Легализация абортов, произошедшая впервые в новейшей истории в Советской России в 1920 году, воспринималась православными христианами как узаконенное убийство, вопиющее преступление против Бога и человека. Это неприятие абортов проявлялось на протяжении всей советской эпохи, несмотря на гонимое положение Церкви. В постсоветские десятилетия был, наконец, поднят вопрос о возвращении нерожденным детям права на жизнь, попираемого в современном мире.
В статье делается обзорный экскурс в историю церковного антиабортного движения и рассказывается об особенностях деятельности движения в современной России.
Борьба христиан за право детей в материнской утробе на жизнь (исторический очерк)
Глеб Сергеевич Лихоткин,
координатор движения за запрет абортов «Воины жизни»,
Санкт-Петербург, Gleb@abortamNET.ru
Григорий Дмитриевич Иванов, Санкт-Петербург
К концу XX века во всех странах, где православные христиане составляют большинство верующих, были узаконены аборты. Тем самым государства, бывшие некогда христианскими, отказались от признания за зачатым ребенком человеческого достоинства и права на жизнь. Как будет показано в настоящей работе, именно вопрос о праве на жизнь ребенка в материнской утробе стал одним из главных предметов разногласий между Церковью и светскими властями везде, где Церковь заметным образом представлена в общественной жизни.
Хотя в Европе точка зрения, что аборты должны быть узаконены, начала доминировать только во второй половине XX века, христианская Церковь уже сталкивалась с подобной ситуацией на заре своего существования. Во всем языческом мире широко практиковалось убийство детей как после, так и до рождения. Римское право включало «Patria potestas» – власть отца над детьми, в том числе над их жизнью и смертью[1]. Если семья решала, что не будет заниматься воспитанием ребенка, то его просто выбрасывали. На окраинах большинства римских городов были специальные высоты или стены, куда относили ребенка, чтобы оставить его умирать. В житии святителя Василия Великого упоминаются некие сагаи (sagae), действовавшие в Кесарии и соседних областях: они торговали абортивными снадобьями и делали женщинам, не желавшим вынашивать ребенка, хирургические аборты. Детские останки продавались в Египет, где их использовали для изготовления косметики. Ремесло сагаев издавна считалось вполне законным[2].
Еще будучи сама гонимой, Церковь начала противодействовать существующему положению дел: христиане подбирали брошенных детей, давали им приют и воспитание[3]. Первый христианский император, Константин Великий, значительно ограничил Patria potestas, приравняв убийство сына собственным отцом к обыкновенному убийству[1]. Выбрасывание новорожденных уже происходило гораздо реже, чем при власти язычников. Этот обычай, как и гладиаторские бои[4], был ликвидирован усилиями христианского духовенства. Немало потрудился над этим святитель Василий Великий из Кесарии, который проповедовал о святости человеческой жизни и призвал свою паству на помощь женщинам, испытывающим нужду в связи с беременностью и рождением детей. Архиепископ Кесарийский развернул по всей епархии просветительскую работу: анафематствовал сагаев, организовал общественные акции протеста против египетских торговцев, наживающихся на детских останках. Вместе с несколькими диаконами после всенощной службы святитель собственноручно разрушил расположенную за городом старую кесарийскую гробницу, которая служила местом детоубийств. Такие открытые действия могли стоить ему положения, что архиепископ, безусловно, понимал[2].
В своем каноническом послании святитель Василий Великий постановил: «Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства. Тонкого различения плода образовавшегося или еще необразованного – у нас нет. Ибо здесь полагается взыскание не только за имевшее родиться, но и за то, что навредила самой себе, поскольку жены, от таковых покушений, весьма часто умирают. К этому присоединяется и погубление плода, как другое убийство, от дерзающих на это умышленно. Впрочем, подобает не до кончины простирать покаяние их, но принимать их в общение, по исполнении десяти лет; врачевание же измерять не временем, но образом покаяния»[5].
