II. Описание вместо объяснения
К счастью, отец Михаил Труханов избавился от двоеверия ещё при жизни, так что скончался он слугой не двух господ, а одного — Бога нашего Иисуса Христа. К восьмидесятым годам накопилось уже достаточно много научного материала, который заставил вспомнить слова Фрэнсиса Бэкона: «Малое знание уводит от Бога, большое знание к Нему возвращает».
Отец Михаил успел ознакомиться с частью этих новых знаний, и я надеюсь, что Господь простит мне многие грехи за то, что я содействовал его ознакомлению с ними. Сделать это мне было весьма сподручно, так как в 1979 году я закончил обзор данных науки, опровергающих материализм («Мысли перед рассветом»), и вся аргументация против мифа «Наука доказала, что Бога нет» была ещё свежа в моей памяти.
Впервые в моё сознание вкралась мысль о ложности этого мифа в пятидесятых, когда я был студентом физического факультета Московского университета. Сквозь железный занавес к нам начала проникать информация о поразительном открытии американского учёного Хаббла, работавшего на пятиметровом телескопе обсерватории Маунт-Билсон. Собственно говоря, это было не открытие, а серия открытий, каждое из которых имело огромное познавательное значение, в корне менявшее представление о вселенной.
Первое открытие состояло в том, что объекты неба, названные наблюдателями «туманностями», считавшиеся газовыми протяжённостями, оказались скоплениями звёзд, находящимися далеко за пределами нашего скопления — Млечного Пути. Эти скопления, имеющие такую же спиральную структуру, как и Млечный Путь, позже были названы галактиками. Хаббл вычислил, что ближайшая из галактик — туманность Андромеды — отстоит от нас на два с половиной миллиона световых лет (напомним, свет от Солнца доходит до Земли всего за восемь минут). Что же касается других галактик, то многие из них удалены от нашей на миллиарды световых лет. Едва привыкнув до этого к громадности вселенной, которую отождествляли с Млечным Путём, мы должны были теперь приспосабливать наше сознание к совершенно новым её размерам, во много раз большим, т.е. постигать непостижимое. Единственным выходом из положения было признание бесконечности вселенной — вообразить бесконечность психологически почему-то легче, чем расстояние в миллиарды световых лет, — но, как мы сейчас увидим, Хаббл лишил нас такой возможности.
Второе его открытие заключалось в том, что галактики не стоят на своих местах, а все до единой удаляются от нас. Выходит, наша Земля чем-то так напугала их, что они стали от неё убегать? Третье открытие Хаббла показало, что дело совсем не в этом. Он обнаружил, что скорость удаления от нас всякой галактики прямо пропорциональна расстоянию до неё. Это означает, что галактика, находящаяся от нас в двух миллиардах световых лет, убегает вдвое быстрее той, расстояние до которой составляет один миллиард световых лет, а следовательно — убегает и от неё. Каждая галактика удаляется от каждой — происходит расширение вселенной.
Сделать четвёртое открытие было уже делом техники, точнее, математического расчёта. Чем дальше от нас галактика, тем быстрее она улетает. Но лететь быстрее света ни одно материальное тело не может, это доказано теорией относительности, поэтому легко найти расстояние до той убегающей галактики, за которой уже никакой другой быть не может, ибо она убегала бы со сверхсветовой скоростью, что невозможно, так что вселенная конечна, хотя и невообразимо велика: как нетрудно было рассчитать, её радиус составляет в настоящее время 13,7 миллиарда световых лет. Дальше. Если вселенная расширяется, и её фронт, продвигаясь со скоростью света, успел пробежать 13,7 миллиарда световых лет, значит, 13,7 миллиарда лет назад она была точкой, а до этого её вовсе не существовало! Получается, что мир возник из ничего, как об этом и говорит Библия!
