протоиерей Александр Мень
Сын Человеческий

Часть третья. Навстречу Голгофе

Глава одиннадцатая. Много званых – мало избранных

Сентябрь – декабрь 29 г.

Если даже после исповедания Петра апостолы не были готовы к восприятию богочеловеческой тайны, то что в таком случае вкладывали они в слово “Мессия”? Кем был для них Иисус на третий год их ученичества?

Хотя каждый день, который Двенадцать проводили с Ним, был наполнен чувством близости Бога, истинный смысл этого чуда ускользал от них. Не разделяя политического радикализма зелотов, апостолы продолжали верить, что Христос – это “Тот, Кто должен избавить Израиль”285. Мысль о страждущем Спасителе мира не укладывалась в сознании учеников. Им был ближе грозный Мессия апокалипсисов, и они надеялись, что, основав Царство Божие в Иерусалиме, Сын Человеческий явится народам в несокрушимой мощи земного торжества. Одним словом, в те дни Двенадцать остановились на полдороге от мессианизма народных поверий – к мессианизму евангельскому.

Сам Христос не отрицал, что приход Его предсказан в пророчествах, что в Нем осуществились чаяния Ветхого Завета; Свое служение Он нередко изъяснял с помощью священных текстов Библии. Это помогало Его последователям сохранить связь с традицией и постепенно углубить свои представления о Мессии.

Впрочем, иногда их раздумья над Писанием приводили к неясностям. Так, еще в Голане апостолы задали Иисусу вопрос об Илии-пророке. Считалось, что этот древний борец за веру не умер, а пребывает в лоне Божием; когда же придет назначенный час, он вновь предстанет перед Израилем и укажет ему на Избавителя286. Ученики недоумевали: если Иисус - Мессия, то почему не является Илия? “Говорю вам, – ответил Иисус, – что Илия уже пришел, и не узнали его, но сделали с ним все, что им захотелось”.

Было ясно, что речь идет об Иоанне Крестителе. Но учеников заставили насторожиться слова, которые вслед за тем произнес Наставник: “Так и Сыну Человеческому предстоит страдать от них”287. Зачем Он снова говорит об этом? С какой стороны грозит Ему опасность? Решится ли Ирод на новое преступление? Но ведь он и без того вызвал гнев народа! А если не тетрарх, то кто же? Неужто поставленные Богом пастыри? Правда, многие из них относились к Иисусу с недоверием, но допустит ли Бог, чтобы Его служители ополчились на Мессию? Быть может, пройдет некоторое время, и они опомнятся, поймут, что галилейский Наставник воистину послан с неба.

Зная об этих недоумениях, Христос объяснил ученикам, что отныне “первые стали последними” и пастыри превратились в волков. Прежде чем поверить в Иисуса как в живое откровение Бога, иерархи и законники должны были признать в Нем хотя бы Пророка. Однако сделать это им помешали устоявшиеся взгляды и уязвленная сословная гордость. Единственным их желанием стало теперь - как можно скорее избавиться от Назарянина.

В связи с этим Христос по-новому пересказал ученикам притчу о званых на пир288. Некий царь справлял свадьбу своего сына. Он отправил слуг пригласить на праздник знатных гостей. Те же в ответ оскорбили посланных, а некоторых убили. Разгневанный властелин покарал обидчиков, однако брачного торжества отменять не захотел. Он приказал слугам звать во дворец всех, кого придется, включая случайных прохожих и нищих, чтобы они заняли места на его пиру.

Ученые и пастыри не приняли Евангелия, а вместо них ко Христу стекаются “ам-хаарецы”, бедные люди из народа, “мытари и грешники”.

Впрочем, не все пришедшие на зов удостоятся благословения Божия. Об этом говорит заключительный эпизод притчи. Когда царь заметил, что один из гостей сел за стол, не надев вопреки обычаю чистого платья, он усмотрел в этом пренебрежение к себе и к наследнику и приказал выгнать невежу из дворца. Следовательно, Царство Божие предназначено не просто для “бедняков”, а для тех, кто готов исполнять завет Христов. Вот почему “много званых, но мало избранных”.

На вопрос: “Верно ли, что мало спасаемых?” Иисус ответил:

Подвизайтесь войти узкой дверью,
ибо многие, говорю вам, будут стараться войти
и не смогут.
Когда встанет хозяин дома и затворит дверь,
и вы, стоя снаружи, станете стучаться в дверь
и говорить: “Господи, отвори нам”,
и Он ответит вам: “не знаю вас, откуда вы” -
тогда вы начнете говорить:
“мы ели перед Тобой и пили,
и на улицах наших Ты учил”,
и скажет Он вам: “не знаю вас, откуда вы.
Отойдите от Меня, делатели неправды”.
Там будет плач и скрежет зубов,
когда увидят Авраама, Исаака и Иакова
и всех пророков в Царствии Божием,
а себя изгоняемыми вон289.

Христос от каждого требовал духовного и нравственного подвига, “усилия”. Он вовсе не был, как порой пытались изобразить, “демократом”, для которого сама принадлежность к обездоленным классам есть уже заслуга. Этим объясняется холодность Иисуса к шумным проявлениям народного восторга. Массовый энтузиазм вспыхивает легко и легко делает своей добычей тех, кто жаждет подчинения и ищет кумиров. Не таковы должны быть чада Царства.

Отказ Иисуса идти навстречу страстям толпы и согласиться на роль популярного вождя, по-видимому, способствовал упадку Его влияния в Галилее. На этом поспешили сыграть противники и скоро добились своего. Когда Учитель вернулся из Голана, атмосфера резко переменилась. Было ясно, что чья-то рука направляет против Него людей. Его уже не допускали, как прежде, свободно проповедовать в синагогах. Церковному отлучению Он подвергнут не был, но этой карой грозили всем Его приверженцам.

С тех пор Иисус вынужден был навсегда покинуть Капернаум. Побоялись принять Его и соседние приморские города. Что там произошло – неизвестно, но из слов Христовых явствует, насколько энергичными были происки Его врагов:

Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида!
Ибо, если бы в Тире и Сидоне
совершились чудеса, совершившиеся в вас,
то давно бы в рубище и пепле покаялись.
Но говорю вам: Тиру и Сидону легче будет в день суда,
чем вам.
И ты, Капернаум, до неба ли ты будешь вознесен?
До ада ты будешь низвергнут ^*;
ибо если бы в Содоме были совершены чудеса,
совершившиеся в тебе,
он остался бы до сего дня.
Но, говорю вам, что земле Содомской легче будет в день суда,
чем тебе290.

В Назарет путь Христу был также закрыт. Когда Он вторично пытался проповедовать там, Его едва не убили291. Кольцо быстро сжималось. Теперь уже можно было ожидать вмешательства тетрарха, но осторожный Антипа предпочел остаться в стороне. От своего управляющего, жена которого была ученицей Иисуса, Ирод мог знать о трудностях, Его постигших. Был момент, когда ему захотелось увидеть Назарянина, но потом он решил, что лучше всего будет, если Тот покинет его владения.

С этой целью Ирод сообщил некоторым из фарисеев, что готовится арестовать и казнить Иисуса. Они же, поспешив к Учителю, сказали Ему: “Выйди и уходи отсюда, потому что Ирод хочет Тебя убить”. Однако Иисус сразу заметил уловку тетрарха.

Пойдите, скажите этой лисице:
вот я изгоняю бесов
и исцеления совершаю сегодня и завтра,
и в третий день – свершение Мое...
Ибо не может быть,
чтобы пророк погиб вне Иерусалима292.

Фарисеи поняли, что Иисус и Сам намерен покинуть Галилею, что Его цель - город Давидов, где Он готовится принять мученическую смерть.

Трудно проследить путь Христа после того, как Он стал гонимым Скитальцем. Он находил убежище то в одном, то в другом селении, но нигде не задерживался подолгу. Когда один книжник сказал Ему: “Равви, я буду следовать за Тобой, куда бы Ты ни шел”, он услышал исполненный горечи ответ: “У лисиц есть норы, и у птиц небесных гнезда, Сыну же Человеческому негде голову преклонить”293.

Судьба Иисуса стала беспокоить родных. Хотя братья и относились скептически к Его деятельности, они отнюдь не желали Ему зла. Когда Он был популярен, это, вероятно, льстило им. Теперь же, видя, что в Галилее Иисуса постигла неудача, они предложили Ему идти с ними в Иерусалим на праздник Кущей и заявить там о Себе.

- Пойди отсюда и иди в Иудею, – сказали братья с плохо скрываемой иронией, - чтобы и ученики Твои видели дела Твои, которые Ты творишь. Ибо никто ничего не делает втайне, а хочет сам быть на виду. Если Ты это делаешь - яви Себя миру...

- Я еще не пойду на этот праздник, – ответил Иисус, – потому что Мое время еще не исполнилось.

Тем не менее, когда братья ушли, Иисус отправился в Иерусалим, но “не явно, а как бы втайне”294.

Свое намерение посетить столицу Он объяснил ученикам, прибегнув к притче.

«Была у человека смоковница, посаженная в винограднике его, и пришел он искать плода на ней, и не нашел, и сказал виноградарю: “Вот три года, как я прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу. Сруби ее, к чему она и землю истощает?” Но тот сказал ему в ответ: “Господин, оставь ее и на этот год, а я тем временем окопаю ее и унавожу, не даст ли плода на будущий год. Если же нет – ты ее срубишь»295.

Одним словом, Иисус хотел еще раз испытать Иерусалим, прежде чем наступят роковые дни.

Не желая привлекать внимания, Он выбрал для путешествия дорогу, по которой паломники ходили редко. Они опасались враждебности самарян и предпочитали идти по восточному берегу Иордана. Иисус же отправился с учениками не в обход, а прямо через Самарию.

Когда наступил вечер, Он послал вперед апостолов приискать ночлег. Но в самарянской деревне в них узнали иудеев, идущих на богомолье, и отказались впустить в дом. Иоанн и Иаков, усталые и раздраженные, сказали Учителю:

- Господи, хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?

- Вы не знаете, какого вы духа, – возразил Иисус, – Сын Человеческий пришел не губить души, а спасать296.

В конце концов им все же дали приют в каком-то селении. А через несколько дней путники, смешавшись с толпой, никем не замеченные, вошли в ворота столицы.

Праздник Кущей длился уже четыре дня и был в самом разгаре. Неустанно звучала музыка, трубили трубы, перекрывая людской гомон; над горой Мориа стелились клубы жертвенного дыма. Справляя конец жатвы, народ веселился и пел, пировал и молился. Все свободные места в городе были усеяны шатрами, наскоро сооруженными из веток. Рядом с ними стояли верблюды, повозки и мулы. Иерусалим был подобен кочевому лагерю.

По вечерам богомольцы располагались в многочисленных пристройках Храма послушать речи мудрецов, отдохнуть, поделиться новостями. А новостей было много: стычки евреев и египтян в Александрии, казнь Сабина, обвиненного в “оскорблении величества”, восстание фризов, расправа Пилата над галилеянами. Предметом оживленных толков был также Равви из Назарета. “Он добрый”, - говорили одни, а другие пожимали плечами: “Он вводит народ в заблуждение”297. Впрочем, с некоторых пор эту тему в Иерусалиме стали считать опасной. Люди боялись навлечь на себя осуждение старейшин.

Внезапно внимание присутствующих привлек спор, который вели книжники в одном из уголков галереи. Все поразил неизвестный Человек с галилейским выговором. “Каким образом Он знает Писания, не пройдя учения?” – удивлялись книжники. “Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня”, – отвечал Он.

“Не Тот ли это, Кого ищут убить?” – догадывались иерусалимляне. Но почему Он действует открыто? Те, кому важнее всего было мнение власть имущих, встревожились: “Неужели же воистину узнали начальники, что Он – подлинно Мессия?” Их перебили пришедшие из Галилеи:

- Этого мы знаем, откуда Он. А когда Мессия придет, никто не будет знать, откуда Он.

- И Меня знаете, и знаете, откуда Я, – сказал, обернувшись к ним, Учитель, - и не от Себя Я пришел, но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете.

Мнения разделились. Одни предлагали схватить еретика и вести к архиереям, другие, бывшие свидетелями Его исцелений, защищали Назарянина. Он же продолжал говорить о неведомом для них пути, по которому Ему надлежит следовать, исполняя волю Отца.

- Будете искать Меня, и не найдете, и, где Я, туда вы не можете пойти.

- Куда Он собирается? – с усмешкой заметили книжники. – Не в рассеяние ли к грекам, учить их?

Они поспешили сообщить Кайафе, что Иисус появился в городе. Тот немедленно отправил храмовую стражу с приказом задержать Его. Наконец-то самозванец у него в руках! Однако посланные вернулись ни с чем.

- Почему вы не привели Его? – строго спросили архиереи.

- Никогда еще не говорил человек, как этот Человек, – оправдывались служители.

- Неужели и вас ввели в заблуждение? Разве кто-нибудь из начальников или из фарисеев уверовал в Него? Но толпа эта, не знающая Закона: прокляты они.

Фарисей Никодим оказался свидетелем разговора.

- Разве Закон наш судит человека, не выслушав его прежде и не узнав, что он делает? – заметил он.

- Ты что, сам галилеянин? – ответили ему. – Исследуй Писания и убедись, что из Галилеи не может прийти пророк.

Однако на сей раз первосвященник Кайафа не осмелился больше ничего предпринять. Иисус же, когда спустилась ночь, вышел восточными воротами по направлению к Елеонской горе.

Если в самом Иерусалиме Его окружала обстановка чуждая и враждебная, то на Елеоне Он должен был ощутить Себя как в лучшие галилейские дни. Здесь, среди масличных садов, в небольших поселках жили Его друзья и последователи. Вифания уже давно, со времени Его первого посещения, стала своего рода христианским центром. Сюда сходились верные Иисусу люди. В доме Лазаря и у Симона Прокаженного Он мог отдохнуть среди близких и любящих Его.

Время от времени Учитель приходил в Иерусалим, расположенный всего в трех километрах. Там Он старался держаться в тени, как бы затерянный среди других наставников и раввинов. Рядом с Ним были только ученики и несколько галилеян, иногда к ним присоединялись случайные слушатели. Власти пока отказались от попыток взять Иисуса под стражу. Либо они не находили удобного случая, либо надеялись, что новая секта распадется сама собой.

Только один раз проповедь Иисуса привела к открытому конфликту.

Праздник Кущей заканчивался 22 числа осеннего месяца тишри. В этот день левиты в последний раз зажигали огромные светильники, огни которых озаряли город во время торжеств. Сидя в одном из притворов, Христос говорил о символах праздника – свете и воде298. Обряд возлияния воды напоминал о странствиях в пустыне, когда Моисей открыл родник для жаждущих. Вода - знак жизни, которую дарует Премудрость Господня. Но отныне Сам Мессия будет давать воду жизни вечной. Он призывает к Себе людей, как некогда звала Премудрость: “Кто жаждет, да идет ко Мне и да пьет”.

Светильники обозначают свет Закона. Однако свет, исходящий от Мессии, горит еще ярче. “Я – свет миру. Тот, кто следует за Мною, не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни”.

После таких слов набожные люди, не желая участвовать в беседе, ушли, полные негодования. Остались лишь те, кто готов был выслушать Учителя. Однако и они не выдержали долго.

