Тема 4. Преподобные

Продолжателями мучеников в деле евангельской проповеди считают преподобных. Действительно, повсеместное распространение этого подвига совпадает по времени с прекращением гонений в Римской империи.

Но неверно было бы думать, что появление подвига преподобных имеет исключительно внешние причины. Борьба с грехом, преодоление «ветхого» человека и стяжание добродетелей «нового» всегда было задачей любого христианина. Христианство – это религия, преобразующая человека по образу Спасителя, ведущая его к богоподобию. Поэтому христианство с самых истоков своего исторического бытия неотделимо от аскетизма. Аскетика – это не удел немногих избранных, а непременное условие подлинно христианской жизни для каждого из нас. Преподобными, то есть подобными Богу, пришедшими в состояние богоподобия, называют именно тех, кто реализовал в себе аскетический идеал христианства. Это часто ведет к утверждению тождественности идеала преподобного с общехристианским идеалом святости.

Как показывают исследования, аскетический подвиг существовал в Церкви всегда, даже в эпоху гонений I–III веков. Но в этот период аскетизм как бы проходил «процесс созревания». А когда массовые гонения прекратились, самым ясным доказательством истинности христианства стал пример преподобных, их добровольное мученичество в тяжелейшей борьбе с собственным грехом ради стяжания вечных благ.

Важнейшей составляющей подвига преподобных является старчество – обучение христианскому совершенству, передача духовного опыта избранными Богом наставниками, – живыми носителями Предания, сосудами Святого Духа, носителями Его даров (и, прежде всего, дара рассудительности). Причастность «Преданию святых старцев», то есть аскетическому опыту Православия, является неотъемлемым условием правильности духовной жизни христианина.

Преподобными называют христиан, прославленных за монашеские подвиги, достигших святости путем монашеской аскезы.

Подвиг этот является одним из установлений Божиих в Новозаветной Церкви. Призыв к монашеству, приводящему достойно подвизающихся к лику преподобных, св. Иоанн Лествичник видел в словах: «Вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить [в них]; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (2Кор.6:16–18) ³⁵¹. Этот тип святости указан в словах Спасителя апостолу Петру: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф.19:29) ³⁵².

Для свидетельства о богоустановленности монашеского подвига приводят также слова, сказанные Христом богатому юноше: «...если же хочешь войти в жизнь [вечную], соблюди заповеди... если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф.19:17,21) ³⁵³. Здесь «Спаситель мира указал два пути, два образа жизни для верующих в Него: путь... доставляющий спасение, и путь... доставляющий совершенство» ³⁵⁴. Для спасения необходимо исполнение евангельских постановлений, хранимых в должной целости Святою Православною Церковью, а для снискания христианского совершенства требуется отречение от мира. Спасение возможно для каждого христианина, живущего посреди окружающего его мира, оно необходимо для всех; снискание совершенства предоставлено произволяющим: «если хочешь быть совершенным» (Мф.19:21) ³⁵⁵.

Иноческая жизнь есть удел только немногих избранных, имеющих «призвание», то есть непреодолимое внутреннее желание всецело посвятить себя на служение Богу. «Кто может вместить, да вместит», – сказал об этом Господь (Мф.19:12). «Два суть чина и состояния в жизни,– пишет свт. Афанасий, – одно – обыкновенное и свойственное человеческой жизни, т. е. супружество; другое – ангельское и апостольское, выше которого быть не может, т. е. девство или состояние иноческое» ³⁵⁶.

Монахи, – по словам святителя Игнатия Брянчанинова, – суть те христиане, которые оставляют все по возможности земные занятия для занятия молитвой, – добродетелью, выше всех добродетелей, чтоб посредством ее соединиться воедино с Богом. А как молитва заимствует свою силу из всех прочих добродетелей и из всего учения Христова, то монахи прилагают особенное тщание к исполнению евангельских заповедей, присовокупляя к исполнению заповедей, обязательному для всех христиан, исполнение двух советов Христовых: совета о нестяжании и совета о безбрачии ³⁵⁷. Жительством своим они стремятся уподобиться жительству на земле Богочеловека, по этой причине святых иноков именуют преподобными ³⁵⁸.

Почему для инока необходимы нестяжание и безбрачие?

Оставление стяжания сопряжено с добровольной нищетой, которая смиряет человека и учит его возлагать всю свою надежду на Бога, учит довериться словам Евангелия о том, что ищущим Царства Божия и правды его все остальное, нужное для земной жизни, приложится промышлением Небесного Отца (Мф.6:24–33). Нестяжание поднимает подвижника над житейской суетой, переселяет сердце его на небо ( «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» – Мф.6:21), вводит в возвышенное духовное состояние, которое отделяет его от христиан, живущих посреди мира, и не может быть известным для них опытно. Это возвышенное состояние есть вместе с тем непрестанное страдание для тела и для всего падшего естества, то есть крест. В духовном отношении действию нестяжания подобно и действие безбрачной жизни. Подвигом этим совершается отречение от естества, пополняются распятие и крест, доставляемые нестяжанием, при котором совершается только отречение от имущества. Этот подвиг низводит в глубину смирения, приводит к живой вере, возводит к состоянию благодатному ³⁵⁹. Монашеские обеты в общей службе преподобным сравниваются с освобождением из-под спуда, не дающего подвижнику, словно светильнику, освещать все вокруг: «Преподобен и честен светильник божественный и светоносный, под спудом житейския толстоты никогдаже скрывается: но на версе полагает его высоких чудес Человеколюбец» ³⁶⁰.

В общей службе преподобным находим и указание на содержание подвига этого лика святых: «Законом и молитвою и постом всегда претерпеваете, в безстрастие и одеястеся, плотский разум смиривше крепостию Святаго Духа» ³⁶¹. Здесь названы два главных делания инока, которые неразрывно связаны между собою: телесное делание (пост) и душевное делание (исполнение евангельских заповедей и молитва).

Подробное описание телесного и душевного делания подвижника находим в «Приношении современному монашеству» свт. Игнатия Брянчанинова ³⁶².

Иноческий подвиг начинается с телесного (наружного) делания ³⁶³. Главное правило вступившего на путь монашества – это прохождение тех подвигов и трудов, которые ему будут указаны, а не тех, которые он посчитает сам для себя нужными и необходимыми. Весь монастырский труд называется послушанием, поскольку он непременно должен быть соединен с отсечением воли и ума, его выполняющего. Каков смысл послушания и отсечения своей воли? Святитель Игнатий для пояснения необходимости послушания приводит слова прп. Иоанна Кассиана Римлянина: «Египетские великие отцы утверждают, будучи изучены многими опытами, что монах, в особенности юный, будет не в силах обуздать самых похотений вожделения, если прежде не обучится умерщвлению своих волей посредством послушания. Они решительно свидетельствуют, что тот, кто не научился прежде побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодеяния, не возможет стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии. Они стараются преподать новоначальным эти правила, как азбуку, руководящую к совершенству» (Книга IV, гл.VIII и IX). Таким образом, послушание, соединенное с отсечением своей воли, становится началом и основой борьбы со всеми страстями. Следствием послушания являются смирение и духовный разум (Правило 4) ³⁶⁴.

Для новоначального подвижника необходимо неупустительное посещение церковных служб, уединенная молитва для него является неполезной (Правила 5–6) ³⁶⁵.

Основанием всех иноческих добродетелей является пост. «Без него невозможно ни сохранить уединения, ни обуздать языка, ни проводить трезвенной, внимательной жизни, ни преуспеть в молитве и бдении, ни стяжать воспоминания о смерти, ни узреть множества согрешений и немощей своих» ³⁶⁶. Новоначальному иноку предписывается неукоснительное присутствие на общей трапезе, пост для него должен быть умеренный, употребление пищи почти до сытости (Правило 30) ³⁶⁷.

Свободное время подвижник проводит в келии за душеполезным чтением и рукоделием. Роскошь в келии исключена. Прием в келии возможен только по благословению настоятеля, а встреча с женщинами воспрещена (Правила 32–35). При совершении поклонов во время келейной молитвы необходимы неспешность, умеренное количество; цель поклонов – привести подвижника в состояние сокрушения ³⁶⁸. В одежде инока должны быть простота, приличие и опрятность (Правило 38) ³⁶⁹.

Иноку необходимо избегать свободного обращения с братией, поскольку без сдержанности и благоговения в поведении, в обращении с людьми, невозможны ни истинное богопочитание, ни хранение заповедей. Свободное обращение, очень легко и часто переходящее в дерзость, бывает причиною ссор, гнева, памятозлобия и даже причиной сильнейшей блудной страсти ³⁷⁰.

Наружный подвиг через благоустройство тела приводит в благоустройство душу инока, приучает его к постоянному благоговению и наблюдению над собою, делает его способным к душевному деланию ³⁷¹. По словам прп. Исаака Сирина, «телесным деланием предваряется душевное, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из голого пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований» ³⁷².

Душевное делание является центром всего подвига преподобных, оно возводит подвижника к богоподобию, наполняет его дарами Святого Духа, соделывает его храмом Божества. Душевным подвигом доставляется благоугождение Богу: «Сокрушенным сердцем Богу благоугодивше...» ³⁷³. Как душой оживляется тело, так правильным душевным деланием оживляется благоговейное наружное поведение, без благочестивого упражнения души оно бесплодно, поскольку под покровом наружного благоговения, не одушевленного истинным благочестием, очень быстро растут и крепнут душевные страсти ³⁷⁴.

В душевном делании инока свт. Игнатий ³⁷⁵ выделяет несколько составляющих:

– деятельное изучение евангельских заповедей и творений святых отцов (главы 1–4, 9–10);

– смирение и любовь к ближнему (главы 15–16);

– молитва келейная и молитва Иисусова (главы 17–26);

– богомыслие и памятование о смерти (главы 27–28);

– терпение скорбей (главы 29–33);

– трезвение (глава 34);

– борьба с падшими духами (главы 43–48);

– покаяние (глава 50). .

Правильная внутренняя жизнь подвижника начинается с изучения Евангелия и его реализации в своей жизни . Это основа душевного делания. В древности монашество называлось евангельским жительством ³⁷⁶. «Истинное христианство и истинное монашество заключаются в исполнении евангельских заповедей. Где нет этого исполнения, там нет ни христианства, ни монашества, какова бы ни была наружность» ³⁷⁷. Непрестанное изучение Евангелия насаждает в душе инока добродетели, на которых основывается вся монашеская жизнь: веру, надежду на Бога, смирение, кротость, послушание, сердечное покаяние, рассудительность, равную ко всем ближним любовь, всесовершенную любовь к Богу и многие, многие другие добродетели ³⁷⁸. Подвижник, чья духовная жизнь всецело основана на Евангелии, не может потерпеть никакого крушения, так как Евангелие запечатлено в его уме и сердце и является мерилом всех его мыслей, слов и поступков ³⁷⁹.

Для правильного понимания Евангелия и исполнения его заповедей иноку необходимо прибегать к чтению святоотеческих творений. В чтении следует проявлять должное благоразумие: читать сочинения, которые соответствуют образу жизни подвижника (живущим в общежитии – творения общего характера, подвизающимся в уединении – сочинения, написанные для отшельников и безмолвников) ³⁸⁰.

Главный подвиг преподобных отцов – молитва. Началом истинной молитвы являются смирение перед ближним и любовь к ближнему. Эти добродетели неотделимы друг от друга: любовь к ближнему рождается из смирения перед ним и сопутствуется смирением ³⁸¹. Смирение и любовь приносят в сердце умиление и покаяние, уничтожают гордость, гнев и памятозлобие, делающие молитву бесплодной ³⁸².

Молитва, соединенная с известным числом поклонов, составляет келейное правило подвижника. Основная цель молитвенного правила заключается в том, чтобы доставить душе молящегося правильные, святые и богоугодные мысли и чувствования, которых у него недостает ³⁸³. Общий устав для молитвенного правила заключается в том, чтобы оно не превышало сил подвижника, не расстраивало его здоровья. При этом подвижник акцентирует свое внимание не на количестве прочитанного, а на том, чтобы прочитанное оставило в его душе свой след ³⁸⁴.

В молитве особую роль играет внимание. Внимательная молитва является плодом тяжелого труда инока, когда он в течение многих лет понуждает себя к вниманию. За этот духовный труд Господь в известное одному Ему время дарует подвижнику непоколебимое внимание в молитве. Внимательная молитва, в свою очередь, может перейти в молитву постоянную, возводящую подвизающегося к высоким ступеням духовного преуспевания. Непрестанная молитва делает подвижника способным к принятию различных Даров Святого Духа ³⁸⁵.

Собственно молитвою святые отцы называют молитву Иисусову. Ее отличие от других молитв состоит в том, что при молитве Иисусовой ум подвижника сосредоточивается в одну мысль: в мысль о помиловании грешника Иисусом Христом. Сама молитва разделяется на два вида: устную и умную. Подвижник переходит от внимательной устной молитвы к умной сам собою, по особому Промыслу Божию ³⁸⁶. Истинная Иисусова молитва есть великий дар Всеблагого Бога грешному человеку. Немногие подвижники сподоблялись получать этот дар. Способным к нему делается тот, кто достойно прошел путь телесного и душевного подвига. Иисусова молитва – это есть то внутреннее духовное делание, которое превосходит все другие делания, возводит монаха к совершенству ³⁸⁷.

Богомыслие – благочестивое размышление о глубоких тайнах христианства ³⁸⁸, есть Божий дар. Подвижник при прохождении своего духовного подвига не стремится быть зрителем Христовых Таин, но Сам Господь, если сочтет для кого-нибудь нужным, подает этот дар. Далеко не все иноки способны к богомыслию. Необходимыми условиями богосмыслия являются точное познание в богословии, очищенное покаянием ³⁸⁹.

Инок должен в свое время достичь непрестанного памятования смерти, которая помогает ему не забывать о переходе в вечность, о Страшном Суде и о своей участи в вечности, помогает удержаться от греха ³⁹⁰.

Истинный подвижник стремится к непрестанной молитвенной бдительности над собою в отношении помыслов. Это делание называется трезвением. Подвиг трезвения заповедан Самим Спасителем: «Бдите и молитеся, да не внидите в напасть» (Мф.26:41), «а яже вам глаголю, всем глаголю: бдите» (Мк.13:37) ³⁹¹. И св. апостол Петр увещевал христиан: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как лев рыкающий, ища, кого поглотить» (1Пет.5:8).

Трезвение противодействует самым началам греха: помыслам и чувствам греховным. Оно неразрывно соединено с непрестанною молитвою, это отвержение греховных и вообще любых помыслов во время молитвы. Поэтому трезвение, с одной стороны, рождается от молитвы, с другой – само ее рождает. Трезвением совершается исполнение заповедей в самых началах человека – на уровне помыслов и чувствований ³⁹². Как разнообразен грех, так же разнообразны и помыслы, восстающие на подвижника, но со временем внимательная молитва, соединенная с благодарением Богу от смиренного сердца, делают преподобного неприступным и для них.

Особую роль в духовном подвиге преподобных занимают скорби. По мнению святителя Игнатия Брянчанинова, взятие на себя креста Христова заключается, прежде всего, в признании подвижником достойным себя посылаемых в жизни скорбей. Скорби порывают последние нити, которые связывают преподобного с землею. Главными источниками иноческих скорбей служат падшее естество, мир, люди. Подвижнику, научившемуся переносить эти виды скорбей, может быть попущена открытая брань с падшими духами. Хотя лукавые духи и принимают участие в искушениях, наносимых падшим естеством, миром и людьми, но когда преподобный выходит из них победителем, по особому попущению Божию, они «лично собою» открывают брань против раба Христова. Эта брань возводит преподобного в великий подвиг, а победа в ней делает его причастником особых духовных дарований ³⁹³. О победе преподобного в этой духовной брани упоминается и в церковных песнопениях: «Преподобне отче... демонския разорил еси полчища...» ³⁹⁴

Наконец, жизнь инока есть не что иное, как деятельное и непрестанное покаяние и плач. Это важнейшее духовное делание, душа всех иноческих подвигов. Вступление в иноческое жительство есть сознание своей греховности, а само жительство есть ничем не прерывающееся поприще покаяния. Тогда только инок шествует правильно, когда он преисполнен и руководим чувством покаяния. Когда чувство покаяния отступит от его сердца, то это служит верным признаком неправильного устроения. Истинный инок радуется тогда, когда он начинает усматривать грех свой, когда он, по мнению своему о себе, соделается ниже и грешнее всех ближних своих. Действительное признание себя грешником является величайшим успехом иноческого подвига ³⁹⁵. «Когда ум начинает зреть согрешения свои, множеством подобные песку морскому, это служат началом просвещения души и знаком ее здравия» (прмч. Петр Дамаскин) ³⁹⁶.

Как правило, монашеский путь начинается с поступления в общежительный монастырь. После общежития инок может взять на себя подвиг отшельничества или затворничества. Жизнь подвижника в безмолвии или затворе сопряжена с серьезной опасностью впадения в самообольщение и прелесть. Именно поэтому исключено своевольное вступление в эти подвиги. К отшельничеству и затворничеству способны немногие. Принимать на себя эти подвиги советуют только тем подвижникам, которые достигли преуспевания в евангельском жительстве среди окружающей их братии.

В древности особым видом затворничества было столпничество. Способом удаления от мира для сосредоточения в постоянной молитве в нем является пребывание на столпе – небольшой башне с балконом наверху. В стоянии на балконе подвижник проводил большую часть времени. Балкон иногда был огорожен решеткой, так что снизу можно было видеть только голову и плечи подвижника. Подняться на столп можно было (в основном) с помощью подъемной лестницы, которую подвижник держал у себя наверху.

Почему подвижники выбирали такой образ жизни? Иеромонах Алексий (Кузнецов) в работе «Юродство и столпничество: Религиозно-психологическое, моральное и социальное исследование» приводит несколько объяснений. С одной стороны, столпничество явилось как противоположность языческому культу гор и холмов, которые, как известно, считались обиталищами языческих богов. С другой стороны, известно, что заключение на столпы или в столпы некогда служило наказанием ³⁹⁷. Святые столпники, сознавая себя великими грешниками и преступниками перед Богом, добровольно наказывали себя тем способом, который существовал в стране в отношении к гражданским преступникам. Столпы были для подвижников своего рода крестами, на которых они распинали свою плоть, подвергая ее всевозможным лишениям и жестокому влиянию погоды. «Владыце подобяся, на столп взошел еси, яко на крест», – говорится в стихире прп. Симеону Столпнику . Как добровольное мученичество, столпничество как бы явилось на смену реальному мученичеству от гонителей, возникнув именно тогда, когда подвига мученичества в империи уже не стало. Столпники (как и преподобные вообще), продолжили дело мучеников, став для своего поколения тем, чем были мученики для первых христиан, – живыми свидетелями веры, образцом чистейшей нравственности, укреплением колеблющихся, орудием обращения для неверных ³⁹⁸.

Основателем столпничества считают прп. Симеона Столпника (ок. 390–459), но есть свидетельства, что этот вид подвижничества появился еще ранее. Так, прп. Ефрем Сирин (†373) в 29-м поучении к египетским монахам говорит, что он видел человека, который ради добродетели стоял на столпе.

В V–Х вв. пример св. Симеона имел многих последователей, в том числе прп. Даниила (V в.), прп. Иоанна и прп. Симеона Столпника Младшего (VI в.), прп. Алипия (VII в.) и др. Образки с изображением столпников, которые приносили с собой паломники, возвращаясь после посещения этих подвижников (столпники, видимо, могли благословлять эти образки), сыграли существенную роль в развитии иконопочитания ³⁹⁹.

Столпничество было особенно распространено в Сирии и Палестине в IV–VII веках. Сирийские иноки принесли эту традицию и в Грузию. В других местах столпники были редки. В Римской Церкви этот подвиг не привился. Григорий Турский (VI в.) в своей истории франков (кн. 8; 15–16) пишет, что по приказу Галльских епископов был разрушен столп одного отшельника, на котором тот желал подвизаться по примеру восточных монахов ⁴⁰⁰. Есть упоминания о столпничестве на Афоне и Синае. На христианском Востоке этот подвиг существовал до ХII–ХIII вв. Его исчезновение связывают с изменением всего государственного и общественного строя в Сирии и Палестине в результате турецкого завоевания ⁴⁰¹.

Подвиг столпничества был известен и на Руси. На столпе спасались, например, прп. Никита Столпник Переяславский (†1186 г.), прп. Савва Вишерский (†1461 г.) ⁴⁰².

* * *

Как видим, подвиг преподобных весьма многотруден и сложен. Он требует от подвижника верного видения своего духовного состояния, правильной оценки своих духовных и физических сил, т. к. любая погрешность, неточность может привести к падению. «Всего труднее знать и врачевать себя самого, – пишет свт. Василий Великий, – потому что людям прирождено самолюбие, и каждый по пристрастию к самому себе превращает истинный суд. Но удобнее может познавать и врачевать нас другой; потому что судящего о других страсть самолюбия не затрудняет в истинном распознавании» ⁴⁰³. Поэтому в духовной жизни ключевую роль, особенно для новоначального подвижника, играет духовный наставник – старец. Этому совершенно особому служению посвящен следующий раздел нашего курса.

«Тот, кто впервые поднимается в гору, должен следовать по известному маршруту; ему нужен спутник и проводник, который уже поднимался здесь и хорошо знает дорогу. Послужить таким проводником – вот в точности назначение “аввы”... – того, кого греки называют “герои”, а русские “старец”, что на обоих языках означает собственно “старик”». В русском языке слово «старчество» точно передает «древневосточную практику душепопечительства опытных в духовной жизни иноков над новоначальными в подвиге спасения людей мирского звания и монашеского». Под старцем понимается «не возраст человека, а духовная опытность в вопросах спасения души» ⁴⁰⁵.

Благодатную традицию старчества Церковь Христова несет в себе с древнейших времен. Старчество – это одно из высочайших служений в Церкви, венец духовных подвигов, плод безмолвия и Богосозерцания ⁴⁰⁶.

В раннем христианстве существовало особое служение – пророческое (Еф.4:2; 1Кор.13:2–8). Пророки получали откровения от Бога, необходимые для Церкви, указывали христианам путь ко спасению, открывали им волю Божию, внушали мужество в виду надвигавшихся гонений. По мнению И. М. Концевича, пророческое служение Древней Церкви не исчезло, но нашло свое продолжение в служении старчества ⁴⁰⁷.

Старчество в собственном смысле этого слова появилось в Церкви в IV веке, одновременно с расцветом монашества. Зарождение этого служения связано с необходимостью руководства в иноческой жизни. Старчество – это необходимое условие правильного течения монашеской жизни. «Ищущий монашеского подвига... шел к опытному подвижнику, поступал под его руководство, и подвижник становился для него аввой – старцем... Вот простейшая форма старчества» ⁴⁰⁸.

Старческое окормление играло ключевую роль в древнем иночестве. Вокруг личности старца возникали монашеские центры. Послушник при посредстве своего старца достигал духовной опытности, и сам, в свою очередь, нередко становился руководителем новоначальных иноков. Старчество процветало в Египте, Палестине и Сирии; с Востока его традиция была перенесена в обители Западной Европы, позднее – на Святую Гору Афон.

О старческом подвиге нам хорошо известно из многочисленных памятников древнехристианской письменности. «В аскетической литературе совершенно ясно выражен тот взгляд, что высшее совершенство является следствием не самостоятельного, независимого, хотя бы и в высшей степени напряженного и самоотверженного подвижничества, а... лишь полным, совершенным... послушанием старцу, под руководством которого живет подвижник» ⁴⁰⁹.

Одним из первых сочинений, содержащих описание старческого служения, является Житие преподобного Антония Великого, составленное свт. Афанасием Александрийским ⁴¹⁰. «Антоний как врач был дарован Египту. Духовное влияние на людей у Антония Великого было исключительным» ⁴¹¹. Отношения прп. Антония с его учениками свт. Афанасий сравнивает с отношениями отца и детей: «Отеческое руководительство Антония заключалось в сообщении аскетических опытов своим ученикам, которые для этого все собирались к нему, и по его приглашению расспрашивали его как дети отца, – а также в исповеди искушений и помыслов» ⁴¹². И сам прп. Антоний говорил ученикам: «И вы, как дети, говорите отцу, что знаете; и я, как старший вас возрастом, сообщу вам, что знаю и что изведал опытом» ⁴¹³. Уподобление старческого окормления отеческому традиционно для аскетической практики Православия. Именование наставника «духовным отцом», а наставляемого – «духовным чадом» используется применительно не только к монастырскому старчеству, но и к духовничеству в миру.

О необходимости и важности старческого окормления писали и другие древние подвижники, на собственном опыте познавшие его благодатную силу и сами ставшие наставниками многих поколений иноков: прп. авва Исаия, свт. Василий Великий, прп. Иоанн Кассиан Римлянин, прпп. Варсонофий и Иоанн, прп. Исаак Сирин, прп. Венедикт Нурсийский, авва Дорофей, прп. Иоанн Лествичник. Богословско-мистическая сторона отношений старца и ученика наиболее подробно описана в сочинениях прп. Феодора Студита и прп. Симеона Нового Богослова. Преподобный Феодор писал о необходимости, значении и сущности старческих поучений, о рождении по духу и о наследовании духовных дарований. Преподобный Симеон описал истинного ученика (Слово 7-е), истинного настоятеля (Слово 8-е) и истинного старца (Слово 9-е) ⁴¹⁴. Цитаты см. в приложении к теме.

Монастырское старчество, по всей видимости, уже с самого своего зарождения оказывало влияние и на мирян, которые приходили в обители за духовными наставлениями. Современная дисциплина тайной исповеди и институт духовничества имеют своим истоком монастырское старчество. Переход старчества в духовничество и сближение монастырской тайной исповеди с публичной, совершаемой белым духовенством, относится ко времени гонений на иконопочитание при имп. Льве Армянине (813–820). Тогда монашество (в первую очередь, студиты) было ревностным защитником святых икон, и миряне предпочитали ходить на исповедь к монастырским старцам. В течение Х-ХII веков на всем православном Востоке тайная исповедь завоевала господствующее положение, вытеснив публичную. Термин «духовный отец», первоначально означавший монастырского старца, стал использоваться применительно к духовнику в современном значении этого слова ⁴¹⁵.

На Руси, как и на христианском Востоке, старчество появилось одновременно с монашеством ⁴¹⁶. Традицию старчества принес на Русь с Афона прп. Антоний Печерский, начавший свой иноческий путь на Святой Горе. Как и на Востоке, благодатное влияние старчества на Руси не ограничивалось стенами монастыря. Так, прп. Феодосий Печерский духовно окормлял не только иноков, но и мирян всех сословий: «Прихождаху к преподобному отцу нашему Феодосию мнози, исповедающе тому трехи своя, иже и велику пользу приимше, отхождаху» ⁴¹⁷. Заботился старец «о духовных сынех своих, утешая и наказая приходящих к нему, другоици (другой раз) в домы их приходя и благословение им подавая» ⁴¹⁸. У преемников преподобного Феодосия по игуменству тоже были духовные дети среди мирян, а «уже в конце XI и первой половине XII в. принимали на исповедь к себе как мирян, так и монахов и некоторые из братии Печерского монастыря, имевшие пресвитерский сан» ⁴¹⁹.

Старчество в древнерусских монастырях «судя по житиям...было общераспространенно» ⁴²⁰. Преподобный Савва Сторожевский «бысть...духовник всему братству, старец честен» ⁴²¹. Древнерусскими старцами – духовниками были преподобные Авраамий Смоленский (XIII в.), Сергий Радонежский (†1392) и его многочисленные ученики – преподобные Кирилл Белозерский (†1427), Пафнутий Боровский (†1478), Нил Сорский (†1508), Иосиф Волоцкий (†1515) и другие ⁴²². Затем это служение стало угасать. «Старчество процветало в древних Египетских и Палестинских киновиях, впоследствии насаждено на Афоне, а с востока перенесено в Россию, – писал прп. Амвросий Оптинский. – Но в последние века, при всеобщем упадке веры и подвижничества, оно понемногу стало приходить в забвение, так что многие даже начали отвергать его. Уже во времена Нила Сорского старческий путь многим был ненавистен, а в конце прошедшего столетия и почти совсем стал неизвестен» ⁴²³.

Возрождение старческого служения в России связано с именем прп. Паисия Величковского (†1794). Его подвиг нашел свое продолжение в Оптиной Пустыни, прежде всего в служении великих Оптинских старцев Льва (†1841), Макария (†1860) и Амвросия (†1891), восстановивших и укрепивших древнюю традицию окормления монастырскими старцами иноков и мирян ⁴²⁴. В начале XIX века России был дан великий старец прп. Серафим Саровский (†1833). Широко почитаются за свои духовные подвиги старцы того времени: Филарет Новоспасский (†1842), Георгий Задонский (†1836), Адриан Югский (†1853) и многие другие. В советское время старческий подвиг продолжали последние Оптинские старцы: прп. Анатолий мл. (†1922), прп. Нектарий (†1928) и прп. Исаакий (†1936). Среди святых старцев XX века называют также св. прав. Иоанна Кронштадтского (†1908) ⁴²⁵, «старца в миру» св. прав. Алексия Мечева (†1923) ⁴²⁶, прп. Алексия Зосимовского (†1928), прп. Серафима Вырицкого (†1949), прп. Лаврентия Черниговского (†1950), прп. Кукшу Одесского (†1964), прп. Севастиана Карагандинского (†1966). Традиция старчества до настоящего времени сохранилась в Троице-Сергиевой Лавре и Псково-Печерской обители. Наиболее известным Печерским старцем является недавно почивший архимандрит Иоанн (Крестьянкин) ⁴²⁷.

На старчество необходимо особое призвание Божие. Оно может проявляться в разных формах. Иногда уже существующие старцы назначали себе преемников. Например, в Оптиной пустыни старчество передавалось именно этим путем «апостольского преемства»: монахи вступали на подвиг старчества по послушанию. А иногда подвижник получал непосредственное благословение Божие на свое новое служение. «Не все безмолвники оставляются в безмолвии навсегда, – пишет свт. Феофан Затворник. – Достигающие чрез безмолвие безстрастия и чрез то удостаивающиеся приискренняго Богообщения и Боговселения, изводятся оттуда на служение ищущим спасения, просвещая, руководя, чудодействуя. И Антонию Великому, как Иоанну в пустыне, глас был в безмолвии, изведший его на труды руководства других по пути спасения, и всем известны плоды трудов его. То же было и со многими другими» ⁴²⁸. Например, прп. Серафим Саровский также начал старческое служение после особого извещения – явления ему Матери Божией. Священномученик Серафим (Чичагов) так описывает это событие: «В 1815 году Господь, по новому явлению о. Серафиму Пречистой Матери Своей, повелел ему не скрывать своего светильника под спудом и, отворив двери затвора, быть доступным и видимым для каждаго. Поставя себе в пример Великаго Илариона, он стал принимать всех без исключения, беседуя и поучая спасению» ⁴²⁹.

В святоотеческой литературе встречаются предостережения против самовольного принятия на себя старческого служения. Например, прп. Макарий Оптинский пишет, что окормлять других можно только за послушание, причем согласно с учением святых отцов и только тем, кто сам шел этим путем: «Приступать ему к окормлению других не советую, и давать правила не его еще дело, хотя и просит Д. ...Как не осудимся, самовольно наскакивая на такую высоту? Мы только тем разве можем несколько иметь извинение, когда за послушание показываем путь, коим научают нас святые отцы, и сами отчасти шли, и негли, окалявшись во блате [в болоте. – Е.Н.], других от того предостерегаем» ⁴³⁰.

Но как бы ни призывался подвижник на старческое служение, этому обязательно предшествует длительный личный аскетический подвиг. Преподобный Антоний стал наставником иноков после тридцати лет подвигов в уединении, в возрасте более 50 лет. Преподобному Савве Освященному, пришедшему в монастырь восьмилетним мальчиком, Бог вверил попечение о других душах, когда ему было около 45 лет. Преподобный Иоанн Лествичник девятнадцать лет прожил в послушании у старца и сорок лет в отшельничестве, и лишь в возрасте 75 лет был избран игуменом горы Синайской. Преподобного Макария Великого называли «юноша – старец», потому что благодатный дар духовного окормления он получил хотя и после многолетних подвигов в пустыне, но все же относительно рано, в возрасте около 40 лет. Такой же длительный аскетический подвиг предшествовал старческому служению русских святых старцев. Преподобный Серафим Саровский вступил в подвиг старчества после тридцати семи лет подвигов сначала в общежитии, потом в отшельничестве, когда ему было около 56 лет. Преподобный Амвросий Оптинский около 20 лет воспитывался при великих старцах Льве и Макарии Оптинских, волею Божией готовясь к старческому служению в послушании и умной молитве.

* * *

Каковы же основные черты старческого подвига, в чем заключается сущность этого служения?

Старчество можно определить как обучение практическим средствам достижения христианского совершенства. «Дело нашего христианского усовершенствования, дело жизни сокровенной во Христе с Богом есть дело – не теории, а практики... Для человека, искренно и истинно желающего быть учеником Христовым... нужно знать, как же утвердить в себе кроткое расположение духа? Какими способами приобрести истинное смирение...? Как научиться молиться?.. Чтобы всему этому научиться, надо иметь учителя, который не по книгам только, но и собственным опытом прошел всю эту мудрость... Это последовательное научение в достижении христианского совершенства, в прохождении жизни христианской и есть то, что в монашестве именуется Старчеством или духовным окормлением» ⁴³¹.

