Гены и 7 смертных грехов

Кни­га бака­лав­ра рели­гио­ве­де­ния, пра­во­слав­но­го вра­ча и меди­цин­ско­го пси­хо­ло­га К. В. Зори­на посвя­ще­на весь­ма зло­бо­днев­ной теме. Автор ана­ли­зи­ру­ет, в какой сте­пе­ни лич­ность чело­ве­ка, его здо­ро­вье и отно­ше­ние к окру­жа­ю­ще­му миру зави­сят от наследственности.

В кни­ге увле­ка­тель­но рас­ска­зы­ва­ет­ся о гене­ти­че­ских кор­нях неко­то­рых болез­ней и гре­хов­ных стра­стей, о том, как гены, врож­ден­ные склон­но­сти и инстинк­ты вли­я­ют на наши поступ­ки. Это дела­ет мате­ри­ал инте­рес­ным и полез­ным само­му широ­ко­му кру­гу чита­те­лей. Кни­га адре­со­ва­на тем, кто пыта­ет­ся глуб­же разо­брать­ся в себе, понять сво­их близ­ких и раз­ре­шить насущ­ные про­бле­мы со здоровьем.

Бла­го­сло­ве­ние Душе­по­пе­чи­тель­ско­го Пра­во­слав­но­го Цен­тра свя­то­го пра­вед­но­го Иоан­на Крон­штадт­ско­го.

Гене­ти­че­ские нару­ше­ния неред­ко ста­но­вят­ся след­стви­ем забве­ния нрав­ствен­ных начал, ито­гом пороч­но­го обра­за жиз­ни, в резуль­та­те кое­го стра­да­ют и потом­ки. Гре­хов­ная повре­жден­ность чело­ве­че­ской при­ро­ды побеж­да­ет­ся духов­ным уси­ли­ем; если же из поко­ле­ния в поко­ле­ние порок власт­ву­ет в жиз­ни потом­ства с нарас­та­ю­щей силой, сбы­ва­ют­ся сло­ва Свя­щен­но­го Писа­ния: «Ужа­сен конец непра­вед­но­го рода» (Прем. 3:19). И наобо­рот: «Бла­жен муж, боя­щий­ся Гос­по­да и креп­ко любя­щий запо­ве­ди Его. Силь­но будет на зем­ле семя его; род пра­вых бла­го­сло­вит­ся» (Пс. 111:1–2). Таким обра­зом, иссле­до­ва­ния в обла­сти гене­ти­ки лишь под­твер­жда­ют духов­ные зако­но­мер­но­сти, мно­го веков назад откры­тые чело­ве­че­ству в сло­ве Божием.

Осно­вы соци­аль­ной кон­цеп­ции Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, гла­ва XII, п. 5.

При­ня­ты Архи­ерей­ским Собо­ром РПЦ в авгу­сте 2000 г.

Авторская благодарность

В рабо­те над кни­гой мне очень помог­ли мои роди­те­ли В. П. и Е. В. Зори­ны, брат С. В. Зорин, иеро­мо­нах Ана­то­лий (Бере­стов), про­то­и­е­рей Лео­нид Царев­ский, про­то­и­е­рей Нико­лай Соко­лов, иерей Андрей Румян­цев, К. О. Сер­дюк, И. Ю. Тре­тья­ко­ва. Я горя­чо бла­го­да­рю за вдум­чи­вые редак­тор­ские ком­мен­та­рии Н. В. Полу­бо­яро­ва, Т. Е. Сер­ги­ен­ко, Л. Г. Буг­ро­ву, О. Г. Рога­чен­ко, Л. А. Сер­до­бин­ско­го, Н. В. Соми­на, а так­же сотруд­ни­ков кафед­ры меди­цин­ской гене­ти­ки и кли­ни­че­ской био­хи­мии МГМСУ, про­фес­со­ра Л. В. Аку­лен­ко и асси­стен­та О. М. Заха­ро­ву. Ком­пью­тер­ный набор кни­ги про­фес­си­о­наль­но сде­ла­ли И. Д. Сер­ги­ен­ко и В. И. Уличев.

Я сер­деч­но бла­го­да­рен всем им и мно­гим дру­гим людям за молит­вен­ную под­держ­ку, вни­ма­ние и цен­ные заме­ча­ния при обсуж­де­нии тек­ста. Так­же я глу­бо­ко при­зна­те­лен тем чита­те­лям, кото­рые при­сла­ли отзы­вы на мои преж­де вышед­шие кни­ги и кото­рые не сочтут за труд ука­зать на воз­мож­ные ошиб­ки, упу­ще­ния или выска­зать поже­ла­ния по усо­вер­шен­ство­ва­нию это­го издания.

Обду­мы­вая при­хо­дя­щие ко мне пись­ма, я ста­ра­юсь отве­чать на содер­жа­щи­е­ся в них вопро­сы и прось­бы в сво­их кни­гах. Поэто­му зара­нее при­но­шу чита­те­лям изви­не­ния за то, что не кон­суль­ти­рую кого–либо на осно­ва­нии полу­чен­ных писем, не став­лю диа­гно­зов на рас­сто­я­нии и не высы­лаю свои кни­ги почтой.

Про­шу писать по адресу:

117208, г. Москва,

Зори­ну Кон­стан­ти­ну Вяче­сла­во­ви­чу, до востребования

Посте­пен­ное раз­ру­ше­ние чело­ве­че­ской души, душев­но­сти у наших близ­ких или даль­них пред­ков может нам пере­да­вать­ся наслед­ствен­но и вдруг раз­ра­зить­ся болез­нью. Но я хочу ска­зать с совер­шен­ной убеж­ден­но­стью: ника­кую болезнь нель­зя при­пи­сы­вать толь­ко гре­хов­но­сти, сво­ей или сво­их пред­ков. Разу­ме­ет­ся, все нелад­ное, что совер­ша­ет­ся на зем­ле, про­ис­хо­дит от того, что чело­век пер­вич­но, в лице Ада­ма и Евы, отпал от един­ства с Богом. Но гово­рить о том, что шизо­фре­ния, рак или какая–либо дру­гая болезнь непре­мен­но свя­за­ны с гре­хов­но­стью, нель­зя. Быва­ет, и не так ред­ко, что Гос­подь дает чело­ве­ку болезнь как путь ко спасению.

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

На роду написано — можно ли это изменить?

Одна­жды к заме­ча­тель­но­му подвиж­ни­ку нашей эпо­хи, стар­цу Паи­сию Свя­то­гор­цу при­шел взвол­но­ван­ный юно­ша, кото­рый никак не мог совла­дать с собой. Выяс­ни­лось, что один неопыт­ный духов­ник вме­сто дель­но­го сове­та все про­бле­мы и невзго­ды юно­ши «спи­сал» на его зло­по­луч­ные гены. От безыс­ход­но­сти моло­дой чело­век впал в отчаяние[1].

Ста­рец Паи­сий сето­вал, что люди ино­гда муча­ют­ся помыс­лом, буд­то они обре­ме­не­ны тяже­лой наслед­ствен­но­стью. Вер­нее, демон при­но­сит им такую мысль, желая устра­шить, замо­ро­чить голо­ву и без серьез­ных пово­дов выве­сти из строя. «Да хотя бы в чело­ве­ке дей­стви­тель­но было что–то наслед­ствен­ное, — уве­рял ста­рец, — перед бла­го­да­тью Божи­ей не может усто­ять ничего»[2].

Одна­ко афон­ский подвиж­ник нисколь­ко не отри­цал и не при­ни­жал роль генов. «Каж­до­го Бог наде­лил даро­ва­ни­ем, необ­хо­ди­мым для того, что­бы полу­чить поль­зу, — неза­ви­си­мо от того, исполь­зу­ет чело­век это даро­ва­ние во бла­го или нет, — ука­зы­вал он. — Если чело­век исполь­зу­ет даро­ван­ное ему с поль­зой, то он достиг­нет совер­шен­ства. Наши недо­стат­ки — при­об­ре­те­ны ли они от соб­ствен­ной невни­ма­тель­но­сти либо уна­сле­до­ва­ны от наших роди­те­лей — это тоже наша соб­ствен­ность. Каж­дый из нас дол­жен совер­шать соот­вет­ству­ю­щую борь­бу для того, что­бы от этих недо­стат­ков осво­бо­дить­ся (кур­сив. — К. З.)»[3].

Как видим, наслед­ствен­ность и духов­ность нуж­но рас­смат­ри­вать в еди­ной свя­зи. А такая связь гораз­до слож­нее и креп­че, чем кажет­ся на пер­вый взгляд. Для того, что­бы луч­ше уяс­нить ее, надо хоро­шо пони­мать зако­но­мер­но­сти духов­ной, душев­ной и телес­ной при­ро­ды чело­ве­ка, при­чи­ны его стра­да­ний и спо­со­бы их вра­че­ва­ния (см. при­ло­же­ние I и III).

Мы не явля­ем­ся толь­ко духов­ны­ми, толь­ко душев­ны­ми или толь­ко физи­че­ски­ми суще­ства­ми. По мет­ко­му выра­же­нию мит­ро­по­ли­та Анто­ния Сурож­ско­го, «пол­но­та чело­ве­ка — не в его духе или его душе, а в его духовно–душевном един­стве с телом. В этом отно­ше­нии наше тело бес­ко­неч­но более зна­чи­тель­но и обла­да­ет бес­ко­неч­но боль­ши­ми воз­мож­но­стя­ми, чем мы обыч­но думаем»[4].

Поэто­му при ана­ли­зе духов­ной и пси­хо­ло­ги­че­ской сфе­ры чело­ве­ка необ­хо­ди­мо учи­ты­вать его био­ло­ги­че­скую сто­ро­ну, а при изу­че­нии функ­ций орга­низ­ма — его пси­хо­ло­гию и духов­ность. Кро­ме того, симп­то­мы болез­ней нуж­но уметь отли­чать от при­зна­ков нрав­ствен­ной испорченности.

Не сек­рет, что мы бук­валь­но сотка­ны из про­ти­во­ре­чий. Радость и печаль, зло­ба и неж­ность, вдох­но­ве­ние и апа­тия, жаж­да нажи­вы и уко­ры сове­сти — всё пере­пле­те­но в тугой узел. Вспом­ним, к при­ме­ру, царя Иоан­на Гроз­но­го — жесто­ко­го тира­на и одно­вре­мен­но сми­рен­но­го бого­моль­ца, при кото­ром Рос­сия одер­жа­ла гром­кие побе­ды и пере­нес­ла тяж­кие потря­се­ния. Кто раз­бе­рет­ся, что и чем было обу­слов­ле­но в его личности?

Исто­ки мно­гих наших жиз­нен­ных пери­пе­тий, болез­ней и нерв­ных сры­вов коре­нят­ся в сокро­вен­ных тай­ни­ках духа, в «нед­рах серд­ца», в неосо­знан­ных поступ­ках, в уна­сле­до­ван­ных склон­но­стях и при­об­ре­тен­ных при­выч­ках. Роль гене­ти­ки здесь не переоценить.

Вли­я­ние генов и окру­жа­ю­щей сре­ды на пове­де­ние людей изу­ча­ет срав­ни­тель­но новое науч­ное направ­ле­ние — гене­ти­ка лич­но­сти. Собра­но мно­же­ство фак­тов, в том чис­ле очень инте­рес­ных и спор­ных. Их еще пред­сто­ит кри­ти­че­ски про­ана­ли­зи­ро­вать. Так, в одном из обзо­ров зна­ме­ни­то­го на весь мир жур­на­ла «Science» в зна­чи­тель­ной мере гене­ти­че­ски обу­слов­лен­ны­ми счи­та­ют даже поли­ти­че­ские пред­по­чте­ния, музы­каль­ные вку­сы и жела­е­мый вид отпуска[5].

Это, конеч­но, не озна­ча­ет, что суще­ству­ет некий ген «пред­по­чте­ния рок–музыки» или ген «отпус­ка в Аль­пах». И все же под­ро­сток, фана­те­ю­щий под тяже­лый рок, вряд ли будет столь же ценить ста­рин­ные цер­ков­ные пес­но­пе­ния. Рав­но и сте­пен­ный про­фес­сор, раз­де­ля­ю­щий кон­сер­ва­тив­ные убеж­де­ния, не пой­дет кру­шить все под­ряд после раз­гром­но­го про­иг­ры­ша сво­ей люби­мой фут­боль­ной команды.

Вполне понят­но: ска­жет­ся воз­раст, вос­пи­та­ние, обра­зо­ва­ние, репу­та­ция, мен­та­ли­тет, общая куль­ту­ра лич­но­сти и… гене­ти­че­ские пред­по­сыл­ки. Цели­ком исклю­чать зна­че­ние послед­них было бы оши­боч­но. Ведь уже сей­час дока­за­но, что гены пря­мо или кос­вен­но воз­дей­ству­ют на ряд наших пси­хи­че­ских функ­ций и пси­хо­ло­ги­че­ских черт. Сре­ди них — сте­пень актив­но­сти, замкну­то­сти, тре­вож­но­сти, агрес­сив­но­сти, сек­су­аль­но­сти. У юно­ши и чело­ве­ка сред­них лет эти харак­те­ри­сти­ки, без­услов­но, различаются.

Нелег­ко отве­тить на вопрос, как имен­но гены, тело­сло­же­ние и вооб­ще раз­ви­тие орга­низ­ма вли­я­ют на осо­бен­но­сти пси­хи­ки и лич­но­сти. Гены могут быть свя­за­ны со стра­стя­ми и смерт­ны­ми гре­ха­ми посред­ством физио­ло­гии орга­низ­ма — через жиз­не­де­я­тель­ность кле­ток и тка­ней. Воз­дей­ствие наслед­ствен­но­сти зави­сит от воли Божи­ей, коз­ней демо­нов, при­род­ной сре­ды, соци­аль­но­го окру­же­ния, вос­пи­та­ния и, разу­ме­ет­ся, от лич­ных уси­лий чело­ве­ка. Дело не в том, что гене­ти­че­ские фак­то­ры сами по себе мало­важ­ны или не име­ют само­сто­я­тель­но­го зна­че­ния. Дело в том, что наше пове­де­ние и бла­го­по­лу­чие, состо­я­ние здо­ро­вья и внут­рен­не­го мира опре­де­ля­ют­ся не одной гене­ти­кой. Гены — это фун­да­мент орга­низ­ма. На нем, сооб­ра­зу­ясь с замыс­лом Твор­ца или игно­ри­руя его, чело­век сам фор­ми­ру­ет свою лич­ность. А на зыб­кой поч­ве стро­ить неле­по и опасно…

Итак, посмот­рим на вза­и­мо­от­но­ше­ния наслед­ствен­но­сти и духов­но­сти в све­те пра­во­слав­но­го веро­уче­ния и дости­же­ний совре­мен­ной науки.

Глава I. «Родословная» греха

Раз­мыш­ляя о судь­бах чело­ве­че­ских, свя­ти­тель Нико­лай Серб­ский ука­зы­ва­ет: «От Ада­ма до наших дней в крас­ной реке кро­ви кро­ет­ся чер­ная струя гре­ха. В кро­ви кро­ет­ся грех, из кро­ви пере­да­ет­ся грех, через кровь насле­ду­ет­ся грех от Ада­ма до наших дней»[6].

Диа­гноз горь­кий, но прав­ди­вый. С пра­во­слав­ной точ­ки зре­ния, все мы — дети Ада­ма и Евы — явля­ем­ся без вины вино­ва­ты­ми. Лич­но никто из нас в раю не согре­шил, одна­ко все мы при­част­ны к пер­во­род­но­му гре­ху. Он есть нару­ше­ние боже­ствен­но­го зако­на и забо­ле­ва­ние души, отпад­шей от боже­ствен­ной благодати.

Пер­во­род­ный грех — это наслед­ствен­ная пор­ча или, по сло­ву пре­по­доб­но­го Мак­си­ма Испо­вед­ни­ка, страст­ность, тлен­ность и смертность[7]. Ана­ли­зи­руя тек­сты пре­по­доб­но­го, иссле­до­ва­те­ли при­хо­дят к выво­ду, что пер­во­род­ный грех есть некий врож­ден­ный меха­низм — склон­ность чело­ве­ка искать не Бога, а чув­ствен­ное удовольствие[8].

«Восточ­ная Пра­во­слав­ная Цер­ковь под пер­во­род­ным гре­хом все­гда пони­ма­ла то “семя тли”, ту наслед­ствен­ную пор­чу и склон­ность ко гре­ху, кото­рую все люди полу­ча­ют от Ада­ма… Зача­тие и рож­де­ние — канал, по кото­ро­му пере­да­ет­ся пра­ро­ди­тель­ская порча»[9].

«…Я в без­за­ко­нии зачат, и во гре­хе роди­ла меня мать моя», — пока­ян­но взы­ва­ет к Богу про­рок Давид (Пс.50:7). А апо­стол Павел пря­мо свя­зы­ва­ет гре­хов­ную пор­чу чело­ве­че­ской при­ро­ды с пре­ступ­ле­ни­ем Ада­ма: «…Одним чело­ве­ком грех вошел в мир, и гре­хом смерть, так и смерть пере­шла во всех чело­ве­ков, пото­му что в нем все согре­ши­ли» (Рим.5:12).

«Адам при­ве­ден был к смер­ти, и тогда осуж­де­ние пере­шло на всех людей, так как страсть пере­хо­ди­ла как бы от кор­ня на вет­ви… Адам в силу поло­жен­но­го на него про­кля­тья, как бы некое наслед­ство, есте­ствен­но пере­хо­дя­щее, рас­про­стра­нил на весь род», — учит свя­ти­тель Кирилл Алек­сан­дрий­ский[10].

Автор извест­ных «Очер­ков пра­во­слав­но­го дог­ма­ти­че­ско­го бого­сло­вия», про­то­и­е­рей Нико­лай Мали­нов­ский отож­деств­ля­ет «наслед­ствен­ный грех в потом­ках Ада­ма» с «гре­хов­ным состо­я­ни­ем при­ро­ды, наслед­ствен­ной гре­хов­ной пор­чей». Вот поче­му роди­те­ли могут пере­да­вать сво­им детям, вну­кам, пра­вну­кам и по цепоч­ке поко­ле­ний даль­ше опре­де­лен­ные пороч­ные склон­но­сти, телес­ные недо­стат­ки и пред­рас­по­ло­жен­ность к болезням[11].

«Потом­ки Ада­ма, — заклю­ча­ет про­то­и­е­рей Нико­лай, — насле­дуя зара­жен­ную гре­хом при­ро­ду, при­умно­жа­ют наслед­ствен­ную гре­хов­ность сво­и­ми лич­ны­ми гре­ха­ми, а пото­му есте­ствен­но тер­пят нака­за­ние за грех, осуж­ден­ный в Ада­ме, как в родоначальнике»[12].

Наслед­ствен­ная пор­ча пора­зи­ла несчаст­ный род люд­ской и рас­пол­за­ет­ся по нему, слов­но рако­вая опухоль[13]. Доб­ро в чело­ве­ке сме­ша­лось со злом и пере­ста­ло быть истин­ным доб­ром подоб­но тому, как вкус­ная и полез­ная пища под дей­стви­ем яда ста­но­вит­ся отравой.

«Вся­кий рож­да­ет­ся на свет повре­жден­ным, с само­стью или семе­нем всех стра­стей, — отме­ча­ет свя­ти­тель Фео­фан Затвор­ник. — Что у одно­го это семя раз­ви­ва­ет­ся пре­иму­ще­ствен­но одной сто­ро­ной, у дру­го­го — дру­гой, это преж­де все­го зави­сит от тем­пе­ра­мен­та, при­ни­ма­е­мо­го от роди­те­лей, далее от вос­пи­та­ния, боль­ше же все­го от под­ра­жа­ния, кото­рое пита­ет­ся пред­ле­жа­щи­ми при­ме­ра­ми, обы­ча­я­ми, обра­ще­ни­ем и сооб­ще­ством. Как дере­во моло­дое, чело­век сре­ди сих обсто­я­тельств, неволь­но скло­ня­ет­ся в какую–либо сто­ро­ну, а потом, всту­пив на путь жиз­ни и дей­ствуя в том же направ­ле­нии, утвер­жда­ет­ся в нем при­выч­кой, кото­рая ста­но­вит­ся вто­рой, как гово­рят, природой»[14].

С тех пор, как Адам захо­тел поста­вить в центр миро­зда­ния себя, а не Бога, глав­ным наме­ре­ни­ем наше­го серд­ца стал эго­изм. В осно­ве само­лю­бия (точ­нее себя­лю­бия) лежит поиск насла­жде­ния, стрем­ле­ние к удо­воль­ствию или, по мыс­ли пре­по­доб­но­го Мак­си­ма Испо­вед­ни­ка, «страст­ная при­вя­зан­ность к телу»[15].

Неда­ром апо­стол Павел уве­ще­ва­ет нас «вести себя бла­го­чин­но, не пре­да­ва­ясь ни пиро­ва­ни­ям и пьян­ству, ни сла­до­стра­стию и рас­пут­ству, ни ссо­рам и зави­сти… Попе­че­ния о пло­ти не пре­вра­щай­те в похо­ти… Посту­пай­те по духу, и вы не буде­те испол­нять вожде­ле­ний пло­ти». Пре­дел неве­же­ства и оже­сто­че­ния серд­ца — «делать вся­кую нечи­сто­ту с нена­сы­ти­мо­стью» (см.: Рим.13:13–14; Гал.5:16; Еф.4:18–19).

Тру­ды совре­мен­ных авто­ров рас­кры­ва­ют новые гра­ни древ­них бого­слов­ских про­зре­ний. Так, англий­ский уче­ный Ричард Докинз в сво­ей попу­ляр­ной кни­ге «Эго­и­стич­ный ген» назы­ва­ет чело­ве­ка био­ло­ги­че­ски повре­жден­ным суще­ством, кото­рое печет­ся лишь о соб­ствен­ных инте­ре­сах. «Гене­ти­че­ский эго­изм» настра­и­ва­ет нас толь­ко на два вида жерт­вен­но­го (вер­нее побуж­да­ю­ще­го к само­по­жерт­во­ва­нию) пове­де­ния: защи­ту рода и поиск вза­им­ной выго­ды. Бес­ко­рыст­ная, само­заб­вен­ная любовь к детям — это роди­тель­ский инстинкт, ядро чув­ства мате­рин­ства и чув­ства отцовства[16].

Тор­мо­зом био­ло­ги­че­ской склон­но­сти к эго­из­му явля­ют­ся, по замыс­лу Божию, биб­лей­ская запо­ведь «воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как само­го себя» (Мф.22:39) и иные хри­сти­ан­ские пред­пи­са­ния. При­зы­вая нас под­чи­нять лич­ные инте­ре­сы тре­бо­ва­ни­ям нрав­ствен­но­сти и нор­мам обще­ства, они спо­соб­ству­ют духов­но­му росту чело­ве­ка и выжи­ва­нию чело­ве­че­ства в целом. В этом плане хри­сти­ан­ские прин­ци­пы помо­га­ют сдер­жи­вать и даже пре­одо­ле­вать при­род­ный эго­изм людей.

Опи­ра­ясь на резуль­та­ты полу­чен­ных дан­ных, Р. Докинз обра­ща­ет­ся к чита­те­лям с весь­ма харак­тер­ным при­зы­вом: «Давай­те ста­рать­ся учить­ся вели­ко­ду­шию и аль­тру­из­му, пото­му что мы от при­ро­ды эго­и­стич­ны. Давай­те пой­мем, на что нас тол­ка­ют эго­и­стич­ные гены, посколь­ку тогда мы смо­жем, по край­ней мере, умень­шить их воз­дей­ствие, что невоз­мож­но ника­ко­му био­ло­ги­че­ско­му виду, кро­ме человека»[17].

Штут­гардт­ский пси­хо­ана­ли­тик Петер Кут­тер счи­та­ет бази­сом, общим зна­ме­на­те­лем всех стра­стей жад­ность, а, по сути, — тот же эго­изм. О чем бы мы ни меч­та­ли — об изыс­кан­ных куша­ньях и напит­ках, об интим­ной бли­зо­сти, о богат­стве, о вла­сти, о сла­ве — обыч­но глу­бин­ный мотив всех жела­ний есть жад­ность. Соглас­но П. Кут­те­ру, это — потреб­ность обя­за­тель­но полу­чить жела­е­мое, что­бы испы­тать удо­вле­тво­ре­ние. Ина­че мы чув­ству­ем себя внут­ренне опу­сто­шен­ны­ми и обездоленными[18].

Выска­зы­ва­ния Р. Докин­за и П. Кут­те­ра слу­жат бле­стя­щим науч­ным ком­мен­та­ри­ем к про­зор­ли­вым сло­вам апо­сто­ла Иако­ва: «Отку­да у вас враж­ды и рас­при? Не отсю­да ли, от вожде­ле­ний ваших, вою­ю­щих в чле­нах ваших? Жела­е­те — и не име­е­те; уби­ва­е­те и зави­ду­е­те — и не може­те достиг­нуть; пре­пи­ра­е­тесь и враж­ду­е­те — и не име­е­те, пото­му что не про­си­те; про­си­те, и не полу­ча­е­те, пото­му что про­си­те не на доб­ро, а что­бы упо­тре­бить для ваших вожде­ле­ний» (Иак.4:1–3).

Итак, себя­лю­бие — семя гре­ха — посе­я­но в нас издрев­ле. Как пле­вел, оно посте­пен­но рас­тет и под­тал­ки­ва­ет чело­ве­ка на любое беззаконие-.

Свя­тые отцы уста­но­ви­ли гене­ти­че­скую связь и поря­док воз­ник­но­ве­ния стра­стей. Преж­де все­го выде­ля­ют­ся три родо­вые стра­сти — «похоть пло­ти, похоть очей и гор­дость житей­ская» (1 Ин. 2,16) или само­жа­ле­ние, свое­во­лие и сла­во­лю­бие. Три основ­ные стра­сти порож­да­ют восемь про­из­вод­ных — чре­во­уго­дие, любо­де­я­ние, среб­ро­лю­бие, гнев, печаль, уны­ние, тще­сла­вие и гор­дость (гор­ды­ню). Как зве­нья еди­ной цепи, пер­вое зве­но тянет за собой про­чие. Лишь тще­сла­вие и гор­ды­ня сто­ят особ­ня­ком как вполне само­до­ста­точ­ные пороки.

Пре­по­доб­ный Иоанн Кас­си­ан Рим­ля­нин пола­га­ет, что «чре­во­уго­дие, блуд, среб­ро­лю­бие, гнев, печаль и уны­ние соеди­не­ны меж­ду собой осо­бым неким срод­ством, по кое­му изли­ше­ство преды­ду­щей дает нача­ло после­ду­ю­щей… Пото­му про­тив них надо сра­жать­ся тем же поряд­ком, пере­хо­дя в борь­бе с ними от после­ду­ю­щих к преды­ду­щим… Что­бы побе­дить уны­ние, сна­ча­ла надоб­но пода­вить печаль; что­бы про­гнать печаль, преж­де нуж­но пода­вить гнев; что­бы пога­сить гнев, нуж­но попрать среб­ро­лю­бие; что­бы исторг­нуть среб­ро­лю­бие, надо укро­тить блуд­ную страсть; что­бы пода­вить эту похоть, долж­но обуз­дать чревоугодие»[19].

Все стра­сти раз­де­ля­ют­ся так­же на плот­ские (телес­ные) и духов­ные (душев­ные). Плот­ские — это чре­во­уго­дие и любо­де­я­ние, ибо они коре­нят­ся в био­ло­ги­че­ских потреб­но­стях и инстинк­тах. Порой очень труд­но чет­ко раз­гра­ни­чить их физио­ло­ги­че­ские и пси­хо­ло­ги­че­ские эле­мен­ты. Одна­ко чело­век сам реша­ет, под­дать­ся на иску­ше­ние или нет.

Осталь­ные шесть стра­стей — духов­ные. Они совер­ша­ют­ся без вся­ко­го содей­ствия тела. «Про­ис­хо­дя по склон­но­сти одной души, они не толь­ко не достав­ля­ют ника­ко­го удо­воль­ствия пло­ти, но еще пора­жа­ют ее тяж­ким неду­гом и пита­ют толь­ко боль­ную душу пищею жал­ко­го услаждения»[20].

«Неко­то­рые из стра­стей, родив­шись в душе, пере­хо­дят в тело, а неко­то­рые наобо­рот», — настав­ля­ет пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник[21]. Дей­стви­тель­но, опре­де­лен­ные виды гне­ва, мир­ской печа­ли и уны­ния воз­ни­ка­ют от внут­рен­них при­чин, вклю­чая нару­ше­ния нерв­ной систе­мы и гор­мо­наль­но­го фона (см. гл. VII–IX).

Ряд гре­хов, пере­хо­дя в пороч­ное состо­я­ние духа и оже­сто­чая серд­це нерас­ка­ян­но­стью, при­зна­ют­ся наи­бо­лее тяже­лы­ми. Они вопи­ют к небу об отмще­нии. «Гре­хом к смер­ти» (1 Ин. 5:16) явля­ют­ся хула на Свя­то­го Духа (Мф.12:31–32), созна­тель­ное и реши­тель­ное отре­че­ние от хри­сти­ан­ской веры, осо­бен­но от веры в вопло­ще­ние Сына Божия (1 Ин.4:3; Евр.10:26–31), чело­ве­ко­не­на­вист­ни­че­ство (1 Ин.3:15), лише­ние работ­ни­ков вполне заслу­жен­ной ими пла­ты (Иак. 5,1–5), дерз­кие оскорб­ле­ния и побои роди­те­лей (Мф.15:4).

Осо­бо тяж­кие, зако­ре­не­лые стра­сти ведут душу к веч­ной поги­бе­ли и пото­му назы­ва­ют­ся смерт­ны­ми грехами[22].

По свя­то­оте­че­ской тра­ди­ции, смерт­ных гре­хов семь:

• гор­ды­ня до само­обо­жа­ния (само­обо­жеств­ле­ние, культ соб­ствен­но­го «я»);

• иуди­на жад­ность к день­гам (любо­с­тя­жа­ние, лихо­им­ство, ростов­щи­че­ство и т. д.);

• чер­ная зависть (скорбь при бла­го­по­лу­чии ближ­не­го, враж­да к пре­успе­ва­ю­щим людям, кле­ве­та на них и т. п.);

• без­гра­нич­ное пло­то­уго­дие (пре­сы­ще­ние, пьян­ство и пр.);

• неисто­вый раз­врат (блуд, пре­лю­бо­де­я­ние, кро­во­сме­ше­ние, муже­лож­ство и т. д.);

• край­няя жесто­кость (мсти­тель­ность, зло­ба и нена­висть вплоть до наме­рен­но­го убий­ства, осо­бен­но дето­убий­ства и убий­ства родителей);

• духов­ная бес­печ­ность (нера­де­ние о спа­се­нии души, леность, празд­ность, отча­я­ние, самоубийство)[23].

При­чи­ны стра­стей весь­ма раз­но­об­раз­ны. Но услов­но их мож­но раз­бить на три боль­шие груп­пы — вожде­ле­ния пло­ти, соблаз­ны окру­жа­ю­щей обста­нов­ки и ухищ­ре­ния демо­нов. «…Чело­ве­цы плоть нося­ще, и в мире живу­ще, от диа­во­ла пре­льсти­ша­ся», — слы­шим мы в свя­щен­ни­че­ской молит­ве перед Таин­ством исповеди[24].

Наив­но думать, буд­то био­ло­ги­че­ские, социально–психологические и духов­ные при­чи­ны стра­стей дей­ству­ют стро­го по оче­ре­ди и воз­буж­да­ют стра­сти по поряд­ку. Зача­стую все фак­то­ры давят на нас в сово­куп­но­сти, с утро­ен­ной мощью. Когда чело­век попа­да­ет в омут, всё вле­чет его вниз: и ворон­ка воды, и внут­рен­ний шок, и соб­ствен­ный вес, и зем­ное притяжение…

По мыс­ли аввы Ева­грия, бесы при­ка­са­ют­ся к опре­де­лен­ным зонам голов­но­го моз­га и тем про­во­ци­ру­ют людей на небла­го­вид­ные поступ­ки. Если демо­ну не уда­ет­ся рас­се­ять наше вни­ма­ние на молит­ве, он «при­нуж­да­ет телес­ный тем­пе­ра­мент про­из­ве­сти некое чуж­дое пред­став­ле­ние» в уме[25].

Как ни вспом­нить здесь откры­тую в XX веке «систе­му награ­ды» моз­га?! (см. гл. II и IV).

«Тако­ва хит­рость у лука­вых бесов, — предо­сте­ре­га­ет пре­по­доб­ный Паи­сий (Велич­ков­ский), — они посто­ян­но заня­ты нами; как сто­ро­жа, под­ме­ча­ют наши наклон­но­сти и поже­ла­ния… Какую страсть заме­ча­ют в нас, к тому нас и побуж­да­ют, такие и рас­став­ля­ют нам сети… Бесы ищут в нас пово­да, пото­му что чрез свою наклон­ность и поже­ла­ние мы ско­рее запутаемся»[26].

По мне­нию стар­ца Паи­сия Свя­то­гор­ца, чув­стви­тель­но­го и нерв­но­го от при­ро­ды чело­ве­ка демон хочет сде­лать еще более раз­дра­жи­тель­ным, а жесто­ко­серд­но­го — еще более необуз­дан­ным и гру­бым, «и пья­но­му вну­ша­ет не остав­лять вина, но пить еще больше»[27].

К сча­стью, Гос­подь нико­гда не попус­ка­ет чрез­мер­ных иску­ше­ний и дози­ру­ет их вре­мя. Ина­че никто не смог бы усто­ять в духов­ной бра­ни. Тво­рец состра­да­ет нашим немо­щам и учи­ты­ва­ет, что «помыш­ле­ние серд­ца чело­ве­че­ско­го — зло от юно­сти его» (Быт.8:21).

«Ты все щадишь, пото­му что все Твое, душе­лю­би­вый Гос­по­ди, — бла­го­вест­ву­ет Биб­лия. — Посе­му заблуж­да­ю­щих­ся Ты мало–помалу обли­ча­ешь и, напо­ми­ная им, в чем они согре­ша­ют, вра­зум­ля­ешь, что­бы они, отсту­пив от зла, уве­ро­ва­ли в Тебя, Гос­по­ди» (Прем.11:27 и 12, 2). Давая место пока­я­нию и милуя нече­сти­вых, Бог тем не менее веда­ет, что «пле­мя их негод­ное и зло их врож­ден­ное, и помыш­ле­ние их не изме­нит­ся во веки (кур­сив. — К. 3.). Ибо семя их было про­кля­тое от нача­ла…» (Прем.12:10–11).

По мыс­ли бла­жен­но­го Фео­фи­лак­та Бол­гар­ско­го, в резуль­та­те гре­хо­па­де­ния Ада­ма чело­ве­че­ская плоть сде­ла­лась «спод­руч­ной гре­ху». Но это не ее вина. Наклон­ность души к худ­ше­му дает гре­ху сво­бо­ду дей­ство­вать. «Если раз­бой­ник зай­мет дво­рец, то дво­рец не вино­вен в том. Так и здесь: если в чле­нах моих оби­та­ет грех, то плоть — не зло, ибо она изнасилована»[28].

«Фак­ты и наблю­де­ния сви­де­тель­ству­ют о воз­рас­та­нии гре­хов­но­сти пад­шей при­ро­ды и о свя­зи раз­ви­тия гре­ха с гене­ти­че­ски­ми пред­рас­по­ло­жен­но­стя­ми, — заклю­ча­ет док­тор бого­сло­вия, про­то­и­е­рей Вла­ди­слав Свеш­ни­ков. — Во мно­гих слу­ча­ях склон­ность к той или иной стра­сти, несо­мнен­но, гене­ти­че­ски обу­слов­ле­на. Так, мож­но порой видеть совер­шен­но оди­на­ко­вые по типу про­яв­ле­ния гне­ва в трех и более поко­ле­ни­ях (у бабуш­ки, мате­ри и доч­ки)… Отвра­ще­ние к гре­ху того или ино­го рода так­же может быть свя­за­но с опре­де­лен­ной при­род­ной пред­рас­по­ло­жен­но­стью… К одним видам гре­ха у раз­ных лич­но­стей име­ет­ся оче­вид­ная врож­ден­ная склон­ность, к дру­гим — оче­вид­ное при­род­ное отвращение»[29].

Под­черк­нем, что наслед­ствен­но пере­да­ют­ся не сами стра­сти, а толь­ко пред­рас­по­ло­жен­ность к ним, пагуб­ные склон­но­сти. «При­род­ную склон­ность к паде­нию под вли­я­ни­ем стра­стей, — утвер­жда­ет свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст, — может побеж­дать ум, при содей­ствии труда»[30].

Увы, наслед­ствен­ный эго­изм — очень живу­чий и пло­до­ви­тый сор­няк. Кочуя из поко­ле­ния в поко­ле­ние, он про­из­во­дит в нас пле­ве­лы пороч­ных стра­стей. Это, хотя и ущем­ля­ет нашу сво­бо­ду, но не пара­ли­зу­ет ее пол­но­стью. Вот поче­му мы несем ответ­ствен­ность за свое пове­де­ние и долж­ны бороть­ся с уна­сле­до­ван­ны­ми и при­об­ре­тен­ны­ми поро­ка­ми. Вот поче­му в наших душах еже­днев­но раз­го­ра­ют­ся раз­ные внут­рен­ние кон­флик­ты: меж­ду «хочу» и «нель­зя», меж­ду «не хочу» и «надо».

Глава II. Свобода — это длина цепи?

Поте­ряв вслед­ствие гре­хо­па­де­ния вза­им­ную точ­ку опо­ры, все части чело­ве­че­ской при­ро­ды — дух, душа и тело — пере­ста­ли полу­чать и вза­им­ную друг от дру­га помощь. Рай­ская гар­мо­ния разу­ма, чув­ства и воли рас­па­лась, и внут­ри нас воца­рил­ся хаос. Мы бук­валь­но раз­ры­ва­ем­ся от посто­ян­ной сумя­ти­цы и пере­на­пря­же­ния. Грех при­ко­вы­ва­ет душу к себе. Ее осво­бож­да­ет исти­на, но пора­бо­ща­ет злой навык.

Веду­щую роль в под­дер­жа­нии нака­ла внут­ри­лич­ност­ных кон­флик­тов игра­ет нера­зум­ная (бес­со­зна­тель­ная) сила души. От лица всех каю­щих­ся хри­сти­ан апо­стол Павел вопи­ет: «Не живет во мне, то есть в пло­ти моей, доб­рое… Доб­ро­го, кото­ро­го хочу, не делаю, а злое, кото­ро­го не хочу, делаю… По внут­рен­не­му чело­ве­ку нахо­жу удо­воль­ствие в законе Божи­ем; но в чле­нах моих вижу иной закон, про­ти­во­бор­ству­ю­щий зако­ну ума мое­го и дела­ю­щий меня плен­ни­ком зако­на гре­хов­но­го…» (Рим. 7,19–23).

Весь­ма поэ­тич­но эта кар­ти­на отра­же­на в сти­хо­тво­ре­нии «Раб греха»:

Опять живу не так, как надо, Живу не так, как сам хочу. Что ни тво­рю — душа не рада, Где нуж­но пла­кать — хохо­чу. Хочу быть доб­рым — озлоб­ля­юсь. Хочу быть трез­вым — сно­ва пью. Хочу постить­ся — объ­еда­юсь. Хочу петь пес­ни — сле­зы лью. Хочу быть скром­ным — вос­хва­ля­юсь. Хочу быть щед­рым, но скуп­люсь. Хочу тру­дить­ся — рас­слаб­ля­юсь. Хочу быть вер­ным — воло­чусь. Хочу сдер­жать­ся, но бол­таю. Хочу бороть­ся, но мол­чу. Хочу гореть, но осты­ваю. Хочу, хочу, хочу, хочу… Зачем живу не так, как надо? И поче­му — не как хочу? Сво­бо­да — крест, а не награ­да. Добра хочу, а зло вер­чу. И в пау­тине иску­ше­ний Не Божий раб, а раб гре­ха, Погряз я в жаж­де насла­жде­ний, Погиб­ну я навер­ня­ка. Но чью я волю выпол­няю, Я, раб гре­ха, коль не свою? И пусть я беса про­кли­наю, Ему слу­жу всю жизнь мою[31]. Каков же меха­низм пле­не­ния чело­ве­ка стра­стью? По уче­нию свя­тых отцов–аскетов, грех овла­де­ва­ет чело­ве­ком не сразу[32]. Сна­ча­ла при­хо­дит помы­сел — про­стая мысль на какую–либо тему. «При­лог» («при­ра­же­ние») к душе помыс­ла срав­ним с уда­ром мяча о сте­ну. Это — без­греш­но, ибо мы не в силах кон­тро­ли­ро­вать вере­ни­цу мыс­лей, кото­рые, слов­но мош­ка­ра, кру­жат­ся в созна­нии. «Сдру­же­ние» («соче­та­ние») — сле­ду­ю­щий момент, когда мы схва­ты­ва­ем опре­де­лен­ную мысль, цеп­ля­ем­ся за нее, ловим бро­шен­ный «мячик». Мы собе­се­ду­ем с помыс­лом и еще спо­соб­ны отка­зать­ся от раз­го­во­ра с ним — выбро­сить его вон из головы.

Если мысль гре­хов­на, а мы скло­ня­ем­ся на ее сто­ро­ну, усту­па­ем ее дав­ле­нию, любу­ем­ся ею, то «сдру­же­ние» пере­рас­та­ет в «сло­же­ние» («сосло­же­ние»). Но лишь толь­ко мы внут­ренне согла­си­лись на помы­сел и пере­ста­ли ему сопро­тив­лять­ся, он тот­час пре­вра­ща­ет­ся из «невин­но­го при­я­те­ля» в «жесто­ко­го дес­по­та». «Пле­не­ние» есть пол­ное соеди­не­ние и пора­бо­ще­ние ума гре­хов­ным помыс­лом, «насиль­ствен­ное и неволь­ное увле­че­ние серд­ца», нару­ша­ю­щее душев­ный мир. Вырвать­ся из «пле­на» сто­ит уже «борь­бы» — огром­ных уси­лий по про­ры­ву «бло­ка­ды».

Со вре­ме­нем порок ста­но­вит­ся навы­ком, уко­ре­ня­ет­ся, вжив­ля­ет­ся и дела­ет­ся как бы неотъ­ем­ле­мым при­род­ным свой­ством души. Это — страсть, заклю­чи­тель­ная фаза раб­ства гре­ху. Она откры­ва­ет про­стор­ную доро­гу гре­хов­ным дея­ни­ям, сло­вам, мыс­лям и чув­ствам. Теперь страсть бес­пре­пят­ствен­но пону­ка­ет сво­ей жерт­вой и игра­ет с ней, как фут­бо­лист с мячиком.

А все начи­на­ет­ся, каза­лось бы, с без­обид­ных помыс­лов! Поэто­му свя­тые отцы сове­ту­ют вни­ма­тель­но отсле­жи­вать их и сто­ро­жить себя, как кош­ка мыш­ку. Отсечь лука­вый помы­сел в заро­ды­ше доста­точ­но лег­ко. Это все рав­но, что уда­лить тон­кий сте­бе­лек, а не мощ­ный корень. В ито­ге наша внут­рен­няя сво­бо­да преж­де все­го зави­сит от чисто­ты помыс­лов. Сво­бо­дой нель­зя вла­деть. Ее мож­но толь­ко при­нять, при­чем как дар Божий. Она все­гда под­вер­га­ет­ся напа­де­нию и все­гда в опас­но­сти. Если здо­ро­вое чув­ство опас­но­сти осла­бе­ва­ет, сво­бо­да уже почти утра­че­на, и мы внут­ренне боль­ны. Тогда грех, буд­то спрут, улав­ли­ва­ет нас и опу­ты­ва­ет сво­и­ми «щупаль­ца­ми».

За при­ме­ра­ми дале­ко ходить не надо: куре­ние (нико­ти­но­ма­ния), алко­го­лизм, нар­ко­ма­ния, ком­пью­те­ро­ма­ния, игро­ма­ния, пато­ло­ги­че­ское при­стра­стие к музы­ке (мело­ма­ния), про­смот­рам теле­пе­ре­дач (теле­ма­ния), обиль­ной или вкус­ной еде (гур­ман­ство), сек­су­аль­ная зави­си­мость, спор­тив­ный фана­тизм, тру­до­го­лизм — все мании не пере­чис­лишь. Эти забо­ле­ва­ния — одно­го поля яго­ды. Слов­но сестры–близнецы, они име­ют мно­го обще­го, что побуж­да­ет нас рас­смат­ри­вать их в еди­ной свя­зи. Так, всем назван­ным болез­ням свой­ствен­ны син­дром пси­хи­че­ской зави­си­мо­сти (навяз­чи­вое вле­че­ние и т. п.) и син­дром физи­че­ской зави­си­мо­сти («лом­ка», похме­лье и т. д.).

Меха­низ­мы фор­ми­ро­ва­ния зави­си­мо­стей, по сути, оди­на­ко­вы Всех при­стра­стив­ших­ся людей объ­еди­ня­ет стрем­ле­ние быст­ро и без осо­бых уси­лий изба­вить­ся от духов­ной пусто­ты, душев­ной боли и пси­хи­че­ско­го пере­на­пря­же­ния. А при­стра­стие к чему–либо как раз и поз­во­ля­ет заглу­шить уко­ры сове­сти, отверг­нуть дово­ды разу­ма, изме­нить соб­ствен­ные ощу­ще­ния, забыть­ся и отклю­чить­ся от непри­ят­ной реальности.

Уче­ные пола­га­ют, что каж­дый чело­век потен­ци­аль­но скло­нен к зави­си­мо­сти. Взять хотя бы такие мяг­кие фор­мы, как при­стра­стие к сно­твор­ным таб­лет­кам, сла­до­стям, креп­ко­му кофе и чаю. Не слу­чай­но неко­то­рых неуме­рен­ных люби­те­лей кофе назы­ва­ют кофе­ма­на­ми. Все виды удо­воль­ствия (в том чис­ле от пищи, игры и поло­вой актив­но­сти) при­но­сят насла­жде­ние пото­му, что акти­ви­зи­ру­ют одну и ту же зону моз­га — спе­ци­фи­че­скую «систе­му награ­ды» («центр удо­воль­ствия»). А потом запус­ка­ет­ся про­цесс фор­ми­ро­ва­ния кон­крет­но­го кли­ни­че­ско­го вари­ан­та болез­ни (нар­ко­ти­че­ско­го, игро­во­го, пище­во­го, сек­су­аль­но­го и пр.).

Зави­си­мая лич­ность пред­став­ля­ет собой кар­кас, на кото­рый нани­зы­ва­ют­ся зави­си­мо­сти — идо­лы. Вот и полу­ча­ет­ся: секс, игро­ма­ния, алко­го­лизм — выбе­ри свое, точ­нее отдай­ся в его власть. Часто встре­ча­ют­ся и сме­шан­ные фор­мы зави­си­мо­сти, напри­мер, алкоголик–курильщик, наркоман–игрок.

По мне­нию зару­беж­ных спе­ци­а­ли­стов, зави­си­мая лич­ность име­ет свои осо­бен­но­сти. При­стра­стия посто­ян­но исполь­зу­ют­ся в каче­стве искус­ствен­ной защи­ты и избав­ля­ют от пере­пол­ня­ю­щих душу нега­тив­ных пере­жи­ва­ний. При этом зна­чи­мое отри­ца­тель­ное чув­ство свя­за­но с пред­по­чи­та­е­мым видом зави­си­мо­сти. Так, неко­то­рые люди начи­на­ют азарт­ную игру толь­ко тогда, когда силь­но раз­дра­же­ны. Зна­чит, игра их успо­ка­и­ва­ет. Спра­ши­ва­ет­ся, затя­нет ли их игра, если душа спокойна?

С точ­ки зре­ния пси­хо­ло­гов, чело­век не скло­нен к зави­си­мо­сти, если он нахо­дит­ся в согла­сии с самим собой и адек­ват­но выра­жа­ет свои чув­ства. Поэто­му пси­хо­ло­ги­че­ские фак­то­ры (напри­мер, чер­ты тем­пе­ра­мен­та, само­ре­гу­ля­ция эмо­ций) явля­ют­ся очень важ­ны­ми пред­по­сыл­ка­ми раз­ви­тия рас­стройств пове­де­ния. Увле­че­ние пред­ме­том зави­си­мо­сти — это отча­ян­ная попыт­ка кон­тро­ли­ро­вать чув­ства, кото­рые ина­че кажут­ся непод­власт­ны­ми. Навяз­чи­вое стрем­ле­ние к осво­бож­де­нию — симп­том внут­рен­ней несвободы.

Вот при­мер, заим­ство­ван­ный из Интер­не­та. Оль­га делит­ся соб­ствен­ной исто­ри­ей люб­ви к ком­пью­тер­ным играм: «С тех пор, как два года назад у меня появил­ся ком­пью­тер, я в бук­валь­ном смыс­ле не отры­ва­юсь от него. Могу играть сут­ки напро­лет, всю ночь. Пред­по­чи­таю кве­сты и логи­че­ские игры. Но если это­го нет, обхо­жусь пасьян­са­ми и про­чим хла­мом. Зави­си­мость свою осо­зна­ла пол­то­ра года назад и без­успеш­но пыта­юсь бороть­ся путем сти­ра­ния абсо­лют­но всех игр. Ком­пью­тер не вклю­чаю. Но так как без него по роду заня­тий не обой­тись, при­хо­дит­ся вклю­чать. Там слу­чай­но нахо­жу какую-нибудь игру, и весь день, а то и неде­ля поте­ря­ны. Забро­си­ла обу­че­ние в аспи­ран­ту­ре, уво­ли­лась с рабо­ты и не ста­ра­юсь най­ти новую… В реаль­ной жиз­ни мало что при­вле­ка­ет, выгля­деть ста­ла хуже неку­да. Помо­га­ет бороть­ся толь­ко вера в Бога. Если малень­кую течь не заде­лать, она пре­вра­тит­ся в огром­ную дыру и уто­нет весь корабль. И еда необ­хо­ди­ма для орга­низ­ма, но сто­ит поз­во­лить лиш­нее — и уже чре­во­уго­дие. Так и во всем осталь­ном (игры, Интер­нет, теле­ви­зор): перей­дешь меру доз­во­лен­но­го, без­опас­но­го — и ты уже одер­жим стра­стью. Будь­те осто­рож­ны и вни­ма­тель­ны! Не попа­дай­тесь в лов­ко рас­став­лен­ные сети вир­ту­аль­ной реаль­но­сти», — закан­чи­ва­ет Ольга.

По сооб­ще­нию CNN, страсть к ком­пью­тер­ным играм ста­ла фаталь­ной для 28–летнего граж­да­ни­на Южной Кореи. Моло­дой чело­век скон­чал­ся от сер­деч­но­го при­сту­па после пяти­де­ся­ти (!) часов непре­рыв­ной игры. Парень при­шел в интернет–кафе и сел играть. В тече­ние трех дней он отры­вал­ся от мони­то­ра лишь для того, что­бы вый­ти в туа­лет и немно­го вздрем­нуть на импро­ви­зи­ро­ван­ной кушет­ке. Мать, обес­по­ко­ен­ная тем, что сын не появ­ля­ет­ся дома, попро­си­ла дру­зей разыс­кать его. Когда те добра­лись до интернет–кафе, несчаст­ный пообе­щал им закон­чить игру и прий­ти домой. Но спу­стя несколь­ко минут он умер. Вра­чи кон­ста­ти­ро­ва­ли, что серд­це моло­до­го чело­ве­ка не выдер­жа­ло интен­сив­ной пси­хи­че­ской нагруз­ки и физи­че­ско­го истощения.

По дан­ным китай­ских спе­ци­а­ли­стов, у интер­не­то­ма­нов отме­ча­ет­ся хими­че­ский дис­ба­ланс моз­го­вой дея­тель­но­сти. Ока­зы­ва­ет­ся, во вре­мя нахож­де­ния в Интер­не­те или при заня­ти­ях ком­пью­тер­ны­ми игра­ми мозг про­из­во­дит орга­ни­че­ский ком­по­нент 5–НТ, кото­рый пере­да­ет чув­ство эйфо­рии все­му орга­низ­му. Когда это­го соеди­не­ния выде­ля­ет­ся слиш­ком мно­го, чело­ве­ку может казать­ся, что он не нуж­да­ет­ся ни в пище, ни в отдыхе[33].

Типич­ным явля­ет­ся рас­сказ паци­ент­ки кли­ни­ки для интернет–зависимых, рас­по­ло­жен­ной на воен­ной базе в при­го­ро­де Пеки­на. Девуш­ка «ушла в он–лайн» из–за того, что ее не устра­и­ва­ла жизнь в сту­ден­че­ском кол­лек­ти­ве. «Все цен­но­сти, кото­рым роди­те­ли учи­ли меня в тече­ние восем­на­дца­ти лет, неожи­дан­но раз­ру­ши­лись, — вспо­ми­на­ет она. — Внеш­ний мир поте­рял смысл. Я пол­но­стью отда­лась сти­хии онлай­но­вых игр. Я поте­ря­ла чув­ство вре­ме­ни и про­стран­ства, не чув­ство­ва­ла голо­да и уста­ло­сти. Но когда выхо­ди­ла из Интер­не­та, у меня начи­на­лась депрес­сия, и я не мог­ла ни с кем общаться»[34].

Как и любая иная зави­си­мость, интер­не­то­ма­ния име­ет чет­кую пси­хо­ло­ги­че­скую подо­пле­ку. К болез­ни склон­ны люди с зани­жен­ной само­оцен­кой, неудо­вле­тво­рен­ные собой, неспо­соб­ные стро­ить и под­дер­жи­вать гар­мо­нич­ные отно­ше­ния с окру­жа­ю­щи­ми. Такие люди «оку­на­ют­ся» в Сеть, пыта­ясь обре­сти ува­же­ние, любовь и соб­ствен­ную зна­чи­мость. Они нахо­дят сво­е­го рода отду­ши­ну. Мно­гие поку­па­ют­ся на это и быст­ро попа­да­ют в «кап­кан». Чело­век забра­сы­ва­ет семью, дом, карьеру…

Поче­му же поте­ря внут­рен­ней сво­бо­ды вле­чет за собой столь ката­стро­фи­че­ские послед­ствия? Что­бы отве­тить на этот вопрос, нуж­но понять, как соот­но­сят­ся лич­ность, разум, сво­бо­да и наследственность.

Пре­по­доб­ный Иоанн Дамас­кин ука­зы­ва­ет, что сво­бо­да выбо­ра нераз­рыв­но соеди­не­на с разу­мом. Лишь тот разу­мен, кто «гос­по­дин сво­их дей­ствий и не зави­сит» от них. Живот­ные нера­зум­ны, а зна­чит, несво­бод­ны. «Чело­век же, будучи разум­ным, ско­рее ведет при­ро­ду, неже­ли ведет­ся ею, вслед­ствие чего… если толь­ко хочет, име­ет власть пода­вить свое жела­ние или после­до­вать за ним»[35].

Это выска­зы­ва­ние инте­рес­но сопо­ста­вить с мне­ни­ем вид­но­го немец­ко­го вра­ча и фило­со­фа Кар­ла Яспер­са. По его мыс­ли, разум про­ис­те­ка­ет не из при­ро­ды, а из чело­ве­че­ской сво­бо­ды. Когда мы посту­па­ем нера­зум­но, то теря­ем свое под­лин­ное достоинство[36].

К сожа­ле­нию, неред­ко люди ведут себя хуже живот­ных. И что удив­лять­ся, если небла­го­дар­но­го обзы­ва­ют сви­ньей, лени­во­го — трут­нем, раз­врат­но­го — кобе­лем, бес­тол­ко­во­го — бара­ном, а упря­мо­го — ослом?! Тот, кто опу­стил­ся нрав­ствен­но, упо­доб­ля­ет­ся сво­е­му про­то­ти­пу в живот­ном мире[37].

Лич­ность — это чело­век, кото­ро­го от–личает Бог, кто име­ет свой уни­каль­ный и непо­вто­ри­мый лик, чье имя «напи­са­но у Агн­ца в кни­ге жиз­ни» (Откр.21:27). Лич­ность есть «сокро­вен­ный серд­ца чело­век» (1 Пет.3:4).