Так, Эдвин Пауэлл Хаббл (1889—1953), которого есть все основания признать величайшим астрономом всех времён и народов, поскольку переворота такого мировоззренческого значения из его коллег не совершал никто, раз и навсегда покончил с разговорами о вечности и бесконечности матери, возвращаться к которым теперь может только невежда.
Получив в распоряжение эти поразительные факты, за работу засели физики-теоретики. Совместными усилиями они заложили основы интереснейшего раздела науки — современной космогонии, опирающейся на квантовую физику и теорию элементарных частиц. Первые их результаты стали ошеломляющими. «На кончике пера» было доказано, что вселенная возникла в результате Большого взрыва, заставившего неизвестно откуда взявшуюся материю разлетаться во все стороны со скоростью света. У многих скептиков это утверждение вызвало усмешку: мало ли что можно вывести, оперируя написанными на бумаге формулами! Но вскоре расчёты подтвердились телескопическими и радарными наблюдениями: были обнаружены летающие по вселенной фотоны, получившие название реликтовых, существование которых можно объяснить только тем, что это — догорающая вспышка света, сопровождавшая тот самый Большой взрыв. С этого момента никто из учёных не сомневается, что этот взрыв действительно произошёл.
Это возвращает нас к вопросу о сигналах, посылаемых тем из нас, кто «имеют уши». Реликтовое излучение как раз и есть такой сигнал. «Уши» в данном случае — это не только большие телескопы, о которых Господь знал, что в своём техническом развитии человечество их рано или поздно создаст, но и пытливый ум, способный правильно осмыслить показания телескопов. Давайте же проявим пытливость и заставим и работать наш ум, который, между прочим, вложен в нас Тем же, Кто послал нуждающийся в осмыслении сигнал.
Если до Большого взрыва не было материи, то, согласно общей теории относительности, не было ни пространства, ни времени. Но кое-что всё-таки было, а именно — была причина появления материи, пространства и времени. Если бы не существовало принципа причинности, любое рассуждение, в том числе и то, которое мы ведём сейчас, было бы бессмысленным, а всё, что происходит вокруг, стало бы принципиально непредсказуемым. Принцип причинности есть то минимальное, от чего мы не можем отказаться ни при каких условиях. Кстати, и в библейской космогонии сотворение мира «из ничего» не означает отсутствия причины сотворения: ею являлся Творец. Термин «из ничего» (ex nihilo) означает в Священном Писании несогласие с космогониями всех других религий, где боги создают космос из изначально существующего хаоса путём его упорядочения.
Итак, причина Большого взрыва была. Что она собой представляла?
Она не могла быть материальной, ибо материя появилась лишь в результате Большого взрыва, т.е. после него. Значит, она была духовной. А поскольку причина первичнее следствия, отсюда вытекает важный философский вывод: духовное первично, а материальное производно. Материалисты же исходят из прямо противоположного утверждения: материя первична, а всё духовное производно. Это означает, что материалисты, которые не хотят выглядеть отсталыми и малограмотными, должны перестать быть материалистами и перейти в стан либо агностиков, либо идеалистов — никакого третьего варианта для современного образованного человека не существует. Дальше. Говоря о причине возникновения вселенной, мы сказали о ней: «была». Это неточное слово, его надо заменить. Слова «был», «была», «было», «были» суть глаголы прошедшего времени, и законами языка они приложимы только к тем существительным, для которых есть прошедшее. А прошедшее, или прошлое, — это то, что на оси времени находится левее настоящего. Но та причина, которую мы обсуждаем, не знает никакой оси времени, ибо его поток возник только после Большого взрыва вместе с материей, поэтому категория «была» к ней неприложима. То, что пребывает вне времени, не может ни начаться, ни продолжаться, ни кончиться, а то, что не начинается и не кончается, мы именуем «вечным».
