Источник

Январь

День первый. В сей день празднуем начало нового года

Не одна осень служила началом года, но и весна. Месяц Авив, или Нисан еврейский, соответствующий марту, служил для евреев началом священного года со времени выхода их из Египта (см.: Исх. 12, 2) в память избавления их от рабства египетского; а для христиан он напоминает о со­творении и искуплении мира Сыном Божиим, и следовательно служит началом великих благодеяний Божиих для народа Божия и всего чело­вечества. События сотворения мира, воплощения, смерти и воскресения Сына Божия, чем запечатлел Он искупление мира, писатели Церкви полагают в марте. «Сей первый есть в месяцах месяц, – говорится в Сле­дованной Псалтири в первый день марта, – зане в онь началобытный свет сей видимый сотворен. В сей месяц Бог, не отступив престола величе­ства Своего, сошел с небес на землю, яко дождь на руно, Архангеловым благовещением, в пречистом чреве преблагословенной Девы Марии, от Духа Свята плоть Себе исткал непостижимо. В сей месяц вольною страстью Его плотскою клятва потребися, смертью Его смерть умертвися, и пресветло живоносным Его воскресением из мертвых Адам и весь род человеческий от ада возведен и в первобытие паки приведен. Сего ради от первого числа марта приемлют начало все круги солнечные и лунные, и вруцелето, и високось, и равноденствие составляется в нем» и проч.

В новолуние священного года у евреев, как и в другие новолуния, работы не запрещались, но люди благочестивые сами прекращали их и спешили приносить жертвы (см.: 1Цар. 20, 5, 24–27), и посещали пророков для благочестивых собеседований (см.: 4Цар. 4, 23).

Впоследствии первый весенний месяц – март, с которого у евреев начинался новый священный, или церковный, год, принят был за начало года римлянами и сохранялся у них до 45 года до Р. X.

От римлян, завоевателей мира и первых исправителей летоисчисле­ния, разделение года на 12 месяцев и названия их перешли мало-помалу к другим народам. Переложению начала года с марта на январь в христи­анских землях особенно содействовало введение в 531 году Дионисием Малым, римским монахом, родом скифянином, нового летосчисления от Рождества Христова, бывшего пред январем.

В нашем отечестве январь принят началом года с XVII столетия. Но прежде новолетие у нас было в 1 день марта, а потом с 1425 года или еще ра­нее стало входить в употребление новолетие в 1 день сентября. В 1492 году созванный в Москве собор, под председательством митрополита Зосимы, уложа церковную пасхалию на восьмое тысячелетие от сотворения мира, постановил, с согласия Великого Князя Иоанна Васильевича, перенести начало гражданского года с 1 марта на 1 сентября. Таким образом, круг гражданского года в 1492 году в нашем отечестве соединился с церковным. В 1674 году летопрошение и величание Спасу составлено было вновь.

Петр Великий, приняв летосчисление от Рождества Христова, по­велел в империи своей начинать гражданский год с 1 января, и 1700 год, первый начатый с января, празднован был во всей России с отличным торжеством. Впрочем, следуя летосчислению от Рождества Христова, Церковь наша и отечество хранят летосчисление и от сотворения мира и на книгах церковных и иных грамотах означают год от сотворения мира и от рождества по плоти Бога Слова.

Времясчисление, восприявшее начало свое у древних римлян, было двукратно исправляемо в продолжение времени. В первый раз оно ис­правлено было за 45 лет до Р. X. при Юлии Цезаре, помощью Созигена, из­вестного Александрийского астронома; при сем исправлении начало года у римлян перенесено с 1 дня марта на 1 января. Вторично времясчисление исправлено было в 1582 году при папе Григории XIII. Принятое Юли­ем называется Юлианским времясчислением старого стиля; а введенное Григорием – Григорианским времясчислением нового стиля, от которого старый отстает ныне 13 днями. Наша Церковь употребляет старый стиль, дабы не пришлось праздновать Пасху вместе с евреями, как это и бывает на Западе, вопреки постановлениям соборов, а в других землях Запада следуют новому, который и по своем исправлении неисправен и ошибочен.

В день нового года – 1 января – Церковь с коленопреклонением и с торжественным звоном благодарит Господа за благодеяния, излиянные на нас в прошедшее лето, и просит Его благословить наступающий год. «Владыко Господи Боже наш, Источниче жизни и бессмертия, всея твари видимыя и невидимыя Содетелю, времена и лета во Своей власти положивый и управляяй всяческая премудрым и всеблагим Твоим Про­мыслом! Благодарим о щедротах Твоих, яже удивил на нас в мимошедшее время. Молим Тя: благослови венец наступающего лета, Твоею благостью сохрани Императора, Дом и вся люди Его, умножи дни живота их в непо­колебимом здравии и во всех добродетелях преуспеяние даруй им». Окан­чивая благодарения и прошения, Церковь молит Господа о многолетии Благочестивейшего Государя, Государыни и прочих лиц Царского Дома.

Начиная новый год молитвою, Церковь обличает тех, кои, забывая сию священную обязанность, начинают новый год не в духе христианского благочестия, а древле-языческого суеверия. Обличительный глас Церкви святитель Златоуст прекрасно выражает в слове своем на новый год. «Дья­вольское гулянье, – говорит он, – продолжающееся сегодня во всю ночь, смехи, бесчинства, ночные пляски и соблазнительные шутки отвели ныне город наш в пленение, которое тягостнее всякого неприятельского. Более всего огорчают меня игры, происходящие сегодня в гостиницах, преиспол­ненных распутства и нечестия: нечестия, потому что занимающиеся ими по-своему замечают дни, гадают и думают, что если первый день года удаст­ся им провести в удовольствии и веселии, то и весь год будет совершенно таков же; распутства, потому что на самом рассвете мужчины и женщины наполняют стаканы вином и напиваются без меры. Если хочешь получить пользу от нового года, то при начале его возблагодари своего Владыку за то, что Он ввел тебя в сие кругообращение лет, сокрушись сердцем, исчисли время новой жизни и скажи сам себе: дни текут и уходят: оканчиваются годы; большую часть нашего пути мы уже совершили, а что сделали мы доброго? Неужели мы пойдем отсюда без всего, без всякой добродетели! Гадать по дням несообразно с христианскою мудростью; это дело эллин­ского заблуждения. Ты приписан к высшему граду, принят в тамошнее гражданство, вступил в общество Ангелов, где нет света, изменяющегося во тьму, ни дня, оканчивающегося ночью, но всегда день, всегда свет».

День второй. Преставление праведной Иулиании Лазаревской

Праведная Иулиания была дочь благочестивых и богатых дворян Недюревых1; отец ее Иустин был ключником при дворе царя Иоанна; шести лет оставшись сиротою после смерти матери, она была взята на воспитание бабкою своею Анастасиею Лукиною, урожденною Дубенскою; бабка, умирая, передала ее замужней дочери своей Наталье Арановой, когда Иулиании было 12 лет; у Арановой было много своих детей, потому на долю сироты немного доставалось приятного. Скром­ная девушка-сирота любила пост и молитву; сестры насмехались над нею за то, а тетка бранила; кроткая и безответная, она усердно зани­малась рукоделиями («прядильным и пяличным делом»); тогда как другие девушки находили удовольствие в пустых забавах и играх, для нее утешением было присмотреть за больным бедняком, сшить рубашку для неимущего, приласкать сироту. Ее сверстницы о том только и ду­мали, что лелеяли свою красоту; с раннего утра ели и пили; к тому же побуждали Иулианию; тетка даже бранила ее за то, что губит она дев­ственную красоту невниманием к ней, но Иулиания хранила воздержа­ние, берегла чистоту души своей и лелеяла в себе только страх Божий. Девушку-сироту не учили грамоте, и это как будто в порядке вещей для сироты. Она во все время девичьего возраста ни разу не была в церкви; в деревне, где жила она, не было храма, он был в 2-х верстах, а обычай, не дозволявший девушке отлучаться из дома и являться среди чужих, благовидно прикрывал в глазах воспитателей ее опущение святого долга. Тем не менее, Иулиания была девушкою редкою по доброте. Благой смысл был наставником ее в добре, и страх Божий раскрывал смысл ее. В ее время девушки выходили замуж на 15 году. Но Иулиания была сирота, ее не спешили пристроить. Ее выдали замуж, когда было ей 16 лет. Но сироте послал Бог мужа богатого и благородного, Юрия Осорьина, владельца с. Лазаревского; в этом селе венчал их благочести­вый священник Потапий, бывший потом, с именем Пимена, архиман­дритом Муромского Спасского монастыря; благочестивый духовник много помогал Иулиании на новом пути жизни ее своими советами и наставлениями. Услужливостью и трудолюбием она скоро приобрела себе любовь свекра и свекрови, так что они поручили ей заведование домом. Утром и вечером она постоянно совершала коленопреклонные молитвы, клала по 100 и больше поклонов. К тому же она приучила и супруга своего. По временам скорбела она, что не осталась в девстве, зато удваивала она усилие исполнять заповеди Божии в кругу своей жизни. Случалось, что муж находился на царской службе в Астраха­ни год, два и три года. Тогда она по ночам занималась рукоделием, то пряла, то шила в пяльцах, и выручаемые за работу деньги раздавала бедным или в храм Божий; это делала она тайно даже от свекрови, хотя та любила ее; только одна служанка знала подвиги любви ее. Сирот и вдов она своими руками кормила и поила, обшивала и обмывала. Все слуги и служанки были у нее сыты, одеты, обуты; в обращении с ними она не допускала никакой гордости; каждого вежливо называла по име­ни и отчеству. Для себя лично она не требовала от них услуг, никогда не приказывала, чтобы подали ей воды или сняли с нее обувь, – все это делала она сама. Только при гостях дозволяла себе приказывать то и другое слугам. Но и в таких случаях тяготилась услугами их. «Кто я, бедная, – говорила она, – чтобы служили мне другие?» Между слуга­ми были и такие, которые, несмотря на всю ее доброту, оказывали ей грубость, случалось ей видеть и слышать ссоры между слугами. Она старалась побеждать их строптивость терпеливою добротою. «Часто грешу я пред Богом, – говорила она, – и Бог терпит меня: потерплю и я, тем более, что хотя они подчинены мне, но в душе, быть может, они гораздо лучше меня пред Богом». Не смущаясь, переносила она выговор от свекра, свекрови и супруга за беспорядки слуг, но не только не говорила о них лишнее, несправедливое, а старалась прикрывать и поправлять ошибки их.

Ночью обыкновенно она молилась Богу; особенно великое усердие ее было к святителю Николаю. Раз ночью, во время молитвы, она была поражена таким страхом, что, оставив молитву, поспешила укрыться в постель, но и затем страшные грезы преследовали ее; мечты грозили погубить ее, если не перестанет молиться; наконец она мысленно об­ратилась к Богу и призывала в помощь святителя Николая. Внезапно явился святитель с книгою в руках и сказал: «Будь тверда, дочь моя, не бойся этих угроз, Христос повелел мне хранить тебя». Пробудясь, она уже наяву увидела святолепного мужа, выходящего из ее комнаты. С тех пор она еще более начала молиться.

Случился большой голод, так что многие и умирали от недостатка пищи. Иулиания удвоила тайную свою милостыню. Она брала у све­крови пищу себе для завтрака и полудня и все раздавала нуждавшимся, сама же, как и прежде того, ничего не ела до обеда и вечера. Свекровь говорила ей: «Я рада, что теперь ты больше кушаешь; только отче­го прежде не могла я заставить тебя ни завтракать, ни полдничать?» Блаженная, скрывая подвиг свой, отвечала: «Тогда не рождала я детей, теперь же не могу довольно наесться». Если кто из бедных умирал, блаженная нанимала убрать мертвеца, покупала саван и молилась о усопшем. За голодом последовала зараза; люди запирались в домах, боясь прилипчивой смерти. Блаженная, тайно от своих, ухаживала за страдавшими от заразы и, если умирал кто, не гнушалась сама омывать его и на свой счет погребала.

Свекор и свекровь, достигши глубокой старости, скончались в ино­ческом одеянии. Блаженная раздала щедрую милостыню за них, делала трапезы для бедных, посылала подаяния заключенным в темницах и от­правила поминовение в храме без мужа, бывшего на службе в Астрахани. У нее много было детей и из них шесть сыновей и одну дочь возрастила она в страхе Божием. Старший сын ее был убит слугою: это сильно огорчило ее, но она еще имела столько твердости, что утешала супруга своего. Скоро после того другой сын убит был на царской службе, – она и эту потерю перенесла благодушно. И, однако, эти две потери так по­трясли ее, что она сильно упрашивала супруга дозволить ей вступить в монастырь. Супруг удержал ее: «Твое дело, – говорит он, – воспиты­вать детей для Господа». Он читал ей книги Космы пресвитера и других блаженных учителей, где сказано: «Черные ризы не спасут нас, если живем худо, – и белая риза – не пагуба, если творим волю Божию. Худо делают, удаляясь в монастырь от бедности и бросая детей без призора; дети плачут на них пред Богом». «Если так, – сказала блаженная, – во­ля Божия да будет!» – и осталась жить с детьми.

Блаженная выпросила у супруга дозволение не иметь более су­пружеского сожития с ним и стала спать на особой постельке. Она стала более прежнего поститься и молиться. Каждый пяток проводила она в уединенной клети на молитве, ничего не вкушая; в понедельник и среду вкушала один раз сухой хлеб; в субботу и воскресенье учреж­дала трапезы для духовных и нищих. Ночью спала она не более двух часов, с вечера, и то, подложив под голову полено, а под бок ключи. Когда другие крепко засыпали, она вставала на молитву и молилась до утрени, потом шла в церковь. Хотя и не умела она грамоте, но, любя слушать чтение книг, она так научилась, что объясняла другим, как на­добно жить, чтобы угодить Господу. Благочестивое чувство и опыты жизни привели ее к уразумению высоких истин христианских. В до­ме была она материю для всех, заботясь о довольстве каждого слуги; провинившихся слуг и служанок вразумляла не бранью и побоями, а кроткими словами любящей матери.

По смерти супруга своего она раздала милостыню по церквам и монастырям. Она молилась о душе его усердно и детям говорила: «Не плачьте о нем много, дети мои! Смерть его говорит нам, что и нам надобно готовиться на суд. Вместо слез творите милостыню по силе и храните между собою любовь». Щедрость ее для бедных до того до­ходила теперь, что, по временам, не оставалось у нее ни копейки; зани­мая у детей деньги на одежду себе, она отдавала одежду нищему, а сама ходила без теплой одежды зимою. Отягчая себя подвигами для Господа, она клала под босые ноги в сапоги скорлупу и так ходила. Господь при­зирал милостивно на ее подвиги. Однажды зима была весьма суровая блаженная, не имея ни одежды, ни обуви, несколько времени не ходила в храм; ей было уже 60 лет. Священник церкви святого Лазаря, придя к утрене в храм, внезапно услышал голос от иконы Богоматери: «Иди, скажи милостивой вдове Иулиании, что напрасно не ходит она в цер­ковь; домашняя молитва приятна Богу, но не так, как церковная; а вы уважайте ее, Дух Божий почивает на ней». Священник, испугавшись, побежал к Иулиании и в слух всех рассказал, что слышал. Смиренная раба Божия огорчилась таким рассказом священника. «Ты в прелести, говорила она; кто я, грешная, чтобы удостоиться такого приглашения?» Она заклинала священника и всех слышавших не говорить о том ни сло­ва, ни при жизни, ни по смерти ее. Потом пошла в храм и отслужила мо­лебен Богоматери. С того времени, невзирая ни на какую погоду, ходила она в церковь, когда только бывало богослужение. В доме же, что бы ни делала, ела ли или пила, постоянно творила молитву Иисусову.

Девять лет прожила она вдовою, благоугождая Богу постом, мо­литвою и милостынею. Запасами хлеба распоряжалась она так, чтобы доставало домашним на год, прочее же раздавала бедным. При царе Борисе был страшный голод: некоторые ели даже человеческое мясо мертвецов. Блаженная просила детей и домашних отнюдь не касаться чужой собственности; сколько имела она скота и домашней рухляди, все распродала для покупки хлеба и кормила не только домашних, но и чужих. Наконец, дошла она до крайней нищеты и, с упованием на Бо­га, переселилась в Нижегородскую деревню Вочнево. Когда и тут уси­лилась бедность, она, созвав рабов своих, сказала: «Сами видите, каков голод; если кто из вас не хочет терпеть вместе со мною нужду, пусть идет, куда ему угодно, для соискания себе хлеба». Иные остались с нею, других же отпустила она, по их желанию, со всею любовью. Остав­шимся она велела собирать лебеду и древесную кору, чтобы готовить из того хлеб; по ее молитвам хлеб оказывался вкусным, и не только свои кормились и были здоровы, но и бедняки получали помощь. Соседи говорили нищим: «Зачем вы ходите к Иулиании? Она и сама умирает с голоду». Нищие отвечали: «Много сел обходили мы, но ни у кого не ели такого вкусного хлеба, как у нее». Зажиточные посылали к ней нарочно за хлебом, чтобы проверить слова нищих, и дивились прият­ности хлеба ее. Все время голода, целые два года, провела она в крайней скудости, но всегда была покойна и весела, благодаря за все Господа.

Когда приблизилось время ее кончины, в самый день Рождества Христова она заболела и была больною шесть дней. Но и в эти дни сама ночью вставала на молитву, так что слуги смеялись и говорили: «Что это за больная?» В самый день кончины, рано утром, призвала она духовника своего, исповедалась и причастилась Святых Таин, потом благословила детей и заповедовала им жить в страхе Божием. «Еще с юности, – присовокупила она при том, – сильно хотела я облечься в иночество, но по грехам моим Бог не сподобил меня сей милости; сла­ва Богу за все»! И 2-го января 1604 года мирно предала дух свой Богу. В ту же ночь явилась она своей служанке и просила похоронить тело ее вблизи супруга ее, у церкви святого Лазаря. Это и было исполнено. В 1614 году, когда погребали сына ее, открыли гроб ее, полный бла­гоуханного мира. Многие больные, помазавшиеся сим миром, получали исцеление. Другие недужные получали исцеление после молитвы над гробом ее; в числе их дети Червева страдали от ран, из которых текла кровь, и не владели руками, а после молитвы над гробом праведницы исцелились; точно так же слепой женщине возвратилось зрение; рас­слабленный и скорченный Андрей совсем выздоровел2. Такова раба Божия Иулиания.

Память святого мученика Феогена

Епископ Парийский, города Троады, живший в IV веке. За ис­поведание веры Христовой он был осужден Ликинием на потопление в море; перед исполнением казни он просил времени на молитву, и ког­да молился, то лицо его озарилось необыкновенным светом, что так поразило бывших при этом, что многие из них приняли христианскую веру. После утопления тело его было вынуто из воды христианами и предано погребению при городской стене, и здесь совершается много чудес и исцеляются болезни в прославление угодника Божиего.

Святой Феодотии, матери бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана. Рано овдовевшая, она вела жизнь благочестивую и посвя­тила всю себя воспитанию детей в страхе Божием. Память ее также 1 ноября и в Сырную субботу.

Преподобного Аммона, жившего в начале V века. Он был настоя­телем Тавеннисиотской обители в Египте, в которой было при нем до 3000 иноков.

Преподобного Макария. Подвизался в IV веке в монастыре Писпер, на берегу Нила, где он был преемником учителя своего – Антония Великого.

День третий. Память святого пророка Малахии

Происходил из колена Завулонова, скончался лет за четыреста до Рождества Христова. Пророчествовал о пришествии Христовом, перемене закона Моисеева на лучший и Страшном Суде.

Память святого мученика Гордия

Мученик Гордий пострадал в гонение Ликиния, в Кесарии Кап- падокийской, обезглавлен. Когда он был осужден на казнь, многие со­ветовали ему для спасения жизни хоть по видимости отречься Христа. «Ты отрекись от Христа языком, – говорили ему, – а сердцем веруй, как хочешь; Бог не языка требует, а мыслей и убеждений». Но он, как скала среди моря, пребыл непоколебимым и худым советчикам отвечал: «Языка, который имею благодатью Христовою, не могу подвигнуть, чтобы он отвергся Создателя».

День четвертый. Страдание святого Онуфрия

Святой Онуфрий, в крещении Матфей, родился в Габрове Тер- новской епархии3. Родители его болгары, были люди богатые и поль­зовались известностью. Матфей учился в училище и при прекрасных способностях учился хорошо. Отец наказал его строго за какую-то шалость; пылкий и самолюбивый юноша закричал в слух турков, что он потурчится. Турки непременно совершили бы над ним обрезание, но его ловко выхватили из рук турок, и он, скрытый от них, остался христианином. Когда Матфей пришел в зрелый возраст, он удалился на Афон и вступил в братство Хиландарского монастыря. Приняв ино­чество с именем Манассии, он рукоположен был в иеродиакона. Так как отец Манассия искренно и ревностно служил Господу, – а чем усерднее стремятся к совершенству духовному, тем яснее и сильнее чувствуют свои недостатки и погрешности, – то и отец Манассия стал сильно чувствовать тяжесть отречения своего от святой веры, совер­шенного в пылкой, полусознательной юности. А иже отречется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим (Мф. 10, 33), – эти слова Господа громко раздавались в душе его и не давали ей покоя. Он постоянно носил страх в душе своей, что если не принесет он достой­ных плодов покаяния, откажется от него Христос Господь. Так страх за вечную участь породил в нем мысль о кровавом подвиге. Потом желание мученичества, при возрастании его в духовной жизни, стало плодом пламенной любви его к Господу, готовой на все за славу имени Его. Прежде чем решился он на великий подвиг, он открыл желание свое старцам. Те советовали ему испытать себя. После долгого самоис­пытания идет он к духовнику Никифору и просит принять его в келлию свою, с тем, чтобы приготовить его к мученичеству. «Не отказываюсь принять тебя к себе, – отвечал старец, – но с тем, чтобы ни с кем ты не имел сношения и прежде кровавого мученичества подвизался бы так, как бы был в муках». «Согласен на условия», – весело сказал Манассия. Возвратись в обитель, он распорядился своими вещами: довольную сумму отдал монастырю, с тем чтобы обитель покоила отца его, жив­шего в ней. Сказав в монастыре, что идет в Иерусалим, отправился он к старцу Никифору. Тот дал ему особую келлию, приказал ученику служить ему и не допускать никого другого, преподал наставления, как должен подвизаться, и оставил с миром Божиим. Заключившись в келлийце, преподобный в первые 40 дней вкушал пищу иногда чрез два дня, иногда чрез три, а иногда и чрез неделю, да и то в малом коли­честве хлеба с водою; земных поклонов клал до 3 500 в сутки, и слезы постоянно текли из очей его. Так как от таких подвигов он очень осла­бевал, то старец умерил пост его. В это время принял он схиму с именем Онуфрия. По окончании испытания старец Никифор послал Онуфрия для желаемого им подвига в Хиос; в спутники ему дан опытный инок Григорий. Прибыв в Хиос 29 декабря, путники остановились у благо­честивого христианина. Онуфрий провел семь дней в посте, молитве и безмолвии и не раз причастился Святых Таин. В одну ночь в легком сне видел он следующее: сонм иереев, архиереев, воинов объявляет ему: «Иди, Царь хочет видеть тебя». Онуфрий в трепете отвечает: «Для чего Царю видеть меня, пустого человека? Прошу уволить меня, если это возможно». «Нельзя, – был ответ, – ты идешь за нами». Онуфрий пришел вслед за ними в какое-то светлое, чудное место и, увидав Царя, пал пред Ним. Царь сказал: «Готово место», и указал на место света неизъяснимого. Блаженный в восторге проснулся, и сердце его полно было радостью. В следующую ночь почувствовал он отсутствие этой радости и со скорбью говорил о том спутнику. Опытный Григорий ве лел ему просить молитв за себя у всех христиан, и смиренный Онуфрий кланялся каждому, прося помолиться за него.

Явясь в суд в зеленой повязке и красных башмаках, Онуфрий го­ворил: «Назад тому 15 лет ранен я в подобном месте; с того времени рана моя не заживает; врачи говорят мне: если не явлюсь в то место, где ранен, не исцелею». – «Что за рана у тебя?» – спросил кадий. «Будучи юным, – отвечал блаженный, – по неразумию высказал я желание потурчиться, хотя никогда не служил вере вашей, а всегда жил хри­стианином. Придя в зрелый возраст, чувствую жгучесть этой раны и с полным убеждением говорю: магометанство – пагуба душе». Сказав это, он сбросил с головы зеленую повязку. Судьи онемели. Наконец молодой турок, казавшийся себе очень умным и ловким, говорит: «Что ты делаешь, братец? Это – священная вещь: подними и накройся ею». Исповедник отвечал: «Называть пустую вещь святою – богохульство. В том-то и беда людей потерянных, что отвергают, топчут в грязи Богом открытую истину и Богом посланную святыню, а чтут мечты больного воображения людского, глупости, осмеиваемые трезвым умом; точно как язычники не ищут Искупителя мира грешного, создали себе и нрав­ственность, и рай по вкусу животных страстей. Да и еще довольны собою! Не страшное ли это состояние?» Исступленные закричали: смерть христианину. Очередной военный чиновник отвел исповедника в тюрьму мусселима и наложил на него колодку. При этом один маго­метанин дал исповеднику две пощечины. «Благодарю за себя и жалею о тебе», – сказал исповедник. Премудрые судьи, побывав в мечети, решили: смерть христианину, если не благословит Корана. Исповед­ник, вновь позванный на суд, не изъявил желания целовать глупости магометанства. Судьи приговорили истребить и память его. Вследствие того обезглавленное тело и вся одежда мученика брошены были в море. Страдание совершилось 4 января 1818 года, на 32 году мученика.

День пятый. Память святых Талиды и Таоры

В верхнем Египте, иначе в Фиваиде, в IV и V веках было множество женских обителей. В городе Оксиринхе, ныне почти засыпанном песком, было до 20-ти тысяч инокинь. Древние публичные здания и храмы, по­священные прежде ложным божествам, обращены были в иноческие обители. Влияние иноческой жизни на горожан было изумительное. Они имели такую любовь к успокоению странных, что высылали слуг к городским воротам и сами выходили смотреть, не близится ли где ка­кой странник? Если странник был инок, бежали навстречу ему, каждый тащил к себе; хватались за плечи, за одежду, только бы иметь счастье успокоить его. Руфин говорит как очевидец, что в его время в Оксирин­хе не было ни одного язычника и ни одного еретика, так что епископ с такою же свободою мог проповедовать на площади, как и в церквах4.

Дивный тут был и епископ Апфий. Когда он был монахом, вел весьма строгую жизнь; а когда стал епископом, хотел вести такую же строгую жизнь и среди мира, но не мог. Повергаясь пред Богом, говорил он: неужели по причине епископства отступила от меня благодать? И было ему открыто: «Нет, но тогда ты был в пустыне, там не было ни одного человека – и Бог помогал тебе, а ныне ты в мире – и люди помогают тебе»5.

На восточном берегу Нила стоял город Антиноя, а напротив Антинои – Гермополь, ныне, с VII века, Ашмунейм. На восточном бе­регу продолжавшиеся Аравийские горы испещрены пещерами – это древнейшие каменоломни и гробницы. И здесь-то были Фиваидские уединения, прославленные делами христианских подвижников и под­вижниц. Они начинались от нынешней Миниэты и тянулись далеко на юг. В Шейх-Абаде, возле исчезнувшей Антинои, в мечети показы­вают гробницу Антинойского епископа Аммона, подписавшегося под определением собора 394 года6. По известию Палладия, в Антиное было 12 женских обителей, где вели жизнь богоугодную.

Между Антинойскими подвижницами отличалась особенно высо­кою духовною жизнью старица амма (мать) Талида7. Она уже восемьдесят лет пребывала в подвижничестве, когда виделся с нею Палладий. С нею жило шестьдесят девственниц. По ее наставлениям они проводили жизнь постническую и чистую. Они все так уважали и любили ее, что ворота монастыря их не затворялись, как в других монастырях; одна любовь и уважение к воле аммы удерживали их в стенах обители, и они крепко хранили чистоту души и тела для вечной славы. В ушах и сердцах их постоянно звучали слова Апостола, переданные им аммою: Поступайте достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью, и долготерпением, снисходя друг другу любовью, стара­ясь сохранить единство духа в союзе мира (Еф. 4, 1–3). Амма Талида достигла невозмутимой чистоты душевной. «Когда пришел я к ней и сел, – говорит Палладий, – она села подле меня и положила на мои плечи свои руки, с изумительным упованием на Христа, сохраняющего чистоту ее помыслов».

Что это за бесстрастие Талиды? Не свойство ли одряхлевшего организма? О! Нет, в мире бывают старики и старухи 80 лет такие, что в их членах сильно играет нечистый грех. С другой стороны, один жил в пустыне с детства, но когда в первый раз увидал на дороге женщин, сказал отцу своему: «Вот те самые, которые приходили ко мне ночью в скит». Авва Антоний говорил: «Думаю, что тело име­ет движение естественное, прирожденное ему, но оно не действует, когда душа не хочет, и бывает движение без похоти. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищею и питием. Происходящий от них жар крови производит нечистые возбуждения в теле. Потому и сказал Апостол: не упивайтесь вином, в нем же есть блуд (Еф. 5, 19); равно и Господь в Евангелии сказал ученикам: внемлите, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством (Лк. 21, 34). В подвижниках бывает и иное движение от коварства и зависти диавола»8. Приложите эти слова к Талиде и увидите истину. Восходивший с земли на небо говорил о себе, что до разлуки с телом он не считает себя свободным от опасности: но вместе с тем воля, крепкая благодатью, ныне и вчера одерживает победы и над естественными движениями испорченной плоти и по временам уходит с земли на небо.

В том же Антинойском монастыре жила девственница Таора, уче­ница святой Талиды. Она уже 30 лет подвизалась, когда видел ее Пал ладий. «Она никогда не хотела взять ни нового хитона, ни мафорты, ни обуви»9. «Для меня нет надобности в том, – говорила она, – чтобы иначе не заставили выходить за ворота». Когда прочие сестры в вос­кресный день (и только в воскресный) обыкновенно ходили в церковь для приобщения Святых Таин, она, покрытая ветошками, оставалась в монастыре, постоянно занимаясь делом. Лицо ее было так красиво, что самый твердый с трудом мог не увлечься красотою ее, но ее под­вижничество внушало невольный страх даже самому бесстыдному оку. Верная раба Божия отказывала себе в духовном утешении – в посеще­нии храма Божия, оттого, что страшилась соблазнять кого-либо лицом своим, и себя избавляла от искушения опасного. Взор на мужчину яз­вит или уязвляется, говорит духовный опыт. «Девственница, – писал великий Антоний, – не должна питать в себе чувств, свойственных жене; она должна удаляться нечистых мыслей, гордости и всего, что приятно дьяволу; должна любить всех, бегать мирской славы, быть преданною Богу, обуздывать язык и строго хранить пост». Так под­визалась преподобная Таора10.

Была и еще в Антиное, – говорит Палладий, – истинная дев­ственница, бдительно совершавшая дело подвижничества. Она жила не в далеком от меня расстоянии». Палладий путешествовал по пу­стыням Египта в 388–392 годах, в том числе жил и в Антиное11. «Я не видел ее в лицо, – продолжает он, – она, как говорили знавшие ее, никогда не выходила из келлии, с тех пор как отреклась от мира, и 60 лет провела в подвижничестве вместе с своею матерью. Когда же, наконец, пришло время перейти ей из этой жизни в Жизнь Вечную, явился ей прославившийся мужеством в том месте святой мученик Коллуф и сказал: “Сегодня ты пойдешь к своему Господу и узришь всех святых. Потому приди разделить вместе с нами трапезу в монастыре”. Блаженная, встав рано поутру, оделась, положила в свою корзинку хлеба, оливок и несколько овощей и, после столь многолетнего за­творничества, отправилась в храм мученика. Здесь она помолилась, села и целый день выжидала времени для вкушения. В девятом часу,когда пришло время вкусить пищу и в храме уже никого не было, она выложила снеди и обратилась к мученику с молитвою: “Благослови, святый Коллуфе, пищу мою, и да сопутствуют мне молитвы твои!” После того, сев, вкусила. Потом, еще помолившись, пришла домой около захода солнца. Здесь передала она матери своей толкование строматописца Климента на пророка Амоса со словами: “Передай это епископу, посланному в заточение, и скажи ему, чтобы он помолился обо мне, – я отхожу ко Господу”. В ту же ночь она скончалась: не стра­дав ни горячкою, ни головною болью, она сама себя приготовила к по­гребению и предала дух в руки Божии»12.

Авва Даниил около 420 года, посещая пустыни Фиваиды, пришел в Гермополь и сказал ученику своему: «Иди вот в тот женский мона­стырь и скажи игуменье, что желаю быть у них». Это был монастырь, основанный отцом Иеремиею, в нем сестер было до 300. Ученик по­стучал в ворота. Привратница тихо спросила: «Что нужно?» Ученик отвечал: «Скажи игуменье, что один инок хочет беседовать с нею». Пришла игуменья и спросила: «Что нужно?» Брат отвечал: «Сотвори любовь, позволь ночевать в твоей обители мне и брату, чтобы иначе не съели нас звери». Игуменья отвечала: «Мужчина никогда не входит сюда, и для вас полезнее быть пищею зверей, чем страстей». Ученик объявил, что скитский авва Даниил желает быть у них. Тогда игуменья велела отворить оба ворота, немедленно созвала всех сестер. Постницы от ворот до места, где стоял старец, покрыли путь коврами и, кланяясь ему, целовали ноги его – и с радостью ввели его в монастырь. Игуменья приказала принести лохань и, налив теплой воды, положив в воду бла­говонных трав, уставив сестер в два ряда, сама обмыла своими руками ноги его и ноги ученика его, и затем окропила тою водою всех сестер и обмыла себе голову. Постницы стояли безмолвными – и только знаками давали знать о нужном; ходили они весьма тихо и скромно. Старец сказал игуменье: «Нас ли стыдятся сестры, или они всегда та­ковы?» – «Всегда таковы», – отвечала игуменья. «Скажи же ученику моему, – сказал старец, – пусть учится он молчанию, он у меня – на­стоящий готфянин» (немец).

Из инокинь одна лежала в монастыре в разодранной одежде. Старец спросил игуменью: «Кто это лежит?» Игуменья отвечала: «Это одна из сестер, нетрезвая; не знаю, что с нею делать? Выгнать из монастыря боюсь, не согрешить бы; держать ее – смущение для других». Старец сказал ученику: «Возьми умывальницу и налей воды на нее». Когда он исполнил это, она встала как будто пьяная. «Такова она всегда», – сказала игуменья. Затем настоятельница повела старца в трапезу и предложила вечерю для него и для сестер. «Благослови, отче, рабынь твоих покушать при тебе», – сказала игуменья. Сама она и по ней вторая сели со старцем. Старцу предложены были: чечевица квашеная, невареный овощ, финики и вода; ученику поставили хлеб, вареный овощ и вино, разбавленное водою; инокиням предложены были: разные вареная пища, рыба и вино. Когда старец встал из-за трапезы, сказал игуменье: «Отчего это у тебя так? Надлежало бы нам кушать лучшую пищу, а у вас вы кушали лучшее».

Игуменья отвечала: «Ты, отче, инок и тебе предложена иноческая пища; ученику твоему подана пища, приличная ученику великого стар­ца; а сестры мои, как новоначальные, ели пищу новоначальных». «Го­сподь да воздаст вам за любовь вашу, – за урок полезный для нас», – сказал старец. Когда все ушли спать, старец приказал ученику идти посмотреть, где будет спать та пьяная? Он, посмотрев, сказал: «В от­хожем месте». Старец сказал: «Побдим эту ночь». Когда заснули ино­кини, старец и ученик пришли к тому месту, где была мнимая пьяная, и видят: она стоит с поднятыми к небу руками, слезы текут по щекам ее, – она бьет поклоны усердные. Когда выходила для нужды сестра, она ложилась как пьяная и храпела. «Позови ко мне игуменью и вторую по ней», – сказал старец ученику. Они, придя, смотрели всю ночь. Игу­менья со слезами говорила: «Как много неприятностей делала я ей!» Когда ударили в било, игуменья рассказала всем постницам о подвиге мнимой пьяницы. Но та, когда увидела, что узнали ее, тайно пришла туда, где спал старец, унесла посох его с милотью, отворила ворота и на воротах написала: «Простите меня, сестры, в чем согрешила я, и молитесь о мне». Затем скрылась. Сестры искали ее целый день и, не найдя, увидали на воротах прощальные слова ее. Сестры плакали по ней. Старец сказал им: «Вот каких пьяниц любит Бог»13.

Память святого пророка Михея (1-го)

Первым святой пророк называется в отличие от второго святого пророка Михея, жившего на 130 лет позже. Святой пророк Михей 1-й пророчествовал изустно; был современником святого пророка Илии; предсказал Ахааву, царю Израильскому, что он будет убит на войне с ассириянами. Видел я, – говорил он, – Господа, окруженного небес­ною силою и пославшего духа лжи обмануть царя Ахаава, прельстивши его чрезлживых пророков обещанием победы... (2Пар. 18). За эти слова был отведен в темницу и, уходя туда, говорил: «Если царь Ахаав воз­вратится в мире, то я соглашусь, что Бог не говорил мне о нем»... Слова его сбылись. Ахаав погиб на войне около 897 года до Р. X. По словам Четьи-Минеи, святой пророк скончался мученически.

Память Святого преподобномученика Романа жившего в конце XVII столетия в Карпениси, в Морее

Родом простолюдин, неученый и даже безграмотный, Роман имел счастье быть сыном благочестивых родителей. В благочестии их он и почерпнул то настоящее душевное просвещение, которое вернейшим из всех земных путей приводит к единой истинной цели: соединению с Богом. Простые, но верные суждения родителей-христиан среди их скромной житейской деятельности затеплили в душе его искру Бо жию... И вот разгорелась она постепенно и стала освещать ему обстоя­тельства его жизни, и превратилась, наконец, в тот пламенный порыв любви к Богу, ради которого он и жизнь свою положил. Услышав однажды рассказы соседей о Святом Гробе Господнем, подготовленная христиански душа его не осталась равнодушною к услышанному; тронутый и взволнованный новыми для его темного ума впечатлениями, он решился немедленно сам отправиться в Иеру­салим. Бог помог ему добраться до святых мест, где, поклонившись святыням, он пришел в Лавру святого Саввы Освященного. Здесь при­велось ему слышать чтение о мучениках, которые подвергались всяким страданиям ради будущих вечных благ.

«Какие же это блага?» – спросил Роман, не имевший никакого по­нятия о догматах веры, не знавший ничего, кроме того, что он родился христианином.

Получив от добрых иноков разрешение возникших в душе его раз­личных вопросов, Роман и сам пожелал достигнуть Царствия Божия путем мученичества и объявил о своем желании иерусалимскому па­триарху. Тот останавливал его, опасаясь исхода такого внезапного, не созревшего решения и опасаясь также, чтобы это не послужило к проявлению неприязненных отношений со стороны турок к самому Гробу Господню.

Роман ушел из Иерусалима в Солунь; здесь явился он к городско­му судье и смело исповедал перед ним свою веру во Христа; веру же в Магомета назвал ложною и учение его обманом.

Турки, хотя и не предавали в то время поголовному истязанию христиан, допускали их мирно проживать в своих владениях, но ни­когда не терпели открытого восстания против их веры. Судья решил покарать добровольного исповедника; он велел бить его и мучить без всякой пощады, но, видя его твердость, осудил его на обезглавление.

Случилось при этом быть капитану Солунских кораблей; он по­просил судью уступить ему мученика – в работники на корабль, пред­ставляя на вид, что это будет для него хуже смерти, потому что на этой службе он будет мучиться целую жизнь. Судья согласился, и Роман был взят на корабль. Спустя несколько времени после этого несколько хри­стиан, находившихся в хороших отношениях с капитаном, выкупили мученика из тяжкой неволи и доставили ему средства уйти на Афон. Здесь он принял иночество, но душа его продолжала жаждать высшего подвига. Он чувствовал себя на земле точно чужим... Он весь углубился в молитву и строгим постом подготовлял себя к довершению подвига. Наконец, решился он отправиться в Константинополь, где снова на­чал обличать ложное верование в Магомета. Его остановили, бросили в сухой колодезь, продержали в нем 40 дней без всякой пищи, требуя от него отречения от христианской веры. Но, видя, что никакие мучения не могут его поколебать, визирь приказал отрубить ему голову.

Так пострадал преподобномученик Роман в 1694-м году. Бывшие при этом моряки англичане купили его святые останки за 600 пиастров и отвезли их на своем корабле в Англию.

Память святой Домнины

Вот что пишет о святой Домнине бывший современником ее жизни блаженный Феодорит14: «Чудная Домнина старалась подражать жизни святого Марона15. Она в саду своей матери построила себе небольшую хижину, покрытую соломою. С пением петухов идет она в храм Божий; это она делает и по окончании дня. Храм Божий благоговейно чтит она и учит тому же и других. По этой причине она много заботится о храме и уговаривает мать и братьев употреблять свое имущество на храм. Пища ее – чечевица, размоченная водою. Тело у нее высохшее и полумертвое, но выносит всякий труд. Голос ее звучный и вырази­тельный, но слова ее всегда сопровождаются слезами. Ту, у которой такое богатство философии, плачущую, воздыхающую, какое слово в состоянии похвалить? Сильная любовь к Богу рождает эти слезы. Она заботится о тех, которые приходят к ней, подает им все необходимое. Имущество матери и братьев открыто ей для расходов, и за то мать ее и братья благословляются небом».

Блаженна душа, просиявшая в мире жизнью, подобною Ангельской!

День шестой. Святое Богоявление Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа

До тридцатилетнего Своего возраста Богочеловек не начинал все­народной проповеди Евангелия, потому что у иудеев ранее этого воз­раста не принимали звания учителя народного или священника. Когда настало для Него время спасительной проповеди, Иоанн Предтеча, в 15-е лето владычества Тиверия, по глаголу Божию, предвозвещает во всей окрестности Иорданской (см.: Лк. 3, 1–3), что приблизилось Царство Небесное и грядет чаемый Мессия; проповедует покаяние, необходимое для достойного вступления в Царство Его, и исповедую­щих грехи свои крестит в Иордане (см.: Мф. 3, 2). Крещение, давшее Иоанну наименование Крестителя, было, по словам Златоуста, толь­ко приготовлением к Святому Таинству, а не самым еще Таинством. Желая освятить воды прикосновением к ним пречистого естества Своего и установить Таинство Крещения, долженствовавшее служить дверью в новый вечный завет с Богом, Иисус Христос пред вступлени­ем Своим в открытое, всенародное служение спасению мира пришел также на Иордан к Иоанну креститься. Предтеча никогда не видал Спасителя, но Бог открыл Крестителю, что это Мессия; тогда Иоанн в благоговейном изумлении возопил: Аз требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко мне. Остави ныне, отвечал Господь, тако бо подо­бает нам исполнити всякую правду (Мф. 3).

