Как правильно относиться к духовному отцу

Святые отцы древности и современные пастыри о духовничестве, старчестве, послушании

Молитва за духовного отца

Спаси, Господи, и помилуй отца моего духовнаго (имя). Прости ему вся прегрешения его, не осуди, не истяжи ради греховной моей жизни, исполни его мудростию, молитвою и любовию, и ради его святых молитв даруй моим грехам прощение и жизни исправление, в добродетели же преуспеяние. Ниспосли ему милости Твоя богатыя, сподоби его в день сей без греха сохранитися. Побори его враги плотския и безплотныя и от наветов их избави его. Соблюди паству его от всех сетей диавольских и даждь нам, Господи, в покаянии утвердить жизнь нашу, в заповедех Твоих и в любви друг ко другу. Помяни, посети, укрепи, Господи, духовнаго отца моего (имя) и сохрани его на многая лета. Твое бо есть еже миловати и спасати нас, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Предисловие

Человек, недавно пришедший к вере, недавно крестившийся, полон желания жить новой, православной, церковной жизнью: посещать церковные службы, приобщаться Святых Христовых Тайн, молиться, помогать нуждающимся и делать другие добрые дела, исполняя заповеди Божий.

С первых же шагов становится понятно, как все непросто. Возникает множество вопросов: простых и сложных, богословских и бытовых... Что-то ново обращенный узнает от верующих друзей и близких людей, что-то объяснено в книгах, благо их сейчас много. Но некоторые вопросы, часто очень важные, остаются нерешенными. Нужен опытный советчик, наставник, духовный отец, как его называют в свято-отеческой литературе, человек, которому мы исповедуемся, поверяем самое свое сокровенное, доверяем во всем, ждем от него помощи. На страницах новой книги представлены мнения святых отцов древности и современных пастырей-духовников о роли духовного наставника в жизни верующего человека, о важности и необходимости духовничества, а также Постановление Священного Синода «о ...случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью «вязать и решить» (Мф.18:18)» и поведении верующих в подобных случаях. Надеемся, что это издание поможет обрести духовного отца и правильно построить с ним добрые и сердечные отношения. Книга будет, несомненно, полезна и молодым священникам, начинающим свой пастырский путь.

Старчество. Мысли святых отцов о необходимости и пользе старческого руководства в духовной жизни

Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе, помози и благослови!

Многие считают старчество ненужным, лишним. Нам приходилось встречать монашествующих, которые святое дело откровения помыслов старцу называли доносом, наушничеством.

Как далеки они от истины, и как много таких, которые так смотрят на старчество! Но если бы знали они, сколько неоцененного добра заключает в себе старческое «окормление» (то есть руководство), как облегчает оно борьбу с врагом, как подкрепляет в минуты уныния, малодушия, как поддерживает и направляет в случае падения или сомнения, каким верным покровом от вражеских бурь служит оно всем, кто, не сомневаясь, прибегает к его мощному содействию!.. Поистине, кто испытывал на себе всю силу помощи старчества, тот никогда не будет уклоняться от него, а напротив, будет все чаще и чаще прибегать к его содействию.

Да и самое установление старчества, то есть всецелого подчинения своей воли, своего разумения воле старца, имеет основной пример Христа Спасителя, Который первый Своей земной жизнью так ясно доказал необходимость послушания; на это указывает и апостол Павел, говоря, что Христос смирил Себя, быв послушным даже до смерти (Флп.2:8).

Припомним вкратце жизнь Спасителя. С самых юных лет Он находится в повиновении у Пречистой Своей Матери и Иосифа: и Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них (Лк.2:51). Когда настало время для проповеди, Он идет креститься от Иоанна и, когда тот не допускает Его, Он отвечает: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду (Мф.3:15), то есть исполнить волю Отца Небесного. Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца, – говорит Он ученикам (Ин.6:38). Но ярче всего Его послушание воле Отца выразилось в молитве в саду Гефсиманском, когда, молясь об избавлении от чаши, Он прибавил: впрочем, не как Я хочу, но как Ты (Мф.26:39).

«Я есмь путь», – говорил Он ученикам и, несомненно, указал этим, что тот только достигнет совершенства, кто будет во всем подражать Ему. Следовательно, и тот, кто свою волю подчиняет воле наставника, подражает Христу. Да и что иное выражает это подчинение себя во всем воле другого, как не смирение и сознание своей немощности, своего бессилия бороться с грехом? А сколь достохвально смирение и как оно споспешествует спасению, на это указано во многих местах Священного Писания.

Вследствие этой-то именно действительности старческого «окормления» с особенной злобой враг спасения и преследует тех, кто старается развивать это дело, и тех, кто находится под руководством, восстанавливает против старца, дабы, лишив их помощи, скорее их увлечь в погибель. Взять для примера хотя бы жизнеописание иеросхимонаха Леонида, установившего старчество в Оптиной пустыни. Можно бы и еще указать примеры.

Но обратимся к учению святых отцов и посмотрим, как они выясняют важность и необходимость старчества.

Святоотеческому учению, впрочем, предпошлем рассуждение о необходимости и пользе старчества знаменитого подвижника – епископа Феофана Затворника.

О жизни «под руководством» епископ Феофан пишет следующее:

«Как новорожденному дитяти нельзя жить без матери, которая печется о нем, лелеет его, пестунствует, так новорожденному в духе и обратившемуся существенно нужны на первый раз пестун и пестунство, руководитель и руководство. Необходимость в руководителе-отце очевидна сама собой. Всякому, начинающему искать спасения, нельзя браться за это дело самому или содевать свое спасение по своему разумению и хотению, но с первого же раза надо отдать себя кому-нибудь под науку в сем. Вступил он на новый, совершенно безвестный ему путь; пусть же пользуется верным указанием, а не останавливается на одних своих догадочностях. Ходит он сначала, как в тумане, или в лесу каком мрачном, и посреди сетей; пусть же подаст руку тому, кто может вывесть его оттуда и поставить на пространстве нози его. Он больной; как же можно решиться лечить самого себя в духовных болезнях тончайших, когда и тела своего не только обыкновенные больные, но и врачи сами не лечат? Тому только, к чему естественно рождены, можем мы и не учась навыкнуть; искусствам же и мастерствам обыкновенно обучаемся. Например: писать, рисовать, петь и прочее. А дело спасения есть искусство искусств и наука наук; как же можно обойтись тут без учителя? Кто поступает таким образом, тот в самом начале пути спасительного допускает в себе расположение самое пагубное, именно: самонадеянность и самоуверенность.

Правда, един есть наш учитель Господь, и Дух Божий всегда пособствует в немощах наших, и помазание Его учит нас всему, но начавший нисколько еще не способен к такому внутреннему непосредственному Божественному водительству.

А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья (Мф.23:8).

Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим.8:26).

Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте (1Ин.2:27)

Бывают случаи, когда приходится неизбежно оставаться при нем одном – и уповающего Господь не посрамляет; но случаи такого рода должно относить уже к числу чрезвычайных, чудесных; чаять же себе чудесности при обыкновенном порядке вещей значит искушать Бога. Господь, явившись апостолу Павлу, сначала послал его к Анании (см.: Деян.9:6), а потом уже и Сам непосредственно научил его по откровению; и апостол сей, уже наученный Богом, вступив на поприще проповедания, притекает к совету других апостолов: да не вотще, — говорит, — теку, или текох (Гал.2:2).

Может Господь воспитывать и через Ангелов, как это было в древние времена; бывало нередко так, что и наставление, и пищу, и причащение приносили Ангелы, как видно из повествования св. Пафнутия о четырех отроках; но все это суть пути к спасению, руководства и воспитание необыкновенные, которых ожидать и благочестно, и опасно по той причине, что и враг наш может принимать образ светлого Ангела. Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно (1Кор.2:14). Следовательно, надо держаться смиреннейшей части и покоряться человеку – ради Бога. Путь этот оправдан опытами всех святых, просиявших, яко светила, на тверди христианской. Величайшие угодники Божий всегда пользовались советом и руководством. Антоний Великий, Макарий Египетский, Пахомий, Иларион, Евфимий, Савва, – все начало содевания своего спасения полагали покорением себя отцу своему духовному и обучались подвижничеству под его наставлением. Зато скоро созревали и усовершались без уклонения и опасных преткновений. Напротив, другой путь, своеличный, по своему уму и сердцу, всегда был почитаем путем заблудным и гибельным. Сколько было разительнейших опытов, что подвизающийся лишь только уклонялся от руководства, тотчас падал в прелесть, был опутываем сатаной и погибал».

Святые отцы о необходимости наставника

Многие из читающих Священное Писание впадают в неучение, ереси и расколы. В чтении его непременно нужен наставник. Мы читаем в Деяниях святых Апостолов, что когда святой апостол Филипп спросил ,вельможу царицы Кандакии, читающего пророка Исайю, разумеет ли он, что читает, тот ответил: Како убо могу разу мети, аще кто не наставит мя? (Деян.8:31). Итак, если кто со смирением будет искать совета у человека опытного в духовной жизни, то ему разъяснят и откроют коварство врага, как пишет авва Дорофей в пятом поучении.

* * *

Для спасения души пусть христианин найдет опытного духовного отца, чтобы научиться от него всему, касающемуся веры и требуемому ею.

* * *

Без наставника духовного спастись весьма мудрено. Но охраняйся от пристрастия к наставнику, не забывай, что дух от плоти недалек.

* * *

Великое счастье, когда при мысленной брани есть духовник, которому можно исповедаться. Бес ненавидит этот путь. Такое исповедание начинает умерщвлять мало-помалу страсти.

* * *

Не надо от себя говорить, а из святых книг – со смирением и умеренностью.

* * *

К духовному отцу за советом, исповеданием и откровением ходят именно ради того, чтобы смирить свое мудрование и переломить свою злую волю.

* * *

Ищи духовного руководителя не столько святого, сколько опытного: бывает много святых старцев, но мало опытных... Такие люди большей частью от мира бывают презираемы, и мир их ненавидит.

* * *

В выборе духовного отца нужно быть осторожным.

* * *

Великую силу имеют молитвы духовника.

* * *

Пользуйтесь общением с наставником и всякий раз, когда видите его, наводите его на духовные предметы (Свт. Феофан Затворник).

* * *

Никогда не следует об одном и том же деле спрашивать разных старцев или одного старца несколь­ко раз, потому что самый первый ответ идет от Господа, а второй – от рассуждения в старце.

* * *

Великое спасительное дело спрашивать совета у наставников (духовного отца или старца), но, в то же время, святой Антоний Великий советовал наперед удостовериться в правомыслии и в опытности старца, – и тогда уже доверяться его слову, беспрекословно принимать его советы. Признак, по которому это можно распознать, есть согласие слова со словом Божиим.

* * *

Открывайте духовнику особенно те мысли, которые вас долго не оставляют.

* * *

Враг ни на что так не восстает, как на старческое окормление.

* * *

К духовному отцу надо приходить всегда с молитвой.

* * *

Совет духовного отца следует поверять Священным Писанием и святоотеческими творениями.

* * *

Главными качествами старца должны быть: опыт духовный, рассуждение, терпение, любовь и смирение.

* * *

Душа не может освободиться от искушения иначе, как призывая Иисуса Христа и прибегая к ду­ховному отцу (Св. Симеон Новый Богослов).

* * *

Особенно воюет злой дух на нас через злые мысли, развращая ум, сердце и, обременяя их страстя­ми, которыми мы порабощены, а через откровение мыслей духовнику (или старцу) получаем проще­ние и духовное наставление о том, как побеждать мир, плоть и дьявола (Старец Иларион Оптинский).

* * *

Молчание есть опасное дело для учителей, и это ясно сказал апостол Павел: Горе мне, аще не благовествую.

* * *

Без совета старца и руководства святоотеческими писаниями нельзя много заниматься сердечной Иисусовой молитвой.

* * *

Беседа с духовно опытными людьми составляет драгоценное приобретение.

* * *

Как привязанный последуй знающему путь Божий.

* * *

Духовник на исповеди должен спросить кающегося: «Давно, часто ли ты причащаешься Святых Тайн? Часто, постоянно ходишь в Церковь?» Эти вопросы нужны для того, чтобы духовник увидел сразу, кого он исповедует: человека глубоко религиозного и церковного или мало религиозного и довольно равнодушного к молитве и к духовной жизни. Но если духовник услышит, что человек 5-10 лет не причащался или даже впервые пришел, – тогда да будет он особенно внимателен.

* * *

Великое благодеяние – появление благоразумного и благорасположенного советника (Свт. Василий Великий).

* * *

Если хочешь преуспеть в добре, пользуйся советами людей умных, которые имеют страх Божий.

* * *

Пока мы еще зелены и не приобретали зрелого грозда (то есть не достигли духовной жизни и рассуждения), не пожелаем давать советы и учить других, чтобы не сделаться нам игрушкой демонов (Св. Нил Синаит).

* * *

Непременно надо иметь кого-нибудь (духовно опытного), с кем бы можно было совещаться обо всем, бывшем и вне, и, тем более, внутри.

* * *

В отеческих книгах не всегда говорится, кому дано наставление, – новоначальному или преуспевшему, старому или юному, боримому ли той или другой страстью и т. д. Есть множество причин и обстоятельств, когда по одному и тому же вопросу ответы бывают различны, судить об этом может только имеющий духовное рассуждение. Если хочешь вычитанное из книги ввести в собственную жизнь, то не делай этого самовольно, но непременно посоветуйся с духовным отцом, иначе легко можешь попасть в хитро расставленные сети обольстителя.

* * *

Виновен архиерей в тех погрешностях, которые производит стадо его, и отец – в тех пороках, которым подвергаются дети его, и господин – в тех преступлениях, которые делают слуги его: грехи всех упомянутых лиц хотя и чужие, однако вменяются, как свои, как начальникам, так и правителям. По­чему так? Потому что, имея возможность исправить их, они не радеют об исправлении.

* * *

Для назидания пасомых пастырь должен использовать каждый возможный случай.

