Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви

Заключение Cинодальной богословской комиссии по Совместному заявлению Православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви» (Братислава, 2–9. 11. 2006)

Во исполнение поручения, данного Богословской комиссии Русской Православной Церкви Священным Синодом (Журнал заседания Священного Синода № 133 от 26 декабря 2006 года), Богословская комиссия на своих пленарных заседаниях 4 октября и 25–26 декабря 2007 года рассмотрела совместное заявление православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви» (Братислава, 2-9. 11. 2006). По запросу Богословской комиссии отзывы на этот документ были представлены Московской духовной академией, Санкт-Петербургской Духовной академией, Православным Свято-Тихоновским гуманитарным университетом, Издательским советом Русской Православной Церкви и Церковно-научным центром «Православная энциклопедия» (приложения №№ 1, 2, 3, 4, 5). Секретариатом комиссии была также подготовлена историческая справка, прилагаемая к настоящему документу (приложение 6).

Результаты изучения документа и дискуссии, состоявшейся на пленарном заседании Богословской комиссии 4 октября 2007 года, сводятся к следующему:

1. Суть веры Церкви в присутствие Господа Иисуса Христа в Святых Дарах заключена в словах церковной молитвы перед Святым Причащением:

Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия есть самая честная Кровь Твоя.

– или, в переводе на современный русский язык, «Верую... что это – само Твое Пречистое Тело и сама Твоя Пречистая Кровь».

Для выражения своей веры в действительное тождество Евхаристических Даров и Тела и Крови Христовых – в то, что Дары суть само Тело и сама Кровь, – святые отцы использовали разные термины и разные аналогии. Наиболее известный из этих терминов – преложение, греч. μεταβολή. Особенно важен этот термин еще и потому, что в чине Божественной литургии свт. Иоанна Златоуста в молении об освящении Даров употреблена соответствующая этому термину глагольная форма преложив, греч. μεταβαλών.

В период полемики с протестантизмом Православной Церковью было соборно принято употребление термина «пресуществление». Это произошло на Иерусалимском Соборе 1672 г. и Константинопольском Соборе 1691 г. В частности, последний Собор подвергает противников термина «пресуществление» самым строгим каноническим прещениям; решения Собора были реципированы Русской Православной Церковью и включены в Догматическое послание Патриарха Московского и всея Руси Адриана (см. Приложение № 5. С. 3–4; БТ. 2007. Сб. 41. С. 133–145). С этого времени термин «пресуществление» становится обычным в православной евхаристологии, несмотря на то, что некоторые православные богословы воздерживались от его употребления.

Употребление в православном богословии термина «пресуществление» не является попыткой рационально объяснить тайну Евхаристии. В «Послании восточных Патриархов», основанном на Деяниях Иерусалимского Собора 1672 г., подчеркнуто: «Веруем, что словом «пресуществление» не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Господню, ибо сего нельзя постичь никому, кроме Самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия; но [этим словом] показывается только то, что хлеб и вино, по освящении, прелагаются в Тело и Кровь Господню не образно, не преизбытком благодати, не сообщением или наитием единой Божественности Единородного, и не случайная какая-либо принадлежность хлеба и вина прелагается в случайную принадлежность Тела и Крови Христовой, каким-либо изменением или смешением, но, как выше сказано, истинно, действительно и существенно хлеб бывает самим истинным Телом Господним, а вино – самой Кровью Господней»1.

Итак, в Евхаристии хлеб и вино прелагаются, пресуществляются в Тело и Кровь Христовы – то есть меняют свою сущность, перестают быть хлебом и вином, сохраняя все свои внешние признаки (συμβεβηκότα). Тем самым, то, что хлеб и вино после преложения (пресуществления) меняют свою сущность (природу), не следует вульгарно понимать в смысле изменения их вещественных свойств. Как говорит святитель Кирилл Иерусалимский, «видимый хлеб не есть хлеб, хотя вкусом чувствуется, но Тело Христово; и видимое вино не есть вино, но Кровь Христова»2.

2. Рассмотренный документ православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви» (Братислава, 2–9. 11. 2006) представляет собой попытку вкратце описать православное и лютеранское учения о Евхаристии, а также, по возможности, выявить их сходства и различия.

В частности, в документе раскрывается содержание учения о том, что во время Евхаристии хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христовыми. Составители документа с православной стороны так объясняют суть происходящего:

«Церковь приносит хлеб и вино, соединяемые с Телом и Кровью Христа через анамнесис и изменяемые через союз с превознесенным и обоженным человечеством Христа через действие Святого Духа (эпиклесис)» (подпункт 2.c).

Далее в документе православная сторона отрицает сущностное изменение Евхаристических хлеба и вина:

«Хлеб и вино не утрачивают своей сущности (φύσις), сакраментально становясь Телом и Кровью Христа» (подпункт 4.c).

Тем самым, «изменение через союз», о котором говорится в подпункте 2.c документа, не меняет сами хлеб и вино в их сущности.

В таком изложении православное учение о Евхаристии представляется очень близким к лютеранскому: составители документа с православной стороны нигде не говорят о сущностном изменении Святых Даров, используя термины «соединение» и «союз», неприемлемые для выражения православного учения о Евхаристии, а также аналогию соединения евхаристических даров и человеческой природы Христа с единением человеческой и Божественной природ Христа в Боговоплощении.

«Как в христологии две природы соединены ипостасно, так в Евхаристии прославленное человеческое Тело Христа и «вместообразная» – хлеб и вино – сакраментально соединены действием Святого Духа» (подпункт 6.b).

3. Документ также содержит целый ряд богословских положений, близких древним евхаристологическим заблуждениям.

С одной стороны, его авторы справедливо замечают, что «православные исповедуют действительное преложение (μεταβολή) хлеба и вина в Тело и Кровь Христа» (подпункт 4.b), и это утверждение отражает традиционную православную точку зрения. Они также совершенно правильно настаивают на том, что невозможно «в отношении этой тайны мы не можем ответить на вопрос “как?”» (подпункт 2.d).

С другой стороны, в пункте 4.b утверждается, что преложение «не означает “пресуществления” сущности хлеба и вина в сущность обоженного человечества Христова.»

Приведенное положение не соответствуют православному, а имеет параллели в несторианском учении о Евхаристии.

В частности, о соединении хлеба и вина с Телом и Кровью Христа, при полном сохранении у хлеба и вина их первоначальной природы, учил Несторий:

«Когда Он [Спаситель] сказал о хлебе: “Сие есть Тело Мое”, он не сказал, что хлеб – это не хлеб, и что Тело – это не Тело, но Он сказал, указывая на хлеб и на Тело, которое [остается] в [своей] сущности (ούσία). Но мы убеждены, что хлеб [Евхаристии] – хлеб по природе и по сущности. Однако в вере, что хлеб есть Его Тело – не по природе, а по вере, – Он хочет убедить нас верить в то, что существует не в [своей] сущности, в то, что становится другим по вере, а не по сущности» (Несторий. Книга Гераклида. 449).

В осужденном Пятым Вселенским Собором диалоге блж. Феодорита Кирского «Эранист» содержится утверждение о сохранении у хлеба и вина их природы и сущности вопреки тем, кто говорит о «преложении в другую природу» (εις έτέραν φύσιν μεταβολήν):

«Эранист [этим именем обозначены неумеренные последователи свт. Кирилла Александрийского, в первую очередь, Евтихий Константинопольский]: Символы Владычнего Тела и Крови таковы лишь до священнического призывания (έπικλήσεως), после же призывания они прелагаются (μεταβάλλεται) и становятся другими.

Ортодокс [т.е. сам блж. Феодорит]: Нет, и после освящения таинственные символы не выходят из своей природы (φύσεως), ибо остаются в первоначальной сущности (ούσίας) и образе, и виде; и созерцаются, и осязаются такими же, как были. Тем же, чем стали, помышляются и веруются. Итак, сравни образ (εικόνα) с прообразом (άρχετύπψ) и узри подобие» (PG. 83. Col. 168).

Нетрудно заметить здесь близкое сходство с процитированными выше рассуждениями Нестория. Следует обратить особое внимание на то, что для блж. Феодорита отказ от веры в изменение природы Святых Даров тождественен отказу от веры в преложение.

Наконец, вышеприведенное утверждение рассматриваемого документа:

«Церковь приносит хлеб и вино, соединяемые с Телом и Кровью Христа через анамнесис и изменяемые через союз с превознесенным и обоженным человечеством Христа через действие Святого Духа (эпиклесис)» (подпункт 2.c) – предполагает совершенно новое учение не о единократном, а о двойном, «поэтапном» освящении Даров: сначала «через анамнесис» (когда, согласно документу, происходит «соединение») и затем «через эпиклесис» (когда, согласно документу, происходит «действие Святого Духа»).

