются собственными своими силами, чтобы огорчить противников. Ныне же, сколько бы кто ни был малозначителен, может доставить случай к произведению великого зла ищущим такого случая. И говорю сие не по догадкам, но из опыта наученный собственными своими бедствиями, каковые да отвратит Бог вашими молитвами! Пожелайте и мне доброго пути¹⁰⁸⁸, чтобы, прибыв к вам, мог я порадоваться с вами настоящему пастырю¹⁰⁸⁹ и утешиться в скорби об отшествии нашего общего отца¹⁰⁹⁰.

Просит их единодушным принятием данного им епископа и совокупным отражением враждебных покушений привести в действие благие распоряжения епископов; объявляет сильное желание посетить церковь Никопольскую как митрополию православного учения. (Писано в 375 г.)

Распоряжения и подтверждения: епископы и церковный народ

Распоряжения церковные делаются теми, кому вверено правление церковное, а подтверждаются народом. Поэтому¹⁰⁹² что зависело от боголюбивейших епископов, то исполнено; а остальное касается уже до вас, если соблаговолите со всею горячностью¹⁰⁹³ держаться данного вам епископа и с силою отражать внешние покушения. Ибо ничто так не посрамит начальников и всех прочих, кто только завидует вашему мирному состоянию, как согласная любовь к данному епископу и непоколебимая стойкость. Это заставит их отчаяться во всяком злом предприятии, если увидят, что ни причт, ни народ не одобряют их замыслов. Посему мысль, какую имеете о благе, сделайте общею для всего города, внушите, что следует, и гражданам, и всем живущим в области, подкрепляя их благие намерения, чтобы все прославляли искреннюю вашу любовь к Богу. О, если б и сам я сподобился когда-нибудь прийти и посетить церковь, воспитательницу благочестия, которую чту как митрополию Православия; потому что издревле была управляема мужами досточестными и избранными Божиими, согласно с учением держащимися верного слова (ср. Тит.1:9), достойным преемником которых и ныне избранного и вы признали, и мы согласно утверждаем!

Да охраняет вас благодать Божия, разоряющая лукавые совещания врагов и сообщающая душам вашим¹⁰⁹⁴ крепость и силу к охранению благих постановлений!

Извиняется в том, что редко посылает к нему письма, хотя желал бы вести ежедневную переписку; просит его покровительства письмоподателю Елпидию; извещает о бегстве брата, о кознях врагов, о смятении церкви в Доаре, изъявляет желание, чтобы св. Амфилохий посетил его; обещает вскоре послать оконченную им книгу о Духе Святом. (Писано в начале¹⁰⁹⁵ 375 г.)

Редко нахожу случай писать к твоему богочестию, и сие немало огорчает меня: это почти то же, как если бы часто мог я видеть тебя и наслаждаться твоею беседою, но делал это редко. Но не имею возможности писать по недостатку отправляющихся к вам отсюда – иначе ничто не препятствовало бы, чтобы письма составляли как бы дневник моей жизни, извещая любовь твою о том, что каждый день со мною происходит. Ибо и мне приносит облегчение совещание с тобою о делах своих, и ты, как знаю, ни о чем так не заботишься, как о делах моих. Теперь же Елпидий, который спешит к господину своему защититься от клевет, ложно составленных на него некоторыми врагами, выпросил у меня письмо. Чрез него приветствую твое благоговение и представляю тебе сего человека, который достоин твоего покровительства и по справедливости своего дела, и ради меня. И хотя не могу засвидетельствовать о нем ничего другого, но, поскольку много услужил, взявшись доставить тебе письмо мое, почитай его в числе своих; помни о мне и молись о Церкви.

Знай же, что боголюбивейший брат¹⁰⁹⁶ мой удалился из своей страны, не перенеся беспокойств от людей бесстыдных. Доара же волнуется, потому что тамошние дела приведены в замешательство тучным китом¹⁰⁹⁷. Мне враги строят козни при дворе¹⁰⁹⁸, как говорят знающие это; но рука Господня пока еще со мною. Молись только, чтобы не быть мне наконец оставленным; ибо брат живет в бездействии, а Доара приняла к себе старого погонщика лошаков; более же нет ничего, и наветы врагов наших рассыплет Господь. Впрочем, твое лицезрение будет для меня избавлением от всех настоящих и ожидаемых огорчений. Посему, если будет тебе когда возможно, соблаговоли посетить меня, пока еще я на земле.

Книга о Духе¹⁰⁹⁹ написана мною и кончена, как сам знаешь; отослать же писанную на бумаге воспрепятствовали находящиеся при мне братия, сказав, что имеют приказание от твоего благородства переписать на пергаменте. Почему, чтобы не оказаться поступающим вопреки твоему приказанию, удержался я теперь; пошлю же в скором времени, если только найду человека, способного доставить тебе. Здравым, благодушествующим, молящимся о нас Господу да будешь дарован ты мне и Церкви Божией человеколюбием Святого [Бога]!

Благодарит за письмо и за подарки, присланные к празднику Рождества Христова; изъявляет скорбь свою, что брат [его – св. Григорий Нисский] принужден спасаться бегством из вверенной ему церкви; просит святого Амфилохия посетить его; препровождает записку с ответами на некоторые вопросы, предложенные св. Амфилохием. (Писано в 376 г.)

Всякий день, в который есть ко мне письмо от твоего богочестия, для меня праздник, и самый великий из праздников. А когда при письме есть и символы праздника¹¹⁰⁰, как иначе назвать это, если не праздником праздников, как ветхий Закон имел в обычае именовать субботу¹¹⁰¹ суббот? Посему благодарю Господа, узнав, что ты и телом здоров, и при мирном состоянии Церкви совершил воспоминание спасительного Домостроительства.

Но меня возмутили некоторые смятения, и не без печали провожу время, потому что боголюбивейший брат мой принужден предаться бегству. Помолись о нем, чтобы дал ему Бог увидеть когда-нибудь церковь свою исцеленною от ран, какие нанесены ей еретическими угрызениями¹¹⁰². А меня особенно удостой своим посещением, пока еще я на земле. Соверши дело, для тебя приличное, а для меня весьма желательное. Но можно подивиться и значению присланного на благословение, потому что ты загадочно пожелал мне крепкой старости и дал знать, что свечами побуждаешь к ночным трудам, а закусками обязываешь напрягать все силы. Ибо не по летам мне грызть, когда зубы давно уже притупились и от времени, и от недугов. На предложенные вопросы сделаны в записке некоторые ответы, какие мог я сделать и сколько дозволило время.

Ответы на вопросы его. Поскольку евномиане приписывали себе уразумение Божией сущности, то доказывает, что ум человеческий и действие его весьма прекрасны, и если человек предается водительству Духа Святого, возводят его к познанию Божию; впрочем, познание сие ограничено, каково и должно быть познание существа малого о бесконечном величии. (Писано в январе 376 г.)

1. Ум человеческий – по образу Творца

Две силы, действующие в уме

И сам знаю об этом по слухам, и известно мне устройство людей. Поэтому что же скажем на сие? То, что ум (ὁ νοῦς) есть нечто прекрасное и в нем имеем [то], что делает нас созданными по образу Творца; что деятельность ума есть также нечто прекрасное и что ум находится в непрестанном движении, часто представляет не существующее как существующее и что [часто] стремится прямо к истине. Но поскольку, по мнению, принятому у нас, уверовавших в Бога, в уме две бывают силы – и сила лукавая, бесовская, которая влечет нас к собственно бесовскому отступничеству, и сила Божественная, благая, которая возводит нас к Божию подобию, – то ум, когда пребывает сам в себе, тогда усматривает малое и себе самому соразмерное; а когда, оставив в бездействии свой собственный рассудок, предается обманщикам, тогда вдается в странные представления, тогда и дерево почитает не деревом, а Богом, и золото признает не имуществом, а предметом поклонения. Если же приникнет в Божественную часть и примет в себя благодатные дары Духа, то делается тогда способным постигать Божественное, в какой мере возможно сие природе его.

Три состояния жизни – три вида действия ума

Поэтому есть как бы три состояния жизни, и равночисленны им действования ума нашего. Ибо или лукавы наши начинания, лукавы и движения ума нашего, каковы, например, прелюбодеяния, татьбы, идолослужения, клеветы, ссоры, гнев, происки¹¹⁰⁴, надмение и все то, что апостол Павел причислил к делам плотским (см. Гал.5:19–21); или действование души бывает чем-то средним, не имеет в себе ничего достойного ни осуждения, ни похвалы, каково, например, обучение искусствам ремесленным, которые называем средними, потому что оные сами по себе не клонятся ни к добродетели, ни к пороку. Ибо что за порок в искусстве править кораблем или в искусстве врачебном? Впрочем, искусства сии сами по себе и не добродетели, но по произволению пользующихся¹¹⁰⁵ ими склоняются на ту или другую из противоположных сторон. Ум же, приобщившийся Божеству Духа, бывает уже тайнозрителем великих видений и видит Божественные доброты, впрочем, столько, сколько дает благодать и сколько может принять устройство его.

2. Абсолютная истина – Бог

Посему, оставив оные диалектические вопросы, пусть не лукаво, а благоговейно исследуют истину. Дано нам судилище ума для уразумения истины. Но есть самоисточная истина¹¹⁰⁶ – Бог наш. Поэтому уму первоначально должно познать Бога нашего, познать же столько, сколько беспредельное величие может быть познано существом самым малым. Ибо если глаза определены на познание видимого, то из сего не следует, что все видимое доступно зрению. Небесный свод не в одно мгновение обозревается, но по видимости объемлем его взором; в самом же деле многое (чтобы не сказать все) остается нам неизвестным, например: природа звезд, их величина, расстояния, движения, соединения, отклонения, прочие положения, самая сущность тверди, толщина ее от вогнутой окружности до выпуклой поверхности. Впрочем, по причине сего неизвестного не скажем, что небо невидимо. Напротив того, оно видимо по причине того ограниченного познания, какое о нем имеем. То же должно сказать и о Боге. Если ум поврежден бесами, то обратится к идолопоклонству или другому какому роду нечестия. А если предался вспомоществованию Духа, то разумеет истину и познает Бога. Познает же, как сказал апостол, отчасти, а в жизни будущей – совершеннее. Егда же приидет совершенное, еже отчасти, упразднится (1Кор.13:10). Поэтому судилище ума прекрасно, дано для полезной цели – для познания Бога; впрочем, деятельность его простирается до такой меры, сколько сие вместимо уму.

Ответ на вопрос его. Разрешает ухищренный вопрос аномеев: «чему поклоняешься – тому ли, что знаешь, или тому, чего не знаешь?» (Писано в январе 376 г.)

1. Софизмы аномеев

Из чего составляется понятие о Боге

Мы познаем Бога по действиям, но сущность Его непознаваема

«То ли чествуешь (σέβεις), что знаешь, или то, чего не знаешь?» Если ответим: что знаем, тому и поклоняемся, – у них готов новый вопрос: «Какая сущность поклоняемого?» Если же признаемся, что не знаем сущности, снова, обращаясь к нам, говорят: «Следовательно, поклоняетесь тому, чего не знаете». А мы говорим, что слово «знать» (εἰδέναι) многозначно. Ибо утверждаем, что знаем¹¹⁰⁸ Божие величие, Божию силу, премудрость, благость, и промысл, с каким печется о нас Бог, и правосудие Его, но не самую сущность (αὐτὴν τὴν οὐσίαν). Поэтому вопрос каверзен. Ибо кто утверждает, что не знает сущности, тот еще не признается, что не знает Бога, потому что понятие о Боге составляется у нас из многого, нами исчисленного. Но говорят: «Бог прост, и все, что исчислил ты с Ним, как познаваемое, принадлежит к сущности». Но это – лжеумствование (σόφισμα), в котором тысяча несообразностей. Перечислено нами многое: ужели же все это – имена одной сущности? И равносильны между собою в Боге страшное Его величие и человеколюбие, правосудие и творческая сила (τὸ δημιουϱγιϰόν), предведение (τὸ πϱογνωστιϰόν) и возмездие, величие и промыслительность (τὸ πϱονοητιϰόν)? Или что ни скажем из этого, изобразим сущность? Ибо если это утверждают они, то пусть не спрашивают, знаем ли сущность Божию, а пусть предлагают вопросы: знаем ли, что Бог страшен, или правосуден, или человеколюбив? Мы признаем, что знаем это. А если сущностью называют что-либо другое, то да не вводят нас в обман понятием простоты; ибо сами признали, что сущность есть и то и другое и каждое из исчисленного. Но действия многоразличны, а сущность проста. Мы же утверждаем, что познаем Бога нашего по действиям, но не даем обещания приблизиться к самой сущности. Ибо хотя действования Его и до нас нисходят, однако же сущность Его остается неприступною.

2. Спасение – чрез веру. А вера довольствуется знанием, что Бог есть, а не каков Он

Но говорят: «Если не знаешь сущности, то не знаешь и Бога». Скажи же наоборот: если утверждаешь, что знаешь сущность, то не познал ты Самого Бога. Ибо укушенный бешеным животным, видя в сосуде пса, видит не больше здоровых. Напротив того, жалок тем, что думает видеть, чего вовсе не видит. Поэтому не дивись его обещанию, но признай жалким его безумие. Итак, признавай за шутку эти слова: «Если не знаешь сущности Божией, то чествуешь, чего не знаешь». А я знаю, что Бог есть. Но что такое есть сущность Его, поставляю сие выше разумения. Поэтому как спасаюсь? Чрез веру. А вера довольствуется знанием, яко есть Бог (а не что такое Он есть) и взыскающим Его мздовоздаятель бывает (Евр.11:6). Следовательно, сознание непостижимости Божией есть познание Божией сущности, и покланяемся постигнутому не в том отношении, какая это сущность, но в том, что есть сия сущность.

3. Вследствие действий – знание, а вследствие знания – поклонение

Пусть и им будет предложен такой вопрос: Бога никто-же виде нигдеже: Единородный Сын, сый в лоне Отчи, Той исповеда (Ин.1:18). Что же исповедал об Отце Единородный? Сущность Его или силу? то, сколько исповедал нам, столько и знаем. Если сущность, то укажи, где сказал Он, что нерожденность есть сущность Отца? Когда поклонился Авраам? Не тогда ли, как был призван? Где же засвидетельствовано в Писании, что Он постиг при сем Бога? Когда поклонились Ему ученики? Не тогда ли, как увидели, что тварь покорена Ему? Ибо из того, что море и ветры повиновались Ему, познали Его божество. Итак, вследствие действий – знание, а вследствие знания – поклонение. Веруеши ли, яко могу сие сотворити? Верую, Господи и поклонися Ему (Мф.9:28; Ин.9:38). Поклонение следует за верою, а вера укрепляется силою. Если же говоришь, что верующий знает, то во что верует, в том и познаёт, или обратно: в чем познает, в том и верует. Познаём же Бога по Его могуществу. Посему веруем в познанного и покланяемся Тому, в Кого уверовали.

Ответ на вопрос его: что прежде – познание или вера? – отвечает, что в науках прежде вера, а в религии христианской прежде познание. В разрешение же лжеумствования евномиан, что знающий Бога знает и сущность Божию, замечает, что наше знание бывает различно и познаваемые предметы познаются нами в различных отношениях. (Писано в январе 376 г.)

1. Что прежде – знание или вера?

Изучение твари и себя – вера в бытие Бога – поклонение Ему

Что прежде – знание (ἡ γνῶσις) или вера (ἡ πίστις)? А мы утверждаем, что вообще в науках вера предшествует знанию¹¹¹⁰; относительно же нашего учения если кто скажет, что веру предваряет знание, то не спорим в этом, разумея, впрочем, знание, соразмерное человеческому разумению. Ибо в науке должно прежде поверить, что буква называется «альфа»¹¹¹¹ (ἄλφα) и, изучив¹¹¹² начертание и произношение, потом уже получить точное разумение, какое значение имеет буква. А в вере в Бога предшествует понятие, именно понятие, что Бог есть, и оное собираем из рассматривания тварей. Ибо познаем премудрость, и могущество, и благость, и вообще невидимая Его (ср. Рим.1:20), уразумевая от создания мира. Так признаем Его и Владыкою своим. Поскольку Бог есть Творец мира, а мы часть мира, то следует, что Бог и наш Творец. А за сим знанием следует вера, за таковою же верою – поклонение.

2. Теперь же, поскольку слово «знание» многозначительно, то забавляющиеся над людьми простыми и хвастающиеся странностями, подобно тем, которые на зрелищах в глазах у всех скрадывают шарики, в вопросе охватывают все вообще. Так как слово «знание» простирается на многое, и познаваемым бывает иное относительно к числу, иное – к величине, иное – к силе, иное – к образу бытия, иное – ко времени происхождения, иное же относительно к сущности, то они, объемля в вопросе все, как скоро получат от нас признание, что знаем, требуют у нас знания сущности. А если видят, что колеблемся отвечать утвердительно, то укоряют нас в нечестии. Но мы признаемся, что знаем познаваемое в Боге, знаем¹¹¹³ же еще и такое нечто, что избегает нашего слабого¹¹¹⁴ разумения. Если спросишь меня, знаю ли, что такое песок, отвечу, что знаю, то с твоей стороны будет явною притязательностию, если тотчас потребуешь сказать и о числе песчинок: потому что первый твой вопрос относился к виду песчинок, а последнее требование обращено к числу песчинок. Здесь то же лжеумствование, как если сказать: «Знаешь ты Тимофея? Если Тимофея знаешь, то знаешь поэтому и его естество; но ты признался, что Тимофея знаешь; следственно, дай нам понятие об его естестве». А я и знаю Тимофея, и не знаю его; впрочем, не в одном и том же отношении и не по тому же самому, ибо не в том отношении не знаю, в каком знаю, но в одном отношении знаю, а в другом не знаю; знаю относительно к чертам лица и к прочим отличительным свойствам его, но не знаю относительно к сущности. Так и себя самого в том же разуме и знаю, и не знаю. Знаю себя, кто я таков, и не знаю себя в силу того, что не познаю сущности своей.

3. Бог частей не имеет

Познание человеком Бога многоразлично

Многозначность слова «познание» в Св. Писании

Пусть объяснят нам: почему Павел сказал, что ныне отчасти разумеваем (1Кор.13:9)? Ужели сущность Божию познаем мы отчасти, то есть познаем как бы части сущности Божией. Но это ни с чем не сообразно, потому что Бог частей не имеет. Или познаем всецелую сущность? Итак, почему же, егда приидет совершенное, еже отчасти, упразднится (1Кор.13:10)? В чем же обвиняются идолопоклонники? Не в том ли, что разумевше Бога, не яко Бога прославиша (Рим.1:21)? За что несмысленные галаты (Гал.3:1) укоряются Павлом, который говорит: Ныне же, познавше Бога, паче же познани бывше от Бога, како возвращается паки на немощныя и худыя стихии (Гал.4:9)? Почему был ведом во Иудеи Бог (Пс.75:2)? Потому ли, что в Иудее познана сущность, что она такое? Сказано: позна вол стяжавшаго и (Ис.1:3). По-вашему это значит, что вол познал сущность господина своего. И осел ясли господина своего (Ис.1:3); следовательно, и осел познал сущность яслей. Израиль же, сказано, Мене не позна (Ис.1:3). По-вашему, Израиль обвиняется в том, что не познал сущности Божией, что она такое. Сказано: пролей гнев Твой на языки, не знающия Тебе (Пс.78:6), то есть не постигшие сущности Твоей. Но знание, как сказали мы, многоразлично. Ибо оно есть и познание Творца нашего, и разумение чудес Его, и соблюдение заповедей, и приближение к Нему. Они же, отвергнув все это, приводят знание к одному значению (σημαινόμενον) – к умозрению (ϑεωϱία) о самой сущности Божией. Сказано: да положиши прямо свидению, отонудуже познан буду тебе тамо (ср. Исх.30:36). Ужели познан буду значит – явлю сущность Мою? Позна Господь сущыя Своя (2Тим.2:19). Ужели поэтому сущность Своих познал, а сущности непокорных не знает? Позна Адам жену свою (ср. Быт.4:1); ужели познал сущность ее? И о Ревекке сказано: дева, муж не позна ея (Быт.24:16) и [о Марии]: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк.1:34). Ужели никто не знал сущности Ревекки? Ужели и Мария говорит: я не уразумела сущности ни одного мужа (см. Лк.1:34)? Или словом «позна» Писанию обычно именовать супружеские объятия? И Бог будет познан с очистилища (Исх.37:6; 25:18); это значит: явится священнослужащим. И позна Господь сущыя Своя (2Тим.2:19), то есть за добрые дела принял их в общение с Собою.

Отвечает на вопросы: в каком смысле говорится, что Христос не знает дня и часа кончины мира; какую силу имеет пророчество Иеремии об Иехонии; почему не все употребляется нами в пищу, о чем спрашивали энкратиты; о судьбе; о том, что значит в крещении выхождение из воды; о правописании слова φάγον; о разности значения слов «сущность» и «ипостась»; о том, кем управляются безразличные дела человеческие. (Писано в январе 376 г.)

1. Вопрос о неведении Христа

Евангельское изречение, что Господь наш Иисус Христос не знает о дне и часе скончания мира (Мф.24:36), которое многими уже исследовано¹¹¹⁵, особенно часто указывается аномеями к уничтожению славы Единородного, в доказательство неподобия по сущности и унижения по достоинству, – потому что кто не знает всего, тот не может иметь того же естества и быть представляем в едином подобии с Тем, Кто силою Своего предведения и прозрения в будущее объемлет в Себе ведение всяческих, – это изречение предложено теперь мне твоим благоразумием как новое. Итак, что в детстве слышал от отца и по любви к прекрасному принял без дальнейшего исследования, то могу сказать, хотя это не расторгнет бесстыдства христоборцев (τῶν χϱιστομάχων) (да и какое слово оказалось бы сильнее их запальчивости?), однако же послужит, может быть, достаточным удостоверением для любящих Господа и в вере почерпнувших такие понятия, которые крепче доказательств¹¹¹⁶ разума.

Слово «никто», по-видимому, выражает нечто общее, так что ни одно лицо не исключается сим изречением. Но не так оно употребляется в Писании, как заметили мы в изречении: никтоже благ, токмо един Бог (Мк.10:18). Ибо Сын говорит сие, не исключая тем Себя из естества Благого. Но поскольку Отец есть первое Благо, то уверены мы, что в слове никтоже подразумевается слово «первый». Подобно изречение: никтоже знает Сына, токмо Отец (Мф.11:27). Ибо здесь не обвиняет Духа в неведении, но свидетельствует, что в Отце в первом есть ведение Его естества. Так, думаю, и сие: никтоже весть (Мф.24:36) сказано потому, что Господь первое ведение настоящего и будущего приписывает Отцу и во всем указывает на первую причину. Иначе каким образом изречение сие или соответствует прочим свидетельствам Писания, или может быть соглашено с общими нашими понятиями, когда веруем, что Единородный есть образ Бога невидимаго (2Кор.4:4), образ же не телесного очертания, но самого Божества и величий, представляемых принадлежащими Божией сущности, образ силы, образ премудрости, поскольку Христос именуется Божиею силою и Божиею премудростию (ср. 1Кор.1:24)? Без сомнения же, ведение есть часть премудрости, и Сын не изображает в Себе всей премудрости, если не достает Ему чего-нибудь. Да и как Отец Тому, Имже веки сотвори (Евр.1:2), не показал малейшей части веков, оного дня и часа? Или каким образом Творцу всяческих недостает ведения малейшей части сотворенного Им? Как не знает самой кончины Тот, Кто говорит, что пред приближением кончины явятся такие и такие знамения на небе и по местам на земле (см. Мф.24:1–37)? Когда говорит: не тогда кончина (Мф.24:6), не как сомневающийся, но как знающий определяет время. Притом если вникать благомысленно, то Господь многое говорит людям от Своего человечества (ἀπὸ τοῦ ἀνϑϱωπίνου μέϱους), например¹¹¹⁷: даждь Ми пити (Ин.4:7) – слова Господа¹¹¹⁸, выражающие телесную потребность. Впрочем, просящий был не плоть неодушевленная¹¹¹⁹, но Божество, принявшее одушевленную плоть. Так и теперь, кто приписывает неведение Принявшему все на Себя по Домостроительству и Преуспевающему премудростию и благодатию у Бога и человек (Лк.2:52), тот не уклонится от благочестивого разумения.

