Доказательства бытия Бога

Доказа́тельства бытия́ (существования) Бога – аргументы богословского, философского и иного характера, демонстрирующие интеллектуальную обоснованность веры в личностного, всемогущего, нравственно благого Создателя мироздания.

Прежде всего, нам понадобится остановиться на самом понятии «доказательства».

Что люди имеют в виду, говоря о том, что бытие Божие возможно (или невозможно) доказать? О какого рода доказательствах мы говорим?

В общем случае, доказать – значит предоставить убедительные основания истинности того или иного утверждения. Но тут следует сделать ряд уточнений.

Непринудительная природа доказательства

Мы сразу должны отметить, что в «убедительности» обычно присутствует субъективный элемент: одни люди согласятся считать доказательство убедительным, другие – нет.

Детективы и криминальные драмы постоянно обыгрывают ситуацию, когда почти все уверены, что убийца и злодей – один человек, потому что на него указывают улики, а на самом деле виноват другой, а улики – результат совпадения или намеренной подделки.

Когда судебные процессы приобретают общественно-политическую значимость, люди разделяются на яростно спорящие между собой партии. Одни будут (даже десятилетия спустя) считать вину доказанной и приговор обоснованным, другие – возмущаться наглым попранием справедливости.

Нечто похожее происходит и в отношении исторических событий, которые важны для нынешней идентичности и самосознания людей, – у разных наций (или партий) будут разные списки злодеев и героев с совершенно разными наборами связанных с ними событий и тем более разной их интерпретацией.

Большинство из нас не сомневается, что планета Земля имеет форму шара – это людям было известно уже со времен античности. Однако существует общество сторонников плоской земли, члены которого находят все доказательства её шарообразности неубедительными. Сторонники Фоменко и Носовского полагают, что древнего Рима не существовало, а все свидетельства его реальности сфабрикованы.

Эти ситуации можно назвать маргинальными – однако есть много примеров того, как люди могут решительно отрицать данные, которые не вписываются в их картину мира. Поэтому доказать в смысле «побудить человека принять определенную точку зрения» не всегда возможно. Принятие доказательств всегда есть акт свободного произволения человека.

Возможны ли научные доказательства бытия Божия?

Конечно, мы можем назвать области, в которых доказательства носят более объективный, проверяемый характер – естественные науки, утверждения которых можно проверить путем повторяющихся наблюдений и воспроизводимых экспериментов. Более того, достижения этих наук широко используются в быту. Так что любая поездка на автомобиле (или тем более полет на самолете) оказывается экспериментом, который вновь и вновь подтверждает правильность научных представлений, лежащих в основании работы этих устройств.

Относительная достоверность естественнонаучного знания, высокий уровень его объективности, независимости от наших личных (или коллективных) мнений и предпочтений порождает такую философскую ошибку, как сциентизм – веру в то, что естественные науки являются единственным источником истины.

В сциентистском контексте под «доказательствами» Бога понимают «научные доказательства», то есть доказательства в рамках научного метода

Как пишет известный атеист Ричард Докинз, «Наличие или отсутствие мыслящего сверхъестественного творца однозначно является научным вопросом, даже если практически на него нет – или пока еще нет – ответа. И это также касается подлинности или ложности всех историй о чудесах, при помощи которых религии поражают воображение верующих толп».

Однако требование именно научных доказательств связано с непониманием либо христианской концепции Бога, либо научного метода, либо (часто) того и другого.

Наука (под этим словом здесь и в дальнейшем мы подразумеваем естественные науки) – использует метод исследования природного мира, для которого ключевым словом является «воспроизводимость». Ученый имеет дело с материей, которая подчиняется неизменным законам природы – и которую поэтому можно подвергать систематическим наблюдениям и контролируемым экспериментам. Материя не обладает свободой воли – и поэтому в любой пробирке в любой лаборатории ведет себя одинаково. Бог (христианский Бог, по крайней мере) обладает свободой и всемогуществом, и подвергать его против Его воли наблюдениям и экспериментам невозможно. Бог не является процессом или явлением в материальном мире, который мы могли бы рассмотреть как пассивный объект и подвергнуть исследованию. Требования предъявить Бога в пробирке бессмысленны с самого начала: то, что можно было бы предъявить в пробирке, совершенно точно не было бы Богом.

Кроме того, наука совершенно не является непогрешимым оракулом истины (даже в своей области)– и это спокойно признается профессиональными учеными. Путь развития науки лежит через кладбище теорий, которые когда-то были общепринятыми, а потом доказали свою несостоятельность. Например, сто лет назад расовая теория – идея, что разные «расы» людей занимают разное место на лестнице эволюционного развития и от природы не равны – была предметом широкого научного консенсуса. Теперь она совершенно отвергнута.

Говоря о доказательствах бытия Божия, мы не имеем в виду, что бытие Божие может быть доказано эмпирически, как научная гипотеза.

Наука, однако, косвенно указывает на Бога, раскрывая перед нами мир, который возник когда-то в прошлом, обладает описываемой математически структурой, постижимой для разума, и упорядочен именно таким образом, чтобы поддерживать жизнь (явление, признаваемое в том числе и атеистами и получившее название тонкой настройки Вселенной).

Доказательства бытия Божия носят не естественнонаучный, а философский и исторический характер.

Уместны ли доказательства бытия Божия?

С другой стороны, доказательства бытия Божия вызывают возражения и с точки зрения некоторых верующих (и богословов).

Они склонны подчеркивать (что само по себе совершенно верно), что Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа – Личность, а не философская абстракция, и мы призваны к личным отношениям с Ним, в которые мы входим смиренной верой, а не философскими рассуждениями.

Как говорит святой Апостол Иаков, «И исполнилось слово Писания: «веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим"» (Иак.2:23). Как это формулирует Блез Паскаль, говоря о пережитом им мистическом опыте, «Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, но не Бог философов и ученых».

На фоне личного опыта встречи попытки рационально доказывать бытие Того, Кто есть сама Реальность, выглядят гротескно неадекватными, «соломой», как сказал средневековый мыслитель (сам много потрудившийся над доказательствами бытия Божия) Фома Аквинский.

Эти соображения, верные сами по себе, однако, не устраняют необходимости в рациональном обосновании веры.

Даже укорененные и утвержденные в вере христиане ходят обычно верой, а не ви́дением. Даже если они пережили яркий и поразительный опыт реальности Бога, этот опыт не является постоянным, и, подвергаясь каждодневному давлению со стороны неверующего мира, христиане могут слабеть или даже отпадать. Духовный опыт не носит принудительного характера, и его, увы, задним числом можно объявить иллюзорным.

Атака на веру в Бога, как правило, ведется с (квази)рационалистических позиций, и постоянный лозунг, провозглашаемый при этом – «нет ни малейших доказательств реальности Бога». В этой ситуации готовность представить такие доказательства полезна и для неверующих вопрошателей и для самого верующего.

Такого рода доказательства являются частью христианского свидетельства, которому нас, например, призывает святой апостол Петр: «Господа Бога святите в сердцах ваших; [будьте] всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1Пет.3:15).

Святой апостол Павел говорит о том, что Бог не оставил язычников без некоторого свидетельства о Себе – о Его реальности свидетельствует творение (Рим.1:20) и нравственный закон (Рим.2:14,15).

Хотя доказательства бытия Божия чрезвычайно обширная тема, мы остановимся лишь на некоторых из них, чтобы дать читателю самое общее представление.