4. Вышеупомянутые и многие другие положения документа выражены весьма расплывчато и допускают взаимоисключающие толкования разными участниками диалога. Документ выдержан в духе конвергенции и компромисса, он создает иллюзию единства и согласия за счет игнорирования и замалчивания реальных различий, выяснение которых является не менее важной задачей диалога, чем поиск сходных вероучительных положений.

На присутствующие в документе уступки лютеранскому учению о Евхаристии обращается внимание в отзыве на документ православно-лютеранской комиссии, представленном Московской Духовной академией: «Православные участники совещания в догматическом плане сделали очень большой шаг навстречу лютеранским теологам. Несомненно больше, чем их партнеры по диалогу, которые ни в чем принципиальном не отступили от своих евхаристических представлений XVI в., сформулированных в их символических книгах («Большой катехизис» Лютера (1529 г.), «Апология Аугсбургского исповедания» (1530 г.) и «Формула согласия» (1580 г.)). Компромисс православных участников совещания сколь велик, столь и неожиданен и явно заступает за грань догматических положений Православной Церкви. Позиция православной стороны выглядит непоследовательной и дискредитирует Православную Церковь. Сравнительно недавно на подобных встречах православные богословы заявляли противоположные взгляды» (Приложение № 1. С. 18–19).

5. Приведенные утверждения документа противоречат высказываниям представителей Русской Православной Церкви в ходе православно-лютеранского диалога.

Позиция о твердом следовании Русской Православной Церкви вере в сущностное изменение евхаристических Даров была многократно озвучена в ходе диалогов с лютеранами. Так, по результатам первого собеседования в рамках диалога Русской Православной Церкви с Евангелическо-Лютеранской Церковью Финляндии, проходившего в г. Турку с 19 по 22 марта 1970 года, было принято Резюме, в котором утверждалось расхождение в понимании лютеранами и православными «истины... о существенном присутствии в Евхаристии Богочеловека Христа Его Телом и Кровью под видом хлеба и вина»3. С православной стороны документ был подписан возглавлявшим русскую делегацию епископом Дмитровским Филаретом, ректором Московской Духовной Академии (ныне – митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх Всея Беларуси, Председатель Синодальной Богословской комиссии).

В приложенном к документу докладе епископа Астраханского и Енотаевского Михаила сказано буквально следующее: «В то время как исторические Церкви – Православная, Римско-католическая и дохалкидонские – исповедуют реальное пресуществление хлеба и вина в истинное Тело и истинную Кровь Иисуса Христа, протестантские Церкви при всем разнообразии их евхаристических доктрин, отрицают субстанциальный, вещественный характер присутствия Тела и Крови под видами хлеба и вина»4. Там же отмечалось: «Попытки найти существенное различие между двумя учениями [католическим и православным] на базе применения терминов “пресуществление” (transsubstantiatio) на Западе и “претворение” или “преложение” на Востоке следует отнести на счет полемического задора, ибо никто еще никогда не мог указать, в чем именно состоит различие между этими словами. Раскрытие их содержания всегда доказывало их синонимичность»5.

По результатам второго собеседования с Евангелическо-Лютеранской Церковью Финляндии, проходившего в Троице-Сергиевой лавре с 12 по 16 декабря 1971 года, было принято Резюме, подписанное с православной стороны архиепископом Дмитровским Филаретом, ректором Московской Духовной Академии; в Резюме говорилось следующее: «Согласно православному учению, хлеб и вино в Евхаристии существенно прелагаются в Тело и Кровь Христову. Это существенное изменение остается в Святых Дарах неотъемлемо и независимо от их употребления»6.

На шестом собеседовании с Евангелическо-Лютеранской Церковью в Германии («Арнольдсхайн-VI»), проходившем в Троице-Сергиевой Лавре с 26 по 29 ноября 1973 года, было особо подчеркнуто «твердое следование» Русской Православной Церкви «учению о пресуществлении»7.

6. Резюмируя сказанное, следует заключить, что изложение православной позиции, представленное в Совместном заявлении православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви», по ряду важнейших вопросов богословия Евхаристии не соответствует традиционному учению Православной Церкви.

Историческая справка:

Православное учение об образе присутствия Христа в Святых Дарах

Суть веры Церкви в присутствие Господа Иисуса Христа в Святых Дарах заключена в словах церковной молитвы перед Святым Причащением:

Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия есть самая честная Кровь Твоя.

– или, в переводе на современный русский язык, «Верую... что это – само Твое Пречистое Тело и сама Твоя Пречистая Кровь».

Для выражения своей веры в действительное тождество Евхаристических Даров и Тела и Крови Христовых – в то, что Дары суть само Тело и сама Кровь, – святые отцы использовали разные термины и разные аналогии. Наиболее известный из этих терминов – преложение, греч. μεταβολή. Особенно важен этот термин еще и потому, что в чине Божественной литургии свт. Иоанна Златоуста в молении об освящении Даров употреблена соответствующая этому термину глагольная форма преложив, греч. μεταβαλών.

Слово преложение как термин восходит к философии Аристотеля, в сочинениях которого термин μεταβολή встречается десятки раз. В частности, в четвертой главе второй книги трактата «О душе» Аристотель, рассуждая о способности живых существ принимать пищу, указывает на то, что «пища прелагается и переваривается (τροφήν. μεταβάλλειν καί πέττεσθαι)» в сущность питающегося ею, тогда как сущность питающегося при этом сохраняется (τροφή σώζει γάρ την ουσίαν)8. Благодаря Аристотелю термин μεταβολή до настоящего времени используется медициной для обозначения процесса пищеварения – «метаболизма».

Мысль Аристотеля о том, что живые существа, принимая пищу, сохраняют свою сущность, тогда как сущность пищи превращается (т. е. «прелагается») и перестает существовать, была хорошо известна людям античной культуры. Поэтому свт. Григорий Нисский, говоря о тайне Евхаристии в своем «Большом огласительном слове», использовал именно эту аналогию для ответа на вопрос о том, как может воскресшее Тело Спасителя, оставаясь неизменным, одновременно присутствовать в каждой частице Святых Даров:

«Надлежит рассмотреть, как стало возможно, что одно это Тело, в целой вселенной всегда разделяемое стольким тысячам верных, в каждом из части делается целым, и само в себе также пребывает целым. Как Бог-Слово вступило в единение с естеством человеческим и, будучи в нашем теле, не иной какой новый состав устроило естеству человеческому, но обыкновенными и приличными средствами продолжало существование Тела Своего, снедью и питьем поддерживая его самостоятельное существование [ύπόστασιν] – снедью же был хлеб; то поэтому – как и в отношении нас [самих можно сказать, что]... кто видит хлеб, тот некоторым образом видит человеческое тело, потому что хлеб, будучи в теле, делается телом, – так и там богоприемное Тело, принимавшее в пищу хлеб, в некотором отношении было с ним одно и то же: по причине, как сказано, пищи, преложенной в естество Тела. Ибо что свойственно всякой плоти, то признано и об оной Плоти, а именно, что и оное Тело поддерживалось хлебом. Но как то Тело вселением Бога-Слова было претворено в Божественное достоинство, не без основания веруем, что так и теперь хлеб, освящаемый Божиим Словом, претворяется в Тело Бога-Слова» (гл. 37)9.

Иными словами, хлеб, становясь Телом Христовым через преложение, перестает быть хлебом, но Тело Христово от этого не претерпевает никакого изменения – говоря это, святитель указывает на известную его образованным слушателям аристотелевскую мысль.

Слова свт. Григория Нисского были частично воспроизведены прп. Иоанном Дамаскиным в его «Точном изложении православной веры» (4. 13)10 и поэтому стали классикой православного учения о таинстве Евхаристии. Однако упомянутую аналогию с аристотелевским преложением нельзя понимать как объяснение той тайны, которая происходит в Евхаристии. Чудесным образом хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христовыми, сохраняя при этом все качества хлеба и вина – объяснить эту тайну невозможно, можно лишь указать на нее при помощи аналогии.

В истории Церкви, однако, известен целый ряд попыток объяснить эту тайну при помощи того или иного рационального способа – от полного отрицания евхаристического преложения, при котором Евхаристия понимается только как символ или простое человеческое воспоминание Тайной вечери (или, шире, вообще трапез Господа с учениками), до утверждения полного сохранения у хлеба его сущности при одновременном «принятии его в ипостась Бога-Слова» (лат. impanatio) или утверждения о его соединении, тем или иным способом, с Телом и Кровью Спасителя (лат. consubstantiatio). Следует остановиться на некоторых из этих попыток рационализировать Таинство.

В частности, о соединении хлеба и вина с Телом и Кровью Христа, при полном сохранении у хлеба и вина их первоначальной природы, учил Несторий:

«Когда Он [Спаситель] сказал о хлебе: “Сие есть Тело Мое”, он не сказал, что хлеб – это не хлеб, и что Тело – это не Тело, но Он сказал, указывая на хлеб и на Тело, которое [остается] в [своей] сущности (ουσία). Но мы убеждены, что хлеб [Евхаристии] – хлеб по природе и по сущности. Однако в вере, что хлеб есть Его Тело – не по природе, а по вере, – Он хочет убедить нас верить в то, что существует не в [своей] сущности, в то, что становится другим по вере, а не по сущности» (Несторий. Книга Гераклида. 449)11.

