Анафема. История и ХХ век

Возлюбленные братия!

Началом слова нашего в Неделю Православия весьма естественно быть вопросу: что есть Православие?

Православие есть истинное Богопознание и Богопочитание. Православие есть поклонение Богу Духом и Истиною. Православие есть прославление Бога истинным познанием Его, и поклонением Ему. Православие есть прославление Богом человека, истинного служителя Божия, дарованием ему благодати Всесвятаго Духа. Дух ― есть слава христиан (Ин.7:39). Где нет Духа, там нет Православия.

Нет Православия в учениях и умствованиях человеческих, в них господствует лжеименный разум – плод падения. Православие – учение Святаго Духа, данное Богом человекам во спасение. Где нет Православия, там нет спасения.

«Иже хощет спастися, прежде всех подобает ему держати кафолическую веру, ея же аще кто целы и непорочны не соблюдет, кроме всякого недоумения, во веки погибнет» (Символ святого Афанасия Великого, патриарха Александрийского. Псалтирь с последованием).

Драгоценное сокровище – учение Святаго Духа! Оно преподано в Священном Писании и в Священном Предании Православной Церкви. Драгоценное сокровище – учение Святаго Духа! В нем – залог нашего спасения. Драгоценна, ничем не заменима, ни с чем не сравнима для каждого из нас наша блаженная участь в вечности. Столь же драгоценен, столько же превыше всякой цены и залог нашего блаженства – учение Святого Духа.

Чтоб сохранить для нас этот залог, святая Церковь исчисляет сегодня во всеуслышание те учения, которые порождены и изданы сатаною, которые – выражение вражды к Богу, которые наветуют нашему спасению, похищают его у нас. Как волков хищных, как змей смертоносных, как татей и убийц, Церковь обличает эти учения, охраняя нас от них и воззывая из погибели обольщенных ими, она предает анафеме эти учения, и тех, которые упорно держатся их.

Словом анафема означается отлучение, отвержение. Когда Церковью предается анафеме какое-либо учение – это значит, что учение содержит в себе хулу на Святого Духа, и для спасения должно быть отвергнуто и устранено, как яд устраняется от пищи. Когда предается анафеме человек – это значит, что человек тот усвоил себе богохульное учение безвозвратно, лишает им спасения себя и тех ближних, которым сообщает свой образ мыслей. Когда человек вознамерится оставить богохульное учение и принять учение, содержимое Православной Церковью, то он обязан, по правилам Православной Церкви, предать анафеме лжеучение, которое он доселе содержал, и которое его губило, отчуждая от Бога, содержа во вражде к Богу, в хуле на Святого Духа, в общении с сатаною.

Значение анафемы ― есть значение духовного церковного врачевства против недуга в духе человеческом, причиняющего вечную смерть. Причиняют вечную смерть все учения человеческие, вводящие свое умствование, почерпаемое из лжеименного разума, из плотского мудрования, этого общего достояния падших духов и человеков, в Богом открытое учение о Боге. Человеческое умствование, введенное в учение веры христианской, называется ересью, а последование этому учению – зловерием (Лествица, Слово 1).

Апостол к числу дел плотских причисляет и ереси (Гал.5:20). Они принадлежат к делам плотским по источнику своему, плотскому мудрованию, которое – смерть, которое – вражда на Бога, которое – закону бо Божию не покоряется, ниже бо может (Рим.8:6‒7). Они принадлежат к делам плотским по последствиям своим. Отчуждив дух человеческий от Бога, соединив его с духом сатаны по главному греху его – богохульству, они подвергают его порабощению страстей, как оставленного Богом, как преданного собственному своему падшему естеству.

Омрачися неразумное их сердце, – говорит апостол о мудрецах, уклонившихся от истинного Богопознания, – глаголющеся быти мудри, объюродеша... премениша истину Божию во лжу... Сего ради предаде их Бог в страсти безчестия (Рим.1:21‒22, 25‒26).

Страстями бесчестия называются разнообразные блудные страсти. Поведение ересиархов было развратное: Аполлинарий имел прелюбодейную связь, Евтихий был особенно порабощен страсти сребролюбия, Арий был развратен до невероятности. Когда его песнопение Талии начали читать на Первом Никейском Соборе, отцы Собора заткнули уши, отказались слушать срамословие, не могущее никогда придти на ум человеку благочестивому. Талия была сожжена. К счастью христианства, все экземпляры ее истреблены. Осталось нам историческое сведение, что это сочинение дышало неистовым развратом. Подобны Талии многие сочинения нынешних ересиархов. В них страшное богохульство соединено и перемешано с выражениями страшного, нечеловеческого разврата и кощунства. Блаженны те, которые никогда не слыхали и не читали этих извержений ада. При чтении их соединение духа ересиархов с духом сатаны делается очевидным.

Ереси, будучи делом плотским, плодом плотского мудрования, изобретены падшими духами.

«Бегайте безбожных ересей, – говорит святой Игнатий Богоносец, – суть бо диавольского изобретения начало – злобного оного змия».

Этому не должно удивляться. Падшие духи снизошли с высоты духовного достоинства. Они ниспали в плотское мудрование более, нежели человеки. Человеки имеют возможность переходить от плотского мудрования к духовному, падшие духи лишены этой возможности. Человеки не подвержены столько сильному влиянию плотского мудрования, потому что в них естественное добро не уничтожено, как в духах, падением. В человеках добро смешано со злом, и потому непотребно. В падших духах господствует и действует одно зло. Плотское мудрование в области духов получило обширнейшее, полное развитие, какого оно только может достигнуть. Главнейший грех их – исступленная ненависть к Богу, выражающаяся страшным, непрестанным богохульством. Они возгордились над Самим Богом; покорность Богу, естественную тварям, они превратили в непрерывающееся противодействие, в непримиримую вражду. Оттого падение их глубоко, и язва вечной смерти, которою они поражены, неисцелима.

Существенная страсть их – гордость. Они преобладаются чудовищным и глупым тщеславием, находят наслаждение во всех видах греха, вращаются постоянно в них, переходя от одного греха к другому. Они пресмыкаются и в сребролюбии, и в чревообъядении, и в прелюбодеянии. Не имея возможности совершать плотские грехи телесно, они совершают их в мечтании и ощущении. Они усвоили бесплотному естеству пороки, свойственные плоти. Они развили в себе эти неестественные им пороки несравненно более, нежели сколько они могут быть развитыми между человеками (святой Василий Великий называет падшего духа родителем страстных плотских слабостей).

Спаде с небесе, – говорит пророк о падшем херувиме, – денница восходящая заутра; сокрушися на земли... Ты же рекл ecu во уме твоем: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой ... буду подобен Вышнему. Ныне же во ад снидеши и во основания земли... повержен будеши в горах, яко мертвец... (Ис.14:12‒15, 19).

Падшие духи, содержа в себе начало всех грехов, стараются вовлечь во все грехи человеков с целью и жаждою погубления их. Они вовлекают нас в разнообразное угождение плоти, в корыстолюбие, в славолюбие, живописуя пред нами предметы этих страстей обольстительнейшею живописью. В особенности они стараются вовлечь в гордость, от которой прозябают ― как от семян растения, вражда к Богу и богохульство.

Грех богохульства, составляющий сущность всякой ереси, есть самый тяжкий грех, как грех, принадлежащий собственно духам отверженным, и составляющий их отличительнейшее свойство. Падшие духи стараются прикрыть все грехи благовидною личиною, называемою в аскетических отеческих писаниях оправданиями. Делают они это с тою целью, чтоб человеки удобнее были обольщены, легче согласились на принятие греха. Точно так они поступают и с богохульством: стараются его прикрыть великолепным наименованием, пышным красноречием, возвышенною философиею.

Страшное орудие в руках духов – ересь! Они погубили посредством ереси целые народы, похитив у них, незаметно для них, христианство, заменив христианство богохульным учением, украсив смертоносное учение наименованием очищенного, истинного, восстановленного христианства. Ересь есть грех, совершаемый преимущественно в уме. Грех этот, будучи принят умом, сообщается духу, разливается на тело, оскверняет самое тело наше, имеющее способность принимать освящение от общения с Божественною благодатию и способность оскверняться и заражаться общением с падшими духами. Грех этот малоприметен и малопонятен для незнающих с определенностью христианства, и потому легко уловляет в свои сети простоту, неведение, равнодушное и поверхностное исповедание христианства.

Уловлены были на время ересью преподобные Иоанникий Великий, Герасим Иорданский и некоторые другие угодники Божии. Если святые мужи, проводившие жизнь в исключительной заботе о спасении, не могли вдруг понять богохульства, прикрытого личиною, что сказать о тех, которые проводят жизнь в житейских попечениях, имеют о вере понятие недостаточное ― самое недостаточное? Как узнать им смертоносную ересь, когда она предстанет им разукрашенною в личину мудрости, праведности и святости? Вот причина, по которой целые общества человеческие, и целые народы, легко склонились под иго ереси. По этой же причине очень затруднительно обращение из ереси к Православию, гораздо затруднительнее, нежели из неверия и идолопоклонства.

Ереси, подходящие ближе к безбожию, удобнее познаются, нежели ереси, менее удалившиеся от православной веры, и потому более прикрытые. Римский император равноапостольный великий Константин, писал письмо святому Александру, патриарху Александрийскому, обличителю ересиарха Ария, увещевая его прекратить прения, нарушающие мир из-за пустых слов. Этими словами, которые названы пустыми, отвергалось Божество Господа Иисуса Христа, уничтожалось христианство. Так неведение и в святом муже, ревнителе благочестия, было обмануто недоступною для постижения его кознию ереси.

Ересь, будучи грехом смертным, врачуется быстро и решительно, как грех ума, искренним, от всего сердца преданием ее анафеме. Святой Иоанн Лествичник сказал (Слово 15, гл. 49): Святая соборная Церковь принимает еретиков, когда они искренне предадут анафеме свою ересь, и немедленно удостаивает их Святых Таин, а впавших в блуд повелевает, по Апостольским правилам, на многие годы отлучать от Святых Таин» (Лаодикийского Собора правило 6).

Впечатление, произведенное плотским грехом, остается в человеке и по исповеди греха и по оставлении его; впечатление, произведенное ересью, немедленно уничтожается по отвержении ее. Искреннее и решительное предание ереси анафеме есть врачевство, окончательно и вполне освобождающее душу от ереси. Без этого врачевства яд богохульства остается в духе человеческом, и не престает колебать его недоумениями и сомнениями, производимыми неистребленным сочувствием к ереси; остаются помыслы, взимающиеся на разум Христов (2Кор.10:5), соделывающие неудобным спасение для одержимого ими, одержимого непокорством и противлением Христу, пребывшего в общении с сатаною.

Врачевство анафемою всегда признавалось необходимым святою Церковью от страшного недуга ереси. Когда блаженный Феодорит, епископ Киррский, предстал на Четвертом Вселенском Соборе пред отцами Собора, желая оправдаться в возведенных на него обвинениях, то отцы потребовали от него прежде всего, чтоб он предал анафеме ересиарха Нестория. Феодорит, отвергавший Нестория, но не так решительно, как отвергала его Церковь, хотел объясниться. Отцы снова потребовали от него, чтоб он решительно, без оговорок предал анафеме Нестория и его учение. Феодорит опять выразил желание объясниться, но отцы опять потребовали от него анафемы Несторию, угрожая в противном случае признать еретиком самого Феодорита. Феодорит произнес анафему Несторию, и всем еретическим учениям того времени. Тогда отцы прославили Бога, провозгласили Феодорита пастырем православным, а Феодорит уже не требовал объяснения, извергши из души своей причины, возбуждавшие нужду в объяснении. Таково отношение духа человеческого к страшному недугу ереси.

Услышав сегодня грозное провозглашение врачевства духовного, примем его при истинном понимании его и, приложив к душам нашим, отвергнем искренно и решительно те гибельные учения, которые Церковь будет поражать анафемою во спасение наше. Если мы и всегда отвергали их, то утвердимся голосом Церкви в отвержении их. Духовная свобода, легкость, сила, которые мы непременно ощутим в себе, засвидетельствуют пред нами правильность церковного действия и истину возвещаемого ею учения.

Провозглашает Церковь:

«Пленяющих разум свой в послушание Божественному Откровению и подвизавшихся за него ублажаем и восхваляем; противящихся истине, если они не покаялись пред Господом, ожидавшим их обращения и раскаяния, если они не восхотели последовать Священному Писанию и Преданию первенствующей Церкви, отлучаем и анафематствуем.

Отрицающим бытие Божие и утверждающим, что этот мир самобытен, что все совершается в нем без Промысла Божия, по случаю, анафема.

Говорящим, что Бог – не дух, а вещество; также не признающим Его праведным, милосердным, премудрым, всеведущим и произносящим подобные сему хуления, анафема.

Дерзающим утверждать, что Сын Божий не единосущен и не равночестен Отцу, также и Дух Святый; не исповедующим, что Отец, Сын и Дух Святый – един Бог, анафема.

Позволяющим себе говорить, что к нашему спасению и очищению от грехов не нужны пришествие в мир Сына Божия по плоти, Его вольные страдания, смерть и воскресение, анафема.

Неприемлющим благодати искупления, проповедуемого Евангелием, как единственного средства к оправданию нашему пред Богом, анафема.

Дерзающим говорить, что Пречистая Дева Мария не была прежде рождества, в рождестве и по рождестве Девою, анафема.

Неверующим, что Святый Дух умудрил пророков и апостолов, чрез них возвестил нам истинный путь ко спасению, засвидетельствовал его чудесами, что Он и ныне обитает в сердцах верных и истинных христиан, наставляя их на всякую истину, анафема.

Отвергающим бессмертие души, кончину века, будущий суд и вечное воздаяние за добродетели на небесах, аза грехи осуждение, анафема.

Отвергающим таинства Святой Христовой Церкви, анафема.

Отвергающим Соборы святых отцов и их предания, согласные Божественному Откровению, благочестно хранимые Православно-Кафолическою Церковью, анафема (Последование в Неделю Православия).

Божественная Истина вочеловечилась, чтоб спасти Собою нас, погибших от принятия и усвоения убийственной лжи.

Аще вы пребудете во словеси Моем, – вещает Она, – если вы примете Мое учение и пребудете верными ему, воистинну ученицы Мои будете и уразумеете истину, и истина свободит вы (Ин.8:31‒32).

Пребыть верным учению Христову может только тот, кто с решительностию отвергнет и постоянно будет отвергать все учения, придуманные и придумываемые отверженными духами и человеками, враждебные учению Христову, учению Божию, наветующими целость и неприкосновенность его. В неприкосновенной целости хранится откровенное учение Божие единственно и исключительно в лоне Православной Восточной Церкви.

Аминь.

Анафематствование – отлучение от Церкви, совершаемое в Первую Неделю Великого поста, получило начало в IX столетии. Отлучение было и ранее этого времени, но тогда оно не составляло богослужебного чина, совершалось не ежегодно в известное определенное время, а в разные дни и годы, смотря по обстоятельствам и нуждам Церкви.¹ Основания же для отлучений, совершавшихся до IX столетия и затем произносимых в чине Православия, были одни и те же.

В Христианской Церкви отлучение основывается на словах Господа нашего Иисуса Христа: «аще же и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь» (Мф.18:17). Господь этими словами указал апостолам быть в таком же положении к непокорным, к неслушающим Церковь, в каком находились иудеи к язычникам и к мытарям. Последние у иудеев были в числе отлученных. Они не имели дозволения входить в синагоги, и были лишаемы общения с иудеями даже в домашних делах. Подобно тому, неслушающие Христову Церковь не должны были находиться в числе членов ее, считаться верными и братьями, быть в общении с ними; их удаляли от общества верных как людей чуждых, опасных.

Следуя наставлению Господа, апостолы отлучали недостойных людей от общества верных. Апостол Павел отлучил от Церкви, «предал сатане»,² коринфского кровосмешенника, имевшего вместо жены жену отца своего. Апостол, описывая о нем коринфянам, говорил об отлучении как об известном наказании³ людей, виновных в больших преступлениях, и указывал кроме кровосмешенника и на других нечестивцев, подлежащих отлучению.⁴ Апостол не запрещал иметь общение с внешними, с бывшими вне Христовой Церкви, т.е. с язычниками, которые были и блудниками, и лихоимцами и погрязали в других пороках.

«Иначе, – говорит он, – надлежало бы вам выйти из мира сего... Ибо что мне судить и внешних?.. Внешних же судит Бог» (1Кор.5:10, 12‒13).

Отлучение таковых не служило к исправлению их. Но отлучение верных приносило им пользу. Так, оно привело нечестивца коринфского к раскаянию во грехе и исправлению. Он, пробыв несколько времени в состоянии отлучения, снова был соединен с Церковью, по слову апостола (2Кор.2:5‒10). Упомянутого коринфянина апостол Павел предал сатане за дурную порочную жизнь, но он тому же подверг и за ложное, нечестивое учение. В Послании к Тимофею апостол, завещая ему иметь веру и добрую совесть, писал, что «некоторые отвергнув [ее], потерпели кораблекрушение в вере; таковы Именей и Александр, которых я предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать» (1Тим.1:19‒20).

По примеру апостолов совершалось отлучение в первенствующей Христианской Церкви. В ней к числу отлучаемых принадлежали так называемые кающиеся, лишаемые общения таинств и присутствия при совершении их, которые были обязаны выходить из церкви, когда наступало время совершения таинств, находиться у дверей храма и просить, чтобы верные молились о них. Но отлученные кающиеся не считались находящимися вне Церкви, они не именовались внешними. Связь между ними и верующими не была вполне прервана. Верные были в некотором общении с ними. С одной стороны, отлучаемые выражали любовь и покорность Церкви, исполняли налагаемые на них обязанности кающихся; с другой стороны, верные не отказывались иметь некоторого общения с ними. Сострадая им, они воздыхали с ними. Церковь, как добрая мать, плакала с ними и, по выражению св. Амвросия, старалась омыть их грехи своими слезами. Поэтому, хотя они были отлучены,⁵ но не считались находящимися вне Церкви и общества христиан.

Иного рода было отлучение от Церкви еретиков и преступников, упорных и мятежных, которые не имели ни послушания, ни покорности, ни любви к Церкви, не хотели иметь единения с нею, которые отказывались обратиться к истине, переменить свою жизнь и покаяться в своих поступках. Церковь не желала быть с такими людьми в общении. Она их считала как язычников, как лиц, не принадлежащих к телу ее. Она лишала их таинств, участия в молитвах, других действиях внешнего богослужения и всех знаков любви и единения, которых они, со своей стороны, сами не выражали верным членам Церкви. Св. Церковь извергала их от себя и указывала всем верным избегать и бояться их.⁶

Двоякого рода отлучения в Церкви (одно – принадлежащее к покаянию церковному, другое – совершенное отлучение от Церкви) именовались разными названиями. Первое называлось врачебным отлучением, а второе смертным.⁷ Первое обозначалось временным, малым отлучением, малой казнью, малым наказанием, последнее – вечным, великим отлучением, анафемою, анафематствованием.⁸

Слово анафема обозначало великое отлучение и вошло в чин Православия. Оно находится в священных книгах Нового Завета. Апостол Павел употребил слово анафема в смысле отлучения, когда выражал любовь свою к верующим. Он писал: «я желал бы сам быть отлученным от Христа (Θα ήθελα να αφομοιωθώ από τον ίδιο τον Χριστό) за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим.9:3), т.е. он желал бы по любви к своим братьям сам быть лишенным всех благ временных и вечных, каких сподобляется человек, соединенный со Христом, готов был устранить себя от всего того, что получено людьми через искупление Господа.

Отлучение с именем анафема произнес апостол Павел тем, которые не так учили, как они были научены Господом. Он писал к галатам: «если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (ας υπάρξει ανάθεμα) (Гал.1:8).

Слово анафема употреблено апостолом и в том случае, когда он, говоря об отлучении, предавал дело суду Божию. «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа»⁹ (ητω ανάθεμα Μαράναθα, т.е. да будет отлучен до пришествия Господа) (1Кор.16:22).

Слово анафема в Новом Завете выражало также зло, несчастия, проклятия. В Апокалипсисе говорится о Царствии Небесном, что там будет одно благо. «И ничего уже не будет проклятого (χα ίπαν χαι ανάθεμα ουχ ἒσται ἒτι); но престол Бога и Агнца будет в нем» (Апок.22:3).¹⁰

В первенствующей Христианской Церкви употреблялось слово анафема для выражения отлучения от нее. Анафема была произнесена еретикам на Гангрском Соборе, бывшем около 340 года. Но она возглашалась не всем ере­тикам и противникам Церкви.

В апостольский век было много еретиков и нечестивцев, но из истории апостолов и из писаний их не видим многих отлученных от Церкви, сравнительно с числом заблудившихся. Апостол Павел своим примером показал, что он употреблял отлучение как последнюю строгость к вразумлению виновных, когда к исправлению их испытал все средства^₁₁ и когда провидел пользу, благо от отлучения и для отлучаемого, и для Церкви; он предавал сатане тогда, когда видел, что через то дух спасется (1Кор.5:5).

О нежелании св. апостола Павла произносить анафему св. Иоанн Златоуст говорит: «Сама душа апостола Павла горела, когда он говорил: исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей (Кол.1:24); еще: молил бых ся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей (Рим.9:3); и: кто изнемогает, и не изнемогаю (2Кор.11:29).

Имея такую любовь, он никому не причинил насилия, никому не нанес анафемы – иначе не привлек бы ко Христу толикие народы и целые города; но совершил то смиряясь, претерпевая удары, заушения, посмеяние от всех, снисходя, прося, умоляя. Так, когда он пришел к афинянам и нашел их всех преданных идолопоклонству, то не стал укорять их, говоря: безбожники вы и великие нечестивцы! Не сказал: вы все почитаете за бога, одного только Бога отвергаете, Владыку и Творца всем. И что же? Проходя бо, говорит он, и соглядая чествования ваша, обретох и капище, на нем же бе написано: неведомому Богу. егоже убо не ведуще благолепие чтете, сего аз проповедую вам (Деян.17:23).

О чудо! О отеческое сердце! Назвал богопочтительными эллинов – идолопоклонников, нечестивых. Почему? Потому что они, как благочестивые, совершали свое служение, думая, что они чтут Бога, так как были уверены в том. Молю вас, а вместе с вами и себя, подражать сему» (Св. Златоуст. Слово об анафеме. Христ. чт., 1825 г. Кн. 1, стр. 57‒59).

По примеру апостолов в Христовой Церкви произносилось анафематствование людям заблудшим тогда, когда для пресечения и уменьшения зла, распространяемого ими, найдено было необходимым употребить строгое это наказание, и притом после того, как было употреблено все для возвращения заблудших лиц на добрый путь: и кроткий голос увещания, и угрозы, и разные наказания. Для привлечения их на путь истины, для того, чтобы сделать возвращение их в лоно Церкви удобным, даже смягчалась строгость законов. На Соборах бывала объявляема снисходительность к еретикам и раскольникам, возвращавшимся к Церкви. На них иногда даже не налагали наказания. Им сохраняли для блага мира их звания, сан, иногда епископское достоинство.¹² И только после всех убеждений заблудшим, после того, как увещеваемые оставались упорными и нераскаянными, св. Церковь анафематствовала, хотя делала это со скорбью для себя.¹³

Святой Амвросий Медиоланский говорит, что со скорбью отрезают часть тела, которая сгнила. О ней рассуждают долгое время прежде и употребляют все, что может служить средством к исцелению. Но если врач при всем своем искусстве не может достигнуть цели, тогда отрезают. Таково должно быть старание епископа, он должен желать вылечить тех, душа которых больна, отнять язвы, которые образуются, не отрезая части. И наконец, если отчаивается вылечить иначе зло, он с печалью отрезает часть (S. Ambr. De offlciis Min. Lib., 11. Cap. 27).

Отлучение совершалось всегда служителями Церкви. Право отлучать, власть вязать и решить Господь Иисус Христос дал апостолам и их преемникам – пастырям Церкви (Ин.20:23). Миряне, хотя бы и знали об известном человеке, что он еретик, виновен в преступлении, заслуживающем отлучения, не имели права лишать его общения с Церковью, а могли только, следуя наставлению апостолов, сами удаляться его, не иметь общения с ним.

И цари, как не облеченные саном священства, не имели права сами своею властью отлучать от Церкви и принимать в соединение с ней. Несмотря на то, они как блюстители порядка и спокойствия государственного и церковного, как защитники угнетаемых и охранители терпящих насилия, обиды, несправедливости, они, не превышая своей власти, издавали законы, относящиеся до церковного отлучения. Законами они охраняли невинных людей от притеснений и оскорблений, наносимых несправедливым отлучением. Так, император Юстиниан новеллою (№ 123) запретил епископам и священникам отлучать кого бы то ни было, не объявив причины, по которой тот должен быть отлучен на основании церковных правил. По отлучении кого-либо не на каноническом основании и оправдании его высшей духовной властью, и по допущении его к соединению с Церковью несправедливо отлучивший должен был, по приказанию Юстиниана, тою же высшей духовной властью сам быть отлучен от Церкви, чтобы самому понести по справедливости то наказание, которое заставил невинно терпеть другого.¹⁴

Такого рода узаконения царей согласовались с церковными правилами и давались как содействие со стороны гражданской власти для власти духовной. В 4 правиле VII Вселенского Собора сказано подобное изложенному в царском узаконении:

«Аще усмотрено будет, что кто-либо ради истязания злата или иного чего, или по некоей своей страсти возбраняет служение и отлучает кого-либо из своих клириков, или заключает честный храм, да не будет в нем Божией службы; таковый и на бесчувственные предметы устремляя свое неистовство, по истине есть бесчувствен и должен подвержен быти тому, чему подвергал другого, и обратится болезнь его на г лаву его, яко преступника заповеди Божией и апостольских постановлений».¹⁵

Подобные узаконения об отлучении были издаваемы и в Русской Церкви.

В Духовном Регламенте, составленном по повелению императора Петра Великого, находится несколько узаконений касательно отлучений. Там внушается епископу, чтобы он не был дерзок и скор, но был долготерпелив и рассудителен в употреблении власти своей связательной, то есть в отлучении и анафеме (Духовн. Регл. Об епископах, 16).

«Даде нам Господь [власть сию] в создание, а не на разорение», – говорит апостол (2Кор.10:8).

И намерение того же учителя народов было предать коринфянина, явно грешника, сатане во измождение плоти, да дух спасется (1Кор.5:5).

Цари, принимая участие в издании законоположений об отлучении, имели иногда, как увидим далее, влияние и на самый состав чина Православия, в котором изрекалось отлучение.

Отлучение совершалось апостолами в обществе верных. Так был отлучен коринфский нечестивец. Апостол отлучил его своей властью (1Кор.5:5), но требовал, чтобы отлучение совершилось в собрании верных, и писал, что оно должно быть во имя Господа нашего Иисуса Христа, силою Его (1Кор.5:64).

После апостолов в первенствующей Церкви отлучение совершалось епископами вместе с пресвитерами и производилось в собрании верных.¹⁶

Великое отлучение – анафематствование, совершалось главным образом на Соборах: Вселенских и Поместных. Согласно древнему обычаю, по которому суд и отлучение от Церкви совершал епископ вместе с клиром и производил то в общем собрании христиан, в чиноположениях Православия указывается производить отлучение в общем собрании верных и в присутствии собрания иереев.

В первоначальной Христовой Церкви отлучение происходило без всяких особых обрядов. Оно совершалось, так сказать, самим делом. Епископ с клиром или Собор составлял определение, которым отлучал от Церкви известное лицо и об этом сообщал другим Церквам, т.е. епископам,¹⁷ клиру и мирянам, чтобы и они не допускали отлученного до богослужения и та­инств и не имели общения с ним и в житейском быту.¹⁸ Затем исключали отлученного из диптихов и по смерти его лишали погребения по христианскому обряду.¹⁹ На Вселенских Соборах отлучение совершалось с особым, хотя и кратким, но торжественным обрядом. Там в общем собрании членов произносилась анафема отлученным. На VII же Вселенском Соборе на заседаниях совершилось отлучение – анафематствование, с некоторыми особенностями. На середину собрания были вынесены св. иконы и присутствующие на Соборе лобызали их.²⁰ Затем воздали благодарение Богу за торжество Церкви над еретиками,²¹ выразили свое послушание Церкви и произнесли исповедание веры.²² После того возгласили анафематствование еретикам²³ и многолетие царствующим лицам – покровителям Церкви, а отшедшим из мира поборникам Православия – вечную память.²⁴

Такой, так сказать естественный ход мыслей и воззваний отцов VII Вселенского Собора, исторгшихся как бы сами собою из уст их по тщательном исследовании ими предмета об иконопочитании,²⁵ потом послужил основанием для составления богослужебного чина Православия. В чине Православия при всех его изменениях в разные времена указывалось:

1) выносить для поклонения и целования иконы на середину храма или вне его, если чин совершается не в храме

2) возносить благодарение Богу за торжество Церкви над ересями

3) изъявлять послушание Церкви и произносить исповедание истинной веры

4) еретикам произносить анафему

5) защитникам и покровителям Церкви: живым – возглашать многолетие, а умершим – вечную память.

Составление и совершение чина Православия последовало после VII Вселенского Собора, собравшегося в 785 году, но не вскоре после него. Ересь не угасла тотчас после Собора; она много еще бед причинила верующим, особенно при императоре Льве Армянине.

По смерти императора-иконоборца Феофила супруга его, императрица Феодора, созвала Собор 18 февраля²⁶ 842 года для восстановления иконопочитания. На Соборе все было установлено для утверждения его. Определено было удалить от Церкви епископов и священников, не желавших отказаться от ереси, и заменить их истинно верующими. Самое восстановление почитания икон совершить при торжественном богослужении в соединении с крестным ходом по улицам Константинополя. Наконец, для вразумления верующих беречься ереси иконоборческой (Синаксарь в Триоди Постной) постановлено было совершать ежегодно чин Православия.

Для празднования восстановления почитания икон избран был первый воскресный день Великого поста. В тот день патриарх Константинопольский Мефодий собрался со всеми епископами, пресвитерами и прочим духовенством, с исповедниками и со всеми, бывшими на Соборе, в храме св. Софии. Туда прибыла императрица Феодора со своим сыном и со всем двором. Оттуда все они при множестве народа шествовали с крестным ходом, с иконами, с возжженными свечами в центр города. Во время шествия совершалось пение церковных песен.²⁷ Потом отслужили литургию. Во время крестного хода и во время литургии иконы были поставлены на возвышении для прославления их. Тот день наименован был днем Православия, потому что при восстановлении иконопочитания не только восстановлено было внешнее почитание икон, но и утверждены догматы веры, которые, как далее увидим, ересь иконоборческая стремилась попрать.

Первоначальным составителем чина Православия считается патриарх Константинопольский Мефодий (†847). Преосвященный Филарет Черниговский говорит, что патриарх Константинопольский Мефодий написал чин Православия, или Торжества Православия, который он имел утешение совершить в первый раз после долгих страданий Церкви и своих собственных (Ист. обоз. песнопевцев. Изд. 2, стр. 333). Преосвященный не указал, на чем он основал свое свидетельство.

Действительно, при патриархе Мефодии в первый раз был совершен упомянутый чин. Праздник в честь восстановления почитания икон и в память Второго Никейского Собора установлен этим патриархом (Le Quien. Orien. Christ. I, 256 A; Pagi Critic., IV, 24 A).

Но касательно самого чина точнее было бы сказать, что он составлен, а не написан Мефодием, ибо главное в этом чине писано не Мефодием.

Так, не ему принадлежат:

1) канон при шествии к месту совершения чина

2) анафематствования иконоборцам.

Мефодий написанное другими собрал вместе и привел в известный порядок, присоединив к тому и нечто свое собственное, именно: предисловие синодика с изложением догматов, защитникам икон живым – многолетие, а умершим – вечную память.

Впоследствии возникшие еретические учения были осуждены Церковью, и анафематствования им, произнесенные ею, внесены были и в чин Православия. В греческом чине заключались анафематствования: неправо объясняющим слова «Приносяй и Приносимый», учению Итала и последователям его, неправо объясняющим слова «Отец Мой болий Мене есть», Константину Булгарису, Варлааму, Акиндину и последователям их.

В Россию чин Православия перешел из Греции вскоре по водворении в ней христианства, по получении полного круга богослужебных книг. В XII столетии на Руси совершалось проклятие по синодику. Новгородский князь Всеволод в грамоте, данной Новгороду около 1135 года, между прочим, писал, что он послал синодик святой Софии, по которому должно было проклинать собором.²⁸ Митрополит Киприан послал псковскому духовенству (1392‒1395 гг.) с другими книгами «синодик правый, который читали в Царьграде в Софьи святой, патриархи...» «А синодик, – писал он, – есмь послал к вам правый царегородский, по чему и мы здесь поминаем или еретиков проклинаем» (Акты истор. Т. I, № 8).

Тот же митрополит Киприан указал в Первую неделю Великого поста («сборованья»), когда читается синодик, литургию служить не св. Василия Великого, а святого Иоанна Златоустого: «Что мя есте вопросили о службах Великого Василия, буди же вам ведомо: служба Великого Василия починается вторыя недели поста, а в неделю сыропустную Златоустова служба, такоже и в неделю сборованья, занеже на сбор синодик чтется, того деля Златоустова служба» (Акты истор. Т. I, № 9, стр. 19).

В России чин Православия первоначально совершался в том виде, как он был принят из Греции. Затем прибавления, внесенные в греческий чин в XII, XIII и XIV столетиях, вошли и в славянский чин. В нем встречаем анафематствования неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Иоанна Итала, неправо объясняющим слова Спасителя: «Отец Мой болий Мене есть», учению Константина Булгариса, учению Варлаама и Акиндина. Чин Православия, заключавший в себе эти анафематствования, имевшие значение во времена более древние и потерявшие его в позднейшие, и затем исключенные из этого чина, можно почитать самым древним славянским чином Православия на Руси. Он впоследствии в XVII веке был напечатан в Постных Триодях.

Как чин Православия Постных Триодей, так равно и сами Триоди, содержащие его, напечатанные в Киеве и в Москве, были разных переводов, хотя Триоди, как показывает содержание их, переводились с одних и тех же греческих книг. Иной перевод был киевский, иной московский. Таковы чины Православия Триоди Постной, изданной в Киеве в 1640 и 1648 годах, и Триоди, изданной в Москве в 1656 году. Печатание чина Православия в славянских Триодях прекратилось в XVIII веке. Духовенство московского Успенского собора, прося Св. Синод в 1749 году об исправлении письменного чина Православия, между прочим, писало, что «в Триодях нынешних выходов того чина не положено» (Дело арх. Св. Синода. 1747 г., апрель 27, № 20).

До внесения чина Православия в славянские Постные Триоди он излагался в особой книжке, что видно из сказания митрополита Киприана о послании им в Псков синодика. То же доказывается и самими Постными Триодями. В библиотеке Святейшего Синода на­ходится много рукописных Постных Триодей XIV, XV и XVI веков, и в них нет чина Православия. В них в последовании на Первую неделю Великого поста заключается только служба празднованию восстановления почитания святых икон. И впоследствии, когда чин Православия стал печататься в Постных Триодях, существовали в употреблении отдельные рукописные чины, так что одновременно в одних епархиях совершали чин Православия по Постной печатной Триоди, в других – по рукописным чинам. Это ясно оказалось из донесения архиереев в Святейший Синод в 1765 и 1766 годах, когда они, по требованию Синода, доносили ему, по каким чинам – рукописным или печатным, они совершали чин Православия, и присылали в Святейший Синод те самые чины. Одни архиереи рапортовали, что совершали по Постной Триоди, а другие – по рукописным чинам.

Доселе известны рукописные чины Православия только XV, XVI, XVII и XVIII веков. Сходные по содержанию чины мы будем рассматривать вместе.

К XV веку относят чин, находящийся в Московской Синодальной библиотеке, в так называемой Троицкой книге (под № 667, по указателю Синодальной библиотеки преосвященного Саввы). Снегирев описывает сборник и содержащийся в нем чин таким образом: «в числе харатейных славяно-русских рукописей патриаршей библиотеки находится так называемая Троицкая книга, потому что на передней деке ее переплета изображена Пресвятая Троица. Она писана уставом в XIV и XVII веках, в десть. Это сборник, содержащий в себе разные статьи, между прочим чиноположение Недели Православия, относящееся к XIV или к началу XV века. На первом листе означены имена царя Иоанна Васильевича и сына его, Иоанна Иоанновича, последнего всероссийского митрополита Дионисия. Имя царя Михаила Феодоровича вписано позднейшим почерком. Московские святители: Петр, Алексий, Иона, Фотий и Феогност названы новыми чудотворцами. К числу еретиков, бывших в греко-восточной Церкви, присоединены «новые еретицы», неверовавшие в Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия и в Пречистую Богородицу и похулившие семь соборов Святых Отец: Кассиан, архимандрит Юрьева монастыря, Ивашка Максимов, Некрас Рукавов, Волк Курицын, Митя Коноплев и их ересеначальники» (Снегирев. Неделя Православия. Правосл. обозр. 1865 г., февраль).

Снегирев, хотя относит чин этот к XIV веку или к началу XV, но выписывая анафематствования жидовствующим, осужденным на Соборе 1504 года, тем самым указывает, что чин принадлежит времени позднейшему, нежели началу XV века, или что в этот чин вошли прибавления после XV века. Необъяснимо, почему в этом чине не упомянуты жидовствующие, преданные анафеме Собором 1490 года, упоминаемые в иных чинах Православия.

Троицкая книга пользовалась особым почитанием. При совершении чина Православия ее лобызали. В Чиновнике патриарха Иоакима 1675 года сказано, что по совершении чинопоследования соборной Недели «протодиакон вземлет книгу соборного деяния, на ней же написан образ Живоначальной Троицы и святейший патриарх целует соборное деяние» (Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. Кн. 24, стр. 70).

После требования Святейшим Синодом в 1766 году чинов Православия из всех епархий для рассмотрения их Троицкая книга была прислана в Синод из московского Успенского собора. В описи его она так была обо­значена: «синодик писан на пергаменте, оболочен бархатом красным, на верхней деке написан образ Пресвятыя Троицы, по полям оклад и венцы сребряные и гладкие золочены, застежки бархатные, петли серебряные золочены» (Дело арх. Св. Синода. 1766 г., март 23, № 293).

По миновании надобности в Троицкой книге она в 1769 году, 22 декабря, отослана была из Синода в Москву, но не в Успенский собор, а в Синодальную библиотеку с тем, чтобы книга была записана вместе с другими книгами в реестре (там же). В 1771 году, 6 февраля, по приказанию Святейшего Синода была списана в московской Синодальной конторе точная копия с синодика и прислана в Синод. Здесь она была отдана для хранения в Синодальный архив, и с нее снята новая копия, которая вручена была члену Св. Синода преосвященному Гавриилу, архиепископу С.-Петербургскому, для доставления ее камер-юнкеру князю Щербатову (там же).

Чин Православия, находящийся в Троицкой книге, начинается таким заглавием: «Заповедь Святаго и великаго всея вселенныя Никейскаго седьмаго собора Благослови Владыко». Чин содержит в себе только синодик, заключающийся в печатных Постных Триодях. Он не имеет ни последования молебного пения, ни канона его; синодик содержит предисловие и анафематствования, находящиеся в Триодях. Анафематствования – сперва иконоборцам: Анастасию, Константину, Никите и т.д., затем еретикам: Геронтию и Константину Булгарису, затем снова иконоборцам. Но опущены вовсе анафематствования неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть». Кроме того имеется весьма краткое анафематствование Варлааму и Акиндину. Новыми же еретиками именуются только жидовствующие, отлученные от Церкви Собором 1504 года.

После чина Троицкой книги древнейший рукописный чин Православия – Новгородский, принадлежавший новгородской Софийской библиотеке под № 1058, ныне (в 1879 г. –Ред.) находящийся в библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии. Чин принадлежит ХVI столетию. По нему возглашалось мно­голетие царю Иоанну Васильевичу, царице Анастасии Иоанновне († 1560 г.), митрополиту Макарию и архиепископу Новгородскому и Псковскому Леониду. Рукопись писана уставом. Она содержит синодик, находящийся в печатных Постных Триодях. В рукописи не сохранились некоторые листы, именно: начальный, затем в предисловии синодика – между нумерованными (позднею рукою) 4-м и 5-м листами, и в анафематствованиях иконоборцам – между нумерованными 9-ми 10-м листами.

Анафематствования в синодике сперва те же, что и в печатных Постных Триодях и в Троицкой книге, именно: иконоборцам Анастасию, Константину, Никите и другим еретикам, Геронтию и Константину Булгарису, потом опять иконоборцам, затем краткое, а не то, которое помещено в печатных Постных Триодях, анафематствование Варлааму и Акиндину, наконец анафематствование жидовствующим, осужденным на Соборе 1504 года, отсутствующее в Триодях. В нем упоминается большее число имен еретиков, нежели в Троицкой книге. В Новгородском синодике, как и в Троицкой книге, нет анафематствований, заключающихся в печатных Постных Триодях: неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть». Особенность синодика составляет многолетие, в котором после царя и великого князя Иоанна Васильевича именуются митрополит Макарий и архиепископ Новгорода и Пскова Леонид, а потом царица Анастасия и царевичи. Из указаний этого синодика видно, что такой порядок возглашений многолетия изменен был при царе Михаиле Феодоровиче.

В конце рассматриваемого Новгородского синодика XVI столетия находится «молитва к Господу нашему Иисусу Христу, внегда хощет святитель внити в неко­торый град». Из молитвы видно, что под градом разумеется Новгород или Псков. О месте чтения этой молитвы сказано в синодике: «из нутрь убо сретает его весь священнический чин с святыми иконами и с кресты честными. Таже став святитель пред враты градскими, оболчен во все святительское украшение. И глаголет во услышание всех велегласно, диакону глаголющу: «Господу помолимся"».

Молитва о даровании благ городу и об избавлении его от всякого зла, читанная митрополитом при въезде его в город, имела связь с чтением синодика, бывшего в ближайший праздничный день и не в Неделю Православия (Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 214, 232). Поэтому молитва митрополита по приезде его в город внесена в книгу – синодик.

Кроме Новгородского синодика XVI века сохранилось еще два других Новгородских синодика, позднейших по времени, принадлежавших новгородской Софийской библиотеке, ныне (в 1879 г. – Ред.) также находящихся в библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии. Один под № 1059, другой – № 1060. Синодик под № 1059 писан уставом и принадлежит 1632 (7140) году, что указывается подписью под текстом, проходящей через всю книгу, писанную крупными буквами (уставом) подобно тому, как писана вся рукопись.

Вот эта подпись: «В лето седмь тысящ сто четыредесятое десятаго ноября в первый день списана бысть сия глаголемая книга синодик вселеньской с стараго синодика при благоверном царе и великом князе Михаиле Феодоровиче всея Русии и при великом господине и государе святейшем Филарете патриархе московском и всея Русии повелением преосвященнаго Киприана митрополита новгородскаго и великолуцкаго сей же бысть и первопрестольник архиепископ тобольский и всея Сибири и потом на крутицах сарьский и подоньский митрополит».

Рукопись начинается словами, сперва писанными вязью: «Синодик с Богом начинаем заповедь святаго и великаго всея вселенныя никейскаго седьмаго собора. Благослови Владыко. Должное к Богу летнее благодарение» и т.д.

Из вышеизложенной подписи видно, что синодик 1632 года списан «с стараго синодика». Можно считать несомненным, что под старым синодиком разумеется описанный выше Новгородский синодик XVI века. Оба они имеют одинаковое предисловие и одни и те же анафематствования.

Особенность синодика 1632 года составляет переплет с изображением на нем св. Софии Премудрости Божией. При совершении чина Православия протодиакон по прочтении им этого синодика подносил его к митрополиту для целования иконы св. Софии. Содержание этого синодика отчасти излагает протоиерей П. Соловьев (прот. П. Соловьев. Описание новгородского Софийского собора. СПб., 1858 г., стр. 153).

Новгородский Софийский синодик, находящийся в библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии под № 1060, писан рукописью и принадлежит концу XVII столетия, ко времени не ранее 1690 года. В нем поминаются умершими царь Феодор Алексиевич (†1682) и патриарх Иоаким (†1690). Об употреблении этого синодика в Новгороде свидетельствует возглашение вечной памяти «создателям великаго славнаго и Богом хранимаго Новаграда святыя великия соборныя и апостольския церкви Софии Премудрости Божией».²⁹

Рукопись начинается, подобно чину Православия в Триоди, словами: «Соборное святаго и вселенскаго собора. Благослови Владыко». И затем без всяких пропусков излагается синодик, находящийся в печатных Постных Триодях. Замечательно, что этот синодик – позднейший по времени в сравнении с указанными двумя Новгородскими синодиками – заключает в себе без всяких исключений анафематствования, находящиеся в Постной Триоди: неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть», и учению Варлаама и Акиндина. После этих анафематствований указано пение вечной памяти, изложенное в чине Православия Постной Триоди, затем в синодике находится анафематствование новым еретикам – жидовствующим, осужденным на Соборе 1504 года, не заключающееся в Триоди, то же самое, которое изложено в других Новгородских синодиках, с подробным исчислением еретиков. Наконец следуют анафематствования, не содержащиеся и в вышеуказанных двух Новгородских синодиках – Гришке Отрепьеву, Тимошке Акундинову, раскольникам – Аввакуму, Лазарю и другим, Стеньке Разину.

С упомянутыми синодиками сходны два синодика, напечатанные с рукописей в Древней Российской Вивлиофике (изд. 1, ч. VIII; изд. 2, ч. VI). Первый чин Вивлиофики можно отнести к XVI столетию. В нем при указании возглашения вечной памяти именуются великие и другие князья, но нет имен царей. О царе и великом князе Иоанне упоминается перед перечислением лиц, умерщвленных при взятии Казани в 1552‒1553 годах. Но о нем говорится не как об умершем лице. Этот чин начинается предисловием, как и предыдущие чины. Анафематствования содержатся только иконоборцам, древним еретикам, Варлааму и Акиндину и жидовствующим, осужденным Собором 1504 года, архимандриту Кассиану и его сообщникам.

Второй чин Вивлиофики принадлежит к более позднему времени, чем первый. В этом чине возглашается вечная память царю и великому князю Феодору Алексиевичу (умершему в 1682 году). Чин содержит анафематствование лицу, в 1684 году кощунственно замаравшему дегтем и смолою на иконе Чудова монастыря правую руку, изображающую перстосложение Православной Церкви. Этот чин начинается тем же предисловием синодика, которым и предыдущий чин. В нем содержатся анафематствования: иконоборцам, Древним еретикам, Варлааму и Акиндину, затем жидовствующим, осужденным на Соборе 1504 года, Стеньке Разину, Гришке Отрепьеву, Тимошке Акундинову, Аввакуму, Никите Пустосвяту, лицам, кощунствовавшим в Чудовом монастыре в 1683 и 1684 годах. Замечательно, что жидовствующим и Стеньке Разину – по два анафематствования: краткое и более пространное, которые находятся в каждом чине одному и тому же лицу не рядом. Очевидно, они привнесены в этот чин из двух чинов.

Подобны указанным чинам Православия, напечатанным в Вивлиофике, чины Вологодский и Псковский. Они сходны между собою и принадлежат оба XVIII столетию. Эти чины находятся в библиотеке Святейшего Синода, первый под № 16, второй – № 45. На первом листе Вологодского чина написано: «По сему чиноположению в вологодском Софийском соборе в Неделю Православия церемония отправляема была». В конце чина при возглашении вечной памяти архиереям указано особо возглашать: «преосвященным архиепископом и епископом вологодским и белоезерским». В этом чине святой Дмитрий Ростовский († 1702) называется новоявленным чудотворцем (лист 12). Там же именуются новоявленными: Антоний, Иоанн, Евстафий, мученики литовские († 1347 г., апреля 14). На основании сего можно полагать, что Вологодский чин был списан с древнейшего списка в то время, когда упомянутые святые были новоявленные. Многолетие указано произносить: «Ея Величеству, потом наследнику Ея Величества и прочим всем по форме».

В Псковском чине изложено многолетие императрице Екатерине II и наследнику ее, Павлу Петровичу. Из многолетия видно, что этот чин совершался в Псковской губернии. В чине указано, между прочим, возглашать: «Господину нашему преосвященнейшему, имя рек, епископу Псковскому и Нарвскому». При возглашении вечной памяти воспоминаются основатели Печерской обители и храма Преображения Господня над Миражею рекою³⁰ и возглашается вечная память людям, пролившим свою кровь за Божии церкви и за все православное христианство, и, в частности, за город Псков и окрестности его.³¹

Как в Вологодском, так и в Псковском списках нходятся анафематствования: иконоборцам, еретикам, осужденным на Вселенских Соборах, начиная с Ария, новым еретикам, к которым относятся жидовствующие, осужденные Собором 1504 года, Гришке Отрепьеву, Тимошке Акундинову, Стеньке Разину, раскольникам: Никите Суздальцу и другим, Ивашке Мазепе. Чины Вологодский и Псковский одинаковы с чином, исправленным епископом Гавриилом (в 1751 году).

Отличаются от предыдущих чинов особыми анафематствованиями Соловецкий и Ростовский чины. Соловецкий чин ныне (в 1879 г. – Ред.) находится в рукописном сборнике библиотеки, бывшей Соловецкой, Казанской Духовной Академии под № 844. На сборнике указана древность его, рукою написано в недавнем времени таким образом: «на 309 листе последним великим князем поставлен Василий Иоаннович (1505‒1533), уже имевший двух сыновей: Ивана и Юрия, значит, рукопись не раньше XVI столетия, и на странице 279 упомянуто об одном событии 1548 года, Августа 10».

К этому присоединим, что в чине Православия, находящемся в Соловецком сборнике, не упомянуто о Гришке Отрепьеве, казненном и преданном анафеме в 1606 году. Таким образом, чин должно относить к концу XVI или к началу XVII столетия. Соловецкий чин не заключает в себе ни последования молебного пения, ни канона его; он содержит лишь предисловие синодика, находящееся в чине Православия Троицкой книги и Постных Триодей, только с некоторыми сокращениями. Анафематствования же в нем содержатся следующие: иконоборцам, жидовствующим, осужденным на Соборе 1490 года, лицам, принявшим магометанство, ереси Нестория и унижающим праздник Благовещения, обидящим святые церкви, грабящим вдов и сирот.

Ростовский чин находится в московской Типографской библиотеке под №№ 1331, 443. Он принадлежит XVII веку. В нем в конце возглашений вечной памяти указан 1641 год.³² Гришке Отрепьеву, казненному в 1606 году, возглашается анафема, а Стенька Разин, преданный анафеме в 1679 году, не упоминается. В Ростовском чине, подобно чинам Троицкой книги и Соловецкому, нет ни последования молебного пения, ни канона его. Синодик же сходен с чином Троицкой книги и Постных Триодей, но полнее Соловецкого чина. Анафематствования, за немногими исключениями, те же, что и в Соловецком чине, именно: иконоборцам, Несторию и оскорбляющим праздник Благовещения, перешедшим в магометанство, обидящим, вообще, церкви, и в частности, ростовские, грабящим вдов и сирот, корчемникам, жидовствующим, осужденным Соборами 1490 и 1504 годов, и Гришке Отрепьеву. К особенности Ростовского чина принадлежит большой помянник умерших, которым возглашается вечная память. Этого помянника нет в Соловецком чине.

Пространнее помянутых чинов два Архангельских чина, находящиеся в библиотеке Святейшего Синода. Оба они вполне одинаковы по составу и по содержанию, различаются лишь тем, что в одном несколько сокращено, по сравнению с другим, анафематствование русским раскольникам. В одном чине, более пространном, возглашается многолетие императору Петру Великому и «Благородному Государю царевичу и великому князю Алексию Петровичу». В сокращенном же чине указано возглашать многолетие императрице Екатерине Алексиевне и благоверному великому князю Петру Алексиевичу. В том и другом чине указывается петь вечную память архиереям Архангельским: Афанасию³³, Парфению³⁴, Сильвестру,³⁵ Рафаилу.³⁶ Но из этих архиереев только два первых вписаны в пространном чине тою же рукою, которою написан весь чин, другие же два – другою рукою и другими чернилами; в сокращенном чине все четыре вписаны во одно время. Но там, позднее, прибавле­ны умершие Архангельские архиереи Варлаам³⁷ и Герман.³⁸

Архангельские чины имеют свои особенности. В них после предисловия синодика, изложенного несколько сокращеннее, нежели оно находится в чинах Вивлиофики, восхваляются проповедники благочестия, бывшие на Вселенских Соборах, и им возглашается вечная память. Потом воспоминаются цари, покровительствовавшие этим Соборам и утверждению Православной веры, и поется им вечная память. После этого следуют анафематствования: иконоборцам, древним еретикам, начиная с Ария, осужденным на Вселенских Соборах, обширное по объему анафематствование русским раскольникам, не верующим пресуществлению в таинстве Евхаристии, не соблюдающим постов, не принимающим семи таинств, не принимающим предания Церкви, не повинующимся ей, принявшим ма­гметанство, жидовствующим, Гришке Отрепьеву, Тимошке Акундинову, попу Аввакуму, Стеньке Разину, Никите Суздальцу, кощунникам, бывшим в Пудовом монастыре, Ивашке Мазепе. Затем следует пение вечной памяти русским великим князьям, начиная с Владимира Великого, патриархам и прочим, и наконец многолетие.

Указанные рукописные чины Православия, нахо­дящиеся в особых книжках, по своему составу те же, что и в печатных Триодях. Отличаются же они от Триодей, во-первых, тем, что в одних рукописных чинах (кроме Новгородского 1690 года) вовсе исключены анафематствования еретикам, бывшим в Греции и мало известным в России, а именно: еретикам, неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть», Константину Булгарису, Варлааму и Акиндину. В других рукописных чинах эти еретики только упоминаются в анафематствованиях, учение же их не излагается. Когда и кем совершены эти сокращения и изменения в чине Православия – неизвестно. Но едва ли они совершены для всех епархий. В рукописных чинах мы видим различие то во внесении, то в исключении чего-либо из находящегося в печатной Триоди. Это показывает, что изменение и сокращение чина Православия против печатного зависело от воли епархиального архиерея, совершавшего чин.

Во-вторых, в упомянутых рукописных чинах находятся собственно русские прибавления: анафематствования так называемым новым еретикам. Этих анафематствований не было в печатных Триодях. С некоторыми различиями они находятся почти во всех доселе известных рукописных чинах. В чинах, одновременно совершавшихся в разных епархиях, было различие и в именах отлученных лиц, и в изложении самих анафематствований, что указывает на перемены, внесенные по усмотрению епархиальных архиереев.

Несогласие в чинах было усмотрено Святейшим Синодом в 1749 году. Члены Святейшего Синода, побывав в Успенском соборе при совершении чина Православия 12 февраля 1749 года, пришли к мысли об исправлении его и введении единообразия в нем для всей России. Неизвестно, что они нашли необходимым из­менить и исправить; можно думать, что они не находили надобности анафематствовать еретиков, бывших в Греции и почти неизвестных в России, и при этом могли обратить внимание на само изложение чина: на неточный перевод его с греческого языка, на неясность выражений, из-за которых трудно было понимать смысл изложенного. Члены Синода приказали прислать им для рассмотрения письменный Чиновник, по которому совершался этот чин в Успенском соборе и старопечатную Триодь, имевшуюся там. По получении требуемого члены Св. Синода увидели, что в присланных книгах чин изложен не так, как он совершался в их присутствии в 1749 году. Тогда они потребовали разъяснения от ключарей Успенского собора, где находился письменный Чиновник, по которому совершалось действие в 1749 году.

Ключари донесли, что в 1749 году в Неделю Православия протодиакон Успенского собора Петр Андреев совершал чин по тому Чиновнику, который послан был в Св. Синод для исправления, но что вдобавок к тому были прочитаны, как объявил этот протодиакон, некоторые статьи по тетради, данной тому протодиакону членом Св. Синода архиепископом Великоновгородским и Великолукским Стефаном. Эта тетрадь после совершения чина взята была иеродиаконом того преосвященного Антонием, и в Успенский собор не возвращена (Дело арх. Св. Синода. 1749 г., апрель 27, № 20). Была ли тетрадь эта представлена в Св. Синод и что она содержала – это неизвестно. Св. Синод по вытребовании из Успенского собора Постной Триоди, Соборного Чиновника, также от митрополита Киевского и Галицкого Тимофея чинопоследования, совершавшегося в Киевском Софийском соборе в Неделю Православия, препроводил их к члену Св. Синода Гавриилу, епископу Коломенскому, и поручил ему исправить чин Православия. Отдавая для исправления чин Православия, члены Синода желали, чтобы «тому чинодействию к непременному и одинако согласному во всех местах исполнению быти должно» (Дело арх. Св. Синода. 1749 г., апрель 27, № 20).

Полученные из Св. Синода книги были таковы:

1. Постная Триодь. Напечатана в Москве, а в каком году – не показано. Из этой Триоди был выписан чин Православия и приложен к делу Св. Синода об исправлении чина (там же). При сравнении чина этой Триоди с чинами Триодей, напечатанных в Киеве в 1640 и 1648 годах и в Москве в 1656 году, находим, что чины в тех и других Триодях одни и те же.

2. Соборный Чиновник Московский. По замечанию о нем в деле архива Святейшего Синода, «кем сочинен неизвестно». Копия с этого письменного Соборного Чиновника Московского, т.е. последования чина Православия, находится в деле архива Св. Синода (там же). В деле содержится также «Росписание, учиненное в канцелярии Святейшаго Правительствующаго Синода из печатной Триоди и из письменнаго Московскаго Успенскаго собора Чиновника, в коем противу оной Триоди о бывасмом повсегодно в Неделю Православия действии написано несогласно», т.е. чин Православия из упомянутой печатной Триоди выписан таким образом, что выписка занимает на каждой странице половину ее, а на другой половине страницы указывается, естъ ли в Чиновнике Соборном то, что изложено в Триоди, или оно опущено, или перенесено на другое место чина Православия. Из сравнения Триоди и Соборного Чиновника обнаруживается, что он, как замечено в деле архива, написан несогласно с Триодью. Несогласие состояло в том, что изложенное в Триоди в одном порядке находится в Соборном Чиновнике в другом, например, по указанию Триоди, прежде нежели произносятся анафематствования иконоборцам, поется вечная память почитавшим иконы с указанием основания к почитанию их. В Соборном Чиновнике пункты, содержащие пение вечной памяти, отнесены к концу чина, где указано петь вечную память вообще разным лицам. В Соборном Чиновнике чин Православия был сокращен, и оттого произошло много неясного, непонятного. Так, сокращенное предисловие синодика состоит в Соборном Чиновнике только из пяти небольших пунктов, и они не имеют очевидной связи между собой. Сами анафематствования по сравнению с Триодыо в Соборном Чиновнике изложены не все, например, из четырех анафематствований неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», приводятся только два. Учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть», и учению Варлаама и Акиндина нет вовсе анафематствований. При этом в Соборном Чиновнике содержатся анафематствования новым еретикам, чего нет в Триоди. Эти еретики: жидовствующие, осужденные в 1504 году, Гришка Отрепьев, Тимошка Акундинов, протопоп Аввакум и другие раскольники, Стенька Разин, Никита Суздалец и сотоварищи его, богохульник, замаравший в Чудовом монастыре висевшие на стенах и написанные на листах заповеди, богохульник, замаравший на иконе благословляющую руку Господню, а также Мазепа.

В библиотеке Св. Синода находится рукописный чин XVIII века, одинаковый по содержанию с Соборным Чиновником. В нем возглашается вечная память императрице Анне Иоанновне († 1740 г.). Он озаглавлен так: «Чин бываемый в московском Успенском соборе в первую неделю святаго Великаго поста, в тоже Православие воспоминается пред литургиею». В конце книжки на переплете написано: «От Иркутскаго».

3. Киевский чин, который не имеет ничего общего с чинами, находящимися в Постных Триодях, и с указанными выше рукописными чинами. Чин этот был совершаем в XVIII веке в Киевской и Черниговской епархиях. Кем и когда составлен он – неизвестно. Епископ Коломенский Гавриил, занимавшийся в 1751 г. исправлением чина Православия по приказанию Святейшего Синода и получивший от него Киевский чин, оставил его без внимания. Он производил исправления согласно чину, содержавшемуся в Постной Триоди, и тем рукописным чинам, которые вполне сходны были с Триодыо. Киевский же чин совершенно иной. Он озаглавлен таким образом: «Последование соборнаго исповедания православия святаго в неделю первую святаго великаго поста, бываемое в церкви престольной митрополитской киевской святыя Софии». Согласно своему заглавию, говорящему о соборном исповедании Православия, Киевский чин имеет своим предметом главным образом Вселенские Соборы. В предисловии Синода к этому чину говорится, что «святую веру, насажденную Сыном Божиим и чрез Апостолов по всей земле проповеданную, хотя по ухищрениям диавола еретики своим учением желали повредить, но собираемые Святым Духом святые отцы на соборах попрали ереси учителей злочестивых и их предали проклятию, верным же оставили символ веры». Затем по хронологическому порядку Вселенских Соборов говорится о еретиках, против которых они были собраны; далее в том же порядке излагается учение веры, утвержденное на Соборах; потом исчисляются святые отцы, бывшие на них и утвердившие веру, и возглашается им вечная память. Замечательно, что при исчислении святых отцов каждого Собора первым именуется «святейший православный Папа древняго Рима», при этом поется вечная память и патриархам российским. Затем в том же порядке воспоминаются цари, покровительствовавшие Соборам и святой вере, поминаются и русские князья, цари, императоры и возглашается им вечная память; наконец предаются проклятию принимающие догматы, противные православной вере, утвержденной на Соборах. Присоединяются проклятия вообще раскольникам и Ивашке Мазепе. Затем следует многолетие всем живым, исповедующим православную веру: сперва императрице Елизавете Петровне и наследнику, внуку Петра Первого, великому князю Петру Феодоровичу, затем господину преосвященному Тимофею, митрополиту Киевскому и Галицкому, и Малыя России и наконец Благоверному Правительствующему Синклиту, благородному Кириллу Гетману, военачальникам, градоначальникам и всему христолюбивому воинству, и всем православным христианам. Киевский чин нигде и никем не был напечатан.

Епископ Гавриил, получив указанные книги, вскоре представил составленный им чин Православия в Святейший Синод.

Составленный, или лучше сказать исправленный, епископом Гавриилом чин Православия находится в деле архива Св. Синода (Дело арх. Св. Синода. 1749г., апреля 27, № 20). На обложке чина написано: «Чинодействие в Неделю Православия, сочиненное вкратце из московскаго успенскаго Чиновника синодальным членом преосвященным Гавриилом епископом коломенским в 1752 году».

Сам чин имеет особое заглавие: «Последование православнаго исповедания в неделю первую святаго Великаго поста бываемое».

Епископ Гавриил при исправлении чина, имея присланный к нему Соборный Чиновник, изложил чин согласнее с Постной Триодью. Исправление состояло в сокращении чина, находящегося в Триоди, и в прибавлении анафематствований новым еретикам.

Этот чин сходен с чинами, имеющимися в Вивлиофике. В нем, как и в тех чинах, нет канона и вообще чина молебного пения, а содержится только синодик. Предисловие его не сокращенное, как в Чиновнике, а изложено полностью, как в Триоди. За немногими исключениями, оно одинаково с предисловием, находящимся в чинах Вивлиофики. Главное сокращение чина, исправленного Гавриилом, в сравнении с чином, находившимся в Триоди, состоит в совершенном исключении анафематствований ложно объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», учению Итала, неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть», учению Варлаама и Акиндина, Константину Булгарису, т.е. тех анафематствований, которые не излагались в известных рукописных чинах с XV столетия. После анафематствований иконоборцам в чине, исправленном епископом Гавриилом, содержатся анафематствования древним еретикам (полнее, чем в чинах Вивлиофики, но подобно тому, как в Псковском и Вологодском списках), затем анафематствования новым еретикам (чего нет в Триоди): жидовствующим, Гришке Отрепьеву, Тимошке Акундинову, Стеньке Разину, раскольникам: Никите Суздальцу и другим, и Мазепе. Но здесь нет анафематствований Аввакуму и богохульникам, явившимся в Пудовом монастыре. По исправленному епископом Гавриилом чинопоследованию совершалось богослужение. На последнем листе (100) указанного экземпляра написано: «сей читан в Москве в Успенском соборе 1753 года февраля 28 дня. А в 1755 году марта 12 дня в Петропавловском соборе в Петербурге». Если же на первом листе чина внизу читаем: «О сем чинопоследовании докладываемо и рассуждено положить оное в синодальный архив февраля 20, 1772 года», то эту надпись следует относить собственно к тому экземпляру чина, который был на рассмотрении Святейшего Синода. Но с него были списки, по которым совершалось священнодействие.

В 1753 году московский преосвященный спрашивал Святейший Синод, совершать ли действо по новоисправленному чину Православия, «понеже в оном сочиненном чине много скрачено и против стараго Чиновника несколько статей пропущено». Св. Синод приказал совершать действо по новоисправленному чину,³⁹ хотя из его дел не видно, чтобы он приказал так совершать по всем епархиям. Между тем этот исправленный чин был в употреблении. Это доказывают рукописные чины Псковский и Вологодский, которые вполне сходны с чином, исправленным епископом Гавриилом.

Недолго Св. Синод довольствовался исправленным чином. В 1766 году он снова приступил к исправлению чина Православия. В чиноположениях, собранных из некоторых епархий, Св. Синод усмотрел многие «разни» и пришел к мысли, что необходимо «все исправить и в единственный порядок привести, так как и в прочих епархиях могут сыскаться такие чиноположения как письменные, так и печатные из старых Постных Триодей, по коим в кафедральных соборах в неделю Православия публично совершаемые церемонии не одинаковы, но разным образом отправляются» (Дело арх. Св. Синода. 1766 г., март 23, № 293).

Святейший Синод мог прийти к мысли об исправлении по случаю изъятия чинов Православия из Ростовской епархии в связи с делом Арсения Мацеевича. Для их изъятия в Ростовский кафедральный собор был послан лейб-гвардии Преображенского полка прапорщик Лев Толстой.⁴⁰ Арсению Мацеевичу поставлено было в вину, между прочим, то, что он в чине, совершенном в Неделю Православия в 1763 году, дозволил себе делать перемены и пополнения. В указе Святейшего Синода 1763 года, апреля 22, о причинах осуждения его сказано, что Арсений Мацеевич «в неделю Православия, в древнем чиноположении (по которому он, как сам объявил, во все свое архиерейство не отправлял положенной церемонии) учинил сам собою некоторый перемены и пополнения, которыя ни к чему иному клонятся, точно к тому, как и его вышесказанный доношения, по коему в сем году в Ростове и отправление было. Каковых по своему мудрованию перемен и прибавок, без ведома Святейшего Синода, по своей архиерейской присяге, чинить не надлежало».

Перемены же и пополнения в чине Православия, за которые Мацеевич подвергся осуждению, состояли в том, что он проклинал отнимающих от монастырей имения церковные. Хотя такое анафематствование и прежде бывало в Ростовской епархии, как указывает Ростовский чин 1642 года, оно же произносилось и в других епархиях, что видим из Соловецкого чина (о чем скажем далее); хотя, с другой стороны, прибавлять и убавлять что-либо в чине Православия до того времени не запрещалось архиереям; но так как осуждение, совершившееся над Арсением Мацеевичем, могло повториться над кем-либо другим, если бы не было запрещено архиереям совершать чин по их усмотрению; посему Св. Синод пожелал, чтобы чин Православия повсюду совершался однообразно. Для этого было приказано отобрать все до одного старые чины из епархий, рассмотреть их и исправить чин Православия.

В доказательство того, что в 1766 году побуждением к исправлению чина было не только желание прекратить розни в чинах, обратившие на себя внимание Св. Синода, но и политические, гражданские соображения, может служить та строгость, с какой отнесся Синод к Черниговскому архиерею Кириллу, когда он прислал в Синод копию с чина Православия, а не самый оригинал. У Св. Синода было подозрение, что в копии не все то содержится, что находится в оригинале, и что остался оригинал в епархии, а Синод желал, чтобы никакого экземпляра прежнего чина Православия, неизвестного ему, нигде не находилось. По исправлении чина Православия он был поднесен Св. Синодом императрице Екатерине II для утверждения. Это донесение если не ясно говорит, что по ее приказу, с ведома ее был исправляем чин Православия, то по крайней мере свидетельствует, что исправление совершено в успокоение ее, что анафематствование вроде того, какое совершено было Арсением Мацеевичем, не повторится.

