Платон Ободовский
Ободовский Платон Григорьевич (1803–1864) – поэт, драматург, переводчик, педагог. Из знатного шляхетского рода, причисленного к русскому дворянству в 1814 году. В 1814–1820 годах обучался во 2-й Петербургской гимназии, где подружился с Василием Григорьевым. Для гимназистов Ободовского и Василия Григорьева образцами была не только великая классика псалмопевцев ушедшего XVIII века, но и новые опыты священной поэзии их современника Федора Глинки, возглавлявшего с 1819 по 1825 год Вольное общество любителей российской словесности (ВОДРС). Дебютировал в 1822 году в «Благонамеренном», войдя в число так называемых «журнальных» поэтов. В 20–30-е годы его стихи появляются почти во всех журналах, некоторые из них обрели вторую романсную жизнь («Гроб» – на музыку А.А. Алябьева, «Ты не плачь, не тоскуй…» – на музыку А.Е. Варламова, «Финский залив» – на музыку М .И. Глинки), но отдельного прижизненного или посмертного поэтического сборника так и не вышло. Его имя получило широкую известность главным образом благодаря оригинальным и переводным пьесам; как драматург он пользовался не меньшим успехом, чем Нестор Кукольник, считавший, что ему вообще нет равных в драматургии, а Пушкин – всего лишь один из его, Кукольника, современников. Платон Ободовский всю жизнь предпочитал оставаться скромным «домашним учителем», заменив со временем при царском дворе В.А. Жуковского, которого называл своим поэтическим наставником.
Особое место в его творчестве занимают ранние «переложения псалмов», к которым примыкает серия «кантат» на евангельские и библейские сюжеты: «Торжество Искупителя», «Искупитель во гробе», «Плач пленных израильтянок», «Падение Иерусалима» (1822–1823).
Плач Давида о смерти Саула и Ионафана[41]
На высотах Гильбои диких
Разбит Иуды крепкий щит:
Где сонмы ратников великих?
Позор их мертвый сон тягчит!
О том не ведай, Гет! Звук – сладостные вести!
Не оглашай врагов обитель – Аскалон –
Иль будь для них грозой, предтечей ярой мести,
Волнующей, как вихрь, поруганный Сион!
Не вострепещут дев сердца иноплеменных
При звуке радостных, победных голосов!
Не отзовется стыд Израильтян сраженных,
В хвалебной песни их во сретенье отцов!
Гильбоя! твой нагий хребет не серебрится
Дождем питательным иль светлою росой!
И первенец весны в истленье превратится,
И попалит его свирепый солнца зной!
Здесь раздробленным пал щит Сильных–щит Саула,
Как ни был он святым елеем окроплен –
Саул наш пал – и звук катящегося гула
Рассыпался, как гром, у сопротивных стен!
Когда надеждою во бранях обольщался
Ионафана лук, носящий смерть с собой?
Когда с кровавых битв меч тощим возвращался,
Саула меч, в боях летающий грозой?
Саул – Ливанский кедр – Израиля подпора;
Народа счастие – любовь Ионафан
От нашего навек, навек сокрылись взора,
С собой восхитили веселье наших стран.
Посыпьте брением власы, Иуды дщери!
Могильной ризою оденьте ремена,
Саула нет! он пал, сомкнулись гроба двери,
И ваша радость с ним навек погребена.
Не он ли, облача вас в пурпурные ткани,
Сиона гордостью, величьем называл?
Повержен грозный вождь дыханьем ярой брани,
Падением потряс сердца гранитных скал.
О брат мой! милый друг, Ионафан любезный!
Я не престану ввек оплакивать тебя,
Не осушится ввек очей источник слезный!
Сколь сладостно рыдать, погибшего любя!
Так пали Сильные, как кедры распростерлись!
Саул, Ионафан, мне ль вас не вспоминать?
Не от одной руки Могущие низверглись –
На вас обрушилась вся вражеская рать!
Утро[42]
Мглистое небо слилось с Океаном,
Скалы подернуты синим туманом,
Месяц мелькает в густых облаках
Тихо и плавно, как лебедь в волнах.
Дремлют поляны, волнуются ивы,
Древняя роща во мраке шумит,
Ветр-пробудитель крылом прихотливым
Лип ароматных верхи шевелит.
Вот прояснились зарею поляны, –
Жизнь разлилась по росистым цветам.
Сплыли со скал голубые туманы,
Розовый свет пробежал по скалам.
Вот на румяном краю небосклона,
Слитого с гладкой поверхностью вод,
Выплыло солнце из влажного лона,–
Тих, животворен светила восход.
