Содержание
- Подвижный годовой праздничный круг
- Светлое Христово Воскресение. Пасха
- О пасхальной радости
- Истина Воскресения
- Неделя 2-я по Пасхе, апостола Фомы
- Блаженны невидевшие и уверовавшие
- О том, что необходимо жить в имени Спасителя
- Уверение в Воскресении
- Неделя 3-я по Пасхе, святых Жен-мироносиц
- О подлинном мужестве
- О страхе человеческом и страхе Божием
- О пасхальном приветствии
- Неделя 4-я по Пасхе, о расслабленном
- О самопонуждении и смирении
- О ревности и ложном смирении
- О нашем душевном расслаблении
- Преполовение Пятидесятницы
- О правильном изучении Священного Писания
- Неделя 5-я по Пасхе, о самаряныне
- О поклонении Богу Отцу духом и истиною и о молитве Иисусовой
- Слово после литургии о поклонении Богу Отцу духом и истиною
- Исполнение воли Божией — пища, насыщающая человека
- Исполнение воли Божией — пища, насыщающая человека
- О воде, утоляющей духовную жажду
- Неделя 6-я по Пасхе, о слепом
- О благодатном прозрении
- «Да явятся дела Божии...»
- О необходимости духовного прозрения
- Отдание праздника Пасхи
- О том, как сохранить пасхальную радость
- О Воскресении Христовом как основании христианской веры
- Вознесение Господне
- Правильное понимание Евангелия — дар Божий
- О причинах неверия
- О стяжании Господа Иисуса Христа в своем сердце
- Неделя 7-я по Пасхе, святых отцов 1 Вселенского собора
- О важности знания догматического учения Церкви
- О пастырстве истинном и ложном
- О том, что Православие должно исповедовать своей жизнью
- День Святой Троицы. Пятидесятница
- Об источнике воды живой в каждом из нас
- О благодати как главном признаке истинного христианина
- О действии благодати Святого Духа
- День Святого Духа
- О евангельском отношении к ближним
- О необходимости искреннего исповедания Господа нашего Иисуса Христа
- Недели по Пятидесятнице
- Неделя 1-я по Пятидесятнице, всех святых
- О любви и отречении
- Об исповедании Христа словом и делом
- Что значит быть христианином?
- Неделя 2-я по Пятидесятнице, всех святых, в земле Российской просиявших
- Сонм Русских святых
- В чем состоит истинное блаженство?
- Неделя 3-я по Пятидесятнице
- О поиске правды Божией
- О простоте душевного ока
- О том, как самонадеянность погружает нас во тьму неведения
- Неделя 4-я по Пятидесятнице
- Возможно ли для нас исполнить Евангелие?
- О том, что никакое занятие не может помешать быть истинно верующим
- «Как ты веровал, да будет тебе...»
- Неделя 5-я по Пятидесятнице
- О необходимости смирения
- О действии в нас страстей
- О том, что страстность подобна беснованию
- Неделя 6-я по Пятидесятнице
- Прощение грехов важнее телесного исцеления
- О том, что нужно просить отпущения грехов
- О правильном понимании духовной жизни
- Неделя 7-я по Пятидесятнице
- Отчего Бог не избавляет людей от страданий?
- Подвиг веры
- О непрестанной молитве
- Неделя 8-я по Пятидесятнице
- Что такое истинное богословие?
- О том, как правильно заботиться о земных нуждах
- Неделя 9-я по Пятидесятнице
- О необходимости сопротивления греховным помыслам
- Как приобрести апостольскую веру?
- Неделя 10-я по Пятидесятнице
- О молитве, сдвигающей гору греха
- О неверии и борьбе с ним
- Горчичное зерно веры
- Неделя 11-я по Пятидесятнице
- О необходимости от сердца прощать ближних
- О снисходительном отношении к ближним
- О неоплатном долге пред Богом
- Неделя 12-я по Пятидесятнице
- О спасении и христианском совершенстве
- «Что сделать доброго, чтобы иметь жизнь вечную?»
- Быть совершенным — значит сделать все для своего спасения
- Неделя 13-я по Пятидесятнице
- О понуждении себя к христианской жизни
- О том, что у нас есть все для спасения
- О теплохладности и эгоизме
- Неделя 14-я по Пятидесятнице
- Облечемся в ризу покаяния
- О необходимости постоянного духовного труда
- Неделя 15-я по Пятидесятнице
- Без правой веры нельзя любить Бога и ближнего правильно
- О том, как возлюбить Бога и ближнего
- Неделя 16-я по Пятидесятнице
- О приумножении Божественной благодати
- О том, что такое истинная духовная жизнь
- Неделя 17-я по Пятидесятнице
- Смирение привлекает к нам милость Божию
- Неделя 18-я по Пятидесятнице
- Евангельские сети
- Ради чего Господом совершаются чудеса?
- О необходимости добровольного покорения Евангелию
- Неделя 19-я по Пятидесятнице
- Любовь к ближнему как путь в Царство Небесное
- Что такое истинная любовь к ближнему
- О добродетели, которая уподобляет нас Богу
- Неделя 20-я по Пятидесятнице
- Не будем бояться быть христианами!
- О живом восприятии Евангелия
- О евангельских чудесах как основании нашей веры
- Неделя 21-я по Пятидесятнице
- Об очищении сердца
- Молитва Иисусова — семя Божие в нашем сердце
- Почему слово Божие не доходит до нашего сердца
- О причинах отвержения истинной веры
- Неделя 22-я по Пятидесятнице
- О вечной жизни
- О памяти смертной
- О стяжании духовной нищеты
- Неделя 23-я по Пятидесятнице
- Легион страстей
- Кто может проповедовать Евангелие?
- О том, что наши страсти подобны легиону демонов
- Неделя 24-я по Пятидесятнице
- Есть ли у нас вера?
- О вере в помощь Божию
- Неделя 25-я по Пятидесятнице
- Ближний — это тот, кто нуждается в помощи
- О том, что необходимо творить милостыню всякому нуждающемуся
- Неделя 26-я по Пятидесятнице
- О признаках духовного богатства
- О духовном корыстолюбии
- Что значит «богатеть в Боге»?
- Неделя 27-я по Пятидесятнице
- О том, как правильно читать Священное Писание
- Неделя 28-я по Пятидесятнице
- О правилах духовной брани
- О правильном понимании церковных обычаев
- О сочувствии людям
- О нашем каменносердечии
- Неделя 29-я по Пятидесятнице
- О благодарности Богу и человеку
- О спасительной вере
- О молитве как благодарении Бога
- Неделя 30-я по Пятидесятнице
- О ненадеянии на себя и уповании на Бога
- О том, что во всем необходимо надеяться только на Бога
- Как исполнить заповедь о любви к Богу
- Неделя 31-я по Пятидесятнице
- Об исцелении от душевной слепоты
- О нашей душе, которая подобна иерихонскому слепцу
- Неделя 32-я по Пятидесятнице
- О том, что Господь взирает на сердце человека
- Об осуждении
- О подражании Закхею
- О необходимости возвыситься над собой через смирение
- О том, как изменить себя
- О приготовлении к Великому посту
Подвижный годовой праздничный круг
Светлое Христово Воскресение. Пасха
О пасхальной радости
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Христос Воскресе!
Поздравляю вас, братья и сестры, с наступлением светлых пасхальных дней, в которые мы все радуемся о поистине великом событии — Воскресении из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. Бывает, что иноверцы или безбожники тоже встречают праздники с ликованием. Иногда они с непритворной радостью отмечают событие, которое на самом деле достойно плача и скорби, но для них является чем-то знаменательным. Они радуются искренне и подчас своим ликованием невольно заражают даже тех людей, которые этих праздников не признают. Отсюда мы можем сделать вывод о том, что не всякая радость уместна. Какую же радость мы должны испытывать в христианские праздники, особенно в самый радостный и великий из них — Воскресение Христово?
Если мы вспомним евангельское повествование о том, как реагировали на великое чудо Воскресения Христова первые его свидетели, то у нас несколько изменится понятие о пасхальной радости. Посмотрим на себя критически: может быть, в нас преобладает обычная человеческая радость, а не та, которая основана на глубоком осознании произошедшего.
Евангелист Матфей повествует, что жены-мироносицы, когда услышали от Ангела весть о Воскресении Христовом, «побежали со страхом и радостию великою возвестить об этом ученикам» (см. Мф.28:8). Обратите внимание, не просто с радостью, но «со страхом и радостию великою». Евангелист Марк описывает поведение жен-мироносиц в словах, еще более не соответствующих нашему обычному представлению о пасхальной радости. Возможно, он говорит о том же самом случае, но сообщает другие подробности. А может быть, он имеет в виду других женщин, пришедших на гроб Господень приблизительно в одно время с теми, о которых сказано в Евангелии от Матфея. Евангелист Марк говорит, что, когда мироносицам явился Ангел, на них напал «трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (Мк.16:8). Теперь представьте себе учеников, которые встретили Господа на пути в Эммаус, — о них повествует евангелист Лука. Спаситель проповедовал им о Воскресении Христовом, но они приняли Его за незнакомого человека. Только когда Он преломил хлеб и раздал его ученикам, они поняли, Кто говорит с ними, но Господь тут же стал невидим. Что они тогда сказали? «Не сердце ли горело в нас, когда Он говорил нам на пути?» (см. Лк.24:32). Итак, мы видим не только «радость великую», но и страх, трепет, который нападает на человека от столь великого ужаса. Видим мы и еще одно, самое главное, чувство. «Сердце в нас горело», — говорят ученики. Это выражение, конечно же, не образное, речь идет о реальном переживании, об обилии Божественной благодати, действующей в сердце человека и согревающей его благодатным теплом. Именно это чувствовали ученики Спасителя, живые свидетели Воскресения Христова, когда говорили друг другу эти необыкновенные слова: «Христос Воскресе!» Слова, которые мы сейчас произносим по привычке, так же, как «здравствуй!» или «с праздником!» Но они, говоря это, вкладывали в свои слова все те чувства, о которых мы сказали выше: страх, ужас, трепет, великую радость, горение сердца.
При первом явлении воскресшего Христа ближайшим Его ученикам между ними не было апостола Фомы (это, конечно, промыслительно). Но через некоторое время Господь явился и Фоме и сказал ему: «Вот, осяжи ребра Моя и осяжи руки Мои и не будь неверующим, но верующим [не будь неверным, но верным]» (см. Ин.20:27). Что ответил Фома? Он произнес необыкновенные слова: «Господь мой и Бог мой» (Ин.20:28). Это еще одно свидетельство того, какие исключительные переживания были у учеников, какая была у них сила чувств, какая непостижимая для нас, маловерных, духовно немощных людей, вера. И вера эта выражалась, в частности, в словах апостола Фомы «Господь мой и Бог мой». Вот что должны чувствовать все православные христиане, когда приветствуют друг друга этим необыкновенным восклицанием, передают друг другу добрую, благую весть: «Христос Воскресе!» И когда говорят: «Воистину Воскресе!» — то есть действительно это так. Таким же образом в свое время отвечали ученики, которые сами были свидетелями Воскресения Христова или, может быть, слышали о нем от других.
Господа по Его Воскресении видели около шестисот человек. Апостол Павел говорит, что сначала Он явился одиннадцати ученикам, потом более чем пятистам братии, видели Его также семьдесят других учеников-апостолов и жены-мироносицы (см. 1 Кор.15:5-8). Явился Он, конечно, и Божией Матери (хотя апостол Павел об этом не упоминает, мы знаем это из Церковного Предания). Невероятную скорбь и внутреннее опустошение пережили ученики в Страстные дни, разочаровавшись в Господе, подумав, что это был обыкновенный человек, пусть праведный, но не Сын Божий. После такого душевного страдания — для нас непостижимого, — узнав о Воскресении, они с неизъяснимой радостью приветствовали друг друга при встрече: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» Собственно, в этих нескольких словах и заключается наша вера. Они в кратчайшей форме выражают нашу надежду, наше упование. Преисполненные веры в истинность этих слов, апостолы проповедовали по всему миру, не боясь ни предательства, ни гонений, ни изгнания с родины, ни смерти — ничего. И когда они рассуждали о Господе (Его рождестве, Его жизни, проповеди, страданиях), и когда они говорили о будущем Царстве (муках и блаженстве, ожидающих людей за их дела), то во всех их, казалось бы, разнообразных речах сквозила вера, выраженная всего в нескольких словах: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!»
Духовная радость возникает не от того, что мы празднуем нечто привычное вместе с нашими друзьями и близкими и таким образом создается некая радостная атмосфера, не от того, что мы празднично одеваемся, ходим друг к другу в гости и готовим более вкусные обеды. Все это не обязательно и позволяется нам Церковью ради нашей немощи. Некоторые древние подвижники не нарушали пост круглый год, но пасхальная радость всегда переполняла их сердца. Мы знаем о том, каким строгим постником был русский святой — преподобный Серафим Саровский, который на протяжении нескольких лет вкушал одну траву, равно как совершал и другие непостижимые подвиги. Однако в течение всего года он приветствовал всех приходивших к нему словами: «Христос Воскресе, радость моя!» Пасхальная радость, вера в Воскресение Христово переполняли его круглый год — такая великая в нем была благодать.
Один подвижник жил со своим учеником в пустыне. Приближался праздник Пасхи, и ученик, желая позаботиться о праздничном обеде, об «утешении», как это называется в монашеских уставах, сказал своему наставнику, ожидая соответствующей реакции: «Отец, завтра Пасха». А тот воздел руки к небу, стал молиться и простоял несколько суток в состоянии восхищения ума, забыв обо всем земном. Когда он пришел в себя, ученик спросил его: «Отец, где ты был?» Наставник ответил: «Я встречал Пасху». Дело не в праздничной еде, а в духовном сопереживании, в вере, которая, как это ни кажется странным, приобретается трудами. Нам представляется, что вера есть нечто интимное, искреннее, естественно рождающееся в нашей душе. Это верно, но понуждение не противоречит искренности. Понуждая себя, мы можем нашу искренность усугубить и тогда будем созерцать Воскресение Христово так, будто были его живыми свидетелями. Апостол Павел во время земной жизни Спасителя и до Его Вознесения не знал Его и не верил в Него, хотя друг Павла, апостол Варнава, был одним из учеников Спасителя. Но когда Господь Иисус Христос явился Павлу на дороге в Дамаск и осиял его Божественным светом, в нем все переменилось и он стал одним из самых ревностных апостолов и, как он сам о себе говорит, более всех их потрудился. Значит, человек может искренне верить и не будучи свидетелем земной жизни Спасителя.
Преподобный Нифонт на протяжении нескольких лет испытывал страшную, невыносимую хульную брань, так что едва окончательно не лишился рассудка. Однажды, молясь перед иконой Спасителя, он в отчаянии сказал: «Господи, Ты Бог или нет?» Вдруг икона преобразилась, он увидел живого Спасителя, и необыкновенно обильная благодать переполнила всю его душу и сердце, так что «сердце его таяло, как воск, посреди чрева его», как говорит пророк Давид (см. Пс.21:15). Из человека, испытывавшего страшную брань неверия, он превратился в глубоко верующего, более того — в знающего. Нечто подобное было и с преподобным Силуаном Афонским. Он тоже увидел Господа преобразившимся на иконе и исполнился от этого такой благодати, что, как он потом говорил, если бы это продлилось еще мгновение, он бы умер. Преподобному Серафиму Саровскому, когда он был еще в сане иеродиакона, в Великий Четверг во время Божественной литургии также явился Господь. Когда он обернулся к народу, чтобы сказать: «И во веки веков», он увидел стоящего на воздухе Спасителя, Который благословлял народ. Затем Спаситель вошел в икону, которая была на иконостасе. Это видение так потрясло преподобного Серафима, что он не мог пошевелиться и был не в состоянии что-либо сказать, словно застыл. Его ввели в алтарь, где он несколько часов стоял совершенно неподвижно, то бледнея, то краснея, но все еще не мог вымолвить ни слова и потом только, после Божественной литургии, рассказал о видении своим духовным руководителям.
Я, конечно, не призываю к тому, чтобы вы искали видений. Это опасно. Сами подвижники вообще считали себя недостойными чего-то особенного, и для них откровения всегда были неожиданными. Я говорю о том, чтобы мы подражали им в живом богопознании и богообщении, чтобы мы духом своим искали общения с Господом Иисусом Христом. Когда мы умом соединимся с Ним, тогда мы и поймем, что Он — воскрес. Поймем не потому, что услышали об этом с чужих слов, а потому, что будем общаться с Господом так, как мы общаемся друг с другом, — так же близко, а может быть, даже ближе, ибо Он будет внутри нас. И это тоже не образ, это нужно понимать не в переносном смысле, как понимают это не испытавшие такого богообщения. Святые отцы говорят об этом как о самой точной реальности. Вступив в богообщение, умом беседуя с Господом Иисусом Христом, обнимая Его своим умом и как бы пребывая в Божественных объятиях, мы по-настоящему постигнем, что Христос воистину воскрес. Тогда у нас уже будет не безотчетная, чисто человеческая радость, подобная той, какая бывает у людей, празднующих Новый год или другой светский праздник. Мы ощутим радость христианскую, в которой будет присутствовать не только собственно радость, но и страх Божий, иногда такой, что нас обнимет трепет и ужас. И мы, подобно женам-мироносицам, никому не захотим говорить об этом духовном состоянии, о своем тайном знании. Вот к чему должно стремиться в пасхальные дни, вот какую веру должен иметь христианин! Тогда он будет действительно из глубины сердца говорить эти слова: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» Аминь.
22 апреля 1998 года
Истина Воскресения
Беседа у нас будет довольно пространная, и значительную ее часть займет не мое объяснение события Воскресения Христова, а чтение Евангелия. Я воспользуюсь книгой под названием «Синопсис». Это свод всех евангельских текстов, расположенных в соответствии с хронологией событий. Поскольку евангелисты одно и то же событие нередко описывали с разными подробностями, то тексты напечатаны столбцами, чтобы их удобно было сопоставлять. На русском языке «Синопсис», насколько мне известно, издан впервые. Вообще, впервые мы имеем книгу, в которой сведены евангельские тексты без каких-либо комментариев от составителя. Книга эта очень полезна для тех, кто желает ознакомиться с евангельской историей: мы и читаем Евангелие, и получаем некоторое представление о хронологической последовательности событий. Однако такое расположение евангельских эпизодов — только предположение. Едва ли мы можем с уверенностью сказать, что все происходило именно так, как говорит автор «Синопсиса», в этом случае он выражает только свое мнение. Когда я буду комментировать ход этих событий и до некоторой степени объяснять их значение, то очевидно, что и я тоже буду высказывать лишь определенное мнение. Мнение, хотя и основанное на учении святых отцов и соответствующее святоотеческому духу, тем не менее не столь авторитетное, как рассуждение того или иного отца, скажем Иоанна Златоустого или какого-либо другого евангельского комментатора. Мне захотелось рассмотреть повествование о Воскресении Христовом именно с точки зрения исторической последовательности, чтобы получить картину сразу всех событий, почему я и решил провести беседу, пользуясь «Синопсисом».
Даже если бы мы просто, без всяких рассуждений и комментариев, прочитали евангельские тексты о Воскресении, это уже было бы чрезвычайно интересно. Ведь обычно мы читаем четыре Евангелия по очереди: прочитаем, например, Евангелие от Матфея, и в частности повествование о Воскресении Христовом, а потом начинаем читать обо всех событиях сначала, в изложении, скажем, евангелиста Марка, и опять постепенно доходим до рассказа о Воскресении. Получается, что все эти евангельские повествования с различными интересными, дополняющими друг друга подробностями и, может быть, даже разными взглядами на происходящее оказываются для нас разрозненными, и нам трудно составить цельное представление обо всем описанном. Чтение же «Синопсиса» будет для всех, конечно, интересным и полезным.
В качестве предисловия мне хотелось бы сказать еще и следующее. Событие Воскресения Христова столь необыкновенно, что является для человеческого ума непостижимым. Мы принимаем его, верим в него, но нельзя сказать, что мы до конца осознали и всем своим существом его прочувствовали, что мы уверены в его реальности так же, как и в реальности какого-либо события из нашей жизни. Если бы мы приняли событие Воскресения просто, непредвзято и оно стало бы для нас реальностью нашей жизни, то, безусловно, оно всю ее перевернуло бы, изменило бы наше внутреннее состояние. Мои слова относятся и к тем, кто пришел в обитель и хочет отречься от мира. Мы должны честно себе признаться, что даже мы сами, монашествующие, не вполне вмещаем в себя значение этого события. Если бы нам удалось глубоко осознать истину Воскресения, это означало бы, что в нашей душе совершился переворот, что мы стали истинными христианами, живущими согласно своей вере, и, по крайней мере, приближаемся к совершенству. Мы же принимаем то или иное событие или учение лишь в той степени, в какой оно не мешает нам спокойно жить. Мы принимаем — и в то же время частично отвергаем. Если же говорить о людях, находящихся вне Церкви, то они не принимают Воскресение Христово в полной мере потому, что это их ко многому обязывало бы. И человек это невольно чувствует. Все доводы и доказательства в пользу того, что христианство — религия слишком необыкновенная, предъявляющая к людям неосуществимые требования, привлекаются лишь для оправдания ее неприятия. Какой бы необыкновенной и требовательной эта религия ни была, но если то, о чем повествует Евангелие, и в особенности рассказ о Воскресении Христовом, — истина, необходимо было бы ее принять. Нужно было бы согласиться с Евангелием, несмотря на всю трудность и даже, может быть, невозможность его исполнения, или уж, по крайней мере, признать свою несостоятельность в этом. Однако на самом деле люди, как правило, просто не хотят принимать очевидную истину, и в подавляющем большинстве случаев человеческие убеждения исходят из принципа жизненного удобства — не только материального, но и душевного, то есть люди думают так, как им выгодно думать.
Евангельское же учение, в особенности повествование о Воскресении Христовом, требует от нас совершенного отречения от этого. Мы принимаем Евангелие, несмотря даже на то, что иногда доходим и до отчаяния, видя, как нам кажется, неисполнимость его требований — Господних заповедей. Принимаем потому, что верим в совершенные Господом Иисусом Христом чудеса, причем особенно нас поражает чудо Воскресения. Принимаем потому, что сама наша совесть говорит о соответствии Евангелия тому, что она ищет и к чему понуждает нас. «Душа человека по природе христианка», — сказал Тертуллиан, имея в виду именно то таинственное явление, в силу которого, несмотря навею, казалось бы, невозможность исполнить Евангелие, его непостижимость, даже странность, Евангелие все же находит отклик в нашей душе, которая подтверждает, что евангельское учение есть истина. Поэтому рассказ о Воскресении Христовом нужно принять не как художественное повествование, а как историческую хронику.
Читая книги, мы привыкли доверять им лишь до определенной степени. Пусть даже только в школе мы читали положенную по программе художественную литературу, но у всех нас выработался навык к неправильному ее восприятию. Встречая в книге какие-либо очень серьезные, значимые мысли, облеченные, однако, в художественную форму, мы привыкли отличать вымысел от содержащихся в нем идей. Это можно сравнить с тем, как мы раскалываем скорлупу ореха и извлекаем из него ядро, пригодное в пищу. Так мы относимся к литературе. И этот порочный подход, выработанный тем, что по большей части мы читали литературу, скажем так, со многими условностями (я не буду говорить — лживую), мешает нам непредвзято воспринять Евангелие, которое можно сравнить скорее с литературой научно-исторической, чем с художественной.
Обратимся наконец к самому рассказу евангелистов. Составитель «Синопсиса» указывает сначала тему, а потом — место, где происходило событие, и эти указания помогут нам сориентироваться в евангельском повествовании.
Итак, первое событие Воскресения: «Иерусалим и окрестности, воскресенье, 9 апреля 30 года». Нужно иметь в виду, что общепринятая хронология не соответствует тому, как на самом деле происходили события. Спаситель родился на три или четыре года раньше той даты, которая считается датой Рождества Христова. Ошибка была допущена западным ученым Дионисием Малым, который жил в VI веке. В то время уровень исторической науки был очень скромный, тем паче на Западе, который по культурному своему развитию очень отставал от православного византийского Востока. Поэтому в «Синопсисе» и говорится: «Воскресенье, 9 апреля 30 года», хотя из всех преданий о Господе достоверно известно, что Спаситель пострадал в возрасте тридцати трех с половиной лет. Даты страданий Спасителя и Его Воскресения известны точно. Мы же учитываем кроме дат еще и дни недели: например, Распятие воспоминаем в пятницу, Воскресение Христово — в первый день недели. Поэтому празднование событий, связанных со страданиями и Воскресением Спасителя, закреплено не за конкретными числами, а за определенными днями седмицы. Кроме того, существует правило, по которому Пасха, отмечаемая православными, должна праздноваться позднее Пасхи иудейской. Иудейская Пасха вычисляется по лунному календарю, а православная — одновременно и по лунному, и по солнечному. Если вычисления приводят к одинаковому результату, то православная Пасха переносится на неделю позже. Этот сложный расчет, изложенный сейчас мной чрезвычайно схематично и примитивно, приводит к тому, что мы празднуем Пасху не в тот день, когда на самом деле произошло Воскресение Христово. Дата ее совершения определяется пастырскими целями — не допустить, чтобы иные немощные христиане соблазнились и подумали, будто бы у нас, так сказать, одна вера с иудеями. В связи с этим празднование Пасхи и воспоминание всех связанных с пасхальными днями событий бывает каждый год в различные числа.
Евангелист Матфей о Воскресении Христовом повествует так: «По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег» (Мф.28:1-3). По прошествии субботы, когда только еще светало, пришли жены-мироносицы. Мы не можем точно установить, какая из женщин была первой. Может быть, Мария Магдалина пришла раньше других, или она отправилась ко гробу вместе со всеми, а потом, когда все ушли, осталась. Есть много разных мнений, каждое из которых имеет право на существование. С абсолютной точностью восстановить картину событий мы не можем, но для нас важно, что женщины проявили странное, поистине необыкновенное мужество, даже некоторую нерассудительность, поскольку их влекли более чувства сердца, чем разум. Они должны были бы заранее подумать о том, кто поможет им отвалить камень от дверей гроба. Но они этого не сделали, они хотели лишь исполнить свой долг перед Учителем. И уж конечно они совершенно не помышляли увидеть Его воскресшим, иначе не взяли бы с собой миро.
«Пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба». Камень, огромную глыбу, привалили к устью пещеры таким образом, чтобы он плотно закрывал вход. В качестве склепов использовали пещеры — естественные или искусственно высеченные в скалах, которых в Иудее чрезвычайно много. У входа в пещеру специально высекали нишу так, чтобы задвинуть в нее камень было можно, а отвалить его уже почти нельзя, даже нескольким мужчинам это было сделать сложно. Поэтому странно и непонятно, почему эти женщины шли ко гробу, вовсе не помышляя о том, что отвалить камень они не смогут. Кроме того, они должны были знать или хотя бы догадываться (а в Иерусалиме слухи распространялись быстро) о том, что у гроба стоит стража. Но они пренебрегли как здравым смыслом, так и обычным человеческим страхом. Обратите внимание: апостолы в страхе сидели взаперти, а женщины, когда еще только светало, пошли ко гробу, не боясь ничего, в том числе и стражи, пренебрегая невозможностью совершить то, что они хотели, и даже не предполагая, как они это сделают. Но Ангел отвалил камень — и произошло землетрясение, конечно, не только оттого, что был отвален камень, но и оттого, что само это духовное явление было необычайно великим и славным.
Ангел сидел на камне, и «вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег». Его лик и, может быть, руки были огненными, как сверкающая молния, — уже одно это должно было вызывать страх. «И одежда его бела, как снег». Для того чтобы представить себе, что могли иметь в виду евангелисты, нужно знать, что снег в южных странах выпадает чрезвычайно редко, один раз в десять-пятнадцать лет и, как правило, лишь на несколько дней. Обычно иудеи видят снег только на вершине горы Ермон, о которой говорится в псалме: «Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуетася» (Пс.88:13). Поэтому в данном случае предполагается, что белый цвет одежды, о котором говорит евангелист Матфей, был совершенно ослепительным, подобно белизне чистейшего снега на вершине горы. При помощи такого сравнения евангелист передает неземное ощущение от этого сверхъестественного света, которым сияли не только лик и руки Ангела, но и его одежда.
«Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые» (Мф.28:4). Эти слова, конечно, не означают, что воины в действительности стали мертвыми. Но от этого сверхъестественного видения они испытали сильнейшее потрясение. Согласно тому, как это событие иногда изображается на иконах, воины или пали ниц, или, как парализованные, попросту оцепенели от страха. Они ничего не слышали и не видели, ничего, кроме потрясения, не испытывали и совсем ни на что не реагировали: ни на явление Ангела, ни на беседу с ним женщин. Когда к апостолу Павлу, еще до его обращения, явился Господь Иисус Христос и упрекал его в гонении на Церковь, апостол тоже ослеп и стал совершенно не способен самостоятельно передвигаться. Конечно, одно дело — явление Самого Господа, а другое — только Его Ангела, но, тем не менее, на воинов оно произвело такое впечатление, что они потеряли способность владеть собой.
«Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого» (Мф.28:5). Ангел успокаивает не воинов, людей грешных и нераскаянных, а женщин. Они также, конечно, испытали страх, но, поскольку были людьми достойными и искренними, Ангел их тут же умиротворяет: «Не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого». Он обращается к ним совсем простыми словами. В евангельском повествовании о Воскресении Христовом поражает то, что слова Ангела просты и кратки, но в них заключается одновременно и возвышенная, и жизненная истина. Подробные объяснения и многочисленные доводы были бы здесь совершенно неуместны. Самым сильным доказательством Воскресения явились следующие слова: «Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь» (Мф.28:6). Мария Магдалина, другая Мария и еще некоторые женщины, называемые в церковной традиции «мироносицами», стояли у Креста Господня и видели, как Господь умер, как воин пронзил копьем Его ребра, как Иосиф Аримафейский и Никодим сняли с Креста Его тело, обвили плащаницей и понесли во гроб. Они видели Спасителя умершим. И вдруг Ангел (не какой-то человек, которому можно было бы и не поверить, а сам Ангел) показывает им место, где лежал Господь: «Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь». То, что они увидели ложе гробницы пустым, было для них самым сильным доказательством Воскресения, и отвлеченные рассуждения уже не требовались. «Его нет здесь — Он воскрес». По-славянски «воскрес» — значит «восстал». Теперь это слово приобрело более узкий смысл, связанный именно с Воскресением Спасителя, а раньше оно соотносилось с обрядом Крещения: под крещением имелось в виду погружение в воду, а под воскресением — восстание из нее. Человек, погрузившись в воду, потом из нее восставал. Поэтому и принятое всеми нами Таинство Крещения (которое должно совершаться не через обливание, как это, к сожалению, по различным причинам бывает, а именно через погружение) является для нас образом Воскресения. Предсказание Спасителя о Его Собственном Воскресении могло быть неясно апостолам еще и по той причине, что они не совсем понимали значение слова «воскрес». В своем теперешнем смысле оно стало понятно женам-мироносицам, а впоследствии и прочим ученикам Господа, только после благовестия Ангела. Спаситель, так сказать, «погрузился» в смерть, а потом восстал — воскрес. «И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых (то есть восстал из мертвых. — Игум. А) и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам» (Мф.28:7). Так заканчивается краткое благовестие Ангела о Воскресении Христовом. Под Галилеей различные комментаторы Евангелия подразумевают разные места. Одни считают, что имелась в виду собственно сама Галилея, другие утверждают, что Малая Галилея — местность за Елеонской горой, называвшаяся так потому, что там останавливались паломники из Галилеи, которые приходили в Иерусалим на праздники. Но это и непринципиально: Спаситель мог являться ученикам и в самой Галилее, как Он явился им на озере Тивериадском, и в Малой Галилее, как это было непосредственно перед Вознесением.
«И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его» (Мф.28:8). Радость переполняла сердца жен-мироносиц. Если, несмотря на доводы здравого смысла, они все же не удержались и пришли ко гробу, даже не думая, кто отвалит им камень от дверей, то сейчас они тем паче не могли сдерживать себя. Они не просто поспешили выйти из гробницы, но побежали бегом. Это говорит о том, что они испытывали необыкновенно сильные чувства, которые тоже изображены евангелистом, хотя и кратко: «Со страхом и радостью великою». Конечно, страха не могло не быть, потому что случилось великое и непостижимое. Уже одно явление Ангела способно потрясти человека. Тем более не могло оставить мироносиц спокойными благовестие о Воскресении. В душах этих благочестивых женщин одновременно действовали два как будто бы противоречивых, несовместимых чувства: страх и радость. Замечу, что такое состояние является несомненным признаком правильности, благодатное™ духовного ощущения. Когда человек во время молитвы чувствует, что приближается к Господу, собеседует с Ним и что ум его несколько соприкасается с Божеством, тогда он испытывает и то, и другое — и страх, и радость. Ощущение только страха странно и подозрительно, а только радости — тем более. Под страхом подразумевается, конечно, не то чувство, которое мы испытываем перед тем, кто может причинить нам вред, а благоговейное чувство, возникающее оттого, что перед нами предстает нечто совершенно превосходящее наш разум, нечто Великое и Непостижимое, Безграничное и Славное (я имею в виду Божественные свойства).
«Когда же шли они возвестить ученикам Его…» (Мф.28:9). Вполне допустима догадка, что мироносицы были не в силах бежать долго. Утомившись, они могли пойти шагом, потом опять побежать. «И се Иисус встретил ихи сказал: радуйтесь!» «Радуйтесь!» — обычное приветствие в то время. Если сейчас мы, желая друг другу здоровья, говорим: «Здравствуйте!», то в древности обращение было иное: «Радуйся!» Теперь это обыкновенное приветствие приобрело, можно сказать, безграничный смысл. Ведь мироносицы еще недавно, может быть полчаса тому назад, шли ко гробу с самыми скорбными чувствами, и они не могли не возрадоваться сверхъестественной, великой радостью, когда увидели Спасителя. У меня даже не хватает эпитетов, чтобы изобразить их переживания. В пасхальные дни, в особенности в первый день Пасхи, когда мы приветствуем друг друга словами «Христос Воскресе!» и отвечаем: «Воистину Воскресе!», мы лишь от одного (хотя, может быть, и недостаточно глубокого) осознания этого события испытываем сильнейшую радость и душевное облегчение. После утомления от Великого поста и продолжительных служб Страстной седмицы на нас, вероятно, могут напасть даже некоторое нерадение и леность, но Господь все равно снисходит к нам и дарует Свою благодать, и человек ощущает радость, несмотря на то что мало трудится духовно. Какая же радость должна была объять тех, кто впервые услышал весть о Воскресении Христовом, кто впервые возвестил о нем людям! Какую радость должны были испытывать жены-мироносицы!
«И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему» (Мф.28:9). Они и раньше относились к своему Учителю с благоговейным уважением, а сейчас, увидев Спасителя воскресшим из мертвых, они думали, наверное, то же, что апостол Фома (хотя ничего и не говорили), который, прикоснувшись к Господу, сказал Ему: «Господь мой и Бог мой!» (Ин.20:28). Можно предположить также, что жены-мироносицы захотели прикоснуться к Спасителю, чтобы достоверно убедиться в подлинности Его Воскресения, потому, упав ниц, они ухватились за Его ноги.
Мы не являемся непосредственными свидетелями евангельских событий и рассматриваем их в совокупности благодаря тому, что все они для нас уже в прошлом и нам сейчас легко рассуждать о них. А жены-мироносицы находились, если можно так сказать, внутри этого временного движения, и, после того как вслед за смертью Спасителя и Его погребением они погрузились в глубочайшее разочарование, страшное неверие и отчаяние, им самим нужно было душевно воскреснуть, восстать из своего внутреннего опустошения. Им не требовалось никаких слов, они нуждались в доказательствах простых, но ощутимых в самом точном смысле слова. Женам-мироносицам нужно было осязать Спасителя, видеть, что это Сам Господь, а не только Его душа, не сверхъестественное видение, не призрак. Поэтому они ухватились за Его ноги, желая через прикосновение удостовериться в Воскресении Христовом и утвердиться в своей возродившейся вере. Это прикосновение было действеннее, сильнее любых доводов и рассуждений.
«Тогда говорит им Иисус: не бойтесь» (Мф.28:10). Господь вновь успокаивает их, потому что, видимо, у мироносиц все же оставался какой-то страх: они видели Его умершим, видели Его погребение — и вдруг Он стоит перед ними живой. Кроме того, они могли опасаться, что это только видение, а не человек, или устрашиться оттого, что видят такое непостижимое событие — явление Воскресшего из мертвых их Учителя. И, так как они нуждались в некотором умиротворении, теперь уже Сам Спаситель вслед за Ангелом успокаивает их: «Не бойтесь». Отныне нужно не бояться, а радоваться.
Конечно, благоговейный страх должен быть, но страх, соединенный с каким-то смущением и неверием, уже неуместен, его необходимо отбросить.
«Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня» (Мф.28:10). Теперь уже Сам Господь говорит им то, что прежде сказал Ангел. Сначала женщинам явился Ангел, как бы подготавливая их к тому, чтобы они правильно восприняли явление воскресшего Спасителя, оберегая их от смущения и чрезмерного потрясения, — а затем явился Сам Господь. Спаситель называет Своих учеников братьями, тем самым, по справедливому мнению толкователей, усыновляя их Богу Отцу. Но для нас важно то, что их успокаивает. Ведь все ученики, не только Петр, чувствовали себя отступниками, потому что все убежали. Петр сначала проявил большее мужество, чем прочие ученики, которые бежали сразу, еще в Гефсиманском саду, но потом он и более тяжко согрешил, трижды отрекшись. И теперь Спаситель, простирая Свою необыкновенную любовь к ученикам, умиротворяет их этими словами: «Пойдите, скажите братьям Моим…» Нет никакого упрека, никакого обличения. Скорбь, испытанная учениками, была столь велика, что обличать их было уже неуместно: совесть достаточно их мучила, и они нуждались не в укорении, а в умиротворении.
Составитель «Синопсиса» приводит описание этих же событий и из Евангелия от Марка. «По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца» (Мк.16:1-2). Что значит «по прошествии субботы»? Видимо, говорится о субботнем вечере, ведь и согласно Богослужебному Уставу сутки начинаются вечером (вечерня — это служба, относящаяся уже к следующему дню), и заимствовано это еще у Ветхозаветной Церкви. Итак, «по прошествии субботы», то есть в субботу вечером, они купили ароматы, видимо, в то время уже разрешалось отчасти нарушать субботний покой, торговать и заниматься некоторыми обычными делами. А уже рано утром, «в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца». Воскресенье считается у иудеев не седьмым днем недели, как мы привыкли, а первым. Седьмым же днем с древности и по сей день почитается суббота. «И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?» (Мк.16:3). Движимые своими чувствами, жены-мироносицы пренебрегли здравым смыслом. Ученики Спасителя — мужчины, которые могли бы отвалить глыбу, — боялись показаться у гроба, а женщины вовсе и не подумали о том, что своими силами им отодвинуть камень будет невозможно. Когда они уже приближались ко гробу, тогда им вдруг пришло в голову: «А кто нам отвалит камень? Ведь мы сделать этого не сможем!» — и тем не менее они продолжали свой путь.
«И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик» (Мк.16:4). Евангелист делает примечание, показывающее, что это был не просто камень, а огромная глыба.
«И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись» (Мк.16:5). Евангелист Матфей говорит, что Ангел сидел на отваленном камне, а Марк — что внутри гроба, с правой стороны. Однако, сравнив евангельские повествования, мы можем предположить, что явлений Ангелов было несколько. Сначала жены-мироносицы увидели на камне одного Ангела, а потом, войдя во гроб, другого. Кроме того, Ангелы имеют возможность передвигаться в пространстве совершенно необычным для нас, людей, способом. Тогда можно думать, что один и тот же Ангел сначала явился женщинам на гробовом камне, а потом внутри гроба. Слова «с правой стороны» означают, что он сидел на ложе Спасителя. Сейчас от самого гроба почти ничего не осталось, кроме каменного ложа. Все было разрушено в XI веке фанатичным халифом Хакимом, желавшим уничтожить христианские святыни (из-за чего и начались Крестовые походы). Впоследствии на месте гробовой пещеры была воздвигнута кувуклия, однако расположение ложа внутри нее, конечно, осталось прежним. Ложе — каменный уступ, на который было положено тело Спасителя, — находится как раз с правой стороны. Отсюда можно сделать вывод о том, что Ангел сидел именно на нем. Это само по себе есть немое доказательство, которое, однако, более могущественно, чем самые убедительные и мудрые слова. Ангел сидел на том месте, где должно было лежать тело Спасителя, и само его присутствие уже являлось доказательством Воскресения Христова.
«И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись». Выражение «белая одежда» указывает не просто на белизну, но на нечто особенное. Евангелист Марк, рассказывая о Преображении Спасителя на Фаворе, говорит: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (Мк.9:3). Сравнивая эту белизну с цветом обычных предметов, евангелист делает примечание, что на самом деле белый цвет одежды Спасителя был не земным, не таким, в какой может окрасить на земле ткань белильщик при помощи обычных средств. Именно о такой белизне идет речь и здесь.
«И ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь» (Мк.16:5-6). Ангел успокаивает женщин, пребывающих в страхе и трепете от необыкновенных видений, которые, как можно предположить, следуют одно за другим. Нужно помнить и то, что само благовестие о Воскресении исходит не от обыкновенных людей, пусть и возвещающих нечто удивительное, а от Ангелов — существ, которые самим своим видом потрясают человеческое воображение.
«Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (Мк.16:6). Пустой гроб — самое сильное доказательство и без всяких доводов.
«Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам» (Мк.16:7). Мы не знаем, о каком явлении Ангела здесь повествуется. Если было два явления, последовавших друг за другом, то их описания приблизительно совпадают, но сообщается и новая подробность (может быть, Матфей просто опустил эти слова Ангела или они были сказаны женам-мироносицам уже при втором видении). «Скажите ученикам Его и Петру» — о Петре говорится особо, потому что после своего троекратного отречения от Господа с клятвой он более всех скорбел из-за происшедшего. Поэтому Господь и утешает его заранее через Ангела, повелевающего: «Скажите ученикам Его и Петру», то есть скажите ему отдельно. В то же время апостол Петр и после своего отречения проявлял наибольшую твердость, и все ученики, чувствуя этот его внутренний стержень, собрались именно вокруг Петра. Спаситель во время Тайной вечери предсказал, что именно Петр после своего покаяния обратит к вере и всех своих братьев (см. Лк.22:32).
«Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам». Ангел напоминает о том, что Спаситель заранее говорил им об этом событии.
«И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (Мк.16:8). Из других Евангелий понятно, что мироносицы не сообщили о Воскресении никому из посторонних, а сказали только ближайшим ученикам. Значит, не нужно понимать слова евангелиста Марка так, что они не исполнили повеление Ангела. Просто женщины буквально трепетали, прямо-таки тряслись от страха. Они осознавали, что никто из посторонних поверить этому чуду не сможет, и потому не могли никому сказать. Да и ученики сначала не поверили, как мы увидим это из повествования евангелиста Луки.
«И никому ничего не сказали, потому что боялись». Ясно, что мироносицы боялись не каких-либо гонений, а лишь того, что это невероятное событие просто неприемлемо для человека, тем паче предубежденного.
Далее евангелист Марк кратко рассказывает о последующих явлениях Господа ученикам. «Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов» (Мк.16:9). Это изгнание произошло не по Воскресении, а, видимо, еще тогда, когда она только пришла к Спасителю. После этого чуда исцеления она и стала Его ученицей.
«Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, — не поверили» (Мк.16:10-11). Это повествование соотносится с повествованием Евангелия от Иоанна, к которому мы перейдем несколько позднее. Иоанн Богослов говорит, что сначала, возле самого гроба, Господь явился Марии Магдалине. Место этого явления — в трех-четырех метрах от входа в кувуклию. Сейчас оно принадлежит католикам. Это место выделено инкрустацией на полу, там же устроен алтарь. Когда приближаешься к этому месту, конечно, испытываешь некоторое волнение, зная, что именно здесь Господь явился Марии Магдалине.
Теперь перейдем к повествованию евангелиста Луки. Для того чтобы было понятнее, я начну с рассказа о погребении Спасителя. «Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди. В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие» (Лк.23:55 — 24,1). Под «некоторыми другими» имеются в виду, видимо, те женщины, которые не присутствовали при Распятии. «Но нашли камень отваленным от гроба. И, войдя, не нашли тела Господа Иисуса. Когда же недоумевали они о сем, вдруг предстали перед ними два мужа в одеждах блистающих» (Лк.24:2-4). Здесь о явлении Ангела и дальнейших событиях говорится более кратко, чем в Евангелии от Марка. Однако есть и новая подробность: сказано уже о двух Ангелах. Я склонен предполагать, что было все-таки несколько явлений Ангелов, хотя и не берусь сравнивать их описания, говорить, где описываются разные эпизоды, а где — только различные подробности одного и того же явления.
Описание видения двух Ангелов, сделанное евангелистом Лукой, совпадает с описанием евангелиста Иоанна, который также говорит именно о двух Ангелах. В Евангелии от Луки есть и подробность, касающаяся их внешнего вида: «в одеждах блистающих». Не только лик Ангела, как говорит апостол Матфей, был подобен молнии, но и одежды блистали так, как блистает на солнце снег. При солнечной погоде человек даже не может смотреть на чистый снег — больно глазам.
«И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле…» (Лк.24:5). Неудивительно, что они наклонились. Само явление Ангелов ужасает, а к тому же этот ослепительный свет, исходивший от их лика и блистающей одежды, заставлял поневоле опустить глаза, чтобы уберечь зрение. Это было естественной человеческой реакцией.
«И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле, сказали им: что вы ищете живого между мертвыми? Его нет здесь: Он воскрес; вспомните, как Он говорил вам, когда был еще в Галилее, сказывая, что Сыну Человеческому надлежит быть пре-дану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть» (Лк.24:5-7). Здесь речь Ангелов приводится тоже кратко, но изложена все же более подробно, чем в Евангелии от Марка, поэтому можно думать, что это было другое явление.
«Что вы ищете живого между мертвыми?» Часто мы только пробегаем евангельский текст глазами, не до конца осознавая его значение. Наши невнимательность и холодность при чтении Евангелия особенно видны из отношения именно к этому повествованию. «Что вы ищете живого между мертвыми?» Пришли женщины. Они были объяты сильнейшей скорбью, какую только можно себе представить, и не думали о том, кто отвалит им камень от входа во гроб, о том, что там стража (возможно, им было уже все равно). И вдруг Ангелы им говорят: «Что вы ищете живого между мертвыми?» Говорят так о Том, про Кого они думали, что Он мертв! Эти слова должны были, конечно, и удивить их, и потрясти, и заставить взглянуть по-новому на все происходящее.
«Его нет здесь: Он воскрес; вспомните, как Он говорил вам, когда был еще в Галилее». Несомненно, что, войдя во гроб, увидев там двух Ангелов и не найдя тела Воскресшего Спасителя, они, благодаря явлению Ангелов, их словам, виду пустого гроба, исполнились верой в действительность ангельского благовестия.
«Его нет здесь: Он воскрес; вспомните, как Он говорил вам, когда был еще в Галилее, сказывая, что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть. И вспомнили они слова Его; и, возвратившись от гроба, возвестили всё это одиннадцати и всем прочим. То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними, которые сказали о сем Апостолам. И показались им (повторяет евангелист Лука то, что говорил Марк. — Игум. А.) слова их пустыми, и не поверили им» (Лк.24:6-11). Ученики настолько были потрясены скорбными событиями последних дней Страстной Седмицы: предательством Иуды, распятием, смертью и погребением Спасителя, настолько во всем разочаровались и разуверились, что не поверили женам-мироносицам. Им показалось, что они или поддались воображению, как это свойственно женщинам, или приняли за истину явление призрака, а может быть, и лгут ради их утешения, и ученики пренебрегли их словами. А может быть, апостолы, никак не объясняя себе поведение женщин, просто не могли принять этого события так легко, как мы его сейчас воспринимаем, зная всю евангельскую историю.
Иногда говорят, что ученикам несложно было поверить в Воскресение, а вот нам, не присутствовавшим при этом событии, — тяжело. На самом же деле мы видим, что ученики с большим трудом, с внутренней борьбой воспринимали весть о Воскресении Спасителя. Да, мы приходим к вере от неверия, мы приобретаем веру в Воскресение Христово, вообще в Господа, отрекшись от своих прежних безбожных взглядов. Но нужно иметь в виду, что и ученики пребывали в неверии, которое возникло у них именно из-за пережитой ими страшной скорби и глубочайшего разочарования, какое только можно себе представить. И от страшного неверия к радостной вере в Воскресение Христово они переходили с трудом, борьбой и муками. Поэтому не надо себя оправдывать тем, что нам тяжело, а им было легко. На самом деле, я думаю, им было гораздо труднее вновь приобрести веру, утраченную буквально несколькими днями раньше. Когда человек всей душой чему-то отдастся, поверит, чем-то вдохновится, а потом вдруг разочаруется в этом, то приобрести прежнее воодушевление бывает тяжело, почти невозможно. К такому психологическому рассуждению касательно душевного состояния учеников приводит нас само евангельское повествование.
«И показались им слова их пустыми, и не поверили им. Но Петр, встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только пелены лежащие, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему» (Лк.24:11-12). Петр проявил обычную для него горячность. Если мы внимательно читаем Евангелие, то видим, что Петр и к месту и не к месту проявлял какую-то поспешность, порывистость. Он первым исповедал Иисуса Сыном Бога Живого, и он же через несколько минут, проявив неуместную жалость, пытался удержать Его от Крестных страданий, за что Спаситель обличил его такими жестокими, страшными словами: «Отойди от Меня, сатана» (Мф.16:23; Мк.8:33). По слову Спасителя он закинул сеть и после чудесного улова рыбы тут же все оставил и последовал за Господом (за ним же последовали и его брат, и друзья: апостолы Иаков и Иоанн Зеведеевы). Можно было бы привести и другие примеры порывистости апостола Петра. В данном случае он также не мог удержаться и, движимый каким-то неизъяснимым чувством (наверное, не любопытством, а желанием самому удостовериться в том, что произошло), просто побежал, несмотря на страх. Обратите внимание: не пошел, а побежал (да и странно было бы, если бы человек, горячо желающий в чем-либо убедиться, пошел спокойно). Когда же увидел гроб пустым, то изумился и возвратился назад, еще не понимая того, что произошло. Видимо, апостол Петр еще не переменился внутренне и не был в состоянии правильно воспринять явление Воскресшего Спасителя, для этого требовалось время. Как бы то ни было, но Промысл Божий пока не допустил, чтобы Петр увидел Спасителя.
Евангелист Иоанн более подробно говорит о том, как Петр и Иоанн побежали ко гробу и увидели его пустым. «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба. Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус» (Ин.20:1 -2). Видимо, апостол Иоанн, писавший свое Евангелие после других апостолов, старался рассказать о таких подробностях, которые были опущены прочими евангелистами. Он более подробно рассказывает о том, что происходило после того, как женщины увидели пустой гроб, и до явления Ангелов. А может быть, Мария Магдалина приходила ко гробу дважды: сначала одна, а потом с женами-мироносицами? Еще раз говорю, что точную последовательность событий установить практически невозможно. Однако в этом нет никакого повода для неверия, наоборот, это показывает, что ученики Спасителя рассказывали или о том, чему сами были свидетелями, или о том, что знали со слов очевидцев. Они ничего не искажали, не подтасовывали и не пытались свести все к какому-то единообразию. Кто как о происшедшем слышал, кто с какой точки зрения это воспринял, имея свой характер, свой взгляд на вещи, — так и рассказал.
На протяжении двух тысяч лет существования Христианской Церкви никто не смел сводить описания этих событий в какое-то логически последовательное повествование. Разногласие в мелочах и единство в главном как раз и являются признаками того, что свидетели искренни и честны. Представьте себе: если на суде два человека рассказывают все совершенно одинаково, то у следователя или судьи это вызовет подозрения, а если говорят в основном похоже, но некоторые второстепенные подробности расходятся, то это может означать, что люди не сговорились между собой. Так же нужно относиться и к расхождениям в евангельских повествованиях.
«Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу» (Ин.20:2-3). Чувства Марии Магдалины понятны. Мало того, что Господа предали, несправедливо осудили, что над Ним издевались, распяли Его, — еще и тело куда-то унесли! Хотя впоследствии иудеи и распространяли клевету, что ученики украли тело Спасителя, но как это могло быть если они сами поначалу изумлялись, что не нашли Его тела? Как они могли украсть тело, оставив погребальные пелены во гробе, то есть унести, как говорится в церковных песнопениях, «нагого мертвеца»? Если предположить, что кто-то из учеников и попытался совершить такое странное дело, то разве у него нашлось бы время снимать погребальные пелены? Ведь все ученики боялись преследований. Если бы кто-то и сделал это, то сделал бы очень поспешно. Нужно еще иметь в виду, что при таких страшных ранах, как у Спасителя, погребальные пелены должны были присохнуть к телу от запекшейся крови и сукровицы. Когда мы порежем палец и его перебинтуем, то потом с болью отрываем от еще не зажившей раны повязку, на которой всегда остаются следы крови. А у Спасителя ран было много, причем огромных, и зажить они не могли. Поэтому так просто снять пелены и аккуратно свернуть их было просто невозможно.
«Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу». Из евангельского повествования мы можем догадаться, что они были друзьями и поэтому поддерживали друг друга. Возможно, Иоанн даже утешал апостола Петра, глубоко переживавшего свое троекратное отречение. Ведь из всех учеников юный Иоанн был единственным, кто, несмотря на свой возраст, проявил необыкновенное мужество и остался верным Учителю до конца. Петр и Иоанн вместе побежали ко гробу. Иоанн, как юноша, бежал, естественно, быстрее. «Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб» (Ин.20:4-5). От изумления или от страха он не посмел войти во гроб, но только посмотрел внутрь и, удивившись тому, что в нем лежат одни пелены, без тела, остался стоять в оцепенении. Петр же поступил, как всегда, порывисто: он, не раздумывая, сразу вошел во гроб. «Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие» (Ин.20:6).
Интересно, что разные евангелисты характер того или иного ученика Господа описывают одинаково. Например, и евангелист Иоанн, и евангелист Лука рассказывают о Марфе как о практичной и хозяйственной. Лука сообщает о том, что Марфа служила Господу и упрекнула Его из-за Марии, говоря: «Вот, Господи, Ты оставил меня одну. Почему Ты не скажешь, чтобы она мне помогла?» (см. Лк.10:40). А Иоанн, описывая воскрешение праведного Лазаря, упоминает, что после повеления Спасителя отвалить камень Марфа сказала: «Господи! Уже он четверодневен и смердит» (см. Ин.11:39), то есть опять-таки показала свое практическое отношение к жизни. А когда речь идет о Петре, то и евангелист Иоанн, и евангелист Лука говорят о его порывистости, о том, что он иногда совершал необдуманные, резкие поступки — таков был его душевный склад. Да и евангелист Матфей рассказывает о том, как Петр стал неразумно возражать Спасителю: «Господи! Да не будет Тебе этого!» — и услышал в ответ: «Отойди от Меня, сатана!» (см. Мф.16:22-23). Иоанн Богослов описывает, как на Тайной вечери апостол Петр не захотел, чтобы Господь умывал его ноги. «Господи! Ты ли умоешь мои ноги? Не будет этого вовек!» — воскликнул он. Когда же Спаситель ответил, что, если этого не произойдет, Петр не будет иметь с Ним части, тогда апостол говорит уже совершенно противоположное: «Господи! Не только ноги, но и руки и голову!» (см. Ин.13:6-9).