Для рассмотрения всех совершаемых чинов Православия, Святейший Синод вытребовал чины из 31 епархии. После их присылки открылось, что в иных епархиях чин совершался по печатной Постной Триоди, в иных – по рукописным тетрадям, в иных, как в Черниговской, в День Православия было отправляемо лишь одно молебствие о здравии Ее Императорского Величества и Высочайшей Фамилии, в иных епархиях чин Православия вовсе он не совершался. К последним принадлежали епархии: Крутицкая, Тамбовская, Белгородская, Переяславская. В этих епархиях, кроме Переяславского архиерейского собора, нигде и никакого чина не было найдено.

Св. Синод по получении означенных чинов, по рассмотрении их и по рассуждении об исправлении чина Православия 2 октября 1766 года, призвав в присутствие Синода преосвященного Гавриила, поручил ему исправить чин и дал ему словесное наставление, каким порядком начать и чем кончить. При этом вручил ему, на время, из собранных в Святейшем Синоде чиноположений – два, присланные Мефодием, епископом Астраханским, и два, представленные синодальным членом Гавриилом, архиепископом С.-Петербургским, и Павлом, митрополитом Тобольским. Преосвященный Гавриил 27 октября того же года донес Св. Синоду, что он сочинил, по приказанию его, последование в Неделю Православия, применяясь к прежде бывшим чинам, и почтенно представил его на благорассмотрение Святейшему Правительствующему Синоду. Св. Синод, рассмотрев чин, нашел нужным нечто исправить в нем. И 8 декабря 1766 года отдал его для поправки преосвященному Гавриилу с тем, чтобы он, исправив и переписав набело, подал чинопоследование в Синод. Через неделю, т.е. 15 декабря, преосвященный Гавриил возвратил исправленный чин.

Исправление по указанию Св. Синода заключалось в следующем:

1. В неисправленном чине епископа Гавриила было указано два апостольских чтения, именно: к Римлянам (зачало 125) и к Коринфянам (зачало 133). В исправленном чине оставлено только первое из них.

2. В неисправленном чине было сказано: «отмещущим вся таинства святая, от Спасителя нашего установленная, от Апостолов и от всей Церкви утвержденная, анафема». В исправленном это изложено так: «отмещущим вся таинства святая, Церковию Христовою содержимая, анафема».

3. В неисправленном чине сказано: «Всем же о Православии подвизавшимся словеси, писании, учении, яко защитником и пособником онаго, Христова Церковь летное воспоминание творя, восклицает... «вечная память"». В новоисправленном здесь прибавлено два слова, именно: «Всем же о Православии подвизавшимся словеси, писании, учении, страдании и Богоугодными житием...»

4. В неисправленном чине сказано: «Преосвященным митрополитом, архиепископом и епископом: Новгородским, Московским, С.-Петербургским, Киевским, Казанским... и прочим, в России подвизавшимся в благочестии, вечная память». В новоисправленном это сокращено, именно: «Преосвященным митрополитом, архиепископом и епископом Православным, вечная память».

5. В неисправленном чине воспоминаются при пении вечной памяти сперва благочестивые государи, цари и великие князья, начиная с Иоанна Васильевича, затем государи императоры, начиная с Петра I, в хронологическом порядке. В исправленном чине указано возглашать вечную память сперва Петру I и прочим императорам и императрицам, потом же царям и великим князьям.

6. В новоисправленном чине совсем опущены три паремии перед чтением Апостола, а именно:

а) Исхода, гл. 3, ст. 2‒8

б) Исаии, гл. 8, ст. 1‒6

в) Иеремии, гл. 8, ст. 4‒9.

Выправленное чиноположение о церковной церемонии в Неделю Православия, а также сочиненное тем же преосвященным Гавриилом к тому же чиноположению начало последования приказано было, переписав набело, отдать члену Св. Синода Димитрию, митрополиту Велико-Новгородскому, для поднесения Ее Императорскому Величеству (Дело арх. Св. Синода. 1766 г., март 23).

Сочиненное преосвященным Гавриилом чинопоследование Православия – есть то самое, которое совершается и ныне (до 1917 г. – Ред.). Не много изменений последовало в нем со времен преосвященного Гавриила. В последующих изданиях, например в московском 1840 года, вместо слов: «Блядословящим не нужно быти ко спасению нашему и ко освящению грехов пришествие в мир Сына Божия», стали печатать: «Безумие глаголющим не нужно быти» и т.д. В издании с.-петербургском 1869 года выпущены из чина Православия имена Гришки Отрепьева и Ивашки Мазепы.

При утверждении в 1766 году нового чина Православия Св. Синод установил правило, чтобы право совершения чина принадлежало одним архиереям. До того времени оно было совершаемо и настоятелями монастырей – игуменами. Например, соловецкому игумену Артемию грамотою 1554 года поставлялось в вину, что он не проклинал новгородских еретиков (Акты Археол. Эксп. Т. I, стр. 251). В грамоте, данной Исидором, митрополитом Новгородским († 1619), игумену обители Антонию приказывалось проклинать Гришку Отрепьева соборне и впредь всенародно проклинать его в своей обители (Архим. Досифей. Описание Соловецкого монастыря. М., 1853 г. Ч. 3, стр. 196).

Указом Св. Синода 1767 года, при котором рассылалось архиереям напечатанное чиноположение в Неделю Православия, у архимандритов и игуменов было отобрано право совершать чин Православия. В указе предписывалось, чтобы «оная церемония отправляема была в одних только кафедральных соборах самими епархиальными преосвященными архиереями соборне, а в случае которого епархиального архиерея из епархии своей отбытия, оной церемонии не чинить, а при бытности оного, если случится кому из преосвященных немощь или другое какое препятствие, то в таком случае оставляется оное на собственное их произволение» (Дело арх. Св. Синода. 1766 г., март 23, №293, л. 187).

Чин Православия всегда состоял из двух частей: из молебного пения и из синодика. Обе части подверглись различным изменениям, но не одновременно.

Со времени установления чина и до 1766 года молебное пение перед чтением синодика в Неделю Православия совершалось главным образом вне храма, за алтарем. К месту совершения его ходили с крестным ходом. По этой причине молебное пение состояло преимущественно из песнопений (канона), которые были петы на пути туда и обратно и при целовании икон (тропари). Молебное пение называлось литиею.⁴¹ По содержанию своему песнопения его касались преимущественно иконопочитания. Последование молебного пения находим в печатных Постных Триодях XVII столетия⁴² и в рукописных чинах Православия: Архангельском, Иркутском, Псковском.

«Место отделенное» (Постная Триодь), где должен был совершаться чин, устраивали перед алтарем на определенном месте (Архангельский чин). В Неделю Мясопустную ключари, приготовив за алтарем патриаршее место, покрывали его ковром, а по близку патриарша поставляли государево место, обито бархатом (Вивлиофика. Т. XI, стр. 3). За два дня до совершения чина ключари посылали сторожей во дворец, для козла на мастерской плотничный двор, а как козел сделали накануне, посылали на казенный двор, чтобы обили красным сукном, и ключари поставляли козел против патриаршего места (там же). Накануне Недели Православия ключари посылали сторожей во дворец, чтобы готовили под иконы кресла, да и в тот день посылали на казенный двор, чтобы поутру те кресла обили сукнами красными, и патриарху место поставляли противу кресел прямо (там же). Если патриарх или архиерей хотел совершать действие в церкви, то ставили в ней перед амвоном три аналоя с лампадами, чтобы положить на северной стороне образ Святой Троицы, в середине – Евангелие, на южной стороне – крест (Архангельский чин). Иконы и крест износились из алтаря, поэтому ключарь заранее полагал на престол образ Пресвятой Троицы (Архангельский чин) или Нерукотворенный образ Спасителя (Псковский чин). В Москве полагался тот образ Св. Троицы, который находился на харатейном синодике (Вивлиофика. Т. XI, стр. 30).

Чин Православия совершался по отпусте утрени (Триодь), но звон, возвещавший о нем, был ранее. На 9-й песни канона утрени бывал благовест в большой колокол малу четь (около четверти часа) ради хотящего быти действа, в воспоминание о чести святых икон (Архангельский). По окончании 9-й песни благовест переставал (Иркутский). После утрени, в час дня (Иркутский), или по полуночи в 8-м часу, или как изволил начальный архиерей (Иркутский), был благовест к собранию священного чина и люда от всех церквей с иконами. Благовестили в великий колокол малу четь, потом в другие переменяя (Архангельский) в переводные колокола (Иркутский), т.е. был перебор в колокола (Псковский). Такой благовест продолжался час, до конца 8-го часа (Псковский), до прибытия от всех церквей с иконами (Архашедьский) или до прибытия архиерея (Иркутский). По окончании 8-го часа, по прибытии с иконами был благовест в большой колокол (Псковский). Он совершался и ради выхода архиерея (Архангельский). По приходе архиерея в церковь благовестили в большой колокол (Иркутский). Приходил архиерей по своему чину с «провождением» (Архангельский). По входной молитве он облачался во все архиерейское одеяние среди церкви на обыкновенном месте (Иркутский). По осенении он входил в святой алтарь, творил три поклона пред престолом Господним и осенял там находящихся. Потом кадил сопреди святую трапезу (Архангельский) или окрест престола. А протодиакон предходил ему со свечой (Иркутский). По отдании кадила протодиакону, тот кадил архиерея трижды (Архангельский). Затем архиерей отдавал образ Святой Троицы (Архангельский) или Нерукотворениый образ (Псковский) и Евангелие священникам (Архангельский) или диаконам (Иркутский), или преподавал протодиакону Евангелие, а диакону полагал крест на большую мису, священники же подымали образ Нерукотворенный (Псковский). Сам же патриарх или архиерей брал святой крест воздвизальный (Архангельский и Иркутский) и нес на главе (Вивлиофика. Т. XI, стр. 30). Шли царскими вратами. За архиереем следовали все духовные (Иркутский). Исходил же он по чину с кадилами, рипидами, со свечами (Архангельский); ему предшествовали с двумя свечами на подсвечниках, дойдя до уготованных среди церкви аналоев, на которых должны быть положены крест, Евангелие и икона, ставили пред аналоями две свечи в подсвечниках (Иркутский). Архиерей входил на свое облачальное место, а духовные все становились на обе стороны по своим местам (Иркутский). Архиерей осенял крестом на все стороны по чину. Певцы же пели: «Иссти деспота» (Архангельский). Затем от архиерея всем раздавались свечи (Иркутский). Ключарь принимал крест на блюдо и, отойдя, стоял против архиерея посреди священников, державших образ Святой Троицы и Евангелие, и, отдав все вместе поклон архиерею, полагали образ, крест и Евангелие на приготовленные аналои (Архангельский). В это время благовест переставал, и звону во все колокола не бывало (Иркутский). Затем протодиакон начинал: Благослови, владыко. Архиерей: Благословен Бог наш. Чтец (Архангельский) или подьяк (Иркутский), или клирик (Псковский): Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. Царю Небесный. Трисвятое по Отче наш, возглас от архиерея, Господи, помилуй (12 раз). Слава, и ныне. Приидите, поклонимся (трижды) (Архангельский) и псалом 142: Господи, услыши молитву мою (Иркутский), или: Помилуй мя, Боже (Псковский). Бог Господь не пели, а сряду пели благодарственный канон 5-го гласа (Архангельский). При этом клирики (Псковский) или духовные пели ирмосы великого канона (Иркутский): Помощник и Покровитель бысть мне во спасение. Припев был: Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе. При пении Славы не было катавасии (Архангельский, Иркутский). Канонарх читал канон на столько стихов, на сколько показано (Иркутский) или сколько есть (Архангельский). По 9-й песни певцы пели тропарь: Пречистому Твоему образу поклоняемся Благий, потом на Слава, и тише – другой тропарь, глас тот же: И лик пророков (Архангельский). Тропари пели 3-м греческим распевом (Чиновник натр. Иоакима 1676 года. См: Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. Кн. 24, 1856 г., стр. 70).

Во время пения тропарей как архиерей, так и прочие духовные лица целовали Евангелие, крест и образ (Псковский). Или бывало так: архиерей сходил с места своего, поклонялся дважды пред аналоем, на котором лежали животворящий крест, Евангелие и образ Пресвятой Троицы, затем целовал их, снова поклонялся один раз и, встав на свое место, осенял обе стороны. Потом шли два архимандрита, поклонялись пред аналоем дважды, но креста, Евангелия и образа на аналое не целовали, а целовали иконы Спасителя, Богородицы, местные иконы и, придя опять, поклонялись пред аналоем один раз и архиерею, потом то же совершали и прочие архимандриты, игумены, священники и диаконы (Иркутский). Поклонение иконам и лобызание их совершалось и после провозглашения протодиакона: «Аще кто не почитает и не поклоняется святым иконам, да будет анафема».⁴³ В то же время государь сходил с места и знаменовался ко святым иконам, потом и патриарх со властями, и весь синклит. А к тем иконам, которые стояли по сторонам, прикладывался и весь народ (Вивлиофика. Т. XI, стр. 28). Патриарх указывал архиереям при целовании отложить шапки, а сам целовал в митре или без митры (там же, стр. 30‒32). После пения тропаря совершалось чтение синодика. В Москве оно бывало таким образом: протодиакон, взяв Троицкую книгу, которая есть синодик, подходил к патриарху. Патриарх же, приложившись к книге Троицкой и поцеловав ее, благословлял протодиакона.⁴⁴

Протодиакон, взяв благословение, взойдя на уготованное место, начинал кликать, то есть возглашать, синодик (Вивлиофика. Т. XI, стр. 29). Уготовано же место ему было на амвоне. Там на аналой клал он книгу с образом Св. Троицы, войдя на ступень (там же, стр. 30). Когда протодиакон начинал кликать синодик, государь и патриарх садились на местах своих, и потом протодиакон кликал многолетие государю царю, и по окончании патриарх сходил с места со властями к государеву месту здравствовать великому государю и титло (т.е. титул) говорить, а государь здравствовал патриарха, и бояре приходили к царю и патриарху и здравствовали, как и в царские часы (там же, стр. 32). По прочтении протодиаконом книги Соборного деяния, на которой написан образ Живоначальной Троицы, святейший патриарх целовал Соборное деяние (Чиновник патр. Иоакима 1676 года. Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. Кн. 24, 1856 г., стр. 40). В Новгороде в XVII веке чтение синодика совершалось на самой литургии перед чтением Апостола. По прочтении синодика архиерей целовал икону св. Софии Премудрости Божией, находившуюся на переплете книги синодика. Это совершалось таким образом: «протодиакон по скору с сенадиком вшед в алтарь творит к святителю прошение (т.е. поклон). Святитель же знаменався и целовав Софею на сенадике, благословит протодиакона рукою, протодиакон же по скору подносит сенадик ко властем на целование на оба лика. А в то время святитель со крестом стоя в царских дверях вслух глаголет: «Святую Троицу ясно проповедуем». Сия глаголет святитель в царских дверех на церковь после многолетия, и начальником града и к прочим православным во услышание» (Новгородский синодик 1632 года). Святитель произносил в царских вратах к народу в виде отпуста в сокращении синодик, провозглашенный протодиаконом. В Новгородском синодике, хотя начальные слова святителя изложены с грамматическими ошибками, а потому и не ясны,⁴⁵ но видно, что в них было уподобление предисловию синодика. Здесь излагается вполне все, произносимое святителем, как сказано в синодике 1632 года, именно: «Святую Троицу ясно проповедаем, якоже повелеша святии апостоли и святии богоноснии отцы, веру же святых иже Богу угодивших во Святей Троицы Господу нашему Иисусу Христу единому Богу и тако веровавшим и исповедавшим и за веру пострадавшим даже до смерти, и венчанным от Господа всем святым иже под небесем и ныне во свете Христовом радуются. Буди же и нам получити милость молитвами их в день судный Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа тем святым глаголем и иже в рустей земли просиявшим новым чудотворцом, вечная память. А иже во блаженней памяти представлыпимся патриархом и царем, и царицам, и преосвященным митрополитом, и благоверным князем и княгиням, такожде архиепископом и епископом, и преподобным архимандритом, и игуменом, и всякаго священническаго и иноческаго чина, и всем православным християиом, верующим в Святую Троицу Отца и Сына и Святаго Духа Единаго Бога. Такоже вечная память. А законопреступником и злочестивым, и гонителем, и еретиком, Арию глаголю и Македонию, и Несторию, и новые еретики Волка Курицына со единомысленники, и всем еретиком тако мудрствовавшим, и иже, аще не покланяются образу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа на иконе написанному и Пречистей Его Богоматери, и всем святым сим, глаголем да будут проклята.

А православному царю государю нашему и великому князю Михаилу Феодоровичу всея России и его благоверной царице государыне нашей великой княгине Евдокеи Лукияновне и благородному царевичю князю Алексию Михайловичи) и благородной царевне и великой княжне Ирине Михайловне, и благородной царевне и великой княжне Анне Михайловне, и благородней царевне и великой княжне Марфе Михаиловне. Дай им, Господи, многа лета.

Також и великому государю святейшему Филарету Патриарху московскому и всея русии многа лета. И благоверным боляром князем и княгиням, и всему христолюбивому воинству, и всем православным христианем. И чтобы Господь Бог даровал благочестивому Государю нашему царю и великому князю Михаилу Феодоровичю всея русии самодержцу на враги победу и одоление и мир и тишину и годину плодом и оставление грехов всем православным христианем молитвами пречистые Богоматере и всех святых, и да будут здрави на многа лета. И изглаголав святитель сие благословляет себе крестом и боярина и властей по чину. А народу тогда не благословляет промедления ради. И потом прокимен (т.е. перед апостолом). Святитель грядет на горнее место. И бывает божественная литургия ВеликагоВасилия» (Новгородский Синодик 1632 года, л. 78‒86).

В Москве по совершении чина Православия «подымались с иконами. Шли в церковь северною страною в западныя двери, и иконы поставляли местный на прежних их местах, а государевы иконы, что сверху, ставили на скамьи сукном красным обитыя у Успения рядом против патриархова места, а государь царь в соборе литургию слушал и антидор принимал, а после литургии иконы, что сверху, и Государя сам патриарх провожал»(там же, стр. 29). Так бывало в том случае, когда чин Православия совершаем был вне церкви за алтарем. При совершении его в самой церкви, «образы отпущались архиереем... прежде начала литургии» (там же, стр. 32). На возвратном пути пелся тот же канон, что и при начале чина (Триодь Постная, Москва, 1656 г.)

Канон составлял таким образом главную часть молебного пения. Этот канон не надобно смешивать с тем каноном, который в Неделю Православия поется на утрени во всех церквах. Канон чина Православия пели только там, где совершался этот чин.

В каноне чина Православия выражается радость, торжество Церкви по случаю побед над ересью, в нем заключаются и анафематствования иконоборцам. В славянских и греческих Постных Триодях канон приписывается св. Феодору Студиту (Allatius de Dominicis. §9), умершему в 826 г. Преосвященный Филарет, епископ Черниговский, говорит, что Феодор был участником первого вселенского Торжества Православия, и вероятно, «тогда же написал песни его и пел в 814 году» во время совершенного им крестного хода. В сем каноне, продолжает преосв. Филарет, «нет ничего такого, что препятствовало бы признать его творением св. Феодора Студита». Некоторые из упоминаемых в каноне иконоборцев – те самые, которых обличал св. Феодор в письмах, другие жили также не после Студита (Истор. обозр. песнопевцев. Изд. 2, Чернигов, стр. 302).

Но едва ли канон в том виде, как мы его читаем, был составлен в 814 году св. Феодором Студитом и был тогда же пет на крестном ходу. Канон есть благодарственная песнь Богу за победу над иконоборством, за воцарившийся мир в Церкви. В нем призываются пустыня и вселенная для общего ликования. Крестный же ход, бывший в 814 году в Неделю ваий по улицам Константинополя с иконами и пением, был совершен св. Феодором не в знак победы над иконоборством, а для выражения верными почитания икон. Крестный ход в то время не мог означать победу над иконоборством, находившимся тогда в большой силе. Иконоборцы упоминаются в каноне как побежденные,⁴⁶ между тем они в 814 г. были в полном могуществе. В каноне ясно говорится о восстановлении почитания икон в 842 году. Там (песнь 7, ст. 1) сказано, что Божественная благодать, палящая умных халдеев и орошающая служащих Троице, угасила ныне пещь ересей, имевшую силу четыре седмицы лет, т.е. 28.⁴⁷

Гонения на иконы, бывшие после VII Вселенского Собора при Льве Армянине и следующих императорах, продолжались такое же число лет (813‒842 гг.). Они угасли в 842 году. В каноне говорится об извержении из Церкви Антония и Иоанна, т.е. патриархов. Последний же из них – Иоанн, был лишен патриаршества в 842 году. Таким образом, если признать несомненным, что св. Феодор Студит, который умер в 826 году, писал упоминаемый канон, то при этом должно допустить, что канон был написан не в том виде, как мы его читаем, что кто-нибудь другой, живший после св. Феодора Студита, несколько изменил и дополнил канон во времена полного торжества восстановления почитания икон.

Особенность этого канона, как сказано выше, составляют анафематствования иконоборцам. Из них пять лиц поименованы: Феодот, Антоний, Феодор, Иоанн и Лизик. Замечательно, что лица поименно анафематствованные на VII Вселенском Соборе и потом– в синодике чина Православия (см. печатные Постные Триоди XVII в.), как-то: лжепатриархи Анастасий, Константин, Никита, не упоминаются в каноне. В тропарях канона возглашается анафема, а иногда проклятие упомянутым иконоборцам нескольким вместе и особо тому или другому. Так, Феодор вместе с Лизиком, Иоанном и Антонием именуются отвратниками веры (песнь I, троп. 4), Феодор и Феодот вместе с Иоанном и Антонием предаются проклятию за непочитание начертания плоти Владыки – Спасителя.⁴⁸

Феодот иконоборец, называемый в каноне безумным (песнь 3, троп. 5), происходил из знатной фамилии. Хитрый и вкрадчивый, он был в душе иконоборцем прежде, нежели сделался доверенным лицом императора Льва Армянина. По сказанию историка Кедрина, Феодот хитростию склонил императора к иконоборству.⁴⁹ Император, обманом свергнув с патриаршего престола Никифора за защиту им икон, поставил патриархом Феодота. Бывши патриархом, он председательствовал на созванном Львом Армянином в 815 году гнусном соборе, произнесшем анафему защитникам икон и VII Вселенскому Собору (Autoris incerti Hist. Leonis Arm. См. ChronographiaTheoph. Paris, 1655, p. 442).

Феодор иконоборец, проклинаемый в каноне вместе с Феодотом, Иоанном, Антонием за непочитание начертания плоти Владыки Спасителя, именуется отвратником веры (см. выше), называется также безбояшиком (по киевскому изданию – безумным (песнь 1, троп. 4) и хульником (песнь 3, троп. 5).

Жизнь его неизвестна. В книге: «Древний и новый феатрон» (составлена протоиереем Андреем Иоанновым, С.-Петербург, 1809 г.), патриархи Феодот и Феодор почитаются за одно лицо. Там сказано: «Феодор или Феодот, прозванием Кассигер, зараженный иконоборческою ересью, поставлен патриархом от императора Льва Армянина 1-го апреля 815 года, умер в 821 году» (стр. 105). В «Историческом списке епископов и патриархов константинопольских» (СПб., 1862 г.) указан во времена иконоборства патриарх Феодот Мелискинский по прозванию Касситер (815 г.), и нет Феодора. В каноне чина Православия Феодор и Феодот – два разных лица.

Антоний иконоборец сперва был учителем, потом, совершив преступления и желая избегнуть наказания за них, сделался монахом под именем Антония. Живя в монастыре, он словами и примером вдохнул молодым монахам любовь к удовольствиям, к разгульной жизни. Ловкий и честолюбивый, он нашел средства достигнуть сана епископа. Иконоборец Иоанн Грамматик, снискавший расположение императора Льва Армянина, зная Антония как лживого монаха, способного на все нечестное, представил его императору Льву. Антоний, по научению Иоанна, беседовал с императором об иконах. Он говорил ему, что «поистине не нашел в Евангелии никакого указания о необходимости почитания икон. Говорят же, что об этом находится в древнем предании». Император ответил ему: «Я объявляю, что если не увижу ясно в Евангелии, чтобы сказал Иисус Христос: «Я хочу, чтобы почитали Мой образ», то я не потерплю никогда, чтобы делали его». Тогда Антоний сказал: «нет ничего разумнее этого» (Autor. incerti Hist. LeonisArm., p. 437; Michael in vit. Leonis. Ann.; Theod. Stud. Theosterin Nicet Ap. Sur. 3, Apr.). По смерти патриарха Феодота Касситера Антоний избран был на патриарший престол (Symeon Magister. Annales, ed. Bonn, p. 621).

Иоанн иконоборец чаще других иконоборческих имен встречается в каноне. О нем говорится, что он растерзал ризу Христову,⁵⁰ одежду Церкви совлек,⁵¹ что он уподобляется Арию, растерзавшему хитон Христов, и что он отвержен от Церкви, как пес.⁵² От Иоанна проливалась кровь за Божественное плотоносное подобие Владыки.⁵³ Главным образом Иоанн изображается нечестивым учителем.⁵⁴ Беззаконный христоборец Иоанн извратил учения отеческие и апостольские, дым его нечестия наполнил очи благочестивых людей слезами.⁵⁵ Иоанн упоминается в каноне вместе с иконоборцем Лизиком. Их действия изображаются совокупными к ниспровержению иконы Спасителя на медных вратах Константинополя и к распространению учения о непоклонении лицам святых и их иконам. Тот же Иоанн представляется единодушно действовавшим с иконоборцем Антонием. Общее между ними то, что оба они находились в сане священнослужителей. Они были патриархами. По своей непокорности святой Церкви они уподобляются древним Яннию и Амврию, противникам законоположителя Моисея,⁵⁶ а по своей симонии – Симону волхву.⁵⁷

К учению нечестивому Иоанн присоединял волхвования, волшебства, подобные языческим.⁵⁸ У византийских историков Иоанн назывался Грамматиком (чтецом), также Яном, Янием (Autoris incerti Chronographia tempori Leonis Arm. Paris, 1655, p. 446). О нем они утверждали, что он в отрочестве имел в себе демона (ibid. р. 435), что был сперва светским лицом и проводил жизнь непотребную, и обнаруживал ненависть к почитанию икон (Autoris incerti Hist. Michael in vit. Leonis Arm.; Theod. Stud. Theoster in Nicet Ap. Sur. 3 Apr.); потом для прикрытия своего нечестия он сделался монахом. Любил заниматься магией и успел вдохнуть в императора Феофила желание узнавать будущее посредством таинств ее и волхвований. Получив при нем высшую церковную власть – патриаршество, он в большом доме вне города, в подземных помещениях, приносил жертвы демонам и занимался волшебством, желая узнать будущее и неизвестное. Сюда он часто приглашал императора. Сюда призывал и красивых религиозных женщин, обещая им открытие тайн. Они же, находясь под влиянием Иоанна, не могли сопротивляться ему и обуздывать его грубые страсти (Кедрин. Деяния церковн. и гражд. М., 1794. Ч. 2, л. 43‒44).

Новейшие ученые, признавая Иоанна человеком умным, сведущим во многих науках и хитрым, тем объясняют влияние его на многих людей. Он был прозван Грамматиком за свою ученость. Занятия естественными науками дали повод невежественной толпе считать его чародеем (Бильбасов. Кирилл и Мефодий. СПб., 1862 г. Ч. 2, стр. 146).

Фанатизм византийцев сделал из этого мужа какого-то чернокнижника. Лев Исаврянин обращался к нему с вопросами в делах веры. Он поручил ему собрать мнения св. отцов касательно икон (Genesius Lib. 1 Regum, ed.Bonn, p. 26‒27).

Иконоборец Иоанн изложил мнения св. отцов так, что они клонились в пользу иконоборцев. На императора Феофила Иоанн повлиял при его воспитании, которое было вверено ему (Кедрин. Деяния церковн. и гражд. М., 1794 г. Ч. 2). Он внушил Феофилу с детства ненависть к почитанию икон и к иконопочитателям.

Имя иконоборца Лизик, можно догадываться, в каноне употреблено не как собственное имя, а как прозвище (от«гублю, опустошаю») – губитель, опустошитель. Хотя оно встречается и в числе собственных имен, так например, в письмах Михаила Пселлы упоминается Патрикий Лизик (Bibliotheca Graeca medii aevi. Sathas. Vol. V, p. 240‒241, 341); но у историков, повествующих об иконоборцах, мы не встречаем имени Лизик среди имен злых гонителей икон. Между тем, в каноне оно выставляется как имя лица, известного своею злобою на иконопочитателей. Это приводит к той мысли, что имя Лизик есть прозвище. Полагаем, что под ним разумеется император Лев Армянин. Догадку эту мы основываем на том, что Лизик, по сказанию канона, вместе с Иоанном ополчился на Христов зрак (т.е. на икону Спасителя), находившийся на медных вратах палатных, и что этот Божественный зрак был бит каменьями от беззаконных мужей по научению Иоанна.⁵⁹

Иоанн же этот у византийского историка именуется по­мощником диавола (а в каноне он с Лизиком – супруг Велиаров), соучастником и содеятелем императора Льва Армянина (Autoris incerti Chronographia tempori Leonis Arm. Paris, 1655, p. 435).

С упоминаемым Иоанном ополчился на лик Спасителя император Лев Армянин. Он приказал низвергнуть с медных ворот Константинополя икону Спасителя, поставленную там по приказанию императора Константина Великого (ChronographiaTheoph. Paris, 1655, p. 335, 337, 339), а после низвержения ее при Льве Исаврянине восста­новленную императрицею Ириною (ibid. р. 438). Весьма вероятно, что писатель канона не желал, из уважения к императорскому достоинству, именовать императора-ересеначальника собственным именем, а звал его только губителем, опустошителем – Лизиком, каким он и был. Георгий Кедрин говорит, что Лев Армянин после победы над булгарами сделался человеком неукротимого нрава и уклонился к свирепости и бесчеловечию. Он был неутолимого гнева и свирепейший наказыватель преступлений, недоступный никакому просителю и советнику (Кедрин. Деяния церковн. и гражд. М., 1794 г. Ч. 2, л. 11). В тропарях канона Лизик именуется лютым (песнь 1, троп. 4). Ему приписывается многоглаголанье⁶⁰ и ненависть к изображению воплощения Христова и святых.⁶¹ О нем говорится, что он вместе с Иоанном учил не поклоняться мощам святых и иконам их.⁶² Ему произносится анафема с другими упомянутыми иконоборцами⁶³ и предсказывается погибель.⁶⁴

В 1766 году составлено было вместо прежнего молебного пения новое. По указанию его, чин Православия совершается не вне храма, а в самом храме и отправляется без крестного хода. Иконы износят из алтаря только на середину церкви. Богослужение молебного пения составляет не литию, а полный благодарственный молебен. В состав его входят не только песнопения, но и чтения Апостола, Евангелия, молитв. В XVIII столетии, когда был составлен новый чин, Церковь не опасалась возмущения от иконоборцев и исключила из молебного пения и из всего чина Православия многое, касающееся непочитания икон. Покой Церкви нарушали в то время иные еретики; против них главным образом направлено было осуждение Церкви. Веротерпимость, утвердившаяся в России вследствие общего духа того времени, побудив изменить прежний чин Православия, повлияла на состав нового. Резкие, бранчливые выражения против еретиков в нем почти совсем оставлены. Для обличения ложного учения еретиков в чин внесен Символ веры , излагавший ясно учение Православной Церкви, затем внесены анафематствования тем лицам, которые отвергали учение, изложенное в Символе и вообще исповедуемое Православной Кафолической Церковью. Молебное пение проникнуто молитвою к Господу об обращении заблудших на путь истины. Молебное пение, во время которого читается синодик, совершается таким образом.⁶⁵

После возглашения диакона: «Благослови, Владыко», и возгласа архиерея: «Благословен Бог наш», поется «Царю Небесный», читается псалом 74-й «Исповемыся Тебе, Боже». В псалме внушается беззаконнующим и согрешающим: «не воздвизайте на высоту рога вашего, и не глаголите на Бога неправду», и изображается действие, которое св. Церковь намерена совершить: «вся роги грешных сломлю, и вознесется рог праведнаго» (Пс. LXXIV, 6:11). После псалма диакон произносит ектению: «Миром Господу помолимся». В ней между прочим возносятся прошения Господу «о еже милостивым оком призрети на святую Свою Церковь, и соблюсти ее невредиму и непоколебиму от ересей и суеверий и миром Своим оградити; о еже утишити раздирание ея (Церкви), и силою Святаго Духа обра- тити всех отступлыних к познанию истины; о еже верных своих укрепити и непоколебимых в правоверии соблюсти; о еже просветити мысли неверием помраченных светом Своего благоразумия; верных же Своих укрепити и непоколебимых в правоверии соблюсти».

После ектении певцы поют: «Бог Господь», и тропари: «Благодарни суще недостойнии раби Твои, Господи»; на «Слава» тропарь: «Твоих благодеяний и даров туне, яко раби непотребнии сподоблыиеся, Владыко»; на «И ныне» тропарь: «Яко вышния тверди благолепие».

После тропарей читается Апостол и Евангелие. Перед чтением Апостола произносится прокимен, изображающий процветание и радость послушных чад Церкви: «Насаждени в дому Господни, во дворех Бога нашего процветут», «Возвеселится праведник о Господе». Чтение Апостола (Рим. XVI, зач. 121) показывает верным опасность со стороны суемудрых учителей; внушает верным блюсти себя от творящих распри и раздоры, кроме учения, которому они научились, и уклоняться бы от них.

В чтении из Евангелия (Мф. XVIII, зач. 75) изображается безмерная любовь Господа к людям притчею о добром пастыре, который, оставив целое стадо, отыскивает заблудшую овцу. Вместе с тем в Евангелии представляется полномочие, данное Церкви для совершения суда, что если кто Церковь преслушает, тот будет как язычник и мытарь, т.е. отвержен от нее.

После чтения Евангелия произносится сугубая ектения: «Помилуй нас Боже», в которой опять возносится моление к Господу об обращении заблудших на путь истины: «Обрати всех отступлыних к святей Твоей Церкви; сотвори, да и противящияся Твоему слову обратятся; и вкупе со всеми верными истинною верою и благочестием Бога прославят; сотвори, да ненависти, вражды, обиды, мздоимства, клятвопреступльства и прочая беззакония прекратятся, истинная же любовь да царствует в сердцах верных». Архиерей по возгласе: «Услыши ны, Боже», читает молитву: «Всевышний Блаже, Владыко и Содетелю всея твари». В ней благодарит Бога за милосердие Его, особенно явленное во избавлении людей через Сына Его, Господа нашего Иисуса Христа, и через благодать Св. Духа, и просит, да очистит Он Церковь от ересей и расколов и укрепит всех в правоверии. После этой молитвы совершается само анафематствование (отлучение от Церкви). Протодиакон становится на уготованное место, обыкновенно на кафедре проповедников, и возглашает прежде всего хвалу величию Бога: «Кто Бог велий, яко Бог наш, Ты еси Бог творяй чудеса един». Возгласив это троекратно, он славит величие Бога, явленное людям в промышлении о них в раю, в Церкви патриархальной, в Церкви подзаконной и через Сына Божия, Который открыл небесные таинства, послал апостолов во весь мир проповедовать Царствие Божие. «Сему спасительному откровению последующе, – продолжает протодиакон, – сего благовестил держащеся, веруем во единаго Бога Отца», и читает Символ веры . После чтения Символа взывает: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди».

Далее указывает на то, чем православные Руководствуются при подробном раскрытии веры: «Еще же и соборы святых отец и их предания и писания Божественному откровению согласная приемлем и утверждаем... Пленяющих разум свой в послушание Божественному откровению и подвизавшихся за оное ублажаем и восхваляем; тако противящихся сей истине, аще ожидавшему их обращения и раскаяния Господу не покаяшася, Священному Писанию последующе, и первенствующия Церкве преданий держащеся, отлучаем и анафематствуем». Затем отрицающим тот или другой догмат Православной Церкви диакон возглашает: «Анафема». После возглашения диакона, сонм священнослужителей поет: «Анафема», трижды.

По совершении суда над врагами Церкви диакон возглашает вечную память всем, ревностно подвизавшимся православным христианам, прежде всего – почившим царям, царицам, князьям, княгиням от св. Константина Великого до св. Владимира, и от Владимира Великого до Александра I и Николая I, также пастырям Церкви от св. Афанасия до св. Мефодия, и от св. Мефодия доныне; патриархам, митрополитам, епископам. После каждого возглашения диакона лик поет: «Вечная память», трижды. Затем возглашается многолетие «христианского благочестия ревнителю, защитнику и покровителю Христовой Церкви, благочестивейшему великому государю императору, супруге его, благочестивейшей государыне императрице, наследнику его, благоверному государю цесаревичу и великому князю, и всей августейшей его фамилии, Святейшему Синоду, восточным православным патриархам, всему причту, всем начальствующим и всем православным христианам». Лик после каждого возглашения диакона повторяет трижды: «Многая лета».

По окончании сего протодиакон произносит молитву: «Святая Троица, сих прослави и утверди», которая составляет как бы повторение и заключение молитвы, произнесенной архиереем после возгласа: «Услыши ны, Боже». В молитве от лица Церкви он просит Господа о верных, «чтобы Он прославил их, утвердил даже до конца в правоверии, а развратников и хульников православный веры и Церкви Христовой и неповинующихся оной обратил и привел в познание вечныя истины». После молитвы протодиакона архиерей взывает: «Слава Тебе Богу, Благодетелю нашему, во веки веков». И певцы поют: Тебе Бога хвалим. Во время этого нения архиерей и все священнослужители целуют святые иконы на аналоях, и затем бывает отпуст.

Часть чина Православия, в которой собственно находятся анафематствования, называется синодиком от греческого слова синод – собор. В обыкновенном церковном употреблении слово синодик обозначает собрание имен лиц, живых и умерших, поминаемых на церковных службах. Синодик заменяется словом помянник.⁶⁶ По содержанию своему он уподобляется диптихам.

В древней Церкви внесение имен христиан в диптихи указывало, между прочим, что христиане принадлежат к Церкви, а исключением из диптихов выражалось то, что они подверглись отлучению от нее. То же самое выражается синодиком, находящимся в чине Православия. В синодике исчисляются имена отлучаемых от Церкви и принадлежащих к ней: умерших, о коих поется «Вечная память», и живых, о коих возносится молитва к Богу о даровании им многолетнего здравия. Можно полагать, что часть чина Православия именовалась синодиком при первоначальном составлении чина. Историк Георгий Коден называет ее синодиком, без всякого объяснения сего слова. Он говорит, что император в Неделю Православия приходил в храм Святой Софии и, когда читали синодик, стоял, при произнесении же приветствия (т.е. многолетия) садился на свой трон (Georg. Codin Curopor. De officiis Magnae eccles. Paris, 1648, p. 114).

Синодик иногда назывался словом «соборное». В Постной Триоди (изд. в Киеве в 1640 и 1648 гг. и в Москве в 1656 г.) в последовании Недели Православия сказано: «И отходим на место отделенное, идеже подобает чести соборное». Пред началом чтения синодика диакон, обращаясь к архиерею, возглашал: «Предисловие соборное святаго Вселенскаго седмаго благослови» (т.е. прочести). Название «соборное» выражает, что в синодике возвещается переданное и утвержденное Соборами.⁶⁷ Отсюда сама Неделя Православия, в которую читается «соборное», называется «сборным воскресеньем». С тем вместе, название «сборного воскресенья» могло происходить от сбора, собрания для совершения чина Православия, собора пастырей Церкви,⁶⁸ сходившегося с крестами и иконами из разных церквей и монастырей .

Несмотря на то, что чин Православия в продолжение своего существования несколько раз изменял свой вид, синодик, содержащийся в нем в сущности имел почти всегда один и тот же состав, одно и то же общее содержание, одни и те же части.

Синодик содержал в себе, во-первых, предисловие, в котором выражалось благодарение Богу за торжество Православия. В начале или в конце благодарения полагалось пение: «Кто Бог велий». Затем следовало краткое изложение догматов православной веры с возглашением: «Сия вера апостольская» и т.д. Во-вторых, в Синодике находилось анафематствование неправо верующим, упорным еретикам. В-третьих, пение вечной памяти усопшим, и в-четвертых, пение многолетия живым.⁶⁹

Известны три разных предисловия синодика: во-первых, печатавшееся в Постных Триодях; во-вторых, находящееся в Киевском чине (XVIII в.); в-третьих, заключающееся в чине нынешнем (1879 г. – Ред.). Каждое из этих предисловий, сообразуясь с содержанием синодика, имеет свои особенности.

Первоначальное предисловие синодика, кроме славянских Постных Триодей XVII века, находится в чинах Вивлиофики (в обоих списках) в рукописных чинах: Троицкой книги, Соловецком, Ростовском, Вологодском, Псковском. То же предисловие в сокращенном виде содержится в рукописных чинах: Холмогорском, Архангелыжом, Иркутском и в одинаковом с Иркутским Московском Соборном чине. Это предисловие имеет заглавие, именно: «Предисловие соборное Святаго вселенскаго седьмого собора» ( Постные Триоди. Изд. 1. Т. VIII, стр. 90. Изд. 2. Т. VI) или: «Заповедь святаго и великаго всея вселенския Церкви Никейскаго седьмаго собора» (Вивлиофика. Изд. 1, Т. VIII, стр. 1).

Заглавие написано было не для указания происхождения предисловия, не к тому, чтобы обозначить, что оно было составлено на VII Вселенском Соборе. Оно выражает, что изложенное в синодике согласно с определениями Вселенского Собора. Из содержания предисловия видно, что оно составлено спустя много лет после VII Вселенского Собора, именно после 841 года. В нем упоминается не только о прекращении первого многолетнего бесчестия икон, но и об окончании второго, продолжавшегося около 30 лет (см. само предисловие). Предисловие, подобно синаксарю, объясняет происхождение празднества, основание ежегодного торжества восстановления поклонения иконам и показывает, в чем отчасти состоит торжество: в благодарении Бога, в раскрытии догматов веры и в поражении еретиков.

Вот это предисловие синодика в русском переводе:

«В день восстановления святою Церковию поклонения иконам мы ежегодно воссылаем Боту должное благодарение, являя догматы благочестия и разрушая злобное нечестие еретиков. Мы празднуем день обновления, следуя пророческим сказаниям, побуждаемые апостольским учением, вразумляемые евангельскими повествованиями. Исаия сказал: Обновляйтеся острови к Богу (Ис.41:1 – Ред.). Так он пророчествовал о Церкви из народов, разумея под Церковью не просто здания храмов и украшении святых икон, но наполнение церквей благочестивыми людьми и служение их Богу посредством песнопений и славословий. Тому же учит апостол, повелевая ходить в обновлении жизни и обновляться новой твари во Христе.

Изречение Господа, что были в Иерусалиме праздник обновления, и была зима (Ин.10:22), содержит пророческие указания. Под ними разумеется или умственная зима, в которую иудейский народ воздвиг бурю и молву на всемирного Спасителя, или зима, приносящая переменою воздуха неприятное чувство холода. И для нас была поистине не лучшая зима, излившая суровость великой злобы. Но нам процвела Божией благодати предвечная весна, в которую мы собрались принести благодарную жертву Всеблагому Богу и воскликнуть словами псалма: «Ты, создавший лето и зиму, помяни сие. Ибо Бог, творящий чудеса, низвергнул врагов, уничижавших Господа и бесчествовавших святое поклонение святым иконам, восставших и вознесшихся в злочестии».

Он попрал шатания отступников и не презрел голоса вопиющих Ему: «Помяни, Господи, поношение раб Твоих, еже удержах в недре моем многих язык: им же поносиша врази Твои, Господи, им же поносиша изменению Христа Твоего» (Пс.88:51‒52). Изменение последовало чрез Христа. Изменившиеся были те, кои искуплены смертию Христа и уверовали Ему по слову проповеди и чрез иконные изображения, раскрывшие избавленным для подражания великое дело смотрения, совершенное Крестом, страданиями и чудесами Его прежде и после Креста. Страданиям Его подражали апостолы, мученики, исповедники и постники. Бог наш по Своему милосердию, приклоняемый молитвами Матери Божией и апостолов, и всех святых, которые на иконах вместе с Ним были оскорблены и уничижены, которые, сострадав Ему плотию, были и на святых иконах причастниками в досаждениях, (Бог) вспомнил поношение, которым враги Господни поносили изменившихся чрез Христа Его, и в определенный день восхотел сделать то, что совершил первоначально. В первый раз, Он по многолетнем времени уничижение и бесчестие икон обратил в Свое благочестие. Ныне же во второй раз – немного меньше, чем после тридцатилетних озлоблений, Он совершил для нас, недостойных, прекращение злодейств, утешение скорбящих, проповедание благочестия, известие о поклонении иконам и все спасительное, соделавшее праздник. Ибо мы созерцаем на иконах Владычныя нас страсти, крест, гроб, ад умерщвленный и плененный, мученические страдания, венцы, самое спасение, соделанное посреди земли первым нашим Подвигоположником и Подвигодателем, и Венечником. Празднуя сегодня это торжество в радости и веселии, с молитвами и молениями, восклицаем псалмами и песнями: «Кто Бог велий, яко Бог наш. Ты еси Бог наш творяй чудеса един"».

Изложенное предисловие синодика очевидно было написано при первоначальном составлении чина Православия. В нем выражается чувство великой радости о торжестве Церкви над иконоборцами. Предмет предисловия – главным образом почитание икон. Несмотря на такое исключительное содержание предисловия, оно без изменений и прибавлений было произносимо в чине Православия до XVIII века. В этом столетии изложенное предисловие было заменено особым предисловием в чине Киевском и особым в том чине, который доныне повсюду совершается в России (до 1917 г. – Ред.).

Киевский чин Православия не имеет в виду главным образом иконоборцев; он равно осуждает всех еретиков, против которых были собраны Вселенские Соборы. На это указывается в заглавиях его в начале чина и перед предисловием синодика.

В заглавии перед началом чина сказано: «Последование соборнаго исповедания Православия святаго в неделю первую святаго великаго поста, бываемаго в Киеве». Предисловие синодика озаглавлено так: «Изображение Православия святыя соборныя, апостольския восточныя благочестивыя церкве». Таким образом, в заглавиях чина сказано, что он имеет своим содержанием Православие Христовой веры. В предисловии говорится об основании и утверждении православной веры, о том, что она получила начало от Бога через воплотившегося Сына Божия и через Духа Святого, научившего апостолов, и что ее не могли погубить нападения губительного душевного врага, воздвигшего их посредством гонителей и еретиков. Ибо Дух Святой во все времена собирал в соединение отцов, которые Богодухновенным учением попрали и прокляли еретиков, а православным верным изложили исповедание веры: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» и т.д.

По изложении Символа веры в чине указано пение гласом седьмым: «Кто Бог велий, яко Бог наш, Ты еси Бог творяй чудеса един».

Нынешнее последование в Неделю Православия по своему предмету шире предыдущих чинов. Оно имеет в виду не только иконоборцев и еретиков, вызвавших Седьмой и другие Вселенские Соборы, но и всех вообще противников Церкви. В предисловии к синодику говорится об истинной Церкви, ее происхождении и утверждении, начиная с ее существования в раю. Это предисловие вкратце излагает историю Церкви Божией на земле и домостроительство спасения людей, именно: протодиакон сперва возглашает трижды: «Кто Бог велий, яко Бог наш, Ты еси Бог творяй чудеса един», затем продолжает: «Православия день празднующе, праврславнии людие, наипаче прославим виновника всех благ Бога, Иже сый благословен во веки. Сей Бог наш, промышляя и утверждая возлюбленное Свое достояние, святую церковь, праотцев преступлением отпадших утешая неложным Своим словом, еже в рай основание ей положи; Сей Бог наш, руководствуя ко оному спасительному обетованию, не свидетельствова на Себе остави, но хотящее быти спасение провозвестил первее чрез праотцев и пророков, живописал различными образы; Сей Бог наш многочастне и многообразие древле глаголавый отцем во пророцех, в последок дний сих глагола нам в Сыне, Имже и веки сотвори, Иже возвести Отчее о нас благоволение, откры таин­ства небесная, увери силою Святаго Духа о истине благовестия, посла апостолы во весь мир проповедати Евангелие царствия, утверди оное различными силами и чудесами. Сему спасительному откровению последующе, сего благовестил держащеся, веруем во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» и т.д. до конца Символ веры.

Затем в предисловии синодика содержится изложение догматов православной веры, или, по выражению Постной Триоди, «в показании благочестия догмат».

Изложение догматов в чине Православия Постных Триодей и в подобных ему чинах излагалось в молитвенной форме с возглашением «вечной памяти» утвердившим и принимавшим догматы веры и оканчивалось словами: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера Православная, сия вера вселенную утверди».

Изложение догматов находится в связи с предшествующим содержанием предисловия. Предисловие оканчивается словами: «Празднуя сегодня торжество в радости и веселии с молитвами и моленьями, восклик­нем в псалмах и песнях: «Кто Бог велий, яко Бог наш"» и т.д. Изложение же догматов начинается указанием на величие Божие, проявившееся в празднуемом событии – Торжестве Православия. После пения: «Кто Бог велий», возглашается: «Ты хульников Твоея славы уничижил, Ты восстававших дерзко на иконы и поругавшихся над ними соделал боязливыми и беглецами», а иконопочитатели чествуются как правильно исповедующие учение о лице Христа Спасителя. Начинается изложение догматов указанием на Моисея, который по повелению Божию произносил благословения исполнителям закона на горе Гаризим и проклятия против нарушителей на горе Гевал (Втор.11:29): «Иное слово и писание пространнее изложит благодарение Богу и Владычную победу на противников, подвиги и борьбу против иконоборцев. Для успокоения и мы, шествующие пустынею к обладанию духовнаго Иерусалима, подражая Моисею, или лучше, по повелению Божию, по справедливости обязаны, как бы на каком столпе, составленном из больших камней и устроенном для надписаний, начертить на сердцах благословения законохранителям и клятвы (проклятия) беззакониикам, налагаемые ими самими на себя. Поэтому произносим следующее:

Тем, кои исповедуют словом, устами, сердцем, умом, писаниями и посредством икон воплощенное пришествие Сына Божия, вечная память.

Тем, кои знают, что в естествах Христа находится существенно различное, созданное и не созданное, видимое и невидимое, страдальное и безстрастное, описанное и неописанное, не созданное Божеским существом и принадлежащее человеческому естеству, тем, кои исповедуют описанное словом и изображениями, вечная память.

Тем, кто веруют и проповедуют, то есть благовествуют слезами на письме, предметами на иконах и тем и другим приносят одну пользу, словами проповедуют, иконами укрепляют истину, вечная память.

Тем, кои словом освящают уста, слушают слово, знают и проведуют, что чрез честные иконы освящаются очи зрящих и ими возводится ум к Боговидению точно так, как чрез Божественные храмы, чрез священные сосуды и другие священные вещи, вечная память.

Тем, кои знают, что жезл, скрыжали, кивот, свещеник, трапеза и кадильница изображали Пресвятую, прообразовали Богородицу Деву Марию, и преобразуя Ее, не были Ею Самою; была же Она Девою и по Богорождении пребывает Девою; и посему кои изображают эту Отроковицу на иконах или посредством начертаний сенно пишут, вечная память.

Тем, кои знают, что Божество Само начертало и изобразило пророческие видения; кои приемлют то и веруют тому, что лик пророческий видев исповедал, и что от Апостолов перешло к Отцам; кои держат писанное и неписанное предание и потом изображают и чтут святое, вечная память.

Тем, кои разумеют слова Моисея: «Внемлите себе, яко в день, в оньже глагола Господь Бог на горе Хориве, глас глаголов услышите вы, подобия же не видите»; тем, кои умеют верно отвечать, что если видим нечто, воистину видим, как сказал нам сын Громов: «Еже бе исперва, еже слышахом, еже видехом, еже узрехом очима нашима, и руки наша осязаша о словеси животном, и сия свидетельствуем»; и еще, как сказали другие ученики: «И ядохом с ним и пихом» не токмо прежде страданий, но и после страданий, и по воскресении; тем, кои от Бога укреплены показывать в законе обещание, а в благодати учение, и что в том невидимо, в этом же видимо и осязаемо, и посему тем, кои изображают на иконах виденное и осязаемое и покланяются, вечная память.

Мы то мудрствуем, то говорим, что пророки видели, чему Апостолы научили, что Церковь приняла, что учителями богословствовано, чем вселенная умудрилась, что благодать озарила, что истина показала, от чего ложь погибла, чем премудрость одолела, что Христос повелел; мы проповедуем Христа истиннаго Бога нашего и святых; чтим словами, писанием, размышлением, жертвами, храмами, посредством икон. Ему покланяемся, Его почитаем как Бога и Владыку, тех же почитаем ради общаго Владыки как истинных угодников Его и воздаем сообразное тому поклонение. Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди».

Такое изложение догматов, раскрывающее учение об иконопочитании, имеет отношение главным образом к анафематствованию иконоборства.

В Киевском чине Православия изложение догматов Православной Церкви весьма отлично от выше приведенного. В этом чине, содержащем в себе последование соборного исповедания святого Православия, после Никео-Цареградского Символа и пения: «Кто Бог велий», говорится в историческом порядке о Вселенских Соборах, утвердивших православное учение. Чтение догматов начинается возглашением архидиакона: «Наста православия ныне христианскаго день, егоже Церковь святая соборная апостольская восточная обыче по преданию Святых Богоносных Отец праздновати, в оньже украшается и обновляется светло собор благочестивых правоверно держащих вся и облобызающих от святых Апостол и Богоносных Отец преданная спасенная повеления, узаконения же и уставы, первее от самих Апостол в Иерусалиме, таже от наследников их Святых Отец, бодрых пастырей стада Христова на седми Вселенских соборах».

За этим возглашением говорится по порядку хронологическому о еретиках и ложном учении их, о Вселенских Соборах, собранных против них, излагается противоложное учению еретиков учение Православной Церкви, утвержденное на них, воспоминаются св. отцы, бывшие на них и послужившие к утверждению православного исповедания, и им произносится вечная память. Сюда присоединяются патриархи Русской Церкви. Воспоминаются цари, благоприятствовавшие учреждению Соборов и принимавшие в них участие, а также великие князья русские, цари, царицы, императоры и императрицы, архиереи, и всем им возглашается вечная память.⁷⁰

В чине Православия, совершаемом ныне, догматы изложены кратко. В нем после слов предисловия синодика: «Сему спасительному (божественному) откровению последующе, сего (апостольскаго) благовестил держащеся, веруем во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым», и т.д. излагается Никео-Цареградский Символ веры. Затем возглашается: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера Православная, сия вера вселенную утверди». К этому прибавляется: «Еще же соборы святых отец и их предания божественному откровению согласная приемлем и утверждаем». Таким образом, «показание благочестия догмат» в нынешнем чине Православия короче, чем в других. За предисловием синодика следуют анафематствования.

Часть чина Православия, в которой содержатся анафематствования, разнообразилась в своем составе более других частей. В первоначальном чине находились анафематствования только иконоборцам. Впоследствии вновь возникавшие ереси, возмущавшие общество христиан, подвергались анафеме вместе с иконоборцами, и затем новые анафематствования вносились в чин. Когда же ереси ослабевали или по-видимому исчезали, тогда анафематствования сокращались или даже совсем были исключаемы из чина. Отсюда произошло то, что анафематствования известной ереси бывали и в пространном, и в сокращенном виде. Так и анафематствования иконоборцам сперва были изложены пространно (в печатных Постных Триодях), потом разнообразно сокращались (в чинах Холмогорском, Архангельском, Вологодском, Псковском) и наконец сохранялись в очень кратком виде (в Иркутском, Киевском, Черниговском чинах). То же должно сказать об еретиках: Иоанне Итале, Варлааме, Акиндине и других. Анафематствования им в печатных Постных Триодях были более пространные. В рукописных же чинах они заключались в одних только обозначениях имен, в иных же чинах исключены и имена этих еретиков. Подобное нужно сказать и об именах Отрепьева, Стеньки Разина, Мазепы. Они ныне исключены из чина Православия при анафематствовании лиц, дерзающих против православных государей на бунт и измену, тогда как в иных чинах (в Вивлиофике, Псковском, Вологодском) содержалось обозначение самих проступков их, вызвавших анафематствование. В других же чинах (Архангельских) находились анафематствования им, более пространно изложенные.

Анафематствования имели отношение и к местным обстоятельствам. В Новгороде, откуда распространялись жидовсгвующие, анафематствования им были более пространные. В Архангельске, где было много раскольников, было самое обширное анафематствование им. Только в Архангельских чинах находим анафематствования принимавшим учение Запада, противное православной вере, так как здесь жило много иноверцев.

При изложении анафематствований, содержавшихся в чине Православия, будем держаться исторического порядка, поэтому начнем с описания анафематствований иконоборцам.

Как при апостолах, так и в последующие времена св. Церковь не всех еретиков и не всегда предавала анафематствованию. Чаще всего она находила более полезным и для лиц, вызвавших осуждение ее, и для общества христиан оставить без огласки тех, которые сами себя своим ложным учением и своею порочною жизнью отлучали от тела Церкви. Но когда являлись такие обстоятельства, при которых еретическое учение явно начинало наносить вред чадам Церкви и приобретать своего рода авторитет и силу, с дерзостью попирать православное учение, тогда и Церковь была вынуждаема для защиты и утверждения истинного учения веры и охраны чад ее от заразы открыто изрекать суд над еретиками и учением их – анафематствовать их. Так было с иконоборством.

Неуважение к святым иконам, непочитание их, ложное учение против поклонения им явилось в Христовой Церкви с глубокой древности.⁷¹ Но несколько веков это не вызывало со стороны Церкви анафематствований.

Когда же правительством – указами самих императоров, воздвигнуто было гонение на иконы; когда с царскими повелениями соединялось неправое обвинение христиан в идолопоклонстве и распространялось ложное учение против почитания икон; когда иконы не только были отбираемы от их почитателей, но с ними так обращались, что этим жестоко оскорбляли благоговейное чувство христиан;⁷² когда многих православных за то только, что они почитали иконы, преследовали, мучили, умерщвляли;⁷³ когда наконец собран был против почитания икон лжесобор из 338 епископов и на нем осуждено было иконопочитание, а почитатели икон преданы публично анафематствованию. Тогда Православная Церковь вынуждена была собрать Собор Вселенский из православных епископов, и изложив на нем правильное учение о почитании икон, осудив учение иконоборцев, произнести анафему на еретиков. Но так как и после того около 30 лет продолжалось иконоборство, то святая Церковь по умиротворении нашла нужным ежегодно анафематствовать иконоборцев. Анафематствования им, внесенные в чин Православия, естественно, явились противопоставленными анафематствованиям, произнесенным на соборе иконоборцев православному учению, и при этом анафематствования чина Православия в некотором виде были повторением анафематствований, произнесенных на VII Вселенском Соборе.

Иконоборческий собор, осуждая православных за почитание ими икон, хотел софистическими, лживыми умозаключениями доказать, что христиане, почитая иконы Христа Спасителя, через то следуют учению Нестория и монофизитам,⁷⁴ и что поклонение иконам есть идолопоклонство.⁷⁵

Укор, делаемый Православной Церкви в отступлении будто бы ею от истины, в заблуждении и ереси, составляет обыкновенный способ, употребляемый еретиками и раскольниками при распространении ими своего лжеучения. И нередко они осуждали Православную Церковь в том, в чем должны были быть сами осуждены. На VII Вселенском Соборе ясно было отвергнуто обвинение, возводимое на Православную Церковь, будто бы сыны ее, поклоняясь иконам, держатся учения Нестория и монофизитов. На Соборе было указано, что восстающие против иконопочитания отвергают поклонение иконам на основании учения Ария и монофизитов.⁷⁶

Учения этих ересей много способствовали к распространению и утверждению между христианами мыслей против поклонения иконам. В чине Православия эти учения предаются анафеме, как послужившие для иконоборцев основанием против иконопочитания.

В печатных Постных Триодях прежде изложения анафематствований положено пение вечной памяти Константинопольским патриархам: Герману († 740, пам. 12 мая), Тарасию († 806, пам. 25 февраля), Никифору († 846, пам. 13 марта и 2 июня) и Мефодию⁷⁷ († 847, пам. 14 июня), поистине архиереям Божиим, поборникам Православия и учителям, а также Игнатию († 877‒878, пам. 23 октября), Фотию († 891, пам. 6 февраля), Стефану († 893, пам. 17 мая), Антонию († 895, пам. 12 февраля) и Николаю († 868, пам. 4 февраля).

Затем возглашалась анафема: «Всему, написанному и сказанному против святых патриархов: Германа, Тарасия, Никифора, Мефодия, Игнатия, Фотия, Стефана, Антония, Николая». И далее: «Всему, почитаемому и соделываемому вопреки церковному преданию, учению и изображению святых и приснопамятных отцев, анафема». Это провозглашение вечной памяти и анафематствования были противоответом анафематотвованию, произнесенному собором иконоборческим защитникам иконопочитания.⁷⁸

После этого указано было возглашать вечную память исповедникам, мученикам и пострадавшим за иконопочитание в VIII и IX веках, именно: Стефану Новому, преподобномученику и исповеднику († 767, пам. 28 ноября), Евфимию († 840, пам. 26 декабря), Феофилу (VIII в., пам. 10 октября), Емелиану († 815‒820, пам. 8 августа), приснопамятным исповедникам, потом Феофилакту († 842‒845, пам. 8 марта), Петру (IX в., пам. 9 октября), Михаилу († 821, пам. 23 мая) и Иосифу († 830, пам. 26 января); также Иоанну († ок. 780, пам. 4 декабря), Николаю († 868, пам. 4 февраля), Георгию († 813‒820, пам. 19 апреля), треблаженным исповедникам и архиепископам, и всем единомудрствующим им епископам. Затем особо: Феодору, всепреподобнейшему игумену Студийскому († 826, пам. 11 ноября), также Исаакию Чудотворцу (пам. 21 сентября) и Иоанникию пророчествующему († 846, пам. 4 ноября), после этого каждому особо: Илариону, преподобнейшему игумену Далматскому († 845, пам. 6 июня), Симеону, преподобнейшему столпнику(† 596, пам. 24 мая), и Феофану, преподобнейшему игумену († 818, пам. 12 марта).

За пением вечной памяти следовали анафематствования. Им предшествовало заявление, что их на себя налагают сами анафематствуемые, именно: «На нас, ревнителей благочестия отцев, переходят их благословения отеческие. Проклятия же получают отцеубийцы и презрители Господних заповедей. Мы им изрекаем проклятие (клятву), которую они сами наложили на себя». Анафематствования чина Православия были, как мы сказали, противопоставлены анафематствованиям иконоборческого собора.

Иконоборцы, не желая понять оснований, по которым Православная Церковь чтит иконы, ни того, в чем состоит ее истинное поклонение иконам, придумали сами к тому свои основания и вследствие почитания православными икон причисляли их к разным еретикам. При этом они обнаружили неправое понимание догматов православной веры. Они преткнулись разумением догмата о воплощении Сына Божия. При ложном понятии о принятой Богом Словом плоти они сливали с неописуемым естеством Бога Слова описуемую и воспринятую Им плоть,⁷⁹ что выражалось в словах их, что Он (Бог Слово) и по воплощении неописуем.⁸⁰ Они отвергали писание икон на том основании, что будто бы оно противоречит нераздельному и неслиянному и ипостасному соединению двух естеств во Христе, и будто бы через это вводится слияние естеств;⁸¹ клеветали на Кафолическую Церковь, будто бы она одинаково думает с Несторием;⁸² приурочивали нечестивое мнение этого еретика к изображению честных икон,⁸³ будто бы Кафолическая Церковь, изображая живописно Христа, отделяет плоть Его от соединившегося с нею Божества, делает через то плоть Господню не обоготворенною, не желая понять, что изображающий живописно человека, не делает его через то бездумным, а напротив, он одухотворен, а картина называется портретов его;⁸⁴ они говорили, будто бы живописец, представляя на иконе Христа Спасителя простым человеком, отделяет Его от Божества, и затем будто бы посредством живописи вводится четверичность,⁸⁵ не желая понять, что хотя Христос и изображается на иконе в человеческом виде, но пишущий икону не верует в четверичность, а только исповедует, что Бог Слово вочеловечился истинно, а не призрачно; клеветали на Церковь, что она впала в идолослужение, и отделившись от нее, думали осудить ее всю, как погрешившую.⁸⁶

Анафематствования, находящиеся в чине Православия и противостоящие указанным, кратки и ясны. По своему содержанию они имеют связь с учением Православной Церкви, изложенным в предыдущей части чина Православия – в предисловии синодика, и служат продолжением его. Для ясности излагаем то и другое вместе.

В чине Православия возглашается: «Исповедающим словом, устами, сердцем, умом, писанием и иконами воплощенное пришествие Слова Божия; верующим, что в Христовой одной и той же Ипостаси находится по существу различное, созданное и несозданное, видимое и невидимое, страстное и бесстрастное, описанное и неописанное, не созданное Божественным существом и принадлежащее человеческому естеству; и это описанное исповедующим и словом, и изображениями, вечная память.

Тем, которые на словах принимают домостроительство спасения, совершенное воплощенным Сыном Божиим, но не хотят, чтобы выражали его видимым образом, и потому устами признают необходимость спасения, но на деле отвергают его, анафема.

Превратно понимающим слово «неописанный» и не желающим, чтобы Иисус Христос, истинный Бог наш, приобщившийся плоти и крови, изображаем был на иконах, анафема».

То же самое было возглашено на VII Вселенском Соборе на последнем заседании, именно: «Кто не исповедует Христа Бога нашего описуемым, тот да будет анафема» (Деян. Всел. Соборов. Изд. 2. Т. VII, стр. 628).

Следующие анафематствования чина Православия направлены против указаний иконоборцев на заповедь: «Не сотвори себе кумира и всякаго подобия», которою запрещалось делать идолов, изображения ложных богов, но которую иконоборцы хотели направить против почитания икон. Почитатели икон на VII Вселенском Соборе, изъясняя истинный смысл заповеди, указали на многие образы в Ветхом Завете, предъизображавшие собою предметы одушевленные, разумные, начиная с херувимов, сделанных Моисеем в скинии по повелению Божию; указали на видения пророческие, в которых под видимыми телесными образами открывалось невидимое. Согласно с этим сказано в чине Православия сперва об иконе Богоматери, порицаемой на соборе иконо­борцев (там же, стр. 489). Возглашается вечная память «знающим, что жезл, скрижали, кивот, свещник, трапеза и кадильница изображали Пресвятую, прообразовали Деву Богородицу Марию. И так как прообразующее Ее не было Ею Самою, Она была Отроковицею и по Богорождении пребывает Девою; то изображающим эту Отроковицу посредством икон или сенно-пишущим Ее, вечная память».

Затем говорится вообще о пророческих видениях: «Знающим и приемлющим, что пророческие видения начертало Само Божество, верующим тому, что пророческий лик, видев, исповедал, что чрез Апостолов к отцам перешло, держащимся писания и неписанного предания, изображающим и чтущим святое, вечная память».

«Тем, кои принимают пророческие видения, но отвергают образы, являвшиеся прежде воплощения Слова, и утверждают, что (пророкам) являлось Самое непостижимое, невидимое Существо, или хотя допускают, что они (пророки) видели образы и начертания, но полагают, что отсюда не следует принимать изображения воплотившегося Слова и страдания Его, понесенные за нас, анафема».

После указаний на образы (символы) и видения пророческие, изображаемые на иконах, в чине Православия сказано об изображениях на иконах евангельских событий: «Тем, кои разумеют слова Моисея: «И снабдите души своя зело, яко не видесте всякого подобия в день, в он же глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня» (Втор.4:15), и умеют верно передать: если видим нечто, воистину видим, как нам сказал сын Громов: «Еже бе исперва, еже слышахом, еже видехом очима нашима, еже узрехом, и руки нашя осязаша, о словеси животнем» (1Ин.1:1). И еще, как сказали иные ученики: «Иже с Ним ядохом и пихом» (Деян.10:41), не только прежде страданий, но и после страданий по воскресении, вечная память».