Перенесение десной руки Крестителя из Антиохии в Константинополь

Тело Крестителя, по усекновении главы его, погребено в Сама­рийском городе Севастии. Святой евангелист Лука, проповедавший здесь Евангелие, взял от нетленных мощей Крестителя десную руку его и принес в Антиохию, где она долгое время хранима была право­славными с великим уважением и верующим подавала благодатную помощь. В 956 году, когда магометане овладели Антиохиею и всеми ее пределами при греческих императорах Константине VII и Романе (912–958), диакон Иов перенес руку Крестителя из Антиохии в Хал- кидон, свободный тогда от ига магометанского. Из Халкидона она торжественно привезена была на царском корабле самим патриархом в Константинополь и встречена с крестным ходом, в присутствии царя и при стечении многочисленного народа, в самое навечерие Богоявле­ния Господня, и посему как бы сам Предтеча и Креститель невидимо приспел в Царьград на освящение вод и усугубил торжество Бого­явления и следующего за ним дня в Константинопольской Церкви. Не соединяя с великим праздником Богоявления Господня нового воспоминания – перенесения десницы Крестителевой, Церковь Грече­ская постановила совершать сие воспоминание в наутрие Богоявления, в день Собора Предтечи. Таким образом, в X веке ко дню Собора в честь Крестителя Господня присоединилось в Константинополе праздно­вание перенесения десной руки Крестителя. В Константинополе она хранилась до времени завоевания Византии турками и ежегодно в день рождества Предтечи во время Богослужения торжественно выносима была патриархом на амвон для явления народу.

День восьмой. Память святых Доиники и Мавры

Добрые девы знаменитого рода прибыли еще язычницами в Кон­стантинополь из Карфагена, при патриархе Нектарии (397 г.); с ними пришли еще три девушки-язычницы, служанки их. Пламенное же­лание их было принять христианство, с тем чтобы жить по правилам чистой небесной веры. Патриарх Нектарий имел о них особенное из­вещение небесное16. Потому не только совершил над ними крещение, но Домнику и Мавру посвятил в диаконисы17, а император Феодосий подарил им земли за чертою города. Домника основала монастырь в честь преподобного Захарии, а Мавра построила обитель с храмом в честь мученицы Мавры. К той и другой собралось много девственниц и преимущественно их единоплеменниц, из африканского Карфагена, бывшего тогда во власти римской империи. Император Феодосий об­ращал власть свою на ослабление язычества в дальних углах империи, и обители Домники и Мавры были училищами для юных христиа­нок18. Блаженная Домника с пламенною ревностью предалась подвигам христианским; не щадя грешного тела своего, изнуряла себя постами и трудом, мужественно боролась с природою испорченною, чтобы тво­рить волю Божию полною душою19. «Сердечное желание являющи слезами, умилением, славная, землю омочила еси и власы отерла еси Христово подножие»20. Уклонилася еси милования плотскаго. Украше­на была еси добродетельми»21. Твердыми и долгими подвигами взош­ла она на дивную степень духовного совершенства. По милосердию Божию исцеляла она больных. Явила силу над стихиями, прорекала будущее, чем обращала к заботам о вечности и беззаботных жителей веселой столицы. «Обогащенная даром пророчества, предсказывала об императорах, патриархах, и о многом другом»22. «Плаватели в море обуреваемыя, – поет Церковь, – спасла еси, елей со благословением пустивши в море, и преложивши в тишину обуревание»23. «Явилась ты потоком исцелений, погашающим огонь страстей и подающим ис целение спасительное, Богоименная невеста Божия»24. Святая жизнь Домники была очень продолжительна: она дожила до времени импе­ратора Льва II (474 г.)25. Ей известен был наперед и день смерти ее. «По вседетельному мановению Божию предвидев разрешение тела своего, чистою душою возносила она благодарную песнь Виновнику всего и предала чистый дух свой Богу»26.

Блаженная Мавра предварила кончину ее переселением в счаст­ливую для нее вечность. Обитель ее прославилась впоследствии тем, что поднимала против себя самую позорную лютость Копронима. Сви­репый против иночества, он обращал обитель святой Мавры в место самых гнусных оргий, храм мученицы сравнял с землею, инокинь, не успевших скрыться, отдавал насилиям мерзавцев слуг своих, и ме­сто чистых молитв было у него бойнею людей. Само по себе понятно, что обитель после того была восстановлена как памятник мученичества чистых душ27.

Память Преподобного Георгия Хозевита

Преподобный Георгий, родом с острова Кипра, от юности возлюбив Бога, отрекся мира и подвизался в пощении, молитвах и трудах в оби­тели Богородицы, в урочище Хозва, между Иерусалимом и Иерихоном. Скончался в начале VII века.

Память преподобного Грирория Печерского

Преподобный Григорий был принят в Печерскую обитель препо­добным Феодосием. Под его руководством он обучил себя смирению, послушанию и нестяжательности; особенно же любил он молитву. Он столько успел в духовной жизни, что мог творить чудеса и видеть буду­щее. Нечистые духи убегали из людей при одной встрече с Григорием.

Всего изумительнее в нем борьба его с хищниками. Это было осо­бенным подвигом его. В этой борьбе он побеждал злость хищников своею добротою и вместе возвышался более и более до полного бес­страстия к земному.

В келлие преподобного Григория было одно сокровище – книги. Надобно представить себе, что в то время приобрести и одну книгу стоило многого труда или дорогой цены, а у преподобного Григория было много книг; он любил книги как источники духовной мудрости. О том, что у строгого подвижника дорогое было собрание книг, знали и на стороне, узнали и такие люди, которые любят пользоваться чужим. Эти-то последние захотели воспользоваться любимою собственностью преподобного. Ночью, подойдя к келлие его, воры притаились в удоб­ном месте и ждали, пока выйдет он в церковь к утрене. Проводивший ночи в молитве, Григорий услышал приход их и к обычной молитве присовокупил такую молитву: «Господи! Пошли сон на этих людей, которые так неполезно трудятся». Молитва была услышана: воры про­спали пять суток, пока братия увидали их; сам подвижник разбудил их, и так как они от голода очень ослабели, то он же и накормил их и затем отпустил. Городской судья, узнав о поступке их, подверг их строгому ответу. Жаль было блаженному бедных людей. Он решил расстаться с частью своего сокровища: отнес судье часть книг своих, чтобы выпросить свободу виновным. Мало и того ему было. Несколь­ко других книг он продал и деньги раздал нищим, в той мысли, чтобы еще не впал кто в беду, искушаемый желанием красть их у него. Воры, тронутые такими поступками преподобного, поступили по своей воле на служение Печерской обители.

Был еще у него сад с плодовитыми деревьями. Другие воры взошли в сад, нарвали яблок в мешки и хотели удалиться, но не могли сойти с места. Наконец, они стали кричать: «Святый отец Григорий! отпусти нас, не будем более делать подобного». Черноризцы, услышав голос их, пошли и схватили их, но также не могли стащить их с места. Пришел Гри­горий и сказал: «Так как вы любите жить без дела и, не работая, живете чужими трудами, то можете оставаться здесь до смерти». Они со слезами умоляли пустить их, обещаясь более не красть чужого. Старец сжалился и сказал: «Если станете трудиться и трудом кормить себя и других, то отпущу вас». Воры с клятвою обещались никогда не преступать запо­веди старца. «Благословен Бог, – сказал Григорий, – с сего времени вы будете работать на святую братию и таким образом будете полезны себе и другим». Воры до смерти своей работали в Печерском монастыре.

Три иные вора напали на преподобного особым способом. Два из них, подойдя к нему, жалобно говорили: «Отче! Товарищ наш приго­ворен к смерти, дай что-нибудь для его выкупа». Блаженный со слезами сказал: «Бедный он, пришла смерть его». «Если ты дашь что-нибудь, – говорили воры, – то не умрет он». «Если я дам, то умрет, – отвечал старец. – Но, – прибавил он, – скажите мне: на какую смерть осужден он?» «Повесят его на дереве», – сказали воры. Святой сказал: «Завт­ра же исполнится это». Затем пошел в свою пещеру, вынес из нее оставшиеся книги и дал со словами: «Возьмите, а если не понадобятся, возвратите мне». Они пошли и, смеясь, говорили: продадим и деньги разделим. Увидав же у старца плодовые деревья, сказали: в эту же ночь оберем. Ночью они точно все трое пришли, завалили снаружи двери пещерной келлии святого, и один полез рвать яблоки. Сук, на котором стоял он, с треском обломился; испуганные тем товарищи убежали, а он, упав, повис на ветвях и удавился. Григорий, быв заперт, не мог быть у утрени. Братия, заметив, что его нет в церкви, пошли узнать о причине и видят: висит мертвый человек, а Григория нашли запертым в пещере. Когда вышел он из пещеры, то велел снять несчастного, потом, увидав товарищей его, пришедших вместе с другими посмотреть на товарища, сказал им: «Смотрите, ложь ваша обратилась в правду: Бог поругаем не бывает; если бы вы не заперли меня, я помог бы вашему брату». Они пали к ногам его и просили простить их. Григорий осудил их на мо­настырские работы, чтобы в поте лица снискивали хлеб и служили другим. И эти также до гроба работали на обитель.

Чудный учитель охотников жить на счет других!

Смерть преподобного была особенная. «Блаженный вышел на Днепр за водою. Князь Ростислав Всеволодович в то же время прибыл туда же, имея намерение посетить Печерский монастырь для молитв и принятия благословения. Вместе с братом своим Владими­ром Мономахом отправлялся он тогда на войну с половцами. Слуги Ростислава, увидав старца, начали смеяться над ним и осыпали его неприличными словами. Старец сказал им: “Дети, тогда как вам над­лежало бы сокрушаться и просить у всех молитв, вы делаете худое и неугодное Богу. Знаете ли, что над вами решен суд Божий? Вы все и с князем вашим найдете смерть в воде”. Князь Ростислав, услышав это, представил, что ему говорят укоризну, а не пророчество, и сильно раздражился. “О мне ли ты говоришь, что умру в воде? – сказал он. – Я хорошо умею плавать; умирай сам”. И тотчас велел связать ему руки и ноги и бросить с камнем в воду. Блаженный был утоплен. Братия искали его два дня и не нашли. На третий день пришли в келлию его, чтобы взять, что осталось после святого. Преподобный лежал в келлие, связанный по рукам и ногам, с камнем на шее; одежда на нем была еще мокрая, а лицо светлое и все тело как живое. Ростислав от гнева не по­шел в монастырь, не захотел благословения, и оно удалилось от него. Владимир был в монастыре и молился. Когда были они у Триполя и со­шлись полки, то наши князья побежали от врагов. Владимир переехал реку по молитвам и благословению святых, а Ростислав со своими воинами, согласно со словами блаженного Григория, утонул». Так пишет Поликарп в послании к архимандриту Акиндину. По древ­ней летописи, несчастное сражение с половцами под Триполем было в 1093 году; разбитые многочисленным неприятелем, войска русские искали спасения в бегстве; Владимир переплыл реку Стугну, а Рости­слав погиб. Половцы бросились к Киеву и опустошили окрестности его; вышедший навстречу им Святополк был разбит; сдался и город Торческ после долгой осады; дикие язычники предавали огню храмы Божии и села и нахватывали множество пленных.

«Праздники наши, – гово­рит современник, – обратились в слезы: в день Вознесения, на Стугне у Триполя, в новый русский праздник Бориса и Глеба на Желне (близ Киева), навел на нас Бог сетование... Братий наших повели половцы в плен к своим друзьям и сродникам; бедные пленники, истомленные голодом и жаждою, с осунувшимися лицами, с почерневшим телом, нагие, босые, исколотые терновником, идут по степи, со слезами рас­сказывая друг другу, откуда кто родом, и со вздохами поднимая очи к Всеведущему»28. Так исполнились слова праведника, над которым люди смеялись и, в слепоте гордости, мстили за правду неприятную! По руко­писным святцам, «преподобномученик Григорий чудотворец утоплен бысть от князя в Днепре, в лето 6601 месяца января в 8 день». Показание времени согласное с показанием летописи. Мощи святого Григория поко­ятся в пещере преподобного Антония, как покоились и в начале XVII века29.

Страдание святого Исидора и других с ним

Блаженный Исидор был священником в городе Дерпте при храме святителя Николая, тогда как другой священник Иоанн благоговейно служил там же при другом храме святого Георгия. Та и другая церковь издавна существовали в Дерпте, в Русском конце. Так видны они по опи­санию путешествия митрополита Исидора на запад30. По договору с Мо­сковским великим князем Иоанном III ливонские немцы в 1463 году обязались оказывать особенное покровительство православным в Дер- пте «и то держати по старине и по старинным грамотам»31. Но немцы, тогда усердные слуги папы, нипочем считали свои клятвы; они вздумали принуждать русских к унии, то ласками, то угрозами. Когда же то и дру­гое оказалось бесполезным, они стали употреблять насилия. Священ­ник Иоанн удалился во Псков. Исидор остался беречь паству и смело говорил о преимуществах Православия. Дерптский бургомистр злобно восстал на праведного священника и его паству. Сделав донос бискупу и городскому начальству, что Исидор и его прихожане хулят папу и его веру, он разжег в бискупе фанатическую злобу против православных. В праздник Богоявления Исидор с прихожанами вышел на реку Амовжу для освящения воды святым крестом. Посланные бискупом представили Исидора и бывших с ним к бискупу и городскому начальству. Паписты потребовали повиновения папе. Исидор дал отчет, почему он осуждает папу Евгения с его учением. Бискуп велел бросить Исидора и бывших с ним в тюрьму. Затем рыцари и старшины города приглашены были бискупом на общий совет. Блаженный Исидор убеждал духовных детей своих быть твердыми в святой отеческой вере: «Если умрем за святую истину, – говорил он, – Бог причтет нас к мученикам». Совершив мо­литвенные пения, Исидор причастился Святых Таин запасными дарами и причастил всех бывших с ним. Затем пропели они песнь мученикам: «святые мученицы, иже добре страдавшие и венчавшиеся, молитеся ко Господу спастися душам нашим». Их привели в ратушу. Бискуп говорил Исидору и его дружине: «Послушайтесь, примите опресночную служ­бу; вера у нас одна; по крайней мере, теперь, пред судом таких важных лиц, скажите, что вы ошибались, порицая служение наше». Твердые исповедники отвечали: «Мы те же, что были и прежде; делай с нами, что тебе угодно». Бискуп и его почтенный совет приказали бросить всех в Амовжу, в устроенный Иордан. Так Исидор в священнической одежде и с ним 72 человека утоплены были в Иордане. В числе их была молодая мать с трехлетним ребенком. Ребенка немцы вырвали из рук матери, но он, видя утопающую мать, с криком рвался к ней; его по­ложили вблизи проруби, и он, перекрестясь трижды, упал в прорубь. Это было 8-го января 1472 года. Когда открылась весна и пошла вода, на берегу Амовжи, в трех верстах от Дерпта, тела страдальцев найдены все в одном месте, лицом к востоку, ничем не вредимые; посредине их лежал блаженный Исидор в священнической одежде. Православные приезжие купцы похоронили иных на том же месте, а других перевезли в Дерпт и положили у церкви, в земле32.

Память Святого Григория, Епископа Болгарского

В месяцеслове Остромирова Евангелия под 8 января чтится память «святого Григора, епископа Мусии». В Охриде, бывшей Болгарской ар­хиепископии, на огромной полуразвалившейся церкви святой Софии, построенной болгарским архиепископом Львом (1042–1053 г.), найдена из кирпича сделанная, но не вполне уцелевшая надпись: Грпуорюи... aXnvnv sysipâ... T£ov0£oypa9£ov vôiov £0v^ та Muawv £5i5aax£i... ^9X, т. е. Григория... сене воздвигнул... Богописанным законом, – премудро поучает народы Мисийские, в 1012 году33.

Так как храм воздвигнут после блаженного Григория, скончавше­гося 1012 года, и главный престол храма посвящен был святой Софии, то об участии Григория в построении храма не могла говорить надпись; а она означает без сомнения то, что имени блаженного Григория, слав­ного учителя славян, посвящен был придел храма. Кто же этот Григо­рий? Известен «Григорий пресвитер и мних всех церковных Болгар­ских церквей», т. е. старший иеромонах, судия над всеми церковными людьми Болгарии, который повелением книголюбца князя Симеона, «истиннее же рещи Боголюбца» (888–937), перевел на славянский язык хронику Иоанна Малалы, дополнив ее выписками из библейских книг и из разных исторических памятников. Ему же приписывают перевод хроники Георгия Амартола34. Недавний путешественник нашел еще в монастыре Трескавце близ Прилепа «Григория епископа Пелагонии скончались 9 января 1472 г. Мы следуем печатной «Повести о Печерском монастыре» и «Рускому времяннику». и Прилепа» перевод из Метафраста35. При современности и видном иерархическом значении Григория, Болгарского учителя, не можем сомневаться, что это одно и то же лицо с упоминаемым в надписи епи­скопом и с Григорием, епископом Прилепским. Благочестивый учитель Болгарский, после судейской должности, облечен был саном епископа Пелагонии и Прилепа и почил в 1012 году.

Память святых мучеников Иулиана и Василиссы и прочих с ними

Святой Иулиан, родом из Антиноя Египетского, против воли своей, но по желанию родителей вступил в брак с избранною для не­го родителями девицею Василиссою, так же как и он происходившею из богатого и знатного рода. Он встретил в ней истинного друга, спо­собного понять и сочувствовать его образу мыслей и расположению сохранить девство в супружестве и предаться всецело служению Еди­ному Богу. По кончине родителей они согласились вступить в ино­чество. Иулиан основал мужскую обитель, где собралось до десяти тысяч иноков, а Василисса сделалась настоятельницею женского монастыря, в котором было до тысячи инокинь, проводивших жизнь истинно Богоугодную.

Между тем началось гонение на христиан, воздвигнутое в 313-м году Диоклетианом и Максимианом. Иулиан и Василисса усердно про­сили Бога утвердить верующих, собравшихся у них, и Господь открыл в сонном видении святой Василиссе, что скоро перейдет она в вечный покой и что инокини ее скончаются еще прежде нее. Действительно, в продолжение нескольких месяцев все они кончили жизнь и, явясь во сне святой Василиссе, призывали ее предстать вместе с ними перед Господом, Которому служить научила она их.

С радостью передала святая Василисса другу своему об этом сно­видении; через несколько дней после того она скончалась, а святой Иулиан предал земле ее честные останки.

Вслед за тем прибыл сюда игемон Маркиан, и тогда начались стра­дания находившихся в обители 10 100 иноков, и, сверх того, несколь­ко епископов и клириков, прибывших сюда для исповедания святой веры, были сожжены с обителью; все прочие после мук обезглавлены, а святой Иулиан, о знаменитом роде которого стало известно игемону, был связан и отведен в темницу. На другой день он был представлен Маркиану, который, видя его непреклонность в исповедании себя христианином, велел предать его жесточайшим истязаниям. Тогда проявилось над мучеником все могущество Божественной помощи. В чудесах, сотворенных в это время святым Иулианом, истинно оправ­дались слова Иисуса Христа: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит (Ин. 14, 12).

Переломившейся палкой, которой мучители наносили удары святому Иулиану, выбит был глаз одному родственнику Маркиана, и мученик исцелил его.

«Истинно велик Бог христианский!» – воскликнул пораженный этим чудом исцелившийся и во всеуслышание исповедал свое об­ращение. Игемон велел отсечь ему голову, и таким образом новый мученик принял Святое Крещение в крови своей. Еще с большей яростью обратился тогда Маркиан к святому Иулиану и приказал надеть на него железные вериги и с поруганием водить его по городу. В это время Господь прославил Своего угодника новым чудом. Сын игемона, отрок Кельсий, присутствуя на зрелище вместе со свои­ми товарищами, вдруг воскликнул: «Что это странное видится мне! Вижу я много светлых юношей вокруг того христианина, которого ведут воины – связанного веригами; одни – служат ему, а другие надевают на него венец, и тот венец сияет светлее солнца. И я хочу веровать в Того Бога, Который дает такую славу верующим в Не­го... – и, бросившись к ногам Иулиана, отрок сказал ему: – я желаю, чтобы ты был отцом моим, я не хочу быть сыном мучителя. я пойду за тобою и хочу, так же как и ты, пострадать за Христа твоего, Кото­рого я не знал до сих пор.»

Велико было удивление отца и матери Кельсия, когда они увиде­ли его с Иулианом. Велика была ярость Маркиана, когда он увидел, что никакими мольбами, никакими угрозами не мог он отлучить сына своего от мученика. Все же, кто прикасался к отроку, чтобы взять его, чувствовали нестерпимую боль в руках. Маркиан приказал отвести их обоих в темницу. Но на каждом шагу угодника Своего Бог расточал для него чудеса Свои... Темная и смрадная темница оказалась светлой и благоуханной; двадцать воинов, бывших при этом, уверовали в Бога и остались в темнице. Святой Иулиан скорбел о том, что некому было совершить над ними крещение, но Господь не лишил его этого утеше­ния. Священник Антоний, находившийся при семи сыновьях одного умершего знатного и заслуженного гражданина, семейству которого разрешено было исповедовать христианскую веру, пришел с ними на­вестить заключенных в темнице и окрестил Кельсия и двадцать воинов; семеро же братьев остались в темнице, желая вместе с мучениками пострадать за Христа.

Во время суда над ними всеми святой Иулиан – в проявление славы Божией – поразил гонителей новыми чудотворениями. Он вос­кресил мертвеца, которого проносили мимо по улице, и мертвец засви­детельствовал о себе, что слышал голос Божий: пусть возвратится эта душа в тело свое ради возлюбленного раба Моего Иулиана...

Игемон смутился и, опасаясь народного волнения, приказал снова отвести в темницу всех подсудимых. В темнице священник окрестил воскресшего и дал ему имя Анастасий.

На другой день решено было сжечь мучеников в кадках с серой и смолой, но кадки с горючими веществами сгорели, а они остались невредимыми. Народ был до крайности взволнован происходившими на его глазах поразительными чудесами, но очерствевший сердцем Маркиан приписывал их только волшебству христиан и снова ото­слал их в темницу. Жена же игемона, Марионилла, узнав, что сын ее остался невредимым, поспешила увидеть его в темнице и уверовала во Христа, и немедленно приняла Святое Крещение. Доведенный до ярости Маркиан заключил и жену свою в темницу. Долго содер­жались здесь мученики; наконец, выведены они были на последнее испытание. Игемон все еще надеялся принудить их принести жертву идолам, но когда они приблизились к языческому храму, то земля по­тряслась, храм сокрушился и обломками его было убито множество жрецов и народа.

После бесчисленных новых истязаний, среди которых мучени­ки оставались невредимыми, Маркиан велел их казнить, не пощадив ни сына, ни жены своей. Когда казнь совершилась, то снова произошло землетрясение; третья часть всего города разрушилась, все идолы со­крушились, и множество язычников было убито молнией.

Такими великими страданиями и такими великими чудесами распространялась в мире христианская вера. Когда они были нуж­ны для поддержания возникающей на земле Церкви Божией, то Бог изобильно расточал их волей и силой Своею. Теперь окрепшая Цер­ковь вмещает в себе самой несокрушимую силу, заменяющую всякую другую чудодейственную поддержку, но все Тот же Он, «Бог велий, творяй чудеса»36

День десятый. Память святителя Григория Нисского и сестры его Феозевии (Феозвы)

Святитель Григорий был родной брат Василия Великого. Изучив науки красноречия и философии, он и сам был наставником в Неоке- сарии, но при императоре Юлиане, воспретившем (360 г.) христианам быть учителями, принял должность чтеца и обратился всею душою к изучению памятников веры; затем удалился в пустыню и проводил жизнь в богомыслии и ученых занятиях. Василий Великий, уже епи­скоп Кесарийский, желая иметь помощника в борьбе с арианством, в на­чале 372 года поставил его, против воли, в епископа Нисского (а Нисса верстах в 50 от Кесарии). В 375 году ариане, покровительствуемые императором Валентом, оклеветали Григория и изгнали с кафедры, но поборник Православия не оставался в бездействии: он переходил с места на место утверждать Православие и утешать православных. По смерти Валента (в августе 378 г.) он возвратился на кафедру, поучал верных словом и делом, участвовал в деяниях Второго Вселенского Собора и скончался в глубокой старости 394 года, оставивши много сочинений как в назидание верным, так и в обличение еретиков.

О Феозве, сестре его, см. 19 июля.

День двенадцатый. Преставление преподобного Мартиниана Белоезерского

Мартиниан, в мире Михаил37, родился в деревне Березниках, вбли­зи которой ныне Сямский монастырь, прославленный иконою Бого­матери. Еще в юных летах оказывал он наклонность учиться грамоте; но родители не находили, у кого ему учиться; на 13 году оставил ро­дителей и родину, и прямо с поля, где боронил вспаханную отцом по­лосу, тайно ушел к преподобному Кириллу Белоезерскому, о котором слышал от многих. Березники в 30 верстах от Кириллова монастыря, но это было нипочем для Миши. «Возьми меня к себе, господине!» – говорил он преподобному, упав ему в ноги. Преподобный оставил до­бродушного отрока у себя. «Прилучися, близ обители святого человек некий живяше, имя ему Олеш (Алексий) Павлов, дьяк мирский, дело его бяше книги писати и ученики учити грамотныя хитрости: и зело искусен бе таковому художеству. Сего Кирилл призвав, рече ему: дру же, сотвори ми любовь Божию, научи ми отрока сего грамоте, егоже видиши». Алексий Павлович с любовью выполнил поручение пре­подобного Кирилла. Полюбив чистую душу юного Михаила, святой старец облек его в иноческое одеяние и велел ему жить у себя в келлие. Когда блаженный Кирилл молился в своей келлие, и Мартиниан клал поклоны; он первый являлся по благовесту в храм к утреннему славос­ловию; смущавшие его помыслы открывал святому старцу. Испытав Мартиниана послушаниями, преподобный Кирилл позволил ему жить в особой келлие, но зорко смотрел за его духовною жизнью. Раз Мар­тиниан из церкви зашел в келлию одного брата. «Зачем нарушаешь устав обители?» – сказал ему Кирилл. «Войдя в свою келлию, сомне­ваюсь, чтобы захотел я выйти из нее; а мне нужно было быть в келлие брата», – отвечал Мартиниан. «Наперед иди в свою келлию, чтобы со­творить там должную молитву, и келлия научит тебя всему», – сказал святой старец38. По просьбе святого игумена Мартиниан посвящен был в иеродиакона и потом в иеромонаха. Преподобный Кирилл любил блаженного Мартиниана. Это возбуждало в иных зависть, язвившую Мартиниана оскорблением; Мартиниан терпел. По воле преподобного Кирилла Мартиниан списывал для него книги. А такое послушание преподобный игумен назначил только двум ученикам: Христофору и Мартиниану. Еще цел в обители канонник, списанный Мартиниа- ном. Послесловие его особенно драгоценно: оно показывает, какими чувствами дышала душа Мартиниана. Вот оно: «В 1423 г. сентября 1, написана эта книга душеполезная в обители Пречистой Богородицы, по благословению господина старца Кирилла игумена, в славу Свя­той Троицы, аминь. О! Дева Богоизбранная! О! Отроковица Богоневестная! О! Владычица мира, Пречистая Богородица! Во всемирных Твоих молениях к Сыну и Богу помяни, милостивая Госпожа, и меня грешного, недостойною рукою писавшего сие. – Всякому делу благому начало и конец Христос. Ему слава в бесконечные веки, аминь. Госпо­ди Иисусе Христе! Спаси писавшего и имеющего читать. – Господин старец Онуфрий, сотвори любовь, помяни в святых своих молитвах грешного Мартиниана, инока ложного, а не истинного»39.

По смерти святого Кирилла (1427 г.) блаженный Мартиниан удалился для безмолвия на безлюдный остров озера Вожа. Когда сюда стали собираться к нему братия, он создал храм Преображения Господня и ввел чин общежития. Братия Ферапонтовой пустыни осиротевшие по вызове Ферапонта в Можайск, умоляли преподобного Мартиниана принять игуменство над ними; преподобный покорился призыву любви. Уцелевшие памятники представляют заботливость игумена Мартиниана о Ферапонтовой обители: с 1435 года и в про­должение 12-ти лет он привел обитель Ферапонтову в такое цветущее состояние, что она долго называлась обителью Мартиниановою. Сын князя Можайского, князь Михаил Андреевич, живший в Белозерье, много помогал Мартиниану в средствах к поддержанию и украше­нию обители40. Более же всего Мартиниан возвысил обитель строгим сохранением иноческих правил. Как пчелы слетаются на медовые цветки, так стекались к Мартиниану миряне и иноки слушать его наставления и видеть жизнь, устроявшуюся по его святым мыслям.

Когда великий князь Василий Васильевич Темный решился искать себе Московского престола, отнятого насилием Шемяки, он получил на то благословение преподобного Мартиниана и полюбил святого старца. Вступив на Московский престол, признательный князь Василий вызвал Мартиниана к себе и поручил ему игуменство над обителью преподобного Сергия. Имя Мартиниана, игумена Троиц­кого, было первым между игуменами в грамоте Московского собора 29 декабря 1447 года, которою Шемяку предавали отлучению от церкви за кровавые смуты, если не покается41. Преподобный искренно любил покой Отчизны, но дорожил правдою и о правде говорил всякому, не думая о своем покое. Великий князь Василий поручил Мартиниану уговорить вельможу, удалившегося к Тверскому князю, возвратиться в Москву, с тем, что тот не только будет прощен, но и награжден будет почестями. Боярин послушался преподобного, но, вместо почести, заключен был в темницу. Услышав о том, Мартиниан немедленно явился к великому князю и сказал духовному своему сыну: «Таков ли праведный суд твой, великий князь! Ты продал грешную мою душу, лишив свободы того, кому ручался я за свободу душою моею. Ты на­рушил свое слово. Да не будет немощное благословение мое на тебе и на твоем княжении». И вслед за тем вышел от князя, сел на коня и возвратился в монастырь. Великий князь сознал свой грех. В слух бояр своих сказал он, как бы гневаясь: «Судите, бояры, что со мною наделал болотный чернец? Пришел ко мне во дворец и снял с меня благословение Божие». Бояры не понимали, что это значит. Великий князь прибавил: «Виноват я пред Богом, други мои! Забыл свое слово и поступил несправедливо; пойдем к Святой Троице, к преподобно­му Сергию и блаженному Мартиниану, чтобы получить прощение». Вслед за тем освободил он боярина и осыпал его милостями, а потом отправился в обитель преподобного Сергия. Здесь со всею братиею вышел к великому князю навстречу обрадованный Мартиниан. Но обитель, близкая к столице, тяготила пустынника; он припоминал себе слова наставника своего преподобного Кирилла: «Добро иноку хранить молчание и нестяжание и избегать всего, что может возмущать чувства». С другой стороны, желал он докончить устроение внутрен­него порядка в любезной ему Ферапонтовой обители. И в 1455 году Мартиниан простился с братиею лавры.

В Ферапонтовом монастыре приняли Мартиниана с великою радостью, как Ангела Божия, и упросили его (в числе упрашивав­ших был и игумен Филофей) принять опять управление обителью. Он устроил здесь чин монашеской жизни, заняв иное из устава Ки­рилловой обители, а другое из чина Сергиевой. К старцу высокой духовной опытности спешили приходить за советами, и он с любовью преподавал их. Любезный ученик великого Кирилла и собеседник Ферапонта много назидательного из жизни их сообщал слушателям своим. Так слушал его жизнеописатель святых Пахомий, который отзывается о нем с похвалами как о муже высокой духовной жизни42. Преподобный Мартиниан достиг старости глубокой. Но и в дряхлой старости не оставлял ни келейного правила, ни служения храма. Когда уже не мог он ходить от дряхлости, его носили в храм, – такова была верность его своим обетам! Причастившись Святых Таин, скончался он на 86 году жизни, января 12 дня 1483 года. Спустя 30 лет, когда хотели погребсти подле него друга его архиепископа Иоасафа, тело преподобного найдено совершенно нетленным, даже с одеждою, хо­тя гроб наполнен был водою. Мощи его почивают ныне под спудом в храме его имени43. Над гробницею его хранится древняя икона с изо­бражением подлинного вида преподобного Мартиниана; здесь же и ореховый костыль преподобного игумена; но обитель, к сожалению, закрыта с 1798 года44.

Память преподобного Галактиона

В рукописных святцах читаем: «преподобный Галактион юроди­вый бысть в Ферапонтове монастыре». Блаженный Галактион был учеником преподобного Мартиниана; он жил у него в келлие и, когда преподобный по дряхлости уже не мог сам ходить в храм, Галактион носил его в церковь. Преподобный Мартиниан, зная настроение души его и тайные подвиги, благословил ему, по его желанию, юродство­вать. Галактион тайными подвигами достиг высокого совершенства. Однажды братия взошли во вновь построенную трапезу и стали хва­лить ее. «Хороша, да недолговечна», – сказал Галактион. На другой день трапеза сгорела. У одного брата загорелась келлия, и пламя рас­пространилось по обители. Здесь пребывал тогда блаженный Иоасаф, Ростовский архиепископ, прежде того бывший князь Оболенский.

Когда пламя пожара обняло келлию Иоасафа, он скорбел, что погиб­нет в ней одна дорогая вещь, принадлежащая монастырю. Галактион, услышав, что это – собственность обители, осенил себя крестным знамением, бросился в пылавшую келлию, вынес оттуда вещь и ска­зал святителю: «Вот она, не тужи, зачем тужить о пустом?» Опасность пожара грозила колокольне; сбежавшиеся сторонние люди хотели снимать колокола, но Галактион прогнал всех со словами: «Этому не гореть». И точно, колокольня осталась цела45. Это было пред кончи­ной преподобного Мартиниана, в 1483 году46. Блаженный Галактион после наставника своего еще прожил более 20 лет в обители, служа примером строгой жизни и по временам подкрепляя ослабевавших. Один из братии тяготился унынием, хотел оставить обитель. Галак­тион пришел к нему, сел на пороге келлии его и сказал: «Что это, брат, задумал ты? От волнения не убежишь, хотя бы ты и удалился от нас: нигде нельзя избежать искушений вражьих»47. В 1505 году новый великий князь Василий отправил брата своего, князя Дими­трия с войском против Казани; слух о том дошел до Ферапонтовой обители; об этой новости сообщили Галактиону. «И еще много раз князь Василий будет хлопотать о Казани, но все будет безуспешно; родится сын Иван, – тот овладеет Казанским царством». Эти слова замечены были в обители; потому с года на год ждали рождения сына Ивана. Но так как долго и после смерти Галактионовой не видали покорения Казани, то положили, что слова Галактиона были слова юродивого, без всякого особенного значения. Спустя 24 года родил­ся и князь Иван(1630 г.), а спустя другие 23 года взята и Казань. Тогда-то уверились, что слова Галактиона были точною историею будущего. Блаженный Галактион предвидел свою кончину и сказал о ней братии; сотрудник его Савва скорбел о разлуке с ним. «Не скорби, чрез восемь дней увидимся», – сказал Галактион. И точно, спустя 8 дней после блаженного Галактиона умер и Савва. Кончина преподобного последовала в 1506 году48.

Память святителя Саввы, архиепископа Сербского

У великого жупана Сербии Стефана Немани были два сына – Сте­фан и Волкан, но родителям хотелось еще иметь сына, и по молитве их родился им сын Ростислав49. Желанному сыну дано было прекрасное образование; на 15-м году Ростислав получил в управление особую область Герцеговину, которая впоследствии и называлась герцогством святителя Саввы50. Когда наступил 17-й год, родители готовились же­нить его. Но у сына не было желаний мирской жизни – душа его то­милась скукою среди шума мирского. Случилось, что когда он прибыл к родителям, пришел в дом их, всегда открытый для странников, инок с Афона, русский, из монастыря русского. Веселые родители давали пиры по случаю свидания с любимым сыном, а он, позвав в уединенную комнату инока, расспрашивал о жизни афонской. Когда инок говорил о тихой жизни молитвенников, об их подвигах и надеждах на вечность, слезы текли у Ростислава, и он сказал иноку: «Теперь я понял, чего желала душа моя, так недовольная всегда суетою мирскою. Счастли­вы те, кого привел Бог вести безмятежную жизнь пустыни. Но что делать, – прибавил он, – с родителями, которые так любят меня? Они готовы женить меня, а я боюсь, что супружеская жизнь, весело­сти и толкотня мирские погасят во мне все лучшее». Инок сказал, что нужна твердая решимость на добро. Ростислав выпросился на охоту; разослав слуг делать облаву, он с несколькими преданными и иноком поспешил в Афон. Отец, выслушав весть о Ростиславе, понял, что тот с иноком удалился в Афон. Призвав надежного из воевод, печальный отец сказал: «Испытал ли ты болезнь любви к детям? Докажи мне твою верность, – возврати мне моего Ростислава». Поручив ему дру­жину молодых людей, он написал к воеводе Солунскому, что отмстит войною, если не возвратят ему сына из Афона. Воевода и дружина по­спешили к эпарху с письмом и от него приняли письмо к проту горы. Прибыв на Афон, расспросами дознались, что Ростислав в русском монастыре, и явились прямо в тот монастырь. Князь просил наедине воеводу не препятствовать ему облечься в иночество, обещая напи­сать потом письмо к отцу. «Нет, – отвечал старик, – и не проси меня о том, – я должен быть верен жупану отцу», – и велел не спускать глаз с князя. Ростислав переговорил с игуменом. Воевода и дружина были угощены с полным радушием, а вслед за тем все отправились на всенощное служение. Длинное служение после быстрой поездки и сытного стола расположило к тому, что старик и молодые товарищи задремали и даже заснули сном глубоким в покойных сиденьях. Ро­стислав и старец иеромонах тихо вышли из храма, и в башне монастыр­ской княжич совершил иноческие обеты с именем Саввы51. Окончилось бдение. Стражи, проспавшие князя, подняли шум и страшную тревогу. Савва из окна башни дал знать, что дело кончено и стыдно тревожить невинных. «Вот, – говорил он старцу-воеводе, – одежда моя и волосы мои, – доставьте родителям эти памятники моего прошлого»; затем он вручил письмо к родителям. Это было в 1186 году.

Ватопедские иноки, пригласив Савву на храмовый праздник Бла­говещения, убедили его остаться в их обители52. Спустя несколько вре­мени Савва испросил благословения у игумена посетить отшельников горы, дабы принять от них благословение и советы. Побыв в лавре святого Афанасия, Савва взошел на вершину горы Афонской. Здесь провел несколько дней и ночей в молитве. Посещая отшельников, Савва узнавал об их жизни и оживлялся высоким подвигом их. «Хотя, – го­ворит описатель жизни его, – и нельзя назвать сих отцев Ангелами, потому что они имели плоть, но истинно были человеки Божии. Они свободны были от всего: не занимались ни земледелием, ни торговлей; занятием их были молитвы, слезы, постоянное устремление ума к Бо­гу; открытое небо было их храмом; Христа зрели они в сердцах своих; их тесные келлии украшены были только травою; слух их оглашался шумом дерев и пением птиц. Иные скрывались в расселинах камней; другие, подобно птицам, гнездились на камнях морских, терпя дождь и ветры, летом опаляемые зноем, зимою перенося холод; пища их была самая скудная; иные немного принимали хлеба, другие довольствова­лись плодами и дикими растениями». Такая жизнь отшельников восхи­тила Савву. Он хотел жить отшельнически, но игумен не дозволил ему, объяснив, что молодому иноку небезопасна жизнь отшельническая, полезнее для него – общежитие. Савва подчинился совету опытности. В Ватопеде он стал образцом послушания, готовый служить каждо­му; днем служил братии, ночь проводил в молитве; питался только хлебом; носил одну власяницу, перенося холод зимы; ходил босой. Старец-отец прислал на содержание сына много денег и запасов. Савва по благословению игумена пошел босой раздать отшельникам кое-что из присланного. Близ Нилопотама напали на него разбойники и отня­ли все. Блаженный изъявил скорбь, что задержанный не поспеет, куда надобно. Те спросили: «Кто и откуда он?» Савва назвал себя учеником старца Макария, пользовавшегося известностью на Афоне. Те воз­вратили Савве, что взяли. И он поспешил к Макарию. Затем был он с милостыней в лавре святого Афанасия. Признательный игумен велел доставить его в обитель на лодке. Тут опять напали недобрые люди, и Савва спасен был от них хитростью старца. На деньги родителей Савва устроил в Ватопеде келлии и три храма и покрыл собор оловом. Два раза писал отец к сыну, прося его побывать у родителей. Сын писал отцу: «Расстанься с земным богатством, столько призрачным, с благами мира, суетными и непрочными; вступи на крестный путь; переселись ко мне и, упразднясь от суеты, приготовь себя к вечности молитвою и по­стом. Ты удостоился милостью Божией земного царства, смирением иноческой жизни достигнешь венца небесного. Я буду жить с тобою, и любовью твоей избавишь ты душу мою от печалей. Добрая мать моя последует твоему примеру в своей стране. Молю вас, да не будут слова мои тяжки для вас, как для известного юноши». Отец и мать в одном храме, в Студеницкой обители, совершили обет иночества. Отец Си­меон переселился к сыну в келлию, и сын окружал старца отца самыми нежными заботами до самой его смерти (1200 г.).