Соглас­но извест­но­му пра­во­слав­но­му бого­сло­ву В. Н. Лос­ско­му, «лич­ность, этот образ Божий в чело­ве­ке, есть сво­бо­да чело­ве­ка по отно­ше­нию к сво­ей при­ро­де». Мыс­ли­тель обра­ща­ет­ся к авто­ри­те­ту свя­ти­те­ля Гри­го­рия Нис­ско­го: «Лич­ность есть избав­ле­ние от зако­нов необ­хо­ди­мо­сти, непод­власт­ность гос­под­ству при­ро­ды, воз­мож­ность сво­бод­но себя опре­де­лять». Обыч­но мы нахо­дим­ся в тех рам­ках, кото­рые нам ста­вят гены, есте­ствен­ные запро­сы орга­низ­ма, при­выч­ки, харак­тер, обще­ство и т. д. Но истин­ная сущ­ность чело­ве­ка не зави­сит ни от чего. Его досто­ин­ство — в воз­мож­но­сти осво­бо­дить­ся от сво­ей при­ро­ды не ради ее уни­что­же­ния, а ради ее пре­об­ра­же­ния в Боге[38].

Пози­ция свя­ти­те­ля Гри­го­рия, на кото­рую ссы­ла­ет­ся В. Н. Лос­ский, созвуч­на идее круп­но­го австрий­ско­го пси­хо­ло­га и пси­хо­те­ра­пев­та Вик­то­ра Франк­ла. Уче­ный пола­га­ет, что вле­че­ния чело­ве­ка нахо­дят­ся во вла­сти его духов­но­сти. В иде­а­ле имен­но она кон­тро­ли­ру­ет и обуз­ды­ва­ет наши био­ло­ги­че­ские и соци­аль­ные потреб­но­сти. Чело­век име­ет вле­че­ния, а живот­ное состо­ит из них. Раз­ни­ца оче­вид­на. Чело­век как тако­вой — это его сво­бо­да по отно­ше­нию к соб­ствен­ным вле­че­ни­ям, наслед­ствен­но­сти и окру­жа­ю­щей сре­де. Несмот­ря на судь­бу и мно­же­ство огра­ни­че­ний, мы и сами выби­ра­ем свою долю. Это — наше неотъ­ем­ле­мое досто­я­ние. Бытие лич­но­сти озна­ча­ет сво­бо­ду стать личностью[39].

Одна­ко в резуль­та­те гре­хо­па­де­ния цель­ность нашей лич­но­сти нару­ши­лась. Наклон­ность к гре­ху помра­ча­ет нрав­ствен­ное созна­ние, ущем­ля­ет нашу сво­бо­ду, само­сто­я­тель­ность и неза­ви­си­мость. Мы не можем не гре­шить. Если нам и уда­ет­ся избе­гать гре­хов, то без помо­щи Божи­ей мы сно­ва запу­ты­ва­ем­ся в них. На сей счет апо­стол Петр цити­ру­ет муд­рую посло­ви­цу: «Пес воз­вра­ща­ет­ся на свою бле­во­ти­ну, и вымы­тая сви­нья идет валять­ся в гря­зи» (2 Пет.2:22).

Итак, мы внут­ренне сво­бод­ны лишь в той мере, в какой свя­за­ны с Богом и справ­ля­ем­ся со сво­и­ми стра­стя­ми. «Кто кем побеж­ден, тот тому и раб», — сви­де­тель­ству­ет Биб­лия (2 Пет.2:19). Это — акси­о­ма. Боже­ствен­ная бла­го­дать укреп­ля­ет жела­ние тво­рить доб­ро и про­ти­во­сто­ять злу. Вот поче­му сво­бо­да духов­но зре­лой лич­но­сти опре­де­ля­ет­ся ее соб­ствен­ным отно­ше­ни­ем к про­ис­хо­дя­щим собы­ти­ям, а сво­бо­да духов­но сла­бо­го чело­ве­ка зави­сит от «дли­ны его цепи». Уточ­ним: той цепи, на кото­рую он воль­но или неволь­но сам себя поса­дил (поз­во­лил поса­дить). И под­твер­жда­ет­ся горь­кий афо­ризм: «Сво­бо­да огра­ни­чи­ва­ет­ся тем, что чело­век может выбрать себе господина».

Укро­тить, а тем более пре­одо­леть пагуб­ное вли­я­ние демо­нов, окру­жа­ю­ще­го мира и дур­ной наслед­ствен­но­сти никто из нас сво­и­ми сила­ми не спо­со­бен. «…Богу же все воз­мож­но» (Мф.19:26). Поэто­му уны­вать и отча­и­вать­ся не сто­ит. Гос­подь в силах спа­сти даже само­го пад­ше­го чело­ве­ка. «Бог может из кам­ней сих воз­двиг­нуть детей Авра­аму…» — так свя­той Иоанн Пред­те­ча обна­де­жи­ва­ет каю­щих­ся греш­ни­ков и уко­ря­ет само­до­воль­ных фари­се­ев (Лк.3:8).

Завер­шим сло­ва­ми В. Франк­ла: «Наслед­ствен­ность — это не более чем мате­ри­ал, из кото­ро­го чело­век стро­ит себя сам. Это не более чем кам­ни, кото­рые могут быть исполь­зо­ва­ны, а могут быть отверг­ну­ты стро­и­те­лем. Но сам стро­и­тель — не из камней»[40].

И тут воз­ни­ка­ет зако­но­мер­ный вопрос: как пра­виль­но рас­по­ря­дить­ся сво­им при­род­ным потенциалом?

Глава III. Мы и наши врожденные склонности

В оте­че­ствен­ной лите­ра­ту­ре по пси­хо­ло­гии склон­ность пони­ма­ет­ся как направ­лен­ность на соот­вет­ству­ю­щую дея­тель­ность, потреб­ность зани­мать­ся ею. Когда мы склон­ны делать что–либо, нам нра­вит­ся посту­пать имен­но так. Это облег­ча­ет рабо­ту. Она ста­но­вит­ся при­вле­ка­тель­ной, при­тя­га­тель­ной и не явля­ет­ся про­сто сред­ством дости­же­ния какой–то цели[41].

В дан­ной кни­ге мы будем рас­смат­ри­вать склон­но­сти не с точ­ки зре­ния пси­хо­ло­гии, а с пози­ций меди­ци­ны и бого­сло­вия. Поэто­му под врож­ден­ны­ми склон­но­стя­ми усло­вим­ся счи­тать при­род­ные задат­ки и наслед­ствен­ную пред­рас­по­ло­жен­ность к чему–либо, напри­мер, к стра­сти, болез­ни или аномалии.

Врож­ден­ные склон­но­сти быва­ют наслед­ствен­ны­ми (обра­зу­ют­ся в момент опло­до­тво­ре­ния яйце­клет­ки) или фор­ми­ру­ют­ся в эмбри­о­наль­ном пери­о­де (от зача­тия до родов). Поэто­му мы при­хо­дим в мир сей, не будучи tabula rasa (чистой дос­кой). Мы уже отя­го­ще­ны или, наобо­рот, награж­де­ны опре­де­лен­ным «наслед­ствен­ным бага­жом». Сила уна­сле­до­ван­ных склон­но­стей зави­сит от генов, внут­ри­утроб­но­го раз­ви­тия, вос­пи­та­ния и т. д. Окру­жа­ю­щая сре­да гасит или сти­му­ли­ру­ет про­яв­ле­ние врож­ден­ных склон­но­стей. Вот поче­му они реа­ли­зу­ют­ся не все и не в рав­ной степени.

Врож­ден­ные склон­но­сти накла­ды­ва­ют отпе­ча­ток на фор­ми­ро­ва­ние орга­нов и тка­ней, на пси­хи­ку, спо­соб­но­сти, пове­де­ние и кос­вен­но — на ста­нов­ле­ние лич­но­сти. Надо учить­ся пони­мать это. Напри­мер, пред­рас­по­ло­жен­ность к раку, шизо­фре­нии или эпи­леп­сии силь­но затра­ги­ва­ет и физи­че­ское здо­ро­вье, и соци­аль­ные кон­так­ты, и духов­ное бытие чело­ве­ка. Не сек­рет, что люди, пред­рас­по­ло­жен­ные к какому–либо неду­гу, забо­ле­ва­ют им быст­рее, чем те, кто не пред­рас­по­ло­же­ны к нему.

С точ­ки зре­ния нрав­ствен­но­го бого­сло­вия, врож­ден­ные склон­но­сти мож­но раз­де­лить на три категории:

• поло­жи­тель­ные (склон­ность к акку­рат­но­сти и т. п.);

• эти­че­ски ней­траль­ные (музы­каль­ность, впе­чат­ли­тель­ность, тяго­те­ние к гума­ни­тар­ным или тех­ни­че­ским дис­ци­пли­нам и т. д.);

• отри­ца­тель­ные (склон­ность к пьян­ству, гнев­ли­во­сти, мелан­хо­лии, исте­рич­но­сти и т. п.).

К «наслед­ствен­но­му гру­зу» сле­ду­ет отно­сить­ся серьез­но (см. при­ло­же­ние III–V). Общий прин­цип такой: нрав­ствен­но поло­жи­тель­ные склон­но­сти нуж­но раз­ви­вать, ней­траль­ные — обра­щать в доб­ро­де­те­ли, отри­ца­тель­ные — пре­се­кать. Это чрез­вы­чай­но важ­ная состав­ля­ю­щая духов­ной борь­бы хри­сти­а­ни­на за спа­се­ние души.

При­ве­дем примеры.

Если врож­ден­ная склон­ность к акку­рат­но­сти исполь­зу­ет­ся «по пря­мо­му назна­че­нию», то она помо­га­ет чело­ве­ку хоро­шо обу­стро­ить дом, вести хозяй­ство, соблю­дать чисто­ту, быть береж­ли­вым и рачи­тель­ным. Кто от при­ро­ды наде­лен этим каче­ством, у того отлич­ный старт. Но под­час (осо­бен­но при эпи­леп­то­ид­ном скла­де харак­те­ра) акку­рат­ность гипер­тро­фи­ру­ет­ся. Она пре­вра­ща­ет­ся в неснос­ный педан­тизм, при­дир­чи­вую мелоч­ность, излиш­нюю скру­пу­лез­ность, под­черк­ну­тую пунк­ту­аль­ность, чисто­плюй­ство. Общать­ся с таким чело­ве­кам, мяг­ко гово­ря, сложно.

Сре­ди нрав­ствен­но ней­траль­ных склон­но­стей, частич­но обу­слов­лен­ных гена­ми, упо­мя­нем тягу к путе­ше­стви­ям или к домо­сед­ству. Оче­вид­но, если кто–либо «лег­кий на подъ­ем» и не любит сидеть дома, то ему луч­ше исполь­зо­вать свой внут­рен­ний импульс для хоро­ших дел. Не для того, что­бы бес­цель­но гла­зеть на мир и ради пусто­го любо­пыт­ства объ­ез­дить пол­све­та, а для того, что­бы при­об­щить­ся к дости­же­ни­ям миро­вой куль­ту­ры, узнать нечто полез­ное, совер­шить палом­ни­че­ство к свя­ты­ням. А чело­век, кото­ро­му по душе уеди­не­ние и домаш­ний уют, име­ет непло­хие задат­ки для вни­ма­тель­ной молит­вы, бого­мыс­лия, чте­ния духов­ной лите­ра­ту­ры… Одна­ко он может при­ме­нить свой потен­ци­ал ина­че: замкнуть­ся на себе, отго­ро­дить­ся от чужой боли и про­во­дить вре­мя впустую.

Ана­ло­гич­но впра­ве рас­по­ря­дить­ся собой музы­каль­но ода­рен­ный чело­век: вос­пе­вать гим­ны сатане, сочи­нять пош­лые песен­ки или петь в цер­ков­ном хоре, зани­мать­ся насто­я­щим искус­ством. Выбор — за чело­ве­ком, но отлич­ный слух, пре­крас­ная память, чув­ство рит­ма и эмо­ци­о­наль­ная отзыв­чи­вость на мело­дию даны ему от при­ро­ды, точ­нее — от Бога.

Из уна­сле­до­ван­ной твер­до­сти харак­те­ра вырас­та­ют либо внут­рен­няя стой­кость, муже­ствен­ность и целе­устрем­лен­ность, либо жест­кость, неуступ­чи­вость и упрям­ство. Допу­стим, уна­сле­до­ва­на обострен­ная чут­кость — тоже каче­ство эти­че­ски ней­траль­ное. Кто–то на этом врож­ден­ном фун­да­мен­те вос­пи­та­ет такие чер­ты сво­ей лич­но­сти, как отзыв­чи­вость, мило­сер­дие, сер­деч­ность, уме­ние пони­мать людей. А у кого–то, напро­тив, эта врож­ден­ная осо­бен­ность создаст поч­ву для рани­мо­сти, подо­зри­тель­но­сти, мни­тель­но­сти и недо­ве­рия к людям.

Ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец утвер­жда­ет: «Впе­чат­ли­тель­ность, чут­кость — это есте­ствен­ные даро­ва­ния. Одна­ко, к несча­стью, дья­во­лу ино­гда уда­ет­ся исполь­зо­вать их в сво­их целях. Дья­вол часто вну­ша­ет чут­ко­му, впе­чат­ли­тель­но­му чело­ве­ку сгу­щать крас­ки, что­бы он был не в силах пере­не­сти какую–то труд­ность или же — чуть поне­ся ее — надо­рвал­ся, разо­ча­ро­вал­ся, изму­чил­ся и, в кон­це кон­цов, пока­ле­чил­ся. Если с поль­зой упо­тре­бить врож­ден­ную впе­чат­ли­тель­ность, чут­кость, то она ста­нет небес­ной. Если же поз­во­лить, что­бы ею вос­поль­зо­вал­ся дья­вол, то она вый­дет чело­ве­ку боком… Так чело­век выбра­сы­ва­ет Божьи дары. Вме­сто того, что­бы бла­го­да­рить Бога, он пони­ма­ет всё шиворот–навыворот»[42].

Дело не в чело­ве­че­ской нату­ре, а в том, как мы ею рас­по­ря­дим­ся. Когда лич­ность сде­ла­ет свой выбор, потен­ци­аль­ная воз­мож­ность посте­пен­но реа­ли­зу­ет­ся в луч­шую или худ­шую сторону.

Ней­траль­ные, а тем более хоро­шие врож­ден­ные склон­но­сти подоб­ны еван­гель­ским талан­там, кото­рые гос­по­дин раз­дал сво­им слу­гам. «Одно­му дал он пять талан­тов, дру­го­му два, ино­му один, каж­до­му по его силе». Повто­рим: «Каж­до­му по его силе», — не чрез­мер­но, дабы полу­чен­ное не сло­ма­ло и не раз­да­ви­ло чело­ве­ка. «По дол­гом вре­ме­ни, при­хо­дит гос­по­дин рабов тех и тре­бу­ет у них отче­та». Кто тру­дом и молит­вой при­умно­жил талан­ты, вошел «в радость гос­по­ди­на» сво­е­го. А лука­во­го и лени­во­го раба, кото­рый не захо­тел тру­дить­ся, выбро­си­ли «во тьму внеш­нюю», где «плач и скре­жет зубов» (см.: Мф.25:14–30).

Пороч­ные врож­ден­ные склон­но­сти пред­став­ля­ют для нас осо­бый инте­рес. Это — не даро­ва­ния Гос­по­да, а «пле­ве­лы лука­во­го». В какой–то мере они под­тал­ки­ва­ют чело­ве­ка к совер­ше­нию небо­го­угод­ных, небла­го­вид­ных поступков.

Порой встре­ча­ют­ся люди, что назы­ва­ет­ся, ищу­щие «ост­рых ощу­ще­ний». Они склон­ны к опас­но­му, рис­ко­ван­но­му, воз­буж­да­ю­ще­му их чув­ства опы­ту. Неред­ко они ходят «по лез­вию ножа». Это выра­жа­ет­ся по–разному: в стрем­ле­нии зани­мать­ся экс­тре­маль­ны­ми вида­ми спор­та (авто­гон­ка­ми, аль­пи­низ­мом и т. п.), в при­е­ме нар­ко­ти­ков и алко­го­ля, в при­стра­стии к азарт­ным играм, в посто­ян­ной смене сек­су­аль­ных парт­не­ров. А кто–то про­сто любит «выки­нуть» что–нибудь предо­су­ди­тель­ное, непристойное[43].

Жела­ние «быть на краю», «щеко­тать нер­вы» — устой­чи­вая осо­бен­ность лич­но­сти, ее выбор. По мне­нию аме­ри­кан­ско­го уче­но­го Мар­ви­на Зак­кер­ма­на, отча­сти (не сто­про­цент­но) это объ­яс­ня­ет­ся генами[44].

Врож­ден­ная тяга к «ост­рым ощу­ще­ни­ям» — одно из типич­ных след­ствий гре­хо­па­де­ния Ада­ма, источ­ник наших лич­ных гре­хов. Что­бы пре­одо­леть врож­ден­ные склон­но­сти подоб­но­го рода, необ­хо­ди­мо, как мини­мум, пра­виль­но рас­клас­си­фи­ци­ро­вать их и соот­не­сти с уче­ни­ем свя­тых отцов. В даль­ней­шем мы убе­дим­ся, что пороч­ные склон­но­сти все­це­ло коре­нят­ся в страст­но­сти чело­ве­ка и соот­вет­ству­ют кон­крет­ным стра­стям. А посколь­ку основ­ных стра­стей восемь, то и все нрав­ствен­но отри­ца­тель­ные врож­ден­ные склон­но­сти логич­но тоже раз­бить на восемь групп.

При этом сра­зу уточ­ним, что постро­ить орга­нич­ную, строй­ную и неис­кус­ствен­ную систе­му едва ли удаст­ся. По мыс­ли круп­но­го иссле­до­ва­те­ля пра­во­слав­но­го аске­ти­че­ско­го бого­сло­вия, епи­ско­па Вар­на­вы (Беля­е­ва), «в безум­ных стра­стях — вся­кое бес­чи­ние и неустрой­ство». Поэто­му любые свя­то­оте­че­ские схе­мы поро­ков не уни­вер­саль­ны, хотя в них, без­услов­но, есть своя правда[45].

То же самое отно­сит­ся и к попыт­кам жест­ко «при­вя­зать» пагуб­ные врож­ден­ные склон­но­сти и болез­ни к нрав­ствен­ным поро­кам. Здесь не избе­жать услов­но­стей, ого­во­рок и допу­ще­ний. К при­ме­ру, свя­ти­тель Игна­тий (Брян­ча­ни­нов) счи­та­ет пьян­ство раз­но­вид­но­стью чревоугодия[46]. Епи­скоп Вар­на­ва туда же вклю­ча­ет куре­ние и нар­ко­ма­нию, а отча­я­ние и само­убий­ство свя­зы­ва­ет не столь­ко с уны­ни­ем, сколь­ко с печалью[47]. Понят­но, что это при­ем­ле­мый под­ход. Но он не отра­жа­ет всей пол­но­ты про­бле­мы, всех при­чин дан­ных заболеваний.

Сум­ми­ру­ем вышесказанное:

Гре­хо­па­де­ние Адама

↓

Наслед­ствен­ная пор­ча чело­ве­че­ской природы. ↓

Восемь гре­хов­ных страстей

↓

Гене­ти­че­ские и физио­ло­ги­че­ские меха­низ­мы страстей

↓

Пороч­ные врож­ден­ные склонности. ↓

Лич­ные гре­хи человека. ↓

Внут­ри­лич­ност­ные конфликты

↓

Духов­ная борьба

Теперь о каж­дой из вось­ми групп пагуб­ных врож­ден­ных склон­но­стей рас­ска­жем подробнее.

Глава IV. Ненасытная утроба

Вле­че­ние к пище — есте­ствен­ная потреб­ность чело­ве­ка. Гос­подь Бог раз­ре­шил Ада­му есть от вся­ко­го дере­ва в рай­ском саду, кро­ме дре­ва позна­ния добра и зла. После того, как пра­о­тец нару­шил эту запо­ведь, все его потом­ки вынуж­де­ны со скор­бью, «в поте лица» добы­вать себе про­пи­та­ние. Поэто­му мы и молим Отца Небес­но­го: «Хлеб наш насущ­ный пода­вай нам на каж­дый день» (Лк.11:3).

Апо­стол Павел гово­рит, что «пища не при­бли­жа­ет нас к Богу», «ибо Цар­ствие Божие не пища и питие, но пра­вед­ность и мир и радость во Свя­том Духе» (1Кор.8:8; Рим.14:7). Пита­ние же необ­хо­ди­мо для жиз­не­де­я­тель­но­сти орга­низ­ма (см.: Деян.27:34) и вза­и­мо­свя­за­но с внут­рен­ним миром чело­ве­ка. Когда без­рас­суд­ные люди «стра­да­ли за без­за­кон­ные пути свои и за неправ­ды свои, от вся­кой пищи отвра­ща­лась душа их, и они при­бли­жа­лись ко вра­там смер­ти. Но воз­зва­ли к Гос­по­ду в скор­би сво­ей, и Он спас их от бед­ствий их» (Пс.106:17–19).

Ино­гда из–за кус­ка хле­ба люди жесто­ко муча­ют и даже уби­ва­ют сво­их собра­тьев. Дли­тель­ное голо­да­ние порой сры­ва­ет с чело­ве­ка мас­ку, и вся его непри­гляд­ная под­но­гот­ная выле­за­ет нару­жу. А кто стой­ко и сми­рен­но пере­но­сит это несча­стье, тот с честью выдер­жи­ва­ет серьез­ное испы­та­ние на жерт­вен­ность и человечность.

Пре­по­доб­ный Иоанн Кас­си­ан Рим­ля­нин ука­зы­ва­ет, что каче­ство, коли­че­ство и вре­мя при­ня­тия пищи надо сораз­ме­рять с состо­я­ни­ем тела, воз­рас­том и полом. «Но у всех долж­но быть одно пра­ви­ло укро­ще­ния пло­ти для воз­дер­жа­ния серд­ца и укреп­ле­ния духа»[48].

Субъ­ек­тив­но пище­вое вле­че­ние про­яв­ля­ет­ся чув­ством голо­да и жаж­ды. Если в кро­ви нару­ша­ет­ся баланс саха­ра, воды или какого–то ино­го нуж­но­го веще­ства, то в орга­низ­ме авто­ма­ти­че­ски воз­ни­ка­ет импульс — вос­пол­нить недо­ста­ю­щий ком­по­нент. Цен­тры, регу­ли­ру­ю­щие потреб­ле­ние пищи, нахо­дят­ся в осо­бом отде­ле голов­но­го моз­га — гипо­та­ла­му­се. Его зоны отве­ча­ют за чув­ство голо­да, сыто­сти и жаж­ды. Так рабо­та­ет еди­ная систе­ма, под­дер­жи­ва­ю­щая вес тела на опти­маль­ном, гене­ти­че­ски задан­ном уровне.

Ослаб­ле­ние пище­во­го вле­че­ния выра­жа­ет­ся сни­же­ни­ем аппе­ти­та вплоть до его пол­но­го исчез­но­ве­ния, а уси­ле­ние — повы­ше­ни­ем аппе­ти­та. Про­жор­ли­вость с поеда­ни­ем несъе­доб­но­го наблю­да­ет­ся при врож­ден­ном и при­об­ре­тен­ном сла­бо­умии. Поми­мо изли­шеств в пита­нии, чре­во­уго­дие вклю­ча­ет в себя несо­блю­де­ние постов и пост­ных дней, лаком­ство, пьян­ство и любое дру­гое неуме­рен­ное насла­жде­ние плоти.

Алкоголизм — в наследство

Ана­ли­зи­руя био­гра­фии импе­ра­три­цы Ека­те­ри­ны II и ее сына Пав­ла I, извест­ный оте­че­ствен­ный пси­хи­атр Вла­ди­мир Федо­ро­вич Чиж при­хо­дит к любо­пыт­но­му заклю­че­нию. Они оба не были гур­ма­на­ми, т. к. сын уна­сле­до­вал от мате­ри ред­кост­ную непри­хот­ли­вость в еде. Импе­ра­тор тот­час сер­дил­ся, если не испол­ня­лось его малей­шее жела­ние. Но ни разу он не сде­лал при­слу­ге заме­ча­ния по пово­ду невкус­но при­го­тов­лен­но­го блюда[49].

Они оба не люби­ли и спирт­ных напит­ков. Учи­ты­вая почти пого­лов­ное пьян­ство выс­ше­го обще­ства той эпо­хи, воз­дер­жан­ность Пав­ла I про­сто уди­ви­тель­на. Он нико­гда не искал уте­ше­ния в вине и, несмот­ря на горя­чее при­стра­стие к воен­но­му делу, не под­ра­жал в куте­жах лихим офи­це­рам. В. Ф. Чиж объ­яс­ня­ет все это в первую оче­редь наследственностью[50].

Конеч­но, глав­ная при­чи­на бег­ства в цар­ство алко­голь­ных (и нар­ко­ти­че­ских) иллю­зий — духов­ная опу­сто­шен­ность, поте­ря смыс­ла жиз­ни, раз­мы­тость нрав­ствен­ных ори­ен­ти­ров, идео­ло­гия потре­би­тель­ства и культ мате­ри­аль­но­го пре­успе­я­ния. Исто­ки «алко­голь­ной» (и «нар­ко­ти­че­ской») лич­но­сти коре­нят­ся так­же в непра­виль­ном вос­пи­та­нии и при­выч­ке устра­нять дис­ком­форт одур­ма­ни­ва­ю­щи­ми средствами.

Одна­ко зна­чи­мый вклад в раз­ви­тие алко­голь­ной зави­си­мо­сти вно­сит и наслед­ствен­ность. Об этом мы чита­ем в… Биб­лии. Там рас­ска­зы­ва­ет­ся, как Ангел Гос­по­день явил­ся жене пра­вед­но­го Маноя и пред­ска­зал ей: «Вот, ты зач­нешь и родишь сына; итак не пей вина и сике­ра, и не ешь ниче­го нечи­сто­го, ибо мла­де­нец от само­го чре­ва до смер­ти сво­ей будет назо­рей Божий» (Суд.13:7).

Напом­ним, что в вет­хо­за­вет­ные вре­ме­на назо­реи испол­ня­ли осо­бое слу­же­ние Гос­по­ду и доб­ро­воль­но воз­ла­га­ли на себя опре­де­лен­ные обе­ты (в част­но­сти не пить вина и иных креп­ких напит­ков). Вду­ма­ем­ся: зачем свя­той Ангел велит буду­щей мате­ри до зача­тия и в тече­ние бере­мен­но­сти вести образ жиз­ни, свой­ствен­ный назо­ре­ям? Не для того ли, что­бы от утро­бы не осквер­нить избран­ни­ка Божия и при­вить ему склон­ность к трезвости?

Устой­чи­вость к алко­го­лю дей­стви­тель­но зави­сит от ряда духов­ных и гене­ти­че­ских фак­то­ров. Имен­но гены кон­тро­ли­ру­ют коли­че­ство и функ­ции фер­мен­тов, пере­ра­ба­ты­ва­ю­щих спирт. При недо­стат­ке этих фер­мен­тов моле­ку­лы спир­та в пече­ни рас­щеп­ля­ют­ся пло­хо, и воз­ни­ка­ет непе­ре­но­си­мость алко­го­ля. Она харак­тер­на, напри­мер, для эски­мо­сов, але­утов, чук­чей и севе­ро­аме­ри­кан­ских индей­цев. Даже от уме­рен­ных доз у них пада­ет арте­ри­аль­ное дав­ле­ние, уча­ща­ет­ся пульс, крас­не­ет кожа, появ­ля­ет­ся тош­но­та. Край­няя сте­пень реак­ции — опас­ная для жиз­ни кома[51].

Насле­ду­ет­ся не толь­ко сте­пень устой­чи­во­сти к алко­го­лю, но и склон­ность к алко­го­лиз­му. Это при­стра­стие пере­рас­та­ет в тяже­лую зло­ка­че­ствен­ную болезнь, осо­бен­но если чело­век с дет­ства рос и вос­пи­ты­вал­ся в пло­хих социально–психологических условиях.

Ска­жем, собра­лась ком­па­ния 15–летних ребят. Желая почув­ство­вать себя взрос­лы­ми или про­сто при­ят­но отдох­нуть, они про­во­дят вре­мя за бутыл­кой. Пьют все при­мер­но оди­на­ко­во. Через год кто–то из них не прочь выпить при слу­чае, но может и огра­ни­чи­вать себя. А кого–то тянет к вод­ке (пиву) неудер­жи­мо. Объ­яс­не­ний тому мно­го — и духов­ных, и пси­хо­ло­ги­че­ских, и меди­цин­ских. Не исклю­че­но, что злую шут­ку сыг­ра­ла как раз гене­ти­че­ская предрасположенность.

Под­черк­нем, что насле­ду­ет­ся не сам алко­го­лизм, а высо­кая сте­пень рис­ка его раз­ви­тия Одна из науч­ных гипо­тез утвер­жда­ет, что «био­ло­ги­че­ский ген алко­го­лиз­ма» пере­да­ет­ся непо­сред­ствен­но от отца к сыну и от мате­ри к доче­ри. Дру­гие уче­ные ука­зы­ва­ют, что тако­го гена нет. Одна­ко уже сей­час они нашли пол­то­ра десят­ка генов, дефек­ты кото­рых свя­за­ны с этой болез­нью. Вот поче­му дети алко­го­ли­ков, взя­тые на вос­пи­та­ние в непью­щие семьи, в 4 раза чаще (!) забо­ле­ва­ют хро­ни­че­ским алко­го­лиз­мом, чем дети здо­ро­вых роди­те­лей. По ста­ти­сти­ке в бла­го­по­луч­ных семьях алко­го­ли­ка­ми ста­но­вят­ся при­бли­зи­тель­но 9% сыно­вей, а в пью­щих — 37%[52]. Раз­ни­ца внушительная.

Как мини­мум, у 30% мужчин–алкоголиков про­бле­мы с выпив­кой име­лись хотя бы у одно­го из роди­те­лей. При этом часто­та неду­га у сыно­вей повы­ша­ет­ся с 11,4 до 29,5%. Когда оба роди­те­ля — алко­го­ли­ки, эта циф­ра дости­га­ет 41,2%. Сре­ди доче­рей из непью­щих семей уро­вень при­стра­стив­ших­ся к спирт­но­му состав­ля­ет 5%. Если один из роди­те­лей жен­щи­ны стра­дал алко­го­лиз­мом, то дан­ная циф­ра — 9,5%, если оба — 25%[53].

Пред­ста­вим себе сле­ду­ю­щую ситу­а­цию: два близ­не­ца зача­ты из одной опло­до­тво­рен­ной яйце­клет­ки. Они назы­ва­ют­ся моно­зи­гот­ны­ми, поэто­му гене­ти­че­ски иден­тич­ны и внешне почти нераз­ли­чи­мы. Допу­стим, они рож­де­ны пью­щи­ми роди­те­ля­ми. Тогда оба близ­не­ца в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни (в 54% слу­ча­ев) риску­ют стать алко­го­ли­ка­ми, даже если по каким–то при­чи­нам они были раз­лу­че­ны и вос­пи­ты­ва­лись в раз­ных семьях, в раз­ной соци­аль­ной среде.

Иная ситу­а­ция, когда пью­щие роди­те­ли зачи­на­ют близ­не­цов из двух раз­ных яйце­кле­ток. Такие близ­не­цы — дизи­гот­ные. И гене­ти­че­ски, и внешне они мень­ше похо­жи друг на дру­га. Не обя­за­тель­но, что алко­го­лизм разо­вьет­ся у них в рав­ной мере. Кто–то ока­жет­ся более пред­рас­по­ло­жен­ным. Толь­ко в 28% слу­ча­ев алко­го­ли­ка­ми ста­нут сра­зу оба близ­не­ца, неза­ви­си­мо от того, рос­ли они вме­сте или врозь.

По мне­нию руко­во­ди­те­ля Инсти­ту­та меди­ко­био­ло­ги­че­ских про­блем, заме­сти­те­ля дирек­то­ра Наци­о­наль­но­го науч­но­го цен­тра нар­ко­ло­гии Рос­здра­ва, ака­де­ми­ка РАМН Ири­ны Ано­хи­ной, если чело­век пере­ста­ет при­ни­мать алко­голь, дефект­ные гены рас­са­сы­ва­ют­ся. Но если воз­дей­ствие про­дол­жа­ет­ся, они могут встра­и­вать­ся в ДНК и пере­да­вать­ся потом­ству. В осно­ве пси­хи­че­ской зави­си­мо­сти от алко­го­ля лежат сдви­ги в нерв­ной систе­ме, в «цен­тре насла­жде­ния» моз­га. Дело в том, что нерв­ные импуль­сы пере­да­ют­ся с помо­щью раз­лич­ных хими­че­ских веществ — ней­ро­ме­ди­а­то­ров (дофа­мй­на, серо­тонй­на и т. д.). Дли­тель­ная алко­го­ли­за­ция чре­ва­та недо­стат­ком дофа­ми­на. Его посто­ян­ный дефи­цит спо­соб­ству­ет раз­ви­тию депрес­сии, исто­ще­нию пси­хи­ки и дегра­да­ции личности[54].

Более того, алко­голь подав­ля­ет в орга­низ­ме выра­бот­ку «гор­мо­нов сча­стья» (эндор­фи­нов, энке­фа­ли­нов) и ухуд­ша­ет функ­ции соот­вет­ству­ю­щих рецеп­то­ров. Вви­ду это­го орга­низ­му все вре­мя недо­ста­ет необ­хо­ди­мых био­ло­ги­че­ски актив­ных соеди­не­ний. Появ­ля­ет­ся ост­рая потреб­ность полу­чать их извне. Алко­голь же частич­но под­ме­ня­ет собой функ­ции «гор­мо­нов сча­стья», и пороч­ный круг замы­ка­ет­ся. Чем боль­ше чело­век пьет, тем мень­ше его орга­низм выра­ба­ты­ва­ет соб­ствен­ных «гор­мо­нов сча­стья» и тем силь­нее нуж­да­ет­ся в новой дозе спирт­но­го. Так фор­ми­ру­ет­ся одно из зве­ньев зависимости.

С тече­ни­ем вре­ме­ни у алко­го­ли­ков, осо­бен­но на фоне отя­го­щен­ной наслед­ствен­но­сти, изме­ня­ют­ся струк­ту­ры, отве­ча­ю­щие за эти и дру­гие пси­хо­хи­ми­че­ские про­цес­сы. Дети пью­щих роди­те­лей часто име­ют врож­ден­ную недо­ста­точ­ность «цен­тра насла­жде­ния» (систе­мы «награ­ды моз­га») и «гор­мо­нов сча­стья». Вслед за сво­и­ми роди­те­ля­ми они склон­ны к поис­ку опре­де­лен­ных насла­жде­ний в жиз­ни — гедо­низ­му. Вот они и начи­на­ют пить[55].

Меж­ду науч­ны­ми и бого­слов­ски­ми взгля­да­ми на эту про­бле­му вид­ны зна­ме­на­тель­ные парал­ле­ли. Пре­по­доб­ный Иоанн Дамас­кин пишет, что тело лег­ко вле­чет­ся к плот­ским стра­стям, ибо в нем нахо­дит­ся «запах и ощу­ще­ние гре­ха, то есть похоть и удо­воль­ствие». Низ­мен­ные силы души под­тал­ки­ва­ют чело­ве­ка к полу­че­нию пагуб­но­го, запре­щен­но­го Богом насла­жде­ния. Источ­ни­ком такой склон­но­сти слу­жит сла­до­стра­стие, услаж­де­ние грехом[56] — «вре­мен­ная гре­ха сладость».

Пере­во­дя это свя­то­оте­че­ское мне­ние на совре­мен­ный язык, пси­хо­лог и свя­щен­ник Андрей Лор­гус гово­рит о нали­чии в орга­низ­ме устой­чи­вых пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ских ком­плек­сов. В них «хра­нит­ся память о спе­ци­фи­че­ской сти­му­ля­ции тела, при­во­дя­щей к насла­жде­нию». Далее хими­че­ская зави­си­мость запус­ка­ет спе­ци­аль­ный меха­низм, кото­рый вся­кий раз вызы­ва­ет при­под­ня­тое эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние — удовольствие[57].

Так с помо­щью алко­го­ля насла­жде­ние дости­га­ет­ся «обход­ным» (био­хи­ми­че­ским) путем. А посколь­ку по при­ро­де сво­ей чело­век стре­мит­ся к под­лин­но­му сча­стью, то, не нахо­дя его, доволь­ству­ет­ся сур­ро­га­том. В самом деле: если насла­жде­ние уже полу­че­но, и при том доволь­но деше­во, то зачем чело­ве­ку сча­стье? Когда духов­ные моти­вы под­ме­ня­ют­ся хими­че­ски­ми реак­ци­я­ми, жиз­нен­ный путь неиз­беж­но закан­чи­ва­ет­ся тупи­ком, ловуш­кой. Разум не устрем­ля­ет­ся к высо­ко­му, а ищет дно бутылки.

И сбы­ва­ет­ся изре­че­ние Свя­щен­но­го Писа­ния: «Ты будешь, как спя­щий сре­ди моря и как спя­щий на вер­ху мач­ты. И ска­жешь: “Били меня, мне не было боль­но; тол­ка­ли меня, я не чув­ство­вал. Когда проснусь, опять буду искать того же”» (Притч.23:34–35).

Таким обра­зом, «ядо­ви­тая» при­выч­ка закреп­ля­ет­ся на гене­ти­че­ском, био­хи­ми­че­ском и физио­ло­ги­че­ском уров­нях, а потом пере­хо­дит из поко­ле­ния в поколение.

Как ни стран­но, доче­ри алко­го­ли­ков (неза­ви­си­мо от того, кто из роди­те­лей болен), даже сами не под­вер­жен­ные это­му неду­гу, в 2 раза чаще всту­па­ют в брак имен­но с алко­го­ли­ка­ми, чем доче­ри непью­щих роди­те­лей. А у сыно­вей алко­го­ли­ков таких чет­ко выра­жен­ных пред­по­чте­ний нет. Види­мо, «срод­ные» гены «при­тя­ги­ва­ют» жену к мужу[58].

Здесь игра­ет роль и пси­хо­ло­гия. Ребе­нок бес­со­зна­тель­но копи­ру­ет мане­ры и сте­рео­ти­пы пове­де­ния взрос­лых. Он пере­ни­ма­ет усво­ен­ный в род­ном доме стиль обще­ния, а затем пере­но­сит его в свою семью. Если взрос­лые сами любят «при­ло­жить­ся» к бутыл­ке, часто кон­флик­ту­ют и не инте­ре­су­ют­ся сво­и­ми детьми, то пода­ют дур­ной при­мер. Когда в доме нет вза­и­мо­по­ни­ма­ния и ува­же­ния друг к дру­гу, а шко­ла недо­ста­точ­но зани­ма­ет­ся вос­пи­та­ни­ем, навяз­чи­вая рекла­ма алко­голь­ных напит­ков и изъ­я­ны обще­ствен­ной мора­ли сде­ла­ют свое дело. Соблазн лег­ко­до­ступ­ных спирт­ных изде­лий будет труд­но преодолеть.

Если ребенка тянет к спиртному

Одна­ко не будем торо­пить­ся с выво­да­ми и выно­сить «обви­ни­тель­ный» при­го­вор. В реаль­ной жиз­ни не все столь одно­знач­но и пря­мо­ли­ней­но. Речь идет ско­рее о тен­ден­ции, неже­ли о жест­кой схе­ме. Да, гены вли­я­ют на судь­бу людей, но не пред­опре­де­ля­ют ее и не лиша­ют нас сво­бо­ды воли.

Отец Бет­хо­ве­на был хро­ни­че­ским алко­го­ли­ком. С малых лет вели­кий ком­по­зи­тор часто и силь­но хво­рал, а к сере­дине жиз­ни (в 31 год) совсем оглох. Но все это не поме­ша­ло ему поко­рить высо­ты музы­каль­но­го искус­ства и навеч­но впи­сать свое имя в исто­рию. Поэто­му ста­рин­ная посло­ви­ца: «От пло­хо­го семе­ни не жди доб­ро­го пле­ме­ни», — вер­на исклю­чи­тель­но в отно­ше­нии живот­ных и рас­те­ний. Ибо бла­го­дать Божия и любовь чело­ве­че­ская поис­ти­не тво­рят чудеса.

Мно­гое зави­сит и от вос­пи­та­ния, лич­ных уси­лий, уме­ния пси­хо­ло­ги­че­ски и педа­го­ги­че­ски гра­мот­но пре­одо­ле­вать вред­ные при­выч­ки. Надо обра­тить осо­бое вни­ма­ние на детей и под­рост­ков с повы­шен­ной тре­вож­но­стью, непо­сед­ли­вых, гипе­р­ак­тив­ных или, наобо­рот, замкну­тых (см. гл. VIII и при­ло­же­ние V). Они с ран­них лет ощу­ща­ют неудо­вле­тво­рен­ность, не все­гда пони­ма­ют, что с ними про­ис­хо­дит, и отча­ян­но, а порой и без­рас­суд­но ищут выхо­да из стрес­сов. Рань­ше таким выхо­дом были заня­тия в твор­че­ских круж­ках, само­де­я­тель­но­сти, спор­тив­ных сек­ци­ях и т. п. Но ком­мер­ци­а­ли­за­ция обще­ства и «гра­би­тель­ский капи­та­лизм», постиг­шие нашу стра­ну, не спо­соб­ству­ют хоро­ше­му досу­гу и отдыху.

Как пра­ви­ло, дети алко­го­ли­ков пред­рас­по­ло­же­ны к импуль­сив­но­сти и отча­ян­но­му рис­ку, эмо­ци­о­наль­но неустой­чи­вы и испы­ты­ва­ют затруд­не­ния при пла­ни­ро­ва­нии сво­их дей­ствий. В буду­щем нерв­ные под­рост­ки и моло­дые люди с невы­со­ким интел­лек­том склон­ны к жесто­ко­сти, агрес­сии, кри­ми­наль­ным поступ­кам и быст­ро под­да­ют­ся дур­но­му вли­я­нию… Беда усу­губ­ля­ет­ся тем, что зача­стую они убеж­де­ны в бла­го­твор­ном воз­дей­ствии на них спирт­но­го, наот­рез отка­зы­ва­ют­ся при­зна­вать себя боль­ны­ми и упор­но не хотят лечиться.

В ряде слу­ча­ев целе­со­об­раз­но про­во­дить медико–генетические кон­суль­та­ции. Если в роду отме­ча­лись слу­чаи забо­ле­ва­ния алко­го­лиз­мом или нар­ко­ма­ни­ей, сле­ду­ет знать, суще­ству­ет ли у ребен­ка био­ло­ги­че­ская пред­рас­по­ло­жен­ность к это­му. Так про­гно­зи­ру­ет­ся риск для здо­ро­вья чело­ве­ка, род­ствен­ни­ки кото­ро­го стра­да­ют алко­голь­ной зави­си­мо­стью. Кро­ме того, гене­ти­че­ский ана­лиз поз­во­ля­ет опре­де­лить, как имен­но ска­зы­ва­ет­ся на потом­стве упо­треб­ле­ние роди­те­ля­ми до и во вре­мя бере­мен­но­сти ток­сич­ных веществ (в част­но­сти алко­го­ля и наркотиков).

Тести­ро­ва­ние — это пер­вый шаг. Вто­рой — убе­дить ребен­ка не про­бо­вать то, что опас­но и к чему под­тал­ки­ва­ют дру­зья, тор­гов­цы и рекла­ма. При этом сле­ду­ет под­черк­нуть, что гре­хо­вен не сам алко­голь, а пьян­ство. К сожа­ле­нию, нази­да­тель­ные бесе­ды о поль­зе и вре­де чего–либо обыч­но вызы­ва­ют у детей раз­дра­же­ние, а то и жела­ние пой­ти напе­ре­кор, вку­сить «запрет­ный плод» назло «зану­дам взрос­лым». Гораз­до увле­ка­тель­нее выгля­дят повест­во­ва­ния сверст­ни­ков о вол­шеб­ном алко­голь­ном экс­та­зе и нар­ко­ти­че­ском «уле­те», о сига­ре­тах как сим­во­ле взрос­ло­сти и неза­ви­си­мо­сти от «пред­ков». По рас­ска­зам, даже похме­лье кажет­ся роман­тич­ным и желан­ным. Поэто­му важ­но доход­чи­во объ­яс­нить, что тести­ро­ва­ние пока­зы­ва­ет врож­ден­ную пред­рас­по­ло­жен­ность к тому или ино­му поро­ку. Тогда, воз­мож­но, это будет вос­при­ня­то не как пустая «стра­шил­ка» или явная угро­за, а как искрен­няя забо­та о благополучии.

Если у взрос­лых есть осно­ва­ния думать, что ребе­нок нерав­но­ду­шен к спирт­но­му, не сто­ит устра­и­вать «сце­ны» и «раз­бор поле­тов», пани­ко­вать, ходить по экс­тра­сен­сам, «баб­кам» и т. п. Пра­виль­нее обра­тить­ся за сове­том и помо­щью к свя­щен­ни­ку и нар­ко­ло­гу. На первую бесе­ду жела­тель­но прий­ти без ребен­ка и подроб­но обсу­дить, что вас бес­по­ко­ит в его пове­де­нии: уче­ба в послед­нее вре­мя, круг дру­зей в шко­ле, при­я­те­ли во дво­ре и пр. Любя­щий пас­тырь и опыт­ный врач суме­ют помочь в беде. Духов­ная терапия[59] в соче­та­нии с про­фи­лак­ти­че­ским или дис­пан­сер­ным наблю­де­ни­ем, амбу­ла­тор­ным или ста­ци­о­нар­ным лече­ни­ем дают пре­крас­ные результаты.

По опы­ту глав­но­го нар­ко­ло­га Моск­вы Евге­ния Брю­на, когда уда­ет­ся научить чело­ве­ка полу­чать удо­воль­ствие не от «химии», то меди­цин­ская сто­ро­на про­бле­мы зави­си­мо­сти реша­ет­ся. На этом и стро­ит­ся лече­ние. Врач выяс­ня­ет, от чего, кро­ме таба­ка, алко­го­ля или нар­ко­ти­ка, паци­ент может ощу­тить радость и удо­вле­тво­ре­ние, и тем самым ука­зы­ва­ет выход из положения[60].

Осо­бое зна­че­ние име­ет пра­виль­ное рели­ги­оз­ное вос­пи­та­ние. Оно про­буж­да­ет «духов­ный имму­ни­тет» и предот­вра­ща­ет воз­ник­но­ве­ние у ребен­ка зави­си­мо­сти, пото­му что у веру­ю­ще­го душа напол­не­на бла­го­да­тью Божи­ей. Душа не тер­пит пусто­ты. Если душа пуста, в ней, по сло­ву Еван­ге­лия, посе­ля­ет­ся дья­вол (см.: Лк.11:24–26).

Итак, мы рас­смот­ре­ли ряд духов­ных, пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ских и гене­ти­че­ских про­блем, обу­слов­лен­ных врож­ден­ной склон­но­стью к алко­го­лиз­му. Ска­зан­ное во мно­гом отно­сит­ся и к наркомании[61]. Зача­стую кор­ни этих склон­но­стей лежат в извра­ще­нии нор­маль­но­го пище­во­го вле­че­ния — чре­во­уго­дии — и про­во­ци­ру­ют грех любодеяния.

Вспом­ним, что при­чи­на­ми раз­вра­та и гибе­ли Содо­ма ста­ли гор­ды­ня, пре­сы­ще­ние и празд­ность его жите­лей (см.: Иез.16:49). «Не упи­вай­тесь вином, от кото­ро­го быва­ет рас­пут­ство», — предо­сте­ре­га­ет апо­стол Павел (Еф.5:18).

Ему вто­рит пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник: «Пре­сы­ще­ние есть мать блу­да; а утес­не­ние чре­ва— винов­ник чисто­ты… Отсе­чем преж­де все­го утуч­ня­ю­щую пищу (слиш­ком кало­рий­ную. — К. 3.), потом раз­жи­га­ю­щую (алко­голь, при­пра­вы, мясо. — К. 3.), а после и услаж­да­ю­щую (лаком­ства, дели­ка­те­сы. — К. 3.). Если мож­но, давай чре­ву тво­е­му пищу доста­точ­ную и удо­бо­ва­ри­мую, что­бы насы­ще­ни­ем отде­лы­вать­ся от его нена­сыт­ной алч­но­сти и чрез ско­рое пере­ва­ри­ва­ние пищи изба­вить­ся от раз­жже­ния, как от бича. Вник­нем и усмот­рим, что мно­гие из яств, кото­рые пучат живот, воз­буж­да­ют и дви­же­ние похоти»[62].

Выска­зы­ва­ния свя­тых отцов инте­рес­но соот­не­сти с пози­ци­ей свет­ских авто­ров. Так, пси­хо­ана­ли­ти­ки отме­ча­ют, что спирт­ное раз­жи­га­ет гомо­сек­су­аль­ные и враж­деб­ные импульсы[63]. «Мы, когда поедим и выпьем, — утвер­жда­ет И. — В. Гете уста­ми одно­го из сво­их пер­со­на­жей, — ста­но­вим­ся пря­мою про­ти­во­по­лож­но­стью того, чем нам над­ле­жит быть. Лени­вое пище­ва­ре­ние настра­и­ва­ет наш разум по желуд­ку, а от рас­слаб­ле­ния и чрез­мер­но­го покоя родят­ся похо­ти, лег­ко нас одолевающие»[64].

Глава V. Сети сладострастия

Издерж­ки духа и сты­да рас­тра­та — Вот сла­до­стра­стье в дей­ствии. Оно Без­жа­лост­но, ковар­но, бес­но­ва­то, Жесто­ко, гру­бо, яро­сти пол­но. Уто­ле­но — вле­чет оно пре­зре­нье, В пре­сле­до­ва­ньи не жале­ет сил, И тот лишен покоя и забве­нья, Кто невзна­чай при­ман­ку про­гло­тил. Безум­ное, само с собой в раз­до­ре, Оно вла­де­ет иль вла­де­ют им. В надеж­де — радость, в испы­та­ньи — горе, А в про­шлом — сон, рас­та­яв­ший, как дым. Все это так. Но избе­жит ли греш­ный Небес­ных врат, веду­щих в ад кромешный?[65] Мы про­чи­та­ли сонет Вилья­ма Шекс­пи­ра. Вели­кий поэт опи­сы­ва­ет мучи­тель­ное раз­дво­е­ние че–ловеческой при­ро­ды и дра­му интим­ной жиз­ни. Вопро­сы, постав­лен­ные здесь, поис­ти­не веч­ные: что такое насто­я­щая любовь? Чем поло­вое вле­че­ние отли­ча­ет­ся от плот­ской похо­ти? Что дви­жет сладострастием?

Рас­ска­жем лишь о неко­то­рых духов­ных и гене­ти­че­ских аспек­тах интим­ных отношений.

Плоть и похоть

Раз­мыш­ляя о физио­ло­ги­че­ской сто­роне поло­во­го инстинк­та, епи­скоп Неме­зий Эмес­ский писал, что про­из­во­ди­тель­ная (спер­ма­ти­че­ская) спо­соб­ность чело­ве­ка не под­чи­ня­ет­ся разу­му. «Поже­ла­ние сово­куп­ле­ния вло­же­но при­ро­дой. Мы неволь­но воз­буж­да­ем­ся к нему, хотя само дей­ствие, без­услов­но, в нашей вла­сти и зави­сит от души. Оно совер­ша­ет­ся через орга­ны, кото­рые слу­жат при­род­но­му стрем­ле­нию, а удер­жать­ся от стрем­ле­ния (поры­ва) и пода­вить его зави­сит от нас… Нера­зум­ные живот­ные управ­ля­ют­ся не сами собой, а при­ро­дой, и полу­ча­ют от нее опре­де­лен­ную меру и время»[66].

Био­ло­ги­че­ский пол чело­ве­ка опре­де­ля­ет­ся так: при зача­тии новый орга­низм полу­ча­ет всю свою гене­ти­че­скую инфор­ма­цию от роди­те­лей (50% хро­мо­сом от каж­до­го). По мате­рин­ской линии насле­ду­ет­ся Х–хромосома, по отцов­ской — или X, или Y. Если у пло­да две Х–хромосомы, то родит­ся девоч­ка; если X и Y, — то маль­чик. Лиш­ние X или Y–хромосомы в одном орга­низ­ме — при­знак патологии.

В тече­ние дол­гих лет пола­га­ли, что ника­кой иной поль­зы Y–хромосома не несет. Сей­час дока­за­но обрат­ное: Y–хромосома — нечто уни­каль­ное в мире. Самая кро­хот­ная из всех (замет­но мень­ше Х–хромосомы), она узко спе­ци­а­ли­зи­ро­ва­на. Ее гены отве­ча­ют за про­из­вод­ство муж­ских кле­ток и «сопут­ству­ю­щие» функции.

Интим­ная бли­зость и зача­тие мла­ден­ца про­ис­хо­дят не толь­ко «от кро­ви», от «хоте­ния пло­ти», но и «от хоте­ния мужа» (Ин.1:13). «И я чело­век смерт­ный, подоб­ный всем, пото­мок пер­во­здан­но­го земно­род­но­го, — сви­де­тель­ству­ет о себе пре­муд­рый царь Соло­мон. — И я в утро­бе мате­ри обра­зо­вал­ся в плоть в деся­ти­ме­сяч­ное вре­мя (по лун­но­му кален­да­рю. — К. 3.), сгу­стив­шись в кро­ви от семе­ни мужа и услаж­де­ния, соеди­нен­но­го со сном…» (Прем.7:1–2).

Физио­ло­гия интим­ных кон­так­тов дей­стви­тель­но осно­ва­на на бес­со­зна­тель­ных, инстинк­тив­ных поры­вах и на цир­ку­ля­ции в кро­ви гор­мо­нов, воз­буж­да­ю­щих сек­су­аль­ные жела­ния. Но этим дело не исчерпывается.

Пси­хо­ло­гия интим­ных отно­ше­ний под­ра­зу­ме­ва­ет уча­стие созна­ния и воли. Люди всту­па­ют в бли­зость либо желая, либо не желая ее. Кто–то тор­гу­ет сво­им телом и зара­ба­ты­ва­ет на про­сти­ту­ции, кто–то под­вер­га­ет­ся наси­лию, кто–то пред­по­чи­та­ет вести себя вет­ре­но, а кто–то отда­ет себя сво­ей закон­ной поло­вине. Наме­ре­ния раз­лич­ны. Отсю­да — все коллизии.

Итак, поло­вое вле­че­ние (либи­до) чело­ве­ка состо­ит из двух вза­и­мо­свя­зан­ных ком­по­нен­тов — врож­ден­но­го и при­об­ре­тен­но­го. С точ­ки зре­ния физио­ло­гии, пер­вый зави­сит от дея­тель­но­сти под­кор­ко­вых струк­тур голов­но­го моз­га и поло­вых желез, вто­рой — от услов­ных рефлек­сов коры моз­га. Вви­ду двой­ствен­ной при­ро­ды интен­сив­ность либи­до изме­ня­ет­ся при воз­дер­жа­нии и под вли­я­ни­ем кон­крет­ных обсто­я­тельств (болез­ней, стрес­сов, при­е­ма пищи, алко­го­ля, лекар­ствен­ных пре­па­ра­тов и т. д.).

Вре­мя про­буж­де­ния либи­до и нача­ла мен­стру­а­ций, их цик­лич­ность, сте­пень сек­су­аль­ной актив­но­сти, наступ­ле­ние кли­мак­са во мно­гом обу­слов­ле­ны наслед­ствен­но­стью. Пре­кра­ще­ние рабо­ты поло­вых желез и рез­кое сни­же­ние в кро­ви уров­ня их гор­мо­нов наблю­да­ют­ся у жен­щин при­мер­но в 50–55 лет, а у муж­чин — в 55–60 лет.

