епископ Тихвинский Константин (Горянов)
Православие и культура

епи­скоп Тих­вин­ский Кон­стан­тин (Горя­нов),
ректор Санкт-Петер­бург­ских Духов­ных Ака­де­мии и Семи­на­рии, про­фес­сор

Доклад на меж­ду­на­род­ном форуме рус­ской интел­ли­ген­ции «Куль­тура и обще­ство: вза­им­ные обя­за­тель­ства на пороге нового тыся­че­ле­тия»

Доро­гие участ­ники форума!

В эти свет­лые дни, когда про­дол­жа­ется пас­халь­ное тор­же­ство, мне хоте­лось бы при­вет­ство­вать вас сло­вами: «Хри­стос вос­кресе»!

Этот побед­ный призыв имеет непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к теме нашего форума – куль­тура и обще­ство. Почему, спро­сите вы?

Многие запад­ные фило­соф­ские школы и направ­ле­ния начали свое суще­ство­ва­ние с раз­го­во­ров о смерти Церкви, про­дол­жили вер­дик­том «смерть Бога», а кон­чили смерт­ным при­го­во­ром куль­туре и обще­ству. «Закат Европы», «миро­вая скорбь», «гибель куль­туры» – вот их излюб­лен­ная песня.

В про­ти­во­по­лож­ность этим мрач­ным ате­и­сти­че­ским док­три­нам, заживо хоро­ня­щим обще­ство, куль­туру и целые народы, хри­сти­ан­ство властно и тор­же­ству­юще воз­ве­щает: «Никто да не убо­ится смерти, осво­бо­дила нас Спа­си­теля смерть. Вос­крес Хри­стос, и жизнь житель­ствует». В этих словах свя­того Иоанна Зла­то­уста Цер­ковь бла­го­слов­ляет любую и вся­че­скую жизнь, если только она дей­стви­тельно явля­ется жизнью, а не ее гре­хов­ным извра­ще­нием, не зака­му­фли­ро­ван­ной смер­тью; в том числе – при­вет­ству­ется жизнь куль­тур­ная и соци­аль­ная: в гре­че­ском ори­ги­нале пас­халь­ного слова Зла­то­уста гово­рится: «kai; bivoV politeuvetai» – «жизнь устра­и­ва­ется по обще­ствен­ным зако­нам».

К сожа­ле­нию, в обще­ствен­ном созна­нии нет-нет, да и всплы­вает старый «про­све­ти­тель­ский миф», осо­бенно попу­ляр­ный в XIX-ом и в первой поло­вине два­дца­того века, о хри­сти­ан­стве, как о темной, анти­об­ще­ствен­ной и анти­куль­тур­ной силе. На самом деле это – далеко не так. Стоит вспом­нить, что слова «культ» и «куль­тура» – одного корня, от латин­ского cultus – «взра­щи­ва­ние, забота, почи­та­ние». И это – не слу­чайно, потому что и хри­сти­ан­ство, и куль­тура идут во многом сход­ными путями – путем роста, путем зерна, путем Вос­кре­се­ния.

Можно смело ска­зать, что хри­сти­ан­ство пере­вер­нуло мир. Когда совре­мен­ники св. Иринея Лион­ского (II век) спра­ши­вали, что же нового принес Хри­стос, он, не колеб­лясь, отве­чал – все новое «omnem novitatem». В духов­ном плане хри­сти­ан­ство сокру­шало все пере­го­родки, сре­до­сте­ния, раз­де­ляв­шие чело­ве­че­ство. Стоит только вчи­таться в слова апо­стола Павла: «… обле­ки­тесь в нового чело­века, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обре­за­ния, ни необ­ре­за­ния, вар­вара, Скифа, раба, сво­бод­ного, но все и во всем Хри­стос». (Кол. 2:10-11). Конечно, это не озна­чало, что хри­сти­ан­ство соби­ра­лось ломать куль­туру каж­дого народа, заста­вить всех гово­рить на одном языке, или устра­и­вать все­об­щую урав­ни­ловку и пере­дел иму­ще­ства, но что важнее, хри­сти­ан­ство сни­мало ощу­ще­ние отчуж­де­ния, пре­вос­ход­ства, помы­ка­ния. Отныне гос­по­дин-хри­сти­а­нин перед Богом не мог рас­смат­ри­вать своего раба, как «дву­но­гое гово­ря­щее орудие», что было вполне обычно и есте­ственно для какого-нибудь языч­ника вроде Вар­рона. Под оче­вид­ным вли­я­нием хри­сти­ан­ства про­ис­хо­дит сна­чала смяг­че­ние, а затем и отмена раб­ства в сре­ди­зем­но­мор­ском мире. Жен­щина пере­стает вос­при­ни­маться как соб­ствен­ность муж­чины и полу­чает опре­де­лен­ные права. Жизнь и сво­бода детей отныне полу­чает само­сто­я­тель­ные права, неза­ви­си­мые от воли их роди­те­лей. Вообще чело­век пере­стает рас­смат­ри­ваться как вещь, как объект, пред­мет и начи­нает вос­при­ни­маться как лич­ность. Вот всего лишь неко­то­рые резуль­таты вли­я­ния хри­сти­ан­ства.