Конечно, все апостолы переживали происходящие события по-разному. Не могут два человека воспринимать один и тот же предмет совершенно идентично — это научный факт. Если их описания одинаковы, то это или какой-то природный феномен, или, скорее всего, подтасовка. Но в то же самое время мы видим в Евангелиях и удивительные совпадения. Например, и Лука, и Иоанн говорят о том, что Петр побежал посмотреть гроб. Иоанн только добавляет, что Петр вошел во гроб первым, то есть, не остановившись, сразу вбежал внутрь. Вот какие точные совпадения есть в описании событий, хотя евангелисты и не думали об этом. Просто и Иоанн, и Лука, и Матфей лично знали Петра и описывали его так, как помнили и воспринимали. У всех евангелистов Петр изображен совершенно одинаково: порывистым, простым, совершающим иногда необдуманные поступки. Например, три евангелиста рассказывают о том, как на Фаворе апостол Петр воскликнул: «Господи! Хорошо нам здесь быть, давай сделаем три сени (то есть три шалаша, как бы мы сказали. — Игум. А.), для Тебя, Илии и Моисея» (см. Мф.17:4; Мк.9:5; Лк.9:33). Тоже совершенно странное, необдуманное заявление, которое может даже показаться глупым. Но он и не подумал об этом. Эти слова вырвались у него из души: ему хотелось пребывать с Господом, и он, не размышляя о том, возможно ли это, сказал то, что думал.
«Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте» (Ин.20:6-7). Свойственная Петру порывистость проявилась и здесь. Он тщательно все осмотрел, не думая, нужно это или не нужно, можно это делать или нельзя. Ведь известно, что иудеям прикасаться к умершим было запрещено, а человек, погребавший усопшего, считался оскверненным и нуждался в ритуальном очищении. Но Петр ни о чем подобном не размышлял. Может быть, Иоанн как раз подумал об этом и потому не решился войти во гроб, Петр же вошел сразу. Более того, он внимательно все внутри гроба осмотрел, так что увидел и свернутые пелены.
«Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал» (Ин.20:8). Я думаю, что уверовал он, конечно, не в Воскресение Спасителя, а в то, что гроб пуст, тела нет. Ведь и это было удивительно. Не нужно недоумевать, почему жены-мироносицы, увидев пустой гроб, поверили в само Воскресение Спасителя, а ученики — только в действительность исчезновения Его тела. Женам-мироносицам о Воскресении сказали Ангелы, а Петру и Иоанну о том, что тела нет во гробе, сообщила Мария Магдалина, сама еще не знавшая о Воскресении Господа.
Мы видим, что были и «пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте», то есть все было, можно сказать, аккуратно сложено. Кто это сделал? Сам Спаситель снял с Себя пелены и сложил их или это сделали Ангелы? Так или иначе, было видно, что все делалось без всякой поспешности, и это еще более удивило апостолов. Действительно, если кто-то и крадет «нагого мертвеца», то делает это быстро. Зачем же тогда аккуратно складывать плат? Когда человека, за неимением времени, хоронили поспешно, тогда тело его спереди и сзади покрывали плащаницей, то есть тканью, а на голову возлагали плат, или сударь (гробов, в каких принято хоронить у нас, у иудеев не было). Если же обряд погребения над человеком исполняли полностью, без спешки, то его тело обвивали пеленами наподобие того, как пеленают младенца. Так был обвит Лазарь, почему Спаситель и сказал: «Развяжите его, оставьте идти» (см. Ин. И, 44), после чего его «распеленали» и он пошел. Тело же Спасителя, поскольку времени было очень мало, при погребении обвили только плащаницей, а лицо покрыли особым платом.
Теперь отдельно лежала плащаница и отдельно — плат. Что же это за воры, которые взяли тело и аккуратно сложили ткань?! Кто же так «спокойно» крадет, да притом еще и на виду у стражи, находившейся у самого гроба?! Поэтому клевета иудеев о краже тела Спасителя совершенно абсурдна.
«Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых. Итак ученики опять возвратились к себе. А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса» (Ин.20:9-12). Была ли Мария Магдалина при этом видении одна или там присутствовали и другие жены-мироносицы, мы не знаем. Можно предположить, что сначала Марии явились Ангелы, а потом Сам Воскресший Спаситель, но она не смела никому об этом сказать. Когда же и прочим женам-мироносицам явились и Ангелы, и Господь, тогда они все вместе возвестили об этом ученикам.
«И видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (Ин.20:12-13). Тоже необдуманные, исходящие от сердца, слова. Она видит, что Господа нет, и спрашивает просто, может быть, и не понимая, что это Ангелы, а принимая их за каких-то людей. Откуда они появились в гробнице? Мария об этом не думала, так как была в страшном горе, которое усугубилось от того, что тело Спасителя, как ей казалось, украли.
«Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус» (Ин.20:14). Не узнала она Господа то ли потому, что Он после Своего Воскресения преобразился, то ли потому, что вообще человеку, который убедился в смерти близкого, невозможно предположить, что он жив. Человек считает, что того, кто умер, уже нет и никогда не будет. А может быть, каким-то чудесным, сверхъестественным действием глаза Марии были удержаны, и поэтому она не сразу узнала Господа.
«Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (Ин.20:15). Мне кажется, в этих словах видно необыкновенное горе Марии Магдалины. И опять, как это свойственно женщинам, руководствующимся более чувствами, чем разумом, она говорит совершенно странные слова: «Скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его». Как она одна смогла бы унести Его тело? Это невозможно, так же, как невозможно было бы женам-мироносицам отвалить камень от входа во гроб, хотя женщины об этом и не думали. Мария говорит по чувству сердца, а не по велению разума. «Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его». Нет в ней ни страха, ни рассуждения о том, как она это сделает, а есть только одно: желание в последний раз послужить своему Учителю.
«Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель!» (Ин.20:16). Господь назвал ее по имени, и возможно, что через это одно слово Спасителя ее сердца коснулась благодатная сила и она почувствовала, что это — Тот Самый ее Учитель, Господь Иисус Христос, Которого она считала умершим, с Которым, как она думала, разлучилась навеки. Она боялась, что даже тело Его никогда больше не увидит. А может быть, Он обратился к ней с какой-то особой, хорошо ей знакомой интонацией, ведь она несколько лет постоянно находилась рядом с Ним, служа Ему, как и многие другие благочестивые женщины.
Так или иначе, но после одного этого слова «Мария» она узнала Спасителя. «Обратившись» (возможно, обернувшись к Нему или подняв голову и взглянув), она поняла, что перед ней ее любимый Учитель, и воскликнула: «Раввунй!» «Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему» (Ин.20:17). Это вовсе не означает, что Спаситель воспрещает прикасаться к Себе. Ведь Он разрешил это сделать другим женам-мироносицам. И ученикам Своим сказал: «Осяжите Меня» (Лк.24:39), а Фоме даже повелел к Нему прикоснуться. Видимо, в порыве чувств Мария или обняла Господа, или ухватилась за Его ноги и не желала их отпускать. Поэтому Спаситель как бы успокаивает ее: «Не прикасайся ко Мне, ведь это действительно Я, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Это не привидение, не душа, это — Я Сам, поэтому не нужно с излишней пытливостью удостоверяться в том, что это действительно Моя плоть».
«Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему». Иными словами, «Я еще здесь, Я подлинно нахожусь с телом на земле». «А иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин.20:17). «Иди к братьям Моим» — Спаситель опять называет Своих учеников братьями, для того чтобы показать им, что Он прощает им малодушное поведение и все, что произошло совсем недавно, во время Его ареста. «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему», то есть «вы — Мои братья, поэтому Бог — Отец и Мой, и ваш, Я усыновил вас Богу». «И к Богу Моему и Богу вашему» — «как Человек, Я называю Отца Богом, а как Сын Божий, Я усыновляю вас Отцу и делаю Своими братьями».
«Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей» (Ин.20:18). Мы помним, что об этом говорит и евангелист Марк (см. Мк.16:9-11).
Теперь вернемся к повествованию Евангелия от Матфея. «Подкуп стражи. Иерусалим и окрестности. Воскресенье, 9 апреля 30 г.». «Когда же они (то есть жены-мироносицы. — Игум. А.) шли, то некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем» (Мф.28:11). Конечно, едва ли воины видели Воскресшего Спасителя, но они могли видеть явление Ангела и даже слышать его благовестие о Воскресении Господа.
«И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня» (Мф.28:12-15). Обратите внимание на следующие слова евангелиста Матфея: «Если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его и вас от неприятности избавим». Нужно иметь в виду, что в римской армии была железная дисциплина. Например, если во время битвы кто-то из десятка воинов бежал с поля сражения, то всех остальных членов этого десятка казнили; если бежал десяток, казнили сотню, а если бежал, проявив на поле битвы малодушие, легион, то совершалась казнь по жребию — казнили каждого десятого. Такая жестокая дисциплина делала римское войско непобедимым. Как же воины, находясь на посту, могли позволить кому-то тайком украсть тело, почему не воспрепятствовали? Может быть, они сами испугались учеников? Раз произошла кража, значит, они оставили пост, но если учесть римскую дисциплину, то нетрудно понять, что это было немыслимо. По свидетельству одного историка, за оставление поста во время охраны какого-либо объекта стражник наказывался следующим образом: одежду виновного поджигали и его самого заживо сжигали на этом костре. Поэтому воины, находившиеся на посту, никак не могли бы проявить такое легкомыслие. Если бы весть о краже тела Спасителя дошла до Понтия Пилата и он поверил в это, то обязательно казнил бы их. Поэтому иудеи и пообещали стражам все уладить. Они были людьми хитрыми и, наверное, думали, что подкупят кого нужно, или сделают подарок, или еще как-нибудь повлияют на ход дела: «Вы-де не бойтесь, мы все уладим. Вы только скажите так, как мы просим, а остальное мы возьмем на себя». В то же время они могли пообещать, а впоследствии ничего не сделать, ведь для них главным было распространить слух о краже. А может быть, иудеи действительно были заинтересованы в том, чтобы расследования не проводилось и не было доказано, что воины солгали, а самое главное, чтобы не выяснилось, что произошло при гробе Спасителя, — и потому они все уладили, сумели сделать так, что воины избежали наказания. : Невероятность того, что тело Спасителя украли, мы видим и из предыдущего повествования. Сами ученики изумлялись, недоумевали, где могло быть тело Господа. Мало того, от страха они сидели взаперти, то есть не могли прийти ко гробу, при котором находилась стража. Женщины, наверное, предполагали, что по обычаю к ним отнесутся гораздо снисходительнее, чем к мужчинам, поэтому осмелились прийти, а апостолы, как видно из евангельского повествования, сидели при закрытых дверях. Если принять во внимание то, что ученики опасались преследования не только от римлян, но и вообще от всех иудеев, то невозможно даже предположить, чтобы они совершили такой дерзкий поступок. Может быть, их и не трогали только потому, что считали это уже совершенно бессмысленным и думали, что ученики Спасителя рассеются сами собой.
Теперь перейдем к описанию явления Воскресшего Господа двум ученикам на пути в Эммаус, которое произошло в то же воскресенье, девятого апреля (вообще, все эти события произошли в течение одного дня, с утра до позднего вечера). Марк говорит об этом явлении кратко: «После сего явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение» (Мк.16:12). А евангелист Лука рассказывает подробнее: «В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях. И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его» (Лк.24:13-16). Каким образом их глаза «были удержаны»? Об этом мы можем только догадываться. Или это было сверхъестественным действием, или, как я говорил про Марию Магдалину, они просто не могли предположить, что Человек, Который шел с ними, — это Сам Воскресший из мертвых Спаситель, иначе говоря, оживший мертвец.
«Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны? Один из них, именем Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни?» (Лк.24:17-18). Вторым путником, хотя имя его здесь и не названо, был, по преданию, сам евангелист Лука. «И сказал им: о чем? Они сказали Ему: что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его. А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. Но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явление Ангелов, которые говорят, что Он жив. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили, но Его не видели» (Лк.24:19-24). Посмотрите: за полдня весть о случившемся распространилась среди всех учеников, и эти два путника — Клеопа и, предположительно, Лука — уже знали обо всем, что произошло. Им было известно и о явлении Ангелов, и о том, что ученики увидели гроб пустым, но Самого Господа не видели. Из этого можно понять, как живо ученики на все реагировали, как они интересовались всем происходящим, как сильно переживали. Нельзя сказать, что для них уже все было в прошлом и ничего более их не волновало и что потрясали их только воспоминания. Нет, они переживали и никак не могли успокоиться. Они испытывали непостижимые для нас сильнейшие душевные мучения.
«Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании. И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее» (Лк.24:25-28). Конечно, Господь делал это для того, чтобы они, задержав Его, обнаружили свое произволение.
«Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им» (Лк.24:29-30). Вы, конечно, знаете, что в те времена вкушали пищу полулежа. Пища же у учеников была, вероятно, довольно скромная: хлеб, может быть, что-либо еще. Те сбережения, которые оставались у учеников Спасителя со времени Его проповеди (тогда они собирали пожертвования), наверное, уже заканчивались. Евангелист Иоанн, например, повествует о том, как апостолы были вынуждены сами ловить рыбу, для того чтобы у них была пища.
«И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них» (Лк.24:30-31). Почему в тот момент они узнали Его? Есть два основных предположения. Первое: их сердец коснулось сверхъестественное, Божественное действие. Второе: преломляя хлеб, Спаситель, возможно, сказал хорошо знакомую апостолам молитву, которую обычно говорил. По этой молитве, ставшей для них за несколько лет постоянного пребывания с Господом привычной, они и поняли, что перед ними — Воскресший из мертвых Иисус, и тут же Спаситель стал невидим. Между этими двумя версиями нет противоречий, могло быть и то, и другое.
«И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?» (Лк.24:32). Удивительная подробность, очень понятная, в особенности для тех, кто знаком, по крайней мере теоретически, с благодатными ощущениями, которые испытывают люди, занимающиеся умным деланием — Иисусовой молитвой. «Не горело ли в нас сердце наше…» Эти слова означают, что в то время, когда ученики беседовали с Господом, благодать так объяла их сердца, что им казалось, будто сердце горит, — как бы некий невещественный огонь воспламенял их изнутри. Но ведь мы также, когда хотя бы немного углубляемся в молитву, чувствуем в своем сердце некое тепло (может быть, и не всем знакомо это чувство в полной мере). Об этом много пишут подвижники благочестия. При молитве же глубокой и чрезвычайно внимательной и мы, действительно, можем испытывать то же, что испытали в то время апостолы — сердце наше будет словно гореть. Одному подвижнику во сне было видение: они видел свое сердце, объятое огнем.
Евангелист Марк продолжает: «И те, возвратившись, возвестили прочим; но и им не поверили» (Мк.16:13). А Лука говорит подробнее: «И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказывали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба» (Лк.24:33-35). Может быть, кто-то из учеников Луке и Клеопе не поверил, а возможно, и все они приняли на веру явление Петру Воскресшего Спасителя, но почему-то не захотели поверить тому, что видели эммаусские путники (например, им могло показаться сомнительным, что Спаситель вдруг стал невидим). В Евангелии не говорится об этом подробно, но психологически это вполне объяснимо. Мы должны понимать, что поверить столь необыкновенным вещам было чрезвычайно трудно, и поэтому ученики Спасителя, конечно, колебались. Чему-то они верили, чему-то нет, в какой-то момент вера в них появлялась, а в какой-то пропадала, — и это происходило не в одном человеке, а в целом сообществе учеников, хотя и сравнительно небольшом. Вероятно, были какие-то споры, возражения, недоверие. Мы видим, что многие из апостолов сначала не имели веры, а Фома вообще категорично сказал, что не поверит до тех пор, пока не вложит своей руки в раны Спасителя. Значит, среди учеников после Воскресения Господа, и в особенности в первый день, не было полного единодушия. Нас иногда обвиняют в том, что мы верим в нечто небывалое, принимаем, как легкомысленные дети, нечто невозможное, сказку, миф. Однако мы видим, как тяжело давалась вера первым ученикам Спасителя, и это должно расположить нас к искреннему, непредвзятому восприятию вести о Воскресении Христовом.
Марк продолжает: «Наконец, явился самим одиннадцати, возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили» (Мк.16:14). Евангелист Лука рассказывает о происшедшем подробнее. Если признать точной последовательность событий, в которой они описываются в его Евангелии, то это случилось сразу после рассказа эммаусских путников. В «Синопсисе» эта главка называется так: «Явление Воскресшего Господа ученикам без Фомы. Иерусалим, воскресенье, 9 апреля 30 г.». «Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа» (Лк.24:36-37). Смотрите, только что они рассказывали друг другу о явлении Петру Воскресшего Христа, совсем недавно Лука и Клеопа сами приняли хлеб из рук Спасителя (ведь то, что Он преломил хлеб и дал им, произошло также не случайно: взяв хлеб и, может быть, прикоснувшись к Его перстам и ладоням, они убедились в том, что это не призрак, не душа только, а облеченный в плоть человек), и тут же — опять сомнение, продолжение внутренней борьбы.
«Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?» (Лк.24:37-38). Интересно, что в греческом тексте сказано не «входят в сердца ваши», а «восходят в сердцах ваших». Это более соответствует учению Евангелия о том, что «из сердца исходят помышления злая» (см. Мф.15:19; Мк.7:21): не входят, а именно исходят, или «восходят».
«Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги» (Лк.24:39-40). Из повествования не ясно, осязали ученики Господа или нет. Но судя по тому, что жены-мироносицы это сделали, а Мария Магдалина не хотела выпускать Его ног из своих объятий, нужно думать, что и апостолы, хотя и сдержаннее, тоже проявили вполне объяснимое любопытство и прикоснулись к Спасителю. Но поскольку мужчины — люди более рациональные и сохраняющие трезвость ума даже тогда, когда, может быть, это неуместно, Спаситель, желая окончательно их удостоверить, предлагает новое доказательство, уже не просто прикосновение, а нечто большее. «Когда же они от радости еще не верили и дивились (потому что трудно все это вместить. — Игум. А.), Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда» (Лк.24:41-42). Ученики предложили Спасителю самую простую, дешевую пищу, которая, собственно, только и могла у них быть: сотовый мед и печеную рыбу (либо просто испеченную, может быть даже без масла, либо жареную). Сотовый мед — это мед, еще не выцеженный из сот. Когда его употребляют в пищу, то мед обычно высасывают, а воск остается. Когда же едят рыбу, остаются кости. Лежавшие после трапезы Спасителя воск и рыбные косточки показывали, что Он действительно ел пищу, что это поистине был облеченный плотью Человек, а не только: «И, взяв, ел пред ними» (Лк.24:43). Я думаю, что, когда Спаситель уже покинул учеников, они, взирая на остатки от трапезы, вновь и вновь возвращались к мысли о том, что Воскресение действительно произошло, несмотря на всю невероятность этого события.
«И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз ил ум к уразумению Писаний» (Лк.24:44-45). Спаситель «отверз им ум к уразумению Писаний» уже только после того, как самим Своим явлением и сопутствующими ему доказательствами — позволением прикоснуться к Его телу и вкушением пищи — удостове рил их в подлинности Своего Воскресения. Или же Он «отверз им ум к уразуменик Писаний» только после их удостоверения в подлинности Его Воскресения потому, что они тогда приобрели некоторую веру? Когда у них появилась вера, тогда уже можно было изъяснять Писание.
«И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше» (Лк.24:46-49). Иначе говоря, вы свидетели не потому, что понимаете Писание, а потому, что самым простым образом, при помощи чувства осязания, убедились в подлинности Моего Воскресения.
Вот рассказ о том же событии евангелиста Иоанна: «В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа» (Ин.20:19-20). Составитель «Синопсиса» предполагает, что это — разные описания одного и того же события. Действительно, они похожи, только евангелист Иоанн добавляет, что это произошло уже вечером. И неудивительно, ведь тогда, когда еще в Эммаусе ученики приглашали Господа вкусить с ними пищу, день уже склонялся к вечеру. Затем они должны были вернуться в Иерусалим — значит, вечер был уже сравнительно поздний. Поэтому в нашем православном богослужении это событие, явление Воскресшего Спасителя Своим ученикам, по традиции вспоминается во время Пасхальной вечерни — очень умилительной, трогательной службы с чтением из Евангелия от Иоанна.
«Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20:21-23). Этим дуновением Господь наш Иисус Христос восстанавливает учеников в апостольском служении, возвращает им благодать, утраченную ими из-за малодушия во время Его страданий. Очевидно, что власть прощать грехи необходимо было даровать людям снисходительным, сочувствующим человеческим немощам. Ученики в тот момент, после того как проявили собственную немощь, выразившуюся в бегстве и даже отречении, должны были уже обрести способность не злоупотребить в дальнейшем дарованной им властью, обрести ту снисходительность, которая нужна пастырю, для того чтобы вести немощных, грешных людей ко спасению. Господь подает ученикам благодать «вязать и решить» тогда, когда они смирились через собственное падение.
«Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус» (Ин.20:24). Этим заканчивается повествование о событиях первого дня Воскресения, 9 апреля 30 года.
Сейчас мы переходим к рассказу о явлении Господа ученикам в присутствии Фомы. Это также происходило в Иерусалиме, в воскресенье 16 апреля 30 года. «Другие ученики сказали ему (то есть Фоме. — Игум. А.): мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин.20:25). Фома проявил, так сказать, категоричное неверие: «Что бы вы ни рассказывали мне о явлении Воскресшего Спасителя и Ангелов, — я, после всего что было, не приму этого до тех пор, пока собственными руками не осяжу Его ран». Иными словами: «Я поверю тогда, когда не только увижу Спасителя, но и сам Его осяжу. Лишь осязание может окончательно меня убедить. А вдруг это просто похожий на Него человек? Или видение?» Конечно, мы можем только догадываться о том, что думал апостол Фома. Однако он хотел не только увидеть или услышать Господа, но и осязать. Причем осязать именно Его раны, чтобы убедиться, что перед ним Тот Самый Иисус, Который был распят и прободен копьем в ребра. Обратите внимание: апостол Фома знал о том, что тело Спасителя, после того как Он умер на Кресте, было прободено, хотя и не присутствовал при распятии. Значит, ученики общались друг с другом и рассказывали обо всем, что происходило в последние дни. Как мы знаем из рассказа эммаусских путников Спасителю и со слов Фомы, вести об этом быстро распространялись.
«После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!» (Ин.20:26). Когда я говорил о явлении Господа ученикам в первый раз, то упустил одну подробность из Евангелия от Иоанна. Лука этого не указывает, а Иоанн замечает, что Спаситель явился при запертых дверях. Понятно, что это должно было вызвать в апостолах какое-то смущение. Как человек, облеченный в плоть, может проходить через запертую дверь? Поэтому для них было необходимо еще большее удостоверение — вкушение пищи. И теперь для уверения Фомы Спаситель также явился при запертых дверях. Страх учеников еще не прошел, они боялись преследования от иудеев и потому запирались, пуская только тех, кого хорошо знали.
Нужно обратить внимание на слова Спасителя: «Мир вам!» Для учеников в тот момент они имели особенное значение, потому что в их душах была страшная мука, в их душах еще продолжалась гефсиманская ночь. Глубочайшая скорбь овладела их сердцами, они переживали такие непостижимые душевные страдания, которых мы не в силах даже представить. Может быть, лишь некоторые подвижники, испытываемые Божиим Промыслом в борьбе с грехом, до какой-то степени ощущают то, что чувствовали тогда апостолы. Поэтому когда Господь, являясь им, говорил: «Мир вам!» или «Радуйтесь!», то вполне обычные приветствия приобретали особенно глубокий смысл. Конечно, не только сами слова умиротворяли души учеников, но и та благодать, которая исходила из уст Спасителя.
«Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим» (Ин.20:27). Евангелие не сообщает нам о том, сделал ли это Фома или нет. Впрочем, евангелисты о некоторых событиях рассказывали не до конца, подразумевая, что все было исполнено, поскольку так приказал Сам Спаситель. Например, апостолу Петру было велено поймать удочкой рыбу, найти у нее во рту золотую монету и пожертвовать эту монету на храм (см. Мф.17:24-27). В Евангелии не говорится, сделал это Петр или нет, но, конечно, подразумевается, что он это совершил. Так же, я думаю, и здесь. Если сопоставить предыдущее категоричное выражение Фомой своего неверия и теперешнее его восклицание, то станет ясно, что хотя в Евангелии прямо и не говорится о том, что Фома прикоснулся к ранам Спасителя, но все же он осмелился совершить этот дерзновенный поступок. Обратите внимание — Спаситель сказал: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои». Рана была такой, что в нее можно было вложить палец. И в самом деле, гвозди, которыми пронзили руки Господа, могли образовать рану такой величины, а наконечник копья римских воинов был таким, что в рану от удара им можно было вложить ладонь мужской руки. Копье в то время было страшным оружием, которым римские воины владели в совершенстве. Из предания известно, что Спаситель был прободен с правой стороны, но так, что копье, пройдя через внутренности, пронзило сердце. У римлян этот удар был хорошо отработан, потому что у древних воинов обычно левая сторона груди закрывалась щитом, а правая оставалась уязвимой, и поэтому они учились наносить смертельный удар в сердце врага именно с правой стороны. Это губительное мастерство и было использовано воинами, когда они удостоверялись в смерти Спасителя: Ему был нанесен, как бы мы сейчас сказали, «контрольный удар». Это было сделано для того, чтобы доложить начальству о подлинности Его смерти (никаких дополнительных доказательств уже не требовалось). Рана была столь велика, что Фома мог вложить в нее свою руку. Я думаю, что хотя ему, может быть, и было страшно, но он не мог этого не сделать. Его необыкновенное желание убедиться самому, я бы сказал, любопытство, жажда узнать истину заставили его совершить столь дерзкий поступок.
«Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (Ин.20:28). Он видит перед собой Человека — и называет Его Богом. Если слова «Сын Божий» в исповедании Нафанаила, произнесенном им, когда Господь только призвал его к апостольскому служению, — «Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев» (Ин.1:49) — еще могли предполагать какой-то переносный смысл, то слова Фомы «Господь мой и Бог мой» никакой двусмысленности уже не допускают. Фома, вначале все же проявивший неверие, получил удостоверение столь сильное, что понял: Воскресший из мертвых Иисус — это не просто пророк или усыновленный Богу праведник, а Сам Бог.
«Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин.20:29). Господь хвалит тех, кто уверовал, не проявив такого любопытства. Хвалит за то, что они хотя и не видели сами, но приняли истину с чужих слов. Однако мы должны понимать, что вместе с Фомой мы все, так сказать, вложили свою руку в ребра Спасителя. Фома был таким же человеком, как и мы, ему свойственны были те же переживания и сомнения, что и нам, мы ничем от него не отличаемся. Поэтому раз уверовал апостол Фома, то и мы, хотя и не видели, тоже должны уверовать. Если мы уж сильно сомневаемся — вспомним о Фоме, о том, что он дерзнул и самую руку вложить в страшную рану Спасителя в Его ребрах.
Теперь перейдем к следующему событию: «Явление Господа при море Тивериадском. Восстановление Петра в апостольском достоинстве». Точная дата этого события неизвестна, но произошло оно в том же году, в один из сорока дней от Пасхи до Вознесения.
« После того опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском. Явился же так: были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его» (Ин.21:1-2). Ранее Спаситель сказал ученикам, чтобы они встречали Его в Галилее, и апостолы отправились туда, твердо веря, что в тот или иной момент Господь явится им, хотя и не знали, когда именно это должно произойти. Им понадобилось приобрести себе пищу, а денег у них к тому времени никаких, наверное, уже не было, из ремесел же они знали только одно — рыбную ловлю.
«Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего» (Ин.21:3). Считается, что ночная ловля бывает более успешной, чем дневная, по крайней мере, некоторые виды рыб лучше ловятся ночью.
«А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: дети! есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет» (Ин.21:4-5). Обратите внимание на необыкновенную, нежную и кроткую любовь Спасителя. Он обращается к ним с такими ласковыми словами: «Дети! есть ли у вас какая пища?» Господь сделал вид, будто нуждается в пище, и ученики, возможно, подумали, что Он просит у них что-нибудь поесть. Вопрос этот может показаться праздным, потому что Господь, как Всеведущий, конечно, знал обо всем. Но Ему было нужно, чтобы апостолы, дав такой ответ, сами еще раз вполне осознали, что ничего не имеют.
«Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы» (Ин.21:6). Спаситель повторяет то чудо, которое было совершено Им ради призвания к апостольскому служению Петра, Андрея, Иакова и Иоанна. Повторяет, чтобы напомнить им, что Он — воскресший из мертвых Иисус — есть Тот Самый, Который когда-то их призвал.
«Тогда ученик, которого любил Иисус (то есть Иоанн Богослов, проявивший проницательность и сердечную чуткость. — Игум. А.), говорит Петру (именно Петру, потому что тот был его ближайшим другом, они всегда были рядом, всем между собой делились, постоянно друг о друге заботились. — Игум. А.): это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, — ибо он был наг, — и бросился в море» (Ин.21:7). Ловля рыбы происходила ночью, место было пустынное, и для того чтобы ничто не мешало в работе, Петр трудился нагим. После слов Иоанна он также не стал одеваться, а только опоясался, чтобы несколько прикрыть свою наготу. Он не смог утерпеть, проявил свою обычную стремительность: не дожидаясь, пока остальные ученики приплывут на лодке с сетью, полной рыбы, Петр бросился в озеро и скоро достиг берега. Между прочим, здесь уместно вспомнить эпизод с чудесным шествием Спасителя по воде, когда Петр попросил Господа о том, чтобы к Нему прийти, а потом, убоявшись сильного ветра, стал тонуть. Если сопоставить эти два события, можно сделать вывод: Петр тонул не потому, что не умел плавать, а потому, что буря была столь великой и страшной, что даже человек, хорошо знакомый с водной стихией и свободно чувствующий себя в ней, должен был бы погибнуть. Да, пожалуй, и странно было бы подумать, что рыбак, который всю свою жизнь от самой юности провел на воде, не умеет плавать.
«А другие ученики приплыли в лодке, — ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, — таща сеть с рыбою. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб» (Ин.21:8-9). Получается, что чудесный улов был необходим только для удостоверения учеников. Каким-то непостижимым для нас образом Господь уже приготовил и рыбу, и хлеб для того, чтобы накормить апостолов, как кормил Он иудеев манной в пустыне. Может быть, Он чудесно сотворил пищу из ничего, а может быть, перенес ее из другого места, как были перенесены для израильтян перепела, а потом Сам развел огонь и все приготовил, позаботившись об учениках так, как отец или мать заботятся о своих детях.
«Иисус говорит им: принесите рыбы, которую вы теперь поймали» (Ин.21:10). Сказал Он так, конечно, не потому, что рыбы, которая пеклась в то время на огне, было недостаточно (было бы странно, если бы у Спасителя не хватило рыбы для насыщения всех), но для того, чтобы они самим видом улова удостоверились в реальности чуда. Тогда Петр, не пренебрегая возможностью помочь своим товарищам, пошел и стал вытаскивать сеть.
«Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть» (Ин.21:11). Почему указано точное число? Некоторые видят в этом какую-то аллегорию, и я не буду категорически утверждать, что это неверно. Однако вспомним, что евангелисты, повествуя о случаях чудесного умножения Спасителем хлебов и насыщения тысяч людей, указывают и число алчущих, и количество хлебов и рыбы, и то, сколько было корзин с остатками, «укрухами», как говорится в Евангелии. Господь просил учеников пересчитать хлебы и рыбу не с тем, чтобы оставить нам какую-то аллегорию, но с тем, чтобы они своими руками осязали величие чуда. Подобное произошло и сейчас. «Сто пятьдесят три рыбы, и притом не прорвалась сеть», — замечает евангелист Иоанн, который сам был рыбаком и для которого было удивительно, что сеть осталась целой, хотя, по его рассуждению, она должна была обязательно порваться. Это дополнительная подробность чуда.
«Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить Его: кто Ты?, зная, что это Господь» (Ин.21:12). Зачем приведена такая подробность? Возможно, во внешности Спасителя произошло какое-то изменение, или же евангелист, делая такое замечание, желает показать нам: для всех было очевидно, что это Иисус. Ученики узнали Его, может быть, благодаря сотворенному Им чуду, и никто уже не требовал никакого удостоверения. Здесь, в отличие от явления Спасителя эммаусским путникам, когда Лука и Клеопа не сразу поняли, что перед ними Сам Господь, Он открылся ученикам тотчас же, как только они вытащили рыбу на берег. И никто больше не сомневался и ни о чем не расспрашивал. ,
«Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых» (Ин.21:13-14). Может быть, Спаситель и Сам разделял с ними трапезу. Но если даже и нет, во всяком случае эта трапеза, как и чудесный улов, также имела целью удостоверение. Раздавая рыбу и хлеб апостолам, Господь мог, как это обычно бывает, нечаянно прикоснуться к ученикам руками. Ученики, получая пищу из Его рук и вкушая ее, уже никак не могли сомневаться в подлинности Его Воскресения и явления во плоти.
«Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Сцмон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?» (Ин.21:15). В этих словах заключался и какой-то упрек, поскольку раньше Петр думал, что он любит Господа больше, чем прочие апостолы. Кроме того, это было сказано при нескольких учениках, и, мне кажется, Петр должен был смутиться от подобного намека на то, что нельзя считать себя в чем-либо лучше других. Ведь Петр сказал Спасителю, что если и все отрекутся от Него, то он — никогда. Однако именно он и отрекся. Остальные хотя и смалодушествовали, но не отреклись. Он же проявил самоуверенность, поддался чувству превосходства, а потом пал ниже других. Господь, не желая прямо упрекать его в полной мере, не желая ранить, лишь намекает Петру на его поступок.
«Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин.21:15). Он уже не говорит: «Да, я действительно люблю Тебя больше, чем они!» — а лишь подтверждает то, что он Его любит. «Иисус говорит ему: паси агнцев моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его, любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин.21:15-17). Таким троекратным вопрошанием о любви и повелением «пасти овец» Спаситель без всякого обличения или упрека возводит Петра в прежнее апостольское достоинство, которое тот утратил через троекратное же отречение. Он не подвергает его наказанию по той причине, что величайшие душевные муки ученика уже являлись самым сильным наказанием, гораздо более страшным, чем какое-либо иное. «Петр опечалился, что в третий раз спросил его, любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи, Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя». Опечалился он потому, что двукратный вопрос еще можно было счесть случайностью, а в троекратном слышался уже некий невысказанный упрек, призыв к смирению. Однако в ответ Петр говорит слова совсем простые, показывающие нам его внутреннее состояние: «Господи! Ты все знаешь (то есть Ты знаешь, что внутри моей души, в моем сердце. — Игум. А.); Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих». И далее Он предсказывает Петру его мученическую кончину и то, что впоследствии в страданиях за Господа он проявит твердость и мужество, хотя недавно, пообещав умереть за Спасителя, он проявил малодушие. «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь». «Сказал же это, — добавляет евангелист Иоанн, — давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною» (Ин.21:18-19). Из предания известно, какой смертью апостол Петр прославил Бога: он был распят «стремглав», то есть вниз головой, потому что сам не захотел быть распятым подобно Спасителю, считая себя недостойным даже в этом сравниться с Ним. Таким образом, он проявил необыкновенное, нечеловеческое мужество, преданность Господу и любовь к Нему. Это стало для него возможным, конечно, потому, что он имел благодать Божию. Но не нужно забывать и о том, что благодать приходит и удерживается через смирение. То, что происходит с каждым из нас в отдельности в различные периоды нашей жизни, со всеми апостолами произошло единовременно. Они сначала смирились, познали свою немощь, а уже затем в день Пятидесятницы на них сошел Святой Дух. Не только благодаря своим добродетелям, но и благодаря смирению они стали способными принять Его в себя.
Как я сказал, в разные периоды своей жизни, в зависимости от нашего собственного внутреннего состояния, мы переживаем то же самое. Действительно, человек, смирившийся по-настоящему, в высшей степени осознавший свою немощь, способен выдержать любые искушения, хотя спасается он, конечно же, не собственным смирением, а благодатью Божией, которую к себе через это смирение привлекает. «И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною. Петр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус и который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя? Его увидев, Петр говорит Иисусу: Господи! а он что?» (Ин.21:19-21). Некоторые по неопытности и невнимательности считают, что Петр как бы упрекает Иоанна Богослова в следовании за ними, проявляет что-то вроде зависти, но это немыслимо. Мы видим, что апостолы Петр и Иоанн были дружны, и поэтому Петр, наоборот, желал, чтобы и Иоанн пошел вместе с ним, рядом с Господом. Но Спаситель требует беспрекословного послушания. «Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною» (Ин.21:22). Иными словами: «Не думай о нем, дружба не должна препятствовать тебе в служении Господу». Действительно, мы видим, что обстоятельства разлучили апостолов Петра и Иоанна. По преданию, Иоанн пребывал с Божией Матерью вплоть до Ее Успения в Иерусалиме и на проповедь не выходил, а Петр, наоборот, много проповедовал сначала в Иерусалиме, а после изгнания из него — уже за пределами Палестины.
«И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет. Но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того» (Ин.21:23). Поскольку евангелист Иоанн пережил всех апостолов и достиг глубокой старости, он был вынужден разубеждать своих учеников в том, что никогда не умрет. Его ученикам так казалось, может быть, потому, что они считали, будто вот-вот должна наступить кончина мира и апостол будет жить вплоть до Второго Христова пришествия. Иоанн, лично слышавший Господа, хотел устранить это неправильное мнение, а потому он и останавливается на словах Господа, подробно разъясняя, что же означали они на самом деле.
Следующая главка «Синопсиса» называется так: «Благословение апостолов на проповедь по всему миру». Место: гора в Галилее. Дата: 30 год (точное число неизвестно). Вот как повествует об этом евангелист Матфей: «Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, и, увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились. И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:16-20). В «Синопсисе» говорится: «Гора в Галилее», но есть предположение, что на самом деле речь идет о Малой Галилее. Жители Иерусалима называли так Елеонскую гору, потому что именно на ней останавливались галилеяне, когда приходили на поклонение в Святой Град Иерусалим. Конечно, категорически утверждать это мы не можем, однако очевидно, что такое мнение соответствует повествованию евангелиста Луки (в Деяниях апостольских) о том, что Господь вознесся именно с Елеонской горы, после того как произнес примерно те же самые слова. Это подтверждает предположение о том, что имеется в виду не подлинная Галилея, а так называемая Малая Галилея на окраине Иерусалима. Мы видим, что даже теперь, перед самым Вознесением Спасителя, некоторые ученики все же сомневались в том, что перед ними Господь Иисус Христос, — так трудно им было вместить эту, казалось бы, простую, но невероятную истину!
Господь сказал: «И се, Я с вами во все дни до скончания века». Как понимать эти слова? Как Сын Божий, Господь вездесущ и пребывает с нами Своим Божеством. Он проникает в наши души и сердца Своим Божественным действием, и мы явственно ощущаем Его присутствие. Однако телом, как Человек, Он уже не с нами, а находится «одесную Отца». Об этом говорит евангелист Марк: «И так Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь» (Мк.16:19-20). Таким образом, телом Господь пребывает одесную Бога, а Своим Божественным действием — с нами. Если мы живем по-евангельски, в особенности если правильно молимся, мы явственно и реально ощущаем Его присутствие, иногда, может быть, более близкое, чем присутствие рядом какого-либо человека.
Хотя, может быть, это и не совсем относится к теме нашей беседы, посвященной исключительно самому событию Воскресения Христова, но я думаю, что небесполезно будет немного рассказать и о смысле заповеди Спасителя относительно проповеди. «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…» Сказано «во имя», а не «во имена», и в то же время употреблено три имени: «Отца и Сына и Святаго Духа». Значит, здесь в кратчайшей форме нам открыта тайна единосущия Пресвятой Троицы. «Уча их соблюдать все, что Я повелел вам». Спаситель уже не излагает подробно Свое учение, потому что оно действием Святого Духа должно было быть воскрешено в памяти учеников. Но нужно обратить внимание на следующее: крещение спасает не само по себе, а лишь при условии соблюдения всего заповеданного. Некоторые же пытаются кого-то крестить любой ценой и считают, что крещение обязательно спасет этого человека вне зависимости от его жизни, Господь о нем позаботится. Мы, к сожалению, неправильно делаем, поминая на службе людей, которые хотя и крещены, но не живут церковной жизнью. Симеон Солунский считает, что поминовение за богослужением, в особенности за литургией, крещеных, но отпавших от Церкви людей не пользу им приносит, а бывает в осуждение, как и причащение человека недостойного служит ему не во спасение, а во осуждение.
Итак, крещение спасает не само по себе, а лишь при условии соблюдения всего того, чему учил Спаситель. С другой стороны, без благодати крещения мы, разумеется, и вовсе не способны исполнить заповеди Божий, ведь даже при ее содействии это не всегда получается у нас должным образом по причине нашей немощи и лукавства.
Апостол Марк указывает и признаки истинной веры: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк.16:15-18). Мы не должны оправдывать себя тем, что это сказано лишь апостолам. Если бы мы были подлинно верующими, то подобные знамения совершались бы и с нами. На протяжении многих веков существования Христианской Церкви всегда были люди, которые совершали столь же великие знамения. А ведь они жили уже спустя столетия, даже тысячелетия после этого обетования Спасителя и проповеди апостолов, как, например, отец Иоанн Кронштадтский или Серафим Саровский. Значит, это признак истинной веры. Конечно, я говорю это не к тому, чтобы мы сознательно стремились совершать чудеса, чтобы кто-то из нас пытался брать змей. Нет, но мы должны хотя бы только смириться и осознать свою немощь, свое убожество. Ведь и те, которые являли такие великие знамения, тоже искали не чудес, а истинной веры, чудеса же этому только сопутствовали.
Нужно обратить внимание еще и на то, что слова Спасителя: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» имеют в Евангелии от Марка приблизительно такой же смысл, как и в Евангелии от Матфея. Если ты будешь крещен, но не станешь веровать, крещение тебе не поможет (конечно, имеется в виду вера не умственная, а жизненная).
Окончание повествования о Воскресении в «Синопсисе» взято из первого послания апостола Павла к Коринфянам: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братии в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам, а после всех явился и мне, как некоему извергу» (1 Кор.15:3-8). Из этого повествования мы видим, что Спаситель являлся, оказывается, многим людям. Про жен-мироносиц здесь не говорится, их было, может быть, около десяти. Затем Господь явился двенадцати апостолам, а потом — более чем пятистам братьев «в одно время». Не совсем понятно, что имеется в виду под этим выражением: либо период от Воскресения до Вознесения, либо то, что все эти люди были в тот момент вместе. «Из которых большая часть доныне в живых». В то время, когда апостол Павел писал это послание, большая часть учеников была еще жива, то есть оставалось очень много непосредственных свидетелей Воскресения. «А некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам». Кто имеется в виду под «всеми Апостолами», если только что говорилось о двенадцати? Речь идет уже о семидесяти. Таким образом, если мы даже приблизительно подсчитаем всех, кто лично видел Господа, то получим довольно большое число: двенадцать и семьдесят апостолов, около десяти жен-мироносиц, пятьсот братьев — итого около шестисот человек. Воскресшего Спасителя видели не один, не два человека, а около шестисот! Это очень много. После этого не верить — значит проявлять совершенно ничем не обоснованное упрямство: не хочу принимать, и все. Это подобно поведению римских воинов, которые за какие-то гроши отреклись от свидетельства о Воскресении Христовом.
Далее в «Синопсисе» читаем: «Вознесение Господне. Гора Елеонская вблизи Вифании. Четверг, 18 мая 30 г.». Обратите внимание: о страдании и Воскресении Спасителя все известно точно: числа, место, связанные с этими событиями исторические лица — и, тем не менее, люди не хотят верить. Да, эти события непостижимы, не вмещаются в человеческий разум, но в то же время, если есть свидетельства очевидцев и доказательства, сам факт нужно признать, хотя бы он и казался невероятным. «И так Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь» (Мк.16:19-20). Так повествует евангелист Марк. Лука же добавляет: «И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, ста./: отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь» (Лк.24:50-53). Господь вознесся на небо со Своим телом. Что это значит? Это не проявление гнева и не отказ от спасения мира, как это может представиться при поверхностном взгляде. Напротив, в Вознесении Спасителя проявляется Его особенная милость к нам. Поскольку мир не принял Его учения, Он вознесся на небо и предоставил возможность — так называемую историческую паузу — для покаяния тем, кто еще захочет отозваться на проповедь, если не Его Самого, то Его учеников. Можно провести аналогию с исцелением гадаринского бесноватого. После того как Господь его исцелил, гадаринские жители упрашивали Спасителя уйти от них. Может быть, они боялись лишиться своего имущества или испытывали обиду из-за гибели их стада. Господь от них действительно ушел, однако оставил им исцелившегося бесноватого, который проповедовал в Десятиградии о совершившемся чуде. Таким образом, вместо справедливого гнева и заслуженного ими наказания Спаситель явил гадаринским жителям Свою любовь. Так же и в этом случае. Господь не был принят человечеством — ни иудейским народом, ни язычниками, ведь и Понтий Пилат, и воины отвергли Его и несправедливо казнили. Но вместо Самого Себя Он оставил Своих учеников, чтобы уже они проповедовали отказавшимся от Него людям и призывали их к покаянию.
Теперь перейдем к повествованию Деяний апостольских. «Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал, которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием» (Деян.1:1-3). «Со многими верными доказательствами…» Конечно же, речь идет не о логических доказательствах, а, если можно так выразиться, о жизненных, ощутимых. «И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым. Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян.1:4-6). Ученики, еще не просвещенные Святым Духом, Который сошел на них только в Пятидесятницу, через десять дней после Вознесения, думали, что над израильским народом, а может быть и над всем человечеством, будет установлено земное господство потомка пророка Давида — вечного Царя, Мессии, Господа Иисуса Христа. Спаситель же отводит их от этой узкой, неправильной мысли. «Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (то есть по причине покаяния людей сроки эти могут быть увеличены, а по причине нерадения и развращенности сокращены. — Игум. А.), но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли. Сказав сие, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян.1:7-11). Это являлось, несомненно, потрясающим зрелищем: вдруг на глазах у всех Господь стал подниматься и Его объяло облако. Конечно, это было не обыкновенное облако, а облако благодати, подобное тому, которое осенило на Фаворе апостолов и из которого слышался глас небесного Бога Отца. Оно восхитило Господа Иисуса Христа, а ученики долгое время, может быть не один час, стояли на том месте и смотрели на небо. Потрясение проникало все их существо и было столь сильным, что должны были явиться Ангелы, чтобы их успокоить и повелеть им уйти оттуда.
Итак, отныне Господь Своей плотью пребывает на небесах, одесную Бога Отца, хотя, конечно, понимать это нужно образно. Бог не имеет никакого вида и является Существом бесконечным, совершенно неописуемым, Которое невозможно вообразить (само слово «воображение» уже указывает на присутствие какого-то образа). Поэтому выражение «воссел одесную Бога» (наподобие того, как сидят с правой стороны от царя) является лишь обозначением власти и величия, которые Господь воспринял по человечеству. Однако это не означает, что если Господь наш Иисус Христос находится в непостижимом для нас горнем мире, то человеческая плоть Его каким-то образом изменилась и Он перестал быть в полной мере человеком. Конечно, место Его пребывания расположено где-то вверху, но это не значит, что оно находится в физическом пространстве. Для нас это непостижимо, однако эта тайна приоткрывалась тем, кто достигал столь высокого духовного состояния, что был восхищен на небо, видел Господа, общался с Ним или даже Его осязал. Это редчайшее явление, которого удостаиваются немногие из святых, но бывает, что и сейчас Спаситель является некоторым Своим ученикам. Так было, например, с преподобным Серафимом Саровским, когда он был еще иеродиаконом. В тот момент литургии, когда он должен был говорить: «И во веки веков…», помавая орарем на народ, он повернулся и вдруг увидел Спасителя, стоящего на воздухе в сонме Ангелов. Господь благословил всю братию и особо — отца Серафима, и это так потрясло преподобного, что он словно окаменел и дальше не мог продолжать службу. Его ввели в алтарь, где он некоторое время стоял то бледнея, то краснея, весь погруженный в себя. Только через два часа преподобный Серафим смог говорить и рассказал об этом явлении своим духовным руководителям. Подобное явление было и старцу Силуану Афонскому, который вместо изображения Спасителяна иконе увидел Самого живого Господа. Он говорил, что его исполнила такая благодать, что если бы это видение продлилось еще мгновение, то он умер бы, ибо человеческому естеству этого не выдержать. Нечто подобное было и с блаженным Нифонтом. Все это должно убеждать нас в том, что Господь поистине пребывает на небесах Своей пречистой плотью.
Тело и Кровь Христовы, преподаваемые нам в Таинстве Причащения, мы не должны воспринимать как сошедшую на землю часть того самого тела, которое пребывает на небесах. Необходимо понимать, что если Господь смог сделать человеческую плоть Своей плотью, то и плоть, если так можно выразиться, пшеницы и винограда Он также может сделать Своей плотью и кровью. Ведь Божество одинаково далеко отстоит как от человеческого естества, так и от естества какого-либо растения. Причащаясь, мы принимаем в себя Самого Спасителя, облеченного в естество хлеба и вина, которые являются Его Телом и Кровью. Сам Господь Своей душой, Своим естеством входит в нас, и мы соединяемся с ним ближайшим образом. Если бы мы осознавали это единение, то понимали бы, что Господь ближе к нам, чем какой бы то ни было человек, находящийся перед нами. Потому что Он внутри нас, Он проникает все наше существо. Человек самый близкий, дорогой, понимающий нас, не может проникнуть внутрь нас. Господь же пребывает в самой сокровенной глубине человека.
Заключение повествования о Воскресении и Вознесении взято из Евангелия от Иоанна: «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин.20:30-31). Чтобы вы не только уверовали, но и, «веруя, имели жизнь во имя Его», или, если дословно перевести с греческого, «имели жизнь в имени Его». Это напоминает нам, а в особенности тем, кто занимается молитвой Иисусовой, о том, как мы должны жить — постоянно пребывая «в имени Его». Когда мы грешим, мы как бы выходим за пределы Его имени, а когда живем праведно, то находимся «в имени Его» — в Самом Господе. «Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его. Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин.21:24-25). Действительно, евангелисты писали очень кратко, о некоторых чудесах они только упоминали, говоря, что Господь исцелил множество больных, хромых и слепых. Я думаю, что опущено и много подробностей того, как Спаситель являлся Своим ученикам после Воскресения. Например, апостол Павел говорит: «Потом явился более нежели пятистам братии в одно время», — и, кроме такого краткого упоминания, больше об этом явлении ничего не сказано. Если даже Господь явился всем братьям сразу, подробности этого события также были бы интересны. А если здесь подразумеваются отдельные явления пятистам братьев в течение всего периода от Воскресения до Вознесения, то представьте себе, сколько могло бы быть разных интересных повествований, тем паче, если бы эти события были описаны подробно!
«Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг». Даже если отнести эти слова апостола Иоанна Богослова лишь к событию Воскресения, они были бы справедливы. Тем более они верны, если иметь в виду всю жизнь Спасителя, все бесчисленные, непостижимые, но, однако же, реальные чудеса, которые Он сотворил за время Своей проповеди.
Неделя 2-я по Пасхе, апостола Фомы
(Ин., 65 зач., XX, 19-31)
В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся. Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие. Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его.
Блаженны невидевшие и уверовавшие
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
На вечерне первого дня Пасхи мы читали повествование о том, как Господь наш Иисус Христос явился Своим ученикам. В то время с ними не было апостола Фомы, и, когда ученики рассказали ему о явлении воскресшего Господа Иисуса Христа, он ответил им: «Если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не вложу пальца моего в место гвоздей и не вложу руки моей в бок Его, никак не поверю» (ст. 25). Сегодня, для большей ясности, читается и Евангелие вечерни прошлого воскресения, и соединенное с ним повествование о том, как Господь наш Иисус Христос явился апостолу Фоме и уверил его.
Есть даже такое выражение о человеке, который проявляет излишнее недоверие и «осторожничает» в принятии чьего-то мнения или признании достоверности рассказа о каком-то событии: «Фома неверный». Однако это присловье, взявшее начало в Евангелии, нельзя истолковывать буквально, то есть предполагать, что Фома действительно был неверным. Для того чтобы рассуждать о внутреннем состоянии апостола Фомы, нужно понимать, что произошло и какие чувства он мог испытывать.
Три с половиной года проповеди Спасителя, великие непостижимые чудеса, которых никогда и никто, как говорил Сам Господь (см. Ин.15:24), не творил от создания мира… Многочисленные исцеления неизлечимых больных, воскрешения мертвых, хождение по воде, утишения бурь, изгнания бесов из бесноватых — все это вселило в душу учеников твердую веру. И они, с одной стороны, по своей простоте, с другой — поддаваясь всеобщему, «ходячему» мнению о том, что должен делать и как должен вести себя Мессия, предполагали, что Господь Иисус воцарится над израильским народом, освободит его как от власти лицемерных учителей, каковыми являлись саддукеи и фарисеи, так и от рабства, в которое обратили его язычники, то есть римляне, и правда благочестия восторжествует, а уже после этого земного торжества благочестия царство Его распространится по всему миру и просветит все народы. Может быть, они даже предполагали, что все это должно свершиться при помощи оружия, подобно тому как было, например, с великим пророком и царем Давидом. И вдруг после всех необыкновенных событий, после необыкновенной проповеди Спасителя (потому что она была почти что одним непрерывным чудом) народ вместо того, чтобы следовать за Ним, а начальники вместо того, чтобы смириться перед Ним, восстали против Него, предали Его в руки своих злейших врагов — язычников и распяли.
Сейчас мы смотрим на все эти события в целом, обозреваем все евангельские события от начала до конца, ученики же не имели такой возможности и потому испытывали І то время величайшую скорбь, были погружены в глубокую печаль. Господь распят, погребен, и те тридцать шесть часов, которые Он находился во гробе, стали для учеников временем необыкновенных душевных страданий, таких, что мы даже не можем себе их представить. С одной стороны, не верить было нельзя, потому что ученики помнили все пережитое, с другой стороны, им казалось, что после распятия, смерти и погребения все кончено и верить невозможно, ибо что может быть после смерти? Душа их разрывалась от невыносимых страданий. Только немногие подвижники, идущие к самым великим высотам духовной жизни, проходят через некое подобие этих страдании, как мы знаем из жизнеописания преподобного старца Силуана Афонского и его собственных записок, а также жизнеописаний других величайших подвижников. Не всякий может это выдержать. Мы же, по причине скудости нашего духовного опыта и потому, что не знаем настоящей борьбы с диаволом, достигающей уже как бы предела человеческих возможностей и терпения, не можем понять, что переживали ученики, в том числе и апостол Фома.