- Если пребудете в Слове Моем, – сказал Иисус, – воистину вы ученики Мои, и познаете истину, и истина освободит вас.

Такое выражение показалось им странным и обидным.

- Мы – потомки Авраама и никому не были рабами никогда. Как же Ты говоришь: “вы сделаетесь свободными”?

- Истинно, истинно говорю вам, всякий, делающий грех, есть раб греха. Но раб не пребывает в доме вовек, сын пребывает вовек. Итак, если Сын вас освободит, вы действительно свободны будете.

- Отец наш Авраам, – упрямо повторяли они гордый девиз патриотов, не понимая, о чем идет речь. Раздражение их возрастало с каждой минутой.

- Если бы вы были дети Авраамовы, вы делали бы дела Авраама. Теперь же вы ищете убить Меня: Человека, Который сказал вам истину. А услышал Я ее от Бога. Этого Авраам не делал. Вы делаете дела отца вашего.

Они снова не поняли. Одним казалось, что Он преувеличивает опасность, нависшую над Ним: “Не бес ли в Тебе, кто Тебя ищет убить?” Другие же были глубоко задеты сказанным.

- Мы не рождены в блуде. Один у нас Отец – Бог.

- Если бы Бог был Отец ваш, – возразил Иисус, – вы любили бы Меня, ибо Я от Бога исшел и пришел... Почему вы речи Моей не понимаете? Потому что не можете слышать слова Моего. Вы – от отца вашего, диавола, и хотите делать похоти отца вашего. Он – человекоубийца был от начала...

- Не правильно ли мы сказали, что Ты – самарянин и бес в Тебе?

Их уже охватила настоящая ярость.

- Во Мне беса нет, но Я чту Отца Моего, а вы бесчестите Меня. Я же не ищу славы Моей. Есть Ищущий и Судящий. Истинно, истинно говорю вам: если кто слово Мое соблюдет – не увидит смерти вовек.

- Теперь мы знаем, что в Тебе бес... Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? И пророки умерли. Кем Ты Себя делаешь?

- Если Я Сам Себя прославляю, слава Моя – ничто: Отец Мой – вот Кто прославляет Меня, Он, о Ком вы говорите, что Он – Бог ваш. И вы не познали Его, Я же знаю Его... Авраам, отец ваш, возликовал, оттого что ему предстояло видеть день Мой: и увидел, и возрадовался.

- Тебе нет еще пятидесяти, и Ты видел Авраама?

- Истинно, истинно говорю вам: прежде чем Авраам был, Я есмь.

Я ЕСМЬ... Так мог говорить один Предвечный. Это – Его тайное имя, которое произносил первосвященник в дни Кущей, когда святые слова заглушал трубный звук и клики народа299. И вот теперь они на устах Назарянина! Подобно древним пророкам, исполненный неземной силы, стоит Он перед людьми. Колебаниям нет больше места. Либо Он лжец и богохульник, либо Сам Бог говорит Его устами.

И выбор сделан. Поверившие теснее сплотились вокруг Иисуса, а остальные с угрозой взялись за камни...

По-видимому, людей, которые признали в Назарянине Посланца Божия, нашлось немало, и это предотвратило покушение на Него в Праздник Кущей. Впрочем, большинство из них были богомольцами, прибывшими в город на торжества. Евангелист Иоанн говорит лишь об одном иерусалимлянине, который обратился в те дни300. Случилось это при необычных обстоятельствах.

Однажды прошел слух, будто Иисус вернул зрение человеку, родившемуся слепым. Многие знали его, так как он всегда сидел у ворот, прося милостыню. Сначала подозревали, что произошла ошибка, но скоро сомнения рассеялись. Исцеленного привели к фарисеям, и те потребовали рассказать, как было дело.

- Человек по имени Иисус смесь положил мне на глаза, и умылся я, и вижу.

- Не от Бога этот Человек, потому что субботы не соблюдает, – объяснили ему (чудо произошло в день покоя). Некоторые же фарисеи были сами в раздумье: “Как может грешный человек творить такие знамения?”. После долгих споров они снова обратились к прозревшему:

- Что скажешь о Нем ты? Ведь Он тебе открыл глаза.

- Он пророк.

Вызвали его родителей.

- Ваш это сын, о котором вы говорите, что он родился слепым? Как же он теперь видит?

- Мы знаем, что это наш сын, – отвечали испуганные старики, – и что он родился слепым, а как он теперь видит – не знаем, или кто открыл ему глаза – не знаем.

Его спросите, он взрослый, сам о себе скажет.

Те фарисеи, что решили твердо стоять на своем, начали увещевать исцеленного.

- Воздай славу Богу. Мы знаем, что Человек тот – грешник.

- Грешник ли Он, я не знаю. Одно знаю, что слеп был и теперь вижу.

- Что Он сделал тебе? Как открыл тебе глаза?

- Я уже сказал вам, – ответил находчивый иерусалимлянин, – и вы не слушали. Почему снова хотите услышать? Не хотите ли и вы сделаться Его учениками?

- Ты ученик Его, а мы – Моисеевы ученики! – закричали в досаде книжники. - Мы знаем, что Моисею говорил Бог, а об Этом мы не знаем, откуда Он.

- Это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он открыл мне глаза. Мы знаем, что грешников Бог не слушает, но, если кто боится Бога и волю Его творит, того слушает. От века не было слышно, чтобы кто открыл глаза слепорожденному. Если бы не был Он от Бога, не мог бы творить ничего.

- Во грехах ты весь родился, и ты учишь нас! – окончательно вышли из себя фарисеи и выгнали его вон. Узнав об этом, Иисус нашел исцеленного и спросил:

- Веруешь ли ты в Сына Человеческого?

- Кто Он, Господи, чтобы я уверовал в Него?

- И видел ты Его, и Говорящий с тобою – Он.

- Верую, Господи! – ответил тот, склоняясь перед Иисусом.

Это событие поколебало, однако, и некоторых фарисеев. То, что странный Учитель обладал такой силой, не могло быть случайностью. Откуда же тогда у Него подобный дар? Они решили вступить с Иисусом в беседу и услышали суровые слова:

- На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели и видящие стали слепы.

- Неужели и мы слепы? – спросили фарисеи.

- Если бы вы были слепы, не имели бы греха. Ныне же вы говорите: “мы видим”. Грех ваш пребывает.

В самом деле, они считали себя стражами Предания и Завета, преемниками великих отцов: Симона, Абталиона и Гиллеля. Они верили, что Дух Божий помогает им давать точнейшее толкование Торы, что Он и поставил их духовными пастырями Израиля. Но, упоенные чувством собственного превосходства, эти люди не смогли распознать живую Истину, пришедшую к ним в лице Иисуса Назарянина.

Между тем Он послан народу Божию как небесный Пастырь, непохожий ни на высокомерных книжников, ни на зелотского лжемессию.

Истинно, истинно говорю вам:
Я – дверь овцам.
Все, кто ни приходил до Меня, -
воры и разбойники,
но не послушали их овцы...
Я – Пастырь добрый,
Пастырь добрый душу Свою полагает за овец.
Наемник, а не пастырь -
тот, кому овцы не свои,
видит, как волк приходит,
и оставляет овец и бежит
(и волк их похищает и разгоняет),
потому что он наемник
и нет ему дела до овец.
Я – Пастырь добрый,
и знаю Моих,
и знают Меня Мои.
Как знает Меня Отец,
знаю и Я Отца;
и душу Мою полагаю за овец.
И другие овцы есть у Меня,
не из этого двора,
и тех Мне надлежит привести,
и голос Мой они услышат,
и будет одно стадо и один Пастырь301.

“Снова, – повествует евангелист Иоанн, – произошло разделение между иудеями из-за этих слов. Говорили многие из них: в Нем бес, и Он безумствует. Что Его слушаете? Другие говорили: это – слова не бесноватого. Может ли бес открывать глаза слепым?”

До середины декабря Иисус беспрепятственно приходил из Вифании в Храм, окруженный толпой учеников. Обычным местом, где они собирались, был притвор Соломонов у восточной стены. Однако в праздник Ханука произошло новое столкновение.

День этот всегда пробуждал воинственный дух народа, напоминая о победах Маккавея над язычниками ^*. Героические подвиги освободителей давали пищу мечтам, если не о Мессии, то по крайней мере о могучем вожде, который опрокинет власть Рима. Вот почему внимание опять было привлечено к Иисусу302. Его настойчиво стали спрашивать:

- Доколе будешь Ты томить душу нашу? Если Ты – Мессия, скажи нам открыто.

- Я сказал вам, – ответил Он, – но вы не верите. Дела, которые Я творю во имя Отца Моего, свидетельствуют о Мне.

Однако они ждали от Него других “дел”. Если бы Он поднял мятеж, как Иисус бар-Абба (Варавва), если бы Он

собрал вооруженных людей и двинулся на гарнизон Пилата, они бы пошли за Ним. А вместо этого Он говорит им о вещах малопонятных и трудноисполнимых:

Вы не верите, – сказал Иисус, -
потому что вы не из овец Моих...
Овцы Мои голос Мой слышат,
и Я знаю их, и они следуют за Мной,
и Я даю им жизнь вечную,
и не погибнут они вовек,
и не похитит их никто из руки Моей.
Отец Мой, Который дал Мне дар, – больше всех;
и из руки Отца не может похищать никто.
Я и Отец – одно.

Ропот ужаса прошел по толпе. Он делает Себя Сыном Божиим! Нужно немедленно покарать Его за богохульство. Напрасно Иисус указывал им на слова Писания, где все верующие названы “сынами Божиими”. Фанатики не хотели входить в рассуждения. Аргументом их были только камни. На этот раз Иисус, лишь чудом избежав смерти, ушел на Елеон.

Его прощание с городом было печальным:
Иерусалим, Иерусалим, убивающий пророков
и камнями побивающий посланных к нему!
Сколько раз Я хотел собрать детей твоих,
как птица свой выводок под крылья,
и вы не захотели.
Вот оставляется дом ваш пуст.
Говорю вам: не увидите Меня,
доколе не скажете:
Благословен Грядущий во имя Господне!303.

Глава двенадцатая. Час близится

Декабрь 29 г. – 2 апреля 30 г.

До Пасхи оставалось около трех месяцев, но жить вблизи столицы Иисус уже больше не мог. Не желая возвращаться в Галилею, Он ушел на время зимних дождей в Заиорданскую область. Она подчинялась Антипе, но поскольку Тивериада, его резиденция, была далеко, Учитель и ученики находились за Иорданом в сравнительной безопасности. Прибыв в Бетавару, Иисус в последний раз оказался в местах, где начинал Свое служение. Еще так недавно слышен был здесь голос Предтечи и Дух Божий осенил Сына Человеческого; здесь впервые стал Он учить о наступлении Царства. Теперь на берегах Иордана царила тишина, нарушаемая лишь шумом дождя; исчезли толпы, приходившие слушать Крестителя...

Четвертое Евангелие очень скупо говорит о пребывании Христа в том поселке, где почти три года назад два рыбака впервые подошли к Нему и смущенно спросили: “Равви, где Ты живешь?”. Тогда Андрей и Иоанн лелеяли грандиозные мечты, но с тех пор многое изменилось. Изменились и сами апостолы. Они стали свидетелями небывалых событий, научились по-другому смотреть на вещи. Но все же неудача в Галилее и в Иерусалиме была для них неожиданной. Сцены на праздниках Кущей и Ханука, казалось, свидетельствовали о полном поражении. Конечно, ученики приготовились делить с Наставником все невзгоды, но тем не менее они были рады, что Он привел их в этот спокойный край, подальше от недружелюбного города.

Вскоре, однако, уединение их было нарушено. Окрестные жители узнали о приходе Христа, и Бетавара стала наполняться народом. Все слышали, что Учитель в опале, но это не останавливало ищущих Слова Божия. Многие вспоминали о судьбе Крестителя, повторяли его слова об Иисусе говорили, что хотя сам пророк не совершил ни одного чуда, его свидетельство было истинным304. Человек из Назарета, освобождающий людей от недугов и являющий дивные знамения, может быть послан только Небом.

Весной, все еще находясь у Иордана, Христос избрал кроме Двенадцати ещеСемьдесят апостолов. Они должны были обойти места, которые Ему предстояло посетить на пути в Иерусалим. Число их напоминало о семидесяти праотцах всех народов земли и служило как бы указанием на расширение деятельности новой Общины. Посланные были наделены даром исцеления и призваны благовествовать Царство Божие.

По-видимому, путешествие их было недолгим, но вернулись они “с радостью”, окрыленные успехом.

- Господи, и бесы покоряются нам во имя Твое.

- Я видел Сатану, как молния, с неба упавшего, – сказал Иисус. – Вот Я дал вам власть наступать на змей и на скорпионов и – над всею силою врага; и ничто не повредит вам.

Служа Сыну Человеческому, они стали бойцами священного воинства, идущего против тьмы. Для мира их Учитель – отверженный и бездомный Странник, но именно сейчас пришло время Его “славы”. “Муж скорбей”, перед Которым бессильны дьявольские соблазны, Он в Своем уничижении сокрушает державу врага...

Апостолы не должны гордиться дарованной им силой. Самый великий дар - это приобщение к свету Царства. “Тому не радуйтесь, что духи вам покоряются, а радуйтесь, что имена ваши вписаны на небесах”305.

Едва ученики начали обретать уверенность и надежду, как пришло новое испытание. Друзья из Иудеи сообщили, что опасно болен Лазарь, брат Марфы и Марии.

“Болезнь эта не к смерти”, – сказал Иисус. Однако через два дня объявил, что собирается в Вифанию.

- Равви! – огорчились ученики, – только что искали иудеи побить Тебя камнями, и Ты снова идешь туда?

Но когда из Его слов они поняли, что Лазарь скончался и Учитель желает непременно побывать в его доме, апостолы смирились. Если Господу грозит опасность – они не оставят Его.

- Идем и мы, чтобы умереть с Ним, – сказал решительно Фома.

Им потребовалось не более двух дней, чтобы достигнуть Вифании. Иисус еще не вошел в селение, как навстречу Ему выбежала Марфа.

- Господи, – плача, проговорила она, – если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой...

- Воскреснет брат твой, – сказал Иисус.

- Знаю, что воскреснет – в Воскресение, в последний день.

- Я – Воскресение и Жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет... Веришь ли в это?

- Да, Господи, я уверовала и верю, что Ты – Мессия, Сын Божий, грядущий в мир...

Мария тем временем оставалась дома в окружении родных и соседей, утешавших ее. Вошла сестра и шепнула: “Учитель здесь и зовет тебя”. Мария встала и поспешила из дома. Друзья последовали за ней, думая, что она идет на могилу. Они нашли ее у ног Иисуса; Мария в слезах повторяла слова сестры: “Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой”. Глубокое волнение отразилось на лице Учителя. Все увидели, что Он плачет. “Вот как Он любил его”, – переговаривались вифанцы. А кто-то сказал: “Не мог ли Он, открывший глаза слепому, сделать, чтобы и этот не умер?..”

“Где вы похоронили его?” – спросил Иисус. Люди повели Его к склепу, заваленному по обычаю каменной плитой. Прошло уже четыре дня, как Лазарь был погребен здесь.