2. Предоставляю же трудолюбию¹¹²⁰ твоему объяснить евангельские изречения и сравнить между собою сказанное у Матфея и у Марка. Ибо они одни, по-видимому, согласны между собою в этом месте. У Матфея читается так: о дни же том и о часе¹¹²¹ никтоже весть, ни Ангели небеснии, токмо Отец един (Мф.24:36); а у Марка так: о дни же том и о часе никтоже весть, ни Ангелы, иже суть на небесех, ни Сын, токмо Отец (Мк.13:32)¹¹²². Что же в них достойно замечания? То, что Матфей ничего не сказал о неведении Сына, по-видимому же согласен с Марком в понятии, так как говорит: токмо Отец един. А я рассуждаю, что слово един сказано в отличение от Ангелов. Сын же в отношении к неведению не включается в одно понятие со Своими рабами.

Ведение Отца есть и ведение Сына

Начало Ведения В Сыне – От Отца

Кому Сын единосущен, от Того имеет и ведение, и все

Ибо чужд лжи Сказавший: вся, елика имать Отец, Моя суть (Ин.16:15). Единым же из того, что имеет Отец, есть ведение оного дня и часа. Итак, Господь, в изречении у Матфея, умолчав о Лице Своем, так как относительно Него нет сомнения, сказал, что не знают Ангелы, знает же один Отец, подразумевая в умолчанном, что ведение Отца есть и Его ведение; потому что в других местах сказал: якоже знает Мя Отец и Аз знаю Отца (Ин.10:15). А если Отец знает всецелого Сына и всецело, так что познал и всю сокровенную в Нем премудрость, то и Сыном познается в равной мере, то есть со всею, какая в Нем есть, премудростию и с предведением будущего. Так думаю прояснить себе сказанное у Матфея: токмо Отец един. А сказанное у Марка, поскольку, по-видимому, явным образом и Сыну не приписывает ведения, разумею так: никтоже весть, ни Ангелы Божии, да и Сын не знал бы, если б не знал Отец, то есть начало ведения в Сыне – от Отца. И сие толкование нимало не принужденно для богомыслящего слушателя, потому что не прилагается слово един, как у Матфея. Итак, смысл сказанного у Марка таков: о дни же том¹¹²³ и часе никтоже весть, ни Ангелы Божии, не знал бы и Сын, если б не знал Отец, потому что от Отца дано Ему ведение. Весьма же благочестиво и благочестно сказать о Сыне, что Кому единосущен, от Того имеет и ведение, и все, по чему умопредставляем Его во всякой премудрости и славе¹¹²⁴, подобающей божеству Его.

3. А что сказано об Иехонии, о котором пророк Иеремия говорит, что он изгнан из земли иудейской, а именно: обезчестится Иехония аки сосуд непотребен, и яко отриновен бысть той и семя его, и не востанет от семени его муж, седяй на престоле Давидове, и власть имеяй во Иуде (ср. Иер.22:28, 30), – то слово сие просто и ясно. Ибо, по истреблении Иерусалима Навуходоносором¹¹²⁵, царство рушилось, и не было уже по прежнему наследственного преемства верховной власти. Но в то время потомки Давидовы, лишенные власти, жили в пленении. Возвратившиеся же из плена Салафиил и Зоровавель были начальниками скорее народного правления¹¹²⁶, а верховная власть перешла уже к священникам, потому что род священнический и царский смешались между собою. Посему Господь есть и Царь, и Первосвященник в тех, яже к Богу (Евр.2:17). И хотя царский род до пришествия Христова не прекращался, однако же семя Иехонии уже не восседало на престоле Давидовом; потому что престолом именуется царское достоинство. Без сомнения же, помнишь по истории, что у Давида были в подданстве вся Иудея, страны Идумейская и Моавитская, части Сирии – и соседние, и отдаленные до самой Месопотамии, а с другой стороны – все до реки египетской. Итак, если никто из бывших после сего властителей не являлся в таком достоинстве, то почему же не истинно слово пророка, что не будет ктому седяй на престоле Давидовом от семени Иехонии? Ибо видно, что никто из потомков его не имел такого достоинства. Впрочем, колено Иудово не пресеклось, пока не пришел Тот, Емуже отложено¹¹²⁷, но Он Сам не воссел на телесном престоле, потому что царство иудейское перешло во власть к Ироду, сыну Антипатра Аскалонитянина, и к детям его, которые разделили Иудею на четыре владения, когда областным правителем был Пилат, а держава всего римского царства принадлежала Тиверию¹¹²⁸. Однако престолом Давидовым, на котором воссел Господь, пророк называет царство неистребимое. Ибо Той есть чаяние языков (Быт.49:10), а не самой малой части во вселенной. Сказано: будет Корень Иессеов, и возстаяй владети языки, на Того язы́цы уповати будут (Ис.11:10). Положих Тя в завет рода, во свет языков (ср. Ис.42:6); и положу, сказано, в век века семя Его, и престол его¹¹²⁹ яко дние неба (Пс.88:30). Таким образом Бог, хотя не принял иудейского скипетра¹¹³⁰, пребыл и Священником, и Царем всей земли; и утвердилось благословение, данное Иакову: и благословятся о семени его вся племена земная (ср. Быт.22:18), и все народы будут ублажать Христа.

4. Правило 86 св. Василия Великого

Остроумным же энкратитам¹¹³¹ на достойный уважения вопрос их: «Для чего и мы не все едим?» – пусть будет сказано, что гнушаемся и своими извержениями. Что касается достоинства [пищи], то зелие травное (Быт.9:3) – это и есть мясо для нас; относительно же различия полезного, как в овощах отделяем вредное от пригодного, так и в мясе отличаем вредное от полезного. Ибо и цикута¹¹³² есть зелие травное, и мясо грифа есть также мясо; однако же никто, имея ум, не станет есть белены и не коснется мяса собаки без большой и крайней нужды, – а кто ест, тот не нарушил закона¹¹³³.

5. Утверждающим же, что делами человеческими управляет судьба, не требуй у меня и ответа, но сам рази их собственными стрелами красноречия; потому что эта задача для меня длинна по теперешней моей немощи.

Не знаю, почему тебе пришло на мысль спрашивать о выхождении из воды в Крещении, если согласен на то, что погружение в воду служит образом трех дней¹¹³⁴. Невозможно три раза быть погруженным в воду, не изникая¹¹³⁵ столько же раз из воды.

В слове φάγον (любитель поесть) острое ударение ставим на предпоследнем слоге.

6. Понятия сущности и ипостаси

Аналитика богословия о Святой Троице: общее и частное

И сущность (οὐσία), и ипостась (ὑπόστασις) имеют между собою такое же различие, какое есть между общим и отдельно взятым, например между живым существом [вообще] и таким-то человеком. Поэтому исповедуем в Божестве одну сущность и понятия о бытии не определяем различно; а ипостась исповедуем в особенности, чтобы мысль об Отце и Сыне и Святом Духе была у нас неслитною (ἀσύγχυτος) и ясною. Ибо если не представляем отличительных признаков (χαϱαϰτῆϱας) каждого Лица, а именно: Отечества, Сыновства и Святыни, исповедуем же Бога под общим понятием существа, то невозможно нам здраво изложить учение веры. Посему, прилагая к общему частное (τὸ ἰδιάζον), надобно исповедовать веру так: Божество есть общее, Отечество – частное. Сочетая же сие, надобно говорить: «Верую в Бога Отца». И опять подобно сему должно поступать при исповедании Сына, соединив с общим частное, и говорить: «Верую в Бога Сына». А подобным образом и о Духе Святом, сочетав предложение по тому же образцу, должен говорить: «Верую и в Божественный Дух Святой¹¹³⁶», чтобы совершенно и единство в исповедании одного Божества было соблюдено, и особенность (ἰδιάζον) Лиц исповедана различением свойств, присвояемых каждому Лицу¹¹³⁷. А утверждающие, что сущность и ипостась – одно и то же, принуждены исповедовать только разные Лица и, уклоняясь от выражения «три Ипостаси», не избегают погрешности Савеллия, который и сам во многих местах, сливая понятие, усиливается разделить Лица, говоря, что [одна и] та же ипостась преобразуется по встречающейся каждый раз необходимости.

7. Праведник – не потребитель, а распорядитель данного

А на вопрос твой: «Как устрояется [то], что в жизни нашей бывает среднего и безразличного, по слепому ли какому случаю или по праведному Божию Промыслу?» – отвечаю следующее: здравие и болезнь, богатство и бедность, слава и бесчестие, поскольку обладающих ими не делают добрыми, по природе своей не суть блага¹¹³⁸; поскольку же доставляют жизни нашей некоторое удобство, то прежде поименованные из них предпочтительнее противоположных им, и им приписывается некоторое достоинство. И оные даются иным от Бога в распоряжение, как Аврааму, Иову¹¹³⁹ и другим подобным. А для худых служит это побуждением исправиться в нравах, чтобы тот, кто и по толиком благоволительном Божием внимании пребывает в неправде, беспрекословно признал себя повинным осуждению. Впрочем, праведник не прилепляется к богатству¹¹⁴⁰, когда оно есть, и не ищет его, когда нет, потому что он не потребитель, а распорядитель данного. Никто же из умных людей не берет на себя труда делить чужое, разве будет иметь в виду людскую славу; потому что дивятся и соревнуют¹¹⁴¹ имеющим какую-либо власть. Болезнь же праведники принимают за подвиг, ожидая великих венцов за терпение. Но приписывать управление сим кому другому¹¹⁴² не только ни с чем не сообразно, но и нечестиво.

Объясняет, почему не отправлены к Евсевию изготовленные для него письма; извещает о прибытии в Кесарию наместника Димосфена и о притеснениях им православных, а именно: что он, собрав собор в Галатии, низложил Ипсия и на место его поставил Екдикия; Григория Нисского, по жалобе незначительного человека, велел взять и привести к себе под стражей, кесарийских священнослужителей причислил к городской думе, так же поступил с православными в Севастии, созвал еще собор в Ниссу из галатов и понтийцев, вместе с Евстафием Севастийским замышляет дать в Никополь своего епископа, чему, однако ж, никопольцы противятся, ходит же слух о новом соборе, на который хотят пригласить и св. Василия, чтобы или привлечь на свою сторону, или низложить; заключает письмо намеком на то, что крайне болен. (Писано весной 376 г.)

1. Готовил письмо я к твоему благочестию с¹¹⁴³ наместником Фракийским, и когда один из смотрителей казнохранилища в Филиппополе отправлялся от нас во Фракию, написал другие письма¹¹⁴⁴ и просил его взять их с собою, когда поедет. Но наместник письма моего не получил, ибо во время объезда моего по епархии, прибыв в город вечером, рано утром поехал он далее, так что экономы церковные и не знали о его приезде, и потому письмо осталось у меня. А смотритель, может быть по какому-то невольному для него обстоятельству, уехал, и писем не взяв, и со мной не повидавшись. Никого же другого найти я не мог; потому оставался в горести, что нет возможности ни послать, ни получить письмо от твоего богочестия. Между тем желалось бы, если бы только это было для меня возможно, извещать тебя о всем, что ни случается со мною каждый день. Так много у меня дел и так они необычайны, что нужно бы вести ежедневную историю, которую (да будет тебе известно) и составил бы я, если бы непрерывность событий не отвлекла мыслей моих от сего намерения.

2. Прибыл к нам наместник¹¹⁴⁵ – это первое и величайшее из наших зол. Не знаю, еретик ли он по образу мыслей (а думаю, что не знает никакого усердия к таким делам и не занимается ими, потому что, как вижу, день и ночь, душою и телом предан он другим занятиям), но по крайней мере он любитель еретиков и столько же их любит, сколько нас ненавидит. Среди зимы собрал в Галатии¹¹⁴⁶ сонмище людей безбожных и низложил Ипсия, а на место его поставил Екдикия. Велел привести брата моего, по жалобе одного человека, и притом ничего не значащего; потом, занявшись несколько в воинском лагере, опять возвратился к нам, дыша яростью и убийством¹¹⁴⁷, и одним словом своим всех священнослужителей Кесарийской церкви причислил к городскому совету (τῇ Βουλῇ). А в Севастии несколько дней делал заседание, занимаясь разбором граждан, и тех, которые в общении с нами, наименовал членами думы (τοὺς βουλευτάς) и осудил на исполнение¹¹⁴⁸ общественных должностей, а приверженцев Евстафия отличил самыми высокими почестями.

Велел еще галатам и понтийцам собраться на собор в Ниссу¹¹⁴⁹. Они послушались и послали к церквам одного человека, о котором не хотелось бы и говорить, кто он таков; но твое благоразумие может угадать, каков должен быть услуживающий подобным человеческим преднамерениям. И теперь, когда пишу сие, это самое сонмище отправилось в Севастию, чтобы соединиться с Евстафием и привести в расстройство дела никопольские, потому что блаженный Феодот¹¹⁵⁰ почил. И никопольцы до сего времени мужественно и твердо отражали первые нападения наместника. Ибо пытался убедить их, чтобы приняли к себе Евстафия и от него получили епископа. Когда же увидел, что не сдаются добровольно, покушается теперь насильственною рукою поставить своего епископа¹¹⁵¹. Ходит же слух об ожидаемом соборе, на котором намереваются, пригласив меня, или сделать своим сообщником, или поступить со мною по своему обычаю. Таковы дела церковные. А каково мое телесное состояние, думаю, что лучше молчать, нежели писать о сем, потому что, сказать правду, опечалю, а лгать не могу.

Поскольку Фронтон, пресвитер Никопольской церкви, возведен арианами на епископство и увлек с собою в ересь нескольких из никопольского причта, то св. Василий утешает никопольских пресвитеров и доказывает им, что если отпали от них некоторые и отняты у них храмы, то сие не должно сокрушать их, а, напротив того, ожидает их тем большая награда от Бога, чем большим подвергнутся испытаниям. (Писано весной 376 г.)

Я получил письма от вашего благоговения и не мог узнать из них ничего нового, кроме уже известного. Ибо по всей окрестности распространилась молва, извещающая о позоре подвергшегося у вас падению, как он из желания пустой славы навлек на себя самое постыдное бесславие и из самолюбия лишил себя наград, обещанных вере, а той жалкой славы, желая которой продал себя нечестию, не получил по справедливой ненависти боящихся Господа. Но он в теперешнем предприятии представил самое ясное свидетельство о всей своей жизни, а именно, что никогда не жил надеждою обетований, данных нам от Господа; если же и показывал ревность в рассуждении чего-либо человеческого или речей веры и личины (πλάσμα) благочестия, то все сие делал для обмана встречающихся с ним.

Чем больше испытания, тем многоценней награда от Праведного Судии

Но вас чем тревожит сие происшествие? Чем хуже себя сделались вы от этого? Не стало одного в вашем обществе. Но если бы оставил вас и еще один или другой, то сами они были бы жалки, как отпадшие; но вы по благодати Божией составляете целое тело. Ибо ставшее негодным отделилось, но оставшееся – неповрежденно. Вас печалит, что извергнуты вы из ограды стен; но вы водворитесь в крове Бога Небеснаго (Пс.90:1), и с вами Ангел, блюститель Церкви. Поэтому они каждый день, возлегая¹¹⁵² в пустых домах, уготовляют себе тяжкое осуждение за рассеяние народа. А ежели и есть в этом нечто огорчительное, то уповаю на Господа, что сие для вас кончится не пустым чем-нибудь; потому чем большим подвергаетесь испытаниям, тем многоценнейшей ожидайте награды от праведного Судии. Итак, не огорчайтесь настоящим и не ослабевайте в надежде. Еще бо мало елико, елико, приидет к вам Заступник ваш и не укоснит (Евр.10:37).

Просит его молиться об избавлении Церкви от людей негодных, каковы Анисий и Екдикий, изгнавшие из Ниссы Григория, брата Василиева, и поставившие на место его какого-то раба, также и в Доаре рукоположившие епископом, в угождение какой-то женщине, беглого раба; упоминает о Фронтоне, которого ариане поставили епископом в Никополь; касательно сношения с западными просит наставления, как писать к ним с отправляющимися туда Дорофеем и Санктиссимом; сомневается, чтобы сношения сии имели пользу, по причине гордости западных епископов. (Писано весной 376 г.)

1. Господь и ныне дал мне возможность приветствовать твое преподобие с возлюбленнейшим и благоговейнейшим братом нашим сопресвитером Антиохом, и как тебя просит о совершении обычного, то есть молиться о нас, так и себе доставит некоторое утешение в долговременной разлуке беседою чрез письма. Прошу же в молитвах своих прежде и паче всего испросить нам у Господа избавления от безрассудных и лукавых людей, которые до того возобладали народом, что дела наши не иное что изображают собою ныне, как пленение иудейское¹¹⁵³. Ибо чем в большее изнеможение приходят церкви, тем более усиливается человеческое любоначалие. Имя епископское дается ныне людям развращенным, подлым, рабам, потому что никто из рабов Божиих не решается искать себе епископства, ищут же люди отчаянные, каковы и ныне присланные Анисием, воспитанником Евиппия, и Екдикием Парнасским, которого поставивший над церквами приуготовил тем себе худое напутствие к будущей жизни. Они-то изгнали теперь брата моего из Ниссы и на место его поставили человека, лучше же сказать невольника, купленного за несколько оволов¹¹⁵⁴, но в растлении веры соперничающего и с поставившими его. А в селение Доару, к поношению жалкого имени епископского, послали человека гибельного, служителя сирот, бежавшего от своих господ, и сделали сие в угоду безбожной женщине, которая прежде как хотела располагала Георгием, а теперь его сделала преемником Георгиевым. Кто же как должно оплачет дела никопольские? Разумею дела жалкого Фронтона, который сперва носил личину защитника истины, а напоследок постыдно изменил вере и себе самому, в награду за измену получив бесчестное имя. Ибо хотя, как сам думает, принял от них сан епископства, однако же, по Божией благодати, внушил к себе общее омерзение в целой Армении. Впрочем, ничего не остается, на что и сами они не отважились бы, и в чем не имели бы достойных себе поспешников. О прочих же делах сирийских лучше меня и знает и перескажет брат¹¹⁵⁵ Антиох.

2. Западная гордость

Грех гордости

Об известиях с Запада сам ты узнал еще прежде, как пересказал обо всем брат Дорофей. Какие надобно дать ему письма при отправлении? Ибо, может быть, будет он спутником доброму Санктиссиму, у которого много ревности и который путешествует по Востоку и у каждого из людей значительных собирает подписи и письма. Итак, что должно написать с ними и как согласиться с теми, которые пишут, сам недоумеваю. Если найдешь вскорости отправляющихся к нам, соблаговоли уведомить меня об этом. Ибо мне приходит на мысль сказать словами Диомида¹¹⁵⁶: «Лучше тебе не просить, потому что, говорят, он человек надменный». Ибо действительно, люди надменного нрава, когда им угождают, делаются еще большими презрителями. Если умилосердится над нами Господь, то чего еще нам желать сверх этого? А если пребудет на нас гнев Божий, какая будет нам помощь от западной гордости? Они и не знают дела, как оно есть, и не хотят его узнать, но, предубежденные ложными подозрениями, то же теперь делают, что прежде делали касательно Маркелла¹¹⁵⁷, вступив с объявляющими им истину в споры, а ересь подтвердив своим согласием. Сам я желал бы не в виде общего послания написать к их верховному¹¹⁵⁸ (τῷ ϰοϱυφαίῳ) и не о делах церковных, кроме одного разве намека, что не знают они, как по правде идут у нас дела, и не берутся за тот путь, которым можно это узнать, но вообще о том, что не должно нападать на людей, угнетенных искушениями, и признавать достоинством гордость – этот грех, который и один может сделать нас врагами Богу.

Увещевает их в гонении, утешает надеждою на помощь Божию; советует не верить притворному православию Фронтона и уверяет, что сам как его не признает епископом, так не примет никого из рукоположенных им. (Писано в 376 г.)

1. Твердыня веры во Христа

Хорошо вы сделали, что написали ко мне и прислали письмо с таким человекам, который бы мог и без писем как доставить мне достаточное утешение в беспокойствах, так и сообщить подробное сведение о делах. Ибо много было такого, что желательно мне было узнать от человека, знающего самым обстоятельным образом, потому что слухи доходят до нас не прямо; и обо всем этом основательно и с толком пересказал мне возлюбленнейший и досточестнейший брат наш, сопресвитер Феодосий. Итак, чем сам себя успокаиваю, то же пишу и к вашему благоговению, а именно: со многими бывало то же, что теперь делается с вами, – и не в настоящее только время¹¹⁵⁹, но и во времена предшествовавшие есть тысячи подобных примеров, и частию осталось в письменных памятниках, а частию дошло до нас от знающих по неписанной памяти, что надеющихся на Господа, за имя Его, постигали искушения, и отдельно каждого, и целыми городами. Но, впрочем, все миновалось; ни одна печаль не имела бессмертного огорчения. Как град, или весенний поток, или другое какое внезапное бедствие легко причиняет вред и опустошение чему-нибудь нежному, а встречая вещества твердые, более терпит, нежели производит вреда, так и воздвигающиеся против Церкви сильные искушения оказываются слабыми пред твердынею веры во Христа. Посему как проходит градовая туча и стекает из оврага весенний поток, сухим и невлажным оставляя тот путь, которым он протекал, так в скором последствии времени не будет и того, что теперь нас обуревает. Примем только смелость не смотреть на настоящее, но простираться надеждами несколько далее.

2. Никто не увенчивается без подвига

Поэтому, если тяжело, братия, искушение, перенесем с твердостью и трудное, потому что никто не увенчивается, не приняв на себя ударов и не покрывшись пылью во время подвига. А если легки эти потехи диавола и насланные на нас враги, хотя беспокойны, потому что его служители, но вместе и достойны презрения, потому что Бог к лукавству их присоединил и бессилие, то остережемся заслужить упрек как много сетующие при малых страданиях. Ибо одно достойно болезнования – погибель того самого, кто для временной славы (если только надобно назвать это славою, когда человек при всех ведет себя неприлично) лишил себя вечной славы праведных. Вы – дети исповедников; вы – дети мучеников, которые до крови противостояли греху. Пусть каждый воспользуется домашними примерами в непоколебимой твердости за благочестие. Никто из нас¹¹⁶⁰ не принял ран; ни у кого не отписан дом; не отведены мы на чужую сторону; еще не ознакомились с темницею. Какое же зло потерпели мы? Разве то одно огорчительно, что ничего не потерпели, не признаны и достойными страданий за Христа¹¹⁶¹. Если же печалит вас то, что другой владеет домом молитвенным, а вы на открытом воздухе покланяетесь Владыке неба и земли, то рассудите¹¹⁶², что одиннадцать учеников заключены были в горнице, а распявшие Господа совершали иудейское богослужение в пресловутом (πεϱιβοήτῳ) храме. Иуда, который смерть удавления предпочел постыдной жизни, показал себя едва ли не лучшим тех, которые ныне равнодушно принимают все упреки людей и потому с бесстыдством готовы на дела гнусные.

3. Христопродавцы, а не христиане

Не обольщайтесь только их лживыми речами¹¹⁶³, когда приписывают себе правоту веры. Это – христопродавцы, а не христиане; полезное для них в сей жизни всегда предпочитают они жизни истинной. Когда задумали приобрести эту пустую власть, присоединились к врагам Христовым; а когда увидели народ раздраженным, опять налагают на себя личину православия. Не признаю епископом и не причислю к иереям Христовым того, кто оскверненными руками к разорению веры возведен в начальники. Таково мое решение! А вы, ежели есть у вас что общее со мною, очевидно, будете держаться того же мнения. Если же сами от себя что придумаете, то всякий волен в своем мнении, а я чист от крови сей. Написал же я это не потому, что вам не доверяю, но чтобы объявлением своего решения подкрепить иных колеблющихся; пусть никто не обнадеживает себя принятием в общение, и пусть принявшие от них возложение рук не домогаются по восстановлении мира, чтоб и их причислили к священному сонму. Приветствую чрез вас¹¹⁶⁴ весь причт, как в городе, так и в окрестностях, и всех людей, боящихся Господа.