Быва­ют и исклю­че­ния. Вспом­ним исто­рию пра­вед­но­го Авра­ама. «Тело его, почти сто­лет­не­го, уже омерт­ве­ло» и не мог­ло дать нача­ло новой жиз­ни. Пре­ста­ре­лая супру­га стар­ца вооб­ще была неплод­на. Одна­ко, по осо­бо­му Про­мыс­лу Божию, она «полу­чи­ла силу к при­ня­тию семе­ни и не по вре­ме­ни воз­рас­та роди­ла…» (см.: Рим.4:19; Евр.11:11).

Ана­ли­зи­руя соот­но­ше­ние гене­ти­че­ских и духов­ных аспек­тов интим­ной сфе­ры, важ­но под­черк­нуть сле­ду­ю­щее. Поло­вое вле­че­ние — это еще не любовь, а любовь — дале­ко не толь­ко поло­вое вле­че­ние. Насто­я­щее глу­бо­кое чув­ство есть дар Божий. Преж­де все­го любовь пред­по­ла­га­ет обще­ние сер­дец — вза­им­ные пра­ва и обя­за­тель­ства, эмо­ци­о­наль­ное теп­ло, дове­рие. Если же она сво­дит­ся к гене­ти­че­ским и био­хи­ми­че­ским реак­ци­ям, к сек­су­аль­но­му насла­жде­нию, то под­лин­ный смысл семьи и бра­ка извра­ща­ет­ся. Гены — лишь био­ло­ги­че­ский фун­да­мент, на кото­ром мы сами, в согла­сии с волей Божи­ей или вопре­ки ей, стро­им зда­ние сво­ей любви.

Мысль о един­стве и вза­и­мо­дей­ствии гене­ти­че­ских про­цес­сов, соци­аль­ных фак­то­ров и духов­но­го ста­нов­ле­ния лич­но­сти под­твер­жда­ет­ся в Еван­ге­лии. «Есть скоп­цы, кото­рые из чре­ва мате­ри роди­лись так, — учит Хри­стос Спа­си­тель, — и есть скоп­цы, кото­рые оскоп­ле­ны от людей; и есть скоп­цы, кото­рые сде­ла­ли сами себя скоп­ца­ми для Цар­ства Небес­но­го. Кто может вме­стить, да вме­стит» (Мф.19:12).

Изре­че­ние Гос­по­да мно­го­гран­но. В част­но­сти, оно гово­рит о людях, не склон­ных к любо­стра­стию по сво­е­му при­род­но­му сло­же­нию (поло­вой кон­сти­ту­ции). Их есте­ствен­ная воз­дер­жан­ность обу­слов­ле­на гене­ти­че­ски и не вме­ня­ет­ся им в подвиг. Иные же ради спа­се­ния души долж­ны спе­ци­аль­но обуз­ды­вать себя и бороть­ся с гре­ха­ми пло­ти. Эти уси­лия высо­ко ценят­ся Богом.

Чело­век сам реа­ли­зу­ет свой поло­вой инстинкт. Это и назы­ва­ет­ся поло­вым пове­де­ни­ем. Повто­рим: сама по себе потреб­ность в сои­тии не более нрав­ствен­на или без­нрав­ствен­на, чем, ска­жем, потреб­ность в пище. Дру­гое дело — моти­вы и спо­со­бы ее удо­вле­тво­ре­ния. Здесь глав­ное сло­во при­над­ле­жит не генам, а сво­бо­де воли.

Если интим­ные отно­ше­ния не про­ти­во­ре­чат запо­ве­дям Еван­ге­лия, то бла­го­дать Божия освя­ща­ет их. Ина­че воз­ни­ка­ют откло­не­ния в пси­хо­сек­су­аль­ном раз­ви­тии, раз­лич­ные болез­ни, извра­ще­ния, вне­брач­ное сожи­тель­ство (блуд), супру­же­ская невер­ность (пре­лю­бо­де­я­ние) и про­чие отступ­ле­ния от пер­во­на­чаль­но­го замыс­ла Божия.

Стра­да­ния попав­ше­го в «сети люб­ви», в ее «кап­кан» — цен­траль­ная тема мно­гих про­из­ве­де­ний клас­си­ков миро­вой лите­ра­ту­ры. Возь­мем, к при­ме­ру, сонет В. Шекспира:

Любовь — недуг. Моя душа боль­на Томи­тель­ной, неуто­ли­мой жаж­дой. Того же яда тре­бу­ет она, Кото­рый отра­вил ее одна­жды. Мой разум — врач любовь мою лечил. Она отверг­ла тра­вы и коре­нья, И бед­ный лекарь выбил­ся из сил И нас поки­нул, поте­ряв тер­пе­нье. Отныне мой недуг неиз­ле­чим. Душа ни в чем покоя не нахо­дит. Поки­ну­тые разу­мом моим, И чув­ства, и сло­ва по воле бро­дят. И дол­го мне, лишен­но­му ума, Казал­ся раем ад, а све­том — тьма![67]Помимо коз­ней дья­во­ла и наших лич­ных (бла­го­че­сти­вых или небла­го­че­сти­вых) воз­зре­ний, на поло­вое пове­де­ние вли­я­ют так­же врож­ден­ные склонности.

Еще в нача­ле XIX века пре­по­доб­ный Нил Миро­то­чи­вый сето­вал, что мате­ри рож­да­ют мла­ден­цев «по чину и есте­ству жен­ско­му», но не носят мла­ден­цев «по чину и есте­ству мла­ден­че­ско­му». Слу­ча­ет­ся это отто­го, что супру­ги «под­чи­ня­ют­ся раб­ству плот­ской похо­ти и чадо­рож­да­ют мла­ден­цев в сла­до­стра­стии». А ведь преж­де чем засе­ять поле, надо отобрать зер­на от пле­вел, и хоро­шие семе­на поса­дить на под­го­тов­лен­ном месте, без сор­ня­ков. Тогда тер­ния не заглу­шат всхо­ды полез­ных рас­те­ний. Тако­вым же долж­но быть и семя мужа, и поле жены[68].

«Если засе­ет­ся семя мужа с помыс­лом бла­гим, то и мла­де­нец бла­гим родит­ся, — настав­ля­ет пре­по­доб­ный Нил Миро­то­чи­вый, — если же засе­ян будет с пре­лю­бо­дей­ством и блу­дом, то, с каким зача­ти­ем зачал­ся, с тем и родит­ся. Чадо­ро­дят его, но не пора­ду­ют­ся о нем… Если мать совра­тит­ся с пути закон­но­го в иной, тогда отстра­ня­ет­ся Бог, т. е. оскорб­ля­ет­ся бла­го­дать Таин­ства бра­ка. Мла­де­нец сугу­бо исто­ща­ет­ся, поче­му и не воз­мо­жет уви­деть мать мла­ден­ца сво­е­го бла­го­по­луч­ным, ни мла­де­нец пора­до­вать­ся о мате­ри сво­ей. Мла­де­нец раз­ла­га­ет­ся душев­но еще во утро­бе мате­ри сво­ей вслед­ствие того, что была она нечи­стой и сно­си­лась про­ти­во­за­кон­но, уже имея во чре­ве своем»[69].

По мыс­ли пре­по­доб­но­го Нила, сои­тие в пери­од бере­мен­но­сти угро­жа­ет физи­че­ско­му здо­ро­вью пло­да и нано­сит ему огром­ный духов­ный вред. Не обя­за­тель­но, что ребе­нок родит­ся с каким–либо телес­ным недо­стат­ком, но, осквер­нен­ный духов­но, он при­об­ре­тет дур­ные врож­ден­ные склон­но­сти (к лукав­ству, лжи, воров­ству и т. п.)[70].

Тако­го же взгля­да при­дер­жи­ва­ет­ся ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец: «Супру­ги обя­за­ны под­ви­зать­ся в воз­дер­жа­нии, что­бы не пере­дать плот­скую страсть и сво­им детям. Если роди­те­ли отли­ча­ют­ся очень плот­ским мудрованием[71], то их ребе­нок с мало­го воз­рас­та име­ет ана­ло­гич­ные склон­но­сти. Это про­ис­хо­дит пото­му, что он насле­ду­ет от роди­те­лей плот­ское муд­ро­ва­ние (кур­сив. — К. 3.). Вна­ча­ле, как все уна­сле­до­ван­ные от роди­те­лей стра­сти, плот­ское муд­ро­ва­ние еще мяг­ко, неж­но, подоб­но моло­дой кра­пи­ве, кото­рая не обжи­га­ет, и ты можешь лег­ко брать­ся за ее листья. Но когда она под­рас­та­ет, ее листья начи­на­ют жечь. Так и плот­ское муд­ро­ва­ние — вна­ча­ле оно может быть исце­ле­но хоро­шим, име­ю­щим рас­суж­де­ние духов­ни­ком. Одна­ко если не отсечь мир­ское муд­ро­ва­ние в моло­дом воз­расте, то, когда ста­нешь взрос­лым, для это­го пона­до­бит­ся подъ­ять нема­лый подвиг»[72].

Как выяс­нит­ся, что зача­тие про­изо­шло, ста­рец сове­то­вал немед­лен­но отка­зать­ся от сно­ше­ний либо, если супру­ги не в силах сдер­жать себя, пре­дель­но огра­ни­чить их. По край­ней мере, с шесто­го меся­ца, кон­так­ты нуж­но пре­кра­тить совсем[73].

Заме­тим, что и науч­ная лите­ра­ту­ра не реко­мен­ду­ет интим­ные сно­ше­ния в послед­ние два-три меся­ца до родов. При этом в рас­чет при­ни­ма­ют­ся, конеч­но, не духов­ные послед­ствия, а толь­ко ход эмбри­о­наль­но­го раз­ви­тия. Вполне понят­но: чем бли­же к родам, тем плод уяз­ви­мее, тем опас­нее для него какое–либо нелов­кое дви­же­ние мате­ри. Бере­мен­ным не надо лежать на живо­те, сдав­ли­вать область живо­та и таза, чего слож­но избе­жать при физи­че­ской близости.

Кро­ме того, интим­ные сно­ше­ния обя­за­тель­но при­во­дят к силь­но­му физио­ло­ги­че­ско­му воз­буж­де­нию и мощ­ным эмо­ци­о­наль­ным пере­жи­ва­ни­ям. Это может осла­бить доми­нан­ту бере­мен­но­сти. Напом­ним, что после опло­до­тво­ре­ния все силы жен­ско­го орга­низ­ма в нор­ме направ­ле­ны на сохра­не­ние, вына­ши­ва­ние и рож­де­ние пло­да. Это и есть доми­нан­та бере­мен­но­сти. Ей под­чи­ня­ет­ся всё: от био­хи­ми­че­ских и физио­ло­ги­че­ских реак­ций до дея­тель­но­сти под­со­зна­ния и созна­ния. Если доми­нан­та «рас­ша­ты­ва­ет­ся», то нор­маль­ное тече­ние бере­мен­но­сти ослож­ня­ет­ся. Орга­низм мате­ри не в силах пол­но­стью удо­вле­тво­рить воз­рас­та­ю­щие потреб­но­сти эмбриона.

Вот схо­жая ситу­а­ция, прав­да, из обла­сти сто­ма­то­ло­гии. Если еже­днев­но, хотя бы чуть–чуть, рас­ка­чи­вать какой–то зуб, то рано или позд­но он выпадет.

Куль­ми­на­ция плот­ских раз­вле­че­ний и утех — сво­е­го рода гор­мо­наль­ный «взрыв». В кровь выде­ля­ет­ся высо­кая кон­цен­тра­ция раз­лич­ных био­ло­ги­че­ски актив­ных соеди­не­ний. А мат­ка — это уют­ный домик, где живет заро­дыш. И когда про­ис­хо­дит «био­хи­ми­че­ское сотря­се­ние» все­го орга­низ­ма, то «сотря­са­ет­ся» и она…

Пред­ста­вим такую кар­ти­ну. Кто–то спо­кой­но живет в сво­ем род­ном доме. И вдруг пол, сте­ны, пото­лок и вся мебель начи­на­ют шатать­ся. При­чи­на «зем­ле­тря­се­ния» не извест­на. Что испы­ты­ва­ет чело­век в этот момент? Пани­ку, пара­ли­зу­ю­щий страх или актив­ное жела­ние избе­жать опас­но­сти. А если такое про­ис­ше­ствие повто­ря­ет­ся пери­о­ди­че­ски? Тогда жилец и вовсе рис­ку­ет попасть в тот дом, кото­рый народ пре­зри­тель­но назы­ва­ет психушкой.

ВI сто­ле­тии н. э., по сути, так же выска­зы­вал­ся о доми­нан­те бере­мен­но­сти учи­тель Церк­ви Кли­мент Алек­сан­дрий­ский: «Вся­кая чрез­мер­ность и неуме­рен­ность идут про­тив зако­нов при­ро­ды… Мои­сей при­зы­ва­ет мужей воз­дер­жи­вать­ся от бере­мен­ных, пока они не осво­бо­дят­ся от пло­да… Мат­ка, в жаж­де рож­де­ния детей вос­при­няв в себя семя, с этих пор не жела­ет постыд­но­го и достой­но­го пори­ца­ния сои­тия… удер­жи­ва­ясь от сла­до­стра­стия. Ее стрем­ле­ния, кото­рые преж­де были направ­ле­ны на любов­ные объ­я­тия, обра­ща­ют­ся теперь внутрь и, заня­тые лишь обра­зо­ва­ни­ем пло­да, вспо­мо­ще­ству­ют Твор­цу. Не сле­ду­ет поэто­му при­ро­ду, уже заня­тую этим, еще бес­по­ко­ить из гра­ниц выхо­дя­щим бесчинством»[74].

Как видим, бого­слов­ские и меди­цин­ские пози­ции уди­ви­тель­но созвучны.

Однополые связи

Пра­во­слав­ная Цер­ковь суро­во осуж­да­ет гомо­сек­су­а­лизм как смерт­ный грех. Это — не нор­маль­ная сек­су­аль­ная ори­ен­та­ция, а повре­жде­ние чело­ве­че­ской природы.

Когда стар­цу Паи­сию Афон­ско­му зада­ли вопрос, име­ет ли гомо­сек­су­а­лизм наслед­ствен­ные кор­ни, он горя­чо воз­ра­зил. По его мне­нию, содом­ский грех нель­зя спи­сы­вать на полом­ки в хро­мо­со­мах. Преж­де все­го здесь вино­ва­та семья, непра­виль­ное вос­пи­та­ние и тот злой навык, кото­рый при­об­ре­та­ет чело­век при обще­нии с окружающими[75].

Оче­вид­но, ста­рец Паи­сий гово­рит о том, что меди­ци­на име­ну­ет лож­ны­ми сек­су­аль­ны­ми пер­вер­си­я­ми. Они явля­ют­ся при­об­ре­тен­ны­ми и воз­ни­ка­ют в про­цес­се поло­вой жиз­ни чело­ве­ка. В отли­чие от них, истин­ные пер­вер­сии обыч­но врож­ден­ные и про­яв­ля­ют­ся с пер­вым про­буж­де­ни­ем поло­во­го вле­че­ния. Чет­кую грань меж­ду дву­мя эти­ми вида­ми пси­хо­сек­су­аль­ных рас­стройств про­ве­сти доволь­но сложно.

Соглас­но извест­но­му немец­ко­му пси­хи­ат­ру Эрн­сту Креч­ме­ру, поло­вые извра­ще­ния не обу­слов­ле­ны толь­ко эндо­ген­но (наслед­ствен­но­стью, кон­сти­ту­ци­ей и т. д.) или толь­ко пси­хо­ген­но (дав­ле­ни­ем внеш­ней сре­ды, эмо­ци­о­наль­ны­ми трав­ма­ми и пр.). В каж­дом кон­крет­ном слу­чае нуж­но решать, насколь­ко «гомо­сек­су­аль­ность проч­но зало­же­на в самом стро­е­нии тела и насколь­ко сфор­ми­ро­ва­на пси­хи­че­ским воз­дей­стви­ем в тече­ние жизни»[76].

Круп­ный спе­ци­а­лист в обла­сти био­ме­ди­цин­ской эти­ки, про­то­пре­сви­тер Пра­во­слав­ной Церк­ви в Аме­ри­ке Иоанн Брэк пишет: «Точ­ное соот­но­ше­ние “при­ро­ды” и “вос­пи­та­ния” — гене­ти­че­ских вли­я­ний и воз­дей­ствия окру­же­ния, опре­де­ля­ю­щих гомо­сек­су­аль­ную ори­ен­та­цию, — до сих пор не выяс­не­но. Воин­ству­ю­щие геи склон­ны под­чер­ки­вать гене­ти­че­ский ком­по­нент, что­бы обос­но­вать тео­рию врож­ден­ной и необ­ра­ти­мой гомо­сек­су­аль­но­сти и обес­пе­чить себе как одной из групп мень­шинств — “сек­су­аль­ной” — покро­ви­тель­ство зако­на. Их оппо­нен­ты (напри­мер, пра­во­слав­ный пси­хо­те­ра­певт Эли­за­бет Мобер­ли) на пер­вое место ста­вят фак­тор окру­жа­ю­щей сре­ды, осо­бен­но небла­го­по­луч­ные отно­ше­ния в семье»[77].

Вли­я­ние духов­ных, соци­аль­ных, пси­хо­ло­ги­че­ских и био­ло­ги­че­ских фак­то­ров на фор­ми­ро­ва­ние сек­су­аль­ной ори­ен­та­ции несо­мнен­но. Хри­сти­ан­ские авто­ры неод­но­крат­но утвер­жда­ли, что демо­ны, по попу­ще­нию Гос­по­да, соблаз­ня­ют чело­ве­ка и под­тал­ки­ва­ют его к про­ти­во­есте­ствен­ным порокам[78].

Так­же в поло­вых изли­ше­ствах и извра­ще­ни­ях люди под­час вино­ва­ты сами: «Они зна­ют пра­вед­ный суд Божий, что дела­ю­щие такие дела достой­ны смер­ти; одна­ко не толь­ко их дела­ют, но и дела­ю­щих одоб­ря­ют» (Рим.1:32).

На сек­су­аль­ных пред­по­чте­ни­ях чело­ве­ка отча­сти ска­зы­ва­ют­ся и гены. Кос­вен­но это дока­зы­ва­ют наблю­де­ния аме­ри­кан­ских спе­ци­а­ли­стов. Сре­ди гомо­сек­су­а­лов — как муж­чин, так и жен­щин — при­бли­зи­тель­но 70–75% лев­ши. А лево­ру­кость свя­за­на с врож­ден­ной спе­ци­фи­кой рабо­ты полу­ша­рий голов­но­го мозга[79].

Итак, вле­че­ние к лицу сво­е­го пола нель­зя объ­яс­нить исклю­чи­тель­но при­род­ной пред­рас­по­ло­жен­но­стью. Как спра­вед­ли­во ука­зы­ва­ет зару­беж­ный уче­ный Джон Ф. Хар­ви, око­ло поло­ви­ны одно­яй­цо­вых близ­не­цов не раз­де­ля­ют гомо­сек­су­аль­ные наклон­но­сти сво­их одно­яй­цо­вых бра­тьев. «Самое боль­шее, что допу­сти­мо ска­зать, — гене­ти­че­ские и гор­мо­наль­ные фак­то­ры могут пред­рас­по­ла­гать к гомо­сек­су­аль­ной ори­ен­та­ции, но не пред­опре­де­лять ее. Пред­рас­по­ла­га­ю­щие гене­ти­че­ские фак­то­ры сами по себе еще не при­во­дят к гомо­сек­су­аль­ной ори­ен­та­ции (кур­сив. — К. З.)»[80].

В заклю­че­ние про­ци­ти­ру­ем отры­вок из бро­шю­ры про­то­и­е­рея Фомы Хоп­ко, опуб­ли­ко­ван­ной в 1989 году Отде­лом рели­ги­оз­но­го обра­зо­ва­ния Пра­во­слав­ной Церк­ви в Аме­ри­ке: «Подоб­но всем соблаз­нам, стра­стям и гре­хам, в том чис­ле тем, что глу­бо­ко и, как неред­ко кажет­ся, неиз­гла­ди­мо запе­чат­ле­лись в нашей при­ро­де бла­го­да­ря небла­го­при­ят­ной наслед­ствен­но­сти, гомо­сек­су­аль­ная ори­ен­та­ция может быть изле­че­на, а гомо­сек­су­аль­ные дей­ствия пре­кра­ще­ны… Когда гомо­сек­су­а­лы, жела­ю­щие пре­одо­леть свои склон­но­сти, встре­ча­ют тер­пе­ли­вое уча­стие и истин­ную любовь дру­зей и близ­ких… Бог дару­ет побе­ду Ему одно­му ведо­мы­ми путями»[81].

Глава VI. Иудина жадность

Если плот­ские стра­сти иска­жа­ют есте­ствен­ные био­ло­ги­че­ские потреб­но­сти орга­низ­ма, то страсть среб­ро­лю­бия — все­це­ло духов­ная. Она лише­на физио­ло­ги­че­ских кор­ней. По мне­нию пре­по­доб­но­го Иоан­на Кас­си­а­на Рим­ля­ни­на, зависть и среб­ро­лю­бие «воз­ни­ка­ют без вся­ко­го пред­ше­ству­ю­ще­го пово­да от при­ро­ды, а по про­из­во­лу одной раз­вра­щен­ной злой воли… не имея в нас ника­ко­го осно­ва­ния со сто­ро­ны при­род­но­го инстинкта»[82].

Прав­да, какие–то фор­мы нако­пи­тель­ства наблю­да­ют­ся и в живот­ном мире. Напри­мер, бел­ки и кро­ты соби­ра­ют, пря­чут, а потом исполь­зу­ют свои пище­вые запа­сы. Но это — врож­ден­ные инстинк­ты. Они помо­га­ют пере­жить голод и при­спо­со­бить­ся к холод­ной зимов­ке. Подоб­ные виды пове­де­ния живот­ных гене­ти­че­ски запрограммированы.

Чело­век, одер­жи­мый среб­ро­лю­би­ем, все свои силы, спо­соб­но­сти и талан­ты тра­тит на при­об­ре­те­ние зем­ных цен­но­стей в ущерб бла­гам небес­ным. Грех — не богат­ство само по себе, а зло­упо­треб­ле­ние им. Неда­ром Биб­лия запо­ве­ду­ет: «Когда богат­ство умно­жа­ет­ся, не при­ла­гай­те к нему серд­ца» (Пс.61:11). Ина­че на поч­ве это­го неду­га вырас­та­ют такие урод­ли­вые явле­ния, как коры­сто­лю­бие, жад­ность, вещизм, при­сво­е­ние чужо­го, пато­ло­ги­че­ское при­стра­стие к кол­лек­ци­о­ни­ро­ва­нию, жаж­да нажи­вы, неве­рие Богу. Вспом­ним Иуду Иска­ри­о­та, пуш­кин­ско­го ску­по­го рыца­ря, зна­ме­ни­тых гого­лев­ских пер­со­на­жей Плюш­ки­на и Коробочку.

Пожа­луй, един­ствен­ный мостик, кото­рый мож­но пере­ки­нуть меж­ду среб­ро­лю­би­ем и наслед­ствен­но­стью чело­ве­ка, — это болез­нен­ное при­стра­стие к азарт­ным играм (кар­там, игро­вым авто­ма­там, став­кам, лоте­ре­ям и пр.)[83].

Вирусы азарта

Нач­нем с при­ме­ров из нашей обы­ден­ной жизни.

Будучи очень бога­тым, Игорь не заду­мы­вал­ся, сколь­ко денег каж­дый день остав­ля­ет в игро­вом зале. А зачем? У него соб­ствен­ная фир­ма, счет в бан­ке, кол­лек­ция анти­ква­ри­а­та, кра­са­ви­ца жена. Кази­но, на его взгляд, — такая же неотъ­ем­ле­мая часть жиз­ни обес­пе­чен­но­го чело­ве­ка, как гольф-клуб и свет­ские рау­ты. Зато впе­чат­ля­ют солид­ные выиг­ры­ши, кото­рые вре­мя от вре­ме­ни текут в карманы.

Оза­ре­ние насту­пи­ло лишь тогда, когда ста­ло понят­но, что про­иг­ра­ны мил­ли­о­ны. Квар­ти­ра и заго­род­ный дом зало­же­ны за дол­ги, жена ушла, а фир­ма, чьи обо­рот­ные сред­ства уто­ну­ли в игро­вых авто­ма­тах, обанкротилась.

В общем Игорь добил­ся, чего хотел: кази­но проч­но вошло в его жизнь. Здесь он пита­ет­ся. Кази­но опла­чи­ва­ет ему жилье и даже выда­ет неболь­шую «пен­сию». Но есть одно усло­вие: все вре­мя он дол­жен играть и отда­вать выиг­рыш сво­е­му хозяину.

Одна­жды в попу­ляр­ной теле­ви­зи­он­ной пере­да­че рас­ска­зы­ва­лось о жур­на­ли­сте Фелик­се Мед­ве­де­ве. В пере­стро­еч­ное вре­мя он рабо­тал в жур­на­ле «Ого­нек». Пока в Москве не откры­лось пер­вое кази­но, этот состо­я­тель­ный чело­век имел квар­ти­ру, три маши­ны, лич­но­го шофе­ра, бес­цен­ную кол­лек­цию книг. Выхо­дя из редак­ции, он каж­дый раз ста­вил на рулет­ку, что­бы отыг­рать оче­ред­ной про­иг­рыш. Посте­пен­но иму­ще­ство Мед­ве­де­ва «испа­ри­лось», а долг раз­дул­ся до аст­ро­но­ми­че­ской сум­мы — мил­ли­он дол­ла­ров США.

Где же исто­ки болез­ни? Пато­ло­ги­че­ская азарт­ность име­ет духов­ные, соци­аль­ные, пси­хо­ло­ги­че­ские и даже гене­ти­че­ские кор­ни. Рас­ска­жем об этом подробнее.

При изу­че­нии близ­не­цо­вых пар уста­нов­ле­ны мута­ции генов, отве­ча­ю­щих за функ­ции ней­ро­ме­ди­а­то­ров — пере­да­чу нерв­ных импуль­сов. Чем боль­ше повре­жде­ны эти гены, тем выше сте­пень пато­ло­ги­че­ской азартности[84].

Для того, что­бы разо­брать­ся в меха­низ­ме насле­до­ва­ния это­го пси­хи­че­ско­го рас­строй­ства, нам при­дет­ся совер­шить крат­кий экс­курс в гене­ти­ку. Нерв­ная систе­ма спо­соб­на регу­ли­ро­вать актив­ность гене­ти­че­ско­го аппа­ра­та, рас­по­ло­жен­но­го в клет­ках, тка­нях, орга­нах и орга­низ­ме в целом. Голов­ной мозг посто­ян­но учи­ты­ва­ет теку­щие нуж­ды орга­низ­ма, осо­бен­но­сти сре­ды и инди­ви­ду­аль­ный опыт. При низ­кой воз­бу­ди­мо­сти нерв­ной систе­мы часть генов неак­тив­на. Она как бы «дрем­лет», и неко­то­рые гене­ти­че­ски задан­ные виды пове­де­ния реаль­но не про­яв­ля­ют­ся. Но при повы­ше­нии нерв­ной воз­бу­ди­мо­сти эти гены акти­ви­зи­ру­ют­ся («просыпаются»)…[85]

Голов­ной мозг и гене­ти­че­ский аппа­рат «кон­так­ти­ру­ют» меж­ду собой с помо­щью гор­мо­нов, в том чис­ле гор­мо­нов стрес­са. Иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что актив­ность генов колеб­лет­ся в ответ на мощ­ный стресс. Изме­не­ния ген­ной актив­но­сти, обу­слов­лен­ные вли­я­ни­ем гор­мо­нов стрес­са, могут наследоваться[86].

По мне­нию Ната­льи Шем­чук, спе­ци­а­ли­ста Госу­дар­ствен­но­го науч­но­го цен­тра соци­аль­ной и судеб­ной пси­хи­ат­рии им. В. П. Серб­ско­го, склон­ность к игро­ма­нии во мно­гом опре­де­ля­ет­ся наслед­ствен­но­стью. «У боль­шин­ства игро­ков пред­ки име­ли раз­лич­ные зави­си­мо­сти: кар­ты, скач­ки, денеж­ные пари, лоте­реи, даже обыч­ное куре­ние! Если ваш пра­де­душ­ка любил при­ло­жить­ся к бутыл­ке, вы попа­да­е­те в кате­го­рию пред­рас­по­ло­жен­ных к зави­си­мо­сти от азарт­ных игр»[87].

По дан­ным Н. Шем­чук, более 83% игро­ма­нов в дет­стве стра­да­ли син­дро­мом дефи­ци­та вни­ма­ния с гипе­р­ак­тив­но­стью (СДВГ), а у 96% игро­ма­нов есть родственники–алкоголики. Таким обра­зом, боль­ные полу­ча­ют удар как бы с двух сто­рон — СДВГ (воз­мож­но, пере­дан­ный по наслед­ству) плюс гене­ти­че­ская склон­ность к алко­го­лиз­му. Посколь­ку импуль­сив­ность и гипе­р­ак­тив­ность ребен­ка неред­ко обо­ра­чи­ва­ют­ся пато­ло­ги­ей его вле­че­ний, задат­ки азарт­но­го игро­ка ино­гда вид­ны с детства6 (см. при­ло­же­ние V).

Одна­ко нель­зя все спи­сы­вать на гене­ти­ку. Пере­фра­зи­руя извест­ный афо­ризм, под­черк­нем: игро­ма­на­ми не рож­да­ют­ся — игро­ма­на­ми становятся.

Мощ­ный фак­тор рис­ка игро­вой зави­си­мо­сти— непра­виль­ное вос­пи­та­ние (недо­ста­точ­ная опе­ка, чрез­мер­ная тре­бо­ва­тель­ность, жесто­кое обра­ще­ние и пр.). Когда роль мате­ри­аль­ных благ пере­оце­ни­ва­ют, тогда вни­ма­ние в семье посто­ян­но фик­си­ру­ет­ся на финан­со­вых воз­мож­но­стях и труд­но­стях, куль­ти­ви­ру­ет­ся чув­ство зави­сти к более бога­тым людям. В созна­нии ребен­ка зре­ет убеж­де­ние, что все жиз­нен­ные про­бле­мы свя­за­ны толь­ко с отсут­стви­ем денег, а жить без­бед­но — озна­ча­ет жить бога­то. Вот и полу­ча­ет­ся: если день­ги реша­ют все, то их надо добы­вать любой ценой. А здесь уже один шаг до, каза­лось бы, лег­ко­го и при­быль­но­го игро­во­го бизнеса.

На вопрос о при­чи­нах азарт­но­го пове­де­ния док­тор меди­цин­ских наук, руко­во­ди­тель Душе­по­пе­чи­тель­ско­го Пра­во­слав­но­го цен­тра свя­то­го пра­вед­но­го Иоан­на Крон­штадт­ско­го, иеро­мо­нах Ана­то­лий (Бере­стов) отве­ча­ет так: «Азарт — это про­яв­ле­ние харак­те­ра и тем­пе­ра­мен­та чело­ве­ка, зави­ся­щее от био­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей моз­га. Когда азарт­ный чело­век начи­на­ет играть, у него появ­ля­ет­ся услов­ный рефлекс на мига­ние кно­пок, мель­ка­ние цифр или дру­гих изоб­ра­же­ний на экране авто­ма­та, на сып­лю­щи­е­ся день­ги. В кон­це кон­цов, в коре голов­но­го моз­га выра­ба­ты­ва­ет­ся тяже­лая пато­ло­ги­че­ская доми­нан­та, кото­рая и дела­ет чело­ве­ка зави­си­мым. Он ста­но­вит­ся рабом сво­ей стра­сти, овла­де­ва­ю­щей его пси­хи­кой тоталь­но и фаталь­но. Но одно­вре­мен­но азарт — это и выра­же­ние духов­но­сти. Здесь мно­гое опре­де­ля­ет соци­аль­ная сре­да, отно­ше­ние чело­ве­ка к жиз­ни и сам образ жиз­ни. В наше вре­мя, когда в обще­стве прак­ти­че­ски отсут­ству­ют сдер­жи­ва­ю­щие нача­ла и люди отхо­дят от Бога, их духов­ные цен­но­сти меня­ют­ся. Как ска­зал Досто­ев­ский, “без Бога все воз­мож­но”. Поэто­му стал воз­мо­жен и бур­но про­яв­ля­е­мый азарт, не сдер­жи­ва­е­мый ника­ки­ми нрав­ствен­ны­ми тормозами»[88].

Виртуальный наркотик

Вели­ко­леп­ное опи­са­ние внеш­не­го обли­ка и внут­рен­не­го настроя юно­ши, одур­ма­нен­но­го маги­ей азар­та, дано в новел­ле талант­ли­во­го евро­пей­ско­го писа­те­ля Сте­фа­на Цвей­га «Два­дцать четы­ре часа из жиз­ни жен­щи­ны». Глав­ная геро­и­ня про­из­ве­де­ния ока­зы­ва­ет­ся сви­де­те­лем пора­зи­тель­ной ситу­а­ции в кази­но. Про­иг­рыш и выиг­рыш, надеж­да и разо­ча­ро­ва­ние с неви­дан­ной силой отра­жа­ют­ся на мими­ке и жестах моло­до­го игро­ка. Каж­дый мускул его рук, каж­дое выра­же­ние лица пере­да­ют всю гам­му стра­стей и пере­жи­ва­ний, бушу­ю­щих в серд­це. Уста­ми сво­ей геро­и­ни писа­тель рас­ска­зы­ва­ет о том, что сей­час уче­ные назы­ва­ют пато­ло­ги­че­ской игро­вой доминантой.

Навер­ное, ярче С. Цвей­га это никто не изоб­ра­зил. Пере­ска­зы­вать его текст — зна­чит делать кар­ти­ну туск­лой и блек­лой. Про­ци­ти­ру­ем фраг­мент новел­лы доста­точ­но пол­но: «…Я под­ня­ла гла­за и пря­мо напро­тив уви­де­ла — мне даже страш­но ста­ло — две руки, каких мне еще нико­гда не при­хо­ди­лось видеть: они вце­пи­лись друг в дру­га, точ­но разъ­ярен­ные зве­ри, и в неисто­вой схват­ке тис­ка­ли и сжи­ма­ли друг дру­га, так что паль­цы изда­ва­ла сухой треск, как при рас­ка­лы­ва­нии оре­ха. Я смот­ре­ла на эти руки весь вечер, они пора­жа­ли меня сво­ей непо­вто­ри­мо­стью. Но в то же вре­мя меня пуга­ла их взвол­но­ван­ность, их безум­но страст­ное выра­же­ние, это судо­рож­ное сцеп­ле­ние и еди­но­бор­ство. Я сра­зу почув­ство­ва­ла, что чело­век, пре­ис­пол­нен­ный стра­сти, загнал эту страсть в кон­чи­ки паль­цев, что­бы само­му не быть взо­рван­ным ею (кур­сив. — К. 3.). И вот, в ту секун­ду, когда шарик с сухим корот­ким сту­ком упал в ячей­ку и кру­пье выкрик­нул номер, руки вне­зап­но рас­па­лись, как два зве­ря, сра­жен­ные одной пулей. Они упа­ли, как мерт­вые, а не про­сто утом­лен­ные, поник­ли с таким выра­же­ни­ем без­на­деж­но­сти, отча­я­ния, разо­ча­ро­ва­ния, что я не могу пере­дать это сло­ва­ми. Ибо нико­гда, ни до, ни после, я не виде­ла таких гово­ря­щих рук, где каж­дый мускул кри­чал и страсть почти явствен­но высту­па­ла из всех пор. Мгно­ве­ние они лежа­ли на зеле­ном сукне вяло и непо­движ­но, как меду­зы, выбро­шен­ные вол­ной на взмо­рье. Затем одна, пра­вая, ста­ла мед­лен­но ожи­вать, начи­ная с кон­чи­ков паль­цев: она задро­жа­ла, отпря­ну­ла назад, несколь­ко секунд мета­лась по сто­лу, потом, нерв­но схва­тив жетон, пока­та­ла его меж­ду боль­шим и ука­за­тель­ным паль­ца­ми, как коле­си­ко. Вне­зап­но она изо­гну­лась, как пан­те­ра, и бро­си­ла, слов­но выплю­ну­ла, сто­фран­ко­вый жетон на сере­ди­ну чер­но­го поля. И тот­час же, как по сиг­на­лу, встре­пе­ну­лась и ско­ван­ная сном левая рука. Она при­под­ня­лась, под­кра­лась, под­полз­ла к дро­жа­щей, как бы уста­лой от брос­ка сест­ре, и обе лежа­ли теперь рядом, вздра­ги­вая и слег­ка посту­ки­вая запя­стья­ми по сто­лу, как зубы сту­чат в озно­бе. Нет, нико­гда в жиз­ни не виде­ла я рук, кото­рые с таким потря­са­ю­щим крас­но­ре­чи­ем выра­жа­ли бы лихо­ра­доч­ное возбуждение…

Но боль­ше я не в силах была сдер­жи­вать­ся: я долж­на была уви­деть лицо чело­ве­ка, кото­ро­му при­над­ле­жа­ли эти маги­че­ские руки, и бояз­ли­во — да, имен­но бояз­ли­во, пото­му что я испы­ты­ва­ла страх перед эти­ми рука­ми, — мои взгляд стал нащу­пы­вать рука­ва и про­би­рать­ся к узким пле­чам. И сно­ва я содрог­ну­лась, пото­му что это лицо гово­ри­ло на том же без­удерж­ном, немыс­ли­мо напря­жен­ном язы­ке, что и руки (кур­сив. — К. 3.). Столь же неж­ное и почти женственно–красивое, оно выра­жа­ло ту же потря­са­ю­щую игру стра­стей. Нико­гда я не виде­ла тако­го поте­рян­но­го, отсут­ству­ю­ще­го лица, и у меня была пол­ная воз­мож­ность созер­цать его как мас­ку или без­гла­зую скульп­ту­ру, пото­му что гла­за на этом лице ниче­го не виде­ли, ниче­го не заме­ча­ли. Непо­движ­но смот­рел чер­ный остек­ле­не­лый зра­чок, слов­но отра­же­ние в вол­шеб­ном зер­ка­ле того темно–красного шари­ка, кото­рый задор­но, игри­во вер­тел­ся, при­пля­сы­вая в сво­ей круг­лой тюрь­ме. Повто­ряю, нико­гда не виде­ла я тако­го страст­но напря­жен­но­го, тако­го выра­зи­тель­но­го лица. Узкое, неж­ное, слег­ка удли­нен­ное, оно при­над­ле­жа­ло моло­до­му чело­ве­ку лет два­дца­ти пяти. Как и руки, оно не про­из­во­ди­ло впе­чат­ле­ния муже­ствен­но­сти, а каза­лось ско­рее лицом одер­жи­мо­го игор­ным азар­том юно­ши (кур­сив. — К. 3.). Но все это я заме­ти­ла лишь после, ибо в тот миг оно было все страсть и неистов­ство. Неболь­шой рот с тон­ки­ми губа­ми был при­от­крыт, и даже на рас­сто­я­нии деся­ти шагов мож­но было видеть, как лихо­ра­доч­но сту­чат зубы. Ко лбу при­лип­ла свет­лая прядь волос, и вокруг кры­льев носа что–то непре­рыв­но тре­пе­та­ло, слов­но под кожей пере­ка­ты­ва­лись мел­кие вол­ны. Его скло­нен­ная голо­ва неволь­но пода­ва­лась все впе­ред и впе­ред, каза­лось, вот–вот она будет вовле­че­на в кру­го­во­рот рулет­ки; и толь­ко тут я поня­ла, поче­му так судо­рож­но сжа­ты его руки: лишь это про­ти­во­дей­ствие, эта спаз­ма удер­жи­ва­ла в рав­но­ве­сии гото­вое упасть тело.

Нико­гда, нико­гда в жиз­ни не встре­ча­ла я лица, на кото­ром так откры­то, обна­жен­но и бес­стыд­но отра­жа­лась бы страсть, и я не сво­ди­ла с него глаз, при­ко­ван­ная, зача­ро­ван­ная его безу­ми­ем, как он сам — прыж­ка­ми и кру­же­ни­ем шари­ка. С этой мину­ты я ниче­го боль­ше не заме­ча­ла вокруг; все каза­лось мне блед­ным, смут­ным, рас­плыв­ча­тым, серым по срав­не­нию с пыла­ю­щим огнем это­го лица, и, забыв о суще­ство­ва­нии дру­гих людей, я доб­рый час наблю­да­ла за этим чело­ве­ком, за каж­дым его жестом. Вот в гла­зах его вспых­нул яркий свет, сжа­тые узлом руки раз­ле­те­лись, как от взры­ва, и дро­жа­щие паль­цы жад­но вытя­ну­лись — кру­пье подо­дви­нул к нему два­дцать золо­тых монет. В эту секун­ду лицо его вне­зап­но про­си­я­ло и сра­зу помо­ло­де­ло, склад­ки раз­гла­ди­лись, гла­за забле­сте­ли, све­ден­ное судо­ро­гой тело лег­ко и радост­но выпря­ми­лось. Сво­бод­но, как всад­ник в сед­ле, сидел он, тор­же­ствуя побе­ду, паль­цы шалов­ли­во и любов­но пере­би­ра­ли круг­лые зве­ня­щие моне­ты, стал­ки­ва­ли их друг с дру­гом, застав­ля­ли тан­це­вать, мело­дич­но позва­ни­вать. Потом он сно­ва бес­по­кой­но повер­нул голо­ву, оки­нул зеле­ный стол взгля­дом моло­дой охот­ни­чьей соба­ки, кото­рая ищет след, и вдруг рыв­ком швыр­нул всю куч­ку золо­тых монет на один из квад­ра­ти­ков. И опять эта насто­ро­жен­ность, это напря­жен­ное выжи­да­ние. Сно­ва пополз­ли от губ к носу мел­кие дро­жа­щие вол­ны, судо­рож­но сжа­лись руки, лицо юно­ши исчез­ло, скры­лось за выра­же­ни­ем алч­но­го нетер­пе­ния, кото­рое тут же сме­ни­лось разо­ча­ро­ва­ни­ем (кур­сив. — К. 3.). Юно­ше­ски воз­буж­ден­ное лицо увя­ло, поблек­ло, ста­ло блед­ным и ста­рым, взгляд потуск­нел и погас — и все это в одно–единственное мгно­ве­ние, когда шарик упал не на то чис­ло. Он проиграл…»[89]

Таков азарт. Спра­ши­ва­ет­ся, мож­но ли науч­но объ­яс­нить его «раз­жи­га­ю­щее» и «при­во­ра­жи­ва­ю­щее» действие?

Посто­ян­ная «бом­бар­ди­ров­ка» пси­хи­ки игрой и сопут­ству­ю­щи­ми ей био­хи­ми­че­ски­ми про­цес­са­ми при­во­дит к появ­ле­нию в голов­ном моз­ге оча­га силь­но­го воз­буж­де­ния. Одно­вре­мен­но подав­ля­ет­ся актив­ность дру­гих цен­тров нерв­ной систе­мы. Болез­нен­ную доми­нан­ту под­пи­ты­ва­ют новые сеан­сы игры и новые пор­ции внут­рен­них допин­гов (гор­мо­нов).

Азарт­ная игра вызы­ва­ет в орга­низ­ме опре­де­лен­ные хими­че­ские реак­ции. Чело­век, как гово­рит­ся, ловит кайф без упо­треб­ле­ния дур­ма­ня­щих средств. Игрок все вре­мя рис­ку­ет, испы­ты­ва­ет эйфо­рию и стресс. А в момент огром­но­го про­иг­ры­ша или даже незна­чи­тель­но­го выиг­ры­ша про­ис­хо­дит мощ­ный выброс в кровь адре­на­ли­на. С каж­дой новой пор­ци­ей адре­на­ли­на появ­ля­ет­ся потреб­ность в новой дозе…

С точ­ки зре­ния пси­хо­ло­га Нот­тин­гем­ско­го уни­вер­си­те­та Мар­ка Гриф­фит­са, силь­ная азарт­ная страсть схо­жа с нар­ко­ти­че­ской и алко­голь­ной зави­си­мо­стью. Уче­ный пытал­ся понять, поче­му хоб­би неред­ко пре­вра­ща­ет­ся в манию. Для это­го он фик­си­ро­вал часто­ту пуль­са и уро­вень гор­мо­на кор­ти­зо­ла в слюне у несколь­ких про­фес­си­о­наль­ных игро­ков в бридж во вре­мя их матчей.

Напом­ним, что гор­мон над­по­чеч­ни­ков кор­ти­зол вли­я­ет на очень важ­ные про­цес­сы обме­на веществ. Его выброс зави­сит от дей­ствия дру­го­го веще­ства — дофа­ми­на, рож­да­ю­ще­го чув­ство эйфо­рии. Кста­ти, это тот самый дофа­мин, кото­рый задей­ство­ван в фор­ми­ро­ва­нии алко­голь­ной и нар­ко­ти­че­ской зави­си­мо­сти. Парал­лель очевидна.

Ока­за­лось, что азарт уча­ща­ет серд­це­би­е­ние и рез­ко повы­ша­ет содер­жа­ние кор­ти­зо­ла в слюне. Если кар­теж­ни­ки игра­ли про­сто на очки, часто­та их пуль­са состав­ля­ла при­мер­но 80 уда­ров в мину­ту, а уро­вень кор­ти­зо­ла — 0,15 мик­ро­грам­ма на деци­литр. Но когда игро­ки ста­ви­ли на кон свои соб­ствен­ные день­ги, часто­та пуль­са дости­га­ла 95 уда­ров в мину­ту, а уро­вень кор­ти­зо­ла под­ни­мал­ся более чем в 2 раза[90].

До сих пор счи­та­лось, что подоб­ная хими­че­ская зави­си­мость дости­га­ет­ся толь­ко посред­ством вве­де­ния в орга­низм спе­ци­аль­ных пре­па­ра­тов. Если пред­по­ло­же­ние М. Гриф­фит­са под­твер­дит­ся, то к армии куриль­щи­ков, алко­го­ли­ков и нар­ко­ма­нов по пра­ву мож­но будет при­чис­лить фанатов–болелыциков, мело­ма­нов, заяд­лых игро­ков в кар­ты, доми­но, ком­пью­тер­ные игры и т. д.

Кста­ти, совре­мен­ные ком­пью­тер­ные тех­но­ло­гии поз­во­ля­ют играть в кар­ты и про­чие игры из репер­ту­а­ра кази­но, не отхо­дя от пер­со­наль­но­го ком­пью­те­ра (напри­мер, под­клю­чив­шись к Интер­не­ту). В этом плане игро­ма­ния смы­ка­ет­ся с ком­пью­те­ро­ма­ни­ей (интернетоманией)[91].

Глава VII. Неистовая злоба

Свя­тые отцы име­ну­ют гнев сыном само­лю­бия и род­ным бра­том похо­ти. По опре­де­ле­нию пре­по­доб­но­го Иоан­на Лествич­ни­ка, гнев есть жела­ние зла тому, кто нас огорчил[92]. Этот нехри­сти­ан­ский порыв души наве­ян зло­па­мят­но­стью и нена­ви­стью. Он ясно сви­де­тель­ству­ет о том, что мы непра­виль­но, не в «мир­ных целях» рас­хо­ду­ем свою внут­рен­нюю энергию.

Пояс­ним: при сотво­ре­нии Гос­подь вло­жил в душу Ада­ма осо­бую силу, кото­рая побуж­да­ла его тво­рить доб­ро. По замыс­лу Божию, пра­вед­ный гнев — это есте­ствен­ная, нор­маль­ная спо­соб­ность души, как бы ее нерв. Поэто­му подвиж­ни­ки бла­го­че­стия учат нас вер­но исполь­зо­вать свои внут­рен­ние ресур­сы. «Гне­ва­ясь, не согре­шай­те: солн­це да не зай­дет во гне­ве вашем», — настав­ля­ет апо­стол Павел (Еф.4:26).

Гне­вать­ся надо не на людей, а на свои гре­хи и на дья­во­ла. Соглас­но пре­по­доб­но­му Иоан­ну Кас­си­а­ну Рим­ля­ни­ну, уко­ряя себя за соб­ствен­ные поро­ки и ошиб­ки, мы долж­ны усерд­нее упраж­нять­ся в доб­ро­де­те­лях и духов­ных подви­гах. Гнев при­зван «под­хлест­нуть» нас в этом, моби­ли­зо­вать силы и мужество[93].

Одна­ко после гре­хо­па­де­ния гнев стал болез­нью души и поро­дил целое ско­пи­ще крайне «ядо­ви­тых» отпрыс­ков — гнев­ли­вость, вспыль­чи­вость, раз­дра­жи­тель­ность, мсти­тель­ность, ярость, осуж­де­ние, кле­ве­ту, сквер­но­сло­вие, цинизм… «Не будь духом тво­им поспе­шен на гнев, — предо­сте­ре­га­ет Биб­лия, — пото­му что гнев гнез­дит­ся в серд­це глу­пых»; «Глуп­ца уби­ва­ет гнев­ли­вость, и несмыс­лен­но­го губит раз­дра­жи­тель­ность» (Еккл.7:9; Иов.5:2).

Горячая кровь

Гнев воз­ни­ка­ет отто­го, что наши жела­ния не испол­ня­ют­ся и само­лю­бие уязв­ле­но. В прит­чах Соло­мо­на напи­са­но: «Крот­кий ответ отвра­ща­ет гнев, а оскор­би­тель­ное сло­во воз­буж­да­ет ярость… Вспыль­чи­вый чело­век воз­буж­да­ет раз­дор, а тер­пе­ли­вый ути­ша­ет рас­прю» (Притч.15:1 и 18).

К социально–психологическим при­чи­нам дан­ной стра­сти хри­сти­ан­ские подвиж­ни­ки добав­ля­ют еще две — духов­ную и физио­ло­ги­че­скую. Бесы уме­ло поль­зу­ют­ся нашей сла­бо­стью и по малей­ше­му пово­ду вос­пла­ме­ня­ют в людях него­до­ва­ние. Жерт­ва­ми демо­нов преж­де все­го ста­но­вят­ся те, кто от при­ро­ды пред­рас­по­ло­же­ны к гневу.

Авва Доро­фей цити­ру­ет свя­ти­те­ля Васи­лия Вели­ко­го: «Раз­дра­жи­тель­ность есть жар кро­ви око­ло сердца»[94]. Епи­скоп Неме­зий Эмес­ский и пре­по­доб­ный Иоанн Дамас­кин пола­га­ют, что «гнев есть вол­не­ние око­ло­сер­деч­ной кро­ви, про­ис­хо­дя­щее вслед­ствие испа­ре­ния (выде­ле­ния) или воз­му­ще­ния желчи»[95].

Этот взгляд вос­хо­дит к тру­дам Ари­сто­те­ля, Гип­по­кра­та и Гале­на. В Древ­ней Гре­ции желчь назы­ва­ли chole («холе»), а желч­но­го чело­ве­ка — холе­ри­ком. Такие люди обла­да­ют силь­ным, неурав­но­ве­шен­ным и крайне воз­бу­ди­мым темпераментом.

Рез­кий, эмо­ци­о­наль­но не сдер­жан­ный, излишне пря­мо­ли­ней­ный холе­рик похож на д’Артаньяна. Он горяч и вспы­хи­ва­ет, как соло­ма. В отли­чие от флег­ма­ти­ка, его лег­ко выве­сти из себя. Чело­век, пере­няв­ший от отца и мате­ри (или от бабуш­ки и дедуш­ки) пере­чис­лен­ные каче­ства, более скло­нен к гне­ву. Как гла­сит муд­рая рус­ская посло­ви­ца, «ябло­ко от ябло­ни неда­ле­ко пада­ет» (види­мо, «ген от гена» — тоже).

Заме­тим, что «хоро­ших» или «пло­хих» тем­пе­ра­мен­тов не суще­ству­ет: каж­дый име­ет свои досто­ин­ства и недо­стат­ки. У боль­шин­ства из нас свой­ства раз­ных тем­пе­ра­мен­тов соче­та­ют­ся. «Чистые» холе­ри­ки, санг­ви­ни­ки, флег­ма­ти­ки и мелан­хо­ли­ки встре­ча­ют­ся зна­чи­тель­но реже. Про­яв­ле­ния тем­пе­ра­мен­та кор­рек­ти­ру­ют­ся посте­пен­но, под воз­дей­стви­ем окру­жа­ю­щей сре­ды, вос­пи­та­ния, само­вос­пи­та­ния и т. д. Поэто­му отри­ца­тель­ные сто­ро­ны тем­пе­ра­мен­та, созда­ю­щие неко­то­рые физио­ло­ги­че­ские пред­по­сыл­ки для раз­ви­тия гре­хов­ных стра­стей, — отнюдь не пожиз­нен­ный груз чело­ве­ка. Их уда­ет­ся обуз­дать с помо­щью уси­лий воли и разу­ма. А пози­тив­ные чер­ты сле­ду­ет раскрывать.

По мне­нию свя­ти­те­ля Фео­фа­на Затвор­ни­ка, нель­зя изви­нять себя тем, что гнев — резуль­тат необуз­дан­но­го тем­пе­ра­мен­та. Наобо­рот, в этом нуж­но усерд­но каять­ся и про­сить Гос­по­да изба­вить нас от порока[96]. Так посту­пал, напри­мер, взрыв­ной по нату­ре пре­по­доб­ный Мои­сей Оптинский[97].

Поуче­ния свя­тых отцов близ­ки к науч­ной точ­ке зре­ния. В част­но­сти, пси­хо­ана­ли­ти­ки ука­зы­ва­ют, что зло­ба и непри­язнь часто пере­рас­та­ют в гнев. Если некто или нечто пре­пят­ству­ет дости­же­нию постав­лен­ной нами цели, то «кровь заки­па­ет в жилах». «Взбе­шен­ный, разъ­ярен­ный чело­век выхо­дит из себя, рвет и мечет, и готов обру­шить­ся на любую пре­гра­ду, встав­шую на его пути»[98].

При этом орга­низм выбра­сы­ва­ет в кровь повы­шен­ное коли­че­ство гор­мо­нов стрес­са. Зако­но­мер­но, что люди с холе­ри­че­ским типом нерв­ной систе­мы «заво­дят­ся» с пол–оборота.

Свет­ские авто­ры обо­зна­ча­ют гнев, как пра­ви­ло, дву­мя тер­ми­на­ми — агрес­сия и агрес­сив­ность. Агрес­сия — это пове­де­ние, направ­лен­ное на при­чи­не­ние кому–либо физи­че­ско­го вре­да, мате­ри­аль­но­го ущер­ба или пси­хо­ло­ги­че­ско­го дис­ком­фор­та. Агрес­сив­ность — это готов­ность к раз­ным агрес­сив­ным дей­стви­ям, склон­ность к при­ме­не­нию физи­че­ской силы и наси­лия, к жесто­ко­му обра­ще­нию, к ссо­рам и дракам.

Тео­рий агрес­сии мно­го. К при­ме­ру, австрий­ский пси­хо­лог Зиг­мунд Фрейд счи­тал агрес­сию про­яв­ле­ни­ем врож­ден­но­го инстинк­та раз­ру­ше­ния и смер­ти. Совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли кри­ти­ку­ют такую вер­сию (см. гл. IX).

Одна­ко роль био­ло­ги­че­ских фак­то­ров никто не отри­ца­ет. В первую оче­редь это ано­ма­лии набо­ра поло­вых хро­мо­сом. Нали­чие лиш­ней Y–xpoмосомы у муж­чин и избы­точ­ной Х–хромосомы у жен­щин меня­ет мане­ру пове­де­ния. Такие люди обыч­но склон­ны к пра­во­на­ру­ше­ни­ям. Обра­тим вни­ма­ние: при дан­ных забо­ле­ва­ни­ях насле­ду­ет­ся не сама пре­ступ­ность, а склон­ность к совер­ше­нию пре­ступ­ле­ний и отча­сти — агрессивность[99].