“Отвалите камень”, – приказал Учитель. Марфа робко запротестовала, говоря, что тело уже тронуто тлением. “Не сказал ли Я тебе, что, если веруешь, увидишь славу Божию?” – ответил Господь.

Вход в пещеру открыли. Иисус поднял глаза к небу и погрузился в молитву...

Что произошло в следующее мгновение? Что вообще известно нам о тайне жизни и смерти, о состоянии духа, покинувшего свою оболочку? Мы знаем, что тело оказывает влияние на дух, но умеем ли верно определить силу обратного воздействия духа на плоть? Впрочем, для Единосущного Отцу нет преград и необратимых процессов...

“Лазарь, выходи!” – воскликнул Иисус, и голос Его, словно удар грома, отозвался в иных мирах.

Когда у порога пещеры показался умерший, люди в ужасе попятились. А он стоял, как жуткий призрак, с ног до головы закутанный в погребальный саван. “Развяжите его и пустите идти”, – сказал Христос среди наступившей тишины306.

При чтении этого евангельского рассказа невольно возникает вопрос: для чего Господь вернул Своего друга к жизни? Ведь в дальнейшем он так же, как и прочие люди, все равно остался обреченным на смерть. Существует много попыток объяснить вифанское чудо. Но скорее всего правы те, кто видит в этом событии намерение Иисуса показать ученикам Свою власть над жизнью и смертью. Воскрешение Лазаря должно было подготовить их к пасхальной тайне.

В Вифании многие и прежде верили в Царство Божие. Теперь же, вероятно, почти весь поселок принял Иисуса как Мессию. Однако и там нашлись люди, которые сочли своим долгом донести о происшедшем Синедриону. Члены его, конечно, подумали, что имеют дело с обманом, но расценили сообщение как признак нового роста популярности Назарянина.

Немедленно был созван совет. Для участия в нем были приглашены и фарисеи, но их обвинения против Иисуса касались области чисто религиозной; между тем правящую партию тревожило другое: саддукеи опасались, что галилейское движение перерастет в мятеж и вызовет карательный поход римлян. Иосиф Кайафа заявил, что лжемессию следует устранить без колебаний. Лучше смерть одного человека, чем бедствие, которое обрушится на весь народ. Фарисеи, хотя и враждовали с духовенством, на сей раз, вероятно, согласились с мнением Кайафы и были рады, что иерархия готова проявить твердость. Теперь им не нужно было подвергать Иисуса отлучению, поскольку Синедрион доведет дело до конца своими средствами.

Неизвестно, был ли сразу послан отряд в Вифанию или власти отложили дело, узнав, что Иисус оставил деревню. Но решение было принято. Все полагали, что на Пасху Галилеянин обязательно появится в Иерусалиме. Поэтому первосвященник распорядился, чтобы каждый, кто узнает о Его местонахождении, сообщал об этом властям307.

Между тем Иисус направился из Вифании в безлюдную местность близ Иудейской пустыни. Середину марта Он провел в глухом городке, называвшемся Эфраим, а потом снова ушел за Иордан в Перею308.

После вифанского чуда апостолы еще больше воспрянули духом. Если Господь может совершать такое, значит, все козни Его противников окажутся тщетными. Их удивляло лишь, как люди могут не верить Иисусу после подобных знамений. Он же рассказал им притчу.

Жил некогда один богач, черствый и равнодушный к чужому горю. Пировал он день и ночь, а у ворот его дома сидел нищий Лазарь, который кормился объедками со стола богача. Оба умерли, один обрел покой “на лоне Авраама”, а другой – возмездие за грехи. В тоске думал богач о своих братьях и взмолился к Аврааму, прося, чтобы тот послал на землю Лазаря предупредить их, куда ведет путь зла. Но Авраам возразил: “Есть у них Моисей и Пророки: пусть слушают их”. Богач счел это недостаточным:

- Нет, отец Авраам, но если кто из мертвых придет к ним – покаются.

- Если Моисея и Пророков не слушают, то, когда бы и воскрес кто из мертвых, не убедятся они309.

Этой притчей Христос хотел сказать, что, если неверие поселяется в сердце, никакие чудеса не могут обратить человека.

Дней за десять до Пасхи Иисус объявил ученикам, что намерен прибыть в Иерусалим раньше праздника. В путь собрались быстро, шли, почти не останавливаясь. Иисус словно спешил навстречу смерти. Его суровая сосредоточенность вселяла в апостолов страх, но, идя позади Него, они все же думали, что приближаются к победе.

Дорога вилась среди пологих холмов. Кое-где стали появляться люди, направляющиеся в Иерусалим. В числе галилеян была и Дева Мария, но Она покорно держалась вдали от Сына.

Постепенно Христос оказался во главе большой толпы богомольцев. Многие узнавали Его и радостно приветствовали. А иные приближались и просили принять их в число учеников. Но теперь Иисус сразу же начинал говорить им о жертвах, которые нужно принести для Царства Божия, и о том, что времени для колебаний больше не осталось. Один человек, который желал присоединиться к Иисусу, сказал, что прежде должен похоронить отца. “Предоставь мертвым хоронить своих мертвых”, – был ответ. Другого, хотевшего сначала проститься с родными, Иисус предостерег: “Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не пригоден для Царства Божия”310.

Все больше народа двигалось вслед за Христом. Шествие превращалось в настоящий мессианский поход. Реку пересекли у Иерихона. В городе жители спорили, кто примет Его, но Иисус выбрал не почтенную, всеми уважаемую семью, а дом мытаря Закхея ^*. Нищий слепец, сидевший у ворот, кричал: “Иисус, Сын Давидов, помилуй меня!” Его останавливали, но Христос, подойдя к нему, сказал: “Прозри! Вера твоя спасла тебя”311...

Это чудо воспламенило энтузиазм народа. Все угрозы властей были забыты. Он – снова их галилейский Мессия, грядущий в мир Сын царя Давида. Повсюду раздавались возгласы: “Благословен Грядущий во имя Господне!..”

Апостолы уже не сомневались в том, что “Царство Божие должно теперь же явиться”312. Близость этого чудесного события стала для них настолько реальной, что Саломея, мать Иоанна и Иакова, попросила у Господа посадить ее сыновей по правую и левую руку от Своего престола, когда Он будет “во славе”. Обернувшись к братьям, Иисус спросил:

- Можете ли пить чашу, которую Я пью, или крещением, которым Я крещусь, креститься?

- Можем, – простодушно отвечали они.

- Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься. А сесть по правую Мою сторону или по левую – не Я даю, но кому уготовано.

Остальные ученики зароптали. Всем хотелось занять эти почетные места. Но Иисус остановил их:

Вы знаете, что те,
которые считаются начальниками у язычников ^*,
господствуют над ними,
и вельможи их показывают над ними свою власть.
Но не так – между вами.
Но кто хочет стать великим между вами,
пусть будет всем слугой,
и кто хочет между вами быть первым,
пусть всем будет рабом.
Ибо и Сын Человеческий не для того пришел,
чтобы Ему послужили,
но чтобы послужить
и дать душу Свою как выкуп за многих313.

Тем не менее мысли учеников были поглощены ожидавшим их торжеством.

В тот час Иисус был среди них одинок, как никогда.

В пятницу 31 марта путники вошли в Вифанию, где был устроен праздник в честь прибытия Учителя. Собрались многие Его друзья. За столом прислуживала Марфа, а сестра ее, не зная, как выразить свою любовь и благодарность, помазала ноги и голову Иисуса дорогим миром. Комната наполнилась благоуханием, а Иуда недовольно сказал: “К чему эта трата? Лучше было бы продать это миро и раздать деньги нищим”. И самое удивительное – его поддержали другие ученики. Очевидно, они думали, что несмотря на все чудеса, будущему монарху следует позаботиться о деньгах, чтобы с самого начала явить Свою щедрость народу...

- Оставьте ее, – сказал Иисус, – что ее смущаете? Доброе дело сделала она Мне... Заранее помазала тело Мое для погребения314.

Но печальный смысл этих слов ускользнул от апостолов.

Когда миновала суббота, Христос стал готовиться к вступлению в город. Прежде Он никогда не путешествовал верхом, но нынешний день был исключительным. Впрочем, конный всадник напоминал бы о войне, о древних царях, возвращающихся из кровавых походов, о римских солдатах, гарцевавших на улицах покоренного Иерусалима; поэтому Иисус выбрал животное, которое издавна было символом мира315. Придя в соседнее селение Виффагию, Он послал учеников, чтобы они нашли молодого осла. Хозяева, узнав, что он нужен Учителю, с радостью отдали его. Вместо седла на спину ослу положили одежды, и, сев на него, Иисус стал спускаться с Елеона.

Царь, возвещающий мир, Он ехал безоружным, в окружении пилигримов, которые кричали: “Осанна Сыну Давидову! Благословенно грядущее царство отца нашего Давида!..”

Галилеяне и вифанцы старались, как могли, украсить триумф Мессии. Под копыта бросали побеги маслин, стелили одежды; дети бежали за Иисусом, размахивая пальмовыми ветвями.

Апостолы ликовали. Наконец-то настал долгожданный день! Они громко славили Бога, вторя толпе.

Едва показалась залитая вечерним светом панорама Иерусалима, как грянул мессианский псалом:

Благословен Грядущий,
Царь во имя Господне!
На небесах мир
и слава в вышних!

Навстречу бежали другие паломники. Среди них оказались фарисеи. Слыша возгласы: “Осанна Сыну Давидову!”, они пришли в ужас. Значит, действительно, бунт может вспыхнуть в любую минуту!

- Равви! – кричали они. – Запрети ученикам Твоим!

- Говорю вам, – отозвался Иисус, – если они умолкнут – камни возопиют...

Однако, несмотря на радостное возбуждение вокруг, лицо Иисуса было печально. Шедшие рядом с Ним видели на глазах Его слезы. Он оплакивал Иерусалим, город Обетования и город слепцов.

- Если бы ты познал в сей день, что ведет к миру! – сказал Он. – Но теперь это сокрыто от глаз твоих. Ибо придут на тебя дни, когда враги твои возведут против тебя укрепления... и повергнут на землю тебя и детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего.

Когда солнце уже близилось к закату, шествие достигло стен города.

Глава тринадцатая. ВИНОГРАДНИК ОТЦА

2-4 апреля 30 г.

Шум у восточных ворот привлек любопытство многих горожан. Увидев Человека, Который ехал во главе процессии, распевающей гимны, они с удивлением спрашивали: “Кто это?” Паломники с гордостью объясняли им: “Это Иисус, Пророк из Назарета Галилейского...”

Иерархия пришла в полную растерянность. Такого бурного проявления народной любви никак не ожидали. “Мир пошел за Ним”, – в тревоге говорили друг другу старейшины316. Казалось, все их усилия пропали даром. Пока нельзя было предпринимать никаких открытых действий против Назарянина. Это значило бы самим толкнуть народ к мятежу. В Иерусалим на Пасху съехались сотни тысяч иудеев; в переполненном взбудораженными людьми городе любой неверный шаг мог привести к взрыву.

Между тем Иисус проехал по праздничным улицам и, сойдя с осла, вошел с учениками в ограду Храма. От Него ждали каких-нибудь необычайных слов и поступков, но Он молча осмотрел святилище, как царь, желающий проверить свои владения, а с приближением ночи отправился обратно в Вифанию.

Спутники Иисуса испытали, вероятно, некоторое разочарование. Ничего не случилось, не было никаких знамений. Однако они надеялись, что, приняв царские почести, Иисус должен скоро проявить Свою мессианскую власть и открыть им Свои дальнейшие намерения.

Утром, в понедельник Христос снова пришел в Храм. Но вместо того, чтобы призывать приверженцев к борьбе с язычниками, Он сделал то же, что три года назад: велел торговцам покинуть пределы Дома Божия. Продающие и покупающие начали было возмущаться, однако Иисус, не слушая их, опрокинул столы менял с деньгами и скамьи с птицами, предназначенными на продажу. Он потребовал, чтобы перестали нарушать Закон, воспрещающий носить товары через двор Храма317. По-видимому, большинство тех, кто находился на площади, одобрило столь решительный натиск.

Это было первым деянием Мессии, открыто явившегося народу. Оно было обращено против унижения веры и профанации культа. Ведь многие думали, что, принеся жертву и отдав ее священникам, можно считать себя чистым от грехов. Поэтому рынок близ алтаря не смущал их.

Вторым делом стало исцеление больных, которые со всех сторон облепили Иисуса. Спаситель страждущих, Он пришел возвестить о новой жизни, о милосердии Отца...

Священники не знали, как поступить, и только спросили Иисуса: кто дал Ему право распоряжаться в Храме?

- Спрошу вас и Я об одном: если скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю. Крещение Иоанново откуда было: с Неба или от людей?

- Не знаем, – последовал уклончивый ответ. Ведь они называли Иоанна бесноватым, но сейчас, в присутствии народа, саддукеи не рискнули открыто поносить казненного пустынника.

- И Я вам не скажу, какою властью это делаю.

Иисус не случайно упомянул о Крестителе, в лице которого духовенство и книжники отвергли вестника Божия.

- Пришел к вам Иоанн путем праведности, – продолжал он, – и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему, вы же, увидев, не раскаялись после, чтобы поверить ему318.

Все пророки встречали противодействие и ненависть лжепастырей. Гордость и властолюбие ополчались на избранников Духа. Тем более трудно было ждать, что старейшины поверят Человеку, Которого простой народ называл Мессией.

По обыкновению Иисус пояснил Свою мысль притчей, сюжет которой был навеян Исайей, любившим сравнивать Израиль с виноградником, а Бога – с хозяином319.

Однажды, рассказывал Иисус, владелец большого виноградника отлучился, надеясь на усердие своих работников. Когда же пришло время уборки урожая, он послал слуг “взять плоды свои”. Но работники иных, избив, прогнали, а иных умертвили. Так происходило несколько раз. Наконец господин отправил к ним собственного наследника, говоря: “устыдятся сына моего”. Однако виноградари не одумались. Они теперь решили завладеть всем имением, и едва юноша пришел к ним, вытащили его из виноградника и убили.

- Итак, – спросил Иисус служителей Храма, – когда придет господин виноградника, что он сделает с виноградарями теми?

- Предаст их, как злодеев, заслуженной ими злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды в свои сроки, - отвечали они.

- Никогда не читали вы в Писании:

Камень, который отвергли строители,
он сделался главою угла:
От Господа это,
и дивно в очах наших?

Старейшины поняли, что в притче говорится о них, что у них будет отнят виноградник народа Божия. “И намеревались, – говорит Марк, – Его схватить, но побоялись народа”. Иисус же после этого объявил уже без иносказаний: “Царство Божие будет отнято у вас и дано приносящему плоды народу”320. Господь не только лишает власти духовных вождей Израиля, но и делает чадами Царства всех исполняющих волю Его, независимо от происхождения.

И как бы в ответ на пророчество пришла неожиданная новость – Филипп и Андрей сообщили: какие-то греки-прозелиты, приехавшие в Иерусалим на богомолье, узнали о Христе и попросили Филиппа свести их с Ним.