Нравственный аргумент

Это аргумент опирается на наш опыт переживания ценностей и обязательств. Например, когда мы говорим о том, что честность – это хорошо, а вор заслуживает порицания, мы постулируем такую ценность, как «честность» и обязательство вести себя честно. Существуют различные формулировки этого аргумента, и здесь мы воспользуемся формулировкой известного философа Уильяма Лэйна Крейга. В этой формулировке аргумент выглядит так:

• если Бога не существует, то не существует и объективных моральных ценностей или обязательств;
• объективные моральные ценности и обязательства существуют;
• следовательно, Бог существует.

Рассмотрим этот аргумент подробнее и начнем прямо с первого пункта: если Бога не существует, то не существует и объективных моральных ценностей или обязательств.

Что такое «объективные моральные ценности и обязательства»?

Объективной реальностью школьный учебник физики называет то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом. Например, закон всемирного тяготения существует объективно – и, отрицая его реальность, я буду объективно неправ.

Так же обстоит дело с объективными моральными ценностями и обязательствами: они существуют независимо от нас и наших мнений.

Приведем пример. Некоторые современные мыслители, в частности Питер Сингер, выступают за легализацию инфантицида, то есть не только за аборты, но и за возможность легально умерщвлять уже рожденных младенцев. Допустим, что их точка зрения принята всеми в мире: все согласились, что убивать младенцев можно. Будет ли правильно убивать младенцев, раз с этим все согласны? Перестанет ли это быть злом? Нет, не перестанет. Объективно неправильно лишать жизни невинное человеческое существо, каковым является младенец, независимо от того, что думают по этому поводу те или иные (или даже все) люди. Человек, который убивает младенца, объективно совершает злодеяние – даже если его действие полностью легально, даже если общество его одобряет.

Обратим внимание на то, что если Бога нет, то таких объективных моральных ценностей не существует.

В мире, где нет никаких других моральных авторитетов, кроме людей, всё, чем мы располагаем, – это мнение одной группы людей против мнения другой группы. Вы считаете, что они неправы, они придерживаются такого же мнения о вас, а есть еще другие группы со своими предпочтениями.

Вы смотрите с ужасом и отвращением на инфантицид. Люди, единомышленные Питеру Сингеру, относятся к нему вполне терпимо, зато их ужасает убийство свиней на мясо (Сингер – строгий вегетарианец).

У всех свои представления о допустимом. В атеистической вселенной просто не существует какого-то объективного критерия, с которым мы могли бы сопоставить различные убеждения, чтобы оценить их правильность. Все суждения в этом случае носят неизбежно субъективный характер. Все нравственные «ты должен» – не больше, чем требования, выдвигаемые от имени тех или иных групп людей, причем разные группы выдвигают разные требования. И с какой стати я или вы должны слушать тех или других, или вообще кого-либо?

Перейдем ко второму пункту нравственного аргумента: объективные моральные ценности и обязательства существуют.

Об этом говорит наш нравственный опыт. Мы, люди, сознаём, что должны поступать определенным образом, что определенные поступки заслуживают порицания, а другие – похвалы. Даже люди, которые на словах отрицают объективный характер морали, будут искренне возмущены, если вы попробуете поступить аморально по отношению к ним – украсть их деньги или нарушить данные им обещания.

Это всеобщее сознание морального закона особенно ярко проявляется в нашей склонности порицать и осуждать других людей. Как пишет апостол Павел, «итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий [другого], ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя [другого], делаешь то же» (Рим. 2:1). Ругая других людей за нечестность, недобросовестность, лень и черствость, мы тем самым провозглашаем, что они обязаны быть честными, добросовестными, усердными и добрыми. Мы обращаемся к какому-то закону, который они должны соблюдать, но не соблюдают; к какому-то стандарту поведения, отступление от которого делает их виновными. Но раз такой стандарт существует, он относится и к нам самим: мы сами должны вести себя определенным образом и оказываемся виновны, если не делаем этого. Даже самый решительный атеист, когда он порицает духовенство или восхваляет своих собратьев-атеистов, апеллирует к какой-то моральной норме, к объективному закону, которому дóлжно повиноваться.

И, наконец, вывод: следовательно, Бог существует.

Итак, люди сознают, что они (и их ближние) обязаны поступать определенным образом. Они оказываются виновны и заслуживают порицания, если так не поступают.

Кто (или что) является источником этих обязательств? Кому они обязаны?

Обществу? Не похоже: случается, что именно человек, выступающий против своего общества (например, немецкий антифашист), поступает правильно. Общество бывает неправо, и нередко люди требуют изменить те или иные общественные установления, находя их жестокими, несправедливыми или аморальными. Но для этого они должны обращаться к какому-то более высокому, чем у общества, стандарту справедливости и милосердия. Откуда он берется? И откуда берется наше обязательство ему повиноваться? Чьей властью совесть требует от меня поступать определенным образом? Требования совести – это не дружеские советы, которые можно без последствий отвергнуть; противление совести делает нас виновными – но перед кем? Перед Кем-то, Кто, во-первых, является Личностью: нравственные предпочтения, способность судить и оценивать могут быть только у личности. Во-вторых, обладает правом налагать на нас эти обязательства и ответственность за их исполнение. И, в-третьих, является Законодателем и Судией для всех людей без исключения: нравственные обязательства распространяются на каждого из нас.

Единственный, кто отвечает таким критериям – Бог.

Итак, наш опыт нравственного долженствования указывает на реальность Законодателя, Который является Автором Закона; на Царя, Который имеет власть обязывать нас Ему повиноваться; на Судию, перед Которым мы несем ответственность. Как говорит пророк Исайя: «Ибо Господь – судия наш, Господь законодатель наш, Господь – царь наш; Он спасет нас» (Ис.33:22).

Некоторые возражения против нравственного аргумента

В Библии есть примеры того, как Бог менял мораль. То есть абсолютной морали нет и у Бога?

Тут нам следует отметить две вещи. Во-первых, нравственный аргумент совершенно не зависит от Библии, Церкви или от того, что богословы называют «специальным откровением» (то есть зафиксированным в религиозной традиции). Он относится к так называемому «общему откровению» – к тому, что можно знать о Боге и вне библейского откровения. Нравственный аргумент вообще не обращается к Библии или Церкви. Он лишь указывает нам на бытие нравственного Законодателя и Судии и указывал бы, даже если бы никакой Библии люди никогда не видели. Поэтому критика Библии никак не подрывает этот аргумент.

А во-вторых, отметим, что Библия – это история взаимодействия людей и Бога, и, конечно, понимание людьми Божьего закона (но не сам этот закон!) менялось.

Люди могут, ссылаясь на «нравственный закон», требовать совсем разные вещей. Не подрывает ли это его предполагаемую объективность?

Конечно, люди могут расходиться во мнениях о том, чтó именно сообразно объективному моральному закону и какие действия из него вытекают. Точно так же дело обстоит и с обычным юридическим законом. Адвокаты сторон, очевидно, трактуют закон по-разному, каждый в интересах своего клиента. Но для того, чтобы между сторонами имел место судебный процесс (а не драка), они должны апеллировать к одному и тому же своду законов. Притязания (обоснованные или нет) тех или иных людей на то, что их позиция «законна» и «справедлива», возможны только в том случае, если существует сам этот закон.