Лица, стра­да­ю­щие син­дро­мом Клайн­фель­те­ра, име­ют одну, две или три лиш­ние Х–хромосомы. Био­ло­ги­че­ски это — муж­чи­ны. Но вли­я­ние Y–хромосомы ослаб­ле­но. У боль­ных наблю­да­ют­ся умствен­ная отста­лость (дебиль­ность), недо­раз­ви­тие пер­вич­ных и вто­рич­ных поло­вых при­зна­ков, ино­гда тяга к сек­су­аль­ным извра­ще­ни­ям. При непра­виль­ном вос­пи­та­нии несчаст­ные попол­ня­ют ряды соци­аль­но неза­щи­щен­ных изго­ев обще­ства. Ока­зав­шись «на дне», они ста­но­вят­ся лег­кой добы­чей кри­ми­наль­но­го мира…

На сте­пень агрес­сив­но­сти вли­я­ют так­же мута­ции генов, регу­ли­ру­ю­щих син­тез и обмен в орга­низ­ме серо­то­ни­на и дофа­ми­на. Пожа­луй, самый воин­ствен­ный народ на зем­ле — индей­цы пле­ме­ни Яно­ма­мо из Южной Аме­ри­ки. Почти поло­ви­на их муж­ско­го насе­ле­ния, дожив до зре­ло­го воз­рас­та, регу­ляр­но совер­ша­ет убий­ства. В их генах обна­ру­же­на мута­ция, кото­рая, по вер­сии неко­то­рых уче­ных, дела­ет людей весь­ма энер­гич­ны­ми, воз­бу­ди­мы­ми, импуль­сив­ны­ми и несго­вор­чи­вы­ми. А у миро­лю­би­вых буш­ме­нов из Южной Афри­ки такой мута­ции нет[100].

Разу­ме­ет­ся, это не един­ствен­ное объ­яс­не­ние кро­во­жад­ных обы­ча­ев, но есть повод для размышлений.

Уро­вень агрес­сив­но­сти — врож­ден­ная харак­те­ри­сти­ка чело­ве­ка Это под­твер­жда­ет­ся тем, что боль и гнев гене­ти­че­ски вза­и­мо­свя­за­ны. Боль сти­му­ли­ру­ет непри­язнь и враж­деб­ность. Мла­ден­цы часто реа­ги­ру­ют на острую боль (напри­мер, при вак­ци­на­ции) кри­ком и гри­ма­сой него­до­ва­ния на лице. Успеть научить­ся это­му у кого–либо они явно не мог­ли. С воз­рас­том и в зави­си­мо­сти от вос­пи­та­ния агрес­сив­ность сни­жа­ет­ся или повы­ша­ет­ся. Агрес­сив­ные дети, не обла­да­ю­щие навы­ка­ми нор­маль­но­го обще­ния, став взрос­лы­ми, обыч­но тоже демон­стри­ру­ют агрес­сив­ное и даже кри­ми­наль­ное поведение[101].

Груп­па моле­ку­ляр­ных гене­ти­ков Инсти­ту­та пси­хи­ат­рии лон­дон­ско­го Коро­лев­ско­го кол­ле­джа под руко­вод­ством про­фес­со­ра Иена Крей­га про­ве­ла бес­пре­це­дент­ное иссле­до­ва­ние. Об этом сооб­ща­ет жур­нал Newsweek. Полу­чив согла­сие роди­те­лей, спе­ци­а­ли­сты почти 30 лет наблю­да­ли за судь­ба­ми более тыся­чи детей и изу­ча­ли их наслед­ствен­ность. Обна­ру­же­на зави­си­мость меж­ду гена­ми и асо­ци­аль­ным пове­де­ни­ем. Тяга к наси­лию может насле­до­вать­ся посред­ством сни­жен­ной актив­но­сти гена, коди­ру­ю­ще­го фер­мент моно­ами­нок­си­да­зу А (МАО–А).

Испы­ту­е­мых услов­но раз­де­ли­ли на 4 груп­пы. В первую вошли моло­дые люди из небла­го­по­луч­ных семей и с низ­кой актив­но­стью дан­но­го гена. Во вто­рую — люди с нор­маль­ны­ми гена­ми, так­же пере­жив­шие труд­ное дет­ство. У тре­тьих были гене­ти­че­ские откло­не­ния, но бла­го­при­ят­ные жиз­нен­ные усло­вия. И, нако­нец, в чет­вер­тую груп­пу попа­ли люди, бла­го­по­луч­ные с точ­ки зре­ния иссле­до­ва­те­лей. С помо­щью роди­те­лей, вра­чей, школь­ных учи­те­лей, вузов­ских пре­по­да­ва­те­лей, рабо­то­да­те­лей и дру­гих лиц уче­ные кро­пот­ли­во фик­си­ро­ва­ли раз­ные слу­чаи агрес­сив­но­го пове­де­ния во всех четы­рех груп­пах. Учи­ты­ва­лось все: школь­ные дра­ки со сверст­ни­ка­ми, пере­бран­ки, мел­кое хули­ган­ство, даже слу­чаи убий­ства и изна­си­ло­ва­ния. На осно­ва­нии полу­чен­ных дан­ных для каж­до­го испы­ту­е­мо­го уче­ные вычис­ли­ли «индекс анти­со­ци­аль­но­го пове­де­ния». Чем выше этот пока­за­тель, тем агрес­сив­нее человек[102].

Резуль­та­ты экс­пе­ри­мен­та пора­зи­тель­ны. У людей из пер­вой груп­пы, кото­рые име­ли про­бле­мы и с гена­ми, и со сре­дой, индекс был в 2–3 раза выше, чем у людей из осталь­ных групп. Про­фес­сор Крейг объ­яс­ня­ет: «Если усло­вия жиз­ни нор­маль­ные, то гене­ти­че­ская пред­рас­по­ло­жен­ность не игра­ет боль­шой роли. Если сре­да неком­форт­ная, то гене­ти­че­ский фак­тор сра­зу же вклю­ча­ет­ся. Тяже­лые усло­вия могут ска­зать­ся на пове­де­нии, но по–разному: “хоро­шие” гены обес­пе­чи­ва­ют защи­ту от нега­тив­но­го вли­я­ния, а “пло­хие” — нет»[103].

Пона­ча­лу мно­гие кол­ле­ги лон­дон­ских меди­ков скеп­ти­че­ски отнес­лись к их раз­ра­бот­кам. Одна­ко неза­ви­си­мые иссле­до­ва­ния на при­ма­тах дали схо­жие резуль­та­ты. Ген МАО–А дей­стви­тель­но отве­ча­ет за агрес­сив­ность. Мыши, кото­рым его уда­ля­ли, ста­но­ви­лись чрез­вы­чай­но злобными[104].

Конеч­но, пове­де­ние чело­ве­ка и живот­но­го неоди­на­ко­во. Тести­руя ребен­ка, не сле­ду­ет наве­ши­вать на него ярлык. Такая «чер­ная мет­ка» — насто­я­щее клей­мо. Оно спо­соб­но навсе­гда иско­вер­кать судь­бу человека.

И все же выво­ды спе­ци­а­ли­стов име­ют суще­ствен­ное прак­ти­че­ское зна­че­ние. Они долж­ны учи­ты­вать­ся педа­го­га­ми, соци­аль­ны­ми работ­ни­ка­ми, пси­хи­ат­ра­ми и при­ни­мать­ся во вни­ма­ние судом. Инфор­ма­ция о генах подо­зре­ва­е­мых весь­ма при­го­ди­лась бы при раз­бо­ре дел серий­ных и «потом­ствен­ных» пре­ступ­ни­ков. Извест­но, напри­мер, что сын манья­ка Чика­ти­ло пошел по сто­пам сво­е­го отца. Что дви­га­ло этим несчаст­ным ребен­ком? Навер­ное, не толь­ко дур­ные отцов­ские повадки…

Ребенок сорвиголова

Науч­ные иссле­до­ва­ния дока­зы­ва­ют, что дети от неже­лан­ной бере­мен­но­сти, кото­рых никто в этом мире не встре­тил с любо­вью, силь­но стра­да­ют. Неред­ко они ста­но­вят­ся пре­ступ­ни­ка­ми. Ана­лиз меди­цин­ских карт груп­пы детей и под­рост­ков с пло­хим состо­я­ни­ем здо­ро­вья пока­зы­ва­ет, что боль­шин­ство из них роди­лись от неза­муж­них жен­щин или от мате­рей, огор­чен­ных сво­ей бере­мен­но­стью, испы­ты­вав­ших стрес­сы по пово­ду семей­ных неурядиц[105].

Бес­со­зна­тель­ные (а тем более созна­тель­ные) враж­деб­ные импуль­сы про­тив зача­то­го ребен­ка — это тяже­лое пси­хо­ло­ги­че­ское откло­не­ние, про­ти­во­дей­ству­ю­щее мате­рин­ско­му инстинк­ту. Отри­ца­тель­ное отно­ше­ние к пло­ду повы­ша­ет у мате­ри веро­ят­ность преж­де­вре­мен­ных родов и после­ро­до­вой депрес­сии. Пси­хо­ана­ли­ти­ки не без осно­ва­ний пола­га­ют, что «под­со­зна­тель­ный отказ» от неже­лан­ной бере­мен­но­сти есть неза­вер­шен­ная фор­ма само­убий­ства. Ино­гда это дово­дит до неукро­ти­мой рво­ты и дру­гих симп­то­мов токсикоза[106].

Дело в том, что наша нерв­ная систе­ма подоб­на став­ке глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го во вре­мя бое­вых дей­ствий, а душа — само­му глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­му. На осно­ве ана­ли­за внеш­них и внут­рен­них обсто­я­тельств душа через мозг реа­ги­ру­ет на ту или иную ситу­а­цию, зада­чу, потреб­ность. Вына­ши­ва­ние неже­ла­тель­ной бере­мен­но­сти и явля­ет­ся такой слож­ной, стрес­со­ген­ной ситу­а­ци­ей. Она все­гда сопро­вож­да­ет­ся стой­ки­ми, зача­стую бес­со­зна­тель­ны­ми нега­тив­ны­ми эмо­ци­я­ми. Тре­вож­ность, неуве­рен­ность, страх, озлоб­лен­ность порож­да­ют ком­плекс ощу­ще­ний, ана­ло­гич­ный состо­я­нию чело­ве­ка при силь­ной опасности.

Одна­ко нерв­ная систе­ма не пони­ма­ет ни самих при­чин, ни наше­го истол­ко­ва­ния их. Она вос­при­ни­ма­ет толь­ко одно: что–то нелад­но. Из «став­ки глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го» посту­па­ет сиг­нал об опас­но­сти. В орга­низ­ме запус­ка­ют­ся про­цес­сы, пред­став­ля­ю­щие собой реак­цию на стресс. А это нисколь­ко не спо­соб­ству­ет нор­маль­но­му тече­нию беременности.

По мне­нию пси­хо­ана­ли­ти­ков, любой наш внут­рен­ний конфликт–протест застав­ля­ет орга­низм поско­рее изба­вить­ся от источ­ни­ка раз­дра­же­ния. В дан­ном слу­чае — это тягост­ные мыс­ли и пере­жи­ва­ния по пово­ду бере­мен­но­сти. Отсю­да — ее пато­ло­ги­че­ское тече­ние. Конеч­но, оно может быть обу­слов­ле­но и совер­шен­но дру­ги­ми обсто­я­тель­ства­ми. Но все же уче­ные не слу­чай­но назы­ва­ют позд­ний ток­си­коз имен­но болез­нью адап­та­ции, при­спо­соб­ле­ния. Орга­низм жен­щи­ны при­спо­саб­ли­ва­ет­ся к заклю­чи­тель­ным ста­ди­ям раз­ви­тия пло­да. Ина­че воз­ни­ка­ет заболевание[107].

Небла­го­по­лу­чие мате­рин­ско­го орга­низ­ма пере­да­ет­ся и мла­ден­цу. Ухуд­ша­ет­ся его снаб­же­ние кис­ло­ро­дом и пита­тель­ны­ми веще­ства­ми. Если это про­ис­хо­дит часто или посто­ян­но, нару­ше­ния в раз­ви­тии ребен­ка вполне веро­ят­ны. Он рож­да­ет­ся ослаб­лен­ным, физио­ло­ги­че­ски незре­лым. Стресс мате­ри сни­жа­ет его имму­ни­тет, и малыш ока­зы­ва­ет­ся без­оруж­ным перед инфек­ци­я­ми и ины­ми вред­ны­ми воздействиями.

Опас­но даже наме­ре­ние искус­ствен­но пре­рвать бере­мен­ность. Мыс­ли мате­ри об абор­те, по попу­ще­нию Божию, застав­ля­ют плод содро­гать­ся и фор­ми­ру­ют у него «ком­плекс убий­цы». Жен­щи­на, кото­рая хочет сде­лать аборт, насаж­да­ет в душе сво­е­го пло­да склон­ность к убий­ству. Быть может, эта склон­ность и не спро­во­ци­ру­ет пря­мое пре­ступ­ле­ние, но она про­явит­ся в жесто­ко­сти и садиз­ме ребен­ка по отно­ше­нию к людям и окру­жа­ю­щей природе[108].

Когда мать толь­ко дума­ет, толь­ко реша­ет вопрос об искус­ствен­ном пре­ры­ва­нии бере­мен­но­сти, мла­де­нец как бы «дога­ды­ва­ет­ся» об этом. У него уча­ща­ет­ся серд­це­би­е­ние, он «чув­ству­ет» угро­зу. И если такой ребе­нок все же родит­ся, не исклю­че­но, что любовь к роди­те­лям в его серд­це охладеет.

Внут­ри­утроб­ная пси­хи­че­ская трав­ма рас­ша­ты­ва­ет нерв­ную систе­му. Если бере­мен­ная жен­щи­на созна­тель­но или бес­со­зна­тель­но была настро­е­на к пло­ду враж­деб­но, то у ново­рож­ден­но­го воз­рас­та­ет риск нев­ро­зов и пси­хо­со­ма­ти­че­ских заболеваний[109].

При этом намно­го опас­нее не крат­ко­вре­мен­ное холод­ное отно­ше­ние мате­ри, а дли­тель­ное состо­я­ние тре­во­ги, чув­ство отвер­же­ния и силь­ная анти­па­тия к мла­ден­цу. Любя­щая мать, име­ю­щая хоро­ший эмо­ци­о­наль­ный кон­такт со сво­им ребен­ком, рож­да­ет более защи­щен­ное и уве­рен­ное в себе дитя.

По наблю­де­ни­ям извест­но­го пра­во­слав­но­го свя­щен­ни­ка и дет­ско­го нев­ро­па­то­ло­га, док­то­ра меди­цин­ских наук, про­фес­со­ра Ана­то­лия Бере­сто­ва, пато­ло­гия нерв­ной систе­мы у пло­да в даль­ней­шем сугу­бо отри­ца­тель­но ска­зы­ва­ет­ся на пси­хо­фи­зи­че­ском раз­ви­тии ребен­ка. В опре­де­лен­ной сте­пе­ни про­во­ци­ру­ет­ся его асо­ци­аль­ное пове­де­ние и при­стра­стие к наркотикам[110].

О, если бы мы учи­ты­ва­ли душев­ную скорбь нерож­ден­но­го или уже рож­ден­но­го мла­ден­ца во вре­мя домаш­них «сцен», про­из­вод­ствен­ных и быто­вых кон­флик­тов! Мы ста­ра­лись бы вести себя гораз­до осто­рож­нее. Небла­го­ра­зум­ное пове­де­ние взрос­лых спо­соб­но роко­вым обра­зом повли­ять на само­чув­ствие ребен­ка и оста­вить в его малень­ком серд­це огром­ный слой нрав­ствен­ной «гря­зи».

Неви­ди­мо для нас в его душу вли­ва­ет­ся яд гне­ва и зло­бы, в кро­ви рез­ко повы­ша­ет­ся уро­вень гор­мо­нов стрес­са. Малыш бук­валь­но «оку­тан», «про­пи­тан» агрес­сив­ной сре­дой. Каж­дая отри­ца­тель­ная эмо­ция вон­за­ет­ся в него и кале­чит, слов­но штык. Душа полу­ча­ет мощ­ный нрав­ствен­но отри­ца­тель­ный заряд. А потом роди­те­ли ужа­са­ют­ся: «Кто у нас вырос?! Какая неспра­вед­ли­вость! Мы столь­ко сил отда­ли сво­е­му ребен­ку, а вме­сто бла­го­дар­но­сти он непо­слу­шен и самолюбив!»

Неже­лан­ный ребе­нок инту­и­тив­но, под­со­зна­тель­но чув­ству­ет какую–то неправ­ду, зло со сто­ро­ны мате­ри или отца. Воль­но или неволь­но он пла­тит им той же моне­той: враж­деб­но­стью, холод­но­стью и непри­я­ти­ем, отго­ра­жи­ва­ет­ся от них незри­мым внут­рен­ним барье­ром. Раз­ру­ша­ет эту сте­ну лишь хри­сти­ан­ская любовь.

Семья — еди­ный духов­ный и био­со­ци­аль­ный орга­низм, поэто­му повре­жде­ние одно­го ее чле­на обя­за­тель­но отра­жа­ет­ся на жиз­ни дру­гих. Дети вос­при­им­чи­вее, силь­нее взрос­лых испы­ты­ва­ют на себе малей­шие коле­ба­ния пси­хо­ло­ги­че­ско­го и духов­но­го кли­ма­та, так назы­ва­е­мой «пого­ды в доме».

Итак, исто­ки агрес­сив­но­сти порой коре­нят­ся в глу­би­нах наше­го пад­ше­го есте­ства. Отя­го­щен­ная наслед­ствен­ность созда­ет пита­тель­ную поч­ву для раз­ви­тия гре­хов­ной стра­сти гне­ва Склон­ность к импуль­сив­но­сти, раз­дра­жи­тель­но­сти и жесто­ко­сти отча­сти насле­ду­ет­ся и может давить на чело­ве­ка в тече­ние всей его жиз­ни, с мла­ден­че­ства до ста­ро­сти (см. при­ло­же­ние V).

Наи­бо­лее оче­вид­но это у малы­шей трех–четырех лет, кото­рые лег­ко озлоб­ля­ют­ся, чрез­мер­но актив­ны и неуправ­ля­е­мы. На их пове­де­нии еще мало ска­зы­ва­ют­ся такие обще­из­вест­ные бед­ствия, как пагуб­ное вли­я­ние ровес­ни­ков, про­смотр теле­про­грамм со сце­на­ми наси­лия, при­стра­стие к алко­го­лю и нар­ко­ти­кам. Поэто­му при­чи­ны агрес­сив­но­сти малень­ких детей кро­ют­ся либо в генах, либо в доро­до­вом периоде.

Хри­сти­ан­ские авто­ры не забы­ва­ют так­же о воз­дей­ствии демо­нов — одержимости[111]. Не исклю­че­но, что все три фак­то­ра «рабо­та­ют» сообща.

Конеч­но, это не дока­зы­ва­ет воз­мож­ность гене­ти­че­ской пере­да­чи гне­ва. Одна­ко дает хоро­ший повод заду­мать­ся над тем, что мы сеем в душах и телах потомков…

Портрет задиры

Чув­стви­тель­ность нерв­ной систе­мы, а зна­чит, и агрес­сив­ность обу­слов­ле­ны так­же хими­че­ским соста­вом кро­ви. Не слу­чай­но в ста­ри­ну вои­нам дава­ли настой мухо­мо­ра, что­бы разо­злить их и дове­сти «до бело­го кале­ния». При­пад­ки бешен­ства и буй­ства про­во­ци­ру­ет гашиш и мно­же­ство иных пси­хо­троп­ных средств. А сколь­ко наси­лия, вклю­чая сек­су­аль­ное, совер­ша­ет­ся в состо­я­нии алко­голь­но­го опья­не­ния?! Эти­ло­вый спирт рас­тор­ма­жи­ва­ет самые низ­мен­ные инстинк­ты и тол­ка­ет на гнус­ные, отвра­ти­тель­ные поступ­ки. Пред­рас­по­ло­жен­ность к алко­го­лиз­му быва­ет врож­ден­ной (см. гл. IV).

На меру агрес­сив­но­сти вли­я­ет и муж­ской поло­вой гор­мон тесто­сте­рон. Его уро­вень в кро­ви задан гене­ти­че­ски. Суще­ству­ют пре­па­ра­ты, пони­жа­ю­щие кон­цен­тра­цию это­го гор­мо­на. Тем самым они ослаб­ля­ют и агрес­сив­ность муж­чин, склон­ных к наси­лию. У осуж­ден­ных за наси­лие, неспро­во­ци­ро­ван­ное дру­ги­ми людь­ми, содер­жа­ние тесто­сте­ро­на выше, чем у заклю­чен­ных, чьи пре­ступ­ле­ния не свя­за­ны с наси­ли­ем. Сре­ди нор­маль­ных под­рост­ков и взрос­лых муж­чин встре­ча­ют­ся те, у кого уро­вень тесто­сте­ро­на высо­кий. Соглас­но ста­ти­сти­ке, они более склон­ны к про­ти­во­прав­ным поступ­кам, нар­ко­ти­кам и агрес­сии в ответ на какую–либо провокацию[112].

Избы­ток дан­но­го гор­мо­на, как пра­ви­ло, соче­та­ет­ся со сквер­но­сло­ви­ем, циниз­мом и пред­по­чте­ни­ем сило­во­го реше­ния вопро­сов (при­е­ма­ми бок­са, борь­бы и т. п.). Несо­вер­шен­но­лет­ний пре­ступ­ник с высо­ким содер­жа­ни­ем тесто­сте­ро­на в кро­ви — это общи­тель­ный, напо­ри­стый и весь­ма само­уве­рен­ный юно­ша. Он спо­со­бен посто­ять за себя и не жела­ет при­дер­жи­вать­ся пра­вил приличия[113].

Как ни повто­рить здесь еще раз образ­ное свя­то­оте­че­ское выра­же­ние: «Раз­дра­жи­тель­ность есть жар кро­ви око­ло сердца»?!

Свя­ти­тель Лука (Войно–Ясенецкий) отме­ча­ет, что пси­хи­че­ские акты и состо­я­ния зави­сят от функ­ций нерв­ной и гор­мо­наль­ной систем. «Все, что про­ис­хо­дит в орга­низ­ме, и само ана­то­ми­че­ское стро­е­ние его, кла­дет глу­бо­кий отпе­ча­ток на пси­хи­ку. Раз­лич­ным кон­струк­ци­ям тела соот­вет­ству­ют те или иные фор­мы харак­те­ра, а харак­тер — одно из важ­ней­ших про­яв­ле­ний души и духа»[114].

Выво­ды архи­епи­ско­па Луки вполне при­ме­ни­мы и к стра­сти гне­ва. В голов­ном моз­ге живот­ных и чело­ве­ка обна­ру­же­ны участ­ки, отве­ча­ю­щие за сте­пень агрес­сии, за готов­ность «драть­ся» или «уди­рать». Одна­жды уче­ные про­ве­ли любо­пыт­ный экс­пе­ри­мент. Вожа­ку стаи обе­зьян вжи­ви­ли в центр агрес­сии мик­ро­элек­трод. Малень­кая без­за­щит­ная обе­зьян­ка, кото­рую вожак при­вык без–наказание оби­жать, полу­чи­ла в свое рас­по­ря­же­ние пульт дистан­ци­он­но­го управ­ле­ния. И, в кон­це кон­цов, она научи­лась им поль­зо­вать­ся. Лишь толь­ко тиран начи­нал угро­жать, она нажи­ма­ла нуж­ную кноп­ку и момен­таль­но обез­вре­жи­ва­ла сво­е­го обид­чи­ка. Навер­ное, со сто­ро­ны это выгля­де­ло очень забавно[115].

Вто­рой факт. Кош­ку поме­ща­ли в клет­ку с кры­сой. Если элек­три­че­ским током сти­му­ли­ро­ва­ли одни точ­ки гипо­та­ла­му­са кош­ки, под­опыт­ное живот­ное тот­час бро­са­лось на свою жерт­ву с выпу­щен­ны­ми ког­тя­ми, шипе­ни­ем и ины­ми реак­ци­я­ми, кото­рые устра­ша­ют вра­га в борь­бе за пер­вен­ство или за тер­ри­то­рию. «Хлад­но­кров­ное» напа­де­ние про­ис­хо­ди­ло при сти­му­ля­ции дру­гой зоны гипо­та­ла­му­са. Тогда кош­ка хва­та­ла кры­су бес­шум­но, не демон­стри­руя агрес­сию. Нако­нец, сно­ва изме­нив место воз­дей­ствия элек­тро­да, у кош­ки вызы­ва­ли при­ступ яро­сти, но — без напа­де­ния на крысу[116].

Разу­ме­ет­ся, пове­де­ние людей гораз­до слож­нее. Оно не сво­дит­ся к функ­ци­ям «оча­га агрес­сии». Но акти­ва­ция опре­де­лен­ных струк­тур моз­га все же повы­ша­ет или, наобо­рот, подав­ля­ет нашу враж­деб­ность. Под­черк­нем, что рабо­та раз­лич­ных участ­ков нерв­ной систе­мы во мно­гом обу­слов­ле­на наследственностью.

Дети, склон­ные к зло­бе и жесто­ко­сти, обыч­но вырас­та­ют в духов­но небла­го­по­луч­ных семьях.

Там не хва­та­ет теп­ла и лас­ки, там царят без­раз­ли­чие и попу­сти­тель­ство, там пода­ют дур­ной при­мер и пагуб­но вли­я­ет ули­ца. Агрес­сив­ный ребе­нок пло­хо кон­так­ти­ру­ет с род­ствен­ни­ка­ми. С воз­рас­том эта чер­та под­час усугубляется.

«Мас­ло в огонь» под­ли­ва­ют дет­ские шало­сти и заба­вы. Возь­мем хотя бы гол­ли­вуд­ские мульт­филь­мы или ком­пью­тер­ные игры, где герои на каж­дом шагу лука­вят, мстят и изби­ва­ют друг дру­га. Насмот­рев­шись таких сюже­тов, маль­чик тол­ка­ет девоч­ку в бас­сейн и сме­ет­ся над ее сле­за­ми, а девоч­ка пря­чет обувь сво­ей подру­ги и с удо­воль­стви­ем зло­рад­ству­ет. Сна­ча­ла физи­че­ская боль и мораль­ное уни­же­ние сверст­ни­ка вызы­ва­ют чув­ство удо­вле­тво­ре­ния, а потом наси­лие ста­но­вит­ся само­це­лью. В созна­нии ребен­ка жесто­кость фик­си­ру­ет­ся как допу­сти­мая и полез­ная фор­ма пове­де­ния. Агрес­сия порож­да­ет­следст агрес­сию, и пороч­ный круг замыкается.

О деструк­тив­ном воз­дей­ствии раз­лич­ных «стре­ля­лок» пре­ду­пре­жда­ют и пси­хо­ло­ги. Вид на экране обыч­но соот­вет­ству­ет соб­ствен­но­му зри­тель­но­му вос­при­я­тию, кровь на экране после выстре­ла кажет­ся вполне реаль­ной. Зада­чи героя и игро­ка сов­па­да­ют — уни­что­жить как мож­но боль­ше вра­гов. Игра­ю­щий не про­сто видит героя, но сам пре­вра­ща­ет­ся в него. Поэто­му сце­ны наси­лия раз­ру­ша­ют пси­хи­ку и про­во­ци­ру­ют агрес­сив­ное поведение[117].

Немец­кий уче­ный Клаус Мати­ак из Ахен­ско­го уни­вер­си­те­та иссле­до­вал 13 чело­век в воз­расте от 18 до 26 лет. Все они про­во­ди­ли за видео­иг­ра­ми не менее двух часов еже­днев­но. В про­цес­се тести­ро­ва­ния испы­ту­е­мым пред­ла­га­лись видео­иг­ры со сце­на­ми наси­лия, дра­ка­ми и спа­се­ни­ем залож­ни­ков. Спе­ци­аль­ные при­бо­ры фик­си­ро­ва­ли импуль­сы голов­но­го моз­га доб­ро­воль­цев. В момент игры акти­ви­зи­ро­ва­лись лишь позна­ва­тель­ные функ­ции моз­га (память, вни­ма­ние, речь, целе­на­прав­лен­ная дви­га­тель­ная актив­ность, целост­ное вос­при­я­тие). При­ме­ча­тель­но, что эмо­ции у игро­ков пол­но­стью отсутствовали.

В резуль­та­те про­ве­ден­ных опы­тов уче­ные уста­но­ви­ли, что сце­ны наси­лия в видео­иг­рах слу­жат свое­об­раз­ным тре­на­же­ром. Они обу­ча­ют подоб­ным же обра­зом, с холод­ным рас­суд­ком и без эмо­ций, реа­ги­ро­вать в реаль­ных жиз­нен­ных ситуациях.

Так, в 2002 году в Гер­ма­нии, не допу­щен­ный к экза­ме­нам выпуск­ник шко­лы, застре­лил 13 учи­те­лей, двух уче­ни­ков и поли­цей­ско­го, после чего застре­лил­ся сам. Поли­ция выяс­ни­ла, что глав­ным инте­ре­сом несчаст­но­го были жесто­кие, садист­ские ком­пью­тер­ные игры. Оче­вид­но, они и при­ве­ли к фаталь­ным послед­стви­ям. А в Китае 13–летний под­ро­сток выпрыг­нул из окна квар­ти­ры, потер­пев сокру­ши­тель­ное пора­же­ние в одной попу­ляр­ной игре.

Соглас­но иссле­до­ва­ни­ям Аме­ри­кан­ской ассо­ци­а­ции пси­хо­ло­гов, если дети про­во­дят за ком­пью­тер­ной игрой со сце­на­ми наси­лия даже мень­ше 10 минут в день, их миро­ощу­ще­ние меня­ет­ся. Выби­рая тот или иной вари­ант пове­де­ния, ребе­нок пред­по­чи­та­ет при­ме­нять наси­лие и оце­ни­ва­ет себя как агрес­сив­ную лич­ность. Ребе­нок ста­но­вит­ся частью вымыш­лен­ной реаль­но­сти, в кото­рой он сам вынуж­ден быть агрес­сив­ным. Дети, игра­ю­щие в жесто­кие ком­пью­тер­ные игры, менее дру­же­люб­ны и склон­ны спо­рить с учи­те­ля­ми и сверст­ни­ка­ми. После таких игр у юных тер­ми­на­то­ров появ­ля­ют­ся бан­дит­ские наклон­но­сти, а кон­фликт­ные ситу­а­ции они учат­ся решать сило­вы­ми мето­да­ми. Чле­ны ассо­ци­а­ции при­ня­ли резо­лю­цию, реко­мен­ду­ю­щую про­из­во­ди­те­лям умень­шить коли­че­ство наси­лия в видео­иг­рах и дру­гих муль­ти­ме­дий­ных про­дук­тах, ори­ен­ти­ро­ван­ных на детей[118].

Отож­деств­ляя себя с геро­ем игры, ребе­нок полу­ча­ет воз­мож­ность свое­об­раз­ной само­ре­а­ли­за­ции в вир­ту­аль­ном про­стран­стве. Игра поз­во­ля­ет при­нять на себя роль дру­го­го и стать тем, кем в реаль­ной жиз­ни стать нель­зя. При этом завид­ные сверх­ка­че­ства, при­су­щие игро­во­му пер­со­на­жу (сме­лость, сила, лов­кость, необыч­ные спо­соб­но­сти и пр.), дети, под­рост­ки и даже неко­то­рые взрос­лые авто­ма­ти­че­ски про­еци­ру­ют на себя. Воз­вра­ще­ние же в реаль­ность мгно­вен­но лиша­ет этих воз­мож­но­стей и дела­ет бес­по­мощ­ным перед насущ­ны­ми проблемами.

С точ­ки зре­ния спе­ци­а­ли­стов, глав­ное отли­чие агрес­сив­ных детей — их пло­хое отно­ше­ние к сверст­ни­ку. Его рас­смат­ри­ва­ют как про­тив­ни­ка, кон­ку­рен­та, пре­пят­ствие, кото­рое обя­за­тель­но нуж­но устра­нить. У агрес­сив­но­го ребен­ка скла­ды­ва­ет­ся пред­взя­тое мне­ние о поступ­ках окру­жа­ю­щих людей. Он необос­но­ван­но при­пи­сы­ва­ет дру­гим враж­деб­ные наме­ре­ния. Несчаст­ный дума­ет, что им пренебрегают.

А в ито­ге? «Рань­ше моло­деж­ная пре­ступ­ность пре­об­ла­да­ла над под­рост­ко­вой. Теперь отрыв рез­ко сокра­ща­ет­ся, — ужа­са­ют­ся юри­сты. — Те пра­во­на­ру­ше­ния, что 10 лет назад были свой­ствен­ны 20–летним, ныне совер­ша­ют 15–летние. При­мер­но треть слу­ча­ев — хули­ган­ство, 20% — кра­жи, далее идут гра­бе­жи и раз­бои, тяж­кие телес­ные повре­жде­ния, изнасилования»[119].

Все чаще юные зло­умыш­лен­ни­ки звер­ски обра­ща­ют­ся с посто­рон­ни­ми лица­ми. С чужим, незна­ко­мым чело­ве­ком они ведут себя осо­бен­но раз­нуз­дан­но и цинич­но, ведь ничто их не сдер­жи­ва­ет. Это — ничем не моти­ви­ро­ван­ная и никем не спро­во­ци­ро­ван­ная агрес­сия. Рас­тет и чис­ло попы­ток само­убий­ства. Это тоже наси­лие, толь­ко направ­лен­ное на само­го себя.

Итак, ребе­нок про­яв­ля­ет агрес­сию не пото­му, что он пло­хой, а пото­му что ему тре­бу­ет­ся помощь. Агрес­сив­ность — это крик души, спо­соб выра­же­ния про­те­ста, оби­ды, стра­ха, боли, уни­же­ния, оскорб­лен­но­го само­лю­бия. А эти чув­ства в свою оче­редь воз­ни­ка­ют из–за отсут­ствия теп­ла и любви.

Драчуны и забияки: что делать?

Пси­хо­ло­ги опи­са­ли харак­тер­ные при­зна­ки раз­гне­ван­но­го ребен­ка. Вот эти критерии[120].

Ребе­нок Часто Ред­ко 1. Спо­рит, руга­ет­ся с взрос­лы­ми 2. Теря­ет кон­троль над собой 3. Винит дру­гих в сво­их ошиб­ках 4. Завист­лив, мсти­те­лен 5. Сер­дит­ся и отка­зы­ва­ет­ся что-либо сде­лать 6. Спе­ци­аль­но раз­дра­жа­ет людей 7. Отка­зы­ва­ет­ся под­чи­нять­ся пра­ви­лам 8. Чув­стви­те­лен, очень быст­ро реа­ги­ру­ет на раз­лич­ные дей­ствия окру­жа­ю­щих, что раз­дра­жа­ет детей и взрос­лых­Со­счи­тай­те коли­че­ство поло­жи­тель­ных отве­тов в гра­фе «часто». Если 4 из 8 пред­ло­жен­ных кри­те­рия про­яв­ля­ют­ся у ребен­ка в тече­ние 6 меся­цев и боль­ше, то мож­но пред­по­ло­жить, что он явля­ет­ся агрессивным.

Анке­та «При­зна­ки агрес­сив­но­сти»[121]

Ответь­те, пожа­луй­ста, на каж­дое утверждение:

Ребе­нок Часто Ред­ко 1. Кажет­ся, что злой дух вре­ме­на­ми все­ля­ет­ся в него 2. Не может про­мол­чать, если чем–то недо­во­лен 3. Ино­гда ему без вся­кой при­чи­ны хочет­ся выру­гать­ся 4. Часто не по воз­рас­ту ворч­лив 5. Когда кто–то при­чи­ня­ет ему зло, он ста­ра­ет­ся отпла­тить ему тем же 6. Быва­ет, что он с удо­воль­стви­ем лома­ет игруш­ки 7. Порой он так наста­и­ва­ет на чем–либо, что окру­жа­ю­щие теря­ют тер­пе­ние 8. Он не прочь подраз­нить живот­ных 9. Очень сер­дит­ся, если ему кажет­ся, что кто–то над ним под­шу­чи­ва­ет 10. Под­час у него вспы­хи­ва­ет жела­ние сде­лать нечто пло­хое, шоки­ру­ю­щее окру­жа­ю­щих 11. В ответ на обыч­ные рас­по­ря­же­ния стре­мит­ся все сде­лать наобо­рот 12. Неуда­чи вызы­ва­ют у него силь­ное раз­дра­же­ние и поиск вино­ва­тых 13. У него неред­ки пери­о­ды мрач­ной раз­дра­жи­тель­но­сти 14. Когда он раз­дра­жа­ет­ся, то куса­ет губы, сжи­ма­ет кула­ки, блед­не­ет (крас­не­ет) 15. Лег­ко ссо­рит­ся и всту­па­ет в дра­ку 16. Ста­ра­ет­ся общать­ся с млад­ши­ми и физи­че­ски более сла­бы­ми 17. Не счи­та­ет­ся со сверст­ни­ка­ми, не усту­па­ет, не делит­ся игруш­ка­ми и т. д. 18. Уве­рен, что любое зада­ние выпол­нит луч­ше дру­гих 19. Счи­та­ет себя само­сто­я­тель­ным и реши­тель­ным 20. Любит быть пер­вым, коман­до­вать, под­чи­нять себе людей­По­ло­жи­тель­ный ответ на каж­дое утвер­жде­ние оце­ни­ва­ет­ся в 1 балл. Под­счи­тай­те, сколь­ко бал­лов, по Ваше­му мне­нию, наби­ра­ет иссле­ду­е­мый ребенок.

Высо­кая агрес­сив­ность — 15–20 баллов.

Сред­няя — 7–14 баллов.

Низ­кая — 0–6 баллов.

Когда роди­те­ли не уде­ля­ют сво­е­му чаду доста­точ­но­го вни­ма­ния, он доби­ва­ет­ся его любой ценой: капри­за­ми, жесто­ко­стью по отно­ше­нию к сверст­ни­кам, вещам, игруш­кам и т. д. Осо­бен­но насто­ра­жи­ва­ет, если ребен­ку нра­вит­ся хули­га­нить, кого–то наме­рен­но оби­жать, при­чи­нять боль. Здесь не обой­тись без ква­ли­фи­ци­ро­ван­ной помо­щи пси­хи­ат­ра или психотерапевта.

Доса­ду и гнев нель­зя заго­нять внутрь. Напро­тив, нуж­но учить детей пра­виль­но их выра­жать. К при­ме­ру, пред­ло­жить малы­шу сна­ча­ла поиг­рать: «выплю­нуть» гнев в «спе­ци­аль­ный ста­кан­чик», «подрать­ся» с игру­шеч­ным пау­ком или поко­ло­тить бок­сер­скую гру­шу. Затем сам ребе­нок дол­жен опре­де­лить, из–за чего он разо­злил­ся, пра­виль­но ли себя вел и как впредь нуж­но посту­пать, если раз­дра­жа­ешь­ся или чего–то хочешь. Порой это­го быва­ет доста­точ­но, что­бы вспыш­ки зло­сти не повто­ря­лись или ста­ли реже.

Обще­ние с роди­те­ля­ми по душам име­ет огром­ное зна­че­ние. Воз­мож­ность выска­зать набо­лев­шее и быть поня­тым — про­стой и эффек­тив­ный шаг к пре­одо­ле­нию отри­ца­тель­ных эмо­ций. Если близ­кие не жела­ют и не ста­ра­ют­ся разо­брать­ся в при­чи­нах агрес­сив­но­го пове­де­ния сына или доче­ри, рав­но­душ­ны к их внут­рен­не­му миру, дети чув­ству­ют себя в семье оди­но­ки­ми и лиш­ни­ми. Имен­но поэто­му они и опол­ча­ют­ся на весь мир и самих себя.

Что­бы избе­жать это­го, спе­ци­а­ли­сты пред­ла­га­ют роди­те­лям несколь­ко рекомендаций:

1. При­учать детей нести ответ­ствен­ность за свои поступ­ки и не пере­кла­ды­вать вину на других.

2. Обу­чать ребен­ка выплес­ки­вать гнев соци­аль­но при­ем­ле­мы­ми спо­со­ба­ми (к при­ме­ру, рвать бумаж­ки, сту­чать надув­ны­ми игруш­ка­ми, пла­сти­ко­вы­ми бутыл­ка­ми); запи­сать его в спор­тив­ную сек­цию; давать воз­мож­ность выпус­кать «пар» посред­ством игр–соревнований и т. п.

3. Помо­гать ребен­ку адек­ват­но оце­ни­вать соб­ствен­ные пере­жи­ва­ния и эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние тех, кого он обижает.

4. Объ­яс­нять ребен­ку, поче­му нель­зя само­утвер­ждать­ся, уни­жая дру­гих людей.

5. Раз­ви­вать у детей чув­ство сопе­ре­жи­ва­ния сверст­ни­кам, взрос­лым, живой природе.

Зло побеж­да­ет­ся доб­ром и любо­вью, пони­ма­ни­ем и все­про­ще­ни­ем. Надо учить ребен­ка не толь­ко уме­нию посто­ять за себя, но и уме­нию быть миро­лю­би­вым, про­щать и само­му про­сить про­ще­ния, при­зна­вать и исправ­лять свои ошиб­ки. Как это сде­лать? Напри­мер, подой­ти к обидчику–драчуну и уго­стить кон­фе­той, поде­лить­ся игруш­ка­ми. Тогда, воз­мож­но, и у само­го кон­фликт­но­го, недоб­ро­же­ла­тель­но­го ребен­ка потеп­ле­ет серд­це. Конеч­но, не момен­таль­но, но будет сде­лан хотя бы малень­кий шаг на пути к добру.

О том, как фор­ми­ро­вать склон­ность к миро­лю­бию, рас­ска­зы­ва­ет­ся в инте­рес­ной кни­ге немец­ко­го пси­хо­ло­га К. Бют­не­ра «Жить с агрес­сив­ны­ми детьми». Из нее роди­те­ли и вос­пи­та­те­ли узна­ют, как орга­ни­зо­вать досуг и игро­вое вза­и­мо­дей­ствие детей без злоб­ных выпа­дов в адрес друг дру­га. Важ­ная зада­ча роди­те­лей — помочь сыну или доче­ри при­об­ре­сти насто­я­щих, пре­дан­ных дру­зей. Если это удаст­ся сде­лать, про­блем с вос­пи­та­ни­ем зна­чи­тель­но поубавится.

Обыч­но ребе­нок вос­про­из­во­дит то, что видит. Если папа под­ни­ма­ет руку на маму, малыш дума­ет, что так и надо, и копи­ру­ет эту модель пове­де­ния… Серьез­ная ошиб­ка взрос­лых — отве­чать агрес­си­ей на агрес­сию. Тем самым они про­во­ци­ру­ют ответ­ную жесто­кость. Поэто­му начи­нать нуж­но с себя: обуз­ды­вать соб­ствен­ные стра­сти. Это непре­мен­но помо­жет и детям.

И послед­нее. Без помо­щи Божи­ей выле­чить­ся от какой–либо стра­сти нере­аль­но. Все уси­лия разо­бьют­ся о непри­ступ­ную ска­лу, если не при­об­щать ребен­ка к тра­ди­ци­он­ным духов­ным цен­но­стям, если не при­ви­вать жела­ние обра­щать­ся к Богу и Его свя­тым, испо­ве­до­вать­ся и причащаться.

Глава VIII. Озноб души

Свя­тые отцы выде­ля­ют два вида печа­ли — печаль ради Бога и печаль мир­скую. Пер­вая — это бла­го­твор­ное чув­ство сокру­ше­ния о соде­ян­ных гре­хах. Оно рож­да­ет стрем­ле­ние испра­вить­ся и, по мыс­ли апо­сто­ла Пав­ла, «про­из­во­дит неиз­мен­ное пока­я­ние ко спа­се­нию». Вто­рая — «про­из­во­дит смерть» (2 Кор.7:10).

Печаль мира сего весь­ма ядо­ви­та. Она сотка­на из целой гам­мы ощу­ще­ний: от эле­гии гру­сти, окра­шен­ной в поэ­ти­че­ские тона, до апа­тии, тос­ки и невы­но­си­мых душев­ных тер­за­ний. Мир­ская печаль — исча­дие гне­ва, след­ствие глу­бо­ко­го внут­рен­не­го недо­воль­ства из–за неис­пол­нен­ных или вовсе неис­пол­ни­мых при­тя­за­ний. Это бес­плод­ное сожа­ле­ние о реаль­но или мни­мо упу­щен­ных воз­мож­но­стях. Как ука­зы­ва­ет апо­стол Иаков, «жела­е­те — и не име­е­те» (Иак.4:2). Отсю­да — огор­че­ние, нетер­пе­ли­вость, небла­го­дар­ность, мало­ду­шие, мало­ве­рие, ропот на Бога.

Како­вы пово­ды для мир­ской печа­ли? Без­де­не­жье, нездо­ро­вье, кон­флик­ты, стрес­сы… Неда­ром пого­вор­ка гла­сит: «Кому–то суп­чик жид­ко­ват, кому–то жем­чуг мелковат…»

Поми­мо социально–психологических фак­то­ров, нема­лую роль игра­ют и духов­ные. Когда дья­вол хочет сло­мать чело­ве­ка и выве­сти его из строя, он сжи­ма­ет серд­це, про­го­ня­ет покой и мутит душу бес­про­свет­ной тревогой.

Вскры­вая кор­ни печа­ли, пре­по­доб­ный Иоанн Кас­си­ан Рим­ля­нин уточ­ня­ет: «Не все­гда от вины дру­го­го про­ис­хо­дит в нас воз­му­ще­ние, а боль­ше от нашей пороч­но­сти, пото­му что мы име­ем в себе скрыт­ные (сокры­тые, неяв­ные. —К. 3.) при­чи­ны оскорб­ле­ний и семе­на поро­ков, кото­рые, как толь­ко про­льет­ся на нашу душу дождь иску­ше­ний, тот­час про­из­во­дят рост­ки и плоды»[122].

Что же такое «семе­на поро­ков», и какие «сор­ня­ки» они дают? Попро­бу­ем взгля­нуть на эти вопро­сы с медико–генетических позиций.

Когда тревожно на душе

Тре­во­га — это печаль, спро­еци­ро­ван­ная в будущее[123]. Ощу­щая неопре­де­лен­ное бес­по­кой­ство, без­от­чет­ные опа­се­ния, какую–то неяс­ную, а тем более вполне осо­знан­ную угро­зу, чело­век напря­жен­но ожи­да­ет беду, даже ката­стро­фу. Люди с высо­ким уров­нем тре­вож­но­сти пло­хо реа­ги­ру­ют на подоб­ный стресс. Они и так не уве­ре­ны в себе, бес­по­мощ­ны, лег­ко рас­стра­и­ва­ют­ся, пуга­ют­ся, при­хо­дят в смя­те­ние и заме­ша­тель­ство. К это­му при­со­еди­ня­ют­ся ноч­ные кош­ма­ры, бес­сон­ни­ца, одыш­ка, серд­це­би­е­ние, голо­во­кру­же­ние, тошнота.

Наи­бо­лее рельеф­но такая кар­ти­на наблю­да­ет­ся при гене­ра­ли­зо­ван­ном тре­вож­ном рас­строй­стве. Это — чрез­мер­ное хро­ни­че­ское бес­по­кой­ство и тягост­ные пред­чув­ствия, исто­ки кото­рых «раз­мы­ты» и не при­уро­че­ны к какому–либо кон­крет­но­му собы­тию, объ­ек­ту или ситуации.

Вот харак­тер­ный слу­чай. Он про­изо­шел с Дмит­ри­ем, аспи­ран­том кафед­ры одно­го пре­стиж­но­го уни­вер­си­те­та. С дет­ства маль­чик рос очень бес­по­кой­ным, сует­ли­вым, быст­ро утом­лял­ся. В послед­ние 7–8 лет симп­то­мы нарас­та­ли. Юно­ша вол­но­вал­ся за соб­ствен­ное здо­ро­вье и само­чув­ствие сво­их родителей.

Одна­жды Дима решил, что его серд­це бьет­ся слиш­ком мед­лен­но, и в душу закра­лась мысль о ско­рой кон­чине. Он пере­жи­вал еще и пото­му, что «серд­це» и «нер­вы» не поз­во­ля­ли ему в срок сдать кан­ди­дат­ский мини­мум и закон­чить дис­сер­та­цию. Так­же он нерв­ни­чал из–за воз­мож­но­сти «про­ва­лить­ся» на экза­ме­нах, хотя за годы обу­че­ния в вузе тако­го ни разу не слу­ча­лось. Дима пере­стра­хо­вы­вал­ся. На заня­ти­ях он ста­рал­ся брать сло­во лишь в малых ауди­то­ри­ях и толь­ко тогда, когда был уве­рен в сво­их знаниях.

Застен­чи­вость не поз­во­ля­ла ему рас­ши­рить круг при­я­те­лей. Дима боял­ся, что его не оце­нят и что он полу­чит неодоб­ри­тель­ные отзы­вы. Он вооб­ще при­вык коле­бать­ся и сомне­вать­ся перед нача­лом каж­до­го круп­но­го дела. К сча­стью, Дима нашел в себе сме­лость обра­тить­ся к вра­чам, и они помог­ли ему луч­ше разо­брать­ся в самом себе.

Как и у любо­го дру­го­го пато­ло­ги­че­ско­го про­яв­ле­ния печа­ли, у тре­во­ги мно­го раз­ных при­чин. В част­но­сти, тре­вож­ность и свя­зан­ные с ней чер­ты (стес­ни­тель­ность, застен­чи­вость, нере­ши­тель­ность, зани­жен­ная пси­хо­ло­ги­че­ская само­оцен­ка) обу­слов­ле­ны тем­пе­ра­мен­том. Более того, уче­ные обна­ру­жи­ли спе­ци­аль­ный ген тре­во­ги и нев­ро­тич­но­сти. Он воз­дей­ству­ет на спо­соб­ность голов­но­го моз­га исполь­зо­вать ней­ро­ме­ди­а­тор серо­то­нин, недо­ста­ток кото­ро­го про­во­ци­ру­ет тре­во­гу. Тем самым дан­ный ген частич­но отве­ча­ет за тре­вож­ность и под­вер­жен­ность чело­ве­ка срод­ным с ней нега­тив­ным пере­жи­ва­ни­ям. Так­же в неко­то­рой мере этот ген опре­де­ля­ет нашу склон­ность к спо­кой­ствию и урав­но­ве­шен­но­сти. Уче­ные отме­ча­ют, что вли­я­ние наслед­ствен­но­сти на сте­пень нев­ро­тич­но­сти неве­ли­ко — око­ло 4%[124].

Ген тре­во­ги и нев­ро­тич­но­сти мож­но услов­но счи­тать «семе­нем поро­ка» (по выра­же­нию пре­по­доб­но­го Иоан­на), а саму тре­во­гу — типич­ным «сор­ня­ком» на поле чело­ве­че­ской души. Одна­ко нель­зя все объ­яс­нять исклю­чи­тель­но гене­ти­че­ски­ми дефек­та­ми. Надо учи­ты­вать и вос­пи­та­ние, уме­ние вла­деть собой, навы­ки обще­ния, под­держ­ку близ­ких и т. д.

Извест­но, что у тре­вож­ных роди­те­лей чаще вырас­та­ют тре­вож­ные дети. При­чем это про­ис­хо­дит не толь­ко за счет наслед­ствен­но­сти, но и через под­ра­жа­ние взрос­лым, при­ня­тие их обра­за мыс­лей и пове­де­ния. Роди­те­лям не все­гда уда­ет­ся уви­деть это в сво­ей семье, посколь­ку пово­ды тре­во­жить­ся у взрос­лых и детей зача­стую раз­лич­ны. Кро­ме того, на ребен­ка воз­дей­ству­ет и страх близ­ких за него: как он спра­вит­ся с какой–либо ситуацией.

Если дома посто­ян­ная тревожно–мнительная атмо­сфе­ра и взрос­лые сами все вре­мя чего–то опа­са­ют­ся, такое состо­я­ние очень зара­зи­тель­но. Дети пере­ни­ма­ют эту нездо­ро­вую фор­му реа­ги­ро­ва­ния даже на орди­нар­ные собы­тия жиз­ни. С дру­гой сто­ро­ны, встре­ча­ют­ся роди­те­ли, кото­рые обыч­но ни в чем не сомне­ва­ют­ся, не бес­по­ко­ят­ся и твер­до зна­ют, чего и как доби­вать­ся в жиз­ни. Их ребе­нок вынуж­ден посто­ян­но оправ­ды­вать высо­кие ожи­да­ния. Он нахо­дит­ся в напря­же­нии: сумел или не сумел уго­дить роди­те­лям. Ему при­хо­дит­ся осо­бен­но труд­но, когда тре­бо­ва­ния и реак­ции взрос­лых непред­ска­зу­е­мы и непо­сле­до­ва­тель­ны. Это тоже ведет к болезни.

Нари­су­ем порт­рет тре­вож­но­го ребен­ка. С пер­вых дней жиз­ни он реа­ги­ру­ет на все новое с осто­рож­но­стью, скло­нен отсту­пать, раз­дра­жать­ся или искать убе­жи­ща у мате­ри при встре­че с незна­ко­мы­ми людьми.

Вот малыш при­хо­дит в дет­ский сад. Он напря­жен­но вгля­ды­ва­ет­ся во все, что нахо­дит­ся вокруг, роб­ко, почти без­звуч­но здо­ро­ва­ет­ся и нелов­ко садит­ся на кра­е­шек бли­жай­ше­го сту­ла. Кажет­ся, что он ожи­да­ет каких–то непри­ят­но­стей. Ребе­нок чув­ству­ет себя бес­по­мощ­ным, опа­са­ет­ся играть и при­сту­пать к новым видам дея­тель­но­сти. У него высо­кие тре­бо­ва­ния к себе, он очень само­кри­ти­чен. Такие дети и впрямь дума­ют, что хуже дру­гих, что они самые некра­си­вые, неум­ные и неук­лю­жие. Они ищут поощ­ре­ния и одоб­ре­ния взрос­лых во всех делах.

Для тре­вож­ных детей харак­тер­ны и сома­ти­че­ские про­бле­мы: боли в живо­те и голо­ве, голо­во­кру­же­ния, спаз­мы (ком) в гор­ле, затруд­нен­ное поверх­ност­ное дыха­ние, сухость во рту, сла­бость в ногах, уча­щен­ное серд­це­би­е­ние и т. п.

Пси­хо­ло­ги раз­ра­бо­та­ли спе­ци­аль­ные кри­те­рии выяв­ле­ния тре­вож­но­го ребен­ка. Если хотя бы один из ниже­пе­ре­чис­лен­ных кри­те­ри­ев посто­ян­но про­яв­ля­ет­ся в пове­де­нии ребен­ка, то дан­ный ребе­нок скло­нен к тревоге[125].

Ребе­нок Да Нет 1. Испы­ты­ва­ет посто­ян­ное бес­по­кой­ство 2. С тру­дом кон­цен­три­ру­ет вни­ма­ние на чем–либо 3. Ощу­ща­ет мускуль­ное напря­же­ние (напри­мер, в обла­сти лица и шеи) 4. Раз­дра­жи­те­лен 5. Быва­ют нару­ше­ния сна, любит спать вме­сте или рядом с взрос­лы­ми Анке­та «При­зна­ки тревожности»[126]Ответьте, пожа­луй­ста, на пред­ло­жен­ные утверждения:

Ребе­нок Да Нет 1. Зача­стую у него блуж­да­ю­щий, отстра­нен­ный взгляд 2. С тру­дом сосре­до­та­чи­ва­ет­ся на чем–либо 3. Любое зада­ние вызы­ва­ет у него излиш­нее бес­по­кой­ство 4. Во вре­мя выпол­не­ния зада­ний очень напря­жен и ско­ван 5. Сму­ща­ет­ся чаще дру­гих 6. Неред­ко гово­рит о воз­мож­ных непри­ят­но­стях 7. Как пра­ви­ло, крас­не­ет в незна­ко­мой обста­нов­ке 8. Жалу­ет­ся на страш­ные сны 9. Руки обыч­но холод­ные и влаж­ные 10. Неред­ко быва­ет рас­строй­ство сту­ла 11. Силь­но поте­ет, когда вол­ну­ет­ся 12. Отсут­ству­ет аппе­тит 13. Спит бес­по­кой­но, засы­па­ет с тру­дом 14. Пуг­лив, неожи­дан­но вздра­ги­ва­ет, мно­гое вызы­ва­ет у него бес­при­чин­ный страх 15. Обыч­но бес­по­ко­ен, лег­ко рас­стра­и­ва­ет­ся 16. Часто не может сдер­жать сле­зы 17. Пло­хо пере­но­сит ожи­да­ние 18. Не любит брать­ся за новое дело 19. Не уве­рен в себе, в сво­их силах 20. Боит­ся стал­ки­вать­ся с труд­но­стя­ми­По­ло­жи­тель­ный ответ на каж­дое утвер­жде­ние оце­ни­ва­ет­ся в 1 балл. Сум­ми­руй­те коли­че­ство отве­тов «да», что­бы полу­чить общий балл тревожности.