Мы помним, что, когда Спаситель перед воскрешением Лазаря говорил о том, что нужно идти в Вифанию, которая находилась близ Иерусалима (фактически это значило пойти в Иерусалим), а в то время иудеи уже хотели убить Спасителя и все ученики об этом знали, апостол Фома мужественно сказал: «Идем и мы, чтобы умереть с Ним» (см. Ин.11:16). Он имел веру и желание даже и умереть, если необходимо, за Мессию, впрочем, только в том случае, если Тот будет соответствовать общепринятому образу Мессии, всеобщему о Нем пониманию, которое разделяли и сами апостолы. Если бы Христос был воинственным царем, то, конечно, можно было и умереть за Него. То, что апостолы думали именно так, мы видим на примере апостола Петра, который из-за своей порывистости и простоты часто открыто выражал чувства всех прочих учеников: при аресте Спасителя в Гефсиманском саду апостол Петр выхватил меч и отсек ухо рабу (см. Ин.18:10), тем самым сделав то, что хотели сделать все ученики; но когда Спаситель сказал: «Вложи меч твой в ножны» (см. Ин.18:11), ученики растерялись и не знали, что им делать дальше. Иные сразу бежали, а апостол Петр спустя некоторое время отрекся от Господа Иисуса Христа. Мужества, соединенного со смирением, они еще не знали, оно было им неведомо.
Находясь в таком состоянии, после того как, казалось бы, у апостолов была самая твердая вера, какая только возможна на земле, апостол Фома не то чтобы впал в сомнение, но уже не мог поверить чьему-то мнению со стороны, а должен был убедиться сам. Он решил, что ничего нельзя принимать с чужих слов. Надо думать, что нечто подобное происходило со всеми апостолами. Раньше апостол Петр часто выражал общее настроение учеников, а в данном случае апостол Фома выразил то, что переживали все, и выразил это самым откровенным образом. Из-за своей простоты и чистосердечия он несправедливо назван в народе неверным. Он хотел увериться по-настоящему, истинно, а не признать что-то формально с чужих слов и остаться после этого таким же, каким был прежде, теплохладным и безразличным (к сожалению, так часто бывает с нами). Апостол Фома так поступить не мог, потому он и сказал эти слова: «Если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не вложу пальца моего в место гвоздей и не вложу руки моей в бок Его, никак не поверю».
Итак, вот как произошло уверение Фомы: «Вечером, в день тот, в первый день недели, когда из страха перед Иудеями двери были затворены там, где были ученики, — пришел Иисус и стал посредине и говорит им: мир вам!» (ст. 19). Спаситель вошел сквозь закрытые двери, показывая этим, что после Воскресения Его плоть преобразилась и стала духовной. Это следует понимать не в том смысле, что она потеряла свойства человеческой природы и что Господь как бы развоплотился, а в том, что у человека духовного плоть становится слугой его духа, наподобие того, как наша душа, когда подчиняется жизни тела, становится плотяной и бывает вынуждена следовать, как раб, за желаниями плоти (иногда грубыми, греховными, отвратительными). В Воскресении Спасителя, напротив, произошло полное торжество человеческого духа, и плоть приобрела свойства духа, поэтому могла проходить сквозь запертые двери. Так прежде этого Спаситель прошел и сквозь камень, закрывавший двери Его гробницы.
«И сказав это, Он показал им и руки и бок. Возрадовались ученики, увидев Господа» (ст. 20). Я старался приблизительно, в кратких словах описать, насколько это возможно и насколько я понимаю, ту воистину мировую скорбь, которую испытывали ученики. Спаситель, желая их утешить, прежде всего сказал им: «Мир вам!» — может быть, имея в виду и то, что Он прощает их отступничество, бегство, малодушие, предательство, отречение. «Мир вам! И сказав это, Он показал им и руки и бок. Возрадовались ученики, увидев Господа» (ст. 19-20). Они забыли и о собственных грехах, потому что настолько любили Спасителя, что, увидев Его, исполнились необыкновенной радости. Это можно сравнить с той радостью, которую испытываем и мы в пасхальные дни, но лишь отчасти, потому что как скорбь учеников непостижима для нас (хотя мы, участвуя в богослужениях, разделяя переживания Великой Субботы, хотя бы в малой степени эту скорбь чувствуем), так едва ли мы можем себе представить, сколь велика была их пасхальная радость и что испытывали их сердца.
«Сказал им Иисус снова: мир вам! Как послал Меня Отец, и Я посылаю вас. И сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого» (ст. 21-22). Конечно, после произошедших событий ученики нуждались в утешении и утверждении в вере. Увидев Спасителя, они обрадовались, но, вероятно, вслед за этим вспомнили, что вели себя недостойно, и потому Спаситель вновь им говорит: «Мир вам!» — то есть: «Забудьте обо всем, успокойтесь». В самом деле, если мы, желая человеку, допустим, доброго здоровья и говоря ему: «Здравствуй!» или как-то иначе радушно и искренне его приветствуя, иногда действительно приводим его в доброе расположение духа, то можно себе представить, какая великая благодать, какой мир и тишина водворялись в душе учеников, когда Спаситель вновь и вновь говорил им: «Мир вам!»
«Как послал Меня Отец, и Я посылаю вас». Господь предсказывает ученикам — хотя они, может быть, еще не до конца это понимают, — что, подобно тому как Он вышел из недр небесного Бога Отца, сошел с небес на землю, чтобы проповедовать Истину и совершить искупление человеческого рода, так ныне и они должны выйти из Иерусалима, шествовать по всей Иудее и по всему миру и также проповедовать Евангелие — благовествование Истины.
«И сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого». Этим Спаситель показал, что та благодать, которая была утеряна учениками из-за их малодушия и отречения, вновь дана им и они являются апостолами, первыми священниками и епископами истинной Церкви, истинного общества верующих. После этого Дух Святой наполнил их существо, ибо слова Спасителя, конечно же, не бывают тщетны. Однако нужно отличать это действие Святого Духа от того, которое последовало в день Пятидесятницы: первое относится более к дарованию благодати священнического служения, а второе — полностью воссоединяет человека с Богом и делает его сыном Божиим по благодати. «Если кому отпустите грехи, отпущены им; если на ком удержите, удержаны» (ст. 23). Вот какая власть была дана апостолам; они передали ее епископам и священникам всех последующих поколений, и на этом стоит Православная Церковь.
«Фома же, один из Двенадцати, называемый Близнец, не был с ними, когда приходил Иисус. Говорили ему другие ученики: мы видели Господа. Он же сказал им: если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не вложу пальца моего в место гвоздей и не вложу руки моей в бок Его, никак не поверю» (ст. 24-25). Может быть, Фома подумал, что ученикам явился дух Спасителя или что это было какое-то привидение. Люди и в те времена верили в привидения. Мы помним, что когда Спаситель шел по водам, то ученики подумали, что это призрак. Значит, такое верование тогда было весьма обыкновенным. И Фома, может быть, подумал, что являлась душа Спасителя, но не Он Сам, тем паче что Господь Иисус Христос прошел через дверь, и это могло вызвать у Фомы дополнительные сомнения. «И через восемь дней снова были ученики в доме, и Фома с ними. Приходит Иисус, когда двери были затворены; и стал посредине и сказал: мир вам!» (ст. 26). Конечно же, мир Христов в тот момент исполнил не только души учеников, присутствовавших при первом явлении Господа, но и сердце апостола Фомы. «Затем говорит Фоме…» (ст. 27). Обратите внимание: Фома говорил о своих сомнениях ученикам наедине, поэтому Спаситель не мог о них знать, и дальнейшими словами, сказанными Фоме, Спаситель показывает Свое всеведение. Ему известны все его сердечные мысли, чувства и вообще душевное состояние. «Говорит Фоме: дай палец твой сюда и посмотри на руки Мои, и дай руку твою и вложи в бок Мой, и не будь неверующим, но верующим» (ст. 27). Здесь не говорится, последовал ли Фома этому повелению Господа, но, судя по тому, как изображается это событие на иконах, он дерзнул протянуть руку и прикоснуться к ранам Спасителя и вложить ее в Его прободенные копьем ребра. Он осязал Его раны, и это самое простое человеческое чувство оказалось возвышеннее самых мудрых и утонченных доказательств, которые предлагают для уверения в правильности своих убеждений разные философы и учителя.
«Ответил Фома и сказал Ему: Господь мой и Бог мой!» (ст. 28). Вспомним, как Господь наш Иисус Христос призвал на апостольское служение апостола Нафанаила и открыл ему, что Он знает о его сокровенных мыслях о Мессии, которым никто не был свидетелем, кроме единого Бога, и как тот сказал: «Воистину Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев» (см. Ин.1:49). В то время, может быть, не совсем правильно Нафанаил и прочие ученики, там присутствовавшие, понимали, что значит Сын Божий. Возможно, они думали, что Спаситель — необыкновенный праведник, настолько близкий к Богу, что как бы усыновлен Им и является Сыном Божиим по благодати. Здесь же Фома без всяких околичностей, прямо называет Спасителя Господом и Богом. Тут уже никакой двусмысленности быть не может: перед апостолом Фомой стоит Человек с ранами в руках, ногах и ребрах, Которого он называет Господом и Богом. Он видит в этом Человеке, в силу убедительности и славы Воскресения, безграничного Господа и Бога, Творца вселенной, Вседержителя. Вот что значит уверение Фомы. Это уверение не просто в Воскресении Спасителя, но, благодаря Воскресению, — в Его Божественной природе, Божественном происхождении, Его Божестве.
«Говорит ему Иисус: ты потому уверовал, что увидел Меня. Блаженны не видевшие и поверившие» (ст. 29). Конечно, Фома не только увидел — он и осязал, и под словом «увидел» Спаситель подразумевал, что Фома ощущал Его всеми своими чувствами: видел, слышал, осязал собственными руками — и потому уверился. «Блаженны не видевшие и поверившие». Блаженны слушающие, читающие Евангелие, не видевшие Спасителя, но верящие в действительность события, о котором мы сейчас услышали. И они ничего не лишены по сравнению с апостолом Фомой. Нам кажется, что если бы перед нами были совершены те чудеса, какие Спаситель совершал перед Своими современниками, в особенности если бы мы сами увидели Его воскресшим, то тогда мы ничего не были бы лишены в сравнении с апостолами и другими непосредственными учениками Спасителя, не было бы у нас недостатка благодати и веры. Но это не так. Господь Иисус Христос говорит нам иначе, и мы не можем Ему не верить, потому что если мы принимаем Его учение и признаем чудеса, Им совершенные, то должны поверить и этим словам и принять их всем сердцем: «Блаженны не видевшие и поверившие». Мы можем оказаться не только не меньшими в вере, чем апостол Фома, но даже большими. «Блаженны не видевшие и поверившие». То, что мы наблюдаем в себе самих и не видим в себе такого блаженства, о котором сказал Спаситель, не значит, что эти слова несправедливы и утратили силу. Вспомним тех угодников Божиих, которые имели истинную веру и по вере своей совершали великие, необыкновенные чудеса. Один Иерусалимский Патриарх по требованию халифа вместе со всеми своими собратьями христианами, иерусалимскими верующими, помолился (правда, для этого он попросил три дня) и в удостоверение истинности христианской веры передвинул гору и выпил чашу с ядом, оставшись невредимым. Разве нельзя сказать про этого святителя, что он блаженный, потому что поверил, не видев? И чем он, совершивший такое великое чудо, меньше апостолов? Мы можем долго перечислять почти что бесчисленных святых, совершивших многие великие чудеса: святитель Николай Мирликийский, святитель Спиридон, преподобные Серафим Саровский, Сергий Радонежский и многие другие более или менее известные или даже, может быть, несправедливо забытые святые. Все они сподобились почувствовать на себе исполнение этих слов Спасителя: «Блаженны не видевшие и поверившие». Посмотрев на угодников Божиих, мы должны понять, что если в нас нет такого блаженства, то в этом — наша собственная вина.
«Много и других знамений сотворил Иисус перед учениками Своими, о которых не написано в книге этой» (ст. 30). Здесь Иоанн Богослов имеет в виду или те знамения и чудеса, какие сотворил Спаситель до Своего Воскресения, или, может быть, те, которые были после явления Воскресшего Господа, о которых евангелист не хотел подробно рассказывать и поэтому умолчал. И далее апостол Иоанн говорит: «Об этих же написано, чтобы вы веровали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и чтобы, веруя, имели жизнь во имя Его» (ст. 31). Если мы вспомним несколько ранее приведенные слова апостола Фомы «Господь мой и Бог мой», то правильно поймем и слова «Иисус есть Христос, Сын Божий». Сын Божий не означает, что Он меньше, чем небесный Бог Отец, потому что как про Отца, так и про Христа, Сына Божия, можно сказать, что Он Господь и Бог.
Поверив точно так же, как апостол Фома, что Иисус есть Господь и Бог, мы не сможем не переменить свою жизнь. Мы не меняем свою жизнь лишь потому, что в нас нет такой глубокой веры, которая была у апостола Фомы после того, как он прикоснулся к ранам Спасителя, веры, которая бы потрясла все наше существо. Если бы мы всей душой приняли ту истину, что Иисус есть Господь и Бог, что Иисус есть Христос, Сын Божий, тогда, безусловно, трепет исполнил бы все наше существо и мы, вспоминал наши бесчисленные отклонения от евангельских заповедей, вспоминая, сколько раз мы не слушали и попирали даже свою грубую, слепую совесть, пришли бы в трепет, страх и ужас. Все бы в нас изменилось, нас уже не нужно было бы убеждать и нал не нужно было бы проповедовать. Потому что в таком случае не только умственная но истинная, глубокая, искренняя, жизненная, сердечная вера переменила бы век нашу жизнь, сделала бы нас совсем другими людьми, и мы действительно жили бы только во имя Иисуса Христа, Сына Божия, Господа и Бога нашего. Аминь.
7 мая 2000 года
О том, что необходимо жить в имени Спасителя
Христос Воскресе!
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодняшний день называется Неделей, то есть воскресным днем, о Фоме. Мы вспоминаем событие, которое хронологически произошло на восьмой день после Воскресения Спасителя. Вечером в первый день Пасхи мы читали Евангелие о том, как Господь наш Иисус Христос явился апостолам, с которыми в то время не было Фомы. А сегодня мы читаем и это же самое евангельское зачало, и его продолжение, которое повествует об уверении апостола Фомы в истинности Воскресения Господа.
Говоря о вере и неверии, мы предполагаем, что сейчас, спустя уже почти две тысячи лет после воскресения из мертвых Господа нашего Иисуса Христа, трудно стяжать истинную, глубокую, сердечную веру. Нам кажется, что для того, чтобы ее приобрести и удержать, чтобы эта вера была живой и действенной, необходимы чрезвычайные усилия, мучительная борьба с собой. И это справедливо — так оно и есть. В то же время, обращаясь к истории первого поколения христианства, изложенной в евангельском повествовании, особенно вспоминая апостолов, ближайших учеников Спасителя, мы представляем себе, что для них это было чрезвычайно легко и просто. Нам кажется, что чудеса, которые они видели, и в особенности Воскресение из мертвых Господа нашего Иисуса Христа, — это событие даже и чудом трудно назвать, ибо оно больше, чем чудо, — делали для них обретение настоящей веры простым и естественным. Для апостолов поверить было как будто бы легко, а для нас трудно и даже мучительно. Люди, полагающие так, зачастую лишь бегло прочитывают Евангелие, а некоторые, прочитав его один, в лучшем случае два раза, даже считают, что этого достаточно. Но если мы вчитаемся в Евангелие внимательно, вдумаемся в него (впрочем, и размышлять особенно не нужно, достаточно просто внимательно прочесть), то заметим, что мучительная борьба между верой и неверием происходила у всех современников Спасителя, в том числе и у самих апостолов, даже тогда, когда они были рядом со своим Учителем и Господом. Видя многие чудеса, творимые Им, они все же не до конца понимали, кто Он такой. Особенно страшные сомнения, мучения, душевные потрясения, которые нам трудно себе и представить, ученики пережили тогда, когда Спаситель был распят, умер и был погребен. Казалось, все кончено и ожидать больше уже нечего, полная безысходность. Душевные мучения апостолов были столь сильными, что, наверное, едва ли кто-нибудь из нас смог бы пережить такую страшную муку. Итак, у ближайших учеников Господа происходила внутренняя борьба между верой и неверием, и все было не так просто, как нам представляется теперь, когда мы взираем на все события в целом и когда уже все знаем. (Представьте себе, что мы читаем Евангелие в первый раз и не знаем, чем все закончится, — в этом случае, наверное, мы испытывали бы сильные переживания.) …
Сегодняшнее евангельское повествование, которое показывает отступление от веры и новое обращение к ней апостола Фомы, является в этом смысле характерным и очень поучительным для нас.
«В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!» (ст. 19). Двери были заперты «страха ради Иудейска», как выразительно говорит славянский перевод. Апостолы не только разуверились, но и боялись гонений со стороны первосвященников, которые могли их начать под предлогом того, что Иисус основал секту. Я думаю, что преследований не было по одной простой причине: архиереи и фарисеи считали, что со смертью Иисуса все кончено и на бывших учеников Спасителя не стоит обращать никакого внимания. Итак, ученики в страхе сидели взаперти, по преданию, в Сионской горнице — том самом месте, где была совершена Тайная вечеря и где впоследствии, в день Пятидесятницы, на них сошел Дух Святой.
«Пришел Иисус, и стал посреди» — вошел через запертую дверь, показывая этим обновление своего человеческого естества, для которого материя уже не может быть препятствием. Тело Иисуса по Воскресении оставалось вещественным, но было уже одухотворенным и потому не подчинялось законам падшего естества. Господь проник через запертую дверь и этим показал, каково будет естество человеческое после всеобщего воскресения из мертвых.
«И говорит им: мир вам!» Это то, в чем более всего нуждались ученики Спасителя, потому что в их душе царило страшное смятение, потрясение и необыкновенное, глубокое горе. Слова «Мир вам!» были привычны ученикам, потому что Спаситель беседовал о мире часто, и в особенности выразительно говорил о нем на Тайной вечере: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам» (Ин.14:27). Услышав знакомые слова, апостолы почувствовали то же самое, что и раньше при общении со Спасителем: необыкновенный мир, тишину, покой, которыми исполнились их сердца. Из аскетических творений святых отцов мы знаем, что это первый и главнейший признак действия благодати Божией.
«Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа» (ст. 20). В переводе Нового Завета с греческого, который был выполнен под редакцией епископа Кассиана (Безобразова), говорится не «ребра», а «бок», то есть Спаситель показал Свой прободенный копьем римского воина бок. Ученики обрадовались, потому что они уже слышали о Воскресении и в них появилась некоторая вера в то, что это событие действительно могло произойти. В доказательство того, что это именно Он Сам, Спаситель показал апостолам руки, ноги и Свой прободенный бок.
«Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (ст. 21). Спаситель предсказывает ученикам, что они выйдут на проповедь и будут проповедовать по всему миру так же, как Он проповедовал в Иудее.
«Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго» (ст. 22). Некоторые толкователи понимают это действие Спасителя как восстановление апостолов в их прежнем служении. Проявив малодушие при аресте и казни Спасителя, они потеряли благодать апостольства, и Господь Иисус Христос вновь ее им возвращает: «Примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (ст. 22-23). Нет ничего удивительного в том, что именно тем людям, которые испытали страшное падение — пали и внешне, что они показали своим поведением, и внутренне, поскольку они разуверились в Божественности Господа Иисуса Христа, — преподается дар прощать грехи. Ведь они, испытав на самих себе человеческую немощь, будут проявлять снисхождение и к приходящим к ним со своими грехами.
«Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (ст. 24-25). Здесь уместно привести дословный перевод с греческого языка и в особенности упомянуть присутствующую в Евангелии на греческом языке такую подробность, которая исключительно передает выразительность речи апостола Фомы: «Если не положу руку в бок Его, нет, не поверю» (ст. 25). Как категорично он говорит! В этом и заключается для нас поучительный смысл. Мы видим: апостолы настолько разочаровались, что не могли уже поверить так просто, как веровали прежде. Всевозможные рассказы о явлениях воскресшего Спасителя, видимо довольно-таки частые, представлялись им недостойными веры. В Евангелии от Луки мы читаем, что когда жены-мироносицы рассказали апостолам о явлении им Ангелов при гробе Господа, то их слова точно так же, как и рассказ Марии Магдалины (см. Мк.16:9-11), были восприняты как ложь (см. Лк.24:22-24). Фома, когда уже наконец почти все ученики Спасителя уверовали, все же не хотел верить в Его Воскресение до тех пор, пока не ощутит своими руками Его тело. Возможно, он предполагал, что ученикам явилась душа умершего Иисуса или какое-то привидение. Итак, своими словами апостол Фома обнаруживает свое полное неверие, в котором вскоре и обличил его Спаситель, сказав: «Не будь неверующим» (ст. 27). Его неверие произошло от разочарования в Спасителе, от переживания тех страшных событий, которые все ученики, и Фома в том числе, наблюдали. Он не мог поверить в Воскресение так просто — с чужих слов, когда, как казалось апостолам, после множества чудес Спасителя и Его необыкновенной Божественной проповеди все рухнуло. Он должен был убедиться лично самым простым, самым грубым способом — при помощи осязания. Апостол Фома уже не желал ничего слышать, ни о чем думать или догадываться: «Пока не осяжу, не поверю». Наверное, нам бы тоже хотелось получить такое убедительное доказательство, какое было дано ему, то есть возможность прямо осязать истины христианства.
Итак, мы видим, что наше душевное страдание ради приобретения веры, ее сохранения, развития оказывается не большим, чем у апостолов, и нам приобрести веру, выходит, не тяжелее, чем им, а гораздо легче. Ведь мы не осмелимся повторить слова апостола Фомы: «Пока не осяжу, не поверю», из которых можно сделать вывод о том, какое глубокое страдание он пережил, какое страшное неверие воцарилось в его душе — безапелляционное, не прислушивающееся ни к какому чужому мнению. Может быть, Фоме казалось, что его слова являются возражением, на которое нет ответа, и он произнес их, предполагая, что это все равно невозможно.
«После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты» (ст. 26). Видимо, страх гонений еще не утих, и апостолы боялись за себя, поэтому ради своей безопасности держали двери запертыми, хотя, как мы знаем, в древности, когда народ был верующий (и у нас на Руси так было), люди часто не запирали свои жилища, разве что на ночь, потому что считалось, что делать это незачем. Господь пришел, вновь проникнув через запертые двери, и произнес то же необыкновенное приветствие: «Мир вам!» Конечно, это были не только слова — вместе с ними необычайный покой охватил души апостолов, и в том числе апостола Фомы.
«Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои («в бок Мой», как говорит другой перевод. — Шум. А.); и не будь неверующим, но верующим» (ст. 27). Здесь не упоминается, сделал ли Фома то, что повелел Господь, или нет. Но в евангельском повествовании действия, которые были приведены в исполнение, часто не описываются подробно. Вспомните, как Господь сказал апостолу Петру: «Пойди, закинь удочку, и поймаешь рыбу, и найдешь там золотую монетку, и дашь сборщикам податей за Меня и за себя» (см. Мф.17:24-27). Евангелист Матфей не говорит, сделал это Петр или нет, но и без того понятно, что он исполнил Божие повеление. Так же произошло и здесь. Может быть, поступок Фомы покажется нам весьма дерзновенным, но нужно понимать, что он имел сильнейшее желание увериться, вопреки всякому здравому рассуждению, в Воскресении Спасителя. Конечно, с точки зрения здравого смысла, явление некогда умершего человека воскресшим кажется совершенно невозможным, невероятным. Хотя апостол Фома и общался со своими друзьями, с которыми его сближало многое из того прошлого, когда все они на протяжении трех лет странствовали вместе с Господом Иисусом Христом, однако же думал он так: «Либо я так и останусь при своем разочаровании, либо должно произойти совершенно невозможное, и я буду осязать раны Спасителя». Фома желал удостовериться не только в том, что явился живой человек, но что это именно Тот Самый Человек Иисус, Который был распят на Кресте. Может быть, он предполагал, что апостолам явился кто-то похожий на Господа Иисуса. Кроме того, слова Спасителя: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои» были не укором, но именно повелением. Ученики привыкли исполнять самые странные, неудобопонимаемые приказы Господа Иисуса Христа, и тут Фома также не должен был возражать на Его повеление и неуместно смиряться, как это сделал во время Тайной вечери апостол Петр, не желавший, чтобы Господь омывал ему ноги. Ученики привыкли повиноваться Спасителю беспрекословно — и поэтому Фома не мог не прикоснуться к ранам в руках и в ребрах Господа Иисуса Христа, и, конечно же, он, по словам Спасителя, из неверующего стал верующим. Эту свою веру он тут же показал в своем необыкновенном восклицании — в его словах не было никакой просьбы, они содержали лишь то, что он чувствовал, что он осознал в это мгновение.
«Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (ст. 28). Из аскетических творений святых отцов мы знаем, что когда человек преуспевает в делании непрестанной Иисусовой молитвы, то бывают такие моменты, когда он уже не может полностью произносить молитву, не может ни о чем просить. Сама просьба, заключенная в Иисусовой молитве, — я имею в виду слова «помилуй мя грешнаго» — чрезвычайно кратка по своей форме, но глубока и обширна по содержанию. Однако случается, что, по выражению святых отцов, из-за частых отверзении сердца человек уже не может просить совершенно ни о чем и его душа произносит только имя Божие. Он повторяет, как говорят Каллист и Игнатий Ксанфопулы: «Господи Иисусе Христе», без всякой просьбы, либо, как пишет Василий Поляномерульский, «Иисусе мой, Иисусе мой», или «Иисусе Христе, Иисусе Христе», или просто имя «Иисусе». Так же случилось и с Фомой: уже не могло быть никакой просьбы и даже никакого движения ума, только одно созерцание бессмертной, бесконечной славы Божией, естества Божия в Господе Иисусе Христе — «Господь мой и Бог мой!»
«Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (ст. 29). Мы видим, что неверие Фомы было большим, чем наше; поверить ему было труднее, чем нам. Потому Господь как бы укоряет его и похваляет тех, которые поверили без такого удостоверения, какое понадобилось апостолу Фоме: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие». Поэтому мысль о том, что в наше время обрести веру гораздо труднее, чем во время апостолов, — иллюзия. Мы видим, что во времена Спасителя многие люди, созерцавшие Его чудеса, тем не менее остались неверующими. Иуда Искариотский, который сам творил чудеса и был ближайшим свидетелем самых необыкновенных событий, например воскресения из мертвых праведного Лазаря, через несколько дней, сидя на трапезе вместе с Лазарем, замышляет предать Господа Иисуса Христа. Что же тогда может помочь или помешать обретению веры? Ничто не может помочь, даже великие чудеса, если человек сам не захочет уверовать, — и ничто не может помешать, если он искренне стремится к познанию истины. «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего», — сказал Господь Иисус Христос (Ин.18:37).
«Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей» (ст. 30). Не совсем понятно, о чем здесь идет речь: либо о всех тех чудесах, которые сотворил Господь Иисус Христос за время Своей проповеди, либо о том, что было Им совершено уже по Воскресении. Но это непринципиально: Евангелие описывает только самое главное, а дела Спасителя были бесчисленны, и их чудесность, сверхъестественность — бесконечны.
«Сие же написано, — заканчивает свою мысль евангелист Иоанн, — дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (ст. 31). Славянский текст говорит так же: «во имя Его», но подстрочный перевод с греческого несколько отличается: не «во имя Его», а «в имени Его». Мне кажется, что стоит обратить внимание на это отличие, оно разъясняет мысль Евангелия, которую нам становится легче понять. Может быть, тем, кто переводил Священное Писание с греческого на славянский язык, показалось, что правильнее написать «во имя Его», но я думаю, что с мистической, таинственной точки зрения, в особенности если мы вспомним учение святых отцов о молитве, в греческом оригинале заключен гораздо более точный и емкий смысл — чтобы мы имели жизнь «в имени Его». Действительно, если мы познаем, что Иисус Христос есть Сын Божий, не одним только умом, но и всем своим существом, всеми силами своего естества: умом, сердцем, душой, всей крепостью своей, — то тогда мы не сможем жить иначе, как только в имени Его. Для нас все и везде будет Христос. Понуждая себя к непрестанному памятованию о Господе Иисусе Христе через делание Иисусовой молитвы, мы действительно будем всегда пребывать в Его имени. Имя Его обымет нас, будет сохранять нас от греха и очищать от грехов, если мы по немощи своей все же осквернимся. Имя Господа Иисуса Христа будет придавать смысл даже самому ничтожному, мелкому нашему поступку, если только наши действия не направлены против христианской совести.
И мы, если истинно веруем в воскресение Христово, должны жить в имени Господа Иисуса Христа, Сына Божия. Такое понимание этих слов Евангелия не является надуманным и чуждым древней традиции Церкви. Как рассуждает святитель Игнатий (Брянчанинов), все первые христиане, в особенности апостолы, знали ту благодатную Божественную силу, которая содержится в имени Иисуса, сами творили чудеса именем Господа Иисуса Христа — и потому не могли не повторять этого имени непрестанно. Поэтому все они, может быть и не осознавая этого, были делателями непрестанной Иисусовой молитвы. Вероятно, ее форма немного отличалась от нынешней — была более краткой или какой-то иной, но имя Иисуса в ней присутствовало обязательно. Мы, в свою очередь, должны стремиться к идеалу апостолов и первых христиан. Да, вероятно, мы не можем быть столь же ревностными, творить такие же великие дела, как они, но жить в имени Иисуса должен каждый из нас. В этом мы способны подражать апостолам, потому что в этом и состоит истинная вера. Если мы верим и искренне, от всего сердца говорим, что Христос воистину воскрес, значит, мы не можем не призывать непрестанно имя Господа Иисуса Христа, хотя бы даже из страха Божия, и таким образом понуждать себя жить в Его имени. Тогда все истины христианства познаются нами более полно, ясно, ощутимо. Можно сказать, что мы хотя и не руками своими, но духом, умом будем осязать Божество, подобно тому как апостол Фома осязал прободенный бок Спасителя и раны в Его руках. И душа наша искренне, не для других, а внутренне, в себе самой — как бы перед лицом Единого Бога, будет исповедовать Иисуса Христа, как исповедовал Его апостол Фома: «Господь мой и Бог мой!» Не просто Господь и Бог, а «Господь мой и Бог мой!» Аминь.
12 мая 2002 года
Уверение в Воскресении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Евангельское чтение на вечерне в первый день Пасхи говорит о том, как воскресший из мертвых Господь Иисус Христос явился Своим ученикам. Заканчивалось это чтение тем, что апостол Фома, который не присутствовал при этом явлении Спасителя, сказал такие дерзновенные слова: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (ст. 25). Сегодня мы читаем это же зачало вместе с продолжением, то есть с повествованием о том, как Спаситель явился ученикам вновь, когда с ними был уже и Фома.
Сегодняшнее евангельское чтение начинается так: «В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!» (ст. 19). Мы воспринимаем действительность прежде всего через свои чувства, а затем пытаемся как-то осмыслить, объяснить себе воспринятое, особенно если происходит нечто удивительное, неординарное. Когда Господь Иисус Христос явился ученикам, то это было для них чем-то совершенно непостижимым, выходящим за пределы человеческого разума. Действительно, все ученики считали, что Христос умер. Некоторые, например Иоанн Богослов и жены-мироносицы, видели Его погребение сами, а другие знали о Его смерти и погребении с чужих слов. Да и во всем Иерусалиме распятие Иисуса Христа было общеизвестным событием. Конечно, ученики были подготовлены к Воскресению Христа в большей степени, чем современные люди: сейчас вообще не верят ни во что чудесное, а ученики Спасителя были людьми верующими. Они знали повествование Священного Писания о том, как пророки Илия и Елисей воскрешали мертвых, и о том, что воскрес даже мертвец, тело которого случайно соприкоснулось с костями пророка Елисея. К тому же они были непосредственными свидетелями того, как Господь Иисус Христос совершил по меньшей мере три чуда воскресения из мертвых. Он воскресил двенадцатилетнюю дочь Иаира, сына наинской вдовицы и, наконец, совершил самое удивительное из этих трех чудес — воскрешение Четверодневного Лазаря. Однако одно дело слышать и даже видеть, как Господь Иисус Христос творил чудеса, и другое — видеть, что Он воскрес Своей собственной силой. Теперь ученики слышали и видели Господа воскресшим и одновременно не могли поверить себе.
Они увидели Господа своими глазами, услышали Его знакомый голос. Слова «мир вам!» примиряли Спасителя с учениками, ведь они согрешили перед Ним, проявив малодушие в дни Его страданий. Но все же они пребывали в изумлении. Спаситель пожелал вывести их из этого состояния и уверить в том, что явился не дух Его (потому что в то время, как и сейчас, многие верили в возможность явления душ умерших, которое бывает и на самом деле, хотя нечасто). Чтобы ученики поняли, что именно Он, воскресший из мертвых, явился им в Своем теле, Спаситель, как говорит Евангелие, «показал им руки и ноги и ребра Свои», и «ученики обрадовались, увидев Господа» (ст. 20). Обрадовались, осознав, что это Тот Самый Господь Иисус Христос, Который был их Учителем, пророчествовал, творил чудеса, воскрешал мертвых, преподал им необыкновенно прекрасное, высоконравственное учение и, наконец, несправедливо обвиненный во враждебном отношении к римскому императору, был казнен.
Сначала ученики услышали Его голос и просто увидели Его, потом рассмотрели Его внимательнее. И только тогда, когда увидели раны на руках и ногах и в ребрах Господа, они уверились до такой степени, что испытали радость. Вначале они даже боялись давать волю чувствам из опасения, что видят нечто не вполне достоверное, не являющееся реальностью в полном смысле слова.
«Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (ст. 21-23). Ученики не только своими телесными чувствами, то есть зрением и слухом, ощутили явление Спасителя, но и, получив благодать Святого Духа, внутренне удостоверились в том, что Пославший эту благодать воистину есть воскресший Сын Божий, Господь Иисус Христос, их Учитель и Наставник. Нужно обратить внимание еще на одну подробность, которая кажется маловажной и не оговаривается специально в Евангелии, но естественно вытекает из сказанного. Когда Спаситель дунул на учеников, то они должны были ощутить, что их лиц словно бы коснулось Его дыхание. Это также было удостоверением чувственным. Ученикам нужно было не только испытать духовные ощущения, но и при помощи обыкновенных человеческих чувств удостовериться в том, что явился действительно Человек, воскресший из мертвых, а не только Его душа.
«Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (ст. 24-25). Хотя апостол Фома и не сомневался в рассказе учеников, но ему было мало просто увидеть или даже внимательно рассмотреть Господа, услышать Его знакомый голос, ощутить кожей Его дыхание. После пережитого разочарования ему хотелось осязать раны Спасителя, чтобы полностью убедиться в том, что это именно Тот Самый Человек, Который был распят, а не кто-то другой. Фома не мог так просто избавиться от недоверия после того, как однажды разочаровался и испытал страшную муку сомнений, которая, впрочем, постигла в дни страданий Спасителя всех учеников.
«После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!» (ст. 26). Само явление Спасителя в комнате с запертыми дверями могло вызвать у учеников некоторые опасения, они могли подумать, что видят не облеченного плотью человека, а бесплотный дух, потому что люди не обладают способностью проходить сквозь вещество, этому учит нас здравый смысл. Несмотря на это, Спаситель явился не только Своей душой, но и как Человек, облеченный плотью, подобный всем людям, хотя Его плоть обладала некоторыми свойствами, которых в нынешнем веке люди не имеют, но, как мы знаем, будут иметь в веке будущем. Если сейчас дух наш овеществляется и становится как бы несколько плотским, то тогда, наоборот, плоть одухотворится и тела будут обладать свойствами духа. Для того чтобы рассеять все сомнения и показать, что Он не дух, Спаситель говорит Фоме: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим» (ст. 27). В Евангелии не говорится, сделал ли Фома то, что велел ему Спаситель. Однако такой порядок изложения событий для Евангелия обычен, и мы можем понять, что раз Господь сказал, то так и случилось, пусть даже далее в подробностях не излагается, как происходили события. Например, в Евангелии от Матфея описывается, как Спаситель повелел апостолу Петру: «Пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им (то есть собирателям подати на храм. — Игум. А.) за Меня и за себя» (Мф.17:27). Ради лаконичности повествования в Евангелии не сказано, что апостол Петр это исполнил. Так же и здесь. Спаситель велел Фоме осязать Его раны, и Фома, конечно же, совершил этот дерзновенный поступок. Может быть, кто-то будет порицать апостола Фому за это. Но когда человек хочет полностью удостовериться, когда невыносимая и для нас непостижимая скорбь раздирает его душу как бы на две части — одна сомневается, другая верит, — тогда он готов на все. Фома простер руку и осязал на руках и ребрах Спасителя Его раны, а точнее — следы исцеленных ран, которые остались как знамение Его победы. Богу был угоден поступок Фомы. Отныне никто не сможет усомниться в том, что воскрес Тот Самый Иисус, Который пострадал на Кресте.
«Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (ст. 28). Обратившись к Фоме и обнаружив его внутреннее состояние, Господь показал Свое всеведение. «Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие. Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (ст. 29-31). Значит, все это написано не просто так, а для того, чтобы мы уверовали и вера переменила нашу жизнь.
Господь Иисус Христос сказал апостолу Фоме: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие». Можно ли сказать, что мы, уверовавшие в Господа Иисуса Христа, никаким образом Его не видели и, по крайней мере в этой жизни, не увидим? Нужно ли понимать эти слова буквально или они имеют какой-то частный, а не всеобщий смысл? Может ли вообще человек поверить в Господа, если он не увидит Его? Обратимся к опыту святых отцов: они часто говорят о духовных ощущениях, прибегая как бы к некоторому сравнению их с телесными чувствами человека. Например, говорят о вкусе благодати и духовном зрении. Сам Спаситель упоминает о духовном слухе: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф.13:9). Под слушанием здесь подразумевается не простое восприятие звука, а понимание смысла услышанного. Преподобный Никита Стифат рассуждает даже о том, что подвижник может заменять телесные чувства духовными. Мы не берем на себя подобную смелость, тем не менее нужно осознавать, что духовные чувства существуют. Когда мы размышляем о каком-то предмете или содержим его в памяти, мы как бы устремляем на него свой умственный взор. Так и здесь: пока человек не будет устремлять свой умственный взор к Богу, Спасителю, он действительно не сможет поверить. Кроме способности видеть вещи духовно у нас есть также духовный слух, есть и духовное обоняние, потому что, когда мы сталкиваемся с какими-то духовными явлениями, мы различаем в них и отвратительное, и приятное. Мы можем прочитать о том, что святые отцы во время молитвы чувствовали благоухание. Наконец, человек имеет даже духовное осязание. Если зрение, слух и обоняние позволяют воспринимать предмет на расстоянии, то осязание и вкус совершенно приближают его к человеку. Осязание дает нам как бы обладание вещью, а вкус — полное соединение с ней. И мы видим, как Святая Православная Церковь через образы и символы показывает нам, что действие благодати имеет в Церкви именно такой многообразный характер. Мы вдыхаем благоуханный дым кадила, аромат живых цветов, которыми украшен храм, различные благовония, которыми мы помазываем святые иконы. О том, как воздействует на нас благодать через зрение и слух, нечего и говорить, это всем совершенно ясно и очевидно. Через осязание благодать воздействует, когда нас помазывают елеем во время всенощного бдения или при совершении Таинства Соборования, некоторых других Таинств, когда священник, благословляя нас, дотрагивается до нашей головы. И, наконец, наиболее полное соединение с Господом происходит через вкус во время самого великого Таинства — Евхаристии, когда мы вкушаем Тело и Кровь Христовы. Итак, всему этому действительно есть место в жизни христианина. Так и мы всеми своими духовными чувствами должны ощущать Спасителя и наконец приблизиться к Нему до такой степени, чтобы осязать Его своим духом. Как это происходит, объяснить невозможно, но это является несомненной реальностью для того, кто это испытал. Ведь и действие человеческих чувств отнюдь не всякий может объяснить, однако же человек им полностью доверяет, на них держатся его житейский опыт и вся его жизнь. И для нас важно именно ощутить Спасителя своими духовными чувствами, а не объяснить, каким образом это происходит, хотя иные ученые-богословы пытаются дать более или менее убедительное объяснение и этому.
Мы все можем уподобиться апостолу Фоме: увидеть и услышать Спасителя и даже, подобно Его ученикам, духовно ощутить дуновение Его уст. В конце концов, мы можем и осязать Спасителя, объяв Его своим духом, а такое принятие в себя Христа, при котором мы становимся с Ним едино (см. Ин.17:21), можем даже назвать духовным вкушением. Все это совершается преимущественно при помощи умного делания, Иисусовой молитвы, занимаясь которой, мы сможем обрести такую веру, какую обрел апостол Фома. И не будем неверующими, но верующими. Ведь вера — это не только согласие с тем, что нам кто-то рассказал, и убеждение в том, что это действительно правда, хотя нас этот рассказ никак не волнует. Например, нам сообщили о каком-то случае, который нас непосредственно не касается, и мы с легкостью принимаем это за правду и, едва услышав, забываем. Но если вдруг обнаруживаем, что сказанное должно как-то повлиять на нашу жизнь, то начинаем внимательно рассуждать, так ли все было, правильно ли нам рассказали. В этом случае мы проявляем беспокойство. Тем более, если мы услышим такую необыкновенную вещь, как весть о Воскресении из мертвых Господа нашего Иисуса Христа, мы не можем отнестись к ней как к чему-то не затрагивающему нашу внутреннюю жизнь, мы должны всеми силами своей души вникнуть в нее. И тогда мы обретем веру как опытное знание и переживание, то есть настоящую веру, а не такую, которая основана лишь на доверии к чужим словам. Хотя апостол Павел говорит, что вера — от слышания, а слышание — от проповеди (см. Рим.10:17), но это только начало веры. На самом же деле вера — это духовное единение человека с предметом веры, а многие люди обладают верой лишь в том смысле, что верят тем или иным вещам, иногда сверхъестественным, но они не имеют опытного знания духовной реальности.
Мы же должны уподобиться апостолу Фоме и осязать Господа Иисуса Христа своим духом, как апостол Фома осязал Его рукой. Только тогда мы сможем искренне, от всей души сказать, что Иисус Христос есть действительно Господь и Бог наш. Аминь.
4 мая 2003 года
Неделя 3-я по Пасхе, святых Жен-мироносиц
(Мк., 69 зач., XV, 43 — XVI, 8)
Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали. По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам. И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись.
О подлинном мужестве
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня, во второе воскресенье после Пасхи (или в третье, если считать Светлое Христово Воскресение первым воскресным днем по Пасхе), мы совершаем память святых жен-мироносиц: Марии Магдалины, Марии Клеоповой, Саломии, Иоанны, Марфы, Марии, Сусанны и иных, имена которых нам точно не известны, а также праведных Иосифа Аримафейского и Никодима — то есть тех святых жен и мужей, которые приняли участие в погребении Спасителя. Жены-мироносицы впоследствии явились первыми свидетелями и первыми вестницами Воскресения Христова.
Когда Господь наш Иисус Христос в страданиях на Кресте отдал за нас Свою жизнь, все Его ученики (я имею в виду мужчин), за исключением Иоанна Богослова, из страха бежали, а апостол Петр даже трижды отрекся. Один из учеников был объят таким страхом, что, когда его схватили, оставил в руках воинов одежду и бежал нагим. Можно себе представить, какой страх овладел человеком, если он так поступил. И только те, которых впоследствии назвали женами-мироносицами — потому что рано утром в воскресенье они понесли миро, чтобы помазать тело своего Учителя, — остались верными до конца. Эти женщины стояли у Креста вместе с Божией Матерью. Они не имели права голоса (по закону Дева Мария не могла даже прикасаться к телу Своего умершего Сына), а потому, стоя в стороне, могли лишь наблюдать за происходящим.
Господь Иисус Христос был не только Богом, но и Человеком и потому нуждался и в человеческой поддержке, иначе в Гефсиманском саду Он бы не просил учеников: «Бодрствуйте и молитесь со Мною, ибо душа Моя скорбит смертельно» (см. Мф.26:38; Мк.14:34). Можно предположить, что, умирая на Кресте, Он, как Человек, тем паче нуждался в сочувствии. Молчаливо стоя у Креста (ибо что можно было сказать в таких обстоятельствах?), жены-мироносицы пребывали со своим Учителем до самого конца, до последней минуты и проявили мужество, которого не оказалось у мужчин.
Божия Матерь, не имевшая права прикасаться к телу Спасителя, не могла, конечно, и совершать погребение — это должны были делать мужчины. И вот в это время пришли Иосиф с Никодимом — два старца, то есть также люди немощные. Из предания Иерусалимской Церкви известно, что, когда они помазывали тело Спасителя, неподалеку стояла Божия Матерь с женами-мироносицами и взирала на происходящее (сейчас это место принадлежит армянской Церкви; там, внутри храма Воскресения Господня, поставлена небольшая часовенка). Так слабые женщины показали мужество, а мужчины (хотя у слов «мужчина» и «мужество» один корень) бежали. Люди, телесно немощные по возрасту, как Иосиф и Никодим, или по самой своей природе, как женщины, — проявили твердость, как бы подтверждая сказанное впоследствии Спасителем апостолу Павлу: «Сила Моя в немощи совершается» (см. 2 Кор.12:9).
Сейчас это евангельское повествование, как и многие другие, нам хорошо известно, его события кажутся нам само собой разумеющимися. Но нужно трезво взглянуть на ситуацию, которая в нем описывается. Господь Иисус Христос убит, и учение Его, казалось бы, уничтожено. Его ученики ожидают преследований и потому скрываются. Было известно, что у Спасителя много учеников не только среди мужчин, но и среди женщин. Может быть, многие даже знали этих женщин в лицо. После дня Пятидесятницы высшие начальствующие из иудеев узнали апостолов Петра и Иоанна и вспомнили, что эти люди были с Иисусом (см. Деян.4:13). Лица апостолов, так сказать, уже примелькались. То же самое, наверное, можно сказать и о женах-мироносицах, и тем паче о Божией Матери, однако женщины не побоялись присутствовать у Креста до конца. Еще большее мужество проявил Иосиф, дерзнувший явиться к самому Пилату и таким образом обнаружить, что он ученик Спасителя, в то время как все апостолы скрывали это и прятались, сидя при запертых дверях.
Такое поведение женщин и старцев смирило учеников, думавших о себе, что они пламенно любят Спасителя и готовы за Него сражаться. Вспомним: апостол Петр даже выхватил меч и отсек ухо рабу, но спустя немного времени трижды отрекся от Господа Иисуса Христа. Прочие ученики также изъявляли желание умереть за Господа, — и, может быть, они действительно готовы были проявить мужество человеческое, мужество воинов, но мужество христианское, соединенное со смирением и терпением, им было незнакомо. На примере немощных жен и старцев Господь показал апостолам, что христианское мужество отличается от мужества земного. Именно об этом повествуется нам в сегодняшнем евангельском чтении. Евангелист Марк опускает ту подробность, что в погребении Спасителя участвовал еще и Никодим — тот, который ранее приходил к Господу Иисусу Христу ночью, потому что боялся за это преследований от иудеев, и скрывал даже свой интерес к Его учению. И этот же человек в трудную минуту, когда неоткуда было ждать помощи, не побоялся объявить себя учеником Господа Иисуса Христа. Когда Спаситель был славен среди иудеев и можно было надеяться, что иудейские власти Его признают или Он каким-нибудь образом станет царем (иудеи ожидали, что Мессия будет земным царем, понимая пророчества о Нем буквально), тогда Никодим таился. Когда же Господь наш Иисус Христос был убит и Его ученики ожидали, что их будут преследовать, тогда Никодим проявил мужество, объявив себя учеником Спасителя.
Итак, вот что говорит Евангелие от Марка: «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия» (ст. 43). «Знаменитый» означает «знатный, уважаемый», а не «известный», как мы сейчас говорим (например: «знаменитый писатель»). «Который и сам ожидал Царствия Божия» — эти слова свидетельствуют о том, что у Иосифа была вера. Ожидая Царствия Божия, он, видимо, думал, что нашел в Господе Иисусе Христе Того Человека — Мессию, Который и принес Царствие Божие на землю, где в то время (как и сейчас) жили многие люди, совершенно ничего от Бога не ожидая, надеясь только на свои силы, занимаясь и интересуясь единственно земными вещами.
«Осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова» (ст. 43). Иосиф не только объявил себя последователем Спасителя, но и пришел к Пилату — к тому человеку, который приговорил Самого Господа Иисуса Христа к смертной казни и от которого естественно было ожидать преследования всех учеников Господа. Но Иосиф не побоялся и дерзнул войти к Пилату, ибо чувство долга перевесило в нем все остальное. Он знал, что нужно делать, и делал. Люди молодые часто в своих поступках руководствуются сиюминутными чувствами и убеждениями, иногда даже случайными причинами, а среди пожилых людей нередко встречаются те, кто следует именно чувству долга. Это чувство заставило Иосифа преодолеть все опасения и прийти к Пилату.
«Пилат удивился, что Он (то есть Господь Иисус Христос. — Игум. А.) уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер?» (ст. 44). Почему Пилат так спросил? Люди, приговоренные к смертной казни через распятие, подчас мучались на кресте несколько суток. Это была жестокая, страшная казнь: человек умирал от удушья, и агония длилась несколько дней. И вдруг Пилат узнает, что Господь Иисус Христос умер уже через несколько часов. Он удивился и решил проверить, так ли это, — что было свойственно вообще римлянам и в особенности римским чиновникам. Пилат поступил, так сказать, аккуратно.
«И, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу» (ст. 44-45). Здесь опять опущена одна подробность, о которой говорится в Евангелии от Иоанна: когда увидели, что Спаситель умер, Его ребра пронзили копьем, то есть через ребра ударили в сердце для того, чтобы окончательно удостовериться в Его смерти. Поэтому утверждения, что Господь Иисус Христос не воскрес, а пребывал в состоянии летаргического сна или просто, как сильно израненный человек, был без сознания и потом очнулся, не соответствуют ни действительности, ни здравому смыслу.
«И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба» (ст. 45-46). Гроб Спасителя известен и в настоящее время. Это так называемая кувуклия, о которой вы, без сомнения, знаете по рассказам побывавших на Святой Земле или по фильмам. Ее вид, конечно, изменился: в древности это была просто скала, в которой находилась пещера. Впоследствии при постройке часовни — ку-вуклии — скалу рассекли, облицевали камнями и украсили. Под облицовкой же природная скала сохранилась. По правую сторону от входа в кувуклию находится ложе, на котором некогда покоилось тело Спасителя, а прямо — небольшая икона Божией Матери. Она прикреплена на петлях и открывается как дверь. За ней виден настоящий камень пещеры, к которому нельзя приложиться головой — он глубоко, но рукой прикоснуться можно. Именно в этой скале была высечена пещера, где Иосиф сам хотел быть погребенным. Почему он хотел этого? Иудеи считают Иерусалим святым городом и мечтают быть похороненными возле него, полагая, что близость к святым местам повлияет на их загробную участь и Господь будет к ним милостив в день Страшного Суда. Впрочем, такой обычай есть и у нас. Во-первых, все христиане хотят, чтобы их предали земле на христианском кладбище и по христианскому обряду. Во-вторых, особенно почетным считается быть похороненным возле храма. Раньше там и хоронили наиболее благочестивых людей: священников и особо послуживших Церкви мирян. Бывали случаи, когда людей выдающейся духовной жизни погребали внутри храма, таких примеров довольно много. Тем паче иудеи мечтали быть похороненными возле Иерусалима, а в христианское время некоторые люди переезжали туда, чтобы быть погребенными в Святом Городе, и платили большие деньги за место на христианском кладбище.
Свой гроб (не в том смысле, в каком мы сейчас понимаем это слово, — скорее, эту пещеру можно назвать склепом) Иосиф уступил Господу Иисусу Христу. Старец, который сам в скором времени ожидал смерти, уступил его Человеку молодому — не будем забывать, что Спасителю, когда Он умер на Кресте, было тридцать три с половиной года. Голгофа находилась недалеко от городской стены, и Иосиф, как только получил разрешение от Пилата, успел купить плащаницу и необходимые для погребения ароматы и поспешил вернуться к телу Спасителя. Господа Иисуса Христа нужно было предать погребению до темноты, и потому совершили его не по полному обряду, так как на это не было времени, а сокращенно, что допускалось иудейским законом. Тело Спасителя не обернули пеленами, как при погребении, например, Лазаря Четверодневного (на иконе можно видеть, что он вышел из пещеры весь как бы спеленутый, был обернут каждый член его тела). При погребении Спасителя использовали просто большой кусок ткани, который полностью покрывал тело спереди и сзади; на лице был так называемый сударь, которым подвязывалась челюсть. В таком виде тело Спасителя, помазанное смирной и алоэ, положили во гробе — в пещере — и привалили ко входу большой камень. Все это делалось, конечно, с молитвой, благоговением, плачем, но в то же время быстро. Надо полагать, что люди старые сделали все это ловчее, чем получилось бы у молодых, которые с этим еще не сталкивались. Вот где пригодился жизненный опыт Иосифа и Никодима: наверное, им пришлось погребать не одного человека, ведь у иудеев считалось особенной добродетелью оказать какую-то милость умершему, в особенности если он не имел родных или знакомых.
«И привалил камень к двери гроба». Сейчас этот камень рассечен на части. Одна из них вмонтирована в престол, находящийся в так называемом приделе Ангела (как бы преддверии, притворе входа в Гроб Господень), и покрыта органическим стеклом, через которое можно видеть камень. Другие части этого камня находятся в разных местах Палестины и, наверное, в других странах. Вероятно, размеры этого камня были огромны: его смогли привалить двое мужчин, и женщины, пришедшие ко гробу, боялись, что не смогут его сдвинуть.
« Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали» (ст. 47). Судя по этим словам, не все жены-мироносицы присутствовали до конца погребения. Может быть, одни остались смотреть на этот обряд, а другие провожали Божию Матерь. Они увели Ее из этого места и старались если не утешить, то, по крайней мере, быть с ней рядом.
«По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его» (ст. 1). Они купили ароматы, чтобы совершить обряд полностью, не сокращенно: прочитать все положенные молитвы, совершить над телом Господа Иисуса Христа все, что требовалось по закону. Несмотря на то, что в это время они разуверились в Божественности Спасителя и в том, что Он является Мессией, у них, может быть, сохранилась вера в Него как в Пророка, или просто человеческое чувство любви и привязанности заставило их прийти ко гробу Господа Иисуса Христа и сделать все, что было можно и что было в их силах для того, чтобы послужить своему Учителю. Но когда жены-мироносицы пришли ко гробу с ароматами, они оказались уже не нужны. Сам Господь Иисус Христос перед Своими страданиями, когда в доме Лазаря сестра его Мария помазала ноги Господа миром и отерла их своими волосами, сказал: «Таким образом она приготовила Меня к погребению» (см. Мф.26:12), — то есть предсказал, что помазывать Его миром больше не придется.
