Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны - Глава 13. Святыни Дармштадта и Майнау

• Когда жизнь истинствует...
• Введение
• Глава 1. Истоки
• 1.1. Рейнская Сивилла
• 1.2. Св. Елизавета Тюрингенская: жизненный путь и жертвенное призвание
• 1.3. В родительском доме принцессы Гессенской и Рейнской
• Глава 2. Русский избранник принцессы Елизаветы
• 2.1. Детство и юность Великого князя Сергия
• 2.2. Великая мать Великого князя
• 2.3. Венчание Елисаветы и Сергия
• Глава 3. Петербург. Вхождение в мир русской культуры
• 3.1. Образ дома
• 3.2. «17 тетрадей»
• 3.3. Колокола рая
• Глава 4. Хлеб-соль Москвы — Великому князю и Великой княгине
• 4.1. В Александрийском дворце и на Тверской
• 4.2. Откровение о народной душе
• 4.3. Феномен благотворительного базара
• 4.4. Дружба с творческой интеллигенцией Москвы
• 4.5. Музыка в жизни великокняжеской четы
• 4.6. Контакты Великой княгини с дирекцией императорских театров
• 4.7. Поддержка образовательных начинаний
• Глава 5. Жизнь в подмосковном Ильинском
• 5.1. В окрестностях Саввино-Сторожевского монастыря
• 5.2. Жизнь в Ильинском в дни коронования Николая II
• 5.3. Детские воспоминания Великой княжны Марии Павловны о бытии Елисаветы Феодоровны в Ильинском
• 5.4. Культурная среда в подмосковном имении великокняжеской четы
• 5.5. Екатерина Шнейдер о повседневной жизни в Ильинском
• 5.6. Ильинское в дневниковых записях Великого князя Константина Константиновича
• 5.7. Отклик Великой княгини на беды и радости Ильинского
• 5.8. Дворец великокняжеской четы в Усово
• Глава 6. Августейшая попечительница детских приютов в Москве
• 6.1. Елисаветинское благотворительное общество
• 6.2. Комитет по устройству детских очагов в Москве
• 6.3. Награды Елисаветинского благотворительного общества
• 6.4. Общество попечения о неимущих и нуждающихся в защите детях в Москве
• Глава 7. Трагедия Великой княгини
• 7.1. Завещание Великого князя
• 7.2. Москва в трауре
• 7.3. Молитвенный памятник в Кремле
• 7.4. Возведение Сергиева скита
• 7.5. В память всех погибших во время смут
• Глава 8. Милосердная помощь русским воинам (1904–1905 гг.)
• Глава 9. Великая обитель Великой Матушки
• 9.1. Устав Обители. Основные учреждения
• 9.2. Повседневная жизнь Обители
• 9.3. Великая матушка в дни стихийных бедствий
• 9.4. Великая княгиня и M.B. Нестеров в годы создания Покровского храма Обители
• 9.5. Освящение Покровского храма
• 9.6. Игумен Серафим о подвиге сестер Обители в дни Первой мировой войны
• 9.7. Неотвратимость надвигающейся бури
• 9.8. Последние годы святого духовника Обители
• Глава 10. Августейшая паломница
• 10.1. Кашинские торжества
• 10.2. Посещение обители великого Вышенского затворника
• 10.3. Верхневолжское паломничество великокняжеской четы к христианским святыням
• 10.4. Орел. Паломничество в город воинского служения Великой княгини
• 10.5. Великая княгиня в Уфимской епархии
• 10.6. Паломнические путешествия Великой княгини в 1911 и 1912 гг.
• 10.7. Соловки
• 10.8. Паломничество Великой княгини в Оптину пустынь
• 10.9. Белогорье — путь на Сибирский Афон
• 10.10. Паломничество в Кострому
• Глава 11. Духовные наставники и друзья Великой княгини
• 11.1. Духовное учительство
• 11.2. Помощь ближним
• 11.3. Память о почивших друзьях
• 11.4. Поклонение святым
• Глава 12. Комитет Великой княгини в дни Первой мировой войны
• 12.1. Основные направления деятельности
• 12.2. Источники средств
• 12.3. «Под благодатным небом»
• 12.4. Личное внимание к страждущим
• Глава 13. Святыни Дармштадта и Майнау
• Глава 14. Уроки великокняжеской четы: русская святость и русская культура
• Послесловие
• Примечания

Глава 13. Святыни Дармштадта и Майнау

Минуло 90 лет со дня убийства Великой княгини Елисаветы Феодоровны. И хотя все в России согласны с тем, что перед нами житие святого человека, картина его становления и развития остается неполной, пока не замкнута ценностная линия, незримо проложенная душой Великой княгини между Москвой, Алапаевском, Дармштадтом, Лондоном и Иерусалимом. Остается без внимания множество фактов, которые лежат на поверхности.