В разных обществах существуют разные нравственные нормы: то, что считалось нормальным, например, у ацтеков, сегодня нами воспринимается как дикость. Так существует ли действительно всеобщий закон?

Мы все порицаем общества, в которых было принято безнаказанно убивать рабов или приносить в жертву младенцев. А это неизбежно означает, что мы признаём какой-то моральный стандарт, по которому можно оценивать любое человеческое общество. Когда мы порицаем одни общества за дикость и жестокость, а другие хвалим за цивилизованность и гуманность, мы уже прилагаем к ним всем какой-то общий универсальный стандарт.

Нравственность – это инстинкт, который сформировался в ходе эволюции, когда стадные приматы учились сотрудничать и преодолевать внутристадные конфликты. Разве не так?

Проблема этого объяснения в том, что оно отвечает не на тот вопрос. Мы вполне можем принять, что стадные животные, в том числе приматы, вырабатывают какие-то правила внутристадного поведения. Более того, мы можем согласиться, что стадные животные иногда могут проявлять то, что мы бы назвали альтруизмом, по отношению к членам своей группы. Но это никак не отвечает на вопрос: почему я должен поступать определенным образом? Еще английский философ Дэвид Юм в XVIII веке обратил внимание на то, что из фактов о мире никак невозможно вывести наши моральные обязательства: из «есть» не следует никакого «должно быть» (так называемая «гильотина Юма»).

Стадные приматы придумали помогать другу другу? Очень хорошо, порадуемся за них, но к чему это обязывает нас? Каким образом некие предполагаемые (и давно мертвые) эволюционные предки могут указывать нам, что мы должны и чего не должны?

Почему нравственность не может быть просто результатом общественного договора?

По трем причинам.

Во-первых, сам факт заключения договора предполагает, что еще до его подписания обе стороны приняли нравственное обязательство: «ты всегда должен соблюдать договоры, даже если это тебе во вред». А почему это вдруг? Может быть, я принадлежу к одному из тех сообществ, где обмануть чужака – дело чести, доблести и геройства? Пусть даже это сообщество состоит из меня одного: допустим, по моему личному убеждению, какие угодно договоры можно нарушать, пока это сходит мне с рук. Я неправ и виновен? Перед кем? По какому стандарту?

Во-вторых, договор, например, служащих «СС» с фюрером требовал с их стороны беспрекословного повиновения и исполнения приказов. Тем не менее мы порицаем как злодеев тех, кто исполнил этот договор, и хвалим тех, кто его нарушил. То есть мы не считаем, что договор надо соблюдать во всех случаях без исключений. Есть нравственные обязательства – например, воздерживаться от убийства заведомо невинных людей, – которые выше договора.

В-третьих, сам факт того, что мы заключили договор, не очевиден. Заключение договора – это всё же некий осознанный акт, и когда вам сообщают, что вы, оказывается, имеете обязательства по некоему договору, который осознанно не заключали, вы вправе возмутиться. Вы, к примеру, не обязаны выплачивать кредит, которого не брали.

Нравственность может носить эмоциональный характер. Например, наше нравственное чувство возмущают проявления подлости и жестокости. Никакой объективный закон для этого не нужен

Для возмущения – не нужен. Точно так же расист может возмущаться, например, межрасовым браком. Его возмущение будет глубоким и искренним, но мы вряд ли его разделим и вряд ли решим, что оно нас к чему-то обязывает. Точно так же мое или ваше эмоциональное возмущение чем бы то ни было ни к чему не обязывает других людей. В утверждении «я испытываю такие-то чувства, и поэтому ты должен» нет никакой логики.

Аргумент от свободной воли

Нравственные суждения, похвалы и порицания, требуют еще одного обязательного условия – свободной воли. Лесной пожар, возникший в результате удара молнии, может причинить ужасный ущерб, но мы не предъявляем ему обвинений. Хулиган, разбивший окно, наносит ущерб гораздо меньший, но мы считаем его виноватым. Почему? Потому что в первом случае мы имеем дело с природным явлением, во втором – с актом личной воли. Собственно, уже четырехлетний ребенок, который говорит «я нечаянно», отлично видит разницу между актами своего свободного произволения и тем, что происходит помимо его воли.

В материалистической вселенной, в которую нам предлагают поверить атеисты, такой свободы не могло бы существовать. Как говорил известный ученый (и атеист) Френсис Крик: «Вы, ваши радости и скорби, ваши воспоминания и устремления, ваше чувство личной идентичности и свободной воли на самом деле не более, чем определенное поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы не более чем набор нейронов... Хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас, и мы не можем этого изменить».

В самом деле, акты вашего мышления (и произволения) в материалистической картине мира определяются чрезвычайно сложными, но чисто природными процессами в коре вашего головного мозга. Процессы определяются предыдущими состояниями системы, сигналом на входе и неизменными законами природы. Это такое же природное явление, как лесной пожар, и хулиган, разбивший ваше окно, в принципе не мог поступить иначе – ведь процессы в его мозгу тоже подчиняются неизменным законам природы.

Однако отрицать свободную волю – значит впадать в абсурд, потому что такое отрицание само по себе есть акт свободной воли.

Если материализм был бы верен, мы не могли бы его принять, потому что это потребовало бы совершить акт свободной воли – то есть мы бы опровергли материализм самим актом его принятия.

Более того, свободная воля – это, во-первых, непосредственно переживаемый нами опыт. Во-вторых, все, не исключая атеистов, порицают или хвалят людей так, как будто они совершают свои поступки именно по свободной воле. Это значит, что материалистическая картина мира, требующая от нас считать свободную волю иллюзией, просто неверна.

Сознание и воля предшествуют материи, а не возникают из нее, следовательно, за природным миром стоит некий творящий Разум.

Космологический аргумент

Вселенная требует причины, и эта причина – Бог.

Этот аргумент можно кратко сформулировать так:

• Всё, что начало существовать, имеет причину.
• Вселенная начала существовать.
• У Вселенной есть причина, находящаяся вне ее, и эта причина – Бог.

Этот аргумент восходит еще к Аристотелю, а подробно его сформулировал знаменитый средневековый мыслитель Фома Аквинский.

Космологический аргумент связан с вопросом о причине существования. Великий германский философ Готфрид Вильгельм Лейбниц сформулировал этот вопрос так: «Почему существует нечто, а не ничто?». Этот аргумент встречается в различных формах, но мы рассмотрим только одну – аргумент «от обусловленности» (или «от случайности»).

Почему существует ноутбук, на котором я пишу этот текст? Я купил его в магазине. Как он туда попал? Его изготовили на заводе, и это потребовало как определенного сырья, так и усилий множества людей – математиков, изобретателей, инженеров, рабочих. Причины существования моего ноутбука лежат вне его. Он обладает, как говорят философы, обусловленным (или случайным – в том смысле, что его могло бы и не быть) бытием. Таким же обусловленным бытием обладаю и я сам. Я существую благодаря браку моих родителей, дышу воздухом, потребляю воду и пищу – для всего этого необходимо как минимум существование нашей планеты с её условиями для жизни. Планета Земля также не является своей собственной причиной – она образовалась около четырех с половиной миллиардов лет назад из материи, которая существовала до этого. Существование Солнца тоже обусловлено внешними причинами: оно сформировалось в результате процессов звездообразования в нашей галактике. Существование галактик обусловлено процессами, восходящими к моменту образования нашей Вселенной, который космологи называют Большим взрывом. Чем обусловлен Большой взрыв ученые (пока, во всяком случае) не знают.