«И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик» (ст. 2-4). Евангелисты — Матфей, Марк, Лука, Иоанн — повествуют о Воскресении Спасителя с различными подробностями, но противоречия в этом нет — они рассказывают то, что каждый из них слышал или даже видел своими глазами, как, допустим, Иоанн Богослов, прибежавший ко гробу. Один упоминает одну подробность, другой — другую. Никто из евангелистов не пытался подтасовывать факты, и человек непредубежденный, вникая в эти подробности, будет ими услаждаться: каждая мелочь евангельского повествования дорога сердцу христианина, любящего Господа Иисуса Христа. Например, мы бережно храним в памяти подробности встреч и разговоров с нашими близкими, особенно если они уже умерли, ушли из этого мира. Тем более для каждого истинного христианина дороги подробности жизни, смерти, погребения и Воскресения Спасителя, и он будет с вниманием вникать в детали, дорожить ими и не станет искать противоречий в повествованиях евангелистов.
«И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик». Видимо, стражников при гробе уже не было: они были испуганы явлением Ангела. Как об этом повествует евангелист Матфей, вид его был «как молния», и от его вида стражники стали «как мертвые» (см. Мф.28:3-4), — а пришедши в себя, бежали. Может быть, именно в это время и пришли жены-мироносицы, а может, они приходили ко гробу несколько раз: сначала Мария Магдалина, потом вместе с ней прибежали Петр и Иоанн, потом — другие жены, можно сделать различные предположения. Еще раз говорю: честный человек не будет искать противоречий. Их ищут уже после того, когда разуверились, потеряли веру, — чтобы оправдать свое неверие. А человек простой — я имею в виду не образование, а характер — будет с неподдельным интересом читать Евангелие и размышлять над ним. Для нас важно, что было Воскресение из мертвых и что при этом было множество свидетелей, а разница между теми или иными подробностями не настолько принципиальна и существенна, чтобы лишить нас веры в величайшее чудо Воскресения.
«И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись» (ст. 5). Безусловно, это был Ангел. Если речь идет непосредственно о гробе Господнем, то надо думать, что Ангел находился на правой стороне, на ложе Спасителя. «Облеченного в белую одежду» — эти слова не означают, что Ангелы носят такую же одежду, как и люди, прикрывая свою наготу. Одежда Ангелов — образ той великой благодати, в которую все они облечены. Одежда белая или огненная (цвета молнии) — это символ той силы и чистоты, которую дает сотворенному существу — человеку ли, Ангелу ли — Божественная благодать.
«Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (ст. 6). Действительно, не может быть большего доказательства истинности Воскресения, чем пустой гроб, и никакой здравомыслящий человек не будет утверждать, что ученики похитили тело Спасителя, а потом выдали Его за воскресшего. Если бы это было так, то они оказались бы лицемерами и шарлатанами. А если бы они были лицемеры, откуда бы они взяли силы, чтобы идти по всему миру, проповедовать воскресшего Христа, страдать за это и терпеть множество лишений? Большинство из них умерло за Христа в муках. Может лицемер так жить и так умирать? Конечно, нет.
«Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен». Что значит «воскрес»? Это слово, славянского происхождения. Во многих языках нет слов и выражений, которые могли бы объяснить истины мира духовного, и поэтому их иногда приходится заимствовать из других языков — еврейского, греческого. В данном случае русский язык обращается к славянскому языку. Слово «крещение» означает погружение, низведение вниз, а «воскресение» означает восстание. Воскрес — значит восстал. «Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен». По-славянски так и звучит: «Иисуса ищете Назарянина распятого; восста, несть зде».
«Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам» (ст. 7). Апостол Петр, который, как известно, более всех любил Господа Иисуса Христа (по крайней мере, любовь его проявлялась самым открытым образом, он наиболее горячо выражал ее), невыносимо страдал из-за своего трехкратного отречения. И потому Господь, будучи Самим Милосердием, непостижимым для человека, через Ангела повелел: «Идите, скажите ученикам и Петру», то есть «утешьте Петра, который страдает от своего греха». Он не сказал: «Упрекните Петра, зачем он согрешил», а: «Утешьте его тем, что Я воскрес».
«Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам». Под Галилеей нужно понимать не собственно Галилею как область Палестины, а то место в окрестностях Иерусалима, называемое Малая Галилея, где останавливались галилеяне, приходившие в Иерусалим поклониться святыням. Собственно, там, в окрестностях Елеонской горы, Господь Иисус Христос впервые явился ученикам по Своем Воскресении.
«И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (ст. 8). Евангелист Марк в основном весьма краток, но если что-то описывает, то делает это подробно и точно — таково свойство его повествования. Так же и здесь: слова «их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» очень точно описывают состояние жен-мироносиц. Они боялись, что им не поверят, и потому никому ничего не сказали. Из Евангелия от Луки мы знаем: когда другие из жен-мироносиц объявили ученикам, что видели Ангелов, возвестивших им о Воскресении Христа, то апостолы им не поверили. По-славянски сказано: «Явишася пред ними яко лжа глаголы их» (Лк.24:11), то есть слова мироносиц показались апостолам ложью.
В пасхальные дни мы приветствуем друг друга словами: «Христос воскресе!» и отвечаем: «Воистину воскресе!» Конечно, в большей или меньшей степени мы чувствуем при этом радость, и даже неверующие люди ее чувствуют, хотя и не понимают, почему им радостно, а это — действие благодати. Но у нас нет такой глубокой веры, как у жен-мироносиц. Если бы она была, то мы, может быть, не говорили бы привычное «Христос воскресе!», но, пребывая, как жены-мироносицы, в страхе и трепете, молились Господу. У кого больше веры в Воскресение Христово? У этих женщин, которые молчали, или у нас, говорящих друг другу пасхальное приветствие «Христос воскресе!», но не понимающих и не осознающих, что оно обозначает?
Каждое повествование Божественного Евангелия, безусловно, является для нас уроком, тем паче то, которое читается вслух в воскресный день. Церковь как бы выделяет это место и говорит: «Внимательно выслушайте его и подумайте над ним, ибо вы извлечете из этого пользу». Итак, какие уроки мы можем извлечь из сегодняшнего евангельского чтения? Во-первых, подтверждение изречения апостола о том, что сила Божия совершается в немощи (см. 2 Кор.12:9). Женщины и старики проявили такую силу духа, какой, за исключением Иоанна Богослова, не оказалось ни у одного из учеников Господа Иисуса Христа, как будто бы твердых, мужественных, воинственно настроенных мужчин и юношей. Во-вторых, мы увидели, как проявляется истинная любовь к Господу. Возможно, в тот момент жены-мироносицы потеряли веру — из-за пережитых скорбен все пророчества Спасителя о Его страдании и Воскресении, так сказать, вылетели у них из головы, и это понятно, — но любовь к Господу заставила их исполнять свой долг, долг не перед людьми, а перед Богом, перед своей совестью. Несмотря на колебания, сомнения и душевную бурю, они сохранили любовь к Господу и явились первыми свидетелями Воскресения Христова, первыми уверились в христианских истинах.
Третий урок заключается в том, что мы стали понимать: читая Евангелие, не нужно искать во встречающихся подробностях противоречия, в особенности при описаниях разными евангелистами Воскресения Христова и явления Господа Иисуса Христа Своим ученикам по Воскресении. Это было бы легкомысленно и глупо. Необходимо вникать в каждую подробность, чтобы представить себе, как все происходило на самом деле. Если мы будем внимательно читать Евангелие, перед нами предстанет многообразная, сложная картина. Художник, пишущий, допустим, пейзаж или какую-нибудь жанровую сцену, выделяет бликами или еще какими-либо способами ту или иную деталь изображения, кажущуюся ему наиболее значимой, так и писатели-евангелисты: один обращает внимание на одну подробность, другой — на другую. И из Четвероевангелия, как из четырех картин, создается единая — может быть не такая ясная и четкая, как нам хотелось бы, но цельная — картина.
Митрополит Вениамин (Федченков) говорит, что не нужно бояться тайн, их надо любить, не опасаясь, что для нас что-то остается непонятным. Может быть, непонятность подробностей является символом непостижимости Божества в будущем веке. Мы будем бесконечно стремиться к Нему, бесконечно насыщаться общением с Ним — и вновь испытывать голод духовный, и вновь насыщаться, и от этого насыщения будет возникать в нас еще больший голод. Даже здесь, на земле, человек постоянно стремится к тому, что он любит, это не надоедает ему (хотя в конечном счете и так может произойти), а в будущей жизни общение с Богом не надоест никогда. Непостижимость Евангелия, бездна премудрости, заключенная в нем — как в нравственном учении, так и в подробностях жизни Спасителя, — является образом той бездны богопознания и того Божественного наслаждения, которые ждут нас в жизни будущей. Аминь.
28 апреля 1996 года
О страхе человеческом и страхе Божием
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Братья и сестры, сегодня, в Неделю о мироносицах, мы вспоминаем подвиг, совершенный женами-мироносицами и праведными старцами Иосифом и Никодимом, — подвиг тех, кто участвовал в погребении Спасителя. Мы вспоминаем всех, кто проявил мужество в те дни, самые трудные и опасные для всех близких ко Христу. Большинство учеников Спасителя, даже из числа наиболее преданных, горячих, ревностных, в это время скрывались «страха ради иудейского», как сказано в Евангелии. А люди, которым, по человеческим представлениям, свойственно проявлять немощь, напротив — проявили силу духа. Кто остался возле Креста Спасителя? Юноша Иоанн Богослов и женщины. Кто пришел снять с Креста тело Господа? Старики Иосиф и Никодим. Воистину это соответствует словам апостола Павла: «Сила Божия в немощи совершается» (см. 2 Кор.12:9). Те, которые, по человеческому разумению, являются людьми, стоящими, так сказать, на втором плане жизни, во время испытаний проявляют веру, ревность и преданность Богу, тем самым как бы упрекая тех, которые, опять же по человеческому рассуждению, являются людьми, находящимися на переднем крае жизни.
Поэтому не будем пенять на то, что мы немощные, ничего не значащие люди и потому от нас мало что зависит. Не нужно думать о великих делах и событиях, считая, что при нашем положении в обществе мы ничего изменить не можем. Будем думать о своей душе, о своем спасении. И, как знать, может быть, кто-то из нас промыслительно (по воле Божией, а не по своему желанию и пониманию) совершит поступки, которые принесут пользу не только ему самому, но и многим другим людям. Думали ли Иосиф и Никодим, какое дело они совершают, когда погребали Спасителя? Скорее всего, и они тогда, как и прочие ученики Спасителя, потеряли веру в Господа Иисуса Христа именно как во Христа, Мессию. Но, действуя более по влечению сердца, чем по указанию разума, они проявили человеческую преданность, верность своему Учителю. Они сохранили к Нему любовь, хотя и разочаровались в Нем как в Мессии и посланнике Божием. Совершив этот поступок, идущий от сердца, а не от ума, они, сами того не понимая, сделали великое дело. Не будем и мы оправдывать себя тем, что мы немощны и ничтожны, но понудим себя к тому, к чему нас обязывает совесть.
Божественное Евангелие повествует о погребении Спасителя так: «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова» (ст. 43). Заметьте слова: «Осмелился войти к Пилату». В то время когда ученики Господа Иисуса Христа, сбежав, скрывали, что имеют отношение к Нему, а апостол Петр даже трижды от Него отрекся, — Иосиф осмелился войти к Пилату, который одним приказанием мог предать его позору и смерти, к тому, кто приговорил к смертной казни его Учителя. Эти краткие слова говорят о мужестве Иосифа, о его решимости послужить своему Наставнику, чтобы отдать Ему последний долг.
«Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу» (ст. 44-45). Надо полагать, что за то время, пока звали сотника, пока его допрашивали (пусть кратко, как это было свойственно римлянам), прошла не одна минута и не несколько мгновений. Все это время, до тех пор пока не прозвучало приказание отдать тело, Иосиф не знал, что с ним будет, — ведь он не мог предположить, что скажет Пилат. Он был только свидетелем этого допроса и по-человечески мог опасаться, что за этим последует другое указание: не только не отдавать тело Иисуса, а еще и подвергнуть Иосифа аресту. Но он не убоялся и проявил твердость.
В это время Никодим, другой участник погребения (о нем упоминается в Евангелии от Иоанна), также пришедший для снятия с Креста тела Спасителя, должен был купить плащаницу и ароматы. Времени у Иосифа и Никодима было мало. Когда Господь умер на Кресте, солнце еще не зашло (после затмения оно появилось вновь), но до наступления темноты оставалось всего несколько часов, а с приходом ночи начинался субботний день, в который нельзя было совершать погребение. И за это короткое время Иосиф должен был успеть прийти к Пилату и испросить у него тело Спасителя, а Никодим — купить погребальные пелены и необходимые для быстрого, сокращенного обряда погребения благовония: смирну и алоэ. Все это они сделали: купили плащаницу, сняли Господа с Креста, обвили плащаницей, положили во гробе, который был высечен в скале, и привалили камень к входу в гробницу. Эта гробница принадлежала Иосифу и находилась недалеко от места казни Спасителя — Голгофы. Сейчас и место казни, и гробница Спасителя находятся в храме Гроба Господня. От Голгофы до кувуклии, то есть часовни, воздвигнутой над Гробом Господним, приблизительно сто метров. Примерно посередине находится камень помазания — место, где тело Спасителя обвивали плащаницей с ароматами. В Евангелии сказано: «Привалил камень к двери гроба» (ст. 46). Это был огромный камень; обычно вытачивались специальные желоба, столкнуть по которым камень было легко, а вот открыть вход в гроб — чрезвычайно трудно. Сейчас мы назвали бы такую гробницу не гробом, а склепом. Обычно в качестве склепов иудеи использовали природные пещеры, расширяя их, если требовалось, или высекали новые ниши. В Иудее, скалистой местности, это было общепринято. Даже дома высекались в скалах, по крайней мере, нижние этажи.
Гроб, в котором Иосиф намеревался положить тело Спасителя, был новый. Такое примечание сделано в Евангелии не случайно. Гробы использовались, как правило, для нескольких поколений, являясь семейными усыпальницами. Тела усопших клали на специально приготовленные, высеченные вдоль стен гробницы ложа, и, когда в роду вновь кто-то умирал, тела клали либо на свободные ложа, либо поверх кого-нибудь из умерших родственников. Поэтому в Евангелии и отмечено, что гроб был новый — в нем еще никого не хоронили. Иосиф приготовил этот гроб для себя, потому что он, как и многие иудеи, желал быть погребенным в Иерусалиме, считая это особенной милостью Божией. Так иудеи считают и по сей день. Предки Иосифа не имели такой возможности, а он смог приобрести себе место в Иерусалиме и устроить гробницу, сделав все необходимые приготовления: высек внутри ложе, приготовил камень. Он никак не думал, что его Учитель, Который был в сущности молодым человеком, будет положен там, где хотел быть погребен он, старец.
«Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали» (ст. 47) — обычно мы эти слова не замечаем, просто пробегаем глазами, а на самом деле это очень важный момент для понимания происходящего. Жены действительно не знали, где будет погребен Спаситель, и наблюдали, в какую же гробницу его положат. Место для погребения не было приготовлено заранее — все случилось совершенно неожиданно для всех, кроме, конечно, самого Господа, Который как всеведущий знал, где будет погребен. Мы знаем из истории, что Голгофа находилась за городом и, как это обычно бывает, за стенами города располагалось кладбище. Может быть, женщины предполагали, что где-то здесь можно совершить погребение Спасителя, и поэтому внимательно смотрели, где Его положат.
«По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его» (ст. 1). Удостоверившись, в какую гробницу положили Спасителя, и увидев, как привалили камень, жены решили по прошествии субботы совершить обряд погребения полностью. Иосиф с Никодимом вынуждены были его сократить, торопясь закончить все до наступления темноты, то есть до начала субботы, в которую уже ничего нельзя было делать, в том числе и погребать усопших. Жены-мироносицы купили все необходимое для полного совершения обряда, чтобы воздать своему Учителю должную честь, ту, какой, по их мнению, Он был достоин. Они совершенно не представляли, что Он должен воскреснуть, иначе не несли бы не пригодившиеся им ароматы. Мироносицы направились к пещере весьма рано — «в первый день недели», который мы сейчас называем воскресеньем (именно воскресенье — первый день недели, а суббота — последний), когда только-только рассветало, то есть почти ночью, и тем самым проявили мужество, в то время когда ученики прятались, боясь преследования со стороны иудеев и римских властей. Женщины пошли к гробнице ночью, пренебрегая любыми человеческими соображениями, например тем, что приставлена стража, повинуясь только велению своего любящего сердца, именно сердца, а не ума, потому что в уме их было если не неверие, то смятение — буря разных помыслов, но сердце влекло их к возлюбленному Учителю.
Когда они шли, то говорили между собой: «Кто отвалит нам камень от двери гроба?» (ст. 3). В этих словах опять видна их порывистость, их преданность Спасителю. Конечно, женщины не могли отвалить камень: гробницы устраивались так, что привалить камень могли несколько мужчин, а чтобы отвалить его, понадобилось бы почти два десятка человек — так крепко он въезжал в пазы и плотно приникал к устью пещеры. Я излагаю вам не свои догадки, а научные исторические сведения, факты библейской археологии о погребении у иудеев во времена Спасителя.
Когда мироносицы подошли, они вдруг увидели, «что камень отвален; а он был весьма велик» (ст. 4). Я не берусь сопоставлять повествования разных евангелистов о Воскресении Спасителя, для этого нужен особый навык, особое знание Евангелия, именно историческое, даже хронологическое. Но можно догадаться, что стража в это время уже разбежалась, испугавшись явления Ангела, потому что здесь никак о ней не упоминается и говорится, что камень был уже отвален.
«И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись» (ст. 5). Конечно, этим юношей был Ангел. Неизвестно, были ли у него крылья, как обычно изображается на иконах. Из Священного Писания можно сделать вывод, что не всегда Ангелы являются так, чтобы сразу стало понятно, кто они. Часто Ангелы предстают в виде мужей, юношей. Такой признак ангельского чина, как крылья, которые изображаются на иконах, видимо, часто бывает скрыт. То же самое, я думаю, было и здесь, раз об этом ничего не говорится. Женщины ужаснулись и потому, что этот юноша находился в гробу, и потому, что от него исходила благодать, Божественная слава. Здесь говорится, что он был облечен в белую одежду, а в Евангелии от Матфея сказано еще, что лицо его было «как молния» (Мф.28:3) (может, это было другое явление Ангела, но, думаю, эти явления подобны друг другу). Необыкновенный, неземной свет, слава и сила исходили от Ангела. «Он же говорит им: не ужасайтесь» (ст. 6). При сверхъестественном явлении, например явлении Ангелов, в первое мгновение люди испытывают страх, но вслед за этим следует и Божественное утешение. Это отличает такие явления от прелестных, бесовских, где страх только усугубляется и приводит сердце человека не в блаженное, сладостное и мирное состояние, а в смущение и тоску, вселяющую чувство пустоты. Здесь же показан признак, который сопровождает истинное Божественное явление: сначала страх, а потом страх сменяется необыкновенным чувством блаженства и мира.
«…Не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (ст. 6). Представьте себе, в каком необыкновенном состоянии смятения и одновременно радости находились эти преданные ученицы Спасителя, увидевшие пустое ложе гробницы: «Он воскрес, Его нет здесь». И в наше время все православные христиане, которые имеют возможность посетить Святой Град Иерусалим, так же спешат ко гробу Господню, как эти жены-мироносицы, для того чтобы убедиться, что гроб Иисуса пуст, — Спаситель воскрес. Созерцая пустой гроб — место, где Он был положен, — мы лично удостоверяемся, что произошло Воскресение из мертвых Господа нашего Иисуса Христа.
«Но идите (продолжал Ангел. — Игум. А.), скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам» (ст. 7). Как полагают многие толкователи, под Галилеей здесь имеется в виду не область Палестины, а так называемая Малая Галилея — место в районе Елеонской горы, получившее такое название потому, что там обычно останавливались богомольцы, пришедшие в Иерусалим из Галилеи. Именно там впервые явился ученикам Господь Иисус Христос.
«И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (ст. 8). В разных Евангелиях по-разному говорится о том, как жены-мироносицы реагировали на необыкновенное явление Ангела. Здесь — что они от трепета и ужаса никому ничего не сказали, в других же — что пошли и рассказали ученикам с радостью и страхом. Как понимать эти будто бы противоречия? В каком-то смысле и сама жизнь полна противоречий. Нельзя все со всем согласовать: одни и те же события один человек видит под одним углом зрения, другой — под другим. Если взгляды и сходятся в основном, то где-нибудь люди все же приводят разные подробности, а это говорит только о том, что каждый из них воспринимал события непосредственно и рассказал о них независимо от других. А отдельные подробности, иногда по видимости противоречащие друг другу, на самом деле указывают на разные стороны одних и тех же событий или на разное их восприятие. Люди, желающие согласовать повествования евангелистов и представить их единообразно, подобны тем, кто желает видеть жизнь однообразной и простой, — а она от этого становится скучной. Представьте себе деревья, у которых все ветки и листья абсолютно одинаковы… Где природа более красивая? Там, где все деревья и кусты подстрижены, или там, где она дикая и естественная? Разве эта многообразная и как будто бы стихийная и неупорядоченная красота на самом деле не несет в себе некий высший Божественный порядок, сложный и для нас непостижимый? Так и Евангелие является самой жизнью, и, может быть, в нем даже больше жизни, чем в нашей повседневной суете, поэтому не нужно стараться все в нем согласовывать, не нужно бояться кажущихся несоответствий. Но если бы все-таки кто-нибудь захотел это сделать, то он нашел бы, что на самом деле различные моменты и подробности явления Самого Спасителя и Ангела, возвещавшего женам-мироносицам о Его Воскресении, — это либо разные стороны одного и того же события, либо разные явления Ангелов. В Евангелии повествуется о том, что сначала пришли одни жены, например Мария Магдалина, потом другие, затем третьи, — их было весьма много; потом появились у гроба апостолы. Мы можем сами в этом разобраться или воспользоваться теми согласованиями, которые уже существуют в толкованиях Евангелия у Феофилакта Болгарского или у Б.И. Гладкова, более близкого к нам по времени автора, который основывался на святоотеческих толкованиях.
Однако все евангелисты упоминают о том необыкновенном чувстве, которое испытали жены-мироносицы. Евангелист Матфей говорит, что они бежали возвестить ученикам «со страхом и радостью великою» (Мф.28:8). Евангелист Марк — что «их объял трепет и ужас». Мы видим, что та пасхальная радость, которую и мы сейчас, хотя и в малой степени, ощущаем, сопровождалась необыкновенно сильными благоговением, верой, трепетом, страхом и ужасом, потому что мироносицы до самой глубины сердца, до «самой последней точки» своего существа поняли, что Христос воскрес. Это и исполняло их радостным трепетом — ужасом и великой радостью. Если бы мы, пусть в малой степени, осознавали и чувствовали то, что чувствовали свидетели Воскресения Христова, то и нас наполнял бы трепет — страх, соединенный с радостью. Божественный страх так привлекателен, так вожделен, что человек, испытавший этот благодатный страх, все более и более к нему стремится. В нем есть некоторое мучение, но есть и утешение, столь великое, неземное и ни с чем не сравнимое, что человек не променяет этот страх ни на какое спокойствие. Это страх веры. В той степени, в какой мы будем того достойны, Господь откроет истину Воскресения Христова и нам, если мы, быть может наперекор доводам разума, повинуясь своему сердцу и совести, будем подражать в мужестве и преданности Господу этим слабым, незначительным по положению людям. Мы тоже испытаем ту пасхальную радость, ту силу веры, с которой передавали друг другу весть о Воскресении Господа нашего Иисуса Христа Его живые свидетели, говорившие простые слова: «Христос Воскресе!» — и отвечавшие с радостью, верой и страхом: «Воистину Воскресе!» Аминь.
3 мая 1998 года
О пасхальном приветствии
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня, в день памяти святых жен-мироносиц, читается одно из евангельских повествований о том, как ученикам и ученицам Господа нашего Иисуса Христа было возвещено о Его Воскресении из мертвых. Изложение этих событий у разных евангелистов в отдельных мелочах и тонкостях не совпадает, но в самом главном и существенном они согласны. Одинаково повествуется не только о самом факте Воскресения, но и о тех чувствах, которые испытали его свидетели. Такое совпадение в существенном и различие во второстепенных подробностях равно свидетельствуют о подлинности величайшего чуда — Воскресения из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. Почему и то и другое является доказательством истинности Воскресения? Существование небольших разногласий между евангелистами является следствием того, что каждый из них воспринимал события Воскресения Христова по-своему и описывал их, может быть с некоторыми неточностями, так, как ему запомнилось. Это указывает скорее на непредвзятость и искренность повествователей. На протяжении двух тысячелетий существования христианской Церкви никто не пытался изменить текст Евангелия, для того чтобы согласовать повествование, потому что несущественные различия не являются препятствием к тому, чтобы обрести истинную веру в Господа Иисуса Христа и Его Воскресение.
Евангелист Марк так говорит о благовестии Воскресения Христова женам-мироносицам: «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали» (ст. 43-47). Повествуется прежде об Иосифе и женах, чтобы показать, как во время всеобщего малодушия апостолов старец проявляет мужество, превозмогая немощь своего старческого естества, а мироносицы совершают подвиг последнего служения своему умершему Учителю, преодолев свойственную женщинам робость. Такое предисловие было необходимо перед повествованием о благовестии Воскресения и для того, чтобы стало понятно, что жены-мироносицы знали место погребения Спасителя. Они пребывали с Ним во время Его страданий и погребения и осмелились прийти ко Гробу, когда там была выставлена стража, тогда как все прочие ученики опасались преследований.
«По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца» (ст. 1-2). Обыкновенно первым днем недели считают понедельник, но у нас, христиан, остается библейское восприятие чередования дней. Повествование Книги Бытия о сотворении мира свидетельствует о том, что еще с древнейших времен неделя начиналась с воскресенья и заканчивалась субботой. В первый день недели, тот самый, в который Господь сказал: «Да будет свет» (Быт.1:3), воссиял свет Воскресения Христова. «И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца». Возможно, они вышли, когда было еще темно, и восход солнца застал их на пути ко гробу. Но это глубоко символично — восход солнца в тот самый день, в который Бог сказал: «Да будет свет», и «отделил свет от тьмы», и «назвал свет днем, а тьму ночью», и был «день един» (см. Быт.1:3-5). И вот наступил этот единый день, прообразовательно предсказанный пророком Моисеем в Книге Бытия. Восходит Солнце, и наступает истинный день, который никогда не кончится, — день Воскресения Христова. Воссияло солнце и осветило все вещественным светом. А из гроба взошло Солнце невещественное, Солнце духовное, воскресший Господь наш Иисус Христос.
«И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик» (ст. 3-4). Древние иудеи либо высекали гробницы в скалах, которых в Иудее чрезвычайно много, ибо она находится в гористой местности, либо использовали естественные пещеры, несколько обработав их. Пещера, послужившая гробом Спасителю, была искусственно высечена в скале и представляла собой что-то вроде склепа. Устье пещеры было устроено таким образом, чтобы вход закрывал плотно прилегавший камень, поэтому не только женщина, но и мужчина в одиночку не смогли бы отвалить каменную глыбу от гроба — для этого было необходимо несколько человек. Однако женщины, движимые чувством сердца, поторопились ко гробу, не думая о том, как они отвалят камень. К тому же им не у кого было искать помощи: ученики Спасителя в страхе сидели взаперти, боясь иудеев — «страха ради иудейска», как говорится по-славянски. Может быть, жены-мироносицы только в дороге вспомнили о том, что к гробнице привален огромный камень. Но когда они подошли ко гробу, беспокоясь, не напрасно ли пришли, то увидели, что камень уже отвален.
«И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись» (ст. 4-5). Что значит «сидящего на правой стороне»? Если вы видели фотографии с изображением кувуклии — часовни, построенной на месте гроба Господня, — то знаете, что каменное ложе, на котором лежало тело Спасителя, расположено с правой стороны. Сейчас ложе Господа отделано мрамором, а тогда это был просто грубо отесанный камень. Когда жены вошли во гроб, то увидели, что на правой стороне ложа сидит юноша, а тела Спасителя там нет. Далее сказано, что юноша был облечен в белую одежду. Евангелист Марк говорит, что когда Господь преобразился на Фаворе, то «одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белилыцик не может выбелить» (Мк.9:3). И здесь имеется в виду одежда не просто белая, а какой-то ослепительной, неземной белизны. Для иудеев само сравнение «белая, как снег» очень выразительное, потому что снег у них бывает чрезвычайно редко и постоянно лежит только на одной горе Ермон. Он всегда ослепительно белый и является для них символом неземной чистоты.
«И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись». Евангелист Матфей добавляет, что лицо его было как молния, то есть как бы огненное. При сверхъестественном явлении человек не может оставаться спокойным, он всегда испытывает некое потрясение. Даже когда мы видим просто нечто необычное, то сначала испытываем страх, а потом уже начинаем разбираться, что же происходит. Нечто подобное было и с женами-мироносицами, тем более, что им было явление из горнего мира.
«Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (ст. 6). Ангел успокаивает жен-мироносиц, призывая их радоваться, а не ужасаться. Это не значит, что у них совсем прошел благоговейный ужас, но, потрясенные сверхъестественным видением и словами Ангела, который возвестил им чудо Воскресения Христова, они испытывали одновременно и ужас, и радость. Такое смешанное чувство есть истинное свойство всякого возвышенного духовного переживания. Только человек, достигший высочайшего преуспеяния, испытывает не страх, а лишь безграничную любовь.
«Он воскрес, Его нет здесь». Слово «воскрес» для нас является привычным и само собой разумеющимся, но из Евангелия мы помним, что когда Господь наш Иисус Христос предсказывал Свое Воскресение, то ученики не понимали, о чем идет речь. Это слово обозначает восстание. Славянским словом «крещение» переводится греческое слово «погружение», а «воскресение» означает восстание. Совершаемое нами Крещение с троекратным погружением и восстанием из воды символизирует наше духовное воскресение. Только после слов Ангела женам-мироносицам стало вполне понятно, что значит то «восстание», о котором говорил Спаситель, в особенности на протяжении последнего года Своего пребывания с учениками. «Он воскрес, Его нет здесь» — это простые, как кажется, обыкновенные слова. Мы пробегаем их глазами, как-то им сочувствуем, но не вполне осознаем всю силу их воздействия на непосредственных свидетельниц описываемого события — жен-мироносиц. Они пришли ко гробу, чтобы отдать последний долг своему возлюбленному Учителю — помазать миром Его тело. Вдруг им говорят такие слова: «Он воскрес, Его нет здесь». Произошло великое чудо: мертвого нет в гробу, Он воскрес — Христа нет среди мертвых, как говорится в песнопении: «Что ищите Живаго с мертвыми?»
Пустой Гроб Спасителя является немым и одновременно красноречивым свидетельством подлинности Воскресения Христова. Один искренний христианин рассказывал мне, что когда он увидел пустой гроб Спасителя, то был совершенно потрясен. Для него это послужило доказательством Воскресения, хотя тогда он уже был верующим человеком. Обычно воздают особенную честь именно могилам и праху знаменитых, чем-то отличившихся людей, например основателей различных религиозных или философских течений. А здесь мы видим пустой гроб. И это является для нас психологическим подтверждением подлинности Воскресения Христова, самого необыкновенного события из всех когда-либо происходивших на земле. Нужно хотя бы в некоторой степени ощутить, что почувствовали ученицы Господа, когда услышали слова: «Он воскрес, Его нет здесь». В качестве простого, но очень могущественного доказательства Ангел указал им место, где он сидел, и сказал: «Вот место, где Он был положен». И, действительно, жены-мироносицы видят, что там, где на их глазах положили Господа, теперь Его нет. Иосиф и Никодим совершали обряд погребения очень поспешно, но ничто не мешало женам понаблюдать, как тело Господа было внесено во гроб и там положено. Конечно, для них пустой гроб был сильнейшим и самым убедительным доказательством Воскресения. Ангелы, являвшиеся разным людям на гробе Господнем и свидетельствовавшие им о Воскресении, говорили очень кратко, потому что в таком случае неуместны ни доводы в пользу его возможности, ни даже пророчества. Эти краткие слова действовали на людей могущественнее и сильнее, чем самые изощрённы! логические доказательства, потому что являлись непосредственным свидетельство?, Воскресения.
«Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказа; вам» (ст. 6-7). Евангелие от Марка ничего не говорит о том, сказали ли мироносиц апостолам, что им явился Ангел. Но существуют некоторые древние списки с вариантами евангельских повествований. Эти тексты не обязательно подлинные, но, несомненно, они достойны уважения, потому что отражают мнение первых христиан. Там сказано, что жены-мироносицы пошли к ученикам и Петру и кратко рассказали им обе всем, что пережили. Когда же в следующем стихе Евангелия говорится, что они никому ничего не сказали, то имеется в виду, что они не сказали посторонним людям, а ближайшим ученикам, конечно, возвестили обо всем произошедшем.
«И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (ст. 8). Это краткое, но необыкновенно точное описание переживаний жен-мироносиц непонятно для нас из-за нашей невнимательности и формального отношения к чтению Евангелия. «И, выйдя, побежали» — от избытка чувств они не могли идти спокойно, но побежали. Представьте себе, что вы услышали нечто необыкновенное и торопитесь рассказать об этом своим близким. Вы не можете терпеть ни одного мгновения и бежите изо всех сил, не думая ни об усталости, ни о своем здоровье. В качестве примера можно привести историю возникновения марафонского бега, одного из видов соревнований на Олимпийских играх. Когда афиняне одержали победу над персами в судьбоносной для их государства Марафонской битве, то один из воинов был послан, чтобы возвестить о победе. Этот воин был утомлен после длительного рукопашного боя, но пробежал сорок с лишним километров. Достигнув города, он сообщил о победе и мгновенно умер от истощения сил. Отсюда видно, как люди торопятся поделиться не только скорбными, но и радостными известиями. Жены-мироносицы тоже, наверное, бежали от гроба, вообще не думая ни о каком сохранении сил, потому что «их объял трепет и ужас». Слово «трепет» в буквальном переводе с греческого означает «дрожь» — человек от сильного переживания дрожит всем телом. Жены-мироносицы трепетали одновременно и от страха, и от радости. Их чувства были столь сильными, что они никому ничего не сказали, но не потому, что опасались преследований, а из боязни, что им не поверят. Они поделились радостной вестью о Воскресении Христовом только с ближайшими учениками Спасителя. Мы не знаем, какими точно словами жены-мироносицы сказали апостолам о Воскресении Христа, но можно предположить, что их слова были похожи на наше краткое пасхальное приветствие. Ведь у них не было сил подробно все объяснять: они прибежали запыхавшиеся, дрожа от ужаса. Конечно, впоследствии они рассказали, что видели Ангела, который возвестил им о Воскресении, иначе и апостол Марк не мог бы об этом узнать. Но первые их слова были, наверное, самыми простыми: «Христос Воскресе!»
Эти слова вмещали в себя не только радость, но и ужас, который испытывали жены-мироносицы. Евангелист описывает их глубокое переживание, трепет, дрожь и этот неудержимый бег, с которым они устремились возвестить ближайшим ученикам всерадостную, непостижимую весть о Воскресении Спасителя. Мы с вами обычно испытываем радостные чувства и какое-то всеобщее воодушевление на Пасху уже потому только, что находимся в христианской среде и передаем друг другу чувство приближающегося праздника. Но и мы также должны вникнуть не только умом, но и всем сердцем в то, что Христос воистину воскрес.
Нужно размышлять над этими чувствами и понимать, что слова пасхального приветствия не становятся какими-то малозначащими и неискренними, если мы повторяем их на протяжении сорока дней. Ведь искренность — это наше собственное состояние. И одно дело искренность, другое — лицемерие, а третье — понуждение. Когда мы понуждаем себя к искренности, в этом нет никакого лицемерия.
У меня был один знакомый, умный и способный человек, который занимался, так сказать, религиозным поиском. Он увлекался различными религиозными течениями, особенно, как это бывает среди молодых интеллигентных людей, восточной мистикой. Интересовался он и Православием. Ему казалось, что молитва «Отче наш» неискренняя. Эту молитву мы повторяем много раз в день, очень торжественно она произносится во время Божественной литургии перед духовной Трапезой — вкушением Тела и Крови Христовых. Но он полагал, что невозможно искренне обращаться к Богу, называя Его Отцом. Ему больше нравилась молитва восточного мистика, который обращался к Богу как к какому-то неведомому существу и провозглашал: «Я не знаю, кто Ты, что Ты» и так далее. Человеку, который сам не знает Бога, близки такие чувства и выражения. На самом деле искренность — это наше собственное чувство. Можно искренне заблуждаться или исповедовать истину, искренне говорить какую-нибудь глупость или возвышенные вещи. Для истинного православного христианина молитва «Отче наш» не может быть неискренна, потому что он искренне, всей душой называет и исповедует Бога своим Отцом. Так и пасхальное приветствие мы произносим либо формально и поверхностно, либо от всей души. Ведь так можно сказать, что и Иисусову молитву, которую мы непрестанно повторяем, мы произносим неискренне, потому что якобы возможно только один раз сказать от всей души, а потом уже получается формально. Но от нас зависит, чтобы Иисусова молитва была искренним исповеданием нашей веры, искренним покаянием и благодарением Богу за то, что воплотившийся Сын Божий избавил нас от смерти и мучений. Иначе эти слова действительно будут формальностью, пустым звуком, ведь и демоны говорили: «Ты Христос, Сын Божий», а Господь им запрещал (см. Лк.4:41).
Итак, мы должны понуждать себя к тому, чтобы искренне и, как это ни покажется странным, — внимательно, то есть с полным осознанием, произносить пасхальное приветствие. Недаром Церковь установила обычай приветствовать друг друга словами «Христос Воскресе!» на протяжении сорока дней: мы глубже осознаем истину Воскресения Христова, если постоянно себе о ней напоминаем. Для того чтобы нам было легче прочувствовать то, что заключено в словах «Христос Воскресе!» и «Воистину Воскресе!», мы должны вспоминать Евангелие и все, что испытали святые апостолы и святые жены-мироносицы. Это были страдания, мучения, сомнения и, наконец, обретение подлинной веры в Воскресение Христово. Нужно произносить: «Христос Воскресе!» хотя бы в какой-то степени так, как это делали жены-мироносицы. Представим себе, как они прибежали к ученикам Спасителя и Петру в страхе и трепете, утомившись и дрожа всем телом, едва переводя сбивающееся от бега дыхание, и воскликнули от всей души: «Христос Воскресе!» Аминь.
19 мая 2002 года
Неделя 4-я по Пасхе, о расслабленном
(Ин., 14 зач., V, 1-15)
После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью. Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел. Было же это в день субботний. Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи. Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже. Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус.
О самопонуждении и смирении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы вспоминаем чудо о расслабленном, сотворенное Господом нашим Иисусом Христом задолго до Его страданий и Воскресения. Церковь напоминает нам об этом чуде не только ради нашего укрепления в вере, ибо Спаситель творил множество и более великих чудес, например воскрешал мертвых, но и ради символического значения этого события, которое должен понимать каждый из нас. Все мы духовно расслабленные люди. Пребывая в этом духовном расслаблении, может быть, многие и многие годы, мы уже потеряли всякую надежду обрести духовное здоровье, как и евангельский расслабленный уже не надеялся когда-нибудь жить обычной человеческой жизнью. Мы теряем надежду на то, что сможем совершать добродетели, что будем иметь крепость в наших «духовных членах». Будучи духовно парализованными, мы многие годы пытаемся восстать из этого паралича — из духовной, нравственной бездеятельности — и уже теряем надежду, не ожидая ни от кого помощи.
Часто люди уповают на своих духовных руководителей, думают, что духовник может их всему научить, что с его помощью они поднимутся. Иногда они даже полагают, что духовник не просто поможет, но как бы обязан, должен и может их восставить. Но такое наше упование неразумно. Прежде всего потому, что в наше время людей духовно крепких и сильных очень мало, едва-едва найдется такой духовник, который силою своих молитв и духовного рассуждения может нам помочь. Но если бы и нашелся такой мудрый, обладающий молитвенным дерзновением пред Богом духовный человек (конечно же, духовно опытные люди не оскудеют до кончины века; они, хотя и уменьшатся числом, но не иссякнут окончательно), то и он без нашей помощи не смог бы нас восставить. Когда к великому старцу Варсонофию обратился некий монах с просьбой помочь ему своими молитвами в его духовной жизни, с тем чтобы Господь сделал его настоящим, истинным подвижником, то Варсонофий ответил ему: «Я почти все за тебя отдам, но хотя бы малую часть ты потрудись сам». Богу важно наше собственное произволение, наше собственное усилие, может быть, незначительное по интенсивности, однако же искреннее и полное. Пусть у нас мало сил, но мы их полностью напрягаем по заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк.12:30). Мы должны возлюбить Бога «всею», пусть малою, но «всею» нашею «крепостию». Видя нашу искренность даже при нашем малом напряжении сил, Господь поможет нам так же, как не забыл Он о расслабленном, который тридцать восемь лет пребывал в расслаблении и тщетно ожидал помощи от людей, не один год лежа у Овчей купели.
Даже если у нас нет никакого духовного руководителя, никакого молитвенника о нас, — мы имеем своим Учителем и Спасителем не человека, а Господа Иисуса Христа, Сына Божия. Вот на Кого всякий из нас должен уповать! И если мы, пребывая в нравственном расслаблении, может быть, долгие годы, не устанем взывать к Богу и надеяться, то обязательно дождемся от Него помощи. Он сам знает, когда прийти и помочь нам, но придет только при том условии, если мы будем трудиться, напрягая всю свою крепость. К иному Он приходит в молодости, к иному в средние годы, а иному помогает справиться со своими пороками и немощами уже в старости, чтобы человек перешел в вечную жизнь с надеждою на милость Божию. Некоторым людям и неполезно получить духовное исцеление в раннем возрасте, потому что это послужило бы для них поводом к гордости — страшнейшему и губительнейшему пороку, уподобляющему человека демонам. Трудно спастись тому, кто одержим гордостью, поэтому Господь смиряет его многими годами нравственного унижения и расслабления. И только спустя долгое время, когда человек почти потеряет надежду и смирится со своим расслабленным состоянием, однако же в глубине души не будет удовлетворен и по-прежнему будет хотеть лучшего, уже не только на себя не надеясь, но и ни от кого из людей не ожидая помощи, тогда Господь придет и восставит его, как восставил евангельского расслабленного.
Евангелие говорит, что Овчая купель, называемая по-еврейски Вифезда, имела «пять притвор», или по-русски «пять крытых ходов». В наше время произведены раскопки и действительно обнаружена эта купель, имеющая пять отделений. Правда, воды там сейчас нет, но к самой купели можно подойти и осмотреть ее. Так евангельские слова подтвердились спустя две тысячи лет, и мы получили доказательство точности, натуралистичности евангельского повествования, — все, что в нем описано, взято из жизни. Все это конкретные места и конкретные события, происходившие именно на той земле.
«Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью» (ст. 2-4). Как здесь сказано о лежащих при купели «больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды», так можно сказать и про нас, потому что в нравственном отношении мы имеем весьма разнообразные болезни. Есть слепые, которые вовсе не понимают и не видят ничего духовного, не знают, что оно вообще существует. Это худший вид духовной болезни, потому что человек даже не знает, что существует здоровье, не знает, что существует истина, существует иная жизнь, жизнь духовная, отличная от той темной, в которую он весь погружен. Хромые — это те люди, которые хотя видят и понимают, но почти ничего не могут сделать. Как хромой не может нормально передвигаться, так и эти люди не могут совершать свой духовный путь как должно: с быстротой, стремительностью и бодростью, которые необходимы для духовной жизни. Иссохшие — это те, кто живет духовной жизнью, но из-за гордости, осуждения или других каких-либо пороков как бы иссыхают, лишаются действия благодати и не имеют всех тех жизненных сил, которые, казалось бы, должен иметь духовный человек. И все эти люди ожидают движения воды, то есть действия благодати. Но иногда нам приходится ждать долгие, долгие годы, как сказано в повествовании про расслабленного.
«Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров?» (ст. 5-6). На этот вопрос, конечно, любой бы ответил: «Хочу!» Со стороны Спасителя это был лишь повод вступить с расслабленным в разговор, чтобы он перед всеми и перед самим собой признался, что он практически не имеет возможности получить исцеление ни от кого, кроме как от Спасителя. Теоретически куда проще: нужно только взять человека, отнести его в эту купель, и он исцелится, а на деле помочь было некому. Так и у нас в жизни бывает: нас окружает множество людей, которые как будто бы нас любят, но не имеют возможности нам помочь. Теоретически все как будто бы хорошо, а на деле — выхода нет.
«Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня» (ст. 6-7). Поскольку исцелялся только первый, то естественно, что, пока расслабленный, которому никто не помогал, с трудом ползком добирался до купальни, его уже кто-нибудь опережал, например тот же хромой или другой больной, способный к передвижению и не нуждавшийся в помощнике, или, может быть, богатый человек, которому могли помочь родственники, друзья или слуги. Таким образом, находясь рядом с источником исцеления, расслабленный никак не мог исцелиться.
«Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел. Было же это в день субботний» (ст. 8-9). Когда Господь заставил расслабленного признаться, что он уже долгие годы не получает ни от кого помощи и никогда не сможет исцелиться, хотя исцеление как будто бы совсем близко, тогда показывает ему, что благодать Божия действует помимо ожиданий, с той стороны, откуда ее, может быть, никто не ждет, если только человек не потерял надежду и остался истинно верующим. Расслабленный, парализованный человек стал совершенно здоровым — не так, как это бывает с людьми, которые, оправившись после тяжелой болезни, чувствуют еще некоторую слабость и нуждаются в восстановлении сил, но здоровым настолько, что смог взять свою постель и пойти. Он приобрел такую крепость в теле, которой просто не могло быть у человека, лежавшего в течение долгих лет. Вот каково действие благодати Божией! Если Господь исцеляет, то для Него нет никаких препятствий. Правда, бывают такие случаи, когда духовное и физическое ис-т целение совершается не полностью, но это не потому, что Господь бессилен, а потому, что для нас полное исцеление неполезно, прежде всего из-за нашей гордости. Если кто-то в одно мгновение получит от всемогущего Бога, Которому, конечно, все возможно, совершенное нравственное исцеление, то, скорее всего, он загордится и станет считать себя неуязвимым человеком, забывая о том, что самомнение — это страшнейшая и опаснейшая, злейшая, как говорит Григорий Синаит, из страстей. Ради этого Господь исцеляет нас не сразу, а постепенно. Если человек усиленно молится против какой-нибудь страсти, допустим блудной, которой страдает долгие годы, но не унывает и надеется на помощь Божию, то вдруг чувствует некоторое облегчение, чувствует, что он, по крайней мере, уже владеет собой. Если же он ищет еще большей чистоты и ему не дает покоя то, что ему приходят нечистые помыслы, что он испытывает похоть, хотя и не поддается ей, и если он продолжает молиться, то вдруг обнаруживает некое чудо: все прошло. Если и на этом человек не успокаивается и продолжает дальше подвизаться, то после долгого подвига вдруг опять происходит какое-то внутреннее чудо — и человек может достигнуть полного бесстрастия. Это касается не только блудной страсти, но и всех прочих страстей, допустим гнева. Например, поначалу человек не может даже удержать свои руки, когда в нем вспыхивает гнев, но постепенно, как бы некими, если можно так выразиться, рывками, человек исцеляется. С одной стороны, такое исцеление свидетельствует о действии благодати Божией, потому что исцеление, хотя и не полное, относительное, произошло мгновенно, а с другой — дает нам повод смириться оставляя действие в нас этой страсти в некоторой степени, чтобы мы не впали в худшую, гордость, и не погубили себя.
Но если бы мы были совершенно смиренными людьми, то, конечно, Господь мог бы исцелить нас от нашего душевного расслабления и в один миг. И примеры этому есть в житиях святых. Вспомним Павла Препростого, который ушел в пустыню шестидесяти лет от роду, будучи человеком уже со сформировавшимся характером и своими слабостями. Ради необыкновенной детской простоты, за которую он получил прозвище Препростый и которая всегда бывает признаком или даже причиной смирения, Павел достиг бесстрастия всего за несколько месяцев подвига. Причем он достиг такой чистоты, бесстрастия и веры, что по его молитвам изгонялись демоны, князи бесовские, которых не мог изгнать даже его наставник, «отец отцов», Антоний Великий. Вот как велика сила смирения! То же можно сказать о многих мучениках (допустим, о целителе Пантелеймоне), которые, обратившись ко Христу, сразу же творили великие чудеса, тогда как у человека, не имеющего смирения, дара чудотворения быть не может. Если есть смирение, тогда Господь быстро дарует человеку духовное здравие, крепость духовных членов, так что он может совершать свой духовный подвиг с полною бодростью. Если же смирения нет, необходимо время, чтобы в духовных борениях, иногда в нравственном мучении, человек смирился. По мере нашего смирения и благодаря молитве, исполненной надежды, нам даруется духовное исцеление и укрепление.
«Было же это в день субботний. Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи. Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» (ст. 9-12). Когда Господь исцелил расслабленного, то иудеи (имея поверхностный взгляд на духовную жизнь, а в худшем случае еще и нарочно ища, к чему бы придраться) обвинили Господа Иисуса Христа в нарушении субботнего дня, хотя само чудо показывало, что Человек, сотворивший его, не мог быть нарушителем субботы и имел право делать такие дела и в субботу. Да и какое нарушение заповеди было в том, что расслабленный взял свою постель? По мнению иудеев, Спаситель отдал приказание, нарушающее Моисеев закон, но разве закон мог предусмотреть такой случай? Наверное, закон имеет в виду самые обыкновенные события, происходящие каждый день, а не такие исключительные, когда вдруг встает человек, тридцать восемь лет лежавший в параличе. Неужели ему в эту минуту нужно было думать об исполнении закона? Неужели это не чудо, а ординарная ситуация, к которой приложима заповедь о соблюдении субботнего дня? Нет, конечно. Фарисеи просто искали, к чему придраться. Представьте себе расслабленного: несмотря на субботний день, ему, конечно, хочется исцелиться мгновенно, сейчас же. Неужели нужно было ему сказать: «Подожди еще день-два?» Разве фарисеи, оказавшись на месте расслабленного, от радости не нарушили бы все что угодно?
Так же бывает и в духовной жизни. Некоторые люди, которые формально все соблюдают, но не имеют благодати Божией и не знают, что такое «закон совершенный, закон свободы» (Иак.1:25), о котором говорит апостол Иаков, и не помнят слов апостола Павла: «К свободе призваны вы, братия» (Гал.5:13) и «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор.3:17), начинают упрекать других за какие-то внешние нарушения, потому что сами живут только внешним. У них нет никакой благодати, никаких внутренних перемен, а есть только уставы, обычаи, законы. Они не видят, что скрыто за этими уставами и обычаями, не понимают, что они являются только средством, сосудом, в котором должна быть благодать Божия. Не познав на собственном опыте, что такое благодать, они уповают на исполнение всевозможных уставов и обвиняют в нарушении закона человека, который немного отступает от общепринятого, потому что в нем действует Божественная благодать, которая учит его, как ему жить. Даже если очевидно, что человек на их глазах духовно выздоровел, стал бесстрастным, святым, преисполненным любви и смирения, они все равно его судят. Мне пришлось наблюдать такое явление: человека святой жизни, который, может быть, и имел некоторые малые человеческие слабости, но был исполнен настоящей христианской любви, простоты и смирения, его же собратья осуждали, считая каким-то дурачком. На него смотрели с презрением и осуждением, иногда даже обвиняли в ереси, смеялись над ним. Вот что делает с людьми фарисейство и лицемерие! Вот что делает с людьми упование только на внешнее при полном презрении внутреннего, духовного, главного!
«Посему иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи». Слова исцеленного можно понимать так: «Зачем вы говорите, что мне не нужно этого делать, когда Господь Иисус Христос, исцеливший меня от расслабления, повелел мне это? Как вы можете меня учить? Неужели вы выше Того, Кто исцелил меня? Неужели вы выше Господа Иисуса Христа?» Мысленно удивляются духовные люди, когда слышат нелепые упреки в нарушении каких-то внешних предписаний.
«Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» Как тогда иудеи не знали Господа Иисуса Христа, так же и ныне бездуховные люди — те же самые фарисеи, формалисты и законники, в плохом смысле слова, — в недоумении спрашивают: «Кто мог тебя исцелить? Кто Тот Человек, Который сказал тебе это сделать? Разве есть такая сила? Почему мы не знаем ее?» Потому вы не знаете ее, что не ищете. Потому вы не знаете Господа Иисуса Христа, что уповаете только на внешнее, не ищете Его в своих сердцах. Если вы так будете жить и дальше, то не познаете Его никогда: ни в этой жизни, ни, что самое страшное, в будущей.
«Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже. Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус» (ст. 13-15). Бывает, что благодать коснется нашего духа, нашего ума, исцелит нас от некоторых страстей, от расслабления и тут же на некоторое время скрывается «в народе» — как бы в толпе помыслов. Получив исцеление, мы, однако же, не стяжали еще Господа в полной мере, нам еще нужно потрудиться, чтобы усвоить себе благодать Божию и сделать ее своей сожительницей, постоянно присущей нашему сердцу и духу. И если мы надеемся познать и усвоить себе эту благодать Божию, благодать Господа нашего Иисуса Христа, если мы ищем ее, потеряв на некоторое время, то Господь вновь неожиданно находит нас, но уже не у купели, где мы лежали, как расслабленные, а в храме, то есть там, где молятся. Это значит, что человек, восстав от расслабления, должен прежде всего усиленно молиться и тогда он вновь встретится с Божественной благодатью, вновь Господь Иисус Христос явится его уму и сердцу, и человек в полной мере познает, кто такой Господь Иисус Христос. Он уже не будет бояться потерять Божественную благодать и поэтому уже сможет кому угодно проповедовать, имея на это полное право. «Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже. Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус». Обь; вил он это, конечно, не потому, что желал предать Христа, как некоторые преврати понимают, а потому, что хотел заставить иудеев понять, что Иисус — такой праведны и святой человек — не мог сделать зла и поэтому нарушение субботы, в котором он Его обвиняли, не является грехом. Но мы знаем из дальнейшего повествования Ева гелия, что на иудеев это никак не подействовало, напротив, только озлобило.