“Пришел час быть прославленным Сыну Человеческому”, – сказал Иисус. Но, чтобы ученики не подумали, что Он говорит о земной славе, снова напомнил им, какая участь ждет Его. “Истинно, истинно говорю вам: если зерно пшеничное, упав на землю, не умрет, оно останется одно. Если же умрет – принесет много плода”321. Ради Своего искупительного подвига Мессия отказывается от всего, что дорого людям в этом мире, от самой жизни...

А прозелиты? Откликнулся ли Христос на их просьбу? Евангелия об этом не говорят, но, очевидно, беседа состоялась, и они, быть может, стали первыми Его последователями из числа иноплеменников. Это косвенно подтверждается словами Иосифа Флавия, которые можно считать подлинными ^*. Он пишет, что Иисус “учил людей, охотно принимавших истину, привлекая к Себе многих, в том числе и эллинов”322.

Но радость Христа и Его учеников, вызванная появлением этих “новых овец”, омрачала мысль о самодовольных вождях, которые завладели виноградником Отца. Они не желали внять призыву Господню, и вновь мрачная тень нависла над народом Божиим. Между двумя Заветами прошла трещина.

Христос не скрывал Своей скорби от апостолов: “Душа Моя смущена сейчас. И что Мне сказать: Отче, спаси Меня от часа сего? Но ради этого Я пришел - на час сей...”

Когда Он произнес эти слова, в небе раздался звук, подобный раскату грома. Некоторые решили, что приближается весенняя гроза, но остальных охватил мистический ужас. Им слышался голос незримого вестника Божия.

“Отче, прославь имя твое!” – молился Иисус. Обратившись к людям, Он говорил о Судном дне, о дьяволе, который будет свергнут Сыном Человеческим со своего престола. Однако Мессия обретет победу над ним, только став Жертвой. “Когда вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе”323.

Во дворце Кайафы тем временем словно забыли об Иисусе. С часу на час ждали прибытия Пилата с большим отрядом. Вообще в пасхальные дни у клириков бывало много забот. Но на самом деле Синедрион не оставил мысли расправиться с опасным Пророком. Было только решено: во избежание смут отложить дело, покуда не минет праздник324. Сам Иисус, удалив базар из Храма, больше никак не проявлял Себя. Это успокаивало саддукеев, позволяло им не спешить.

Однако группа лиц, настроенных наиболее непримиримо, продолжала плести паутину вокруг Иисуса. Удобнее всего было спровоцировать Его на какой-нибудь политический шаг или высказывание, чтобы привлечь к Нему внимание прокуратора; тогда Пилат сам займется Галилеянином, а церковные власти останутся в глазах народа неповинны.

Осуществить это намерение взялись “иродиане”, сторонники партии, опиравшейся на римлян. К ним присоединились и слушатели фарисейских школ, несмотря на то, что всегда враждовали с “иродианами”. Придя к Иисусу, эти люди сделали вид, что относятся к Нему уважительно и хотят знать Его мнение о налоге, выплачиваемом императору. Само по себе такое обращение к Учителю казалось вполне естественным. На Востоке мудрость наставников измерялась тем, как они разрешают спорные проблемы, предложенные на их рассмотрение. Но в данном случае явно готовилась западня. Если Иисус скажет, что платить дань следует, - значит, Он враг Израиля, если же нет, – Его можно будет изобразить перед Пилатом как одного из подстрекателей против Рима325.

- Учитель, – вкрадчиво заговорили подосланные, – мы знаем, что Ты истинен и не считаешься ни с кем, ибо не смотришь на лица людей, но воистину учишь пути Божию. Можно ли платить подать кесарю или нет? Платить нам или не платить?

- Что Меня испытываете? – сказал Иисус. – Покажите Мне динарий.

Ему подали монету, одну из тех, которые шли на подати. На ней был профиль императора и слова: “Тиберий, кесарь, сын Августа бога”.

- Чье это изображение и надпись?

- Кесаря.

- Отдавайте же кесарю кесарево, а Божие Богу.

Ответ изумил их. Они поняли, что устроить ловушку не удалось. Иисус поставил в тупик их самих, указав на языческую монету. Поскольку иудеи употребляют императорские динарии, то для этих денег нет лучшего применения, чем отдавать их неверным. А что же принадлежит Богу? Это явствовало не только из учения Иисуса, но из всех книг Ветхого Завета. Богу человек должен отдавать всего себя.

Впоследствии слова Христовы о Божием и кесареве понимали в расширительном смысле, относя их и к вопросу о церкви и государстве. Но такое толкование едва ли обосновано326. Единственное, что могло вытекать из ответа Христа “иродианам”, – это отказ от зелотского пути к свободе. Положение было иным, нежели во времена Маккавея. Рим не вмешивался в духовную жизнь народа. Восстание же могло только принести Израилю новые беды. Это стало очевидным сорок лет спустя, когда вовлеченные “ревнителями” в безнадежную войну иудеи лишились и Храма, и государства.

С каждым днем апостолы все яснее сознавали, что, несмотря на триумфальную встречу, Мессия находится в Иерусалиме как во враждебном лагере. Они чувствовали себя спокойно только под вечер, когда, миновав Кедрон, поднимались на Елеонскую гору.

Ночь проводили в разных местах: чаще в Гефсимании, иногда в доме Лазаря или его друзей. Но по утрам Иисус снова приходил в шумный город, где Его ждали слушатели и подстерегали противники.

Законники из саддукеев считали ниже своего достоинства говорить с Галилеянином. Лишь один раз, встретившись с Ним в Храме, эти надменные люди решили смутить Его каверзным вопросом. Они знали, что Иисус, как и фарисеи, признает грядущее Воскресение мертвых, вера в которое была для них пустой фантазией. По мнению саддукеев, вера в Воскресение противоречила Писанию; те же книги Библии, где о нем было сказано, они отвергали.

Что будет, спросили саддукеи, с женщиной, если она пережила семь мужей, умиравших один за другим? Чьей женой она должна считаться в грядущем веке?

Уверенные, что поставили мужицкого Равви в тупик, они уже приготовились было смеяться, но Иисус сказал: “Не потому ли вы заблуждаетесь, что не знаете ни Писаний, ни силы Божией? Ведь, когда из мертвых воскреснут, не женятся и замуж не выходят, но пребывают, как ангелы, на небе. О мертвых же, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, в повествовании о купине, как сказал ему Бог: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Он не есть Бог мертвых, но – живых. Вы весьма заблуждаетесь”327.

Бывшие тут фарисеи не могли не порадоваться, что их старых соперников заставили замолчать. Иисус показался им теперь Учителем, вполне достойным уважения. Фарисеи собрались вокруг Него и вступили с Ним в беседу. Когда же Иисус сказал им, что основа Закона – любовь к Богу и к ближнему, некоторые из них почти готовы были признать в Нем единомышленника328.

Однако те, кто не спешил менять своего мнения о галилейском Пророке, захотели подвергнуть Его еще одному испытанию329. Они привели к Иисусу женщину, уличенную в измене мужу, и спросили: следует ли побить ее камнями, как повелевал древний Закон?

В то время обычай этот едва ли соблюдался; его могли защищать лишь саддукеи, сторонники суровых уголовных наказаний330. Но фарисеи хотели воспользоваться инцидентом. Они надеялись, что Иисус, проповедник милосердия, теперь недвусмысленно выступит против Закона.

Учитель долго не отвечал им и, опустив в задумчивости голову, чертил что-то на песке. Но поскольку они продолжали настаивать, сказал: “Кто из вас без греха – первый брось в нее камень”, а потом снова стал писать на земле какие-то знаки. Воцарилось молчание. Когда же немного погодя Иисус вторично поднял глаза, то увидел, что женщина стоит перед ним одна. Обличаемые совестью обвинители незаметно скрылись.

- Женщина, – спросил Иисус, – где они? Никто тебя не осудил?

- Никто, Господин.

- И Я тебя не осуждаю. Иди, отныне больше не греши.

Никто из фарисеев не смел после этого испытывать Иисуса, Казалось, они были даже согласны примириться с Ним. Неприемлемым для них осталось лишь одно: как может Человек из народа считать Себя Мессией или хотя бы допускать, чтобы так называла Его толпа? Зная об этих недоумениях, Иисус подозвал к Себе фарисеев и спросил:

- Что вы думаете о Мессии? Чей Он Сын?

- Давидов, – отвечали они.

- Как же Давид в Духе называет Его Владыкой, говоря:

Сказал Господь Владыке моему:
воссядь по правую руку Мою,
доколе Я не положу врагов твоих
под ноги Твои?

Итак, если Давид называет Его Владыкой, как же Он – сын его?331.

Тем самым вопрос о человеческом происхождении Мессии отодвигался на второй план. Мессианская тайна заключена не столько в принадлежности к царскому дому, сколько в том, что Избавитель пребывает одесную Отца и является сыном Божиим, Господом мира.

Фарисеи ничего не смогли возразить. Слова псалма действительно были загадочны. Но сказанное Иисусом им было принять еще труднее.

Глава четырнадцатая. Суд Мессии

5 апреля 30 г.

День спустя Иисус появился на внутренней площади Храма, именовавшейся “Двором женщин”, и сел под навесом у кружек для пожертвований. В пасхальные дни люди обычно совершали ежегодный церковный взнос. Многие, проходя, сыпали деньги горстями, но внимание Иисуса привлекла убого одетая женщина, которая опустила в кружку две мелкие монеты. Подозвав учеников, Он сказал: “Истинно говорю вам: эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу. Ибо все от избытка своего положили, она же от скудости своей все, что имела, положила. Все, что у нее было на жизнь”332. Жертва бедной женщины – единственное, что порадовало и тронуло сердце Христа в Иерусалиме.

Находясь в самом центре церковной жизни, Он видел ее болезни, замаскированные показным благолепием. Мимо Него, снисходительно отвечая на поклоны, шествовали надменные законники. Их “тефиллин”, повязки на лбу с текстами Торы, и другие атрибуты набожности каждому бросались в глаза, но как мало соответствовали они духовному состоянию этих людей! Иисус видел и ученых, которые часами обсуждали ничтожные оттенки устава; видел и фарисеев, спотыкавшихся на пути о камни, чтобы продемонстрировать свою полную отрешенность от мира. Иисус знал, как легко проникают в эту среду честолюбцы, которые потом упиваются властью над душами. О подобных пастырях еще пророк Иезекииль говорил, что они “пасут самих себя”. Казалось, даже свет библейского Откровения тускнел в этой затхлой атмосфере самодовольства и ханжества.

Почему еще в Галилее большинство книжников противилось Иисусу? Ведь тогда Он скрывал Свое мессианство. А благовестие об Отце, взыскующем заблудших детей, должно было пробудить всех, кто остался верен учению пророков. Следовательно, книжники утратили главный смысл пророческой проповеди. Признавая на словах, что основа Торы – любовь к Богу и к человеку, они продолжали подменять дух закона Божия системой формальных обязанностей и культовых правил.

Пророк Михей учил:

Тебе сказано, человек, что есть добро
и что Господь требует от тебя:
Только поступать справедливо,
и любить милосердие,
и в смирении ходить перед Богом твоим333.

Между тем фарисеи, особенно ученики Шаммая, с головой погрузились в дебри ритуализма и казуистических толкований. Знатоки канонов, они обратили их в орудие господства над “невеждами”. На этой почве возникало множество злоупотреблений, доходивших почти до цинизма.

Христос хотел предостеречь Церковь от этого соблазна, от “закваски фарисейской”, и показать на примере пастырей Израиля, какая опасность может ей угрожать. Обращаясь к ученикам, Он заговорил:

На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи.
Итак, что они скажут вам, – исполняйте и храните,
по делам же их не поступайте.
Ибо, говоря, они – не делают.
Связывают ноши тяжелые и неудобоносимые
и возлагают на плечи людей;
сами же пальцем своим не хотят двинуть их.
Все же дела свои совершают с тем,
чтобы видели их люди.
Расширяют “тефиллин” свои и увеличивают кисти;
любят же первое место на званых обедах,
и первые сидения в синагогах,
и приветствия на площадях,
и чтобы звали их люди: “равви”...
Поедающие дома вдов и для вида молящиеся,
эти примут большее осуждение...
Вас же пусть не называют “равви”,
ибо один у вас Учитель, вы же все – братья.
И отцом своим не называйте никого,
ибо один у вас Отец – Небесный.
И пусть не называют вас наставниками,
потому что Наставник у вас один – Мессия.
Больший из вас да будет вам слугою.
Ибо, кто вознесет себя, тот смирен будет,
а кто смирит себя, тот вознесен будет334.

Отказавшись от авторитарной власти над людьми, Иисус и Своим апостолам завещал лишь одну власть – власть любви и служения.

Но это не значило, что Он был готов на компромисс с двуличием и неправдой. Когда Христос въехал в Иерусалим под крики “Осанна”, Он явил Себя кротким Царем примирения; отвечая на вопросы богословов – действовал как мудрый Наставник; теперь пробил час, когда Он должен был выступить как Пророк-обличитель.

В Своей речи Он не стал касаться зелотов и саддукеев, дни которых и без того были уже сочтены. Первые сами готовили себе гибель, раздувая пламя войны, вторые представляли собой горстку богатых клерикалов, с каждым годом терявших поддержку народа. Подлинными представителями ветхозаветной Церкви были книжники, раввины, толкователи, принадлежавшие к фарисеям. Иисус не отрицал и не умалял их заслуг; Он прямо говорил, что апостолы сеяли на почве, вспаханной прежде наставниками веры: “Другие потрудились, и вы вошли в труд их”335. Но именно это призвание книжников возлагало на них величайшую ответственность и делало их грех тяжким вдвойне.

Обличение Христово было подлинным судом Мессии над теми, кто хотел “откупиться” от Бога с помощью обрядов и даров, кто считал себя кастой, которая одна владеет ключами спасения.

Над городом и столетиями, над религиями и церквами прозвучало слово Сына Божия, разящее как меч:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что затворяете Царство Небесное перед людьми!
Вы и сами не входите,
и входящим не даете войти...
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что обходите море и сушу,
чтобы сделать хотя бы одного прозелитом;
и, когда это случается,
делаете его сыном геенны,
вдвое худшим, чем вы...
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что даете десятину^* с мяты, аниса и тмина
и обошли более важное в Законе:
правосудие, и милосердие, и верность.
Это надлежит исполнять,
и того не опускать.
Вожди слепые!
Отцеживающие комара
и проглатывающие верблюда!
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что очищаете снаружи чашу и блюдо,
внутри же они полны хищения и невоздержания.
Фарисей слепой!
Очисти прежде чашу и блюдо внутри,
чтобы и снаружи они стали чисты.
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что вы подобны гробницам побеленным,
которые снаружи кажутся красивыми,
внутри же полны костей мертвых и нечистоты.
Так и снаружи кажетесь людям праведными,
внутри же наполнены лицемерием и беззаконием.
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры,
что строите гробницы пророков
и украшаете памятники праведных,
и говорите:
“если бы мы жили во дни отцов наших,
мы не были бы сообщниками их в крови пророков”.
Тем самым вы свидетельствуете против себя,
что вы – сыновья тех, которые убили пророков.
Доведите же до полноты меру отцов ваших!
Змеи, отродье змеиное,
как бежать вам от осуждения в геенну?
Поэтому и Премудрость Божия сказала:
“Вот Я посылаю вам пророков, и мудрых,
и книжников.
Иных вы убьете и распнете,
иных будете бичевать в синагогах ваших
и гнать из города в город.
Да придет на вас вся кровь праведная,
проливаемая на земле:
от крови Авеля до крови Захарии, сына Варахии,
которого вы убили между храмом и жертвенником”.
Истинно говорю вам: все это придет на род этот336.