Такая евхаристология Нестория прямо вытекала из его еретической христологии – так, в другом месте он писал:

«Своей prosopon Он [Бог-Слово] сделал плоть, так что те, кто видят плоть, [видят] также Бога: подобно тому, как и в хлебе Тело – так что те, кто видят хлеб, также [видят] Тело, ибо он сделал [хлеб] его prosopon» (Несторий. Книга Гераклида. 81)12.

Иными словами, как человечество Спасителя было, по Несторию, отделено от Божества и представляло собой prosopon («личину») Бога, так и хлеб и вино Евхаристии суть лишь prosopon человеческой природы Христа. И христология, и евхаристология Нестория были категорически отвергнуты свт. Кириллом Александрийским; в частности, евхаристологии Нестория свт. Кирилл посвятил, помимо прочего, свой 11-й анафематизм.

Идеи Нестория оказали влияние на богословие противника свт. Кирилла, блж. Феодорита Кирского. В «Эранисте» блж. Феодорита содержится утверждение о сохранении у хлеба и вина их природы и сущности вопреки тем, кто говорит о преложении Св. Даров. После слов своего воображаемого оппонента о «преложении в другую природу» (εις έτέραν φύσιν μεταβολήν) блж. Феодорит приводит следующие реплики:

«Эранист [этим именем обозначены неумеренные последователи свт. Кирилла Александрийского; в первую очередь, Евтихий Константинопольский]: Символы Владычнего Тела и Крови таковы лишь до священнического призывания (έπικλήσεως), после же призывания они прелагаются (μεταβάλλεται) и становятся другими.

– Ортодокс [т. е. сам блж. Феодорит]: ... Нет, и после освящения таинственные символы не выходят из своей природы (φύσεως), ибо остаются в первоначальной сущности (ουσίας) и образе, и виде; и созерцаются, и осязаются такими же, как были. Тем же, чем стали, помышляются и веруются. Итак, сравни образ (εικόνα) с прообразом (άρχετύπω) и узри подобие»13.

Нетрудно заметить здесь близкое сходство с процитированными выше рассуждениями Нестория. Следует обратить особое внимание на то, что для блж. Феодорита отказ от веры в изменение природы Св. Даров тождественен отказу от веры в преложение. При этом такой отказ влечет за собой понимание Евхаристических Даров только лишь как «помышляемого» образа и подобия Тела и Крови Спасителя.

Многие цитаты из «Эраниста» буквально повторяются в тексте, озаглавленном как «Послание к Кесарию»; здесь, в том числе, имеется и соответствующее евхаристическое рассуждение: «Когда Божественная благодать освятит [хлеб] через посредство священника, то он уже не называется хлебом, но достойно называется Телом Господним, хотя естество (natura14) хлеба в нем остается»15. Этот текст в латинской рукописи приписан свт. Иоанну Златоусту; впрочем, очевидная литературная зависимость «Послания к Кесарию» от «Эраниста» блж. Феодорита, а главное – полное противоречие евхаристологии «Послания к Кесарию» евхаристологии несомненно подлинных произведений свт. Иоанна Златоуста (которые, как известно, отличаются порой даже чрезмерным натурализмом в понимании евхаристического превращения16) давным-давно убедили патрологов в невозможности атрибуции «Послания к Кесарии» Златоустому святителю – уже даже в «Патрологии» Миня «Послание к Кесарию» включено в категорию «Spuria». В церковной традиции свт. Иоанн Златоуст – это защитник учения о преложении par excellence, так как в надписанной именно его именем анафоре содержится моление о преложении Даров; с позицией блж. Феодорита Кирского и «Послания к Кесарию» это моление несовместимо.

Помимо блж. Феодорита Кирского, утверждение о сохранении у евхаристических хлеба и вина их первоначальной природы и сущности содержится в сочинениях целого ряда несторианских богословов17. Так, Бабай Великий писал:

«Как человечество Его [Христа] есть с Тем [с Божеством Сына] один Сын, так и хлеб [Евхаристии] понимается в том смысле, что через пришествие Духа он становится Телом Господа нашего через союз и благодать, не по природе»18.

Эта же мысль содержится в несторианском толковании на литургию:

«Хлеб и вино суть Тело и Кровь Христовы через союз и таинство, а по природе – хлеб и вино»19.

Недаром некоторые творения блж. Феодорита были осуждены на Пятом Вселенском Соборе за несторианские тенденции. Помимо блж. Феодорита и автора «Послания к Кесарию», как сказано в отзыве на документ православно-лютеранской комиссии, представленном Церковно-научным центром «Православная энциклопедия», «ни один из святых отцов не высказывался в пользу отрицания существенного изменения евхаристических Даров, и при этом весьма многие, напротив, прямо его подчеркивали» (Приложение № 6. С. 14).

Далее, о Евхаристии как о символе, или образе («иконе», είκών – ср. с процитированными выше словами блж. Феодорита), Тела Христова учили иконоборцы, опиравшиеся в этом, в частности, на факт использования термина «вместообразная» (греч. άντίτυπα) в анафоре Божественной литургии свт. Василия Великого. В отзыве на документ православно-лютеранского комиссии, представленном Церковно-научным центром «Православная энциклопедия», об этом сказано следующее: «В ранней Церкви этим словом, действительно, могли называть уже освященные Дары [из чего, разумеется, еще не следовало их противопоставление истинным Телу и Крови Христовым]20. Однако уже к VI в. термин «вместообразная» оказался скомпрометирован – не потому, что он плох сам по себе, а потому, что мог использоваться для ложных интерпретаций Уже в Apophthegmata Patrum среди изречений аввы Даниила Фаранского содержится рассказ о чуде, которое произошло со старцем, ошибочно утверждавшем, что Св. Дары – это не само Тело Христово, «но лишь ‘вместообразная’» [Apophthegmata Patrum. Авва Даниил 7]21. Прп. Анастасий Синаит в ответ на обвинения еретиков-гаинитов категорически отказывается от того, чтобы называть «вместообразными» уже освященные Дары [Путеводитель 23]22. Прп. Иоанн Дамаскин писал:

«Если же некоторые и называли хлеб и вино вместообразными Тела и Крови Господней, как, например, богоносный Василий в литургии, то называли так это приношение не по освящении, но до освящения. Хлеб и вино не есть образ Тела и Крови Христа (да не будет!), но само обоженное Тело Господа» [Точное изложение православной веры 4. 13]23.

Процитированные слова прп. Иоанна были прямо направлены против иконоборцев, которые утверждали, что евхаристические Дары – не сами Тело и Кровь, а только их образ [греч. είκών] 24. Вопреки иконоборцам, на Седьмом Вселенском Соборе было утверждено, что Св. Дары не суть образ, но сами Тело и Кровь Христовы; в качестве авторитетных подтверждений этому в Деяниях Собора [VI. 3] были использованы именно те слова прп. Иоанна о смысле термина «вместообразная», которые были только что процитированы» (Приложение № 6. С. 12–13).

Итак, то предложенное прпп. Анастасием Синаитом и Иоанном Дамаскиным толкование текста анафоры свт. Василия Великого, при котором используемое в этой литургии слово «вместообразная» применяется только к Дарам до их освящения, но ни в коем случае не после, после принятия его Вселенским Собором стало в Православной Церкви общеобязательным.

Учение об impanatio («вохлеблении», «принятии в ипостась») хлеба и вина Христом, но не их превращении в Его Тело и Кровь, развивал на Западе в XI веке Беренгарий Турский и его последователи. В эпоху Реформации учение об impanatio было принято некоторыми группами протестантов – в том числе, частью лютеран. К этому учению близка евхаристология прот. Сергия Булгакова, непосредственно вытекающая из его своеобразного учения о предвечной Софии – софиологии, которая, как известно, встретила самые серьезные возражения со стороны В. Н. Лосского, архиеп. Серафима (Соболева) и других православных богословов (см. Приложение № 6. С. 11–12). Официальные лютеранские представления о Евхаристии подразумевают веру в consubstantiatio («со-существление») – западное еретическое учение, соответствующее несторианской евхаристологии.

Именно борьбой с учениями об impanatio и consubstantiatio обусловлена канонизация в Римско-католической церкви учения о transsubstantiatio («пресуществлении», греч. μετουσίωσις), состоящего в признании превращения сущностей хлеба и вина в сущности Тела и Крови Христовых при одновременном сохранении акциденций хлеба и вина.