По настоянию благочестивого прота Дометия Савва принял на себя звание настоятеля Хиландарской обители, восстановленной из развалин щедростью родителя. Савва со страхом принял на себя Хиландар: братии было немного. Но к усердному рабу Божию пришли ревнители благо­честия. Оградив обитель от нужд временных вкладами, преподобный в ограждение нравственной жизни дал обители устав. «Преподобные и богоносные отцы наши, – пишет Савва в начале устава, – оставили мир по словам Господа: иже хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк. 8, 34). Подвизаясь в испол­нении заповедей, они день и ночь воздыхали о спасении души, с охотой терпели страдания и нужды, из любви к Нему распинали и умерщвляли себя каждый день послушанием и отсечением своей воли. И я, грешный Савва, последний из всех монахов, молю вас, возлюбленные о Христе, духовные братия мои и отцы, будем подражать тем купцам, которые про­меняли временное на вечное. Ревнуйте умным девам, которые наполнили елеем светильники». Словами Писания показав необходимость терпения (см.: Иак. 1, 2–4), добрых дел (см.: Иак. 2, 19–24) любви к ближним (см.: Ин. 1, 4–7; 6, 16–21; 5, 1–3), наставник продолжает: «друг друга любите, друг другу покоряйтесь, друг друга тяготы носите, все единомысленно повинуйтесь настоятелю». Устав святителя Саввы обнимал и порядок службы Божией, и порядок жизни и правления монастырского. Хиландар должен быть общежительным. Монахам не позволялось иметь никакой собственности, даже и одной медной монеты. Пищей должны пользоваться в общей трапезе и по келлиям ничего не держать съест­ного. На первый раз поступающий в обитель получает монастырскую одежду, а потом выдаются ему деньги; каждый день братия должны ис­поведовать грехи свои игумену, если он есть и духовник. Игумен должен учить всех и каждого путям спасения. Те, которые чувствуют себя сво­бодными от нечистых помыслов, от гнева, ропота, памятозлобия, могут приобщаться Святых Таин три раза в неделю. Иначе пусть приступают раз в неделю. Впрочем, это решает духовник. Подле монастыря Савва устроил гостиницу для принятия странных, нищих и больных; им обитель должна доставлять пищу и одежду53. Приведя Хиландар в полное устройство, преподобный захотел исполнить давнее свое желание – жить в безмолвии. Еще в 1193 году «всех правоверных крестьян мо­литвенник, Савва грешный», грамотою купил место для типикарницы Карейской54. Там построено было несколько келлий для хиландарской братии на те случаи, когда они по нуждам приходили в Карею. Савва выстроил для себя келлию с иконостасом во имя Саввы Освященного55. Здесь заключился он с тремя братиями, которые должны были совер­шать церковную службу. Тут он усилил свои подвиги поста и молитвы, сокрушения о грехах и смирения; душевные страсти утишал памятью о смерти. Впрочем, являлся ли кто с душевной нуждою или говорил о бедности и внезапной беде, у Саввы готова была для всех посильная помощь. Он написал и для Карейской отшельнической жизни устав56.

Преподобный Савва крепко молил Господа, дабы дано ему было извещение об отце его. И в одну ночь явился ему Симеон в лике свя­тых, сияющих славой; явившийся обещает сыну подобную блаженную участь, но сказал, что ему еще многое надобно совершить для Сербии. Сербия находилась тогда в печальном положении. Преемником пре­стола оставил отец Стефана. Честолюбивый брат Вулкан при помощи венгров отнял у Стефана Далматию и Диоклею и объявил себя королем. Стефану оставалась одна Сербия с титулом великого жупана. Но враги хотели отнять у него и последние владения. Стефан писал к брату Сав­ве, чтобы он для спасения земли Сербской перенес мощи святого отца их в Сербию. Святитель Савва не мог остаться равнодушным к скорби брата и бедствиям отчизны. Вулкан, чтобы достигнуть тщеславных своих целей, подчинился папе; в его владениях был собор под распоря­жением легатов папы и приняты некоторые правила западной церкви. Папа убеждал венгерского короля ввести в Сербии римскую веру57. Савва, посвященный в архимандрита в Солуни, перенес мощи святого отца своего в Студеницкую обитель. В день памяти его испросил у Го­спода обильное излияние мира от мощей Симеона и в сильном слове показал народу волю Божию о спасении вечном. Уступив просьбам брата, остался в Студеницкой обители. Для оживления в народе ис­креннего благочестия отправился он с проповедью слова Божия по всей стране. Проповедь его тем более имела силу над сердцами людей, что один расслабленный всеми членами по его молитве получил полное исцеление. Следствием того было то, что замыслы папы ввести в Сербии романизм остались неудавшимися58. Между братьями по убеждениям святителя Саввы прекратились ссоры и утвердился мир. Для Студеницкой обители преподобный написал устав59.

Наскучив шумом и почестями, преподобный, не взирая на прось­бы брата, возвратился в Хиландарскую обитель. Хиландарские иноки с радостью встретили преподобного отца своего. Святой по временам удалялся в любимую Карейскую келлию для глубокого безмолвия.

Нужды Афона заставили Савву отправиться к царю и патриарху. В Царьграде тогда уже властвовали или, точнее, неистовствовали па- пежники. Царь и патриарх пребывали в Никее. Царь Феодор Ласкарь был в родстве с владетельным домом Сербским: дочь его была за Радославом, племянником святителя Саввы. Император принял препо­добного со всею любовью; все, о чем просил Савва, сделано было для Афона. Он уже хотел возвращаться в свое уединение, как пришло ему на мысль воспользоваться случаем – испросить милость для Сербии. Призвав Господа на помощь, он предложил царю прошение о том, чтобы патриарх посвятил одного из сербов, спутников его, в архиепископа, по той мысли, что серб-пастырь может быть более полезен для Сербии, чем иноплеменник. Благочестивый Феодор с радостью согласился, но прибавил: «Хочу видеть избранного тобою брата, благоволит ли к нему душа моя? Тот должен быть особенным человеком, на кого падет такой жребий». Савва представил всех спутников. «Все братия твои, – сказал царь, – хороши, но ни одному не могу доверить высокого сана, к тебе одному расположена душа моя». Смиренный Савва не хотел и слышать о том. Долго уговаривали его царь и патриарх, и едва согласился Сав­ва на их желание по долгу послушания. В день Успения Богоматери Савва посвящен был в архиепископа патриархом. После того новый святитель решился еще испросить милость для Сербии. «Доверши милости твои, государь, – говорил Савва. – Пусть на словах и на бу­маге предоставится право рукополагать архиепископа Сербии собо­ром епископов Сербских». Святой объяснил как то, что это согласно будет с правилами Апостольскими, так особенно то, что во время бурь военных, так частых в печальное время, трудно являться из Сербии для посвящения архиепископа. И царь, и патриарх отяготились такою просьбой: им хотелось, чтобы Сербская церковь оставалась в полном подчинении патриарху. Долго происходили совещания по этому делу. Наконец, выдана была и желанная патриаршая грамота60.

По возвращении из Никеи святитель, простясь с Афоном, отпра­вился в Сербию. Брат Стефан лежал больным и отправил сыновей своих встретить святителя на границе владений. Посетив больного, архиепископ освятил воду, напоил и окропил больного, и больной по­чувствовал легкость, а вскоре стал здоровым. Кафедра архиепископа поставлена была в Жичах, где еще отцом начат великолепный собор. Хотя храм еще не был докончен, но святитель, украсив внутренность его иконами, освятил престол и потом посвятил избранных учеников своих в епископы Сербии61. По его мысли созваны были все жупаны Сербии, и в их присутствии Стефан венчан был королевским венцом. На другой день во время Литургии после Евангелия сам читал он Символ веры, и вслед за ним повторяли все от короля до последнего подданного. В следующие затем два дня предлагал народу различные наставления и заключил поучение такими словами: «Ни добрая жизнь без правой веры не может принести нам пользы, ни правая вера без добрых дел не приведет нас к Богу». Святитель принял потом меры против не­законных сожитий. В народе многие брачные жили без освящения священнического. Священникам предписано обвенчать в храме всех невенчанных. Сам святитель обозревал свою паству, убеждая народ проводить жизнь достойную христиан; иноков, живших на своей во­ле в виде скитников, но без правила скитского, собрал в общежития и подчинил уставу. Между благородными оставались еще державшие­ся ересей, и он убеждал их соединиться с Церковью, обещая милости короля62. Когда король венгерский, завидуя возвышению сербского короля, объявил Сербии войну, патриот-пастырь отправился в Венгрию и после увещаний силою чуда склонил короля к миру и правой вере63.

По смерти брата святитель Савва отправился на Восток для по­клонения святым местам, освященным стопами Спасителя. Не остав­лено им ни одно место Святой земли, где бы не побывал он; посетил и все пустыни иноческие. В обители Саввы Освященного получил он дорогой дар – жезл Освященного, хранимый поныне по его завеща­нию на Афоне64. На обратном пути был он в Никее. Император Иоанн Ватаци принял и отпустил его с почестями в Афон. Прибыв на кафе­дру, совершил годичное поминовение о брате-короле и утешен был нетлением тела его.

Святитель старался умирить вражду, поднявшуюся между пле­мянниками. Радослав, завлеченный дурной женщиной в дурные дела, вынужден был бежать из Сербии. Святитель венчал на королевство Владислава в 1230 году.

Под бдительным надзором святителя Саввы цвело благочестие в Сербии. Он каждый праздничный день предлагал поучение в хра­ме: вельможным внушал не забывать о смерти, воинам остерегаться своеволий, народу не возобновлять языческих веселий. В монастырях вводил он все лучшее, что видел на Востоке. Для устроения и укра­шения храмов вызывал с Востока лучших иконописцев и мастеров мраморной работы65.

В грамоте своей святитель писал: «Спаситель нам сказал: славящих Меня прославлю; кто исповедует Меня пред людьми, о том возвещу и Я пред Отцем Моим Небесным (см.: Мф. 10, 32). Христолюбивый Ила- рион, священный епископ Зетский, последуя словам Спасителя, поднял много трудов в своем святительстве. Поставленный мной в святителя Зет- ской области, он прежде всего старался учить людей Божественному за­кону. Потом построил в местечке Вранине дом Божий, храм в честь препо­добного отца нашего Николая, поселил там черноризцев для славословий Богу и отдал святое место под мою защиту. Я, архиепископ Сербской земли, даю заповедь именем Господа Вседержителя и именем смирения моего: пусть при преемниках моих архиепископах святое то место не обращается в метохию (подворье) архиепископа или на другое работное назначение... Пусть братия сами избирают себе старейшину и только получают благо­словение архиепископа»66.

Народ сербский назвал святителя Савву просветителем Сербии. И не напрасно. Путешествуя по стране Сербской, святой насадил в ней благочестие, которое пережило в народе бури веков. И поныне в серб­ском народе остается еще много благочестивых, истинно христианских обычаев, насажденных просветителем Сербии. Биограф святого Сте­фана Лазаревича пишет о современных ему сербах: «с юного возраста все, от малого до старого, приучены посещать храм Божий дважды в день». Грешно было бы для серба обещать что-нибудь, не прибавив: «если Господу угодно». Путника не спрашивают: «Куда идешь?» Опу­ская из вида его волю, говорят: «Если Богу угодно, что?» Прежде всего воля и слава Божия. Перед питьем вина серб всегда скажет: «В славу Божию». До нового года с первого дня праздника Рождества Христо­ва при встрече говорят друг другу: «Христос родился» и «воистину родился». В продолжение трех дней праздника каждый может при­ходить в дом чужой и есть и пить, сколько угодно. Радость о Христе все приготовила. Сколько других еще прекрасных обычаев живет еще в народе, невзирая на давившую тьму магометанства67.

Святитель приближался к концу земного пути. Избрав в преем­ника себе испытанного инока Арсения, при собрании епископов по­святил он его в сан святительский и поручил ему вместо себя управ­лять делами архиепископии; он объявил, что отправляется на Восток. Племянник-король и все другие удерживали его, но он сказал, что желает посетить Синай и потом, если Господу угодно будет, жить в без­молвии. Король Владислав, впервые начавший обрабатывать сербские рудники в горах Сербии и тем обогативший Сербию68, доставил свя­тому богатые дары для церквей Востока. Савва отправился морем. Поднялась буря; все спутники ожидали смерти. Святитель молился; потом, подняв руки, осенил море крестным знамением, и волны утихли. В Иерусалиме беседовал он с патриархом Афанасием и отправился в Александрию. Помолившись в храмах святого Марка и мученика Ми­ны, с проводником патриаршим посетил отцов Мареота и Ливии и был в Фиваиде. На Синае покланялся месту Боговидения; здесь пробыл он весь Великий пост. Возвратясь в Иерусалим, отсюда путешествовал в Антиохию и в монастырь Симеона Дивногорца; чрез Армению при­был в Болгарию к родственнику, князю Ясеню. Сделавшись болен, он сказал, что умрет в Тернове, и приказал отправить собранные им святыни к архиепископу Арсению в Сербию. Потом, причастившись Святых Таин, сказал: «славу Богу за все», и предал дух свой Господу. Патриарх Иоаким с епископами и игуменами совершил надгробное пение, и святое тело положено было (14 января) в новой княжеской церкви 40 мучеников69.

Спустя полгода после погребения усильными просьбами король Владислав склонил Ясеня уступить мощи святителя Саввы отчизне его, и они торжественно перенесены были в монастырь Милешевский, построенный Владиславом70. В 1595 году изуверный визирь Сянан, взяв Милешево, предал святые мощи огню, но казнь Божия постигла гордого изувера. Доселе счастливый на войне, он разбит был слабы­ми сербами и, вторично разбитый Трансильванским баном, постыдно кончил жизнь. На месте же, где лежали мощи преподобного, больные и после того получали исцеление71.

Святой Савва на древних иконах сербских изображается с длин­ною русою бородою72.

Память Преподобной Феодоры Александрийской

Святая девственница Феодора подвизалась в Александрии; по па­мятникам называется она Александрийскою. По наставлениям ее более чем вероятно, что она была настоятельницею общины дев. По ее же словам видно, что она жила в то время, как Александрийскою Церковью управлял архиепископ Феофил73. Между письмами святого Исидора Пелусиотского, жившего во время Феофила и Кирилла Александрий­ских, есть послание к александрийским инокиням сандальницам. Это название значит, что инокини блаженной Феодоры носили на ногах сандалии, тогда как Фиваидские пустынницы ходили босыми. «Жен­ский пол, – писал преподобный, – не имеет права на снисхождение: он может мужественно противостоять обольщению и отражать нападения пожеланий. Учат этому славная Сусанна, дочь Иефая, и достойная удив­ления Иудифь... А глава женских побед и трофеев, всехвальная Фекла, стоявшая неизменным столпом девства, как огонь, возгоревшись среди волн страстей, приплыла в безопасную пристань. Если желаете быть таковыми, сохраняйте неугасимыми лампады: скоро придет Жених. Да не усыпит вас какой-либо сон сладострастия, который сонливых и не­радивых оставляет за дверями брачного чертога»74. Блаженная Феодора бодро ожидала Небесного Жениха, зорко смотрела за состояниями ду­ши своей, не допуская власти греха над собою. По памятникам остается за нею название святой Феодоры щедролюбивой. Это значит, что она отличалась в жизни своей особенною любовью к подвигам милосердия. Подвигами многих лет достигла она высокой духовной опытности, так что наставления ее записывались и перешли в книгу духовных советов.

Она приглашала избирать тесный путь, указанный Спасителем, как путь, необходимый для духовного совершенствования. «Старай­тесь, – говорила она, – входить тесными вратами. Если бы деревья не подвергались в холодное время напору ветров, дождю и стуже, то летом не приносили бы плодов. Жизнь земная с ее невзгодами – наша зима. Если не станете переносить скорби и испытания, – не ожидайте себе покоя за гробом».

«Неоценимы выгоды уединенной жизни, особенно для дев и от­шельников молодого возраста. Но надобно строго наблюдать за собою, чтобы не утонуть в лени или унынии. Под предлогом желаемого ду­шевного мира предаются покою телесному и доходят до бед душевных; появляется чувство усталости, расслабление колен, – появляется то та, то другая болезнь. “Болен я, – говорят, – не могу прочитывать по­ложенных молитв”. Но дело в том, что не возбуждают себя к твердости. Один монах при наступлении часа молитвы ощущал лихорадку и боль в голове. Раз он говорит себе: “да, я чувствую себя дурно; пожалуй, и умру: пусть же встану и помолюсь Богу прилежнее обыкновенного”. Так он вынудил себя стать на молитву и читал положенные молитвы.

Оказалось, что еще не окончил он молитв, как чувствовал легкость, и когда прочел, то пропала вся болезнь. После того он стал бороться с лукавою ленью точно так же, и каждый раз чувствовал себя после молитвы свежим и здоровым».

«Христианин, разговаривая с манихеем, настаивавшим, что тело – источник зла и дело демона, отвечал ему умно: подчините тело ваше христианскому умерщвлению, – и убедитесь, что тело создано Богом».

«Один уважаемый человек, – говорила она еще, – был осыпаем жестокою бранью. Выслушав брань, отвечал он спокойно: я мог бы от­вечать вам такою же бранью, но Христов закон заграждает мне уста».

«Ни бдения, ни телесные труды не доведут нас до спасения, если нет в душе смирения. Был святой пустынник и изгонял духов из бес­новатых. Раз спросил он демона, что прогоняет его, не пост ли? “Нет, – отвечал тот, – и мы постимся”. Не бдение ли? “Нет; ты знаешь, что и мы не спим и бываем очень деятельны”. Не пустынная ли жизнь? “Нет; и мы ходим по пустыням”. Какая же добродетель изгоняет вас? “Смирение побеждает нас, смирения не терпим мы”, – отвечал тот. Видите, – продолжала Феодора, – смирение есть та добродетель, ко­торая дарует нам победу над злыми духами».

Она не дозволяла никому оставлять своей келлии по причине искушений. «Искушения, – говорила она, – пойдут за нами везде. Пустынник, мучимый искушением, собирался совсем в дорогу, чтобы оставить свою келлию. Но неожиданно видит, что кто-то в человече­ском образе надевает сандалии и говорит ему – ты, может быть, ради меня удаляешься отсюда; но уверяю тебя, что я хожу скорее тебя, и ку­да бы ты ни пошел, везде найдешь меня. Видите, он еще насмеялся над неопытным пустынником».

Вот прекрасный урок, данный святою для начальствующих! «Кто не умеет, – говорила она, – вести другие души ко спасению, пусть откажется от мысли о начальствовании. Начальник не должен питать в себе ни гордости, ни желания власти. Он не должен быть игрушкою лести и не должен ослепляться подарками. Начальник должен быть кроток, исполнен смирения, терпелив; он должен быть строго честен и прямодушен; должен быть кстати снисходительным и в свое время строгим. Любовь его должна заботиться о других, как о самом себе»75.

Святая Феодора почила около 415 года76.

День тринадцатый. Представление преподобного Елеазара Анзерского

Уроженец города Козельска, сын купца Севрюкова, Елеазар еще в молодых летах пришел в Соловецкую обитель77 и, испытанный послу­шаниями, пострижен был в монашество; строгим постом, крепостью в молитве, глубоким вниманием к себе самому он приобрел себе ува­жение братии и любовь игумена Иринарха. Ревнуя служить Господу с самоотречением более тяжким, по благословению преподобного Ири- нарха удалился он на Анзерский остров, за 20 верст от обители, и здесь стал подвизаться отшельником, не развлекаемый никем. Сперва жил он на горе у озера. Для пропитания своего на пустынном острове делал он своими руками деревянные чашки, ставил их у морской пристани, и временные гости – моряки – оставляли отшельнику хлеб и другие съестные припасы. Спустя 4 года, в 1616 году, постриженный в схи­му, перешел он к ветхой церкви святителя Николая, поставленной для временных тружеников на солеварнях. Здесь поставил он себе малую келлийку и жил с Господом. Мало-помалу собралось к нему несколько ревнителей скитского жития. Преподобный Елеазар ввел для сподвижников древний чин скитского жития. Келлии безмолвных пустынников поставлены были в версте одна от другой. В субботу вечером собирались они для общей молитвы и в следующий день, со­вершив воскресное пение, расходились по келлиям для Богомыслия. Молитва, псалмопение, рукоделие по силе составляли обыкновенное занятие их. О душевных смущеньях открывали они преподобному старцу. Преподобный был не только великим подвижником, но и лю­бителем духовного просвещения. «От многого Божественного Пи­сания, – сказано о нем во вкладной книге скита, – различные повести собра и три книги цветника своею рукою написа уставом; такожде и чин монашеского келейного правила в писании – от искусу, добре истолкова». В другое время преподобный то коленопреклонно молил­ся, то рубил дрова и носил их на спине своей. Немало пришлось ему претерпеть искушений то от духа злобы, то от людей немощных. Раз явился ему искуситель в виде брата обители, с приглашением в оби­тель. Подвижник не хотел идти в путь, прежде чем совершит правило келейной молитвы, и стал на молитву. Но когда приходилось ему читать Молитву Господню – Отче наш, мнимый брат выходил из кел­лии; подвижник изумлялся и продолжал молиться. Наконец, после нескольких опытов повторения той же истории, мнимый брат исчез без следа, а подвижник увидел, что если бы отправился он в обитель, то бурное море поглотило бы его. Царь Михаил, скорбевший о том, что не имеет наследника престола, и узнавший о преподобном Елеазаре от прежнего келаря лавры, а теперь подвижника Соловецкого, Александра Булатникова, вызвал старца в Москву и просил молитв его. Старец сказал царю, что родится наследник, и, после теплой моль­бы старца, в 1629 году, родился царевич Алексий. Признательный царь Михаил до гроба своего благотворил Анзерскому скиту. Царь Алексий, по вступлении на престол, предписал строить каменный храм в скиту, начатый по воле отца его, но постройка которого была остановлена. Он желал видеть старца лично, и старец, уже дряхлый, опять был в Москве. Старец был обласкан царем. Но в Соловецкой обители негодовали на то, что Анзерскому скиту предоставлена была независимость от обители. Вследствие того не только не оканчивалось построение храма, невзирая на царский указ, но сам старец заключаем был в оковы и темницу78. Преподобный образовал из учеников своих строгих подвижников. Таков был Никодим, бывший преемником на­ставника своего в скиту; великий Никон также был учеником Елеаза- ра. Когда сей Анзерский скитник стал восходить со степени на степень власти и силы, он делал все, что мог, для покоя преподобного Елеа- зара. Будучи митрополитом, писал он к архимандриту: «Поберегите Анзерских старцев, строителя и братию», и предписывал исполнить просьбу старца Елеазара – отпустить в его скит больничного старца Кирика79; в 1655 году патриарх Никон выпросил у царя отпускать в Анзерский скит более прежнего свеч, ладану, вина и муки для цер­ковной службы; установил быть 17 братьям в скиту и послал от себя серебряные оклады на иконы и дары скитникам деньгами и рыбою. Святой старец скончался после 40-летних подвигов января 13-го дня 1656 года. Память его чтится местно80.

День пятнадцатый. Память преподобного Гавриила Лесновского и Прохора Пшинского

По Болгарскому синаксарю 1340 года «преподобный отец наш Гавриил, сын благородных и богатых родителей, был отдан книжно­му учению и помощью Божиею хорошо успел в нем. Когда пришел в возраст, обручили его с невестою хорошего рода; но он, не кос­нувшись ея, ушел в монастырь и стал монахом. Получив большое богатство, удалился в Лесновскую гору и создал храм святого архи­стратига Михаила, поставил игумена, собрал много иноков и оста­вил тут все свое имущество, а сам отошел в гору и пребывал день и ночь в молитве, бдении и молчании. Так провел он 30 лет, пере­несши много томления от нечистых духов, и придя в монастырь, тут преставился. Тело его пробыло в земле 30 лет; потом объяви­лось одному русскому города Средца. Тот, придя на место, устроил ковчег и в нем положил мощи. При них совершалось много чудес: слепые прозирали, хромые оздоравливали, беснующиеся исцеля­лись прикосновением к святым мощам. Спустя долгое время мощи святого перенесены были в город Тернов Болгарский и положены были в трапезе святых апостолов»81.

В житии преподобного Иоакима Осоговского читается: «чудные и истинно новопросвещенные отцы наши и пустынножители, небесные человеки и земные Ангелы, Христовы друзья, Иоанн и Прохор вместе с Гавриилом, а с ними и Иоаким отец наш, честная четверица, Бого­избранное дружество, трудолюбивые делатели Христовы, вышедшие на возделывание духовной нивы ралом веры и на сеяние семени духов­ного, чтобы принесть сторичный плод... Преподобный отец наш Иоанн, по Давиду, витал по горам, как птица, и изволил взойти на гору высо­кую, называемую Книшеву, и там водворившись, прилеплялся одному Владыке Богу... Святый преподобный отец наш Прохор по подвигам подобен Иоанну; желая явиться подражателем ему, молился Господу: настави мя, Господи, на путь Твой, да вниду к олтарю Божию и к Богу, веселящему юность мою. Идет в путь и поет иные псалмы. По смо­трению Божию преподобный пришел в пустыню Вранскую на реку Пшин и стал тут совершать постническое и равноангельное житие; подвизавшись искусно и богоугодно, с миром переселился к Христу в обитель небесную. По преставлении сего блаженного святые мощи его совершают дивныя чудеса»82.

Так как по этому известию Иоанн, Прохор и Гавриил поставляют­ся близкими между собою по времени, а Иоанн, выставляемый здесь как образец жизни для преподобного Прохора, есть не кто другой, как преподобный Иоанн Рыльский, почивший в 946 году, то земные под­виги преподобного Прохора надобно отнести к концу X века, а подви­ги преподобного Гавриила к началу XI века. По Сербской летописи, благочестивый король Милютин (1276–1320) построил прекрасный храм в честь преподобного Прохора Пшинского. О месте подвигов преподобного Гавриила известно следующее: Лесновский монастырь отделяется от города Кратова Злетовскою горою, почему и называется иначе Кратовским. Здесь великолепный храм построен в 1341 году наместником Сербского царя Оливером. Известна постная триодь 1342 года, писанная «в горе Злетовской, в м. Леснове, в монастыре великого воеводы Архангела Михаила, у гроба преподобного отца Гав­риила, – егоже великий воевода Оливер создал из темени (с основа­ния) всякими добротами украсив – сосуды златыми и серебряными, покова великия иконы серебром и златом». Фанатизм магометанский доводил обитель до запустения, но с 1805 года она мало-помалу вос- становляется83.

Недавно стал известен синодик Пшинскаго монастыря святого Прохора, что близ Враны; город стоит на восточной Мораве, в При­штинском округе, а обитель – исчезла84.

День шестнадцатый. Поклонение честным веригам Святого Апостола Петра

Во время гонения на юную Иерусалимскую Церковь, воздвигнутого Иродом Агриппою, царем иудейским, около 42 года от Р. X., ревностный проповедник Евангелия апостол Петр закован был в цепи и заключен в темницу. Ночью, накануне того дня, в который положено было вывести Апостола на суд к народу, Ангел чудесно освободил Петра от оков и тем­ницы (см.: Деян. 12). Слух о чудесном освобождении Петра немедленно распространился в Иерусалиме; благочестивые ученики его стяжали себе, как драгоценность и святыню, цепи, или вериги, святого узника и с уважением хранили, передавая их, при кончине своей, преемственно один другому. Верующие получали от них исцеления, как от платков и полотенцев, бывших на теле апостола. Павла (см.: Деян. 19, 12).

Императрица Евдокия, супруга Феодосия II (408–450), по обету своему бывши в Иерусалиме для поклонения святым местам, получила от иерусалимского патриарха Ювеналия между духовными сокровища­ми и чудотворные вериги апостола Петра. Пришедши в Константино­поль, она одну из них в 439 году послала в дар дочери своей Евдоксии, супруге Римского императора.

На Литургии чтением Апостола Церковь упоминает о веригах, кои возложены были на апостола Петра в Иерусалиме (см.: Деян. 12, 1–11); Евангелием благовествует о восстановлении апостола Петра в звании Апостола по его мученической смерти.

День шестнадцатый. Память преподобного Ромила (Ромула)

Местом родины преподобного Ромила85 был Бдин (Виддин); мать его была болгарка. Достаточное состояние родителей доставило ему способы получить хорошее образование. В Терновском монастыре Устье, расположенном за городом на святой горе, полагал он начало монашеской жизни; тут было тогда много иноков; тут произнесены им обеты иноческие. Когда в Скрытной (парорийской) пустыне стал жить преподобный Григорий Синаит, Ромил поступил под его руководство. Но нападения разбойников («ихже и хусаре места оного жители на- ричють») вынудили его удалиться опять в Загорье, и он жил с другом своим Иларионом в уединенном месте, называемом Мокрое, в расстоя­нии от Тернова на день пути. Когда же царь Александр усмирил раз­бойников и в Скрытном стало покойно, Ромил опять жил в Скрытной пустыне. Сюда пришел к нему из Константинополя Григорий Цамблак, описатель жития его. Спустя некоторое время Скопельский начальник известил, что магометане хотят напасть на их места, потому пусть уда­лятся в другое место. Ромил удалился в прежнюю келлию свою, что была в Мокром; а отселе перешел на Афон в лавру и жил уединенно в скиту Меланском; Цамблак жил с ним в этом уединении. Когда убит был (на войне) деспот (Романский) Углеш (1370 г.): «тогда на Афо­не все иноки наполнились смятением и ужасом и многие убежали» с Афона. Так и Ромил «удалился в другое место, называемое Авлонь (это вблизи Драча), а отсюда уходит со своими учениками в Сербскую землю, в место, называемое Раваница, где обитель Вознесения Госпо­да нашего Иисуса Христа. Здесь прожив немного время, переходит с земли на небо». Так говорит Цамблак. Краткое житие замечает о по­следнем времени в особенности. «Вышед с святой горы, – говорится здесь, – достигает Иллирика; тут находит он раздоры страстей и жалкие разделения, но в короткое время успевает своими наставлениями ввести согласие. Отсюда переходит в Далматское место Раваницу». В каком году почил преподобный Ромил, не показано ни в кратком, ни в про­странном сказании о нем. Но по всему, что известно, вероятно, что почил он не ранее 1375 года. Мощи его почивают в Раваницкой обители, где подают зрение слепым, хождение хромым и исцеляют всякие недуги86.

Память священномученика Дамаскина Габровского

Священномученик Дамаскин родился в местечке Габрове Тернов- ской епархии87.

По любви к иночеству он удалился на Афон и принял монашество в Хиландарском монастыре. Здесь посвящен был в иеродиакона и по­том в иеромонаха; здесь же избрали его и в игумена. По нуждам обители отправился он в Болгарское поселение Свистово88. Исполнив нужные дела по обители, он должен был еще получить старый долг с турок. Когда им было сказано о долге, должники, согласясь между собою, не только не платили долга, но еще напали на беззащитного христиа­нина и отняли у него всю бывшую на подворье собственность. Злодеям и того было мало. Они подговорили турчанку худого поведения и тайно провели ее в подворье. Потом, напав на подворье с шумом и криком, разбили двор, найдя тут турчанку, связали Дамаскина как виновно­го в похищении магометанки и представили в суд. Кадий, выслушав Дамаскина, видел, что тут только насилие злобы. Но взволнованная клеветою толпа изуверов неистово кричала, что монах осквернил за­кон их. Фанатики предложили Дамаскину на выбор одно из двух – или виселицу, или обращение в магометанство. Преподобный отвечал: «Я родился христианином, таким и умру. Отречься от Христа – то же, что отказаться от Вечной жизни: без Него нет спасения грешникам, каковы все мы, я и вы. Он примиритель правды Божией с грешным человечеством; Он – податель благодати Божией, необходимой для выполнения воли Божией. Жалею о вас, если вы не понимаете того. Но было бы безумием, если бы я согласился купить за временную жизнь погибель вечную». Со связанными назад руками привели его на место казни. Он попросил дозволения помолиться. И, получив его, оградил себя крестным знамением, с лицом, обращенным на Восток, помолился и потом сказал: «теперь я готов на смерть». Его повесили. Гнев Божий скоро постиг злодеев: вслед за кончиною мученика, переправляясь чрез Дунай, они потонули. Священномученик пострадал в 1771 году января 16 числа.

Память блаженного Максима Тотемского

Блаженный Максим, Тотемский священник, юродствовал 45 лет, преставился 1650 года января 16 числа. Мощи его под спудом в градской церкви, что у варниц. Почитание его (местное) началось с 1715 года89.

День семнадцатый. Память преподобного Антония Дымского

По житию преподобного Варлаама Хутынского, близкий к кончине своей, преподобный Варлаам сказал ученикам своим: «Блюстителем вашим по душе и телу назначаю вам игумена Антония, который возвратился из Царьграда и святых мест и в этот самый час уже недалек от нас». Вслед за тем сказали, что Антоний уже в монастыре, и святой с радостью вручил вошедшему Антонию свое стадо. Это было в 1192 году90. Неизвестно, как долго оставался настоятелем Хутынской обители посетитель святых мест; но в 1230 году уже и другой игумен Хутынский Арсений переведен был на игуменство в Юрьев монастырь. Преподобный Антоний, отказавшись от управления Хутынскою обителью, на берегу озера Дымского, что в 15 верстах от города Тихвина, основал свой монастырь91. С давнего времени преподобный Антоний на иконах держит хартию со словами: «се удалихся, бегая, и водворихся в пустыни». Еще и ныне обитель его окружена лесами. Площадь, на которой стоит она, поднята, как холм, над окрестностью; при подошве ее тихое, темное озеро, а кругом, в необозримую даль, идут леса, ныне по местам исчезающие. Над ракою преподобного лежит железная шляпа его. В ней 15 фунтов весу; широкие поля ее прибиты к тулье толстыми гвоздями; шляпки гвоздей, рубцы окраин должны были врезаться в покровы голов­ные, останавливаясь только на твердых черепных костях, а тяжесть шляпы усиливала боль язв. Так приобретал покой и радости вечной жизни подвижник Божий! Преподобный Антоний, кроме Дымской пустынной обители, основал еще Вырдомскую пустынь. Достигнув 67 лет в трудах и подвигах, блаженный Антоний мирно почил 24 ию­ня 1224 года92. Мощи преподобного обретены нетленными в 1330 году, и с того времени, прославленные чудесами, стояли открыто в храме обители. В 1409 году, по слуху о приближении полчищ свирепого Едигея, святые мощи сокрыты были в земле; сосуды, колокола, шля­па преподобного опущены были в Дымское озеро; татары сожгли обитель. Мощи преподобного со времени Едигея остаются под спу­дом. В 1585 году в октябре и ноябре, когда в Антониевой обители укрывались и Валаамские иноки, выгнанные лютеранами шведами из Валаама, преподобный два раза спас свою обитель от пожара, бла­говременно пробуждая настоятеля Симеона от сна. В 1744 году петер­бургский купец Калитин, долго страдавший не исцелявшеюся ничем болезнью, получил исцеление при мощах преподобного Антония; признательный Калитин устроил раку преподобного и иконостасы в храме93. Память преподобного чтится 17 января, в день памяти ве­ликого Антония, а 24 июня, в день кончины преподобного, бывает крестный ход на озеро; в обители посвящен храм преподобному94.

Память преподобного Антония Краснохолмского

Преподобный Антоний, будучи иеромонахом, в 1461 году при­был из Белозерской стороны в пустыню на левый берег реки Мологи и здесь, не вдали от Красного холма и в 30 верстах от Бежецка, поло­жил основать обитель. Тогда в здешнем краю еще не было обителей. Преподобный Антоний построил деревянный храм в честь святого Николая. К нему собрались братия, и он ревностно учил их путям спасения примером жизни своей и наставлениями. Набожный боярин Иван Нелединский, владелец тех мест, щедро доставлял средства для обители. На его иждивение преподобный Антоний построил камен­ный храм святителю и вскоре по освящении его, в 1481 году, мирно скончался. Мощи его почивают под спудом95.

Память преподобного Антония Черноезерского

В бывшем Богородичном монастыре, на берегу Черного озера, Че­реповецкого уезда, почивают под спудом мощи преподобного Антония Черноезерского, основателя пустыни. Подвиги его и их время неиз­вестны, но вероятно, они принадлежали XVI веку. Местная память его чтится 17 января96.

День восемнадцатый. Память святых отцов Афанасия и Кирилла Александрийских

Совместное празднование сим великим светильникам веры уста­новлено по особенной святости и заслугам их для Церкви. Отдельно память Афанасия 2 мая, Кирилла 9 июня.

Память блаженного Максима, митрополита Угровлахийского

В мире назывался Георгием; был внук предпоследнего Сербского государя (деспота) Юрия Бранковича, сын его сына Стефана, ски­тавшегося вне отечества, и Ангелины, супруги последнего. Стефан получил от Венгерских королей поместья в Среме, где и стало жить его семейство. Так как в этой стране, куда бежало от ига турецкого много сербов, не было ни церквей, ни священников, то Георгий на свой счет построил несколько церквей, пригласил из Софии митрополита Левия для поставления священников и в 1496 году основал мона­стырь Богородицы в Крушедоле, где и сам постригся. Радул, воевода Угровлахийский, в 1503 году пригласил его в свою землю и сделал митрополитом; при преемнике Радула, Михне (1508–1510), Максим воротился в свой монастырь, но в 1513 году снова вызван был воево­дою Нягоем Бессарабою. Впрочем, недолго там прожил и, возвратясь в Крушедол, скончался в 1516 году. Мощи его покоятся в обители его, которая с XVIII столетия сделалась местопребыванием сербских патриархов в Австрии.

День девятнадцатый. Представление блаженного Феодора Юродивого

Блаженный Феодор97 родился в Новгороде и в юных летах обучен был чтению книг. Он рано начал любить благочестие, – в среду и пяток не вкушал ничего и постоянно посещал храм Божий. По примеру великих юродивых востока, он избрал для спасения своего путь юродства. Не имея нигде постоянного жилья себе, он в морозы ходил босым и полунагим; все, что получал от боголюбивых, раздавал бедным, а сам терпел нужду во всем; ветреная молодежь смеялась над ним, оскорбляя его словами и по­боями; но он переносил все весело. Когда другие предавались глубокому сну, Феодор обходил храмы города и молился. Так протекла жизнь его! Современником его был блаженный Николай Качанов, живший на Со­фийской стороне, – тогда как Феодор ходил на Торговой. Когда блажен­ному Феодору случилось переходить Волховским мостом на Софийскую сторону, блаженный Николай гнал его на Торговую; то же делал и Фео­дор, когда заставал Николая на Торговой стороне. Блаженные, понимая друг друга и себя, видимою враждою своею напоминали новгородцам их междоусобия, которые так часто бывали кровавыми и по предлогам самым пустым. Случалось, что блаженный Феодор говорил вслух: «Бе­регите хлеб», – и наступал голод. В другое время говорил: «Чисто тут будет, – хорошо будет сеять репу», – и пожар опустошал улицы Торговой стороны. Пред кончиною своею говорил он встречавшимся с ним: «Про­щайте; далеко иду». Он просил похоронить его близ торжища и скончался 19 января 1392 года. Впоследствии над гробом его построена была часов­ня, и здесь больные получали исцеления. В новой каменной часовне при храме Победоносца Георгия на Лубянице, построенном еще в 1181 году, и ныне мощи блаженного. Ему есть особая (печатная) служба, по которой чтится память его 19 января и совершается молебствие при мощах его98.

В наше время путь блаженного Феодора – путь, заросший травою. Но пусть этот путь, путь полного отречения от земного, слишком высок. Пусть купец остается купцом, чиновник чиновником, земледелец зем­ледельцем, только бы жили, не забывая Господа, не оскорбляя святых заповедей Его. Чем занят век наш? О том только хлопочут, как отыскать новые средства к жизни, и, находя, расточают их безумно; люди как в уга­ре от жадности к удобствам земной жизни. «В поте лица твоего будешь есть хлеб твой», – таково определение Божие о грешном человеке. Но надобно, чтобы труд твой для земли не был потерянным или во вред для вечности твоей. Ужели для тебя, как и для язычника, и боги и жизнь только на земле? Трудись, работай, но – всегда пред очами Бога, Су­дии Всеведущего и строгого в правде. Не отнимай работою для земли ни времени, ни души твоей у дел служения Господу. Занимайся нуждами земными, но не иначе, как во славу Божию. Иначе что ждет тебя, если ты пренебрегаешь Владыкою неба и земли? Господи! Кто может пребывать в скинии Твоей? Кто может обитать на святой горе Твоей? Тот, кто поступает непорочно, творит правду и говорит истину от сердца; кто не клевещет языком своим, не делает другому зла; кто клянется ближ­нему и не изменяет; кто серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного (Пс. 14, 1–5). Бесполезно богатство в день гнева, а правда спасает от смерти (Притч. 11, 4). Явилась благодать Божия, спасительная для всех человек, научающая нас, чтобы мы, отвергнув не­честие и мирские похоти, трезвенно, праведно и благочестиво жили в на­стоящем веке (Тит. 2, 11–12).

День двадцатый. Память преподобного Евфимия Великого

Евфимий Великий родился около 380 года в Мелитине, городе Никейской митрополии, от благочестивых и благородных родителей, по молитвам их, которые доселе были бесчадны, и назван Евфимий – Благодушный, по радости и утешению их о его рождении. В отроче­стве он посвящен был Богу и отдан матерью на воспитание брату ее, а от него принял Евфимия для воспитания епископ Мелитинский. Воспитанный в правилах добродетельной христианской жизни под отеческим попечением архипастыря Мелитинской церкви, Евфимий рукоположен был от него в чтеца и пресвитера. Ему поручено бы­ло старейшинство и попечение о монастырях того города, в котором он жил. Поэтому, любя иночество и безмолвие, он более пребывал в монастыре, соседнем городу, а на дни Великого поста уединялся в пустыню. Видя, что безмолвие его по обязанностям его звания не­редко нарушается, Евфимий, 29 лет, тайно удалился с другом своим Феоктистом в пещеру Иерусалимской пустыни, принадлежавшей лавре Фаранской. Из своей пещеры они ежегодно 14 дня января уда­лялись в пустыню и возвращались в свои келлии на цветную неделю. Пребывая в пещере и пустыне, преподобные питались трудами рук своих и имели одно попечение – угодить Богу. Чрез пять лет два друга-инока переселились для высших подвигов благочестия почти в непроходимые места пустыни. В тот же день преподобного Евфимия схимника и Лаврентия за­творника Печерских. Мощи их почивают в Феодосиевых пещерах; сведения см. 28 августа.

Память преподобной Вассы

Родом из Солуни, игуменья монастыря близ Иерусалима, бывшая образцом чистоты и христианского подвижничества, ревнительница веры против еретиков евтихиан, была уважаема царственными лицами и вела переписку с императрицею Пульхериею (451 года).

День двадцать первый. Память преподобного Максима Грека

Преподобный Максим, родом грек, по своим великим подвигам вполне принадлежит святой Русской Церкви, для которой он остается светильником по своим сочинениям99.

Получив начальное образование в отчизне в городе Арте, где отец был знатным сановником, Максим, по любви к наукам, путешествовал по Ев­ропе: в Париже у знаменитого грека Иоанна Ласкаря, потом во Флоренции и Венеции изучал словесные науки, историю, философию, богословие; основательно узнал языки латинский и древний греческий, познакомился с языками французским и итальянским. По возвращении в отечество по­ступил на Афон и здесь в Ватопедской обители принял иночество.