Старческое окормление происходит в такой форме: «В монастыре... волею Божией и голосом братии поставляется... благочестивый и опытный в духовно-аскетической жизни инок, пользующийся полным доверием всех, как общий духовный отец и руководитель. К нему не только идут исповедываться в положенное время, но приходят все, всегда, ежедневно и раскрывают ему всю свою душу, объявляют все свои греховные поступки, мысли, желания. Что бы ни задумал духовный сын старца – обо всем идет он советоваться со старцем и просить его благословения» ⁴³².

Как видим, старческое руководство неразрывно связано с откровением помыслов, то есть постоянной и чистосердечной исповедью ученика перед учителем, дающей последнему возможность видеть состояние души ученика и дать ему необходимый совет, а также с послушанием, то есть готовностью ученика руководствоваться советом учителя ⁴³³. И откровение помыслов, и послушание старцу основаны на полном доверии к нему.

Внутренние полномочия принимать исповедь и осуществлять духовное руководство обусловлены не только духовной опытностью старца. Старец – это сосуд благодати Святого Духа, именно она помогает дать верный совет. Старцы говорят не от себя, «не они суть глаголющий от себе: но Бог в них глаголет, якоже хощет» ⁴³⁴. В Палестинском Патерике приводятся слова инока, пришедшего на исповедь к старцу: «Отче! Поведай, что внушит тебе благодать Всесвятаго Духа и уврачуй мою душу» ⁴³⁵. «Древние старцы, преисполненные смирения», ясно осознавали действие благодати и свою человеческую ограниченность, что видно, например, в словах прп. Пахомия: «Когда Господь прекращает открывать Себя, мы становимся такими же людьми, как и прочие человеческие существа» ⁴³⁶.

Дар Святого Духа, необходимый для принятия помыслов и духовного окормления, – это, в первую очередь, дар христианской любви к ближнему. Святитель Тихон Задонский писал: «Никто не может более Христа любить, как тот, который спасения ближнего ищет... Любовь сыщет слова, коими можешь созидать ближнего; она представит тебе способ, и ум и язык направит» ⁴³⁷. На старцах, с любовью принимающих всех приходящих к ним, сбываются слова «святого Иоанна Лествичника... что некоторые пришли во врачебницу не для врачевания, но, ласковостию лекаря удержаны быв, познали, что имели болезнь в глазах своих, и получили от него исцеление» ⁴³⁸.

Любовь к ближнему неотделима от смирения. «Особым свойством его обхождения и бесед были любовь и смиреномудрие, – пишет сщмч. Серафим (Чичагов) о прп. Серафиме Саровском. – Кто бы ни был приходивший к нему...в каком бы греховном состоянии ни находилась его совесть, он всех лобызал с любовью, всем кланялся до земли и, благословляя, сам целовал руки даже не у посвященных людей... Говорил он иным и обличения, но кротко, растворяя слово свое смирением и любовью». «Не было замечено, чтобы он какое-либо дело отнес к себе или хвалил себя, но всегда, благословляя Господа Бога, говорил: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу (Пс.113:9)» ⁴³⁹. О преподобном Макарии Оптинском жизнеописатель свидетельствует: «Изумительно было спокойствие старца в минуты наставнической его деятельности... Ничто не могло возмутить его христианского терпения, его полного душевного спокойствия. Все было покорено им в себе глубочайшему смирению» ⁴⁴⁰. В письмах прп. Макария содержится множество свидетельств о его глубоком смирении. Он просил своих чад молиться о даровании ему истинного разума: «Прошу помолиться, чтобы Господь даровал мне истинный разум – давать ответы на твои вопрошения; а сам о себе не могу ничесоже творити» ⁴⁴¹. Он учил приписывать пользу от наставлений только Богу: «Ежели она получила какое успокоение духа, да приписывает сие милости Божией, а не моему недостоинству. Я ничто иное, как ничтожный грешник, вам глаголавший, а сам ничтоже творящий». О необходимости смирения для наставника преподобный неоднократно писал инокам, несущим служение старчества: «Что бы вы ни сделали доброго, то это не ваше, а помощь Божия и Его достояние, вы же токмо орудие, да и самое слабое» ⁴⁴².

Благодать Святого Духа проявляется также в дарах рассуждения и различения духов. Общеизвестен совет искать в наставнике не высоких дарований, чудотворений и прочего, но именно духовной рассудительности. В жизнеописании прп. Макария Оптинского говорится: «Первое место между дарованиями, данными старцу на пользу общую... занимает бесспорно дар духовного рассуждения. – Для объяснения того, как существенно необходимо... сие рассуждение, старец обыкновенно указывал на сказание о даре рассуждения одного из скитских отцев, аввы Моисея, заимствованное сим последним со слов преподобного Антония Великого... “Рассуждение не есть земной или малый, но величайший дар Божией благодати, которому если инок не последует всею силою со тщанием и не навыкнет рассуждению твердым помыслом входящих в него духов, то по необходимости придется ему, как заблудившемуся в ночи, впадать не только в ямы лютейшего зла, но претыкаться на прямых путях и ровных местах”» ⁴⁴³. О стяжании дара духовного рассуждения преподобный Макарий советовал прочитать в послании преподобного Кассиана к Леонтину игумену: «Истинное рассуждение не приходит, аще не от истинного смирения» ⁴⁴⁴.

В тесной связи с духовной рассудительностъю стоит дар различения духов. Благодаря этому дару старец знает, какой помысел несет в себе зло и какой – добро, что угодно Богу и что нет. «Различать внушения в душе человека со стороны Святого Духа и Ангелов и со стороны духов злобы не так легко, потому что они [внушения. – Е.Н.] не являются отличными, как свет и тьма, – пишет И.М. Концевич. – Действие благодати обнаруживается в мире и радости, в блаженном настроении, но и грех сладок и сладкий недуг страсти, особенно страсти духовной, не трудно смешать с блаженством духовным» ⁴⁴⁵. Концевич приводит слова прп. Макария Великого о том, что «грех преображается в светлаго ангела и уподобляется почти благодати». Внушения в душе человека обнаруживаются в виде тонких и порою сложных помыслов, рождающихся в сердце или вкрадывающихся в рассудок со вне. Чтобы склониться к доброму внушению и пресечь недобрый помысл, необходимо открыть источник каждого из них. Это в состоянии сделать только человек, достигший высшей меры духовного возраста. «Если человек не достиг сей меры, то не может различать помыслов, но будет поруган демонами и впадет в обольщение, поверив им: потому что они изменяют вещи, как хотят, особенно для тех, кто не знает козней их» (Вопрос 59) ⁴⁴⁶.

О даре различения духов, чтобы не всякому духу веровать (1Ин.4.1), советовал молиться еще прп. Антоний Великий ⁴⁴⁷. Этот дар получают после тяжелых подвигов и по молитвам старца. Преподобный Варсануфий Великий писал: «Без болезни сердечной никто не получает дарования различать помыслы. Я молю Бога даровать тебе его, но пусть и твое сердце поболезнует немного, и Бог подаст тебе это дарование... Когда же Бог по молитвам святых и за болезнование твоего сердца даст тебе это дарование, то уже всегда будешь в состоянии различать помыслы Духом Его» (Ответ 262) ⁴⁴⁸. Проявление дара различения духов встречается в монашестве с первых лет его существования. Святитель Афанасий Великий сообщает о «данной от Господа Антонию благодати к различению духов» ⁴⁴⁹. Авва Евагрий между другими благодатными дарованиями обладал даром различения духов и очищения помышлений. По словам жизнеописателя, «никто из братии не возвышался до такой высоты понимания тончайших духовных предметов и отношений» ⁴⁵⁰. Об авве Сериде рассказывается: «И помолился Богу дать ему дар рассуждения, приобретя который он мог с помощию небесной благодати путеводить к жизни души, врачевать оскорбленных, преподавать целительное врачевство, слово от Духа истекающее» ⁴⁵¹. Имели этот дар и русские старцы. Так, прп. Лев Оптинский, стяжавший дар различения духов, «во всякой вещи... в точности постигал и другим указывал – что угодно и неугодно Богу, и верно мог судить о душевном устроении других» ⁴⁵².

Для своего служения старец иногда наделяется также и даром прозорливости, то есть способностью проникать в нравственное состояние другого человека. «Старец – искусный духовный врач», он имеет дар «проникать до самых глубин души человеческой», видит в ней «самое зарождение зла», а также причины этого зарождения, устанавливает «точный диагноз болезни» и указывает «точный способ лечения» – так характеризует И. М. Концевич старческое окормление ⁴⁵³. Примеры обладания даром прозорливости также идут с первых веков монашества. Пахомий Великий и Феодор Освященный обладали этим даром и могли узнавать грехи брата по откровению свыше. В «Лавсаике» говорится о прп. Иоанне, которому было открыто поведение монахов в соседних монастырях, он знал, кто предается нерадению, а кто преуспевает в вере и совершенстве, и писал о том настоятелям и самим инокам. Преподобный Гелен, о котором тоже рассказывается в Лавсаике, открывал братиям их сердечные помышления, приводя иноков в сердечное сокрушение, внушая желание исправить свою жизнь ⁴⁵⁴. Дар прозорливости получали старцы и в последующие времена. Например, о прп. Серафиме Саровском жизнеописатель свидетельствует: «По чистоте духа своего он имел дар прозорливости; иным, прежде раскрытия обстоятельств, давал наставления, относившиеся прямо ко внутренним их чувствам и мыслям сердечным». «В кратких словах он объяснял каждому то, что ему именно было благопотребно, открывая часто самые сокровенные помыслы обращавшихся к нему» ⁴⁵⁵.

Поучение, предлагаемое старцем, имеет своим основанием Священное Писание и святоотеческое Предание. «Как собственные действия свои, так и свои слова, старец Серафим основывал на слове Божием... на писаниях свв. отцов и на примерах святых, Богу угодивших», – рассказывает жизнеописатель о прп. Сарафиме Саровском ⁴⁵⁶. Преподобный Макарий Оптинский преподавал советы «от чтения учения святых отцев, прошедших опытом деятельную жизнь». Свои письма он часто оканчивал словами: «Изложено не мое мнение, но учение Святых Отцев, которых молитвами да поможет вам Господь» ⁴⁵⁷. Преподобный Паисий Величковский в «Ответе настоятелю скита Рубая, иеромонаху Софронию, на его просьбу прислать ему священников для устроения общежития» (1767) пишет, что «он не берется давать им наставление от себя, а может преподать им только то, что ему известно из Священного Писания и учения святых отцов» ⁴⁵⁸.

К благодатным дарам старчества относится также дар утешения и сострадания. О преподобном Паисии (Величковском) жизнеописатель свидетельствует: «Таковое же дарование име, яко и самаго унылаго словесы воздвигнута к ревности можаше, и печальнаго утешити... и не отхождаше от него неисцелен никтоже». «И егда кий либо брат скорбен внидет в келию старцеву, то он... сам начинаше беседу к нему... и сладчайшими и утешительными словесы своими отвождаше ум его от скорби... и утешаше... сего толико, яко укорити ему себя и скорбь свою, ея же ради прииде, от радости духовныя словес его... и видев душу свою мира и радости духовныя исполнену... радуяся отхождаше, благодаря Бога... Призывает брата, не да укорит, или поносит, не да запретит, но да утешит его, и умиротворит сердцем и душею» ⁴⁵⁹. Подобное рассказывали о прп. Амвросии Оптинском: «Батюшка с тебя скорбь-то, как шубу, снимает» ⁴⁶⁰. Замечательные образцы искреннего сострадания к скорбящим встречаются в письмах прп. Макария Оптинскош: «Ваши скорби и болезни... и нам больны» ⁴⁶¹. «Письма ваши вчера прочитал, и уже, как всегда случается, после сего ночь не спал». «Я... за других очень скорблю, получая письма скорбные, и не могу им помочь» ⁴⁶².

При исследовании старческого служения иногда возникает вопрос о том, каким образом старцы могли совмещать в себе внутреннюю молитву, требующую внимания и отсечения всех помыслов, и постоянное общение с людьми, сопровождаемое сильным воздействием их греховности.

Действительно, для неопытного наставника духовное окормление других может быть душевредным. Особенно опасно для неискусного старца принятие откровения помыслов. Предостережения об опасностях и трудностях принятия помыслов неоднократно встречаются в святоотеческих писаниях ⁴⁶³. Так, прп. Нил Синайский сравнивает принимающего исповедь с умывальницей: «Если будем соделывать чистыми деяния приходящих, то, конечно, необходимо и самому ему стать причастным некоторой нечистоты. Так и умывальница, очищая руки умывающего их, сама принимает в себя нечистоту его. И тому, кто рассуждает о страстях и в других истребляет подобные скверны, невозможно миновать того, чтобы не оскверниться; потому что самое памятование обыкновенно оскверняет мысль говорящего. И хотя не живыми красками напечатлевает образы срамного, однакоже надолго сквернит ум» ⁴⁶⁴. Трудность и опасность принятия исповеди отмечает прп. Ефрем Сирин. Много «благоразумия и опытности требуется тому, кто вознамерился очистить скверну помыслов» другого. Слушающему предстоит двойная брань: «Во-первых, от того, что душа развращается воспоминанием слышанного, во-вторых, от того, что встретишь противление во вверившемся (духовном сыне), если мужественная душа не низложит страстей». Ибо «такой человек (духовный сын), когда по нерадению впадет снова в те же страсти, как на врага смотрит на избранного в наставники». Поэтому прп. Ефрем убеждает: «Если еще не сильно распален ты Духом Святым, то не желай выслушивать чужие помыслы» ⁴⁶⁵.

Не только принятие помыслов, но и само пребывание на людях, в постоянных разговорах («в молве»), может повредить душевному устроению наставника. В письмах святых старцев можно встретить свидетельства о том, как тяжело дается им духовное окормление множества людей. Например, прп. Амвросий Оптинский писал: «Постоянно нахожусь на людском соборе и сборе и чужих дел на разборе... Видно, и меня, как неспособного к уединению, судьба исключила и вринула в молву людскую» ⁴⁶⁶. «Старость, слабость, безсилие, многозаботливость и многозабвение, и многие безполезные толки не дают мне и опомниться. Один толкует, что у него слабы голова и ноги, другой жалуется, что у него скорби многи; а иной объясняет, что он находится в постоянной тревоге. А ты все это слушай, да еще ответ давай; а молчанием не отделаешься, – обижаются и оскорбляются» ⁴⁶⁷. «Народ меня осаждает и не дает опомниться» ⁴⁶⁸. «Не принимать нельзя, а всех принимать нет возможности, и сил недостает» ⁴⁶⁹. Жизнеописатель свидетельствует: «Хотя и писал так смиренный старец о своем скорбном положении, однако понуждался по возможности принимать всех» ⁴⁷⁰.

Но невозможное для человека возможно для благодати Божией. О прп. Льве Оптинском и его наставниках, старцах Феодоре и Клеопе, жизнеописатель рассказывает, что в период их пребывания на Валааме даже подвижники высокой духовной жизни «недоумевали, как эти старцы проводили целые дни в многолюдстве, беседуя с приходившими к ним ради советов духовных, и пребывали несмущенными». Однажды насельник скита обратился к схимонаху Феодору с вопросом: «Батюшка! Я блазнюсь на вас, – как это вы по целым дням пребываете в молве и беседах со внешними (с мирскими посетителями)? – Экой ты, братец, чудак! – ответил старец, – да я из любви к ближнему два дня пробеседую с ним на пользу душевную и пребуду несмущенным» ⁴⁷¹. Подтверждение и объяснение этих слов можно найти у прп. Иоанна Лествичника: «Должно остерегаться, чтобы собранного в пристанище не расточить в бурном море... Поистине велик подвиг благодушно и мужественно терпеть зной, и тишину, и томление безмолвия... Несравненно же большее дело – не бояться молв, но среди шума их сохранять небоязненное и неподвижное сердце, пребывая внешне с людьми, внутренне же с Богом» ⁴⁷². Жизнеописатель прп. Льва дополняет: «Впрочем, сей меры возраста духовного достигают немногие и непросто, а получают ее как воздаяние, за многие труды, наипаче же за смирение. И тогда-то, будучи промыслительно вызваны на подвиг служения ближним, могут приносить им великую духовную пользу, сами не вредясь нисколько от сообращения с другими. Таковы и были приснопамятные старцы о. Феодор и о. Леонид, – присовокупим к сему – и преемники о. Леонида, Оптинские старцы о. Макарий и о. Амвросий» ⁴⁷³.

Как видим, подвиг старчества очень труден и посилен далеко не каждому подвижнику. Вести по пути духовного делания может лишь тот, кто сам прошел успешно этот путь. Даже подвижник, получивший без особых усилий благодатные дары за чистоту душевную, сохраненную им с детства, может не обладать способностью руководить другими: он опытно не знает зла, не прошел путем борьбы со страстями, а потому не видит зла и в других. Бывали случаи, когда такие старцы, будучи сами святы, вредили своим ученикам и даже вводили их в прелесть ⁴⁷⁴. Поэтому свт. Василий Великий в правилах для монашествующих пишет: «Хотя наказание есть врачевание души; однако же не всякому позволительно наказывать, как и врачевать, а только кому дозволит настоятель, по долгом его испытании» ⁴⁷⁵.

Итак, старчество – это особое служение, с древности существовавшее в христианской Церкви. На это служение вступают по призванию, после длительных аскетических подвигов. Старческое окормление распространяется не только на иноков, но и на мирян. Для своего служения старец наделяется дарами Святого Духа: рассудительностью и различением духов, прозорливостью, даром утешения. Учение старца – не его собственное, он всегда учит в духе Евангелия и «от отцов». Неотъемлемые черты истинного старца – искренняя христианская любовь к чадам, смирение, способность сострадать и утешать в скорби.

Преподобные (лат. sanctus) – это святые, подвиг которых заключался в монашеском подвижничестве ⁴⁷⁷.

Восприятие аскетики как пути к достижению совершенства и истинной мудрости существовало и до появления христианства. Например, Эпикур (†270 до Р.Х.) призывал довольствоваться только необходимым, умерять свою плоть, победить страсти, чтобы получать истинное удовольствие от жизни. В представлении стоиков (IV–III вв. до Р.Х.) мудрец – это человек, полностью избавившийся от страстей ⁴⁷⁸. У иудеев существовало назорейство, в котором тоже можно увидеть некий прообраз монашества.

Образцами этого подвига в Евангелии служат Матерь Божия, св. Иоанн Креститель, апостол Иоанн Богослов, св. Анна Пророчица, «достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь» (Лк.2:36–37).

Аскетическое подвижничество, пустынножительство и иные формы отвержения общепринятого жизненного уклада начали развиваться в эпоху гонений. Уже тогда «не все, предававшиеся аскетическим подвигам, жили в миру; некоторые из них, избегая соблазнов мира и гонений язычников, или же просто чувствуя склонность к созерцательной жизни, удалялись от мирского шума и подвизались в уединении, невдалеке от места своей родины. Здесь они могли свободно предаваться созерцательной жизни и богомыслию» ⁴⁷⁹.

Священномученик Игнатий Антиохийский (†ок.107 г.) в послании сщмч. Поликарпу (гл.5) говорит о тех, кто принял решение сохранять девство, и указывает на необходимость смирения как условие этого подвига. Свидетельства о подвижничестве этого типа находим у Афинагора, Оригена, Тертуллиана. Однако особое почитание подвижников как святых в этот период неизвестно: в тех случаях, когда мы находим такое почитание, оно всегда связано с мученичеством. Например, святая равноапостольная первомученица Фекла (память 24 сентября) отвергает брак и избирает девство как подвиг следования Христу. Будучи образцом этого подвига, она, тем не менее, почитается как мученица, хотя она была чудесным образом избавлена от мученической смерти ⁴⁸⁰.

К «монахам до монашества» можно отнести целый ряд подвижников. Так, например, Иерусалимский епископ Наркисс (конец II – начало III в.), подвергнувшись несправедливым наветам со стороны своей паствы, бежал от братии и скрывался в неведомой пустыне проводя жизнь отшельника. Отдельные мученические акты свидетельствуют о том, что во II–III вв. в Египте, на Синае уже существовали как отдельные анахореты, так и небольшие общины. К исходу III в. внутри Церкви уже созрели все предпосылки для зарождения монашества ⁴⁸¹.

Подвиг преподобных стал приобретать четкую форму с IV века, когда очень многие христиане, желающие всецело посвятить себя Богу, стали покидать города и селиться в пустынях. Обычно этот исход связывают с притоком в Церковь язычников в IV веке, когда христианство стало государственной религией. «Это переселение совершилось в то самое время, когда прекратился подвиг мученический, и начали принимать христианскую веру уже не одни избранные, не по особенному призванию, не с решимостью на величайшие бедствия и смерть, но все вообще, как веру господствующую, покровительствуемую и распространяемую правительством. Христианство соделалось всеобщим; но оно не сохранило прежнего самоотвержения. Христиане в городах и селах начали вдаваться во многие житейские попечения, позволять себе роскошь, плотское наслаждение, участие в народных увеселениях и другие послабления, которых первобытные исповедники веры чуждались как отречения от Христа в духе. Пустыня представила собою естественное убежище и пристанище, невозмущаемое соблазнами, для христиан, желавших сохранить и развить в себе христианство во всей его силе» ⁴⁸².

Монашество распространилось в Египте, Палестине, Сирии, на Синае, в Европе, на Афоне и в других местах. Рассмотрим основные черты подвига преподобных в различных регионах мира.

Египет называют «родиной монашества». По свидетельству папирусов, там еще до появления монашества как такового существовали небольшие общины христианских подвижников, удалившихся от мира. К таким «монахам до монашества» относят прп. Павла Фивейского. В возрасте 15 лет, во время гонений Декия (249–251), он был вынужден удалиться в горные пустыни, а затем, превратив «дело необходимости в дело охоты», около 100 лет «проводил на земле небесную жизнь» [блж. Иероним] ⁴⁸³. В житии св. Павла имеется много легендарных и фантастических деталей, и некоторые исследователи полагают, что этого знаменитого подвижника вообще не существовало, что это «выдумка коптов или самого Иеронима» ⁴⁸⁴. Но это не так. Личность св. Павла Фивейского органично вписывается в атмосферу эпохи зарождения монашества ⁴⁸⁵.

Основателем монашеского подвига считают прп. Антония Великого (251–356, память 17 января). Как говорит блж. Иероним, «Антоний был не столько первым из пустынножителей, сколько человеком, возбудившим общее стремление к этому образу жизни» [Творения. Ч.4. С.1] ⁴⁸⁶. Церковный историк Созомен пишет о нем так: «Египтянами ли, или кем другим первоначально основано это любомудрие, но все согласны, что упомянутый образ жизни на высоте строгости и совершенства, своими нравами и приличными упражнениями, возвел монах Антоний Великий» ⁴⁸⁷. Поэтому «весьма справедливо назвать Антония основателем монашества, имея в виду то, что от него форма монашеской жизни получила быстрое распространение. Его имя стало звеном, связавшим всех отдельных, неизвестно где блуждавших отшельников в братские общины, где молодой и слабый отшельник находил сильную нравственную поддержку в иноках престарелых и утвердившихся в подвиге; его благотворное влияние сказалось на всех сторонах широко распространившейся при нем монашеской жизни, а его нравственно-аскетические наставления легли в основу всей последующей аскетики» ⁴⁸⁸. С именем прп. Антония связано установление такого рода иноческой жизни, как отшельничество, анахоретство.

Преподобный Антоний родился в зажиточной семье коптских христиан в Среднем Египте. В школе он не учился и был безграмотен. В возрасте 20-ти лет Антоний услышал в церкви евангельское повествование о богатом юноше. Слова Христа: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф.19:21) он воспринял как обращенные лично к нему ⁴⁸⁹. Антоний раздал свое имение ⁴⁹⁰ и начал вести аскетический образ жизни. По словам свт. Афанасия Великого, в те времена «в Египте еще были немногочисленны монастыри, и монах не знал совсем великой пустыни. Каждый из желающих внимать себе, подвизался уединившись недалеко от своего селения» ⁴⁹¹. Так и прп. Антоний вначале жил на краю своей деревни у одного из таких старцев – анахоретов ⁴⁹², потом стал удалялся все дальше и дальше от человеческого жилья. Более 15 лет Антоний подвизался в гробнице (пещере), перенося тяжелейшие нападки бесов, затем переправился на восточный берег Нила и поселился в Фиваидской пустыне, в покинутой крепости, где прожил еще 20 лет в глубоком уединении, лишь время от времени снабжаемый хлебом. После многих лет жизни уединения, когда преподобному было уже за 50 и он достиг «возраста мужа совершенна», к нему начали собираться ученики (примерно, с 306 года). Местопребывание свое он имел в это время в Писпире, который лежал в 30 километрах от Нила (это место называют еще «внешней горой»). Отсюда он предпринимал частые путешествия для посещения эремитских ⁴⁹³ колоний своих учеников. Слава прп. Антония была так велика, что даже император Константин почтил его своим письмом.

Преподобный Антоний не дал никакой организации монашеству, не установил никаких формальных правил. Его колонии эремитов, которые носили имя μοναστηρια, были объединены сугубо духовными связями ⁴⁹⁴. Как пишет исследователь подвига преподобного, «между учениками Антония при его жизни не было, конечно, ни настоятелей, ни простых иноков в позднейшем смысле, а все были равны между собою. Если же Антоний признавался учениками главою и руководителем, то в отношении его к ним ничего не было похожего на отношения, которые установились позднее и даже при жизни еще Антония в монастырях общежительных, где... требовалось весьма строгое исполнение определенных правил» ⁴⁹⁵.

Преподобный Антоний дважды покидал пустыню и ходил в Александрию. В гонение Максимина (308 г.) прп. Антоний покинул свое уединенное жилище, чтобы, по его собственным словам, переданным свт. Афанасием, «или подвизаться, если будем призваны, или видеть подвизающихся» ⁴⁹⁶. Сам он желал пострадать за имя Христово. Но воли Божией на его мученическую кончину не было. Господь сохранил его жизнь для пользы других, «дабы соделаться ему учителем многих в подвижничестве, которому он научился из [Священных] Писаний» ⁴⁹⁷. Антония никто не тронул, хотя преподобный открыто выражал свою преданность святым мученикам, прислуживал им, был на суде. Возвратившись в пустыню после их казни, Антоний в течение всей последующей жизни подражал святым мученикам, изнуряя свое тело особенно строгими подвигами и постоянным бодрствованием. Второй раз он приходил в Александрию во время арианских споров. Исповедание Антонием своей веры произвело огромное впечатление на горожан. По свидетельству свт. Афанасия, за немногие дни пребывания преподобного в Александрии число крестившихся язычников превышало количество обращенных в продолжение целого года.

Слава прп. Антония умножалась все больше и больше, к нему стекались толпы народа. Тогда преподобный нашел себе глубоко уединенное место, находящееся еще дальше на восток к Красному морю, так называемую «внутреннюю гору», где провел последние годы жизни и почил в 356 г. 105-летним старцем. Свою мантию он оставил защитнику веры, свт. Афанасию, дружественно к нему расположенному и описавшему потом его жизнь.

Житие прп. Антония, написанное свт. Афанасием Великим, послужило наставлением для его многочисленных последователей как в Восточной, так и в Западной Церкви. Это сочинение оказало значительное влияние на всю позднейшую агиографическую литературу, став своего рода образцом жития преподобного. А почитание прп. Антония, начавшееся еще при его жизни, задало образец для почитания монашествующих подвижников как отдельного лика святых.

* * *

Ученики прп. Антония, рассеиваясь по разным областям Египта и соседних стран, всюду разносили высокие монашеские идеалы и создавали новые центры иноческого жития. Но и в тех случаях, когда монашеские поселения возникали независимо, великий старец был огромным авторитетом для них: между ними и прп. Антонием устанавливалась глубокая духовная связь. Это видно на примере монашества Нижнего Египта (к западу от дельты Нила), в пустынях Нитрийской, Келии и Скиту. Из этих трех общин наиболее жизнеспособной и процветающей оказался Скит, иноческая жизнь которого не затухает и поныне. Основателем монашеского жития в этой местности был прп. Амон (Аммон, Амун). Он прожил с женой в девственной чистоте около 18 лет, затем ушел на Нитрийскую гору (около 310–320 гг.). Авву Амона считают первым из Нитрийских монахов. Спустя немного времени там подвизалось уже около 5000 человек.

Это многочисленное братство, возникшее независимо от прп. Антония, «в своих духовных подвигах особенно воодушевлялось примером и наставлениями Великого Антония. Как Аммон, основатель иноческого жития здесь, пользовался советами и руководством Антония, так и сподвижники его, первые жители пустыни, были ученики Антония. Таковы были Пиор, Памво, Ориген, ученик его, который так живо повествовал об Антонии, что как бы представлял его живым. Видели прп. Антония Иераск, Иаков Беотийский, Кроний. Кроний служил переводчиком у Антония, любил повествовать о добродетелях его и много лет был пресвитером в горе Нитрийской» ⁴⁹⁸.

Нитрийское монашество было полуобшежительным, имело черты и общежития, и отшельничества. На расстоянии нескольких километров от Нитрийской горы в глубь пустыни находились Келии. Иноки пустыни Келий в своем управлении были соединены с Нитрийскими иноками. В Келии обычно уединялись Нитрийские подвижники, преуспевшие в иноческом житии и стремившиеся к безмолвию. Чтобы его не нарушать, было установлено правило не ходить по келиям друг друга. Только по субботам и воскресеньям братия собирались в храм на богослужение. Из «келиотов» наиболее известен прп. Макарий Александрийский , называемый также Городским ⁴⁹⁹ .

На расстоянии одного дня пути от Келий находилась Скитская пустыня, дикая и суровая, в которой селились лишь наиболее опытные подвижники. Основателем иночества в Скитской ⁵⁰⁰ пустыне считается прп. Макарий Великий (ок. 310–400, память 19 января), который поселился в ней первым. С его именем связано множество творений, занимающих важное место в истории православного аскетического богословия ⁵⁰¹.

Преподобный Макарий родился в Нижнем Египте в семье пресвитера. Не сохранилось известия, чтобы он получил образование в каком-либо училище, но из его писаний видно, что он не чужд был и книжного образования. Родители женили его, но он не прикасался к жене, желая посвятить жизнь Богу, и молился об избавлении от уз брака. Вскоре супруга его умерла непорочной девственницей, и Макарий вступил на путь подвижнической жизни.

Некоторое время прп. Макарий жил у прп. Антония Великого. Макарий хотел насовсем остаться у него, но благословения не получил. «Каждый должен подвизаться на том посту, который назначен ему свыше», – сказал ему прп. Антоний. Макарий пришел в Скитскую пустыню, находившуюся на 10 миль южнее Нитрийской горы, и стал первым отшельником в том месте. После кончины «отца монашества» прп. Антония (356 г.) к Макарию стала стекаться братия. Это были не только египтяне, но и выходцы из многих других мест: Каппадокии, Сирии, Палестины, Галатии, Испании, Италии, Македонии, Ливии и др. Преподобный пользовался глубоким уважением подвижников, называвших его «юноша-старец». Сорока лет от роду он получил власть над духами, дар исцеления и пророчества и был рукоположен в священство ⁵⁰². Так Макарий Великий фактически стал преемником и продолжателем дела прп. Антония.

Когда число братии умножилось, прп. Макарий воздвиг для них четыре храма. Все отшельники жили в келиях, отделенных одна от другой, и только по воскресеньям сходились в храм. Сам Макарий жил также отдельно в глубокой пустыне и имел при себе только двух учеников. Этот образ жизни называется полуотшельническим, или скитским.

Шестьдесят лет провел Макарий в пустыне Скитской как странник на этой земле, мертвый для мира, непрестанно заботясь о своем спасении и о спасении вверившихся его руководству братьев. Он больше проводил времени в беседе с Богом, нежели в земных занятиях, и часто бывал в состоянии духовного восхищения. О его сокровенной жизни в Боге свидетельствуют его писания, в которых сохранились для нас драгоценные изображения сих особенных состояний души облагодатствованной ⁵⁰³.

Из множества учеников преподобного не все жили с ним, некоторые стали основателями монастырей в других местах (Иоанн Колов и др.). Среди учеников прп. Макария был и авва Пафнутий, у которого окормлялся прп. Иоанн Кассиан.

Ученики прп. Макария бережно хранили духовное наследие преподобного, и. поэтому к концу IV века Скит стал одним из главных центров иночества. Труднодоступностъ Скита была причиной того, что церковные авторы IV–V веков сообщают о нем совсем немного. Но значение этого монашеского поселения в истории древнего иночества было чрезвычайно важным ⁵⁰⁴, поскольку именно здесь дух заветов прп. Антония сохранился в наиболее чистом виде ⁵⁰⁵. Скитские подвижники полагают начало традиции «умной молитвы» как главного иноческого подвига.

Преподобный Пахомий Великий (292 [4]–346, 15 мая) был младшим современником Антония Великого. Он является основателем общежительного монашества (киновии).

