Бутафорские фрукты
А есть ещё странное слово «бутафория»…
Так называется кое-что из того, что ставят на сцену во время спектакля. Оно ненастоящее, но должно выглядеть как настоящее. Взять вот хоть, например, фрукты… Если мы в каком-нибудь спектакле видим на столе в вазе яблоки-груши-апельсины-и-всё-такое, можно не сомневаться: это бу-та-фо-ри‑я. То есть фрукты, сделанные из прессованной бумаги и потом раскрашенные. Они очень похожи на настоящие яблоки-груши-апельсины-и-всё-такое, но, конечно же, совершенно несъедобные.
О них и будет эта сказка.
Бутафорские фрукты вынесли на сцену и положили в плоскую вазу.
— Какие они всё-таки гадкие… эти бутафорские фрукты! — тут же и сказал Тяжёлый Плюшевый Занавес. — Все остальное на сцене: декорации там, мебель — ещё можно стерпеть, но фрукты вызывают просто омерзение. Могу себе представить, каковы они на вкус… эта крашеная бумага!
Бутафорским фруктам стало невыносимо стыдно — прежде всего самому большому из них, Зелёному Яблоку: на него пошло особенно много бумаги и краски.
— Понятно, почему именно фрукты так омерзительны, — откликнулись Софиты-с-Авансцены. — Они настолько явно поддельные, что с их стороны просто неприлично выдавать себя за настоящие!
— Мы и не выдаём себя за настоящие! — ответило за всех Зелёное Яблоко.
— Но вы ведь лежите в вазе — да так, словно вас собираются есть! — жёлчно заметили Софиты.
Зелёное Яблоко не нашлось, что ответить. Увы, оно не могло само выпрыгнуть из вазы — и ни один из бутафорских фруктов не мог. Но при этом каждый из них хорошо знал, что несъедобен и что его, стало быть, не собираются есть. Собираются сделать вид, что едят, — только сделать вид, не больше. А потом бутафорские фрукты снова положат в коробки — до следующего спектакля.
Нарушив возникшую тишину, Облезлая Груша тихо шепнула:
— Есть нас никто не собирается… мы для этого не предназначены, мы только бу-та-фо-ри‑я. И этим все сказано.
— Нет уж, извините! — вмешалась Суфлёрская Будка. — Когда вы все вот так вот лежите на сцене, зрители думают, что вас едят! Так или иначе — это обман. А обманывать нехорошо.
— Весь театр — обман, — философски заметил Продавленный Апельсин. — Что же касается зрителей… мало ли что зрители думают! Зрители, например, плачут, когда артист умирает на сцене: они думают, что это настоящая смерть…
— Артист! — возмущённо воскликнули Софиты-на-Авансцене. — Только, пожалуйста, не надо сравнивать себя с артистами: артисты так хорошо играют свои роли, что мы сами иногда плачем, видя их страдания! Вы с артистами и близко не лежали.
— А вот и лежали! — не выдержало Зелёное Яблоко. — Мы только и делаем, что лежим близко с артистами.
— Допускаю, что лежите, — ехидно согласились Софиты-на-Авансцене. — Но именно лежите — мертвыми грудами прессованной бумаги.
— Ладно, — сказал Тяжёлый Плюшевый Занавес, — пора начинать спектакль, я открываюсь.
Бутафорские фрукты облегченно вздохнули: их, кажется, оставили в покое.
Между тем спектакль уже действительно начинался. Артисты выходили на сцену и вели себя на ней — как в жизни: смеялись и плакали, работали и отдыхали, ходили друг к другу в гости и… ели спелые фрукты. При этом бутафорские фрукты, которые не могли забыть только что состоявшегося за закрытым занавесом неприятного разговора, ужасно стеснялись себя. Им казалось, что каждый зритель смотрит на них с презрением и замечает, что лежащая в вазе груша — облезлая груша, что у апельсина продавлен бумажный бок и что яблоко — жутко ядовитого зелёного цвета… Если бы только они могли спрятаться подальше от человеческих глаз! Но самое страшное было впереди: один из артистов вот-вот должен был произнести: «До чего же вкусные фрукты!»
Бутафорские фрукты с ужасом ждали этого момента — и он настал.
— До чего же вкусные фрукты! — воскликнул артист.
И зрители поверили ему. Они увидели, как из груши и апельсина сочится густой сок, услышали, как сладко хрустит яблоко, почувствовали, до чего они свежи, эти бутафорские фрукты. Запах спелой мякоти кружил зрителям головы и напоминал о щедрой осени, о тенистых садах, о корзинах, наполняемых сентябрьскими дарами…
В этот вечер артистам аплодировали особенно долго. А когда аплодисменты закончились, на сцену выбежала одна Совсем Маленькая Девочка и спросила, не осталось ли в вазе на сцене чего-нибудь для неё. Вот только ваза для фруктов была пуста. То ли Совсем Маленькая Девочка и вправду слишком сильно поверила в то, что видела на сцене, то ли бутафорские фрукты вдруг оказались съедобными… как знать!
Но тогда самая красивая из артисток подарила ей свою белую шляпу с цветами — и Совсем Маленькая Девочка радостно побежала в зал показывать шляпу маме.
Комментировать