Архиепископ Кесарийский в полной мере использовал политическое влияние своей семьи и собственный дар убеждения для криминализации детоубийства. Это принесло свои плоды. В 374 году император Валентиниан издал указ: «Все родители обязаны растить зачатых ими детей, те же, кто убивают или выбрасывают их, подлежат наказанию по закону». Впервые в истории человечества убийства детей были объявлены вне закона. Было загнано в подполье и затем исчезло ремесло сагаев и им подобных. Практика оставления, выбрасывания новорожденных была полностью искоренена[2].
Христианский взгляд на аборт как на преступное деяние служил основанием для его наказуемости, что было отражено в законодательстве европейских государств в средние века. В судебном уложении «Каролина», принятом в Священной Римской империи в 1532 году и положившем начало общему германскому уголовному праву, указывалось, что мужчина, виновный в умышленном изгнании плода беременной женщины путем насилия, пищи или напитка должен быть казнен путем отсечения головы мечом, а женщина, хотя бы она учинила это сама над собой, – путем утопления[6]. Смертная казнь за совершение аборта была установлена в Англии в 1524 году и во Франции – в 1556[7].
Соборное уложение, принятое в России при царе Алексее Михайловиче в 1649 году, предписывает «беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию»[8]. Рассматривая этот документ, специалисты подчеркивают, что русское право того времени не проводит разграничение между убийством уже рожденного ребенка и совершением аборта[9].
В общественном сознании средневековой Европы аборты были отодвинуты в область действия колдунов и ведьм. По словам Г. К. Честертона, «люди чувствовали, что злые силы особенно опасны детям»[10]. В немецком трактате по демонологии «Молот ведьм» в соответствующей главе указывается, что «ведьмы повитухи различными средствами убивают плод во чреве матери»[11], а французский юрист и политик Жан Боден в своей «Демономании колдунов», составленной в 1580 году, утверждал, что ведьмы «посвящают дьяволу зародыши, находящиеся в утробе матери»[12]. Русский писатель и этнограф В. Даль сообщал о крестьянских поверьях, где фигурирует ведьма, «которая испортит или даже выкрадет из утробы ребенка»[13].
Французская революция полностью отменила ответственность перед законом для женщин, избавившихся от плода, но через двадцать лет эта ответственность была введена вновь в уголовном кодексе Наполеона[7].
Мнение о категорической неприемлемости лишения жизни ребенка в материнской утробе настолько прочно укоренилась в представлении христианских народов, что в конце XIX века известный итальянский юрист Рафаэль Балестрини (Raffaello Balestrini) писал: «Самым верным доказательством того, что некий народ дошел до крайней точки своего падения, будут те времена, когда аборт станет считаться делом привычным и абсолютно приемлемым»[14].
Времена, о которых говорил Балестрини, наступили несколько десятилетий спустя.
Еще до революции глава партии большевиков B. И. Ленин писал в газете «Правда»: «…это нисколько не мешает нам требовать безусловной отмены всех законов, преследующих аборт <…>. Такие законы – одно лицемерие господствующих классов. Эти законы не исцеляют болячек капитализма, а превращают их в особенно злокачественные, особенно тяжелые для угнетенных масс»[15]. 18 ноября 1920 г. в РСФСР вышло постановление, подписанное наркомом здравоохранения Н. А. Семашко и наркомом юстиции Д. И. Курским, согласно которому впервые в новейшей истории дозволялось «прерывание беременности»[16].