Высо­кая тре­вож­ность — 15–20 баллов.

Сред­няя — 7–14 баллов.

Низ­кая — 0–6 баллов.

Как же помочь тре­вож­но­му ребенку?

Вырас­тет ли малыш нелю­ди­мым и нерв­ным или спо­кой­ным и наблю­да­тель­ным, ска­жет­ся ли на нем небла­го­при­ят­ная наслед­ствен­ность, во мно­гом зави­сит от вос­пи­та­ния. Пси­хо­ло­ги сове­ту­ют при­дер­жи­вать­ся сле­ду­ю­щих правил:

1. Не срав­ни­вать ребен­ка с дру­ги­ми детьми и не акцен­ти­ро­вать вни­ма­ние на его неуда­чах. Наобо­рот, надо отме­чать его дости­же­ния, хва­лить за успе­хи и верить в него так силь­но и убе­ди­тель­но, что­бы малыш про­ник­ся этой верой.

2. Не торо­пить и не под­го­нять ребен­ка, давать ему воз­мож­ность при­вык­нуть к новой обста­нов­ке и дей­ство­вать в при­выч­ном тем­пе. Застен­чи­во­му и роб­ко­му тре­бу­ет­ся вре­мя, что­бы позна­ко­мить­ся, при­гля­деть­ся и понять зако­ны, кото­рые дей­ству­ют в непри­выч­ной ситу­а­ции, будь то ком­па­ния сверст­ни­ков, незна­ко­мый вос­пи­та­тель или новая квар­ти­ра. Ребе­нок успо­ко­ит­ся, убе­див­шись, что ему ничто не угрожает.

3. Не застав­лять ребен­ка «быть сме­лым». Уве­ще­ва­ния и нота­ции бес­по­лез­ны. Тре­во­ги малы­ша ирра­ци­о­наль­ны по сво­ей при­ро­де, ведь он живет в мире чувств и обра­зов, а не здра­во­го смыс­ла. Поэто­му убеж­дать, что «здесь нет ниче­го страш­но­го», бес­смыс­лен­но. Страх про­го­ня­ют мами­на лас­ка и бли­зость папы. Луч­ше вме­сте обсу­дить, а так ли страш­но все на самом деле? Хоро­шо бы най­ти смеш­ные или полез­ные свой­ства у объ­ек­та стра­ха, подру­жить­ся с ним (вспом­ним сказ­ку про крош­ку Енота).

4. Не кри­чать на детей или на кого–либо дру­го­го в их при­сут­ствии. Ребе­нок дол­жен чув­ство­вать, что его при­ни­ма­ют и ценят. Одоб­ре­ние пола­га­ет­ся не толь­ко как награ­да за успех, но и про­сто пото­му, что его любят. А излиш­няя тре­бо­ва­тель­ность, стро­гость, осуж­де­ние и нега­тив­ные оцен­ки трав­ми­ру­ют неокреп­шую психику.

5. Созда­вать ситу­а­ции, где ребе­нок смог бы про­явить свои талан­ты и досто­ин­ства, заслу­жить ува­же­ние сверст­ни­ков. Напри­мер, мож­но устра­и­вать дома дет­ские празд­ни­ки и при­гла­шать на них дру­зей малы­ша. Здесь, в ком­форт­ной для него обста­нов­ке, когда рядом мама и папа, застен­чи­вый ребе­нок будет вести себя более уве­рен­но, рас­ко­ван­но, и при­я­те­ли изме­нят свое мне­ние о нем.

6. Предо­став­лять ребен­ку опре­де­лен­ную сво­бо­ду про­яв­лять ини­ци­а­ти­ву, само­сто­я­тель­но при­ни­мать реше­ния и справ­лять­ся с про­бле­ма­ми. Но опас­но бро­сать его наедине с труд­но­стя­ми, к кото­рым он пока не готов.

По кры­ла­то­му выра­же­нию, опыт неудач и пора­же­ний при­зем­ля­ет, а опыт побед и успе­хов окры­ля­ет. Роб­ко­му малы­шу нуж­но помочь рас­пра­вить неж­ные кры­лыш­ки. Для это­го полез­ны так­же кон­суль­та­ции пси­хо­ло­гов, груп­по­вые пси­хо­кор­рек­ци­он­ные заня­тия и игры.

Одна­ко не сле­ду­ет при­вле­кать тре­вож­но­го ребен­ка к таким играм и упраж­не­ни­ям, в кото­рых царит дух сорев­но­ва­ния и сопер­ни­че­ства. Они долж­ны быть доб­ры­ми, раз­ви­ва­ю­щи­ми и позна­ва­тель­ны­ми, без оце­нок резуль­та­тов и срав­не­ний с дости­же­ни­я­ми дру­гих детей. Каж­дый участ­ник полу­ча­ет свой приз.

Под гнетом депрессии

Наря­ду с тре­во­гой, иное схо­жее «семя поро­ка», рас­ту­щее в нашей душе, — био­ло­ги­че­ские фак­то­ры депрес­сии. Ядро депрес­сии (от лат. depressio — при­жи­мать, угне­тать) состав­ля­ет печаль, осо­бен­но в соче­та­нии с уны­ни­ем, сты­дом и враж­деб­но­стью. Депрес­сия — едва ли не самое рас­про­стра­нен­ное пси­хи­че­ское нару­ше­ние. Оно харак­те­ри­зу­ет­ся сни­же­ни­ем настро­е­ния, подав­лен­но­стью, пес­си­ми­сти­че­ской оцен­кой собы­тий и повы­шен­ной утом­ля­е­мо­стью. В наро­де гово­рят: ханд­ра, мелан­хо­лия, кру­чи­на. При депрес­сии ухуд­ша­ют­ся аппе­тит, сон, вни­ма­ние, мыш­ле­ние. Боль­ной теря­ет жиз­нен­ный тонус, ост­ро ощу­ща­ет внут­рен­нюю пусто­ту, соб­ствен­ную непол­но­цен­ность, удру­чен­ность и вину. Неред­ко его посе­ща­ют мыс­ли о самоубийстве.

Депрес­сия при­су­ща и детям. В зави­си­мо­сти от воз­рас­та ее симп­то­мы про­яв­ля­ют­ся по–разному. Так, депрес­сия детей до 7 лет менее чет­ко выра­же­на и нелег­ко рас­по­зна­ет­ся из–за неуме­ния рас­ска­зать о сво­ем состо­я­нии и стра­хов, кото­рые вооб­ще при­су­щи малы­шам. До 1,5–2 лет ребе­нок выгля­дит уны­лым, пас­сив­ным и без­раз­лич­ным. У него могут наблю­дать­ся поте­ря аппе­ти­та и веса, рас­строй­ство сна, плак­си­вость, бояз­ли­вость. Дошколь­ник быва­ет затор­мо­жен­ным, ушед­шим в себя, угрю­мым и печаль­ным. Он не про­яв­ля­ет того богат­ства фан­та­зии, живо­сти и энту­зи­аз­ма в играх, кото­рые обыч­но свой­ствен­ны его воз­рас­ту. Плак­си­вые, каприз­ные, несдер­жан­ные и агрес­сив­ные без види­мой при­чи­ны дети жалу­ют­ся на физи­че­скую боль (чаще все­го в живо­те). В млад­шем школь­ном воз­расте эти симп­то­мы обостряются.

Вот исто­рия девя­ти­лет­не­го маль­чи­ка по име­ни Денис. В шко­ле и дома он отли­чал­ся раз­дра­жи­тель­но­стью и вспыш­ка­ми гне­ва. По малей­ше­му пово­ду пла­кал, кри­чал и швы­рял все, что попа­да­лось под руку. На заня­ти­ях с тру­дом сосре­до­та­чи­вал­ся и мгно­вен­но отвле­кал­ся. Избе­гал сверст­ни­ков. Денис пред­по­чи­тал играть в оди­но­че­стве, а дома запи­рал­ся в сво­ей ком­на­те и смот­рел теле­ви­зор. По сло­вам мате­ри, маль­чик пло­хо спал и непре­рыв­но что–то жевал.

При­ме­ча­тель­но, что такое пове­де­ние ребен­ка нача­лось после раз­во­да его роди­те­лей. Поло­же­ние усу­гу­би­лось, когда отец всту­пил в новый брак, пере­ехал в дру­гой рай­он горо­да и стал реже наве­щать сына. Ситу­а­ция понят­ная и, увы, доволь­но обыденная.

Под­ро­сток, под­вер­жен­ный депрес­сии, неред­ко пере­жи­ва­ет чув­ство вины и отча­я­ния, отвер­же­ния и отчуж­де­ния. Он замкнут, раз­дра­жи­те­лен, теря­ет ощу­ще­ние удо­воль­ствия и инте­рес к жиз­ни. У таких ребят ослаб­ле­на кон­цен­тра­ция вни­ма­ния. Они пло­хо учат­ся, быст­ро уста­ют, часто ссо­рят­ся с роди­те­ля­ми, у них про­па­да­ют сон и аппе­тит. Ино­гда они выгля­дят неряш­ли­во, рез­ко меня­ют круг дру­зей, музы­каль­ные пред­по­чте­ния и пере­ста­ют зани­мать­ся тем, что рань­ше при­но­си­ло удовлетворение.

Один из фак­то­ров, спо­соб­ству­ю­щих росту депрес­сии, — стре­ми­тель­ные соци­аль­ные изме­не­ния. Пере­пол­нен­ные горо­да, рас­па­да­ю­щи­е­ся семьи, зло­упо­треб­ле­ние алко­го­лем и нар­ко­ти­ка­ми, круп­ные пере­ме­ны в про­фес­си­о­наль­ной и тру­до­вой дея­тель­но­сти, беше­ный темп жиз­ни зна­чи­тель­но уси­ли­ва­ют воз­дей­ствие стрессов.

Кро­ме того, прес­са и теле­ви­де­ние навя­зы­ва­ют под­рас­та­ю­ще­му поко­ле­нию «иде­аль­ный образ» совре­мен­но­го моло­до­го чело­ве­ка. Соглас­но иссле­до­ва­ни­ям бри­тан­ско­го Сою­за по охране здо­ро­вья, око­ло 17% школь­ни­ков, счи­та­ю­щих себя не соот­вет­ству­ю­щи­ми это­му обра­зу, под­вер­же­ны регу­ляр­ным при­сту­пам стра­ха или ханд­ры. Пер­спек­ти­ва вступ­ле­ния в мир взрос­лых при­во­дит в отча­я­ние. Под­рост­ки бес­по­ко­ят­ся, удаст­ся ли им занять достой­ное место в этом мире и добить­ся постав­лен­ных задач.

Сре­ди мно­же­ства форм депрес­сии упо­мя­нем лишь две — нев­ро­ти­че­скую (пси­хо­ген­ную) и эндо­ген­ную (виталь­ную, био­ло­ги­че­скую). Нев­ро­ти­че­ская депрес­сия раз­ви­ва­ет­ся «на нерв­ной поч­ве»: в резуль­та­те нераз­ре­шен­но­го внут­рен­не­го кон­флик­та, пси­хи­че­ской трав­мы, кра­ха надежд, поте­ри кого–то или чего–то зна­чи­мо­го (близ­ко­го чело­ве­ка, рабо­ты, репу­та­ции, смыс­ла жиз­ни и т. п.).

Эндо­ген­ная депрес­сия обу­слов­ле­на не стрес­са­ми, утра­та­ми и гре­хов­ным обра­зом жиз­ни, а врож­ден­ны­ми осо­бен­но­стя­ми орга­низ­ма. По мет­ко­му опре­де­ле­нию свя­тых отцов, она про­ис­хо­дит «от есте­ства» — от гене­ти­че­ских, био­хи­ми­че­ских и гор­мо­наль­ных отклонений.

Напом­ним, что «Цер­ковь рас­смат­ри­ва­ет пси­хи­че­ские забо­ле­ва­ния как одно из про­яв­ле­ний гре­хов­ной повре­жден­но­сти чело­ве­че­ской при­ро­ды». Выде­ляя в струк­ту­ре лич­но­сти духов­ный, душев­ный и телес­ный уров­ни, «свя­тые отцы раз­ли­ча­ли болез­ни “от есте­ства” и неду­ги, вызван­ные бесов­ским воз­дей­стви­ем либо став­шие след­стви­ем пора­бо­тив­ших чело­ве­ка страстей»[127].

Вид­ный пси­хо­лог Вик­тор Фран­кл обра­ща­ет вни­ма­ние на сле­ду­ю­щий весь­ма пока­за­тель­ный факт. Эндо­ген­ная депрес­сия — это забо­ле­ва­ние, кото­рое меша­ет чело­ве­ку уви­деть смысл сво­ей жиз­ни. А нев­ро­ти­че­ская депрес­сия, наобо­рот, может воз­ник­нуть из–за поте­ри смыс­ла жизни[128]. В этом разница.

Сей­час мы будем гово­рить в основ­ном об эндо­ген­ной депрес­сии. Еще Гип­по­крат пред­по­ла­гал, что ханд­ра про­ис­те­ка­ет от избыт­ка в орга­низ­ме «чер­ной жел­чи» и пото­му свой­ствен­на мелан­хо­ли­кам (от греч. melas — чер­ный, chole — желчь).

Люди с таким сла­бым, неурав­но­ве­шен­ным тем­пе­ра­мен­том крайне обид­чи­вы, чув­стви­тель­ны, неэнер­гич­ны и не уве­ре­ны в себе. Даже незна­чи­тель­ный повод для гру­сти доста­то­чен, что­бы они запла­ка­ли, а малей­шая труд­ность в деле часто застав­ля­ет их опус­кать руки. Замкну­то­му, застен­чи­во­му, роб­ко­му и рани­мо­му мелан­хо­ли­ку нелег­ко бороть­ся с печа­лью и уны­ни­ем. Мрач­ные думы, пес­си­мизм одо­ле­ва­ют его чаще, чем сангвиника.

Эндо­ген­ная депрес­сия мелан­хо­ли­че­ско­го типа (так же, как и тем­пе­ра­мент) насле­ду­ет­ся. Уточ­ним: пере­хо­дит не сама депрес­сия, а депрес­сив­но­стъ — склон­ность чело­ве­ка испы­ты­вать подав­лен­ное, угне­тен­ное состояние[129].

Дирек­тор Меди­цин­ско­го научно–исследовательского инсти­ту­та Прин­ца Уэль­ско­го, про­фес­сор Питер Шофи­елд пола­га­ет, что 21% насе­ле­ния в слож­ных жиз­нен­ных ситу­а­ци­ях склон­ны к депрес­сии. Если в тече­ние года гене­ти­че­ски пред­рас­по­ло­жен­ный чело­век столк­нет­ся с тре­мя или более серьез­ны­ми непри­ят­но­стя­ми, веро­ят­ность того, что он впа­дет в депрес­сию, рав­на 80%. Те, кто гене­ти­че­ски устой­чив к депрес­сии (26% людей), в подоб­ных ситу­а­ци­ях забо­ле­ва­ют в 30% слу­ча­ев. Зна­чит, пред­рас­по­ло­жен­ность к болез­ни зало­же­на на гене­ти­че­ском уровне. Риск впасть в ханд­ру отча­сти зави­сит от наследственности[130].

Эта врож­ден­ная склон­ность свя­за­на с пони­жен­ной кон­цен­тра­ци­ей в клет­ках голов­но­го моз­га трех ней­ро­ме­ди­а­то­ров (норад­ре­на­ли­на, дофа­ми­на и серо­то­ни­на). Син­тез и функ­ции меди­а­то­ров зада­ны гене­ти­че­ски. Когда мута­ции нару­ша­ют рабо­ту соот­вет­ству­ю­щих генов, чело­век скло­нен реа­ги­ро­вать на какой–либо стресс депрессией[131].

Уче­ные уста­но­ви­ли, что недо­ста­ток норад­ре­на­ли­на при­во­дит к глу­бо­кой тос­ке, избы­ток — к тяже­лым стрес­сам. Нехват­ка дофа­ми­на обо­ра­чи­ва­ет­ся исто­ще­ни­ем нерв­ной систе­мы, а его повы­шен­ный уро­вень вызы­ва­ет манию (при­под­ня­тое настро­е­ние, эйфо­рию, зна­ко­мое нар­ко­ма­нам чув­ство «кай­фа») и симп­то­мы, сход­ные с шизо­фре­ни­ей. Дефи­цит серо­то­ни­на порож­да­ет силь­ную тре­во­гу, импуль­сив­ность и агрес­сив­ность, а его доста­точ­ное содер­жа­ние в тка­нях моз­га замет­но улуч­ша­ет настроение[132].

В зави­си­мо­сти от балан­са ней­ро­ме­ди­а­то­ров фазы депрес­сии, мании и нор­маль­но­го само­чув­ствия сме­ня­ют друг дру­га. Это харак­тер­но для маниакально–депрессивного пси­хо­за. Боль­ной испы­ты­ва­ет то при­сту­пы гне­ту­щей печа­ли, уны­ния и отча­я­ния, то — при­лив энер­гии и радость, вплоть до бла­жен­ства. Депрес­сив­ные пери­о­ды быва­ют чаще маниакальных.

Этот пси­хоз пере­да­ет­ся гене­ти­че­ски, веро­ят­но, по жен­ской линии (через Х–хромосому). Если один из моно­зи­гот­ных (одно­яй­цо­вых) близ­не­цов забо­ле­ва­ет им, то риск раз­ви­тия болез­ни у вто­ро­го близ­не­ца дости­га­ет 70–96%[133].

В ходе иссле­до­ва­ний, про­ве­ден­ных в уни­вер­си­те­те Сан–Диего под руко­вод­ством док­то­ра Джо­на Кел­со, был обна­ру­жен ген, отве­ча­ю­щий за раз­ви­тие маниакально–депрессивного пси­хо­за. Дан­ный ген как раз и опре­де­ля­ет чув­стви­тель­ность моз­га к нерв­ным импуль­сам, кото­ры­ми клет­ки обме­ни­ва­ют­ся друг с дру­гом посред­ством ней­ро­ме­ди­а­то­ров. Если ген изме­нен, вос­при­им­чи­вость моз­га рез­ко уве­ли­чи­ва­ет­ся, и у чело­ве­ка воз­ни­ка­ет хро­ни­че­ская депрес­сия, пере­ме­жа­ю­ща­я­ся мани­а­каль­ны­ми фаза­ми. Но этим дело не огра­ни­чи­ва­ет­ся. Пред­по­ло­жи­тель­но есть еще несколь­ко десят­ков «депрес­сив­ных» генов[134].

С 2001 по 2004 год уче­ные обсле­до­ва­ли жен­щин, стра­да­ю­щих депрес­си­ей, и их детей в воз­расте от 7 до 17 лет. Изна­чаль­но 30% детей име­ли те или иные пси­хи­че­ские про­бле­мы (напри­мер, тре­вож­ные рас­строй­ства, депрес­сии и нару­ше­ния пове­де­ния). Три меся­ца мате­рей лечи­ли от депрес­сии. При­мер­но в 30% слу­ча­ев лече­ние было успеш­ным. У детей выле­чив­ших­ся жен­щин пси­хи­че­ские откло­не­ния умень­ши­лись на 11%. Сре­ди тех детей, чьим мате­рям не ста­ло луч­ше, пси­хи­че­ские рас­строй­ства уве­ли­чи­лась на 8%. Сле­до­ва­тель­но, депрес­сия может перей­ти от мате­ри к ребен­ку. Но если мать выле­чи­лась от забо­ле­ва­ния, то риск его у сына или доче­ри зна­чи­тель­но снижается[135].

Чем же помочь стра­да­ю­ще­му человеку?

Когда симп­то­мы депрес­сии наблю­да­ют­ся у ребен­ка хотя бы месяц, роди­те­ли долж­ны обра­тить­ся к спе­ци­а­ли­стам (пси­хо­ло­гам, пси­хо­те­ра­пев­там, пси­хи­ат­рам). Лече­ние болез­ни зави­сит от воз­рас­та паци­ен­та. Так, малы­шей лечат игро­вой тера­пи­ей: при­гла­ша­ют играть с кук­ла­ми и ины­ми игруш­ка­ми, то есть созда­ют усло­вия для более откры­то­го выра­же­ния чувств. Детей постар­ше вовле­ка­ют в ситу­а­ции, кото­рые поз­во­ля­ют им выго­во­рить­ся, спо­кой­но поде­лить­ся сво­и­ми стра­ха­ми и опасениями.

Так­же исполь­зу­ют ван­ны с добав­ле­ни­ем мор­ской соли или хвой­но­го экс­трак­та (не кон­цен­тра­та). Нема­ло­важ­ную роль игра­ют посиль­ный физи­че­ский труд, зака­ли­ва­ние, дли­тель­ное пре­бы­ва­ние на све­жем воз­ду­хе. Хоро­ши похо­ды, поезд­ки за город на при­ро­ду, осо­бен­но всей семьей. Боль­шое зна­че­ние име­ет атмо­сфе­ра люб­ви в доме: спо­кой­ные, теп­лые отно­ше­ния друг к дру­гу и, конеч­но же, к ребен­ку. Сле­ду­ет зака­ли­вать и его волю, при­учать к тру­ду и тер­пе­нию. Вос­пи­та­ние — это преж­де все­го любовь и достой­ный при­мер. А самое глав­ное, как убеж­ден пра­во­слав­ный пси­хи­атр и пси­хо­те­ра­певт Д. А. Авде­ев, — быть все­гда с Хри­стом. Тогда и ребе­нок вырас­тет нрав­ствен­но здо­ро­вой личностью.

Взрос­лым людям для лече­ния и про­фи­лак­ти­ки депрес­сии пока­за­на раци­о­наль­ная пси­хо­те­ра­пия (лече­ние убеж­де­ни­ем). Она осно­ва­на на исполь­зо­ва­нии здра­вых логи­че­ских дово­дов, помо­га­ю­щих чело­ве­ку пере­смот­реть сло­жив­шу­ю­ся ситу­а­цию. Ведь если мы не в силах ее изме­нить, зна­чит, надо изме­нить свое отно­ше­ние к ней (к при­ме­ру, отка­зать­ся от неуме­рен­ных при­тя­за­ний, несбы­точ­ных пла­нов, наду­ман­ных забот). Кор­рек­ция пси­хо­ло­ги­че­ских уста­но­вок и пове­де­ния, кото­рые при­во­дят к нев­ро­зам, нуж­на для пре­одо­ле­ния лич­ност­но­го кри­зи­са и предот­вра­ще­ния рецидивов.

А вот алко­голь и нар­ко­ти­ки кате­го­ри­че­ски запре­ща­ют­ся, посколь­ку усу­губ­ля­ют забо­ле­ва­ние. Пре­крас­ны­ми и есте­ствен­ны­ми анти­де­прес­сан­та­ми явля­ют­ся вита­ми­ны груп­пы В (осо­бен­но В6 и фоли­е­вая кис­ло­та), вита­мин С (аскор­би­но­вая кис­ло­та), мед, горь­кий шоко­лад, инжир, бана­ны, а так­же про­гул­ки на све­жем воз­ду­хе, сол­неч­ные ван­ны, при­ят­ная и мело­дич­ная музы­ка, аро­ма­ты неко­то­рых рас­те­ний, регу­ляр­ные физи­че­ские нагруз­ки. Все это спо­соб­ству­ет выра­бот­ке эндор­фи­нов — «гор­мо­нов сча­стья», нор­ма­ли­зу­ю­щих настро­е­ние, при­да­ю­щих сил и бодрости.

Ино­гда полез­но про­сто сме­нить «сте­ны» и пере­клю­чить вни­ма­ние, что­бы снять стресс. Если на душе кро­меш­ный мрак, не сто­ит изо­ли­ро­вать себя от дру­зей и пытать­ся изоб­ра­жать бес­про­блем­но­го бод­ряч­ка. Горе нуж­но выпла­кать, беду — «выго­во­рить». И не надо стес­нять­ся обод­рять дру­гих людей. Кто про­тя­ги­ва­ет руку помо­щи ближ­не­му, тому помо­га­ет Сам Господь.

Для лече­ния депрес­сив­ных рас­стройств вра­чи назна­ча­ют раз­лич­ные анти­де­прес­сан­ты, регу­ли­ру­ю­щие в орга­низ­ме обмен био­ло­ги­че­ски актив­ных веществ. Одна­ко исполь­зо­ва­ние таких пре­па­ра­тов без реко­мен­да­ции спе­ци­а­ли­ста чре­ва­то серьез­ны­ми ослож­не­ни­я­ми. Нам, сла­бым и немощ­ным, гра­мот­ную меди­цин­скую помощь необ­хо­ди­мо соче­тать с духов­ны­ми уси­ли­я­ми (сми­ре­ни­ем, тер­пе­ни­ем, чте­ни­ем сло­ва Божия и т. д.).

По убеж­де­нию пра­во­слав­ных веру­ю­щих, если демон печа­ли избрал чело­ве­ка сво­ей жерт­вой, сле­ду­ет под руко­вод­ством опыт­но­го духов­ни­ка при­ве­сти в поря­док духов­ную жизнь. И не нуж­но леле­ять свою депрес­сию, идти у нее на пово­ду. За этим состо­я­ни­ем часто скры­ва­ет­ся демон, стре­мя­щий­ся погу­бить и низ­ве­сти нас на дно ада. Отве­тим на его напад­ки молит­ва­ми и псал­ма­ми, кото­рые мож­но най­ти в молит­во­сло­вах. Вос­про­ти­вим­ся депрес­сии, и она убе­жит от нас вме­сте со сво­им ковар­ным хозя­и­ном. Ина­че болезнь может пре­вра­тить­ся в сугу­бо тяж­кий, почти невы­но­си­мый крест.

Глава IX. «Затмение сердца»

Печаль гене­ти­че­ски род­ствен­на стра­сти уны­ния. Симп­то­мы печа­ли при уны­нии обост­ря­ют­ся и при­об­ре­та­ют хро­ни­че­скую, запу­щен­ную фор­му. Пора­жа­ют­ся все силы души и отча­сти функ­ции тела.

В осно­ве уны­ния лежит невер­ное пред­став­ле­ние чело­ве­ка о сво­их гре­хах, о воз­мож­но­стях и дости­же­ни­ях, об отно­ше­ни­ях с Богом и людь­ми. Это при­во­дит к упад­ку духа: либо с горь­ким пла­чем и воз­ды­ха­ни­я­ми, либо с при­ме­сью озлоб­ле­ния и него­до­ва­ния на всё и вся. Отсю­да — внут­рен­няя опу­сто­шен­ность, нера­де­ние к душе­по­лез­ным делам, леность, празд­ность, кощун­ство, духов­ное нечув­ствие, оже­сто­че­ние серд­ца, отчаяние.

Пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник име­ну­ет уны­ние «рас­слаб­ле­ни­ем души», «изне­мо­же­ни­ем ума», «тос­кой сер­деч­ной», кото­рые про­ис­хо­дят по нава­жде­нию дья­воль­ско­му. Демон уны­ния — самый силь­ный. Он побуж­да­ет мона­ха осла­бить свой духов­ный подвиг, застав­ля­ет без­дель­ни­чать и празд­но­сло­вить, отвле­ка­ет от молит­вы, кло­нит в сон, т. е. «пере­клю­ча­ет» на мир­ское. Этот ковар­ный дух напа­да­ет на подвиж­ни­ков око­ло полудня[136]. Поэто­му псал­мо­пе­вец назы­ва­ет его «зара­зой, опу­сто­ша­ю­щей в пол­день», по–славянски — «бесом полу­ден­ным» (Пс.90:6).

Ста­ра­ясь вверг­нуть чело­ве­ка в отча­я­ние, иску­си­тель нашеп­ты­ва­ет ему: «Ты — вели­кий греш­ник, и Бог не поми­лу­ет тебя. Не надей­ся: ты не спа­сешь­ся! А если все рав­но ты попа­дешь в ад, то зачем несешь свой крест?! Не луч­ше ли пре­рвать муки?!»

Ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец пре­ду­пре­жда­ет, что уны­ние и душев­ная тяжесть у излишне чув­стви­тель­но­го, рани­мо­го чело­ве­ка ино­гда про­ис­те­ка­ют от угры­зе­ний сове­сти и наве­тов лукавого[137].

Наря­ду с этим, бесов­ским, видом уны­ния, свя­тые отцы выде­ля­ют и есте­ствен­ное уны­ние. Для нас оно наи­бо­лее инте­рес­но, посколь­ку обу­слов­ле­но чисто физио­ло­ги­че­ски­ми про­цес­са­ми организма.

По мне­нию пре­по­доб­ных Вар­са­ну­фия Вели­ко­го и Иоан­на, «есте­ствен­ное уны­ние обра­зу­ет­ся от бес­си­лия телес­но­го» — от пере­утруж­де­ния и физи­че­ской усталости[138]. Епи­скоп Вар­на­ва (Беля­ев), со ссыл­кой на пре­по­доб­но­го Иса­а­ка Сири­на, гово­рит, что есте­ствен­ное уны­ние воз­ни­ка­ет от чрез­мер­ных тру­дов и суро­вых подви­гов. Физи­че­ское, эмо­ци­о­наль­ное и умствен­ное утом­ле­ние — это «кан­ва, по кото­рой демон выши­ва­ет свои про­кля­тые узоры»[139].

При­чи­ной слу­жит так­же хро­ни­че­ская уста­лость. Она накап­ли­ва­ет­ся в чело­ве­ке года­ми и вызы­ва­ет­ся беше­ным рит­мом жиз­ни, дли­тель­ны­ми стрес­са­ми, посто­ян­ны­ми забо­та­ми, невзго­да­ми и отсут­стви­ем пол­но­цен­но­го отдыха.

Обсле­дуя пожи­лых людей, пси­хи­ат­ры часто ста­вят диа­гноз: инво­лю­ци­он­ная мелан­хо­лия. Ее основ­ные симп­то­мы — тос­ка, тре­во­га, разо­ча­ро­ва­ние, само­би­че­ва­ние, доса­да на себя, оби­да на судь­бу. Пси­хо­ло­ги­че­ски понят­но: мно­гие граж­дане чест­но тру­ди­лись на бла­го госу­дар­ства, а вза­мен не полу­чи­ли достой­но­го воз­на­граж­де­ния и поче­та. Их былые долж­но­сти, заслу­ги, сбе­ре­же­ния, если и не обес­це­ни­лись, то ока­за­лись в про­шлом. Немуд­ре­но, что кру­ше­ние иде­а­лов и надежд, непри­ка­ян­ность и неспра­вед­ли­вость дово­дят до отча­я­ния. Когда жизнь не в радость, кто–то брюз­жит, кто–то — бун­ту­ет, а кто–то накла­ды­ва­ет на себя руки…

Болезненно–подавленное состо­я­ние духа, сни­же­ние настро­е­ния и тоск­ли­вость пси­хи­ат­ры обо­зна­ча­ют тер­ми­ном «гипо­ти­мия». Диа­па­зон это­го рас­строй­ства велик: от лег­кой гру­сти и пес­си­миз­ма до глу­бо­кой тос­ки и чув­ства ник­чем­но­сти, бес­пер­спек­тив­но­сти суще­ство­ва­ния. А здесь уже один шаг до самоубийства.

«Инстинкт смерти»

«Бог не сотво­рил смер­ти и не раду­ет­ся поги­бе­ли живу­щих… Бог создал чело­ве­ка для нетле­ния и соде­лал его обра­зом веч­но­го бытия Сво­е­го; но зави­стью дья­во­ла вошла в мир смерть», — сви­де­тель­ству­ет Биб­лия (Прем.1:13 и 2, 23–24).

Изгнав пра­ро­ди­те­лей из рая, Гос­подь изрек Ада­му — а в его лице всем нам — при­го­вор: «Прах ты, и в прах воз­вра­тишь­ся» (Быт.3:19). С тех пор наши плоть и кровь смерт­ны. Тле­ние и рас­пад — воз­мез­дие за грех, став­шее зако­ном орга­ни­че­ской при­ро­ды (см.: Рим.6:23 и 8, 19–23). Неда­ром свя­ти­тель Гри­го­рий Бого­слов назы­ва­ет душу «трупоносицей»[140]. По сути, вся физио­ло­гия чело­ве­ка постро­е­на на борь­бе с тле­ни­ем, доко­ле био­ло­ги­че­ская жизнь не закон­чит­ся раз­ло­же­ни­ем трупа.

Уче­ные уже дав­но обна­ру­жи­ли уни­каль­ное явле­ние — гене­ти­че­ски запро­грам­ми­ро­ван­ную смерть кле­ток, апо­птоз (от греч. apoptosis — опа­да­ние листьев). Это — физио­ло­ги­че­ски обу­слов­лен­ное само­убий­ство. Напри­мер, после уда­ле­ния семен­ни­ков пол­но­стью гиб­нут клет­ки пред­ста­тель­ной желе­зы (про­ста­ты). У жен­щи­ны при ста­ре­нии раз­ру­ша­ют­ся клет­ки молоч­ных желез, жел­то­го тела яич­ни­ка и т. д. Гены само­уни­что­же­ния регу­ли­ру­ют нор­маль­ное раз­ви­тие тка­ней эмбриона[141].

Отми­ра­ние неко­то­рых кле­ток есть и защит­ная реак­ция орга­низ­ма. Она под­дер­жи­ва­ет посто­ян­ство нашей внут­рен­ней сре­ды. Жизнь про­би­ва­ет­ся сквозь смерть, как под­снеж­ник сво­им сте­бель­ком рас­тал­ки­ва­ет льдин­ки и про­рас­та­ет в замерз­шей почве.

Отно­ше­ние к смер­ти про­яв­ля­ет­ся в пове­де­нии людей по–разному. К при­ме­ру, в Япо­нии еже­год­но ухо­дят на «тот свет» несколь­ко люби­те­лей подер­гать смерть «за усы». В осо­бых ресто­ра­нах они зака­зы­ва­ют у пова­ров, име­ю­щих спе­ци­аль­ные лицен­зии, фугу — блю­до из собаки–рыбы. Посе­ти­те­ли пла­тят огром­ные день­ги за дели­ка­тес. Его гото­вят чрез­вы­чай­но осто­рож­но, посколь­ку отдель­ные части собаки–рыбы содер­жат крайне ядо­ви­тый тет­род­о­ток­син. Була­воч­ная голов­ка это­го веще­ства спо­соб­на убить.

Полу­ча­ет­ся гастро­но­ми­че­ский вари­ант рус­ской рулет­ки: вы съе­да­е­те «веро­ят­ность уме­реть». Луч­шие пова­ра ста­ра­ют­ся оста­вить тон­чай­ший намек на яд, и во рту начи­на­ет пощи­пы­вать. Это напо­ми­на­ет об игре со смер­тью и вызы­ва­ет мас­су ост­рых ощущений.

Как и в рус­ской рулет­ке, одним из удо­воль­ствий явля­ет­ся необык­но­вен­ное чув­ство облег­че­ния. Оно насту­па­ет в кон­це обе­да и озна­ча­ет, что вы выжи­ли, вы «обма­ну­ли» смерть и, зна­чит, вы бес­смерт­ны. Ура! Уны­ние жиз­ни и страх смер­ти, гнез­дя­щи­е­ся в глу­би­нах серд­ца, побеж­де­ны! Какая наив­ная и вме­сте с тем завораживающе–привлекательная иллю­зия! Она пока­зы­ва­ет, что нрав­ствен­ный ком­пас чело­ве­ка сломан.

Одна­жды на семи­нар­ском заня­тии со студентами–медиками авто­ру этих строк рас­ска­за­ли груст­ную и весь­ма поучи­тель­ную исто­рию. Некая ста­руш­ка регу­ляр­но зво­ни­ла на стан­цию ско­рой помо­щи и тре­бо­ва­ла при­ез­да меди­ков. Каж­дый раз, вхо­дя в дверь, они виде­ли оди­на­ко­вую кар­ти­ну: жен­щи­на пове­си­лась несколь­ко секунд назад. Дежур­ная бри­га­да тот­час ока­зы­ва­ла неот­лож­ную помощь, при­гла­ша­ла пси­хи­ат­ров, но, увы…

Вра­чи заме­ти­ли, что несчаст­ная жен­щи­на вни­ма­тель­но сле­дит за их при­ез­дом. Лишь толь­ко маши­на оста­нав­ли­ва­лась у подъ­ез­да, ста­руш­ка лихо спры­ги­ва­ла с под­окон­ни­ка. По–видимому, затем она откры­ва­ла вход­ной замок, про­со­вы­ва­ла шею в пет­лю и, заслы­шав шаги за две­рью, отбра­сы­ва­ла нога­ми табу­рет­ку. А потом с види­мым удо­воль­стви­ем наблю­да­ла, как ее спа­са­ют специалисты.

И вот, меди­кам посту­па­ет оче­ред­ной вызов. Ситу­а­ция повто­ря­ет­ся в дета­лях. Но тут фельд­шер гово­рит вра­чу: «Слу­шай! Давай посто­им у две­рей квар­ти­ры и поку­рим, а там — посмот­рим». В ито­ге дело кон­чи­лось кремацией…

Конеч­но, мы не оправ­ды­ва­ем посту­пок меди­ков. Они все­гда при­зва­ны выру­чать людей из беды. Мы не зна­ем и глу­бин­ные моти­вы боль­ной жен­щи­ны. Она вовсе не соби­ра­лась кон­чать с собой. Такие демон­стра­тив­ные попыт­ки — спо­соб мани­пу­ли­ро­вать людь­ми (про­бу­дить к себе их вни­ма­ние, сочув­ствие) и раз­но­об­ра­зить свою скуч­ную, серую жизнь. Для это­го и выби­ра­ют­ся столь «щадя­щие», до мело­чей про­ду­ман­ные мето­ды самоубийства.

Не исклю­че­но, что эти хит­ро­сти изоб­ре­та­ет и под­бра­сы­ва­ет обма­ну­то­му чело­ве­ку демон уны­ния. Но, как извест­но, чело­век пред­по­ла­га­ет, а Бог располагает…

Вле­че­нию к смер­ти про­ти­во­сто­ит инстинкт само­со­хра­не­ния. Быть может, Тво­рец вло­жил его в при­ро­ду имен­но для того, что­бы урав­но­ве­сить инстинкт смер­ти. «Никто нико­гда не имел нена­ви­сти к сво­ей пло­ти, — утвер­жда­ет апо­стол Павел, — но пита­ет и гре­ет ее…» (Еф.5:29).

Дей­стви­тель­но, пище­вая и поло­вая потреб­но­сти, наши защитно–оборонительные реак­ции (страх, гнев и др.) — это гене­ти­че­ски задан­ные сти­му­лы пове­де­ния. Они спо­соб­ству­ют выжи­ва­нию. Болез­нен­ное уси­ле­ние инстинк­та само­со­хра­не­ния ведет к пани­ке, агрес­сии и наси­лию. Его ослаб­ле­ние чре­ва­то депрес­си­я­ми и суи­ци­даль­ны­ми тенденциями.

Итак, инстинкт смер­ти… Это поня­тие ввел в нау­ку Зиг­мунд Фрейд. Уче­ный назвал его Тана­то­сом — по име­ни древ­не­гре­че­ско­го бога смер­ти Тана­то­са, сына Ник­ты (Ночи) и бра­та-близ­не­ца бога сна Гип­но­са. Тана­то­са изоб­ра­жа­ли в виде кры­ла­то­го юно­ши с пога­шен­ным факе­лом или кара­ю­щим мечом в руке. Гре­ки вери­ли, что этот неумо­ли­мый бог обла­дал желез­ным серд­цем, не при­ни­мал даров и воз­буж­дал к себе нена­висть про­чих небожителей.

По тол­ко­ва­нию 3. Фрей­да, Тана­тос оли­це­тво­ря­ет врож­ден­ное вле­че­ние к агрес­сии и раз­ру­ше­нию. Он рас­смат­ри­ва­ет­ся как про­ти­во­вес инстинк­ту жиз­ни (Эро­су), вклю­ча­ю­ще­му в себя либи­до. Меж­ду ними — извеч­ный кон­фликт. Оба инстинк­та зало­же­ны био­ло­ги­че­ски во всех живых орга­низ­мах и, сле­до­ва­тель­но, неустра­ни­мы. Если энер­гия Тана­то­са направ­ле­на во вне, то она уни­что­жа­ет людей, при­ро­ду и раз­лич­ные пред­ме­ты (хули­ган­ство, садизм, ван­да­лизм, тер­ро­ризм и т. д.). Если же она устрем­ле­на внутрь, то губит само­го чело­ве­ка (мазо­хизм, чле­но­вре­ди­тель­ство, само­ис­тя­за­ние, само­убий­ство и т. п.)[142].

Гипо­те­зу 3. Фрей­да частич­но опро­вер­га­ет круп­ный немец­кий пси­хо­лог и фило­соф Эрих Фромм. Он счи­та­ет, что агрес­сия и деструк­тив­ность не закреп­ле­ны в генах. Любовь к жиз­ни (био­фи­лия) или любовь к смер­ти (некро­фи­лия) — это «осно­во­по­ла­га­ю­щая аль­тер­на­ти­ва, сто­я­щая перед каж­дым чело­ве­ком. Некро­фи­лия дает свои побе­ги там, где увя­ла био­фи­лия. Спо­соб­ность быть био­фи­лом дана чело­ве­ку при­ро­дой, но пси­хо­ло­ги­че­ски он име­ет воз­мож­ность сту­пить на путь некро­фи­лии…» Если чело­век не спо­со­бен что–либо сози­дать, он вынуж­ден ухо­дить от невы­но­си­мо­го чув­ства соб­ствен­но­го бес­си­лия и ник­чем­но­сти. Тогда он само­утвер­жда­ет­ся — раз­ру­ша­ет то, чего не в силах создавать[143].

По мне­нию Э. Фром­ма, у живот­ных агрес­сив­ность выпол­ня­ет защит­ную роль и никак не свя­за­на с чело­ве­че­ской стра­стью к уни­что­же­нию. Эта страсть есть «пси­хи­че­ское урод­ство», пато­ло­гия, а не нор­ма. Поэто­му мыс­ли­тель пишет, что тео­рия 3. Фрей­да опи­ра­ет­ся на чисто абстракт­ные спе­ку­ля­тив­ные рас­суж­де­ния и к тому же лише­на убе­ди­тель­ных эмпи­ри­че­ских доказательств[144].

Прав­да, теперь уче­ные обна­ру­жи­ли в голов­ном моз­ге людей два цен­тра — «удо­воль­ствия» (насла­жде­ния) и «неудо­воль­ствия» (боли, гне­ва, яро­сти). У неко­то­рых боль­ных «зона удо­воль­ствия» сти­му­ли­ру­ет­ся сла­бее или, наобо­рот, силь­нее «оча­га агрес­сии» (см. гл. IV и VII).

Эти откры­тия пере­кли­ка­ют­ся с иде­я­ми 3. Фрей­да о суще­ство­ва­нии двух мощ­ных инстинк­тов — жиз­ни и смер­ти. Одна­ко наши поступ­ки и дей­ствия не сво­дят­ся к био­ло­ги­че­ским вле­че­ни­ям и функ­ци­ям нерв­ной систе­мы. Слиш­ком упро­щен­но думать, буд­то суи­цид — это подав­ле­ние одно­го есте­ствен­но­го инстинк­та дру­гим, не менее естественным.

Стрем­ле­ние к смер­ти хри­сти­ан­ство рас­це­ни­ва­ет как рабо­ту дья­во­ла — «чело­ве­ко­убий­цы от нача­ла» (Ин.8:44). Так, иску­шая Хри­ста, он «повел Его в Иеру­са­лим, и поста­вил Его на кры­ле хра­ма, и ска­зал Ему: если Ты Сын Божий, брось­ся отсю­да вниз…» Но Спа­си­тель, в нази­да­ние всем нам, отве­тил: «Не иску­шай Гос­по­да Бога тво­е­го» (см.: Лк.4:9–12).

Отчаяние и самоубийство

Теряя или не обре­тая веру в Гос­по­да, душа зача­стую испы­ты­ва­ет чув­ство безыс­ход­но­сти, поте­рян­но­сти, поки­ну­то­сти, необъ­яс­ни­мой тос­ки-кру­чи­ны, внут­рен­не­го оди­но­че­ства и, в конеч­ном сче­те, лиша­ет­ся Источ­ни­ка жиз­ни — Бога. Уны­ние дово­дит до ост­рей­ше­го лич­ност­но­го кри­зи­са — тра­ги­че­ско­го пере­жи­ва­ния обре­чен­но­сти и бес­смыс­лен­но­сти сво­е­го суще­ство­ва­ния. А отсю­да неда­ле­ко до пре­дель­но­го отча­я­ния и суи­ци­да. Вспом­ним исто­рию Иуды Искариота.

Само­убий­ца жаж­дет най­ти твер­дую жиз­нен­ную поч­ву под нога­ми, но нигде не обре­та­ет ее. Тогда он созна­тель­но или бес­со­зна­тель­но выби­ва­ет у себя из–под ног послед­ний оплот — соб­ствен­ную жизнь. В этом акте чело­век по дья­воль­ско­му нау­ще­нию жела­ет почув­ство­вать себя не рабом обсто­я­тельств, а лич­но­стью, при­ни­ма­ю­щей осмыс­лен­ные и сво­бод­ные решения.

Сре­ди моти­вов, побуж­да­ю­щих к само­убий­ству, выде­ля­ют экзи­стен­ци­аль­ные и демонстративные.

Само­убий­ство по экзи­стен­ци­аль­ным моти­вам очень «пле­ни­тель­но». Оно оча­ро­вы­ва­ет воз­мож­но­стью в смер­ти по соб­ствен­но­му выбо­ру почув­ство­вать себя сво­бод­ным, покон­чить с ощу­ще­ни­ем мучи­тель­ной поте­рян­но­сти, пусть даже в ущерб реаль­ной зем­ной жиз­ни. Стра­да­лец вне­зап­но и со стра­хом, ино­гда даже бес­со­зна­тель­но, обна­ру­жи­ва­ет свою ото­рван­ность от Бога. Это окон­ча­тель­но раз­дав­ли­ва­ет его душу и застав­ля­ет вый­ти из–под вла­сти фату­ма в пике отча­я­ния. Послед­ний рывок край­не­го отча­я­ния — вку­сить жизнь в самом про­цес­се уми­ра­ния. Такой чело­век меч­та­ет ока­зать­ся как бы сто­рон­ним наблю­да­те­лем, при­сут­ству­ю­щим при сво­ей же смер­ти. Он тре­пе­щет перед смер­тью соб­ствен­ной души и поэто­му, дабы пре­рвать нестер­пи­мые муче­ния, пыта­ет­ся «убить» эту смерть души смер­тью сво­е­го тела. Но тщет­но, ибо толь­ко Хри­стос мог попрать «смер­тью смерть»!

Само­убий­ство по демон­стра­тив­ным мотивам[145] ста­но­вит­ся тем един­ствен­ным судь­бо­нос­ным поступ­ком, кото­рым обма­ну­тый чело­век пыта­ет­ся убе­жать от внут­рен­ней пусто­ты, дока­зать и окру­жа­ю­щим, и себе, что он еще жив. Для это­го ему надо совер­шить нечто непо­пра­ви­мое: обна­ру­жить и про­де­мон­стри­ро­вать соб­ствен­ное «я» дру­гим людям и себе само­му, хотя бы ценой окон­ча­тель­ной поги­бе­ли. Логи­ка пара­док­саль­на: «Я — жив и дока­жу это сво­ей смер­тью. В ней мое спа­се­ние и моя жизнь».

Само­убий­ство по экзи­стен­ци­аль­ным и демон­стра­тив­ным моти­вам рас­смат­ри­ва­ет­ся как един­ствен­ный выход из ката­стро­фи­че­ски слож­ной, запу­тан­ной и нераз­ре­шен­ной про­бле­мы смыс­ла. Вот поче­му утра­та смыс­ла жиз­ни, раз­лу­чая чело­ве­ка с Богом как Источ­ни­ком смыс­ла и жиз­ни (Сир.17:5; Ин.11:25–26), есть глав­ная при­чи­на суи­ци­даль­ных попыток.

Само­убий­ца напрочь забы­ва­ет или упор­но не хочет пом­нить о Боже­ствен­ном Спа­си­те­ле, об ответ­ствен­но­сти перед Ним за Его неоце­ни­мый, да и неоце­нен­ный дар — жизнь. Созна­тель­но или бес­со­зна­тель­но такой чело­век совер­ша­ет смерт­ный грех: губит бес­смерт­ную душу и отда­ет ее в веч­ное вла­де­ние сатане.

Ф. М. Досто­ев­ский в «Днев­ни­ке писа­те­ля за 1876 год» сумел смо­де­ли­ро­вать внут­рен­ний моно­лог «само­убий­цы от ску­ки», «идей­но­го само­убий­цы», пол­но­стью разо­ча­ро­вав­ше­го­ся в миро­зда­нии: «Я не могу быть счаст­лив, даже и при самом выс­шем и непо­сред­ствен­ном сча­стье люб­ви к ближ­не­му и люб­ви ко мне все­го чело­ве­че­ства, ибо знаю, что зав­тра же все это будет уни­что­же­но: и я, и все сча­стье это, и вся любовь, и все чело­ве­че­ство — обра­тит­ся в ничто, в преж­ний хаос… В моем несо­мнен­ном каче­стве ист­ца и ответ­чи­ка, судьи и под­су­ди­мо­го я при­суж­даю эту при­ро­ду, кото­рая так бес­це­ре­мон­но и наг­ло про­из­ве­ла меня на стра­да­ние, — вме­сте со мною к уни­что­же­нию… А так как при­ро­ду я истре­бить не могу, то истреб­лю себя одно­го, един­ствен­но от ску­ки сно­сить тира­нию, в кото­рой нет виноватого»[146].

Писа­тель бле­стя­ще выра­зил то, что дове­лось пере­жить моло­до­му Тол­сто­му в пери­од увле­че­ния Шопен­гау­э­ром, — заме­ну вопро­са об «истин­но­сти жиз­ни» вопро­сом об «истин­но­сти смер­ти». Ф. М. Досто­ев­ский с иро­ни­ей заме­тил, что само­убий­ца — «разу­ме­ет­ся, мате­ри­а­лист». Идеи это­го моно­ло­га из «Днев­ни­ка…» впо­след­ствии исполь­зо­ва­лись в романе «Бесы» (образ Кирил­ло­ва). Истреб­ле­ние все­го «чело­ве­че­ско­го, слиш­ком чело­ве­че­ско­го» (Ф. Ниц­ше) после­до­ва­тель­ный ате­ист Кирил­лов осу­ще­ствил через само­убий­ство. Он взбун­то­вал­ся про­тив Бога, пред­вку­шая в смер­ти обре­сти бого­по­до­бие. Дья­воль­ское обо­льще­ние: «…Буде­те, как боги, зна­ю­щие доб­ро и зло» (Быт.3:5), — в новой фор­ме ста­ло сим­во­лом совре­мен­ной цивилизации.

Коли­че­ство само­убийств год от года неуклон­но рас­тет. Клас­сик запад­ной социо­ло­гии Эмиль Дюрк­гейм отме­чал: за вто­рую поло­ви­ну XIX века чис­ло само­убийств утро­и­лось, учет­ве­ри­лось, упя­те­ри­лось в зави­си­мо­сти от стра­ны. Ана­ли­зи­руя ста­ти­сти­ку, уче­ный при­шел к выво­ду, что глу­бин­ные при­чи­ны само­убийств — это дез­ор­га­ни­за­ция, ослаб­ле­ние соци­аль­ных свя­зей, раз­ру­ше­ние кол­лек­ти­виз­ма, мораль­ный рас­пад, раз­ло­же­ние рели­ги­оз­но­сти (без­бо­жие). Моти­вы, кото­ры­ми обыч­но объ­яс­ня­ют само­убий­ства (нище­та, пси­хи­че­ская пато­ло­гия, рев­ность, пьян­ство, телес­ные стра­да­ния и т. д.), в дей­стви­тель­но­сти не явля­ют­ся его насто­я­щи­ми при­чи­на­ми. Исто­ки само­убийств, по Дюрк­гей­му, — вовсе не в затруд­не­ни­ях жиз­ни. Люди уби­ва­ют себя в основ­ном по «смыс­ло­вым пока­за­ни­ям», пото­му что не зна­ют, где оста­нав­ли­ва­ют­ся их закон­ные потреб­но­сти и какую цель име­ет их дея­тель­ность. Высо­кий уро­вень чис­ла само­убийств — при­знак мораль­но­го бед­ствия. Соот­вет­ствен­но, сред­ство оста­но­вить рост доб­ро­воль­ных смер­тей — не толь­ко в том, что­бы облег­чить жизнь[147].

Чис­ло суи­ци­даль­ных попы­ток, не закон­чив­ших­ся смер­тель­ным исхо­дом, в 15 раз боль­ше всех само­убийств, при­вед­ших к непо­пра­ви­мой ката­стро­фе. В одном из уни­вер­си­те­тов шта­та Айда­хо (США) при тща­тель­ном опро­се сту­ден­тов после подоб­ных попы­ток выяс­ни­лось: 85% сту­ден­тов не виде­ли боль­ше в сво­ей жиз­ни ника­ко­го смыс­ла. При этом 93% из них были здо­ро­вы физи­че­ски и с точ­ки зре­ния тра­ди­ци­он­ной пси­хи­ат­рии, жили в хоро­ших мате­ри­аль­ных усло­ви­ях и в пол­ном согла­сии с семьей, актив­но участ­во­ва­ли в обще­ствен­ной жиз­ни, име­ли все осно­ва­ния быть доволь­ны­ми сво­ей уче­бой. «Во вся­ком слу­чае, — поды­то­жи­ва­ет круп­ный пси­хо­лог Вик­тор Фран­кл, — о неудо­вле­тво­рен­ных потреб­но­стях не мог­ло быть и речи»[148].

Пси­хо­лог зада­ет прин­ци­пи­аль­ный вопрос: что мог­ло под­толк­нуть чело­ве­ка к попыт­ке покон­чить с собой, несмот­ря на пол­ное удо­вле­тво­ре­ние повсе­днев­ных мате­ри­аль­ных потреб­но­стей? В. Фран­кл счи­та­ет таким моти­вом невоз­мож­ность най­ти и осу­ще­ствить смысл жиз­ни, нехват­ку «содер­жа­ния жиз­ни» и «бег­ство от пусто­ты», то есть лич­ност­ный кризис[149].

Часто руки накла­ды­ва­ют на себя под­рост­ки в воз­расте от 10 до 14 лет. При­чем это не бес­при­зор­ни­ки, сиро­ты или дети из небла­го­по­луч­ных семей, где роди­те­лям до них нет дела. В 78% слу­ча­ев это отпрыс­ки вполне обес­пе­чен­ных и, каза­лось бы, внешне без­упреч­ных родителей[150].

Под­час они силь­но изба­ло­ва­ны («с жиру бесят­ся»); им не надо бороть­ся за свое суще­ство­ва­ние. Не зная ни в чем отка­за, они мнят себя «золо­той моло­де­жью»: сорят день­га­ми, зло­упо­треб­ля­ют алко­го­лем и нар­ко­ти­ка­ми, поз­во­ля­ют себе «кру­тые» выход­ки, лиха­чат на доро­гах. В их кру­гу царит культ золо­то­го тельца.

Сре­ди фак­то­ров, кото­рые вли­я­ют на реше­ние све­сти сче­ты с жиз­нью, упо­мя­нем так­же незре­лое, а порой напле­ва­тель­ское отно­ше­ние в обще­стве к чужой смер­ти. С экра­нов теле­ви­зо­ров на нас бук­валь­но обру­ши­ва­ет­ся поток само­убийств, кото­рый «пере­ли­ва­ет­ся» в реаль­ную дей­стви­тель­ность. Наблю­дать кон­чи­ну ста­ло при­выч­ным. Смерть утра­чи­ва­ет сакраль­ное зна­че­ние пере­хо­да в жизнь веч­ную. К тому же рели­ги­оз­ный запрет на само­убий­ство прак­ти­че­ски раз­ру­шен, и это не при­ня­то обсуж­дать в шко­ле, семье и прессе.