Если всё – от ноутбука у меня на столе до галактик за миллиарды световых лет от меня – получает существование от чего-то (или Кого-то) еще, то в самом начале цепочки должен существовать некий источник бытия; первопричина, которая не нуждается в том, чтобы получать существование от кого-то внешнего; которая обладает абсолютным, независимым бытием.

Что можно сказать об этой первопричине?

Она вечна. Ведь если бы она возникла во времени, ей предшествовало бы что-то, что привело её в бытие, и она уже не была бы первопричиной.

Но вечная причина предполагала бы и вечное следствие. Например, вечный мороз предполагал бы вечный лёд. Породить цепочку причин и следствий во времени первопричина может только при условии, что она обладает еще одним качеством – свободной волей и сама принимает такое решение.

Таким образом, Вселенная предполагает вечную, могущественную и свободную причину – и мы называем её Богом.

Некоторые возражения против космологического аргумента

Почему цепочка причин и следствий не может быть бесконечной?

По ряду причин, но для экономии места просто обратим внимание на то, что бесконечная цепочка никак не снимает вопроса об источнике. Представьте себе, что на ваш компьютер приходит письмо с воззванием: «Спасем леса Амазонки!» Это письмо прошло через множество компьютеров, через множество стран и континентов; люди, согласные с этим воззванием, пересылали его дальше – но мы, естественно, предположим, что у него был автор. Кто-то, озабоченный сохранением лесов Амазонки, запустил его в интернет. Вряд ли нас убедит предположение, что письма никто не писал, оно просто вечно и бесконечно крутится во всемирной сети. Чтобы оно могло там крутиться – вечно или нет – кто-то должен его написать.

Так же обстоит дело и с существованием. Постулирование бесконечной цепочки никак не отвечает на вопрос, откуда в этой цепочке взялось существование.

Почему Вселенная не может быть вечной?

Теоретически можно было бы сказать, что мир существовал всегда, но против этого предположения говорит однонаправленность времени, одним из проявлений которого является второе начало термодинамики. Например, водород в недрах звезды превращается в ходе термоядерной реакции в гелий, энергия излучается в пространство – но обратного процесса не происходит: фотоны не собираются в одной области, чтобы превратить гелий обратно в водород. Пока вы читаете этот текст, количество водорода во Вселенной необратимо уменьшается. В бесконечно старой Вселенной он бы выгорел уже бесконечно давно и все звезды уже бы погасли.

В наши дни ученые сходятся на том, что возраст Вселенной ограничен и составляет примерно 13,7 миллиарда лет.

Пока что всё, что мы знаем о Вселенной, указывает на то, что она не вечна. Но существуют версии космологического аргумента, которые и не требуют начала существования Вселенной во времени.

Готфрид Вильгельм Лейбниц знаменит своей фразой: «Первый вопрос, который следует поставить, это: почему существует нечто, а не ничто?».

Почему что-либо вообще существует? Этот вопрос исходит из сформулированного Лейбницем принципа достаточного основания. Принцип достаточного основания утверждает, что должно существовать рациональное объяснение, почему дела обстоят так, а не иначе. Ничто не происходит без достаточного основания.

Этот принцип можно сформулировать по-разному, но проще всего сказать, что:

• Любая существующая вещь имеет объяснение своего существования.
• Любое событие имеет объяснение того, почему оно происходит.
• Любое утверждение, если оно истинно, имеет объяснение того, почему оно истинно.

Приведем пример. В старом фантастическом фильме «Космическая Одиссея 2001 года» земляне находят на Луне таинственный артефакт, названный «монолитом». Он имеет правильную форму параллелепипеда с соотношением сторон 1:4:9 (1²:2²:3²), абсолютно черный цвет и не поддается воздействию никаких инструментов или излучений. Герои фильма – и зрители вместе с ними – глубоко взволнованы тайной происхождения монолита и пытаются понять, откуда он взялся и что означает. Они ищут объяснения, но никому в голову не приходит просто сказать, что объяснения не существует. Артефакт, мол, существует просто так, без объяснений. Понятно, что даже если мы не знаем объяснения (и даже если не узнаем его никогда), оно должно быть.

Всё человеческое мышление работает на принципе достаточного основания. Наука ставит вопросы о том, почему те или иные феномены существуют, те или иные явления происходят, и никому в голову не приходит сказать, что они существуют или происходят просто так, без объяснений.

Чтобы лучше понять мысль Лейбница, нам вновь придется вспомнить о разграничении случайного и необходимого. Случайным называется то, чего могло бы и не быть. Например, меня могло бы и не быть, если бы мои родители не встретились. Вселенная могла бы выглядеть совершенно по-другому, если бы её развитие происходило иначе. Её вообще могло бы не быть. Случайное бытие еще можно назвать обусловленным: объяснение того, почему оно случилось, лежит за его пределами.

Необходимое – это то, чего не может не быть. Например, по мнению многих математиков, необходимыми являются математические истины. 3>2, 2х2=4 – это истинно в любом из возможных миров, и мы не можем помыслить себе ситуацию, в которой бы это было не истинно.

Лейбниц ставит вопрос: почему Вселенная существует? Либо объяснение существования Вселенной лежит в необходимости её существования (то есть она не может не существовать), либо её основание лежит за её пределами.

Обладает ли Вселенная необходимым бытием? Нет. Что бы мы ни рассмотрели во Вселенной, всё обладает случайным бытием, всего этого могло бы не быть. Да, как мы знаем, этого и не было всего каких-то жалких 13,7 миллиарда лет назад.

Следовательно, ответ на вопрос «почему Вселенная существует?» лежит за её пределами – в некой Реальности, которая обладает необходимым необусловленным бытием и является объяснением бытия всего остального. Мы называем эту Реальность Богом.

Особенность формулировки Лейбница в том, что она не требует начала Вселенной во времени. Теоретически мы можем помыслить себе вечную Вселенную – но она всё равно будет нуждаться в объяснении.

Почему мы должны за всем, в том числе и за Вселенной, предполагать причину?

В принципе, можно отрицать причинность, но тогда нам придется отказаться от науки, которая как раз и представляет собой исследование причин (вернее, определенной категории причин). Думаю, многие сочтут это слишком высокой ценой за атеизм.

Если у всего есть причина, как утверждает космологический аргумент, то причина должна быть и у Бога. Какие у нас основания делать для Него исключение?

Космологической аргумент не утверждает, что у всего есть причина. Это распространенное недоразумение, поэтому на нём нужно остановиться. Люди часто строят свою критику космологического аргумента, отталкиваясь от тезиса «у всего есть причина». Но такой тезис не входит в космологический аргумент! Космологический аргумент говорит: у всего, что начало существовать, есть причина, ничто не может привести само себя из небытия в бытие. Иначе говоря, у любого события есть причина.

Но Бог не начинал существовать. Он пребывает всегда. Поэтому Он не нуждается в причине.

Тот Бог, существование Которого пытается доказать космологический аргумент, в любом случае довольно далек от Бога Библии, Который активно вмешивается в ход истории, творит чудеса и т.д.

Конечно, космологический аргумент еще не доказывает истинность Библии – Библией нам предстоит заниматься отдельно. Он только опровергает атеизм и указывает на Творца мира. А открылся ли этот Творец людям, вышел ли на связь – следует обсуждать отдельно.