Каково же было отно­ше­ние ран­него хри­сти­ан­ства к куль­туре? При всей кри­тике амо­раль­но­сти язы­че­ского мира, при всем трез­вом виде­нии его рели­ги­оз­ных и фило­соф­ских заблуж­де­ний, ранние хри­сти­ане не соби­ра­лись уни­что­жать его куль­туру, они не были куль­тур­ными ниги­ли­стами. Еще во втором веке вели­кий апо­ло­гет Иустин Фило­соф про­воз­гла­сил сле­ду­ю­щий прин­цип: «Все хоро­шее, что ска­зано или напи­сано людьми, при­над­ле­жит нам, хри­сти­а­нам». Он учил о том, что даже языч­ни­кам было доступно неко­то­рое позна­ние Слова, Логоса, пусть неяс­ное неопре­де­лен­ное, поэтому они были пре­красны в том, что гово­рили в согла­сии с Лого­сом. Позд­нее бла­жен­ный Авгу­стин, говоря о хри­сти­ан­ском отно­ше­нии к язы­че­ской обра­зо­ван­но­сти, напо­ми­нает о при­мере древ­них Евреев, кото­рые, выходя из Египта, взяли с собой золото и серебро егип­тян. Так и хри­сти­ане, уходя из язы­че­ского мира, должны взять с собой все дей­стви­тельно ценное из его обра­зо­ва­ния, фило­со­фии, куль­туры. В резуль­тате подоб­ного отно­ше­ния в Визан­тии во многом сохра­ни­лась антич­ная тра­ди­ция, антич­ная обра­зо­ван­ность, была создана бле­стя­щая хри­сти­ан­ская куль­тура, плоды кото­рой были пере­даны Руси.

Без пре­уве­ли­че­ния можно ска­зать, что Русь роди­лась в водах Днепра более тысячи лет назад, через дар кре­ще­ния мы полу­чили под­лин­ное духов­ное Вос­кре­се­ние, и это ясно чув­ство­вали первые поко­ле­ния кре­ще­ных пра­во­слав­ных рус­ских людей. Отныне раз и навсе­гда в рус­ское созна­ние, в рус­скую куль­туру входит образ Нового Иеру­са­лима, Свя­того Града, а Рус­ская Земля осо­зна­ется как вторая Святая Земля, удел Бого­ма­тери. И в это время начи­нают выра­ба­ты­ваться основ­ные поня­тия и основы рус­ского мен­та­ли­тета, рус­ской духов­ной жизни, рус­ской куль­туры.

С обра­зом Свя­того Града нераз­рывно свя­зано такое особое рус­ское поня­тие и явле­ние как собор­ность, под­ра­зу­ме­ва­ю­щее сов­мест­ное дела­ние на основе внут­рен­него духов­ного един­ства. Оно было невоз­можно в типично язы­че­ской ситу­а­ции раз­дроб­лен­но­сти и войны всех против всех. Бла­го­даря пра­во­сла­вию в рус­ское созна­ние вошло такое поня­тие как «правда». Оно зна­чи­тельно отли­ча­ется от евро­пей­ского поня­тия «право, спра­вед­ли­вость» – jus, justitia, потому что вместе со спра­вед­ли­во­стью под­ра­зу­ме­вает и «пра­вед­ность», свя­тость, не только правду чело­ве­че­скую, но и правду Божию. Это поня­тие «правда» ори­ен­ти­ро­ванно не столько на пись­мен­ный, сколько на непи­сан­ный закон, на внут­рен­нюю пра­вед­ность, и не столько на общие зако­но­да­тель­ные поло­же­ния, сколько на личное дове­рие.

Именно бла­го­даря этому созна­нию еще в про­шлом веке «под чест­ное слово» заклю­ча­лись сделки на десятки и сотни тысяч рублей. Это поня­тие «правда» орга­нично инкор­по­ри­ро­вало в себя мило­сер­дие: Рус­ский чело­век был убеж­ден, что «милость пре­воз­но­сится над судом».

Пра­во­сла­вие внесло в рус­скую жизнь аске­ти­че­ское начало. Хри­сти­ан­ская аскеза есть упраж­не­ние в добре, в добрых делах, мыслях, чув­ствах и отсе­че­ние злых помыс­лов и поже­ла­ний. Это – выра­ботка рас­суж­де­ния и изби­ра­тель­но­сти, отбора, то, без чего поги­бает совре­мен­ная куль­тура, зады­ха­ю­ща­яся во все­яд­но­сти. И более того, это уста­новка на актив­ную, подвиж­ни­че­скую, дея­тель­ную жизнь: без этой уста­новки в нашем наци­о­наль­ном созна­нии мы не создали бы вели­кого госу­дар­ства и вели­кой куль­туры, не дошли бы до Аляски и не постро­или бы Иса­а­ки­ев­ского собора.

В рус­ском чело­веке выра­ба­ты­ва­лось трез­вен­ное, муже­ствен­ное отно­ше­ние к жизни и спо­кой­ное, достой­ное отно­ше­ние к смерти*.

С при­ня­тием хри­сти­ан­ства, в рус­ском чело­веке выра­ба­ты­ва­лась любовь к кра­соте, точнее – к пре­об­ра­жен­ной, очи­щен­ной кра­соте. Часто эта кра­сота проста и дости­га­ется немно­гими сред­ствами: посмот­рим на цер­ковь Покрова на Нерли (1164 г.): каза­лось бы – ничего осо­бен­ного. Но она столь гар­мо­нична, столь уди­ви­тельно впи­сана в пейзаж, что пред­став­ляет собой образ незем­ной кра­соты, образ гор­него града.

Я наме­ренно не говорю здесь о вещах оче­вид­ных, о том, что без Пра­во­сла­вия не было бы древ­не­рус­ской архи­тек­туры, живо­писи, нако­нец, древ­не­рус­ской лите­ра­туры. Самая пись­мен­ность – кирил­лица была при­не­сена на Русь пра­во­слав­ными мис­си­о­не­рами. Для нас сейчас важнее выде­лить харак­тер­ные черты древ­не­рус­ской куль­туры, кото­рые далее прочно вошли в рус­скую куль­туру.

Покой­ный Д. С. Лиха­чев гово­рил о «антро­по­цен­тризме» древ­не­рус­ской куль­туры. Я бы выра­зился несколько иначе: это тео-антро­по­цен­три­че­ская куль­тура, Бого­че­ло­ве­че­ская, уко­ре­нен­ная в бого­че­ло­ве­че­стве Христа. Далее, это куль­тура, постро­ен­ная на чув­стве бла­го­да­ре­ния и то, что Лиха­чев назы­вал «удив­ле­ние миром». Вот харак­тер­ное место из поуче­ния Вла­ди­мира Моно­маха: «Кто же не воз­даст хвалу и не про­слав­ляет силу Божию и вели­кие чудеса и блага, устро­ен­ные на этом свете: как небо устро­ено, или как солнце, или как звезды, и тьма и свет».

