- Вместо предисловия
- Неведомый миру подвижник
- I
- II
- III
- IV
- V
- VI
- Истинный пастырь Божий
- Петропавловский диакон
- Многолетний страдалец Михаил Иванович Безруков
- Матрона Наумовна (г. Задонск)
- Раб Божий Иоанн
- Георгий, затворник Задонский
- I
- II
- Жизнь блаженного старца, монаха отца Никиты
- Не от мира сего
- Обещания Богу исполняй
- Евфимия Григорьевна Попова
- Старец, достойный подражания
- У «Ивана Ивановича»
- Блаженный
- Андрей, юродствовавший в городе Мещевске
- Раба Божия Ксения
- Добрые подвиги
- В святую ночь
- Где Бог да любовь – там сила
- Поразительный пример верности
- Старец Даниил
- Признание разбойника
- Дед Лука
- Светлая кончина
- Слепая паломница
- Отец Марк
- Святое дитя (Очерк-быль)
- Из рассказов Ивана Петровича
- Честный извозчик
- Рассказ рудокопа
- Алексий, человек Божий, как образец самоотвержения для сонма русских подвижников
- Доброе сердце
- Яркий пример истинно христианской жизни в миру
- Кто мой ближний?
- Редкая семья (Из воспоминаний В. Л.)
- Замечательный благотворитель
- Замечательная кончина крестьянки (Из дневника сельского священника)
- Схимник
- Это—он!!!
- Красные яблоки
- Странник
- «По слову твоему» (Лк.5:5.)
- I
- II
- III
- IV
- Доброе дело
- Николай Матфеевич Рынин
- Христианская месть врагу
- Пример добродетели (Из наблюдений сельского священника)
- Коломенский Данилушка
- Петрович
- Мирская черница
- За чужие грехи
- Священник Иоанн (города Ельца)
- Незабвенный благотворитель
- Примечания
Отец Марк
Много-много воды утекло с тех пор, как произошло мое знакомство с о. Марком, а кажется, что оно случилось очень недавно… Все подробности этого события, сыгравшего важную роль в моей жизни, несмотря на время, сохранились в моей памяти, а фигура о. Марка, как живая, стоит пред глазами; так и ждешь, что вот-вот заставит тебя встрепенуться его знакомый голос…
Я, тогда девятилетний ученик Ν-ского духовного училища, круглый, бесприютный сирота, чтобы не нарушать спокойствия начальства, «ссылался», как мы выражались, вместе с другими подобными мне бездомниками в К-ий монастырь на все летние вакации. Жилось нам здесь более чем отлично.
Излюбленным местом у нас был огромный монастырский огород. Не проходило дня, чтобы мы всею ватагою не совершали сюда опустошительного нашествия.
О. Марк заведовал монастырским огородом, а потому был вместе и нашим врагом. При встрече с ним мы почтительно сворачивали с дороги. «Ужо попадетесь!» — ворчал он тогда.
Появление о. Марка в огороде доставляло нам величайшее удовольствие.
— О. Марк идет, — проносилось между нами. Мы настораживаемся, но остаемся в прежнем положении, как будто ничего не замечаем.
— Это что такое? Опять здесь! — грозно обращается он, направляясь в нашу сторону.
Близко подпустив его к себе, мы стремительно вскакиваем и —врассыпную. О. Марк за нами.
— К о. игумену, право, пойду. Ишь, пострелы, вольница! — задыхаясь, произносил он после бесплодной беготни за нами.
Мы начинаем подбегать к о. Марку, теребить за полы подрясника и всячески стараемся вызвать его на повторение погони. Но он знает, в чем дело, бессильно махнет рукою, скажет: «Э — вас!» — и уйдет, а мы снова при нем же располагаемся между грядами…
Как ни бдительны и зорки были мы ко всякому появлению о. Марка, но как-то просмотрели…
— Попались-таки голубчики! — торжественно провозгласил он, незаметно подкравшись к нам: — Теперь я вас!..
