Евгений Баратынский
Баратынский Евгений Абрамович (1800–1844) – поэт. Пушкинская плеяда поэтов неотделима от имени Евгения Баратынского. Он вполне мог в 1811 году поступить в Царскосельский лицей одновременно с Пушкиным, Дельвигом, Кюхельбекером. Но мать, фрейлина императрицы Марии Феодоровны, предпочла Пажеский корпус. Этот выбор родителей оказался для него роковым. 25 февраля 1816 года по личному повелению императора Александра I он был исключен из Пажеского корпуса «с запрещением принимать в гражданскую и военную службу, кроме как рядовым солдатом». Таковой оказалась цена за игру в шиллеровских «Разбойниках» и «общество мстителей», деятельность которого состояла в школьных проказах против учителей и воспитателей. В результате одной из таких «проказ» исчезли «500 рублей и черепаховая табакерка в золотой оправе». Ничего более чудовищного, чем обвинение в воровстве, для воспитанника Пажеского корпуса не могло быть. Отсюда столь суровый приговор. Без суда и следствия. Эти «судьбой наложенные цепи» он будет влачить всю жизнь.
Два с половиной года он провел в Смоленском имении дяди, обретя спасение в стихах. В 1818 году решил воспользоваться единственным оставленным ему шансом и подал прошение о зачислении в солдаты. Так, в России стало больше одним поэтом и одним солдатом. Именно в это время его сверстники поэты-лицеисты, благополучно закончив Лицей, образовали «союз поэтов». И вот здесь случилось то, что могло произойти в 1811 году. Судьба исправила роковую ошибку родителей, свела его с Дельвигом, а затем и Пушкиным, Кюхельбекером. Они приняли его четвертым в свой «союз», признав равным в поэзии, соратником и другом. «Прости, Поэт! Судьбина вновь // Мне посох странника вручила; // Но к музам чистая любовь // уж нас навек соединила!..» – обратится он 18 января 1820 года к Кюхельбекеру, а через год к Дельвигу: «Дай руку мне, товарищ добрый мой, // Путем одним пойдем до двери гроба, // И тщетно нам за грозною бедой // Беду грозней пошлет судьбины злоба». На этот раз судьбины злоба послала ему новые испытания – шесть лет службы (а по сути – ссылки) в Финляндии. Об его освобождении из «финского заточения» хлопотали В.А. Жуковский, Денис Давыдов. Возвращение состоялось в 1826 году почти одновременно с возвращением Пушкина из Михайловской ссылки. В 1820 году они были отправлены в ссылку тоже почти одновременно: Пушкин – в южную, Баратынский – в северную. В 1827 году выйдет его первый поэтический сборник, но к этому времени его имя уже прочно вошло в литературу рядом с именами Пушкина и Дельвига, став своеобразной эмблемой дружеского поэтического братства. «Дельвиг, Пушкин, Баратынский // Русской музы близнецы», – писал Петр Вяземский. Пушкин признает его первенство в элегиях, выделив основные черты: «он у нас оригинален – ибо мыслит», «он шел своей дорогой один и независим». Баратынский стал основоположником «поэзии мысли», которая найдет свое высшее воплощение в творчестве столь же одинокого и независимого Федора Тютчева.
Особое место в романсной лирике Золотого пушкинского века занимает романсный шедевр «Не искушай меня без нужды» Баратынского – Глинки. А в русской молитвенной поэзии – «Царь Небес! Успокой!..»
Молитва[40]
Царь Небес! Успокой
Дух болезненный мой!
Заблуждений земли
Мне забвенье пошли,
И на строгий Твой рай
Силы сердцу подай.
<1841–1842>
[40] Впервые: «Современник» (1844, т. 36).
Комментировать