И последнее. Для духовной инстанции, являющейся причиной Большого взрыва, он не мог быть необходимостью. Необходимость может обуславливаться либо предшествующими событиями, либо внешними обстоятельствами, а там, где нет времени и пространства, нет ничего предшествующего и ничего внешнего. Остаётся одно: эта причина действовала по собственной воле. Воля есть категория нематериальная, поэтому её наличие у сродственной ей по признаку нематериальности причины Большого взрыва совершенно естественно. Вот приписать наличие воли чему-то вещественному, например, камню, было бы нелепостью, в человеке же есть воля только потому, что в нём имеется духовная составляющая. А поскольку возникшей из Большого взрыва материей с самого начала управляют сложные и идеально согласованные между собой «законы природы», значит, причина, создавшая материю вместе с этими законами, обладает помимо воли ещё и разумом.
Подведём итоги. Принимая во внимание только абсолютно достоверные данные современной науки и используя в своём рассуждении только такой надёжный инструмент, как логику, мы установили, что причина возникновения материального мира обладает следующими характеристиками: она нематериальна, она вечна, она обладает волей и разумом. Открыли ли мы с вами что-то доселе неизвестное?
Много лет назад я услышал запомнившуюся мне притчу. Группа любознательных и самоотверженных учёных взбирается по крутой скале, чтобы подняться на вершину знания. Кто-то из них обмораживает ноги, но оставшиеся упорно лезут вверх. И вот наконец вершина. Они в радостном волнении вступают на неё и видят, что там сидят и спокойно пьют чай богословы.
Ультрасовременная космогония оказалась в такой же ситуации. Её создатели, никогда не раскрывавшие Библии, проделав огромный труд, рассказали о возникновении мира то, о чём имеющий уши услышит в точности то же самое, что говорится в этой древней книге. Был ли их труд напрасным? Нисколько. Тем, кто мучился доверием, они помогли от него навсегда избавиться. Образованныe христиане верили не только в Христа, но и в науку, и, полагая, будто она несовместима со Священным Писанием, раздваивались. Господь сжалился и послал им через астрономов и физиков тот сигнал, который мы с вами только что расшифровали: да, Библия права, Бог, который есть чистый Дух, по собственной свободной воле сотворил из ничего этот мир, в устройстве которого отразилась Его премудрость. Для таких людей, как отец Михаил, посылка этого сигнала была актом великого человеколюбия — я убедился в этом воочию. А как отреагировали на него другие? Ведь сегодня на земле нет практически ни одного мало-мальски культурного человека, который не знал бы о Большом взрыве, расширении вселенной и её возрасте, так следует ли отсюда, что все вчерашние атеисты сделались верующими?
По логике должно быть именно так. Но к человеческой натуре логика неприменима. Это подтверждает множество примеров, и один из самых ярких — академик Гинзбург. Замечательно то, что он имел прямое отношение к астрофизике и в подробностях знал все результаты современной научной космогонии. Но того обстоятельства, что они прекрасно вписываются в космогонию Книги Бытия, он будто не замечал и подчёркнуто бравировал своим воинствующим атеизмом, призывая правительство запретить в России «религиозную пропаганду». Не странно ли это?
Владимир Соловьёв в молодости поставил перед собой творческую задачу: опираясь на тщательный анализ научных данных, доказать существование Бога с такой очевидностью, что не признать его сможет только тот, кто не хочет этого.
Издав сочинение, содержащее такое доказательство, Соловьёв намеревался осуществить поляризацию человечества, разделив его на два стада: обладающих злой волей и обладающих доброй волей.