Когда великий князь Василий Иванович, желая разобрать в своей библиотеке собрание греческих рукописей и иные видеть в переводе, просил султана и Афонское начальство прислать к нему ученого грека, то на Максима указали как на человека самого способного исполнить жела­ния великого князя100. Максиму не хотелось расстаться со Святою Горою и ее безмолвием, но, повинуясь воле Афонских старцев, он в 1516 году отправился в Россию; на пути время случайного пребывания в Перекопе употребил он на знакомство с русским языком и в начале 1518 года при­был в Москву. Здесь принят он был ласково, и ему указано жить в Чудо­ве монастыре, на счет великого князя. Сокровища греческой учености, которые увидал Максим в библиотеке московской, привели его в вос­торг; сочинений, не переведенных на славянский язык, нашлось много. На первый раз ему поручили перевести толкование на Псалтирь. В по­мощь ему, мало знакомому со славянским языком, даны переводчики с латинского Димитрий Герасимов и Власий и для письмоводства инок Сергиевой лавры Силуан и Михаил Медоварцов. Через год и пять меся­цев перевод Толковой Псалтири совсем был окончен. Максима осыпали милостями и оставили для новых трудов. По воле митрополита Варлаама и на его иждивение переведено им (в 1519 г.) толкование на книгу Деяний Апостольских. Ему поручили еще пересмотреть славянские Богослужебные книги. По воле великого князя Максим принялся за исправление перевода Триоди, по-прежнему при пособии переводчиков; затем пересматривал он и другие церковно-служебные книги. Грубы были ошибки, какие нашел много сведущий Максим в церковных на­ших книгах, и разжигаемый, как говорил он, Божественною ревностью, очищал он плевелы обеими руками. По этой ревности резкие высказывал он отзывы о том, что видел в книгах. Но то, что видел он, видели немно­гие, и слепая страсть к старине принимала отзывы его за оскорбление святыни. Сначала ропот был тайный. Митрополит Варлаам, у которого испрашиваемо было разрешение на важные перемены в древних книгах, понимал преподобного Максима; великий князь отличал его своею лю­бовью. И клевета не смела открыто восставать на Максима. Советами его пользовались в делах Церкви и государства, отличая в нем человека умного и образованного, инока пламенного в любви к истине и вере. Он был усердным ходатаем за вельмож, впадавших в немилость князя, и князь внимателен был к его просьбам. Полный ревности к святой вере, он подал собору отцов совет принять строгие меры против жида Исаака. Митрополиту Варлааму советовал он пересмотреть Славянское собра­ние церковных правил и сам начал переводить «Властареву синтагму» законов, – с древней Московской рукописи.

В конце 1521 года правдивый и рассудительный Варлаам оставил кафедру, и его место (в феврале 1522 г.) занял Даниил. Новый митро­полит любил книги, но одни славянские; любил заниматься делами веры, но не столько, сколько видами страстей. Блаженный Максим скоро понял, что не может он с прежнею свободою и покоем трудиться для истины; с любовью к истине он обратился к новым предметам дея­тельности. Папа, обессиленный на западе Лютером, сильно заботился о том, чтобы распространить свою власть на северо-востоке. Легат его Николай Шонберг хитрил в Москве. Немец «к прочим лукавствам» присоединил и то, что тайно пустил в ход (в 1520 г.) слово: «о соедине­нии руссов и латинян». Максиму достали сочинение Шонберга «О на­чале турков», написанное с видами папизма в защиту астрологической судьбы. Шонберг успел обольстить боярина Феодора Карпова, колебал и других; особенно мысли о фортуне, распространенные Шонбергом, производили впечатление на суеверный народ и нашли защитника себе даже в каком-то бывшем игумене. Максим восстал против лукавого нем­ца и написал против него до 15 сочинений, преследуя козни его на всех путях. В то же время писал он против магометан и язычников. Эти труды ревности святой на время оберегали Максима от злобы раздражавшего­ся против него невежества, так как были не противны и духу времени. Но между трудами его не видно ни одного, который предпринял бы он лично для митрополита Даниила. К 1523 году окончены им переводы толкований святителя Златоуста на Евангелия Матфея и Иоанна, но это было окончанием трудов, начатых при митрополите Варлааме. Даниилу хотелось, чтобы Максим перевел Церковную историю Феодорита. Рас­судительный Максим представлял, что это сочинение, по содержащимся в нем письмам Ария и Нестория, может быть вредно «для простоты». Даниил принял такой ответ Максима за непослушание непростительное и остался в сильной досаде. Он не только не приближал к себе Максима, но, как видно по последствиям, был очень недоволен им за исправление книг, совершавшееся при Варлааме. Великий князь продолжал быть благосклонным к Максиму. Пользуясь этою любовью, Максим свободно обличал пороки в вельможах, в духовенстве, в народе. Он писал, что неприлично, неполезно, весьма опасно инокам владеть недвижимыми имуществами. Последнее сильно оскорбляло Даниила и ему подобных.

В 1524 году великий князь Василий задумал развестись с добро­детельною, но неплодною супругою своею Соломониею и вступить в новый брак с Еленою, – для того, чтобы иметь наследника. Митро­полит Даниил одобрял средство для цели. Но те, которые не хотели угождать людям более, чем Богу, свободно указывали великому князю на решение Спасителя. Таков был старец Вассиан, потомок князей Литовских и родственник Василия. Прямодушный Максим был тех же мыслей. Он предложил великому князю на бумаге сочинение, начи­навшееся осуждением плотоугодию. «Того признавай царем истинным и самодержцем, – писал Максим Василию, – кто управляет поддан­ными по правде и закону, а бессловесные похоти и страсти старается преодолевать в себе... Кто побеждается ими в оскорбление смыслу, тот не образ одушевленный Владыки Небесного, а бессловесное животное в виде человека». Великий князь Василий и в других случаях не любил противоречий воле его. Теперь положил он показать, что виновны не­согласные с его желанием. И вот теперь-то отмстят Максиму за то, что осмелился он судить и осуждать русское! В начале февраля 1525 года Максим брошен был в кандалах в темницу Симоновской обители. Пре­жде всего старались запутать его в дело двух бояр виновных, открыв, что они имели сношение с Максимом. Максим не скрывал, что они бывали у него для бесед; не скрывал ни того, что говорили они, ни того, что он им говорил; жалуясь на нововведения, они говорили: «страна, которая изменяет свои обычаи, долго не стоит». Максим отвечал на то: «Страна, которая преступает заповеди Божии, должна ждать себе казни от Бога; а обычаи земные и царские государи изменяют по усмотрению нужды в том для государства». Не успев обвинить Максима по этому делу, обратились к делам церковным. То во дворце князя, то в покоях митрополита осыпали Максима обвинениями в порче книг, оскорби­тельной для веры101. В судный список сочли достаточным внести одну вину Максима; в своей Триоди написал он о сидении Сына с Отцом: «седел еси, сидев». Максим искренно признал это за ошибку и в изви­нение указывал на свое тогдашнее незнание русского языка. В судном списке не записали ни сознания в ошибке, ни извинения, а записали, что, по словам Максима, разницы нет между «седе и сидел» – то и дру­гое время прошедшее102. Спешили произнести приговор: Максим еретик, портит книги. Великий князь, со своей стороны, объявил Максима виновным в том, что будто он и другой Святогорский инок Савва вели переписку с нашими и возбуждали султана к войне против великого князя103. Понятно, что это такая же правда, как и то, что Максим еретик. Но Максима схватили и вывезли из Москвы так тайно, что в Москве долго не знали, жив ли он? Исповедник правды в оковах отправлен был в Волоколамскую темницу; здесь от дыма и смрада, от оков и побоев по временам приходил он в омертвение, но здесь же явившийся ему Ангел сказал: «Терпи, старец! Этими муками избавишься вечных мук». Вассиан, Савва, Силуан, Медоварцов разосланы были по монастырям, под стражу. В стенах Волоколамской темницы Максим углем напи­сал канон Духу Утешителю, поныне воспеваемый Церковью. Спустя шесть лет (в 1531 г.) снова потребовали Максима к духовному суду в Москву. Это потому, что в Москве лучшие люди стали говорить за Максима и против Даниила, а сам Максим не признавал себя ни в чем виновным, когда в монастыре увещевали его каяться. Надобно было оправдать себя в жестокостях с Максимом. Имея в виду такую цель, прибрали из книг Максима все, что можно было выставить против него; теперь успели и в том, что даже Медоварцов говорил против Максима. Но и по судному списку ошибки в поправках оказываются то ошибками писцов, то ошибками незнания русского языка. Теперь допрашива­ли о переводе Метафрастова жития Богоматери и старались уличить Максима в том, что будто ошибки, допущенные здесь, были прежде защищаемы Максимом. Но Максим отвечал, что Медоварцов говорит не по совести. Указывали в Триоди на поправки славословий; «так было угодно митрополиту Варлааму», – отвечал Максим. Выставили ошиб­ку в книге правил, пересмотренной Максимом. Максим признал ее за ошибку писца. Снова говорили: зачем вместо «седе» поправил «седел еси»? И в прежнем виде записали ответ его. В русских книгах написа­но: «и в Духа Святого истинного», а ты для чего загладил истинного? Максим отвечал, что сам он не зачеркивал; а Медоварцов сказал, что,

Судный список Максима Грека (ркп. XVI в.). по словам Максима, нет этого слова в греческом. Протодьякон Чуш­ка, протопоп Афанасий и священник Василий в своем доносе писали, что Максим хулил все русские книги, что, по его словам, в России нет ни Евангелия, ни Апостола, ни Псалтири, ни уставов. Но, очевидно, эти люди говорят против себя самих, выставляя свое невежество и злость. Максим, по его признанию, говорил, что в России книги испорчены то писцами, то переводчиками, и потому нужно поправлять и переводить их104. В заключение блаженный Максим три раза повергался пред со­бором, умоляя о помиловании ради милости Божией, ради немощей человеческих, – со слезами просил простить ему ошибки, если какие и допущены им в книгах. Максима оставили и после сего суда под за­прещением церковным; но немалым облегчением для него было то, что послали его в Тверь, под надзор добродушного епископа Акакия. Акакий принял его милостиво и обходился с ним приветливо, – он даже приглашал его к своей трапезе. Особенно приятно было для Максима, что он теперь мог читать книги и писать. В 1532 году написал он для себя самого «мысли, какими инок скорбный, затворенный в темнице, утешал и укреплял себя в терпении».

По смерти великого князя Василия (1534 г.) преподобный решился дать публичное оправдание в возведенных на него винах. В «Исповеда­нии веры» он предложил свое верование, вполне православное; потом показал, что еретическими и неумными словами наполнены не те книги, которые им исправлены, а те, которые противники его считали за свя­тыню. «Свидетель мне, – писал он, – Господь наш Иисус Христос, Бог истинный; – много у меня беззаконий, но не знаю я за собою никакой хулы против святой, христианской веры». О называвших его врагом России сказал он: «Да не вменит им Господь того в согрешение тяжкое»! В заключение же умолял отпустить его в Афон, представляя и то, что суд о нем принадлежит патриарху. Но участь его не переменилась. Крамоль­ные бояре, управлявшие Россиею в малолетство Иоанна, заняты были тем, что душили друг друга. Максим лишился даже и снисходительности Акакия. По случаю пожара, истребившего (в 1537 г.) построенный Ака­кием великолепный храм в Твери, Максим высказал правду об Акакии и жителях Твери, и Акакий сильно прогневался на Максима.

В 1538 году умерла Елена; а в начале 1539 года Даниил послан в заточение. Максим за долг совести счел примирить с собою совесть изгнанника. Узнав, что Даниил питает прежнее нерасположение к не­му, он именем Отца Небесного просил оставить вражду и с глубоким смирением говорил о своей невинности. После того писал он к ново­му митрополиту ответ «О исправлении книг» и на имя бояр другой ответ «О исправлении Русских книг». Свобода духа и теперь была в нем прежняя. «Бог свидетель за меня недостойного пред вами бла­говерными; пишу вам не по лицемерию, как будто хотел льстить вам или желал получить от вас облегчение в скорби временной, которая лежит на мне уже 19 лет». Блаженный митрополит Иоасаф утешил страдальца; по его благословению он мог теперь приобщаться Святых Таин и ходить в церковь. Это было в конце 1541 года.

В 1545 году восточные патриархи просили царя Иоанна отпустить Максима в Афон. Максим сам в письме умолял о том же. Но подозритель­ная политика того времени не имела обыкновения выполнять подобные просьбы. В 1551 году Троицкий игумен Артемий и добродетельные бояре упросили царя освободить Максима из Тверского заточения, и Максим, мирно принятый в Москве, с честью вступил в Сергиеву лавру. Страда­лец был уже изможден тяжестью темничной жизни; но ум его был ясен. По просьбе ученика своего Нила, бывшего князя Курлятева, перевел он с греческого Псалтирь. Преподобный достиг семидесятилетней старо­сти. Дух его, очищенный огнем скорбей и страданий, стал видеть теперь далеко. В 1553 году царь Иоанн посетил келлию святого старца, слушал наставления его и объявил ему о намерении своем совершить путеше­ствие в Кириллову обитель, в благодарность за исцеление от болезни. Старец сказал: «Обет твой, царь, не согласен со здравым рассуждением. Вдовы и сироты убитых под Казанью льют слезы, ожидая твоей помощи; собери их под царственный кров твой, и тогда все святые будут радовать­ся о тебе и помолятся за тебя. Бог и святые слышат нас не по месту, а по доброму изволению нашему». Царь не хотел отменять своего намерения. И святой старец просил вельмож сказать от него царю: «Если не послу­шаешь меня, который советует тебе по воле Божией – пренебрежешь кровью убитых погаными, то знай – сын твой умрет». Царь не послу­шался, и пророчество святого исполнилось. В следующем году царь приглашал богомудрого старца на собор против Матвея Башкина. Свя­той старец отвечал, что дряхлость его не дозволяет ему быть в Москве. Царь в письме к Максиму, объяснив причину, по которой приглашает он в Москву епископов и лучших иноков, писал: «Так захотелось мне послать и за тобою, дабы ты был поборником Православия, по примеру первых богоносных отцов, да приимут и тебя небесные обители, как древних ревнителей благочестия, имена которых известны тебе. Итак, будь сотрудником их, умножь данный тебе Богом талант, пришли отзыв на нынешнее нечестие. Слышно, что ты оскорбляешься и думаешь, что мы посылали для того, что будто причисляем тебя к общинникам Мат­фея. Нет, верного не считаем мы с неверным. Оставь всякое сомнение и по данному тебе таланту пришли нам ответ на сие послание». Препо­добный послал сочинение свое о почитании святых икон.

В 1556 году, после пятидесятилетних трудов и страданий, препо­добный скончался 21 января.

В 1651 году совершились одно за другим два чуда над могилою преподобного Максима. Поселянин небрежно сел на могильном кам­не преподобного и внезапно был сброшен с него, так что расслаб всем телом. Придя в себя, приполз он к могиле в раскаянии и, когда отслу­жили панихиду, исцелел. То же самое было с послушником; последнему явился при том во сне преподобный и грозно обличил дерзость его.

В конце XVII века имя преподобного Максима писали в святцах. Святитель Платон устроил раку и часовню над гробом страдальца ис­тины и правды105.

Из многочисленных сочинений великого страдальца истины особен­но драгоценен для Православной церкви «Ответ о исправлении книг»106.

Доказав примерами, что в славянские книги вошли многочислен­ные ошибки, и иные из них до того изменили точный вид подлинников, что выставляют словами своими мысли еретические, противные святой вере, святой Максим говорит: «Что скажут на это те, которые так не­основательно клевещут на меня, называя меня растлителем Священ­ного Писания и осуждая меня за оправдание свое? Порчу ли я книги, когда правильно поправляю не священные писания, а то, что в них со­ставляет неодобрительную ошибку, допущенную по недоразумению, по недосмотру, по забывчивости древних переводчиков или по неве­жеству и небрежности переводчиков? Пусть перестанут злословить ближнего, который трудится для славы Божией и для пользы всякому рассудительному и правоверующему брату своему. Противники скажут: “Ты делом своим наносишь оскорбление великим чудотворцам, давно прославившимся в Русской земле. Они с этими священными книгами угодили Богу и по смерти прославлены чудесами”. Не я буду отвечать им, но пусть блаженный Павел вразумит их. Он говорит: Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания тем же Духом; иному – вера тем же Духом, одному дар исцелений тем же Духом, другому чудесные действия; иному пророчества, другому различение духов; одному дар язы­ков, другому истолкование языков; все же сие совершает один и тот же Дух, разделяя властью каждому, как Ему угодно (1Кор. 12, 7–11). Яс­но, что не даются одному все дарования духовные. И я исповедую, что по дарованию свыше прославлены в земле Русской святые чудотворцы, и что богоносные отцы как были прежде, так и ныне есть; и я поклоня­юсь им как истинным угодникам Божиим. Но они не приняли свыше ни дара языков различных, ни истолкования их. Потому не должно удивляться, если при их величии прошло мимо их разумения исправле­ние описок, исправленных мною. Им, по их Апостольскому смирению, кротости и святости жизни, даны дары исцелений и чудес; другому же, хотя и грешен он больше всех, даны знание и толкование языков. И не­чему тут дивиться. Иноплеменник Иофор вразумил Моисея о избрании старейшин. Чудный Макарий, после молитвы, не был ли вразумлен от­роком пастухом о том, как надобно принимать пищу? Он еще выслушал и укоризну: или ты осел, авво? Таковы все искренние угодники Божии. Они со смирением ищут и с признательностью выслушивают всякого, кто говорит полезное... Честный пресвитер, за незлобие и чистую жизнь, удостоен был благодатью зреть стоящим и служащим ему Ангела; но не был ли он исправлен диаконом, пришедшим из Константинограда? Несколько лет по неведению погрешал он, повторяя слова Севировой ереси при Святых Тайнах. Он спрашивал Ангела, почему столько лет, стоя близ него, молчал он о таком согрешении его? И услышал ответ: так Бог положил, что человека исправляет человек. Так бывшим во времена гонений святейшим архиереям и мученикам ни малого не наносили оскорбления или поношения бывшие после них разные исправления Священного Писания Ветхого Завета, совершавшиеся Симмахом, Феодотионом, Акилою и Лукианом, пресвитером Антиохийским, из кото­рых каждый исправлял недосмотренное прежними переводчиками»107.

В другом сочинении, показав в одном славянском сочинении суе­верные мысли, блаженный учитель говорит: «Не сказал ли я правду в самом начале, что великое зло не знать Богодухновенных Писаний и неосмотрительно принимать всякое писание? Если бы странные му­дрецы нашего последнего времени умели правильно и рассудительно испытывать писания апостолов и евангелистов, то не принимали бы так скоро всякое невежественное и не свидетельствованное писание»108.

«Сказание о том, что надобно в точном виде сохранять исповеда­ние Православной веры» обличает изменявших нечто в Символе веры. Преподобный пишет: «Не говори, что не велика разница в мудровании, на которое осмеливаетесь. Вы подвергаете себя анафеме, изменяя Богодухновенные слова – “из Марии”, а не “Марии”, и “чаем”, а не “чаю”, и жизнь “будущая веки”, а не “будущего века”».

В тот же день Ватопедской иконы Богоматери, прославленной в VIII веке.

День двадцать второй. Преставление преподобного Макария Жабынского

По рукописным святцам «преподобный священноинок Макарий, начальник Жабынского монастыря Введения Пресвятой Богороди­цы, Белевский новый чудотворец, преставися в л. 7130(1622) мес. янв. в 22 д.». По синодику Белевской обители, «преподобный отец Макарий, Белевский чудотворец, – в терпении иночески плотью страда: мраз, зной, в алчбе и жажде потерпе, монастырь возгради, братию собра, по­живе в терпении своем лета довольна, – преставися в л. 7131 (1623), погребен учениками своими в своем, от него созданном монастыре, ме­сяца января, 22 дня»109. Жабынский монастырь на устье речки Жабыни, впадающей в Оку в пяти верстах от Белева, основан был в 1583 году старцем Онуфрием, но в 1614 году был разорен и сожжен без остатка, как и Оптина пустынь. Преподобному Макарию пришлось устроять все вновь на пустом месте: строить храм и келлии, собирать братию. Это нелегко и в другое время, а когда разорен был весь край, старцу при­шлось долго переносить на пепелище и голод и холод, он все терпел для Господа, и пустынь Жабынская после того называлась Макариевою. По­лагают, что его же терпению и трудам принадлежало и восстановление разоренной литовцами Оптиной пустыни, которая также называлась Макариевою. Изображение преподобного Макария видно было даже на столпе храма девичьего Козельского монастыря. В синодике Жабынском сказано и то, что преподобный Макарий «доныне сияет в чудесах»110.

Память святого апостола от 70 Тимофея

Родом из Ликаонии, города Листры, сын язычника и евреянки; когда апостол Павел проповедовал в Листре, то обратившаяся к вере вдовствовавшая мать его поручила его Павлу, который и отдал его до­стойным учителям для научения Писанию, а чрез несколько лет сделал его участником в апостольских трудах своих и, наконец, оставил епи­скопом в Ефесе. Скончался мученически; потому что когда однажды во время бесчинств и распутных действий языческой толпы в честь богов он выступил с обличением, то избит был до смерти исступленными. Христиане положили честные его мощи за городом, где впоследствии и церковь была сооружена.

В сей же день память святых мучеников Мануила, Георгия, Петра, Парода и других. О сих мучениках смотри 28 марта

День двадцать третий. Память святого священномученика Климента, епископа Анкирского

«Дитя мое, дитя мое, от пелен осиротевшее, о сиротстве прежде чем об отце своем узнавшее, но и в сиротстве – не сирота, потому что отец у тебя есть – Христос, обогативший тебя дарами! От меня ты рожден плотью, духовную же жизнь ты принял от Небесного Отца. О, молю тебя, сын мой, будь Ему сыном, служи Ему Одному, всю надежду воз­ложи на Него Одного, потому что воистину в Нем все спасение наше... Он сошел с небес, чтобы возвести нас с Собою на небеса».

Так описывает святитель Димитрий Ростовский предсмертную речь одной христианки III-го столетия к 12-летнему сыну ее Климен­ту, христианское воспитание которого было единственною целью ее жизни.

Так преисполнена была боголюбивая мать этою заботою, что, чув­ствуя, что смерть скоро наложит молчание на уста ее, она спешила в по­следние предсмертные минуты излить перед возлюбленным сыном всю любовь ее к нему, все попечение о душе его, все наставления для его дальнейшей земной жизни, все упования, которые должны были пре­вратить их временную разлуку в вечное блаженное соединение. Полуотделившаяся уже от земных оков душа ее прозирала светлую истину; самые тайны будущего открывались ее созерцанию, и вот, как бы вдох­новенная, продолжала она последнюю беседу с дитятей своим, которого воспитала «благочестием более, чем молоком из груди своей». «Послушай, сын мой! Неизбежно и близко лютое гонение на всех, исповедующих имя Христово. И ты предстанешь перед царями и вла­стителями. Тогда, о, молю тебя, я, мать твоя, воздай мне честью за любовь мою к тебе, и болезни, и труды ради тебя; предстань перед го­нителями, во имя Христа, смело и мужественно! Будь непоколебим в исповедании Христа! Я уповаю, дитя мое, что скоро процветет на тебе венец мученичества. Это будет славой моей и во спасение многих душ. Приготовь же сердце твое к подвигу страдальческому, чтобы не застало тебя неготовым время подвигов. Не бойся, сын мой, вре­менного страдания: скоро проходит скорбь, а радование – вечно! Будь, о, будь исповедником истины, да удостоюсь я быть матерью мученика, да прославлюсь в тебе, за Христа страждущем, и ради тебя да упокоюсь со святыми. Да не будет посрамлена моя надежда на тебя, но да спасусь я по слову апостольскому: “деторождения ради”!.. Да пострадаю в тебе, как в моем истинном теле. Отдай его на изъязвление, и возвеселюсь я ранами твоими, как бы сама пострадавшая! Жена еврейская семерых сынов своих предала на мученичество – за благочестие, и в семи телах детей своих одною душой своей пострадавшая – пребыла непобедимой; в тебе же одном – весь подвиг мой, вся слава моя! Телом отхожу я, но дух мой не отлучится от тебя, и с тобою вместе припаду я к престолу Христа и похвалюсь перед Ним твоими страданиями, и увенчаюсь под­вигами сына моего: ведь и корень дерева под землею орошается той же росою, которой живут ветки его, видимые на земле!..»

И, припадая к сыну своему и расточая нежнейшие прощальные приветы ему, умирающая мать сливала уже как бы в одно: желания свои и исполнение их и, воскликнув пророчески: «О, блаженная я теперь, что преклоняюсь к членам мученическим», она, припав к груди сына своего, предала Богу дух свой.

Такой ли любви умереть? Христианка продолжала жить в сыне своем. В предсмертном завете, сосредоточившем всю ее жизнь, всю любовь, она излилась, так сказать, перешла в душу своего сына, чтобы в нем продолжать любить Христа и принять страдания – полную чашу.

И не мог остаться без осуществления завет матери-христианки, любившей и воспитавшей сына своего по-христиански: он начертался в жизни сына ее не короткими мгновениями или немногими днями, но двадцатью восемью годами страданий, которым, может быть, не было подобных в мире, особенно же по долговременности их...

Оставшись после матери своей, вдовы Евфросинии, одиноким си­ротой, Климент был принят на попечение другом своей матери, богатой и благородной женщиной по имени София, не имевшей своих детей. София была очень сострадательна. Во время голода, бывшего в Галатии, в городе Анкира, где жила она, некоторые язычники, не имея в то время средств прокормить детей своих, бросали их на произвол судьбы; Кли­мент, продолжавший по смерти матери быть под хорошим влиянием, следовательно, христиански участливый, приводил этих брошенных детей в дом Софии; она питала и одевала их; Климент во всем помогал ей; впоследствии учил этих детей и готовил их к крещению, так что дом Софии сделался как бы приютом бедности и воспитательным.

Такая деятельность и вообще чистая жизнь Климента возбудили к нему общее уважение. Едва достигнув 20-летнего возраста и перейдя через низшие степени священства, он был избран в епископы.

Теперь он стал учителем не одних детей, но уже целой паствы, и действовал с успехом, распространяя христианство и утверждая всех в добродетелях христианских.

Но не замедлило исполнение предсмертного завета его матери. Началось гонение Диоклетианово. Одним из первых подвергся пре­следованию ревностный пастырь Климент. Неумолимы и жестоки были истязания над ним, но терпение его все превышало. Мучители уставали мучить его и сменялись одни другими, Климент же, которого уже нельзя было узнать от ран (все его тело, исстроганное железом до обнаженных внутренностей, было одной сплошной раной.), в та­ком состоянии был брошен в темницу. Но Господь чудно исцелил его. Спустя несколько времени решено было отправить Климента в Рим, где он снова был подвергнут истязанию и тюремному заключению.

Но Богу угодно было совершить над ним чудесные исцеления, между тем, народ, пораженный подвигами мученика и славой Божиих чудес на нем, во множестве обращался к Богу христианскому. Многие из обращенных приняли мученическую смерть.

Из Рима Климент послан был в Никомидию, где предан он был мучениям вместе с новокрещеным учеником своим Агафангелом; по­том снова подвергли его мучениям в отечественном его городе Анкире; в Тарсе протомился он многие годы в темнице. Но никогда не изнемогал он душой; он как бы освоился со страданием, он желал даже страдать все больше и больше, видя, как через страдания его умножается число христиан; чувствуя, как дивно Сам Господь поддерживает его в стра­даниях, на изобретение которых для него, казалось, изощрилась, но все еще не утолилась злоба людская.

По воцарении императора Максимина темничные смотрители на­помнили городскому начальству о давнишних узниках – Клименте и Агафангеле. «Что делать с этими узниками? – спрашивали они. – Много лет были они мучимы от разных властителей, но все живы и здо­ровы, и мы думаем, что не бессмертны ли уже они?»

По приказанию Максимина святой Климент был отправлен на ро­дину в город Анкиру. Правитель здешний Лукий велел отвести его в темницу и там ежедневно мучить его до смерти. В течение двух меся­цев ежедневно били его по лицу и по голове острой суковатой палкой, наносили ему по 150 ударов; весь пол темницы был залит кровью. Сами мучители удивлялись его непоколебимому терпению.

От одиннадцати мучителей пострадал таким образом святой Кли­мент в продолжение 28-летних насильственных странствований его из города в город, из страны в страну. Наконец, преисполнилась вож­деленная чаша страданий, завещанная сыну христолюбивой матерью.

Однажды святой Климент, воспользовавшись приездом нового правителя города, в ночь на день Богоявления вышел из темницы и до 23-го января оставался среди своей паствы, совершая Божественную службу и наставляя паству, которой в это время предсказал и о при­ближении своей смерти, и о прекращении гонений, и о торжестве хри­стианства при благочестивом царе.

23-го же января (312 г.) был он обезглавлен во время самого Бо­гослужения и совершения бескровной Жертвы, вместе с клириками своими, диаконами Христофором и Харитоном. Останки их были пре­даны погребению блаженной Софией.

Кроме этих святых мучеников со святым Климентом пострадало «великое множество мужей, жен и детей».

Если не было другого примера такого пламенного рвения мате­ри пострадать за Христа страданием сына своего, то не было примера и такого плодотворного и преизобильного осуществления подобного рвения.

Многострадание святого Климента неподражаемо, и чудеса, со­творенные им – обращения неверующих и самих мучителей своих, ис­целения больных словом и возложением рук и другие – неисчислимы.

Мощи святого Климента были долго в Константинополе. Стефан Новгородец в 1342 году и иеродиакон Зосима в 1420 году видели их в монастыре Константина в Царьграде. Глава же его в XIII столетии была перенесена латинами в Париж.

Преставление Преподобного Геннадия Любимского

Сын богатых родителей юго-западной Руси, жителей Могилева, Григорий, в иночестве Геннадий111, еще в молодости почувствовал вле­чение служить Единому Господу: он соблюдал пост и усердно ходил в храм Божий. Родители, суетясь жизнью, недовольны были такими поступками сына. «К чему ты, – говорила мать его, – как церковник, то и дело ходишь в церковь? Ты стыдишь и срамишь нас». Григорий положил тайно оставить дом родительский. Сняв с себя богатую одежду, он отдал ее нищему, а у него выпросил его рубище, и в этом рубище от­правился к Москве. В дремучих лесах, на неизвестной дороге молодо­му человеку пришлось испытать много разных тревог, между прочим, и страха от зверей. В Москве обошел он святые места ее, поклонился угодникам Божиим и искал, но не нашел, обители по духу своему. Встре­тив здесь богобоязненного молодого человека, вместе с ним отправился на поклонение Новгородским угодникам и потом на реку Свирь к пре­подобному Александру. Оба юноши просили святого старца принять их в обитель. Преподобный сказал: «Ты, чадо Феодор (спутник Григо­рия), будешь водить зверя белоглавого, а ты, чадо Григорий, пастырь словесных овец, иди в Комельский лес к Корнилию, и он наставит тебя на путь; у нас же в пустыни труды не по силам молодых людей». Пробыв две недели в Свирской пустыни, странники отправились в Вологод­ские леса к преподобному Корнилию. «Зачем вы пришли сюда, в эту бедную пустынь?» – спросил Корнилий. «Желаем, отче, монашеского жития», – отвечали оба. «Ты, чадо Григорий, – сказал Корнилий, – войди в эту убогую келлию, а ты, Феодор, будешь иметь жену и де­тей». Сказанное отцами о Феодоре исполнилось. Григорий пострижен и с именем Геннадия удвоил подвиги свои. По случаю неприятностей Геннадий вместе со старцем перешел в Костромские леса, на Сурское озеро, и здесь, построив себе келлию, жили оба отшельнически; вы­просив себе земли у соседних жителей, сами пахали землю и рубили лес. В 1529 году преподобный Корнилий возвратился в Комельскую обитель; Геннадий с шестью подвижниками остался на Сурском озере. Болотистая местность заставляла много трудиться для нее, пустынники копали пруды. По просьбе преподобного Корнилия великий князь на­значил для содержания пустыни отпускать хлеб. Число пустынников умножилось. Геннадий построил храм Преображения Господня и другой во имя преподобного Сергия Радонежского. Преподобный подвизался неутомимо для братии и для Господа: на теле носил он тяжелые вериги и делил с братиею труды по обители, иногда рубил он дрова для братии и ночью разносил их по келлиям; в другое время трудился в пекарне или пек просфоры. Любимым занятием его было, по преданию, писание святых икон, и он своими трудами украшал свои храмы. Известно на­ставление его, предложенное от имени духовного старца, новоначаль­ному иноку112, драгоценное как плод духовной опытности и как картина древнего иноческого жития «Если пришел ты, брат, ко мне, немощному, грешному, грубо­му и ленивому рабу, грешному более всех в мире; если хочешь жить со мною, грешным, по благословению настоятеля; если хочешь, брат, быть у Бога и отдаешься в послушание для Господа; если хочешь на­следовать Царство Небесное и подражать житию святых отцов, -я грешный, окаянный и недостойный – не творец делу, а слышал от святых отцов, как надобно жить иноку. Первое – надобно более всего любить Бога и брата своего, как себя. Отличия и преимущество жизни твоей, брат, таковы: не пещись тебе о суетном, ни о живых, ни о мертвых, ни о своем теле, что есть и пить и чем одеться; не иметь ни золота, ни серебра, ни лошадей, ни работника, ни другого имуще­ства; не держать у себя ничего, кроме необходимой одежды; из мона­стыря не ездить и не ходить; не пить ни меда, ни пива, разве по нужде и то по благословению; не дружиться с мирянами ни в чем, не давать им, не брать и не просить у них, не принимать их в келлию. Если кто из мирских захочет постричься или придет старец или брат-странник, то по благословению позвать его в келлию и говорить должное, а празднословия не допускать. К церковному пению ходить к началу и стоять со страхом до конца молитвы; если в силах, – не наклонять­ся к стене, ни к клиросу, не лежать на посохе, не говорить праздных слов; кто к чему призван, тем и занимайся. На все наука; а церковь есть земное небо. Если стоим на молитве без страха, не оберегаемся празднословия и смеха, то больше прогневляем Бога. Надобно стоять, где поют, и внимать чтению и пению. До обеда, брат, и после эфимона не есть и не пить; от молитвы не уходить для питья воды; пить, пока не начали молитвы. Если на молитве придет немощь телесная или некоторая нужда, то по благословению можно выйти, но сказать мне, почему выходишь. Если не услышишь призыва к молитве или, стоя на молитве, не поспеешь к началу, взять прощение в том; а к чему не поспеешь, по окончании пения прочитать то и потом выполнять келейное правило. Стоя на молитве с братиею, говори: «Господи, по­милуй», в одно слово с тем, с кем стоишь сряду, – поклон класть также вместе с ним, – ибо так велит чин... После Литургии идти из церкви за панагиею после братии, а не в ряду, и говорить псалом 144; если же проговорил его в келлие, то говори молитву Иисусову. Из трапезы идти в келлию также за панагиею, после братии, одному за другим, в молчании; на монастыре не оставаться, идя в церковь или в трапезу, ни у дверей или окна старца или брата не стоять. Если у тебя есть дело до старца или брата, – иди к нему в келлию после обеда или после вечерни, по благословению, но скажи мне, зачем идешь. Придя после молитвенного пения в келлию или после обеда или ужина, должен ты положить 12 поклонов, также за умершего брата; если же такой день, когда не положены поклоны, – то до пояса. Рукодельем занимайся, брат, на монастырь, по силе, сколько можешь, для спасения своего; а на себя или на иного кого не работай и не продавай никому и не на­нимайся у мирянина или брата. Если же кому придет особенная нужда, и захочешь послужить брату, то по благословению можешь. Торговлею не заниматься ни с кем, не продавать и не покупать, не брать у брата и не давать ему. К молодым братьям не приставать и не дружиться с ними. Без благословения не выходить из монастыря и не бродить поздно, не вести пустых бесед, сидя или стоя на монастыре или за монастырем, и не ходить по монастырю без нужды. В келлие, брат, также не должно быть празднословия, ни споров, ни гнева не держи в сердце; если же что имеешь против брата, то со смирением скажи о том и примирись с ним. Если услышишь от старца или брата о моем невежестве, то Бога ради сказывай мне о том наедине в келлие, без стыда, – я глуп и безумен. Чужих вещей не бери на хранение. Что между нами бывает в келлие, того из келлии не выноси; но если что увидишь или услышишь худое вне келлии, того не вноси в келлию. Знай только церковь и трапезу да свою келлию. Какую работу пору­чат или какую одежду дадут, ту и бери. Какую пищу и питье поставят на трапезе, ту и вкушай и пей. Не ропщи ни на что, для Бога, помни жития святых отцов... Сказано: Многими скорбями подобает в Царство Небесное внити (Деян. 14, 22). О мирских делах не расспрашивай и о монастырских не говори без нужды. О родственниках и друзьях также не допытывайся. Но ты, господин брат, знаешь более меня... Чем потешит тебя служащий или старец, то ешь и пей, не рассуждая... Если за обедом или ужином понездоровится тебе и тебе не хочется есть то, что едят другие, а служащий брат спросит: не хочешь ли того или другого, – отвечай ему с смирением: воля Божия и твоя да будет; но сам не проси... Если ты здоров телом, после всенощной и утре­ни не спи; если вчерашний день был на монастырском труде, после утрени усни, а после всенощной не ложись, – на все опыт – от того бывает искушение; трудись в молитве и в чтении книг, если не умеешь грамоте – в рукоделии... Если борет тебя дремота и леность, борись Бога ради; если не можешь отогнать сна, прими благословение и иди в поварню или хлебную и, что велят, послужи в том... В правиле ке­лейном и церковном не ослабевай, за исключением великой нужды, да испытанный венец приимешь, который уготовал Бог любящим Его (Иак. 1, 12). Если упал как-нибудь, не лги. Брата не осуждай за недо­статок и не радуйся, чтобы самому не впасть в то же или в иную сеть неприязненную. Таков союз любви. Без него не совершается никакая добродетель. Если придет тебе скорбь от кого, вини себя и терпи для Небесного Царствия. Если кто унизит тебя, или укорит и досадит, или возведет что на тебя, или причинит великое зло, возверзи на Господа печаль твою (Пс. 54, 23), – сам не брани; сам ты не должен досаждать другому, ни гневаться, ни помнить зла, ни завидовать. Такова любовь Божия. Господь сказал: Любите враги ваша, добро творите ненавидя­щим вас и молитесь за творящая вам напасть и изгоняющая вас (Мф. 5, 44)... Если найдет уныние до обеда, когда занимаешься рукоделием, или учишь наизусть или читаешь книгу, то стань на молитву; если не сможешь победить уныния, приняв благословение, иди в поварню или пекарню и там по благословению послужи с молитвою, любовью и молчанием. Если найдет уныние после обеда или после вечерни, читай книги или иди к старцу, которому особенно доверяешь, посиди у него, и за чем пришел, скажи без празднословия, только бездель­ным не будь. Если приходит блудный помысл, или сонное мечтание, или плотское разжжение, то спасайся постом, слезными молитвами, рукоделием, безмолвием, – трудись по силе с молитвою, но не тво­ри своей воли. Если придет ночное страхование, то стой на молитве неподвижно и, воздев руки, говори: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного, помилуй меня, создание Твое... Если находят скверные и хульные мысли, когда стоишь, или сидишь, или лежишь, или идешь, – не обращай на них внимания, а молись Богу со смирением и усердием... С братьями живи ровно, не кажись очень хорошим. Если и по Боге жизнь твоя, но чтобы не оказалось имя твое выше дел, будь в сердце твоем ниже всех, и человеколюбивый Бог из­бавит тебя от бесовского навета. Если сохранен ты Богом от телесной скверны, смотри, не плошай, – не считай себя в сердце праведником, а повторяй со смирением пророческое слово: В беззакониях зачат есмь и во грехах роди мя мати моя (Пс. 50, 7)».

Так наставлял преподобный Геннадий!

Подвигами самоотречения и Богомыслия дух преподобного Ген­надия очистился до прозрения тайн будущего. В одно время случилось ему быть в Москве с двумя учениками своими и посетить дом боярыни Юлиании Федоровны, жены Романа Юрьевича Захарьева. Благочести­вая боярыня с любовью приняла его и просила благословить детей ее: Даниила и Никиту и дщерь Анастасию. Преподобный, благословляя детей, сказал Анастасии: «Ты, ветвь прекрасная, плодовитая, будешь нам царицею». И Анастасия была супругою царя Грозного, супругою в самом лучшем значении. В 1549 году блаженный старец Геннадий был восприемным отцом первой дщери доброй Анастасии113. В одно время стоял он в придворной церкви, где много было боярских жен. Входит в храм бедная женщина с ребенком на руке и с другим, которого вела за руку. Одна боярыня, взглянув на нее, сказала: «Вот какой нищете дает Бог детей; у нас есть чем кормить детей, а их нет». Старец сказал вслух: «Не ропщите, боярыни! Живите христиански, и будут у вас де­ти». Слова старца исполнились во всей точности, как для добрых хри­стианок, так и для забывчивых о вечности. Блаженный Геннадий еще при жизни прославился даром чудес. Князь Борис Палецкий больным прибыл в обитель Геннадия. Блаженный дал ему свой посох, и – князь стал здоров. Домашний священник Василий, которому князь поручил доставить посох в дом, бросил посох в воду с гордым пренебрежением и – нашел жену свою умершею, а сам стал болен. Почувствовав грех свой, дал он обет – постричься в обители Геннадия, и Геннадий с лю­бовью принял его. Вологодский и Пермский епископ Киприан также испытал на себе целебную силу преподобного, которого любил и чтил он. Он долго не вставал с постели, но по прибытии святого старца мог встать и вкушал с ним пищу. Когда же Киприан просил Геннадия, чтобы помолился о совершенном исцелении его, Геннадий отвечал: «Нога твоя не исцелеет до конца жизни, она – учитель тебе о смерти». Киприан жил после того пять лет114. Пред кончиною своею преподобный Геннадий написал духовное завещание для своей обители.

«Духовные братия мои и спостники! – говорил преподобный. – День мой склоняется к вечеру и секира у корня: иду к судилищу Христо­ву. Для святой заповеди Господа не забывайте меня в молитвах! Взирая на гроб мой, поминайте любовь мою и молитесь Христу, да упокоит дух мой с праведными. Дети мои! Бойтесь Бога и повинуйтесь во всем наставникам вашим, по слову Апостола (см.: Евр. 13, 17). Уважайте святителей, чтите царя православного. Все игумены обязаны повино­ваться царю по духовной совести; а вы, братия, повинуйтесь со всею покорностью игумену, кому бы ни было поручено управление обителью Спаса. Особенно же прошу вас не выходить из сего места без благо­словения настоятеля, по вражде. Не спорьте брат с братом, а угождайте один другому; не творите дел тьмы; пусть жизнь ваша располагает­ся по преданию святых отцов. Как написал отец наш Корнилий, так и должно быть все в обители смирения нашего. Тебя игумена Вассиана прошу не оставлять обители своим усердием».