Со страхом, затаив дыхание, должны были слушать люди Иисуса. Удар, нанесенный по маске, расколол ее, и за ней открылась духовная пустота.

Ни о ком еще Иисус не говорил с такой резкостью. Он сострадал грешникам и заблудшим; впоследствии Он простит ученикам их малодушие, а Петру – отречение. Он не упрекнет и самого Иуду. Даже “хула на Сына Человеческого”, по словам Иисуса, может быть отпущена. Лишь к одному не знает Он снисхождения: к фарисейской карикатуре на благочестие, которая равносильна кощунству против Духа Божия...

Евангелие не говорит, как восприняли ученики обличительную речь Господа, но, по-видимому, она вселила в них тревогу. Хотя и раньше апостолы слышали от Учителя нечто подобное, но одно дело говорить это в Капернауме, а другое - здесь, в Иерусалиме, где фарисеи были влиятельной партией. Теперь трудно было надеяться даже на частичное примирение.

Но может ли быть, чтобы Мессия навсегда остался в конфликте с признанными вождями народа? Или пророчество об Иерусалиме как столице Грядущего – ложно? Для чего же тогда Иисус пришел в этот город?

Апостолам так хотелось верить, что святое место и Дом Божий станут уделом Христа, где утвердится Его Царство! Ведь Он Сам оградил Храм от святотатцев и назвал “домом молитвы”.

Не решаясь признаться в своих сомнениях, они завели с Иисусом разговор о Храме. Один из Двенадцати надеялся вызвать у него восхищение видом грандиозных построек святилища.

- Учитель, посмотри, какие камни и какие здания!

- Видишь ли эти великие здания? – сурово сказал Иисус. – Не останется здесь камня на камне, который бы не был опрокинут337.

Апостолы были поражены; меньше всего они ожидали такого ответа. Им стало ясно, что это – приговор, и приговор последний.

Подавленные, не говоря ни слова, вышли они вслед за Христом из ворот. Мрачные мысли владели ими, а в душе Иуды, вероятно, поднялся настоящий бунт. Если раньше в нем уже едва теплилась искра веры в Учителя, то теперь она окончательно погасла. Человек, Который пророчит гибель Храму, не может быть Мессией! Он обещал Своим ученикам торжество, а на деле лишь оскорбил блюстителей Закона и восстановил против Себя весь город. Он либо безумец, либо обманщик! Рано или поздно власти расправятся с Назарянином. Но что будет с ними, Его сторонниками? Их, разумеется, тоже не пощадят. Нужно как можно скорее обезопасить себя и помочь архиереям задержать Иисуса...

Тем временем Христос стал подниматься на Елеон. По дороге Он остановился и сел на склоне. Большинство учеников, не дождавшись Его, ушли; с Ним остались только Симон, Андрей и сыновья Зеведеевы.

Иисус молчал, глядя на засыпающий город, который раскинулся у Его ног. Вечерняя тишина царила над холмами; отблеск заката пламенел на гребне Храма, золотил башни; в воздухе стоял запах весенних трав и свежей листвы.

Ученики догадывались, что Иисус думает об Иерусалиме. Им было страшно и тоскливо. Город, где каждый камень мог рассказать о мудрецах и пророках, о казнях и боях, о горячих молитвах и упованиях, – как долго ждал он Избавителя и, дождавшись, не узнал Его!..

Наконец апостолы нарушили молчание. Когда это будет? Когда свершится суд над Храмом? Быть может, после этого наступит День, которого они страстно желали: Сын Человеческий явит славу Свою и воздвигнет над миром вечный мессианский Храм.

И тогда Христос заговорил о Конце.

“Образом да будет вам смоковница, – сказал Он. – Когда ветвь ее становится уже мягкой и пускает листья, вы знаете, что близко лето”. Так и близость катастрофы ветхозаветного мира обозначится цепью примет338. Появятся лжепророки и лжемессии, увлекая многих. “Предстоит же вам в будущем слышать о войнах и военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо это должно произойти. Но это еще не конец.” Верные Иисусу подвергнутся жестоким преследованиям. “И тогда соблазнятся многие, и будут друг друга предавать и ненавидеть друг друга... И от умножения беззакония во многих охладеет любовь”.

И наконец явится последний зловещий признак: “Где будет труп, там соберутся орлы”. Труп – это обреченный Иерусалим, не нашедший в себе сил духовно возродиться, а орлы – имперские знамена Рима.

Быть может, в этот самый момент, когда Иисус говорил о них, к западным стенам уже стягивались отряды Пилата которые обычно прибывали в город на Пасху. Среди них были и солдаты, чьи руки два дня спустя пригвоздят ко кресту Сына Человеческого, и, быть может, даже некоторые из тех, кому через сорок лет суждено будет совершить казнь над градом Давида...

“Когда же увидите, – продолжал Иисус, – что Иерусалим окружен войсками тогда знайте, что близко запустение его. Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы”. На месте алтаря, оставленного Богом за грехи людей, явится “мерзость запустения”, о которой говорит книга Даниила: идолопоклонники захватят и осквернят святыню339. Их власть будет длиться до тех пор, пока не окончатся “времена народов”^*.

Крушение цитадели Ветхого Завета увидят сами апостолы и их современники. “Истинно говорю вам: не пройдет род сей^*, доколе все это не сбудется”.

Но не одна Иудея испытает великое потрясение. “После скорби дней тех” весь мир будет охвачен бурями. Христос изобразил их красками апокалиптических писаний. Наступят времена беспросветного мрака, ужаса и агонии. “Восстанет народ на народ и царство на царство. Будут и великие землетрясения, и по местам мор и голод. Будут страшные явления и с неба великие знамения... и на земле томление народов, и смятение от шума морского и волнения^*, когда люди будут бездыханны от страха и ожидания того, что надвигается на вселенную, ибо силы небесные будут поколеблены”.

Как гибель Иерусалима есть “начало мук рождения”, так всемирные катаклизмы - лишь предвестие последнего Суда. Он приходит внезапно. Никто, даже ангелы, не знают ни дня, ни часа его. Сам Сын Божий, умаливший Себя, отказался от этого знания. Верным же следует не высчитывать “времена и сроки”, а стоять на страже, пребывая в постоянной молитве и готовности дать отчет Господу. Для них приход прославленного Иисуса означает радость встречи, окончательное соединение с Господом. “Увидите Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Когда же начнет это сбываться, встаньте и поднимите головы ваши, ибо приближается избавление ваше”.

Пророчество Христа, произнесенное на Елеоне, – одна из труднейших загадок Евангелия. Первые христиане под влиянием иудейской апокалиптики решали ее просто: через короткий срок после падения Храма Христос явится, чтобы царствовать над миром. Даже когда убедились, что слова Его были поняты неверно, многие верующие продолжали жить под знаком близкого конца мира. Несчетное число раз появлялись сектанты, которые возвещали наступление Страшного Суда и даже указывали его срок. Люди бросали работу, дома, уходили в леса и пустыни, охваченные мистическим ужасом. Порой эсхатологическое чувство заражало почти всю Церковь340. Однако неизменно сбывалось слово Христово о тайне последнего часа, ведомой только Отцу.

Что же породило это многовековое недоразумение?

Некоторые экзегеты думают, что пророчество о конце принадлежит не Христу, а евангелистам, или, вернее, тем источникам, из которых они черпали; что слова Иисуса об участи Храма слились в умах первых христиан с идеей светопреставления. Действительно, Евангелия – не стенограммы, и при передаче речей Господних в них могли отразиться верования ранних общин341. Но что породило сами эти верования? Только ли народная фантазия? И разве могли бы они удержаться столь прочно, если бы Христос не дал для них основания? Вспомним, что уже начало Его проповеди в Галилее было связано с вестью о приходе Царства Божия. Вычеркнуть эсхатологическую тему из Его учения - значит зайти слишком далеко.

Иные богословы, считая, что Иисус Христос по-человечески мог заблуждаться, склонны видеть ошибку у него Самого. “Иисус, – говорят они, – жил чаянием скорого конца”. Но такой взгляд неприемлем для христианского сознания и противоречит Евангелию. Благовестие Иисуса, взятое во всем объеме, подразумевает впереди длительное время, предваряющее явление Царства. Это видно, как мы уже говорили, хотя бы из притч о зерне, нивах, дереве, закваске342. Да и сама елеонская речь Господа включает эту перспективу. “Времена народов”, указанные Им, – период совершенно неопределенный. Разорение Иерусалима и всемирные бедствия названы Им “началом мук рождения”. Слова “близко при дверях” скорее следует понимать в масштабе пророчеств, которые обычно рисуют “тысячу лет как один день”. Это не земные, а божественные масштабы.

По словам Христа, Он явится во славе не раньше, чем “будет проповедано это Евангелие Царства по всей вселенной во свидетельство всем народам”343. Трудно представить себе, чтобы Христос в данном случае имел в виду всего несколько десятилетий. Мы знаем, что условие это и через двадцать веков далеко не исполнилось. Ведь даже страны, казалось бы, христианизированные нередко остаются в неведении о сущности Евангелия.

Но, если Христос говорил об отдаленном будущем, для чего призывал Он учеников быть в готовности? Какое отношение к ним имело то, что свершится через тысячи лет?

Ряд авторитетных современных толкователей полагает, что в Евангелии мы имеем дело с “осуществленной эсхатологией”344. То, что Христос называл “явлением Сына Человеческого”, судящего мир, есть Его собственная жизнь, смерть и Воскресение. Приход Сына Божия поистине был судом, который продолжается в веках.

Эту мысль можно, по-видимому, подтвердить многими изречениями Иисуса: “На суд пришел Я в мир сей”; “Ныне суд миру сему...”345. И все же те, кто внимательно читает Евангелия, должны признать, что Христос говорил о Суде не только в смысле Своего служения. Его благовестие неотделимо от ветхозаветных пророчеств, которые указывают на путь человечества к полноте времен, к совершенному торжеству Царства.

Почему в Евангелии тема конца Ветхого Завета переплетена с темой Суда и темой конца истории? Вероятно, Христос сознательно сблизил их, ибо существует таинственная связь между тремя событиями: Воплощением, гибелью Храма и последним кризисом мира.

Явление Спасителя было началом “мессианской эры”: Бог вошел в жизнь человечества, приблизился к нему столь непосредственно, как никогда прежде. Эта встреча и явилась Судом, который вступил в силу с того момента, когда уничиженный Мессия, вестник любви и правды, поставил людей перед выбором: принять или отвергнуть Его.

Ветхозаветная Церковь как носительница Откровения уже не раз была судима Богом. Когда люди отказывались слушать Его слово, возвещенное через пророков, они лишались небесного покрова и попадали в рабство к язычникам. В 70 году этой трагедии суждено будет произойти вновь, ибо “Иерусалим не узнал времени посещения своего”. Но – жребий Иерусалима есть прообраз длящегося Суда Божия; его испытывает на себе и христианский мир: Рим, Александрия, Константинополь...

Новый народ Божий, приняв Завет Христов, несет ту же ответственность, что и древний Израиль. Поэтому он будет постоянно переживать “судные дни”, доколе борьба добра и зла не достигнет высшей точки напряжения, и тогда произойдет последний Суд, перелом, прорыв истории за свои пределы, очищение и преображение мира...

Древние люди не могли представить себе Богоявления иначе, как в ореоле космических катастроф. Поэтому, следуя обыкновению пророков, и Сам Иисус говорил о гаснущем солнце и падающих звездах. Однако символику этой апокалиптической иконы не следует принимать за точное описание событий.

По существу евангельская эсхатология не сосредоточена на явных знамениях Суда. Он совершается “неприметным” образом. С того времени как Бог стал человеком, судится каждая душа. Беспечные и праздные застигаются врасплох, как были застигнуты старейшины Иерусалима. Говоря об этом, Иисус указывает не на отдаленное будущее, а на то, что происходит сегодня и всегда: “Наблюдайте же за собою, чтобы сердца ваши не отягощались хмелем, и опьянением, и заботами житейскими и чтобы не настиг вас внезапно день тот, как сеть”. Близость Господа открыта лишь бодрствующим, прочие же остаются слепыми и неподготовленными. “Как во дни Ноя перед потопом ели и пили, женились и выходили замуж до того дня, как Ной вошел в ковчег”, так и в любую эпоху люди живут, не подозревая о близости Судии346.

Заповедь быть постоянно собранными и готовыми предстать перед Господом Иисус выразил в нескольких притчах, которые рассказывал вслед за пророчеством о Конце347. Их главный мотив: приход или внезапное возвращение того, Кто отсутствует. Это относилось и к ожиданию Мессии, и к Суду над миром после Его земного служения. Христос как бы готовил учеников к разлуке, во время которой они не должны поддаваться расслабленности и духовной спячке.

“Если бы, – говорил Он, – ведал хозяин дома, в какую стражу^* придет вор, он бодрствовал бы и не позволил подкопать дома своего”. Человек должен быть также подобен слуге, которого господин оставил распоряжаться в доме. Благословен он, если будет исполнять волю господина в его отсутствие. «Если же скажет злой раб в сердце своем: “медлит господин мой” и начнет бить других рабов, таких же, как он, есть и пить с пьяницами, – придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, которого не знает, и рассечет его надвое^**, и подвергнет его одной участи с лицемерами: там будет плач и скрежет зубов».

Царство Божие, приходящее неожиданно, Христос уподобил в другой притче жениху, которого ждали однажды подруги невесты. По обычаю им нужно было встретить его с горящими светильниками. Но из десяти девушек лишь пять запаслись маслом для ламп. Жених задержался в пути, и они заснули. В полночь раздался крик: “Жених идет!” Предусмотрительные вышли к нему навстречу, а у остальных светильники погасли — в них кончилось масло. Когда же они поспешили купить его и вернулись, дверь была уже заперта, и жених не впустил их.

Быть готовым – значит трудиться для Господа. Об этом учит четвертая эсхатологическая притча. Хозяин, уехав в далекую страну оставил трем слугам разное количество талантов^*. Двое постарались приумножить полученное, а третий зарыл талант в землю. Вернувшийся господин по достоинству оценил труд рачительных слуг, а нерадивого наказал.

В чем же заключается этот труд? Ответ на вопрос содержит притча о Царе, Сыне Человеческом, Который отделяет злых от добрых, как пастух отделяет овец от черных коз^**.

Тогда скажет Царь тем, кто по правую сторону Его:

“Придите, благословенные Отца Моего,
наследуйте Царство,
уготованное вам от основания мира.
Ибо голоден был Я, и вы дали Мне есть,
жаждал, и напоили Меня,
наг, и одели Меня,
странником был, и приняли Меня,
болен был, и посетили Меня,
в тюрьме был, и пришли ко Мне”.

Тогда ответят Ему праведные:
“Господи, когда мы тебя видели голодным, и накормили?
Или жаждущим, и напоили?
Когда же мы видели Тебя странником, и приняли,
или нагим, и одели?
Когда же мы видели Тебя больным или в тюрьме,
и пришли к Тебе?”