Нет необходимости обсуждать этот вопрос в форме острой дискуссии. Напротив, преодолевая традиционность прямолинейных выводов и аргументаций, необходимо проследить в первую очередь тесную взаимосвязь между изначальным, дармштадтским, периодом ее земного бытия и последующими. Тем более что в земле Гессен и ныне живут люди, которые дорожат памятью о представителях велико-герцогского рода Дармштадта и царственных мучениках рода Романовых: эту память хранят владельцы дворцов в Вольфсгартене и Кранихштайне, хозяин архива этого Дармштадтского рода, директор и сотрудники Дармштадтского архива земли Гессен и замка-музея.

Особо следует сказать о храме Марии Магдалины, который возглавляет священник о. Иоанн.

Достаточно было услышать голос о. Иоанна, вслушаться в сам тон его беседы, чтобы понять глубокую духовность и доброжелательность этого человека. Уже по дороге в Карлсруэ на богослужение о. Иоанн благословляет прихожанина храма микробиолога Виталия Малашонка на оказание мне всей возможной помощи, которая продолжается с помощью факса и телефона и по сей день.

В августе 2002 года на пороге храма нас встречал преданный его служитель Данила, который ныне уже обитает в ином мире. Он так старался приветить каждого в этом русском храме, что после такой встречи в сознании путника эта благословенная церковь никогда не утратит своей привлекательности.

Любезность сотрудников замка и музея Дармштадта, доброхотного экскурсовода (нашей соотечественницы) по Висбадену и Баден-Бадену была изысканно интеллигентна и незабываема. Порой казалось, что нас повсюду ожидали.

За каждым шагом нашего движения в сторону познания истории великогерцогского рода Дармштадта пристально наблюдал руководитель крупной швейцарской фирмы г-н Янос Меркун, который оказал главную поддержку в реализации этого серьезного проекта, а также его очаровательная мудрая сотрудница Сабина Челнокова, сопровождавшая и помогавшая нам неустанно в течение всей этой прекрасной недели.

Итак, несколько слов о святынях Дармштадта и Майнау.

Поскольку духовное влияние царственных мучеников и преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны с годами становится все ощутимее, в число практических задач выдвигается бережное восстановление утраченных фрагментов семейного жития, изучение внутрисемейной установки на особое восприятие христианской духовности (в рамках Баденской династии в целом и ее Гессен-Дармштадской ветви в частности). Чем глубже мы погружаемся в исследование житий святых Александры Федоровны и Елисаветы Феодоровны Романовых, тем более убеждаемся, что жития эти нуждаются в изучении и дальнейшей интерпретации.

Отправной точкой продолжающегося исследования детства этих святых должно стать поклонение праху их родителей и православным святыням храма Марии Магдалины в Дармштадте, воздвигнутого царем-мучеником в честь своей супруги, принцессы Алике Гессенской и Рейнской. Николай II и его дядя Великий князь Сергей Александрович в силу давних родственных связей с герцогским домом Дармштадта часто посещали этот город. Вскоре после принятия православия супругой — Государыней Александрой Федоровной Николай II решает воздвигнуть в Дармштадте православный храм.

Особое участие венценосной четы в сооружении храма отмечено написанием и размещением в правой части церкви портретов Государя Николая II и его супруги Александры Федоровны. Портреты,написанные в утонченной, изысканной манере, запечатлели царскую чету в годы их молодости — в расцвете телесной и духовной красоты. Они свидетельствовали о нравственно-религиозном здоровье тех, кто вел за собой нацию, и после революционных погромов остались здесь как символ неуничтоженной, непокоренной России.

Поскольку посещения Дармштадта были регулярными, благочестивый русский царь и его супруга не допускали мысли, что, находясь вдали от родины, можно пропускать богослужения. Для строительства храма Государь пожертвовал часть земли на Матильденхохе, которая в то время была собственностью царской семьи. Храм стоит на земле, специально привезенной из всех губерний России[750]. И сегодня храм этот, как живой человек, переживший много потрясений в течение ряда десятилетий, погружает паломника в совершенно иной мир, а в Германии рассматривается как сокровище русского церковного зодчества.

Царь и его близкие присутствовали при закладке храма 16 октября 1897 года, в день памяти святого мученика Лон-гина Сотника.