Пахомий был коптом, принял Крещение и стал иноком в сознательном возрасте, после окончания воинской службы. В течение семи лет он находился в послушании у опытного подвижника. Пройденная Пахомием школа послушания оказала значительное влияние на его представления о монашестве.

Накануне смерти своего старца и по его благословению Пахомий начинает подвизаться самостоятельно в местечке Тавенниси (в Фиваиде). К нему присоединяется еще несколько человек. Для утверждения своих первых учеников в добродетели св. Пахомий устанавливает некоторые правила, касающиеся единообразия в пище и одежде. Так осуществился поворот от отшельнической и полуотшельнической формы иноческой жизни к общежительной. Очевидно, что без помощи свыше это произойти не могло. Большинство древних источников сообщают о том, что правила св. Пахомию дал Ангел. Скорее всего, это был не готовый текст, а сама идея упорядочения жизни общины. В скором времени дело Пахомия увенчалось успехом: вместо небольшой общины под его управлением оказалось 11 монастырей, из которых 2 женских. По свидетельству Палладия, к концу IV века в них подвизалось до 7000 монахов ⁵⁰⁶. Они подчинялись одному настоятелю – прп. Пахомию, и жили по единому, им созданному Уставу.

Жизнь иноков в монастырях Пахомия была построена на началах строгого послушания и подчинения установленным правилам, направлена на полное отсечение от своей воли, ограждалась суровой дисциплиной и системой взысканий. Преподобный Пахомий знал отшельническую жизнь по собственному опыту и считал, что уединенный образ жизни непосилен и неполезен новоначальному. К творческой свободе отшельничества нужно готовиться постепенно.

Отшельники были мягче и снисходительнее к согрешающим. А у прп. Пахомия монастыри были своего рода воспитательными домами. В них принимали даже оглашенных, несведущих и нетвердых в вере, не знающих даже молитвы Господней. Но принимали после строгого искуса, проверяя чистоту и твердость намерений. Каждый новоначальный поступал под управление одного из старших братий. Этот образ жизни, по преданию, так был объяснен Ангелом: «Устав я дал для тех, у кого ум еще не зрел, чтобы они, выполняя общее правило жизни по страху перед Владыкой, хотя бы как непокорные рабы, достигали свободы духа». То есть идеал отшельнической жизни – свобода духа – остается, меняется только путь к нему ⁵⁰⁷.

Преподобный Пахомий Великий скончался в 346 году во время эпидемии, в возрасте 58 (60) лет. В памяти своих учеников он остался «возвышенным толкователем воли Божией», «недосягаемой вершиной монашеского предания». Благодаря св. Пахомию упорядочилась и регламентировалась иноческая жизнь, появилась еще одна ее форма, более доступная, дающая возможность приобщиться к этому высокому подвигу значительному числу людей ⁵⁰⁸.

Итак, Египет считается «родиной монашества», родиной подвига преподобных. Здесь сложились три основные формы монашеской жизни: отшельническая, полуотшельническая и общежительная. Подвиги преподобных Египта оказали огромное влияние на иночество всего мира. Здесь зародилась практика умной молитвы, главного монашеского делания. Здесь создан один из первых агиографических памятников – житие прп. Антония Великого, благодаря которому монашеские идеалы распространились далеко за пределы Египта. Духовные связи с египетским подвижничеством можно увидеть в монашестве Палестины, Малой Азии, Сирии, Синая, Афона, Западной Европы, Руси.

Египет, в котором началась иноческая жизнь среди мужей, дает нам и первые примеры иноческой жизни женщин. Подвижниц Христовых мы видим уже во времена прп. Антония Великого, который, уходя из мира, отдал свою сестру на попечение девственницам. Сестра преподобного сама впоследствии стала начальницею и учительницею многих дев. В наставлениях прп. Антония мы находим ряд наставлений для дев.

В самой Александрии и ее окрестностях было значительное число девственниц, которые жили или вместе или отдельно в келиях. Среди них можно выделить, например, Сарру , подвижницу Александрийскую . Она подвизалась в течение шестидесяти лет в келии на берегу Нила.

Среди святых жен есть целый ряд подвижниц, которые проходили поприще подвига тайно среди мужчин. Евфросиния ушла из богатого родительского дома накануне замужества, желая посвятить свою жизнь Господу. Чтобы ее не нашли, оделась мужчиной и подвизалась до конца жизни в мужском монастыре аввы Феодосия под именем Смарагда. Феодора, мучимая совестью за измену мужу, бежала из дома и втайне подвизалась под видом евнуха в мужском монастыре. Желая загладить свой грех, она проходила самые тяжелые послушания в монастыре и за свое смирение сподобилась дара чудотворения. Своим тайным подвигом была прославлена дочь императора Анфима (467–471) Аполлинария , которая подвизалась в монастыре прп. Макария Египетского.

Когда прп. Пахомий Великий учредил общежития для иноков, его сестра устремилась подражать его подвигу, и прп. Пахомий недалеко от Тавеннского монастыря на другой стороне Нила, на месте Мин, устроил первую женскую общежительную обитель. В женском монастыре Мин были те же правила, что и в Тавеннском мужском монастыре. Среди Минских подвижниц особенно прославилась своим подвигом юродивая Исидора , святость которой чудесным образом была засвидетельствована святым отшельником Питиримом.

Помимо Тавеннских обителей значительное число женских монастырей располагалось в Верхней и Нижней Фиваиде, а также в городах Оксиринте и Антиное.

Матерью всех инокинь принято считать св. Синклитикию . Она прославилась своей высокой подвижнической жизнью и опытной духовной мудростью. Подобно прп. Антонию Великому, св. Синклитикия оставила свое богатое имение и удалилась в пустыню. Слава о ее жизни привлекла многих жен, искавших у нее назидания и руководства в духовном подвиге. Вокруг нее было составлено общежитие. Конец ее жизни был прославлен великим терпением. Она умерла в восьмидесятилетием возрасте после тяжелой четырехлетней болезни ⁵⁰⁹.

Монашеское движение в Сирии развивалось параллельно египетскому, и, несколько уступая ему в количественном отношении, по своей интенсивности в определенном смысле превосходило последнее. Характерной чертой сирийского монашества IV века было сравнительно малое развитие общежительной практики, так успешно применяемой в Египте. В следующем столетии своеобразие сирийского иночества становится еще более заметным ⁵¹⁰.

Сирийское монашество изобретает самые тяжелые и необычные виды подвига. Например, отшельники жили в помещениях меньше человеческого роста, где нужно было всегда иметь согбенное положение тела, или, наоборот, совершенно под открытым небом, в хижинах без окон и дверей, в подвесных и качающихся круглых коробках ⁵¹¹. Самые крайние формы аскетизма встречались в областях от Сирии до Армении. Пустынножители – отшельники этих мест носили вериги, приковывали себя цепью к скалам. И в отношении поста сирийское иночество превзошло остальных. Например, здесь были подвижники, которых называли «пасущиеся». Они, по словам Созомена, «не употребляли хлеба, вареной пищи и вина, а когда наступало время вкусить пищу, каждый из них, взяв серп, отправлялся бродить по горе, будто пасущееся животное, и питался растениями» (Церковная история. 6.33). Но зато нигде не достигали и такой степени умиления. Преподобный Ефрем Сирин молился, чтобы Бог ослабил в нем это чувство: «Ослаби ми волны благодати Твоея» (Четьи-Минеи. 28 января) ⁵¹².

Широко развившееся отшельничество дает начало таким чрезвычайным формам подвижничества, как молчалъничество и, особенно, столпничество.

Стремление к новым и более трудным подвигам, двигавшее отшельниками, замечается и в некоторых сирийских киновиях V века. Примером этому может служить обитель «неусыпающих», основанная на Евфрате прп. Александром ок. 430) ⁵¹³. Еще одной примечательной чертой древнесирийского иночества было странничество (подвижники не ограничивались определенным местом жительства). Предполагают, что это связано с «купеческой культурой» сиро-месопотамского ареала, в отличие от Египта с его преимущественно оседлой «сельскохозяйственной культурой» ⁵¹⁴.

Основателем сирийского монашества считают св. Мар-Евгена (IV в.). Его называют «отцом всех монахов» Востока, «учителем восточных стран», «строителем Церкви Восточной». Житие Мар-Евгена, несмотря на множество легендарных деталей, в своей основе восходит к периоду становления сиро-персидского монашества (IV век). Как видно из жития, Мар-Евген был родом из Египта, некоторое время подвизался в обители прп. Пахомия Великого, затем отправился в восточную Сирию. С ним «до страны Месопотамской во владение города Низибии ⁵¹⁵» пошли 70 египетских подвижников ⁵¹⁶. Это дает основание предположить, что при формировании сирийской аскетической традиции на ней определенным образом сказывалось египетское влияние ⁵¹⁷. Протоиерей Георгий Флоровский характеризует сирийскую аскезу как «волевой аскетизм», в то время как египтское монашество видится ему не столько волевым, сколько созерцательным, – не столько закалявшим волю, сколько вовсе ее отсекающим ⁵¹⁸.

Одним из величайших сирийских подвижников и отцов Церкви IV века был св. Иаков, епископ Низибийский (память 13 января). Его иногда называют «месопотамским Моисеем». Жизнь и подвиги св. Иакова Низибийского описал блж. Феодорит Кирский в «Истории боголюбцев». Преподобный Ефрем Сирин в своих «Низибийских песнях» посвятил ему несколько вдохновенных строк.

Святой Иаков родился в Низибии. Возлюбив пустынное житие, он проводил свои дни в уединении, скрываясь на вершинах самых высоких гор. Весной, летом и осенью св. Иаков жил в зарослях под открытым небом, а зимой укрывался в пещере. В пищу употреблял плоды диких растений, никогда не используя огня для их приготовления. Одежда подвижника была изготовлена из грубой шерсти диких коз. Его святая жизнь со временем стала известна многим, так что имя его, по словам блж. Феодорита, «звучало у всех на устах». Около 308 года св. Иаков был хиротонисан в епископа Низибии. Но, изменив место жительства, он не изменил ни пищи, ни одежды. К посту, бодрствованию и власянице присоединились многочисленные пастырские обязанности, которые он исполнял с особой любовью, потому что «и любил, и боялся Господа этих овец». Святой Иаков построил в Низибии великолепный храм, участвовал в Первом Вселенском Соборе и был непоколебимым защитником Православия против ариан. Блаженный Феодорит повествует о чудесном избавлении Низибии от войск персидского царя Сапора II, который пытался захватить город после смерти св. Константина Великого (в 337 г.) ⁵¹⁹.

Аскетические традиции Сирии нашли свое отражение в церковной литературе того времени. Из всех древнесирийских церковных писателей наиболее известным и прославленным во всем христианском мире стал прп. Ефрем Сирин (ок. 306–373, память 28 января).

В жизнеописании прп. Ефрема сложно отделить историю от легенды. Достоверно можно установить только немногие факты. Родом он был из Низибии и происходил, скорее всего, от христианских родителей. С самых ранних лет вел аскетический образ жизни и был близок к знаменитому Иакову Низибийскому. Святой Ефрем имел степень диакона и играл видную роль в жизни своего города. Когда в 363 году Нйзибия отошла к Персии, св. Ефрем переселился в Эдессу. Очевидно, именно он был основателем знаменитого впоследствии богословского училища в этом городе. В Эдессе прп. Ефрем занимался литературными трудами и преподаванием. Пожалуй, это все, что можно рассказать о нем с достоверностью.

Преподобный Ефрем был человеком аскетического склада и имел великий дар слез. Но суровая личная аскеза не сделала его суровым к ближним. Даже проповедуя покаяние, он не столько обличал, сколько стремился смягчить и тронуть душу. В то же время прп. Ефрем обладал незаурядным лирическим дарованием, которое придает его сочинениям особую проникновенность. Поэтический дар и высота личного подвига послужили причиной исключительного влияния прп. Ефрема на Востоке и широкого распространения его творений во всем христианском мире. Еще при жизни преподобного его сочинения были переведены на греческий язык. В храмах Востока их читали за богослужением ⁵²⁰.

Вот как отзываются о прп. Ефреме древние церковные писатели. Созомен отмечает, что прп. Ефрем «служит особенным украшением кафолической церкви... Проводя жизнь в монашеском любомудрии, не учившись и не подавая надежды, что будет таким, он вдруг показал столь великую ученость на языке сирийском, что постигал высшие умозрения философии, а легкостью и блеском слова, также обилием и мудростью мыслей, превзошел знаменитейших греческих писателей: ибо если сочинения последних перевести на сирийский, или какой другой язык, и лишить их, так сказать, приправы греческих оборотов речи, то они тотчас же разоблачатся и потеряют прежнюю приятность; а сочинения Ефрема не таковы. Еще при жизни все написанное им переведено на греческий язык и остается доныне, однако же немного отступает от природного своего совершенства. На греческом ли читаете его, или на сирийском языке, он равно удивителен» ⁵²¹. И епископ Елинопольский Палладий пишет: «Ты, конечно, слыхал о делах Ефрема, диакона Эдесской Церкви. Он достоин, чтобы помнили о нем благочестивые рабы Христовы. Достойно совершив путь Святого Духа и нисколько не уклонившись от стези правой, он удостоился дара естественного знания, за которым следует богословие, и наконец блаженство... Сей знаменитый муж оставил после себя и сочинения, из которых очень многие достойны изучения и свидетельствуют о великой его добродетели» ⁵²². Суждения древних писателей о выдающемся значении прп. Ефрема подтверждают и современные патрологи. «Св. Ефрем, бесспорный глава всех сирийских писателей, поднял сирийскую литературу до подлинных высот. Даже в общем сонме отцов Ефрем занимает выдающееся положение как по многочисленности своих трудов, так и по значительности учения» (И. Ортиц де Урбина) ⁵²³.

Преподобный Ефрем высоко ценил и прославлял отшельничество, но не видел в монашестве внешнего «бегства от мира». Для него в иночестве главным было «внутреннее анахоретство», «исихия», поэтому он считал монашество вполне совместимым с пастырством, миссионерской и преподавательской деятельностью на пользу Церкви.

Преподобного Ефрема вместе с прпп. Антонием Великим, Пахомием Великим, Василием Великим и Иоанном Златоустом причисляют к числу наипервейших и наиглавнейших отцов монашества, навеки запечатлевших в своих произведениях высокие идеалы иночества ⁵²⁴.

Еще один известнейший сирийский подвижник – прп. Симеон Столпник (†ок.459). Он, как уже говорилось, считается основателем подвига столпничества. Жизнь прп. Симеона описана в «Истории боголюбцев» лично знавшим его блж. Феодоритом Кирским (†ок. 457), учениками преподобного Антония (греческое «Житие») и Космою (сирское «Житие»).

На 12-м году жизни Симеон поступил в монастырь. Сначала он подвизался в общежитии, затем жил отшельником в северной Сирии, близ селения Таланиссы. В этот период, еще до начала подвига столпничества, молва о Симеоне распространилась повсюду, и к нему начали стекаться почитатели. «И когда со всех сторон народ устремился к Симеону, то путь к нему стал похож на реку; само же место его подвигов напоминало море, в которое впадали многочисленные потоки. Ибо к нему устремились не только жители нашего государства, но и измаильтяне, и персы, и армяне, подвластные персам, и иверийцы, и гомериты ⁵²⁵... Приходило также много людей, живущих на отдаленнейших границах запада: испанцев, британцев, галатов ⁵²⁶ и других... А об Италии и говорить нечего, ибо сказывают, что в великом Риме муж этот пользуется такой славой, что на вратах всех мастерских прибивают небольшие его изображения ⁵²⁷ в надежде благодаря им получить защиту и безопасность» ⁵²⁸. Блаженный Феодорит пишет, что прп. Симеон приступил к стоянию на столпе «считая столь великую почесть неуместной для себя» и «обременяясь неудобствами подобного образа жизни» ⁵²⁹.

На столп Симеон взошел ок. 423 г. Столп поначалу был невысоким (около 2,6 м), но затем достраивался, пока не достиг приблизительно 16 м (по другим источникам 20 м) в высоту. Подвиг столпничества, конечно, был начат не без воли Божией. «Это новое и небывалое зрелище Он устроил для того, чтобы необычайностью его привлечь всех приходящих посмотреть на него и сделать их более готовыми к назиданиям святого» ⁵³⁰.

Всю ночь и день до девятого часа Симеон проводил в молитве. Потом поучал присутствующих, выслушивал прошения каждого, совершал исцеления, прекращал ссоры враждующих. На закате он снова начинал беседу с Богом.

Блаженный Феодорит так описывает его молитвенный подвиг: «День и ночь стоит он, будучи видим для всех... совершая свою молитву долгое время то недвижимо, то творя частые поклоны... Однажды один человек из бывших там со мной насчитал тысячу двести сорок четыре поклона, но затем утомился и прекратил счет... принимая пищу однажды в неделю, и то понемногу, он достиг того, что чрево его дает возможность спине легко наклоняться. Говорят, что от долговременного стояния у него открылась на одной ноге рана, из которой постоянно выделяется много гноя... Во дни церковных празднеств святой подвижник являет собой особый образ терпения. От заката солнца до самого его восхода стоит он всю ночь с воздетыми к небу руками, забывая о сне и об усталости» ⁵³¹.

Блаженный Феодорит говорит о благотворном влиянии прп. Симеона не только на христиан, но и на иноверцев: «Стояние на столпе просветило многие тысячи измаильтян, рабствовавших дотоле мраку нечестия. Я собственными очами видел и слышал, как отрекались они от отеческого нечестия и соединялись с евангельским учением» ⁵³².

Относительно времени стояния прп. Симеона на столпе имеются разные сведения. Одни называют 40 лет, другие 47, третьи – 80 лет. По мнению иером. Алексия (Кузнецова), верно последнее. Симеон жил 103 года. Он был пострижен в монашество на 18-м году и вскоре удалился на гору близ Таланиссы, через 3 года взошел на столп, на котором пребывал до конца своей жизни ⁵³³.

Святой Симеон пользовался исключительным авторитетом в христианском мире того времени. К нему обращались даже цари. Он имел дары чудотворения и пророчества. Еще при жизни, особенно в сирийских общинах, Симеона почитали как святого ⁵³⁴.

Один из величайших духоносных подвижников – мистиков древности – это прп. Исаак Сирин (VI–VII вв. Память 28 января). По словам преосвященного Филарета (Гумилевского), «святой Исаак всю жизнь свою посвятил уединенному изучению души своей, и ничьи поучения не исполнены таких глубоких психологических сведений, как поучения святого Исаака; прошед сам степени духовной созерцательной жизни, святой Исаак представляет наставления о созерцаниях возвышенные и основанные на твердых опытах. Духовная жизнь изображена в его поучениях в приложении к самым неуловимым состояниям души» ⁵³⁵.

О жизни прп. Исаака Сирина сохранилось немного сведений. Он родился в Бет-Катрайя (на границе Индии), в молодости подвизался в монастыре св. ап. Матфея близ Ниневии. В течение пяти месяцев был епископом Ниневии, формально принадлежа к несторианской церкви. А.И. Сидоров предполагает, что св. Исаак был сторонником достаточно сильного течения, имевшего тенденцию на сближение с Православием, которое существовало в несторианстве в конце VI–VII вв. «Вполне возможно, что уход прп. Исаака с епископской кафедры в отшельнический затвор был проявлением его разрыва с официальной несторианской церковью. Можно даже предположить, что это был внутренний переход в Православие, поскольку условий для внешнего перехода у него в пустыне, естественно, не имелось» ⁵³⁶. После ухода с кафедры прп. Исаак занимался изучением Священного Писания и от напряженной работы потерял зрение.

Преподобный Исаак оставил аскетический сборник духовных размышлений, известный под названием «Слова подвижнические». Это сочинение не для новоначальных, скорее, для преуспевших в духовной жизни. Больше всего прп. Исаак говорит в нем о последних и высших ступенях духовного подвига ⁵³⁷. Тем не менее, многие высказывания этого великого подвижника (о смирении, покорности воле Божией, терпении скорбей) могут стать руководством в духовной жизни каждого христианина. Особенно часто цитировали прп. Исаака в своих письмах преподобные Оптинские старцы и свт. Игнатий Брянчанинов.

Жизнь палестинских иноков гораздо скромнее, чем сирийских, менее примечательна внешне. Зато, по замечанию одного из исследователей, они обладают тем даром, который прп. Антоний Великий называл первой добродетелью подвижника – рассудительностью, которая «учит человека оставляти во всем безмерие, и шествовати путем царским, т. е. средним» ⁵³⁸. Палестинцы собрали опыт древних подвижников и очистили его от крайностей, сделав монашеский путь, при всей его строгости, шире и доступнее. Они не применяли искусственных упражнений для умерщвления тела. Их аскеза состояла в воздержании от излишеств в пище и сне и телесном труде (к которому у созерцательных иноков Египта была разное отношение). В Палестине был распространен преимущественно полуобщежительный тип жизни: часть времени иноки проводили в уединении, в келии или пустыне во время поста, а в воскресенье сходились в обитель, на Литургию и общую трапезу. Палестинцы находили время для служения миру, устраивая больницы и странноприимные дома, выступая против ересей и в городах, и в императорском дворце. Впоследствии именно палестинский идеал монашества будет воспринят за образец на Руси ⁵³⁹.

Становление монашества в Палестине связано с именами учеников прп. Антония прп. Илариона Великого, св. Харитона Исповедника и св. Евфимия Великого.

Преподобный Иларион жил в IV веке, родился в Газе (на юге Палестины). Молодым юношей он был послан в Египет для получения образования, там принял Святое Крещение и, предпочтя наукам иночество, два месяца жил подле прп. Антония. Затем он вернулся в Палестину и более 20 лет провел в отшельничестве. Около 330 г. Иларион пришел в Газу, где вокруг него в скором времени собралось несколько тысяч подвижников. «Взамен строгого одиночества, полного разобщения с миром отшельников...прп. Иларион стремится связать отдельных подвижников в общину, внести большую определенность во взаимные отношения отшельников; прежнюю разрозненность среди них он считает вредною для целей истинного подвижничества» ⁵⁴⁰. Но община не имела определенных правил относительно обязанностей ее членов и распорядка жизни. В одно целое ее связывала личность настоятеля – прп. Илариона. В Газской общине было заметно духовное тяготение к Египту, между монастырями этих областей сразу установилось взаимообщение, выражавшееся в частом посещении палестинцами Египта ⁵⁴¹.

Св. Харитон Исповедник пострадал в одно из последних гонений на христиан (между 311 и 324 гг.). Потом он чудесным образом получил сокровище разбойников и, раздав часть его нуждающимся, на оставшиеся средства основал в Иудейской пустыне (западный берег Мертвого моря) лавру Фаран (ок. 330 г.), а затем еще две лавры. Так в Палестине появился еще один монашеский центр. Жизнь иноков этой лавры представляла собой нечто среднее между отшельничеством и строгим общежитием. Каждый инок трудился и хозяйничал сам, но для всех был общий закон, общий начальник и общий храм. Эта форма жизни называется полуотшельнической и аналогична той, которой жила Нитрийская община.

Третьим основателем палестинского монашества был прп. Евфимий Великий . Его деятельность приходится на V в. Евфимий был родом из Мелитены (Армения). С детства он стремился к безмолвию, проводил большую часть времени в ближайших монастырях или пустынных местах, и, по свидетельству Кирилла Скифопольского, был подлинным «исихастом». В 29 лет, имея уже сан пресвитера, он пришел в Палестину и стал иноком лавры Фаран. Пять лет он жил в отшельнической келии за стенами лавры, затем вместе со своим другом и единомышленником Феоктистом окончательно поселился в пустыне. Вскоре вокруг него стали собираться иноки, и Евфимию пришлось устроить там монастырь. Вся последующая его жизнь протекала подобным образом: он, ища безмолвия, удалялся в пустыню, но для стекавшихся к нему последователей ему вновь приходилось основывать монастырь. Среди его учеников преобладали выходцы из восточных и северных провинций: Сирии, Месопотамии, Каппадокии. Одним из самых известных воспитанников прп. Евфимия Великого был прп. Савва Освященный .

Среди других известных подвижников Палестины– св. Герасим Иорданский ⁵⁴² (†475, память 4 марта) и прп. авва Дорофей (конец VI – нач. VII века, память 5 июня).

Преподобный Савва Освященный (439–532, память 5 декабря) является представителем нового типа подвижничества, при котором деятельная жизнь предпочитается созерцательной («деяния обрел в видения восход», по выражению церковного песнопения). Делом всей его жизни было распространение сети монастырей и их внешнее благоустройство (через исходатайствование у властей привилегий для них) и внутреннее благоустройство (через устав) ⁵⁴³. Жизнь прп. Саввы описал его ученик, палестинский инок Кирилл Скифопольский (VI в.).

Преподобный Савва родился в Каппадокийской области; в возрасте 8 лет он удалился в ближайший монастырь. Прожив там 10 лет, Савва отправился в Палестину к прп. Евфимию Великому. Тот, по обычаю, отправил юношу в киновию к своему другу прп. Феоктисту с просьбой оказать ему особое попечение. Кирилл Скифопольский так комментирует этот факт: «Это, мне кажется, Великий Евфимий сделал не просто так, а по прозорливости. Он предвидел, что Савва будет архимандритом всех палестинских отшельников, что, кроме того, он устроит великую и славную Лавру, которая будет превосходнее всех палестинских Лавр, что он будет начальником и законодателем всех отшельников» ⁵⁴⁴.

После 12-летних подвигов в общежитии, когда Савве было около 30 лет, прп. Евфимий позволил ему по пять дней в неделю вести отшельническую жизнь, а затем взял к себе в пустыню Руву. После смерти прп. Евфимия Савва в возрасте 35 лет избрал себе руководителем прп. Герасима Иорданского и был принят в качестве келиота в его монастырь в Иорданской пустыне. Проведя там 4 года, преподобный пришел на место своей будущей Лавры, в 14 км от Иерусалима, около высохшего потока, идущего от Силоама. Место это было показано ему в видении, когда он, по обычаю, проводил в пустыне Святую Четыредесятницу. Пять лет Савва один жил в пещере, вход в которую был возможен только с помощью веревки.

И только на сорок пятом году жизни Бог вверил преподобному Савве попечение о душах других людей. К нему начала стекаться братия. Когда их собралось до 70-ти, Савва устроил храм, в котором служил приглашаемый пресвитер. Он помещался в «великой и удивительной пещере», имевшей внутри вид церкви. Эта церковь в честь свт. Николая существует и поныне.

В житии прп. Саввы говорится о нескольких случаях возмущения братии против него. После первого из них Патриарх посвятил Савву в пресвитера, после второго ему пришлось временно удалиться из обители, после третьего 60 монахов ушли из Лавры и основали другой монастырь. Вероятно, под влиянием этих случаев преподобный учредил в своей обители киновию для новоначальных.

Всего же прп. Савва основал семь монастырей: три лавры и четыре киновии. При обителях, а также в Иерусалиме и Иерихоне, были устроены большие странноприимницы. Средства на строительство поступали от императоров, и, кроме того, Савва истратил на это почти все состояние, оставшееся ему после родителей.

Иерусалимский Патриарх назначил Савву архимандритом (главой) всех отшельников Палестины ⁵⁴⁵. Как самый выдающийся подвижник того времени, прп. Савва дважды был послан Патриархом в Константинополь к императорам Анастасию и Юстиниану.

С Лаврой прп. Саввы связано появление Иерусалимского Устава, которым и поныне пользуется Православная Церковь ⁵⁴⁶.

Преподобный Савва преставился в 532 году. Его мощи были перенесены в Константинополь, а оттуда в Венецию. В1965 г. мощи св. Саввы были перевезены обратно в Иерусалим и отданы православным монахам ⁵⁴⁷.

Лавра прп. Саввы Освященного дала миру множество замечательных подвижников, среди которых такие известные святые, как прп. Иоанн Дамаскин и св. Косма, еп. Маиумский, прпп. Феодор и Феофан Начертанные и др.

Иноческую жизнь в Каппадокии главным образом определяла деятельность свт, Василия Великого, благодаря которому монашеский идеал нашел свое достойное место в русле церковной жизни. Святителя Василия называют организатором восточного общежительного монашества. В его творениях, написанных для монастырей

Каппадокии, приведено богословское обоснование и изложены принципы организации жизни в киновиях.

В основании монашеского подвига свт. Василий Великий видел Священное Писание – «богодухновенные глаголы», на которые должно быть всецело ориентировано иночество. Эти «глаголы» имеют равное значение и для иноков, и для клириков, и для мирян, поэтому нет никакой особой «этики для монахов» и особой для «всех прочих христиан». Знаменитые правила святителя не есть монашеский устав в строгом смысле слова, скорее, это собрание аскетических наставлений, которое первоначально так и называлось «Аскетикон». В монашестве святитель видел наиболее благоприятную «среду обитания» для деятельного исполнения христианином евангельских идеалов ⁵⁴⁸. Личный опыт иноческой жизни, изучение монашества в Египте и Палестине, общение со многими подвижниками привели святителя к убеждению о преимуществе общежития, особенно для новоначальных иноков.

Святитель Василий Великий стал таким же основателем киновий в Малой Азии, как и прп. Пахомий в Египте. В основание общежительной формы иночества святитель положил три главных принципа: организованность, дисциплина и социальное служение. «Св. Василий первый оформил институт послушничества и разработал обряд пострижения в монашество. Особое ударение он сделал на послушании. Говорят, что до св. Василия монахи понимали больше бедность и чистоту, чем послушание. Василий предписал строгие епитимьи для тех, кто будет предпринимать аскетические подвиги без благословения духовника» ⁵⁴⁹. Характерная черта киновий в Малой Азии – они не были общежительными в строгом смысле слова, как монастыри прп. Пахомия Великого, но включали в себя и «элементы отшельничества», что роднило их с палестинскими лаврами.

Деятельное участие в редактировании «Правил» свт. Василия Великого принимал свт. Григорий Богослов. После смерти свт. Василия Великого малоазийским иночеством стал руководить свт. Григорий Нисский. Он дал мистическое объяснение монашества, в свете которого монахи нашли свое место в Церкви и признали, что без нее и без церковных Таинств невозможен и сам мистический идеал монашества ⁵⁵⁰. Ближайшим сподвижником свт. Григория Нисского в устроении малоазийского монашества был ученик свт. Василия Великого, свт. Амфилохий Иконийский. Благодаря их трудам к началу V в. монашество в Малой Азии встало на твердую почву.

Священная гора Синай с древности была населена христианскими подвижниками. Одни укрывались здесь от гонений, других сюда уводили в плен сарацины. Окончательно иночество утвердилось здесь в IV веке, когда кончились гонения на христиан. Отшельников привлекали сюда и священные воспоминания о великих событиях, явленных здесь в ветхозаветные времена, и пустынность Синая. Путешественники говорят, что даже дикие звери не остаются здесь жить и, зашедши случайно из пустыни Аравийской, спешат удалиться в более обитаемые места. Окрестности горы Синай весьма удобны для уединенного подвижничества. До вступления на престол Юстиниана I, иноки синайские не имели монастыря, у них были только одна крепкая башня и близ нее небольшой храм, построенные равноапостольной Еленою. В 557 году, при императоре Юстиниане, по просьбе иноков, здесь был воздвигнут монастырь.

Наиболее известным синайским подвижником является прп. Иоанн Лествичник (†ок.563, память 30 марта). Жизнь прп. Иоанна Лествичника описана его другом и современником иноком Даниилом из Раифского монастыря (близ нынешнего Суэцкого канала).

О месте рождения и воспитания прп. Иоанна Лествичника нет достоверных сведений. Но существует предание, что он был одним из сыновей благочестивого вельможи Ксенофонта и его супруги Марии (26 января) ⁵⁵¹. Истинность предания подтверждается прекрасным образованием прп. Иоанна, которое было доступно только знатным людям, а также тем, что у него был брат Георгий.

На Синай прп. Иоанн пришел в возрасте 16 лет. 19 лет он прожил в послушании у опытного старца, а после его кончины 40 лет подвизался в отшельничестве в пустынном и уединенном месте, называемом Фола. Известно, что в своем подвиге он уклонялся от всяких крайностей: вкушал понемногу все, что не запрещено иноческим уставом, спал столько, сколько необходимо было для поддержания сил. «Я не постился, – говорил он о себе, – и не предавался усиленному ночному бдению, не лежал на земле, но смирялся... и Господь скоро спас меня». Замечательным примером смирения прп. Иоанна служит такой случай. Одаренный высоким умом и приобретший духовную опытность, он давал наставления всем приходящим к нему. Но когда его по зависти стали упрекать в многословии и тщеславии, Иоанн наложил на себя обет молчания и в течение года не произнес ни одного слова.

В возрасте 75 лет Иоанн, по просьбе братии горы Синайской, принял на себя игуменство. Он управлял монастырем около 4 лет, затем, незадолго до своей кончины, снова удалился в Фолу, где и отошел ко Господу в возрасте около 80 лет.

Преподобный Иоанн был великий молитвенник и созерцатель. Как говорится в его житии, он «приблизился к таинственной горе, вшедши во мрак, куда не входят непосвященные; и, возводимый по духовным степеням, принял богоначертанное законоположение и видение» ⁵⁵².