Нельзя выводить из конечного эффекта (мира) бесконечную причину (Бога).

Действительно, космологический аргумент указывает на чрезвычайно могущественного (то есть способного создать Вселенную), но не обязательно всемогущего Творца. Вывод, который он позволяет сделать, таков: у Вселенной существует вечный Творец, достаточно могущественный, чтобы привести её из небытия в бытие.

Можно сказать, что в объяснении нуждаются явления внутри Вселенной. Но почему Вселенная в целом должна нуждаться в объяснении?

Было бы крайне искусственным утверждать, что всё нуждается в объяснении, кроме Вселенной. Это можно проиллюстрировать на примере, который приводит философ Уильям Лейн Крейг. Представьте себе, что мы находим идеальную сферу размером с футбольный мяч. Нуждается ли она в объяснении? Да. Увеличим её до размеров дома. Всё еще нуждается? Да. Увеличим до размеров солнечной системы, галактики – она всё еще нуждается в объяснении.

Почему она перестала бы нуждаться в объяснении, если бы мы увеличили её до размера Вселенной?

Ученым-космологам не приходит в голову остановиться в поисках объяснений существования известной нам Вселенной. Они выдвигают различные теории относительно того, что могло явиться причиной Большого взрыва или тех или иных свойств Вселенной. Они не говорят: «Объяснять тут нечего, это всё существует просто без объяснений». Признавать принцип достаточного основания во всех случаях, кроме тех, когда это ведет к признанию Бога, было бы весьма произвольным решением.

Телеологический аргумент. Тонкая настройка Вселенной

«Телос» по-гречески значит «цель». Телеологический аргумент обращается к существованию в мире целесообразности и подразумевает, что такая целесообразность указывает на наличие целеполагающего разума. Этот аргумент существует в разных формах.

Одна из форм телеологического аргумента обращается к феномену так называемой тонкой настройки Вселенной. Законы физики оперируют определенными константами, которые получили название фундаментальных постоянных. Ученые установили, что если бы эти постоянные отличались от известных нам на самую малую величину, жизнь во Вселенной была бы невозможна. Сам феномен «тонкой настройки» признают все ученые, в том числе неверующие.

Вот как выражает эту мысль британский космолог Стивен Хокинг (неверующий): «Законы науки в том виде, в котором мы их знаем сейчас, содержат много фундаментальных величин, таких, как электрический заряд электрона или отношение массы протона к массе электрона. Мы не умеем, по крайней мере пока, теоретически предсказывать значения этих величин – они выводятся только из эксперимента. Может быть, придет день, когда мы разработаем теорию, с помощью которой все эти величины можно будет вычислять, но может оказаться и так, что некоторые из них, а то и все, изменяются при переходе от вселенной к вселенной или даже в пределах одной вселенной. Удивительно, что значения таких величин были, по-видимому, очень точно подобраны, чтобы обеспечить возможность развития жизни. Если бы, например, электрический заряд электрона был чуть-чуть другим, звезды либо не сжигали бы водород и гелий, либо не взрывались. Разумеется, могут быть и другие формы разумной жизни, о которых не грезили даже писатели-фантасты. Жизни, для поддержания которой не требуются ни свет звезды, как, скажем, нашего Солнца, ни тяжелые элементы, синтезирующиеся внутри звезд и разлетающиеся по космическому пространству при взрыве звезды. Тем не менее, по-видимому, величины, о которых мы говорим, имеют сравнительно немного областей значений, при которых возможно развитие какой бы то ни было разумной жизни. Бóльшая же часть значений отвечает таким вселенным, в которых, как бы они ни были прекрасны, нет никого, кто мог бы ими восхищаться» («Краткая история времени», 1988 г.).

Атеист Ричард Докинз излагает ситуацию в своей книге «Бог как иллюзия» следующим образом: «Мы живем не только на удобной планете, но и в удобной Вселенной. Само наше существование подтверждает факт «удобства» наших физических законов для возникновения жизни. Не случайно, глядя в ночное небо, мы видим звезды – они являются непременным условием существования большинства химических элементов, без которых не было бы жизни. Согласно расчетам физиков, окажись физические законы и константы лишь слегка другими, Вселенная развивалась бы так, что жизнь в ней была бы абсолютно невозможна. Различные физики говорят об этом по-разному, но всегда приходят к одному заключению. В книге «Просто шесть цифр» Мартин Риз перечисляет шесть основных постоянных, которые, по мнению ученых, сохраняют свою величину в любой точке Вселенной. Каждая из этих шести величин «точно настроена» в том смысле, что, будь она лишь немного другой, Вселенная значительно отличалась бы от нынешней и, возможно, была бы непригодна для жизни».

Рассмотрим для примера четыре известных нам физических взаимодействия – сильное, слабое, электромагнитное и гравитационное. С гравитацией и электромагнетизмом мы все знакомы по опыту; сильное и слабое взаимодействия относятся к микромиру, к описанию атомного ядра.

Атомное ядро состоит из протонов и нейтронов. Протоны обладают одноименным положительным зарядом, между ними действуют силы электромагнитного отталкивания. Эти силы сделали бы невозможным формирование любого атомного ядра, где протонов хотя бы два, то есть исключили бы существование любых элементов, кроме водорода, если бы не так называемое сильное взаимодействие, которое, преодолевая силы отталкивания, удерживает протоны в ядре. Для того чтобы существовала известная там таблица элементов, необходимо, чтобы между сильным и электромагнитным взаимодействиями существовало строго определенное соотношение. Если бы сильное взаимодействие было несколько слабее, во Вселенной не было бы ничего, кроме водорода, и химия – а, соответственно, и жизнь – не могла бы существовать. Если бы оно было больше – во Вселенной не было бы водорода, необходимого для зарождения жизни. Если бы другим было соотношение гравитации и магнетизма, не могли бы существовать звезды. Если бы Вселенная расширялась чуть медленнее, она схлопнулась бы под собственной тяжестью, если быстрее – не смогли бы образоваться галактики.

Еще одна константа – электромагнитное взаимодействие – определяет связь электронов и протонов в атомах. Будь она несколько меньше, электроны не смогли бы удержаться на орбитах вокруг ядра. Будь она чуть больше, электроны находились бы слишком плотно друг к другу, и атом не имел бы общих орбит с другими атомами, что мешало бы образовывать соединения. В том и в другом случае образование молекул было бы невозможно.

Вероятность того, что такое благоприятное для жизни сочетание мировых постоянных возникло случайно, выглядит исчезающе малой.

Некоторые возражения против телеологического аргумента

Возможно, наша Вселенная – просто одна из бесконечного множества вселенных, где упомянутые константы варьируются случайным образом. Тогда неудивительно, что наша Вселенная подходит для жизни – в других просто нет наблюдателей.

Предположение о множестве вселенных находится за пределами науки и является предметом веры. Его невозможно подтвердить или опровергнуть научным методом, потому что мы в принципе не можем получить какие бы то ни было эмпирические данные из этих предполагаемых других вселенных. Однако веру в Создателя мы можем подкрепить дополнительными доводами, которых нет у тех, кто верит в множественность вселенных.

Наблюдатель существует лишь потому, что ему «повезло» возникнуть во вселенной с данными константами. Будь они другими, наблюдателя бы просто не существовало. То есть наличие наблюдателя – следствие значения констант, а не их причина.