Объясняет, почему в письмах извещает Евсевия чаще о чем-либо горестном, а именно: чтобы и себя тем облегчить, и Евсевия побудить к ревностнейшей молитве за Церковь. (Писано в 376 г.)

В письмах к твоей досточестности не скуплюсь часто на горестные известия не для того, чтобы произвести большее уныние, но чтобы себе самому доставить некоторое облегчение сими воздыханиями, которые, как скоро дашь им свободу, сами собою обыкновенно истощают несколько таившуюся во глубине скорбь, а вместе чтобы и твой высокий ум возбудить к ревностнейшей молитве. Ибо и Моисей, хотя, конечно, всегда молился за народ, однако же, когда происходило у него сражение с Амаликом (см. Исх.17:11–13), не опускал рук с утра до вечера, и воздеяние (ἡ ἔϰτασις) рук святого прекратилось с окончанием битвы.

После напрасного ожидания помощи с Запада в продолжение тринадцатилетних бедствий на Востоке снова изображением сих бедствий убеждает западных прислать от себя способных людей, которые бы уврачевали болезнующих и поощрили к терпению здравых в вере. (Писано в 376 г.)

1. Поскольку Святой Бог уповающим на Него обещал избавление от всякой скорби, то, хотя и застигнуты мы среди моря зол и обуреваемся треволнениями, какие воздвигают на нас духи злобы, однако же твердо держимся о укрепляющем нас Христе и не ослабили ревности своей о церквах, не ждем себе погибели, как отчаявшиеся в спасении от усилившегося в бурю волнения, но прилагаем еще, сколько можно, свое старание, зная, что и поглощенный китом удостоен спасения (Ион.2:11), потому что не отчаялся в себе, но возопил ко Господу. Так и мы, хотя до шли до крайнего предела бедствия, не оставляем надежды своей на Бога, но везде ищем Его помощи. Посему обращаем теперь взоры и на вас, досточестнейшие для нас братия, от которых многократно ожидали, что явитесь нам во время скорбей; теряя же эту надежду, и мы говорили сами в себе: ждах соскорбящаго, и не бе, и утешающих, и не обретох (Пс.68:21). Ибо таковы наши страдания, что достигли до пределов и обитаемой вами страны. И если когда страждет един уд, с ним страждут вси уди (1Кор.12:26), то, конечно, и вашему сердолюбию прилично поскорбеть с нами, страждущими столь долгое время. Ибо не близость места, но духовный союз производит обыкновенно то сродство¹¹⁶⁶ (τὴν οἰϰείωσιν), какое, уверены мы, есть у нас с вашею любовью.

2. Почему же нет ни письма утешительного, ни братского посещения, ничего такого, на что имеем мы право по уставу любви? Вот уже тринадцатый год, как еретиками воздвигнута против нас брань, в которой церквам более было скорбей, нежели сколько их упоминалось с тех пор, как возвещается Евангелие Христово. И я отказываюсь описывать вам их подробно, чтобы недостаточность моего слова не уменьшила очевидности бедствий, а вместе с тем не думаю, чтобы вы имели нужду в извещении, будучи давно извещены молвою о действительном положении дел. Вот главное из бедствий: народ оставил молитвенные дома, собирается в местах пустынных. Жалостное зрелище! Женщины, дети, старцы и другие немощные бедствуют под открытым небом при проливных дождях, снеге, ветрах, зимнем инее или, летом, на солнечном зное. И все это терпят потому, что не хотят приобщиться лукавой Ариевой закваски¹¹⁶⁷.

3. Как изобразить сие вам слово в ясности, если самый опыт и зрение собственными своими глазами не возбудит вас к состраданию? Поэтому умоляем вас теперь по крайней мере подать помощь церквам Восточным, преклонившим уже колена, послать людей, которые бы напомнили, какие награды предназначены за претерпение страданий Христа ради. Ибо не столько обыкновенно действует привычное слово, сколько доставляет утешения голос посторонних, и притом голос людей, которые, по милости Божией, известны с самой лучшей стороны, как и о вас возвещает молва всем людям, что пребываете невредимыми в вере и неприкосновенным соблюдаете апостольский залог. Но не таковы еще только дела наши; напротив того, имеем у себя людей, которые из желания славы и по кичению, всего более совращающему души христианские, осмелились на нововведения некоторых изречений. И церкви, потрясенные ими, подобно дырявым сосудам, приняли в себя вливающееся еретическое растление. Но вы, возлюбленные и дражайшие для нас, будьте врачами уязвленных и наставниками здравых, делая здравыми болезнующее, а здравое поощряя стоять в благочестии!

Просит сих епископов довести до сведения западного императора, как бедствует Церковь на Востоке; изображает самые сии бедствия, изъявляет опасение, что дерзость еретиков, произведя столько нестроений на Востоке, угрожает тем же и Западу; наконец объясняет, почему с сим посланием отправлен пресвитер Дорофей, а не кто-либо из епископов. (Писано ранним летом 376 г.)

1. Воистину боголюбивейшим и дражайшим братиям и единодушным сослужителям, епископам в Галлии и Италии, Василий, епископ Кесарии Каппадокийской.

Господь наш Иисус Христос, благоизволив всю Церковь Божию наименовать Телом Своим и всех по-единому соделав друг для друга членами, и нам всем даровал быть со всеми в союзе, подобно согласным между собою членам. Посему хотя весьма много отделены мы друг от друга местом жительства, но по силе сего союза близки друг к другу. Ибо как глава не может рещи ногама: «не треби ми есте»¹¹⁶⁹ (ср. 1Кор.12:21), так, конечно, и вы не согласитесь отринуть нас, но столько же окажете сострадания к нашим скорбям, которым преданы мы за грехи наши, сколько и мы радуемся вашему прославлению в мире, какой даровал вам¹¹⁷⁰ Господь. Посему и прежде еще взывали мы к вашей любви о помощи и сострадании к нам, но, конечно, потому, что не исполнилась мера наказания¹¹⁷¹, не попущено было вам восстать на помощь¹¹⁷². Ибо всего более домогаемся, чтобы чрез ваше благоговение соделалось известным наше затруднительное положение и самому державствующему (τῷ ϰϱατοῦντι)¹¹⁷³ [правителю] в обитаемых вами странах. Если же это неудобно, то пусть придут некоторые из вас посетить и утешить скорбящих и своими глазами увидеть бедствия Востока, о которых невозможно приобрести сведения посредством слуха, потому что не найдется и слова, которое бы ясно изобразило вам наше положение.

2. Арианские гонения на православных в IV веке

Нас, досточестнейшая братия, постигло гонение, и гонение самое тяжкое. Ибо гонят пастырей, чтобы рассеялось стадо (ср. Зах.13:7; Мф.26:31). А всего тягостнее то, что притесняемые приемлют страдания не с уверенностью в мученичестве и народ не воздает почестей подвижникам наряду с мучениками, потому что гонители носят имя христиан. Одно ныне обвинение, за которое жестоко наказывают, – точное соблюдение отеческих преданий. За это благочестивых изгоняют из отечества и переселяют в пустыни. Неправедные судии не уважают ни седины, ни подвигов благочестия, ни жизни, от юности до старости проведенной по Евангелию. Но тогда как ни одного злодея не осуждают без обличения¹¹⁷⁴, епископов берут по одной клевете и предают наказанию без всякого доказательства возводимых на них обвинений. А иные из них не знали обвинителей, не видали судилищ, даже не были сперва оклеветаны, но безвременно ночью похищены насильственно, сосланы в отдаленные страны и злостраданиями, какие должны были терпеть в пустыне, доведены до смерти¹¹⁷⁵. А что за сим следовало, то всем известно, хотя бы и умолчал я об этом; бегство пресвитеров, бегство диаконов, расточение всего клира; потому что необходимо или поклониться образу (τῇ εἰϰόνι), или быть ввержену в жестокий пламень бедствий; народные стенания, непрестанные слезы и по домам, и в обществе, потому что все жалуются друг другу на свои страдания. Никто не окаменел еще так сердцем, чтобы, лишившись отца, нечувствительно мог перенести свое сиротство. Глас плачущих слышен в городе, слышен в селах, по дорогам, в пустынях. Одна у всех жалостная речь, потому что все говорят о достоплачевном. Похищены радость и духовное веселие (εὐφϱοσύνη πνευματιϰή). В плач обратились наши праздники; дома молитвенные затворены; на алтарях не совершается духовного служения. Нет христианских собраний; не председают учителя; нет спасительных уроков, ни торжеств, ни всенощных песнопений, ни того блаженного радования, какому предаются верующие в Господа души в церковных собраниях и в общении духовных дарований. Нам прилично сказать, что несть во время сие князя, ниже пророка, ниже вождя, ниже приношения, ниже кадила, ни места, еже пожрети пред Господом и обрести милость (Дан.3:38, 39).

3. Зло ереси опустошительно

Пишу об этом знающим; потому что нет части во вселенной, которая бы не знала уже о наших бедствиях. Посему и следует вам заключить, что веду слово сие не для учения, не для напоминания вашей рачительности (τὴν ἐμμέλειαν). Ибо знаю, что никогда не забудете нас, как и мать не забудет чад чрева своего (ср. Ис.49:15). Поскольку одержимые какою-нибудь жестокою болью обыкновенно стенаниями облегчают несколько свои мучения, то и мы делаем то же, как бы слагаем с себя тяжесть печали, извещая вашей любви о многоразличных наших бедствиях в надежде, что, сильнее подвигнувшись к молитвам о нас, умолите Господа соделаться к нам милостивым. Если бы [только] одни скорби угнетали нас, мы решились бы пребывать в безмолвии и радоваться в страданиях за Христа; потому что недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим.8:18). Но теперь опасаемся, чтобы возрастающее зло, подобно пламени, распространяющемуся по горючему веществу, истребив¹¹⁷⁶ ближайшее, не коснулось со временем и отдаленного. Ибо зло ереси опустошительно и есть опасность, что, поглотив наши церкви, прокрадется наконец и в здравую часть близких к вам стран. Может быть, за приумножение у нас греха, первые мы отданы на снедение сыроядным зубам врагов Божиих¹¹⁷⁷. А может быть, как можно более гадать, поскольку Евангелие Царствия, начав с наших мест, прошло всю вселенную, то и общий враг душ наших усиливается семена¹¹⁷⁸ отступничества, получившие начало в тех же местах, передать целой вселенной. Ибо над кем воссияло просвещение ведения Христова, на тех умышляет навести тьму нечестия.

4. Посему, как истинные ученики Господа, почитайте страдания наши своими. Мы ведем брань не за имение, не за славу, не за что-либо временное, но вступили в подвиг за общее достояние, за отеческое сокровище здравой веры. Восскорбите с нами, братолюбцы, что уста благочестивых у нас заключены, а отверст всякий дерзкий и хульный язык глаголющих на Бога неправду (Пс.74:6). Столпы и утверждение истины (см. 1Тим.3:15) – в рассеянии; а мы, презренные по нашей малости, не имеем дерзновения. Вступите в подвиг за людей; не себя одних имейте в виду, потому что утверждаетесь в безветренных пристанях по Божией благодати, даровавшей вам всякую защиту от обуревания духов злобы, но прострите руку и тем церквам, которые застигнуты бурею, чтобы они, оставленные, не претерпели совершенного крушения веры. Восстенайте с нами, что Единородный хулится и нет противоречащего сему, что Духа Святого отвергают и кто может обличить, того изгоняют. Превозмогло многобожие. Есть у них Бог великий и Бог малый. Признано, что слово «Сын» не имеет естества, но именование какой-то почести, что Дух Святой не совосполняет (συμπληϱωτιϰόν) Собою Святую Троицу и не имеет общения в Божеском и блаженном естестве, но есть одна из тварей, напрасно и случайно присоединен к Отцу и Сыну. Кто даст главе моей воду, и очесем моим источник слез (Иер.9:1)? И многие дни буду оплакивать народ, ввергаемый в погибель сими лукавыми учениями. Обольщается слух людей простодушных; он привык уже к еретическому злочестию. Чада Церкви воскормляются нечестивыми учениями. И что им делать? Во власти еретиков крещение, сопровождение отходящих, посещение больных, утешение скорбных, вспомоществование угнетенным, всякого рода пособия, причащение Таин. Все это, будучи ими совершаемо, делается для народа узлом единомыслия с еретиками. Почему, по прошествии некоторого времени, если бы и настала свобода, нет уже надежды содержимых в долговременном обмане снова возвратить к познанию истины.

5. По сей причине многим из нас надлежало прибегнуть к вашей степенности (σεμνότητα) и каждому описать свои обстоятельства. Но теперь и это самое пусть будет для вас доказательством того злострадания, в каком живем; нам несвободно и отлучиться. Ибо если кто и на самое короткое время оставит церковь свою, то предаст сим народ свой людям злокозненным. Но, по благодати Божией, вместо многих послали мы одного, благоговейнейшего и возлюбленнейшего брата нашего сопресвитера Дорофея, который может дополнить своим рассказом и то, что не вошло в мое письмо, потому что тщательно вникал он во все и ревнует о вере. Приняв его в мире, возвратите скорее к нам с добрыми для нас вестями о вашем усердии, какое имеете для помощи братии.

Патрофилу, который в письме своем изъявил удивление, что расторгнута дружба между Василием и Евстафием, объясняет ход всего дела, именно: как назначен был собор, на котором в оправдание Евстафиева православия предложено было объявить исповедание веры, подписанное Евстафием, и как Евстафий и Феофил уклонились от общения с св. Василием под тем предлогом, что св. Василий писал к Аполлинарию и имел общение с пресвитером Диодором; когда же св. Василий, пораженный такою внезапною переменою, оставил Евстафиево письмо без ответа, [то тогда было] пущено в народ письмо к Дазизу, в котором св. Василий обвиняем был в расстройстве церквей и в том, что с коварным умыслом предлагал на соборе исповедание веры. После сего св. Василий обличает Евстафия, что он осуждает то исповедание веры, которое сам принес из Рима, скрепил своею подписью и представлял Собору в Тиане, что он вступает теперь в общение с епископами, рукоположенными от тех, которых прежде сам не признавал законными; описывает непостоянство Евстафия; наконец просит Патрофила написать, желает ли сохранять прежние отношения к св. Василию или совершенно переменяется к нему после свидания с Евстафием. (Писано летом 376 г.)

1. Читал я письмо твое, присланное с братом нашим, сопресвитером Стратигием, и читал с удовольствием. И как было иначе читать написанное человеком благоразумным и от сердца, научившегося, по заповеди Господней, иметь любовь ко всем? Узнал я почти причину молчания в предшествовавшее время. Ты походил на человека недоумевающего и приведенного в изумление, как это Василий, который с детства услуживал такому-то, в такие-то времена делал то-то, вступал в брань с тысячами, чтобы сделать удовольствие одному, теперь стал совершенно другим человеком и вместо любви грозит войною; и что далее писано тобою, достаточно показывает изумление души при такой неожиданной перемене обстоятельств. И если ты уязвил меня несколько, то принял я это без неприятности, потому что не так я упрям, чтобы огорчаться дружескими упреками братий. Даже не только не обиделся написанным, но и посмеялся немного над этим, что при таких многих и важных опытах, которыми, по-видимому, утверждалась прежде наша взаимная дружба, по дошедшим до тебя малостям впал ты, как пишешь, в столь сильное изумление. Неужели и с тобою случилось то же, что и со многими, которые, оставив исследование сущности дел, обращают внимание на людей, о которых идет речь, и делаются не исследователями истины, но оценщиками разности лиц, забывая совет, что познавати лице в суде¹¹⁸⁰ не добро (ср. Втор.1:17; Притч.18:5).

2. Но поскольку Бог не приемлет лица на суде человеческом¹¹⁸¹, то не отрекусь сделать тебе известным то самое оправдание, которое приготовил я для великого Суда, а именно, что сначала у нас не было ни большой, ни малой причины к раздору, но ненавидящие меня люди сами знают, по каким причинам (а мне не нужно и говорить о них) слагали непрестанные клеветы. Раз и два отражал я их. Но как дело было бесконечное, не помогало и непрестанное оправдание, потому что жил я далеко, а к лжецам близко было сердце, которое легко изъязвляется клеветами на меня и не научилось оберегать свободным одно ухо для отсутствующего, то, поскольку жители Никополя требуют какого-либо несомненного удостоверения в вере, что, конечно, и вам не безызвестно, заблагорассудилось мне принять на себя сие служение – написать письмо¹¹⁸². Ибо сим, как рассчитывал я, успею сделать два дела: жителей Никополя убежду не думать худо о человеке¹¹⁸³ и загражду уста клеветникам своим, потому что согласие в вере преградит путь клеветам с обеих сторон. И исповедание веры написано, принесено мною и подписано; а после подписания назначено место для другого Собора и другое время, чтобы и соседние наши братия, собравшись, соединились между собою, и общение их было уже искреннее и неложное¹¹⁸⁴.

Итак, явился я в срок, и единомышленные со мною братия частью пришли, частью подходили, все с радостью и усердием поспешая как бы для заключения мира¹¹⁸⁵; посланы были и письма, и гонцы с известием о моем прибытии, потому что мне принадлежало место, назначенное для принятия собирающихся. Но с другой стороны не было никого – ни передового, ни вестника о прибытии ожидаемых; посланные же мною возвратились, рассказывая о великом унынии и ропоте тамошних, будто бы проповедана мною новая вера; говорили и о сделанном определении не дозволять епископу их идти ко мне; пришел же ко мне некто и принес письмо, написанное одними общими выражениями и нимало не напоминающее о первоначальных условиях, а достойный всякого моего уважения и почтения брат Феофил, прислав одного из бывших с ним, открыл нечто такое, что, как думал он, и сам он обязан сказать, и мне прилично слышать, сам же писать не соблаговолил, не столько опасаясь обличения за письмо, сколько заботясь не дойти до необходимости приветствовать меня как епископа, разве только слово это вымолвлено сильнее надлежащего и вылилось из разгоряченного сердца. В таких обстоятельствах я ушел, пристыженный, упав духом, не зная, что и отвечать спрашивающим. Не много прошло потом времени, как отлучился я в Киликию и возвратился оттуда, и вот другое письмо, заключающее в себе отказ от общения со мною¹¹⁸⁶.

3. Аполлинарий Лаодикийский и Диодор Тарсийский

А причина разрыва та, говорят, что писал я к Аполлинарию и имел общение с сопресвитером¹¹⁸⁷ нашим Диодором. Но Аполлинария никогда не почитал я врагом, а за иное и уважаю этого человека. Однако же не имею таких с ним связей, чтобы принять на себя то, в чем его обвиняют; потому что, прочитав некоторые из его сочинений, могу и сам обвинить его в ином. Не помню, чтобы когда-либо просил я у него книги о Духе Святом или получил присланную мне им книгу. Но хотя слышу, что он сделался самым громким¹¹⁸⁸ из всех писателей, однако же не многие сочинения его читал я. У меня нет досуга входить в такие исследования, а вместе с тем и не охотник я браться за новости; тело мое не дозволяет мне и чтением Богодухновенных Писаний заняться прилежно и как бы надлежало. Как же это до меня касается, если кто-то написал что-то, не нравящееся кому-то? Впрочем, если должно одному давать отчет за другого, то обвиняющий меня за Аполлинария пусть оправдается предо мною за Ария, своего учителя, и за Аэция, своего ученика. А я и не учил ничему этого человека, которого заблуждения приписывают мне, и не учился у него. А Диодора¹¹⁸⁹, как воспитанника блаженного Силуана, и сначала принял я, и теперь люблю и уважаю за благодать, ощутительную в его слове, по которой он многих, пользующихся его беседою, делает лучшими.

4. Сверх сего, письмом сим приведенный в такое расположение, какое было естественно, и пораженный таким страшным и внезапным переворотом, не мог я и отвечать. Сердце у меня стало связано, язык расслабел, рука онемела, и впал я в немощь души немужественной (пусть сказано будет, что правда, впрочем, и достойно извинения); едва не дошел я до человеконенавидения; мне казалось, что всякий нрав подозрителен, что в природе человеческой нет блага – любви, но есть благовидное (εὐπϱόσωπον) слово, служащее какою-то прикрасой для употребляющих его, а на самом деле в сердце человека нет сего расположения. Ибо если тот, кто, по-видимому, с детства до глубокой старости был рачителен о себе, по таким предлогам так легко ожесточился, не приняв в рассуждение ничего, касающегося меня, и опыту в предшествовавшее время не дал более веса, чем столь ничтожной клевете, но, как необузданный молодой конь, еще не научившийся хорошо носить на себе всадника, по малому подозрению стал на дыбы, сбил и сбросил на землю тех, кем прежде гордился, что надобно предположить о других, которым не давал я таких залогов дружбы и от которых не видал подобных доказательств благонравия? Перебирая это сам с собою в душе своей и непрестанно обращая в сердце, или, лучше сказать, отвращаясь от этого сердцем (так воспоминание о сем грызет и терзает меня), не отвечал я на это письмо, умолчав не из презрения (не подумай этого, брат; потому что не перед людьми оправдываюсь, но говорю о Христе перед Богом), но от недоумения и затруднительности, не находя, что сказать соответственное [сей] печали.

5. Пока находился я в таком состоянии, застигло меня другое письмо, писанное к какому-то Дазизу, в самом же деле разосланное ко всем, что доказывается столь быстрым его распространением, что в несколько дней рассеялось оно по всему Понту и пришло в Галатию. А иные говорят, что вестники таких добрых слухов, обошедши Вифинию, дошли до самого Геллеспонта. Что же писано было против меня к Дазизу, конечно, ты уже знаешь; потому что не удаляют тебя столько от дружбы своей, чтобы тебя одного оставить неудостоенным этой чести. Если же не дошло до тебя письмо, то я тебе пришлю. В нем увидишь, что меня обвиняют в коварстве и лживости, в расстройстве церквей, в пагубе душ и еще (что, по их мнению, всего справедливее) в том, будто бы с умыслом предложил я исповедание веры, не жителям Никополя услуживая, но сам желая обманом получить их согласие. Всему этому судия – Господь. Ибо возможно ли какое ясное доказательство сердечных помышлений? Но то удивило меня в них, что из подписи предложенной мною книги заводят столько раздоров, что и быль и небыль смешивают вместе для удостоверения своих обвинителей; а не подумают о том, что письменное их исповедание Никейской веры хранится в Риме и что своими руками выдали Тианскому Собору книгу, принесенную из Рима, которая теперь у меня и в которой содержится то же самое исповедание веры. Забыли они и собственную свою речь, в которой, выступив тогда на середину¹¹⁹⁰, оплакивали свое заблуждение, увлекшись в которое дали свое согласие на книгу, составленную Евдоксиевым скопищем; почему, чтобы оправдать себя после такой погрешности, придумали, отправившись в Рим, взять там отеческое исповедание веры и, какой причинили вред церквам согласием своим на худое, исправить оный введением лучшего. Но те, которые для веры предприняли самое дальнее путешествие и сказали такую мудрую речь, теперь укоряют меня, будто бы действую коварно и под видом любви поступаю злоумышленно. Из рассказываемого же о них теперь открывается, что осуждают они Никейскую веру, потому что сами побывали в Кизике и возвратились с иною верою.

6. И что говорить об изменчивости в словах, когда в самых делах имею гораздо больше доказательств, что они обратились к противоположной стороне? Не покорившиеся определению, произнесенному на них пятьюстами епископов, при таком множестве согласившихся на мнение об их низложении, и не захотевшие сложить с себя управление церквами, потому, как сказано, что подтвердившие такое мнение не были причастны Духа Святого, правили церквами не по благодати Божией, но восхитив себе власть и из желания суетной славы, – эти самые люди рукоположенных теми же епископами принимают теперь за епископов. Спроси их ты за меня: хотя и презирают они всех людей, будто бы нет у них ни глаз, ни ушей, ни сердца чувственна (ср. Притч.14:10), чтобы сколько-нибудь видеть несообразность происходящего, однако же сами они имеют ли какой смысл в сердце у себя? Как могут быть два епископа: один – низложенный Евиппием¹¹⁹¹, а другой – рукоположенный им? Ибо то и другое есть дело той же руки. Если он не имел благодати, данной Иеремии, разорить и создать, искоренить и насадить (ср. Иер.1:10), то не искоренил одного и не насадил другого. Если уступаешь ему одно, дозволь и другое. Но, видно, у них одна цель – везде искать своего и другом почитать того, кто содействует их пожеланиям, признавать же врагом и не щадить никакой клеветы на того, кто противится их пожеланиям.