Соловьёв осуществил своё намерение. Его философско-богословские сочинения, особенно «Чтения о Богочеловечестве», если изучить внимательно и с желанием понять, не оставят у читателя сомнений не просто в существовании Бога, но в существовании именно того Бога, в которого веруют православные, — Пресвятой Троицы. И даже поляризация произошла, только не такая, какой её представлял себе автор. Он думал, что все грамотные люди прочитают его произведения и в результате разделятся на тех, кто приняли его аргументацию, и тех, кто её отвергли, не выдвинув против неё сколько-нибудь убедительных возражений. В действительности же поляризация пошла по-другому: сначала разделились на тех, кто прочитали книги Соловьёва, и тех, кто после двух страниц забросили их в дальний угол, не желая вдумываться в достаточно сложный текст, а уже после этого часть из прочитавших стала верующей или укрепившейся в неустойчивой прежде вере, а другая часть осталась неверующей — доводы философа отскочили от неё, как горох от стенки, несмотря на то, что среди этих читателей были высокообразованные люди, прекрасно понимавшие язык метафизики, характерный для рассуждений Соловьёва. Так что получается не две, а три категории людей: «хочу верить, убеди меня!»; «верую, помоги моему неверию!»; «не верю и никогда не поверю, что бы мне ни говорили». Академик Гинзбург принадлежал к третьей группе. Это — люди злой воли, которых никакими силами невозможно затащить в рай, ибо они его ненавидят. Пытаться спасти этих «сынов погибели» — совершенно безнадёжное предприятие, и Господь это знает, поэтому старается не допустить их к своим Откровениям, чтобы они не кощунствовали, воздвигая перед ними искусственные барьеры.
Христова Церковь тоже придерживается такой тактики, ставя перед посетителями храмов хотя и невысокий, но труднопреодолимый для атеистов барьер особого языка: в России — церковнославянского, в Британии — староанглийского, в Грузии — старогрузинского и т.д.
Начавшаяся с открытий Хаббла эпоха коренного пересмотра наших представлений о вселенной продолжается, и эти изменения сыплются в нарастающем темпе. Такой революции в понимании мироустройства человечество не знало со времён Коперника. Эта революция имеет не только то значение, что всецело подтверждает библейскую версию происхождения мира (и, как мы убедимся дальше, весь Шестоднев), но и то, что ставит перед нами серьёзнейшие мировоззренческие вопросы, найдя ответы на которые можно надеяться понять сущее полнее, чем это позволяет сделать Священное Писание. Похоже, Творец в дополнение к Ветхозаветным и Новозаветным пророкам древности посылает нам новейших пророков, возможно, не осознающих своей харизмы, — астрономов и астрофизиков.
Повесть об одном путешествии
Походный костёр совсем потух, от него остался только рубиновый островок, ласкающий глаз на фоне погрузившейся в ночную тьму лужайки. Дежурный взял палку и пошевелил покрывшиеся пеплом угли. Они ответили на это мгновенным возвращением пламени, и стайка фотонов сорвалась с кострища и улетела вверх. Не успел ещё дежурный положить служившую кочергой палку, как эта стайка пролетела мимо Луны, а когда он вполз в палатку и стал укладываться, она была уже в окрестностях Солнца, и вскоре оно осталось далеко позади. А когда он перестал наконец перебирать в памяти события прошедшего дня и крепко уснул, фотоны пролетели мимо Плутона и навсегда покинули Солнечную систему.
Дальнейшая жизнь геолога текла точно так же, как и жизнь всех членов экспедиции: летом поиски, зимой возвращение в город и составление отчётов. Только через четыре года, когда поиски были завершены, он перестал быть кочевником и сделался оседлым человеком. И конечно, не знал о том, что выпущенная им когда-то на волю стайка световых частиц как раз в это время вошла в зону гравитации звезды альфа Центавра, которая слегка искривила их траекторию.
Пройдёт пятьдесят тысяч лет. Кости геолога, освободившего стайку, давно сгниют, неизвестно, что произойдёт с человечеством, климат на земле изменится, возможно, вернутся ледники, и только тогда наши фотоны, отмеряя каждую секунду триста тысяч километров, покинут Млечный Путь и выйдут в межгалактическое пространство. Оно надолго станет их окружающей средой.