«Братия мои и дети! Не нарушайте ничем предания нашего. Не оставляйте собрания церковного. Первая мерзость в чернецах – не приходить в церковь или, придя, смеяться, осуждать, а в келейной мо­литве быть ленивым. От сего слабеет тело и душа, и труд ваш пропадает. Лукавый сатана готов живым свести в ад чернеца. Прошу вас, спостники мои, не быть ленивыми в монастырских службах, не отягчаться трудами. Вы питаетесь трудами рук ваших. Не ропщите на настоятеля: ропщущий чернец унижает себя. Будьте внимательны к поучениям, возбуждайте ленивых, чтобы не уклонялись от службы Божией. Чернец, не присту­павший к Святому Причастию в течение шести недель, уже не чернец. Не расхищайте ни орудия монастырского, ни хлеба, ни овощей не вы­носите за монастырь по своему произволу. Не держите пищи по келлиям и не берите хлеба из трапезы, разве только по болезни. Пусть для всех одинаковая будет одежда и пища. Не объедайтесь и не упивайтесь на тра­пезе: это – мерзость пред Богом и болезнь плоти. Не ссорьтесь между собою: по учению Писания, творящие вражду, хульники, клеветники не наследуют Царствия Божия. Нерадивые иноки близки к пучине ада. Праведные, мало потерпев и сохранив Заповеди Божии, будут вечно радоваться. Христос вселяет единомышленных в дом Свой. Так, дети мои, старайтесь идти жестким путем, сквозь тесные врата, чтобы по­лучить вечную жизнь».

«Служителям обители и работающим заповедаю не гневаться, не ссориться, повиноваться во всем настоятелю, не оскорблять бра­тию ни словом, ни делом, бережно хранить вещи обители, не касаться до чужого. Грех предает душу негасимому огню».

«Дети мои! Берегите себя от всего неразумного и другим напоми­найте о наших словах. Трудитесь по послушаниям без ропота и вол­нения. Не будьте человекоугодниками, а работайте и заочно верно и правдиво. Не обижайте крестьян насилием. Не гордитесь посетите лями; довольствуйтесь последним местом; не переносите ложных слов игумену и братии. Будьте поспешны в добре. Учитесь добру из Свя­того Евангелия и Апостольских писаний. Приобретайте для обители книги, которые очищали бы ум ваш и умножали познания по учению святых отцов. Соблюдающий Заповеди Божии и веру Божию будет веселиться вечно».

Блаженная кончина преподобного аввы Геннадия последовала 23-го января 1565 года115. Мощи его найдены нетленными при копании рвов для каменного храма в 1646 году, и ныне покоятся они в приделе сего храма под спудом116. Но служба ему составлена была ранее того времени117.

День двадцать четвертый. Память преподобной Евсевии, переименовавшейся Ксении

В старом Риме был знаменитый сенатор и добрый христианин. У него была одна дочь – Евсевия, дорогая для него, как глаз118. Когда достигла она возраста, вельможа и сенатор просил родителей Евсевии выдать дочь за сына его. После семейного совета обручили Евсевию с благородным юношею, равным ей по знатности рода и богатству. На­значен был и день для брака. Но девушка, полная святой любви, же­лала уневеститься Небесному Жениху, Христу Господу. Это желание скрывала она от родителей, так как знала, что если бы узнали они о ее намерении, никак не допустили бы исполниться желанию ее. Она была у них одна наследница богатства их, и они желали иметь утешение во внуках. У Евсевии были две верные служанки, жившие при ней с дет­ского ее возраста, усердные и преданные ей. Им открыла она свою душу; получив от них обещание быть верными ей до смерти, она сказала, что ни за что не согласится она вступить в брак. «Что жизнь земная? – го­ворила она. – Сон и мечты». Так все три девушки решились жить для одного Господа, в чистоте девственной.

Евсевия тайно, чрез верных служанок, раздавала деньги бедным. Потом все три, одевшись в мужскую одежду, тайно скрылись из Рима и на корабле прибыли в Александрию. Отселе переплыли на остров Ко, что в верстах 50 от Карийского города Галикарнаса.

Здесь, наняв дом, Евсевия жила некоторое время со служанка­ми как со своими сестрами, взяв с них слово никому не говорить, кто она, и называть ее не иначе, как Ксенией. Я – странница для Господа, говорила она. Состояние их на острове казалось им небезопасным: не видя ни в ком защиты, они опасались всего более за чистоту свою119. Но Господь послал им помощь по их молитве.

Раз встретилась Евсевия со стариком-странником почтенного вида и просила его принять ее и сестер в духовные дочери. «Я думаю, – при­бавила она, – что ты – епископ Божий». Старец спросил, кто они? «Мы из далекой страны, – отвечала Ксения, – и ищем одного – спасения души». «Поверьте мне, – сказал старец, – я сам странник, иду из Святой земли; я не епископ, а настоятель обители святого апостола Андрея, что в Карийском городе Милосе». Ксения умоляла старца взять их с собой и укрыть своей защитой от искушений. Старец согласился. В Милосе вблизи соборного храма Евсевия купила дом, устроила небольшой храм во имя архидиакона Стефана и составила общину дев. Блаженный ста­рец Павел усердно заботился о новой общине и постриг в монашество Ксению и ее подруг120.

Спустя недолгое время почил епископ Милоса Кирилл, и на его ме­сто поставлен был игумен Андреевской обители Павел. Новый епископ, посетив общину Ксении, поставил Ксению в диаконисы против ее жела­ния. Жизнь ее была высокая. Она принимала пищу через день, через два, а иногда через неделю, и только один хлеб; она не касалась даже овощей, ни масла. Помня Давидовы слова: Пепел яко хлеб ядях и питие мое с плачем растворях (Пс. 101, 10), и она посыпала хлеб свой пеплом и окропляла его слезами. Не довольствуясь молитвами храма, она всю ночь стояла на молитве в своей келлие с поднятыми к небу руками. Это скрывала она; но подруги, ревнуя подражать подвигам ее, видали это своими глазами. Одежда на ней была самая плохая. Строгая к себе самой, она была весьма милосерда ко всем, тиха, добра к сестрам, внимательна и к малым их надоб­ностям; никому не говорила она слова жесткого, согрешавших вразумляла с кроткою любовью. Блаженная подвижница совершала свои подвиги и под влиянием высокой жизни Палестинского подвижника, преподоб­ного Евфимия, тогда как императрица Евдокия путешествовала к святым местам121. Блаженный Павел рассказывал ей о Евфимии как очевидец его.

«Когда приблизилась кончина высокой девственницы, настала тогда память святителя Ефрема, епископа Милосского, и блаженный епископ Павел со всем клиром отправился в село Левкин, где в храме лежали мощи святого Ефрема. Преподобная Ксения, созвав сестер в монастырский храм, сказала им: “Вы оказывали много любви ко мне, сестры; продолжите и еще любовь вашу, молитесь за меня, – я умираю; попросите и отца нашего епископа Павла молиться за меня; он так много заботился о душе моей”. Сестры зарыдали. Она продолжала: “Апостол Петр говорит: не коснит Господь обетования, якоже нецыи коснение мнят, но долготерпит на нас, не хотя, да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2Пет. 3, 9–10)”. Итак, не надобно лениться, а надобно бодрствовать. Бодрствуйте, сестры, готовьтесь встретить Жениха Господа с елеем добрых дел и с горящей любовью». Отпустив сестер, осталась она в храме на молитве, и наутро найдена была почившей, января 24-го числа. Епископ и весь город с честью положили тело ее на месте, указанном ею. Через год умерла одна подруга жизни ее; перед смертью другой упросили сестры эту подругу рассказать, кто такова была Ксения. Теперь только узнали в обители и в городе, какого высокого рода была Евсевия. При гробе великой подвижницы, почившей не позже 457 года, совершались исцеления больных во славу Божию122.

Святому Григорию Беседователю, после того как рассказано было о кончине чистой девы в день, назначенный Богоматерью, предложен был вопрос: призываются ли на небо души праведных прежде соедине­ния их с телами? Святой Григорий отвечал: «Не о всех праведных можем утверждать это и не о всех отвергать. Апостол Павел желал разрешиться и быть со Христом. Итак, кто верит, что Христос на Небе, тот верит и тому, что душа Павлова на небе со Христом»123. И видел я, – говорит тай- нозритель, – престолы и сидящих на них: и дано было им судить: и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие... Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет (Откр. 20, 4). Ожившие называ­ются здесь душами; ясно, что это души, еще не соединившиеся с телами. И однако они царствуют со Христом, не только наслаждаются блажен­ством, но еще участвуют в царственной власти Христа Господа, или, что то же, совершают дела могущества Божия, чудеса. С другой стороны, Спаситель сказал: В дому Отца моего обители многи суть (Ин. 14, 2). Этим ясно означено, что не все праведные души находятся в одинаковом блаженном состоянии, не все одинаково близки к Господу, различаясь степенями и видами нравственного совершенства. «Однажды пришла мне такая мысль, – рассказывал авва Афанасий, игумен лавры святого Саввы, – что будет с теми, которые не подвизаются? Я впал как бы в ис­ступление. В это время некто говорит мне: иди за мною. Приведши в одно место, исполненное света, поставил у двери; вида сей двери изобразить нельзя; только за нею мы слышали неисчислимое множество хвалящих Бога. Когда постучались мы, то, услышав некто внутри, спросил нас: что вам нужно? Проводник мой отвечал: “мы желаем войти”. Но тот отвечал: “сюда не войдет никто из тех, которые нерадиво живут; если хотите войти, идите и подвизайтесь, не озабочиваясь суетами мира”»124.

Память Святого Иоанна мученика Казанского

В Четье-Минее митрополита Макария читаем: «Января 24-го дня 1529 года страдание святого Иоанна, нового мученика, пострадавшего за Христа в Казани». Затем следует такое описание страданий мученика: «Во время бла­гочестивого великого князя Василия Иоанновича нечестивые татары опустошали Нижний Новгород и взяли многих в плен. В том числе взят был Богобоязненный Иоанн, который с юности жил по заповедям Господним. Его привели в Казань и по разделу пленников достался он царскому родственнику Алей-Шпуру. Этот князь назначил его в число слуг своих. Блаженный верно служил господину своему; проводя день в услугах, ночью становился на молитву и оставался почти без сна; много приходилось выслушивать ему насмешек и обид, – он перено­сил все терпеливо. Наконец князь и его мулла вздумали отвлечь его от святой веры и сделать поклонником Магомета. Но Иоанн объявил пред всеми, что он исповедует Христа Иисуса Господом и Богом своим, а учение Магомета считает заблуждением. Святому связали руки рем­нем и повели на гору, туда, где Русское кладбище. Здесь угрозами мук заставляли отречься от Христа. А он, невзирая ни на какие угрозы, по­вторял, что он – христианин. После долгих угроз и брани Алей-Шпур велел отсечь голову Иоанну. Его ударили по шее, и он упал навзничь; голова не была отсечена; удар рассек шею; но изуверы изранили тело его несколькими ударами меча, а чрево пронзили насквозь. В тот день был сильный мороз. Святой лежал полумертвым на месте с первого часа дня до ночи; лед растаял около святого, и в последний час дня раз­вязались руки его. Святой встал, оградил себя крестным знамением и, поддерживая голову рукою, пришел к боярским детям великого князя. Он рассказал все, что претерпел он от татар, и они прославили Бога. Ночью святой просил священника прочесть правило и причастить его Святых Таин; Христов исповедник провел всю ночь без сна, в слез­ной молитве, а утром предал Господу дух свой. Дом, где лежало тело святого, исполнился благоухания, так что все христиане изумлялись величию Божию, прославившему угодника Своего, нового мученика Иоанна. Честное страдальческое тело его положили на старом Русском кладбище»125.

Святой страдалец и тогда, как совершил подвиг исповедничества и вытерпел муки за Господа Иисуса, считал для себя нужным при­общиться Тела и Крови Господа Иисуса. Как же осмеливаются из­вестные люди довольствоваться какою-то скитскою исповедью своею, каким-то своевольным благочестием, и не хотят тайны животворя­щей? Несчастные не понимают, что ставят себя в положение иудеев, пренебрегающих Небесною Пищею Сына Божия! Не понимают, что остаются безжизненными древами, готовыми в пищу вечному огню. Господь сказал: Истинно, истинно говорю вам, если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 53).

День двадцать пятый. Память святителя Моисея, архиепископа Новгородского

Сын богатых и благочестивых родителей новгородцев, в крещении Митрофан126, с юности возлюбил Господа. Обучась грамоте, прилежно ходил он в храм Божий и усердно обучался Закону Божиему. Ревнуя о духовном подвижничестве, тайно от родителей удалился в Тверской Отрочь монастырь и там был пострижен в иночество. Пост, послуша­ние, молитва были любимыми занятиями его. Родители, узнав о его месте пребывания, упросили его перейти в Колмов монастырь, к бла­гочестивому игумену Макарию127. Здесь он стал жить строже прежнего. Здесь посвящен он в иеромонаха. Потом был он архимандритом Юрьева монастыря. По смерти архиепископа Давида избранный в преемника ему, был посвящен святым митрополитом Петром в сан архиепископа в 1325 году. Еще целы доселе в Московском Успенском соборе яшмо­вые сосуды, которые блаженный Моисей принес в дар тогда святому Петру128. В первый год правления его паствою пожар опустошил глав­ные улицы и несколько храмов Новгорода. К новой скорби святителя, последовало затем народное волнение. Однако он устроил женскую обитель на Десятине и потом построил здесь каменный храм Богома­тери. От опустошений, навлеченных на Тверь князем Александром, Новгород успел освободиться богатым выкупом. Но когда несчаст­ный Тверской князь с жарким участием принят был во Пскове, это опять едва не навлекло бед на паству блаженного Моисея. Напрасно он убеждал псковитян отступиться от князя Александра для общего блага; только строгость первосвятителя России отвратила бурю бед. Блаженный Моисей принял с честью великого князя и митрополита. Затем пожар вновь опустошил две улицы и истребил несколько хра­мов. Тревоги жизни были тяжелы для души святителя, стремившейся к пустынному покою. В 1330 году, несмотря на просьбы новгородцев, удалился он с кафедры на покой, в монастырь на Коломцы129. Потом уединился в пустом месте и построил каменный храм Воскресения Христова на Деревянице. Сюда приходили к подвижнику бояре и про­стые люди пользоваться наставлениями и жизнью его. Целые 20 лет провел он в уединенных подвигах. По смерти архиепископа Василия, по настоятельным просьбам новгородцев, в 1352 году снова принял на себя управление обширною новгородскою паствою. В том же году построил он каменный храм в честь Успения Богоматери на Волотове130. Недавно открыты в сем храме под штукатуркою фресковые изобра­жения святителей, совершающих Литургию, и с надписью на свитке: «Господи Боже наш, живый на высоких, на смиренныя призираяй»131. В 1353 году, исполняя более волю новгородцев, чем свою, послал он послов к патриарху с жалобою на притеснения Московского митропо­лита, хотя Феогноста уже не было в живых. Патриарх, изъявляя уваже­ние к личным качествам добродетельного пастыря, прислал святителю Моисею крестчатые ризы с буквою Ф, означающею патриарха Филофея, и с вытканною надписью на крестах: Ис. Хс. ника. В 1355 году устроен им монастырь на Сковородке, с каменным храмом в честь Архангела Михаила. В 1357 году введен им порядок и построены каменные храмы еще в трех монастырях: в Радоговицах при Болотовском храме Успения Богоматери, в Духовом монастыре и в женском монастыре Иоанна Бо­гослова; первый и последний были им и основаны132. Так святитель по­селял иноков среди или вблизи людного, торгового города. Не странно ли это? Напротив. Простота жизни мирян того времени не представляла тех заманчивых и слишком опасных развлечений, какие известны ныне. А иноческое Богослужение, продолжительное и благоговейное, отвлека­ло сердца мирян от сует земных к необходимому для всех. Так, обители святителя Моисея были училищами благочестия для мирян новгород­цев и при внимательном надзоре обучали и благочестию иноческому. Святитель Моисей не ограничивал тем своей деятельности133. Древний летописец так описывает пастырскую жизнь его: «он пас церковь свою как пастырь добрый; защищал обиженных, берег бедных и вдов; со­брав множество писцов, на свой счет написал множество книг; многих утвердил он в благочестии своими наставлениями»134. К сожалению, ныне неизвестны письменные поучения святителя, о которых говорит лето­пись. Из рукописей, списанных по его распоряжению, известны два Евангелия. Они наставительные и для нашего времени. В Евангелии 1355 года, писанном «повелением Боголюбивого архиепископа Нов­городского Моисея», писцы пишут: «аще будем грубо написали, или где переступили, или в глаголании друг с другом, или в дремании: а вы, преподобнии отцы игумены и попове, собою исправя, чтите». Видите, книги, в том числе даже и Святое Евангелие, писались по распоряже­нию святителя Моисея не с тем, чтобы каждая ошибка писца признава­лась за неприкосновенную святыню, и не с тою гордою уверенностью, будто ошибки, при всем внимании, не были возможны. Вот несколько слов и из другого Евангелия святителя Моисея: «И бысть егда сконча Иис вся словеса си дивляхуся... И рече Иис виждь никому же не по- веждь... Разумев же Иисус рече им: что мыслите в себе маловери, яко хлеб не взяхом?.. Запрети Ис. учеником Своим да никому же не рекут, яко сей есть Ис. Хс.»135. Пусть чтители мнимой старины видят, по их ли уставу писали имя Спасителя Христа при святителе Моисее? Пусть уверятся, что тогда спасительное имя произносили: Иисус, а писали с разными сокращениями и без сокращения. А вот и еще урок им свя­тителя Моисея! В Софийской ризнице хранится омофор с четвероко- нечными крестами и с вышитыми словами: «Моисея архиепископа, молитвами святая Софья»136.

В 1359 году святитель Моисей, чувствуя ослабление сил своих и же­лая посвятить последнее время свое преимущественно на служение Богу, объявил новгородцам: «Изберите себе мужа, которого вам Бог даст». Избран был преемник по жребию. Но вслед за тем поднялся страшный мятеж в городе, за то, что Славянский конец один, без согласия других, сменил посадника и выбрал нового. Вооруженные славяне разогнали невооруженных заречан, но последние ограбили многих бояр; затем на­чался бой между Софийскою и Торговою стороною города. Святитель Моисей пешком пришел из Сковородской пустыни своей в Новгород. «Дети! – говорил он новгородцам. – К чему эта брань? Она радость для поганых, опустошение сему месту и церквам. Прекратите бой». Рас­троганные новгородцы послушались святителя Божия, и «не попустил Бог диаволу смеяться над людьми», – говорит летописец. Возвратясь в Сковородскую обитель, святитель-подвижник еще два года подвизался в посте и молитвах. В Софийской ризнице хранятся келейная мантия и вериги его – свидетели подвижнической жизни его. Он скончался в пу­стынной обители 25 января 1362 года137. Память его чтили еще в ХV веке: еще тогда, как и после, известна была близость его к Господу и по чудесам его138. В описании 1634 года говорили: «прославлен от Бога чудесы при животе и по смерти, и прибегающие с верою к честным его мощам мужи и жены почерпают здравие, наипаче же жены исцелевают, одержимые своими естественными немощами»139. Мощи его, обретенные в 1686 году, почивают открыто в раке; а часть их в 1693 году перенесена в Духов монастырь, ныне женский.

Праздник в честь иконы Пресвятой Богородицы Утоли Моя Печали

Икона находится в Шиловском Воскресенском монастыре, Моги­левской губернии, основанном в 1782 году, а также и в Москве, в церкви Николая Чудотворца, что на Пупышах.

День двадцать шестой. Память преподобной Павлы, подвижницы Палестинской

Отец блаженной Павлы140 происходил из рода Агамемнонов, а мать из дома Сципионов и Павла Эмилия; муж ее был потомок дома Юлиева. Блистательной знаменитости происхождения соответствовало богат­ство супругов. Павла была доброю супругою и материю пятерых детей. Но счастье земное могло повредить доброму сердцу Павлы. И вот Го­сподь посылает ей тяжелую скорбь: любимый супруг умирает, когда ей было 32 года.

Павла, у которой сердце было нежное, неутешно плакала о смерти мужа. Благочестивая и образованная вдова Маркелла послужила ей подпорою. Она смягчала скорби ее христианскими утешениями и обра­тила сердце ее к Господу. Павла стала евангельскою вдовицею. Огром­ное состояние доставляло ей средства отирать слезы сотням семейств бедных. Не было между бедными умершего, которого не хоронили бы на счет Павлы, не было больного, которому не оказывала бы пособия любовь Павлы. Павла отыскивала бедность и горе в огромном городе, чтобы утешить их. Она считала себя несчастливою, если ей не удава­лось оказать пособие страждущей семье. Блаженный Иероним, когда познакомился с нею, считал должным говорить ей: нет ли излишеств в благотворительности ее? Но сам же сознается, что она обезоружила его словами: «Я желаю быть пищею для Господа, обнищавшего для нас».

Сама для себя была она теперь строга. Связи с веселым миром были ослаблены: малую ошибку свою наказывала она сурово.

Когда святители Епифаний Кипрский и Павлин Антиохийский прибыли в Рим по церковным делам (это было в 382 году), Епифа- ний и Иероним жили в доме Павлы, и она же доставляла все нужное Павлину; беседы со святителями были для нее самым приятным на­слаждением.

Старшая дочь ее, необыкновенно даровитая, жившая с мужем только 7 месяцев, готовилась вступить в монастырь, но умерла. Это было сильным ударом для сердца Павлы. Блаженный Иероним дол­жен был утешать ее. «Дочь твоя, – писал он, – перешла в тот мир с прекрасною решимостью посвятить себя Богу; уже более 4 месяцев очищалась душа ее покоем. Ты и не думаешь о том, что говорит тебе Спаситель: Павла, зачем ты скорбишь о том, что дочь твоя стала Моею? Твои слезы – возмущение против Моих забот, оскорбление Мне. Знаю, что надобно уступать природе матери; но излишняя скорбь – не честь для веры»141.

Брак сына ее Токсотия последствиями изумил Рим и утешал Павлу. Лета, жена Токсотия, была дочь верховного языческого жреца. «Кто бы мог подумать, – говорит Иероним, – чтобы внучка языческо­го жреца Альбина родилась по обещанию мученика, чтобы деду улы­бающемуся лепечущая внучка пела: «аллилуиа», и Христову невесту кормил на коленях своих такой старец? Но мы счастливо надеялись: “святый и верующий дом освящает неверующего!” Старый язычник стал христианином»142.

Вселенский Собор 381 года наименовал Иерусалимскую Церковь «матерью всех Церквей»; а Рим что такое в христианской истории143? Павла сильно желала быть дщерью Иерусалимской Церкви. Это жела­ние внушено было ей другом ее Маркеллою и поддержано Иеронимом. Не легко было ей расставаться с детьми и с обширною знатною роднею. Но в 385 году знаменитая и богатая патрицианка отправилась с дочерью опасным морским путем на Восток.

На острове Понтии, который прославлен ссылкою знаменитой патрицианки Флавии Домитиллы при Домитиане, видела келлии, где долго томилась святая страдалица144. В Кипре виделась со святителем Епифанием; десять дней проведено здесь не для отдыха, а на посещение обителей и храмов145. Потом была она в Антиохии у Павлина. «На берегу в Сарепте входила в малый храм (ШтсиЫт) Ильи, где поклонялась Господу Спасителю146; песками Тира, на которых преклонял колена Па­вел, достигла Акка, нынешней Птолемаиды: – полями Мегиддонскими, знающими о смерти Иосии, вошла в землю Филистимскую; дивилась развалинам Дора, когда-то весьма крепкого города; возвратясь, была в Кесарии, где видела дом Корнилия сотника, обращенный в церковь, и храмины Филиппа и четырех дев пророчиц147. Видела Лидду, переиме­нованную в Диосполис, славную воскресением Энея; также недалекий от нее Аримафей, селение Иосифа, почтившего погребением тело Спа­сителя148; Иоппию, порт, из которого бежал Иона. Повторив путь, была в Никополе, называвшемся прежде Эммаусом, где Господь узнан был в преломлении хлеба и освятил дом Клеопы в церковь»149.

В Иерусалиме проконсул приготовил для нее дворец, но она по­местилась в маленьком, бедном домике. «Она простиралась пред Кре­стом Спасителя; лобызала камень, отваленный Ангелом, и то место, где лежало тело Принявшего на Себя грехи всего мира. Сколько тут пролито было слез, сколько вздохов и скорби! Показывали ей столп, окропленный кровью Господа, где привязанного Его бичевали. Ука­зывали место, где сошел Дух Святый на 120 верующих».

Раздав бедным, что могла, пришла в Вифлеем и посещала пещеру, где родился Христос Господь. «Какое счастье, – говорила она, – для бедной грешницы, какова я, лобызать эти ясли, где Спаситель мой лежал младенцем! Надобно ли еще мне искать для себя места, после того, которое избрал для Себя Спаситель мой?»

Посещая окрестности Вифлеема, Павла восходила на башню Гадер, башню стада, подле которой150 Иаков пас стада овец (Быт. 37), а бодрство­вавшие ночью пастухи удостоились слышать: слава в вышних Богу (Лк. 2, 14); из Восора была в Есяоле; видела следы дуба Авраамова, Хеврон, Кафар-Сарун и печальное озеро. Потом путешествовала в Иерихон, где видела Галгалский лагерь (см.: Нав. 5); с берега Иордана была в Вефиле и на горе Ефремовой, где отдала честь гробницам Иисуса, сына Навина, и Елеазара, сына Ааронова; прошла чрез Сихем, видела гробницы 12-ти патриархов, Севастию или Самарию, где «погребены пророки Елисей и Авдия, и тот, которого больше не было из числа рожденных жена­ми, Иоанн Креститель»151; там поражена и потрясена была она многими странностями. Она видела, как демоны потешались разными мучения­ми, как люди пред гробницами святых выли по-волчьи, лаяли как со­баки, рыкали будто львы, шипели как змеи, мычали как волы, а другие вертелись на голове и чрез спину макушкою касались земли. Жалела она о всех и о каждом, проливала слезы, умоляя Христа о милосердии.

Вдвойне дорогое путешествие: и как совет для благочестия, и как урок для задорного скепсиса поздних полуязычников!

Из Вифлеема мать и дочь отправились посетить пустыни Египта. Они принимали благословение и советы Макария, Исидора, Серапиона и других дивных пустынников.

По возвращении в Вифлеем Павла построила на дороге к Иеру­салиму странноприимный дом и монастырь мужской, где блаженный Иероним был настоятелем. В Вифлееме устроен был обширный мо­настырь женский, с тремя отделениями. В воскресенье все собирались на молитвы в храм общий; в прочие дни служили Богослужение в ком­натах молитвы. Все были одеты одинаково, собственности никакой ни у кого, а все было общее; все нужное приготовляли сами работой. Сестрам была предписана строгая воздержность в речах, ни одно рез­кое слово не должно было исходить из уст девы, посвятившей себя Богу; «если случалась между ними сварливая, дерзкая, заносчивая, – остановив ее не раз, Павла принуждала ее молиться у дверей трапезы, позади всех сестер, и есть отдельно от них, дабы стыд образумил ту, которую не вразумили слова». Той, которая выказывала в одежде более чем опрятность, говорили, что щегольство ее – вывеска грязной души. О слабых и больных заботливость была ревностная.

Строгая мать Павла была училищем благочестия для сестер ее. Смирение ее было изумительное. «Когда она была окружена сонмом дев, то казалась последнею между ними и по одежде, и по голосу, и по приемам, и по поступи. Она спала на голой земле, даже в лихорадке, мало вкушала пищи и притом самой простой, а питалась более слезами. Исключая праздничные дни, она почти вовсе не подбавляла в пищу масла. Когда просили ее поберечь свое слабое здоровье, она отвечала: “мне надобно обезобразить лицо свое, которое столько раз выставляла я напоказ, натирая красками, в оскорбление воли Божией; справед­ливость требует истязывать тело, которое слишком много вкушало сладостей; надобно мне плакать много, после безумных и преступных веселостей; я должна заменять власяницею роскошные одежды, кото­рые льстили суетности и неге; довольно я старалась нравиться свету, хочу употребить все, чтобы сколько-нибудь быть угодною Богу”».

Господь привел к Павле одну грешницу. В окрестностях Кесарии Палестинской подвизался преподобный Маркиан. В бурную ночь при­шла к его келлие жена, одетая в рубище, и просила у него покрова. Пустынник принял ее человеколюбиво в переднюю келлию. На дру­гой день видит он жену, одетую в роскошную одежду. Зажегши огонь среди келлии, он стал на него босыми ногами и говорил с собою: «Как кажется тебе, Маркиан, этот огонь? Ведь это не то, что огонь гееннский! Если хочешь гееннского огня, подойди к этой женщине». Пораженная самоотречением и его проповедью, грешница бросилась к ногам свя­того отшельника, исповедала грехи свои и просила у него духовного исцеления. Преподобный отвел ее в монастырь Павлы, и здесь она, под надзором преподобной, проводила строгую жизнь до смерти и почила с миром, с именем преподобной Зои152.

Чтение Священного Писания было самым любимым занятием Павлы, и она старалась обращать правила его в жизнь души своей.

Немало оскорблений пришлось вытерпеть блаженной Павле от партии, не умно понимавшей и еще не умнее защищавшей личные мнения Оригена. Когда же не удалось хитростью склонить на свою сторону знаменитую римлянку, а не удалось оттого, что блаженный Иероним был против этой партии, – партия стала бросать в Павлу разные оскорбления; выдавали ее за помешанную и говорили: нужно бы оградить ее от расстройства. Дело доходило до того, что блаженный наставник советовал Павле удалиться с Востока. Она отвечала ему: «Ты был бы справедлив, отец мой, если бы где-либо могла я найти любимый мною Вифлеем. И зачем скрываться от людской злости? Надобно превозмогать ее терпением! Почему не одержать победы над гордостью смирением? Почему, получая удар в одну щеку, не подстав­лять другой?»

Приближалась и кончина святой Павлы. В тяжкой болезни своей она тихо читала псалмы. «Не слишком ли страдаешь ты и не от того ли не просишь советов?» – спросил ее духовник. Она отвечала по- гречески: «Мне хорошо». И это были последние слова ее. Иерусалим­ский архиепископ Иоанн с несколькими другими епископами, множе­ство иноков и инокинь совершали погребение над нею. Псалмы петы были на языках еврейском, греческом, латинском и сирском. Вдовы и бедные указывали на одежды, доставленные ею; толпы нуждающих­ся кричали, что «потеряли они мать и кормилицу свою». Она почила января 26 дня 404 года на 58 году своей жизни153.

День двадцать седьмой. Память святого новомученика Димитрия

В ожесточенной, многовековой борьбе со стороны мусульманского фанатизма против враждебного ему православного подвластного турец­кому игу населения – проявляются от времени до времени такие под­виги терпения и самоотвержения в лице исповедников христианского учения, которые не уступают подвигам древних мучеников во времена гонений христиан первых веков. И с полным основанием причисляет Греческая церковь к лику святых – этих новых мучеников, этих вер­ных сынов порабощенной Христианской Церкви. Их страдальческим подвигом более всего держится глубоко потрясаемое враждебными силами Православие несчастных, волею судеб подпавших под власть турецкого султана. Пример их оживляет угасающую в народе под гне­том всевозможных гонений и искушений любовь к Православию, и как ни уменьшается количество исповедников его, все же немало примеров, доказывающих, что неодолима и неизменна хотя по качеству привязан­ность к родной вере в лице уцелевших от гнета турок и от нравственного насилия католиков.

Подтверждением этого, между прочим, служит пример воспомина­емого сегодня Греческою церковью новомученика Димитрия. Казалось бы, что ничем особенным не был он подготовлен к великому подвигу исповедничества: не получил он никакого образования; по обстановке своей принадлежал к числу тех, которые, быть может, наиболее под­вергаются всякой испорченности среди примеров низшего слоя обще­ства, не огражденного чистою нравственною подготовкою. Между тем и в нем уцелела неискоренимая в народе Православная вера.

Димитрий служил подносчиком в таверне (в Константинополь­ской Галате – в Каракиой); красивою наружностью и добрыми ду­шевными свойствами выделялся он между другими служащими; этим в иных возбуждал он зависть, а другие турки досадовали, что он ино­верец, и всякими хитростями старались завлечь его в ислам; однако же это не удавалось им и раздражало их еще более против молодого при­служника.

Однажды между опьяневшими посетителями таверны вышла ссора и драка. Димитрий, по обязанности своей, вмешался в эту ссору – с тем, чтобы разнять и выпроводить из таверны забуянивших пьяниц. Это им не понравилось, и они подали на другой день на Димитрия жалобу, обвиняя его в самоуправстве и нанесении ран одному турку при на­сильственном вмешательстве в его ссору с другими.

Визирь позвал Димитрия, но выслушав его правдивое оправдание, тем не менее не захотел предоставить удовлетворение христианину. Он предложил Димитрию одно из двух: или перейти в магометанскую веру, или быть казненным за мнимое преступление. «Я не причинил ни ма­лейшего зла турку, – отвечал Димитрий, – и не могу быть турком. Со­храни меня Бог от этого! Я – христианин и останусь христианином...»

Визирь попытался подействовать на Димитрия ласковым уве­щанием, обещал ему почести и богатство, если он потурчится. Но все это возбуждало в христианине только возражения против магоме­танской веры. Раздраженный сановник предал его тогда на произвол тех, кто жаловался на него. Они привели Димитрия в кофейную, снова стали убеждать его потурчиться, но Димитрий был непре­клонен. После того сделан ему был новый допрос, на основании которого, присоединив к прежнему обвинению то, что он дерзнул хулить магометанскую религию, визирь приказал обезглавить его перед таверной. С непоколебимою твердостью принял мученическую смерть смиренный простолюдин, обнаружив с такою величественною простотою ту глубину родной веры, которая неискоренимо таится в православном народе...

Димитрий предан смерти в 1784 году, будучи 25-ти лет от роду.

День двадцать седьмой. Перенесение мощей святителя Иоанна Златоустого

По прославлении святителя Иоанна Златоустого пастыри более прежнего начали превозносить его достойными похвалами. В 438 го­ду святитель Прокл, ученик и впоследствии преемник Златоустого на Цареградской кафедре (437–445), по обыкновению в день памяти святителя Златоуста в похвальном ему слове говорил: «О, Иоанн! Жизнь твоя многотрудна, но смерть славна, гроб твой блажен и воз­даяние обильно по благодати и милосердию Господа нашего Иисуса Христа. О, благодать, препобеждающая пределы, место и время! Ме­сто препобедила любовь, предел уничтожила незабвенная память, и местом не ограничились чудеса святителя. Он лежит в Понте, а во всем мире похваляется».

Константинопольский народ, чрезвычайно любивший и уважав­ший святителя Златоустого, слыша о высоких его добродетелях в слове святого Прокла, прервал его восклицаниями и просил перенести мощи невинно пострадавшего святителя Иоанна в Константинополь. Прокл убедил царя Феодосия II исполнить благочестивое и справедливое желание народа.

Честные останки Златоустого обретены были нетленными и по­ложены в серебряную раку, и торжественно перенесены из Коман, где скончался он и погребен, в Константинополь. «Православный народ при перенесении мощей множеством судов сделал море как бы су­шею, устье Босфора покрыл светильниками. Царь со священным со­бором и синклитом при стечении многочисленного народа встретил святые мощи в Халкидоне и совершил благоговейное поклонение им. Склонив на гроб святителя очи и чело, Феодосий принес молитву за своих родителей, Аркадия и Евдоксию, и умолял простить им обиду, причиненную ему по неведению». Из Халкидона мощи святителя Златоустого на царском корабле перевезены были в Константино­поль и положены в храме Святых Апостолов. Перенесение мощей сопровождалось славою чудес и совершилось в 438 году 27 января.

Утешительным последствием перенесения мощей святителя Златоустого из места заточения в Константинополь было то, что при­верженцы Иоанна тронуты были общим к нему благоговением и при­соединились к Церкви.

В IX веке Иосиф, Косма Веститор и другие написали песнопения на перенесение мощей Златоустого, ныне поемые Церковью в день воспоминания этого события. В этот день, по песнопениям Церкви, «Яко украшение царское, царский град прием мощи Златоустого и ими украшается. Заточен быв от стада завистью, Божиим же мановением паки к нему по погребении возвратися Златоустый, источая струи чу­дес и реки проливая врачеваний. Радуется Церковь Христова, на свеч­ник священный взирающи – на святого священномученика, его же низложивше враги, под спудом молчания скрыша. На славу царскую днесь от Коман ко граду приходит царствующу».

День двадцать восьмой. Память преподобного Ефрема Сирина

Жизнь Ефрема Сирина служит также подтверждением того, что от корня доброго и плоды произрастают добрые. «От предков моих (землевладельцев) получил я наставление о Христе, – говорит о себе преподобный Ефрем, – родившие меня по плоти внушили мне страх Господень. Видел я соседей, живущих в благочестии, слышал о мно­гих, пострадавших за Христа. Отцы при мне исповедовали Его перед судьями; я – родственник мученикам».

Благотворные впечатления детства отразились такими же и по­следствиями. Несмотря на то, что в молодости по причине слишком пылкого своего характера Ефрем вдавался в предосудительные и опас­ные крайности, был чрезмерно раздражителен и увлекался воображе­нием даже до хульных помыслов, тем не менее, доброе семя, посеянное в его сердце родителями, не могло погибнуть и взошло в свое время роскошными плодами. Господь Сам излил благодать Свою на уготован­ную почву и направил горячность раба Своего в спасительную сторону.

Орудием к его вразумлению Господь послал ему испытание в виде незаслуженного наказания, которому был предан Ефрем по ложному обвинению (за пропажу из одного стада нескольких овец). Вместе с ним и так же невинно были заключены в темницу еще два человека, и все они сильно роптали на несправедливость в отношении к ним местного судьи. Между тем однажды ночью во сне Ефрем услышал следующие слова: «Будь благочестив, и уразумеешь Промысл Божий. Перебери в мыслях, о чем ты думал и что ты делал, и по себе дознаешь, что эти лю­ди страдают не несправедливо, но не избегнут наказания и виновные».

Когда Ефрем передал свой сон другим заключенным, то все они, поразмыслив, вспомнили, что есть за ними некоторые вины, оставшиеся неизвестными людям и ненаказанными.

Сообщив друг другу свои мысли, «при сих рассказах, – говорит Ефрем, – начал я приходить в сокрушение, потому что в этом было явное воздаяние.»

Это обстоятельство было для Ефрема спасительным исходом из его прежней необдуманной жизни, полной неразумными увлече­ниями. С этих пор стал он внимательно вникать в себя, и следствием этого было такое глубокое смирение и сокрушение о грехах своих, ко­торые преобразили и как бы открыли его на совершенно новую жизнь по выходе его из темницы.

Он оставил мир, и удалился тогда в горы к отшельникам, и сделался учеником святого Иакова, будущего святителя Низибийского. Под его руководством стал он упражняться в различных подвигах благочестия и изучать Священное Писание. Преподобный Ефрем достиг такого глу­бокого знания этого предмета, что прославился впоследствии как вселен­ский учитель своими многочисленными и разнообразными писаниями. Поучениями же своими, которые читались публично в церквах после Свя­щенного Писания, он даже заслужил наименование Сирского пророка154.

При кратком объеме этих «Житий святых» едва только несколь­ко строк можно поместить при очерке жизни святого Ефрема из про­изведений этого великого христианского писателя155. И прежде всего вспомнить молитву его, которая читается во время Великого поста с поклонами: «Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уны­ния, любоначалия и празднословия не даждь ми! Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю! Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков, аминь».

Вечную память о себе из рода в род и из уст в уста оставил молит­венник Божий, и место хранения ее – сама Церковь!

Чувством смиренного сокрушения о грехах проникнуты все раз­мышления святого Ефрема, но нераздельно с ним присутствует непо­колебимое упование на милосердие Божие.

«Плакать для Ефрема было то же, что для других дышать воз­духом, – день и ночь лились у него слезы, – говорит о нем святитель Григорий Нисский, – но лицо Ефрема цвело и сияло радостью, тогда как ручьи слез лились из глаз его. Ефрем и там, где говорит о сокру­шении, возносится мыслью к благости Божией, изливает благодарение и хвалу Всевышнему. Во всех словах и делах его исторгалось из души его псаломское слово: на Него упова сердце мое! (Пс. 27, 7

Сам Ефрем говорит о себе: «когда ложусь я для отдыха, любовь Твоя к людям, Господи, приходит мне на мысль, и я встаю среди ночи, чтобы благодарить Тебя. Но воспоминание о грехах устрашает меня, и я начинаю изливаться в слезах, готов даже упасть духом, если бы не по­спешили укрепить меня, полумертвого – разбойник, мытарь, грешница, хананеянка, кровоточивая, самарянка...»

«В один день, – пишет преподобный Ефрем, – встав очень рано, вышел я с двумя братьями из благословенного города Едессы156; возвел очи свои на небо, которое, подобно чистому зеркалу, со славою осиявало звездами землю, и в удивлении сказал: если звезды сияют с такою славой, то не более ли воссияют неизреченным светом Спасителя праведные и святые, творившие волю Святого Бога, в тот час, когда придет Господь?»

«Но лишь я вспомнил о том страшном пришествии Господнем, как содрогнулись кости мои; душа и тело затрепетали; я заплакал с бо­лезнью сердечной и сказал, воздыхая: каким я, грешник, окажусь в тот страшный час? Как предстану Престолу Страшного Судии? Как мне, рассеянному, иметь место с совершенными? Как мне, бесплодному, явиться в число тех, которые принесли плоды правды? Что мне де­лать, когда святые в Чертоге Небесном будут узнавать друг друга? Кто признает меня? Мученики покажут свои раны; подвижники – свои добродетели; а я что покажу, кроме лени и нерадения?»

Преподобный Ефрем был рукоположен во пресвитера, но, считая себя недостойным этого высокого сана, он никогда не решался совер­шать Литургию.

Но поучениями своими охранял Едесскую церковь от распростра­нившихся тогда различных ложных учений: «Христов воин, облечен­ный всеоружием Христовым, – говорит о нем один древний биограф его, – открыл войну с врагами Христовыми, особенно же с нечестием Вардесана и его последователей». Он защищал против них догмат о вос­кресении мертвых.