Ины­ми сло­ва­ми, глу­бин­ная при­чи­на суи­ци­да — край­няя сте­пень внут­рен­не­го оди­но­че­ства, отча­я­ния, подав­лен­но­сти и бес­по­мощ­но­сти. Нор­маль­ное стрем­ле­ние к жиз­ни все­це­ло заме­ня­ет­ся вле­че­ни­ем к смер­ти. Вне Бога мно­гим людям жить труд­но, без Бога они неиз­беж­но забо­ле­ва­ют каким–либо духов­ным неду­гом. Одна­ко с точ­ки зре­ния тра­ди­ци­он­ной пси­хи­ат­рии они могут оста­вать­ся вполне здо­ро­вы­ми. Кста­ти, тен­ден­ции совре­мен­но­го обще­ства тако­вы, что извест­ный рос­сий­ский пси­хо­лог Б. С. Бра­тусь ста­вит весь­ма харак­тер­ный диа­гноз: «Пси­хи­че­ски здо­ров, но лич­ност­но болен»[151].

Воис­ти­ну, «не хле­бом одним будет жить чело­век, но вся­ким сло­вом Божи­им» (Лк.4:4)! «Ибо тай­на бытия чело­ве­че­ско­го не в том, — ука­зы­ва­ет Ф. М. Досто­ев­ский в романе «Бра­тья Кара­ма­зо­вы», — что­бы толь­ко жить, а в том, для чего жить. Без твер­до­го пред­став­ле­ния себе, для чего ему жить, чело­век не согла­сит­ся жить и ско­рее истре­бит себя, чем оста­нет­ся на зем­ле, хотя бы кру­гом его всё были хлебы»[152].

Итак, мы вкрат­це рас­смот­ре­ли пре­иму­ще­ствен­но духов­ные исто­ки суи­ци­да. Но, поми­мо них, есть еще этни­че­ские и медико–генетические.

Загадки суицида

Оби­лие само­убийств в скан­ди­нав­ских стра­нах (преж­де все­го Дании и Шве­ции) вполне укла­ды­ва­ет­ся в рас­суж­де­ния Э. Дюрк­гей­ма: лег­че рас­ста­ют­ся с жиз­нью те клас­сы обще­ства, кото­рым сво­бод­нее и сыт­нее живет­ся. Гораз­до труд­нее понять суи­ци­даль­ные наклон­но­сти угро–финских наро­дов. Вен­гры, эстон­цы, фин­ны, удмур­ты, коми уже дав­но при­дер­жи­ва­ют­ся раз­ных куль­тур­ных и рели­ги­оз­ных тра­ди­ций, живут в раз­ных поли­ти­че­ских и эко­но­ми­че­ских усло­ви­ях. Неко­то­рые из этих наро­дов и внешне не похо­жи друг на дру­га. Одна­ко, слов­но сго­во­рив­шись, все они под­дер­жи­ва­ют ста­биль­но высо­кий уро­вень самоубийств.

Пер­вое и вто­рое место пооче­ред­но делят Вен­грия и Фин­лян­дия. В СССР по это­му мрач­но­му пока­за­те­лю лиди­ро­ва­ли Эсто­ния, Коми АССР и Удмур­тия. Напри­мер, Арме­нию они обго­ня­ли в 15 (!) раз. Сто­ли­цей само­убийств в Совет­ском Сою­зе по пра­ву счи­тал­ся удмурт­ский город Устинов[153].

Что же, кро­ме отда­лен­но­го род­ства и обще­го язы­ко­во­го кор­ня, сбли­жа­ет угро–финские наро­ды? Поче­му незри­мая мисти­че­ская нить само­раз­ру­ше­ния про­тя­ну­лась от Буда­пешта через Тал­лин и Хель­син­ки к Вор­ку­те и Ижевску?

У совре­мен­ных авто­ров нет одно­знач­но­го отве­та на эти вопро­сы. Вот лишь одна из вер­сий. Ее озву­чил вен­гер­ский писа­тель Дёрдь Кере­сту­ри: «Харак­тер­ные чер­ты вен­гер­ско­го народ­но­го миро­ощу­ще­ния обыч­но видят в инди­ви­ду­а­ли­сти­че­ском скла­де харак­те­ра, в спо­кой­ной мане­ре созер­ца­ния и выра­же­ния, в пред­мет­ном вооб­ра­же­нии. Но ведь оче­вид­ны и такие чер­ты, как без­рас­суд­ное моло­де­че­ство, как неис­тре­би­мость народ­ной мисти­ки, как склон­ность к анар­хи­че­ским, раз­ру­ши­тель­ным поры­вам. Эти явле­ния застав­ля­ют думать об огром­ных запа­сах неиз­рас­хо­до­ван­ной энер­гии, тая­щей­ся под спо­кой­ной поверх­но­стью и жду­щей под­хо­дя­ще­го исто­ри­че­ско­го момен­та, что­бы со сти­хий­ной мощью вырвать­ся на поверхность»[154].

Внеш­няя сдер­жан­ность, скры­ва­ю­щая под­спуд­ный заряд «вул­ка­ни­че­ской лавы», — доволь­но опас­ная чер­та наци­о­наль­но­го харак­те­ра. Нагне­тать дав­ле­ние в кот­ле и не давать выхо­да пару — зна­чит про­во­ци­ро­вать взрыв.

Пред­рас­по­ло­жен­ность к суи­ци­ду ино­гда быва­ет и наслед­ствен­ной. Это под­твер­жда­ют мно­го­чис­лен­ные при­ме­ры из исто­рии раз­лич­ных родов и семей. При­бли­зи­тель­но у 6% само­убийц род­ные отец или мать сами обо­рва­ли свою жизнь.

По сооб­ще­нию радио «Сво­бо­да», спе­ци­а­ли­сты Вашинг­тон­ско­го уни­вер­си­те­та про­ве­ли анке­ти­ро­ва­ние трех тысяч подростков–близнецов. Девуш­ки, сест­ры кото­рых про­бо­ва­ли совер­шить само­убий­ство, гораз­до чаще повто­ря­ли их печаль­ный опыт, чем те девуш­ки, сест­ры кото­рых не помыш­ля­ли нало­жить на себя руки. Бра­тья и сест­ры, у кото­рых есть гене­ти­че­ские раз­ли­чия, реже сле­ду­ют оди­на­ко­во­му сце­на­рию, чем близ­не­цы, име­ю­щие оди­на­ко­вый набор генов (моно­зи­гот­ные).

Допу­стим, один из моно­зи­гот­ных близ­не­цов совер­ша­ет суи­цид. По ста­ти­сти­ке вто­рой близ­нец дела­ет тот же роко­вой шаг в 5 раз чаще, чем в схо­жей ситу­а­ции раз­но­яй­цо­вый близ­нец. В ито­ге уро­вень сов­па­де­ния по суи­ци­ду у одно­яй­цо­вых близ­не­цов в 5 раз выше, чем у разнояйцовых[155].

Соглас­но дан­ным Швед­ско­го Наци­о­наль­но­го Цен­тра по иссле­до­ва­нию суи­ци­да, это­му тра­ги­че­ско­му фина­лу спо­соб­ству­ет ряд небла­го­при­ят­ных фак­то­ров эмбри­о­наль­но­го раз­ви­тия. Обсле­до­вав око­ло 700 тысяч паци­ен­тов, груп­па уче­ных из Сток­голь­ма уста­но­ви­ла, что низ­кий вес пло­да при рож­де­нии (менее 2 кг) впо­след­ствии уве­ли­чи­ва­ет веро­ят­ность само­убий­ства в 2 раза. Иной фак­тор рис­ка — рост пло­да. У потен­ци­аль­но­го само­убий­цы он при рож­де­нии не боль­ше 47 см.[156].

К тре­вож­ным сиг­на­лам отно­сит­ся и воз­раст мате­ри ребен­ка на момент родов. Те люди, чьи бере­мен­ные мате­ри нахо­ди­лись в под­рост­ко­вом воз­расте, совер­ша­ли суи­цид в сред­нем в 2 раза чаще по срав­не­нию с теми людь­ми, мате­ри кото­рых роди­ли их после совер­шен­но­ле­тия (до 29 лет)[157].

Уточ­ним, что вре­мя зача­тия, рост и вес пло­да во мно­гом зави­сят от обра­за жиз­ни жен­щи­ны. Непра­виль­ное пита­ние, алко­голь, нар­ко­ти­ки, стрес­сы, сек­су­аль­ная рас­пу­щен­ность ведут к недо­но­шен­но­сти пло­да и преж­де­вре­мен­ным родам. А это, как выяс­ня­ет­ся, повы­ша­ет веро­ят­ность суи­ци­да в будущем.

На вопрос, как отра­жа­ет­ся на зача­том мла­ден­це попыт­ка само­убий­ства мате­ри в пери­од бере­мен­но­сти, пока нет одно­знач­но­го отве­та. Ско­рее все­го ребе­нок полу­чит силь­ную внут­ри­утроб­ную пси­хи­че­скую трав­му с совер­шен­но непред­ска­зу­е­мы­ми послед­стви­я­ми. А если жен­щи­ну реани­ми­ро­ва­ли или про­во­ди­ли какие–либо иные лечеб­ные меро­при­я­тия, то не исклю­че­но и ток­сич­ное дей­ствие лекарств (вклю­чая поро­ки раз­ви­тия у плода).

Одна­ко цели­ком спи­сы­вать соб­ствен­ное жиз­нен­ное фиа­ско на гре­хи роди­те­лей абсурд­но. Небла­го­при­ят­ные доро­до­вые фак­то­ры (рав­но как и отя­го­щен­ная наслед­ствен­ность) — не оправ­да­ние и не фаталь­ные обсто­я­тель­ства (см. заклю­че­ние). По мило­сти Божи­ей и с помо­щью спе­ци­а­ли­стов их пагуб­ное вли­я­ние уда­ет­ся ней­тра­ли­зо­вать или уменьшить.

Суи­ци­даль­ные наклон­но­сти харак­тер­ны для выход­цев из небла­го­по­луч­ных семей. Как пра­ви­ло, такие дети стра­да­ют от тяже­лых пси­хи­че­ских травм, сек­су­аль­но­го наси­лия, побо­ев и боят­ся выплес­нуть гнев на сво­их пря­мых обид­чи­ков. Отри­ца­тель­ные эмо­ции посте­пен­но накап­ли­ва­ют­ся, и ребе­нок «взра­щи­ва­ет» их в душе. Депрес­сия, тре­во­га, страх, пани­ка под­час фор­ми­ру­ют пато­ло­ги­че­скую тягу к самоуничтожению.

При депрес­сив­ных рас­строй­ствах в тром­бо­ци­тах кро­ви не хва­та­ет фер­мен­та моно­ами­нок­си­да­зы. Уче­ные обна­ру­жи­ли: пред­ки тех, у кого было чрез­вы­чай­но низ­кое содер­жа­ние это­го фер­мен­та, уби­ва­ли себя в 8 раз чаще, чем пред­ки тех, у кого дан­ный пока­за­тель соот­вет­ство­вал норме[158].

Так­же при депрес­сии отме­ча­ет­ся паде­ние уров­ня серо­то­ни­на в голов­ном моз­гу и 5–гидроксииндолуксусной кис­ло­ты (5–HIAA) в спин­но­моз­го­вой жид­ко­сти. У тех депрес­сив­ных боль­ных, кото­рые совер­ша­ли суи­ци­даль­ные попыт­ки с исполь­зо­ва­ни­ем жест­ких и «гаран­ти­ро­ван­ных» мето­дов (стре­ля­лись, бро­са­лись с высо­ты и т. д.), зафик­си­ро­ва­на крайне низ­кая кон­цен­тра­ция назван­ных хими­че­ских соеди­не­ний. А у тех депрес­сив­ных паци­ен­тов, кото­рые не пыта­лись покон­чить с собой или дела­ли это «щадя­щи­ми» спо­со­ба­ми (напри­мер, путем пере­до­зи­ров­ки сно­твор­ных), уро­вень серо­то­ни­на и 5–HIAA был почти в 3 раза выше. У лиц, гос­пи­та­ли­зи­ро­ван­ных после попыт­ки само­убий­ства и отли­ча­ю­щих­ся низ­ким содер­жа­ни­ем серо­то­ни­на, веро­ят­ность суи­ци­да в тече­ние бли­жай­ше­го года в 10 раз боль­ше, чем у лиц с нор­маль­ным содер­жа­ни­ем серотонина[159].

Недо­ста­ток трех упо­мя­ну­тых био­ло­ги­че­ски актив­ных соеди­не­ний обу­слов­лен внеш­ней сре­дой, обра­зом жиз­ни (вред­ны­ми при­выч­ка­ми, стрес­са­ми, нера­ци­о­наль­ным пита­ни­ем и т. д.) и наслед­ствен­но­стью. Так, в 2001 году фран­цуз­ские и швей­цар­ские био­ло­ги обна­ру­жи­ли гены, изме­не­ния в кото­рых пред­по­ло­жи­тель­но уве­ли­чи­ва­ют тягу к само­убий­ству. Мута­ции нару­ша­ют спо­соб­ность нерв­ных кле­ток исполь­зо­вать серо­то­нин, кото­рый управ­ля­ет мно­ги­ми чело­ве­че­ски­ми эмо­ци­я­ми. Напом­ним, что его дефи­цит спо­соб­ству­ет тре­во­ге, раз­дра­жи­тель­но­сти, немо­ти­ви­ро­ван­ным стра­хам и импульсивно–агрессивному пове­де­нию (см. гл. VII–VIII). Таким обра­зом, дефек­ты дан­ных генов нару­ша­ют обмен веществ в тка­нях голов­но­го моз­га и слу­жат био­хи­ми­че­ской осно­вой суицида.

Здесь умест­но повто­рить: чело­век — не био­ро­бот, реак­ции кото­ро­го цели­ком пред­опре­де­ле­ны вза­и­мо­дей­стви­ем генов, гор­мо­нов и фер­мен­тов. Чело­век может быть рабом Божи­им или рабом дья­во­ла, но — не рабом серотонина.

Кро­ме того, до сих пор не ясно, где пер­во­на­чаль­ное зве­но суи­ци­да. Не исклю­че­ны два вари­ан­та: либо жиз­нен­ные дра­мы при­во­дят к дефи­ци­ту серо­то­ни­на и через это к само­убий­ству, либо дефи­цит серо­то­ни­на вызы­ва­ет жесто­чай­ший лич­ност­ный кри­зис, и чело­век с рас­ша­тан­ной пси­хи­кой ищет смер­ти. Допу­сти­мо пред­по­ло­жить и то, что оба про­цес­са идут парал­лель­но. Так или ина­че, но нару­ше­ние био­хи­ми­че­ско­го рав­но­ве­сия в орга­низ­ме, без­услов­но, ска­зы­ва­ет­ся на наших поступках.

Не сек­рет, что завер­шен­ные жен­ские суи­ци­ды обыч­но про­ис­хо­дят в пред­мен­стру­аль­ный пери­од. Гор­мо­наль­ный всплеск за 1–3 дня до нача­ла месяч­ных «давит на пси­хи­ку»: замет­но ухуд­ша­ет­ся эмо­ци­о­наль­ный настрой и само­чув­ствие, воз­ни­ка­ют нерв­ные сры­вы, исте­ри­че­ские при­пад­ки, непри­ят­ные боле­вые ощу­ще­ния, упа­док сил и т. п.

Жен­щи­ны опе­ре­жа­ют муж­чин по чис­лу суи­ци­даль­ных попы­ток. И все же на одну жен­щи­ну-само­убий­цу в мире при­хо­дит­ся при­мер­но трое само­убийц муж­ско­го пола. Соот­но­ше­ние 1:3 весь­ма крас­но­ре­чи­во. Доба­вим, что в груп­пу рис­ка по суи­ци­ду издав­на вхо­дят нар­ко­ма­ны, алко­го­ли­ки и гомосексуалисты.

Извест­ный рус­ский уче­ный A. JI. Чижев­ский свя­зы­вал силь­ные душев­ные потря­се­ния не толь­ко с коле­ба­ни­я­ми гор­мо­наль­но­го фона, но так­же с фаза­ми сол­неч­ной актив­но­сти и сезон­ны­ми изме­не­ни­я­ми пого­ды. Не сумер­ки вече­ра, не гне­ту­щая тос­ка ночи, а имен­но белый день слу­жит «пус­ко­вым кур­ком» для созна­ния несчаст­но­го чело­ве­ка. «Сле­пя­щий пол­день» — наи­бо­лее опас­ное в плане суи­ци­да вре­мя суток[160].

Воис­ти­ну, изба­ви нас, Гос­по­ди, от «беса полу­ден­но­го» — духа уны­ния! Дума­ет­ся, «демон полу­дня» вою­ет с нами не в оди­ноч­ку. Он все­гда метит в «ахил­ле­со­ву пяту» чело­ве­ка — уси­ли­ва­ет тот фак­тор рис­ка беды, кото­рым в дан­ный момент удоб­нее вос­поль­зо­вать­ся. В ито­ге духов­ные и био­ло­ги­че­ские при­чи­ны суи­ци­да сли­ва­ют­ся воеди­но и «льют воду на одну мельницу».

Само­убий­ству осо­бен­но под­вер­жен чело­век с неста­биль­ной нерв­ной систе­мой: неурав­но­ве­шен­ный, сла­бо­ха­рак­тер­ный, рани­мый… Неда­ром ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец гово­рил: «Люди, име­ю­щие тон­кое душев­ное устро­е­ние, боль­шое често­лю­бие… горю­ют и стра­да­ют от мелан­хо­лии или вооб­ще кон­ча­ют само­убий­ством. Они и сами чув­стви­тель­ны, и дья­вол дела­ет их еще более чувствительными»[161].

«Душев­но боль­ные люди, — отме­ча­ет подвиж­ник, — окан­чи­вая жизнь само­убий­ством, име­ют смяг­ча­ю­щие вину обсто­я­тель­ства, пото­му что их разум не в поряд­ке. Даже уви­дев, как на небе про­сто соби­ра­ют­ся тучи, такой чело­век уже начи­на­ет чув­ство­вать душев­ную тяжесть. Если же к это­му под­ме­ши­ва­ет­ся еще какое–то рас­строй­ство, то тучи ста­но­вят­ся сугу­бы­ми (вдвойне опас­ны­ми. — К. З.)»[162].

Итак, бого­сло­вие и нау­ка убе­ди­тель­но пока­зы­ва­ют, что импуль­сы к само­убий­ству раз­лич­ны. Порой это такие фак­то­ры, над кото­ры­ми люди почти или абсо­лют­но не власт­ны. Речь идет об отя­го­щен­ной наслед­ствен­но­сти, недо­но­шен­но­сти пло­да, пере­не­сен­ных в дет­стве изде­ва­тель­ствах, нару­ше­нии уров­ня опре­де­лен­ных био­ло­ги­че­ски актив­ных веществ и т. д. С дру­гой сто­ро­ны, нель­зя отри­цать роль сво­бод­но­го и созна­тель­но­го выбо­ра лич­но­сти, кото­рая само­чин­но жела­ет поки­нуть мир сей.

Если демон смерти рядом

Как же помочь чело­ве­ку (в част­но­сти ребен­ку) сохра­нить разум­ный баланс и не перей­ти тон­кую грань меж­ду при­ня­ти­ем жиз­ни и ее отвержением?

Когда–нибудь в рас­по­ря­же­ние меди­ков посту­пит надеж­ный лабо­ра­тор­ный тест, выяв­ля­ю­щий гене­ти­че­скую склон­ность к суи­ци­ду. Если чело­ве­ка удаст­ся с пеле­нок «про­ска­ни­ро­вать» на нали­чие пред­рас­по­ло­жен­но­сти к это­му неду­гу, нау­ка сде­ла­ет боль­шой шаг впе­ред. Тогда, навер­ное, будут раз­ра­бо­та­ны эффек­тив­ные мето­ды гене­ти­че­ско­го лече­ния и лекар­ствен­ной про­фи­лак­ти­ки. Но пока «при­вив­ка от само­убий­ства» — лишь меч­та. И не факт, что она ско­ро ста­нет явью.

Более дей­ствен­ные спо­со­бы предот­вра­тить беду — систе­ма пси­хо­ло­ги­че­ской и пси­хо­те­ра­пев­ти­че­ской помо­щи насе­ле­нию. Она вклю­ча­ет в себя теле­фон дове­рия, круг­ло­су­точ­ные пунк­ты, где мож­но пооб­щать­ся с пси­хо­ло­гом, пси­хи­ат­ром и дру­ги­ми опре­де­лен­ным обра­зом под­го­тов­лен­ны­ми людь­ми, а так­же спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные бри­га­ды ско­рой помо­щи, кри­зис­ные ста­ци­о­на­ры и меди­цин­ские центры.

Кста­ти, пер­вая теле­фон­ная линия дове­рия для людей, нахо­дя­щих­ся в бед­ствен­ном поло­же­нии, появи­лась в США в 1950 году. С тех пор про­фес­си­о­на­лы в обла­сти пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья раз­ра­бо­та­ли нема­ло инте­рес­ных мето­дик и подо­бра­ли ключ к раз­гад­ке суи­ци­да. Что же они советуют?

У каж­до­го из нас долж­на быть «жилет­ка», в кото­рую все­гда мож­но попла­кать­ся. Даже взрос­лым и само­сто­я­тель­ным людям в труд­ные мину­ты нуж­ны под­держ­ка и сочув­ствие. Тем более юной душе важ­но излить нако­пив­ши­е­ся эмо­ции. Если ребе­нок зна­ет, что роди­те­ли его пой­мут или, по край­ней мере, попы­та­ют­ся понять, он дове­рит им свое горе. Толь­ко не надо зани­мать­ся нра­во­уче­ни­я­ми и устра­и­вать скан­да­лы. Это Оттал­ки­ва­ет и про­во­ци­ру­ет без­рас­суд­ные поступ­ки. На пике эмо­ций необ­хо­ди­мо дать выска­зать­ся и про­сто пожа­леть. А уж потом спо­кой­но разо­брать­ся, в чем дело и как «раз­ру­лить» про­бле­мы. Под­черк­нем: раз­би­рать­ся сле­ду­ет не с чело­ве­ком, а имен­но с проблемой.

Над дет­ским горем нель­зя сме­ять­ся, каким бы неле­пым оно ни выгля­де­ло. Сей­час и в ран­нем школь­ном воз­расте разыг­ры­ва­ют­ся сце­ны, напо­ми­на­ю­щие тра­ге­дию Ромео и Джу­льет­ты. Но, в отли­чие от боль­шин­ства взрос­лых, дети — мак­си­ма­ли­сты. Они испо­ве­ду­ют прин­цип «все или ниче­го». Вряд ли их уте­шат рас­суж­де­ния о том, что «все еще впе­ре­ди», что любовь еще при­дет: «Мно­го будет у тебя таких пар­ней (дев­чат)». Ребен­ка не инте­ре­су­ет дале­кое буду­щее, пото­му что он живет насто­я­щим. И если в дан­ную мину­ту не полу­ча­ет жела­е­мо­го, то видит толь­ко одно реше­ние — «ниче­го».

Пси­хо­ло­ги выде­ля­ют основ­ные при­чи­ны, побуж­да­ю­щие детей и под­рост­ков доб­ро­воль­но уйти из жизни:

— без­от­вет­ная или осме­ян­ная любовь;

— отсут­ствие сил бороть­ся с трудностями;

— стрем­ле­ние обра­тить на себя внимание;

— жела­ние при­чи­нить боль («всем назло», «пусть мучаются»);

— край­няя фор­ма про­те­ста и про­ти­во­по­став­ле­ния («я такой нико­му не нужен»).

Опи­са­ны несколь­ко типов детей, склон­ных к суи­ци­дам. Вот основ­ные тре­вож­ные сиг­на­лы, кото­рые роди­те­ли не долж­ны игнорировать[163]:

• У ребен­ка нет дру­зей. Он прак­ти­че­ски ни с кем не обща­ет­ся, не откро­ве­нен с роди­те­ля­ми, при­вык решать свои про­бле­мы само­сто­я­тель­но и нико­му не дове­ря­ет. Когда боль­но или страш­но, он не пла­чет, а замы­ка­ет­ся в себе.

• Ребен­ка ниче­го не инте­ре­су­ет. Он рав­но­ду­шен ко все­му: к еде, уче­бе, раз­вле­че­ни­ям, окру­жа­ю­щим людям. Ему не хочет­ся даже шалить. На вопро­сы он отве­ча­ет при­мер­но так: «Мне все рав­но»; «Нор­маль­но». Он может выпол­нять все прось­бы взрос­лых, пото­му что сво­их жела­ний не имеет.

• Ребе­нок любит болеть и посто­ян­но при­ду­мы­ва­ет себе «страш­ные болез­ни». При этом он наме­рен­но демон­стри­ру­ет, что если роди­те­ли рядом и уси­лен­но его опе­ка­ют, то ему лег­че. Стар­шие чле­ны семьи посте­пен­но при­вы­ка­ют к «наду­ман­ным» болез­ням и не обра­ща­ют на них вни­ма­ния. Вот тогда ребе­нок пыта­ет­ся напу­гать взрос­лых. К сожа­ле­нию, ино­гда «смерть пона­рош­ку» ста­но­вит­ся реальностью.

• Самый тре­вож­ный зво­нок: ребе­нок часто пред­став­ля­ет, как всем будет пло­хо после его смер­ти. Это выяс­ня­ет­ся по кос­вен­ным при­зна­кам: ого­вор­кам, мими­ке, неже­ла­нию думать о буду­щем, участ­во­вать в семей­ных пла­нах и т. д. Неред­ко наду­ман­ная или совсем пустя­ко­вая при­чи­на слу­жит послед­ней каплей.

Дети, кото­рых уда­лось спа­сти, рас­ска­зы­ва­ют, что мыс­ли о само­убий­стве посе­ща­ли их доволь­но часто. Сна­ча­ла это были лишь фан­та­зии. Потом идея уже не каза­лась столь абсурд­ной, обрас­та­ла дета­ля­ми и при­об­ре­та­ла все более реаль­ные черты.

С хри­сти­ан­ской точ­ки зре­ния, такие навяз­чи­вые мыс­ли вну­ша­ет дья­вол (см. выше). Поэто­му без помо­щи опыт­но­го пас­ты­ря и пра­во­слав­но­го пси­хо­ло­га здесь не обойтись.

Один из путей про­фи­лак­ти­ки само­убийств Э. Дюрк­гейм видел в рели­гии. На его сугу­бо праг­ма­тич­ный взгляд, дог­ма­ты и обря­ды спла­чи­ва­ют людей. Бого­сло­вие ина­че трак­ту­ет жиз­не­утвер­жда­ю­щую роль хри­сти­ан­ства. Тем не менее важ­но, что в рели­гии усмат­ри­ва­ют­ся систе­ма сим­во­лов и образ мыш­ле­ния, посред­ством кото­рых обще­ство созна­ет само себя и кото­рые при­су­щи чело­ве­ку как чле­ну обще­ства. При­ме­ча­тель­но: в като­ли­че­ских кан­то­нах Швей­ца­рии (неза­ви­си­мо от наци­о­наль­но­сти их насе­ле­ния) в 4–5 раз мень­ше само­убийств, чем в дру­гих кан­то­нах. «Сле­до­ва­тель­но, вли­я­ние рели­гии так вели­ко, что пре­вы­ша­ет вся­кое другое»[164].

Само­убий­ство — это духов­ный недуг, изле­чить кото­рый спо­соб­на вера в Бога и дове­рие Богу. Веру­ю­щие люди обыч­но явля­ют­ся пре­крас­ны­ми собе­сед­ни­ка­ми — пони­ма­ю­щи­ми, чут­ки­ми, муд­ры­ми. Одна­ко сре­ди них есть и такие, кото­рые не уме­ют выво­дить из кри­зис­но­го состо­я­ния. Мора­ли­за­тор­ство и баналь­ные поуче­ния лишь под­тал­ки­ва­ют к изо­ля­ции и само­би­че­ва­нию. Но в подоб­ных обсто­я­тель­ствах гораз­до умест­нее не осуж­дать, не «метать гро­мы и мол­нии», не взы­вать к сове­сти, а под­дер­жи­вать, уте­шать, про­яв­лять искрен­нее и забот­ли­вое уча­стие к ближ­не­му. Дру­ги­ми сло­ва­ми, тре­бу­ют­ся холод­ный разум и горя­чее сердце.

У одной жен­щи­ны в авто­ка­та­стро­фе тра­ги­че­ски погиб моло­дой и един­ствен­ный сын. Без­утеш­ная мать не выдер­жа­ла уда­ра судь­бы и любой ценой хоте­ла вер­нуть усоп­ше­го или хотя бы видеть его. Это ста­ло навяз­чи­вой иде­ей, чуть ли не поме­ша­тель­ством. Внут­рен­ние тер­за­ния дове­ли мать до пси­хи­ат­ри­че­ской боль­ни­цы, но и после лече­ния пере­жи­ва­ния оста­лись. Несчаст­ная поте­ря­ла смысл жиз­ни и все чаще заду­мы­ва­лась о само­убий­стве. Наде­ясь отпра­вить­ся на «тот свет» и быть рядом с люби­мым маль­чи­ком, она совер­ша­ла такие попытки.

В оче­ред­ной раз она попа­ла по «Ско­рой» в город­скую кли­ни­ку. В свя­зи с обостре­ни­ем сте­но­кар­дии из реани­ма­ции ее пере­ве­ли в тера­пев­ти­че­ское отде­ле­ние. Немно­го при­дя в себя, жен­щи­на твер­до реши­ла поста­вить в сво­ей судь­бе окон­ча­тель­ную точ­ку. Уго­во­ры вра­чей и ста­ра­ния сосе­дей по пала­те были безуспешны.

На виду у пер­со­на­ла и паци­ен­тов боль­ная под­бе­жа­ла к окну, выби­ла стек­ло и… уже толь­ко одной рукой дер­жа­лась за раму. Все и охнуть не успе­ли. В этот момент по кори­до­ру про­хо­ди­ла мед­сест­ра. «А ты все рав­но сво­е­го сына не уви­дишь!» — гром­ко крик­ну­ла она. «Это поче­му же?» — ото­ро­пе­ла безум­ная. «Пото­му что само­убий­цы идут в ад: сами выбрать­ся отту­да не могут и дру­гих людей не видят. Но если ты здесь будешь молить­ся о сво­ем сыне, то помо­жешь ему гораз­до боль­ше, а после смер­ти встре­тишь его».

В этот миг в душе несчаст­ной мате­ри что–то пере­вер­ну­лось. Она поня­ла, что сво­им отча­ян­ным поступ­ком не достиг­нет жела­е­мой цели. И бес­силь­но опу­сти­лась на пол… Потом люди виде­ли, как в церк­ви она зака­зы­ва­ла панихиды.

Одна­жды автор этих строк кон­суль­ти­ро­вал пожи­лую жен­щи­ну. Три­на­дцать лет назад она пере­ста­ла чув­ство­вать ноги и вско­ре не мог­ла пере­дви­гать­ся само­сто­я­тель­но. Ей поста­ви­ли диа­гноз «осте­о­хонд­роз», не напра­вив на допол­ни­тель­ное обсле­до­ва­ние и лече­ние. Боль­ная обра­ти­лась к дру­гим спе­ци­а­ли­стам, кото­рые диа­гно­сти­ро­ва­ли опу­холь груд­но­го отде­ла спин­но­го моз­га. После опе­ра­ции в МОНИКИ в 1995 году доба­вил­ся еще один онко­ло­ги­че­ский диа­гноз — «менин­гео­ма». В 1999 и в 2001 годах по при­чине уси­ли­ва­ю­щих­ся болей в спине про­из­ве­ли повтор­ные опе­ра­ции. После послед­ней жен­щине про­ве­ли пол­ный курс мас­са­жа, реко­мен­до­ван­но­го спе­ци­а­ли­ста­ми МОНИКИ. Но с тех пор ноги отня­лись окон­ча­тель­но. К про­бле­ме доба­ви­лись ска­чу­щее дав­ле­ние, пан­кре­а­тит, сахар­ный диа­бет II типа и язва две­на­дца­ти­перст­ной киш­ки. «Я посто­ян­но лежу и очень ратую за эвта­на­зию, — жало­ва­лась боль­ная. — Кому я нуж­на с таким “буке­том” боля­чек? Помо­ги­те хотя бы советом…»

Вот ответ, кото­рый был дан: «Ска­жу чест­но: никто не хотел бы ока­зать­ся в Вашей ситу­а­ции. Но, как извест­но, даже из само­го без­на­деж­но­го поло­же­ния есть мини­мум два выхо­да. Кста­ти, один Вы назва­ли — эвта­на­зия. Это кра­си­вое сло­во озна­ча­ет актив­ное или пас­сив­ное само­убий­ство. Мысль об эвта­на­зии — не Ваша. Ее вну­ша­ет Вам дух отча­я­ния — дья­вол, кото­рый исста­ри иску­ша­ет всех и назван “чело­ве­ко­убий­цей от нача­ла”. Вас пре­сле­ду­ют навяз­чи­вые мыс­ли о све­де­нии сче­тов с жиз­нью. Это име­ло бы смысл, если бы на “том све­те” нас ниче­го не жда­ло: ни веч­ная жизнь, ни веч­ная мука. Одна­ко люди, само­воль­но пре­рвав­шие свои зем­ные муче­ния, стра­да­ют тяже­лее — их судят как самоубийц.

А вто­рой выход из создав­ше­го­ся поло­же­ния — духов­ная тера­пия. Древ­няя муд­рость гла­сит: “Если нель­зя изме­нить ситу­а­цию, то нуж­но изме­нить свое отно­ше­ние к ней”. Тогда будет лег­че, и откро­ет­ся какая–то жиз­нен­ная пер­спек­ти­ва. Как это сделать?

Необ­хо­ди­мо осо­знать, что с нами ниче­го про­сто так не про­ис­хо­дит. Слу­чай — это язык Бога, а болезнь — сиг­нал бед­ствия, кото­рый душа посы­ла­ет через тело. О чем гово­рят болез­ни? О том, что Ваша жиз­нен­ная мис­сия не завер­ше­на. Быть может, есть то, в чем еще надо рас­ка­ять­ся. Задай­те этот вопрос сво­ей сове­сти и сверь­те ответ с боже­ствен­ны­ми заповедями.

Вы живе­те не в глу­ши. При жела­нии мож­но най­ти веру­ю­щих людей, кото­рые помо­гут Вам прий­ти в цер­ковь и рас­ска­зать свя­щен­ни­ку о сво­ей беде или при­гла­сят его к Вам домой. Так Вам откро­ет­ся новый смысл жизни.

Чело­век, не вла­де­ю­щий нога­ми, тем не менее спо­со­бен тво­рить доб­ро. Напри­мер, молясь и читая псал­тирь за живых или усоп­ших, он дерз­но­вен­но про­сит Гос­по­да о мило­сер­дии к ним. А молит­ва, исхо­дя­щая из глу­би­ны серд­ца при­ко­ван­но­го к посте­ли стра­даль­ца, очень дей­ствен­на. Не зря на Руси набож­ные люди так чти­ли убо­гих и счи­та­ли их молит­вы осо­бен­но бого­угод­ны­ми. Убо­ги­ми име­но­ва­ли тех, кто бли­зок к Богу — «у Бога».

Верь­те: Гос­подь облег­чит Вашу участь, подаст уте­ше­ние и тер­пе­ние в скор­бях, а потом Сам возь­мет Вас к Себе. И помни­те: если Бог посы­ла­ет столь тяже­лый крест, зна­чит, Вы — силь­ная и може­те его нести. Сла­бо­му духом такое испы­та­ние не дает­ся. Укре­пи Вас, Господи!»

Бес­цель­ность бытия, страх перед неиз­беж­но­стью смерт­но­го часа и уны­ние хри­сти­ан­ство исста­ри вра­чу­ет молит­вой, пока­я­ни­ем, доб­ро­де­те­лью смерт­ной памя­ти (memento mori), надеж­дой на Бога, уче­ни­ем о бес­смер­тии души, о «вос­кре­се­нии мерт­вых и жиз­ни буду­ще­го века». Цер­ковь при­зы­ва­ет нас вести себя осмот­ри­тель­но и зара­нее гото­вить­ся к пере­хо­ду в иной мир (см.: Пс.89:12; Сир.7:39; 8, 8 и 9, 16–18).

Чело­ве­ку необ­хо­ди­ма вера в Бога, нужен выс­ший, конеч­ный смысл жиз­ни, а не толь­ко зна­ние или ощу­ще­ние кон­крет­ных близ­ле­жа­щих целей. Душа не доволь­ству­ет­ся частич­ной прав­дой, но жаж­дет всей пол­но­ты Небес­ной истины.

По мне­нию наше­го совре­мен­ни­ка, стар­ца Паи­сия Свя­то­гор­ца, боль­шин­ство людей «стра­да­ет пото­му, что не пони­ма­ет глу­бо­ко­го смыс­ла жиз­ни. Когда этот глу­бо­кий жиз­нен­ный смысл ста­но­вит­ся понят­ным, то все дела устра­и­ва­ют­ся правильно»[165]. Ста­рец сове­то­вал роди­те­лям помочь уяс­нить сво­им детям, что такое доб­ро. А ведь оно и «есть глу­бо­чай­ший смысл жизни»[166].

К сожа­ле­нию, неред­ко быва­ет, что все начи­на­ет­ся с внут­рен­ней пусто­ты и ску­ки, а закан­чи­ва­ет­ся лич­ност­ным кри­зи­сом и само­убий­ством. Конеч­но, ника­кой общей для всех схе­мы дви­же­ния «по нис­хо­дя­щей» начер­тать нель­зя. Все очень лич­ност­но, инди­ви­ду­аль­но. Ино­гда духов­но, а то и физи­че­ски чело­век гиб­нет, не дой­дя до ста­дии само­убий­ства. Но Гос­подь может спа­сти все­гда, даже при суи­ци­даль­ной попытке.

Авто­ру этих строк сооб­щи­ли сле­ду­ю­щую исто­рию. Несколь­ко моло­дых людей реши­ли поза­ба­вить­ся: повто­ри­ли извест­ную сце­ну из рома­на Тол­сто­го «Вой­на и мир». Слов­но бра­вые и уда­лые гуса­ры, они поспо­ри­ли, кто из них боль­ше выпьет и доль­ше уси­дит на под­окон­ни­ке. Один парень нема­ло «при­нял на грудь» и, уже ниче­го не сооб­ра­жая, лихо вско­чил на под­окон­ник. Как гово­рят в наро­де, «пья­но­му море по колено!»

Но через несколь­ко секунд юно­ша начал терять рав­но­ве­сие. Как потом рас­ска­зал он сам, какая–то упру­гая сила бук­валь­но втолк­ну­ла его назад в ком­на­ту. Он тот­час про­трез­вел, опом­нил­ся и страш­но испугался.

Оче­вид­но, под дей­стви­ем силь­ней­ше­го стрес­са орга­низм моби­ли­зо­вал свои внут­рен­ние резер­вы. А удер­жал пар­ня от паде­ния ско­рее все­го ангел-хра­ни­тель. Воис­ти­ну, Бог не хочет смер­ти без­за­кон­ни­ка, но «что­бы он обра­тил­ся от путей сво­их и был жив» (Иез.18:23).

Каж­до­му из нас Биб­лия пред­ла­га­ет сво­бод­ный выбор: жизнь и доб­ро или смерть и зло, бла­го­сло­ве­ние или про­кля­тие. «Избе­ри жизнь, — при­зы­ва­ет сло­во Божие, — дабы жил ты и потом­ство твое…» (Втор. 30,19).

В уче­нии Хри­ста мы чер­па­ем те иде­а­лы и цен­но­сти, бла­го­да­ря кото­рым име­ем уни­каль­ный шанс обре­сти истин­ный смысл жиз­ни. Хри­сти­ан­ство спа­си­тель­но, посколь­ку вос­ста­нав­ли­ва­ет раз­ру­шен­ную гре­хом связь чело­ве­ка с Богом. А это самое глав­ное в тера­пии духов­ных недугов.

Но если беда все же про­изо­шла? В каж­дом кон­крет­ном слу­чае нуж­но тща­тель­но раз­би­рать­ся, под вли­я­ни­ем каких моти­вов и обсто­я­тельств, «в здра­вом уме» или «вне ума» несчаст­ный нало­жил на себя руки. Сле­ду­ет учи­ты­вать, насколь­ко он был дее­спо­со­бен, вме­ня­ем, в какой сте­пе­ни его созна­ние под­верг­лось дефор­ма­ции, помра­че­нию, не под­дал­ся ли он сию­ми­нут­ной сла­бо­сти, аффекту.

С точ­ки зре­ния пра­во­слав­но­го спе­ци­а­ли­ста по био­ме­ди­цин­ской эти­ке, про­то­пре­сви­те­ра Иоан­на Брэка, воля само­убий­цы зача­стую пара­ли­зо­ва­на как гре­хом, так и болез­нью. Хри­сти­ан­ская любовь и пас­тыр­ская чут­кость не долж­ны игно­ри­ро­вать науч­но уста­нов­лен­ные фак­ты. Поэто­му отец Иоанн пред­ла­га­ет соста­вить осо­бый чин погре­бе­ния пси­хи­че­ски нездо­ро­вых само­убийц. Там их пред­смерт­ное состо­я­ние «все­це­ло при­зна­ва­лось бы свя­зан­ным с нашей пад­шей при­ро­дой (по ана­ло­гии с чино­по­сле­до­ва­ни­ем о вто­ро- и третье-брачных)»[167].

Раз­мыш­ляя о загроб­ной уча­сти само­убийц, ста­рец Паи­сий пишет: «Мы не зна­ем, отче­го они нало­жи­ли на себя руки и в каком состо­я­нии они нахо­ди­лись в послед­ний момент жиз­ни. Может быть, в час, когда их душа выхо­ди­ла из тела, они пока­я­лись, попро­си­ли у Бога про­ще­ния, и их пока­я­ние было при­ня­то. И, может быть, их душу при­нял Ангел Господень»[168].

Бога не обма­нешь. Если в серд­це закра­лась ковар­ная мысль «уйти кра­си­во» и успеть «пока­ять­ся» при послед­нем изды­ха­нии, то Гос­подь посту­пит «с лука­вым — по лукав­ству его» (Пс.17:27).

Резю­ми­ру­ем цита­той из «Основ соци­аль­ной кон­цеп­ции Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви»: «Умыш­лен­ный само­убий­ца, кото­рый “соде­лал сие от оби­ды чело­ве­че­ской или по ино­му како­му слу­чаю от мало­ду­шия”, не удо­ста­и­ва­ет­ся хри­сти­ан­ско­го погре­бе­ния и литур­ги­че­ско­го поми­но­ве­ния… Если само­убий­ца бес­со­зна­тель­но лишил себя жиз­ни “вне ума”, то есть в при­пад­ке душев­ной болез­ни, цер­ков­ная молит­ва о нем доз­во­ля­ет­ся по иссле­до­ва­нии дела пра­вя­щим архи­ере­ем. Вме­сте с тем необ­хо­ди­мо пом­нить, что вину само­убий­цы неред­ко раз­де­ля­ют окру­жа­ю­щие его люди, ока­зав­ши­е­ся неспо­соб­ны­ми к дей­ствен­но­му состра­да­нию и про­яв­ле­нию милосердия»[169].

Глава X. «Внутренний ад»

В свя­то­оте­че­ской схе­ме вось­ми гре­хов­ных стра­стей две послед­ние стра­сти — тще­сла­вие и гор­дость (гор­ды­ня) — сто­ят особ­ня­ком. Эти поро­ки самые лютые и труд­но­ис­ко­ре­ни­мые. Ино­гда их даже объ­еди­ня­ют в один духов­ный недуг, посколь­ку они раз­ли­ча­ют­ся меж­ду собой, как отрок и муж­чи­на, как пше­ни­ца и хлеб. «Ибо тще­сла­вие, — рас­суж­да­ет пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник, — есть нача­ло, а гор­дость — конец»[170].

Тще­сла­вие — это поиск пустой, сует­ной (тщет­ной) сла­вы от людей. Мане­ры и поступ­ки тще­слав­но­го чело­ве­ка насквозь про­пи­та­ны лице­ме­ри­ем, чело­ве­ко­уго­ди­ем, лукав­ством, зави­стью, теат­раль­но­стью, жаж­дой ком­пли­мен­тов и похвал. Тще­слав­но­му непре­мен­но нужен «бла­го­дар­ный зри­тель», «ауди­то­рия у ног».

Гор­дый же чело­век сам себя мнит куми­ром и судьей. Соб­ствен­ное «я» он счи­та­ет как бы цен­тром Все­лен­ной. В наро­де гово­рят: «Пуп зем­ли». Он само­уве­рен, высо­ко­ме­рен, занос­чив, над­ме­нен и вла­сто­лю­бив. Он отвер­га­ет любые авто­ри­те­ты, име­ет амби­ции и завы­шен­ную само­оцен­ку, обыч­но не верит в Бога, кощун­ству­ет и богохульствует.

Тще­сла­вие и гор­ды­ня — стра­сти исклю­чи­тель­но духов­ные. По выра­же­нию пре­по­доб­но­го Иоан­на Кас­си­а­на Рим­ля­ни­на, они воз­ни­ка­ют «без вся­ко­го содей­ствия тела»[171]. Поэто­му они никак не обу­слов­ле­ны гене­ти­кой и физио­ло­ги­ей организма.

Одна­ко суще­ству­ют неко­то­рые ано­ма­лии лич­но­сти и харак­те­ра, симп­то­мы кото­рых чем–то срод­ни при­зна­кам дан­ных стра­стей. Как это объ­яс­нить? Веро­ят­но, так: либо тще­сла­вие и гор­ды­ня порож­да­ют соот­вет­ству­ю­щие пси­хо­ло­ги­че­ские и пси­хи­че­ские откло­не­ния, либо, наобо­рот, ста­но­вят­ся их след­стви­ем, либо вер­но то и дру­гое сразу.

Гене­ти­че­ские фак­то­ры могут играть опре­де­лен­ную роль в раз­ви­тии исте­ро­ид­но­го, шизо­ти­пи­че­ско­го, погра­нич­но­го, пара­но­ид­но­го и асо­ци­аль­но­го рас­стройств лич­но­сти. Сре­ди таких био­ло­ги­че­ских фак­то­ров рис­ка выде­ля­ют врож­ден­ные наклон­но­сти (напри­мер, высо­кую или низ­кую актив­ность нерв­ной систе­мы, затор­мо­жен­ность пове­де­ния) и сни­же­ние уров­ня ней­ро­ме­ди­а­то­ров голов­но­го моз­га (серо­то­ни­на, дофа­ми­на, норад­ре­на­ли­на). Эти гене­ти­че­ские осо­бен­но­сти спо­соб­ны пред­рас­по­ла­гать к депрес­си­ям и импульсивно–агрессивным дей­стви­ям, вплоть до нане­се­ния себе ноже­вых порезов[172] (см. гл. VII–IX).

Под­черк­нем, что лич­ност­ные рас­строй­ства не явля­ют­ся цели­ком наслед­ствен­ны­ми. Наи­бо­лее весо­мый вклад в их про­ис­хож­де­ние вно­сят духов­ные, пси­хо­ло­ги­че­ские и соци­аль­ные при­чи­ны (соблаз­ны окру­жа­ю­ще­го мира, эмо­ци­о­наль­ные трав­мы, отсут­ствие роди­тель­ской забо­ты, ошиб­ки вос­пи­та­ния и пр.).

Заключение

Итак, мы рас­смот­ре­ли в еди­ной свя­зи восемь гре­хов­ных стра­стей и восемь групп пороч­ных врож­ден­ных склон­но­стей. Мно­го­чис­лен­ные при­ме­ры и фак­ты, бого­слов­ские и науч­ные ком­мен­та­рии убеж­да­ют нас, что кор­ни неко­то­рых поро­ков ухо­дят в глубь чело­ве­че­ско­го есте­ства, в наслед­ствен­ность. Отсю­да — ряд серьез­ных выводов:

1. В той или иной сте­пе­ни люди гене­ти­че­ски пред­рас­по­ло­же­ны к опре­де­лен­ным болез­ням и нрав­ствен­но неодоб­ри­тель­но­му поведению.

2. Наря­ду с духов­ны­ми и социально–психологическими при­чи­на­ми, пагуб­ные врож­ден­ные склон­но­сти име­ют гене­ти­че­ские и био­хи­ми­че­ские пред­по­сыл­ки для сво­е­го воз­ник­но­ве­ния. Гены могут быть свя­за­ны со стра­стя­ми и смерт­ны­ми гре­ха­ми посред­ством физио­ло­ги­че­ских про­цес­сов организма.

3. Наи­бо­лее гене­ти­че­ски обу­слов­ле­ны плот­ские стра­сти (чре­во­уго­дие и любо­де­я­ние). Из духов­ных стра­стей в неко­то­рой мере зави­сят от генов про­яв­ле­ния гне­ва, мир­ской печа­ли и есте­ствен­но­го уны­ния. А среб­ро­лю­бие, тще­сла­вие и гор­ды­ня свя­за­ны с наслед­ствен­но­стью кос­вен­но, не напрямую.

4. Люди с отя­го­щен­ной наслед­ствен­но­стью порой име­ют склон­ность к смерт­ным гре­хам, воз­ни­ка­ю­щим на поч­ве плот­ских стра­стей (пьян­ство, гомо­сек­су­а­лизм и т. п.). В мень­шей сте­пе­ни отме­ча­ет­ся гене­ти­че­ская пред­рас­по­ло­жен­ность к смерт­ным гре­хам на поч­ве гне­ва, мир­ской печа­ли и уны­ния (агрес­сив­ность, жесто­кость вплоть до убий­ства, само­убий­ство и т. д.). Гор­ды­ня, тще­сла­вие и среб­ро­лю­бие под­час при­во­дят к таким смерт­ным гре­хам, кото­рые нель­зя объ­яс­нить вли­я­ни­ем био­ло­ги­че­ской наслед­ствен­но­сти (само­обо­жеств­ле­ние, чер­ная зависть, иуди­на жад­ность к деньгам).

5. Био­ло­ги­че­ские фак­то­ры рис­ка гре­хов­ных стра­стей (напри­мер, ген тре­во­ги и нев­ро­тич­но­сти, недо­ста­ток или избы­ток опре­де­лен­ных гор­мо­нов и фер­мен­тов) не под­ме­ня­ют и не упразд­ня­ют собой грех. Наобо­рот, они слу­жат его ору­ди­ем, его мате­ри­аль­ной струк­ту­рой в организме.

6. Посред­ством пато­ло­ги­че­ских мута­ций гре­хи рода могут раз­жи­гать у потом­ков «гене­ти­че­ский пожар», и тогда демо­нам лег­че под­толк­нуть нас к злу, лег­че совла­дать с нами.

7. Небла­го­при­ят­ная наслед­ствен­ность частич­но ско­вы­ва­ет нашу внут­рен­нюю сво­бо­ду, но — не все­гда и не сто­про­цент­но. Исклю­че­ние состав­ля­ет тяже­лая пси­хи­че­ская пато­ло­гия, кото­рая дела­ет чело­ве­ка недее­спо­соб­ным (син­дром Дау­на ипъп.).

Никто не спо­рит, что чело­ве­ку с отя­го­щен­ной наслед­ствен­но­стью труд­но одо­леть соот­вет­ству­ю­щие стра­сти. Нуж­но осо­бен­но избе­гать того соблаз­на, к кото­ро­му у нас сла­бый имму­ни­тет, и сугу­бо осте­ре­гать­ся того иску­ше­ния, перед кото­рым наше­му орга­низ­му тяже­ло усто­ять. К при­ме­ру, людям, гене­ти­че­ски и физио­ло­ги­че­ски склон­ным к алко­го­лиз­му, слож­нее отка­зать­ся от лиш­ней рюм­ки вина, а пред­рас­по­ло­жен­ным к нар­ко­ти­кам — «соско­чить» с иглы. Сна­ча­ла грех пере­рас­та­ет в болезнь, а затем болезнь вле­чет нас к греху.

Обви­нять тако­го чело­ве­ка и застав­лять его каять­ся за раз­нуз­дан­ность и при­хо­ти пред­ков — по мень­шей мере не по–христиански. Будем пом­нить, что он — залож­ник чужих оши­бок, невин­ная жерт­ва и досто­ин глу­бо­ко­го сожа­ле­ния. Наслед­ствен­ные склон­но­сти к поро­кам — это такие же смяг­ча­ю­щие обсто­я­тель­ства, как нище­та или дур­ное воспитание.

Одна­ко абсо­лют­но всё «спи­сы­вать» на зло­по­луч­ные гены тоже не пра­виль­но. Лука­вый чело­век весь­ма изощ­рен­но ищет али­би и оправ­ды­ва­ет соб­ствен­ные недо­стат­ки. Для этих небла­го­вид­ных целей он ста­ра­ет­ся исполь­зо­вать и науч­ные откры­тия. Он нахо­дит новые аргу­мен­ты в поль­зу фаталь­но­сти сво­их пагуб­ных при­стра­стий: яко­бы гены вино­ва­ты, а не я…

«Ну, — уны­ло сету­ет он, — это же гене­ти­ка! Здесь ниче­го не попи­шешь! Я вынуж­ден делать то, что велят мне гены. Я, как ком­пью­тер, испол­няю вло­жен­ную в меня программу».

Вспом­ним кино­фильм «Обык­но­вен­ное чудо». Король жалу­ет­ся: «Я кова­рен, зло­па­мя­тен, капри­зен. И самое обид­ное, что не я в этом вино­ват, а пред­ки. Пра­де­ды, пра­баб­ки, вну­ча­тые дяди, тети раз­ные, пра­от­цы и пра­ма­те­ри. Они вели себя при жиз­ни, как сви­ньи, а мне при­хо­дит­ся отве­чать. Я по нату­ре доб­ряк, умни­ца, люб­лю музы­ку, рыб­ную лов­лю, кошек. И вдруг тако­го натво­рю, что хоть плачь. Ведь я с фамиль­ны­ми дра­го­цен­но­стя­ми уна­сле­до­вал все под­лые фамиль­ные чер­ты. Пред­став­ля­е­те удо­воль­ствие? Сде­ла­ешь гадость — все вор­чат, и никто не хочет понять, что это тетя вино­ва­та… Дру­гой сва­лил бы вину за свои под­ло­сти на това­ри­щей, на началь­ство, на сосе­дей, на жену. А я валю на пред­ков, как на покой­ни­ков. Им все рав­но, а мне полегче»[173].

Чув­ствуя на себе обли­ча­ю­щий взгляд собе­сед­ни­ка, король про­дол­жа­ет: «Мол­чи! Я знаю, что ты ска­жешь! Отве­чать само­му, не сва­ли­вая вину на ближ­них, за все свои под­ло­сти и глу­по­сти — выше чело­ве­че­ских сил! Я не гений какой–нибудь. Про­сто король, каки­ми пруд пруди».

Пре­зи­рая сво­их пред­ков, король, одна­ко, безум­но любит род­ную дочь. По харак­те­ру она на него нисколь­ко не похо­жа. И в глу­бине души он это­му даже рад. Вду­ма­ем­ся: како­во радо­вать­ся тому, что твои дети на тебя, к сча­стью, не похожи?!

Еще раз повто­рим муд­рое изре­че­ние Вик­то­ра Франк­ла: «Наслед­ствен­ность — это не более чем мате­ри­ал, из кото­ро­го чело­век стро­ит сам себя. Это не более чем кам­ни, кото­рые могут быть исполь­зо­ва­ны, а могут быть отверг­ну­ты стро­и­те­лем. Но сам стро­и­тель — не из камней»[174].

Зная живу­честь гре­ха в нашем пад­шем есте­стве, Тво­рец не оста­вил нас «на волю злых генов». В помощь нашим духов­ным уси­ли­ям Он сотво­рил при­род­ные меха­низ­мы, бло­ки­ру­ю­щие раз­ви­тие болез­ней и пагуб­ных врож­ден­ных склонностей.