О благодетельный Зодчий вселенной!
Виден Ты нам из величья чудес.
Ты разостлал над землей пробужденной
Рдяное утро, как пышный навес.
Боже! Ты солнца незапным сияньем
Наших очей не хотел ослепить, –
Сон пробуждая денницы мерцаньем,
Слабые вежды помог растворить.
Солнцу подобно из тьмы Вифлеема
Жизни светило взнеслось над землей
Нас провести к вертограду эдема,
Дух окропляя небесной росой.
Алой денницей на праге Востока
Дивных пророков подобен восход.
Все, разгоняя туманы порока,
К сретенью Бога будили народ.
Солнцу подобно горит над вселенной
Веры светильник, Владыкой возжженный,
Свет разливая на наши сердца,
Путь озаряет к селенью Отца.
1823
Падение Иерусалима[43]
Иерусалим, печален образ твой!
Иль туча Божеского мщенья
Нависла над твоей главой
С перуном грозным разрушенья?
Ужель грядет на Суд разгневанный Владыка?
Ужель парит тебя горящий лик Его?
Нет, нет, не узришь ты Божественного лика!
Он скрыт от взора твоего.
Врага ополчая, каратель незримый
Развеет преступных Иакова чад,
Как пепел, грозой по полям разносимый,
И с треском рассыплется царственный град.
Суд близок! трепещет
Салим нечестивый,
Предчувствие казни
Смущает его.
Всклубилися волны
Морей чужеземных
Средь парусов белых,
Сияют орлы[44]
И, крылья расширя,
Горят нетерпеньем
Израиля сердце
В когтях растерзать.
Иерусалим, Иерусалим,
Колосс, до неба вознесенный!
Со всем величием своим
Ты сгибнешь, Римом поглощенный.
Сион! гнев Божий над тобой!
Тимпан твой смолкнет сладкозвучный,
И припадет к земле главой
Левит Иеговы злополучный.
Падет пред Римом гордый град!
Орел взлетит на верх Сиона
И устремит свой алчный взгляд
На пепел царства Соломона.
Ожесточенный раб, прибегни к покаянью!
Израиль, обратись к престолу Судии!
Воззри на небеса, верь казни предвещанью[45],
О горе! сочтены Иеговой дни твои!
Воззри, в полночной тишине,
Предвестник Божеского мщенья,
Меч грозный в тучах и огне
Висит над чадом отверженья.
Внимай – скрыпят столпы кедровы,
Врата святилища Иеговы
Незримой, мощною рукой
Разверзлись в полночь пред тобой.
Свет райский воссиял… из облак фимиама
Невидимых у стен раздался гневный глас:
«Изыдем!» – Дрогнул храм, огнь жертвенный погас,
Оставил Саваоф чад злобных Авраама.
Израиль, ты Богом отвержен Всесильным!
Не жди ко спасенью Господних чудес;
Ни жертвою тучной, ни гласом умильным
Отца не сзовешь с омраченных небес.
Зри – пылает дивный храм,
Римский меч сверкает в дыме;
Тит во граде. «Казнь рабам!» –
Раздалось в Иерусалиме.
На стенах, по стогнам кровь…
Грудой тел Кедрон стесненный
Плещет пеной обагренной,
Выступя из берегов.
Иерусалим, Иерусалим,
Печать носящий отверженья, –
Ты пал нечестием своим,
Сбылись Господни предреченья.
Прославлен Высший в небесах!
Салима крепкий щит распался,
Святыни храм повержен в прах –
На камне камень не остался.
Пред Римом пал надменный град!
Орел взлетел на верх Сиона
И устремил свой алчный взгляд
На пепел царства Соломона.
1823
[41] Впервые: «Благонамеренный» (1822, № 38), с примечанием: «Читана на последнем публичном экзамене в С.-П етербургской Губернской Гимназии».
[42] Впервые: «Благонамеренный» (1823, № 16).
[43] Впервые: «Полярная Звезда на 1824 год» (СПб.,1823), (отрывок). Полностью: «Соревнователь просвещения и благотворения» (СПб.,1824, ч. 25, кн. 1), с примечанием: «Отрывок из сего прекрасного стихотворения помещен в «Полярной Звезде» на сей год». В основе – события 70-х годов, описанные историком Иосифом Флавием (37–102) в книге «Иудейская война».
[44] Римские знамена. (Примеч. П. Ободовского.)
[45] О сих предзнаменованиях казни иудеев говорит Иосиф Флавий. (Примеч. П.Ободовского.)
Комментировать