Собеседники мои, не потеряв присутствия духа, пустились, по обыкновению, во все стороны, а я стоял, испуганно поглядывая на о. Марка.
— Давно добираюсь, давно, — протянул он руку к моим вихрям.
Я прибегнул к единственному средству, в пригодности которого убеждался в подобных случаях неоднократно: пустился в слезы…
О. Марк, должно быть не ожидавший ничего подобного, остановился.
— Как тебя зовут? — растерянно спросил он.
— Палей-ей…
— Родители-то есть у тебя?
— Нету-у…
О. Марк еще более растерялся.
— Так что же ты раньше-тο не сказал? А!.. Пойдем ко мне! — неожиданно переменил он тон, взяв меня за руку.
В келье у о. Марка причудливо распевал кипевший самовар.
— Садись! Чаю попьем! — ласково обратился ко мне о. Марк.
Я, закрыв рукою глаза, уселся.
О. Марк налил чашку и положил предо мною кусок сахару.
— Пей!..
Я нет-нет да и всхлипывал.
— Эк ведь разошелся! Больно тебе, что ли? — взглянул он на пострадавшее место моей головы.
— Нет, да так…. — нехотя процедил я.
— Ведь сам же, чудак ты эдакий, виноват… Сорванцы, прости Господи! — с сердцем проговорил он. — Ведь, думаешь, не жалко вас, — сироты вы бедные…
— Спасибо! — смотря куда-то в сторону, поблагодарил я о. Марка, когда выпил стакан чаю.
— С Богом!.. — отвечал он. — Да постой-ка, вот тебе еще! — сунул он ломотик булки. — Завтра приходи опять!
Я полетел, радуясь неожиданному исходу…
С этого дня началась моя дружба с о. Марком, не прекращавшаяся до его смерти.
Келья о. Марка стала постоянным моим местопребыванием. С утра забирался я туда без всякого приглашения, садился за чай, на обед… Неизменно сопутствовал о. Марку во всех его прогулках, болтая ему все, что приходило на мысли.
— Эх ты, егоза, егоза! — промолвит иногда он. — А умеешь ты по-славянски читать? — однажды как- то неожиданно спросил о. Марк.
— Еще бы! — с достоинством ответил я.
— Ну, так дай-ка прочтем повечерие, да акафист Сладчайшему!
Мы становимся перед иконами — я с книгами впереди, а о. Марк сзади — и начинали повечерие. «Господи, Господи, не отвержи мене, помилуй мене грешнаго», — сокрушенно вздыхал он, слушая мое звонкое чтение. Во время акафиста о. Марк опускался на колени и горячо молился за меня: «Господи, Иисусе Христе, помилуй раба Твоего, сираго отрока Павла! Спаси его, Матерь Божия! Сохрани его под кровом Своим! Дай ему разум, пособи ему в учении!» — слышал я простые, искренние молитвенные слова о. Марка и, охваченный молитвенным настроением, опускался на колени…
— Молись, молись, Павлик, Господь не оставит! Он сира и вдову приемлет, — обращался обыкновенно после этого о. Марк.
Я полюбил чтение повечерий, утрень и т. д. и иногда сам заявляю:
— О. Марк, будем сегодня читать?
— Как же, как же, — радостно соглашался он.
Иногда вместо чтения мы пели — чаще всего
или «Помощник и Покровитель», или же «Волною морскою» — любимые песнопения о. Марка.
Лето незаметно подошло к концу. Нам пора было отправляться в училище. Радостно настроенный предстоящею встречею с своими товарищами, я сияющий влетел в келью о. Марка.
— О. Марк! Я сегодня еду, пришел проститься.
— А, сегодня, ну? — как бы испуганно переспросил он, отвертываясь к столу.
Губы о. Марка как-то особенно дрогнули, ресницы усиленно задвигались.
— Прощайте, о. Марк! — произнес я храбро, направляясь к двери.
Мне вдруг стало невыносимо больно смотреть на о. Марка. Слезы начинали подступать к горлу…
—Постой, постой! Простимся как следует! — услышал я дрожащий его голос.