* * *

Те, кто слепых учителей избрали себе предводителями, сами себя лишили дражайшего зрения.

* * *

Посещай дом твоего старца для духовного назидания и исповедания согрешений и греховных мыс­лей твоих.

* * *

Никогда не должно оставаться одному (без сове­та и указания духовных людей). Прилепись к ду­ховному отцу своему, найди единомысленного тебе, углубляйся в советы святых отцов, и ничего не предпринимай, не справившись во всех этих местах (Свт. Феофан Затворник).

* * *

Постараемся спрашивать преуспевших (Авва Дорофей).

* * *

У демонов в обычае показывать тебе духовного отца недостатки, чтобы оглушать уши твои к тому, что он говорит тебе (При. Феодор Едесский).

* * *

Все заповеди и наставления наставника храни в тайне, и благо тебе будет.

* * *

Своих искушений никому не поверяй, кроме духовного отца (Прп. Амвросий Оптинский).

* * *

В советах и наставлениях своих надо быть край­не осторожным, надо с людьми обходиться, как с больными, и успокаивать их, а не обличать, ибо это больше их расстраивает, нежели приносит пользы (Старец Антоний Оптинский).

* * *

Все делай с вопрошением и советом отца своего духовного о Христе Иисусе.

* * *

Путь к познанию воли Божией через вопрошение духовного отца наиболее надежен.

О духовничестве. Из писем архимандрита Иоанна (Крестьянкина)

Иисус Христос вчера и днесь тойже, и во веки. (Евр.13:8)

Духовничество – одно из сокровищ спасения, дарованное и благословенное Христом Своей Святой Церкви.

Аз есмь Пастырь добрый; и знаю Моя, и знают Мя Моя... И глас Мой услышат и будет едино стадо, и един Пастырь (Ин.10:14,16).

И шли, и идут поныне, и спасаются, воплощая Божии веления в жизнь, и созидались Церковь Божия и мир Божий учительством, проповедничеством, духовничеством. И жила Церковь Божия в единстве духа и в союзе мира.

Возросла и процвела Церковь в веках великими вселенскими учителями, святыми отцами, святыми старцами, мучениками, народом Божиим. Послушание Церкви и отцам созидало великое дело спасения человечества. Глас истины, услышанный и воспринятый сердцем, порождал правду жизни, а ответом и наградой этой правде был дар Божий – благочестие, являвшееся в великой своей силе. И вырос образ Святой Руси Православной перед народами, перед целым светом, привлекая и проповедуя благословение мира и правды.

Что же питало правду жизни? Что вскармливало и взращивало людей духа, силы и мужества?

Во-первых, вера Богу – Творцу и Промыслителю, во-вторых, любовь к Богу и осознание Его беспредельного величия и благости, и рядом с этим являлось смиренное сознание своей крайней немощи и недостаточности.

И великие идеалы чистоты и святости порождали желание жить и трудиться во имя этих идеалов, а смирение вознаграждало тружеников силой от Бога к свершению их.

Вера, любовь и смирение были безошибочными путеводителями людей в бушующем житейском море и вели за собой в жизнь истину, искренность и простоту.

Духовники и народ Божий жили единым духом, едиными понятиями и стремлением ко спасению. А власть вязать и решать, данная Спасителем духовникам, связывала их великой ответственностью за души пасомых, способствуя созиданию, а не разорению. Грозные же слова Апостола: Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2Тим.3:1) – были некой образной аллегорией, еще не вторгшейся в жизнь во всей силе и бедствии. Но вот поя­вились и с невероятной быстротой разрослись во всех сферах жизни и, главное, в душе человека, не­верие, ненависть и бесовская гордыня, и они привели за собой свои исчадия: ложь, лукавство и фальшь, которые исказили жизнь. И как следствие этих новых норм явились в жизни смятение, смущение и неразбериха. Коснулись они и Церкви в виде ересей и расколов, вторглись и в отношения духовников и паствы, являя доселе неведомые ду­ховные болезни.

Глядя на все, происходящее в мире, в государстве нашем, в Церкви и в нас Самих, было бы отчего прийти в уныние, если бы не вечно живые, неизменяемые и жизнеутверждающие обетования и истины Божий не указывали нам цель жизни – искание вечного живого Бога. Неизменна цель, неизменно и служение Богу, Его святой Церкви, неизменно духовничество.

Случайностей в жизни нет и быть не может, Бог-Промыслитель правит миром, и каждое обстоя­тельство имеет высший духовный смысл и даровано Богом для исполнения этой вечной цели – для познания Бога. Сохранять верность высшей цели, верность и преданность Святому Православию надо и можно, несмотря на внешне враждебные тому обстоятельства.

В школу жизни» всякий человек вступает с рож­дения и идет по жизни, ведомый родителями, учителями, наставниками. Школа же духовной жизни настолько выше и сложнее, насколько несоизмеримо величественнее конечная цель духовного воспитания, – познание Бога, единение с Богом и утверждение в Боге. И в школу духовной жизни приходит каждый в свое время в зависимости от своего обращения к истине, но есть опасность миновать ее совсем.

Назначение духовничества – взращивать и возделывать то семя жизни, которое даровано душе человека Господом, оберегать его на неведомых стезях духовной жизни, быть путеводителем, примирять человека с Богом благодатными силами Таинств.

Духовничество – отцовство, когда в муках рождения духовник освобождает от пут греха и от неве­дения в человеке тот образ Божий, который ему дан, и указывает путь к подобию.

Велика и сложна задача духовника, велика и от­ветственность этого послушания - воспринять ве­ликое наследие – образ непоколебимой веры, твердого упования и Евангельской любви и этим сокрушать все препятствия на пути следования чада за Богом. Получая при хиротонии иерейский крест, а с ним и право на духовничество, принимает духовник и завет от Бога на свое служение: образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою (Тим.4:12).

Нелегка задача и духовного чада, и она предъявляет ему многие требования, из которых самое основное – это произволение своего спасения. Путь ко спасению начинается с момента обращения к Богу с чувством и сознанием своей погибели. Это сознание заставляет искать Спасителя и многих приводит теперь в Церковь. Вот тут на пороге Церкви у источника спасения и лежит первый камень преткнове­ния для пробуждающегося к духовной жизни человека и для духовника, принимающего духовного младенца к детоводительству. Окрыленный новыми ощущениями, человек, входя в Церковь, своим сознанием устремляется прямо в Царство Небесное, к высоте тайн, сокрытых под непроницаемой завесой Божия откровения. И в этот момент духовник и духовное чадо вступают в единоборство с темной силой, которая готова лестью свернуть новообращенного со спасительного пути.

Прелесть вражья будет преследовать человека и потом всю жизнь, предлагая ему вражью сладость, но особенно опасна она в этот период становления, ибо она еще очень созвучна и сродна плотскому человеку и находит в глубине его души сочувствие и отклик. Сила духовника в этой брани – в молитве и в любви к возжелавшей спасения душе чада. Покров же чада – в доверии духовнику и в сознании своей греховности и в недоверии себе.

Нынешние чада Церкви совершенно особые, порождение всеобщей апостасии, они приходят к ду­ховной жизни, отягощенные многими годами греховной жизни, извращенными понятиями о добре и зле. А усвоенная ими правда земная восстает на оживающее в душе понятие о Правде Небесной. И две эти правды по сути своей совершенно различны и непримиримы. На земле Небесная Правда при­гвождается ко кресту.

Активно противится духовной жизни и лжеименный разум земной, ставший путеводителем современного человека. Слыша слова наставления от духовников, такие простые и, казалось бы, доступные, слыша Слово Божие, они не могут принять того, что усваиваются и понимаются эти жизненные истины лишь тогда, когда они исполняются самой жизнью, иначе Слово будет искажено и поругано.

И опять камень преткновения – до исполнения жизнью слушанного слова дело не доходит. Исполнение требует многих трудов и усилий над собой.

Слово Божие, проникшее в сердце и прижившее­ся там, дарует самоотверженной душе мужество, крепость и силу для перенесения испытаний. А слово духовника – духовный меч, силящийся отсечь нечистоту, рождает муку и боль сердца чада и требует смиренного отречения от себя и многого терпения.

И все эти трудности – необходимость трудиться, терпеть, смирять свою самость – становятся для многих, привыкших искать в жизни только радости и удовольствия, препятствием к продолжению духовной жизни.

Спасительный же крест, который каждый человек должен взять и понести сознательно и с любовью, крест, которым только и можем мы оторваться от земных привязанностей и пристрастий, отвергается, как бремя неудобоносимое.

И внешне поклоняясь великому Кресту Христову и Его Страстям, воспевая орудие нашего спасения, человек ловко и изобретательно будет сторониться своего личного спасительного креста.

И тогда как часто начинается страшнейшая подмена духовной жизни – игрой в духовную жизнь.

Эта игра, рождая ложные понятия о духовности, начинает захлестывать мир лжедуховностью. И все труднее Церкви противостать этому современному бедствию, которое, отвечая внутренним стремлениям людей, уводит их со спасительного крестного пути следования за Богом на поиски своего «Я», уже разросшегося в душе и теперь заслоняющего от нее Бога.

Не перечесть трудностей, преткновений на пути духовной жизни. Это наука из наук, которой учат нас Святое Евангелие и обстоятельства жизни, посылаемые Господом.

Сколько надо терпения духовному чаду, сколько времени пождания, чтобы понять и примириться со своей духовной немощью и с сознанием, что взращивает добро его души Един Господь, «е сам (труждающийся), не духовник, но Бог. Вот в чем сокрыта истинно духовная жизнь – в глубине смирения.

Но путь к смирению долог и крайне болезнен, особенно в нынешнее поглощаемое гордыней время. А сколько надо духовнику духовного такта и любви и опять же терпения, чтобы не опередить событий своей самостью, видеть плод жизненный своих трудов в чаде, чтобы не дать и чаду изнемочь в ожидании и надежде. Да и что ждать, если Царствие Божие не приходит приметным в душе образом.

Дело духовное зреет и спеет, и это дело всей жизни, нет конца и предела ему, ведь и стремление наше и любовь – к бесконечному и всесовершенному и вечному Богу.

Да, великое дело духовничества продолжается и будет до конца дней. Но опыт духовничества древних отцов и даже нового времени нельзя перенести в новейшее. И верим, несомненно, благости Божией, что как приводит Он ныне овец духовных, пусть больных и израненных, на пажити Свои, так даст и дает уже и пастырей, в которых духовная благодать уврачует их болезни, и вразумит, и восполнит оскудевшие духом сосуды души. В руководстве всегда хотят видеть твердый жезл, на который во всякое время можно опереться. Но настало уже такое время, которое отметает все надежды на человеческое и указывает миру едину опору, едину надежду на Бога.

Древние отцы великими своими подвигами до­шли до этой истины. Они сознательно брали на себя тяжести и горечи подвигов болезней и самоотречения. Нашему времени эта истина дается от Бога без нашего вмешательства, дается очевидно, зримо.

Духовникам и чадам Божиим остается только понять, что сила их не в подвигах, не в учености, но в немощи, которую надо принять как свою спасительницу, примириться с ней, полюбить ее и сознательно принести свою немощь к Стопам Божиим, чтобы в ней начала действовать благодать и сила Божия и возобразился в нас Христос.

О послушании духовнику. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской)

Послушание должно быть «с рассуждением» или «без рассуждения»?.. Духовник ведет, но не несет: шагать человек должен сам – сам ведь он держится за руку духовника.

Послушание не должно быть «дисциплинарным» (как на военной службе), но исходить из самой духовной жизни, из духовного доверия (взаимного).

Духовничество не парализует волю человека, отказывающегося от своей воли, но укрепляет и исцеляет эту волю... Духовничество уничтожает злое направление воли, но не самую волю. Духовник лишь советует нужное лекарство, но сам он не есть сила лекарственная.

Потому не может и возникнуть такого теоретического вопроса: слушаться духовника без рассуждений или рассуждать.

О послушании рассуждать нельзя, а о духовнике, когда его ищешь, не только можно, но и нужно рассуждать. Желая отдать Богу свою волю, человек может ее поручать лишь Божиему человеку, чтобы самому стать Божиим. Но если человек не видит плодов Духа в своем искреннем труде послушания, ему надо прямодушно разобраться, отчего нет плодов.

Возникшие сомнения надо высказать самому духовнику, прося его помощи. Чаще всего бывает, что послушник сам виноват: нерадив. Бывает также, что душа послушника радостно все делает в борьбе со своими страстями, но руководитель не имеет силы для мудрого духовного руководства и, занимая послушника внешними упражнениями и телесными послушаниями, оставляет без руководства движения его души. В таком случае надо найти другого руководителя.

Духовность и духовничество. Из бесед митрополита Антония Сурожского

Я хотел бы сначала определить слово «духовность», потому что обычно, говоря о духовности, мы имеем в виду определенные религиозные выражения нашей духовной жизни, такие, как молитва, как подвижничество. Это становится ясно из свято-отеческих книг, как, например, книги Феофана Затворника. Говоря о духовности, как мне кажется, надо помнить, что духовность заключается в том, что в нас совершает действие Святой Дух. И то, что мы называем духовностью, обычно – это таинственное проявление действия Духа Святого.

Это положение сразу ставит духовничеству очень четкие границы, потому что здесь идет речь не о том, чтобы человека воспитывать по каким-то принципам, научить его развиваться в молитве или аскетически по каким-либо трафаретам. Духовничество будет заключаться в том,, чтобы духовник, на какой бы степени духовности он ни находился, зорко следил бы за тем, что над человеком и в человеке совершает Святой Дух, согревал бы Его действие и защищал от соблазнов и падений, от колебаний неверия. В результате этого духовническая деятельность может представиться, с одной стороны, гораздо менее активной, а с другой, гораздо более значительной, чем мы часто думаем.