Минует ещё несколько миллионов лет. Что станет с Землёй, абсолютно невозможно представить. Может, она превратится в ледяной шар; наверняка изменятся очертания материков. Но родившейся на ней стайке фотонов это будет глубоко безразлично — её примет в свои пределы другая галактика, где она, возможно, окончит своё путешествие, будучи поглощённой какой-нибудь звездой. А если избежит поглощения, опять миллионы лет будет мчаться в пустоте, изредка встречая там своих собратьев — тоже избежавших поглощения фотонов реликтового излучения, порождённых не костром, а Большим взрывом.
Наша повесть не фантастична, она описывает то, что может произойти. О чём же она нам говорит? О непостижимой людскому воображению громадности вселенной. Вместить её размеры в сознание так же невозможно, как представить себе четырёхмерное пространство. Однако Бог открыл нам её размеры, и это, конечно, есть сигнал, который мы должны расшифровать.
Повести о птичке и об улитке
На краю света стоит алмазная гора. Раз в год к ней прилетает маленькая птичка и чистит об неё свой клювик. Когда вся гора от этого сточится, на циферблате вечности пройдёт одна секунда. А всего на нём — двадцать четыре часа. Такова притча индуистов.
Христианское Священное Писание говорит конкретнее: у Бога один день как тысяча лет. Масштабы времени у человека и у Творца несоизмеримы. Ему легко понять, что такое 13,7 миллиарда световых лет, а мы этого осознать не в состоянии. Остаётся прибегнуть к наглядному образу, как это делают почитатели веданты.
Представьте себе микроскопическую улитку, которая за год проползает всего один миллиметр. Она начала своё движение сразу после Большого взрыва. И знаете, какой путь она проделала к настоящему моменту? Добралась от Москвы до Владивостока.
Осязательно ли для вас то время, которое она на это затратила? Думается, для любого человека оно представляет собой чистую абстракцию.
Ещё одна загадка, загаданная нам Богом и озвученная современными астрономами, — неимоверное количество во вселенной основных сгустков материи — звёзд. Когда хотят подчеркнуть неисчислимость чего-либо, говорят «его как песка морского». Но если прикинуть, сколько песчинок имеется на всех пляжах земли, окажется, что их меньше, чем звёзд, — чтобы сравнять их количества, нужно к береговому песку добавить ещё песок пустынь. Зачем солнц такая прорва, разве не хватило бы одного нашего?
И, наконец, ещё одна головоломка. На рубеже XXI века астрономы Перлмуттер, Рисе и Шмидт обнаружили, что расширение вселенной, которое вследствие препятствующей ему силы тяготения должно было замедляться, наоборот, убыстряется.
За это сенсационное открытие в 2011 году они получили Нобелевскую премию. Чтобы дать хоть какое-то объяснение этому парадоксальному явлению, было сделано предположение о существовании во вселенной некоей «тёмной энергии», которая распирает её сильнее, чем хочет сжать гравитация. Но пока этот новый вид энергии остаётся только термином, не получившим содержательного наполнения.
Прежде чем искать ответы на вызовы, которые бросают нам научные данные, давайте посмотрим, как отвечает на них сама наука. Она ведь не только открывает поразительные вещи, касающиеся вселенной, но и сразу же начинает их интерпретировать, широко пропагандируя свою трактовку через средства массовой информации, особенно интенсивно используя телевидение. В Америке и Англии налажено бесперебойное производство научно-популярных документальных фильмов, изготовляемых на хорошем профессиональном уровне. Они снимаются по отлаженной схеме: диктор ведёт сквозное повествование, сопровождаемое видеорядом, а на экране время от времени появляются профессора разных университетов, которые своим авторитетом повышают доверие зрителей к тому, что говорит диктор, комментируя его рассказ. Эти фильмы, поставленные уже на конвейер, переводятся на разные языки и регулярно показываются многими национальными телекомпаниями, пользуясь большим успехом. Очень популярны эти фильмы и у нас в России, где их каждодневно показывают по каналу «Культура» с повторениями. В общем, Запад поставил дело научного просветительства на широкую ногу.