Освящение церкви состоялось в октябре 1899 года, в день успения святого Иоанна Богослова. Царь пожертвовал на строительство храма 400 000 золотых марок. Сверх этой суммы большой вклад был сделан Государем в связи с мозаичными работами, которые завершились к осени 1903 года, к дню бракосочетания принца Андреаса Греческого и принцессы Алисы Баттенбергской (родителей великой герцогини Цецилии и принца Филиппа, супруга королевы Великобритании Елизаветы II).

По мере внутреннего и внешнего обустройства церкви она становилась центром значимых встреч венценосных особ Европы, семейным духовным домом европейского дворянства.

В 1903 году, когда полностью завершились работы по украшению храма, в Дармштадт на свадьбу родителей будущего принца Филиппа, супруга британской королевы Елизаветы II, были приглашены представители всех монархий Европы. При браковенчании присутствовали: русская венценосная семья, Великий князь Сергий и Великая княгиня Елисавета, греческая императорская семья, принц Генрих, брат германского императора Вильгельма II, Ирэн Прусская (урожденная принцесса земли Гессен) и др.

Перед началом Первой мировой войны это была последняя большая семейная встреча венценосных домов Европы[751].

Фотография, сделанная 8 октября 1903 года, запечатлела ближайших родственников — хозяина гостеприимного Дармштадта эрцгерцога Эрнста Людвига Гессен-Дармштадтского с родными сестрами и их мужьями (возле эрцгерцога его сестра Императрица Александра Федоровна и Государь Николай Александрович; сестра Эрнста Ирэн и принц Генрих Прусские; сестра Эрнста Великая княгиня Елисавета и Великий князь Сергий; сестра Эрнста Виктория и принц Людвиг фон Баттенберг).

С фотографии этой на современного человека, глаза в глаза, искренне и радостно, смотрит нерушимая, единая, проникнутая взаимным доверием и любовью семья. Здесь тщетно искать предощущение близкой трагедии. Изысканно эстетичные, благородные, доброжелательные люди, могли ли они предполагать тогда, сколь близок роковой час?

В их взгляде, обращенном к нам, сегодняшним, прочитывается по крайней мере один символ, одна монотема — рассмотрение семьи как высшей ценности на пути к гармонии и неповторимому стилю жизни, который проявляется во взоре, в позах, жестах, в элегантности костюма и еще в чем-то незримом, тайном, но ясно угадывающемся.

Каждый из них, безусловно, был очарован красотой и благодатностью новоосвященного храма. Кто же создал это чудо?

План храма был разработан ректором Санкт-Петербургской академии художеств профессором Бенуа, руководство строительством осуществлял архитектор Якоби. Мозаичное панно над фронтоном, посвященное образу Марии Магдалины, выполнено художником Фроловым. Драгоценный кавказский мрамор для сооружения цокольной части храма был привезен из России. Фронтоны и коньки крыш украшали стилизованные фигуры двуглавых орлов.

Иконостас, алтарная преграда и хоругви были привезены из Лондонской домовой церкви Великой княгини Марии Александровны (дочери Александра II). Кроме того, из Лондонской церкви подарен саркофаг с частью Гроба Господня. Вся церковная утварь была специально сделана для этого храма.

Церковь, как уже упоминалось, построена на средства царской семьи. Но распоряжением Императора от 14 февраля 1904 года она была передана в ведение Министерства иностранных дел с условием, что в Дармштадте должны периодически проводиться церковные службы (указ Духовной консистории Санкт-Петербурга № 1159 от 8.03.1904)[752].

Строение иконостаса церкви в Дармштадте следует канонам Русской Православной Церкви, хотя здесь отсутствуют иконы святой покровительницы храма и святого Иоанна Предтечи из-за миниатюрности церкви. Именно по этой причине образ святой равноапостольной Марии Магдалины расположен в тимпане над входом в церковь. Для поклонения верующих икона святой Марии Магдалины положена на аналой перед иконостасом. На втором аналое, с левой стороны — Казанская икона Божией Матери, о которой мы специально поговорим далее.

Иконостас, вырезанный из темного дуба, украшенный богатой резьбой, был расписан известным русским художником Неффом.

Не случайно такой авторитетный в Царском Доме и профессиональных кругах иконописец, как Нефф, был приглашен для росписи иконостаса в Дармштадт. Ранее он с учениками расписывал Храм Христа Спасителя, Исаакиевский собор, а в Германии — иконостасы русских храмов в Бад Эмсе, Висбадене, в Шлюс фон Ремплин, которые с 1935 года перевезены в русскую церковь Воскресения Господня в Брюсселе. Дармштадтские иконы Неффа написаны в византийском стиле и соответствуют эстетическим вкусам XIX века. В частности, большинство русских храмов этого века, расписанные за пределами России, выдержаны именно в этом едином стиле.