И ответит им Царь:
“Истинно говорю вам:
Сделав для одного из братьев Моих меньших,
вы для Меня сделали”.

Тогда скажет и тем, кто по левую сторону:
“Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный,
уготованный диаволу и ангелам его.
Ибо голоден был Я, и вы не дали Мне есть,
жаждал, и не напоили Меня,
странником был, и не приняли Меня,
наг, и не одели Меня,
болен и в тюрьме, и не посетили Меня”.

Тогда ответят и они:
“Господи, когда мы видели Тебя голодным,
или жаждущим, или странником, или нагим,
или больным, или в тюрьме, и не послужили Тебе?”

Тогда Он ответит им:
“Истинно говорю вам:
не сделав для одного из этих меньших,
вы и для Меня не сделали”.
И пойдут эти в муку вечную,
праведные же в жизнь вечную^*.

Итак, если для мира в целом время Суда скрыто непроницаемым покровом будущего, то каждый человек и сегодня уже стоит перед сыном Человеческим и каждый испытывается Им. Царство Его здесь, “среди нас”. Тонкая грань отделяет нас от горнила Божия. “Не знаете, – говорит Христос ученикам, – когда придет господин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или утром. Чтобы, придя внезапно, не нашел вас спящими; и что вам говорю – всем говорю: БОДРСТВУЙТЕ!”

Глава пятнадцатая. Пасха Нового Завета

С вечера 5 апреля до ночи на 7-е

В то самое время, когда на Елеоне Христос вел с учениками беседу о последних днях, Иуда тайно проник во дворец Кайафы, чтобы встретиться с представителями власти. Он предложил саддукеям свой план: схватить Иисуса ночью вне города, не привлекая внимания толпы. Иуду, конечно, стали расспрашивать о замыслах Учителя и Его приверженцах. Вероятно, Искариот сообщил, что Иисус, по его мнению, намерен провозгласить Царство Божие в день Пасхи348.

Опасаясь, что это будет какой-нибудь новый дерзкий акт, вроде изгнания торговцев из храма, иерархи ухватились за возможность своевременно предотвратить соблазн. Хотя арест был сначала отложен на послепраздничные дни, содействие Иуды заставило Синедрион изменить решение, тем более что он вызвался сам провести стражу к месту, где обычно укрывался Иисус.

Раз вступив на путь предательства, Искариот не мог остановиться. Теперь уже он был намерен извлечь и выгоду из своей измены. “Что хотите дать мне?” - спросил он, после чего архиереи немедленно заплатили ему за помощь349. Получив деньги, Иуда как ни в чем не бывало вернулся к Учителю.

Утром, в четверг Иисус велел апостолам готовиться к седеру, пасхальной трапезе. По уставу ее следовало начинать вечером 14 нисана, которое в том году приходилось на пятницу; но Господь знал о предательстве, знал, что Ему осталось быть на свободе меньше суток, и поэтому хотел успеть встретить Пасху в кругу учеников. Он придавал особое значение этому последнему в Его земной жизни празднику.

“Великим желанием возжелал Я вкусить эту пасху^* вместе с вами прежде Моего страдания, – сказал Иисус, – ибо говорю вам: не буду вкушать ее, доколе не исполнится она в Царстве Божием”350. Апостолы поняли эти слова по-своему. Даже когда накануне Он говорил: “Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие”, они не верили в трагическую развязку и продолжали думать, что нынешний седер станет кануном Его торжества351.

- Где нам приготовить пасху? – спросили ученики. Было бы надежней оставаться в Вифании, но Иисус послал их в город к одному из Своих тайных последователей352. Пасха должна была совершиться по закону – в Иерусалиме.

- Идите в город к такому-то, велел Он Петру и Иоанну, и скажите ему: “Учитель говорит: время Мое близко. У тебя Я совершу пасху с учениками Моими”.

Оберегая эти драгоценные часы, Он принял меры предосторожности. Имя владельца дома было названо только двоим. Христос дал им знак: у ворот они встретят человека с кувшином, который и проводит их.

Обстановка секретности начинала беспокоить учеников: двое из них даже вооружились на случай внезапного нападения.

Неизвестно, можно ли было приобрести ягненка и совершить положенное жертвоприношение за день до праздника. Не исключено, что обычай позволял это, ибо тысячи и тысячи паломников желали принять участие в обряде353. Во всяком случае, неведомый друг Учителя позаботился обо всем.

На исходе дня Иисус с учениками пришел в Иерусалим. Впервые за эту неделю Он готовился провести там ночь. Хозяин уже ждал их. Большая верхняя комната была выметена и выстлана циновками. Все остатки квасного хлеба, по обычаю, были уничтожены. На столе находились лишь глиняные тарелки с опресноками, кувшины с вином, кубки. Об агнце, или самой “пасхе”, евангелисты не упоминают, но, если наше предположение правильно, было подано и это традиционное блюдо. Каждая трапеза, сопровождавшаяся молитвами, считалась у иудеев своего рода обрядом. В ней участвовали только члены семей или маленькие братства, “хабурот”. Места во время таких вечерей занимали по старшинству, которое строго соблюдалось. Поэтому апостолы, войдя, стали спорить: кто будет ближе к Учителю. Однако Иисус напомнил им, что не только в эту торжественную минуту, но и в любое время они должны побеждать всякое честолюбие354.

Ветхозаветные пророчества нередко изображали мессианское Царство в виде пира355. Если судить по многим притчам Христа, Он дорожил этим символом. Для Него собравшиеся за праздничным столом братья олицетворяли мессианскую общину, Главой которой был Он Сам.

По тогдашнему обыкновению все возлегли на низких ложах: Иоанн рядом с Господом, Симон – напротив Него; поблизости находился и Иуда.

Священное событие Великого Четверга, которому предстояло жить в таинстве Литургии, стать средоточием Церкви и которое будет запечатлено в молитвах и гимнах, в творениях Джотто, Дионисия, Леонардо, происходило в обстановке непритязательной простоты. Только присутствие Искариота, если бы апостолы знали о предательстве, могло омрачить вечерю. Но они пока ни о чем не догадывались.

Хотя законный срок седера наступал лишь на другой день, Христос, вероятно, во всем следовал пасхальному чину356. Это бы Его праздник, Его “новаяПасха”, знаменовавшая уже не исход на свободу и усыновление Богом одного народа, а искупительный дар всему миру.

В начале вечери полагалось в знак благоговения омыть руки. После этого Христос неожиданно встал и, сняв верхнюю одежду, опоясался полотенцем. Двенадцать замерли в недоумении. Он же налил воду в кувшин и приготовился мыть ноги ученикам. На Востоке это делали слуги, встречавшие гостей после путешествия по пыльной дороге; но в Общине Христовой слуг не было и не должно было быть. Обязанности раба исполнил Сам Господь.

Невозможно описать крайнее смущение, в которое Иисус поверг присутствующих. Кифа, когда Он приблизился к нему, воскликнул:

- Ты ли мне моешь ноги?

- Что Я делаю, ты не знаешь теперь, но поймешь потом.

- Не умоешь ног моих вовек! – протестовал Симон.

- Если не умою тебя, ты не имеешь части со Мною.

Петр огорчился еще больше:

- Господи, не ноги мои только, но и руки, и голову!

- Омытого, – ответил Иисус, – нет нужды мыть, разве только ноги, но он чист весь. И вы чисты. Но не все357.

Это был первый в тот день намек на изменника, находившегося рядом с ними.

Когда Иисус вернулся на Свое место во главе стола, Он сказал: “Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я действительно Учитель и Господь. Итак, если Я умыл ноги вам – Я, Господь и Учитель, – и вы должны друг другу умывать ноги. Ибо Я дал вам пример...

Я посреди вас – как служащий... Но вы – те, которые пребывали со Мною в испытаниях Моих, и Я завещаю вам – как завещал Мне Отец Мой – Царство, чтобы вы ели и пили за трапезою Моею в Царстве Моем”358.

По обыкновению вино смешали с водой, и каждый, наполнив свою чашу, читал над ней благодарственную молитву: “Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, создавший плод лозы виноградной”. Затем слушали пасхальное славословие, рассказ об Исходе и ели агнца с горькими травами.

Тайная вечеря

Спустилась ночь. В горнице зажгли светильники. Все заметили, что Учитель погружен в глубокую скорбь. Когда Он произнес слова псалма: “Ядущий со Мною поднял на Меня пяту”, — апостолы поняли, что Ему грозит неведомая, но близкая опасность. Наконец, Иисус сказал прямо: “Один из вас предаст Меня. Он ест со Мною”. В горестном смятении и страхе все стали переглядываться. “Не я ли?” – посыпались вопросы. Иуда, которого раздирали противоречивые чувства, тоже осмелился спросить: “Не я ли?..”

Что ответил ему Господь, никто не слышал, но Иуда понял: его замысел раскрыт. Иисус же, обратившись к остальным, сказал: “Сын Человеческий идет, как написано о Нем. Но горе человеку тому, через которого Сын Человеческий предается. Лучше было бы не родиться человеку тому”.

Неизвестность томила Петра. Не выдержав, он сделал знак своему молодому другу, возлежавшему рядом с Учителем, чтобы тот спросил, кто предатель. На вопрос Иоанна Иисус чуть слышно ответил: “Тот, кому Я дам этот кусок хлеба, обмакнув его”.

Кусок был протянут Искариоту. Этот жест считался на трапезах признаком расположения и любви. Господь в последний раз хотел спасти гибнущую душу. Однако Иуда ожесточился еще больше. “Вошел в него сатана”, – говорит евангелист. Теперь предатель уже ненавидел свою Жертву.

“Что делаешь, делай скорее”, – твердо сказал Иисус, глядя на Иуду. Все подумали, что Он посылает его купить необходимое к завтрашнему празднику. Иуда встал и молча вышел. Ночной мрак поглотил его. Мосты были сожжены. Архиереи уже ждали своего сообщника.

Тревога не покидала Петра и Иоанна с того момента, как за Иудой закрылась дверь; но мрачная туча, нависшая над учениками, несколько рассеялась. Может быть, и Сам Иисус ощутил облегчение.

Вновь были омыты руки и разлито вино. Христос произнес молитву над лежащим перед Ним опресноком: “Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь Вселенной, выводящий хлеб из земли”. В тот миг, когда Он преломил его, на апостолов словно повеяло ветром Галилеи. Казалось, они не в ночном Иерусалиме, а на берегу моря, где Иисус насытил пять тысяч. Но обряд напоминал и о другом. “Это хлеб страдания, который ели отцы наши в земле Египетской”, – повторил Учитель традиционные слова седера. На сей же раз Пасха возвещает о страдании Служителя Господня, Мессии. Как разломлен этот священный хлеб, так будет отдана Его плоть в руки палачей.

“Возьмите – это тело Мое, ломимое за вас, – проговорил Христос и добавил: – Это делайте в воспоминание обо Мне...”

С трепетом принял каждый свою часть пасхального опреснока. Потом стоя пропели начала “халлела”:

Хвалите слуги Господа, хвалите имя Господне!
Да будет имя Господне благословенно
отныне и вовек,
От восхода солнца до запада
до прославится имя Господне.
Высок над всеми народами Господь,
над небесами слава Его...

Но вот Христос взял в руки “общую чашу благодарения”, которую обычно пили в конце вечери.

- Благословим Бога нашего, – произнес Он.

- Благословен Господь Бог наш, Бог Израилев, Бог Саваоф, восседающий среди херувимов, за пищу, которую мы приняли, – отвечали по уставу апостолы.

- Благословим Того, Чью благодать мы вкушали.

- Благословен Ты, Чью благодать мы вкушали и Чьей благодатью мы живем...

В заключение славословия Иисус сказал:

- Эта чаша есть новый Завет в Моей крови. Пейте из нее все. Это есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая для отпущения грехов... Делайте это всегда в воспоминание обо Мне.

Апостолы передавали чашу по кругу...

Так совершилась Пасха Завета, заключенного в крови Агнца.

Иисус не случайно сохранил в обряде жертвенную символику, ибо все древние алтари были призывом к небу и означали жажду общения с Высшим; последняя же трапеза Христова соединила верных с Ним, с воплощенным Сыном Божиим^*.

Кровь в Библии считалась символом жизни, над которой властен один Творец. Именно поэтому ее запрещалось употреблять в пищу359. Между тем теперь Сам Спаситель мира отдавал Свою жизнь, Свою кровь людям.

Издавна заключение Завета сопровождалось окроплением верующих кровью животного, посвященного Богу. Все, на кого падали ее капли, обретали новое духовное родство и связь с Богом360. Таков был смысл заклания пасхального агнца. Подобные обряды знал не только Израиль, но и большинство древних народов. Христос заменяет кровь жертвы соком виноградной лозы, вином трапезы, которая знаменует богочеловеческую жертву, страдания и торжество Мессии-Искупителя.

Пасхальное воспоминание об Исходе было перенесением прошлого в настоящее. Мудрецы Израиля говорили, что каждая Пасха есть освобождение от рабства, совершающееся вновь и вновь361. Точно так же и новозаветная Евхаристия означает причастность к спасению, которое Христос приносит людям, пребывание Господа с любящими Его. “Всякий раз, – скажет позднее апостол Павел, когда вы едите хлеб и пьете эту чашу, вы смерть Господа возвещаете, доколе Он придет”.

Время побеждено. Остается лишь таинство Воплощения, Присутствие Бога, явившегося в мир...

Только глубокая укорененность Евхаристии в культовой традиции Ветхого Завета позволила апостолам пережить ее в ту великую ночь как священнодействие, как таинство. Пусть они не могли еще выразить этого словами, но полнота единения с Господом и между собою стала для них реальностью.

“Дети Мои, – сказал Иисус, – еще недолго Я с вами... Заповедь новую даю вам: да любите друг друга. Как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою”362.

Это звучало как прощание. Тоска охватила апостолов. Они долго не решались задавать вопросы, но сегодня, во время седера, сам Закон повелевает спрашивать363. Первым осмелился Петр.

- Господи, куда ты идешь?

- Куда Я иду, ты не можешь теперь последовать за Мною, но последуешь после.

- Господи, почему я не могу за Тобою последовать теперь?

- Симон, Симон, вот сатана добился того, чтобы просеять вас, как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя, и ты, некогда обратившись, утверди братьев твоих.

- Господи, – со свойственной ему горячностью вскричал Петр, – с Тобой я готов и в тюрьму и на смерть идти! Я душу мою за Тебя положу!

- Душу твою за Меня положишь? – печально отозвался Иисус. – Истинно, истинно говорю тебе: петух не пропоет, как ты отречешься от Меня трижды.

Другие ученики тоже задавали вопросы. Иисус отвечал каждому, Он ободрял Своих растерянных друзей: “Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте. В Доме Отца Моего обителей много. А если бы не было, разве Я не сказал бы вам: иду приготовить место вам? И когда пойду и приготовлю место вам, снова приду и возьму вас к Себе, чтобы, где Я, и вы были. А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете”.

- Господи, – сказал Фома, – мы не знаем, куда Ты идешь, и как нам знать путь?

- Я – путь, и истина, и жизнь. Никто не приходит к Отцу иначе, как через Меня. Если бы знали Меня, то и Отца Моего знали бы. И отныне вы знаете Его и видели Его.