Зная, что западная цивилизация насквозь прагматична, естественно задать вопрос: какую свою выгоду она преследует, знакомя миллионы людей во всём мире с новейшими научными открытиями, преимущественно с теми, которые относятся к космологии и космогонии? Наивно же думать, что они делают это из чисто альтруистического желания приобщать миллионы людей к истине. Предположение о подобной мотивации опровергается и тем, что в этих телепередачах постоянно подчёркивается, что новейшие открытия астрономов и физиков чаще ставят перед нами новые вопросы, чем отвечают на старые, так что истина не очень-то проясняется.
О нет, не альтруизм руководит в данном случае Западом, а инстинкт самосохранения, заставляющий его укреплять ту иерархию ценностей, на которой зиждется весь строй его жизни. Политика, хозяйственная деятельность и культура производны, а первичной является идеология. Сменится идеология — тут же поменяется и политика, по-иному организуется хозяйство, выйдет из моды прежнее искусство и станет популярным новое. Такая коренная перестройка экзистенции всегда болезненна, поэтому западная цивилизация всеми средствами обороняет свою идеологию, а лучший способ обороны — наступление. Идейная платформа, на которой стоит Запад уже пятьсот лет, — индивидуалистический антропоцентризм.
Приглядимся к этой платформе повнимательнее. Антропоцентризм — это философия, помещающая в центр мироздания человека, для которого и ради которого существует всё остальное. Поскольку термин «человек» можно понимать в двух смыслах — частном («человек не может прожить без воды более двадцати дней») и общем («человек осваивает Арктику»), — надо сделать уточнение: Европа поставила в центр бытия индивидуального человека (коллективного поместили туда социалисты). Но посадить на главное место человеческую личность было очень трудно, так как за полторы тысячи лет христианства европейцы прониклись убеждением, что оно принадлежит Богу. Сделать их сразу атеистами было невозможно, поэтому осуществление мечты Аама и Евы «хотим сами стать как боги» происходило на этот раз поэтапно и растянулось на несколько столетий.
Сначала Лютер отозвал Бога из космоса, оставив Его лишь в сердце человека, и это было уже скрытым антропоцентризмом, поскольку сердце с пребывающим в нём Богом есть часть человека, а часть всегда меньше целого. Следующим шагом была Реформация, нанёсшая смертельный удар западнохристианской (католической) Церкви, твёрдо державшейся теоцентризма и объединявшей вокруг себя его сторонников. И наконец, сыграв на впечатляющих успехах естествознания, культ Христа заменили культом науки. С этого момента протестантская цивилизация стала атеистической и материалистической, каковой остаётся и по сей день, хотя её было бы правильнее назвать постпротестантской из-за того, что в нравственном отношении она стала Содомом и Гоморрой, что ужаснуло бы строгих деятелей Реформации, если бы они встали из гроба.
Теперь полюбуйтесь, как преданно служат атеизму и материализму западные кинодокументалисты, и как этот цивилизационный императив связывает их по рукам и ногам, существенно обесценивая изготовляемые ими фильмы.
Принято считать, что люди науки — самые пытливые из всех, готовые, подобно малолетним «почемучкам», всегда докапываться до самого корня. Академик Арцимович говаривал, что учёный — это человек, который удовлетворяет своё любопытство за счёт государства. А поскольку современная наука зародилась на Западе, естественно предположить, что самыми назойливыми почемучками окажутся западные учёные.
В действительности всё гораздо сложнee. Европейские и американские служители науки и вправду очень дотошно и скрупулёзно ведут свои изыскания, проявляя незаурядное упорство, терпение, самоотверженность и даже фанатизм. Но как только логика исследования подводит их к той грани, за которой может возникнуть призрак Бога, их любопытство куда-то исчезает, и следующее «почему?», такое напрашивающееся, так и не произносится.