Я хочу предварительно сказать несколько слов о том, что «духовничество» – неоднозначное понятие. Существует, как мне кажется, три типа духовников. Прежде всего, на самом основном уровне, это священник, которому дана благодать священства, заключающая в себе не только право, но и благодатную силу совершать таинства: таинство евхаристии, таинство крещения, таинство миропомазания, а также таинство исповеди, то есть примирения человека с Богом.

Большая опасность, которой подвергается молодой, еще неопытный священник, полный энтузиазма и надежды, заключается в том, что он, только что вышедший из стен Богословской школы, воображает, что рукоположение наделило его и умом, и опытностью, и различением духов. В аскетической литературе это явление называется «младостарчеством». Священник, еще не обладающий духовной зрелостью, еще не обладающий даже тем знанием, которое дает просто личный опыт, но думающий, что его научили всему этому, считает, что это знание может ему помочь взять кающегося грешника за руку и возвести от земли на небо. К сожалению, это случается слишком часто и повсеместно. Молодой священник только в силу своего священства, не от своей духовной опытности и не от того, что Бог его к этому привел, начинает руководить своими духовными детьми приказами: этого ты не делай; это ты делай; такую-то литературу не читай; в церковь ходи; отбивай поклоны... В результате получается некая карикатура духовной жизни у его жертв, которые, может быть, делая все, что делали подвижники из духовного опыта, становятся похожими на дрессированных животных.

Со стороны духовника – это катастрофа, потому что он вторгается в такую область, в которую у него нет ни права, ни опыта вторгаться. Я настаиваю на этом, потому что это насущный вопрос для священства.

Старцами можно быть только по благодати Божией – это харизматическое явление, это дар, и научиться быть старцем нельзя так же, как выбрать своим произволением гениальность. Мы все можем мечтать о том, чтобы быть гениальными, но, когда мы обращаемся к области, в которой действуем, мы отлично понимаем, что Бетховен или Моцарт, Леонардо да Винчи или Рублев обладали такой гениальностью, какой нельзя научиться ни в какой школе и даже опытным путем. Она является Божественным даром благодати. Я настаиваю на этом. Мне кажется, это насущная тема, потому что роль священника здесь гораздо более центральна. Часто молодые, по возрасту или по своей духовной зрелости, священники управляют своими духовными детьми, вместо того чтобы их взращивать. Взращивать – это значит относиться к ним и поступать с ними так, как садовник относится к цветам или растениям. Надо знать природу почвы, надо знать природу растения, надо знать климатические и другие условия, в которые они поставлены. И только тогда можно помочь – помочь этому растению развиться так, как ему свойственно по его собственной природе. Ломать человека, чтобы его сделать подобным себе, нельзя.

Какой-то духовный писатель Запада сказал однажды: «Вы видите, как великие старцы это умели делать. Они умели быть собой, но прозреть в другом человеке его исключительное, неповторимое свойство и дать этому человеку и другому, и третьему возможность тоже быть самим собой, а не репликой этого старца или, еще хуже, трафаретным повторением».

Возьмем, например, из истории русской Церкви встречу Антония Печерского и Феодосия. Феодосий был воспитан Антонием и, однако, их жития ничего общего не имеют в том смысле, что Антоний Печерский был отшельником, а Феодосии – основоположником общего жития. Казалось бы, как мог Антоний его «приговорить» к тому, чтобы делать то, что он сам не стал бы делать, и быть таким человеком, каким он сам не хотел быть, и к чему Бог его самого не призывал?

Мне кажется, нужно делать четкое различие между нашим желанием сделать человека подобным себе и желанием сделать его подобным Христу. Старчество, как я уже говорил, – это благодатный дар, это духовная гениальность. Поэтому никто из нас не может думать о том, чтобы вести себя подобно старцам. Но есть еще промежуточная область – это отцовство. Очень часто молодые и не очень молодые священники из-за того, что их называют отцами, воображают, что они не просто исповедальные священники, а действительно отцы в том смысле, в каком Павел говорит в своем послании:Пестунов у вас много, но я вас родил во Христа. То же самое в 4 свое время говорил Серафим Саровский. Отцовство заключается в том, что какой-то человек – это даже может быть не священник - родил к духовной жизни другого человека. И этот человек, вглядевшись в него, увидел, как старое присловье говорит, в его глазах и на его лице сияние вечной жизни. Поэтому он мог к нему подойти и просить его быть ему наставником и руководителем. Второе, отличающее отца,- это то, что отец как бы одной крови и в духовной жизни одного духа со своим учеником: он может его вести, потому что между ними истинное не только духовное, но и душевное созвучие.

Вы, наверное, помните, как в свое время пустыня египетская была перенаселена подвижниками и наставниками. Однако, люди не выбирали себе наставника по признаку его выдающейся славы, не шли к тому человеку, о котором говорили больше всего хорошего, а находили такого наставника, которого они понимали и который их понимал. Это очень важно, потому что послушание заключается не в том, чтобы делать слепо, что говорит некто, имеющий над вами или материально-физическую, или душевно-духовную власть, в том, что послушник, выбрав себе наставника, которому он верит безусловно, в котором он видит то, что ищет, вслушивается не только в каждое его слово, но и в тон голоса и старается через все, в чем проявляется личность этого наставника и его духовный опыт, перерасти самого себя, приобщиться к его опыту и стать человеком, уже переросшим пределы той меры, которую он мог достичь своими собственными усилиями. Послушание – это, прежде всего, дар слушания и не только умом, не только ухом, но всем существом, открытым сердцем, благоговейным созерцанием духовной тайны другого человека. А со стороны духовного отца, который, может быть, вас родил или воспринял вас уже рожденными, но может быть отцом для вас, должно быть глубокое благоговение к тому, что в вас совершает Святой Дух.

Духовный отец так же, как самый простой, обыкновенный, заурядный священник, должен быть в состоянии видеть в человеке неотъемлемую красоту образа Божия, хотя это может даваться, порой, усилием, вдумчивостью, благоговейным отношением к тому, кто к нему приходит. Если даже человек поврежден грехом, духовный отец должен в нем видеть икону, которая пострадала или от условий жизни, или от человеческой небрежности или кощунства; видеть в нем икону и благоговеть перед тем, что осталось от этой иконы, и только ради той божественной красоты, которая в нем еще присутствует, работать над тем, чтобы устранить все то, что уродует этот образ Божий.

Отец Евграф Ковалевский, когда он еще был мирянином, сказал, что, когда Бог смотрит на человека, Он не видит в нем ни тех добродетелей, которых в нем может и не быть, ни тех успехов, которых он не имеет, но Он видит незыблемую, сияющую красоту Собственного Образа. Если духовник не способен в человеке видеть эту извечную красоту, видеть в нем начало совершения его призвания стать по образу Христа Богочеловека, то он не может его вести. Человека не строят, не делают, а ему помогают вырасти в меру его собственного призвания.

И тут необходимо уяснить для себя смысл послушания. Обыкновенно мы говорим о послушании как о подчиненности, подвластности, а очень часто и о порабощении духовнику или тому, кого мы называем совсем напрасно и во вред не только себе, но и священнику, духовным отцом или своим старцем. Послушание заключается в слушании всеми силами души, в равной мере и духовника и послушника (потому что духовник должен прислушиваться всем своим опытом, всем своим существом и всей своей молитвой, я скажу больше, всем действием в нем благодатью Всесвятого Духа) к тому, что совершает Дух Святой в этом человеке, который ему доверился. Он должен уметь проследить пути Духа Святого в нем, он должен благоговеть перед тем, что Бог совершает, а не стараться воспитать либо по своему образцу, либо по тому, как, ему кажется, человек должен бы развиться, жертву своего духовного водительства. Это требует смирения с обеих сторон. Мы ожидаем смирения со стороны послушника или духовного чада, но сколько смирения нужно священнику, духовнику для того, чтобы никогда не вторгаться в святую область и относиться к душе человека так, как Моисею было приказано Богом отнестись к той почве, которая окружала Купину Неопалимую. Каждый человек потенциально или реально уже является этой Купиной, и все то, что его окружает, – это земля святая, на которую духовник может вступить, только «сняв свои сапоги», подобно мытарю, стоящему у притолоки храма, глядящему в него и знающему, что это область Бога живого, это святое место, и он не имеет права войти туда иначе прежде, чем Сам Бог ему не подскажет, какое слово или действие надо совершить. И одна из задач духовника –воспитать человека в духовной свободе, царственной свободе чад Божиих, не держать его в состоянии инфантильности всю жизнь, чтобы он каждый раз прибегал по пустякам, пусто,-напрасно к своему духовному отцу, а чтобы он вырос в такую меру и сам научился слышать то, что Дух Святой глаголет неизреченными глаголами в Его сердце.

Если вы задумаетесь над тем, что значит смирение, я вам дам два коротких определения этого. С-мцрение по-русски – это состояние примиренности, когда человек примирился с волей Божией, то есть отдался ей неограниченно, полностью, радостно и говорит: «Делай со мной, Господи, что Ты хочешь». В результате он примирился со всеми обстоятельствами собственной жизни. Все – дар Божий: и доброе, и страшное. Бог нас призвал быть Его посланниками на земле, и Он нас призывает туда, где мрак – быть светом, где безнадежье – быть надеждой, где радость умерла – быть радостью. И наше место не там, где покойно – в храме при совершении литургии, когда мы защищены взаимным присутствием, а там, где мы в одиночку стоим, как присутствие Христово, в мраке обезображенного мира.

Если подумать о латинских корнях, которые обозначают слово «смирение», то можно сказать, что оно происходит от слова, по-латински обозначающего плодородную землю. «Подумайте, что представляет собой земля, – пишет св. Феофан Затворник, – она лежит безмолвная, открытая, уязвляемая пред лицом неба. Она принимает от неба и зной, и лучи солнечные, и дождь, и росу. Она также принимает и удобрения: навоз и все, что мы в нее кидаем. И случается, что она приносит плод. И чем больше она выносит того, что мы называем унижением, оскорблением, тем больше она приносит плода». И вот смирение заключается в том, чтобы раскрыться перед Богом совершенно, и против Него, против воздействия Святого Духа, против положительного образа Христа и Его учения никак не защищаться, быть уязвимыми к благодати так же, как в греховности нашей мы уязвимы бываем от рук человеческих, от острого слова, от жестокого поступка, от насмешки; отдать себя так, чтобы Бог имел возможность по нашему собственному желанию совершать то, что бы Он ни захотел, все принимать, открываться и тогда дать простор Святому Духу нас покорить.

Мне кажется, если духовник будет учиться смирению в этом смысле, видению этой извечной красоты в человеке, знать свое место, место такое святое, такое дивное, как место друга Жениха, который поставлен оберегать встречу жениха и невесты, тогда духовник может действительно быть спутником своего духовного чада, идти шаг за шагом с ним, оберегая его, поддерживая его, никогда не вторгаясь в область Святого Духа. Тогда духовничество делается частью той духовности, к которой каждый из нас призван, и того возрастания в святость, которое каждый духовник должен помочь своим духовным детям совершить.

Интервью с митрополитом Сурожским Антонием. О трудностях пастырского служения и злоупотреблениях в духовнической практике

— Ваше Высокопреосвященство, как вы оцениваете Определение Священного Синода от 29 декабря 1998 года, посвященное «участившимся случаям злоупотреблений в духовнической практике, негативно сказывающимся на состоянии церковной жизни»?

— Значение этого документа трудно переоценить. Давно пора было такой документ написать. И главное, недостаточно довольствоваться просто призывом к людям безответственным, или греховно настроенным, или обезумевшим от собственного «величия», связанного с саном, – надо принимать какие-то меры. Это определение совершенно справедливое и нужное, но я думаю, что за ним должны бы следовать действия. Духовники, которые своими поступками разрушают церковную жизнь, разрушают человеческие души или вносят соблазн в среду своих духовных чад, должны бы подвергнуться строгим дисциплинарным мерам. Некоторых следовало бы просто лишить права исповедовать, оставив за ними только право совершать Божественную литургию: они не должны никому предлагать никакого духовного руководства. В случае же нарушения такого правила они должны быть окончательно запрещены в служении, потому что речь идет не о том, как духовник ведет свою работу, а о том, как он строит или разрушает чужие души.

— Определение Синода в церковных кругах окрестили «определением по младостарчеству». Хорошо известны ваши высказывания по поводу этого явления. Какой смысл вкладываете вы в это понятие? Имеется ли в виду молодой возраст или духовная незрелость, пусть даже и весьма пожилого священнослужителя, претендующего на роль старца?

— Конечно, суть не в том, чтобы делать различия между молодыми или старыми безумцами. Речь идет о том, чтобы по возможности оценить духовную зрелость человека, его способность быть руководителем для другого. Старец – это не просто человек, который долго занимался пастырской работой и приобрел какой-то навык или опытность: старец в настоящем смысле – это нечто иное, это благодатное состояние. Старцев не выделывают», старцы силой Святого Духа рождаются.

Мне кажется, что есть в духовничестве три степени. Есть приходской священник, задача которого – совершать таинства Церкви. Он может не быть хорошим проповедником, он может не давать никаких советов на исповеди, он может ничем не проявлять себя в пастырском отношении. Достаточно того, что он совершает Божественную литургию, если только он помнит, что он осуществляет как бы внешние действия, но что чудо Божественной литургии или других таинств совершается Господом. В Литургии нам ясно указано, что Христос является единственным Тайносовершителем и что только Дух Святой – та Божественная сила, которая может из обыкновенного хлеба и вина сотворить Тело и Кровь Христовы.

Сверх совершения таинств он может говорить проповеди. Он может, с одной стороны, учиться у древних или у современных проповедников: он может, если он честен и не старается казаться людям больше, чем он есть, совершенно откровенно и искренне делиться с ними тем, что у него на душе, – не лирической болтовней, а тем, что ему было дано пережить, когда он читал Евангелие. Поэтому и молодой священник может делиться своим. Если он скажет то, что сам пережил во время чтения Евангелия, если он глубоко это воспринял, как бы ни были просты его слова, они дойдут.