Господь сказал бывшему расслабленному: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтс бы не случилось с тобою чего хуже». Если человек, пребывающий в таком здоровом духоі ном состоянии, будет грешить, то с ним случится еще худшее, чем то, что было до исцеления. Человек, познавший благодать и имеющий ее, но пренебрегающий ею, не прибегая помощи благодати во время искушения, испытания, скорби, потеряет ее, и с ним буде нечто гораздо худшее, чем было до того, как он покаялся, до его духовного исцеления. И жизни угодников Божиих мы знаем такие случаи. Например, преподобный Иаков Отшельник, имевший дар чудотворения, впал в блуд и убийство, потому что посчитал, что уже не способен падать. Можно привести много других примеров. Иаков Отшельник согреши, делом, а один другой подвижник, имевший великую благодать, потерял ее, сказав слов» осуждения. Он подвизался в одной местности, а потом переселился в другую. Однажды по прошествии долгого времени, к нему пришел монах из той местности, где он жил раньше. Подвижник стал расспрашивать его, как живут братья, известные ему, и, узнав об од ном из них, что тот оставил монашество и женился, сказал пришедшему: «Худо он сделал» За эти слова Божественная благодать оставила его, и он потом десятки лет проводил І подвиге, чтобы вернуть ее. Вот и другой случай: два родных брата подвизались в пустыне Один из них наблюдал за другим из окна своей кельи и увидел, что тот, как будто заметишь что-то вдали от кельи, вдруг перепугался, перекрестился, быстро забежал в свою келью закрылся. Первый брат решил посмотреть, что же его напугало, и обнаружил кучу золота «Зачем он убежал, — подумал брат, — нехорошо он поступил, ведь можно было взять это золото и на него построить монастырь, много добра сделать, раздать милостыню». Он взял золото, и тогда благодать Божия его оставила, и ему было откровение: «За то, что ты осудил своего брата, ты более в земной жизни не увидишь его, и тебе понадобится много лет. чтобы вернуть прежнюю благодать. А брат твой как нестяжательный монах поступил совершенно правильно». И подвижник этот многие годы жестоко подвизался, чтобы вернуть себе благодать, которую он потерял за осуждение родного брата. Вот как бывает с людьми уже духовными, если они впадают в такие грехи, как гордость и презрение ближних. Иногда делом, иногда мыслью, но они обязательно падают.
Поэтому Господь и предупредил расслабленного: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Даже достигнув высочайшего духовного преуспеяния, полного укрепления своих «духовных членов», постоянного пребывания в духовном храме, то есть в своем сердце, мы не должны гордиться, но говорить себе: «Как бы с нами еще чего худшего не случилось, если мы согрешим». Мы должны всячески усиливаться, понуждать себя к исполнению заповедей, понимая, что, пока мы не перейдем из этой жизни в будущую, всякий из нас может пасть. Поэтому будем иметь надежду на Бога и одновременно смирение. Тогда благодать Божия рано или поздно придет к нам, исцелит нас от расслабления и сделает способными к истинно христианской духовной жизни, а не только формальной и внешней. Аминь.
5 мая 1996 года
О ревности и ложном смирении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы вспоминаем чудо, сотворенное Господом задолго до Его страданий и Воскресения из мертвых. Вспоминаем не только для утверждения нашей веры, не только для того, чтобы через сверхъестественные дела Господа Иисуса Христа познать, что Он — Сын Божий и Бог, могущий нарушать естественные законы, ибо Сам является их Законодателем и Сам превыше всякого закона, но и по той причине, что это евангельское событие имеет некое символическое значение именно для нас. Ведь каждого из нас святая Церковь сравнивает с душевно расслабленным человеком, который многие годы, не получая ни от кого помощи, в совершенном безнадежии все-таки ждет, не найдется ли какой-нибудь человек, который его помилует, который ему поможет; но в таком состоянии ожидания проходят многие-многие годы.
«После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов (по-славянски: «пять притвор имущи». — Игум. Л.)» (ст. 1-2). Эта общая купель предназначалась для омовения жертвенных животных перед жертвоприношением. И сейчас еще сохранились ее руины, по которым мы можем судить о том, что в ней действительно существовало пять притворов, или, если можно так их назвать, бассейнов. В купальне этой время от времени происходило великое чудо. Из евангельского повествования неясно, случалось ли оно раз в год в какое-то определенное время или происходило совершенно неожиданно, так что никто не знал, когда точно оно произойдет (ведь если бы оно происходило в определенное время, тогда на остальное время года люди покидали бы это место)
«В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды» (ст. 3). Под притворами можно понимать не только пять бассейнов, но и окружавшие их крытые галереи. Если мы сравним это упоминание о притворах с тем эпизодом из Деяний апостольских, где говорится, что ученики Спасителя по Воскресении Его собирались в притворе Соломоновом (см. Деян.5:12), то можно будет сделать вывод: притвором называется некая пристройка возле храма, то есть галерея или какое-то крытое помещение, в котором находившиеся в храме люди скрывались от непогоды. Потому это место и называлось притвор, как находящееся рядом, при храме. Храм иудейский, как вы знаете, представлял из себя несколько огороженных открытых площадей: для священников, для мужчин, для женщин, для пришельцев — и только то, что мы сейчас назвали бы алтарем, находилось в самом здании храма, разделенном на Святая Святых, куда раз в год входил первосвященник, и Святая, куда время от времени входил священник для молитвы и жертвоприношения. Итак, под притвором нужно понимать постройку, имеющую некую вспомогательную функцию. Слова «пять притвор имущи» сказанные про купальню у Овчих ворот, были переведены на русский язык как «было пять крытых ходов», потому что галерея, окруженная колоннами и, как правило, не имевшая стен, являлась одновременно и помещением, и ходом.
«В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью» (ст. 3-4). Из этих слов можно сделать вывод о том, что чудо происходило именно время от времени и неожиданно. По-славянски сказано: «Ангел бо Господень на всяко лето схождаше в купель». «На всяко лето» можно понимать и как «каждый год», и как «на всякое время». Я думаю, это случалось не раз в год, главное все-таки то, что это происходило всегда совершенно неожиданно. Ведь если бы чудо происходило лишь раз в год, то в этом прослеживалась бы некая регулярность, и люди хотя бы приблизительно знали, когда оно должно произойти вновь.
Как говорит Церковное Предание (в Священном Писании об этом ничего не сказано), такое чудо происходило в Овчей купели по той причине, что там находилось Древо Креста Господня — то самое Древо, которое извлекли перед страданиями Спасителя и сделали из него Крест для распятия Господа. По преданию, это дерево выросло из трех посохов, которые оставили праотцу Аврааму явившиеся ему в виде странников Ангелы; и посохи эти были из кипариса, певга и кедра. Племянник Авраама Лот, согрешивший, хотя и в неведении, тяжким грехом кровосмешения, должен был, по указанию своего праведного дяди, поливать эти посаженные в землю посохи: если они прорастут, это будет знамением того, что Бог простил Лоту его тяжкий грех. И Лот совершил подвиг покаяния — посохи проросли. Из них выросло, как говорится в богослужебных текстах, сохранивших это древнее предание, «триплетенное древо», то есть дерево, не принадлежавшее в точности ни к одной из пород деревьев, а бывшее одновременно и кипарисом, и певгом (разновидность сосны), и кедром. Это дерево потом хотели применить при строительстве храма Соломона, поскольку для обшивки храма использовали «вечное дерево» — кедр, который считали не подверженным гниению. Храм был выстроен из нетесаных камней, так как нельзя было строить алтарь Господень из камней, к которым прикасалась рука человека, а потому для благообразия каменные стены обшивали деревом. Когда захотели использовать дерево, чудесным образом выращенное Лотом, то, как ни пытались его приспособить в строительстве, — ничего не получалось. Оно или оказывалось длины большей, чем необходимо, или, наоборот, было слишком коротким. Конечно же, это происходило по смотрению Божию, чтобы дерево это, выращенное как древо покаяния, впоследствии послужило тем необыкновенным жертвенником, на котором принес Себя в жертву Господь наш Иисус Христос. Итак, не найдя дереву применения в строительстве, его бросили в купель, которая к тому времени, вероятно, уже была выстроена. Вполне можно предположить, что купель, поскольку она предназначалась для омовения жертвенных животных и таким образом представляла собой вспомогательное строение, была сооружена раньше самого храма, для постройки которого требовалось гораздо больше труда, забот и времени. Дерево было брошено в воду купели. Для того чтобы оно не сгнило, время от времени в воду сходил Ангел Господень, через которого благодать Божия действовала таким образом, что дерево это обновлялось и, находясь столь долгое время в воде, не гнило. Так говорит Священное Предание.
«Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет» (ст. 5). Мы не знаем, в каком возрасте он заболел: в детстве ли, в юношестве или в зрелом возрасте. Но даже если он заболел в детстве, значит, в момент встречи с Иисусом ему было, по крайней мере, более сорока лет. Если в юношестве — следовательно, около шестидесяти, а если в зрелом возрасте — и того более. Отсюда мы видим, что человек этот не только был болен тридцать восемь лет, но еще и находился в преклонном возрасте, что также имело большое значение. Кроме того, находясь тридцать восемь лет в параличе, он, конечно же, имел недоразвитые, слабые, не способные ни к какой деятельности мышцы, поскольку расслабление сделалось для него уже естественным состоянием, в котором он провел большую часть своей жизни.
«Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров?» (ст. 6). Ясно, что вопрос был задан не потому, что больной, может быть, не хотел стать здоровым, — ведь, пребывая у купели, он, конечно, надеялся на исцеление, — но Господь Иисус Христос как бы призвал расслабленного рассказать перед всеми о своей болезни, о том, что он уже много лет здесь находится. Таким образом, впоследствии стало очевидным совершенное Господом чудо, и никто уже не мог сказать, будто человек этот заболел совсем недавно или вообще оказался у купели без какой-то особенной нужды, так сказать, нечаянно.
«Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня» (ст. 7). Можно представить себе, какое это было зрелище, когда вдруг неожиданно для всех начинала вскипать вода и все устремлялись, расталкивая друг друга, к купели, чтобы броситься в воду, потому что исцелялся только первый погрузившийся в нее. И конечно же, тем, у кого были заботившиеся о них слуги или родственники, было более вероятно войти в купель первыми. Мы можем представить себе происходившее там даже на основании того, что порой видим в церкви. В храмах у нас часто происходят такие возмущения и беспорядки, когда люди толкаются, чтобы без очереди получить, например, святую воду. Даже в храме Гроба Господня в Иерусалиме во время раздачи Благодатного Огня все забывают о каком бы то ни было приличии и благоговении, поскольку душевный восторг побеждает эти обычные для христиан чувства, которые должны всегда действовать в них в таком святом месте, как храм, тем паче храм Гроба Господня. Движимые этим восторгом, люди расталкивают друг друга, чтобы получить Огонь первыми. Основываясь на этом, мы можем себе представить, какой беспорядок происходил тогда у Овчей купели: более сильные и ловкие, то есть не тяжело больные люди, оказывались в воде первыми. Расслабленный же, не имея ни собственных сил, ни родственников или знакомых, могущих оказать ему помощь, всегда опаздывал, и всегда его попытки достичь купели первым оказывались неудачными.
Мы не знаем точно, сколько лет он находился близ купели, но из слов евангелиста «он лежит уже долгое время» можем предположить, что он находился там уже не один год. Сам расслабленный говорит: «Не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня», — то есть, видимо, он сам являлся свидетелем многих чудесных случаев исцеления. Несмотря на свои неудачи, надежды он, однако, не терял и всякий раз пытался что-то сделать, хотя сам еле-еле доползал до воды, но все дожидался, что появится некий добрый человек, который ему поможет. Потому, когда Господь спросил его: «Хочешь ли быть здоров?» — он подумал, что это и есть тот самый добрый, участливый человек, который останется с ним или, может быть, распорядится, чтобы кто-то из бывших < Ним людей остался и помог ему, опередив других, первым войти в купель, когда оі действия благодати начнется возмущение воды.
Но вдруг, неожиданно для самого расслабленного, «Иисус говорит ему: встань возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел Было же это в день субботний» (ст. 8-9). Не понадобился не только какой-либо посторонний человек, но и сама купель не понадобилась. Ведь в купели Ангел лишь возмущал воду действием благодати, а здесь присутствовал сам источник благодати, подающий ее Своим Ангелам.
Спаситель сказал: «Встань, возьми постель твою и ходи». Парализованному человеку даже просто встать чрезвычайно трудно, а порой и невозможно. Представьте себе такой житейский случай: кто-то сломал ногу и долгое время, может быть несколько месяцев, вынужден лежать в гипсе, пока кость не срастется. После выздоровления ему бывает трудно встать и приходится долго разрабатывать мышцы, постепенно приучать свою ногу и вообще все свое тело к обычной нагрузке. Подобное, как правило, происходит и со всеми людьми, которые долго лежат в болезни. Они отвыкают от самой элементарной нагрузки, не могут свободно даже передвигаться. Здесь же Господь Иисус Христос приказал расслабленному не только встать, но еще и взять свой одр, то есть постель. По-славянски говорится: «возьми одр твой», а по-русски — «постель». Постель — это то, что постилают на кровать, а одр — нечто вроде самой кровати или носилок, которые, несомненно, были нужны расслабленному, так как он ожидал, что кто-то возьмет его и на этих носилках отнесет к купели с кипящей благодатной водой.
«И он тотчас выздоровел, и взял постель свою, и пошел», — сам поднял свой одр и пошел, то есть он полностью выздоровел, его телесные силы полностью восстановились.
«Было же это в день субботний» — это примечание евангелист Иоанн Богослов делает намеренно, желая далее показать неразумие фарисеев, осуждавших исцеленного за то, что он якобы нарушил субботу. Для чего Господь Иисус Христос велел исцеленному взять свой одр? Это было некой иллюстрацией его полного выздоровления, полного восстановления сил. Иудеи же нашли в этом предлог для обвинения: якобы несение одра является нарушением субботы, работой, которая запрещена иудеям по закону Моисееву в субботние дни, поскольку эти дни они должны посвящать Богу. Но разве совершенное чудо, разве повиновение парализованного исцелившему его Господу Иисусу Христу и демонстрация полного выздоровления не были высочайшим и самым совершенным посвящением Богу? Разве оно не выше той нерадивой, невнимательной и формальной молитвы, которой, как можно предполагать, предавались фарисеи в субботу?
«Было же это в день субботний. Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи» (ст. 9-11). Это не какое-то оправдание, как можно было бы подумать: я, мол, не виноват, мне дали такое приказание, — но это твердое послушание Господу Иисусу Христу. «Кого я должен слушать? — спрашивает исцеленный. — Вас ли, которые не могли мне помочь даже найти человека, который бы отнес меня в купель для исцеления? Вам дела до меня не было, когда я лежал здесь долгое время., Или мне слушаться Того, Кто меня исцелил? Конечно же, Его». Вполне может быть, что апостол Иоанн лишь сокращенно привел в своем Евангелии беседу исцеленного расслабленного с фарисеями, которые хотя и были людьми как будто бы верующими, но, с одной стороны, показали свое безразличие к расслабленному, а с другой — еще и зависть к Господу Иисусу Христу. Диалог этот, вероятно, был более пространным, однако евангелисты, в отличие от писателей, измышляющих события, не могли обо всем рассказать подробно, но излагали события кратко — лишь бы только передать суть дела. Они излагали существенные вещи, а второстепенные подробности вынуждены были опускать, иначе Евангелия были бы огромными книгами, сложными для понимания и неудобочитаемыми.
«Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи». Фарисеи не могли ничего возразить на этот совершенно справедливый упрек. Суть его такова: «Мало того, что вы люди безразличные и равнодушные, так вы еще и завистливы; почему же я должен вас слушать?»
«Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте» (ст. 12-13). Фарисеи, увидев, что не могут обвинить исцеленного, решили перенести обвинение на Того, Кто исцелил, на Господа Иисуса Христа, не зная еще, что это сделал Он. «Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте», — видимо, когда исцеленный встал и взял свой одр, то к нему сбежалась толпа народа, все стали смотреть на него и расспрашивать, а Господь в это время скрылся, так что исцеленный даже не успел узнать Его имя. «Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (ст. 14). Мы видим, что исцеленный правильно отнесся к своему выздоровлению: он не стал пировать с друзьями и родственниками, не предался суетным делам, но находился в храме, благодарил Бога и молился. И именно во время молитвы Бог вразумил его, показав, в чем заключалась причина его болезни, и научил, что нужно делать, чтобы вновь не подвергнуться какой-либо напасти: «Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Здесь Господь Иисус Христос вкратце преподал ему нравственное учение, объяснив, что к этой болезни его привели соделанные им грехи. Отсюда, между прочим, можно сделать вывод, что человек этот заболел по меньшей мере в юношеском возрасте, ведь едва ли кто станет обвинять в согрешениях отрока.
Спаситель совершил два великих дела: во-первых, сотворил явное чудо — восставил расслабленного от многолетней болезни, во-вторых, показал, что Он не противник нравственности, не противник закону Моисееву, но, наоборот, Ревнитель этого закона. Ведь в кратких словах «не греши» содержится ясное указание на то, что нужно соблюдать закон. «Не греши», по мнению иудеев, означало «не убий, не прелюбодействуй, почитай отца твоего и мать твою», «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» и соблюдай все прочие заповеди, составляющие так называемое десятословие. Исцеленный, может быть, не имел еще полной веры в то, что Иисус есть Сын Божий, но, окончательно убедившись в том, что Он послан от Бога, поскольку и исцелил его, и научил соблюдать закон, идет к иудеям с надеждой, что теперь-то они покаются, с радостью примут совершенное чудо и поверят, что Иисус — Посланник Божий. Он отнюдь не желал предать Христа, как по невнимательности и из-за поверхностного восприятия думают некоторые, но пришел к фарисеям, чтобы убедить всех, что совершившееся над ним чудо исцеления — от Бога, Сотворивший чудо — Посланник Божий. «Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус» (ст. 15).
На этом сегодняшнее евангельское чтение заканчивается, а апостол Иоанн продолжает свое повествование: «И стали Иудеи гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу» (Ин.5:16). Значит, чудо не послужило вразумлением для иудеев, но, наоборот, явилось для них соблазном, и виноват в этом отнюдь не расслабленный, а их собственное лукавство. Они все воспринимали превратно, не желали смириться, не желали поверить, повиновались действию своих страстей: равнодушию; зависти, злобе, — для того чтобы сохранить свою власть над народом и духовное влияние на него. Ведь если бы фарисеи вели себя честно, то не смогли бы удержать свою власть после того, как народ увидел, с одной стороны, их безразличие, а с другой — чудо, сотворенное Христом без всякой корысти или платы, которую фарисеи взимали с людей за свои молитвы в качестве жертвоприношения. Естественно, они понимали, что их влияние на народ все более и более ослабевает, ибо они учат добру, а сами и перстом не хотят пошевелить для исполнения тех добрых дел, которым учат. Учат, что нужно любить ближнего, а сами, видя, что больной много лет лежит близ купальни и у него нет родственников и друзей, не подумали помочь ему. Неужели нельзя было кому-нибудь приказать, чтобы находились возле него и помогли ему первым окунуться в благодатные воды? Это не такая уж невозможная вещь.
Таково сегодняшнее повествование о чудесном исцелении расслабленного. И хотя нам следует быть осторожными, пытаясь буквальные, действительные события Священного Писания истолковывать в таинственном смысле, однако же сама Церковь как бы намекает нам на некий таинственный смысл, заключенный в сегодняшнем евангельском чтении. Конечно, и само по себе это событие имело значение, особенно для исцеленного человека, а не просто служило неким намеком для нас, однако мы должны извлечь из него нравственный урок, ибо и мы подобно тому человеку расслабленны, только — в духовном отношении. Мы действительно бываем расслабленны, причем на протяжении многих и многих лет, мы так же ни от кого не ожидаем помощи, никто и не может помочь нам. И даже не потому, что нет желающих, а потому, что это зависит не столько от людей, сколько от Бога. Но мы не должны отходить от «купели», то есть от того делания, которое может нас очистить и обновить — будет ли это Иисусова молитва, послушание или чтение Священного Писания и исполнение евангельских заповедей. В особенности, как мне кажется, такой «купелью» служит молитва: время от времени при исполнении правила или при ином молитвенном делании вдруг словно бы вскипает в душе благодать, но мы не успеваем погрузиться в нее так, чтобы очиститься, и так же неожиданно все проходит, а мы остаемся прежними. Но если мы проявим терпение, если будем трудиться, то, хотя бы и тридцать восемь лет прошло, хотя бы и многие-многие годы прошли, вдруг в душе нашей явится Иисус, явится таинственным образом, непостижимо, необъяснимо для рассудка, незнакомого с духовным опытом и духовными явлениями, и скажет: «Встань, возьми одр твой и ходи». Тогда мы окажемся полностью исцеленными и утвердившимися, так что не только способны будем ходить по пути заповедей Господних, но сможем и трудиться, исполнять какой-либо полезный для окружающих нас людей труд (я имею в виду труд спасительный, труд духовный). Мы должны терпеливо ждать, но не просто ждать, а именно совершать духовное делание, умное дело, или, как объясняет эти слова святитель Феофан Затворник, умную работу, потому что «делание» значит «работа». И, когда мы будем так терпеливо трудиться, неожиданно придет наше избавление.
Однако нужно быть благоразумными, чтобы не принять безразличие и равнодушие за смирение, ибо некоторые в этом отношении как бы «перегибают палку» и становятся даже чрезмерно терпеливы и вовсе теряют ревность. Молятся, но с холодком, и холодок этот, это свое безразличие к молитве и вообще к духовному подвигу объясняют мнимым смирением: мы, мол, должны смиряться и терпеть, а Господь когда-нибудь подаст нам благодать. Но Он не подаст ее тому, кто не просит, не подаст тому, кто не проявляет истинного терпения — терпения в трудах, а не в безделии. Терпение должно быть в усиленном труде. И тогда, если мы сохраним надежду, не отойдем от источника благодати — от молитвы, с нами произойдет чудо, подобное исцелению расслабленного. Мы должны, с одной стороны, смиряться, а с другой — сохранять ревность, не уклоняясь ни в ту, ни в другую крайность, чтобы под видом смирения к нам не вкралось безразличие, а под видом ревности не стала действовать гордость. Нам нужно держаться «золотой середины» и, пребывая в трудах, ожидать помощи Божией, несмотря на то, что никакой надежды уже как будто бы нет, никто нам не может помочь, никто не может «ввергнуть в купель». В умном делании, действительно, никто не может нам помочь. В борьбе со страстями можно оказать помощь каким-то советом, можно дать епитимью, которая тоже является неким пособием из-за нашей немощи и лени. Но собственно в приобретении Господа помочь нам не может никто. Совет — это не столько помощь, сколько подсказка, что необходимо делать. Делать должны уже мы сами, не ожидая того, что совет вдруг чудесным образом сделает нас благодатными. Совет помогает тогда, когда мы его исполняем, мы же хотим услышать некое магическое слово, которое вдруг преобразило бы нас. Такого не будет, потому что не совет исцеляет духовное расслабление человека, но Сам Господь Иисус Христос. Советы лишь помогают, но не исцеляют. Не будем оправдывать себя тем, что нам дают плохие советы. Даже если бы никто никаких советов нам не давал, то и это не освободило бы нас от необходимости постоянно работать над собой, в особенности упражняться в умном делании, в умной работе. Ведь только в таком случае и произойдет исцеление нашего расслабления — ради нашего терпения в духовных трудах, ради нашего пребывания в умном делании, в делании Иисусовой молитвы, подобного терпеливому пребыванию евангельского расслабленного возле Овчей купели. Аминь.
2 мая 1999 года
О нашем душевном расслаблении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы вспоминаем исцеление Господом Иисусом Христом расслабленного, то есть парализованного человека, который находился в таком состоянии многие годы. Это чудо произошло в действительности, но для нас оно имеет значение прежде всего как событие, символизирующее наше внутреннее состояние — наше духовное расслабление. Ему мы предаемся подчас на протяжении всей своей жизни, не в силах нигде найти помощи.
Люди, среди которых были и такие, кто искренне искали истину, изобрели много разных нравственных учений, философских доктрин, религий. Но эти люди понадеялись на свои силы, разум, естественные способности и потому уклонились от правильного пути. Одному они обучают мудро, а в другом, подчас в самом главном, заблуждаются. Иные как будто бы искренне следовали путем поиска истины, но по действию бесовскому прельстились и стали изобретателями или последователями ложных религий. Их опыт общения с духовным миром был действительным, реальным, но в то же самое время ошибочным: не все то, что мы реально ощущаем, является истиной.
Все эти многочисленные учителя, основатели различных учений и их последователи, из которых иные были даже выдающимися мыслителями, пытались найти, так сказать, лекарство от душевного расслабления. Но одни из них, будучи людьми откровенными, в конце концов признавались, что для них это невозможно, — как Сократ, который говорил о себе, во-первых, что он знает только то, что ничего не знает, и, во-вторых, что внутри он исполнен разнообразными пороками и только сдерживается, чтобы не проявлять их вовне. Другие, не умея найти исцеление от страстей, начинали оправдывать себя. Эти люди, лукаво изворачиваясь и оправдываясь, выдавали страсти и пороки, против которых свидетельствует нам наша совесть, за нечто естественное, допустимое и даже похвальное. Например, религия магометан допускает многоженство и, следовательно, не только никак не пытается бороться с блудной страстью, но и потворствует ей. Иные религии и учения чрезвычайно развивают гордость, иные вместо бесстрастия, то есть чистоты чувств, проповедуют полное бесчувствие и равнодушие — например, буддизм, который отчаяние выдает за величайшую добродетель и потому справедливо называется «религией отчаяния». Все эти лжеучения разными способами оправдывают невозможность исцелиться от духовного расслабления. Развивая в человеке до крайности какую-либо одну страсть (чаще всего гордость), так что она подавляет все прочие страсти, они выдают это состояние за некое бесстрастие.
И только одно христианство признает в человеке тьмочисленное множество страстей и говорит, что мы всецело поражены грехом. Пророк Исайя говорит, что все тело наше изъязвлено ранами и нет ни пластыря, ни елея, ни «обязания», чтобы исцелить его (см. Ис.1:6). Так аллегорически изображается наше душевное состояние. Признавая человека погруженным в грех, как бы насквозь пропитанным грехом, израненным в нравственном отношении с головы до пят, христианство в то же самое время предъявляет к нему самые высокие требования. Они полностью соответствуют естественному голосу совести в человеке и подчас призывают даже к тому, к чему не смеет призвать и сама совесть, может быть, из-за того, что она в нас несколько угасла, ослепла и потому не способна видеть все тонкости нашего нравственного состояния. Итак, Евангелие многого от нас требует, ко многому нас призывает и считает, что для человека исполнение этих необыкновенно строгих и возвышенных заповедей не просто желательно, но и необходимо. Читая Евангелие, мы иногда приходим в уныние от того, что нам так много нужно исполнить, что требования к нашей нравственной и духовной жизни столь строгие. Тем не менее Спаситель говорит о возможности исполнения этих требований и дает человеку силы восстать из его нравственного падения.
Сегодняшнее евангельское чтение, повествуя о событии действительно произошедшем телесном исцелении Господом расслабленного человека, который многие годы находился в плачевном, отчаянном состоянии, — показывает нам, что Господь Иисус Христос может исцелить, конечно же, и нашу душу. Чудеса исцелений, сотворенные Спасителем, хотя и касаются земного, телесного благополучия человека, но по большей части являются проповедью о том, что человек нуждается прежде всего в спасении души. Избавление же от телесных болезней — это лишь мера, необходимая для того, чтобы мы поверили в возможность нашего душевного восстановления.
«Был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью» (ст. 1-4). То есть каким бы ни был этот недуг, пусть, с точки зрения медицины того времени, даже неисцелимым, тем не менее человек, погружаясь в воду, исцелялся. Но с некоторым условием: исцелялся тот, кто входил в водоем первым. Только на него действовала благодать воды, возмущаемой Ангелом. Остальные же, не успевшие в нее погрузиться, оставались в прежнем состоянии.
«Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров?» (ст. 5-6). Конечно, этот вопрос был задан для того, чтобы человек перед всеми объявил о своей болезни и невозможности исцелиться из-за того, что у него не было помощников. Господь Иисус Христос как Всеведущий, то есть Всезнающий, не нуждался в ответе, но Он часто задавал подобные вопросы для того, чтобы последующее чудо стало явным для всех присутствующих и сила Божия, явившаяся в нем, укрепила в людях веру.
«Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня» (ст. 7). Этот человек даже не подумал, что Спаситель может его исцелить; видимо, он видел Его в первый раз и не знал, что уже по всей Иудее распространилась слава о Нем как о пророке и чудотворце. И из последующего повествования видно, что Господь не был известен расслабленному, он не знал даже Его имени. Вероятно, он решил, что этот милостивый Человек, то есть Господь Иисус Христос, сжалится над ним и либо Сам будет за ним смотреть, чтобы, когда возмутится вода, помочь ему первым спуститься в купель, либо попросит об этом кого-нибудь из Своих друзей или родственников. Но совершенно неожиданно этот незнакомый ему Человек говорит: «Встань, возьми постель твою и ходи» (ст. 8). И расслабленный без всякой помощи — человеческой или чудесной, получаемой от возмущения воды, — тотчас стал здоровым. Сказано в Евангелии: «И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел» (ст. 9). Может быть, он даже нарочно стал ходить здесь же, пробовал собственные силы и, удивляясь своему чудесному исцелению, как бы невольно объявлял о нем всем.
«Было же это в день субботний, — примечает евангелист. — Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели» (ст. 9-10). Этим они показали формальное до нелепости отношение к исполнению заповеди о субботе. Собственно, заповедь состояла в том, что человек должен был в субботу все делать не для себя, а для Бога. И вот в таком совершенно исключительном случае иудеи расценили как нарушение субботы пустяк — то, что человек взял свою постель. Рассудим о случившемся без всякого богословия, а просто по-человечески: что должен был делать этот человек — бросить свое имущество, свою постель, уйти и ждать следующего дня, чтобы прийти и забрать ее? Из того, что он тридцать восемь лет лежал в расслаблении и не имел никаких родственников и друзей, которые бы ему помогли, можно сделать вывод, что он, скорее всего, был нищим и питался подаянием. Неужели свое малое имущество, постель, он должен был бросить только ради того, чтобы формально исполнить заповедь, которая в том случае не имела никакого значения?
Этот человек, видимо простой и искренний, ответил иудеям: «Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи» (ст. 11). Он говорит так: «Почему я должен вас слушать? Человек, исцеливший меня, — чудотворец, Он явно угодник Божий, потому что Бог послушал Его и сотворил со мной чудо. Он сказал мне: «Возьми постель твою и ходи». Почему же я должен нарушить Его приказание и повиноваться вам? Ведь вы для меня ничего не сделали: не только чуда не смогли сотворить или своими молитвами мне помочь, но даже не нашли возможности оказать мне обыкновенную помощь, например, приставить человека, чтобы он погрузил меня в купель, когда Ангел сходит в воду. Должен ли я слушать вас — тех, которые сами нарушают заповедь о любви к ближнему, а от меня требуют исполнения заповеди о субботе? Не Того ли мне послушать, Кто ко мне, совершенно незнакомому и чужому человеку, проявил такую любовь и вдобавок чудесным исцелением показал, что Он близок к Богу и Бог слышит Его молитвы? Конечно, я послушаю Его». Почему мы можем предположить, что расслабленный имел такие мысли? Потому что в последующем евангельском повествовании нигде не сказано, чтобы он отказался выполнить приказание Спасителя и по повелению иудеев оставил свою постель. Напротив, он возражает им и, значит, делает так, как повелел ему Иисус.
«Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи. Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» (ст. 11-12). Иудеи даже упоминать не хотят о том, что Господь исцелил расслабленного. Они не спрашивают: «Кто Тот Человек, Который тебя исцелил?» Они говорят: «Кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» Чудесное исцеление является доказательством правоты Спасителя и обличением их собственного лукавства, и потому иудеи обходят молчанием это важное событие.
«Исцеленный же не знал, кто Он» (ст. 13). Вот доказательство того, что расслабленный прежде ничего не слышал о Спасителе, не знал даже Его имени. Если бы до него дошли хотя бы слухи о некоем Иисусе Назорее, знаменитом пророке, то он, безусловно, узнал бы в спросившем Того, о Ком ему рассказывали раньше. Здесь нет ничего удивительного, потому что расслабленный хотя и находился постоянно на людях, но в то же самое время не имел никаких знакомых и друзей и жил как бы в некой изоляции из-за того, что им все пренебрегали.
«Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (ст. 13-14). Мы видим, что человек этот был искренним, имел добрые намерения, потому что после исцеления Спаситель нашел его в храме. Он не пошел домой, не стал как-то по-человечески радоваться своему выздоровлению, а нашел для себя естественным прийти в храм и там молиться и благодарить Бога. Своим здоровьем он воспользовался прежде всего для молитвы. Итак, этот человек сначала проявил твердость и послушание Господу, когда не послушался фарисеев и не оставил своей постели, а затем пошел в храм и там возблагодарил Бога. После этого уже стало уместно его вразумить и показать ему истинную причину его болезни, которая заключалась в его прошлых грехах, неизвестных нам, но известных ему самому и Всеведущему Господу. Спаситель напоминает ему: «Вот, ты выздоровел», — то есть эта болезнь была, видимо, наказанием за какие-то тяжкие грехи. «Чтобы не случилось с тобой чего хуже» — так бывает в духовной жизни: исцеленный Господом от многолетнего расслабления человек не должен больше грешить. Пока люди находятся вне Церкви и совершенно чужды ей, они пребывают в тяжелом духовном расслаблении, не имея ни сил, ни возможностей справиться со своими пороками. Если совесть еще живет и говорит в них, то они только печалятся, что никто не может им помочь, и вновь и вновь впадают в отчаяние, потому что грешат даже поневоле, не имея сил справиться со своими страстями.
Господь призывает нас в Церковь, дарует нам Свою благодать через Таинства, исцеляет нас, мы становимся здоровыми и, по словам Спасителя, не должны больше грешить, а должны понуждать себя к борьбе с грехом, чтобы не случилось с нами «чего хуже». Мы духовно здоровы тогда, когда в нас живет благодать. Когда же благодать за наши грехи нас оставляет, в нас вновь начинают действовать пороки. И в какой степени оставляет благодать, в такой оживают и пороки. Если же совсем оставит благодать, то мы вновь впадем в прежнюю греховную жизнь и, может быть, о чем не хочется и говорить, в самые страшные, смертные грехи. Вот каким образом с нами может случиться нечто еще более худшее.
Когда человек борется с грехом, пусть неудачно и неумело, но искренне, и ждет, может быть смутно, бессознательно, какой-то сверхъестественной помощи, то в конце концов он обретает ее в Православной Церкви. Если же он вновь падает и вновь лишается благодати, то с ним может произойти страшная трагедия: он может приобрести цинизм и разувериться — и тогда ему уже неоткуда и нечего больше ждать. Кроме того, существует такой духовный закон: к немощному и невежественному человеку Господь снисходит, потому что тот не имеет благодати, и подчас помогает ему, когда он даже почти не трудится над своим исправлением. Когда же человек получит благодать и начинает ею пренебрегать, она от него отходит, а во второй раз обрести ее и встать после падения бывает гораздо тяжелее. И поэтому нужно помнить, что когда мы становимся духовно, нравственно здоровыми, то больше не должны грешить, а должны понуждать себя к добродетели изо всех сил, всей своей крепостью, как сказал Спаситель (см. Мк.12:30; Лк.10:27), чтобы не случилось с нами «чего хуже».
«Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус» (ст. 15). Мы судим по себе, и по нашей страстности и предвзятости нам кажется, что исцеленный пошел и донес на Спасителя. Но этого не может быть. Во-первых, он спорил с иудеями и не уступил им, не оставил свою постель, чтобы формально исполнить заповедь о субботе, потому что верил, что Чудотворец, исцеливший его, лучше, чем иудеи, понимает, в чем состоит исполнение воли Божией. Расслабленный послушался Спасителя, а не этих лицемеров. Во-вторых, свое здоровье он употребил прежде всего для молитвы, а не для наслаждения обычными земными благами, как, к сожалению, часто бывает у нас. Он пошел не к своим друзьям и знакомым хвалиться перед ними тем, что он стал таким же, как они, но пошел в храм и считал необходимым там благодарить Бога. И после того как Спаситель, видя его доброе душевное расположение, вразумил его, сказав: «Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже», человек, конечно же, не мог все милости Божий, в том числе и духовное вразумление, использовать на то, чтобы совершить подлое предательство, чтобы оказаться столь неблагодарным. Напротив, расслабленный надеялся, что иудеи, узнав, что Исцеливший его — Иисус, убедятся в том, что Он — Праведник, и тоже поверят в Него.
Вот такое повествование предлагает нам сегодня Церковь, для того чтобы мы поняли, что исцелить нас может только Господь Иисус Христос. Немного ранее я говорил о том, что лишь в Православной Церкви человек находит себе помощь и лишь Православная Церковь через свои Таинства может восставить его от нравственной немощи, от нравственного расслабления. Казалось бы, здесь противоречие: кто же исцеляет нас — Церковь или Господь? Но противоречие это поверхностное, потому что Церковь есть Тело Христово, глава которого — Сам Господь наш Иисус Христос. Спаситель — это Лоза, а мы все — розги, то есть ветви, привитые к этой Лозе, и потому все то, что мы получаем в Православной Церкви, мы получаем от Иисуса Христа, и через Иисуса Христа, и в Нем Самом. Как Он Сам об этом сказал: «Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода» (Ин.15:5).
Мы должны помнить, что к исцелению, которое дает нам Господь, может быть пока еще частичному и неполному, относиться нужно с чрезвычайной осторожностью. Надо дорожить им и беречься от греха, ибо иначе с нами может произойти нечто худшее. И это не пустые слова, потому что мы можем вернуться не только в прежнее, но и в гораздо более страшное греховное состояние. Если этот расслабленный человек мог заболеть еще какой-нибудь страшной болезнью — именно об этом говорил ему Спаситель, — то тем паче и с нами может такое случиться. Слова Спасителя: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» можно понимать и в другом смысле. Нечто худшее — это не телесная болезнь, а душевное охлаждение, разложение, неверие, отпадение от Господа Иисуса Христа.
Поэтому, получая что-либо от Бога (телесное здоровье или, что самое главное, душевную крепость, душевное здравие, душевную силу для исполнения заповедей Божиих), мы должны пребывать в трезвении, в страхе за себя и быть бдительными. Преподобный Нил Сорский говорил: «Когда ты находишься в душевном покое и благодать Божия покрывает тебя, не впадай в беспечность, а когда у тебя бывает брань, не впадай в отчаяние». Аминь.
21 мая 2000 года
Преполовение Пятидесятницы
(Ин., 26 зач., VII, 14-30)
Но в половине уже праздника вошел Иисус в храм и учил. И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись? Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю. Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем. Не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить Меня? Народ сказал в ответ: не бес ли в Тебе? кто ищет убить Тебя? Иисус, продолжая речь, сказал им: одно дело сделал Я, и все вы дивитесь. Моисей дал вам обрезание [хотя оно не от Моисея, но от отцов], и в субботу вы обрезываете человека. Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу? Не судите по наружности, но судите судом праведным. Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить? Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос? Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он. Тогда Иисус возгласил в храме, уча и говоря: и знаете Меня, и знаете, откуда Я; и Я пришел не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете. Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня. И искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его.
О правильном изучении Священного Писания
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
В сегодняшнем евангельском чтении в честь Преполовения Пятидесятницы рассказывается, как Господь наш Иисус Христос «в половине праздника» Пасхи — то есть в период после иудейской ветхозаветной Пасхи и до наступления Пятидесятницы, также ветхозаветного праздника, — «вошел в храм и учил» (ст. 14). Иудейский храм представлял собой святилище, разделенное на две части. В первую его часть во время богослужения входили священники, во вторую — Святая Святых — только первосвященник, и лишь один раз в год. Все основные священнодействия совершались перед входом в это святилище, а молящиеся стояли в больших дворах, отдельных для мужчин, для женщин и для тех из язычников, которые желали принять иудейскую религию, единственную в то время истинную веру, но еще не были обрезаны, — то есть для тех, кто уже верил, но весь закон Моисеев еще не исполнял. Видимо, там же, в самом внешнем дворе, находились торговцы, продававшие жертвенный скот, и менялы, обменивавшие монеты для денежного жертвоприношения. И вот именно в этом дворе и учил Господь Иисус Христос. Пусть никто не подумает, что Он проповедовал во время богослужения, нарушая его порядок и таким образом, может быть, соблазняя иудеев. Нет, Спаситель учил в том месте, где богослужения не происходило, а возможно, и в то время, когда оно не совершалось, но в храме собирались люди верующие, наиболее благочестивые и ревностные.
«И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись?» (ст. 15). В то время у иудеев были очень почитаемы так называемые книжники — люди, посвятившие специальному изучению Священного Писания всю свою жизнь. Помимо Священного Писания они исследовали также и Священное Предание, правда, в то время уже искаженное, не Божественное, а человеческое, которое впоследствии — уже после евангельских событий — было записано в сборник книг, названный Талмудом. Оказывая большое уважение знатокам Священного Писания, очень ценя, даже страшась их, благоговея перед ними, иудеи удивлялись, как можно знать Священное Писание, не учившись.
«Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю» (ст. 16-17). Спаситель, не учившись у людей и не изучая Священного Писания специально, тем не менее цитировал его так, что знатоки этого Писания изумлялись. Мы знаем, что в христианскую эпоху были некоторые подвижники благочестия, не знавшие грамоты, но тем не менее рассуждавшие и учившие на основе Священного Писания. В особенности знаменателен случай с преподобной Марией Египетской, которая, будучи совершенно неграмотной и, более того, нигде и никогда не обучаясь закону Божию, и в том числе Священному Писанию, цитировала его наизусть, потому что оно было открыто подвижнице Духом Божиим. Однако если люди, угодившие Богу, получали такое благодатное знание Священного Писания не человеческим усилием, а действием Святого Духа, то Господь Иисус Христос есть сам источник Писания. Как Сын Божий, Второе Лицо Пресвятой Троицы, Он вместе с Отцом и Святым Духом открывал пророкам духовные истины, записанные и соединенные в книгу, которую потом назвали Библией, или Священным Писанием.
«Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю». Итак, мы можем в самих себе отыскать критерий, позволяющий нам отличать истину от лжи, от того, что в просторечии называется «отсебятиной». Неважно, красива ли эта ложь, остроумна ли, — важно, что она исходит не от Бога. Человек, который хочет творить волю Божию, как раз и стремится любым способом познать, в чем она состоит. И такой христианин действительно получает дар рассуждения и различения предметов духовных. Он начинает их видеть такими, каковы они есть на самом деле, а не какими они кажутся нам. Иногда нам что-то нравится или кажется убедительным потому, что льстит нашим страстям, и мы выбираем то, что нам приятно, что оправдывает нас и защищает от необходимости каяться, позволяет нам оставаться такими, какие мы есть. Поэтому Господь и сказал, что о Его учении — истинное оно или придуманное человеком — может узнать именно стремящийся исполнять волю Божию. А тот, кто хочет творить свою греховную волю и удовлетворять свои желания, конечно же, выберет то, что его оправдывает.
«Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем» (ст. 18). Действительно, люди, желающие прославиться, стараются сказать нечто оригинальное, особенное, интересное, иногда даже заведомо нелепое — лишь бы привлечь к себе внимание. Некоторые изобретают какие-либо абсурдные изречения, чтобы этой абсурдностью заставить своих слушателей или читателей сказать, что перед ними — оригинальные, незаурядно мыслящие люди. Мы видим, что наш век наполнен лжеучениями, составленными людьми только ради того, чтобы прославить именно себя, и такие учения создавали многие философы, основатели сект, политические деятели.
«Не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить Меня? Народ сказал в ответ: не бес ли в Тебе? кто ищет убить Тебя?» (ст. 19-20). Конечно, можно предположить, что говорившие это лукавили, но, скорее всего, народ на самом деле изумился, потому что не знал, что в высших слоях иудейского общества действительно родилось намерение убить Господа и уже созрел заговор об этом.
«Иисус, продолжая речь, сказал им: одно дело сделал Я, и все вы дивитесь. Моисей дал вам обрезание [хотя оно не от Моисея, но от отцов]…» (ст. 21-22). Действительно, впервые обрезание было заповедано Аврааму, как я думаю, отчасти для того, чтобы выделить Авраама и его потомков из среды всех прочих людей, дать такой обряд, который заставил бы иудеев держаться особняком. Многие из народов, окружавших евреев, гнушались обрезанием, соответственно и потомки Авраама гнушались теми людьми, которые этот обряд не исполняли. Эта внешняя временная мера была необходима, чтобы общество истинно верующих не смешалось с людьми заблуждающимися. <; .
«Ив субботу вы обрезываете человека. Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу?» (ст. 22-23). Итак, из этих слов Спасителя: «Я всего человека исцелил в субботу» — можно сделать вывод, что обряд обрезания был необходим более всего для того, чтобы обезопасить человека от различных болезней, то есть имел цель скорее гигиеническую, чем какую-либо мистическую.
«Не судите по наружности, но судите судом праведным» (ст. 24). Мы видим по себе, что в действительности и о поведении человека, и даже о его уме мы судим по наружности, по тому, какое этот человек производит на нас впечатление. Скажем, тот, кто нас обличает, нам неприятен, и укоряющий нас вызывает у нас негодование и чувство вражды. Тот же, кто нам льстит и угождает нашим страстям, кажется нам человеком добрым и любвеобильным. Поэтому нужно судить не по наружности, но «судом праведным», то есть беспристрастным. Что полезно — в том и выражается любовь, а что вредно, пусть оно утешает, ласкает и оправдывает нас, — то, конечно же, происходит не от любви, а от безразличия, может быть даже и от враждебных чувств.
«Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить?» (ст. 25). Оказалось, что некоторые из иерусалимлян — жителей столицы, — которые были близки к высшему слою общества, уже знали о намерении убить Спасителя. Так обычно и бывает, что в столице всегда знают больше, чем в провинции. У высших сановников есть родственники, у тех в свою очередь также есть родные и знакомые — так постепенно распространяются слухи. Поэтому именно среди иерусалимлян, а не среди всех иудеев слухи уже распространились.
«Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить? Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос?» (ст. 25-26). Отсюда видно отношение иудеев к истине. Их не столько волновало, действительно ли перед ними Христос, сколько то, как к Этому Человеку относятся их начальники, то есть «князи», как сказано об этом по-славянски: «Еда како разумеша князи, яко Сей есть Христос». Эти иерусалимляне преследовали цель сохранить повиновение своим начальникам, угодить им, чтобы те остались довольны. Иудеи отнюдь не стремились узнать истину, которая была им безразлична или, по крайней мере, не имела для них первостепенного значения.
«Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он» (ст. 27). Люди, говорившие это, считали себя образованными, умными и, поскольку жили в столице, еще и сведущими. Им казалось, что они знают, откуда происходит Иисус, — из Назарета, а «Христос неизвестно откуда будет». Но ведь на самом деле Христос родился в Вифлееме, и словами «а Христос неизвестно откуда будет» они обнаружили свое неведение и невольно показали: пророчество о том, что не будет известно, откуда Христос, в действительности сбылось на Иисусе. Более того, иудеи думали, что Спаситель — лишь человек, происходящий из того или иного города, а Он пришел с небес как Сын Божий и Бог.
«Тогда Иисус возгласил в храме, уча и говоря: и знаете Меня, и знаете, откуда Я; и Я пришел не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете» (ст. 28). Этими словами Спаситель упрекает иудеев: «На самом деле вы лицемерите, потому что ваша совесть вам подсказывает, что Я есть истинный Мессия, Христос, Тот Самый Спаситель, Которого вы должны были бы принять, потому что именно обо Мне говорили пророки, и вам следовало бы Меня ждать».
«Я пришел не Сам от Себя», то есть не как человек, проповедующий свое собственное учение и желающий приобрести себе сторонников. «Но истинен Пославший Меня», — конечно же, иудеи поняли, как понятно и нам, что Господь Иисус Христос говорит здесь о Боге Отце. Иудеи с изумлением говорили про Спасителя: «Как Он знает Писания, не учившись?» Раз они определили, что Спаситель сведущ в Писании, значит, знали его и сами. Господь же им сказал: «Истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете». Выходит, можно быть человеком, прекрасно знающим Священное Писание, и в то же самое время не ведать Бога; быть человеком, так сказать, теоретически благочестивым, называть себя верующим и выглядеть таковым в глазах других людей, а в действительности оказаться весьма далеким от Бога. И если мы не попытаемся соединить эти два знания: книжное (конечно же, я имею в виду духовную, а не какую-то научную литературу) и опытное знание Бога, то это обличение, сказанное Спасителем, будет относиться и к нам. Мы не получим никакой пользы даже от самого глубокого и тонкого рассуждения о Священном Писании, или о творениях святых отцов, или вообще о Церковном Предании, если не будем иметь знания опытного, если хоть в какой-то мере своим духом не познаем Бога и не прикоснемся к Нему, насколько это возможно для нас, людей грешных и живущих в суете. Так или иначе, каждый из нас обязан иметь это опытное знание, ибо в противном случае Священное Писание ничего нам не даст.
«Но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете. Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня» (ст. 28-29). Спаситель говорит такие прямые, резкие слова не для того, чтобы прославить Себя Самого, но по любви, которая иногда действует так, что оказывается выше смирения. Апостол Павел, желая призвать к покаянию коринфян, своих духовных чад, говорит про других апостолов: «Они трудились ради Христа, и я в безумии говорю: я больше их потрудился» (см. 2 Кор.11:23). Конечно же, апостол Павел не желает хвастаться, поэтому он и употребляет такое выражение: «И я в безумии говорю». Он хочет показать коринфянам, что его проповедь ничем не меньше, чем благовестив других апостолов, считавшихся первейшими, — Петра, Андрея или прочих из двенадцати апостолов, избранных еще Самим Спасителем во время Его земной жизни, — и таким образом утвердить коринфян в вере и в том учении, которое он им преподал. Ради этого апостол Павел вынужден «хвалиться» и говорить: «Я потрудился больше их». Так и Спаситель, движимый необыкновенной, непостижимой для нас любовью, будучи самой любовью и источником любви, сказал: «Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня». Господь сделал для иудеев все, открылся им в полной мере, чтобы им оставалось только согласиться с Ним и принять Его. Они же «искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его» (ст. 30). Иудеи отреагировали на слова Спасителя так, как будто бы Он произнес кощунство и, будучи обыкновенным человеком, хулил Бога. В другом месте Евангелия сказано, что иудеи упрекали Спасителя: «Ты делаешь Себя Богом» (см. Ин.8:53). Вот как ослепляет человека гордость, прикрытая отвлеченным книжным знанием, которое не соединено с собственным духовным опытом.
Книжное знание прекрасно тогда, когда оно является практическим и деятельным руководством для человека, желающего испытать и исполнить то, о чем говорится в Священном Писании. Если же мы мним, что духовная жизнь заключается в жизни собственно умственной, и перестаем заботиться о своей душе и очищении своего сердца, тогда мы, будучи по виду людьми весьма просвещенными, на деле часто оказываемся врагами Божиими и уподобляемся иудеям, желавшим «наложить руки на Спасителя» (см. Лк.20:19). Если, читая Священное Писание и творения святых отцов, может быть, даже приобретая изощренное знание этих книг, мы увлечемся собственно чтением, то прогоним от себя благодать, прогоним желание ревностно молиться Господу, в особенности Иисусовой молитвой. Излишнее чтение, по выражению святых отцов, расстраивает ум и даже совершенно иссушает человека духовно, делая его гордецом, подобным иудейским книжникам времен Спасителя. Поэтому нужно, конечно, просвещать свой разум, но помнить при этом истинную цель: жизнь по Евангелию, по заповедям Божи-им. Тогда изучение духовных книг будет нам полезно, иначе же на нас сбудутся слова преподобного Макария Оптинского о том, что чтение из любопытства приносит не столько пользы, сколько вреда. Аминь.
13 мая 1998 года
Неделя 5-я по Пасхе, о самаряныне
(Ин., 12 зач., IV, 5-42)
Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи. Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его? Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать. Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою. В это время пришли ученики Его, и удивились, что Он разговаривал с женщиною; однако ж ни один не сказал: чего Ты требуешь? или: о чем говоришь с нею? Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос? Они вышли из города и пошли к Нему. Между тем ученики просили Его, говоря: Раввй! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. Посему ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его. Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их. И многие Самаряне из города того уверова-; ли в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверовали по Его слову. А женщине той говорили: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос.
О поклонении Богу Отцу духом и истиною и о молитве Иисусовой
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы вспоминаем, как Господь наш Иисус Христос беседовал с самарянкой Беседа их проходила у колодца, который существует и по сей день, место это известное. Сегодняшнее евангельское чтение не описывает какого-либо сотворенного Госпо дом чуда, однако и оно доказывает Божественность Иисуса Христа: во-первых, тем что Он рассказал прошлое этой женщины, во-вторых, и самое главное, необыкновенным откровением Его о том, как нужно поклоняться Богу.
Это евангельское зачало очень пространно, и для полного изъяснения его потребовалось бы много времени. Поэтому я вынужден обратить внимание лишь на самое главное или, вернее, на то, что мне кажется самым главным, ибо только Бог знает, ком> какое евангельское слово нужно в данный момент. Что одному человеку представляется второстепенным, то для другого является словом, пробуждающим в нем веру, покаяние и ревность.
Спаситель, беседуя с самарянкой и рассказав ей о ее прошлой жизни и грехах, сначала возбудил в ней веру в Себя как в пророка и тем самым заставил задать самый существенный вопрос — о богопочитании: «Как правильно почитать Бога?» Мы видим, что самарянка, хотя и была грешница, но, несмотря на свою греховную, нерадивую жизнь, имела в себе самое главное — любовь к Истине. Любовь же к Истине, живущая даже в грешном человеке, приводит его в конечном счете к покаянию и спасению. А те люди, которые живут как будто бы добродетельно, внешне следуют заповедям, являются праведниками, но не имеют в себе любви к Истине, в конце концов отпадают от добра и становятся даже откровенными врагами Христовыми. В Евангелии прежде всего мы видим это на примере фарисеев: все почитали их за праведников, а они оказались врагами Божиими. И наоборот, те, кто в глазах людей были грешниками: эта самарянка, мытари, блудница, помазавшая Господа миром, разбойник, приговоренный к казни и в муках умирающий на кресте, — все они оказались друзьями Божиими, потому что сохранили в своей душе важнейшую черту — любовь к Истине.
Итак, эта любовь и побудила самарянку задать самый главный для нее, а вместе с ней и всех нас вопрос. «Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме» (ст. 19-20). Самаряне — это потомки иудеев, смешавшихся с язычниками, и халдеев, переселенных ассирийскими царями. Религия самарян была не истинная, а смешанная: что-то в ней было истинно, а что-то — от язычества. Когда иудеи после вавилонского пленения строили в Иерусалиме на месте разрушенного Соломонова храма новый храм, самаряне также построили себе храм и в нем совершали богослужения. После того как он был уничтожен, они продолжали приносить жертвы на той горе, где он стоял. Вот почему самарянка и спрашивает: «Где нужно поклоняться: на горе или в Иерусалиме?» Этот вопрос нам сейчас кажется наивным, поскольку мы знаем, что Бог находится везде и, следовательно, поклоняться Ему нужно на всяком месте. Но в то время многие этого не понимали. Во-первых, потому, что верили во множество ложных богов, поклонялись им в разных местах и считалось, что у каждой местности есть свое божество. Во-вторых, потому, что те, кто имел истинную веру, поклонялись Богу в одном месте ради того, чтобы множеством храмов и святых мест не дать повода к тому же многобожию, ибо люди тогда были еще очень немощны. Иерусалимский Храм был символом единобожия и единственно правильного поклонения Богу.