Мозаики в апсиде церкви, а также богатый орнамент на стенах и полуциркульных арках, хоругви возле иконостаса были спроектированы Виктором Михайловичем Васнецовым. В историю русского иконописания он вошел как художник, который смог соединить древнерусский стиль иконописи с четкими формами академической живописи. Мозаики по эскизам Васнецова были изготовлены художником-мастером Фроловым в Санкт-Петербурге, а затем смонтированы в церкви в Дармштадте. Орнаменты разработаны петербургскими художниками Перминовым и Кусик[753].

Мозаика в апсиде алтаря изображает Богоматерь с младенцем Христом на небесном троне в окружении ангелов. На обратной стороне хоругвей с изображением Спасителя и Пречистой Богородицы изображены небесные покровители венценосной четы — святой Николай и святая мученица Александра.

Выше уже отмечалось, что на левом аналое храма находится Казанская икона Божией Матери, принадлежавшая ранее Великой княгине Елисавете Феодоровне, которая подарила эту святыню русскому монаху игумену Серафиму. Будучи человеком глубоко преданным Дому Романовых и особенно Елисавете Феодоровне, игумен Серафим всю жизнь бережно хранил икону.

Именно он, памятуя просьбу Великой княгини похоронить ее по-христиански, вызвался в 1918 году перевезти останки мученицы Елисаветы и мученицы инокини Варвары через Китай на Святую Землю. И в течение двух лет, достойно и мужественно, с верой и упованием совершал этот подвиг, пока мощи страстотерпиц не нашли упокоения в храме Марии Магдалины в Гефсиманском саду. Незадолго до смерти о. Серафим подарил икону Королеве Швеции Луизе, урожденной принцессе фон Баттенберг, которую она передала церкви в Дармштадте, где ее родители венчались в 1903 году[754].

Когда вспыхнула Первая мировая война, церковь была закрыта, а вся утварь из драгоценных металлов, колокола, надкупольные кресты конфискованы как «имущество неприятеля» (полный перечень всех конфискованных вещей содержится в описи страхового акта 1926 года, где отмечалось, что были удалены позолота кровли колокольни, позолоченные кресты, украшения крыши, медные желоба и оправы, пять колоколов, четыре окна с витражами и оправой из свинца и железа, позолоченные кованые алтарные двери)[755].

В связи с удалением части кровли и водосточных желобов возникли сильные разрушения из-за проникновения воды внутрь здания. Во время Второй мировой войны храм получил значительные повреждения во время бомбардировки 1944 года. Часть золотых и серебряных литургических принадлежностей вошли в состав контрибуции. Церковный инвентарь сохранялся в Дармштадтском музее до 1946 года. Но еще до начала войны СССР в устном послании посольству Германии в Москве отказался от владения церковным имуществом, находящимся на территории Германии. После этого акта отречения в 1938 году Дармштадтский храм стал частью Зарубежной Русской Православной Церкви, находившейся под попечительством Всемирной диаспоры русских эмигрантов[756].

Для русской эмиграции, как отмечает автор упомянутого выше издания, церковь в Дармштадте являлась одновременно местом паломничества и особым памятником истории. После гибели царской семьи в день 4 (17) июля ежегодно здесь служили панихиду о царственных мучениках, а с момента их прославления в 1981 году в этот день начали служить литургию и молебен царственным мученикам[757].

Однако возобновление регулярных служб стало возможным после многочисленных реставрационных работ, осуществленных в 1954-1955 гг., а затем в 1975-1976 гг., когда было проведено серьезное обновление церкви, в организации которой приняли участие мэрия Дармштадта, руководство земли Гессен, Ее Высочество принцесса Маргарет Гессенская и Рейнская, Евангелическая земельная церковь Гессен-Нассау, Католическая епархия Майнца, а также Германская епархия Русской Православной Церкви за рубежом, многочисленные частные жертвователи.

Повседневная жизнь храма Марии Магдалины поддерживается исключительно пожертвованиями православных верующих.