Есть другая степень. Это священник более опытный, который призван давать наставления другому человеку о том, как идти от земли на небо. И этот священник» должен быть предельно осторожен. Знаете, когда вы уходите в горы, вы выбираете себе проводника, который ходил туда, куда вы хотите прийти, и живым вернулся оттуда, а не погиб в пути. Вот таков должен быть духовник в полном смысле этого слова. Он не должен говорить то, что он опытно не пережил или чего он как-то своим нутром не знает. Мы приходим к духовнику, чтобы встретить проводника до дверей Царства Божия. Но если он сам там не бывал, он нам ничего не может дать. Об этом должен задумываться каждый духовник, каждый священник, к которому приходят люди на исповедь.

А есть еще третий уровень. Это старчество, уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может, допущены были в него, но были посланы обратно на землю, к нам, чтобы нас вести в это Царство. Вот это старец. Это человек, который весь путь прошел до глубины своей души, дошел до того места, где запечатлен образ. Божий в нем, и который может говорить из этих глубин.

Но старцем самого себя не сделаешь, и, если можно так выразиться, старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого Духа, и которые отзовутся на нее и будут верными тому, чему учит нас Христос, и верными тому, что говорит Дух Святой в их душах. Старцы – явление редкое. И когда речь идет о старчестве, о священстве, о «младостарчестве», мы должны помнить, что говорим не о возрасте телесном, не о том, седая ли у тебя борода или еще русые локоны, а о том, до какой глубины тебя увлек Святой Дух, чему ты научился и что ты можешь сказать. Причем старец необязательно будет давать приказания, он может давать советы, он может давать указания, но должен хранить, беречь нашу свободу, потому что Бог не ищет Себе рабов, а ищет Себе детей, братьев, сестер: Я не называю вас больше рабами, потому что раб не знает воли Господина своего, а Я вам все сказал... Это духовник должен помнить.

Я старался ответить на вопрос, чем отличается старец от обыкновенного духовника, и ТАК мне хотелось бы сказать громко, на всю Русь: «БЕРЕГИТЕСЬ, братья мои, священники! Берегитесь, не принимайте на себя роль, которая не соответствует вашему духовному возрасту, будьте просты! Будьте просто священниками – это уже так много! Человек, который силой благодати Святого Духа может совершить Литургию, может окрестить ребенка, может помазать миром, это немало, это нечто столь великое!

— Нередко случается такое: духовник внушает своему духовному чаду, что монашество выше брака, и фактически принуждает его к постригу. В подобной ситуации иногда оказываются выпускники духовных школ, перед которыми стоит выбор: либо вступить в брак, либо стать монахами. Будучи не в силах принять собственное решение, они едут за советом к старцу, и тот говорит им что-то вроде: «Монашество – твой путь, благословляю на постриг».

— Мне кажется, такое положение настолько уродливо и возмутительно, что надо принимать самые строгие меры к тому, чтобы такое не могло происходить. Потому что и монашество, и брак требуют свободы и зрелости. Свобода, по определению Хомякова, это то состояние, когда человек является полностью самим собой; не жалким изображением того, что он думает о себе, или тем, как ему кажется, он должен бы быть, а в полном смысле самим собой. Поэтому если человек не знает, принимать ли ему монашество или идти на брак, это значит, что он ни к тому, ни к другому не готов, ни для того, ни для другого не созрел. Я понимаю, что из практических соображений академия и семинария хотят, чтобы выпускники поскорее делались священниками, и поэтому наталкивают их на монашество или на брак. Я помню один случай, когда духовник поставил молодому выпускнику ультиматум: в течение одной недели найти себе невесту и жениться, потому что он хочет представить его к рукоположению. Это ужас, это преступление... Человеку надо дать время и возможность созреть.

Кроме того, это преступление против невесты и против самого молодого человека, который станет священником, потому что на брак надо идти с глубокой подготовкой. Связывать жениха и невесту должна глубокая любовь, благоговейная любовь, такая любовь, которая человеку говорит, что он всю жизнь готов отдать за то, чтобы жить с этим человеком.

То же самое можно сказать и о монашестве. Множество молодых людей, которые принимают монашество для того, чтобы стать священниками, монахами не делаются; они делаются незрелыми без-брачниками. Они безбрачны, потому что брак не совершился, потому что они не созрели для того, чтобы сказать: да, я ее люблю, люблю глубоко, люблю чисто, люблю так, что могу перед Богом стоять с ней, но я хочу быть только с Богом.

Всякий юноша в какой-то момент своей жизни может это сказать по неведению, по непониманию, потому что он еще не знает, что значит кого-то полюбить. И надо требовать долгой подготовки для монашества, не формальной подготовки, не дрессировки, а созревания. Важно понять, может ли этот человек жить с Богом и только с Богом и изнутри этого общения с Богом совершать свое дело или нет. С практической точки зрения это значит, что многие студенты не будут рукоположены по окончании курса, но они в свое время вырастут в полную меру своего человечества. А иначе слишком часто священники, монахи они или женаты, остаются недорослями, благочестивыми, чистыми жизнью, но недорослями в том смысле, что в них две-три струнки звучат, а не весь орган.

Молодых людей и девушек надо учить тому, чтобы они ходили за советом, но не за указкой, чтобы они пошли к человеку, в котором видят опытность, глубину, с кем они могут поговорить, кому они могут открыть свою душу, чтобы он им помог разобраться в себе самих. Но не к человеку, который с высоты своей гордыни или слепоты им даст приказ, за который они будут расплачиваться в течение всей своей жизни. Да, если считать, что и несовершенный или уродливый брак является как бы мученичеством, который ты несешь ради Христа, можно так повернуть вопрос. Но нам нужны люди расцветшие, люди живые до глубин, которые могут в других родить жизнь. Именно такими должны быть священники и монахи. Но священник и монах могут это сделать, только если они сами живы, а не являются окаменелостью, мертвым уставом.

А что касается принуждения человека к постригу, то есть внушения ему, что он должен выбрать самый высокий путь и что нет другого пути для него, если он хочет быть священником, это уже преступление. Человек должен, как я уже сказал, созреть и сделать выбор под внушением Святого Духа, а не просто формально, потому что монашеский путь является более интегральным, более цельным, чем брачный путь. Это бывает, но это не всегда так. Можно быть монахом очень – как бы сказать? -«разжиженным» образом. Можно быть человеком, который неспособен на брак и выбирает монашество; можно быть монахом, который исполняет все правила, но духом не может, не в состоянии «возле-тать во области заочны». И тут духовник должен с большой осторожностью ставить вопросы, прислушиваться к душе человека и не принуждать его, а помочь ему разобраться в себе самом, чтобы он мог принять решение не только свободно, но творчески.

— Что вы можете сказать о так называемом «невенчанном», т.е. гражданском браке, зарегистрированном в ЗАГСе? Некоторые духовники отождествляют такой брак с блудом.

— То, что я скажу сейчас, вероятно, будет воспринято этими духовниками, а может быть, и многими другими как неправильное мнение. Если кто хочет узнать об истории того, как образовался наш церковный брак, я хочу его отослать к книге профессора Троицкого «Христианская философия брака» (она была переиздана в России). Там он указывает на целый ряд вещей, которые мы давным-давно забыли и к которым, может быть, надо было бы вернуться очень вдумчиво.

Первое – апостол Павел не отрицает и не отвергает брака между верующим и неверующим. В одном из посланий он говорит, что муж неверный спасается женой верной, и наоборот (и когда речь идет о «верности», здесь, конечно, говорится не о супружеской верности, а о вере в Бога, во Христа). В его время, когда один из супругов принадлежал к Церкви, а другой не принадлежал ей, нехристианского супруга не принуждали принять крещение и затем так или иначе вступать в так называемый «христианский» брак. Поэтому если мы можем принять, что в древности, так же, как в Ветхом Завете, брак являлся таинством, то есть таким действием Святого Духа, которое в наш падший мир вносит измерение вечной святости, то нам надо быть очень осторожным с определением гражданского брака как блуда или чего-то неправильного.

Второе – мы должны помнить, что в течение целого ряда столетий (если не ошибаюсь, девяти столетий) в Византийской империи браки совершались гражданской властью. И только в какой-то момент император – не Церковь – решил, что браки будут совершаться Церковью потому именно, что это — действие, которое выносит двух людей из узких рамок государства в бесконечные просторы вечной жизни в Боге. Церковь не сразу начала составлять богослужение венчания. Вначале к церковному браку допускали только девственников. Эти девственники, вступая в брак, торжественно заявляли перед общиной, что они любят друг друга вечной любовью и хотят быть едиными между собой, как Христос един с Церковью. И тогда они причащались вместе, но обряда никакого не было. Это изъявление их воли, их решимости и совместное причащение и составляли брак. Позже Церковь развила богослужение, которое выражает собой церковное понимание брака, и это богослужение мы сейчас употребляем.

Я не считаю, что гражданский брак сам по себе является блудом. Если гражданский брак не имеет никаких корней в любви, во взаимном понимании, а является просто сожительством двух людей, которые хотят делить свою плотскую жизнь, – это одно; это порой можно назвать блудом. Но гражданский брак, если он чист плотью и чист душевно, является таинством, потому что «это соединение двух людей, которое превышает, которое уничтожает разделение греха, сделавшее одного человека чужим для другого. Они становятся друг другу своими (другое «я»), и через это уже как бы зачаточно приобщаются тайны единства в Боге.

— В Определении Синода упоминается случай, когда духовник принуждает к вступлению в брак с лицом, рекомендованным самим пастырем. Как вы относитесь к подобной практике? Насколько вообще правомочен духовник вмешиваться в решение таких вопросов?

— Я скажу: абсолютно неправомочен, никакого права он не имеет определять в такой мере и в такой форме будущее двух людей. Вообще, вступить в брак по принуждению, так же, как принять монашество по послушанию, безумно и грешно; и грех, конечно, лежит на том священнике, который накладывает такую невыносимую ношу. Это недопустимо. Духовник должен приготавливать чету, должен научить их тому, что представляет собой брачная любовь, брачное целомудрие, брачная чистота, брачное единство душевно-телесное, и когда они готовы, их венчать. Причем не он должен выбирать жениха или невесту для другого лица.

Дело пастыря – вглядываться в своих пасомых, вглядываться молитвенно, вглядываться смиренно и помочь им стать теми, кем стать они призваны Богом. Я знаю несколько случаев, когда духовник или кликуша-«старица» разорвали узы любви, которые уже существовали между юношей и девушкой, принудили их венчаться с другими людьми, потом случилась катастрофа – они развелись.

Это безумие, и это преступление. Церковь должна была бы реагировать на такие преступления дисциплинарным образом. Такой духовник должен быть лишен права принимать подобные решения; если нужно, он должен быть запрещен в священнослужении. И во всех случаях, когда такое совершается, Церковь должна поступать со всей строгостью.

На это мне раз ответили, что если так поступить и запретить такого-то священника, то несколько сот людей уйдут от Церкви. Они от Церкви не уйдут, они уйдут от лжецеркви; и это надо ясно сознавать. И вопрос не в количестве, а в том, кем эти люди являются. Если они являются только духовными детьми этого священника, этого лже-духовника, то они Церкви, в сущности, не принадлежат, они уже отпали, они стали боготворить идола, и этот идол должен быть низвержен. Простите резкость моих высказываний, но я с большой болью это все переживаю, потому что до меня не только слухи доходят, а приезжают люди из России с такими вопросами; и когда я сам бываю в России, многие ставят передо мной именно эти вопросы.

— По рукам православных верующих ходят брошюры в помощь исповедующимся, содержащие перечень грехов. Среди упоминаемых там грехов (их может быть до двух тысяч) – всевозможные извращения, о которых иные православные верующие даже и слыхом не слыхали. Насколько полезны или вредны подобного рода пособия?

— Я со всей определенностью и убеждением скажу, что подобные пособия вредны. Они должны быть запрещены, отняты у тех, у кого они есть, и совершенно иной подход должен быть предложен для подготовки к исповеди.

Человек должен исповедовать свои грехи, это первое; он должен быть научен постепенно с большей тонкостью понимать свои душевные состояния, оценивать свои поступки и их исповедовать. Но исповедовать грехи, которые когда-то были просто записаны досужими монахами и вошли в списки, совершенно бессмысленно, это ничему людей не учит. Исповедь должна быть совершенно личная. Она неминуемо будет неполная, но она будет реальная. Она будет неполная в том смысле, что другой человек, более духовно зрелый, или лучше осведомленный, или более опытный, найдет в себе, может быть, и другие грехи, но в данную минуту тот человек, который исповедуется, должен исповедовать свои собственные грехи.

А когда в этих списках еще значатся половые извращения, то рекомендовать подобные списки – преступление, свершаемое так называемым духовником против человека, потому что мы все знаем, как мысль вкрадывается в нас через слух, через зрение и как постепенно эта мысль охватывает наше воображение, как постепенно мы начинаем интересоваться этой мыслью и впадаем в искушение. Этого нельзя делать.

— Некоторые духовники предъявляют высокие аскетические требования исповедующимся, в том числе и детям, настаивая, в частности, на соблюдении строгого поста в течение нескольких дней перед причастием. В один из подмосковных монастырей воспитательница детского дома привела к причастию группу детей-сирот. Настоятель монастыря спросил, соблюдали ли дети пост в течение трех дней перед этим; когда выяснилось, что нет, он не допустил их к причастию. При этом он сказал: «Запомните, дети, у Бога ничего просто так не бывает».

— Я думаю, он поступил неправильно. Бог этих детей принял бы с любовью, ведь они нарушили церковное правило, о котором не имели понятия. Они не были принуждены его исполнить, потому что воспитательница, вероятно, хотела, чтобы они пришли к Богу с радостью, а не с чувством, что к Богу можно приходить только с натугой, с надрывом, что нельзя к Нему просто прийти. Я убежден, если человек по небрежности нарушает какие-нибудь правила, ему надо это ставить на вид. Но если он просто о них не знает или у него не хватает сил, веры, убежденности, что это необходимо, то надо ему дать опыт близости с Богом, а не требовать исполнения правил.