Суще­ству­ют гены–антагонисты, про­ти­во­дей­ству­ю­щие дру­гим генам. Ска­жем, анти­он­ко­ге­ны защи­ща­ют наши клет­ки от пере­рож­де­ния в рако­вую опу­холь. Если анти­он­ко­ге­ны повре­жда­ют­ся, то под воз­дей­стви­ем небла­го­при­ят­ных фак­то­ров внеш­ней сре­ды (ради­а­ции, стрес­сов, алко­го­ля и т. п.) акти­ви­зи­ру­ют­ся «спя­щие» до это­го онко­ге­ны. В резуль­та­те воз­ни­ка­ет рак. А при нор­маль­ной рабо­те гене­ти­че­ско­го аппа­ра­та и иммун­ной систе­мы сра­ба­ты­ва­ет есте­ствен­ная защи­та орга­низ­ма, и опу­холь не обра­зу­ет­ся. Вот поче­му гене­ти­че­ская пред­рас­по­ло­жен­ность к забо­ле­ва­нию вовсе не озна­ча­ет, что оно неизбежно.

Тем более это отно­сит­ся к какому–либо гре­хов­но­му при­стра­стию, отправ­ной точ­кой кото­ро­го слу­жит без­во­лие само­го чело­ве­ка — грех, гнез­дя­щий­ся в его серд­це. Гос­подь сотво­рил нас по Сво­е­му обра­зу и даро­вал нам сво­бо­ду воли. В конеч­ном сче­те, мы сами выби­ра­ем, усту­пить гре­ху или нет. А если соб­ствен­ных сил не хва­та­ет, Гос­подь все­гда про­тя­ги­ва­ет руку помо­щи. Отверг­нем мы ее или при­мем — опять же зави­сит толь­ко от нас.

«Бог спра­вед­лив, — утвер­жда­ет ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец. — Он пита­ет вели­кую и осо­бен­ную любовь к тем детям, кото­рые в мире сем пре­тер­пе­ли неспра­вед­ли­вость — от роди­те­лей или от кого–то еще. Если при­чи­ной того, что ребе­нок идет по кри­вой дорож­ке, ста­но­вят­ся его роди­те­ли, то Бог не остав­ля­ет тако­го ребен­ка, пото­му что тот име­ет пра­во на Боже­ствен­ную помощь. И вот мы видим, как неко­то­рые юно­ши — да и не толь­ко юные, но и пожи­лые люди — в какой–то момент рез­ко пово­ра­чи­ва­ют к добру»[175].

Конеч­но, зло­упо­треб­лять мило­сер­ди­ем и дол­го­тер­пе­ни­ем Гос­по­да недо­пу­сти­мо. Роди­те­ли долж­ны усерд­но ста­рать­ся отсе­кать все свои стра­сти — и уна­сле­до­ван­ные, и при­об­ре­тен­ные. А ина­че Судия Небес­ный взы­щет с роди­те­лей за их нерас­ка­ян­ность и духов­ное нера­де­ние. Кро­ме того, они «поне­сут ответ­ствен­ность за то, что пере­да­ют эти стра­сти сво­им детям»3.

Бороть­ся с пло­хой духов­ной и био­ло­ги­че­ской наслед­ствен­но­стью сле­ду­ет с само­го ран­не­го воз­рас­та. Упре­жда­ю­щий удар по наслед­ствен­ным и врож­ден­ным неду­гам нано­сят забла­го­вре­мен­но. Вполне понят­но: сор­ня­ки про­ще выпо­лоть, пока они еще не окреп­ли и не раз­рос­лись. Нет оправ­да­ния тем роди­те­лям, кото­рые зна­ют о поро­ках и болез­нях сво­их детей, но сидят сло­жа руки.

Если же дети уже вырос­ли, надо дей­ство­вать по прин­ци­пу: «Луч­ше позд­но, чем нико­гда». Но в обо­их слу­ча­ях крайне важ­но соче­тать уси­лия вра­чей с духов­ны­ми спо­со­ба­ми исце­ле­ния, кото­рые пред­ла­га­ет нам Пра­во­слав­ная Церковь[176].

Чем силь­нее мы про­ти­вим­ся Богу, тем боль­ше над нами гос­под­ству­ют наслед­ствен­ность, окру­жа­ю­щая сре­да и демо­ны, наши внут­рен­ние стра­хи и похо­ти. Сде­ла­ем же то, что в наших силах, а осталь­ное предо­ста­вим Богу. Неда­ром цер­ков­ное пес­но­пе­ние гла­сит: «Иде­же бо хощет Бог, побеж­да­ет­ся есте­ства чин». Ины­ми сло­ва­ми, по воле Божи­ей изме­ня­ет­ся есте­ствен­ный ход событий.

Ста­рец Паи­сий Свя­то­го­рец учит: «Пока­я­ние и испо­ведь — вот что нуж­но сего­дня. Мой неиз­мен­ный совет людям: кай­тесь и испо­ве­дуй­тесь, что­бы дья­вол был лишен прав, а вы пре­кра­ти­ли под­вер­гать­ся внеш­ним бесов­ским воз­дей­стви­ям. Что­бы люди поня­ли и пока­я­лись, им тре­бу­ет­ся встряс­ка… Мы еще не осо­зна­ли, что пока­я­ни­ем чело­век может изме­нить реше­ние Бога (кур­сив. — К. 3.). То, что у чело­ве­ка есть такая сила, — это не шут­ка. Ты дела­ешь зло? Бог дает тебе по загрив­ку. Гово­ришь: “согре­шйх”? Бог изме­ня­ет гнев на милость и пода­ет тебе Свои благословения»[177].

Чисто­сер­деч­ное, нефор­маль­ное пока­я­ние слов­но исправ­ля­ет соде­ян­ное, пере­де­лы­ва­ет какое–то внеш­нее собы­тие, — но уже во внут­рен­нем плане. Когда мы осо­зна­ём убий­ствен­ную мощь гре­ха и свое недо­сто­ин­ство, когда стыд и надеж­да захле­сты­ва­ют душу, тогда в серд­це схо­дит боже­ствен­ная бла­го­дать. Она выры­ва­ет нас из дья­воль­ско­го пле­на, бук­валь­но осво­бож­да­ет (по–славянски — раз­ре­ша­ет) от уз гре­ха и смы­ва­ет его сле­ды. Она дела­ет в очах Божи­их наши про­ступ­ки «яко­же не быв­ши­ми» — как буд­то их не было вовсе.

Грех кале­чит чело­ве­ка, а бла­го­дать вра­чу­ет его. И если наша или чья–то болезнь яви­лась пло­дом пре­ступ­ле­ния зако­на Божия, то после устра­не­ния духов­ных при­чин неред­ко исче­за­ют и их физи­че­ские послед­ствия (см.: Мк.2:3–12). «Пока­я­ни­ем, — настав­ля­ет пре­по­доб­ный Вар­са­ну­фий Вели­кий, — можешь изба­вить­ся от нака­за­тель­ных болезней»[178] (см. при­ло­же­ние I и III).

Хотя не обя­за­тель­но, что пока­я­ние при­ве­дет к сто­про­цент­но­му исце­ле­нию. Во–первых, это не все­гда угод­но Богу, а во–вторых, наши вера и усер­дие зача­стую сла­бы. Кому из нас Гос­подь ска­жет сло­ва, обра­щен­ные к жен­щине, стра­дав­шей кро­во­те­че­ни­ем: «…Вера твоя спас­ла тебя; иди в мире и будь здо­ро­ва от болез­ни тво­ей» (Мк.5:34)?

Одна­ко ради искрен­не­го пока­я­ния Про­мысл Божий может смяг­чить кли­ни­че­ские про­яв­ле­ния болез­ни: сде­лать менее часты­ми обостре­ния, облег­чить боле­вые при­сту­пы, устра­нить воз­мож­ные или уже име­ю­щи­е­ся ослож­не­ния, побоч­ные дей­ствия лекар­ствен­ных пре­па­ра­тов и меди­цин­ских мани­пу­ля­ций и т. п. Веру­ю­щих боль­ных Гос­подь под­дер­жи­ва­ет в бла­го­че­сти­вой дея­тель­но­сти и, каза­лось бы, непо­силь­ных тру­дах. Он укреп­ля­ет тер­пе­ние и дает силы в стра­да­ни­ях, отго­ня­ет мало­ду­шие и пани­че­ский страх, помо­га­ет моби­ли­зо­вать­ся и пра­виль­но сори­ен­ти­ро­вать­ся в том, что надо делать (выбор вра­ча, мето­дов лече­ния, поиск лекарств и т. д.).

Вме­сте с тем суще­ству­ет огром­ный соблазн обра­тить­ся к небо­го­угод­ным спо­со­бам диа­гно­сти­ки и вра­че­ва­ния. Сре­ди них — такие ген­ные тех­но­ло­гии, кото­рые про­ти­во­ре­чат воле Божи­ей (селек­ция и уни­что­же­ние «лиш­них» эмбри­о­нов, кло­ни­ро­ва­ние людей, управ­ле­ние их созна­ни­ем, разу­мом, чув­ства­ми и т. д.).

В сво­ем зна­ме­ни­том романе–антиутопии «О див­ный новый мир» англий­ский писа­тель Олдос Хакс­ли подроб­но опи­сы­ва­ет «пло­ды» созда­ния людей с зара­нее наме­чен­ны­ми свой­ства­ми. По сюже­ту про­из­ве­де­ния, изощ­рен­ные гене­ти­че­ские мани­пу­ля­ции с эмбри­о­на­ми поз­во­ли­ли уче­ным «перей­ти из сфе­ры про­сто­го, раб­ско­го под­ра­жа­ния при­ро­де в куда более увле­ка­тель­ный мир чело­ве­че­ской изоб­ре­та­тель­но­сти». Там власть иму­щие пред­опре­де­ля­ют и фор­ми­ру­ют людей к жиз­ни в задан­ных кастах. Одно­вре­мен­но людям при­ви­ва­ют любовь к неиз­беж­ной, выбран­ной за них судьбе[179].

Если счи­тать нрав­ствен­ные поро­ки и недо­стат­ки раз­но­вид­но­стя­ми наслед­ствен­ных болез­ней, то чело­век ни за что не отве­ча­ет. Его нет смыс­ла и вос­пи­ты­вать. Доста­точ­но скор­рек­ти­ро­вать его гене­ти­че­ский код и био­хи­ми­че­ские реак­ции. И тогда несчаст­ли­вый авто­ма­ти­че­ски пре­вра­тит­ся в счаст­ли­во­го, а греш­ник — в свя­то­го. Анти­хри­сти­ан­ская сущ­ность подоб­ных воз­зре­ний очевидна.

Завер­шим цита­той из «Основ соци­аль­ной кон­цеп­ции Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви»: «Зна­чи­тель­ную часть обще­го чис­ла неду­гов чело­ве­ка состав­ля­ют наслед­ствен­ные забо­ле­ва­ния. Раз­ви­тие медико–генетических мето­дов диа­гно­сти­ки и лече­ния может спо­соб­ство­вать предот­вра­ще­нию таких болез­ней и облег­че­нию стра­да­ний мно­гих людей. Одна­ко важ­но пом­нить, что гене­ти­че­ские нару­ше­ния неред­ко ста­но­вят­ся след­стви­ем забве­ния нрав­ствен­ных начал, ито­гом пороч­но­го обра­за жиз­ни, в резуль­та­те кое­го стра­да­ют и потом­ки (кур­сив. — К. 3.). Гре­хов­ная повре­жден­ность чело­ве­че­ской при­ро­ды побеж­да­ет­ся духов­ным уси­ли­ем; если же из поко­ле­ния в поко­ле­ние порок власт­ву­ет в жиз­ни потом­ства с нарас­та­ю­щей силой, сбы­ва­ют­ся сло­ва Свя­щен­но­го Писа­ния: “Ужа­сен конец непра­вед­но­го рода” (Прем.3:19). И наобо­рот: “Бла­жен муж, боя­щий­ся Гос­по­да и креп­ко любя­щий запо­ве­ди Его. Силь­но будет на зем­ле семя его; род пра­вых бла­го­сло­вит­ся” (Пс.111:1–2). Таким обра­зом, иссле­до­ва­ния в обла­сти гене­ти­ки лишь под­твер­жда­ют духов­ные зако­но­мер­но­сти, мно­го веков назад откры­тые чело­ве­че­ству в сло­ве Божи­ем (кур­сив. — К. 3.). При­вле­кая вни­ма­ние людей к нрав­ствен­ным при­чи­нам неду­гов, Цер­ковь вме­сте с тем при­вет­ству­ет уси­лия меди­ков, направ­лен­ные на вра­че­ва­ние наслед­ствен­ных болез­ней. Одна­ко целью гене­ти­че­ско­го вме­ша­тель­ства не долж­но быть искус­ствен­ное “усо­вер­шен­ство­ва­ние” чело­ве­че­ско­го рода и втор­же­ние в Божий план о человеке»[180].

Приложение I. Подвижники благочестия XX века о врожденных и приобретенных недугах[181]

«Стра­да­ние детей нас оза­да­чи­ва­ет боль­ше, чем стра­да­ние взрос­лых. Когда стра­да­ет взрос­лый чело­век, лег­че уви­деть ту поль­зу, кото­рую мог­ло бы при­не­сти стра­да­ние, при усло­вии, что чело­век вырас­тет в пол­ную меру сво­е­го при­зва­ния. Но может ли стра­да­ю­щий ребе­нок научить­ся чему-то под­лин­но цен­но­му: тер­пе­нию и сми­ре­нию, муже­ству и выдерж­ке, довер­чи­вой покор­но­сти? Мне вспо­ми­на­ет­ся ребе­нок, о кото­ром гово­рит­ся в жиз­не­опи­са­нии фран­цуз­ско­го свя­то­го XIX века. Этот свя­щен­ник спро­сил маль­чи­ка девя­ти лет, как он может пере­но­сить мучи­тель­ную болезнь. Тот отве­тил: «Отец, я научил­ся не ощу­щать сего­дня вче­раш­не­го стра­да­ния и не пред­ви­деть зав­траш­не­го». На такое спо­соб­ны очень немно­гие взрос­лые, ибо стра­да­ние — будь то нрав­ствен­ная мука, душев­ные пере­жи­ва­ния или физи­че­ская боль — обыч­но ста­но­вит­ся невы­но­си­мым, пото­му что в каж­дый момент мы как бы несем и пере­жи­ва­ем все уже про­шед­шие момен­ты боли и стра­да­ния и в каж­дый миг ожи­да­ем, что так будет веч­но, что оно нико­гда не кон­чит­ся. И мы не в состо­я­нии про­ти­во­сто­ять все­му про­шло­му и буду­ще­му стра­да­нию, хотя в боль­шин­стве слу­ча­ев мог­ли бы про­ти­во­сто­ять кон­крет­ной пор­ции стра­да­ния наше­го тела или нашей души в дан­ный момент.

Этот при­мер гово­рит о ребен­ке девя­ти лет. Как же малень­кие дети, еще не спо­соб­ные рас­суж­дать таким обра­зом? Может ли стра­да­ние что–то зна­чить для их бес­смерт­ной души или оно — сплош­ная бес­смыс­ли­ца и жесто­кость? Мы склон­ны думать, что наш духов­ный рост про­ис­хо­дит при посред­стве разу­ма, созна­тель­но­го откли­ка, путем умствен­но­го воз­рас­та­ния. Мы вооб­ра­жа­ем, что наша духов­ная жизнь состо­ит из рас­кры­ва­ю­щих­ся в нас воз­вы­шен­ных мыс­лей и глу­бо­ких чувств. Но не в этом духов­ная жизнь, не это — жизнь Духа. Это — та про­ме­жу­точ­ная область, кото­рая не при­над­ле­жит ни телу, ни духу. Я пояс­ню свои сло­ва срав­не­ни­ем. Мы кре­стим ребен­ка. Чего мы ожи­да­ем — если вооб­ще ожи­да­ем чего–либо? Поче­му мы счи­та­ем, что в этом есть смысл? Пото­му что мы верим, что, осо­знан­но или нет, живой дух, живая душа ребен­ка спо­соб­на встре­тить лицом к лицу Живо­го Бога. Неза­ви­си­мо от вся­ко­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го вос­при­я­тия, вся­ко­го интел­лек­ту­аль­но­го или эмо­ци­о­наль­но­го откли­ка живая душа встре­ча­ет Живо­го Бога, и таин­ства Церк­ви обра­ще­ны к этой живой душе, кото­рая в сво­ем позна­нии Бога не зави­сит ни от интел­лек­та, ни от созна­ния, ни от чего подобного.

Но в таком слу­чае это вер­но в отно­ше­нии все­го того, что про­ис­хо­дит в теле или душе ребен­ка еще до того момен­та, когда он может осо­зна­вать слу­ча­ю­ще­е­ся на интел­лек­ту­аль­ном уровне. Сле­до­ва­тель­но, если болен ребе­нок того воз­рас­та, когда мы не можем ожи­дать, что он будет созна­тель­но пони­мать про­ис­хо­дя­щее, когда он еще не спо­со­бен научить­ся тому, что тре­бу­ет воли, интел­лек­та, зре­лых чувств, актив­ной веры, актив­но­го при­ня­тия, то это не озна­ча­ет, что про­ис­хо­дя­щее с ним в теле нику­да не ведет, что оно не ста­нет поло­жи­тель­ным собы­ти­ем или поло­жи­тель­ным вкла­дом в его веч­ную жизнь. И это, я думаю, осо­бен­но важ­но осо­знать роди­те­лям, взрос­лым, когда с ребен­ком как буд­то нет кон­так­та, как в слу­чае умствен­но недо­раз­ви­тых детей. Есть пре­дел обще­нию в сло­ве, но нет пре­де­ла дру­гим фор­мам обще­ния. В конеч­ном ито­ге, встре­ча двух людей про­ис­хо­дит за пре­де­лом слов. Она про­ис­хо­дит там, где Бог. В Пра­во­слав­ной Церк­ви, мы наста­и­ва­ем, что бере­мен­ная жен­щи­на долж­на испо­ве­до­вать­ся, долж­на выпра­вить свою жизнь, при­ча­щать­ся, молить­ся, пото­му что связь, суще­ству­ю­щая меж­ду нею и ребен­ком, тако­ва, что все, слу­ча­ю­ще­е­ся с ней, слу­ча­ет­ся и с ребен­ком. Когда ребе­нок родил­ся, мы ожи­да­ем, что роди­те­ли молят­ся о нем. Мы кре­стим, миро­по­ма­зы­ва­ем и при­ча­ща­ем мла­ден­цев на том же осно­ва­нии, о кото­ром я гово­рил выше: пото­му что Живой Бог может встре­тить Свое живое созда­ние на той глу­бине, кото­рая дале­ко за пре­де­ла­ми любых воз­мож­но­стей чело­ве­че­ско­го обще­ния. Когда ребе­нок болен, без созна­тель­ной как бы вос­при­им­чи­во­сти, все­гда есть воз­мож­ность молить­ся о нем, дер­жать его перед Богом и при­об­щать его таин­ствам Церк­ви. Если бы роди­те­ли и окру­жа­ю­щие тако­го ребен­ка люди боль­ше это осо­зна­ва­ли! Если бы вме­сто того, что­бы ста­рать­ся бить­ся через непро­хо­ди­мую сте­ну, они погру­жа­лись в те глу­би­ны, где мы все встре­ча­ем­ся в Боге, то мог­ла бы воз­ник­нуть вза­им­ная связь — связь, кото­рую ребе­нок вос­при­ни­ма­ет и кото­рая ста­ла бы нача­лом веч­но­го взаимоотношения.

Это отно­сит­ся и к смер­ти. “Бог не есть Бог мерт­вых, но Бог живых” (Мк.12:27). И если мы живем в Боге, меж­ду нами есть бли­зость. Часто, когда из этой жиз­ни ухо­дит ребе­нок, роди­те­ли пере­жи­ва­ют двой­ное горе. С одной сто­ро­ны, умер ребе­нок. Нет боль­ше физи­че­ско­го при­сут­ствия, нет непо­сред­ствен­но­го физи­че­ско­го обще­ния. Но, кро­ме того, мы стран­ным обра­зом вооб­ра­жа­ем, что ребе­нок, умер­ший мла­ден­цем, навсе­гда им и оста­нет­ся, что он оста­нет­ся вне созна­тель­но­го кон­так­та, пото­му что на зем­ле он умствен­но не раз­вил­ся и не мог общать­ся на уровне интел­лек­та и тех эмо­ций, кото­рые нас свя­зы­ва­ют. Но ведь это живая душа, живу­щая в Живом Боге и Его силой, и, если бы толь­ко мы мог­ли достичь глу­бин соб­ствен­ной души, соб­ствен­но­го духа, мы мог­ли бы без стра­ха быть уве­рен­ны­ми: ничто не может раз­лу­чить нас. Когда насту­пит пол­но­та вре­мен, испол­не­ние все­го, мы встре­тим­ся не на уровне наше­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го богат­ства или убо­же­ства, мы встре­тим­ся — дух с духом и душа с душой. Это мы долж­ны бы осо­зна­вать уже теперь, на зем­ле. Наши вза­и­мо­от­но­ше­ния с теми, кто ушел из этой жиз­ни, — не в про­шлом и не в буду­щем. Они в насто­я­щем — в ско­ро­теч­ном мгно­ве­нии насто­я­ще­го, в кото­ром мы встре­ча­ем­ся с веч­но­стью, то есть с Богом».

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

«Если, имея уве­чье, мы тер­пим и не роп­щем, то полу­ча­ем боль­шую мзду. Пото­му что все увеч­ные люди откла­ды­ва­ют себе духов­ные сбе­ре­же­ния. К при­ме­ру, в небес­ной “сбе­ре­га­тель­ной кас­се” на чело­ве­ка глу­хо­го открыт счет за то ухо, кото­рым он не слы­шит, на сле­по­го — за сле­пой глаз, на хро­мо­го — за хро­мую ногу. Это вели­кое дело! Если эти люди совер­шат еще хоть неболь­шой подвиг про­тив душев­ных стра­стей, то они будут награж­де­ны и вен­ца­ми от Бога. Посмот­ри — ведь инва­ли­ды вой­ны полу­ча­ют осо­бую пен­сию и, кро­ме того, их награж­да­ют орденами.

Если чело­век име­ет кра­со­ту, удаль­ство, здо­ро­вье и при этом не под­ви­за­ет­ся, не ста­ра­ет­ся отсечь свои недо­стат­ки, то Бог ска­жет ему: “В жиз­ни зем­ной ты насла­дил­ся дан­ны­ми тебе бла­га­ми: удаль­ством и тому подоб­ным! Что еще Я тебе дол­жен? Ниче­го”. А вот чело­век, име­ю­щий уве­чье: родил­ся ли он с ним, уна­сле­до­вал ли его от роди­те­лей или при­об­рел позд­нее, дол­жен радо­вать­ся, пото­му что в жиз­ни иной он полу­чит воз­да­я­ние. Осо­бен­но в том слу­чае, если он не вино­ват в сво­ем уве­чье. В этом слу­чае он будет иметь воз­да­я­ние чистое, без “выче­тов” и “удер­жа­ний”. Ведь если чело­век всю жизнь не может, к при­ме­ру, вытя­нуть ногу, не может сесть, сде­лать поклон и тому подоб­ное, то это нема­лое испы­та­ние. В иной жиз­ни Бог ска­жет тако­му чело­ве­ку: “Иди сюда, дитя Мое, и уже навеч­но сядь на этот трон”. Поэто­му я гово­рю, что мне в тыся­чу раз луч­ше было бы родить­ся умствен­но отста­лым, сле­пым или глу­хим, пото­му что в этом слу­чае меня жда­ла бы мзда от Бога[182].

Если люди увеч­ные не роп­щут, но сми­рен­но сла­во­сло­вят Бога и живут с Ним, то в раю они зай­мут луч­шее место. Бог поме­стит их вме­сте с испо­вед­ни­ка­ми и муче­ни­ка­ми, кото­рые ради Хри­сто­вой люб­ви отда­ли свои руки и ноги, и сей­час в раю они с бла­го­го­ве­ни­ем лобы­за­ют руки и ноги Христа».

Ста­рец Паи­сий Святогорец

«Оста­но­вим­ся на мину­ту на этом послед­нем момен­те: на том, как смот­реть в лицо стра­да­нию. Есть раз­ни­ца: пас­сив­но, роб­ко или с воз­му­ще­ни­ем пре­тер­пе­вать стра­да­ние — или при­нять его. Не каж­дый, кто стра­да­ет, при­ни­ма­ет стра­да­ние, гля­дя ему в лицо. Очень часто мы бежим от стра­да­ния, а оно пре­сле­ду­ет нас, слов­но бич Божий. Посмот­реть ему в лицо мы можем не в тот момент, когда соби­ра­ем­ся с муже­ством и согла­ша­ем­ся трез­во взгля­нуть на вещи. Это воз­мож­но, толь­ко если нам есть на что опе­реть­ся. В про­тив­ном слу­чае мы быва­ем спо­соб­ны на миг взгля­нуть в лицо стра­да­нию — и тут же нас сло­мит страх, тре­во­га, созна­ние бес­смыс­лен­но­сти того, что мы пере­но­сим. Что­бы встре­тить стра­да­ние лицом к лицу, надо вос­при­ни­мать жизнь сме­ло и муже­ствен­но. Если мы изна­чаль­но счи­та­ем, что жизнь долж­на быть лег­кая, что стра­да­нию нет места в ней, что глав­ное — жить и полу­чать от жиз­ни все, что она может дать при­ят­ное, то очень труд­но взгля­нуть в лицо стра­да­нию. Мы можем про­явить муже­ство на корот­кое вре­мя, но не спо­соб­ны сде­лать его сво­ей посто­ян­ной жиз­нен­ной пози­ци­ей. Но если я живу ради чего–то, если я готов уме­реть за что–то, если для меня суще­ству­ют цен­но­сти боль­шие, чем я сам, вещи более зна­чи­тель­ные для меня, чем то, что слу­ча­ет­ся со мной, у меня есть опо­ра, и я могу смот­реть в лицо страданию.

Вы ска­же­те: ну, это герой­ство! Нет. Так дей­ству­ет каж­дый из нас по отно­ше­нию к неко­то­ро­му кру­гу обя­за­тельств или вза­и­мо­от­но­ше­ний. Мы гото­вы встре­тить стра­да­ние и пере­но­сить его ради кого–то одно­го, вме­сте с кем–то одним или по опре­де­лен­ной при­чине, и отстра­ня­ем, вер­нее отвер­га­ем стра­да­ние, когда оно посы­ла­ет­ся нам ради дру­го­го чело­ве­ка или иной цели. Это гово­рит о том, что даже на самом низ­ком уровне мы спо­соб­ны смот­реть в лицо стра­да­нию, если оно как–то свя­за­но с цен­но­стя­ми, кото­рым мы гото­вы слу­жить, или с людь­ми, кото­рые доста­точ­но для нас зна­чат, что­бы мы забы­ли самих себя. И тут, идет ли речь о Боге или о людях, реша­ю­щее сло­во — любовь, не долг, не муже­ство. Поня­тие дол­га воз­ни­ка­ет, когда любовь сла­ба. Мать про­во­дит ночь у посте­ли боль­но­го ребен­ка: у нее нет чув­ства, что она “испол­ни­ла свой долг”. Она про­сто не может посту­пить ина­че. Плат­ная сидел­ка испол­ня­ет свой долг. То же самое спра­вед­ли­во ска­зать, когда мы отда­ем свою жизнь, когда живем или уми­ра­ем ради чего–то, что глу­бо­ко зало­же­но в нас, что важ­нее для нас, чем то, чему мы противостоим.

Стра­да­ние — не все­гда зло. Это зна­ет врач, зна­ет мед­сест­ра. Зна­ют быва­лые паци­ен­ты. Боль — момент, когда нам дает­ся пре­ду­пре­жде­ние, что что–то не в поряд­ке. Ина­че мы ока­за­лись бы в тра­ги­че­ском поло­же­нии без вся­ко­го пре­ду­пре­жде­ния. Начи­на­ю­ще­го меди­ка учат: если паци­ент стра­да­ет, ино­гда не сле­ду­ет облег­чать его боль, пока не най­де­на ее при­чи­на. Если снять боль, у вра­ча порой не оста­ет­ся ника­ких дан­ных. Это же отно­сит­ся к душев­ным стра­да­ни­ям. Бес­по­лез­но сни­мать боль успо­ка­и­ва­ю­щи­ми сред­ства­ми или “опи­умом для наро­да”, или сла­бы­ми фор­ма­ми опи­ума, отво­дя людей от пере­жи­ва­ния стра­да­ния, застав­ляя их забыть о стра­да­нии на корот­кое вре­мя. Мы долж­ны быть гото­вы помочь людям обна­ру­жить при­чи­ну стра­да­ния и помочь им спра­вить­ся с ней.

Вы, может быть, ска­же­те, что в меди­цин­ской ситу­а­ции все обсто­ит про­ще, пото­му что доволь­но быст­ро врач нахо­дит при­чи­ну болез­ни и может облег­чить ее. Да, но и тут есть дру­гая сто­ро­на вопро­са. Вы, навер­ное, заме­ча­ли, как лег­ко нас охва­ты­ва­ет страх перед стра­да­ни­ем, и сам этот страх ста­но­вит­ся при­чи­ной стра­да­ния даже боль­ше­го, чем объ­ек­тив­ное стра­да­ние, кото­рое мы несем. Если мы не научим­ся выно­сить стра­да­ние, когда оно насти­га­ет нас, как мож­но доль­ше, до пре­де­ла наших сил, мы посте­пен­но смо­жем тер­петь все мень­ше и мень­ше, пока, нако­нец, поте­ря­ем вся­кую спо­соб­ность тер­петь что бы то ни было. Мысль о стра­да­нии, страх, что оно вер­нет­ся, заста­вит нас при­ни­мать какие–то меры или лекар­ствен­ные сред­ства — и мы дове­дем себя до пол­но­го пора­же­ния. Вы ведь зна­е­те, как люди часто при­бе­га­ют к аспи­ри­ну или чему-то подоб­но­му, пото­му что чув­ству­ют, буд­то что-то не в поряд­ке. Часто это ощу­ще­ние ока­зы­ва­ет­ся обман­чи­вым. Ниче­го не слу­чи­лось бы. Но если вы сни­жа­е­те свой уро­вень вынос­ли­во­сти, в какой–то момент ока­жет­ся, что вы ниче­го не спо­соб­ны тер­петь. И тут, как я ска­зал, вас ожи­да­ет пол­ный крах, пото­му что и без вся­кой реаль­ной при­чи­ны вы буде­те жить в стра­хе, в тре­во­ге: а вдруг появит­ся боль, стра­да­ние. Как часто люди про­во­дят дол­гую жизнь — семь­де­сят, восемь­де­сят, девя­но­сто лет — в стра­хе смерти.

Они мог­ли бы жить спо­кой­но и без стра­ха всю жизнь, за исклю­че­ни­ем одно­го дня, если бы отло­жи­ли свое ожи­да­ние смерти.

То же самое мож­но ска­зать о самых раз­ных видах стра­да­ния, кото­рые мы пред­вос­хи­ща­ем и про­тив кото­рых ста­ра­ем­ся бороть­ся, порой успеш­но, пока дело каса­ет­ся наше­го тела, но толь­ко уве­ли­чи­вая при этом свою пред­рас­по­ло­жен­ность тре­во­жить­ся. А меж­ду тем смот­реть в лицо реаль­но­сти гораз­до про­ще, чем мы вооб­ра­жа­ем. Это очень важ­но в нашем отно­ше­нии к стра­да­нию. Очень часто мы нахо­дим его невы­но­си­мым не пото­му, что в дан­ный момент не в силах тер­петь его, а пото­му, что отно­си­тель­но выно­си­мая боль дан­но­го момен­та помно­же­на на вос­по­ми­на­ние обо всем, что мы уже вытер­пе­ли, и на мысль о том, что стра­да­ние будет все длить­ся и нико­гда не пере­ста­нет. Очень часто люди сда­ют­ся, теря­ют муже­ство перед лицом стра­да­ния из–за того, что пред­ви­дят в буду­щем. Нам бы очень при­го­ди­лось уме­ние в каж­дый миг нести сию­ми­нут­ную боль вме­сто того, что­бы пред­вос­хи­щать все буду­щее, веч­ную боль, бес­ко­неч­ное, все воз­рас­та­ю­щее стра­да­ние. Здесь мож­но про­ци­ти­ро­вать сло­ва: “У меня нет ниче­го обще­го со смер­тью: когда она при­дет, меня не будет, если я умер, ее нет”. Если я живу в насто­я­щем вре­ме­ни, нет ни про­шло­го, ни буду­ще­го. Когда я ока­жусь в той точ­ке про­стран­ства и вре­ме­ни, кото­рую назы­ваю буду­щим, той мину­ты, кото­рую я пре­тер­пе­ваю сей­час, уже не будет. Так зачем же мне про­жи­вать сово­куп­ность вспо­ми­на­е­мо­го про­шед­ше­го и вооб­ра­жа­е­мо­го буду­ще­го, собран­ную в напря­жен­ный и невы­но­си­мый насто­я­щий момент?»

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

«…Ино­гда люди запу­ты­ва­ют­ся в помыс­лах, кото­рые могут све­сти их с ума даже в тех слу­ча­ях, когда про­ис­хо­дя­щее есте­ствен­но, и, если мож­но так выра­зить­ся, оправ­дан­но. “Может быть, у меня наслед­ствен­ная душев­ная болезнь? Может быть, я болен?” — тер­за­ют­ся такие люди. Я был зна­ком с юно­шей, кото­рый, когда учил­ся, читал по один­на­дцать часов в сут­ки. Он полу­чал сти­пен­дию и помо­гал сво­ей семье, так как его отец был болен. Под конец уче­бы он выбил­ся из сил, пото­му что был чело­ве­ком чув­стви­тель­ным, тон­ким. У него посто­ян­но боле­ла голо­ва, и он защи­тил диплом с огром­ным тру­дом. Потом он начал мучить­ся помыс­ла­ми, буд­то стра­да­ет наслед­ствен­ной душев­ной болез­нью. Да какая там еще наслед­ствен­ность? Тут даже, если чело­век про­сто чита­ет по один­на­дцать часов в день, это при­ве­дет его к исто­ще­нию сил. А что уж гово­рить, если чело­век учит­ся, помо­га­ет роди­те­лям и при этом еще име­ет чут­кую душу!..

— Геронда[183], один ребе­нок после того, как его отец покон­чил жизнь само­убий­ством, начал впа­дать в мелан­хо­лию, уны­ние. Может быть, это наследственное?

— Воз­мож­но, ребе­нок полу­чил душев­ную трав­му. Нель­зя ска­зать с абсо­лют­ной точ­но­стью, что при­чи­на здесь в наслед­ствен­но­сти. Кро­ме того, мы не зна­ем, в каком состо­я­нии нахо­дил­ся его отец, что послу­жи­ло при­чи­ной само­убий­ства. Конеч­но, если отец — чело­век замкну­тый, то ребен­ку необ­хо­ди­ма помощь. Ведь если ребе­нок тоже будет замкнут и при этом будет иметь помы­сел о том, что у него пло­хая наслед­ствен­ность, то он может дей­стви­тель­но заболеть.

Бог все­гда попус­ка­ет чело­ве­ку прой­ти через испы­та­ния, кото­рые ему по силам. Но, поми­мо тяже­сти испы­та­ний, к ним при­бав­ля­ет­ся тяжесть люд­ских насме­шек, так что душа сги­ба­ет­ся от этой допол­ни­тель­ной тяже­сти и начи­на­ет роп­тать. Сво­и­ми издев­кам люди еще боль­ше сво­дят сума­сшед­ших с ума».

Ста­рец Паи­сий Святогорец

«Возь­мем в при­мер зла чело­ве­че­скую жесто­кость, наси­лие. Чело­ве­че­ская жесто­кость все­гда вре­за­ет­ся раной в чело­ве­че­скую душу или чело­ве­че­скую плоть. Это — место встре­чи зла и добра или невин­но­сти… Есть мучи­тель и жерт­ва. Какая же воз­ни­ка­ет ситу­а­ция? Может создать­ся ситу­а­ция нена­ви­сти. Жерт­ва может обер­нуть­ся к мучи­те­лю с нена­ви­стью и поста­рать­ся пре­вра­тить в жерт­ву его или све­сти всю ситу­а­цию к сорев­но­ва­нию нена­ви­сти и рав­но­ве­сию, вер­нее нару­шен­но­му рав­но­ве­сию силы, вла­сти. Но это ниче­го не реша­ет ни в отно­ше­нии зла, ни в отно­ше­нии стра­да­ния, пото­му что, если пере­вер­нуть ситу­а­цию, если жерт­ва ста­нет мучи­те­лем, агрес­со­ром, зло про­сто удво­ит­ся, стра­да­ние толь­ко пере­ме­стит­ся на дру­гую сто­ро­ну. С вашей точ­ки зре­ния раз­ни­ца вели­ка, но объ­ек­тив­но это не так. Коли­че­ство нена­ви­сти воз­рос­ло, стра­да­ния — тоже, и совер­шен­но бес­цель­но, без вся­ко­го твор­че­ско­го резуль­та­та; невоз­мож­но отучить­ся бить дру­гих, пото­му что тебя само­го жесто­ко изби­ли. Ты толь­ко реша­ешь: надо стать сильнее.

Но возь­ми­те дру­гую ситу­а­цию, речь пой­дет о кон­крет­ном чело­ве­ке. Мой стар­ший друг, Федор Тимо­фе­е­вич Пья­нов, во вре­мя вой­ны был взят в кон­цен­тра­ци­он­ный лагерь. Я встре­тил его после вой­ны, и в бесе­де он ска­зал, что из кон­цен­тра­ци­он­но­го лаге­ря, где он про­вел четы­ре года, он вынес тре­во­гу. Я спро­сил, что он име­ет в виду — поте­рял ли он веру, или его одо­ле­ло отча­я­ние, и он отве­тил: “Нет. Но пока я был в кон­цен­тра­ци­он­ном лаге­ре, я чув­ство­вал, что у меня есть пра­во и власть засту­пать­ся за тех людей, кото­рые так мучи­ли нас, пото­му что в каж­дое мгно­ве­ние я был стра­даль­цем и имел боже­ствен­ную власть про­стить. Теперь я не стра­даю. Но те люди, кото­рые при­чи­ни­ли нам столь­ко нрав­ствен­ной боли и физи­че­ско­го стра­да­ния, сто­ят перед Богом. Когда-то они ста­нут перед Его послед­ним Судом, и, когда я молюсь о них, я чув­ствую, что не могу боль­ше молить­ся с уве­рен­но­стью, что Бог меня слы­шит, пото­му что я боль­ше не стра­даю. Я ничем не могу дока­зать Богу, что моя молит­ва искрен­няя, что она идет из глу­бин”. Вот чело­век, кото­рый встре­тил­ся со стра­да­ни­ем и сумел подой­ти к этой встре­че твор­че­ски. Это ста­ло воз­мож­ным, пото­му что в его под­хо­де было доста­точ­но кре­по­сти, что­бы зло было све­де­но на нет, хотя боль, стра­да­ние оста­лись. Один из наших епи­ско­пов, погиб­ший в ста­лин­ское вре­мя, ска­зал: “Для хри­сти­а­ни­на — при­ви­ле­гия уме­реть муче­ни­ком, пото­му что толь­ко муче­ник смо­жет в день Суда встать перед Пре­сто­лом Божи­им в защи­ту сво­их пре­сле­до­ва­те­лей и ска­зать: во имя Твое и по Тво­е­му при­ме­ру я про­стил их; Тебе боль­ше нече­го взыс­кать с этих людей!” Это до кон­ца твор­че­ский под­ход к стра­да­нию — и на уровне стра­даль­ца, и на уровне зла, кото­рое не рав­но­знач­но страданию».

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

«Есть такие мате­ри, кото­рые, узнав во вре­мя бере­мен­но­сти, что ребе­нок родит­ся увеч­ным или умствен­но отста­лым, дела­ют аборт и уби­ва­ют свое дитя. Они не дума­ют, что у это­го ребен­ка тоже есть душа. Мно­гие отцы при­хо­дят и гово­рят мне: “Мой ребе­нок будет ущерб­ным? Поче­му Бог дела­ет так? Я не могу это­го выне­сти”. Какое же бес­стыд­ство по отно­ше­нию к Богу несет в себе такое отно­ше­ние, какое упрям­ство, какой эго­изм! Такие люди, если Бог им не помо­жет, ста­нут еще хуже. Одна­жды ко мне в каливу[184] вме­сте с отцом при­шел сту­дент, кото­рый от помыс­лов повре­дил­ся в рас­суд­ке. Это­го юно­шу лечи­ли элек­тро­шо­ком. Несчаст­ный у себя в доме тер­пел нема­лые стес­не­ния. Он отли­чал­ся бла­го­го­ве­ни­ем. Совер­шая зем­ные покло­ны, он бил­ся голо­вой о зем­лю. “Может быть, Бог пожа­ле­ет зем­лю, — гово­рил он, — и пожа­ле­ет меня, кото­рый ее уда­рил”. То есть он думал о том, что Бог, пожа­лев зем­лю, кото­рой ста­ло боль­но от его уда­ра, пожа­ле­ет и его! Это про­из­ве­ло на меня впе­чат­ле­ние! Себя этот юно­ша счи­тал недо­стой­ным. Когда ему ста­но­ви­лось хуже, он при­ез­жал на Свя­тую Гору. Я при­во­дил в поря­док его помыс­лы, один–два меся­ца он жил более–менее хоро­шо, и потом все начи­на­лось сна­ча­ла. Его отец не хотел, что­бы их зна­ко­мые виде­ли его ребен­ка, пото­му что это заде­ва­ло его само­лю­бие. Он стра­дал от сво­е­го соб­ствен­но­го эго­из­ма. “Мой сын ком­про­ме­ти­ру­ет меня в гла­зах людей”, — заявил он мне. Услы­шав это, сын ска­зал ему: “Слу­шай, луч­ше сми­рись! Вот я — псих и веду себя есте­ствен­но! Ты что, хочешь загнать меня в тес­ные рам­ки при­ли­чий? Знай, что у тебя ребе­нок псих, и веди себя есте­ствен­но! Ты что, один име­ешь ребен­ка пси­ха?” “Вот это да! — поду­мал я. — Кто же из них дво­их сумасшедший?”

Види­те, до чего дово­дит эго­изм? Отец может даже поже­лать гибе­ли сво­е­го ребен­ка! Когда я жил в миру, то был зна­ком с одним умствен­но отста­лым ребен­ком. Роди­те­ли, идя в гости, не бра­ли его с собой, что­бы им не было из–за него стыд­но! И надо мной сме­я­лись, пото­му что я с этим ребен­ком раз­го­ва­ри­вал. Одна­ко этот ребе­нок зани­мал в моем серд­це место луч­шее, чем те, кто над ним смеялся».

Ста­рец Паи­сий Святогорец

«…Я хотел бы крат­ко рас­ска­зать вам еще об одной жен­щине, моей сверст­ни­це, кото­рая умер­ла от рака гру­ди. Она была жен­щи­на очень про­стой и непо­сред­ствен­ной веры. Когда обна­ру­жи­лось, что у нее ост­рая фор­ма рака, кото­рый, веро­ят­но, убьет ее за доволь­но корот­кий срок, и что мож­но попы­тать­ся при­ме­нить лече­ние, хотя успех мало­ве­ро­я­тен, она ста­ла лечить­ся. Она счи­та­ла, что Бог, как гово­рит Писа­ние, создал лекар­ство и вра­ча (Сир.38:1–15), и совер­шен­но закон­но ей лечить­ся. Лече­ние не помог­ло, и посте­пен­но она ста­ла уми­рать. У нее сде­ла­лись язвы, затем глу­бо­кие раны, и, в кон­це кон­цов, болезнь разъ­ела реб­ра, так что были вид­ны лег­кие. На про­тя­же­нии все­го это­го вре­ме­ни жен­щи­на с неве­ро­ят­ной про­сто­той веры и неве­ро­ят­ным муже­ством, родив­шим­ся из ее про­стой веры, гово­ри­ла: “Я не ста­ну при­ни­мать ника­ких боле­уто­ля­ю­щих средств, пока могу тер­петь боль”, — и тер­пе­ла. Одна­жды ночью, уже под утро, она позва­ла мужа и ска­за­ла: “Теперь можешь давать мне что угод­но, что­бы изба­вить от боли. Я лежа­ла, и вне­зап­но уви­де­ла Хри­ста, и теперь я в мире. И боль­ше не име­ет зна­че­ния, жива я или умер­ла”. В эту мину­ту она почув­ство­ва­ла, что может рав­но при­нять жизнь и смерть, и что она полу­чи­ла от стра­да­ния (и не толь­ко физи­че­ско­го, пото­му что ей было сорок с неболь­шим лет, у нее были двое детей и муж, и она люби­ла жизнь) все, что оно может дать. Она при­ня­ла это и теперь нашла веч­ную жизнь в лице Того, Кто есть Веч­ная Жизнь…

Как я уже гово­рил, я даю вам при­ме­ры, кото­рые дале­ко пре­вос­хо­дят наш опыт и явно дале­ко пре­вос­хо­дят веру и муже­ство, и глу­би­ну боль­шин­ства из нас. Но они пока­зы­ва­ют нам, на что спо­соб­ны чело­ве­че­ская душа и чело­ве­че­ское тело, чём может быть чело­век из пло­ти и кро­ви, когда у него есть про­сто­та и убеж­ден­ность, — и не гово­ри­те мне, что они были спо­соб­ны на это, пото­му что, веро­ят­но, были бес­чув­ствен­ны к боли».

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

«Если мы про­сим чего–то у Бога и при этом сами ничем не жерт­ву­ем, то наша прось­ба недо­ро­го сто­ит. Если я сижу сло­жа руки и гово­рю: “Боже мой, про­шу Тебя, исце­ли такого–то боль­но­го”, — а сам при этом не иду ни на какую жерт­ву, то я все рав­но что про­сто про­из­но­шу хоро­шие сло­ва (бро­саю их на ветер). Если же у меня есть любовь, если у меня есть жерт­ва, то Хри­стос, услы­шав их, испол­нит мое про­ше­ние — конеч­но, если это пой­дет на поль­зу дру­го­му. Поэто­му, когда люди про­сят вас помо­лить­ся о боль­ном, гово­ри­те им, что­бы сами они тоже моли­лись или, по край­ней мере, ста­ра­лись изба­вить­ся от сво­их недостатков.

Ко мне при­хо­дят неко­то­рые люди и про­сят: “Исце­ли меня, я слы­шал, что ты можешь мне помочь”. Одна­ко эти люди хотят полу­чить помощь, не при­кла­ды­вая ника­ких уси­лий. К при­ме­ру, ты гово­ришь чело­ве­ку: “Не ешь слад­кое, совер­ши эту жерт­ву, что­бы тебе помог Бог”. А они тебе отве­ча­ют: “Поче­му? Неуже­ли Бог не может помочь мне и без этой жерт­вы?” Такие люди не могут пожерт­во­вать чем–то даже для себя самих. Где уж там они пожерт­ву­ют собой ради дру­го­го! Но есть и такие, кто не ест слад­ко­го, что­бы Хри­стос помог стра­да­ю­щим от сахар­но­го диа­бе­та, или не спят, что­бы Хри­стос дал немно­го сна тем, кто стра­да­ет бес­сон­ни­цей. Посту­пая так, чело­век всту­па­ет в род­ство с Богом. И тогда Бог пода­ет людям Свою благодать.

Когда чело­век гово­рит мне, что он не может помо­лить­ся о ком–то из сво­их боль­ных род­ных, я сове­тую пой­ти ради это­го боль­но­го на жерт­ву, пожерт­во­вать чем–то, что нано­сит вред его соб­ствен­но­му здоровью.

Как–то раз ко мне в кали­ву при­е­хал один чело­век из Гер­ма­нии. У него была доч­ка, кото­рая посте­пен­но ста­но­ви­лась пара­ли­зо­ван­ной. Вра­чи от девоч­ки отка­за­лись. Несчаст­ный отец нахо­дил­ся в совер­шен­ном отча­я­нии. “Совер­ши и ты какую-то жерт­ву ради здо­ро­вья сво­е­го ребен­ка, — посо­ве­то­вал я ему. — Покло­ны ты класть не можешь, молить­ся ты тоже не можешь. Лад­но, что уж там. А ска­жи: сколь­ко сига­рет в день ты выку­ри­ва­ешь?” “Четы­ре с поло­ви­ной пач­ки”, — отве­тил он. “Выку­ри­вай одну пач­ку, — ска­зал я ему, — а день­ги, кото­рые ты тра­тил бы на осталь­ные три с поло­ви­ной пач­ки, давай как мило­сты­ню како­му-нибудь бед­ня­ку”. “Отче, — ска­зал он мне, — пусть мой ребе­нок выздо­ро­ве­ет, и я бро­шу курить совсем”. “Нет, — гово­рю, — когда он выздо­ро­ве­ет, это уже не будет иметь цены. Ты дол­жен бро­сить курить сей­час. Оставь куре­ние. Неуже­ли ты не любишь сво­е­го ребен­ка?” “Я не люб­лю сво­е­го ребен­ка?! Да я ради него бро­шусь вниз с шесто­го эта­жа”, — отве­тил он мне. “Я не гово­рю тебе, что­бы ты бро­сил­ся вниз с шесто­го эта­жа. Я гово­рю, что­бы ты бро­сил курить. Если ты совер­шишь безум­ный посту­пок и бро­сишь­ся вниз с шесто­го эта­жа, то ты оста­вишь сво­е­го ребен­ка бес­при­зор­ным и сам поте­ря­ешь свою душу. Я сове­тую тебе сде­лать кое–что более лег­кое: бро­сить курить. Бро­сай пря­мо сей­час!” Но он ни за что не хотел бро­сить курить, а, в конеч­ном ито­ге, ушел от меня в сле­зах! Ну, как мож­но помочь тако­му чело­ве­ку? А вот те, кто тебя слу­ша­ют, полу­ча­ют помощь».

Ста­рец Паи­сий Святогорец

«И еще одно, послед­нее. Один из эле­мен­тов душев­но­го стра­да­ния при болез­ни — это чув­ство, что я стра­даю, а Богу без­раз­лич­но. Бог где–то вне. Он вос­се­да­ет, слов­но арбитр, наблю­да­ет, с долж­ным ли рас­по­ло­же­ни­ем я стра­даю, гото­вый увен­чать меня вен­цом муче­ни­че­ства, когда я пре­терп­лю боль­ше, чем разум­но мож­но было ожи­дать от меня… Это не так, и не так в двух отно­ше­ни­ях. Вы, веро­ят­но, зна­е­те на опы­те соб­ствен­ной жиз­ни, как мучи­тель­но боль­но пере­но­сить стра­да­ние и отча­я­ние кого–то, кого вы люби­те боль­ше, чем себя само­го, или столь­ко же, сколь­ко себя само­го, или про­сто со всей силой люб­ви, какая у вас есть. Так вот, нам надо пом­нить, что тако­во поло­же­ние Бога по отно­ше­нию к нам. Мы доста­точ­но зна­чим для него, что­бы Он при­вел нас в бытие, что­бы мы ста­ли Его спут­ни­ка­ми на веч­ность (Боюсь, гля­дя на самих себя и на окру­жа­ю­щих, мало кто из нас поже­лал бы иметь сво­их сосе­дей спут­ни­ка­ми в веч­но­сти!). И кро­ме того, цен­ность, кото­рою Он ценит нас, — это вся жизнь и вся смерть Еди­но­род­но­го Сына Божия. Вот что мы зна­чим для Него.

И когда мы гово­рим о Боже­ствен­ном состра­да­нии, у нас есть мера это­му состра­да­нию. Это не душев­ные стра­да­ния, кото­рые мы испы­ты­ва­ем, а нечто боль­ше. Мы ведь не уми­ра­ем от это­го стра­да­ния — Он умер. И соли­дар­ность, кото­рая есть меж­ду Ним и нами, не про­сто соли­дар­ность из чув­ства сим­па­тии, она идет гораз­до даль­ше. Он стал чело­ве­ком и при­нял все огра­ни­че­ния нашей при­ро­ды. Боль­ше того: Он стал чело­ве­ком и согла­сил­ся вой­ти в един­ствен­ную тра­ге­дию чело­ве­че­ства — поте­рю Бога. Мы поте­ря­ли Бога и пото­му уми­ра­ем, что в нас нет веч­ной жиз­ни. И весь наш мир мы чудо­вищ­но извра­ти­ли, пото­му что у нас нет клю­ча к гар­мо­нии. И в сло­вах Хри­ста: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оста­вил?” (Мк.15:34), — мы долж­ны видеть их под­лин­ный смысл. Это момент, когда Он согла­сил­ся настоль­ко пол­но отож­де­ствить­ся с нами, что опыт­но пере­жил пол­ное, убий­ствен­ное, мерт­вя­щее без­бо­жие и умер — пото­му что раз­де­лил с нами нашу обез­бо­жен­ность, отсут­ствие Бога…

Вот мера Божи­ей соли­дар­но­сти, и это, я думаю, долж­но пока­зать нам: что бы мы ни пре­тер­пе­ва­ли, Его стра­да­ния боль­ше наших — Он стра­да­ет в нас, из–за нас и с нами. А раз так, то мы можем вытер­петь гораз­до боль­ше, чем обыч­но терпим.

Так что будем про­сто смот­реть в лицо жиз­ни со всем муже­ством и всей реши­мо­стью, на кото­рые мы спо­соб­ны, боль­ше, чем мы спо­соб­ны, со всей воз­мож­ной нам откры­то­стью. Будем при­ни­мать мел­кие и боль­шие стра­да­ния до пре­де­ла сво­их сил, что­бы отучить­ся от раб­ско­го стра­ха перед тре­во­гой и болью, кото­рый раз­ру­ша­ет нас. Вос­при­мем из душев­ной и физи­че­ской боли, из при­част­но­сти к Геф­си­ман­ской муке, из ее пони­ма­ния, вос­при­мем от стра­да­ния и от смер­ти все, что они несут, и тогда уви­дим, что можем поис­ти­не быть на зем­ле наро­дом Божиим».

Мит­ро­по­лит Анто­ний Сурожский

Приложение II. Целебная помощь по молитвам преподобного Аристоклия Афонского[185]

Пре­по­доб­ный Ари­сто­клий Афонский

Отец Ари­сто­клий (в миру — Алек­сей Алек­се­е­вич Амвро­си­ев) родил­ся в 1846 году. Овдо­вев, он в 1876 году уехал на Афон и посту­пил в Рус­ский Свято–Пантелеимонов мона­стырь. В мар­те 1880 года послуш­ни­ка Алек­сия постриг­ли в мона­хи с име­нем Ари­сто­клий. 12 декаб­ря 1884 года его руко­по­ло­жи­ли в сан иеро­мо­на­ха, а спу­стя два года он при­нял схиму.

В 1887 году иерос­хи­мо­нах Ари­сто­клий вер­нул­ся в Моск­ву и зани­мал­ся стро­и­тель­ством Афон­ско­го подво­рья. Это зда­ние на Боль­шой Полян­ке сохра­ни­лось до сих пор. Забо­та­ми подвиж­ни­ка в нем устро­и­ли домо­вую цер­ковь в честь ико­ны Божи­ей Мате­ри «Ско­ро­по­слуш­ни­ца». Рядом нахо­ди­лась келья батюш­ки. Там он еже­днев­но при­ни­мал сот­ни посе­ти­те­лей и духов­ных чад.

В 1891–1894 годах пре­по­доб­ный Ари­сто­клий слу­жил насто­я­те­лем Афон­ской Свято–Пантелеимоновой часов­ни. Потом он сно­ва нес послу­ша­ние на Горе Афон. А с 1909 по 1918 год, вплоть до самой кон­чи­ны, жил в Москве и по–прежнему являл­ся насто­я­те­лем Афон­ской часовни.