7. Каковы и теперешние их распоряжения против Церкви! Ужасны по легкомыслию делающих и жалки по бесчувственности терпящих. Евиппиевы сыновья и Евиппиевы внуки, вызванные из чужой стороны в Севастию чрез достоверных послов, получили в свое управление народ, овладели жертвенником и стали закваской для тамошней церкви. И они преследуют меня как «единосущника»; а к ним пристал теперь и Евстафий, который на бумаге принес в Тиану из Рима слово «единосущие», хотя не мог быть принят в многожеланное общение с ними, потому что или побоялись множества согласившихся против него, или уважили их власть. Ибо каковы были собравшиеся, как рукоположен каждый из них, какова была прежняя их жизнь, от которой перешли они к теперешнему могуществу… о, желал бы я никогда не иметь столько досуга, чтобы описывать дела их! Ибо научился молиться так: да не возглаголют уста моя дел человеческих (Пс.16:4). Сам ты исследуй и узнай сие. А если и от тебя что сокроется, то, конечно, не будет сокрыто от Судии.

8. Евангельские заповеди не переменяются со временем

Впрочем, не откажусь и твоей любви пересказать, что произошло со мною, а именно: прошлый еще год, изнемогши от весьма сильной горячки и приблизившись к самым вратам смерти, потом воззванный к жизни Божиим человеколюбием, не с радостью смотрел я на возвращение сил моих, рассуждая, на какие опять иду бедствия. И придумывал сам в себе, не предназначено ли во глубине премудрости Божией что-нибудь такое, для чего даны еще мне дни жизни во плоти. Когда же узнал об этом, заключил, что угодно Господу, чтобы увидел я церкви успокоенными от волнения, которое претерпели они перед этим по случаю отделения тех, которым было все вверено за их лицемерную честность. Или, может быть, Господу угодно укрепить душу мою и сделать более трезвенною для последующего времени, чтобы не обращала она внимания на людей, но соображалась с евангельскими заповедями, которые не переменяются ни со временем, ни с обстоятельствами дел человеческих, но всегда те же, и как произнесены нелживыми и блаженными устами, так и останутся вечно.

9. А люди подобны облакам, которые с переменою ветров носятся туда и сюда по воздуху. Особенно же эти, о которых у нас слово, оказались самыми непостоянными из всех, нами изведанных. Таковы ли они в прочих житейских делах, пусть скажут сие живущие с ними вместе. А как мне показалось, такую изменчивость в вере, какова их, не помню, чтобы сам видел в ком ином или знал по слуху от других. Сначала последовали Арию, потом перешли к Гермогену¹¹⁹², который – прямой враг Ариева злочестия, как показывает самое исповедание веры, вначале произнесенное этим человеком в Никее. Умер Гермоген, и снова перешли они к Евсевию, главе арианского сонмища¹¹⁹³, как говорят знающие сие по опыту. Отстав и от него по каким-то причинам, опять возвратились в отечество и опять таили в себе арианское мудрование. Достигши епископства (умалчиваю о том, что было до того), сколько выдали (ἐξέϑεντο) исповеданий веры? Одно – в Анкире¹¹⁹⁴, другое – в Селевкии¹¹⁹⁵, еще другое, и наиболее известное, – в Константинополе¹¹⁹⁶, иное же – в Лампсаке¹¹⁹⁷, а после того – в Нике Фракийской, другое же теперь – в Кизике¹¹⁹⁸, о котором, знаю [только] то, о чем слышу, что, умолчав о единосущии (ὁμοούσιον), проповедуют теперь подобосущие (τὸ ϰατ᾽ οὐσίαν ὅμοιον) и вместе с Евномием пишут хулы на Духа Святого. Сии исчисленные мною исповедания веры, хотя и не все противоречат между собою, однако же равно доказывают изменчивость нрава тем, что они никак не держатся одних и тех же слов. Это совершенная правда, хотя будут умолчаны тысячи других поступков.

А поскольку теперь дошли они и до вас, то прошу отписать чрез того же человека (разумею сопресвитера нашего Стратигия), таким же ли и ты остаешься ко мне или переменился вследствие свидания с ними? Ибо невероятно, чтобы и они стали молчать, и ты, который писал ко мне такие вещи и против них не употребил своего дерзновения. Итак, если пребываешь в общении со мною, то это всего лучше и составляет высочайший предмет наших желаний. А если приложился к ним, то сие прискорбно, правда (ибо как не скорбеть об отлучении такого брата?), впрочем, если не иному чему, то по крайней мере переносить такие потери достаточно научен я ими самими¹¹⁹⁹.

Отвечает ему со Стратигием, что несмотря на все огорчения, нимало не изменился в любви своей к Феофилу, хотя и не может быть в общении с людьми, переменяющими веру. (Писано в 376 г.)

Давно получив письмо от любви твоей, выжидал я случая отвечать с верным человеком, чтобы вручитель письма дополнил и недоговоренное в самом письме. Итак, когда пришел ко мне возлюбленнейший и благоговейнейший брат наш Стратигий, признал я справедливым употребить его на сие служение как человека, знающего мои мысли и способного вместе искренно и богобоязненно послужить в моем деле.

Посему знай, возлюбленейший и досточестнейший¹²⁰¹ для меня, что высоко ценю любовь к тебе, которой, что касается до душевного расположения, сколько сознаю за собою, не оставлял я ни на один час¹²⁰², хотя много было важных предлогов к справедливому огорчению. Но я решился на сие, чтобы, как на весах неприятному противополагая полезное, обращать внимание на то, где перевешивает лучшее. Поскольку же дела изменились, от кого всего менее надлежало быть сему, то извини меня, который не в расположении изменился, но перешел на другую сторону. Лучше же сказать, я держусь той же стороны, но другие, непрестанно переходя от одной стороны к другой, теперь открыто передались противникам. А ты сам знаешь, как высоко ценил я общение с ними, пока принадлежали они к числу здравых верою. Если же теперь не следую им и уклоняюсь от единомысленных с ними, то по всей справедливости заслуживаю извинение как ничего не предпочитающий истине и собственной своей безопасности.

Ободряет их надеждою на помощь Божию и советует доказать на самом деле, чему доселе учили. (Писано летом 376 г.)

Когда вижу, что и зло преуспевает, и ваше благоговение утомилось и доведено до изнеможения непрерывностью бедствий, тогда теряю бодрость духа. Но когда представляю опять себе великую руку Божию и что Бог знает, как восставлять низверженных и любить праведных (Пс.145:8), сокрушать же гордых и низлагать с престолов сильных (Лк.1:52), тогда, изменившись, снова восторгаюсь надеждами. И знаю, что по молитвам вашим Господь скоро покажет нам¹²⁰³ тишину. Только не изнемогайте в молитвах, но чему учите словом, на то, для настоящего времени, и делом постарайтесь показать всем ясные примеры.

Утешает в бедствиях надеждою на помощь Божию и извещает, что ходатайствовал о защите жителей Никополя при дворе [императора]. (Писано летом 376 г.)

Когда прочел я письма вашего преподобия, тогда сколько стенал и плакал, что собственным слухом своим услышал о подобных бедствиях, о ранах и оскорблениях, нанесенных вам самим, о разграблении домов, о запустении города, о разорении целого отечества, о гонении на Церковь и бегстве священников, о набеге волков и рассеянии стада! Но когда прекратил стенания и слезы, тогда, обратив взор к небесному Владыке, узнал и уверился (а желаю, чтобы и вы знали это), что будет скорая помощь и не до конца продолжится оставление. Ибо что потерпели мы, потерпели то за грехи наши. Но Человеколюбец окажет Свою помощь по Своей любви к церквам и по благоутробию Своему.

Впрочем, не преминули мы просить людей, которые в силе, и писать к любящим нас при дворе [царском], чтобы обуздали гнев человека неистового. И думаю, что многие произнесут на него осуждение, разве только исполненное смятений время¹²⁰⁴ не даст на сие досуга людям, правящим делами.

В разлуке с св. Амфилохием утешает себя тем, что тот живет в мире и не видит гонений, воздвигнутых на Церковь в Каппадокии, извещает, что некто Асклипий умер от ран, нанесенных ему еретиками; изъявляет надежду, что Господь избавит вскоре Церковь от бедствий, по молитвам Амфилохия; просит его прислать человека для пересылки сочинения своего о Духе Святом. (Писано в 376 г.)

Когда смотрю на собственное свое желание, прискорбно для меня, что так далеко живу от твоего благоговения; но когда подумаю о мирном твоем житии, благодарю Господа, что избавил твое благоговение от сего пожара, который нашу страну опустошил более, нежели другие. Ибо нам праведный Судия по делам нашим дал ангела сатанина (2Кор.12:7), который довольно мучит нас и сильно поддерживает ересь, а воздвигнутую на нас брань довел до того, что не щадит и крови верующих в Бога. И конечно, не безызвестно любви твоей, что некто Асклипий, за то, что не принял общения с Доиком, избитый ими, умер от ран, лучше же сказать, сими ранами вошел в жизнь¹²⁰⁵. Но представь себе, что и все прочее делается сообразно с этим. Представь гонения на пресвитеров и учителей и все, что могут сделать люди, пользующиеся могуществом власти, по собственному своему произволу. Впрочем, твоими молитвами Господь дает нам избавление от этого и терпение, чтобы бремя искушений понести нам достойно нашего упования на Него.

Сам же ты соблаговоли чаще писать к нам о себе. И если найдешь человека, который бы мог верно доставить тебе книгу моего труда, то благоволи прислать, чтобы, положившись на твой суд, мог я пустить ее и в другие руки. Здравым, благодушествующим о Господе и молящимся¹²⁰⁶ да будешь ты дарован мне и Церкви Господней благодатью Святого¹²⁰⁷!

Препровождает одного человека, избравшего жизнь с людьми, боящимися Бога. (Писано в 376 г.¹²⁰⁸)

Разделяю радость брата, который избавился от здешних мятежей и достиг до твоего благоговения. Ибо избрал он для себя добрый путь к грядущему веку – доброе житие с боящимися Господа. Передаю его твоей досточестности и через него прошу тебя помолиться о моей бедственной жизни, чтобы, избавившись от сих искушений, начать¹²⁰⁹ мне работать Господу по Евангелию.

Благодарит за письмо, присланное с Стратигием, и за продолжение прежней любви; объясняет, почему не может быть в общении с Евстафием. (Писано в 376 г.)

Хотя поздно получил я ответы на прежние письма, однако же получил от возлюбленнейшего Стратигия¹²¹¹ и возблагодарил Господа, что ты остаешься таким же в любви ко мне. А что и теперь соблаговолил ты написать о том же предмете, это служит доказательством доброго твоего произволения, потому что и сам держишься надлежащего образа мыслей, и мне советуешь полезное.

Но поскольку опять вижу, что выйдет у меня весьма длинное слово, если порознь буду отвечать на все то, что писано твоим благоразумием, то скажу только, что если благо мира¹²¹² заключается в одном имени мира, то смешно, выбирая того и другого, им только позволять участвовать в мире, а тысячи других исключать из общения в сем благе. Если же согласие с людьми вредными вступающих в оное [общение] заставляет под видом мира поступать враждебно, то смотри, каковы те, с которыми вступили в единение возненавидевшие меня несправедливою ненавистью, – не принадлежат ли они к числу не имеющих со мною общения, потому что не имею нужды упоминать теперь о них поименно. Они-то вызваны ими в Севастию, овладели церковью, священнодействовали на жертвеннике, преподавали хлеб свой всему народу, будучи провозглашены епископами от тамошнего клира и сопровождены ими по всей стране, как посвященные и состоящие с ними в общении. Если их сторону принять надобно, то смешно начать с ногтей, а не обратиться к самым главам их. Если никого не должно почитать во всем еретиком и избегать, то скажи мне, для чего же сам отделяешь себя и избегаешь общения с некоторыми? Если же должно удаляться некоторых, на основании точного исполнения правил, то пусть скажут мне точные во всем исполнители, к какой стороне принадлежат вызванные ими из Галатии? Если все это кажется тебе достойным скорби, то виновникам сего вмени мое отделение. Если же признаешь сие безразличным, то извини меня, который не соглашаюсь приобщиться закваски учащих инаково (Мф.16:12). Почему, если заблагорассудишь, оставив все оные благовидные слова, обличай со всем дерзновением не ходящих право по евангельской истине (Гал.2:14).

Хвалит их за твердость в вере и благодарит, что не вняли клеветам Евстафиевым; доказывает, что Евстафий противоречит сам себе: прежде, низложенный на Константинопольском соборе арианскими епископами, не признавал их за епископов, а теперь просит общения с теми, которые получили рукоположение от сих же самых арианских епископов; [далее свт. Василий] свидетельствует о себе, что всегда содержит одну и ту же веру; не предпочитает Духа Отцу и Сыну, как говорят злоречивые; наконец, увещевает евсеян пребывать неколебимыми в вере. (Писано в 376 г.¹²¹³)

1. Хотя и велико число окружающих меня дел и тысячами забот объята у меня мысль, однако же никогда не выпускаю из памяти своей попечения о вашей любви, моля Бога нашего, чтобы пребывали вы в вере, в которой стоите и хвалитесь упованием славы Божией (ср. Рим.5:2). Действительно, трудно уже найти и в большую стало редкость увидеть церковь чистую, которая нимало не потерпела вреда в сии трудные времена, но сохраняет апостольское учение неприкосновенным и неискаженным, каковою в настоящие времена показал вашу церковь Тот, Кто в каждом роде являет достойных своего звания.

И да подаст вам Господь блага Иерусалима горнего (ср. Гал.4:25–26) за то, что лживые на меня клеветы обратили вы на главы лжесловесников, не дав им доступа в сердца свои! Знаю и уверен я о Господе, что многа мзда ваша на небесех (Мф.5:12) и¹²¹⁴ за это дело. Ибо премудро рассудили вы это сами с собою, как оно и действительно есть, что воздающие мне злом за добро и ненавистью за любовь мою к ним (Пс.108:5; 34:11–12) клевещут теперь на меня в том, что сами, как оказывается, исповедали письменно.

2. И не в это только впали они противоречие, не собственные только свои писания представляют вам¹²¹⁵ вместо обвинения¹²¹⁶, но противоречат в том, что, низложенные единогласным приговором епископов, собравшихся в Константинополе¹²¹⁷, не приняли определения о своем низложении, называя это собором изменническим¹²¹⁸ и не соглашаясь именовать их епископами, чтобы не подтвердить тем произнесенного на них приговора. Присовокупили и причину, почему они не епископы, именно же говорят: потому что были начальниками злой ереси. Но это¹²¹⁹ было почти за семнадцать лет. Главными же между низложившими их были: Евдоксий, Евиппий, Георгий, Акакий и другие, вам¹²²⁰ неизвестные¹²²¹. А управляющие церквами ныне – их преемники: одни рукоположены на их место, а другие ими самими поставлены.

3. Итак, обвиняющие меня в зловерии пусть скажут мне теперь, почему были еретиками те, от которых не приняли определения о своем низложении, и почему православны те, которые ими же поставлены и сохраняют один образ мыслей со своими отцами? Ибо если Евиппий православен, то почему же низложенный им Евстафий не мирянин? А если Евиппий еретик, то почему же теперь в общении с Евстафием епископ, поставленный рукою Евиппия? Но это шутки, какими забавляются ко вреду церквей Божиих вознамерившиеся для собственной своей пользы клеветать на людей и опять оправдывать их.

Евстафий, проходя Пафлагонию, ниспровергал жертвенники пафлагонца Василида¹²²² и служил на собственных своих алтарях, а теперь – стал просителем пред Василидом, чтобы самому быть принятым [в общение]. Отлучил он благоговейнейшего брата Елпидия за связи его с амасийцами¹²²³, а теперь – стал просителем пред амасийцами, домогаясь союза с ними. Сами вы знаете, как страшны были провозглашения против Евиппия; а теперь он превозносит за православие людей, которые держатся Евиппиева образа мыслей, если только будет содействовать в усердии к его восстановлению. И на меня клевещут не потому, что делаю какую-нибудь неправду, но потому, что, по его мнению, доставит это ему одобрение антиохийцев. Каковы ж те, которых прошлого года пригласили из Галатии, в надежде, что чрез них в состоянии будут возвратить себе епископство, – об этом знают и немного обращавшиеся с ними. А мне да не даст Господь никогда столько досуга, чтобы мог перечислить дела их! Однако же самыми почетными из них сопровождаемые, как телохранителями и сотаинниками, прошли они всю страну их, и им, как епископам, оказывали почести и услуги. Торжественно введены были в город; полновластно поучали в собраниях; потому что им предан был народ, им отдан и жертвенник. Но поскольку, дошедши до Никополя, ничего не могли сделать из обещанного ими, то как возвратились и какими оказались по возвращении, знают это бывшие при сем. Так оказывается, что они всегда все делают для собственной своей пользы. Если же говорят, что покаялись, то пусть представят письменное свое покаяние и проклятие Константинопольского исповедания¹²²⁴ и отлучения еретиков; пусть не вводят в обман людей простодушных. И таковы дела их!

4. Мы же¹²²⁵, возлюбленные братия, хотя и малы и слабы, однако же, по благодати Божией, всегда одни и те же и никогда не соображались с переменами обстоятельств. У нас вера не иная в Селевкии, иная же – в Константинополе, а иная – в Зилах¹²²⁶, иная же – в Лампсаке, а другая – для Рима, и теперь проповедуемая, не различна от прежних, но всегда одна и та же. Ибо как приняли от Господа, так и крестимся; как крестились, так веруем; как веруем, так и славословим, не отлучая Святого Духа от Отца и Сына, не предпочитая Его Отцу, не утверждая, что Дух старше Сына, как доказывают уста хулителей¹²²⁷. Ибо кто так дерзок, чтобы, отринув Владычное законоположение, осмелится придумать свой порядок именам? Но ни тварным не называем Духа, Который поставлен в ряду с Отцом и Сыном, ни служебным не осмеливаемся назвать Духа Владычня (Пс.50:14). И вам советуем, помня угрозу Господа, Который сказал: всяк грех и хула отпустится человеком, а яже на Духа Святаго хула не отпустится ни в сей век, ни в будущий (Мф.12:31, 32), предостерегать себя от гибельных учений о Духе. Стойте в вере (1Кор.16:13). Обозрите вселенную – и увидите, что малая только часть страждет недугом, вся же прочая Церковь, восприявшая Евангелие, от концов земли до концов ее, держится сего здравого и неповрежденного учения. И себе желаем не отпадать от общения с нею, и о вас молимся, чтобы приняли вы в ней участие в праведный день Господа нашего Иисуса Христа, когда приидет воздать Он каждому по делам его.

От имени церкви своей приглашает их на день памяти св. мученика Евпсихия¹²²⁹. (Писано в 376 г.)

Чествование мучеников вожделенно всем, возложившим упование на Бога, преимущественно же вам, любители добродетели, которые своим расположением к прославившимся сослужителям¹²³⁰ доказываете любовь к общему всех Владыке; а сверх того ваша строгая жизнь имеет нечто сродное со скончавшими течение своей [жизни] в терпении. Итак, поскольку из мучеников наиболее славны Евпсихий и Димас и прочий с ними лик и их память ежегодно совершается нашим городом и всею окрестною страною, то Церковь уведомляет о сем вас – собственное свое украшение, моим голосом приглашая исполнить древний обычай и посетить нас. Посему, так как предлежит вам великое дело среди народа, который требует от вас назидания, и за чествование мучеников ожидают вас награды, то примите мое приглашение и склонитесь на милость – с малым трудом оказать нам великое благодеяние.

Посылая к ним пресвитера Санктиссима, извещает, что он донесением своим о расположении западных¹²³¹ и о состоянии дел церковных в Каппадокии частью успокоит, а частью поощрит заботливость их о церквах Божиих. (Писано в 376 г.¹²³²)

Ту заботливость, какую имеете о церквах Божиих (ср. 2Кор.11:28), частью успокоит возлюбленнейший и благоговейнейший брат наш Санктиссим, рассказав вам о любви и расположении к нам всего Запада, а частью пробудит и более поощрит, сам от себя ясно представив вам, какого усердия требуют настоящие обстоятельства. Ибо все прочие как бы вполовину только извещали нас и о мнении тамошних и о состоянии дел у нас; но он, как человек способный и изведать намерения людские, и в точности исследовать состояние дел, расскажет вам все и во всем будет руководствовать доброе ваше усердие. Посему имеете предмет для рассуждения, приличный вашему совершенному произволению, какое всегда обнаруживали в попечении о церквах Божиих.

Извещает его, что о делах западных и о положении св. Василия может получить достаточное сведение от Санктиссима, который в Лаодикии; просит молитв его о себе. (Писано в 376 г.).

Да даст со временем Господь и мне самому увидеться с твоим истинным богочестием, и чего не высказал в письме, выполнить то при личном свидании; потому что поздно начал я писать и нужно мне много оправдываться. Поскольку же у тебя возлюбленнейший и благоговейнейший брат сопресвитер Санктиссим, то он расскажет тебе все и о мне, и о делах западных. Последними тебя порадует; но рассказом о смятениях, меня окружающих, прибавит, может быть, несколько печали и заботы к тем, какие были уже в добром твоем сердце. Впрочем, не бесполезно опечалиться вам, которые можете умилостивить Господа, потому что беспокойство ваше обратится нам во благо; и знаю, что сподобимся помощи от Бога, имея содействие ваших молитв. А если помолишься со мною об избавлении моем от забот и испросишь мне некоторое приращение в телесных силах, то Господь даст мне успех в исполнении желания своего – прийти и увидеть твою чинность.

Приветствует его, отправляя письмо сие с пресвитером Санктиссимом, возвращающимся с Запада. (Писано в 376 г.)

О, если б можно мне было каждый день писать к твоему благоговению! Ибо с тех пор, как опытом познал любовь твою, великое имею желание, во-первых, быть вместе с тобою, а если сие невозможно, по крайней мере писать к тебе и получать от тебя письма, чтобы и тебя извещать о делах своих, и мне знать твое положение. Но поскольку не то бывает, чего хотим, а что Господь дает, то и должны принимать с благодарением, возблагодарил я Святого Бога, что открывает мне случай писать к твоему благоговению, по причине отъезда возлюбленнейшего и благоговейнейшего брата нашего, сопресвитера Санктиссима, который подъял велий труд¹²³⁵ пути и в подробности перескажет тебе все, что заметил на Западе. За сие и должны мы благодарить Господа и поклоняться Ему, чтобы и нам дал тот же мир и свободно могли мы принимать друг друга. Приветствуй от меня все о Христе братство.

Услышав, что ариане сожгли их обители, св. Василий сперва надеялся, что монахи сии прибегнут к нему, а потом желал писать к ним и наконец исполняет последнее, с пресвитером Санктиссимом посылая сие письмо, в котором утешает их надеждою будущей награды и просит молиться об умирении Церкви. (Писано в 376 г.)

Возлюбленнейшим и благоговейнейшим братиям, сопресвитерам¹²³⁶ Акакию¹²³⁷, Аэтию, Павлу и Силуану, и диаконам Силуану и Лукию, и прочим монашествующим братиям – Василий, епископ.

Услышав о тяжком этом гонении, воздвигнутом на вас, и о том, что вскоре после Пасхи люди сии, в судех и сварех постившиеся (Ис.58:4), пришедши к вашим кущам, предали огню труды ваши¹²³⁸, уготовляя вам нерукотворенную обитель на небесах (ср. 2Кор.5:1), а себе собирая огонь (2Пет.3:7), которым воспользовались ко вреду нашему, восстенал я о случившемся, не о вас соболезнуя, братия (да не будет сего), но о сих, настолько погрязших в злобе, что до сего простерли они свое лукавство. Но ожидал я, что все вы вскоре притечете к готовому пристанищу, к моему смирению, и был в надежде, что даст мне Господь отдохнуть от непрерывных мучений в ваших объятиях и что, на это бездейственное тело приняв прекрасный пот, какой источаете вы за истину, буду иметь некоторое общение в наградах, уготованных вам Судиею истины. Но так как вам не пришло сего на мысль и вы не понадеялись найти у меня сколько-нибудь успокоения, то сам я желал иметь по крайней мере частые случаи писать к вам, чтобы, подобно тем, которые своими восклицаниями ободряют борцов, и мне в письмах провозгласить что-нибудь в поощрение ваше к продолжению доброго подвига. Но и это сделалось для меня неудобным по двум причинам: во-первых, не знал, где вы живете, а во-вторых, не многие от нас ходят к вам.