Узаконивание абортов большевиками нельзя объяснить с точки зрения экономической выгоды, да и материальными соображениями вообще. Речь шла о создании принципиально нового общества, ради чего должен был быть разрушен сложившийся институт семьи, который рассматривался как тормоз на пути прогресса. Этой задаче была подчинена и проводимая большевиками политика «раскрепощения женщины» под лозунгом «Долой кухонное рабство!» В относящейся к 20‑м годам части воспоминаний А. Р. Трушновича мы читаем: «Своей конечной целью большевики объявили бессемейное общество. Мужчина или женщина, состоящие в браке, могли его расторгнуть в любое время. Процедура записи в ЗАГСе была тождественна временному торговому договору без взаимных гарантий. В первые годы революции, а также во время НЭПа разразилась настоящая эпидемия разводов. Бывало, что люди, счастливо прожившие 30 лет в браке, после издания декрета вдруг выясняли, что «не сошлись характерами», и разводились. Какие мотивы преобладали у женщин, не желавших иметь детей? <…> можно было услышать: “Муж не желает…” “Муж бросил…” “На что мне дети? Я работаю, кто будет с ними возиться?”»[17]. Легализация детоубийства оказалась наиболее эффективным инструментом большевиков в их борьбе с христианскими устоями и с семьей как с «малой Церковью». Поэтому не удивительно, что аборты были узаконены во всех государствах, где установился коммунистический строй[18].
Опыт действия советского законодательства, легализовавшего аборты, показал несостоятельность аргументации тех, кто выступал за эту легализацию. Ведь главным обоснованием разрешения абортов было мнение о невозможности бороться с ними путем запрета. «Если женщина захочет совершить аборт, ничто ее не остановит. Следовательно, нужно узаконить аборты, чтобы обеспечить максимально безопасные условия для всех, кто желает их совершить», – такой была и остается логика сторонников легальности абортов. Однако, если бы с абортами действительно было бы невозможно бороться путем законодательного запрета, их число в советской России не возрастало бы в разы год от года. Динамика количества абортов, «вышедших из подполья», не проявляла бы каких-то резких скачков, а колебалась в каких-то небольших пределах. В действительности же, после легализации абортов их количество стало расти поражающими темпами. Если в 1924 году в Ленинграде на 100 родов приходилось 20 абортов, то в 1927 г. – 86, а в 1931 – уже 174. С 1924 по 1927 гг. количество абортов в Москве и 13 губернских городах (Астрахани, Вятке, Ивано-Вознесенске, Костроме, Пензе, Рязани, Самаре, Смоленске, Сталинграде, Твери, Ярославле, Симферополе и Казани) возросло приблизительно в три раза[19]. Эти цифры свидетельствуют о насаждении абортного мышления и победах атеистического государства в борьбе за души людей.
Даже в условиях несвоболы Православная Церковь в СССР продолжала свидетельствовать о своем отношении к аборту как к вопиющему преступлению против божественных и человеческих законов. Один из примеров такого свидетельствования мы находим в обвинительном заключении по делу священника Алексия Никонова (1930 г.), который был впоследствии канонизирован Церковью в числе новомучеников. Согласно этому обвинению, «Никонов старался запугивать верующих и такими моментами: “Аборты делать большой грех. Советская власть позволяет убивать детей, чего никогда не было, это делают только безбожники-большевики. Гражданские брак и похороны – это временная стихия, придет время, буря стихнет, православная вера будет на своей высоте”»[20].
На всем протяжении советской эпохи Православная Церковь не смирилась с распространением абортов. Наверное, нет ни одного почитаемого православного пастыря, начиная со второй половины XX века, который не выступал бы против абортов. Здесь стоит вспомнить проповеди таких отцов как Иоанн (Крестьянкин), Ефрем Филофейский[21], Даниил Сысоев[22], и многих других. Среди уже канонизированных Церковью святых можно назвать преподобноисповедника Гавриила Тбилисского (Ургебадзе)[23], святителя Николая Сербского[24], преподобных Амфилохия Почаевского[25], Паисия Святогорца[26] и Порфирия Кавсокаливита[27]. В качестве общей линии у всех этих отцов прослеживается мысль, что за аборты неизбежно будет воздаяние в виде страданий в земной жизни, проблем с «желанными» детьми и посмертной кары для того, кто не раскается в совершенном детоубийстве.