Далее эта куль­тура была прак­ти­че­ской и дидак­ти­че­ской, учи­тель­ной. Менее всего она была занята ана­ли­зом самой себя, или мыслью о мысли. Ее зада­чей было наста­вить, научить, спасти: «Научись веру­ю­щий чело­век посту­пать бла­го­че­стиво, мысли чистоту блюсти, побуж­дая себя к добрым делам Гос­пода ради». Само собой разу­ме­ется, она была нрав­ственно ори­ен­ти­ро­вана, наши предки просто бы не поняли дека­дент­ского или пост­мо­дер­нист­ского иммо­ра­лизма, или амо­ра­лизма – «по ту сто­рону добра и зла». Эта куль­тура была пока­ян­ной, испо­ве­даль­ной. Нако­нец, вся она была народ­ной, потому что ее плоды были полезны и нужны всем, вос­тре­бо­ваны всеми слоями обще­ства, ее невоз­можно раз­де­лить по клас­со­вому при­знаку. И все эти черты были след­ствием бла­го­твор­ного вли­я­ния Пра­во­сла­вия.

В этом высо­ком собра­нии нельзя не умол­чать о поли­ти­че­ской куль­туре, в част­но­сти – о вза­и­мо­от­но­ше­нии Церкви и госу­дар­ства. Несмотря на то, что вре­ме­нами их отно­ше­ния были доста­точно слож­ными и даже тра­ги­че­скими, они стро­и­лись на прин­ци­пах сим­фо­нии, изло­жен­ных в свое время в 6 новелле импе­ра­тора Юсти­ни­ана: «Суще­ствует два вели­ких дара, кото­рые Бог в своей любви к чело­веку даро­вал ему свыше – свя­щен­ство и цар­ство. Первое служит боже­ствен­ному, второе управ­ляет чело­ве­че­скими делами, однако оба про­ис­хо­дят из одного источ­ника и укра­шают жизнь чело­ве­че­ства. Поэтому, если свя­щен­ство сво­бодно от порока и обла­дает досту­пом к Богу, и если цари спра­вед­ливо и рав­но­весно управ­ляют госу­дар­ством, дове­рен­ному их заботе, то из этого про­ис­хо­дит пре­крас­ная сим­фо­ния (или бла­гост­ное созву­чие) и бла­го­по­лу­чие дару­ется чело­ве­че­скому роду». Если Цер­ковь стре­ми­лась словом и делом под­дер­жи­вать госу­дар­ство в его тяже­лые вре­мена (в борьбе с татаро-мон­голь­ским игом, а также – в Смут­ное время), то и госу­дар­ство ста­ра­лось обес­пе­чи­вать Церкви режим наи­боль­шего бла­го­при­ят­ство­ва­ния в ее вос­пи­та­тель­ных и про­по­вед­ни­че­ских трудах. В про­ти­во­по­лож­ность ате­и­сти­че­ской кон­цеп­ции отде­ле­ния Церкви от госу­дар­ства, цель кото­рой – выгнать Цер­ковь на задворки обще­ства, кон­цеп­ция сим­фо­нии под­ра­зу­ме­вает живое вза­и­мо­про­ник­но­ве­ние Церкви и госу­дар­ства, вза­им­ное соуча­стие в жизни обще­ства, есте­ственно в пре­де­лах ком­пе­тен­ции и пол­но­мо­чий каждой сторон. Бла­го­даря этой сим­фо­нии, созву­чию, мы имеем бога­тей­шую рус­скую цер­ков­ную архи­тек­туру, ико­но­пись, лите­ра­туру. Но гораздо важнее, эта сим­фо­ния давала воз­мож­ность обес­пе­чи­вать соци­аль­ный мир. Так только при­су­щими Руси были такие ситу­а­ции, когда по просьбе царя целые сосло­вия отка­зы­ва­лись от пре­тен­зий друг к другу и к пра­ви­тель­ствен­ным чинов­ни­кам.

Пет­ров­ская реформа, при всей необ­хо­ди­мо­сти изме­не­ний, яви­лась тяже­лым ударом и потря­се­нием для России и для рус­ской куль­туры в част­но­сти. Фактом оста­ется то, что рус­ский народ­ный стиль архи­тек­туры надолго зами­рает в пет­ров­ских казар­мах, рус­ская живо­пись надолго теряет свою само­быт­ность, рус­ская музыка на какое-то время ста­но­вится довес­ком ита­льян­ской. Гораздо тяже­лее было то, что теперь рус­ская куль­тура и тра­ди­ция делятся на дво­рян­скую и народ­ную, высший класс отры­ва­ется от своих корней и даже от своего языка. Именно с пет­ров­ских времен в рус­ское обще­ство входит эта страш­ная раз­дво­ен­ность: «дво­рян­ское-народ­ное», «рус­ское-ино­зем­ное», и как резуль­тат: «пра­во­слав­ное-непра­во­слав­ное, рели­ги­оз­ное-ате­и­сти­че­ское». Цер­ковь в опре­де­лен­ной сте­пени теряет свою само­сто­я­тель­ность и ста­но­вится одним из госу­дар­ствен­ных учре­жде­ний. В самих рефор­мах, а в осо­бен­но­сти манере их про­ве­де­ния, был вызов России. Не сразу, но она отве­тила на него: в духов­ной сфере – Сера­фи­мом Саров­ским, в куль­тур­ной – Пуш­ки­ным. Несмотря на все потря­се­ния, рус­ская куль­тура в своих лучших пред­ста­ви­те­лях и лучших тво­ре­ниях сохра­нила свое ядро.