Знаменитую «Лествицу» Иоанн написал во время своего игуменства по просьбе Раифского игумена Иоанна, желавшего дать братии руководство для совершенствования в духовной жизни. «Лествица», представляющая собой систематическое описание монашеского пути, написана собственно для иноков и потому всегда была настольною книгою для живущих в общежитии; и отцы иноческой жизни, между прочим, преподобные Феодор Студит, Иосиф Волоколамский и другие, ссылались в своих наставлениях на «Лествицу» как на лучшую книгу. Но, тем не менее, в ней может найти спасительное руководство и христианин, живущий в мире. Поэтому «Лествица» всегда была любимой книгой не только в монастырях, о чем свидетельствует многочисленность ее списков ⁵⁵³.

Наряду с Египтом, Сирией и Палестиной крупнейшим монашеским центром была столица империи Константинополь. Среди самых известных монастырей Константинополя – обитель «Неусыпающих» (акиматенов) и Студийский монастырь.

Обитель «Неусыпающих» была создана ок. 425 г. прп. Александром, который прежде основал подобные монастыри на Ефрате и в Антиохии. Обитель была создана вблизи церкви св. Мины. Она сразу привлекла около 300 монахов разных наций (римлян, греков, сирийцев) своим своеобразным уставом. Как уже говорилось, богослужение в монастырях акиматенов не прерывалось в течение суток, для чего иноки делились на 24 (по другим сведениям – на 3) чреды. Непрерывное богослужение могло удовлетворить религиозные нужды всех слоев окрестного населения: в любую свободную минуту каждый человек мог зайти в храм и участвовать в общественной молитве. Неудивительно, что такой тип монастыря сразу получил широкое распространение.

Преемник прп. Александра прп. Маркелл (†458) основал такой же монастырь в Вифинии, монастыри «неусыпающих» были в Халкидонском диоцезе и других местах империи ⁵⁵⁴.

Обитель «Неусыпающих» стала своего рода матерью многих византийских монастырей. Так, например, ктитор Студий, основывая ок. 460 г. знаменитейший впоследствии Студийский монастырь, устав и первых иноков испросил у тогдашнего настоятеля обители «Неусыпающих» прп. Маркелла ⁵⁵⁵. Устав акиматенов в Студийском монастыре хранился до VIII века, пока при императоре – иконоборце Константине Копрониме (741–775) братия не была разогнана.

На прежнюю высоту иноческая жизнь в Студийском монастыре была поднята прп. Феодором Студитом (†826 г.), благодаря которому во время второго периода иконоборческих волнений этот монастырь сыграл громадную положительную роль.

Преподобный Феодор (759–826, память 11 ноября) получил прекрасное образование, в возрасте 32 лет удалился в монастырь Сакудион ⁵⁵⁶, основанный его благочестивым дядей Платоном Исповедником (память 5 апреля). В 798 г. императрица Ирина предоставила Феодору в управление упраздненный иконоборцами Студийский монастырь.

К моменту вступления Феодора в должность игумена в Студийском монастыре было 12 иноков. Вскоре братия, привлекаемая славой его святой жизни, увеличилась до 1000 (по другим сведениям – почти до 2000) человек. Как восстановитель и настоятель этого монастыря прп. Феодор и стал называться Студитом.

Преподобный Феодор завел строгий устав, получивший название Студийского. Впоследствии этот устав был веден и в других монастырях. Русская Православная Церковь жила по нему до середины XIV века, когда начал вводиться устав Иерусалимский.

По Студийскому уставу монахам было запрещено владеть собственностью, они должны были обучаться полезным для монастыря ремеслам и сами производить все нужные работы. Преподобный Феодор трудился наравне со всеми, своим примером возбуждая в иноках усердие к труду.

Много усилий прилагал прп. Феодор и для духовно-нравственного воспитания иноков. Ряд сочинений преподобного содержит в себе увещания вести жизнь христианскую. Среди них – два катехизиса: большой – из 254 наставлений и малый – из 134. Эти наставления и увещания преподобный произносил перед братией сам, приспособляя каждое к определенному дню. Преподобный Феодор вместе со своим братом Иосифом являются составителями Постной Триоди и авторами многих ее песнопений.

Около 392 г. близ Халкидона был основан другой известный центр городского иночества, – Руфинианский монастырь. Первоначально он был заселен египетскими иноками, но после смерти основателя монастыря префекта Руфина они покинули обитель. Руфинианский монастырь получил свою известность благодаря трудам прп. Ипатия Фригийского, который около 400 г. с двумя товарищами (Тимофеем и Мосхием), поселился в этой обители. Он привел обитель в должный порядок и довольно скоро число ее насельников достигло 50-ти.

В целом, в истории древнего иночества городское монашество не было чем-то особенным. Распространение монашества в городах Древнего Востока шло параллельно его распространению в пустынях, горах и лесах. Например, столица родины монашества Египта – Александрия была вся окружена иноческими обителями, а в ней самой находился известный монастырь св. Саввы. В своих аскетических воззрениях городские обители не отличались от традиций древнего иночества. Древнее монашество объединяло в себе различных по своему национальному происхождению и подвизающихся в различных местах христиан. «Идеал “исихии” – внутреннего безмолвия, сопряженного с постоянным собеседованием с Богом в молитве и свободным полетом облагодатствованного Спасителем человеческого духа, сбросившего с себя оковы плоти, попорченной скверной греха, и облекшегося в светлые одеяния плоти обоженой, – особенно характерен для восточного монашества эпохи своего начального развития» ⁵⁵⁷.

В древности монашеская жизнь процветала во многих местах Византийской империи: в Сирии и Палестине, на Синае, в Греции и, особенно, в Египте. Со временем почти все обители на православном Востоке были стерты с лица земли. И только гора Афон до сих пор остается непоколебимым хранилищем монашеского опыта, завещанного древними отцами, первоначальными пустынниками, отшельниками, затворниками.

История Афона представлена, в основном, сказаниями и преданиями. Святую Гору называют уделом Матери Божией. По жребию Ей выпало идти с апостольской проповедью в Иверию (Грузию), но Господь судил иначе. И Матерь Божия освятила Своим присутствием Святую Гору Афон. Благословляя народ, Она пред отбытием Своим сказала: Се место да будет жребием Моим, данным Мне от Сына и Бога Моего. Да почиет благодать Его над местом сим, и на живущих здесь с верою и благоговением и сохраняющих заповеди Сына и Бога Моего. Все нужное для земной жизни они будут иметь в изобилии с малым трудом; и будет уготована им небесная жизнь, и не оскудеет к ним милость Сына Моего до скончания века. Я буду Заступница этому месту и теплая о нем Ходатаица пред Богом.

Святая Гора Афон с первых веков христианства стала местом, куда стремились истинные христиане как для того, чтобы укрыться от гонителей, так и для того, чтобы проводить жизнь вдали от мирской суеты, в молитве и богомыслии.

Есть сведения о существовании монашеской жизни на Афоне уже при равноапостольном императоре Константине и при Феодосии Великом (IV век). Существует предание о посещении Афона дочерью императора Феодосия Великого Плакидией в 382 году. Она пожелала зайти в монастырь Ватопед, ктитором которого был ее отец. Но как только Плакидия попыталась переступить порог обители, раздался грозный голос Богоматери, идущий от Ее иконы: «Остановись, зачем ты пришла сюда? Здесь живут избранные Мои, давшие обет иночества, а ты – жена; кто допустил тебя смущать покой их?» Это событие послужило основанием введения строгого запрета на пребывание женщин на Святой Горе, который соблюдается с тех лет и до настоящего времени.

Из предания видно, что на Афоне уже в то время существовали не только скиты и пустынные келии или пещерные жилища иноков, но даже целые монастыри. В житиях свв. Варнавы и Софрония, бывших на Святой Горе в начале V века, упоминаются монастыри Ватопед, Есфигмен (только что основанный греческим царем Феодосием Младшим), Ксиропотам, Ксилургу и другие ⁵⁵⁸. Но тогдашние монидрионы (небольшие иноческие обители) во время нашествия варваров и разбойников часто разрушались и опустошались.

С VIII-IX вв. пустынники Афона становятся известными миру. В числе первых преподобных Святой Горы называют Петра и Афанасия Афонских.

О преподобном Петре Афонский патерик сообщает следующие сведения. Он был родом из Константинополя, имел чин полководца. В одной из военных кампаний он был взят в плен варварами и отведен в одну из крепостей Аравии. Сидя в темнице, он вспомнил о своем обещании Богу оставить мир и стал молиться свт. Николаю, прося вызволить его из темницы.

После освобождения Петр принимает в Риме иноческий образ и садится на корабль, отправлявшийся на восток. Во время плавания он сподобился явления Матери Божией. Она сказала: «Для свободного служения Богу нет другого более удобного места, как Гора Афонская, которую Я прияла от Сына Моего и Бога в наследие Себе... Много люблю Я место сие, и придет время, когда оно от края и до края, на север и юг, наполнится множеством иноков. И если иноки те от всей души будут работать Богу и верно сохранять заповеди Его, то Я сподоблю их в великий день Сына Моего великих дарований: еще здесь, на земле, будут они получать от Меня великую помощь; Я стану облегчать болезни и труды их и дам им возможность при малых средствах иметь довольство в жизни, даже ослаблю вражескую против них брань и имя их сделаю славным во всей подсолнечной».

Петр сошел на берег, поселился в уединенной пещере на вершине горы и 53 года подвизался в одиночестве, ведя жестокую брань с лукавыми духами, терпя многочисленные скорби и лишения.

Память прп. Петра Афонского 12 июня. В полном Месяцеслове архим. Сергия датой его смерти назван 534 год. Другие авторы считают, что он жил в IX веке.

Преподобный Афанасий Афонский (память 5 июля) получил прекрасное светское образование, 4 года подвизался в монастыре Камин (Малая Азия), потом удалился на Афон и поступил послушником в монастырь Зиг, назвавшись потерпевшим кораблекрушение моряком Варнавою. Это было сделано для того, чтобы его не нашли прежние почитатели, среди которых были очень высокопоставленные лица, в том числе и будущий император Никифор Фока (963–969). С этой же целью прп. Афанасий скрывал свою образованность и духовную мудрость.

Когда же это открылось, прот (духовный и административный глава Афона), разрешил ему тайно подвизаться в отшельнической келии в трех верстах от Карей. Потом Афанасий, избегая множества посетителей, переселился подальше от Карей, на юго-восточный мыс Афона. Через некоторое время Никифор и его брат Лев узнали о пребывании прп. Афанасия на Афоне и внесли щедрые пожертвования на строительство монастыря на месте жилища преподобного. Так было положено начало знаменитой Великой Лавре св. Афанасия, занимающей первое место в иерархии Афонских монастырей.

С большим усердием и духовной мудростию управлял преподобный многочисленной братией. Не раз он удостаивался видеть Саму Пресвятую Богородицу. Из всех Ее посещений расскажем только об одном, может быть, самом известном. В неурожайный и голодный год вся братия, не вынося искушения, покинула монастырь. Преподобный Афанасий, оставшись один, тоже решил уйти. По дороге в Карею он встретил незнакомую женщину. Она назвалась Пресвятой Богородицей, укорила Афанасия в неверии и велела возвратиться в обитель. Преподобный, зная о искушениях лукавого духа, не поверил Незнакомке. Чтобы убедить инока, Матерь Божия велела ударить жезлом по камню. Афанасий повиновался, и из трещины шумной струей вырвался поток воды. Пресвятая Богородица сказала, что с этой поры Она навсегда останется домостроительницей (экономиссой) Великой Лавры ⁵⁵⁹.

Преподобный Афанасий управлял Великой Лаврой приблизительно до 980 года. Слава о нем разнеслась не только по Афону, но и далеко за его пределами. К нему стекались иноки и миряне из Рима, Греции, Грузии, Армении. Даже игумены и епископы оставляли свои начальственные должности и подчинялись его мудрому руководству. За свои необыкновенные добродетели прп. Афанасий сподобился дара чудотворения.

Необычна кончина святого. Соборный храм обители не мог вместить всех приходящих, поэтому решено было приступить к его расширению. Когда постройка еще не было завершена, прп. Афанасий, предвидя свою кончину, преподал братии последние наставления и с необыкновенно радостным лицом взошел на верх стоящегося храма в сопровождении шести иноков. Как только они поднялись, верх храма обвалился. Все упали вниз и были завалены камнями. Пять человек скончались сразу, а прп. Афанасий и зодчий Даниил остались живы. Около трех часов из-под развалин доносились их благодарственные молитвы Господу. Но когда братия, наконец, откопали их, прп. Афанасий был уже мертв. Так, с венцом преподобническим Афанасий удостоился и венца мученического.

Исихазм на Афоне. Исихазм (от греч. покой, безмолвие, отрешенность )– целокупное учение – действие, направленное на стяжание Святого Духа и обожение души и тела. Первоначально исихастами назывались отшельники, ведущие созерцательный (а не общежительный) образ жизни. Вся жизнь исихастов была посвящена Иисусовой молитве. Истоки этого учения и аскетической практики находят в раннем Средневековье, в монашеских обителях Египта и Сирии. Идея постоянной «умной» молитвы восходит к ученому египетскому монаху Евагрию Понтийскому (IV век) ⁵⁶⁰, прп. Иоанну Лествичнику (VII век), прп. Симеону Новому Богослову (948–1022). В XIII веке эта традиция была связана с именем прп. Никифора Исихаста, обратившегося в Православие итальянца, ставшего афонским монахом. Высочайшей целью исихазма является преображение и обожение всего человека по образу воскресшего Иисуса Христа.

Выразителем этого пути и опытным его насадителем –учителем был преподобный Григорий Синаит (1260–1346, память 6 апреля). С именем прп. Григория связано возрождение этой духовной практики на Афоне.

Преподобный Григорий некоторое время подвизался в монастыре св. Екатерины на Синае. Отсюда его наименование Синаит. Покинув Синай вследствие зависти братии, преподобный стал подвизаться на о. Крит. Там он встретил отшельника старца Арсения, научившего его умной молитве. После этого св. Григорий поселился на Святой Горе Афон, где проводил время в высоких духовных подвигах. Вокруг него собрались ученики, которых он обучил умному деланию ⁵⁶¹ .

В своих наставлениях прп. Григорий раскрыл одну из важнейших форм подвижничества – непрерывное очищение души в совершенном безмолвии помыслов, непрестанном богомыслии, в глубокой умной молитве. «Умное делание» преподобный Григорий неразрывно соединяет с деятельной любовью к Богу и человеку. Свое учение он обращал, по преимуществу, к опытным подвижникам (особенно когда оно касается высшего созерцания), но это учение с пользой может быть принято всеми ищущими спасения. «“Умное делание” самим названием показывает, что речь идет не столько о внешнем аскетизме, деятельном подвижничестве, сколько о внутреннем устроении православного христианина, – непрерывном очищении души в совершенном молчании, в безмолвии и помыслов, и чувств, в преисполнении всего внутреннего человека богомыслием. Объединяющей безмолвие и богомыслие духовной силой служит постоянное упражнение в умной молитве – молитве, не замечаемой неопытным глазом, невидимой или непонятной для “внешнего” человека» ⁵⁶².

Прожив некоторое время на Афоне, прп. Григорий удалился в пустыню Парорию во Фракии, граничившей с Болгарией. Туда к нему стекалось множество болгарских иноков. В приписке к рукописному кодексу его сочинений сказано: «быв первый учитель болгарам и сербам умного делания по преданию и художеству древних отцов». В этом месте он и окончил свое земное странствование.

Преподобный Григорий составил общее учение об исихазме. Главный труд его – это 150 глав, составляющих трактат об умной молитве. Учение прп. Григория о начале строгой аскетической жизни было распространено не только между греками, болгарами и сербами, но и дальше, преподанное если не им самим непосредственно, то, по крайней мере, его бесчисленными учениками, многие из которых сыграли выдающуюся роль в церковной истории юго-восточной Европы и России ⁵⁶³.

Прямым последователем прп. Григория Синаита был свт. Григорий Палама (1296–1359), давший богословское обоснование исихазма. Он подвизался на Афоне, который в то время уже был известным центром православного монашества. Афон славился и обилием библиотек, так что у Григория была возможность не только получить духовные наставления, но и приобрести глубокие богословские знания. Будущий святитель подвизался сначала в монастыре Ватопед, потом в Лавре св. Афанасия и в скиту Глоссия, где провел десять лет в непрерывной молитве, посте и бдении.

Нашествие турок заставило его покинуть Афон. В Солуни, в возрасте 30 лет он был рукоположен в иереи. Здесь он жил в отшельнической общине, с членами которой общался один раз в неделю. Вот как описывает духовную жизнь Григория в это время его житие. «Случалось так, что иногда он весь как бы погружался в глубокое безмолвие и тишину: тогда слезы рекою текли из молитвенных его очей. Когда же открывал он уста свои для беседы, слышавшие дивные его речи трогались сердечно, увлекались и плакали. В часы же, следовавшие за его затвором, а особенно после Литургии, лицо его было славно – на нем играл дивный свет Божественный» ⁵⁶⁴.

Из-за албанских вторжений свт. Григорий снова вернулся на Афон. Он поселился в скиту св. Саввы близ Великой Лавры и вел отшельническую жизнь, появляясь в Лавре один раз в неделю для участия в Таинствах.

В этот период у свт. Григория было несколько видений, о который повествует Афонский патерик (14 ноября). Так, в третий год своего пребывания в безмолвии ему представилось, что он держит в руках наполненный до краев сосуд чистого молока. Затем молоко, переливаясь через край, приняло вид ароматного вина, которое омочило руки Григория и его одежду. Подвижник увидел светлого юношу, который сказал ему: «Почему бы тебе не передать и другим этого чудного пития, так утрачиваемого тобою без всякого внимания?... ты., обязан исполнять долг свой и не пренебрегать даром Божиим, в котором Владыка потребует от тебя отчета». Впоследствии Григорий объяснил так себе это видение. Молоко – это дар слова обыкновенного, для сердец простых, требующих наставления нравственного. А претворение молока в вино означало, что вскоре Господь потребует от него слова высшего, «догматического и небесного».

Ученик Григория Акиндин прислал ему несколько трактатов калабрийского ученого монаха Варлаама. С этого момента начинается история так называемых споров о Фаворском свете ⁵⁶⁵. В этих спорах св. Григорий защищал не просто один из способов молитвы. Это защита целого мировоззрения, утверждение возможности богопознания ‍, возможности еще в этой жизни видеть нерукотворный свет Преображения. Реальное общение и соединение человека с Богом возможно вследствие ипостасного соединения во Христе Божественной и человеческой природы. Причастие Богу, обожение, происходит через причастие Божественным энергиям, которые нам сообщаются в Таинствах Крещения и Евхаристии. Именно в мистическом союзе с Богом, ведущем человека к обожению, и заключается, по свт. Григорию, смысл спасения.

В период споров о Фаворском свете св. Григорий написал три триады «В защиту священнобезмолвствующих» и «Святогорский томос», в 1340–1341 гг. подписанный собором афонских игуменов и монахов на нескольких языках. В 1347 году св. Григорий возведен в сан архиепископа Фессалоникийского. На Соборе 1351 года учение Григория Паламы было объявлено учением Церкви. Его имя было включено в синодик Православия ⁵⁶⁶.

Святитель Григорий Палама скончался в Солуни в ноябре 1359 года. «В горняя, в горняя, к Свету», – были его последние слова. В житии сказано, что когда он отошел ко Господу, лицо его просветилось, а комната, где он лежал, озарилась светом, чему свидетель весь город, стекавшийся к святительским мощам ⁵⁶⁷.

Святитель Григорий был канонизирован через 9 лет после кончины. После св. Димитрия Солунского он – самый почитаемый в Фессалониках святой. Память св. Григория 14 ноября и во второе воскресенье Великого поста.

Предание доносит до нас страшную и поучительную историю, случившуюся в этот день много веков назад. Патриарх Иерусалимский Нектарий (поставлен в 1660 году) рассказывал, что во второе воскресенье Великого поста – день памяти свт. Григория Паламы – на острове Санторине веселились франки. Они взяли с собой сыновей и поплыли в море при совершенно тихой и ясной погоде. Разгулявшись и потеряв всякое благоразумие, они и их дети стали кричать: «Анафема Паламе! Анафема Паламе! Если свят Палама,– пусть утопит нас!». Случилось так, как они просили. «Пучина зевнула», несчастные вместе с лодками погрузились в море и утонули. Это чудо подтверждал и Иерусалимский Патриарх Досифей ⁵⁶⁸.

Еще одним известнейшим афонским святым является прп. Нил Мироточивый (XVI–XVII (?) век, память 12 ноября). «Святый Нил,– повествует Афонский патерик,– воссияв в поздние времена, подвигами своими превзошел многих даже древних подвижников». Родился преподобный в Греции. Вместе со своим дядей Макарием он удалился на Святую Афонскую Гору и поселился в пустынном, чрезвычайно диком месте – безводном, удобном для безмолвия, называемом Святые Камни. Многих трудов стоило им устроить здесь небольшой храм и келии. Вскоре Макарий мирно предал душу Богу, а Нил, оставшись один, избрал себе другое, еще более уединенное место. Это была пещера в отвесной скале над морем, недоступная ни для людей, ни для зверей. Добраться в нее можно было только по веревке.

О подвигах прп. Нила нам ничего не известно. Их видела, по словам жития, лишь пещера, «вместившая сего мужественнейшего подвижника». Бог прославил Своего угодника только после его блаженной кончины. Тело его стало источать благовонное миро, которое, по свидетельству предания, стекало по скале высотой около 60 сажен до самого моря. Его было так много, что люди черпали драгоценное миро ковшами, а струйка, истекающая от мощей, промыла в камне ложбинку. Множество людей приплывало на лодках за драгоценным миром, отчего и место это названо Карабостасион (кораблестояние). Рассказывают, что ученик святого, знавший глубокое смирение своего старца и измученный многолюдством, взмолился ему, сетуя, что преподобный вопреки своему слову – не искать славы от людей, весь мир скоро наполнит молвой о себе, а множество мирян, приходящих за миром, нарушают покой Святой Горы. Преподобный, видимо, внял этой молитве, потому что миро с тех пор исчезло. Но исцеления через молитвенное призывание прп. Нила продолжались. Пещера прп. Нила, как и многие другие святыни Афона, сохранилась до сего дня.

Преподобный Никодим Святогорец (1748–1809, канонизирован в 1955) является самой крупной фигурой в истории духовного просвещения Греции в послевизантийскую эпоху. Православные греки почитают его как своего великого духовного просветителя и учителя. Преподобный Никодим поддерживал дружеские отношения с Коринфским епископом св. Макарием Нотарасом (†1795), по совету и при содействии которого он предпринял все свои важнейшие труды по изданию святоотеческих творений.

В 1775 г. преподобный Никодим начал подвизаться на Афоне, а через два года, по поручению еп. Макария Коринфского, стал готовить к изданию рукопись «Добротолюбия» ⁵⁶⁹ , найденную им в 1777 году в Ватопедском монастыре, а также книги «Евергетинос» (или «Отечник») и «О постоянном причащении Божественных Таинств». Это явилось началом многолетних литературных трудов Никодима Святогорца.

В 1783 году преподобный Никодим принял схиму и шесть лет пребывал в совершенном безмолвии. Когда на Афон вновь прибыл митрополит Коринфский Макарий, он возложил на преподобного Никодима новое послушание – редактирование творений преподобного Симеона Нового Богослова. Преподобный Никодим оставил подвиг молчальничества и опять занялся литературной работой. С того времени до самой своей кончины он продолжал ревностно трудиться на этом поприще.

По свидетельству современников, преподобный Никодим был прост, незлобив, нестяжателен и отличался глубокой сосредоточенностью. Он обладал замечательной памятью: Священное Писание знал наизусть, помня даже главы, стихи и страницы, мог на память цитировать очень многое из творений святых отцов.

Из аскетических наставлений прп. Никодима особенно известна книга «Невидимая брань», переведенная на русский язык богословом – аскетом свт. Феофаном Затворником. Замечателен труд «Учение об исповеди» (Венеция, 1804, 1818), заканчивающийся проникновенным «Словом о покаянии».

Велики заслуги святого и в области издания богослужебных книг. В 1796 году он опубликовал извлеченные из афонских рукописных собраний 62 канона Пресвятой Богородице под названием «Венец Приснодевы» (Венеция, 1796, 1846).

Преподобный Никодим известен как творец и толкователь священных песнопений. Им составлены (принятые в Русской Церкви) канон в честь иконы Божией Матери «Скоропослушницы» и др. Преподобный Никодим подготовил издание новой редакции «Пидалиона» – греческой «Кормчей книги», содержащей правила Святых Апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов. Это издание с толкованиями Никодима по сей день является главным каноническим источником для всех православных греков.

Большое внимание преподобный уделял агиографии, о чем свидетельствуют такие его труды, как «Новый избор житий святых» (Венеция, 1803) и изданная уже после его кончины книга «Новый Синаксарь» в 3-х томах (Венеция, 1819).

Общее количество изданных и неизданных трудов преподобного достигает 112 томов ⁵⁷⁰.

Говоря об афонских святых, нельзя обойти вниманием и замечательного подвижника XX века прп. Силуана Афонского (память 11 сентября) ⁵⁷¹. Богу угодно было попустить будущему подвижнику пройти через неверие, блуд, пьянство, кровавые драки. После чудесного вразумления он решает уйти в монастырь. Военную службу проходит, будучи «умом... на Афоне и на Страшном Суде». По молитвам св. прав. Иоанна Кронштадтского добирается до Афона и с 1892 г. становится послушником русского Пантелеймонова монастыря в пору расцвета обители.

Жизнь Симеона в монастыре была подчинена тысячелетней традиции и внешне ничем не примечательна: сначала его послушанием была тяжелая работа на мельнице, на смену которой пришел хлопотливый труд эконома, заведование мастерскими, продовольственным складом, а на склоне лет – торговой лавкой. Как и все остальные, Симеон участвовал в долгих молитвенных бдениях в храме, часто исповедовался и причащался, читал святоотеческие книги.

Пройдя путь начальных иноческих испытаний, он в 1896 году был пострижен в мантию с именем Силуан, а в 1911 году – в схиму с оставлением прежнего имени.

Своих учеников преподобный не имел и в послушании у какого-либо определенного старца не находился. «Трудно жить без старца, – говорил он впоследствии. – Неопытная душа не разумеет воли Божией, и много скорбей перенесет она прежде, чем научится смирению».

Прожив сорок шесть лет в обители с общежительным уставом, подвижник никогда не стремился к уходу в затвор или удалению в пустынь, считая, что без благоволения Божия они сами по себе являются лишь вспомогательными средствами, а не целью христианской жизни. В то же время он был далек и от мирских интересов. Постоянно находясь среди людей, старец хранил ум и сердце от посторонних помыслов, очищал их от страстей для молитвенного предстояния Богу, утверждая, что это самый короткий путь ко спасению. Он не искал мученичества, но всей своей жизнью повторил аскетический опыт отцов Церкви – известных подвижников благочестия. Каким был этот путь для преподобного?

В самом начале молитвенного подвига он пережил такого рода искушения, о которых можно прочесть в древних патериках и наблюдать их массовый характер в наши дни: искушение подмены, прельщение чудесными явлениями, дающими ложную духовность. Когда мучительность демонических нападений возросла настолько, что повергла его в страшное состояние богооставленности, во время вечерни он увидел живого Христа, и это предопределило дальнейшую жизнь преподобного. Старец постоянно вспоминал явление Господа и писал о том чувстве, которое поселилось в его душе: «Если бы люди Духом Святым познали, каков наш Господь, то все бы изменилось: богатые презрели бы свои богатства, ученые – свои науки, а правители – свою славу и власть, и все бы смирились, и жили бы в земном мире и любви, и на земле была бы великая радость».

Душа старца скорбела от того, что происходило в России и в других странах, и он десятки лет каждую ночь молился за весь мир. Молитвенные излияния старца, закрепленные письменно, стали известны только после его кончины. При жизни, как опытный аскет, он почти не проявлял себя для внешних. Но особую благодать, от него исходящую, чувствовали все – от простых рабочих до иерархов.

Афонское монашество в своем трезвенном недоверии к человеку держится правила: «Никого прежде конца не ублажай». Уже после кончины старца отцы афонские говорили: «Теперь видим, что старец Силуан достиг меры святых отцов... Кончина его в этом убедила». Незадолго до смерти в ответ на вопрос: «Старец, Вы хотите умереть?» он сказал: «Я еще не смирился», но все его поведение в монастырской больнице было исполнено сокровенного смирения и тишины. Старец схимонах Силуан мирно скончался 11/24 сентября 1938 года.

После отшествия старца из этого мира в Пантелеймонов монастырь стали приходить письма, свидетельствующие о небесном предстательстве его за обращавшихся к нему с молитвой, а после выхода книги схиархимандрита Софрония «Старец Силуан» был поставлен вопрос о его канонизации. Она состоялась через 50 лет после кончины старца, в 1987 г. в Константинопольском Патриархате.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II имя преподобного Силуана Афонского в 1992 году внесено в месяцеслов Русской Православной Церкви под 11/24 сентября. Однако задолго до официальной канонизации для поклонения честной главе преподобного, покоящейся в Покровском храме святогорской Пантелеймоновой обители, приезжало немало паломников с верой в его молитвенное предстательство перед Господом.

Распространение монашества на Западе начинается со второй половины IV века под влиянием знакомства с восточным (прежде всего, египетским) подвижничеством. Большая заслуга в этом принадлежит свт. Афанасию Великому. В 335 г. он был сослан в Трир, где рассказывал о жизни египетских отшельников. Впоследствии святитель прислал сюда свою книгу «Жизнь Антония». В 341 г. святитель Афанасий приезжал в Рим с двумя монахами, которые рассеяли господствовавшую неприязнь к иночеству и вселили симпатии к нему ⁵⁷².

Распространению на Западе аскетических идеалов Востока способствовали также бяж. Иероним, Руфин своей «Историей монахов», блж. Августин, прп. Иоанн Кассиан. «Одним из главных носителей светлых идеалов христианского целомудрия на Западе» ⁵⁷³, подготовивших почву для появления здесь монашества, был свт. Амвросий Медиоланский. Сам строгий аскет, он в своих проповедях и сочинениях очень убедительно говорил о высоте девства, способствуя избранию этого пути многими христианами.

Ярким примером единства западных и восточных аскетических идеалов являются св. Мелания Старшая и ее внучка, св. Мелания Римляныня (Младшая) (память 31 декабря).

Св. Меланию Старшую Палладий в «Лавсаике» называет «триблаженной». По матери она была испанкой и принадлежала к высшим слоям римской аристократии (ее дед Марцеллиан в 341 г. был консулом). Оставшись вдовой в 28 лет, она отправилась в Египет. Там Мелания окормлялась у многих выдающихся подвижников, оказывала им материальную помощь и поддерживала в гонениях от ариан. Затем она отправилась в Палестину, основала там монастырь и много лет прожила в нем с 50 инокинями. Когда св. Мелании было уже около 60 лет, она вернулась в Рим, где привела к монашеской жизни многих знатных римлян, в том числе и из числа своих родственников, став, таким образом, своего рода «апостолом иночества». Незадолго до взятия Рима готами (410 г.), в 408 году св. Мелания покинула столицу и вернулась в Палестину. Около 410 г. она почила в монастыре на Елеонской горе.

Жизнь св. Мелании Младшей (Вифлеемской) во многом сходна с судьбой ее бабушки. Мелания Младшая была очень рано выдана замуж за юного знатного римлянина Пиниана. После ранней смерти двух своих детей она уговорила супруга жить в чистоте и приблизительно с двадцатилетнего возраста стала вести подвижническую жизнь. Этой перемене, вероятно, способствовала ее бабушка, св. Мелания Старшая, вернувшаяся тогда в Рим вместе с пресвитером Руфином. Супруги некоторое время подвизались в своем загородном имении, затем раздали свое огромное состояние ⁵⁷⁴ церквам, монастырям и нуждающимся и накануне захвата Рима готами уехали в Африку. Здесь они встретились с блж. Августином, который оказал значительное влияние на окончательное формирование аскетического мировоззрения св. Мелании Младшей. Через 7 лет супруги покинули Африку и прибыли в Палестину, где оба приняли монашеский постриг. Пиниан через некоторое время скончался. Святая Мелания около 15 лет жила в затворе, потом создала близ Иерусалима женскую и две мужские обители. Здесь она отошла ко Господу в 439 г.

Жизнь св. Мелании Младшей описана монахом Геронтием, скорее всего, ее духовником. Эго сочинение является очень ценным памятником древней агиографической письменности. Духовное преуспеяние св. Мелании описано в нем как восхождение от служения Марфы к деланию Марии. Много лет она подвизалась в строжайшем посте и бдении, трижды в год прочитывала все Священное Писание, собственноручно делая из него выписки для пользы находившихся под ее началом сестер. Она усердно изучала творения греческих и латинских отцов (в совершенстве владея обоими языками), не упуская ни одной важной мысли или значимого выражения из них. Святая старалась обратить еретиков с их гибельного пути; подобно своей бабушке, осуществляла «апостольскую миссию монашества» – убедила многих юношей и девушек вести целомудренную жизнь. В 436 г. она была призвана в Константинополь своим больным дядей – язычником Волусианом. С помощью св. Прокла Константинопольского она обратила дядю в христианство. Пребывая в столице, св. Мелания бесстрашно вступала в споры с несторианами и немало еретиков склонила к правой вере. Много сил уделяла она назиданию сестер в духовной жизни. Таким образом, Мелания Младшая представляет собой образец подлинной старицы, которая благодаря своей высочайшей духовной культуре оказала значительное влияние как на восточных, так и на западных христиан ⁵⁷⁵.