В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви, документе, принятом Архиерейским собором в 2000 году и выражающем официальную позицию Московского Патриархата, подтверждено отношение к аборту как к греху детоубийства. К совершившим аборт снисхождение при допущении их до евхаристичекого общения допускается только в том случае, если продолжение вынашивания ребенка представляло непосредственную угрозу для жизни беременной. Также в Основах социальной концепции указывается, что «Церковь <…> неизменно почитает своим долгом выступать в защиту наиболее уязвимых и зависимых человеческих существ, коими являются нерожденные дети». При этом оговаривается, что «Если власть принуждает православных верующих <…> к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению»[28].
Наиболее емко православное отношение к легальности аборта выражено в словах прп. Паисия Святогорца: «Если евангельскую заповедь нарушает один человек, то ответственность падает на него одного. Однако если что-то противоречащее заповедям Евангелия становится государственным законом, то гнев Божий приходит на весь народ – для того чтобы его воспитать».
В 2009 году в США на собрании представителей различных христианских конфессий в Нью-Йорке было обнародовано заявление «Призыв к христианской совести», получившее известность как Манхэттенская декларация и подписанное в последующие годы сотнями тысяч американцев – католиками, православными, евангелистами. Декларация отразила обеспокоенность христиан проабортной позицией правящих кругов и распространением в западном обществе «культуры смерти», обесценивающей жизнь на всех ее стадиях. В заявлении говорилось: «Библия призывает нас защищать тех, кто не может защитить себя, вступиться за тех, кто не может самостоятельно говорить. Даже в случае опасности и ценой ущерба себе и нашим институтам, мы должны защищать жизнь наших братьев и сестер на каждой стадии развития и при любых условиях»[29].
Во времена Миланского эдикта, давшего свободу Церкви, христиане начали свою борьбу против абортов с просветительской и благотворительной деятельности. Затем, по мере усиления влияния Церкви на общество и государство, духовенство и миряне стали добиваться законодательной защиты права детей на жизнь в утробе. Похожим образом развивается православное антиабортное движение в России конца XX – начала XXI вв. Буквально сразу же после падения советской власти православные христиане начинают создавать инициативные группы и организации, которые впоследствии стали заниматься распространением просветительских антиабортных материалов и оказанием помощи беременным, испытывающим нужду. Одной из первых таких организаций стал Православный медико-просветительский центр «Жизнь», созданный в 1993 году[30]. Примерно через 15 лет, когда деятельность антиабортного движения распространилась по России в достаточной степени, а также когда успело вырасти новое поколение его участников, православные христиане, не оставляя просветительского и благотворительного направления, стали выступать с требованиями полного законодательного запрета абортов.
В настоящий момент по благословению патриарха Кирилла и более чем сотни архиереев в России собрано около 700 тыс. подписей за полный законодательный запрет абортов. Свои подписи под обращением поставили более 60 архиереев Русской Православной Церкви и сам патриарх Московский и всея Руси Кирилл[31]. Православные добровольцы планируют собрать миллион подписей и направить их президенту Российской Федерации.
Список источников и литературы
[1] Patria potestas // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
[2] George Grant. The Third Time Around: A History of the Pro-Life Movement from the First Century to the Present (Brentwood, Tenn.: Wolgemuth Publishing, 1991), 19–21. Цит. по http://www.prolife-fest.ru/publications/1/
[3] См., например, «Житие и страдание святого священномученика Климента, епископа Анкирского, и святого мученика Агафангела и прочих с ними» (память 23 января) в изложении свт. Димитрия Ростовского.
[4] Об отмене гладиаторских боев см. книгу 5, гл. 26 «Церковной истории» блж. Феодорита Кирского, «О царе Гонории и монахе Телемахе»
[5] Правила святого Василия Великого. Первое каноническое послание к Амфилохию Иконийскому.