«Песни об умерших» в поэтическом отношении – лучшие из про­изведений преподобного Ефрема. Из них видно, что поминовение усоп­ших издревле входило в состав церковной службы. «Поминайте меня, братья и друзья мои, ради Бога, разлучившего меня с вами, – говорится в одной из его песен, – когда сонм ваш стоит на служении, да вознесется молитва ваша и отрясет прах с очей моих!» В этих же песнях Ефрем представляет, что молитвы и дела милосердия, совершаемые живыми за умерших, полезны усопшим.

Среди благодетельных трудов своих, которыми сам смиренный Ефрем всегда был неудовлетворен, пожелал он посетить пустынно­жителей египетских и знаменитых учителей веры, чтобы поучиться от них. О пребывании его у отшельников на горе Нитрийской так го­ворит Иоанн Колов: «Был у нас здесь человек Божий Сириянин, ста­рец великий между отцами, просвещенный умом и сердцем». Отсюда проехал преподобный Ефрем в Кесарию, где виделся со святителем Василием Великим. По возвращении в Едессу пожелал он остальную жизнь провести в уединении и поселился за городом; но снова отпра­вился в Едессу, чтобы оказать помощь жителям словом своим во время бывшего там голода, и действительно успел склонить богатых делиться с бедными своими запасами хлеба, который прежде того они и про­давать не хотели. По возвращении из Едессы Ефрем вскоре заболел и, написав «завещание», мирно скончался около 373 года.

«Прославлять надобно того, кто в устах всех христиан, – Ефрема Сирина, того Ефрема, которого жизнь и наставления сияют в целом мире!» – пишет о нем святитель Григорий Нисский.

Так оправдалось в жизни преподобного Ефрема сновидение его роди­телей о нем, когда еще он был дитем. Виделось им, что виноградная лоза разрастается из уст Ефрема и покрывается гроздьями; птицы небесные питаются ими, а плоды все умножаются. И действительно, не одни толь­ко современные жители Сирии и Месопотамии питались словом препо­добного Ефрема, но и для отдаленного потомства всех христианских стран плоды слова его составляют неистощимую целебную пищу душевную.

Между учениками преподобного Ефрема многие157 также просла­вились сочинениями и святостью жизни и содействовали распростра­нению христианского просвещения в Сирии.

Память преподобного Исаака Сирина, епископа Ниневии (в конце VII века)

Он оставил после себя много сочинений высокого духовного со­держания. «Душа, которая однажды предала себя Богу, – говорит преподобный Исаак, – верою и многими опытами приобрела чувство содействия Его, не заботится более о самой себе... Иначе противодей­ствием разума она лишилась бы Божественного Промысла, втайне посещающего ее, непрестанно пекущегося о ней и неотступно сопро­вождающего всеми способами. Те, в которых восходит Свет веры... умными очами веры каждый час видят отеческий Промысл, коим осе­няет их истинный Отец».

День двадцать девятый. Воспоминание о епископах Пермских Герасиме, Питириме и Ионе

Мощи сих трех святителей Пермских покоятся в Усть-Вымьском Благовещенском храме, там, где была их кафедра. Над гробницами их стоит икона, изображающая их во весь рост, с следующею надписью: «л. 7115 (1607) м. июня в 8 день, при великом государе царе и великом князе Василие Ивановиче, всея Руси самодержце, и при святейшем Ермогене, патриархе Московском, написан сей святой образ трех свя­тителей Герасима, Питирима и Ионы, в славу Святой Троицы, Отца и Сына и Святого Духа, повелением их, смиренным епископом Иоаса- фом Вологодским и Великопермским, и положен сей образ на гробницах их, великих чудотворцев, Герасима, Питирима и Ионы»158! Память сих трех святителей благоговейно чтится 29 января и, без сомнения, с того времени, как по соборному определению патриарха написана икона их. Стечение народа к этому дню в Усть-Выми бывает со всех сторон необыкновенное. Во имя трех святителей Пермских был и храм в Усть- Выми159. В 1649 году построен был в их имя храм в Вологодском архиерей­ском доме, и в следующем году архиепископ Маркелл «по своему обе­щанию отправлялся на Устьвым Пермским чудотворцем помолиться»160.

После святителя Стефана, первого просветителя Перми, 20 января 1398 года посвящен был в епископа Пермского Исаакий161. В марте 1416 года он был на соборе в Москве при посвящении Новгородского архиепископа и при совещаниях о Литовском митрополите162. После того он уже не возвращался в Усть-Вымь163. Новая паства, оставшаяся без пастыря, и сама по себе скоро дозволила себе беспорядки, а фана­тики язычества – волхвы – рады были, не видя себе сильной помехи, рассевать плевелы на ниве Божией; дикие вогуличи даже насилием стали принуждать новых христиан к язычеству. «Овцы шалят, – гово­рит современник, блаженный Епифаний, – волки нападают; без пасты­ря свистеть некому, чтобы пугать и прогонять волков... Вогуличи дела­ют нападения»164. При таком положении дел преемнику Исаакия, пастырю, ревностному к своему долгу, много надлежало трудиться, много перенести неприятностей. Блаженный Герасим, преемник Исаа­кия, был жизни святой, как говорит о нем древность; с ревностью очи­щал он плевелы, появившиеся на новой ниве Христовой. И труды его не были напрасны. В 1429 году святитель Фотий уже писал о Перми: «Ныне страна чисто и православно совершает службу Божию по за­кону христианскому»165. В 1438 году видим блаженного Герасима на Мо­сковском соборе, на котором осужден был предатель православия Иси­дор166; потом был он и на соборе 1441 года, определявшем поставлять митрополита России собором русских пастырей167. Ревностный пастырь пользовался пребыванием в Москве и для того, чтобы испросить по­мощь для нужд своей паствы. В последние годы правления его вогули- чи, под начальством свирепого князя Асыки, стали врываться в посе­ления крещеных зырян. Святитель до того простирал свою отеческую заботу о покое паствы, что с опасностью жизни являлся в стан вогуличей. Просьбы и убеждения святителя подействовали на дикарей, и они удалились в свои места. Ревностный пастырь занялся потом водворе­нием покоя и порядка в поселениях, пострадавших от дикого неприяте­ля; он проникал в самые глухие места, если слышал, что там страдает беспомощная бедность; входил во все нужды жителей и спешил оказы­вать помощь. Такими подвигами заслужил он имя благодетеля народа. Душевные огорчения и недуги старости расстроили здоровье его; но он и больной отправился осмотреть места, ближайшие к Усть-Выми, а на возвратном пути умер смертью мученика. По одному древнему извес­тию, «на Усть-Вымьском лугу, близ Усть-Вымьской крепости, за не­сколько стадий от соборной церкви, святый отец удушен домочадцами невинно и скончался 24-го января». По другому известию, он удавлен был омофором рукою вогулича, принятого им на воспитание. Вероятно, дикарь поступил так с благодетелем своим по внушению тех, которым дорого было унижаемое язычество168. Преемником блаженного Герасима на Пермской кафедре был блаженный Питирим169. До архипастырства

Слово об исхождении Св. Духа см. в: Дополнения к Актам историческим, со­бранные и изданные своего он был архимандритом едва ли не Чудова монастыря, и был из­вестен сколько по благочестию своему, столько и по просвещению. Па- хомий в предисловии к житию святителя Алексия пишет: «Иное извлек я из самого достоверного писания, архимандрита Питирима, бывшего потом епископом Перми. Он кратко написал о святителе и составил канон в похвалу ему, слышав верное о его жизни и чудесах. Сей епископ и вместе мученик не только пострадал от неверных за веру, но много потерпел бед и от князя, считавшего себя верным, которого потому должно считать худшим неверного, как того, который осквернил свои руки кровью братнею»170. Это, как видно, Шемяка. Блаженный Питирим посвящен был в епископа вслед за кончиною святителя Герасима. В са­мом начале управления своего Усть-Вымьскою паствою разослал он грамоты к вятчанам и вогуличам, убеждая их не тревожить мирных зырян. Поскольку же Асыка, пользуясь раздорами князей русских за пре­стол великого князя, не думал оставлять в покое христианские поселе­ния и вогуличи производили страшные грабежи, то новгородские вла­дельцы земель по Ваге и Двине, Василий Своеземцев и Михаил Яковль, с 3000 дружин своих (в 1446 г.), прошли до Уральских гор и захватили множество Югры (остяко-вогулов). Хитрые дикари, усыпив воевод обещанием полной покорности, нечаянным нападением поразили дру­жину Своеземцева171. Но потом Асыка, попавшись в плен, вынужден был клясться всеми духами горными, что не станет более тревожить христи­ан. Блаженный Питирим поспешил подать помощь пострадавшей пастве из доходов своей кафедры. В следующем году (1447 г.) он был в Москве и лично ходатайствовал у великого князя Василия о помощи зырянам. Великий князь сложил часть подати с пострадавших, а семья его вру­чила блаженному Питириму разные подарки для зырян. Но пока успел возвратиться к своей пастве усердный пастырь, вогуличи (1448 г.) сно­ва учинили набег на бедных зырян. Впрочем, с того времени они пять лет не тревожили христианских поселений. Ревностный пастырь имел теперь полную свободу заниматься долгом учительства. Ныне известен памятник желаний его распространять в пастве полезные книги. Это книга Дионисия Ареопагита, на которой впоследствии сделана была такая надпись: «Сия книга святого Благовещения на Усть-Выми; а по­ложил сию книгу священномученик епископ Питирим, убиенный от на­хождения сыроядцев вогулич за православную веру, идеже лежит мно­гострадальное и терпеливое тело его»172. Святитель ревностно обозревал свою паству, рассеянную на дальних расстояниях, чтобы видеть, как живут чада его в вере. Он беседовал с народом в храмах, а чаще на от­крытых местах, объясняя ему правила веры и благочестия. Апостольская ревность его успела обратить к святой вере и некоторых вогуличей, живших в соседстве с крещеными зырянами. Этот последний подвиг его возбудил против него злобу в Асыке, который и без того злился за то, что мерами пастыря удержаны были вогуличи так долго от злодейств над зырянами. Асыка решился отмстить святому пастырю и его пастве. В 1455 году свирепый вождь, вооружив вогуличей стрелами и луками, пустился на плотах вниз по Вычегде, нигде не останавливаясь и задер­живая прибрежных жителей, чтобы не предупредили в Усть-Выми о его приближении; он пригласил с собою и вятчан. В десяти верстах от впа­дения реки Выми в Вычегду остановился он в высоком бору, который поныне называют Юр – становище и Вогуль-як – Вогульский бор. Ра­но утром один из устьвымьцев плыл на ладье вверх по Вычегде и неожи­данно напал на стан вогуличей. Его поймали, и Асыка дознал от него пытками, какова стража в Усть-Выми? Дома ли Питирим? Зырянин объявил, что Питирим в этот самый день (день был воскресный) пойдет для молебствия на мыс, что близ устья реки Выми, и что о вогуличах ничего не знают. Асыка поспешил к Усть-Выми, а чтобы обмануть бди­тельность жителей, велел набросать на плоты множество срубленных елей и ветвями их прикрыть свое войско; в таком виде плоты казались издали плавучими деревьями, подрытыми быстриной воды. В Усть- Выми в воскресный день старый и малый были в храме. После Литургии святитель, клир и народ с крестами и иконами отправились на мыс. Ско­ро заметили груды деревьев, странно тянувшиеся на большом протяже­нии реки. Святитель понял хитрость вогуличей и сказал народу об опас­ности. Обратясь к Усть-Выми, он преклонил колена, трижды благословил народ и храмы крестным знамением и сказал: «Дети мои! Скорее удалитесь от меня; мне не убежать от смерти; Богу угодно пре­дать меня в руки вогуличей». Толпы вогуличей выскочили на берег. И все бывшие с Питиримом в ужасе бросились, кто куда мог. Пастырь продолжал молиться. Кровожадные дикари бросились на беззащитно­го старца, избили, изранили, лишили его жизни и бросили святое тело на мысу. Так пострадал, говорит летопись, 19 августа 1455 года святой епископ Питирим от безбожных вогуличей и вятчан и принял венец от подвигоположника Христа Господа173. Асыка удалился затем от Усть- Выми, по боязни ли встретить сильный отпор, или потому, что очень доволен был смертью Питирима; он захватил только прибрежных жи­телей на возвратном пути своем. Духовные и гражданские власти по­спешили послать в Москву известие о своем несчастии. В продолжение 40 дней, пока не получили ответа из Москвы, тело святителя в знойное время оставалось на том месте, где было замучено, и тление не коснулось к нему. Из ближних и дальних мест стекались жители поклониться не­тленному святителю. Благоговение к нему умножилось, когда узнали о чудесах, истекавших из гроба его. И скоро стали чтить благоговейною памятью страдание святителя Питирима в 19 день августа174.

После святителя Питирима поступил на Пермскую кафедру свя­титель Иона и, без сомнения, в конце того же 1455 года, как убиен был святитель Питирим. Как потому, что в убиении святителя Питирима участвовали вятчане, так особенно потому, что они много наделали бед в северном краю, в 1458 и 1459 годах сильная Московская рать, вместе с ратью устюжан, строго наказала вятчан и заставила их обя­заться платить дань Москве175. Святитель Иона Пермский вместе с про­чими епископами декабря 12 дня 1459 года писал увещание литовским епископам сохранять верность Святому Православию и не принимать Григория, ученика Исидорова176. Он был на соборе 1461 года, на кото­ром Ростовский архиепископ Феодосий, согласно с волею почившего святителя Ионы, избран был в митрополита; тогда он объявлял собору волю умиравшего святителя о преемнике, что показывает особенное доверие к нему великого святителя177. Деятельность его в Перми была блистательная, апостольская. Он, как говорит летопись, «крестил вели­кую Пермь», или, как выражается другая летопись, «добавне крести», окончательно крестил178. Великая Пермь, Пермь обширная и дикая, была по рекам Каме и Чусовой и в верховьях Вычегды и Печоры, откуда врывались в поселения новых христиан остяки и вогуличи179; иначе, по Пермским названиям рек и речек, это нынешние уезды Пермский, Соликамский, Чердынский, западная половина Верхотурского и север­ная Оханского, где вместе с народом коми-пермяками жили на юго- западе вотяки, на востоке остяки и вогулы180. Блаженный Иона после нелегкой борьбы с волхвами успел склонить к святой вере Пермского князя в городе его Уросе (ныне селе), и, окрестив, назвал его Михаи­лом. Этот первенец трудов его помог ему в дальнейших успехах его. Предметы суеверного и нечестивого обожания были истреблены, самые волхвы должны были отказаться от корыстных занятий своих; на ме­сте идолов построены были храмы; на новой ниве поставлены были трудолюбивые сеятели, опытные из священников Усть-Выми. Все это происходило в 1462 и 1463 годах. После того надлежало еще утверждать благочестие в людях простодушных и тушить обычаи языческих сердец. В Чердыни основался Богословский монастырь, по актам, тогда, «как великая Пермь приведена в крещение»181. На реке Печоре, в 600 верстах от Усть-Сысольска, основалась Печерская обитель Святой Троицы; ее иноки долго и после блаженного Ионы отправляли обязанности приходских священников для живших по реке Печоре182. Блаженный святитель был для паствы своей образцом искреннего благочестия и неутомимо трудился для блага Церкви своей. Он мирно почил в Усть- Выми в 1470 году, и святое тело его положено было по левую сторону святителей Герасима и Питирима183.

Перенесение мощей священномученика Игнатия Богоносца

Двукратное. Одно в 107 году из Рима в Антиохию, тотчас после мученической кончины святителя, и другое в VII веке в Рим после то­го, как Антиохиею овладели магометане. Ныне мощи в Риме, в церкви святого Климента.

День тридцатый. Собор Трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Ионна Златоустого

Каждый из трех вселенских учителей и святителей отличался высокими, истинными достоинствами: Василий был глубок словом, Григорий высок, Златоуст обилен; и каждый имел у себя особен­ных чтителей и подражателей. Об особенных чтителях святителя Василия Великого святитель Григорий Богослов говорит: «Такова доблесть Василия, таково величие славы, что многие, подражая даже его телесным качествам, обращали их для себя в средство к славе. Таковы были у Василия бледность лица, тихость походки, медлен­ность в речах, необычайная задумчивость и углубление в себя; что во многих, по причине неискусного подражания и неправильного разумения, сделалось угрюмостью. Таковы же были у Василия и вид одежды, устройство кровати, приемы при вкушении пищи; и все это делалось у него просто. И ты увидишь многих Василиев по наруж­ности; это – изваяния»

День Десятый. Святитель Феофан, затворник Вышенский

Святитель Феофан, в миру Георгий Васильевич Говоров, родил­ся 10 января 1815 года в селе Чернавское Елецкого уезда Орловской губернии.

Его отец, Василий Тимофеевич Говоров, после окончания Ор­ловской семинарии был священником Владимирской церкви села Чернавское и всю жизнь отличался глубоким благочестием. Как из­вестный и почитаемый среди духовенства пастырь, он был назначен на должность благочинного, которую исполнял в течение 30 лет, за­служив одобрение начальства, любовь и уважение подчиненных. Мать святителя, Татьяна Ивановна, происходила из священнической семьи. Она имела тихий, кроткий нрав и любвеобильное сердце. Первона­чальное образование отрок Георгий получил в родительском доме. Благочестивые родители старались дать ему воспитание в духе хри­стианской любви и церковности. От отца он унаследовал живость и чистоту ума, от матери – нежное, любящее сердце, кротость, скром­ность и впечатлительность.

В 1823 году отрок Георгий поступил в Ливенское духовное учили­ще. Способный, хорошо подготовленный отрок Георгий легко прошел курс и в 1829 году в числе лучших учеников был переведен в Орло­вскую семинарию. Возглавлял ее архимандрит Исидор, впоследствии известный иерарх Русской Православной Церкви. Георгий Говоров с большим интересом изучал науки и особенно психологию. В годы учебы, после паломничества в Задонский монастырь, где почивали мощи Тихона Задонского (память 13 августа), в то время еще не про­славленного, у Георгия появилось благоговение к этому святителю.

С отличием окончив семинарию в 1837 году, Георгий Васильевич Говоров получает назначение в Киевскую духовную академию. Здесь завершилось образование и ясно определилось направление нравствен­ной жизни Георгия Говорова, а добрые качества нравственного пове­дения предуказали его путь к иноческой жизни.

Благодатное влияние оказали на Георгия Киево-Печерская Лавра и другие киевские памятники священной истории, красноречивые сви­детели подвигов русского иночества. Юный студент нередко посещал Киевскую Лавру. Впечатления о ее посещениях были настолько глу­боки и сильны, что святитель до конца жизни с восторгом вспоминал о них: «Киевская Лавра – неземная обитель. Как пройдешь брешь, так и чуешь, что зашел в другой мир». В последний год учебы Геор­гий Говоров решил всецело посвятить себя служению святой Церкви в иноческом чине. 1 октября 1840 года, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, он подал академическому начальству прошение о по­стрижении в монашество, в котором писал: «Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию».

С разрешения академического и высшего духовного начальства 15 февраля 1841 года он принял постриг с именем Феофан. Чин по­стрижения совершен был в Святодуховской церкви Киево-Братского монастыря ректором академии архимандритом Иеремией (впослед­ствии архиепископ Нижегородский). В апреле 1841 года инок Феофан Иеремией (в то время уже епископом Чигиринским, викарием Киев­ского митрополита) в большом Успенском соборе Киево-Печерской Лавры рукоположен был в иеродиакона, а 1 июля – в иеромонаха.

Иеромонах Феофан продолжал учебу в академии. Он успешно сдал выпускные экзамены, а курсовое сочинение на тему «Обозрение подзаконной религии» академическим ученым советом в числе лучших было отослано в Синод на рассмотрение. Даровитость и трудолюбие отца Феофана отметил постоянный член Синода митрополит Москов­ский Филарет (Дроздов, память 19 ноября).

В 1841 году иеромонах Феофан в числе первых закончил ака­демию со степенью магистра. Началась его служебная деятельность на учебно-воспитательном поприще. 27 августа 1841 года иеромонах Феофан был назначен ректором Киево-Софиевского духовного учили­ща, которое находилось под непосредственным наблюдением Киевско­го митрополита Филарета (Амфитеатрова). Но недолго трудился отец Феофан в Киевском училище: 7 декабря 1842 года он был назначен инспектором Новгородской семинарии. Три года иеромонах Феофан был в Новгороде. За это короткое время он успел проявить себя как талантливый воспитатель и прекрасный преподаватель психологии и логики.

Высшее духовное начальство высоко ценило нравственные каче­ства и незаурядные умственные способности иеромонаха Феофана, и потому 13 декабря 1844 года он был переведен в Петербургскую ду­ховную академию на должность бакалавра по кафедре нравственного и пастырского богословия.

Сознавая великую ответственность перед Богом в деле духов­ного воспитания юношества, отец Феофан стремился действовать на будущих пастырей большой добротой, любовью и кротостью. «Вос­питатель, – писал он, – должен пройти все степени христианского совершенства, чтоб впоследствии в деятельности уметь держать се­бя, быть способным замечать направления воспитываемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворно. Это должно быть сословие лиц чистейших, богоизбранных и святых». К преподаваемым предметам иеромонах Феофан относился с большим вниманием. Оставив философско-умозрительные методы работы, мо­лодой богослов опирался на опыт аскетический и психологический. Главными – после Священного Писания и творений святых отцов – источниками его лекций были жития святых и психология.

февраля 1845 года отец Феофан был назначен помощником инспектора академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 года он исполнял обязанности инспектора. За ревностное исполнение этих обязанно­стей, засвидетельствованное академическим начальством, иеромонах Феофан был во второй раз удостоен благословения Святейшего Сино­да, а 25 мая 1846 года – и звания соборного иеромонаха Александро- Невской Лавры.

Иеромонах Феофан был глубоко предан делу христианского вос­питания, однако его влекла уединенная монашеская жизнь. Вскоре представился случай к удовлетворению духовных устремлений отца Феофана. 21 августа 1847 года по собственному желанию он был на­значен членом Духовной миссии в Иерусалиме.

Во главе Русской Духовной миссии стоял архимандрит Порфирий (Успенский), прекрасный знаток Востока, известный церковный архео­лог. Кроме иеромонаха Феофана сотрудниками миссии состояли два студента, окончившие Петербургскую семинарию, Н. Крылов и П. Со­ловьев. 14 октября 1847 года миссия отбыла из Петербурга в Палестину. Шестилетнее пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых отцов по древним рукописям, зна­комился с уставом и житиями древних подвижников восточных обителей и святой Афонской горы. Молодой аскет вошел в тесную духовную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на на­правление его духовной жизни и впоследствии способствовали изданию его сочинений. Здесь, на Востоке, отец Феофан основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским.

В 1853 году началась Крымская война, 3 мая 1854 года члены Рус­ской Духовной миссии были отозваны из Иерусалима в Россию. За свои труды в миссии иеромонах Феофан был возведен 4 апреля 1855 года в сан архимандрита и 12 апреля назначен в Петербургскую духовную академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полго­да – на должность ректора Олонецкой духовной семинарии. Олонецкая духовная семинария в это время была еще совершенно не устроена, даже не имела своего здания. Архимандрит Феофан занимается органи­зацией строительства здания для семинарии. Однако главной заботой отца Феофана было воспитание учащихся Олонецкой семинарии.

Помимо семинарии на архимандрита Феофана были возложены многие дела по епархии из-за отсутствия Олонецкого архиепископа Аркадия, который был вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. 17 октября 1855 года отец Феофан определен членом Олонецкой Духовной консистории. Архимандрит Феофан за­ботился об улучшении проповеднической деятельности приходского духовенства и выработал целый ряд мер борьбы с расколом, который утвердился в тех краях в форме даниловщины, филипповщины, аристовщины и странничества.

В 1856 году архимандрит Феофан был назначен на должность на­стоятеля посольской церкви в Константинополе, что было обусловлено тем, что он был хорошо знаком с православным Востоком и вполне под­готовлен к этой должности. Константинопольская Церковь в это время переживала большие трудности в связи с распрей греков с болгарами. Русское правительство и Святейший Синод, заинтересованные в скорей­шем ее прекращении, поручили архимандриту Феофану собрать сведения, касающиеся греко-болгарской распри. 9 марта 1857 года отец Феофан представил отчет, который имел большое значение при обсуждении этого вопроса Святейшим Синодом Русской Православной Церкви. Своей сим­патией к болгарскому народу, сочувствием к его законным требованиям, своим искренним желанием помочь отец Феофан снискал себе большую любовь среди болгар. Озабоченный сложной ситуацией в Болгарской Церкви, архимандрит Феофан не забывал и о благе Константинопольской Церкви. Он близко познакомился с внутренней жизнью константино­польского патриархата, с состоянием Синода, положением патриарха, епископов, священников, содержанием церквей и духовенства, и ему от­крылась бедственная картина. Обо всем этом отец Феофан писал в своем отчете, взывая о помощи к «великодушной» России, которой «не следует оставлять своей матери по вере в этом беспомощном состоянии».

Во время своего пребывания в Константинополе архимандрит Фео­фан заботился и о русских, которые здесь жили, и предложил русскому правительству устроить в Константинополе госпиталь для русских ма­тросов и паломников и просил также устроить «братство с церковью».

Во время пребывания за границей отец Феофан еще более укрепил знание греческого языка, которое он применил в последующих трудах. На православном Востоке он собрал много драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом, аскетической литературы.

13 июня 1857 года указом Святейшего Синода архимандрит Фео­фан назначается на должность ректора Санкт-Петербургской духовной академии, которую возглавлял два года. Как ректор архимандрит Фео­фан посещал лекции профессоров, присутствовал на экзаменах, следил за всем ходом учебного дела в академии. Особое внимание он обращал на воспитательную работу. На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии отец Феофан усиленно занимался также редактор­ской и богословской работой. Свои сочинения он публиковал главным образом в академическом журнале «Христианское чтение», который выходил тогда под его наблюдением. Время ректорства архимандрита Феофана совпало с празднованием 50-летия открытия Петербургской духовной академии. Юбилейное празднование состоялось 17 февраля 1859 года. Святейший Синод наградил отца Феофана орденом святого князя Владимира III степени.

29 мая 1859 года состоялось наречение отца Феофана во епископа Тамбовского и Шацкого. В речи при наречении во епископа архиман­дрит Феофан сравнивал свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без грохота и шума катящимся туда и сюда, по направлению сообщаемых ему ударов. В этом же слове он поведал, что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на его долю выпало такое место, где бы он свободно мог предаться занятиям по сердцу.

июня митрополитом Григорием с собором епископов в Троицком соборе Александро-Невской Лавры была совершена его хиротония.

Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии про­должалось только четыре года. Но за это время он необыкновенной кро­тостью своего характера, редкой деликатностью и участливым внима­нием к нуждам пасомых успел снискать всеобщую и самую искреннюю любовь. Святитель Феофан проявил себя ревностным служителем во всех сферах церковной жизни. Много забот и трудов пришлось понести владыке при управлении Тамбовской епархией. Епископ Феофан проявил себя ревностным проповедником. Почти каждое богослужение он сопровождал проповедью, и слово его, шедшее от сердца и дышавшее глубоким убеждением, привлекало многочислен­ных слушателей. Плодом его ревностного проповедания явился выпуск двух томов его слов к тамбовской пастве (всего 109 слов). Глубокое зна­ние всех движений сердца человеческого и его духовных потребностей, опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области и Священного Писания, и творений святоотеческих, и наук естествен­ных, исторических и других и иные высокие достоинства отличают слова преосвященного Феофана к тамбовской пастве, при необыкновенной ясности, живости и простоте изложения чрезвычайно сильное произ­водившие впечатление на слушателей. Святитель Феофан заботился и о внешнем благоустройстве духовно-учебных заведений, побудил начальство Тамбовской семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма. В целях подъема народного образования при со­действии преосвященного Феофана было открыто много церковно­приходских училищ, воскресных школ и частных школ грамотности, а также открыто шестилетнее женское епархиальное училище.

Епископ Феофан в то же время заботился о повышении образова­ния и самого духовенства. По его ходатайству перед Святейшим Си­нодом с 1 июля 1861 года стали выходить «Тамбовские епархиальные ведомости».

В дни скорби и мира он был любвеобильным отцом для всех. При своих многочисленных и разнообразных делах и заботах по управлению Тамбовской епархией святитель Феофан находил время и для учено­литературной деятельности. К этому времени относится его богослов­ский труд «Письма о христианской жизни», который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.

Во время одной из поездок с целью обозрения храмов и монасты­рей своей епархии святитель Феофан посетил Вышенскую пустынь, которая понравилась ему строгим иноческим уставом и красотой мест­ности. Назначая туда настоятелем эконома архиерейского дома игумена Аркадия, владыка на прощание сказал ему пророчески: «Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приду». В 1861 году епископ Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело большое впечатление на Тамбов­ского архипастыря и послужило как бы особым благодатным освяще­нием его собственного служения.

22 июля 1863 года преосвященный Феофан был перемещен на Вла­димирскую кафедру. Непродолжительно было служение епископа Феофана и во Вла­димире, но и здесь он проявил себя ревностным архипастырем и успел заслужить всеобщее уважение и любовь. Первым предметом попечения заботливого архипастыря Владимирской епархии было спасение пасо­мых через назидание, посредством проповеди слова Божия. Епископ Феофан предпринимал поездки в раскольнические центры епархии, где произнес целый ряд проповедей, а в конце 1865 года открыл в селе Мстере Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.

Однако предметом самых усердных забот епископа Феофана яви­лись церковно-приходские школы и духовно-учебные заведения епар­хии. Он закончил начатую его предшественником постройку общежития для учеников Владимирской духовной семинарии, открыл училище для девиц духовного звания. С начала 1865 года по ходатайству святителя Феофана стали выходить «Владимирские епархиальные ведомости». За усердную и плодотворную архипастырскую деятельность во благо Церкви преосвященный Феофан был награжден орденом святой Анны степени (17 апреля 1857 г.) и святой Анны I степени (19 апреля 1864 г.).

После двадцатипятилетнего служения Церкви на различных по­прищах преосвященный Феофан нашел благовременным осуществить свое всегдашнее стремление. Посоветовавшись со своим давним ду­ховным руководителем митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской епархии. Ходатайство владыки было удовлетворено, и он 17 июля 1866 года был освобожден от управ­ления епархией и назначен настоятелем Вышенской пустыни, где повел свою жизнь как ученый инок.

Но не возможностью покоя влекли к себе сердце владыки тихие монастырские стены. «Я ищу покоя, – писал епископ Феофан митро­политу Исидору, – чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный и нужный для Церкви Божией».

Суетная должность настоятеля нарушала внутренний покой вла­дыки Феофана, и он скоро подает новое прошение об освобождении его от этой должности. Святейший Синод удовлетворил его просьбу. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился святи­тель, наконец пришло по милости Божией. Об этом времени святитель говорил: «Выши своей не променяю не только на Санкт-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас и меня назначили бы на него... Вышу можно променять только на Цар­ство Небесное».

В первые шесть лет своего пребывания в Вышенской пустыни преосвященный Феофан не уединялся окончательно. Вместе с ино­ками обители он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал Литургию в сослужении братии. Внешняя обстановка вполне соответствовала духовным потребностям подвижника-святителя. Он охотно принимал посетителей – родных и почитателей, искавших его духовных советов, вразумлений и настав­лений, выходил из келлии на прогулку. Святитель Феофан в начале своего пребывания в Вышенской пустыни испытывал борьбу с помыс­лами, которые внушали ему сожаление о раннем оставлении кафедры.

В 1872 году духовное начальство предлагало ему снова принять управление епархией, даже Московской, а потом в этом же году пред­лагало ему заседать в судном отделении Святейшего Синода.

В 1879 году святителя Феофана через Святейший Синод пригла­шал в Японию отец Николай (Касаткин), будущий равноапостольный просветитель Японии (память 3 февраля). Но епископ Феофан отка­зался от этих приглашений. После пасхальных дней 1872 года он начал вести затворническую жизнь. Он прекратил всякие сношения с людьми, перестал ходить в монастырский храм на богослужение и затворился в отдельном флигеле. С этого времени он принимал только настоятеля пустыни, духовника игумена Тихона и келейника отца Евлампия. К это­му времени епископ Феофан устроил в своих келлиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой служил Божественную литургию во все воскресные и праздничные дни, а в последние 11 лет ежедневно.

В богослужении и молитве, в подвигах телесных и духовных про­ходила большая часть затворнической жизни архипастыря. В свобод­ное от духовных подвигов время он занимался учено-литературными богословскими трудами, писал множество писем к разным лицам, об­ращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбами о по­мощи и наставлениях. Уйдя из мира и почти не встречаясь с людьми, епископ-затворник интересовался жизнью Церкви и своей родины. Он выписывал много журналов. В кабинете у него была огромная би­блиотека. При написании своих произведений святитель использовал обширную литературу на русском и иностранных языках.

В подвиге духовнолитературного творчества святитель Феофан видел великое служение Церкви Божией. Об этом он говорит в одном из своих писем: «Писать – это служба Церкви нужная». Весьма раз­нообразны предметы и содержание творений Вышенского затворника. Почти ни одна деталь духовной жизни не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. Но главной темой всех его многочислен­ных произведений является спасение во Христе. Один перечень этих творений вызывает благоговение.

Основой для его богомудрых писаний служили почти исключитель­но творения восточных церковных учителей и аскетов. Учение епископа Феофана во многом родственно учению старца Паисия Величковского. Это особенно заметно в раскрытии тем о старчестве, умном делании и молитве. Как выдающийся знаток аскетической письменности, прео­священный Феофан не только отразил ее особенности в своих творени­ях, но и воплотил в своей жизни, проверив истинность святоотеческих аскетических предпосылок собственным духовным опытом. По содер­жанию его сочинения распадаются на три отдела: нравоучительный, истолковательный и переводный. Особенно большую ценность для богословской науки представляют многочисленные труды святителя по христианской нравственности. В своих нравоучительных произве­дениях преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христиан­ской жизни и пути, ведущие к его достижению. В сочинениях святителя Феофана излагаются основы святоотеческой психологии. Всесторонне образованный архипастырь-учитель проник в сокровенные тайники человеческой души. В своих сочинениях он сумел сочетать глубину психологического анализа и богословия с простотой изложения. Обо­зревая душевные и духовные способности человека, преосвященный Феофан глубоко проникает в его внутренний мир. Это проникновение является следствием тщательного самонаблюдения и большого духов­ного опыта святителя.

Среди творений епископа Феофана почти не встречается трудов специально догматического характера, но поскольку нравственное уче­ние христианства стоит в неразрывной связи с христианскими догма­тами, то в разных местах его трудов можно увидеть раскрытие и дог­матического учения. Догматический элемент в творениях святителя особенно важен потому, что разъяснения автора касаются высочайших и труднейших пунктов христианской догматики. Одним из важней­ших дел жизненного подвига преосвященного Феофана являются его замечательные труды по изъяснению Слова Божия, которые пред­ставляют собой ценный вклад в русскую библеистику. В тесной связи со всеми трудами епископа Феофана в области богословия стоит его переводческая деятельность. Свою духовную опытность он почерпал не только из личных внутренних переживаний, но и из аскетической письменности, которой всегда особенно интересовался. Важнейшей из переводных работ святителя является «Добротолюбие», главный предмет которого составляют писания о духовной жизни основателей и великих учителей христианского аскетизма. Особый вид литера­турных трудов преосвященного Феофана представляют его много­численные письма, которыми он обменивался со всеми, кто просил его советов, поддержки и одобрения, начиная с сановников и кончая простолюдинами. Искренность и любовь к людям святитель сохранил до своей блаженной кончины. Все Духовные академии Русской Право­славной Церкви избрали святителя Феофана своим почетным членом, а Санкт-Петербургская присвоила ему в 1890 году звание доктора бо­гословия за многополезные богословские сочинения.

6 января 1894 года, в день престольного праздника своего келей­ного храма Крещения Господня, около четырех часов дня, епископ Феофан мирно скончался.

Отпевание почившего епископа-затворника было совершено

января епископом Тамбовским Иеронимом (Экземплярским) при огромном стечении духовенства и народа. Погребение состоялось в Казанском соборе Вышенской пустыни во Владимирском приде­ле. На Поместном соборе Русской Православной Церкви 6–8 июня 1988 года епископ Феофан Затворник канонизирован как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное воз­рождение современного ему общества.

Память святителя Феофана Затворника Вышенского совершается 10 января.

День восемнадцатый. Преподобные схимонах Кирилл и схимонахиня Мария, родители преподобного Сергия Радонежского

В четырех верстах от древнего Ростова Великого уединенно рас­положилась небольшая обитель во имя Святой Троицы – Варницкий монастырь. Благочестивые наши предки построили его, чтобы увекове­чить в памяти грядущих поколений родину великого подвижника земли Русской – преподобного Сергия Радонежского. Здесь было поместье знат­ных и благородных ростовских бояр Кирилла и Марии. Тут они и жили, предпочитая уединение среди сельской природы суете жизни княжеского двора. Впрочем, Кирилл состоял на службе у ростовских князей, был очень близок к ним и не раз сопровождал их в Золотую Орду. Он владел достаточным по своему положению состоянием, но по простоте тогдашних нравов, живя в деревне, не пренебрегал и обычными сельскими трудами. Кирилл и Мария были люди добрые и благочестивые. Праведность их была известна не только Богу, но и людям. Строгие блюстители всех церковных уставов, они помогали бедным.

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Свято-Троицкой Лавры, препо­добного Сергия.

Задолго до рождения сего младенца Промысл Божий уже дал о нем знамение как о великом избраннике Божием и святой отрасли благо­словенного корня. «И совершилось некое чудо до его рождения, – со­общает преподобный Епифаний Премудрый. – Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды – дело было в воскресенье – мать его вошла в церковь, как обычно, во время пения святой Литургии. Но стояла с другими женщинами в притворе, а когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все люди стояли молча, тогда внезапно младенец начал кричать в утробе матери, так что многие ужаснулись от этого крика – преславного чуда, совершившегося с этим младенцем. И вот снова, перед тем как начали петь Херувимскую песнь, внезапно младенец начал вторично кричать в утробе, громче, чем в первый раз, так что во всей церкви разнесся голос его, так что и сама мать его в ужа­се стояла, и женщины, бывшие там, недоумевали про себя и говорили: “Что же будет с этим младенцем?” Когда же иерей возгласил: “Вонмем, Святая святым!” – младенец снова, в третий раз, громко закричал». Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария восприняли это как предуказание Промысла Божия.

После такого происшествия мать сделалась необыкновенно внима­тельна к своему духовному состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария тщательно соблюдала душу и тело в чистоте, строгом во всем воздержании.

Праведная Мария вместе с мужем дала обещание, если родится мальчик, принести его в церковь и отдать Благодетелю всех Богу.

3 мая 1314 года боярину Кириллу и жене его Марии Бог дал сына. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в церковь, чтобы совершить над ним крещение. Благоговейный иерей по имени Михаил нарек имя младенцу Варфоломей и, благословив дитя и его родителей, сказал: «Не скорбите о нем, но, напротив, радуйтесь и весе­литесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы».

Мария стала замечать в младенце нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясной пищей, младенец не брал сосцов ее. То же повторялось по средам и пятницам. Мария стала еще строже соблюдать пост и совсем оставила мясную пищу.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте. Вместе с Варфоломеем учились и два брата его: стар­ший – Стефан и младший – Петр. Братья учились успешно, а Вар­фоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, родители уговаривали. Однажды Варфоломей был послан отцом в поле искать лошадей. В поле он увидел незнакомого святолепного старца и ска­зал ему, что желает научиться грамоте. Старец сотворил прилежную молитву, затем вынул из кармана небольшой ковчежец и подал Вар­фоломею частицу просфоры, после вкушения которой отрок получил способность к учению. По просьбе Варфоломея «чудный старец» по­сетил его дом и благословил родителей, Кирилла и Марию. С этого времени Варфоломей без затруднения стал читать книги и понимать все написанное в них.

Отрок под руководством своих родителей возрастал годами, испол­нялся разумом и добродетелью. Сердце его горело любовью к Богу, он находил высшее наслаждение в молитвенной беседе с Богом, поэтому он постоянно посещал храм Божий.

Но не в Ростовской земле суждено было Промыслом Божиим вос­сиять сему благодатному светильнику, а среди дремучих лесов Радо­нежских. Когда Варфоломею было около пятнадцати лет, родители его из Ростовского княжества переселились в Московское, в город Радонеж.

Согласно благочестивому обычаю принимать иночество под ста­рость, Кирилл и Мария в конце своей жизни приняли сначала иноче­ский постриг, а потом и схиму в Хотьковском Покровском монастыре, который располагался в трех верстах от Радонежа и был в то время одновременно мужским и женским. Утружденные болезнями, скор­бями и старостью, схимники в 1337 году с миром отошли ко Господу.

Перед своей блаженной кончиной они благословили Варфоломея на иноческий подвиг иконами Божией Матери Одигитрии и святителя Николая Чудотворца.

Отдавая последний долг сыновней любви, Варфоломей неотлучно провел в Хотьковском монастыре сорок дней, поминая новопрестав­ленных родителей и раздавая милостыню нищим. Затем, предоставив наследство, оставшееся после родителей младшему брату Петру, по­спешил на подвиги в удаленное от жилищ человеческих пустынное место и, подражая древним подвижникам, построил здесь себе келлию и часовню. Здесь Варфоломей был пострижен в монашество с именем Сергий и прославился как основатель Свято-Троицкой Лавры.

Мощи преподобных схимонаха Кирилла и схимонахини Марии неизменно находились в Покровском соборе, даже после его многочис­ленных реконструкций и постройки нового храма на месте древнего. Около мощей читали неусыпаемую Псалтирь и служили панихиды.

В трудное для русского народа и святой Церкви время не раз про­являлось ходатайство пред Богом за своих земных собратий препо­добного Сергия Радонежского и его родителей – схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

Так, например, в 1770–1771 годах Россию постигло одно из ве­личайших народных бедствий. Страшная болезнь – моровая язва – губила население разных городов и сел нашего отечества и, достигнув Москвы, истребила здесь множество народа.

В Хотьковском Покровском монастыре молитва родителям пре­подобного Сергия постоянно читалась и переписывалась. Она была «составлена в 1771 году во время смертоносной язвы для чтения на “Сла­вах”» в неусыпаемой Псалтири при гробе святых родителей преподоб­ного Сергия чудотворца, схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

Читалась она с августа до декабря месяца. И молитвами утодников Божиих от оной язвы избавлена вся обитель. И от иных стран с верою приходящие к ним для моления во время моровой язвы служили мо­лебны Тихвинской Богоматери, прилагая молитву сию преподобным». Упоминаемая в этой записи святыня Хотьковского монастыря – чудо­творный список Тихвинской иконы Богоматери – находилась в трапез­ной Покровского собора, возле гробов родителей преподобного Сергия.