«Тем, кои слыша слова Спасителя: «Аще бо бысте веровали Моисеови, веровали бысте (убо и) Мне: о Мне бо той писа» (Ин.5:46), и слова Моисея: «Пророка от братии твоея, якоже Мене, возставит тебе Господь Бог твои» (Втор.18:15), говорят, что они принимают слова Пророка, но не желают изображать на своих иконах благодать, возвещенную Пророком, и всемирное спасение, как оно соделалось видимым, как Господь жил с людьми, исцелял страдания и болезни, был распят, был погребен, воскрес – как все за нас потерпел и сотворил; тем, кои всемирные и спасительные дела не желают видеть на иконах, не почитают их и не поклоняются им, анафема».

Это анафематствование кратко было произнесено на VII Вселенском Соборе: «Кто не допускает изображения евангельских повествований, тот да будет анафема» (Деян. Всел. Соборов. Изд. 2. Т. VII, стр. 628).

Вопреки произнесенным на иконоборческом соборе хульным словам против почитания икон, именно: «нечестивое учреждение лжеименных икон не имеет для себя основания ни в Христовом, ни в апостольском, ни в отеческом предании» (там же, стр. 486), словам, ясно и вполне опровергнутым на VII Вселенском Соборе, в чине Православия сказано: «Мы так мыслим, то говорим, что видели пророки, чему научили апостолы, что приняла Церковь, повелели учители, чем умудрилась вселенная, что озарила благодать, показала истина, от чего погибла ложь, чем одолела премудрость, что повелел Христос; мы проповедуем Христа, истинного Бога нашего, и святых Его, воздаем честь словами, в писаниях, в мышлении, в жертвах, в храмах, в иконах. Ему покланяемся и Его почитаем как Бога и Владыку, тех чтим как ближайших Его рабов (в Московской Триоди – угодников) и соответственное (в Киевской Триоди – по любви) воздаем поклонение».

«Тем, кои находятся в иконоборческой ереси и в отступничестве, противном Христу, не желают быть привлеченными к своему спасению законодательством Моисеевым, не хотят, следуя апостольскому учению, жить в благочестии, не желают, повинуясь отеческим поучениям и наставлениям, отстать от своих заблуждений, не убеждаются согласными внушениями всей Церкви, но, предавшись учению иудеев и елинов, без стыда возносят хулу на Первообразного, осмеливаясь восставать на икону, изображающую Его, всем этим, держащимся лживого учения, затыкающим уши к слову Божию и духовному учению, как сгнившим и самим себя отсекшим от церковного общения, анафема».

В печатных Постных Триодях после этих анафематствований иконоборцам находятся анафематствования другим еретикам, затем – опять иконоборцам.

Следуют осуждения:

1) ложно понимающим слова: «Приносяй и Приносимый»

2) Иоанну Италу

3) не монаху Нилу

4) неправильно понимающим слова: «Отец Мой болий Мене есть»

5) Константину Булгарису.

Все эти ереси имели некоторое отношение к учению о почитании икон, и потому, вероятно, об их заблуждениях возглашалось среди анафематствований иконоборцам. Внесение в чин Православия анафематствований упомянутым еретикам могло состояться в XII‒XIII веках, когда упомянутые еретики признаны были Православной Церковью отступниками от нее.

Следующие далее анафематствования иконоборцам почти буквально повторяют те, которые произнесены были на VII Вселенском Соборе. Выписываем их из Постной славянской Триоди:

«Шатающемуся (в Московской Триоди – неистовствующему) соборищу на честныя иконы – анафема.

Приемлющим речения от Божественнаго писания об идолех на честныя иконы Христа Бога нашего и Святых Его – анафема.

Общающимся в видении (в Моск. Триоди – в разуме) досаждающим и безчинствующим (в анафематствованиях VII Вселенского Собора – не принимающим с любовью) честныя иконы – анафема.

Глаголющим, яко кроме Христа Бога нашего, иной нас избави лести идольския – анафема.

Дерзающим глаголати соборной Церкви идолы некогда прияти, яко все утверждение посрамляющим (в Московской Триоди – все таинство развращающим) и христианской вере досаждающим – анафема.

Аще кто христиано-нарицательныя (в Московской Триоди – христиано-оглаголенные) ереси сущаго некоего, и в той жизнь отметнувша, отмщает – анафема.

Аще кто не покланяется Господу нашему Иисусу Христу, на иконе описанному по-человеческому, да будет анафема».⁸⁷

В печатной Постной Триоди неизвестного года, из которой имеется выписка чина Православия в деле архива Св. Синода 1749 года (апреля 27, № 20) ив рукописных чинах: Троицкой книги (XVI в.), в Ростовском (XVII в.), в Новгородском (1632 г.), перед указанными анафематствованиями, начинающимися так: «Возшатавшуся зборищу на честныя иконы анафема», и как мы видели, произнесенными на VII Вселенском Соборе, находятся еще анафематствования, взятые также из деяний того же Собора. В них поименно осуждаются патриархи и другие иконоборцы, именно: «Анастасия, Константина и Никиту, иже в исаврах начальствовавших ересию, яко несвященных и наставники пагубе, анафема (в Ростовском чине – да будут проплати). Феодота, Антония, Иоанна⁸⁸ друг друга приемышком нечестья, анафема (в Ростовском чине – да будут прокляти). Павла иже в Савла развратившагося и Феодора именуемаго Гасти, и Стефана Молита, еще ясе и Феодора Крифина и Лалудия Леонта, и коим же (в Ростовском – к сим же), иже к реченным подобен (в Ростовском – подобие) злочестию, в каковом же аще будет сословии клирическом или сану некоем или начинании и истязан в сих всех пребывающих в их злочестии, да будут прокляти».

В рукописных чинах Вологодском и Московском (XVIII в.) это изложено так: «Анастасию, Константину и Никите, начальником исаврийских ересей, яко скверным и наставником погибели, анафема. Феодоту, Антонию, Иоанну, взаемным другом злоб и другоприемником злочестий – анафема. Павлу в Савла обратившемуся и Феодору, нарицаемому Гавсту, и Стефану Молиту, еще же и Феодору Крифину и Лалудию Льву, и с ним аще кто реченным подобен злочестием в коем любо аще был бы каталогу клироса или достоинства некоего, или начала испытанный, сим всем пребывающим в своем злочестии – анафема».

В Архангельских рукописных чинах Православия из пяти анафематствований иконоборцам, изложенных в Постной Триоди (XVII в.), сохранены лишь два – первое и последнее, а остальные три исключены. Но анафематствования иконоборцам, находящиеся в Постной Триоди, в этих рукописных чинах изложены иначе: к ним прибавлены анафематствования лицам, не почитающим чудеса и святые мощи. Иконоборцы, не почитая мощи и желая показать неуважение к ним, жгли их (Деян. Всел. Соборов. Изд, 2. Т. VII, стр. 16). По определению VII Вселенского Собора, миряне отлучались за то, что осмеливались по примеру еретиков отвергать что-либо из того, что посвящено Церкви, будь то Евангелие или изображение креста, или иконная живопись, или святые останки мученика (там же стр. 594).

Против не почитающих святые мощи в Архангельских чинах находится такое анафематствование: «Спаса нашего и Бога и пречистыя Его рождения Матере, Владычицы нашея Богородицы, и прочих святых предивная чудеса неприемлющим, и мощей их непочитающим, но покушающимся показаньми и словесы философскими, яко немощна отврещи, или по своему зломудрию и мнению протолковати и развращати дерзающим, анафема.

Приемлющим не право речения от Божественнаго писания о идолех и суемудренно приносящим на честныя иконы Христа Бога нашего и Святых Его, и сего ради досаждающим, и безчинствующим честныя иконы, анафема.

Дерзающим не право глаголати, якобы соборней церкви идолы некогда прияти (тако бо злославным иконы нарицати дерзнувшим) и вся таинства Божия церкве развращающим, и христианстей вере досаждающим, анафема.

Глаголющим, яко христиане, яко богом ко иконам приходят, анафема.

Глаголющим зле, яко кроме Христа Бога нашего, иный нас избави лести идольския, анафема.

Общающимся в разуме иконоборцев и досаждающим и безчевствующим честныя иконы, анафема.

Аще кто не почитает и не покланяется Господу нашему Иисусу Христу, на иконе описанному по человечеству, да будет проклят». При этом анафематствовании в чине Архангельском на поле листа написано: «поклонение святым образам».

«Такожде аще кто не почитает и не покланяется Пресвятейшей Владычице нашей Богородице и приснодеве Марии, на иконе описанной, да будет проклят.

Еще же аще кто не почитает и не покланяется апостолам, пророкам и всем святым, описанным на иконах, да будет проклят.

Повсюду неистовствующему соборину на честныя иконы и всем злочестивым их словесем же и описаниям, анафема.

Пребывающим необратно в иконоборческой прелести, и ко всякому слову Божественному и духовному учению уши заткнувшим, яко уже прочее согнившим и от общаго телесе церковнаго самем себе отсекшим, анафема».

В рукописном чине Православия Иркутском (и Московском) подобно тому, как в обоих чинах Архангельских, находятся только два анафематствования из пяти, содержащихся в Постной Триоди – первое и последнее. Другие же сокращенно изложены с прибавлением анафематствований иконоборцам-патриархам и другим лицам поименно также, как в чинах Вологодском и Псковском. Эти анафематствования следующие:

«Неистовствующему соборищу на честныя иконы и приемлющим речения от божественнаго писания о идолех на честныя иконы Христа Бога нашего и Святых Его и обращающимся в разуме, досаждающим и безчевствующим святыя иконы и глаголющим, яко христиане, яко к богам к иконам приходят, анафема.

Глаголющим, яко кроме Христа Бога нашего иный нас избави лести идольския, и дерзающим глаголати соборней церкви идолы некогда прияти, яко все таинство развращающим и христианстей вере досаждающим, анафема.

Аще кто христианоглагольныя ереси суща некоего или в той жизни отметнувша, отмщает, анафема.

Вся, кроме церковнаго предания и учения изображения святых и приснопамятных отец, обновляемая или по сем содеянная, и вся, яже на святыя патриархи Германа, Тарасия, Никифора, Мефодия, Игнатия, Фотия, Стефана, Антония и Николая, писанная или глаголенная, анафема».

Затем: «Анастасию, Константину и Никите, начальникам исаврийских ересей яко скверным и наставником погибели, Феодоту, Антонию и Иоанну, взаемным друг другом злобы и другоприемником злочестия, анафема» и т.д., также как в Вологодском и Псковском чинах.

В России бывали иконоборцы своего рода – из чиста раскольников. Они не имели уважения к иконам Православной Церкви, написанным после патриарха Никона, рисованным не так, как бы им хотелось; поносили их и простирали свою дерзость еще далее в оскорблении святыни и тем вызвали себе анафематствования.⁸⁹

Так, находим в чине Иркутском (который был и Московским) следующее:

«В 7205 (1697 г. – Ред.) году месяца Ианнуария против 5 числа у притвора Василия Блаженнаго, что на рве, писанное на деке истое изображение иконы Знамения Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии с Превечным Младенцем некто проклятый богоотступник и враг Божий, ругательно, яко пес, такое изображение калом человеческим дерзнул замарати, и аще истинно о сем не покается, со всеми своими единомысленники, да будет анафема».

Иногда раскольники при хулении икон Православной Церкви желали осудить обряды ее, изображаемые на иконах, например перстосложение, употребляемое при крестном знамении. Оскорбление, сделанное иконе с этой мыслью, было анафематствовано в чинах Православия: Вивлиофики (во втором списке), в Архангельских и Иркутском, именно: «В Чюдове монастыре прошлаго 193 лета (1685 г. – Ред.) Февруалиа месяца в 5 день, изображенную руку правую на деке, сложение имущую перстов, по преданию Святых Апостол и Святых отец, како сложа персты исповедующе в сложении Святую Троицу Отца, и Сына и Святаго Духа, три Ипостаси, Божеством едино, всем христианом подобает крест на себе изображати, яко и святаго Апостола Андрея Первозваннаго рука сложение перстов имущи сицево, воистинствует. Некто враг человек и раскольник, деготь со смолою смешав, дерзнул заливати, ненавидя в сложении том исповедания Святыя Троицы, той да будет проклят».

В ныне (в 1879 г., и уповаем, вновь паки. – Ред.) совершаемом чине Православия возглашается следующее анафематствование иконоборцам: «Ругающимся и хулящим святыя иконы, ихже святая Церковь к воспоминанию дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения взирающих на оныя к благочестию и к оных подражанию приемлет, и глаголющим оныя быти идолы, анафема».

Хотя чин Православия установлен был по случаю восстановления почитания икон и своим содержанием имел главным образом хвалу иконопочитателям и анафематствования иконоборцам; но надобно полагать, что первоначальный чин заключал в себе анафематствования и еретикам, бывшим до IX века, к которым иконоборство имело отношение, в учении которых находило опору себе. На VII Вселенском Соборе при возглашении анафемы иконоборцам анафематствовали и других еретиков (Деян. Всел. Соборов. Изд. 2. Т. VII, стр. 212‒219, 337, 346 и др.).

В первоначальный чин Православия почти буквально вошли анафематствования, произнесенные иконоборцам на VII Вселенском Соборе. Весьма естественно, что тогда же внесены были в чин и анафематствования VII Вселенского Собора прежде бывшим еретикам, учения которых послужили основанием для иконоборства. В чинах Православия, считаемых нами самыми древними, именно: находящихся в печатных Постных Триодях, предаются анафеме еретики, искажавшие учение о воплощении Сына Божия и тем нанесшие вред учению о почитании икон, а именно: Арий, Несторий, монофизиты и монофелиты. Между этими еретиками не упоминается только Македоний. Анафематствования, находящиеся в печатных Постных Триодях, также и в рукописном Иркутском чине следующие:

«Арию, первому богоборцу и начальнику ересей, анафема.

Петру Киафу⁹⁰ безумному, глаголющему: «Святый Безсмертный, распныйся нас ради», анафема.

Несторию Фелиату,⁹¹ страдательную быти Святую Троицу глаголющему, анафема.

Валентину злочестивому, безумному, анафема.

Павлу Самосатенскому и Феодотиону, того учителю и единомудрому, с иным Несторием безумным, анафема.

Петрови окаянному еретику и Волку, Петрови нареченному, анафема.

Евтиху же и Савелию зломудрствующим, анафема.

Иакову Арменину Станстолу, Диоскору патриарху Александрийскому и Севиру злочестивому, вкупе с Сергием, Павлом и Пиром единомудрствующим, и с Сергием учеником Волка Петра, анафема.

Всем Евтихианистом и единоволником,⁹² Иаковитом и Арцивуритом, и просте всем еретиком, анафема».

Во втором чине Вивлиофики эти анафематствования изложены сокращенно, именно:

«Арию, первому богоборцу и начальнику ересей, анафема.

Несторию богоотметному, страдателную быти Святую Троицу глаголющему, анафема.

Всем Евтихианистом и единоволником, и Иаковитом, и Арцивуритом, и прочим всем еретикам, анафема».

В чинах Вологодском и Псковском (XVIII в.) к анафематствованиям, поражающим древних еретиков, буквально сходным с помещенными в печатных Постных Триодях, присоединяется анафематствование Македонию, именно: «Македонию духоборцу и его единомышленникам, анафема».

В Ростовском и Соловецком чинах из числа упомянутых в Постных Триодях древних еретиков назван только Несторий. Анафематствование ему здесь особое, в котором показывается отношение учения Нестория к почитанию икон Богородицы и праздника Благовещения, именно: «Несторий еретик, иже хулу подвиже святей Владычицы нашей Богородицы и приснодеве Марии не наречею Богородицу, но Христородицу, и вей мудрствовавший ему да будут прокляти. Мы же исповедуем словом и усты, сердцем и умом истинную Богородицу, а не Христородицу, родившую истиннаго Бога Иисуса Христа, и икону ея должни есмы почитати и славити. И благодарити и покланятися, яко Самой оной, а не яко иной. Ниже бо терпит приати разлучение отшоду иконное имя своего⁹³ первообразное изображающи, почитается первообразное иконным именованием. И аще кто не покланяется Богородици на иконе написанной, да будет проклят. Того же окаяннаго Несториа ересь и ныне застарелася в людех вневегласех, иже хулят⁹⁴ праздник святыя Богородицы в Благовещение никакого дела не делают,⁹⁵ но глаголют яко безчястен есть день той, и аще сия не остануть злых своих обычаи, да будут прокляти. Мы же вернии, несторьева предания отметаем. Святую же⁹⁶ истинную Богородицу исповедуем, кланяемся и почитаем праздникы ея. Благовещениа же день, начальный праздник спасению нашему начаток в оньже врази суще земнии с небесными, смирихомся с Богом, и Бог человеком сниде, возведе нас от небытия в бытие да добро есть нам в тыи дни, всяка дело о Бозе наченше и кончати» (особо об этом анафематствовании см. далее).

Анафематствования еретикам, осужденным на Вселенских Соборах, в Архангельском чине пространнее предыдущих и изложены в резких выражениях.

В связи с анафематствованиями возглашается вечная память:

а) отцам, бывшим на этих Соборах

б) царям – покровителям Православной Церкви, при которых были Соборы.

Излагаем здесь то и другое, и третье в полноте. После возгласа: «Сия вера апостольская; сия вера святых отец; сия вера православная; сия вера вселенную утверди», сказано: «О сих проповедники благочестия братско же и отчелюбезно в славу и честь благочестия, о нем же подвизашеся, восхваляем. И глаголем: святаго вселенскаго перваго собора Право­славным Святым Отцем, сошедшимся первое в Никеи, повелением равноапостольнаго Царя Константина на Ария суемудреннаго, хулящаго Сына Божия, иже и осудиша и анафеме предаша его, и вся с ним единомысленники его извергоша и проклята.

Православную же веру утвердиша и Единосущна Отцу Сына Божия проповедаша, и Творца всяческих, а не тварь, но Бога истинна и Владыку и Господа всех, по пророку, глаголющему: «Из чрева прежде денницы родих Тя». И символ Православный нашея⁹⁷ веры предаша. И святую Христову Пасху праздновати установиша, якоже и ныне мы православнии держим.

Сего святаго перваго собора святым отцем, предводителем, яко воистину архиереем Божиим, и православия защитником и учителем вселенским, Сильвестру Папе Римскому; Патриархом Митрофану, Александру Константинопольским; Александру с Афанасием Александрийским; Евстафию Антиохийскому; Макарию Иерусалимскому; Николаю чюдотворцу Мирликийскому и всем того святаго собора святым отцем и учителем вселенныя тремстом осминадесяти,⁹⁸ вечная память.

Втораго святаго вселенскаго собора святых отец, сошедшихся в Константине граде, в царство Феодосия Великаго, на злочестивого Македония духоборца, иже и осудивше его, и извергоша, и проклятию со всеми единомысленники его предаша. Православную же веру утвердиша, и Пресвятаго Духа Единосущна Отцу и Сыну, славити научиша. Сего святаго собора предстателем, Пастырем, Учителем Православия и Патриархом вселенныя Григорию Богослову, Нектарию Константинопольскому, Тимофею Александрийскому, Кириллу. Иерусалимскому, Мелетию Антиохийскому, Григорию Нисскому, Амфилохию Иконийскому, и всем того святаго собора отцем, и учителем вселенныя ступятидесятим, вечная память.

Третияго святаго вселенскаго собора святых отец, сошедшихся в Ефесе, в царство Феодосия Малаго на злочестиваго Нестория, хулившаго Пресвятую Богородицу, и на Сына Божия блядословяща, иже и осудивше его извергоша, и со всеми его единомышленники анафеме предаша. Православную же веру утвердиша и вресноту истинную Богородицу Пресвятую Деву показаша, Владычицу и Госпожу всея твари исповедаша и из Нея без семене воплощагося Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия, и Бога истиннаго проповедаша. Сего святаго собора председателем святым отцем патриархом, и учителем вселенныя, Кириллу Иерусалимскому, правящему место Келестина папы Римскаго, Ювеналию Иерусалимскому, Иоанну Антиохийскому, Мемнону Ефесскому, и прочим всем того святаго собора святым отцем двусту, вечная память.

Четвертаго святаго вселенскаго собора святых отец сошедшихся в Халкидоне, в царство Маркианово, на Диоскора и Евтиха злочестивых, хулящих Сына Божия и Божество страстно глаголющих: того убо ради сих в таковей прелести пребывающих, сей св. собор изверже и прокля. Изгласиша же и научиша исповедати Сына Божия совершенна Бога и совершенна человека, в двою естеству неслитно познаваема, естеством, но не ипостасию. Сего св. собора председателем св. отцем учителем вселенныя, патриархом православным, Анатолию Константинопольскому, Ювеналию Иерусалимскому, Максиму Антиохийскому, митрополитом Анастасию Селунскому, Стефану Ефесскому и прочим всем того святаго собора святым отцем шестистам тридесяти, вечная память.

Пятаго святаго вселенскаго собора святых отец, сошедшихся в Константине граде, в царство Иустиниана Великаго на злочестивыя еретики: Оригена, Дидима и Евагриа, хулящих догматы Христове церкве. Того убо ради сей святый собор сих ересеначальников, и вся нечестивая их веления; и яже на четвертый святый на вселенский собор возрастшия противныя главизны, рекше списания и ереси, проклят и отверже. И святаго собора иже в Халкидоне, правоверная⁹⁹ и спасенная повеления его вся утверди. Святаго сего собора, старейшинам и патриархом вселенским, Православия защитником Евтихию Константинопольскому, Аполинарию Александрийскому, Домну Антиохийскому, Евтихию Иерусалимскому и прочим всем того святаго собора святым отцем сту шестидесяти пяти, вечная память.

Шестаго святаго вселенскаго собора святых отец, сошедшихся в Константине граде, в царство Константина Брадатаго на злочестивыя ересеначалышки на Онория Римскаго, Феодора Аранскаго, Сергия и Пира Константиноградских, единоволников и на прочих союз правоверия разрушите хотящих еретиков. Сего ради сей святый вселенский собор, прежде писанныя еретики, яко Богоборцы проклят, и вся хулная их повеления отверже. И тем подобная мудрствуюищх анафеме подложи. Правоверная же повеления, яснее сей святый собор изгласив, Две воли, и два естества и действа, Божества и человечества известиша имети, Господу нашему Иисусу Христу и по воплощении, во единой Ипостаси, не в разделении лиц. Сего святаго собора предстателем, яко воистинну архиереем Божиим: Георгию Константиноградскому, Феофану Антиохийскому, Андрею Критскому, Григорию Акраганскому, и всем того святаго¹⁰⁰ собора иерархом и святым отцем сту седмидесятим, вечная память.

Седьмаго святаго вселенскаго собора святых отец, сошедшихся в Никеи, в царство благовернаго царя Константина и Ирины матери его, на злочестивыя ругатели и безбожныя иконоборители, и на отметающия святых и честных икон поклонение. Того убо ради сей святый собор от всея вселенныя собранный, тех злочестивых ругателей и безбожных иконоборителей, яко врагов истины от полноты Христовы церкве, яко некую нестерпную скверну всех извергоша, и проклятию вечному предаша. Святую же Христову икону, сиречь образ, по Апостольскому свыше и отеческому древнему преданию на честь Господню воображаемому,¹⁰¹ покланятися и почитати, всем судом утвердиша и запечаташа. Тако бо честному кресту покланяющеся, на немже животворивое распростерто бысть тело Господне, еже на очищение мира кровь источи. Еще же и образу креста из яковыя либо вещи устроенному, имже беси отгоними бывают, и страсти исцеляются, покланятися и почитати повелеша. Того ради яже единою на первообразном сотворившияся благодати и силы, даже и до тех образов с подобным действом сопроисходити в вечныя роды утвердиша. Паки и самую Христову икону, рекше образ не в таковых начертаниих честь и поклонение утвердиша имети, но на Того Самаго нас ради человеколюбно вочеловечшася, и за ны умерша, сию честь и поклонение, возносити повелеша несумиенно.

Такожде и церквам святым, и гробом, и мощем святых, верно покланятися научиша тех прославльшаго величаюхце Господа. Не токмо же Христове иконе, но и Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, и всех святых священным воображениям, по равенству первообразнаго величествия и чести, почитати и покланятися утвердиша. И тако еже к Богу приближения насладившеся, освящаемся благодатию Его, якоже нам сей святый вселенский собор добре предаде и утверди. Чиноначальником же священнаго сего ополчения: Адриану Папе Римскому. Патриархом Тарасию Константинопольскому, Политиану Александрийскому, Феодориту Антиохийскому, Илии Иерусалимскому; купно всем иерархом яко воистинну архиереем Божиим, Православия защитником и учителем всатенныя и всем тою святаго собора, святым отцем сту шестидесяти седми, вечная память.

В благочестивом скончании бывшим приснопамятным, православным всюду по вселенней, Архиереем Божиим: святейшим патриархом, преосвященным митрополитом, архиепископом и епископом, и преподобным отцем и исповедником, трудившимся в различныя времена и лета во исповедании Христове, якобы воистину пастырем Христова стада и защитником православныя Христианския нашея веры, и хранителем догмат Христовы Церкве, бывшим на всех седми вселенских и девяти поместных православных соборех, вечная память.

Во блаженном скончании, всюду по вселенней преподобным отцем нашим, пустынножителем, в посте просиявшим, и преподобномучеником, и исповедником, и священномучеником, и всем страдавшим имени ради Христова, мучеником, и мученицам, и преподобным женам в посте просиявшим, и всем праведным и святым, сохранившим заповеди Христовы, и подвизавшимся добре, даже до исхода жизни своея неподвижно, вечная память

В благочестивом скончании первому христианскому, благоверному, и христолюбивому великому Государю царю Константину Равноапостольному и ма­тери его христолюбивой великой царице Елене,¹⁰² иже и первый собор святых отец вселенский составиша, и животворящий крест Христов взыскаша, и вся святая и Богопроходимая места изобретоша, и всем верным в поклонение и честь Божию яве сотвориша и церкви Христовы повсюду воздвигоша, вечная память.

Во благочестивом скончании бывшим приснопамятным, Христолюбивым греческим православным царем, иже в различная времена и лета, в защищение благочестивых догматов Божия церкве, на посрамление же и истребление злочестивых еретиков и их ересей от всея вселенныя святых отец собиравшим; купно же со святыми отцы, и онем православным царем подвизавшимся¹⁰³ делы и словесы из всея души своея о состоянии благочестивых догмат Божия церкве: Феодосию великому, составлынему вторый Вселенский¹⁰⁴ собор. Феодосию юному, составлынему третий Вселенский собор. Маркиану и Пульхерии, составльшим четвертый Вселенский собор. Иустиниану великому, составльшему пятый Вселенский собор. Константину Брадатому, составльшему шестый Вселенский собор. И Христолюбивому царю Константину и святой матери его царице Ирине седьмый Вселенский собор святых отец собравшим, на истребление иконоборныя ереси, и прокленшим вся иконоборцы. Утвердившим же святых икон поклонение, вечная память.

Во блаженном скончании православному греческому Христолюбивому царю Михаилу и матери его святой царице Блаженной Феодоре. И святейшему Мефодию патриарху константинопольскому, второе собравшим святых отец Вселенский седьмый собор на осуждение проклятых иконоборцев.

И тако сошедшеся вси православия наставницы, архиереи же, и священницы и иноци, светло и яве православие проповедаша, и Божия церковь во всю лепоту облечеся; паки святых икон поклонение утвердиша, и праздник сей в незабытную память узакониша вечно. Нечестивыя же и зловерныя и хулники святым иконам, к тому же и вся еретики проклинашпо предаша, и анафеме вечно. Того ради день сей празднующе днесь, православным онем царем, и святым и Божественным отцем нашим подвизавшимся о благочестии, и о православней и здравей вере, и о святых икон укреплении же и поклонении, яко еже нас ради велие сие таинство Божияго устроения, ясно укрепиша и нроповедаша, убо благодарение и вечную память приношаем о них сице глаголюще, вечная память.

И всем приснопамятным благочестивым греческим царем православным, и благоверным царицам, и чадом их, подвизавшимся о укреплении апостольских и отеческих догмат Божия церкве и во благочестии почившим, вечная память.

Сия якоже благословения Святых Отец, от них на нас сынов ревнителей их Благочестия преходят».

Затем следуют анафематствования иконоборцам, отчасти те же совершенно, которые читаем в печатных Постных Триодях, отчасти с добавлением, именно:

Такожде и клятвы ересеначальницы, отцеубийцы и владычних заповедей презиратели приемлют. Тем же обще вси, елико благочестия исполнение, тако им клятву, юже они сами себе наложиша, нанесем.

Словом убо, воплощенное смотрение Божия Слова приемлющим, видети же сие иконами нетерпящим, и сего ради глаголом убо приимати изображающим, вещию же иконняго начертания спасение наше отметающим, анафема.

Пребывающим в иконоборней ереси, паче же Христоборнем отступлении, и ниже моисейским законоположением, ко спасению своему привестися хотящим, ниже апостольскими учении жительствовати во благочестии изволяющим, ниже отеческими поучении и наставлении повинующимся отвратитися своея прелести, ниже согласием во всей Вселенней Церквей Божиих умоляющимся; но единою самех себе части Иудеов, и Еллинов подложивших, и всемирное спасение во иконах не приемлющим, яко виден, яко поживе со человеки, яко страсти и недуг и неисцельныя исцели и чюдеса многа сотвори, яко распят бысть, яко погребен, яко поста, яко вознесеся, яко вся яже о нас пострада же и сотвори; сия убо всего мира спасительная дела Христова во иконах зрети не хотящим, ниже чтущим сия, пи покланяющимся, анафема.

Спаса нашего и Бога и Пречистыя Его рождшия Матерс, Владычицы нашея Богородицы, и прочих святых предивная чюдеса неприемлющим, и мощей их непочитающим, но покушающимся показании и словесы философскими, яко немощна отврещи или по своему зломудрию и мнению протолковати, и развращати дерзающим, анафема.

Приемлющим неправо речения от Божественнаго писания о идолех и суемудренно приносящим на честныя иконы Христа Бога нашего и святых Его, и сего ради досаждающим, и бсзчествующим честныя иконы, анафема.

Дерзающим неправо глаголати, якобы соборней церкви идолы некогда прияти, (тако бо злославным иконы нарицати дерзнувшим) и вся таинства Божия Церкве развращающим, и христианстей вере досаждающим, анафема.

Глаголющим, яко христиане, яко Богом ко иконам приходят, анафема.

Глаголющим зле, яко кроме Христа Бога нашего, иный нас избави лести идольския, анафема.

Общающимся в разуме иконоборцев и досаждающим, и безчествующим честныя иконы, анафема.

Аще кто не почитает и не покланяется Господу нашему Иисусу Христу на иконе описанному по человеческому, да будет проклят.

Такожде аще кто не почитает и не покланяется Пресвятейшей Владычице нашей Богородице, и присно Деве Марии на иконе описанной, да будет проклят.

Еще же аще кто не почитает и не покланяется Апостолом, Пророком и всем Святым, описанным на иконах, да будет проклят.

Повсюду неистовствующему соборищу на честныя иконы, и всем злочсстивым их словесем же и списаниям, анафема.

Пребывающим необратно в иконоборной прелести, и ко всякому слову Божественному и духовному учению уши заткнувшим, яко уже прочее согнившим, и от общаго телесе церковнаго самем себе отсекшим, анафема.

Арию первому богоборцу и ересеначальнику, безглавному зверю, окаянному человеку, второму Иуде, необратному разбойнику, безбоязненному святыя веры разорителю, врагу Божию, сыну погибели, со всеми его единомыслснниками от всея Христовы церкве, анафема.

Второму злочестивому Македонию духоборцу, врагу правыя веры, защитнику Ариеву, с Савелием Ливийским, и со Аполинарием Лаодикийским и со единомысленники их, анафема.

Третиему Несторию злочестивому, хулившему Пресвятую Богородицу, волку Христова стада, а не пастырю, и соединомысленники его, анафема.

Еще же Диоскору злочестивому со Евтихом развращающим Божия церкве догматы, и к Божеству страсти прилагающим и соединомысленники их, анафема.

Такожде Оригену злочестивому и Евагрию, и Дидиму, нечестивым исписаниям их, анафема.

К сим же Онорию Ромскому, Феодору Аранскому, Сергию и Пиру, и прочим единоволником и ересеначалником, со всеми их клевреты отдравшимся от полноты Божия церкве, и без покаяния пребывшим необратно, анафема.

Первому злейшему иконоборцу, паче же христоборцу, зверю зловерному прельщенному от дву псов евреев, демонскому слуге, богопротивному ратнику Божия церкве, мучителю глаголя, а не царю Льву Исаврянину, и его псевдопатриарху Анастасию, гонителю Христова стада, а не пастырю, и стаинники их, анафема.

Сего злеименнаго¹⁰⁵ злаго зверя, второму иконоборцу, скверному от роду его, тирану, а не царю, хулнику на Вышняго, ругателю церковному, окаянному человеку, глаголю Константину Гноемотылному и стаинники его всеми, анафема.

Но паки тезоименному злому первому зверю, зловерному второму адову псу, безглавному змию, ратнику Божия церкве, мучителю рабов Христовых, а не царю Льву Арменину и его стаиннику второму Арию псевдопатриарху Адонию, злейшим иконобор­цем, паче же христоборцем, и соединомудренники их, анафема.

Всем еретиком зловерным, Севирианом, Манихианом, Евкратианом, Водопредстателем, Евномианом, Арианом, Македонианом, Наватианом, Саватианом, Шуим, Четыренадесятником, Тетрадитом, Аполинаристом, Монтагиктом, Петрианом, Савелианом, Павликианом, Диоскорианом, Евтихианом, Богомилианом, Евдоксианом, Неподобным, Фотинианом, Маркеллианом, Донатианом, Лютераном, Калвинистом,

Унеятом, Схисматиком,¹⁰⁶ отступником, раскольником... анафема» (см. далее анафематствования раскольникам).

В Киевском чине почти все анафематствования направлены против древних еретиков.

В составленном в 1766 году чине Православия, поныне совершаемом (до 1917 г. – Ред.), не упоминаются ни имена древних еретиков, ни названия ересей.

После 1156 года внесены были в чин Православия анафематствования неправильно объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый». Эти слова произносятся архиереем или иереем на литургии св. Василия Великого и св. Иоанна Златоустого, в молитве, тайно читаемой при пении Херувимской песни. Они в царствование Мануила Комнина послужили предметом большого спора. В тот век диалектических споров не много требовалось к тому, чтобы возникло и развилось новое ложное учение и взволновало бы общество верующих. Однажды некто Василий совершал свое обычное служение в храме апостола св. Иоанна Богослова в предместьи города. Пришли туда некоторые лица послушать его, но послушать, говорит историк, слухом лукавым и неприязненным. Объясняя какое-то отделение Евангелия, Василий сказал, что один и тот же Сын Божий бывает жертвой и вместе с Отцом приемлет жертву. Они тотчас подхватили эти слова и, идучи дорогой, осмеивали их со всех сторон, говоря, что если принести жертву значит одно, а принять ее – другое, то Василий вводит две Ипостаси. К этим лицам, осуждавшим учение св. Церкви, присоединились и другие люди, известные своей ученостью (Иоанн Киннам. Визант. историки, изд. СПб. Дух. Акад. 1859 г. Т. I, стр. 144‒145). Таковы, во-первых, Сатирих, по прозванию Пантевген, избранный на Антиохийский престол, но не получивший рукоположения. Он превосходил других и мудростью, и силой слова. Во-вторых, Евстафий Диррахийский; в-третьих, Михаил Фессалоникийский, который украшал собой кафедру ритора, а также восходил на амвон для евангельской проповеди; в-четвертых, Никифор Василак, толковавший Послания Павла к Церквам и блеском своего красноречия проливавший свет на те апостольские изречения, которые затемнены неясностью и преисполнены духовной глубины (Никита Хониат. Визант. историки. Изд. СПб. Дух. Акад., 1859 г. Т. I, стр. 273). Все они и последователи их утверждали, что Сын Божий принес крестную смерть одному Богу Отцу, и не допускали, чтобы жертва была принесена и Самому Слову, принесшему ее. Против такого учения восстали многие из православных учителей и ревностно защищали древнее учение Православной Церкви, говоря, что жертва была принесена и Самому Сыну, единосущному и нераздельному с Богом Отцом и Святым Духом. Они так выражали это учение: «Принятое Словом естество (υποτιθέμενη φύση – assumta natura) принесло собственную кровь не Отцу только, но и Божеству Единородному. Если приносимое Отцу приносится Богом Словом (ибо никто, говорит Господь, не приходит к Отцу иначе, как только чрез Меня); то каким образом могла быть принесена эта жертва, не быв наперед принесена Божеству Единородного? Если жертва приносилась Божеству Отца, и то же самое Божество содержится и в Единородном Сыне; то что препятствует сказать, что эта жертва принесена была также и Божеству Единородного? Св. Василий Великий в таинственном смысле приписывает совершение священного таинства Христу Спасителю, говоря: «Ты еси Приносящий и Приносимый, и Принимающий». Должно обращать внимание и на слова священнодействующих лиц, произносимые ежедневно: «закаляется Агнец» (Tafel. Supplementa hisloriae eccl. graec. Sec. XII. Annae Comnenae suppl. 1832, p. 8, 23). Такого рода мысли не успокоили любителей словопрения.

Сотирих, не довольствуясь распространением устно своего нового учения, изложил его в своем сочинении. В нем он старался диалектическими оборотами речи опровергнуть учение Православной Церкви. Его сочинение, по отзыву историка Иоанна Киннама, составляло прекрасную речь, имевшую что-то сходное с Платоновыми разговорами, только в этой речи он наговорил много нелепостей (Иоанн Киннам. Визант. историки. Изд. СПб. Дух. Акад., 1859 г. Т. I, стр. 195).¹⁰⁷

Это сочинение, написанное лицом, превосходив­шим других мудростью и силой слова, с приемами ученых сочинений, с внушением читателю, что в сочинении излагается истинное учение о Божестве, увлекло многих (там же, стр. 194).

Царь Мануил узнал о спорном вопросе и принял дея­тельное участие в решении его. Мануил, по свидетельству историка, владел красноречием и был богато наделен от природы приятным даром слова. Он писал красноречивые послания, сочинял огласительные слова, называвшиеся селенциями, и читал их вслух всем. Впоследствии он мало-помалу дошел и до Божественных догматов и начал рассуждать о Боге. Часто прикрываясь недоумением, он предлагал вопросы из Писания, доискивался их решения, собирая и испрашивая всех, кто отличался ученостью (ibid.). При таком душевном настроении новое учение заняло царя. Узнав, что многие из священнослужителей держатся нового учения, и что оно распространяется быстро в обществе, он решился созвать Собор из лиц просвещенных и им предложил рассмотрение вновь явившегося учения.

Собор состоялся в 1156 году (Halduini. Conciliorum collectio. Vol. VI, pars. 2, en Index 1156 an.) в присутствии самого императора и патриархов: Константинопольского и Иерусалимского, архиепископов Булгарии и Кипра, двадцати трех других митрополитов и епископов, многих сенаторов и людей священного чина. Собор рассмотрел новое учение и отвергнул его, как противное и здравому смыслу, и верованию святой Церкви о принесении во время страданий Господом Богом и Спасом нашим Иисусом Христом тела и крови за очищение грехов наших и о ежедневно совершаемом священнодействии, состоящем во святом совершении Животворящих Таин (Tafel). Осуждение неправого объяснения слов «Приносяй и Приносимый» внесено было и в чин Православия. В анафематствованиях было изложено ложное учение заблудших и истиное – Православной Церкви.

В России не были известны лица, держащиеся неправого учения, но само учение не совсем там было неизвестно, так как на Соборе 1156 года присустствовал русский митрополит Константин (Tafel. Supplementahistoriaeeccl. graec. Sec. XII. Annae Comnenae suppl., 1832, p. 22).

Анафематствования неправо объясняющим слова: «Приносяй и Приносимый», находятся в старых славянских печатных Триодях и не встречаются, кроме первого из них, в рукописных чинах. Первое же находится в Новгородских чинах 1560 и 1632 года. Эти анафематствования следующие:

«Тем, кои примешивают некоторые нелепости к неизреченному таинству искупления Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и мудрствуют, что не свойственно Иисусу Христу, как Богу, покланяться в виде раба неприступному Богу, а это свойственно человеку, анафема.

Тем, кои неблагочестиво рассуждают о разделении двух естеств неизреченно, не слитно, не раздельно соединенных в Иисусе Христе, а зло объясняют и говорят, что воспринятое (человеческое естество) есть иное не только но естеству, но по достоинству, и что в нем (Господь) служит Богу и приносит служение Богу рабское, и воздает должную честь подобно служебным духам, служа Богу и покланялся рабски; тем, кои учат, что Он, восприяв человечество, был великий Архиерей, а не Бог Слово, потом – что Он был человеком; тем, кои дерзают таким образом разделять единаго Христа Господа нашего и Бога, анафема.

Тем, кои утверждают, что Господь наш Иисус Хрис­тос принес за наше спасение жертву тела и крови Богу Отцу, но Сам не принимал ее вместе с Отцом, как прилично Богу и Единородному Сыну Его, равно и Дух Святой не имел в том участия, таковым, как отнимающим у Бога Слова и равночестнаго Ему Духа святую Божественную важность, анафема.

Тем, кои не принимают, что жертва, приносимая ежедневно служителями тайн Божиих, приносится Святой Троице, таковым, как противникам святых отцов – Василия Великого и Иоанна Златоустого, с коими согласны все прочие отцы, анафема.

Тем, кои слыша слова Спасителя, заповедующаго о таинстве священнодействия: «Творите сие в Мое воспоминание», не только не исполняют этой заповеди, но еще осмеливаются утверждать, что жертва, приносимая служителями Божиими за всеобщее искупление и исцеление человеческаго естества, только по видимому напоминает ту жертву тела и крови, которая принесена на кресте Спасителем нашим Иисусом Христом, и потому хотят уверить себя, что жертва, приносимая священниками не та, которая вначале совершена была Спасителем, что первая имеет отношение к сей последней только мнимое (фантастическое); тем, кои так унижают таинство священнодействия, которое служит для нас залогом для жизни будущей, и которое, по словам св. Златоустаго в толкованиях на многие места Апостола Павла, обновляет ту жертву, анафема».

После анафематствований неправо толковавшим слова: «Приносяй и Приносимый», в печатных старинных Постных Триодях находятся анафематствования учению Иоанна Итала.¹⁰⁸

Это был ученый родом из Италии, и потому называвшийся Италом. Сблизившись в Константинополе со схоластиками и с людьми учеными, Итал от них получил образование. Он посвятил себя философии и был слушателем знаменитого в то время благочестивого константинопольского философа Михаила Пселла. Крайне дерзкий и надменный, думавший о себе, что имеет преимущество перед всеми, упражняясь в диалектике, Итал вступал в споры со всеми и ежедневно производил шум в публичных собраниях, сплетал софистические двусмысленности, а через это достиг того, что народная молва стала превозносить имя его. Даже император Дука и его братья приблизили его к себе и ставили его на втором месте после Пселла. Когда греки во время войны с римлянами пожелали овладеть Лонгобардией и Италией, император послал Итала, как человека, близкого к нему и знающего обычаи итальянцев, с поручением в Епидами. Но Итал изменил императору и, боясь чтобы не схватили его, бежал в Рим. Впоследствии он раскаялся, обратился с просьбой к императору о помиловании и по его приказанию возвратился в Константинополь. Там спустя несколько времени по пострижении Пселла и по удалении его в монастырь возведен был на его место на кафедру философии. К Италу стекалось много молодых людей слушать учение Прокла и Платона, Порфирия и Ямвлиха, и особенно Аристотеля. Но Итал так пристрастился к древним языческим мудрецам, что начал ставить их выше отцов Церкви, даже апостолов. Рассевая дерзко с кафедры языческие заблуждения, он относился к христианской вере без всякого уважения, с пренебрежением. Учение Итала произвело волнение в обществе и вызвало против себя голос пастырей Церкви, ревностных обличителей. Император Алексий Комнин употреблял разные меры к вразумлению его и старался обратить его на путь истины посредством предстоятеля Константинопольской Церкви Евстратия Гарида. Но тот сам заразился мнениями Итала и склонился на его сторону. Произошло народное возмущение. Народ константинопольский собрался в церковь и требовал Итала, и вероятно сбросил бы его сверху на пол, если бы Итал не взошел тайно на кровлю священного храма и не скрылся в одном сокровенном углу (Анна Комнина. Визант. истор. Изд. СПб. Дух. Акад. 1859 г. Т. 1, стр. 245‒253).

При распространении зловредного учения святая Церковь, не видя со стороны Иоанна раскаяния, почла нужным употребить против него данную ей от Бога власть. Собор пастырей поручил архидиакону Никите изложить сокращенно заблуждения лжефилософа. Никита представил их в одиннадцати главах (Cave Script, eccles. histor. liter. Sec. XI, p. 537‒538).

Пастыри Церкви по рассмотрении представили их императору, а он приказал с амвона в Великой церкви предать их проклятию, так чтобы весь народ слушал и провозглашал им анафему. Несмотря на это, Итал не смирился, но многим публично внушал свои заблуждения и несмотря на убеждения царя, бесчинно неистовствовал. По этой причине он сам был предан проклятию. Это заставило его смириться и раскаяться. Тогда наказание было несколько облегчено. Хотя учение его и предавалось проклятию, но имя его только косвенно, темно и не для многих явно осуждалось церковною анафемою. Анафематствования были внесены в Триоди в чин Православия (Allatius De couses. Orient et Occident Lib. II, p. 10).

В последующее время Итал изменил свой образ мыслей. Отказался допускать переселение душ и оскорблять честные иконы святых, учение же об идеях старался приноровить к православному образу мыслей и не скрывал, что сам осуждает себя зато, в чем некогда заблуждался (Анна Комнина. Сказание о делах царя Алексия Комнина. Визант. историки. Изд. СПб. Дух. Акад. 1859 г. Т. 1, стр. 253‒254).

Трудно определить время, когда был осужден Иоанн Итал. Но на основании места в упомянутом сочинении Анны Комниной об Алексие Комнине, в котором изложено об Итале, полагают, что это произошло много прежде, нежели Алексий Комнин стал гнать богомилов (Tafel. Suppllementa historiae. graec. Sec. XII. Annae Comnenae. suppl. 1832, p. 12).

У Каве же сказано, что Никита, написавший анафематствования против Итала, жил в 1088 году (Cave Script, eccles. histor. liter. Sec. XI, p. 537). Jle Bo (Le Beau. Hisloire du Bas-Einpire. Paris, 1755. Vol. XVII, p. 511‒576) относит осуждение Итала к 1084 году.

Одиннадцать анафематствований, произнесенных против Иоанна Итала, находятся в греческих и славянских Постных Триодях. Они суть следующие:

«Тем, которые всемерно стараются заводить споры и толки о неизглаголанной тайне воплощения Спасителя нашего и Бога, кои силятся дознать, каким образом Сам Бог Слово, соединившись с человеческим брением, обожил принятую Им на Себя плоть, и дерзают посредством диалектических умствований и школьных оборотов слова слагать и различать преемственное соединение двух естеств в Богочеловеке, анафема.

Тем, которые выдают себя за православных, а между тем бесстыдно, или паче, нечестиво, привносят в учение православный кафолическия Церкви нечестивыя мнения греческих философов о душах человеческих, о небе, о земле и прочих тварях, анафема.

Тем, которые слишком высоко ценят так называемую мудрость языческих философов и вслед за ними принимают переселение душ человеческих или думают, что они, подобно душам бессловесных животных, разрушаются и обращаются в ничто, а за сим уже отметают воскресение мертвых и суд, и последнее решительное воздаяние за дела настоящей жизни, анафема.

Тем, которые умствуют, что материя безначальна, равно как и идеи, или собезначальна Творцу всего Богу, которые явно, вопреки рекшему: «небо и земля прейдут, словеса же Моя не прейдут», полагают, что небо и земля, и прочие творения вечны и безначальны, и останутся неизменными, тем, говорим, которые, вознося от земли такие безумные глаголы, сами наводят на главы свои проклятие Божие, анафема.

Тем, которые утверждают, будто греческие мудрецы и первые из ересеначальников, святыми седьмою вселенскими соборами и всеми просиявшими в Православии отцами преданные анафеме, как чуждые кафолической Церкви по множеству ложнаго и нечестиваго в их мнениях, и здесь были, и на будущем суде явятся добродетельнее тех мужей, которые хотя были благочестивы и православны, но по слабости человеческой или по неведению согрешили, анафема.

Тем, которые вместо того, чтобы с чистой верой, в простоте сердца и от всей души признавать за несомненный события великие чудеса, совершенный Спасителем нашим и Богом, нетленно родившею Его Владычицею нашею Богородицею и прочими святыми, силятся посредством мудрований софизмов выставлять оные невозможными или перетолковывать так, как им кажется, и упорствуют в своем мнении, анафема.

Тем, которые слишком дружелюбно приемлют языческие науки и изучают их не для одного только образования себя, а следуют и преподаваемым в них ложным мнениям, принимая их за истинные; и кои до такой степени прилепляются к сим мнениям, как к имеющим какое-нибудь твердое основание, что увлекают к ним и других тайно, а иногда и явно, и научают тому не обинуясь, анафема.

Тем, которые между иными нелепыми выдумками сами от себя измышляют и образ нашего происхождения и, принимая Платоновы идеи за истинныя, утверждают, что материя, как нечто самостоятельное, образовалась посредством идеи, и таким образом явно посягают на независимость власти Творца, Который из небытия все привел в бытие, и как Виновник всего Сам – самовластно и господственно положил всему начало и конец, анафема.

Тем, которые утверждают, что в последнее и общее воскресение мертвых люди предстанут на суд с другими телами, а не с теми, в коих проводили настоящую жизнь, потому якобы сии последние тела уже истлели и погибли, и таким образом безумно допускают сущую нелепость вопреки самому Иисусу Христу и Богу нашему и Его ученикам, и нашим учителям, учившим, что люди будут судимы с теми же телами, в коих они жили здесь, особенно вопреки великому Апостолу Павлу, который в слове своем о воскресении со всей точностью изложил сию истину, объяснив ее примерами и подобиями, и думающих о сем иначе обличил как неразумных, всем таковым противоумствующим сему догмату, анафема.

Всем, которые принимают и преподают другим ложные и языческие мнения, будто есть предсуществование душ и будто все сотворенное произошло не из ничего; также будто мучению грешников в будущей жизни будет конец и будто творению и человечеству предстоит вообще восстановление; и таким образом царство небесное представляют разрушимым и преходящим, тогда как Сам Иисус Христос и Бог наш предал нам учение, что оно вечно и неразрушимо, и мы на основании всего Священнаго Писания, как ветхаго, так и новаго завета, веруем, что муки будут нескончаемы и царство небесное вечно; тем, которые таковыми своими мнениями и себя самих погубляют, и других творят общниками вечного осуждения, анафема.

Неправо изъясняющим богомудрые изречения Св. учителей Церкви Божией и покушающимся перетолковывать и извращать смысл учения, ясно и определенно благодатию Святаго Духа изложеннаго, анафема».

После анафематствований учению Итала в Постных Триодях находится анафематствование Нилу не монаху. Оно следующее: «Научившимся злочестию от не монаха Нила и всем сообщникам его, анафема». Весьма вероятно, что Нил назван не монахом для указания, что он лишен монашества, уже не был монахом.

Нил со своим ложным учением стал известен вскоре после обличения учения Итала. Откуда он пришел в Константинополь неизвестно. Нил вел там уединенную жизнь вдали от народа и занимался изучением Священного Писания и размышлением о Боге и самом себе. Он произносил в больших храмах проповеди и привлекал к себе многих слушателей, снискивал себе уважение и образом своей жизни, между прочим – печальным лицом и грубою одеждою. Он учил, что человечество Христа по природе было сотворено Богом, т.е. что человечество было по существу Божественное (ανθρωπιστική – humanitalem deificatam fuisse), и через это отступил от Умения Православной Церкви. Император Алексий Комнин, узнав о распространении этого учения, захотел сам вразумить заблудившегося от истины. Он доказал ему, что было ипостасное соединение свойств между двумя природами, и что человечество воспринятое не было собственною природою (Божества), но только получило высшую благодать. Но Нил не вразумился. В то время было в Константинополе много армян. К ним особенно Нил направил свое учение и увлек многих из них.

Император, видя сильно распространившееся ложное учение, созвал Собор епископов для рассмотрения нового учения, который и состоялся в присутствии патриарха Николая. На Соборе было рассмотрено и осуждено учение Нила и предано анафеме (Annae Соmnenae. Liber. Ed. X. Paris, 1651, p. 269‒270). Ле Бо, называя еретика Нила еремитом, пустынником, относит осуждение его к 1094 году (Le Beau. Histoire du Bas-Empire. Paris, 1755. Vol. XVIII, p. 162).

После анафематствования учению Нила в славянской печатной Постной Триоди находятся анафематствования ложно объясняющим слова Спасителя: «Отец Мой болие Мене есть». Византийский историк Иоанн Киннам так описывает начало спора об объяснении этих слов. Некто Димитрий, родом римлянин, но происходивший из асийской деревни Лампы, прилежно занимался Божественными догматами и свою о них говорливость всегда простирал до бесконечности. Часто отправляемый в качестве посла на Запад и к народам Италии, он возвращался оттуда с сильным нравственным насморком, начинал говорить много нелепого и не переставал исследовать Божественную природу: Возвратившись из земли алеманов, он стал уже открыто склонять народ к иномыслию и однажды заговорил о том, беседуя с царем Мануилом. Тут царь спросил его, в чем состоит это учение, и он тотчас изложил все его содержание. Дело вот в чем: «Люди дерзают говорить, – начал Димитрий, – что один и Тот же и меньше, и равен рождающему Его Богу». «Так что же? – сказал царь. – Разве мы не говорим, что один и Тот же есть и Бог, и Человек?» «Да», – отвечал он. А царь продолжал: «Так вот, как Человека – мы признаем Его меньшим, а как Бога – равным. То же самое говорит и Спаситель; в одном месте Он сказал: «Отец Мой болие Мене есть». И если этого нельзя приписать той и другой природе, что было бы крайне нелепо, то приведенное изречение необходимо приложить ко второй (человеческой), ибо не прилагать его ни к одной – безумно. Следовательно, люди говорят об этом хорошо». «Нет, они явно заблуждаются», – сказал опять Димитрий. Этим тогда и заключился разговор. Потом, спустя немного времени, Димитрий изложил свои мнения в книге и представил ее царю. Царь сказал ему: «Если можно скрыть эту книгу под землею, то немедленно закопай ее, чтобы не сделаться тебе виновником погибели многих». Но тот сделался еще дерзновеннее и показывал свое сочинение как частно, так и в собраниях, даже вошел в сношения со многими архиереями и некоторыми левитами, которых мы называем диаконами. Нашедши же себе много единомышленников, он стал еще более открыто восставать и нападать на тех, которые принимали слово «меньше». Через это спор обобщался и чрезвычайно усиливался, так что тогда не было никого, кто не говорил бы и не делал исследований по этому предмету, к какой бы стороне ни принадлежал. Узнав об этом и принимаясь за дело с осторожностью, царь медлил и отказывался передать его на общее обсуждение. Видя же, что почти все склоняются на мнение Димитрия, начал он призывать к себе состязателей то по одному, то по два, то более и, рассматривая с ними предмет спора, многих из них, не могущих противоречить ему, убедил в противном мнении. Наконец царь передал спорный вопрос на общее исследование Собору пастырей. Они составили и утвердили определение об учении. Определение было подписано самим царем и, вырезанное на камне, было помещено в храме Софии с левой стороны от входа (Иоанн Киннам. Визант. историки. Изд. СПб. Дух. Акад. 1859 г. Т. I, стр. 278‒285).

Историк Никита Хониат¹⁰⁹ говорит, что царь, составив Собор и созвав всех, кто любил заниматься Божественными догматами,¹¹⁰ убедил постановить и подписать такое определение: принимаю и изречения Богоносных отцов касательно слов: «Отец Мой болие Мене есть», но утверждаю, что это сказано и по отношению к созданной и подлежащей страданию Его плоти.¹¹¹

На основании Соборного определения были составлены анафематствования, которые вошли в чин Православия. К ним присоединены молитвенные воззвания тем, кто право объясняет слова: «Отец Мой болие Мене есть», оканчивающиеся словами «вечная память». Те и другие изложены в печатных Постных Триодях. Они следующие:

«Тем, кои принимают слова истиннаго Бога Господа и Спаса нашего Иисуса Христа: «Отец Мой болие Мене есть», согласно с толкованием Святых Отцев, по отношению к Его человечеству, которым Он пострадал – вечная память.

Тем, кои разумеют и возвещают, что Он, принимая человеческую природу, переменил ее в Божество, и не полагают, что чрез это соединение плоть Господа присоединилась к Божественному достоинству и стала предметом одного почитания с Богом Словом, прнявшим оную, и следовательно, равно почитаема и прославляема с Отцем и Святым Духом, несмотря на то, что плоть не была соприсносущна Отцу и не перестала быть сотворенною и описуемою по своим естественным свойствам; тем, кои говорят, что плоть переменилась в Божественное естество; откуда следует, что или воплощение было воображаемо, или Божество страдало – анафема.

Тем, кои утверждают, что плоть Господа чрез ипостасное соединение вознесенная к высочайшему достоинству, неизменно, неслитно пребывает с приемшим ее Богом Словом и с Ним почитаема, прославляема единым поклонением и седит на престоле одесную Бога Отца, обогатившаяся возвышением Божества с сохранением свойства естеств – вечная память.

Тем, кои отвергают выражения Святых Отцев Церкви, определивших учение ее о православных догматах: Афанасия, Кирилла, Амвросия, Амфилохия, Льва, святаго архиепископа древняго Рима и других, и не принимают акты IV и VI вселенских соборов – анафема.

Тем, кои не принимают слов истиннаго Бога Спаса Господа нашего Иисуса Христа: «Отец Мой болие Мене есть», как разнообразно изъясняли Святые, одни по Божеству Его, потому, что Он от Отца рожден (виновнаго ради от Отца рождения), другие по естественным свойствам плоти, которую принял Он Божеством (Ипостасию Божества), то есть, что Господь по причине сотвореннаго, описуемлго и смертного назвал себя меньшим от Отца; тем, кои говорят, что выражение касается только плоти, отдельной от Божества, в том смысле, как если бы она не была соединена с Ним, и которые не принимают разделения в той мысли, как приняли его отцы, говоря о подчинении или неведении (плоти), не принимают, что плоть Христова равночестна с Божеством, а допускают, что естественные свойства плоти Господа приняты Божеством в Ипостась и нераздельно с нею пребывают, и учат о неипостасном и ложном, как об ипостасном и истинном – анафема».

Продолжением изложенных анафематствований служат анафематствования Константину Булгарису и Иоанну Иринику.

Константин Булгарис в Постной Триоди называется митрополитом Керкирским.¹¹² О жизни его ничего неизвестно до спора об упомянутом вопросе. Во время же спора он упорно противился голосу большинства и Собором 1166 года был низведен с престола и осужден вместе с другими непокорными Церкви (Allatius de perpetua consensione eccl. lib. Vol. II, cap. XIV, p. 689). Его значение как митрополита и его настойчивость в защиту своего объяснения вызвали против него особое анафематствование с обозначением его имени. Оно следующее:

«Бывшему митрополиту Керкирскому Константину Булгару, зло и нечестиво учившему о словах истиннаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа: «Отец Мой болий Мене есть», и не мыслящему об них и не объясняющему их подобно тому, как мыслят и объясняют их Святые и Богоносные Отцы, что когда Единородный Сын принял от Святыя Девы и Богородицы плоть, соединившуюся неслитно с Божеством и по нераздельном соединении с Ним имевшую свои свойства, Господь по ним именовал Отца большим Себя, и есть покланяем и славим с принятою Им (плотию) единым поклонением вместе с Отцем и Всесвятым Духом как единый Бог. Противящемуся же такому пониманию, что Господь есть единая Ипостась, имеющая соединенные два естества, но полагающему плоть в раздельности от Божества, подобно плоти каждого из людей, не желающему следовать четвертому и шестому вселенским соборам, которые о двух неслитно соединенных естествах во Христе право и благочестиво научили веровать Христову Церковь и впадшему в разные ереси – анафема.

Всем, одинаково мудрствующим с тем Константином Булгарским и подобно ему отлученным – анафема».

Эти анафематствования учению Константина Булгариса были кроме печатных Постных Триодей и в рукописных чинах. Их находим в Московском Соборном чиновнике, хотя там нет анафематствований неправо понимающим слова: «Отец Мой болий Мене есть».

В иных рукописных чинах анафематствование Константину Булгарису изложено было кратко. В Вивлиофике в 1-м чине, в Новгородских чинах 1560 и 1632 года сказано: «Глаголанными зле и нечестиве от бывшаго Митрополита Кир Кирам, Константина Булгарийскаго, яже и от него проклятыми – анафема» (Вивлиофика. Изд. 2. Т. VI, стр. 430).

После Константина Булгариса в Постных печатных Триодях предавался анафематствованию Иоанн, прозванный Ириником.¹¹³ Он был упорный последователь учения Константина Булгариса и был осужден, как и тот, Собором 1166 года. Византийский историк Иоанн Киннам говорит, что предстоятель Корциры и один из монахов по имени Ириник упорно держались прежнего мнения и были преданы анафеме (Иоанн Киннам. Визант. историки. Изд. Спб. Дух. Акад. 1859 г. Т. I, стр. 285).

Иоанн вызвал на себя особое анафематствование не только своим упорством, но и тем, что через сочине­ния распространял свое учение. Об этом говорится в анафематствований. Вот оно:

«Невежественнейшему и лживому монаху, пустому борцу Иоанну Иринику и его нечестивым писаниям и лобызающим их, как славящим и говорящим не то, что в Господе нашем Иисусе Христе и Боге Божество соединилось с человечеством нераздельно, неслитно, что Он был совершенный человек, в каком смысле в Священном Евангелии сказано: «Отец Мой болий Мене есть»; но так говорящим о человечестве, что оно раздельно от Божества в том смысле, что оно как бы не соединялось с Ним, как всех общее и наше – анафема».

В печатных Постных Триодях после анафематствований неправо объясняющим слова: «Отец Мой болий Мене есть», и, затем, нескольких анафематствований иконоборцам, указанных выше, следуют анафематствования Варлааму и Акиндину.

Варлаам и Акиндин жили в XIV столетии. Варлаам был калабрийский монах ордена св. Василия Великого. Он прибыл на Восток в 1328 году с целью трудиться в пользу Запада – содействовать папе к обладанию ему Греческой Церковью. Для этого Варлаам лицемерно отвергся от латинства, принял Православие и объявлял всем, что латиняне заблуждаются в учении веры и что он потому отвергает учение их. Он доказывал, что Дух Святой исходит от одного Отца (Св. Григорий Палама. Соч. игумена Модеста. Киев, 1860 г., стр. 12), и написал до 20 трактатов на греческом языке в духе Восточной Церкви и даже специально против главенства папы: Contra primatum рарае liber (Oxford, 1592) (Варлаам. Русский энциклопедический лексикон. Изд. в 1874 г. Березиным). Когда же он вошел в доверие греческого императора и народа, тогда стал доказывать, что латинские догматы правильнее тех, которые исповедует Восточная Церковь, и что греки должны покориться папе. Такой поступок Варлаама вызвал против него негодование православных, лишил его доверия со стороны императора и вызвал св. Григория Паламу написать ему письмо в доказательство заблуждения латинян об исхождении Св. Духа и от Сына и истинности учения Греческой Церкви.

Варлаам, видя неудачу в своих замыслах, скрылся в 1338 году в Италию. Но ненадолго. Он, не без согласия папы Венедикта XII, через год снова прибыл в Солунь с желанием найти что-либо неправое в веровании Греческой Церкви и через то снова доказывать превосходство латинского. На этот раз он вошел в сношения не с учеными лицами, а с одним простым неученым старцем и просил у него наставления в подвижнической жизни. Старец передал ему, вероятно, собственные его внешние правила афонского подвижничества, например сидение в темной комнате в таком положении тела, чтобы, прижав бороду к груди и удерживая сколько можно дыхание, непрестанно произносить умом молитву Иисусову; и присоединил к тому, что ведущие такую жизнь видят во время молитвы небесный свет телесными глазами, чувствуют неизреченную радость и т.п. (Св. Григорий Палама. Соч. игум. Модеста. Стр. 14‒15).

Варлаам воспользовался этим сведением, чтобы устно и письменно разглашать о греческих монахах, что они прельстились и обманывают и сами себя, и других, и обвинить их в извращении коренных догматов Церкви; он называл их еретиками: евхитами, мессалианами, омфалопсихами и т.д. Св. Григорий Палама убеждал Варлаама не порицать монахов, основываясь на словах простого старца, и для узнания истины обратиться бы к мужу, которого Бог удостоил благодати, но Варлаам не вразумился. Он порицал афонских монахов за то, что они верили в несотворенность Фаворского света, утверждая о них, что они допускают двоебожие. Затем, прибыв в Византию, подал тогдашнему патриарху Иоанну Калеке письменно обвинения на греческих монахов, особенно на Паламу, требуя суда на Соборе. И Палама в Византии жаловался патриарху и императору на обиды со стороны Варлаама афонским монахам. Император для решения спора созвал Собор в 1341 году 11 июня. Собор решил вопросы об Иисусовой молитве и о Фаворском свете. Григорий Паламатак убедительно опровергнул все мудрствования Варлаама, что тот со стыдом через несколько же дней уехал в Италию и более не являлся в Греции.¹¹⁴

Но вместо себя он оставил в Константинополе своего ученика, мизийского уроженца монаха Григория Акиндина. Акиндин продолжал нарушать покой Церкви. Зная, что на предыдущем Соборе не был решаем спорный вопрос касательно различия сущности и действий Божиих, он просил патриарха Иоанна Калеку созвать для решения этого спора Собор, надеясь на нем поразить Григория Паламу. Собор состоялся в том же 1341 году в августе месяце. На Соборе св. Григорий Палама доказал на основании Священного Писания и учения св. отцов несотворенность действий Божиих, их отличие от Божией сущности в наших умопредставлениях.

На Соборе были составлены следующие определения:

1) принимаем преданное древними (отцами), что Бог есть действующий, Божеству принадлежит действие, ни одно из трех Лиц не есть действие

2) принимаем также, что не имеющее силы или действия не есть что-нибудь и не может себя полагать приводить в движение. А то, что имеет (что-нибудь), сколько-нибудь отлично от того, что имеется.

При этом Собор положил Варлаама и Акиндина, если они не раскаются, отлучить от Церкви (Св. Григорий Палама. Соч. игум. Модеста. Стр. 18, 123).

Но определение Собора касательно Варлаама и Акиндина не состоялось. По смерти императора Андроника младшего при возникших междоусобиях между партиями Кантакузена и Палеолога хитрый Акиндин достиг того, что не он, а главный защитник Православия – Григорий Палама, подвергся осуждению и даже отлучению от Церкви. Палама поддерживал Кантакузена. Акиндин же держался стороны Палеолога, на которой был и патриарх Иоанн Калека. Патриарх вызвал Паламу в Константинополь и посадил в тюрьму, обвиняя его в распространении учения о многобожии и за связь с Кантакузеном. На обвинение Паламы был согласен, по просьбе Иоанна Калеки, и Антиохийский патриарх Игнатий. Чтобы дать делу видимое законное основание, был созван собор, на котором утверждено обвинение Паламы. Он был отослан в темницу и отлучен от Церкви. Самим же Калекою в заключение соборных деяний признаны были догматы Римской церкви и главенство папы. Св. Григорий Палама из тюрьмы писал письмо к императрице Анне, где, изложив заблуждения Варлаама и Акиндина, просил защиты Православной Церкви. Вследствие письма был созван Собор в феврале 1347 года. На нем снята была анафема с Григория Паламы и осужден и низложен был патриарх Калека.

Но Акиндин и после этого еще пытался утвердить свое ложное учение. Он и его приверженцы – митрополиты Ефесский и Газский, епископ Тирский, Никифор, Григорас, Деккий и другие защитники Варлаама просили императора созвать четвертый Собор, доказывая, что повредили догматы не они, а Григорий Палама. Собор по повелению Кантакузена состоялся в 1351 году в мае-июне. На этом Соборе учение, защищаемое Паламою, было утверждено, а Варлаам и Акиндин и все те, которые им следовали или будут следовать, поражены анафемой.