Господь Иисус Христос, отвечая на наивный вопрос самарянки, говорит о том, каково должно быть истинное богопоклонение. «Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев» (ст. 21-22). С одной стороны, Он свидетельствует, что приближается время, когда поклоняться Богу можно будет на любом месте, а с другой — делает оговорку: «Не потому Я это говорю, что и мы, и вы не правы. Нет, иудеи правы, но наступает время, когда истина откроется в большей полноте».
«Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (ст. 23-24). Иные толкователи Евангелия подчеркивают догматическую сторону слов Спасителя о поклонении Богу «в духе и истине». Они говорят, что Богу Отцу нужно поклоняться «в духе», то есть вместе с поклонением Духу Святому, и «в истине», то есть с поклонением Истине — Сыну Божию. Но есть и другое понимание, не противоречащее первому, а дополняющее его, ибо слова Священного Писания имеют смысл и буквальный, и таинственный, и догматический, и нравственный. И мне хочется, обратив ваше внимание именно на нравственную сторону толкования, поговорить о молитве.
«Настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе». Не нужно думать, что Бог находится только в одном месте, как считали иудеи. И не нужно думать, что Бог находится только в православном храме, как полагают некоторые христиане и потому, выйдя из церкви, оставляют молитву. Иные даже считают, что есть такие места, в которых вообще нельзя молиться. Но Спаситель говорит иначе: «Богу нужно поклоняться на всяком месте в духе и истине». Не только голову и колени преклонять, но поклоняться Ему духом и истиной, преклонять перед Господом свой дух. Как же дух может преклониться, ведь он не тело и своего положения в пространстве не меняет? Дух преклоняется пред Богом, когда человек осознает свое ничтожество и смиряется, когда признает над собой господство всемогущего Бога и то, что все совершается по Божественной воле, которую он обязан исполнять. Вот что значит поклоняться духом. Но этого мало. Нужно поклоняться и духом, и истиной. Потому что человек, как будто бы смиряющийся перед Богом, осознающий свою полную зависимость от Его воли и покоряющийся ей добровольно, если не будет поклоняться при этом еще и истиной (то есть правильно исповедовать Бога) — не сделается тем Его поклонником, который Ему угоден.
«Что же есть истина?» Этот вопрос задал Понтий Пилат, но не захотел выслушать ответа, хотя перед ним стояла живая Истина — Тот, Кто о Себе сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6). Истина заключается в том, чтобы исповедовать Иисуса Господом, Христом и Сыном Божиим: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…». А поклонение состоит в словах «помилуй мя грешнаго», выражающих наше смирение, покаяние, преклонение перед Богом. Итак, мы кланяемся Богу в своем духе — духовно, а не телесно, — исповедуя Истину: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».
Вот что значит поклоняться Богу духом и истиной. И таким образом поклоняться Ему мы должны не только в православном храме, когда стоим и слушаем богослужение, но и во время совершения своих обычных дневных трудов, в дороге и во время еды, даже когда мы находимся в тех местах, которые кажутся неприличными для молитвы, то есть когда исполняем обычную человеческую нужду. Нужно молиться всегда и везде, как учат святые отцы. Везде и всюду нужно поклоняться Богу духом и истиной, ибо Бог — везде. Нет такого места, где мы имели бы право забыть о Нем, где мы не должны были бы исполнять Его волю и смиряться перед Ним. Нет такого места, где можно было бы отказаться от обычного рассуждения о том, что есть добро и что есть зло. А там, где человек может делать и добро и зло, должно присутствовать покаяние. Поэтому «на всяком месте владычества Его», как сказано, «благослови, душе моя, Господа» (см. Пс.102:22).
«Истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе». Недостаточно поклоняться Богу только телом, недостаточно молиться лишь устами, не внимая сердцем той истине, которая содержится во всех православных молитвах, а не только в молитве Иисусовой. В молитве именем Иисуса заключена как бы квинтэссенция истины, в ней наиболее кратко, откровенно и полно выражена истина, но это не означает, что ее нет в других молитвословиях. Если мы низко кланяемся, вычитываем все молитвы, простаиваем все службы, но при этом не имеем внимания, то есть поклоняемся Богу не духом, а только внешне, то Он наше поклонение не принимает. Ибо «Бог есть дух». Ему важно отнюдь не то, что мы наклонили голову или опустились на колени, но Он воспринимает такое поклонение, когда пред Ним преклоняется человеческий дух. Это не значит, будто я, подобно сектантам, отрицаю преклонение колен перед Богом или преклонение перед иконами. Нет, я лишь хочу сказать, что внешнее должно быть наполнено внутренним содержанием. Преклонение головы, колен должно воздействовать на наш дух, так как положение тела часто влияет на внутреннее состояние и настроение человека. Церковь, святые отцы потому именно и рекомендуют те или иные положения тела во время молитвы, чтобы настроить дух на правильное отношение к Богу, чтобы и дух преклонить. Однако и у нас, как у древних иудеев, есть наклонность к фарисейству, и часто мы, соблюдая внешнее, опускаем внутреннее. Приходим в храм, а умом находимся вне храма; преклоняем колени, а в душе у нас беспечность, безразличие, нет ни покаяния, ни сокрушения.
Я рассуждаю об этом так смело потому, что и сам страдаю такой болезнью. Я не упрекаю и не обличаю, а говорю с вами подобно тому, как больные говорят друг с другом о том, что у них болит и какие лекарства им помогают. Нужно понуждать себя к тому, чтобы поклоняться Богу не только внешне, но и духом, то есть заботиться о своем внутреннем состоянии, о сердечном сокрушении, о покаянии, помнить о Боге всегда и всюду. И если мы именно так будем Ему поклоняться, то уже не сможем поклониться одновременно и диаволу; поклонение Богу вытеснит поклонение диаволу, которое состоит в подчинении тому или иному греху. Нам гораздо проще будет исполнять волю Божию: мы получим орудие, средство для того, чтобы понудить себя к этому.
Один подвижник сказал: «Бог внимает уму». Если мы читаем многие молитвы без внимания, то мы лишь колеблем воздух и Бог нас не слышит. Не потому, что Он перестал быть всеведущим, но потому, что эти молитвы, не наполненные нашим вниманием и настроением, нашими чувствами, остаются пустыми словами. Хотя Богу хорошо известно, что мы говорим и делаем, Он знает наши мысли, наше будущее, но Он не слышит нашу невнимательную молитву именно как молитву, потому что наши слова не являются ею. У буддистов есть такой обычай: они на барабанчике пишут огромное количество разных молитв и заклинаний и очень быстро этот барабанчик прокручивают (иногда он движется от действия ветра, наподобие небольшой ветряной мельницы), считая, что они тем более будут угодны тому, кому таким образом молятся, чем больше в одну минуту прокрутится этих заклинаний-молитв. Нечто подобное получается и у нас. Прочитав огромное количество молитв: три канона, два акафиста, несколько кафизм, — человек хвалится перед своими знакомыми, как он сегодня хорошо помолился. А если у него хватает мудрости скрывать свои молитвенные «подвиги», то он хвалится в душе сам перед собой: «Сегодня-то я ведь хорошо помолился». Но стоит этому человеку попытаться понудить себя именно к молитве Иисусовой, как он замечает, что после пяти минут Иисусовой молитвы ему становится необыкновенно скучно. Голова его полна самых разнообразных помыслов, пустых, а порой и явно греховных. О чем это говорит? От молитвы ли Иисусовой пришли эти помыслы? Нет. Но во время ее он увидел то, что с ним происходит всегда. Читая каноны, акафисты и развлекаясь многообразием словесных выражений, он не замечал, что его мысли совершенно не вникают в читаемое. Первые два слова канона он понял, потом отвлекся, «улетел» умом, а вернулся уже на следующем тропаре; потом опять его что-то впечатлило, например стих псалма, и вновь мысль его отлетела, чтобы вернуться по прочтении половины или даже целого псалма. И на основании ничтожных душевных переживаний и впечатлений, производимых теми или иными стихами канонов или псалмов, человек воображает, что он умиленно помолился. Но он просто не имеет понятия о том, что есть истинная молитва. Занимаясь же именно молитвой Иисусовой, человек познает свою несостоятельность, видит, что на самом деле он совершенно не умеет молиться. Многие люди бросают Иисусову молитву, говоря: она вредная, от нее много помыслов, которых у меня не было, когда я читал каноны. Утверждающему это можно ответить: тогда ты их не видел, ты не знал своего состояния, а сейчас просто малодушествуешь и ищешь легкого пути. Это не значит, что чтение канонов, псалмов и других церковных молитвословий бесполезно, но важнейшим занятием всякого христианина, не только монаха, но и мирянина, должна быть Иисусова молитва. Церковные молитвословия только настраивают человека на тот или иной лад, возбуждают в нем молитвенное настроение, допустим, заставляют его размышлять о страданиях Христовых, если он читает канон Страстям Христовым, или о тех благодеяниях, какие Господь излил через Божию Матерь, если читает канон или акафист Божией Матери. Но подобного настроения мало, должны быть собственно внимание, собственно молитва, должно быть поклонение духом и истиной, а не одними устами, потому что уста — это также часть тела. Произнося молитву устами без внимания, мы, таким образом, тоже кланяемся Богу одним лишь телом.
Иисусову молитву обязательно должен читать всякий христианин, ибо это есть, по выражению святителя Игнатия (Брянчанинова), школа молитвы. Святитель даже говорит, что монахи, читающие только каноны и псалмы и отрицающие необходимость Иисусовой молитвы, находятся в прелести. Конечно, полезно, в особенности новоначальным христианам, живущим в миру, читать и какие-нибудь настраивающие на молитвенный лад молитвословия, но мы должны уделять время и молитве Иисусовой, стараться творить ее всегда и всюду, на всяком месте, непрестанно. Так мы постепенно приобретаем внимание и потом, когда возьмемся за обычное свое молитвенное правило, когда будем стоять в храме и внимать богослужению, когда станем читать Священное Писание, увидим, какой плод мы приобрели от Иисусовой молитвы. Мы увидим, что приобрели то внимание, которое делает нашу молитву истинной молитвой. «Бог есть дух», и Ему нужно поклоняться духом и истиной, а это состояние приобретается только вниманием, потому что дух не способен совершать поклонение, если он не собран сам в себе. Собраться же сам в себе он может, только исповедуя Истину, то есть произнося выраженное в той или иной форме учение об истинном богопочитании. Наиболее же полно дух человеческий собирается в себе при помощи молитвы Иисусовой, а потому она — самый легкий и эффективный путь к достижению того состояния, о котором говорит Спаситель: поклонения Богу духом и истиной. Аминь.
12 мая 1996 года
Слово после литургии о поклонении Богу Отцу духом и истиною
Сегодняшнее евангельское чтение передает нам слова Спасителя о том, что Богу нужно поклоняться духом и истиною. Они имеют многообразный смысл. Во-первых, догматический: нужно поклоняться Богу в Троице — Богу Отцу Духом, то есть Духом Святым, и Истиною, то есть Господом Иисусом Христом. Во-вторых, аскетический: надлежит непрестанно молиться Богу, на всяком месте духовно поклоняться Ему непрестанной покаянной молитвой. И в-третьих, смысл нравоучительный. Остановим наше внимание именно на нем.
Одни рассуждают так: «Будем молиться в храме или дома, сколько у нас есть сил, и этого достаточно». Другие уповают на милость Божию из-за того, что понуждают себя к непрестанной молитве. Однако и те, и другие забывают именно о второй части изречения Спасителя — «и истиною». Нужно не только духом поклоняться Богу, но и содержать правильное учение Православной Церкви — правильные догматы. Если человек пытается искренне, от всей души молиться, жить духовной жизнью, этого еще не вполне достаточно, ибо нужно поклоняться не только духом, но и истиною.
Если бы в Евангелии не было этих слов о поклонении Богу духом и истиною, могли бы оправдаться люди, утверждающие возможность духовной жизни вне Православной Церкви, то есть вне истины: у каких-либо иноверцев, инославных или людей, вовсе не признающих Христа, иначе мыслящих о Боге и вообще о всем духовном. Главное, дескать, чтобы человек жил духовной жизнью, есть, мол, и у католиков святые, и у индусов, и у буддистов, есть и пророки у магометан и так далее. Однако если слова Спасителя применять к нашей духовной жизни строго, как их и должно применять, то Богу нужно поклоняться и духом, и истиною. Ибо Бог есть дух, ищущий последователей, которые именно так и поклоняются, потому что истина — вещь строгая. Она не может существовать, так сказать, по частям — наполовину или на три четверти. Поэтому люди, которые утверждают, что духовная жизнь существует вне Православной Церкви, явно противоречат Господу Иисусу Христу, явно противоречат Самой Истине. Ибо святые отцы совершенно справедливо называют Спасителя Самоистиной. Сам Он про Себя сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6). Если возможно поклоняться Богу духом, то есть жить духовно, предположим, в католической церкви, значит, это невозможно у нас — в Церкви Православной. Если истина у буддистов или у баптистов, следовательно, ее нет у православных христиан и у людей других вероисповеданий, потому что истина или полностью содержится в Церкви, или отсутствует совсем.
Поэтому люди, проявляющие якобы любовь к ближним, терпимость и прочее и утверждающие, что можно жить духовной жизнью вне Православия, вне правильного исповедования догматов, на самом деле хулят Церковь, а Церковь есть тело Христово. Страшно об этом даже говорить. Православные догматы — не есть нечто отвлеченное. Это не какие-то философские умозаключения, а опытно познанная святыми отцами, и прежде них — апостолами и пророками, истина. И если человек неправильно говорит о Боге, значит, он не знает Бога. Рассуждающий неверно о будущей жизни не понимает, что она собой представляет, и в вечности не сподобится прощения грехов, потому что стремится не к тому, к чему нужно. Кто неправильно учит о человеческой душе, тот не спасет свою душу, ибо не знает, как с ней обращаться.
Православную Церковь еще называют Соборной Церковью. Православные догматы — это и есть соборный опыт Церкви, иначе говоря, опыт всех апостолов, пророков и святых отцов. Дерзающие этим опытом пренебрегать как чем-то маловажным не исполняют заповедь Спасителя о том, что нужно поклоняться Богу духом и истиною. Те, которые считают, что и вне Православной Церкви есть святые, то есть люди, живущие духовно и правильно поклоняющиеся Богу, тем самым утверждают, что истины в Православной Церкви нет и что истина не имеет никакого значения. Таким образом, они вновь противоречат Спасителю и проявляют неверие. Поэтому будем себя понуждать и к духовной жизни, и к тому, чтобы жить умом своим внутри Церкви. Иначе говоря, нужно исповедовать учение православное, церковное, а не собственное мнение, тем более мнение чуждое, высказываемое людьми, находящимися вне Церкви. Неважно кем — так называемыми учеными, философами или какими-нибудь ересиархами. Пусть весь мир трепещет и благоговеет перед мнением этих людей, для нас оно не имеет никакого значения. Нельзя предпочитать мнение, которое родилось вне Церкви, мнению, которое преподал Дух Святой апостолам, пророкам и святым отцам. Будем тщательно стараться жить духовной жизнью — это одна сторона спасения — и одновременно право исповедовать все догматы Православной Церкви — это другая сторона. Если мы уклоняемся от этого, значит, ставим под сомнение свое спасение, пусть даже мы поступаем так нечаянно, по простоте, по невежеству, с которым, тем не менее, нужно бороться. Итак, будем поклоняться Богу духом и истиною. Будем жить не только нравственно, то есть не совершать тяжких, смертных грехов, но и духовно. И не только вести духовную жизнь, но и правильно исповедовать догматы, являющиеся ориентирами в духовной жизни. Догматы нам кажутся отвлеченными и ничего не значащими только потому, что у нас очень мало духовного опыта. Однако для людей высокодуховных, достигших состояния созерцания, они были живыми. Догматы, собственно, и были созерцаниями этих подвижников, предметом их стремлений. Поэтому не будем пренебрегать этими ориентирами в духовной жизни, ибо без них, как сказал Спаситель, невозможно правильно поклоняться Богу. Аминь.
12 мая 1996 года
Исполнение воли Божией — пища, насыщающая человека
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
В сегодняшнем Евангельском чтении мы слышали такие слова: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. Женщина (самарянка. — Игум. А.) говорит Ему (Господу. — Игум. А.): знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все» (ст. 24-25). «Мессия» и «Христос» — оба эти слова имеют одно и то же значение: «Помазанник». «Мессия» — слово еврейское, «Христос» — греческое.
«Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою» (ст. 26). Увидев, что женщина со вниманием выслушала преподанное ей, хотя и краткое, но необыкновенно значительное поучение о том, Кто есть Бог и как нужно Ему поклоняться, Господь уже более откровенно говорит ей, что Христос — это Он Сам. Не нужно удивляться, что такие краткие слова Спасителя произвели столь великое действие на душу самарян-ки. Ведь и в обыденной жизни мы замечаем, как слова человека, касающиеся даже вещей ничтожных и малозначащих, если они произнесены им с внутренней убежденностью, сильно воздействуют на нашу душу. Можно себе представить, какая могущественная Божественная сила действовала в речах Спасителя (а впоследствии — Его апостолов), так что немногие Его слова часто производили в душах искренних людей целый переворот.
«В это время пришли ученики Его, и удивились, что Он разговаривал с женщиною; однакож ни один не сказал: чего Ты требуешь? или: о чем говоришь с нею?» (ст. 27). Смущение учеников было сугубым по той причине, что, во-первых, Господь беседовал с самарянкой — а иудеи, как я уже говорил в других проповедях, не сообщались с сама-рянами, почитая их еретиками, — и, во-вторых, потому, что Христос говорил с женщиной в уединении, без свидетелей. Все это учеников смутило, но они не посмели ничего сказать, так как благоговели перед своим Учителем.
«Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?» (ст. 28-29). Она оставила водонос, то есть забыла уже о воде и о своей просьбе указать ей источник «воды живой», иначе — воды текущей, свежей (см. ст. 10-15). Теперь ум ее переполняли мысли, действительно ли Тот, Кто с ней беседовал, — Христос? И она поспешила поделиться этими мыслями и чувствами со своими соплеменниками.
«Они вышли из города и пошли к Нему» (ст. 30). В отличие от иудеев, считавшихся правоверными, но, тем не менее, относившихся к Господу безразлично, самаряне всем городом вышли Ему навстречу. Потому Господь и стал беседовать с самарянкой, что предвидел искренность ее сограждан.
«Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете» (ст. 31-32). Ученики, хотя и были людьми ревностными, любили Господа и желали Ему послужить, однако же еще не были просвещены Духом и часто все воспринимали поверхностно, внешне. «Посему ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть?» (ст. 33). Они подумали, что кто-то, может быть и эта самарянка, опередив их, дала Ему пищу.
«Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (ст. 34). Остановимся несколько на этих словах и поразмыслим над ними, ибо они свидетельствуют о великом и нужном для всех нас: исполнение воли Божией насыщает душу человека. Если мы, творя волю Божию, то есть исполняя ту или иную заповедь, не чувствуем духовного насыщения, значит, либо мы делаем что-то неправильно, и нам лишь кажется, будто мы исполняем волю Божию, либо нам совершенно безразлично, угождаем мы Богу или нет, что еще страшнее. А вот Господь Иисус Христос как человек — не как Сын Божий, всегда имеющий с Отцом одну и ту же волю, но именно как человек — желал насытиться волей Божией. Вот пример для всех нас: Спаситель был идеальным, совершенным человеком, и когда мы видим в Его поступках нечто человеческое, то подражать этому не только достойно, но и необходимо для нашего спасения. Если бы мы имели такое же чувство насыщения от исполнения воли Божией, какое было у Спасителя, тогда, конечно же, с радостью исполняли бы всякую заповедь и даже всякую скорбь терпели бы с удовольствием ради того, что и в ней также выражена воля Божия.
Спаситель сказал в Нагорной проповеди: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф.5:6). И все прочие заповеди блаженства Господь не только преподал нам, но и Сам в первую очередь их исполнил. Сегодняшним евангельским чтением Церковь как раз и являет пример того, как Спаситель исполнил заповедь об алкании и жаждании правды. Господь не пил, потому что самарянка в течение этого разговора переменилась настолько, что оставила водонос и ушла, так и не успев зачерпнуть Ему воды. Он и не ел, так как отказался от пищи, принесенной учениками. И этим Спаситель показал, что Он действительно «алчущий и жаждущий правды», то есть праведности, состоящей в исполнении воли Божией, которое воистину насыщает. Мы знаем, как необыкновенно строго подвизались некоторые угодники Божий: пребывали в строжайшем посте, добровольно принимали на себя всевозможные лишения и скорби, а иногда терпели эти скорби и невольно, подвергаясь гонениям, унижениям, голоду. Однако же они не роптали, но словно насыщались и упивались страданиями, видя во всем волю Божию. Есть свидетельства о том, что некоторые епископы-исповедники, в сталинские времена находившиеся в лагерях, когда их наконец-то выпускали из заключения, уходили с печалью по той причине, что среди лагерных скорбей, среди кощунств, матерщины, безбожия, не имея возможности совершать богослужение и причащаться, они, тем не менее, испытывали столь великую благодать, что уже не хотели оставлять эти места. Когда такие исповедники уединялись где-нибудь в лесу и молились, то лес начинал стонать, как бы соучаствуя им в их молитве. Вот пример того, как в близкое нам время люди, исполнявшие волю Божию, насыщались тем, от чего все отвращаются, — насыщались скорбя-ми. Вот чего должны мы искать и чему подражать. Я не призываю вас искать скорбей, ибо всякий разумный человек их боится, а ищущий искушений показывает тем самым свою самонадеянность. Мы должны искать воли Божией, насыщаться не земными благами, а духовными, благодатью Божией.
Исполнение воли Божией — пища, насыщающая человека
«Не говорите ли вы, — продолжал Спаситель, — что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут» (ст. 35-36). Под «сеющим» святые отцы подразумевают Бога, а под «жнущим» — апостолов, потому что Слово Божие, проповедуемое людьми, на самом деле не ими насаждается в сердца уверовавших, но Бог делает так, чтобы сердце человека принимало Его Слово. Иному много, красиво и убедительно говорят — а он остается безразличным, его с детства воспитывают в вере — а он пребывает теплохладным или вовсе оставляет веру. На другого же, напротив, несколько услышанных им слов действуют живительно.
Во времена моей молодости, когда духовных книг почти не было, верующие и вообще интересующиеся религией люди вынуждены были читать даже атеистические книги, лишь бы найти в них цитаты из Священного Писания. Эти немногие цитаты, окруженные всевозможной хулой, действовали на них подобно огню и обращали в христианство. Таким людям ничто не могло помешать, они отбрасывали хулу атеизма, словно шелуху.
Можно привести и противоположный пример. Вспомним дореволюционных крестьян. Почти все они были воспитаны в христианстве, однако из их среды вышли и революционеры, и красноармейцы, и сельские активисты, раскулачивавшие своих односельчан. И все эти «выходцы» были людьми, воспитанными в вере, но отпавшими от нее.
Итак, «жнущий» — это человек (апостол, проповедник, священник), а «сеющий» — это, конечно же, Бог. «Ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их. И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверовали по Его слову. А женщине той говорили: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос» (ст. 37-42). Я часто повторяю в своих проповедях, что в Евангелии описана лишь малая часть совершенного Спасителем. И здесь — еще один тому пример. Сказано очень кратко: «Уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос». А что именно Он им говорил, какие чудеса Он сотворил в Самарии — об этом ради краткости не упоминается.
Мы не случайно (ибо Устав Православной Церкви не случаен) вспоминаем сегодня беседу Господа с самарянкой, но для того, чтобы по примеру этой женщины также возжелать духовной воды, также земному предпочесть небесное и затем воистину убедиться всею душою, всем сердцем, что Иисус есть Христос, Воскресший из мертвых. Аминь.
17 мая 1998 года
О воде, утоляющей духовную жажду
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Ныне мы вспоминаем событие, произошедшее задолго до страданий и Воскресения из мертвых Господа нашего Иисуса Христа, — беседу Спасителя с самарянкой.
Церковь придает этому событию большое значение, считая уместным напомнить нам о нем в преддверии дня Пятидесятницы, когда мы будем вспоминать сошествие на апостолов Духа Святого в виде огненных языков, и призывает нас к размышлению над смыслом слов Господа.
Спаситель проходил через Самарию и пришел «в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев» (ст. 5-6). Этот колодец существует и по сей день. Некогда над ним была возведена небольшая церковь, а сейчас строится большой храм. Колодец был выкопан святым патриархом Иаковом, поэтому его почитают как иудеи, так и христиане. Последние в особенности еще и потому, что Спаситель беседовал здесь с самарянкой.
«Было около шестого часа» (ст. 6). По нашему времяисчислению — полдень. В южных странах в это время стоит такая жара, что люди стараются даже не выходить на улицу. На несколько часов в середине дня всякая работа обычно прекращается, потому что заниматься каким-либо трудом практически невозможно.
«Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи» (ст. 7-8). Видимо, ученики считали, что Спасителю не совсем уместно заходить в город. Они оставили Его отдыхать возле колодца, где было прохладно, и пошли купить пищи, чтобы подкрепить себя в дороге.
«Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются» (ст. 9). Во-первых, иудеи считали самарян еретиками, искажавшими истинное учение о богопочитании. Во-вторых, с точки зрения иудеев, самаряне имели нечистое происхождение: они произошли от халдеев, переселенных в Самарию еще ассирийскими царями и смешавшихся с иудеями. Поэтому иудеи презирали самарян как еретиков и язычников по происхождению.
Далее в Евангелии описывается обыкновенный на первый взгляд разговор. Конечно, самарянка еще ничего не слышала о Спасителе, поскольку самаряне, жившие изолированно, могли совершенно не знать того, что происходило в среде израильтян и что волновало людей там. И потому она обращалась с Господом как с самым обыкновенным человеком. Когда Он сказал ей: «Дай Мне пить», для нее, знавшей иудейские обычаи, это показалось столь странным, что она с изумлением спросила Его, как Он не боится оскверниться? Ведь иудеи считали, что, вступая в общение с самарянами, они оскверняются. Спаситель ответил ей словами, которые она тогда совершенно не поняла. Нам это может показаться странным: зачем Спаситель говорил ей то, чего она не понимала? Но Он предвидел, что благодать Божия просветит эту женщину и она на собственном опыте проверит Его слова. Мы не знаем, произошло ли это спустя несколько дней, после того как Господь говорил с ней и с жителями Сихаря, или же Его пророчество, преподанное ей в приточной форме, исполнилось уже после дня Пятидесятницы, когда апостолы крестили, помазывали миром и возлагали руки на своих учеников. Обращаясь к вере, ученики исполнялись неизъяснимой благодати Святого Духа и испытывали чувства, которые помогали им понять, что означают пророческие слова Спасителя о живой воде. Господь часто объяснял неизъяснимое, неземное, сверхъестественное Божественное действие благодати при помощи образа воды. В день Пятидесятницы читается евангельское зачало, в котором приводятся слова Спасителя: «У всякого верующего в Меня из чрева истекут реки воды живой» (см. Ин.7:38). Господь призывает людей прийти к Нему и пить: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин.7:37). Видимо, этот образ наиболее точно подходит для описания действия благодати в человеке. А описать это неизъяснимое, неземное, сверхъестественное Божественное действие было необходимо, чтобы люди, не испытавшие его, получили возможность отождествить действие благодати с чем-то знакомым.
«Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (ст. 10). Слова «если бы ты знала дар Божий» означают следующее: «Если бы ты понимала, какая милость Божия по отношению к тебе проявилась в том, что ты как будто бы случайно со Мной встретилась, если бы ты знала, Кто Я, сказавший тебе: «Дай Мне пить», то ты, вместо того чтобы задавать вопросы и колебаться, давать пить этому незнакомому иудею или нет, сама просила бы Его, и Он дал бы тебе воду живую».
Что такое «вода живая»? Буквально — это вода текущая. Не стоячая, которая от нечистой почвы или плохого воздуха может испортиться и приобрести неприятные свойства, — но вода «живая», которая постоянно обновляется, течет. Спаситель говорит, конечно же, не о воде как таковой, а о действии благодати, которое здесь так точно описано. Нам, людям с непросвещенным разумом, не имеющим духовного опыта, понять это трудно, а вот святые отцы, читая Евангелие, находили в нем подтверждение своим внутренним ощущениям. Все испытываемое ими в их внутренней жизни они проверяли прежде всего по Священному Писанию. Образ текущей воды чрезвычайно точно описывает то, что ощущает христианин в своей душе при обильном действии благодати. Но самарянка не понимает слов Спасителя и видит в них только обыкновенное возражение себе. Ей кажется странным, что этот человек может превозносить себя настолько, что обещает дать ей не просто воду из колодца, а воду живую, текущую, когда у него даже и почерпнуть нечем, а колодец глубок. И действительно, колодец Иакова очень глубокий.
И тогда «женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая?» (ст. 11). Даже ученики Спасителя, будучи людьми простыми, обычными рыбаками, часто не понимали Его слов. И эта женщина, имевшая, несомненно, простое происхождение, привыкшая все понимать буквально и пользоваться естественным здравым смыслом, недоумевает: «Как этот незнакомый человек может дать ей воду живую? Может быть, он думает выкопать новый колодец, в котором бы открылся источник текущей воды? Но в этих пустынных местах найти воду чрезвычайно трудно». Открытие здесь колодца древним патриархом Иаковом было чудом. Поэтому она спрашивает: «Неужели ты больше отца нашего Иакова?» (ст. 12), ибо самаряне приписывали себе происхождение от Иакова или, может быть, считали его своим духовным родоначальником. Самарянка этим говорила: «Неужели ты больше его и можешь найти другой источник в этом пустынном месте, тогда как с древнейших времен существует только этот и ничего лучшего за столько времени никто найти и выкопать не смог?»
«Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять» (ст. 13). Слова эти можно понять в широком смысле: всякий, пытающийся насладиться, насытиться земными удовольствиями, будет испытывать все большую жажду, все большее алкание этих земных наслаждений и никогда ими не насытится, никогда не найдет в них удовлетворения. Удовлетворив ту или иную страсть, человек на какое-то мгновение успокаивается, но потом страсти снова восстают в нем и требуют еще большей пищи, оттого что привыкли постоянно ее получать. И так они пожирают человека, который никогда не может найти покоя.
«А кто будет пить воду, которую Я дам ему (ибо только один Господь может преподать нам эту воду. — Игум. А.), тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (ст. 14). Когда Спаситель говорит, что пьющий данную Им воду, то есть благодать, «не будет жаждать вовек», Он не имеет в виду, что человек, один раз насытившись благодатью, больше ее не захочет и удовлетворится полученным. Нет, такой человек не захочет никакого разнообразия, никаких развлечений и вообще ничего другого, кроме одной этой «воды», то есть общения с Богом, упоения славой Божией, бесконечно изливающейся от любвеобильного, человеколюбивого Господа. Эта простая «вода» — действие благодати — услаждает человека настолько, что он находит в ней неповторимое многообразие, отчего порой собственный вчерашний духовный опыт не может отождествить с сегодняшним, а на следующий день опять испытывает что-то новое. И это происходит уже сейчас, на земле, а в будущей жизни действие благодати будет неизмеримо превосходнее. Ибо сейчас, по словам апостола Павла, мы, подобно невесте, имеем только «обручение Духа», а в будущей жизни вступим уже в духовный брак с Господом Иисусом Христом (см. 2 Кор.1:22; 5,5).
Посмотрите, как точно и ясно евангелист Иоанн описывает действие благодати. Если мы с рассуждением будем вникать в евангельские слова, то увидим в них описание высших духовных состояний подвижников благочестия.
«Но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды…» Это значит, что сначала человек получает воду извне и удовлетворяет жажду, а затем с ним происходит преображение: вода в нем сама превращается в источник. Из сердца человека начинает источаться благодать, прохлаждая духовную жажду, орошая изнутри сначала сердце, а потом и душу. Она может излиться и на все тело, омывая его изнутри и делая бесстрастным и чистым. При обильном действии благодать изливается и на других людей, что мы и видим на примере некоторых подвижников благочестия, таких как праведный Иоанн Кронштадтский, преподобный Серафим Саровский или другие чудотворцы и подвижники, обладавшие самыми разными духовными дарованиями. Этот «источник воды» появится в нас тогда, когда мы придем к Спасителю и упросим Его напоить нас живой водой. Когда мы сможем удержать эту небесную, сверхъестественную живую воду внутри себя, тогда в нас произойдет необыкновенное изменение: мы вдруг увидим, как в нас самих открылся источник воды, текущей в жизнь вечную. Этот источник как бы неким стремительным потоком увлекает послушного ему ревностного подвижника в вечную жизнь, заставляя его думать о небесном, отрешая от всего преходящего. Как водный поток хотя и течет по земле, но не смешивается с ней, а стремится все дальше и дальше, так и человек, увлекаемый потоком благодати, стремительно проносится через все суетное, временное и земное, все более и более приближаясь к Богу.
В то время самарянка не поняла слов Господа. Апостол Иоанн Богослов приводит эти слова прежде всего для нас, потому что мы их уже понимаем. Мы рассматриваем евангельские события в свете учения Православной Церкви, видя в них истинный смысл и разбираясь, что они значат, хотя в самом Евангелии многие поучения Спасителя никак не объясняются и не комментируются. Я думаю, что лишь спустя некоторое время, испытав на опыте то, что говорил ей Спаситель, самарянка уразумела глубину значения Его слов и, конечно, всю жизнь вспоминала эту знаменательную беседу.
И я думаю, что это событие, интересное и поучительное для нас, было описано именно Иоанном Богословом не только благодаря сверхъестественному действию Святого Духа на него, когда он составлял свое Евангелие. Иоанн Богослов, как говорит нам Священное Предание, долгое время пребывал в Иерусалиме вместе с Матерью Божией и не выходил из-за этого на проповедь. Он общался со многими христианами, приходившими в Иерусалим, который в то время был центром духовной жизни, и, вероятно, желавшими поговорить с Божией Матерью. Может быть, он видел и эту самарянку. Как апостол Лука говорит, что он исследовал все с испытанием, так можно сказать и об апостоле Иоанне — он также тщательно выслушивал и запоминал все эти рассказы, потому что в его Евангелии есть такие эпизоды, описанные подробнейшим образом, которых нет у других евангелистов. Я думаю, что именно это его общение со многими христианами, в подробностях рассказавшими о тех событиях, свидетелями которых сами апостолы не были, дало ему возможность описать эти события и для нас.
Мы, читая Священное Писание, часто не понимаем его духовного значения, подобно этой самарянке. Только по прошествии некоторого времени мы — если, конечно, проявляем ревность — начинаем испытывать действие благодати, видим на себе исполняющимися слова Евангелия. Тогда, мысленно оборачиваясь назад, мы вспоминаем то, что говорит Священное Писание или святые отцы, изъяснявшие его и своими словами также проповедовавшие евангельскую истину, и видим справедливость этих слов. «Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать» (ст. 15). Эти ее слова подтверждают то, что она не поняла сказанного ей Господом. Она решила, наверное, что, судя по убежденному тону слов этого человека, Он все-таки способен сделать почти невозможное — открыть источник живой воды. И поэтому она просит Его дать ей этой воды. Может быть, ей представлялось, что тому, кто получит необыкновенное дарование, о котором говорил Спаситель, уже не будет необходимо удовлетворять свои телесные потребности обычным способом.
Мы тоже часто хотим получить от Господа такую помощь, которая избавила бы нас от земных забот. Мы думаем не о том, что единственно важно для нашего спасения, а о том, что позволило бы нам жить беспечально. Но не нужно в этом уподобляться самарянке. Будем с верой читать Священное Писание и творения святых отцов, которые многие подвижники благочестия также называли (и справедливо!) священными писаниями. Будем вникать в них, будем следовать им, потому что слова их истинны, слова их от Бога, слова их от опыта. И если мы окажемся послушны учению Евангелия и святых отцов, что по сути одно и то же, то, несомненно, испытаем исполнение евангельских слов и на самих себе. Аминь.
28 мая 2000 года
Неделя 6-я по Пасхе, о слепом
(Ин., 34 зач., IX, 1-38)
И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим. Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я. Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел. Тогда сказали ему: где Он? Он отвечал: не знаю. Повели сего бывшего слепца к фарисеям. А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк. Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего и спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах; самого спросите. Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу. Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи? Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? или и вы хотите сделаться Его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он. Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему.
О благодатном прозрении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Господь наш Иисус Христос, выходя из храма, «увидел человека, слепого от рождения» (ст. 1). Слепой сидел, может быть, возле храма, или на одной из близких к нему улиц, или в его ограде. Ученики, заметив, что Господь наш Иисус Христос обратил внимание на этого человека, спросили: «Равви (Учитель. — Игум. А)! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (ст. 2). Иудеи считали, что страдания детей — это следствие родительских грехов. Действительно, трудно предположить, что человек родился слепым за свои грехи, ведь, когда он появился на свет, никаких грехов в нем еще как будто бы не было. Против всякого ожидания, вместо того чтобы сказать, что это произошло за родительские грехи, Господь наш Иисус Христос отвечал: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (ст. 3-4). Этими словами Господь говорит, что наступит такое время, когда маловерие станет столь распространенным, что даже благодатные люди не смогут совершать чудеса, потому что из-за маловерия человеческого совершать их будет не над кем. «Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому» (ст. 5-6). Господь сделал некий комок грязи из земли, смоченной слюной, и этой грязью помазал глаза слепому. Этим Он показал, что Он есть Тот Самый, Кто из праха земного сотворил человека. Действительно, в Книге Бытия написано, что первый человек, Адам, был сотворен из праха. Поэтому Своим поступком Господь дает понять ученикам, что Он — Тот же Самый всемогущий Бог, сотворивший человека, а значит, может сотворить и глаза человеку. Иное дело, когда человек имел зрение, потерял его, а потом восстановил, и другое — родиться слепым. У слепого, видимо, просто не было органов зрения, он никогда не имел способности видеть, и потому исцелять было нечего. Сделав это брение, Господь помазал глаза слепому «и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим» (ст. 7) (купель эта существует и по сей день, возле нее сейчас находится арабская мечеть). После того как этот человек умылся, произошло чудо: у него появилось зрение, которого он никогда не имел. Конечно же, радости его не было предела, ведь для того, кто никогда не видел, это было чем-то неописуемым и непостижимым. «И пришел зрячим. Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я» (ст. 7-9). Глаза — это наиболее характерная черта человеческого лица, по глазам мы можем судить о настроении человека, о его душевном состоянии и даже умственных способностях. Бывает, встретишь человека, которого много лет не видел, и хотя лицо его из-за житейских переживаний очень изменилось: изборождено морщинами, похудело или, наоборот, пополнело, но, посмотрев на глаза, понимаешь, что это тот же самый человек. А здесь было наоборот: лицо осталось тем же, а глаза стали другими, иначе говоря просто появились глаза, и поэтому даже хорошо знавшие этого человека люди не могли сразу его признать, колебались. «Не тот ли это, который сидел… Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я». Все были вынуждены признать, что перед ними тот самый человек.
В Евангелии с большой ясностью, с житейскими подробностями описано то, как люди реагировали на чудо исцеления слепорожденного. «Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза?» (ст. 10) — то есть для них это было непостижимо. Когда Господь наш Иисус Христос на виду у всех помазал его глаза грязью, на это, видимо, не обратили внимания; если бы Он сразу исцелил его, то, может быть, все удивились бы и тотчас признали чудо. Но поскольку действие Господа было неприметным, ему не придали значения и стали спрашивать: «Как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел. Тогда сказали ему: где Он? Он отвечал: не знаю» (ст. 10-12). Это было чудо, которое и сравнить ни с чем нельзя, — действительно, такого никогда не бывало от сотворения мира, и можно даже сказать, что из всех евангельских чудес это — одно из самых великих (кроме, конечно же, воскресения из мертвых). Поэтому понятно, что иудеи, весьма изумившись, решили повести бывшего слепого к фарисеям, для того чтобы засвидетельствовать перед ними, что Иисус — необыкновенный пророк и, может быть, Мессия. Наверно, естественно было ожидать, что начальствующие, пользовавшиеся авторитетом праведников люди оценят это событие с духовной точки зрения. Но тут евангелист Иоанн дает примечание, которое для нас не имеет того значения, какое оно имело для фарисеев и для иудеев, придававших чрезмерную важность внешнему соблюдению закона. «А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу» (ст. 14-15). Прозревший слепой и сказать ничего нового не мог, он все время повторял один и тот же простой рассказ. «Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы» (ст. 16). Смешение слюны с землей и помазание грязью глаз слепого фарисеи восприняли как нарушение субботы. Их замечание кажется даже смешным: что ж тут такого, неужели это работа — плюнуть на землю, поднять комок грязи и намазать кому-то глаза?! Но они не желали признавать небесное посланничество Господа нашего Иисуса Христа и потому были щепетильны до придирчивости. Этот пустяк — помазание грязью — они назвали такой работой, которая является нарушением заповеди о хранении субботнего покоя.
«Не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса?» (ст. 16). Заметьте, что даже те из них, которые утверждали, что грешный человек не может творить такие чудеса, были настолько порабощены формальным отношением к соблюдению закона, что не возражали: «Да здесь нет нарушения субботы!», а только недоумевали: «Как грешный человек может творить такие чудеса?» То, что нарушена суббота, им казалось само собой разумеющимся. «И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк» (ст. 16-17). Этот, видимо, очень простой человек в связи со всеми спорами, которые при нем происходили, стал размышлять о том, кем же нужно считать Господа Иисуса Христа. При здравом, непредубежденном размышлении, конечно же, нужно было прийти именно к тому выводу, к какому и пришел прозревший слепой, то есть что Исцеливший его, по крайней мере, пророк.
«Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего» (ст. 18). Иудеям настолько не хотелось слышать подобный ответ, что они и глазам своим не поверили, решив призвать родителей этого человека; не то чтобы они думали, что здесь какой-то обман, а просто искали малейшего повода, чтобы не признать чудо действительным.
«И спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (ст. 19-22). По-славянски: «тот отлучен от сонмища будет», то есть от собрания церковного, как бы мы сейчас сказали. Видите, сами иудеи и фарисеи понимали, что естественный вывод, который нужно сделать, размышляя над этим чудом, состоит в том, что Иисус есть Христос, Помазанник Божий. Но вместо того, чтобы самим признать это, они сговорились отлучать от собрания церковного тех людей, которые сделали такой здравый, простой и честный вывод. И посему-то родители его, как говорит Евангелие, и сказали: «Сам в совершенных летах; самого спросите». С одной стороны, они не могли не признать, что это их сын, потому что это была бы просто чудовищная ложь, отрицание того, что очевидно для всех, с другой — боялись сказать правду об его исцелении. Страх отлучения от собрания церковного они предпочли истине.
«Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник» (ст. 24). Несмотря ни на какие усилия, иудеи не смогли найти повод к тому, чтобы не признать чудо; потерпев неудачу, они уже, можно сказать, нагло требовали, чтобы бывший слепой отрекся от исцелившего его Человека и воздал славу Богу, как будто чудо произошло помимо Иисуса, тогда как для всех было совершенно очевидно, что чудо это Бог сотворил через Иисуса. Слепой не сам помазал свои глаза грязью, да и слюна Спасителя, видимо, была преисполнена Божественной силы, и именно она и произвела это чудо, превратив землю в глаза человека. «Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю…» (ст. 25). Он говорит так не в том смысле, что сомневается, грешник Иисус или праведник, а в том, что он Его грехов не видел, ему о них ничего не известно. Сами иудеи также не могли что-либо сказать на I этот счет, потому что, даже когда Господа Иисуса Христа судили, никто не мог указать Понтию Пилату ни на один Его грех; так и в этой ситуации при всем желании, при самом тщательном исследовании жизни Спасителя они не могли узнать ничего такого, что бы позволяло, так сказать, придраться к Его жизни и осудить Его как грешника. Поэтому исцеленный говорит: «Грешник ли он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (ст. 25). «И вы не можете ничего сказать о Его грехах, а если б могли, то сказали бы. То, что я вижу, ясно и для меня, и для всех вас» — вот что подразумевает он под этими словами. «Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?» (ст. 26). Теперь они желали, чтобы этот слепорожденный, поддавшись давлению с их стороны, дал какое-нибудь другое объяснение; тогда они, воспользовавшись таким как бы компромиссным объяснением, могли бы выйти из столь затруднительного положения, лицемерно воздать славу Богу, а на самом деле — уверить всех, что Господь Иисус Христос является обыкновенным человеком и что Его участие в этом чуде случайно.
«Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? или и вы хотите сделаться Его учениками?» (ст. 27). Исцелившийся слепой был человеком настолько простым и искренним, что не понимал, чего фарисеи от него желают. Он уже несколько раз рассказывал им одно и то же, и, собственно, рассказ его был очень простым. Никаких новых подробностей, по крайней мере таких, которые устраивали бы фарисеев, в нем быть не могло. Поэтому он стал думать, что, скорее всего, они сами поражены этим чудесным событием и так тщательно расспрашивают его, потому что тоже хотели бы сделаться учениками Господа.
«Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики» (ст. 28). Фарисеи очень гордились тем, что являются ревностными исполнителями закона Моисея, считали себя Моисеевыми учениками, а Иисуса — каким-то случайным человеком и потому не желали перед Ним смиряться, но сами хотели быть учителями. Они пытались изобразить Господа в глазах народа лжеучителем, представить Его нарушителем Моисеева закона. «Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он» (ст. 29). Таким странным и нелепым ответом они пытались смутить этого простого человека. Конечно, по сравнению с ними он был совершенно необразованным, не знал Священного Писания, но одно знал твердо: он был слепым, а теперь видит, и в этом переубедить его никто, безусловно, не мог. «Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи» (ст. 30), то есть такой человек не может быть не от Бога, удивительно, что вы этого не понимаете, когда это совершенно очевидно для всякого здравомыслящего человека. «Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает» (ст. 31). Перед иудеями стоял исцеленный слепорожденный, и никогда не было такого великого чуда, чтобы слепорожденный прозрел. После этого отрицать, что Сам Иисус и совершенное Им чудо — от Бога, есть откровенное безумие. «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон» (ст. 32-34). Не зная, что ему ответить, они стали попрекать его тем, что он родился в грехах. Вы помните, с чего началось сегодняшнее евангельское повествование — с вопроса учеников: «Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий». Значит, в действительности не было греха, из-за которого родился слепым этот человек, ни на нем самом, ни на его родителях. Слепота его была попущена Богом ради того, чтобы явилась великая слава Божия, и ради спасения его души. Фарисеи, не зная, как возразить, пользуясь своей властью, изгоняют исцеленного вон и утверждают, что он родился в грехах. Кому они это говорят? Тому, кто прозрел, тому, на ком Господь явил Свое чудо, показав тем самым, что даже если бы какие-то грехи у этого человека и были, то, судя по тому, что с ним произошло, они ему прощены.
«Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?» (ст. 35). После исцеления человек прошел тяжелое испытание: его постоянно допрашивали, он это или не он, потом тщательно выпытывали от него подробности, желая найти что-то такое, к чему можно было бы придраться; попытались придраться к тому, что была суббота, заявив, что нарушена заповедь о субботе, но этот довод был каким-то смехотворным. Затем призвали родителей слепорожденного, они почти отреклись от него, сказав: «Пусть сам за себя отвечает». Потом его стали попрекать, что он родился весь в грехах, и принуждали его дать ответ, удобный для фарисеев (чего он не сделал). После всех испытаний, уже исповедав Господа Иисуса Христа пророком и высказав свои возражения (часто бывает так, что в споре человек начинает даже лучше понимать предмет разговора), этот слепорожденный стал подходить к мысли о том, что Иисус является не просто пророком и даже не великим пророком, а посланным в мир Мессией. Может быть, он даже начал понимать значение того, что исцелился именно в купели Силоамской, потому что слово «Силоам» в переводе означает «посланный». Господь послал его туда не случайно, но для того, чтобы показать, что Тот, Кто дарует ему зрение, есть Сын Божий, посланный в мир для спасения человеческого рода. И когда этот исцеленный был уже подготовлен внутренне, тогда Господь наш Иисус Христос нашел его и «сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?» (ст. 35-36). Значит, человек этот уже понимал, что словам Иисуса Христа необходимо верить, их нужно принять и как Он скажет, так и следует делать, потому что в Его словах содержится истина. «Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою» (ст. 37). Для этого слепорожденного слова «и видел ты Его» значили очень много. Ибо он в этот день только прозрел и в этот день только увидел весь мир, который его окружает. В этот же день он увидел и Господа Иисуса Христа телесными глазами, а ныне прозрел уже и душевными глазами, увидел Его духом и понял, что это есть Сын Божий. «Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему» (ст. 38).
Так произошло исцеление слепорожденного в двух отношениях: от слепоты телесной и от слепоты душевной. Каждый из нас подобен этому слепому в душевном отношении: как он родился слепым и никогда не видел света, так и мы в духовном отношении появляемся в мир слепыми. И если бы в человеке не было заложено природного стремления к познанию истины и не существовало притом еще и откровения свыше, то человек уподобился бы животному. К сожалению, и разум, данный человеку, весьма часто, как мы видим, служит только для удовлетворения его телесных потребностей, то есть фактически — животных инстинктов. Можно даже сказать, что подобные люди становятся хуже животных, потому что изобретательны на зло и грешат таким страшным образом, что, конечно же, самое нечистое животное будет выглядеть по сравнению с ними образцом чистоты. И потому мы нуждаемся в том, чтобы открылись наши душевные очи, мы нуждаемся в том, чтобы прозреть в отношении истины. Исцелить нас не может никто, кроме Самого Господа Иисуса Христа. Да, мы слышали о том, что есть люди, которые знают истину; слышали о пророках, преподобных отцах, всевозможных подвижниках благочестия, которые сердцем созерцали тайны Царствия Небесного, уже на земле жили небесным и предвкушали райское блаженство, готовы были ради него и пострадать. Но сами мы слепые, мы слышим, но не видим. Мы знаем теоретически, но не знаем опытно. Зрение, которое приобрел этот слепорожденный, можно сравнить с опытным знанием духовных истин и вообще духовной жизни. Но нужно заметить, что слепорожденный не сразу получил душевное прозрение, а вынужден был сначала вести спор и отстаивать истину, должен был защищать полученное от Бога исцеление, хотя кажется странным и нелепым и даже как-то в уме не укладывается, что нужно было доказывать то, что все видели. Но на самом деле так уж устроена жизнь, что люди, которые противятся истине, имеют глаза, но не видят, потому что не хотят видеть. Они, глядя на белое, говорят, что это черное, и находят для доказательства этого очень убедительные доводы, так что человек нетвердый, малодушный, видя что-либо своими глазами и будучи совершенно уверен в своей правоте, все же начинает колебаться умом и смущаться. При помощи лукавства, ухищрений человеческого ума люди, противящиеся истине, умудряются людей искренних и простых (я имею в виду простоту не умственную, а душевную) отвлечь от того, что они уже опытно начали познавать. В этой ситуации нужно проявить твердость и, несмотря ни на какие искушения от людей или от демонов (которые тоже стараются отвлечь нас от познания истины при помощи некоторых лукавых, хитрых, убедительных помыслов), нужно стремиться опытно пережить то, чему учат святые отцы. Мы должны стремиться опытно, душевными своими очами узреть тайны Царствия Небесного, прежде всего — соединиться умом с Господом Иисусом Христом, ибо это начальное прозрение, затем мы начнем постепенно прозревать и в отношении других тайн. От общения с Господом, от созерцания Его или, если так можно выразиться, от вкушения умом своим Господа мы начнем видеть свои грехи, мы действительно прозреем и увидим, как нужно правильно ходить, чтоб не споткнуться.
Слепой человек идет наугад, на ощупь, так же на ощупь ведем свою духовную жизнь и мы, пока не получим такого благодатного прозрения. Мы часто не понимаем, что с нами происходит, почему мы падаем, и, даже если кто-то нас и поднял, не знаем, как это у него получилось и как мы встали. Но когда мы соединяемся умом — этим духовным оком — с Господом и оно постепенно начинает просветляться, тогда мы видим, как надо правильно ходить по пути заповедей Господних, по слову пророка Давида (см. Пс. 118). И в этом смысле мы все можем уподобиться получившему исцеление слепорожденному, нужно только проявить веру, терпение, твердость. Смотрите: вот Господь плюнул на землю и помазал глаза этому слепому. Другой бы сказал: «Ты что делаешь? Мало того, что я слеп, Ты еще мне в глаза плюнул! Ты меня окончательно уничижил!» Действительно, казалось бы, Господь фактически плюнул ему в глаза, намазав их слюной, грязью; это даже, может быть, еще хуже, чем просто плюнуть. Можно себе представить, что и лицо его было в грязи. Потом Господь сказал ему: «Пойди, умойся в купальне Сидрам», и тот не стал спорить, а пошел и умылся, значит, у него были вера и надежда, он послушался и получил исцеление. Далее исцеленный не отступился, не пошел на поводу у людей ради страха быть отлученным от сонмища верующих, то есть остаться, как можно понять, вне всякого общения, но проявил твердость, за которую получил и душевное прозрение.
Часто мы смущаемся и говорим, что с нами не происходит таких чудес (я уж не говорю про телесные исцеления) — душевного прозрения, душевного изменения. С нами долго не происходит ничего из того, о чем говорят наши духовные руководители, святые отцы, апостолы и само Евангелие. Мы удивляемся: почему? По той простой причине, что мы не ведем себя так, как слепорожденный, не проявляем такой же веры, такого же послушания и такой же твердости, как он. Нам, может быть, кажется, что нельзя сравнивать нас и его во всех отношениях, однако в отношении твердости, проявленной им после исцеления, благодаря которой он прозрел душевно, всякий из нас должен сравнить себя с ним.
Будем твердо идти по пути, который открыл нам Промысл Божий, — по пути общения с Господом Иисусом Христом, ни под каким предлогом от него не уклоняясь, не поддаваясь ни тому соблазну, который действует через людей, ни тому, который приходит через помыслы или какие-то книги, ложные или правдивые, но неправильно понятые нами. Будем идти по этому пути — и также душевно прозреем. Познав истину Боговоплощения всем сердцем, всей душой, всем существом своим, и не с чужих слов, но непосредственно, опытно, — сможем сказать вместе с евангельским слепорожденным: «Верую, Господи!» — и поклонимся Ему духом. Аминь.
16 мая 1999 года
«Да явятся дела Божии…»
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Для того чтобы сегодняшнее евангельское повествование стало для нас более ясным, обратимся к тем стихам Евангелия, которые это повествование предваряют. Евангелие от Иоанна рассказывает о том, как Господь Иисус Христос вышел из храма, скрываясь от фарисеев, которые обвиняли Его в кощунстве и хотели побить камнями. «И, проходя, увидел человека, слепого от рождения» (ст. 1). Видимо, это происходило сравнительно недалеко от храма Божия. Тогда «ученики Его спросили у Него: Раввй! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (ст. 2). Ученики задали такой вопрос, потому что были в недоумении: оба эти предположения казались им странными и сомнительными. Если согрешил тот, кто уже родился слепым, то получается, что наказание предшествовало греху, если же согрешили его родители, то в чем же его вина и почему он наказан?
«Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий» (ст. 3). Господь отвергает оба эти предположения и объясняет, что слепота попущена этому человеку для того, чтобы, исцелившись, он прозрел не только телесно, но и душевно, обрел видение духовных вещей и духом своим, умом постиг, что Иисус есть Сын Божий. Что пользы человеку, если он имеет зрение, но слеп душевными очами? Спасителя окружало множество людей, которые не были слепыми телесно, но Он упрекал их в том, что они, имея глаза, не хотят видеть: «Своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют» (Мк.4:12). Слепорожденный, о котором повествуется в сегодняшнем Евангелии, при встрече со Спасителем был слеп и телесно, и душевно, но, прозрев телесно, обрел и духовное зрение.
«Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий». Если мы попытаемся вникнуть в смысл этих двух слов: «дела Божий», нам придется перенестись умом к первым строкам Книги Бытия — «В начале сотвори Бог небо и землю…» (Быт.1:1) — и всему тому, о чем повествует пророк Моисей. Все описанное в Книге Бытия и есть непосредственные дела Божий. Спаситель также являет дело Божие, показывая этим, что Он Сам Бог. Ибо, сделав брение и помазав глаза слепому, Он таким образом не просто исцелил больные глаза, но, можно сказать, заново сотворил их. А Тот, Кто из брения может создать самую возвышенную, самую прекрасную часть человеческого естества — зрение, без которого обезображивается лицо и чрезвычайно омрачается человеческая жизнь, конечно, мог сотворить и всего человека.
«Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (ст. 3-4). Эти слова можно понимать так: день — это время земной жизни, то есть время, когда мы можем заниматься какой-либо деятельностью, подобно тому как люди работают в течение дня. А будущая жизнь — это ночь, и когда приходит ночь, наступает время покоя. Мы не сравниваем ночь с неким мраком, в данном случае важно, что это время покоя, когда никто ничего уже не может делать. А значит, нужно в этой временной жизни трудиться для своего спасения, думать не только о себе, но и о том, чтобы, насколько это в наших силах, помогать ближнему.
«Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим» (ст. 5-7). Господь говорит о Себе, что Он свет миру и может просветить всякого человека, который слеп телесно или духовно. И Он тут же доказал это, совершив великое чудо исцеления слепорожденного. В духовном же отношении каждый из нас является слепорожденным и нуждается в свете, который есть Господь. Сотворив брение из слюны и земли, Спаситель показывает, что даже Его слюна — то, что в человеке считается ничтожным, — обладает целительной силой. Мы знаем еще несколько случаев, когда Господь исцелял подобным образом: например, одному человеку Он плюнул на глаза, потом возложил на них руки, и тот прозрел; также Он плюнул в уста косноязычному, и тот избавился от своего недута (см. Мк.8:22-26; 7, 32-36). Чудеса исцеления больных и бесноватых Спаситель творил без числа, и евангелисты обычно только кратко о них упоминают. Особенно же удивительные и великие чудеса Господь всегда совершал несколько раз, для того чтобы все увидели, что это не случайность, и уверились, что Тот, Кто может сделать что-либо два или три раза, может, если захочет, совершить это и бесчисленное число раз. Таким образом Он возбуждает в нас веру. В чуде же, о котором мы вспоминаем сегодня, особенно удивительным было то, что исцеленный человек был слепорожденным, то есть не видевшим никогда.
Спаситель посылает слепорожденного умыться в водоеме Силоам, что в переводе значит «посланный». Возможно, водоем был так назван в предведении того, что туда будет послан слепой для исцеления. Может быть, в этом названии содержится и указание на то, что Господь Иисус Христос послан Богом Отцом для спасения человеческого рода.
«Он пошел и умылся, и пришел зрячим». У человека, который никогда не видел, глаза которого были обезображены и лишены естественной способности созерцать свет и все творение Божие, глаза появились, можно сказать, заново. От этого весь вид его настолько изменился, что когда он вдруг пришел зрячим, то его не сразу смогли узнать. И это неудивительно. Раньше слепой, по-видимому, всегда ходил с закрытыми глазами: может быть, ему было больно, когда на них попадал солнечный свет. Между тем и внешние признаки глаз — цвет, разрез и прочее, и те внутренние духовные свойства, которые каким-то непонятным для нас образом обнаруживаются через выражение глаз, являются очень характерной чертой человека.
«Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я. Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел. Тогда сказали ему: где Он?» (ст. 8-12). Желая сейчас же обвинить Спасителя в нарушении субботы, они спрашивают, где Он. Но Господа уже не было там, потому что Он скрылся. Он часто так делал, избегая человеческого прославления и показывая нам пример смирения.
«Он отвечал: не знаю. Повели сего бывшего слепца к фарисеям. А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи» (ст. 12-14). Фарисеи славились тем, что тщательно исполняли закон, изучая его и предания старцев, так сказать, до последней буквы. По сравнению с другими сектами и вообще всеми прочими иудеями они считались (иногда справедливо, а иногда из-за их лицемерия) людьми праведными и сведущими в исполнении заповедей Божиих. Поэтому для того, чтобы определить значение этого чуда, поскольку сами люди от изумления не смели ничего и помыслить, они повели прозревшего слепца к фарисеям.
Далее евангелист Иоанн делает существенное замечание, которое объясняет последующее развитие событий: «А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи». До сих пор евангелист не говорил о том, что была суббота, потому что применительно к чуду это не имело никакого значения. Спаситель сказал, что будет совершать дела Божий, то есть такие же, какие совершает Бог Отец, Который ни на одно мгновение не оставляет мир, потому что если Он отымет Дух Свой, то, как говорит пророк Давид, все исчезнет (см. Пс.103:29). И конечно же, в субботу Он также заботится и промышляет о всем сотворенном мире, даруя жизнь и зрение многим живым существам, в том числе и людям. Таким образом, Господь сотворил именно то, что делает пославший Его Отец, и никакого нарушения субботы здесь и быть не могло, потому что субботу нужно было посвящать Богу. А что более угодно Богу, чем помощь страдающему ближнему? Но фарисеи придавали чрезвычайное значение внешним предписаниям закона, забывая об их сути, и преувеличивали важность соблюдения субботы. Формализм довел их до смешного и нелепого утверждения о том, что Иисус, плюнув на землю и смешав слюну с горсткой пыли, совершил работу, которая запрещена в субботу. Вот крайнее лицемерие и фарисейство! «Забывая» о том, что слепой прозрел (что является доказательством того, что Богу было угодно это, с их точки зрения, неправильное действие Спасителя), они стали придираться к пустяку.
«Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? (Видимо, эти люди были более здравомыслящие и беспристрастные, чем те, которые сразу, без всякого рассуждения, решились осудить Господа. — Игум. А) И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк» (ст. 15-17). Хотя прозревший был человеком простым и необразованным, но, слушая рассуждения фарисеев, он постепенно начинал приходить к определенным выводам и стал понимать самое важное. После прозрения телесного он постепенно прозревает духовно и говорит о Спасителе: «Это пророк». Он еще не до конца познал истину, но уже гораздо глубже, чем фарисеи, которые были судьями и, так сказать, экспертами в области исполнения заповедей, понимает ее.
«Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего и спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит?» (ст. 18-19). Иудеи, желая умалить это чудо и предать его забвению, призвали к себе родителей слепого и не хотели им верить. Им легче было принять ложь, состоящую в том, что этот человек всегда был зрячим, а его слепота — выдумка, чем признать, что Спаситель является Пророком и что Он послан от Бога. Родители же бывшего слепого хотя и испугались, но не до такой степени, чтобы говорить очевидную для всех ложь, потому что окружающие много лет знали этого прозревшего человека.
«Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (ст. 20-22). Несомненно, родители его понимали, что произошло величайшее чудо, однако из страха они не захотели рассуждать об исцелении, сославшись на то, что сын их сам уже взрослый человек. Им казалось, что сам вид прозревшего настолько убедителен и слова его столь весомы (ведь этот человек испытал чудо на себе), что никто уже не может оспаривать истинность необыкновенного исцеления. По этой причине они не солгали в угоду фарисеям и не отреклись от того, что их сын родился слепым. Ведь это была очевидная для всех истина. Но в то же самое время они не подтвердили и не менее очевидную истину — чудесное исцеление их сына.
«Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник» (ст. 24). Фарисеи призывали слепого лицемерно воздать славу Богу. Как он мог воздать Ему славу, отринув Спасителя, -Того, через Кого Бог совершил это великое чудо? Может быть, Господь Иисус Христос сотворил брение из слюны и праха и помазал слепому глаза именно с той целью, чтобы никто не смог отрицать Его действительное, явное и в буквальном смысле ощутимое участие в чуде и не посмел сказать, что Бог исцелил слепорожденного, а Спаситель приписал Себе это исцеление. Возражения здесь были невозможны. И как ни пытались фарисеи вынудить этого человека сказать слова, которые умалили бы значение этого необыкновенного события, — факт был настолько очевиден, что исцеленный слепорожденный, вновь и вновь кратко рассказывая им все, самой реальностью этого события заставлял их замолчать и приводил в растерянность.
«Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (ст. 25). Не нужно эти слова понимать так, будто слепорожденный сомневается, грешник Спаситель или нет. Он говорит, что ни о каких Его грехах не знает, а знает только одно: что сам был слеп, а теперь видит. Фарисеи опять растерялись и не знали, что сказать. Тогда они вновь задают свой вопрос, хотя уже слышали и от посторонних свидетелей, и от самого исцеленного о том, как произошло чудесное исцеление. И родители его подтвердили, что он был слеп, а ныне прозрел. Своим упорством фарисеи пытались заставить его отречься от чуда и сказать то, что им угодно было услышать.
«Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи? Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? (другими словами: «Я ведь уже достаточно вам рассказал и не скажу ничего другого — такого, что хотелось бы вам услышать». — Игум. А.) или и вы хотите сделаться Его учениками?» (ст. 26-27) Прозревший, возможно, усомнился в цели, с которой иудеи задавали вопросы, и подумал, не потому ли они так тщательно расспрашивают его, что хотят окончательно убедиться в этом великом чуде и сделаться учениками Иисуса? Слепой тогда хотя и не понимал, что Иисус — Сын Божий, но уже верил, что Он великий пророк, а пророками в то время называли не только собственно пророков, но вообще всех угодников Божиих, тех, кого мы сейчас называем людьми святой жизни.
« Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он» (ст. 28-29). Этими словами фарисеи хотели унизить бывшего слепца, потому что они очень гордились тем, что являются учениками Моисея. И действительно, в Библии сказано, что Бог говорил с Моисеем как с другом, лицом к лицу. Моисей именем Божиим творил великие чудеса и в Египте (вспомним, например, казни египетские), и в пустыне, по которой евреи шли в Землю обетованную. Когда Моисей спустился с горы Синай, где говорил с Богом, то лицо его так сияло, что он должен был закрыть его покрывалом, чтобы не ослепить своих соплеменников. Но Спаситель не просто выше Моисея, Он — Тот самый Бог, с Которым беседовал Моисей и Который преподал заповеди. Господь показал это тем, что явил Себя Творцом: сотворив глаза слепому, Христос открыл, что Он — Тот самый, Кто сотворил Адама из праха земного и Еву — из плоти Адама.
«Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает» (ст. 30-31). Исцеленный слепой, человек необразованный, но исполненный здравого смысла, отвечает весьма благоразумно. Действительно, Бог внимает молитвам праведных людей, которые не только боятся Его, но и волю Его творят. Однако лицемерные фарисеи, уже давно примирившись друг с другом и забыв о бывшей между ними распре, сознательно противятся Спасителю, желают досадить Ему и умалить Его славу. От слов прозревшего: «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному» (ст. 32) — они исполнились бессильного гнева, потому что им нечего было ответить: действительно, в Библии мы не встретим описания подобного чуда. И далее: «Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего» (ст. 33). Это жизненный и действенный довод, но фарисеи в своем упорном противлении Богу с гневом ответили: «Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон» (ст. 34). Если бы даже слепота и была следствием греховности этого человека (хотя Спаситель опроверг это мнение), то исцеление показывало, что грехи его прощены. Но фарисеи не хотят этого видеть. Они считают, что раз он родился слепым, значит, его родители грешники и сам он настолько грешный человек, что уже не имеет никакого права их учить и предлагать свои, даже здравые, суждения. Свое превосходство над слепорожденным фарисеи усматривают в том, что они, как потомки праведных родителей, — зрячие, здоровые люди и от рождения обладают земными благами, а слепорожденный как будто бы всего этого лишен. Но если он и был многого лишен, то теперь он стал таким же зрячим человеком, как и они, и уже никто не может обвинить его в том, что он грешник и наказан за свои грехи. Фарисеи были столь предубеждены, что дошли до явного абсурда, почти до безумия и не хотели признавать его прозрения и того, что чудо исцеления от врожденной слепоты гораздо больше, чем обычное и естественное для всех дарование зрения с самого рождения.
«Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон». Нужно иметь в виду, что они его не просто выгнали, но и отлучили от синагоги, как бы сейчас сказали, отлучили от Церкви, а это страшное наказание, которого в то время многие боялись. Однако этот человек, послушный голосу своей совести, не побоялся дерзновенно защищать истину перед лицемерами, ведь, прозрев телесно, он постепенно прозрел и духовно. Обратите внимание, что Спаситель, когда исцелял слепорожденного, некоторым образом испытал его. Во-первых, сам способ исцеления был унизительным, но слепой это вытерпел. Он не уклонился и от того, чтобы пойти в Силоамскую купель, которая находилась довольно далеко от храма. Он не усомнился, что Господь исцелит его именно таким образом. Преданность воле Божией и послушание показывали в нем веру еще прежде исцеления и познания того, что Иисус есть Сын Божий. Затем этот человек выдержал как некое испытание несколько бесед с фарисеями и их давление на него, пережил и то, что родители почти отреклись от него, а потом и все от него отошли из страха перед фарисеями, этой влиятельной в иудейском обществе сектой. Постепенно он остался один перед множеством врагов Божиих, проявил стойкость, твердость и остался верным голосу своей совести вплоть до того, что не устрашился даже отлучения от Церкви.
«Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему» (ст. 35-38). По иному переводу, Господь спросил: «Ты веруешь ли в Сына Человеческого?» Это не умаляет слов Спасителя, потому что, называя Себя Сыном Человеческим, Он подчеркивал значение и реальность Своего Воплощения, указывая, что Он — Сын Божий, воплотившийся и ставший Сыном Человеческим. Господь Иисус Христос, исцелив этого человека телесно, ныне исцеляет его духовно — дает ему духовное зрение. Тогда, помазав брением глаза слепорожденного и отправив его в отдаленную купель Силоамскую умыться, Господь испытал его веру и затем даровал телесное зрение. Так и теперь Он через испытание, которому исцеленный подвергся в разговорах с фарисеями, постепенно привел его к тому, что он уже готов был увидеть в Иисусе не просто великого пророка, совершившего такое чудо, какого никто от века не творил, но — Воплощенного Сына Божия, Сына Человеческого. Слепорожденный все более и более уверялся в том, что Иисус говорит и действует по воле Божией, и теперь спрашивает Его с полной верой: «А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?» Отказавшись от повиновения фарисеям, прозревший был отлучен от Церкви, но не остался одинок и не был брошен Богом, Господь тут же нашел его и даровал ему неизмеримо большее, чем принадлежность к Ветхозаветной Церкви: Спаситель через веру присоединил его к Церкви Новозаветной и к Самому Себе. Отныне этот человек мог духовно созерцать Сына Божия и духовно общаться с Ним. «И видел ты Его, и Он говорит с тобою». Эти, казалось бы, обыкновенные слова имели необыкновенное значение для человека слепорожденного и исцеленного, ибо способность видеть, которая нами воспринимается как обычная, для него являлась великим чудом. Этими словами Спаситель как бы говорил исцеленному: «Тебе даровано зрение не для того, чтобы ты радовался красоте окружающего мира и творения Божия, но чтобы ты увидел Сына Божия и Сына Человеческого, чтобы ты увидел в Иисусе — Мессию, Христа, пришедшего для спасения человеческого рода». И тогда наступило окончательное, полное прозрение этого человека: он вместе с избавлением от врожденной телесной слепоты избавился от врожденной слепоты духовной и приобрел душевное зрение. Благодать Божия просветила его дух, и он искренно от всей души воскликнул: «Верую, Господи!» — и поклонился Ему. По Моисееву закону, поклоняться подобает одному только Богу, что, конечно же, знал каждый иудей. И слепорожденный назвал Иисуса Христа Господом и поклонился Ему именно потому, что узнал в Нем Сына Божия. Мы знаем, что Спаситель запрещал своим ученикам проповедовать, что Он есть Христос, Сын Божий, прежде того как Он пострадает и воскреснет из мертвых. Но этому человеку Он открыл истину, которая тогда была известна только апостолам, и таким образом сделал его Своим ближайшим учеником. Аминь.
4 июня 2000 года
О необходимости духовного прозрения
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Святой Иоанн Богослов, написавший свое Евангелие последним из всех евангелистов, дополняет своих предшественников, уделяя особенное внимание наиболее важному из того, что было ими опущено. Его повествование имеет два свойства, которые кажутся противоположными людям приземленным, живущим жизнью телесной. С одной стороны, апостол Иоанн чрезвычайно подробно и глубоко рассуждает о предметах богословских, в особенности о Божественном происхождении Господа Иисуса Христа. Всем известно глубокое по смыслу зачало, читаемое в день Пасхи: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Ин.1:1). Его прочие повествования о предметах не просто духовных, а превосходящих разум человеческий столь же удивительны и ни с чем не сравнимы. С другой стороны, с такой же подробностью евангелист Иоанн рассказывает о чудесных делах Спасителя и совмещает в своем повествовании то, что обычно называют теоретическим рассуждением, с реалистическим повествованием. На самом деле никакого противоречия здесь нет. Так же подробно, конкретно и ясно, как о тех событиях, которые он видел своими собственными телесными глазами, святой Иоанн Богослов говорил и о предметах Божественных, поскольку и их он созерцал сам. Обстоятельно описывая предметы Божественные и человеческие, он показывает, как Господь Иисус Христос открыл нам Свое Божество, превысшее человеческого разума и превосходящее его, сверхъестественно проявлявшееся даже через как будто бы обычные, а иногда странные человеческие поступки.
Сегодняшнее евангельское чтение повествует об одном из чудесных дел Господа. Мы все совершаем какие-то поступки, иногда делаем что-то доброе, но есть дела, превосходящие обычные человеческие силы и возможности, и в совершении этих дел необходима помощь сверхъестественной, Божественной силы. Так и бывает у обычных людей, прибегающих к Божией помощи. Но сегодняшнее Евангелие рассказывает о том, как Господь явил Свое Божество, — Ему не нужно было ни к кому обращаться за помощью, потому что Он Сам есть Источник всемогущей Божественной силы.
«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: «Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (ст. 1-2). Обычная психология, в общем-то справедливая: когда мы видим человеческие страдания, болезни, скорби, то предполагаем, что у них есть некая нравственная причина. И потому ученики спросили Господа: «Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Странно было бы и думать, что согрешил сам слепец — как он мог согрешить прежде рождения? Значит, наверное, его родители. То есть апостолы сначала спрашивают: «Кто согрешил, он?» — а потом, сами догадываясь, что так предполагать было бы странно, говорят: «Или родители его, что родился слепым?» Но Господь пресекает эти догадки для того, чтобы научить Своих учеников простому отношению к людям, научить их никого не осуждать, не вникать в причину чужой беды, не объяснять человеческие страдания и не оправдывать свое бездействие виной самих этих страдающих людей, действительной или мнимой, но сочувствовать человеку и стремиться скорее ему помочь.
«Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий» (ст. 3). Конечно, мы не вправе не доверять словам Спасителя и потому должны предположить, что бывают и такие страдания, которые не возникают из-за чьих-то грехов, но попускаются ради духовной пользы человека, как в данном случае.
«Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (ст. 4). Это — предсказание, во-первых, о страданиях Спасителя, а во-вторых, как можно догадываться, — о тех днях, когда люди потеряют веру и чудеса станут почти невозможными. «Пока есть день», то есть пока Божественный свет Отчей славы, Господь Иисус Христос, пребывает в мире и Своими делами и проповедью просвещает людей, необходимо «делать дела». И мы также должны научиться совершать добрые дела, например помогать другим, пока есть возможность, потому что потом по какой-либо причине ее может и не быть. Никогда не нужно пренебрегать обстоятельствами, способствующими тому, чтобы мы оказали кому-то помощь.
«Доколе Я в мире, Я свет миру» (ст. 5). Эти слова были в особенности символичны, потому что относились к слепому, никогда не видевшему света, погруженному во тьму и лишенному самого прекрасного человеческого чувства, благодаря которому человек, в основном, и познает все окружающее. Более того, созерцая природу, прекрасное Божие творение, мы восходим мыслью и к Творцу, ее Создавшему.
«Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому» (ст. 5-6). Господь как будто бы поступил странно: то, что обыкновенно служит признаком некоего презрения (плевок на землю), крайнего пренебрежения, здесь оказалось средством, исцелившим человека, возвысившим его и просветившим Божественной силой. Этот поступок Господа Иисуса Христа показывает, что и сама слюна Спасителя обильно исполнена Божественной благодати и в смешении даже с обычным прахом — пылью — обладает чудесным действием. Все это свидетельствует о том, что Господь Иисус Христос есть Тот Самый, Кто из земного праха сотворил человека — Адама. Слепорожденный не имел возможности видеть, и хотя нельзя сказать, что после исцеления ему были даны новые глаза, но можно думать, что недостающие части этого органа чувств, из-за отсутствия которых он и не видел, Господом Иисусом Христом были сотворены из брения.
«И сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим» (ст. 7). Купальня эта существует и сейчас, только принадлежит она мусульманам. Там находится небольшая мечеть, но богомольцев и паломников туда пускают. Можно омыть водой из купальни лицо, постоять рядом, помолиться, вспоминая необыкновенное евангельское событие.
«Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я» (ст. 8-9). Трудно даже описать, почему меняется выражение глаз; каким-то странным, непостижимым образом душевное состояние человека передается через глаза (так что один русский писатель назвал их зеркалом души). Это справедливо, по крайней мере, так часто бывает, хотя некоторые умеют скрывать свои чувства. И вот, если у человека выражение глаз стало иным, то по этому мы судим о перемене его настроения; даже и вся внешность его от этого меняется. Представьте теперь, что такого характерного признака, как выражение глаз, по которому мы более всего догадываемся о внутреннем состоянии человека, у слепорожденного не было, — и вдруг он прозрел. Его внешность переменилась таким кардинальным образом (надо думать, его глаза, преображенные Господом, стали необыкновенно чистыми и прекрасными, как и всякое творение, исходящее из рук Божиих), что соседи и знавшие его до исцеления удивлялись: «Может быть, это не он?» «Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я».
«Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел» (ст. 10-11). Возможно, бывший слепой постыдился сказать, что Господь сотворил брение, то есть грязь, из Своей слюны, и он опустил эту подробность, однако все остальное он передал точно, потому что был человеком простым. Он еще не вполне осознавал значение этого чуда и не понимал до конца, Кто его совершил, Кем является Господь Иисус Христос.
«Тогда сказали ему: где Он? (или по-славянски: «Кто Той есть?» — Игум. А.) Он отвечал: не знаю» (ст. 12). Я думаю, что слово «кто» можно понимать и как вопрос, где находится Этот Человек, и буквально — что Он Собой представляет?
«Повели сего бывшего .слепца к фарисеям» (ст. 13), то есть к тем людям, которые считались праведниками, знатоками закона и потому должны были правильно оценить происшедшее. И тут только евангелист делает примечание о том, когда это чудо произошло. Для обыкновенных, простых людей в этом не было никакой проблемы, они просто хотели удостовериться в подлинности чуда. А вот для фарисеев, людей одержимых ложной ревностью, чрезвычайно важно было знать, когда был исцелен слепорожденный, потому что, как говорит евангелист, «была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи» (ст. 14). «Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы» (ст. 15-16). Вот какое странное, абсурдное обвинение: то, что Спаситель плюнул на землю, смешал слюну с прахом и помазал глаза слепому, фарисеи расценили как нарушение субботы. Люди, поддавшиеся ложной ревности, часто обращают внимание на какие-то ничтожные мелочи, пренебрегая вещами чрезвычайно важными, потому что все их внимание обращено на то, что представляется им главным. В данном случае для фарисеев главным было мелочное соблюдение закона, формальное его исполнение, и они обвиняют Спасителя в нарушении субботы, считая, что чудо, совершенное Им, — не от Бога. «Если это чудо было совершено в субботу, может быть, Бог совершил его каким-то странным образом, — рассуждали они, — без участия Иисуса или при каком-то случайном Его участии». Трудно найти в их рассуждении какую-то логику и здравый смысл. Какое дело сотворил Господь, что Его упрекнули в нарушении субботы? Плюнул на землю, смешал Свою слюну с прахом и помазал глаза слепому. Неужели такое «дело» является нарушением закона? Неужели оно сделано «для себя»? Сказано, что шесть дней человек должен трудиться для себя, а седьмой день посвятить Богу. Разве такая работа — если только это можно назвать работой, — с внешней стороны совершенно ничтожная, почти не ощутимая, но по своему содержанию явившаяся необыкновенным и чудесным служением человеку, может быть расценена как нарушение субботы? Однако ложная ревность не умеет правильно оценивать вещи и одно преувеличивает, а другое преуменьшает.
«Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря» (ст. 16). Действительно, неужели возможно творить такие чудеса при явном нарушении закона? И хотя в то время все фарисеи были настроены против Господа, однако же и между ними произошло некоторое разногласие. В их среде нашлись разумные люди, которые возразили, что грешник не может творить такие чудеса. Если бы Иисус был нарушителем закона, то благодать Божия не была бы с Ним. Впрочем, как мы увидим из последующего повествования, позднее они примирились и, ради того чтобы начать враждовать со Спасителем, все же сделали вывод, что Он нарушил субботу, — несмотря на то, что сами понимали нелепость этого обвинения.
«Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк» (ст. 17). Когда исцеленного слепца расспрашивали его соседи и знакомые, он сказал, что не знает, Кто даровал ему зрение. Когда же фарисеи задали ему такой же вопрос, он стал рассуждать: действительно, мог ли обыкновенный грешный человек сотворить столь великое чудо? Слепой, конечно же, сделал совершенно ясный вывод, который должен был бы сделать всякий непредубежденный человек, — «он сказал: это пророк». Но иудеи не хотели с этим мириться и искали любого повода, чтобы распространить молву, будто бы чуда не было. Они не хотели верить, что совершилось необыкновенное исцеление.
«Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего» (ст. 18) — родителей, которых ученики Спасителя подозревали, будто бы из-за их грехов их сын родился слепым. «И спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет» (ст. 19-21). Конечно же, родители не могли отречься от собственного сына, да и не хотели этого делать, но они повели себя чрезвычайно осторожно, может быть и малодушно, потому что иудеи решили отлучать от синагоги, или, как бы мы сейчас сказали, от Ветхозаветной Церкви, каждого, кто будет исповедовать Иисуса Христом — Мессией. Поэтому родители слепорожденного отвечали так, чтобы и не согрешить, но в то же самое время и не до конца сказать правду, — как бы открыли половину истины.
«А как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах; самого спросите. Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник» (ст. 21-24). Положение фарисеев было безвыходным: они должны были признать действительность чуда. Однако им не хотелось этого до такой степени, что они сначала расспрашивали слепого, надеясь, что он скажет о Господе что-нибудь плохое. Но тот, будучи человеком, рассуждающим здраво, искренним и благодарным Богу за исцеление, ответил искренне, что Иисус — пророк (насколько он это тогда понимал). Фарисеи не могли согласиться с этим и попытались обвинить Господа в нарушении субботы. Но нашлись люди из их же среды, которые разумно возразили: грешник не может творить такие чудеса, если бы Он был нарушителем закона, то благодать Божия от него отошла бы. Тогда фарисеи решили: а может, никакого чуда и не было? Может быть, на самом деле этот человек всегда был зрячим и тут какое-то недоразумение? Вот как им хотелось пренебречь этим великим делом Спасителя! Однако родители прозревшего слепого, хотя и проявили некоторое малодушие, все же не могли отрицать, что этот человек — их сын и что он родился слепым. В безумии фарисеи начали обвинять Господа Иисуса Христа совершенно беспричинно, никак не доказывая своего обвинения, — просто клеветали на Него.
«Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю» (ст. 24-25). Действительно, никому не было известно ни одного греха и вообще ничего, что могло бы опорочить Спасителя. Впоследствии, когда Господь был приведен на суд к первосвященнику и, обратившись к обвинявшим Его иудеям, сказал: «Если Я сотворил грех, то объявите о нем» (см. Ин.18:23), — никто не смог назвать какое-либо прегрешение Господа Иисуса Христа. На вопрос Понтия Пилата: «Какое Он зло сотворил?» — иудеи опять не нашли, что ответить, а только в безумной злобе начали кричать: «Распни, распни Его!» (см. Мф 27, 23; Мк.15:13-14; Лк.23:21-23; Ин.19:6-15). Итак, обвинение Спасителя в грехах было совершенно необоснованным, и потому исцеленный слепорожденный справедливо возражает фарисеям: «Грешник ли Он, не знаю». Да и никто этого не знает, ибо если бы была возможность обвинить Господа Иисуса Христа в каком-либо проступке, то это бы, безусловно, сделали. =,,.
«Одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (ст. 25). Простые слова исцеленного человека об очевидном событии не могли не поразить фарисеев, и они в растерянности были вынуждены задать ему вопрос, на который он ранее уже дал подробный ответ.
«Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?» (ст. 26). Этот прозревший справедливо полагал, что незачем второй раз объяснять такую простую вещь, и «отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали (вы не хотели принимать этого. — Игум. А.); что еще хотите слышать?» (ст. 27). То есть: «Вы хотите, чтобы я рассказал вам что-то еще, дополнительно, или изложил как-то иначе?» Фарисеи думали, что этот человек проявит малодушие и, когда на него окажут давление, скажет то, что им угодно: солжет, оклевещет своего благодетеля. Тогда у них появилась бы возможность всем говорить, что Спаситель — грешник, преступник закона и потому совершенное Им чудо — не от Бога. Таким образом о Господе распространилась бы злая молва, к чему фарисеи и стремились. Но прозревший слепорожденный проявил твердость и оказался благодарным своему благодетелю.
«Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать?» — и тут исцелившийся вдруг подумал: может быть, фарисеи расспрашивают, желая все узнать более точно, потому что изменили свое отношение к Спасителю и захотели стать Его учениками и последователями? «Или и вы хотите сделаться Его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он» (ст. 27-29). Но здесь сразу же обнаружилась их злоба. Они укорили исцеленного слепого, назвав его учеником Господа Иисуса Христа. Для фарисеев это именование было неким оскорблением, себя они горделиво называли учениками Моисеевыми, указывая на то, что они будто бы знают, что с Моисеем говорил Сам Бог (см. Исх.3:6). На самом же деле они знали об этом только умом, из книг Священного Писания, но не постигли это опытно, духовно — своим сердцем и душой, иначе они бы понимали значение слов пророка Моисея. Сам Спаситель в иной беседе с иудеями сказал: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин.5:46). Таким образом, утверждая, что они верят Моисею, иудеи и ему на самом деле также не верили.
«Сего же не знаем, откуда Он». Конечно, и прозревший слепец не знал в точности, откуда Спаситель. Речь идет, конечно же, не о том, из какой местности Спаситель, а откуда Он — от Бога или нет. Однако это можно было установить с помощью человеческого рассудка: видя следствие, мы можем через рассуждение найти и причину. Если мы отрицаем возможность «распутать клубок»: начиная с его конца, прийти к его началу, — значит, мы отрицаем и всякую возможность здравого рассуждения. А исцеленный был человеком, как мы видим, простым: будучи от рождения слепым, он не мог читать книг и не знал Священного Писания, а потому пользовался исключительно здравым смыслом и возражал фарисеям именно из соображений рассудочных.
«Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает» (ст. 30-31). И далее добавляет рассуждение, простое, но неопровержимое: «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному» (ст. 32). Действительно, вспомнив повествование Священного Писания о событиях от сотворения мира и до новозаветных времен, мы увидим, что, кроме Самого Господа Иисуса Христа, такого чуда никогда никто не сотворил. «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего» (ст. 32-33). Действительно, довод неопровержимый, и фарисеи, не имея что сказать, пришли в ярость и стали ругать прозревшего слепца, клеветать на него и обвинять его во грехах, которые им были неизвестны, обвинять несмотря на то, что слепота, якобы доказывавшая его греховность, уже была исцелена Господом — то есть на нем больше не было этого следствия греха, как считалось в то время. Однако же фарисеи обвиняют слепорожденного в том, что именно из-за своей греховности он не имеет права их учить.
«Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон» (ст. 34). Фарисеи возвели на этого человека совершенно абсурдное обвинение. Родители прозревшего слепорожденного повели себя человекоугодливо и малодушно — не подтвердили чудесного исцеления своего сына, и фарисеев их позиция до некоторой степени устраивала. Они уже винят не родителей, а их сына (хотя это совершенно нелепо: обвинять человека в том, что он будто бы согрешил прежде своего рождения) и порочат его злобно и нелепо: «Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь?» Вот как было неприятно фарисеям, что их обличают! Их, грубо говоря, прижали к стенке, и они, оказавшись в тупике и не зная, как возразить, начали возмущаться тем, что их учат. Исцелившийся слепец показал фарисеям их совершенную неправоту, но вызвал этим, к сожалению, никак не согласие с очевидностью чудесного события, а только негодование.
«И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?» (ст. 34-35). Пришло время полного духовного прозрения этого человека. Посмотрите, когда его в первый раз спрашивали о Спасителе: «Кто Он?», исцеленный ответил: «Не знаю», во второй — «Пророк», исповедав это перед людьми, враждебно настроенными к происшедшему чуду. Тогда его изгнали и отлучили от Церкви. Нужно понимать, что хотя это отлучение, конечно, не имело никакой важности и не лишало человека благодати, было формальным, но в глазах всех людей оно выглядело значимым и должно было стать страшным потрясением для самого исцелившегося слепорожденного: его отлучили от Церкви, он оказался вне общества верующих.
«И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?» Бывший слепец в тот самый момент, когда его скорбь, одиночество, непонимание другими людьми все увеличивались, исполнялся большей и большей веры и наконец вместе с прозрением телесным получил и духовное.
«Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою» (ст. 36-37). Эти слова «и видел ты Его» для исцеленного слепого, конечно, имели особенное, чрезвычайное значение, нам непонятное. Ведь раньше он не видел ничего, а теперь телесными глазами созерцает Того, Кто его исцелил, — Мессию. И тогда этот прозревший сказал от всей души: «Верую, Господи!» «И поклонился Ему» (ст. 38). Так вместе с прозрением телесным произошло прозрение духовное, прозрение души человека.
Почему Святая Церковь предлагает нам это повествование? Не умаляя буквального понимания Священного Писания и действительного значения этого чуда, проведем аналогию между состоянием слепорожденного и нашим душевным состоянием и задумаемся: почему Святая Церковь говорит нам об этом событии в преддверии дня Святой Троицы, когда мы вспоминаем сошествие на святых апостолов Духа Святого в виде огненных языков? Потому что от душевной слепоты мы избавляемся не сами, не своими собственными усилиями, только Господь может исцелить нас Своим снисхождением.
Если мы посмотрим на свою жизнь, то придем к печальным выводам: мы увидим, что в отношении нравственном, духовном, в том, что касается постижения истины, мы, в сущности, являемся слепорожденными. Мы родились в неведении, мир духовный закрыт для нас. К сожалению, можно сказать, что даже сейчас, когда мы пришли в Церковь или, допустим, отреклись от мира, наша слепота все же не прошла окончательно.. В лучшем случае мы видим, подобно подслеповатому человеку, какие-то смутные очертания, но не взираем открытым взором на мир духовный. И это страшное бедствие всего человечества. Мы даже не представляем, что скрывает от нас наша слепота, и иногда дерзновенно утверждаем, что поскольку мы ничего не видим, то никаких духовных предметов и не существует, или, как бы при помощи чувства осязания прикасаясь к этим предметам, составляем о них представление, не соответствующее действительности, то есть или преувеличиваем значение своих скромных ощущений, или недооцениваем то, что осязаем своим духовным чувством. При этом мы предполагаем, что обладаем знанием о духовном мире, да и вообще об истине, хотя постижение истин духовных у нас бывает неполным и по сути неправильным. Никакой человек, будучи духовно слепорожденным, не способен познать истину в принципе. Возможно, он владеет какой-то ограниченной информацией о том или ином предмете (конечно, речь идет не о принадлежностях человеческого повседневного обихода, а о том, что является предметом познания), познал до определенной степени какую-то вещь, но никто не гарантирует, что завтра или через сто лет люди не составят о том же самом предмете иное мнение, и окажется, что человек умер в неведении, предполагая, будто познал истину.
И так бесконечно: воодушевляясь своим мнимым познанием и радуясь ему, мы затем разочаровываемся и видим, что на самом деле ничего не знаем. Слепыми мы рождаемся, живем и уходим из этого временного мира в тот, который нам неизвестен, потому что мы не познали истину. Мы и не можем познать ее собственными усилиями, только Бог, приходя к нам, избавляет нас от неведения через откровение, которое мы получаем также не благодаря нашим собственным стараниям, но по действию сверхъестественной силы, открывающей нам Божественные истины. Особенное же откровение человечество получило, когда Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий и Бог, облекся в человеческую плоть и явился в мир. Он открыл нам тайны, «сокровенное от создания мира», как Он Сам сказал (Мф.13:35).
Действием Божественной силы мы избавляемся от своего неведения, которое очень точно можно сравнить со слепотой. Мы действительно слепорожденные. Но вот перед нами открывается новый мир, духовный, открываются тайны Царствия Небесного — не только благодаря чтению, но, скорее, благодаря постижению сердцем того, о чем мы читаем и что познаем своим рассудком. Но тут и наши мысли, и все окружающее начинает нас убеждать, что ничего особенного не произошло, что прозрение, которым мы уже пользуемся, и все полученные нами духовные знания — отнюдь не Божественного происхождения, а возникли по иным причинам. Когда весь мир говорит противное вере Христовой, это понятно. Но почему наши собственные мысли восстают на нас, почему они, подобно фарисеям, клеветавшим перед исцелившимся слепым на Спасителя: «Мы знаем, что человек этот грешник», — нападают на наше прозревшее сердце и пытаются заставить его сказать, будто бы ничего особенного не произошло, будто бы наше духовное прозрение не имеет никакого значения и, собственно, ничего не изменилось? Так происходит по той причине, что мы еще не изжили своих прежних убеждений, основанных на общении с людьми, предлагавшими нам какие-то человеческие догадки и соображения о мире и — в целом — нехристианский образ мыслей. Все это в нас еще живо. Происходит борьба просвещенного Богом человеческого духа с впечатлениями, пороками и страстями прежней жизни. Мы должны пройти эту нравственную, умственную борьбу за веру и добродетельную жизнь, как прошел испытания слепорожденный. Нужно быть стойкими, твердыми для того, чтобы прийти к полному, истинному, глубокому богопознанию, которое приобрел этот слепец, когда, сказав от всей души «Верую, Господи!», поклонился Господу Иисусу Христу. Мы испытываем нечто подобное тому, что пережил он, разница только в том, что с нами это происходит на протяжении многих лет.
Нам бы хотелось, чтобы, как только мы осознали необходимость духовного прозрения, все в душе нашей сразу переменилось. Но это невозможно, необходима борьба. Что происходило со слепорожденным? Его телесное исцеление действительно совершилось быстро, хотя и для этого нужно было время: Спаситель помазал глаза слепого брением, потом этот человек умылся и только тогда прозрел. Гораздо большее время было необходимо для прозрения духовного: я думаю, что все упомянутые события — сначала один допрос у фарисеев, потом другой, изгнание из синагоги, встреча со Спасителем — отняли целый день. Душа слепорожденного возрождалась постепенно, и только в конце дня он прозрел духовно и исповедал Иисуса Христом и Сыном Божиим. Тем паче должно пройти время (иногда много лет) для того, чтобы произошли изменения у нас, не испытавших такого явного, откровенного действия Божия. Нужно иметь терпение. Постепенно, медленно человек, почувствовав некоторое начальное духовное прозрение, приходит к истинному богопознанию, так что пренебрегает даже и человеческим мнением, отлучением от людей, человеческим непониманием, благодаря Бога за то, что Он открыл ему духовные истины, вывел из этого сумрачного, безысходного мира в мир духовный. Продолжая жить телесно, внешне в том же самом мире, что и все люди, человек, по сути, смотрит на все другими глазами, видит другой мир. От убеждений человека зависит, как он воспринимает действительность. Иногда взгляды людей настолько различаются, что, можно сказать, они живут в разных мирах. Так и мы, имея христианские убеждения, взираем на этот мир как на мир иной, потому что нам открыто внутреннее значение вещей, смысл существования мира — нам открыта истина. Аминь.
9 июня 2002 года
Отдание праздника Пасхи
(Ин., 43 зач., ХII, 36-47)
Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света. Сказав это, Иисус отошел и скрылся от них. Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исайи пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня? Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исайя, народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. Сие сказал Исайя, когда видел славу Его и говорил о Нем. Впрочем и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию. Иисус же возгласил и сказал: верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня. Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме. И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир.
О том, как сохранить пасхальную радость
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Евангельское чтение, слышанное нами сегодня, читается в день отдания Пасхи неслучайно, но по своему содержанию вполне соответствует этому дню. Кроме описания действительных событий — беседы Господа Иисуса Христа с Его современниками — в сегодняшнем Евангелии содержится и указание на душевное состояние православных христиан, которые сегодня прощаются с Пасхой.
Спаситель сказал: «Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света. Сказав это, Иисус отошел и скрылся от них. Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исайи пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня?» (ст. 36-38). Древние иудеи, современники Спасителя, слышали эти слова не как сегодняшние христиане — от священника или диакона, которые передают верующим записанное в Евангелии, а из уст Самого Господа Иисуса Христа, но не приняли Его наставление. Однако и многие из нас уподобляются этим иудеям: мы слышим радостную весть о Воскресении Христовом и сорок дней наслаждаемся воспоминанием этого великого события, таким образом укрепляясь в вере в его реальность, — но, несмотря на все духовные чудеса, которые были сотворены ради нас и поныне творятся в Православной Церкви, мы не принимаем всем сердцем истины Воскресения. В противном случае мы резко переменили бы свою жизнь. И Господь отходит от нас. Хорошо, если бы нас покинул только праздник Пасхи, а сама вера в Воскресение, дух, суть этого праздника остались бы с нами. Иначе мы подпадем под осуждение, которому подверглись древние иудеи, видевшие великие чудеса Спасителя, но не принявшие их.
«Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исайи пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня? Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исайя, народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. Сие сказал Исайя, когда видел славу Его и говорил о Нем» (ст. 37-41). Не нужно думать, будто Господь виноват в том, что древние иудеи имели ослепленные духовные глаза и окаменевшее сердце и поэтому хотя и видели Спасителя телесными глазами, но не познали в Нем Того, Кто Он есть на самом деле. Иудеи считали Его обыкновенным человеком или даже обольстителем и тем самым хулили Его. Они не смогли принять Господа Иисуса Христа своим сердцем, которое, конечно же, не из камня, но стало совершенно бесчувственным.
И мы сами тоже виноваты, если не можем принять истины христианства так, чтобы вся наша жизнь оказалась пронизанной духом евангельского учения. В этом наша вина, мы сами ослепили свои глаза и «окаменили» свое сердце, обратившись к житейским суетным заботам. Ослепили глаза — значит устремили их к своим похотям и вожделениям, помышляя лишь о земном и созерцая только его; «окаменили» сердце — значит сделали его безразличным ко всему духовному и наполнили сочувствием к земному или даже греховному. Поэтому мы не можем всем сердцем воспринять те истины, о которых нам говорит Церковь, в особенности те, что она открывала нам в уже прошедшие пасхальные дни. Не дай Бог, чтобы и к нам можно было отнести слова Евангелия о том, что наши глаза и очи ослеплены, — тогда Господь отойдет от нас с упреком.
«Впрочем, и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (ст. 42-43). Вот что мешает нам стать истинными христианами — слава человеческая. Мы желаем получить одобрение людей, их похвалу, стремимся в глазах наших ближних выглядеть добрыми, меняем свое поведение в зависимости от того, кто нас окружает. Конечно, если бы мы вели себя истинно по-христиански, то весьма часто нам пришлось бы подвергаться осуждению, порицанию, осмеянию, как это и бывает в жизни. Мы не должны обращать на это внимания, нам нужно искать славы Божией, то есть благодати Божией, а не человеческого одобрения. Человеческая слава приносит некоторое утешение, недаром страсть тщеславия так сильно действует во многих людях: они ищут славы тщетной, напрасной, бессмысленной и ничего не приносящей, но ради нее идут даже на смерть. Есть поговорка: «На миру и смерть красна», то есть кажется, что на глазах у людей, ради их похвалы, даже и умереть не страшно. Люди жертвуют не только своей жизнью, но и жизнью других, целых народов только для того, чтобы прославиться. Они терпят всевозможные лишения, скорби, живут в нищете. Например, художники или писатели, которые еще не признаны, много трудятся ради того, чтобы в конечном счете стать знаменитыми, и мечтают, чтобы их прославляли потомки, хотя им самим от этого никакой пользы уже не будет. Вот как сильна страсть тщеславия и человекоугодия! Нужно быть очень внимательным к себе, тщательно за собой следить, чтобы искать одобрения у своей христианской совести, а не у людей, которые нас окружают, кем бы они ни были.
«Иисус же возгласил и сказал: верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня» (ст. 44-45). Действительно, по-настоящему верит в Бога тот, кто верует в воскресшего Спасителя. Кто не признает Воскресения Господа Иисуса Христа (каким бы искренне верующим он ни казался с виду), на самом деле не верит в Бога и не знает Его. Поэтому в той степени, в какой мы принимаем простую истину, заключенную в немногих словах пасхального приветствия: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!», мы имеем и веру в Бога.
«Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (ст. 46). Итак, все зависит от нас самих. Не ослепим же своих глаз и не сделаем каменным свое сердце, для того чтобы Свет, пришедший в мир спасти всякого человека, просветил и нас! Потому что не верующий во Христа ни на что не имеет правильного взгляда, он пребывает во тьме, хотя и считает себя мудрым человеком. Может быть, какой-либо философ или политик, хорошо разбирающийся в своем деле, думает о себе, что просвещен светом своего разума, но на самом деле он находится во тьме и будет пребывать в таком состоянии до тех пор, пока не примет света учения Христова, пока не примет Самого Христа, Который есть свет. Люди, имеющие истинный духовный опыт, познавшие Христа опытно, молитвенно, знают, что Он действительно есть свет, в самом буквальном смысле. В своем сердце они созерцают Божественный свет, озаряющий иногда всю их душу. И слова Спасителя о том, что Бог есть свет, — не притча, но точное выражение самой сущности христианства. А познают эту истину те люди, которые всей душой преданы молитве и духовному подвигу.
«И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир» (ст. 47). Итак, в Свое Первое пришествие Спаситель не осудил нас, Он пришел нас спасти и все сделал для этого. И уже от нас зависит, примем ли мы этот свет. Если, несмотря на все чудеса, которые показаны нам в Божественном Евангелии и даже случались в нашей собственной жизни по действию Божественной благодати, мы произвольно ослепим свои душевные очи и сделаем свое сердце бесчувственным, то (не дай Бог, чтобы так произошло) и к нам будет относиться этот упрек Священного Писания: «Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него». И тогда Господь отойдет и скроется от нас.
Мы знаем, что были такие угодники Божий, как преподобный Серафим Саровский, который был настолько преисполнен Божественной благодати, что испытывал пасхальную радость не только на протяжении пасхальных дней, но и всегда. Всех людей, приходивших к нему за помощью, советом, молитвой, он встречал торжественными пасхальными словами: «Христос воскресе, радость моя!» Любя своих ближних, он не знал, что можно сказать им более радостного, чем эти замечательные слова пасхального приветствия. Истинные угодники Христовы всегда содержали в своем сердце веру в Воскресение Спасителя, хотя, может быть, не выражали ее таким именно образом. Но и апостолы, и мученики, и преподобные, и праведники — все терпели скорби, все служили Богу, несмотря на необыкновенную трудность этого служения, воодушевляясь именно пасхальной вестью о Воскресении Христовом.
Может быть, мы по немощи человеческой не имеем возможности всегда, подобно Серафиму Саровскому, сохранять эту радость: как существа земные, мы постоянно изменяемся, иным становится наше настроение, душевное состояние — и это естественно. Но веру мы должны всегда содержать в своей душе. Не только в пасхальные дни, но и весь год помнить простую истину Воскресения Христова, потому что она, без всяких рассуждений, даже без всех чудес, есть сильнейшее доказательство того, что евангельское учение истинно, что Иисус есть Сын Божий, Бог, «пришедый спасти мир» (см. Ин.12:47). Веру — вот что мы должны вынести из этих пасхальных дней, чтобы для нас они не оказались бесплодными, подобно тому как для древних иудеев по их собственной вине оказалось бесплодным общение с Иисусом.
Недаром Святая Православная Церковь воспоминает Воскресение Христово не только в день Пасхи, но каждую неделю в воскресный день, постоянно указывая нам на то, что является самым главным — основой, средоточием, сильнейшим доказательством нашей веры. Мы должны почаще читать Евангелие, вновь и вновь возвращаясь к повествованию о Воскресении Христовом. Это укрепляет веру в истинность описываемых событий и в истинность христианства, в особенности у того, кто воспринимает евангельское повествование искренне, просто, чистым сердцем. Поэтому хотя пасхальная радость отходит от нас и после этого пасхального богослужения мы прощаемся с праздником Пасхи до следующего года, но веру в Воскресение Христово мы должны хранить постоянно. Аминь.
4 июня 1997 года
О Воскресении Христовом как основании христианской веры
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Христос Воскресе! Воистину Воскресе!
Сегодня, дорогие сестры, Отдание праздника Пасхи, и по обычаю, который перешел к нам от Греческой Церкви, мы совершаем богослужение, как в первый день Светлой седмицы. Таким образом мы как бы прощаемся с этим радостным временем, когда мы вспоминаем Воскресение Христово в особенности внимательно и усиленно — при помощи богослужебных текстов и при помощи особого пасхального приветствия, проникающего даже в наш повседневный быт. Вся наша вера, вся наша жизнь основаны на догмате Воскресения Христова, и мы должны помнить об этом событии в течение всего года, хотя, может быть, и не с такой ревностью, не со столь сильным чувством, как во время Пасхи.
Мы вспоминаем Христово Воскресение каждый первый день недели. По-славянски день этот называется неделя, а по-русски — воскресенье. Некоторые подвижники достигли такого блаженного состояния, что всегда созерцали в душе своей великую славу этого всерадостного дня — Воскресения. Особенно ярким, можно сказать, откровенным примером является преподобный Серафим Саровский, который говорил всем тем, кто к нему приходил, благовествуя им радость спасения: «Христос Воскресе, радость моя!» Всякого человека он называл радостью, потому что был преисполнен величайшей любви и радовался всякому спасающемуся. И приветствовал его таким образом, утешая и утверждая в вере.
Может быть, не так очевидно как это было у преподобного Серафима, но всякий истинный подвижник всегда в душе имеет веру в Христово Воскресение, ведь оно, собственно, является доказательством того, что необходимо жить по Евангелию. Конечно, нельзя сказать, чтобы этим исчерпывалось значение величайшего из чудес, но Своим Воскресением Господь Иисус Христос как бы доказал без слов, доводов и рассуждений истинность Своего учения. И мы живем по Евангелию не только потому, что оно для нас убедительно, значимо и находит отклик в нашей душе. Иногда мы что-то не принимаем в Евангелии, и бывает, что даже на протяжении многих лет нам трудно согласиться с какими-то нравственными требованиями, трудно их исполнить. Но мы принимаем все это по той причине, что Воскресение из мертвых Господа нашего Иисуса Христа является самым могущественным и неоспоримым доводом истинности евангельского учения. Так что мы, иногда и нехотя, вынуждены согласиться, принять учение Евангелия или, по крайней мере, если не исполняем заповеди, укорить себя за свою немощь, нерадение или другие внутренние причины, препятствующие нам исполнить Божественное Евангелие.
Итак, мы видим, что Воскресение Христово всегда с нами, все на этом держится. Без этого никто не мог бы не только совершать какие-то великие подвиги, но даже и ограничить себя в чем-то малом, держать себя в каких-то рамках, чтобы быть просто, как сейчас принято говорить, приличным человеком. В наше время критерии истины и лжи, нравственности и безнравственности, справедливости и бесчеловечности настолько стерлись, что всякий человек, теряющий веру во Христа, теряет вообще всяческие ориентиры. Поэтому, когда мы обращаемся к вере, происходит необыкновенное, сильнейшее изменение, можно сказать, перелом во всей нашей внутренней жизни. Человек, будучи до этого совершенно свободным от всяких обязательств перед своей совестью, а иногда даже не веря в ее существование, вынужден поместить себя в жесткие рамки, предлагаемые Евангелием. Он делает это именно потому, что вера в Воскресение Христово заставляет его принять все без всяких рассуждений и безоговорочно. Тем более без веры в Воскресение Христово нельзя было бы совершить никаких особенных подвигов, таких как уединение, отречение от семейной жизни, от имущества, отречение от своей воли, что для любого человека является очень тяжелым. Не было бы того, что сделало бы нас пригодными к монашеской жизни и хотя бы в какой-то степени усердными в ней.
Поэтому память о Воскресении Христовом должна быть в нашем сердце всегда. Не нужно это утрировать (как некоторые люди, пытающиеся подражать преподобному Серафиму, но не имеющие при этом такой благодати, как он) и в течение целого года обращаться к людям с пасхальным приветствием. Церковь все учредила разумно: вот есть сорок дней, в которые мы приветствуем друг друга пасхальным приветствием. По прошествии этих сорока дней мы вспоминаем (не забывая, конечно, о Воскресении Христовом) и о других событиях из жизни Христа, значимых для нашего спасения. Будем исполнять церковные обычаи, премудрые, выработанные на протяжении уже двух тысяч лет людьми богоносными и святыми. И потому, храня память о Воскресении Христовом, будем радоваться тогда, когда нужно, и столько, сколько нужно; будем плакать, если Церковь этого требует, как, например, в Великий пост, и будем вспоминать с большим вниманием и усердием те событий, которые она предлагает нам для этого в течение года.