Я остановился и зарыдал.
— Спасибо вам, о. Марк, спасибо… — с трудом выговаривал я.
— Ну… ну… полно, что ты!.. — захлебывался слезами о. Марк.
Мы молча опустились на стулья, понурив головы, стараясь не встретиться взорами.
— Ну, помолимся!.. — положил он конец тягостному молчанию, поднимаясь с места. — Смотри же, не забывай Бога, молись каждый день, учись хорошенько, не шали, — настаивал он. — Ну, Господь благословит…
Наша бричка уже выехала за монастырские ворота. Я начинал успокаиваться, как вдруг показался о. Марк с развевающимися волосами, в одном подряснике, с узелком в руке.
— На тебе на дорогу! — поравнявшись с возком, подал он узелок.
— А это на гостинцы, — сунул он в руку кредитку. — Прощай, Господь не оставит! Не скучай, — отрывисто проговорил о. Марк, круто направляясь обратно…
Во все время пребывания в училище я проводил лето в К-м монастыре. О. Марк всегда встречал меня с распростертыми объятиями.
— А, приехал, приехал! — едва выговаривал он от радости, — Пойдем, пойдем скорее ко мне.
Келья у него оказывалась в том же самом виде, в каком и оставалась, — точно прошел не год с моего отъезда, а день.
— Ну, ну, сказывай, как там жил? Что у тебя нового? — закидывал он меня вопросами.
И я без утайки выкладывал о. Марку мою жизнь за время разлуки. Малейший успех с моей стороны вызывал в нем неподдельную радость.
— Вот спасибо! Утешил, ай, молодец, ай да ты!.. — восклицал он.
О. Марк, участливо и бескорыстно вникая во все мои нужды, заменял мне и отца, и мать. Благодаря его бесконечной доброте, мне не пришлось испытать всей тяжести суровой сиротской доли.
— Пиши, как деньги понадобятся, пришлю! — неизменно слышал я от него при каждом отъезде…
В последующее время, когда мне уж не было необходимости проводить вакации в монастыре, я считал своим долгом навещать о. Марка, чем доставлял ему величайшее удовольствие.
— Ну, спасибо, спасибо, не забываешь старика, — оживлялся он.
Погостив недельки две, я, обновленный бесхитростными и теплыми беседами о. Марка, с запасом новых сил уезжал из монастыря…
Время брало свое — годы заметно отражались на о. Марке, — он весь поседел, сгорбился и частенько жаловался на свое здоровье.
— Эх, Павлик, старею, шибко старею. Глаза плоховаты что-то, да и кости при погоде — ой как ноют. Видно, помирать пора! Что же, будет с меня, — пожил и довольно, и честь надо знать, — говаривал он при наших свиданиях.
— Сердце у меня болезненно сжималось при виде старческой фигуры о. Марка, слезы невольно навертывались при этих словах.
— Помру, скоро помру, — повторял о. Марк при последнем свидании. — А вот что, Паля, дай-ка я тебя благословлю. Господь знает, придется ли свидеться, а так все же лучше, ведь тебя некому и благословить-то…
Он благословил меня иконою Богородицы. Прощание наше на этот раз вышло особенно трогательно: обнявшись, положив головы друг другу на плечи, мы горько рыдали.
О. Марк вышел на крыльцо и, приложив руку к своему заплаканному лицу, стоял до тех пор, пока не скрылся от его взоров увозивший меня тарантас.
Больше мне не пришлось свидеться с дорогим и добрейшим о. Марком… Его предчувствие смерти оправдалось скоро. Возвратившись от службы, о. Марк почувствовал себя неловко. Едва успели его исповедать и приобщить Св. Тайн, как он скончался…
Я люблю просиживать на могиле о. Марка и переноситься в прошлое. Слезы невольно навертываются, когда восстает в моей памяти образ добрейшего инока, заменявшего для меня отца и мать. Ему я обязан многими беспечальными днями детства и юности.
(М. Спасский. «Русский Паломник 1903 г., №30)
Комментировать