Во-первых, Санкт-Петер­бург, несмотря на все усилия Петра, так и не стал «новым Амстер­да­мом», это все же рус­ский город, несу­щий в себе черты того же самого гра­до­стро­и­тель­ного облика, что и Киев и Москва, а именно – Нового Иеру­са­лима. Это выра­жа­ется во многом, в част­но­сти – в основ­ных город­ских доми­нан­тах, цен­траль­ных храмах Петер­бурга – Иса­а­ки­ев­ском Соборе, Пет­ро­пав­лов­ском соборе, Адми­рал­тей­ской церкви, обра­зу­ю­щих центр города, между кото­рыми про­те­кает Нева – живой символ, напо­ми­на­ю­щую реку жизни из Откро­ве­ния Иоанна Бого­слова.

Далее, рус­ская лите­ра­тура на про­тя­же­нии дол­гого вре­мени сохра­няла свой рели­ги­оз­ный харак­тер, свою рели­ги­оз­ную теп­лоту, а также «удив­ле­ние миром» Вспом­ним хотя бы «Утрен­нее раз­мыш­ле­ние о вели­че­ствии Божием» Миха­ила Ломо­но­сова – отца рос­сий­ской науки и поэзии:

Творец! Покры­тому мне тьмою
Про­стри пре­муд­ро­сти лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда тво­рити научи
И на Твою взирая тварь
Хва­лить Тебя, Бес­смерт­ный царь.

Или обра­тимся к гран­ди­оз­ной поэме Дер­жа­вина «Бог», напи­сан­ной им после пас­халь­ной заут­рени:

Твое созда­нье я, Созда­тель,
Твоей пре­муд­ро­сти я тварь,
Источ­ник жизни, благ Пода­тель,
Душа души моей, и Царь,
Твоей то правде нужно было,
Чтоб бездну смертну про­хо­дило
Мое бес­смертно бытие,
Чтоб дух мой в смерт­ность обла­чился,
И чтоб чрез смерть я воз­вра­тился
Отец! в бес­смер­тие Твое.

Можно много спо­рить о рели­ги­оз­но­сти Пуш­кина, но ясно одно, начи­ная с его пери­ода жизни в Михай­лов­ском он пово­ра­чи­ва­ется к народ­ной жизни и к Пра­во­сла­вию. Можно при­ве­сти мно­же­ство иллю­стра­ций, одна из них – драма Борис Году­нов. В ней мы видим тра­ге­дию небла­го­слов­лен­ной, небо­го­угод­ной власти, муче­ния нечи­стой сове­сти, не нахо­дя­щей выхода в пока­я­нии. Пара­док­сально, но факт: власть в тра­ге­дии опре­де­ля­ется отно­ше­нием к рели­ги­оз­ному, в част­но­сти, – к мона­ше­ству. Как ни странно, иде­аль­ным царем ока­зы­ва­ется Феодор Иоан­но­вич, кото­рый «на пре­столе воз­ды­хал о мирном житии мол­чаль­ника»:

Бог воз­лю­бил сми­ре­ние Царя,
И Русь при нем во славе без­мя­теж­ной
Уте­ши­лась…

Напро­тив, гума­ни­сти­че­ский акти­визм Бориса Году­нова только при­во­дит к ката­строфе и его, и его семью, и всю Россию.

Итог своей твор­че­ской жизни Пушкин под­во­дит в «Памят­нике», где гово­рит:

Веле­нью Божию, о Муза, будь послушна,
Обиды не стра­шась, не требуя венца…

И не слу­чайно Гоголь гово­рит, что в Пуш­кине «рус­ская при­рода, рус­ская душа отра­зи­лись в такой чистоте, в такой очи­щен­ной кра­соте, в какой отра­жа­ется ланд­шафт на выпук­лой поверх­но­сти опти­че­ского стекла». Эту очи­щен­ную кра­соту дало Пуш­кину Пра­во­сла­вие.

На Западе многие любят Досто­ев­ского, но за изоб­ра­же­ние стра­стей, кол­ли­зий, а не за то, чем он был истинно велик, а именно своим пока­ян­ным даром. Вспом­ним слова Сони Мар­ме­ла­до­вой Рас­коль­ни­кову: «Встань, поди, поце­луй землю, кото­рую ты осквер­нил и скажи: «Я убил». Вели­кий пока­ян­ный дар Досто­ев­ского и его обострен­ное чув­ство вос­кре­се­ния, Пасхи оду­хо­тво­ряют его про­из­ве­де­ния. Досто­ев­ский про­по­ве­до­вал ту пас­халь­ную радость, без кото­рой «чело­веку невоз­можно суще­ство­вать, а Богу быть, ибо Бог дает радость». Он пред­ви­дел гря­ду­щую рево­лю­цию в своем романе «Бесы», и, тем не менее, верил и наде­ялся, что «Россия, наш вели­кий, милый боль­ной, исце­лится и сядет у ног Иису­со­вых, и выйдут из него все бесы и бесе­нята». Хочется наде­яться, что мы при­сут­ствуем при начале этого про­цесса.

Нако­нец Лев Нико­ла­е­вич Тол­стой, ото­шед­ший от Церкви в свои позд­ние годы, в начале своего твор­че­ства питался ее соками. И совсем по-древ­не­рус­ски звучат его слова: «Для нас, с данной нам Хри­стом мерой добра и зла, нет вели­чия там, где нет про­стоты, добра и правды».

Далее, вели­кая рус­ская наука во многом удер­жала тот рели­ги­оз­ный заряд, кото­рый вложил в нее Ломо­но­сов. Можно пере­чис­лять мно­же­ство имен ученых, про­сла­вив­ших наше оте­че­ство, кото­рые были горячо веру­ю­щими людьми. Вот хотя бы неко­то­рые: В. О. Клю­чев­ский, В. В. Боло­тов, Б. А. Тураев, Д. М. Мен­де­леев, И. П. Павлов. Та син­те­тич­ность, спо­соб­ность к широ­ким обоб­ще­ниям, кото­рая харак­терна для рус­ской науки, во многом свя­зана с вли­я­нием Пра­во­сла­вия – рели­гии, ори­ен­ти­ро­ван­ной на собор­ность, соби­ра­ние, синтез.

Однако, несмотря на бла­го­твор­ное вли­я­ние Пра­во­сла­вия, мы не смогли избе­жать тра­ге­дии ате­изма XIX и XX века и, как след­ствие, тра­ге­дии рус­ской рево­лю­ции. Они свя­заны со сменой нрав­ствен­ного идеала, а точнее – с его помра­че­нием, когда, по словам Ф. М. Досто­ев­ского «пому­ти­лось сердце чело­ве­че­ское, когда цити­ру­ются фразы, что кровь осве­жает, когда вся жизнь про­по­ве­ду­ется в ком­форте». К началу XX века в элите России, ее, так назы­ва­е­мой интел­ли­ген­ции, пра­во­слав­ный нрав­ствен­ный идеал духов­ного муже­ства, вклю­ча­ю­щего в себя тер­пе­ние и сми­ре­ние, идеал духов­ного дела­ния и посте­пен­ного, тер­пе­ли­вого совест­ного стро­и­тель­ства жизни, трез­во­сти и нетре­бо­ва­тель­но­сти, скром­но­сти, нес­тя­жа­тель­но­сти, незло­бия, этот идеал сме­нился нетер­пе­ли­вой жаждой успеха (любой ценой), ком­форта (у неко­то­рых – для всех, а чаще – для избран­ных), соци­аль­ной злобой, жаждой мести, фан­та­сти­че­скими меч­тами о все­об­щем бла­го­ден­ствии, (даже если оно постро­ено на крови), короче говоря – иде­а­лом, навя­зан­ным нам с Запада. Страш­ной ценой запла­тили мы за эту смену цен­но­стей – тремя рево­лю­ци­ями, двумя про­иг­ран­ными вой­нами, граж­дан­ской войной, двумя искус­ствен­ными голо­дами (каждый – по 6 мил­ли­о­нов чело­век), кол­лек­ти­ви­за­цией, посто­ян­ным тер­ро­ром – в общей слож­но­сти Россия отдала за соци­а­ли­сти­че­ский экс­пе­ри­мент 65 мил­ли­о­нов чело­век, не считая воен­ных жертв в 27 мил­ли­о­нов. В годы рево­лю­ции, граж­дан­ской войны и ком­му­ни­сти­че­ского тер­рора Цер­ковь делала все, что могла для обра­ще­ния обще­ства и народа к пока­я­нию, к отрезв­ле­нию от того кро­ва­вого дур­мана, кото­рый повис над Русью. Цер­ковь при­зы­вала заблуд­ший мир ко Христу, к сове­сти и жизни не только словом, но и делом – жиз­нями тысяч и тысяч муче­ни­ков и испо­вед­ни­ков, постра­дав­ших за Пра­во­слав­ную веру. По послед­ним под­сче­там по цер­ков­ным делам про­хо­дило и постра­дало не менее мил­ли­она чело­век, в 1937–1938 годах было рас­стре­ляно не менее 150 000 свя­щен­но­слу­жи­те­лей и актив­ных при­хо­жан, тех, кто пред­по­чел смерть отре­че­нию. В годы Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны, когда на время рухнул фасад соци­а­ли­сти­че­ского интер­на­ци­о­на­лизма и обна­жи­лись под­лин­ные основы бытия рус­ского народа и рус­ской госу­дар­ствен­но­сти, Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь внесла неоце­ни­мый вклад в победу над оккульт­ным язы­че­ским нациз­мом. Несмотря на гоне­ния и закры­тия храмов во вре­мена Хру­щева, при­тес­не­ния во вре­мена Бреж­нева, Цер­ковь выжила и досто­яла до вре­мени «пере­стройки». Ибо в под­со­вет­ском бытии, «под глы­бами» сохра­ня­лись свет­лые ручьи, свет­лые начала пра­во­слав­ной куль­туры, пра­во­слав­ной нрав­ствен­но­сти, пра­во­слав­ной веры. Без них мы не одо­лели бы фашист­скую Гер­ма­нию со всей Евро­пой, не дошли бы до Бер­лина. Сви­де­тель­ство тому – имена и деяния многих, в част­но­сти – Анны Ахма­то­вой, Миха­ила Несте­рова, Павла Корина, Алек­сандра Сол­же­ни­цына, архи­епи­скопа Луки (В. Ф. Войно-Ясе­нец­кого), Вла­ди­мира Соло­ухина, Вален­тина Рас­пу­тина и многих других.