Священник должен был допустить всех детей к причастию после, может быть, общей беседы и короткой, но вдумчивой личной исповеди с каждым ребенком, причем говорить он должен не о том, что ребенок нарушил такие-то правила, а о Христе, о любви Божией...

— Что вы скажете о тех общинах, в которых создается культ личности священника, когда каждое его слово, не только по вопросам духовной жизни, но и по политическим и иным вопросам, воспринимают как изъявление воли Божией?

— Культ личности – одно из самых вредных явлений не только церковной жизни, но вообще всей жизни, включая и политическую. В области политической культ личности находит свой предел в диктатуре. Культ личности надо искоренять всячески. И первый, кто должен это делать, – это тот человек, который является жертвой этого культа, то есть тот священник или мирянин, которого окружают недолжным и непозволительным почитанием.

Для этого священник (я буду говорить, конечно, в первую очередь о священниках) должен постоянно следить за собой и постоянно себе напоминать, что он ничто, если им не руководит Божия благодать, и что Божия благодать ему дается не как постоянный дар, а в меру того, как он сам смиряется перед Богом, как он сам отрекается от себя и как он сам отдает свою жизнь другим, на служение.

Я помню, отец Софроний (Сахаров) мне как-то сказал, что Церковь построена, словно пирамида, причем пирамида, стоящая вверх дном, стоящая на самом острие своей вершины. И чем человек делается ближе к Богу, тем он больше хочет отдавать себя служению другим, тем он должен сходить ниже и ниже, глубже и глубже в этой пирамиде, и в итоге вершина этой опрокинутой пирамиды – Сам Христос, на Котором все покоится, вся тяжесть мироздания, вся тяжесть человеческой грешности, все. Поэтому если священник хочет избавиться от культа личности, он должен первым делом прийти в себя, опомниться, понять, что его почитают либо за то, что ему было дано, либо потому, что люди видят в нем то, чего, может быть, и нет.

— Какой смысл вы вкладываете в понятие послушания, когда речь идет о взаимоотношениях между духовным отцом и духовным чадом в приходской, а не в монастырской практике?

— Я хотел бы, чтобы повторяли людям все время, что послушание не заключается в том, чтобы раболепно исполнять приказания священника, даже если они подаются в форме советов. Послушание – от слова «слушание», и цель послушания – научить человека оторваться от собственных мыслей, от собственного отношения к вещам и вслушаться в то, что говорит ему другой человек. Здесь начинается послушание, и оно относится не только к церковной практике, но и ко всем взаимоотношениям между людьми.

Когда говорит с нами духовный отец, мы должны слышать его слова и за словами уловить глубину – или отсутствие глубины – его духовного опыта. Бывает, что священник скажет что-то очень простое, что дойдет до твоей души и ее взорвет. А может быть так, что священник говорит от ума, повторяет то, что ему было сказано.

Я читал много житий святых и другой духовной литературы, и меня всегда поражало, что старец, духовный отец, игумен, наставник, пустынник из глубин своего опыта говорит нечто человеку, который ему ставит вопрос, или даже человеку, который вопроса ему и не ставил, но на которого он взглянул и почувствовал: ему надо это сказать. А иногда это не"только слова, которые открывают нам понимание, это указание: «Сделай то-то». Сделай то-то, потому что, если ты не сделаешь, а будешь только размышлять и переживать, то ты никогда не сдвинешься с места. И вот даже монастырское послушание заключается в том, чтобы избрать духовника, с которым ты созвучен, который тебя может глубоко в Боге полюбить и которого ты можешь воспринять как человека, который тебе дан от Бога.

Взаимное отношение духовника с духовным чадом заключается в том, чтобы духовник глубоко вглядывался в эту душу, вслушивался в эту душу, старался эту душу понять и никогда не говорил ничего, что до конца не продумано и может оказаться соблазном.

Вопросы о вере и спасении архимандриту Кириллу (Павлову)

— Как найти себе духовного отца?

— Духовного отца надо искать по расположению своей души. Когда вы доверяете своему духовному отцу во всем, и сердце ваше раскрывается перед ним, вы тайны своей души доверяете, можете ему открыть. Вот в таком случае вы избираете такого духовника, что он будет свободно с вами говорить, чтобы вы могли ему спокойно вверять свои тайны сокровенные. И тогда вы чувствуете, что получаете от этого духовную пользу, что он руководит вами, помогает вам, дает вам утешение, наставления для совершенствования в духовной жизни.

Если духовник в каком-то отношении не отвечает своим требованиям, вы легко можете его оставить и перейти к Другому, который большую доставляет вам душевную пользу. Тут такого закона, который прикреплял бы, нет: избирайте все по расположению своей души. От кого получаете больше душевной пользы, того и держите, к тому прибегайте.

— В каких случаях можно переходить от одного духовного отца к другому?

— Если вы чувствуете, что не получаете уже духовной пользы, утешения в руководстве тем или иным духовником, а от другого – получаете душевной пользы больше, то, не смущаясь, можете перейти к другому. Лишь бы получали для души большую пользу, лучшее руководство.

— Известно, что в современных монастырях жизнь протекает совсем иначе, нежели в древних.

Еще в прошлом веке писал святитель Игнатий (Брянчанинов) об упадке монашества и о том, что тихие, казалось бы, пристани становятся пучиной гибели для многих душ. В особенности сегодня это касается женских монастырей.

Возможно ли сейчас в здоровой духовной обстановке подвизаться в монастыре? Знаете ли вы сейчас женские обители, конкретно, в какие безбоязненно можно вступить человеку, имеющему благословение на монашество?

— К сожалению, я, конечно, этого не знаю. Надо поездить и побывать лично в женских обителях и посмотреть на их внутреннюю духовную жизнь и какое-то уже сделать заключение. К сожалению, я даже из обители преподобного Сергия никуда не выезжаю. Конечно, сейчас этот вопрос актуальный, важный, серьезный. Беда в том, что у нас нет кадров, таких духовных лиц: в мужских монастырях таких духовников опытных нет. А в женских – нет таких духовных стариц, которые бы окормляли молодых, новоначальных. Конечно, это большой пробел. Но говорить о том, что совсем монастыри не надо возрождать и созидать, поскольку там нет полноценной духовной жизни, – считаю, что это тоже будет не совсем правильно. Те, которых Господь призывает к монашеской жизни, кого Он именно призывает, – Господь дает силы, дает разум, дает терпение. Хотя и скудна сейчас жизнь в духовно-нравственном плане во вновь возрождающихся обителях, – но все-таки там собрана община во имя Христово. И если человек пришел именно с целью спасения своей души, я думаю, Господь, ими же весть судьбами, но будет подавать человеку и утешение, и подкрепление, и совершенствование в его духовной жизни. Хотя, конечно, может быть, будут большие неприятности, переживания, неудобства, но тем не менее спасение совершаться будет и совершается.

— Для желающих идти в жизни путем монашеского подвига какой путь избрать в современном мире: служение спасению ближних, не знающих Христа, наших современников или уединенное делание в тихой пристани?

— Куда кого Господь призывает, к какому образу жизни. Если Господь призывает вас к уединенной жизни – идите! Если призывает Господь на поприще служения ближнему – идите на это служение! Послушайтесь, куда вас Господь призывает. Каждому человеку есть призвание от Бога.

— Есть ли в наше время сейчас старцы?

— Старцы – не знаю. Старики – есть.

— Знакомы ли вам случаи счастливого многолетнего брака?

— Я думаю, сейчас можно взять семьи священников. Они все, по-моему, в многолетнем браке. В миру сейчас, конечно, распад семьи, брак разрушается очень быстро, полный развал. Но если взять благочестивые семьи духовных лиц, священников – то семьи образцовые. Есть с чего пример взять.

— Очень желаю научиться настоящему покаянию. Пожалуйста, расскажите, как строить свою исповедь? Как запоминать, записывать, обобщать потом грехи на исповеди? Если человек постоянно внимательно следит за собой, то потом как ему на исповеди себя вести? Если каждый день записывать грехи, то на исповеди что с ними делать: все читать, обобщать или как? Как правильно исповедоваться?

— Раньше в обителях духовная жизнь была поставлена высоко, там практиковалось открытие помыслов. Послушники имели обычай: в конце дня приходили к старцу и свои помыслы открывали. Это, конечно, давало возможность следить, бодрствовать над своими помыслами и исправлять их. А старец, если были какие-то отклонения, давал направление, и, таким образом, человек шел правильным путем в своей духовной жизни.

В настоящее время у нас ввести такой обычай, наверное, нет возможности, ввиду того, что если взять монастыри, там прежде всего некому открывать помыслы, нет духовников. И сестры почти что все бывают очень заняты работой по восстановлению новых обителей. Не хватает времени, и, конечно, ни одна игуменья не даст благословения на введение такого обычая. Поэтому, если кто печется о спасении своей души, следует записывать свои грехи на бумаге – это дело похвальное, и оно уже имеет примеры и в древних монастырях. Поэтому записывать грехи можно и нужно. А на исповеди уже старайтесь как-то с духовником так договориться, чтобы он давал вам побольше времени, выслушивал вас, чтобы вы могли все эти свои грехи ему открыть и исповедать. Таким путем можно. И, конечно, вот так бодрствовать и трезвиться над своими помыслами – это вменяется каждому, это заповедано святыми отцами: каждый из нас должен трезвиться постоянно и проверять свои помыслы. И какие греховные мысли и страсти борют иногда – надо обязательно это на исповеди открывать духовнику.

46 лет на службе у Бога. Интервью с протоиереем Василием Ермаковым

— Батюшка, расскажите, пожалуйста, о Ваших первых воспитателях, наставниках – о всех тех, кто дал вам первое духовное образование.

— Первым моим духовником и наставником была моя семья и мой отец. Начиная с 30-х годов, он отцовской властью заставлял меня молиться Богу. Как я молился, я уже не помню, но как-то по-детски. Молитвослова не было, молился детскими словами. На мой вопрос: «Зачем молиться?» – отец мне отвечал: «Вот, сынок, вырастешь и потом сам узнаешь, как необходима в жизни молитва».

В войну моим духовником был отец Василий Веревкин, который 8 лет отсидел в лагере, на лесоповале в Архангельской области. Когда в 41-м году у нас, в городе Волхове, открыли храмы, я ходил причащаться к нему, но ходил, конечно, не как теперь ходят. Не было тогда возможности настоящего духовного руководства. Это было время войны, а священник был один, и на всех людей, молящихся в Храме Божием, не хватало времени и сил. Я молился, а он мне подсказывал, что надо ходить в Церковь и молиться.

В Семинарии моим духовником был отец Иоанн Богоявленский, впоследствии епископ Эстонский и Таллиннский Исидор. В то время, хотя, быть может, это и непонятно теперь, все мы, учащиеся Семинарии, исповедовались у специально назначенного духовника. Так было положено. Моим назначенным духовником был отец Николай Чернышев.

Ну, а дальше, когда я стал уже священником, моими духовниками были – мой любимейший соученик отец Михаил Липатов, блокадник, прекрасно знающий жизнь и способный человек (он сам выучил греческий язык), и отец Константин Быстрицкий, отсидевший 6 лет в лагерях. Когда я был назначен в Никольский собор, я с него брал пример: как надо относиться к народу, как надо любить народ, как надо отвечать на все вопросы, которые задавали мне, тогда еще молодому священнику послевоенного времени, не имеющему опыта. Я с ним общался, и он мне разъяснял: «Вот так-то надо, отче, вот так-то надо, терпеливо выслушай, стой, не торопись, никуда никогда не торопись». Потому что это самое главное – дать стоящему перед тобой человеку-христианину ясный, точный, определенный ответ на все его злободневные, житейские, животрепещущие вопросы. Отец Константин скончался в конце 70-х годов (я служил тогда в церкви «Кулич и Пасха»). Отец Михаил Липатов служил на Волковом кладбище, он меня и венчал. Я, так сказать, кладбищенский новобрачный. У нас принято почему-то страшиться и бояться: «Ах, венчаться на кладбище нельзя». Это суеверие. Венчал он меня на Казанскую летнюю, 21 июля 1953 года в ясный, теплый день.

Получил ли я духовническое служение по наследству? Я думаю, что нет. Это был крик моей души. Сам выросший в страшное время безбожия, я думал, как только поступил в Семинарию и особенно со 2-го курса Академии, что «как я, будучи священником, начну учить свой советский народ, чтобы они знали Бога и любили Храм Божий, чтобы они молились и носили кресты?» Меня мучили эти вопросы. Я искал разрешения их у моих духовников. Далее, читая журнал «Отдых христианина», я почерпнул там большую духовную мудрость, стиль, язык проповеди. Это начало XX века, он издавался по 1917 год. Журнал очень хороший, и я бы всем советовал его почитать, может быть, даже переиздать. Особенно вдохновляли меня примеры двух народных пастырей: моего земляка, отца Георгия Чекряковского, и московского старца отца Алексея Мечева. У них я учился глубокой молитве за народ и непоколебимой вере в Бога и Его всесильную помощь.

Сегодня очень сложно ревностно вести людей к Богу. Святейший Патриарх сказал, чтобы в жизни каждого прихода была «Литургия после Литургии», то есть окончив службу, не торопиться домой по личным делам, но остаться в храме. А храмы должны быть открыты, но это не исполняется. В храмах, я бы сказал, царит полное бездушие. Пойдешь помолиться, но душой такую молитву, которая была в храмах в военное и послевоенное время, не ощущаешь.

Я скажу еще более резко: мы были не готовы принять новых людей – бывшее партийное руководство, рядовых коммунистов, хлынувших в Церковь после развала Советского Союза в 91-м году. Они шли ко Христу с чистой душой и сознанием, желая заполнить пустоту, которая переживалась ими. А мы начали их учить поучениями святых отцов, тыкать их в Евангелие, которое они впервые видели. Я говорю о том, что сам видел. Виноваты и предатели, такие как Глеб Якунин и московское «обновленчество» с их стремлениями обновить Церковь. Ее обновлять не надо, а надо научиться хотя бы по-старому воспитывать новообращенных людей, идущих ко Христу.