Сущность Соборных определений состояла в следующем:

1) есть богоприличное различие существа и действия Божия

2) действие Божие не создано

3) не созданное действие не производит сложения в Боге

4) слово «Бог» употребляется богословами для обозначения как существа, так и действия Божия

5) существо Божие полагается (в наших умопредставлениях) прежде действия Божия как причина

6) участвующий в действии Бога, участвует (по нераздельности существа и действия) и в Его существе (Св. Григорий Палама. Соч. игум. Модеста. Киев, 1860 г., стр. 124‒125).

Эти Соборные определения по приказанию императора Кантакузена спустя два месяца после Собора, 15 августа 1351 года, были торжественно прочитаны в храме св. Софии в присутствии самого императора, патриарха Каллиста, епископов, клира церковного, сенаторов и всего народа. По окончании чтения император во всем царском облачении внес эти книги в св. алтарь и вручил их патриарху, совершавшему Божественную литургию (там же, стр. 126). Весьма вероятно, что вскоре за этим были составлены и внесены в чин Православия те анафематствования, которые находятся в Постных Триодях.¹¹⁵ Они следующие:

«Варлааму и Акиндину, и всем последователям и соучастникам их – анафема!

Тем, которые умствуют и говорят, что будто бы свет, воссиявший от Господа во время Его Божественнаго Преображения, был только призрак, нечто из круга тварей, видение, явившееся на мгновение и вскоре исчезнувшее, что будто бы это была самая сущность Божества, так что чрез сие сами себя безсмысленно запутывают в два противоположныя и совершенно несбыточный мнения, и таким образом, с одной стороны, безумствуют как Арий, допускавший в едином существе Божием сотворенное и несотворенное и тем как бы рассекавший единаго Бога, с другой стороны, суемудрствуют, как нечестивыя мессалиане, признающие существо Божие видимым, а не исповедают, как богомудро богословствуют святые отцы и как благочестиво мыслит святая Церковь, что оный Божественный свет был ни тварь, ни сущность Божества, но благодать несозданная и (Богочеловеку) соестественная, просияние и действие всегда нераздельно исходящее из самого существа Божия – анафема!

Тем, которые умствуют и говорят, будто бы Бог не имеет никакого ему свойственного действия, а есть просто только существо, тем, которые признают существо и действие в Боге за одно и то же и не допускают между ними никакого различия, утверждая, что будто бы одно и то же существо Божие в Писании называется то существом, то действием, чрез что безумно обращают в не сущее и самое существо Божие, тогда как учители Церкви внушают, что действия не имеет только то, что не существует; тем, кои держатся мыслей Савеллия и дерзают древнее его слияние и смешение трех Ипостасей Божества ныне возобновлять относительно существа и действия Божескаго и подобно ему нечестиво сливают оныя; а не признают в Боге, согласно с богомудрым учением святых отцев и благочестивым разумением Церкви, вместе и существа, и свойственного ему действия, как это и другие весьма многие святые Отцы, особенно Отцы св. вселенскаго шестаго собора ясно изложили, разсуждая о двух действиях во Христе, Божеском и человеческом, и о двух волях Его; тем, которые не хотят верить, что в Боге существо и действие как соединены одно с другим не сливаясь, так и имеют между собою различие, не отделяясь одно от другого, как причина и следствие, не сообщимое и сообщимое, то – принадлежность существа, а это – действия; всем, кои держатся такого нечестиваго учения – анафема!

Тем, которые умствуют и говорят, будто бы всякая существенная Триипостасному Божеству сила и деятельность, как от Него происходящие, должны быть признаваемы за нечто сотворенное, и отсюда дающим повод к заключению, что таково же должно быть и самое существо Божие; ибо если они полагают, будто по учению св. Отцев действие Божие должно признавать сотворенным, явно, что сотворенным же должно будет признать и существо Божие, потому что в несозданном существе и действие также должно быть несозданное, а таким образом явно подвергающим себя и других опасности впасть в безбожие и вводящим в чистую и непорочную веру христианскую скверное языческое баснословие и служение тварям, а не исповедующим, как богомудро богословствуют св. Отцы и как благочестиво мыслит св. Церковь, что в Триипостасном Божестве всякая свойственная Ему сила и деятельность не созданы – анафема!

Тем, которые умствуют и говорят будто бы вследствие сего в Боге должна быть сложность, а не следуют учению св. Отцев, внушающих, что в существе Божием нет никакой сложности из чего-нибудь вещественнаго, и за сим клевещут не только на нас, но и на всех св. Отцев, которые явно и многократно в писаниях своих утверждают, что Божество само в себе есть совершенно просто и несложно, хотя существо н действие Его отличаются одно от другого, так, однако ж, что сие различие нимало не нарушает простоты Его природы, ибо нельзя думать, чтобы Отцы решились в противном случае явно противоречить самим себе; всем, которые разглашают такое суесловие, а не исповедуют, как богомудро богословствуют св. Отцы и как благочестиво учит св. Церковь, что при таковом богоприличном различии существа и действия в Боге простота Его сохраняется совершенно неприкосновенной – анафема!

Тем, которые мудрствуют и говорят, что имя Бог выражает только существо Божественное и не исповедуют по Богодухновенному церковному мудрованию святых, что именем Бог обозначаются равным образом и Божественныя действия – анафема!

Тем, которые умствуют и говорят, что существо Божие сообщимо, и таким образом не стыдятся вводить в нашу Церковь нечестие Мессалиан, древле недуговавших подобным заблуждением, а не исповедуют, как богомудро богословствуют св. Отцы и как благочестиво мыслит Церковь, что существо Божие необъятно и несообщимо; сообщима же только благодать Божия и деятельность – анафема!

Всем их нечестивым словам и сочинениям – анафема!».

В рукописных чинах анафематствование Варлааму и Акиндину изложено сокращенно. В Вологодском и Псковском чинах сказано: «Варлааму и Акиндину, суемудрствовавшим о просиявшем свете от Господа на Божественном Его Преображении и последователем, и воспреемником их; всем злочестивым их словесем же и писанием – анафема».

В Вивлиофике в 1-м чине (изд. 2, т. VI, стр. 431) и в Московском XV века, и в Новгородских 1560 и 1632 гг. еще короче изложено: «Варлаам и Акиндин, и последующий тем, и преемницы их, и вси, поборающи по них, и последующие тем, да будут прокляты».

Во 2-м чине Вивлиофики – еще короче, именно: «Варлааму и Акиндину, и последователем, и воспреемником их, анафема».

В печатных Постных Триодях при изложении возглашений вечной памяти упоминается св. Григорий Палама и прочие поборники Православия, причем указывается еретическое учение Варлаама и противоположное ему учение Православной Церкви. Излагаем эти воззвания как дополнения к изложению анафематствований:

«Приснопамятному Андронику и блаженному нашему царю Палеологу, собравшим первейший собор на Варлаама о Церкви Христовой, и самому священному собору делом и словом, и поучениями утвердившему слова апостольския и евангельския и восставшему на упомянутого Варлаама, и отразившему его с его ересями, сочинениями и пустословием, и при подвигах и борьбах о благочестии направлявшему жизнь к лучшему и пришедшим к блаженнейшему упокоению, вечная память.

Григорию, святейшему митрополиту Селунскому соборне в Великой церкви сокрушившему Варлаама и Акиндина, начальников и изобретателей новых ересей с лукавыми их друзьями, дерзнувшим называть созданием естественное (природное) и нераздельное действие и силу Божию, иначе сказать, все вместе естественныя свойства Святыя Троицы, и называть созданием неприкосновенный свет Божества, воссиявший Божество на горе чрез Христа, и начинающим вводить в Церкви Христовой платоническия существа и еллинския басни; воинствующему мудро и мужественно за слова истинныя и непогрешимыя о Божестве в Христовой Церкви и проповедавшему писаниями, устно и беседами едино Божество и Бога Единого Триипостаснаго, сущаго, всемогущаго, всесильнаго, несозданнаго, на основании писания Божественных богословов – Афанасия и Василия, и Григория, и Иоанна Златоустаго, Кирилла и с ним Максима Премудраго из Дамаска, богоглаголиваго, и прочих отцев и учителей Христовой Церкви; и общителю, и спутнику, и согласнику, и тщательному сподвижнику всем им явившемуся и словом, и делом, вечная память.

Всем, кои были сподвижниками о православии приснопамятному сему и блаженному царю и с ним мужественно предстательствовали о Христовой Церкви и словом, и писаниями, и изобличили лукавыя многообразныя ереси Варлаама и Акиндина, и единомышленников их, и изгнали их (из Церкви), ясно проповедали апостольския и отеческия учения благочестия, и слышали зло от злославных клеветников и досадителей, священным богословам и богоносным отцам нашим и учителям, вечная память.

Тем, кои исповедуют единаго Триипостаснаго Бога, всесильнаго, не только несозданнаго по естеству и Ипостасям, но по действию, и говорят, что Божественное действие происходит нераздельно от Божественнаго существа, вечная память.

Тем, кои исповедуют, что Бог по существу несоздан, безначален, также и по действию безначален, а не во времени принял, которые говорят, что Бог по Божественному существу не причастен, не домыслит; но Он причастен по Божественному и Боготворному действию, как учат богословы Церкви, вечная память.

Тем, кои исповедуют, что неизреченно просиявший на горе свет Преображения Господня был свет неприступный, свет великий и непостижимое излияние Божественной светлости, которое светло явило славу неизреченную, пресовершенную, все превосходящую славу Божества, славу Сыновнюю и царства Божия истинную доброту, и любовь Божественнаго и блаженнаго естества, и естественную славу Божию, и Божество Отца и Духа в Единородном Сыне, как этому учили божественные и богоносные отцы: Афанасий и Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, также и из Дамаска Иоанн, на основании сего кои славят несозданный Божественный сей свет, вечная память.

Тем, кои славят свет Преображения Господня несозданный, которые говорят, что он не был пресущественное существо Божие, так как оно пребывает невидимо и непричастно, ибо Бога никто никогда не видел, которые говорят, что Он открыл естественную славу, происходящую нераздельно от пресущественнаго существа, и очистившим ум явил, ради человеколюбия Божия, что Своею сею славою Господь наш и Бог приидет во второе и страшное пришествие судить живых и мертвых, как говорят богословы Церкви, вечная память».¹¹⁶

Это последнее воззвание находится в Московском чине ХV столетия и в Новгородском синодике 1560 года, и в Вивлиофике в 1-м списке.

В этих же чинах находится следующее сокращенное воззвание: «Григорию, святейшему митрополиту Селуньскому, низложившему соборне посреди Великой церкви Варлаама и Акиндина, начальников изобретателей новых ересей и сонмища этих лукавых; и всем, с ним выступившим на борьбу и боровшимся за православие, вечная память».

Некоторые из последователей Варлаама и Акиндина за их нераскаянность и за упорное распространение ереси были особо, поименно, анафематствованы. Таковы были Геронтий и Исаак Аргирий.

Анафематствование Геронтию находится в Триоди Постной, находившейся в Синоде (Дело Арх. Св. Синода. 1749 г., апреля 27, № 20) и в рукописных чинах: Троицкой книги, Новгородских 1560 и 1632 года, в Ростовском, Вивлиофики в 1-м списке, в Иркутском. В последнем из этих чинов анафематствование несколько пространнее, нежели в прочих. Оно следующее:

«Геронтию во Еклампе убо устремившемуся, в Крите же яд скверныя своея ереси изблевавшему и окаянна себе прозвавшему, о извращении увы спасительнаго смотрения Христова, с превратными его учении и списании и смудрствующими ему Варлааму и Акиндину, и последователем и восприемником их, и всем злочестивым их словесем же и списанием, анафема».

В других чинах анафематствование изложено таким образом: «Геронтия иже от Лампии убо сущи в Крите же яд ненавистныя ереси изблювавшаго и чае- маго себе нарекши на возражение диивство спасительнаго смотрения Христова с развращенными его веленьми и списаньми и с единомудреники его, анафема».

Анафематствование Исааку Аргиру находится в печатных Постных Триодях XVII столетия и в Иркутском чине. Оно следующее: «Исааку, нарицавшемуся Аргиру, чрез все житие болезновавшему болезнию Варлаамовою и Акиндиновою, аще и на конце жизни своею, якоже и первее множицею от Церкви Христовы обращения испросившему и покаяние, пребывшему же в злочестии и зле душу свою в исповедании ереси извергшему, анафема. Всем злочестивым их речам и писаниям, анафема».

Отлучение от Церкви, исходя от духовной власти для цели духовной, есть меч Церкви чисто духовный, карающий душу, а не тело (Св. Киприан. Письмо 62-е к Помпонию). Поэтому отлучение по-видимому не должно было бы касаться интересов временных – благ этого мира. Но так как из-за временных благ люди часто теряют вечные, Церковь молится о сохранении временных благ, она отнятие, похищение их почитает большим преступлением и особенно важным – похищение церковного достояния;¹¹⁷ то она и за похищение, отнятие принадлежащего ей подвергала христиан отлучению. Она действовала на основании Апостольских правил, в которых говорится: «Аще кто из причта или мирянин из святыя церкви похитит воск или елей, да будет отлучен от общения церковнаго, и пятерицею да приложит к тому» (прав. 12). «Сосуд златый или серебряный освященный, или завесу (т) ошуцу) уже да не присвоит на свое употребление. Беззаконно бо есть. Аще кто усмотрен будет, да накажется отлучением» (прав. 73). Отлучение в этих правилах указано так называемое малое, а не анафематствование. И оно в первые века христианства назначаемо было св. Церковью с большой осторожностью.¹¹⁸

Но впоследствии, особенно с VI столетия, епископами, ревнующими о сохранении церковного достояния, которым отчасти и они пользовались, стало чаще употребляться отлучение для внушения страха желающим отнять имущество Церкви, и мало-помалу был вве­ден обычай произносить анафему им.

В России вскоре по введении в ней христианства, по получении Номоканона, которым руководствовалась Греческая Церковь, была объявляема анафема лицам, покушавшимся на церковные права и разные имущества.¹¹⁹

Объявление это сперва встречаем не в храме при торжественном богослужении, а так сказать частным образом, в грамотах, и притом в виде угрозы. Св. Владимир Великий, отдавая в церковь Пречв. Богородицы от своего имения и от городов своих десятую часть, написал клятву в церкви своей, сказав: «аще кто сего посудит,¹²⁰ да будет проклят» (Полн. собр. русск. летоп. Т. I, стр. 53). Подобное сему повторялось в многочисленных грамотах русских князей при жаловании ими имений, земель и т.п. церквам и монастырям. Князья в этом случае следовали обычаю греков, у которых императоры в своих грамотах призывали кару Божию и в этом, и в будущем веке на лиц, обижающих церкви.¹²¹

Князья и цари, писавшие грамоты, не признавали за собою власти отлучать от Церкви, но поступали как миряне, просящие у Бога наказания людям за обиды их.¹²²

С тем вместе, великие князья и цари при проклятии выражали в грамотах и суждения епископов. Имена епископов соединялись в таких грамотах с именами князей.¹²³

Часто и сами священнослужители в своих грамотах угрожали отлучением людям, желавшим отнять имущество Церкви.¹²⁴

Отлучение обидящим церкви указывали равным анафематствованию. Наказание не ограничивали этой жизнью, но простирали и в будущую.

Одновременно с грамотами, угрожающими казнью обидящим церкви, существовал иной способ угрозы им. Это были синодики, которые должны были быть читаемы соборне. Князь Всеволод Владимирович в грамоте, данной Новгороду (около 1135 г.), изложив определение касательно торговых мер и весов, пошлины с которых были разделяемы на две церкви – Софийскую и св. Иоанна Предтечи, при этом писал, что он послал синодик на случай злоупотребления указанным церковным достоянием: «А се дах в олтарь святей Софеи и причту церковному вседенник вечне (сенаник венце), что суды церковный, то Софеи; а кто нашего роду пограбит или отъимет, того повелехом Владыце собором в синодице (сенанице) проклинати» (Митр. Макарий. История Русск. Церкви. Т. II, прилож. 14, стр. 467).

Очевидно, соборное проклятие могло совершиться только после упорного сопротивления власти, после того, как грамотой не вразумились покоряться ей. Чтение соборне синодика, осуждавшего обидящих церкви, было в XIV веке. Тогда в Новгороде и Пскове явились еретики-стригольники, учившие, что «пресвитеры на мзде поставлены, что нет ни патриарха, ни митрополита, который был бы посвящен без даров, и что потому не достоит от них ни причащаться, ни каяться к ним, ни крещения от них принимать, и что не достоит над умершими петь, ни приноса за мертвых приносить в церкви, ни пиров (заупокойных обедов) творить, ни милостыню давать за душу умершего» (Акты истор. Т. I, № 6, стр. 14).

Таким учением о непочтении духовных лиц, о непринятии от них таинств, о непоминовении умерших еретики шли прямо против обычая отдавать имения за поминок души. Еретики своим учением дали силу возникшему в то время протесту против укоренившегося обычая давать имения в монастыри в ущерб законных наследников. Ропот и недовольство из-за отдачи имений монастырям высказывались многими лицами. Особенно возмущались многие обнаруживавшимся неблаговидным образом жизни тогдашних монашествующих. Монашествующие, владея многими имениями, живя в довольстве и изобилии, отступали от строго подвижнической и безукоризненно нравственной жизни и подвергались осуждению даже из среды их самих. Ревнители аскетической жизни, видя порчу нравов монахов от чрезмерного довольства монашеского, не одобряли монастыри за то, что они владели имениями.¹²⁵

При таком состоянии общества многие не исполняли распоряжений по завещаниям об отдаче имений церквам и монастырям на поминовение души. Через это они вызывали против себя голос пастырей, которые писали грамоты с угрозой лишения благословения и казни.¹²⁶

Пастыри, сильно жаловавшиеся на обидящих церкви, доказывали, что отнятие церковного имения составляет великий грех, что отнятием наносилась обида и людям, и Богу, так как имения церквей и монастырей даны были на поминовение душ, и отнимавшие достояние от церквей через то делали прекращение поминовения и обиду вкладчикам;¹²⁷ что имущество церквей есть Божие достояние,¹²⁸ люди же, отнимающие его от церквей и монастырей, были обидчиками тех, коим посвящены были храмы и монастыри.¹²⁹

И на обидчиков в грамотах призывались Сам Спаситель, Матерь Божия, угодники Божии для казни в сей век и будущий.

Для удержания людей от обид Церкви владыки употребляли кроме грамот как средство – чтение синодика. Владыки приезжали в Новгород и Псков и совершали в храме соборный чин, подобный тому, который совершается ныне (до 1917 г. – Ред.) в день Торжества Православия, читали синодик и в нем проклинали злых, которые хотели дому святой Софии, дому Святой Троицы и Великому Новгороду, и Пскову всякого зла, благоверным же князьям и добрым людям возглашали: умершим вечную память, а живым – многая лета. И это совершали не в Неделю Православия, а в такое время года, в которое чтение указанного синоди­ка находили нужным по обстоятельствам времени. Так, в Псковской (1-й) летописи читаем:

«В лето 6958 (т.е. 1450) приеха преосвященный архиепископ Великаго Новагорода и Пскова владыка Еуфимей в дом святыя Троица, во град Псков месяца декабря 27, на память святаго апостола архидиакона Стефана, в той же день и литургию соверши у святыя Троици. А на 3-й день своего приезда собороваше (учини собор) в дому святыя Троица, и сенадик чтоша; злыя прокляша, который хотят дому святей Софии и дому святей Троица и Великому Новуграду и Пскову зла, а благоверным князем, лежащим в дому святей Софии и в дому святей Троици, тем пеша вечную память, такоже и инем добрым людем, которыя положиша главы своя и кровь свою прольяша за домы Божия и за православное христианство, такоже и тем пеша вечную память, а живущим окрест святей Софии в Великом Новегороде, такоже и окрест святыя Троица в Пскове, а тем пеша многа лета» (Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 214).

Также и «в лето 6977 (т.е. 1469) тоя же зимы месяца генваря в 22 день, на память святаго апостола Тимофея, приеха в Псков владыка Иона, и в другую неделю соборовал у святыя Троица, и сенадик чтоша и пеша благоверным князем, лежащим в дому святыя Троицы и всем православным христианам великия многа лета, в злыя прокляша» (там же, стр. 232).

Таким образом, по словам летописи, проклятие совершалось за то, что Делали зло святой Софии и Святой Троице, т.е. обижали эти святые церкви. Это проклятие (анафематствование), произносимое при чтении синодика по приезде иерархов в Псков, вошло затем и в чин Православия в Первую Неделю Великого поста. Но встречаем это анафематствование не в Новгородских чинах Православия, известных с XVI, XVII и XVIII столетия, и не в Псковском, который имеем только с XVIII века, а в других. Примечательно, что в Пскове в конце XV века была нанесена обида дому Святой Троицы самими монашествующими, отнявшими землю и воды, полученные домом Святой Троицы в наследие от Машутина. Летопись говорит об этом событии как о заслужившем проклятие.¹³⁰

Проклятия обижающим святые церкви находятся в чинах Православия: Соловецком XV в. и Ростовском XVII в. Излагаем их по обоим спискам:

«Иже кто востанет на церкви Божиа,¹³¹ злии крамольницы и их советницы, да будут прокляти. Вси татие и крадуще¹³² святыя церкви Божиа¹³³ и аще не останутся таковаго злодейства от сего дне и с единомысленикы¹³⁴ их, да будут прокляти. Вси начальствующий¹³⁵ и обидящеи¹³⁶ святыя Божия церкви и монастыреве отнимающе у них данная тем села¹³⁷ и винограды и аще не останутся от сего дне таковаго начинания, но и еще помышляюще таковое злодейство, да будут проклята».

В Ростовском чине кроме этих трех проклятий есть еще особое, которое там помещено после первого и направлено к охране собственно ростовских церквей, именно: «Иже дерзнуша украста крест честный и священныя сосуды, служебный и святительския ризы в церкви святыя Богородицы Ростовская, якоже проклинаем еретиков, хуливших Бога, тако и сих татей, или кто начнет ведати татей тех, и краденое ими, а не повесть епископу, и той с ними да будет проклят».

На основании того, что Соловецкий чин мог принадлежать к концу XV столетия, так как в этом чине не упоминаются еретики жидовствующие, преданные анафеме на Соборе 1505 г., а осуждаются только те, которые подверглись осуждению на Соборе 1491 года, можно полагать, что и проклятия обидящим церкви, внесенные в чин Православия, относятся к концу XV века.

Проклятия обидящим церкви вошли в чин Православия между прочим вследствие убеждения духовенства, что правила Соборов запрещают обижать церкви и особенно это запрещается правилом V Вселенского Собора, находившимся в некоторых Кормчих Софийской редакции. Это правило подложное. Убеждение же в истинности его существовало в XIV‒XVI веках. Иерархи того времени нередко приводили это правило в защиту неприкосновенности достояния церквей. Митрополит Филипп в послании Новгородскому архиепископу Ионе и новгородцам (в 1467 г.) писал: «К сему же и правило пятаго святаго собора святых отец на обидящаа святыя церкви, сицева пишет: Аще кто в сану своем гордяся, и начнет преобидети святыя церкви, или монастырем даное въсхищати, граблением отъимати данное Богови, четверицею да отдаст вспять церковное; а не покаряющейся своея власти лишени будут» (Акты истор. Т. I, № 82, стр. 133; см. Послание митрополита Феодосия к псковичам (1462‒1464 гг.); Акты истор. Т. I, № 277, стр. 509; Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 238). Это правило имеет нечто сходное даже буквально с проклятием обидящим церкви, находящимся в чинах Православия.

Как существование в чине Православия проклятия обидящим церкви было вследствие убеждения духовенства в истинности указанного правила V Вселенского Собора, так и исключение проклятия из чина совершилось по точном рассмотрении канонического права владеть церквям и монастырям имениями и крестьянами, по удостоверении в недействительности, подложности указанного правила V Вселенского Собора и по решении не только частными лицами, а и княжеской царской властью об отнятии имений и крестьян от церквей и монастырей. Это совершилось в конце XVI или в начале XVII столетия. А в XVI столетии правило V Вселенского Собора еще почиталось истинным. Когда царь Иоанн IV обратился к митрополиту с вопросом о домовых, церковных и монастырских вотчинах, то он получил ответ, в котором повторено было почти все, сказанное на Московском Соборе 1505 года о неприкосновенности недвижимых вещей, данных Богу в наследие вечных благ, и при этом изложено содержание измышленного правила V Вселенского Собора.¹³⁸

Но в том же веке явилось лицо, которое заподозри­ло это правило. Это – инок-князь Вассиан Патрикеев. Он на Московском Соборе 1531 года был обвиняем митрополитом Даниилом главным образом в том, что он правила о владении монастырями имений в Кормчей книге считал не истинными и сам в составленной им Кормчей книге написал измышленные правила, запрещавшие монастырям владеть имениями¹³⁹ (Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. 1847 г., № 9. Судный список по делу Вассиана.). Сомнение об истинности правил в защиту владения имениями и спор даже на Соборе о том, кого правила проклинают, тех ли, которые отнимают имения от монастырей, или тех, которые владеют, как говорил Вассиан, не могли остаться без последствий.

Кормчая подверглась тщательному пересмотру и правила подложные исчезли из нее. После исчезновения их ослабла сила проклятий против отнимающих у церквей и монастырей имения. Когда же отбирание имений стало совершаться царями, тогда иерархам было неудобно в чине Православия предавать проклятию обидящих церкви. Опасно было духовенству совершать анафематствование обидящим церкви в то время, когда царь Иоанн Грозный в 1581‒1583 гг. отобрал значительное число новгородских монастырских и архиепископских имений.¹⁴⁰

Неудобно было произносить анафему после издания Уложения царя Алексия Михайловича, в котором было постановлено, «чтобы ни патриарх, ни прочия духовныя лица не имели права приобретать недвижимые имения ни покупкою, ни закладом, ни по завещанию». На лишение прав приобретать недвижимую собственность согласилось само духовенство. Уложение было закреплено подписями кроме царя бояр и других светских лиц, патриарха, митрополита, архиепископа и епископов. Еще неудобнее было произносить анафематствование обидящим церкви тогда, когда императрица Екатерина II учредила особую комиссию из светских и духовных лиц о церковных имениях и когда ясно в манифесте объявила: «Да не помнит же кто, яко бы желание наше было достояние благочестивых подателей церквам единожды посвященное обратить на какое-либо употребление свету и его суете служащее» (Полн. собр. законов. Т. XVI, № 12060). Поэтому проклятие обидящим церкви находим только в немногих чинах, именно: Соловецком (XVI в.) и Ростовском (XVII в.). В других же чинах XVII и XVIII века не встречаем его. Потому, когда в конце XVIII в. Арсений Мацеевич вздумал употребить прежний способ к устрашению людей, обидящих церкви, когда он, как сказано в Летописце Ростовских архиереев, в 1763 году в Неделю Первую поста, когда бывает проклятие еретикам, собрал все духовные власти своей епархии и в соборной церкви проклинал отнимающих от монастырей имения церковные, тогда он за это подвергся осуждению (Труды яросл. губ. статист. комита. Вып. V, 1869 г., стр. 213).

В указе Св. Синода от 22 апреля 1763 года поставлено было ему в вину то, что «в древнем в неделю Православия чиноположении, по которому он, как сам объявил, во все свое архиерейство положенной церемонии не отправлял, учинил сам собою некоторый перемены и пополнения, которыя ни к чему иному не клонятся, точию к тому, как и его вышеозначенный оба доношения, по коему в сем году в Ростове, и отправление было. Каковых, по своему мудрствованию, перемен и прибавок без ведома Св. Синода, по своей архиерейской присяге¹⁴¹ чинить ему не надлежало» (Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. 1875 г. Кн. I, стр. 133).

Чиноположение, по которому Арсений Мацеевич совершил в 1763 г. отлучение от Церкви, сперва хранилось в Ростовской соборной церкви, потом взято было в Святейший Синод.¹⁴² Дальнейшая судьба его неизвестна.

Сборник XVII века, откуда мы заимствовали Ростовский чин, форматом равняется книге в 1/32 долю и писан так мелко, что едва ли мог быть употреблен при богослужении. Чиноположение же, по которому совершалась служба в 1763 году, «было в десть, писано уставом, в бумажном золоченом переплете». Это была отдельная особая книжка. В Чтениях Императорского Московского Общества истории и древностей (1862 г. Кн. 2) напечатана «Выписка из последовавших в нынешнем году (1762) случившихся новостей». В «Выписке» находится чин Православия, совершенный в том году Арсением Мацеевичем, но без изложения самих анафематствований. В чине только исчислены лица, преданные анафеме, с кратким указанием проступков некоторых отлученных. Таким образом, отсутствует анафематствование обидящим церкви. Но в конце чина, после того как сказано о проклятии Мазепы, приводятся слова, имеющие отношение к обидящим церкви, и затем по окончании чина молитва Арсения Мацеевича. Окончание чина следующее: «Если и ныне кто установленнаго в Греко-российской церкви установления, презря седмь соборов вселенских утверждение, что не приличное и не богоугодное, а богопротивное и душепагубное, или презрев церковное благолепие, и чудное оных создание, покусится разорити или присвоити, а на увещание пастырское явятся не склонны, с теми неминуемое и с выше означенными церковно возмутителями последует Божие неблагословение, с коими Божий гнев не коснит и погибель не дремлет».

Его архипастырство читал со слезами молитву, которая заканчивалась словами: «Яко Сам Ты реки еси: Блажени изгнании правды ради. Аще вы умолчите, камение возопиет. Аз же на Тебе надеяся; Господи, со слезами прошу Тебе, Творца моего и Создателя: Ты не попусти воюющим и возстающим, и желающим расхитить вложенное и посвященное Тебе в жертву, согрей сердце их ко увещанию. Тебе прошу Бога Слова, влей слово во уста мои, а их уши разверзи ко вниманию, аз же с пророком возопию к ним, что молитва их будет в грехе, и имя не напишется в книгах животных, и истреблен будет от земли живых, и память его и по смерти с шумом, и наводницы, и жаждущий смятения и грабления, и соизволившие с жадностию на сие гнева Твоего не убегнут, аз же молю Твое Триипостасное Божество, да не произойдет совет их, вложи раскаяние, яко благословен еси во веки, аминь» (Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. 1862 г. Кн. 2, стр. 17‒18).

Как бы взамен анафематствования обидящим Церкви, исключенного из чина Православия, в Вологодском чине (XVIII в.) находится благословение тем, кои благодетельствуют церквам, собирают на пользу их, именно: «Аще кто домы Божия, сиречь святыя церкви почитает и инем почитати повелевает, и соборы иже в них, яко святы и полезны облобызает; и не затворяющи благочестия, в людских домех, на всяко место во имя Божие созданное, еже есть церковь почитающи, и в тех церквах собирания на пения, и общения, и пользу всем людем приемлют, и премного благодарение, еже творят братии нищим, по древнему преданию по силе содевает и вся, иже от божественных и апостольских писаний предание приемлет и облобызает; лестныя же басни и учения растленна отревает и проклинает; той от Господа Бога в Троице славимаго Отца и Сына и Святаго Духа, да будет благословен во веки».

Православная Церковь не анафематствовала магометан и их учение, доколе они не имели отношения к ней. При обращении же магометан к Церкви, при желании их соделаться чадами ее, принять Христову веру, Церковь заставляла их перед принятием св. крещения проклинать Магомета и его учение.¹⁴³

Точно так же, когда Церковь видела своих сынов, отпадших от нее и принявших магометанскую веру, она изрекала им анафему (проклятие) и при этом иногда именовала самих лиц, отступников от Церкви.

Такие анафематствования находятся в чинах Соловецком и Ростовском, и в обоих чинах одни и те же, именно:

«Корнилий чернец, новый еретик, отвергшийся святыя веры христианския и поправ мнишеские обеты и приступль к ереси бохмиче, да будет проклят.

Зосима, новый еретик, чернец ярославский, отвергшийся святыя веры христианскыя и поправ мнишеския обеты и приступль к ереси бохмиче, да будет проклят.

Аще кто епископ или игумен, или ерей служа инем даст причастие, а сам не причастится, да будет проклят».

Здесь перед проклятием непричащающимся священнослужителям в обоих чинах – и в Ростовском, и в Соловецком, находятся проклятия Корнилию Чернецу и Зосиме Ярославцу. Но после проклятия непричащающимся священнослужителям в Соловецком чине изложено проклятие новоявившимся еретикам-новгородцам – жидовствующим, а в Ростовском – восстающим на церкви Божии, обижающим их. Отсюда видно, что проклятие непричащающимся священнослужителям относится к Корнилию и Зосиме. Священнослужители при совершении литургии, не причащающиеся без уважительной причины, подвергаются по Апостольскому правилу (прав. 8) отлучению от общения церковного.¹⁴⁴ Корнилий и Зосима принадлежали к таким лицам, которые не причащались без уважительной причины, вследствие отпадения их от Православной Церкви в веру бохмич.

Под Бохмидом разумеется Магомет, под ересью бохмич – вера магометанская. Бохмидом называется Магомет в летописях. О Владимире Великом сказано, что к нему приходили болгары веры бохмич¹⁴⁵ (Полн. собр. русск. летоп. Т. I, стр. 36‒37).

Весьма вероятно, что случаи перехода православных христиан в магометанство повторялись, и потому Церковь считала нужным для вразумления нетведых в православной вере анафематствовать Магомета, его учение и последователей, без обозначения имен последних. Таковое анафематствование находится в чинах Православия: Архангельских (обоих), Иркутском (иначе Московском). Оно отличается резкостью выражений:

«Всескверный и богопротивный агарянския турецкия веры, и всего их сквернаго мудрования учитель, лжепророк демонский, сын сатанин, Махмет адов пес, неукротимый волк, ругатель Христов, разоритель христианский, змий безглавный, душепагубный зверь, души и телеса вкупе погубляющий и в пропасть адову предпосылающий, имже несть возникновения; со всеми восприемники и стаинники своими лжеучителями, бесовскими слугами и с блядивыми христианохульными его писании, и душепагубными его злозаконоположении и злохульных его уставов, сиречь повелений держатели и защитницы, яко Богомерзцыи сосуды сатанины, ведомыя тати, неукротимыя разбойники, тираны христианския, слуги всякаго нечестна, глаголю тартары вся, яко Дафан и Авирон; от всея церковныя полноты Христова стада да будут проклята в сий век и в будущий».

Ересь богомилов, получившая название от Богомила, могла перейти в Россию и от греков и от болгар. В Константинополе ересь богомилов была особенно преследуема в XII столетии.¹⁴⁶

В Болгарии она существовала в X веке и затем сильно распространилась в последующие столетия. При болгарском царе Борисе III в 1210 году на Соборе в Тырнове, обличившем ересь богомилов, признано было нужным внести анафематствования богомилам в Соборник, читаемый в Первую Неделю Великого поста. И тогда же Соборник был переведен с греческого языка на болгарский.¹⁴⁷

В России анафематствования богомилам вошли в чин Православия позже, чем в Болгарии. На основании того, что в печатных славянских Постных Триодях, переведенных с греческого, отсутствуют анафематствования собственно богомилам, можно полагать, что анафематствования им перешли в русский чин Православия из Болгарии. Ересь богомилов в России не была так распространена, как в Болгарии; поэтому анафематствования богомилам встречаем не во многих чинах Православия, но находим только в Ростовском чине XVII века и отчасти в Соловецком конца XV.

В Ростовском эти анафематствования следующие: «Феодора Сикилийскаго и Богумила Богларскаго и вся сущая в вере его проклинаем, да будут прокляти.

Странни сотворше иконы Господни и святых его, и Господь странны их сотвори от Себе. Аще который христианин, в злей той вере сведый кого суща ли, умерща в ней, изобличаема инеми христианы, зла суща, тии поработает по нем, да будут прокляти.

Иже Христа Бога нашего не проповедает, воображена по человеческому подобию, иже евангельских учении от Бога суще не мнит. Иже словес Божественных не послушают, во имя Господне суще, и святых его, да будут прокляти.

Иже всяко предание церковное написанное и не написанное отметает, да будет проклят.

Еремия поп суждальский, да будет проклят».

В Соловецком чине Православия находится только последнее из этих анафематствований – Еремии, попу суздальскому. Оно следует за анафематствованием иконоборцам. После анафематствования попу Еремии как в Ростовском, так и в Соловецком чинах предаются анафеме принявшие веру бохмич (магометанство) Корнилий Чернец и др.

В Ростовском чине в анафематствованиях богомилам не изложено полного учения богомильской ереси. Так, здесь вовсе не сказано о дуалистическом веровании.¹⁴⁸ Предается проклятию только непочитание икон и послужившее основанием такому непочитанию не евангельское учение о «воображенном», то есть призрачном, не действительном воплощении Сына Божия. Это учение, как видно из анафематствований, было следствием «неслушания, отметания» писанного и устно переданного Божественного Откровения. Таким образом, ересь имела рационалистический характер. Остальное учение богомилов о дуализме, можно думать, было менее известно и не было распространено в России.

Анафематствования болгарского Соборника царя Бориса и Ростовского чина Православия имеют между собой сходство. В Ростовском чине упоминаются ересеначальники: Феодор Сикилийский (сицилийский) и Богумил Богларский (Богомил болгарский). Имена Феодора и Богомила вместе с другими именами находятся в Соборнике болгарского царя Бориса III. В Ростовском чине Православия, как и в Соборнике, изложено анафематствование ложному учению о «воображенном» (Ростовский чин) «в привидении» (Соборник) воплощении Сына Божия.¹⁴⁹

Особенность Ростовского чина составляет анафематствование: «Еремия поп суздальский да будет проклят». В Соловецком чине, как сказано выше, этим словам предшествуют анафематствования иконоборцам, а следуют за ними – магометанам.¹⁵⁰

Когда жил суздальский поп Еремия неизвестно, но не позже XV века. Этого Еремию не должно смешивать с Еремией, о котором сказано: «Творцы быша еретическим книгам в Болгарской земле поп Еремей, да поп Богумил» (Опис. рукоп. Синод, библ. Т. II, стр. 322), который иначе называется Иеремиею. Он был основателем ереси богомилов и его считают за одно лицо с Богомилом, он носил имя Иеремии и название Богомила от ереси богомилов (Голубинский. Краткий очерк прав, церкви болгарск. 1871 г., стр. 156; Порфильев. Апокрифич. сказания о ветхозав. лицах и событиях. Казань, 1872 г., стр. 131). Еремия и в Соловецком, и в Ростовском чинах называется суздальским. Он, вероятно, был вводителем или распространителем ереси богомилов в России. Иначе он едва ли был бы внесен в чин Православия. К Еремии следует относить анафематствования Ростовского чина за то, что он отвергал Св. Писание и Св. Предание, учил о воображенном воплощении Сына Божия и о непочтении св. икон.

Жидовствующие, жившие в XV веке, были едва ли не первые из русских еретиков, анафематствования которым были внесены в чин Православия.

Св. Церковь отлучала не тех евреев, которые не приняли христианства, не принадлежали к Церкви, а еретиков жидовствующих, носивших имя христиан, считавшихся членами Церкви и в то же время содержавших и распространявших ложное, противное Церкви учение.

Первоначальным распространителем ереси жидовствующих был еврей Схария,¹⁵¹ прибывший в 1472 году с князем Михаилом Олельковичем из Киева в Новгород. Из слов преп. Иосифа Волоцкого можно полагать, что Схария обладал известного рода ученостью.¹⁵²

Схария начал распространение своего учения с духовенства. С ним он прежде всего ознакомился по роду своих занятий – посредством торговли, для которой евреи пришли в Новгород, где в то время в руках духовенства было заведование мерами и весами (Журн. Мин. Нар. Просв. 1877 г., январь, стр. 15). Весьма вероятно, что жидовствующие скорее всего в духовенстве могли найти лиц, любивших спорить, рассуждать о предметах веры.¹⁵³

Схария и его последователи сперва тайно распространяли свое учение. Когда протопоп Алексий и поп Денис, принявшие со своими женами и детьми жидовство, захотели обрезаться в жидовскую веру, «им жидове не повелеша, говоря, аще уведят сия христиане и восхотят видети, и будете обличены, но держите тайно жидовство, явно же христианство» (Вивлиофика. Изд. 2. Т. XIV, стр. 130).

Впоследствии, когда число приверженцев ереси жидовствующих увеличилось и между ними явились лица и не из ученых, тогда еретики не скрывали своего учения и при этом дозволяли себе кощунственное поругание христианских святынь. Они истребляли кресты и иконы, бросали их в скверные места, спали и мылись на них, обливали их нечистотами, писали срамные вещи на них, навязывали кресты воронам на хвост и оскорбляли иконы словами и непристойными движениями (Послания Геннадия к епископу Нифонту Суздальскому и Прохору Сарскому, см. в Исследовании о сочинениях Иосифа Волоколамского. Г. Хрущов. Стр. 16‒18, 22‒23).

Из Новгорода ересь проникла в Москву. Это совершилось в 1480 г., когда поп Алексий и поп Денис были туда призваны великим князем Иоанном Васильевичем и определены: Алексий – протопопом в Успенский, а Денис – в Архангельский собор. Поселившись в Москве, они стали распространять здесь свое еретическое учение и действовали сперва тайно. По выражению Иосифа Волоцкого: «еретики таяхуся якоже змиеве в скважине», и приобрели многих последователей из лиц, по тогдашнему времени наиболее образованных и влиятельных в обществе.¹⁵⁴

И в Москве, как в Новгороде, распространившаяся ересь, сделавшись достоянием невежественной массы, обнаружилась грубо и кощунственно по отношению к св. Церкви. Например, поп Денис, по свидетельству Геннадия, позволил себе на литургии за престолом плясать и кресту надругаться (Акты Археол. Эксп. Т. I, стр. 380), иные же еретики изрекали хуление на Господа, на Пресвятую Богородицу и святых, на Божественные церкви, животворящие кресты и всечестные иконы (Правосл. собеседн. Стр. 567).

Ересь встретила энергичного противоборника себе в лице Новгородского владыки Геннадия. Он в своих посланиях к разным владыкам раскрыл зло ереси и достиг того, что большинство духовенства потребовало созвать Собор для суда над еретиками. Митрополит Зосима, хотя сам втайне держался этой ереси, должен был уступить требованию. Собор открылся в Москве в 1490 году, 17 октября. В летописи находим описание его. В ней кратко указаны и главные распространители ереси, подвергшиеся осуждению Собора, и учение их, за которое они преданы были анафеме. Там сказано, что Собор был «на Захарью чернеца и на его товарищев, на Новгородцкаго протопопа Гавриила и на Дениса попа Архангельскаго, и на Максима попа Иванскаго, на Василья попа Покровскаго, на Макарья диакона Никольскаго и на Гридку диака Борисоглебскаго, на Васюка зятя Денисьева, на Симуху диакона Никольскаго и на единомысленников». Обвинены они были на Соборе за то, что хотели «развратити веру чистую и непорочную православную во Христа Бога нашего в Троици славимаго и погубити Христово стадо, православное христианство... Глаголющим им про Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия: како может Бог на землю снити и от Девы родитися, яко человек? но ни есть тако: яко пророк бе подобен Моисею, а не равен Богу Отцу; и не вероваху еже от Пречистыя Девыя Богородица рождеству Ея, ни воскресению Его, ни на иконах написанному образу по человечеству Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия не покланяхуся, ни Пречистыя образу, ни святым Его угодником, но хуляше и ругашеся глаголаху: то суть дела рук человеческих, уста имут и не глаголют и прочее, подобии им да будут творяще и вси надеющейся на ня; и такоже и божественную службу совершающе ядше и пивше, и тело Христово ни во что же вменяюще яко прост хлеб, и кровь Христову яко просто вино, и иные ереси многы творяше противно правилом святых апостол и святых отец, но болши ветхаго закона держахуся, по иудейски фасху праздноваху, в среду и пяток мясо и млеко ядяху и иныя дела неподобныя еретическая творяху, ихже не можно и писанию предати» (Полн. собр. русск. летоп., Т. IV, стр. 158. Т. VI, стр. 38).

В дополнение надобно присоединить, на основании слов современника ереси – Иосифа Волоцкого, что еретики отрицали монашество, будто бы оно противоречит пророческим, евангельским и апостольским писаниям, и что ни Сам Христос, ни апостолы не были в иноческом образе; отвергали и истину писаний отеческих и даже апостольских, основываясь на том, главным образом, что православные, говоря о кончине мира в конце седьмой тысячи лет, ссылались на апостольские и отеческие писания, кончины же не последовало; отвергали вообще поклонение иконам, хотя и допускали, впрочем, поклонение иконе Христа Спасителя¹⁵⁵ (Просвет. слово. VIII, X‒XI).

Таким образом, распространяемая евреями ересь заключала в себе много иудейского, поэтому она носила название ереси жидовствующих. Но при этом она не была чистым иудейством, еретики не отвергали во Иисусе Христе посланничества Божьего, но не хотели признать Его Сыном Божиим, а сравнивали Его с пророком Моисеем и другими пророками, они отрицали многое, отвергаемое некоторыми христианскими обществами, и соединяли воззрения таких обществ с иудейскими мнениями.¹⁵⁶

Не без основания также находят сходство ереси жидовствующих с ересью стригольников, отвергавших священство (Правосл. обозр. 1878 г., сентябрь, М. Грандицкий. Геннадий, архиепископ Новгородский, стр. 105). На Соборе 1490 года еретики не только не раскаялись в своих заблуждениях, не отказались от них, но «быша яко в изступлепии ума». Собор, «обыскав их скверныя ереси по архиепископовым Геннадиевым подлинником и по московским свидетельством, тех еретиков Захарью черньца¹⁵⁷ и с его предиреченными товарищи и единомысленники их, по правилом святых апостол и святых отец от святыя соборныя Церкви отлучиша и из сану извергоша, и в заточение их послаша» (Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 159).¹⁵⁸

После Собора, бывшего в 1490 году, и после наказания еретиков ересь не прекратилась. Многие еретики, даже из числа главных и принадлежащих к наиболее образованным людям того времени, как то: брат Феодора Курицына Иван Волк, Семен Кленов, Иван Максимов, избегли наказания и жили спокойно в Москве, под защитой единомысленных с ними высокопоставленных лиц, какими были митрополит Зосима и невестка великого князя Елена.

Ересь только на время притихла, потом опять возобновилась. По истечении седьмого тысячелетия, по прошествии 1490 года, когда многие православные христиане ожидали кончины мира, еретики воспользовались этим верованием христиан о близкой кончине и начали открыто смеяться над православными, над верой их в несовершившуюся кончину мира, чтобы поколебать в них веру и в другие предметы. Еретики приобрели новых последователей. Архиепископ Геннадий снова восстал против них и при этом призвал на помощь ревнителя Православия Иосифа Волоцкого. Со всей горячностью Иосиф выступил на защиту Православия и на обличение еретиков. Он силой своих убеждений достиг того, что в декабре 1504 года созван был новый Собор. На нем присутствовали митрополит Симон, много епископов и другого духовенства под председательством самого великого князя Василия Иоанновича. Иосиф был главным обличителем еретиков.¹⁵⁹

Согласно с его настоятельным мнением, что жидовствующие еретики должны быть осуждены, прокляты и кроме того казнены лютой казнью (Просвет, слово. XII‒XVI), Василий Иоаннович с Собором «обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнити».

Еретики, узнав о назначенной им казни, стали каяться. Иосиф убеждал не принимать их раскаяния как вынужденного, недобровольного, явившегося после того, как они узнали о наказании. Хотя многие христиане скорбели и тужили о еретиках, хотели подать им руку помощи, представляли Иосифу пример Манассии, которого раскаяние, явившееся после осуждения и наказания его, было принято Богом (Просвет. слово. XVI, стр. 588, 891), Иосиф не отступил от своего мнения, и помилования еретикам не было.¹⁶⁰

После Соборов, бывших в 1490 и 1504 годах, осудивших ересь жидовствующих и предавших их, по выражению современников, проклятию, тогда же внесены были в чин Православия анафематствования этим еретикам. В Соборной грамоте в Соловецкий монастырь о заточении бывшего игумена Артемия указана была, в прописанном Соборном определении о нем, между прочим та вина игумена, что «да Артемий же де и еретиков Наугородских не проклинает» (Акт. Археол. Эксп. Т. I, стр. 251).

Анафематствования чина Православия содержат преимущественно имена главных распространителей ереси, но еретическое учение излагают кратко, в общих чертах, сходно с тем, как сказано в летописи, и даже короче. Самое древнее анафематствование ереси жидовствующих находим в Соловецком чине XVI века. Здесь упоминаются еретики, осужденные только Собором 1490 года.

Анафематствование следующее:

«Новоявившиеся еретици Новгородци и глаголющий хулу на Господа нашего Иисуса Христа и на Пречистую Его Матерь и на Святых чудотворец. Захар чернец, Софейский протопоп Гаврило, поп Денис Архангельский, поп Максим Ивановский, поп Василий Покровский, Макар диак Никольский, Гридя диак Борисоглебской, Васюк попов зять Денисов, Самуха диак Никольской, Ивашко Максимов сын попов и с их поборники да будут прокляти».

В этом анафематствований поименованы упомянутые в летописи лица, осужденные Собором 1490 года. Против летописи прибавлено одно имя Ивашки Максимова. В летописи оно могло подразумеваться, ибо там после поименования указанных лиц сказано, что осуждение Собора последовало и на их единомысленников (Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 158).

Имя Ивашки Максимова могло быть внесено в чин Православия и не вместе с поименованными лицами, а после, но еще до Собора 1504 года, то есть когда стало известно, что Ивашка Максимов склонил в ересь невестку великого князя Елену, о чем до Собора 1504 года жаловался Иосифу Волоцкому сам великий князь (Посл. Иосифа к Митрофану. Чтен. Имп. Общ. истор. и древн. 1847 г., № 1).

В летописи и в изложенном анафематствований чина Православия поименован первым из еретиков-жидовствующих, подпавших отлучению, Захар Чернец. Между тем, у Иосифа Волоцкого первым именуется новгородский протопоп Гаврило.¹⁶¹

Чин Православия служит подтверждением сказанного летописью, что Церковь смотрела на Захара чернеца, как на главного руководителя ереси, а прочие еретики считались его товарищами (Полн. собр. русск. летоп. Т. IV, стр. 158‒159).

Такое воззрение Церкви возникло, весьма вероятно, по указанию владыки Геннадия, который хотя сам и не был на Соборе, но более всех содействовал к созванию его и указал еретиков лицам, бывшим на нем. Захар чернец, обличенный Геннадием, был особенным врагом его.¹⁶²

Алексий протопоп, ревностнейший распространитель ереси жидовствующих, не был внесен в число лиц, преданных анафеме, потому что он не был проклинаем на Соборе. Там он не подвергся проклятию по причине своей смерти. Иосиф говорит: «Зосима повеле проклята еретики, Новгородскаго протопопа Гавриила, умер бо уже бяше душею мертвый Алексий протопоп, и попа ДенисаАрхангельскаго» и т.д. (Просвет, слово. Стр. 55).

Могло быть и влияние Зосимы на освобождение Алексия от проклятия. Впрочем, исключение его из анафематствования видим только в Соловецком списке; в Ростовский же чин, позднейший, он был внесен.

Еретики, осужденные Собором 1504 года, в иных списках предаются анафеме вместе с лицами, подвергшимися отлучению на Соборе 1490 года; в иных же списках без них.

В Ростовском списке XVI века предаются анафеме те и другие еретики. Там читаем: «Алексий протопоп и Денис поп, и Максим поп с детьми, и Иван Волк Курицын, и Касьян архимандрит с братом, и Феогност Чермной архимандрит, иже на песку, Иосиф Кунькин чернец, Некрас Рукавов и вси их единомысленники, и вси их советницы, и вси их поборницы, и вси их стаинницы новый жидове, отвергшеися православныя и непорочныя веры христианския и учившихся от жидов, и тех скверную и треклятую жидовскую веру восприимших, и многи душа христиански прельстивших и сведших в погибельный той ров, да будут прокляти». Из числа восьми упомянутых здесь лиц протопоп Алексий, поп Денис и поп Максим с детьми были осуждены Собором 1490 года, а Иван Волк Курицын, архимандрит Касьян и Некрас Рукавов – Собором 1504 года. Последние три имени упоминаются во всех других списках чина Православия, в которых анафематствуются осужденные этим Собором. В Ростовском же списке находятся имена, не встречаемые в других списках, это – Феогност, Чермной архимандрит, «иже на песку», и чернец Иосиф Кунькин. И они вместе с упомянутыми лицами отверглись Православия, «научились от жидов треклятой жидовской вере и прельстили и свели в погибельный ров много душ».

Имена жидовсгвующих, осужденных Собором 1490 г., находим, кроме Соловецкого и Ростовского чинов, в Новгородских синодиках 1560, 1590 и 1632годов. Во всех этих чинах содержится одно и то же анафематствование жидовствующим. В Новгородской губернии, где началась и особенно сильно распространилась ересь жидовствующих, анафематствование им произносилось более пространное, чем в других губерниях. В нем упоминалось двадцать имен еретиков, тогда как в других местах не более десяти и даже менее. Анафематствование это следующее:

«Новые еретицы не верующий в Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия и в Пречистую Богородицу и похулившей всю седмь соборов святых отец: архимандрит Юрьева монастыря Косьян з братом самочерным Иваном, да новгороцкой протопоп Гаврило, да поп Денис, да поп Максим, да поп Павел, да поп Яков, да диакон Обакша, да диак Самуха, да диак Васюк, да диак Гридя Квашенка, да диак Самсонко, да диак Куземка, да диак Степанко, да Мишук собака, да Иван Волк Курицын, да Иван Некрас Рукавов, да Олексейко подьячей, да Иванко Максимов, да Митя Коноплев и их ереси начальствовавший в русстей земли, и вси их поборницы и единомысленицы, и развратницы православной вере христианстей, да будут прокляти» (лист 24‒25).

В других известных списках чина Православия не упоминаются имена лиц, подпавших осуждению на Соборе 1490 года, а предаются анафеме жидовствующие, осужденные только в 1504 году. Эти анафематствования трех видов, иначе сказать, трех редакций. Анафематствование, бывшее чаще других в употреблении, следующее: «Новии еретицы не верующий в Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия и в Пречистую Богородицу и похулившей всю седмь соборов святых отец, Касьян архимандрит Юрьева монастыря, Ивашко Максимов, Некрас Рукавов, Волк Курицын, Митя Коноплев и их ересиначальствовавшии в русстей земли, и вси их поборници и единомысленници, и развратници православней вере христианьстей, да будут прокляти». Это анафематствование находим в списках чина Православия Троицкой книги. То же анафематствование находим в списках чина Православия: Иркутском (XVIII в.), Вологодском (XVIII в.) Псковском (XVIII в.), Московском Соборном (XVIII в.), и наконец в обоих списках, напечатанных в Вивлиофике (изд. 1 т. VIII и изд. 2, т. VI). В этих чинах находится лишь то отличие от анафематствования Троицкой книги, что в них, кроме первого чина Вивлиофики, после слова «ересиначальствующии» нет слов «в русстей земли». Также в чинах: Иркутском, Московском (XVIII в.) и втором списке Вивлиофики, вместо слов «да будут прокляти», сказано: «анафема».

В Вивлиофике во втором списке в одном и том же чине находятся два анафематствования почти одинаковые, одним и тем же лицам жидовствующим. Там за несколько строк перед изложенным анафематствованием читаем еще следующее: «Новии еретицы, не верующий в Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия и в Пречистую Богородицу, и похулившии вся седьм соборов святых отец, великаго Новаграда Юрьева монастыря Кассиан архимандрит с товарищи, и вси их поборницы и развратници святыя православныя веры, и раскольники святыя церкве, дóндеже не покаются, да будут прокляти» (Вивлиофика. Изд. 2. Т. VI, стр. 500).

Это анафематствование, при большом сходстве с предыдущим, с тем вместе, так сказать, особой редакции. В нем упоминается из числа жидовствующих не пять лиц, а только архимандрит Кассиан, и еретики именуются раскольниками святой Церкви. Оба анафематствования чина Вивлиофики очевидно принадлежат двум особым чинам Православия и внесены в один чин или для большего уяснения предмета и придания большей силы анафематствованию, или из желания дать на выбор одно из них произносящим его. В этом же чине Вивлиофики находятся два особых анафематствования Стеньке Разину.

В Архангачьском и Холмогорском списках (XVIII в.) заключается анафематствование жидовствующим третьей редакции, именно: «Новии еретицы, отступльшия от кафолическия Божия церкве и обратившийся в иудейство всезлобно, и обрезание приемшии, не верующий в Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия и Бога и в Пречистую Богородицу и похулившии святых отец вся соборы саченския и местныя, вачикаго Новаграда Юрьева монастыря архимандрит Кассиан и единомыс­ленники его Ивашко Максимов, Некрас Рукавов, Волк Курицын, Митя Коноплев и вси тоя ереси защитницы и православней христианстей вере развратницы, яко Арий, да будут проклята». Особенностями этого анафематствования являются указания на обрезание принявших ересь и то, что отступившие от Кафолической Церкви, развратники православной христианской веры, обратившиеся в иудейство, уподобляются Арию еретику, нечестиво учившему о лице Господа Бога Иисуса Христа.

Соединив все сказанное в разных списках чина Православия о жидовствующих, можно видеть, что эти новые еретики-новгородцы были анафематствованы за то, что они отверглись от православной христианской веры, учились у жидов и приняли от них скверную треклятую жидовскую веру, даже обрезание, говорили хулу на Господа нашего Иисуса Христа и на Пречистую Его Матерь Богородицу, и на святых чудотворцев, хулили все Вселенские и Поместные Соборы, были ересеначальствующими в Русской земле, развратниками православной христианской веры, как Арий, раскольниками святой Церкви.

В рукописных чинах Православия Соловецком (XVI в.) и Ростовском (XVII в.) после изложения анафематствования учению Нестория о Богородице сказано: «Того же окаяннаго Несториа ересь и ныне застарелася в людех вневегласех,¹⁶³ иже хулят¹⁶⁴ праздник святыя Богородица, в Благовещение никакого дела не делают,¹⁶⁵ но глаголют яко безчястен есть день той, и аще сия не отстанут злых своих обычаи, да будут прокляти. Мы же вернии, несторьева предания отметаем, святую же¹⁶⁶ истинную Богородицу исповедуем, кланяемся и почитаем праздникы Ея. Благовещения день начальный праздник спасению нашему начаток в оньже врази суще земнии с небесными смирихомся с Богом, и Бог человеком сниде, возведе нас от небытия в бытие, да добро есть нам в тыи дни всяко дело о Бозе наченше и кончати».

По общему мнению, обычай русского народа не работать в день Благовещения основывается на уважении к святости и величию этого праздника, на веровании, что работающие в этот день будут наказаны за оскорбление ими праздника. В народных сказаниях есть несколько поверий, которыми многие имеют обыкновение подтверждать мнение об опасности работать и вообще начинать какое-либо дело в Благовещение. В Благовещение, говорят, птица гнезда не вьет. Если птица проспит Благовещенскую заутреню или в сей день завьет гнездо, то отнимаются у нее на некоторое время крылья в наказание, и она летать не может, но ходит по земле (Абевега русских суеверий. Русск. летоп. 1786 г., стр. 7). Кукушка зато без гнезда, что завила его на Благовещение (Словарь Даля. См. Благовещение).

По указанию же чинов Православия: Соловецкого и Ростовского, люди, не работающие или убеждающие других не работать в день Благовещения, хулят этим праздник; они не начинают, не делают никакого дела вследствие верования о счастливых и несчастных днях в году и признания Благовещения несчастным днем. Верование русского народа в счастливые и несчастные дни было исстари на Руси. О таком веровании говорится в богослужебных книгах, указывающих на существование его и в Греции. К счастливым дням русские относили Великий Четверток,¹⁶⁷ Вознесение,¹⁶⁸ в которые они особые дела предпринимали для счастья или свое счастье узнавали. Днем несчастным считали 29 февраля – день памяти св. Касьяна.¹⁶⁹

К несчастным дням относили и праздник Благовещения . Взгляд русского народа на этот день как несчастный можно встретить и в русских поверьях. Так, в них полагается, что в какой день недели случится Благовещение, в тот день во весь год никакого дела не начинать (Словарь Даля. См. Благовещение). В Благовещение на суровую пряжу не глядят, девка косы не заплетает, под дымом не сядет, т.е. не готовят горячего и печи не топят (там же). Этими поверьями выражалось, что день Благовещения якобы принадлежит к числу несчастных. Работу, подобную тому, как косу заплетать, под дымом сидеть, не считалось неудобным делать в другие дни, например в Пасху, Рождество Христово. А эти праздники не почитались русским народом менее важными, чем Благовещение.¹⁷⁰

Основанием, по которому день Благовещения почитался несчастным,¹⁷¹ послужило, по указанию чинов Православия, учение еретика Нестория, уничижавшего Пресвятую Богородицу. При уничижении Ее уничижали и праздник в честь Нее, признавая его днем несчастным.

Корчмою называлось в России место, где продавались пища (корм) и питье.¹⁷² Под корчемством разумелась главным образом мелкая розничная продажа вина, пива, меда (Русск. достоп. Ч. II, стр. 3). Звание корчемника, как и всякого другого торговца, честно торговавшего, сперва не было постыдным, преступным, а тем более не подвергалось анафеме. Производство вина, пива, меда не было делом предосудительным. Оно дозволено было монастырям. Розничная продажа пития не составляла чего-либо особенного, когда она была вольною и каждый мог заниматься ею. Такая продажа, хотя и была вредна обществу, служа распространению пьянства, сама по себе была недостаточна для того, чтобы вызвать себе осуждение Церкви – анафематствование. Корчемники могли подпасть анафеме только вследствие признания корчемничества делом запрещенным, вредным, когда оно производилось тайным образом, было .законопреступно. А таким оно сделалось в XIV‒ХV веках и позже. Тогда курение и продажа вина стало производиться государством. Кроме него курение вина дозволено было лишь некоторым монастырям и некоторым боярам. Другие все должны были покупать вино в так называемых царевых кабаках или у монастырей. Государевы кабаки сдавались на откуп, а преимущественно на веру, то есть предоставлялись для продажи вина верным людям, целовальникам, которые были избираемы от общества. Эти выборные лица для продажи вина обязаны были всеми мерами заботиться об интересах государства. Выборные давали присягу и целовали крест в удостоверение того, что будут собирать не только положенный кабацкий доход, но еще с прибылью (Акты Археол. Эксп. Т. IV, № 59, стр. 90). Расход производился ими с разрешения воевод и царских грамот, внушавших выборным держать деньги на расход вполовину против прежнего и даже меньше, чтобы государевой казне порухи не было, чтобы кабацкие деньги были собраны с прибылью против прежних лет (Акты истор. Т. V, стр. 25. Полн. собр. законов, № 882). Целовальникам позволялось властно действовать (Акты Археол. Эксп. Т. III, стр. 143). За прибыль были обещаны милости государевы. При этом внушалось, «чтобы в том приборе никакого себе опасения не держали, а главное питухов не отгоняли» (там же, т. IV, стр. 59. Полн. собр. законов. № 1142). По продаже «питей» с прибылью воевод хвалили, дарили их подарками, например ковшом и т.д. А при недоборе от продажи недобор именовали воровством и с виноватых приказывалось добирать вдвое. Иногда недобор считался следствием нерадения, и за него выборные должны были идти на правеж, т.е. подвергаться телесному наказанию. При таком порядке вещей частные курение вина и продажа его запрещались и почитались делом, наносящим вред государству. Корчемство было преступлением и строго наказывалось гражданской властью¹⁷³ (Акты Археол. Эксп. Т. IV, стр. 63).

Преследовалось корчемство и монастырской властью. Некоторым монастырям было дозволяемо курить вино и продавать его,¹⁷⁴ иным же – держать его для своей только потребы, хотя из множества запрещений монастырям продавать вино ясно, что многие из них занимались этим.¹⁷⁵

Те и другие получали от «питей» доход со своих крестьян. Монастыри дозволяли крестьянам варить пиво, ставить мед и пиво для праздников, свадеб, поминок, но с тем, чтобы крестьяне делали о том «явку» монастырскому приказчику, при «явке» же вносили определенную плату за получение дозволения.¹⁷⁶

Коль скоро кто варил пиво без «явки» монастырскому приказчику, с того взыскивали пеню.¹⁷⁷

Еще большей пени подвергались крестьяне без позволения варившие и продававшие вино. Продажное питье их называлось корчемным, а лица, продававшие его, были корчемниками.¹⁷⁸

Особенно ревностно наблюдали за корчемством те монастыри, которые сами производили торговлю питьем. В актах можно найти целый ряд разборов их с соседними селами из-за продажи «питей» вследствие желания монастырей получить больший доход от этой продажи (Акты истор. Т. V, стр. 160. Сборн. Муханова, № 563. Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. 1858 г. Т. I, стр. 142. Полн. собр. законов. № 1733).

Но несмотря на то, что корчемство строго преследовалось и правительством, и монастырскими властями, оно не прекращалось. Будучи продажей тайной, оно старалось приманивать к себе покупателей чем-либо особым. Акты, говорящие о корчмах, соединяют с ними безнравственных женщин и прочих лихих людей (Акты юридич. № 349. См. Полн. собр. законов. 1653 г. О Якутске). В корчмах играли зернью и в шахматы (Стоглав. Гл. 92) и празднословили, упивались и чинили всякое зло. Нельзя думать, чтобы подобного не было и в местах продажи вина от правительства. Но зло, пороки, совершавшиеся тайно, приносили вреда более.

При распространении продажи «питей» ради прибытков, корчемниками – тайно, а царскими и монастырскими кабаками – явно, пьянство более и более усиливалось и оттого увеличивались разные пороки в народе. Явились лица духовного звания, писавшие князьям и обращавшие их внимание на зло, склонявшие их закрыть княжеские корчмы, указывая, что через продажу вина в царских кабаках увеличились пьянство и погибель душ.¹⁷⁹

Подобное тому некоторые внушали и монастырям.¹⁸⁰

Наконец, некоторые ревнители добродетели решились смело восстать против корчемничества и самих корчемников предать анафеме, отлучению от Церкви. Основание к такому отлучению они могли найти в древности. В Апостольских постановлениях запрещалось епископу принимать приношения между прочим от корчемников, «потому что не оправдится корчемник от греха (Сир. XXVI, 21), ибо о них Исаия сказал, порицая Израиля: корчемники твои мешают вино с водою» (Апост. постан. Кн. 4, гл. 6). Анафематствование корчемникам было совершаемо в Ростове. Оно было направлено против людей, тайно занимавшихся продажей «питий», но с тем вместе, можно полагать, имело целью поучить и тех, которые мало думали о спасении душ ближних, тогда как должны были по своему особому положению и значению в обществе преимущественно перед другими заботиться о благе людей. Анафематствование, находящееся в Ростовском чине 1642 года, следующее:

«Аще кто желает беззаконных прибытков, продает корчьму, оттуду бо вся беззакония возставают в людех на погибель христианам, яко же некоею диаволею удицею уловше, влекут вся приходящая к ним в погибель. Корчьму держащий, аще не отстанутся того, от сего дне да будут прокляти».

В этом анафематствований указывается, что продают «корчьму» (вино) ради беззаконных прибытков, что от этой беззаконной продажи происходит много вреда людям, погибель христианам, что продавцы (корчемницу держащие) привлекают христиан на погибель, как бы диавольской удицей, хитрой приманкой и обманом. Таким образом, анафематствование главным образом указывает на тайную продажу вина (корчемство), однако не исключает и той, которая совершалась с дозволения, но также была ради прибытков и наносила вред ближним.

Во все времена бывали люди, относящиеся бессердечно к лицам, потерявшим мужей, отцов и матерей, и с наглостью посягавшие на достояние беззащитных; но анафематствований таким лицам не встречается в чинах Православия, кроме двух чинов, Ростовского и Соловецкого, принадлежащих XVI и XVII векам.

В этих чинах находится следующее анафематствование: «Аще кто мняся христианин быти болярин и вельможа, который насилует маломощныя, сироты и вдовица грабит, совокупив себе злыя поспешники, тати и разбойники, не наменяется на том христианское имя, но слугу себя сатане сотворяет таковый, и аще не отстанут злых своих дел, да будут прокляти».

Очевидно, это анафематствование было вызвано каким-либо особым обстоятельством, обнаружившим явное, крайне возмутительное насилие, причиненное вдовам и сиротам. Но какое это обстоятельство – неизвестно. Отлучение лиц, причинявших притеснения вдовам и сиротам, существовало еще в древней Церкви. Известно, что оно выражалось в непринятии даров, приносимых этими лицами к алтарю. Так, в Апостольских постановлениях в указании епископу, от кого он не должен принимать приношения к алтарю, между прочим приказывается отвергать приношения тех, «кои вдовицу теснят и сироту угнетают» (Апост. постан. Кн. 4, стр. 6).