Разумеется, наличие наблюдателя требует тщательной настройки констант. Но, указывая на этот очевидный факт, мы ни в малейшей степени не снимаем вопрос о том, почему этому наблюдателю так повезло. Приведу пример, который предлагает канадский философ Джон Лесли. Допустим, взвод солдат расстреливает приговоренного к смерти. Раздается залп, но приговоренный обнаруживает, что он жив и невредим. Он, естественно, задается вопросом – почему? Чему он обязан своим чудесным спасением? Если мы скажем ему: «Очевидно, что все солдаты промахнулись; если бы они не промахнулись, ты не был бы жив, чтобы ставить этот вопрос», – он с нами согласится. Но это никак не снимет вопроса о том, почему они все одновременно промахнулись. Это будет факт, требующий объяснения: то ли друзья приговоренного подкупили солдат, то ли произошло что-то еще, но объяснение «ты жив вследствие того, что они промахнулись, а не потому, что кто-то захотел, чтобы ты жил», вряд ли нас устроит.

Поскольку эволюция происходила именно в этой Вселенной, нет ничего удивительного, что она породила жизнь, к ней приспособленную.

Для того чтобы какая бы то ни было эволюция имела место, необходимо по меньшей мере существование ДНК, то есть очень сложной химической молекулы, и существование химии. Во вселенной, которая не была бы «тонко настроена», не было бы даже химии: например, при несколько ином соотношении сильного и электромагнитного взаимодействий во вселенной мог бы существовать только водород – либо, наоборот, водорода не было бы вообще. Итак, «тонкая настройка» – необходимое предварительное условие для того, чтобы какая бы то ни было жизнь могла существовать и эволюционировать.

Но ведь бóльшая часть Вселенной – это огромное пустое и очень холодное пространство, которое никак не приспособлено для жизни. Как можно говорить, что Вселенная создана специально для жизни?

То, что мы знаем о Вселенной, наводит на предположение, что именно такие размеры необходимы для того, чтобы в ней образовались галактики, звезды, и в итоге жизнь. Только на первый взгляд Вселенная кажется бессмысленно огромной и пустой. Например, очень важно точное количество материи во Вселенной. Если бы оно было чуть меньше, расширение Вселенной было бы слишком быстрым, и галактики, звезды и планеты не могли бы образоваться. Будь оно чуть больше – и расширение Вселенной прекратилось бы, она стянулась бы в точку под собственной тяжестью. Насколько велико это «чуть»? Джон Лесли приводит цифру 1:10⁵⁵. То есть точность настройки выражается единицей, разделенной на единицу с пятьюдесятью пятью нулями. При ближайшем рассмотрении Вселенная оказывается ровно того размера, который нужен для поддержания жизни.

Эстетический аргумент

Эстетический аргумент обращается к нашему опыту красоты в мире.

Мы все – и верующие, и атеисты – переживаем чувство красоты, то, что называется эстетическим опытом. Воинствующий атеист Кристофер Хитченс, например, говорит: «Если вы потратите немного времени на то, чтобы рассмотреть поразительные фотографии, сделанные космическим телескопом Hubble, вы увидите вещи намного более таинственные, прекрасные и повергающие в трепет.., чем любые религиозные истории о «творении» или «конце света"».

Другой известный атеист, английский писатель-фантаст Терри Пратчетт, чувствуя приближение смерти, писал: «Когда на горизонте замаячит конец игры, я хочу умереть, сидя в кресле, в моем собственном саду, с бокалом бренди в руке, с Томасом Таллисом в айподе, потому что музыка Томаса способна приблизить к раю даже атеиста».

У нас всех есть опыт переживания красоты – великолепия осеннего леса или (как у Пратчетта) красоты великой музыки. Более того, мы способны переживать красоту как ценность: великие картины прячут за пуленепробиваемое стекло, чтобы сохранить их от воров и вандалов, а некоторые местности объявляют заповедниками, чтобы сохранить их первозданное великолепие. Эта красота ставит перед нами определенный вопрос. Отражает ли наш опыт красоты некую реальность, которая существует в мироздании до нас и которую мы просто – с благоговением и благодарностью – осознаём? Или красота – это только иллюзия, чисто субъективное переживание, которому не соответствует ничто за пределами нашего сознания?

Этот опыт красоты указывает на Бога двумя путями. Их называют объективным и субъективным эстетическими аргументами. Субъективный эстетический аргумент обращается к нашей способности переживать красоту, объективный – к реальности красоты во вселенной.

Объективный эстетический аргумент

Рассмотрим сначала объективный эстетический аргумент. Тот же Хитченс призывает нас обратить внимание на то, что вселенная прекрасна. Мы воспринимаем красоту как некое объективное свойство мироздания. Даже атеист описывает звезды и галактики как «таинственные, прекрасные и повергающие в трепет». Даже он говорит так, как будто красота – это объективное свойство мироздания, которое мы признаём. Не нечто, что мы привносим от себя, но то, что реально присутствует в мире.

Но откуда в мире может быть красота? Вселенная без Бога, вселенная, в которой нет ничего, кроме материи, бесконечно вращающейся по неизменным законам, не может породить красоты, потому что у безличной материи не может быть эстетических предпочтений. Такие предпочтения могут быть только у Личности, Художника и Строителя всего.

Приняв атеистическую картину мира, мы были бы вынуждены принять, что в мироздании как таковом нет ни величия, ни красоты, ни смысла, ни цели. Всё это не более чем наши оценки и субъективные переживания. Правильны ли это оценки? Это бессмысленный вопрос, как бессмысленно само мироздание. Бессмысленно спрашивать, правильно ли вы понимаете текст, если это и не текст вовсе, а случайная россыпь точек. Бессмысленно задаваться вопросом, смогли ли вы по достоинству оценить красоту звездного неба, если в звездах просто нет никакой красоты, которую можно было бы оценивать.

Но если вы признаёте во вселенной подлинную объективную красоту, вы тем самым признаёте некий стоящий за ней творящий разум, который предпочитает красоту, а не уродство.

Еще язычник Платон в диалоге «Тимей» говорит о том, что космос – прекраснейшая из возникших вещей, а его Устроитель – наилучшая из причин.

Субъективный эстетический аргумент

Этот вариант эстетического аргумента обращается к нашей способности переживать и ценить красоту. В материалистической картине мира все наши способности – не только телесные, но и те, что мы относим к духовной составляющей нашей личности, – есть плод эволюции, то есть процесса, в ходе которого качества, полезные с точки зрения продвижения генов, закреплялись, а неполезные отсеивались.

Можно приискать эволюционное объяснение тому, что, например, лица противоположного пола кажутся нам красивыми (гены хотят продвинуть себя). Или что вид накрытого стола радует глаз (эволюция велит нам хорошо питаться). Но это может как-то объяснить только очень узкий сегмент нашего эстетического опыта. Далекие галактики, Ниагарский водопад или осенний лес несъедобны и вряд ли сексуальны; отыскать эволюционный смысл в нашей способности ценить их едва ли возможно. Есть гораздо более простое объяснение: эта способность видеть и ценить красоту вложена в нас нашим Создателем.

Некоторые возражения против эстетического аргумента

Но у людей разные представления о красоте! Представители некоторых культур (или даже субкультур) могут одеваться (и накрашиваться), на наш взгляд, уродливо.