Более радикальное, чем impanatio и consubstantiatio, евхаристическое учение было предложено Жаном Кальвином, отказавшимся признать какую-либо связь между находящимися на земле евхаристическими хлебом и вином и находящимися на небе Телом и Кровью Христовыми; свое учение Кальвин обосновывал невозможностью для одного и того же Тела находиться в разных местах одновременно. Кальвинистская евхаристология повлияла на англиканскую – упомянутый аргумент Кальвина составил т. н. «черную рубрику» англиканской Книги общих молитв, запрещающую почитание Святых Даров, а клятва об отказе признать пресуществление была включена в присягу английских королей25.

Кальвинистская евхаристология проникла и на православный Восток – она содержится в «Исповедании веры» 1629 г. Константинопольского Патриарха Кирилла (Лукариса). И именно борьбой с ересью кальвинизма было обусловлено соборное принятие Православной Церковью термина «пресуществление», состоявшееся на Иерусалимском Соборе 1672 г. и Константинопольском Соборе 1691 г. В частности, последний Собор подвергает противников термина «пресуществление» самым строгим каноническим прещениям; решения Собора были рецепированы Русской Православной Церковью и включены в Догматическое послание Патриарха Московского и всея Руси Адриана (см. Приложение № 5. С. 3–4; БТ. 2007. Сб. 41. С. 133–145). С этого времени термин «пресуществление» становится обычным термином в православной евхаристологии: он употребляется в официальных посланиях иерархов, синодально одобренных исповеданиях веры и догматических пособиях и проч.

Тем не менее, в XIX–XX веках некоторые православные богословы выразили сомнения в целесообразности употребления термина «пресуществление» (см. частичный перечень в одном из представленных отзывов на документ православно-лютеранской комиссии: Приложение № 1. С. 4–5). Большинству из них термин «пресуществление» казался, во-первых, ненужным заимствованием из католического богословия; во-вторых, недопустимой попыткой раскрыть тайну Евхаристии и рационально объяснить то, как происходит евхаристическое преложение26. Саму веру в существенное изменение евхаристических Даров большая часть этих богословов не отрицала; лишь прот. Сергий Булгаков разработал собственное евхаристическое учение, несовместимое с верой в существенное изменение Даров (ему также последовало несколько исследователей – как православных, так и инославных, – некритически принявших богословское творчество прот. Сергия за аутентичное изложение традиционного православного богословия).

Нельзя, однако, не отметить, что употребление в православном богословии термина «пресуществление» не является ни рациональным объяснением Евхаристии, ни попыткой объяснить ее тайну. В «Послании восточных Патриархов», основанном на Деяниях Иерусалимского Собора 1672 г., подчеркнуто: «Веруем, что словом пресуществление не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Господню, ибо сего нельзя постичь никому, кроме Самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия; но [этим словом] показывается только то, что хлеб и вино, по освящении, прелагаются в Тело и Кровь Господню не образно, не призбытком благодати, не сообщением или наитием единой Божественности Единородного, и не случайная какая-либо принадлежность хлеба и вина прелагается в случайную принадлежность Тела и Крови Христовой, каким-либо изменением или смешением, но, как выше сказано, истинно, действительно и существенно хлеб бывает самим истинным Телом Господним, а вино – самой Кровью Господней»27.

Противопоставление «православно-святоотеческого» термина «преложение» «схоластически-аристотелевскому» термину «пресуществление» не находит себе реального подтверждения. Сугубо аристотелевским является, наоборот, как раз термин «преложение», μεταβολή, тогда как слово «пресуществление», μετουσίωσις ни разу не встречается не только у Аристотеля, но и вообще у античных авторов, насколько можно судить по поиску в базе Thesaurus Linguae Graecae и сведениям авторитетного словаря Генри Лиддела, Роберта Скотта и Генри Джонса. Первое употребление слова μετουσίωσις на греческом Востоке зафиксировано у св. Леонтия Византийского, причем в близком к евхаристическому контексте – когда он говорит о превращении воды в кровь при Моисее28 – а широко употребляться православными авторами оно начало в эпоху паламитских споров (так, в неевхаристических контекстах оно не раз встречается в сочинениях ученика и сподвижника свт. Григория Паламы, Патриарха Константинопольского свт. Филофея (Коккина)). Таким образом, противопоставление аристотелевского (и языческого по происхождению) термина μεταβολή христианскому термину μετουσίωσις, как якобы схоластически-аристотелевскому, – некорректно.

Именно поэтому участник первого заседания православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу, которое также было посвящено Евхаристии, еп. Астраханский и Енотаевский Михаил отмечал в своем докладе: «Учение Православной и Римско-католической Церквей по этой [евхаристической] проблеме практически одно и то же. Попытки найти существенное различие между двумя учениями на базе применения терминов “пресуществление” (transsubstantiatio) на Западе и “претворение” или “преложение” на Востоке следует отнести на счет полемического задора, ибо никто еще никогда не мог указать, в чем именно состоит различие между этими словами. Раскрытие их содержания всегда доказывало их синонимичность»29.

Позиция о твердом следовании Русской Православной Церкви вере в сущностное изменение евхаристических Даров была многократно озвучена в ходе диалогов с лютеранами. Так, по результатам первого собеседования в рамках этого диалога, проходившего в г. Турку с 19 по 22 марта 1970 года, было принято Резюме, в котором утверждалось расхождение в понимании лютеранами и православными «истины о существенном присутствии в Евхаристии Богочеловека Христа Его Телом и Кровью под видом хлеба и вина»30; с православной стороны документ был подписан возглавлявшим русскую делегацию епископом Дмитровским Филаретом, ректором Московской Духовной Академии (ныне – митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх Всея Беларуси, Председатель Синодальной Богословской комиссии). В приложенном к документу докладе епископа Астраханского и Енотаевского Михаила сказано буквально следующее: «В то время как исторические Церкви – Православная, Римско-католическая и дохалкидонские – исповедуют реальное пресуществление хлеба и вина в истинное Тело и истинную Кровь Иисуса Христа, протестантские Церкви при всем разнообразии их евхаристических доктрин, отрицают субстанциальный, вещественный характер присутствия Тела и Крови под видами хлеба и вина»31.

По результатам второго собеседования, проходившего в Троице-Сергиевой лавре с 12 по 16 декабря 1971 года, было принято Резюме, подписанное с православной стороны архиепископом Дмитровским Филаретом, ректором Московской Духовной Академии и семинарии; в Резюме говорилось следующее: «Согласно православному учению, хлеб и вино в Евхаристии существенно прелагаются в Тело и Кровь Христову. Это существенное изменение остается в Святых Дарах неотъемлемо и независимо от их употребления»32. На собеседовании «Арнольдсхайм-VI», проходившем в Троице-Сергиевой Лавре с 26 по 29 ноября 1973 года, было особо подчеркнуто «твердое следование» Русской Православной Церкви «учению о пресуществлении»33.

Наконец, резюмируя целый ряд подобных встреч, Алексей Ильич Осипов, профессор Московской Духовной Академии, писал: «Для выражения сущности Евхаристии православное богословие употребляет слова “Преложение”, “Претворение”, “Пресуществление”»34.

Итак, на протяжении многих лет православная сторона диалога раз за разом подчеркивала свое твердое следование вере в существенное изменение евхаристических Даров в Тело и Кровь Христовы. В рассматриваемом же документе православная сторона неожиданно и без всякой подобающей этому шагу аргументации изменила свое мнение.

Письмо его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Филарету, митрополиту Минскому и Слуцкому, патриаршему экзарху всея Беларуси, председателю синодальной комиссии

20 сентября 2007 г.
Исх. № 177

Ваше Высокопреосвященство!

В ответ на Ваше письмо от 11 июня 2007 г. (исх. № 88) о подготовке отзыва Московской Духовной Академии на итоговый документ Совместной православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви» сообщаем, что решением Общего Собрания Корпорации Московской Духовной Академии и Семинарии (журнал № 4 от 13 июня 2007 г.) была создана рабочая группа в составе засл. проф. М.С. Иванова (председатель), прот. проф. Максима Козлова, засл. проф. А.И. Осипова и проф. прот. Владислава Цыпина, которой было поручено разработать проект отзыва на вышеуказанный документ и представить Ученому Совету для утверждения.

Рабочая группа разработала два текста, которые и были озвучены на Общем Собрании Корпорации 29 августа 2007 г. (тексты даны в Приложении). Первый отзыв, подписанный председателем заслуженным профессором М.С. Ивановым, засл. проф. А.И. Осиповым и проф. прот. Владиславом Цыпиным, зачитал председатель рабочей группы засл. проф. М.С. Иванов. Второй отзыв был озвучен профессором прот. Максимом Козловым, автором текста. После краткого обсуждения текстов отзывов было предложено провести тайное голосование среди членов Совета, целью которого было определение предпочтений среди профессорско-преподавательской корпорации Московских Духовных школ. По результатам тайного голосования отзыв, озвученный засл. проф. М.С. Ивановым, поддержали 7 членов корпорации, отзыв, озвученный проф. прот. Максимом Козловым, поддержали 36 членов корпорации, воздержались от голосования 9 членов корпорации. Всего голосовало 52 человека.

Испрашивая благословения Вашего Высокопреосвященства,
Секретарь Ученого Совета
Московской Духовной Академии
протоиерей (Павел Великанов)

Приложение

ОТЗЫВ № 1 на итоговый документ Православно-лютеранской смешанной комиссии, проходившей 2-9 ноября 2006 года в г. Братиславе (Словакия)

Члены академической комиссии, исповедующие в Евхаристии преложение (греч. metaboli) освященных хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы и критически относящиеся к термину «пресуществление», используемому для описания Евхаристического изменения, происходящего при этом освящении, пришли к заключению, согласно которому итоговый документ смешанной комиссии в целом объективно отражает позиции православной и лютеранской сторон в учении о Евхаристии. К документу могут быть сделаны два замечания.

В пункте 6 «в», на наш взгляд, использовано богословски небезупречное выражение: «присутствие Христово в дарах», которое может быть понято и по-лютерански как присутствие Христа in pane («в хлебе»). Второе замечание может быть выражено в форме вопроса: с кем (или с чем) соединяются освященные Дары, прелагаясь Святым Духом? В пунктах 2 «с», 4 «в» и 6 «в» говорится об их соединении с Телом Христовым, в то время как преп. Иоанн Дамаскин, цитируемый в пункте 4 «в», пишет об их соединении с Божеством: «Хлеб общения — не простой хлеб, но соединенный с Божеством».

В связи с пунктом 4 «с», в котором говорится о том, что «хлеб и вино не утрачивают своей сущности (physis), сакраментально становясь Телом и Кровью Христа», и о том, что православные и протестанты отрицают «учение о пресуществлении», следовало бы учесть:

  1. В течение полутора тысяч лет Церковь не знала учения о пресуществлении, а само это слово, как отмечает архим. Киприан (Керн), «неизвестное святым отцам», было «выдумано», «чтобы понять, как происходит освящение Даров».
  2. Целый ряд св. отцов (св. Григорий Нисский, преп. Иоанн Дамаскин, преп. Никита Стифат, необоснованно оспариваемый св. Иоанн Златоуст и др.) утверждают, что таинственное изменение, происходящее с Евхаристическими Дарами и делающее их Телом и Кровью Христовыми, не изменяет физической природы хлеба и вина. «Единство тварного бытия», о котором пишет св. Афанасий Великий (Творения...), дает основание св. Григорию Нисскому говорить о плоти Христовой, «которая состоит из вина и хлеба» (Большое огласительное слово, 37), а для самого Афанасия Великого является главным аргументом в пользу того, что Тело Христово имеет не новую сущность, появившуюся в результате пресуществления хлеба и вина, а «общую, - как он подчеркивает, - со всеми телами сущность» (Творения...). Поэтому и у христиан, ставших через причащение сотелесными и единокровными Христу (св. Кирилл Александрийский), физическая сущность их тел не изменяется, ибо и человеческие тела, и хлеб и вино, и само Тело Христово единосущны. На этом основании преп. Иоанн Дамаскин сделал следующий обобщающий вывод: «Творческое Слово Божие, соединившись с человеческим естеством, соединилось тем самым со всем творением» (Слово на Рождество Пресвятой Богородицы).
  3. Большинство известных православных богословов XIX–ХХ века к учению о пресуществлении Святых Даров относятся критически. Среди них можно отметить святых (например, архиеп. Иларион Троицкий, Михаил Новоселов), архиереев Православной Церкви (Святейший патриарх Сергий, митрополит Иоанн Зизиулас, архиепископ Филарет Черниговский, архиеп. Василий Кривошеин, архиеп. Феофан Быстров, архиеп. Алексий Дюссельдорфский, епископ Каллист (Уэр), богословов и церковных писателей (архим. Киприан (Керн), прот. Иоанн Мейендорф, прот. Александр Шмеман, прот. Василий Зеньковский, доктора богословия прот. Олег Давыденков, засл. проф. А. И. Осипов, проф. Н. Д. Успенский, А. С. Хомяков, Павел Евдокимов, протопресвитер Виталий Боровой, проф. А. И. Сидоров, проф. Н. К. Гаврюшин, проф. А. М. Пентковский, проф. М. С. Иванов, А. Р. Фокин и др.).
  4. В то же время термин «пресуществление» вошел в некоторые вероучительные документы и в богословский лексикон Православной Церкви как синоним термина «преложение». С таким значением его употребляли некоторые церковные писатели, например, святители: Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник, архиепископ Серафим (Соболев).

ОТЗЫВ № 2 на итоговый документ Православно-лютеранской смешанной комиссии, проходившей 2–9 ноября 2006 года в г. Братиславе (Словакия)

Предоставленный на рассмотрение итоговый документ является результатом совместной работы православно-лютеранской смешанной комиссии в г. Братислава (Словакия) 2–9 ноября 2006 г. по теме: «Таинство Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви».

В выработанном итоговом документе сопоставляются важнейшие догматические положения учения о Евхаристии Православной Церкви и лютеранства. Несомненно, что в силу первостепенного значения таинства Евхаристии в жизни Церкви, формулировки подобных текстов должны быть предельно ответственными и выражать реальные богословские позиции как Православия так и лютеранства. Любая неточность или двусмысленность, внесенные в соглашение из соображений икономии или на волне личного энтузиазма могут привести к внутрицерковному отторжению таких документов и дискредитации диалога в целом. Поэтому видится вполне оправданным тщательный анализ подобных документов не только на этапе их разработки, но и после подписания.

Выраженная в документе догматическая позиция лютеранских богословов соответствует общеизвестным положениям лютеранства, сформулированным в их символических книгах. В плане евхаристической практики заметно их стремление сблизиться с Православием (подготовка к причащению и стремление возродить уважительное отношению к дарам после Евхаристии). Однако насколько это стремление соответствует реальной евхаристической практике лютеранских общин — этот вопрос требует дополнительного исследования.

В документе выражена и позиция православных участников комиссии. Этой стороне документа мы уделим основное внимание. По содержанию документа видно, что православные участники диалога искренне стремились понять своих лютеранских коллег, найти и подобрать подходящие богословские формулировки для выражения общих позиций. Это очень сложная работа и здесь вполне возможны неточности и ошибки. Мы обратим внимание на те формулировки, которые у нас вызвали вопросы и недоумения. Неоднозначные утверждения данного документа, сформулированные православной стороной, можно свести к трем положениям.

  1. Отвержение термина «пресуществление».

Участники совещания декларировали: «Средневековое учение о пресуществлении отрицается равно православными и лютеранами» (пункт 4.с.). К сожалению в документе никак не раскрывается значение фразы «средневековое учение о пресуществлении», что оставляет большое место для домыслов и интерпретаций. Во времена Фомы Аквинского существовало несколько евхаристических учений: 1) учение о соприсутствии после освящения двух субстанций в святых дарах: тела и крови Христовой с субстанциями хлеба и вина (впоследствии оно было развито и принято лютеранством), 2) учение о полном замещении субстанций хлеба и вина телом и кровью Христовой и 3) учение об изменении субстанций хлеба и вина в тело и кровь Спасителя. В каждом из перечисленных учений использовался термин «пресуществление» в особом значении. От чего по сути отказались участники совещания — не понятно.

В другом месте документа отвержение «пресуществления» заявляется через его противопоставление термину «преложение»: «Православные исповедуют действительное преложение (metabole) хлеба и вина в Тело и Кровь Христа установительными словами и действием Святого Духа в евхаристической анафоре. Это не означает «пресуществления» сущности хлеба и вина в сущность обоженного человечества Христова, но единство с ним: «Хлеб общения не простой хлеб, но соединенный с Божеством» (Иоанн Дамаскин)». (пункт 4.b.) Данное заявление выглядит весьма неожиданным и непонятным, ибо в православном святоотеческом богословии эти термины используются на протяжении более 500 лет как взаимозаменяемые и равнозначные, указывающие на тайну изменения Святых Даров. Такое понимание утверждено решением православных Церковных Соборов. В постановлении Иерусалимского собора 1672 г. сказано: «При сем священнодействии (Евхаристии — докладчик.) присутствует Господь наш Иисус Христос не символически, не образно, не преизбытком благодати, как в прочих таинствах, не одним наитием, как это некоторые отцы говорили о Крещении, и не чрез проникновение хлеба так, чтобы божество Слова входило в предложенный хлеб для Евхаристии существенно, как последователи Лютера довольно неискусно и недостойно изъясняют; но истинно и действительно, так, что по освящении хлеба и вина, хлеб прелагается, пресуществляется, претворяется, преобразуется (в тело Христово — докл.)». В постановлении Константинопольского собора 1691 г. повторно подтверждено смысловое тождество терминов «преложения» и «пресуществления»: «Церковь, в силу присущей ей власти и обычая, под руководством Духа Святаго воспользовалась словом «пресуществление». Слово же это ничего другого не обозначает, как только преложение или претворение в таинстве». Эти определения Церковных Соборов были приняты во всех Поместных Православных Церквях, никогда позднее не оспаривались и повлияли на все позднейшие православные вероучительные тексты. Необходимо отметить, что данным соборам предшествовали еще два Поместных Собора (в Константинополе 1639 г., в Яссах 1642 г.) где подобные утверждение также имели полную поддержку.

В «Послании Восточных Патриархов о Православной вере», утвержденном на Константинопольском соборе 1672 г., четко указывается православное значение данного термина и отвергается его неправославное понимание: «Словом «пресуществление» не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в тело и кровь Господню: ибо сего нельзя постичь никому, кроме Самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия; но показывается только то, что хлеб и вино, по освящении, прелагаются в тело и кровь Господню не образно, не символически, не преизбытком благодати, не сообщением или наитием единой божественности Единородного, и не случайная какая-либо принадлежность хлеба и вина прелагается в случайную принадлежность тела и крови Христовой каким-либо изменением или смешением, но, как выше сказано, истинно, действительно и существенно, хлеб бывает самым истинным телом Господним, а вино самою кровию Господнею».

Указанному пониманию «пресуществления» всегда следовала Православная Церковь. Свт. Геннадий Константинопольский, свт. Петр (Могила), свт. Димитрий Ростовский, свт. Тихон Задонский, свт. Иннокентий Херсонский, свт. Игнатий (Брянчанинов), свт. Феофан Затворник, преп. Амвросий Оптинский, св. Иоанн Кронштадтский, свт. Лука (Войно-Ясенецкий), свт. Николай (Велемирович) и др., часто употребляли термины «преложение» и «пресуществление» как синонимы. Например, свт. Филарет Дроздов в Пространном Катехизисе Православной Церкви: «При сем самом действии хлеб и вино прелагаются, или пресуществляются, в истинное тело Христово и в истинную кровь Христову». Термин «пресуществление» он считал догматически верным, а противников этого термина он называл «врагами пресуществления». Свое же понимание Евхаристии он излагал так: «Непостижимо Таинство; непостижимо действие пресуществления; непостижимо, как совершается преложение: это православное учение». Боле того, в вопросе отстаивания «пресуществления» он занимал принципиальную позицию: «Если бы кто отверз уста с таким мнением о Евхаристии, в каком дают клятву английские короли (отрицают пресуществление — докл.), то надлежало бы, хотя бы одному против всех, поднять спор за истинное тело Христово и истинную кровь Христову, и за сохранение душами истинной веры в Таинство “Божественной Пищи”».

Данная пара синонимичных терминов по сей день используется во всех курсах православного догматического богословия, получивших благословение священноначалия, поэтому заявленная позиция участников совещания по отвержению «пресуществления» не понятно как согласуется с реальным православным вероучением.

Возможно, что православные создатели документа, отказываясь от термина «пресуществление», пытались дистанцироваться от его католического понимания. Но в чем по их мнению специфика этого понимания и почему они отказываются от термина в столь категоричной форме — в документе не сообщается.

В православной литературе некоторыми авторами высказывалось мнение, что термин «пресуществление» — это результат католического влияния на Православие. (Никто из святых отцов так не высказывался). Не имея возможности подробно разбирать этот вопрос, отметим лишь, что поскольку этот термин утвержден решением Церковных Соборов, употребляется всеми Поместными Православными Церквями, вошел во все ответственные вероучительные тексты Православной Церкви, широко использовался святыми отцами, то говорить о его ошибочности — это дискредитировать Православную Церковь и слова нашего Спасителя: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18).

По нашему мнению богословская проблема состоит не в термине «пресуществление» самом по себе, не в его происхождении, а в том значении, которое этому термину усваивается. Здесь действительно есть определенное различие между Православием и римо-католицизмом и большая дистанция между Православием и протестантизмом.

Отличие католического понимания «пресуществления» от православного, как нам видится, коренится в рационализации Таинства, а отпадение римо-католицизма от Православия придало этому процессу особый импульс. Для римо-католиков термин «пресуществление» приоткрывал тайну Евхаристии. Он выражал таинственный способ изменения хлеба и вина в тело и кровь Господа. Кроме этого в католицизме имела место излишняя натурализация в понимании Таинства. Однако в современном католическом богословии эти крайности, возможно, преодолены. Описание Евхаристии в теперешнем «Катехизисе католической церкви» принципиально не отличается от православного учения. Это легко понять, ибо у Православия и католицизма есть много общего в понимании Евхаристии, утвержденного на едином фундаменте святоотеческого наследия первого тысячелетия христианства. В обеих конфессиях однозначно свидетельствуется, что хлеб и вино после освящения сущностно изменяются и становятся телом и кровью Господа, при сохранении чувственных образов хлеба и вина. Это общее понимание Евхаристии не результат католического влияния на Православие, но вера Церкви, утвержденная на слове Евангелия, решениях Церковных Соборов и учении святых Отцов.

Для протестантов термин «пресуществление» не приемлем ни в каком значении, ибо любая протестантская конфессия в области евхаристологии, при наличии частных отличий, исповедует сохранение сущности хлеба и вина после совершения тайны Евхаристии. Между Православием и протестантизмом в этом вероучительном вопросе различие принципиальное и несравнимо большее, чем с католицизмом.

В православном богословии термин «пресуществление» не описывает, не изъясняет, а лишь указывает на тайну Евхаристии. Указывает на исходное и конечное состояние святого Приношения, но евхаристическая Тайна этим термином не раскрывается. То есть, во время Евхаристии реальный хлеб, пресуществляясь неизъяснимым образом, становится по своей сущности истинным, реальным, действительным, всецелым, обоженным телом Христовым; так же и вино, пресуществляясь, становится по сущности своей истинной, реальной, действительной кровью Господа нашего Иисуса Христа. У православных «пресуществление» — это не замещение сущностей и не последовательное уничтожение одной сущности и появление на ее месте новой, но таинственное изменение одной сущности в другую с сохранением чувственных образов первоначальной. Это необъяснимо и принимается верой. В православном понимании термин «пресуществления» отчужден от крайностей католической евхаристологии и протестантских учений. Отождествленный на Церковных Соборах с термином «преложение», он не несет в себе никакой католической «опасности» (иначе придется отвергать и «преложение»). История православного использования термина «пресуществления» дольше, чем вся история лютеранства.

  1. Введение новых евхаристических терминов: «соединение», «союз».

В документе православной стороной не только отвергается термин «пресуществление», но вводятся в употребление новые для православного богословия евхаристические термины «соединение», «союз», при этом их значение не соотносится с уже существующими евхаристическими терминами. Православные евхаристические термины всегда указывают на изменение святых Даров при их освящении, но новые термины «соединение» и «союз», судя по их общеупотребительному значению, не предполагают сущностного изменения. В документе сказано: «Она (Евхаристия — докл.) именуется «жертвой», поскольку хлеб и вино, приносимые Церковью, действительно соединяются с человечеством Христа посредством действия Святого Духа. Церковь приносит хлеб и вино, соединяемые с Телом и Кровью Христа через анамнесис и изменяемые через союз с превознесенным и обоженным человечеством Христа через действие Святого Духа (эпиклесис)» (пункт 2.с.). Содержание документа в целом и иллюстративное использование христологии в частности наводит на мысль что новые евхаристические термины «соединение» и «союз» — это попытка создания православного аналога для протестантского термина «сосуществование» (consubstantiatio): «Как в христологии две природы соединены ипостасно; так в Евхаристии прославленное человеческое Тело Христа и «вместообразная» (анафора свт. Василия Великого) хлеба и вина сакраментально соединены действием Святого Духа» (пункт 4.b.). По нашему мнению такое богословское нововведение не только необосновано, но и недопустимо.

  1. Создание новой евхаристической концепции.

В документе предлагается православное понимание таинства Евхаристии, однако знакомство с этими рассуждениями порождает ряд недоумений. Евхаристия здесь описывается не как сущностное изменение хлеба и вина в тело и кровь Господню, а как соединение, союз хлеба и вина «с человечеством Христа» или «с Телом и Кровью Христа» (пункт 2.с.). Соответствующим образом предлагается понимать и православный термин «преложение» — он «не означает «пресуществления» сущности хлеба и вина в сущность обоженного человечества Христова, но единство с ним» (пункт 4b.). Смысл этого «союза» в документе раскрывается так: «Этот союз означает общение обоживающих свойств человечества Христа и обоживающей благодати Его божества с евхаристическими дарами. Хлеб и вино отныне понимаются не в отношении их естественных свойств, а в отношении обоженного человеческого Тела Христа, в которое они воспреемлются действием Святого Духа. Как в христологии две природы соединены ипостасно; так в Евхаристии прославленное человеческое Тело Христа и «вместообразная» (анафора свт. Василия Великого) хлеба и вина сакраментально соединены действием Святого Духа» (пункт 4.b.). Если и допускается к употреблению понятие «изменения», то в особенном несущностном значении: «Православные понимают изменение даров христологически. Поскольку присутствие Христово в дарах приводит божественное в соприкосновение с земным, земные дары подвергаются воздействию — «обожению» — во многом такому, какому человеческая природа Христа подверглась в результате единения с Божеством. В результате этого, православные верят, что соединяясь с Телом и Кровью Христа дары сакраментально изменяются в самих себе» (пункт 5.b.). То есть во время Евхаристии хлеб и вино обоживаются через соединение с человечеством Христа, не переставая быть хлебом и вином. Обожение хлеба и вина происходит через воипостазирование или восприятие их в ипостась Бога-Слова, по подобию того как была воипостазирована и обожена человеческая природа Христа. Вопрос о сохранении сущности хлеба и вина после освящения Даров разрешен в документе однозначно и единодушно: «Православные и лютеране согласны, что независимо от того, употребляют они термины «преложение» или «реального присутствия», хлеб и вино не утрачивают своей сущности (physis), сакраментально становясь Телом и Кровью Христа» (пункт 4. c.).