С 1958 по 1988 гг. в Дармштадте действовала еще одна русская церковь, освященная в честь Казанской иконы Божией Матери и расположенная в доме престарелых на Ру-дерсхаймерштрассе, д. 115. Этот дом, где тогда проживало 80 эмигрантов, был построен на средства Евангелической церкви. В течение десяти лет попечение о жителях этого дома лежало на священнике о. Никодиме Кафанове, который и сам жил в этом доме. Несмотря на свой преклонный возраст, он служил каждую субботу и в праздники — литургию, а накануне — вечерню. Прихожане этого храма посещали также и церковь Марии Магдалины. Постепенно сложилась традиция праздновать двумя общинами Рождество Христово. В 1988 году эта церковь закрылась, поскольку в Доме престарелых осталось слишком мало эмигрантов[758].

Мы не случайно уделили специальное внимание обзору материалов, опубликованных в упомянутом выше издании, где жизнь святого для русского сердца храма представлена в скупых цифрах и исторических фактах. Эта ретроспективная панорама представляет возможность увидеть историю храма как часть истории культуры дореволюционной и эмигрантской России.

Дармштадтский храм, первоначально создаваемый Царским Домом как уникальное духовное и архитектурное явление во имя святой Марии Магдалины, в послереволюционные времена становится объектом заботы верующих и неверующих, православных и неправославных, русских и нерусских, объединяя всех в необычной сфере духовного творчества. Главное, что объединяло всех охранителей этого очага духовности, заключалось в покаянном чувстве одних и в поиске пути спасения — других. Чем более внимательно вчитываемся в летопись дармштадтского храма, тем отчетливее видим нравственную и культурную оправданность многосторонней заботы о Русской православной церкви, затерявшейся во времени и пространстве, далеком от России. Сегодня никого не удивят огромные затраты на строительство депозитариев всемирно признанных картинных галерей и библиотек. Когда же многолетнюю борьбу за спасение царского храма (в условиях конфликта государств, в пору открытого непризнания исторической значимости Дома Романовых) ведут люди разных национальностей и вероисповеданий, это свидетельствует о боговдохновенности данных действий, о мудрости и культуре их мышления. Эти объединенные усилия создали реальные предпосылки для нынешнего понимания людьми потенциальной значимости духовных сокровищ, сокрытых в дармштадтском храме и в самом факте существования этой святыни.

Рекламные щиты Москвы зовут на пляжи Турции и Индийского океана, соблазняют восхитительными напитками, экзотическими фруктами, пятизвездочными отелями. Но в тени остается главное — чему действительно стоит посвятить отдых тем, кто ищет Истину. В рекламе нет ответа на вопрос, каковы должны быть критерии выбора в мире культуры, что именно общество должно предлагать человеку в качестве достойных объектов наследования в свободные от работы дни. И если пришло то время, когда общество готово предоставить индивиду возможности для подлинно духовной аккультурации, то одним из значимых маршрутов должен стать Дармштадт, который был для Государыни, святой мученицы Александры Федоровны и преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны столь же дорогим местом на земле, как Москва, Петербург, Лондон, Ливадия, Ильинское.

В Германии есть еще ряд мест, связанных с памятью о Великом князе Сергее Александровиче и Великой княгине Елисавете Феодоровне. Сегодня считаем необходимым упомянуть лишь об одном.

Несколько лет тому назад мне подарили картину «Остров цветов», где миллионы цветущих тюльпанов на фоне ослепительно голубого Бодензейского озера сразу породили в душе собирательный образ Земной Благодати. В те дни я ничего не знала об этом острове, но он сразу вошел в мою жизнь как предчувствие его необычной связи с памятью о Великой княгине Елисавете Феодоровне и Великом князе Сергее Александровиче.

Когда мы подъехали к острову, начинался пик наводнения 2002 года в Германии и других странах Европы. (Но мы, к счастью, об этом не знали.) Перед нами встал старый и неизменно актуальный вопрос: «Как сквозь бури, дождь и грозы достичь цели?» Сопровождавшие нас зарубежные друзья даже не предполагали, что мы решимся вступить в потоки воды и войдем на остров. В воде довольно спокойно блуждали павлины и утки, но посетителей этого земного чуда не было вовсе.

Сад цветов поразил обилием и красотой многометровых утопающих в многоцветье сооружений, изяществом аллей и тропинок, гротов, лестниц в скалах, маленьких зверинцев, мощью и раскидистостью крон деревьев, садом роз возле замка, сказочным пирсом и уютным кафе, куда мы не зашли, жалея время.