Теперь же Господь привел ко мне возлюбленнейшего и благоговейнейшего брата сопресвитера¹²³⁹ Санктиссима, чрез которого и приветствую любовь вашу, и прошу вас, радующихся и веселящихся яко мзда ваша многа на небесех (Мф.5:12), помолиться о нас и, поскольку имеете дерзновение пред Господом, неумолчно день и ночь вопиять к Нему (Лк.18:7), чтобы прекратил сию бурю в церквах, возвратил людям пастырей и снова возвел Церковь в свойственное ей достоинство. Ибо уверен я, что если найдется голос, умилостивляющий благого Бога, то не удалит милость Свою, но вместе со искушением подаст уже нам и избытие, яко возмощи понести (1Кор.10:13). Целуйте от меня всю о Христе братию.

Доказывает, что гонимые, когда гонители их христиане, должны надеяться не меньшей, но большей награды от Бога; увещевает не приходить в уныние от того, что епископы изгнаны, некоторые из причта стали предателями и число заблуждающихся весьма велико. (Писано в 376 г.)

1. За гонение от именующихся христианами – большая награда у Бога

Что говорил я сам с собою, услышав об искушении, какому подвергали вас враги Божии¹²⁴¹, то же самое признал приличным сказать вам и в письме, а именно: что во времена, почитаемые мирными, приобрели вы себе блаженство, уготованное гонимым за имя Христово. Ибо если делающие зло носят на себе приятное и вожделенное имя [христиан], то поэтому не надобно полагать, что дела их не враждебны. Война с единоплеменниками, по моему мнению, гораздо тяжелее, потому что от врагов явных и остеречься легче, но если враги среди нас, то по необходимости должны мы терпеть всякий вред. Этому подвергались и вы. Гонимы были и отцы ваши¹²⁴², но идолопоклонниками; расхищено было их достояние; разрушены домы, и сами обращены в бегство враждующими на нас явно за имя Христово. Но явившиеся ныне гонители ненавидят нас не менее идолопоклонников, к обольщению же многих носят на себе имя Христово, так что гонимые не имеют даже утешения назваться исповедниками. Многие, и особенно люди простые, хотя и соглашаются, что терпим мы обиды, однако ж не признают мученичеством смерти нашей за истину. Почему уверен я, что праведным Судиею уготована вам¹²⁴³ большая награда (Мф.5:12), нежели тогдашним мученикам, так как они и от людей получали единогласную похвалу, и от Бога ожидали награды, а вам за равные с ними заслуги нет чествования от людей, а поэтому и справедливо, чтобы в будущем веке уготовано вам было сугубое мздовоздаяние за труды, подъятые ради благочестия.

2. «Остаток благочестия»

Почему умоляю вас не унывать в скорбях, но обновляться любовью к Богу и день ото дня возрастать в ревности, зная, что в вас должен сохраниться остаток благочестия, какой Господь, пришедши, найдет на земле (ср. Лк.18:8). И если епископы изгнаны из церквей, сие да не приводит вас в колебание. Если в самом причте нашлись предатели¹²⁴⁴, сие да не ослабляет упования вашего на Бога. Ибо не имена спасают нас, но произволение и истинная любовь к Сотворившему нас. Рассудите, что и в совещании на Господа нашего строили козни архиереи, книжники и старцы (Мк.14:1), а искренно принявшими учение оказались не многие из народа; рассудите, что в числе спасаемых не множество, а избранные Божии (Мф.22:14). Посему да не устрашает вас многочисленность народа, волнуемого, как вода в море ветрами. Ибо если и один кто спасется, как Лот в Содоме (Быт.19), должен держаться здравого суждения, имея непоколебимое упование о Христе, потому что Господь не оставит преподобных Своих (Пс.36:25). Целуйте от меня все о Христе братство. Искренно молитесь о бедной душе моей.

Благодарит Епифания за письма, за присланных братий, за участие в прекращении раздора между братиями на Елеоне, затрудняется быть их примирителем, но извещает, что писал к Палладию и Иннокентию о несогласии своем дополнять чем-либо Никейский Символ веры , кроме учения о Святом Духе; о деле антиохийском пишет, что всегда был и будет в общении с Мелетием, что общение с ним желательно было и св. Афанасию, что общения с Павлином никогда не имел не по его недостоинству, но по неукоризненности Мелетия; просит Епифания прекратить сей раздор и научить антиохийских братий необходимости исповедовать три Ипостаси; заключает письмо сведениями, какие имеет о племени магусеев. (Писано около 377 г.)

1. Оскудение христианской любви

Письма, полученные от твоей досточестности, видимым образом опровергают мысль, будто бы и у нас уже исполнилось, что, по предречению Господа, давно ожидается, ныне же и действительным опытом подтверждается, а именно: что за умножение беззакония изсякает любы многих (ср. Мф.24:12). Ибо подлинно немаловажно это доказательство любви, что, во-первых, помнишь о мне, человеке столь малом и ничего не стоящем, а потом, для посещения моего посылаешь братий, которые достойны быть вручителями мирных посланий. А это всегда реже можно видеть, когда уже все и на всех смотрят подозрительно. Нигде нет сочувствия¹²⁴⁶, нигде нет сострадательности, нет братской слезы о бедствующем брате. Ни гонения за истину, ни всенародные стенания в церквах, ни великое число окружающих нас бедствий не могут подвигнуть нас к попечительности друг о друге; напротив того, издеваемся над падениями, растравляем раны, поддерживаем нападения еретиков мы, которые, по видимому, держимся того же образа мыслей¹²⁴⁷ и, будучи согласны в самом главном, в одном чем-нибудь совершенно отделились друг от друга. Поэтому как же не подивиться человеку, который при таком положении дел обнаруживает чистую и нельстивую любовь к ближнему и через такую широту моря и суши¹²⁴⁸, разделяющую нас телесно, услуживает нам всевозможным попечением о душах наших.

2. В тебе же подивился я и тому, что с огорчением принял ты раздор братий на Елеоне и желаешь им сколько-нибудь сблизиться между собою. Но поскольку не скрылось от тебя, что было выдумано некоторыми¹²⁴⁹ и произвело беспорядки в братстве, но и о сем приложил ты свое попечение, – то похвалил я и за это. Но не признал я соответственным твоему благоразумию, что исправление такого дела предоставляешь мне, человеку, ни благодатию Божиею не водимому, потому что живу во грехах, ни в слове не приобретшему какой-либо силы, потому что от учений суетных отказался добровольно, а в догматах истины не снискал еще надлежащего навыка. Итак, писал уже я возлюбленным братиям нашим на Елеоне – Палладию¹²⁵⁰, нашему единоземцу, и Иннокентию¹²⁵¹, родом из Италии, в ответ на написанное ими, что к Никейскому исповеданию веры не можем прибавить чего-нибудь, даже самого краткого, кроме славословия Духу Святому; потому что отцы наши о сем члене веры упомянули кратко по той причине, что тогда не возникло еще о сем вопроса. Присовокупляемых же к сему исповеданию догматов о воплощении (ἐνανϑϱώπησις) Господнем, потому что оные глубже моего разумения, не касался я исследованием и не принял, зная, что если однажды извратим простоту веры, то не найдем и конца речам, но противоречия поведут нас далее и далее – и души простые будем смущать чуждыми нововведениями.

3. Антиохийское разделение

Что касается до церкви Антиохийской, – разумею же единомысленную с нами, – то даст Господь увидеть ее некогда пришедшею в единение! Ибо она в опасности всего скорее внять наветам врага, который злобится на нее за то, что там в первый раз водворилось наименование христиан (Деян.11:26). И как ересь отделяется там от Православия, так и Православие делится само в себе¹²⁵². Но как почтеннейший епископ Мелетий первый стал дерзновенно за истину и добрым подвигом подвизался во время Констанция и церковь моя была с ним в общении, наипаче возлюбив его за крепкое и неуклонное противоборство, то и я, по благодати Божией, доныне пребываю с ним в общении и пребуду, если угодно сие Богу. Ибо блаженнейший папа Афанасий, прибыв из Александрии, весьма желал, чтобы установилось у него общение с Мелетием, но, по злонамеренности советников, союз их (чему лучше бы не быть) отложен до другого времени. Не приступал же я еще к общению ни с кем из привзошедших впоследствии, не их считая недостойными, но в Мелетии не находя, что требовало бы осуждения. И хотя многое слышал я о братии, но не поверил, потому что обвинителям не были противопоставлены обвиняемые, по написанному: еда закон наш судит человеку, аще не слышит от него прежде и разумеет, что творит (Ин.7:51). Посему-то, досточестнейший брат, не мог я доселе писать к ним посланий и не должно принуждать меня к этому. Миролюбивому же твоему намерению прилично будет не сочетавать одно, а другое расторгать, но отделившееся привести к тому единению, какое уже есть. Посему сперва молись, а потом всеми силами упрашивай, чтобы, отринув от сердца любочестие, сблизились они между собою – и для возвращения Церкви ее крепости, и для сокрушения кичливости врагов. Но в довольной мере утешило душу мою присовокупленное твоею точностью к прочим прекрасным и точным рассуждениям, а именно: что необходимо исповедовать три Ипостаси. Сему пусть будут научены тобою (и, конечно, уже научены) антиохийские братия, потому что, без сомнения, не примешь общения с ними, не приняв особенной предосторожности в этом именно.

4. А племя магусеев (на которое изволил ты указывать мне в другом месте) у нас многочисленно и рассеяно по всей почти области, происходит от поселенцев, в древности вышедших из Вавилонии. Они имеют свои особенные обычаи, не имея общения с другими людьми; и обратить к ним слово совершенно невозможно, потому что уловлени от диавола в свою его волю (2Тим.2:26). Нет у них книг, нет наставников в догматах, но воспитываются, следуя неразумным обычаям, и сын от отца заимствует нечестие. А сверх этого, что и всякий видит, гнушаются они закланием животных, как скверною, и для своей потребности закалывают животных чужими руками, любят беззаконные браки, огонь признают Богом и тому подобное. Но о родословии от Авраама не говорил мне доселе ни один из магов, выдают же родоначальником своим какого-то Зарнуа. Более этого ничего не могу написать о них твоей досточестности.

Скорбит, что не мог внушить им мира, однако же ни на кого не сердится за сие; просит Палладия и Иннокентия не о частом посещении, но о непрестанных за него молитвах. (Писано около 377 г.)

Насколько люблю вас, должны вы заключать по любви своей ко мне. И как всегда желательно мне быть посредником мира, так, не имея в том успеха, скорблю о сем. И как не скорбеть? Впрочем, ни на кого не могу враждовать за это, зная, что давно уже похищено у нас благо мира. Если же в других будет причина несогласия, то Господь да дарует успокоение производящих раздоры! Не требую от вас частых посещений, посему и не извиняйтесь передо мною в этом; ибо мне известно, что люди, избравшие жизнь многотрудную и всегда своими руками снискивающие себе необходимое, не могут на долгое время отлучаться из дома. Но где бы вы не были, помните нас и молитесь о нас, чтобы иметь нам мир по крайней мере с самими собою и с Богом и чтобы никакого мятежа не было в наших помыслах.

По просьбе Оптима объясняет места Писания, именно же – сказанное о Каине: всяк убивый Каина, седмижды отмстится (Быт.4:15), а также сказанное Ламехом женам своим (Быт.4:23) и Симеоном Марии (Лк.2:34, 35). (Писано в 377 г.)

1. И в другое время приятно мне было бы видеть сих прекрасных молодых людей и по твердости их нрава, превышающей возраст, и по близости к твоему благоговению; посему можно ожидать от них чего-нибудь великого. Когда же увидел их пришедшими ко мне с письмом от тебя, удвоил свою любовь к ним. А когда прочел послание твое и увидел в нем и предусмотрительность в чтении Божественных Писаний, тогда возблагодарил Господа и пожелал благ как доставившим мне такое письмо, так, еще прежде них, самому писавшему оное.

2. Спрашивал ты, какое решение имеет это весьма известное и всеми так и иначе толкуемое изречение: всяк убивый Каина седмижды отмстится (ἑπτὰ τὰ ἐϰδιϰούμενα παϱαλύσει) (Быт.4:15). А сим прежде всего сам о себе доказал ты, что в точности соблюдаешь правило, какое Павел дал Тимофею (см. 1Тим.4:13) (ибо, очевидным образом, внимателен ты к чтению), а потом и меня, старика, который оцепенел уже и от лет, и от телесной немощи, и от множества скорбей, в большом числе окруживших меня ныне и соделавших жизнь мою тяжкою, и которого ты возбудил, однако ж, и когда охладел я, подобно животному, спрятавшемуся на зиму, сам горя духом, возвращаешь к некоторой бдительности и жизненной деятельности. Итак, изречение сие может и просто быть понимаемо, и принимать различный смысл. Более простое значение, которое может представиться с первого взгляда, есть следующее: Каин за грехи свои должен понести седмикратное наказание. Ибо праведному Судии не свойственно определять воздаяние равным за равное; но необходимо, чтобы положивший начало злу с избытком воздал должное, чтобы ему и самому от наказаний сделаться лучшим, и других уцеломудрить своим примером. Следовательно, поскольку Каину определено понести за грехи свои седмикратное наказание, то сказано, что определенное о них по суду Божию приведет к концу (παϱαλύσει), кто убьет его. Вот смысл, который представляется в этом месте при первом чтении!

3. Седмерица отпущения грехов

Но поскольку ум людей трудолюбивых любит изведывать глубины, то спрашиваешь: как удовлетворяется правосудие седмикратностью и что здесь отмщаемое (τὰ ἐϰδιϰούμενα) – семь ли это грехов, или хотя один грех, но наказаний за один грех семь? Писание число отпущения грехов всегда определяет числом седмеричным. Сказано: колькраты аще согрешит в мя брат мой, и отпущу ли ему до седми крат? – спрашивает Господа Петр. И вот ответ Господа: не глаголю тебе до седмь крат, но до семьдесят крат седмерицею (Мф.18:21, 22). Господь не перешел к другому числу, но, многократно взяв седмеричное, в нем положил предел отпущения. И после семи лет еврей освобождался от рабства (Втор.15:12); семь седмиц лет составляли знаменитый в древности юбилей (см. Лев.25:10), в который и земля субботствовала, и было прощение долгов, освобождение от рабства, и как бы восстановлялась новая жизнь в новом порядке, а прежняя седмеричным числом получала некоторый вид скончания. И это суть образы сего века, который протекает у нас в семидневном круговращении и в который за грехи менее тяжкие, по человеколюбивой попечительности благого Владыки, возлагаются наказания, чтобы не предавать нас мучению в нескончаемый век. Итак, седмикратность – по сродству с сим миром; потому что миролюбцы от того самого наиболее должны потерпеть вред, для чего решились они быть порочными. А под словом отмщаемое (τὰ ἐϰδιϰούμενα) будешь ли разуметь грехи Каина, то найдешь их семь, или наказания, положенные на него Судиею, то и в сем случае не погрешишь в разумении. В том, на что отважился Каин, первый грех – зависть, по причине предпочтения Авелева; второй – обман, с каким обращался к брату, сказав ему: пойдем на поле (Быт.4:8); третий – убийство, приращение зла; четвертый – братоубийство, еще высшая степень зла; пятый – что Каин сделался первым убийцею, оставив миру худой пример; шестой – обида, потому что заставил плакать родителей; седьмой – что солгал Богу, ибо на вопрос: где Авель, брат твой? – отвечал: не вем (Быт.4:9). Итак, семь вин, требующих отмщения, отмщались убиением Каина. Ибо когда Господь сказал: проклята земля, яже разверзе уста своя, прияти кровь брата твоего и: стеня, трясыйся будеши на земли (Быт.4:11, 12), и Каин говорит: аще изгониши мя днесь от земли, и от лица Твоего скрыюся, и буду стеня и трясыйся на земли, и всяк обретаяй мя, убиет мя, – тогда ответствует на сие Господь: не тако: всяк убивый Каина, седмижды отмстится (Быт.4:15). Каин думал, что всякий может напасть на него; потому что нет ему безопасности на земле (так как вся земля проклята за него) и лишен он помощи Божией (так как Бог прогневался на него за убийство), и поскольку ни от земли, ни от неба не остается ему защиты, говорит: будет, всяк обретаяй мя, убиет мя. Слово обличает его ошибку, говоря: не тако, – то есть не будешь умерщвлен; потому что смерть для наказываемых составляет приобретение, освобождая их от горестей. Напротив того, надолго будешь оставлен в мире, чтобы наказания были соразмерны с тем, чего заслуживают твои грехи. Поскольку же слово отмщаемое (τὸ ἐϰδιϰούμενον) разумеется двояко – и как грех, за который производится отмщение, и как род наказания, которым производится отмщение, – то посмотрим, точно ли до семи родов истязаниям подвергнут был сделавший злое дело?

4. Исчислены выше семь грехов Каиновых; теперь спрашиваем: семь ли наказаний положено на Каина? И отвечаем на сие так. После вопроса Господня: где Авель, брат твой? – предложенного не с тем, чтобы узнать, но чтобы подать Каину случай к раскаянию, человеколюбивый Владыка присовокупил поясняющее слова сии. Ибо, когда Каин отрекся, тотчас обличает его, сказав: глас крове брата твоего вопиет ко Мне (Быт.4:10). Посему вопрос: где Авель, брат твой? – давал Каину случай к сознанию греха, а не Богу служил к знанию дела. Ибо если бы Каин не имел над собою надзора Божия, то был бы у него предлог сказать, что он оставлен и что не дано ему никакого случая к раскаянию; но теперь явился ему врач, чтобы к нему прибег немощный, а он не только скрывает свой струп, но присовокупляет новую язву, присоединяя к убийству ложь: не вем. Еда страж брату моему есмь аз? (Быт.4:9). Отсюда уже считай наказания. «Проклята земля ради тебя»¹²⁵⁶, – первое наказание; делаеши землю (Быт.4:12) – это второе наказание, потому что наложена на него какая-то сокровенная необходимость, понуждающая его к возделыванию земли, так что невозможно ему успокоиться, хотя бы и захотел, но всегда будет жаловаться на враждебную ему землю, которую сам для себя сделал проклятою, осквернил ее братской кровью. Итак делаеши землю. Тяжкое наказание – проводить время с ненавистниками, жить вместе с неприятелем, с непримиримым врагом: делаеши землю, то есть, употребляя усилия в трудах земледельческих, никогда не будешь иметь отдыха, и день и ночь не оставляя трудов, но имея сокровенную необходимость, которая принуждает тебя к делам взыскательнее какого-нибудь немилосердого господина. И не приложит дати силы своея (Быт.4:12). Если бы не имеющая отдыха работа и доставляла какой-нибудь плод, то самый труд служил бы мучением для непрестанно утруждающегося¹²⁵⁷ и утомляющегося. Но поскольку и работа не имеет отдыха, и утомление над землею бесплодно (потому что она не даст силы), то вот третье наказание – бесплодность трудов. Стеняй и трясыйся будеши на земли. К трем предыдущим присовокупил новые два наказания – непрестанное стенание и трясение тела, потому что члены не имеют поддержки сил. Поскольку худо воспользовался телесною силою, то отнята у него крепость; почему колеблется и приходит в потрясение, не может ни хлеба свободно поднести к устам, ни поднять пития; потому что лукавой руке после преступного действия не дозволено уже служить собственным и необходимым потребностям тела. Вот еще наказание, которое открыл сам Каин, сказав: аще изгониши мя ныне от земли, и от лица Твоего скрыюся (ср. Быт.4:14). Что значит: аще изгониши мя от земли? Вот что: «если лишишь меня выгод, какие доставляет земля»; потому что не в другое место переселен он, но сделался только чуждым благ земных. И от лица Твоего скрыюся. Отлучение от Бога есть самое тяжкое наказание для благомыслящих. И будет, говорит, всяк обретаяй мя, убиет мя (Быт.4:14). Выводит заключение вследствие предыдущих наказаний. «Если изгнан я от земли, если скроюсь от лица Твоего, остается, чтобы убил меня кто ни есть». Что же Господь? Не тако, но положил на нем знамение. Вот седьмое наказание, а именно: наказание не остается скрытным, но провозвещается всякому явственным знамением, что вот кто совершитель преступных дел! Ибо для рассуждающего здраво самое тяжкое наказание – стыд (αἰσχύνη); известно, что оно будет и на Суде; потому что одни воскреснут в жизнь вечную, а другие в стыдение и укоризну вечную (Дан.12:2).

5. Следует другой сродный с ним вопрос, а именно: что значат Ламеховы слова, сказанные женам: яко мужа убил в язву мне, и юношу в струп мне, яко седмицею отмстится от Каина, от Ламеха же седмьдесять седмицею (Быт.4:23–24)? Некоторые думают, что Каин убит Ламехом и до этого поколения длилась жизнь Каинова, чтобы время наказания было продолжительнее. Но сие неверно. Ибо Ламех, как видно, совершил два убийства, о которых сам пересказывает. Мужа убих, и юношу, мужа в язву, и юношу в струп. Посему иное – язва, а иное – струп; иное – муж, а иное – юноша. Яко седмицею отмстится от Каина, от Ламеха же седмьдесять седмицею. «Мне справедливо понести четыреста девяносто наказаний, если праведен суд Божий над Каином, чтобы он понес семь наказаний. Ибо он как не у другого кого учился убивать, так и не видал, какое наказание несет убийца; а у меня пред глазами были этот стенящий и трясущийся и великость гнева Божия; однако же я не уцеломудрился примером, потому и достоин потерпеть четыреста девяносто наказаний».

Другие же некоторые обратились к следующему разумению, не согласному с церковным учением: от Каина до потопа прошло семь родов, и всю землю постигла казнь, потому что разлитие греха было велико. А грех Ламехов для уврачевания своего имеет нужду не в потопе, но в Том самом, Кто вземлет грех мира (Ин.1:29). Поэтому сочти роды от Адама до пришествия Христова – и найдешь, по родословию Луки (см. Лк.3:23–38), что Господь родился в семьдесят седьмом преемстве.

Итак, вот что исследовано мною по мере сил, между тем как многое, что могло бы войти в исследование, мною оставлено, чтобы не продлилось слово за пределы письма. Но твоему благоразумию достаточно и малых семян; ибо сказано: даждь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч.9:9) и: слово приняв премудрый, восхвалит е и к нему приложит (ср. Сир.21:18).

6. А слова Симеоновы к Марии не заключают в себе ничего сложного¹²⁵⁸ и глубокого. Ибо благослови я Симеон, и рече к Марии матери Его: се лежит Сей на падение и на востание многим во Израили, и в знамение пререкаемо: и тебе же самой душу пройдет оружие: яко да открыются от многих сердец помышления (Лк.2:34, 35). В этом случае подивился я тому, что, миновав предыдущие выражения как ясные, предложил ты вопрос об одном этом: и тебе же самой душу пройдет оружие. Но мне и сие, как один и тот же лежит на падение и на восстание, и что значит знамение пререкаемо кажется не менее трудным, как и последнее: каким образом душу Марии пройдет оружие?

7. Падение и востание

Посему думаю, что Господь нам на падение и на восстание не в том смысле, что одни падают, а другие восстают, но в том, что падает в нас худшее, а восстает лучшее, потому что явление Господне¹²⁵⁹ истребляет плотские страсти и возбуждает душевные качества. Например, когда говорит Павел: егда немоществую, тогда силен есмь (2Кор.12:10), – один и тот же и немоществует и силен, но немоществует плотью, а силен духом. Так и Господь не подает случая одним к падению так, как другим к восстанию; потому что падающие падают из прямого положения, всегда пресмыкаясь по земле со змием, которому последуют. Поэтому неоткуда ему упасть, как уже низложенному неверием. Почему для ставшего во грехе первое благодеяние – пасть и умереть, а потом ожить правдою и восстать; но то и другое даруется нам верою¹²⁶⁰ во Христа. Пусть падет худшее, чтобы лучшему открылся случай восстать. Если не падет блуд – не восстанет целомудрие; если не сокрушится неразумие – не процветает в нас разумное. Вот в каком смысле Господь на падение и на востание многим.

