Алексей Кольцов
Кольцов Алексей Васильевич (1809–1842) – поэт. В июне 1831 года в «Литературной газете» Антона Дельвига появилось стихотворение самородного поэта из Воронежа «Кольцо» («Я затеплю свечу воску ярова…»), с которого начинается путь в поэзии Алексея Кольцова. Уже в этом раннем стихотворении в полной мере предстала особая кольцовская «энергия лиризма», песенность. Ничего подобного русская поэзия не знала. Поэты-самоучки из народа типа Ф.Н. Слепушкина, М.Д. Суханова, Е.И. Алипанова создавали чисто литературные пасторали, далекие от народной поэтики. Жанр «русских песен» конца XVIII – начала XIX века тоже редко выходил за пределы стилизаций. В кольцовских «русских песнях» впервые предстал уникальнейший сплав литературных и народных традиций. «Нужно быть Народом и в Народе, чтобы участвовать в создании Народной песни», – напишет через столетие Константин Бальмонт. Этим редчайшим даром обладал Алексей Кольцов.
Своей поэтической славой Кольцов во многом обязан В.Г. Белинскому, писавшему в 1846 году в предисловии к его первому посмертному собранию сочинений: «Придет время, когда песни Кольцова пройдут в народ и будут петься на всем пространстве безпредельной Руси». Но благодаря тому же «неистовому Виссариону», а вслед за ним Чернышевскому, Добролюбову, Герцену, в кольцовской поэзии в основном выделяли социальные мотивы. «Россия бедная, мужицкая – вот, кто подал здесь голос», – провозглашал Герцен. И в этом «голосе народных масс», конечно, не было места его религиозным, а тем более «монархическим» стихам, которые, если и упоминались исследователями, то с неизменными оговорками о том, что они «стоят особняком и представляют явление случайное». В результате одно из таких случайных явлений – стихотворение «Русское «Ура!””, которым в июле 1837 года поэт встречал в Воронеже наследника престола, не представлено даже в «полном собрании стихотворений» (так значится на титуле) Большой серии «Библиотеки поэта» (1958). Стихотворение «Земное счастье» тоже никак не вписывалось в эту идеологическую схему, поскольку в нем говорится о счастье тех, кто «молитвы чистые творит, // доволен жизнию земною, // закон небес боготворит». Народность поэзии Кольцова неотделима от ее религиозности. Что вовсе не снижает социального звучания многих его стихов. В том же «Земном счастье» речь идет о его недостижимости для тех, «кто давит народ мучительным ярмом», кто «пренебрег земли законы», земное счастье достижимо только для тех, кто «пред казнью, злобою людскою, // и за Царя, за отчий кров // собой пожертвовать готов».
Молитвенная поэзия Алексея Кольцова еще ждет своего исследования, равно как и вся судьба его, – нового прочтения.
Спящий юноша[88]
О всеблагое Провиденье,
Храни его успокоенье!
Еще не знает он, что скука,
Что безпредельная любовь,
И как тяжка любви разлука,
И как хладеет в сердце кровь;
Не знает жизненной заботы,
Тяжелых снов и страшных бед,
И мира гибельных сует,
И дней безжизненной дремоты,
Коварства света и людей,
Надежд, желаний и страстей.
Теперь он резвится, играет,
Незрелый ум мечтой питает,
Во сне испуг его не будит,
Нужда до солнца встать не нудит,
Печаль у ложа не стоит, –
Священным сном невинность спит…
Но эти дни как тень проходят,
Прекрасный мир с собой уводят…
О всеблагое Провиденье,
Храни его успокоенье!
1828
Плач
На что мне, Боже Сильный,
Дал смысл и бытие,
Когда в стране изгнанья
Любви и братства нет;
Когда в ней вихри, бури
И веют и шумят;
И черные туманы
Скрывают правды свет.
Я думал: в мире люди
Как ангелы живут,
Я думал, в тайных мыслях
Один у них закон:
К Тебе, Царю Небесный,
Любовью пламенеть,
И ближним неимущим
Без ропота души
Последнюю копейку,
Как братьям, уделять.
А люди – те же звери:
И холодны и злы;
Мишурное величье –
Молебный их кумир,
А золото и низость –
Защитник их и Бог.
И Ты, Отец Небесный,
Не престаешь вседневно
Щедроты лить на них.
О, просвети мне мысли,
Нерадостны оне,
И мудрости светильник
Зажги в моей душе.
Январь 1829
Земное счастие
Не тот счастлив, кто кучи злата
Сбирает жадною рукой
И за корысть – родного брата
Тревожит радостный покой;
Не тот, кто с буйными страстями
В кругу прелестниц век живет, –
В пирах с ничтожными глупцами
Беседы глупые ведет
И с ними ценит лишь словами
Святую истину, добро,
А нажитое серебро
Хранит, не дремля, под замками.
Не тот счастлив, не тот, кто давит
Народ мучительным ярмом
И кто свое величье ставит
На полразрушенном другом!
Он пренебрег земли законы,
Он, презирая вопль и стоны,
И бедной, горестной мольбе
Смеется вперекор судьбе!..
Он Бога гнев, он кары неба
Считает за ничтожный страх;
Суму, кусок последний хлеба
Отнял у ближнего – и прав!