- Господи, покажи нам Отца, и этого довольно нам, – сказал Филипп.

- Столько времени Я с вами, и ты не познал Меня, Филипп? Кто Меня увидел, увидел Отца... Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне... Если любите Меня, заповеди Мои соблюдете. И Я умолю Отца, и другого Утешителя даст вам, чтобы был с вами вовек, – Духа Истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает. Вы же знаете Его, потому что Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Еще недолго, и уже мир Меня не увидит, но вы увидите Меня, потому что Я живу, и вы жить будете.

Иуда-Фаддей спросил:

- Господи, что это, что Ты нам хочешь являть Себя, а не миру?

- Если кто любит Меня, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его. и к нему мы придем и обитель Себе у него сотворим. Нелюбящий Меня слов Моих не соблюдает. А слово Мое, которое вы слышите, – не Мое, но пославшего Меня Отца. Это Я сказал вам, с вами пребывая. Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, Он вас научит всему и напомнит вам все, что Я сказал вам.

Действительно, только много позже им открылась вся глубина слов Учителя. Он знал, что они понимают Его лишь сердцем, что разум их в смятении, а воля поколеблена. Он хотел подготовить их. Времена изменились, впереди борьба и искушения.

- Когда Я посылал вас без мешка, и сумы, и обуви, – спросил Он, – имели ли в чем недостаток?

- Ни в чем, – признали ученики.

- Но теперь, у кого есть мешок – пусть возьмет его; также и суму. И у кого нет – пусть продаст одежду свою и купит меч.

- Господи, вот здесь два меча...

- Довольно, – прервал Он, видя, что они не понимают. – Я уже не буду много говорить с вами, ибо идет князь мира и во Мне не имеет ничего... Вставайте, идем отсюда.

С пением псалма они покинули дом и по спящим улицам города направились к воротам

- Все вы соблазнитесь из-за Меня в эту ночь, – сказал по пути Иисус, - ибо написано: “Поражу пастыря, и будут рассеяны овцы”. По восстании же Моем Я предварю вас в Галилее.

Петр продолжал настаивать:

- Если и все соблазнятся, я никогда не соблазнюсь.

Точно так же и другие говорили Учителю о своей верности.

Глава шестнадцатая. Ночь в Гефсимании

С 6 по 7 апреля 30 г.

Покидать дом в ночь пасхальной трапезы не полагалось, но Иисус нарушил это правило, вероятно заботясь об учениках. В горнице их легко могли взять вместе с Ним. Не исключено, что Иуда сначала удостоверился, что дом опустел, и лишь потом повел стражу в глухой сад за Кедроном, где Учитель часто уединялся с Двенадцатью.

По пути Христос продолжал беседовать с учениками. Он объяснял им смысл таинства Чаши, которое слило причастников в единое целое. “Я – истинная виноградная лоза, – говорил Господь, – и Отец Мой – виноградарь. Всякую ветвь на Мне, не приносящую плода, Он удаляет, и всякую, приносящую плод, - очищает, чтобы больший плод приносила... Как ветвь не может приносить плода сама собой, если не пребывает на лозе, так не можете и вы, если во Мне не пребываете. Я – лоза, вы – ветви”364.

Иисус говорил о Духе – Заступнике и Утешителе^*, Чья сила преобразит апостолов, когда Сына Человеческого не будет с ними. “Еще многое имею вам сказать, но теперь вам не под силу. Когда придет Он – Дух Истины, Он введет вас во всю истину”.

Церкви предстоит, как и Христу, пройти через крещение скорбью и испить чашу страданий. Но разлука будет временной. Ученики не должны унывать, расставаясь с Христом. Он вернется к ним. “Истинно, истинно говорю вам: вы будете плакать и рыдать, а мир будет радоваться. Вы печальны будете, но печаль ваша в радость обратится. Женщина, когда рождает, печаль имеет, потому что пришел час ее. Когда же родит дитя, уже не помнит скорби от радости, что родился человек в мир. И вы теперь печаль имеете, но Я снова увижу вас, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас. И в тот день вы не спросите Меня ни о чем”.

Посланцы Мессии избраны для великого служения, и Он приведет их в Царство Отца. “Сам Отец любит вас, потому что вы Меня возлюбили и уверовали, что Я от Бога исшел; исшел от Отца и пришел в мир. Снова оставляю мир и иду к Отцу”.

Им показалось, что они начинают прозревать.

- Вот теперь Ты открыто говоришь и притчи никакой не говоришь. Теперь мы знаем, что Ты знаешь все и не имеешь нужды, чтобы кто Тебя вопрошал^*. Поэтому веруем, что Ты от Бога исшел.

- Теперь веруете? – сказал Иисус. – Вот приходит час – и пришел, что вы рассеетесь, каждый сам по себе, и Меня оставите одного. Но Я не один, потому что Отец со Мною.

Он не упрекал учеников, напротив, хотел вселить в них стойкость. “В мире скорбь имеете, но дерзайте: Я победил мир”.

Когда проходили близ Храма, Иисус остановился. Безмолвно застыли темные громады крепости и святилища. Утром здесь будет совершаться богослужение и тысячи людей принесут пасхальных агнцев к алтарю. Но спящий город не подозревал, что в эту ночь у стен дома Божия, окруженный одиннадцатью робкими галилеянами, молился вселенский Первосвященник и Спаситель. Он просил Отца сохранить Свое малое стадо среди враждебного ему мира. “И не только о них молю, – говорил Он, – подняв глаза к звездному небу, – но и о верующих в Меня по слову их, чтобы все едино были, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, чтобы и они в нас были. Чтобы веровал мир, что Ты послал Меня”. Грядущий храм Церкви Христовой озарялся лучами божественного Триединства...

Часто собирались у Гефсимании

В Иерусалиме до наших дней сохранились стертые ступени древней каменной лестницы. Быть может, именно по ней спускался Иисус, направляясь из города к Елеону. Перейдя Кедронский овраг, Он не пошел в Вифанию, а предпочел остаться в Гефсиманском саду. Это было небольшое частное владение, обнесенное стеной, где находилась оливковая роща365.

Полная луна серебрила листву и рождала отблески на изогнутых стволах деревьев. Ничто не нарушало молчания холодной весенней ночи. Ученики, войдя в ограду, стали располагаться на отдых. “Посидите здесь, а Я тем временем пойду туда и помолюсь”, – сказал Иисус, указывая в глубину сада.

Петр, Иаков и Иоанн, которых Он взял с Собой, не могли не заметить внезапной перемены в Учителе. Только что Он был исполнен силы и просветленного покоя, теперь же весь Его облик выражал безмерную муку. “Душа Моя скорбит смертельно, - проговорил Он. – Побудьте здесь и бодрствуйте”. Впервые апостолы ощутили, что Ему нужна человеческая поддержка, но были не в состоянии исполнить просьбу Иисуса. Как это порой бывает в момент крайней тревоги, дремота, похожая на оцепенение, сковала их366.

Христос отошел в сторону и, упав на колени, начал горячо молиться. Ученики находились недалеко, как говорит Евангелие, “на расстоянии брошенного камня”, и отдельные слова Иисуса долетали до них. “Авва, Отче, – слышали они в полузабытьи, – все возможно Тебе! Пронеси эту чашу мимо Меня. Но не чего Я хочу, а чего Ты... Не Моя воля, но Твоя да будет”.

Он молился. Апостолы спали.

А на улицах Иерусалима уже раздавались шаги стражи.

Прискорбна душа моя

Что испытал Сын Человеческий, когда лежал на холодной земле в томлении духа? Мог ли то быть лишь естественный страх перед пытками и смертью? Но ведь его побеждали и более слабые. Почему же поколебался Тот, Кто будет опорой для миллионов?

Нам не дано проникнуть в глубину смертного борения, свидетелем которого был старый оливковый сад. Но те, кому Христос открылся в любви и вере, знают самое главное: Он страдал за нас, Он вобрал в Себя боль и проклятие веков, мрак человеческого греха, пережил весь ужас и ад богооставленности. Ночь, лишенная надежды, обступала Его; Христос добровольно спускался в пропасть, чтобы, сойдя в нее, вывести нас оттуда к немеркнущему свету...

Что проносилось перед Его мысленным взором? Картины будущего? Гонения, войны, насилия? Отступничество Его последователей, их неблагодарность и маловерие, их жестокосердие и фарисейство? Это было искушение более тяжкое, чем то, через которое Он прошел в пустыне. Никогда еще человеческое сознание Христа с такой силой не противилось ожидавшему Его кресту, как в час Гефсиманской молитвы. Вот почему Он просил любимых учеников не оставлять Его.

“Симон, ты спишь? – пытался разбудить Иисус Петра. – Не мог ты один час пободрствовать?” Тот поднимался, видел лицо Учителя, изможденное, покрытое, как кровью, каплями пота, но дремота вновь одолевала его. Другие попытки оказались тоже напрасными.

Так, всеми покинутый, страдал Иисус один на один с надвигающимся. Евангелист Лука говорит, что лишь ангел укреплял Его. Это значит, что, не найдя земной поддержки, Он обрел ее в Небе.

Наконец Иисус поднялся. Любовь к Отцу восторжествовала и утвердила в Нем согласие человеческой и божественной воли.

Теперь Его заботили только апостолы. Подойдя, Он заставил их стряхнуть с себя сон. “Что вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть вам в искушение... Идем. Вот предающий Меня близко”. Они встали, ошеломленно озираясь.

В это время сад осветился фонарями и факелами, послышались шум и голоса. У входа показалась толпа людей. Впереди шел римский трибун с солдатами, за ними – вооруженные храмовые служители367.

Иисус двинулся навстречу.

- Кого ищете? – спросил Он.

- Иисуса Назарянина.

- Я есмь, – ответил Христос священной формулой имени Божия.

Иудейская стража, услыша ее , шарахнулась в сторону. Он же сказал:

- Если Меня ищете, оставьте этих, пусть идут.

Тогда вперед протиснулся Иуда. Он обещал дать знак, чтобы при аресте в ночном саду не произошло ошибки.

- Приветствую Тебя, Равви! – сказал он, целуя Учителя.

- Друг, вот для чего ты здесь! – промолвил Иисус. – Поцелуем ли предаешь Сына Человеческого?

Стража немедленно окружила Христа.

- Господи, что если мы ударим мечом? – сказал Петр и, не дожидаясь ответа, бросился на одного из тех, кто начал вязать Учителя. Удар вышел неловким. Рыбак лишь отсек ухо архиерейскому слуге. Его, конечно, тут же схватили бы, но все внимание было сосредоточено на Христе.

“Оставьте, довольно! – сказал Он апостолам. – Чашу, которую дал Мне Отец, неужели Я не стану пить ее?” Он повернулся к отряду: “Как на разбойника вышли вы с мечами и кольями задержать Меня. Каждый день сидел Я и учил в храме, и вы не взяли Меня. Но этот час ваш, и власть – тьмы”.

Быть может, ученики ждали в этот момент чуда, но чуда не произошло.

Грубые руки скручивали Иисуса веревками...

Иуда, боясь, что шум привлечет ненужных свидетелей и может подняться возмущение, торопил воинов: “Возьмите Его и ведите под надежной охраной”. После этого пытались задержать и остальных, но они, воспользовавшись темнотой и сумятицей, разбежались.

Когда Иисуса выводили из сада, все, казалось, было спокойно. Замысел врагов удался вполне. Однако неожиданно появился какой-то юноша. Он шел сзади, завернувшись в покрывало. Конвойные, думая, что это один из учеников, схватили его, но он вырвался и, оставив покрывало, убежал нагой. По-видимому, он только что встал с постели. Не был ли тем юношей сам Иоанн-Марк, будущий евангелист? Только он упоминает об этой подробности.

Согласно славянский версии “Иудейской войны” Иосифа Флавия, при аресте Иисуса погибло множество народа368. Не оказались ли вблизи некоторые галилеяне, сделавшие попытку отбить Учителя? Однако в Евангелиях без всякого смягчения сказано, что, когда Иисус был схвачен врагами, все друзья Его скрылись. При виде Учителя, Который покорно дал увести Себя, их охватила паника, и они забыли, как обещали идти за Ним на смерть. Только Петр и Иоанн, придя в себя после первого потрясения, осмелились последовать за стражей на безопасном расстоянии.

---

285 Ср.: Лк. 24:21.

286 Мал 4,5-6; Мишна, Эдуйот, I,5; VIII,7; св.Иустин. Диалог с Трифоном Иудеем, 8,49.

287 Мф 17,10-13; Мк. 9:11-13; ср. Мф. 11:14.

288 Мф 22,1-14.

289 Лк 13,23-28.

290 Мф 11,21-24; Лк. 10:13-15. Содом и Тир в данном контексте означают предел нечестия.

291 См.гл.7, прим.260.

292 Лк 13,31-33. Согласно некоторым толкованиям, три дня, о которых говорил Христос, – апокалиптический символ срока испытаний. Ср. Дан. 7:25, где сказано о трех этапах этого срока.

293 Мф 8,19-20; Лк. 9:57-58.

294 Ин 7,1-10.

295 Лк 13,6-9.

296 Лк 9,51-56. Лука относит этот эпизод к последнему путешествию Господа в Иерусалим. Однако тогда Он пришел из Заиорданья (через Иерихон). Прямой же путь из Галилеи вел через Самарию. Слова “Вы не знаете, какого вы духа” и далее – отсутствуют в древнейших рукописях, но смысл их вполне гармонирует с учением и стилем речей Иисуса.

297 Посещение Христом Иерусалима в праздник Кущей описано у Ин 7-8. Ряд толкователей выдвигал гипотезу, что диалоги, приведенные там, есть лишь иллюстрации к учению Иоанна о Боге-Слове. Однако в этих главах больше, чем в других местах Евангелия, подчеркивается человеческая природа Христа (напр., 8,42-55).

298 О символике праздника Кущей см.: Мишна, Сукка IV,9; Троицкий И. Библейская археология. СПб., 1913, с.457 сл.

299 Выражение “Я есмь” (по-гречески . . . . , по-еврейски “ани-ху”) встречается в Ветхом Завете как эквивалент слова “Сущий” (напр., Ис. 48:12; 43,10). О том, что имя Ани-ху произносилось во время богослужения праздника Кущей, говорит рабби Иегуда бен-Элай (II в.). (см.: Dodd Ch. The Interpretation of the Fourth Gospel, p.94-95). В Ин Иисус много раз относит это слово к Себе (6,35; 8,12; 10,7,9,11,14; 11,25; 14,6; 5,1,5). Однако подобные выражения есть и у синоптиков. (cм.: Brown R. The Gospel According to John, v.Ш, p.533ff).

300 Ин 9,1-41.

301 Ин 10,11 сл.

302 Ин 10,22 сл.

303 Лк 13,34-35.

304 Ин. 10:40-42.

305 Лк 10,1-16. Лука, который один повествует об избрании Семидесяти, относит его к последнему времени служения Христа, не давая, однако, более точных указаний. Поскольку после возвращения Христа из Голана в Галилею Его проповедь встретила сопротивление, можно предположить, что Семьдесят были избраны во время пребывания Господа в Перее. Выражение “вписаны на небесах” происходит от библейской символики. Подобно тому как в древних городах существовали списки жителей, так и “небесный Иерусалим” имеет свою “книгу жизни” (ср. Откр. 13:8), где вписаны имена верных (см.: Иер. 22:30; Мал 3,16; Пс. 86:6).