Однако нам нельзя успо­ка­и­ваться на слав­ном исто­ри­че­ском про­шлом и почи­вать на лаврах. Отно­ше­ние обще­ства к Церкви, без­условно, изме­ни­лось за про­шед­шие десять-две­на­дцать лет. Из враж­дебно-пре­зри­тель­ного или испу­ганно-удив­лен­ного оно стало либо ней­траль­ным, или бла­го­же­ла­тельно-ней­траль­ным, а в ряде слу­чаев и поло­жи­тель­ным. Конечно, это явле­ние – отрад­ное, обще­ство выдало зна­чи­тель­ный кредит дове­рия Церкви, и, тем не менее, сле­дует отме­тить, что реши­тель­ного духов­ного пере­во­рота в нашем обще­стве пока не про­изо­шло. Во многом отно­ше­ние к Церкви явля­ется праг­ма­ти­че­ским и потре­би­тель­ским: а на пери­фе­рии обще­ства свя­щен­ника вос­при­ни­мают как тре­бо­ис­пра­ви­теля, носи­теля «рели­ги­оз­ного фак­тора», соци­аль­ного работ­ника, удо­вле­тво­ря­ю­щего опре­де­лен­ные «рели­ги­оз­ные потреб­но­сти», но многие его уже не слу­шают, как учи­теля, как про­рока. Пре­тен­зию на учи­тель­ство, на про­ро­че­ство, на «вла­сти­тель­ство думами» сейчас предъ­яв­ляют кто угодно – сред­ства мас­со­вой инфор­ма­ции, поли­тики, арти­сты, (как поет иеро­мо­нах Роман – «При­оса­ни­лось племя верт­ля­вое»), писа­тели (сейчас уже в послед­нюю оче­редь). Опре­де­лен­ные силы в обще­стве стре­мятся отка­зать свя­щен­нику в праве на учи­тель­ство. От батюшки тре­буют освя­тить офис, машину (как гово­рится в чине – колес­ницу), – покре­стить ребе­ночка, чтобы не болел, в лучшем случае – повен­чать post factum, но часто его уже не слу­шают, когда речь идет о жизни и смерти, о правде Божией, как на личном, так и обще­ствен­ном уровне. И это огор­чи­тельно, прежде всего, для обще­ства. Если бы про­ти­во­бор­ству­ю­щие сто­роны в октябре 1993 года при­слу­ша­лись бы к мнению Церкви и к ее запре­ще­нию начи­нать кро­во­про­ли­тие, были бы спа­сены многие сотни жизней. О рас­стреле «Белого дома» ещё правду скажут и счёт предъ­явят.

Да, без­условно, наше обще­ство по ста­ти­сти­че­ским данным доста­точно рели­ги­озно: даже в нашем городе около 57% жите­лей счи­тают себя пра­во­слав­ными. По всей стране этот про­цент еще выше: 61%. Вся беда в том, что эта рели­ги­оз­ность часто морально и дог­ма­ти­че­ски не ори­ен­ти­ро­вана, люди, назы­ва­ю­щие себя пра­во­слав­ными, зача­стую при­дер­жи­ва­ются гру­бей­ших суе­ве­рий оккульт­ного харак­тера. Если мы возь­мем такой клю­че­вой для опре­де­ле­ния пра­во­слав­но­сти мораль­ный вопрос, как отно­ше­ние к абор­там, то из числа опра­ши­ва­е­мых только 34% счи­тают аборт грехом и убий­ством, с ними не согласны 36%, осталь­ные 30% не опре­де­ли­лись с отно­ше­нием к этой про­блеме. Между тем, от абор­тов каждый день поги­бает 10 000 детей, это – фрон­то­вые потери времен Второй миро­вой войны. Из каждых четы­рех бере­мен­но­стей пре­ры­ва­ются три. В резуль­тате смерт­ность сейчас пре­вы­шает рож­да­е­мость, и нам в пер­спек­тиве на два­дцать пять лет грозит сни­же­ние насе­ле­ния Рос­сий­ской Феде­ра­ции до ста мил­ли­о­нов чело­век и ниже. А это уже – про­блема наци­о­наль­ной без­опас­но­сти, если учесть фактор сосед­ства России с такими густо­на­се­лен­ными стра­нами, как Китай, Япония, сред­не­ази­ат­скими рес­пуб­ли­ками. Уже сейчас Сибирь и Даль­ний Восток втихую засе­ля­ются китай­цами, что будет завтра? Не сбу­дется ли про­ро­че­ство Вла­ди­мира Соло­вьева?

О Русь, забудь былую славу!
Орел дву­гла­вый сокру­шен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен!

Вот всего один пример того, как недо­ста­ток мораль­ной ори­ен­та­ции, уста­новка на искус­ственно завы­шен­ные жиз­нен­ные стан­дарты Запада (под­лень­кое выра­же­ние «пло­дить нищету») грозит самому суще­ство­ва­нию России. В тоже время мы видим как Европа на рубеже XX–XXI сто­ле­тий в лице своих поли­ти­че­ских орга­ни­за­ций, подоб­ных Евро­пей­скому Союзу, Совету Европы оста­ется наи­бо­лее про­аме­ри­кан­ским реги­о­ном в мире. Это под­твер­дила актив­ная под­держка запад­ными евро­пей­цами даже самых агрес­сивно-аван­тю­ри­сти­че­ских дей­ствий США, подоб­ных аме­ри­кано-натов­скому напа­де­нию на Юго­сла­вию.

Дефи­цит нрав­ствен­но­сти, недо­ста­ток нрав­ствен­ных прин­ци­пов остро ощу­ща­ется во всех сферах обще­ства. Отча­сти это свя­зано с бес­прин­цип­но­стью неко­то­рых пред­ста­ви­те­лей власти и кор­руп­цией, отча­сти – с настыр­ной про­по­ве­дью цинизма и амо­ра­лизма, навя­зы­ва­е­мой сред­ствами мас­со­вой инфор­ма­цией, кото­рая объ­яс­ня­ется как корыст­ными ком­мер­че­скими инте­ре­сами, так и необъ­яв­лен­ной инфор­ма­ци­он­ной войной, веду­щейся против России опре­де­лен­ными силами Запада, заин­те­ре­со­ван­ными в демо­ра­ли­за­ции Рус­ского народа, его ограб­ле­нии и сни­же­нии его чис­лен­но­сти. И как след­ствие подоб­ного дефи­цита нрав­ствен­но­сти, эко­но­ми­че­ские и соци­аль­ные реформы бук­суют, в полном объеме испол­ня­ются слова Тур­ге­нева: «Все наши пред­при­я­тия лопа­ются един­ственно от недо­статка чест­ных людей». Теперь оче­видно заблуж­де­ние «мла­до­ре­фор­ма­то­ров», они рас­счи­ты­вали на голый моне­та­ризм, «шоко­вую тера­пию», рынок, без над­ле­жа­щего соци­аль­ного, нрав­ствен­ного и рели­ги­оз­ного обес­пе­че­ния, без дли­тель­ного вос­пи­та­ния народа, без при­ви­тия ему имму­ни­тета к болез­ням рыноч­ного обще­ства. В резуль­тате вместо рынка мы полу­чили дикий восточ­ный базар, кон­тро­ли­ру­е­мый мафией чечен­ского типа, где без над­ле­жа­щего сани­тар­ного кон­троля тор­гуют, по боль­шей части, пор­че­ным и гнилым това­ром.