Сегодня общество России болеет, а к болящему, как говорил об этом Святейший Патриарх, требуется очень бережное отношение. Так давайте его нежно исцелять, нежно с ним обращаться, его жалеть. Сегодня у нас жалости я не вижу. Я бы сказал, что мы становимся работягами, но не священнослужителями. Народу в храмах бывает много, храмов немало, но народ сегодня, как овцы, не имущие пастыря. Они ищут, где главу преклонить, к кому подойти, у кого спросить. И часто слышат в ответ: «Некогда, подождите, потом, не время».

— Отец Василий, расскажите о Вашем практическом духовничестве. Как и чему Вы учите своих прихожан и чад?

— Прежде всего, я учу их думать. И они понимают мои слова в практическом смысле. Я говорю им, чтобы они не ходили и не решали вопросы их трудного бытия где-то на стороне, у экстрасенсов, которых теперь очень много, но чтобы шли в Церковь. И чтобы они думали и осознавали: куда пришли, зачем пришли, и что они хотят получить в этом месте. Надо много и усердно молиться, чтобы пришло это сознание. Вот они придут, мы вместе помолимся, и постепенно, исподволь они получат духовное облегчение, а довольно часто и полное облегчение в своем крестоношении. Вот это и означает: «думать». Торопиться не надо, я помогу. Как в школе учились: подумайте над задачей, а я как учитель помогу.

Но, к сожалению, многие из приходящих ныне в Церковь думать не умеют. Они приходят и сразу: «Мне надо, я хочу...» А я говорю им: «Подумайте, подумайте, потому что сразу дать ответ очень сложно». Я могу его дать, но они его не поймут. Требуется время, то есть надо воцерковиться и побыть вместе с нами – вот это и означает «думать».

Бывает, что люди неправильно понимают мои слова или обижаются. Ну, я переделаю слова, подумаю, как переделать. На самом деле люди часто обижаются, что я не говорю того, что им хотелось бы услышать в свою пользу, для себя. Но ведь Умне-то виднее по моему долголетнему опыту. Мне легче направить их, чем они думают.

Как духовник, я общих советов стараюсь не давать. У меня один девиз: ходи в Церковь, помолись, а что не ясно, спроси отдельно, я все разъясню, потому что у каждого свои духовные болячки. Врач не дает же общих советов.

А если человек не спрашивает у духовника, это дело его, так он сам хочет. Он сам и в ответе. Куда это приводит, мы знаем: к гордости, к такому состоянию, когда человек решает, что он достиг уже совершенства и чувствует вседозволенность.

Сейчас людей надо воспитывать, воспитывать терпеливо, воспитывать много лет в частной беседе. Вот, как сегодня, пришла одна женщина поплакать. Ну, что ей сказать: ты приходи, я буду с тобой заниматься, как с отстающим учеником, я буду тебя учить, чтобы ты догнала, не отставала. Буду репетитором. Я всех приходящих спрашиваю, что ты хочешь от Церкви, как ты понимаешь: вот лампады, свечи, иконы? Зачем тут стоят все эти «народы», что, им делать нечего? Зачем они терпеливо идут ко мне по грязи, в дождь, в слякоть? Зачем они тащат сюда своих детишек-ребятишек? Зачем? Потому что они знают, что их здесь ждут, здесь их любят, здесь их отогреют и приласкают.

— Люди любят Ваш Серафимовский храм. Почему так много народа посещает именно Ваш маленький, далеко расположенный кладбищенский храм?

— А это дело их души. Я их не держу, я им говорю: сходите, посмотрите, помолитесь в других храмах. Но они приходят сюда и говорят: «Нет, лучше Вашего храма не нашли». Почему так? Здесь пение у нас чисто духовное: они больше думают, о чем поют, а не как поют. Старается наш хор. Потом храм, как я уже сказал, – намоленный. Потому что это храм, где собрано большое людское горе, большой крест тяжелый собирается, но и совершается большая молитва и проявление великой милости Божией. Я говорю своим прихожанам: сходите, поучитесь, может быть, вам легче будет. Кто-то есть и поумнее меня, и я с большим удовольствием получил бы у них наставления. Но трудно молодым батюшкам понять людей 50-60-летнего возраста, они не имеют опыта послевоенного времени и говорят с ними как бы на разных языках.

Люди приходят и терпеливо ждут, пока я к ним сойду, пока я их помажу, пока я с ними поговорю, их пообласкаю, здесь они ищут не только духовничества, но и отцовства. На сегодня, к сожалению, так много детишек, обездоленных отцовской любовью. Они это очень чувствуют, ластятся, стремятся. Почему я их так люблю? Потому что я сам с отцом мало прожил, лет десять только. Для меня это святое.

А священник я, наверное, самый либеральный. Мое первое дело научить молиться. Чтобы у людей был молитвослов. Чтобы они, идя два раза в месяц или хоть один раз в месяц причащаться, почитали правило. Я учу их, чтобы они читали днем – вечером некогда, мирская суета и усталость дают о себе знать. А больше ни епитимий, ничего я на них не налагаю, потому что в этот безумный-безумный век надо дать человеку возможность оглянуться, прочувствовать и ощутить благодать причащения, с молитвой. На нашем приходе всегда много исповедников – до 80 человек каждый день, а это предел для нашего маленького храма. Люди идут до храма 1,5-2 км пешком, чтобы помолиться вместе и получить благодать.

— Батюшка, какие, по Вашему мнению, вопросы стоят сейчас особенно серьезно в Церковной жизни? Какие основные болячки нашего времени?

— Очень серьезная проблема нашего времени и грядущего XXI века, которая сейчас зачинается, -это отсутствие страха Божия по отношению к Таинствам. Я часто встречаюсь теперь, почти каждый день, с такими вещами: приходят ко мне молодые люди и говорят: «Вот, ему или ей надо причаститься», а он невоцерковленный. Я к нему обращаюсь: «Как ты понимаешь то, что тебя толкает на причастие?» – «Да, вот, надо». – «А как ты это понимаешь?» – «Да, вот, она мне сказала». Очень это страшно сегодня. На моей памяти это года три-четыре как пошло. «Иди, причастись, иди, иди». А потом что? Идут причащаться без молитвы, а зачастую и без исповеди. Эта практика во всех храмах Петербурга. Когда ко мне приходят, я же это вижу, слава Богу, они уже примелькались. «В какой храм ты ходишь?» — «Туда-то». — «Читала правило?» —«Нет». Священники допускают до причастия со словами: «Грядущего ко Мне не изжену вон», – забывая, что Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сначала научить надо! Есть такое настроение в Церкви, оно очень пассивное и душеубийственное. Такое свободное отношение к Причастию. После войны этого не было. Если положено готовиться, готовились, как положено. Святые отцы требуют? – Требуют. Если я христианин, если я верю в Бога, если я боюсь Бога, люблю Бога, так я обязан и заповеди Его соблюдать. Обязан! Пойду днем и почитаю Правило и буду готов. Если дома не позволяет обстановка, то двери храма всегда открыты, можно прочитать и в храме. Если надо, значит надо!

И поститься надо, и приходить вовремя на службу. Я всю жизнь в Никольском соборе боролся с этими опозданиями, которые люди допускали, приходя после Херувимской. Я ее в 7 утра жду, а она идет ко мне в 9-м часу.

Или, вот, объясните. Люди Великим Постом не причащались, и все идут на Страстной Седмице Поста. Я спрашиваю у братьев-священников: «Почему?» Мне никто не дает вразумительного ответа. Один ответ: «Она хочет, пусть идет». А почему я обязан потакать ее распущенной воле? Почему?! И опять я вернусь к тому, что у нас очень запущено духовное воспитание. Традиционно, в духе святых отцов необходимо: пост, молитва, исповедь, причащение! Мы один раз в году причастились, и хватит. Или же с иными наставлениями. Был у меня такой случай. Приходит ко мне один человек: «Я причащаюсь каждый день, а были случаи и два раза. Меня благословил отец Савва». «Ну и иди к нему, а я, как духовник, не имею права дать тебе благословение причащаться, потому что чувствую по твоему духовному состоянию, что у тебя получится привычка. Это – мистика».

Нет общего правила, но у меня заведено: если человек болен или умирающий, надо чтобы его жизнь освящалась. Особенное внимание должно быть к будущим мамам, которые находятся в положении. Малых детей, однозначно, надо причащать как можно чаще. Дети воспитываются, приобщаясь Святым Тайнам. Вот это самое главное. Я подхожу практически к решению этого вопроса. Мне же видно, как лучше. И никакой мистики.

— Отец Василий, Вы, как человек старшего поколения, можете передать молодым священникам свой опыт, свои знания. Приходят ли они к Вам? Ценят ли они это?

— Они всегда могут прийти ко мне и спросить. Если они хотят, я отвечу: Горе имеем сердца. Но молодые священники не особенно хотят учиться у стариков. Я много лет здесь, и ко мне никто не приходит поучиться, это им не нужно: ни в исповеди, ни в беседе. Теперь молодые больше стремятся к книжности и не хотят вместе послужить, помолиться. Есть редкостные исключения – три, четыре молодых батюшки на весь город, а раньше у стариков учились, существовала преемственность. В наше время всегда чтили опытных отцов, спрашивали их. Теперь все пущено на самотек. Раньше в храмах чувствовался молитвенный дух, намоленность. Сейчас я специально хожу на службы в разные городские храмы, встану где-нибудь в конце, и не чувствую молитвы. Поют хорошо. Народу много, а молитвенного духа не ощущаешь. И литургия в некоторых храмах служится редко, не каждый день, и нет стремления служить, молиться. И не понимают они того, что молиться надо горячо и много, чтобы Бог услышал, как молился мой земляк, отец Георгий Чекряковский, благословенный старцем Амвросием Оптинским. В пустом полуразрушенном храме молился один, прося у Бога помощи; не один год молился, а после к нему ехали уже «народы», как к старцам Оптинским. Или отец Алексей Мечев – 8 лет молился в пустом храме посреди Москвы и над ним посмеивались его собратья-священники, что, мол, у тебя ничего не получится. А что же получилось? Вся Москва поехала к нему! Вот, что значит – служить и молиться.

— Можно ли внутрицерковные проблемы выносить на обсуждение, как делают многие журналисты?

— Нет, этого делать нельзя! На это поднимаются люди нецерковные, которые не имеют духовников, которые не дорожат Церковью, для которых Церковь не является Матерью. И нельзя «идти войной на Епископский сан», – как когда-то сказал Сергею Нилусу старец Варсонофий Оптинский: «...А не то вас накажет Пресвятая Богородица!»

Священников, а тем более архиереев вообще не могут судить мирские люди, они не знают и не понимают этого тяжелейшего креста.

Обличать и обновлять Церковь нельзя, вы научитесь в старой молиться. Да в этом ничего нового и нет. В 20-х мы это уже проходили...

О духовническом служении. Разговор с протоиереем Иоанном Мироновым

— Батюшка, многие верующие люди ищут и не могут найти себе духовного отца. Как быть?

— Господь говорит: ищите и обрящете, стучите и отверзется вам. Вот так и здесь, кто желает, тот находит. Придет, помолится один раз, другой. Душа человеческая – потемки, но она чувствует искренность, особенно искренность священника. Если священник искренен, человек это чувствует и прилепляется к пастырю. Потому что его душа соединяется с душой священника и раскрывается этому пастырю. Господь сказал: кто откроет дверь, я войду и Вечерю сотворю. Так и в духовном делании. Раз человек открывает тебе свое сердце, то становится твоим духовным чадом, доверяет тебе свою жизнь. Ко мне тысячи людей приходят. После исповеди еще несешь домой мешок грехов. Читаю их по несколько часов. Надо знать каждого человека. Некоторые перечисляют грехи с семилетнего возраста. Говоришь: «Может, уже каялись в этом, так не надо». – «Нет, батюшка, лучше покаемся, чтобы наша душа успокоилась».

— Чем отличаются духовные советы людям с разными характерами?

— Всем один рецепт ни в коем случае давать нельзя. Опять же нужно учитывать состояние души и здоровья, жизнь каждого человека и весь духовный багаж, который он приобрел за свою церковную жизнь.

— А если человек к Вам приходит первый раз и просит дать совет, как Вы поступаете?

— Я благословляю читать духовную литературу. Прежде всего, конечно, авву Дорофея, потом Иоанна Лествичника. Польза от чтения этих духовных книг столь велика, что человек, если он искренне внимает написанному, на следующей встрече уже совсем по-другому начинает беседовать с духовником и выполнять его советы.

Бывает, что нужно одернуть «умничающих» по слову Святых Отцов: «Если ты видишь новоначального, шествующего на небо, стащи его за ногу на землю». Надо на земле жить в мире и святости. Если мы привыкли ворчать, то ворчунов в Царствии Божием не нужно, а нужны славящие Господа.

Если приходит человек падший, погрязший в грехе, надо его ободрить, помочь преодолеть грех. Так пьяница дает обещание, например, три месяца не пить, а через две недели на исповеди кается: «Я не выдержал». А я ободряю его и говорю: «Хорошо, что ты хоть две недели не оскорблял лице Божие. Сегодня опять обещаешь не пить?» – «Обещаю». — «Ну вот, слава Тебе, Господи, попробуй». Вместе тихонько читаем молитвы перед Крестом и Евангелием, и человек дает обещание на какой-либо срок.

Так нужно бороться и с другими грехами. Совет здесь для всех один: покайся, пообещай Богу исправиться.

— Как вы понимаете духовничество: как советование или как строгое указание принять то или иное решение, совершить тот или иной поступок?