Русские раскольники, выражая свое нежелание быть в единении с Православной Церковью, прежде всего указывали на обряды ее. По их разумению, Церковь переменила древнее богослужение на новое, а потому они и отделились от нее. Со своей стороны, сама Церковь произносила им анафему. Но не различие обрядов подвергло раскольников отлучению от Церкви. Немалая разность обрядов существует между Православными Церквами – Российской, Иерусалимской, Константинопольской, Александрийской и Антиохийской, и при этом общение между ними не нарушается. В древней Христианской Церкви были в разных областях многие неодинаковые богослужебные обряды. И пастыри Церкви, проникнутые истинно-христианским духом, заботившиеся о сохранении мира между Церквами, боясь разделения их, не требовали, чтобы во всех Церквах непременно было однообразие обрядов, и из- за различия их они не лишали общения с Церковью ни частных лиц, ни целых Церквей, тем более за это не анафематствовали. Когда во II веке по Рождестве Христовом возник спор о дне празднования Пасхи и предстоятель Римской Церкви Виктор захотел отсечь от единения с нею Азийские Церкви, как разномыслящие; тогда восстали против него многие епископы, советовали ему заботиться лучше о мире, единении и любви с ближними. Св. Ириней написал ему послание, в котором утверждал, что Церковь решила не разрывать общения с Азийскими Церквами по причине разногласия, бывшего между ними и Римской Церковью касательно времени празднования Пасхи, и убеждал твердо хранить мир и единение, тем более что «находятся между Церквами и другие разности в церковных обрядах и за которые не бывало разрыва в общении» (Евсевий. Ист. Церкви. Кн. 5, гл. 24).

Св. Дионисий Александрийский, описывая то, как он вводил в Церковь лиц, обращавшихся от ересей, заметил, что следовал такому обычаю, которого держались многие Церкви и что он не хотел извращать их постановления и вызывать на состязания и распри (Евсевий. Ист. Церкви. Кн. 7, гл. 7).

Св. Киприан писал, что в Африке некогда были епископы, отказывавшие людям, впавшим в любодейство, в мире с Церковью, которые исключали их навсегда от общения с нею, между тем эти епископы не были отлучены от общения других епископов и от единства Церкви; так что и дававшие мир, и лишавшие его равно находились в Церкви и поддерживали связь между собою согласным и таинственным единением, находящимся между членами Церкви (S. Cypriani. Epist. 52 [55] ad Antonianum).

Блаженный Иероним высказывал такое правило: каждая Церковь должна соблюдать свои обычаи как апостольские предания, и известные обычаи не ниспровергаются практикой других (Epist. 28 ad Lucinium Boeticum).

Св. блаж. Августин указал на это правило, когда мать его пересказывала ему, что в Милане не постятся в субботы, как совершают это в Риме и в Африке. Он сказал: в какой стране вы живете, обычаи той страны соблюдайте, чтобы не причинить никому соблазна и чтобы вам никто не сделал его (S. August. Epist. 86 [36] ad Casulanum num. 32).

Таким образом, одно различие обрядов не служило причиной ни к разделению Церквей между собой, ни к отлучению членов их. Но иное было дело, если все Церкви или большая их часть для общественного блага постановляли соблюдать повсюду известные единообразные обычаи. Тогда частные Церкви должны были согласоваться со всеобщим решением. Если же они упорно противились тому, нарушали мир, не хотели подчиняться общему голосу Церкви, то за несоблюдение принятого всеми обычая они были отделяемы от общения других Церквей. Так, новациане, соблюдая строгий взгляд на покаяние, следовали древнему обычаю некоторых Церквей; но они были признаны раскольниками и даже еретиками, когда не захотели согласиться с другими Церквами, примирявшимися с кающимися, впавшими в прелюбодейство или идолопоклонство (Евсевий. Ист. Церкви. Кн. 6, гл. 43. Сократ. Ист. Церкви. Кн. 4, гл. 28. 2 Вселен. Собор, прав. 7).

Малоазийская и Африканская Церкви во времена Римского предстоятеля Виктора не были считаемы раскольническими за твердое сохранение обычая, получившего начало, по преданию, от апостолов Филиппа и Иоанна Богослова, праздновать Пасху вместе с евреями 14 числа первого еврейского месяца Нисана, в какой бы день седмицы ни случилось это число. Но настойчиво стоявшие за соблюдение этого обычая после Определения Первого Никейского Собора, который установил, по обычаю западных христиан, получившему начало от апостолов Петра и Павла, совершать Пасху в первый воскресный день после 14 числа месяца Нисана, были признаны раскольниками и еретиками-четыредесятниками и подверглись осуждению Церкви, отлучению от нее (Антиох. Собор, прав. 1; 2 Вселен. Собор, прав. 7; 6 Вселен. Собор, прав. 95; Лаодик. Собор, прав. 7).

Люцифер и его единомышленники защищали древний обычай по отношению к епископам, впавшим в ересь, чтобы таких епископов отлучить от Церкви, но они были почитаемы раскольниками, возмутителями Церкви, когда они не захотели для блага мира быть в согласии с другими, не принимали по­каявшихся епископов, впавших в арианство (Сократ. Ист. Церкви. Кн. 3, гл. 9. Кн. 5, гл. 6).

Во всех этих и подобных примерах видим, что отлучение от Церкви совершалось не за несоблюдение обрядов тех или других, а за непокорность Церкви, за противление ее постановлениям. Подобное тому было и в России по отношению к раскольникам.

В России мнения о четырехконечном кресте, о молитве Иисусовой, о хождении посолонь, о двуперстном крестном знамении и тому подобном, сами по себе неправильные, сперва не удалили от Церкви державшихся их. Эти лица не были причисляемы к раскольникам. После же Московского Собора, бывшего в 1666 и 1667 годах, признавшего упомянутые и другие богослужебные обряды несогласными с обычаями и установлениями Церквей Греческой и древней Русской, не соответствующими значению, смыслу, заключающемуся в тех обрядах; после определения Собора лица, прежде по неведению державшиеся упомянутых обрядов, потом по упорству не захотевшие оставить их, отказавшиеся повиноваться Собору, при этом укорявшие св. Церковь в заблуждении, неправославии, ереси, затем и устно, и письменно возбуждавшие православных не слушаться Церкви, эти лица подвергались отлучению от Церкви, анафеме за неповиновение Церкви, за хулу на нее и на ее установления. Отцы Московского Собора, бывшего в 1667 г., определили:

«Аще кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится Святей Восточней Церкви и сему освященному собору или начнет прекословити или противитися нам; и мы такого противника данною нам властию от Всесвятаго и Животворящаго Духа, аще будет от освященнаго чина, извергаем и обнажаем его всякаго священнодействия и благодати, и проклятию предаем, аще же от мирскаго чина, отлучаем и чужда сотворяем от Отца и Сына и Святаго Духа, и проклятию и анафеме предаем, яко еретика и непокорника и от пра- вославнаго веесочленения и стада и от Церкве Божия отсекаем, яко гниль и непотребен уд, дóндеже вразумится и возвратится в правду покаянием. Аще же кто не вразумится и не возвратится в правду покаянием, и будет в упрямстве своем до скончания своего, да будет и по смерти отлучен и не прощен, и часть его и душа со Иудою предателем и с распеншими Христа жидовы и со Арием и с прочими проклятыми еретиками; железа, камение и древеса да разрушатся и да растлятся, а той да будет неразрещен и неразрушен и яко тимпан, во веки веков, аминь» (Дополн. к Актам истор. Т. V, стр. 487).

Не покорившихся Православной Церкви явилось немалое число. На Собор 1667 г. были позваны и судимы протопоп Аввакум, поп Никита из города Суздаля, московский диакон Феодор, монах Ефрем Потемкин, иеромонах Сергий, старец – бывший смоленский протопоп – Серапион, поп Лазарь, подьяк Феодор, иеромонах Григорий, игумен Феоктист, старец Герасим Фирсов, Антоний, архимандрит муромского монастыря, иеромонах Авраамий, игумен Сергий Салтыков, старец Боголеп. Многие из этих лиц были вразумлены участниками Собора в истинности веры Православной Церкви. Они на Соборе раскаялись в своих заблуждениях и оплакав их, избегли осуждения Церкви, были прощены (Дополн. к Актам истор. Т. V, стр. 448‒458).

Но некоторые, как-то: протопоп Аввакум, диакон Феодор, поп Лазарь и их последователи, не пожелавшие оставить своих заблуждений и покориться Церкви, были осуждены Собором и преданы анафеме. В деяниях Собора указаны виновность каждого из этих лиц – то, чем они навлекли на себя анафему, а именно: открытым восстанием против Церкви, хулением ее, совершенным отказом повиноваться ей.

Об Аввакуме в постановлениях Московского Собора сказано: «предста блядословный Аввакум, бывший Юрьевца Повольскаго протопоп, иже в щюшедших летех послан на заточение бяше в Сибирь за расколы, мятежы и лжеучения и паки оттуду милосердием скипетродержца свободися, но не преста своего зломыслия и лжеучения словом и писа­нием разсевати и простыя чади прельщати, от единства святыя Восточныя православно-кафолическия церкви отверзая.¹⁸¹ Писа бо хулы на святаго символа исправление,¹⁸² на триех первых перстов в креста воображении сложение,¹⁸³ на исправление книжное и на исправители,¹⁸⁴ на согласие пения церковнаго¹⁸⁵ оклевета же и священники московские, аки неверующая во Христа вочеловечынася, и неисповедующия его воскресения, еще же аки именующих несовершенна быти Царя со Отцем на небеси Христа Господа и Духа Святаго не истиннаго, и иныя многия сим подобный лжи и клеветы не убояся Бога написати; к ним же приложи яко епилог мятежословие, возбрагшя православным христианом от священников новоисправленных книг во священнодействии употребляющих Божественных Таин комкания сподоблятися.¹⁸⁶

О сих всех от освященнаго собора стязан бяше и не покорися, клеветник и мятежник, паче же злобу злобе прилагая укори в лице весь освященный собор, вся неправославными нарицая; тем же правильно осудися иерейства лишен быти и анафеме предатися, еже и делом совершися в великом соборнем храме Успения Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, сего же лета, месяца майя в 13 день. Потом и паки увещен бе ко обращению, но тщетен труд и ждания бяше, тем же грацким судом на за­точение послася в остров Пустоезерский» (Дополн. к Актам истор. Т. V, стр. 448).

О диаконе Феодоре сказано в деяниях Собора: «Предста Благовещенскаго собора царствующаго града Москвы диакон Феодор, иже диавольским навождением в толикое прииде безумие и неистовство, якоже дерзнути ему, аки ехиднину рождению, чрево матере своея терзати; ибо изблева яд змиин из уст своих и отрыгнул слово злоклеветное и ложное на начальнейшия правители святыя Восточныя кафолическия церкве, на святейшия патриархи Греческия... тыя он безбожно и злохульно нарече неправославный быти, забыв окаянный, яко их благословением и учением вся селенная яко четырма реками райскими окропляется, оживляется и угобжается; даде же сего ложнаго своего клеветания ложную вину сию: занеже, рече, во святом крещении обливаются, а не погружаются, еже ложь есть и неправда, разве аще где случится по нужде, по ней же и закона бывает извинение безвинно. К тому вопрошен бысть Феодор от освященнаго собора о архиереех Великороссийския церкве, имеет ли их за православный пастыри? И он даде ответ со усумнением, рек сице: Бог их весть. Вопрошен же бысть о вине сего усумнения; и даде злохудную вину и клеветную сию; яко учат и нудят противно догматом церковным. Вопрошен паки о символе благоисправленном: аще его держит? и он обхуди и похули символ святый новоисправленный. Еще вопрошен о святом аллилуиа, во три краты итогом с приложением: Слава Тебе, Боже, аще лобзает? и то он хульными укори словесы своими. Напоследок вопросиша его архиереи о триех перстов первых согбении в крестном знаменовании, как он мудрствует? Он же отрыгнул ответ сицев: яко вен сия прелестию сатаниною чрез Никона суть развращена. Тогда начашаего архиереи увещати со любовию, да приидет в чувство, и иоказаша ему яко вся по преданию святых отдев благочестно исправишася, благодатию Пресвятаго и Животворящего Духа; он же от князя тмы помрачен сый во уме своем ничесому же внимаше, но во своем упорстве укрепляшеся. Освященный же собор, видя его непокорение, суди вдухновением Пресвятаго и Животворящаго Духа, яко прокаженнаго, да не прочия люди повредит проказою своею, из полка Новаго Иизраиля изгнати же, и изъобщити, и яко змию ядом смертоносным неповинныя люди убивающую из недр изрещи церковных, и яко уд гангреною растленный отсещи, да не прочия здравыя повредит уды; и тако сана диаконскаго отчюждиша, из церкве изгнаша и от всех верных отлучиша, и богомерзкая его хуления прокляша, глаголюще ему: анафема, анафема, анафема».¹⁸⁷

Поп Лазарь, подобно Аввакуму, возбуждал людей против Церкви Православной не только устно, но и письменно. На Соборе 1666/7 года предложен был, как сказано в его деяниях, «богомерзский свиток попа Лазаря и чтен бысть во услышание всем о Христе собранным, в немже обретеся того же сатаны действо и учение, прежде наставлынаго на всякое злословие и тжеклеветание попа Никиту».¹⁸⁸

«Единаго лжеучителя сатаны ученицы бывше, едины клеветы суемудрствоваху, точию сей беззаконный Лазарь многшая собра от различных Божественных писаний неискусному си умови неудобь постижная места, ихже не зная рассудити и не умея постигнута гаждает и клевещет развращенна быти. На сей его свиток богомерзкий и на его прежде бывша единомысленника попа Никиты лживая обличения сооружи освященный собор новую книгу «Жезл Правления» именованную, в нейже вся подробну их клеветы и обличения возобличаются; в первой часта Никиты буйствование отражается, во второй – сего окаяннаго Лазаря безумие объявляется, и хулы его Жезлом, из чистаго сребра Божия слова и от священных писаний и праведных винословий сооруженным, посекаются... Сего треокаяннаго Лазаря многими поученьми бодрые пастырие на путь истинный настав ляху, и вред его душевный врачеваху, давше ему многих месяцев поприще ко устраблению, терпяше его даже до пришествия святейших патриарх Паисия Александрийскаго и Макария Антиохийскаго; но ни мало успеша, неисцельною бо душевныя гаггрены язвою прием повреждение, и здравыя церкве уды повреждаше и весь освященный собор в лице укоряше; тем же судися отсечения быти достоин от тела церкве Христовы, якоже напоследок мечем анафемы отсечеся трема святейшими патриархи и всем освященным собором, в лето 7175 (1667г. – Ред.), месяца июля в 17 день¹⁸⁹».

Анафематствования, произнесенные на Соборе Аввакуму, Феодору, Лазарю, можно полагать, вскоре затем вошли и в чин Православия. Если Собор пожелал известить народ в храме Успения Пресвятой Богородицы об отлучении Аввакума; то естественно, и в день Православия он анафематствовал упорных расколоучителей.

Анафематствование упомянутым лицам находим в чинах Православия: Вивлиофики (во 2-м списке), Иркутском, Архангельских, в Московском Соборном.

Оно следующее: «Бывый протопоп Аввакум, и поп Лазарь, Феодор раздиякон и Соловецкаго монастыря бывый чернец Епифанец и сообщницы их развратницы правому учению, непокоряющиися святому собору и охуждающий святыя тайны, и безумием своим в по­знание и покаяние и в общение ко святей церкви не приходят¹⁹⁰, да будут прокляти».

В Новгородском синодике 1690 года это анафематствование изложено несколько иначе, именно: «Бывый протопоп Аввакум, поп Лазарь, Феодор росдиакон и соловецкаго монастыря бывый чернец Епифанец развратницы правому учению, хульницы на новоисправленныя книги, непокаряющиеся святому собору и пособствующии им и приемлющи лжеучения их, да будут прокляти».¹⁹¹

В этих анафематствованиях упомянут бывшый чернец Соловецкого монастыря Епифаний, не упомянутый в деяниях Собора. Принадлежа к сообщникам Аввакума, Лазаря и Феодора, он на Соборе не был поименован при анафематствований, но подпал общему анафематствованию вместе с другими противниками Церкви – распространителями раскола. Когда же расколоначальники стали в своих сочинениях упоминать имя Епифания и прославлять его как страдальца за веру, приписывать ему чудесное исцеление,¹⁹² тогда для обличения измышленного мнимого чуда, для предостережения верующих от увлечения в раскол и в наказание ересеначальников лукавых был поименован в анафематствований и раскольник Епифаний.

Раскольники, жившие во времена Петра Великого, вызвали на себя новое особое анафематствование. Оно было произнесено Церковью за возмущение их против гражданского и церковного правительства и публичное кощунственное поругание святынь Церкви. Патриарх Иоаким в своей книге «Увет духовный» говорит, что главными возмутителями были: «Никита проклятый Суздалец изверженный (из священства), да бродяги и разстриги, чернцы Савватий разстрига боярский холоп москвитянин, и другий Савватий Костромитянин пострижен в Ярославле в мирском дому таким же волочагою чернцом, Дорофей поселянин, Гавриил поселянин же».¹⁹³

Они со своими приверженцами ходили по улицам, площадям и учили народ не ходить в церковь, не кланяться иконам, так как в церквях, говорили они, всюду иконы и книги скверные, не принимать никаких святынь и молитв от Церкви, не почитать четырехконечного креста Христова, называя его печатью антихристовой. Они провозглашали, что нет благочестивой веры ни в Греции, ни во всей Российской державе, а для спасения души следует сжигать себя в овинах; и многих неразумных совратили с пути истины. Наконец 5 июля 1682 года раскольники произвели бунт. Сопровождаемые множеством народа, они в Кремле на площади у Архангельского собора поставили аналои и, положив на них взятые с собой крест, Евангелие, иконы и держа перед ними возжженные свечи, читали перед народом свои тетрадки и требовали выхода к ним патриарха с духовенством и царей для состязания о вере. При этом возмутители набрали себе за пазухи камней. Для вразумления их выслан был протоиерей Василий. Он хотел прочитать им поучение, составленное ночью, напечатанное от имени патриарха. Но при самом начале чтения они вырвали из рук его поучение и бросились на него, чтобы его убить. Инок Сергий едва спас его. Возмущение народное увеличивалось на площади с каждым часом. Патриарх с духовенством, отслужив литургию, удалился в Крестовую палату. Возмутители снова возобновили свои требования состязаться о вере с патриархом и архиереями на площади. Будучи не в состоянии принудить их прийти на площадь, они сами устремились в Грановитую палату, в которой тогда находились патриарх с духовенством и царевна Софья с другими лицами царского рода.¹⁹⁴

Войдя туда с буйством, шумом, криком, они, не испросив ничьего позволения, поставили аналои и разложили на них свои иконы, крест и Евангелие, держа перед ними зажженные свечи. Дерзость возмутителей поразила бывших в палате и вызвала царевну Софью Алексиевну сказать им: «зачем вы так невежливо и необычно, с такою дерзостью и наглостью пришли к царскому величеству в государевы палаты, как бы к иноверным, не знающим Бога и не почитающим иконы, не уважив ни государственной, ни архиерейской чести, и как смели без царского повеления и без благословения Патриарха ходить (с крестами и иконами) по улицам и возмущать народ» (Записки русских людей..., стр. 25).

Бунтовщики отвечали царевне, что они пришли утвердить старую веру, ибо «у вас, – говорили ей, – ныне принята вера новая, и вы все в ней пребываете, в которой нельзя спастись, а надобна старая» (там же). Затем стали кричать, буйствовать. Архиепископ Холмогорский хотел остановить их буйство, Никита же, набросившись на него, стал его душить и бить в присутствии всех. Выборные едва защитили архиерея. Возмущение раскольников прекращено было военной силой. Затем возмутители были наказаны гражданской властью.¹⁹⁵ Нераскаянные же подвергнуты были церковной властью анафематствованию.

Из книги патриарха Иоакима «Увет духовный», написанной для вразумления тогдашних раскольников и бунтовщиков, видно, что эти раскольники в то же время подверглись церковной анафеме,¹⁹⁶ и что тогда же внесено было это анафематствование в чин Православия.¹⁹⁷

Анафематствования раскольникам бунтовщикам времени Петра Великого находятся в рукописных чинах: Архангельских (обоих списках), Иркутском, Московском Соборном, Вологодском, Псковском и во 2-м чине, находящемся в Вивлиофике. В анафематствованиях указывается: год и число месяца, когда был совершен бунт, лица, произведшие его, и вина, за которую они подверглись анафеме.

Анафематствование следующее: «Прешедшаго 7190 лета (1682 г. – Ред.) Июлиа месяца в 5 день, прешедший святыя церкве раскольники, древний возмутитель, иже за церковный раскол священства изверженный и проклятый Никита Суздалец, да чернцы, Сергий Нижегородец, холоп боярский Савватий Костромитянин,¹⁹⁸ Дорофей и Гавриил во град Кремль и царския палаты со возмущенным от них народом многим, со всякою буестию и невежеством, учаще богомерзким своим прелестям, отторгающеся святыя Восточныя церкве, и глаголавшие на вся Божественныя тайны церковныя хулы и писавшия на святое крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, на брак и елеосвящение, и хотевшия во оное время благочинство святыя церкве пагубным их своим беснованием и кровопролитием разорити, святейшаго патриарха¹⁹⁹ и митрополитов, архиепископов и епископов, архимандритов и игуменов и иереев, и чин монашеский ругательной предати смерти, и новоисправленныя книги и старыя наши славенския и греческия харатейныя и на бумаге писанныя отселе на много сот лет, истребити до конца, и тип раскольники, бывший поп Никита, и чернцы Сергий, Савватий, да Савватий же, Дорофей и Гавриил и сообщники такой злобе и прелести их, который и доныне знающи закон Божий, апостольская же и отеческая предания, в той прелести пребывают упорно, и церкви святей не покаряются, и святая церковная таинства хулят и отторгают и нелепая словеса износяще прельщают простых людей от святыя церквев богомерзкую свою злобу и пагубу, а покаятися истинно и покоритися церкви святей не хощут; вси за такое Богопротивное дело да будут прокляти».

В этом анафематствований главный бунтовщик и предводитель раскола поп Никита назван «проклятым и изверженным», как именует его и патриарх Иоаким в «Увете духовном», как о нем выражалась и царевна Софья, когда унимала раскольников, бывших в Грановитой палате.²⁰⁰

Название «проклятого» Никита получил за то, что три раза он подпадал анафематствованию и освобождался от него только лицемерным раскаянием.²⁰¹

За указанным анафематствованием раскольникам в некоторых списках чина Православия сряду следует молитвенное воззвание о ниспослании Божией милости лицам, не принадлежащим к расколу. Так, в чинах Архангельских (обоих списках), Иркутском, втором списке Вивлиофики и Московском Соборном сказано: «А иже во оное время от такого их злодейства хранилися и их... пагубному учению не последовали; за церковь же святую стояли и яко истиннии соборныя церкве сынове творили²⁰² ей способие, и ныне во общении святыя Восточныя церкве со всеми православными христианы пребывают, и тем всем Божия милость буди и многа лета. А иже поборники святей церкви бывше тогда²⁰³ и сном вечным успоша, и оным да будет блаженное успение и вечная память».

С вышеозначенным анафематствованием буйным и кощунствующим раскольникам имеет связь другое анафематствование: лицам, пожелавшим спустя полгода после раскольнического возмущения в Москве и после наказания главных виновников бунта продолжать оскорбление Церкви. В 1683 году 1 февраля неизвестные люди в церковном притворе Чудова монастыря замазали висевшие на стене напечатанные на листах «Заповеди Божии и церковныя иныя таинства», в других же церквах разорвали эти листы. Весьма вероятно, листы заключали поучение патриарха Иоакима, направленное против раскольников, напечатанное в Москве (без обозначения года в 4-ю долю на 16 листах; см. Каратаев. Хронолог, роспись славянск. книг. СПб., 1861 г., № 89).

Дерзость лиц выражала нежелание их перестать оскорблять Церковь и потому вызвала анафематствование. Оно находится в чинах Православия: Вивлиофики (во 2-м списке), Архангельских (обоих списках), Иркутском (и Московском). Оно было и в чине, совершенном Арсением Мацеевичем (Чтен. Имп. Моск. Общ. истор. и древн. 1862 г. Кн. 2, стр. 17).

Анафематствование это следующее: «Прошлаго 191 лета (1683 г. – Ред.), во днех месяца Ианнуария, изданы печатным тиснением на листах заповеди Божии и церковныя, и иная таиства, в присное поучение и ведение всем православным Христианом. И февруария месяца перваго числа в Чюдов монастырь в притворе церковном на стене оная словеса Божия на тех листах, такожде и иныя листы церковная учения являющия тамо, некто богопротивный человек и церковный отступник ругательно яко враг Божий дерзнул все замазати. У иных же приходских церквей оныя заповеди Божия на тех листах изодраны явишася и на землю яко злое что повержены, и знатно сие, яко злии враги креста Христова сотвориша и которыя люди от злобы сердца своего соделаша, и не каются о том, горее христоубийцев жидов,²⁰⁴ да будут прокляти.

Кроме изложенных отдельных анафематствований раскольникам, бывшим при Алексие Михайловиче и жившим при Петре Великом, имеются еще особые анафематствования, так сказать более общие отделившимся от Православной Церкви.

В Вологодском списке чина Православия содержится анафематствование, в котором раскольники времен Алексия Михайловича упоминаются вместе с раскольниками, бывшими при Петре Великом: «Аще кто лицемерием ко святей соборней церкви приступает, учителей богомерзких и проклятаго Аввакума, Мокия попа и Степана Ильинскаго, и Никиты проклятаго и единомышленников их учения и заповеди в сердцы своем тайно соблюдает, да будет проклят».

В Псковском же списке содержится анафематствование вообще всем раскольникам: «И якоже и вси нововозникшия в России раскольники, хулящия церковь Христову, и отторгающия в богомерзкую свою злобу и пагубу от соединения ея простых людей, аще не обратятся, и истинно в покаяние не приидут, и им последовавший и последующий, и вся ереси их, и отступства, и злохуления, и расколы, да будут прокляти».

Особенно замечательны анафематствования, находящиеся в чинах Архангельских (обоих списках) и отличающиеся своей обширностью. Эти анафематствования находятся не сряду, не в связи с изложенными анафематствованиями раскольникам, а помещены отдельно от них, следуют за анафематствованиями еретикам, ложно учившим о Святой Троице и о воплощении Сына Божия, и содержат обвинения в принятии и усвоении раскольниками еретических заблуждений и учений о св. Троице, особенно – несторианского учения, что раскольники выражают своим двуперстным сложением при крестном знамении. Затем следует Длинное анафематствование им за неповиновение Церкви в отношении трехперстного знамения. В одном Архангельском чине при этом содержится длинный ряд исторических доказательств истинности трехперстия. Затем следуют в обоих чинах анафематствования раскольникам за другие их беззакония и хулы на Церковь: за беззаконные сборища по лесам и пустыням, за заклание младенцев для причащения и волхвований, за хуление Тела и Крови Христовых, святого крещения, за самосжигание, за непоклонение четырехконечному кресту Господню.

Строгость, с которой в Архангельских чинах осуждается двуперстное знамение, показывает, что эти анафематствования могли возглашаться во времена Петра Великого и притом только до 1764 года, когда образовался особый взгляд на раскольников, крестящихся двуперстно. В указе Св. Синода от 15 мая 1722 г. было сказано: «Которы хотя святей церкви повинуются и все церковныя таинства приемлют, а крест на себе изображают двема персты, а не треперстным сложением; тех, кои с противным мудрованием и которые хотя по невежеству, но от упорства то творят, обоих писать в раскол, не взирая ни на что» (Полн. собр. законов. Т. VI, № 4009). Объяснение того, почему так строго относилась Церковь к людям, принимающим ее таинства, но крестящимся двуперстно, находится в «Увещательных пунктах», изданных Св. Синодом 14 июля 1721 г., а именно: обращение раскольников к Церкви с сохранением двуперстия, по мнению Св. Синода, есть обращение неискреннее, лицемерное, лукавое.²⁰⁵ И «на знаменующихся двема перстами, а не хотящих знаменатися трема перстами, положена клятва» (Феофилакт Лопатинский. Обличения. Гл. 1, л. 21).

Эта клятва указана в чине «Како приимати от раскольников и отступников к православной вере приходящих», изданном 1720 г. в Москве по повелению Петра I. Там было приказано старообрядцу, присоединяющемуся к Православной Церкви, говорить: «Проклинаю вся ереси и отступства и злохуления и расколы, а именно: сложение триех первых перстов в знамении крестном ересию и печатью антихристовою нарицающих и незнаменующихся тремя первыми персты, но двема: указательным и средним». В этом чине произносится анафема крестящимся двумя перстами за хулу ими трехперстного крестного знамения. В чине Православия Архангельском (как увидим далее) на ином основании предавались анафеме державшиеся двуперстия, именно: за выражение двуперстием еретического учения, за то, что они двуперстием своим оскорбляли Церковь.

Анафематствование раскольникам за двуперстное их сложение должно было прекратиться в 1763 г. Тогда последовало касательно лиц, знаменовавших себя двуперстно, особое распоряжение правительства. В 1763 г. 15 сентября на общей конференции Святейшего Синода с Правительствующим Сенатом было решено, что «которые православной церкви не чуждаются и таинства церковныя от православных священников приемлют, а только двоеперстным сложением, по своему неразумению, крестятся, те в надеянии таком, что они, будучи не отлучены от правоверных, совершенно нашу православную веру познают, а свое не по разуму упрямство оставят и во всем церкви святей согласны будут, от входа церковнаго и от таинств не отлучать и за раскольников их не признавать». И об этом были разосланы указы духовенству (Собрание постановл. СПб., 1860 г. Кн. 1, стр. 604‒605).

В Архангельском чине Православия (в обоих списках) заблуждения раскольников и анафематствования им указываются в связи с учением древних еретиков. Анафематствование раскольникам начинается с анафематствования еретикам, именно: «Всем еретиком зловерным,²⁰⁶ Севирианом, Манихияном, Евкратианом, Водопредстателем, Евномианом, Арианом, Македонианом, Наватианом, Севатианом, Шуим, Четыренадесятником, Тетрадитом, Аполинаристом, Монтанистом, Пепузианом, Савелианом, Павликианом, Диоскорианом, Евтихианом, Богомилианом, Евдоксианом, Неподобным, Фотинианом, Маркеллианом, Донатианом,²⁰⁷ Соцынианом, называемым новокрещенцом, Отца и Сына и Святаго Духа Бога, единаго в три лица, во единим же существе славимаго быти, и Бога в Троицы, Троицу же в единстве славити отметающимся, и существо едино в триех ипостасех сущее разделяющим; и три лица воедино сливающим; и Божеству страсть прилагающим; и Господа нашего Иисуса Христа не Бога истиннаго, ниже естественна Сына Божия, ниже Отцу и Духу Святому единосущна, равна и сопрестолна, но проста человека, и по благодати Сына Божия быти, а не по естеству, и яко тварь есть, а не творец, и всех тварей не создатель, и не истинный Бог, блядословящим и научающим, яковы суть наипаче треклятии арианы, армены, македоняны и несторианы, иже и неравных себе в Божестве, ниже соприсносущных, ниже сопрестольных, триех лиц Божественных Отца и Сына и Святаго Духа, быти блядословят. Сего ради и неравными трема персты, сиречь первый болшый палец с последними двема меньшими персты слагающе, крестное знамение на лице своем полагают, неравенство Святей Троицы, чрез неравный тыя персты изобразующе, и исповедующе. Еще же и Божества разделение, и две ипостасе, или два Сына Божия во едином Христе чрез сложение перстов болшаго палца с двема последними, вышняго же или указателнаго с средним сложенных и протяженных; и тако знаменующеся быти наносят и исповедуют; в триех бо вышереченных перстех имиже они Троицу Святую изображают, есть едина ипостась Сыновня; в двоих же вышних перстех указателном и среднем, имиже они Божество и человечество Христово изображают, есть вторая ипостась Сыновня, с Божеством разделенная от первой; и тако две ипостасе, убо и два Сына Божия во едином Христе, тем сложением перстов, и знамением крестным быти показуют, по ересеначальнику своему проклятому Несторию, блядословящему инаго убо быти Сына Бога Слова, иже от Отца, прежде век рожденнаго, другаго же Иисуса, иже от Назарета, человека проста непщевавшему, и по любви соединенна, а не Бога истинна воплощшася. Тем убо всем ересеначальником, злохулником и блядословцем и всем их стаинником и единомысленником и последователем тому их зловерию и блядословию тожде мудрствующим и творящим, анафема.

Тем же убо ведущий добре предания святых апостол и святых отец и слышащий правое учение и доводы от Божественных писаний православных учителей церковных, обаче неверующий, яко предреченное сложение перстов болшаго глаголемаго палца со Двема последними меншими и неравными и верхняго же или указателнаго с средним; и сицевым образом творимое знамение крестное, есть еретическое арианское и армейское, и соборне святейшими патриархи л православными архиереи в Константинополе в лето 7162 (1656 г. – Ред.) и в царствующем граде Москве в лето 7164 отверженное и проклятое, яко неравенство Троицы Святыя, и две ипостаси Сыновне, во едином Христе убо и два Сына быти изобразующее и являющее. Верующий паки и слышащий, яко православное и апостольское знамение крестное есть, еже треми персты равными и поместными персты знаменатися, и образ креста святаго на себе полагати, во имя Троицы Пресвятыя, внюже есмы и крещены и равенство Тоя и единосущие, вкупе же и смотрение воплощения Бога Слова изобразующе и исповедающе.

Яко и Божественнейше первоверховнаго апостола Андрея первейшаго от ученик Христовых, патриарха Всероссийскаго, рука правая, треперстным своим трех первых перстов сложением, сие истинное правоверным сыном церкве святыя показует православие. Сему убо апостольскому указанию и учению отеческому неповинующиися и знамение креста святаго во имя Святыя Троицы, треми первыми равными персты не творящии; суще о том от святыя соборныя церкве извещаваемы и увещаваемы; но последующий проклятым арианом, и арменом, и по их зловерию болший палец с двема последними меншими, верхний же со средним слагающий, и тако двема, или паче всеми пятма персты знаменующийся; не хотящий же веема того еретическаго арианскаго и арменскаго отрещися знамения и злоумствования; се же от единой злобы и упрямства своего, а не от невежества делающий; за сия вся своя противности и возмущения, таковыи вси противницы и возмутители церковнаго сословия да будут прокляти.

А яко²⁰⁸ сие треперстное знамение крестное есть апостольское древнее, везде проповеданное и преданно сему свидетельствуют ихже апостольская деяния и действия в житиях их описанная.

Сице святый апостол Филипп во Иерополи повеле некоему мужу именем Иру, крещением святым уже просвещенну, на врежденных болнаго гражданина именем Аристарха удесех положить крестное знамение во имя Святыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, и тако исцеле Аристарх. О чесом пишется в Прологу ноемвриа 14 числа.

Сице и святый апостол и евангелист Иоанн Богослов обретши некогда при пути лежаща болнаго человека люте огнем содержимаго, исцели его, положив на нем знамение креста святаго во имя Святыя Троицы. И паки той же Иоанн Богослов тем же креста святаго знамением, сено во злато претвори некоему убогому христианину и тако искупи его от заимодавца. О чесом пишется в житии его сентемвриа 26.

Сице и святый апостол и евангелист Матфей дарова прозрение некоему князю, хотящему его яти, и внезапу ослепшему, положив на очесех его крестное знамение во имя Пресвятыя Троицы. О чесом пишется в житии его ноемвриа 16.

Подобие и святый апостол Павел сотворив крестное знамение во имя Пресвятыя Троицы, на очесех некоего от рождения суща слепа, сотвори его прозрети. О чесом пишется в житии святаго Дионисия Ареопагита октомвриа 3.

Сице творимым во имя Пресвятыя Троицы знамением крестным и прочий вси апостоли святии, многая и различная чудеса творяху в людех во всей вселенней, и к вере святей привождаху якоже в житиях их пишется.

Сице же творити знамение креста святаго во имя Пресвятыя Троицы сиречь крестити и креститися, якоже и крещати научишася и прияша святии апостоли от самаго учителя своего и владыки Христа Господа во оно время. Егда посылаше их на проповедь Евангелия святаго глаголющи: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сию заповедь апостоли святии от Христа Господа приемше, тако и сами твориша и чудодействоваша якоже речеся, и прочиих творити учиша, и святей церкви соборней православней предаша.

Посему убо деянию, учению же и преданию святых апостол от самаго Христа приятому, и святии отцы наследницы апостольстии такожде и сами твориша, и иных творити учиша, яко видети есть в их святых житиях.

Сице святый Мелетий патриарх антиохийский на соборе бывшем в Антиохии имущи прение со арианы о Святей Троице, юже они хулят глаголюще быти неравну себе и не единосущну, ибо глаголют Сына Божия не быти Бога и Творца, но тварь и создание и разделенна от Отца и Святаго Духа, того ради и неравныя три персты сиречь болший палец со двема меншими последними слагают, и двема верхними крестятся, неравенство Троицы Святыя и разделение в Божестве изобразующе; сию убо хулу на Святую Троицу и на Сына Божия Мелетий святый отражающи востав и показа арианом три персты и не бысть знамения; явлено, яко показа три первыя равныя персты, имиже яви три Божественныя ипостаси равны себе сущия; не бысть же знамение того ради, яко разлучены персты держаще. Егда же тыяжде три персты вместе совокупив единство тех же триех Божественных ипостасей изобразующи, абие бысть знамение, изыде бо от них огнь, яко молния. Святый же Мелетий велегласно воззва: «Трие убо ипостаси разумеваем, о едином же существе беседуем». О чесом пространнее пишется в житии его февруария 12 числа. Такожде и в книзе Кирилла иерусалимскаго во главе 14. Отсюду яве есть яко святый Мелетий учаше правоверных знамение креста святаго творити треми первыми равными персты, во имя Святыя Троицы равенство Тоя и единосущие изобразующи. Сему подобие и некий православный философ греческий учит три персты слагати и креститися. Сице бо имущи прение со Азимитом или Римлянином, обличая того глаголет: почто Азимите не согибаеши три персты и не крестишися десною рукою, и прочая. О чесом пишется в конце книги Кирилла иерусалимскаго во главе 26.

Такожде и премудрый Дамаскин Студита митрополит еелунский в слове на поклонение честнаго креста в неделю третию святаго великаго поста, явственно учит треми первыми персты во имя Пресвятыя Троицы креститися, сице глаголя: должен есть творити кийждо благочестивый христианин крест свой; первее убо да совокупит три своя персты за Святую Троицу: великий перст и другие два сущая близ его. Егда творит тако, тогда знаменует истинный крест, котораго учения и свидетельства что яснее может быти.

А еще глаголют раскольники, акибы некий Феодорит учит двема персты креститися, якоже о том пишется в книзе Кирилла иерусалимскаго во главе 14. Но какий-то Феодорит антиохийский ли сосудохранитель, или Кира града епископ; того ниже в книзе Кирилловой написано, ниже раскольники скажут. Но антиохийский Феодорит не учил, ибо его писания церковь святая не имеет. Аще же Феодорит епископ Кира града учил двема персты креститися тако яко же в конце Кирилловой напечатано, не дивно есть: ибо той Феодорит прежде еретик бяше несторианския ереси и поборник несториев, но послежде покаяся и прият бысть, писания же его противная проклята суть, яко о том свидетельствуют вселенстии собори: третий Ефесский и пятый Константинопольский. Обаче и Феодорит (аще он есть) не двема по-арменски, но треми персты знамение креста святаго учит творити; сице бо в книзе Кирилловой во главе 14 приводится глаголющ, како подобает Рукою креститися. Сице благословити рукою и креститися, три персты равно имети вкупе. До зде Феодорит, аще же три персты равно имети, убо не иныя три точию три первыя, сии бо суть себе равны. Два же последний с болшим пальцем не суть равны яко видети есть. Темже и Феодорит не двема по-арменски, но треми равными первыми персты по образу тройческому учит знамение креста святаго на себе творити.

А еже напечатано в той же книзе Кирилловой, и в прочиих книгах при Иосифе патриарсе еже слагати болший палец с двема последними, и сими образовати три лица Божественныя, верхний же перст со средним сложивши простерты и сими образовати два естества Христова, Божество и человечество, сие учение и толкование не мнится быти Феодоритово, но некоего скрытаго еретика арменския ереси, истинный подлог на возмущение церкви православныя учиненный и неведением напечатанный. Есть бо в здешной соборной книгохранительнице соборник старинной письмянной, в нем же обретается краткое слово Феодоритово о знамении крестном, но в том его слове и учении не обретается толкование то, еже болший палец слагати с двема последними, верхний же со средним простерты; но просто кроме толка написано сице; три персты равно имети по образу тройческому. Два же преклонены, а не простерты и тако креститися, яве убо есть яко и Феодорит не двема по-арменски, но треми первыми равными персты учит креститися во имя Святыя Троицы.

Над всеми же сими явный образ и ясно свидетельство треперстнаго знамения крестнаго от святых апостол творимаго, и святей церкви преданнаго, есть десная рука святаго апостола Андрея первозваннаго в соборной патриаршей церкви на Москве сущая, три персты первыя сложены вместе имущая, два же последний к длани пригбены. Яже явственно аки жива сущи показует и учит всех правоверных, яко несумненно подобает треми первыми равными персты по образу тройческому во имя Отца и Сына и Святаго Духа знамение креста святаго творити, которое апостольское и святых отец учение и предание и великий собор в Цареграде от святейшаго патриарха Паисия собранный в лето 7162-е (1654 г. – Ред.), осмьдесят архиереев, такожде и на Москве бывше святейшие патриархи вселенстии Паисий александрийский и Макарий антиохийский, с прочими архиереи греческими и великороссийскими в лето 7164, при благочестивейшем государе царе и великом князе Алексии Михайловиче всеа России, соборне засвидетельствоваша и утвердиша, яко треперстное креста святаго знамение есть от святых апостол и от святых отец преданное, и в церкви святей соборней, Восточней апостольстей, сначала веры от всех повсюду православных народов даже до днесь держимое, и творимое. А иже тако по-апостольскому и святых отец преданию треми первыми персты не крестятся, а крестятся по-арменски двема персты и в том не каются, но упрямствуют, сицевых вечному проклятию предаша.

Сим убо предреченных и прочиих святых апостол и святых отец свидетельствам и учениям неверующий, и знамение креста святаго во имя святыя Троицы, треми первыми равными персты не творящии, суще о том от святыя соборныя церкви извещаваемы и увещаваемы, но последующий проклятым арианом и арменом, и по их зловерию болший палец с двема последними меншими верхний же со средним слагающий и тако двема, или паче всеми пятма персты знаменующийся, не хотящий же весьма того еретическаго арианскаго и арменскаго знамения отрещися, се же от единой злобы и упрямства своего, а не от невежества делающий; такожде и сотворивый подлог в предреченной книзе Кирилла иерусалимскаго и в прочих о сложении перстов на то помянутое армейское знамение крестное и тем возмутил православный великороссийский народ, за сия вся своя противности и возмущения вси противницы и возмутители да будут прокляти.

Отвергшиися церкви Христовой кафолической,²⁰⁹ убо и православия святаго, и пренебрегший предания апостольская и святых отец, опровергший закон Божий и догматы веры православной, своя же беззаконная сонмища по лесам и пустыням собирающий, развратная же и противная закону Божию и вере православной деющии. Паче древних еретиков ереси возставляющии.

Беззаконно с женами и девицами живущии,²¹⁰ младенцев первородных блудно приживше, закаляющий и телеса их иссушивше, с солию и с мукою смешавше и спекше просфирами и причащением нарицающии. И теми самих себе и прельщенных от православия святаго, мужеска полу и женска причащающии. И теми же просфирами и солию, или паче бесовскими хлебцами и солию волхвующий и чародействующий. И многих простолюдинов мужеска полу и женска по градам и селам ходяще тех хлебцев и соли даянием в ествах прельщающий и отводящий, превращенных же паки крестящий. И иная безчисленная злодеяния бесовская творящии, и хуления на веру святую, и церковь православную и на ея правителей и пастырей износящии. Агнец святый, сиречь пречистое тело и кровь Христа Спасителя нашего под видами хлеба и вина сущее, антихристом нарицающии. Крест святый четвероконечный истинное знамение Христово и христианское, имже вси православнии, и сами они окаяннии знаменуются, знамением антихристовым и идолом и мерзостию запустения нарицающии. Крещение святое и прочия тайны от православных иереев совершаемый скверны быти блядословящие. Наконец сами себя сожигаюгции, и тако во огни с дымом исчезающий и погибающии.²¹¹

Сицевая убо и тем подобная беззакония и бесовская злохуления и дела творящии, и от них весьма не хотящий отвратитися, и к церкви святей возвратитися и покаятися. Но непреклонно в том заблуждении и без- закониих пребывающий. Яко сынове и орудиа суще диаволи, и предтечи антихристовы, чародее и душегубцы со всеми своими последователи да будут прокляти.

Кресту святому четвероконечному яко истинному знамению Христову и орудию страдания и смерти Его, древле различными чудодействии чрез пророк прообразованному, непоклоняющиися и непочитающии. Анафема».

В первые века христианства не было нужды в каких-либо церковных наказаниях для исправления государственных изменников или бунтовщиков, потому что таких преступников вовсе не было между христианами. Тертуллиан, писатель III века, говорит: «Нас обвиняют в оскорблении Величества, однако между христианами не было никогда ни альдиниан, ни нигриан, никассианов (людей, строивших ковы императорам). Напротив, те самые, которые недавно клялись гениями императоров, приносили о здравии их жертвы и часто осуждали христиан, те самые являлись их врагами. Христианин никому не враг, тем менее императору; христианин знает, что Государь поставляется от Бога; а потому любит, чтит его, желает ему здравия со всею Римскою Империею пока будет стоять мир. Следовательно, и мы чтим Императора так, как должно и как ему прилично; чтим его как человека перваго после Бога, который все получил от Бога и меньше одного Бога. Мы приносим жертву о спасении Императора, но приносим ее нашему и его Богу, и приносим ее чистою молитвою, как Бог заповедал» (Тертуллиан к Скапуле, гл. 2). Когда же христиане переставали быть точными исполнителями воли Христовой, тогда у них слабела, затмевалась мысль, что цари поставляются от Бога и должно почитать их, и являлись измена царю и бунт против правительства. Вследствие сего при наказании возмутителей гражданским судом они подвергались и церковному осуждению. Им стали произносить анафему. На V Толедском Соборе (633 года) поражались анафемою все, домогавшиеся царского сана без всяких на то прав по своему происхождению и без согласия всего готфского народа, а также злословившие государя (Прав. 75, Halduini Acta conciliorum. Paris, 1714. Vol. III, p. 594).

О греках известно, что у них анафема дерзающим на бунт произносилась в XI‒XIV веках (Cave. Script, eccles. histor. liter. Sec. XI, p. 584). Так подпал анафеме в XII столетии, по свидетельству византийского историка Киннама, Андроник Мануил. «Этот изменник, враг отечества делал из Персии частые набеги на Римские пределы, поработил множество людей и военную добычу передавал персам, за что Церковию был предан анафеме» (Иоанн Киннам. Визант. историки. Изд. СПб. Дух. Акад., 1859 г. Т. I, стр. 278). Но анафематствования против бунтовщиков и изменников, по всей вероятности, у греков не вносились в чин Православия. Иначе они находились бы и в чине Православия славянских Постных Триодей. В них содержатся анафематствования таким еретикам, которых Русь никогда не знала и учения которых не разумела, например Варлааму и Акиндину, Иоанну Италу. Ясно, что перевод чина Православия сделан с греческого языка без всякого сокращения. В славянских Постных Триодях не было анафематствования изменникам отечества и бунтовщикам.

Но и в России, как в Греции, анафематствование нередко служило средством со стороны Церкви и государства к смирению неповинующихся власти княжеской или царской. Так, великий князь Иоанн (1327 г.), не сумевши склонить псковитян ни внушениями, ни во­инскими приготовлениями к покорности, прибегнул к анафематствованию как средству побудить их смириться. Он убедил митрополита Феогноста положить проклятие на князя Александра и на всех жителей Пскова, если они не покорятся. Духовная казнь устрашила князя Александра и заставила его удалиться из Пскова в Литву, а псковитян смириться.²¹²

Российское духовенство в послании, отправленном Угличскому князю Димитрию Юрьевичу (29 декабря 1447 года), угрожало изречь анафематствование, если он не покорится своему брату старейшему, великому князю Василию Васильевичу. В послании напоминалось ему, что он будет проклят и в конечную погибель пойдет с прежними богомерзкими еретиками «временно же и будуще».²¹³

Митрополит Геронтий в послании к вятичам (1486‒1489 гг.) убеждал их покориться великому князю, не приставать к его недругам, прекратить разбои и грабежи и возвратить полон под опасением церковного отлучения анафематствования. При этом в послании он указывал на горькие последствия отлучения – затворение церквей, удаление всех священнослужителей, лишение от них благословения, проклятие «в сий век и в будущий».²¹⁴

В Наказной речи (1537 г.) великого князя Иоанна Васильевича и митрополита Даниила Старицкому князю Андрею Иоанновичу приказывалось как можно скорее приехать в Москву под опасением церковного отлу чения, в следствие которого не будет на нем милости Божией и Пречистой Богородицы и благословения митрополичьего, «и всего освященнаго собора, ни в сий век ни в будущий».²¹⁵

Такого рода анафематствования были главным образом угрозой. Они производили свое действие, и не было нужды вносить их в чин Православия. Когда же в России явились бунтовщики и изменники, присваивавшие себе царское имя, увлекавшие людей от повиновения истинным царям и сами восстававшие против них, преследовавшие людей, которые не желали изменить клятве, данной царям, грабившие и убивавшие множество народа и не подававшие никакой надежды к раскаянию, к прекращению злых дел ; тогда Церковь находила нужным произнести этим возмутителям анафему и сами анафематствования внести в чин Православия. В чин Православия были внесены имена: Гришки Отрепьева, Тимошки Акундинова, Стеньки Разина и наконец, Ивашки Мазепы с их последователями.²¹⁶

Возмутители были названы в чине Православия уменьшительными именами для выражения презрения к ним и уничижения их.²¹⁷

С той же целью внесены были бранные слова в анафематствования бунтовщикам и изменникам. В этом отразился дух времени. Многие бранные слова, находящиеся в анафематствованиях, употреблены так же и в юридических актах – тех самых, коими предписывалось отлучение бунтовщиков от Церкви.

О предании Гришки Отрепьева анафематствованию сказано в Государственной грамоте 1606 года. В ней приказано было предать Отрепьева анафеме с еретиками в этот год и кроме того впредь ежегодно.²¹⁸

Ежегодное анафематствование Отрепьева совершалось до шестидесятых годов нынешнего (XIX. – Ред.) столетия. В чине Православия 1850 года, изданном в Москве, имя его указано, а в изданном в Санкт-Петербурге в 1869 г. – отсутствует.

Анафематствование Гришке Отрепьеву имеется в чинах Православия: Вивлиофики – во 2-м списке, Иркутском, Московском Соборном, Вологодском, Псковском, Новгородском 1690 года, Архангельских – в обоих списках.

В них встречаются два разных анафематствования, иначе – две редакции. В первых шести упомянутых чинах – одно анафематствование, в двух Архангельских – другое, более пространное.

Первое из этих анафематствований следующее: «Новый еретик Гришка Отрепьев разстрига, бывый в нашей рустей земли чернец и диакон, и обругав иноческий образ, с пособием сатаниным, лжельстивно назвался сыном великаго Государя, царя и великаго князя Иоанна Василиевича всея России, царевичем Димитрием и безстудно яко пес на царский престол великия России вскочи и веемо московским государством возмути, и многия беды и мятежи на христиан воздвиже, и христианския многия крови пролия, и знающих его по дальним градом разела, и в темницах заточи, и потом женився и исчезе вскоре. Анафема». В Новгородском чине 1690 года после этого анафематствования указано следующее пение вечной памяти: «Обличившим еретика Гришки разстриги воровство и убиенным от него Петру Тургеневу, Феодору да Тимофею Есиповым, вечная память».

В Архангельских чинах находится более пространное анафематствование Гришке Отрепьеву, именно: «Враг Божий, новый Иулиан законопреступный злейший богоотступник и еретик Гришка Отрепьев, прежде бывый Чюдова монастыря иеродиакон, повергай святый образ монашества купно и диаконства, и бысть чародей великий и волхв, вторый Адоний, сын сатанин, адов пес, яко древний отступник вознесеся сердцем, и восхоте быти царь московский. И тако сей всескверный чародей пособием отца своего сатаны, лживец бежав из спресловущаго царственнаго²¹⁹ града Москвы, оставя свет восточнаго благочестиа, к темнозападному костелу, в Польшу, и самаго себе тамо назва и прослави быти царевичем, сыном великаго Государя, царя и великаго князя Иоанна Василиевича всея России, царевичем Димитрием Иоанновичем Углецким. И возмутя всю Польскую и Литовскую землю, и присовокупя к себе многие немецкие реши, прииде воинством на всероссийское царство, и многия невинныя христианския крови пролия, и всем московским государством возмути и потрясе, и воздвиже отцы на сыны, и сыны на отцы, и многия беды и мятежи воздвиже, и умучи от народа многих и вельмож, и обличающих и знающих его в заточения разосла, и многих смерти невинной предаде. И церкви Божия обруга, и законы христианския попра яко ин никтоже. Увы яко пес безстудно мучительски на всероссийский царский престол вскочи, и своея богомерзкия прелести, и на патриаршеский всероссийский престол посади подобнаго себе отступника восточнаго благочестия, втораго адова пса, еретика псевдопатриарха Игнатия Латыненина. И тако Христовы заповеди, апостольское учение, святых отец предания вся опроверже и попра, и беззаконно мерзкий оженился и во веселие себе ад на Москве реке сотвори, прознаменуя, яко в него имать вскоре к отцу своему сатане отыти. По всех сих, умысли прескверный тайно весь народ московский, купно и вельмож внезапной смерти предати. О долготерпения Твоего Христе! О неизреченнаго милосердия Твоего еже к роду человеческому. Убо внезапу уведено бысть сие его всезлобное убийственное умышление вельможам, и всенародному множеству российскаго царствия, и абие Богом Святым укрепляеми воздвигошася внезапу вси, нецыи же ревностию разжегшеся яко Финиес предсташа скверному, обличающе его быти волка, а не пастыря, разбойника и мучителя, а не царя, ни царева сына. И тако прескверный убиен бысть и извлечен мерзкий труп его из царских чертогов со всяким безчестием и ввержен в уготованный от него ад, и купно с адом огню предан бысть, и погибе злый зле, и отыде ко отцу своему сатане в преисподний ад. Сего ради сей прескверный еретик и враг Божий; со всеми своими единомысленники, и пособщики, и со клевреты, и со псевдопатриархом своим, яко Анний и Амврий, да будут прокляти».

Тимошка Акундинов, сын стрельца, жил в царствование Михаила Феодоровича и был самозванцем. Он называл себя сыном царя Василия Шуйского. Сперва Акундинов был подьячим, потом, сжегши свой дом со своей женой, ушел в Польшу, оттуда в Константинополь, где и принял магометанство. Затем был в Риме и принял римско-католическую веру, в 1649 году явился на Украине, в 1651 году переехал в Швецию и принял лютеранство. Из Швеции бежал в Голынтинию – и везде искал помощи идти с войском против России. В Гольштинии он был выдан русскому правительству и привезен в Москву. Там был приведен на очную ставку со своей матерью и затем казнен четвертованием 28 декабря 1653 года (Соловьев. История России. Т. X, гл. 2‒3).

Анафематствование Акундинову находится в чинах Православия: Вивлиофики (во втором списке), в Иркутском, Московском Соборном, Архангельских (обоих), Вологодском, Псковском и Новгородском 1690 года. Во всех этих списках одно и то же анафематствование, именно: «Изменник и вор новые четверти подъячей Тимошка Акундинов в 152 (1644 г. –Ред.) году изменил Благочестивому Великому Государю царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея России. Бежал в Литву, а из Литвы был у Турского²²⁰ салтана и в немецких во многих решах.²²¹ И умысля воровски назывался ложно царя и Великаго Князя Василия Иоанновича всея России, сыном, князем Иоанном Шуйским и многие воровские замыслы чинил, и над Московским Государством умышлял, анафема».

Таким образом, Тимошка Акундинов предавался анафеме за свое самозванство, за то, что называл себя сыном царя, над Московским государством умышлял, обвинялся в том, в чем были виновны и другие самозванцы, числом двенадцать, не считая Акундинова. В чине Православия были преданы анафеме самые боль­шие злодеи из них, наделавшие много зла России, Гришка Отрепьев и Стенька Разин. Имена же остальных десяти не были внесены в этот чин. Тимошка Акундинов, хотя собственно не сделал вреда России, так как жил вне ее пределов, был анафематствован, подобно Отрепьеву и Разину, за то, что причинил много хлопот, рассылок, издержек русскому правительству, сносившемуся с другими государствами о выдаче ему самозванца. Тимошка Акундинов внесен в чин Православия по государственным соображениям, для большей огласки его самозванства, требовавшейся не только в России, но и вне ее, особенно в тех странах, которые долгое время не выдавали самозванца России. Для огласки считалось недостаточным объявить о нем народу царскими указами. Гнусность самозванства народ лучше мог понять из чина Православия.

Русское правительство, считая Польшу виновной в неприятностях для России от Акундинова, особым образом довело до сведения Польши о недостижении самозванцем своей цели. Олеарий говорит, что польскому послу назначена была аудиенция при московском дворе в день казни Тимошки Акундинова. В тот самый час, когда совершалась казнь, его четвертовали, посол должен был ехать через площадь и видеть трагический конец самозванца, называвшегося сыном царя Василия Шуйского (Voyages en Moscovie. Tartarie et Perse par le Sr. Adam Olearius. Amsterdam, 1727. Vol. I, p. 287).

Имя Тимошки Акундинова, как и Стеньки Разина, было исключено из чина Православия при составлении нового чина в 1766 году.

В Сказке о Стеньке Разине, находящейся в Полном Собрании законов (т. I, стр. 503), говорится, что по совещании царя Алексия Михайловича с патриархом и священным собором определено было в179 (1679) году 12 марта, «егда приспе неделя первая великаго поста, еже нарицается Православная... соборне того вора Стеньку Разина прокляти».²²²

Проклятие было совершено, и этому проклятию и молитвам патриарха приписывалось получение Божией помощи к взятию Стеньки Разина 14 апреля (1671 г. – Ред.) и скованию его узами железными (Дополи, к Актам истор. Т. VI, стр. 71). По составлении нового чина Православия в 1766 году имя Стеньки Разина в нем не упоминалось.

Анафематствование Разину находилось в чине Православия Вивлиофики – во втором списке, в чинах: Иркутском, Московском Соборном, Архангельских, Вологодском, Псковском и Новгородском 1690 года. Во всех них содержится одно и то же анафематствование, именно: «Страх Господа Бога Вседержителя презревший, и час смертный и день судный забывший, и воздание будущее злотворцем во ничтоже вменивший. Церковь Святую возмутивший, и обругавший и к великому Государю Царю и великому князю Алексию Михайловичу всея великия и малыя и белыя России Самодержцу²²³ крестное целование и клятву преступивший, иго работы отвергший, и злокозненным своим коварством обругаючи²²⁴ имя блаженныя памяти благовернаго царевича и великаго князя Алексия Алексиевича. Народ христианороссийский²²⁵ возмутивший и многие невежи оболстивший, и лестно рать воздвигший, отцы на сыны, и сыны на отцы, и браты на браты возустивший.²²⁶ Души купно с телесы бесчисленнаго множества христианскаго народа погубивший, и премногому невинному кровопролитию вине²²⁷ бывший. И на все государство московское зломысленник, враг крестопреступник, разбойник, душегубец, человекоубиец, кровопиец, новый вор и изменник, донский козак Стенка Разин с наставники и зломысленники таковаго зла, с перво²²⁸ своими советники его, волею к злодейству его приставшими, лукавое начинание его ведущими пособники, с Сенкою Паншинским, с Гришкою Терновским, с Лазарком Тимофеевым, с Ивашкою Толкачем, с Пронкою Шумливым, с Сенкою Телковским, с Янкою Гавриловым, с Леском Хохлачем, с Федкою Турченином, с Ваською Усом, с Алешкою Поляком, с Илюшкою Ивановым с товарищи; яко Дафан и Авирон, да будут прокляти». В Вивлиофике после слов: «да будут прокляти», прибавлено: «Вси еретицы анафема, вличившии еретика Гришки Розстри-ги воровство».

В Вивлиофике же в одном и том же (втором) списке заключается кроме упомянутого еще другое короткое анафематствование, именно: «Вор и изменник и крестопреступник и душегубец Стенька Разин, забыл святую соборную церковь и православную христианскую веру, Великому Государю изменил, и многия пакости и кровопролития и убийства во граде Астрахане и в иных низовых градех учинил, и всех купно православных, которые к его коварству не приставали, побил, потом и сам вскоре исчезе, и со единомысленники своими да будет проклят».

Можно полагать, что этот (второй) чин Вивлиофики составлен из двух чинов, ибо в нем кроме двух анафематствований Стеньке Разину, не сряду одно за другим находящихся, есть два анафематствования жидовствующим, помещенных отдельно.

Император Петр Великий, бывши в лагере при реке Десне, в письме к Рязанскому митрополиту Стефану 31 октября 1708 года сделал распоряжение, чтобы митрополит публично в соборной церкви предал Мазепу проклятию.²²⁹

Затем 12 ноября того же года объявлено было именным указом, что в присутствии государя царевича Алексия Петровича, духовенства и сановников всем освященным собором того врага Креста Христова предали проклятию и анафеме навечно.²³⁰

Имя Мазепы предавалось анафеме в чине Православия до шестидесятых годов нынешнего (XIX. – Ред.) столетия в чине Православия, изданном в Москве в 1850 году, а из чина, изданного в С.-Петербурге в 1869 году, оно, как и имя Гришки Отрепьева, было исключено.

Анафематствование Мазепе находится в чинах Православия: Иркутском, Московском Соборном, Вологодском, Псковском, Архангельском (в обоих списках).²³¹

Во всех этих чинах находятся два разных анафематствования. В первых четырех – одно, а в последних двух – другое, более пространное.

Краткое анафематствование Мазепе следующее: «В прошлом 1708 году в месяце Октоврии малороссийских городов бывший Гетман Ивашка Мазепа, забыв страх Божий, и крестное целование презрев и великую милость Государеву отринув, изменил Ему Великому Государю,²³² и приложился к супостату Государеву Королю Свейскому, и купно с ним вооружился на велико-российскую державу. За которую его измену в царствующем граде Москве, в великой Соборной Апостольской Церькви,²³³ всеми Архиереи и всем духовным чином, при сигклите царском, и при всем народе соборне проклятию предан, того и мы проклятию предаем и глаголем: Ивашке Мазепе изменнику с его единомысленники анафема».

В Архангельских чинах (обоих списках) находится такое анафематствование:

«Новый изменник нарицаемый Ивашка Мазепа, бывый Гетман Украинский, или паче антихристов предтеча, лютый волк овчею покрытый кожею, и потаенный вор, сосуд змиин, вне златом блестящийся, честию и благолепием красящийся, внутрь же всякия нечистоты, коварства, злобы диавольския, хитрости, неправды, вражды, ненависти, мучительства, кровопролитна и убийства исполненный. Ехиднино порож­дение, иже аки змий вселукавый, яд свой злаго умышления на православное государство чрез долгое время начальства своего потаенный, изблева прошлаго 1708 года в месяце Декемврии презрев толикая благодеяния Божия, и крайнюю неизреченную к себе Государеву милость и любовь, ковалерством превысоким от Него почтенный. Сломал веру и верность на крестном целовании обещанную и утвержденную. И аки вторый Иуда предатель отвержеся Христа Господня и благочестивыя державы Благочестивейшаго Государя нашего царя и великаго князя Петра Алексиевича, всея великия и малыя и белыя России самодержца. И привержеся (врагу Божию и святых Его, проклятому еретику) королю шведцкому Карлу второму надесять, впровадил его в малороссийскую землю иже Церкви Божия и места святая осквернил и разорил. И бысть ему шведцкому королю помощник и поборник в брани, и на благодетеля своего и Государя, разбойническую воздвиже руку, хотя малороссийскую землю аки прегордый люцыфер хоботом своим изменническим, и разбойническим, от благочестивой и великороссийской державы отторгнута. Но не поможе ему Господь сил тое свое диавольское умышление и злобу совершити; ибо силою Божиею, мужеством же и храбростию, непреодоленнаго монарха нашего: Благочестивейшаго Государя нашего царя и великаго князя Петра Алексиевича всея великия и малыя и белыя России самодержца; и Его победоноснаго воинства побеждены суть вся полки неприятельския, под городом Полтавою, в прошлом в 1709 году, месяца И уния в 27 день, тако преславно, яко едва сам король свейский и оный изменник Мазепа убеже к Турскому порту под защищение. И тамо окаянный по немногих днех злобу свою, и житие сконча, и хотя взыйти на небо, и быти подобен вышнему, до ада низведеся. Темже яко сын погибели за таковую свою измену отступничество от благочестивой державы, предательство же и поднесение рук разбойнических и брани на Христа Господня, своего благодетеля и Государя, со всеми своими единомысленники, скопники и изменники, да будет проклят».

Ивашка Мазепа – последний из числа бунтовщиков, имена которых были включены в чин Православия для предания анафеме.

Емелька Пугачев и его сообщники, по Сентенции 1775 года января 10 о наказании их смертной казнью, были преданы вечному проклятию (Полн. собр. законов. Т. XX, № 14233), но имена их не были внесены в чины Православия. Ни в одном из них не находим анафематствования Пугачеву. Очевидно, он не был предаваем анафеме по приказанию императрицы Екатерины II, не желавшей возглашения в храме ненавистного ей имени. Без ее приказания Св. Синод не отменил бы ежегодного публичного анафематствования Пугачеву.

В Архангельском чине Православия (в том и другом рукописном списке), современном императору Петру Великому, находятся анафематствования лицам, державшимся учений протестантских. Такие анафематствования, естественно, могли произноситься в царствование Петра Великого и притом в Архангельске.²³⁴

Петр Великий был строг к иностранцам, желавшим распространять в России свое исповедание веры (Арх. Филарет. История Русской Церкви. Изд. I, § 15, стр. 71), что конечно было известно духовенству того времени. В Архангельской же губернии во времена Петра Великого жило много иностранцев; так в 1678 г. в Архангельске было 24 иностранных дома и немецкая улица (Щекатов. Геогр. словарь. Ч. I, стр. 211). Впоследствии в 1757 г. иностранцы устроили в Архангельске деревянную реформатскую церковь, а в 1768 году – лютеранскую (Молчанов. Описание Арханг. губернии. СПб., 1813 г., стр. 71).

Без сомнения, были лица из лютеран и реформистов, которые желали и употребляли старания распространять свое учение. Для вразумления православных не увлекаться этими учениями и для утверждения их в православной вере была возглашаема анафема лицам, держащимся неправого учения. В Архангельском чине (в обоих списках) находятся следующие анафематствования:

«Неверующий, яко в тайне евхаристии святой, или причащения, хлеб квасный пшеничный в тело Христово, вино же лозное в кровь Христову действием Святаго Духа претворяются; и пресуществуются кроме видов. И яко по пресуществении под видами хлеба и вина истинное есть тело Христово и истинная кровь Христова. И Сам Христос Господь истинно существенно и вещественно в тайне сей пребывает, яко Агнец за грехи мира таинственне закалаемый и в жертву Богу Отцу приносимый. Того ради хлеб святый в сей тайне Агнец и нарицается. Сему таинству неверующий, и Боголепной чести, яко Самому Богу невоздающии и не покланяющиеся, анафема.

Неприемлющии четырех постов от Святых Апостолов и от Святых Отец преданных и никогда же постящийся, анафема.