Два часа бродили мы по острову под проливным дождем, пока не вышли на огромную плантацию душистых лилий, образу которых постоянно уподобляли Великую княгиню Елисавету Феодоровну. Двухметровые красавицы раскрыли свои огромные колокольцы белого, розового, кремового, сиреневого и других оттенков навстречу драгоценной влаге, а мы достигли цели, погрузившись в тот мир, который вмещал в себя невыразимое на человеческом языке чудо воплощения давно отлетевшей ангельской души. Бесконечно прекрасно безбрежное Бодензейское озеро, которое омывает остров цветов. Все необычно на этом божественном озере. Но мы достигли той его точки, где наша душа исполнилась светом далекой звезды.

Потомки редких людей часто даже не предполагают, что становятся выразителями одной из главных мыслей жизни своих предков. Сегодня в Баден-Бадене, Висбадене, на острове Майнау, где расположен удивительный сад, и даже в Дармштадте редко кто знает и помнит об этой великокняжеской чете. По внешним признакам (даты, события, приезды, отъезды и т. д.) трагическая жизнь Великой княгини Елисаветы Феодоровны и не лишенное драматизма, но все же благополучное бытие семьи Бернадоттов на Майнау вряд ли сопоставимы. Но во внутреннем, конечном измерении остров цветов Леннарта Бернадотта — это земное свидетельство о неземной красоте преподобномученицы Елисаветы — редком цветке Дармштадта и Москвы.

Мать графа Леннарта Бернадотта Великая княгиня Мария Павловна младшая (после смерти ее матери греческой принцессы Александры и вынужденного отъезда за рубеж отца — Великого князя Павла Александровича Романова) стала приемной дочерью Великого князя Сергея Александровича и Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Ее детство протекало в дворцах Петербурга и Москвы, среди цветов Ильинского и роскошных плантаций роз в Ливадии. Красота мира, вошедшая в жизнь великой княжны с раннего детства, со временем обратила ее в профессионального фотохудожника, что позволило пережить за рубежом трудные послереволюционные годы.

С великим благоговением относилась Великая княгиня Елисавета Феодоровна (и при жизни, и после убийства мужа) к воспитанию племянников, уделяя много сил взращиванию Мари и Дмитрия.

Дети взрослели, и наконец пришел час, когда Елисавета Феодоровна с радостью и упованием на Бога восприняла известие о предстоящей свадьбе своей повзрослевшей племянницы. 7 апреля 1908 года в Николаевском дворце в Москве Великая княжна Мария Павловна в присутствии Великой княгини Елисаветы Феодоровны и родного брата Великого князя Дмитрия Павловича принимала поздравления от общественных и сословных учреждений по случаю предстоящего брака с принцем шведским.

Депутация московских дворян во главе с А.Д. Самариным поднесла великой княжне икону святой Марии Магдалины — копию с работы В.М. Васнецова в Киевском соборе. Икона была написана дочерью В.М. Васнецова. А.Ф. Самарин просил принять икону как благословение на счастливую жизнь и утешение Елисавете Феодоровне, радости и скорби которой были всегда близки московскому дворянству[759].

И.И. Тучков, П.И. Калашников, С.Я. Мамонтов от городского управления поднесли Иверскую икону Божией Матери. При этом Тучков сказал: «Москва привыкла считать Вас, Ваше Императорское Высочество, Московской Великой княжной. Вы коренная москвичка. Вы родились под Москвой, воспитывались в стенах Москвы, и Ваша деятельность по оказанию помощи бедным протекала совместно с деятельностью Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Теперь вы покидаете Москву, и Московская городская дума поручила мне совместно со старейшими гласными напутствовать Вас особо чтимой в Москве иконой Иверской Божией Матери »[760]. Поздравления поступили также от московских купцов, от мещан, от хорутвеносцев Храма Христа Спасителя, от Комитета Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Дамы Москвы (более ста человек) во главе с Ермоловой поднесли Великой княжне ларец из серебра с надписью: «Ваше Императорское Высочество, примите наше сердечное поздравление и пожелание полного счастья в семейной жизни в Вашем новом отечестве. На память о Москве, где под дорогой опекой дяди и тети протекали годы молодости Вашей, позвольте в этом русском ларце поднести Вам святое Евангелие…»[761].

Однако самые добрые пожелания оказываются тщетными, если возникает союз между несхожими по сути натурами. Именно из-за крайнего несходства натур молодых многие близкие люди, в частности отец Мари и Дмитрия Великий князь Павел Александрович, В.Ф. Джунковский и др., сомневались в стабильности этого брака. Так и случилось. 15 июня 1914 года последовал Высочайший указ о расторжении брака Великой княгини Марии Павловны с принцем Вильгельмом Шведским и о наименовании ее во всех случаях Великой княгиней Марией Павловной младшей[762].