Завтра, например, совершается воспоминание о Вознесении Господнем, а еще через десять дней — память того дня, когда на апостолов сошел Дух Святой в Сионской горнице, День Святой Троицы. Будем помнить слова Господа нашего Иисуса Христа, которые Он сказал ученикам своим перед вознесением на небеса: «Се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» (Мф.28:20). Мы не видим Его тела, мы знаем из Священного Писания, из Евангелия и, в особенности, из Деяний апостольских, что Господь наш Иисус Христос на глазах апостолов таинственным, непостижимым образом вознесся с горы Елеонской на небеса и скрылся в небесной выси. Его нет с нами телом, как и апостол Павел об этом говорит: «Ныне мы уже не знаем Его по плоти» (см. 2 Кор. 5, 16). Но в то же самое время неложны и не могут быть ложными слова Спасителя: «Се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века». Как же Господь пребывает с нами? Он пребывает с нами Своим Божественным действием тогда, когда мы умом и всеми своими душевными свойствами, волею своей и всей крепостью своей, даже и телесной, устремляемся к Нему. И насколько мы приближаемся к Нему своим произволением, настолько Он нам открывается и показывает, что слова Его действительны, — тем, конечно, кто понуждает себя.
Он сказал: «Во вся дни». Не в какой-то один день, а во все дни Он с нами. Если мы в какие-то дни, в какие-то часы ощущаем, что Господа нет с нами и Он покинул нас, то мы должны правильно это понять и оценить. Можно, конечно, по-простому сказать, что Господь оставил нас за наши грехи, но точнее было бы сказать, что мы сами своей греховной волей, своими греховными поступками, греховными движениями ума и сердца удалились от Него и поэтому уже не видим и не ощущаем Его в себе. «Во вся дни» Господь с нами, лишь бы только мы не оставляли Его. А тот, кто всячески понуждает себя (прежде всего — свой ум, а за умом следует и все существо человека) пребывать в заповедях Божиих, тот все более и более к Нему приближается, соединяется с Ним. Тогда он чувствует, что Господь пребывает с ним именно «во вся дни», а не только в праздники, то есть в то время, когда Церковь вспоминает какие-либо знаменательные события. Он чувствует, что Тот Самый, Кто воскрес из мертвых, Кто совершал многие великие чудеса и проповедовал о великих спасительных предметах, Тот Самый и сейчас находится с ним, — и он ощущает истину Воскресения Христова всем своим сердцем. Так, что она его ужасает и потрясает своей необыкновенностью, потому что привыкнуть к этому невозможно, и вместе с тем радует и утешает.
Поэтому, расставаясь, как бы прощаясь с пасхальными днями и этим праздничным пасхальным богослужением, мы ни в коем случае не должны забывать о Воскресении Христовом и как бы отодвигать на второй план память о нем. Церковь поощряет нас к тому, чтобы мы как можно больше читали Священное Евангелие, и у нас в обители этому также уделяется внимание. Вот, например, преподобный Серафим Саровский прочитывал каждый день одного евангелиста (это не значит, что мы должны подражать ему механически), и, конечно же, он каждый день помнил обо всей жизни Спасителя и о Его Воскресении. Понятно, что он был безмолвником и имел возможность предаваться исключительно богомыслию и молитве. Но и мы, читая Евангелие, насыщаясь не только нравоучением, но и просто описанием жизни Спасителя, Его подвигов и необыкновенных, Божественных добрых дел, насыщаясь, в особенности, описанием Его страданий и Воскресения, будем сохранять в себе живую память о Господе, живое чувство этого великого события — Воскресения из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. Иисусова молитва также соединяет нас с Господом и даже в большей степени, чем чтение Священного Писания, заставляет нас ощущать живого Бога. Мы чувствуем, что Иисус действительно жив, что это не просто человек, живший когда-то давно, но что Он живет сейчас, что Он с нами и что Он Своим Божеством как бы соединяет и прошедшие, и еще не наступившие времена с настоящими. Таким образом, истинный христианин познаёт, что Господь Иисус Христос действительно исполнил Свои неложные слова о том, что Он с нами во все дни до скончания века. Аминь.
12 июня 2002 года
Вознесение Господне
(114 зач., XXIV, 36-53)
Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними. И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше. И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь.
Правильное понимание Евангелия — дар Божий
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Евангельское чтение праздника Вознесения начинается такими словами: «Сам Иисус стал посреди них (учеников. — Игум. А.) и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги» (ст. 36-40).
Когда Господь Иисус Христос воскрес из мертвых и явился ученикам, которые были самыми обыкновенными людьми, Он мог возбудить в них лишь ту мысль, что явилась Его душа или что они видят призрак. Действительно, кто бы мог поверить, что перед ним стоит тот самый человек, который на его глазах умер и был недавно погребен? Поэтому вполне естественно, что даже многократные явления ученикам не могли уверить их в том, что Господь воскрес. «И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними» (ст. 40-43). Ученикам не верилось, что явился Господь, даже тогда, когда они видели и осязали Его прободенные руки, ноги и ребра. И это можно понять. Они не доверяли даже своему осязанию и поверили в то, что им действительно явился воскресший из мертвых Иисус, только тогда, когда Он на их глазах начал есть пищу, которая была у них на трапезе.
«И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему» (ст. 44-48). Господь дал ученикам разум понимать Священное Писание и видеть в нем то, что было сказано о Спасителе. С древнейших времен в Священном Писании были заключены многочисленные пророчества о Христе. Устное предание записал Моисей, а первое пророчество о грядущем Избавителе было дано еще Адаму в Раю после грехопадения. Ученики уверились, что в Писании есть именно такие свидетельства о Мессии, которые говорили и о Его страданиях, и о смерти, и о Воскресении. Они поняли Священное Писание во всей полноте, а не так, как иудеи, которые считали, что Мессия должен прийти во славе и даровать людям, в особенности еврейскому народу, свободу. Отсюда можно заключить, что понимание Священного Писания — это дар Божий, оно невозможно без действия Божественной благодати. Если у нас в душе не будет благодати Святого Духа, то какими бы умными людьми мы ни были, как бы мы ни знали историю, как бы ни изучали творения самых авторитетных православных толкователей — например, Феофилакта Болгарского, Иоанна Златоустого, Ефрема Сирина, Евфимия Зигабена, — это нам не поможет. Только действие Божественной благодати дает человеку возможность понимать Священное Писание. Причем дает в той степени, в какой это необходимо для спасения человека, а не просто ради праздного любопытства. Апостолам же понимание Писания было дано во всей полноте, поскольку они должны были проповедовать благую весть о спасении человеческого рода по всему миру и самым разным людям. Нам же это дается настолько, насколько необходимо для нашего собственного спасения. По словам святых отцов, Евангелие (и в целом Священное Писание) понимается по мере исполнения заповедей.
«Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше» (ст. 45-49). В этом отрывке говорится о сошествии Святого Духа, которое последовало через десять дней после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. «Сила свыше» есть обильное действие Святого Духа, Который, как мы знаем из Деяний, сошел на апостолов в виде огненных языков, показывая даже образом схождения, что Он дарует апостолам пламенную ревность, без которой невозможно совершать Божественные дела. Поэтому и мы должны понимать, что если нам не будет дарована «сила свыше», то нам не следует браться за то, что превосходит наши собственные силы. Требуется не какой-то острый ум, не образование, не горячность характера, не плотская ревность, которая неопытным людям кажется чем-то особенным, духовным, а именно «сила свыше». Если же ее у нас нет, то нам следует заниматься тем делом, которое нам вручил Промысл Божий, и не дерзать проповедовать.
К сожалению, многие поступают неразумно: у них все начинается с проповеди, а кончается в лучшем случае пустословием, а в худшем — даже падением. Я знал одного человека, который многих людей обратил к вере, его очень уважали друзья. Он стал проповедовать одной женщине, увлеченной восточными учениями. Потому ли, что она оказалась умнее его, или потому, что в душе его была какая-то порочная наклонность к этому лжеучению, но не он ее обратил в Православие, а она его — в свою веру. Для всех его друзей это было потрясением, мне же было его очень жаль. Но такой поворот можно было предполагать — он не жил духовной жизнью. Она для него заключалась лишь в вычитывании огромного правила — без внимания, без покаяния, без какой-либо борьбы с помыслами. Естественно, что этот человек, не имея «силы свыше», дерзнув на то, что превосходило его силы, пал падением, удивительным для многих. Так может случиться и с нами. Поэтому надо, чтобы каждый занимался своим делом и проповедовал друг другу и окружающим (может быть, людям неверующим) своей христианской жизнью: кротостью при оскорблениях, терпением в скорбях, любовью в ответ на вражду. Вот проповедь, которая доступна всякому человеку. Давайте будем ревновать изо всех сил об этом, а не о том, чтобы учить, не имея на это Божия благословения, ведь это дано даже не всем священникам. У людей, служащих Богу в Церкви, тоже разные дарования, иначе мы бы не хвалили, например, Иоанна Златоуста за то, что он имел дар учительства: все священники были бы Иоаннами Златоустами, Ефремами Сиринами и так далее. Не так это все просто. Кроме того, если священник обязан быть учительным, обязан в меру своих сил служить людям, то миряне или не посвященные в сан монахи должны быть в деле проповеди чрезвычайно осторожными и не дерзать на то, на что они не имеют благословения свыше.
«И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше. И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь» (ст. 49-53). Место Вознесения Господня в Вифании известно и по сей день. К сожалению, сейчас на этом месте находится мусульманская мечеть. Мусульмане хотя и не признают Иисуса Христа Сыном Божиим, однако считают Его пророком и в какой-то мере почитают. В этой мечети, перестроенной из православной часовни, сохранился камень, на котором отпечаталась стопа Спасителя. Таким образом, место Вознесения и даже тот камень, с которого Спаситель вознесся на небо, известны совершенно точно.
На этом примере мы можем увидеть, что христианское учение необыкновенным образом соединяет в себе конкретность, всеобъемлющее богословие и философию. Действительно, в нем все совмещается: как поется в тропаре праздника Вознесения, Господь земное соединил с небесным. Он был Человеком: на Святой Земле можно видеть все места, где Он совершал какие-либо чудеса, и эти места тем самым свидетельствуют о Нем. Но Он был и Богом, и через Его человеческие уста, через Его человеческие поступки в наш грешный мир проникла безграничная Божественная благодать. И непостижимые для человеческого ума истины об образе бытия Божия, о будущей жизни, о духовном мире — истины, которые столь безграничны, что человек может только едва-едва прикоснуться к ним мыслью, — стали нам известны благодаря тому, что безграничный Бог стал ограниченным Человеком.
В Вознесении Господа нашего Иисуса Христа это соединение безграничного и ограниченного, Божественного и человеческого выразилось, наверное, наиболее ярко. Трудно себе даже представить чувства учеников, когда они увидели, что Господь, благословляя их, вдруг начинает подниматься от земли и возносится на небо. И хотя они как будто бы уже привыкли к чудесам (после Воскресения Христова, наверное, уже ничто не могло их удивить), но из апостольских Деяний мы знаем, что ученики стояли и смотрели на небо очень долго, до тех пор пока им не явились Ангелы и своими словами не заставили их опомниться и возвратиться в Иерусалим (см. Деян.1:9-11). Действительно, странно было видеть, как Он поднимается с земли и высоко-высоко возносится на облаке в небо, все выше и выше, так что постепенно превращается в точку, а потом и эта точка исчезает из вида. Можно представить себе, как апостолы в изумлении смотрели на эту точку и сомневались, видят ли они еще что-нибудь, или все уже скрылось с их глаз.
Куда же вознесся Господь наш Иисус Христос? Что означают слова отпуста праздника Вознесения «Иже во славе вознесыйся от нас на небо и одесную седый Бога и Отца, Христос истинный Бог наш…»? Как понять слова «воссел одесную Бога и Отца» и «вознесся от нас на небо»? На какое небо вознесся Господь Иисус Христос? Конечно же, не на то, которое современные люди называют космосом. То, что некоторые протестанты в скоплении звезд и туманностей видят чуть ли не лицо Божие, — просто нелепость. «Бог есть Дух» (Ин.4:24). «Бога не видел никто никогда» (Ин.1:18). Подобно этому и духовный мир (то, что мы условно называем небом), хотя и находится пространственно вверху от земли, но одновременно расположен еще и в ином измерении, которое недоступно для наших чувств. Этот мир тут, рядом с нами, но для нас его словно не существует, потому что мы изолированы от него из-за нашей бездуховности и грехов. Но то, что мы его не видим, не означает, что его нет: ведь не видим же мы, допустим, каких-то гравитационных сил, хотя чувствуем на себе их действие. Не видим электрического тока, многих иных проявлений материальной энергии, из которых про существование одних мы знаем, а другие, возможно, еще не открыты наукой. Тем паче остается скрытым для плотского человека мир духовный. Вот на это духовное небо и вознесся Господь Иисус Христос. Оно находится вверху, но увидеть его человеческим глазом, хотя бы и при помощи телескопа или какого-то другого человеческого изобретения, невозможно. Оденется ли человек в роскошную или в самую нищенскую одежду, теплую или едва предохраняющую от холода, будет ходить в обуви на высоких каблуках или на низких, — он остается человеком, ничего в нем не переменяется. Так и в этом случае: если мы будем пользоваться какими-либо, как нам кажется, самыми современными, тонкими приборами, ум наш все равно не изменится. Если человек сам не станет духовным, то весь духовный мир будет от него сокрыт.
Вознесшись, Господь наш Иисус Христос воссел «одесную Бога и Отца». Что значит «одесную»? «Бог есть Дух», Он наполняет Собой все пространство, вернее, превосходя его, в Себе его содержит. Бог — Существо безграничное и даже, как говорят наиболее мудрые из богословов, выше всякого именования и понятия (тем более человеческого), описать или изобразить Его никак невозможно. Всякое изображение будет только более или менее относительным приближением к познанию безграничного существа Божия. Когда же человек опытно, то есть духовно, при помощи молитвы, познаёт, что есть Бог, то он оставляет все определения и уже не может рассказать о своем знании, хотя бы он был и самым мудрым человеком. Апостол Павел говорит, что он слышал неизреченные глаголы, которые невозможно выразить на человеческом языке (см. 2 Кор.12:4). Поэтому про Бога нельзя сказать, что кто-то сел справа или слева от Него — такие пространственные понятия свойственны лишь человеку. Но поскольку в человеческих понятиях десница — правая рука — есть символ силы, власти, постольку и говорится, что Господь как человек воссел одесную Бога и Отца. Как Бог и Сын Божий, Он никогда не отлучался от Отчих недр. Ибо все Ипостаси Пресвятой Троицы — Отец, Сын и Святой Дух — существуют в непознаваемом единстве, имея одновременно и собственный образ существования.
Все это — непостижимые тайны, и, казалось бы, для чего я говорю о таких отвлеченных и ненужных в суетной жизни предметах? Вы скажете: нам надо думать о том, как бы в храм ходить, посты соблюдать, правило выполнять, а еще хорошо бы непрестанно читать Иисусову молитву — и хватит, зачем говорить о таких возвышенных вещах? Но если у нас будет неправильное представление о Боге, то будет и неправильная молитва.
В древности существовала ересь антропоморфизма, в буквальном переводе на русский язык — «человекообразия» (хотя она не являлась особенно распространенной, но приносила вред и потому была осуждена Церковью). Суть этой ереси в том, что некоторые люди (даже среди подвижников-монахов) делали обратный вывод из утверждения, что человек сотворен по образу и подобию Божию: они считали, что и Бог имеет образ и подобие человеческие. В своей молитве они воображали Бога в виде какого-то человека. Таким образом, антропоморфисты вместо истинного Бога поклонялись мысленному идолу.
Ересь антропоморфизма была осуждена, но в одном из скитов египетской пустыни некий старец-монах, подвизавшийся много лет и пользовавшийся уважением, никак не хотел признать того, что Бог не имеет человеческого образа. В конце концов одному очень образованному диакону удалось этого старца переубедить. Для воссоединения с православными монаха привели в церковь. Он как будто все уже признавал, все, что было необходимо, делал, но вдруг упал на колени и, зарыдав, сказал: «Вы отняли у меня моего Бога!» Он настолько привык молиться неправильно, «питаясь» воображением, а не безобразно созерцая в молитве истинного Бога, не имеющего никакого образа, что, когда его лишили воображаемого идола, он уже не знал, как молиться. (Между прочим, весьма распространены неверные изображения Бога Отца в виде Старца и сейчас. То, что они по какой-то причине присутствуют в церквях, не означает, что эти изображения правильные.)
Многие из нас в молитве тоже прибегают к воображению. Это совершенно ни к чему. Наше воображение должно ограничиваться тем, что предлагает Церковь. Даже наше настроение не должно быть совершенно произвольным, и для этого оно формируется церковными гласами (или мелодиями, хотя это не совсем подходящее слово). Наше представление о Господе, Божией Матери или о каком-то святом должно ограничиваться каноническим изображением на иконе, и дальше этого развиваться ему не позволено. Представление вообще о духовном мире должно заключаться в священнодействиях, совершаемых священнослужителями, в тех символах, которыми наполнено православное богослужение.
Существует множество разных религий, и их искренние ревнители как будто бы всею душой стараются угождать Богу так, как они себе это представляют. Например, индийские аскеты — йогины — из желания познать истину, достигнуть состояния просветления уходят в пустыни, питаются одной травой или вообще не едят по много дней, изнуряя свою плоть и как будто показывая необыкновенную ревность. Но вся их ревность основана на неправильном представлении о Боге и вообще о духовном, отсюда и подвижничество у них неправильное, и труды их заканчиваются либо полной пустотой, отсутствием результатов, либо прелестью — общением с демонами вместо Бога. То же самое можно сказать и о католиках. Хотя они как будто более близки к Православию, чем йоги, но и у них — неправильное учение о Пресвятой Троице: в Символ Веры они внесли добавление об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына. Таким образом католики исказили учение о Пресвятой Троице, смешав воедино предвечное исхождение Святого Духа от Отца с ниспосыланием благодати Святого Духа Спасителем в день Пятидесятницы. От этого у них неверное представление и о благодати, и о духовной жизни. Ведь если кто-то неправильно говорит о благодати, то это означает, что он ее просто не знает. И, следуя по стопам своих ошибающихся учителей, конечно же, и сам падает в яму. «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф.15:14).
Итак, для того чтобы молиться правильно, жить правильной духовной жизнью, нужно иметь верное представление о Боге и вообще обо всем духовном. Поскольку же мы, православные, как будто бы искренне верующие люди, исполняющие христианские обязанности (я обращаюсь в особенности к таким, а не к тем, кому это все безразлично), этим пренебрегаем, постольку и молимся неправильно и не имеем никаких духовных результатов. Конечно, неправильное понятие о Боге — не единственная тому причина, но одна из важных. Можно сказать, что мы молимся не так, как положено, то есть не согласно с учением святых отцов, а как кому заблагорассудится. Не понимая,
Кто есть Бог, мы начинаем обращаться к Нему, как малые дети, говоря: «Боженька, Боженька!» Я бы и детей не советовал учить такому отношению. Неужели тебе не страшно употреблять имя Божие так нелепо? Откуда такое дерзновение, что ты обращаешься к Богу с уменьшительными именами? Похоже обращаются и к Пресвятой Богородице: «Матушка, Пресвятая Богородица!» А кто ты Ей такая, что к Ней обращаешься «Матушка»? Бывает такое же обращение к Ангелам, и прочее, прочее. Я привел лишь один из примеров уничижительного отношения к Богу и к Божиим угодникам. Если бы мы знали, Кто такой Бог, мы бы поняли, что действительно нельзя имени Божия поминать всуе. Представьте себе человека, имеющего над нами огромную власть, от которого мы зависим во всех отношениях, и вдруг мы как-то между прочим к нему обращаемся. Он, оглядываясь на нас, спрашивает: «Что вы хотите?» А мы отвечаем: «Да нет, это мы так просто, нечаянно». Наверное, у нас были бы от этого неприятности, мы побоялись бы так поступить.
Многие люди молятся, напрягая воображение. Я встречал одного человека, который воображал Бога в виде старца огромного размера, который наполняет собой весь космос. Есть люди, которые воображают в уме Господа Иисуса Христа, Божию Матерь или Ангелов, — и этого не нужно делать. Иные вспоминают какую-нибудь любимую икону и молятся, содержа это воспоминание в уме. Но при напряжении воображения человек отвлекается от настоящей молитвы, которая всегда безвидна, даже если он молится перед иконами. Все это происходит от того, что мы не знаем, что есть духовный мир, не знаем, Кто есть Бог и как нужно молиться. Поэтому слова Священного Писания и богослужения о том, что Господь Иисус Христос «воссел одесную Бога и Отца», означают именно власть Сына Божия. Как Сын Божий Христос никогда не отлучался от Бога Отца, ибо Он единосущен с Ним, а после Вознесения Он уже как человек получил всю славу и власть, которые имел прежде Своего воплощения как Бог.
Таким образом, в празднике Вознесения соединяется безграничное и ограниченное, конкретное и всеобъемлющее. В этом и есть чудо христианства, когда ты словно бы не можешь, не хочешь верить, но верить вынужден. Ведь только человек, противящийся истине подобно демону, может отвергнуть очевидное и не поверить, что Тот, Кто на глазах многих и многих свидетелей вознесся на небо непостижимым для нас образом, есть воистину Сын Божий. Аминь.
23 мая 1996 года
О причинах неверия
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
По преданию, Евангелие от Луки было написано через пятнадцать лет после Вознесения Господня. Людям среднего возраста промежуток в пятнадцать лет кажется не таким уж и большим. События, которые описывал евангелист Лука и о которых он расспрашивал непосредственных очевидцев — в начале своего Евангелия он сам говорит, что написал его «по тщательном исследовании всего сначала» (Лк.1:3), — были для него совсем недавними. Апостол Лука, как мы знаем, был знаком со многими учениками Господа и принадлежал к числу семидесяти апостолов. Господь являлся ему с Клеопой, когда они вместе шли в Эммаус. Таким образом, некоторые евангельские события были известны самому апостолу Луке, а про другие он расспрашивал людей, с которыми был очень близко знаком и которые, безусловно, заслуживали исключительного доверия. Притом он расспрашивал очень подробно, подвергая их слова тщательному исследованию. Надо иметь в виду, что апостол Лука обладал эллинской образованностью, то есть принадлежал, можно сказать, к той же культуре, к которой принадлежим и мы. В то время историческая наука была достаточно развита и уже существовал критический метод исследования, поэтому евангелист Лука не всему верил так легко и свободно, как люди восточной культуры, в которой этот исследовательский принцип тогда еще не был распространен. Писания апостола Луки с исторической точки зрения являются чрезвычайно точными. Именно он в своем Евангелии и особенно в Деяниях апостолов описал наиболее подробным образом, как происходило великое и непостижимое для человеческого ума чудо Вознесения Господня.
Евангелист Марк говорит об этом событии просто и коротко: «И так, Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога» (Мк.16:19). Как это происходило, он не объясняет, но зато приводит одну очень важную деталь, если только можно это так назвать. По сути, это догмат о том, как Господь после Вознесения пребывает на небесах Своей пречистой плотью: «И воссел одесную Бога». Но к этому мы еще вернемся.
А вот как говорит о Вознесении Господа нашего Иисуса Христа евангелист Лука. По Своем Воскресении «Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними. И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше» (ст. 36-49).
Не следует думать, что Вознесение произошло сразу после этой беседы. В Деяниях апостолов, где события описаны более подробно, евангелист Лука говорит, что Господь являлся Своим ученикам еще в течение сорока дней. Здесь же для краткости он опускает этот факт и сразу переходит к повествованию о Вознесении.
«И вывел их вон из города до Вифании» (ст. 50), то есть несколько не доходя до Вифании. Елеонская гора, с которой Господь вознесся на небо, находится между Иерусалимом и Вифанией, поэтому и сказано не «в Вифанию», а «до Вифании». Место это известно, потому что такие знаменательные и дорогие для всякого верующего человека места не могли быть забыты, не могли затеряться, несмотря на прошедшие века. Из поколения в поколение христиане передавали друг другу предание о том, что Вознесение произошло именно на этом месте, где сохранилась и половина камня с отпечатком стопы Спасителя.
«И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь» (ст. 50-53). Вы знаете, что на иконах Вознесения Господь Иисус Христос изображается с поднятыми вверх руками. Это, собственно, и есть благословение — еще с ветхозаветных времен благословляли, воздевая руки вверх. И в то время, когда Спаситель воздел руки, благословляя учеников, Божественная сила непостижимым для человеческого ума образом стала возносить Его пречистую плоть на небеса. Под небесами нужно понимать не какое-то пространство в атмосфере земли, хотя можно сказать, что духовные небеса находятся вверху. Однако не только вверху, но еще и, если можно так выразиться, в другом измерении (не хочется употреблять это слово, затертое людьми и учеными, и неучеными). Я имею в виду пространство, которое не доступно для телесных чувств, но духовные чувства человека действием Святого Духа проникают туда. Некоторые подвижники Божественной благодатью, которая сообщается Духом Святым, возносились умом на небеса, а некоторые до того просвещались ее действием, до того возвышались не только над всем временным и земным, но и над мысленным и даже вечным, что умом своим созерцали Господа Иисуса Христа, а иные даже видели Его во плоти. Например, Андрей, Христа ради юродивый, увидел Господа, Который восседал на престоле. Господь сказал ему несколько слов, исполнивших блаженного Андрея неизъяснимой благодати. Поэтому не нужно думать, что небеса — это некая совершенно непостижимая реальность. Она непостижима для нас потому, что мы сами малодуховны и приземлены, а не потому, что она недоступна для нас в принципе. Духовная реальность действительно сокрыта от наших телесных чувств, но когда мы подвизаемся, понуждая себя к угождению Богу, в особенности к молитве, то становимся способны духом созерцать Господа Иисуса Христа и видеть Его в своей душе и во всем мире, потому что телом Он пребывает на небесах, а Своим Божеством наполняет, а вернее содержит, всю вселенную. Если же человек находится в еще более сосредоточенном и возвышенном состоянии, то ум его восхищается на небеса и постигает многие неизъяснимые вещи. Это описывают достигшие духовного совершенства подвижники, такие как Симеон Новый Богослов, Григорий Палама и подобные им. Поэтому слова евангелиста Марка, краткие, но необыкновенно значимые и заключающие в себе глубочайший смысл, может постичь истинный подвижник благочестия. Господь Иисус Христос Своей пречистой плотью воссел одесную Бога Отца, а Божеством Своим Он никогда не отлучался от Отца и Духа Святого. Господь воспринял на Себя человеческое естество, воскресил его из мертвых и вознес на небеса. И отныне человек, конечно в лице Господа Иисуса Христа, уже прославлен Божественной славой. Благодаря человеческим заслугам Спасителя каждый из нас насколько приобщается ко Господу, настолько сподобляется этой Божественной славы.
Спустя несколько лет после того, как было написано Евангелие, апостол Лука написал Деяния, которые начинаются повествованием о Вознесении: «Первую книгу написал я к тебе, Феофил, обо всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал, которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием» (Деян.1:1-3). Вчера закончились сорок дней, в течение которых мы праздновали Пасху и приветствовали друг друга словами «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» в воспоминание того, что так встречали друг друга ближайшие ученики Христовы сразу после Его Воскресения. Они сообщали друг другу о явлении им воскресшего из мертвых Господа Иисуса Христа, и мы подражаем им своим приветствием.
«И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня» (Деян.1:4). Здесь, конечно, говорится о наитии Святого Духа, которое мы будем вспоминать через десять дней. «Ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым. Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян.1:5-6). Несмотря на то что апостолы были свидетелями Воскресения, они еще многого не понимали. Подобно прочим израильтянам того времени, они считали, что Царство Божие — это расцвет израильского государства, в котором, конечно же, все будет устроено по религиозным законам. Для иудеев в этом не было ничего необычного, потому что Моисеев закон, помимо религиозных установлений, содержал учение и о государственном устроении. Поэтому им казалось совершенно естественным (это, если так можно сказать, было заложено у них в крови), что не может быть служения Богу без правильного государственного устройства — без государства, которое устроено по законам Божиим. Теперь Церковь живет везде, в любом государстве и при любом режиме. Евреям же это казалось невозможным, в их сознании господствовал другой стереотип. И апостолы, несмотря на то что уже многое знали и понимали, тем не менее спрашивали Господа с некоторой, как нам сейчас кажется, наивностью. Но тогда это было признаком здравого смысла. Люди считали: как можно служить Богу, если ты находишься под властью язычников?
«Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян.1:6-7). Спаситель не пожелал дать ответа апостолам, потому что они не смогли бы его понять, но сказал им примерно так: «Потерпите немного, найдет на вас Дух Святой, и вы все узнаете без Моего объяснения. Если же Я объясню сейчас, вы все равно это поймете превратно, толкуя так, как вам кажется здравым и естественным».
«Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Кроме того, этими словами Спаситель запрещает ученикам гадать о том, когда будет кончина мира и установление Царствия Божия на земле, то есть не только в сердцах тех людей, которые искренне устремляются ко Господу, но и среди врагов Божиих, которые, когда окончательно восторжествует правда, будут вынуждены ей покориться. То, что «времена и сроки Отец положил в Своей власти», означает, как мне кажется, не только то, что время кончины мира и Второго пришествия никому не известно, но и то, что Отец может это время изменить, потому что это находится в Его власти. Он может ради покаяния людей продлить существование мира, чтобы спаслись еще хотя бы немногие, а может из-за нашего неверия и развращенности и приблизить время кончины мира. Если даже апостолам было запрещено любопытствовать об этом, то нам тем паче нужно вести себя в этом отношении сдержанно и смиренно. и «Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли. Сказав сие, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде» (Деян.1:8-10). Господь Иисус Христос произнес эти последние слова — как бы дал апостолам завещание, — поднял руки и начал возноситься над землей. На глазах апостолов облако, как бы объяв Его, стало поднимать Его вверх. Конечно, это было не обыкновенное облако, а принявшая вид облака Божественная благодать. Представьте, как произошло это неизъяснимое чудо. Для человеческого восприятия оно, может быть, даже более удивительно, чем Рождество Христово, которое внешне происходило обыкновенным образом. Некоторые особенности чудесного рождения Спасителя были известны лишь немногим людям. Как происходило Воскресение Христово, тоже никто не видел, Христа видели уже воскресшим. А необыкновенное чудо Вознесения происходило на глазах всех апостолов, и, естественно, они пребывали в чрезвычайном изумлении. Потрясение их было настолько глубоким, настолько они были поражены, что не могли оторвать взор от неба, и, хотя уже ничего не видели, продолжали с чувством благоговейного ужаса всматриваться в пространство.
Ради того чтобы апостолы покинули Елеонскую гору и начали молитвенно готовиться к принятию благодати Святого Духа, которая в полноте должна была излиться на них в день Пятидесятницы, им явились Ангелы. Само явление Ангелов не вызвало у учеников ужаса или потрясения и не удивило их, но, наоборот, привело в обычное состояние, прервав то изумление, которое охватило их, когда они смотрели вслед возносящемуся на небо Господу. «И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян.1:10-11). В этих словах содержится благовестив о Втором Христовом пришествии. Ангелы говорят апостолам: «Идите, наступит время, когда Господь придет таким же образом». «Тогда они возвратились в Иерусалим с горы, называемой Елеон, которая находится близ Иерусалима, в расстоянии субботнего пути» (Деян.1:12). Расстояние субботнего пути весьма небольшое — это тот путь, который по закону разрешалось проходить в субботу. Вот еще одно доказательство того, что Вознесение произошло в окрестностях Иерусалима на горе Елеонской.
Это великое чудо совершилось на глазах многих свидетелей и уверило их в истинности обетования о том, что на них должен сойти Дух Святой и что они облекутся силой свыше и станут способны проповедовать истину Евангелия по всему миру. Ученики Спасителя пребывали вместе некоторое время, молились и ждали этого дня. Они не знали точно, что сошествие Святого Духа произойдет именно через десять дней, в день Пятидесятницы, наверное, это не было им сказано для того, чтобы они не впали в нерадение и на протяжении всех этих дней напряженно молились.
Вспоминая Вознесение Господне, свидетелями которого мы, конечно, сами не были и о котором знаем с чужих слов, мы должны помнить, что, несмотря на свою непостижимость и исключительность, оно совершенно достоверно. Мы верим, потому что это событие видели многие достойные доверия люди, не способные ко лжи. Большинство из них были людьми простыми, не умели лгать и не знали, для чего это нужно делать. Даже если бы они и захотели, то не смогли бы выдумать такое.
Мы должны верить и словам Ангела, которые также слышали многие свидетели Вознесения. Конечно, мы не знаем точно, сколько людей присутствовало тогда на Елеонской горе. Апостол Павел говорит, что Господь по Своем Воскресении «явился более нежели пятистам братии в одно время» (1 Кор.15:6), а сколько людей было свидетелями Вознесения, мы не знаем. Слова «мужи Галилейские» не означают, что там были только одни галилеяне или только ближайшие ученики Спасителя (мы знаем, что многие апостолы были из Галилеи).
Далее в Деяниях апостольских говорится: «И, придя, взошли в горницу, где и пребывали, Петр и Иаков, Иоанн и Андрей, Филипп и Фома, Варфоломей и Матфей, Иаков Алфеев и Симон Зилот, и Иуда, брат Иакова. Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его. И в те дни Петр, став посреди учеников, сказал (было же собрание человек около ста двадцати)…» (Деян.1:13-16). Мы не знаем точно, когда все эти люди присоединились к апостолам, но вполне можем предположить, что все они были и свидетелями Вознесения. А сто двадцать человек — это очень много. Если бы очевидцами этого чуда были два-три человека, то и этого было бы достаточно, а здесь — более ста человек! Как же мы можем не верить? Чем оправдать наше неверие? Есть только одно оправдание в наших собственных глазах, а правильнее сказать, одна причина неверия — наше своеволие, наша любовь ко греху. Мы не верим, потому что верить нам невыгодно.
Когда в нас начинают подниматься помыслы неверия, мы должны твердо знать: это происходит не потому, что нет доказательств истинности Евангелия. Какие еще нужны доказательства, когда сто двадцать человек видели Вознесение Господа? Неверие подступает к нашей душе потому, что в нас возмутилась какая-то страсть и она ищет удовлетворения. И когда христианская совесть говорит нам, что при наших убеждениях нельзя поступать так, как диктуют страсти, то мы встаем перед выбором: либо подавить страсть, либо избавиться от убеждений, которые мешают грешить. Вот отсюда и возникает неверие. В человеке, который освобождается от страстей, противных евангельскому учению, вера усиливается и начинает сиять в его сердце все сильнее и сильнее, а в тех, кто поддается страстям, она колеблется и уменьшается. Человек, который окончательно поддался каким-нибудь страстям и уже на деле грешит смертными грехами, часто испытывает полное неверие, в его душе царит тьма. Все это не потому, что христианские истины чересчур возвышенны и непостижимы для ума, что в Евангелии описываются какие-то невероятные события, не имеющие доказательств, а потому, что наше сердце не желает смириться перед нравственным учением Евангелия.
При чтении Евангелия может возникнуть такая мысль: если все это правда, если все действительно так и было, то почему же я так живу? Почему я позволяю себе грешить? Почему я позволяю себе уклоняться от евангельского учения? Ведь я знаю, что все это правда и Господь Иисус Христос воскрес из мертвых и вознесся на небеса на глазах у сотни свидетелей! Когда человек задается таким вопросом, то в нем начинается борьба между верой и страстностью. Причиной неверия, повторю, становится удовлетворение страстей, другой причины нет.
Несмотря на то что все чудеса, которые описаны в Евангелии, особенно связанные с Рождеством Спасителя, Его зачатием, Воскресением из мертвых и Вознесением на небеса, необыкновенны и исключительны, в то же самое время большинство из них имеет множество свидетелей. И потому никто не может просто отмахнуться от них. А человек, не желающий подчиняться Евангелию, говорит: «Этого не было, это неправда». Как ему ни доказывай — он ничего не примет. Мы же должны принять Евангелие мужественно. Пусть мы грешники, пусть мучаемся от множества страстей, но мы должны, так сказать, насильно насаждать в своем сердце веру. Насильно — то есть наперекор своим страстям. Такое насильственное насаждение веры постепенно будет очищать нас от дурных наклонностей, от нашей чувственности. Тогда мы будем читать Евангелие, Деяния и Послания апостольские с простым, детским сердцем и будем верить так, как будто бы мы своими глазами видели все чудеса Спасителя и своими руками осязали воскресшего из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. И никто никогда, даже самый великий мудрец и самый изощренный спорщик, не сможет переубедить нас в том, в чем будет совершенно уверено наше сердце. Вспомним, как слепорожденный уверенно ответил про Спасителя фарисеям, которые пытались его смутить: «Грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (Ин.9:25). Аминь.
20 мая 1999 года
О стяжании Господа Иисуса Христа в своем сердце
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Святитель Феофан Затворник на основании четырех Евангелий, а также (в незначительной степени, насколько это касается собственно повествования Евангелия) апостольских Деяний и Посланий, составил так называемую евангельскую историю, где словами святых апостолов, иногда добавляя для связи несколько своих слов, хронологически последовательно изложил все евангельское повествование. Именно из книги святителя Феофана я приведу описание Вознесения Господня, чтобы мы имели ясное представление о том, как происходило это событие.
«Так в продолжение сорока дней, со дня Воскресения до дня, в который вознесся, являлся Господь Апостолам, которых избрал, показывая им Себя живым по страдании Своем, со многими верными доказательствами, говоря им о Царствии Божием и давая им, относительно его, повеления Духом Святым». В эти дни мы приветствовали друг друга пасхальным возгласом «Христос Воскресе!» для того, чтобы постоянно обновлять в своей памяти великое событие Воскресения из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. В этом мы подражаем и ученикам Спасителя. Безусловно, слова эти идут из глубокой древности, хотя мы не знаем точно, такие слова они произносили при встрече или несколько иные, более пространные, но, несомненно, апостолы делились друг с другом рассказами о явлении воскресшего Христа, своими впечатлениями, чувствами. Кратко ли, пространно ли, но ученики благовествовали друг другу об этом великом чуде и торжестве своей веры.
Вот как словами евангелистов говорит святитель Феофан о том, что было в день Вознесения: «В сей же день собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обетованного от Отца, о чем вы слышали от Меня. И се, Я пошлю вам обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь во граде Иерусалиме, пока не облечетесь силою свыше. Ибо Иоанн крестил водою, а вы, чрез несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым». «Несколько дней» сейчас мы понимаем как «два-три», но здесь имеется в виду несколько больший временной промежуток — десять дней. Под крещением Духом Святым нужно понимать не какое-то «второе крещение», о котором говорят сектанты, утверждающие, что есть крещение водою, а есть крещение Духом Святым, а то, что ученики Спасителя будут очищены, обновлены, освящены действием Святого Духа. Так иногда в Священном Писании, богослужебных текстах, рассуждениях святых отцов одинаково именуются и Сама Ипостась Духа Святого, и действие той благодати, которую Он приносит. Поэтому когда мы говорим «Дух Святой», то иногда подразумеваем собственно Третье Лицо Пресвятой Троицы, а иногда — благодать Божию, действие Духа Святого. Здесь Спаситель подтверждает то, что Он обещал ученикам еще в Своей беседе во время Тайной вечери, когда говорил, что пошлет им вместо Себя «иного Утешителя» (см. Ин.14:16).
Апостолы, будучи людьми, еще не просвещенными этим обещанным действием Святого Духа, мыслили, подобно прочим своим соотечественникам, по-земному, предполагая, что будет восстановлено Израильское царство, то есть Израильскому государству будут возвращены самостоятельность, могущество и так далее. И хотя о Спасителе они мыслили в то время уже правильно, понимали, что Он Сын Божий и не будет (как они думали раньше) царем, неким великим завоевателем и победоносным вождем, в то же время о царствии Израильском они рассуждали по-прежнему. Патриотические чувства в апостолах преобладали или, скорее, смешивались с духовными, как это, к сожалению, часто бывает всегда и всюду, хотя просвещенные Духом люди стоят выше национальных и государственных различий.
Итак, «Апостолы спросили Господа, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти». Что это значит? Господь Иисус Христос по Воскресении Своем не открыл времени установления Царства Божия на земле даже Своим ученикам, а значит, этого не может знать никто: не только мы, обыкновенные люди, но даже великие святые, которые, как мы естественно должны рассуждать, не могут превосходить своими знаниями, духовностью, близостью к Богу святых апостолов. Ученики спрашивают: «Не в сие время восстановляешь Ты царство Израилю?» Спаситель отводит их от этой мысли и говорит им о Царствии Божием, которое в аллегорическом, переносном смысле также можно назвать царством Израилевым, поскольку «Израиль» значит «видящий, созерцающий Бога». В этом смысле можно назвать царством Израилевым и Церковь, а в особенности — будущую жизнь, потому что тогда действительно все спасенные будут созерцать славу Божию.
«Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти». Эти слова означают: «Да, все это придет, хотя и не так, как вы думаете, и в свое время». Погибнет Израильское государство, многие народы, сделавшись могущественными, затем вновь придут в ничтожество, рассеются, а проповедь евангельская будет продолжаться до тех пор, пока в Царство Небесное не войдет все число спасенных. Ничто земное не будет иметь никакого значения: ни то, к какому государству, народу, к какой культуре принадлежали эти люди, ни то, когда они жили, ни что-либо иное.
«Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме, и во всей Иудеи и Самарии и даже до последнего края земли». Обратите внимание: ученики думали только о царствии Израилевом. Сам Спаситель во время Своей земной жизни заповедал им проповедовать только «погибшим овцам дома Израилева» (Мф.10:6), даже не заходя в селения Самарийские, хотя самаряне имели некоторое представление об истинном богопочитании, они даже избегали язычников. И вдруг теперь Спаситель говорит ученикам, что они будут Его свидетелями не только в Иерусалиме, во всей Иудеи и Самарии (уже само упоминание Самарии должно было их удивить), но «и даже до последнего края земли». Между тем ближайшие ученики Спасителя по большей части были людьми простыми, они никогда не выходили за пределы своего маленького государства и к язычникам, которые были чужды истинного богопочитания, относились с некоторым презрением, враждебностью и, может быть, со страхом. И теперь оказывается, что они должны свидетельствовать о Воскресении и Божественном происхождении Спасителя «даже до последнего края земли». Действительно, святые апостолы, беззащитные и по-человечески беспомощные, простые необразованные люди, прошли по всей земле, были в таких странах, о которых мы, может быть, даже не слышали и в которых, как нам кажется, проповеди Евангелия никогда не было. Но, безусловно, мы должны верить, что везде, где в I столетии жили люди, евангельская проповедь прозвучала.
«Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари», то есть всему сотворенному. Это означает, конечно, не то, что Евангелие нужно проповедовать неодушевленному творению или одушевленному, но неразумному, например животным, а то, что всякое разумное существо, вне зависимости от своего происхождения и, может быть, даже самых тяжких грехов, достойно того, чтобы услышать евангельскую проповедь. Возможно, здесь подразумевается и то, что евангельское отношение к миру, не только к людям, но и ко всему сотворенному, должно освящать всю жизнь человека. Имеется в виду не буквальная проповедь, а правильный христианский подход даже к тому, что, казалось бы, не имеет ничего общего с внутренней жизнью человека — ко всему земному. Однако это не так: если человек истинно следует Евангелию внутренне, то это не может не отражаться и на его деятельности.
«Идите научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я заповедал вам». Сначала нужно научить все народы, а потом уже крестить их, то есть во имя Пресвятой Троицы просветить их Таинством Святого Крещения. Как для жизни временной нужно родиться от отца и матери, так и для жизни вечной нужно родиться духовно в Таинстве Крещения.
Но рождение — это еще не венец, не завершение. За рождением следует вся жизнь человека. Эту новую христианскую, духовную жизнь нужно вести согласно Евангелию, поэтому Спаситель и говорит: «Уча их соблюдать все, что Я заповедал вам».
«И се, Я с вами до скончания века». После этой беседы с учениками Спаситель вознесся на небеса, телом Он восседает одесную Бога и Отца, но Божеством Своим, как Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, пребывает с нами (конечно, если только мы сами пребываем в Духе Святом). Господь действительно с нами «до скончания века»: во всех православных Таинствах, обрядах, в учении святых отцов, в Священном Писании, и в особенности Он пребывает с теми людьми, которые, следуя апостольской проповеди, стяжали Господа в своем сердце. Они ясно, определенно ощущают, что Он с нами до скончания века — со всем человечеством вообще и каждым отдельным человеком, стяжавшим Господа Иисуса Христа в своей душе.
«После такого беседования с учениками Своими, Господь вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их». Конечно, ученики не совсем понимали, что должно произойти. Вознесение Спасителя видели только Его ученики. Так было скрыто и неизъяснимое Рождество Господа, ради того чтобы совершился Промысл Божий и прежде времени не возникло недоверие, кощунственное отношение к этому таинственному событию. Кто знает, что более таинственно и неизъяснимо для человеческого понимания: бессеменное ли зачатие и Рождество или Вознесение Господа Иисуса Христа телом Своим на небеса. Тем не менее Вознесение — это событие очевидное в самом точном смысле слова, потому что его видели Его ученики.
Вот как далее говорит об этом Евангелие: «И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их». Спаситель начал подниматься вверх от Елеонской горы. Пораженные и потрясенные, ученики некоторое время взирали на это необыкновенное шествие Господа ввысь. Видимо, когда Он уже был достаточно высоко, Его скрыло облако, но они были настолько потрясены произошедшим, что еще долго смотрели на небо, будучи не в силах прийти в себя.
«Когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи галилейские! что стоите и смотрите на небо? Сей Господь Иисус, вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видите Его восходящим на небо». Ангелы предсказывают о Втором пришествии Христовом. Разница будет лишь в том, что сейчас Он восшел на небеса в присутствии немногих учеников, а тогда Его увидит все человечество. В прочитанном нами тексте об этом не говорится, но эта тайна нам раскрыта в других местах Священного Писания. Лишь после слов Ангелов апостолы пришли в себя и возвратились в Иерусалим.
Тогда «они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с радостию великою. И, пришедши, вошли в горницу, где и пребывали, Петр и Иаков, Иоанн и Андрей, Филипп и Фома, Варфоломей и Матфей, Иаков Алфеев и Симон Зилот, и Иуда, брат Иакова. Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Так Господь вознесся на небо и воссел одесную Бога. А Апостолы, по сошествии Святаго Духа, пошли и проповедовали везде при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Много сотворил Господь Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не написано в книге сей. Ибо если бы о всем, сотворенном Им, писать подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос Господь, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его. Аминь».
Так святитель Феофан Затворник заканчивает повествование о Вознесении.
Господь сказал всем нам через Своих апостолов: «Я с вами до скончания века». С одной стороны, когда люди пребывают в молитвенном состоянии и действительно чувствуют присутствие благодати Божией, которая просвещает их ум, очищает сердце, они в это время реально видят в себе, в своем сердце, присутствие Господа Иисуса Христа, видят, что Он даже ближе к ним, чем находящиеся рядом люди. С другой стороны, когда человек находится именно в таком состоянии, он испытывает необыкновенно сильное желание увидеть Господа. Конечно, я говорю не о прелестном желании какого-то видения (что горделиво и самонадеянно), а о таком желании, при котором человек желает увидеть Христа и своими телесными глазами, увидеть Его не только как Бога, Который невидимо, безобразно присутствует в душе человека, не имеет никакого вида и Которого можно ощутить лишь в действиях Божественной благодати, но и как человека. Эта жажда близости ко Господу имеет в жизни христианина разные проявления. Конечно, в первую очередь это выражается в желании причаститься, соединиться с Господом неизъяснимым образом и иметь Его в себе самом: человек желал бы, кажется, каждый день, непрестанно причащаться Святых Христовых Тайн. После Причащения, если только мы сколько-то искренне, с благоговением молимся, мы всегда ощущаем, что соединились с Господом. Пусть это ощущение длится недолго, но оно обязательно должно быть: это признак того, что мы причастились достойно. Искреннее желание созерцать Господа проявляется и в том, что человек любит читать и перечитывать Евангелие, и, пока в человеке действует благодать, ему это интересно и он никогда не почувствует при этом скуки. И конечно, человек стремится соединиться с Богом в Иисусовой молитве, потому что без непрестанной молитвы (как, впрочем, и без других молитв, положенных в известных случаях) сами Таинства и чтение Священного Писания не произведут на нас никакого впечатления.
Из любви к Господу Иисусу Христу, дарованной нам Духом Святым, мы пишем и созерцаем Господа на иконах, изображая разные события из евангельской истории, сам Его лик, чудеса, Им сотворенные. Может быть, не так явно, но подобное же чувство проявляется и во всех вообще церковных обрядах, и в символике богослужения, и в храмовой архитектуре. Все перечисленное так или иначе напоминает нам о Христе, приводит к воспоминанию о Нем. Например, некоторые части священнических риз, в которых совершается богослужение, символизируют одежду Спасителя: фелонь священника символизирует багряницу, в которую одели Спасителя для поругания, а поручи — узы на Его руках. Сам престол в храме также таинственно изображает собой связанного и распятого Христа.
Таким образом, Господь действительно пребывает с нами «до скончания века», и если мы отчасти стяжали Его в своем сердце и поистине чувствуем, что Он с нами, то мы желаем все больше и больше напоминать себе о Его присутствии, хотим, чтобы всякая вещь вновь и вновь возвращала нас к созерцанию Господа Иисуса Христа. Некоторые подвижники благочестия даже не желали видеть дневного света, потому что это мешало им созерцать «свет невечерний», то есть мешало духовно, сверхъестественно общаться с Господом Иисусом Христом. Один подвижник некоторое время присматривал за деревьями, которые росли возле его келий, и, выходя из нее, он так надвигал куколь на глаза, что видел только землю. Когда его спрашивали, зачем он это делает, он говорил: «А зачем мне видеть этот свет, в котором для меня нет никакой пользы?»
Варсонофий Великий (из его ответов на вопросы обращавшихся к нему составилась знаменитая, очень полезная книга «Вопросы и ответы») пребывал в затворе ради имени Иисуса многие десятки лет. Об этом рассказывает его сподвижник Иоанн Пророк. Мы не знаем, какие благодатные состояния испытывал преподобный Варсонофий, поскольку великие подвижники не описывают свои переживания, но ясно, что его преуспеянием, его утешением был Иисус. Известно, что когда один архиерей со своими помощниками, может быть со священниками, захотел пообщаться с преподобным Варсонофием и, проявив неразумное дерзновение, пытался сломать стену его келий, то из стены вышел огонь и едва не попалил их. Вот как богоугодно единение человека с Господом Иисусом Христом!
Не нужно, однако, думать, что это возможно только в затворе. Святитель Игнатий (Брянчанинов), объясняя нам молитвенные действия, которые бывают при занятии Иисусовой молитвой, рассказывает о блаженном Андрее Константинопольском, Христа ради юродивом, в котором была столь великая благодать, что молитва Иисусова как бы вырывалась из его уст с некоторым свистом. Иначе говоря, молитва переполняла блаженного до такой степени, что его внутреннее преизобильно благодатное состояние заставляло его уста произносить молитву, так что он не мог нигде и никогда успокоиться. Он произносил молитву не как мы, с понуждением, а, напротив, с желанием. Подобные люди везде и всюду искали Христа. Преисполнившись любовью к Господу Иисусу, человек начинает видеть не просто отвлеченный образ Божий, но Самого Христа в каждом человеке и служит ему, и любит его так, как заповедал нам Сам Спаситель, сказавший: «Кто делает добро малым сим, делает Мне» (см. Мф.25:40).
Вспомним канон преподобного Андрея Критского, в кондаке которого есть такие слова: «Да пощадит тя Христос Бог, Иже везде сый и вся исполняяй». Это выражение мы не должны считать только красивыми словами, изображающими догмат о вездесущии Божием. Весь канон Андрея Критского преисполнен необыкновенно сильными чувствами, даже в тех тропарях, в которых восхваляется Пресвятая Троица и которые по содержанию являются догматическими, — и там есть необыкновенно сильное покаянное чувство, весь канон пронизан глубочайшими переживаниями преподобного. Иначе, если бы канон был только «работой ума», он не производил бы на нас никакого впечатления. Преподобный Андрей ощущал Господа Иисуса Христа не только в своем сердце, в своей душе, но и во всем: он видел, что Христос наполняет все. И ощущал он это не только при чтении Евангелия, не только при служении ближним или совершении богослужения, но и всегда. Это — полнота того ощущения, о котором Спаситель говорит кратко: «И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20). Наверное, неизмеримо большее, сильнейшее ощущение близости, вездеприсутствия Спасителя имели святые апостолы, и потому они смело проповедовали Христа в самых разных варварских странах. Например, апостол Матфей проповедовал диким племенам, которые почти не знали цивилизации. Апостолы чувствовали, что Христос с ними, что Христос всюду и во всем, и потому ничего не боялись и смело исполняли заповедь Спасителя «Научите все народы». Мы, конечно, не имеем такой благодати, какая была у апостолов, но мы обязаны стремиться стяжать в себе Христа, чтобы понять, что Он как Бог, как Сын Божий пребывает с нами. Тогда и мы ощутим ту любовь, пусть в малой степени (а, безусловно, хотелось бы это испытать сполна), о которой говорит апостол Павел: «Для меня разрешиться (т. е. умереть. — Игум. А.) — это приобретение, потому что я буду со Христом» (см. Флп.1:21; 23). Необыкновенная любовь к Господу призывала Его учеников к еще большей близости к Нему. Известен такой обычай святых апостолов: когда они изредка собирались вместе (изредка — потому что проповедническое служение не позволяло им делать это часто) и разделяли общую трапезу, то всегда ставили на стол и «часть Господню» — хлеб и чашу вина, которую потом разделяли между собой как некое благословение. Они и таким естественным, простым образом воспоминали свое общение с Господом Иисусом Христом.
Мы, православные христиане, живущие спустя уже две тысячи лет после Вознесения Господня, не должны себя этим временем отделять от Господа Иисуса Христа и считать, что мы чем-то принципиально отличаемся от святых апостолов. Мы знаем, что многие подвижники достигали такого же благодатного состояния, как и они. Возможно это и для нас. Только наше собственное нерадение, лукавство, гордость и прочие страсти препятствуют нам приобрести то, что имели апостолы и их подражатели, жившие в разные века. Я думаю, что и сейчас такие люди есть: их не может не быть. Но и мы, пусть нерадивые и гордые, должны хоть в некоторой степени приобретать ощущение близости Спасителя.
Господь Иисус Христос, вознесшись на глазах святых апостолов на небеса, ушел не только от них, но и от всех нас, от христиан всех времен существования Церкви.
Чувства, которые испытывали апостолы (с одной стороны, внутренняя близость с Господом, бывшая исполнением того обетования, что Он с ними «до скончания века», а с другой — жажда соединиться с Ним полностью и совершенно), должны присутствовать и в нас. А если этого нет, значит, в нас не действует благодать, в нас нет любви Божией и на нас в конечном счете (и это страшно!) не исполняется обетование Спасителя: «Я с вами до скончания века». Потому мы должны проявить крайнее усердие в особенности в Иисусовой молитве, но не только: необходимо также усердствовать в чтении и исполнении Евангелия, в достойном, благоговейном причащении Святых Христовых Тайн и во всем, что наполняет и пронизывает христианскую жизнь, чтобы стяжать Господа Иисуса Христа в сердце своем и чтобы, подобно апостолам, приобрести жажду и любовь к Нему. Аминь.
8 июня 2000 года
Неделя 7-я по Пасхе, святых отцов 1 Вселенского собора
(Ин., 56 зач., XVII, 1-13)
После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя