Часть I. Учение о сотворении мира

В начале сотворил Бог небо и землю (Быт.1:1).

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт.1:31). И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал (Быт.2:2).

Было слово Господне ко мне: Я помыслил, и сотворено было все Мною одним, а не чрез кого-либо иного; от Меня также последует и конец, а не от кого-либо иного (3Езд.1:4, 6:6).

Не всеми людьми текст Библии воспринимается как священный и исторически достоверный. Особые трудности вызывает у многих современных читателей восприятие первых глав Книги Бытия.

Людям, воспитанным на эволюционном учении, нелегко принимать на веру некоторые библейские свидетельства «как написано». Поэтому ряд сторонников теории эволюции утверждает, что

первые главы Книги Бытия «написаны приточным и символическим языком образов и иносказаний» и что поэтому «их невозможно понимать в буквальном смысле, а лишь как образы, притчи и символы» [52, с. 45].

Различные страницы Священного Писания принято не одинаково воспринимать в традиции святоотеческого богословия. Одни библейские стихи прилично воспринимать буквально, другие – аллегорически. При этом последний способ прочтения требует осторожности и рассуждения.

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин писал: «О том, что ясными словами выражено, мы можем твердо определить и смело произнести свое мнение. А те предметы, которые, предоставляя нашему размышлению и упражнению, Дух Божий поместил в Св. Писании, желая, чтобы о них заключали по некоторым знакам и предположениям, неспешно и осторожно должны быть обсуждаемы, так что удостоверение или утверждение их зависит от произвола рассуждающего или принимающего» [64, с. 308].

Римский историк Павел Орозий насчитывал «десять гонений от Нерона до Максимиана» [110, c. 468], которые перенесла Церковь Христова. При этом он указывал на соответствие этих гонений десяти казням египетским, описанным в Книге Исход. При всей внешней «убедительности» подобного аллегорического толкования, его близкий друг, блаженный Августин, в книге «О граде Божьем» так оценил попытку толкования Священного Писания своего сподвижника: «Я не думаю, чтобы те события в Египте были прообразами гонений; хотя думающие так с видимой тонкостью и остроумием сопоставляют каждую казнь с каждым из гонений, но не по пророческому духу, а по догадке человеческого ума, который иногда доходит до истины, но иногда обманывается» [цит. по: 110, с. 468].

Таким образом, данный пример аллегорического толкования Библии был отвергнут Церковью, несмотря на то, что внешне он может показаться вполне убедительным (и даже выполненным с «тонкостью и остроумием»).

Приведем другой пример аллегорического, точнее прообразовательного, толкования Слова Божьего, который может показаться кому-то не вполне очевидным, но который, однако, принят Преданием Православной Церкви. Библейский эпизод о вознесении пророка Илии на огненной колеснице на небо (4Цар.2:11–12) воспринимается в литургической традиции как прообраз Вознесения Иисуса Христа:

1 Стра́нно твоѐ ржⷭ҇тво, стра́нно твоѐ воскресе́нїе, стра́нно и҆ стра́шно твоѐ жизнода́вче, е҆́же и҆з̾ѡбразꙋ́ѧ и҆лїа̀ четвероко́нный восхода́ше, воспѣва́ѧ тѧ̀ человѣколю́бче. [160] (Вознесение, 2-й канон, песнь 5, тропарь 2)

Подтверждение обоснованности того, что вознесение Илии прообразует (изобразует) Вознесение Спасителя можно найти в творениях святых Отцов.

Святитель Григорий Двоеслов: «Илия вознесся на небо на колеснице, в доказательство того, что он, как человек, не мог обойтись без внешних пособий. Это пособие и сделали ему ангелы, когда он восходил на небо, ибо он сам собою не мог вознестись туда, потому что естественная слабость не позволяла ему отделиться от земли. Между тем Спасителю не нужна была колесница, не нужны были ангелы, ибо Творец Своею Божественною силою вознесся на небо» [цит. по: 46, сс. 784–785] (май).

В нашей книге можно встретить как буквальное, так и аллегорическое прочтение Библии. Выбор толкования представляется нам делом естественным и простым: следует понимать Священное Писание так, как комментировали его святые Отцы Православной Церкви. И, по возможности, воздерживаться от тех версий понимания, которых мы не встречаем у святых.

Так, в главе «Адам как прообраз Христа» мы приводим множество толкований аллегорических, которые весьма обогащают и расширяют понимание Слова Божия. В настоящей главе, посвященной Шестодневу, все приводимые толкования оказываются буквальными, поскольку иных суждений на эту догматическую тему святые нам не оставили.

* * *

В древности были знамениты две богословские школы – александрийская и антиохийская. Первая была известна традицией аллегорического толкования. Вторая – буквальным толкованием библейского текста. Иногда встречается мнение, будто и вопрос о библейском Шестодневе в этих школах якобы решался по-разному: у «александрийской» – аллегорически, у «антиохийской» – буквально.

Однако, это не так. В настоящей главе мы показываем, что все без исключения святые, представители обеих богословских школ (равно как церковные учителя из числа других православных школ) воспринимали Шестоднев пророка Моисея буквально.

Все «христиане-эволюционисты» принимают аллегорическое толкование Шестоднева пророка Моисея. Они вынуждены так поступать, потому что традиционное буквальное прочтение Библии противоречит их мировоззрению. В вопросе толкования Библии эволюционисты руководствуются своими «научными критериями», а не Преданием Православной Церкви.

Один из «православных эволюционистов» утверждает:

«Язык первой главы Библии – это язык Мифа» [98, c. 87].

Характерно пишет другой автор:

«Вряд ли во времена Моисея, когда была написана книга Бытия, могла быть понята инфляционная теория происхождения вселенной. Чтобы соответствовать любой эпохе, язык Библии должен быть аллегоричен, а ее тексты должны толковаться в зависимости от уровня знаний конкретной исторической эпохи» [180, с. 325].

Эти мысли – чисто спекулятивные. Библию не следует, по выражению К. Льюиса, использовать как «вешалку для развешивания собственных мыслей» [89]. Слово Божие содержит истину, которая не зависит от «уровня знаний конкретной исторической эпохи». Не научный уровень знаний помогает нам верно толковать Слово Божие, но следование церковной традиции, духовному наследию святых Отцов, продолжающих эстафету пророков и апостолов. Святые Отцы стремились к тому, чтобы иметь ум Христов (1Кор.2:16), потому обращение к их духовному наследию приобщает нас к мистической полноте и глубине Предания Церкви.

Язык Библии аллегоричен – но не в приземленном профанном смысле, который предлагают эволюционисты, а в смысле церковном, который достался нам от святых Отцов. При этом вводить новые «аллегории» – дело небезопасное в духовном смысле. Оно чревато искажениями смысла, доходящими до кощунства и прямой хулы на Творца. Аллегорический смысл библейских текстов следует воспринимать не от ученых или от модернистствующих богословов, а от святых Отцов.

Следует подчеркнуть со всей определенностью: святоотеческая традиция не использует аллегорический способ толкования по отношению к первой главе Книги Бытия. Точнее говоря, иносказание и аллегорию к Шестодневу пророка Моисея, конечно, можно применить (как и к любому другому тексту) – но Православная Церковь не допускает в этой теме богословских толкований, которые отрицали бы буквальный исторический смысл повествования о первой творческой Божьей седмице.

«Православные эволюционисты» пишут противоположно:

«Наиболее плодотворный подход – это аллегорическое толкование текста книги Бытия» [181, с. 217].

«Многие ученые и богословы видят возможные пути сближения науки и религии в аллегорическом толковании библейского текста о сотворении мира… Это наиболее продуктивный подход, и именно им шли многие богословы от святых отцов до современных авторов» [180, с. 329].

С этими мыслями никак нельзя согласиться. Для святых Отцов аллегорическое толкование текста было средством возвести читателя в более тонкую и возвышенную духовную сферу, а не низведения содержания Слова Божия до механики и физиологии. Быть может, по этой причине никаких аллегорических толкований Шестоднева святые Отцы нам не оставили. Если же отдельные мысли аллегорического свойства у святых Отцов, толкователей Шестоднева и встречаются, то, во-первых, они никогда не отрицают прямой буквальный смысл и, во-вторых, являются отступлением от главной темы в сторону нравственно-философскую, но ни в коем случае не космогоническую. Предлагаемое же «аллегорическое» прочтение библейского текста в смысле более грубом, физическом, материальном, чем написано у пророка Моисея (как это постоянно делают «православные эволюционисты»), вряд ли даже может быть названо аллегорическим, но скорее должно быть признано профанацией.

Вопрос о Сотворении является догматическим, то есть вероучительным. Он включен в Символ веры и неизменно занимает одно из первых мест (как по своему значению, так и в последовательности изложения догматов) во всех православных трактатах по догматическому богословию – начиная с «Точного изложения православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина. К примеру, в «Православно-догматическом богословии» архиепископа Макария (Булгакова) раздел «О Боге, как Творце» занимает объем более 150 страниц [92, сс. 350–512].

Обратим внимание также на то, когда в православном богослужении читаются стихи из библейского Шестоднева.

Это повествование Книги Бытия звучит в качестве паремии на великой вечерни, помимо начала Великого поста, накануне трех главных господских праздников: Пасхи, Рождества Христова и Богоявления. Включение темы Шестоднева в богослужение Великой Субботы и службы Навечерия обоих великих праздников свидетельствует о важнейшем значении этих страниц Ветхого Завета в церковном догматическом учении о Боге Творце.

Немало символов и аллегорий можно отыскать и в других догматических темах Священного Писания – к примеру, на евангельских страницах, повествующих о Крестных страданиях Спасителя или о Его Воскресении. Не принимать их буквально, а видеть лишь символы без исторического содержания равнозначно искажению православного вероучения. Сказанное в полной мере справедливо в отношении библейской темы Сотворения. В этом заключается одна из причин того, что никто из учителей Церкви не воспринимал Шестоднев пророка Моисея как аллегорию.

Приведем характерные мнения святых Отцов об их отношении к событиям Шестоднева.

Блаженный Августин в трактате с примечательным названием: «О книге Бытия, буквально» писал: «Итак, слова: В начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1) могут быть предметом исследования следующих сторон: надобно ли понимать их только в смысле историческом, или же они означают что-либо и иносказательно, как они согласны с Евангелием и по какой причине книга Бытия так начинается. В историческом, далее, смысле возможен вопрос, что значит в начале, т. е. в начале ли времени, или в Начале – в самой Премудрости Божией» [1, с. 99].

Преподобный Ефрем Сирин: «Должно знать, что как небо и земля, а не что-либо иное разумеется под именем неба и земли, так и сказанное о всем прочем, что сотворено и приведено в устройство по сотворении неба и земли, заключает в себе не пустые наименования, но силе сих наименований соответствует самая сущность сотворенных естеств» [42, с. 211].

Святитель Василий Великий: «Известны мне правила иносказаний, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясняют сообразно со своими понятиями, подобно как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею; также растение, рыбу, зверя и скот, и все, чем оно названо, за то и принимаю. Не стыжуся бо благовествованием (Рим.1:16)» [18, с. 157–158]. По мнению вселенского учителя, подменять буквальный смысл Шестоднева аллегорическим толкованием «значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли. Посему так и будем разуметь, как написано» [18, с. 159].

Святитель Иоанн Златоуст: «Не верить содержащемуся в Божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело» [60, с. 106]. «Изъясняем так не потому, что понимаем слова как аллегорию, а потому что усмотрели это в самой истории. Иное дело насильно превращать историю в аллегорию, иное – сохранить и историю, и придумать высший смысл» [62, с. 767].

* * *

Эволюционистское прочтение библейского Шестоднева отрицает буквальное его понимание и тем самым «превращает историю в аллегорию».

В святоотеческой традиции единственным отклонением от буквального понимания Шестоднева следует назвать приличное для безплотного Бога восприятие адресованных к Нему словесных антропоморфизмов, таких как «увидел», «насадил», «поставил», «почил» и т.п. Подобные выражения, как пишет святитель Иоанн Златоуст, следует воспринимать как «подходящие Богу» [60, с. 106].

Иеромонах Серафим (Роуз) справедливо отмечал: «Мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип» [135, с. 467].

Среди эволюционистов укоренилось мнение о том, что библейские дни творения не следует считать «днями» в привычном смысле этого слова.

Библейские дни «не имеют ничего общего с астрономическими сутками»

[155, с. 34].

Один «православный эволюционист» пишет:

«Слова Книги Бытия, сводящие все разделенные вечерами и утрами дни в один день (Быт.2:4) – в еврейском тексте: йом; в греческом и славянском – день; в русском – время, выражают ту мысль, что все творение объединено в один целеустремленный творческий процесс – процесс становления. Мир развивается в своих формах и имеет своей целью совершенство. Таким образом, основным законом единого дня мироздания, согласно картине творения, является развитие, на языке науки называется эволюцией» [52, с. 142].

Другой автор глубокомысленно вопрошает:

«Неужели у Творца недостает времени, а есть всего лишь 144 часа?» [183, с. 231].

Некоторые из «православных эволюционистов» даже отрицают в Шестодневе описание последовательных событий. Один из них пишет о днях Творения:

«У нас нет никаких оснований сообщить им характер строгой хронологической последовательности, о которой вообще нельзя говорить в истории Космоса и Земли, где периоды и эоны идут частью последовательно, частью параллельно и частью перекрещиваются и включаются друг в друга» [56, с. 121–122].

Был предпринят ряд попыток «примирения» текста библейского Шестоднева с данными эволюционистской науки.

Некоторые утверждают, будто древнееврейское слово יום (йом) есть «слово-символ» и что оно «может означать и день, и сутки, и эпоху, и период, и момент, и вообще любой отрезок времени» [52, с. 87].

Пример такого «символического» отношения к дням Творения предлагает протоиерей Стефан Ляшевский:

«Раннему палеозою соответствует третий день творения, а позднему – четвертый день. Мезозой полностью от начала до конца соответствует пятому дню творения, а неозой – шестому дню творения, причем современный период, начиная с появления человека и до наших дней, – это седьмой день, когда «Бог почил от дел Своих», которые творил и созидал» [90, с. 30].

Однако все подобные попытки переосмыслить библейский текст и придать ему аллегорическое толкование не учитывают сложившуюся веками православную святоотеческую традицию.

Один «православный эволюционист» пишет:

«Писание все же дает нам возможность мыслить эти дни не как сутки.

Так не воспользоваться ли этой возможностью?» [85, с. 100].

В качестве яркого контраста последующему содержанию настоящей главы приведем еще одно характерное эволюционистское высказывание:

«Во всяком случае, Библия не препятствует, а святоотеческая традиция прямо поощряет расширять толкование термина «день» до степени периода, эпохи и даже эона, т.е. замкнутого в себе сверхсовременного цикла бытия» [56, с. 49].

* * *

Прежде всего, буквальное понимание шести дней творения содержится в Библии. Первая глава Книги Бытия развернуто повествует о Шестодневе, и этот рассказ завершается свидетельством: И соверши Бог в день (ביום, бэйом) шестый дела Своя, яже сотвори; и почи в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори (Быт.2:2).

В Книге Исход дважды говорится о шести днях Творения как об обычных календарных днях. Четвертая заповедь, данная пророку Моисею, гласит: Помни день (יום) субботный, еже святити его… Зане (ибо, поскольку) в шести днех (ימים, ямим) сотвори Господь небо и землю, море и вся яже в них, и почи в день (ביום, бэйом) седмый: сего ради благослови Господь день (את־יום, эт-йом) седьмый и освяти его (Исх.20;8:11).

Также об этом говорится в главе 31: Да сохранят сынове Исраилевы субботы держати я в роды их; Завет вечен во Мне и в сынех Исраилевых, знамение есть во Мне вечное; яко в шести днех (ימים, ямим) сотвори Господь небо и землю, в седьмый же день (וביום, увийом) преста и почи (Исх.31:16–17).

В согласии со Словом Божиим, святоотеческое церковное Предание однозначно стоит на буквальном принятии библейского повествования о творении мира в шесть дней.

Православное Исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной, принятое на Ясском Соборе 1640 года и утвержденное Константинопольским Собором 1645 года при участии четырех восточных Патриархов, являющееся символической книгой Православной Церкви: «Поскольку Он (Бог) сотворил весь мир в шесть дней из ничего, а седьмый день почил от дел Своих, то и освятил оный, дабы и люди, оставив в сей день все дела свои, благословляли и прославляли Бога, воспоминая те благодеяния, которые Он даровал нам чрез сотворение мира» [39, сс. 136–137].

Буквальное понимание дней библейского Шестоднева отражено также в другой символической книге – Православном Катехизисе: «В начале Бог из ничего сотворил небо и землю. Земля была необразованна и пуста. Потом Бог постепенно произвел:

В первый день мира, свет.

Во второй день, твердь, или видимое небо.

В третий, вместилища вод на земле, сушу и растения.

В четвертый, солнце, луну и звезды.

В пятый, рыб и птиц.

В шестый, животных четвероногих, живущих на суше, и, наконец, человека. Человеком творение кончилось, и в седьмый день Бог почил от всех дел Своих. От сего седьмый день назван субботою, что с еврейского языка означает покой» [174, с. 30].

Синаксарь недели Сыропустной:

2 Въ шесты́й оу҆́бѡ де́нь а҆да́мъ созда́сѧ рꙋко́ю бж҃їею, почте́нъ бы́въ и҆ ѡ҆́бразомъ, вдꙋновле́нїемъ. и҆ взе́мъ заповѣдь, а҆́бїе да́же до шеста́гѡ часа́ въ раи́ поживе́. [159, ч. 1]

Буквальное восприятие шести дней Творения вошло и в богослужебные православные тексты. Так, в службе Святым Отцам VII Вселенского Собора Церковь воспевает:

3 Зако́на писа́ние дѣ́темъ е҆вре́йскимъ положѝ честнꙋ́ю седми́цꙋ, сѣ́ни придержа́щымсѧ, и҆ слꙋжа́щымъ сей, ю҆́же ѻ҆тцы сте́кшесѧ на седмо́мъ собо́рѣ ма́нїемъ, бж҃їимъ, въ шестѝ дне́хъ всѐ сїѐ соверши́вшагѡ, и҆ седмы́й благослови́вшагѡ, честнѣ́йшꙋю содѣ́лаша, предѣ́лъ вѣ́ры и҆зложи́вше. [103] (2-я стихира на «Господи, воззвах»). Или по-русски: «Законное Писание еврейским детям, содержащимся в (ветхозаветной) тени и служащим ей, положило честную седмицу, которую (ю҆́же) отцы, собравшись на Седьмом Соборе по мановению Бога, сотворившего все в шесть дней и седьмой (день) благословившего, соделали честнейшей, изложив определение веры».

Такое же буквальное отношение к Шестодневу встречается и в писаниях святых Отцов.

Преподобный Ефрем Сирин: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, будто бы, что по Писанию сотворено в продолжение шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не значащие, или означающие нечто иное» [42, с. 210].

Святитель Феофил Антиохийский: «Этого семидневного творения никто из людей не может надлежащим образом объяснить, ни изобразить всего домостроительства его, хотя бы имел тысячу уст и тысячу языков; хотя бы жил тысячу лет на этом свете и тогда не будет в состоянии об этом сказать что-нибудь достойным образом, по причине превосходного величия и по богатству премудрости Божией, присущей в этом шестидневном творении… В четвертый день были созданы светила. Бог в Своем предведении знал бредни суетных философов, которые в отвержение Бога станут говорить, что произведения на земле рождаются от светил; посему чтоб явна была истина, сотворены были растения и семена прежде светил; ибо позднейшее не может произвести того, что ему предшествует» [129, с. 478–479].

Блаженный Феодорит Киррский: «В первый день создал Бог свет, а в четвертый – светила. Потому пророк отдельно упомянул о свете, не как о существующем самостоятельно, но как о разделенном в светилах» [127, с. 687].

Святитель Василий Великий: «Состояние в мире, предшествовавшее сотворению света, была не ночь, но тьма; а что стало отлично от дня, то названо ночью; сему и наименование дано после дня. И так бысть вечер, и бысть утро (Быт.1:5). Пророк разумеет продолжение дня и ночи» [18, с. 35].

Святитель Григорий Богослов: «Первое творение начинается днем недельным – а сие видно из того, что седьмый от него день делается субботой, потому что он день упокоения от дел» [25, Т. 1, с. 657].

Святитель Иоанн Златоуст: «Все сотворил Он в шесть дней: свет, небо, землю, море, солнце, луну, звезды, горы, морских и земных» [63, с. 856].

О порядке Сотворения, разделенного Богом на дни, святитель писал: «Если бы Бог не позаботился о нашем спасении и не руководил языком пророка (Моисея), то довольно было бы сказать, что Бог сотворил небо, и землю, и море, и животных, не показывая ни порядка дней, ни того, что создано прежде и что после» [цит. по: 9, с. 25].

Говоря о шестом дне творения, святитель учил: «Вся тварь в течение пяти дней созидаема была одним словом и повелением» [60, с. 60].

Отметим примечательную особенность. Первые из трех цитируемых нами святых относятся к так называемой «антиохийской» школе, про которую принято считать, что она давала предпочтение буквальному, а не аллегорическому толкованию текстов Священного Писания.

Следующие трое святых – Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст – именуются особыми почетными эпитетами: «вселенские великие учители и святители». Про их богословие говорят, что оно «универсально» и представляет собой «каппадокийский синтез». При этом следует отметить, что мнение «яко апостолов единонравных» святых по вопросу о Шестодневе полностью совпадают с точкой зрения антиохийцев-буквалистов.

Сторонники теологического эволюционизма любят противопоставлять буквальному прочтению Священного Писания так называемое «александрийское» богословие, которое, как они уверяют доверчивых читателей, вполне «аллегорически» воспринимает библейский Шестоднев. Правда, в подтверждение своей эффектной, но ничем не обоснованной мысли, эволюционисты не представили ни одной святоотеческой цитаты. Причина такого молчания очевидна: аллегорических толкований на Шестоднев даже у александрийцев нет.

Приведем мнение трех наиболее известных представителей александрийской богословской школы.

Климент Александрийский: «Творение совершилось в шесть дней.

Человек создан на шестой день.

Последовательность дней творения имеет глубокий смысл, показывая значение каждой отдельной вещи» [80, сc. 75, 76, 77].

Святитель Афанасий Великий: «Вся видимая тварь создана в шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая воедино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил Солнце и Луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека» [8, т. 2, с. 287].

Святитель Кирилл Александрийский при толковании слов Спасителя: Разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин.2:19) пишет: «Неужели же, скажи мне, Ему потребовалось бы продолжительное время для построения одного дома? Или разве вообще мог бы оказаться бессильным в чем бы то ни было Тот, Кто в седмеричное только число дней неизреченной силой устроил весь этот мир и одним только хотением Своим может все?» [78, c. 586]

Как видим, суждения александрийцев по вопросу о длительности дней Творения практически ничем не отличаются от мнения учителей Церкви, представителей других богословских школ.

Вообще у святых Отцов других мнений относительно дней творения не встречается.

Блаженный Августин: «Совершенство числа «шесть» Священное Писание являет нам более всего тем, что Бог шесть дней делал Свое дело и на шестой день был сотворен человек по образу Божию» [цит. по: 9, с. 56].

Святитель Григорий Двоеслов: «Что было сотворено с сущностью неба в первый день, создано было в своей особой форме лишь в четвертый день. Моисей говорит, что земля была сотворена в первый день и только в третий день описывает создание растений и всего, что прозябает на земле; но растения, которые особо явились в третий день, были сотворены по своей сущности в первый день вместе с землей, откуда они вышли. Вот почему Моисей отдельно повествует о том, что было создано в каждый день, и, однако, закончил заявлением, что все было сотворено сразу: Вот происхождение неба и земли (Быт.2:4–6)» [цит. по: 111, с. 45].

Преподобный Исаак Сирин: «В первый день сотворено девять духовных природ в молчании, и одна природа – словом; и это – свет. Во второй день сотворена твердь. В третий день произвел Бог собрание вод и прозябение злаков; в четвертый – отделение света; в пятый – птиц, пресмыкающихся и рыб; в шестой – животных и человека» [73, с. 65].

«Бог в шесть дней привел в порядок весь состав мира сего, устроил стихии, приснодвижимому их движению дал благоустройство для служения, и не остановятся они до своего разорения» [73, с. 78].

Святитель Епифаний Кипрский: «В первый же день Он сотворил высшие небеса, землю, воды...

Во второй же день (Бог сотворил) твердь посреди вод и разделение между водами, которые над твердью и водами, которые под твердью на поверхности всей земли. Лишь это одно сотворил Бог во второй день.

В третий день – моря, реки, источники и озера, семена посева, растения, деревья плодовитые и безплодные, леса. Эти четыре величайших дела сотворил Бог в третий день.

В четвертый день – солнце, луну и звезды. Эти три великих дела сотворил Бог в четвертый день.

В пятый день – китов великих, рыб и пресмыкающихся в водах, птиц крылатых. Эти три великих дела сотворил Бог в пятый день.

В шестой день – зверей, скот, пресмыкающихся по земле и человека. Эти четыре великих дела сотворил Бог в шестой день.

И было всех дел, сотворенных Богом в шесть дней, двадцать два. И окончил Бог в шестой день все, что было на небесах и на земле, в морях и безднах, во свете и во мраке и во всем прочем» [цит. по: 144, сс. 349–350].

Преподобный Беда Достопочтенный: «По закону народ должен шесть дней работать, а в седьмой – отдыхать; шесть лет велено ему пахать и собирать урожай, а в седьмой – перестать трудиться. Ибо и Господь за шесть дней сотворил красоту мира, а в седьмой отдыхал от трудов. Всем этим мы таинственно получаем наставление, что те, кто в веке сем, насчитывающем шесть эонов, трудятся, совершая добрые дела для Господа, в будущем будут приведены Господом к субботе, то есть к вечному покою» [цит. по: 9, с. 59].

Преподобный Максим Исповедник: «Творческая сила естества понимается как число шесть не только потому, что в шесть дней Бог создал небо и землю, но и потому, что только это число из всех чисел есть самое совершенное и состоящее из собственных частей» [95, кн. 2, с. 104].

Преподобный Анастасий Синаит: «Он и все творение исполнил в семь дней, дабы была явлена нетварная Троица; ибо (число) семь твари и три Нетварных составляют вместе полноту числа десяти» [3, с. 80].

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Бог в начале, прежде чем насадил Рай и отдал его первозданным, в пять дней устроил землю и что на ней, и небо и что в нем, а в шестой создал Адама и поставил его господином и царем всего видимого творения» [139, с. 367].

Преподобный Евфимий Зигабен: «Таковыми называет те светила, которые созданы в четвертый день, а светом тот, который создан в первый день» [157, с. 411].

Святитель Григорий Палама: «Бог в шесть дней, не только создав весь этот чувственный мир и украсив его, но и единого, составленного из чувственного и духовного элементов, живого человека создав и оживотворив и даровав ему власть над живыми существами и растениями на земле, в седьмой день почил от всех Своих трудов, как научил нас Моисей, последующий созерцатель бывшего задолго до него сотворения мира, а лучше сказать – Дух Святой, Который человеколюбиво чрез его уста возвестил нашим устам и душам» [28, ч. 1, с. 175–176].

Веру в то, что Бог совершил творение за шесть дней, исповедовали мученики.

Мученик Викторин Патавский: «Размышляя об устройстве мира, где живем мы, останавливаюсь на скорости устройства его, показанной Моисеем в его книге Бытия. Всю эту громаду устроил Бог в шесть дней, украсив ее знамениями величия Своего, а седьмой день освятил благословением покоя» [48, с. 8].

Великомученица Ирина: «Бог же вечный единым словом Своим сотворил небо и солнце, месяц и звезды, свет и тьму и нарек свет днем, а тьму ночью; Он содержит землю в воздухе, повелел водам течь на пользу нам, возрастил разные деревья, расположил времена, годы и месяцы, создал зверей на земле, птиц на воздухе и рыб в водах; наконец, пречистыми Своими руками создал человека, взяв горсть от земли, и поставил его господином всей вселенной, покорив ему все. И все это совершил Бог в шесть дней одним Словом Своим, Которое есть Единородный Сын Его, Иисус Христос, рожденный от Него без матери, соприсносущный и сопрестольный Ему» [46] (4 мая, с. 192).

В полном согласии со Вселенским Православием учили и Русские святые.

Преподобный Иосиф Волоцкий: «Век сей называется седьмочисленным потому, что Он (Бог) за шесть дней сотворил этот мир, создав, образовав и разнообразно украсив его, а в седьмой день, то есть в субботу, почил от дел. Суббота по-еврейски значит «покой». После субботы опять начинается первый день, то есть воскресенье, и доходит опять до седьмого дня, то есть до субботы, и таким образом обращается седмица – от воскресного дня начинается и продолжается до субботы. И так Бог повелел всему миру в нынешнем веке строиться по этим семи дням» [70, с. 223].

Святитель Димитрий Ростовский: «Когда воссиял свет во тьме безденной, Бог разделил свет и тьму и назвал свет днем, а тьму – ночью; и это был первый день, который мы называем неделею (воскресеньем), и первый месяц, впоследствии названный мартом, и число этого месяца первое ... И во второй день, называемый нами ныне понедельником, произвел всесильным Своим словом небеса из вод бездных… В третий день, называемый нами вторником, собрав воды во едино место, Он явил сушу и назвал ее землею; и создал ее способной произрастать семена и всякую траву и расти деревья. В четвертый день, который мы называем средой, сотворил на небе два великих светила – солнце и луну, а также и звезды. В пятый день, называемый нами четвергом, создал рыб и гад водных и произвел птиц. В шестой, соответствующий нашей пятнице, Он создал зверей, скотов и гады земные по роду их; после же всех тварей создал Адама и Еву и ввел их в рай. В седьмой же день Бог почил от всех дел Своих, и назван был день этот субботой, то есть покоем, ибо почил в этот день Создатель от всех дел Своих и освятил его, как об этом пишется в книге Бытия во II главе» [35, с. 11–12].

Отметим, что главный отечественный агиограф отождествляет дни Сотворения с днями недели.

Святитель Филарет Московский: «Шесть дней творения не означают собственно... такого продолжения времени, в которое бы вещи, по законам только природы, образовались и раскрылись из сотворенных вначале неба и земли, потому что в таком случае дни творения не различествовали бы от дней Провидения, и не можно было бы сказать, что Бог окончил днем седьмым дело Свое и почил (Быт.2:2). Итак, дни творения показывают истинный порядок непосредственных действий творческой силы, совершившихся в определенное время» [172, с. 3–4].

Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Мироздание совершилось в шесть дней; завершилось оно сотворением человека» [53, с. 21].

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Бог произвел и устроил в шесть дней весь мир со всеми тварями, в нем находящимися» [65, с. 80].

«Для чего Всемогущий сотворил мир не вдруг, а в шесть дней? Для того чтобы научить самым делом человека делать дела свои постепенно, не торопясь, с размышлением. Молишься ли, молись не торопясь; читаешь ли, например, Евангелие, или, вообще, священные книги или светские, читай не спеша, с размышлением и истинным взглядом на вещи; урок ли учишь, не спеши скорее покончить с ним, а вникни хорошенько, обсуди; другое ли какое дело будешь делать – делай не торопливо, с рассуждением, спокойно. И мир сотворен не мгновенно, а в шесть дней. Господь во всем показывает нам пример, да последуем стопам Его» [67, т. 2, с. 387].

В заключение приведем мнение валаамского старца схиигумена Иоанна, жившего в середине ХХ века: «Мне говорил академик-миссионер: в творении Божием под днями надо разуметь миллионы. Бедный ты миссионер, очень слабым представляешь всемогущего Творца, приписываешь Ему миллионы времени. Твой рассудок говорит так, а я верю, как сказал Господь: бысть вечер, бысть утро день первый, – надо и понимать сутками, а не миллионами. Ибо Господь сказал, и бысть тако. Словом отделил воду от земли, вот воды с шумом и встали в указанные места: стали моря, потекли реки, ручьи, и по всей земле есть теплые воды и холодные родники. Господь сказал: «Да будет лес!» – и стал лес по всей земле в совершенном виде, на севере иной, а на юге – иной, а потом уже постепенно растет. Так и птицы сотворены Божиим словом; сразу полетели по всей земле, и разных пород; прочие все творения, как сказано в Библии. Чем больше рассматриваю природу, тем больше удивляюсь и познаю всемогущество Творца. Науки не проходил, даже и не читал их, написал эту статейку, начитавшись Святого Писания» [116, с. 86–87].

Во всех приведенных святоотеческих высказываниях с очевидностью говорится о Шестодневе как о шести привычных для нас днях. В соответствии с лаконичными словами Катехизиса, «Бог в шесть дней сотворил мир, а в седьмой почил от дел творения» [174, с. 137].

Иных мнений по данному вопросу мы у святых не встречаем.

* * *

Если вообще допустимо трактовать библейский Шестоднев аллегорически, то такое толкование не должно перечеркивать главный буквальный смысл повествования пророка Моисея.

Эволюционистская трактовка библейской творческой седмицы именно в этом отступает от православной традиции. Говоря о Шестодневе, эволюционисты отрицают главный смысл библейского повествования и подменяют его своими измышлениями о каких-то «периодах», «фазах», «качественных интервалах» неопределенной длительности. Эволюционистское понимание Шестоднева никогда не бывает буквальным, и этим оно противоречит церковной традиции толкования Священного Писания.

Святые Отцы избегали аллегорического толкования Шестоднева. Эволюционисты, напротив, исключают буквальное его понимание. В поддержку своего мнения они способны привести лишь двух толкователей-аллегористов, представителей «александрийского» богословия: Филона и Оригена. При этом первый «александриец», Филон, был некрещеным эллинизированным иудеем и не имел никакого отношения к христианской церковной традиции (кроме, может быть, того, что повлиял на мировоззрение Оригена). Сам же Ориген отрицал буквальное понимание библейских дней творения, за что, в частности, его учение было осуждено на V Вселенском Соборе.

Священномученик Мефодий Патарский, полемизируя с ним, писал: «Ориген, после многих баснословий о вечности вселенной, прибавляет и следующее: «И так не со времени Адама, как говорят некоторые, не существовавший прежде человек создан тогда впервые и вошел в мир; равно и мир не за шесть дней до сотворения Адама начал твориться. Если же кому угодно будет не соглашаться с этим, тот наперед пусть подумает, не лучше ли по книге Моисея, принимая ее в таком виде, считать от сотворения мира один день за один век…» Вот что старается говорить Ориген, и смотри, как он пустословит» [101, с. 278–279].

Действительно, Ориген воспринимал Шестоднев аллегорически и писал задиристо: «Кто, имея здравый ум, станет утверждать, что были первый, второй и третий день, также вечер и утро – без солнца и звезд?»

Святой Император Иустиниан так отреагировал на эти слова: «Когда все это так и когда для всех очевидны богохульства Оригена, то прилично произнесть на него анафематствования…» [34, т. III, с. 536].

Священное Писание умалчивает о том, какой длительности были первый, второй и последующие дни Творения. Поэтому в научной и богословской среде встречаются порой весьма смелые попытки высказывать суждения на эту непростую тему.

У различных эволюционистов нет единого мнения по поводу длительности дней-«йомов» первой творческой седмицы.

Сходятся они единодушно лишь на том, что понимать слово «йом в смысле земных суток невозможно» [52, с. 87].

Приведем мнения некоторых «православных эволюционистов».

«Стоило только получше вчитаться в текст Библии о сотворении мира («получше», чем святые Отцы! – Прот. К. Б.), как стало ясно, что Библия не дает оснований считать день творения за двадцатичетырехчасовой период времени, и рушилась стена между библейскими сказаниями и данными науки о неопределенно долгом периоде Земли до появления человека» [цит. по: 13, c. 396].

«Каждый раз Господь совершает акт творения в определенный период времени, который в Библии называется словом «день», который Церковь, конечно, никогда не воспринимала как «двадцать четыре часа», или «сутки». Нам неизвестно, сколько времени этот период длился в нашем, земном исчислении, но знаем: что для Бога – один день, то для человека – тысяча лет» [41, с. 58].

«Отсутствие солнца, луны и звезд в первые три дня творения решительно исключает буквальное понимание слова «день» в смысле современных суток» [56, с. 48–49].

Кое-кто из «православных эволюционистов» ставит вопрос радикально:

«Неужели у Творца недостает времени, а есть всего лишь шесть раз по

24 часа?» [182, с. 63].

Другой утверждает:

«В данном случае неважно, какой это отрезок времени – 24 часа или несколько миллионов лет. В любом случае пластическое оформление нашего мироздания происходит в ответ на повеление Творца» [155, с. 21].

Но церковное Предание имеет большее доверие к Слову Божию.

* * *

Священное Писание пророка Моисея сообщает о том, что дни творения начинались с вечера (по-еврейски ערב, эрэв), а завершением их было утро (по-еврейски בוקר, бокэр). Пророк Моисей шестикратно в повествовании о Шестодневе упоминает об этом: и бысть вечер, и бысть утро, день … (Быт. гл. 1, стихи 5, 8, 13, 19, 23, 31).

Итак, Книга Бытия говорит о таких «днях» (по-еврейски יום, йом), которые содержат «вечер» (ערב) и «утро» (בוקר). Трудно представить себе некоторый интервал времени длительностью в миллионы лет, у которого можно было бы выделить «утро» или «вечер». Тем не менее отдельные попытки такой интерпретации встречаются в эволюционистской литературе [183, 187].

Так один автор пишет:

«Мы предполагаем, что слова вечер и утро здесь символически означают границы качественно различных состояний бытия» [52, с. 90].

Все подобные интерпретации не соответствуют ни Писанию, ни Преданию, ни просто здравому смыслу. Что понимать под «утром адронной эры» или «вечером архея»?

Церковь же именно на основании этих библейских стихов ведет отсчет каждых суток с вечера – с богослужения, именуемого вечерней. Такого обычая придерживалась со времен пророка Моисея и ветхозаветная традиция.

Конечно, астрономическая длительность «вечера» и «утра» каждого дня в году бывает неодинакова. Мы говорим про «долгие зимние вечера» и «раннее весеннее утро». Но при этом, как бы символически ни воспринимались эти «вечер» и «утро», они всегда составляют «день един».

Архиепископ Макарий (Булгаков): «Под именем шести дней творения Моисей разумеет дни обыкновенные. Ибо каждый из них определяет вечером и утром: и бысть вечер, и бысть утро, день един…; и бысть вечер, и бысть утро, день вторый…, и т. д. А, кроме того… соответственно этим шести дням, в которые Бог сотворил все дела свои, и по окончании которых почил и освятил день седмый, Моисей заповедал Израильтянам, чтобы и они шесть дней недели делали, а день седмый субботу святили Господу Богу своему» [92, с. 420].

О восприятии святыми Отцами длительности одного библейского дня Творения (по-еврейски – יום, йом) свидетельствуют следующие утверждения.

Святитель Василий Великий: «И бысть вечер, и бысть утро, день един (Быт.1:5). Почему назван не первым, но единым?.. Определяет сим меру дня и ночи, и совокупляет в одно суточное время, потому что двадцать четыре часа наполняют продолжение одного дня, если под ним подразумевать и ночь» [18, с. 35].

Преподобный Ефрем Сирин: «Свету надлежало пребывать двенадцать часов, чтобы день заключал в себе такое же число часов, какую меру и продолжительность времени пребывала тьма. Ибо хотя и свет и облака сотворены во мгновение ока, но как день, так и ночь первого дня продолжались по двенадцать часов» [42, с. 214].

Святитель Амвросий Медиоланский: «Итак, весьма понятно, почему Моисей сказал не «первый день», а «день один», ибо не мог назвать первым второй, третий, да и остальные дни: так и появился теперешний порядок. Однако Моисей решил, что названием «день» объемлется время и дня, и ночи; Моисей как бы сказал: мера дневного времени – двадцать четыре часа» [4, с. 46].

Мы видим, что святые Отцы не смущались воспринимать дни библейского Шестоднева как сутки длительностью ровно 24 часа.

Конечно, это утверждение не входит в догматическое учение Церкви, и не в нем заключается главная спасительная вероучительная истина, хранимая Православием. Большинство Отцов ничего не говорит о продолжительности первых дней.

Длительность дней творения не может быть темой для спора, поскольку никто не владеет аргументами, чтобы «доказать» свою правоту и «опровергнуть» мнение оппонентов. В принципе можно допустить, что библейские дни были несколько длиннее или короче, чем земные сутки. Но, как справедливо заметил иеромонах Серафим (Роуз), «если нам не обязательно определять продолжительность шести дней творения в 24 часа, то совершенно невозможно относиться к ним как к миллионам или миллиардам лет – то есть втискивать их в эволюционистскую временную шкалу. События шести дней просто не соответствуют эволюционистской картине в целом» [133, с. 98].

Такой взгляд представляется вполне взвешенным и единственно верным.

Истинную длительность дней Творения Библия нам не открыла, но Священное Писание определенно указывает, что это были именно дни, а не эпохи, состоящие из миллионов лет. Споров на эту тему в древней Церкви никогда не возникало, вероятно, потому, что другого мнения – о том, что «дни были не дни», а что-то другое – никто из христиан (кроме еретика Оригена) не высказывал. Не вызывает никакого сомнения, что все пророки, апостолы и Отцы Церкви согласно воспринимали дни Шестоднева как обычные сутки. Это согласие Отцов (consensus patrum) следует считать установленным. Других альтернативных мнений святыми Отцами не высказывалось.

Современные эволюционисты иногда обращают внимание на то, что встречающееся в Библии еврейское слово יום (йом) иногда означает не «сутки» и не «светлое время» (в противоположность ночи), но некий «период времени».

На это можно ответить, что не только в древнееврейском, но и в русском, и в других различных языках слово «день» во множественном числе означает «время». Так, церковно-славянское выражение «во дни оны» тождественно по смыслу с выражением «во время оно». Как мы отмечали в [186], таких примеров немало и в светской литературе: тургеневское «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий» означает «во время», пушкинское «во дни печальные Великого поста» – также. Подобным образом, и еврейское слово יום (йом) во множественном числе (ימים, ямим или יומות, ёмот) означает некий продолжительный «период».

Однако это замечание не имеет никакого отношения к тексту Шестоднева. В контексте первой библейской главы, совершенно невозможно переводить слово יום как период времени, но лишь как «день», имеющий свой вечер и свое утро: И бысть вечер и бысть утро, день един (יום אחד, йом эхад) (Быт.1:5).

Преподобный Иоанн Дамаскин: «От начала дня до начала другого дня – одни сутки, ибо Писание говорит: И бысть вечер и бысть утро, день един (Быт.1:5)» [59, с. 128].

Святитель Филарет Московский: «День первый Моисей назвал одним: а) или просто, полагая имя количества, вместо порядка; б) или с особенным намерением, для обозначения того, что, несмотря на безпримерную его ночь, он не был более как один день обыкновенный; в) или, наконец, для того, что по сей первоначальной ночи он был единственный» [172, с. 8–9].

Блаженный Августин: «И бысть вечер, и бысть утро: день един (Быт.1:5). – В настоящем случае день называется не так, как назывался он, когда говорилось: И нарече Бог свет день, а так, как, например, мы говорим: «30 дней составляют месяц»; в этом случае в число дней мы включаем и ночи, между тем выше день назван отдельно от ночи. Итак, после того, как сказано уже о произведении дня посредством света, благовременно было сказать и о том, что явился вечер и утро, т. е. один день» [1, с. 115].

Некоторые из «православных эволюционистов», почему-то считают, что

только лишь при описании четвертого дня пророк Моисей «впервые упомянул о настоящем дне и ночи в нашем понимании, в отличие от образных символических «дней-йомов"» [91, с. 25].

Один из авторов-эволюционистов полагает, что

понимать под днями творения «наши привычные астрономические сутки, связанные с вращением Земли вокруг своей оси, нельзя, так как до четвертого «дня» не существовало Солнца и, следовательно, не было смены дня и ночи» [155, с. 34]

Примечательно, что святые Отцы длительность первых трех дней Сотворения считали такой же, как и дней, следующих за созданием солнца и луны в четвертый день творческой седмицы.

Священномученик Дионисий Ареопагит: «И свет есть мера, и число часов, дней и всего нашего времени. Ведь именно этим светом, хотя тогда еще безформенным, по словам божественного Моисея, разграничивалась первая триада наших дней» [37, с. 101].

Святитель Лев Великий, папа Римский: «Что такое солнце и что такое луна, если не части видимого творения и не начала вещественного света, из которых одно более ярко, а другое более тускло? Ведь в соответствии с тем, как различаются время дня и время ночи, Создатель вложил в эти светильники разное качество, хотя еще до того, как они были устроены, шли своею чередою дни, без какого-либо участия солнца, и ночи, без какого-либо посредства луны» [112, с. 276].

Практически все церковные учителя воспринимают однозначно библейский Шестоднев как последовательность шести обычных суток.

Существенным подтверждением этому следует считать то, что еврейское слово יבֿם (йом) на другие языки традиционно переводилось именно как «день»: и в греческом тексте Септуагинты – ἡμέρα (имэра), и в Таргумах, и в латинском переводе блаженного Иеронима Стридонского, и в церковнославянском переводе святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, и в других авторитетных церковных переводах Книги Бытия. Сказанное, в частности, относится к армянскому, грузинскому, арабскому и всем европейским языкам.

Наличие исключений в этой закономерности перевода Библии на разные языки могло бы стать серьезным аргументом со стороны аллегористов-эволюционистов против традиционного православного прочтения Священного Писания. Но подобных примеров нам неизвестно.

Принятие же теории эволюции заставляет под библейскими днями творения подразумевать «эпохи», «эры», «состояния» – от астрономически и геологически огромных до квантово-релятивистских мизерных, но ничего общего не имеющих с обычными земными сутками. Научно ни подтвердить, ни опровергнуть подобный взгляд невозможно по той простой причине, что время до грехопадения недоступно нашему опыту. Поэтому решение данного вопроса каждый человек должен принять, исходя только из своей веры.

Следует лишь осознавать, что эволюционисты не просто навязывают Богу иные временные сроки для Сотворения мира, чем те, которые Он открыл нам, но при этом они лишают Его основных Божественных свойств. Эволюционисты умаляют Его Волю, лишают Его Самобытности, Свободы и Независимости, подвергают сомнению Его Всеведение, Премудрость и Всемогущество [см. об этом подробнее: 13, сс. 87–97].

* * *

Мгновенность осуществления творческих актов Всемогущего Бога никак не противоречит тому, что Сотворение мира продолжалось в течение шести дней.

Святитель Григорий Нисский: «Творение столь великого мира и его частей… как бы импровизировалось божественной силой, утверждаемое одновременно с повелением» [26, с. 14].

Святитель Григорий Богослов: «Посему к дням причисляется нечто первое, второе, третье и так далее до седьмого, упокоевающего от дел, и сими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое Всемогущим Словом, для Которого помыслить или изречь значит уже совершить дело» [25, т. 1, с. 657].

Святитель Иоанн Златоуст: «Это также дело снисхождения человеколюбивого Бога. Всесильная десница Его и безпредельная премудрость не затруднилась бы создать все и в один день. И что говорю – в один день? Даже в одно мгновение. Но так как Он создал все сущее не для Своей пользы, ибо не нуждается ни в чем, будучи вседоволен, – напротив, создал все по человеколюбию и благости Своей, – то и творит по частям, и преподает нам устами блаженного пророка ясное учение о творимом, чтобы мы, обстоятельно узнав о том, не подпадали тем, которые увлекаются человеческими умствованиями» [цит. по: 9, с. 57].

Таким образом, каждый творческий акт был мгновенным. Творение же длилось шесть дней, как описано пророком Моисеем в Книге Бытия.

Если после всего сказанного кто-то желает усомниться в соответствии шести дней Творения нашим 24-часовым суткам и не соглашаться по этому «недогматическому» вопросу с мнением святых Отцов – он вправе это сделать.

Можно, конечно, воспринимать буквально слова апостольские о том, что един день пред Господем яко тысяща лет, и тысяща лет яко день един (2Пет.3:8). Можно даже настаивать на подобной хронологии первозданного мира (хотя апостол Петр не относил это изречение к Шестодневу). Нельзя лишь при этом, не погрешая против Священного Писания и догматического учения Православной Церкви, утверждать, будто в эти долгие «дни-эпохи» происходила кровавая эволюция, господствовала смерть, одни виды и особи хищнически истребляли других. Недопустимо спекулировать неопределенной длительностью библейских дней Творения, для того, чтобы подстраивать их под «научные» расчетные сроки формирования космических объектов (галактик, звезд, планет), биологических видов и человека. Не следует интерпретировать дни Творения с позиции их «эволюционистского» содержания.

Отметим, что на самом деле библейское выражение «тысяча лет» означает вовсе не меру времени, но качественное состояние, которое наиболее точно можно передать словом «вечность».

Блаженный Феодорит Киррский в толковании на Псалом 89 пишет: «Говорит же Пророк, что жизнь человеческая кратка и крайне болезненна; а для Тебя Присносущного и Вечного и тысячелетие равняется одному дню, лучше же сказать, малой части ночи» [161, с. 434]. Пророк Моисей, автор этого псалма, противополагает здесь кратковременной жизни человека вечность бытия Божия, так как тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко (все равно, что) день вчерашний, иже мимо иде (т. е. минувший день), и стража нощная (т. е. часть ночи) (Пс.89:5).

Русское выражение «вечность» имеет корнем «век», то есть «сто лет» – но богословское понимание этого термина не хронологическое, а метафизическое. Подобным образом славянское слово «тьма» означает и «десять тысяч», и «безконечно много». Аналогичные примеры можно найти во многих языках. В японском языке иероглифы 千年 означают и «вечность», и «тысяча лет». Во всяком случае, у Бога не «тысяча лет» и не «миллиарды лет» – а вечность.

Остается заметить, что если принять сказанное во внимание, ничто не помешает нам признать в полном согласии с традицией Православной Церкви, что дни Творения были обычными 24-часовыми сутками…

Честертон изумлялся наивности эволюционистов, которым «смутно кажется, что все становится на свои места и тайна исчезает, если мы растянем процесс творения» [цит. по: 98, с. 89].

В заключение приведем мудрое слово протоиерея Валентина Свенцицкого: «Когда ты читаешь о сотворении мира, ты не должен подходить к прочитанному тобой как естественно-научному описанию. Господь открыл своему пророку в некотором видении тайну творения мира. Моисей видел перед собой как бы один за другим этапы творения вселенной. И сколько бы ни длились по утверждению науки эти отдельные этапы – Божественное откровение будет по-прежнему утверждать, что это были дни. И будет право, и никакого существенного разногласия с наукой в этом не будет. Божественное откровение будет утверждать это не потому, что так важно арифметическое исчисление – от него ничего не меняется: и в течение громадных периодов и в течение «дней» действовала все та же сила Божия – а потому, что в откровении это было явлено в днях» [130, с. 43].

Литургическая традиция Православной Церкви понимает библейские дни творения буквально, когда устанавливает им соответствие с днями земной жизни Христа Спасителя. Такая связь оправдана духовно, поскольку Господь, «Имже вся быша», как вторая Ипостась Святой Троицы в начале времен создал мир за шесть дней, а в конце времен восстановил Свое падшее творение, искупив Своим воплощением человеческий род и примирив нас с Отцом Небесным.

Примечательно, что Церковь утверждает прямое соответствие великих дней Страстной седмицы дням первой творческой седмицы в важнейших вероучительных чтениях Триоди – синаксарях Великого Пятка, Великой Субботы и Святой Пасхи.

Синаксарь Великого Пятка:

4 Вѣ́домо же оу҆́бѡ, ꙗ҆́кw въ шесты́й де́нь седми́цы, ꙗ҆́вѣ въ пѧто́къ распѧ́тсѧ Гдⷭ҇ь, зане́же (поскольку) и҆ въ шесты́й день и҆знача́ла созда́тисѧ человѣ́кꙋ. [159, ч. 2]

Синаксарь Великой Субботы:

5 Ꙗ҆́коже бо въ пе́рвомъ мїротворе́нїи, всѧ́кое дѣ́ло содѣ́лавъ бг҃ъ, и҆ послѣдѝ гдⷭ҇ьственнѣйшее въ шесты́й де́нь созда́въ человѣ́ка, въ седмы́й почѝ ѿ всѣ́хъ дѣ́лъ свои́хъ, и҆ ѡ҆ст҃ѝ є҆го̀, сꙋббѡ́ту и҆менова́въ, ꙗ҆́же оу҆́бѡ оу҆покое́нїе толкꙋ́етсѧ: си́це (так) и҆ во оу҆́мнагѡ мі́ра дѣ́ланїи и҆зрѧднѣ всѧ҆ содѣ́лавый, и҆ въ шесты́й назда́въ па́ки и҆стлѣвшаго человѣ́ка, и҆ ѡбновмвъ живоно́снымъ крⷭ҇то́мъ и҆ сме́ртїю, въ настоѧ́щій па́ки седмы́й де́нь оу҆поко́и, соверше́ннымъ дѣ́лъ оу҆покое́нїемъ, животоесте́ственнымъ м сп҃си́тельнымъ оу҆снꙋ́въ сно́мъ. [159, ч. 2]

Синаксарь Святой Пасхи:

6 Во ст҃ꙋ́ю и҆ вели́кую недѣ́лю па́схи, са́мое живоно́сное воскресе́нїе пра́зднꙋемъ гдⷭ҇а бг҃а и҆ сп҃са на́шегѡ і҆и҃са хрⷭ҇та́, є҆́же оу҆́бѡ и҆ па́схꙋ и҆меꙋ́емъ: ꙗ҆́же є҆вре́йскою бесѣ́дою преведе́нїе толкꙋ́етсѧ. То́й бо є҆́сть де́нь (ибо это тот день), во́ньже бг҃ъ въ нача́лѣ мі́ръ ѿ небытїѧ̀ приведе́. [160]

Следует обратить внимание на то, что Триодь не просто подмечает «совпадение», а устанавливает причинно-следственную связь между событиями Шестоднева как неделей Сотворения и событиями Страстной седмицы как временем восстановления падшего творения.

Господь распялся в пятницу, поскольку (занеже) в этот день был создан Адам первозданный. Бог дважды совершал дела Свои, «в шестый день создав человека», и «в шестый же наздав паки (воссоздав) истлевшаго человека».

Как в первую субботу Господь «почи от всех дел Своих», так (сице) в Великую Субботу Он почил во гробе «совершенным дел упокоением».

Господь воскрес в первый день недели, ибо это есть день («той бо есть день»), когда мир был сотворен (приведен в состояние бытия).

На соответствие этих великих дней дням Сотворения неоднократно указывали многие святые Отцы.

Пасха празднуется в воскресенье, потому что это «первый день».

Мученик Иустин Философ: «В день же солнца мы все вообще делаем собрание потому, что это есть первый день, в который Бог, изменивши мрак и вещество, сотворил мир, и Иисус Христос, Спаситель наш, в тот же день воскрес из мертвых» [129, сс. 478–479].

Святитель Григорий Богослов: «Первое творение начинается днем недельным (а сие видно из того, что седьмый от него день делается субботой, потому что он день упокоения от дел), так и второе творение (то есть Воскресение Христа Спасителя. – Прот. К. Б.) начинается опять тем же днем» [25, т. 1, с. 657].

Святитель Исидор Севильский о первом дне писал: «В Священном Писании этот день изображен как торжественный. Это был первый день мира: в этот день образованы элементы мира, в этот день сотворены ангелы, в этот день из мертвых воскрес Христос, в этот день с небес на апостолов сошел Дух Святой. И в этот день впервые в пустыне дана была манна небесная» [цит. по: 9 («Комментарии на Новый Завет, II»), с. 290–291].

Иногда Пасха осмысляется как «день осьмый». При этом счет ведется от первого дня творения (от воскресенья), причем суббота оказывается днем седьмым, а Воскресение Христово празднуется в следующий день после субботы.

Апостол Варнава: «Бог говорит иудеям: новомесячий ваших и суббот ваших не терплю (Ис.1:13). Смотрите, как Он говорит: «Неприятны Мне нынешние субботы, но те, которые Я определил и которые наступят тогда, когда, положив конец всему, сделаю начало дню осьмому или начало другому миру». Поэтому мы и проводим в радости осьмой день, в который и Иисус воскрес из мертвых, и после того, как явился верующим, вознесся на небо» [115, с. 48].

Святитель Григорий Палама: «Господень День является не только восьмым днем, вследствие того, что он числится восьмым после предшествующих ему дней, но в то же время он является и первым по отношению к тем дням, которые следуют за ним; это для того, чтобы, таким образом, одновременно был первым и последним тот самый день, который мы, вот, называем «Господним», Моисей же наименовал его не «первым», а «единым», как весьма превосходящий по своему значению иные дни и являющийся началом будущего века, единого и невечернего (безконечного) Дня» [28, ч. 1, с. 182].

Преподобный Максим Грек, говоря о дне воскресном, учил: «Третьим он называется, будучи исчисляем от дня спасительной страсти и распятия, восьмым же считается по созданию мира; ибо начало видимаго мира было в тот день, и истинный свет – Христос в тот же день воскрес» [94, ч. 3, с. 33]. В службе Великой Субботы [159, ч. 2] Церковь воспевает:

7 Дне́шнїй де́нь та́йнѡ вели́кій мѡѷсе́й проѡбразова́ше, глаго́лѧ: и҆ бл҃гословѝ бг҃ъ де́нь седьмы́й. сїѧ̀ бо є҆́сть бл҃гослове́ннаѧ сꙋббѡ́та, се́й є҆́сть оу҆покое́нїѧ дeнь, во́ньже почѝ ѿ всѣ́хъ дѣлъ свои́хъ, є҆диноро́дный сн҃ъ бж҃їй, смотре́нїемъ є҆́же на сме́рть, пло́тїю сꙋббѡ́тствовавъ: и҆ во є҆́же бѣ́, па́ки возвра́щьсѧ воскрⷭ҇нїемъ, дарова́ на́мъ живо́тъ вѣ́чный, ꙗ҆́кѡ є҆ди́нъ бл҃гъ, и҆ чл҃вѣколю́бецъ.

(славник на «Господи, воззвах»)

8 Седьмы́й де́нь дне́сь ѡ҆ст҃и́лъ є҆сѝ, є҆го́же дре́вле бл҃гослови́лъ оу҆покое́нїемъ дѣлъ: прево́диши бо всѧ́чєскаѧ и҆ ѡ҆бновлѧ́еши, сꙋббѡ́тствꙋѧ сп҃се мо́й, и҆ назида́ѧ. (канон утрени, песнь 4, тропарь 1)

Великий Пяток осмыслен святыми Отцами как имеющий прямую связь с шестым днем творения.

Священномученик Ириней Лионский: «Восстановляя в Себе этот день, Господь пришел на страдание в день, накануне субботы – то есть в шестой день творения, в который и создан человек, через Свое страдание даруя ему новое создание, то есть освобождение от смерти» [72, с. 495].

Блаженный Феофилакт Болгарский: «Поскольку человек создан в шестый день, а вкусил от древа в шестый час (ибо это час ядения); то Господь воссозидая человека и, врачуя его падение, пригвождается к древу в шестый день и шестый же час» [171, ч. 1, с. 253].

Список подобных святоотеческих цитат может быть заметно увеличен.

У святых Отцов можно встретить суждения о промыслительной Божественной связи с днями Сотворения не только Светлого Дня Пасхи и предшествующих ему дней Страстной седмицы, но также и некоторых иных дней земной жизни Спасителя.

Относительно Рождества Христова, случившегося в четвертый день недели – в среду – священник Даниил Сысоев приводит мнение двух учителей Церкви.

Священномученик Ипполит Римский: «Первое пришествие Господа нашего во плоти, которое было в Вифлееме, совершилось за восемь дней до январских календ, в среду, в сорок второй год Августа» [цит. по: 150, с. 154].

Преподобный Максим Исповедник: «Мы познахом, яко в кий быша день сотворени светила, в той же родися Христос истинный Бог наш, яко превечное Солнце правды» [там же, с. 155].

Цветная Триодь помимо установления связи первого дня творения и Воскресения Спасителя указывает на связь с двумя другими историческими событиями, промыслительно происшедшими также в воскресный день: переходом израильтян через Красное (Чермное) море и Благовещением.

Синаксарь Святой Пасхи:

9 То́й бо є҆́сть де́нь (ибо это тот день), во́ньже бг҃ъ въ нача́лѣ мі́ръ ѿ небытїѧ приведе́. Въ то́й де́нь і҆и҃льтєскїѧ лю́ди, сквозѣ́ чермно́е мо́ре прове́дъ, ѿ фараѡ́новыхъ и҆схища́етъ рꙋ́къ. Въ то́й па́ки съ нб҃сѐ соше́дъ, во оу҆тро҆бꙋ дв҃ы всели́сѧ: и҆ ны́нѣ и҆з̾ а҆́довыхъ сокро́вищъ человѣческое є҆стество̀ всѐ и҆схити́в, на нб҃са̀ возведѐ, и҆ къ дре́внемꙋ достоѧ́нїю приведѐ нетлѣ́нїѧ. [160]

Существуют другие (быть может, не для всех очевидные) частные мнения Отцов, указывающие на символическую связь между Шестодневом и днями, прожитыми Сыном Человеческим. К примеру – на соотнесение первого четверга, в который были созданы обитатели вод и птицы небесные (Быт.1:21), с Великим Четвертком, в который Создатель вод омыл водами ноги Своих учеников (Ин.13:5), соделав их, по слову Тертуллиана, «рыбками, плывущими за Великой Рыбой – Христом», а напитав Своим Телом и Кровью, «соделал их жителями небес» [цит. по: 150]. Или – на соотнесение того же первого четверга с днем Вознесения Господня, когда Христос-Плотоносец, благословляя апостолов, Сам, подобно птице небесной, отступи от них и возношашеся на небо (Лк.24:51).

Все приведенные выше и многие другие подобные суждения доказывают, что библейский Шестоднев воспринимается церковным сознанием как реальные исторические дни, имеющие к тому же свое логическое завершение в днях земной жизни Христа – Творца неба и земли.

Церковный календарь называется иногда «иконой времени», потому что отражает все Богом установленные священные праздничные воспоминания. Современное секуляризированное общество далеко отошло от сакрального отношения к истокам хронологии. Светский мир повсеместно перешел на новый «более точный» Григорианский календарь. Профанное отношение к счету времени не считается для большинства людей чем-то ущербным или греховным.

Все эволюционисты отрицают библейскую хронологию.

Один «православный эволюционист» в курсе лекций по Ветхому Завету заявляет:

«Я просмотрел всю Библию и нигде не нашел даты начала отсчета. И все цифры, которые существуют, – это выдумки» [142, с. 5].

* * *

Для церковного сознания начало летоисчисления – не абстракция и не условленная договоренность, а Божественное установление:

И рече Бог: да будут светила на тверди небесней, освещати землю и разлучати между днем и между нощию; и да будут в знамения и во времена, и во дни и в лета… И бысть тако (Быт.1:14–15).

Таким образом, создание Богом светил в четвертый день творения связывается Священным Писанием с началом исчисления «времен, дней и лет».

Святитель Иоанн Златоуст: «И рождается она (луна) в первый день полнолунною, потому что не следовало творению в первый же момент являться в ущербленном виде, а нужно было показать светило таким, каким оно произошло. После же этого с изменением луны Творец показал сроки, времена и смену дней» [62, с. 756].

Святитель Лев Великий, папа Римский писал про солнце и луну: «Они создавались для нужд человека, которого еще только надлежало сотворить, чтобы это разумное существо не ошибалось ни в различении месяцев, ни в определении смены лет, ни в исчислении времени. Ибо через неравные отрезки различающихся по длительности часов и через очевидные знамения разновременных восходов солнце завершало годы, а луна обновляла месяцы» [112, с. 276].

Канонист Матфей Властарь: «Когда Бог приводил мир из небытия в бытие, тогда от первого дня даже до седьмого было точное равноденствие, – ни день, ни ночь не превышали один другую ни на мгновенье: ибо хотя еще в четвертый день новосозданные светила осветили мир, однако им не было повелено поступить движением вперед, как это происходит ныне во вселенной... Бог не хотел показать нам в начале ничего несовершенного во всем том, что Он сотворил» [96, с. 358].

Предание Православной Церкви содержит вполне определенное ведение о том, что первым месяцем был март.

Святитель Амвросий Медиоланский: «Он сотворил небо и землю во время, когда начались месяцы, с коего времени подобает миру взять свое начало. Тогда было благорастворение весны, времени года, подходящего для всего. Следовательно, год также имеет печать нарождающегося мира… Чтобы показать, что сотворение мира имело место быть весной, Писание говорит: Месяц сей вам начало месяцей, первый будет вам в месяцех лета (Исх.12:2). Подобало, чтобы начало года было началом происхождения» [цит. по: 134, с. 72].

Преподобный Епифаний Премудрый: «И в самом деле, месяц март – начало всех месяцев и называется первым среди месяцев, о чем свидетельствует Моисей Законодавец, говоря: Месяцем же у вас первым да будет март (Исх.12:2). Ведь согласно тому, чему нас учат и что мы изучаем, ясно, что это начало бытия. В марте ведь месяце начало бытия, когда вся тварь сотворена Богом, приведена из небытия в бытие. В марте ведь было начало творения, и в марте же месяце в 21 день первозданный человек, родоначальник Адам, был создан рукою Божией» [131, с. 93].

Святитель Димитрий Ростовский: «Первый из числа всех месяцев есть месяц март. У евреев он назывался до пленения вавилонского «первым месяцем», а после пленения Нисаном (т. е. «месяцем цветов»)… В этот месяц Господь создал видимый мир и владыку его – первого человека – Адама, для которого Он насадил рай на востоке … Этот месяц, – в который при начале времен был создан свет видимый, при конце времен возсиял свет невидимый – святой веры, – есть начало всех месяцев и всякого времени, – по счету первый месяц. От первого числа этого месяца начинается исчисление кругов солнечного, лунного, вруцелета, високоса, равноденствия и вообще с этого месяца начинается течение дней каждого нового года… При расположении вруцелетных букв за первый месяц творения принимается месяц март, и счет дней ведется с пятницы, как дня творения Адама; первым воскресным днем первого года должен быть, следовательно, третий день или третье число марта» [46, сс. 663–665] (март).

Следует обратить внимание на строгость и конкретность суждений о календарном начале, характерные для святых Отцов. Они говорят не о смутных временных интервалах (типа «возраст земли составляет 4,5–5 миллиардов лет», «возраст солнца примерно 10 миллиардов лет»), а пользуются хронологической точностью до суток, которая распространяется, в том числе, и на возникновение небесных светил.

Преподобный Ефрем Сирин: «Как луна сотворена, какою бывает в пятнадцатый день; так солнце, хотя ему был первый день, при сотворении своем было четверодневно, потому что все дни считались и считаются по солнцу. Одиннадцать дней, которыми луна старее солнца, и которые прибавлены луне в первый год, суть те самые дни, которые ежегодно прибавляются луне употребляющими лунное счисление. Год Адамов не был год неполный, потому что недостающее число дней луны восполнено было при самом ея сотворении» [42, сс. 224–225].

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Почему же Дух Святый не поставил в счет осьмого дня вместе с семью? Потому, что несообразно было ставить в счет и его вместе с семью, которые, круговращаясь, производят столько и столько недель, годов и веков; но надлежало осьмой день поставить вне семи, так как он не имеет круговращения» [139, т. 1. с. 370].

Мы видим, что Церковь (хотя главным содержанием своего учения, конечно, имеет тему Божественной вечности) вполне определенно говорит о тварном времени в масштабе дней, годов и веков.

«Православные эволюционисты» утверждают, что

«для исчисления времени от сотворения человека до Р.Х. в 5508 лет нет в Библии прямых и ясных указаний, что период этот представляет плод вычислений и гаданий, что Библия, следящая за развитием духовной жизни древних людей, не дает истории с хронологическими датами» [цит. по: 13, c. 396].

Про допотопных патриархов один из «православных эволюционистов» говорит, будто они «жили независимо друг от друга, то есть часто это были люди, которые не являлись сыновьями того или иного человека» [142, с. 40]. Про евангельское родословие Христа он высказывает сомнение: «Нет никакой уверенности в том, что эти люди жили, сменяя друг друга, поколение за поколением» [там же].

Однако святоотеческая православная богословская традиция буквально воспринимает библейскую хронологию от сотворения Адама до наших дней.

* * *

Священное Писание содержит четкую хронологию в родословии допотопных потомков Адамовых: Поживе же Адам лет двесте тридесять и роди сына... и нарече ему имя Сиф (Быт.5:3). Поживе же Сиф лет двесте пять и роди Еноса (Быт.5:6). И поживе Енос лет сто девятьдесят и роди Каинана (Быт.5:9)... И бе Ное лет пяти сот, и роди сыны три, Сима, Хама, Иафета (Быт.5:32).

Блаженный Августин поясняет, что это предусмотрено Богом для того, чтобы «с этого момента начать снова от Адама отсчет времени» [«О граде Божием 15, 21», цит. по: 9, с. 141].

Блаженный Иероним Стридонский: «От рождения Мафусала до дня рождения Ноя прошло триста шестьдесят девять лет. Прибавь к ним возраст Ноя, ибо потоп наступил на шестисотый год его жизни. Таким образом, получается, что Мафусал умер на девятьсот шестьдесят девятом году жизни: в тот год, когда начался потоп» [«Еврейские вопросы на Книгу Бытия 5, 25–29», цит. по: 9, с. 147].

Знаменательно следующее библейское свидетельство: И бысть в первое и шестьсотное лето жития Ноева, в первый день перваго месяца, изсяче вода от лица земли: и откры Ное покров ковчега… В месяц же вторый, в двадесять седмый день месяца изсше земля (Быт.8:13–14).

Здесь Священное Писание дает нам привязку для объективного и абсолютного летоисчисления. В согласии со Словом Божиим, святые Отцы вполне конкретно и недвусмысленно указывают на то, что начало летоисчисления приходится на первое марта, бывшее примерно пять с половиной тысячелетий до Рождества Христова. Подчеркнем, что возраст мира оценивается не миллионами и не миллиардами (как это принято в эволюционистской хронологии), а тысячами лет.

Священномученик Ипполит Римский: «Возможно, кто-то скажет: «Как вы доказываете то, что Спаситель родился в 5500-ом году?». О человек, выслушай простое объяснение. Поскольку давно при Моисее в пустыне были показаны символы и изображения духовных тайн, связанные со скинией, изображавшие это число, которое явилось с появлением полноты истины во Христе, то ты можешь постичь то, что было изображено. Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя; и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец (Исх.25:10–11). Эти цифры, сложенные вместе, составляют пять с половиной локтей и показывают пять с половиной тысяч лет – то время, в которое явился от Девы Спаситель, когда он принес в жертву миру Ковчег – свое собственное тело, обложенное чистым золотом – изнутри Словом, а со вне – Св. Духом, и, таким образом, истина открывается и тайна Ковчега становится явной» [71].

Преподобный Исаак Сирин: «Пять тысяч и пять сот с лишком лет Бог оставлял Адама трудиться на земле, потому что дотоле не у явися святых путь (Евр.9:8), как говорит божественный Апостол» [73, с. 78].

Климент Александрийский: «Следует, я думаю, изложить хронологию римских Императоров. От Августа до Коммода прошло 222 года, а от Адама до смерти Коммода – 5784 года 2 месяца и 12 дней» [80, т. I. с. 150].

Вновь подчеркнем, что сирийская и александрийская богословские школы не противоречат друг другу, но звучат в унисон, причем Климент (точность – до дня!) оказывается даже большим «буквалистом», чем преподобный Исаак (точность – до десятков лет).

Святитель Феофил Антиохийский: «От сотворения же мира все время слагается так: от сотворения мира до потопа прошло 2242 года, от потопа до рождения сына у Авраама, праотца нашего, 1036 лет, от Исаака, сына Авраама, до странствования народа, с Моисеем в пустыне – 660 лет. От смерти Моисея, от принятия начальства Иисусом Навином, до смерти Давида патриарха – 498 лет. От смерти Давида и царствования Соломона до переселения народа в землю вавилонскую – 518 лет, 6 месяцев и 10 дней. От царствования Аира до смерти Императора Аврелия Вера 741 год. Всех же в совокупности лет от сотворения мира 5695, с несколькими месяцами и днями» [167, кн. 3, с. 28].

Церковная традиция неизменно исчисляет хронологию мира «от Адама».

Блаженный Августин: «Сын Божий пришел в шестой век человеческого рода и стал Сыном Человеческим, чтобы преобразить нас в образ Божий. Это тот век, в котором мы живем ныне, считать ли время по тысяче лет на каждый век или по памятным и выдающимся людям, о которых повествует Священное Писание. Так, первый век длится от Адама до Ноя, второй – до Авраама, далее, как сообщает евангелист Матфей, от Авраама до Давида, от Давида до Вавилонского пленения и оттуда – до рождения Девы. Эти три века в соединении с первыми двумя составляют пять. Шестой век начат рождением Господа и длится до сих пор, вплоть до сокрытого конца времени» [цит. по: 9, с. 56].

В богослужебных текстах хронология исчисляется также «от Адама»:

10 ...Рабы҇ твоѧ҇ оу҆поко́й во дво́рѣхъ твои́х, и҆ въ нѣ́дрѣх а҆враа́ма, ѿ а҆да́маа да́же до дне́сь, послꙋжившыѧ тебѣ́ чи́стѡ...

[159] (суббота Мясопустная, 3-я стихира на Господи, воззвах)

11 Ца́рствꙋетъ со грѣхо́мъ а҆́дъ, ѿ а҆да́ма да́же до тебе́: но погиба́етъ тѣ́хъ безстꙋ́дное мꙋчи́тельство, пло́тїю ражда́ющꙋсѧ тебѣ̀ и҆зба́вителю. ѿ пле́мене дв҃дова, и҆ на прⷭ҇то́лѣ црⷭ҇твїѧ є҆гѡ̀ посажде́нꙋ ꙗ҆́вѣ, и҆ во вѣ́ки црⷭ҇твꙋющꙋ. [103] (24 декабря, канон на повечерии, песнь 6, тропарь 2)

Достоверность библейской хронологии утверждается не только в «туманных» прообразовательных страницах Ветхого Завета, но и в Новом Завете. Православная Церковь содержит учение о Христе Спасителе, Который явился миру, согласно Евангелию, в конкретную историческую эпоху: в пятое же надесяте лето владычества Тиверия Кесаря, обладающу Понтийскому Пилату Иудеею, и четвертовластвующу Галилеею Ироду, Филиппу же брату его четвертовластвующу Тириею и Трахонитскою страною и Лисанию Авилиниею четвертовластвующу; при архиереи Анне и Каиафе (Лк.3:1–2). При этом святой евангелист Лука в той же 3-й главе возводит родословие Иисусово к первому человеку Адаму, сотворенному Богом (см. Лк.3:23–38).

Христианин, имеющий веру откровению Священного Писания, не может сомневаться в том, что ровно 77 поколений прошло от Адама первозданного до Христа. Четкая библейская хронология не позволяет, как это хотелось бы эволюционистам, «размазать» Адама по временной оси, утопив его в сумерках «палеолита». Адам, как учит Церковь, был личностью, и все его потомки – включая Иисуса – вполне историчны.

Доверие библейской хронологии впрямую связано с отношением к вере в историчность Адама и Иисуса Христа: Бысть первый человек Адам – в душу живу, последний Адам в дух животворящ (1Кор.15:45). При этом в Символе веры каждый православный христианин исповедует историчность Второго Адама – Христа, жившего «при Понтийстем Пилате».

Вопрос о принятии Шестоднева и библейской хронологии сам по себе – «не догматический», но он становится вполне догматическим, когда произвольно меняя указанные в Священном Писании времена и лета (Деян.1:7), иные исследователи вторгаются в родословие Спасителя и тем самым произвольно искажают книгу родства Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамля (Мф.1:1).

Святитель Григорий Палама: «Хоть изучи естественную философию от Адама до самого конца, без чистоты ты будешь с не меньшим, а то и с большим успехом глупцом, чем мудрецом… Пусть твоими учениями будут учения веры, а не знания о величине и движении неба и небесных тел и обо всем, что от них происходит» [29, с. 16].

В научной среде «утилитарный» взгляд на хронометрию стал бесспорным и общепринятым явлением. Эволюционистская наука, имеющая дело с различными физическими объектами, выделяет в разных масштабах «астрономическое» время, «геологическое» время, «историческое» (но при этом не библейское!!) время и т. п.

Удивительно при этом то, что находятся эволюционисты, которые считают библейское время не соответствующим «объективным научным данным» (т.е. фактически подвергают его сознательной дискриминации!). А кое-кто даже утверждает, что

«в библейских текстах нет никаких данных для определения возраста мира» [155, с. 35].

К примеру, Тейяр де Шарден писал:

«Мы можем, в общем, заключить, что для образования на земной поверхности белков потребовалось, вероятно, больше времени, чем длились все геологические периоды кембрия» [185, с. 77].

Для «православных эволюционистов» бесспорным является признание огромной длительности существования вселенной:

«Научным фактом является сам возраст вселенной, измеряемый миллиардами лет, а не тысячами или миллионами. Фактом является фиксируемая палеонтологией смена живых форм на Земле продолжительностью в несколько миллиардов лет, смена определенных этапов в развитии жизни» [24, 182]. «Можно сказать (хотя и не без доли провокации): мегавремя вселенной – реальный факт, потому что иначе не могла бы существовать современная наука. Выдернув столп, разрушим целое» [там же, 186].

Не без доли сожаления на это можно заметить, что эволюционистская наука действительно стоит на зыбком и ненадежном основании, поскольку опирается не на факты, а на гипотетические предположения. Так, сам автор приведенной цитаты признается:

«Мегавремя в миллионы и миллиарды лет также не видят, экзистенциально не переживают, его образ интеллектуально воссоздают» [24, 185]!

В одном составленном эволюционистами «Катехизисе» написано:

«Животный мир на земле сотворен не менее 1,5–2 млрд лет назад» [82, с. 104]. Там же упоминается, вопреки библейской хронологии, «человек, сотворенный около 40 тысяч лет назад».

Однако подобные модернистские суждения не имеют никакого отношения к традиционному церковному учению.

* * *

Синаксарь недели Святых Отцов I Вселенского Собора:

12 Собо́ръ же се́й бы́сть при кѡнстанті́нѣ вели́цѣмъ царѣ́, въ двадесѧ́томъ ле́тѣ ца́рства є҆гѡ̀, гоне́нїю преста́вшу... Въ ле́то ѿ созда́нїѧ мі́ра пѧ́ть тысѧщъ ѻ҆смьсѡ́тъ три́десѧть ѻ҆смо́е, ꙗ҆̀же на а҆́рїа нача́ша глаго́лати. [160]

VII Вселенский Собор рассматривал текст, написанный в опровержение постановлений лжесобора иконоборцев и озаглавленный «Опровержение коварно составленного толпою христиано-обвинителей и лжеименного определения». В первом томе этого сочинения сказано: «Христос Бог наш в пять тысяч пятьсот первом году пришел к людям» [34, т. II, с. 212].

Текст «Опровержения…» был единодушно одобрен Отцами Собора [34, т. VII, с. 273]. Тем самым библейская хронология принята и утверждена Отцами VII Вселенского Собора и имеет высший церковный авторитет.

Некоторые из древних Отцов придерживались той точки зрения, что шести дням творения (понимаемым буквально) должны соответствовать шесть тысячелетий от Сотворения мира до Второго Пришествия Христова. Церковь не приняла этого мнения как вероучительного, поскольку, согласно Евангелию, о дне и часе конца мира не знает никто (Мф.24:36). Однако следует обратить внимание на то, что «абсолютный» возраст мира, указываемый святыми Отцами, вполне соответствует библейской хронологии.

Синаксарь недели Мясопустной:

13 Когда́ оу҆́бѡ бꙋ́детъ сїѐ прише́ствїе; никто́же вѣ́сть: сїе бо и҆ гдⷭ҇ь а҆по́столѡмъ скры̀. Тогда́ оу҆́бѡ зна́мєнїѧ нѣкаѧ ꙗ҆вѝ предвари́ти, ꙗ҆́же нѣ́цыи ѿ ст҃ыхъ прострмннѣе и҆з̾сни́ша. Глаго́летсѧ же, ꙗ҆́кѡ по седми́хъ ты́сѧщахъ лѣ́тъ прише́ствіе є҆гѡ̀ бꙋ́детъ. [159, ч. 1]

Апостол Варнава: «Замечайте, дети, что значит «Покончил в шесть дней». Это значит, что Господь покончит все в шесть тысяч лет; ибо у Него день равняется тысяче лет… Итак, дети, в шесть дней, то есть в шесть тысяч лет, покончится все. Это значит, что когда Сын Его придет и уничтожит время беззаконного, совершит суд над нечестивыми, изменит солнце, луну и звезды, тогда Он прекрасно успокоится в седьмой день» [115, с. 47].

Священномученик Ипполит Римский: «Абсолютно необходимо, чтобы истекли шесть тысячелетий, чтобы была возможность для наступления субботнего покоя, святого дня, во время которого Господь отдыхал от всех дел, которые начал творить. Суббота есть подобие и образ грядущего царства святых, когда святые воцарятся со Христом, когда Он придет с небес, как описывает Иоанн в своем Апокалипсисе. Поскольку один день у Господа как тысяча лет. И поскольку в шесть дней Бог создал все, необходимо, чтобы истекли шесть тысяч лет. Поскольку они еще не истекли, как говорит Иоанн (Откр.17:10), пять пали, один есть, т. е. шестой, а другой еще не пришел, говоря другой, он описывает седьмой, в который настанет обещанный покой» [71].

Священномученик Ириней Лионский: «Ибо во сколько дней создан этот мир, столько тысяч лет он просуществует. И поэтому книга Бытия говорит: И совершилось небо и земля и все украшение их. И совершил Бог в шестой день все дела Свои, которые сделал, и в день седьмой почил от всех дел Своих, которые создал (Быт.2:1–2). А это есть и сказание о прежде бывшем, как оно совершилось, и пророчество о будущем. Ибо день Господний как тысяча лет, а как в шесть дней совершилось творение, то очевидно, что оно окончится в шеститысячный год» [72, кн. 5, с. 515].

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Но почему Бог не устроил рая в седьмой день, а насадил его на востоцех уже после того, как кончил всякое другое творение? Потому, что Он, как проведец всяческих, все творение устроил в порядке и благочинном последовании; и семь дней определил, да будут во образ веков, имевших пройти впоследствии, во времени, а рай насадил после тех семи дней, да будет во образ будущего века» [139, т. 1. с. 369].

Блаженный Феофилакт Болгарский в своем толковании на слова апостола Иоанна Богослова: Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время (1Ин.2:18), писал: «Если Господь пришел в середине десяти тысячелетий (ибо Его пришествие на землю было почти в 5500 году), то все следующее за сим время, без всякого спора, может быть названо последним. И как порядок тысячелетий в пришествие Господне переступил за середину, то все последующее за сим время прилично может быть названо последним. Истинность такого объяснения принимает и Иоанн Златоуст» [169, с. 249].

В таком же смысле святые Отцы поясняют нам значение евангельского выражения «последние времена» (1Пет.1:20), «исполнение времен» (Гал.4:4).

Преподобный Исаак Сирин: «…Сии способы ведения пять тысяч лет или несколько меньше, или свыше сего управляли миром, и человек нисколько не мог поднять главы своей от земли и осознать силу Творца Своего, пока не воссияла вера наша, и не освободила нас от тьмы земного делания и суетного подчинения после тщетного парения ума» [73, с. 120].

Преподобный Исаак Сирин указывает на возраст творения также в следующих словах: «Не во всякое время имеем мы силу так воспрекословить всем сопротивным помыслам, чтобы прекратить их; напротив же того, нередко получаем от них язву, долгое время неисцеляемую. Ибо ты выходишь учить тех (бесов), кому уже шесть тысяч лет. А это служит для них оружием, которым возмогут они поразить тебя, несмотря на всю твою мудрость и на все твое благоразумие» [73, с. 116].

Созвучная мысль, со ссылкой на преподобного Исаака Сирина, содержится в трактате российского подвижника XIX века.

Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Ты выходишь на поединок с борцами, укрепленными шеститысячелетнею опытностью! Твое собеседование с ними доставит им возможность обдуманно нанести тебе поражение, превысшее меры премудрости и разума твоих» [54, т. 5, с. 340].

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Всякая рыба и птица и всякий гад, какими были за несколько тысяч лет назад, такими и остаются и ныне с теми свойствами, какие получили они от Творца в начале» [65, с.79].

Примечательно, что кронштадтский пастырь, знакомый с эволюционистскими идеями Ч. Лайяля и Ч. Дарвина, упоминает не «миллионы», а «тысячи» лет. Для православного христианина без нарушения догматов веры сроки создания Богом мира, известные нам из Божественного Откровения, нельзя ни удлинить, ни укоротить.

Общепринятым в Христианстве является датирование изданий всех церковных текстов, включая Священное Писание, богословские трактаты и календари, «от сотворения мира».

Этот же абсолютный отсчет времени используется при освящении православных храмов, причем рукой епископской непременно записывается на антиминсе число, месяц и год освящения нового Престола.

Библейскую хронологию православные христиане принимают как составную часть церковного вероучения. Порукой тому неложные слова Самого Сына Божия, сказанные святым апостолам: Несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян.1:7). В соответствии с этим наставлением писал благомыслящим читателям святитель Димитрий Ростовский: «Всякий пусть читает историю божественную, написанную в Библиях, и богоугодному житию праведных мужей подражает, чтобы сподобиться их части, а за злыми не следует, чтобы избежать их погибели; что же касается лет, положенных Отцем Небесным в Своей власти, то особенно их не исследуй, чтобы не явиться скорее любопытцем, нежели чтецом книг» [35, с. 30–31].

* * *

Эволюционисты нарушают эту святоотеческую заповедь, когда пытаются устанавливать времена и сроки, как будто те могут зависеть от человеческого разума, а не находятся целиком во власти Отца Небесного.

Искусственное растягивание эволюционистами библейской хронологии «от сотворения мира» так же искажает истину Божественного Откровения, как искусственное сокращение исторического времени, производимое академиком А. Т. Фоменко и его сподвижниками из движения «Новая хронология», которые восхваляют свои достижения: «Критикуется принятая сегодня (то есть традиционная христианская. – Прот. К. Б.) версия хронологии древности… Предложена схема новой, существенно более короткой хронологии древнего мира. Впервые предложена новая датировка Рождества Христова XI веком н.э., то есть на 1000 лет позднее общепринятой» [106, с. 9].

Многие ученые-эволюционисты, хотя справедливо возмущаются подобным бесцеремонным сокращением библейской истории фоменковцами, но сами на деле поступают ничуть не лучше, когда столь же бесцеремонно удлиняют время от Сотворения мира и человека на миллионы и миллиарды лет. Ни укорачивать, ни удлинять библейскую хронологию недопустимо: О летех и о временех, братие, не требе есть вам писати! (1Сол.5:1).

Завершим раздел о святоотеческом отношении к библейской хронологии словами великого защитника Православия и ревнителя апостольских преданий, обращенными к папским легатам.

Святой благоверный Князь Александр Невский: «Слышите, посланницы папежстии и прелестницы преокаянные! От Адама до потопа, а от потопа до разделения язык, и от разделения язык до начала Авраамля, и от Авраама до приития Израилева сквозе Чермное море, а от начала царства Соломона до Августа царя, а от начала Августа до Рождества Христова, и до страсти и до воскресения Его, а от воскресения Его и на небеса вшествия и до Царствия Великаго Константина и до Перваго Собора и до Седьмаго Собора: сия вся сведем добре, а от вас учения не принимаем» [178, с. 132].

Согласно христианским представлениям, создание мира есть чудесное проявление Божиего всемогущества. Механизмы естественной эволюции материи не способны удовлетворительно объяснить его. Православная Церковь исповедует веру в Творца, способного творить чудеса – то есть совершать сознательные сверхъестественные действия, направленные на созидание. Помянух дела Господня, яко помяну от начала чудеса Твоя, и поучуся во всех делех Твоих, и в начинаниих Твоих поглумлюся. Боже, во святем путь Твой; кто Бог велий яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса (Пс.76:12–15).

Эволюционизм как мировоззрение, напротив, отвергает сознательное действие Творца и сводит развитие вселенной к естественным процессам (плавным или скачкообразным). «Бог» эволюционистов «творит» посредством эволюции, а не Слова.

Основоположник телеологического эволюционизма Тейяр де Шарден провозгласил:

«Бог действует только эволюционным путем» [184, с. 205], то есть только естественным образом.

У «православных эволюционистов» можно встретить следующие утверждения:

«Для меня слово «творение» и слово «эволюция» однозначны. В эволюции я вижу творение Божие» [142, с. 39].

Один «православный эволюционист» пишет про

«возникновение жизни по Книге Бытия», будто «это и эволюция (ибо земля «произвела» растения и простейшие организмы), а в то же время и «скачок к жизни», который произошел по повелению Божию» [цит. по: 10, с. 78].

На самом деле, никакие изученные процессы, включая статистические, термодинамические или квантово-релятивистские, не могут описать действий Живого Бога. Никакие исследования «флуктуаций» или скачкообразных «бифуркаций» не способны приблизить нас к познанию воли Непостижимого Бога. Никакие законы, открытые человеческим разумом, не могут дать нам понимания премудрости и всемогущества трансцендентного Творца. Эволюционный процесс, каким бы механизмом он ни объяснялся, представляет собой (в лучшем случае) закономерное и «объективное» изменение в мире – то есть заведомо не может описывать замысла и действий Законодателя.

Архимандрит Софроний (Сахаров), ученик преподобного старца Силуана Афонского, отмечал: «Для многих представителей современной науки – «в начале был атом водорода», из него, эволюционным путем, в течение энного числа миллиардов лет, возникло все, что существует ныне. Наука еще не поставила перед собою вопроса, ЧТО же было до возникновения сего мира? Кто с таким невероятным знанием дела приготовил столь удивительный Big Bang? Чем по существу являются время и пространство, с его галактиками, и подобное? Нам представляется абсурдною идея, что из «случайных» комбинаций, неожиданных для самого первоатома, могла возникнуть человеческая мысль, с ее исканиями ПЕРВОНАЧАЛА» [145, с. 238].

Теория эволюции искажает первый член Никео-Цареградского Символа веры, провозглашающий исповедание Живого Бога-Творца. Церковь под Творцом понимает Бога, Который создал мир из ничего. Бог сотворил небо и землю не из чего-то прежде бывшего путем эволюционных преобразований, а именно из ничего.

Идея творения из ничего как никакая другая противна эволюционному мировоззрению и несовместима с ним. Если «православные эволюционисты» иногда говорят, будто они не отвергают веру в Творца неба и земли, то это лишь свидетельствует о том, что они переосмыслили Священное Писание и осуществили ревизию Предания Православной Церкви. Ни в Писании, ни в Предании об эволюционном развитии материи не сказано ни слова.

14 Чꙋ́жде є҆́сть беззакѡ́ннымъ сла́вити безнача́льнꙋю трⷪ҇цу, ѻ҆ц҃а̀, и҆ сн҃а же, и҆ ст҃а́го дх҃а, несозда́нное вседержа́нїе, и҆́мже ве́сь мі́ръ созда́сѧ держа́вою крѣ́пости є҆ѧ̀. [160] (Преполовение Пятидесятницы, славник 9-й песни канона)

* * *

Определение Никео-Цареградским Символом веры Бога как Творца является важнейшим догматическим утверждением Церкви – «Творца небу и земли», Творца всего «видимого и невидимого».

В древнееврейском языке при определении действия Бога как Творца используется особый глагол בּרא (бара), который в Библии применяется исключительно к Самому Господу и имеет значение «сотворить из ничего» [22, с. 322].

Русское слово «Творец» звучит по-гречески как Ποιητής (пиит – «Поэт», «Сочинитель»), по-латински как Creator (креатор – «Создатель»), по-еврейски как בּבֿרא (борэ – «Творец из ничего»).

Православная богословская позиция определяет, что Сотворение мира было произведено «из ничего» (ex nihilo).

Протоиерей Михаил Помазанский пишет: «Мир сотворен из ничего. Лучше сказать: приведен в бытие из небытия, как Отцы обычно и выражаются, т.к. если говорим «из», то, очевидно, уже думаем о материале; но «ничто» не является материалом. Однако условно принято и вполне допустимо пользоваться этим выражением ради его простоты и краткости» [118, с. 62].

Сотворение из ничего указывается в Священном Писании, в Книге Маккавейской: Посмотри на небо и землю, и видя все, что на них познай, что все сотворил Бог из ничего (по-славянски – от не сущих) и что так произошел и род человеческий (2Мак.7:28).

Это библейское выражение не осталось незамеченным древними христианами. Оно вошло в текст главной молитвы на освящение воды в чинопоследовании Крещения: «Ты бо хотением от не сущих во еже быти приведый всяческая...» [158, с. 44]. Таким образом, Церковь при крещении каждого человека исповедует свою веру в догмат о сотворении мира из ничего – от не сущих.

На Божественной Литургии после входа с Евангелием читается молитва: «Боже Святый, иже во святых почиваяй, иже трисвятым гласом от серафимов воспеваемый и от херувимов славословимый, и от всякия небесныя силы покланяемый, иже от небытия во еже быти приведый всяческая…» [141].

Эта же мысль повторяется в молитве евхаристического канона: «…Ты от небытия в бытие нас привел еси…» [там же].

Так же воспевается в праздничном богослужении:

Минея [103]:

15 Хрⷭ҇тѐ бж҃е на́шъ, и҆́же мꙋ́дростїю всѧ̑ содѣ́ѧвый, и҆ и҆зъ не сꙋ́щихъ во є҆́же бы́ти приведы́й, благословѝ вѣне́цъ лѣ́та, и҆ гра́ды на́шѧ сохранѧ́й невре́дны, и҆ вѣ̑рныѧ лю́ди си́лою твое́ю возвеселѝ, побѣ̑ды даѧ̀ є҆мꙋ́ на сопоста́ты, бцⷣы ра́ди да́рꙋѧ мі́рꙋ ве́лїю ми́лость. (Начало индикта, 2-я стихира на стиховне)

Триодь [159, ч. 2]:

16 Пре́жде ѿ не сꙋ́щихъ приве́дъ всѧ́ческꙋю тва́рь, и҆ вѣ́дый сердє́чнаѧ сокрѡ́вища предглаго́леши ꙗ҆́кѡ влⷣка оу҆ч҃нкѡ́мъ ла́зарево оу҆спе́нїе. (Лазарева суббота, 2-й канон утрени, песнь 1, тропарь 1)

Не естественные «законы природы», не безликая эволюция, не самопроизвольное развитие материи привели к бытию мир. Сам Живой Бог, проявляя Свою волю и Свое всемогущество стал Творцом этого мира. Всякая тварь, живая и неживая, создана Его непосредственным повелением. Нет ни одного творения, которое появилось бы без участия Бога. При этом Он не пользовался при Сотворении помощью каких-либо «законов» или «механизмов», знакомых нам и наблюдаемых сегодня во вселенной. Действие ни одного из известных науке законов нельзя относить к Сотворению, в том числе – «закона эволюции». Никаких посредников у Бога при Сотворении вселенной не было. Не была таким «посредником» и эволюция.

Естественными причинами невозможно объяснить появления без вмешательства извне ни одного из трех уровней организации материи – неживой природы, жизни и человеческого разума. Возникновение каждого из этих трех качественных состояний природы требует действия особой, сверхприродной, божественной силы. Материя, организованная в каждом из этих трех качественных уровней, очевидно, не могла быть усовершенствована из чего-то прежде бывшего: вещества не было – и стало; жизни не было – и появилась; разума не было – и возник. Становление этих трех уровней организации материи не может быть описано ни научно, ни философски.

На это фундаментальное свойство вселенной обращал внимание академик В.И. Вернадский, который подчеркивал, что наличие резкой непроходимой грани между живыми и косными телами «не является философской или научной гипотезой или теорией – это есть эмпирическое обобщение из бесчисленного множества точно логически и эмпирически установленных фактов» [21, с. 177].

Не существует никакой обоснованной научной теории, ни даже гипотезы о появлении вещества (неба и земли), о возникновении жизни из неживой природы и о формировании человеческого духа. Все известные попытки атеистического объяснения этих феноменов не выдерживают серьезной критики и должны быть по справедливости признаны несостоятельными. Ясно, что эволюционным путем процессы сотворения идти не могли и не шли. Лишь существование Разумного Всемогущего Создателя способно объяснить разнообразие, сложность и иерархичность нашего мира.

Итак, за Сотворение ответственен Творец. Православная богословская традиция именует Творцом Триединого Бога – Отца, Сына и Святого Духа. Без Живого Бога не могло появиться ни одного творения.

Святитель Василий Великий писал: «Сие блаженное Естество, сия неоскудевающая Благость, сия Доброта любезная и многовожделенная для всякого одаренного разумом существа, сие Начало существ, сей Источник жизни, сей духовный Свет, сия неприступная Мудрость – вот Кто сотвори в начале небо и землю!» [18, с. 8].

Святитель Иоанн Златоуст: «Говорить, что все произошло из готового уже вещества, и не признавать, что Творец вселенной произвел все из ничего, было бы знаком всякого безумия. Итак, заграждая уста безумных, блаженный пророк в самом начале книги сказал так: В начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Когда же слышишь: сотвори, то не выдумывай ничего другого, но смиренно веруй сказанному. Это Бог – все творит и преобразует, и все устрояет по Своей воле… Так как он (Моисей) говорит иудеям, которые были привязаны к настоящему и не могли созерцать ничего постигаемого умом, то возводит их прежде от предметов чувственных к Создателю вселенной, дабы они, познав Художника из дел, и не остановились на тварях» [60, с. 10].

Святитель Тихон Задонский выразил церковное вероучение о творении следующими словами: «Мир сей не от себя, но от Создателя своего сотворен. Той рече, и быша; Той повеле, и создашася (Пс.148:5). Который Создатель есть Бог наш в едином естестве, но в трех лицах веруемый, исповедуемый и покланяемый – Отец и Сын и Святый Дух» [154, т. 4, с. 1].

Качество Бога именно как Творца неоднократно засвидетельствовано в Священном Писании. Приведем несколько цитат из Ветхого Завета.

Пророк Моисей: В начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1).

Царь Салимский Мелхиседек произнес над Аврамом следующие слова: Благословен Аврам Богом Вышним, Иже созда небо и землю (Быт.14:19).

Пророк Иона: Раб Господень есмь аз, и Господа Бога Небеснаго аз чту, Иже сотвори море и сушу (Иона.1:10).

Пророк Давид: Блажен, емуже Бог Иаковль помощник его, упование его на Господа Бога своего, сотворшаго небо и землю, море, и вся, яже в них (Пс.145:6).

Пророк Исайя: Господь сотворивый небо, сей Бог показавый землю, и сотворивый ю, Той раздели ю, не вотще сотвори ю, но на вселение созда ю (Ис.45:18).

Пророк Иеремия: Господь, сотворивый землю в крепости своей, устроивый вселенную в премудрости Своей, и разумом Своим простре небо (Иер.10:12).

Пророк Варух: Тот, Который сотворил землю на вечные времена и наполнил ее четвероногими скотами, Который посылает свет и он идет, призвал его и он послушался Его с трепетом; и звезды воссияли на стражах своих, и возвеселились (Вар.3:32–35).

Неемия: Ты еси Сам Господь един, Ты сотворил еси небо, небо небесе, и вся вои их, и землю, и вся елика на ней суть, моря, и вся, яже в них, и Ты оживляеши вся, и вои небеснии покланяются Тебе (Неем.9:6).

Ездра: Он сказал: да будет земля – и земля явилась; да будет небо – и было. Словом Его сотворены звезды, и Он знает число звезд. Он созерцает бездны и сокровенное в них, измерил море и что в нем. (3Езд.16:56–58).

В Священном Писании Нового Завета утверждение о Боге как Творце выражается столь же определенно.

Апостолы Петр и Иоанн Богослов единодушно молились: Владыко, Ты Боже, сотворивый небо и землю, и море, и вся, яже в них (Деян.4:24).

Апостол Павел: Всяк дом созидается от некоего, а Сотворивый всяческая – Бог (Евр.3:4).

Свидетельство Апокалипсиса: Ангел клялся Живущим во веки веков, Иже созда небо, и яже на нем, и землю, и яже на ней, и море, и яже в нем (Откр.10:6).

Святые Отцы, следуя духу и смыслу Библейского Откровения, исповедывали Бога непосредственным Творцом всего сущего в мире.

В «Пастыре» Ерма заповедано: «Прежде всего, веруй, что един есть Бог, все сотворивший и совершивший, приведший все из ничего в бытие» [115, с. 181].

Священномученик Климент Римский: «Мы верим Моисею, который говорит: в начале сотворил Бог небо и землю, и знаем, что Бог не имел нужды в веществе, но что Христос одним хотением произвел повеленное, разумеем – небо, море, свет, ночь, день, светила, звезды, птиц, рыб, четвероногих, насекомых, растения, травы» [119].

Священномученик Ипполит Римский: «В первый день, что ни сотворил Бог, сотворил из ничего; а в другие дни уже не из ничего творил, а устроял из того, что создал в день первый» [цит. по: 92, с. 418].

Блаженный Августин: «Из ничего Бог сотворил все; а из Самого Себя не сотворил, но родил равного Себе, которого мы именуем Сыном Божиим, и часто Божиею силою и Божиею премудростию: через нее-то Он и создал все, что создано из ничего» [цит. по: 92, с. 358]. «Он создал ее из ничего, чтобы не была равною ни Тому, Кем создана, ни Сыну Его, чрез которого создана» [там же].

Святитель Григорий Нисский: «А как оно было в Боге – это выше нашего разума (логоса), и не смеем о том любопытствовать, уверовав, что все возможно божественной силе: и сделать несущее существующим, и сущему придать видимые качества» [26, с. 75].

Блаженный Феодорит Киррский в изъяснении 101 псалма писал: «В началех Ты Господи землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребываеши (Пс.101:26–27). Ибо что невозможно Создателю всяческих? Ты дал бытие земле, сотворил небеса из ничего, и когда все сие подлежит изменению, тебе принадлежит неизменяемость. Наименовав же землю и небо, Пророк показал, что Бог – Творец и всего прочего, содержимаго ими» [161, с. 481–482].

Преподобный Исаак Сирин: «…Возносится умом своим к тому, что предшествовало сложению мира, когда не было никакой твари, ни неба, ни земли, ни ангелов, ничего из приведенного в бытие, и к тому, как Бог, по единому благоволению Своему внезапно привел все из небытия в бытие, и всякая вещь предстала пред Ним в совершенстве» [73, c. 101].

Святитель Тихон Задонский: «Слышишь, что един у другого спрашивает, кто той-то дом или той град создал; и видишь, что ничто собою не делается, но от иного начало и бытие свое имеет. От сего случая обрати рассуждение твое к миру и всему, что в мире имеется, и вопроси, от кого он со всем своим исполнением и украшением имеет начало. И молча, отвещает тебе: Той мя создал. Небеса отвещают тебе: мы поведаем славу Божию (Пс.18:2). Солнце, луна и звезды отвещают тебе: Той нас создал, и дал нам свет к просвещению нашему, Той, Иже одевается светом яко ризою (Пс.103:2). Облака отвещают тебе: Той нас создал, и повелел дождити на вас и нивы ваши. Земля отвещает тебе: Той мене создал, и повелел плоды творити вам. Вода отвещает тебе: Той мене создал, и повелел напаяти вас и скоты ваши. Рыбы отвещают тебе: Той нас создал, и подал вам в пищу. Древеса, травы и вся прозябающая отвещают тебе: Той нас создал, и повелел служити нуждам вашим. Скоты и звери отвещают: Той нас создал, и повелел работати вам. Огнь отвещает тебе: Той мене создал, и повелел согревати вас, светити вам и варити пищу вашу. Люди Его отвещают тебе: Той сотворил нас, а не мы: мы же люди Его, и овцы пажити Его (Пс.99:3)» [154, т. 1, с. 38].

Святитель Феофан Затворник: «Просмотрите нынешние теории мироздания: они походят на бред сонного и опьянелого. А уж как кажутся хороши изобретателям! Сколько тратится на это сил и времени, и все понапрасну! Дело совершилось просто: рече, и быша; повеле, и создашася (Пс.32:9). Лучше этого решения никто не придумает» [163, с. 213].

В богослужебных текстах множество песнопений прославляют Бога именно как Творца. Приведем в качестве примера троичны тропари (славники), взятые из одного канона Цветной Триоди – в неделю о Самаряныне [160].

17 Ѽ трⷪ҇це, вѣ́рою тѧ̀ чи́стою сла́вѧщихъ, ѻ҆́ч҃е, сн҃е и҆ дш҃е, ꙗ҆́кѡ творе́цъ всѣ́хъ спаса́й, и҆ ѡ҆чище́нїе да́рꙋй на́мъ грѣхѡ́въ, ꙗ҆́кѡ пребл҃гі́й. (песнь 1)

18 Е̑ди́ницу трїѷпоста́снꙋю, трⷪ҇цу є҆диносꙋ́щную, ѻ҆́ц҃а̀, слов́а и҆ дх҃а ст҃а́го, нераздѣ́льна є҆стество́мъ бг҃а є҆ди́наго почита́емъ, творца́ и҆ гдⷭ҇а и҆ влⷣкꙋ всѣ́хъ. (песнь 5)

19 Пою ѻ҆́ц҃а̀ безнача́льна, и҆ сн҃а сопресто́льна, и҆ дх҃а є҆диносꙋ́щна вѣ́рнѡ, є҆ди́но сꙋщество̀, и҆ є҆стество̀ и҆ сла́вꙋ, и҆ є҆ди́но црⷭ҇тво бг҃а всѣ́хъ и҆ творца̀, содержи́телѧ всегѡ̀, со безпло́тными си́лами. (песнь 6)

20 Ѻ̑ц҃а̀, и҆ сн҃а, и҆ бж҃е́ственнаго воспѣва́емъ дх҃а, нераздѣ́льнꙋю трⷪ҇цꙋ є҆стество́мъ сꙋ́щꙋю, раздѣле́ннꙋ ли́цы, є҆ди́но сꙋщество̀, сра́сленное, безнача́льное, творца́ всѣ́хъ, бг҃а: є҆го́же всѝ нбⷭ҇нїи пою́тъ чи́нове. (песнь 7)

21 Ѻ̑ц҃а̀ безнача́льна, сн҃а собезнача́льна пое́мъ, и҆ дх҃а ст҃а́го, бг҃а є҆ди́наго тро́е, неслїѧ́нна, непресѣко́ма, содѣ́телѧ всѣ́хъ, є҆диноси́льнꙋю держа́вꙋ, самовла́стнꙋю, и҆ вопїе́мъ: бл҃гослови́те дѣла̀ гдⷭ҇нѧ, непреста́ннѡ гдⷭ҇а. (песнь 8)

22 Свѣ́тъ є҆ди́нъ нераздѣ́льнѡ, трисо́лнечнаѧ є҆ди́ница, безнача́льный ѻ҆́ц҃ъ, сн҃ъ, и҆ дх҃ъ, бж҃ество̀ є҆ди́но, жи́знь и҆ всѣ́хъ творе́цъ. того̀ воспои́мъ вѣ́рнїи со безпло́тными, трист҃ы́ми пѣ́сньми сщ҃енносло́вѧще. (песнь 9)

* * *

Православный Катехизис определяет, что в первом члене Символа веры говорится «О Боге как Творце мира» [174, с. 24].

Святитель Григорий Палама: «...бог, творящий не из ничего, не существовавший прежде материи, от своего внутреннего колыхания приобретающей образ, хотя и не упорядоченный, – какой он бог? Скажу, чуточку прибавив словами Пророка: боги, которые не сотворили небо и землю из ничего, да сгинут (Иер.10:11), а с ними – и придумавшие их теологи» [29].

Таким образом, учение святых Отцов согласно со Священным Писанием и богослужебным Преданием Православной Церкви признает наличие Творца – Живого Бога, создавшего мир из ничего. Эволюционное же учение утверждает, напротив, естественное развитие материи из прежде существовавших форм. Это позволяет применить слово апостольское к эволюционистам, иже премениша истину Божию во лжу, и почтоша и послужиша твари паче Творца (Рим.1:25).

Когда мы слышим о библейском Начале, то мы уже подразумеваем присутствие безначального Бога, который действовал в этом Начале. Идея о творении из ничего органически противна утверждению об эволюционирующей материи. Для эволюционистов творение – это процесс. Для православных христиан Сотворение – чудесный мгновенный акт проявления Божьего всемогущества. Библейское בראשית (бэрэшит, вначале) неотделимо от אלהים (элогим, Бог).

Эволюционисты в принципе не могут познать Начало мира. Для них даже гипотеза «Большого взрыва» – повод для безконечного приближения к этому недостижимому псевдоначалу, как в знаменитом парадоксе об Ахиллесе, догоняющем черепаху. Эволюционисты пытаются ответить на безконечную череду вопросов: Что происходило без Бога через секунду после «Биг бэнга»? Что было без Бога через миллионную (или еще более дробную) долю секунды после «Биг бэнга»? И это приближение эволюционистов к Началу без Бога вполне уподобляет их могучему Ахиллесу, не способному догнать черепаху, потому что вначале был не «Большой взрыв». Вначале (בראשית) был Бог (אלהים), Который сотвори небо и землю (Быт.1:1).

В православной традиции Бог всегда почитался Всемогущим, как Он и именуется в Библии. Господь явился Авраму и сказал ему: Я Бог Всемогущий (по-еврейски אל שדי, эль шаддай) (Быт.17:1). Этим священным Именем Исаак благословил Иакова: Бог же Всемогущий (אל שדי) да благословит тебя (Быт.28:3).

Эволюционизм умаляет Божие всемогущество, лишая Господа возможности создать мир за шесть дней. То, что Богу «трудно» и «непосильно» осуществить за одну седмицу, эволюционисты помогают Ему совершить посредством растягивания процесса во времени на миллиарды лет. Отрицая церковное Предание и искажая смысл Священного Писания, они навязывают Богу эволюционный способ «творения» и заставляют Его вписываться в выдуманные человеком рамки и сроки. Бог оказывается не всесилен сотворить мир так, как Он желает и как Он поведал об этом в Откровении пророку Моисею. Тейяр де Шарден писал:

«Если рассматривать эволюцию материи в ее центральной, наиболее ясной части, то она сводится, согласно современным теориям, к постепенному образованию, путем возрастающего усложнения различных элементов, выявленных физико-химией… Материя с самого начала по-своему подчиняется великому биологическому закону «усложнения"» [185, с. 48, 49].

Никто из святых Отцов не писал про подобный «биологический закон». Равно как никто из учителей Церкви не говорил, будто материя в дни Сотворения развивалась «сама», «по творческой инерции», как об этом пишут некоторые из «православных эволюционистов»:

«Господь дает импульс при прорыве, появлении какой-то новой формы бытия вселенной. Затем по творческой инерции, данной Богом, в течение следующего творческого дня та часть бытия, которой Он коснулся, развивается сама» [85, с. 21].

* * *

Но Православная Церковь воспринимает Сотворение совершенно иначе:

Бог же наш на небеси и на земли вся елика восхоте сотвори (Пс.113:11).

Святитель Иоанн Златоуст: «Не измеряй силы Божией по своим соображениям, как слабый человек. Не думай, что Бог может сделать только то, что ты можешь помыслить. Если Он может сделать только то, что я мыслю, то я смело могу сказать, что Бог гораздо меньше мысли, потому что моя мысль Его измерила. Но Он превосходит мысль и побеждает разум; неизследим Творец, и непостижимы дела» [62, с. 762].

Иеромонах Серафим (Роуз): «"Бог» христианской эволюции – это такой бог, «которого недостаточно для выполнения всей работы»; и самая причина, почему было изобретено эволюционное учение, заключалась в том, чтобы объяснить вселенную, исходя из того, что либо Бог не существует, либо Он не способен создать мир или привести его в бытие в шесть дней одним Своим словом. Никогда бы не помыслили об эволюции люди, верующие в Бога, Которому поклоняются православные христиане» [135, с. 507].

Архиепископ Макарий (Булгаков) отмечает, что учение о творении «принадлежит к числу отличительных истин Божественного Откровения, которой не ведали не только простые язычники, но и самые их мудрецы: ибо одни из них признавали, что мир вечен; другие допускали истечение его из Бога; третьи учили, что мир образовался сам собою, по случаю, из вечного хаоса, или атомов; четвертые, что его образовал Бог из совечной себе материи, и никто не мог возвыситься до понятия о произведении мира из ничего всемогущею силою Божиею» [92, с. 351].

Характерно, что эти четыре чуждые Церкви учения представляют собой разновидности эволюционистских теорий. Одна лишь только библейская точка зрения, в противоположность им всем, является чисто креационной, то есть не содержит идеи эволюции тварного мира, но говорит о творческих актах Живого Бога.

В названных вариантах искажения Божественного Откровения эволюция, как творческая сила, либо выступает вместо Бога, либо является неким посредником, «демиургом», низшим непосредственным творцом.

Вместо Бога эволюция выступает как движущий механизм развития в первой и третьей концепциях, согласно которым мир «вечен» или «образовался сам собою». В качестве посредника Богу в Сотворении эволюция выступает во второй и четвертой концепциях, говорящих об «истечении» материи из Бога и «совечной» Богу материи.

Все эти концепции принципиально непримиримы с православным вероучением, согласно которому единственными Сотворцами Отцу Небесному являются Сын и Святый Дух: Словом Господним небеса утвердишася, и Духом уст Его вся сила их (Пс.32:6).

Исповедание Триединого Бога подразумевает признание Его полной свободы, а предположение о наличии у Него «помощника» (в виде безликой эволюции или иных посредников), безусловно, ограничивает свободу Творца.

Бог есть Законодавец, и, осуществляя свободное творение, Он не ограничивает Себя рамками естественных законов. Он вообще не может подчиняться никаким внешним законам. При таком свободном Божьем действии как Сотворение, Господь не должен ни Сам зависеть от «закона эволюции», ни быть ограниченным рамками его «обязательного» использования.

Об этом свидетельствует Библия, когда утверждает тот «странный» и «ненаучный» факт, согласно которому в пятый день воды, а в шестой день земля произвели жизнь. Причем это произошло не по известным нам законам, но во исполнение непостижимого и всемогущего слова Творца. И рече Бог: Да изведут воды… (Быт.1:20). И рече Бог: Да изведет земля… (Быт.1:24).

Об этом говорят святые Отцы и православные богословы.

Святитель Кирилл Иерусалимский: «Из одной земли пресмыкающиеся происходят, и звери, и скоты, и древа, и снеди, и золото, и сребро, и медь, и железо и камень... Одно естество воды, но из оного рождаются рыбы, и птицы; и как те плавают в водах, так и сии летают в воздухе» [79, с. 117].

Лев Тихомиров отмечал, что признание сотворения мира свидетельствует о признании полной свободы Творца, свободы истинно Божественной: «Когда ум исходит из наблюдения законов вещества, он ни в коем случае не может допустить факта создания. Он знает только порождение одного явления из другого. Идея создания могла явиться только из Откровения Того, Кто стоит вне законов вещества, Который Сам создал вещество, не в том смысле, чтобы Он его составил из ничего, а в том смысле, что на месте ничего Он создал нечто, создал некоторое бытие там, где никакого бытия не было. Этому из небытия вызванному бытию Создатель дал известные законы, какие было Ему угодно, как Он мог бы создать и нечто совсем иное, с совсем иными законами. Для человеческого ума, нигде не наблюдающего подобного создания, а знающего только порождение, эволюцию и трансформацию существующего, идея создания бытия на месте небытия совершенно немыслима, она не могла бы и прийти ему в голову, она, так сказать, абсурдна, противна всему, что мы знаем, что мы можем мыслить» [153, сс. 28–29].

Созвучно писал Алексей Степанович Хомяков: «В языке религии, переносящей в невидимое небо законы, которыми управляется видимый мир земли и его видимый владыка человек, свобода выражается творением, а необходимость рождением. Едва ли можно найти символы более верные для олицетворения этих отвлеченных идей. Рождение представляет самому грубому уму неотъемлемую присущность необходимости, неволи, точно так же, как акт творения представляет самое живое и ясное свидетельство духовной свободы или, лучше сказать, воли (ибо свобода – понятие отрицательное, а воля – положительное)» [179, с. 217].

Признавая справедливыми приведенные суждения русских философов, отметим, что Православная Церковь так и исповедует Бога – Существом, имеющим абсолютную свободу и ничем не ограниченное волеизъявление [2].

Эволюционное учение посягает на эту Божию свободу, отказывает Господу в праве быть Всемогущим Творцом, каким Он, безусловно, является. Ограничивая Бога в Его свободе и всемогуществе, эволюционизм лишает Его главнейших Божественных атрибутов [186, сс. 252–263], [13, сс. 89–97].

Проявляя Свое всемогущество и свободу, Бог произвел каждый живой вид не путем «естественного» рождения от вида прежде существующего, но путем сотворения. При этом первые представители всех видов флоры и фауны не имели предков и появились сразу как совершеннолетние и великовозрастные. Курица появилась прежде яйца.

Преподобный Ефрем Сирин: «Злаки, во время сотворения своего, были порождениями одного мгновения, но по виду казались порождениями месяцев. Также и дерева, во время сотворения своего были порождениями одного дня, но по совершенству и по плодам, обременявшим ветви, казались порождениями годов» [42, сс. 222–223].

«Как дерева, травы, животные, птицы и человек были вместе и стары и молоды: стары – по виду членов и составов их, молоды по времени своего сотворения; так и луна была вместе и стара и молода; молода, потому что едва была сотворена, стара, потому что была полна, как в пятнадцатый день» [42, с. 224].

Совершенно бессмысленно определять возраст первых сотворенных существ ко дню их сотворения, поскольку еще вчера их не было, а сегодня они уже выглядят как совершенновозрастные. Первых представителей растительного и животного мира невозможно в принципе оценивать, как их потомков, по известным науке признакам (деревья – по годичным кольцам, зверей – по отросткам на рогах или по особенностям зубов).

Сказанное в полной мере относится и к первому представителю вида Homo sapiens – к Адаму. Он, как и Ева, из него произведенная, был сотворен совершеннолетним.

Преподобный Ефрем Сирин: «Заповедь, данная прародителям, свидетельствует о зрелом их возрасте» [42, с. 235]. Не мальчик, но муж способен был нарекать имена животным. Адам не переживал грудного возраста. Не младенцу было поручено в райском саду делати его и хранити (Быт.2:15).

Всемогущество Божие проявилось и в том, что все, созданное Им, было весьма изящным и совершенным. Никаких уродливых или «недоделанных» форм Бог не творил: И виде Бог вся, елика сотвори; и се добра зело (Быт.1:31). К примеру, сотворенные в третий день растения сразу украсились цветами и плодами.

Святитель Григорий Нисский: «Все увенчалось свежею травою и разнообразною прелестью деревьев, которые только что вышли из земли, но сразу же достигли совершенной красоты» [26, с. 12].

Изящество и красота мира в целом и в каждой его отдельной части сопровождают действия Всемогущего Творца.

Никео-Цареградский Символ веры вполне определенно говорит не о Промыслителе, но о «Творце небу и земли».

Нередко «православные эволюционисты» утверждают, будто они исповедуют веру в Творца, то есть якобы «тоже» признают факт творения Богом мира, якобы «тоже» принимают первый член Никейского Символа веры – и при этом считают лишь, что Бог сотворил мир при помощи эволюции. Утверждают также, что само Творение совершалось «по Промыслу Божьему».

Фактически эволюционное представление о «сотворении» упраздняет из первого члена Символа веры библейское понятие о Боге как Творце, подменяя его понятием о Боге как Промыслителе.

Эту позицию в древности выражал Ориген, и вслед за ним это догматическое заблуждение повторяют некоторые его духовные последователи.

Среди эволюционистов распространено убеждение, согласно которому Сотворение происходило эволюционным путем. Такому мнению (его иногда называют «фактом») они пытаются придать богословское обоснование. Так, один «православный эволюционист» пишет:

«То, что творение осуществляется путем эволюции, – факт огромной важности. Он означает, что разрушительное действие Хаоса преодолевается принципами организации и прогрессивного усложнения. Это противоборство есть видимый аспект того, что можно назвать победой Логоса над Хаосом» [98, с. 90]. Отсюда эволюционисты выводят понятие о «продолжающемся творении» [там же, с. 89].

У «православных эволюционистов» можно часто встретить следующее утверждение:

«Промысл Божий о мире есть, в сущности, то же творение» [50, с. 46].

В этом проявляется характерное смешение понятий «Сотворение» и «Промысл», которые четко разделяются в традиции православного богословия. Характерно, что эволюционисты говорят не о Сотворении человека, а о действии Промысла Божьего в появлении человека:

«Я вижу премудрость Промысла Божиего, который вел процесс мироздания к определенному моменту – появлению человека» [142, с. 39].

Иногда «православные эволюционисты» (не приводя, правда, ни одной святоотеческой цитаты в подтверждение своей мысли) заявляют:

«Многие Отцы и богословы не рекомендовали противопоставлять творение и промышление» [182, с. 115].

Но это мнение не соответствует действительности. Следует со всей определенностью сказать, что такого рода суждения не встречаются у святых Отцов. Разделение в Боге качеств Творца и Промыслителя характерно именно для православного вероучения. Смешение же этих Божественных атрибутов типично для некоторых ересей.

* * *

Понятие Творец в православном церковном употреблении имеет библейское значение: Бог есть Творец этого мира, Который из ничего создал его за шесть дней.

Исповедание Бога Промыслителем является важной частью догматического учения Православной Церкви, при этом оно не сливается с определением Бога Творцом.

Ежедневно в утреннем молитвенном правиле верующие прочитывают слова преподобного Макария Великого: «…Ты бо еси мой Сотворитель и всякому благу Промысленник (Промыслитель) и Податель» [77] (молитва 3-я).

Святитель Василий Великий: «Всякое сотворенное естество, и видимое, и умопредставляемое, для поддержания своего имеет нужду в Божием попечении» [цит. по: 92, с. 521].

Святитель Григорий Богослов: «Мы должны веровать, что есть Промысл, все содержащий и все связывающий в мире: ибо для тех существ, для которых необходим Творец, необходим вместе и Промыслитель; иначе мир, носимый случаем, как вихрем корабль, должен бы был, по причине беспорядочных движений вещества, мгновенно разрушиться, рассыпаться и возвратиться в первоначальный хаос и неустройство» [цит. по: 92, с. 520].

Святитель Иоанн Златоуст: «Когда Писание здесь говорит: Бог… почил в день седьмой от всех дел Своих (Быт.2:2), оно этим научает нас, что Он перестал в седьмой день творить и производить из небытия в бытие; а когда Христос говорит: Отец мой доныне делает, и Я делаю (Ин.5:17), Он этим указывает нам на непрерывный Его Промысл, а деланием называет сохранение возникшего, дарование ему дления в бытии и управление им во все время. Разве могла бы существовать вселенная, если бы это было не так, если бы верховная рука не управляла и не распоряжалась всем видимым и человеческим родом?» [цит. по: 9, сс. 58–59].

Иногда, конечно, говорят о Промысле без упоминания о том, что Бог сотворил мир, но это делается не ради смешения понятий или отрицания их, а «по умолчанию».

В светильничных молитвах на вечерне священник ежедневно обращается к Богу: «Боже Великий и Дивный, неисповедимою Благостию и богатым Промыслом управляяй всяческая…» [141] (молитва 6-я).

Блаженный Августин: «Ни на один день не перестает Бог от дела управления тварями, дабы они тотчас же не уклонились от своих естественных путей, которыми ведутся и направляются к тому, чтобы достигнуть полноты своего развития и каждой оставаться в своем роде тем, чем есть. А они, подлинно, перестали бы быть чем-либо, если бы от них отнято было движение Божией премудрости, которым управляет Господь вся благо (Прем.8:1)» [цит. по: 92, с. 520].

Мученик Савватий: «Мое звание, достоинство и отечество, слава и богатство есть Христос Сын Божий, вечно Сущий: Его Промыслом утверждена и управляется вселенная» [46, с. 349] (19 сентября).

Святитель Стефан Пермский: «Познайте же Единого Истинного Бога, в Которого веруют христиане. Приступите к Нему и просветитесь. Ибо Он утвердил небо, основал землю, поддерживает бытие твари и управляет всем миром. Он знает нужду каждого. Он – Промыслитель, для всех Помощник и Хранитель, и нет иного Бога, кроме Него» [46, с. 435] (26 апреля).

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Так, братия, чтобы твари, созданные из ничего, были тем, чем Бог создал их, нужно, чтоб Он и промышлял о них, т. е. хранил их жизнь и силы, какие им дал, направлял их к доброму концу» [65, с. 120].

Православное учение о Промысле Божьем не исключает необходимого исповедания Бога Творцом. Нередко эти два нетождественных понятия употребляются одновременно как взаимодополняющие. Так, человек может быть, с одной стороны – строителем своего дома, а с другой стороны – его хозяином. Подобным образом и Бог, с одной стороны, есть Творец, с другой стороны – Промыслитель мира. При этом, если у людей качества «строителя» и «хозяина» далеко не всегда совпадают в одном лице, то Бог Един: Он и Создатель, Он же и Промыслитель.

Преподобный Иоанн Дамаскин: «Он восхотел все сотворить, и сотворено; хочет, чтобы мир продолжал свое бытие, и он продолжает, и все бывает по Его хотению» [59, с. 124–125].

Мученик Платон молился: «Господи Иисусе Христе, Создатель и Промыслитель всех, дарующий рабам Своим терпение и победу, сподобь и меня, смиренного и непотребного раба Твоего, до конца достойно претерпеть за имя Твое святое» [46, с. 483] (18 ноября).

Мученики Агафопод и Феодул молились: «Боже! Творец и Промыслитель всего, сотворивший видимый мир сей, учредивший непрестанное течение светил небесных для того, чтобы находящееся между ними солнце все просвещало в течение дня и способствовало произрастанию плодов земных, а луна сиянием своим рассеивала бы темноту ночи…» [46, с. 79] (5 апреля).

Мученик Вит исповедовал: «Я же верую во единого живого и всемогущего Бога, ибо мы Им живем и движемся (Деян.17:28); я верую в Творца и Промыслителя всей твари, Отца, и Сына, и Святого Духа» [46, с. 345] (15 июня).

Бог именуется Творцом не потому, что Он действует в течение времени существования мира, а потому что Он есть Создатель этого мира за шесть дней. Учение Православной Церкви четко разделяет два качества Бога – как Творца и как Промыслителя.

Митрополит Макарий так излагает догматическое учение о Боге: «Он воззвал из небытия вселенную, и с тех пор непрестанно промышляет о ней. В этих-то двух действиях Божиих: Творении и Промысле и состоит то общее отношение, какое имеет Бог равно ко всему миру» [92, с. 349].

Святитель Филарет Московский пишет в Катехизисе, что действие Промысла Божия начинается после Сотворения мира: «Вслед за Сотворением мира и человека непосредственно следует действие Божие по отношению к миру, и особенно к человеку, называемое Промыслом Божиим» [174, с. 27]. При этом Промысл Божий определяется как средство, которым «Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям» [там же].

Итак, по отношению к миру Бог, во-первых (прежде), является Творцом и, во-вторых (после того) – Промыслителем.

В крещенском чине освящения воды Церковь возглашает:

«Ты бо хотением от не сущих во еже быти приведый всяческая…» – т. е. как Творец привел все по Своему хотению из состояния несуществования в состояние бытия или, иными словами, «все сотворил».

«…Твоею державою содержиши тварь и Твоим Промыслом строиши мир…» – т. е. как Промыслитель поддерживаешь тварь и устраиваешь мир.

«…Ты от четырех стихий тварь сочинивый, четырьми времены круг лета венчал еси» [158, с. 44]. Примечательное выражение Требника «тварь сочинивый» (перекликающееся с Рим.1:20) напоминает о греческом наименовании Творца «Поэтом» (Ποιήτ), а мир – Его «сочинением», «симфонией», Божьей «поэмой».

Как Творец Бог закончил свою деятельность с завершением Шестоднева: И соверши (завершил) Бог в день шестый дела Своя, яже сотвори, и почи в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори (Быт.2:2). К этому моменту уже создана быша всяческая, яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая (Кол.1:16).

Священномученик Мефодий Патарский: «Перестал ли Бог творить мир, или нет? – Перестал, иначе он бы не был оконченным» [101, с. 275].

Как Промыслитель Бог продолжил свою деятельность, выражаемую в попечении о тварях, после окончания Шестоднева.

Суждение о том, что и после первой творческой седмицы Бог продолжает творить мир – не православно.

Бог не оставляет мир Своим попечением, но в этом Он проявляет Себя уже не как Творец, а как Промыслитель. Как по отношению к ребенку взрослый человек единожды становится родителем, а потом некоторое время пребывает воспитателем, так же точно Бог единожды стал Творцом и пребывает Промыслителем нашего мира.

При этом Сотворение вселенной было осуществлено без всякой эволюции, и Промысл Божий о мире также в посредстве эволюции не нуждается.

Эволюционисты, не верящие в Бога Творца, говорят о самопроизвольном и неизбежном появлении жизни во вселенной. Карл Саган называет землю «одинокой пылинкой в бескрайних просторах космической тьмы» [цит. по: 148, с. 163].

Дэвид Дарлинг, астробиолог:

«Жизнь неизбежно возникает при наличии подходящего источника энергии, концентрированного снабжения органическими (углеродными) веществами и воды» [там же, с. 164].

Ричард Докинс:

«Наблюдаемая вселенная обладает именно теми свойствами, каких и следовало ожидать, если не существует ни замысла, ни предназначения, ни добра, ни зла – одно лишь слепое, безжалостное равнодушие» [там же, с. 164].

* * *

В мире наблюдается «тонкая настройка» физических параметров, совокупность которых позволяет быть веществу, существовать жизни и проявляться разуму. По некоторым оценкам, «для существования жизни во вселенной необходима тонкая настройка тридцати с лишним физических и космологических параметров» [148, с. 309].

Речь идет о фундаментальных константах – таких как гравитационная постоянная, скорость света, массы электрона и протона, постоянная Планка, соотношение величин «сильных», «слабых» и прочих взаимодействий и других. Каждая из этих универсальных величин на первый взгляд может показаться случайной и произвольной. Но многочисленные расчеты показывают, что незначительное изменение любого из этих параметров хотя бы на 1–2% приводит к радикальным изменениям свойств материи, так что жизнь, и даже организация вещества на уровне атомов и молекул (в том числе органических соединений), окажутся невозможными. Таким образом, само существование вселенной должно быть признано чудесным и невероятным фактом, который невозможно объяснить иначе, чем свободным действием Премудрого и Всемогущего Творца. Вероятность самопроизвольной настройки вселенной (без воздействия на нее Разумного Создателя) под условия существования жизни на земле практически нулевая.

На эту тему существует обширная научная и научно-популярная литература. В разработке данной проблемы приняли участие многие выдающиеся ученые с мировым именем. При написании настоящего раздела использованы цитаты, собранные в книге [148].

Робин Коллинз, доктор философии, поясняет: «Когда ученые говорят о точности настройки мироздания, речь идет, как правило, о невероятной скоординированности фундаментальных физических законов и характеристик, а также первоначальных параметров вселенной. Степень точности настройки некоторых из них столь велика, что человеческий мозг не в силах ее осмыслить. В результате во вселенной существуют именно те условия, какие необходимы для существования жизни» [148, с. 137].

Пол Дейвис, физик: «Трудно избавиться от впечатления, что структура вселенной, столь чувствительная к малейшим количественным изменениям, очень тщательно продумана… Сверхъестественная согласованность этих числовых значений – самое убедительное, пожалуй, свидетельство в пользу космического замысла» [148, с. 131].

Арно Пензиас, лауреат Нобелевской премии: «Астрономия приводит нас к уникальному событию – появлению из пустоты вселенной; вселенной, в точности такой, какая нужна для существования жизни; вселенной, в основу которой положен скрытый (или «сверхъестественный») замысел» [148, с. 163].

Подобно «тонкой настройке» физических констант, происходящие в Земле и вокруг нее физико-химические процессы сбалансированы с удивительной точностью, благодаря чему на нашей планете возможна жизнь. Это наблюдение верно также в отношении расположения Земли во вселенной и в Солнечной системе. Специалисты считают, что для существования живых организмов на вращающейся планете необходима звезда, обладающая именно такими уникальными свойствами, какими обладает наше Солнце: масса, яркость, возраст, параметры планетарных орбит и многое другое. «Более того: те исключительные условия, благодаря которым возможна жизнь на Земле, еще и позволяют вести с нашей планеты наблюдения за остальной вселенной. Все это дает основания предположить, что наша планета – явление редкое, если не уникальное, и что Творцу угодно, чтобы мы исследовали космос» [148, с. 310].

В астробиологии есть концепция «околозвездной обитаемой зоны» или зоны вокруг звезды, где на поверхности планеты может существовать жидкая вода. Эта зона определяется количеством тепла, которое планета получает от звезды. Так, если расстояние от земли до солнца изменится хотя бы на 5%, то произойдет катастрофа, и вся фауна погибнет. «Зона, пригодная для ее существования, гораздо уже, чем думают многие» [148, с. 186].

Отметим особо, что многие исследователи говорят не только о возможности существования жизни, но и о «необходимости» наличия разума во вселенной.

Джон Темплтон: «Не странно ли, что бессмысленное мироздание по чистой случайности создало людей, с маниакальным упорством ищущих смысл?» [148, с. 131].

«Наблюдатели необходимы для того, чтобы ввергнуть вселенную в бытие» [цит. по: 149, с. 246].

«Во вселенной должна возникнуть разумная обработка информации, и, раз возникнув, она никогда не прекратится» [там же].

Из совокупности этих научных фактов, установленных во второй половине XX века, вытекает фундаментальный вывод, который получил название «антропного принципа». Впервые он был озвучен в сенсационном докладе кембриджского физика Брэндона Картера «Многочисленные совпадения и антропный принцип в космологии» (Large Number Coincidences and the Anthropic Principle in Cosmology) на международной научной конференции в 1973 году.

Развивая эту тему, Картер предложил выделять в антропном принципе две версии: слабую и сильную.

Согласно «слабой» версии, «то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей» [цит. по: 149, с. 245].

«Сильная» версия: «Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей» [там же].

Согласно другой формулировке, суть антропного принципа состоит в том, что «все физические константы, случайные и не взаимосвязанные на первый взгляд, имеют общее свойство: их значения точь-в-точь таковы, какие необходимы для появления жизни во вселенной» [148, с. 132].

Отметим, что к принятию антропного принципа в современной науке склонны и те исследователи, которые «не обременены традиционными религиозными воззрениями» [148, с. 133]. Таким образом, сам антропный принцип следует считать чисто научным открытием.

Среди западных ученых, подтверждающих своими исследованиями существование антропного принципа, есть не только креационисты (католики и протестанты), но люди различного мировоззрения. Приведем мнение убежденного атеиста, Мартина Риса. Занимая почетную должность директора Гринвичской обсерватории и Королевского астронома Великобритании, он авторитетно утверждает, что если бы одно из шести значений, лежащих в основе базовых физических характеристик вселенной, было иным «хотя бы в малейшей степени, то не существовало бы ни звезд, ни сложных химических элементов, ни жизни» [148, с. 146].

Справедливости ради отметим, что многие современные ученые приходят к «объективному выводу» о наличии Разумного Создателя [148, с. 146].

* * *

Итак, современная наука свидетельствует о существовании «тонкой настройки» в мире. С этим согласны даже атеисты.

«Христиане-эволюционисты» (не отличающие в действиях Божиих Сотворения от Промысла), говоря об антропном принципе, утверждают, что жизнь и разум «должны» были рано или поздно появиться в космосе, поскольку характеристики фундаментальных констант являются для этого объективной предпосылкой.

Как следует относиться к антропному принципу людям православным?

Православная богословская традиция, как мы отметили в предыдущем разделе, различает понятия «Сотворение» и «Промысл». Необходимо определить, к какому из них следует отнести антропный принцип.

Очевидно, что «тонкая настройка» в соотношении физических параметров – не результат развития вселенной (ее «эволюции»), но изначальное условие, в котором наш мир получил от Бога существование. Поэтому, оставаясь в рамках православного богословия, следует признать, что открытый учеными антропный принцип – это тот изначальный принцип, которым Бог руководствовался при создании материи и человека. Антропный принцип отражает замысел Сотворения Богом вселенной. Осуществление этого замысла описано в Книге Бытия. В первой главе ее говорится о том, что человек – венец творения, его вершина. Во второй главе – о том, что человек является центром вселенной. Таким образом, антропный принцип имеет прямое отношение к Сотворению и, следовательно, не имеет отношения к Промыслу.

Сотворение мира и появление человека в нем – не случайности. Не соотношение физических параметров «привело» к человеку. «Тонкая настройка» не формировалась в течение долгого эволюционного процесса, она не является ни «целью», ни телеологической «перспективой», но была изначальной данностью. Бог сотворил мир таким, чтобы поместить в центре его человека. И в этом трудно не увидеть сознательное действие Разумного Творца.

* * *

Отнесение антропного принципа к Промыслу искажает эту библейскую картину мироздания. Эту ошибку допускают все христиане-эволюционисты.

Тейяр де Шарден утверждает:

«В сфере нашего опыта человечество представляется наиболее совершенным явлением, к которому ведут все процессы материи и жизни» [цит. по: 149, с. 247].

Один «православный эволюционист» пишет про антропный принцип:

«Это задание, эта целеустремленность космоса и называется антропным принципом, потому что этот принцип развития вселенной после взрыва ведет прямо к человеку» [20, с. 36]. «На нашем языке антропный принцип называется Промысл Божий о человеке. Это Божественный Промысл, известный только Ему Одному, вывел человека из Рая после грехопадения (из-за которого произошел взрыв) и, противоборствуя «князю мира сего», повел изгнанного Адама Своими многовековыми путями…» [20, с. 38].

В приведенных словах заключается серьезная богословская ошибка, искажение святоотеческого учения. Мысль о «целеустремленности космоса» является не христианской, а пантеистической.

Также и Промысл Божий не «ведет» мир к созданию человека. Создание человека в шестой день было изначальным действием Творца: От начала же создания мужа и жену сотворил я есть Бог (Мк.10:6).

Можно сказать так: антропный принцип – это принцип Сотворения вселенной, научное наблюдение которого позволяет признать, что Творец подготовил для появления человека оптимальную среду обитания, которую святые Отцы сравнивают с царскими чертогами:

Святитель Григорий Богослов: «Если последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то сие нимало не удивительно: ибо для него, как для царя, надлежало приготовить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всей твари» [25].

Святитель Иоанн Златоуст так отвечает на вопрос, почему человек создан последним, хотя превосходнее прочих тварей? – «Когда царь намеревается вступить в город, то нужно оруженосцам и всем прочим идти вперед, чтобы царю войти в чертоги уже по приготовлении их; так точно и теперь Бог, намереваясь поставить как бы царя и владыку над всем земным, сперва устроил все это украшение, а потом уже создал и владыку» [60, с. 60–61].

Это «украшение» царского дворца – дома, где уготовано было появиться человеку, Бог совершил за шесть дней. К появлению Адама было готово все: и небо со всеми его светилами (в 4-й день), и земные насаждения (в 3-й день), и обитатели вод, суши и воздуха (в 5-й и 6-й дни). Все это было создано Богом как обитель для человека – и сама земля, и Райский сад на ней: И насади Господь Бог Рай в Эдеме на востоцех, и введе тамо человека, егоже созда (Быт.2:8).

После завершения Сотворения начинается действие Промысла Божиего.

Промысл же Божий заметно проявляется в том, что Господь поддерживает среду обитания человека со всей прочей живой тварью в целости и неизменной сохранности.

К действию Промысла Божиего относится такое удивительное и широко наблюдаемое явление, как возникновение в различных географических условиях именно тех форм жизни, какие там возможны. Примеров можно привести бесконечное разнообразие.

– Вездеприсутствие жизни. Как «научились» приспосабливаться организмы к условиям от стратосферы до глубоких слоев земли и океанических впадин, во всех климатических зонах и экстремальных условиях – от кратера вулкана до пасти крокодила?

– Вертикальная зональность. Откуда на данной горе появляются на каждой определенной высоте устойчивые виды животных и растений, которые не наблюдаются ни выше, ни ниже?

– Заселение изолированных пространств. Каким образом в замкнутых водоемах возникают разнообразные формы жизни – водоросли, рыбы и другие обитатели вод? Откуда появляются разные виды хищников и их жертв на необитаемых островах?

– Масштабный эффект. Почему в небольших горных ручьях, впадающих в море, встречаются лишь мелкие особи пресноводных рыб, а в соседних глубоких речках можно обнаружить и более крупных представителей того же вида?

– Склонность к экстремальным условиям жизни. Почему некоторые виды (от лишайников до пингвинов и белых медведей) встречаются лишь в полярных регионах, но не наблюдаются в «более благоприятном» климате? Почему пустынные животные и растения не уходят в местность с более удобным климатом?

– Феномен узнавания животными времени и места обильного появления пищи. Откуда в краткий период созревания грибов и ягод иногда почти в каждом плоде стремительно возникают черви? Как мухи (особые крупные «трупные» мухи) немедленно находят разлагающуюся падаль? Откуда вороны знают места ожидающихся военных действий, и почему огромными стаями слетаются на поле битвы?

– Феномен сезонных миграций. Как объяснить регулярное появление перелетных птиц, которые в летний период делают густонаселенными безжизненные просторы Севера? Как объяснить случающиеся массовые перемещения рыб, саранчи, крыс и других видов?

– Феномен сезонного проявления жизнедеятельности. Как многие растения и животные в зимний период прекращают свою жизнедеятельность (но почему-то не умирают, как другие виды, а лишь увядают, впадают в спячку, анабиоз), а весной пробуждаются для продолжения полноценной жизни и размножения?

Наблюдение за каждым видом и даже за каждой особью может до безграничности увеличить количество подобных примеров.

Наука способна описать и изучить отдельные механизмы жизнедеятельности у разных видов флоры и фауны. Но она не сможет ответить на вопрос, который подметили еще древние мудрецы: почему природа не терпит пустоты? Отчего в каждой луже возникает жизнь сообразно масштабу этой экосистемы (от пересыхающего ручья до мирового океана)? Как попадают в подземные пещеры слепые рыбы и насекомые? Почему безжизненная каменная стена покрывается мхом, а по железной ограде вьется хмель и дикий виноград?

Можно, конечно, свести все эти вопросы к чисто научному аспекту и говорить, что птицы переносят «в желудке» непереваренные семена, а «на лапках» – икринки рыб из соседнего пруда. Можно вслед за Дарвином свести разговор к конкуренции и борьбе за существование. Можно встать на философскую позицию пантеизма, которую выражал Тейяр де Шарден, и видеть во всем эволюционный процесс образования из зачаточных форм материи более сложных. Но традиционным христианским отношением ко всем подобным феноменам является признание действия Промысла Божиего.

Именно Промысла Божиего, а не Сотворения! Все виды уже сотворены Богом, и Он промышляет о том, где, когда, кому и в какой форме появиться для жизни.

Все описанные выше примеры являются иллюстрацией этому. Ничего принципиально нового не создается. Подходящие зоологические формы просто каким-то образом появляются в нужном месте в удобное время. Убиенный иерей Даниил Сысоев полушутя – полусерьезно говорил, что для осуществления Промысла Божиего Господь использует ангелов. Эта «версия», конечно, является совсем «не научной». Иногда ученым удается указать более понятные и серьезные «земные» механизмы. Но мы не знаем лучшего объяснения тому факту, что биосфера – такая мобильная и тонко настроенная сложная экологическая система – устойчива. Жизнь на земле явно поддерживается какими-то невидимыми силами. Творец видимого и невидимого мира промышляет о Своем создании, и вся тварь подчиняется законам Вседержителя.

Есть один библейский эпизод, который невозможно воспринять как реально бывший, если не прибегнуть к понятию Промысла Божиего. Именно Промысл, который, быть может, наиболее ярким образом проявился тогда в земной истории, объясняет «добровольный» и «сознательный» приход животных к ковчегу праотца Ноя: И от птиц чистых, и от птиц нечистых, и от скот чистых и от скот нечистых, и от зверей, и от всех гадов пресмыкающихся по земли, два два внидоша к Ною в ковчег, мужеский пол и женский, якоже заповеда Господь Бог Ною (Быт.7:8–9).

Отметим, что признание действия во время Потопа Промысла Божиего не позволяет, как это неоправданно делают некоторые протестанты-креационисты, рассматривать всемирный Потоп исключительно как естественное земное явление. Библия свидетельствует, что тут действовал Промыслом Своим Сам Бог (сравни: Быт. 6:5; 6:8; 6:13; 7:1; 8:1; 8:15; 8:21; 9:8).

Тот же Промысл Божий, очевидно, действовал при расселении зверей по просторам земли после завершения Потопа.

* * *

Путая такие разные понятия, как Сотворение мира и Промысл Божий о нем, эволюционисты либо сводят Сотворение к одному из проявлений Промысла, либо растягивают библейский Шестоднев на всю историю существования вселенной.

В одном случае умаляется Сотворение как особый акт действия Живого Бога, поставленный Церковью первым в ряду догматических утверждений христианской веры. В другом случае получается, что никакого законченного Сотворения мира нет и никогда не было, и, следовательно, Бог не почил от дел Своих (Быт.2:2).

Согласно православному догматическому учению, «в общем понятии о Промысле Божием различаются три частные его действия: сохранение тварей, содействие или вспомоществование им и управление ими» [92, с. 514].

Заметим, что все три действия Бога как Промыслителя, а в особенности первое из них – сохранение тварей – противоречат принципу эволюционизма, требующему признания появления новых качеств при трансформации видов.

Согласно традиционному церковному представлению, Бог не нуждается в помощи и посредничестве эволюции ни при Сотворении, ни при Промышлении Своем о мире. За шесть дней Творения эволюция, очевидно, не успела бы «развернуться». После же завершения творческой седмицы субботним покоем Господа эволюция для Промысла Божьего о мире оказывается просто не нужна, поскольку все творение к этому моменту было уже создано: И виде Бог вся еже сотвори, и се добра зело (Быт.1:31).

Следует подчеркнуть, что Промысл Божий может, конечно, содействовать осуществлению в организме животного или растения некоторых микроэволюционных изменений, связанных с адаптацией к условиям жизни (таких как густота мехового покрова, рост, приспосабливаемость к выживанию, переход на иной рацион питания и т. п.). Но появление новых, ранее не существовавших органов, определяющих облик, повадки и функциональные возможности организма, следует относить к действию Сотворения, а не Промысла.

Можно, конечно, представить себе эволюцию таких органов, как крылья или глаза. Но тогда придется с неизбежностью предположить, что Божье творение изначально было далеко от совершенства – вовсе не добра и, тем более, не добра зело (Быт.1:31). Действительно, наличие у первоптицы маленьких недоразвитых крылышек, не способных к осуществлению полета, или наличие в каком-нибудь организме несформировавшихся подслеповатых глаз означает очевидное уродство и, тем самым, лишает Бога атрибутов мудрости, всемогущества, способности творить прекрасное.

Естественно-научная апологетика ставит еще одну трудно разрешимую задачу перед теорией эволюции: отсутствие путей постепенного формирования сложных органов. Так, если малые, но полезные эволюционные изменения в структуре крыла или глаза не приводят к появлению заметного эффекта полета или зрения, то такие изменения для организма должны быть признаны бесполезными. В самом деле, никакой функциональной пользы для полета или зрения они не приносят. Поэтому естественную эволюцию, приводящую к появлению эффективного крыла или глаза, приходится исключить (если только она мгновенно не приводит к ожидаемому результату).

Остается объяснять, как это делают телеологисты, эту целенаправленную эволюцию Промыслом Божиим, то есть мудростью Создателя. Но тогда с особой остротой встает вопрос – почему Премудрый Творец не сделал изначально изящным и совершенным всякое Свое творение, то есть не снабдил его способными к полету крыльями и зрячими глазами? Для эволюционистов ответа на данный вопрос нет.

Православная же Церковь утверждает: творение было изначально совершенным: И виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело (Быт.1:31). Поэтому не требовалось вмешательства эволюции ни во время Сотворения (т. е. в первые шесть дней), ни во время последующего промыслительного попечения Бога о мире.

Эволюционное учение предполагает в развитии мира наличие случайности, неопределенности, непредсказуемости. Никто не может угадать что, когда и каким образом должно появиться из предшествующих форм. Случайным, с точки зрения теории эволюции, было появление земли как планеты и всего, что находится на ней.

Тейяр де Шарден писал:

«Земля, вероятно, возникла случайно. Но, согласно одному из самых общих законов эволюции, этот случай, едва появившись, был немедленно использован, преобразован в нечто закономерно направляемое» [185, с. 68].

Остается непонятным, кем этот счастливый «случай» был «использован» и «преобразован»?

Церковное учение, напротив, исключает случайность создания земли: В начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Бог является Творцом земли и всего, что имеется на ней, причем создание всех тварей – дело не случая, а Премудрого Создателя. Мудрости Божией с преизбытком хватило на то, чтобы совершенство и изящество придать каждому из творений и всему миру в целокупности.

* * *

Согласно православному вероучению, Бог является Творцом всего – как видимого, так и невидимого. Не просто, как утверждают деисты, – Творцом начала вселенной в ее первичных формах бытия. Не просто Творцом некоторых отдельных тварей – высших богов, ангелов, стихий, букв алфавита, первоначальных животных видов…

Православный Катехизис: «Все сотворено Богом, и ничто не может быть без Бога» [174, с. 31].

Первый член Никео-Цареградского Символа веры в Божием творении выделяет две части и одну из них называет видимой всем, а другую часть – невидимой. При этом Бог именуется Создателем всего видимого (равно как и невидимого).

В Служебнике, в светильничных молитвах на вечерне содержатся такие слова: «Боже Великий и Вышний, Един имеяй безсмертие, во свете живый неприступнем, всю тварь Премудростию создавый…» [141] (молитва 7-я).

Согласно Православному исповеданию, «без всякого сомнения, Бог есть Творец всех видимых и невидимых тварей. Прежде всего Он произвел мыслию Своею все небесные Силы, как отличных песнопевцев славы Своей, и создал оный умный мир, который, по данной ему благодати, знает Бога и всегда во всем предан воле Его. После того сотворен Богом из ничего сей видимый и вещественный мир. Напоследок Бог сотворил человека, который составлен из невещественной разумной души и вещественного тела, дабы из одного, сим образом составленного человека, видно уже было, что Он же есть Творец и обоих миров, и невещественного и вещественного» [114, сс. 22–23].

Отметим, что существование невидимого ангельского мира, включающего девять небесных чинов, равно как и существование падших духов (бесов), является несомненным для православных христиан. Знание об этом тонком духовном мире принадлежит не отдельным людям, а является частью Откровения, хранимого всей Церковью. Оно отражено в Священном Писании, житиях святых, богослужебных текстах, богословских трактатах и иконах. Христианин, даже не имеющий личного опыта общения с невидимыми духовными силами, никогда не посмеет исключить их из общей картины мироздания.

Напротив, «православные эволюционисты», верящие в направляемую Богом эволюцию вселенной, должны указать место в своей умозрительной картине мироздания эволюционному появлению небесных воинств (а возможно, не только «появлению», но и их эволюционному «развитию»). Поскольку эта тема находится, очевидно, за пределами компетенции науки, она в принципе не может быть решена. Следовательно, картина мира, описываемая эволюционистами, заведомо является неполной и ущербной. Они вынуждены говорить лишь об одной части мира (о его видимой части) и не способны описывать существование мира невидимого (ангельского).

Для эволюционистов ни один из объектов видимого и невидимого мира, как на небе, так и на земле не представляет собой непосредственного Божьего творения, но плод долгого развития материи от «Большого взрыва» (или подобной чуждой Библии мифологемы). Для эволюциониста Бог, если Он вообще где-то есть, не является творцом никакой конкретной твари.

В этом вопросе противоположность библейского и эволюционного взглядов выявляется наиболее отчетливо. Альтернатива проста и очевидна. Священное Писание утверждает, что все создано Богом, и, наблюдая творение, мы можем видеть руку Творца: Невидимая бо Его от создания мира, твореньми помышляема, видима суть, и присносущная сила Его и Божество (Рим.1:20).

Эволюционистская точка зрения сводится к тому, что все является продуктом эволюции. При таком взгляде на мир вообще теряет смысл разговор о Творце.

Во всяком случае, принятие «закона» эволюционного развития становится необходимым, если у Бога отнимается честь именоваться Творцом всего видимого и невидимого.

Вот почему в традиции Святой Апостольской Церкви никогда не возникало и не могло возникнуть эволюционного учения. Вот почему учение эволюционизма с неизбежностью появляется, когда допускается отход от православного догмата о Боге-Творце.

Согласно представлениям атеистического эволюционизма, именно эволюция ответственна за появление всего разнообразия видимого и невидимого мира.

Согласно концепции «божественного» или «телеологического» эволюционизма, эволюция является посредником между Богом и творимой материей.

В обоих случаях (как атеистического, так и «божественного» эволюционизма) идея эволюции представляет собой альтернативу библейскому учению о Сотворении – поскольку реальным творцом всего видимого и невидимого должна по справедливости быть названа эволюция.

Итак, теория эволюции отвергает первый член Никео-Цареградского Символа веры.

Признавая все существующее во вселенной плодом эволюционного развития, эволюционизм отвергает также и второй член Символа веры, согласно которому Сотворцом Отцу является Единородный Сын, «Имже вся быша».

В самом деле, если в Сотворении каких-либо объектов принимала участие эволюция, то именно она, а не «Единый Господь Иисус Христос… Имже вся быша» должна быть названа «сотворцом» Единому Богу. В таком случае у эволюции следовало бы признать наличие божественных качеств.

Православное же учение утверждает, что никакого иного «сотворца» (тем более имеющего божественные атрибуты) у Триединого Бога (Отца, Сына и Святого Духа) нет.

Согласно апостольскому учению, никто не был посредником Богу Отцу при Сотворении мира, кроме Единородного Его Сына, Имже и веки сотвори (Евр.1:2).

Таким образом, эволюционистское мировоззрение вступает в непримиримое противоречие с первым и вторым членами Символа веры – основными догматическими утверждениями Православия.

Теория эволюции утверждает, что одни виды животных и растений превращаются в другие, что одни виды предшествуют другим, что одни виды порождают в своем развитии другие виды.

Современное массовое сознание, пропитанное эволюционистскими псевдонаучными идеями, кажется, не подвергает сомнению этот якобы «доказанный» (непонятно, правда, кем и каким образом) «факт». Один «православный апологет» пишет про

«бесспорный факт эволюции жизни на земле» [51, с. 54].

Другой «православный» философ-эволюционист пишет:

«Новые виды возникают путем мутации» [56, с. 153]. «Возникшие виды усовершенствуются и трансформируются путем внутренней волевой активности в связи с окружающей средой и условиями жизни (функциональный телеологизм)» [там же].

Иные авторы умудряются увидеть картину эволюционного развития жизни в Священном Писании:

«Библия задолго до возникновения современной науки раскрыла перед человеком тайну становления Космоса и ту эволюционную лестницу развития форм жизни на Земле, которую наука открыла лишь в прошлом веке» [52, с. 27]. «Несомненно лишь то, что жизнь возникла на базе процессов развития форм материи, как об этом и говорится в Откровении» [там же, c. 102].

В богословских трактатах «православных эволюционистов» можно встретить пространные и затейливые описания процессов изменчивости сотворенных видов:

«Тот день, когда в теплых водах первобытного океана появились первые мельчайшие живые существа, стал моментом вторжения в мир новой, невиданной доселе творческой энергии. Жизненный импульс, возникший в потоке природных сил, сделал материю способной к эволюции нового типа. И она начала созидать, как бы томясь в родовых муках, повинуясь властному призыву, влекущему ее вперед. От первичных существ протянулись нити к безчисленным видам, населившим море, сушу и воздух.

Немало прекрасных и чудовищных форм породила буйная сила жизни: по болотам двинулись драконы, увенчанные рогами, шипами, исполинскими гребнями; в небо взмыли гигантские ящеры. На смену им появлялись все новые и новые творения. В мастерской жизни кипела работа. Поднимались непроходимые тропические дебри, полные ароматов, звуков и ослепительных красок, по саваннам неслись необозримые стада слонов, антилоп, диких лошадей…

Но как в произведениях художника всегда чувствуется основная тема, основное направление и смысл его творчества, так и в миротворении мы можем различить центральный ствол, столбовую дорогу. Все виды, которые приспосабливались к какому-либо определенному образу жизни, отдалялись от центрального ствола, заходя в тупик в своем развитии. Этот процесс легко проследить хотя бы на примере эволюции конечностей позвоночных. Первые позвоночные животные, вступившие на сушу, обладали пятипалыми конечностями с противопоставленным большим пальцем. У плавающих эти конечности превратились в ласты (водяные ящеры, тюлени, китообразные), у хищников – в лапы с когтями, у летучих мышей – в крылья, у травоядных – в копыта. И только существа, которые на протяжении всех геологических эпох сохранили исходное строение конечностей, избежали узкой специализации. Они-то и положили основание той цепи животных, которая дала начало телесной форме человека» [98, с. 94–95].

Еще один эволюционист пишет:

«Вся тварь, повинуясь слову Создателя своего, размножалась, видоизменяясь… Размножались не только количественно, но и в разнообразные виды» [90, c. 47–48]. «У одного вида птиц рождались птенцы со своими о собенностями, которые давали начало новому виду птиц, у которых в свою очередь, в свое время, когда это было благословлено Богом, появлялись птенцы, не совсем на них похожие» [там же, с. 48]».

Однако в действительности православное вероучение принципиально иное.

* * *

Священное Писание указывает на невозможность трансформации одних видов в другие. В Библии вполне определенно говорится о создании всех представителей живой твари по роду их. Так было с растениями: И рече Бог: да прорастит земля былие травное, сеющее семя по роду и по подобию, и древо плодовитое творящее плод, емуже семя его в нем, по роду на земли. И бысть тако (Быт.1:11). Так распорядился Творец и с выходцами из воды: И сотвори Бог киты великия, и всяку душу животных гадов, яже изведоша воды по родом их, и всяку птицу пернату по роду (Быт.1:21). Так же точно сотвори Бог звери земли по роду, и скоты по роду их, и вся гады земли по роду их (Быт.1:25). Ни один вид не появился из другого путем «эволюции». Хотя жизнь (фауна) появилась сперва в воде, а потом на суше, но рыба не мутировала ни в лягушку, ни в зверя.

Всем известно, что потомство каждого вида животных и растений подобно своим родителям. Никогда дерево одного вида не приносит плоды другого вида, как это и засвидетельствовано в Евангелии: Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы (Мф.7:16)? На этом очевидном природном факте основана заповедь Христова судить «по плодам»: по плодам их узнаете их (там же).

О постоянстве и неизменности во времени всех созданных Богом видов говорили многие святые Отцы.

Святитель Афанасий Великий: «Каждая созданная вещь по роду, в собственной сущности своей, какою сотворена, такою есть и пребывает» [8, с. 287].

Святитель Василий Великий: «Природа существ, подвигнутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся и разрушающуюся тварь, сохраняя последовательность родов посредством уподобления, пока не достигнет самого конца; ибо коня делает она преемником коню, льва – льву, орла – орлу, и каждое животное, сохраняемое в следующих одно за другим преемствах, продолжает до окончания вселенной. Никакое время не повреждает и не истребляет свойств животных» [18, с. 139].

«Отпрыск тростника не производит маслины, а напротив того, от тростника бывает другой тростник, и из посеянных семян возрастает сродное им. И таким образом, что при первом сотворении возникло из земли, то наблюдается и доныне» [18, с. 70].

Святитель Амвросий Медиоланский: «При сотворении мира всякую тварь проницает Слово Божие, так что внезапно из земли рождаются по велению Бога все роды живых существ и в будущем, согласно закону, производят себе подобных по роду, сменяющих друг друга: лев рождает льва, тигр – тигра, бык – быка, лебедь – лебедя, орел – орла. Однажды предписанное навечно закрепляется в природе, и потому земля не перестает приносить дары своего служения, чтобы прежние виды живых существ, сохраняясь через преемство рождения, продолжали существовать и в новые времена» [цит. по: 9, с. 31]. «Нет угрозы, что заповедь Божия, к которой приучилась природа, может стать недействительной в будущем из-за прекращения размножения, коль скоро и ныне целость породы по-прежнему сохраняется в семенах» [цит. по: 134, с. 64].

Блаженный Августин: «Не потому ли о животных сказано по роду, что они явились для того, дабы от них рождались и преемственно удерживали первоначальную форму другие, т. е. – для размножения потомства, для сохранения которого они и созданы?» [1, с. 218].

Святитель Григорий Нисский: «В начале миротворения, как познаем это из писания, сперва, как говорит слово, прорастила земля былие травное (Быт.1:12), потом из ростка произошло семя, от которого, когда пало на землю, взошел опять тот же самый род произросшего первоначально» [«Диалог о душе и воскресении», цит. по: 9, с. 32].

На этот фундаментальный природный факт обращали внимание не только церковные учителя в древности, но и святые Отцы, знакомые с дарвиновской эволюционной теорией происхождения видов и полемизирующие с ней.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Творец вначале создал только начатки рыб и птиц, роды их, а размножение их предоставил им самим, под охранением Своим, подобно тому, как и размножение рода человеческого. И доныне все роды рыб и птиц, размножившись до бесконечности, сохраняют в точности вид, нравы и обычаи своих родов, нимало не смешиваясь с другими. Всякая рыба и птица и всякий гад, какими были за несколько тысяч лет назад, такими и остаются и ныне с теми свойствами, какие получили они от Творца в начале» [65, с.79].

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий): «Эволюционная гипотеза признана противоречащей не только Библии, но и самой природе, которая ревниво стремится сохранить чистоту каждого вида и не знает перехода даже от воробья к ласточке» [88, с. 40].

Главная идея эволюционизма полностью противоположна церковному учению. Эволюционисты считают, будто одни виды, изменяясь, порождают возникновение других видов. Однако приведенное свидетельство Священного Писания и согласное с ним мнение святых Отцов не допускает в принципе возможности такого эволюционного перехода от одних видов к другим.

Следует особо подчеркнуть, что ни одного случая трансформации какого-либо вида флоры или фауны в другой вид наука достоверно не наблюдала и не описывала. Плодовые мушки дрозофилы за много поколений искусственной мутации не превратились ни в стрекоз, ни в бабочек, ни в какой-либо новый вид, но остались мухами дрозофилами. Предположения эволюционистов о возможности подобных переходов являются не фактами, но лишь фантастическими мечтами. Так что не представляется возможным говорить о теории эволюции как о научном и достоверном учении, опирающемся на объективные факты.

Несостоятельна также встречающаяся порой гипотеза о появлении новых видов путем скрещивания прежде существовавших. Такого смешения природа не знает. Ни опыляемые ветром растения, ни мечущие в один водоем икру рыбы никогда не теряют чистоту своего вида, так что никаких гибридов природа не производит.

На это также обращали внимание святые Отцы.

Святитель Амвросий Медиоланский: «И затем – сколь чистое и ненасильственное продление рода! Чтобы живые существа соединялись не как попало, но только со своим родом… Животные не знают прелюбодейного брака с партнерами другого рода, подобно тому, как это делают ослы, сходясь с кобылами и при усердном содействии людей порождая совместное потомство, либо, наоборот, подобно жеребцу, который соединяется с ослицей. Поистине, те и другие обладают прелюбодейной природой; и то, что они совершают скверное по отношению к природе, еще хуже, чем оскорбление в отношении личности. И ты, человек, виновен в этом, поощряя скотское прелюбодеяние и то животное почитая лучшим, которое прелюбодейнее, чем то, которое верно своему роду. Ты сам соединяешь разные роды, и смешиваешь разные семена, и часто против воли вовлекаешь их в запретные связи, и называешь это сельскохозяйственным искусством» [цит. по: 9, с. 32].

В современном мире человек уже привык к тому, что многие употребляемые нами продукты питания являются не только «гибридными», но и «генноизмененными». Использование этих растительных и животных продуктов и, тем более, производство их, с точки зрения Закона Божьего, является грехом. В самом деле, смешивание генофонда различных Богом созданных видов противно заповеди Творца: Закон мой сохраните: и скота твоего да не смесиши со скотом инаго рода, и винограда твоего да не насадиши различна. В синодальном переводе: Скота твоего не своди с иною породою; поля твоего не засевай двумя родами семян (Лев.19:19).

Таким образом, в искусственном смешении видов заключается грех против Бога, установившего пределы каждому из Своих созданий по роду их.

Сохранение стабильности созданных Богом творений при отсутствии в природе стихийного скрещивания разных видов следует рассматривать как научный факт, подтверждающий истину православного вероучения. Этот фундаментальный закон природы, замеченный многими святыми Отцами, опровергает гипотезу эволюционизма.

В данном вопросе естественно-научная апологетика убедительно свидетельствует не в пользу эволюционизма, но подтверждает библейское учение о постоянстве созданных Богом первоначальных родов.

Эволюционисты утверждают постепенность формирования всех творений от низших до высших:

«Не будет преувеличением сказать, что как человек анатомически – на взгляд палеонтологов – сливается с массой предшествующих ему млекопитающих, так и клетка, взятая по нисходящей линии, качественно и количественно тонет в мире химических соединений. Непосредственное продолжение этой линии назад от клетки явно ведет к молекуле» [185, с. 74].

Один «православный эволюционист» восхваляет другого своего коллегу за то, что

«он толкует этапы сотворения мира как этапы эволюции мира земного в соответствии с эволюционной теорией Дарвина» [180, с. 338].

По нашему мнению, похвала сомнительная, поскольку оценка дарвинизма недостаточно критична.

Чарльз Дарвин, описывая свою новую «теорию» происхождения видов путем естественного отбора, облегчил работу своим критикам, указав на те основные научные факты, которые могли бы опровергнуть его гипотезу. Таким возражением против дарвинизма основоположник эволюционного учения назвал отсутствие переходных форм между видами. Дарвин считал обнаружение переходных форм главным подтверждением в будущем истины своей гипотезы. Он полагал, что рано или поздно они все будут найдены палеонтологами и заполнят зияющие ниши между известными видами. В главе «О неполноте геологической летописи» он писал в своей книге:

«Количество существовавших когда-то промежуточных разновидностей должно быть поистине огромным в соответствии с тем огромным масштабом, в каком совершается процесс истребления. Почему же в таком случае каждая геологическая формация и каждый слой не переполнены такими промежуточными звеньями? Действительно, геология не открывает нам вполне непрерывной цепи организмов, и это, быть может, наиболее очевидное и серьезное возражение, которое может быть сделано против теории. Объяснение этого обстоятельства заключается, как я думаю, в крайней неполноте геологической летописи» [32].

Однако, спустя полтора столетия после написания этих строк, ни одна из ожидавшихся находок промежуточных ископаемых форм так и не была обнаружена.

Неправду писал Тейяр де Шарден, когда заявлял, будто

«со времен Дарвина и Ламарка многочисленными находками подтверждено существование переходных форм, постулированных теорией эволюции» [185, с. 74].

Полное отсутствие переходных форм между видами и классами животных является существенным естественно-научным аргументом против теории эволюции. Объяснить этот феномен пока не удалось никому из ученых. Нет переходных форм между человеком и обезьяной. Нет переходных форм между рептилиями и млекопитающими, а также птицами. Нет переходных форм между одноклеточными и многоклеточными организмами.

Переходных форм мир не знает. Каждое творение Божие по-своему прекрасно и совершенно. Ни одно из созданий не является «полуфабрикатом» или «недоделкой».

Необъяснимым, с точки зрения теории эволюции, остается факт, известный в палеонтологии как «кембрийский взрыв». Так принято называть внезапное возникновение множества (точнее сказать – большинства) различных типов животных, не родственных между собой и не имеющих никаких предков в летописи окаменелостей. Поразительно то, что все эти типы (членистоногие, иглокожие, хордовые и др.) появились полностью сформированными «как Афина из головы Зевса – уже взрослыми и рвущимися в бой» [148, с. 44].

С точки зрения теории креационизма, объяснение феномена «кембрийского взрыва» выглядит естественным: разные классы и типы животных были однажды созданы Богом и начали свое историческое существование. С позиций эволюционизма, разумного или хотя бы правдоподобного объяснения этому явлению нет.

Тем не менее эволюционисты, ничуть не смущаясь тем, что их научная гипотеза пока остается без единого фактического подтверждения, часто нападают на традиционное церковное вероучение, называя его недостаточно серьезным и даже «наивным»:

«Наивное религиозное сознание обычно представляет себе каждый акт творения как мгновенный, не задумываясь над тем, почему все-таки в Откровении говорится не о мгновениях, а о днях» [52, с. 86].

Сопоставим мнение эволюционистов с суждением святых Отцов.

* * *

Церковь ежедневно воспевает псалом царя Давида: Яко возвеличишася дела Твоя Господи, вся Премудростию сотворил еси (Пс.103:24).

Как вожделенны все дела Его, хотя мы можем видеть их как только искры!.. И ничего не сотворил Он несовершенным: одно поддерживает благо другого – и кто насытится зрением славы Его? (Сир.42:23, 25–26).

Премудрость Божия запечатлена в каждой твари – от мелкой былинки до крупных животных и деревьев. Ни одно из творений не может быть по справедливости названо уродливым, «недоделанным», требующим дальнейшего «эволюционного усовершенствования».

Качествам премудрости, гармонии, изящества и красоты, приличествующим Богу в Его проявлениях по отношению к творению, эволюционизм противопоставляет стихийность, случайность, неопределенность, безобразие и уродство, неизбежно сопутствующие «несовершенным» творениям.

Теория эволюции настаивает на том, что каждый вид формировался в течение длительного времени – порядка миллионов лет (умудрившись не оставить при этом ни одной переходной формы!).

Церковное традиционное отношение к этому постулату прямо противоположное: каждое живое существо и вообще каждое творение Божие появилось мгновенно.

В Библии написано о повелении Творца и немедленном исполнении каждого его замысла. Яко Той рече – и быша; Той повеле – и создашася (Пс.32:9). Творения возникли вмиг, а не созревали в недрах земли или воды, подобно зародышу в яйце. Для Бога создание нового вида не требовало многих поколений существ с «недоделанными» органами.

Святитель Афанасий Великий: «Все роды сотворены сразу, вместе, одним и тем же повелением» [цит. по: 186, с. 254].

«Каждая из звезд и каждое из великих светил явились не так, чтобы иное было первым, а иное вторым; но в один день одним и тем же повелением все призваны в бытие. Так положено начало бытию четвероногих, птиц, рыб, скотов и растений…» [8, т. 2, с. 325].

«Из тварей ни одна другой не предшествовала, но все созданное произведено вдруг в совокупности одним и тем же повелением» [8, т. 2, с. 341].

Святитель Василий Великий подчеркивал мгновенность каждого творческого Божьего акта: «Творец всяческих, изрекши слово Свое, мгновенно вложил в мир благодать света. Да будет свет. И повеление стало делом» [18, с. 33].

«Да прорастит земля. Представь себе, что по малому речению и по столь краткому повелению холодная и бесплодная земля вдруг приближается ко времени рождения, подвигнута к плодородию, и, как бы сбросив с себя печальную и горестную одежду, облекается в светлую ризу, веселится своим убранством, и производит на свет тысячи родов растений» [18, с. 70].

«Да прорастит земля. Краткое сие повеление тотчас стало великою природою и художественным словом, быстрее нашей мысли, производя бесчисленные свойства растений» [18, с. 83].

«Вышло повеление; и тотчас реки производят и озера рождают свойственные себе и естественные породы; и море чревоболезнует всякого рода плавающими животными. Где только ни была вода, в болотах и тенистых местах, – она не остается бездейственною и не участвующей в размножении тварей. Ибо нет сомнения, что из воды воскипели жабы, мошки и комары» [18, с. 107].

Преподобный Ефрем Сирин: «Растения во время своего творения были порождения одного мгновения, но по виду казались порождениями месяцев и годов» [42, сс. 222–223].

«Земля по Божию повелению немедленно извела гадов, зверей полевых, зверей хищных и скотов, сколько нужно их было на служение тому, кто в тот же день преступил заповедь Господа своего» [42, сс. 225–226].

Святитель Иоанн Златоуст: «Показав, в каком порядке сотворены вещи, – что сотворено прежде, что потом… что же говорит Писание?.. – что не существовавшее дотоле получило бытие и не бывшее явилось вдруг по слову и велению Его» [60, с. 95].

«Во мгновение ока сотворил Он всех скотов и зверей – и льва, и медведя, и дракона, и быка, и коня, и сколько других полезных и годных на служение людям! Такова мудрость Создателя!» [63, с. 856].

«Земля вдруг получила такую красоту, что почти может состязаться с небом. Как это, спустя немного, имеет украситься разнообразными звездами, так и она красовалась теперь таким разнообразием цветов» [60, с. 37].

«Как о земле сказал только: да произрастит, – и явилось великое разнообразие цветов, трав и семян, и все произошло по одному слову, так и здесь сказал: да изведут воды гады душ живых, и птицы летающие по земли по тверди небесной (Быт.1:20) – и вдруг произошло столько родов пресмыкающих, такое разнообразие птиц, что исчислить словами невозможно. Слово кратко, речение одно, а роды животных многочисленны и разнообразны. Но не изумляйся, возлюбленный: это слово Божие, а слово Божие даровало бытие всему существующему. Видишь, как Он все приводит из небытия в бытие? Видишь обстоятельность учения? Видишь снисхождение Господа к роду нашему? Откуда бы мы могли узнать это так обстоятельно, если бы Он, по великому и неизреченному человеколюбию Своему, не благоволил устами пророка научить род человеческий, чтобы мы знали и порядок создания тварей, и силу Творца, и то, как слово Его стало делом, и повеление Его дало тварям состав и указало способ происхождения» [60, с. 52].

Святитель Амвросий Медиоланский: «При этом повелении воды немедленно извели свои порождения. Реки стали родить. Озера принесли свою долю жизни. Само море стало плодить все роды пресмыкающихся… Мы не способны записать множество имен всех тех видов, которые Божественным повелением были приведены к жизни в мгновение времени. В один и тот же миг приведены в бытие вещественная форма и принцип жизни… Кит, также, как и лягушка, пришли в бытие в одно и то же время одной и той же творческой силой» [цит. по 134, с. 61].

«Моисей, как и следовало, добавил: И сотвори Бог, чтобы не подумали, что в творении была отсрочка. Более того, чтобы люди увидели также, сколь несравненен Создатель, Который выполнил столь великое дело в кратчайший миг Своего творческого акта, настолько, что действие Его воли опередило ощущение времени» [цит. по 134, с. 29].

Святитель Григорий Нисский: «Ибо совершишася, как сказал Моисей, небо и земля (Быт.2:1) и все между ними, и каждое из этого украсилось соответствующим ему благолепием: небо – блистаниями светочей, а воды и воздух – плавающими и летающими животными, земля же – всяческим разнообразием растений и скота, причем все это в совокупности разом произвела сила божественного воления» [26, с. 12].

Преподобный Исаак Сирин: «И отсюда уже возносится умом своим к тому, что предшествовало сложению мира, когда не было никакой твари, ни неба, ни земли, ни ангелов, ничего из приведенного в бытие, и к тому, как Бог, по единому благоволению Своему внезапно привел все из небытия в бытие, и всякая вещь предстала пред Ним в совершенстве» [73, с. 101].

Преподобный Максим Грек: «Ибо что невозможно для творческой Его силы, которою Он вдруг украсил небо бесчисленными миллионами звезд и сразу привел из небытия в бытие множество четвероногих земных, рыб морских и птиц небесных, а землю всю украсил бесчисленными цветами и различными садами и лесами?» [94, ч. 2, сс. 330–331].

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Он говорит, и слово Его тотчас становится многовидным и многоразличным бытием» [цит. по: 186, с. 254].

Святитель Николай Сербский при толковании евангельского эпизода об исцелении согбенной женщины (Лк.13:10–17) возглашал: «Как кривой позвоночник выпрямился, не сломавшись? Как неподвижная шея повернулась без боли? Должны были пройти миллионы лет, говорят бессловесные умы в наше время, чтобы позвоночник выпрямился и обезьяна стала человеком! Говорят так, не зная силу и могущество Бога Живаго. Взгляните, потребовалось, вероятно, всего секунда, чтобы от одного слова Господа нашего Иисуса Христа выпрямился позвоночник этой женщины, намного более кривой, чем обезьяний! Но как выпрямился позвоночник? Как повернулась шея?.. Обо всем этом не спрашивай, но иди и славь Бога, как славила эта женщина» [104, сс. 398–399].

Православное богослужение отражает библейское учение о мгновенном (абие) создании всех живых видов по Слову Создателя:

23 И҇́же пре́жде перна̑тыѧ, и҆ га́ды, ѿ воды̀ соста́вилъ є҆сѝ сло́вомъ, не сꙋ́щыѧ пре́жде: ты̀ а҆́бїе хрⷭ҇тѐ ѿ кро́ве чⷭ҇тыѧ дв҃ы, бж҃е́ственнагѡ твоегѡ̀ воплощмнїѧ ѻ҆де́жду стра́нну оу҆стро́илъ є҆сѝ. [107] (глас 5, пяток вечера, канон на повечерии, песнь 3, тропарь 2)

Таким образом, святоотеческая традиция, опираясь на Священное Писание, содержит учение о мгновенном создании, по Божиему повелению, всех существующих видов животных и растений.

* * *

Эволюционизм не может допустить того, что все виды были созданы Богом мгновенно и в изначальном совершенстве. Теория эволюции предполагает для формирования каждого вида наличие определенного, достаточно долгого, времени, что необходимо для появления и закрепления новых качественных признаков. Не вмиг же рыба потеряла жабры, выйдя на берег и «превратившись» в сухопутное животное!

Православная вера иная.

Бог, находящийся вне времени, творит не во времени, а мгновенно. Поэтому все Его действия воспринимаются не как естественные, а как чудесные. Если бы Бог был частью этого мира и действовал, подчиняясь его законам, ни одного повеления ни небо, ни земля, ни воды исполнить бы мгновенно не смогли – помешали бы ограничения на превышение скорости, плотности, температуры и других физических факторов. Тогда имело бы смысл говорить о протяженности во времени, то есть об эволюционном процессе той или иной длительности. Но ни одно из действий Божиих, связанных с Сотворением, не может подчиняться временным закономерностям. Все действия Божьи были мгновенны и, следовательно, недоступны эволюционистскому описанию.

С точки зрения теории эволюции, это выглядит «не научно». С позиции православного богословия, напротив, было бы нечестием ограничивать Творца рамками земных физических законов, Им Самим установленных.

Примеров незамедлительного исполнения Божиего повеления можно встретить немало на страницах Библии – как в Ветхом, так и в Новом Заветах.

Мгновенными были чудеса при наведении египетских казней: И взем Аарон жезл свой, удари воду речную пред фараоном и пред рабы его, и преложи всю воду речную в кровь; и рыбы яже в реце изомроша, и возсмердеся река (Исх.7:20–21).

Мгновенным было усмирение Иисусом Христом бури: Тогда востав запрети ветром и морю, и бысть тишина велия. Человецы же чудишася, глаголюще: кто есть Сей, яко и ветри и море послушают Его (Мф.8:26–27)?

Мгновенно Господь иссушил безплодную смоковницу: И узрев смоковницу едину при пути, прииде к ней… и глагола ей: да николиже от Тебе плода будет во веки. И абие изсше смоковница. И видевше ученицы дивишася, глаголюще: како абие изсше смоковница (Мф.21:19–20)?

Было бы странно и необъяснимо, если бы меньшие чудеса – египетские казни, усмирение бури и иссушение смоковницы – Господь совершал бы мгновенно (абие), а самое великое дело Свое, такое как Сотворение вселенной со всеми ее разнообразными тварями, Бог проводил бы «по-эволюционистски» в течение миллионов и миллиардов лет, не увидев завершения Своего дела и без установления благословенного Субботнего Покоя.

Греческий богослов-эволюционист Александр Каломирос писал иеромонаху Серафиму (Роузу):

«Мы знаем, что животные погибали, убивали и пожирали друг друга со времени их появления на земле, а не только после появления человека».

На это заявление отец Серафим резонно заметил: «Откуда Вам это известно? Вы уверены, что этому учат святые Отцы? Вы излагаете свою «точку зрения», не цитируя каких-либо святых Отцов, а предлагая философию «времени». Я, конечно, согласен с Вами в том, что Бог вне времени. Для Него все – настоящее. Но этот факт не есть доказательство того, что животные, которые погибли из-за Адама, погибли до того, как он пал. Что говорят святые Отцы?» [136, с. 481].

Поставленные вопросы, безусловно, являются принципиальными и крайне важными. Многие современные люди по привычке повторяют слова о распространении смерти в первозданном мире, не задумываясь над тем, «откуда это известно» и «что говорят святые Отцы?»

Для прохождения биологической эволюции необходим так называемый естественный отбор, в результате которого сильнейшие особи и виды побеждают менее приспособленных и защищенных. При этом принимают априори, что все индивидуумы – и животные, и человек – смертны. Это состояние смертности считается неотъемлемой частью нашей природы, поскольку оно наблюдается повсеместно и подтверждается ежедневным опытом. Другими словами, смерть провозглашается изначально существующей в мире и признается движущим механизмом эволюции. Представить себе эволюцию в мире, где нет смерти – невозможно.

Один из «православных эволюционистов» предлагает считать «не смертью» смерть животных:

«Уход животных не есть смерть» [85, с. 76]. «Животные исчезали из Бытия, прекращали свое существование в мире до человека. Но это не смерть» [там же, с. 76].

При всей оригинальности подобных рассуждений, они противоречат как здравому смыслу, так и библейскому словоупотреблению. И в древнееврейском языке слово מבֿת (мот), и в современном русском языке слово «смерть» применимо к животным в той же степени, что и к человеку.

К примеру, в книге Исход пророк Моисей писал: Аще же чий вол убодет вола ближняго и умрет (ומת – вамэт), да продадут вола живаго, и да разделят цену его, и вола умершаго (המת – гамэт) да разделят (Исх.21:35). Такое же выражение употребляется в Библии применительно к человеку. О запретном райском плоде Бог говорит Адаму: А в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (מבֿת וֹמוּת – мот тамут) (Быт.2:17).

У «православных эволюционистов» можно встретить и другие далекие от православного вероучения рассуждения о смерти:

«Смерть была в мире, и Адам имел о ней представление. До Адама и растения, и животные подвергались тлению, это был естественный процесс для развивающегося мира» [142, с. 33].

«Человек до грехопадения был знаком с феноменом смерти, в противном случае он не смог бы понять смысл обращенного к нему Божьего предупреждения. Как же могло произойти это знакомство? Решусь предположить, что из непосредственного наблюдения смерти в царстве природы. Ведь в Священном Писании нет указаний на то, что хищные животные появились лишь после грехопадения. Дочеловеческий мир – мир до грехопадения знал и хищничество, и паразитизм, и смерть…

В дочеловеческом мире присутствовала смерть, причинами которой были, с одной стороны, многообразные генетически запрограммированные механизмы и, с другой стороны, хищничество, то есть естественное поедание одних видов другими» [180, с. 375].

Другой «православный эволюционист» пишет несколько мягче, утверждая наличие смерти и тления в Эдемском саду «как минимум» у растений:

«Шестоднев подразумевает, что смерть и тление, как минимум на уровне растений, в Раю неминуемо были: потреблялись в пищу растения, они повреждались и должны были разлагаться. Были также выделения животных организмов» [183, с. 215].

Но такая точка зрения оказывается совершенно непримиримой с православным догматическим учением.

* * *

Согласно церковному вероучению, до грехопадения Адама и Евы смерти в мире не существовало: Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия (Прем.1:13–14).

В райском саду не были подвержены тлению даже растения.

Преподобный Анастасий Синаит: «Эдем – место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный посреди тления и нетления, он всегда и обилен плодами, и цветущ цветами, и зрелыми, и незрелыми. Падающие деревья и плоды зрелые превращаются в землю благовонную, не издающую запах тления, как древа мира сего. Это – от преизобилия благодати освящения, всегда там разливающейся» [цит. по: 136, с. 484].

В первозданном мире хищничества и плотоядения не было. Все животные, включая тех, кого мы знаем как «хищников», питались исключительно плодами растений и зеленью: И рече Бог: се, дах вам всякую траву семенную сеющую семя, еже есть верху земли всея; и всякое древо, еже имать в себе плод семени семеннаго, вам будет в снедь; и всем зверем земным и всем птицам небесным и всякому гаду, пресмыкающемуся по земли, иже имать в себе душу живота, и всяку траву зелену в снедь. И бысть тако (Быт.1:29–30).

Святитель Василий Великий так поясняет эти слова пророка Моисея: «Бог не сказал: «Я дал вам рыбы в снедь, Я дал вам скот, пресмыкающихся, четвероногих…» Не для этого Он их сотворил, говорит Писание. Действительно, первоначальный закон позволял употреблять плоды, ибо мы еще считались достойными Рая.

Какая тайна запечатлевается для тебя под сим?

Тебе, диким животным и птицам, говорит Писание, даны плоды, растительность и травы… Мы видим, однако, множество диких животных, которые не едят плодов. Какой плод принимает пантера, чтобы напитать себя? Каким плодом может удовлетвориться лев?

Тем не менее эти существа, подчиняясь закону естества, были питаемы плодами. Но когда человек изменил свой образ жизни и нарушил границу, ему предписанную, Господь, по потопе, зная, что люди изнурены, позволил им употреблять любую пищу: яко зелие травное дах вам все (Быт.9:3). Чрез это позволение другие животные также получили свободу есть все.

С тех пор лев плотояден, с тех пор гриф высматривает падаль. Ибо грифы еще не озирали землю в то самое время, когда появились животные; действительно, ничто из того, что получило именование или существование, еще не умерло, чтобы грифы смогли бы его есть. Природа еще не разделилась. Ибо она была во всей своей свежести; охотники не занимались ловом, ибо это не было еще в обычае у людей; звери, со своей стороны, еще не терзали свою добычу, ибо они не были плотоядными… Но все следовали жизни лебедей, и все щипали траву на лугах… Такова была первая тварь» [цит. по: 134, сс. 83–84].

Святитель Иоанн Златоуст: «Он (Бог) являет свое милосердие и преизобильную щедрость не только относительно мужа и жены, которая еще не была создана, но и самых безсловесных. Сказав: да будет вам снедь (Быт.1:29), прибавил: и всем зверем земным (Быт.1:30)… потому что земля по повелению Господню, будет служить к пропитанию их… Все, то есть, что ни повелел Создатель, осуществилось, все пришло в надлежащий порядок. И потому Моисей тотчас присовокупил: И виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело (Быт.1:31)» [60, сс. 78–79].

Все святые Отцы единодушно сходятся на том, что в первозданном Божьем мире не было хищников, и все животные были вегатарианцами.

Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Земля, созданная, украшенная, благословенная Богом, не имела никаких недостатков. Она была преисполнена изящества. Виде Бог, по совершении всего мироздания, вся, елика сотвори: и се добра зело (Быт.1:31)... Боговдохновенный бытописатель говорит, что земля в первоначальном состоянии своем не нуждалась в возделывании (Быт.2:5): сама производила преизобильно и превосходного достоинства хлебные и другие питательные травы, овощи и плоды… По сотворении на ней было одно прекрасное, одно благотворное, было одно приспособленное к бессмертной и блаженной жизни ее жителей. Перемены погоды не существовало: постоянно была она одинаковою – самою ясною и благорастворенною. Дождей не было; источник исходил из земли, и напоял лицо ее. Звери и прочие животные пребывали в совершенном согласии между собою, питаясь произрастениями (Быт.1:30)» [53, с. 19].

Всем нам, неспособным и в малой степени приблизиться к опыту мистического созерцания святых Отцов, описывающих состояние мира до грехопадения, действительно очень непросто представить, что когда-то в мире не было тления, не было смерти. Но христианин не может думать иначе. Предположить наличие смерти и тления в первозданном мире – означает похулить Творца, обвинив Его в создании несовершенного и неустроенного мира, в котором царит закон джунглей и хищничество. Для православных людей такая мысль воспринимается как неблагочестивая.

Священномученик Дионисий Ареопагит: «Любое живое существо и любое жизненное явление исходит из Жизни, превосходящей и жизнь, и любое основание всего живого. Из нее души человеческие улучают бессмертие, а в животных и растениях жизнь проявляется словно отдаленное эхо Жизни. И если какое-либо существо по немощи своей лишится сопричастности к ней, то в отлученном от Жизни прекратится всякая жизненная деятельность» [36, с. 66].

В книге [14] приведены примеры того, как кровожадная природа и потребность в мясном рационе отступают от зверей, если они попадают в область благодатного воздействия со стороны святых угодников Божиих. Те преподобные мужи, которые стяжали мир и райский покой в душе своей, распространяли благодатные струи на окружающих людей и природу, так что все творение вокруг них преображалось и возвращалось к своей первозданной красоте и гармонии. В присутствии многих святых (преподобных Сергия Радонежского, Павла Обнорского, Серафима Саровского, Германа Аляскинского, Макария Калязинского и других) хищные звери уже не требовали мясной пищи, но довольствовались скудной монашеской трапезой – хлебом и овощами.

Приведем несколько агиографических свидетельств.

Преподобный Павел Элладский, как описано в «Луге духовном», прославился следующим эпизодом.

«– Однажды я был у аввы Павла из Еллады в его пещере, – рассказывал авва Александр из Каламонского монастыря, – и вот кто-то, подойдя, постучался в дверь. Старец пошел и отворил ему. Потом вынес хлеб и моченые бобы, предложил пришедшему, и тот стал есть. Я подумал, что это – странник, но, выглянув в окно, вижу, что это – лев.

– Зачем, старче, ты кормишь его? Скажи мне.

– Я заповедал ему не нападать ни на человека, ни на скота. «Приходи, – сказал я ему, – ежедневно ко мне, и я буду давать тебе корм». И вот семь месяцев как он приходил ко мне дважды в день, и я кормлю его» [69, гл. 163, сс. 389–390].

Преподобный Кириак: «Когда мы ели, пришел лев и стал пред нами; старец же, встав, дал ему кусок хлеба, говоря:

– Иди, стереги овощи» [46, с. 642] (29 сентября)

Преподобный Шио Мгвимский, обращаясь к волку говорил: «Ты будешь питаться той же пищей, которую вкушаем мы».

Далее в житии святого говорится: «Все дивились такому чуду и славили Бога, даровавшего рабу Своему силу повелевать даже дикими зверями. Но вот что еще особенно удивляло всех: волк в продолжение всей своей службы не ел мяса. Он довольствовался только тем, что давал ему преподобный Евагрий, а святой обыкновенно утром и вечером бросал ему по куску хлеба, намоченного в воде. Вечером, приняв обычную пищу из рук Евагрия, волк уходил в свою берлогу, выкопанную для него в горе самим святым Шио близ его пещеры. Шесть лет служил волк всей братии» [117].

Преподобный Флорентий, обращаясь к медведю, приказал:

«Иди, выгони овец сих на пастбище, и паси их; около же шестого часа возвратись вместе с ними.

И всегда зверь поступал так, приняв на себя порученное ему попечение об овцах; таким образом, тот, кто привык всегда вкушать добычу, растерзав ее, пас овец, томясь голодом и препобеждая свой естественный нрав» [46, с. 398] (23 августа).

Хищники «препобеждали свой естественный нрав» и избегали кровавой пищи под действием благодати, исходившей от святых.

Кто готов проявить веру библейскому свидетельству о благом начале Божьего творения, тот не усомнится услышать и пророческое слово о благом конце его в Царстве Христа Примирителя: И пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет со козлищем, и телец и юнец и лев вкупе пастися будут, и отроча мало поведет я; и вол и медведь вкупе пастися будут, и вкупе дети их будут, и лев аки вол ясти будет плевы (Ис.11:6–7).

Библия и вся святоотеческая мысль принципиально исключает возможность существования хищничества, пожирание одними животными других, как вообще болезней и смерти в мире – от его сотворения до грехопадения Адама, равно как в грядущем веке Господа Иисуса Христа, «Егоже Царствию не будет конца». Грехопадение как начало смертности и общее воскресение как конец смертности – вот те границы, за которые естественно-научный интерес человеческий не должен простираться. Закон джунглей, смерть, кровопролитие, борьба за выживание и прочие проявления жестокости царят в нашем мире по Божиему попущению. Это видят все. Но эволюционисты считают, что так было всегда и по-другому быть не может и не будет, а христиане, напротив, верят в то, что это зло не изначально и не вечно.

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Зная прежде создания мира, что Адам имел преступить заповедь Его, … Он (после грехопадения) и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему, и, сделавшись тленной, служила тленному человеку, для которого создана, с тем, чтоб, когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и безсмертным, и вся тварь, подчиненная Богом в работу ему, обновилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и как бы духовною» [139, с. 373].

Если бы православный христианин захотел воспользоваться теорией эволюции, то он должен был бы ограничить ее применение в прошлом – моментом грехопадения Адама, а в будущем – Вторым пришествием Христовым. Но для эволюционистов такое ограничение недопустимо, оно убийственно. Эволюционизм немыслим без смерти как своего движущего механизма. Поэтому, когда пожерта бысть смерть победою (1Кор.15:54), с нею вместе «пожерта бысть» и теория эволюции.

Церковь требует от христиан исповедания веры – веры в Бога Творца. Для принятия эволюционизма также необходимо иметь веру – веру в эволюцию (хотя этот факт нередко отрицается и даже оспаривается самими эволюционистами).

Вера в эволюцию подразумевает признание гипотетических и никем не исследованных этапов формирования материи: сперва – косного (по терминологии В.И. Вернадского) вещества, затем – появления первых форм жизни, потом – развитой биосферы, и наконец – Человека Разумного.

«С появлением первых белковых веществ сущность земного феномена определенно переместилась – она сосредоточилась в столь с виду ничтожной пленке биосферы. Ось геогенеза окончилась, отныне она продолжается в биогенезе.

А этот последний в конечном итоге выражается в психогенезе» [185, с. 124].

Если человек исповедует веру в эволюцию, он непременно станет умалять веру в Бога как Всемогущего Творца и Вседержителя. Один «православный эволюционист» оставил такое признание:

«Немыслимо, чтобы за несколько современных часов, а не за сотни миллионов лет, безчисленные поколения микроорганизмов смогли выполнить свой поразительный «труд», в результате которого материки покрылись бы… плодородным слоем почвы, чтобы Землю покрыли травы и деревья» [182, с. 61].

Известный английский антрополог-эволюционист, сэр Артур Кейт, сделал весьма знаменательное признание:

«Эволюция не доказана и недоказуема. Мы верим в нее потому, что единственной альтернативой является целенаправленное Сотворение, что, конечно же, неприемлемо»⁸.

На это признание ученого-атеиста мы готовы ответить симметричным утверждением: мы не верим в эволюцию, потому что признаем Творца.

Вера в эволюцию, конечно, радикально отличается от веры в Живого Бога. Объекты этих двух вер несопоставимы – однако не до такой степени, чтобы их было невозможно сравнивать.

* * *

Иеромонах Серафим (Роуз) писал: «Если вы сможете объяснить мне, каким образом можно принимать святоотеческое истолкование книги Бытия и при этом верить в эволюцию, буду рад выслушать Вас; но Вам также придется представить мне более веские научные доказательства, чем те, какие существуют, ибо для объективного и безпристрастного наблюдателя «научные доказательства» эволюции крайне слабы» [135, с. 480].

Отмечая отсутствие научных доказательств теории эволюции, отец Серафим отмечал: «Считается, что они есть, потому что люди хотят в это верить; они веруют в философию, которая требует, чтобы человек произошел от обезьяноподобных тварей» [135, с. 496].

Если бы эволюция была опытным фактом и наблюдалась в природе, было бы неправильно говорить об эволюционном учении как о религиозном. Но именно из-за того, что эволюция представляет собой явление невидимое и недоказуемое, она вполне подходит под классическое апостольское определение веры – «уверенность в невидимом», или по-церковнославянски вещей обличение невидимых (Евр.11:1).

Учение эволюционизма преподносится обычно под видом строгой научной концепции. Однако в этом заключается скрытый обман. Преобладающая часть современного человечества на веру приняла учение эволюционизма как истинное и не подлежащее критическому осмыслению. Это утверждение справедливо не только по отношению к людям, далеким от науки и несведущим в богословии, но, прежде всего – к самим ученым. Вера в эволюцию, порой доходящая до фанатизма, является характерным признаком большинства современных сциентистов (людей, верующих в безграничные возможности науки).

На самом деле наука – биология, геология, палеонтология, астрономия – не засвидетельствовала ни одного случая эволюционного перехода какого-либо вида или рода в другой. Все эволюционные «научные» гипотезы представляют собой лишь более или менее логичное осмысление эмпирически установленных фактов.

В качестве поясняющего примера приведем «эволюционное древо» развития всех живых видов от одноклеточного организма. С точки зрения систематизации классификационных признаков, эта схема наглядна и даже отчасти удобна. Она действительно позволяет охватить взором всё разнообразие сотворенных родов флоры и фауны. Но говорить при этом про существование реального механизма эволюционного преобразования одного класса животных в другой было бы безосновательно и не корректно. Это явление никем не наблюдалось ни для одного ответвления «эволюционного древа», и поэтому оно представляет собой недоказуемое предположение.

С той же степенью «достоверности» можно было бы построить «эволюционное древо технических бытовых приборов» – утюгов, электросветильников, автомобилей, газонокосилок и других – и утверждать, будто один класс и вид бытовой техники реально «эволюционировал» в другой, более высокий в таксономическом отношении. Абсурдность и несостоятельность второго примера понятна всем, но та же самая логическая порочность первого примера (эволюции живых видов) для многих остается неочевидной.

Во всяком случае, интерпретация научных данных всецело зависит от мировоззрения исследователя: выводы, которые сделает христианин, могут диаметрально расходиться с теми, которые предложит атеист. Как писал святитель Феофан Затворник, необходимо «различать теории от подлинных фактов. Теории – личное дело учащих; факты – общее достояние. Истинной настоящей теорией может быть только та, которая согласна с христианскими истинами» [164, с. 47].

При этом православная вера никак не может зависеть от научных данных. По мнению святителя Иоанна Златоуста, «вера не принимает умозаключений не потому, что они безрассудны, но потому, что она превосходит всякое размышление» [цит. по: 132, с. 11].

Справедливую оценку эволюционному учению дал иеромонах Серафим (Роуз): «Этот род теории эволюции занимает такое же место для современных исследователей книги Бытия, как древние спекуляции о происхождении мира для ранних Отцов Церкви. Есть те, конечно, кто желает настаивать на том, что даже сей род эволюционизма есть совершенно научный; действительно, некоторые из них вполне «догматизируют» его. Но любой обоснованный объективный взгляд должен будет признать, что эволюционистская космогония, если она не претендует быть боготворенной, есть лишь такая же спекулятивная, как и любая теория происхождения мира, и может быть обсуждаема на одном уровне с ними. Несмотря на то, что она может иметь свои основания в научных фактах, сама принадлежит к области философии и даже затрагивает богословие в той мере, в какой не может избежать вопроса о Боге как Творце мира, все равно – принимает она Его или отрицает» [134, с. 23].

Отметим, что вера в эволюцию ничуть не более научна и обоснована, чем вера в библейское повествование о шести днях творения. Разница наблюдается лишь в отношении многих людей к этим двум разным вероучениям. Про эволюционизм стало привычным думать, что это – позиция современных ученых (хотя существует и всегда было немало ученых-креационистов). Про церковное учение нам всем внушали с детства, будто оно «противоречит науке» (опровержением такому досужему мнению может быть тот факт, что многие выдающиеся ученые были ревностными христианами).

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Недоучки и переучки не верят в личного, праведного, всемогущего и безначального Бога, а верят в безличное начало и в какую-то эволюцию мира и всех существ… В ослеплении они доходят до безумия, отрицают самое бытие Божие и утверждают, что все происходит через слепую эволюцию (учение о том, что все рождающееся происходит само собой, без участия Творческой силы). Но у кого есть разум, тот не поверит таким безумным бредням» [66, сс. 13, 91].

Поскольку эволюционизм в самом деле не наука, а вера, он целиком соответствует (и не может не соответствовать) принципам построения всех остальных религиозных вероучений. Это имеет место независимо от того, признают или не признают отдельные эволюционисты свое учение религиозным. Христианство как мировоззрение, не скрывающее своих религиозных корней, может кое-что раскрыть эволюционистам.

Святитель Иоанн Златоуст в толковании на первый стих книги Бытия писал: «Прошу вас, будем внимать этим словам так, как будто бы мы слушали не Моисея, но самого Господа вселенной, говорящего устами Моисея, и распростимся надолго с собственными рассуждениями» [60, с. 9]. Довериться авторитету выбранного учения и распроститься с собственным рассуждением – удел любого верующего, как христианина, так и эволюциониста. Так что если кому-то со стороны кажется, что православный человек ограничен рамками церковных догматов, то он должен иметь в виду, что всякий человек, избравший себе верой эволюционизм, вполне становится рабом этого антихристианского мировоззрения.

* * *

Существенная разница между верой в Живого Творца и верой в эволюционное восхождение материи от первовещества до Homo Sapiens заключается в том, что за веру в «естественное» происхождение человека от низших животных никто свою кровь проливать не станет. История не знает ни одного «мученика за эволюцию». Равно как не знает ни одного мученика, готового умереть за бога – диспетчера эволюции, направляющего с ее помощью мир в течение миллиардов лет.

За исповедание же веры в Бога Творца отдали свои жизни немало достойных людей. Если бы учение о Сотворении не имело догматического значения, за него, очевидно, не стали бы умирать многие поколения христиан.

Приведем несколько высказываний святых мучеников, засвидетельствовавших свою веру в Бога – Творца неба и земли и проливших за свое исповедание кровь.

Важно отметить, что большинство мучеников-христиан отказывались поклоняться языческим богам именно по причине своей веры в Бога как в Творца.

Мученики Виктор и Сосфен: «До сих пор мы заблуждались, не ведая истины; ныне мы познали Единого Бога, создавшего небо и землю: Ему мы веруем и поклоняемся, твоих же богов, которым и мы прежде поклонялись, не ведая, что нас обольщают бесы, отныне уже почитать не будем. Делай с нами, что хочешь: в твоих руках – тела наши, а души – под защитой Божией» [46, с. 314] (16 сентября).

Мученик Князь Михаил Тверской: «Не подобает христианам проходить сквозь тот огонь, который нечестивые почитают за бога, я же – христианин; посему не пойду сквозь огонь и не поклонюсь твари, ибо я поклоняюсь Творцу, – Отцу и Сыну и Святому Духу, – Единому Богу в Троице, Создателю неба и земли» [46, с. 390] (20 сентября).

Великомученица Екатерина: «Он есть истинный Бог и непостижимый, недоступный для исследования и неизреченный Создатель неба и земли, моря, солнца, луны и всего человеческого рода» [46, с. 670] (24 ноября).

Мученик Маврикий: «Царь, та обида, которую мы наносим безчувственным богам вашим, готовит нам славный венец победы у истинного Бога нашего. Мы не унижаем, не презираем, как ты полагаешь в своем безумии, Бога, сотворившего нас, но прославляем Того, Кто единый истинный Бог, Кто создал небо и землю, море и все, что в них» [46, с. 363] (22 февраля).

Преподобномученик Конон и сын его Конон перед кончиной так молились Богу: «Владыко, Всесильный Боже, Творец неба и земли, Царь царствующих и Господь господствующих, благодарим Тебя, что сподобил нас пострадать за Твое святое Имя, укрепил нас в мучениях и не допустил врагам Твоим поругаться над нами, а нас сделал победителями диавола» [46, с. 140] (6 марта).

Священномученик Пионий, пресвитер Смирнский:

«– Какого вы чтите бога? – спросил Лепидон.

– Того, – отвечал Пионий, – Который сотворил небо и землю, море и все, что находится в них» [46, с. 245] (11 марта).

Мученик Зосима: «Господи Боже всесильный, седящий на престоле славы Своей, создавший небо, основавший землю и собравший воды во едино место, – надежда наша и упование рабов Своих, услышь меня, молящегося Тебе, и не допусти, чтобы я был побежден угрозами мук или самыми муками, дабы все неверующие имени Твоему через меня познали Тебя, Единого истинного Бога!» [46, с. 453] (19 июня).

Мученик Иулиан: «Не надейтесь на богов, коих вы сделали сами себе своими руками; познайте Того Бога, Который создал из ничего небо и землю» [46, с. 648] (28 июля).

В [122] собраны высказывания многих других святых мучеников, принявших страдания за веру в Бога – Творца неба и земли. Приведем имена славных исповедников, свидетельства о вере которых приведены в житиях святых [46]:

Мученик Зинон (3 сентября, с. 65).

Мученики Урван, Прилидиан, Епполоний (4 сентября, с. 82).

Мученик Евдоксий (6 сентября, с. 149).

Священномученик Корнилий сотник (13 сентября, с. 280).

Великомученица Евфимия (16 сентября, с. 310).

Великомученик Евстафий Плакида (20 сентября, с. 364).

Мученик болярин Феодор, сподвижник Князя Михаила Тверского (20 сентября, с. 394).

Мученик Каллистрат (27 сентября, с. 599).

Апостол Анания (1 октября с. 20).

Мученики Карп, Папила, Агафодор, Агафоника (13 октября, с. 316).

Мученики Акиндин, Пигасий, Анемподист, Елпидифор и Аффоний (2 ноября, с. 24).

Мученики Акепсим епископ, Иосиф пресвитер и Аифал диакон (3 ноября, сс. 38, 39).

Преподобномученики Галактион и Епистима (5 ноября, с. 83).

Мученик Иерон и дружина его (7 ноября, с. 139).

Мученик Орест (10 ноября, с. 195).

Мученики Евстафий, Феспий и Анатолий (20 ноября, с. 573).

Мученики Иоанн, Саверий, Исаакий, Ипатий и другие с ними (20 ноября, сс. 581, 582).

Великомученица Варвара (4 декабря, с. 76–77).

Мученик Мина (10 декабря, с. 274).

Мученики Евстратий, Авксентий, Евгений, Мардарий и Орест (13 декабря, с. 357).

Священномученик Елевферий (15 декабря, с. 419).

Священномученик Игнатий Богоносец (20 декабря, с. 553).

Мученица Иулиания дева (21 декабря, с. 581).

Мученики Феопемпт и Феона (5 января, с. 183).

Мученики Спевсипп, Елевсипп, Мелевсипп (16 января, с. 35). Преподобномученик Анастасий (22 января, с. 275).

Cвященномученик Климент Анкирский, мученик Агафангел и прочие с ними (23 января, с. 291).

Священномученик Аврамий, епископ Арвильский (4 февраля, с. 64).

Мученик Никифор (9 февраля, с. 184).

Великомученик Феодор Тирон (17 февраля, с. 308).

Священномученик Садок (20 февраля, с. 361).

Священномученик Феодот, епископ Киринийский (2 марта, с. 44).

Мученики Евтропий, Клеоник и Василиск (3 марта, с. 74).

Мученик Павел (4 марта, с. 90).

Мученик Конон Исаврийский (5 марта, с. 120).

Мученица Савина (11 марта, с. 245).

Мученики Трофим и Евкарпий (18 марта, с. 377).

Мученик Хрисанф (19 марта, с. 388).

Мученица Фотина (20 марта, с. 412).

Священномученик Никон (23 марта, с. 441).

Мученица Фервуфа (4 апреля, с. 70)

Мученик Феодул (5 апреля, с. 83).

Мученик Каллиопий (7 апреля, с. 129).

Священномученик Артемон (13 апреля, с. 193–194).

Мученик Феодор (21 апреля, с. 314).

Великомученик Георгий Победоносец (23 апреля, с. 361).

Мученица Пелагия (4 мая, с. 179).

Мученик Акакий (7 мая, с. 238).

Мученик Александр (13 мая, с. 444).

Мученик Феодот (18 мая, с. 572).

Мученики Симеон, Исаак и Вахтисия (18 мая, с. 580).

Мученик Аскалон (20 мая, с. 600).

Мученик Георгий Новый (26 мая, с. 716).

Преподобномученица Архелая (6 июня, с. 117).

Священномученик Маркеллин (7 июня, с. 140).

Мученица Акилина (13 июня, с. 277).

Мученик Вит (15 июня, сс. 342, 359).

Мученики Мануил, Савел и Исмаил (17 июня, сс. 392, 397).

Мученик Леонтий (18 июня, с. 411).

Мученики Косма и Дамиан (1 июля, с. 8).

Мученик Потит (1 июля, с. 16).

Мученик Валентин пресвитер (6 июля, с. 125)

Преподобномученик Епиктет (7 июля, сс. 145, 148).

Великомученик Прокопий (8 июля, с. 179).

Мученица Феодосия, мать великомученика Прокопия (8 июля, с. 175).

Преподобномученик Михаил, ученик святителя Феодора Едесского (9 июля, с. 221).

Мученик Аполлоний (10 июля, с. 286).

Мученица Иулитта (15 июля, с. 362).

Мученик Емилиан (18 июля, с. 390).

Мученица Христина (24 июля, с. 559).

Великомученик Пантелеимон (27 июля, с. 632).

Мученица дева Серафима (29 июля, с. 655).

Мученик Понтий (5 августа, с. 73).

Мученик Лаврентий (10 августа, с. 154).

Мученик Патрокл (17 августа, с. 286).

Мученик Андрей Стратилат (19 августа, с. 321).

Мученица Евлалия (22 августа, с. 367).

Мученик Каллиник (23 августа, с. 392).

Мученица Сира (24 августа, с. 412).

Священномученик Киприан Карфагенский (31 августа, с. 602).

Все эти (а также многие другие) святые шли на подвиг мученичества за Бога Творца, в надежде на то, что Он как Живой Бог примет верных чад Своих и водворит их в Вечном Своем Царстве. Очевидно, что умирать за веру в эволюцию или за веру в бога, «творящего» мир посредством эволюции, ни один здравомыслящий человек не стал бы.

Действительно, тот, кто искренно верует в Бога, за шесть дней сотворившего мир, не усомнится в том, что этот же Бог способен воскресить и его из мертвых в Последний день. За такого всемогущего Бога радостно и легко умереть. Но никто не станет умирать за «Бога», миллионы и миллиарды лет наблюдающего за самопроизвольным развитием материи и готового наблюдать за эволюцией вселенной еще миллиарды лет.

Церковное учение о вере в Бога Творца исповедовали многие преподобные мужи и жены. Назовем некоторых из них [46]:

Преподобная Феодора (11 сентября, с. 253).

Преподобный Сергий Радонежский (25 сентября, с. 528).

Преподобный Авраамий затворник (29 октября, с. 607).

Преподобный Харитон исповедник (28 сентября, с. 616).

Преподобный Даниил Столпник (11 декабря, с. 319).

Святитель Нифонт Кипрский (23 декабря, с. 623).

Преподобный Феодосий Великий (11 января, с. 318).

Преподобный Лука Элладский (7 февраля, с. 143).

Преподобный Алексий, человек Божий (17 марта, с. 337).

Преподобный Иосиф, песнописец и творец канонов (4 апреля, с. 64).

Преподобный Зосима Соловецкий (17 апреля, с. 261).

Преподобный Анастасий Синаит (20 апреля, с. 300).

Блаженная Глафира (26 апреля, с. 423).

Преподобный Феодосий Печерский (3 мая, с. 162).

Преподобный Феодор Освященный (16 мая, с. 531).

Преподобный Симеон Дивногорец (24 мая, сс. 693–694).

Святитель Вассиан Лавдийский (10 июня, с. 183).

Преподобный Паисий Великий (19 июня, с. 430).

Левкий Исповедник (20 июня, с. 469).

Преподобномученица Феврония (25 июня, с. 552).

Преподобная Евпраксия (25 июля, сс. 589, 591).

Преподобный Моисей Угрин (26 июля, с. 607).

Благоверный Князь Александр Невский (20 августа, с. 542).

Завершим перечень святых изречением великого православного богослова и учителя.

Преподобный Максим Исповедник: «Кто не исповедует Госпожу нашу, всепетую, святейшую и пренепорочную Деву, честнейшую всех разумных существ, истинною Матерью Бога, сотворившего небо и землю, море и все, что в них, тот да будет анафема от Отца, и Сына, и Святого Духа, единосущной и преестественной Троицы, и от всех сил небесных, от лика святых апостолов и пророков, и бесконечного множества мучеников, и от всякой праведной души, скончавшейся в вере, ныне, всегда и во веки веков!» [46, с. 225] (21 января).

Вера библейскому откровению о шестидневном Сотворении неразрывна с верой евангельскому предречению о неминуемом Конце веков – Втором страшном пришествии Господа Иисуса Христа как Судии мира сего. Тот, «Имже вся быша», исповедуется Православной Церковью как Тот, Которого ожидаем «паки грядущаго» Судию. Тот, Который есть Альфа, Он же есть и Омега (Откр.1:10).

Люди, признающие буквальность Сотворения мира за шесть дней, легко признают, что один из грядущих дней окажется Последним Судным днем. До Начала творения не было неба и земли, и после Конца этого мира не будет этого неба и этой земли: нова же небесе и новы земли по обетованию Его чаем, в нихже правда живет (2Пет.3:13). Чаяние первоверховного апостола Петра подкрепляет своим Откровением апостол и евангелист Иоанн Богослов: и видех небо ново и землю нову, первое бо небо и земля первая преидоста (Откр.21:1). До начала времен – до первого дня творения – можно говорить только о небытии. Шестоднев – это время, когда действовал Сам Бог, «из небытия во еже быти Приведый всяческая» [136], причем вся (всё) Тем быша, и без Него ничтоже бысть (Ин.1:3). Тем создана быша всяческая (Кол.1:16). Кто принимает это церковное учение, тот не усомнится и в пакибытии – «жизни будущаго века».

Если мы верим, что у мира было сверхъестественное начало в Боге (Вначале сотвори Бог… – Быт.1:1), то у этого мира весьма вероятно ожидать и сверхъестественного же завершения (Егда приидет Сын Человеческий… – Мф.25:31). Бог Сам говорит в Священном Писании: Я помыслил, и сотворено было все Мною одним, а не чрез кого-либо иного; от Меня также последует и конец, а не от кого-либо иного (3Езд.6:6).

Если, напротив, принять точку зрения эволюционистскую, согласно которой вечная вселенная развивается по естественным законам, то никакого внезапного Конца этого мира (кроме локальных катастроф) ожидать не приходится. Мир эволюционировал миллиарды лет, и даже если постепенно будет приближаться «тепловая смерть вселенной» или иные научные сценарии глобального конца, то этот процесс продлится еще десятки – сотни миллиардов лет.

Творение мира из ничего – ex nihilo – совершенно нелогичное и непредсказуемое событие, не описываемое ни научными теориями, ни фантазиями художников. Материя не эволюционировала, а была создана такой, как мы ее наблюдаем во всем разнообразии ее биологических и прочих форм. Так учит Церковь. Человек и все животные – ровесники, они сотворены в один день (в день шестый). При этом человек создан последним, как венец творения, как владыка над всеми живыми видами и по особому Предвечному Божественному совету (Сотворим человека… – Быт.1:26).

В среде эволюционистов укоренилось мнение про «ошибку» апостолов – будто бы первохристиане «не поняли» или «не верно поняли» слова о скором Втором пришествии Господа Иисуса Христа. В таком случае выходит, что ученики «напрасно» вопрошали Спасителя: Рцы нам, когда сия будут и кое будет знамение, егда имут вся сия скончатися (Мк.13:4)?

На самом деле, апостолы восприняли вопросы эсхатологии в единственно правильном христианском ключе – следует ожидать скорого Второго пришествия: Господь близ (Флп.4:5), равно как и антихрист уже появился в мире: Дети, последняя година есть. И якоже слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша, от сего разумеваем яко последний час есть (1Ин.2:18).

Отсрочка же Страшного Суда дается для покаяния: Не коснит Господь обетования, якоже нецыи коснение мнят, но долготерпит на нас, не хотя да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2Пет.3:9).

Существенно то, что чаяние Божественной Парусии (Второго Пришествия Христова) было неотделимо у апостолов от веры в Бога Творца, за шесть дней сотворившего мир. Апостолы Петр и Иоанн Богослов обращались к Богу в молитве: Владыко, Ты Боже, сотворивый небо и землю, и море и вся яже в них… (Деян.4:24). Также и апостол Павел исповедовал перед афинянами в Ареопаге: Бог, сотворивый мир и вся, яже в нем, сей небесе и земли Господь сый, не в рукотворенных храмех живет (Деян.17:24).

Вслед за апостолами, скорого воцарения антихриста и близкого Второго пришествия Господа Иисуса Христа ожидали все святые последующих веков. Находясь в бдении и трезвении, святые своей молитвой, стоянием в вере и проповедью Евангелия отсрочили воцарение сил зла, отодвинули время Страшного Суда для всего мира.

Для святых Отцов, как и для Христовых апостолов, тема Конца света и тема Сотворения мира взаимно обуславливали и дополняли друг друга. Последний Судный День вспоминали при разговоре о начальном Сотворении вселенной и человека, а из веры в Сотворение Богом мира выводился неизбежный и скорый его Конец.

Святитель Григорий Богослов в Слове на Рождество Спасителя восклицает: «Кто не поклоняется Сущему от начала? Кто не прославляет Последнего?» [25, с. 552].

Святитель Василий Великий в «Беседах на Шестоднев» о первом библейском стихе писал: «Премудро изъясняющий нам бытие мира, рассуждая о мире, весьма кстати присовокупил: в начале сотвори т. е. в сем начале, в начале временном» [18, с. 9]. На этих же страницах своего трактата вселенский церковный учитель пишет: «Предвозвещением же догматов о скончании и изменении мира служит и то, что предано нам ныне кратко в самых начатках богодухновеннаго учения: в начале сотвори Бог. Начавшееся со временем по всей необходимости и окончится во времени. Если имеет начало временное, то не сомневайся о конце» [18, с. 6].

Святитель Григорий Нисский: «Если же теперь кто-нибудь, видя, как согласованно мчится мир, и замечая в этом временную протяженность, будет утверждать, что не сможет произойти предвозвещенная остановка движимого, то очевидно, что такой человек не верует и в то, что в начале произведены Богом небо и земля. Ведь тот, кто придает движению начало, обязательно не сомневается и о конце, а тот, кто не признает конца, не признает и начала» [26, сс. 73–74].

Святитель Иоанн Златоуст в толковании на первый библейский стих отмечает пророческое достоинство Моисея, сопоставляя его богодухновенные слова о начале мира с богодухновенными словами других пророков о временах последних: «В начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Усматривай, возлюбленный, и в этом особенное превосходство этого чудного пророка. Все другие пророки говорили или о том, что имело быть спустя долгое время, или о том, чему надлежало случиться тогда же, а он, блаженный, живший спустя уже много поколений после сотворения мира, удостоился, водительством высшей Десницы, изречь то, что сотворено Господом всего еще до его рождения» [60, с. 9].

Преподобный Ефрем Сирин в толковании на книгу Бытия пишет: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание» [42, с. 211]. Не иносказательно, а столь же буквально предлагает духоносный муж воспринимать евангельское свидетельство о Страшном Суде. В «Слове о Втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа» он пишет: «Почему нерадим мы, братия мои любезные? Почему предаемся лености, не уготовляем сами себя? Вот уже близок к нам день Господень великий и страшный» [43, с. 216]. «Не воздремлем, чтоб не угасли светильники наши. Ибо внезапно раздастся этот вопль: се Жених грядет, исходите в сретение Ему… Итак, смотрите, друзья мои, смотрите, чтоб, когда раздастся сей вопль, не оказаться кому-либо из вас со светильником померкшим, не имеющим елея, и как облеченному в печальную одежду, не быть осужденным во тьму кромешную, на нескончаемое и вечное наказание, где плач и скрежет зубов (Мф.25:30)» [43, с. 215].

Преподобный Иоанн Дамаскин связывает начало бытия и конец этого творения: «Говорят о семи веках этого мира, то есть, от сотворения неба и земли до общаго как конца бытия людей, так и воскресения. Ибо есть, с одной стороны, частный конец, смерть каждого; с другой стороны, есть и общий, и совершенный конец, когда будет общее воскресение людей. Восьмой же век – будущий век» [59, сс. 43–44]. Для церковного учителя это – не просто хронологическое разделение истории, но исповедание Бога Творцом и Судией.

Созвучно писали многие святые Отцы. Действительно, вера во всеобщее воскресение и во Второе Пришествие Христово возможна только при буквальном понимании создания Адама из праха земного.

Отцы Церкви верили в Первое Сотворение и в Последний Суд, являя при этом цельное евангельское мировоззрение от зачала создания (Мк.10:6) до скончания века (Мф.28:20) и веруя в Сына Божия, иерея по чину Мелхиседекову ни начала днем, ни животу конца имея (Евр.7:3).

Примечательно, что святитель Василий Великий в «Беседах на Шестоднев» полемизирует не только с теми, кто, не принимая догмата о Сотворении мира из ничего, следует эллинскому пантеистическому учению о вечности материи, но обличает также отвергающих церковное догматическое учение о Конце веков: «Но они до того не расположены внимать сим истинам, что даже громким смехом встречают нас, которые возвещаем кончину сего мира и вечное пакибытие» [19, с. 7].

Вера в Бога как Творца и одновременно как Судию, имеющего прийти вскоре, чтобы судить Свое творение, была для христиан всех веков не абстрактным богословским умозаключением, но вдохновляла на мученическую кончину многих исповедников Истины.

Мученица Иустина: «Правое учение, которое мы, христиане, нерушимо соблюдаем, таково: знать единого Бога, Творца и Создателя всего видимого и невидимого, и исповедывать Господа Иисуса Христа Сына Божия, некогда предвозвещенного пророками, Который придет судить человеческий род» [46, с. 18] (1 июня).

Мученица Акилина: «Я поклоняюсь и почитаю достойного поклонения Единого Бога, сотворившего небо, землю, море и все, что их наполняет. Он изначала благотворит всем верующим в Него и на Него надеющимся и как Всемогущий будет изливать Свои благодеяния на призывающих Его до скончания мира» [46, с. 272] (13 июня).

Великомученик Иоанн Новый, Сочавский: «Ныне Ему Одному поклоняюсь, Ему приношу жертву хвалы, Его признаю и исповедую Создателем всего, Его ожидаю как Судию живым и мертвым; Он придет воздать каждому по делам в то время, когда повелением Его померкнет это видимое солнце, поставленное на служение людям» [46, с. 52] (2 июня).

Церковь учит нас безусловно признавать проявление Божьей свободы не только в Сотворении мира, но в не меньшей степени и во Втором Страшном пришествии «со славою» в те времена и лета, яже Отец положи во своей власти (Деян.1:7). Таким образом, Сотворение и Страшный Суд, отрицаемые эволюционистами, являются главными выражениями свободы, присущей Богу. Конечно, Бог свободен и во всех других Своих проявлениях – изгнании праотцев из Рая (Быт.3:23–24), наказании грешников водами Потопа (Быт.7:20–23), истреблении Содома и Гоморры (Быт.19:24–25), наведении Египетских казней (Исх.гл.7–12) и прочих – но точки Альфа и Омега свидетельствуют о свободе Триединого Бога наиболее убедительно и догматически значимо.

Никто не смог бы помешать Всемогущему и Присносущему Богу произнести: Да будет свет (Быт.1:3)! Также точно нет в мире силы, способной отвратить гнев Божий в последний Судный день, когда состоится явление Господа Иисуса с небес, хотящего судити живым и мертвым в явлении Его и Царствии Его (2Тим.4:1).

24 Со а҆рха́гг҃лы воспои́мъ хрⷭ҇то́во воскрⷭ҇нїе: то́й бо є҆́сть и҆зба́витель и҆ сп҃съ дꙋ́шъ на́шихъ, и҆ въ сла́вѣ стра́шнѣй и҆ крѣ́пцѣй си́лѣ, па́ки грѧде́тъ сꙋди́ти мі́рꙋ, є҆го́же созда̀ [107] (глас 2, 3-я стихира воскресна на Господи, воззвах).

С точки зрения эволюционистов, мир развивается по своим законам, и ничто не может помешать в будущем вселенной продолжать свое эволюционное развитие. «Прогресс неостановим. Никакого резкого изменения состояния земли и космоса, никакого внезапного конца времени, никакой отмены физических законов мироздания теория эволюция не предполагает. Любой процесс можно прогнозировать, рассчитывать и экстраполировать на неограниченный временной срок – будь то миллион или миллиард лет, а при желании и больше. Никакого Конца миру извне (от Бога Творца) теория эволюции допустить не может. Это было бы совершенно нелогичное и ненаучное предсказание».

«Родившийся индивид неизбежно должен умереть. Всякий вид эволюционирует по своим, заложенным в нем естественным законам. Умершие не воскресают (кроме естественных случаев типа анабиоза, зимней спячки или летаргического сна). Никакого Божьего Суда и Всеобщего Воскресения теория эволюции не предусматривает».

«Смерть неистребима в этом мире».

Все эти подтверждаемые ежедневными наблюдениями «истины» делают для эволюциониста невозможным принятие христианской евангельской вести о скором грядущем Страшном Суде, который будет во время Второго Пришествия Христова.

Представление эволюционистов о законах мироздания не знает того Конца, о котором говорит Евангелие. Ученые (сциентисты) способны вести речь лишь о поступательном развитии материи.

Никакая научная «теория катастроф» не способна описать Второе Пришествие Христово. Взрывы сверхновых звезд, столкновения планет и метеоритов, извержения вулканов, массовая мутация в очагах радиоактивного заражения, появление новых вирусов – все эти и подобные проявления локального «конца», хотя и совершаются по Божиему попущению, но не являются тем Концом, о котором возвещает Священное Писание. В лучшем случае – это «признаки приближающегося Конца».

По эволюционистским прогнозам никакого реального Конца света не ожидается. Тейяр де Шарден утверждал, что

«имея огромный запас времени, которое ему остается прожить, человечество располагает громадными возможностями» [185, сс. 223–224].

Евангельское учение, напротив, говорит именно об этом Конце. Символ веры утверждает приближение этого Конца. И в этом чаянии заключается характерная особенность православного догматического исповедания.

Все законы будут изменены. Смерть окончательно упразднится. Люди будут яко ангели Божии на небеси (Мф.22:30). Праведники просветятся яко солнце в Царствии Отца их (Мф.13:43). Беззаконников и грешников ввергут в пещь огненну; ту будет плач и скрежет зубом (Мф.13:50).

Евангелие не допускает никакой возможности уклониться от Всеобщего Суда. Если эволюция имеет место в природе, то ей неминуемо настанет резкий и безпричинный (в рамках нашего мира) конец. В Царствии Небесном, после Суда и Воскресения, ни о какой «естественной» эволюции помыслить невозможно.

Для эволюционистского мировоззрения – это полный крах. Необходимо сделать выбор: либо оставаться честным эволюционистом, отрицая Суд и Кончину мира, либо принять Евангелие и отказаться от противного ему мировоззрения эволюционизма.

* * *

Христианское ощущение масштаба времени в этом мире – библейское. Согласно традиционному церковному взгляду, существование мира во времени весьма ограничено, исчисляется несколькими тысячелетиями (приблизительно 7,5 тыс. лет) в прошлом и имеет скорый конец в обозримом будущем. От Адама до Христа прошло около восьмидесяти поколений, причем каждый муж в этой цепочке родословия известен поименно (см. Евангелие от Луки, гл. 3). Заметим, что примерно столько же поколений людей прошло от Спасителя до наших дней. Также и относительно Конца света святые Отцы употребляли не понятие со значением отдаленного во времени события, но вошедший в Никео-Цареградский Символ веры глагол чаяти («ожидать») – «чаю воскресения мертвых». Апостол Петр обращался к первохристианам, чающым и скорее быти желающым пришествия Божияго дне, егоже ради небеса жегома разорятся, и стихии опаляемы растаются (2Пет.3:12). В Писании Нового Завета ожидание быстрого и скорого Второго Пришествия (Парусии) ощущается чрезвычайно явственно: глаголет свидетельствуяй сия: Ей, гряду скоро. Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе (Откр.22:20)!

Пришествие Господне будет замечено всеми: Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына Человеческого (Мф.24:27).

Христос в Евангелии говорит о Своем Втором пришествии прямым текстом: Иже бо аще постыдится Мене и Моих словес, сего Сын Человеческий постыдится, егда приидет во славе Своей и Отчей и святых Ангел (Лк.9:26).

И будут знамения в солнце и луне и звездах; и на земли туга языком от нечаяния шума морскаго и возмущения, издыхающим человеком от страха и чаяния грядущих на вселенную; силы бо небесныя подвигнутся и тогда узрят Сына Человеческа грядуща на облацех с силою и славою многою (Лк.21:25–27).

И вы убо будите готови, яко в оньже час не мните Сын Человеческий приидет (Лк.12:40).

Об этом же Господь поведал нам через многие притчи. Приведем некоторые из них:

Притча о бодрствующих слугах: Аще же речет раб той в сердцы своем: коснит господин мой приити… приидет господин раба того в день, в оньже не чает, и в час, в оньже не весть (Лк.12:45–46).

Притча о плевелах: Якоже убо собирают плевелы и огнем сожигают, тако будет в скончание века сего: послет Сын Человеческий ангелы Своя, и соберут от царствия Его вся соблазны и творящих беззаконие и ввергут их в пещь огненну; ту будет плач и скрежет зубом (Мф.13:40–42).

Притча о десяти девах: Коснящу же Жениху, воздремашася вся и спаху. Полунощи же вопль бысть: се Жених грядет, исходите в сретение Его… И готовыя внидоша с Ним на браки, и затворены быша двери… Бдите убо, яко не весте дне ни часа, в оньже Сын Человеческий приидет (Мф.25:5–6, 10, 13).

Притча о талантах: По мнозе же времени прииде господин раб тех и стязася с ними о словеси (Мф.25:19).

Притча о Страшном Суде: Егда же приидет Сын Человеческий в славе Своей и вси святии ангели с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своея, и соберутся пред Ним вси язы́цы; и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ (Мф.25:31–32).

Таким образом, тема Страшного Суда является в Евангелии одной из центральных.

Описание Второго Пришествия содержится в Откровении апостола и евангелиста Иоанна Богослова: И видех небо отверсто, и се, конь бел, и Седяй на нем верен и истинен, и правосудный и воинственный; очи же Ему еста яко пламень огнен, и на главе Его венцы мнози; имый имя написано, еже никтоже весть, токмо Он Сам; и облечен в ризу червлену кровию. И нарицается имя Его Слово Божие. И воинства небесная идяху вслед Его на конех белых, облечени в виссон бел и чист. И из уст Его изыде оружие остро, да тем избиет языки; и Той упасет я жезлом железным, и Той перет точило вина ярости и гнева Божия Вседержителева. И имать на ризе и на стегне Своем имя написано: Царь царем и Господь господем (Откр.19:11–16).

Неотвратимость Второго Пришествия Христова засвидетельствована в книге Деяний святых апостол, когда ангелы во время Вознесения Господа сказали ученикам: Мужие галилейстии, что стоите зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян.1:11).

Синаксарь Вознесения:

25 А҇пⷭ҇лѡмъ оу҆́бѡ а҆́гг҃ли въ ви́дѣ мꙋже́й предста́ша глаго́люще: мꙋ́жїе галїле́йстїи, что̀ стоитѐ дивѧ́щесѧ, и҆ на нб҃о взира́юще; се́й є҆го́же ви́дите съ пло́тїю бг҃а і҆и҃са, се́й прїи́детъ па́ки съ пло́тїю ꙗ҆́вѣ: ѻ҆ба́че не ꙗ҆́коже пе́рвѣе, оу҆бо́зѣ же и҆ молчали́внѣ, но со сла́вою вели́кою, ꙗ҆́коже ны́нѣ зритѐ ѿ а҆́гг҃лъ провожда́ема. [160]

Эта тема раскрыта в богослужении:

26 Зрѧ́щымъ а҆по́столѡмъ вѣща́хꙋ а҆́гг҃ли: мꙋ́жїе галїле́йстїи, что̀ чꙋдите́сѧ вознесе́нїю жизнода́вца хрⷭ҇та̀: се́й прїи́детъ па́ки на зе́млю сꙋди́ти мі́ру всемꙋ́, ꙗ҆́кѡ сꙋдїѧ̀ пра́веднѣйшїй. [160] (Вознесение, канон, песнь 5, славник)

Священномученик Климент Римский: «Скоро поистине и внезапно совершится и воля Господа по свидетельству самого Писания: скоро придет, и не замедлит, и внезапно придет в храм Свой Господь и Святой, которого вы ожидаете» [115, с. 89].

Священномученик Игнатий Богоносец: «Уже последние времена. Устыдимся, устрашимся долготерпения Божия, чтобы оно не послужило нам в осуждение» [115, с. 274].

В Символе веры тема Второго Пришествия Господа утверждается словами: «Паки грядущаго со славою судити живым и мертвым» (7-й член).

Эта тема отражена в богослужебных текстах.

Октоих [107]:

26 Помышлѧ́ю де́нь стра́шный, и҆ пла́чꙋсѧ дѣѧ́нїй мои́хъ лꙋка́выхъ, ка́кѡ ѿвѣща́ю безсме́ртномꙋ цр҃ю̀; ко́имъ же дерзнове́нїемъ воззрю̀ на сꙋдїю̀, блꙋ́дный а҆́зъ; бл҃гоꙋтро́бный ѻ҆́ч҃е, сн҃е є҆диноро́дный, и҆ дш҃е ст҃ы́й, поми́лꙋй мѧ̀. (глас 6, вторник утра, 1-й седален)

Постная Триодь [159, ч. 1]:

27 На́съ ра́ди претерпѣ́вый крⷭ҇тъ и҆ сме́рть, и҆ оу҆мертви́вый а҆́дъ, и҆ совоскр҃си́вый мє́ртвыѧ, преста́вльшыѧсѧ ѿ на́съ сп҃се, оу҆поко́й, ꙗ҆́кѡ чл҃вѣколю́бецъ бг҃ъ, и҆ въ тре́петное и҆ стра́шное прише́ствїе твоѐ жизнода́вче, ꙗ҆́кѡ и҆мѣ́ѧй мно́жество млⷭ҇тѝ, црⷭ҇твїѧ твоегѡ̀ сподо́би. (суббота Мясопустная, седален канона)

28 Гдⷭ҇ь грѧде́тъ, и҆ кто̀ стерпи́тъ стра́хъ є҆гѡ̀; кто̀ ꙗ҆ви́тсѧ лицꙋ́ є҆гѡ̀; но гото́ва бꙋ́ди, ѽ дꙋшѐ, ко срѣ́тенїю. (неделя Мясопустная, песнь 3, тропарь 1)

29 Воздохнѝ, прослези́сѧ дꙋшѐ, ѡ҆брати́сѧ пока́йсѧ: прибли́жисѧ де́нь, при двѣ́рехъ сꙋдїѧ̀, ко ѿвѣ́тꙋ гото́висѧ, и҆ возопі́й: согрѣши́хъ тѝ ще́дрый, млⷭ҇тиве, бл҃гі́й, ты̀ мѧ̀ оу҆ще́дри. (вторник 2-й седмицы Поста, 1-й трипеснец, песнь 2, тропарь 1)

Сегодня, к сожалению, порой даже в церковной среде теряется ощущение реального и близкого конца мира. На глазах сбываются слова апостольские: Яко приидут в последния дни ругателе, по своих похотех ходяще и глаголюще: где есть обетование пришествия Его? Отнелиже бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания (2Пет.3:3–4). Это верный признак того, что соль теряет силу (ср. Лк.14:34). Если такое суждение в Церкви возобладает и, не дай Бог, получит статус официального мнения, это будет означать, что такая Церковь потеряла Дух и перестала удерживать мир от греховного разложения. Не об этом ли, похвалив вопиющих к Нему день и нощь (Лк.18:7), пророчески предрекал Господь после изречения притчи об усердной вдовице и неправедном судье: обаче Сын Человеческий пришед убо обрящет ли Си веру на земли (Лк.18:8)?

Идеология эволюционизма, проникшая в нашу церковную ограду и нашедшая в ней прибежище в умах ряда богословов и священнослужителей, является вполне дьявольским средством усыпления сознания верующих людей. Антихрист предлагает такую логику: «Дескать, к чему переживать и безпокоиться? До конца мира еще не скоро – на наш век времени хватит. Еще миллионы лет матушка Земля как-нибудь простоит. Луна на нее не свалится, солнце не погаснет – так что можно без опасения вступать с кем угодно в любые политические союзы, осуществлять какие угодно социальные и экуменические проекты. А кто считает иначе – тот просто паникер и раскольник. Лучше всего заняться упрочнением мира и безопасности (ср.: 1Сол.5:3) во всем мире и установлением симфонии с государственными и надгосударственными структурами…»

При таком убеждении только не понятно, зачем тогда на вседневной полунощнице Церковь поет умилительный и трогающий душу распев: «Се Жених грядет в полунощи и блажен раб, егоже обрящет бдяща»? Зачем тогда Христос в Евангелии предостерегает нас следующими словами: Бдите убо, яко не весте, в кий час Господь ваш приидет. Сего ради и вы будите готови: яко, в оньже час не мните, Сын человеческий приидет… Блажен раб той, егоже, пришед господин его, обрящет тако творяща. Аминь глаголю вам, яко над всем имением своим поставит его. Аще ли речет злый раб той в сердцы своем: коснит господин мой приити… приидет господин раба того в день, в оньже не чает, и в час, в оньже не весть (Мф.24:42, 44, 46–48, 50–51).

Святые Отцы не обходили тему Страшного Суда стороной. Трепетное и бдительное отношение к ней всегда считалось в Церкви основой благочестия. Подтверждением этому можно считать детально разработанную каноническую иконографию темы Страшного Суда в храмовой фресковой росписи и многих иконах [147]. Множество богослужебных стихир в разные дни церковного года посвящены сей сокровенной теме. Один из воскресных дней накануне Великого поста специально посвящен теме Второго Пришествия и называется неделей о Страшном Суде.

Немало трактатов составлено об этом духовными писателями. Все поколения верных христиан исповедовали свое чаяние Парусии. Актуальность и острота этой темы не ослабевает и в наши дни.

Приведем высказывания подвижников благочестия ХХ века.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский в своей проповеди, произнесенной в 1905 году, пророчествовал: «Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью Святой. Если не будет покаяния у русского народа – Конец мира близок. Бог отнимет благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами» [цит. по 136, с. 34].

Половина этого предсказания уже сбылась с потрясающей точностью.

Архиепископ Феофан Полтавский в 1930 году суммировал пророчества, полученные им от Старцев, способных прозирать будущее: «Вы меня спрашиваете о ближайшем будущем и о грядущих последних временах. Я не говорю об этом от себя, но то, что мне было открыто Старцами. Приход антихриста приближается и уже очень близок. Время, разделяющее нас от его пришествия, можно измерить годами, самое большое – десятилетиями» [цит. по: 136, с. 35].

В 1999 году был церковно прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских священномученик Иларион, архиепископ Верейский. В службе, составленной святому (седален по 3-й песни канона), Церковь воспевает: «Егда прореченное возлюбленным учеником и богословом совершишася, и антихристы мнози приидоша в мир, ты, Иларионе, архиерею и друг Христов, в темнице заключен быв, не восхотел еси предтече антихристову поклонитися, якоже мученицы святии не возжелаша жертву идольскую принести. Ныне же злу в мире умножившуся, знамения грозная зрим, трусы, глад и мор по всей вселенней, близ есть при дверех со апостолом речем. Потщися убо, святый Иларионе, и помози нам молитвами твоими стрелы вражия отразити и козни диаволи разорити, единаго Христа распятаго выну очесы умными зрети и Тому из глубины сердечныя взывати: ей, гряди, Господи Иисусе» [140, с. 18]!

Вспомним знаменитые слова иеромонаха Серафима (Роуза), который не только много и убедительно писал о Сотворении Богом мира в шесть дней, но и проникновенно говорил о скором и неотвратимом Конце:

«Воистину, сейчас позже, чем мы думаем. Апокалипсис совершается уже сейчас. И как печально видеть христиан, а еще больше – молодых людей, православную молодежь, над головами которых нависает эта немыслимая трагедия и которые думают, что они могут в эти ужасные времена продолжать то, что называется «нормальной жизнью», полностью участвуя в прихотях безумного, самообольщающегося поколения, совершенно не подозревающего, что «рай дураков», в котором мы живем, должен вот-вот рухнуть, совершенно неподготовленного к тем отчаянным временам, которые нас ожидают! Сейчас уже вопрос стоит не в том, чтобы быть «хорошим» или «плохим» православным христианином, вопрос сейчас стоит так: сохранится ли наша вера вообще? У многих она не сохранится; грядущий антихрист будет слишком привлекательным, слишком соответствующим тому духу времени, тому мирскому духу, к которому мы стремимся, чтобы большинство людей даже узнало, что они потеряли свое христианство, поклонившись ему» [136, с. 24].

Иногда приходится слышать тот аргумент, что Второе Пришествие Христово еще не близко, поскольку не исполнено слово Господне: во всех языцех подобает прежде проповедатися Евангелию (Мк.13:10). Но есть серьезные основания считать, что именно этот признак близкого Конца исполнен в совершенстве и точности – сегодня во всякой точке земного шара, стоит лишь включить компьютер, можно прочитать евангельское благовестие на любом человеческом языке…

Поразительно, насколько мы, христиане последних времен, плененные диавольской лестью эволюционизма, легко отрекаемся от Бога Творца. Еще легче мы отстраняем от себя то, что наполняло живой и трепетной верой всех святых – чаяние Второго Пришествия Христова. Господствующее эволюционистское сознание в современном мире делает людей нечуткими равно к первому и второму, побуждает безразлично и даже иронично относиться к этим важнейшим догматическим вопросам. Но если вера церковному учению о шестидневном творении Богом мира из ничего может быть с обывательской точки зрения названа «бесполезной» (мало ли что было прежде нас?), то вера в Грядущего Христа и распознавание признаков Конца мира, не сокрытых от нас Богом, без всякого сомнения, имеет прямое отношение к спасению каждого.

Завершим главу нашей Притчей, впервые опубликованной в Сборнике «Шестоднев против эволюции» [186, сс. 228–230], на которую появились отклики как в креационистской, так и в эволюционистской литературе. В качестве эпиграфа можно рассматривать слова Пьера Тейяра де Шардена:

«На нашей планете нет такой физической и психической силы, которая была бы способна в течение нескольких следующих миллионов лет парализовать человеческую исследовательскую деятельность, изобретательность и всякое творчество» [цит. по: 149, с. 173].

Представим себе, что некий мальчишка слепил снежок и кинул его в стенку. Траектория полета снежка может быть легко рассчитана для любого сколь угодно долгого времени. Но реально снежок будет лететь не безконечно, как позволяет предположить уравнение его движения, а лишь до момента попадания в стенку. Аналогично рассуждая, не трудно описать, как «мог бы» двигаться снежок до момента его бросания рукою мальчика (продлевая мысленно назад во времени параболическую траекторию движения тела, брошенного под углом к горизонту). Формула легко позволяет это сделать. Но физического смысла в такой экстраполяции также, очевидно, не будет никакого, поскольку еще минуту назад до броска данного снежка не существовало: он попросту не был еще слеплен.

Пример со снежком подобен нашему отношению к вселенной, к видимому миру. Изучая его законы, мы можем строить самые достоверные и убедительные прогнозы, расчеты «траекторий движения». Надо лишь не забывать, что согласно Божиему Откровению на пути движения нашего снежка-вселенной Господом устроена некая «стенка», знаменующая Конец этого мира. Такой Конец, дальше которого привычного нам мира уже не будет как такового. Солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небесе, и силы небесные подвигнутся. И тогда явится знамение Сына Человеческого на небеси, и тогда восплачутся вся колена земная, и узрят Сына Человеческого, грядуща на облацех небесных с силою и славою многою (Мф.24:29–30). Небо и земля мимоидет, словеса же Моя не мимоидут (Мф.24:35).

Подобным же образом, изучая астрономическую, геологическую, палеонтологическую, археологическую и прочие науки, мы, конечно, можем фантазировать о том, как миллионы и миллиарды лет «могла бы» в прошлом эволюционировать вселенная к нынешнему наблюдаемому состоянию. Но если мы – верующие христиане, то мы не должны забывать, что было состояние вселенной, о котором неложно свидетельствует в евангельском стихе Сам Сын Божий – прежде мир не бысть (Ин.17:5), или по-русски – прежде бытия мира.

В некий момент, «в начале», подобно тому, как мальчишка слепил свой снежок из снега, так Всемогущий Бог сотворил небо и землю. Только Бог, как учит Святая Православная Церковь, сотворил мир «из ничего». И насколько бессмысленно исследовать траекторию снежка до того, как он был слеплен мальчиком, настолько же неразумно изучать мир, его законы и гипотетическую «эволюцию» прежде самого акта Сотворения.

Воскресение из мертвых Господа Иисуса Христа является главным вероучительным положением Православной Церкви. Как отметил апостол, аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше (по-русски: и проповедь наша тщетна), тща же и вера ваша (1Кор.15:14).

Воскресение Спасителя – одна из самых поразительных тем в Священном Писании. Ветхий Завет говорил об этом в пророчествах и прообразах. Кроме того, израильские пророки трижды Божией силой воскрешали людей: Илья (3Цар.17:17–22), Елисей (4Цар.4:32–36) и (4Цар.13:21), причем второй раз – сам будучи уже мертв.

Подготавливая учеников к известию о Своем Восстании из мертвых, Иисус Христос троекратно совершил чудо воскрешения: сына наинской вдовицы (Лк.7:11–17), дочери Иаира (Мк.5:22–43 и Лк.8:40–56) и своего друга четверодневного мертвеца Лазаря (Ин.11:1–46).

О грядущем Своем Воскресении Господь неоднократно прямыми словами говорил апостолам: впервые в районе Кессарии Филипповой (Мк.8:31), затем после Преображения (Мк.9:9), позднее перед приходом в Капернаум (Мк.9:31), также при последнем восхождении в Иерусалим (Мк.10:34). И, наконец, о скором собственном Воскресении Иисус поведал ученикам на горе Елеонской после тайной вечери (Мк.14:28).

Но даже ближайшие ученики-апостолы не смогли воспринять эти многократно повторенные слова и лишь недоумевали: Что есть, еже из мертвых воскреснути (Мк.9:10)?

Когда же все свершилось «по написанному», воскресший Иисус явился ученикам и увещевал их: Яко тако писано есть, и тако подобаше пострадати Христу и воскреснути от мертвых в третий день (Лк.24:46)!

Хранение памяти о тридневном восстании Спасителя – одно из главных служений Церкви. Апостол обращается к верующим: Поминай Господа Иисуса Христа воставшаго от мертвых от семени Давидова по благовествованию Моему (2Тим.2:8). Церковь воспевает Воскресение Христово:

31 Воскрⷭ҇нїе твоѐ хрⷭ҇тѐ сп҃се, а҆́гг҃ли пою́тъ на нб҃сѣ́хъ, и҆ на́съ на землѝ сподо́би, чⷭ҇тымъ се́рдцемъ тебѐ сла́вити. [160] (стихира перед пасхальной заутреней)

32 Тридне́венъ воскрⷭ҇лъ є҆сѝ хрⷭ҇тѐ ѿ гро́ба ꙗ҆́коже пи́сано є҆́сть, совоздви́гнꙋвый пра́ѻтца на́шего. тѣ́мже тѧ̀ и҆ сла́витъ ро́дъ человѣ́ческїй, и҆ воспѣва́етъ твоѐ воскрⷭ҇нїе. [107] (глас 6, 4-я воскресная стихира на хвалитех)

33 Е҇́же и҆з̾ ме́ртвыхъ твоѐ воскрⷭ҇нїе славосло́вимъ хрⷭ҇тѐ, и҆́мже свободи́лъ є҆сѝ а҆да́мскїй ро́дъ ѿ а҆́дова мꙋчи́тельства: и҆ дарова́лъ є҆сѝ мі́рови ꙗ҆́кѡ бг҃ъ жи́знь вѣ́чнꙋю, и҆ ве́лїю млⷭ҇ть. [107] (глас 8, 2-я анатолиева стихира на Господи, воззвах)

Воскресение Христово не является событием ординарным, и принятие известия о нем требует подготовки слушателя. Так афиняне в Ареопаге, услышав слова апостола Павла, не поспешили поверить проповеднику: Слышавше же воскресение мертвых, овии убо ругахуся, овии же реша: да слышим тя паки о сем (Деян.17:32). Для того, чтобы воспринять проповеданную истину Божественного Воскресения, необходима вера.

В догматическом отношении церковное учение о Воскресении во плоти Господа Иисуса Христа связано неразрывно с Его Вознесением в сороковой день на небо и Седением одесную Бога Отца: Господь же убо, по глаголании Его к ним, вознесеся на небо и седе одесную Бога (Мк.16:19).

Никео-Цареградский Символ веры именно так и говорит о догматическом единстве вероучительных положений: «и воскресшаго в третий день, по Писанием» – «и возшедшаго на небеса» – «и седяща одесную Отца». Эти вероучительные истины совершенно не могут описываться понятиями привычного нам мира.

Воскресение Христово является событием, находящимся за пределами всех известных физических законов нашей вселенной. Оно настолько неописуемо, непостижимо и сверхъестествено, что говорить о нем в принципе невозможно на языке научного обихода. Никакой эволюционистский «прогноз», «расчет», «эксперимент», «модель» и т.п. не в состоянии даже приблизить нас к тайне Воскресения.

* * *

Кощунственными и обреченными должны быть признаны любые эволюционистские мысли о «восхождении материи» или «человечества» до уровня «способности к самовоскрешению». Перед тайной Христова Воскресения наука должна отступить, осознавая безсилие постичь ее.

Теория эволюции разбивается об отвергнутый ею камень Воскресшего Христа по написанному: Всяк падый на камене том, сокрушится, а на немже падет, стрыет его (Лк.20:18).

Попытку введения в богословие «Христа эволюции» сделал Тейяр де Шарден: «Христос Искупитель… завершается в динамической полноте ХРИСТА ЭВОЛЮЦИИ» [184, с. 191].

Однако такое «богословие» не имеет никакого отношения ни к Евангелию, ни к святоотеческой православной традиции.

Догмат о Воскресении Господа Иисуса Христа сокрушает эволюционистскую ересь. От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа? (Ос.13:14).

По выражению апостола Павла, Христос воста от мертвых, Начаток умершым бысть (по-русски: Первенец из мертвых) (1Кор.15:20).

Так, помимо веры в восстание из мертвых Господа Иисуса Христа, Православная Церковь содержит догматическое учение о Всеобщем воскресении мертвых, которое произойдет в Последний Судный день: Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершыя во Иисусе приведет с Ним (1Сол.4:14).

11-й Член Никео-Цареградского Символа веры провозглашает: «Чаю воскресения мертвых».

Этими словами Церковь выражает библейскую веру в Божье всемогущество, которое будет проявлено во власти воскресить в теле для Суда всех от Адама живших на земле людей [159, ч. 1]:

34 Возгласѧ́тъ трꙋбы̑, и҆ и҆стоща́тсѧ гро́бы, и҆ воскре́снетъ человѣ́ческое всѐ є҆стество̀ трепе́щꙋщее... (неделя Мясопустная, 3-я стихира на Господи, воззвах)

35 Помышлѧ́ю де́нь ѻ҆́ный и҆ ча́съ, є҆гда̀ и҆́мамы всѝ на́зи и҆ ꙗ҆́кѡ ѡсꙋжде́ни, неꙋмытномꙋ сꙋдїѝ предста́ти, тогда̀ трꙋба̀ возшꙋми́тъ вельмѝ, и҆ ѡ҆снова̑нїѧ землѝ подви́жатсѧ, и҆ ме́ртвїи ѿ гробѡ́въ воскрⷭ҇нутъ, и҆ во́зрастомъ є҆ди́нѣмъ всѝ бꙋ́дꙋтъ, и҆ всѣ́хъ тайнаѧ ꙗ҆влє́нна предста́нꙋтъ пред̾ тобо́ю и҆ возрыда́ютъ, с воспла́чꙋтсѧ, и҆ во ѻ҆́гнь кромѣ́шный ѿи́дутъ, и҆̀же никогда́же пока́ѧшасѧ: и҆ въ ра́дость и҆ весе́лїе, првⷣныхъ жре́бій вни́детъ въ черто́гъ нбⷭ҇ный. (неделя Мясопустная, 1-я стихира на хвалитех)

Знаменитый образ этого видения описан в Книге пророка Иезекииля: И рече ко мне: прорцы о дусе, прорцы, сыне человечь, и рцы духови: сия глаголет Адонаи Господь: от четырех ветров прииди, душе, и вдуни на мертвыя сия, и да оживут. И прорекох, якоже повеле ми, и вниде в ня дух жизни, и ожиша и сташа на ногах своих, собор мног зело (Иез.37:9–10).

Веру во всеобщее воскресение имела Марфа, сестра Марии и Лазаря. Придя в Вифанию к умершему четверодневному другу, Христос сказал ей: Воскреснет брат твой. Марфа ответила: Вем, яко воскреснет в воскрешение, в последний день (Ин.11:23–24). На это Господь сказал женщине: Аз есмь воскрешение и живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет (Ин.11:25).

Священномученик Игнатий Богоносец писал об Иисусе Христе, «Который истинно воскрес из мертвых, так как Его воскресил Отец Его, Который подобным образом воскресит и нас, верующих в Иисуса Христа, ибо без Него мы не имеем истинной жизни» [115, с. 288].

Веру в воскресение мертвых имели все святые угодники Божии, многие из которых сами сподобились чудесного дара воскрешать умерших.

Великомученик Георгий Победоносец: «Бог мой, сотворивший все из ничего, имеет силу воскресить через меня мертвеца того; вы же, помрачившие свой ум, не можете разуметь истины» [46, с. 369] (23 апреля).

Святитель Спиридон Тримифунтский, как повествуется в его житии, так исповедовал веру во Всеобщее Воскресение. Когда скончалась его дочь, угодник Божий подошел к ее гробу и, обращаясь к ней, как к живой, воскликнул:

«– Дочь моя Ирина! Где находятся украшения, вверенные тебе на хранение?

Ирина, как бы пробудившись от крепкого сна, отвечала:

– Господин мой! Я спрятала их в этом месте дома, – и она указала место.

Тогда святый сказал ей:

– Теперь спи, дочь моя, пока не пробудит тебя Господь всех во время Всеобщего Воскресения» [46, с. 337] (12 декабря).

Вера в воскресение мертвых – догмат, оказавшийся трудным для иудеев, его принимали не все евреи во времена святых апостолов. Так, фарисеи это учение разделяли, а саддукеи – отвергали: Саддукее бо глаголют не быти воскресения, ни Ангела, ни Духа; фарисее же исповедуют обоя (Деян.23:7–8).

Вера во всеобщее воскресение укоренена в Евангелии. Чудо воскрешения Лазаря (Ин.11:11–46) Господь совершил с особым символическим смыслом – во уверение этой догматической истины:

36 Ѻ҇́бщее воскрⷭ҇нїе, пре́жде твоеѧ̀ стрⷭ҇тѝ оу҆вѣрѧ́ѧ, и҆з̾ ме́ртвыхъ воздви́глъ є҆сѝ ла́зарѧ хрⷭ҇тѐ бж҃е. тѣ́мже и҆ мы̀ ꙗ҆́кѡ ѻ҆́троцы побѣ́ды зна́мєнїѧ носѧ́ще, тебѣ̀ побѣди́телю сме́рти вопїе́мъ: ѡса́нна въ вы́шнихъ, бл҃гослове́нъ грѧды́й во и҆́мѧ гдⷭ҇не. [159, ч. 2] (тропарь Лазаревой Субботы)

Вселенское ликование по поводу праздника Пасхи, то есть Воскресения Самого Христа, имеет такую всеобщую радость именно благодаря причастности к этому чуду всего рода Адамова. Господь не только воскрес Сам, но является Провозвестником общего воскресения:

37 Хрⷭ҇то́съ воскре́се и҆з̾ ме́ртвыхъ, сме́ртїю сме́рть попра́въ, и҆ сꙋ́щымъ во гробѣ́хъ живо́тъ дарова́въ. [160] (тропарь Пасхи)

38 Хрⷭ҇то́съ воскре́се, сме́рть попра́вый, и҆ мє́ртвыѧ воздви́гнꙋвый, лю́дїе весели́тесѧ. [160] (5-й запев на 9-й песни канона Пасхи)

39 Хрⷭ҇то́съ воскре́се, разрѣши́въ оу҆́зы а҆да́ма первозда́ннагѡ, и҆ а҆́довꙋ разрꙋши́въ крѣ́пость. дерза́йте всѝ ме́ртвїи: оу҆мертви́сѧ сме́рть, плѣне́нъ бы́сть и҆ а҆́дъ съ не́ю, и҆ хрⷭ҇то́съ воцр҃и́сѧ, распны́йсѧ и҆ воскр҃сы́й: то́й на́мъ дарова̀ нетлѣ́нїе пло́ти, то́й воздвиза́етъ на́съ, и҆ да́рꙋетъ воскрⷭ҇нїе на́мъ, и҆ сла́вы ѻ҆́ныѧ съ весе́лїемъ всѧ̑ сподоблѧ́етъ, въ вѣ́рѣ непрекло́ннѣй вѣ́ровавшыѧ те́плѣ въ него̀. [159, ч. 1] (суббота Мясопустная, 4-я стихира на хвалитех)

О воскрешении ветхозаветных праведников, сопровождавшем Воскресение Спасителя и предзнаменовавшем общее Воскресение в день Второго Пришествия Христова, засвидетельствовано в Евангелии: Земля потрясеся; и камение распадеся; и гроби отверзошася; и многа телеса усопших святых восташа; и изшедше из гроб, по воскресении Его, внидоша во святый град и явишася мнозем (Мф.27:51–53).

Для многих современных людей, воспитанных на концепции эволюционизма, евангельская вера в Воскресение выглядит противоречащей «научным» убеждениям. Этот интеллектуальный выбор между верой в эволюцию и верой в Воскресение является неизбежным.

Святые Отцы, не зараженные эволюционистским мировоззрением, не знали необходимости такого выбора между изучением творения Божия и верой в Воскресение. К примеру, наблюдаемое постоянство природы каждой твари, созданной и сохраняемой по роду ее (Быт.1:12, 21, 24)⁹ подводило церковных учителей к наглядной мысли о том, что это служит залогом будущего воскресения мертвых в нетленных телах.

Священномученик Климент Римский: «Вышел сеятель, бросил их (зерна) в землю, и брошенные семена, которые упадали на землю сухие и голые, согнивают: но после из этого разрушения великая сила Промысла Господня воскрешает их и из одного зерна возвращает многие и производит плод» [115, с. 90].

Святитель Амвросий Медиоланский: «Природа во всем, что она производит, сообразна самой себе… Семена одного рода не могут быть изменены в другой род растения, ни изнести плод, отличающийся от собственных семян, так чтобы люди появлялись из змей, а плоть из зубов, насколько же более, воистину, следует верить, что все, что бы ни было посеяно, восстает опять в собственной своей природе… Можете ли вы тогда, вы, язычники, способные утверждать перемену, отрицать воскресение естества?» [цит. по 134, с. 66].

Святитель Феофил Антиохийский пишет о растениях: «Посмотри далее на их разнообразие, превосходную красоту и многочисленность, как они представляют собою воскресение в образ будущего воскресения всех людей. Кто не удивится, видя, что из семени смоковничного вырастает смоковница или из других самомалейших семян происходят огромные деревья?» [168, c. 480].

Святитель Григорий Нисский: «В начале миротворения, как познаем это из писания, сперва, как говорит слово, прорастила земля былие травное (Быт.1:12), потом из ростка произошло семя, от которого, когда пало на землю, взошел опять тот же самый род произросшего первоначально. Но сие, говорит Божественный Апостол, совершается и при воскресении. Не тому же только научаемся у него, что человечество пременится в большее велелепие…, но и что уповаемое не иное что есть, как то же самое, что было в начале. Так как первоначально не колос из семени, но семя из колоса, а после сего и колос вырастает из семени, – то последовательность, видная на примере, ясно показывает, что все блаженство, какое произрастет нам в воскресение, восходит к первоначальной благодати» [27, ч. 4, с. 322–323].

Приведенные слова святых Отцов созвучны мысли апостольской: Такожде и воскресение мертвых: сеется в тление, востает в нетлении; сеется не в честь, востает в славе; сеется в немощи, востает в силе (1Кор.15:42–43).

Также библейское учение о сотворении человека из праха земного (Быт.2:6)¹⁰ для святых Отцов было неразрывно связано с верой во всеобщее Воскресение.

Мученик Иустин Философ: «Если Бог смог из земли создать человеческое тело, то тем более Он сможет воссоздать его, распавшееся в ту же землю, заново» [цит. по: 186, с. 142].

Святитель Иоанн Златоуст: «Бог создал человека, взяв персть от земли. Блаженны надежды христиан, если мы уразумеваем то, что слышим. Почему не сказано: «взял ком земли»? Создал Бог такое тело, и не нуждается даже в коме земли, а взял персть? Бог предвидел будущее, как настоящее. Так как Он предвидел, что человек должен умереть и превратиться в прах, то Он в самом творении наперед указал надежду воскресения. Он берет персть от земли, дабы ты, когда увидишь в гробу прах, знал, что Тот, Кто создал то, воскресит и это» [62, с. 789].

Святитель Григорий Нисский: «Небывалым делом и насилием над природой было бы вновь возвратить к жизни разложившееся зловоние. И тогда в самом наглядном чуде приводится доказательство невероятного дела – всеобщего Воскресения» [26, с. 82].

Преподобный Иоанн Дамаскин: «Но речет некто: како восстанут мертвии? (1Кор.15:35) О, неверие! О, безумие! Тот, Кто одним только желанием изменил прах в тело, Кто повелел малой капле семени расти в утробе и совершать этот многообразный и разнообразный телесный организм, не тем ли более, только восхотев, опять воскресит то, что произошло и исчезло?» [59, сс. 271–272].

Так же писали многие святые Отцы. Для них вера в телесное Воскресение мертвых была неразрывно связана с буквальным пониманием создания Адама из праха земного.

За исповедание этой веры святые Христовы мученики претерпели смертные страдания.

Мученик Дула: «Если бы ты познал силу всесильного Бога, то уразумел бы, что Тот, кто от персти создал человека и основал на водах землю, утвердил небеса и сотворил все естество, – что Тот-то именно и есть Христос. Но так как естество человеческое не может зреть Божества, то поэтому милосердый Господь, из-за Своей любви к роду человеческому, стал человеком и принял на Себя человеческое естество, дабы – как единым первозданным человеком смерть вошла в мир, так через единого Человека Господа нашего Иисуса Христа произошло бы воскресение мертвых» [46, с. 331] (15 июня).

Преподобная Макрина молилась: «Ты успокаиваешь наши тела сном смерти ненадолго и опять разбудишь их последней трубой. Ты наше бренное тело, созданное Твоими руками, вверяешь земле, как сокровище; и то, что даешь ей, опять взыщешь с нее, преобразив смертное и неблаголепное в бессмертное и благолепное» [46, с. 412] (19 июля).

Данное учение вошло в Православный Катехизис: «Поскольку Бог из земли сотворил тело вначале, то также может рассыпавшееся в землю возобновить. Апостол Павел изъясняет сие подобием посеянного зерна, которое истлевает в земле, но из которого вырастает трава или дерево» [174, с. 94].

Святитель Филарет, вероятно, имеет в виду следующие слова апостола: Но речет некто: како востанут мертвии? Коим же телом приидут? Безумне, ты еже сееши, не оживет, аще не умрет; и еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, аще случится пшеницы или иного от прочих. Бог же дает ему тело, якоже восхощет, и коемуждо семени свое тело (1Кор.15:35–38).

Святые Отцы отмечали, что принятие веры во всеобщее Воскресение мертвых легче, чем принятие веры в Сотворение Адама из праха земного. Действительно, восстановить уже созданное легче, чем создать несуществующее.

Святитель Иаков Низибийский: «Если Бог сотворил Адама из ничего: то гораздо удобнее Он может воскресить его в таком виде, в каком он был уже, потому что семя уже было брошено в землю. Если земля произвела то, чего не имела она в себе – семени; и если, не быв осемененною, родила она в своей девственности: то, что за несбыточное дело произрастить ей то, чего имеет она в себе – семена, и родить, будучи осемененною?» [цит. по: 92, с. 478].

Святитель Кирилл Иерусалимский: «Если сравнить трудность вещи: то, что тяжелее, с начала ли изваять статую, или упавшую привести в прежний вид? Бог, который сотворил нас из ничего, ужели не возможет воскресить существующих, когда умрем?» [цит. по: 92, с. 478].

* * *

Если после сказанного вернуться к теме эволюционизма, то придется признать, что нет ничего более противоречащего концепции естественного эволюционного развития мира, чем внезапное, имеющее причину лишь в Боге, Воскресение мертвых. Плавность здесь оборачивается скачком, гладкая экстраполяция – обрывом, надежная перспектива – внезапным концом, точный прогноз – беспомощной неопределенностью, самоуверенные расчеты – стыдом предстояния в наготе на неумытном Судилище Божием.

Для того, чтобы быть последовательным эволюционистом, надо отринуть православную догматику, и прежде всего – отказаться от веры в Воскресение.

Напротив, христианин, имеющий апостольскую веру в Воскресение Христово и во Всеобщее Воскресение мертвых, не может быть последовательным и убежденным эволюционистом. Принятие эволюционной парадигмы является принципиальным препятствием для исповедания Христианской веры.

Современный разговор о будущем мира и человечества стало принято вести не на основании пророчеств и откровений, как это было в обычае древних, а с использованием новых «научных» (сциентистских) концепций. Перемещение этой темы из сферы религиозной в сферу научную создает иллюзию «объективности» и «достоверности».

Согласно эволюционистским представлениям, в далеком геологическом прошлом начался процесс создания ноосферы, который неотступно должен продолжаться в будущем:

«Пусть палеонтология еще не обнаружила остатков нашего прямого биологического предка, изучение боковых ветвей развития существ, стоявших очень близко к человеку, в какой-то степени помогает представить тот изумительный ход эволюции, который завершился возникновением на Земле ноосферы, или сферы разума, как назвал человечество Вернадский» [98, с. 102]. «Если в биосфере полем битвы является материальный слой мироздания, то на уровне ноосферы в бой с дезинтеграцией вступают существа, вооруженные духовным зарядом» [там же, с. 122].

Православные христиане исповедуют истину евангельского обетования о славном грядущем Царстве Христовом – «Егоже Царствию не будет конца». Эти слова 7-го члена Никео-Цареградского Символа веры перекликаются со словами 12-го члена – о «жизни будущаго века». Эти два вероучительных положения составляют неотъемлемую часть догматического учения Православия. Царство Божие, высшая справедливость, жизнь вечная и блаженная утвердится не естественным, не самопроизвольным и не случайным путем, но будет установлена особым Божественным повелением Сына Человеческого: Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира (Мф.25:34). Сам Господь при этом явится во Славе небесной, в окружении ангелов и святых. Чудо это будет сопровождаться всеобщим Воскресением мертвых. А все живые, как говорит апостол, будут унесены на облацех в Сретение Господне на воздусе и тако всегда с Господем пребудут (1Сол.4:17).

Следует подчеркнуть, что Царство Христово ожидается не на земле, а в небесных обителях. Как и пишет апостол: Избавит мя Господь от всякаго дела лукава и спасет во Царствие Свое Небесное (2Тим.4:18).

Тем не менее в церковной истории не раз возникала так называемая ересь хилиазма, то есть «учение о наступлении на земле чувственного тысячелетнего Царства Христова» [151, с. 69]. Как поясняет Лев Тихомиров, «это как бы Царство Божие, но еще не Царство Небесное, которое должно наступить лишь потом, при пересоздании всего мира, после творения нового неба и новой земли» [153, с. 549].

В ранние века Христианства, как свидетельствует Николай Тальберг, «хилиазм как заблуждение у еретиков и как ошибочное мнение у православных, встретил, при своем появлении, опровержение со стороны Церкви» [151, с. 70]. Ошибка хилиастов заключалась в том, что они восприняли обетование Господа как некий неизбежный и обязательный итог естественного земного развития общества, а не как чудо Божие и особый дар свыше.

В Священном Писании можно найти прямое опровержение учения хилиастов. Апостолы Христовы, еще находящиеся под влиянием иудейского ожидания земного царства Мессии, вопросили Спасителя: Господи, аще в лето сие устрояеши Царствие Исраилево (Деян.1:6)? Но Божественный Учитель не подтверждает их ожидания скорого устроения земного национального государства во главе с Мессией – Христом. Он говорит о сошествии с небес Святого Духа и о проповеди Евангелия по всей вселенной: Приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетелие во Иерусалиме же и во всей Иудеи и Самарии и даже до последних земли (Деян.1:8).

Христос, Сын Божий, не собирался устанавливать земное царство.

Первым предложил Иисусу воспринять царское достоинство диавол, когда во время искушений Христа в пустыне показал Ему вся царствия мира и славу их, и сказал: Сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися (Мф.4:8–9).

Но Господь решительно отверг это соблазнительное предложение.

Христос, хотя являлся прямым потомком Царского рода Давида (Иессей же роди Давида царя – Мф.1:6), не только не стремился к установлению земного царства, но неоднократно отказывался от предлагавшейся Ему возможности провозгласить Себя царем.

Когда иудеи вознамерились объявить Его царем, Он уклонился от них: Иисус убо разумев, яко хотят приити, да восхитят Его и сотворят Его царя, отъиде паки в гору един (Ин.6:15).

Именно как царя, пришедшего установить земное царство, встречали иудеи Христа при Его торжественном входе в Иерусалим: Прияша вайя от финик и изыдоша в сретение Ему, и зваху глаголюще: Осанна, благословен грядый во имя господне, царь Исраилев! (Ин.12:13)

На суде Пилат спросил Христа: Ты ли еси царь иудейск? (Ин.18:33)

Спаситель не признал Себя земным царем: Царство Мое несть от мира сего (Ин.18:36).

В итоге и иудеи, и язычники назвали Иисуса «царем», хотя Сам Господь ни разу не именовал Себя таким титулом. Между прочим, не нашлось другого обвинения для вынесения смертного приговора, кроме того, которое велел написать на Кресте Пилат: Иисус Назарянин, царь иудейский (Ин.19:19).

Господь много говорил «о Царстве», но Он всегда возвещал Царство Небесное, и потому был не понят теми, кто мыслил о земном. На Тайной вечери он сказал: Не имам пити от плода лознаго, дóндеже Царствие Божие приидет (Лк.22:18). Тогда же Он, собираясь на добровольное заклание, завещал ученикам Своим Царство: И Аз завещаваю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, Царство, да ясте и пиете на трапезе Моей во Царствии Моем (Лк.22:29–30).

Большая духовная ошибка хилиастов заключалась в том, что они воспринимали Царство Божие как законное право, которое расчитывали получить от Христа. Они повторили ошибку матери апостолов Иакова и Иоанна, которая просила Господа: Рцы, да сядета сия оба сына моя, един одесную Тебе, и един ошуюю Тебе, во Царствии Твоем (Мф.20:21).

Неправильно хилиасты восприняли, в частности, слова из 20-й главы Апокалипсиса: Блажен и свят, иже имать часть в воскресении первем, на нихже смерть вторая не имать области, но будут иерее Богу и Христу и воцарятся с ним тысящу лет (Откр.20:6). По учению Православной Церкви, это Царство Христово уже существует со дня Воскресения Спасителя, и все святые ныне пребывают в блаженстве Царства Его.

Святитель Андрей Кесарийский: «Тысяча лет есть время от вочеловечения Господа до пришествия антихриста» [7, с. 251].

Во всяком случае, тысячелетнее Царство Христово не следует понимать иначе, как период от Вознесения Господа до Его Второго Пришествия или, говоря словами святителя Андрея Кесарийского, это «тысячелетие» есть не что иное, как «время евангельской проповеди» [7, с. 251].

Следует сказать со всей определенностью, что Царство Христово не может возникнуть эволюционным путем, поскольку оно не является естественным увенчанием мировой истории. Естественным эволюционным путем человечество достигнет лишь царства антихриста.

Один из духовных последователей Тейяра де Шардена так передает его видение будущего человечества:

«Постоянно ускоряется процесс социализации, который в будущем должен привести к рождению единой планетарной человеческой семьи, которая будет созидаться по пути совершенствования как общечеловеческого, так и индивидуального сознания. В ноосфере все больше совершенствуется преобладание над материальным духовного элемента. Общечеловеческая культура централизуется и объединяется, впитывая в себя племенные, национальные и континентальные культуры. Но над ноосферой находится более высокая реальность, называемая Тейяром в различных контекстах целым рядом имен: точка Омега, Царство Божие, Плерома и др.» [149, c. 174].

Ожидание ноосферы как царства разума и духовности, светлой перспективы человечества характерно для всех эволюционистов.

* * *

Лев Александрович Тихомиров отмечал: «Если бы в человечестве не было ничего противодействующего сближению с Богом, то весь исторический процесс мог бы представлять картину мирной эволюции, простого созревания духовного зерна. Но процесс совершается в непрерывной борьбе, потому что в нем действует, в отношении Бога, не одна центростремительная сила, но и центробежная, не одно приближение к Богу, но и удаление от Него, стремление к царству не Божию, а какому-то иному. Возникает поэтому непрерывная борьба добра и зла, которая наполняет человеческую историю, ее поступательные движения, ее отступления от истины и добра, проявляясь в идеях, верованиях, направлениях, бытии и во всем, чем живут люди» [153, с. 36].

То, что Тихомиров назвал «царством не Божиим», в Священном Писании открывается как царство антихриста: И дано бысть ему брань творити со святыми и победити я; и дана бысть ему область (власть) на всяцем колене людий и на языцех и племенех. И поклонятся ему вси живущии на земли, имже не написана суть имена в книгах животных Агнца заколенаго от сложения мира (Откр.13:7–8).

Итак, естественное развитие истории неизбежно должно привести к всемирной власти антихриста над всеми людьми, народами и государствами. Власть эта будет земная – политическая и экономическая. Церковь, по обетованию Христову, при этом тоже сохранится, но как малое стадо (Лк.12:32). Она пребудет до конца, и врата адовы не одолеют ей (Мф.16:18). Но политической силы в последние времена она иметь уже не будет и окажется как пшеница на поле, заросшем сорной травой (см. евангельскую притчу о плевелах – Мф.13:24–30).

Тихомиров уточняет: «В здешнем существовании полагается лишь начало развития Царства Божия, с характером некоторой эволюции, как можно видеть из притчей о закваске хлебной, о сеятеле и плевелах и т. д., – впрочем, при непрерывной борьбе против Царствия Божия всех враждебных ему сил. В конце концов, эти враждебные элементы даже получают кратковременную победу, после чего, со вторым пришествием Спасителя, наступит, наконец, осуществление Царствия при полном изменении условий бытия» [153, с. 35].

Кратковременная политическая победа антихриста неизбежна. Она предсказана Священным Писанием. Конец же мировой истории не может быть торжественным и победным без вмешательства Самого Христа, Который проявит Свою волю, остановит грех и развращение людей, уничтожит царство антихриста поразит его духом уст Своих, и упразднит явлением пришествия Своего (2Сол.2:8).

Но прежде, чем это произойдет, откроется сам антихрист – человек беззакония, сын погибели (2Сол.2:3). В Откровении апостола Иоанна Богослова указывается, что антихрист будет иметь экономическую власть над миром. Всем людям он даст начертание на десней руце их или на челех их, да никтоже возможет ни купити, ни продати, токмо кто имать начертание, или имя зверя, или число имене его (Откр.13:16–17).

Тогда главной задачей верующих благочестивых людей будет не участвовать в делах антихристовых, не поклоняться ему, но, напротив, всеми возможными силами избегать его прельщения ложными чудесами и принятия печати врага. Святые Отцы много и проникновено писали на эту тему.

Приведем цитату из «Слова на пришествие Господне, на скончание мира и на пришествие антихристово» преподобного Ефрема Сирина, не потерявшее в наши дни своего значения:

«Много молитв и слез нужно нам, возлюбленные, чтобы кто-либо из нас оказался твердым в искушениях; потому что много будет мечтаний, совершаемых зверем. Он сам богоборец, и всех хочет погубить. Ибо такой способ употребит мучитель, что все должны будут носить на себе печать зверя, когда во время свое, то есть, при исполнении времен, придет он обольстить всех знамениями; и в таком только случае можно им будет покупать себе снеди и все потребное; и поставит надзирателей исполнять его повеления. Заметьте, братия мои, чрезмерную злокозненность зверя и ухищрения его лукавства, каким образом начинает он с чрева, чтобы человек, когда приведен будет в крайность недостатком пищи, вынужден был принять печать его, то есть, злочестивые начертания, не на каком-либо члене тела, но на правой руке, а также на челе, чтобы человеку не было уже возможности правою рукою напечатлеть крестное знамение и также на челе назнаменовать святое имя Господне или славный и честный крест Христа и Спасителя нашего. Ибо знает несчастный, что напечатленный крест Господень разрушает всю силу его; и потому кладет свою печать на правую руку человеку, потому что она запечатлевает крестом все члены наши; а подобно и чело, как свещник носит на высоте светильник света – знамение Спасителя нашего. Посему, братия мои, страшный предлежит подвиг всем христолюбивым людям, чтобы до часа смертного не приходить в боязнь и не оставаться в бездействии, когда змий будет начертывать печать свою вместо креста Спасителева. Ибо для того, без сомнения, употребляет таковый способ, чтобы имя Господа и Спасителя даже и не именуемо было в то время; делает же сие бессильный, боясь и трепеща святой силы Спасителя нашего. Ибо если кто не будет запечатлен печатию зверя, то не пленится и мечтательными его знамениями. Притом и Господь не отступает от таковых, но просвещает и привлекает их к Себе» [43, сс. 253–254].

Истина заключается в том, что естественный прогресс человеческой цивилизации реально ведет к неизбежному господству антихриста. Эволюционные прогрессистские идеи готовят тотальное духовное рабство и плен. Тогда никакой свободы – ни политической, ни экономической, ни религиозной – враг постарается людям не оставить.

Можно с сокрушением сердечным сказать, что именно антихрист окажется (в своем роде) вершиной безбожной эволюции. В этом смысле вся «эволюция» человечества ведет к антихристу.

При этом задача верующих христиан – всячески сторониться подобной «эволюции», избегать такого «прогресса», то есть быть со Христом. И этим стоит усердно заниматься ради спасения, поскольку сие есть обетование, еже Сам обеща нам, живот вечный (1Ин.2:25).

Приведем одно из характерных высказываний Тейяра:

«Человеческий прогресс и Царство Божие не только, я бы сказал, не противоречат друг другу – эти две притягательные силы могут взаимно выравниваться, не повреждая друг друга, – но их иерархизированное совпадение вот-вот станет источником христианского возрождения, биологический час которого, по-видимому, уже пробил» [184, с. 192].

В этом пассаже ересиарх уравнивает человеческий прогресс и Царство Божие. Тем самым он узаконивает хилиазм и подменяет им апостольское Христианское вероучение. То, что он назвал «христианским возрождением», на самом деле является антихристовой подменой евангельского учения о Втором Пришествии Христовом, Суде и Воскресении мертвых.

Подобных рассуждений у эволюциниста Тейяра встречается немало. Можно лишь удивляться, как такое учение оказалось не отвергнутым, но (после многих дискуссий) принято в римокатолической церкви.

* * *

Нет ничего более противного духу Евангелия, чем вера в самостоятельное исправление мира или улучшение жизни человеческими силами, вера в неограниченный прогресс. Зачем тогда была принесена Жертва Христова?

Священномученик Иларион (Троицкий): «Идея прогресса есть приспособление к человеческой жизни общего принципа эволюции, а эволюционная теория есть узаконение борьбы за существование… Но святые Православной Церкви не только не были деятелями прогресса, но почти всегда принципиально его отрицали» [55, сс. 269, 274].

Достижение райского совершенства без Бога путем научно-технического прогресса является несбыточной утопической мечтой.

Вера в эволюцию предполагает ожидание в будущем все большей гармонии и совершенства в сферах социальной и природно-экологической. Православная вера противоположна: мир идет к своему Концу и общему упадку. Учение эволюционизма говорит, что прежде были лишь хаос и примитивные формы существования материи; в будущем же нас ожидает царство разума – ноосфера, гармония, совершенство и оптимальная сознательная организация интеллектуального и технического потенциала.

Христианство, в противоположность этому, исповедует библейскую веру в то, что совершенным было творение в самом начале: И виде Бог вся, елика сотвори; и се добра зело (Быт.1:31).

В реальной жизни наблюдается всеобщая деградация, потеря духовности. Упрощение смысла и потеря изначально вложенной информации характерны для всего в мире: исчезают (а не возникают новые) биологические виды, все более примитивным становится человеческий язык (древние языки богаче, а не беднее грамматическими формами), падает (а не возрастает) от поколения к поколению нравственность, истощаются (а не восполняются) все материальные и энергетические ресурсы… «Подчиняясь своим современным законам, природа не способна улучшать себя или развиваться в сторону усложнения своей организации, поскольку энергия и информация в ней самопроизвольно не сохраняются, а портятся, качественно ухудшаются. Иными словами, это означает, что восходящее самопроизвольное развитие (эволюция) невозможно» [152, с. 31].

На этом фоне воплощение хилиастических социальных идей является не шагом вперед к «светлому будущему», а, напротив, путем к грядущему царству антихриста. Иначе не может и быть при безбожном эволюционистском сознании как лидеров, так и рядовых исполнителей этих утопических проектов. Но люди умудряются не замечать этого.

Характерно, что все без исключения древние и современные хилиастические идеи основаны на признании эволюции, в частности – талмудическая вера в приход машиаха, социализм, коммунизм, фашизм, учение о ноосфере (как составная часть сциентизма).

Замечательно верно писал иеромонах Серафим (Роуз):

«Вся «эволюционная философия», которая охватывает людей сегодня, ведет их к вере, часто неосознанной, ко взгляду на творение и жизнь, прямо противоположному тому, чему учит Христианство: простое порождает сложное, дикость «эволюционирует» в цивилизацию, несовершенное восходит до совершенного, «прогресс» и т. д. По православным взглядам, совершенное падает до уровня несовершенного (райское состояние до состояния падшего мира; и даже в историческом смысле святые Отцы отмечают падение человечества в целом вплоть до самого пришествия Христа – сравнить: преподобный Симеон Новый Богослов и святитель Григорий Нисский), и человек в последние времена будет значительно ниже духовно, чем во время ранней Церкви (сравнить: пророчества преподобного Нила Мироточивого и святителя Нифонта епископа Кипрского); нетление и бессмертие предшествует тлению и смерти. Совершенство и бессмертие грядущего века (небесного) не являются результатом развития или «эволюции» мира настоящего… но коренное обновление» [133, сс. 630–631].

Здесь же он отметил: «Хилиазм – почти неизбежное следствие эволюции» [там же].

Размышляя о конце человеческой истории, отец Серафим писал о еретическом лжеучении эволюционизма, содержащем в себе идею хилиазма, то есть возрождения древней ереси о «Царстве Божием» на земле. Ярким представителем этого антихристианского учения в XX веке был католический священник-иезуит Тейяр де Шарден, учение которого и подверг своей сокрушительной критике отец Серафим (Роуз).

Православная Церковь остается верна апостольскому Преданию, и потому не может принять «новое откровение» Шардена: «В этом учении, которое Тейяр обозначил термином космогенезиса, Христо-эмергенции и т. д., мы видим предельное и фантастическое выражение того, что отцом Серафимом (Роузом) признавалось как хилиазм: вера в совершенствование этой падшей земли. Хилиазм, учил отец Серафим, есть оборотная сторона монеты нигилизма; представляет собой «позитивное» содержание, заполняющее пустоту, оставленную в наследие нигилизмом. Так же как эволюция есть логическое следствие нигилизма, хилиазм (по замечанию отца Серафима) – «почти неизбежный дедуктивный вывод» из эволюции. Как нигилизм является отрицанием Истины (анти-Истина), так хилиазм является ее полной обратной версией (Истина-наоборот)» [133, с. 582].

Сам отец Серафим (Роуз) писал: «В нашем веке отступничества, предшествующего явлению антихриста, сатана освобожден на малое время (Откр.20:7), чтобы творить ложные чудеса, которые он не мог творить во время «тысячи лет» благодати Церкви Христовой (Откр.20:3) и чтобы пожать в своей адской жатве те души, которые не приняли… истины (2Сол.2:10). О том, что время антихриста и вправду близко, нам говорит сам факт, что эта сатанинская жатва ныне свершается не только среди языческих народов, не слышавших о Христе, но даже более среди «христиан», потерявших соль христианства» [136, с. 413].

Именно в ожидаемом эволюционистами на земле царстве разума и благоденствия можно увидеть особый звериный оскал антихриста. Провозглашается ноосфера – «сфера разума», принципы справедливости и «гуманизма», признаются духовные экуменические ценности всех религий мира… Но во всем этом нет Истины, и «царство Христово» строится на земле без Христа.

Согласно Л. А. Тихомирову, все многообразие религиозно-философских построений удается свести к простой схеме: язычеству и принятию Откровения Сверхтварного Создателя.

Многочисленные «гибридные» синкретические формы религиозных верований можно разложить на эти две главные составляющие, причем результатом всегда будет отход от строгого единобожия в сторону приоритета тварного духовного начала. Таковыми, в частности, являются различные эзотерические учения (каббала и другие), а также «телеологический эволюционизм».

Божественное Откровение изложено в книгах Ветхого и Нового Заветов, а также в священном церковном Предании. Ни в Библии, ни в учении святых Отцов идей эволюционизма не содержится. Не удивительно поэтому, что истоки этого учения коренятся в язычестве.

Святитель Филарет Московский: «Остерегись, чтобы не впасть в языческое баснословие, доверчиво следуя тем, которые в глубине древности мира указывают, так названные ими, доисторические времена. У язычников басня поглотила истину древних событий: мы имеем истинную книгу Бытия, в которой нить бытия человеческого начинается от Бога и первого человека, и не прерывается, доколе, наконец, входит в широкую ткань разнородных преданий и бытописаний» [173, с. 298].

Характерным для язычества является то, что их боги мыслятся не отдельными личностями, но супружескими парами. И возникновение, и развитие мира объясняется не иначе, как влиянием полового принципа.

Тихомиров писал про язычество: «Здесь нет Бога как Творца мира. Начало всего – хаотическая природа, в которой какой-то эволюцией ее свойств зарождаются «боги» – создания сознательные, организованные, которые приводят в порядок мировой хаос и из него устраивают правильный мир» [153, с. 78].

Язычников обличает апостол Павел: Невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная сила Его и Божество, во еже быти им безответным (Рим.1:20).

Блаженный Феофилакт Болгарский в толковании на этот стих пишет:

«Один из отцов высказал, что вечная сила есть Сын, а Божество есть Дух Святый… Не имеют никакого извинения язычники; ибо они познав Бога из творения, не прославили Его как должно, но подобающее Ему почитание воздали идолам… От чего же дошли они до такого заблуждения? От того, что воображали себя мудрыми, от чего и обезумили» [170, с. 22].

Величайшими философами античности были Платон и Аристотель. Им, как и всем прочим греческим языческим мудрецам, была чужда идея о Боге Творце: «Все существующее – вечно, а бог-демиург занимается лишь установлением порядка. В то время как в платонизме центральное место отводилось вечности идей, в учении Аристотеля утверждалась вечность материи» [97, с. 187].

Собственно говоря, идея эволюции видимой и невидимой природы и составляет главную сущность язычества – наряду с почитанием твари вместо Творца. Как писал Сергей Буфеев, «главная суть язычества – не в многобожии, а в идолопоклонстве – в обожествлении, фетишизации тварной природы и дел рук человеческих» [15, с. 402].

Политеизм, выражающийся, как правило, в форме мифологических сказаний, представляет собой более или менее разветвленную цепочку родословий богов. Поскольку языческие боги персонифицируют стихии и явления мира, сама мифология является символическим повествованием становления мира от хаоса до разнообразных и совершенных форм. Таким образом, эволюция мира описывается в политеизме последовательностью отношений между богами и их родственными связями (Крон – Зевс – Аполлон) [84].

Согласно классификации Тихомирова, к языческому мировоззрению относятся, помимо многобожия, также пантеизм и атеизм [153, с. 124]. Они оба постулируют как «очевидное» некоторое естественное самопроизвольное развитие форм бытия, то есть содержат идею эволюции материи в чистом виде. По воззрениям пантеистов предполагается, будто вселенная вся одухотворена, а развитие, как считают, есть существенное свойство духа, чем и обусловлена всеобщая эволюция. Атеисты же, отрицая одухотворенность природы, полагают, будто способность к эволюции есть существенное свойство самой материи, причем явления жизни и разума представляют собой всего-навсего качественные ступени эволюции мира.

Таким образом, все религиозно-философские системы, за исключением исповедующих библейскую веру в единого Бога Творца, основаны на эволюционистском мировоззрении. К какой бы их разновидности ни принадлежало безбожное учение, оно непременно базируется на признании эволюции. Слить воедино языческую веру в эволюцию и библейскую веру в Божественное Откровение о Творце невозможно. Окажется синкретическое уродство, неизбежно родится гностицизм.

Христианство с самого своего основания противостояло натиску языческой идеологии, которая под видом гностицизма пыталась внедриться в тело Церкви и подменить собой апостольское учение о Триедином Боге. Гностицизм содержал в себе эволюционную концепцию мироздания. Вот как священномученик Ириней Лионский описывает учение об эонах гностика Валентина: «Эти эоны, произведенные по слову Отца, возжелали и сами от себя прославить Отца и произвели своим сопряжением новые произведения» [72, с. 22]. С таким эволюционистским представлением в первую очередь и боролась древняя Церковь, отстаивая библейскую истину о шестидневном Сотворении Богом мира.

Первым еретиком-гностиком отцы Церкви считали Симона Волхва (см. Деян.8:13).

Святитель Феофан Затворник писал о нем и о его духовных последователях: «Вера искренняя есть отрицание своего ума. Надо ум оголить и, как чистую доску, представить вере, чтобы она начертала себя на нем, как есть, без всякой примеси сторонних речений и положений. Когда в уме остаются свои положения, тогда, по написании на нем положений веры, окажется в нем смесь положений: и сознание будет путаться, встречая между действиями веры и мудрствования ума. Таков и был Симон – образчик для всех еретиков; таковы и все со своими мудрованиями вступающие в область веры, как прежде, так и теперь. Они путаются в вере, и ничего из них не выходит, кроме вреда – для себя, когда они остаются безгласными, для других, когда не удерживается в них одних эта путаница, а прорывается наружу, по их жажде быть учителями. Отсюда всегда выходит партия лиц более или менее погрешающих в вере, с несчастной уверенностью в непогрешимости и бедственным позывом всех переделать на свой лад» [143, с. 75–76].

Верную оценку гностицизму дал профессор Василий Васильевич Болотов: «Гностики хотели быть не только людьми науки, но людьми, глубоко постигшими истину религиозную. В этом формальном принципе не было ничего противоцерковного, отличающего гносис ложный от гносиса истинного. Лишь самое содержание той науки, с которой они имели дело, отклонило их от общепринятого правила веры, направив их на путь умозрения не к тому, чтобы найти христианскую истину так, как она предложена в Церкви, а к тому, чтобы уйти от нее. В исторических обстоятельствах того времени, в факте, что та наука развивалась не на христианской почве, лежит причина того, что гностицизм оказался именно реакцией разнородных форм язычества и классического, и восточного, в которой исчезли чисто христианские элементы» [11, с. 179].

Духовное противостояние библейского и языческого мировоззрений заключалось в следующем: «На исконный и существенный вопрос философии, каким образом из бесконечного произошло конечное, материальный мир от духовного, Христианство предлагало идею свободного творения из ничего, и притом в форме настолько простой, что здесь религия и по самому содержанию и по изложению расходилась с философскою постановкою этого вопроса, так как философия плохо мирилась с идеею творения, представлявшеюся ей логическим противоречием, потому что из ничего ничего не бывает» [11, с. 176].

Дальнейшее изложение мысли В. В. Болотова не менее подходит к оценке богословов-эволюционистов ХХ–XXI веков, чем к его современникам в XIX столетии: «Положение философствующих умов I и II вв. в подобных вопросах, несмотря на резкое различие в форме, в сущности, было то же, что современное нам положение так называемого посредствующего богословия, которое хочет установить полное соответствие между чисто богословским воззрением и естественно-научным или всякими другими научными гипотезами. Как гностики, так и современные посредствующие богословы не желают жертвовать ни религиозною верою, ни философски-научным убеждением» [11, с. 176]. Желающие иметь репутацию и передовых ученых, и одновременно с тем верующих православных христиан во все века (как и сегодня) пытаются найти несуществующее согласование противоречивых убеждений.

«Этого можно было достигнуть двумя путями: или в самом положительном вероучении, в книгах Священного Писания, найти тот философско-научный смысл, какой для гностиков или посредствующих богословов стал дорог, или же в крайнем случае поискать такого принципа, который освобождал бы человека от авторитета буквы Св. Писания. Известно, как в данном случае поступают современные посредствующие богословы. Если шестидневное творение представляется не научным с геологической точки зрения, то можно слово йом попытаться понимать не в буквальном смысле, и тогда мы будем иметь дело с целыми геологическими периодами, которые можно растянуть в целые миллионы лет. Можно в известных местах подметить благоприятные фразы, отвечающие, по-видимому, дарвинской теории происхождения видов (Быт.1:20 и 24), а, в конце концов, всегда остается возможность признать, что Священное Писание в данном случае говорит только языком человеческим, что Моисей писал не для астрономов и геологов, а для современных ему евреев. Тогда первая глава Бытия не будет иметь того значения, чтобы из нее становилась неизбежною борьба с современным естествоведением. Метод богословов посредствующего направления, насколько возможно, строго научный. Во всех своих приемах, в филологии, критике и экзегезе, они хотят стоять на уровне современной науки» [11, с. 177].

Это желание опираться на авторитет научного знания в ущерб смыслу и содержанию Божественного Откровения всегда ставил и ставит таких «светских» богословов – от древних гностиков, до современных «православных эволюционистов» – в противоречие с вероучением Православной Кафолической Церкви.

В Евангелии упоминается одна из влиятельных иудейских сект – саддукейская, в которую входили большинство священников и членов Синедриона. Обличил учение саддукеев Сам Иисус Христос. Саддукеи не верили в духовный мир, отрицали они и воскресение мертвых: Саддукее бо глаголют не быти воскресения, ни Ангела, ни Духа (Деян.23:8).

Как не верующих в существование ангелов Господь посрамил саддукеев через ангелов: Востав же архиерей и вси иже с ним, сущая ересь саддукейская, исполнишася зависти, и возложиша руки своя на апостолы и послаша их в соблюдение общее. Ангел же Господень нощию отверзе двери темницы, извед же их, рече: Идите и ставше глаголите в церкви людям вся глаголы жизни сея (Деян.5:17–20).

Как не верующих в воскресение мертвых, Христос посрамил саддукеев воскрешением Своего друга Лазаря Четверодневного. Однако и это чудо их не убедило. Про таких неверующих сказано в евангельской притче о богатом и Лазаре: Аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры (Лк.16:31).

Злоба и слепота саддукейская заставила их помышлять об убийстве обоих – и Воскресившего: От того убо дне совещаша, да убиют Его (Ин.11:53), и воскрешенного: Совещаша же архиерее, да и Лазаря убиют, яко мнози его ради идяху от иудей и вероваху во Иисуса (Ин.12:10–11).

Именно саддукеи, во главе со своим старейшиной, первосвященником Каиафой, приговорили к смерти Христа за то, что Он свидетельствовал Божественную Истину.

Они же раздражались более других людей на апостолов за их проповедь о Воскресении Спасителя. Так, после исцеления Петром и Иоанном хромого, к ним приступили священники и начальники стражи при храме и саддукеи, досадуя на то, что они учат народ и проповедуют в Иисусе воскресение из мертвых; и наложили на них руки, и отдали их под стражу до утра (Деян.4:1–3).

Саддукеи скрупулезно изучали Священное Писание, из которого они знали и о Воскресении мертвых. Но они не уверовали в силу Живого Бога.

Не верующие в общее воскресение мертвых саддукеи искушали Спасителя выдуманной ими историей о семерых братьях, последовательно имевших одну жену. На лукавый вопрос: В воскресение которого от седмих будет жена? (Мф.22:28) Господь ответил им: Прельщаетеся, не ведуще Писания, ни силы Божия (Мф.22:29).

Господь не полемизировал с саддукеями. Это было безполезно. Когда они видели силу ангелов – они отрицали существование ангелов. Когда им предъявлялся факт воскресения – они отрицали возможность воскресения. Для них духовной нормой являлась хула на Духа Святого, поэтому Христос Спаситель отказался показать им какое-либо знамение (кроме знамения Ионы пророка), так как их скептический ответ был предрешен (Лк.11:29–30).

Христос предупреждал Своих учеников, чтобы они остерегались закваски саддукейской (Мф.16:6).

Характерная особенность позиции саддукеев заключалась в следующем. Они, с одной стороны, признавали существование Бога, но, с другой стороны, отрицали Его как Живого и Всемогущего, способного совершать чудеса и являть знамения, как Он Сам того желает. В современном богословии таким «саддукейским» направлением можно по справедливости назвать «христианский эволюционизм». Представителями его являются не атеисты и материалисты, но люди, принимающие Библию и считающие себя членами Церкви. При этом вера «православных эволюционистов» столь же отличается от учения святых Отцов, как «вера» саддукеев отличалась от апостольской веры в Иисуса Христа Сына Божиего.

Саддукеи хорошо различали знамения земные, умея предсказывать естественные изменения в окружающем мире (см. Мф.16:1–3). Эволюционисты подобным образом строят свои прогнозы, экстраполируя развитие природных процессов на миллиарды лет вперед и назад. Но саддукейским прогнозам на будущее поставлена Богом непреодолимая преграда – не вписывающийся в эволюционистские представления день Страшного Суда и воскресения мертвых. Не случайно именно к саддукеям, не верующим в грядущий Суд Божий и воскресение мертвых, адресовал Иоанн Креститель свои гневные обличения: Видев же Иоанн многие фарисеи и саддукеи грядущие на крещение Его, рече им: рождения ехиднова, кто сказа вам бежати от будущаго гнева (Мф.3:7)?

Обличая саддукеев, Предтеча указал не на долгий эволюционный процесс создания человека, но на всемогущую силу Творца: Глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму (Мф.3:9). Мы видим, что у Иоанна Крестителя, как и у всех прочих библейских пророков наблюдается иное представление о Боге, чем у саддукеев и их духовных преемников – эволюционистов.

Пророки, апостолы и святые Отцы исповедовали веру в Бога, окруженного сонмом ангелов, славословящих своего Владыку и готовых мгновенно исполнить любое повеление Вседержителя. Саддукеи отрицали существование ангелов. Подобно им, современные эволюционисты предлагают космологические и биологические модели развития мира, исключающие появление ангелов на каком-либо (интересно бы узнать – на каком?) этапе эволюции. Эта «метафизическая» тема настолько «не научна», что саддукеям оказывается проще закрыть ее, то есть вычеркнуть ангелов из картины мироздания. Не спасают их и рассуждения о «черной материи» и «черной энергии».

«Бог» «православных эволюционистов», как и «Бог» саддукеев, – бог, не способный творить чудеса. Их «Бог» – не Бог Авраама, Исаака и Иакова; не Бог, открывшийся нам в Господе Иисусе Христе; не Бог, явивший множество знамений в Ветхом и Новом Завете; не Бог, дивный во святых Своих. Их «Бог» предоставил вселенной развиваться по своим собственным законам и ни разу не вмешался (ни лично, ни через ангелов) в ход земной истории.

Деистскому учению саддукеев апостольская Церковь противопоставила веру в Живого Воплощенного Бога, принимающего поклонения от ангелов и победившего Своим Воскресением смерть.

Для библейских пророков, начиная с Моисея, Бог был, прежде всего, Творцом неба и земли, за шесть дней создавший мир. Эта традиция буквального толкования шести дней творения была воспринята Христовыми апостолами и продолжает существовать в святоотеческом Предании Православной Церкви.

Иное, чем у святых Отцов (и чем у саддукеев), понимание Библии можно встретить у талмудистов. Это различие объясняется уклонением иудейской традиции в сторону эзотеризма, тайного толкования Пятокнижия, что породило у них самые вычурные трактовки Божественного Откровения.

Вот как свидетельствует об этом диковинном еврейском саде – «парадисе» Дмитрий Щедровицкий:

«Кратко остановимся и на традиционном (иудейском. – Прот. К. Б.) подходе к осмыслению Священного Писания. Согласно одному древнему изречению, «у Торы семьдесят лиц». Это значит, что каждый библейский стих имеет 70 (!) уровней интерпретации. Из них наиболее традиционные – четыре, обозначаемые четырьмя древнееврейскими словами: «пшат» – «простой смысл», буквальное толкование (исторический контекст); «ремез» – «скрытый намек», иносказательное объяснение; «друш» – «изыскание», толкование символов, скрытых за завесой простого повествования; наконец «сод» – «тайна»: имеется в виду таинство Божественной, высшей жизни, «просвечивающей» сквозь данный стих и доступное восприятию лишь особо одаренных, духовных, людей» [188, сс. 27–28]. Начальные буквы приведенных слов составляют аббревиатуру п-р-д-с, которая по-еврейски читается как пардэс («парадис», «сад»).

Появление подобных толкований для узкого круга «посвященных» Лев Александрович Тихомиров объясняет близким знакомством евреев с языческой халдейской мудростью во время вавилонского плена:

«Моисеева вера резко отличается от окружавших языческих религий полным отсутствием религиозной тайны… Откровения пророческие также обращались ко всему Израилю... Между тем, после вавилонского пленения, неудержимо, все сильнее стала заявлять о себе идея какого-то тайного, скрытого учения… Эта идея начала выражаться уже в быстро растущем убеждении, будто бы истины веры выражены в писанном Законе не только явно, но и прикровенным образом. Эта прикровенность выражается не только в символизме, который, конечно, неизбежен при выражении неизобразимых духовных состояний и созерцаний, но и в расположении слов, в форменной зашифровке истины в тексте Священного Писания, в самом даже начертании букв, до их малейших черточек и хвостиков… Является учение о том, будто бы Моисей во время сорокадневного пребывания на Синае слышал множество Божественных истин, которые открыл немногим, именно старейшинам, и будто бы эти истины передавались затем устно из рода в род» [153, с. 201–202]. В средние века эта идеология легла в основание при создании каббалистического учения.

Известный защитник Талмуда Карл Фишер отстаивал мнение о том, что «Мишна, по еврейскому вероучению, содержит в себе те законы, которые Бог дал Моисею устно на горе Синае» [цит. по: 153, с. 202].

Следует подчеркнуть, что трактаты, написанные святыми Отцами в жанре «Шестоднева», никогда не содержали, подобно иудейскому Талмуду, ключ к особому пониманию Божественного Откровения. Церковное догматическое учение и канонические правила едины для всех христиан. Ни «Шестоднев» святителя Василия Великого, ни другие распространенные в древности произведения под тем же названием никогда не претендовали на раскрытие какого-то сокровенного эзотерического смысла библейских стихов, но лишь служили иллюстрациями к ним.

Эзотерическое толкование священных текстов, создание традиции «для посвященных» стало характерной особенностью еврейских книжников.

Так Маймонид писал: «Описание начала суть наука о природе, но столь сложная, что она вся выражена иносказаниями» [цит. по: 187, с. 68].

Иначе считали святые Отцы Церкви. Для всех них буквальный смысл повествования Моисея о Шестодневе был главным.

Преподобный Ефрем Сирин: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание» [42, с. 210].

По мнению святителя Василия Великого, подменять буквальный смысл Шестоднева аллегорическим толкованием «значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли. Посему так и будем разуметь, как написано» [18, с. 159].

Попытка объяснить человеческим умом тайну Сотворения Богом мира приводит с неизбежностью к отходу от Самого Божественного Откровения – единственного доступного нам источника подобного знания. А там, где непостижимое действие Творца заменяется посредствующими механизмами тварных начал, возникает эволюционная картина последовательности иерархических проявлений от Первоисточника до нисходящих уровней формирования вселенной.

Джеральд Шрёдер помогает увидеть корень эволюционизма, присущего талмудическому прочтению Библии. Он отмечает «наличие в ивритском тексте книги «Бытие» кажущегося излишним слова «эт – את«» [187, с. 84]. Поражает своеобразность прочтения каббалистами первого библейского стиха, который они обрубают на самом неожиданном месте – именно после предлога את (эт). Этот предлог служит грамматическим указателем винительного падежа и является связкой между глаголом «сотворил» и существительными «небо» и «земля». Еврейские мудрецы обрывают фразу таким образом: בראשית ברא אלהים את – «В начале сотворил Бог». При этом слова «небо» и «земля», по умолчанию, нарочно, не упоминаются, но зато замечается, что предлог את представляет собой первую и последнюю буквы еврейского алфавита, или иначе говоря весь алфавит от א (алеф) до ת (тав). Тогда смысл первого стиха книги Бытия окажется таким: «В начале сотворил Бог еврейский алфавит». Далее, как считается, из этих букв был сотворен весь мир. Такое прочтение, в частности, можно встретить в Каббале, в книге «Сефер Йецира», где в главе 2:2 постулируется следующее: «Двадцать две буквы: Он начертал их, выбил их, сделал их сочетания и перестановки, взвесил их, и создал ими все созданное и все имеющее быть созданным» [113, с. 200].

В Вавилонском Талмуде, в трактате «Хагига», в этой связи написано: «В начальный момент творения существовал потенциал возникновения всего, что когда-либо будет содержаться во вселенной» [цит. по: 187, с. 84]. Л.А. Тихомиров приводит пояснение Наума Переферковича к содержанию книги «Сефер Зогар»: «Так как имя есть результат известного сочетания букв, то, в конечном счете, буквы являются орудиями, при помощи которых создан весь реальный мир, состоящий из сущностей и форм» [153, с. 219].

В православной традиции ничего подобного встретить невозможно. Мертвые буквы никогда не воспринимались христианами как живое творческое начало бытия мира. Поистине, буква убивает, а дух животворит (2Кор.3:6). Евангелие отводит честь творения мира не буквам еврейского алфавита, а Христу, Единородному Сыну и Слову Божьему – Вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Ин.1:3).

Для христианина началом и концом бытия является не магическая комбинаторика букв алфавита, но Сам Христос, неложно сказавший: Аз есмь альфа и омега, начаток и конец (Откр.21:6). Каббалистическая традиция, преломляющая все через призму эволюционистского видения, не позволяет перевести эти слова адекватно с греческого языка на дрвнееврейский как «Я есть алеф и тав». Быть может, в частности, по этой причине новозаветное Откровение о воплощенном живом Боге дано человечеству не на еврейском, а на греческом языке. Христианское мировоззрение всегда обходилось без предположения об эволюционировании вселенной, поскольку в творении видело действие Живоначальной Троицы. В иудаизме все ровно наоборот. Приведем суждение об этом Л.А. Тихомирова.

«Кто же начертал или сотворил мир 32 путями? «Сефер Йецира» перечисляет десять имен Божиих, показывая, что это именно Бог Израилев. Но, кроме благочестивых наименований, и в дальнейшем повествовании беспрерывно повторяющихся с прибавлениями «благословенно имя его», «свято имя его», ничто не напоминает действительного характера Бога Израилева. В повествовании развертывается какая-то эволюция творения, в которой одни силы и элементы вытекают из других. 32 пути создания состоят в 10 сефирот, «числах невещественных» (то есть абстрактных), и 22 букв еврейской азбуки. Хотя слово «сефирот» и переводится словом «число», но смысл его не арифметический, а выражает некоторые общие законы бытия. Непосредственно же сефирот – суть, вне сомнения, эманации Божества, вытекающие одна из другой. Их Бог не «начертывал», не создавал. Они просто факт. Но ими или из них он начертывал, творил. Второй сефирот Бог начертал и выбил 22 буквы. Из третьей сефирот начертал и выбил хаос, из четвертой – престол славы и т.д. Сами же сефирот – не созданы, а суть нечто расходящееся от Бога и совершающее организацию мира» [153, с. 215].

Для оценки этого учения нет необходимости вникать в его тонкости более глубоко и обстоятельно. Анализ Тихомирова убедительно показывает, что в «Сефер Йецире» «развертывается какая-то эволюция творения». За буквами и цифрами проглядывает учение эволюционизма, но там нет Христа – а значит, нет Истины и нет Спасения.

В древности апостольская кафолическая Церковь не раз отстаивала библейскую Истину в борьбе с лжеучениями, в основе которых содержалось эволюционистское представление о происхождении мира – в частности, неправославые учения Оригена, Ария и Иоанна Итала. Святые Отцы I и V Вселенских Соборов и Константинопольского Поместного Собора 1081 года обличили эти три лжеучения как еретические. Тем самым под соборную анафему подпало и содержащееся в них эволюционное учение о начале мира.

Представление александрийского учителя III века Оригена о Сотворении весьма сильно отличается от догматического учения Православной Церкви.

Архиепископ Макарий (Булгаков) отмечал: «Ориген смотрел на мир как на необходимое следствие всемогущества Божия, и потому признавал мир созданным от века» [92, с. 352].

Профессор Василий Васильевич Болотов писал: «Каким же образом на безконечном обосновывается конечное? Для Оригена эта задача решается просто. Он признает как факт, что, по свидетельству Св. Писания, Бог всемогущ. А коль скоро между божественными определениями есть и это, – и оно не может быть только потенциальным, а должно раскрыться актуально. Но по самой своей сущности всемогущество (Παντοκράτωρ = Вседержитель) предполагает объект (πᾶν), на который оно направлено (κρατε̃ι). Этим объектом может быть только конечный мир. Мир (το πᾶν) должен существовать, потому что Бог всемогущ (Παντο – κράτωρ) а далее, так как в Боге все вечно, и не может быть постепенного перехода от возможного к действительному, то и объект актуального всемогущества должен реально (не только идеально) существовать от вечности: он, – если позволительно так выразиться, – современен Богу и после Него в смысле только причинном, но отнюдь не временном» [11, т. 2, с. 341].

Протоиерей Георгий Флоровский отмечал: «Бог не может обрести качество, которым раньше не обладал. Ориген выводил отсюда и вечное существование мира – всего того, на чем, собственно, и проявляется могущество и господство Бога… При таком подходе провести сколько-нибудь разумное разделение между «Рождением» и «Творением» было действительно невозможно: оба понятия описывают вечные и «необходимые» отношения, внутренне присущие Божественному бытию» [176, сс. 84, 85].

Протоиерей Иоанн Мейендорф писал: «Патристическая мысль о Творении формировалась в рамках векового спора с оригенизмом. Речь в споре шла о выборе между греческой концепцией вечного космоса и библейским линейным видением истории, начавшейся с творящего fi at (да будет!). Исходной точкой в представлении Оригена о сотворении мира стало понимание акта творения в качестве выражения природы Божией, причем, так как эта Природа неизменна, то и не было никогда «времени», когда Бог не творил бы. Следовательно, мир существовал всегда, поскольку благости Божией всегда необходим некоторый объект» [97, с. 187].

Многие современные богословы, часто справедливо отмечая осуждение Оригена на V Вселенском Соборе за его учение о всеобщем спасении, предвечном существовании душ и реинкарнации, нередко упускают из виду одно из самых существенных богословских искажений ересиарха – его учение о совечности Бога и творения. В самом деле, согласно лжеучению Оригена, Бог является Творцом каждый миг Своего существования, и, следовательно, материя совечна Богу. Приведем характерное рассуждение Оригена из его книги «О началах».

«Как никто не может быть отцом, если нет сына, и никто не может быть господином без владения, без раба, так и Бога нельзя назвать всемогущим, если нет существ, над которыми Он проявил бы власть и поэтому, для откровения божественного всемогущества необходимо должно существовать всё. Если же кто-нибудь подумает, что были когда-нибудь века, или протяжения времени или что-нибудь другое в том же роде, когда сотворенное еще не было сотворено, то, без сомнения, он покажет этим, что в те века или протяжения времени Бог не был всемогущим и сделался всемогущим только впоследствии, когда явились существа, над которыми Он мог бы владычествовать. А это в свою очередь значило бы, что Бог испытал некоторое усовершенствование и от худшего состояния перешел к лучшему, так как быть всемогущим для Него, без сомнения, лучше, чем не быть таким. Но не глупо ли думать, что Бог сначала не имел чего-нибудь такого, что иметь было бы достойно Богу, но получил это только потом путем некоторого усовершенствования? Если же нет такого времени, когда Бог не был бы всемогущим, то необходимо должно существовать и то, чрез что Он называется всемогущим, и Бог всегда имел то, над чем владычествовать и что подлежало управлению Его как царя или главы» [108, с. 55].

Преподобный Иустин (Попович): «Это учение Оригена Церковь отвергла. Ибо, по учению святых Отцов, в Боге необходимо различать идею о мире и осуществление этой идеи в сотворении мира как объективной реальности. Бог от вечности имел идею о мире, но осуществил ее во времени и со временем, когда на то была Его воля» [74, с. 24].

На самом деле, Бог именуется Творцом не потому, что Он действует в течение времени существования мира, а потому что Он есть Создатель этого мира. Догматическое учение Православной Церкви на эту тему мы приводим подробнее в главе 2.

Ориген, хотя и называется порой «учителем Церкви», предлагает здесь совершенно неправославное учение о Сотворении, поскольку путает два качества Бога – как Творца и как Промыслителя.

Как писал протоиерей Иоанн Мейендорф, «сотворение во времени – то есть возможность подлинного начала тварного бытия – являет собой главную пропасть, отделяющую греческую мысль от библейского Откровения» [97, с. 189]. «Платонический kosmos noetos (умный космос, умопостигаемый мир) святым Отцам пришлось отбросить, поскольку этот «духовный мир» являл собой вечную реальность вне Бога, и безличную и «субстанциональную» (имеющую сущность), и мог бы ограничить абсолютную свободу творящего акта, исключить творение ex nihilo (из ничего), к тому же такие представления принижали субстанциональную реальность зримого творения, полагая видимый мир лишь тенью вечных реальностей. Отвержение такой идеологии произошло неявным образом в 553 году, когда осудили Оригена, и явно – в 1081 г. в синодальных решениях против Иоанна Итала» [97, с. 190].

Архиепископ Макарий (Булгаков) приводит мнение Оригена: «Если Бог от века обладает всемогуществом, то Ему необходимо было от вечности создать и мир» [цит. по: 92, с. 362]. В опровержение этого неправославного суждения он приводит мнение известного учителя Церкви.

Священномученик Мефодий Патарский: «Этим умствованием предполагается, будто Бог не был бы всемогущим, если бы не создал вселенной, и, следовательно, будто Он всемогущ и вообще всесовершен не сам по себе, не по своей природе, а в зависимости от вещей, Им сотворенных» [там же].

Таким образом, Ориген (в частности – в своем трактате «О началах») явился проводником не библейского, а эволюционистского учения, привнося его в Церковь вместе с неправославным взглядом на совечность Бога и творения. За это, в частности, он и был соборно осужден.

Самым знаменитым последователем Оригена в его учении о Сотворении явился еретик Арий, осужденный на I Вселенском Соборе.

Император Иустиниан, обличая богословскую систему Оригена, вопрошал: «Что иное изложил Ориген, как не учение Платона, который распространял языческое безумие? Или от кого другого заимствовал Арий и приготовил свой собственный яд?» [цит. по: 149, с. 236].

Ориген остановился перед дилеммой: либо признать вечность мира, либо лишить вечности Божественный Логос. Сам Ориген избрал первое, Арий – второе. Тем самым Арий понизил достоинство Христа от статуса Божественного до статуса тварного (за что был заушен святителем Николаем Мирликийским). Как замечает протоиерей Георгий Флоровский, «фактически богословия-то в системе Ария и нет. Для него существует только проблема космологии – стандартный эллинский подход» [176, с. 89].

Протоиерей Иоанн Мейендорф пишет: «В оригенизме вечность творения, по сути дела, онтологически была неотличима от вечности Логоса. И сотворенный мир, и Слово вечно исходят от Бога. Это отождествление побудило Ария, вслед за отвержением вечности творения, решить, что и Логос тоже должен быть порожден во времени. Антиарианское богословие Афанасия Александрийского определило категории, ставшие стандартными у более поздних византийских¹¹ авторов: Афанасий предложил различать порождение и сотворение» [97, с. 187].

По сути, Арий «всего лишь навсего» принизил значение Сына Божия до совечного (как он полагал, принимая заблуждение Оригена) Божественному Логосу творения. Святитель Афанасий Великий, главный обличитель Ария, учил, что сотворение есть акт воли Божией. «Отсутствие различия между природой Божией и волей Бога объединяет Оригена с Арием» [97, с. 187]. Установление этого различия составляет существенный довод святителя Афанасия против Ария.

В службе Святым Отцам I Вселенского Собора Церковь воспевает:

40 И̑з̾ чре́ва роди́лсѧ є҆сѝ пре́жде денни́цы, ѿ ѻ҆ц҃а̀ безмт҃ренъ пре́жде вѣ̑къ: а҆́ще и҆ а҆́рїй тва́рь тѧ̀, а҆ не бг҃а сла́витъ, де́рзостїю смѣша́ѧ тѧ̀ зижди́телѧ тва́ремъ безꙋ́мнѡ, вещество̀ ѻ҆гнѧ̀ вѣ́чнагѡ себѣ́ сокро́вищствꙋѧй. но собо́ръ и҆́же въ нїке́и, сн҃а бж҃їѧ тѧ̀ проповѣ́да гдⷭ҇и, ѻ҆ц҃ꙋ и҆ дх҃ꙋ сопресто́льна. [160] (неделя 7-я по Пасхе, 1-я стихира Отцам на Господи, воззвах)

Арий не смог решить проблему соотношения Безначального и безконечного Бога с конечной и ограниченной материей. Он мыслил не боговдохновенно, и потому ограничил решение для себя этого вопроса сферой тварной, принизив Логос до твари. Если, как учил Ориген, материя совечна Богу, то не видится большой хулы назвать Сына Божиего первым из творений, принизив Его достоинства до такой материи, которая сама имеет божественное качество – быть безначальной, «превечной». Но если Бог, согласно церковному учению, безначален, а материя сотворена «в начале», то приписывать Сыну Божиему качество тварности, как это делал Арий, означает похулить Единого от Троицы. Непримиримость учения кафолической Церкви с мнением Ария коренится в том, что он мыслил в оригеновских категориях безконечно эволюционирующей материи, а апостольское Православие содержит учение о Сотворении.

Таким образом, полемика кафолической Церкви с арианством затрагивает не только вопрос о природе Сына Божия, но и впрямую касается вопроса о Сотворении мира. Для Оригена и Ария мир совечен Божественному Логосу, согласно православному вероучению – Триединый Бог предвечен миру.

В XI веке оригеновская ересь вновь возродилась в учении Иоанна Итала, осужденном на Константинопольском Соборе

1081 года. Этот философ увлекся наследием языческим мудрецов – Прокла, Платона, Порфирия и особенно Аристотеля. Он так пристрастился к их учению, что начал их ставить выше святых Отцов, и даже выше апостолов. Тем самым он сошел с библейского основания и подменил его натурфилософскими рассуждениями «от ума».

Неверные мнения язычников относительно начала и конца мироздания, основанные на признании принципа вечной эволюции материи, привели Иоанна к публичному исповеданию ереси. Он, подобно Оригену, утверждал эволюцию мира, совечного Богу, и искажал православное учение о Сотворении из ничего в начале, равно как о Суде и Воскресении в конце.

Из одиннадцати постановлений Собора 1081 года приведем четыре анафематизма, недвусмысленно выражающих отношение Церкви к его заблуждению.

«Тем, которые выдают себя за православных, а между тем бесстыдно, или паче, нечестиво, привносят в учение православной кафолической Церкви нечестивые мнения языческих философов о душах человеческих, о небе, о земле и прочих тварях: анафема».

«Тем, которые умствуют, что материя безначальна, равно как и идеи, или собезначальна Творцу всего Богу, вопреки рекшему: небо и земля прейдут, словеса же Моя не прейдут, полагают, что небо и земля, и прочие творения вечны и безначальны, и останутся неизменными, те, говорим, сами наводят на головы свои проклятие Божие: анафема».

«Тем, которые слишком дружелюбно приемлют языческие науки и изучают их не для одного только образования себя, а следуют и преподаваемым в них ложным мнениям, принимая их за истинные; и кои до такой степени прилепляются к сим мнениям, как к имеющим какое-нибудь твердое основание, что увлекают к ним и других тайно, а иногда и явно, и научают тому необинуясь: анафема».

«Тем, которые между иными нелепыми выдумками сами от себя измышляют и образ нашего происхождения и, принимая Платоновы идеи за истинные, утверждают, что материя, как нечто самостоятельное, образовалось посредством идеи, и таким образом явно посягают на независимость власти Творца, Который из небытия все привел в бытие, и как Виновник всего Сам – самовластно и господственно – положил всему начало и конец: анафема» [цит. по 6, сс. 139–141].

Все учение Иоанна Итала было проникнуто сознанием безбожного материализма, неразрывно связанного с эволюционистским мировоззрением. Принижение значения Бога как Творца привело философа к идеям эволюции материи и искажению евангельского учения о Страшном Суде, Воскресении мертвых и жизни будущего века.

Поразительно, насколько приведенные анафематствования Иоанна Итала по своему содержанию имеют прямое отношение к учению богословов-эволюционистов всех последующих веков, вплоть до наших дней.

* * *

Эволюционистское учение составляет ядро еретических построений Оригена, Ария и Иоанна Итала. Церковь принципиальным анафематствованием, этих ложных богословских концепций трижды на протяжении своей истории отвергла дьявольский соблазн эволюционизма.

Тем не менее оригеновские идеи о совечности мира и Бога неоднократно высказывались под видом «новых» научных или богословских убеждений. Наиболее известным их выразителем был знаменитый Джордано Бруно, сожженный в 1600 году на костре инквизицией за свое учение о безконечом множестве созданных Богом миров. Эта ложная и хульная теория является, во-первых, не научной (не наблюдаемой и не проверяемой), а во-вторых – совершенно чуждой Христианскому вероучению. Ход рассуждений вольнодумца-оригениста был таков: наш мир сотворен Богом, значит, Бог есть Творец, значит (внимание, логическая ошибка!), творить мир – Его неотменное качество, значит, Он всегда творил и продолжает творить миры, значит, Он творит новые миры постоянно. В итоге – вполне лживый еретический вывод.

Как человека, пострадавшего до смерти от католической инквизиции, Джордано Бруно, конечно, очень жаль. Но при этом его никак нельзя почитать мучеником за Христа (он не верил во Единого для всех созданных Богом миров Господа Иисуса Христа). Нельзя почитать его и мучеником за науку (никакого научного вклада в европейское «просвещение» невежественный фанатик-мечтатель не привнес – в отличие от действительно великих ученых Галилео Галилея, Иоганна Кеплера, Николая Коперника, Тихо Браге и других наблюдателей за небесными светилами, которые не были эволюционистами). Нельзя почитать его и мучеником за Истину (если, конечно, не считать «Истиной» право на заблуждение).

Но история, к сожалению, мало кого учит. До последнего времени в православную среду вновь и вновь привносятся старые идеи, которые повторяют давно осужденные соборным разумом святых Отцов оригеновские и арианские попытки обойти библейское учение о Шестидневном Сотворении Богом мира.

Иеромонах Серафим (Роуз) писал о людях, принявших теорию эволюции: «Они открыто принимают это учение, не осознавая, что принимают латино-схоластический догмат о творении и первозданном человеке, который совершенно противоположен православному христианскому догмату, как он был ясно изложен в учении святых Отцов высочайшей духовной жизни» [133, с. 633].

Современные ученые-эволюционисты, как правило, утверждают, что они занимаются «чистой наукой», а не теологией. Богословам-эволюционистам это, в свою очередь, развязывает руки для поддержки «нейтральной» эволюционистской науки, на которую они опираются. Возникает своеобразный порочный логический круг: эволюционизм под видом науки отрицает свою антихристианскую сущность; при этом он, как троянский конь, проникает в православное богословие. Само же модернистское богословие опирается на «объективный» научный эволюционизм и одновременно с тем «оправдывает» его.

Этот гордиев узел следует разрубить одним ударом. Необходимо признать: эволюционизм, действующий под видом науки, не является нейтральным мировоззрением по отношению к Православному вероучению. Он агрессивен по отношению к учению Церкви, потому что отрицает святоотеческое понимание Слова Божия и подменяет его иным, неправославным.

Богословие, оправдывающее теорию эволюции, представляет собою ересь.

Архиепископ Макарий (Булгаков), перечислив различные существующие философские точки зрения на происхождение мира, делает следующий вывод: «Все исчисленные мнения, по справедливости, должны быть названы еретическими: так как они прямо противоречат учению Слова Божия и Православной Церкви о происхождении мира» [92, сс. 352–353].

Итак, по суждению самого авторитетного богослова Русской Церкви, учения, которые искажают православное мнение о происхождении мира, «должны быть названы еретическими». Эволюционизм, несомненно, противоречит догматическому учению Церкви по этому вопросу.

Святитель Иоанн Златоуст называл такие мнения «обольщением от диавола» и «заблуждением»: «Одни из них говорят, будто все произошло само собою, а другие – будто создано из какого-то готового вещества. Смотри, какое обольщение от диавола, как он воспользовался легковерием поддающихся заблуждению! Поэтому-то блаженный Моисей, наставляемый Духом Божиим, и учит нас с такою обстоятельностью, чтобы мы не впали в одинаковое с этими людьми заблуждение, но могли ясно знать и порядок и способ сотворения каждой вещи» [цит. по: 9, с. 25].

При существующем большом разнообразии научных и богословских эволюционных теорий, все они без исключения искажают церковное догматическое учение о Сотворении мира в начале и также – догматическое учение о Втором Пришествии Христовом и Страшном Суде в конце. Как было отмечено в разделе «Связь хилиазма и эволюционизма» нашей книги, принятие ереси хилиазма – «почти неизбежный дедуктивный вывод» из эволюционистского учения.

Относительно использования применительно к эволюционистскому мировоззрению резко звучащего слова «ересь» уместно привести слова Владимира Лосского: «Ересь – это попытка при помощи диавола придать божественную форму человеческому измышлению. Догматы сохраняют мистическую глубину безконечной Истины в виде простой и ясной, очевидной разуму, формы. Ереси же под «мистической», расплывчатой и туманной формой лишь скрывают бедное и конечное учение» [86, с. 240]. Эти слова выдающегося богослова метко подходят к учению эволюционизма. «Если термин «αῖρεσις» применяют к ошибочным учениям тринитарной и христологической эпох, то слово «μοιχεία» – «михиа» – прелюбодеяние, развращение – лучше всего подошло бы для выражения специфического характера ложных учений пневматологической и экклезиологической эпох (то есть современных лжеучений, таких как телеологический эволюционизм! – Прот. К. Б.)… И те и другие одинаково опасны, одинаково враждебны истинному догмату Церкви» [там же, сс. 242–243].

Ересь эволюционизма (не зависимо от того, называть ли это явление «ересью», «михией», «заблуждением» или просто ошибочным «частным богословским мнением») – реальное и распространенное явление в нашем расцерковленном обществе (в особенности в научных кругах). Пытается эта ересь настойчиво проникнуть и в ограду Православной Церкви.

Святитель Феофан Затворник писал, что эволюционисты подлежат по достоинству церковному прещению – анафеме: «У нас теперь много расплодилось нигилистов и нигилисток, естественников, дарвинистов, спиритов и вообще западников, – что ж, вы думаете, Церковь смолчала бы, не подала бы своего голоса, не осудила бы и не анафематствовала бы их, если бы в их учении было что-нибудь новое? Напротив, собор был бы непременно, и все они, со своими учениями, были бы преданы анафеме; к теперешнему чину Православия, прибавился бы лишь пункт: «Бюхнеру, Фейербаху, Дарвину, Ренану, Кардеку и всем последователям их – анафема!» Да нет никакой нужды ни в особенном соборе, ни в каком прибавлении. Все их лжеучения давно уже анафематствованы. По нынешнему времени не то что в губернских городах, но во всех местах и церквах следовало бы ввести и совершить чин Православия, да собрать бы все учения, противные слову Божию, и всем огласить, чтобы все знали, чего надо бояться и каких учений бегать. Многие растлеваются умом только по неведению, а потому гласное осуждение пагубных учений спасло бы их от гибели. Кому страшно действие анафемы, тот пусть избегает учений, которые подводят под нее; кто страшится ее за других, тот пусть возвратит их к здравому учению. Если ты, неблаговолящий к этому действию, – православный, то идешь против себя, а если потерял уже здравое учение, то какое тебе дело до того, что делается в Церкви содержащимися ею? Ты ведь уже отделился от Церкви, у тебя свои убеждения, свой образ воззрений на вещи, – ну и поживай с ними. Произносится ли или нет твое имя и твое учение под анафемой – это все равно: ты уже под анафемой, если мудрствуешь противно Церкви и упорствуешь в этом мудровании» [165, с. 146].

Какие же анафематизмы, соборно провозглашенные Православной Церковью, имеют отношение к учению эволюционизма?

Два из них содержатся в чине анафематствования, входящего в молебное пение недели Торжества Православия.

Относительно эволюционистского утверждения о самобытности мира, в противовес церковному учению о Сотворении его из ничего:

«Отрицающим бытие Божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен, и вся в нем без Промысла Божия и по случаю бывает, анафема» [6, с. 418].

Относительно отрицания эволюционистами конца мира и Страшного Суда в противовес церковному учению о чаемом Втором Пришествии Христовом:

«Отмещущим безсмертие души, кончину века, Суд будущий, и воздаяние вечное за добродетели на небесех, а за грехи осуждение, анафема» [6, с. 418].

Кроме того, приведенные в предыдущем разделе четыре анафематизма против учения Иоанна Итала впрямую выражают церковное отношение к эволюционному учению. Именно антибиблейское эволюционистское содержание учения этого средневекового философа роднит его со всеми приверженцами мировоззрения эволюционизма. Это дает полное основание распространить на последних (то есть на эволюционистов) отношение Православной Церкви к данной ереси.

Наконец, ни один человек, сознательно исповедующий теорию эволюции, не может быть свободен от анафемы, провозглашенной в 123-м Правиле Карфагенского Собора:

«Аще кто речет, яко Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом, то есть вышел бы из тела не в наказание за грех, но по необходимости естества, да будет анафема» [81, с. 232].

С ним созвучно и правило 124-е того же Собора.¹²

Если под термином «ересь» понимать любое искажение православного догматического вероучения, то эволюционизм (во всякой своей форме и модификации), без сомнения, подпадает под такое определение.

При более строгом словоупотреблении «еретическими» называют только те учения, которые позиционируют себя как христианские (обычно с претензией на «более правильное» понимание веры). В этом смысле еретическими следует считать лишь разновидности «христианского эволюционизма». Тогда дарвинизм и прочие формы материалистических эволюционных учений (язычество, атеизм, пантеизм) правильнее именовать не «еретическими», а просто нехристианскими.

Приведем суждение иеромонаха Серафима (Роуза): «Изощренные в мирском мудровании смеются над теми, кто называет эволюционизм «ересью». Действительно, эволюционизм, строго говоря, не ересь, как индуизм, строго говоря, не ересь; но, как и индуизм (к которому он имеет отношение и который, вероятно, повлиял на его развитие), эволюционизм – это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко опознать и поразить» [135, с. 515].

Один современный миссионер, пытаясь оспаривать мнение отца Серафима об эволюции, отмечал:

«…Просто это не единственная позиция, которой имеет право придерживаться православный человек» [155, с. 109].

Но антиэволюционистские труды отца Серафима (Роуза) содержат не альтернативное богословское суждение по общим вопросам, а обличают ересь. Причем эта ересь эволюционизма не имеет с церковным учением компромисса, а заставляет ставить вопрос о выборе: Православие или эволюционизм?

В IV веке были еретики ариане, но были и известные еретики полуариане. Ересь первых была осуждена Церковью на I Вселенском Соборе, а ересь вторых – на II Вселенском Соборе (как омиусийское и духоборческое учение Македония). Вспомним, что ариане учили о Сыне Божием, что Он не единосущен Отцу; полуариане – что Он подобносущен Отцу; но оба мнения были отвергнуты кафолическим Православием, учившим, что Сын единосущен Отцу Небесному. Таким же о бразом не имеет никакого отношения к Православию ни «чистый» атеистический эволюционизм (как, например, в теории Дарвина), ни божественный «телеологический» эволюционизм (как в учении Тейяра де Шардена). Кафолическая Церковь содержит (в ответ арианам и полуарианам) учение о единосущии лиц во Святой Троице и учение о Сотворении мира Богом в шесть библейских дней, без всяких эволюционистских отрицаний и перетолковываний.¹³