[6] Каролина: уголовно-судебное уложение Карла V. Цит. по http://www.law-students.net/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=298&page=4
[7] Аманжолова Б. А. История правовой регламентации абортов в зарубежном законодательстве // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. XLII междунар. науч.-практ. конф. № 10(41). – Новосибирск: СибАК, 2014. Цит. По https://sibac.info/conf/law/xlii/39555
[8] Соборное Уложение 1649 года. Цит. по http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/1649/whole.htm#22
[9] Дядюн К. В. История регламентации уголовной ответственности за преступные посягательства, связанные с репродуктивными аспектами // Общество и право Выпуск № 4 (46) / 2013 Цит. по http://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-reglamentatsii-ugolovnoy-otvetstvennosti-za-prestupnye-posyagatelstva-svyazannye-s-reproduktivnymi-aspektami#ixzz4ibRLcDyQ
[10] Честертон Г. К. Вечный человек. Москва: 1991. Цит. по http://www.scienceandapologetics.org/text/271_6.htm
[11] Молот ведьм / Я. Шпренгер и Г. Инститорис — 1‑е изд. — Борисов: ОГИЗ ГАИЗ Атеист, 1932.
[12] Архим. Рафаил (Карелин). Как вернуть в семью потерянную радость.
[13] Даль В. И.О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. — 2‑е изд. — СПб.: М.О. Вольф, 1980.
[14] Цит. по «Детей казнить нельзя помиловать» свящ. Олег Булычев, http://www.pravoslavie.ru/70346.html
[15] Ленин В. И. Рабочий класс и неомальтузианство // газета «Правда» № 137 от 16 июня 1913 г.
[16] Известия ВЦИК №259 (1106) от 18.11.1920 г., стр. 2. Раздел «Действия и распоряжения правительства».
[17] Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца: 1914–1934. Москва-Франкфурт: Посев, 2004.
[18] Об истории легализации абортов в Польше см. доклад «Как закон защищает жизнь» по материалам Польской Федерации Движений в Защиту Жизни,
[19] Сакевич В. Аборт – кривое зеркало демографической политики. http://www.demoscope.ru/weekly/2003/0123/analit01.php
[20] Прот. Максим Максимов. Священномученик Алексий Никонов. Цит. по http://www.fond.ru/index.php?menu_id=370&menu_parent_id=0&person_id=1031
[21] Небольшую подборку высказываний чтимых православных духовных наставников современности см. в статье «Старцы – об абортах» Анастасии Рахлиной, http://www.pravoslavie.ru/97654.html
[22] Иерей Даниил Сысоев. Уранополитический взгляд на аборты. Цит. по http://pr-daniil.livejournal.com/33955.html
[23] Диадема старца (воспоминания о старце Гаврииле (Ургебадзе)), гл. «О грехах»: «Гнев Божий на женщинах, сделавших аборт. Кайтесь и непрерывно молитесь, чтобы Бог простил вам грех детоубийства»
[24] Свт. Николай Сербский (Велимирович). Миссионерские письма. Письмо 12. Женщине, на вопрос о воздаянии умерших
[25] Преподобный Амфилохий Почаевский. Житие и поучения. Почаев: 2003. Цит. по http://avdy-san.livejournal.com/19500.html
[26] См. Преподобный Паисий Святогорец. Слова. Том IV «Семейная жизнь», гл. «Страшный грех абортов».
[27] Прп. Порфирий Кавсокаливит. Цветослов советов. Гл. «Дети и молодежь».
[28] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви.
[29] Манхэттенская декларация: призыв к христианской совести. Цит по http://www.pravmir.ru/manxettenskaya-deklaraciya-prizyv-k-xristianskoj-sovesti-tekst-dokumenta/
[30] Православный медико-просветительский центр «Жизнь» http://www.pms.orthodoxy.ru/zhizn/about.htm
[31] РИА «Новости», Патриарх Кирилл подписал петицию против абортов, https://ria.ru/religion/20160927/1477998308.html
Комментировать