Когда Европейский центр ядерных исследований построил Большой адронный коллайдер, руководитель сказал: «Раньше мы знали, какой была вселенная спустя одну тысячную секунды после Большого взрыва, а теперь узнаем, что она представляла собой по прошествии одной миллионной секунды». Какая любознательность! Для того чтобы получить чуть более раннюю картину формировавшейся вселенной, европейские физики не пожалели потратить миллиарды евро и построить двадцатисемикилометровые ускоряющие частицы кольца. Но чтобы задать вопросы, на которые можно искать ответы совершенно бесплатно, — что было до взрыва и почему взрыв произошёл, — их любознательности не хватило.
Таким же избирательным любопытством обладают и создатели обсуждаемых нами фильмов. Как только разматываемая ими причинно-следственная цепочка подводит к нематериальному фактору, без вмешательства которого всё становится непонятно, они её обрывают. Впрочем, у материалистов искусство такого обрывания имеет двухсотлетнюю традицию, поэтому они не смущают уже ни рассуждающих, ни слушающих эти рассуждения. В начале девятнадцатого века знаменитый Лаплас сказал Наполеону, что не нуждается в гипотезе о существовании Творца, ибо доказал, что Солнечная система возникла сама собой под действием силы всемирного тяготения из газового облака.
Трёхлетнее дитя тут же спросило бы: «А откуда взялось газовое облако?», но гениальный математик, обладавший натренированным логическим мышлением, этот вопрос самому себе не задал и так загипнотизировал своим авторитетом читателей его книги «Система мира», что и они его не задавали. А ведь с точки зрения законов правильного рассуждения Лаплас сказал такую же нелепость, какой является утверждение, что у сорокалетнего мужчины не было отца, ибо он по законам биологического развития сам собой сформировался из безусого юнца.
Фильмы о вселенной очень интересны своим богатым материалом для размышления. Спасибо их создателям: они доносят до нас сигнал, посланный с неба, который намекает на то, что Замысел Творца о физическом мире гораздо глубже и сложнее, чем мы могли предположить ещё пятьдесят лет назад. Но передатчики этой информации наотрез отказываются участвовать вместе с нами в этих размышлениях, как огня избегая не только богословского, но даже и философского обсуждения сообщаемых ими фактов.
Если бы наши высказывания оценивались с точки зрения их разумности, на материалистов показывали бы пальцами как на людей, совершенно не умеющих рассуждать. Действительно, они ведь заявляют, что «в мире существует только материя и законы её движения и развития». Вторую часть своего кредо они произносят, думается, неохотно, но от неё никуда не уйдёшь: подчинённость «законам природы» составляет даже не основной атрибут материи, а самую её сущность. Но законы — это идеи, значит, по словам самих же материалистов, в мире существует наряду с материей и нечто нематериальное, да ещё такое, которое управляет материей, жёстко предписывая ей такое-то и такое-то поведение. Но то, что управляет, первичнее того, чем оно управляет, следовательно, опять мы приходим к логически обоснованному заключению: идея первична, материя вторична.
В таком же фальшивом положении оказываются создатели фильмов о вселенной. Они делают вид, будто рассказывают о космической материи: сначала она состояла из водорода и гелия, затем возникли звёзды и чёрные дыры и стали синтезироваться тяжёлые элементы и т.д. Сплошное вещество! Но на деле сама по себе материя ни им, ни людям, которые смотрят фильмы, совершенно неинтересна — главная привлекательность повествования заключается в том, что мы узнаём из него о поистине поразительных распоряжениях, поступающих к материи и организующих ту сложнейшую её эволюцию от не имеющей размеров точки до современного Большого космоса, состоящего из сотни миллиардов галактик и полного тайн, накапливающихся быстрее, чем учёные их разгадывают. Слушая это захватывающее повествование, всё время хочется крикнуть: «Эй вы, астрономы! Вы ведь умники, растолкуйте же нам, кто отдаёт эти распоряжения и какова их цель?».
Глухо.
Видно, надеяться на этих умников больше нечего. Видно, как к тому призывает Евангелие, нам придётся «употребить усилие» и самостоятельно во всём разобраться.
Комментировать