На наш взгляд представленные рассуждения — это новое евхаристическое учение и оно базируется на двух ошибочных положениях.

  • Сущность хлеба и вина сохраняется и после освящения. Это известное утверждение, объединяет все протестантские конфессии и отличает их от Православия и католицизма. В богословской литературе этот вопрос давно и подробно разобран. Хорошо известно, что это утверждение ни Евангелием, ни постановлениями Соборов, ни свидетельствами святых отцов обосновать невозможно. Отсутствие упоминаний о естестве хлеба и вина после преложения и наличие множества противоположных свидетельств в Церковном Предании — сложнейший момент для протестантской евхаристологии. Из текста документа не понятно, какие новые аргументы были приведены лютеранскими теологами православным собеседникам, но для православного богословия подобное «соглашение» порождает ряд серьезных богословских проблем:

а) Оно не согласуется с евангельским учением о Евхаристии. Господь заповедует вкушать Его реальную плоть и кровь, а не освященные (обоженные, воипостазированные, соединенные с Его человечеством) хлеб и вино. Господь Сам указал Своим ученикам на сущность Святых Даров: «сие есть тело Мое... сия есть кровь Моя». Он не сказал, что вместе с Его телом и кровью пребывает еще нечто, например, хлеб и вино (в этом случае Он сказал бы: «в сем есть тело...» или «вместе с этим есть тело...», или «под этим есть тело...» и т.п.). Всякое несобственное понимание Его плоти и крови в Евхаристии Господь отвергал как маловерие (Ин.6:48-71).

б) Противоречит святоотеческому учению. Для святых отцов после освящения уже нет хлеба и вина, а лишь тело и кровь Христовы под видами хлеба и вина. Приведем несколько примеров:

Свт. Кирилл Иерусалимский: «(после претворения — докл.) видимый хлеб не есть хлеб, хотя вкусом чувствуется, но тело Христово: и видимое вино не есть вино, хотя по вкусу так представляется, но кровь Христова». «Во образе хлеба дается тебе тело, а во образе вина дается тебе кровь, дабы приобщившись тела и крови Христа, соделался ты Ему сотелесным и сокровным». «Хотя чувство тебе и представляет сие (хлеб и вино — докл.), но вера да утверждает тебя. Не по вкусу рассуждай о вещи, но от веры будь известен без сомнения, что ты сподобился тела и крови Христовы».

Свт. Григорий Нисский: «силою благословения естество (φύση) видимого (хлеба и вина) обратив (μεταμορφώσουμε) в тело и кровь». Слово μεταμορφώσουμε означает «менять элементарную основу», «изменять по существу», то есть пресуществляться.

Свт. Амвросий Медиоланский: «сила благословения более, нежели сила природы: ибо благословением и сама природа изменяется». В Литургии свт. Амвросия Медиоланского есть такие слова: «тело Твое существенно ястся и кровь Твоя существенно пиется».

Пр. Иоанн Дамаскин: «самый хлеб и вино изменяются в тело и кровь Бога». Святой отец, описывая состояние евхаристических Даров категорически исключает идею «сосуществования» (consubstantiatio): «хлеб предложения и вино, и вода, чрез призывание и пришествие Святаго Духа, преестественно изменяются в тело Христово и кровь, и не суть два (т.е. тело Христово с хлебом или кровь Христова с вином — докл.), но единое, и то же самое».

в) Перечеркиваются постановления ряда Церковных Соборов, воспринятых всеми Поместными Церквями (1639, 1642, 1672, 1691 гг.).

г) Подрывается вера в святость Церкви, ибо получается, что много столетий в ней исповедуется ошибочное учение о Евхаристии.

  • Хлеб и вино в таинстве Евхаристии не пресуществляются, а воипостазируются христологически. Не понятно на каких церковных свидетельствах основывается эта идея. Иногда святые Отцы соотносили тайну Боговоплощения и тайну Евхаристии по степени непостижимости и как свидетельства Божественного Всемогущества, но само содержание этих тайн не отождествлялось. Эта идея также порождает следующие проблемы:

а) Принцип воипостазирования, в применении к Евхаристии, никогда не использовалась святыми Отцами. Для них воипостазирование человеческой природы Богом-Словом всегда было чем-то уникальным и неповторимым в истории мира. Согласно новой евхаристической теории воипостазирование превращается в какой-то бесконечный духовный процесс, реализуемый на каждой Литургии. При таком понимании воипостазирования получается, что в лице Господа Иисуса Христа мы должны исповедовать единение не только Божественной и человеческой природы, но и природы хлеба и вина (если их сущность не изменяется). И тогда Христос в природном аспекте — это не Богочеловек, а Бого-человек — трудно сформулировать, но Кто-то Другой.

Кроме этого, если следовать ходу рассуждений, представленных в документе (пункт 4.b.), что православный термин «преложение» подразумевает воипостазирование, то как тогда понимать фразу из литургии св. Иоанна Златоуста «...непреложно вочеловечивыйся...» — «...невоипостазированно вочеловечивыйся...»? Такое сказать о Христе невозможно, значит и «преложение» — это не воипостазирование.

б) Христологический принцип в Священном Предании Православной Церкви всегда был именно христологическим, а не евхаристическим. Принципиальное различие этих принципов четко зафиксировано в православном богословии на понятийном уровне. Ибо, когда Православная Церковь учит о Христе, то говорит о «непреложном» или «неизменном» соединении двух природ в ипостаси Бога-Слова, а когда Церковь учит о Евхаристии, то говорит о «преложение» хлеба и вина в тело и кровь Спасителя. То есть одно и то же понятие «преложение» используется в православной христологии и евхаристологии противоположным образом. Значит перенос христологического принципа единения в евхаристологию недопустим. В первом случае, при описании Боговоплощения («непреложность»), отрицается какое-либо изменение, то втором, при Евхаристии («преложение») утверждается изменение.

В Церковном Предании термины «преложение» или «непреложность» относятся к сущности. Убедиться в этом можно на основании Халкидонского вероопределения, где свидетельствуется о единосущии Христа с нами по человечеству, при этом четко оговаривается, что «два естества» в Нем соединены «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». То есть термины «неизменность» или «непреложность» (и соответственно «изменение» или «преложение») в святоотеческом богословии относятся именно к сущности (поэтому утверждается «единосущие»).

в) В новой евхаристической теории имеется и определенная непоследовательность. Если утверждается, что хлеб и вино после освящения на Евхаристии христологически воипостазируются и «не утрачивают своей сущности (physis)», то есть остаются хлебом и вином, то в каком смысле и на каком основании их можно считать истинными телом и кровью Господа? Если сущностное изменение не происходит, то воипостазированный хлеб не может быть назван реальным телом Христовым.

В Церковном Предании истинное означает сущностное. При опровержении докетов, отвергавших единосущность человеческой природы Господа со всем человеческим родом, святые отцы свидетельствовали, что Господь имел истинное, реальное человеческое естество. Это утверждение означало, что Христос единосущен всем людям по Своей человеческой природе, то есть тело Христово такой же сущности, что и тело каждого человека. Четко эта мысль выражена в Халкидонском вероопределении, где понятия истинности и сущности взаимосвязаны: «Исповедуем... истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству».

Когда святые Отцы свидетельствовали, что в Евхаристии хлеб и вино после освящения становятся истинными и реальными телом и кровью Господа, то и здесь речь идет о том же, что Святые Дары по своей сущности есть те же самые тело и кровь, с которыми Он пострадал за нас, воскрес и вознесся на Небо, и они единосущны телу и крови каждого человека. Понятия истинности и реальности указывают на сущность, они неразрывны по своему значению. Это утверждение справедливо не только в сфере богословия. Когда мы видим перед собой стол и свидетельствуем — это реальный, истинный стол, то это значит, что и по сущности данный предмет есть стол. Когда мы встречаем человека и утверждаем, что он действительно человек, то значит, что и по сущности он человек. Поэтому свидетельство святых Отцов об изменении хлеба и вина в истинные, реальные тело и кровь Господа, всегда понималось Православной Церковью как свидетельство о сущностном изменении. Отвержение понятия о сущностном изменении приводит к бессмысленности наименований «истинные», «реальные», в отношении тела и крови Христовой в Евхаристии и подводит сознание или к идее consubstantiatio, или к евхаристическому символизму.