И зако­но­мерно встает вопрос о буду­щем России. Воз­можны два сце­на­рия. Первый и самый пес­си­ми­стич­ный. Если все будет идти, как шло прежде, то есть госу­дар­ство по-преж­нему будет устра­няться от всех обще­ствен­ных про­блем, эко­но­мика будет стагни­ро­вать и идти по пути потреб­ле­ния и рас­пре­де­ле­ния, а не про­из­вод­ства, капи­талы выка­чи­ваться из страны, а обще­ством будут управ­лять кри­ми­наль­ные круги и в почете будет бан­дит­ская мораль, то распад России с непред­ска­зу­е­мыми послед­стви­ями для всего мира неиз­бе­жен. Второй вари­ант: госу­дар­ство и обще­ство моби­ли­зу­ется, начи­нает целе­на­прав­ленно рабо­тать и выстра­и­ваться вер­ти­каль власти, пере­стают суще­ство­вать в долг и кор­мить своими ресур­сами Запад, пере­стает быть морально и рели­ги­озно индиф­фе­рент­ным, и берет на воору­же­ние хри­сти­ан­ские пра­во­слав­ные цен­но­сти. Лишь пово­рот к наци­о­нально-кон­сер­ва­тив­ной поли­тике в России, не агрес­сив­ной, но в то же время твер­дой в защите своих наци­о­наль­ных инте­ре­сов, может через какое-то время изме­нить даже ори­ен­та­цию евро­пей­ских элит. Тогда Россия не только выжи­вет, но и достиг­нет зна­чи­тель­ного про­цве­та­ния, а воз­можно и инте­гри­рует в себя мирным путем ряд бывших союз­ных рес­пуб­лик (прежде всего – Казах­стан и Укра­ину). Вос­со­зда­ние на месте рас­пав­ше­гося СССР силь­ной дер­жавы, не стре­мя­щейся к гос­под­ству в Европе, но жела­ю­щей рав­но­прав­ного парт­нер­ства с круп­ней­шими евро­пей­скими дер­жа­вами спо­собно изме­нить всю совре­мен­ную гео­ст­ра­те­ги­че­скую ситу­а­цию на Евро­пей­ском кон­ти­ненте.

Теперь воз­ни­кает вопрос: какие цен­но­сти нам сле­дует взять в два­дцать первый век и что сле­дует вос­пи­ты­вать в первую оче­редь в нашем народе? Прежде всего – это цен­но­сти пра­во­слав­ного пат­ри­о­тизма, любовь к Родине, к зем­ному Оте­че­ству, пони­ма­е­мому как образ небес­ного. Конечно, Россию надо любить трезво, не закры­вая глаза на наши беды, пороки, ката­строфы, но необ­хо­димо властно оста­нав­ли­вать и пре­се­кать глум­ле­ние над нашей Роди­ной, ее про­шлым и насто­я­щим. Насто­я­щая русо­фоб­ская кам­па­ния, раз­вя­зан­ная в части СМИ не слу­чайна, за ней стоят про­цессы гло­ба­ли­за­ции и стрем­ле­ние опре­де­лен­ных сил на Западе лишить Россию наци­о­наль­ного само­со­зна­ния, чтобы легче было ее гра­бить и мани­пу­ли­ро­вать ей. Гло­баль­ный неэк­ви­ва­лент­ный обмен, пред­по­ла­гает не только эко­но­ми­че­ское ограб­ле­ние миро­вой пери­фе­рии, но и духов­ную власть над ней – ту самую власть, кото­рой дано наде­лять авто­ри­те­том и пре­сти­жем или дис­кре­ди­ти­ро­вать. Опыт уже пока­зал, что гло­баль­ный мир – это не столько вза­и­мо­за­ви­си­мый мир, как уве­ряли нас новые либе­ралы, сколько зави­си­мый – управ­ля­е­мый из еди­ного центра.

Далее, что сле­дует вос­пи­ты­вать в обще­стве – бес­ко­ры­стие, нес­тя­жа­тель­ность и прин­цип разум­ной доста­точ­но­сти. Кор­руп­ция, погоня за нажи­вой, рва­че­ство ничтож­ного мень­шин­ства ставят нашу страну на грань эко­но­ми­че­ской и поли­ти­че­ской ката­строфы: абсо­лютно ненор­маль­ным явля­ется ситу­а­ция, когда в год из России выво­зится по несколько ее годо­вых бюд­же­тов на сытый Запад, а офи­церы Рос­сий­ской армии пус­кают себе пулю в лоб от нищеты и безыс­ход­но­сти, когда дети на уроках падают в обмо­рок от голода, а пен­си­о­неры стоят у метро с про­тя­ну­той рукой. Конечно, одними убеж­де­ни­ями Церкви и части интел­ли­ген­ции дела не испра­вишь, нужны соот­вет­ству­ю­щие зако­но­да­тель­ные меры. И, тем не менее, про­по­ведь нес­тя­жа­тель­но­сти со сто­роны Церкви может и должна дать свои плоды, при усло­вии, если она не оста­нется только в стенах храмов, а выйдет в школу, в сред­ства мас­со­вой инфор­ма­ции.