Неприемлющии седмь таинств церковных: крещения, миропомазания, евхаристии, священства, покаяния, супружества и елеосвящения. И никогда же исповедующийся, ниже причащающиися Божественных тайн. И ниже хотящий покаятися, яко язы́цы, да будут прокляти».

Наконец: «Вси противящийся Церкви святей восточней и тоя правителем, догматом же и преданиям Апостольским и Богоносных Отец, на седми вселенских и поместных соборех уставленным. Инако же умствующий и верующий, и держащий, и ведяще свое заблуждение, зловерие и злодеяние, и не хотящий обратитися ко истинней вере и Церкви православней и ея правителем и наследником Апостольским повинутися, анафема».

В связи с этими анафематствованиями находится многолетие:

«Всем же, повинующимся Церкви православней, и вся догматы и предания Апостольская, и Богоносных Отец приемлющим и исполняющим. И праваго учения наследников Апостольских слушающим и вся узаконенная и повеленная от Церкви святой творящим, благочестно и благоговейно в православней вере пребывающим, благодать, мир, благословение Божие, здравие, спасение и многа лета».

Кроме этого многолетия, составленного в соответствии с изложенными анафематствованиями, в конце Архангельского чина содержится особое, подобное сему, но более пространное, многолетие, а именно:

«Благоверным князем и боляром и всему христолюбивому воинству²³⁵ за веру православную и святые церкви и за православное великороссийское государство верно поборающим, добре подвизающимся, и ратующим даже до крове,²³⁶ и всем православным христианом, веру святую²³⁷ апостольскую кафолическую, догматы и предания святых Апостол и Святых Отец цело содержащим, четыре посты всего лета хранящим. Исповедующимся по вся годы, и причащающимся Божественных тайн. Апостольское крестное знамение сложением триех предних больших пальцов на себе полагающим и крестящимся. Арианское же крестное знамение Троицу Святую хулящее не равенство Ей в Лицех сложением не равных последних пальцов изобразующее отметающим. И в прочиих всех догматех, и преданиих Апостольских и заповедех Святых Отец на вселенских и поместных соборех сочиненных, еже о православной вере, Церкви святой восточной кафолической, и ея правителем наследником Христовым, и Апостольским, своим же истинным пастырем, учителем и наставником с любовию и усердием повинующимся и покаряющимся, подаждь, Господи, тишину и благоденствие, и изобилие плодов земных, здравие душевное и телесное, умножи и благослови их, Боже наш, на многа лета. Аминь».

В анафематствованиях Архангельского чина, касательно учения протестантского, находятся четыре предмета, подвергшиеся осуждению: неправое учение об Евхаристии, несоблюдение постов, не признание семи таинств, и не принятие Святого Предания. Лица, извращавшие православное учение об этих предметах, и прежде подвергались анафеме в Православной Церкви.

Так, на Константинопольском Соборе 1156 года преданы были анафеме не принимающие, что жертва, приносимая в Евхаристии служителями тайн Божиих, приносится Святой Троице, и утверждающие, что Жертва только по видимому, мнимым образом (в фантазии) , напоминает жертву тела и крови, принесенную Спасителем на кресте. С этим учением еретиков находится в связи, по своему содержанию, неправое учение об Евхаристии, преданное анафеме в Архангельском чине Православия.

Анафематствование не соблюдающим без уважительной причины постов не встречается в других чинах Православия, кроме Архангельского. Отлучение же таким лицам указывалось еще в древней Церкви. В 96-м правиле Апостольском сказано: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится в святую четыре десятницу пред Пасхою или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя, да будет извержен. Аще же мирянин, да будет отлучен».

Подобное тому изложено в 19-м правиле Гангрского Собора: «Аще кто из подвижников, без телесныя нужды, возносится и разрешает посты, преданные к общему соблюдению и хранимые Церковию, пребывая при том в полном разуме, да будет под клятвою».

В древней Русской Церкви, по правилу митрополита Иоанна II (1080‒1088 гг.), не постящиеся в Великую Четыредесятницу отлучались от святого причащения и почитались наравне с язычниками. Вот в русском переводе это правило: «Тех, которые, живя в окраинах России, не причащаются в великую четыредесятницу и едят мясо и скверное, подобает всячески исправлять, и таковое зло врачевать внушениями и поучениями, приводить их к благочестию и угрожать им, как не христианам, чтобы они таким страхом воздержались от зла и обратились к более благочестивому и благоприличному образу жизни. Если же пребудут упорными и нераскаянными, то не причащать их божественных тайн, но считать как бы действительными язычниками и противниками благочестия, если они хотят следовать своей собственной воле» (Сборник отд. русск. яз. и словесн. Имп. Акад. Наук. Т. XV, № 3).

Анафематствование «неприемлющим седмь таинств» могло быть внесено в Архангельский чин между прочим по особому событию, случившемуся в Архангельской губернии и записанному в этом чине. В нем после анафематствования Мазепе находим на 39 листе на обороте чистый листок бумаги, прилепленный и закрывающий написанное более чем на половине страницы. Очевидно, скрытое под бумагой некогда возглашалось при совершении чина Православия, а потом было оставлено. Ясно и то, что написанное и потом скрытое на этом (39-м) листе не имеет конца. Нумерация же листов чина следует без перерыва, за 39-м листом указан 40-й. Нумерация листов сделана позже. Несомненно, что недостает листа в рукописи. Во всяком случае, скрытое под бумагой примечательно. Там читаем: «Прешедшаго 710 года ноемвриа 23 дня по указу Великаго государя царя и великаго князя Петра Алексиевича всеа великия и малыя и белыя России Самодержца, по благословению Преосвященнаго Рафаила Архиепископа холмогорскаго и важескаго и по повелению губернатора князя Петра Алексиевича Голицына пойманы на Мезени служилыми двинскими солдаты збеглыя псковичи воры развратники святыя церкве новыя еретики, проклятая разбойники и раскольники, который исповедывали о крещении христианстем и сомневалися о тайне церковней яко не суще ныне крещение во святей церкви». Здесь речь не кончена. По крайней мере недостает слова: «анафема». Затем следует 40-й лист, содержащий возглашение «вечной памяти», начинающееся словами: «Веру святую православную Апостольскую кафолическую неврежденну и непорочну содержащим...» и так далее. Анафематствование отвергающим таинство крещения, заклеенное бумажкой, могло относиться и к русским раскольникам, и к рационалистам, заходившим на Русь с запада Европы.

Анафематствование, находящееся в Архангельском чине «не приемлющим седмь таинств», было затем в сокращении внесено в чин Православия, составленный в 1766 г. и совершающийся поныне (до 1917 г. – Ред.). Там указано возглашать: «Отмещущим вся таинства святая, Церковию Христовою содержимыя, анафема».

Анафематствование противящимся святой Церкви и преданиям апостольским и святых отцов Вселенских и Поместных Соборов находится кроме Архангельскогов чинах Ростовском и Соловецком, и в ныне совершаемом.

В Ростовском и Соловецком чинах оно изложено так: «Иже словес Божественных не послушают, во имя Господне суще, и святых Его, да будут прокляти. Иже всяко предание церковное написанное и ненаписанное отметает, да будет проклят».

В нынешнем чине Православия возглашается: «Отвергающим Соборы святых отец и их предания Божественному откровению согласныя и православно кафолическою Церковию благочестно хранимая, анафема».

Анафематствования в ныне совершаемом чине Православия²³⁸

В чине Православия, совершаемом ныне, находится двенадцать анафематствований, как бы в соответствии с двенадцатью членами Символа веры, внесенными в чин Православия. Анафематствования эти следующие:

«Отрицающим бытие Божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен, и вся в нем без Промысла Божия и по случаю бывают, анафема.

Глаголющим Бога не быти дух, но плоть; или не быти Его праведна, милосерда, премудра, всеведуща, и подобная хуления произносящим, анафема.

Дерзающим глаголати, яко Сын Божий не единосущный и не равночестный Отцу, такожде и Дух Святый, и исповедающим Отца, и Сына, и Святаго Духа, не единаго быти Бога, анафема.

Безумие глаголющим, не нужно быти ко спасению нашему и ко очищению грехов пришествие в мир Сына Божия во плоти и Его вольное страдание, смерть и воскресение, анафема.

Не приемлющим благодати искупления Евангелием проповеданного, яко единственнаго нашего ко оправданию пред Богом средства, анафема.

Дерзающим глаголати, яко Пречистая Дева Мария не бысть прежде рождества, в рождестве и по рождестве дева, анафема.

Не верующим, яко Дух Святый умудри пророков и апостолов, и чрез них возвести нам истинный путь к вечному спасению, и утверди сие чудесами, и ныне в сердцах верных и истинных христиан обитает, и наставляет их на всякую истину, анафема.

Отмещущим безсмертие души, кончину века, суд будущий, и воздаяние вечное за добродетели на небесех, а за грехи осуждение, анафема.

Отмещущим вся таинства святая, Церковию Христовою содержимая, анафема.

Отвергающим соборы святых отец и их предания, Божественному откровению согласная и православно-кафолическою Церковию благочестно хранимая, анафема.

Помышляющим, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания в них не изливаются; и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема.

Ругающим и хулящим святыя иконы, ихже святая Церковь к воспоминанию дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения взирающих на оныя к благочестию, и к оных подражанию приемлет, и глаголющим оныя быти идолы, анафема» (Последование в Неделю Православия. СПб., 1869 г., стр. 25‒29).

Как вообще на молебных пениях в царские и другие торжественные дни, так и на молебне в Неделю Православия, когда читался синодик, возглашалось многолетие царям, царицам, императорам, епископам и так далее. Иногда в Неделю Православия не было чтения синодика, а возглашалось одно многолетие. Так, например, совершалось в Черниговской епархии.

В некоторых чинах Православия не изложено и не указано многолетия – оно подразумевалось. В других же чинах, например, находящихся в печатных Постных Триодях, после изложения «вечной памяти» сказано: «От зде бывает воспоминание царей и патриархов и всех живых». В Иркутском чине указано, что «многолетие (протодиакон) сказывает большее подобием таким, как бывает в навечерия Рождества Христова и Богоявления».

До исправления и изменения чина Православия в 1766 году многолетие его имело своего рода особенность, именно: по окончании многолетия возглашалось: «Святая Троица их прослави». Возглашал протодиакон. В Псковском чине ему указано: «Возглашай многолетие Ея Величеству, потом Наследнику Ея Величества и прочим всем по форме. По прочтении всей формы паки возглашай: «Святая Троица ихже прослави"». В Постных Триодях о возглашении замечено: «возглас трижды».

Протодиакон по произнесении слов: «Святая Троица их прослави», возглашал воззвание, подобное отпусту, произносимому иереем или архиереем по окончании службы. В чине Православия Постных Триодей внушалось протодиакону касательно этого воззвания: «чти тихо». Кроме печатных Постных Триодей воззвание находится в чинах Православия в Вологодском, Псковском, Архангельских, Иркутском и Московском Соборном. Воззвание это следующее:

«Сих о благочестии даже до смерти страданьми и учении поучатися же и утверждатися, Бога умоляюще, и подражательми Божественнаго их жительства, даже до конца показоватися моляшеся, да сподобимся молитв их, щедротами и благодатию великаго и перваго Архиерея Христа, истиннаго Бога нашего, молитвами преславныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Боговидных ангел и всех святых. Аминь».

Это воззвание составляло окончание многолетия и чина Православия.

В чинах Новгородском 1632 года и Архангельских кроме указанной особенности многолетия были и другие.

В Новгородском чине 1632 года при возглашении многолетия протодиаконом было особого рода участие самого святителя, именно:

«Протодиакон кличет многолетья царю и царице, и царевичу, и царевне, и святителю, и князем, и бояром, и всем православным христианом. А святитель ко всякому многолетью ставитца в царских дверех, и глаголет к боярину титлы:

Благоверному и благородному и христолюбивому, Богом избранному и Богом почтенному и Богом возлюбленному, самодержавному государю нашему царю и великому князю Михаилу Феодоровичу владимерьскому и московскому, новгороцкому и казаньскому, и азтороканьскому и всея русии самодержьцу. Многа лета.

Святейшему Филарету Никитичу, патриарху московьскому и всея русии. Многа лета.

Благоверной и христолюбивой царице и великой княгине Евдокеи Лукияновне всея русии. Многа лета.

Благоверному и благородному и христолюбивому царевичу князю Алексию Михайловичи». Многа лета.

Благоверной и благородной царевне и великой княжне Ирине Михайловне. Многа лета.

Благоверной и благородной царевне и великой княжне Анне Михайловне. Многа лета.

Преосвященному Господину нашему митрополиту Киприяну великаго новаграда и великих лук. Многа лета.

Всем благоверным князем и боляром и всему христолюбивому воинству. Многа лета.

И всем православным христианом. Многа лета.

И по совершении от протодиакона многолетья, и от святителя титлам скончавшимся, таже протодиакон кличет:

Святая Троица прослави тех, иже за благочестие до смерти страдании же и подвиги и учении наказатися и удержатися Бога молящи, и подобникам Божественнаго их жития явитися до конца, молящеся сподобимся, просим их щедротами и благодатию великаго и перваго Архиерея Христа и истиннаго Бога нашего, молящеся преславней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии и Боговидных ангел и всех святых. Аминь.

И посем протодиакон по скору с сенадиком вшед в олтарь творит ко святителю прошение.²³⁹

Святитель же знаменався и целовав Софею на сенадике, благословит протодиакона рукою, протодиакон же поскору подносит сенадик ко властем на целование на оба лика, а в то время святитель со крестом стоя в царских дверех вслух глаголет: Святую Троицу ясно проповедаем.

Сие глаголет святитель в царских дверех па церковь, после многолетья, и начальником града и к прочим православных во услышание, а власти окрест святителя: Святую Троицу ясно проповедаем, якоже повелеша святии апостоли и святии богоноснии отцы», и так далее.

В Архангельском чине многолетие соответствует содержанию чина Православия, его анафематствованиям. При возглашении имени Петра Великого возвещаются качества, достоинства, заслуги его по отношению к православной вере и Христовой Церкви. При многолетии князьям, боярам говорится о догматах, верованиях, содержимых ими, противоположных тому учению, за которое произносится анафема в этом чине. Многолетие следующее:

«Благодатию же и десницею Божиею в житии сем хранимым и в вере благочестивой пребывающим и Богоугодными делы сияющим, истинным Церкви святой сыном благочестия поборником, умножителем и защитителем; паче же первейшему благочестия поборнику, мужественнейшему неусыпному подвигоположнику днем и нощию за целость церквей святых православнаго государства своего труждающемуся, здравия и крове своея не щадящему. Благочестивейшему,²⁴⁰ тишайшему, самодержавнейшему и христолюбивому, великому Государю нашему, избранному почтенному, венчанному и превознесенному Царю и великому князю, Петру Алексиевичу, Московскому, Киевскому, Владимирскому, Новгородскому, Казанскому, Астраханскому, Сибирскому, Псковскому, Смоленскому, Черниговскому и всея великия (на поле листа другими почерком и чернилами приписано: князю Эстляндскому, Лифляндскому, Корелскому), и малыя и белыя России самодержцу; и многих государств и княжений повелителю и обладателю, подаждь, Господи, благоденственное и мирное житие, здравие же и спасение, и во всем благое поспешение, на враги же победу и одоление, и сохрани его на многа лета.

Благоверным Царицам и великим княгиням и благородному Государю нашему Царевичю и великому кня­зю Алексию Петровичу (на поле листа другой рукой и чернилами приписано: и благородному Государю) и благородным Царевнам и великим княжнам подаждь, Господи, многа лета.

Святейшим патриархом православным Константинопольскому, Александрийскому, Антиохийскому, Иерусалимскому, подаждь, Господи, многа лета.

Преосвященным митрополитом Киевскому, Новгороцкому, Казанскому, Астраханскому, Сибирскому, Ростовскому, Псковскому, Смоленскому, Сарскому, Рязанскому, Нижегороцкому, Суждальскому, Белоградскому, подаждь, Господи, многа лета.

Господину нашему Преосвященному²⁴¹ (по подчищенному написано) Варнаве, Архиепископу Холмогорскому и Важескому, подаждь, Господи, многа лета.

Преосвященным архиепископом и епископом православным Черниговскому, Вологодцкому, Тверскому, Коломенскому, Вятскому, Устюжскому, Воронежскому, Переяславскому, Иркутцкому, Ладожскому, и всем повсюду православным архиереом право правящим слово Господне истины, многа лета.

Преподобнейшим архимандритом и игуменом со всею их еже о Христе братиею благочестно в вере Христовой подвизавшимся и всему освященному чину, многа лета.

Благоверным князем и боляром (на поле написано: благородным) и всему христолюбивому воинству за веру²⁴² православную и святые церкви и за православное великороссийское государство верно поборающим, добре подвизающимся, и ратующим даже до крове...» и так далее.

В Новгородском синодике XVI века встречаем ту особенность в многолетии, очевидно произносимом кроме чина Православия и на других службах, что в нем о патриархе и архиепископе говорится прежде, нежели о царице и царевичах. Многолетие это следующее:

«Благоверному и благородному и христолюбивому и Богоизбранному и Богом почтенному и Богом възлюб- ленному самодержавному Государю нашему царю и великому князю Иоанну Васильевичи) владимерскому²⁴³ и московскому, новгородкому, казаньскому и хазтороканьскому и всея Русии самодержцу, многа лета.

Преосвященному господину нашему Макарию митрополиту всея Русии, многа лета.

Преосвященному господину нашему архиепископу²⁴⁴ великаго Новаграда и Пскова владыце Леониду,²⁴⁵ многа лета.

Благоверной и христолюбивой царице великой княгине Анастасии Иоанновне²⁴⁶ Васильевичи всея русии, многа лета.

Благоверному и благородному и христолюбивому царевичю Иоанну Иоанновичю, многа лета.

Благоверному и христолюбивому князю Георгию Васильевичу²⁴⁷ московскому, многа лета.

Благородному царевичю князю Феодору Иоанновичю, многа лета.

Благоверному и христолюбивому князю Владимеру Андреевичи) московскому, многа лета».

Изложенный здесь порядок возглашения имен – царя, потом митрополита, далее архиепископа и затем царицы, царевича, князей – был изменен в этом же Новгородском чине при царе Михаиле Феодоровиче, как видно из поправок на этом синодике и из многолетия Новгородского синодика 1632 года.²⁴⁸

Вообще же, изменение при богослужении указанного порядка возглашения имен патриарха и епископа прежде царицы и царевичей бывало и ранее царствования Михаила Феодоровича. В окружной грамоте патриарха Иова 1598 г. марта 15 о трехдневном молебствии по случаю восшествия на престол царя Бориса Феодоровича изложено многолетие, в котором патриарх Иов упоминается после царя, царицы и чад их, именно: «Многодетны соблюди, Господи, и помилуй благоверную царицу и великую княгиню инокиню Александру и благовернаго царя и великого князя Бориса и благоверную царицу и великую княгиню Марью с их благородные чада. Спаси, Господи, патриарха нашего Иова и вся крестьяне» и т.д. (Акты Археол. Эксп. Т. II, № 1, стр. 5).

Несмотря на большое число изложенных разнообразных анафематствований, заключавшихся в то или другое время в чине Православия, имена далеко не всех лиц, подвергшихся анафеме, были внесены в этот чин. Сюда не вошли многие ересеначальники и распространители ложных учений, многие оскорбители святынь, возмутители общества и Церкви. Причину внесения одних и не внесения других противников Церкви и государства в чин Православия можно находить в большем или меньшем возбуждении общества при распространении ложных учений; в энергии лжеучителей, неустанно, непреклонно рассевавших зло ереси; в обнаружившемся великом влиянии лжеучения на большую часть государства; во взгляде ревнителей Православия на анафематствование как на лучшее средство к подавлению и искоренению мятежа. Поэтому те ереси, при обличении которых обнаружилось ослабление их, те возмущения, которые вскоре по их зарождении начинали утихать, те безнравственные проступки, которые совершались частными лицами и касались семейной жизни только некоторых людей, хотя и вызывали анафему себе, но не были вносимы в чин Православия, как не особенно опасные для общества. Так еретики-стригольники были подвергнуты анафеме (Митр. Макарий. Истор. Русск. Церкви. Т. IV, стр. 161), но имен их в чине Православия не встречаем. Еретик Сеик на Соборе 1313 года в Переяславле был предан проклятию (Записки Имп. Акад. Наук. Т. V, приложение: Слово о полку Игореве, стр. 38; сн. Чтен. Имп. общ. истор. и древн. 1864 г. Т. III, стр. 7‒8), но в чине Православия его имени нет.

Подобно этому была произносима анафема и возмутителям спокойствия. Так, в послании к христианам Киева произнесена была анафема на митрополита Литовского Григория Симвлака. Он обвинялся митрополитом Фотием за неправедное присвоение себе духовной власти. Митрополит Фотий, называя его мятежником, поставленным от неправедного сборища, а не по правилам святым, не по благословению патриарха, говорил о нем, что он сотворил великое смущение на Церковь Христову, за что священным Собором и святейшим патриархом Евфимием от поповства отлучен и был проклят. «Такожде и мы, – писал Фотий, – имеем его извержена и отлучена и проклята, со всеми епископы нашими и священники и со всеми христианы». При этом он сказал, что лица, желающие иметь сношения с Григорием, будут чужды Царствия Божия.²⁴⁹

В чин же Православия не было внесено анафематствование Симвлаку.

Внесение в чин Православия почиталось высшей степенью наказания; оно назначалось людям нераскаянным. Для лиц, которых начинали подозревать в обмане и склоняли к искреннему раскаянию, внесение в чин составляло угрозу. Когда строитель Заиконоспасского монастыря Симеон Медведев, в монашестве Сильвестр, лишенный монашества и подвергнутый церковному отлучению, находясь под стражей в Троице-Сергиевом монастыре, раскаялся в своих заблуждениях и подал на Собор (бывший в 1689 году) письмо, содержащее исповедание веры и отречение от прежних ложных учений, Собор, подозревая его в неискренности раскаяния, изъяснил ему, что, в случае лживых его показаний и раскаяния, он подвергнет себя анафеме и, вследствие ее, страшным бедствиям.²⁵⁰

Собор привел примеры казни еретикам, определяемой гражданским судом,²⁵¹ и при этом заметил, что имена их вносятся в чин Православия в число анафематствуемых лиц: «Наш же духовный суд и казнь да последует им в будущую жизнь, еже на коеждо лето, в неделю первую святаго великаго поста, Православия именуемую, анафематствовати тыя, яко прежде бывшие еретики и расколники святая церковь анафематствует» (Акты истор. Т. V, № 194).

Причиной большой важности анафематствования, произносимого в чине Православия, можно объяснить, почему Св. Синод не исполнил приказания Петра Великого о предании анафеме в чине Православия Стефана Глебова. В деле архива Св. Синода читаем:

«Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексиевич, всеа великия и малыя и белыя России Самодержец, будучи в церкви Успения Пресвятыя Богородицы, во время божественнаго пения, сего августа 15 дня, указал по имянному своему Великаго Государя указу: Стефана Глебова, в безприкладном преступлении и безстрашии и в письменном против Его Царскаго Величества народном возмущении, как в печатном марта 5 числа 1718 года манифесте показано, явившагося, которой по жестокости своей и непокаянному сердцу, когда по Его Царскаго Величества правам достойная ему Глебову казнь чинена, свойственнаго по христианской должности покаяния не принес и причастия Святых Таин не точию не пожелал, но и отвергся, и клятве церковной, яко злолютый преступник и таковыя святейшие тайны презиратель и отметник, сам себя подверг, иметь от Святейшаго Правительствующаго Синода во анафеме вечно и с прочими, проклятию и анафеме подпадшими, во всех Российских церквах, где в неделю Православия воспоминание таковым бывает, повсегодно его Глебова анафематствовать. И о том из Святейшаго Правительствующаго Синода послать во все епархии ко архиереем при указех форму немедленно, и сей имянной Его Царскаго Величества указ в Синоде записать в учрежденную на то книгу» (Полн. собр. постановл. и распоряж. по вед. правосл. исповед. 1721 г. Т. I., стр. 176).

Но ни в одном известном чине Православия не найдено имени Стефана Глебова в числе лиц, преданных анафеме. Весьма вероятно, анафематствование ему было возвещено народу объявлениями, развешанными в храмах.

В Духовном Регламенте о такого рода объявлении анафематствования, не вносившегося в чин Православия, указано:

«О непреклонном и упрямом преступнике епископ, не приступив еще к анафеме, напишет к Духовному Коллегиум; а от Коллегиума получив соизволение на письме, предаст явно грешника анафеме, составив такую или подобную формульку или образец, и протодиакону в Церкви при народе прочести повелев: «Понеже знаемый вам человек (имя рек) таковым-то своим явным закона Божия преступлением соблазнил Церковь, и неоднократное пасторское увещавание, к покаянию его ведущее, презрел; последи же и отвержение его от Церкви, аще не покается, в слух народа извещенное уничтожив, пребывает доселе в жестокосердии своем, не подая надежды исправления своего; того ради Пастырь наш, по заповеди Христовой, данною себе от тогожде Господа властию, извергает его от общества Христианскаго, и яко непотребнаго члена, от тела Церкви Христовы отсецает, всем правоверным извествуя о нем, что он непричастен кто му есть даров Божиих, кровию Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа приобретенных нам, дóндеже истинно от сердца не покается. И того ради запрещен и не благословен есть ему вход церковный, кольми паче святой и страшной тайны Евхаристии и прочиих Таин Святых, и треб Церковных участник он быти не может как в церкви, так и в дому своему и на коем-либо ином месте. И аще бы в церковь он вшел тайно или явно, но силою; то большему осуждению подлежит, и множае паче, аще коварно или насильно Таин Святых причаститися дерзнет. Священницы же да возбранят ему всячески входа церковнаго, и аще не могут возбранить ему ради силы его, то, кроме Литургии, да престают от всякой службы церковной, дóндеже не изыдет. Також священницы да не ходят к нему с молитвою, благословением и Святыми таинствы под лишением сана своего.²⁵²

Сей, или иныи, каковы в разсуждении Коллегиум уставится анафемы образец, по прочитании прилеплен да будет на дверях церковных, единой престольной или во всех епархии той церквей, разсудит Коллегиум».²⁵³

Иногда анафема была возвещаема и устно при церковных дверях.

Изложенным порядком объявлялась анафема людям, совершавшим преступления и против Церкви и государства, и в частной семейной жизни. Указанным способом была произнесена анафема лицам, не желавшим повиноваться указу о престолонаследии.

При императоре Петре Великом указом было объявлено всем подданным России, что всякий за изменника почтен будет и подлежать будет смертной казни и церковной клятве, если пожелает воспротивиться указу о престолонаследии, устранявшему от престола сына Петра Великого Алексия и объявлявшему законным наследником того, кого император захочет. Приказано было всем без изъятия подданным, духовным и мирским, пред Богом и Евангелием утвердить этот устав, то есть произнести «клятвенное обещание» и в нем говорить: «А ежели я сему явлюся противен или инако противное что помянутому уставу толковать стану, то за изменника почтен и смертной казни и церковной клятве подлежать буду» (Правда воли Монаршей. 1726 г., л. 3).

Великое отлучение, подобное этому, объявлено было при императрице Екатерине I. «Ныне, – сказано было в ее указе, – явились некоторые воры и клятвопреступники, которые оное Его Императорскаго Величества праведное установление (о престолонаследии) дерзают толковать противным образом, как явилось в одном подкинутом незапечатанном пись­ме, о котором публиковано Нашим указом прошлаго марта в 24-й день; и хотя в том указе накрепко под смертною казнию такие письма запрещены, но не взирая на тот Наш указ, оные отчаянные воры другое такое ж письмо незапечатанное подкинули, которое найдено близ двора канцлера графа Головкина, на пристани, прошлаго марта в 31-й день. И понеже оные письма оба в одной материи, и хотя тот вор и вымышленник писем весьма неспокойной головы и злаго сердца, наипаче же крайний злодей отечествию, и неведущий закона Божия и церковных преданий, как видно по тем письмам; однакож в том деле есть ему не без помощников, которые те письма разносят и прибивают...²⁵⁴ А чтоб впредь вышепомянутые воры кого из Наших верных подданных, к своему воровскому умыслу и к будущему, как временной зде смертной казни, так и вечнаго по суду Божию мучения бедству прельстить не могли; того для ради предосторожности повелели Мы вышепомянутой Блаженной и Высокославной памяти Его Императорскаго Величества, о наследствии Монархии Российской устав, присягу и изъяснение Правды Монаршей во определение наследства Державы своея, вновь таковы ж напечатав публиковать, и во всем государстве у приходских церквей и по монастырям по отпуске литургии, сей Наш указ, и оный устав, и присягу священником в каждый Воскресный день и в праздники читать для ведома всем в слух, чтоб кто неведением от таких вышереченных воров, к их времянной и вечной казни прельщен не был, и всем нашим верным подданным всемилостивейше повелеваем...²⁵⁵ И для того повелели Мы помянутых воров и сообщников их, ежели оные по сему указу (своею волею яко кающияся) не явятся, за изменников и клятвопреступников почитать, и церковной клятве предать, как вышепомянутый устав повелевает.

Напоследок объявляем и то, ежели и сочинитель того письма явится сам своею волею и покажет, кто его к тому увещевал и наговаривал, и кто сообщник тому; то не токмо ему, но и товарищам его тот грех прощен будет, и для того дается сроку на шесть недель, от того времяни, как где сей указ публикован будет, а ежели в шесть недель не явится, и потом уже конечно предан будет церковному проклятию».

За этим указом последовало определение Синода: «А понеже по прошествии в царствующем Санкт-Петербурге, написаннаго в оном указе срока, извещено в Синод, что злейшаго онаго подмета сочинитель не токмо сам своею волею (как бы подобало кающемуся и на предложенное Ея Величество милосердие уповающему) не явился, но и ни от кого доселе не объявлен; того ради Святейший Синод довольно разсуждав, и совершенно известився, что как самый вредных оных плевел изобретатель, так и вси его ведущий и молчанием укрывающий, суть слову Божию верность и повиновение державным властем узаконившему противницы, Ея Императорскому Величеству, Боговенчанной Божией помазаннице враги изменники, и клятвы своея преступники, и презирая Духа Святаго заповедь, повелевающаго нам о царех молитися для того, да и мы в тишине их тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте, суть они противнаго оному благополучию вреда и зла искателие, смущения и мятежа в народе жаждущий. Сия тако разсудив Святейший Синод, по данной себе от пастыреначальника Христа власти, единодушным согласием, как безсовестнаго онаго плевосеятеля, и его сообщников, так и ведущих, но молчащих о них, предает анафеме, буди часть их с первым человекоубийцем Каином, яко гражданскаго благотишия ненавидящих, и с треокаянным предателем Иудою, яко и церковнаго благосостояния врагов, и с прочими подобными погибельными сыны, аминь.

Еще же и сие Святейший Синод всем во известие предлагает, что хотя кто и впредь по издании и публиковании клятвы сея о подметнаго онаго письма сочинителе, каким ни есть способом уведает, и где надлежит, не донесет, и той несумненно да знает, что за молчание свое сей же анафеме повинен есть. А если и сам онаго подмета сочинитель, или кто из сообщников его, или от ведущих о нем, устрашився суда Божия, собою и своею волею, с покаянием объявит себе, да известен будет, то отворится ему дверь милосердия Божия, такожде и помилования от Ея Императорскаго Величества да будет благонадежен.

Сие во всем Еосударстве в приходских церквах и в монастырях по отпусте Литургии в воскресный день и в праздники читать по публиковании вышеименованнаго Ея Императорскаго Величества во всяких местах указа, по шести неделях».

В первый раз эта анафема была прочтена в церкви Живоначальной Троицы в С.-Петербурге предстоящим в священном облачении членом Св. Синода (Правда воли Монаршей. СПб., 1726 г.).²⁵⁶

За безнравственные проступки и в семейной жизни люди подвергались анафеме, объявляемой в церкви. Особенно подпадали этому за грех прелюбодеяния.²⁵⁷

Был случай, когда анафема произносилась по определению Святейшего Синода священниками после панихиды. Так она совершалась по убиении в Москве 1771 году возмутившимся народом Амвросия, архиепископа Московского и Калужского, во время сви­репствования чумы. Народ не хотел понять, что заражение болезнью и распространение ее бывает от соприкосновения здоровых с больными, он осердился на преосвященного за то, что тот велел снять с Варварских ворот икону Богоматери, именуемую Боголюбскою, к которой стекалось день и ночь множество народа, за то, что не ходил в крестных ходах со священниками, велел запечатать бани, учредил карантины, запретил хоронить мертвых при церквах и тому подобное. Будучи нелюбимым многими лицами из духовенства, которые могли влиять на народ, Амвросий сделался предметом такой ненависти народа, что во время бунта 16 сентября, скрывшийся от неистовой черни на хорах храма, он был найден там, выведен на площадь и убит. По случаю убийства архиепископа Святейший Синод предписал:

1. При погребении его, при последнем возглашении в церкви преосвященному «вечная память», возгласить таким образом: «Блаженныя памяти преосвященнаго Амвросия, архиепископа Московскаго и Калужскаго, злочестивым убийцам анафема».

2. В каждой церкви Московской епархии по получении указа Святейшаго Синода отпеть по покойном преосвященном панихиду и по окончании оной провозгласить его убийцам вышепоказанным образом анафему.

3. Потом чрез все годичное время чинить при отправляемых литургиях по нем, преосвященном, поминовение и каждый месяц петь панихиды с провозглашением убийцам вышеописанным образом» (Жизнь преосвященного Амвросия, архиепископа Московского и Калужского, убиенного в 1771 году. Соч. Димитрия Бантыш-Каменского. М., 1813 г., стр. 35, 63, 65).

Определение Святейшего Синода о графе Л.Н. Толстом было составлено его обер-прокурором К.П. Победоносцевым (1827‒1907) и отредактировано Первенствующим членом Синода митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским, 1846‒1912).

Текст отлучения Льва Толстого, письмо графини Софьи Андреевны митрополиту Антонию, его ответ ей и мысли святителя Антония по поводу ответа графа Толстого Св. Синоду приводятся по составленному А.Н. Стрижевым сборнику «Духовная трагедия Льва Толстого» (М. Подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1995).

Сам ответ графа полностью не перепечатывается из-за отъявленной кощунственности, однако главные его утверждения цитируются в прилагаемой главке «Отлучение» из статьи современного православного писателя А.Н. Никитина (род. 1947 г.) «"Богоискательство» и богоборчество Толстого». Нельзя не отметить, что эта работа, отрывки из которой мы даем в сокращении, была напечатана автором еще во времена господствующего безбожия, в 1980 году.

«Святейший Синод в своем попечении о чадах Православной Церкви, об охранении их от губительного соблазна и о спасении заблуждающихся, имев суждение о графе Льве Толстом и его противохристианском и противоцерковном лжеучении, признал благовременным в предупреждение нарушения мира церковного обнародовать чрез напечатание в «Церковных ведомостях» нижеследующее свое послание:

Божией милостию Святейший Всероссийский Синод верным чадам Православной Кафолической Греко-Российской Церкви.

О Господе радоватися!

Молю вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, емуже вы научистеся, иуклонитеся от них (Рим.16:17).

Изначала Церковь Христова терпела хулы и нападения от многочисленных еретиков и лжеучителей, которые стремились ниспровергнуть ее и поколебать в существенных ее основаниях, утверждающихся на вере во Христа, Сына Бога Живого. Но все силы ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви Святой, которая пребудет неодоленною вовеки. И в наши дни Божиим попущением явился новый лжеучитель – граф Лев Толстой.

Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно пред всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая. В своих сочинениях и письмах, во множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого Отечества нашего, он проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской: отвергает личного Живого Бога, во Святой Троице славимого, Создателя и Промыслителя вселенной; отрицает Господа Иисуса Христа – Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради спа­сения и воскресшего из мертвых; отрицает бессемей­ное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы Приснодевы Марии; не признает загробной жизни и мздовоздаяния; отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из Таинств – святую Евхаристию. Все сие проповедует граф Лев Толстой непрерывно словом и писанием, к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем не прикровенно, но явно пред всеми, сознательно и намеренно отторг себя сам от всякого общения с Церковью Православною.

Бывшие же к его вразумлению попытки не увенчались успехом. Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею. Ныне о сем свидетельствуем пред всею Церковию к утверждению правостоящих и вразумлению заблуждающихся, особливо же к новому вразумлению самого графа Толстого. Многие из ближних его, хранящих веру, со скорбию помышляют о том, что он на конце дней своих остается без веры в Бога и Господа Спасителя нашего, отвергшись от благословений и молитв Церкви и от всякого общения с нею.

Посему, свидетельствуя об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние в разум истины (2Тим.2:25).

Молимтися, милосердый Господи, не хотяй смерти грешных, услыши и помилуй и обрати его ко святой Твоей Церкви. Аминь.

Подлинное подписали:

Смиренный АНТОНИЙ, митрополит С.-Петербургский и Ладожский

Смиренный ФЕОГНОСТ, митрополит Киевский и Галицкий

Смиренный ВЛАДИМИР, митрополит Московский и Коломенский

Смиренный ИЕРОНИМ, архиепископ Холмский и Варшавский

Смиренный ИАКОВ, епископ Кишиневский и Хотинский

Смиренный МАРКЕЛЛ, епископ

Смиренный БОРИС, епископ».

«Ваше высокопреосвященство!

Прочитав вчера в газетах жестокое распоряжение Синода об отлучении от Церкви мужа моего, графа Льва Николаевича Толстого, и увидав в числе подписей пастырей Церкви и Вашу подпись, я не могла остаться к этому вполне равнодушной. Горестному негодованию моему нет пределов. И не с точки зрения того, что от этой бумаги погибнет духовно муж мой: это не дело людей, а дело Божие. Жизнь души человеческой с религиозной точки зрения никому, кроме Бога, неведома, и к счастью, не подвластна. Но с точки зрения той Церкви, к которой я принадлежу и от которой никогда не отступлю, которая создана Христом для благословения именем Божиим всех значительнейших моментов человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских; которая громко должна провозглашать закон любви, всепрощения, любовь к врагам, к ненавидящим нас, молиться за всех. С этой точки зрения для меня непостижимо распоряжение Синода.

Оно вызовет не сочувствие (разве только «Московских ведомостей»), а негодование в людях и большую любовь и сочувствие Льву Николаевичу. Уже мы получаем такие изъявления и им не будет конца от всего мира.

Не могу не упомянуть еще о горе, испытанном мною от той бессмыслицы, о которой я слышала раньше, а именно: о секретном распоряжении Синода священникам не отпевать в церкви Льва Николаевича в случае его смерти.

Кого же хотят наказывать? Умершего, не чувствующего уже ничего, человека или окружающих его верующих и близких ему людей? Если это угроза, то кому и чему?

Неужели для того, чтобы отпевать моего мужа и молиться за него в церкви, я не найду или такого порядочного священника, который не побоится людей перед настоящим Богом любви, или «непорядочного», которого я подкуплю большими деньгами для этой цели?

Но мне этого и не нужно. Для меня Церковь есть понятие отвлеченное, и служителями ее я признаю только тех, кто истинно понимает значение Церкви.

Если же признать Церковью людей, дерзающих своей злобой нарушать высший закон – любовь Христа, то давно бы все мы, истинно верующие и посещающие церковь, ушли бы от нее.

И виновны в грешных отступлениях от Церкви не заблудившиеся люди, а те, которые гордо признали себя во главе ее и вместо любви, смирения и всепрощения стали духовными палачами тех, кого вернее простит Бог за их смиренную, полную отречения от земных благ, любви и помощи людям, жизнь, хотя и вне Церкви, чем носящих бриллиантовые митры и звезды, но карающих и отлучающих от Церкви пастырей ее.

Опровергнуть мои слова лицемерными доводами легко. Но глубокое понимание истины и настоящих намерений людей никого не обманет.

Графиня София Толстая 26 февраля 1901 г.»

«Милостивая государыня София Андреевна!

Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что сам он с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной. Для христианина немыслима жизнь без Христа, по словам Которого, верующий в Него имеет жизнь вечную и переходит от смерти в жизнь, а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин.3:15‒16, 36; 5:24), и потому об отрекающемся от Христа одно только и можно сказать, что он перешел от жизни в смерть. В этом и состоит гибель Вашего мужа, но в этой гибели повинен только он сам один, а не кто-либо другой.

Из верующих во Христа состоит Церковь, к которой Вы себя считаете принадлежащей, и для верующих, для членов своих, Церковь эта благословляет именем Божиим все значительнейшие моменты человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских; но никогда не делает она этого и не может делать Для неверующих, для язычников, для хулящих имя Божие, для отрекшихся от нее и не желающих получать от нее ни молитв, ни благословений, и вообще для всех тех, которые не суть члены ее. И потому, с точки зрения этой Церкви, распоряжение Синода вполне постижимо, понятно и ясно, как Божий день. И закон любви и всепрощения этим ничуть не нарушается. Любовь Божия бесконечна, но и она прощает не всех и не за все. Хула на Духа Святого не прощается ни в сей, ни в будущей жизни (Мф.10:32). Господь всегда ищет человека Своею любовию, но человек иногда не хочет идти навстречу этой любви и бежит от лица Божия, а потому и погибает. Христос молился на кресте за врагов Своих, но и Он в Своей первосвященнической молитве изрек горькое для любви Его слово, что погиб сын погибельный (Ин.17:12). О Вашем муже, пока жив он, нельзя еще сказать, что он погиб, но совершенная правда сказана о нем, что он от Церкви отпал и не состоит ее членом, пока не покается и не воссоединится с нею.

В своем послании говоря об этом, Синод засвидетельствовал лишь существующий факт, и потому негодовать на него могут только те, которые не разумеют, что творят. Вы получаете выражения сочувствия от всего мира. Не удивляюсь сему, но думаю, что утешаться Вам тут нечем. Есть слава человеческая, и есть слава Божия. Слава человеческая как цвет па траве: засохла трава, и цвет ее отпал, по слово Господне пребывает во век (1Пет.1:24‒25).

Когда в прошлом году газеты разнесли весть о болезни графа, то для священнослужителей во всей силе встал вопрос: следует ли его, отпавшего от веры и Церкви, удостоивать христианского погребения и молитв? Последовали обращения к Синоду, и он в руководство священнослужителям секретно дал, и мог дать, только один ответ: не следует, если умрет не восстановив своего общения с Церковью. Никому тут никакой угрозы нет, и иного ответа быть не могло.

И я не думаю, чтобы нашелся какой-нибудь, даже непорядочный, священник, который бы решился совершить над графом христианское погребение, а если бы и совершил, то такое погребение над неверующим было бы преступной профанацией священного обряда. Да и зачем творить насилие над мужем Вашим? Ведь, без сомнения, он сам не желает совершения над ним христианского погребения?

Раз Вы – живой человек, хотите считать себя членом Церкви, и она действительно есть союз живых разумных существ во имя Бога Живого, то уж падает само собою Ваше заявление, что Церковь для Вас есть понятие отвлеченное. И напрасно Вы упрекаете служителей Церкви в злобе и нарушении высшего закона любви, Христом заповеданной. В синодальном акте нарушения этого закона нет. Это, напротив, есть акт любви, акт призыва мужа Вашего к возврату в Церковь и верую­щих к молитве о нем.

Пастырей Церкви поставляет Господь, а не сами они гордо, как Вы говорите, признали себя во главе ее. Носят они бриллиантовые митры и звезды, но это в их служении совсем не существенное. Оставались они пастырями, одевались и в рубище, гонимые и преследуемые, останутся таковыми и всегда, хотя бы и в рубище пришлось им опять одеться, как бы их ни хулили и какими бы презрительными словами ни обзывали.

В заключение прошу прощения, что не сразу Вам ответил. Я ожидал, пока пройдет первый острый порыв Вашего огорчения.

Благослови Вас Господь и храни и графа, мужа Вашего, помилуй!

Антоний, митрополит Сурожский и Ладожский

16 марта 1901 г.»

(мысли Высокопреосвященнейшего Антония)

«<...> Положительная часть ответа графа Толстого, изложение его веры, читается с чувством ужаса и глубокого к нему сожаления. Историю о воплощении Христа, учение об Искуплении и признании Христа Богом граф Толстой считает «величайшим кощунством», значит, зачеркивает совсем христианство.

Когда я прочитал все это, прочитав еще сделанное мне сообщение о его заявлении, что «если бы ему разрешили напечатать все его сочинения о религии, то от Православной Церкви в короткое время остались бы одни клочья», меня объял страх за этого несчастного человека. Пронеслась пред мыслию моею личность Юлиана Отступника, хотевшего стереть с лица земли учение Христа, из Бога развенчанного им в простого человека-галилеянина, вспомнились его конечная гибель и исторический позор, прозвучали слова пророчества Исайина на царя вавилонского: На небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой, буду подобен Вышнемую... – и это пророческое memento: Ныне же во ад снидеши и во основания земли... От безумного богохульства графа сердце мое болезненно сжалось. Ведь это – богоборство и объявление войны Самому Христу, Сыну Бога Живого, Судии живых и мертвых!.. Всегда с недоумением читавшиеся мною доселе грозные слова апостола Павла: Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа (1Кор.16:22) – вдруг как-то прояснились для меня. Да, кто отрекся от Христа, тот не любит Его. Кто отрекается от Христа, от того и Христос отрекается (Мф.10:33). Отречение от Христа как Бога с утверждением, что признавать Его Божественное достоинство есть кощунство, равносильно, в сущности, произнесению на Него анафемы и есть в то же время как бы самоанафематствование, отлучение себя от Бога, лишение себя жизни Божией, Духа Божия. Никто не может назвать Иисуса Господом, – говорит апостол, – как только Духом Святым, и никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса (1Кор.12:3).

Граф же Л.Н. Толстой такую анафему произнес. Не Духом Божиим, очевидно, говорит он.

Митрополит Антоний».

(глава из статьи «"Богоискательство» и богоборчество Толстого»)²⁵⁸

«Повесть «Крейцерова соната», над которой Толстой работал несколько лет (1887‒1889, первая публикация в 1891 г.), по своей проблематике, остроте социальных и антиклерикальных обличений вплотную примыкает к роману «Воскресение» (1889‒1890, 1895‒1896, 1898‒1899 гг., публикация в 1899 г. в журнале «Нива»), выход которого непосредственно предварил отлучение писателя от Церкви.

В «Крейцеровой сонате» Толстой не только вскрыл моральную распущенность своего круга, но одновременно объявил несостоятельными нравственными устои самого церковного брака. Эта несостоятельность, по Толстому, связана с неверным пониманием любви, которая, возникая из сознания бессмысленности индивидуального бытия, должна быть направлена не на личность, а на безличное целое. Толстой самым решительным образом отрицает в повести все христианские символы, отвергает понимание брака как таинства, считая все это насквозь фальшивым. <.. .>

Не допущенная вначале к печати, повесть после публичного прочтения (28 октября 1889 года в Петербурге на вечере у Кузминских и 29 октября в редакции издательства «Посредник») стала переписываться во множестве экземпляров и вскоре разошлась по всей России (петербургские студенты-филологи, например, в марте 1890 года издали 600 экземпляров повести на ротаторе), вызвав нескончаемые толки и жаркие споры.

Обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев 6 февраля 1890 года писал о «Крейцеровой сонате» своему другу Е.М. Феоктистову, начальнику Главного управления по делам печати: «Прочел я первые две тетради – тошно становилось, мерзко до циничности показалось... Правда, говорит автор от лица человека больного, раздраженного, проникнутого ненавистью к тому, от чего он пострадал, но все чувствуют, что идея принадлежит автору. И бросается в глаза сплошь почти отрицательное... Произведение могучее. И когда я спрашиваю себя, следует ли запретить его во имя нравственности, я не в силах ответить «да». Оболживит меня общий голос людей, дорожащих идеалом, которые, прочтя вещь негласно, скажут: «а ведь это правда». Запретить во имя приличия – будет некоторое лицемерие».

И это был далеко не единственный голос, предвещавший бурю. Еще до публикации, 2 марта 1891 года, в годовщину восшествия на престол Александра III, харьковский протоиерей Т. Буткевич сказал на проповеди в кафедральном соборе, что граф Л.Н. Толстой «больше всех волнует умы образованного общества» своими сочинениями, отличающимися «разрушительной силой и растлевающим характером», проповедующими «неверие и безбожие». Назвав «Крейцерову сонату» Толстого «нескладным, грязным и безнравственным рассказом», проповедник выразил надежду, что «благочестивейший Государь пресечет своевременно его разрушительную деятельность».

Тогда же, в 1891 году, в Одессе вышли «Восемь бесед» Высокопреосвященного Никанора (Бровковича. – В.Н.), архиепископа Херсонского и Одесского» (под грифом «Против Льва Толстого»), в которых автор доказывал, что «ересеучение графа Льва Толстого разрушает самые основы не только православно-христианской веры, но и всякой религии», посягая на «основы общественного и государственного порядка».

После аудиенции С.А. Толстой у Александра III император позволил издать «Крейцерову сонату», но... лишь в Полном собрании сочинений. В июне 1891 года в типографии Мамонтова была напечатана 13-я часть сочинений гр. Л.Н. Толстого с «Крейцеровой сонатой». Появление повести сразу вышло за рамки чисто литературного события, породив оживленные дискуссии о браке как отжившей форме семейных отношений.

Одновременно были предприняты попытки Русской Православной Церкви «вразумить» Л. Толстого. В марте 1892 года писателя посетил ректор Московской духовной академии архимандрит Антоний (Храповицкий), но его увещание, судя по всему, оказалось безрезультатным.

А вскоре впервые прозвучало слово «отлучение». 29 апреля 1892 года С.А. Толстая сообщала мужу из Москвы: «Вчера Грот (Николай Яковлевич Грот. – В.Н.) принес письмо Антония, в котором он пишет, что митрополит здешний хочет тебя торжественно отлучить от Церкви».

Так что вопрос об отлучении поднимался уже тогда – в 1892 году, после выхода «Крейцеровой сонаты».

Известно было, что и сам Толстой не прочь был «пострадать» и не раз объявлял об этом. А в известном разговоре с Константином Леонтьевым (в 1890 г.) так и сказал: «Напишите, ради Бога, чтоб меня сослали. Это моя мечта».

Но Александр III оказался верен своему слову, а усилия Синода не простирались дальше увещевательных мер.

После смерти императора, последовавшей в 1894 году, перед Синодом вновь встал вопрос об отлучении Толстого, о чем известно, в частности, из письма К.П. Победоносцева к профессору С.А. Рачинскому от 26 апреля 1896 года: «Ужасно подумать о Льве Толстом. Он разносит по всей России страшную заразу анархии и безверия!.. Точно бес овладел им – а что с ним делать? Очевидно, он враг Церкви, враг всякого правительства и всякого гражданского порядка. Есть предположение в Синоде объявить его отлученным от Церкви во избежание всяких сомнений и недоразумений в народе, который видит и слышит, что вся интеллигенция поклоняется Толстому».

В то же время Церковь продолжала свои попытки «образумить» писателя, но без видимых результатов. Как явствует из «Отчетов о состоянии Тульской епархии» за 1886‒1899 годы, безуспешными оказались все шаги, предпринятые поочередно тульскими архиереями: архиепископом Никандром, епископом Иринеем и епископом Питиримом – на протяжении ряда лет.

26 сентября 1897 года к Толстому в Ясную Поляну по благословению тульского архиерея приехал протоиерей Димитрий Троицкий. И он тоже пытался примирить писателя с Церковью. Приезды отца Димитрия повторялись и позже – в 1901 и 1902 годах (уже после отлучения Толстого), а последний приезд состоялся 4 января 1909 года, когда Толстой уже не выбирал приличествующих выражений. Об этих посещениях вспоминает Лев Львович Толстой: «Одно время из Тулы стал ездить к нам тульский тюремный священник. Это была не первая попытка со стороны духовенства вернуть Толстого-старика к православию. Отец принимал этого священника и подолгу беседовал с ним. Худой и нервный, необыкновенно симпатичный, этот батюшка, однако, не имел успеха и потом прекратил свои посещения».

Особые сетования приходского духовенства села Кочакова вызывал тот факт, что Толстой старался все земледельческие и прочие работы проводить в дни официально принятых церковных праздников (не менее 93 дней в году), когда работа считается грехом. Даже в Великие праздники, даже на Пасхальной неделе Толстой демонстративно работал, что было открытым вызовом Церкви. Писатель занимался полевыми работами, обходил крестьянские дворы, помогал бедным крестьянам крыть хаты соломою, смазывал печи и т.п., многих увлекая своим образом действий.

Епископ Тульский и Белевский Питирим сообщал в упомянутых «Отчетах»:

«Граф Лев Толстой позволяет себе открыто обнаруживать свое полное неуважение к обрядам Православной Церкви. Так в отчетном году был следующий факт. 31 августа священник села Трасны прибыл с крестным ходом к станции Ясенки и здесь на Крапивенском шоссе при большом стечении народа ожидал святую Владимирскую икону Божией Матери из села Грецово Богородицкого уезда. Когда на шоссе показалась означенная икона, священник и окружающий его народ увидели, что справа по отношению к иконе, прорываясь через народ, ехал кто-то на сером коне с надетой на голову шляпой. Минуту спустя всем стало очевидно, что это был граф Лев Толстой. Как оказалось, Лев Толстой ехал близ иконы в шляпе от села Кочаково 4‒5 верст и время от времени делал народу внушение, что собираться и делать иконе честь совсем не следует, потому что это очень глупо, и вообще, оскорбительно говорил по поводу святой иконы... Он, очевидно, хотел показать в глазах других свое прямое злонамеренное действие против веры и Церкви Православной. Разъезжая на коне и в шляпе близ иконы Богоматери, он позволил себе в то же время язвительно кощунствовать над нею».

Подобное отношение Л.Н. Толстого к иконописным изображениям засвидетельствовано в воспоминаниях и других современников. Так, например, Евгений Львович Марков, известный романист и критик второй половины XIX века, рассказывал Н.П. Петерсону, что однажды на прогулке по Москве с одним из воронежских сектантов Толстой, указывая на Иверскую икону Божией Матери, сказал: «Она – презлая».

Профессор С.Н. Булгаков вспоминал о своей беседе с Л. Толстым в Гаспре, в Крыму, в 1902 году: «Я имел неосторожность в разговоре выразить свои чувства к Сикстине (Сикстинской Мадонне Рафаэля. – В.Н.), и одного этого упоминания было достаточно, чтобы вызвать приступ задыхающейся, богохульной злобы, граничившей с одержанием. Глаза его загорелись недобрым огнем, и он начал, задыхаясь, богохульствовать».

Таким образом, в своей последовательной и непримиримой борьбе с Православной Церковью Толстой доходил до самых воинствующих жестов. В них проявлялась страстная натура, которой была чужда всякая половинчатость.

Николай Иванович Тимковский, оценивая взаимоотношения Толстого с «толстовцами», писал: «Хотя Лев Николаевич и тогда уже исповедовал страстно принцип непротивления, но никогда не казался мне человеком смирившимся в каком бы то ни было смысле... Все в нем – глаза, манеры, способ выражения, говорило о том, что принцип, заложенный в него глубоко самой природой, отнюдь не смирение и покорность, а борьба, страстная борьба до конца... если бы он действительно был такой «непротивленный», то вряд ли нажил бы себе столько яростных врагов... влоть до знаменитого отлучения...».

Интересен рассказ Н.И. Тимковского о встрече с Толстым в предпасхатьные дни в Москве в Охотном ряду. «Толстой, по своему обыкновению, тотчас же заговорил о том, что его особенно занимало в ту минуту и о чем он, по-видимому, только что думал: «Представьте себе: вдруг, точно по мановению жезла, миллионы, десятки миллионов принимаются готовить куличи и пасхи. Чем это объяснить? Только тем, что они видят в этом какую-то истину. Иначе – какая сила могла бы заставить эти миллионы? Так и во всем: дайте им познать другую истину... и все эти миллионы бросят свои куличи и будут также усердно делать другое... Вообразите, что сегодня все убедились в ненужности этих тротуаров, лавок, городовых, мостовых, домов и всего, что мы здесь видим; тогда завтра же от всего этого не останется камня на камне. И так непременно будет».

Он долго говорил на эту тему с ожесточенным нетерпением, сильно стуча по камням тротуара палкой; моментами казалось, что он производит какие-то заклинания и вот-вот вызовет на свет могучего духа. Но вызывать было незачем: этот могучий дух сидел в нем самом.

Не менее характерна реакция Толстого на традиционное церковное таинство – крещение. Так 12 января 1899 года он следующим образом ответил на просьбу одного из своих корреспондентов быть крестным отцом его ребенка: «Считаю невозможным принимать какое бы то ни было участие в одном из самых жестоких и грубых обманов, которые совершаются над людьми и который называется крещением младенцев».

Еще в «Критике догматического богословия» (1879‒1880 гг.) Толстой утверждал, что «служители культа под видом каких-то таинств обманывают и обирают народ». А в «Воскресении» эта критика достигла своего апогея. Описывая Божественную литургию в 39 и 40 главах первой части романа, Толстой, по словам Н.Н. Арденса, не жалеет сатирических красок, чтобы доказать: «Тут лгут все – и священник, манипулирующий «за перегородкой», и хор, затвердивший какие-то непонятные реченя, и все молящиеся, которые кланяются и механически машут руками, и тюремные надзиратели, и арестанты, бренчащие своими кандалами».

Изображая священнослужителя, совершающего Евхаристию, Толстой именует иконостас «перегородкой», ризу– «парчовым мешком», престол, на котором совершается пресуществление Святых Даров – «столом», дароносицу – «чашкой», дискос – «блюдцем», воздух – «салфеткой».

В целом, акцентируя внимание на антагонизме народа и правящих классов, к которым Толстой причисляет духовенство, писатель внушает читателю, что не может быть никакого совпадения интересов разных сословий, никакой «Божественной гармонии», о которой печется духовенство. Как отмечает Н.В. Карпов, Толстой обличает представителей Церкви «снизу доверху» – от рядового священника до обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева. Последний выведен в «Воскресении» под именем Топорова («говорящая» фамилия, напоминающая о топоре – орудии казни). В 21-ойи 27-ой главах третьей части романа с нескрываемой авторской симпатией нарисован образ безымянного сектанта-анархиста, обличающего царя и царские власти.

Заслуживает внимания и тот факт, что весь гонорар, полученный за публикацию романа «Воскресение» в журнале «Нива», был отдан Л.Н. Толстым на перевозку четырех тысяч сектантов-духоборцев в Канаду.

После выхода «Крейцеровой сонаты» и «Воскресения» стало очевидно: за все девятнадцать веков своего существования христианская Церковь не сталкивалась с такой силой беспощадных обличений, сарказма, последовательного отрицания. Всем – и официальным властям, и церковным, стало ясно, что ни о каком примирении Толстого с Церковью не может быть речи.

В ноябре 1899 года архиепископ Харьковский Амвросий, член Святейшего Синода, составил проект постановления Синода об отлучении Толстого. В марте 1900 года митрополит Киевский Иоанникий, Первенствующий член Синода, секретным циркуляром обязал все духовные консистории объявить подведомственному духовенству «о воспрещении поминовения, панихид и заупокойных литургий по графе Льве Толстом в случае его смерти без покаяния».

В том же году Первенствующим членом Синода был назначен митрополит Петербургский и Ладожский Антоний. С этим назначением связано появление слухов, о которых в своем дневнике А.С. Суворин писал 15 июня 1900 года: «Рассказывают, что митрополит Антоний разослал по всей России секретные циркуляры со строгим наказом всему духовенству не признавать графа Толстого православным. В этом циркуляре граф объявляется непослушным, враждебным критиком Православной Церкви и еретиком».

Известно также, что в литературных кругах консервативного толка вопрос об отлучении Толстого обсуждался на несколько лет раньше, поводом для чего послужила статья В.В. Розанова «По поводу одной тревоги гр. Л.Н. Толстого» (Русский вестник. 1895, август). В ней В.В. Розанов публично «отчитал» Толстого за отступление от Православия.

В знаменитых «Трех разговорах...» В.С. Соловьева, появившихся спустя несколько лет (Книжки недели. 1899, октябрь), крупнейший русский философ-идеалист ясно выразил свой взгляд на Толстого, как на «религиозного самозванца, фальсификатора христианства», предтечу лжемессии. В образе молодого князя – «моралиста и народника», B.C. Соловьев резко высмеял последователей Толстого, за которыми не признал никакой, даже относительной, правды.

Все это в известной мере предвосхитило постановление Синода об отпадении Толстого от Церкви, которое нельзя считать чем-то неожиданным.

Наконец, 24 февраля 1901 года «Церковные ведомости при Святейшем Правительствующем Синоде» опубликовали “Определение Святейшего Синода от 20‒23 февраля 1901 г. № 557 с посланием верным чадам Православной Греко-Российской Церкви о графе Льве Толстом». <...>

Постановление Синода, составленное К.П. Победоносцевым и отредактированное митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием совместно с членами Синода митрополитами Феогностом и Владимиром, архиепископом Иеронимом, епископами Иаковом, Маркеллом и Борисом, было одобрено Николаем II, перепечатано всеми газетами и многими журналами, а впоследствии появилось в самых различных изданиях.

24 февраля 1901 года, то есть в тот же день, было издано распоряжение Главного управления по делам печати за № 1576 «О непоявлении в печати сведений и статей», относящихся к постановлению Синода. Однако, несмотря на это постановление, со страниц многих консервативных органов печати посыпались резкие обвинения и призывы покаяться, адресованные Толстому. Так, в «Тульских епархиальных ведомостях» за подписью Михаила С. (М.А. Сопоцько, род. в 1869 г., член «Союза русского народа». – В.Н.) появилась заметка «Замечательное явление с портретом графа Л.Н. Толстого»:

«Многими лицами, и в том числе пишущим сии строки, замечено удивительное явление с портретом Л.Н. Толстого. После отлучения Толстого от Церкви определением Богоучрежденной власти выражение лица графа Толстого приняло чисто сатанинский облик: стало не только злобно, но свирепо и угрюмо... Впечатление, получаемое от портрета гр. Толстого, объяснимо только присутствием около его портретов нечистой силы (бесов и их начальника – диавола), которым усердно послужил, во вред человечеству, трехокаянный граф». <...>

С отлучением Толстого, вообще, связаны разные исключительные случаи, в том числе и курьезные. Писатель рассказывал, например, как одна старушка, прочитав об отлучении, явилась к нему с просвиркой, желая таким образом хоть немного «уврачевать его рану»: «Скушайте ее, Лев Николаевич, во славу Божию, на доброе здоровье!...» <...>

18 марта 1901 года Л.Н. Толстой получил телеграмму об избрании его почетным членом Гейдельбергского литературного общества в США, штат Огайо. А несколько позднее его избрали почетным членом Юрьевского университета в Дерите (ныне Тартусский университет) одновременно с протоиереем Иоанном Кронштадтским. Последний так объявил о своем отказе в письме на имя ректора университета: «Я не желаю ни под каким видом быть членом той корпорации, хотя и почтенной и высокоученой, которая поставила меня, по прискорбному недоразумению, на ряду с безбожником графом Л. Толстым, злейшим еретиком нашего злополучного времени, превзошедшим в своем высокоумии и гордыне всех бывших когда-либо еретиков. Не хочу быть рядом с антихристом».<...>

Все ждали ответа самого Толстого. И он последовал 4 апреля 1901 года.

«...Учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же, собрание самых грубых суеверий и колдовства...», – вновь провозглашал Толстой. И заявлял: «Я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей и мертвое мое тело убрали бы поскорей, без всяких над ним заклинаний и молитв... Если есть что священное, то никак уже не то, что они называют таинством, а именно эта обязанность обличать их религиозный обман, когда видишь его» (Миссионерское обозрение. 1901, № 6).

Таков был ответ Толстого, ставший еще одним (и при этом одним из самых сильных) выступлением писателя против Церкви. Не удивительно ли, что и после этого многие не хотели расстаться с мыслью о возмож­ности его покаяния? Епископ Ямбургский Сергий, ректор Санкт-Петербургской духовной академии (будущий Патриарх Московский и всея Руси, 1943‒1944), писал о Толстом после его отлучения: «Ему обратиться теперь труднее, чем кому бы то ни было. Но покуда он здесь... до тех пор мы можем надеяться на милость Божию...».

Таковым надеждам не суждено было сбыться. <.. .> И в этом тоже сказалась особенность Толстого как «зеркала русской революции». Недаром известный польский писатель Я. Ивашкевич отмечает: «Ересь Толстого как нельзя более красноречиво свидетельствует о его революционности. То, как Толстой понимал борьбу с Церковью, освещает нам эпическую фигуру автора «Воскресения» заревом бунта и революции». <.. .>

Чрезвычайно интересны последующая эволюция Толстого, непосредственные причины и следствия духовного кризиса, вызвавшего уход писателя из Ясной Поляны, предсмертное посещение им Оптиной пустыни и Шамординского монастыря. Это неожиданное посещение расценивается некоторыми исследователями как попытка покаяния и примирения с Церковью.

Приверженцы весьма и весьма спорной применительно к Толстому версии о «блудном сыне» пытаются выдать желаемое за действительное, как это делает, например, И.А. Бунин в своем знаменитом «Освобождении Толстого». Психологически это понятно и заманчиво, ведь тема «блудного сына», воплощенная в шедеврах мировой литературы и искусства, подкупает и умиляет идеалом примирения и прощения.

Но при любом самом «плюралистическом», более или менее объективном подходе к данной проблеме следует учитывать слова самого Толстого, записанные им после беседы с архиепископом Тульским Парфением 22 января 1909 года:

«...возвратиться к Церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому все, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении, – ложь..."».

Два самых суровых прещения в виде анафемы и отлучения пришедшие к власти после Октябрьского переворота безбожники получили от Первосвятителя Тихона в 1918 и 1922 годах.

Первое было вызвано начальной волной гонений, в том числе отделением Церкви от государства и школы от Церкви. Второе – ограблением Церкви под бессовестно употребленным предлогом помощи голодающим. Тексты обоих Патриарших посланий, написанные самим Святейшим, приводятся по собранию: «Акты Святейшего Патриарха Тихона», составитель М.Е. Губонин. М., 1994. С. 82‒85,188‒191.

В качестве послесловия к первому посланию приложены большевистская листовка и комментарий из биографии «Патриарх Тихон», принадлежащей перу Михаила Вострышева (М., 1995. С. 90). Второе послание сопровождается отрывком из стенограммы допроса Патриарха в Московском ревтрибунале 22 апреля/5 мая 1922 года (из того же издания. С. 192‒197).

«Смиренный Тихон, Божиею милостию Патриарх Московский и всея России, возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской.

Да избавит нас Господь от настоящего века лукаваго (Гал.1:4).

Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадною жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности – совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей Отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.).

Все сие преисполняет сердце Наше глубокою болезненною скорбию и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: Согрешающих же пред всеми обличай, да и прочие страх имут (1Тим.5:20).

Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной, и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной.

Властию, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.

Заклинаем и всех вас, верхных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: Измите злаго от вас самех (1Кор.5:13).

Гонение жесточайшее воздвигнуто и на Святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волею самого народа... И наконец, власть, обещавшая водворить порядок на Руси, право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности, над Святою Церковью Православной.

Где же пределы этим издевательствам над Церковью Христовой? Как и чем можно остановить наступление на Нее врагов неистовых?

Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей.

Враги Церкви захватывают власть над Нею и Ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной.

А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою словами святого апостола: Кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч (Рим.8:35).

А вы, братие архипастыри и пастыри, не медля ни одного часа в вашем духовном делании, с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попираемых ныне прав Церкви Православной, немедленно устрояйте духовные союзы, зовите не нуждою, а доброю волею становиться в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления, и мы твердо уповаем, что враги Церкви будут посрамлены и расточатся силою креста Христова, ибо непреложно обетование Самого Божественного Крестоносца: Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ее (Мф.16:18).

Тихон, Патриарх Московский и всея России января 19 дня 1918 года»

«Готов на всякие страдания, даже на смерть во имя веры Христовой» [Послание Святейшего Патриарха Тихона от 19.01 (01.02). 1918 г. (одно из изданий)].

«Безбожные властители, не столько устрашась анафемы, сколько народного гнева, призываемого на их головы Патриархом, поспешили повсюду понаклеить листовок:

«В связи с декретом Народных комиссаров об отделении церкви от Государства высшим церковным органом в лице патриарха Тихона выпущены воззвания контрреволюционного направления, превратно толкующие этот декрет. На почве такой пропаганды могут возникнуть народные волнения, ответственность за которые всецело падет на духовенство, если оно не разъяснит народу истинного значения этого декрета.