Выводы

Православные участники совещания в догматическом плане сделали очень большой шаг навстречу лютеранским теологам. Несомненно больше, чем их партнеры по диалогу, которые ни в чем принципиальном не отступили от своих евхаристических представлений XVI в., сформулированных в их символических книгах («Большой катехизис» Лютера (1529 г.), «Апология Аугсбургского исповедания» (1530 г.) и «Формула согласия» (1580 г.)). Компромисс православных участников совещания сколь велик, столь и неожиданен и явно заступает за грань догматических положений Православной Церкви. Позиция православной стороны выглядит непоследовательной и дискредитирует Православную Церковь. Сравнительно недавно на подобных встречах православные богословы заявляли противоположные взгляды: «Церкви — Православная, Римо-католическая и дохалкидонские — исповедуют реальное пресуществление хлеба и вина в истинное тело и истинную кровь Иисуса Христа». На другом межцерковном собеседовании православные так же свидетельствовали: «На Тайной Вечери “благодарение” производит таинственное “превращение” хлеба в тело и вино в кровь Христову, на что Он Сам ясно указывает: Сие есть тело Мое... и сия есть кровь Моя... Таким образом, мы видим, что уже при первом совершении Евхаристии Самим Господом нашим Иисусом Христом произошло то таинственное явление, которое впоследствии получило название “пресуществление”... Восточная Церковь вполне согласно с Западной всегда признавала это твёрдо и определённо, без каких-либо оговорок и символизма. Выражаясь философски, можно сказать, что хлеб и вино, оставаясь видимо неизменными, сохраняют свои акциденции (всё случайное), тогда как их субстанция невидимо прелагается в тело и кровь Христовы. Таким образом, тело и кровь Христовы здесь являются под видимыми образами хлеба и вина».

Отдавая должную дань уважения богословской оригинальности авторов документа, объяснение Евхаристии, представленное в нем как православное учение, больше напоминает протестантскую концепцию о «сосуществовании» (consubstantiatio), чем традиционное православное учение, утвержденное решениями Соборов и свидетельствами святых Отцов.

В отношении термина «пресуществление» православные участники совещания полностью перешли на лютеранскую позицию. Почему это произошло — из текста документа не понятно. Однако не трудно предположить, что если бы подобная позиция была широко озвучена в православной среде, то могла бы вызвать острую негативную реакцию. Подобный прецедент имеется в церковной истории. Когда святитель Геннадий Константинопольский — принципиальный оппонент католиков, в середине XV в. стал использовать термин «пресуществление» (греч. — μετουσίωσις, лат. — transsubstantiatio) для изъяснения православного учения о Евхаристии — это было воспринято положительно. Когда же в 1633 г. было опубликовано на греческом языке «Исповедание христианской веры» патриарха Константинопольского Кирилла Лукариса, содержащее в себе протестантское учение о Евхаристии («Мы признаем в Евхаристии присутствие истинного и реального тела Христова, то, которое вера нам дает, но не то, о котором учит пресуществление»), — это «Исповедание» вызвало бурю возмущения, собирались соборы, уже упомянутые нами, отстаивавшие православное понимание «пресуществления», патриарх Кирилл потом публично отрекался от этой книги. Дай Бог, чтобы подобное в истории Православной Церкви больше не повторилось.


Примечания:

1 Догматические послания православных иерархов XVII–XIX веков о Православной вере. Троице-Сергиева Лавра, 1995. С. 180–181.

2 Святитель Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1991. С. 332.

3 БТ. 1971. Сб. 7. С. 213.

4 Там же. С. 229.

5 БТ. 1971. Сб. 7. С. 229. Прим. 1.

6 ЖМП. 1972. № 2. С. 57;БТ. 1973. Сб. 11. С. 164; ЖМП. 1980. № 8. С. 60.

7 ЖМП. 1974. № 1. С. 55–68.

8 Ross W. D. Aristotle. De anima. Oxford, 1961. 416a-b; рус. пер.: Аристотель. Сочинения в четырех томах. М., 1976. Т. 1. С. 403–404.

9 Греч. текст и рус. пер.: свт. Григорий Нисский. Большое огласительное слово. К., 2003. С. 276–283.

10 Die Schriften des Johannes von Damaskos / B. Kotter, hrsg. Berlin, 1973. Bd. 2. S. 191–197. (Patristische Texte und Studien; 12). Рус. пер.: Точное изложение православной веры: творение св. Иоанна Дамаскина. СПб., 1894; М., 1992р. С. 218–226.

11 Nestoris. Bazaar of Heracleides / G. R. Driver, L. Hodgsdon, ed. & transl. Oxford. 1925. P. 328–329.

12 Ibid. P. 55.

13 PG. 83. Col. 168.

14 Соответствующий фрагмент сохранился только по латыни, и греческого слова φύσις в нем поэтому нет.

15 PG. 52. Col. 758.

16 См.: Кириллов А. А. Догматическое учение о таинстве Евхаристии в творениях св. Иоанна Златоуста // Христианское чтение. Санкт-Петербург, 1896. Вып. 1. С. 26-52; Вып. 3. С. 545–572.

17 См.: Jugie M. Theologia dogmatica christianorum orientalium ab Ecclesia catholica dissidentium. P., 1935. T. 5. P. 295–318; Bruns P. Aspekte nestorianischer Eucharistielehre: доклад на 15-й Международной Оксфордской Патристической конференции 2007 г. // Studia Patristica. Leuven, 2008 в печати.

18 CSCO. 61. P. 181.

19 CSCO. 91. P. 62.

20 См.: Ткаченко А. А. Вместообразная // ПЭ. 2004. Т. 8. С. 130.

21 PG. 65. Col. 157.

22 PG. 89. Col. 297.

23 Die Schriften des Johannes von Damaskos / B. Kotter, hrsg. Berlin, 1973. Bd. 2. S. 191–197. (Patristische Texte und Studien; 12).

24 См.: Gero S. The Eucharistic Doctrine of the Byzantine Iconoclasts and Its Sources // Byzantinische Zeitschrift. Munchen, 1975. Bd. 68. S. 4–22.

25 Ср. в связи с этим слова свт. Филарета (Дроздова), митрополита Московского: «если бы кто отверз уста с таким мнением о Евхаристии, в каком дают клятву английские короли, надлежало бы, хотя бы одному против всех, поднять спор за истинное Тело Христово и истинную Кровь Христову и за сохранение душами истинной веры в Таинство “Божественной Пищи”» (Письма к А. Н. Муравьеву, 152).

26 Можно отметить, что позиции подавляющего большинства православных критиков «пресуществления» так или иначе восходили к взглядам А. С. Хомякова. В частности самом конце XIX в. один из последователей славянофильства, А.А. Киреев, открыл в богословской прессе того времени большую дискуссию об этом термине (см. резюме дискуссии в аппарате к: Малиновский Н., прот. Православное догматическое богословие. Сергиев Посад, 1909. Т. 4. С. 151–182), итогом которой стало подтверждение православности этого термина. Ключевым аргументом, поставившим точку в полемике, явилась статья В. Я. Малахова, будущего священномученика Василия, «Пресуществление Св. Даров в таинстве Евхаристии» (Богословский вестник. Сергиев Посад, 1898. Т. 2. №6. С. 298–320; №8. С. 113–140).
В 1916 году с разрушительной критикой богословских и философских взглядов славянофилов – в том числе, отрицания А. С. Хомяковым термина «пресуществление» – выступил свящ. Павел Флоренский (Богословский вестник. Сергиев Посад, 1916. Т. 2. №7–8. С. 516–581); примечательно, что даже возразивший ему Н. А. Бердяев в своей заметке «Хомяков и священник Флоренский», напечатанной в 1917 г., был вынужден признать, что «в вопросе о таинствах он, Флоренский. более прав, чем Хомяков».

27 Догматические послания православных иерархов XVII–XIX веков о Православной вере. Троице-Сергиева Лавра, 1995. С. 180–181.

28 PG. 86. Col. 1772, 1801.

29 БТ. 1971. Сб. 7. С. 229. Прим. 1.

30 БТ. 1971. Сб. 7. С. 213.

31 Там же. С. 229.

32 ЖМП. 1972. № 2. С. 57;БТ. 1973. Сб. 11. С. 164; ЖМП. 1980. № 8. С. 60.

33 ЖМП. 1974. № 1. С. 55–68.

34 ЖМП. 1980. № 9. С. 64.

***

См. также: Что находится в Чаше Причастия? прот. Владимир Шарапов

Каналы АВ
TG: t.me/azbyka
Viber: vb.me/azbyka