Чья-то эстетическая неразвитость не отменяет того, что люди эстетически развитые способны воспринимать красоту и видеть её в одном и том же. Бах – великий композитор: это могут воспринять как верующие, так и атеисты. Кому-то, возможно, Бах покажется скучным, ему будут гораздо интереснее песенки-однодневки. Но это никак не отменяет опыта других людей, которые, независимо от их веры или неверия, способны оценить музыку Баха.

Точно так же встречаются грубые люди, неспособные оценить красоту природы; но их эстетическая неразвитость никак не ставит под вопрос опыт тех, кто может наслаждаться этой красотой.

В мире также много уродства. Не должны ли мы сделать из этого вывод, что предполагаемый Создатель мира любит уродство?

Уродство не обладает самостоятельным бытием, оно существует только на фоне красоты. Это порча, нехватка, умаление. Мы можем сказать, что вандал «изуродовал» картину, или раны «изуродовали» человека, или плохая постановка «изуродовала» пьесу, только при условии, что существует правильный, «неизуродованный», первозданный образ картины, человека или пьесы. «Уродство» – это когда что-то пошло не так, сломалось, испортилось. Как и зло вообще, уродство несубстанционально, это дыра, порча, как прореха в штанах или дупло в зубе. Это не что-то созданное, а порча в созданном. С христианской точки зрения это результат греха, но и в любой другой картине мира уродство – это что-то вторичное. Это нехватка красоты там, где она должна быть, как тьма – это нехватка света. Поэтому уродство, в отличие от красоты, ничего не доказывает.

Наше переживание красоты – это всего лишь субъективные реакции в цепочках наших нейронов. Почему вы решили, что они должны отражать какую-то объективную реальность?

По двум причинам. Во-первых, мы делаем какие-то утверждения о реальности на основании нашего опыта. Наш опыт может быть иллюзорным: например, мы можем увидеть воду на дороге и, подъехав, убедиться, что это мираж. Но, чтобы объявить какой-то опыт иллюзорным, мы должны сопоставить его с каким-то более достоверным опытом. Например, воду, которую мы увидели издалека, – с сухой пустыней, которую мы обнаружили на месте. На каком основании мы могли бы утверждать, что наш опыт красоты иллюзорен и ему ничего не соответствует в реальности? Если мы говорим: «На самом деле туманность Андромеды не красива, это только чисто субъективная реакция в твоих нейронах», – то откуда мы берем это «на самом деле»? Как мы в этом убедились? «Весь наш опыт сводится к реакциям в цепочках нейронов» – утверждение, которое является предметом веры и притом предметом крайне спорным.

Во-вторых, даже атеисты воспринимают красоту как некую объективную ценность и постоянно высказываются именно в этом ключе. Когда атеист Кристофер Хитченс призывает нас взглянуть на фотографии галактик, он едва ли хочет обратить наше внимание на реакции в его личных нейронах – он призывает нас восхититься красотой Вселенной.

И в этом случае, как во многих других, атеизм предстает перед нами как мировоззрение, которого невозможно придерживаться последовательно.

Исторический аргумент

Исторический аргумент обращает внимание на события в человеческой истории, которые указывают на вмешательство Бога.

Например, уникальное сохранение еврейского народа. В то время как большинство древних народов, упомянутых в Библии, полностью растворились и исчезли (вы не можете встретить на улице живого хеттеянина или филистимлянина), народ израильский пережил долгие века владычества различных иноплеменных империй, многовековую утрату государственности, неоднократные попытки истребления (последняя была предпринята нацистами в ХХ веке), но при этом сохранился – потому что Библия предсказывает, что ему предстоит сохраниться до конца мира и пережить массовое обращение ко Христу. Как говорит пророк Захария, «А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах.12:10). А святой апостол Павел пишет: «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; И так весь Израиль спасется, как написано: «придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их». В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию – возлюбленные Божии ради отцов. Ибо дары и призвание Божие непреложны. Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их, Так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы» (Рим.11:25-31).

Другой пример: выживание и распространение ранней Церкви в условиях полного отсутствия того, что мы бы назвали «административным ресурсом» – финансовой, военной или политической силы. Более того, перед лицом периодически вспыхивающих гонений, сама поразительность успеха веры в Распятого в мире, который поклонялся тогда (и поклонятся сейчас) силе, власти и мирскому успеху.
Но самым важным историческим событием в Божием замысле является Воскресение Христа из мертвых. Это событие, которое произошло в истории и оставило по себе исторические свидетельства, как, например, дуэль Пушкина с Дантесом или «великое посольство» Петра Первого.

Эти свидетельства внимательно исследуют историки, в том числе неверующие и настроенные к христианству весьма критически. Они пришли к определенным выводам.

Иисус существовал как историческое лицо

Как, например, пишет неверующий библеист Барт Эрман в своей книге «А был ли Иисус»: «Правда заключается в следующем: каким бы ни был Иисус, он был реальной исторической личностью. Далее в книге я покажу, откуда мы это знаем.
Еще раз подчеркну: в историчности Иисуса убеждены практически все специалисты на земном шаре. ...

Наивно надеяться убедить всех. Однако я надеюсь убедить тех, чей ум не зашорен, кто действительно хочет понять, откуда известно, что Иисус существовал. Еще раз оговорюсь: историчность Иисуса признает практически каждый западный специалист по библеистике, античной истории и культуре и раннехристианской истории. При этом у многих этих специалистов нет личной заинтересованности в вопросе. Взять хотя бы меня. Я не христианин, а агностик атеистического толка, и у меня нет резона отстаивать христианские учения и идеалы. Существовал Иисус или нет, в моей жизни и моем взгляде на мир это мало что меняет. У меня нет веры, которая бы строилась на историчности Иисуса. Историчность Иисуса не делает меня счастливее, довольнее, популярнее, богаче и знаменитее. Это не приносит мне бессмертия.
Однако я историк, а историку не безразлично, что было на самом деле. И всякий, кому это не всё равно, кто готов взвешивать факты, понимает: Иисус существовал. Возможно, Иисус был не таким, как думает ваша мать, или каким он нарисован на иконе, или каким его описывает популярный проповедник, или Ватикан, или Южно-баптистская конвенция, или местный священник, или гностическая церковь. Однако он существовал. С относительной уверенностью мы можем даже сказать о некоторых фактах из его жизни».

Вскоре после Его смерти на кресте Его ученики пережили какой-то опыт, который внушил им искреннюю и глубокую уверенность в том, что Он воскрес

В своей книге «Как Иисус стал Богом» Эрман предлагает следующее объяснение перемены, которая (как он признает) произошла с апостолами: «Моя предварительная гипотеза заключается в том, что трое или четверо из этих людей – хотя, возможно, и больше – имели видения Иисуса спустя некоторое время после его смерти. Одним из них почти наверняка был Петр, поскольку сообщения о явлении ему Иисуса встречаются во всех наших источниках, включая и самый ранний из них, – у Павла, в 1Кор.15:5. При этом следует подчеркнуть, что Павел знал Петра лично. Сам Павел тоже прямо утверждает, что ему было видение Иисуса, и думаю, мы можем поверить ему на слово, что он действительно был убежден, будто Иисус ему явился. Важно также отметить, что Мария Магдалина занимает видное место во всех евангельских повествованиях о воскресении. Она упоминается лишь в одном месте во всем Новом Завете в связи с Иисусом во время его общественного служения (Лк 8:1–3), и, тем не менее, она всегда первая, кто возвестил о воскресении Иисуса. Почему так? Одно правдоподобное объяснение состоит в том, что она тоже имела видение Иисуса после его смерти.