8. В знамение пререкаемо. Известно, что собственно знамением в Писании называется крест. Ибо сказано: положи Моисей змию на знамя (Чис.21:8), то есть на крест. Знамение указывает на что-нибудь необычное и неприметное¹²⁶¹; простые видят его только, а вникающие умом в значение постигают смысл. Итак, поскольку не прекращаются препирающиеся о вочеловечении Господнем, – одни утверждают, что Господь принял на Себя тело, а другие – что пришествие Его было бестелесно; одни говорят, что имел Он тело страдательное, а другие – что некоторым призраком совершил Домостроительство в теле; одни признают тело перстное, а другие – небесное; одни учат, что имел предвечное бытие, а другие – что получил начало от Марии, – то по сей причине Он в знамение пререкаемо.

9. Оружием же называет слово испытующее¹²⁶², которое судительно помышлением, проходит до разделения души же и духа¹²⁶³, членов же и мозгов (ср. Евр.4:12). Итак, поскольку во время страдания Господня всякая душа подвергалась как бы некоторому борению, по слову Господа, сказавшего: вси соблазнитеся о Мне (Мф.26:31), то Симеон пророчествует и о самой Марии; когда [она] будет предстоять кресту, видеть совершающееся, слышать произносимое, тогда, после свидетельства Гавриилова, после неизреченного ведения о Божественном зачатии, после великого показания чудес, «и в твоей душе, говорит Симеон, произойдет некоторое треволнение. Ибо Господу надлежало вкусить смерть за всякого и, став умилостивительною жертвою за мир, всех сделать праведными Своею кровью (ср. Ин.11:6). Посему и тебя самой, которая свыше научена о Господе, коснется некоторое борение». И это есть оружие. Яко да открыются от многих сердец помышления. Дает разуметь, что, за соблазном при кресте Христовом, и в учениках, и в самой Марии произойдет скорее некое уврачевание от Господа, утверждающее сердца их в вере в Него. Так видим, что и Петр после того, как соблазнился, тверже прилепился к вере во Христа. Посему человеческое обличено в немощи, чтобы обнаружилась крепость Господня.

Поскольку в Созополе учили некоторые, что Христос имел небесную плоть, и человеческие страсти переносили на самое Божество¹²⁶⁵, то, отвергая сии лжеучения, доказывает, что бесполезно было бы для нас страдание Христово, если бы не принял Он одинаковой с нами плоти, и что Христом восприняты одни естественные страдания, а не причиняемые нам порочною жизнью. (Писано около 377 г.)

1. Читал я письмо ваше, досточестнейшие братия, писанное вами о делах своих, и возблагодарил Господа, что и меня приняли вы в сообщники забот для попечения о необходимом для вас и стоящем вашего усердия; но восстенал я, услышав, что сверх смятения, производимого в церквах арианами, и сверх извращения ими учения веры появились у вас еще другие какие-то новотолки, что, как писали вы мне, ввергает братию в великую тревогу, потому что люди сии под видом учения, заимствованного из Писания, вводят [нечто] новое и непривычное для слуха верных. Ибо писано вами, что есть у вас некие, ниспровергающие, сколько от них это зависит, спасительное Домостроительство¹²⁶⁶ Господа нашего Иисуса Христа и обращающие в ничто благодать велией тайны (ср. 2Тим.3:16), умолчанной от веков и явленной в свои времена, когда Господь, совершив все, чего требовала попечительность о человеческом роде, в заключение всего даровал нам собственное Свое пришествие. Ибо вспомоществовал Он твари Своей сперва чрез патриархов, которых жития служили образцами и правилами для желающих следовать по стопам святых и с таковою же, как они, ревностью стремиться к совершению добрых дел; потом дал Закон в помощь, преподав его чрез Ангелов рукою Моисея (ср. Гал.3:19), а потом послал пророков, предвозвестивших имеющее быть спасение (Деян.3:18), судей, царей, праведников, творивших силы рукою тайною (Исх.17:16). После же всего этого в последние дни Сам явился во плоти, раждаемый от жены, бываемый под законом, да подзаконныя искупит, да всыновление восприимем (Гал.4:4–5).

2. Итак, если не было пришествия Господня во плоти, то Искупитель не дал цены за нас смерти и не пресек Собою царства смерти. Ибо если бы было иное обладаемое смертью, а иное воспринятое Господом, то смерть не прекратила бы своих действий, страдания Богоносной плоти не послужили бы в нашу пользу, Господь не умертвил бы греха во плоти (Рим.8:3); не были бы оживотворены Христом мы, умершие¹²⁶⁷ во Адаме (1Кор.15:22); не было бы воссоздано падшее, восстановлено ниспроверженное, усвоено Богу отчужденное от Него обольщением змия¹²⁶⁸. Ибо все это разоряется утверждающими, что Господь пришел, имея небесное тело. На что нужна была Святая Дева, если не от смешения Адамова воспринята богоносная¹²⁶⁹ плоть? Кто же так дерзок, чтобы лжемудрыми словами и свидетельством Писания опять стал ныне возобновлять давно умолкшее учение Валентина¹²⁷⁰? Ибо не новость – это нечестивое учение о мнимости (δόϰησις), но давно начато суемудрым Валентином, который вырвал [из контекста] несколько высказываний у апостола, построил себе злочестивое лжеучение, говоря, что Господь принял [только] зрак раба (Флп.2:8), а не самого раба, что Он родился в подобии человека, а не самый человек воспринят Им. Близкое к сему, кажется, говорят и эти люди, о которых надобно сетовать как о производящих у вас новые смятения.

3. Страдания плоти и страдания души

Страдания естественные и страдания порочные

Смерть пожерта Божеством, грех истреблен праведностью Христа

А утверждать, что человеческие страсти переходят на самое Божество, не показывает людей, которые соблюдают последовательность в мыслях и знают, что инаковы страдания плоти, инаковы – плоти одушевленной, и инаковы – души, действующей в теле. Итак, плоти свойственно быть рассекаемою, умаляться и разлагаться, и опять – плоти одушевленной свойственно утомляться, чувствовать боль, алкать, жаждать, предаваться сну, а душе, действующей в теле, свойственны печали, беспокойства, заботы и тому подобное. Из сих страданий одни естественны и необходимы для живого существа, другие же навлекаются худым произволением по неустройству жизни и недостатку упражнения в добродетели. Из сего видно, что Господь принял на Себя естественные страдания в подтверждение истинного, а не мечтательного вочеловечения; а сколько ни есть страданий, производимых пороками и оскверняющих чистоту жизни нашей, те отверг Он как недостойные пречистого Божества. Посему сказано, что родился Он в подобии плоти греха (Рим.8:3), – не в подобии самой плоти, как им кажется, но в подобии плоти греха; почему, хотя воспринял Он плоть нашу с естественными ее страданиями, однако же греха не сотвори (1Пет.2:22). Но как смерть, которая Адамом передана нам во плоти, пожерта была Божеством, так и грех истреблен праведностью, которая во Христе Иисусе; почему в воскресении восприимем мы плоть, ни смерти не подлежащую, ни греху не подверженную (Рим.5:12, 17).

Вот, братия, таинства Церкви; вот предания отцов. Объявляю всякому человеку, боящемуся Господа и ожидающему Суда Божия, не увлекаться различными учениями. Кто иначе учит и не приступает к здравым учениям веры, но, отвергнув словеса Духа, собственное свое учение ставит выше евангельских догматов, такового берегитесь.

Да даст же Господь сойтись нам когда-нибудь вместе, чтобы при личном свидании восполнить, что не вошло в письмо мое. Ибо из многого написал я вам немногое, не желая выступать из пределов письма и вместе будучи уверен, что для боящихся Господа достаточно и краткого напоминания.

Просит Урвикия писать к нему чаще и без отговорок и также уведомляет, кто у них держится здравой веры; обличает тех, которые, по дошедшим до св. Василия слухам, учат, что при воплощении Божество превратилось в плоть¹²⁷¹, и советует Урвикию такое нечестие подвергнуть церковному исправлению. (Писано около 377 г.)

1. Хорошо ты сделал, что написал ко мне к нам, потому что показал в этом немалый плод любви, и всегда так делай. Не думай, что нужны тебе оправдания, когда пишешь ко мне нам. Ибо разумеем сами себя и знаем, что по природе всякий человек и со всеми равночестен и преимущества наши не в роде, не в избытке имения, не в устройстве тела, но в страхе Божием¹²⁷². Поэтому что препятствует тебе более преуспевать в страхе Владычнем, имея его более нас? Итак, постоянно пиши ко мне и уведомляй, каково братство твое и кто здраво ведет себя в вашей церкви, чтобы знать мне, к кому надобно писать и на кого положиться. Поскольку же слышу, что есть у вас люди, которые правый догмат о вочеловечении Господа искажают превратными предположениями, то умоляю их чрез любовь твою отстать от того нелепого мнения, какое, как сказывали мне иные, имеют они, а именно: что Сам Бог превратился в плоть и не Адамово принял смешение от Девы Марии, но собственным Своим Божеством преложился в вещественную природу.

2. Это нелепое учение весьма легко опровергнуть. Но поскольку хула очевидна сама собою, то думаю, что для боящегося Господа достаточно и одного напоминания. Ибо если превратился, то и изменился. Но да не посмеем сего и сказать и подумать, потому что Бог сказал: Аз есмь, и не изменяюся (ср. Мал.3:6). Притом какая нам польза в вочеловечении, если не наше тело, соединенное с Божеством, преодолело державу смерти? Не чрез превращение Себя Самого составил Он собственное тело Свое, происшедшее в Нем как бы от огустения Божеского естества. Да и как необъятное Божество заключилось в объеме малого тела, если только превращено все естество Единородного? Но не думаю, чтобы кто-нибудь, имея ум и приобретя страх Божий, страдал сим недугом.

Равнодушие к ереси и дерзновение о Христе

Но поскольку дошел до меня слух, что некоторые из находящихся при любви твоей подвержены сей немощи рассудка, то почел я необходимым не простое сделать приветствие, но включить в свое послание нечто такое, что может и назидать души боящихся Господа. Посему прошу вас подвергнуть сие церковному исправлению и удаляться от общения с еретиками, зная, что равнодушие в этом уничтожает наше дерзновение о Христе.

От лица Восточных церквей благодарит за утешительные послания и за присланных пресвитеров; просит и впредь не оставлять своим посещением или по крайней мере письмами; поскольку Восточным церквам не столько делают вреда явные ариане, сколько скрывающие зловерие свое под благовидною наружностью, то находит нужным объявить о последних поименно всем церквам и объявление сие сделать от лица Западных; после сего описывает непостоянство Евстафия; перечисляет заблуждения Аполлинария и обвиняет Павлина, что принимает в общение последователей Маркеловых; наконец, заключает прошением сделать постановление о допущении к общению одних отрекающихся от своих заблуждений и об отлучении упорных. (Писано в 377 г.)

1. Господь Бог наш, на которого возложили мы упование, да дарует каждому из вас столько благодати к достижению уповаемого, сколько сами вы исполнили сердца наши радостью и своими письмами, какие прислали вы к нам с возлюбленнейшими сопресвитерами нашими¹²⁷⁴, и своим состраданием к нашим горестям, каковое, по словам вышеупомянутых пресвитеров, возымели вы к нам как облекшиеся в утробы щедрот (Кол.3:12). Ибо хотя раны наши остаются такими же, однако же доставляет нам некоторое облегчение и то, что есть готовые врачи, которые, если улучат время, в состоянии скоро уврачевать болезни наши. Посему снова¹²⁷⁵ и приветствуем и просим вас чрез возлюбленных, если Господь даст вам возможность отправиться к нам, не замедлить вашим посещением; потому что посещение недужных требуется одною из важнейших заповедей. Если же Благий Бог и Премудрый Домостроитель нашей жизни соблюдает милость сию до другого времени, то по крайней мере пишите к нам, что прилично вам писать в утешение угнетенных и в восстановление сокрушенных (2Кор.1:4). Ибо много уже было сокрушений для Церкви и велика наша скорбь о них, а помощи не ожидаем ниоткуда более, если не пошлет уврачевания нам Господь чрез вас, искренно работающих Ему.

2. Дерзость и бесстыдство арианской ереси, явным образом отторгшись от Тела Церкви, остаются при собственном своем заблуждении и не много вредят нам, потому что для всех очевидно нечестие ариан. А кто облекся в овечью шкуру, показывают наружность приветливую и кроткую, внутренно же терзают нещадно стадо Христово и, поскольку от нас вышли (ср. 1Ин.2:19), удобно сообщают повреждение простодушным, те тяжки для нас и от тех трудно остеречься. И желаем, чтобы о них вашею во всем точностью извещено было всем церквам на Востоке, чтобы они или, вступив на правый путь, искренно принадлежали к нам, или, оставаясь в своем развращении, в себе одних заключили вред, не имея возможности передавать болезнь свою сближающимся с ними в неосторожном общении. Необходимо же упомянуть о них поименно, чтобы и сами вы имели сведение, кто производит у нас смятения, и объявили о сем в наших церквах. Ибо наше слово для многих подозрительно – не по частным ли своим распрям думаем о них худо, а вы чем далее от них живете, тем более имеете достоверности у народа, не говоря уже о том, что в попечении об утесненных содействует вам благодать Божия. Если же многие согласно определите одно и то же, то явно, что множество участвовавших в определении расположит всех к беспрекословному принятию самого определения.

3. Евстафий Севастийский

Итак, один из причиняющих нам великую печаль есть Евстафий из Севастии, что в Малой Армении; он, в давности обучавшийся у Ария, и, пока процветал в Александрии, сложил лукавые хулы на Единородного, последуя Арию, и, считаясь в числе самых искренних его учеников, когда же возвратился в отечество и блаженнейший епископ Кесарийский Гермоген осудил его за зловерие, дал исповедание здравой веры. И таким образом приняв от него рукоположение, по успении его тотчас обратился к константинопольскому Евсевию, который и сам не меньше кого другого защищал злочестивое Ариево учение. Потом, выгнанный оттуда по каким-то причинам, когда пришел к соотечественникам, опять оправдался, злочестивое мудрование скрывая, а на словах выказывая некоторую правоту веры. И достигнув случайно епископства, тотчас на Соборе, бывшем у них в Анкире¹²⁷⁶, оказывается написавшим проклятие на догмат единосущия. Отсюда пришедши в Селевкию, с единомысленными ему совершил дело, которое всем известно¹²⁷⁷. А в Константинополе опять согласился на все, что было предложено еретиками. Таким образом, удаленный от епископства, по предварительном низложении в Мелетине¹²⁷⁸, средством к восстановлению своему придумал путешествие к вам. Что было ему предложено блаженнейшим епископом Ливерием¹²⁷⁹, также на что сам он согласился, сие нам неизвестно, кроме того, что принес он послание о своем восстановлении и, представив оное Собору в Тиане, действительно восстановлен на прежнем месте. Он-то теперь разоряет ту веру, за которую принят, состоит в согласии с проклинающими догмат единосущия и стал вождем ереси духоборцев. Итак, поскольку от сего есть у него возможность причинять вред церквам и свободою, какая дана ему вами, пользуется он к совращению многих, то необходимо, чтоб с сего времени поправлено было дело и чтобы написали вы церквам, на каких условиях он принят и почему, ныне переменившись, обращает в ничто милость, сделанную ему бывшими тогда отцами.

4. Аполлинарий Лаодикийский

Второй после него Аполлинарий; и он немалый причиняет вред церквам. Ибо при способности легко писать, имея язык, готовый свободно говорить о всяком предмете, наполнил он вселенную своими сочинениями, не вняв упреку того, который говорит: хранися творити книги многи (Еккл.12:12). А во множестве, без сомнения, как допущено им много и ошибок (ибо возможно ли от многословия избежати греха? – ср. Притч.10:19), так есть у него и богословские рассуждения, основанные не на доказательствах из Писания, но на человеческих началах¹²⁸⁰; есть у него рассуждения о воскресении, сложенные баснословно, или, лучше сказать, по-иудейски, в которых говорит, что опять возвратимся к подзаконному служению, опять будем обрезываться, субботствовать, воздерживаться от яств, приносить Богу жертвы и поклоняться во храме Иерусалимском, и, кратко сказать, из христиан сделаемся совершенно иудеями. Что же может быть смешнее этого? Вернее же сказать, что может быть более сего чуждым евангельскому учению? Потом и сочинение о воплощении произвело столько смятения в братстве, что не многие уже из читавших сие сочинение сохраняют в себе первоначальный отпечаток благочестия; многие же, вняв нововведениям, обратились к вопросам и к спорным исследованиям о сих бесполезных речениях.

5. Маркелл Анкирский

Павлин же подлежит ли какой укоризне за рукоположение, можете сказать о сем сами. А нас он огорчает наклонностью к учениям Маркелла и тем, что последователей его допускает без различения к общению с собою. Вы же, досточестнейшие братия, знаете, что Маркеллово учение в ничто обращает все наше упование, Сына исповедуя не в собственной Ипостаси, но проявившимся и опять возвратившимся в Того, из Кого произошел, и об Утешителе не допуская, чтобы имел Он собственную Свою самостоятельность; посему не погрешит, кто ересь сию признает чуждою христианству и назовет ее искаженным иудейством. Просим вас принять на себя попечение об этом. И сделаете сие, если соблаговолите написать всем церквам на Востоке, что искажающие учение, если исправятся, будут приняты в общение, а если захотят упорно остаться при своих нововведениях, будут отлучены от церквей. Должно ли было и нам в совокупном заседании с вашим благоразумием подвергнуть сие общему рассмотрению, сами того не знаем. Но поскольку время не позволяет сего и медлить вредно, потому что производимый ими вред укореняется, то по необходимости послали мы братий, чтобы, недосказанное в письме доведя до вашего сведения, побудили ваше благоговение подать церквам Божиим требуемую помощь.

При открывшемся случае писать с Домнином и его спутниками приветствует Варсу и просит молиться о Церкви, чтобы Господь дал ей мир, если только близко уже время отступления. (Писано около 377 г.)

Истинно боголюбивейшему и всякого уважения и почтения достойному епископу Варсе Василий желает о Господе радоваться. Когда отправлялись к твоему благоговению искреннейшие братия Домнин и прочие, охотно воспользовался я сим случаем писать к тебе, и приветствую тебя чрез них, моля Святого Бога до того времени сохранить меня в сей жизни, пока не сподоблюсь увидеть тебя и насладиться дарованиями, какие в тебе. Помолись только, прошу тебя, чтобы Господь вконец не предал нас врагам Креста Христова, но соблюл церкви Свои до времени мира, который когда возвратит нам, известно Ему только, Праведному Судии. Ибо возвратит и не оставит нас вовсе. Но как израильтянам определил для наказания их за грехи семидесятилетнее пленение, так Он, Всесильный, и нас, может быть, предав на определенное некое время, воззовет когда-нибудь и восстановит в прежний мир, если только не близко уже отступление и совершающееся ныне не служит предначатием пришествия антихристова. Но что ни было бы, молись, чтобы Благой или отъял скорби, или нас сохранил непреткновенными в скорбях. Целую чрез тебя все собрание, удостоившееся быть при твоем благоговении. Все, со мною находящиеся, приветствуют твое благоговение. Здравым, благодушествующим и молящимся о мне да сохранен будешь для Церкви Божией благодатью Святого!

Благодарит Бога, что через сих исповедников промышляет Он о спасении тех, у кого [они находятся] в изгнании; хвалит их ревность по Православию, побудившую и св. Василия отправить к ним письмо сие с диаконом Елпидием; одобряет их за то, что не обольстились лжеумствованиями Аполлинария, и по сему случаю перечисляет его нечестивые учения о Святой Троице, о воплощении, об обетованиях; жалуется, что исповедники сии приняли в общение с Церковью учеников Маркелловых, без согласия Западных и Восточных церквей; желает знать условия, на каких они приняты. (Писано в 377 г.)

1. Во всем находим великое Домостроительство благого Бога о Церкви Своей; посему и то, что по видимому прискорбно и встречается с нами совершенно не по желанию нашему, к пользе многих домостроительствуется непроницаемой премудростью Божиею и неисследованными судами правды Божией. Вот и вашу любовь, воздвигнув из Египта и введя в средину Палестины, поселил здесь Господь, по примеру древнего Израиля, которого чрез пленение ввел в землю ассирийскую и путешествием святых угасил там идолослужение. Так и теперь находим то же, рассуждая, что Господь, делая видимым ваше рабство за благочестие, как вам чрез изгнание открыл поприще для блаженных подвигов, так и тем, которые видят ваше доброе произволение, даровал ясные образцы к улучению спасения. Поэтому, когда, по благодати Божией, узнал я правоту вашу в вере, узнал и попечительность вашу о братстве и что вы не слегка и с небрежением делаете общеполезное и необходимое для спасения, предпочитаете же все, что только может содействовать к созиданию церквей, тогда рассудил, что справедливо будет приобщиться к вашей благой части и через письмо сие вступить в союз с вашим благоговением. А для сего и послал я к вам возлюбленнейшего брата моего и сослужителя Елпидия, чтобы и письмо принес, и вместе сам мог пересказать вам, что не узнаете из письма.

2. Особенно же в желании союза с вами утвердил меня слух о ревности вашего благочестия к Православию, так что ни множество сочинений, ни разнообразие лжеумствований не поколебали твердость вашего сердца, но как ознакомились вы с нововводителями, учащими вопреки апостольским догматам, так и не согласились хранить в молчании, какой производят они вред. Ибо действительно во всех, домогающихся мира Господня, нахожу великую скорбь по причине всякого рода нововведений, сделанных Аполлинарием Лаодикийским, который тем более печалит меня, что вначале, по-видимому, принадлежал к нам. Терпеть что-нибудь от явного врага, как ни было бы это болезненно, сносно еще некоторым образом для страждущего, как и написано: аще бы враг поносил ми, претерпел бых убо (Пс.54:13). Но испытать сколько-нибудь вреда от человека единодушного и близкого, – это совершенно несносно, в этом ничем невозможно утешиться. От кого ожидали, что будет споборником в истине (3Ин.1:8), того находим теперь полагающим много препятствий для спасающихся, потому что развлекает ум их и отводит от правоты догматов. Ибо и в делах его какой не допущено дерзости и запальчивости? И в словах его чего не придумано отважного и опасного? Не вся ли Церковь разделилась на части, особливо, когда в церкви, управляемые православными, присланы от него посланники¹²⁸³, чтобы производить расколы и составлять особенное какое-то сборище? Не подвергается ли осмеянию велия благочестия тайна (ср. 1Тим.3:16), когда епископы ходят без народа и клира, носят одно пустое имя и ничего не могут сделать к преспеянию благовествования (Флп.1:12) мира и спасения? Рассуждения его о Боге не исполнены ли нечестивых учений, потому что в сочинениях сих возобновлено им ныне древнее нечестие суемудрого Савеллия? Если то, что распускают по рукам севастийцы, не врагами сложено, но в действительности – его сочинение, то не оставил он и возможности превзойти его в нечестии, утверждая, что один и тот же Отец и Сын и Дух, предлагая и другие еще темные и нечестивые речи, которых не согласен я даже принять в слух свой, желая не иметь никакой части с произносящими такие слова. Не приведено ли им в слитность учение о вочеловечении? Не стало ли для многих сомнительным спасительное Домостроительство Господа нашего от его грязных и затемненых вопросов о воплощении? Все это собрать и подвергнуть обличению – потребно долгое и длинное слово. Кто в такой степени ослабил и исказил, обратил в ничто сказанное об обетованиях, как сделано это его баснословием? Блаженное упование, предоставленное жившим по Евангелию Христову (Кол.1:5–6), осмелился он толковать так низко и грубо, что превратилось оно в бабьи басни (cр. 1Тим.4:7) и иудейские сказания (cм. Тит.1:14). Снова обещается возобновление храма, соблюдение подзаконного служения, и опять архиерей прообразовательный после Архиерея истинного (см. Евр.3:1; 9:11), жертва¹²⁸⁴ за грехи после Агнца Божия, вземлющего грех мира (Ин.1:29), частные крещения после единого Крещения (Еф.4:5), пепел юнчий¹²⁸⁵, кропящий Церковь, чрез веру во Христа не имущу скверны или порока, или нечто от таковых (Еф.5:27), очищение от проказы после освобождения от страдательности в воскресении, приношение ревнования (Чис.5:18), где ни женятся, ни посягают, хлебы предложения после Хлеба, сшедшего с небеси (Ин.6:32) – горящие светильники после истинного Света (Ин.1:9), одним словом, если ныне закон заповедей упразднен ученми (ср. Еф.2:15), то явно, что тогда учения Христовы будут заменены законными предписаниями.