После развода с принцем Вильгельмом в соответствии с законами Швеции Великая княгиня Мария Павловна младшая на долгие годы была лишена встреч с сыном Леннартом Бернадоттом. Но и для него, впитавшего тонкость, изысканность натуры матери, отражение красоты мира средствами фотоискусства стало основным делом жизни.

Будучи людьми европейски образованными, связанными тесными родственными узами с королевскими династиями Германии, Греции, Швеции, Великобритании, Испании, Румынии и других стран, многие воспитанники царской и великокняжеских семей глубоко ощущали, что при всем богатстве культурного наследия Запада нельзя механически переносить этот опыт на русскую почву, но нельзя и бездумно отвергать его. И лишь такая осмысленная позиция открывала уникальную возможность видеть повседневную жизнь в ее целостности.

Эта мысль, истинная для любого воспитанника царской семьи, становилась неоспоримой, когда речь шла о тех представителях Дома Романовых, чье детство или юность протекали за пределами родины предков. Именно там, вдали от России прошли юные годы племянников Великого князя Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны.

На детей, взращивавшихся в семье Великого князя Сергея Александровича, было перенесено многое из тех приемов воспитания, которые в детстве испытывали на себе они сами. Основываясь на материалах книги Великой княгини Марии Павловны младшей, изданной в США[763], шведский исследователь С. Скотт подтверждает, подчеркнем это еще раз, что великий князь Сергий к своим племянникам Марии и Дмитрию относился «лучше заботливой матери»[764].

Вместе с тем он, ссылаясь на эту книгу, пишет о сетовании Великой княгини Марии Павловны младшей на недостаточность полученного ею образования, где особое внимание уделялось нравоучительному и религиозному чтению[765]. Но надо полагать, что возрастание именно в такой семье сформировало человека, который, несмотря на мятущуюся натуру и необдуманные поступки, вызывал большое уважение и симпатию со стороны образованной знати Европы, в частности короля Швеции, женой сына которого она была и который испытывал к Марии самые добрые чувства, неизменно приходя ей на помощь в трудные дни. Это воспитание помогало Великой княгине Марии Павловне младшей правильно ориентироваться в самые сложные периоды жизни вдали от родины. Это воспитание привело ее в годы Первой мировой войны на фронт. Два с половиной года двоюродная сестра Государя, забыв о зарубежье, работала в госпитале в русском городе Пскове. Это воспитание в свое время помогло ей приохотить своего сына-шведа Леннарта Бернадотта и его семью к старым русским обычаям.

Строгость, сдержанность, внутренняя собранность Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны были непременным условием воспитания опекаемых ими детей. Внимательное чтение подлинных дневниковых записей Великого князя Сергея Александровича внушает глубокое уважение к опыту его воспитательных усилий. Дневник буквально пронизан штрихами-зарисовками его повседневной жизни с детьми — участие в богослужении, благотворительных акциях, посещениях друзей, театров, концертов, выставок; проведение множества часов жизни за семейным чтением, глубоким, умудряющим, оставившим след в душе воспитуемых на всю жизнь[766].

Кем же стал внук Великого князя Сергея Александровича Леннарт Бернадотт, сумевший воплотить в жизни необыкновенную красоту мира Божьего и так тонко отразить ее в своих фотокартинах? Профессор земли Баден-Вюртемберг, почетный доктор ряда университетов мира, создатель уникального парка отдыха на Бодензейском озере, организатор международных научных встреч в области сохранения окружающей среды. Его отец, принц Вильгельм Шведский, был прямым наследником французского маршала Жана Батиста Бернадотта, известного под именем Карл Иоаганн, король Швеции и Норвегии. Династия Бернадоттов происходит из старинного французского рода, который жил в Бьерне на юге Франции[767].

В 1932 году Леннарт Бернадотт отказался от всех титулов и женился на простой женщине, которая подарила ему пятерых детей. В том же году отец, принц Шведский Вильгельм, передал сыну остров Майнау — бывшую летнюю резиденцию Великого герцога земли Баден (наследство от бабушки, королевы Виктории Шведской). На острове располагался замок немецкого Тевтонского Ордена XVIII века, итальянский сад роз, значительное число редких деревьев и тропических растений[768].

С нескрываемой тревогой отправлял граф Бернадотт на выставку своих фотографий в холодный каменный Нью-Йорк. Есть ли в этом официальном мире люди, знающие или желающие знать язык фотоискусства, язык Царства Цветов? Успех превзошел ожидания. Последовали другие города и страны — Норвегия, Япония, Россия.