Все церковнослужители, замеченные в распространении таких контрреволюционных воззваний, а также пропаганды в этом направлении, будут караться со всей строгостью революционного времени вплоть до расстрела».

Вплоть до расстрела... Верующие, пытавшиеся противостоять воинствующему безбожию, становились безвинными жертвами, повторившими крестный путь своего Спасителя. Лихие безбожники, используя лукавые фразы о свободе и равенстве, не отделили Церковь от государства, а лишили ее защиты государства, защиты от хулиганствующего коммунизма, разожгли огромный костер человеческих страстей и бросили в него духовенство и церковное имущество».

«Божиею милостью, Смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России, всем верным чадам Российской Православной Церкви.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет с вами.

Среди тяжких испытаний и бедствий, обрушившихся на землю нашу за наши беззакония, величайшим и ужаснейшим является голод, захвативший обширное пространство с многомиллионным населением.

Еще в августе 1921 г., когда стали доходить до Нас слухи об этом ужасающем бедствии, Мы, почитая долгом своим прийти на помощь страждущим духовным чадам Нашим, обратились с посланиями к главам отдельных христианских Церквей (Православным Патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому) с призывом во имя христианской любви произвести сборы денег и продовольствия и выслать их за границу (умирающему от голода) населению Поволжья.

Тогда же был основан Нами Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим, и во всех храмах и среди отдельных групп верующих начались сборы денег, предназначавшихся на оказание помощи голодающим. Но подобная церковная организация была признана Советским Правительством излишней, и все собранные Церковью денежные суммы потребованы к сдаче и сданы правительственному Комитету.

Однако в декабре Правительство предложило Нам делать, при посредстве органов церковного управления Св. Синода, Высшего Церковного Совета, Епархиального, Благочиннического и Церковно приходского Совета – пожертвования деньгами и продовольствием, для оказания помощи голодающим. Желая усилить возможную помощь вымирающему от голода населению Поволжья, Мы нашли возможным разрешить Церковно-приходским Советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чем и оповестили Православное население 6 (19) февраля с.г. особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения.

Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10(23) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви, подобный акт является актом святотатства, и Мы священным Нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад Наших. Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство – миряне отлучением от Нее, священнослужители – извержением из сана (73-е правило Апостольское, 10-е правило Двукратного Вселенского Собора)».

«Председатель: Ваша фамилия?

Патриарх: Беллавин.

Председатель: Имя, отчество?

Патриарх: Василий Иванович, в монашестве Патриарх Тихон.

Председатель: Вы являетесь главным руководителем церковной иерархии?

Патриарх: Да.

Председатель: Вы вызваны в Трибунал в качестве свидетеля по делу о привлечении разных лиц за сопротивление изъятию церковных ценностей в пользу голодающих. За ложные показания вы отвечаете. Расскажите историю происхождения вашего послания – того воззвания, в котором вы высказались против выдачи церковных ценностей, сосудов и т.д.

Патриарх: Простите, это от какого числа?

Председатель: От 13 февраля. Историю происхождения вот этого воззвания и расскажите Трибуналу.

Патриарх: Видите ли, по поводу голодающих мы не раз обращались к властям, мы просили, чтобы нам разрешили образовать Церковный Всероссийский комитет и комитеты на местах, епархиальные, для того, чтобы Церковь могла сама оказывать помощь голодающим; с этим мы обратились, кажется, еще в августе прошлого года. В августе и сентябре мы ответа не получили. Ответ я получил от ПОМГОЛа²⁶⁰ в декабре месяце. Мною был командирован в ПОМГОЛ, как сведущий в этом деле, протоиерей Цветков, он не раз работал в этой области в 1911‒1912 гг. В ПОМГОЛе вели переговоры с тов. Винокуровым, который этим делом заведует. Тов. Винокуров высказал пожелание о том, чтобы Церковь наша пошла навстречу помощи голодающим и пожертвовала из своих ценностей. Протоиерей Цветков сказал, что в Церкви имеются вещи, которые мы не можем, по нашим канонам, жертвовать. Тов. Винокуров на это заявил, что мы этого и не требуем, но хорошо, если бы вы пожертвовали подвески, камни, потом украшения. Цветков сообщил об этом мне. Я тогда согласился на это. Так как знал, что воззвания должны выпускаться с ведома властей, я представил в ПОМГОЛ проект своего воззвания о том, что можно жертвовать. При этом я имел в виду, что собственно церковное имущество было передано общине верующих, и я выразился так, что, со своей стороны, разрешаю жертвовать вот такие вещи. Это воззвание после было одобрено.

Председатель: Кем?

Патриарх: ПОМГОЛом. Затем была составлена инструкция, как проводить это дело. Между прочим, в инструкцию внесен был такой пункт, что все эти пожертвования церковные являются добровольными. Потом через несколько дней, когда воззвание было напечатано, дней через пять вышел уже декрет ЦК о том, чтобы отбирать все. Это показалось нам странным: с одной стороны, ведется соглашение с нами, с другой – за спиной выпускают декрет о том, чтобы все отбирать, и уже ни о каких соглашениях нет речи. Тов. Винокуров сам выбросил из инструкции тот пункт, который сам же раньше подчеркнул, именно: что эти пожертвования являются добровольными. Не говоря о том, что в газетах началась травля Патриарха и церковных представителей, князей Церкви и т.п. Я обратился с письмом к Калинину, где написал ему, что было соглашение отдавать то-то, а теперь требуют то-то.

Затем было внесено тов. Винокуровым, что это было добровольное пожертвование, и он выбрасывает этот пункт из инструкции. Я просил в письме Михаила Ивановича, чтобы этот пункт был восстановлен, чтобы это было добровольным соглашением, а что иначе нам придется поставить в известность, так сказать, население, и вот ответа не последовало. Вероятно, Калинин передал записку и ответа не получил. А на местах стали отбирать; кажется, в Петрограде. И вот тогда я выпустил послание, так как ко мне обратились и миряне, и духовенство, и не из Москвы только, а из других епархий, и высказал ряд церковных канонов. Но, конечно, никакой контрреволюции я тут не видел.

Председатель: Вы не вполне мне ответили на вопрос о возникновении послания. Почему оно возникло – это ясно, но как оно возникло? Вы лично его написали?

Патриарх: Лично.

Председатель: Собственной рукой?

Патриарх: Да.

Председатель: Не помните, какого числа?

Патриарх: В начале, кажется, Первой недели,²⁶¹ так 13‒14 числа.

Председатель: Тринадцатого числа?

Патриарх: Да.

Председатель: Трибунал имеет в виду послание, которое заканчивалось сообщением, что за выдачу священных сосудов миряне караются отлучением от Церкви, а пастыри низложением из сана. Вот этот конец был тогда же написан?

Патриарх: Тогда же. Это было в начале Первой недели.

Председатель: Какой общий порядок у вас составления посланий?

Патриарх: Вы спрашивали меня – кто был инициатором. Я говорил, что я, и что не принимает ли участие профессор Громогласов и другие.

Председатель: Трибунал интересуется вопросом: какой общий порядок написания посланий у вас был всегда? Вы сами, или у вас были помощники, сотрудники, советники, которые бы обдумывали текст воззваний?

Патриарх: Текст воззвания и обдумывают, может быть, иногда, но я сам пишу. Раз моя подпись, то я и отвечаю за это.

Председатель: Кто еще вырабатывает эти воззвания?

Патриарх: Раз я отвечаю, то какое это имеет значение, кто помогает или вырабатывает?

Председатель: Трибунал интересует вопрос об управлении иерархией. Как идет управление? И вопрос о воззваниях: пишутся ли они собственной вашей рукой или могут быть составлены кем-нибудь другим и представлены на ваше утверждение?

Патриарх: Это я сам составлял, а послание в ПОМГОЛ составил отец протоиерей Цветков, потому что это дело он вел. А к этому воззванию он никакого участия не имел.

Председатель: Считаете ли вы, что жертвовать нужно все, что предусмотрено декретом Центрального Исполнительного Комитета, кроме священных сосудов, или еще что-либо нельзя было жертвовать?

Патриарх: Да, я находил, что это вообще надо.

Патриарх: Кроме священных предметов?

Патриарх: Имеет широкое значение, казалось бы, все, что освящено практикой, но так как есть разница между кадилом или кропилом и сосудом, то конечно можно.

Председатель: Вы сделали разграничение?

Патриарх: Но в общем, в целом не определяли, что можно взять и чего нельзя. Не с вашей, конечно, точки зрения. Только сосуды.

Председатель: Значит, можно так считать, не только одни сосуды, но и разные священные предметы богослужения?

Патриарх: Но это так нельзя сказать. Я о сосудах сказал, что их безусловно нельзя.

Председатель: А другое более или менее?

Патриарх: Да.

Председатель: Вы говорили о травле, которую вела печать. Что вы хотели этим выразить?

Патриарх: Это надо спросить у тех, кто ее поднимал, с какой целью она поднимается.

Председатель: Но вы сочли нужным сослаться на эту травлю, которая, по вашим словам, велась в газетах специально с этим вопросом. Чем вы объясняете, что вот сейчас вы вдруг вспомнили о травле, когда даете показания?

Патриарх: Да не только вспомнил, но и теперь эта травля продолжается.

Председатель: Так вот, может быть, вы объясните, почему вы указываете на газетную травлю, для какой цели?

Патриарх: А потому, что я вам передавал содержание письма к Калинину и просил его обратить внимание не на меня лично, а вообще на Церковь.

Председатель: Правильно ли сделает Трибунал заключение, что то, что происходило в советской жизни, отдельные факты и все, вместе взятое, так действовали на вас, что оказывали известное влияние даже на текст вашего послания?

Патриарх: На текст нет, но, конечно, я читаю газеты. Я не дерево и не камень.

Председатель: Значит, вы совершенно сознательно вставили в послание фразу о том, что после выпадов в газетах был издан декрет?

Патриарх: Это тоже исторический характер имеет.

Председатель: Но это имеет характер религиозный или ничего общего с религией не имеющий?

Патриарх: Тут излагается история этого дела. Тот вопрос, который мы ставили. Вот что мы просили, и между тем нам – вот что.

Председатель: А между тем вам дали декрет об изъятии. Значит, правильно понимает трибунал, что вы составляли воззвание, учитывая все настроения, которые были в обществе в связи с предстоящим фактом изъятия, учитывая статьи, которые появлялись в печати, самый декрет и т.д. Вы считали необходимым, учитывая все это, апеллировать к вашей пастве и дать ей известные директивы, как ей нужно реагировать?

Патриарх: Травля имеет побочное значение. Не из-за нее, а потому, что по канонам нельзя.

Председатель: Тем не менее вы исходили из того, что делалось в обществе?

Патриарх: Да, в обществе.

Председатель: Значит, правильно поймет Трибунал, что здесь вами руководило в большей степени все-таки то, что вам нужно было ответить на то, что, как вы сказали, у вас за спиной был выпущен декрет и нужно было сказать, как на него реагировать?

Патриарх: Нет, не так. Я излагал историю, что мы можем дать и что не можем дать.

Председатель: Вы употребили выражение, что вели переговоры, а в это время за спиной был выпущен декрет. Вы употребили это выражение?

Патриарх: Да.

Председатель: Значит, вы сочли, что декрет был скрыт от вас, что ему было придано значение гражданской жизни, которая проходила рядом с вами?

Патриарх: Но она касалась Церкви?

Председатель: Значит, вы считали, что произошел некоторый конфликт между церковной иерархией и советской властью?

Патриарх: Да, я думаю, что если советская власть выступила через ПОМГОЛ, то нужно было действовать.

Председатель: Таким образом, вы считали, что советская власть поступила неправильно, и были вынуж­дены допустить воззвание?

Патриарх: Да.

Обвинитель: Вы признаете, что церковное имущество не принадлежит церквам в смысле иерархического их построения по советским законам?

Патриарх: По советским законам – да, но не по церковным.

Обвинитель: Ваше послание касается церковного имущества. Как же понимаете вы с точки зрения советских законов, законно ваше распоряжение или нет?

Патриарх: Что это?

Обвинитель: Ваше послание...

Патриарх: Это вам лучше знать, вы – советская власть.

Председатель: То есть вы говорите, что судить вам, а не нам. Тогда возникает вопрос: законы, существующие в государстве, вы считаете для себя обязательными или нет?

Патриарх: Да, признаю, поскольку они не противоречат правилам благочестия. Это было написано в другом послании.

Председатель: Вот в связи с этим и ставится вопрос: не с точки зрения церковных законов, а с точки зрения юридической, вот имеется закон о том, что все церковное имущество изъято от Церкви и принадлежит государству, следовательно, распоряжаться им может только государство, а ваше послание касается распоряжения имуществом и дает соответствующие директивы – законно это или нет?

Патриарх: С точки зрения советского закона – незаконно, с точки зрения церковной – законно <...>».

Это бедствие (конец 1950-х‒первая половина 1960-х годов) было ничем не легче преследований Церкви первыми советскими временщиками; разве что оно еще у многих на памяти, и потому переживается острее. Конечно, как всегда кого-то некрепкого духом удалось сломать – но неожиданно десятилетия молчавшее священноначалие отозвалось на безбожные хулы отступников отлучением, прозвучавшим для тех как гром среди «красного» неба.

Мы приводим для большей внятности изложения вереницу документов, относящихся к этому недавнему стоянию за Истину. Все они, кроме текста анафемы, перепечатываемого из «Журнала Московской Патриархии» (1960, № 2. С. 29), и отрывка из речи Патриарха Алексия I, заимствованы из ставшей редкой уже сразу после выхода книги М.В. Шкаровского «Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943‒1964 годах. От «перемирия» к новой войне» (СПб., 1995. Тираж 1000 экз.).

(Использованы документы:

― текст отлучения из «ЖМП»

― знаменитые слова Патриарха Алексия I, сказанные принародно в годину гонений («ЖМП», 1960, № 3. С. 34‒35)

― краткий итог хрущевского гонения (Шкаровский. С.109)

― биографии трех главных вероотступников – Осипова, Дарманского и Дулумана подвергшися отлучению.

«...Свою «лепту» внес и Комитет государственной безопасности. После объявления «войны религии» работники его специальных подразделений воспряли духом, почувствовав свою необходимость, и резко усилили деятельность по сбору данных о «подрывных актах церковников». Так, 18 апреля 1959 г. председатель КГБ А. Шелепин писал в ЦК КПСС об участии некоторых научных работников, профессоров, артистов в церковной жизни и предлагал через администрацию учреждений принять «соответствующие меры воздействия» на них. В начале декабря работники КГБ приказали давно связанному с ними профессору Ленинградской духовной академии А.А. Осипову заявить о своем разрыве с Церковью и Богом. Через полторы недели они отправили в отдел пропаганды ЦК два аналитических обзора Осипова «Об общем положении православия в СССР» и «Об антирелигиозной работе», написанных им по заданию КГБ. Всего путем различных мер шантажа, подкупа и угроз в конце 1950-х‒начале 60-х гг. удалось склонить около 200 православных священнослужителей к отречению от сана. Хотя многих из них затем использовали в агитационных целях, сколько-нибудь существенного воздействия на верующих эта акция не оказала. Ренегаты вызывали лишь презрение и впоследствии от подобной практики властям пришлось отказаться. Архивные документы свидетельствуют, что многие из отрекшихся от сана уже к середине 1960-х гг. спились, покончили с собой, некоторые просили своих архиереев о прощении. Священный Синод еще 30 декабря 1959 г. изверг из священного сана и отлучил от Церкви бывших священнослужителей, «публично похуливших Имя Божие». Это открытое осуждение ренегатов вызвало резкую реакцию атеистических пропагандистов».

«Священный Синод на своем заседании под председательством Святейшего Патриарха АЛЕКСИЯ постановил:

Бывшего протоиерея и бывшего профессора Ленинградской духовной академии Александра Осипова, бывшего протоиерея Николая Спасского, бывшего священника Павла Дарманского и прочих священнослужителей, публично похуливших Имя Божие, считать извергнутыми из священного сана и лишенными всякого церковного общения. Они вышли от нас, но не были наши (1Ин.2:19).

Евграфа Дулумана и прочих бывших православных мирян, публично похуливших Имя Божие, отлучить от Церкви».

«...16 февраля (1960 г. – Ред.) последовало беспрецедентное публичное выступление Патриарха с речью на конференции советской общественности за разоружение. Начав с перечисления заслуг Православной Церкви за тысячелетнюю историю русского народа, Первосвятитель достаточно ясно заявил и о нынешних гонениях:

«Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адова не одолеют Церкви Его"».

«...Руководство СССР фактически было вынуждено признать свое поражение, откровенные гонения на Церковь не принесли желаемых результатов. Хрущевская кампания явно провалилась. Она антагонизировала верующих и советскую религиозную систему, вместо того, чтобы обратить людей в атеистов, загнала религиозную жизнь в подполье, что было для режима опаснее, чем открытая религиозность; привлекла симпатии многих неверующих к страданиям верующих, пробудила интерес мировой общественности к положению Церкви в Советском Союзе. Конечно Московская Патриархия понесла тяжелый урон. На 1 января 1958 г. она имела 13 414 храмов, 12 169 священнослужителей, 56 монастырей и 7 скитов, а на 1 января 1966 г. – всего 7 523 храма, 19 монастырей, численность зарегистрированного духовенства к 1967 г. снизилась до 7 410 человек. Однако религиозность населения в целом не уменьшилась, а в ряде регионов страны даже выросла.

Так, в Молдавии к середине 1960-х гг. число православных приходов было снижено на 60%, а количество крещений новорожденных возросло с 46 до 57%. В РСФСР церковная обрядность осталась примерно на прежнем уровне. В 1962 г. в республике отпевалось 33% умерших и крестилось 30% новорожденных. А в Чувашии, Тамбовской, Рязанской, Ульяновской, Кемеровской областях и в начале 1960-х гг. наблюдался заметный рост. Прекращение же открытых преследований верующих вызвало в 1964‒67 гг. рост церковной обрядности уже по всей стране. За один 1965 г. доходы Московской Патриархии выросли на 5 миллионов и достигли 90 млн. рублей в год (в новых ценах). Опрос 1966 г. в селах Пензенской области выявил, что 47% населения составляли верующие или колеблющиеся, от 63 до 97% семей держали в домах иконы. На Украине с 1964 по 1967 гг. число крещений выросло с 48 до 51%. Русская Православная Церковь выстояла и на этот раз. Лицезреть «последнего советского попа» миру не пришлось».

Осипов Александр Александрович (1911‒1967).

Родился в Таллине в семье священника, закончил богословский факультет Тартусского университета. К 1940 – протоиерей, магистр богословия. В начале Великой Отечественной войны эвакуировался в Сибирь. С 10.07.1947 г. по 20.04.1948 г. исполнял обязанности ректора Ленинградских ДА и ДС, с апреля 1948 г. – инспектор ЛДА, затем профессор академии. 2.12.1959 г. написал заявление о своем уходе из Православной Церкви. Стал активным пропагандистом-антирелигиозником. В 1960‒63 гг. работал главным библиотекарем отдела фондов Государственной Публичной библиотеки. В 1963‒67 гг. – старший научный сотрудник Музея истории религии и атеизма, написал несколько резко антицерковных книг, в ноябре 1966 г. получил ученую степень кандидата философских наук. Умер в Ленинграде 25.10.1967 года.

Дарманский Павел Федорович (р. 1928 г.).

Родился в семье крестьянина Одесской области. В 1946 году возглавлял в родном селе Петровки Любашевского района баптистскую общину. В 1947‒1951 гг. учился в Одесской ДС, а в 1951‒1955 гг. – в ЛДА, с весны 1956 г. – кандидат богословия. В июле 1957 г. был участником II Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве от Православной Церкви. До 10.02.1958 г. служил в церкви прав. Иова на Волковском кладбище в Ленинграде. 11.02.1958 г. написал заявление уполномоченному Совета по делам РПЦ В.Ф. Федосееву об «окончательном разрыве» с Церковью. 22.02.1958 г. в «Комсомольской правде» было опубликовано его антирелигиозное письмо. В 1960-е гг. выступал с атеистическими лекциями.

Дулуман Евграф Константинович (р. 1928 г.).

В 1951 г. окончил МДА и около года работал преподавателем в Саратовской ДС. В июне 1952 г. демонстративно покинул семинарию и выехал в Одесскую обл., где в обкоме КПСС написал заявление о разрыве с религией. С августа 1952 г. работал бригадиром в одном из колхозов Одесской области. 24.03.1957 г. в «Комсомольской правде» была опубликована его статья «Как я стал атеистом"».

Жестокое противостояние осени 1993 года обратилось, несмотря на миротворческие усилия Русской Православной Церкви, в бесчеловечную бойню 3‒4 октября. Накануне, 1 октября, Священный Синод предупредил, что проливший невинную кровь будет предан анафеме. Внушению не вняли, и в обращении архиереев, собравшихся 8 октября на Сергиев день в Троицкой лавре, было подтверждено, что на преступивших церковную клятву, совершивших убийство легла Каинова печать и в этой жизни, и на Страшном суде.

Смысл этого анафематствования был раскрыт ныне покойным митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоанном (Снычевым, † 2 ноября 1995 г.). Два отрывка из его бесед взяты из книг: «Одоление смуты. Слово к русскому народу» (Спб., 1995. С. 243‒246) и «Русь соборная. Очерки христианской государственности» (Спб., 1995. С. 216).

(печатается по книге «Московский Апокалипсис». М., 1996. С. 111‒112; ср. также кн. «Тишайшие переговоры». М., 1993)

«Смута, в которую погрузилась Россия, побуждает нас возвысить свой голос во имя жизни и мира наших братьев и сестер.

Вооруженное противостояние в Москве, около Белого Дома, держит в напряжении всю страну. Каждый, кому дорога Россия, понимает: нынешний конфликт может привести к самым пагубным последствиям – к пролитию крови и разрушению державы.

В нынешний судьбоносный миг Святая Церковь Христова не может не сказать людям: одумайтесь! Вспомните слова пророка: Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое (Втор.30:19).

Из нынешнего опасного тупика есть только один достойный выход:

ДИАЛОГ, СОПРЯЖЕННЫЙ С СОБЛЮДЕНИЕМ ЗАКОННОГО ПОРЯДКА И ОТКАЗОМ ОТ НАСИЛИЯ. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КРОВЬ НЕ МОЖЕТ ПРОЛИТЬСЯ НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ. Иначе всякая надежда на мир будет потеряна, ибо пролитая кровь моментально воздвигает непреодолимую стену между вовлеченными в конфликт людьми. Мы должны понять, что никакие разногласия не дают нам права относиться друг к другу как к врагам. Мы убеждены: никто из противостоящих ныне людей не враг друг другу. Пусть каждый из них вспомнит, что по другую сторону баррикад – его брат и сестра, к которым нужно проявить МИЛОСЕРДИЕ. ВСЕ МЕТОДЫ ГРУБОГО СИЛОВОГО ДАВЛЕНИЯ НА ВОЛЮ ЛЮДЕЙ, ПОПРАНИЯ ИХ СВОБОДЫ ДОЛЖНЫ ВЫТЬ ОТВЕРГНУТЫ И ПРИЗНАНЫ НЕДОПУСТИМЫМИ. НЕ СЛЕДУЕТ СОВЕРШАТЬ И ПОСТУПКОВ, МОГУЩИХ ВНЕСТИ ХАОС В ХОЗЯЙСТВЕННУЮ И ОБЩЕСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ СТРАНЫ. МЫ ОСОБО ПРИЗЫВАЕМ НЕ ДОПУСТИТЬ ВОВЛЕЧЕНИЯ АРМИИ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ СТРУКТУР В ПОЛИТИЧЕСКУЮ РАСПРЮ. Если воинство и силы охраны порядка будут принесены в жертву политическим амбициям, те силы, которые толкнут на это, совершат не только убийство, но и самоубийство. Вообще, ТОТ, КТО ПРИБЕГНЕТ К НАСИЛИЮ ПЕРВЫМ, БУДЕТ НЕИЗБЕЖНО ОБРЕЧЕН НА ПОРАЖЕНИЕ И ПРОКЛЯТИЕ.

ВЛАСТЬЮ, ДАННОЙ НАМ ОТ БОГА, МЫ ЗАЯВЛЯЕМ, ЧТО ТОТ, КТО ПОДНИМЕТ РУКУ НА БЕЗЗАЩИТНОГО И ПРОЛЬЕТ НЕВИННУЮ КРОВЬ, БУДЕТ ОТЛУЧЕН ОТ ЦЕРКВИ И ПРЕДАН АНАФЕМЕ.

Нынешняя смута может привести к пагубнейшему злу – распаду единства России. И поэтому всем лидерам российских регионов нужно понять: расколы и разделения не решат местных проблем. Нельзя спрятаться от общих бед за стеной своего малого дома. Возникшие перед народом трудности мы можем преодолеть только вместе.

Нас радует, что предложение Церкви о посредничестве в нынешнем конфликте вызвало понимание у его сторон. Мы желаем успеха начавшемуся диалогу и заверяем, что Церковь всегда готова помогать достижению мира и согласия в государстве и обществе.

Мы настоятельно призываем средства массовой информации к объективному и непредвзятому освещению политической и общественной обстановки в стране. Цена неведения или заблуждения сегодня слишком велика.

Искажает истину и неполная информация. Однако мы убеждены, что средства массовой информации могут и должны служить примирению, исцелению конфликта, а не разжиганию страстей и усугублению противостояния.

Пусть начальствующие в нашем народе используют эту новую возможность умиротворить смуту ЗАКОННЫМ и СПРАВЕДЛИВЫМ ПУТЕМ. Мы же будем молиться о мире Российской державы и народа ее. Отныне каждый день, в каждом храме будет совершаться сугубая молитва об умиротворении Отечества. Ныне, по слову Святителя Тихона, Патриарха Всероссийского: «Богатые и бедные, ученые и простецы, старцы и юноши, девы и младенцы, соединитесь вместе, облекитесь, по­добно ниневитянам, во вретище и умоляйте милосер­дие Божье о помиловании и спасении России». Господь да не оставит Отечества нашего.

Господь да спасет нас. Господь да дарует народу нашему мир, благоденствие и преуспевание во всем.

ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ АЛЕКСИЙ II

ЧЛЕНЫ СВЯЩЕННОГО СИНОДА:

Митрополит Киевский и всея Украины ВЛАДИМИР

Патриарший экзарх всея Беларуси, Митрополит Минский и Слуцкий ФИЛАРЕТ

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский ИОАНН

Митрополит Крутицкий и Коломенский ЮВЕНАЛИЙ

Председатель Отдела внешних церковных сношений, Митрополит Смоленский и Калининградский КИРИЛЛ

Митрополит Оренбургский и Бузулукский ЛЕОНТИЙ

Архиепископ Калужский и Боровский КЛИМЕНТ

Епископ Тверской и Кашинский ВИКТОР

Епископ Таллиннский и всея Эстонии КОРНИЛИЙ

Епископ Владимирский и Суздальский ЕВЛОГИЙ

Епископ Чимкентский и Целиноградский ЕЛЕВФЕРИЙ

1 октября 1993 года Свято-Данилов мон стырь»

(текст «Обращения» печатается по газете «Православная Москва», 1993, №5)

«С горечью и скорбью ныне говорим: велики грехи народа нашего! Он не услышал призыв Церкви. Брат поднял руку на брата, пролив кровь ближнего своего. Нет нам сегодня оправдания. Мы наказаны по грехам нашим, ибо отвергли пути мира и направили стопы свои на путь вражды.

В день памяти преподобного Сергия Радонежского члены Синода Русской Православной Церкви и Преосвященные архипастыри, прибывшие в обитель Живоначальной Троицы в Сергиевом Посаде, как это неоднократно бывало от дней древних, совершили ныне заупокойное поминовение всех братьев и сестер наших, погибших во время страшного междоусобия в Москве. Мы оплакиваем убиенных сынов и дочерей России и горячо молимся об их близких, разделяя их скорбь и страдание.

Несмотря на то, что посредническая миссия Церкви была принята сторонами противостояния, ЛЮДИ ПОПРАЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ПРИНЦИПЫ И ПРОЛИЛИ НЕВИННУЮ КРОВЬ, ЭТА КРОВЬ ВОПИЕТ К НЕБУ, И КАК ПРЕДУПРЕЖДАЛА СВЯТАЯ ЦЕРКОВЬ, ОСТАНЕТСЯ НЕСМЫВАЕМОЙ КЛИНОВОЙ ПЕЧАТЬЮ НА СОВЕСТИ ТЕХ, КТО ВДОХНОВИЛ И ОСУЩЕСТВИЛ БОГОПРОТИВНОЕ УБИЙСТВО НЕВИННЫХ БЛИЖНИХ СВОИХ. БОГ ВОЗДАСТ ИМ И В ЭТОЙ ЖИЗНИ, И НА СТРАШНОМ СУДЕ СВОЕМ.

Не прошло и несколько дней с тех пор, как люд православный молился перед иконой Божией Матери Владимирской, издревле спасавшей Русь от бед и нестроений. И что же? Неужели не услышана наша молитва? Верим, что услышана.

Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь (Ис.55:8). Нам, людям, ограниченным пространством и временем, трудно сразу постичь действия Божии. Но их смысл открывается впоследствии. И с высоты прожитых лет становится понятным благое и спасительное промышление Божие о нас. Пройдет время, и мы увидим, что Матерь Божия ответила на наши молитвы.

Господь Вседержитель и Пречистая Дева будут действовать в мире сем через нас, немощных и недостойных. ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ С РОССИЕЙ – ЗАВИСИТ ОТ НАС. ЕСЛИ ПОЙДЕМ МЫ ПО ПУТИ МЕСТИ, НАСИЛИЯ, ХАОСА – СТРАНА ОКОНЧАТЕЛЬНО СОРВЕТСЯ В ПРОПАСТЬ. ЕСЛИ ПРАВИТЕЛИ СТРАНЫ ПОДДАДУТСЯ ИСКУШЕНИЮ ГОНЕНИЙ НА ТЕХ, КТО СЛАБЕЕ ИХ, – ПОГУБЯТ И СЕБЯ, И НАРОД НАШ.

Впрочем, может быть и иначе. Все мы сегодня под духовными руинами. И надо помочь друг другу выбраться из-под этих руин, расчистить их и в мире и согласии снова воздвигать дом наш. Все, что произошло с нами в минувшие трагические дни, есть свидетельство нашего духовно-нравственного падения. Без борьбы с грехами, без духовного обновления человека не исцелить нам болезней нашего общества. НАМ НЕ ПОМОГУТ НИКАКИЕ РЕФОРМЫ И НИКАКИЕ ДАЖЕ САМЫЕ СОВЕРШЕННЫЕ ЗАКОНЫ, ЕСЛИ ДУШИ ЛЮДЕЙ ПО-ПРЕЖНЕМУ БУДУТ ОПУСТОШЕНЫ ГРЕХОМ.

НЫНЕ ЖЕ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ НЕОБХОДИМО ВЕРНУТЬСЯ К МИРНОЙ ЖИЗНИ, К ОБЕСПЕЧЕНИЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ НРАВ И ГРАЖДАНСКИХ СВОБОД, К УСТАНОВЛЕНИЮ ЗАКОННОГО ПОРЯДКА В СТРАНЕ. Надо оставить все распри и созидать жизнь нашего отечества.

Верим, что народ наш сможет это сделать. Ибо с нами Бог, с нами Пречистая Его Матерь, с нами все святые, в земле нашей просиявшие. Будем же все молиться о России, как молился Святитель Московский Тихон: «Боже великий и дивный!.. Утоли шатания и раздоры в земле нашей; огради нас от гнева, убийства, вражды и злобы... да вновь возлюбим друг друга и едино пребудем в Тебе, Господе и Владыке нашем, как повелел и заповедал нам». Аминь.

ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ АЛЕКСИЙ II

ЧЛЕНЫ СВЯЩЕННОГО СИНОДА:

Митрополит Киевский и всея Украины ВЛАДИМИР

Патриарший экзарх всея Беларуси, Митрополит Минский и Слуцкий ФИЛАРЕТ

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский ИОАНН

Митрополит Крутицкий и Коломенский ЮВЕНАЛИЙ

Председатель Отдела внешних церковных сношений, Митрополит Смоленский и Калининградский КИРИЛЛ

Митрополит Оренбургский и Бузулукский ЛЕОНТИЙ

Архиепископ Калужский и Боровский КЛИМЕНТ

Епископ Тверской и Кашинский ВИКТОР

Епископ Таллиннский и всея Эстонии КОРНИЛИЙ

Епископ Владимирский и Суздальский ЕВЛОГИЙ

Епископ Чимкентский и Целиноградский ЕЛЕВФЕРИЙ

ПРЕОСВЯЩЕННЫЕ ИЕРАРXI, ПРИБЫВШИЕ В ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВУ ЛАВРУ НА ПРАЗДНИК ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО:

Митрополит Нижегородский и Арзамасский НИКОЛАЙ

Митрополит Воронежский и Липецкий МЕФОДИЙ

Архиепископ Волгоградский и Камышинский ГЕРМАН

Архиепископ Керченский, викарий Сурожской епархии АНАТОЛИЙ

Архиепископ Рязанский и Касимовский СИМОН

Архиепископ Гродненский и Волковысский ВАЛЕНТИН

Архиепископ Чебоксарский и Чувашский ВАРНАВА

Архиепископ Солнечногорский СЕРГИЙ

Архиепископ Тамбовский и Мичуринский ЕВГЕНИЙ

Епископ Архангельский и Мурманский ПАНТЕЛЕЙМОН

Епископ Орловский и Брянский ПАИСИЙ

Епископ Аргентинский и Южноамериканский МАРК

Епископ Костромской и Галичский АЛЕКСАНДР

Епископ Истринский АРСЕНИЙ

Епископ Дмитровский ФИЛАРЕТ

Епископ Полоцкий и Глубокский ГЛЕБ

Епископ Тобольский и Тюменский ДИМИТРИЙ

Епископ Черновицкий и Буковинский ОНУФРИЙ

Епископ Саранский и Мордовский ВАРСОНОФИЙ

Епископ Тернопольский и Кременецкий СЕРГИЙ

Епископ Туровский и Мозырский ПЕТР

Епископ Почаевский ФЕОДОР

8 октября 1993 года

День памяти преподобного и Богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского

Троице-Сергиева Лавра»

«Отсутствие персональных анафем в октябре 93 года <...> неслучайно. И это не есть результат слабости или угодливости перед победителями. Это есть глубокое и благоговейное осознание Церковью того неоспоримого факта, что «ин суд Божий и ин человеческий». Церковь провозгласила, что люди, повинные в пролитии братской крови, понесут на себе всю тяжесть Каинова проклятия. Но Московский Патриархат – не прокуратура и не следственное управление МВД, чтобы пытаться в соответствии с человеческим разу­мением определить, какова мера вины каждого, участвовавшего в этих событиях. Мне отмщение, и Аз воздам (Рим.12:19), провозгласил Господь, предостерегая Церковь от попыток подменить собою Боже­ственное правосудие.

Я могу лишь засвидетельствовать, что все церковные анафемы остаются в полной силе. Думаю, что и в администрации президента и в правительстве совесть многим не дает покоя. Вспомним: когда Каин-братоубийца пытался скрыть свое преступление, Господь Сам обличил и покарал преступника, восстав Судией праведным и нелицеприятным и определив: Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей (Быт.4:10‒11).

Сегодня несмываемая Каинова печать жжет лоб не одному и не двум российским политикам. Дай Бог, чтобы мы все сумели сделать из произошедшего должные выводы! Для человека верующего, православного они очевидны: искреннее и глубокое раскаяние в содеянном – единственный способ умиротворить мятущуюся совесть, восстановить свою благодатную связь с Церковью, с Богом и искупить содеянные прегрешения».

«... В православном учении нет понятия поименного анафематствования. Там сказано, что если кто-то воспринимает мир и землю не Божьим творением, тому будет анафема. Это уже в наши дни анафему почему- то стали воспринимать как проклятие. Это неверно. Анафема – свидетельство тому, что люди, исповедующие неправду, отлучаются от Церкви. Однако, что это значит для людей, которые сами себя отлучили от Церкви?!

<...> Анафема произносится всем сектантам, отступникам от Православия, то есть тем, кто воздействия Церкви не воспринимает. Вот мы огласили, если помните, синодальное послание (это было в дни осады Дома Советов), что тот, кто пустит первую пулю, прольет кровь, будет предан анафеме. ПЕРВЫЕ ПУЛИ ПУСТИЛИ В ЗАЩИТНИКОВ БЕЛОГО ДОМА. Но кто пустил? Думаю, те, на кого анафематствование не произвело никакого впечатления.

<...> Для православного анафема – высшая мера наказания».

Архиерейский Собор 1994 года впервые после долгого перерыва произнес слова отлучения, равные в Православии анафематствованию, приверженцам псевдохристианских объединений, подчеркнув в своем Определении, что они совершили это над собой собственным изволением. Обоснованию данного установ­ления, задевшего немалое число возлецерковной публики, посвятил свой труд «Сатанизм для интеллигенции» диакон Андрей Кураев (М., 1997), отрывок из которого приводится в этой главе.

(печатается по официальному тексту «Журнала Московской Патриархии», 1995, №12. С. 2‒3)

«1. Господь судил нам жить во времена, когда много лжепророков появилось в мире (1Ин.4:1), которые приходят к нам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф.7:15).

2. На протяжении всей земной истории единой Святой Соборной и Апостольской Церкви в мире восставали противники Христовой веры, стараясь извратить ее суть, стремясь подменить истинное учение ложным в расчете на нетвердых в вере, колеблющихся на погибель (Евр.10:39).

3. В наши дни многие народы Земли находятся в состоянии духовного кризиса, в условиях всесторонней секуляризации, размывающей правильные представления о Едином Истинном Боге и о человеке как творении Божием, призванном исполнять волю Его. Кроме того, многолетнее господство атеистического режима в странах СНГ и Балтии насильно лишило несколько поколений людей истинной веры, породило пустоту в душах, нуждающихся в духовной пище.

4. В этих условиях возрождаются старые гностические культы и возникают так называемые «новые религиозные движения», которые подвергают пересмотру всю систему христианских ценностей, пытаются найти мировоззренческую основу в реформированных восточных религиях, а подчас обращаются к оккультизму и колдовству. Эти движения целенаправленно подрывают многовековые традиции и устои народов, вступают в конфликт с общественными институтами, объявляют войну Церкви Христовой.

5. К несчастью, в наших странах появились свои лжепророки, руководящие, в частности, так называемыми «Собором новой Святой Руси» (Богородичным центром), «Белым братством», «Церковью последнего завета» (группой лжехриста Виссариона). Возродились язычество, астрология, теософские и спиритические общества, основанные некогда Еленой Блаватской, претендовавшей на обладание некоей «древней мудростью», сокрытой от непосвященных. Усиленно пропагандируется «Учение Живой Этики», введенное в оборот семьей Рерихов и называемое также «Агни Йогой».

6. В расчете на неискушенных в духовной жизни и вопросах веры наших современников проповедники лжеучений упоминают всуе имя Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и многих святых, в особенности преподобного Сергия Радонежского и святого праведного Иоанна Кронштадтского, что является кощунством и лжесвидетельством.

7. С другой стороны, через открывшиеся границы в наши страны хлынули проповедники лжехристианства и псевдорелигий, приходящие с Запада и Востока. Среди них – «Ассоциация Святого Духа за объединение мирового христианства» («церковь Муна»), «Новоапостольская церковь», «Церковь Христа», «Церковь сайентологии» Хаббарда, «Церковь святых последних дней» (мормонов), «Международное общество сознания Кришны», «Аум Синрике», «Трансцедентальная медитация», различные направления учений «Новой эры», «Эры Водолея».

8. Проповедники лжерелигий используют самые различные формы для расширения сферы своего влияния: открыто выступают в средствах массовой информации, в концертных залах, в домах культуры и на стадионах; распространяют литературу, напечатанную на Западе и у нас; организуют свои издательства, открывают школы и курсы, финансируют обучение молодых людей за рубежом, оказывают населению гуманитарную помощь, которая сопровождается пропагандой их воззрений, проникают в светские школы и высшие учебные заведения.

9. Эти воззрения разрушают традиционный уклад жизни, сложившийся под влиянием Православной Церкви, единый для нас духовно-нравственный идеал, угрожают целостности национального самосознания и культурной идентичности.

10. Часто деятельность псевдорелигиозных сект носит агрессивный характер: их члены применяют угрозы в адрес решивших порвать с сектантством и тех, кто разоблачает их деятельность.

11. Маскируя свое истинное лицо, сектанты часто говорят, что именно они являются представителями истинного христианства, «не испорченного историческими традициями», обладают новым откровением и призваны продолжить дело Христа на Земле.

12. Некоторые «новые религиозные движения» создают организации, в названиях которых используют слова «церковь» и «христианство». Так «Церковь Муна» руководит движением «Христиане мира за единство и социальные действия», ничего общего с христианством не имеющим.

13. Освященный Архиерейский Собор, следуя апостольской традиции, свидетельствует: все вышеперечисленные секты и «новые религиозные движения с христианством не совместимы. Люди, разделяющие учения этих сект и движений, а тем более способствующие их распространению, отлучили себя от Православной Церкви.

14. Архиерейский Собор считает недопустимым использование православной символики (икон, фресок, изображений храмов и монастырей) в изданиях оккультно-языческого и сектантского характера, осуждает трансляцию записей православной музыки в радио- и телепередачах, пропагандирующих вышеперечисленные культы, а также не благословляет участие православных в мероприятиях, организуемых указанными в сем Определении группами.

15. В то же время Архиерейский Собор призывает всех верных чад Русской Православной Церкви широко проповедовать Евангелие Господа нашего Иисуса Христа, создавать катехизические школы, разъяснять людям пагубность лжеучений, помогать тем, кто временно оступился, поддавшись пропаганде сектантских проповедников. Однако противостояние ложным взглядам не должно сопровождаться нетерпимым отношением к самим носителям не совместимых с христианством учений. Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, <...> не сообщайтесь с ним... но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата (2Фес.3:14‒15).

16. Мы призываем всех членов Церкви молиться о просвещении одержимых ложными учениями и твердо хранить переданное нам, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания (1Тим.6:20)».

(глава из книги диакона Андрея Кураева «Сатанизм для интеллигенции»)

«Что же значит происшедшее на Соборе?

За его решением действительно стоят «многовековые традиции нашей Церкви». Во все века долгом Церкви было соизмерять религиозные доктрины, время от времени возникающие близ церковных стен, с изначала преданным ей апостольским учением. Церковь не судит чужих, но она не может молчать, когда под ее именем, под именем христианства перевирают и попирают святыни ее веры. Если предпринята попытка от имени Евангелия, от имени Апостольской Церкви распространять взгляды, с апостольским преданием несовместимые, Церковь должна предупредить людей, дорожащих Христовой вестью, о подделке. Это не просто «право» Церкви, но ее прямой долг...

Не первый раз в своей истории Церковь встречается с подделками. Уже апостолам приходилось отстаивать полноту и чистоту евангельской веры от оккультных интерпретаций Благой вести. И мужам апостольским, и апологетам, и первым учителям Церкви надо было противостоять усилиям языческого мира перекроить Евангелие на свой лад. О способе оккультной проповеди, не изменившемся с тех пор, уже в конце первого века говорит св. Игнатий Богоносец: «К яду своего учения еретики примешивают Иисуса Христа, чем и приобретают себе доверие: но они подают смертную отраву в подслащенном вине. Незнающий охотно принимает ее, и вместе с пагубным удовольствием принимает смерть» (К Траллийцам).

И в том же первом апостольском веке не о нашем ли времени сказано апостолом Павлом: будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням (2Тим.4:3‒4)?

В последние годы в «домах культуры», в библиотеках, на стадионах, на телеэкранах и в школах нескончаемой чередой стали сменять друг друга колдуны, «эзотерики», оккультисты, «контактеры с Космосом», лжехристы и «целители». Столь агрессивного, самоуверенного и лукавого язычества никогда не знала Русь – даже в дохристианский период своей истории. Но самое недостойное, что это темное наступление прикрывается христианскими терминами и заверениями в том, что все, совершаемое ими, вполне согласуется с Евангелием и едва ли не благословляется Церковью. Пользуясь религиозной безграмотностью людей, выросших в атеистическом обществе, проповедники язычества выдают себя за распространителей христианских взглядов.

Чтобы каждый человек в условиях свободы совести и религиозного многообразия, характерных для современного общества, мог действительно свободно, с сознанием существа дела сделать выбор своей собственной веры, он должен знать о том, что христианство и оккультизм несовместимы. Стремясь помочь людям в обретении истинно свободного образа действия и видя попытки использовать авторитет Православия для проповеди языческих доктрин, Архиерейский Собор, следуя апостольской традиции, засвидетельствовал: люди, разделяющие неоязыческие учения теософов и оккультистов, пропагандирующие их и способствующие их распространению, отлучили себя от единомыслия с Православной Церковью.

Сторонники Агни Йоги высказали свое возмущение тем, что кто-то посчитал возможным выразить несогласие с ними. Пресса обрадовалась еще одному поводу поговорить о «нетерпимости» Православия и о его «ретроградности».

Язвительность не вполне грамотных журналистов понятна. Непонятно, почему сами рериховские иерархи сделали изумленное лицо. Им-то должно быть известно, что само теософское сообщество предусматривает возможность отлучения от общения с собой.

«Лишение благословения есть акт древнейшего Патриархата. Он далек от дальнейших проклятий. Проклятие является уже продуктом невежества, но древнейший акт предусматривал нарушение связи с Иерархией. Связь с Иерархией есть настоящее благословение со всеми последствиями» (Напутствие вождю).

Или: «Если Вы допустите к себе общение личностей вредительских, то неизбежны тяжкие последствия».

Кстати, кто такие «вредительские личности» поясняется в другом письме:

«Не думаю, что можно было бы ожидать что-либо продуктивное и даже полезное от религиозного кружка, в который вошли бы церковно настроенные».

«У Нас считается полезнее отделить опасного спутника, нежели нарушить весь караван».

«Могут быть лжекоммунисты: их надо отделять, как заразу сифилиса» (Община).

Или: «Возможно ли в настоящее время объединение всех разбросанных оккультных организаций? Объединение требует полного признания единства Иерархического Начала, следовательно, и совершенной преданности, которая учит нас прежде всего распознаванию ликов. Но Хаотическое смешение самых разнородных элементов только потому, что они наклеили себе ярлык «оккультизма», недопустимо. Можно и должно терпимо относиться к редким доброкачественным группировкам, но зачем непременно садиться за один стол. Зачем устраивать искусственные взрывы, комбинируя несочетающиеся элементы? Нельзя объединять овец с тиграми. Нельзя всех собрать в одну кучу, неужели бесформенная куча есть цель даваемого Учения? Есть растения, которые никогда не будут расти вместе. Следует оберечься от вырождения через недопущение ядовитых соседей».

И хотя христиане не употребляли по адресу теософов выражений типа «сифилис» или «ядовитые соседи», но по сути мы согласны. Любая религиозная община имеет право сама определять условия членства в ней. Любая – в том числе и Православная Церковь.

Елена Рерих признает, что человека действительно православного лучше удалить от теософского кружка. Вот теперь и сама Церковь подтвердила, что между нами не может быть общения. Елена Блаватская жаловалась на то, что «существуют миллионы спиритуалистов, у большинства из которых не хватает храбрости оторвать­ся от своих собственных церквей». Как видно, Блаватская готова лишь приветствовать окончательный разрыв своих адептов с Церковью. Теперь же и Церковь предложила людям более отчетливо осознать их собственные взгляды и решить: стать ли им христианами или теософами.

Так что вопрос о церковной анафеме – это не тот случай, когда можно противопоставить «веротерпимость» рериховцев «фанатизму» христиан с выгодой для первых. Спустя многие века вновь приходится объяснять антихристианам то, что в III веке Ориген объяснял Цельсу: «Знаменитая школа пифагорейцев на членов, отпавших от их учения, смотрела как на мертвецов и сооружала им надгробные памятники. Точно так же и христиане оплакивают как погибших и умерших для Бога всех тех, которые подпадают под власть распутства или какого другого непотребства» (Против Цельса. III, 51).

Тем, кто считает себя последователями тайных пифагорейских учений, следовало бы уважать право религиозной общины ограждать себя от учеников.

Но пропаганда есть пропаганда. И вот уже президент МЦР (Международный центр Рерихов. – Ред.) Г. Печников проповедует Патриарху: «Мы считаем великим грехом предавать анафеме людей только за их внутренний образ мыслей, потому что по-христиански глубоко почитаем свободу совести каждого человека».

Во-первых, то, что Печников считает «великим грехом», рекомендуется Еленой Рерих.

Во-вторых, Печников выставляет себя большим христианином, чем апостол Павел, по чьему совету и поступила Церковь: еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся (Тит.3:10).

В-третьих, отлучение от Церкви не есть нарушение «свободы совести». Если близко ознакомившись с чьим-то «внутренним образом мыслей» я перестаю принимать носителя этих мыслей в своем доме – это не значит, что я становлюсь злостным нарушителем «прав человека».

Ни в каком толковании «свобода совести» не предусматривает, что религиозная община обязана принимать в свои члены человека противоположных взглядов. Свобода совести предполагает, что ни одна община не должна завлекать людей силой или обманом, а также, что она не должна насильно удерживать у себя тех людей, которые решили ее покинуть. Собор, закрыв церковные врата перед сектантами, не совершил ни того ни другого нарушения свободы совести. «Но если Церковь, действуя нравственно, не может употреблять насилие, если она вправе приобщать к себе членов единственно путем свободного убеждения, то это не значит, что внутри себя она должна признавать свободу основным началом всего своего духовного здания. Человек свободно примыкает к Церкви, но приобщаясь к ней, он признает над собою высший закон, который не им установлен и который он не властен менять самовольно. Церковь является хранительницею высшего закона, не только изъятого от человеческого произвола, но и подчиняющего себе человеческий произвол. Никто не в праве требовать от человека этого подчинения, но если он хочет быть членом Церкви, он должен покориться ее власти и ее уставам, никогда не отрекаясь от своей совести и от своего разума, которые он обязан уважать в себе как проявления Божественного начала, но сознавая шаткость личной мысли и стараясь согласить их с непоколебимыми основами церковных преданий” (Чичерин Б. Наука и религия. – М. , 1901. С. 222).

Здесь стоит еще только добавить, что евангельские истины, возвещаемые Церковью, изъяты из области произвола не только отдельных людей – сама Церковь также не может противоречить Евангелию или отменить некие его части.

И все же вопрос о том, что произошло на Архиерейском Соборе, требует специального и долгого разговора. Дело в том, что обыденный язык не всегда совпадает с языком церковным. Так было всегда, но особенно резко это расхождение прочертилось в последние десятилетия, когда люди были лишены возможности освоить язык христианского богословия хотя бы в объеме воскресной школы. И поэтому получилось так, что Собор говорил на своем языке, люди же, читавшие его Определение, воспринимали богословскую лексику Собора как вполне обыденную разговорную речь.

На богословском языке отлучение от Церкви есть анафема. И соответственно, верно обратное определение: анафема есть ни что иное как отлучение от Церкви. Но обыденный русский язык еще с древности понимал иностранное слово «анафема» как проклятие (так оно и дается, например, в словаре Даля и в «Словаре древнерусского языка» под ред. Р. И. Аванесова).

И нравственное чувство многих людей совершенно естественно возмутилось: как может Церковь, являющаяся для мира источником Божественных благословений, стать источником проклятий?

Сугубая сложность состоит еще и в том, что богословский язык также многообразен. И например, язык западного христианского богословия отличается от языка восточно-христианского, православного. В силу многих причин оказалось так, что интеллигенция России уже несколько веков лучше наслышана о западной богословской мысли и церковной практике, чем о своей, православной. Рясу православного священника чаще называют по-католически – сутаной. Вместо «батюшка» к нему обращаются на католический же манер – «святой отец». И так не только тогда, когда человек что-то принимает в церковном быте, но и тогда, когда он ищет причины для своего отталкивания от Церкви. Немалое число богословских формул, происходящих из западной схоластики и не органичных для Православия, обжились в расхожих богословских представлениях нецерковной интеллигенции (о них речь шла выше – в главах о грехопадении и Искуплении).

Соответственно, со времен Льва Толстого стало уже традицией антиправославной полемики приписывать православию католические взгляды и практики. То, с чем сама наша Церковь не согласна и что она отрицает, ей же вменяется в вину.

И прорериховская пропаганда также вполне удачно воспользовалась богословским невежеством современников.

Один из пунктов расхождения Православия и католичества – это как раз вопрос о том, что означает анафематствование. Православное богословие считает, что анафема – это отлучение от Церкви, отделение от таинственной жизни церковного тела. Католики именно в своем богословском, а не просто обыденном языке полагают, что анафема – это не только отлучение, но и проклятие.

В восприятии православной традиции публичное отлучение – это свидетельство о том, что Церковь не узнает своей веры и своей святыни в трудах или в жизни такого-то человека. Здесь нет желания зла отлучаемому, есть скорее предупреждение его ученикам. В латинской же практике анафема понималась именно как проклятие конкретного человека.

Отсюда родилось второе различие: православная традиция с древнейших времен считает, что Собор может вынести свое суждение о нецерковности людей, уже ушедших из земной жизни. Католическая традиция также с древнейших времен была убеждена, что анафематствовать можно только еще живых. Понятно, почему Запад был против анафемы умершим²⁶²: если анафема есть проклятие, то получается, что наказывают мертвого. Но если анафема есть свидетельство о нецерковности того-то человека или учения, то это свидетельство может быть произнесено в любой момент.

Вроде понятно, что Собор Православной Церкви 1994 года руководствовался именно православной традицией, а не католической. Однако антицерковные критики проявили почему-то знакомство именно с католической практикой и начали обвинять нас, исходя именно из западных представлений. Нам было сказано, что:

а) нехорошо проклинать людей вообще и

б) как можно наказывать мертвых?²⁶³

Чтобы понять, сколь велика разница между православным и латинско-рериховским пониманием анафемы, предлагаю сопоставить несколько текстов. Один – Определение Синода об отлучении от Церкви Льва Толстого. Остальные же представляют собою экскоммуникационную практику католичества.

Самый ранний текст относится к XI веку. Его центральная часть звучит так: «Да будет проклят он солнцем и луною, и звездами небесными, и птицами, и рыбами морскими, и четвероногими, и травами, и деревьями, и всеми Христовыми творениями! Да будет труп его оставлен на пожрание псам и да не будет он погребен! Да ниспошлет Господь на него глад и жажду, и гнев, и муки, и напасти злых ангелов, пока не попадет он в глубины ада, где вечный мрак, неистощимый огонь, вечный дым, печаль без утоления и где изо дня в день растет всяческое зло!.. Да будут сыновья его сиротами и жена его вдовою! Пусть сыновья его в содрогании нищенствуют, будучи изгнанными из жилищ своих!».

Проходит столетие – и напутствия, которыми католическая церковь провожает людей, уходящих от нее, не становятся более евангельскими. В начале XII века епископ Рочестерский Эрнульф анафематствует так: «Властию всемогущего Бога Отца, Сына и Духа Святого и всех святых [далее идет обстоятельное перечисление нескольких десятков имен святых, от лица которых действует епископ] отлучаем сего злодея и грешника и предаем анафеме, и изгоняем за порог святой церкви всемогущего Бога, дабы он предан был на вечные муки с Дафаном и Авироном и со всеми, кто говорит Господу Богу: «Отойди от нас, ибо мы не хотим знать пугей Твоих». И как огонь угашается водой, так да угаснет свет его во веки веков, если он не покается и не загладит своей вины. Да проклянет его Бог Отец, сотворивший человека! Да проклянет его Сын Божий, пострадавший за нас! Да проклянет его Дух Святый, ниспосланный нам во святом крещении! [далее вновь следует перечисление святых, участвующих в проклятии про­винившегося] . Да проклянут его небеса и земля и все, что на них есть святого!».

Здесь А. Гуревич, по книге которого я привожу этот текст,²⁶⁴ справедливо замечает: “Автор «Рочестерского текста», забыв, кажется, о душе отлучаемого, обрушивает далее лавину проклятий на тело его». «Да будет он проклят, где бы он ни находился – в доме или на поле, на большой дороге или на глухой тропинке, в лесу или в роще, или в храме! Да будет он проклят в жизни или в минуту смерти, за едой и за питьем, голодный, жаждущий, постящийся, засыпающий, спящий, бодрствующий, ходящий, стоящий, сидящий, лежащий, работающий, отдыхающий, мочащийся, испражняющийся и кровоточащий! Да будет он проклят во всех способностях своего тела! Да будет он проклят снаружи и внутри! Да будет он проклят в волосах главы своей! Да будет он проклят в мозгу своем! Да будет он проклят в темени, в висках, во лбу, в ушах, в бровях, в глазах, в щеках, в челюстях, в ноздрях [далее идет скрупулезное перечисление проклинаемых частей тела вплоть до ступней]. Да не будет в нем ничего здорового!»

Уходят еще несколько веков. Анафема звучит над бедовой головой Джордано Бруно. У меня нет под рукой подлинных документов, поэтому воспользуюсь теми сведениями, что предоставляет светский историк В.С. Рожицын.²⁶⁵

В смертном приговоре Бруно отсутствуют документы о процедуре проклятия.²⁶⁶ Сохранилась только ведомость о выплате вознаграждения епископам от 14 марта 1600 года. В ней говорится, что епископ Сидоника получил четыре скуди (в скуди – 25‒30 граммов серебра) за обряд отлучения от церкви и проклятия двух еретиков – Чиприано Кручиферо и Джордано Бруно, священников, осужденных и переданных в руки светс­кого правосудия.

Обряд проклятия, или церковной смерти, отлученных состоялся 8 февраля 1600 года. Католическая церковь обычно соблюдала церемониальный порядок при выполнении инквизиционных актов. Проклятие Джордано Бруно не было, в собственном смысле слова, действием инквизиции. Выполнение этого обряда поручалось епископу, не входящему в состав инквизиции, и представляло собой двойной акт «депозиции и деградации». Деградация – это извержение из сана. В католической практике бывает словесная и обрядовая «деградация». «Между реальной и вербальной деградацией существует много различий. Реальная происходит в исключительно торжественной обстановке. Она совершается лицами, облеченными высокой властью. Извергаемый облачается в одеяния и получает священные сосуды, соответствующие тому сану, из которого он извергается. Епископ последовательно снимает с него облачения. В заключение ему выбривают голову, произнося при этом надлежащие слова, внушающие ужас и трепет».²⁶⁷

Вот как описывает обряд проклятия Джордано Бруно аббат иезуит Превитти:

«Джордано Бруно привели к алтарю тащившие его за руки клирики. На нем были все облачения, которые он получал соответственно ступеням посвящения, начиная от стихаря послушника и кончая знаками отличия священника. Епископ, совершавший церемонию снятия сана, был в омофоре, белом облачении с кружевами, епитрахили красного цвета и священнической ризе. На голове у него была простая митра. В руках он держал епископский жезл. Приблизившись к алтарю, он сел на передвижную епископскую скамью лицом к светским людям и народу. Джордано Бруно заставили взять в руки предметы церковной утвари, обычно употребляемые при богослужении, как если бы он готовился приступить к совершению священнодействия. Затем его заставили пасть перед епископом ниц. Епископ произнес установленную формулу: «Властью всемогущего Бога Отца и Сына и Святого Духа и властью нашего сана снимаем с тебя облачение, низлагаем, отлучаем, извергаем из всякого духовного сана, лишаем всех титулов». Затем епископ надлежащим инструментом срезал кожу с большого и указательного пальцев обеих рук Джордано Бруно, якобы уничтожая следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. После этого он сорвал с осужденного облачения священника, наконец уничтожил следы тонзуры,²⁶⁸ произнося формулы, обязательные при обряде снятия сана».

Непременное условие церемонии церковного проклятия – присутствие осужденного. Если еретик к моменту вынесения приговора умирал, должен был присутствовать его труп или даже кости, вырытые из могилы. Скрывшегося или давно умершего еретика заменяло его изображение.

Поскольку В.С. Рожицын не приводит произносимые при отлучении «надлежащие слова, внушающие ужас и трепет», их приходится искать в других источниках. Возможно, это те слова, что были сказаны при анафематствований Римом Лео Таксиля:

“Во имя всемогущего Бога Отца, Сына и Святого Духа, Священного Писания, святой и беспорочной Девы Марии, Матери Бога, во имя всех славных добродетелью ангелов, архангелов, престолов, могуществ, херувимов, серафимов, во имя патриархов, пророков, евангелистов, святых преподобных, мучеников и исповедников и всех прочих, спасенных Господом, Мы провозглашаем, что отлучаем от Церкви и анафематствуем того злодея, который именуется Леон Таксиль, и изгоняем его от дверей Святой Божьей Церкви. И Бог Отец, Который сотворил мир, его проклинает; и Бог Сын, Который пострадал за людей, его проклинает; и Святой Дух, Который возродил людей крещением, его проклинает, и святая вера, которой искупил нас Христос, его проклинает. И Святая Дева, Матерь Божия, его проклинает. И святой Михаил, ходатай душ, его проклинает. И небо и земля, и все, что на них заключается святого, его проклинает. Да будет он проклят всюду, где бы он ни находился: в доме, в поле, на большой дороге, на лестнице, в пустыне и даже на пороге церкви. Да будет проклят он в жизни и в час смерти. Да будет проклят он во всех делах его, когда он пьет, когда он ест, когда он алкает и жаждет, когда он постится, когда он спит или когда он бодрствует, когда гуляет или когда отдыхает, когда он сидит или лежит, когда он ест, когда он раненый, когда истекает кровью. Да будет проклят он во всех частях своего тела, внутренних и внешних. Да будет проклят волос его и мозг его, мозжечок его, виски его, лоб его, уши его, брови его, глаза его, щеки его, нос его, кисти рук и руки его, пальцы его, грудь его, сердце его, желудок его, внутренность его, поясница его, пах его, бедра его, колени его, ноги его, ногти его. Да будет проклят во всех суставах членов его. Чтобы болезни грызли его от макушки головы до подошвы ног. Чтобы Христос, Сын Бога Живого, проклял его со всем Своим могуществом и величием. И чтобы небо и все живые силы обратились на него, чтоб проклинать до тех пор, пока не даст он нам открытого покаяния. Аминь. Да будет так, да будет так. Аминь».²⁶⁹

Итак, по крайней мере до начала XX века дожила средневековая традиция отлучения через проклятие.

И эту латинскую традицию можно сопоставить со знаменитым «отлучением Льва Толстого».²⁷⁰ <...>

При желании можно и этот текст назвать «жестоким актом церковной реакции». Но все же очевидно явное различие в понимании анафемы Православной Церковью и Римо-Католической.

В Православной Церкви нет обрядов лишения сана или отлучения. Нет «надлежащих слов, внушающих ужас и трепет». Обряд «анафемы» Толстому придуман Куприным для большей привлекательности соответствующего рассказа. Ни в одном из храмов не возглашалась «анафема» Льву Толстому. Все было гораздо менее торжественно и более прозаично: газеты опубликовали Послание Синода.

Вообще, есть поразительный контраст между обстановкой православных благословений и прещений. Торжество венчания – и холодная бюрократия развода. Вступление в церковный брак есть мистерия, есть нечто ощутимо небумажное. Расторжение брака не имеет своего обряда и сводится лишь к получению нужной бумажки из епархиальной канцелярии. Ликование священнической хиротонии не имеет никакого обрядово-таинственного антагониста при лишении согрешившего священника сана. Теплота и свет крещения погашаются при отлучении от Церкви не молитвой, не обрядом, а простым сообщением: «Я больше не смогу Вас причащать»...

Этот контраст вхождения в церковную жизнь и исхода из нее настолько разителен, что В. Розанов полагал «Определение Синода об отлучении Толстого» чем-то неподлинным – ибо слишком уж «прозаична» была «бумажка о Толстом, им выпущенная». То же самое чувство несоразмерности обстоятельств дарования благодати и потери ее привело в католичестве к мрачной романтике негативных обрядов (своего рода «черной магии»).

Православие этого не сделало. И это вернее даже по-человечески. Минуту рождения любви люди помнят. А когда именно она погасла – заметить гораздо тяжелее. Даже момент, когда человек полюбил какого-то поэта или стихотворение, можно отчетливо вспомнить. А когда эти же строки впервые представились не более чем холодным пеплом – вспомнить почти невозможно. Так и момент потери веры определить гораздо сложнее , чем минуту ее рождения. И если эта потеря замечена, то что же еще остается сказать несчастному?.. И лишь если он свое неверие продолжает выдавать за церковную веру, можно сказать ему и другим: «Не обманывайтесь – в нем истинной веры нет, он живет вне Церкви».

Та процедура анафематствования, которая существовала в Русской Православной Церкви, описана в «Духовном регламенте» (то есть в тексте начала XVIII столетия). Если некий неправославно мыслящий человек не поддается увещеваниям священника или епископа, «тогда епископ повелит протодиакону в праздничный день в церкви возвестить народу сими или подобными словееы: «человек, ведомый вам (имярек), таковым-то явногрешием именно соблазняет Церковь, и презорник гнева Божия является, и наставление пастырское, не единожды ему повторенное, с ругательством отметнул; того ради пастырь ваш (имярек) молит вашу любовь отческо, да вси помолитеся о нем Благоутробному Богу, да умягчит его жестокосердие, и да сердце чисто сотворит в нем, и преклонит его к покаянию. А которые ближайшие с ним имеете сообщение, увещевайте его и умоляйте и единолично всякий, и с прочими совокупно со всяким усердием, да принесет покаяние; и доложите ему, что аще неисправлен и презорлив пребудет до такого времени (время уреченно будет по рассуждению), то подпадет извержению от Церкви». И есть ли уже и по сем непреклонен и упрям пребудет преступник, то епископ и тогда не приступит еще к анафеме; но прежде о всем том, как деялось, напишет к Духовному Коллегиуму, а от Коллегиума получив соизволение на письме, предаст явно грешника анафеме, составив такую или подобную формульку или образец, и протодиакону в церкви при народе прочести повелев: «Понеже знаемый вам человек (имярек) таковым-то своим явным закона Божия преступлением соблазнил Церковь, и неоднократное пастырское увещавание к покаянию его ведущее презрел; последи же и отвержение его от Церкви, аще не покается, в слух народа извещенное уничтожив, пребывает доселе в жестокосердии своем, не подая надежды исправления своего, того ради Пастырь наш, по заповеди Христовой, данною себе от Тогожде Господа властию, извергает его от общества Христианскаго, и яко непотребнаго члена от тела Церкви Христовы отсецает, всем правоверным извествуя о нем, что он непричастен к тому есть даров Божиих, кровию Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа приобретенных нам, дóндеже истинно от сердца не покается. И того ради запрещен и не благословен есть ему вход церковный, кольми паче Святой и Страшной Тайны Евхаристии и прочиих Таин Святых и треб церковных участник он быти не может как в церкви, так и в дому своем, и на коем-либо ином месте. И аще бы в церковь он вшел тайно или явно, но силою; то большему осуждению подлежит, и многажде паче, аще коварно или насильно Таин Святых причаститися дерзнет, священницы же да возбраняют ему всячески входа Церковнаго; и аще не могут возбранить ему ради силы его, то кроме литургии, да престают от всякой службы церковной, дóндеже не изыдет. Також священницы да не ходят к нему с молитвою, благословением и Святыми Таинствы под лишением сана своего». Вестно же все буди, что он (имярек) точию единоличие анафеме сей подлежит, но ни жена его, ни дети и ни прочий домашний его, разве бы и оные поревновать похотели его неистовству и за сию наложенную на него клятву дерзнули бы гордо и явственно укорять Церковь Божию».

Здесь мы видим, что анафема сближается с «клятвой» – но именно в смысле «запрещения»: отлученнму заклято входить в храм. Кроме того, из этого текста становится видно, что Синод, принимая решение об отлучении от Церкви Льва Толстого, не выдумывал нечто небывалое, но действовал именно по процедуре «Духовного регламента».

Далее «Регламент» предписывает текст анафемы вывесить на стенах собора и всех храмов епархии. Объявление анафемы не имеет литургического характера – это просто объявление о происшедшем церковному народу. Но само происшедшее событие отпадения некоего человека от Церкви носит характер таинственно-литургический: он не может причащаться в православных храмах. Итак, суть анафемы – в воспрещении причастия. А способ ее объявления народу зависит от обстоятельств. В петровские времена это было объявление на больших собраниях народа. Позднее для этого использовались газеты. От способа оповещения об анафеме суть происшедшего не меняется. Но во всяком случае мрачной романтики католических анафем здесь нет. Нет проклятий. И «анафема» есть просто «отлучение», «отлучение» же есть свидетельство о том, что данный человек живет вне Церкви.