При этом стыд и замешательство покрыли лица наши, а тяжкая печаль наполнила сердца наши. Почему умоляю вас, как сведущих врачей, умеющих с кротостью вразумлять противящихся, чтобы попробовали привести его к церковному благочинию и внушить ему презрение к многословным сочинениям¹²⁸⁶, потому что он подтвердил сам собою слово притчи, что невозможно от многословия избежать греха (см. Притч.10:19). С твердостью же предложите ему догматы Православия, чтобы и исправление его сделалось явным, и раскаяние стало известным братиям его.

3. Маркелл

Справедливо будет напомнить вашему благоговению и о последователях Маркелла¹²⁸⁷, чтобы не сделать вам о них какого-либо неосмотрительного и легкого постановления. Но поскольку Маркелл ради нечестивых учений отошел от Церкви, то последующих ему тогда уже надлежит принимать в общение, когда предадут проклятию ересь сию, чтобы вступающие в союз со мною чрез ваше посредство были принимаемы всем братством. Ибо теперь немалая скорбь объяла многих, когда услышали, что с пришедшими к вашей досточестности вступили вы в сношение и допустили их до церковного общения. Между тем надлежало вам знать, что, по благодати Божией, не одни вы на Востоке, но имеете многих на стороне своей, которые защищают Православие отцов, изложивших в Никее благочестивый догмат веры, и что на Западе все согласны как с вами, так и с нами, – мы, получив и от них список исповедания веры, храним у себя, последуя здравому их учению. Итак, надлежало нам удостоверить всех, находящихся в единении с вами, чтобы и дело ваше еще более утвердилось согласием многих, и мир не расстраивался, когда с принятием одних отступают другие. А таким образом прилично было вам¹²⁸⁸ основательно и спокойно подумать о делах, имеющих важность для всех церквей во вселенной. Ибо не тот достоин похвалы, кто скоро дает какое-либо определение, напротив того, кто твердо и непоколебимо устанавливает правила на каждый случай, так что мнение его, и в последующее время будучи исследовано, оказывается достойным одобрения, – тот угоден Богу и людям как устрояющий словеса своя на суде (Пс.111:5).

Вот что вымолвил я пред вашим благоговением, сколько позволили то мне пределы письма, чрез которое вел беседу с вами. Да дарует же Господь быть нам когда-нибудь вместе, чтобы, вместе с вами благоустроив все к примирению церквей Божиих, вместе же с вами получить награду, какая праведным Судиею уготована верным и мудрым домостроителям (Лк.12:42)! А теперь пока соблаговолите прислать ко мне условия, на которых вы приняли последователей Маркелла, зная то, что хотя сами по себе соблюли вы все предосторожности, но такого дела не должно предоставлять себе одним, а надобно, чтобы находящиеся в общении с вами и на Западе, и на Востоке были согласны на их восстановление.

Извиняется в том, что не уведомил его о поступке исповедников; потому что привык равнодушно видеть неприятности не только от врагов веры, но и от единоверных; извещает, что писал к ним, о чем надлежало; благодарит Петра, что, исправив сие дело, доводит до его сведения, что в ожидании его решения не давал еще ответа галатам, которых надеется ввести в Церковь; изъявляет свое негодование, что Дорофей в обращении с ними не соблюл кротости, и свою скорбь, что Мелетий и Евсевий причисляются к арианам, и доказывает, что примирение с ними будет полезно для всей Церкви. (Писано в 377 г.)

1. Прекрасно и как прилично было духовному брату, научившемуся у Господа истинной любви, напал ты на меня за то, что не обо всем здешнем, и важном и неважном, довожу до твоего сведения. Ибо на тебе лежит обязанность заботиться о наших делах, а на мне – доносить любви твоей о том, что делается у нас. Но знай, досточестнейший и возлюбленнейший для меня брат, что непрерывные скорби и сильная эта буря, которая ныне приводит в потрясение церкви, делают меня не обращающим уже внимания на происходящее. Как стук обращается в привычку тем, у кого непрестанно бывает поражен им слух в кузнице, так и я непрерывностью странных известий приобучен, наконец, с несмущенным и неустрашимым сердцем слышать всякую необычайность. Поэтому, что издавна замышляется против Церкви арианами, как ни много таких замыслов, как они ни важны и сколько ни говорят о них в целой вселенной, все это для меня сносно, потому что делается явными врагами и противниками учения истины, и дивлюсь я арианам, когда не сделают они обычного им, а не когда отважатся против благочестия на что-нибудь важное и безрассудное. Печалит же меня и смущает, что делают единомышленные и единоверные с нами. Впрочем, и это, так как часто бывает и непрестанно поражает мой слух, не кажется мне странным. Почему и сам я не был тронут недавно происшедшими беспорядками и твоего не потревожил слуха, частью зная, что молва сама собою доведет весть о случившемся, частью же выжидая, чтобы другие стали вестниками неприятного, а сверх того находя и неприличным сердиться на подобные поступки, как будто негодуя на то, что презрели меня. Впрочем, тем, которые сделали это, писал я, как следует, умоляя их, чтобы, поскольку тамошние братия впали в некоторое разномыслие, не отступали они от любви, исправления же ожидали от тех, которые могут по церковным правам врачевать проступки. И как ты совершил уже сие, прекрасно и по долгу своему подвигшись на такое дело, то похвалил я тебя и возблагодарил Господа, что у тебя сохраняется остаток древнего благочиния и что Церковь не утратила своей крепости во время моего гонения, потому что вместе со мною не были гонимы и правила. Поэтому, неоднократно утруждаемый галатами, не мог еще я отвечать им, ожидая ваших приговоров. И теперь, если даст Господь и захотят терпеливо меня выслушать, надеюсь привести людей сих в Церковь, не подвергаясь укоризне, будто бы сам я отделился к маркеллианам, но их соделав членами Тела Церкви Христовой, чтобы это худое нарекание, навлеченное ересью, было уничтожено присоединением их ко мне и сам я не понес стыда как приложившийся к ним.

2. Но огорчил меня брат Дорофей, который, как сам ты писал, не совсем приятно и кротко беседовал с твоею чинностью¹²⁹⁰. И это приписываю затруднительности обстоятельств. Ибо, видно, ни в чем не успеваю я по грехам своим, если и ревностнейшие из братий не оказываются кроткими и способными к возлагаемым на них служениям, не исполняя всего согласно с моим¹²⁹¹ желанием. Возвратясь, пересказывал он мне разговор свой с твоею досточестностью при честнейшем епископе Дамасе и опечалил меня, сказав, что боголюбивейшие братия, сослужители мои Мелетий и Евсевий, причислены к последователям Ария. Но если бы и ничто другое не подтверждало их православия, то по крайней мере нападения на них ариан для рассуждающих здравомысленно служат немаловажным доказательством их правоты. А твое благоговение обязывается к единению с ними в любви и общением в страданиях за Христа. Будь уверен в том, воистину досточестнейший, что нет такого речения в Православии, которое бы сими мужами не было проповедано со всяким дерзновением при свидетеле Боге и в моем присутствии. А я и на один час не принял бы общения с ними, если бы нашел их хромающими в вере. Но если угодно, оставим прошедшее и положим некоторое начало к миру для последующего времени. Ибо все мы имеем нужду друг в друге, подобно членам, связанным между собою взаимным общением, и особенно имеем нужду теперь, когда Восточные церкви смотрят на нас¹²⁹² и в вашем¹²⁹³ единомыслии найдут для себя опору и утверждение; а если узнают, что вы имеете какое-либо подозрение друг на друга, то ослабеют и опустят руки свои в противоборстве с противниками веры.

И болезнью и делами церковными удерживаемый от свидания с Варсою, приветствует его сим письмом и посылает при оном некоторые подарки; просит Варсу молиться о нем и о церкви и не огорчаться, что св. Василий, будучи занят делами, не соблюдает всего, требуемого приличием, и редко пишет, причем, может быть, и не все Василиевы письма доходят до Варсы. (Писано на исходе 377-го или в начале 378 г.)

По расположению, какое имею к твоему богочестию, желал я сам прийти к тебе, облобызать истинную любовь твою и прославить Господа, Который возвеличился в тебе и досточестную старость твою соделал известною во вселенной для всех боящихся Его. Но поскольку преодолевает меня тяжкий телесный недуг, лежат на мне бесчисленные заботы о церквах и не могу так свободно располагать собою, чтобы идти, куда хочу, и видеться, с кем желаю, то письмом сим утоляю желание свое насладиться твоими добротами и прошу высокое твое благоговение помолиться о мне и о Церкви, чтобы Господь дал мне непреткновенно прейти остальные дни или часы моего странствования (1Пет.1:17) и даровал мне увидеть мир церквей Его и услышать как о прочих сослужителях и сподвижниках твоих, чего им желаю, так и о тебе самом, что люди твои день и ночь просят у Господа правды (Пс.4:2).

Знай же, что хотя не писал я часто и сколько должен был писать, однако же писал к твоему богочестию. Но, может быть, приветствий моих не могли сберечь те братия, которым поручал я доставление письма. Теперь же, когда дождался я, что наши отправляются к твоей досточестности, и с охотой вручил им письма, и послал нечто, что соблаговолили без гордости принять от моего смирения и благословить меня в подражание патриарху Исааку (ср. Быт.27:27). А если, будучи занят делами, когда ум погружен у меня во множестве забот, не соблюл я в чем-нибудь приличия, то не ставь мне сего в вину и не огорчайся, но подражай своему во всем совершенству, чтобы и я, как и все прочие, наслаждался твоею добродетелью. Здравым, благодушествующим о Господе и молящимся о мне да будешь дарован мне и Церкви Божией!

Благодарит Бога за хранение Евсевиевой жизни среди окружающих опасностей; изъявляет надежду на возвращение Евсевия по молитвам церковным; после известий, полученных о нем от диакона Ливания, ожидает новейших уведомлений если не от кого-нибудь скорее, то от возвратившегося пресвитера Павла; объясняет, что сему Павлу ничего не дано в руки из опасения, что дорога покрыта разбойниками и беглыми; по восстановлении же тишины обещает кого-нибудь прислать из своих. (Писано в 378 г.)

И в наше время показал Господь, что не оставляет преподобных Своих (Нав.1:5), великою и сильною рукою Своею приосенив жизнь твоего преподобия. Ибо находим в этом почти подобие того, как святой, не пострадав, пребывает во чреве китовом (Ион.2) и боящийся Господа не терпит вреда в сильном огне (Дан.20:50), потому что и твое богочестие сохранил Господь невредимым, когда, как слышу, отовсюду окружала нас война. И о если бы всемогущий Бог соблюл и впоследствии сие многожеланное зрелище для меня, пока я еще жив, или по крайней мере для других, ожидающих твоего возвращения как собственного своего спасения! Ибо уверен, что Человеколюбец, призирая на слезы церквей и на воздыхания, какими воздыхают о тебе, сохранит тебя для мира, пока продлит милость к просящим Его день и ночь.

Итак, что сделано против вас до прибытия возлюбленного брата нашего и сослужителя Ливания, достаточно узнал я в проезд от него; а касательно того, что было в этом времени, имею нужду в уведомлении. Ибо слышу, что в этот промежуток времени постигли места сии большие и жесточайшие бедствия, о которых, если можно, скорее, а в противном случае по крайней мере от благоговейнейшего брата нашего сопресвитера Павла по возвращении его хотелось бы услышать, чего желаем, а именно: что жизнь ваша сохраняется невредимою и безопасною. Поскольку же слышно, что вся дорога наполнена разбойниками и беглыми, то побоялся я дать что-нибудь в руки брату, чтобы не сделаться виновным и в смерти его. А если Господь даст сколько-нибудь тишины, потому что слышу о приходе войска¹²⁹⁶, постараюсь послать кого-нибудь из своих, чтобы навестил вас и подробно уведомил меня обо всем, что у вас делается.

Утешает ее в смерти супруга напоминанием общей человеческой участи, представлением великих заслуг супруга в сей жизни и блаженством его в будущей, как сподобившегося пред кончиною принять Святое Крещение по ее совету и старанию, наконец надеждою награды за терпение. (Писано в 378 г.)

1. При твоем положении было бы прилично и сообразно с долгом самому мне быть у тебя и принять участие в случившемся с тобою. Ибо таким образом утолил бы я и собственную скорбь, и пред твоею честностью выполнил бы долг утешителя. Поскольку же тело мое не терпит дальних переездов, то приступаю к беседе с тобою в письме, чтобы не подумал кто, будто бы совершенно для меня чуждо случившееся с тобою.

Итак, кто не сетовал о сем человеке? У кого такое каменное сердце, чтобы не пролил о нем горячей слезы? Меня же преимущественно исполнило сие печали, когда представил себе, какое почтение оказывал он собственно мне и сколько покровительствовал вообще церквам Божиим. Но, впрочем, рассудил я и то, что, будучи человеком и выполнив обязанности свои в жизни сей, в надлежащее время взят он опять Богом, распорядителем дел наших. Прошу и твое благоразумие, размыслив о сем, спокойно принять постигшее тебя и, сколько можно, с терпением¹²⁹⁷ переносить несчастье. Достаточно, правда, и самых обстоятельств, чтобы умягчить твое сердце и дать место рассудку; однако же сильная любовь твоя к мужу и доброта ко всем заставляют меня опасаться, чтобы по простоте нравов, глубоко уязвившись скорбью, не предалась ты горести. Поэтому как всегда полезно учение Писания, так всего более в подобных обстоятельствах. Посему помни приговор Сотворившего нас, по которому все мы, происходящие из земли, опять возвращаемся в землю (Быт.3:19); и нет никого столь великого, чтобы оказался недоступным сему разрушению.

2. Согласен и я, что прекрасен и велик был этот чудный муж, что душевная доблесть равнялась в нем телесной силе, что та и другая не могла быть в большей степени; однако же он был человек и умер, как Адам, как Авель, как Ной, как Авраам, как Моисей и как всякий другой, кого ни наименуешь из причастных того же естества. Потому не будем жаловаться на то, что он отнят у нас; но поскольку прежде жили с ним вместе, будем благодарить за сие Сочетавшего. Ибо потеря мужа для тебя есть нечто общее с другими женами, но думаю, что ни одна из жен не может в равной мере [с тобой] похвалиться супружеством. Ибо действительно Творец наш создал мужа сего, как образчик для человеческой природы; почему к нему были обращены все взоры – его дела прославляли все; живописцы и ваятели не в состоянии были изобразить его, как должно; а историописатели, повествуя о военных его подвигах, кажутся невероятными, как рассказывающие баснь. Посему многие не соглашались верить молве, которую принесла эта плачевная весть, и вовсе не допускали, что умер Аринфей. Впрочем, он потерпел то же, что последует и с небом, и с солнцем, и с землею (Пс.101:26–27).

Он отходит от нас, положив славный конец жизни, не старостью согбенный, ничего не уступив из своей знаменитости; как велик был в настоящей жизни, так велик и в будущей; от настоящей блистательности не понес никакой утраты в ожидаемой славе; потому что пред самым исшествием из жизни всю душевную скверну омыл банею пакибытия (Тит.3:5)¹²⁹⁸. И поскольку в этом сама ты была его попечительницею и содейственницею, то почерпни в сем величайшее для тебя утешение и от настоящего обратись душою к попечению о будущем, чтобы и тебе сподобиться за добрые дела получить одинаковое с ним место упокоения. Пощади престарелую матерь, пощади юную дочь, для которых одна ты осталась утешением. Будь примером мужества для прочих жен; итак, умерь горесть, чтобы и тебе изгонять печали из сердца и чтобы печаль не поглотила тебя. При всяком случае имей в виду великую награду терпения, какую Господь наш Иисус Христос обетовал в воздаяние за содеянное в жизни (Мф.25:34).

Выговаривает пресвитеру, что не преследовал судом своим похитителя, и предписывает похищенную, отыскав, возвратить родителям, хищника провозгласить отлученным и лишить общения в молитвах, три года не допускать до общения в молитвах и каждого из способствовавших похищению, со всем домом его, такому же наказанию подвергнуть и всех жителей селения, которое укрывало у себя похищенную. (Писано после 374 г.)

Весьма прискорбно для меня удостовериться, что вы и не оказали негодования на поступок запрещенный, и не в состоянии были рассудить, что похищение есть нарушение законов общежития, насилие человеческой жизни и оскорбление людям свободным. Ибо знаю, что, если бы все держались таких мыслей, то не было бы никакого препятствия давно уже изгнать из нашего отечества навык к этому злу. Итак, воодушевись в настоящем деле христианскою ревностью, вооружись против преступления, как должно, и девицу, где ни отыщешь, употребив все усилие отними и возврати родителям, а самого похитителя лиши общения в молитвах и провозгласи отлученными также и тех, которые помогали ему, по сделанному мною еще прежде постановлению¹³⁰⁰, каждого со всем домом его лиши на три года общения в молитвах. И то селение, которое приняло к себе похищенную, скрывало ее и даже удерживало силою, не исключая никого из жителей оного, отлучи также от общения в молитвах, чтобы все научились похитителя, как змею или другого какого зверя почитая общим врагом, гнать от себя, а обиженным оказывать покровительство.

Изъявляет сожаление, что не застал сего товарища по учению в том городе, в который прибыл по следам его; представляет его вниманию одного неукоризненного и близкого к себе пресвитера Кириака. (Писано в последние годы жизни св. Василия¹³⁰¹.)

Вскоре по твоем удалении и даже по следам твоим прибыв в город, сколько был я опечален тем, что не нашел тебя, нужно ли и говорить об этом тебе, такому человеку, который не имеешь нужды в словах, но знаешь по опыту; потому что и сам терпел подобные неудачи. Ибо как было для меня дорого видеть и обнять превосходного во всем Евсевия и снова возвратиться воспоминанием к своей юности и припомнить те дни, когда были у нас и один кров, и один очаг, и тот же наставник, когда и отдых, и занятие, и роскошь, и скудость – все делили мы между собою поровну. Как дорого, думаешь, ценил я, что все это обновлю в памяти при свидании с тобою, и, сбросив с себя эту тяжелую старость, опять, по-видимому, из старика сделаюсь молодым? Но насладиться сим не дано мне. Впрочем, не отнята возможность беседовать с твоею ученостью чрез письмо и тем по возможности утешить себя; потому что встретил я почтеннейшего сопресвитера Кириака¹³⁰², которого хвалить и делать к тебе близким чрез твое посредство стыжусь я; ибо могут подумать, что берусь за излишнее дело, представляя тебе твою же преимущественную собственность. Но поскольку мне должно быть свидетелем истины (Ин.18:37) и духовно соединенным со мною уделять то, что есть у меня лучшего, то, хотя полагаю, что и тебе известно неукоризненное священство сего человека, однако же и сам со своей стороны я подтверждаю то же, имея сведение, что ни в чем не нападают на него даже те, которые на всех налагают руки и не боятся Господа. А от них если бы и было что – и в таком случае этот человек не сделался бы недостойным. Даже на кого нападают враги Господни, тех более утверждают на их степени, нежели отъемлют у них сколько-нибудь из пребывающей в них благодати Духа. Однако же, как сказал я, ничего не выдумано против сего человека. Итак, и для собственной своей пользы и в угодность мне, соблаговоли воззреть на него, как на пресвитера неукоризненного, пребывающего со мною в единении и заслуживающего всякое уважение.

Известясь чрез диакона Актиака, что Софроний, вняв клеветам на св. Василия, гневается на него, изъявляет удивление, что слушает он льстецов, и свидетельствует о себе, что с детства и до старости никого не предпочитал Софронию, а потому не мог предпочесть ему и Имития, что в деле Мемнониевом нимало не шел против Софрония, и, пересказывая, что говорил по делу сему, просит отложить подозрение и Василиево к себе благорасположение почитать выше всякой клеветы. (Писано в последние годы жизни св. Василия.)

1. Извещал меня диакон Актиак, что некоторые возбудили в тебе огорчение против меня своей клеветою, будто бы не дружелюбно расположен я к твоей честности. А я и не подивился, что такого мужа сопровождают льстецы. Ибо людям весьма сильным обыкновенно оказываются такие низкие услуги; иные по недостатку собственных добрых качеств, которыми бы могли привести себя в известность, входят в милость чрез обнаружение чужих недостатков. И как ржа в пшенице есть тля, зарождающаяся в самой пшенице, так почти и ласкательство, вкрадывающееся в дружбу, губительно для самой дружбы. Поэтому, как сказал, не подивился я, что иные, как шмели вкруг ульев, жужжат в твоем блистательном и чудном доме.

Но весьма удивительным и вовсе неожиданным показалось мне то, что ты, человек особенно известный степенностью нрава, согласился подставить им оба уха и принять клевету на меня, который, с юного возраста до этой старости питая любовь ко многим, никого, сколько знаю, не предпочитал в дружбе твоему совершенству. Ибо, хотя бы не убеждал меня разум любить тебя, при таких твоих совершенствах, достаточно было бы привычки, приобретенной с детства, чтобы привязать меня к душе твоей. А тебе известно, сколько навык силен в дружбе. Если же не показываю ничего, соответственного такому расположению, то извини мою немощь. И сам ты в доказательство благорасположения, конечно, потребуешь от меня не дел, но одного произволения, желания тебе всего лучшего. И не дай Бог дойти тебе когда-нибудь до того, чтобы иметь нужду в благодеянии от таких малых людей, как я!

2. Поэтому как стал бы я говорить что-нибудь или действовать вопреки тебе по делу Мемнониеву? Ибо диакон рассказывал мне это. Как предпочел бы дружбе твоей богатство Имития, человека, до такой степени расточающего свое имущество? Но во всем этом нет нимало правды; я ничего не говорил и не делал вопреки тебе. А тем, которые говорят ложь, подало, может быть, повод сказанное мною некоторым из заводивших шум, а именно: «Если этот человек решился намерение свое привести в исполнение, то будет ли шуметь или нет, непременно желаемое будет – хотя вы говорите, хотя молчите. Если же передумает, то не вмешивайте почтеннейшего имени моего друга и под видом усердия к своему¹³⁰⁴ покровителю не домогайтесь приобрести себе какую-нибудь выгоду внушением страха и угрозами». Самому же завещателю ни лично, ни чрез другого ничего не говорил я об этом деле, ни важного, ни маловажного.

3. И ты не должен верить этому, если не почитаешь меня человеком вовсе отчаянным, который ни во что не ставит этот великий грех – ложь. Напротив того, и в этом деле совершенно оставь подозрение на меня, и во всем прочем мое расположение к тебе ставь выше клеветы, подражая Александру¹³⁰⁵, который, получив письмо о злоумышлении врага, поскольку в это самое время взял в руки лекарство, чтобы его выпить, не только не поверил клеветнику, но вместе и письмо прочел, и лекарство выпил. Ибо думаю ставить себя не ниже кого-либо из сделавшихся известными своей дружбою; потому что никогда не был изобличен погрешившим против дружбы, а сверх того принял от Бога заповедь любви (Ин.13:34), которая делает меня твоим должником не только по общей человеческой природе, но и потому, что признаю тебя благодетелем, как, в частности, себе самому, так и отечеству.

Просит об Эре, человеке, от которого видел уже много доброго. (Писано под конец жизни св. Василия.)

Совершенно уверенный, что досточестность твоя любит меня и касающееся до меня почитает собственным своим, почтеннейшего брата моего Эра, которого называю братом своим не по какому-нибудь знакомству с ним, но по самому совершенному дружескому расположению, выше которого и быть ничего не может, предоставляю твоей несравненной правоте и прошу благосклонно воззреть на него и по возможности оказать ему покровительство, в чем только будет ему потребен твой высокий ум, чтобы ко многим благотворениям, какие уже получил от тебя, мог я причислить и это благодеяние.

