«Богом богатейте»
«Смотрите, берегитесь стяжательства, потому что даже при изобилии благ не от них зависит жизнь человека» (Лк.12:15), – говорит Иисус истину, в общем-то, прописную. В устах многих Его последователей эта истина оборачивалась ханжеским: «О душе надо подумать!», а то и революционным: «Собственность есть кража». Ведь сказано нечто отрицательное: жизнь зависит не от изобилия, а... От души? От скудости? От чего зависит жизнь человека? Иисус не был бы Спасителем, если бы дал ханжеский ответ: далее Он отвечает неожиданно, так неожиданно, что не всякий, читающий Евангелие, осознает всю новизну Его ответа.
Спаситель рассказывает анекдот о богаче; только богач у него не смешон, как обычные герои анекдотов, а, скорее, величественен. Бог благословил его: он богат, а у него еще и «был хороший урожай в поле». Благословение Божие он выдержал и сумел собрать урожай до зернышка – история России подсказывает нам, что воинствующим безбожникам это никогда не удается. И, наконец, он обращается к своей душе, умоляя ее: «Душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Между тем, ну что упрашивать самого себя веселиться? Веселись – и всё! Так и делают большинство людей: едят и пьют, не дожидаясь приглашения, и уж тем более не разговаривают сами с собой. Но совершенно ясно, что этот человек при всем своем богатстве не веселился; хороший урожай был для него лишь очередным, не первым поводом ощутить глубокую внутреннюю раздвоенность своего существа. Хочется есть – а кусок в горло не идет. Хочется радоваться – а что-то или кто-то внутри мешает, и идет сплошная хандра. «Душа», «совесть» – по-разному называют нечто, сидящее внутри нас, часть нас, но часть упрямую и вредную. Сделана удачная гадость, собран отличный урожай, дочиста обобран ближний дурак – а нечто мешает вволю порадоваться. Или я совсем бессовестный и бездушный – но тогда разве я – это я? Тогда я уже какой-то нечеловек, черт, сатана.
Богач – совестлив, и даже настолько совестлив, что не пытается заглушить совесть раздачей милостыни. Хотя чего уж проще: распредели часть нажитого по беднякам, и оставь себе ровно столько, чтобы было, что есть и пить, радуясь тому, как удалось всучить совести взятку.
Богач не в первый раз говорит со своей душой, а та всё молчит: у нее нет языка, она – сплошные чувства. Он вопит: «Веселись!», – а в ответ накатывает угрюмость и тоска. И совершается чудо: ночью, в час, когда все спят – кроме тех, кто ворочается с боку на бок, – богач слышит голос Божий. Он оказывается в одном ряду с великими пророками, величие которых – в чуткости и беспокойстве. Господи, да наверное каждый мог бы услышать глас Божий, если бы старался расслышать, и очень многим людям Господь беззвучно кричит: «Безумный! В эту ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?!» – а они не слышат.
«Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» – заканчивает Иисус притчу. А как, собственно, «так»? Что, все они слышат откровения? Или все они внезапно умирают? Конечно, нет. И мы вынуждены вернуться за ответом к началу притчи: «Жизнь человека не зависит от изобилия его имения». Вот оно – самое страшное «так»: разрывается связь между внутренней жизнью человека и внешней, между его душой и духом, между самим человеком и его ближними. Ведь не сказано, что у богача не было наследников: но его богатство давно разорвало все родственные связи, оставив лишь алчущих его смерти. Кстати, алчная жизнь не зависит и от скудости имения: ведь скудость – всего лишь изобилие, только отрицательное. И у тысяч нищих жизнь совершенно не зависела от их нищеты, и была такой же алчной, пустой и гнусной, как у богачей. Гибель – в распаде человека на дух, душу и тело, гибель – в разрыве межчеловеческих связей, гибель – в том, что никакая милостыня, никакие молитвы Богу не могут восстановить жизнь в ее полноте.
Но где же выход? От чего же зависит жизнь? Если бы Иисус был просто учителем этики, Он бы сказал: «Собирайте сокровища для людей». Но Он знает, что это – не подлинная глубина, что милостыня может быть лишь следствием подлинного ответа. Он мог бы сказать: «Собирайте сокровища для души: будьте культурными, будьте верующими, заботьтесь о своем спасении». Так говорят все религии – но не Христос. Он говорит: «В Бога богатейте (или: обогащайте себя в очах Божьих)». Собирайте сокровища для Бога. И этот ответ был бы садистическим, ханжеским издевательством, если бы под Богом имелся в виду тот Единый Бог, в которого верует почти все человечество: абсолютно непохожий на человека, Высший, Чуждый, Недосягаемый. Но эти слова произносит Сам Бог – Абсолютный, Высший, Непохожий на нас – и одновременно не чуждый, досягаемый в каждом из людей, – Бог, ставший человеком.
Так притча выводит нас к главной истине Христианства: спасение – не в нашем устремлении к Богу и людям, не в нашем попечении о своей душе или о ближних. Спасение – в том, что Бог устремился к нам. "В Бога богатейте" – эти слова имел право сказать лишь Бог, обогатившийся вочеловечением. Трудное, важное, невозможное – совершил Сын Божий: Он стал Человеком. Ибо невозможно Творцу стать творением, трудно Великому вместиться в крошечное, но только это и важно. Нам Господь оставил легкое, второстепенное, простое – жить в Боге самим и любить других людей, обращаясь к Христу в них. От воплощения Христова мы видим в них пространство Бога, место, где обитает Христос, не сливаясь с человеком, но и не покидая его. Спасение и легкость – в том, что с рождества Христова мы ищем не «духовных ценностей», а Духа, мы обретаем в себе и в других не «образ Божий», но Бога. Благодаря Богочеловеку мы можем быть уверены: наша любовь к самому себе и к ближнему не будет безнадежной, принесет плоды, ибо откликнется Бог, и вслед за Ним, вместе с Ним откликнется душа, возрадуется и возвеселится. Мы отдаем всё Христу – а Он передает людям наши скромные дары, не растворяя их в Своей милости, но, тем не менее, делая человеческое добро стократ более сильным, более умным, более проникновенным – тем настоящим богатством, в котором не только слышится "Бог", но в котором Бог является истоком и концом. Спасение – это не что-то от Бога, но Сам Бог, ибо Он не чужд нам: Он целиком воспринял человеческую природу (заметьте – не природу верующих в него людей, а вообще всех!), дав нам единственное радостное богатство: жизнь в Отце, Сыне и Святом Духе.
1990-е