Собственно «проклятие» в греческом языке выражается словом kalluira, но отнюдь не anathema. И в текстах Нового Завета kathara и слова, производные от него, никогда не обозначают действий Церкви или христиан (см. Мф.24:41; Мк.11:21; Лк.6:28; Иак.3:9‒10; 2Пет.2:14; Рим.12:14; Гал.3:10; Евр.6:8). Более того, христианам запрещено проклинать (katarasthe) даже своих преследователей (Рим.12:14). И даже Михаил Архангел, когда говорил с. диаволом... не смел, произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь» (Иуд.1:9).

Точно так же, как в Ветхом Завете еврейский глагол «бара» (творить) может описывать только действия Бога и никогда не имеет своим подлежащим человека, так же в Новом Завете kaiharaslhe может только тот, кто – ни человек, ни Ангел. Церковь не может проклинать, но она может отделять от себя тех, которые «не знают Бога», памятуя слова Апостола: Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы (1Кор.15:33).

Да, в латинской практике и, насколько можно судить, в древнееврейской, анафематствование есть больше, чем отлучение от Церкви. Но вновь скажу – Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, несомненно, следовал православному пониманию отлучения от Церкви, согласно которому отлучение от Церкви и анафема суть синонимы, и соответственно, анафема не воспринимается как проклятие. Чтобы не быть голословным, приведу те определения этого церковного действия, которые встречаются в авторитетных богословских источниках Православ­ной Церкви.

1. Анафема (1Кор.16:22) (заклятие, отлучение).

Под сим словом в общем смысле разумеется обречение какого-либо животного, лица или места конечной гибели и Божескому отмщению (Лев.28:28; Нав.6:16). В более тесном смысле под словом анафема в древней Церкви разумелось отлучение от Церкви, или исключение из общества верующих, еретиков или нераскаянных грешников. В еврейском языке слово анафема обозначается словом херем.²⁷¹

2а. Анафема (от греч. anathema). Семьдесят толковников в своем переводе Библии с еврейского усвоили чтение anafema и переводили им еврейское херем. Но в содержание этого понятия у евреев входит не только признак посвящения Богу и неприкосновенности дара вследствие его святости, но и признак дара Богу для умилостивления и уничтожения. Этот второй признак в переводе семидесяти толковников вошел в понятие anathema. С преобразованием представления о Боге в послепленный период изменилось и содержание понятия анафемы. Оно обозначает теперь отлучение. Синагогальная практика выработала два вида исключения из общины: отлучение просто и отлучение с проклятием – херем.

В Новом Завете слово anathema употребляется прежде всего апостолом Павлом. Он считается с установившимся его значением, но не употребляет его намеренно, когда, например, заходит речь об отлучении коринфского кровосмесителя, желая, очевидно, показать, что христианское отлучение есть нечто иное по сравнению с синагогальным (1Кор.5:13). Правила Апостольские не пользуются для выражения своих прещений словом anathema, а употребляют термины kathaireilhos aphorizeslho. Слово anathema входит в употребление с IV века (Соборы Эльвирский и Лаодикийский) и становится господствующим со времени Халкидонского Собора (451 г.) (подробнее см.: Отлучение – Анафема. Новый Энциклопедический словарь. Т. II. Издание Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона. СПб., б. г. С. 529‒530).

2б. Отлучение. В христианской Церкви отлучение существовало уже на самых первых порах, как видно из слов Иисуса Христа о преслушавших Церковь, которые должны сделаться для нее якоже язычник и мытарь. Апостол Павел повелевает (1Кор.5:11) членам Церкви не есть и не пить (т.е. не иметь общения) с блудниками, лихоимцами, идолослужителями, злоречивыми, пьяницами, хищниками. Апостольское 72-е правило узаконивает О. для похищающих церковный воск или елей. Последствия христианского О. состояли в исключении отлученного от участия в общественном богослужении, вечерях любви и таинствах; имена отлученных вычеркивались из диптихов, христиане не называли их братьями и не давали им братского лобзания. Действие О. в первобытной Церкви не лишало отлученного гражданских прав. Общение с отлученным рассматривалось как преступление, наказываемое также О. Отлученный в одной Церкви не мог быть принимаем в общение другою (21-е правило Халкидонского Собора и 8-е правило Собора Карфагенского)...

По правилу митрополита Иоанна О. подвергаются державшиеся идолопоклонства, виновные в многоженстве, одновременном и последовательном, продающие своих слуг-христиан поганым, кровосмесники, не причащавшиеся, употребляющие мясо в Великий пост. О. состояло в признании отлученного чуждым Церкви, пока он не оставит грех свой. Правило митрополита Кирилла лишает отлученного после его смерти молитв иерейских и погребения близ церкви; оно грозит отлучением держащимся бесовских обычаев, в праздники творящим позоры со свистанием и кличем, бьющимся дрекольем до смерти и т.п. Стоглавый Собор понимал О. в смысле недопущения к богослужению и отказа в принятии каких-либо приношений для церкви от отлученных.

«Духовный регламент» Петра I различает О. великое и малое. О. великое назначалось после безуспешных священнических увещаний за открытое хуление Имени Божия, Св. Писания, Церкви, за уклонение от причащения в течение более года и состояло в том, что по Определению Синода отлученному запрещался вход в церковь и общение ее таинств; если бы он силою или хитростью проник в храм, то, доколе он в нем находился, богослужение приостанавливалось. (Отлучение. Новый Энциклопедический словарь. Т. 22. Издание Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона. СПб., 1897. С. 429‒430).

3. Anathema (anatithemi, соб. то, что отставлено, отлучено) – анафема, отлучение, проклятие. (Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. СПб., 1899. С. 86).

4. Анафема. По производству от греческого anatithemi – полагаю вверх, отделяю, слово анафема означает все выделенное из круга житейского обихода, дар, пожертвование. В этом смысле оно употребляется греческими классиками – Гомером, Софоклом, Геродотом, автором 2-й книги Маккавейской (9:16) и евангелистом Лукою (21:5).

Но так как вещь, посвященная Богу, то есть анафема, чужда житейскому употреблению, и человек-анафема чужд человеческому обществу, то с данным выражением стали соединять понятие отлучения от общества. С подобным значени­ем оно встречается у Ездры (1Езд.10:8) и апостола Павла, когда он выражает желание быть отлученным (anathema einai) от Христа за братьев своих по плоти (Рим.9:3), произносить отлучение (anathema esto) тем, которые учат не так, как апостолы, наученные Богом (Гал.1:8‒9), и предает отлучению (eto anathema) нелюбящих Господа Иисуса (1Кор.16:22). Такой именно смысл усвояет словам апостола Павла Иоанн Златоуст: «Послушай, – замечает он, – что говорит Павел: аще кто не любит Господа Иисуса, анафема да будет. Как никто не смеет касаться без нужды руками или приближаться к анафеме, предложенной Богу, так и оторванного от Церкви апостол в противоположном смысле называет сим именем. К анафеме никто не смел приближаться из уважения, с отрезанным же прерывали связь по другому, противоположному чувству.

В обоих случаях одинаково прерывается связь, и предмет делается для людей чуждым. Но одного остерега­ются потому, что оно посвящено Богу, а другого потому, что отчуждено от Бога, оторвано от Церкви. В последнем смысле сказал апостол Павел: я желал бы сам отлучен быть от Христа за братьев».

С значением «отлучение» слово анафема перешло от апостолов в христианскую Церковь позднейшего времени... Подвергшийся анафеме, если он был жив, всецело извергался из Церкви, лишался права участвовать в таинствах, молитвах и общественном богослужении и притом не в одной какой-либо поместной Церкви, но и всех без исключения; если он был мертв, то его имя исключалось из диптихов... Как ни сильно было по своим последствиям отлучение, оно совершалось без всякой торжественности или особых обрядов. Епископ с клиром или Собор составлял Определение, в котором отлучал от Церкви известное лицо, и сообщал об этом Определении другим Церквам...

В истории отлучения анафематствования VII Вселенского Собора имеют то значение, что легли в основу богослужебного чина Православия. Во все времена в нем указывалось:

1) выносить для поклонения и целования иконы

2) возносить благодарение Богу за торжество Церкви над ересями

3) произносить исповедание веры

4) провозглашать анафему еретикам и

5) многолетие живым защитникам Церкви и вечную память умершим

(Петровский А. Анафема. Православная богословская энциклопедия. СПб., 1900. Т. I).

5. Анафема от anathema, analhora – возложение (anatithemi: tithemi – класть, ana – вверх), возложение, приношение, посвящение Божеству. Главное – идея изолированности по отношению к сфере бытового, несакрального. Это значение изолированности, изъятия далее развивалось в двух направлениях: изолированность как благая посвященность и изолированность как отторжение от сакрального, от Божества.

В Новый Завет вошло второе значение. «Да будет анафема» – «да будет изолировано». Проклятие – kathara предполагает полное отлучение с элементом отомщения отлучаемому, кары ему, то есть в проклятии отчетливо присутствует идея кары. Анафема – более нейтральная и безэмоциональная констатация несопрягаемости предаваемых анафеме с предающими. Анафема – это не карательная, а скорее даже воспитательная, даже профилактическая мера, как больного заразной болезнью изолируют от здоровых совсем не в целях наказания, не в целях покарать за сам факт болезни.

В контексте Нового Завета анафема приобретает идею помощи отлучаемым, оказания им блага, спасения их, т.к. попадающие под анафему лишаются тем самым возможности «соблазнять малых сих», что есть величайший грех. То есть анафема есть своего рода лекарство для больного (Griechisch-Deutsches Worterbuch zu den Schriften des Neuen Testaments und der ubrigen urchristlichen Literatur. Von Walter Bauer. Berlin, 1963).

6. Анафема – отлучение от общины верных и предание суду Божию; а также тот, кто подвергся такому отлучению (Краткий церковно-славянский словарь. Настольная книга священнослужителя. Т. IV. М., 1983. С. 613).

7. Анафема, заклятие, отлучение – от семитского корня херем: отделять, оставлять исключительно для религиозного употребления. В русском переводе Библии слово «херем» переводится в Ветхом Завете – заклятие, а в Новом Завете – анафема...

В устах иудеев в клятвенных формулах (Мк.16:71; Деян.23:12) оно имеет значение призыва проклятия против себя самого в случае нарушения клятвы.

У апостола Павла – это формула, которая выражает суд Божий над неверными (Гал.1:8; 1Кор.26:22). Когда же он говорит: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян (Рим.9:3‒4), он уточняет, что А. для христианина – это отлучение от Христа (Богословско-литургический словарь. Настольная книга священнослужителя. Т. IV. М., 1983. С. 661‒662).

8. Анафема – отлучение в древней христианской Церкви отвергающих или извращающих основные истины веры, исключение из общества верующих, удаление от общения с верующими. В таком смысле объявлялась анафема или отлучение еретикам или нераскаянным грешникам (Полный православный энциклопедический словарь. Т. I. М., 1992. С. 155).

9. Говоря об иерархах, принявших еретическое исповедание веры (промонофелитский Типос), преп. Максим Исповедник сказал: «Они много раз сами себя отлучили от Церкви и изобличили в неправомыслии».

10. Каноническое право Православной Церкви предупреждает: в случае тяжких грехов епископ или клирик должен быть лишен сана, а мирянин отлучен от Церкви. Если бы анафема была проклятием, то было бы странно, что епископ лишь лишается своей должности, продолжая оставаться членом Церкви, тогда как на голову гораздо менее виновного мирянина обращаются все силы ада. При этом церковные авторы всегда подчеркивали, что лишение сана есть гораздо большее наказание, чем отлучение мирянина: ведь мирянин может быть возвращен в Церковь, а лишаемый сана расстается с ним навсегда. Стоит заметить, что Второе правило IV Вселенского Собора прямо употребляет слово «анафематствование»: ему подлежат те, кто за деньги пытается приобрести священнический сан.

11. В 754 г. в Константинополе состоялся иконоборческий лжесобор. Хотя он существенно исказил церковное предание во многих своих суждениях, он, однако, сохранил в своей процедуре именно православное понимание анафемы. О людях, не согласных с его постановлениями, этот собор постановил:

«Если это будут епископы или клирики, да будут чужды епископства, а клирики клира; если же они монашествующие или миряне, то да будут анафематствованы». Сама эта анафема наложена (на православных иконопочи- тателей) неверно, но в данном случае этот текст представляет для нас интерес в качестве свидетельства о том, что в восточно-христианском сознании этого времени слова «отлучение» и «анафема» бытовали как синонимы.

12. В Евангелии есть слова Христа: Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата, твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скалеи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф.28:15‒17).

Крупнейший исследователь церковного права епископ Никодим Милошевич по этому поводу замечает: «Это место св. Писания говорит нам, в чем состоит сущность церковных наказаний. Сущность этих наказаний, как мы видим, в том, что христианин, вновь ставший язычником, начинает восприниматься христианами именно как язычник. На него распространяется Христова же заповедь об отношении к нему (как к любому человеку и прежде всего врагу) с любовью. Но он уже не составляет одно духовное целое с остальными христианами. Основатель Церкви, упомянув средства, которые должно употреблять для исправления преступника закона, объявил, что при упорстве его следует лишить общения с Церковью, исключить из Церкви и считать чуждым ей. В лишении общения с Церковью состоит, следовательно, последнее и потому самое высшее наказание, которое церковный суд может налагать на лиц, преступивших ее законы. Под именем общения понимаются все права, получаемые человеком со вступлением его в Церковь, и в частности, право пользоваться благодатными дарами Церкви, из которых высшим яв­ляется таинство св. Причащения», ― продолжает сербский канонист.²⁷²

13. Кроме того, можно прислушаться к тому, что говорят об анафеме как высшем церковном наказании богословы-специалисты в области канонического права.

«Сущность церковных наказаний состоит в том, что преступник церковных канонов лишается всех или только некоторых прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении Церкви. Отсюда и общее название этих церковных наказаний: отлучение (athorismos, excommunicatio). Оно может быть или полное – состоящее в совершенном исключении из числа членов Церкви (anathema, excommunicatio major), или неполное, когда виновный лишается только некоторых прав и благ, находящихся в церковном распоряжении», – пишет А.С. Павлов.²⁷³

Только что цитированный епископ Никодим полагает, что «наказания, налагаемые Церковью на мирян до их полного обращения, не наказания, в строгом смысле, а епитимии,²⁷⁴ и она принимает в свое общение даже таких преступных мирян, которые подверглись самой высшей мере наказания – анафеме, если только они искренне раскаются и исполнят предписанные епитимьи».

По мнению епископ Никодима, анафема тем отличается от отлучения от таинств, что:

1) совершается гласно, а не на исповеди

2) лишает анафематствованного права на общение с православными христианами не только в таинствах, но и в быту и

3) в христианских государствах влечет за собой репрессивные меры со стороны государственной власти. Можно осуждать привычную для теократического сознания апелляцию к светским властям, но нельзя не заметить, что все же никакого «проклятия» здесь и близко нет.

Наконец, современный канонист, преподаватель Московской Духовной Академии, протоиерей Владислав Цыпин так пишет об анафеме: «Великим отлучением, анафемой, поражают только за самые тяжкие преступления: ересь, вероотступничество, святотатство. Великое отлучение заключается в совершенном исключении преступника из Церкви. Но и анафема все-таки не утрачивает характера врачевания, ибо она не является неотменяемой карой. Если анафематствованный грешник раскается в содеянных им преступлениях, то он не может быть жестокосердно отвергнут Церковью. Согласно 52-му Апостольскому правилу: «Аще кто, епископ или пресвитер, обращающегося от греха не приемлет, но отвергает: да будет извержен из священного чина. Опечаливает бо Христа рекшаго: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся».²⁷⁵

Итак, слово «анафема» имело смысл «проклятия» только в иудаизме и, отчасти, в католичестве, но отнюдь не в Православии.

Православному сознанию настолько претит желание духовного и физического зла человеку, что один из бого­словов полагает, что библейский смысл даже такого слова как «проклятие» не следует понимать как насылание зла на человека.

«Проклятие означает только, что нечто предоставляется своей судьбе, лишается поддержки: «проклинаю» – значит «отлучаю». Так что делать пугало даже и из такого слова как «проклятие» совсем не следует. Это – страшное слово, но оно не обнаруживает никакой активной жестокости. И если Судия говорит грешникам «проклятые», то это значит только: «отлученные от Меня, предоставленные самим себе"».²⁷⁶

Похоже, что об этом знала Е. Блаватская. Говоря о том, что спиритуализм (как практика общения с душами умерших) никогда не поощрялся на Востоке, она употребляет именно этот термин:

«Теософы имели смелость утверждать, что вера в проникновение бестелесных человеческих духов всегда была anathema maranatha (предметом осуждения) на Востоке».

Перевод этого выражения апостола из 1 Послания к Коринфянам (16:22) почти верен. Во всяком случае, стоит отметить, что оно в данном случае не переведено Бла- ватской как «предмет проклятия».

Остается только уточнить, что апостол соединяет воедино греческое слово и арамейское, что вместе дает смысл: «Да будет отлучен до пришествия Господа». То есть до Суда. Полный стих: Кто не любит Господа нашего Иисуса Христа, анафема, маран-афа.

Понятно, что было бы абсурдом переводить это Павлово выражение как: «Кто не любит Господа нашего Иисуса Христа – да будет проклят до дня Его пришествия». Церковь отделяет от себя того, кто живет совсем другим, чем христиане, но она не берет на себя произнести над ним последний суд. Ни апостолы, ни иерархи, но лишь Сам Христос имеет право (Ин.5:27) сказать: Идите от Меня, проклятые (Мф.25:41).

Ученики Христа не имеют права на ненависть, на желание зла или на проклятие. У них есть право только на гнев. К преп. Пимену Великому однажды подошли ученики и спросили: «В Евангелии есть слова, запрещающие «гневаться на брата своего всуе». Не значит ли это, что возможен некий праведный гнев? И как узнать, когда гнев бывает «напрасным», «всуе», а когда это движение души оказывается должным?” Преподобный Пимен ответил: “Всуе гневаешься за всякое лихоимство – даже если бы кто выколол у тебя правый глаз. Если же кто старается удалить тебя от Бога – на такового гневайся».²⁷⁷

Гнев – это не ненависть и не зложелательство. Это предельное отстранение от своей души того, что представляется крайне недостойным, опасным и губительным. Это своего рода система иммунной защиты души от незримой инфекции «прилогов». В православной аскетике гнев – это движение воли, не приемлющей нечто, опознанное как искушение. С гневом Христос говорит о фарисеях, но без всякого желания погибели им. С гневом Спаситель отстраняет предложение апостола Петра уклониться от Креста, но вряд ли разумно допущение, будто Христос в эту минуту ненавидел и проклинал самого Петра.

Естественно, что попытка оккультистов внедрить в сознание верующих людей свой мистический атеизм и через него «удалить тебя от Бога» вызвала реакцию от­торжения у Собора. И Собор сказал то, что можно и должно сказать христианину в таких случаях, и пример чего мы видим уже в словах апостола Иоанна о гностиках: Они вышли от пас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши (1Ин.2:19).

Зачем же после ухода еретика бывает нужно гласное объявление об его отпадении от Церкви? Чтобы ответ на этот вопрос стал яснее, предварим его другим: зачем в Церкви существует противоположная практика канонизации святых?

«Церковная канонизация, акт, обращенный к земной Церкви, руководствуется религиозно-педагогическими, иногда национально-политическими мотивами. Устанавливаемый ею выбор (а канонизация и есть лишь выбор) не притязает на совпадение с достоинством иерархии небесной», – пишет Георгий Федотов.²⁷⁸

Андрей Рублев, очевидно, пребывал в Царстве Христовом с момента своего преставления, а не с 1988 года, когда церковный Собор объявил о его канонизации. Господь Сам дает венцы Своим чадам, не дожидаясь решения церковных властей. Церковь же некоторых (далеко не всех и очень немногих) из Христовых слуг гласно являет миру в качестве образца для подражания. Это именно педагогический акт. У святого не прибавляется небесной радости от его земной канонизации, но перед глазами живущих людей важно востеплить еще одну свечечку чистой жизни, указать еще один путь ко спасению.

То же самое можно сказать и о людях, отпавших от Церкви. Само их отлучение совершается не в момент, когда об этом заявляет церковная иерархия. Оно происходит раньше, когда некоторая страсть (интеллектуальная, душевная или плотская) втискивается между человеком и Церковью. Если в таком состоянии отчужденности и противления Евангелию и Церкви человек оканчивает свой земной путь, его посмертная судьба определяется сразу по его кончине. На языке богословия это называется «частный Суд Божий» – когда образ той вечности, в которую направил себя человек своими земными делами, приоткрывается ему вскоре после его кончины. И это его прикосновение к Вечному происходит еще как бы вне очевидной связи с судьбами всего мира, всего человечества (которые определятся на всеобщем, последнем Суде).

Бог ищет – живо ли еще в этой душе то место, куда может привиться Истина, есть ли там такая жизнь, которая может вечно исполняться в причастии ко Христу.

«Господь хочет всем спастись, следовательно и вам... У Бога есть одна мысль и одно желание – миловать и миловать, – говорит святитель Феофан Затворник. – Приходи всякий... Господь и на Страшном Суде будет не то изыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возмож­ность была».

Но если вся жизнь человека прошла в противлении Христу, если постоянное нарушение Его заповедей привело к разрушению самой души – Божий Суд, удаляющий грешника от Вечной Радости, происходит сразу же по кончине.

«Уделом таковых будет мучение, или вернее сказать, отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца» (св. Григорий Богослов).

Для них Сам Христос может оказаться страшным – ибо именно к Нему, к лику Божией любви, была обращена мольба некоего духа: Умоляю Тебя, не мучь меня! (Лк.8:28).

Тот, Кто есть сама Радость, Кто говорит своим ученикам: Радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин.15:11), Он мучит Собою духов зла и ими одержимых.

Именно в теософии есть вполне яркие описания «нижних миров», многочисленных адов, кармических тюрем (Беспредельное, 462). Православное богословие (вновь повторю – надо отличать православное, святоотеческое богословие от обыденных представлений и от прикладной амвонной моралистики) о тайне мучения в Царстве Любви мыслит так: «Говорю же, что мучи­мые в геенне поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение вящще всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, язвительнее всякого возможного наказания. Неуместна человеку такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Бо­жией. Любовь есть порождение ведения истины, которой дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, таково геенское мучение – оно есть раскаяние» (преп. Исаак Сирин).

Господь решит – сможет ли Он Свою любовь вместить в душу человека или та уже неспособна к такому. Господь до решений Соборов, иерархов, священников и богословов уходит из сердца того человека, что прислонил свою жизнь к силам смерти. Собственно, эта Богооставленность порождается христоборцем еще при его земной жизни. Сразу после смерти становятся очевидны ее последствия.

Публичное слово Церкви, обличающее еретика, нужно лишь в том случае, если и после его кончины его идеи продолжают распространяться, причем принимаются несведующими людьми как христианское, церковное учение. Негоже проповедовать антихристианские взгляды, делая вид, что они как две капли воды похожи как раз на христианские. Как при посмертной канонизации святого Церковь указывает на возможный путь спасения, так при посмертном отлучении еретика она предупреждает о пути погибели. Как канонизация святого не есть «награда» для него, так и посмертное отлучение не содержит в себе никакого сугубого наказания. У Бога все произошло уже прежде.

Но если начатое ересиархом разрушительное дело продолжает обитать на земле, то Церкви никогда не поздно гласно предупредить о том, что этот путь привел к погибели и его самого, и его последователей. Это важно не столько для мертвых, сколько для живых. И вот, чтобы пробиться хотя бы не к сердцам, но к ушам людей, Церковь бывала вынуждена совершить акт, который каждый раз дается ей с болью.

Публичный отказ Церкви от соучастия в молитвах с некоторым человеком (который итак уже сам вышел из Церкви) может сделать серьезнее отношение других людей к религиозной реальности.

Яков Кротов однажды остроумно заметил что через зеркало современных СМИ Церковь видна лишь подобно «человеку-невидимке». Как уэллсовского персонажа люди замечали только по грязи, что прилипала к его ногам, так и Церковь привлекает к себе внимание средств массовой информации лишь каким-либо скандалом. О нормальной жизни Церкви, о ее молитве и надежде, о ее неприметном воссоздании писать как-то неинтересно, несюжетно. А вот, скажем, отношения Глеба Якунина и Синода (вопрос, который в самой Церкви весьма мало кого интересует) можно прослеживать по законам рубрики «Светская жизнь», не обременяя себя ни богословскими, ни церковно-историческими познаниями.

Поскольку такова реальность газетного мира, то глупо на нее лишь просто сетовать. Лучше попробовать использовать знание этой реальности для нужд проповеди. Я хочу сказать, что если Церковь не может привлечь к себе пристальное внимание СМИ иначе как скандалами, она должна уметь эти скандалы создавать сама. Ничего слишком уж неблагочестивого в этой мысли нет. Достаточно вспомнить, что в знаменитом стихе апостола Павла о распятом Христе, Который есть иудеям соблазн и эллинам безумие, русское слово соблазн переводит греческое слово skandalon. А с другой стороны, научились же физики использовать энергию направленного взрыва, да и философы еще со времен Диогена время от времени задирали публику, чтобы «понудить читателя к пониманию».

«Скандал» сам по себе вряд ли может многих убедить, но он способен весьма многих осведомить о реальной позиции Церкви по конкретному вопросу. «Скандал» – это заявление, идущее вразрез с той ин­теллектуальной модой, которая в данный момент считается «общественным мнением», и потому он привлекает к себе внимание. Если такое заявление делает Церковь – она это делает не для того, чтобы всех убедить в правоте своей позиции, но для того, чтобы, по крайней мере, всех оповестить о ней.

Такое заявление от лица Церкви сделал Архиерейский Собор по вопросу о неоязыческих и оккультных сектах. В принципе, церковные проповедники и иерархи постоянно говорят о том, что христианство несовместимо с оккультизмом. Но столь же постоянно в школы, на телепередачи, в Дома культуры и библиотеки приходят адепты оккультно-языческих доктрин и заявляют, что их взгляды очень мирно уживаются с Евангелием и что, вообще, они нашли способ создать «мировую религию» без всякого ущерба для христианской вести. И, честно говоря, их саморекламе верят больше, чем предупреждениям Церкви.

Последней в этой ситуации оставалось одно. Максимально громкое и максимально недвусмысленное заявление. Анафема.

Это не административно-юридический акт, изгоняющий или наказывающий отступников, но просто горькое признание совершившегося отделения.

Каждый из нас в своих грехах отпадает от Церкви, и точно так же, каждый православный христианин может воссоединиться с Церковью через искреннее покаяние, исповедь и причастие. В молитвах исповеди священник просит о нем: «Примири и соедини его святой Твоей Церкви». Однако к числу тех грехов, которые отлучают человека от общения с Церковью, принадлежит и грех проповеди учения, противоречащего Евангелию. Среди Десяти Заповедей, к исполнению которых Господь призвал людей еще во времена Моисея, первые четыре говорят о том, как человек должен мыслить о Боге, и их нарушение является грехом не меньшим, чем, например, нарушение заповеди «не укради».

Да, у нецерковных людей есть юридическое право на проповедь нехристианских систем мировоззрения. Но и у Церкви есть право при встрече с суррогатами предупреждать: это подделка. Церковь имеет право на полемику, имеет право отвечать на обвинения, которые высказываются в ее адрес, и имеет право не допускать к своим таинствам людей, которые кощунственно к этим же таинствам относятся.

Когда в начале XX века Синод сделал заявление о том, что Лев Толстой своими антихристианскими убеждениями поставил себя вне Церкви, графиня София Толстая ответила довольно раздраженным письмом: «Прочитала вчера в газетах жестокое распоряжение Синода об отлучении от Церкви мужа моего... Горестному негодованию моему не было пределов».

В ответ один православный интеллигент вполне резонно заметил: «Но позвольте, графиня: что такое случилось? Разве Вы до сего дня, до дня опубликования синодального определения, вовсе не знали, что пишет и печатает Ваш супруг? Почему же он может всячески поносить Церковь, издеваться над нею и ее святынями, кощунствовать, оскорблять совесть верующих, а Церковь не может сказать спокойно своим верным чадам: берегитесь Толстого, он сам себя отлучил от Церкви? Если это кажется для Вас неожиданным, то приходится лишь удивляться Вашей недальновидности. Негодовать на то, что Церковь спокойно сделала предостережение своим чадам от заблуждений, какие распространяет Ваш муж, что она открыто объявила пред целым светом, что он прервал с нею общение, что поэтому и она не считает его своим членом, что она приглашает всех верующих даже к молитве, чтобы Господь вразумил Вашего мужа – негодовать на это, простите: по меньшей мере непонятно».

Одно ли и то же – веровать в Бога Творца или исповедовать материализм? Все ли равно – исповедовать тайну Боговоплощения или же утверждать, что «понимать Христа Богом и молиться Ему – величайшее кощунство»? Относится ли к числу «обрядовых мелочей» различие в понимании молитвы Толстым («молитва есть напоминание себе о смысле жизни») и живым, религиозным пониманием молитвы как реального обращения человеческой личности к Личности Творца?

Имел бы право Лев Николаевич возмутиться, ес­ли б узнал, что его обозвали «зеркалом русской революции»? (А кстати, может, и в самом деле – «зеркало»? Комиссары, громившие храмы и из церковных риз делавшие портянки, не глазами ли Льва Николаевича смотрели на храм?)

Вот так же и церковные люди выступают с возражениями, когда их вера – вера апостолов и отцов Церкви, вера Евангелия и вера оптинских старцев – подвергается осмеянию или ложным перетолкованиям.

В храмы приходит немало людей, зашедших туда по наводке колдунов-"целителей». Они не Христа ищут и послали их туда «подзарядиться Космосом» или «почистить карму». И церковные люди просто обязаны объяснять этим людям, что храм – это не «космодром». Им надо объяснять, что их просто обманули, что путь ко Христу лежит совсем иначе – мимо «целителей», мимо знахарей, мимо астрологов.

Точно так же тем действительно уже многочисленным людям, которые полагают, что православность (понимаемую скорее чисто этнографически) можно сочетать с теософией, Церковь должна была пояснить: не обманывайтесь. У Христа нет общения с магами.

В том, что Церковь уносит Чашу с искупительной Кровью Христа от тех, кто не считает ее таковой, – рериховские публицисты видят чуть ли не хулиганство: «Ясно, что долбя дубинкой по головам инаковерующих, отлучениями, запретами и угрозами – не причащать, не крестить, не отпевать (так нам обещал А. Кураев), дело не поправить». Помилуйте, да где же здесь дубинка? Тайная Вечеря потому и была тайной, что язычники и нехристиане на нее не были приглашены. То, что Спаситель не позвал на эту Вечерю иудеев – означает ли, что Он носился по улицам Иерусалима, «долбя дубинкой по головам инаковерующих»?

Можно ли сказать, будто Христос прибег к репрессиям только на том основании, что Он причастил только апостолов, а не римских легионеров? А ведь по В. Сидорову так именно и получается: «Церковь испугалась. Постановление Архиерейского Собора свидетельствует, что она стала на порочный путь запретительных, репрессивных мер».

Церковь не наказывает отлучением от себя, как не наказывает больного врач, ставя ему диагноз.

Отлучение от Церкви и есть диагноз: душа человека поражена гангреной, опухоль гордыни начала застилать глаза несчастному настолько, что он уже не видит неба, не видит ничего, кроме себя самого и своей «правоты». Именно это – «гордыню» – увидел в Толстом оптинский старец.

Ту же болезнь в душе Льва Толстого увидела Александра Андреевна Толстая: «Он издевался над всем, что нам дорого и свято... Мне казалось, что я слышу бред сумасшедшего... Наконец, когда он взглянул на меня вопросительно, я сказала ему: «Мне нечего Вам ответить; скажу только одно, что пока Вы говорили, я видела Вас во власти кого-то, кто и теперь еще стоит за Вашим стулом». Он живо обернулся. «Кто это?» – почти вскрикнул он. – «Сам Люцифер, воплощение гордости"».

И не та же ли страсть богоборческой гордыни понуждает оккультистов называть себя самих «христами»?

Идеология, рожденная гордыней, не может соединить людей, она лишь будет все более и более их разъединять. Так, Лев Толстой, призывающий всех людей к миру и пониманию, к соединению и солидарности, именно в духовной области не смог почувствовать себя единым с народом Божиим, с Апостольской Церковью. Толстой был готов собирать «крупинки мудрости» в Китае и в Индии. И лишь духовной мудрости Православия не хотел он замечать.

И проповедь Рерихов привела не к объединению людей, а всего лишь к появлению еще одной религиозной группы, противопоставляющей себя всем остальным и всех, кроме себя, именующей «невеждами».

Душа даже самого одаренного человека может быть поражена духовной болезнью. В конце концов какая разница, чья это душа: гениального писателя или портового грузчика?! Страсти всюду действуют одинаково, разве что художнику надо быть особенно настороже, ибо обостренно чуткая и впечатлительная его душа может легче души «простолюдина» поддаться на зов страсти. Да, гении тоже болеют, и душа у таких людей нуждается в той же благодатной защите, что и любого человека. Рерихи, как ранее Толстой, эту защиту отвергли. Почему же духовная болезнь в их душах должна была протекать как-то иначе, чем в душе запойного крестьянина или неискреннего монаха?

Но когда эта болезнь стала опасной для окружающих, когда они стали износить из своих душ слово, отмеченное не Христовым духом, Церковь должна была предупредить всех православных о небезопасности взглядов семьи художников: любое поклонение твари вместо Творца есть отречение от Бога, а вытекающее из этого отречения заигрывание с оккультными духовными силами чревато серьезнейшими опасностями и для самого увлекшегося человека, и для тех, кто живет рядом с ним.

Не Определением Собора эти люди отлучены от Церкви, но своими собственными действиями они противопоставили себя всем христианам.

Если бы Рерихи просто вышли из Церкви и создавали свое учение, не маскируясь под христиан, богословы могли бы вести с ними дискуссию, но Церковь как таковая никогда не вынесла бы решения об их отлучении. В конце концов в мире немало нехристианских философских систем, но это не означает, что есть такое же множество церковных прещений, направленных против них. Очевидно, например, что философия Ницше носит антихристианский характер. Но он не анафематствован. Очевидно также, что нерелигиозной, а значит и нехристианской, является система Фрейда – но и здесь нет речи о церковном отлучении фрейдистов.

Анафема не возглашается посторонним. Лишь если люди, считающие себя членами Церкви, вдруг начали принимать эту идею и даже проповедовать ее как вполне христианскую – Церковь должна предупредить: это не мое!

Поэтому лишь очевидным невежеством в церков­ных вопросах можно объяснить отклик известинского журналиста Константина Кедрова на Определение Собора (невежеством тем более досадным, что себя Кедров считает православным и курирует в «Известиях» именно церковную тематику):

«Недавно архиерейский Собор заявил, что последователи учения Рерихов об Агни Йоге находятся вне Церкви. Неужели же семейство Рерихов, столь много совершившее для России, Индии и всего человечества, является главным врагом Православия? Архиерейский Собор не оскорбился кощунственным соединением православного креста и пятиконечной звездой у многих нынешних ересиархов от коммунистических и национал-социалистических группировок. Даже легкой критике не подвергли Сталина, убившего десятки тысяч священников и монахов. Главным врагом оказался гималайский затворник Рерих. Никогда не был последователем наивного энергетизма Агни Йоги; но если начать анафематствовать всех, с кем не согласен, кто же останется?».

Да ведь именно потому и нет нужды в осуждении сталинизма, что «Великий Кормчий» никогда не действовал от имени Церкви и никогда не выдавал «Краткий курс истории ВКП(б)» за православный катехизис.

Рериховцы же настойчиво продолжают представлять себя и христианами, и православными.

«Просвещенные миряне считают несовместимыми христианство и кураевский фальсифицизм», – пишет Г. Печников и тут же просит Патриарха: «Я просил бы Вас, Ваше Святейшество, более внимательно отнестись к этому вопросу, так как тысячи верующих православных людей, которые изучают «Живую Этику», творческое наследие Рерихов, восприняли решение Архиерейского Собора с большим недоумением».

Аналогично пишет Патриарху и Валентин Сидоров: «Мы продолжаем считать себя христианами» (между прочим, уже после Собора). Учение Рерихов Сидоров рекомендует как «православную эзотерическую традицию».

С. Ключников, один из ведущих рериховских «богословов» (по терминологии своих учителей, которые «верят только в Материю», он наверно должен называться «материеведом»), заявляет, что «не перестает считать себя православным и после решения Собора».

Вот бы попросить его вместе с Сидоровым определить, как они понимают Православие. Но при этом я попросил бы их учесть одно обстоятельство: термин «православие» придуман не ими. Он имеет вполне определенный историко-религиозный смысл. И слово «православный» содержит указание на вполне определенную религиозную традицию, которая избрала для себя это именование и вполне ясно определила его смысл, равно как и основы своего мировоззрения (см. «Чин Торжества Православия» или развернутое исповедание веры при поставлении в архиереи).

Я, например, хотел бы называть себя «протестантом». Это очень красивое мужественное слово, очень созвучное современной моде на диссидентство. И если бы я сказал о себе, что я православный протестант, что моя вера есть прежде всего протест и нонконформизм, это привлекло бы ко мне журналистов и дало бы возможность более регулярного обращения к разным аудиториям. Но ведь не могу я назвать себя протестантом. И даже мои протесты против насаждения оккультизма в России не дают мне права на такое самоименование. Ибо термин «протестантизм» есть термин опять же технический и обретший свой вполне конкретный смысл задолго до моего рождения. Я не могу называть себя протестантом, во-первых, потому, что в 1529 году на соборе в Шпейере я не подписывал «протест» меньшинства, а во-вторых, потому, что по главному пункту раскола в Шпейере я-то как раз на стороне традиционалистского большинства: я считаю Причастие действительным Таинством, а не просто символом.

Я понимаю, что реформаторы протестовали против католиков. И в некоторых пунктах я, как православный, даже вполне согласен с их антикатолическими протестами. Но в целом все же я не могу согласиться с программой протестантов, с тем, что является вполне специфическим для их конфессии. И потому не могу назвать себя красивым словом «протестант».

Рериховец же может называть себя православным только в трех случаях: если он ровно ничего не знает о православном богословии; или если знает, но не обладает ни малейшим аналитическим даром и потому не понимает, что вероучительные тексты Православия говорят нечто радикально иное, чем тексты Агни Йоги; или же если он сознательно разрешил себе ложь во имя рекламного успеха.

Так вот, к сведению рериховцев, православный христианин – это не человек, который время от времени «под настроение» не прочь зайти в православный храм и там самоусладительно помедитировать на тему своей приобщенности к «великой святой Руси» и к «Космосу». Православный христианин – это человек, который исповедует все православное вероучение и который живет мистериальной жизнью Церкви (то есть исповедуется и причащается).

Совершенно не будучи ни христианами, ни православными, рериховцы тем не менее настойчиво уверяют, что они являются таковыми (при этом придерживаясь совершенно нерелигиозного мировоззрения Агни Йоги).

В Челябинске местная рериховская секта уверяет, что она действует по благословению старцев Оптиной пустыни и что, «как неоднократно говорил Н. . Рерих, истинное Православие – это и есть Учение Сердца для новой эпохи». Главный редактор «Независимого рериховского журнала» Н. Тоотс печалится: «Нам, рериховцам, чувствующим себя христианами, остается только горько сожалеть, что официальную Церковь кто-то ввел в заблуждение и подтолкнул на столь необдуманное решение». И вообще, по уверению Н. Тоотс, «Рерихи были большими почитателями буддизма, но оставались православными».

Н. Дардыкина выражается «мы, миряне» и даже более того: «Рерихов почитают миллионы во всем православном мире. Верующие в Бога просвещенные миряне продолжают следить за развитием искусства и философии – произведения Рерихов и Блаватской относятся не к религиозным учениям, а к искусству и философии».

Возможно, она права, и на самом деле есть множество людей, которые почитают себя и христианами, и рериховцами.

Печников полагает, что «православных рериховцев» тысячи; Дардыкина считает их на миллионы. Да будь хоть один такой человек – и то церковный голос должен был бы предостеречь его. Но если таких людей много – тем более было важно разъясняющее Определение Собора.

Реакция рериховцев на Определение Собора несколько разнилась в зависимости от того, принадлежат ли они к «продемократическому» Международному Центру Рерихов, возглавляемому Г. Печниковым и Л. Шапошниковой, или же к прокоммунистическому движению «Мир через Культуру», во главе которого стоит В. Сидоров.

Первые попробовали сделать вид, что Определение Собора не имеет никакого отношения к Рерихам и рериховцам и что отлучение их от Церкви придумано мною.

В послании Г. Печникова Патриарху по поводу Соборного решения это выглядит так:

«Вызывают по меньшей мере удивление систематические выступления в средствах массовой информации диакона Андрея Кураева, который в своих статьях и выступлениях дискредитирует Русскую Православную Церковь, умышленно извращая текст Определения Архиерейского Собора и запугивая людей преданием их анафеме и отлучением их от Церкви только за то, что они изучают «Живую Этику» и знакомятся с творческим наследием Рерихов, а также об отлучении от Церкви давно умерших людей – Блаватской и Рерихов. Мы полагаем, что нельзя отдавать на откуп одного диакона Кураева трактовку общекультурных вопросов и позиций Русской Православной Церкви».

Прежде всего обращает на себя внимание сам способ полемики, избранный рериховцами. Это жанр, известный как полемика в виде доноса. Начальству неугодного лица подается «сигнал» о том, что он, дескать, неправильно что-то понимает, говорит или делает, а потому нужно срочно применить к нему меры. Мне и в кошмарном сне не придет в голову направить г-ну Печникову письмо с просьбой принять меры к какой- нибудь антицерковной журналистке рериховского круга. Но сектанты с завидной постоянностью «стучат» на меня Патриарху. <...>

Напротив, сидоровцы все поняли правильно и не стали делать вид, что Определение Собора их не касается.

«Широко известным стало печально-знаменитое инквизиторское отлучение от Церкви наших выдающихся соотечественников Е.П. Блаватской и Е.И. и Н.К. Рерихов».

Но при этом сидоровцы пришли к выводу, что можно приоткрыть забрало и начать уже не прикровенную, но прямую войну с Церковью, которая оказалась «Черной Ложей». И вообще – «Правильно писали Махатмы...».

Более «дипломатичная» позиция МЦР сделала ее и более уязвимой. Если во всем виноват диакон Кураев, то логично призвать Патриарха к вразумлению одного лишь меня, и тогда незачем тут же выражать надежду на то, что «очередной Архиерейский Собор Русской Православной Церкви исправит ошибку вышеупомянутого Определения» (письмо Г. Печникова).

Надежды МЦР на то, что Патриархия «одумается», дистанциируется от «низшего церковного чина», находящегося «в болезненном раже», и дезавуирует решение Собора, кажется, исчезли 29 мая 1995 года. В этот день митрополит Кирилл, председатель Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, ответил на письмо Г.М. Печникова. В письме Митрополита говорится:

«Наша Церковь ни в коей мере не берется судить о достоинствах культурного и художественного наследия семьи Рерихов, равно как не пытается оценивать живопись Николая Константиновича. Но мы обязаны высказать точку зрения Церкви на учение, претендующее быть новым откровением для мира, и тем предостеречь неискушенного человека, не получившего в силу существовавших запретов нормального христианского воспитания, от уклонения от истинного пути святоотеческого богопознания... Именно поэтому Архиерейский Собор, руководствуясь учением Господа нашего Иисуса Христа, следуя Святому Преданию и многовековым традициям нашей Церкви, указал в своем Определении на несовместимость «Учения Живой Этики» с Православием, а ее последователей назвал отлучившими самих себя от Церкви».

Итак, соборная оценка рериховского учения как религиозного и несовместимого с христианством, подтверждена. Более того, Митрополитом подтверждено, что последователи этого учения, то есть конкретные люди, отлучены от Церкви (своей волей или решением церковной иерархии – в данном случае просто неважно).

Однако остался не освещенным тот вопрос, на который сугубо упирают рериховцы: отлучены ли от Церкви давно умершие основатели их движения?

В аналогичном письме, отправленном митрополитом Кириллом В. Сидорову, содержится несколько двусмысленная формулировка:

«В Определении Собора речь шла о православной оценке учений, а никак не об отлучении покойных Н.К. и Е.И. Рерих и Е.П. Блаватской от Церкви, которые к ней и не принадлежали».

Верно, что эти лица перестали принадлежать к Церкви ранее Определения Собора. Но неверно, что они вообще никогда не были членами Церкви. Все они были людьми, крещеными в Православной Церкви. Хотя бы в отрочестве у них были годы, когда они достаточно сознательно исповедовали Православие и участвовали в церковных богослужениях.

Кроме того, Рерихи и в зрелые годы иногда декларировали свою связь с Церковью. Более того, в среде своих учеников и читателей они усиленно куль­тивировали миф о том, что «семья Рерихов дружила со святым Русской Православной Церкви Иоанном Кронштадтским, который был духовником матери Е.И. Рерих». По словам Н.К. Рериха, и в годы эмиграции у него был православный духовник.

Тем не менее в их жизни, очевидно еще в молодости, обозначился момент, когда оккультная практика духообщения поставила их вне Церкви.

И если признано, что вне пределов Церкви находятся обычные сегодняшние еретики, то очевидно, что не могут находиться в Церкви те люди, которые сами создали еретическое антицерковное учение. В самом деле, как можно говорить об отлучении от Церкви рядового еретика, если его ересиарха Церковь продолжает поминать как свое чадо? Разделял ли Николай Рерих учение «Живой Этики»? Несомненно. Значит – и к нему приложимы слова соборного Определения: «Люди, разделяющие учения этих сект и движений, отлучили себя от Православной Церкви». Это отпадение произошло в реальной духовной жизни семьи Рерихов задолго до Определения Собора. Соборное Определение лишь высветило происшедшее.

Кроме того, даже с юридической точки зрения Рерихи были отлучены от Церкви много раньше 1994 года и не посмертно, а при жизни. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви за границей в 1932 году высказал прямое суждение о теософии: «Указав на вредную деятельность масонства, мы не можем не упомянуть о столь же гибельных учениях и организациях, сродных с ним по духу и направлению, находящихся с ним в тесной связи и зависимости от него, таковы: теософия, антропософия... К глубокому нашему сожалению, эти общества имеют широкое распространение среди нашей эмиграции. Посему мы и почитаем своим долгом предупредить нашу русскую паству от столь опасных учений и организаций и призываем всех наших духовных чад не иметь с ними никакого общения. Принимая во внимание все вышеизложенное, Священный Собор определил:

1. Осудить масонство как учение и организацию враждебную христианству и революци­онную, направленную к разрушению основ национальной государственности.

2. Осудить также и все сродные с масонством учения и организации, теософию, антропософию...

4. Вменить в обязанность пастырям Церкви спрашивать приступающих к исповеди – не разделяют ли они этих учений, и если окажется, что разделяют, то разъяснять таковым, что участие в указанных организациях несовместимо с званием христианина, что таковые должны или решительно отказаться от масонства и сродных с ним учений, или, если этого не исполнят, не будут удостаиваться Св. Причащения, а при дальнейшей нераскаянности будут отлучаться от Св. Церкви».

Стоит обратить внимание рериховцев на то, что Русская Церковь в эмиграции ни по каким основаниям не может рассматриваться как «господствующая» или «государственная». У нее не было никаких способов воздействия на светские власти и никаких путей воздействия даже на русскую эмиграцию, кроме слова. Это, собственно, церковный акт, и видеть в нем «инквизиторство» или «гонение» можно лишь при обладании изрядной фантазией.

Поскольку Рерихи жили вне России и по большей части в Азии, где не было епархий Московской Патриархии, то в церковном отношении они относились к Русской Зарубежной Церкви. Так что Успение 1932 года, а не Рождественский пост 1994-го является временем официального разрыва Православной Церкви и Рерихов.²⁷⁹

Но вновь подчеркну – внутренняя связь с Церковью прервалась у Рерихов значительно раньше даже 1932 года...

Что же касается нынешних последователей учения Рерихов, то для них отлучение от Церкви означает, что люди, ранее крещеные в Православной Церкви, но затем начавшие проповедовать и разделять теософские взгляды, как отлученные от Церкви, не могут прибегать к спасительной благодати церковных таинств. Если они не принесут покаяния и не обратятся к искреннему исповеданию всецелого и неповрежденного православного учения, они не допускаются к Причастию, они не могут быть восприемниками (крестными) при крещении, не могут быть поминаемы в церковных молитвах, а также лишаются церковного погребения и отпевания. Переступить порог православного храма такие люди могут, лишь если они пришли для покаяния. Если даже такие люди сами считают себя христианами и дерзают приступать ко Святому Причащению – благодать Христова не освятит их сердца, но послужит им во осуждение. Поминать имена этих людей на литургии как за здравие, так и за упокоение их душ невозможно.²⁸⁰

Впрочем, здесь нужно одно уточнение. Раньше я сказал, что посмертное церковное отлучение не может сказаться на загробном состоянии души ересиарха. Теперь можно сделать здесь некоторое пояснение. Дело в том, что церковное предание различает два суда Божиих – один частный, непосредственно после разлучения души и тела. И второй – общий – при конце времен, по воскресении мертвых. При этом Последний Суд мыслится как более «мягкий», чем первый. На нем может быть оправдан тот, кто был осужден ранее. Те молитвы, которые земная Церковь возносила об усопших в промежутке между их смертью и моментом воскресения, могут укрепить ту душу, которой недоставало собственной праведности, и христианин может быть в итоге оправдан не сам по себе, но именно как член торжествующей Церкви Христовой. Согласно церковному преданию, Церковная полнота в последний день сможет спасти и освятить собою всех, не отпавших от нее (то есть не имевших к минуте окончания земной жизни нерас­каянных смертных грехов). Соборное Определение об отлучении от Церкви, естественно, делает такую надежду уже невозможной. Литургические молитвы церковного народа об упокоении этих людей прекращаются. Другое дело, что эта надежда вообще распространяема лишь на людей, умерших пусть и не в личном подвиге святости, но по крайней мере в мире с Церковью и со Христом.

Рерихи жили вне Церкви и умерли вне нее. Собор не посылает их в ад. Он просто предупреждает еще живых людей, творящих свою судьбу: не рискуйте, идя их путем.²⁸¹

Определение Собора лишило их некоторой толики внутреннего комфорта: ведь так уютно было заниматься тантризмом, считая себя истинно православным и учеником преп. Сергия Радонежского. Они, пожалуй, даже «разочаровались» в Церкви. Что ж, христианство вообще время от времени разочаровывает людей. Так Христос разочаровал стражников Своим Воскресением. Так апостолы огорчили язычников своей проповедью. Так Архиерейский Собор огорчил Международный Центр Рерихов вместе с Ассоциацией «Мир через Культуру».

Не возмущайтесь, господа рериховцы, и не сердитесь. Если вы действительно «миряне» – лучше покайтесь.

Для того, чтобы помочь людям, прельщенным теософией, вернуться к действительному Христу, к тому Христу, Который открыл Себя через подвиг Голгофы и через свидетельство Евангелий, Церковь говорит: «дорогие братья, вы сейчас находитесь вне Христа, вне Церкви».

Вы попали в секту сатанистов. Пока вы слышите лишь разговоры о «Культуре», «Свете», «Мире» и «Космосе». Но это лишь прикрытие. «Посвященный» император Юлиан Отступник до прихода к власти также выдавал себя за христианина и даже принял рукоположение в церковный сан чтеца. Когда же он скинул маску, оказалось, что под нею скрывалась отнюдь не «веротерпимость».²⁸²

И сегодняшние «эзотерики» без всякой искренности говорят о своем единстве с христианством. Вас обманывают.

Вам сказали, что вы просто знакомитесь с «духовным наследием великих деятелей русской культуры». Но хотя бы пролистайте теософскую «библию» – «Тайную Доктрину» Е.П. Блаватской. И вы заметите, что на самом деле вы попали в кружок по изучению каббалистики. Вы втянуты в эксперимент под названием «слияние Вед с Каббалою» (Агни Йога, 92). Действительно, в головах теософов слились индуизм и иудаизм. Но при чем же здесь «русская культура»?!

Те книги, послушание которым хотят вам привить, в конце концов приведут вас к согласию с почитанием Люцифера. «Закон Кармы», которому вас учат, одна­ды откроется для вас в своем «полуэзотерическом» содержании: «Люцифер есть божественный и земной свет, «святой Дух» и «Сатана»... есть Карма Человечества».

Этот абзац Блаватская упреждает пассажем: «Таким образом, для непосвященного Астральный Свет может быть Богом и Дьяволом одновременно – Demon est Deus inversus».

И если это, по признанию Блаватской, не более чем приближение к последним тайнам теософии, если это то, что может быть сказано «непосвященному» (при условии, если он вдруг дочитается до 1598-й страницы «Тайной Доктрины»), то какие же глубины сатанинские разверзнутся перед вами, если и далее вы будете идти путем Агни Йоги?!

Осознайте свое действительное положение и, поняв его трагичность, уже с предельной ответственностью сделайте свой выбор: Вы с христианами или с оккультистами. Только делая этот выбор, не забудьте обратиться ко Христу. Помолитесь Ему: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго"».

«1. Освященный Архиерейский Собор имел суждение об антицерковной деятельности монаха Филарета (Денисенко), лишенного всех степеней священства Судебным деянием Архиерейского Собора от 11 июня 1992 года и предупрежденного Архиерейским Собором 1994 года о том, что «в случае продолжения... бесчинства он будет отлучен от Церкви через анафематствование».

Освященный Архиерейский Собор вынужден ныне со скорбью констатировать, что монах Филарет не внял обращенному к нему от лица Матери-Церкви призыву к покаянию и продолжал в межсоборный период раскольническую деятельность, которую он простер за пределы Русской Православной Церкви, содействуя углублению раскола в братской Болгарской Православ­ной Церкви и принимая в общение раскольников из других Поместных Православных Церквей, преступно пренебрегая обоснованным прещением со стороны законной церковной власти – лишением сана, он продолжал совершать святотатственные «богослужения», в том числе и кощунственные лжехиротонии; не имея священного сана, монах Филарет, к соблазну многих, дерзнул наименовать себя «патриархом Киевским и всея Руси-Украины», в то время как древнюю Киев­скую кафедру правомерно занимает канонический Предстоятель Украинской Православной Церкви в сане митрополита; монах Филарет не прекратил возводить хулы на епископат, духовенство и верных чад Украинской Православной Церкви, пребывающей в каноническом общении с Русской Православной Церковью и через нее со всей Вселенской Православной Церковью, продолжая наносить своими преступными деяниями урон Православию на Украине.

Ввиду вышесказанного Освященный Архиерейский Собор на основании 28 Апостольского правила, гласящего: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, праведно за явныя вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученнаго, таковый совсем да отсечется от Церкви», а также правил Сардикийского Собора 14-го, Антиохийского Собора 4-го, святого Василия Великого 88-го, единогласно определяет:

Отлучить монаха Филарета (Михаила Антоновича Денисенко) от Церкви Христовой. Да будет он анафема пред всем народом.

2. Освященный Архиерейский Собор, ввиду отсутствия покаяния со стороны монахов Иакова (Панчука) и Андрея (Горака), участвующих в преступной раскольнической деятельности бывшего монаха Филарета, еще раз призывает их к покаянию и прекращению кощунственных бесчинств и предупреждает, что в противном случае они будут отлучены от церковного общения через анафематствование.

3. Освященный Архиерейский Собор, радея о заблудших, вовлеченных в раскол бывшим монахом Филаретом, напоминает всем, дерзающим иметь с ним общение в молитвах, о том, что, по святым канонам, и они в случае, если не прервут такового общения, подлежат отлучению от Церкви. В 88-м правиле святитель Василий Великий, обращаясь к запрещенному им в служении пресвитеру Григорию, предостерегает: «Аще же, не исправив себя, дерзнешь коснуться священнодействия: то будешь анафема перед всем народом, и приемлющие тебя будут отлучены от всея Церкви».

4. Освященный Архиерейский Собор извещает Предстоятелей Поместных Православных Церквей о состоявшемся отлучении от Церкви через анафематствование бывшего монаха Филарета (Михаила Антоновича Денисенко)».

«Освященный Архиерейский Собор имел суждение об антицерковной деятельности Глеба Павловича Якунина, лишенного священного сана Определением Священного Синода от 8 октября 1993 года и предупрежденного Архиерейским Собором 1994 года о том, что «в случае продолжения бесчинного ношения иерейского креста и священнических одежд... будет поднят вопрос об отлучении его от Церкви».

Освященный Архиерейский Собор констатирует, что Глеб Павлович Якунин не внял обращенному к нему призыву к покаянию и прекращению бесчинств, продолжал кощунственно носить священнические одежды, вступил в общение с раскольническим образованием лишенного всех степеней священства монаха Филаре­та (Денисенко), ныне отлученного от Церкви, продолжает возводить хулы на епископат, духовенство и верных чад Матери-Церкви, тем нанося ей ущерб.

Освященный Архиерейский Собор, расследовав антицерковную деятельность бывшего священника Глеба Якунина, на основании 28-го Апостольского правила, гласящего: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, праведно за явныя вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученнаго, таковый совсем да отсечется от Церкви», – а также 10-го правила Карфагенского Собора («Аще который пресвитер, противу епископа своего возгордясь, сотворит раскол, да будет анафема»), 14-го правила Сардикийского Собора, 4-го правила Антиохийского Собора, 13-го правила Двукратного Собора и 88-го правила святого Василия Великого, единогласно определяет:

Отлучить Глеба Павловича Якунина от Церкви Христовой. Да будет он анафема перед всем народом».

«Освященный Архиерейский Собор, рассмотрев деятельность запрещенных в священнослужении клириков – архимандритов Валентина (Русанцова), Адриана (Старины) и игумена Иоасафа (Шибаева), констатирует следующее:

Архимандрит Валентин (Русанцов), запрещенный в священнослужении в 1990 году архиепископом Владимирским и Суздальским Валентином, пренебрег правомерным прещением законной церковной власти, продолжая совершать бесчинные «священнодействия»; вслед за тем он был принят в общение Синодом «Русской Православной Церкви за границей» и незаконным образом хиротонисан «во епископа» для служения на канонической территории Русской Православной Церкви. В 1995 году, ввиду его образа жизни, несовместимого с монашеством и священным саном, он был запрещен в служении тем же Синодом, но пренебрег и этим запрещением, объявив себя главой «Российской Православной Свободной Церкви». Запрещенный в священнослужении архимандрит Валентин не внял неоднократным увещеваниям своего правящего архиерея, архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия, принести покаяние и вернуться в лоно Матери-Церкви, продолжая раскольническую деятельность, совершая кощунственные лжехиротонии и тем умножая раскол.

Архимандрит Адриан (Старина), запрещенный Святейшим Патриархом в священнослужении за отказ подчиниться выданному ему указу, продолжал кощунственно совершать «богослужение» и вести жизнь, несовместимую с монашеским званием, неоднократно переходил из одной раскольнической юрисдикции в другую. В феврале 1994 года он был святотатственно «хиротонисан во епископа» монахом Филаретом (Денисенко), ныне отлученным от Церкви. Одним из последних его преступных деяний явилось кощунственное действо «коронации» лица, именующего себя императором Николаем III.

Раскольническую деятельность осуществляет и запрещенный в священнослужении архиепископом Курским и Белгородским Ювеналием за учинение раскола игумен Иоасаф (Шибаев), в настоящее время именующий себя «епископом Белгородским и Обоянским», каковой «сан» он получил от отлученного ныне от Церкви бывшего монаха Филарета.

Исследовав антицерковные деяния запрещенных в священнослужении клириков – архимандрита Валентина (Русанцова), архимандрита Адриана (Старины) и игумена Иоасафа (Шибаева), Освященный Собор определил:

1. Извергнуть из сана архимандрита Валентина (Русанцова) , архимандрита Адриана (Старину) и игумена Иоасафа (Шибаева) и лишить их всех прав, связанных с пребыванием в клире, на основании 13-го правила Двукратного Собора, гласящего: «Аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборного исследования и разсмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах на литургиях, по церковному преданию: таковый да подвергнется извержению, и да лишится всякия священническия чести».

2. Призвать вышеозначенных лиц к покаянию и предупредить, что в случае нераскаяния они будут отлучены от Церкви».

«Bаше Высокопреосвященство!

Как происходил Собор, каковы результаты, и как Вы оцениваете в целом его работу?

Архиепископ Сергий: Были приняты известные решения по бывшему митрополиту Филарету и по бывшему священнику Глебу Якунину – эти решения, вопреки всяческим измышлениям, носили не политический, а церковный характер. Беда в том, что бывший митрополит Филарет связал свою деятельность с политикой. В результате мы имеем губительное нестроение и для Церкви, и для государственности Украины в целом.

Глеб Павлович Якунин также избрал свой путь. Он заявил, что он уже не просто священник, что вовлечен сильно в политическую игру и поэтому не может оставлять своих политических партнеров (вот такое отношение к пастырскому долгу). После запрещения в священнослужении и снятия сана он продолжал совершать богослужения, войдя в лжеюрисдикцию бывшего митрополита Филарета, этим самым подчеркивая свою раскольническую роль. Я не буду здесь распространяться относительно так называемого «Киевского Патриархата», думаю, это все достаточно очевидно. Но эти его поступки еще раз подчеркнули его неверное искание истины – не там он ее искал.

Нам, конечно, очень было жалко принимать решение об анафеме. Многие из нас творили крестное знамение перед тем, как прийти к такому решению. Это было очень глубокое духовное переживание.

Также было принято решение Собора о бывшем Суздальском архимандрите Валентине и об архимандрите Адриане – их лишили сана (ранее они были только под запрещением, что дает им возможность раскаяться в раскольнической деятельности и вернуться в лоно Матери-Церкви в достоинстве мирянина). Если этого раскаяния не будет, то вероятно, они также будут извержены из Церкви и станут они для нас «как язычники и мытари"».

Православие есть вера одновременно и милующая, и строгая. Одним из явственных свидетельств этого служит то, как ветхозаветное проклятие превратилось после пришествия Христа в мир в отлучение от Церкви. Казалось бы, неверующему причастие и ни к чему; но то, какую бурю чувств анафема вызывает у подвергшегося ей, наилучшее доказательство ее внемирной действенности.

Наш сборник разбит на четыре раздела. В первом находится статья Игнатия Брянчанинова «Слово в Неделю Православия». Во второй – обширная монография протоиерея К. Никольского, вышедшая в конце прошлого столетия и вобравшая в себя почти что все сведения о чине Православия, включившего анафематствования от зарождения этого чина и до начала нашего века, когда анафема кое-кому казалась уже отжившим явлением. Но новейшие смуты кончающегося на глазах последнего века второго тысячелетия Христова вновь возвратили ей ушедшую было мощь и насущность. Неравнозначным актам анафемы в Русской Православной Церкви XX столетия отданы все шесть глав третьей части сборника. Открывается она документальной историей отлучения Льва Толстого. Многим она знакома понаслышке, но почти никому – по подлинникам. В четвертой части приводится полный текст чина Православия

В данном собрании опущена эпопея с так называемыми «имяславцами», появившимися незадолго до Октябрьского переворота в среде русского монашества на Афоне и Кавказе. Там дело до отлучения не дошло: зачинщики брожения умов были лишены на время права священнослужения, им пригрозили, в случае закоснения в заблуждении, церковным судом. Но потом началась первая мировая война, и некоторым из них священнодействие было вновь позволено. Ободрившись, они попробовали было вовсе оправдаться на Поместном Соборе 1917‒1918 годов, но, против ожидания, временное разрешение запрещения было упразднено, вопрос передан на рассмотрение (так и не состоявшееся по условиям времени) комиссии Собора, а акт чрезвычайной осторожности подписан во главе прочих в октябре 1918 года Патриархом Тихоном.

Первые же безобразия обнаглевшей советчины нарвались на анафематствования Святейшего Патриарха, взошедшего на вновь оживший всероссийский престол: одно связано с отделением государства от Церкви, а с тем и от совести; а второе – со святотатством под видом помощи голодающим.

Делом жизни следующего послесинодального Святейшего Патриарха – Сергия, было просто выживание, тогда было не до тонкостей вероисповедания. Но уже из уст его преемника Алексия I в ходе поднявшихся было хрущевских гонений оглушительно для предателей прозвучало слово отлучения в 1960-м году.

Можно было бы подумать, что в затхлые «застойные» времена власть решила немного отступиться, а с тем и церковная жизнь поутихла. Ин как бы не так: о новых поползновениях по дальнейшему ущемлению веры свидетельствует любопытнейшая, к сожалению, затерявшаяся среди нынешнего пышного книгоиздания малотиражная работа М.В. Шкаровского «Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943‒1964 годах. От «перемирия» к новой войне», вышедшая в городе на Неве в 1995 году тысячным тиражом и почти тотчас сделавшаяся библиографической редкостью. На странице 189 здесь приводится, например, «характеристика»-донос питерского уполномоченного по делам религий на тогдашнего его подопечного, митрополита Пимена, впоследствии Патриарха. Среди ритуальных похвал вдруг возникает обида на то, что во всем прочем внешне покорный владыка восстановил «так называемый» чин Православия и упорно не желает его забросить... А ведь частью этого чина и являются столь нелюбезные сердцу богоборцев анафемы, пусть по сю пору и произносимые скрыто в сердце.

Наконец, нынешний Первосвятитель Алексий II, получивший руль церковного корабля из мудро сохранивших его в годы соблазнительной тихости рук предшественника, принужденный взяться первым делом за возрождение поруганных святынь, не оставил в стороне и строгость устава. Именно при нем прозвучали уже три грозных Соборных прещения: во время смуты 1993 года тем, кто прольет невинную кровь; в 1994 году – христоборцам-сектантам; и в 1997-м – раздорным раскольникам и расстригам, нарушающим чин. Причем в последнем случае поступлено не как с великим, но заблудшим Толстым, которому было указано на самоотлучение его от Вселенского Православия, а внятно и троекратно произнесено в Неделю Православия по всем Патриаршим храмам в мире: «ДА БУДУТ ОНИ АНАФЕМА ПРЕД ВСЕМ НАРОДОМ!» А засим загодя объявлено предупреждение и следующим негодникам, норовящим подпасть под ту же клятву.

Пока еще не воссоединившаяся с Матерью-Церковью Русская Зарубежная Православная Церковь в 1983 году предала особой анафеме движение экуменизма. Однако, хотя на Родине настроение в данном вопросе во многом сходное, последний Архиерейский Собор постановил отложить окончательное решение его до межправославного обсуждения.

Новейший пример применения анафемы к противникам святой Церкви – отлучение архиепископом Волгоградским и Камышинским Германом указом от 30 апреля 1997 года за грубое вмешательство в хозяйственную деятельность епархии прокурора области. Оно гласит: «Данною мне Апостольской властью архиерея Волгоградской епархии настоящим я призываю господина Шестопалова покаяться в своем грехе перед Богом и людьми и до времени покаяния отлучаю его от Святой Церкви. И да не будет он пускаем в храм Божий, и да не будет упомянут ни о здравии, ни о упокоении, и да обратятся злые дела его на главу его, и да отвратится от него каждый православный христианин... если он не раскается». Любопытно, что заявляющий себя безбожником чиновник необычайно возмутился своим недопущением ко святому причастию (в чем его тотчас же поддержала левая печать, в том числе франко-американская «Русская мысль»).

Видимо, страшно даже атеисту впасть в руки Бога Живого!

Вот в том-то и смысл чина Торжества Православия, величающего праведников прошлого, славящего святителей настоящего и анафематствующего недостойных всех времен и народов. Недаром же новоявленные старатели «очищения» церковного богослужения, «перевода» с древнеславянского отнюдь не на русский, а на корявый советский, рьяные супротивники всенародного почитания царской семьи и новомучеников российских делают одновременно все, чтобы не дать возродить во всей полноте в первое воскресенье Великого поста возглашение анафем. Сами отлучившие себя от полноты Православия, чуют они всем трепещущим составом своим, что не по ним звучит вечная память и многолетие. Их кличет иное...

Петр Паламарчук