Во время эпидемии холеры в 1848 году Тихвинскую икону с молеб- ным пением обносили по всем келлиям, и ни одна из сестер не подвер­глась болезни. С конца мая до октября в Хотьково во множестве стекался народ из окрестных деревень помолиться пред иконой Богоматери. Перед нею постоянно совершались молебные пения и всенощные бде­ния, заканчивавшиеся панихидой по родителям преподобного Сергия.

Монастырская летопись сохранила рассказ о третьем (после 1771 и 1848 гг.) избавлении обители от холеры покровительством Матери Божией и молитвами преподобного Сергия и его родителей.

В 1871 году совершался крестный ход из Лавры с иконой преподобного Сергия, написанной на его гробовой доске. В конце мая образ носили по окрестностям на особых носилках; вторично икона была изнесена из Лавры в конце июля. «Наша обитель, – рассказывает в летописи хотьковский священник Вознесенский, – в оба посещения его (образа преподобного Сергия. – Изд. ) удостоилась с иконами и хоругвиями при сонме всех монашествующих и обитательниц монастыря встретить его, сопровождаемого многочисленным народом... Обитель наша была избавлена, как и в прежнюю холеру, от эпидемии заступлением Пре­святой Богородицы, преподобного Сергия и родителей его». В том же году прекратился в окрестностях падеж лошадей, постигший ближай­шие селения одновременно с холерой.

Сила заступничества преподобного Сергия и его родителей про­явилась и в чудесных событиях, происходивших у мощей схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

«Церковная летопись Покровского Хотькова девичьего монасты­ря» приводит свидетельства о том, как молитвенное обращение к пре­подобному Сергию и его родителям спасало людей от тяжких недугов. Хотьковский протоиерей Алексий Лебедев повествует об одном из та­ких чудесных исцелений. Дочь крестьянина Алатырского уезда Сим­бирской губернии Татьяна Ивановна страдала тяжелой болезнью после падения в детстве в реку. Она болела двенадцать лет. В 1868 году, под Светлое Христово Воскресение, ее жестоко обидел брат, приказав вы­нести больную на праздник в скотное помещение по причине зловония, исходящего от язв на ее теле. Когда она со слезами на глазах заснула, «ей представилось, что пред ней стоит седенький старичок в мантии с согбенной головой и говорит ей: “Не плачь, не скорби и не ропщи, а благодари и молись Богу и призывай преподобного Сергия и Кирилла и Марию”; и, благословив ее, он стал невидим». С этого момента на­чалось ее исцеление. Едва девица стала ходить, она по совету добрых людей пошла на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру и в Хотьковский Покровский монастырь. В Хотькове она приложилась к мощам препо­добных Кирилла и Марии и получила полное исцеление. Она осталась в монастыре навсегда и была всю жизнь совершенно здорова, только быстро уставала при тяжелой работе. Многочисленные чудеса у мощей родителей преподобного Сергия Радонежского совершались и в по­следующие времена. По словам профессора Московской духовной ака­демии архимандрита Матфея (Мармыля), «на гробнице преподобных Кирилла и Марии, находящейся в Хотьковском Покровском монастыре, засвидетельствованы многочисленные исцеления младенцев, родители которых обращались к святым с молитвой».

Почитание родителей преподобного Сергия, схимонаха Кирилла и схимонахини Марии непосредственно связано с Троице-Сергиевой Лаврой. «Свидетельства церковного предания об их святости много­численны, они восходят еще к XV веку. Уже в лицевом житии препо­добного Сергия родители его изображены с нимбами».

Предание говорит, что преподобный Сергий дал заповедь – «пре­жде чем идти к нему, помолиться об упокоении его родителей над их гробом». Нередко те, кто предпринимал путешествие для богомолья в Троицкую Лавру, святым долгом считали посещение Хотьковского Покровского монастыря, чтобы поклониться гробницам его родителей.

В XIX веке почитание схимонаха Кирилла и схимонахини Марии распространилось по всей России. В сознании нашего народа было зримым и ощутимым духовное общение великого угодника Божия с его праведными родителями – смиренными схимниками, которых он по­хоронил в Хотьковской обители и «на могилку которых, по преданию народному, нередко хаживал при своей жизни из своей пустынной тогда обители».

Имена схимонаха Кирилла и схимонахини Марии были занесе­ны в списки местночтимых святых подвижников благочестия северо­восточной Руси.

10 июля 1981 года, по благословению святейшего патриарха Мо­сковского и всея Руси Пимена, было установлено празднование Собора Радонежских святых, в сонме которых прославлены схимонах Кирилл и схимонахиня Мария.

В 1989 году Покровский храм был возвращен верующим. Возоб­новилась литургическая жизнь храма, и вновь зажжена свеча препо­добному Сергию и его благочестивым родителям, служатся молебны у их мощей и после каждой службы звучит молитва родителям препо­добного Сергия Радонежского.

Прославление преподобных для общецерковного почитания со­вершилось в 1992 году.

Празднование памяти родителей преподобного Сергия совершает­ся Русской Православной Церковью 18 января и 28 сентября – в дни их блаженной кончины – и 6 июля – в день празднования Собора Радонежских святых.

День двадцать четвертый. Блаженная Ксения Петербуржская

Святая блаженная Ксения родилась между 1719 и 1730 годами, свой спасительный подвиг она несла в Петербурге. О детстве и юности блаженной ничего не известно, память народная сохранила лишь то, что связано с началом подвига юродства Ксении: это была внезапная смерть мужа, умершего без христианского приготовления, Андрея Феодорови- ча Петрова, служившего в звании полковника певчим придворного хора.

Потрясенная этим страшным событием, 26-летняя вдова решила начать труднейший христианский подвиг – казаться безумною, дабы, принеся в жертву Богу самое ценное, что есть у человека – разум, умолить Создателя о помиловании внезапно скончавшегося супруга Андрея. Во спасение своего мужа Ксения отказалась от всех благ мира, отреклась от звания и богатства и, более того, от себя самой: она оставила свое имя и, приняв имя супруга, прошла так весь свой жизненный путь. В день похо­рон мужа блаженная надела его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз – и пошла провожать гроб супруга. Родственники мужа и знакомые Ксении думали, что смерть Андрея Феодоровича внезапным горем помрачила со­знание молодой вдовы. «Не зовите меня больше Ксенией, но зовите меня Андреем Феодоровичем», – с такими словами Ксения стала скитаться по улицам Петербурга, сообщая всем, знавшим ее, что «Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут».

Овдовевшей Ксении отошло имущество Андрея Феодоровича – дом, который он имел в приходе церкви апостола Матфея на Петер­бургской стороне. Часть этого дома снимала одна благочестивая хри­стианка Параскева Антонова, хорошо знавшая Ксению и давно бывшая с нею в дружбе. Утешая после похорон «помрачившуюся умом» вдову, Параскева в причитаниях спросила: «Как же ты будешь жить теперь, матушка?» На это начавшая свой подвиг юродства Ксения ответила: «Да что, ведь я похоронил свою Ксеньюшку, и мне теперь больше ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу». Тогда Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, но Ксения твердо отвечала: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет».

Услышав о таком решении, Параскева из жалости к «повредив­шейся умом» вдове обратилась к родственникам ее покойного мужа с просьбой отвратить Ксению от такого неразумного поступка. Родные Андрея Феодоровича подали прошение начальству умершего, что­бы оно не позволяло Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Ксения была вызвана на обследование, в заключении которого было признано, что она совершенно здорова и имеет право распоряжаться своим имуществом.

После этого блаженная Ксения раздала все, принадлежавшее ей, и в одном мужнином костюме вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Теперь какого-либо определенного местожительства Ксе­ния не имела. В странном своем одеянии она целыми днями бродила по Петербургской стороне, по преимуществу в районе прихода церкви святого апостола Матфея. Встречающимся знакомым и обращающимся к ней по имени она с досадой говорила: «Ну какое вам дело до покой­ницы Ксении, она вам ничего худого не сделала».

Через некоторое время все могли убедиться в безумстве молодой вдовы: ее странный костюм и невразумительные разговоры, ее кро­тость и незлобие давали повод злым людям и в особенности шалунам мальчишкам глумиться над блаженной. Целыми днями она скиталась по улицам Петербурга; зимой и летом, в зной и стужу подвергаясь всяким нападкам и насмешкам, она, непрестанно молясь, безропотно несла свой спасительный подвиг.

В это время началось строительство новой каменной церкви на Смоленском кладбище. Воздвигнутое строение было уже весьма высоким, так что каменщикам приходилось сначала поднимать кирпич на леса, а потом возводить кладку. Тогда блаженная Ксения решила тайно, по ночам, помогать строителям. Она целыми ночами поднима­ла кирпич и складывала на лесах. Наутро приходили рабочие и очень удивлялись случившемуся.

Мало-помалу к таким странностям блаженной привыкли, многие стали считать, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угод­но, однако некоторые, наиболее чуткие христиане, стали замечать, что Ксения не простая глупая побирушка. Милостыню, которую ей пред­лагали, она брала не у каждого, но только у людей доброго сердечного расположения. Всегда брала только копейку и тут же отдавала ее та­ким же бедным и нищим, как и она сама.

После того как мужнин камзол и кафтан истлели, Ксения стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, рас­пухших от мороза, носила рваные башмаки. Многие христиане пред­лагали Ксении теплую одежду, обувь, милостыню. Блаженная ничего не соглашалась взять, но неизменно одевалась либо в красную кофточку и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку. Это были цвета одежды покойного Андрея Феодоровича.

Днем Ксения, как безумная, бродила по городу, а на ночь укрыва­лась от глаз людских, выходя за город, в поле, и там пребывала в молит­ве. Так ее однажды и застали обеспокоенные ночными исчезновениями Ксении горожане.

Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших ее благочестивых людей – Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.

Блаженная все обиды и печали сносила безропотно. Лишь однаж­ды, когда Ксения уже стала почитаться за утодницу Божию, жители Петербургской стороны видели ее в страшном гневе. Уличные маль­чишки, завидя юродивую, стали над ней смеяться, дразнить ее. Блажен­ная безропотно сносила это. Но злые дети не ограничивались одними издевательствами, они стали бросать в нее грязью и камнями. Тогда Ксения бросилась за мальчишками, грозя им своею палкою. После этого случая никто не отваживался обидеть блаженную.

Окружающие блаженную Ксению стали обращать внимание, что в ее словах и поступках часто кроется какой-то глубокий смысл. За­мечали, что если Ксения просила чего-либо, это был знак грядущей невзгоды или беды для того, у кого она спрашивала. Если же Ксения подавала кому-либо что-то, это означало, что в скором времени этому человеку будет внезапная радость. Позднее, когда блаженную стали почитать за прозорливицу, стоило ей только появиться на рынках и улицах города, как всякий, знавший ее, предлагал ей свои услуги. Купцы открывали свои лотки и прилавки со всевозможными съестны­ми и прочими товарами. Все наперебой упрашивали «Андрея Феодо- ровича» взять или отведать что-либо, ибо замечали, что если Ксения брала что-нибудь, у хозяина торговля бывала очень удачной.

Извозчики, завидя блаженную издали, гнали лошадей, прося Ксению проехать с ними хотя бы несколько шагов, ибо это приносило им удачу. Особый дар блаженной Ксении состоял в устройстве семейного быта христиан. Матери детей были убеждены, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Посему они, завидя Ксению, спешили к ней со своими детьми, прося ее благословить или просто погладить их по голове.

Своим великим смирением, подвигом духовной и телесной нище­ты, любви к ближним и молитвою стяжала Ксения благодатный дар прозорливости. Этим своим даром многим она помогала в деле жиз­ненного устройства и душевного спасения. Так, однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и прини­мала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно ее при­нимавшую, и предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости должного христианского приготовления к смерти. Посему, уходя, она во всеуслышание сказала: «Вот, зелена крапива, а скоро, скоро завянет». Все слышавшие это гости Крапи­виной не придали словам Ксении должного внимания, однако после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи вспомнили эти слова и весьма были поражены и потрясены.

Известен случай, когда блаженная Ксения заботилась о благе и спа­сении еще не родившегося младенца. Приходит она как-то к своей дав­нишней знакомой Параскеве Антоновой, которой подарила свой дом, и говорит: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Параскева весьма смущенно восприняла эту нелепицу, однако послушалась бла­женную и пошла. На одной из улиц Васильевского острова, у самого кладбища, увидела она толпу народа и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались узнать, кто эта жен­щина и где ее родственники, но тщетно. Увидев во всем случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе и, несмотря на усилен­ные старания найти отца, должна была в конечном счете усыновить мла­денца. Она взяла его в свой дом, бывший дом блаженной, и воспитала по всей строгости христианской жизни. До глубокой старости содержал он ее и весьма почитал как свою мать. Параскева благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление принять на воспитание сына.

Ксения всегда принимала участие в устроении жизни благоче­стивых христиан. Она часто бывала в семье Голубевых, состоявшей из матери-вдовы и ее семнадцатилетней дочери. Блаженная Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий, тихий нрав и доброе сердце. Однажды она неожиданно появилась в дверях их дома как раз в тот момент, когда мать и дочь в столовой готовили кофе.

Обратясь к дочери, Ксения сказала: «Эх, красавица, ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!»

Девушка была весьма смущена услышанным. «Как так? – воз­разила она. – У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж, да еще жену хоронит?» Но Ксения сердито настаивала: «Иди!»

На кладбище мать с дочерью увидели похоронную процессию. Хоронили молодую жену одного доктора, скончавшуюся при родах. Молодой вдовец безутешно рыдал, а увидев могильный холм над пра­хом супруги, лишился чувств и свалился на руки едва успевшим под­бежать Голубевым. Когда он пришел в себя, мать и дочь как могли старались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство. Через некоторое время оно возобновилось, а год спустя доктор сделал дочери Голубевой предложение. Брак их оказался счастливым. Они прожили долгую и благочестивую жизнь, а умирая, заповедали чтить память блаженной прозорливицы и следить за ее могилкой.

Еще при жизни своей блаженная Ксения была многим христианам скорой в бедах помощницей. Как-то раз встретила она одну благоче­стивую женщину, свою знакомую, и, остановив ее, вручила ей медный пятак с изображением всадника и сказала: «Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет». Ничего более не добавив, она пошла дальше. Обе­скураженная женщина отправилась домой, недоумевая, что бы могли значить слова Ксении. Едва выйдя на свою улицу, она с ужасом увидела, что в ее доме пожар. Но не успела она даже добежать до поглощаемого пламенем строения, случилось чудо – по милости Божией огонь удалось остановить, людская помощь подоспела вовремя. Тут только поняла женщина, что означали слова блаженной: «Возьми пятак, потухнет!»

Юродивая Ксения в подвиге юродства подвизалась 45 лет; можно утверждать, что блаженная отошла ко Господу в самом начале девят­надцатого века, около 1803 года. Отпевание добровольной страдалицы совершалось в церкви апостола Матфея. Погребена была святая угод­ница Божия на Смоленском кладбище Петербурга, где в свое время помогала строить церковь в честь иконы Божией Матери, именуемой Смоленская.

Чудеса, творимые блаженной, не прекратились и после ее смер­ти. Так, в одной семье перед намечавшейся свадьбой невеста и ее мать отслужили панихиду на могиле блаженной Ксении; свадьба сейчас же расстроилась, так как публично обнаружилось, что жених – преступник и убийца, бежавший с каторги. Некто А. А. Романов был смертельно болен; и вот, супруге его, сидевшей ночью у постели больного, явилась в видении старая женщина, назвавшаяся Ксенией, которая сказала, что муж ее выздоровеет и что будущий их ребенок будет девочкой, а назвать ее следует Ксенией. Все так впоследствии и произошло.

Случалось, что в моменты панихид или молебствий на могиле бла­женной Ксении она являлась молящимся в виде старой женщины с по­сохом в руке. Если видение случалось виновнику бедствий, то вид этой женщины был грозен и повеления непререкаемы. Например, одному человеку, страдавшему сильной приверженностью к винопитию, но за ко­торого молились усердно мать и жена, Ксения явилась в видении и сурово сказала: «Брось пить! Слезы матери и жены твоей затопили могилу мою!»

Со дня кончины блаженной Ксении прошло около двух веков, однако творимые по молитвам сей угодницы чудеса не иссякают и на­родная память о ней не исчезает.

В первые же годы после ее кончины на могилу блаженной ста­ло стекаться множество людей, которые часто брали после панихиды о ней землю с ее могилки в память о святой. Постепенно весь могиль­ный холм оказался разобран, пришлось насыпать новый, но и этот был разобран. Тогда положили на могилу мраморную плиту; почитателей блаженной и это не остановило – плита разбивалась, и частицы ее разносились во все концы России. Разбирая землю и ломая плиты, по­читатели блаженной оставляли на могиле денежные пожертвования, которыми пользовались нищие.

Не прекращались и чудеса от блаженной, которая по-прежнему оставалась помощницей христиан в бедах и болезнях. Благочестивое предание доносит до нас, например, и рассказ о таком случае. В жаркие летние месяцы одна семья, в которой было двое детей, оказалась вдали от родного дома и в весьма тяжелых обстоятельствах. Глава семейства, муж женщины, поведавшей об этом чудесном заступлении блаженной Ксении, опасно заболел. Ему становилось все хуже и хуже, лекарства не помогали, болезнь усугублялась. Через три месяца, когда палящее южное солнце, царившие кругом невыносимая жара и духота совсем подорвали здоровье больного, он уже был не в состоянии даже разжи­мать губы и принимать пищу. Дни его, казалось, были сочтены. Что произошло дальше, рассказывает его жена.

«Доктор, уходя, как-то странно посмотрел мне в глаза и сказал, что придет завтра утром. Я поняла, что это конец. Я отвела детей к соседям, жившим через два дома от нас. Мне хотелось тишины и молитвы. Жара стояла нестерпимая, удушающая. Я открыла все двери для движения воздуха. Мысли самые отчаянные и горестные одолевали меня. Поми­мо скорби от потери верного друга, пугало, что останусь одна с малыми детьми. Если б я была сейчас дома, я бы поехала на Смоленское кладби­ще к блаженной Ксении, выплакала бы свое горе. Шум калитки прервал мои думы. Кто-то вошел в сад к нам, подумала я. В это время в проеме открытой двери бесшумно появилась странная гостья. Лет ее нельзя было определить, но самым странным был ее наряд. Теплые, мягкие валенки, длинная шуба особого покроя, вся в сборках, а на голове большой белый пуховый платок; концы его были закручены на шее. Так, верно, носили глухой зимой в старину женщины-простолюдинки. Вся она была нео­быкновенно привлекательна. «Голубка, скажи мне, где живут Пироговы, я ищу их», – сказала она. «Через два дома», – ответила я. «А что, твой- то плох?» – спросила она, указывая на дверь, где лежал больной. Она бесшумно прошла мимо меня к больному. С минуту смотрела на него. «Слушай, голубка! – сказала она, подходя ко мне. – Не печалься! Вчера тут приезжал один важный доктор, такой ученый, что страсть. Он говорил, что больного надо все же кормить каждые полчаса всего лишь понемногу, по две ложечки. Ну, там молока, чаю, кашки, а там уж сама что придумай». «Да он уж третий день губ не разжимает», – ответила я. «Ничего, ничего, ты попробуй! Ну, прощай, мне пора». Она исчезла. На этот раз даже ка­литка не хлопнула. Я вышла на балкон. Вправо и влево далеко была видна улица, залитая палящим солнцем, но моей зимней гостьи не было видно.

Тут только я поняла всю несообразность ее зимнего наряда при этой нестерпимой жаре.

Я подошла к больному. Муж открыл глаза и чуть слышно попросил пить. Дрожащими руками я поднесла ему чашку чая, еще не решаясь верить, что этот слабый проблеск жизни есть намек на выздоровление.

«Кто подходил ко мне?» – спросил больной. Я не знала, что отве­тить. «Одна незнакомая женщина», – говорю ему. Муж глубоко вздох­нул, точно выдохнул какую-то тяжесть. «Мне легче. Кто подходил ко мне?» – повторил, засыпая.

Вернулись дети. Я спросила их, не видели ли они женщину в шубе и валенках, закутанную в платок. Дети сказали, что никакой женщины не видели и вообще не видали, чтобы кто-нибудь заходил.

Я прошла к мужу с чашкой молока. Он встретил меня со слабой улыбкой на изможденном, исхудалом до неузнаваемости лице. Он от­пил полчашки молока и опять спросил меня: «Кто приходил ко мне?» Я ему как могла объяснила появление таинственной гостьи и приба­вила, что сейчас пойду к Пироговым и узнаю, кто она, так как она их искала. Я пошла к Пироговым и стала расспрашивать о женщине в ва­ленках и в шубе, которая искала их. К ним, оказалось, никакая зимняя гостья не приходила, и они начали подшучивать и острить надо мною: в эдакой жаре могла прийти в шубе и валенках, верно, какая-нибудь «блаженная».

Когда я вернулась домой, муж уже сидел на кровати, опираясь на подушки. «Ну, что, узнала?» – был его первый вопрос. – «Нет, ничего не узнала, ее там не было». «Так слушай меня, – говорит муж. – Ведь я умирал и сознавал, что умираю. У меня не было сил ни открыть глаза, ни позвать тебя, и силы оставляли меня. Вдруг я почувствовал, что кто-то подошел ко мне, и на меня вдруг повеяла какая-то живитель­ная прохлада. Теперь я знаю, что поправлюсь. Ты молилась; кого же ты звала на помощь?» – «Блаженную Ксению», – сказала я и разрыдалась. Когда мой муж окончательно поправился, он стал наводить справки, какой доктор был проездом в то время. Оказалось, никакой доктор не проезжал и зимней гостьи никто не видел. Я же в душе верю, что блаженная Ксения являлась ко мне на мой зов».

Память блаженной Ксении Петербургской, Христа ради юродивой, совершается 24 января.

День двадцать пятый. Священномученик Владимир, митрополит Киевский и Галицкий

Первый из священномучеников русской Церкви в архиерейском сане новейшего времени митрополит Киевский и Галицкий Влади­мир (в миру Василий Никифорович Богоявленский) родился 1 января1848 года в семье благочестивого священника села Малые Моршки Моршанского уезда Тамбовской губернии.

Начальное и среднее образование получил в Тамбове. На всю жизнь у него осталась благодарность к своим первым наставникам. Митрополит Евлогий (Георгиевский) рассказывал: «Он любил вспо­минать детство, идеализировал семинарию, своих учителей... »

Закончив Тамбовскую семинарию, Василий Богоявленский от­правляется в Киев, где в 1870 году поступает в Духовную академию.

По окончании академии в 1874 году В. Н. Богоявленский, проя­вивший замечательные способности и получивший звание кандидата богословия, был рекомендован на кафедру церковнославянского языка и славянских наречий. Ему предстояла заграничная командировка для усовершенствования в знаниях, а затем ученая деятельность. Но Промыслом Божиим ему был приуготовлен более высокий путь слу­жения Церкви и народу. На кафедру был определен В. Н. Малинин, впоследствии выдающийся ученый, а В. Н. Богоявленский получил назначение преподавателем в родную Тамбовскую семинарию.

31 января 1882 года Василий Никифорович был рукоположен во священника и определен к соборной Покровской церкви г. Козло­ва; вскоре отец Василий становится настоятелем приходской церкви. В том же году он получает набедренник, а в 1883 году назначается бла­гочинным городских церквей города Козлова и награждается скуфьей.

В Козлове проявились богатые духовные задатки и администра­тивные способности отца Василия. Здесь он показал себя и как за­мечательный проповедник, и как ревностный благочинный. Снискав всеобщую любовь, отец Василий, которого постигло тяжелое горе – потеря жены и ребенка, нашел утешение в этой любви и, посвятив себя служению Церкви, принял иночество с именем Владимира. Постриг состоялся 8 февраля 1886 года. А на следующий день иеромонах Вла­димир был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Тро­ицкого монастыря в городе Козлове.

Новую свою должность архимандрит Владимир исполнял всего несколько месяцев. В октябре 1886 года он был назначен настоятелем первоклассного Антониева монастыря в Великом Новгороде, а через два с небольшим года – викарием новгородской епархии в сане епи­скопа Старорусского. Хиротония, возглавленная митрополитом Санкт- Петербургским Исидором, состоялась в Александро-Невской лавре 3 июня 1888 года.

В звании новгородского викария преосвященный Владимир оста­вался около двух с половиной лет, проявляя редкостную отзывчивость на все духовные и материальные нужды паствы и духовенства. Его отличала простота, общедоступность, любовь к церковной уставности и учительности.

С апостольским усердием святитель Владимир проповедовал Сло­во Божие, подвигая к тому новгородское духовенство. По отзывам присутствовавших на проповедях владыки, «простая, безыскусная форма речи была согрета огнем такой глубокой искренности, что про­изводила изумительное впечатление, неотразимо увлекая слушателей. Неудивительно, что церковь, где проповедовал владыка, была всегда полна».

19 января 1891 года преосвященный Владимир был назначен епи­скопом Самарским. Весьма непродолжительное (менее двух лет) самар­ское служение отмечено было снискавшими владыке уважение и все­общую любовь архипастырскими трудами. Он возбудил перед высшей церковной властью ходатайство об открытии миссии для приведения ко Христу еще не вступивших в церковную ограду; учредил в Самаре «Алексеевское религиозно-просветительское братство», которого сам был почетным председателем; открыл в городской думе бесплатные вечерние чтения религиозного содержания; обратил внимание на раз­витие и правильную постановку катехизических поучений; устраивал для любителей духовного просвещения чтения в залах семинарии. Особо заботился владыка о распространении церковных женских школ для поддержания роли женщины в русской семье.

Много внимания владыка уделял и благолепию церковного бого­служения. Любил служить весьма часто, и даже в самых отдаленных са­марских храмах. Предписывал через благочинных вводить ревностное соблюдение канонов богослужения и особо церковного пения и чтения.

Благодаря деятельному участию владыки, который изыскивал средства, в Самаре построено было 10 храмов. Он проявлял посто­янную попечительскую заботу о лицах духовного звания, особенно о престарелых, немощных и нуждающихся.

В дни бедствий владыка делал все возможное для облегчения по­ложения народа. Когда в Самарской губернии разразился голод, были учреждены епархиальные комитеты, работавшие совместно с губерн­скими и уездными властями. При монастырях и состоятельных хра­мах были устроены столовые и чайные; в школах учащихся кормили бесплатно. Владыка направлял повсюду воззвания о помощи, обра­щался в Петербург, посылая туда образцы «голодного хлеба».

Когда же вспыхнула холера, владыка проводил богослужения, ободрял болящих и отчаявшихся, содействовал получению населением врачебной помощи, являясь в эти тяжелые времена крепкой нравствен­ной опорой для самарцев.

18 октября 1892 года преосвященный Владимир был назначен экзархом Грузии с возведением в сан архиепископа Карталинского и Кахетинского.

За пять с небольшим лет управления Грузинским экзархатом вла­дыка Владимир вознес на дотоле небывалую высоту духовное про­свещение народа. При нем было введено произнесение проповедей за богослужением и проведение внебогослужебных собеседований с паствой; было открыто более трехсот церковно-приходских школ и устроена духовная семинария в Кутаиси; проводилась огромная ра­бота с раскольниками и сектантами, а также с представителями других национальностей и конфессий на предмет привлечения к Православию. Было построено и возобновлено более ста храмов, в том числе много старинных, к этому времени заброшенных.

Большие тяготы испытал владыка Владимир в связи с упадком веры в части грузинского духовенства и всплеском национализма. Но даже сталкиваясь с клеветой и угрозами собственной жизни, он оста­вался любящим пастырем и неустанным подвижником.

Апогеем архиерейского служения митрополита Владимира стала московская кафедра.

Назначение высокопреосвященного митрополита Владимира в Москву состоялось 21 февраля 1898 года, а 28 марта того же года он вступил в управление епархией.

Здесь, в полном сознании своей ответственности, руководимый идеей возрастания духовной жизни, владыка продолжил свои труды.

Простой в обращении со всеми, но твердый и настойчивый в требо­ваниях и распоряжениях, он в особенности желал, чтобы все столичное духовенство как можно ближе стояло к народу, чаще совершало бо­гослужения и проповедовало. Для усиления и оживления пастырской деятельности митрополит Владимир открывал новые вакансии при сто­личных приходах и назначал священников. Были введены богослужеб­ные беседы с раздачей религиозно-назидательных брошюр, религиозно­просветительские чтения для народа, для детей бедных, для учащихся низших и средних школ, специальные чтения для фабричных рабочих в народных домах и публичные богословские чтения для интеллиген­ции. Владыка учредил четыре должности епархиальных миссионеров, завел специальные миссионерские беседы, открыл многочисленные миссионерские курсы, начало которым положили курсы, основанные в здании Преображенской церковно-приходской школы, куда владыка сам приезжал, чтобы проверить успехи курсистов из числа фабричных рабочих. Он устраивает народно-церковные хоры, создает множество просветительских и благотворительных учреждений: миссионерское братство во имя Воскресения Христова и его отделы в епархии; спе­циальный Московский епархиальный миссионерский совет; братство святителя Алексия при Чудовом монастыре; расширяет деятельность противораскольничьего Братства святителя Петра, открывает ежегод­ные епархиальные миссионерские курсы для духовенства епархии. Для отражения натиска сектантства владыка учреждает Златоустовский религиозно-философский кружок учащихся и женские богословские курсы. В 1907 году он добивается открытия в Московской духовной академии специальной кафедры истории и обличения сектантства. Такая кафедра была открыта не только в Московской, но и во всех других академиях, что являлось величайшей заслугой перед Церковью митрополита Владимира, деятельность которого стала выходить далеко за пределы Московской епархии.

Всемерно заботясь о народной нравственности, владыка Владимир вел борьбу с пьянством. Московское епархиальное Общество борьбы с пьянством, его многочисленные отделы, его издательская журнальная и прочая деятельность, проведение первого, проходившего под покро­вом Церкви Всероссийского съезда практических деятелей по борьбе с алкоголизмом, потребовавшее немалых средств и усилий, – все это происходило по инициативе высокопреосвященного митрополита Владимира и при его личном трудническом и материальном участии.

Митрополит Владимир содействовал открытию благотворитель­ных обществ, богаделен, приютов. Постоянной заботой владыки было единение паствы с пастырями на основах истинной православной цер­ковности. С этой целью он благословил создание Братства святителей Московских. Братство помещалось в обители владыки – Чудовом мо­настыре – и всегда получало от своего архипастыря любовь и попече­ние. Духовенство московской епархии получило полную возможность братских собраний для совместного служения Церкви. Для проведения всей этой сложной и многообразной деятельности, под все эти много­численные учреждения с их книжными складами, канцеляриями, би­блиотеками, заседаниями, собраниями требовались помещения. Стара­ниями владыки в центре Москвы вырастает Епархиальный дом и при нем – прекрасная церковь святого князя Владимира.

Преданный делу апостольского служения и благотворительности, преосвященный Владимир глубоко сознавал значение печатного слова. Он откликался на все насущные вопросы своего времени, касавшие­ся государства, общества, семьи, богатых и бедных, труда и капитала, религии и морали, веры и науки, веры и неверия, трезвости, церков­ной дисциплины. Издавал и распространял бесплатно тысячи брошюр и листков. Особенной любовью всех без различия возраста и образова­ния пользовалось сочинение владыки «Евангелие детства». В то время оно было единственным и весьма ценным пособием по религиозно­нравственному воспитанию детей.

В конце 1911 года владыка основал церковно общественный жур­нал «Голос Церкви», способствовавший духовному общению пастырей и паствы и сформировавший большую духовную семью сотрудников и читателей.

По своему положению митрополита Московского владыка при­нимал участие в заседаниях Святейшего Синода, а по причине болезни его первенствующего члена Петербургского митрополита Антония (Вадковского, 2 ноября 1912 г.) замещал его. После кончины митро­полита Антония владыка Владимир был назначен митрополитом Пе­тербургским, ему было присвоено звание и были переданы права пер­венствующего члена Святейшего Синода.

Три года продолжалось служение владыки на Петербургской (с на­чала Первой мировой войны – Петроградской) кафедре. В это насы­щенное исключительными событиями время архипастырь подвергался ожесточенным нападкам крайне возбужденного общественного мнения. Не только в публичных собраниях, но и в периодической печати главу Всероссийской иерархии обвиняли, с одной стороны, в подчинении церковного служения интересам политики, а с другой, – в том, что он недостаточно решительно и смело осуждает нестроения в церковной и общественной жизни российского государства. Однако именно твер­дость убеждений и прямолинейность, особенно ярко проявившиеся, когда владыка попытался изложить свое мнение относительно деятель­ности Распутина, сделала митрополита Владимира неугодным в Петро­граде, он попал в немилость и в ноябре 1915 года был переведен в Киев и назначен митрополитом на место скончавшегося митрополита Фла- виана (Городецкого, 14 ноября 1915 г), с сохранением звания и прав первенствующего члена Святейшего Синода.

22 декабря 1915 года митрополит Владимир вступил в управление Киевской епархией. Но оставался в Киеве недолго. Для участия в заседа­ниях Святейшего Синода 7 января 1916 года он выехал в Петроград, где находился почти безотлучно, а с открытием в Москве 15 августа 1917 года Всероссийского церковного собора, будучи его почетным председателем, проживал там до самого отъезда в свою епархию в ноябре того же года.

Организованный в это время в Киеве комитет по созыву всеукра- инского церковного собора стал как бы «временным правительством» украинской православной церкви. Комитет постановил не допускать митрополита Владимира в Киев. В ответ на действия новоявленно­го комитета 24 ноября в Киеве состоялось многочисленное собрание союза приходских православных советов. Собрание решительно вы­сказалось против антиканонической попытки создать автокефальную украинскую церковь и признало нежелательным пребывание киевского митрополита вне Киева в такое тревожное время.

После прибытия в Киев митрополит Владимир принял живое уча­стие в подготовке, а затем, будучи почетным председателем, в деяниях Украинского церковного собора, работу которого прервала начавшаяся на Украине гражданская война.

22 января 1918 года большевики начали обстреливать Киев, а к вечеру 23 января овладели Лаврой с варварством и насилием, превзо­шедшим монгольские при разорении ими Киева и Лавры в 1240 году. Владыка Владимир не покинул обитель и продолжал, оставаясь внешне спокойным, вести обычный образ жизни и даже заниматься литера­турным трудом.

Вечером 25 января пятеро вооруженных солдат во главе с матро­сом ворвались в покои владыки и, дав ему на сборы немногим больше получаса, вывели митрополита Владимира сначала на лаврский двор, а затем за Экономические ворота Лавры.

В свою предсмертную минуту в молитве к Господу митрополит просил и о прощении своих убийц. Благословляя их обеими руками, владыка принял мученическую кончину: в акте медицинского осмотра тела убиенного митрополита зафиксировано, что архипастыря рас­стреливали разрывными пулями и кололи холодным острым оружием. Святитель Тихон, патриарх Московский и всея России, назвал мученическую смерть митрополита Владимира «жертвою благовонною во очищение грехов матушки-России». Митрополит Арсений (Стад- ницкий) добавляет: «Основной стихией его духовной жизни являлось смирение мытаря, а не фарисея, – то истинное смирение, которое состо­ит в сознании своих немощей. И на нем исполнились слова Спасителя: “Смиряяй себе, вознесется”. Он был вознесен на такую высоту, какая только возможна в положении иерарха. Но это смирение, эта скром­ность, застенчивость соединены были в нем с горением духа. На нем исполнились слова святого апостола Павла: духом горяще, Господеви работающе (Рим. 12, 11). Он действительно горел духом, пламенея ревностью по Дому Божию. Он указывал, что под Церковь Христову подкапываются многочисленные враги ее, что страдания Христа по­вторяются в страданиях Церкви Христовой, которая есть Тело Его. Подобно Христу, пред страданиями Своими призывавшему учеников к бодрствованию и молитве, чтобы не впасть в искушение, и он призы­вал всех верующих, а наипаче пастырей, чтобы они не спали и почивали, а выступали на духовную борьбу с темными силами века сего. Горение духа обнаруживалось и в том, что он хотел, чтобы заветы Христовы были усвоены всеми христианами, чтобы они были христианами не по имени только, а на самом деле.

На свое служение он смотрел как на послушание, которое должен исполнить до конца, твердо и непоколебимо, подобно истинному воину, стоя на своем посту даже до смерти. И никто из знающих его не обвинит его в том, что он гнулся семо и овамо. Он шел по прямому пути, и на светлом челе его нет пятна приспособляемости. Он кровью оросил служение Русской Церкви и ничего не уступил из своего долга. И на нем исполняются слова Тайнозрителя: Буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Откр. 2, 10)».

Память священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, совершается 25 января, в день мученической кончины, а также в воскресенье после 25 января – в день Собора новомучеников и исповедников Российских.

* * *

1

Жизнь прав. Иулиании описана сыном ее Каллистратом Осорьиным, ко­торый в 1640 г. был губным старостою; он приводит Бога в свидетеля, что писал правду, и предоставляет проверить слова его расспросами соседей, лично знавших жизнь Иулиании. Это описание у Царского № 129, 136, у Толстого с описанием чудес (2. № 303). В русском переводе это житие, за исключением немногого, напечатано в «Русском вестнике» (1858, № 19). Подлинная повесть, но без описания чудес, из­дана в: Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко. Вып. 1–4. СПб., 1860–1862. Вып. 1 (далее – Памятники старинной русской литературы. – Ред.).

2

«Егда приближися ея честное преставление: и разболеся декабря 26 д. и лежа 6 дней». Поэтому кончина на 7 день после 26 декабря последовала 2 января. И однако в печатном издании поставлено: «генваря в 4 д.», последнее – ошибка писца. В ркп. святцах: «св. боляриня Юлиания, яже бысть в с. Лазаревском, новая чудотворица, преставися в л. 7112 (1604) м. генваря во 2-й день». Осорьин: «погребоша у церк­ви праведного Лазаря, подле мужа ея, в с. Лазареве, за четыре версты от града, в л. 7112 (1604) генв. в 10 д.». Служба прав. Иулиании у Толстого 3. № 68

3

Страдание его по ркп. Афонского скита св. Предтечи описано в: Афонский патерик или жизнеописание святых, на Святой Афонской Горе просиявших: В 2 ч. СПб., 1860. Ч. 2 (далее – Афонский патерик. – Ред.).

4

Rufinos Aquileiensis / Historia Monachorum; Aegypt.mon. hist. in ecclesiae graec. monum. 3, 175. «Venimus ad civitatem quondam Thebaidis», – говорит Руфин, говоря об Оксиринхе.

5

Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. М., 1845 (далее – Достопамятные сказания. – Ред.).

6

Аммиан Марцеллин. Деяния в тридцати одной книге. Lib. 22. «В Фиваиде много городов; славнее других Гермополь, Коптос и Антиноя, которую имп. Адриан постро­ил в честь любимца своего Антиноя». По основателю своему Антиноя называется Адрианополем. Так и св. Амон под определениями собора 394 г. подписался: «Амон Адрианопольский», тогда как Феофил, архиеп. Александрийский, писал послание к Амону, еп. Фиваиды. О епископах Фиваиды см.: Le Quien . Oriens christianus in quatuor patriarchates digestus, in quo exhibentur Ecclesiae patriarchae caeterique praesules totius Orientis. 3 vols. Paris, 1740. V. II (далее – Le Quien. Oriens christianus. – Ред .). Норов называет еп. Амона, которого гробница стоит в мечети, мучеником (Норов А.С. Пу­тешествие по Египту и Нубии в 1834–1835 гг.: В 2 ч. СПб., 1840). Но это не согласно с действительностью. Аммон епископ, скончавшийся мученически при Диоклитиане, был епископом Лятополя или Асны ( Le Quien . Oriens christianus).

7

В русском переводе Лавсаика (Палладий Еленопольский. «Лавсаик», или Пове­ствование о жизни святых и блаженных отцов. СПб., 1850 (далее – Палладий Елено­польский. «Лавсаик». – Ред.)), как и в латинском, Амматалида. Это ошибка: два слова, нарицательное и личное, соединены в одно. Амма – мать, обыкновенное коптское название уважаемым подвижницам. У Палладия Питирим о св. Исидоре: «Она и вам и мне Амма» и Палладий прибавил: «Так называются там духовные матери» (см.: Пал­ладий Еленопольский. «Лавсаик»). У Гераклида (гл. 48) Талида названа Аматою. У Лю- дольфа Амат – раба Амата, Вагед – раба единственного, т. е. Сына Божия ( Ludolfi . Аd soam historiam aethiopicam commentaries).

8

Vitae part. Lib. 4. c. 5. п. 1, 23.

9

По старинному славянскому переводу: «ризу нову или мантию или ослоги никогдаже взяти восхоте».

10

О Талиде и Таоре см.: Палладий Еленопольский. Лавсаик; Гераклид, гл. 48. Память о свв. Талиде и Таоре в сырную субботу. У абиссинцев св. Амата Христова мая 28 (23).

12

Палладий Еленопольский. Лавсаик. Память муч. Коллуфа, сожженного при Мак- симиане, мая 19 числа. Имя преподобной, о которой говорит Палладий, не показано им и осталось неизвестным. Безымянных святых много в месяцеслове Греческом. См.: Вершинский Д.С. Месяцеслов Православно-Кафолической Восточной Церкви. СПб., 1856 (далее – Вершинский Д.С. Месяцеслов. – Ред.).

13

Египетский патерик, гл. 54. Сборный патерик под знам. «д».

14

Феодорит Кирский. История боголюбцев, гл. 30.

15

Прп. Марон, сириянин, подвизался в пустыне. Жил в IV столетии. Память его 14 февраля.

16

О св. Домнике стихира 8 января: «Тому (Христу) последовала еси отвергшися тленныя славы». Другая стихира: «от западов воссияла еси к востоку». Песнь 3-я: «Ангел световиден возвести иерарху пришедшую к царскому граду». О язычестве и прибытии из Карфагена Синаксарь. Менолог на 10 января о Домнике: «принята патр. Нектарием Константинопольским по откровению». Полное житие свв. Домники и Мавры ныне неизвестно, но Иосиф песнописец имел его в руках. Канон преподобной на 8 января по акростиху 9 песни – творение Иосифа. Филарет, архиеп. Черниговский. Исторический обзор песнопевцев и песнопения Греческой Церкви. Чернигов, 1864.

17

Менолог Василия на 10 января: «Он (патр. Нектарий) не только ввел ее в мо­настырь св. пророка Захарии, но и рукоположил ее в диаконису».