Распространению аскетических идеалов в Европе в значительной степени способствовал свт. Мартин Милостивый, еп. Турский (ок. 316–397, память 12 октября). О его жизни мы знаем от его ученика, известного древнего писателя Сульпиция Севера ⁵⁷⁶.

Святой Мартин был сыном римского легионера и сам служил в армии около четверти века. Выйдя в отставку при Юлионе Отступнике в возрасте около 40 лет, он отправился к епископу Пуатье, св. Иларию Пиктавийскому, выдающемуся богослову того времени ⁵⁷⁷. Благодатная личность этого «западного Афанасия» оказала мощное влияние на св. Мартина. В 361 г. недалеко от Пуатье, в селении Лигужье, св. Мартин создал первый палатинском Западе монастырь.

Через 11 лет он, будучи уже прославленным по всей Галлии подвижником, избирается на Турскую кафедру (372 г.) В двух милях от Тура он основал знаменитый монастырь Мармутье. Обитель находилась в дикой местности близ Луары. Братия, числом около 80 человек, вела крайне суровую жизнь. Как египетские подвижники, они сходились вместе только на общую молитву и скудную вечернюю трапезу, одевались в одежды из верблюжьего волоса. Молодые переписывали священные книги, пожилые молились и несли послушание в церкви.

Святой Мартин проявил неутомимую энергию в деле обращения в христианство языческого кельтского населения Галлии. Перед ним благоговели не только простолюдины, но и представители образованнейших слоев тогдашнего общества западной части Римской империи. Так, жизнеописатель св. Мартина Сульпиций Север, человек высокой культуры и образования, «выражает, свое искреннее изумление перед значимостью, вескостью и благородством речи святого, восхищается его искусством в разрешении труднейших вопросов, возникающих при чтении Священного Писания». Святой Мартин, как и св. ап. Павел, был «всем вся». В этом бывшем простом воине, как и в прп. Антонии Египетском и в других великих подвижниках, сияла та истинная мудрость, которая позволила простым рыбакам победить «мудрость» эллинских философов ⁵⁷⁸.

До самой глубокой старости св. Мартин насаждал в Галлии монашество, основывая все новые и новые обители. В последний путь его провожало уже около 2000 монахов. Тур, наряду с Римом, стал главным местом паломничества западных христиан. Особенно значительным поклонение свт. Мартину было до 1054 г., в период «эры православия» во Франции. Святителя Мартина считают покровителем этой страны.

Соединению аскетических традиций Востока и Запада в значительной степени способствовал блж. Иероним Стридонский (15 июня, 330–420). Он был несомненным преемником западной аскетической традиции, в частности св. Киприана Карфагенского, которого очень почитал и считал одним из главных носителей отеческого Предания. Тем не менее, большую часть жизни блж. Иероним провел на Востоке ⁵⁷⁹.

Блаженный Иероним был широко образованным человеком, знал риторику, диалектику, из греческих философов особенно был увлечен Цицероном и Сенекой. Движимый любовью к классическому образованию, он собрал у себя огромную библиотеку, с которой никогда не расставался.

В 360 г. Иероним принял Крещение и резко изменил свою жизнь, став приверженцем аскетических идеалов. В Аквилее (север Италии) он устроил общину друзей – отшельников, затем уехал на Восток. В Антиохии блж. Иероним быстро освоил греческий язык, и затем в течение 5 лет предавался суровым аскетическим подвигам в пустыне Халкис – центре сирийского подвижничества. В одном из писем друзьям Иероним красноречиво описывает страшную борьбу духа над порывами плоти и прославляет благодать, даровавшую ему победу. Время его было посвящено и научным занятиям: он изучал еврейский язык, переписывал книги, составлял библиотеку.

В 381 г. по приглашению папы Дамаса блж. Иероним возвращается в Рим, становится личным секретарем папы и по его поручению принимается за исправление латинского перевода Библии. В то же время он пишет ряд полемических и нравственных сочинений, которые доставили ему славу талантливого ученого и церковного писателя.

Строгие взгляды блж. Иеронима и созданное им аскетическое движение вызвало неприязнь в развращенном римском обществе, поэтому после смерти своего покровителя папы Дамаса (384 г.) он снова уехал на Восток. Посетив египетских и сирийских отшельников, блж. Иероним обосновался в Палестине и устроил в Вифлееме два монастыря – мужской и женский. В мужском монастыре он провел последние 33 года жизни. Это время было наполнено научной работой, главным образом, исправлением и толкованием библейских текстов.

Аскетические подвиги блж. Иеронима и сама его личность оказали значительное влияние на католическое монашество. Со средних веков там существовали общества «иеронимитов», считавших блж. Иеронима своим покровителем и живших по правилам, собранным из его писем об иночестве ⁵⁸⁰.

Блаженный Иероним представлял собой классический тип ученого монаха, преимущественно переводчика и толкователя Священного Писания ⁵⁸¹. Начав с исправления существовавшего в его время перевода, к концу жизни он сделал собственный перевод Библии на латынь. Для создания этого перевода блж. Иероним выучил еврейский, сирский и халдейский языки. С VII века на Западе перевод блж. Иеронима вошел во всеобщее употребление, а в XII веке получил название Вульгата, под которым он известен в настоящее время. Этот перевод в Римской Церкви пользуется большим авторитетом ⁵⁸².

Блаженный Иероним хорошо знал еврейский язык, традиции и обычаи еврейского народа. Вместе с прп. Ефремом Сирином он занимает первое место среди экзегетов Священного Писания. Он составил толкования на все пророческие книги и Книгу Екклезиаста, а также на Послания св. ап. Павла. Из его комментариев наиболее ценны толкования на пророков и ап. Павла ⁵⁸³.

Блж. Иероним известен и как ревностный защитник монашеских идеалов. «Чрезмерно чувствительный по натуре и легко ранимый», он стяжал свой духовный опыт многими и тяжкими скорбями, «в прямом смысле выстрадал свое иноческое призвание». Поэтому, конечно, он не мог оставаться равнодушным при нападках на монашество. В первую очередь ему пришлось бороться против некоего Иовиниана, который после довольно долгой жизни в монастыре возненавидел монашество, ушел из обители, приехал в Рим (ок. 390 г.), где, предаваясь чувственным удовольствиям, начал проповедовать свои ложные взгляды. Учение Иовиниана было осуждено папой Сирицием, а блж. Иероним написал в его обличение две объемные книги. В полемическом пылу Иероним неодобрительно отзывался о браке, что привело в смущение даже его друзей. Эти крайности «ригористического аскетизма» хотя и менее опасны, чем полное отрицание аскетики, но для «среднего и царского пути» Православия всегда нежелательны. В последующих сочинениях блж. Иероним несколько смягчал выражения, но все же, «в силу своеобразных черт своей личности и характера», продолжал отстаивать аскетические идеалы с определенной склонностью к крайностям ⁵⁸⁴.

Еще один крупнейший подвижник Запада – преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (ок. 350–435, память 29 февраля на Востоке, 23 июля на Западе) – считается одним из основателей монашества в Галлии и вообще на Западе. Хорошо зная латинский и греческий языки, он был как бы связующим звеном между Востоком и Западом, перенося на Запад аскетический опыт подвижников Египта и Палестины. Преподобный Иоанн Кассиан очень почитается и Восточной, и Западной Церковью.

Преподобный Иоанн Кассиан родился в Марселе (Галлия), в западной части Римской империи, поэтому его называют Римлянин. По-видимому, прп. Иоанн Кассиан получил хорошее образование, которое впоследствии он считал препятствием ко спасению, поскольку запечатленные в памяти литературные образы отвлекали его ум от молитвы. По окончании образования, около 380 г., вместе со своим другом Германом ⁵⁸⁵ он уехал на Восток ⁵⁸⁶.

В Вифлеемском монастыре Иоанн Кассиан получил первые наставления в монашестве и принял постриг. Прожив два года в Палестине, потом в сирийской киновии, друзья «возжелали большего совершенства» и отправились на родину монашества, в Египет (Собесед. XI, I) ⁵⁸⁷. Они посещали обители и уединенные места, получали духовные наставления от многих великих подвижников. Значительную роль в духовном преуспеянии молодых иноков сыграл известный авва Пафнутий ⁵⁸⁸, ученик прп. Макария. В руководимом им монастыре Скитской пустыни, по отзыву прп. Иоанна Кассиана, жили испытаннейшие из монахов и пребывало всякое совершенство (Собесед. I, 1) ⁵⁸⁹. Среди скитских и нитрийских подвижников Иоанн Кассиан и Герман прожили в общей сложности около 10 лет.

В конце IV века, во время гонения на монахов ⁵⁹⁰ при патриархе Феофиле, прп. Иоанн Кассиан с Германом вместе с «длинными братьями» нашли приют в Константинополе у свт. Иоанна Златоуста (400 г.). Личность великого святителя произвела неизгладимое впечатление на друзей, и они стали его почитателями и верными сподвижниками. Святитель Иоанн Златоуст рукоположил Германа, как старшего, в пресвитера, а прп. Иоанна Кассиана – в диакона. Когда враги свт. Иоанна Златоуста подняли на него гонение, прп. Иоанн Кассиан и Герман отправились в Рим к папе Иннокентию с ходатайством о защите опального святителя. Миссия эта не увенчалась успехом – свт. Иоанн Златоуст был отправлен в ссылку, начались гонения и на друзей великого святителя (404 г.).

Поэтому прп. Иоанн Кассиан, пробыв в Риме около 10 лет и будучи рукоположен в пресвитера, перебрался в Марсель. Здесь он основал два монастыря, мужской и женский, по правилам египетских и палестинских киновий. Всю оставшуюся жизнь он провел в Галлии, словом и делом проповедуя высокие идеалы восточного монашества. Распорядок жизни в основанных им монастырях стал образцом для прочих западных обителей, а сам Кассиан был удостоен звания аббата, прилагаемого лишь к самым достойным мужам.

Жизнь прп. Иоанна Кассиана была преисполнена подвига, и творения его («Собеседования египетских подвижников» и «О постановлениях киновитян») имеют по преимуществу аскетический характер. Учение прп. Кассиана охватывает самые разнообразные стороны монашеского подвига и представляет западному читателю полнейший опыт восточной аскетики. Он описывает внешний уклад жизни подвижника; приводит классификацию главных страстей, подробно анализирует их проявления и методы борьбы с ними; разъясняет законы брани с нечистыми духами и основы правильного молитвенного подвига; раскрывает смысл таких важных понятий, как рассудительность, духовное знание, действие благодати в деле спасения человека ⁵⁹¹.

Благодаря прп. Иоанну Кассиану западное монашество получило полнейшее изложение аскетического опыта восточных подвижников. При этом прп. Иоанн Кассиан не был просто пассивным продолжателем своих духовных наставников. По словам преосвященного Феодора (Поздеевского), «Восток, действительно, в лице отдельных аскетов дал ему эти идеи, дал ему все элементы, необходимые для того, чтобы построить целую систему подвижничества, чтобы обнять подвижничество во всем разнообразии и совокупности его проявлений... но тот же самый Восток не имел у себя еще полной, научной системы аскетики, которая бы с одинаковой полнотой обнимала все стороны подвижничества, и прп. Иоанн Кассиан прав, когда свою задачу – представить аскетику в духе идеалов Востока – называет трудом еще новым» ⁵⁹².

Исключительно под влиянием монашеской традиции Востока появился Леринский монастырь, крупнейший монашеский центр Западной Европы и главный рассадник православного иночества в Галлии ⁵⁹³. Появление этого монастыря связано с именем святителя Гонората (350–425). Он принадлежал к знатному роду северной Галлии, с юных лет вместе со своим братом Венанцием подвизался на одном из островов близ Марселя под руководством отшельника Капразия, путешествовал на Восток, а после смерти брата основал на острове Лерин знаменитый впоследствии монастырь ⁵⁹⁴.

Остров Лерин лежит около побережья южной Галлии, напротив Канн. Из-за множества ядовитых змей он был необитаем. Там, при постоянных туманах, среди лесов, болот и диких зверей вместе с несколькими единомышленниками стал подвизаться св. Гонорат. Число иноков постоянно возрастало, они заселили не только Лерин, но и ближайшие острова. По своей форме жизнь Леринских иноков напоминала полуотшельническую. Братья жили в отдельных келиях и собирались вместе на богослужение. В уединенных местах Лерина и соседнего Острова Леро ⁵⁹⁵ подвизались анахореты. Источником существования иноков был труд. Они ловили рыбу самодельными сетями, выращивали хлеб, возделывали виноградники ⁵⁹⁶.

Жизнь всего этого братства направлялась устными наставлениями св. Гонората, имевшего сан пресвитера; писаного устава у них не было. Вот как описывает благотворное действие св. Гонората его ученик, а затем преемник по кафедре св. Иларий Арльский в своем «Похвальном слове» святому. «Вокруг Гонората собираются ищущие Христа, вполне находят Христа... Ибо здесь обитала чистота, святость, вера и добродетель, здесь сияла мудрость и истина... Какого варварства он не укротил? Сколько раз он из лютых зверей делал кротких голубей?... И чья порочность прежде тяжела была для самих порочных, тех совершенство сделалось увеселением для всех... благодаря его неутомимой деятельности и оживляющей любви, всем становилось вблизи него легко... Оттого все называли его господином и отцом, и в нем снова находили отечество и родных, которых оставляли в мире» ⁵⁹⁷.

Позднее, в 426 г., св. Гонорат стал епископом Арля (Арелата) и продолжал насаждать в полуязыческой Галлии евангельское учение и монашеские идеалы уже в качестве архипастыря. Преподобный Иоанн Кассиан посвятил ему семь из 24-х «Собеседований» египетских подвижников.

Леринский монастырь был центром южногалльской аскезы. Из него вышло много епископов. В их числе можно назвать следующих святых:

Свт. Иларий, митр. Арльский (Арелатский) (401–449) – ученик свт. Гонората, автор его жизнеописания и преемник по кафедре. Святитель Иларий принадлежал к сонму монахов – епископов, начало которому положил свт. Мартин Турский. Святитель Иларий с юности был рядом со свт. Гоноратом, а затем последовал за ним из Лерина в Арль. Умирая, свт. Гонорат назвал его своим преемником по кафедре. В тридцать лет св. Иларий принял бремя архипастырства, он пользовался очень высоким авторитетом: фактически был подлинным главой Церкви всей Галлии ⁵⁹⁸.

Свт. Кесарий Арелатский (470–542) – известный подвижник, церковный деятель и писатель VI века. С 18-ти лет он подвизался в Леринском монастыре, потом стал настоятелем монастыря в Арле, а позднее (в 33 года) – епископом Арля. Около 40 лет он возглавлял Арелатскую кафедру, всецело посвящая себя исключительно духовному руководству епархией, в том числе – попечению о монастырях. Не имея светского образования, он имел самое главное – Божий дар мысли и слова, что позволило ему занять почетное место в истории латинской письменности. Аскетические творения свт. Кесария адресованы отдельно инокиням, и отдельно инокам. Святитель Кесарий является автором первого из известных нам письменных уставов, предназначенных специально для женских монастырей, «Правила святых дев». Он был написан для обители, управляемой родной сестрой святителя. До этого женские обители жили либо по устным правилам, либо по адаптированным уставам мужских монастырей. Святитель Кесарий написал и устав для иноков «Правила монахов», а также «Послание к инокиням» и шесть «Проповедей к монахам». Наряду с прп. Иоанном Кассианом, свт. Мартином Турским и свт. Гоноратом, свт. Кесарий Арелатский закладывал в Галлии прочный фундамент подлинной духовной культуры. «И не их вина, что здание, которое должно было воздвигнуться на этом прочном фундаменте, так и осталось недостроенным» ⁵⁹⁹.

Св. Викентий Леринский (†450) – учитель Церкви, более почитаемый на Востоке, чем на Западе, один из крупнейших церковных авторитетов V века. Он выступал противником тех крайностей, которые проповедовались некоторыми августианцами в связи с вопросом о соотношении действий Божественной благодати и человеческой свободы, ставшим важнейшим предметом богословской полемики на Западе в V веке.

Сочинение св. Викентия «Коммониториум» («Памятные записки») – важнейший памятник церковной письменности V века, содержащий обобщение православного учения о Священном Предании. Известно замечание св. Викентия о Священном Предании, о важности ничего не изменять в нем: «Что тебе вверено, то пусть и остается у тебя, то ты и передавай. Ты получил золото, золото и отдавай... Научи тому, чему тебя научили, и, говоря новое, не скажи ничего нового» ⁶⁰⁰.

В Леринском монастыре некоторое время жили прп. Иоанн Кассиан Римлянин , основавший потом свою обитель в Марселе, и просветитель Ирландии свт. Патрик. С монастырем был духовно связан св. Павлин Ноландский , по совету которого туда пришел св. Еехерий , впоследствии еп. Лионский , оставивший Церкви в числе прочих письменных трудов свидетельство о мученичестве в горах Швейцарии Фиваидсюого легиона, возглавляемого св. Маврикием ⁶⁰¹. Преподобный Фавст , впоследствии еп. Риеза (Региума), второй после прп. Кассиана отец Галльского монашества, был аббатом Леринского монастыря (†490) ⁶⁰².

Таким образом, распространению подвига преподобных на Западе, и прежде всего в Галлии, способствовал целый ряд подвижников. В IV веке подвизался свт. Мартин Турский с его отшельническими общинами. В начале V века был основан Леринский монастырь, принесший в Галлию предания Египетских отцов. Из Лерина вышло много епископов и основателей монастырей. В первой четверти V века основал свои монастыри прп. Иоанн Кассиан. Тогда же были созданы многочисленные монашеские общины на юге Галлии. Обычно они были вблизи городов, часто основывались епископами. В этих общинах через писания прп. Иоанна Кассиана распространялись уставы и учение восточного монашества. И к концу жизни прп. Иоанна Кассиана (†434) православное монашество прочно утвердилось в Галлии. Затем здесь имел место феномен «северной Фиваиды», явление, хорошо знакомое нам по истории России XIV–XVII веков, – удаление монахов не только из населенных пунктов, но и из благоустроенных монастырей в пустынные леса Галлии ⁶⁰³.

Среди первых таких пустынножителей, обративших «пустыни» Галлии в «монашеские города», были прп. Роман († ок.460) и Лупикин Юрские (†ок.480). Житие этих братьев – подвижников, написанное в их монастыре спустя несколько десятилетий после их смерти (около 520 г.) анонимным иноком, представляет собой самый подробный из имеющихся у нас рассказов о древнем монашестве в Галлии ⁶⁰⁴.

С описания подвигов прп. Романа и Лупикина начинает свою «Жизнь отцов» свт. Григорий Турский. И это не случайно: подвиги этих святых к его времени (VI в.) стали легендой, а они сами – чистейшим образцом пустыннического подвига ⁶⁰⁵.

Юра – это горная гряда в восточной Франции, недалеко от швейцарской границы. Она простирается с запада на восток тремя ступенями, от равнин до «высокой Юры». В древнеримские времена были населены только нижние части Юры. К V веку население этой области уменьшилось, прежде обжитые районы заросли лесами, остались лишь немногие из старых городов, которые были вполне христианскими.

Преподобные Роман и Лупикин родились в деревне вблизи одного из таких городов. По-видимому, это было в самом конце IV века, одновременно с преставлением свт. Мартина Турского. Роман был старшим братом прп. Лупикина и удалился в пустыню первым. Получив первоначальные познания о монашестве в одном из монастырей близ Лиона и взяв оттуда рассказы о египетских подвижниках и «Постановления» прп. Иоанна Кассиана, он поселился в уединенной местности Кондадиско, примерно в 30 км от родного города ⁶⁰⁶. Преподобному Роману было тогда около 35 лет. Это был простой деревенский парень, «чье сердце однажды в зрелые годы воспламенилось идеалом христианского совершенства» ⁶⁰⁷, и который, узнав в ближайшем подходящем месте основные принципы монашеской жизни, не раздумывая, пошел и осуществил их. Крышей над его головой служили ветви густой пихты. Преподобный разбил небольшой огород и посеял принесенные с собой семена овощей. Свое время он, как и подобает отшельнику, проводил в молитве, чтении и трудах, причем работал лишь столько, сколько было необходимо для обеспечения своего существования.

Вскоре к прп. Роману присоединился его младший брат Лупикин, а затем община стала пополняться все новыми и новыми членами. Через некоторое время пространство Юры, наподобие Фиваиды или Афона, покрылось монастырями, только число иноков исчислялось здесь не тысячами, а скорее сотнями. Все обители находились под общим управлением двух братьев. Юрские монастыри были очень близки по духу к восточным обителям лаврского типа.

Первым священником в братстве был прп. Роман, принявший этот сан от свт. Илария Арльского. Подобно прпп. Антонию и Пахомию, первоначальники юрского монашества устроили общину для своей сестры Иолы и ее сподвижниц. Возможно, это была первая на Западе «пустынная» обитель, прежние были основаны вблизи городов. В этом монастыре умер прп. Роман, придя попрощаться с сестрой. Преподобный Лупикин управлял братством еще около 20 лет и почил в глубокой старости, до самого конца пребывая в суровых лишениях.

Юрские обители имели духовные связи с Аганаумом ⁶⁰⁸, местом мученической кончины знаменитого Фиваидского легиона и его начальника св. Маврикия в III веке. Первым повествованием об этом событии был рассказ прп. Евхерия Лионского, который, несомненно, был известен прп. Роману. В его времена на этом месте была только базилика, к которой прп. Роман совершил паломничество. Впоследствии, в VI в. здесь был основан монастырь «Неусыпающих», устав которого был принесен из Константинополя. Монастырь Кондадиско послал туда сто своих монахов для образования одного из девяти хоров, сменявших друг друга в непрерывном псалмопении ⁶⁰⁹.

Сейчас на местах подвигов братьев есть две деревни: Сен-Лупикин и Сен-Роман. В приходских церквах хранятся мощи преподобных ⁶¹⁰.

С именем прп. Венедикта Нурсийского (ок. 480–543. Память 14 марта) связан завершающий этап становления монашества на латинском Западе. Католики называют его «патриархом западных монахов». Причисление преподобного к лику святых Православной Церкви свидетельствует о величии совершенного им дела ⁶¹¹. В Греческой Церкви он известен по «жизни прп. Венедикта» свт. Григория Двоеслова, которое, было написано со слов четырех учеников преподобного, в 593 г.

Святой Венедикт родился в Нурсии (городок в Италии), в юности оставил школу – «презрел внешнее любомудрие, дабы сохранить внутреннее целомудрие» – и поселился в пещере в пустынной местности Субиако (где прежде были виллы Клавдия и Нерона). Три года провел преподобный в тяжелых подвигах. Потом к нему стали стекаться почитатели, особенно когда Бог прославил его даром чудотворений. По усиленной просьбе иноков соседнего монастыря прп. Венедикт некоторое время был у них игуменом. Но испорченные нравы тогдашних монахов не выдержали строгости прп. Венедикта, о чем он предупреждал их заранее. Монахи даже пытались его отравить, но Господь сохранил его, показав великую силу крестного знамения (от которого треснула чаша с ядом). Преподобный с миром оставил эту обитель и возвратился в свою пещеру.

Но прежней уединенной жизни св. Венедикт уже не видел. Вокруг него стали селиться подвижники, и вскоре образовалось 12 обителей по 12 человек в каждой. Но и здесь он возбудил к себе вражду строгостью жизни. И отсюда ему пришлось уйти.

Преподобный Венедикт отправился в южную Италию и на горе Кассино (на северо-восток от Неаполя) основал новую обитель во имя св. Иоанна Предтечи – знаменитый монастырь Монте-Кассино. Преподобный написал для него устав, который впоследствии был принят во многих монастырях Запада. В основу этого устава были положены правила прп. Иоанна Кассиана. Но прп. Венедикт уменьшил их строгость, примеряясь к уровню западного монашества ⁶¹².

Значение этого устава трудно переоценить. Святитель Григорий Двоеслов так характеризует это сочинение и его автора: «Не хочу скрьггь от тебя того, что св. муж, прославившийся столькими чудесами в мире, сиял также и светом учения. Ибо он написал для монахов правила, отличающиеся определенностью и изяществом речи. Если кто хочет подробнее узнать его обычаи и жизнь, может в этом начертании правил найти все способы его учительства, потому что святой муж никак не мог учить иначе, нежели сам жил» ⁶¹³. Устав прп. Венедикта оказал решающее влияние на историческое развитие всего последующего западного монашества, и в некоторой степени определяет его и ныне. По образцу обители в Монте-Кассино вскоре стали устраиваться обители по всей Западной Европе. Устав прп. Венедикта, подвергаясь в разное время известным изменениям, стал единственным уложением, обязательным для всего западного монашества.

Устав состоит из 73 статей, в которых изложены четкие и ясные предписания об организации внешней и внутренней жизни в общежитии. Устав был направлен на освоение «азбуки» монашеского жития; для желающих взойти на вершины христианского совершенства, по словам преподобного, есть наставления святых отцов. В их числе прп. Венедикт называет сочинения прп. Иоанна Кассиана, жития отцов и др. книги, которые предписывалось слушать, собираясь вместе после ужина ⁶¹⁴.

По отзывам специалистов, устав прп. Венедикта был лучшим решением проблем тогдашнего западного монашества. Преподобный сумел соединить в нем идеалы Востока с особенностями западной культуры, дал основы монашеского жития, успешно избежав как принижения иноческого идеала, так и предписаний неосуществимого. Устав прп. Венедикта ближе Западу по духу и форме, чем устав свт. Василия Великого. Своей краткостью он выгодно отличается от классических трудов прп. Кассиана, а своей полнотой, несмотря на сжатость изложения, оставляет далеко позади другие известные на Западе уставы. Именно этими качествами объясняется быстрое распространение устава прп. Венедикта в Италии и по всей Европе ⁶¹⁵.

Правила прп. Венедикта предписывали отречение от собственности, безусловное послушание и постоянный труд. Старшие иноки помимо всего этого были обязаны заниматься воспитанием детей и переписыванием рукописей. Благодаря последнему постановлению бенедиктинцы ⁶¹⁶ во времена невежества спасли от истребления множество древних памятников церковной письменности ⁶¹⁷. По отзыву проф. Скабаллановича, «распространению правил Венедикта много содействовал Карл Великий, доставший точный список их и велевший перевести их на немецкий язык, и Людовик Благочестивый, но более всего самоотверженная деятельность самих монахов ордена, посвященная воспитанию юношества, миссии, пастырству, насаждению культуры в разоренных переселением народов местностях, построению церквей, научно-художественной деятельности» ⁶¹⁸.

Наконец, в уставе прп. Венедикта, несмотря на внутреннее сродство, например, с его современником, прп. аввой Дорофеем, другим подвижником и аскетическим писателем, прослеживается разница в форме проявления этой сущности. В уставе прп. Венедикта «чувствуется сила организующая, дисциплинирующая и устраивающая все благочинно – та сила, которая в языческом прошлом покорила Риму весь тогдашний “круг земель”. В последующей истории латинского иночества она стала все более и более доминировать, и в результате ... форма здесь стала все сильнее подавлять содержание; обратной стороной этого процесса явилась «реакция мистицизма» (Франциск Ассизский и др.) – мистицизма уже надрывного и прелестного. Но в «классический период» истории западного монашества и аскетического богословия должное равновесие между содержанием и формой в основном соблюдалось... Данное равновесие и созвучие содержания и формы иноческого жития наблюдается и в “Уставе” прп. Венедикта» ⁶¹⁹.

Преподобный Венедикт, таким образом, почитается как один из главных основателей подвига преподобных на Западе. Причисление его к лику святых Православной Церкви свидетельствует о величии совершенного им дела.

Основателем подвига преподобных на Руси был Антоний Печерский (983–1073), который перенес с Афона в наше отечество традиции восточного монашества. Преподобный в начале своего иноческого подвига дважды был на Святой Горе. Он увидел восточное монашество в период наибольшего стремления к нему во всех слоях общества, когда Византийская империя, образно говоря, «представляла собой сплошной монастырь», когда постригались целыми семьями и в монахи уходили многие высокопоставленные лица – императоры (в XI веке 7 из 15-ти), члены императорского дома, вельможи ⁶²¹. По словам архим. Киприана (Керна), применительно к тому времени «можно смело говорить о династиях святых и о семьях преподобных» ⁶²². Это был период, когда на Афоне еще помнили прп. Афанасия Афонского (†1000), когда жили прп. Симеон Новый Богослов (946–1021) и его наставник Симеон Благоговейный (2-я половина X в).

На Афоне прп. Антоний Печерский имел возможность познакомиться с разными формами подвижничества – и в общежительных монастырях, и в уединении. Кроме того, он видел, какое огромное влияние оказывало монашество на жизнь византийского общества, будучи образцом жизни во Христе, исправляя «все частные и общие недостатки своей эпохи» ⁶²³. Монахи были духовными наставниками мирян, обличителями неправды сильных мира сего и заступниками за страдающих, борцами за чистоту догматов и канонов, вели миссионерскую деятельность, организовывали школы различного уровня, собирали библиотеки и переписывали духовные книги, занимались благотворительностью, давали из своей среды высших церковных иерархов. И, конечно, самым главным делом монашествующих была молитва за мир, направлявшая всю его жизнь к Царству Небесному, избавлявшая от многочисленных внутренних и внешних бедствий.

Эти традиции византийского монашества, соединявшего высокие личные аскетические подвиги со служением миру в духе христианской любви, были восприняты прп. Антонием и впоследствии переданы прп. Феодосию.

После возвращения с Афона прп. Антоний поселился в густом лесу, в пещере, вырытой для уединенной молитвы митрополитом Иларионом (с 1051) в то время, когда он был священником в селе Берестове. После перехода Илариона на Киевскую кафедру в 1051 г. пещера пустовала. Поселившись в ней, прп. Антоний «нача жити ту, моля Бога, ядый хлеб сух, и тоже (и то только) через день, и воды в меру вкушая, копая печеру, и не дая себе упокоя день и нощь в трудех пребывая, в бденьи и в молитвах» ⁶²⁴.

Ко времени смерти Ярослава Мудрого (1054 г.) прп. Антоний был уже известным подвижником, вокруг него собралось братство в 12 человек, в числе которых был и прп. Феодосий, будущий устроитель Киево-Печерский Лавры (род. между 1035 и 1038, †1074). При нем братство ископало «печеру велику» ⁶²⁵, устроив в ней церковь и келии. Когда это совершилось, Антоний, благословив новый монастырь, покинул его, чтобы на соседнем холме ископать себе пещеру. Здесь Антоний прожил около 14 лет, соединяя с отшельническим подвигом старческое служение: во всех важных случаях братия Печерского монастыря обращалась к нему за советами, иногда приходили и миряне.

«Значение прп. Антония нисколько не умаляет значения его ученика, сподвижника и сотаинника, прп. Феодосия, равного Антонию по заслугам перед Церковью и по величию своего образа» ⁶²⁶. Как говорит проф. Смирнов: «Отцы русского монашества, прпп. Антоний и Феодосий Печерские, были подвижниками разных типов: первый, афонский постриженик, был созерцатель – отшельник; второй, постриженик уже Антония, соединял с созерцанием и великими подвигами выдающийся практический и организаторский талант» ⁶²⁷. Преподобный Феодосий возглавлял обитель в 1062–1074 гг.

Профессор Смирнов считает, что это была «лучшая пора в истории Печерского монастыря, а вместе с тем и в истории русского монашества первого периода. Последующие иноки (до прп. Сергия) только подражали прп. Феодосию, далеко не достигая ни высоты подвигов, ни размеров его славы» ⁶²⁸. Преподобный Феодосий считается законодателем русского монашества. «Ни о какой попытке пересоздать русское монашество, повести его по новому пути, более совершенному или возвышенному, чем путь Феодосия, задать ему задачи, которых не указал бы он, не могло быть и речи» ⁶²⁹.

Преподобного Феодосия, по оценке проф. Смирнова, отличала необычайная целостность личных качеств, он был и строгим аскетом – молитвенником, и администратором, и милостивым пастырем для мирян. «Это исключительный, редкий человек, поражающий всесторонностью дарований и той необычайной уравновешенностью сил и свойств, которая создает гармонию святой личности. Великий подвижник ⁶³⁰, жаждавший высшего подвига – смерти за Христа и за правду, неусыпающий молитвенник, послушливый, кроткий и смиренный, ревностный, но никогда не гневающийся инок, прозорливец и провидец, был в то же время талантливый и практический администратор и в высшей степени сердечный, отзывчивый на человеческое горе и на житейскую нужду. Ни одно из указанных свойств не было преобладающим, вытесняющим другие» ⁶³¹.

По Студийскому уставу духовником братии является игумен, и первым духовником братии Печерской был прп. Феодосий. Он был вторым после прп. Антония старцем на Руси. Как уже говорилось выше, прп. Феодосий окормлял не только иноков, но и мирян: «Игуменьство бо держащю Феодосью в животе своем, правящью стадо, порученное ему Богом – черноризцы, не токмо же си едины, но и мирьскыми печашеся о душах их, како быша спаслися» ⁶³².