— Конечно, советование. Но иногда для исправления человека нужно наложить на него хоть небольшую посильную епитимью. Всегда нужно смотреть на состояние здоровья, духовное устроение, учитывать, насколько он пришел в вере к Господу. Вообще, чтобы дать душе полезное наставление, целиком обозреть душу человеческую. Нельзя рубить сплеча, назначая: тебе 100 поклонов, тебе 10... Часто всего-то нужно вместе с человеком поплакать, помолиться вместе с ним, поговорить.

— В каких случаях епитимья все-таки необходима?

— Тогда, когда человек уже давно живет церковной жизнью, но тяжко грешить продолжает. Он знает, что это – грех, и тем не менее не оставляет его. Иной раз пришедший ко мне на исповедь человек даже просит: «Батюшка, назначьте мне 100 поклонов, мне никак не справиться с собой». И я благословляю ему такой подвиг.

Но мне накладывать строгие епитимьи ой как не по душе. Ведь я и сам такой никудышный, так какое же право я имею требовать с других? Потому, думаю, надо потихоньку советовать.

— Кого Вы считаете своими духовыми чадами? Дело в том, что от многих теперь слышишь: «Мой духовник – отец Иоанн». А оказывается, что был тот человек на исповеди у Вас один-два раза...

— Тех, кто исповедуется постоянно. Тот, кто сбрасывает бремя греховное, не хочет его нести. Конечно, я никого не отстраняю, кто попросит помощи. Готов всегда помогать, если не на исповеди, то в беседе. В те дни, когда я дежурю в храме – крещу, венчаю, молебны и панихиды служу – я всегда в промежутке между требами стараюсь побеседовать с теми, у кого есть вопросы.

Беседа – это одно, а что касается духовничества, я обычно говорю: «Подожди, испытай свои желания. Может быть, я тебе и не подхожу. Ты не спеши, выбирай». И я никого не задерживаю, не принуждаю ходить только ко мне. Бывает, придет человек и скажет: «Батюшка, мне в другой приход ближе ездить». – «Бог благословит». Я ведь тоже несовершенный. Все мы молимся: «Помилуй падшее создание Твое». И сознавая свою греховность, мы веруем, что постепенно приближаемся к Господу. Человеку нельзя давать послушания, которые ему не под силу. Приходит, например, ко мне старушка – ноги больные, жизнь прожита в скорбях и трудах. А я ей еще и поклоны назначу? Пусть молится хотя бы сидя. Я ведь и сам по немощи каноны читаю иногда сидя, ножки-то старенькие, болят. А молоденьким, тем и поклоны назначить можно, и добрые дела почаще делать. Полы помыть немощному, навестить пожилого, постирать, приготовить еду, лекарства купить...

— Полезно ли на исповеди обличение, или, наоборот, утешение?

— «Обличи, запрети со всяким долготерпением и умилением». Запрещать легко, а помочь избавиться от грехов – вот задача. Нужно не только научать, но и самому исполнять то, чему учишь. Главное – не останавливаться на половине пути, не терять того духовного достояния, которое Господь даровал тебе однажды.

- Много исповедников бывает у вас?

- Каждый день бывает до шестидесяти, а в праздники приходят сотни людей. В промежутках между требами я стараюсь принимать людей, просто поговорить с ними.

Некоторые приходят ко мне с большим горем. Приводишь таким слова поэтические:

Горя-то, горя-то сколько кругом,
Божьего света не видно.
Право, о собственном горе своем
Думать становится стыдно.

Я спрашиваю: «Матушка, у тебя крыша над головой есть?» – «Есть». – «А кусочек хлеба есть?» - «Есть». – «Ноги еще ходят?» – «Ходят». – «А ты посмотри, что люди терпят». И так человек успокоится.

Или Евангельского юношу вспомнишь, как он сказал: Все заповеди Божий я исполнил от юности моея. А мы так можем сказать? «Нет, батюшка, мы не исполнили их». – «Да, я сам не исполнил, поэтому и говорю вместе с вами, что «мы грешники, мы Твоих заповедей не исполнили. Помилуй нас». Причина скорби чаще всего кроется в нашей гордыне, в нашем самолюбии.

— Батюшка, а как не отчаиваться, когда все одни и те же грехи преследуют. Ты каешься, а через некоторое время возвращаешься «как пес на блевотину свою»?

— Как Господь сказал апостолу Петру: прощать и до семидесяти семи раз в день. То есть Господь все прощает, если искренне каешься. Но стараться «да солнце не зайдет во гневе твоем» – каждый день перед Господом каяться, и не только на исповеди. Как потянет к привычному греху, прочитай молитву сначала. Исправляться будешь, когда увидишь свою негодность, проявишь смирение. Не исправляешься, возвращаешься к греху – значит еще не смирился. Но ни в коем случае не ропщи. Помни всегда: Господь тебя смиряет твоими греховными немощами.

А смирению надо учиться у Матери Божией. Часто женщины говорят мне: «Батюшка, у меня смирения нет». – «А ты учись у Царицы Небесной. Проси у Нее, Она научит тебя. И потихоньку все шероховатости изгладятся». Только мы должны прибегать к помощи Божией Матери по-детски бесхитростно.

— Некоторых смущает, что духовник на исповеди иногда не выслушивает, а сразу читает разрешительную молитву.

— Так может быть с теми, кого ты хорошо и долго знаешь, о ком всегда просишь Господа, чтобы Он наставил на путь истинный. Долго нужно беседовать с новоначальными. Ну, а если у «старинного чада» случается что-то серьезное, тогда нужно обязательно выслушать.

А смущаться не надо. Исповедь – это таинство, и священник действует так, как Бог ему на сердце положит.

— Какими бы Вам хотелось видеть своих духовных чад?

— Мне кажется, все люди лучше меня. А духовные чада – они все хорошие, все дети Божий, всех я люблю. И я не заслуживаю того, что они меня так любят. Они тянутся ко мне, словно к родному отцу, и обнимут, и поцелуют, и я их тоже. Действительно, любовь Христова побеждает все. Особенно близок мне человек, когда он искренне кается. Я вместе с ним и поплачу, и помолюсь. Главное – не стыдиться. Покаяние отверзает нам двери в Царствие Небесное.

Приходит ко мне раба Божия Мария и говорит: «Батюшка, открыты ли мне двери райские?» -«Манюшка, они всем открыты, только надо постараться войти в них. Нам Господь откроет двери райские, когда мы будем идти и не думать, много ли мы сделали хорошего, а только на милость Господа надеяться». И она успокоится, отходит радостная, что Господь откроет ей двери рая. «Откроет, Манюшка, – говорю я ей на прощание, – откроет. Господь нам всегда простирает Свои отеческие объятия».

В монашеском чине пострига поется: «Объятия Отеческие отверсти мне потщися. Блудное мое иж-дих житие... Ныне обнищавшее мое сердце не презри, тебе во умиление зову: согреших же на небо и пред Тобою». Вот и мы все должны потихоньку, смиренно, идти ко Господу.

— Батюшка, как известно все люди находятся в разных духовных возрастах. И руководить «младенцами во Христе», и теми, кто находится в подростковом или юношеском духовном возрасте, приходится по-разному?

— Иди к униженным, иди к обиженным По их стопам.

Где тяжко дышится, где горе слышится, Пастырь, будь первым там!

А где хорошо, там и без нас хорошо. А вот где тяжко дышится... Как о преподобном Серафиме сказано: «С плачущим – плакать. Он рад унывающих нежно ободрить, их дух укрепить». Мы должны быть пастырями там, где плачут. А где пиры да компании, там и без нас хорошо.

Приходят и пьяницы, и наркоманы, и стали они мне – самыми близкими. У них бывают такие страшные лица, черные даже, как будто и не может быть их перерождения. А смотришь через месяц-два – лицо становится чистым и душа светлеет. Так может человек возрасти перед Господом, что и грех ему становится в тяжесть, он с ужасом смотрит на все, что творил прежде. Духовное перерождение – великое дело. Для священника это великая радость от Господа – видеть, как люди преображаются.

А для всех «духовных возрастов» справедливо одно: если мы имеем покаяние, то мы приближаемся к Господу. А когда перестаем чувствовать свою греховность, то удаляемся от Бога. Преподобные отцы просили не чудотворений, не видений, а зрети своя прегрешения и не осуждати брата моего. А когда мы начинаем считать себя величиной, то это первое наше падение.

Да, человек сначала лежит в колыбели, потом начинает ходить, а затем бегать и шалить, шишки себе набивать и плакать. Но если он искренне плачет, то его шишки греховные будут исправляться потихоньку.

Пастырь знает своих детей. И тому, кто постоянно у меня, я уже не могу все время давать новые и новые лекарства, как врач. К своим должна проявляться и суровость. Ведь когда к человеку без суровости подходят, он начинает думать, что у него все хорошо. Нужно духовнику иногда и строгость проявить, чтобы показать: «Не все у тебя гладко, надо так-то и так исправляться».

Нам дана свободная воля, не все же мы одинаковые. Если хотим быть Божиими, то должны волю свою направлять к воле Божией. Об этом мы просим в славословии: Господи, научи мя творити волю Твою, а не мою грешную. Помнить надо, что человек – падшее создание. Поэтому мы и молим: Помилуй, Господи, падшее создание Твое. Пастырь должен и к себе это относить, всегда смотреть за собственной душой. Стоит только чуть-чуть возгордиться, и все... Как старец оптинский говорил: «Сатана возгордился и с неба свалился, а мы погордимся – во аде очутимся».

Господь дает радость, когда призывает к Себе людей. Непогода бывает, дождь, снег, а они идут на службу Божию, тянутся к Матери-Церкви. Значит, понимают: где нет благодати, туда не стоит идти. Каждому пастырю надо просить у Господа: И Духа Твоего Святаго не отыми от меня. Я так прошу... Без благодати мы все – обугленные головешки, как говорил преподобный Серафим. А с Господом мы и сильны, и крепки, и бодры, и радостны – все Господь дает.

Коротенькие такие молитвы полезно повторять, как Иисусову молитву. Некоторым советую читать: Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя.

— Есть ли граница между послушанием и мелочным надоеданием духовнику по пустякам?

— Я даю послушание, но если человеку тяжело его исполнять, то говорю: «Потерпи немножко». Иногда же приходится и очень строго наказывать. Один раб Божий, мое духовное чадо, оступился даже до рукоприкладства. Отлучил его на полгода от причастия. Человек должен постоянно следить за состоянием своей души. Каждую секунду к духовнику не побежишь, надо постоянно обращаться к Господу: «Господи, благослови».

— Существует ли какое-то правило, что можно решить самостоятельно, а на что нужно обязательно испрашивать благословения?

— Конечно, если человек хочет вступить в брак, духовник должен посмотреть на жениха и невесту. Некоторых проверяю и год, и два-три, а потом только благословляю на венчание. Нужно брать благословение перед дорогой. Другой раз и в паломничество не благословляю ехать. Например, у нее больная мать, а она хочет уезжать, чтобы кто-то другой за ней поухаживал: «Нет, деточка, это твое дело. А вдруг ты уедешь, а она без тебя отойдет, что тогда?» Благословение надо брать на переезд или покупку дома, машины. А то можешь так запутаться, что потом трудно и разобраться будет. К врачу, в больницу, на операцию, конечно, надо взять благословение. Если человек и по мелочам что-то не может самостоятельно решить, пастырь должен подсказывать, не надо отгонять человека. Но когда человек одно и то же по много раз спрашивает, то уже надо остановить: «Деточка, я ведь тебе уже сказал, что надо делать, слушайся». На исповедь к нам собирается по 200–250 человек, если каждому даже по одной минуте уделить – сколько получается? А уже старость и немощь наша сказывается... Поэтому с постоянными духовными чадами я подолгу уже не разговариваю, только в каких-то исключительных случаях. Им говорю: «Мы в самом богослужении всегда должны что-то находить новое. Церковь всегда обновляется, как невеста. Господь нас незримо обновляет». За ручку постоянно водить человека не надо. Исповедь и совет – не одно и то же. Необходимо вникать в суть явлений. Например, приходят родители, жалуются на детей. На то даже, что они из дома убегают. В чем дело? – Родители создают . невыносимую обстановку. Чадо надо строго воспитывать, но, как Апостол Павел говорит, не раздражать их. Постоянными наставлениями можно детей утомить. Во всем нужна мера. Или мы начинаем из ребенка творить кумира. И вот он вырастает и приносит родителям одно горе. Не утешение, а горе. Они отдавали ему последний кусок, все лучшее, жили ради него, он привык к этому и ничего не ценит... Тут мудрость нужна.

— В чем особенность духовного окормления творческих людей – художников, ученых, музыкантов, журналистов?

— Я всегда говорю: «Прикладывайте к своему таланту великий труд. Если ты художник и хотя бы неделю кисть в руках не держал, то рука у тебя уже не набита. Если музыкант не садится за клавиши каждый день, то он потеряет гибкость пальцев. Если певец каждый день не упражняет свой голос, то он его теряет. А тот, кто пишет и говорит, должен исполнять главное правило: защищать святыню». Сейчас журналисты не защищают Россию, а пытаются затоптать ее глубже в грязь, расписывая все так, чтобы выглядело еще хуже, чем на самом деле. За это придется отвечать перед Богом. Если ты видишь: падает человек, то должно поднять его, помочь ему, а не глумиться над ним. Православным же журналистам хорошо бы по поводу каждой статьи спрашивать совета и благословения. Ведь с благословения – и пишется легко, и говорится. Но мало кто вполне исполняет это. Бывает, что и вообще не слушаются, идут наперекор духовнику. Приходится за это епитимейку давать, поклончики или еще что-нибудь. Но я, конечно, не очень-то строгий. Есть очень строгие духовники, у меня так не получается. Отлучил вот человека на полгода от причастия, и сам из-за этого переживаю.

— Когда надо проявлять терпение, а когда надо постоять за правду?