306 Ин. 11:1-45. Экзегеты давно задавались вопросом: почему синоптики не упоминают о воскрешении Лазаря? Однако теперь, когда новозаветные исследования привели к выводу, что Евангелия не были “мемуарами”, а строились на основе целого ряда источников, проблема эта потеряла остроту. Синоптики имели в своем распоряжении ограниченное число текстов и устных преданий, и рассказ о вифанском событии в их материалах мог отсутствовать. Марк, например, не включил в свое Евангелие текст молитвы Господней и другие важные разделы, имеющиеся у остальных евангелистов.

307 Ин 11,46-53; ср.: Мф. 26:5; Мк. 14:2.

308 Ин 11,54; Мф. 19:1.

309 Лк 16,19-31. На связь притчи с воскрешением в Вифании, вероятно, указывает имя Лазаря.

310 Лк 9,59-62.

311 Мф 20,29-34; Мк. 10:46-52; Лк. 18:35-43; у Мф говорится о двух слепцах.

312 Лк 19,11.

313 Мф 20,20-28; Мк. 10:35-45.

314 Мф 26,6-16; Мк. 14:3-9; Ин. 12:1-8. Синоптики относят этот эпизод к самой Страстной неделе, но есть основания предпочесть хронологию Ин.

315 Мф 21,1-11; Мк. 11:1-10; Лк. 19:29-38; Ин. 12:12-18. Осел как символ мирного пришествия впервые упомянут у пр.Захарии (9,9).

316 Ин. 12:19.

317 Мф 21,12-13; Мк. 11:15-17; Лк. 19:45-46; см. гл.6, прим.6; о запрещении проносить что-либо через территорию Храма см.: Флавий И. Против Апиона, II,7; Мишна, Берахот, VII, 19; IX,8,5.

318 Мф 21,23-27,32; Мк. 11:27-33; Лк. 20:1-8.

319 Ср.: Ис. 3:14; 5,1 сл.

320 Мф 21,33-46; Мк. 12:1-12; Лк. 20:9-19. Аналогичной притчей, но в форме “символического действия”, принятого у пророков (ср., напр., Ис. 8:1-4; Иер. 19:1-15; Иез. 4:4-8), было проклятие бесплодной смоковницы - символа тех, кто не принес “плода покаяния” (Мф. 21:18 сл.; Мк. 11:12 сл.; ср. Лк. 13:6-9).

321 Ин 12,20-24.

322 Флавий И. Арх. XVIII, 3.

323 Ин 12,27 сл.

324 Мф 26,4-5; Мк. 14:1-2. Позднее, как мы увидим, они изменили свое намерение.

325 Мф 22,15-22; Мк. 12:13-17; Лк. 20:20-26.

326 “Это привычное толкование, – замечает еп. Кассиан, - успокаивает нашу ленивую мысль, да и нашу христианскую совесть, когда она встречается лицом к лицу с запросами государственной власти, по большей части равнодушной, а то и прямо враждебной Церкви. Мы склонны утешать себя тем, что и кесарь, о котором говорит Господь, был язычник и возглавлял языческое государство... Слово Христово... касается частного вопроса и отвечает на него в общей форме... Но если Господь и признает за вопрошавшими Его обязанности по отношению к государству, Он говорит о государстве как о некой чуждой силе... Господь проводит различение между Божиим и кесаревым” (еп.Кассиан (Безобразов). Царство кесаря перед судом Нового Завета. Париж, 1949, с.10 сл. См. также: Аскольдов С. Христианство и политика. Киев, 1906, с.15 сл.).

327 Мф 22,23-33; Мк. 12:18-27; Лк. 20:27-40.

328 Мк 12,28-34.

329 Ин 8,1-11. Этот эпизод отсутствует в самых ранних рукописях IV Евангелия. По-видимому, отрывок заимствован из какого-то древнего утраченного текста. По своему характеру он больше соответствует не обстоятельствам праздника Кущей, к которому он приурочен в поздних манускриптах, а первым дням Страстной недели.

330 См.: Флавий И. Арх. XX, 9,1.

331 Мф 22,41-45; Мк. 12:35-37; Лк. 20:41-44.

332 Мк 12,41-44; Лк. 21:1-4. О жертве на Храм см.: Исх. 30:12; 2Пар. 24:4-10;Неем. 10:32; Мишна, Шекалим, 1 сл.

333 Мих 6,8.

334 Мф 23,1-12; Мк. 12:38-40; Лк. 20:45-47. Прямая заповедь, воспрещающая титул “отец”, осталась, по-видимому, неизвестной в большинстве церквей в эпоху устного Евангелия. Около 57 г. ап.Павел пишет: “Даже если вы имеете тьму наставников во Христе, вы имеете, однако, не многих отцов, ибо родил я вас во Христе Иисусе через Евангелие” (1Кор. 4:15). Впоследствии этот обычай именовать руководителей Церкви “отцами” утвердился, несмотря на слово Господне. Бл.Иероним пытается объяснить такое противоречие следующим образом: “Подобно тому, как по естеству один Бог и один Сын не препятствует другим, чтобы они назывались богами и сынами, и единый Отец и Учитель не препятствует другим, чтобы они назывались несвойственными им именами” (Бл.Иероним. Толкование на Матфея, IV).

335 Ин 4,38.

336 Мф 23,13-36; Лк. 11:42-52. “Десятина” распространялась на все виды пищи, в том числе и на специи (Маасрот, 141). “Премудрость Божия” есть, вероятно, название не дошедшей до нас апокалиптической книги; ср. 3Ездр. 1:32. Авель и Захария – первый и последний праведники, павшие жертвами убийц, которые фигурируют в Библии.

337 Мф 24,1-2; Мк. 13:1-2; Лк. 21:5-6. О том, что обличения Христа не означали отвержения ветхозаветного благочестия как такового, свидетельствуют аналогичные протесты против ханжества в среде самих книжников. Например, в трактате Песикто Раба, 22, говорится: “Есть люди, которые возлагают на себя тефиллин и облекаются в талит и, однако, грешат”.

338 Эсхатологическая речь Христа находится у Мф. 24:3-42; Мк 13,3-32; Лк. 21:7-36. По мнению многих современных экзегетов, она входила в отдельный сборник (“Малый Апокалипсис”), из которого черпали сведения евангелисты.

339 Напомним, что в Кн.Даниила (12,11) “мерзостью запустения” назван языческий алтарь, поставленный в иерусалимском Храме царем Антиохом IV. Ср. 1Мак. 1:54.

340 См.: 1Фес. 5:1-6. В первые века христианства было множество эсхатологических движений (напр., монтанисты). В Средние века конец света ожидали в 1000, 1033, 1260 гг. Многие бедствия (эпидемии, междоусобицы) воспринимались как знамения Конца. Эсхатологичными были при своем возникновении анабаптизм, русское старообрядчество, адвентизм, иеговизм и др. Несколько раз сроки Второго пришествия “назначались” в XIX и XX вв.

341 См.: еп.Кассиан. Христос и первое христианское поколение, с.85.

342 “Чем глубже мы вникаем в притчи, тем яснее чувствуем, что Христос не мог бы их говорить, если бы Он был уверен в наступлении конца мира при Его современниках” (Олдгам Г. Учение Иисуса Христа. Пер. с англ. СПб., 1912, с.189).

343 Мф 24,14.

344 Эту мысль впервые четко сформулировал Чарлз Додд. “День Сына Человеческого, – говорит он, – означает вневременной факт. Он связан с историей, поскольку укоренен в историческом кризисе приходом Иисуса” (Dodd Ch. The Parables of the Kingdom, p.81).

345 Ин 9,39; 12,31; ср.3,19.

346 Мф 24,37-42; Лк. 17:26-30.

347 Мф 24,43-51; 25,1-46; Мк. 13:32-37; Лк. 12:35-48; 19,12-27; 21,34-36. Притча о минах у Лк, очевидно, есть лишь вариант притчи о талантах.

348 Христос много раз говорил ученикам о страданиях и славе, которые ждут Его в Иерусалиме на Пасху. Апостолы, как это видно из просьбы Саломеи, ожидали лишь Его торжества. Иуда мог сообщить членам Синедриона о том, что Учитель хочет “провозгласить Царство Божие” именно в день праздника. Этим, вероятно, объясняется неожиданное изменение их планов в отношении Иисуса.

349 Мф 26,3-5; 14-16; Мк. 14:1-2; 10-11; Лк. 22:1-6. Согласно Мф, цена, которую заплатили Иуде, равнялась тридцати сребреникам. В дохристианские времена это считалось стоимостью раба (Исх. 21:32). По мнению одних толкователей, архиереи назначили такую цену в знак презрения к Иисусу; по предположению других – это символическая цифра, означающая религиозное отступничество (ср. Зах. 11:12-13). (См.: прот.Булгаков С. Иуда Искариот Апостол Предатель. - Путь, 1932, N 26, с.30-31.)

350 Мф 26,29; Лк. 22:15,16.p, . . . . . “желанием возжелал”, - иудейский оборот речи, выражающий высшую степень желания. Согласно трем первым евангелистам, Тайная Вечеря совпала с Пасхой и была седером, т.е. праздничной трапезой. Но из IV Евангелия, хронология которого, по-видимому, более точна, явствует, что Вечеря произошла 13 нисана, накануне самой Пасхи. Все же и у синоптиков есть косвенные указания на то, что вечер четверга не был пасхальным. Утром в пятницу Симон Киринейский шел с поля, где едва ли мог находиться в пасхальную ночь (Мк. 15:21). В Иудее, по свидетельству Талмуда, вечером перед седером прекращалась всякая работа (Мишна, Песахим, IV,5). Совершенно невероятно, чтобы Синедрион назначил арест на вечер седера. В пасхальный день (до захода солнца) Иосиф Аримафейский не мог бы сделать закупок для погребения. Проф. СПб. Духовной Академии Д.Хвольсон выдвинул предположение, что совпадение дня Пасхи с кануном субботнего покоя заставило Синедрион перенести обряд заколания агнцев на четверг (Хвольсон Д. Последняя пасхальная вечеря Иисуса Христа в день Его смерти. – ХЧ, III-IV, 1878, с.352 сл.). Но еще за несколько десятилетий до н.э. Гиллель объявил, что ради Субботы обряды Пасхи не переносятся (Тосефта, Песахим, IV, 1а). Попытки отрицать пасхальный характер Тайной Вечери ведут к отрицанию всех синоптических свидетельств. А.Жобер предположила, что Христос пользовался старым календарем, по которому Пасха приходилась на среду (Jaubert A. The Date of the Last Supper. New York, 1965). Этот календарь употребляли ессеи и родственные им группы. Но мы знаем, что в других случаях Христос никогда не отвергал общепринятого церковного календаря. К тому же нет основания сближать Его с ессеями (см.выше с. сл.). Пока наиболее вероятным остается мнение, что Христос намеренно совершил Пасху до ее наступления, зная, что скоро будет взят под стражу. (см.: Златоуст И. Беседы на Матфея, 81,1).

351 Мф 26,2.

352 Мф 26,17-19; Мк. 14:12-16; Лк. 22:7-13. Возможно, что дом, где совершилась Тайная Вечеря, принадлежал родителям Иоанна Марка (см.: Деян. 12:12).

353 По И.Флавию (Иудейская война, VI,9,3), однажды, в 60-х годах I в., было заколото 256500 пасхальных агнцев. Хотя обряд совершали сами богомольцы, технически он был трудноисполним, если не предположить разрешения начинать его заранее. Этот аргумент в пользу того, что агнец мог быть приготовлен уже 13 нисана, впервые выдвинул Филарет (Гумилевский), архиеп.Черниговский (см.его кн.: Беседы о страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Ч.I, с.10-11).

354 Лк 22,24-30; ср. строго иерархический порядок сидящих за трапезой в Кумране (Устав общины, VI).

355 Ис 25,6; 55,1; Притч. 9:1-6; Устав Кумрана, II,11-21; Апок.Баруха, 29,29; ср.Мф. 8:11.

356 Это явствует из всей синоптической традиции. Обряды ритуальной трапезы и Пасхи изложены в талмудических трактатах “Берахот” и “Песахим” (Т.1-2, русск.пер.Талмуда). Сравнение их с Тайной Вечерей подтверждает ее пасхальный характер. “Христос, – пишет Л.Буйе, – не изобретает, а только применяет обряд, который уже существует и должен продолжаться” (Л.Буйе. О Библии и Евангелии, с.225). См. анализ первой Евхаристии в свете иудейских обычаев в кн.: Успенский Н. Анафора. – БТ. В.13, М.,1975, с.42 сл.

357 Ин 13,1-11. Слово . . . , “чистый”, в данном контексте относится как к ритуальному омовению, так и к состоянию души. Ин говорит лишь об омовении ног на Вечери, не упоминая Евхаристии. Очевидно, в то время, когда писалось IV Евангелие (90-е гг.), Евхаристия как часть Тайной Вечери подразумевалась сама собой. В Иоанновом умолчании не исключен и мотив эзотеризма. О смысле же таинства Ин говорит в другом месте (см.выше: гл.10, а также Brown R. New Testament Essays. New York, 1968, p.108ff и статью J.Giblet в Concilium, N 40, 1968 декабрь).

358. 1Ин. 13:12 сл.; Лк. 22:27-30. Дальнейшее повествование о Тайной Вечери основано на Мф. 26:20-29; Мк. 14:22-25; Лк. 22:15-20; Ин. 13:18-38; 1Кор. 11:23-25 и талмудических свидетельствах о пасхальном седере. До сих пор вопрос, участвовал ли Иуда в Евхаристии, не решен. Однако многие косвенные данные говорят в пользу того, что он покинул Вечерю до нее. См.изложение различных мнений в кн.: прот.Алфеев А. Иуда предатель. Рязань, 1915, с.52 сл.

359 Лев 3,17; 17,10,12-14; Втор. 12:16.

360 Исх 24,3-8; Зах. 9:11; ср. Евр. 9:16-21.

361 Песахим, X,5.

362 Прощальная беседа Христа с учениками на Вечери и после нее содержится в Ин. 13:31-38; 14,1-31; также в Мф. 26:30-35; Мк. 14:26-31; Лк. 22:31-38. Самое раннее свидетельство о Евхаристии приведено в 1 Кор (ок.57 г.). Вариации в “установительных словах” показывают, что первые христиане придавали большее значение духу таинства, нежели точности словесных формул.

363 Песахим, X,4.

364 Беседа Христа с учениками на пути в Гефсиманию приведена в 15-17 гл. Ин. У синоптиков ее нет. Иоанново предание отразило те стороны учения Христа, которые в синоптическом – не сохранились. О причинах этого см. с.

365 Само слово “Гефсимания” (евр.Гат-шеманим) означает “Масличное точило”. Вероятно, в саду находилось устройство для выжимания оливкового масла.

366 Мф 26,36-46; Мк. 14:32-42; Лк. 22:40-46; Ин. 18:1-2.

367 Мф 26,47-56; Мк. 14:43-50; Лк. 22:47-53; Ин. 18:3-11.

368 Флавий И. Иудейская война (древнерусский перевод), IX,3.