Записки о Пушкине. Письма - 40. И. Д. Якушкину

Пущин И.И.

(20 голосов: 4.1 из 5)

Содержание Полный текст Пред. глава След. глава

40. И. Д. Якушкину[148]

28 мая 1840 г., Туринск.

…Анненковых видно иногда, – они живут гораздо тише, нежели в Петровском, никаких индейских историй нет; но вообще все это ужасная проза.

Басаргин больше всех хлопочет и устраивает свои дела. Женитьба его гораздо удачнее Сутгофа. Он доволен своим существованием – это главное его достоинство…

Не удивляюсь перемене фронта в Беляевых – это почти общая участь энтузиастов, как они: никогда нет благоразумной середины с похвальными порывами. На Петра я мало и прежде надеялся, досадно за Александра. Не худо, что вы им отпели проповедь – авось за Уралом будут сколько-нибудь пристойными представителями распадающейся нашей лавочки. Вообразите, что Киреев потому спешит на Кавказ, что туда отправились Беляевы. Кажется, это не из последних нервических припадков. Не могу представить себе Александра Крюкова с чашечкой – туда же стремящегося… Все это тоска…

В Урике я с Ф. Б. много толковал про вас – от него и Кар. Карловны получал конфиденции. Как-то у них идет дело с Жозефиной Адамовной, молодой супругой Александра? Много от нее ожидать нельзя для Нонушки. Она недурна собой, но довольно проста и, кажется, никогда наставницей не может быть…

Наш разъезд из тюрьмы в финансовом отношении был необыкновенно удачен: все нуждавшиеся в пособии получили по 1150 р. каждый. Знакомый вам казначей[149] удачно все устроил: все ахали, соберутся ли долги? Все было собрано к развязке, все получили наличными деньгами сполна, и сверх того осталось 2800 р., которые я отдал Сутгофу и Юшневскому на подъем, с тем чтобы они их выслали тем, которые из других разрядов не получили того, что наши ветераны. Недавно получил известие, что и это исполнено…

Свои дела устроил благодаря добрым родным, которые прислали маленький мильон на расплату вечно существующих долгов…

Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, – по моему настоянию мы составили компанию и получаем теперь кой-какие и политические и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам и, верно, думаете, что мне все равно, как, бывало, прежде говаривали… Книгами мы не богаты – перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно сильное потрясение, душа жаждет ощущений, все окружающее не пополняет ее, раздаются в ней элегические аккорды…

Бедный Борисов в плохих – Андрей бушует и уже раз его привозили в Верхнеудинск, чтобы оставить в больнице, но Петр опять выпросил и теперь сам со всеми прекратил сношения, ни к кому не пишет; я боюсь, чтобы это положение не подействовало и на него, чтобы он не пустил себе пули в лоб.

Андреевич в больнице под надзором; сначала пускали ходить, но он всякий день покупал мильон товаров и не платил денег. Должны были поставить сторожа… Первое слово Якова Максимовича в Удинске было, что мы его обокрали и разорили. Кажется, невозвратно потерян…

Верная моя Annette строит надежды на свадьбу наследника,[150] писала ко мне об этом с Гаюсом, моим родственником, который проехал в Омск по особым поручениям к Горчакову; сутки прожил у меня. Спасибо, что завернул: мы с ним наговорились досыта, но все мало – только раздражило это минутное свидание с человеком, который всех моих видел и в Паричах был у Михаилы…

Я думаю, что наши близкие ожидают чего-нибудь от этого торжества, но мне кажется, ничего не может быть, хотя по всем правилам следовало бы, в подражание Европе, сделать амнистию. У нас этого слова не понимают. Как вы думаете, что тут выкинет наш приятель? Угадать его мудрено, Н. П., как медведь, не легко сказать, что он думает.[151]

Как вам понравилась причина отказа Мих. Александровичу? Если б не он сам мне написал, я бы не поверил. Я почти предсказывал Фонвизину, что его не пустят, если он сам не напишет форменного письма со всеми условленными фразами; я видел образчик этого у С. Г. Болконского], которому Александр Раевский его прислал. Ужасно на это решиться…

Очень бы желал, чтоб Михаил Александрович выписал меня в Тобольск, – может быть, тамошний врач помог бы мне…

Вы, верно, знаете, что Семенов, наконец, асессор и начальник отделения с 3500 р. жалования. Чижов также произведен в прапорщики и правит должность старшего адъютанта в штабе. Мне все это пишет мой племянник Гаюс из Омска…

Семенов сам не пишет, надеется, что ему теперь разрешат свободную переписку. Вообразите, что в здешней почтовой экспедиции до сих пор предписание – не принимать на его имя писем; я хотел через тещу Басаргина к нему написать – ей сказали, что письмо пойдет к Талызину. Городничий в месячных отчетах его аттестует, как тогда, когда он здесь находился, потому что не было предписания не упоминать о человеке, служащем в Омске. Каков Водяников и каковы те, которые читают такого рода отчеты о государственных людях?

Верный ваш И. П.

[148] Публикуется впервые. Это письмо – один из наиболее ярких образцов обширных посланий Пущина, отправлявшихся им иногда по нескольку в один день; оно занимает 20 страниц обычного почтового формата и содержит много сообщений, имеющихся в других письмах.

[149] Казначей – сам Пущин, главный деятель в учрежденных декабристами артелях для помощи нуждающимся товарищам: Большой – для помощи в тюрьмах, Малой – для помощи вышедшим на поселение или семьям умерших.

[150] Семьи декабристов надеялись, что в связи со свадьбами своей дочери Марии (1839) и сына Александра (1841) Николай I облегчит участь сосланных; их надежды были обмануты.

[151] Приятель, Н. П. и дальше – медведь – Николай I.

Пред. страница К оглавлению След. страница

Проза, Письма, Воспоминания