— Терпение всегда нужно. В терпении вашем стяжите души ваши, – сказал Господь. Терпение вырабатывает и смирение, и кротость, и подвиг, и умение сказать слово правды, когда надо. Потому что и разъяснять несправедливость человеческую надо терпеливо: «Голубчик, Вы не совсем правильно поступаете. Так ли православному надо себя вести?» Сказано: обличи со всяким долготерпением и умением. А то можно так обличить, что и сам потом падешь в этот грех.

— Как поступать духовным чадам, которые слышат нападки на своего духовного отца?

— Очень просто: «Вы ругаете батюшку, а он в это время молится». Помнишь, как Нафанаил говорил: «Что от Назарета может быть хорошего?» А ему сказали: «Пойди и посмотри». Так и нам надо ответить нападающим: «Сходите и посмотрите на плоды дел его. И сами убедитесь, есть на нем Божие благословение или нет». Но опять же кротко и смиренно это говорить надо.

— А если на самом деле чад что-то смущает в духовнике, в его словах и поведении?

— Тогда надо молиться. Чадам нужно всегда молиться за своего духовного отца. И помнить, какие тяготы грехов человеческих он принимает на свои плечи, не осуждать только.

— В каких случаях можно менять духовника?

— Я, например, благословляю, когда кто-то хочет от меня отойти. Вот недавно была у меня одна раба Божия: «Батюшка, можно я буду ходить к отцу N.». «Пожалуйста, моя сладенькая. Бог благословит». Не прошло и месяца, она со слезами кричит: «Батюшка, прими меня обратно». Конечно, я принял. Запросто уходить от духовника нельзя. Но даже если обстоятельства так сложатся, что человек должен будет уйти, то он обязан всю жизнь молиться за своего первого духовника, и вообще стараться не терять совсем связь с прежним духовником.

— Как Вы относитесь к «младостарцам», и правильно ли вообще это название?

— Конечно, иногда слышишь удивительные вещи: приехал в тот приход, где служил старец и где теперь он из-за немощи служить не может, молодой священник, и вот он о старце уже говорит так: «Он — мой прихожанин». А он ведь еще и на свет не появился, когда батюшка уже стал старцем... Бывает такое, что молодые берут высоту над теми, кто уже много потрудился. Сам еще ничего не знает, а уже хочет учить. Молодым раньше не давалось даже духовничество, на это благословляли только опытных людей. А теперь такая обстановка, что приходится рукополагать совсем молодых людей. Но «младостарчество» — это величайший грех. Хотя, конечно, есть избранники Божии от чрева матери. Мы немало таких примеров знаем из истории. И сейчас Господь не оставляет свой народ, есть избранники Божий. Но главное тут, чтобы в гордость не впал человек. А ведь бывает так: кто особенно много на себя берет, на тех и враг особенно нападает. И бывает так, что завертит, завертит он такого человека и «бросит в бездну без стыда». Надо быть очень осторожным.

— Духовничество – труд обоюдный, и быть духовным чадом не так просто, как казалось вначале. Какие требования вы. предъявляете к духовному чаду?

— Духовное чадо должно быть послушным. Даже пословица есть: бодливая корова все стадо портит. Когда стадо мирно пасется, пастушок может и отдохнуть, и посидеть. А когда видишь, что у него что-то не получается в духовной жизни, – тут не до отдыха. В день, когда нет службы в храме, иногда отвечаешь на сто телефонных звонков. У одного - операция, у другого – внук пропал, у третьего – сын захворал, кто-то умер. Надо каждому ответить. Я где-то читал, что если священник не слушает человека, который к нему обращается, то и его молитв Господь не услышит. Пастырь должен быть очень внимательным. Особенно, когда идет служить Божественную литургию, молится за всех, более всего за своих духовных чад. Я стараюсь молиться и о благодетелях, и о труждающихся, и об обремененных в больницах, темницах. Много очень писем приходит из тюрем, многие там нуждаются в окормлении. Я очень рад, что наши пастыри отец Владимир Сорокин, отец Александр Григорьев, отец Николай Тетерятников сейчас стали окормлять тюрьмы. Это великое дело.

— Батюшка, какими же все-таки вы хотели бы видеть своих духовных чад?

— Отвечу словами оптинского старца схиархимандрита Моисея из его письма духовному чаду: «Прямая овца не имеет рог, не имеет гласа противу пасущего ее, не бодается, не брыкается и не кусается. На пасущего не злобится, хотя бы он и наказывал ее, не противоречит, не ругается и никак никого не злословит. Пасущего же во всем слушает, пред ним спокойно и благонадежно ходит и из пределов его не выступает; особливо чуждого гласа не слушает и по чуждым не ходит. Гласа же пасущего ее так слушает и так следует ему, что никакого предрассудка не имеет, хотя бы на беззлачном месте, хотя бы на болотном ее пас, и не ропщет, не злоречит и не жалуется на него».

- Правильно ли утверждение, что чем раньше у новоначального появится духовный отец, тем спасительнее для него? Или верующий должен сначала хотя бы немного подрасти сам?

— Правильно сказал: чем раньше духовный отец появится, тем лучше. Сколько было у меня молодых людей, они теперь уже – кто священник, кто дьякон, кто иеромонах. Потому что рано прилепились к пастырю, а потом возрастали от силы к силе. Очень важно, когда человек живет по послушанию духовника. А кто надеется на свои силы, тому тяжело.

— У вас сотни, даже тысячи духовных чад. Все они разного социального, иерархического, образовательного, возрастного уровня. Каждому полезно только для него составленное лекарство?

— Евангелие у нас одно, а исцеления все получают по-разному. Помните, слепому Господь сказал брением помазать очи, грешница услышала: иди и впредь не греши. Каждый получает свой совет. Нужно учитывать и возраст, и образование, чтобы каждому дать необходимый ему совет.

Мы должны стремиться не к тому, чтобы наказать как можно строже, а к тому, чтобы человек почувствовал, что он виноват. Если это произойдет, то и небольшое наказание покажется этому человеку большим. С одним из моих духовных чад был такой случай. Он самочинно делал пятьсот поклонов в день, а я ему сказал: «Не надо пятьсот, делай тридцать». Приходит, говорит: «Не могу тридцать сделать, сократите, батюшка». А от себя делал пятьсот и не уставал. Жестокой епитимьи я не даю, а стараюсь – по силам. Стареньким, немощным разрешаю иногда и сидя покаянный канончик прочитать. Здоровеньким поклончика два-три, редко когда пятнадцать-двадцать. Нельзя человека воспитывать только наказаниями. Если я буду каждый день ребенка наказывать, то он привыкнет к наказанию. Надо так учить, чтобы обходиться без наказания. Помню, бывало, отец только посмотрит в мою сторону, уже чувствую, что что-то неверно сделал, провинился.

— Дорогой батюшка, знаем, что не послушники мы все, а ослушники, а вы все равно за нас молитесь, нас любите и все прощаете. Но есть чада, от которых вам приходится отказаться?

— Я ни от кого не отказываюсь. Если только человек сам, по своей воле хочет отойти, отпускаю. У меня были такие случаи. Приходит чадо и говорит:

«Мне неудобно, у вас народу много...» Хотя я уже давно знаю этого человека и ему уже не нужно все объяснять, он сам должен идти заповедями Божьими. Приходится отпустить человека: «Иди с Богом». Через месяц-другой бежит: «Примите назад, батюшка!» Принимаешь, конечно, вспоминая слова: Приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин.6:37). За духовным советом отправляю чад к отцу Гермогену (Муртазову), когда принимал отец Николай Гурьянов – к нему, к отцу Кириллу (Павлову), к отцу Кириллу (Начису). У нас в Петербурге очень много хороших пастырей, которые трудятся и днем и ночью. Есть и молодые усердные батюшки» во всех храмах есть хорошие священники.

— Батюшка, можно вас попросить сказать какое-нибудь слово назидания, утешения для людей, которые еще не обрели духовного отца. Быть может, у них сейчас большая скорбь...

— Нет такой скорби, в которую Господь не вливает хотя бы малую долю утешения. Он не сразу отнимает боль от нашего сердца – она нужна и полезна нам, но Он облегчает ее своим присутствием. Будем только стараться ловить эти светлые лучи, проникающие к нам.

В любви матери, столь естественной и знакомой каждому из нас, Господь олицетворяет для нас любовь Свою ко всякому человеку. Какая любящая мать не принуждает себя иногда огорчать своего ребенка, подвергая его наказанию или лишая удовольствия, когда она знает, что такое лишение должно послужить ему на пользу. Ребенок плачет, его маленькое горе кажется ему несправедливым, невыносимым, и сердце матери болит при виде этого горя, но имеет в виду благо ребенка, которое для нее дороже всего на свете... Как часто в нашем горе мы бываем похожи на безрассудных детей. Мы плачем безутешно, нам кажется, что посланное нам страшное испытание могло бы миновать нас, что оно выше наших сил, и мы не осознаем того высшего блага, которое мы приобретаем для вечности. Наверное, любящий Господь в Своем бесконечном милосердии жалеет нас не меньше, чем самая нежная мать. Несомненно и для нас – придет час, когда печаль наша обратится в радость. Мы поймем тогда, что временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас.

— Батюшка, мы знаем, что вы любите духовную поэзию. Прочитайте что-нибудь.

— А вот послушай мою любимую молитву Божией Матери:

На заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 29 декабря 1998 года

На заседании Священного Синода под председательством ПАТРИАРХА ИМЕЛИ СУЖДЕНИЕ об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью вязать и решить (Мф.18:18).

ПОСТАНОВИЛИ:

1. Имея в виду участившиеся жалобы мирян на канонически неоправданные действия отдельных пастырей, указать священникам, несущим духовническое служение, на недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к следующим действиям и решениям: принятию монашества, несению какого-либо церковного послушания; внесению каких-либо пожертвований; вступлению в брак, разводу или отказу от вступления в брак, за исключением случаев, когда брак невозможен по каноническим причинам; отказу от супружеской жизни в браке, отказу от воинского служения, отказу от участия в выборах или от исполнения иных гражданских обязанностей; отказу от получения медицинской помощи; отказу от получения образования; трудоустройству или перемене места работы; изменению местожительства.
2. Напомнить всем пастырям Русской Православной Церкви, несущим духовническое служение, о необходимости в духовнической практике строго следовать букве и духу Священного Писания и Священного Предания Православной Церкви, заветам Святых Отцов и каноническим установлениям, а также о недопустимости для православных пастырей вводить в духовническую практику какие-либо нравственные и иные требования, выходящие за рамки предписанного означенными установлениями, и, по слову Спасителя, возлагать на людей бремена неудобсносимые (Лк.11:46).
3. Напомнить всем пастырям-духовникам о том, что они призваны помогать своим пасомым советом и любовью, не нарушая при этом Богоданную свободу каждого христианина. Подчеркнуть, что беспрекословное послушание, на котором основывается отношение послушника к старцу в монастырях, не может в полной мере применяться в приходской практике во взаимоотношениях между священником и его паствой. Особо указать на недопустимость для пастырей вмешиваться в вопросы, связанные с выбором жениха или невесты кем-либо из пасомых, за исключением случаев, когда пасомые просят конкретного совета.
4. Подчеркнуть недопустимость негативного или высокомерного отношения к браку, напомнив всем священнослужителям правило 1-ое Гангрского Собора: Аще кто порицает брак, и женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, гнушается, или порицает оную, яко не могущую внити в Царствие, да будет под клятвою. Особо подчеркнуть, что принятия монашества является делом личного выбора христианина и не может совершиться «по послушанию» тому или иному духовнику.
5. Напомнить монашествующим о недопустимости, согласно правилу 21-му Гангрского Собора, «принимать подвижничество в повод гордости», «превозноситься над живущими просто» (то есть состоящими в браке) и «вопреки Писаниям и церковным правилам вводить новости». Правило 10-е того же Собора гласит: «Аще кто из девствующих ради Господа будет превозноситеся над бракосочетавшимися, да будет под клятвою».
6. Напомнить пастырям о том, что Православная Церковь, настаивая на необходимости церковного брака, с уважением относится к гражданскому браку, а также к такому браку, в котором лишь одна из сторон принадлежит к православной вере, в соответствии со словами святого апостола Павла: Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1Кор.7:14).
7. Напомнить пастырям о том, что в своем отношении ко второму браку Православная Церковь руководствуется словами апостола Павла: Соединен ли ты с женою? Не ищи развода. Остался без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь: и если девица выйдет замуж, не согрешит... Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе (1Кор.7:27-28,39).
8. Напомнить пастырям о необходимости соблюдения особого целомудрия и особой пастырской осторожности при обсуждении с пасомыми вопросов, связанных с теми или иными аспектами их семейной жизни.
9. Особо указать на недопустимость для пастырей создания вокруг себя таких общин, в которых имеет место оппозиционное или критическое отношение как к высшему церковному руководству, так и к другим пастырям и приходским общинам.
10. Подчеркнуть недопустимость использования церковного амвона для проповеди тех или иных политических взглядов.
11. Призвать епархиальных Преосвященных обратить особое внимание на то, как пастырями вверенных им епархий осуществляется духовное окормление паствы. Усилить надзор за строгим соблюдением пастырями установлений и норм Православной Церкви, касающихся различных аспектов духовнической практики.
12. Призвать верующих Православной Церкви обращаться к своему правящему архиерею во всех случаях, когда пастырь-духовник превысил данную ему Богом власть «вязать и решить».
    Напомнить православной пастве о том, что советы духовника не должны противоречить Священному Писанию, Священному Преданию, учению Святых Отцов и каноническим установлениям Православной Церкви, в случае же расхождения таковых советов с указанными установлениями предпочтение должно отдаваться последним. В связи с этим обратить внимание на слова преподобного Симеона Нового Богослова о том, как должны строиться отношения между духовным чадом и духовником: «Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Также и сам исследуй Божественные Писания, особенно же практические сочинения Святых Отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с Божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельстится. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и лжеучителей».
13. Епархиальным Преосвященным довести настоящее постановление до сведения священнослужителей, монашествующих и мирян Русской Православной Церкви.