Эти трое – то есть Петр, Павел и Мария Магдалина, – по-видимому, рассказали о своих видениях остальным. Не исключено, что и другие люди также имели подобные видения – например Иаков, брат Иисуса, – но, на мой взгляд, судить об этом трудно. Многие из их близких друзей и сторонников поверили им и пришли к мысли, что Иисус воскрес из мертвых».

Поведение апостолов невозможно объяснить ни намеренным обманом, ни галлюцинациями

Итак, мы согласны с неверующими исследователями в том, что Иисус существовал, Он был распят на римском Кресте, а вскоре после Его смерти Его ученики стали настойчиво возвещать, что Он воскрес из мертвых и что они видели Его.

Такое поведение апостолов нуждается в объяснении. Апостолы говорили либо правду, либо неправду. Если они говорили неправду, то они либо намеренно лгали, либо заблуждались.

В первом случае мы имеем дело с «теорией заговора»: апостолы говорили неправду и знали об этом, намеренно вводя людей в заблуждение. Её следы мы находим уже в Евангелии от Матфея (Мф.27:64, 28:13). Но в наши дни она остается совершенно маргинальной – искренность апостолов признается, в том числе и неверующими исследователями. Ученики были глубоко убеждены, что Иисус действительно воскрес из мертвых.

Во втором – с «теорией галлюцинаций». Апостолы верили в то, что видели Иисуса, но это было галлюцинацией. О «теории галлюцинаций» на «Азбуке веры» есть большая статья (Воскресение Христово и «теория галлюцинаций»), здесь только заметим, что коллективные галлюцинации неизвестны психиатрии. Галлюцинация есть продукт уникальной психики человека, и даже если люди галлюцинируют вместе (например, они вместе употребляют наркотики или не спали несколько дней), содержание их галлюцинаций не совпадает.

Нам остается сделать неизбежный вывод – ученики говорят правду, Иисус действительно воскрес из мертвых.

Доказательств бытия Божия гораздо больше – но мы пока остановимся на этих.

Цитаты о доказательстве бытия Бога

«...Нескольких слов о подходе к религиозным явлениям вообще. Ибо к этим явлениям существует, и всегда существовало, два подхода. Один можно назвать подходом извне, а другой – подходом изнутри. Самым простым определением подхода извне является определение его как подхода, основанного всецело на доказательствах. Докажи, что есть Бог, докажи, что Христос – Бог, докажи, что в христианском таинстве хлеб становится Телом Христовым, докажи, что есть другой мир... Докажи, и я тебе поверю. Но пока не докажешь – не поверю. Но достаточно вдуматься во все эти «докажи», и очевидно становится, что подход этот не только не может подвести к сущности религиозных явлений, но он не подходит к жизни вообще, за исключением узкой сравнительно сферы естественных наук. Доказать, что вода кипит при 100° – можно. Но доказать, что Пушкин – гений, невозможно. Как невозможно доказать вообще ничего, что относится к внутреннему миру, внутренней жизни человека, его радости и печали, восторгу и вере. Обратим внимание и на то, что сам Христос ничего не доказывал, а только звал людей увидеть, услышать, принять то, чего они не видели, не слышали, не принимали, и сейчас еще – в огромном большинстве своем – не видят, не слышат, не принимают. Иными словами, чем выше истина, добро, красота – тем менее они доказуемы, тем менее применим к ним подход, заключенный в доказательствах».
протопресвитер Александр Шмеман

«Она (религиозная вера) начинается с простого доверия к свидетельству познавших Бога, живших в единении с Ним и удостоившихся видения Его лица людей – с доверия к свидетельствам праотцов, святых, пророков, апостолов. Затем вера возрастает, открывая для себя Божественную любовь, проявляющуюся в Его творении, Его действии в человеческой истории. Его слове, вводящем нас в Царство Истины. Постепенно мы чувствуем, что связь между нашей личностью и Богом становится все теснее. Его несотворенная красота и ослепительный свет Его Славы делаются все более явными для духовного видения...
На любой стадии, любой ступени своего развития вера остается со-бытием, опытом личного отношения. Как далек этот путь от простого согласия интеллекта с логическими выводами, от пути «объективного» знания! В поисках библейского Бога, Бога Церкви, мы должны следовать соответствующим нашим устремлениям путем веры. Доказательства бытия Божия, «объективные» доводы апологетики, подтверждение исторической подлинности источников христианской традиции – все это может сыграть важную вспомогательную роль в том, чтобы пробудить в нас потребность в религиозной вере. Но сами по себе подобные вещи не в состоянии ни заменить собой веру, ни привести к ней.
Когда Церковь призывает нас принять хранимую ею Истину, речь идет не о теоретических положениях, с которыми мы должны согласиться априори, без всяких рассуждений. То, что нам предлагают, – это личное отношение, это определенный образ жизни, основанный на личной связи с Богом или же последовательно ведущий к установлению подобной живой связи. В результате изменения самого модуса нашей жизни она перестает быть индивидуалистической борьбой за «место под солнцем» и обретает высший смысл в общении, в причастности другому бытию. Церковь есть тело общения, члены которого живут не ради самих себя, но в нераздельном единстве любви с другими членами того же тела и его главой – Христом. Верить в Истину Церкви означает стать составной частью образующих Церковь «уз любви»; целиком отдаться любви Бога и святых, которые, в свою очередь, принимают меня с таким же доверием.
Итак, мы приходим к Богу не через определенный образ мыслей, но через определенный образ жизни. Любой естественный процесс роста и созревания всегда представляет собой не что иное, как образ жизни. Как возникает наша привязанность к отцу и матери? С самого рождения, с кормления грудью, с первого ощущения родительских ласк и забот до осознанного приятия их любви в душе ребенка подспудно и как бы незаметно крепнет вера в отца и мать. Любви, связывающей родителей и ребенка, не нужны ни логические доводы, ни какие-либо иные гарантии. Лишь когда эта связь подорвана, возникает нужда в доказательствах, и тогда аргументы рассудка силятся подменить собой жизненную реальность.
Христос Яннарас. Из книги «Вера Церкви»

Литература по теме

• Бог: свидетельства существования Энциклопедия апологетики
• Бог: предполагаемые опровержения бытия Энциклопедия апологетики
• Бог: возражения на доказательства бытия Энциклопедия апологетики
• О Бытии Бога. Доказательство проф. А.И. Осипов
• 16 доказательств бытия Бога к.ф.н. Г. Хлебников
• Доказательства бытия Бога диакон Андрей
• Онтологическое доказательство бытия Бога
• Доказательство существования Бога на примере порядка во вселенной
• Доказательство, что есть Бог преп. Иоанн Дамаскин
• О доказательствах бытия Бога В.П. Лега
• Обретение Бога (доказательства бытия Божия) свящ. Владимир (Богоявленский)
• Существование Бога Ричард Суинберн
• О Божием бытии Л. Ю.
• Мистическое доказательство бытия Божия архиеп. Феофан (Быстров)
• О бытии Божием прот. Григорий Дьяченко
• Боже! Ты есть? Пять доказательств существования Бога и три ответа на вопрос, почему это так важно Уильям Лейн Крейг
• «Доказательства» бытия Божия Олег Воскресенский