Помимо пастырства и учительства, попечение прп. Феодосия о мирянах выражалось в молитве за мир. Он считал необходимой обязанностью монаха «трудиться в бдении и в молитвах молиться за весь мир без престани» ⁶³³.

Третья обязанность инока, которую показал на своем примере прп. Феодосий, – обличение неправды и заступничество за страдающих (печалование). «Тако же сии блаженный отец наш Феодосии многьим заступник бысть пред судиями и князи, избавляя тех, не бо можахуть ни в чем преслушати его, ведуща и (его) праведна и свята. Не бо его чтяху честных его ради порт и светлыя одежа или имения ради многаго, но честнаго его ради жития и светлыя душа и поучения того многих, яже кипяхуть Святым Духом от уст его» ⁶³⁴.

Наконец, в служении прп. Феодосия миру видим широкую благотворительность. По свидетельству жития, он, как истинный монах, был нестяжателем, не хотел иметь в монастыре лишнего имущества и не возлагал своих упований на имение. Но Феодосий не отказывался принимать приношения для монастыря, поскольку дары богатых мирян давали ему возможность благотворить мирянам неимущим. В житии преподобного говорится о его милосердии, о том, что вид убогого и нищего в худой одежде возбуждал в нем жалость и вызывал слезы сострадания. Движимый этими чувствами, преподобный построил за монастырской оградой двор с церковью, и на этом дворе принимались калеки, нищие и больные. Они получали от монастыря полное содержание, на что расходовалась десятина монастырских доходов. Кроме этого каждую субботу преподобный Феодосий посылал воз печеного хлеба колодникам. В «Слове святого Феодосия о терпении и любви» преподобный поучал братию, ссылаясь на пример и слова апостола Павла (2Фес.3:8–10): «Следует нам от трудов своих кормити убогих и странных, а не пребывать праздными, переходя от кельи в келью» ⁶³⁵.

Таково было служение преподобного Феодосия миру. Профессор Смирнов пишет, что столь подробный рассказ о нем необходим, поскольку он – отец русского монашества, по признанию самих древних иноков наших, «игумен или архимандрит всея Руси», «начальник иже в Руси мнишьскому чину», «общему житию первый начальник в Русской земле» ⁶³⁶. А значит, и в подвиге его наше древнее монашество должно было видеть (и действительно видело) пример и обязательную программу своего служения миру ⁶³⁷. Таким образом, в русском монашестве в момент его зарождения мы видим почти те же черты, что и в монашестве византийском, что является свидетельством преемственности этого подвига во всех его аспектах (высокое личное монашеское делание, старчество, служение миру).

Среди Киево-Печерских подвижников канонизировано 73 преподобных, почивающих в Ближних (Антониевых) пещерах, и 50 преподобных, подвизавшихся в Дальних (Феодосиевых) пещерах (память 28 сент.).

Помимо Печерских подвижников на Руси в то время были и другие преподобные: Антоний Римлянин (†1147 г.), Герасим Вологодский (†1178 г.), Авраамий Смоленский († около 1220), и Варлаам Хутынский (†1192).

В XIII веке Русь подверглась нашествию монголов. Общее бедствие отразилось и на жизни Церкви, в 1240 году вместе с Киевом пострадала Печерская Лавра. «Монастырская жизнь замирает. Ее возрождение принадлежит следующим векам» ⁶³⁸.

С середины XIV века на Руси наблюдается явление, которое принято называть монастырской колонизацией. Прежде монастыри устраивали вблизи городов, теперь они стали появляться большей частью в безлюдных местах. Ищущий высоких подвигов отшельник удалялся от людей в непроходимую лесную глушь, которая на древнерусском языке называлась пустыней. Некоторое время он подвизался один, потом к келии безмолвника в лесной пустыне один за другим собирались его будущие сподвижники. Они вырубали вокруг лес, насевали поля, возводили келии и храм. Так возникал новый монастырь. Потом вокруг него селились крестьяне, строили дома и дороги, и вокруг монастыря появлялось село, посад или даже город.

«Это движение вызвано было величайшим подвижником Русской земли, отцом последующего монашества, пр п . Сергием Радонежским (1314–1392), который, по выражению его жизнеописателя, был «игумен множайшей братии и отец многим монастырем», а по летописцу: «начальник и учитель всем монастырем, иже на Руси» ⁶³⁹; Равный по высоте древним подвижникам, внутренне родственный им, он прошел классический путь аскезы чрез внешние подвиги к высшим духовным состояниям, стал вдохновителем и насадителем на Руси созерцательного подвига. Троицкая обитель дала 50 обителей, от которых, в свою очередь, появилось еще 40 других. Известно до 100 имен преподобных, происшедших от монастыря прп. Сергия. Это была духовная школа, заложившая основания для расцвета созерцательного подвига во всей северо-восточной части Руси ⁶⁴⁰.

Преподобный Сергий, в миру Варфоломей, был вторым сыном ростовских бояр Кирилла и Марии. Похоронив родителей, Варфоломей и овдовевший брат его Стефан ушли жить в непроходимые леса, построили там жилище и бревенчатую церковь, которая по благословению митрополита Феогноста была освящена во имя Живоначальной Троицы. Потом Стефан, не вынеся тяжести отшельнической жизни, ушел в Москву, в Богоявленский монастырь. Варфоломей остался.

Из опыта православной аскетики известно, что безмолвие есть удел не всех, а лишь тех, кого благодать Божия призывает на это. Таким подвижникам даются утешения неизреченные, поддерживающие их в условиях сверхчеловеческих трудностей ⁶⁴¹ . Из опыта аскетики известно и то, что для вступления на путь отшельничества и плодотворного прохождения этого подвига нужно предварительно достигнуть бесстрастия, победить свои страсти в общении с людьми. Поэтому на отшельнический подвиг обычно благословляют после многих лет жительства в общежительном монастыре, и то не каждого.

«Каким путем шел и дошел до такого высокого состояния юный Варфоломей, живя еще в доме своих родителей? Читал ли он святоотеческие творения? Аскетическая литература существовала на Руси с ранних времен. Или был он научен словесно? Об этом можно говорить лишь гадательно. Но одно несомненно: преподобный Сергий принадлежал к тем цельным натурам, избранникам Божиим, которые всецело устремляются с самого начала своей сознательной жизни к Богу. Им, сохранившим незапятнанной сердечную чистоту с детства, открываются непосредственно духовные пути. Знакомство же с аскетической литературой, или с преуспевшими подвижниками, могло еще более обогатить и умудрить благодатного юношу. Итак, он живет пустынником в безмолвии один и выносит все трудности, связанные с этим подвигом. Обыкновенный человек на его месте повредился бы умом, или погиб от хищных зверей, а, вернее всего, расстался бы с отшельнической жизнью, как это сделал Стефан. Но инок Сергий начал свою монашескую жизнь уже в состоянии святости, и дальнейшая его жизнь – это ее развитие и ее рост. Он, «как бы орел какой, который, расправив легкия крылья, возлетает по воздуху в высоту», по выражению Епифания Премудрого» ⁶⁴².

По словам жития, преподобный прожил в одиночестве около двух лет ⁶⁴³. Потом вокруг него образовалась небольшая община в 12 человек. Сам преподобный, уже постриженный с именем Сергия, был тринадцатым. Обитель терпела во всем лишения: не было припасов для питания братии, «порой не было вина, чтобы служить обедню, и ладана для каждения; иногда не было воска, чтобы катать свечи, и монахи пели ночью заутреню без свечей, зажигая березовую ли сосновую лучину, при свете которой они читали по книгам, – так совершали они свои всенощные службы» ⁶⁴⁴.

В монастыре прп. Сергия духовником братства сначала был игумен, сам великий подвижник. Уговаривая принять игуменство, братия заявляла: «Зело желаем того, дабы ты игумен и наставник душам и телом нашим, да быхом от тебе прощение, и благословение, и молитву по вся дни приимали, видели тебе по вся дни совершающа святую литургию ⁶⁴⁵, да быхом колиждо от честную руку твоею причащались Пречистых Тайн» ⁶⁴⁶. Таким образом, Троицкая братия выбирала в лице прп. Сергия не только игумена, но и духовника, и он был первое время духовным отцом всех подчиненных ему иноков. Преподобный Сергий был наделен необычайными духовными дарованиями, и потому являлся не просто духовником, но старцем в полном смысле этого слова. Нам известно о такой стороне старческого служения преподобного Сергия, как принятие помыслов. Епифаний Премудрый, описывая юного святителя Феодора Ростовского, племянника прп. Сергия, свидетельствует: «Достойно удивления то, что он ни одного помысла не скрывал от святого ни днем, ни ночью» ⁶⁴⁷. То же самое сказано о преподобном Никоне Радонежском: «Верное сердце Никона было также отверстою дверью для открытия Сергию помыслов и душевных движений» ⁶⁴⁸.

Похвальное слово Епифания Премудрого характеризует старчество преподобного Сергия: «Истинный руководитель, неложный учитель, добрый пастырь, непрелестный наставник, духовный правитель, добрый наказатель, истинный кормчий... <был> для иноческаго чина, – как бы лествицей, возводящей на высоту небесную», «которые были очевидцами и слугами этого великаго и святаго Старца, – его ученики и таинники, или лучше, послушники... не нуждаются в этом нашем плохом писании» ⁶⁴⁹.

Преподобный Сергий был старцем не только для подчиненных ему иноков и мирян. За назиданием к нему приходили уже умудренные долголетним опытом созерцательной жизни подвижники – Сергий Нуромский, прибывший с Афона, Евфимий Суздальский, Димитрий Прилуцкий, Стефан Махрищский и др. Их называют «Сергиевыми собеседниками». «Эти собеседники показывают нам величие того духовного образа, каким Сергий являлся в глазах своих современников, будучи учителем учителей и наставником наставников... Духовный облик прп. Сергия достигает той несказанной красоты, какой могли бы дивиться и древние отцы» ⁶⁵⁰.

Известно чудесное видение прп. Сергию стаи прекрасных птиц – предсказание о бесчисленных учениках и последователях. В 1388 г., за 4 года до его кончины, прп. Сергию, первому из русских святых, было дано увидеть Пресвятую Богородицу. В его житии находим и явление Божественного света, который святитель Григорий Палама называл Божественными энергиями. Один из учеников преподобного видел, что ему сослужит Ангел, а на Святую Чашу нисходит огонь, растекаясь по престолу и окружая со всех сторон священнодействующего Сергия. «Такие явления характерны для подвижников восточной аскезы, прошедших сначала путь внешних подвигов и, как плода таковых, достигших созерцания. И, как говорит Палама: «Отделяясь от материального, в котором он (подвижник) сначала проходит известный ему путь... он идет к истине неизреченною силою Духа, духовным неизреченным восприятием он слышит неизреченные глаголы и видит несозерцаемое и уже здесь, на земле, есть и становится чудо». О подобных тайнах и глубинах внутренней подвижнической жизни, надо полагать, и приходили совещаться к Сергию его святые собеседники» ⁶⁵¹.

Значение прп. Сергия, как старца и печальника всей земли Русской, открывается во всем своем духовном величии во время Куликовской битвы, в великий исторический момент в жизни русского народа. В тот час, «подобно древнему Моисею, он становится вождем своего народа» ⁶⁵². Значение Куликовской битвы проф. Ключевский определяет следующим образом: «Народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался, наконец, с духом, встал на поработителей и, не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарские полчшца в открытой степи и там навалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многочисленными костьми... и эту силу нравственную, и это чувство бодрости и духовной крепости вдохнул в своих современников прп. Сергий» ⁶⁵³.

Никоновская летопись сохранила потомству описание посещения прп. Сергия Дмитрием Донским перед его выступлением в поход против татар. Угодник Божий осенил князя крестным знамением и произнес: «Иди, господине, небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов». А потом добавил тихо одному князю: «Победиши враги твоя». Во время Куликовской битвы преподобный молился с братией у себя в церкви, говорил о ходе боя. Известно его высказывание: «Многим плетутся венки мученические». Сергий называл павших, читал заупокойные молитвы. А в конце сказал: «Мы победили» ⁶⁵⁴.

Преподобный Сергий, как и преподобный Феодосий, был гармоничным выразителем русского идеала святости. В благодатной полноте его личности совместились мистик и политик, отшельник и киновит ⁶⁵⁵. Духовное влияние преподобного Сергия способствовало нравственному пробуждению всего русского народа, расцвету монашеского подвига на Руси.

Преподобный Сергий, как уже говорилось, был вдохновителем возрождения на Руси созерцательного подвига, умного делания. Подвижники этого направления селились в непроходимых лесах на северо-востоке Руси. «Русской Фиваидой на Севере» назвал эти места русский духовный писатель А. Н. Муравьев по аналогии с египетской пустыней, родиной монашества. Название это указывает не только на многочисленность монастырей Русского Севера, но и на протекавшую там высокую духовную жизнь. «Многие слышали о Фиваиде Египетской и читали в патериках Греческих о подвигах великих Отцев, просиявших в суровых пустынях Скитской и Палестинской. Но кто знает наш чудный мир иноческий, нимало не уступающий восточному, который внезапно у нас самих развился в исходе XIV столетия и в продолжение двух последующих веков одушевил непроходимые дебри и лесистые болота родного Севера? На пространстве более 500 верст, от лавры до Белоозера и далее, это была как бы одна сплошная область иноческая, усеянная скитами и пустынями отшельников...» ⁶⁵⁶

Среди личных учеников прп. Сергия были два особенно ярких примера созерцательного подвижничества – это Сильвестр и Павел Обнорские.

Преподобный Сильвестр Обнорский (†1379), ища безмолвия, ушел на дальний северо-восток и поселился на берегах р. Обноры. Над местом его пребывания не раз видели светлые лучи или облачный столп. Когда туда забрел сбившийся с дороги путник, преподобный рассказал ему, что живет здесь давно и питается древесной корой и кореньями. Сначала без хлеба он обессиливал и падал на землю, но после явления ему некоего чудного мужа он перестал страдать от физических лишений. Вскоре вокруг пустынника создалась обитель. Сам Сильвестр отправился в Москву к митр. Алексию, получил антиминс и был поставлен игуменом первого монастыря в Обнорском крае. Когда он от времени до времени удалялся для подвига безмолвия, его возвращения ждала толпа людей, приносили детей, больных для исцеления. Записи о его посмертных чудесах велись в течение многих веков ⁶⁵⁷.

Преподобный Павел Обнорский (1317–1429) – один из выдающихся отшельников XIV века. Устремляясь на высшие подвиги и желая иметь опытного наставника, он поступил в братство к прп. Сергию, который и был его старцем в течение 15 лет пребывания Павла в Троицкой обители. Затем Павел двинулся на север, в непроходимые Вологодские леса, и жил в стволе липы. Здесь нашел его афонский исихаст прп. Сергий Нуромский, который стал его духовником и сотаинником. Молитва, богомыслие и углубление в святоотеческие писания имели своим плодом дар духовной прозорливости. Павел постигал невысказанные тайные помыслы собеседников, исцелял их благодатным своим словом. В 1389 году св. Павел основал монастырь в честь Живоначальной Троицы. Из монастыря Павла Обнорского остался письменный памятник, Учительное писание о руководстве молодых монахов, дающий нам понятие о монастырском быте того времени и свидетельствующий о существовании старческого руководства. Хотя это писание в основе посвящено внешней аскезе, тем не менее находим мы в нем основные черты внутренней аскезы. В нем встречаются такие понятия, как «духовная молитва», «собранность духа», «молчание», которые служат признаком школы восточной аскезы ⁶⁵⁸.

Житие св. Павла Обнорского, написанное в первой половине XVI века, рисует образ великого исихаста. «Блаженный Павел смирен сый умом, и ненавидяй славы и чести от человек, безмолвие же любя, Боголюбец сый, и во мнозе времени моляше святаш Сергиа яко да повелит ему в уединении пребывати». О Павле рассказывается, что он пребывал «поя и моляся присно и ума зрительное очища». Он заботился о чистоте своих помыслов «да не прилипнет ум его никацем же земных вещей», «со усердием присно моляшеся Богови, тщаливо трудяшеся, зрительное ума очищая». Перед своей кончиною Павел окончательно «безмолствовати начат, всего человеческаго жительства ошаяся, в молитве же и внимании к Богу ум свой присно имеа, зрительное очищая и свет Божественнаго разума сбирая в сердци своем и чистотою его созерцая славу Господню, тем сосуд избран бысгь Святому Духу» ⁶⁵⁹.

Величайшим святым XV века был преподобный Кирилл Белозерский (†1429). Через него Сергиевы заветы перешли к последующему подвижничеству всего северо-востока России («Северной Фиваиде»).

Иноческий путь Кирилл начал в московском Симоновом монастыре. Там его часто посещал преподобный Сергий, часами беседуя «о пользе душевной». Потом по велению Матери Божией Кирилл вместе с единомысленным иноком Ферапонтом (†1426 г.) покинул обитель и двинулся на север, в Белозерский край, где среди дремучих лесов нашел дивной красоты озеро, то самое место, которое ему было указано в видении. Ради строгого безмолвного жития спутники решили расстаться. Преподобный Ферапонт отошел на 15 верст, где впоследствии основал монастырь, украшенный в XV веке фресками Дионисия.

Оставшись один, прп. Кирилл некоторое время жил в землянке, потом вокруг него стали собираться иноки, возник общежительный монастырь. Преподобный Кирилл обладал многими духовными дарами: даром слез, даром прозорливости, даром чудотворения. Он воскрешает умершего монаха Далмата, чтобы иметь возможность его причастить, знамением креста успокаивает волны и прекращает пожар, умножает в сосуде вино для совершения Литургии, исцеляет больных. Когда случался в чем-либо недостаток, братия даже не приходила утруждать об этом настоятеля, зная, что по его молитве все даровано будет от Бога. И не только монахи, но и окружающее монастырь население чудотворно кормится преподобным: во время голода у посетителей чудесно умножаются данные им на дорогу припасы ⁶⁶⁰.

«Житие Кирилла, – говорит Кадлубовский, – прославляет нестяжательносгь святого, его кроткое милостивое и участливое отношение к людям, духовную независимость его и учеников его от сильных мира сего». Действительно, и слова святого, и поступки его свидетельствуют о его нестяжательности. Преподобный говорит: «Аще села восхощем держати, болми будет в нас попечение, могущее братиям безмолвие пресекати». Получив извещение о завещании боярина (Даниила Андреевича), Кирилл «села не восхоте прияти, рече яко не требую сел, при моем животе, по моем же отшествии еже от вас якоже хощете, тако творите» ⁶⁶¹.

Преподобный Кирилл Белозерский является прямым продолжателем Сергиевых традиций. Превосходя всех своих современников изобилием духовных дарований, он был вождем подвижников своей эпохи, когда особенно процветало «умное делание» ⁶⁶². Преподобный Кирилл возглавлял ту школу духовного делания, которая, вслед за преподобным Сергием, «с легкостью и окрыленностью духовного подъема и созерцания» совмещала служение миру (духовное окормление, благотворительность, обличение неправды) ⁶⁶³. Эта школа продолжала монастырскую колонизацию северо-востока, начатую во время преподобного Сергия.

Заветы преподобного Кирилла распространились в «Северной Фиваиде» благодаря преподобному Дионисию Г л ушицкому (1362–1437), «возглавителю» всего северо-восточного монашества ⁶⁶⁴. Дионисий совмещал в себе и афонские, и Сергиевы традиции. Он был пострижеником святителя Дионисия Святогорца, архиеп. Ростовского, и жил при нем 9 лет, некоторое время подвизался и в обители Белозерской в числе учеников св. Кирилла, написал его портрет, потом основал монастырь на Вологодской земле. Жизнеописатель говорит о нем: «Се бо дело истиннаго мнишескаго чина, име преподобный, отнележе вселися в пустыню еже николиже праздну духовнаго делания обретися». «Сотвори ум твой единаго Бога искали и прилежати к молитве», – учил сам прп. Дионисий. Перед кончиной он слышал голос Богоматери, обещавшей небесное покровительство братии его монастыря. Как и преподобные Сергий и Кирилл, Дионисий совмещал в себе умное делание с заботой о страждущих мирянах. В похвальном слове о нем сказано: «Алчущим питатель, сущим в наготе покровитель, обидимым пособник, вдовам заступник, печальным утешение, беспомощным помощник и рабом освободитель» ⁶⁶⁵.

Начиная с прп. Феодосия Печерского, нищелюбие является характерной чертой всех русских подвижников. Эту традицию можно видеть и в подвиге прп. Григория Пельшемского (†1451 г.), друга и ученика Дионисия Глушицкого. Она оказалась близкой по духу и Иерусалимскому Уставу, вошедшему в жизнь Русский Церкви с середины XIV века. Палестинцы находили время для служения миру, и Святая Русь, как уже говорилось, приняла это за образец ⁶⁶⁶.

К школе прп. Кирилла, базирующейся на Предании святых отцов, принадлежит также прп. Савватий Соловецкий (†1435 г.), выходец из Кириллова монастыря, положивший начало Соловецкой обители. Его учеником был архиеп. Геннадий Новгородский (1484–1504).

От прп. Кирилла получило вдохновение и все заволжское нестяжательное отшельничество: из его монастыря выходит Паисий Ярославов, старец и учитель великого подвижника того времени, созерцателя и исихаста преподобного Нила Сорского (†1508) ⁶⁶⁷.

Преподобный Нил был «списателем» книг, «скорописцем», следовательно, принадлежал к культурному слою. Это явствует «из его слога, его исключительной тонкости чувств и его манеры выражаться с присущим ему лирическим даром» ⁶⁶⁸ .

Преподобный Нил был пострижен в Кирилловом монастыре, долго жил на Афоне, наблюдал скитскую жизнь, познакомился с учением прп. Григория Синаита и, вернувшись в свое отечество, в Белозерском краю на реке Соре основал первый на Руси скит. Скитское жительство – это форма подвижничества, средняя между общежитием и отшельничеством. Скит похож на отшельничество малым числом братий, живущих в двух-трех келиях, а на общежитие тем, что у братии пища, одежда, работы – общие.

Жизнь в скиту преподобного Нила была посвящена умному деланию. «Нил был строгий пустынножитель; но он понимал пустынное житие глубже, чем понимали его в древнерусских монастырях. Правила скитского жития, извлеченные из хорошо изученных им творений древних восточных подвижников и из наблюдений над современными греческими скитами, он изложил в своем Скитском уставе. По этому уставу подвижничество – не дисциплинарная выдержка инока предписаниями о внешнем поведении, не физическая борьба с плотью, не изнурение ее всякими лишениями, постом до голода, сверхсильным телесным трудом и бесчисленными молитвенными поклонами. «Кто молится только устами, а об уме небрежет, тот молится воздуху: Бог уму внимает». По учению преподобного Нила, «скитский подвиг – это умное, ила мысленное, делание, сосредоточенная внутренняя работа духа над самим собой, состоящая в том, чтобы «умом блюсти сердце» от помыслов и страстей, извне навеваемых или возникающих из неупорядоченной природы человеческой. Лучшее оружие в борьбе с ними – мысленная, духовная молитва и безмолвие, постоянное наблюдение за своим умом».

По уставу прп. Нила, истинное соблюдение заповедей состоит «не в том только, чтобы делом не нарушать их, но в том, чтобы и в уме не помышлять о возможности их нарушения. Так достигается высшее духовное состояние, та, по выражению устава, «неизреченная радость», когда умолкает язык, даже молитва отлетает от уст, и ум, кормчий чувств, теряет власть над собой, направляемый «силою иною», как пленник; тогда «не молитвой молится ум, но превыше молитвы бывает»; это состояние – предчувствие вечного блаженства, и, когда ум сподобится почувствовать это, он забывает и себя, и всех, здесь, на земле, сущих» ⁶⁶⁹. Таково содержание скитского «умного делания» по уставу преподобного Нила Сорского.

Преподобный Нил известен в истории как нестяжателъ. Его необходимо отметить и как учителя и старца, придающего особое значение старческому окормлению, совету «разумных и духовных мужей». В предисловии к своему уставу прп. Нил приводит слова прп. Симеона Нового Богослова: «Многие приобрели сие светозарное делание (духовную молитву), посредством наставления, и редкие получили его прямо от Бога усилием подвига и теплотою веры, и что не малый подвиг обрести себе наставление, не обольщающее нас, т.е. человека, стяжавшего опытное ведение и духовный путь Божественного Писания. Если же не обрящется, то должен стараться почерпать оное прямо из сего Писания по слову евангельскому: “испытуйте писания и в них обрящете живот вечный”» ⁶⁷⁰.

Преподобный Нил был систематиком, он систематизировал и четко изложил учение о внутреннем делании. Преподобный Нил Сорский, прп. Паисий Величковский, святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, а также и Оптинские старцы являются звеньями одной и той же цепи писателей – подвижников, изложивших учение о внутреннем делании в применении к понятиям своих современников ⁶⁷¹.

Перед смертью Нил завещал ученикам похоронить его «со всяким бесчестием», прибавив, что он изо всех сил старался не удостоиться никакой чести и славы ни при жизни, ни по смерти. В. О. Ключевский так подытоживает свой рассказ о прп. Ниле Сорском: «В тогдашнем русском обществе, особенно в монашестве, направление прп. Нила не могло стать сильным и широким движением... Нил Сорский и в Белозерской пустыне остался афонским созерцательным скитником, подвизавшимся на «умной, мысленной», но чуждой почве» ⁶⁷².

Отражение влияние заветов прп. Кирилла Белозерского о созерцательном подвиге видят также в житиях комельских подвижников.

Преподобный Корнилий Комельский (†1537), пройдя тяжелые аскетические подвиги в Белозерской обители (носил вериги), некоторое время странствует, потом 19 лет живет в лесу отшельником и только в 60-летнем возрасте основывает обитель. Его жизненный путь похож на путь многих других преподобных. Избранный Богом инок, пройдя в монастыре внешнюю аскезу, по благословению игумена или старца уходит в лесные дебри на подвиг безмолвия, на путь опасностей и скорбей, связанных с одинокой жизнью в пустыне, что возможно только при полноте веры и всецелом предании себя Промыслу Божию. Пройдя в уединении школу внутреннего совершенства, он вновь входит в общение с людьми, часто основывает монастыри, но при первой возможности снова стремится продолжать свое безмолвие ⁶⁷³.

Житие прп. Корнилия, писанное в 1589 году иноком Нафанаилом, лично знавшим святого, является одним из лучших памятников агиографии.

Преподобный Корнилий, устроив свою первую обитель, уходит на Сурское озеро с учеником своим Геннадием. Но уединенная жизнь преподобного продолжалась сравнительно недолго: великий князь Василий Иоаннович по просьбе братии принуждает его вернуться в обитель и награждает земельными угодьями. Но Корнилий, последуя заветам прп. Кирилла Белозерского, «не восхоте просити ничтоже, но токмо моли его дати близ монастыря земли мало с лесом, да от поту лица своего ямы, глаголю, хлеб свой» ⁶⁷⁴.

Известно, что прп. Корнилий нес подвиг старчества. Агиограф приводит поучение святого о хранении чистоты, об «умной молитве», самонаблюдении и борьбе со страстями.

Житие повествует и о его милосердии к нищим. Корнилий раздавал милостыню по праздникам, не глядя на лица, «не зряшу на лица, но токмо руку простершему даяше». Некоторые возвращались за милостынею по пяти раз. Иноки сказали об этом преподобному: «неединою, но и вторицею взимаху, ин же и до пята крат взят». Он же глаголаше: «Не дейта их: того бо ради пришли». Вечером преподобный Корнилий узрел в видении Антония Великого, который «нача класта в приполы (подол его одежды) просфиры и колачи, дóндеже начата пресыпатися от преисполнения. Он же (Корнилий), поведа нам со слезами и заповеда нам не токмо при своем животе творити милостыню неоскудно нищим, но и по своем преставлении» ⁶⁷⁵.

Преподобный Корнилий был современником прп. Нила Сорского. Об общении между двумя подвижниками нет никаких сведений, поэтому нельзя установить факт влияния прп. Нила на прп. Корнилия. Но несомненно, что оба они принадлежали к греческой школе исихастов. Агиограф и сотаинник Корнилия инок Нафанаил передает слова святого: «Сердце же хранили елика сила умною молитвою от скверных помысл». Эти слова, выражающие сущность исихазма, свидетельствуют о том, что прп. Корнилий и его ученики знали и творили умное делание ⁶⁷⁶ . «Таким образом, влияние Афона и греческого подвижничества, под которым находился Нил, испытывали и другие русские люди, не отрывало поэтому Нила от русской жизни, в которой составляло заметную струю» ⁶⁷⁷. Этим общим влиянием византинизма объясняется сходство в характере подвижничества («внутреннее делание» прп. Нила и прп. Корнилия).

Известны пять учеников прп. Корнилия, подвизавшихся в безмолвии и созерцании, основавших новые обители. Это прп. Геннадий Костромской (†1565), прп. Иродион Илоезерский (†1541), прп.Филипп Ирабский (†1537), прп. Кирилл Белый Новоезерский (†1532), прп. Адриан Пошехонский (†1550).

Последователем преподобного Кирилла Белозерского и традиций Северной Фиваиды был прп. Антоний Сийский (†1556 г.), основатель Сийской обители в Архангельской области. Известно, что даже духовная грамота прп. Антония списана с духовной грамоты прп. Кирилла с небольшими добавлениями и наставлениями, что является указанием на духовную связь северных монастырей с Кириллом. Преподобный Антоний был последователем школы трезвения, и это подчеркивается в его житии, где упоминается об умном делании, которому «крепце прилежаше» святой. Ради безмолвия и созерцания и переходил он на пустынный остров. Здесь он «к вышним течение радостно простираше, в безмолвии мнозе пребывая, ум же свой от всех попечений удаляя, и чисте Богу беседуя, и моление свое яко кадило на небо воспущая». У него, как и у других святых Кирилловской школы, выступает характерная для них черта – нестяжательность. В житии говорится: «многа... борениа показа... работая Богови, былии земными саморастущими в пустыни сей питашеся и от своих трудов потребна себе и братии исполняше» ⁶⁷⁸.

К подвижникам «Северной Фиваиды» относят также преподобных Арсения Комельского (†1557 г.), Александра Свирского (†533) и его учеников Никифора и Геннадия Важеозерских (†1550), Феодосия Тотемского (†1568 г.), Мартирия Зеленецкого (†1603 г.), Лонгина Коряжемского (†1547 г.), Ферапонта Монзенского (†1597 г.).

Таким образом, в XVI веке Сергиево-Кириллова монашеская традиция, распространившись на северо-востоке, дает множество примеров созерцательного подвига.

Помимо созерцательных традиций «Северной Фиваиды» на Руси в то время сложилось и другое направление монашеского подвига. Оно было сосредоточено южнее обители преподобного Сергия, около Москвы, в кольце образовавшихся вокруг нее монастырей. Хотя эти монастыри тоже берут свое начало от Троицкой Лавры, духовно они ниже «Северной Фиваиды». Это монастыри общежительные, без стремления к созерцательности и безмолвию. Можно предположить, что появление этого направления было закономерным ответом на духовные потребности русского общества. Безмолвие и созерцательность – очень тяжелый путь, посильный немногим. Общежитие более доступно для широкого круга желающих монашества, более приспособлено к человеческой немощи: по «классической» схеме иноческого пути общежитие является необходимой ступенью, необходимой подготовкой перед подвигами в уединении. Здесь напрашивается параллель с Египтом, в котором наряду с отшельничеством и скитским житием существовали общежительные монастыри, организованные преподобным Пахомием Великим.

Очевидно, что без строгости и дисциплины управление большим числом иноков было бы невозможно. Поэтому как в древности, так и на Руси в тот период в общежительных монастырях большое внимание уделялось исполнению дисциплинарных требований монастырского Устава, определяющих как внешнюю, так и внутреннюю жизнь инока. О благотворном влиянии соблюдения правил общежития говорилось в разделе «Содержание подвига преподобных». В монастырях этого направления считалось возможным владение имениями, доходы от которых использовались для строительства храмов и их убранства, для содержания иноков и разнообразной помощи обездоленным. В XV веке подмосковные монастыри дают двух святых, имевших решающее влияние на последующие поколения – Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого, подвижников и народных благотворителей.

Преподобный Пафнутий Боровский (1394–1478) – ученик прп. Никиты Высоцкого, ученика и постриженика прп. Сергия Радонежского. Пафнутий наследовал от своего учителя выдающуюся духовническую опытность, умение употреблять и милосердие, и строгость. Преподобный Никита «бяше же щедр и милостлив, егда подобает, жесток и напрасен, егда потреба». Пафнутий был духовником братии и мирян и известен своею опытностью в наложении епитимий. «Прихождаху же ко блаженному не точию иноци, но и сущий от мира исповедающеся на духовне, занеже зело благорассуден и добре могий разумети сокровенную премудрость во священных правилех, еже комуждо запрещение давати». Беседа Пафнутия была проста и чужда человекоугодия перед сильными мира сего. «Не устыдеся никогда же лица княжска или болярска, ни приносом богатых умягчихся когда, но сильным крепко закону соблюдение глаголаше и заповедем Божиим, простым же такоже беседоваше, братию нарицающе». Независимость и нелицеприятие преподобный Пафнутий проявлял и в отношении к своим духовным чадам, какой бы высокий пост они не занимали. Юрий Васильевич, князь Дмитровский, брат великого князя Ивана III, был духовным сыном Боровского подвижника и рассказывал, в каком настроении он шел обычно на исповедь: «Коли пойду на исповедь к отцу Пафнутию, и ноги у мене подгибаются». Так безбоязнен, нелицеприятен и строг был преподобный Пафнутий ⁶⁷⁹.