18

Кодин о зданиях Константинополя: «два монастыря, один св. Домники, прозы­ваемый Александров, другой – св. Мавры. Они построены при имп. Феодосии Великом. Тогда пришли из Рима (из западной половины империи) те святые жены и, получив от императора необитаемые тогда приморские места, построили на них монастыри» ( Georgius Codinus . De antiquitatibus Constantinopolitanis. Ex recogn. Immanuelis Bekkeri. Bonnae. 1843 (далее – Georgius Codinus. De antiquitatibus Constantinopolitanis. – Ред.). Песнь 6-я о св. Домнике: «священное пророчество воздвигла еси божественного За­харии пророка богомудрого». В монастыре прп. Захарии почивали мощи св. Петра знаменосца, праздновавшегося 3 января. Востоков А . Описание Румянцевского му- зеума. Du Cange. Constantinopolis Christiana // Historia Byzantina duplici commentario illustrata. Venetia, 1729 (далее – Du Cange . Constantinopolis Christiana. – Ред.).

19

Синаксарь: «избрав уединенную жизнь, предалась мужественным трудам и, дойдя до верха подвижничества, удостоилась дара чудес и многим предсказывала будущее».

20

Славянская стихира, которой нет в греческих Минеях. То же в другой стихире.

21

Песни 7 и 8 канона на 8 января.

22

Слова из Менолога Василия. Песнь 5: «сияние Духа показует дальная яко близ (сущая) и будущих предглаголет сбытие»

23

Песнь 3 канона.

24

Песнь 4. Славянский перевод весьма неверен. Песнь 6: «струя явилася еси исцелений обильна».

25

Менолог Василия: «дожила даже до времен императоров Льва и Зенона». То­же – Синаксарь.

26

Песнь 8. В 7 песне: «будучи храмом Св. Духа, ты в святом храме слышала голос, научающий тебя тайнам и честному отшествию из тела».

27

Georgius Codinus. De antiquitatibus Constantinopolitanis; Du Саще . Con- stantinopolis Christiana

28

Собр. л. 1, 94. 2, 279, 7, 6. 7.

29

Евгений (Болховитинов), митр. Описание Киево-Печерской Лавры. Киев, 1826 (далее – Евгений (Болховитинов), митр. Описание Киево-Печерской Лавры.

30

Древняя российская вивлиофика / Изд. Н. И. Новиков: В 20 ч. М., 1788–1791. Ч. IV.

31

Собр. л. 4, 225.

32

Повесть о начале и основании Печерского монастыря взята из древних летопис­цев, обретающихся в книгохранительнице оного монастыря. М., 1831 (далее – Повесть о начале и основании Печерского монастыря); Руский времянник, сиречь, Летописец, содержащий российскую историю от 6370/862 лета до 7189/1681 лета: Разделенный на две части. М., 1790. Ч. 2 (далее – Руский времянник. – Ред.). У Царского (№ 136), страдание св. Исидора, описанное Варлаамом, иначе известным Василием, по обыкно­вению его, многоречиво и с жалкою скудностию мыслей. По ркп. святцам, страдальцы скончались 9 января 1472 г. Мы следуем печатной ≪Повести о Печерском монастыре≫ и ≪Рускому времяннику≫.

33

Григорович-Барский В. Очерк путешествия по Европейской Турции. Казань, 1848 (далее – Григорович В. Очерк путешествия. – Ред.); Известия отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Т. IX (далее – ИОРЯС. – Ред.).

34

Предисловие Оболенского к «Переяславской летописи» (М., 1857. С. 29, 31, 35, 47). Филарет, архиеп. Черниговский. Обзор русской духовной литературы, 862–1720. Харьков, 1859–1861. Кн. 1, § 6 (далее – Филарет, архиеп. Черниговский. Обзор рус­ской духовной литературы. – Ред.).

35

Григорович В. Очерк путешествия.

36

Страдания мучеников Иулиана и Василиссы описаны очевидцем, ибо в пре­дисловии говорится: «Мы описали деяния святых, которые видели своими очами». И в самом описании их нет ничего такого, что показывало бы позднейшее проис­хождение их. «Говорят, что мощи свв. Иулиана и Кельсия в Риме, в церкви апостола Павла Остийской» (Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока: В 2 т. М., 1875–1876. Т. II (далее – Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока. – Ред.)).

37

Ркп. житие прп. Мартиниана в б-ке Сергиевой лавры.

38

Пахомиево ркп. житие Кирилла.

39

См.: Шевырев С. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь, в 1847 г.: В 2 ч. М., 1850. Ч. 2 (далее – Шевырев С. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. – Ред.).

40

Например, в грамоте от 1 марта 1484 г. Григорий Перхутков отдает свои деревни и поля «Пречистой Матери Божией в Мартинианову пустыню» (Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства. СПб., 1838. № 122 (далее – Акты юридические. – Ред.)). Князь Михаил Андреевич на имя игум. Мартиниана дал грамо­ты: одною 1435 г. отдал монастырю Ферапонтову Крохинскую деревню, другою утвер­дил за обителью ее земли (Акты юридические. № 5). Три другие грамоты Ферапонтову монастырю на имя игум. Мартиниана (1437, 1438 и 1440 гг.) в актах 9, 1, 24, 28, 31.

41

Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссиею: В 5 т. СПб., 1841–1843. Т. 1 (далее – Акты исторические. – Ред.); Карамзин Н.М. История государства Российского. В 12 т. СПб., 1803–1826. Т. V. Примеч. 350 (да­лее – Карамзин Н.М. История государства Российского. – Ред.)

42

Пахомий говорит, что о прп. Кирилле «слышал он от очевидцев жития его, самые же достоверные сведения получил от ученика его Мартиниана, бывшего игу­меном славного Сергиева монастыря».

43

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии: В 6 ч. М., 1807­1815. Ч. VI (далее – Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. – Ред.). Новгородская летопись (Софийская б-ка № 560): «в л. 6991 (1483) преставился прп. Мартиниан чудотворец генваря 12 д. – ученик прп. Кирилла чудотворца, и лежит в Ферапонтовом монастыре». Между рукописями прп. Филарета, по описи 1630 г., «канон и житие Мартиниана Белозерского». Иванов П.И. Описание Государствен­ного разрядного архива, с присовокуплением снимков со многих хранящихся в оном любопытных документов. М., 1842 (далее – Иванов П.И. Описание Государственного разрядного архива. – Ред.).

44

Вестник Географического общества. СПб., 1854. Ч. 12.

45

Так рассказывает писатель жития прп. Мартиниана.

46

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. VI.

47

Ркп. житие Мартиниана.

48

Ркп. житие Мартиниана.

49

«Не по одному слуху составлял я житие, но многое принял от учеников бла­женного, постившихся и странствовавших вместе с ним, которые изложили известное им на бумаге... Не вымысел предлагаю в похвалу, но точную правду, чтоб не оскор­бить его лишними похвалами», – так говорит хиландарский иеромонах Дометиан в описании жития свт. Саввы. На Афоне список Дометианова описания, писанный иноком Феодулом в 1336 г. (Григорович В. Очерк путешествия.). В списке Сербской патриархии сказано, что житие свт. Саввы сложил и переписал иеромонах Домети­ан, пребывающий в «молчальнице» в Карее, в л. 6762 (1254) и послал в дар королю Стефану Урошу. См.: Русская беседа. М., 1858; Казанский П. Жизнь Святого Саввы, первого Архиепископа Сербского // Прибавления к изданию творений свв. отцов. Ч. 8.; Дометиан. Житие свт. Саввы. Белград, 1860.

50

Записки Императорского Русского географического общества. Т. XIII (далее – Записки географического общества. – Ред.).

51

Эта башня-пирг и поныне видна в развалинах старого монастыря, отстоящего от нынешнего на два часа ходу. О русском монастыре см.: Собрание сочинений и пи­сем Святогорца к друзьям своим о Св. Горе Афонской, Палестине и русских святых местах. В 4 т. СПб., 1865. Памятники самых древних монастырей Афона: Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Святой Горы. К., 1864 (далее – Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Св. Горы. – Ред.).

52

Это обстоятельство, печальное для Русика и не совсем достойное Ватопеда, метко выяснено у поклонника Св. Горы: Антонин (Капустин), архим. Заметки по­клонника Св. Горы.

53

Устав Саввы, данный Хиландарю, надписывается так: «указание жития в мо­настыре Пресвятыя Богородицы, преданное грешным и смиренным мнихом Саввою» (Порфирий (Успенский). Указатель актов, хранящихся в обители св. горы Афонской // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1847. Ч. LV (далее – Порфирий (Успенский). Указатель актов. – Ред.)). Нельзя не жалеть, что ныне в Хиландаре, про­тив воли святого, не общежитие, и преобладают греки. У поклонника Горы на акте Русика 1427 г. подписался «игумен свещение и царскые великые обители Хилантара иеромонах Григорие» (Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Св. Горы). Даже при Барском еще был игумен в Хиландаре.

54

Грамота 1193 г. см. в: Григорович В. Очерк путешествия.

55

Надпись над царскими вратами с означением 1195 (см.: Прохоров В. А. Русские Древности: В 2 т. СПб., 1871–1877).

56

В Карее доселе целы келлия и собственноручный устав Саввы. Подпись под уставом: «всех последний Саввы грешный» (см.: ИОРЯС. Т. VII; Порфирий (Успен­ский). Указатель актов). Содержание устава типикарницы довольно подробно пока­зано Святогорцем в письмах (см.: Собрание сочинений и писем Святогорца к друзьям своим о Св. Горе Афонской, Палестине и русских святых местах. В 4 т. СПб., 1865).

57

Ep. Innocentii, lib. 2, ep. 176, 178. Raynaldus. Annales ad an. 1202 n. 9.

58

Raynaldus. Annales ad. an. 1204.

59

ИОРЯС. Т. VII.

60

У Дометиана не назван по имени патриарх, хиротонисавший Савву, а только сказано, что грамота с правами прислана патр. Германом. Герман взошел на кафедру только в 1226 г., а имп. Феодор умер в 1221 г. Потому посвящение Саввы не могло быть при патр. Германе. Пролог относит посвящение Саввы к 1214 г., а патр. Досифей – к 1218 г. По сербским летописям св. Савва посвящен в 1219 г. (см.: Гласник Српск. учен. друштва. Кн. 1; 11 (далее – Гласник. – Ред.)). О правах архиепископа см.: Acta Sanctorum. Ian. d. 14 p. 980; Досифей II (Нотара), патр. История Иерусалимских Патриархов. Бухарест, 1715 (далее – Досифей II, патр. История Иерусалимских Патриархов. – Ред.); Никон. л. 2, 282.

61

По списку кафедры имп. Льва (886–897) в митрополии Дирахийской (Драчы) епископы: 1) стефаниакский, 2) хуновский, 3) кройский, 4) елиский, 5) диоклейский, 6) скордский... главеницкий или акрокеравийский,.. черникский... 15) градичский. По летописям не одни и те же показываются места, куда поставлены св. Саввою епископы, хотя везде говорится, что посвящено было 12 епископов (Гласник. Кн. 1, 5, 11). У Дометиана сказано: «свештив же и с благородными, где и в коих странах епископы поставити». Потом говорится: «от ученик своих, их же достойны и по­добны знаше, епископы сих освещаются». При архиепископе Евстафии присут­ствовали на соборах (см.: Григорович В. Очерк путешествия) епископы: 1) Зетский (имеющий кафедру при храме Архангела Михаила); 2) Рашский (в новом Пазаре при храме апостолов Петра и Павла); 3) Звечанский (в монастыре св. Георгия); 4) Хвостинский (в Студенецкой лавре); 5) Холмский (в Захолмии, в монастыре Богородичном); 6) Призренский (в монастыре Богоматери, на границе Македонии и Албании); 7) Топличский (при храме свт. Николая); 8) Будимльский (в Будимле на Мораче, повыше Спужа, при храме св. Георгия); 9) Липлянский (в монастыре Богоматери-Грачанице); 10) Скопский (соседний с Призренским); 11) Бебрский (при храме св. Николая); 12) Маравичский (в Рудницком округе при храме св. Ахила). При архиеп. Никодиме (с 1318 г.) видите еще (см.: Григорович В. Очерк путеше­ствия) епископов: Браничевского (в Браничеве, при впадении Млавы в Дунай, при храме свт. Николая) и Мачьского (на Саве и при впадении Дрины в Саву). Стефан Милютин устроил епископию «у Расии на теплых водах в Баньске», при храме свт. Николая; здесь был епископом Даниил, впоследствии архиепископ. В Сопочанском помяннике поминаются еще епископы: Белой церкви (Белгородской), Зворникский, Сремский, Вучетрский (заменивший Баньского), Новобродский, Смедеревский, Рудничский, Пожегский, Босанский, Херсоновский, Темишверский, Вершачский (Записки географического общества. Т. XIII).

62

Какие это ереси оставались после Немани, в сказании Дометиана не сказано. Поздний летописец так излагает известие Дометиана: «Елици крещени во латинскую ересь вопадоша, сам молитву миру изглаголав помазует их и верним причитает. Елицы же не покараху се, сих повелеваше цару Стефану брату со безчестием от отчьства изгнати и недаваше растити тернию во место винограда» (Гласник. Кн. 10). Но латиняне жили в Сербии и при Душане. Итак, не этих людей имел в виду Дометиан, когда говорил о подвиге Саввы в отношении к ересям. Вероятнее, это были остатки ариан и богомилов.

63

Об этом говорится и в Русских летописях. См.: Карамзин Н. М. История госу­дарства Российского. Том IV, прим. 84, 388; Сербская летопись в: Гласник. Кн. 5, 10.

64

Муравьев А.Н. Письма с Востока в 1849–1850 гг.: В 2 ч. СПб., 1851. Ч. 1 (да­лее – Муравьев А.Н. Письма с Востока. – Ред.).

65

Никон. л. 2, 282. 285; Гласник. Кн. 10.

66

Грамота 1233 г., не совсем сохранившаяся, напечатана в: ИОРЯС. Т. VII. Не бес­плодна была заботливость св. Саввы о Зетской кафедре. В 1252 г. старанием «еписко­па всея Зетския области кир Неофита, восполняющаго все недостающее из святых писателей в святой церкви арх. Михаила на месте Иловице», переведен был вновь номоканон с полными правилами и толкованиями (Григорович В. Очерк путешествия), перешедший в 1270 г. в Россию.

67

Ранке Л. История Сербии по сербским источникам / Пер. с нем. Петра Бар­тенева. М., 1857.

68

Раич Йован. История разных славенских народов, наипаче болгар, хорватов и сербов: В 4 ч. Вена, 1794–1795. Ч. 2 (далее – Раич. История разных славенских народов. – Ред.).

69

Относили смерть свт. Саввы к 1241 г. Но напрасно. Болгарский патр. Иоаким, отпевавший его, скончался в первой половине 1237 г., когда Ясень осуждал Цорулуму, нынешний Чорлу ( Georgios Akropolites . Historia). Следовательно, кончина свт. Саввы последовала в январе 1237 г. Так и по летописям: Никон. л. 2, 287. 288; Гласник. Кн. 5, 10. В псалтири Киприана память свт. Саввы 14 января, у Царского № 564 служба генваря 14 на память свт. Саввы. Так и в греческом синаксаре. Но на Афоне празднуют память его 12 января (Афонский патерик. Ч. 2).

70

Милешев монастырь находился в Герцеговине, в жупе черной скалы, на рас­стоянии в часе пути от Прилепа (Записки географического общества. Т. XV). В древ­нем Сербском прологе под 6 мая: «В си же день принесен бысть от Трьнова града в славную лавру Мылешеву кралем Владиславом прьвы архиепископ и господин српскые земли светы Савва, в свое отьчество, в л. 6742 (1234)». В годе – ошибка. Но ясно, что в Сербии праздновали и день перенесения мощей свт. Саввы.

71

Записки географического общества. Т. XIII; Афонский патерик. Ч. 1.

72

Записки географического общества. Т. XIII.

73

«Мать Феодора спросила папу Феофила», – говорится в Патерике.

74

Творения святого Исидора Пелусиота. М., 1859. Ч. 1.

75

Достопамятные сказания.

76

По греческим Минеям 12 января память прп. Феодоры Александрийской. У Коптов св. Феодора щедролюбивая апреля 11 (6) день ( Ludolfi . Аd soam historiam aethiopicam commentaries).

77

Ркп. житие прп. Елеазара // Православный собеседник. 1860. № 1. Писатель говорит: «Бысть по нем царь Алексей Михайлович, ныне царствующаго родитель». Далее он выставляет себя жителем скитским, но который пишет то, что слышал от «сказателей». Потому житие писано в 1706 г.

78

Досифей (Немчинов), архим. Географическое, статистическое и историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1836 (да­лее – Досифей (Немчинов), архим. Описание Соловецкого монастыря. – Ред.).

79

Грамота Никона, напечатана в: Досифей (Немчинов), архим. Описание Со­ловецкого монастыря.

80

Досифей (Немчинов), архим. Описание Соловецкого монастыря. Ркп. святцы: «прп. Елеазар, строитель Анзерскаго скита, иже на Океане». Тропарь и молитва пре­подобному Елеазару – у Царского № 744.

81

См.: Ламанский В. О некоторых славянских рукописях в Белграде, Загребе и Вене, с филологическими и историческими примечаниями // Записки Импера­торской Академии Наук. Т. 6.

82

См.: Там же. По синаксарю Норова память прп. Прохора поставлена под 19 октября, как и прп. Иоанна Рыльскаго (Записки Императорской Академии На­ук. Т. 6). Это значит, что мощи прп. Прохора перенесены были в Тернов в один день с мощами прп. Иоанна

83

ИОРЯС. Т. VI; Григорович В. Очерк путешествия.

84

ИОРЯС. Т. VI; Момирович Д. Краткая история и география Сербии. СПб., 1839.

85

В рукописи Белградской библиотеки два жития прп. Ромила, одно краткое, дру­гое – пространное; последнее, писанное Григорием Цамблаком, находится и в синаксаре Гильфердинга (ИОРЯС. Т. VIII). Выписки из Белградской рукописи (Гласник. Кн. 9, 4).

86

Краткое житие см. в: Гласник. Кн. 9. Служба преподобному поставлена под 16 января (Гласник. Кн. 11).

87

Страдание его см. в: Афонский патерик. Ч. 2.

88

Свистово – на берегу Дуная. Ныне здесь 4 церкви. Габрово – на юге от Тернова, на той же реке Янтре, на которой и Тернов. Жители там и здесь преимущественно болгары. Григорович В. Очерк путешествия.

89

Записка о Вологодских святых. См. в октябре 10 числа надпись на раке бла­женного Андрея

90

Ркп. житие прп. Варлаама.

91

Ркп. житие прп. Антония с чудесами составлено поздно, в XVII в., и потому со многими ошибками; например: в нем говорится, что храм в своей обители препо­добный построил по грамоте князя Александра Невского и по благословению Нов­городского архиепископа Исаии. Но такого архиепископа не было в Новгороде, как это известно по летописям (Собр. л. 3. 54–57. 180–182). Говорится, что Антоний отправлен был из Хутына к блаженному патр. Афанасию в Константинополь. Но в Константинополе не было тогда между патриархами Афанасия. Патриархами были: с 1186 г. Никита, с 1190 г. Леонтий, потом Феоктист, Досифей и Георгий Ксифилин, скончавшийся в 1198 г.; после него Иоанн Каматер, при котором в 1204 г. Констан­тинополь взят латинянами; с того времени патриархи стали жить в Никее; но и здесь не было патриарха Афанасия.

92

Так показаны лета Антония и день кончины в ркп. житии. Поскольку же в 1192 г., когда прп. Варлаам назначил его своим преемником, было ему не менее 35 лет, то остальные 32 года из 67 лет жизни оканчиваются 1224 годом. По ркп. свят­цам «прп. Антоний игумен Дыменский, ученик Варлаамов, преставися», по одному списку: «апреля в 13 день», по другому: «августа в 13 день». Ратшин А. Полное со­брание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях. М., 1852 (далее – Ратшин А. Полное собрание сведений о монасты­рях. – Ред.).

93

Ркп. житие см. в: Башуцкий А.П. Тихвинские монастыри. СПб., 1854. Валаам­ские иноки жили в Дымской обители с 1561 г.; в 1618 г. переведены они в Васильевский монастырь (Писцовая книга // Временник общества истории и древностей. Кн. 6; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археографическою экспедициею Императорской академии наук / Доп. и изд. Высочайше учрежденною комиссиею: В 4 т. СПб., 1836. Т. 3 (далее – Акты, собранные Археографическою экс­педициею. – Ред.)).

94

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. IV; Рат- шин А. Полное собрание сведений о монастырях; Ркп. житие.

95

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. IV; Рат- шин А. Полное собрание сведений о монастырях; Словарь исторический о святых российской церкви. СПб., 1836–1860 (далее – Словарь святых. – Ред.). По переписи 1662 г. У Антониева монастыря 529 дворов поселенцев.

96

Ркп. святцы; Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. III; Ратшин А . Полное собрание сведений о монастырях; Словарь святых. Черноозерский монастырь сожжен, игумен и братия убиты поляками в 1585 г. ( Неволин К.А . О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке, с приложением карты. СПб.,1853 (далее – Нев олин К.А . О пятинах и погостах. – Ред. ).

97

Ркп. сказания о блаженном Феодоре.

98

Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях; Словарь святых; Макарий (Миролюбов), архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. В 2 ч. М., 1860. Ч. 1 (далее – Макарий (Миролюбов), архим. Ар­хеологическое описание церковных древностей в Новгороде. – Ред.).

99

Подробное исследование о жизни и сочинениях прп. Максима напечатано в «Москвитянине» за 1842 г. № 11, стр. 45–96.

100

Письмо великого князя на Афон и ответ афонцев см. в: Временник император­ского Московского общества истории и древностей российских. В 25 т. М., 1849–1857. Кн. 5 (далее – Временник общества истории и древностей. – Ред.).

101

Продол. Нестора (М., 1784): «того ж месяца (в котором прощен Воротынский; а он прощен в феврале 1525 г. См.: Собрание государственных грамот и договоров: В 5 ч. М., ч. 1–4, 1813–1828, ч. 5, 1894 (далее – Собрание государственных грамот и договоров. – Ред.) бысть у вел. князя собор». Список с судного дела: «митрополит (Даниил) велел (1531 г.) Досифею, владыке Крутицкому, спрашивати Максима, что было взыскание и соборы на Максима и на Савву у вел. князя на дворе, в палате; то же потом соборы многие были у митрополита в палате его, лета 7033 (1525) на Максима о тех хулах, которые прибыли и взыскавшася месяца апреля и месяца мая» (Чт. ОИДР. 1847. № 9). Обвинители Максима, по воле Даниила, Чудовский архимандрит Иона и Вассиан Топорко, монах Волоколамский, который вслед за тем, апреля 2 дня 1525 г., посвящен был в Коломенского епископа. Синод. ркп. № 347. Карамзин Н. М. История государства Российского. T. VII, прим. 331, 383.

102

Судный список Максима Грека (ркп. XVI в.). Исповедание Максима и слово его отвещательное см. в: Платон (Левшин), митр. Московский. Краткая Церковная Российская История: В 2 ч. М., 1805 (далее – Платон (Левшин), митр. Краткая Цер­ковная История. – Ред.).

103

Судный список Максима Грека (ркп. XVI в.).

104

Судный список Максима Грека (ркп. XVI в.).

105

Церковно-исторический месяцеслов Троицкой Лавры. М., 1850. Здесь «21 янв. память прп. Максима Грека». Ркп. святцы: «прп. Максим Грек Афонския горы пре- ставися в л. 7064».

106

Подробное рассмотрение сочинений прп. Максима в журнале «Москвитянин» (М., 1842. № 11), где два и напечатаны. Полный перечень см.: Филарет, архиеп. Чер­ниговский. Обзор русской духовной литературы. Кн. 1, § 130.

107

Платон (Левшин), митр. Краткая Церковная История. Ч. 2.

108

«К глаголющим, яко во всю светлую неделю солнце незаходя стояло».

109

Слова синодика см. в: Сахаров И. П. История общественного образования Тульской губернии. М., 1832.

110

Леонид (Кавелин), архим. Церковно-историческое исследование о древней об­ласти вятичей // Чт. ОИДР. 1862. Кн. 2. По другому списку святцев, «прп. Макарий Белевский Жабынский преставися в л. 7130 сентября в 22 день». Год и день кончины несомненнее те, которые указаны в синодике пустыни; а 22 сентября, вероятно, было днем свидетельствования мощей.

111

Ркп. житие прп. Геннадия, описанное учеником его Алексием ок. 1585 г. в б-ке общ. ист. № 42, в Синод. б-ке № 929, в Импер. б-ке № 710. Извлечение из него в прологе 23 января. Житие прп. Геннадия, описанное учеником его Алексием // Ярославские Епархиальные Ведомости. 1860. № 31. В прологе января 23, с некоторыми дополне­ниями. В поздней редакции жития сделаны еще дополнения. В Имп. публичной б-ке № 710, кроме жития «наказание Геннадия».

112

Наставление это напечатано по ркп. XVI и XVII вв. Невоструевым (см.: Древ­нерусские поучения и послания к инокам о монашеской жизни / Публ. и прим. К. Не- воструева // Материалы для истории Русской Церкви. Харьков, 1862). В ркп. оно без имени сочинителя, но малорусские выражения, встречающиеся в нем – паробок, узимати, чи – вместе с временем списков наставления, показывают, что оно принад­лежит прп. Геннадию, урожденцу Могилева.

113

Никон. л. 7, 65. Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших вре­мен. В 5 т. М., 1768–1848. Т. 4 (далее – Татищев В.Н. История Российская. – Ред.)

114

По летописям, Киприан, иначе Кириак, посвящен в январе 1547 г. и был на со­борах 1547 и 1551 гг. (Карамзин Н. М., Смирдин А. Ф. Примечания к Истории госу­дарства Российского, тома 7–9. СПб, 1852. Прим. 197, 246 к 8 т.; Прим. 87 к 9 т.). В «Истории иерархии» (Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. I) год кончины его не показан, а о преемнике его Иоасафе сказано, что упоминается в 1560, 1562, 1566 гг. Если Киприан скончался в 1559 г., то Геннадий был у него в 1555 г.

115

Так показано время и в ркп. житии и в прологе. Ркп. святцы: «прп. Геннадий авва начальник монастыря, иже на Сурском озере, Костромской и Любимоградский чудотворец, преставися в л. 7073 (1565) месяца января в 23 день».

116

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. III; Рат- шин А. Полное собрание сведений о монастырях.

117

Ркп. служба прп. Геннадию – в б-ке общ. ист. № 42.

118

Житие прп. Евсевии см.: Acta Sanctorum. Januar. II, 598; Четьи-Минеи янва­ря 24 (в последней с немногими сокращениями). Писано современником. Биограф говорит в начале: «И нашим временам даровано Богом великое чудо и славная тайна, что считаю нужным начертать в письменах и предать памяти потомства». Древний перевод у Царского № 192, 614. В прологе января 24 перевод Синаксаря. В менологе Василия короткое известие.

119

Менолог: «по слабости женской недоумевала, куда им преклонить голову».

120

О епархии Миласской см.: Le Quien . Oriens christianus. V. I.

121

Никифор Каллист прямо пишет, что прп. Евсевия славилась подвигами тогда, как жил прп. Евфимий (f 473 г.); имп. Евдокия (f 451 г.) посещала св. места. Le Quien . Oriens christianus. V. I.

122

Память прп. Евсевии в Греческих и Римских Церквях января 24, у абиссинцев января 19 (24).

123

Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. Казань, 1858. Кн. 4, гл. 25. Четьи-Минеи мая 16 дня.

124

Иоанн Мосх. Луг духовный. М., 1853 (далее – МосхИ. Луг духовный. – Ред.).Иоанн Мосх. Луг духовный. М., 1853 (далее – МосхИ. Луг духовный. – Ред.)

125

Минеи митр. Макария 24 января; житие нового мученика у Толстого 2, № 68, 266, у Царского № 396; с грамоты митр. Гермогена оно напечатано в «Ученых запи­сках Казанского университета» (1839. Кн. 4). Ркп. святцы: «св. Иоанн убиен бысть в л. 7037 мес. января в 24 день».

126

Ркп. житие свт. Моисея, описанное Пахомием; у Царского № 133, 136; в Минеях митр. Макария. К удивлению, оно не богато содержанием.

127

В ркп. святцах: «Макарий пустынник, игумен иже на Мьере, от Новгорода 40 поприщ».

128

Собр. л. 3, 181. 182. Снегирев И. М. Памятники московской древности. М., 1842–1845.

129

Собр. л. 3, 74. 75. 182. Львов. л. 2, 85–88. Руский времянник. Ч. 1. Составлявший 3-ю Новгородскую летопись (111, 224), приняв Богородичный храм на Десятине за Богородичный храм на Молоткове, внес строительницу Молотковского храма княг. Ярославлю в рассказ о построении Десятинного храма, тогда как та почти сто лет уже покоилась в земле.

130

Собр. л. 3, 58. 88. Львов. л. 2, 118.

131

ИОРЯС. Т. VI.

132

Собр. л. 3, 86. 122. 139. 228; ИОРЯС. Т. VI; Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. III. Игумен Духова монастыря упоминается по ле­тописи в 1162 г. Макарий (Миролюбов), архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде. Ч. 1.

133

Приходские храмы, устроенные свт. Моисеем: Знаменский (в 1354 г.), Про­копиев (в 1359 г.), Благовещенский (в 1362 г.). Макарий (Миролюбов), архим. Архео­логическое описание церковных древностей в Новгороде Ч. 1.

134

Собр. л. 111, 182.

135

Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1855–1869; ИОРЯС. Т. VI. Вероятно, при свт. Моисее писан и служебник Деревяницкого монастыря XIV в. (Там же).

136

Забелин И. Описание новгородской святыни в 1634 году // Чтения в Обществе истории и древностей Российских, 1862, Кн. 4. С. 31, 32 (далее – Чт. ОИДР. – Ред.); ИОРЯС. Т VI.

137

Собр. л. 3, 86. 87. 182. 227. 228; Соловьев П. Описание новгородского Софий­ского собора. СПб, 1858 (далее – Соловьев П. Описание новгородского Софийского собора. – Ред.).

138

Ркп. житие свт. Моисея; Пахомиева служба ему у Царскаго № 133. 136. 364. 563. В чине поставления епископа (1646 г.) испрашивается заступление: «иже во святых отец наших Никиты и Нифонта епископов, Иоанна, Евфимия, Ионы, Моисея и Серапиона архиепископов и прп. отца Антония Римлянина и Варлаама Хутынского, Новгородских чудотворцев» (Акты исторические. Т. 4). Митрополит Новгородский Никон свои грамоты 1650 и 1651 гг. оканчивал так: «милость св. Софии и великих чудотворцев, Никиты и Нифонта епископов, Иоанна, Евфимия, Ионы, Моисея и Се­рапиона архиепископов Новгородских – да будет на тебе» (Досифей (Немчинов), архим. Описание Соловецкого монастыря. Отд. III).

139

Чт. ОИДР. М., 1862. Кн. 4.

140

Жизнь св. Павлы описана блаж. Иеронимом: Mig^, Patrol. I. 22 p. 878. Русский перевод (не очень искусный) см. в: Христианское чтение. 1847. № 4, 186.

141

Ер. 22. Письмо писано в 384 г. вскоре по возвращении Иеронима в Вифлеем. В письме к Евстохии писано было: «помню, что почти за 5 лет пред сим, быв в Риме, читал я со святою Блезиллою Екклезиаста, чтобы вызвать ее отречься от мира и при­знать все мирское за пустоту; я объяснял ей темные места, дабы могла понимать, что читает» (Ер. 116). В письме к Павле: «если говорит (Блезилла) по-гречески, подумаешь, что не знает она по латыни. Если обращаешься к римским звукам, в ре­чи не замечаешь ничего чужого. В немногие, не говорю месяцы, а дни, победила трудности еврейского языка до того, что состязалась с матерью в изучении и пении псалмов» (Ер. 25)

142

Hieronymus. Ep. 107, Ad Laetam de institutione filiae.

143

Послание собора 381 г.: «Объявляем достопочтенного и благоговейного Кирил­ла епископом Иерусалимской Церкви, которая есть матерь всех церквей». Феодорит, Кирский. Церковная история. СПб., 1852 (далее – Феодорит, Кирский. Церковная история. -Ред.).

144

Хроника Евсевия: «при Домитилле очень многие из христиан совершили подвиг мученичества; между ними и Флавия Домитилла, внука по сестре консула Флавия Кли­мента, сослана на остров Понтию за то, что исповедала себя христианкой». Память св. девы мученицы Домитиллы 7 мая. Usuardi Martyrol. ad 7 Maii; Acta Sanctorum ad 12 Maii.

145

Игум. Даниил XII века: «Кюпр же остров велик весьма, – суть бо епископии в нем 24, а все митрополия едина. И святых ту много, без числа, лежит. Ту бо лежит св. Епифаний и апостол Варнава и св. Зенон и св. Филахрис епископ, его же крестил Паул апостол Христов» (Путешествие игумена Даниила по Святой Земле в нач. XII в. / Изд. А. С. Норов. СПб., 1864 (далее – Путешествие игумена Даниила. -Ред.))

146

Греческий путешественник XII века Фока: «Подле Сидона, на самом взморье, основан замок Сарепта и среди города храм пророка Илии в доме вдовы, принимавшей его». Путешествие игумена Даниила

147

Кесария приморская, отличная от Филипповой, соседней с Ливаном, – ныне развалины (Allioli bibl. Altherth. 2, 424–426). Филипп, крестивший самарян и ев­нуха царицы Кандакии, был одним из семи диаконов (Деян. 8, 13–27). Его четыре дочери-девы наделены были даром пророчества (Деян. 21, 8–10); две из них почили девственницами в Иepaполе, как свидетельствует Поликрат, Ефесский епископ II в. (Евсевий Памфил. Церковная история. СПб., 1848); одна дочь Ермиополия – мученица (сент. 4). Это не то, что апостол Филипп, Вифсаидянин, один из двенадцати учеников Спасителя (Ин. 1, 43; 12, 21; Деян. 1, 13; Лк. 6, 14). Никифор Каллист (2, 44), смешивая диакона Филиппа с апостолом Филиппом, приписывал сему последнему дочерей.

148

Даниил: «Оттуду от (Севасты) 4 версты от Аримафея; ту есть место в горах каменных, создан городок мал; в том городке гроб св. Иосифа Аримафейского, иже испроси у Пилата тела Иисусова» (Путешествие игумена Даниила)

149

Об Эммаусе слова Даниила и западных паломников см. в: Путешествие игу­мена Даниила.

150

Башня стада в 4 верстах от Вифлеема. Равноапостольная Елена устроила здесь храм (Никифор Каллист. Церковная история. L. 8. cap. 30). Епифаний монах в «Пут­нике иерусалимском»: «На Востоке от Вифлеема построен монастырь, называемый Овечьим; здесь пастухи видели Ангела, который сказал им: “оставьте стеречь овец, – пойте радостно”».

151

Игум. Даниил: «От Самарии есть место к западу лицы вдалеке 2 версты, имя месту Севастиполь. На том месте создан городок и в том городке темница св. Иоанна Предтечи и в той темнице усечен бысть Иоанн Предтеча; ту же и гроб его есть; создана церковь на месте том во имя св. Иоанна Предтечи» (Путешествие игумена Даниила). «Мне указали, – говорит А.С. Норов, – также на гробницу Авдия. Гробницы находятся в подземной церкви, в которую входят по лестнице в 20 ступеней; дверь подземелья вы­сечена из гранитного мономета, точно так же, как и двери царских гробниц» (Там же)

152

Житие прп. Маркиана в Четьях-Минеях февр. 13. Игум. Даниил: «ту же (в Ке­сарии) есть гора вдалеке 2 версты от Кесарии; на той горе жил св. отец Маркиан, к нему же блудница прииде искусить его» (Путешествие игумена Даниила).

153

Мартиролог Усуарди на 27 янв.: «в Вифлееме Иудовом успение св. Павлы; жизнь ея, чудную по добродетелям, описал св. Иероним и засвидетельствовал, что она увенчана долгим мученичеством». По Римскому Мартирологу, кончина ее 20 янв. О годе смерти Росвейн in notis ad vitam s. Pavlae.

154

Прп. Ефрем родился в г. Низибии, в Месопотамии, в начале IV в.

155

См. подр. о сочинениях его: Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви: В 3 т. СПб., 1859 (далее – Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви. – Ред.).

156

В Едессу переселился прп. Ефрем уже по смерти св. Иакова Низибийского.

157

Авраам, Симеон, Мара, Зиновий и другие.

158

Макарий (Миролюбов), архим. Сказание о жизни и трудах святого Стефана, епископа Пермского. СПб., 1856 (далее – Макарий (Миролюбов), архим. Сказание о жизни и трудах св. Стефана. – Ред.). Амвросий (Орнатский), архим. История Россий­ской иерархии. Ч. VI. Другая такая же икона и также древняя стоит на Вознесенском Усть-Вымьском храме (Там же).

159

Плюшар А. А. Энциклопедический лексикон: В 17 т. СПб., 1834–1841. Т. 12.

160

Извлечение из современной записки в «Вологодские Епархиальные Ведомо­сти» (1865 г. № 22). Усть-вымьский священник Евтихий (в 1717 г.) писал к секретарю Вологодского архиерейского дома: «Пишем тебе, господину, о том, что в архиерей­ском доме или в соборной церкви или у твоей милости есть о начале и о бытности на Устьвыми, епископии Стефана, епископа Пермского, и по нем иных епископов по ряду и чудотворцев Герасима, Питирима и Ионы, в которые годы они епископство- вали и откуда родом и который епископ и чудотворец сколько годов в епископии пребывал, и каковы чудотворцев кончины были и что из чудес и который епископ где почивает и в которые годы с Устьвыми на Вологду переведен? Мы не ведаем, а прихо­дящие к чудотворцам богомольцы осуждают о том деле, что мы не ведаем; да и надлежит у их раки о вышеписанном деле на письме быть сполна. Ради их, чудотворцев, прикажи взыскать и архиерею Божию доложить и выписать и к нам на Устьвымь прислать». Что сделал по сему предмету дьяк Вологодского епископа, остается неизвестным.

161

Собр. л. 6, 129; Карамзин Н. М. История государства Российского. T. V, прим. 254.

162

Собр. л. 3, 106.

163

Гроб его ныне в Устьвымьском соборе. Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. I.

164

Плач о смерти свт. Стефана. Слова эти не могут быть отнесены ко времени после кончины свт. Стефана, потому что тогда немедленно посвящен был пастырь Исаакий.

165

Слово об исхождении Св. Духа см. в: Дополнения к Актам историческим, собранные и изданныеАрхеографическою комиссиею: В 12 т. СПб., 1846–1872. Т. 1 (да­лее – Дополнения к Актам историческим. – Ред.)

166

Собр. л. 6, 161.

167

Собр. л. 6, 166; Акты исторические. Т. 1

168

Макарий (Миролюбов), архим. Сказание о жизни и трудах св. Стефана. Ркп.святцы: ≪св. Герасим епископ, Пермский чудотворец, задушен бысть≫, в другом списке прибавление: ≪омофором своим от своих домочадец≫, в третьем списке сказано:≪от безбожных Вогулич в л. 6900 месяца января в 24 день≫. Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. I.

169

Акты исторические. Т. 1. У Щекатова в его словаре (Щекатов А.М. Словарь географический Российского государства: В 7 ч. М., 1801–1809. Ч. 2 (далее – Щека тов А.М. Словарь географический. – Ред.)) после св. Герасима – Иона и Киприан, св. Питирим, свв. Иона, Филофей и Никон. Но Иона и Киприан прежде св. Питирима – ошибка. Киприан был епископом с января 1545 г.

170

Книга степенная царского родословия: В 2 ч. М., 1775. Ч. 1 (далее – Книга степенная. – Ред.). Два канона свт. Алексию – «творение Питирима, епископа Перм­ского» – в минеях на 20 мая.

171

Собр. л. 4, 124. Опыт исследования о древней Югри см. в: Вестник Географи­ческого общества. СПб., 1855. Т. 14.

172

Опис. ркп. у Царского № 48.

173

Архангельский летописец под 6963 г.; Татищев В.Н. История Российская. По ркп. святцам: «св. Питирим, епископ Пермский, чудотворец, преставися в л. 6900 месяца августа в 19 день». Год здесь не определен (Собр. л. 4, 147. 6, 271. 6, 180).

174

Уже в уставе 1522 г. под 19 августа сказано: «В той же день убиен бысть вла­дыка Питирим Пермский от безбожных Вогулич» (Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума / Сост. А. Востоков. СПб., 1842 (далее – Описание Румянцевского музеума. – Ред.)).

175

Собр. л. 4, 147, 148.

176

Акты исторические. Т. 1, № 272.

177

Акты исторические. Т. 1, № 69.

178

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. I. Типограф­ская летопись под 1462 г.

179

Епифаний в житии Стефана: «Пермь великая, глаголемая Чусовая... четвер­тая река (ея) Кама; сия убо проходящи всю землю Пермскую сквозь ню, по ней же мнози язы́цы». Собр. л. 5, 250. «Река же третья Вятка потече в другую сторону Перми и вниде в Каму; сия же река Кама обходяше всю землю Пермскую; по сей бо мнози язы́цы сидят».

180

Журнал Министерства внутренних дел. Т. XXIX, отд. III (далее – Журнал МВД. – Ред.).

181

Грамота в Пермь Великую, в Чердынь: «Обвинского и Иньвенского стану кре­стьяне были союзным письмом и Сибирскими отпуски с ними Пермичи изстари, как и Пермь во крещенье приведена». По другой грамоте, в Пермь Великую, Чердынь: «В Перми Богословский монастырь общей один, как Пермичи крещение приняли» (Акты исторические. Т. 1, № 207). Отселе видно, что сочинитель статьи о быте пермяков (Журнал МВД. Т. XXIX, отд. III) ошибается, думая, что в Иньвенской даче, главной группе пермяков, христианство возникло или в конце XVI в., или в начале XVII в.

182

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. V.

183

В Архангельской летописи днем кончины его показан 6 день июня; в Со­фийской летописи (собр. л. 6, 190) – 8 ноября 1470 г. По ркп. святцам: «св. Иона еписк., Пермский чудотворец, иже бысть на устье Целмы реки, у Соли, преставися в л. 6979 мес. октября 29 дня».


Источник: Избранные жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней, архиепископа Филарета Черниговского. В 2 кн. Январь-Июнь. - Москва: Сибирская благозвонница, 2011. – 959 с. ISBN 978-5-91362-493-2

Комментарии для сайта Cackle