Не он! – Но только тот блажен,
Но тот счастлив и тот почтен,
Кого природа одарила
Душой, и чувством, и умом,
Кого фортуна наградила
Любовью – истинным добром.
Всегда пред Богом он с слезою
Молитвы чистые творит,
Доволен жизнию земною,
Закон небес боготворит,
Открытой грудию стоит
Пред казнью, злобою людскою,
И за царя, за отчий кров
Собой пожертвовать готов.
Он, и немногое имея,
Всегда делиться рад душой;
На помощь бедных, не жалея,
Все щедрой раздает рукой!
20 августа 1830
Старобельск
Великая тайна
Дума
Тучи носят воду,
Вода поит землю,
Земля плод приносит;
Бездна звезд на небе,
Бездна жизни в мире;
То мрачна, то светла
Чудная природа…
Стареясь в сомненьях
О великих тайнах,
Идут невозвратно
Века за веками;
У каждого века
Вечность вопрошает:
«Чем кончилось дело?»
«Вопроси другого», –
Каждый отвечает.
Смелый ум с мольбою
Мчится к Провиденью.
Ты поведай мыслям
Тайну сих созданий!
Шлют ответ, вновь тайный,
Чудеса природы,
Тишиной и бурей
Мысли изумляя…
Что же совершится
В будущем с природой?
О, гори лампада,
Ярче пред распятьем!
Тяжелы мне думы,
Сладостна молитва!
1833
Урожай[89]
Красным полымем
Заря вспыхнула;
По лицу земли
Туман стелется;
Разгорелся день
Огнем солнечным
Подобрал туман
Выше темя гор;
Нагустил его
В тучу черную;
Туча черная
Понахмурилась,
Понахмурилась,
Что задумалась,
Словно вспомнила
Свою родину…
Понесут ее
Ветры буйные
Во все стороны
Света белого.
Ополчается
Громом-бурею,
Огнем-молнией,
Дугой-радугой;
Ополчалася,
И расширилась,
И ударила,
И пролилася
Слезой крупною –
Проливным дождем
На земную грудь,
На широкую.
И с горы небес
Глядит солнышко,
Напилась воды
Земля досыта;
На поля, сады,
На зеленые
Люди сельские
Не насмотрятся.
Люди сельские
Божьей милости
Ждали с трепетом
И молитвою;
Заодно с весной
Пробуждаются
Их заветные
Думы мирные.
Дума первая:
Хлеб из закрома
Насыпать в мешки,
Убирать воза;
А вторая их
Была думушка:
Из села гужом
В пору выехать.
Третью думушку
Как задумали, –
Богу-Господу
Помолилися.
Чем свет по полю
Все разъехались –
И пошли гулять
Друг за дружкою,
Горстью полною
Хлеб раскидывать;
И давай пахать
Землю плугами,
Да кривой сохой
Перепахивать,
Бороны зубьем
Порасчесывать.
Посмотрю пойду,
Полюбуюся,
Что послал Господь
За труды людям:
Выше пояса
Рожь зернистая
Гремит колосом
Почти до земи,
Словно Божий гость,
На все стороны
Дню веселому
Улыбается.
Ветерок по ней
Плывет, лосница,
Золотой волной
Разбегается.
Люди семьями
Принялися жать,
Косить под корень
Рожь высокую.
В копны частые
Снопы сложены;
От возов всю ночь
Скрыпит музыка.
На гумнах везде,
Как князья, скирды
Широко сидят,
Подняв головы.
Видит солнышко –
Жатва кончена:
Холодней оно
Пошло к осени;
Но жарка свеча
Поселянина
Пред иконою
Божьей Матери.
1835
Молитва
Дума
Спаситель, Спаситель!
Чиста моя вера,
Как пламя молитвы!
Но, Боже, и вере
Могила темна?
Что слух мой заменит?
Потухшие очи?
Глубокое чувство
Остывшего сердца?
Что будет жизнь духа
Без этого сердца?
На крест, на могилу,
На небо, на землю,
На точку начала
И цели творений
Творец Всемогущий
Накинул завесу,
Наложил печать –
Печать та навеки,
Ее не расторгнут
Миры, разрушаясь,
Огонь не растопит,
Не смоет вода!..
Прости ж мне, Спаситель!
Слезу моей грешной
Вечерней молитвы;
Во тьме она светит
Любовью к Тебе…
1836, степь гр. Орловой
Романсы Н.П. Трубецкого (1860), А.Н. Шефера, А. С. Ружицкого, смешанный хор (1895), мелодекламация ( 1890‑е гг.).
Перед образом Спасителя
Пред Тобою, мой Бог,
Я свечу погасил,
Премудрую книгу
Пред Тобою закрыл.
Твой небесный огонь
Негасимо горит;
Безконечный Твой мир
Пред очами раскрыт;
Я с любовью к Тебе
Погружаюся в нем;
Со слезами стою
Перед Светлым лицом.
И напрасно весь мир
На Тебя восставал,
И напрасно на смерть
Он Тебя осуждал:
На кресте, под венцом,
И спокоен, и тих,
До конца Ты молил
За злодеев Своих.
20 февраля 1839
Романсы А. И. Дюбюка (1886), М.А. Орлова, смешанный хор с фортепьяно (1893), А.И. Шефера, мелодекламация (1890‑е гг.), А.А. Оленина (1911).
Комментировать