Преподобный Иосиф Волоцкий (1439–1515) был родом из волоколамских дворян, 20-ти лет от роду поступил в монастырь к прп. Пафнутию Боровскому, перед смертью прп. Пафнутий избрал Иосифа своим преемником. Вступив в права игумена, Иосиф пожелал ввести общежитие, что вызвало неудовольствие братии. Тогда прп. Иосиф отказался от начальствования и под видом странствующего инока обошел ряд обителей, изучая их уставы ⁶⁸⁰. Особенно понравился ему Кириллов монастырь – и строгим общежитием, и благоговейной чинностью в храме и в трапезной. Затем он идет на свою родину, в Волоколамские леса, но не ради пустынножительства, а для того, чтобы основать новую, идеальную, давно задуманную им общежительную обитель ⁶⁸¹. Устав монастыря прп. Иосифа отличался строгостью, и вместе с тем преподобный настаивал на необходимости монастырской благотворительности, что и было им осуществлено в широком масштабе в период наступившего голода. Преподобный Иосиф выступал против ереси жидовствующих, высказывался за необходимость монастырских владений ради церковно-государственных целей ⁶⁸². Вместе с тем, он был и выдающимся древнерусским богословом, духовным писателем.

Преподобный Иосиф Волоцкий был подвижником не созерцательного, а деятельного типа. Главное его значение – в социальном служении. «Все мировоззрение прп. Иосифа, – говорит прот. Г. Флоровский, – определяется идеей социального служения и призвания Церкви. Идеал Иосифа – это своего рода хождение в народ. И потребность в этом велика была в его время, – и нравственные устои в народе были не крепки, и тягота жизни была сверх сил. Своеобразие Иосифа в том, что и самую монашескую жизнь он рассматривает и переживает как некое социальное тягло, как особого рода религиозно-земскую службу. В его общежительном идеале много новых невизантийских черт. Само молитвенное делание у него изнутри подчиняется социальному служению, деланию справедливости и милосердия (курсив наш. – Е.Н.). Он был великий благотворитель, «немощным спострадатель», и монастырские «села» защищал он именно из этих филантропических и социальных побуждений. Ведь «села» он принимает от владеющих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. И не только от страха, и не только из чувства долга, но именно из милосердия, Иосиф благотворит и обращает свою обитель то в сиропитательницу, то в странноприимный дом, и учреждает «божедомье» в погребенье странным» ⁶⁸³.

Замысел прп. Иосифа в отношении устройства монашеской жизни был искажен последующими поколениями «осифлян». Для последователей преподобных Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого, не обладавших их благодатными свойствами, главной целью стало соблюдение уставов и обрядов. «Нетерпимость, сухой аскетизм, суровость, идея неумолимой и строгой справедливости, заслоняющая идею милосердия, – таково их направление. Устав и обряд доминируют во всем, и соблюдению внешних правил придается господствующее значение, при забвении того, что дух животворит. На этой почве вырастает раскол, великое духовное обезкровление, позднее расчистившее дорогу секуляризации быта и всей государственной жизни страны, произведенной реформами Петра» ⁶⁸⁴.

Прот. Г. Флоровский видит причину этого явления не только в человеческой немощи, но и в самом замысле прп. Иосифа, таившем в себе внутреннюю опасность чрезмерного внимания к миру: «В самом замысле и задании прп. Иосифа есть внутренняя опасность, не только в его житейских искажениях и приспособлениях. Эта опасность в перенапряжении социального внимания. И отсюда известное опрощение, может быть, не для самого себя, но, именно для народа, известный минимализм» ⁶⁸⁵. Продолжение этой мысли можно найти у И. М. Концевича: «Монашеству не должно уклоняться от служения миру Бога ради, но для него гибельно служение мирским началам. И когда подвижничество уходило от мира вглубь лесов в период колонизации, мир бежал за ним и покорялся ему. Но с момента, когда монашество взялось служить мирским началам... тогда мир начал порабощать его, пока окончательно не покорил себе» ⁶⁸⁶.

Из истории известно о столкновении северного и южного течений монашеской жизни в споре о монастырских владениях конце XV века. Во главе нестяжателей стоял прп. Нил Сорский, за монастырские земли – прп. Иосиф Волоцкий. После поражения нестяжателей то, что сочеталось в духовной школе преподобного Кирилла – созерцательная жизнь и благотворительность, оказывается уже несовместимым. Преподобный Нил стоял за главное – внутреннее делание и тесно с ним связанную нестяжательносгь, но он потерял связь с жизнью государства, в этом его слабая сторона. Монашество московского направления наоборот, органически срастается с государством и продолжает традицию благотворительности, но уже в ущерб духовному деланию ⁶⁸⁷.

Проф. Г. П. Федотов, пользуясь данными проф. Е. Е. Голубинского, приводит сведения о резком уменьшении числа канонизированных святых последующих веков: на первую половину XVI века падает 22 святых, на вторую – 8, на первую половину XVII века – 11, на вторую – 4. В XVII веке убыль идет резко и равномерно; по четвертям XVII века соответственные цифры дают 7,4,2,0 ⁶⁸⁸.

И. М. Концевич связывает это оскудение святости не только с поражением нестяжателей – представителей школы созерцательного подвига – в споре о земельных владениях, но и с отрывом от традиций восточного монашества после гибели Византийской империи в середине XV века (1453 г.) ⁶⁸⁹.

Печальным явлением следующих веков (XVI-XVII) стало изменение отношения к отшельникам. Теперь мир не идет за ними, а восстает против них. Рост монастырских владений приводит к неприязни со стороны крестьян, которые отныне считают отшельников личными врагами и часто убивают их. И. М. Концевич приводит такие данные: «Два прп. Адриана: Андрусовский (1549 г.) и Пошехонский (1550 г.) убиты с целью грабежа. Преподобный Агапит Маркушевский (1578 г.) убит крестьянами, и тело брошено в реку. Он перед этим ходил в Москву просить благословения у митрополита и земли у царя на мельницу. У этой мельницы и был убит. Далее Симон Воломский (1613 г.) мученически убит крестьянами. Такая же участь постигла Иова Ущельского (1628 г.). Преподобный Нил Столобенский (1554 г.) спасся живым из подожженного вокруг него леса. Случайно спасся прп. Арсений Комельский, ученик которого был принят за него и убит. Преподобный Диодор Юрьегорский (1624 г.) был изгнан и избит и, наконец, прп. Леонид Устьнедумский, также изгнанный, должен был перенести свою обитель с горы в болото» ⁶⁹⁰.

Одновременно с уменьшением числа святых изменился и тип, характер святости. Школа исихастов под руководством старцев давала многочисленное духовное потомство, последующие поколения пользовались опытом предыдущих. С забвением школы выступает индивидуальный подвиг. Подвижник должен дойти до всего без наставника, самолично, долгим и тяжелым опытом, поэтому путь святости становится несравненно труднее. Для уменьшения количества святых было бы совершенно достаточно и одного этого. Особенностью подвижничества становится замена внутреннего очищения и трезвения телесным подвигом умерщвления плоти, «железный колпак, вериги, всякого рода “железа” являются его орудиями» ⁶⁹¹. Уже в XVII представителей школы созерцательного подвига можно встретить только на крайнем севере. И. М. Концевич называет «всего два ясно выраженных типа исихастов» того времени: Соловецких отшельников Диодора Юрьегорского (†1633) и Елеазара Анзерского (†1656) ⁶⁹². После них духовное делание замирает и забывается настолько, что восстановление прп. Паисием Величковским в начале XIX века школы умной молитвы и традиции старческого окормления будет встречено с недоверием и опасением, как неслыханное новшество ⁶⁹³.

* * *

В начале XVIII столетия наступает вековой период гонений на монашество. Одной из внутренних причин гонений было отступление значительной части иночества от святоотеческого Предания, понижение его духовного уровня, а, следовательно, и авторитета монашеской жизни.

Петр I именует монастыри «гангреной государства», а монахов считает тунеядцами и плутами, им не разрешается иметь в келиях бумагу и перья. Монастырская колонизация отменяется, даже в Сибири. В числе других монастырей закрывается в 1724 г. Оптина Пустынь. За указами Петра против монастырей следуют указы Анны Иоанновны и особенно указ Екатерины II 1764 г. о секуляризации церковных земель и введении монастырских штатов. Святитель Арсений (Мациевич), протестовавший против изъятия церковных ценностей, был лишен сана и умер в Ревельской тюрьме. С момента отнятия земель и вотчин богатые обители обеднели до крайности, а средние закрылись. Во многих монастырях церкви нередко стояли без глав и крестов. Отсутствовали иеромонахи, и для совершения служб приходилось приглашать белого священника. В монастырях доживали престарелые и больные, иногда все насельники расходились, и монастырь закрывался уже сам собою. В 1786 г. митр. Гавриил требовал, чтобы монашествующие «по дворам не шлялись». На общее бродяжничество монашествующих жаловался в 1795–1796 гг. назначенный благочинным, игумен Валаамского монастыря Назарий. Настоятели смотрели на свою должность как на источник дохода. Пьянство было общей бедой ⁶⁹⁴.

Многие иноки уходили от гонений за пределы России: в Молдавию или на Афон. Их число стало сильно увеличиваться, от Синода исходили «безчисленные публикации об отыскании скрывавшихся» ⁶⁹⁵.

Казалось, что монашество уже окончательно погибло. «На самом же деле из векового периода гонений иночество вышло очищенное и обновленное в прежней своей духовной красоте. В эту эпоху, когда преследовалось духовное начало, когда монастыри пустели, духовно одаренные натуры должны были замыкаться внутри себя, уходить в скрытую для мира внутреннюю жизнь. Таким образом, где-то в глубинах должно было сохраняться и истинное понятие о духовном подвиге, и в незаметных ушах созревали духом Божии избранники, в тайном подвиге выковывавшие силу духа, благодаря которым и могла с окончанием гонений возродиться истинная монашеская жизнь» ⁶⁹⁶.

Возрождению монашеского подвига и умного делания положили начало преподобный Паисий Величковский (1722–1794) и митрополит Петербургский Гавриил (Петров; †1799). Преподобный Паисий в Молдавии возобновил учение о внутреннем делании, а митрополит Гавриил создал обители, откуда это учение могло распространяться по России ⁶⁹⁷.

Преподобный Паисий был родом из Полтавы. В юности он оставил учебу в Киевской Академии по причине несоответствия ее своим духовным устремлениям. «Он твердо отказывается и перестает учиться, ибо не хочет учиться той языческой мудрости, какой только и учили в Академии: “слыша бо в нем часто вспоминаемых богов и богинь еллинских и басни пиетическия, возненавидех от души таковое учение”» ⁶⁹⁸. По преданию, Паисий упрекал ректора за то, что в Академии мало читают святых отцов. «Из латинской школы Паисий уходит в греческий монастырь. Это не был уход или отказ от знания. Это был возврат к живым источникам отеческого богословия и богомыслия» ⁶⁹⁹. 17-ти лет Паисий вступил в Любечский монастырь, после него жил еще в двух скитах, затем переселился на Афон, где основал особую монашескую общину – скит св. Илии и был рукоположен в священный сан. В 1763 г. Паисий с братией переселился в Молдавию, в Валахию. Сначала он был настоятелем монастыря Драгомирны, а когда ее территория отошла к католической Австрии, – переселился с братией в монастырь Секул (1774), затем – в Нямецкий монастырь (1779). В Нямецком монастыре были иноки более чем 10 национальностей, к 1790 г. их было до 10 тыс. человек, это была самая многолюдная обитель Восточной Православной Церкви. В 1790 г. преподобный Паисий был возведен в сан архимандрита, продолжал окормлять Секул и другие окрестные монастыри и скиты.

Как уже говорилось выше, преподобным Паисием была восстановлена практика старческого окормления иноков. Преподобный Паисий и сам нес это служение, и оставил учение о нем в своих сочинениях. Старческий подвиг преподобного Паисия начался еще на Афоне, где он, не найдя наставника, стал руководствоваться отеческими писаниями, советами преуспевших братий, что и надлежит делать при невозможности найти бесстрастного и благодатного старца. Уже в эти годы преподобного Паисия за духовную мудрость самого называли юным старцем ⁷⁰⁰ , он был известным на Святой Горе духовником: «И бысть многим тамо великим отцам духовник, якоже и самому... Святейшему Патриарху Серафиму» ⁷⁰¹.

Преподобный Паисий в устроенных им монастырях восстановил лучшие традиции византийского монашества: общежитие, изучение аскетической литературы, практику умной молитвы, ежедневное исповедание помыслов. «Это было возвратное движение русского духа к Византийским отцам» ⁷⁰², а из русских традиций – к школе прп. Сергия Радонежского и прп. Нила Сорского.

В Драгомирне преподобный Паисий составил общежительный устав обители, взяв за основу древние общежительные уставы святителя Василия Великого и преподобных Феодосия Великого и Феодора Студита. Важнейшими требованиями этого устава были нестяжание, послушание, смирение, молитва и страх Божий. По образцу Драгомирны преподобный Паисий устроил жизнь братии в Секуле и Нямецком монастыре.

Восстановление монашеского делания преподобным Паисием было целиком основано на святоотеческом учении, распространению идеалов которого он посвятил свою жизнь. Славянские переводы аскетических памятников прп. Паисий начал собирать на Афоне. Тексты были несовершенными из-за некачественных переводов и ошибок при переписывании. В уединенном скиту св. Василия преподобный нашел греческие рукописи древних аскетических творений. Паисию объяснили, что эти книги сейчас почти никто прочитать не может, «яко книги сия самым чистым еллино-греческим языком суть написаны, егоже ныне кроме ученых лиц, едва кто от греков, мало что разумееть, множайши же отнюдь не разумеют, того ради и книги таковыя мало не в всесовершенное приидоша забвение» ⁷⁰³.

С переселением в Молдавию переводческая работа старца Паисия становится планомерной, особенно в Нямецком монастыре. Паисий собирает большую группу писцов и переводчиков, посылает своих учеников учиться греческому языку в Бухарест. И сам с большим усердием занимается переводами: «Како же писаше удивлятися подобаетъ: немощенъ бо теломъ отнюдь бяше, и во всемъ правомъ боку бяху ему раны: на одре убо, идеже почиваше, окрестъ облагаше себе книгами: ту положени бяху словари разноязычнии, Библия Греческая и Словенская, Грамматика Греческая и Словенская, книга изъ нея же преводъ творяше, посреди же свещи: самъ же аки малое отроча, седя согнувшеся всю нощь писаше, забывая и немощь тела и тяжкия болезни и трудъ» ⁷⁰⁴.

При старце Паисии Нямецкий монастырь становится крупным центром богословского просвещения. Список рукописных книг библиотеки Нямецкого монастыря, переписанных преподобным Паисием и его ближайшими учениками, состоит из 276 пунктов ⁷⁰⁵. В этом списке представлены практически все известные древние авторы аскетических творений Восточной Православной Церкви.

Из переводов святоотеческих творений старца Паисия наиболее ценным является славянский перевод греческой «Филокалии» – «Добротолюбия» (сборник аскетических творений 24 отцов), который был напечатан в 1793 году попечением митрополита Санкт-Петербургского Гавриила. Прот. Г. Флоровский так оценивает это событие: «Издание словено-русского Добротолюбия было событием не только в истории русского монашества, но и в истории русской культуры вообще... Интересно сравнить: Феофан Прокопович был весь в ожиданиях и в новизне, в будущем, в прогрессе, а старец Паисий, – он весь в прошлом... в предании. Но именно он был пророком и предтечей... Возврат к истокам был открытием новых путей, был обретением новых кругозоров» ⁷⁰⁶.

Помимо «Добротолюбия», преподобный Паисий перевел на славянский язык сочинения преподобного Исаака Сирина, преподобного Феодора Студита, преподобного Варсонофия, святителя Григория Паламы, преподобного Максима Исповедника, «Восторгнутые класы» – сборник из творений святителя Иоанна Златоуста и многое другое.

Переводы преподобного Паисия, составившие первое издание «Добротолюбия», «главным образом имеют своим содержанием «умное делание» и его приемы, т. е. наставления об очищении души от страстей, средствах и способах к этому и в особенности о молитве Иисусовой». Другие переводы старца «охватывают и весь строй иноческой жизни в монастыре, говорят о старческом окормлении, добродетелях общежития вообще, а особенно о смирении» ⁷⁰⁷.

Таким образом, преподобный Паисий «дал ясные определения основной цели монашеской жизни, указал средства к достижению этой цели и подготовил лиц, способных осуществлять эту цель при помощи указанных им средств. Своим примером, деятельностью и переводами старец Паисий вызвал огромное духовное движение в православном монашестве, особенно заметное в России, где оно охватило не только иноков, но и светское общество всех классов» ⁷⁰⁸.

Многие ученики преподобного Паисия вернулись в Россию. Они принесли с собой опытное знание об умном делании, рукописи переведенных преподобным Паисием аскетических творений святых отцов и его собственных сочинений ⁷⁰⁹.

Переводы святоотеческих творений преподобного Паисия долгое время были единственными в российской литературе.

Протоиерей Сергий Четвериков отмечает, что влияние старца Паисия распространилось посредством более 200 его учеников и их преемников более чем на 100 обителей, находящихся в 35 епархиях Русской Церкви ⁷¹⁰. Это способствовало возрождению иноческой жизни в России. Восстановленная преподобным Паисием школа старчества на протяжении всего XIX века и позднее приносила свои благодатные плоды в Глинской и Оптиной пустынях и других монастырях Русской Церкви.

Возрождение монашеского подвига в XIX веке, по отзыву И. М. Концевича, «имело всю полноту и цельность духовной жизни времен прп. Сергия и Кирилла Белозерского, а также сочетание отшельнического подвига внутреннего делания и служения миру, то сочетание, которое уже было значительно ослаблено в эпоху споров о нестяжательности Нила Сорского и Иосифа Волоцкого» ⁷¹¹.

Одним из самых ярких представителей возрождающейся школы умного делания был преподобный Серафим Саровский (175–1833). Эта школа в то время была в забвении, но окончательно не иссякла, и знания о духовном делании все же кое-где сохранялось. Благословение на иноческий подвиг и заповедь о непрестанном творении молитвы Иисусовой преподобный Серафим Саровский получил от киевской затворницы, девицы дворянского рода Дарьи Тяпкиной, подвизавшейся под именем старца Досифея. 16 лет преподобный Серафим подвизался в общежительной Саровской пустыни, в возрасте 40 лет по благословению настоятеля начал подвиг пустынножительства. Одновременно с ним в Саровском лесу доживал свои последние годы старец Назарий, один из опытных делателей молитвы Иисусовой, восстановивший монашескую жизнь на Валааме ⁷¹². Назария можно отнести к тем немногим инокам, «понимавшим и практиковавшим внутреннее делание, которое сохранилось в глубине монашества с древних времен ⁷¹³. С этим старцем советовался митр. Гавриил по поводу неясных мест «Добротолюбия» при подготовке его к печати. К старцу Назарию приходили исповедовать помыслы многие отшельники, в том числе и преподобный Серафим ⁷¹⁴. По всей вероятности, благодаря старцу Назарию Серафим узнал о «Добротолюбии» и всецело проникся его духом (об этом свидетельствуют многие наставления и советы преподобного Серафима) ⁷¹⁵.

Всем известно о необычайных аскетических подвигах Серафима Саровского – 1000 дней и ночей столпничества (стояние на камне), трехлетнее питание одной травой снытью, три года молчальничества, пятилетний затвор... Но для возрождающейся монашеской традиции такие подвиги не цель, а средство. Сами по себе они не полезны и, принимаемые как цель, могут даже повредить подвижнику. Для преподобного Серафима внешние подвиги были средством борьбы с духами злобы. «Выйдя победителем из этой страшной брани, преподобный Серафим вознесся на высоту древних величайших подвижников» ⁷¹⁶. В его образе, по словам прот. Г. Флоровского, «дивно смыкаются подвиги и радость, тягота молитвенной брани и райская уже светлость, преображение нездешнего света» ⁷¹⁷. Преподобный Серафим «напоминает древних тайновидцев», более всего – преподобного Симеона Нового Богослова «с его дерзновенным призывом искать даров Духа» ⁷¹⁸. В опыте Серафима Саровского «обновляется исконная традиция взыскания Духа» ⁷¹⁹, всем известны слова этого великого подвижника о том, что истинная цель нашей христианской жизни состоит в стяжании «Духа Святаго Божия» ⁷²⁰, а все другое должно быть только средством. Под елеем, которого не доставало у юродивых дев из Евангельской притчи, прп. Серафим подразумевает не добрые дела, но именно благодать Святого Духа: «творя добродетели, девы эти, по духовному своему неразумию полагали, что в этом-то и дело лишь христианское... а до того? получена ли была ими благодать Духа Божия, достойны ли они ее, им и дела не было» ⁷²¹. Так со властью преподобный противопоставляет духовность морализму. «Дух подается, но и взыскуется. Требуется подвиг стяжания. И подаваемая благодать открывается в некоем неизреченном свете. Беседа с Мотовиловым прп. Серафима внутренне принадлежит византийской традиции и в ней она становится вполне живой» ⁷²².

Духовный опыт преподобного Серафима является свидетельством непрерывности и преемственности православной мистики: «Путь православной мистики и цель ее – стяжание Святого Духа, а не подражание страдающему Христу и не жертвенное самоистязание... Эта традиция нашей мистики идет от древнейших духовидцев Востока, эта линия тянется от псевдо-Дионисия через Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, Григория Паламу к подвижникам и мистикам наших дней, когда еще раз расцветает в лице преподобного Серафима Саровскаго и опытно раскрывает в его беседе с Мотовиловым то, что было драгоценным сокровищем в мистической ризнице Востока: видение обоженной полноты человеческого существа» ⁷²³.

Так хранящийся в глубине монашества и почти уже иссякший опыт внутреннего делания соединяется в преподобном Серафиме с возрожденным Паисием Величковским учением святых отцов об умной молитве и дает в лице Саровского подвижника такой плод, «который поражает и до наших дней величием и державностыо весь духовный мир» ⁷²⁴.

С особенною полнотою дух возрожденного Паисием Величковским монашеского делания проявился в Оптиной пустыни. «Как на вершине горы сходятся все пути, ведущие туда, так и в Оптиной – этой духовной вершине, сошлись и высший духовный подвиг внутреннего делания, венчаемый изобилием благодатных даров, стяжанием Духа Святаго, и служение миру во всей полноте, как его духовных, так и житейских нужд» ⁷²⁵. В XVIII в. она была в полном запустении и расстройстве. Расцвет Оптиной пустыни начинается с введением в ней старчества. Рассмотрим кратко подвиг трех первых старцев, называемых великими Оптинскими старцами: Льва, Макария и Амвросия.

У истоков оптинского старчества стояли настоятель обители преподобный Моисей (†1862) и преподобный Леонид (в схиме Лев) (†1841), первый Оптинский старец. Оба они были последователями Паисия Величковского. Архимандрит Моисей в начале своего иноческого подвига принимал духовные наставления от преподобного Серафима Саровского, потом подвизался в Рославльских лесах (под Смоленском) среди пустынников – последователей Паисия Величковского. Во время Отечественной войны 1812 года в Белобережской пустыни он встретился с учениками преподобного Паисия Феодором и Клеопой, делателями непрестанной молитвы, и их последователем о. Леонидом, будущим старцем Львом. Когда Моисей после основания им Оптинского скита (1825) стал настоятелем всей обители (1826), он пригласил в нее о. Леонида (1829). Так было положено начало старчеству в Оптиной пустыни. «Благодаря тому, что о. Моисей прошел тот же духовный путь, что и о. Леонид, между обоими строгими подвижниками было глубокое взаимопонимание, полное единодушие... Отец Моисей, бывший сам на одинаковом духовном уровне со старцем Львом, понимал великое значение старчества, и между старцем и настоятелем никогда не было ни малейшего трения. Таким образом, старчество, процветавшее в Оптиной, обязано всецело своим существованием отцу Моисею» ⁷²⁶.

Итак, старец Лев, «сильный и властный... царственно открывает собою ряд великих старцев» ⁷²⁷. Его старчеству в Оптиной предшествовал длительный (от 15 до 20 лет) подвиг духовного делания в Белобережской, Валаамской обителях и др. местах под руководством старца Феодора, наученного умной молитве в Нямецком монастыре преподобным Паисием и его учениками.

Жизнеописатель выделяет три характерные черты духовного образа преподобного Льва ⁷²⁸. Первая – это всецелая преданность воле и Промыслу Божиим. «Мы, при помощи премилосердаго Господа Бога, потерпим, да и посмотрим», – писал старец. «Таков был общий характер духовного окормления старцем Леонидом своих духовных чад, – усердная о них молитва, рассмотрительность и долготерпение» ⁷²⁹.

Вторая особенность – это любовь к Богу и ближним, без человекоугодия и пристрастия к кому бы то ни было, соединенная с простотой, смирением и кротостью, и в то же в время – твердостью и мужеством души. «Имея всегда в виду лишь славу Божию и пользу ближних и вверяя спасение всех Отцу Небесному, старец о. Леонид был чужд всяческих человеческих опасений. Все мелкие предосторожности он оставил, полагаясь на Господа своего Иисуса Христа и св. ангела, хранителя человека». «Просто, прямо, открыто и искренно возвещал слово истины, не заботясь наперед об изысканной учтивости, смягчении выражений и о том – кому что сказать; а говорил и действовал без приготовления, по духовному чувству, или внушению Божиему, и почти со всеми обращался на ты». Старец «прикрывал мудрость свою простотою обращения и, соединенною с шутливостию, крайнею простотою слова» ⁷³⁰.

Третье – преподобный Лев стяжал дар различения духов, «и во всякой вещи он в точности постигал и другим указывал – что угодно и неугодно Богу, и верно мог судить о душевном устроении других». На вопрос, как он достиг таких духовных дарований, старец однажды ответил: «Живи попроще, – Бог и тебя не оставит... Леонид всегда был последним в обителях; никогда ни от какого поручения настоятеля не отказывался» ⁷³¹.

«Введение старчества и прием мирян для духовного наставления стоили ему тяжелой борьбы и многих неприятностей и от других иноков монастыря, и от епархиальной власти, подозрительно смотревших на эти еще не знакомые им новшества» ⁷³².

Старца Льва поддерживали игумен Моисей, Филарет (Амфитеатров), бывший тогда епископом Калужским, и митрополит Московский Филарет (Дроздов). Твердость и смирение преподобного Льва во время гонений за старчество способствовало утверждению этой традиции в Оптиной Пустыни и во всей Русской Церкви.

Главным старцем Оптиной пустыни после кончины старца Льва и его преемником по руководству иноков и мирян, во множестве начавших приходить в обитель, был иеросхимонах Макарий (Иванов) (†1860). Он был учеником схимонаха Афанасия (Захарова), ученика преподобного Паисия Величковского, и старца Льва, с которым он жил в Площанской пустыни. «Мягкий, кроткий и сердечный», старец Макарий «привлекал к себе еще более благоговейных посетителей, чем его учитель – правдивый и нередко строгий Леонид» ⁷³³.

О личности преподобного Макария Оптинского и его учении ⁷³⁴ можно судить по его письмам, которые собраны в 5 томах. В письмах преподобного Макария сохранились подробные наставления о старческом окормлении и откровении помыслов, о высоком внутреннем делании христианина: о мысленной брани, об искоренении страстей, о стяжании духовных даров смирения, любви и мира, достигаемых терпением скорбей и откровением помыслов. Особенно много внимания старец уделял добродетели смирения. Собрание писем преподобного Макария «поистине можно назвать учением о терпении, самоукорении, смирении и любви» ⁷³⁵.

Особенностью учения старца Макария является осторожное отношение к умносердечной молитве Иисусовой. Преподобный Макарий не имел возможности научиться от старца Афанасия этому роду молитвы, потому что сам Афанасий имел запрещение от преподобного Паисия касаться умной Иисусовой молитвы, и проходил только устную молитву. В молодости преподобный Макарий на своем личном опыте испытал отрицательные последствия преждевременного прохождения умно-сердечного делания без опытного наставника и позднее встречался с подобными явлениями в своей пастырской деятельности ⁷³⁶. «Можно с достоверностию полагать, что прохождение умной молитвы, по степени тогдашнего духовного возраста его, было преждевременным и едва не повредило ему. Стяжав впоследствии матерь дарований – смирение и оградив им высокое делание умной молитвы, старец предостерегал всех относившихся к нему от занятия сим высоким деланием прежде очищения от страстей» ⁷³⁷.

Итак, преподобный Макарий полагал, что приступать к умно-сердечной молитве следует только после очищения сердца от страстей. Поэтому в его письмах содержится много наставлений об устной молитве Иисусовой, но практически отсутствуют наставления об умно-сердечной молитве. По всей вероятности, монашествующие в России в середине XIX века были слабее подготовлены к умному деланию, чем иноки Афона и Молдавии во второй половине XVIII века. (Об этом свидетельствует высота аскетических наставлений преподобного Паисия, содержащихся в сборнике «Крины сельные, или цветы прекрасные») ⁷³⁸. Тем не менее, известен случай, когда благочестивый мирянин, орловский купец Иван Михайлович Немытов «под руководством Оптинских старцев, иеросхимонахов Льва и Макария, проходил высокую умную молитву» ⁷³⁹.

Важнейшей заслугой старца Макария являются его литературные труды, которыми было положено начало издательской деятельности Оптиной Пустыни. Старец возглавил группу ученых и литераторов из монахов и мирян, которые готовили к печати ⁷⁴⁰ сделанные Паисием Величковским переводы величайших аскетов древности – Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника.

Значение этого трудно переоценить, поскольку аскетической литературы в России крайне не хватало. Святитель Игнатий писал: «Все русское монашество обязано особенною благодарностью Оптиной пустыни за издание многих творений святых отцов», собранных и переведенных старцем Паисием ⁷⁴¹.

Первым изданием было «Житие и писания Молдавскаго Старца Паисия Величковскаго. С присовокуплением предисловий на книги св. Григория Синаита, Филофея Синайскаго, Исихия Пресвитера и Нила Сорскаго, сочиненных другом его и спостником, Старцем Василием Поляномерульским, о умном трезвении и молитве» ⁷⁴² (1847, 1200†1200 экз.).

По свидетельству И. В. Киреевского, старец Макарий желал, «чтобы изданы были рукописи, переведенные ст. Паисием, как человеком, который, будучи глубоко знаком с духовною литературою, выбирал из всех книг самые полезные» ⁷⁴³.

Попечением преподобного Макария были напечатаны не вошедшие в «Добротолюбие» святоотеческие переводы преподобного Паисия. Так, была издана книга преподобных Варсануфия и Иоанна (1852), которая является подробным дневником старческого окормления, необходимым как для старцев, так и для учеников. В книгу «Восторгнутые класы в пищу души» (1849, 1500 экз.) были включены переводы старца Паисия, содержащие святоотеческие наставления об умной молитве. Третье и, может быть, важнейшее издание – «Святаго отца нашего Исаака Сирина... слова духовно-подвижнические» (1854, 2400 экз.) ⁷⁴⁴.

Частью старческого служения преподобных Льва и Макария было окормление женских обителей. Образцовым монастырем как в духовном, так и в материальном отношении являлась Белевская женская обитель в то время, когда она управлялась ученицами старцев Леонида и Макария ⁷⁴⁵.

В завершение краткого рассказа о преподобном Макарии Оптинском приведем отзыв о нем его современника, святителя Игнатия Брянчанинова: «Этот человек был неоцененное сокровище для христиан, живущих среди мира... Простота и свобода в обращении, любовь и смирение... образование себя чтением Отеческих книг, повиновением искусным старцам дали ему возможность... сделаться духовником и наставником, а долговременный опыт усовершил его в этом служении. Совет его... был существенно полезным» ⁷⁴⁶.

Третьим из великих Оптинских старцев был преподобный Амвросий (†1891). Он был главным старцем Оптиной пустыни после прп. Макария. При прп. Амвросии Оптина пустынь достигает своего расцвета.

Для Амвросия образцом истинного монашества и старчества служили преподобные Леонид и Макарий. Преподобный Амвросий наследовал их благодатный опыт и дарования: простоту в обращении старца Леонида и смирение старца Макария. Отличительная черта старчества преподобного Амвросия – это полнота духовных дарований. В одном из писем старец писал, что «истинные христиане могут подражать Богу исполнением особенно следующих трех евангельских заповедей»: о милосердии, т. е. деятельной любви, о целомудрии и чистоте телесной и душевной, и о смирении ⁷⁴⁷. Преподобный Амвросий явил своей жизнью пример исполнения этих заповедей, свидетельствующих о совершенстве любви к Богу и к ближнему ⁷⁴⁸.