Пре­по­доб­ный Ари­сто­клий был неуто­ми­мым тру­же­ни­ком на ниве духов­но­го окорм­ле­ния пра­во­слав­но­го люда. До послед­них дней зем­ной жиз­ни он все­гда ста­рал­ся помочь убо­гим, немощ­ным и обез­до­лен­ным. Опыт­ный ста­рец стя­жал дары про­зор­ли­во­сти, исце­ле­ния и чудо­тво­ре­ния. Его жерт­вен­ная еван­гель­ская любовь при­тя­ги­ва­ла души самых зако­ре­не­лых греш­ни­ков. От него исхо­ди­ла уди­ви­тель­ная бла­го­дать. Све­том Хри­сто­вой исти­ны она оза­ря­ла серд­ца тех, кто поте­рял смысл жиз­ни. После пер­вой же встре­чи и бесе­ды со стар­цем бого­моль­цы не теря­ли с ним связи.

При­ве­дем сви­де­тель­ство совре­мен­ни­ков. По сове­ту мест­ных вра­чей одна моло­дая жен­щи­на при­е­ха­ла в Моск­ву со сво­им сле­по­рож­ден­ным сыном. Боль­но­го пока­за­ли луч­шим спе­ци­а­ли­стам. Они сде­ла­ли сним­ки и назна­чи­ли день опе­ра­ции. Но чрез­вы­чай­но взвол­но­ван­ная мать никак не реша­лась окон­ча­тель­но дове­рить­ся врачам.

И вот, по Про­мыс­лу Божию, про­хо­дя мимо часов­ни, жен­щи­на уви­де­ла мно­же­ство наро­да. Узнав от людей о бла­го­дат­ном стар­це, она была глу­бо­ко потря­се­на. И вдруг какая–то осо­бая вера и надеж­да заго­ре­лась в ее скор­бя­щем серд­це. На сле­ду­ю­щий же день она при­шла к батюш­ке вме­сте с сыном.

Народ под­хо­дил к стар­цу по оче­ре­ди, но он почему–то все вре­мя при­сталь­но смот­рел на вошед­шую жен­щи­ну с ребен­ком на руках. Когда подо­шла ее оче­редь, свя­щен­ник пома­зал еле­ем маль­чи­ку оба гла­за, а мате­ри — чело. Потом спро­сил: «У тебя муж–то кто?» И тот­час, не дожи­да­ясь отве­та, про­из­нес: «Сам сатана!»

Жен­щи­на сто­я­ла, не шелох­нув­шись. Затем она со сле­за­ми рас­ска­за­ла стар­цу о сво­ем бес­но­ва­том супру­ге, о сле­по­рож­ден­ном сыне и о том, что при­вез­ла его в Моск­ву для опе­ра­ции. Муж согла­сен на опе­ра­цию, а она — колеблется.

Выслу­шав несчаст­ную мать, батюш­ка бла­го­сло­вил ее и пред­рек: «Мой совет тебе такой: опе­ра­цию не делать, а все дни, кото­рые ты здесь, в Москве, про­бу­дешь, при­хо­ди сюда в часов­ню с маль­чи­ком на моле­бен. А на буду­щий год опять при­ез­жай с сыном ко мне… А потом ты ко мне при­е­дешь с мужем».

Услы­шав это, жен­щи­на воз­ра­зи­ла: «Батюш­ка, я и поду­мать не смею, что­бы муж со мной при­е­хал к вам!» «Да–да, — повто­рил про­зор­ли­вец, — а потом с мужем и сыном ко мне при­е­дешь». И еще раз бла­го­сло­вив ее и маль­чи­ка, отпу­стил их. Жен­щи­на после­до­ва­ла это­му совету.

На сле­ду­ю­щий год, по пред­ска­за­нию стар­ца, она при­шла к нему вме­сте с сыном. И внешне, и внут­ренне жен­щи­на очень изме­ни­лась. Сло­ва отца Ари­сто­к­лия испол­ни­лись бук­валь­но. Как и преж­де, нака­нуне цер­ков­ных празд­ни­ков муж при­хо­дил в бешен­ство и изби­вал жену так, что тело от побо­ев сине­ло. «А мне, — гово­ри­ла она, — совсем не было боль­но». В Моск­ву муж ее не отпус­кал. Она при­е­ха­ла тай­но. Что с ней будет по воз­вра­ще­нии, жен­щи­на даже не представляла.

Про­ве­дя в горо­де мно­го недель, она еже­днев­но сто­я­ла в часовне на молебне, и батюш­ка кре­сто­об­раз­но пома­зы­вал гла­за маль­чи­ка свя­тым мас­лом. При послед­нем пома­за­нии он бла­го­сло­вил ребен­ка так: «Гос­подь зна­ет, кому что нужно».

И по молит­вам стар­ца свер­ши­лось чудо. Жен­щи­на при­е­ха­ла и с мужем, и с про­зрев­шим сыном! Отца ребен­ка вели к пре­по­доб­но­му несколь­ко муж­чин. Несмот­ря на их уси­лия, он дер­гал­ся, высо­ко под­пры­ги­вал, кри­чал и падал на пол. Нако­нец, он упал и лежал, как мерт­вый, а затем начал силь­но каш­лять, испус­кая пену и мок­ро­ту. Батюш­ка обиль­но окро­пил страж­ду­ще­го свя­той водой, пома­зал освя­щен­ным еле­ем и бла­го­сло­вил. Муж­чи­на дол­го не при­хо­дил в чув­ство. Когда он опом­нил­ся, то вско­чил, с воп­лем бро­сил­ся чудо­твор­цу в ноги и зарыдал.

А жен­щи­на с радо­стью пове­да­ла о чудес­ном про­зре­нии сына: «Рано утром я, как все­гда, чита­ла ака­фист Божи­ей Мате­ри “Ско­ро­по­слуш­ни­це” и ака­фист вели­ко­му­че­ни­ку и цели­те­лю Пан­те­лей­мо­ну. Вдруг слы­шу: “Мама, мама, подой­ди ко мне ско­рее!” Думаю, что слу­чи­лось, поче­му он меня так рано зовет? Бегу к сыну, и что же — маль­чик сидит на кро­ват­ке, а глазки–то откры­ты. Он смот­рит на меня и гово­рит: “Мама, я тебя вижу, мам, я вижу тебя!” Я зары­да­ла. При­бе­жал отец. Это про­изо­шло в вос­кре­се­нье. И вот мы при­е­ха­ли к вам».

Когда в боль­ни­це ребен­ку сде­ла­ли повтор­ный сни­мок его уже откры­тых небесно–голубых глаз, изум­ле­нию вра­чей не было пре­де­ла. На сним­ке про­яви­лись кре­сты от пома­за­ния глаз еле­ем! Какое уди­ви­тель­ное зна­ме­ние Божие: сверхъ­есте­ствен­ное по при­ро­де и тем не менее зафик­си­ро­ван­ное спе­ци­а­ли­ста­ми. Оно ясно сви­де­тель­ству­ет о бого­угод­ной жиз­ни пре­по­доб­но­го. Его молит­ва­ми Гос­подь исце­ля­ет даже тяже­лые врож­ден­ные неду­ги, вызван­ные отя­го­щен­ной наслед­ствен­но­стью или небла­го­при­ят­ны­ми фак­то­ра­ми внут­ри­утроб­но­го развития.

Свя­той Ари­сто­клий бла­жен­но скон­чал­ся 24 августа/6 сен­тяб­ря 1918 года в сво­ей келье на Полян­ке. Обра­тив молит­вен­ный взор на люби­мый образ «Ско­ро­по­слуш­ни­цы», он три­жды исто­во пере­кре­стил­ся и мир­но отдал свою душу в руки Божии. Тело пра­вед­ни­ка погреб­ли у хра­ма «Ско­ро­по­слуш­ни­цы». Одна­ко в 1923 году, что­бы убе­речь моги­лу от пору­га­ния, гроб пере­нес­ли на Дани­лов­ское кладбище.

Чудо­тво­ре­ния по молит­вам стар­ца про­дол­жа­ют­ся и ныне. Он помо­га­ет мно­гим людям, в том чис­ле авто­ру этих строк и его близ­ким. К почив­ше­му стар­цу веру­ю­щие обра­ща­ют­ся, как к живо­му человеку.

Изве­стен такой слу­чай из жиз­ни моск­вич­ки по име­ни Татья­на. В авгу­сте 1999 года у ее доче­ри про­изо­шли преж­де­вре­мен­ные роды. Срок бере­мен­но­сти состав­лял пять с поло­ви­ной меся­цев. Недо­но­шен­ная, с силь­ны­ми оте­ка­ми девоч­ка веси­ла все­го 900 грамм. Четы­ре меся­ца вра­чи боро­лись за ее жизнь, а бабуш­ка горя­чо моли­лась стар­цу Ари­сто­клию. Татья­на неод­но­крат­но посе­ща­ла его моги­лу на Дани­лов­ском клад­би­ще и зака­зы­ва­ла пани­хи­ды. Домой она ухо­ди­ла уми­ро­тво­рен­ная, упо­вая на заступ­ни­че­ство праведника.

Спу­стя четы­ре меся­ца мла­ден­ца выпи­са­ли из боль­ни­цы с улуч­ше­ни­ем состо­я­ния. Но через две неде­ли опять гос­пи­та­ли­зи­ро­ва­ли с диа­гно­зом дву­сто­рон­не­го вос­па­ле­ния лег­ких. И без того ослаб­лен­ный орга­низм не мог сопро­тив­лять­ся болез­ни. Ребе­нок око­ло меся­ца про­ле­жал в коме, и вра­чи не остав­ля­ли ника­ких шан­сов на бла­го­по­луч­ный исход.

Одна­ко вера и надеж­да не поки­ну­ли Татья­ну. Она взы­ва­ла к угод­ни­ку Божию, и ее моль­ба была услы­ша­на. Малыш­ка (в кре­ще­нии Тама­ра), вопре­ки всем чело­ве­че­ским про­гно­зам, пол­но­стью выздо­ро­ве­ла. Сей­час девоч­ке более пяти лет, и, сла­ва Богу, она не отста­ет в раз­ви­тии от сверстников.

В 2004 году состо­я­лось обре­те­ние нетлен­ных мощей свя­то­го. А 24 августа/6 сен­тяб­ря в Успен­ском собо­ре Крем­ля Свя­тей­ший Пат­ри­арх Алек­сий II зачи­тал «Опре­де­ле­ние о кано­ни­за­ции в лике мест­но­чти­мых свя­тых пре­по­доб­но­го Ари­сто­к­лия Афон­ско­го, стар­ца Мос­ков­ско­го». В этот день Цер­ковь и совер­ша­ет память пра­вед­ни­ка. С 13 нояб­ря 2004 года его свя­тые мощи пре­бы­ва­ют на Афон­ском подво­рье горо­да Москвы.

Будем же сер­деч­но обра­щать­ся к вели­ко­му угод­ни­ку Божию, памя­туя див­ное апо­столь­ское изре­че­ние: «При­зна­вай­тесь друг перед дру­гом в про­ступ­ках и моли­тесь друг за дру­га, что­бы исце­лить­ся: мно­го может уси­лен­ная молит­ва пра­вед­но­го» (Иак.5:16).

* * *В 2007 году, через два года после выхо­да в свет пер­во­го тира­жа дан­ной кни­ги, одна пра­во­слав­ная жен­щи­на (назо­вем ее Свет­ла­на) рас­ска­за­ла авто­ру этих строк пора­зи­тель­ную исто­рию. Рас­став­шись с граж­дан­ским мужем, Свет­ла­на позна­ко­ми­лась с жена­тым муж­чи­ной. Их пер­ве­нец Ваня родил­ся вне бра­ка. Мак­сим фак­ти­че­ски жил на две семьи, не в силах решить­ся на окон­ча­тель­ный выбор. Оба были дале­ки от Церк­ви и дума­ли, что такое поло­же­ние вполне допу­сти­мо. Одна­ко в отно­ше­ни­ях нарас­та­ли нер­воз­ность, напряжение…

Свет­ла­на пошла за сове­том к про­зор­ли­вой ино­кине Анне из Мос­ков­ско­го Зача­тьев­ско­го мона­сты­ря. Ста­ри­ца пре­ду­пре­ди­ла: «Ну, как ты не пой­мешь: он ведь женат. Если разо­бьешь его семью, может родить­ся боль­ной ребе­нок». А про Ванеч­ку матуш­ка ска­за­ла, что забо­ле­ет «свинкой»[186].

Вер­нув­шись домой, Свет­ла­на рыда­ла и моли­лась: «Гос­по­ди, не нака­зы­вай ребен­ка за мои гре­хи! Если мож­но, поз­воль мне самой “рас­пла­тить­ся” за них». И бук­валь­но через месяц мать слег­ла с тяже­лой фор­мой «свин­ки». А потом пошли ослож­не­ния, и левое ухо пере­ста­ло слышать.

Все же в 2000 году Свет­ла­на и Мак­сим повен­ча­лись. По усерд­ным молит­вам мно­гих пра­во­слав­ных людей болезнь обо­шла сто­ро­ной их вто­ро­го сына. Но, увы, супруг не сохра­нил чисто­ту вен­чан­но­го бра­ка. Вот после это­го и сбы­лось пред­ска­за­ние ста­ри­цы Анны.

Тре­тий сын Свет­ла­ны и Мак­си­ма родил­ся с син­дро­мом Дау­на и врож­ден­ным поро­ком серд­ца. Кар­дио­хи­рур­ги наста­и­ва­ли на сроч­ной опе­ра­ции. Мать очень пере­жи­ва­ла, мно­го моли­лась, неустан­но уха­жи­ва­ла за ново­рож­ден­ным. Одна­жды в хра­ме она при­об­ре­ла пер­вое изда­ние кни­ги «Гены и семь смерт­ных гре­хов», рас­счи­ты­вая най­ти отве­ты на свои вопро­сы. Кни­га под­твер­ди­ла опа­се­ния: дети могут стра­дать за гре­хи роди­те­лей, но пода­ри­ла и надежду.

Осо­бен­но Свет­ла­ну тро­ну­ло житие пре­по­доб­но­го Ари­сто­к­лия Афон­ско­го, кото­рый исце­лил сле­по­рож­ден­но­го маль­чи­ка. «Если свя­той увра­че­вал врож­ден­ную сле­по­ту, — реши­ла мать, — то он помо­жет и мое­му сыну». Наде­ясь на это, мать поеха­ла к его мощам на Афон­ское подво­рье. Она дала обет сорок дней и сорок ночей читать молит­ву угод­ни­ку Божию, ака­фист Божи­ей Мате­ри Ско­ро­по­слуш­ни­це, перед обра­зом кото­рой любил молить­ся пре­по­доб­ный, и молит­ву цели­те­лю Пан­те­лей­мо­ну. Кро­ме того, в раз­ных мона­сты­рях Свет­ла­на зака­за­ла соро­ко­усты и чте­ние неусы­па­е­мой псал­ти­ри о здравии.

По про­ше­ствии поло­жен­ных дней Свет­лане была явле­на милость Божия: ей уда­лось пого­во­рить о сво­ей беде с очень опыт­ным духов­ни­ком. Батюш­ка пред­рек, что сей­час опе­ра­ция на серд­це не будет успеш­ной. Он обе­щал усерд­но молить­ся о мла­ден­це в тече­ние года. Отцу и мате­ри малы­ша он посо­ве­то­вал регу­ляр­но при­ча­щать его, горя­чо про­сить о нем, откла­ды­вать срок опе­ра­ции, а самим жить более духов­но (каять­ся, участ­во­вать в цер­ков­ных Таин­ствах, пода­вать запис­ки на молеб­ны и т. д.).

Спу­стя год по бла­го­сло­ве­нию это­го свя­щен­ни­ка Свет­ла­на согла­си­лась на опе­ра­цию. Вопре­ки печаль­ным про­гно­зам, все обо­шлось. Мать убеж­де­на, что про­изо­шло насто­я­щее чудо: ребе­нок выжил и теперь избав­лен от поро­ка серд­ца. Свет­ла­на не сомне­ва­ет­ся, что это милость Божия бла­го­да­ря молит­вам тех, кого она просила.

Воис­ти­ну, «по вере вашей да будет вам» (Мф.9:29)!

Молит­ва пре­по­доб­но­му Ари­сто­клию Афон­ско­му, чудо­твор­цу Мос­ков­ско­муО свя­тый угод­ни­че Божий и пре­слав­ный стар­че Ари­сто­клие, Свя­тыя Горы Афон­ския подвиж­ни­че и гра­да Моск­вы неустан­ный молит­вен­ни­че! При­леж­но чту­ще твою чест­но­го память, при­па­да­ем к свя­тым тво­им мощем и теп­ле вопи­ем: при­з­ри на нас, чад тво­их духов­ных, ищу­щих в бедах тво­ея помо­щи и заступ­ле­ния, в болез­нех душев­ных и телес­ных исце­ле­ния, в скор­бех уте­ше­ние и вра­зум­ле­ние. Сотво­ри тво­и­ми молит­ва­ми нашу веру непо­ко­ле­би­му, да ею спа­са­ем­ся от вся­кия напа­сти и дей­ства вра­жия, соблю­ди нашу надеж­ду непо­стыд­ну, да не впа­дем в уны­ние в час злых иску­ше­ний, пот­щи­ся воз­гре­ва­ти в нас, мало­душ­ных и немощ­ных, любовь нели­це­мер­ну, да не всуе подъ­ем­лем тру­ды хри­сти­ан­ска­го подви­га и, во след Хри­ста гря­ду­ще, доб­ро­по­бед­но поне­сем крест наше­го зем­на­го жития, ты бо обе­щал­ся еси по кон­чине сво­ей слы­ша­ти про­ше­ния вся­ка­го, аще с верою прий­дет к месту тво­е­го упо­ко­е­ния. И ныне по про­слав­ле­нии тя Цер­ко­вию Божи­ею рака тво­их чест­ных мощей яви­ся зало­гом тво­ея люб­ве и попе­че­ния о нас, чаю­щих тво­е­го пред­ста­тель­ства пред Пре­сто­лом Царя Небес­на­го. Испро­си у Бога Все­дер­жи­те­ля стране нашей мир и тиши­ну, пас­ты­рем муд­рое окорм­ле­ние, мона­ше­ству­ю­щим обе­тов соблю­де­ние, наро­ду наше­му бла­го­че­стие и вся, яже ко спа­се­нию полез­ная. Не пре­мол­чи о нас моли­ти­ся в Тро­и­це сла­ви­мо­му Богу, Ему­же подо­ба­ет вся­кая сла­ва, честь и покло­не­ние, Отцу и Сыну и Свя­то­му Духу, ныне и прис­но и во веки веков. Аминь.

Тро­парь, глас 4

Про­цвел еси, яко финикс, на Свя­тей Горе Афон­стей и, яко кедр, на зем­ли рус­ской умно­жил­ся еси, Духа Свя­та­го стя­жав чисто­тою бого­уг­бд­на­го жития, и мир Хри­стов воца­ри­ся в душй тво­ей, пре­по­до­бие отче Ари­сто­клие, моли Хри­ста Бога спа­сти­ся душам нашим.

Кондак, глас 8

Новою звез­дою на небе цер­ков­нем воз­си­ял еси, про­шед путь мно­го­труд­на­го мона­ше­ска­го жития, подви­га­ми доб­ро­де­те­лей вен­цы нетлен­ныя обрел еси и попри­ще послу­ша­ния во гра­де Москве муже­ственне скон­чал еси. Тем­же и Хри­стос Бог даром чудес обо­га­ти­тя, пре­по­до­бие отче Ари­сто­клие, Афон­ская похва­ло и зем­ли рос­сий­ския укра­ше­ние, поми­най нас, чту­щих свя­тую память твою.

Вели­ча­ние

Убла­жа­ем тя, пре­по­до­бие отче наш Ари­сто­клие, и чтим свя­тую память твою, настав­ни­че мона­хов и собе­сед­ни­че ангелов.

Приложение III. Протоиерей Леонид Царевский. Ребенок–инвалид в семье[187]

Иисус отве­чал: не согре­шил ни он, ни роди­те­ли его, но это для того, что­бы на нем яви­лись дела Божии.

Ин.9:3Дети–инвалиды явля­ют­ся тако­вы­ми либо от рож­де­ния (по край­ней мере, с ран­не­го дет­ства), либо это при­об­ре­тен­ная инва­лид­ность (напри­мер, несчаст­ный слу­чай или ослож­не­ния после болез­ней, при­ви­вок). От вида инва­лид­но­сти зави­сит так мно­го, что про­бле­мы, свя­зан­ные с тем или иным забо­ле­ва­ни­ем, заслу­жи­ва­ют совер­шен­но отдель­но­го раз­го­во­ра. Одно дело — сома­ти­че­ские пора­же­ния, совсем дру­гое — пси­хи­че­ские. Одна­ко есть и общее.

Так­же необ­хо­ди­мо раз­ли­чать семьи воцер­ко­в­лен­ные и невоцерковленные.

1. Когда в уже воцер­ко­в­лен­ной семье появ­ля­ет­ся боль­ной ребе­нок, то, как пра­ви­ло, совер­шен­но нару­ша­ет­ся нор­маль­ное тече­ние духов­ной жиз­ни. Оно под­чи­ня­ет­ся боль­но­му и осо­бен­но­стям его забо­ле­ва­ния, начи­ная с мело­чей (ска­жем, если у ребенка–аутиста мания по выли­ва­нию мас­ла из лам­пад­ки или свя­той воды из любых емко­стей) и кон­чая невоз­мож­но­стью пол­но­цен­но испо­ве­до­вать­ся, быть на бого­слу­же­нии, участ­во­вать в каких–либо при­ход­ских меро­при­я­ти­ях. Меня­ет­ся и вся соци­аль­ная жизнь семьи.

2. Во вне­цер­ков­ных семьях мно­гие при­хо­дят к Богу как раз бла­го­да­ря болез­ни детей. Но, конеч­но, эти роди­те­ли мно­гое не зна­ют, не име­ют вре­ме­ни читать духов­ную лите­ра­ту­ру, регу­ляр­но испо­ве­до­вать­ся, бесе­до­вать со свя­щен­ни­ком и т. д. Еще надо иметь в виду, что ребенок–инвалид неред­ко вос­пи­ты­ва­ет­ся без отца.

Про­бле­мы воцер­ко­в­ле­ния детей–инвалидов необ­хо­ди­мо рас­смат­ри­вать, учи­ты­вая сле­ду­ю­щие сто­ро­ны и обстоятельства:

• Изнут­ри самой семьи

Речь идет об отно­ше­ни­ях роди­те­лей и дру­гих род­ствен­ни­ков, к при­ме­ру, помо­га­ют ли они доби­рать­ся до хра­ма, зани­ма­ют­ся ли ребен­ком в хра­ме, отпус­ка­ют ли маму на бого­слу­же­ние. Или толь­ко дают сове­ты типа: «Вот, в Цер­ковь ходи­те, а тол­ку нет. Луч­ше к “баб­ке” сходите».

Всех роди­те­лей муча­ет вопрос: на кого оста­вить ребен­ка после сво­ей смер­ти? Ведь инва­лид может так и не при­спо­со­бить­ся к само­сто­я­тель­ной жизни.

Если это пер­вый ребе­нок, то роди­те­ли обыч­но боят­ся рожать еще. Веру­ю­щие люди, конеч­но, рожа­ют, но тоже боят­ся. Во–первых, это страх, что все может повто­рить­ся (осо­бен­но если забо­ле­ва­ние гене­ти­че­ское). Он пре­сле­ду­ет в пери­од новой бере­мен­но­сти, если тако­вая воз­ни­ка­ет. Во–вторых, опа­се­ния отча­сти обос­но­ва­ны тем, что боль­но­му ребен­ку не удаст­ся уде­лять столь­ко вни­ма­ния, сколь­ко рань­ше. А роди­те­лям пси­хо­ло­ги­че­ски труд­но «себе это поз­во­лить». В–третьих, физи­че­ски тяже­ло соче­тать бере­мен­ность с повсе­днев­ны­ми забо­та­ми и про­бле­ма­ми, осо­бен­но когда ребен­ка при­хо­дит­ся мно­го носить на руках.

Бра­тья и сест­ры таких детей, если они есть, тоже нахо­дят­ся в осо­бой ситу­а­ции. Они испы­ты­ва­ют мно­гие быто­вые труд­но­сти, роди­те­ли часто вынуж­де­ны жерт­во­вать их инте­ре­са­ми. Им может не хва­тать вни­ма­ния, люб­ви. Ино­гда они вынуж­де­ны рано повзрос­леть, а ино­гда отчуж­да­ют­ся, и это ста­но­вит­ся допол­ни­тель­ной болью роди­тель­ских сердец.

Вме­сте с тем, опыт пока­зы­ва­ет, что в такой ситу­а­ции несколь­ко детей — гораз­до луч­ше, чем один. Вый­дя из мла­ден­че­ско­го воз­рас­та, они реаль­но облег­ча­ют жизнь роди­те­лям и зани­ма­ют­ся с боль­ным. С ними роди­те­ли име­ют те обыч­ные радо­сти, кото­рых лише­ны при обще­нии с боль­ным ребен­ком (от него быва­ют радо­сти ино­го рода). Для само­го инва­ли­да неоце­ни­ма поль­за от обще­ния со здо­ро­вы­ми детьми. Он учит­ся хоть как–то забо­тить­ся о дру­гих, а не счи­тать себя «пупом зем­ли». Эта опас­ность под­сте­ре­га­ет преж­де все­го тех детей, кото­рые по при­чине неду­га нуж­да­ют­ся в спе­ци­аль­ном ухо­де и ока­зы­ва­ют­ся в цен­тре внимания.

Веру­ю­щая семья, разу­ме­ет­ся, пыта­ет­ся при­нять волю Божию о себе. Но, к сожа­ле­нию, все не так просто.

При­ве­дем цита­ту из кни­ги Каро­ли­ны Филпс «Мама, поче­му у меня син­дром Дау­на?» Автор — жена англи­кан­ско­го свя­щен­ни­ка, мать тро­их детей. У ее стар­шей доче­ри по име­ни Лиз­зи син­дром Дау­на. Филпс пишет: «Я долж­на пони­мать рож­де­ние доче­ри как осо­бый дар Божий. Мы долж­ны верить, что дочень­ка при­не­сет нам радость. Да, опе­реть­ся сей­час мы можем лишь на веру — в Бога и нашу дочь.

Испы­та­ния, пред­сто­я­щие роди­те­лям в пер­вые меся­цы после родов, свя­за­ны не с самим ребен­ком, хотя и здесь слож­но­стей хва­та­ет. Основ­ная борь­ба про­ис­хо­дит в душе. Роди­тель может при­нять слу­чив­ше­е­ся или отверг­нуть. Не обя­за­тель­но отка­зать­ся от ребен­ка как тако­во­го: про­сто отец или мать не согла­ша­ют­ся при­знать, что он не такой, как дру­гие… Если цель — устра­нить все его про­бле­мы, зна­чит, мы не гото­вы при­нять ребен­ка таким, каков он есть… пока он не ста­нет “как все”. А что это, если не отвержение?»

«Я жила, как на пере­до­вой, — про­дол­жа­ет К. Филпс, — все­гда гото­вая к сра­же­нию: вер­ный при­знак того, что еще не сми­ри­лась с поте­рей. Да, мы поте­ря­ли нор­маль­но­го здо­ро­во­го ребен­ка. И еще не зна­ли, кто был нам дан вза­мен. Порой я впа­да­ла в отча­я­ние. Уси­лия каза­лись напрас­ны­ми, и смысл им при­да­ва­ло толь­ко одно: я вери­ла в Того, Кто слы­шит все наши моле­ния, даже самые нера­зум­ные, и все обсто­я­тель­ства обра­ща­ет нам же на поль­зу. Путь Божий не все­гда ведет к успе­ху в нашем пони­ма­нии… Не силь­ных, не муд­рых мира сего, но самых немощ­ных изби­ра­ет Он, дабы явить на них Свою сла­ву. Лиз­зи ни на мину­ту нель­зя остав­лять без при­смот­ра. Сей­час ей три года. Я срав­ни­ваю ее с детьми–ровесниками и при­хо­жу в отча­я­ние… Ино­гда мне кажет­ся, что Лиз­зи про­сто про­ве­ря­ет, дол­го ли мы еще выдер­жим… Я боюсь сде­лать ей боль­но… А ино­гда — про­сти меня, Гос­по­ди! — ино­гда хочу сде­лать этой малень­кой дря­ни боль­но!.. Как все это ужас­но! Я пыта­юсь обра­тить­ся к Богу, но в таком состо­я­нии не могу даже молиться».

• Нецер­ков­ное окружение

Оно делит­ся на людей пони­ма­ю­щих, не пони­ма­ю­щих и «слиш­ком пони­ма­ю­щих» — любо­пыт­ству­ю­щих, бес­такт­ных и назой­ли­во сове­ту­ю­щих. Быва­ет злоб­ное и даже, как ни стран­но, завист­ли­вое отно­ше­ние. Мол, хоро­шо устро­и­лись, в транс­пор­те бес­плат­но ката­е­тесь, от соц­за­щи­ты что–то полу­ча­е­те! Когда в Центр реа­би­ли­та­ции заво­зи­ли доро­гое обо­ру­до­ва­ние и ино­стран­цы сде­ла­ли рос­кош­ные подар­ки, нахо­ди­лись те, кто гово­рил: «Что, все этим чок­ну­тым? Нашим тоже надо!» Впро­чем, сра­зу замол­ка­ли, если им пред­ла­га­ли «поме­нять­ся местами».

Мамы стес­ня­ют­ся, ком­плек­су­ют, сго­ра­ют от сты­да из–за пове­де­ния ребен­ка на ули­це, в транс­пор­те, в мага­зине. Так, аутич­ный ребе­нок может про­из­во­дить впе­чат­ле­ние про­сто изба­ло­ван­но­го, каприз­но­го и невос­пи­тан­но­го. Мама тре­во­жит­ся и напря­га­ет­ся из–за отри­ца­тель­но­го отно­ше­ния окру­жа­ю­щих к ее ребен­ку, а он чув­ству­ет мами­но состо­я­ние и начи­на­ет вести себя еще хуже. Ино­гда сто­ит маме толь­ко поду­мать, что «сей­час нач­нет­ся», как оно тут же и «начи­на­ет­ся». Обыч­но лег­че най­ти пони­ма­ние у людей, если крат­ко объ­яс­нить им ситу­а­цию, изви­нить­ся за воз­мож­ные непри­ят­но­сти, шум и т. д. Прав­да, неред­ко в таких слу­ча­ях при­хо­дит­ся стал­ки­вать­ся со слиш­ком бур­ным сочув­стви­ем: «Ах, какое несча­стье! Бед­ная мать! Да за что же тебе такое нака­за­ние?» После чего «бед­ная мать» порой дол­го при­хо­дит в себя.

Вот еще фраг­мент кни­ги Каро­ли­ны Филпс: «На людях я “дер­жа­лась молод­цом”. Это един­ствен­ное, что мне оста­ва­лось. Я не справ­ля­юсь с Лиз­зи и соб­ствен­ны­ми чув­ства­ми. Надо хотя бы при­тво­рять­ся, что все в поряд­ке, что­бы не при­чи­нять окру­жа­ю­щим лиш­них непри­ят­но­стей. Раз уж при­хо­дит­ся рано вста­вать, дума­ла я, то эти часы мож­но посвя­тить молит­ве и чте­нию Биб­лии. Но гла­за у меня сли­па­лись, и я не мог­ла сосредоточиться.

Я часто зави­до­ва­ла сво­е­му мужу Мар­ку: у него есть рабо­та, он может ухо­дить из дома и зани­мать­ся сво­им делом. Я же, как каторж­ная, при­ко­ва­на к ору­щим детям и мок­рым шта­нам. Я была недо­воль­на собой и сво­ей неспо­соб­но­стью справ­лять­ся; сер­ди­лась и на Мар­ка, хотя он делал все, что мог. Он мно­го рабо­тал — ив церк­ви, и дома. Порой я в отча­я­нии сту­ча­лась к нему в каби­нет и со сле­за­ми в голо­се про­си­ла, что­бы он вышел и помог. Мне было невы­но­си­мо стыд­но отры­вать его от рабо­ты. “Я не справ­ля­юсь со сво­и­ми обя­зан­но­стя­ми, — дума­ла я. — Навер­ное, я пло­хая жена и пло­хая мать!” Мое раз­дра­же­ние изли­ва­лось на Мар­ка, и мы ссо­ри­лись. Ино­гда мне каза­лось, что весь мир опол­чил­ся на меня.

Я так и не научи­лась дове­рять Богу. В каж­дой новой ситу­а­ции, перед каж­дой неожи­дан­ной опас­но­стью мне при­хо­дит­ся учить­ся это­му зано­во. Я бла­го­дар­на Лиз­зи. Она помог­ла мне осо­знать свои сла­бо­сти и уяз­ви­мые места и в кон­це кон­цов изме­нить­ся. Как это ни глу­по, ино­гда мне каза­лось, что Лиз­зи созна­тель­но надо мной изде­ва­ет­ся. А кро­ме того, я была в оби­де на Бога. “Гос­по­ди, ну за что мне это? — вос­кли­ца­ла я. — Поче­му Ты это допус­ка­ешь?” Я не пони­ма­ла, что сама создаю пороч­ный круг… Все, что Лиз­зи было нуж­но, — это немно­го люб­ви и лас­ки. Но я не мог­ла лас­кать чело­ве­ка, пре­вра­тив­ше­го мою жизнь в кош­мар, и… все начи­на­лось сначала.

Мне часто при­хо­ди­лось высту­пать перед самой раз­ной пуб­ли­кой. Каж­дый раз, повто­ряя, что Бог даро­вал нам Лиз­зи как бла­го­сло­ве­ние, я чув­ство­ва­ла себя бес­со­вест­ной лгу­ньей. Слы­ша­ли бы эти люди, каки­ми сло­ва­ми я чести­ла свое “бла­го­сло­ве­ние” толь­ко вче­ра! Я пыта­лась быть чест­ной и в то же вре­мя не выхо­дить из обра­за “счаст­ли­вой мате­ри”, но это уда­ва­лось мне все хуже и хуже. Когда у меня не заво­дил­ся мотор авто­мо­би­ля, Лиз­зи кри­ча­ла: “Мама, помо­лись!” И ее совет часто помогал».

• Офи­ци­аль­ное окру­же­ние (вра­чи, педа­го­ги, чиновники)

В поли­кли­ни­ках ника­кой тол­ко­вой инфор­ма­ции, как пра­ви­ло, не дают. Хоро­ших вра­чей все ищут сами. Участ­ко­вый педи­атр, узнав о диа­гно­зе аутизм, может отве­тить: «Да кто вам это ска­зал? Глу­по­сти, не слу­шай­те нико­го!» В Отде­ле обра­зо­ва­ния могут оправ­ды­вать свое без­дей­ствие таким ори­ги­наль­ным обра­зом: «Вы не думай­те, мы не какие–то чинов­ни­ки, мы вам сочув­ству­ем, но помочь ничем не можем».

По мне­нию дирек­то­ра мос­ков­ско­го Цен­тра лечеб­ной педа­го­ги­ки Рома­на Пав­ло­ви­ча Димен­штей­на, «за совет­ские годы все при­вык­ли, что един­ствен­ный, кто может что–то дать, — это госу­дар­ство. Если госу­дар­ство тебе чего–то не дает, зна­чит, боль­ше сде­лать ниче­го нель­зя… При попыт­ке вза­и­мо­дей­ство­вать с чинов­ни­ка­ми роди­те­ли впа­да­ют в депрессию».

Каро­ли­на Филпс при­зна­ет­ся: «Я пони­ма­ла, что не сумею про­ти­во­сто­ять бюро­кра­ти­че­ской машине. Пыта­лась поло­жить­ся на Гос­по­да. Но где–то в глу­бине души мне каза­лось, что про­тив депар­та­мен­та обра­зо­ва­ния бес­си­лен даже Бог… Поче­му мы долж­ны бегать по инстан­ци­ям и умо­лять, что­бы моей доч­ке раз­ре­ши­ли пой­ти в шко­лу? Поче­му дру­гих детей при­ни­ма­ют в шко­лу без вся­ких пре­пон? Толь­ко пото­му, что они “нор­маль­ные”?

Я знаю, что дру­гие роди­те­ли “про­блем­ных” детей чув­ству­ют то же самое. Роди­те­ли обыч­ных детей при­дир­чи­во выби­ра­ют шко­лу для сво­е­го ребен­ка, а мы долж­ны умо­лять, что­бы нашим детям поз­во­ли­ли учить­ся хоть где–нибудь… Раз­ве у “нор­маль­ных” детей не быва­ет труд­но­стей в обу­че­нии или пове­де­нии? Одна­ко попро­бо­вал бы кто-нибудь на этом осно­ва­нии “спла­вить” ребен­ка в спец­шко­лу!.. Мы чув­ство­ва­ли, что нас затя­ну­ло в бюро­кра­ти­че­скую маши­ну. Нико­му здесь нет дела до наших забот и тре­вог. Если же мы будем наста­и­вать на пра­вах сво­е­го ребен­ка, то заслу­жим ярлык “всем недо­воль­ных”, с “завы­шен­ны­ми ожи­да­ни­я­ми”, коро­че, “труд­ных” родителей».

В после­сло­вии к кни­ге К. Филпс док­тор Р. П. Димен­штейн утвер­жда­ет: «Лиз­зи смог­ла стать взрос­лой и само­сто­я­тель­ной не пото­му, что “выле­чи­лась от син­дро­ма Дау­на”, а пото­му, что ее роди­те­лям и учи­те­лям уда­лось сфор­ми­ро­вать у себя адек­ват­ные ожи­да­ния по отно­ше­нию к раз­ви­тию Лиз­зи и создать для нее соот­вет­ству­ю­щую сре­ду вос­пи­та­ния и обу­че­ния. Даже самым бла­го­по­луч­ным людям весь­ма полез­но пони­мать про­бле­мы, нуж­ды и воз­мож­но­сти “осо­бых” детей — с тем, что­бы вести себя при встре­че с ними достой­но и чело­веч­но, избав­ля­ясь от сте­рео­ти­пов обще­ствен­но­го сознания.

Один из кри­те­ри­ев циви­ли­зо­ван­но­сти обще­ства— отно­ше­ние к наи­бо­лее сла­бым его чле­нам… Целые госу­дар­ствен­ные про­грам­мы направ­ле­ны на выяв­ле­ние детей с син­дро­мом Дау­на на ран­них эта­пах бере­мен­но­сти (нетруд­но дога­дать­ся, зачем). Боль­шин­ство таких ново­рож­ден­ных оста­ет­ся в род­до­мах. Из этих “пере­дан­ных на попе­че­ние госу­дар­ства” до 18 лет дожи­ва­ет при­мер­но деся­тая часть…

Неза­ви­си­мо от уров­ня раз­ви­тия, у ребен­ка с син­дро­мом Дау­на прак­ти­че­ски нет шан­сов посту­пить в обыч­ную шко­лу. А если он отста­ет в раз­ви­тии, то и во вспо­мо­га­тель­ную: ярлык “даун” закры­ва­ет перед ним все две­ри. Их все боят­ся, как зараз­ных…». • Со сто­ро­ны священника

Како­ва мера снис­хо­ди­тель­но­сти к детям–инвалидам: вооб­ще ниче­го от них не тре­бо­вать или все же тре­бо­вать что–либо? Насколь­ко допу­сти­мо их неадек­ват­ное пове­де­ние в храме?

Один свя­щен­ник отка­зал­ся освя­щать центр реа­би­ли­та­ции, так как, на его взгляд, «это не бого­угод­ное дело, нече­го этих детей реа­би­ли­ти­ро­вать, надо нести свой крест». Иной раз отка­зы­ва­ют при­ча­щать. Гово­рят, что это не пато­ло­гия моз­га или дру­гих орга­нов, а бес­но­ва­ние, и без доста­точ­ных осно­ва­ний отправ­ля­ют на отчит­ку (изгна­ние демонов).

В одном мона­сты­ре, нахо­дя­щем­ся на сосед­ней тер­ри­то­рии с боль­ни­цей, закры­ли калит­ку, что­бы дети–колясочники не меша­ли монахиням!

Из кни­ги Каро­ли­ны Филпс: «Когда тяже­ло забо­ле­ла млад­шая дочь, тре­тий ребе­нок, была опас­ность, что постра­да­ет мозг. Все мы моли­лись за нее. Но я была в отча­я­нии. Неуже­ли Бог так дол­го вел нас вверх лишь для того, что­бы поз­во­лить нам упасть? Я боль­ше не выне­су, дума­ла я. За что мне все это? Лиз­зи такой роди­лась… Но когда абсо­лют­но нор­маль­ный ребе­нок, пора­жен­ный таин­ствен­ной болез­нью, ста­но­вит­ся инва­ли­дом… Нет, такое невоз­мож­но выне­сти. Сла­ва Богу, потом все обошлось…

Вера Лиз­зи про­шла несколь­ко сту­пе­ней. С ран­не­го дет­ства Лиз­зи напо­ми­на­ла мне о молит­ве перед сном и про­си­ла меня молить­ся за окру­жа­ю­щих. Но в послед­нее вре­мя она нача­ла раз­мыш­лять и зада­вать вопро­сы. Так, ей труд­но понять, как может Бог быть все­гда с нами, если Он живет на небе­сах… Она с удо­воль­стви­ем слу­ша­ет биб­лей­ские исто­рии. Ей нра­вят­ся хри­сти­ан­ские пес­но­пе­ния, и Лиз­зи с удо­воль­стви­ем под­пе­ва­ет… Для Лиз­зи цер­ковь — место радо­сти. Здесь она счастлива.

Одна­жды вос­крес­ным утром мы при­шли в цер­ковь очень рано, когда там не было нико­го… Лиз­зи напра­ви­лась пря­мо к сто­ли­ку, взя­ла ста­кан воды и, омо­чив в ней паль­цы, при­кос­ну­лась к сво­е­му лбу. “Мама, я смы­ваю син­дром Дау­на. Я хочу, что­бы он ушел. Я кре­щу себя, как папа”. Кажет­ся, Лиз­зи пере­пу­та­ла кре­ще­ние с молит­вой об исце­ле­нии. Но про­де­ла­ла она все это на пол­ном серьезе».

• Со сто­ро­ны при­хо­жан (мера помо­щи, тер­пе­ли­во­сти и так­тич­но­сти; фарисейство)

Сно­ва цита­та из кни­ги К. Филпс: «Я часто думаю о том, сколь­ко может сде­лать цер­ков­ная общи­на для людей с нару­ше­ни­я­ми — детей и взрос­лых! Ведь они вме­сте со сво­и­ми семья­ми часто ока­зы­ва­ют­ся в пол­ной изо­ля­ции. При­над­леж­ность к цер­ков­но­му сооб­ще­ству помо­га­ет решить эту про­бле­му. Я уве­ре­на, что такие люди мог­ли бы вне­сти свой вклад в жизнь общи­ны и, в конеч­ном сче­те, выиг­ра­ли бы все ее члены».

• И, нако­нец, с пози­ции само­го ребенка

Суще­ству­ет несколь­ко книг про аутизм, напи­сан­ных от 1–го лица, то есть сами­ми больными:

1. Темпл Грэн­дин. Отво­ряя две­ри надеж­ды. Мой опыт пре­одо­ле­ния аутизма.

2. Ирис Юхан­сон. Осо­бое детство.

3. Нико­лай Дили­ген­ский. Сло­во сквозь без­мол­вие. (Автор — уже взрос­лый, само­сто­я­тель­но не гово­ря­щий аутист; он рас­ска­зы­ва­ет о себе пись­мен­но с помо­щью отца).

4. Д. Син­клер. Не плачь­те о нас (ста­тья в Интернете).

Рубен Давид Гон­са­лес Галье­го, инва­лид с дет­ства, напи­сал авто­био­гра­фи­че­скую кни­гу «Белое на чер­ном»: «Помощь нуж­на семье. Уве­рен, что помо­гать надо, не раз­де­ляя при этом семью на детей и взрос­лых. Кому вооб­ще труд­нее, детям или роди­те­лям? Что труд­нее, быть ребен­ком или взрос­лым? Без отве­тов на такие вопро­сы к теме инва­лид­но­сти вооб­ще под­хо­дить нельзя.

Нема­ло­важ­ный отте­нок. Когда у чело­ве­ка кон­ча­ет­ся дет­ство? В какой имен­но момент ребе­нок-инва­лид ста­но­вит­ся взрос­лым инва­ли­дом? И кому помо­гать в таком слу­чае? Кому труд­нее: взрос­ло­му инва­ли­ду или его уже немо­ло­дым родителям?

Ребенок–инвалид, как и вся­кий ребе­нок, преж­де все­го чело­век. Инва­лид­ность — все­го лишь осо­бен­ность, ино­гда незна­чи­тель­ная. Роди­те­ли долж­ны вос­пи­ты­вать хоро­ше­го чело­ве­ка. Боль­ше все­го мне нра­вит­ся, когда малень­кие дети кри­чат: “Смот­ри, мама, дядя в коляс­ке”. Дети — искрен­ние суще­ства, искренне удив­ля­ют­ся. Я бы тоже на их месте уди­вил­ся. Хочу ска­зать роди­те­лям: пожа­луй­ста, не думай­те, что инва­лид в таких слу­ча­ях стра­да­ет. Когда ребе­нок пока­зы­ва­ет на меня паль­цем, я раду­юсь, что его еще не научи­ли отво­дить гла­за от все­го неудоб­но­го и неприятного».

Из кни­ги Н. Дили­ген­ско­го: «Море ужа­сов мне чудит­ся, когда я думаю о сво­ем буду­щем. Кри­ти­че­ской точ­кой для меня был момент, когда у меня уже появи­лось силь­ное жела­ние начать гово­рить. Тем не менее у меня это никак не полу­ча­лось. Не мог я начать гово­рить… Мне не хва­та­ло преж­де все­го храб­ро­сти… Я чув­ство­вал, что, как толь­ко я нач­ну гово­рить, моя жизнь ужас­но изме­нит­ся. Мне при­дет­ся ина­че жить. Я не был уве­рен, что к этой жиз­ни я уже могу счи­тать себя подготовленным.

Конеч­но, я пони­маю, что при­но­шу роди­те­лям мно­го непри­ят­но­стей. Я делаю нехо­ро­шие вещи: ста­ра­юсь достать малень­кий чай­ник и выпить чаю из него, что очень огор­ча­ет маму, а я все рав­но это делаю. Еще я роюсь в помой­ном вед­ре и беру окур­ки, мне это нра­вит­ся, я жую их; и еще я бро­саю под кро­вать кни­ги и тет­ра­ди. Я пре­крас­но пони­маю, что все это непри­лич­но и иди­о­тич­но, и все же не пони­маю, поче­му я не могу пре­кра­тить делать это. Я про­шу мне помочь. Вооб­ще я очень мало умею себя кон­тро­ли­ро­вать. И это меня тре­во­жит, так как я очень хотел бы вести себя нор­маль­но и бывать на людях.

У меня обще­ние осо­бен­но было затруд­не­но в тех слу­ча­ях, когда мои собе­сед­ни­ки смот­ре­ли на меня как на чело­ве­ка, нуж­да­ю­ще­го­ся в помо­щи. Если на меня смот­ре­ли с сочув­стви­ем и состра­да­ни­ем, меня это настра­и­ва­ло пол­но­стью уйти от обще­ния… Я очень мало умею общать­ся с людь­ми энер­гич­ны­ми, кото­рым явно хоте­лось меня поско­рей из мое­го состо­я­ния выве­сти. Такие люди вызы­ва­ли у меня страх, я очень мало хотел полу­чить от них помощи.

У меня нет ника­ких тра­ги­че­ских пере­жи­ва­ний из–за того, что моя жизнь так необыч­но сло­жи­лась… Я при­спо­со­бил­ся к тем гра­ни­цам, в кото­рых моя нынеш­няя жизнь про­те­ка­ет… И я в то же вре­мя недо­во­лен этой сво­ей при­спо­со­би­тель­ной пси­хо­ло­ги­ей, так как она, види­мо, меша­ет мне бороть­ся с мои­ми труд­но­стя­ми… Мне кажет­ся, что, начав гово­рить, я себе создам мно­же­ство про­блем, и это вызы­ва­ет у меня страх. И я не могу точ­но взве­сить, чего у меня боль­ше — жела­ния изме­нить свою жизнь и пре­вра­тить­ся в нор­маль­но­го чело­ве­ка или стра­ха перед таким превращением.

Два сло­ва об отно­ше­нии к рели­гии. Этот вопрос для меня важен и в то же вре­мя неясен. Я очень заин­те­ре­со­вал­ся хри­сти­ан­ством и Хри­стом, когда был еще малень­ким. Отец… рас­ска­зал и почи­тал Еван­ге­лие. Для меня это был инте­рес не к рели­гии как тако­вой. Мне не очень понят­но, что такое верить в Бога, и есть ли для это­го какие–то осно­ва­ния. У меня был взгляд на мир ско­рее мате­ри­а­ли­сти­че­ский. Но я чув­ство­вал, что за этим сто­ит какая–то выс­шая сфе­ра жиз­ни, что это, может быть, самое важ­ное, что люди про себя смог­ли узнать.

…Ужас­но мне не понра­ви­лось, когда мы были в гостях у М. П. и вся его семья перед обе­дом чита­ла молит­вы. При­чем было вид­но, что девоч­кам это делать не хочет­ся, и они дела­ют это толь­ко из стра­ха перед отцом. Это про­из­во­ди­ло оттал­ки­ва­ю­щее впе­чат­ле­ние. Если бы я и мог обра­тить­ся к вере, то не с таким жест­ким и нетер­пи­мым учи­те­лем. Тем не менее его рас­ска­зы о рели­гии, его мыс­ли были мне чрез­вы­чай­но инте­рес­ны, я очень мно­го от него узнал важ­но­го. А еще я бла­го­да­рен М. П. за то, что он вну­шал мне чув­ство чело­ве­че­ско­го досто­ин­ства. Для роди­те­лей я был ребен­ком, кото­ро­го они люби­ли и хоте­ли помочь. М. П. видел во мне чело­ве­ка с обязанностями.

…Если бы жизнь поз­во­ли­ла мне участ­во­вать в учеб­ной рабо­те, где я один из уче­ни­ков, а не объ­ект чьей–то забо­ты, то мне, может быть, лег­че было бы пре­одо­леть свои труд­но­сти… У меня была ситу­а­ция, когда я с пере­ло­мом ноги лежал в боль­ни­це. Там ребя­та счи­та­ли меня чело­ве­ком с каким–то дефек­том, а не вооб­ще непол­но­цен­ным. Это было мне очень приятно».

• Осо­бые вопросы

1) Надо ли наде­ять­ся на меди­ка­мен­тоз­ное лече­ние или толь­ко на молит­вы? Соеди­ня­ет­ся ли одно с дру­гим? В раз­ных семьях воз­мо­жен раз­лич­ный к это­му под­ход. Нуж­но разум­ное сочетание.

2) Отда­вать или не отда­вать ребен­ка в спе­ци­аль­ный интер­нат? Р. П. Димен­штейн счи­та­ет: «Детей с син­дро­мом Дау­на и дру­ги­ми сра­зу замет­ны­ми нару­ше­ни­я­ми отда­ют мно­гие… А если ребе­нок с аутиз­мом, то это обыч­но выяс­ня­ет­ся доста­точ­но позд­но: где–то на тре­тьем году жиз­ни. Роди­те­ли уже при­ки­пе­ли к ребен­ку, и так про­сто его не отдадут.

Нет “бес­пер­спек­тив­ных” детей. Совре­мен­ные спо­со­бы помо­щи поз­во­ля­ют боль­шо­му коли­че­ству детей вой­ти в обыч­ную жизнь. Роди­те­ли, кото­рые гото­вы на это потра­тить мно­го сил, вме­сте со спе­ци­а­ли­ста­ми могут дости­гать неве­ро­ят­ных успе­хов. Для нас ста­ло уже при­выч­ным, когда извест­ные пси­хи­ат­ры, док­то­ра наук гово­ри­ли, что ребе­нок не обу­ча­ем и его нуж­но отдать в интер­нат. А сей­час эти дети кон­чи­ли обыч­ную шко­лу и даль­ше стро­ят свою жизнь… Извест­но сле­ду­ю­щее: если есть ребе­нок с таким–то диа­гно­зом и с ним никак не зани­ма­ют­ся, то про­ис­хо­дит то–то и то–то. Если ребен­ка с син­дро­мом Дау­на не обу­чать, он живет намно­го мень­ше. А вра­чи, кото­рые рабо­та­ют у нас, вынуж­де­ны пере­стра­и­вать­ся. Они видят, что быва­ет, если с ребен­ком зани­ма­ют­ся», — заклю­ча­ет Р. П. Дименштейн.

3) Роди­те­лям полез­но знать зако­ны. Мы встре­ча­лись с чинов­ни­ка­ми раз­ных уров­ней. Никто из них совре­мен­ных зако­нов тол­ком не зна­ет. Когда нуж­но, они поль­зу­ют­ся облом­ка­ми ста­ро­го зако­но­да­тель­ства: ссы­ла­ют­ся на что–то дав­но запре­щен­ное, что–то слу­чай­но не отме­нен­ное, что–то не дей­ству­ю­щее… Меж­ду тем зако­ны у нас очень «про­дви­ну­тые». У нас есть целый ряд меж­ду­на­род­ных дого­во­ров. Есть Кон­сти­ту­ция, где запи­са­но, что всем без исклю­че­ния обес­пе­че­но пра­во на обра­зо­ва­ние. Закон об обра­зо­ва­нии это под­твер­жда­ет, есть закон о соц­за­щи­те инвалидов.

4) В чем глав­ная ката­стро­фа для роди­те­лей? Вот ребе­нок, а его жиз­нен­ной доро­ги не вид­но. На Запа­де к вам тут же при­хо­дят и рас­ска­зы­ва­ют: жиз­нен­ная доро­га есть, вари­ан­ты такие–то. Люди все рав­но пере­жи­ва­ют, но не так силь­но. А когда впе­ре­ди нет доро­ги, горе безнадежно.

5) Одна­ко при тяже­лей­ших нару­ше­ни­ях роди­те­ли не в состо­я­нии спра­вить­ся само­сто­я­тель­но. Конеч­но, надо нести свой крест, но если подо­брать хоро­ший интер­нат, то в неко­то­рых слу­ча­ях это выход. Осо­бен­но, если интер­нат окорм­ля­ет свя­щен­ник и его община.

В заклю­че­ние хочу сно­ва про­ци­ти­ро­вать Каро­ли­ну Филпс: «В пер­вые дни… горе объ­еди­ня­ло нас. В послед­ние годы мы вме­сте гор­дим­ся успе­ха­ми Лиз­зи — и нас объ­еди­ня­ет радость. Да, пола­гаю, Лиз­зи сбли­зи­ла и спло­ти­ла нас. Может быть, тяж­кое испы­та­ние, как лак­му­со­вая бумаж­ка, выяв­ля­ет глу­бин­ную осно­ву чело­ве­че­ских отно­ше­ний. Рож­де­ние “осо­бо­го” ребен­ка — как и болезнь, и любое дру­гое несча­стье — может раз­ру­шить брак, в кото­ром нет духов­ной бли­зо­сти и вза­и­мо­по­ни­ма­ния, кото­рый и без того тре­щит по швам. Но проч­ные отно­ше­ния испы­та­ние толь­ко укрепит.

Пыта­ясь вести ребен­ка стро­го к цели, мы отсе­ка­ем все про­чие, не укла­ды­ва­ю­щи­е­ся в систе­му пути раз­ви­тия. Более того, за днев­ни­ка­ми и гра­фи­ка­ми мы теря­ем ребен­ка. Мы начи­на­ем смот­реть на него, как на труд­ную зада­чу, кото­рую надо решить во что бы то ни ста­ло, а не как на дар Божий, пре­крас­ный уже одним тем, что он есть.

На труд­ные вопро­сы не быва­ет лег­ких отве­тов. Зачем нуж­но стра­да­ние? Каж­дый пони­ма­ет это сам, в меру сво­е­го лич­но­го опы­та и духов­но­го роста. Мой путь был дол­гим и труд­ным, и в кон­це кон­цов он при­вел меня к радо­сти, душев­но­му миру и бла­го­дар­но­сти Богу, дав­ше­му нам так много.

Теперь мы нико­му ниче­го не дока­зы­ва­ем. Мы дела­ем все, что можем, а осталь­ное предо­став­ля­ем Богу».