Избрав бабушку, шведскую королеву Викторию в качестве фотомодели, юный Леннарт искал путь выхода из холодной атмосферы стокгольмского дворца в мир, полный любви и красок. Пройдя трудную дорогу создания научно-популярных и учебных фильмов в качестве сценариста, оператора, режиссера и диктора, освоив работу главного редактора самой крупной фотогазеты, Леннарт Бернадотт в итоге жизни открывает новое фотографическое измерение его растительных, ботанических моделей. Он проникает во внутренний мир цветка.

Но это происходит уже после встречи с его матерью, которая, пережив долгие годы скитаний в Румынии, где умер ее второй сын, в Швеции, где она вновь жила в течение 12 лет, перебирается в Аргентину. В Буэнос-Айресе у нее была небольшая квартира с садом. Здесь все свободное время Великая княгиня Мария Павловна младшая посвящает живописи. Леннарт приезжает к матери в 1947-1948 гг. и наконец многое узнает о своих предках по линии русского Императорского Дома. В гостях у сына на острове Майнау Великая княгиня в 1949 году, через много лет, дружелюбно встречается с бывшим мужем принцем шведским Вильгельмом. В 1958 году она умирает от воспаления легких. Ее гроб поместили в крипте дворцовой церкви Майнау, рядом с прахом родного брата Дмитрия, умершего много лет назад в Швейцарии. Бесценное собрание книг Великой княгини Марии Павловны младшей было передано в университет.

Нашел свое место в жизни и сын последнего хозяина Ильинского Дмитрия Павловича Романова, внук Великих князей Павла и Сергея Александровичей. Поль Ильинский в течение нескольких лет служит мэром города Палм Бич. Поль родился в Лондоне, детство провел в Париже, а затем в пансионе в Англии. Президент городского совета Лесли Смит говорил: «Поль великий джентльмен и в этом качестве определяет имидж Палм Бич. На различных встречах и благотворительных вечерах он сразу оказывается в центре внимания. Это помогает ему оставаться членом Царской Семьи. Он обладает хорошей грацией, хорошо осознает, кто он есть, и не собирается ничего доказывать»[769].

Время не пощадило облика многих святых мест, которые были дороги Великой княгине Елисавете Феодоровне и Великому князю Сергею Александровичу. Но есть явления в жизни рода, которые неустранимы из памяти потомков и сохраняются как надежды на генетическом уровне. Так сохранилась и воссоздана в реальности на острове Майнау небывалая любовь этой ветви рода к цветам. Хорошо известно отношение Великой княгини Елисаветы Феодоровны к цветам, в которых утопала Марфо-Мариинская обитель, Ильинское, Ливадия и другие дома, где проходила ее жизнь. Повсюду выбор цветов был утонченным, изысканным. Предпочтение всегда отдавалось белым цветам с тонким ароматом. В то время как графа Леннарта Бернадотта интересовала внутренняя жизнь цветов самой экзотической формы и окраски, привезенных на остров из самых разных уголков земного шара. Остров цветов стал своеобразным откликом на огромную любовь Великого князя Сергия к цветам. Его главный воспитатель Д.С. Арсеньев, видя, с каким интересом юный князь Сергий относится к искусству, заметил однажды, что страсть Сергея Александровича к уникальным художественным произведениям была подобна той, которую в детстве он испытывал к цветам, «когда каждый цветок казался ему как бы живым, милым существом»[770].

Огромный интерес к постижению души цветов есть вопрос, который никогда не потеряет своей актуальности, поскольку носители многовековой христианской культурной традиции неизменно хранили в своем сердце образ Эдема, образ райского сада, каким по замыслу Творца должна была стать земля.

Майнау как остров цветов есть редкий необычный для враждующих землян питомник красоты, некое подобие домашнего скриптория, где отобраны и сохранены образцы древнего природного инобытия, дарованного людям Богом. Наверное, не случайно этот питомник, этот мир цветов возник в Германии, чтобы наглядно показать людям меру возможного духовного взлета на фоне невиданного духовного падения в первой половине XX века в стране высочайшей культуры.

Остров цветов, став местом упокоения Великих князей Марии и Дмитрия Романовых, воспитанников Великого князя Сергея Александровича и Великой княгини Елисаветы Феодоровны, обрел в их лице святых небесных покровителей, душа которых всегда тяготеет к месту упокоения их воспитанников и к этому очагу нерукотворной красоты, подтверждая мысль Ф.М. Достоевского о том, что «цветы — это надежды».

Надежды на жизнь вечную и неминуемость грядущей встречи тех, кто некогда был так дорог и близок друг к другу.

---