Просит о том же Эре. (Писано в одно время с предыдущим письмом.)

Самому тебе лучше всякого известно, что дружба моя и привычка к почтеннейшему брату Эру получили начало еще с детства и по благодати Божией сохранились до старости; потому-то и любовь твоего высокородия Господь даровал мне с того же времени, с которого Эр доставил нам случай взаимно узнать друг друга. Итак, поскольку имеет он нужду в твоем покровительстве, то прошу и умоляю тебя, как уступив давнему ко мне благорасположению, так вняв настоящей нужде, принять такое участие в делах его, чтобы не имел он необходимости ни в каком другом покровительстве, но возвратился ко мне, исполнив все по желанию, и я ко многим благодеяниям, какие получил от тебя, мог причислить и это, в сравнении с которым не нахожу, а потому не могу и желать себе другого важнейшего и более ко мне относящегося.

Просит о том же Эре. (Писано в одно время с предыдущим письмом.)

Благорасположением своим к почтеннейшему брату нашему Эру предупреждал ты мои просьбы и к нему был лучше, нежели как желал я, и по преизбытку почестей, какие оказывал ты ему, и по своему во всяком случае покровительству. Впрочем, поскольку не могу оставаться в молчании о деле его, то прошу твою несравненную досточестность и из милости ко мне прибавить усердия об этом человеке и отпустить его в отечество не потерпевшим от вражеских наветов; потому что теперь не безопасен он от стрел зависти и многие замышляют возмутить покой его. Против них найдем одну несокрушимую защиту, если сам соблаговолишь покрыть сего человека своей рукою.

Просит не гневаться на сына, который, оставив язычество, стал христианином, но дивиться благородству его духа, с каким служение истинному Богу поставил он выше служения богам ложным и угождения отцу. (Писано в последние годы жизни св. Василия.)

Общий для всех человеков закон старших возрастом признает общими для всех отцами, а собственно наш христианский закон нас, старцев, для таковых ставит в чине родителей. Потому не думай, что делаю лишнее дело и домогаюсь ненужного, когда ходатайствую пред тобою о твоем же сыне. Признаю справедливым, чтобы требовал ты от него послушания во всем ином, потому что и по закону естественному, и по закону гражданскому, каким управляемся, тебе подчинен он телесно. А о душе надобно думать, что она, будучи от Бога, подчинена иному и Богу обязана воздавать долг предпочтительнейший всякому другому долгу. Итак, поскольку нашего христианского, истинного Бога предпочел он вашим богам, многим и чтимым в вещественных образах, то не гневайся на него, а лучше подивись благородству души, которая выше страха и угождения отцу поставила то, чтобы искать единения с Богом в истинном Его познании и в добродетельной жизни. Пусть тронут тебя самая природа, приветливость ко всем и кротость его нрава, и ты нимало не огорчайся его поступком. Конечно же, не презришь и моей просьбы, или, лучше сказать, мною предлагаемой просьбы твоего города, который и по любви к тебе, и потому, что желает тебе всего прекрасного, представляет себе, что тебя самого видит христианином. Так обрадовал их слух, внезапно разнесшийся в городе!

Услышав от Феотекна, что Максим, происходивший от знатного рода, вступил в жизнь евангельскую и упражняется в добродетели, доказывает ему, что это есть единственно вожделенное благо, потому что оно постоянно; все же прочее, что люди признают за благо, обманчивее сонной грезы. (Писано под конец жизни св. Василия.)

Единственное вожделенное благо

Прекрасный и добрый Феотекн пересказал мне о твоей честности и возбудил во мне желание свидеться с тобою, ясно живописав словом облик души твоей, и такую воспламенил во мне любовь к тебе, что, если бы не обременяла меня старость, не держала возросшая со мною болезнь, то ничто не удержало бы меня, чтоб самому быть у тебя. И действительно, не малое приобретение, из великого дома и знатного рода перейдя к жизни евангельской, обуздать юность рассудком, плотские страсти поработить уму и водиться смиренномудрием, к какому обязан христианин, который рассуждает о себе, как и должно, откуда он и куда идет (см. Ин.8:14); потому что разумение [собственной человеческой] природы сокращает надменность души, изгоняет из нее всякую гордость и кичливость, одним словом – делает учеником Господа, сказавшего: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29). Ибо действительно, любезнейший сын, одно постоянное благо вожделенно и похвально. А это – честь у Бога.

Человеческое же неосязаемей тени, обманчивее сонных грез. Ибо юность проходит скорее весенних цветов, и красота телесная увядает или от болезни, или от времени; богатство неверно, слава непостоянна¹³⁰⁷; самые занятия искусствами имеют успех только на время настоящей жизни. И что для всех наиболее вожделенно – искусство в слове – имеет приятность только для слуха. Упражнение же в добродетели – драгоценное достояние для того, кто имеет, и самое приятное зрелище¹³⁰⁸ для того, кто видит. Позаботившись об этом, сделаешь себя достойным благ, по обетованиям уготованных Господом.

А каким образом достигать тебе к уразумению прекрасного и как сохранять приобретенное, говорить об этом нужно было бы долее, нежели сколько позволяет цель настоящего слова. И теперь сказанное пришло мне на мысль вымолвить тебе потому только, что услышал я от брата Феотекна, которому желаю всегда говорить правду, особенно же когда речь идет о тебе, чтобы более прославился Господь в тебе, который от чуждого корня приносишь многоценные плоды благочестия.

Неоднократно обманувшись в надежде свидеться с Валерианом, просит его письмом не поставить себе в труд прийти к нему. (Писано во время епископства.)

Мне желалось видеть твое благородие, еще быв в Орфанине¹³¹⁰. Ибо ожидал я, что, находясь в Корсагенах¹³¹¹, не поленишься прийти ко мне, когда будет у меня Собор в Аттагенах. Но как этого Собора не состоялось, то желалось бы мне видеть тебя на горе. И там опять близость Евиза¹³¹² поддерживала надежду свидания. А как не удалось то и другое, то я решил писать, чтобы соблаговолил ты повидаться со мною, чем и долг выполнишь; потому что ты, человек молодой, придешь к старику и вместе при свидании получишь от меня какой-нибудь совет, так как у тебя с некоторыми в Кесарии есть дела, для исполнения своего требующие моего посредства. Итак, если не в труд будет, не поленись свидеться со мною.

Просит его за одного тианского жителя. (Писано во время епископства.)

Хотя многие будут приносить от меня письма к твоей досточестности, но по преизбытку чести, какую мне оказываешь, заключаю, что множество писем не причинит никакого беспокойства твоему великодушию. Потому и брату сему охотно дал я это письмо, зная, что и он получит все желаемое, и я буду считаться у тебя в числе благодетелей, доброму твоему произволению доставляя случаи к благодеяниям. Итак, дело, по которому имеет нужду в твоем покровительстве, расскажет сам он, если удостоишь воззреть на него благосклонным оком и подашь ему столько смелости, чтобы открыть уста пред высокою и несравненною твоею властью. А я представляю в письме свое дело, а именно: что сделанное для него почитаю собственным своим приобретением, тем паче что он для этого собственно приходил ко мне из Тианы¹³¹⁴, с уверенностью, что будет для него великая выгода, если вместо просьбы представит мое письмо. Почему, чтоб и он не обманулся в своей надежде, и я насладился обычною честью, и твое усердие к добрым делам было удовлетворено, – и в настоящем случае прошу принять его благосклонно и включить в число самых близких к тебе.

Просит об одном близком к себе человеке, которого имел вместо сына. (Писано во время епископства.)

Хотя и много в том смелости, чтобы представлять такому человеку просьбы свои в письмах, однако же уважение, какое прежде ты мне оказывал, не дает в сердце моем места робости, и осмеливаюсь писать о людях, близких мне по роду и достойных уважения по честности нравов. Так вручивший тебе это письмо мое для меня то же, что сын. И как ему нужна только одна твоя благосклонность, чтобы достигнуть желаемого, то соблаговоли принять письмо мое, которое вышеупомянутый представит тебе вместо просьбы, и доставить ему случай пересказать о своем деле и поговорить с людьми, которые в состоянии ему содействовать, чтобы по твоему приказанию скорее получил он желаемое и мне можно было похвалиться, что, по милости Божией, есть у меня такой покровитель, который близких мне почитает собственными своими просителями, непосредственно к нему прибегающими.

Просит освободить Елладия от должности уравнителя податей. (Писано во время епископства.)

Помню я великую честь, тобою мне оказанную, а именно: что сверх прочего подал ты мне смелость писать к твоему великородию. Поэтому пользуюсь сим даром и наслаждаюсь самою человеколюбивою милостью, вместе и сам увеселяясь тем, что беседую с таким мужем, и тебе доставляя случай оказывать мне честь своими ответами. Поскольку просил уже я твою снисходительность о товарище моем Елладии-старшине, чтобы, сняв с него должность уравнителя податей, дозволить ему заняться делами нашего отечества, и удостоился от тебя некоторого благосклонного соизволения, то возобновляю ту же просьбу и прошу прислать приказ к начальнику области об избавлении его от этого беспокойного дела.

Приглашает его на память святых мучеников, остроумно выговаривая, что [тот] не приглашенный жалуется, а приглашенный не приходит. (Писано во время епископства.)

Не приглашенный жалуешься, а приглашенный не слушаешься. Из последнего же видно, что первое замечание сделано тобою напрасно. Ибо, вероятно, не пришел бы ты, если бы и был тогда приглашен. Итак, послушайся приглашающего теперь и не будь в другой раз несправедливым, зная, что вина, приложенная к вине, служит ей подтверждением, и последнее делает достовернейшим обвинение в первом. Прошу же тебя никогда не гнушаться мною. Если же мною гнушаешься, то несправедливо пренебрегать мучениками, которых память совершить с нами вместе приглашают тебя. Итак, сделай это, во-первых, в угождение и мне, и им; если же это тебе неугодно, то по крайней мере – в угождение достойным преимущественного чествования¹³¹⁵.

Подает ей надежду к свиданию во время собрания; толкует ей значение сна ее. (Писано во время епископства.)

Надеюсь найти удобный день для собрания после тех собраний, которые намерен назначить в нагорной стороне. А без служения при собрании не представляется мне иного времени к свиданию, если Господь не устроит чего-либо сверх чаяния. И об этом можешь заключать по собственным делам своим. Ибо если у твоего благородства при попечении об одном доме такое множество забот, то сколько, думаешь, дел каждый день имею у себя я? А сон твой, как думаю, совершеннее показывает, что надобно тебе приложить некоторое попечение о душевном зрении и уврачевать то око, которым бывает видим Бог. Находя же увещание в Божественных Писаниях, для того чтобы увидеть тебе должное, не будешь иметь нужды ни во мне, ни в ком-либо другом, потому что Святой Дух подаст тебе достаточный совет и руководство к полезному.

Просит освободить монахов от податей¹³¹⁷. (Писано во время епископства.)

Хотя думаю, что у досточестности твоей в отношении монашествующих принято какое-нибудь правило и мне не нужно просить для них особенной милости, но довольно им будет, если наряду со всеми окажется к ним человеколюбие, однако же, рассуждая, что и на мне лежит обязанность заботиться, по возможности, о таковых людях, пишу к совершенному твоему благоразумию, прося освободить от податей сих давно отрекшихся от мира и умертвивших тело свое; почему и не в состоянии они оказать какую-либо пользу обществу или имуществом, или телесным служением. Ибо если живут они по обету, то нет у них ни имения, ни тела; первое расточено в пользу бедных, а последнее сокрушено постами и молитвами. Но знаю, что ведущих такую жизнь уважишь ты более всякого другого и захочешь иметь их своими помощниками, чтобы своим евангельским житием умилостивили они Господа.

Посылая письмо сие с управляющим церковными имениями, просит освободить последние от чрезмерных налогов. (Писано во время епископства.)

Заботящийся о Церкви и имеющий на руках своих попечение об имуществах есть сам вручитель тебе письма сего, возлюбленный сын¹³¹⁸. Соблаговоли и дозволить ему свободно выговорить, о чем будет доносить твоей чинности, и обратить внимание на то, в чем будет уверять он, чтобы по крайней мере с нынешнего времени Церковь могла возобновиться в силах и избавиться от этой многоглавой гидры¹³¹⁹. Ибо таково имущество бедных, что всегда будем искать человека, который бы принял на себя оное, потому что Церковь более растрачивает¹³²⁰, нежели получает какую-либо вы году от имений¹³²¹.

Дает ему знать, что суд над ворами, взятыми в церкви, принадлежит епископу и что сей чиновник несправедливо присвояет право задержать их. (Писано во время епископства.)

Поскольку при этом собрании захвачено несколько людей бес совестных и вопреки Господней заповеди (Исх.20:15) похитивших недорогие одежды у нищих, которых надлежало скорее одеть (Мф.25:34–40), а не раз девать, и хотя захватили их те, на кого возложено попечение о церковном благочинии, однако же ты думал, что задержать этих людей следовало тебе, как гражданскому чиновнику, то посему отписал я к тебе, завещая, что, когда преступления делаются в церквах, тогда надлежащее исправление их предоставляется нам, а судей утруждать сим не должно. Посему-то похищенные ими вещи, какие значатся в описи, у тебя находящейся и составленной в общем всех присутствии, велел я взять; и иные сберечь, пока придут за ними, а иные отдать явившимся, похитителей же обратить на истинный путь вразумлением и внушением Господним (Еф.6:4). И надеюсь, что во имя Божие на будущее время сделаю их лучшими. Ибо чего не производят телесные наказания по приговору судилищ, в том, сколько знаем, нередко оказываются действенными страшные суды Господни. Если же угодно тебе и о сем донести комиту¹³²², то я столько полагаюсь на права свои, и на правоту этого человека, что представляю тебе посту пить, как хочешь.

Одного негодного человека отлучает со всем семейством его от общения в молитвах. (Писано во время епископства.)

Дело с этим человеком весьма трудно. Ибо не знаю, чем и подействовать на его нрав, столь изворотливый и, как можно заключать из видимого, отчаянный. Ибо призываемый в суд не слушается; а если и явится, то у него такое обилие слов и клятв, что желательным делается скорее разойтись с ним. Нередко же случалось видеть, что вины свои слагает он на обвинителей. Одним словом, ни у кого из живущих на земле естественные расположения не оказываются столь непонятными и восприимчивыми к пороку, как у этого человека, как можно видеть в нем по немногим опытам. Для чего же спрашиваете меня и не убедите сами себя терпеть неправды его, как гнев небесный? Но чтобы не оскверниться вам общением во грехах, пусть будет он со всем домом отлучен от молитв и от всякого иного общения со святыми. Может быть, и очувствуется он, когда все будут его избегать.

Человека, который не исправляется после того, как был обличаем при одном, при двоих, даже пред всею Церковью, и отлучаем от общения в молитвах, решительно извергает и запрещает всякое с ним сношение. (Писано во время епископства.)

Кого не уцеломудривают обыкновенные наказания и не приводит к покаянию удаление от молитв, с теми необходимо должно поступать по правилам, данным от Господа. Ибо написано: аще согрешит брат твой, обличи его между тобою и тем: аще тебе не послушает, пойми с собою иного; аще же ниже тако послушает, повеждь Церкви. Аще и Церковь преслушает, буди тебе уже яко язычник и мытарь (Мф.18:15, 17). Так поступлено и с сим человеком: обвинен был однажды; обличен при одном и при другом; а в третий раз пред Церковью. Итак, поскольку запрещали мы ему, и он не принял того, то пусть уже будет изринут, и всему населению пусть будет объявлено, что не должно принимать его ни в какое общение по делам житейским, чтобы когда прекратим с ним сношения, вполне соделался он снедию диавола (1Тим.1:20).

Объясняет, почему не может от гражданского суда избавить человека, который в выставленной напоказ народу надписи обесславил деву, давшую обет девства, и, наказанный за сие по законам, возобновил свои клеветы. (Писано во время епископства.)

Признавая равным грехом и согрешивших оставлять без наказания, и в наказании преступать меру, подверг я, по обязанности своей, этого человека наказанию, отлучив его от церковного общения, а обиженным сделал увещание, чтобы не отмщали сами за себя, но предоставили воздаяние Господу. Посему если бы была какая-нибудь польза от моих увещаний, то заставил бы выслушать себя в то время, подействовать живым словом, внушающим гораздо более доверия, нежели сколько могут убедить письма.

Но поскольку услышал я очень тяжелые отзывы, то и тогда смолчал, и теперь не почитаю для себя приличным рассуждать об этом. Она говорит: «Я отказалась от мужа, от деторождения и от света, чтобы достигнуть единого – сподобиться похвалы от Бога (1Кор.7:34) и заслужить доброе имя у людей. Когда человек, с детства приобучившийся вносить расстройство в домы по обыкновенному своему бесстыдству, насильно однажды вошел в мой дом и сделался мне известен по тому одному, что видался со мною, а я, и по незнанию дел его и по какой-то неопытной скромности, постыдилась явно выгнать его, тогда до того простер он свое нечестие и обиды, что целый город наполнил хульными обо мне речами и опозорил меня в надписи, напоказ всему народу выставленной на церковной паперти. И, испытав для себя некоторые неприятности по законам, опять начал то же и возобновил свои хулы. Снова наполнились обо мне речами и площади, и училища, и зрелища, и домы людей, которые принимают его к себе по сходству жизни. И следствие этого срама вышло, что меня и не знают с лучшей стороны, как следовало бы; потому что у всех я ославлена как женщина распущенного нрава¹³²³».

«Сверх того, – говорит она, – одним хулы сии приятны, потому что людям, естественно, нравятся укоризненные речи; другие же, хотя на словах негодуют, однако же не оказывают ко мне сожаления; иные уверены, что укоризны справедливы, другие остаются в сомнении, слыша множество клятв его. Но никто не сжалится; в полном смысле чувствую теперь свое одиночество и сама себя оплакиваю, не имея ни брата, ни друга, ни родственника, ни раба, ни свободного, ни даже единого человека, который бы пожалел обо мне. И видно, я одна несчастнее всех в городе, в котором так редки гнушающиеся пороком, где не думают, что обида, сделанная другому, коснется со временем и их самих».

С обильными слезами выговорив мне сии и еще гораздо более трогательные слова, она удалилась, не оставив и меня без упреков, что я, кому надлежало отечески пожалеть о ней, остаюсь равнодушным к такому злу и любомудрствую в чужом горе, «потому что, – говорила она, – приказываешь ты мне не потерю имения презреть, не телесные труды перенести, но лишиться доброго о себе мнения, в чем утрата будет общею потерею клира».

Посуди же сам, чудный мой, что теперь в угодность твою должен сказать ей на сии слова я, который принял для себя за правило сделавших зло не выдавать гражданским властям, но не избавлять тех, которые выданы; потому что давно сказано апостолом, чтобы в злом деле боялись князя: не бо всуе, говорит апостол, меч носит (Рим.13:4). Поэтому как выдать – не человеколюбиво, так и избавить – будет знаком, что даю повод обижать. Но, может быть, начало дела почему-нибудь будет отложено до моего личного прибытия, и тогда докажу, что от неповиновения мне других никакой нет для меня выгоды.

Объясняет, как должно быть производимо избрание хорепископов. (Писано во время епископства.)

Многих благ желаю тем, которые возбуждают досточестность твою к непрерывному собеседованию со мною чрез письма. Не подумай, что говорится это мною по привычке, но, напротив того, с истинным расположением высоко ценю слово твое. Ибо что для меня дороже Нектария, который с детства известен мне с прекраснейшей стороны, а теперь доблестями всякого рода достиг такой знаменитости? Поэтому для меня любезнее всех друзей, кто доставляет мне письма твои.

Что же касается до избрания предстоятелей в округах, то хотя и делаю что-нибудь, угождая людям, или склоняясь на просьбы, или уступая страху, однако же не поступлю так в этом случае, потому что буду не домостроителем, но корчемником, если дар Божий буду менять на человеческую приязнь. Но хотя подаваемые голоса подаются людьми, которые, о чем ни свидетельствуют, свидетельствуют по внешнему виду, выбор же способнейших предоставляется нашим смирением Тому, Кто ведает тайны сердечные, – однако же, без сомнения, для всякого лучше, в то время, когда дает он свидетельство, удерживаться от рвения и всякого раздора (что бывает, когда свидетельство дается о ком-либо из ближних), молить же Бога, чтобы не утаилось полезное. Ибо в таком случае не будем винить человека за то или иное окончание дела, но Богу принесем благодарение за совершившееся. А если делается это из видов человеческих, то и сделано не бывает, но есть одно подражание и далеко не доходит до действительности.

Рассуди же и то, что усиливающийся всеми мерами, чтобы мнение его одержало верх, дает повод к немалой опасности – часть погрешностей навлечь нам со временем на себя самих. Ибо, при поползновении человеческой природы, во многом могут согрешать и те, от которых не ждешь сего. Притом нередко, подав друзьям прекраснейший совет наедине, не сердимся, если и не убедим требовавших совета; как же огорчаться, если там, где не человеческий совет, но Божий суд, не предпочтут нас судам Божиим? Итак, если сие дается от людей, то чего просить у нас, а не само собою брать всякому? Если же дается от Господа, то надобно молиться, а не гневаться. И в молитве должно просить не исполнения собственной воли, но предоставлять все Богу, домостроительствующему полезное. А Святой Бог да удалит от дома вашего всякое опытное изведание скорбей и – как тебе, так и всем близким к тебе – да продлит жизнь безболезненную и безвредную во всяком благополучии!

Тимофея, который прежде проводил подвижническую жизнь, а потом стал заниматься мирскими делами, увещевает возвратиться к прежнему роду жизни. (Писано во время епископства.)

И написать все, что думаю, нахожу как не соответственным мере письма, так и по другим отношениям неприличным для послания приветственного, но и пройти сие молчанием почти для меня невозможно, потому что сердце мое воспламенено против тебя справедливым гневом. Поэтому избираю средину: об одном пишу, а о другом умалчиваю. Ибо намереваюсь побранить тебя, если позволительно, с дружеской свободою.

Ужели ты тот Тимофей, который, как известно нам, с детства показывал столько усердия к строгой и подвижнической жизни, что в этом отношении винили тебя даже в неумеренности, потеряв из виду, чтобы все меры прилагать о том, что надобно делать приближающимся к Богу, смотришь на то, что думает о тебе такой-то, отдаешь жизнь свою в зависимость приговору других и не подумаешь, что и друзьям ты бесполезен и врагам смешон, боишься стыда перед людьми, как беды какой, а не представишь себе, что, пока останавливаешься на этом, сам того не примечая, не радишь о прежней жизни? Невозможно в одно время иметь успех в том и в другом – и в делах мира сего, и в жизни по Богу. И Божественные Писания, которым научены мы, и самая природа полны подобных примеров. И в умственной деятельности совершенно невозможно в то же время обдумывать двух мыслей. И в принятии чувственных впечатлений нельзя в то же время принять и различить двух голосов, вместе достигающих слуха, – хотя отверсты у нас два слуховые прохода. И глаза, если не будут оба устремлены на один видимый предмет, не могут в точности исполнить своего дела. И это показывает нам природа. А пересказывать тебе места из Писаний не менее смешно, чем, по пословице, показывать сову афинянам¹³²⁵.

Поэтому для чего соединять нам несоединимое – волнения общественной жизни и упражнение в благочестии? Не лучше ли, удалясь от сих волнений и от того, чтобы и самим иметь, и другим доставлять дело, оставаться самим собою и какую давно предположили себе цель благоговейной жизни, утвердить ее самым делом и желающим осмеять нас показать, что не в их силе огорчать нас, когда хотят? Это же будет, когда покажем себя свободными от всего, что подает повод к осмеянию. И о сем довольно. Но хорошо нам сойтись когда-нибудь вместе и обстоятельнее посоветоваться о том, что полезно для душ наших, чтобы при наступлении необходимого для нас исшествия [из мира сего] не быть нам застигнутыми в заботах о суетном.

Я с удовольствием принял присланное твоею любовью; оно и само по себе весьма приятно, но во много крат большую приятность дает сему приславший. Прими благосклонно, когда и я пришлю тебе понтийских произведений – восковых свечей и крепительных лекарств; а теперь у меня их не было.