Сле­ду­ю­щее, что над­ле­жит взра­щи­вать – семей­ные цен­но­сти – ува­же­ние к роди­те­лям, любовь к детям, а также – чув­ство цело­муд­рия, непри­я­тие поло­вой раз­нуз­дан­но­сти, насаж­да­е­мой СМИ, рекла­мой, печат­ными изда­ни­ями, а теперь, к сожа­ле­нию про­ни­ка­ю­щей и в школы через т.н. про­грамму поло­вого вос­пи­та­ния. Эта про­па­ганда свя­зана со сле­ду­ю­щим поло­же­нием поли­ти­че­ской пси­хо­ло­гии: если госу­дар­ство, или обще­ствен­ные струк­туры заин­те­ре­со­ваны в уве­ли­че­нии насе­ле­ния, то насаж­да­ется культ роман­ти­че­ской любви и счаст­ли­вой семьи. Если же заин­те­ре­со­ваны в умень­ше­нии насе­ле­ния, то про­па­ган­ди­ру­ется «сво­бод­ная любовь», секс и, прежде всего, – раз­лич­ные сек­су­аль­ные извра­ще­ния. Если мы хотим оста­но­вить паде­ние чис­лен­но­сти насе­ле­ния, этой про­па­ганде необ­хо­димо поло­жить конец, и, по-види­мому, потре­бу­ется вве­де­ние опре­де­лен­ной мораль­ной цен­зуры в СМИ и в печати. Ибо сво­бода слова не есть сво­бода для скот­ства, это не есть все­доз­во­лен­ность, поскольку тогда она обо­ра­чи­ва­ется жесто­чай­шей дик­та­ту­рой бес­со­вест­ного мень­шин­ства над обще­ствен­ным созна­нием. Кстати, за подоб­ный кон­троль выска­зы­ва­ются 70% жите­лей нашего города, кото­рые просто устали от пото­ков нрав­ствен­ной грязи, хле­щу­щей в наших СМИ.

И прежде всего необ­хо­димо взра­щи­вать чув­ство любви к Богу и к чело­веку, как к образу Божию, живой лич­но­сти, а не абстракт­ному объ­екту каких-то вир­ту­аль­ных «прав чело­века». Это чув­ство брат­ства людей в Боге должно вести к соци­аль­ному миру и обще­ствен­ному согла­сию. Инстинкт кон­ку­рен­ции необ­хо­димо заме­стить чув­ством кор­по­ра­тив­но­сти, сотруд­ни­че­ства, вза­и­мо­дей­ствия. От кон­ку­рент­ной модели обще­ства, от войны всех против всех необ­хо­димо идти к синэр­ге­ти­че­ской модели. Россия, как страна, постав­лен­ная в экс­тре­маль­ные кли­ма­ти­че­ские и гео­по­ли­ти­че­ские усло­вия, просто погиб­нет, если будет суще­ство­во­вать по кон­ку­рент­ным зако­нам, при­год­ным разве что для бла­го­по­луч­ных запад­ных стран.

В этом вос­пи­та­тель­ном про­цессе, без­условно, необ­хо­димо задей­ство­вать лучшие дости­же­ния клас­си­че­ской куль­туры, прежде всего рус­ской, оте­че­ствен­ной. В меру сил сле­дует сдер­жи­вать экс­пан­сию т.н. мас­со­вой куль­туры, кото­рая часто про­яв­ляет себя как псев­до­куль­тура и анти­куль­тура. Сле­дует взять на воору­же­ние под­линно ака­де­ми­че­скую науку, памя­туя слова Тер­тул­ли­ана: «Малое знание уда­ляет от Бога, боль­шое знание при­бли­жает». Союз Церкви и науки в насто­я­щее время весьма актуа­лен в силу широ­кого рас­про­стра­не­ния псев­до­наук оккульт­ного и неоязы­че­ского содер­жа­ния – аст­ро­ло­гии, «экс­тра­сен­со­рики», «нетра­ди­ци­он­ной меди­цины» и т.д., кото­рые равно враж­дебны как под­лин­ной вере, так и под­лин­ному знанию.

Цер­ковь готова сотруд­ни­чать с госу­дар­ством и обще­ством в этом вос­пи­та­тель­ном про­цессе, весь вопрос в том, готово ли к этому госу­дар­ство и обще­ство. В насто­я­щее время этому сотруд­ни­че­ству мешают как старые предубеж­де­ния ком­му­ни­сти­че­ских времен, так и навя­зы­ва­ние наи­худ­ших запад­ных зако­но­да­тель­ных моде­лей, под­ра­зу­ме­ва­ю­щих отчуж­де­ние госу­дар­ства от Церкви, а обще­ства от веры. Подоб­ная модель для России гибельна, поскольку мешает обще­ствен­ной кон­со­ли­да­ции, госу­дар­ствен­ному стро­и­тель­ству, про­во­ци­рует рост деструк­тив­ных, анти­куль­тур­ных, анти­об­ще­ствен­ных и анти­ре­ли­ги­оз­ных сил. Церкви подоб­ное отде­ле­ние не страшно, в про­цессе исто­рии она пере­жила и гоне­ния неро­нов, и гено­цид лени­ных-ста­ли­ных, это страшно для госу­дар­ства и обще­ства. Цер­ковь готова прийти им на помощь – готовы ли они эту помощь при­нять? Пока­жет время. Что мы не можем дать сейчас – это немед­лен­ную при­быль, «кон­вер­тик с дол­ла­рами», это спо­собны дать сек­танты и запад­ные мис­си­о­неры. Но сле­дует пом­нить, что они вытя­нут из России, со всех нас в десять раз более, чем дали. Выра­жаю надежду, что здра­вый смысл вос­тор­же­ствует, и вза­и­мо­дей­ствие Церкви и госу­дар­ства, Церкви и обще­ства в нашей стране будет хотя бы стре­миться осу­ществ­ляться по прин­ци­пам «пре­крас­ной сим­фо­нии», кото­рая в свою оче­редь при­ве­дет к обще­ствен­ному согла­сию и про­цве­та­нию России.

Да бла­го­сло­вит вас Бог.

Размер шрифта: A- 15 A+
Цветовая схема:
Цвета
Цвет фона:
Цвет текста:
Цвет ссылок:
Цвет акцентов
Цвет полей
Фон подложек
Заголовки:
Текст:
Выравнивание:
Боковая панель:
Сбросить настройки