Записки о Пушкине. Письма - 134. Ф. Ф. Матюшкину

Пущин И.И.

(20 голосов: 4.1 из 5)

Содержание Полный текст Пред. глава След. глава

134. Ф. Ф. Матюшкину

9 сентября 1852 г., [Ялуторовск].

Как-нибудь, да ты уже знаешь, любезный друг Матюшкин, что у меня на стене твой портрет и в портфеле Теребеневский лицейский Jeannot.[352]

С июля месяца зрительная твоя трубка помогает мне тебя отыскивать, навожу ее на ваш департамент – и вижу вице-директора в полной деятельности. Помогай тебе Бог в этом новом деле, а от меня прими, добрый друг, сердечное спасибо за твое дружеское воспоминание. Разумеется, я бы тебя не узнал, но узнаю твое прежнее сердце. Не помню даже, каким образом мой портрет к тебе попал. Знаю, что такой же есть у Егора Антоновича, а твой явился как во сне; наши старики меня в нем не узнают, а я в этом деле сам не судья. Скажи, оставить ли мне этого лицеиста у себя, или вернуть тебе?

Ты мне не говоришь, но, верно, получил мое письмо февральское. Отправлено было в ящике к Catherine.

Нового мне тебе нечего сообщить – уверять в дружбе не нужно. Ты должен быть убежден, что я, несмотря на все треволнения моего не совсем обыкновенного существования, с помощию божиею сохранился в чувствах и привязанностях.

Обними всех наших ветеранов старого Лицея. – Константину Данзасу должен был дать весточку обо мне некто Кроль, молодой человек, очень милый, ему знакомый, который недавно здесь проезжал из Иркутска. Бориса расцелуй за меня и когда-нибудь, в свободную минуту от дел казенных, порадуй меня словечком. Случаи писать бывают.

Теперь хочу тебя попросить об одном деле. Ты поступи со мной откровенно. Если можно, сделай, а не то откажи прямо. Я не хочу об этом теперь писать к своим, потому что поручение мое может их затруднить, а хлопотать они станут.

Моя Аннушка большие делает успехи на фортепиано – теперь учится, ходит к учителю, своего фортепиано нет. Хочется мне ей подарить хороший инструмент, а денег Михайло обещал в будущем году прибавить. Следовательно, если ты можешь купить фортепиано и послать с зимними обозами в Тюмень к Зырянову для доставления оттуда Николаю Яковлевичу Балакшину, то мне сделаешь великое одолжение. Я думаю, все это обойдется не более 300 целковых. Фортепиано надобно выбрать, как следует велеть уложить и пр. и пр. К Ирбитской ярмарке в таком случае я могу его получить. – Не взыщи, что я с тобой говорю без оглядки. Прошу только об одном: если нельзя, то сделай как будто я и не говорил тебе о теперешнем моем желании. Чтоб моя просьба ни на волос тебя не затрудняла. При всем моем желании добыть фортепиано можно и повременить. Я пишу, как будто говорю с тобой. Нужна большая доверенность, чтоб заочно так говорить. В будущем году этот долг уплотится. – Вот вся история.

Не знаю, как тебе высказать всю мою признательность за твою дружбу к моим сестрам. Я бы желал, чтоб ты, как Борис, поселился в нашем доме. Впрочем, вероятно, у тебя казенная теперь квартира. Я спокойнее здесь, когда знаю, что они окружены лицейскими старого чекана. Обними нашего директора почтенного. Скоро буду к нему писать. Теперь не удастся. Фонвизины у меня – заранее не поболтал на бумаге, а при них болтовня и хлопоты хозяина, радующегося добрым гостям. Об них поговорю с Николаем.

Тебя крепко обниму, добрый мой Матюшкин. Мильон лет мы не видались. Вряд ли и увидимся. Будем хоть изредка пересылаться весточкой. Отрадно обмануть расстояние – отрадно быть близко и вдалеке. – Часто гляжу на твой портрет – тут мысли перебегают все десятки лет нашей разлуки. Annette мне недавно писала, как ты с ней ходил по царскому саду; читая, мне казалось, что ты ей рассказывал вчерашние события, а это рассказы лицейской нашей жизни, которая довольно давно уже прошла.

На днях у меня был Оболенский, он сын того, что был в Лицее инспектором. Вышел в 841-м году. Служит при Гасфорте, приезжал в Ялуторовск по какому-то поручению и, услышав мою фамилию, зашел навестить меня. С ним я потолковал о старине. Он нашел, что я еще мало стар; забросал я его вопросами местными, напомнил ему, что он жил с отцом во флигеле в соседстве с Ротастом. Тогда этот Оболенский несознательно бегал – ему теперь только 32 года. – Только странный какой-то человек, должно быть вроде своего отца.

Приветствует тебя Матвей Муравьев, он помнит твои рассказы по возвращении из сибирской экспедиции. – Один он только тебя знает из здешних моих товарищей ялуторовских.

Прощай.

Он же таковой же – помнишь отметки Мейера?

[352] Портрет Пущина-лицеиста не найден.

Пред. страница К оглавлению След. страница

Проза, Письма, Воспоминания