Высоты духовных дарований старец Амвросий достиг под руководством опытных старцев Льва и Макария. Волею Божией с самого начала своего иноческого подвига он находился при великих старцах. На следующий год после своего поступления в Оптину он стал келейником старца Льва (1840). «Старец Лев особенно любил молодого послушника...но из воспитательных побуждений испытывал при людях его смирение...С этой целью дал ему прозвище «Химера» (пустоцвет. –Е.Н.)... Но за глаза про него говорил: “Великий будет человек”. В конце жизни о.Лев сказал о.Макарию об Амвросии: «Вот человек больно ютится к нам, старцам. Я теперь уже очень слаб. Так вот я и передаю тебе его из полы в полу, владей им, как знаешь» ⁷⁴⁹.

С 1841 по 1846 г. о. Амвросий был келейником старца Макария. В 1846 году, будучи около 34 лет, преподобный Амвросий получил благословение помогать старцу Макарию в духовничестве. Сразу же настолько обострились его тяжкие болезни, что он, будучи неспособен ни к каким монастырским послушаниям, вынужден был подать прошение об оставлении в обители за штатом. Когда здоровье преподобного Амвросия немного улучшилось, он стал помогать старцу Макарию в его переписке и в подготовке к изданию творений святых отцов, а с 1848 года и в духовном окормлении братии и посетителей обители. Преподобному Амвросию было поручено также окормление монахинь Борисовской пустыни и ведение душеполезных бесед c мирянами в хибарке старца Макария и в монастырской гостинице. В 1852 году старец Макарий, по случаю своего отъезда, поручал старцу Амвросию духовное окормление всей скитской братии ⁷⁵⁰.

В эти годы преподобный Амвросий был пострижен в схиму и «проходил подвиг высокой умной молитвы» – «непрестанной умной Иисусовой молитвы» и «перечитал все известные в то время творения отцов подвижников» ⁷⁵¹. Старец Макарий, как говорилось выше, в свое время не имел опытного наставника в умном делании. «Отец же Амвросий, имея в своем старце Макарии, уже восшедшем на высоту жизни духовной, опытнейшего духовного наставника, мог обучаться умной молитве... без бед... и без скорбей» ⁷⁵². Так старец Макарий подготовил себе преемника и в духовничестве, и в литературных трудах, и в обширной духовной переписке.

И. М. Концевич пишет о преподобном Амвросии в период его самостоятельного старческого служения: «Слава о старце гремит по всей России. К нему устремляются со всех концов ее. Необычайно сострадательный и благодатно одаренный, он умеет скрыть свою прозорливость и благодатную помощь под покровом шутки...» ⁷⁵³. Исцеляя других душевно и телесно, старец сам всю жизнь страдал от тяжелой болезни.

Хотя вся жизнь старца Амвросия проходила на людях, «дух смирения позволил преподобному Амвросию совершенно скрыть тайну своей внутренней жизни» ⁷⁵⁴. О высоте этой жизни можно судить по ее плодам – смирению и любви к ближнему, которыми были проникнуты и сам великий старец, и, благодаря ему, все его окружение. По свидетельству митрополита Трифона (Туркестанова), начинавшего иноческий путь послушником Оптиной пустыни при преподобном Амвросии, «дух оптинский... выражался в какой-то особенной мягкости, простоте и смирении братства, в особенно сердечном и любовном отношении ко всякому, как бы к родному близкому человеку» ⁷⁵⁵.

«Благодаря таким старцам пустынь сделалась образцом для других монастырей, лучшей школой иноческой жизни, развила обширное влияние на многие другие монастыри и выпустила из своих стен множество деятелей на пользу как иночества, так и всей Церкви и народа» ⁷⁵⁶. «Следующие старцы: о. Анатолий (Зерцалов), ученик старца Амвросия – Иосиф, старец Варсонофий – в миру полковник Генерального штаба, по благодатной одаренности подобны своим учителям. Последние старцы: Феодосий – мудрец, Анатолий Утешитель (Потапов) и дивный старец Нектарий продолжили ту же традицию. Последний из них – старец Нектарий – во дни огненного испытания Родины утоляет духовную жажду верующих, сам находясь в изгнании» ⁷⁵⁷.

Несмотря на тяжелейшие гонения XX века, и в советское время в нашем отечестве не прекращался подвиг преподобных. И, как и в прежние века, в этом подвиге было соединено высокое монашеское делание и служение миру словом и молитвою в духе евангельской любви.

Серафимом Саровским XX века называют преподобного Кукшу Одесского, Почаевского и Киевского чудотворца (1875–1964). «Отец Кукша жил и действовал в духе и силе Оптинских старцев, будучи с ними благословен от Бога дарованиями прозорливости, врачевания, исцеления душевных и телесных недугов и высочайшего призвания в деле домостроительства спасения мира – старческого окормления душ человеческих» ⁷⁵⁸.

Свой иноческий путь преподобный Кукша начал на Афоне. Это было время прп. Силуана Афонского, время расцвета монашеского подвига на Святой Горе, когда там в молитве и трезвении подвизались тысячи наших соотечественников. Преподобный Кукша под руководством опытных наставников приобщился к святоотеческой мысли, прошел школу монашеской жизни. В советское время он служил священником в Киеве до 63 лет, потом 8 лет провел в лагерях и ссылках. С 1947 года преподобный жил в Киево-Печерской, потом в Почаевской Лавре. Последние годы он провел в Одесском Свято-Успенском монастыре.

«Молитвою, терпением и состраданием, добрым словом и духовным советом старец отвращал от безбожия и греха... ободряя малодушных и ропщущих... умиротворяя и утешая отчаявшихся, пробуждая спящих в греховном сне» ⁷⁵⁹.

Преподобный Севастиан Карагандинский (1884–1966) был келейником последних Оптинских старцев Иосифа и Нектария. «Под руководством двух старцев преподобный Севастиан воспитал в себе кротость, рассудительность, высокий молитвенный настрой, милосердие, сострадание и другие духовные качества». В 1933 году он был отправлен в карагандинский лагерь, в Казахстан. В Караганде, в районе города, называемом Михайловка, он и остался жить, служил в местном храме. В 1957 году был возведен в сан архимандрита, в 1966 – принял схиму. При нем половина Михайловки была как бы негласным монастырем в миру, до самой кончины преподобный Севастиан окормлял многочисленных чад в благодатных традициях и духе Оптиной пустыни ⁷⁶⁰.

Преподобный Лаврентий Черниговский (1868–1950) известен своим даром прозорливости. Монашеский постриг он принял в 1912 году, в возрасте 45 лет, нес послушание регента в Черниговском Троицком монастыре до самого закрытия обители в 20-х гг., потом около 20 лет служил в Ильинском храме Чернигова. Во время оккупации было разрешено открыть Троицкую обитель, преподобный вновь стал руководить там хором. Нравственная чистота, духовная высота, неистощимая любовь к людям вызывали необыкновенное расположение к нему в каждом, кто хоть раз в жизни удостоился видеть его. Ему писали из Москвы, Грузии, Киева, Одессы, многих других мест. «Всегда благостный и радостный... лишенный часто даже кратковременного отдыха, старец незаметно передавал другим состояние духовной бодрости и подъема» ⁷⁶¹.

Преподобный Феодосий Кавказский Чудотворец (1841–1948) трехлетним ребенком оказался на Афоне, 60 лет помогал священникам при Иерусалимском храме Воскресения Христова, потом на Святой Горе. Приняв великую схиму, в 1906 году вернулся в Россию, в советское время пережил гонения, лагерь, ссылку. С 1932 года, после освобождения, Феодосий жил в Минводах до своей кончины в возрасте 107 лет, неся подвиг юродства. Во время Великой Отечественной войны старец Феодосий был одним из ревностных молитвенников о победе, Бог открывал ему имена защитников отечества, живых и погибших. Неся свой подвиг юродства, преподобный Феодосий дерзновенно проповедовал, совершая необыкновенной силы чудеса ⁷⁶².

Преподобный Серафим Вырицкий (1866–1949), бывший богатый купец и отец семейства, уже до революции был духовником Алексацдро-Невской Лавры. С 1930 года, тяжело больной, он живет в поселке Вырицы под Петербургом. Жизнь его была повторением подвигов великих святых. Старец принимал сотни людей, ночами молился и вычитывал бесчисленное количество записок о здравии и упокоении.

Во время Великой Отечественной войны Серафим Вырицкий повторил подвиг прп. Серафима Саровского. На огромном камне в саду он молился перед иконой Саровского чудотворца о спасении России. Этот подвиг не прекращался ни в жару, ни в непогоду. Старец тогда уже практически не мог ходить, к камню его подводили, он молился, сколько позволяли силы, – час, несколько часов. Это продолжалось все военные годы.

Преподобный Серафим Вырицкий оставил исполненное духовной силы стихотворение в прозе «От Меня это было», первоначально адресованное арестованному епископу, но ставшее духовным завещанием преподобного всем верующим.

Безусловно, этим списком не ограничивается число святых иноков нашего времени, это только несколько наиболее известных имен. Оценка подвигов других и их канонизация – дело будущего.

Патерики, в славянской книжности отеческие книги или отечники, представляют собой сборники изречений святых отцов – подвижников или рассказов о них. Литература патериков развивается в IV–V вв., когда появляются три сборника, вошедших в основной фонд христианской литературы. Первая – это так называемый Азбучный патерик, в котором в азбучном порядке (по именам святых от св. Антония до св. Ора) собраны изречения старцев (в греческой традиции книга называется Изречения святых старцев). Вторая – Египетский патерик, или История монахов в Египте, содержащий краткие рассказы о египетских анахоретах, их притчи и афоризмы. Третья – это «Лавсаик». повествование о египетских монахах Палладия, епископа Еленопольского, написанное им по просьбе византийского сановника Лавса. О значимости последней книги свидетельствует тот факт, что рассказы из нее читаются за православным богослужением на утренях во все время Великого поста. Перечисленные сочинения создают основу жанра, чрезвычайно популярного в византийской литературе и в христианской книжности в целом. Известны переводы патериков на латинский, сирийский, коптский, грузинский, армянский и др. языки. Один из существенных этапов в этом развитии отмечен появлением «Луга духовного» Иоанна Мосха (†634 г.), известного в славянской книжности под названием Синайского патерика или Лимонаря. Это своего рода путевые записки автора, совершившего в сопровождении некоего Софрония Софиста путешествие по скитам и монастырям Ближнего Востока. Следует упомянуть также Римский патерик, представляющий собой беседы папы св. Григория Двоеслова (†604 г.) с архидиаконом Петром, в которых рассказывается о жизни итальянских подвижников.

В славянской письменности патерики появляются с самых ранних этапов ее развития, во всяком случае до конца XI в. Весьма вероятно, что три патерика (Скитский поглавный – переработка Азбучного патерика, Синайский и Римский) были переведены в Моравии или Болгарии еще до середины X в. Эти памятники пользовались исключительной популярностью в славянском мире и дошли до нас в большом числе рукописей (первые из них относятся еще к XI в.), вошли в извлечениях в славянский Пролог. По образцу переводных патериков создавались и оригинальные произведения этого жанра. К наиболее известным из них относится Киево-Печерский патерик с рассказами из жизни монахов Киево-Печерского монастыря (XIII в.), и Волоколамский патерик (XVI в.) с житиями монахов Иосифова Волоколамского, Пафнутиева Боровского и других монастырей. Создание патериков продолжалось и в позднейшее время, вплоть до XX в. (Соловецкий патерик неизвестного автора, Троицкий патерик М.В. Толстого, Архангельский патерик иеромонаха Никодима и т. д.) ⁷⁶³.

Почитание преподобных как особого лика святых начинается практически сразу же после конца гонений и совпадает по времени с начальным этапом развития монашества.

Относительно оснований почитания и канонизации подвижников существует несколько точек зрения. В. М. Живов считает, что почитание подвижников развивалось на фоне той существенной роли, которую играли в Византии «люди Божии», пророчествами и обличением несправедливости властей привлекавшие к себе толпы почитателей. Окружающие настолько были уверены в их святости, что были случаи, когда в честь этих подвижников еще при их жизни строились храмы. Например, император Маркиан (450–457) построил храм в честь прп. Вассиана еще при его жизни. Несколько храмов было построено при жизни и в честь прп. Мартана Карского . Церковное почитание во многих случаях следовало здесь за народным культом ⁷⁶⁴.

Проф. Голубинский пишет, что Церковь признает подвижников святыми «на основании сверхъестественного свидетельства о них Самого Бога, Который тех и других между ними удостаивал дара чудотворений еще при жизни или по смерти». Это объективное и независящее от человеческих пристрастий обстоятельство. В противном случае, считает он, «мы должны были бы думать, что в признании подвижников святыми господствовал в древнее время произвол, чего думать, конечно, нельзя». Практически во всех житиях древних святых подвижников говорится о творимых ими чудесах, и «эта общая принадлежность дара чудотворений подвижникам, признанным Церковью за святых, и дает полное основание предполагать, что сей именно дар и был причиной их причтения к лику святых» ⁷⁶⁵.

А проф. Е. Темниковский утверждает, что почитание подвижников развивалось не только на основании дара чудотворения, что причиной этому была убежденность в святости их жизни вообще. «Слава святой жизни того или другого подвижника не умирала вместе с ним; благочестивый подвижник... становился предметом народного чествования, сначала, быть может, в сравнительно незначительном районе, который с течением времени мог расширяться. Таким образом, являлся культ святого. К нему постепенно присоединялись и церковные власти, прежде всего местные, затем иногда и центральные, соответственно с тем, как широко распространялся культ святого. Присоединение церковных властей к народному культу, дававшее последнему официальное значение, не было каким-либо формальным актом в роде современной канонизации, а совершалось постепенно». «Вера в чудеса подвижников, конечно, входила в качестве составной части в религиозный культ святых... но она не составляла здесь исходного момента и... единственного основания почитания святых, исходным моментом и основанием его, хотя, быть может, не единственным, было убеждение в святости жизни подвижников» ⁷⁶⁶.

В России, под влиянием крупных монашеских центров Византии (Студийский монастырь, Афон) монашество воспринималось как ангельский образ, а святость – как полное осуществление монашеского призвания. Эти представления отразились, видимо, и в самом наименовании святых подвижников «преподобными». Святость подвижника понимается при этом как высшее осуществление того образа и подобия Божиего, которые даны человеку в творении. Монах, получая в постриге новое рождение, обновление для возрожденной жизни во Христе, своей святой жизнью и раскрывает в себе Божие подобие, становясь преподобным Божиим.

В православном богослужении преподобные воспоминаются на проскомидии. Для них вынимается шестая частица из «девятичинной» просфоры. В русских служебниках здесь содержится поминовение «преподобных и богоносных отец наших Антония, Евфимия, Саввы, Онуфрия, Афанасия Афонского, Антония и Феодосия Печерских, Сергия Радонежского, Варлаама Хутынского, и всех преподобных отец. И преподобных матерей Пелагии, Феодосии, Анастасии, Евпраксии, Февронии, Феодулии, Евфросинии, Марии Египетской, и всех святых преподобных матерей» ⁷⁶⁷.

«Это один и тот же подвиг, в разных видах. И мученичество и монашество основаны на одних и тех же изречениях Евангелия; то и другое отнюдь не изобретено человеками, но даровано человечеству Господом; то и другое иначе не может быть совершено, как всесильною помощью Божиего, действием Божией благодати. В этом убедитесь, если прочитаете жития преподобных Антония Великого, Макария Великого, Феодора Студийского, Марии Египетской, Иоанна Многострадального, Никона Сухого и других иноков, которых подвиг и страдание были вышеестественны. Святой Симеон Новый Богослов говорит о своем наставнике, Симеоне Благоговейном, иноке Студийского монастыря, что он скорбями и страданиями телесными уподобился многим мученикам».

«Часто высокая жизнь монаха открывается только при кончине его или после кончины. Часто монаха, причастника благодати Божией, осыпает мир злоречием и клеветами по ненависти мира к Духу Божию».

«Духовные мужи, каковы были монахи первых веков, жаждали мученичества, и многие из них увенчались венцом мученичества, как то: преподобномученики Никон, Иулиан, преподобномученицы Евдокия, Евгения, Феврония, и другие. Упомянутый выше святой пустынножитель Гордий, когда открылся подвиг для мученичества в Кесарии Каппадокийской, пришел в этот город во время всенародного торжества, обличил заблуждение идолопоклонства, исповедал Христа и запечатлел исповедание мученическою смертью».

«Уже Господь заменял жатву святыни, которую обильно совершали мученики, исповедавшие Его пред идолопоклонниками, другою обильною жатвою, которую должны были совершить монахи на поприще иного мученичества. Мучения едва прекращались, и кровь христианская едва переставала литься на городских площадях и позорищах, как тысячи христиан переселялись в дикие пустыни, чтоб там распять плоть свою со страстъми и похотьми, чтоб исповедать Христа пред лицом самих миродержителей, начал и властей злобы».

«Они любят смерть за Христа более всех наслаждений и прелестей. Но как ныне нет гонителей, и вожделенная смерть не обретается скоро, то они стараются понести ее иным образом, установляя для себя продолжительное и насильственное умерщвление самих себя. Они ежедневно претерпевают тысячи болезней, постясь, подвизаясь многоразлично, борясь с невидимыми бесами, непрестанно понуждая естество свое, одеянное плотно, противиться бесплотным врагам» (цитата из прп. Иоанна Колова).

(Основные понятия и определения)

«Слова монах, монастырь, монашество произошли от греческого слова – один. Монах значит живущий уединенно или в одиночестве; монастырь – уединенное, отдельное жилище; монашество – уединенное жительство. Это жительство отличается от обыкновенного, всем общего жительства, – есть жительство иное, а потому в русском языке образовалось для него наименование иночества. Монах по-русски – инок. Слова общежитие, скит, безмолвие, отшельничество, затвор, пустынножитие означают собою разные роды иноческой жизни. Иноческим общежитием называется сожительство более или менее многочисленного собрания иноков, имеющих общее богослужение, общую трапезу и одежду, находящихся в заведовании одного настоятеля. Безмолвием называется сожительство двух или трех иноков в отдельной келии, жительствующих по взаимному совету или по совету старшего, имеющих общую трапезу и одежду, отправляющих в течении пяти дней богослужение в келии, а в субботу и воскресение приходящих к общественной службе в церковь. Отшельничеством называется жительство инока наедине. Когда отшельник пребывает неисходно в келии, находящейся в монастыре, тогда он называется затворником, а жительство его затвором; когда же он жительствует в безлюдной пустыне, то называется пустынником, а жительство его пустынножитием».

(Монашество началось) «со времени Апостолов, по удостоверению преподобного Кассиана. Преподобный Кассиан, писатель и инок четвертого века, обозревший иноческие обители Египта, в котором тогда особенно процветало монашество, проведший значительное время между иноками Египетского Скита, и предавший позднему потомству уставы и учение египетских монахов, говорит, что в первые времена христианства получили в Египте наименование монахов избранные ученики святого апостола евангелиста Марка, первого епископа Александрии. Они удалились в самые глухие пригородные места, где проводили возвышеннейшее жительство по правилам, которые предал им Евангелист».

«...в царствование римского императора Коммода – Коммод вступил на престол в 180 году по Рождестве Христовом – вельможа римский Филипп сделан был правителем Египта. В то время в александрийском предместии был монастырь; о епископе того времени, святом Елие, упоминается, что он с юности вступил в монашество. Иудейский историк Филон, современный апостолам, гражданин Александрии, описывает жизнь ферапевтов, удалившихся в предместья Александрии, точно такою, какою изображена преподобным Кассианом жизнь первых александрийских монахов и называет жилища их монастырями».

«В жизнеописании преподобного Антония Великого, которое составил современник его, святой Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, упоминается, что в то время как святой Антоний вступил в монашество, – Антонию тогда было около 20 лет, – монахи египетские проводили уединенную жизнь в окрестностях городов и сел. Преподобный Антоний Великий скончался в 356 году по Рождестве Христовом, будучи 105 лет».

«...и в Сирии монашество существовало со времен апостольских. Преподобномученица Евдокия, жившая в сирском городе Илиополе, в царствование римского императора Траяна, обращена в христианство преподобным Германом, настоятелем мужского монастыря, в котором было 70 иноков. Евдокия, по принятии христианства, вступила в монастырь женский, в котором было 30 инокинь».

«В последних годах III века преподобный Антоний Великий положил начало пустынножительству; в конце первой половины IV века преподобный Пахомий Великий основал Тавеннисиотские общежития в пустыне Фиваидской, а преподобный Макарий Великий – жительство безмолвников в дикой пустыне Скит, близкой к Александрии, отчего такое жительство получило название скитского, а монастыри, устроиваемые для этого жительства, получили название скитов. Святой Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской, живший во второй половине IV века, изучил монашескую жизнь среди египетских иноков; возвратившись в отечество свое, Каппадокию, проводил там, в пустыне, монашескую жизнь до вступления своего в служение Церкви, и написал правила для монахов, которые впоследствии частью приняты в руководство, а частью в назидание всею Восточною Церковью. Таким образом монашество, таившееся в окрестностях городов и сел, в 4-м веке, переместилось в большинстве своем в необитаемые пустыни. Там развилось и разрослось оно, как на свойственной себе почве. Впрочем и в городах, и в окрестностях городов монастыри и пребыли, и вновь устраивались».

«С переселения монашества в пустыни появилось у него особенное одеяние, с целью окончательного отделения его от мирян. Во времена гонений и клир, и монахи употребляли наиболее общее одеяние: это укрывало их в значительной степени от гонителей».

(Оптина пустынь)

«В Калужской епархии, близ города Козельска находится общежительная Оптина пустынь. Туда в 1829 году прибыл на жительство известный по знанию деятельной монашеской жизни иеросхимонах Леонид; впоследствии присоединился к нему ближайший ученик его, иеросхимонах Макарий. Оба старца были напитаны чтением Отеческих писаний о монашеской жизни, сами руководствовались этими писаниями, руководствовали ими и других, обращавшихся к ним за назидательным советом. Такой род жительства и поведения они заимствовали от своих наставников; он начался с первых иноков, достиг по преемству до нашего времени, составляет драгоценное наследство и достояние монахов, достойных своего имени и назначения. Братство Оптиной пустыни начало немедленно умножаться в значительном размере, и совершенствоваться в нравственном отношении. Ревностным братиям старцы объяснили правильный и удобный способ подвижничества; колеблющихся они поддержали и ободрили; слабых укрепили; впавших в согрешения и греховные навыки привели к покаянию и исцелили. К смиренным хижинам схимонахов стали стекаться во множестве светские лица всех сословий, обнажали пред ними страдание души, искали врачевания, утешения, укрепления, исцеления. Тысячи обязаны им благочестивым направлением своим и сердечным миром. С состраданием смотрели они на страждущее человечество; облегчили пред ним значение греха, объясняя значение Искупителя, и из значения Искупителя объясняя необходимость для христианина в оставлении греховной жизни; были они снисходительны к немощи человеческой, и вместе сильно врачевали и эту немощь!»

(Прп. Нил Сорский)

«Преподобный Нил вступил в монашество и пребывал в нем с целью изучения и развития в себе, по преданию древних святых отцов, духовного монашеского подвига. Чтоб ближе ознакомиться с преданием отцов, он предпринимал путешествие на Восток, значительное время провел в Афонской Горе, беседуя с учениками святых Григориев – Синаита и Паламы, также находился в сношении с иноками, жительствовавшими в окрестностях Константинополя. Возвратившись в Россию, он поместился в глухом лесу, на речке Соре, и соделался основателем скитского жительства в отечестве нашем» ⁷⁶⁸.

<...>

<...> В IV веке преподобный Авва Исаия советовал открывать помыслы духовному наставнику: «Всякий помысл и всякую скорбь, и всякое желание ваше и всякое подогревание не укрывайте в себе, открывайте свободно авве своему, и что услышите от него, то с верою старайтесь делать» ⁷⁶⁹. «Не открывай пред всеми помыслов своих, чтоб не дать преткновения ближнему своему; но открывай помыслы свои отцам твоим, чтоб благодать Божия покрыла тебя» ⁷⁷⁰. «Открывай болезни свои отцам твоим, чтоб испытать помощь от советов их» ⁷⁷¹. «Дай сердце свое в послушание отцам твоим, и благодать Божия вселится в тебя» ⁷⁷². Авва Исаия указал на необходимое условие старческого душепопечения – откровение помыслов.

Святитель Василий Великий предписывал обязательность откровения помыслов для иноков: «Надобно все, даже тайны сердечные, открывать настоятелю». И пояснял: «Каждый из подчиненных, если хочет оказать значительный успех и привести жизнь свою в состояние, согласное с заповедями Господа нашего Иисуса Христа, должен ни одного душевного своего движения не оставлять в скрытности, ни одного слова не пропускать без испытания, но тайны сердечные обнажать пред теми из братий, кому поручено прилагать милосердное и сострадательное попечение о немощных» ⁷⁷³.

Подобные суждения высказывает и преподобный Иоанн Кассиан (†435): «Нет другого, надежнейшего пути к спасению, как открывать свои помыслы рассудительнейшим отцам и иметь их руководителями в добродетели, а не следовать собственному помыслу и рассуждению». Человек, желающий стяжать смирение, «не только дела, но и помыслы свои открывает старцу своему, ничего не скрывает». Новоначальным... Кассиан советует «не скрывать никаких помыслов сердечных по ложному стыду, но тотчас по возникновении их открывать своему старцу и в рассуждении о них не доверять своему мнению, а считать худым или добрым только то, что старец признает таким» ⁷⁷⁴.

В ответах великих старцев, преподобных Варсануфия и Иоанна, содержится ряд наставлений, касающихся старческого окормления: «Если хочешь не заблудиться в деле спасения, то не делай ничего без вопроса у отцев духовных» ⁷⁷⁵. «Скрывающий свои помыслы пребывает неисцелен и исправляется только частым вопрошанием о них Отцев духовных» ⁷⁷⁶. На вопрос «Подобает ли о всех... помыслах вопрошати Старцев?» – дается ответ, что не о всех, а «о пребывающих и борющих человека» ⁷⁷⁷. «Коснящий же помысл и борющий тя рцы авве твоему, и со Богом исцелит тя» ⁷⁷⁸. «Аще спастися хощеши, и Богу и нам вверил еси душу твою, да не веруеши своему помыслу» ⁷⁷⁹. Богу угодны дела, совершаемые по благословению старцев: «Аще кто от себе помышляет некое добро творити, а не с вопросом Отцев: сей несть законен, и законно ничтоже сотвори. Аще ли же кто с вопросом творит сей исполняет закон и Пророки... Бог бо есть, влагаяй во уста вопрошаемого, что да речет, за смирение сердца и правоту вопрошающего» ⁷⁸⁰.

Преподобный Исаак Сирин (VI в.) предписывает новоначальному иметь «одного собеседника и сотаинника». Преподобный Венедикт Нурсийский (†543) постановляет в Уставе: «Злыя помышления, на сердце приходящия, должно тотчас разбивать о камень Христа и открывать духовному старцу» ⁷⁸¹.

Преподобный Авва Дорофей (†620) писал: «Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием... О тех же, которые открывают свои помышления и поступки и делают все с советом, (Писание) говорит: спасение есть во мнозе совете» ⁷⁸² .

Преподобный Иоанн Лествичник (†649) наставляет: «Как корабль, имеющий искусного кормчего, при Божием содействии благополучно входит в пристань, так и душа, имеющая доброго руководителя, удобно восходит на небо» ⁷⁸³. Об исповедании старцу: «Прегрешения свои объявляй учителю, скажи: вот моя язва, отец» ⁷⁸⁴.

Великие иноки и подвижники христианства: преподобные Макарий Великий, Пахомий, Иларион, Евфимий, Савва, – начинали свой путь покорением себя старцу, и вследствие этого скоро преуспели и возросли в мужа совершенна (Еф.4:13). Святитель Игнатий (Брянчанинов) справедливо отметил: «Главная черта, которою отличается деятельность древнего монашества от деятельности новейшего, заключается в том, что монашествующие первых веков христианства были руководимы боговдохновенными наставниками» ⁷⁸⁵.

<...> Согласно Студийскому уставу, игумен обители – прежде всего старец и духовник, это его главная обязанность. Преподобный Феодор Студит учит своих чад о духовном рождении, которое выше рождения телесного: «Оставив родителей, братьев, родных и весь мир, пришли вы сюда, и соделались мне духовно чадами, преображая себя по Богоугодной жизни. Почему не следует уже называться вам по имени того-то и того-то, родившего вас телесно, но по имени духовных отцев и праотцев наших, показывая тем, что вы совсем отделились от естества и иное приняли рождение – духовное, – по произволению» ⁷⁸⁶.

Преподобный Феодор наставляет братию: «Никто не замышляй особиться и сам о себе тещи, никто не сдвигай ног своих с твердого камня веры отцу своему духовному... Твердо шествуйте путем своим, облекшись во всеоружие свое, и никак не давайте входа ему [змию. – А.М.] и даже подступа к себе. Этого вы достигнете благою, как я сказал, верою отцу, неуклончивым ему исповеданием, и полным откровением своих сокровенностей, потом смирением и послушанием нелицемерным и терпением благодушным» ⁷⁸⁷. В своих наставлениях он неоднократно подчеркивает значение откровения помыслов: «Нет другого более действенного во спасение врачевства, как... безжалостное к себе откровение и исповедание помыслов» ⁷⁸⁸.

О необходимости, значении и сущности старческого поучения преподобный Феодор говорит братии: «Хотя вы большею частию назидаемы бываете чрез чтение Святых Отцев, однако имеете нужду и в моем смиренном научении, – дерзаю даже сказать, что в нем более, чем в том: ибо там идут общие рассуждения, а здесь говорится нечто прямо к лицу относящееся, обличительное и исправительное... Уповаю, что древле источивший воду из камня для Израиля и из моего каменного сердца источает краткое слово, коим бывая орошаемы, благодарим Господа, питающего, напоякицего и направляющего жизнь нашу в настоящем жительстве, как в пустыне» ⁷⁸⁹.

<...> Братии монастыря преподобный Симеон дает следующее наставление: «Помолись усердно Богу, чтобы Он показал тебе человека, который мог бы хорошо упасти тебя; и кого Бог покажет тебе или тайно Собою, или явно чрез раба Своего, к тому пойди и, взирая на него и беседуя с ним, почитай его, как Самого Христа; слушай Его, как Самого Бога, и научишься полезному. Что он тебе будет говорить, исполняй несомненно, хотя бы повелеваемое казалось тебе противным и, по мнению твоему, вредным. Ибо лучше называться учеником ученика, а не жить самочинно и обирать бесполезные плоды своей воли» ⁷⁹⁰.

Святой Симеон предупреждает об опасностях ложного старчества и одновременно описывает образ истинного старца и называет его главные добродетели – смирение, любовь и рассуждение: «Поистине редки, и особенно ныне, умеющие мудро пасти и врачевать словесные души. Пост, бдение и образ благочестия, может быть, многие притворно имеют, а, может быть, стяжали и самым делом; еще больше таких, которые могут говорить многое от персей и легко учить словами; но весьма мало найдется таких, которые плачем отсекли страсти и стяжали неотъемлемо главнейшие добродетели. Главнейшими же добродетелями называем смирение, которое убивает страсти и подает небесное и ангельское бесстрастие, и любовь... от любви же рождается совершенное рассуждение, которое руководит и себя и последующих ему и беспрепятственно переводит чрез мысленное море» ⁷⁹¹.

Далее предупреждает: «Смотри же, брат, по неосмотрительности не последуй худшим. Кто видит, тот различит волка от овцы, и разбойника от пастыря... Человек, каков он, познается от слов и дел своих; но теми, впрочем, которые имеют здравый разум и душевные чувства. Обыкновенные же люди этих дел различить не могут, потому что не имеют ни чувства, ни рассуждения духовного... Многоглаголивого и тщеславного считают учителем мудрым и духовным, а молчаливого и хранящего себя от празднословия – утвердительно называют невеждою и безгласным. Иные от того, кто вещает Святым Духом, отвращаются как от высокоумного и гордого, более уязвляясь его словами, нежели умиляясь; а превозносят похвалами и принимают того, кто от чрева или от книг разглагольствует и лжет на погибель их» ⁷⁹².

Преподобный Симеон завершает 7-е слово заповедью – найти все же истинного старца и последовать его советам: «Не последуй вместо пастыря волку, и не входи в недугующее стадо, и не оставайся также один наедине, чтобы волк, губящий души, не похитил тебя... или чтобы, будучи один, ты не пал... Имеющий же доброго учителя и совершенно предавшийся ему не позаботится ни о чем этом, но, без попечения пожив, спасется о Христе Иисусе Господе нашем» ⁷⁹³.

Преподобный Симеон Новый Богослов в «Благодарении Богу (I)» описывает, как он вымолил себе у Бога духовного руководителя – старца ⁷⁹⁴. В «Главизнах практических и богоразумных» содержатся основополагающие мысли преподобного Симеона Нового Богослова о выборе истинного старца и о благоговейном послушании ему ⁷⁹⁵. К сущности старческого руководства относятся слова преподобного Симеона Нового Богослова о том, что как «повинующемуся», так и «управляющему» необходимо приобрести такое качество, как «неозабоченность», или «беззаботность» ⁷⁹⁶.