Константин Льдов
Льдов Константин (настоящие имя и фамилия Витольд-Константин Николаевич Розенблюм. 1862–1937) – поэт, прозаик, переводчик. В конце XIX века, да и в начале XX, его имя пользовалось не меньшей известностью, чем Надсона, Фофанова, а позднее – Игоря Северянина, но и в числе «забытых» оказалось уже при жизни. Первый «надсоновский» сборник стихов Константина Льдова вышел в 1890 году, последний в Брюсселе – в 1926 году. Он назывался «Против течения». Но «поздний» Льдов, как и «поздний» Бальмонт, не просто выступали п р о т и в. В одном из последних эмигрантских стихотворений он напишет:
Дремучий лес. Темна дорога…
Как страх невольный побороть?
Кто в этих дебрях ищет Бога,
Того нашел уже Господь?
Константин Льдов вернулся к своим ранним религиозным стихам, увидев в них то главное, что он пытался обрести всю жизнь.
Отшельник
Набросок
В бору ароматном, где сосны и ельник
Сплотилися тесно в зеленый плетень,
Где дятел стучит и блуждает олень,
От грешного мира спасался отшельник.
И вот омрачила предсмертная тень
Черты изможденного лика…
И старец воскликнул:
«Господь мой, Владыка
Незримых и зримых пространств и миров,
Прими мою душу и бренный покров,
На ней тяготевший, как цепи!
Я в жизни томился, как в сумрачном склепе,
Я жаждал безумно грядущей зари,
Покинул людей и Твои алтари,
И все, что к земному меня привлекало…
Но истины сердце напрасно алкало:
Во мраке я жил и во мраке умру…
И совесть мою, как змеиное жало,
Язвит сожаление… В темном бору
Я был равнодушен к земному добру;
Мирские тревоги, мирские печали
Смиренной молитвы моей не смущали,
Я духом стремился в небесную даль, –
И вот, у могилы, чего-то мне жаль,
О чем-то былом я тоскую!..
О Боже, Ты пенишь пучину морскую
И вновь превращаешь в зеркальную гладь, –
Верни же Твой мир и Твою благодать
Душе, омраченной сомненьем!
Легко умереть, тяжело умирать…
О Боже, овей мою душу забвеньем
И в очи мне славой Твоею блесни,
Зажги на мгновенье святые огни,
Огни вековечного света…»
Но сумрачно в келье…
Послышался где-то
Двух сов заунывный, глухой переклик…
И старец с мольбою к святыне приник –
И не было старцу ответа…
1889
Пощада
1‑я кн. Царств, гл.
В ущельях Енгадди скрывался Давид
От грозной погони Саула.
Был пасмурный вечер. Закат догорел,
И горное эхо уснуло.
И вот псалмопевец с отрядом проник
Под своды пещеры туманной.
В ней царь – как дитя беззащитен, – уснул
В одежде своей златотканой.
Давид наклонился над спящим врагом
И край его пышной одежды
Отсек дерзновенно… И царь не раскрыл
Дремой отягченные вежды.
«Помазанник Божий! Тебя ли дерзнет
Коснуться слепая измена?
Господь невредимо тебя оградит
От козней, крамолы и плена…
Проснись! Я – слуга верноподданный твой,
Лежу распростерт пред тобою…»
И встал венценосец и сел на коня
И горной отъехал тропою.
И снова воззвал псалмопевец к царю:
«Взгляни испытующим взором!
Вот край от одежды пурпурной твоей
С ее златотканым узором,
Он мной отсечен дерзновенным мечом,
Когда ты уснул под скалою.
Ты видишь – печальное сердце мое
Не дышит изменою злою!
За что же, отец, ненавидишь меня,
Преследуешь местью тревожной?
Господь нас рассудит: Он тяжбе моей
Один Судия непреложный!»
И голос Давида достиг до царя,
И дрогнуло сердце Саула…
На бледном лице, как святая роса,
Слеза умиленья блеснула…
«О сын мой, Давид! Ты меня победи
Воздавши добром за коварство!..
Я верю, я знаю: подвижник любви
Помазан отныне на царство!»
Бегство давида
1‑я кн. Царств, гл. 19.
Курятся пахучие смолы,
Янтарное пламя дрожит…
В ложнице прекрасной Мелхолы
Уснул псалмопевец Давид.
Злорадно правдивые грезы
Смущают обманчивый сон:
Он слышит немые угрозы
И арфы глухой перезвон.
Копье золотое сверкнуло…
Звеня, оборвался напев…
Безумные очи Саула!
Безумно неистовый гнев!
Томительна сердцу обида
Томительны призраки сна…
Печально глядит на Давида
Его молодая жена.
Пробудись, супруг прекрасный,
Препояшься – и беги!
Слышу я во тьме безгласной
Соглядатаев шаги.
Путь к спасенью – в бегстве скором,
Скройся в сумраке ночном…
Вон, стоят они дозором
Под окном!
Мой отец в пылу жестоком
Подослал вас, палачи,
Но любовь духовным оком
Прозревает и в ночи.
Бледный холст привязан к нише.
Смерть грозит со всех сторон!
Опускайся… Тише!.. тише…
Ты спасен!
* * *
Позабыла душа о минувшем своем,
Где жила, кем была и молилась о чем,
Позабыла душа неземную страну,
Где встречала она золотую весну.
Там безгрешной любви очарованный сон
Непонятным желанием был окрылен;
Смутный образ в мечтах разгорался и жег
И манил за собой в лучезарный чертог…
И просила душа: «Жизнедатель святой,
Воплоти мой восторг и обвей красотой!»
И Предвечный мольбам испытующей внял
И очам ее мир первозданный предстал.
Но в тенетах страстей, но в хмельной суете
Позабыла душа о бывалой мечте,
Позабыла, зачем очарованный сон
В красоте и любви на земле воплощен.
1897
СХИМНИК
В ночи безсонной я томился
Недугом призраков мирских
И Богородице молился
От преизбытка чувств моих.
«Я пред Тобой, Святая Дева,
Лежу во прахе, червь земли:
Спаси от суетного гнева
И жажду сердца утоли!
Я, странник темный и убогий,
Скитаюсь, бедственно греша,
Но в мир спасительный и строгий,
Блуждая, внидет ли душа?
Готов навек смежить я очи,
Не видеть царственного дня,
Ни светлых звезд, ни синей ночи,
Лишь от страстей избавь меня!
Пусть жизнь течет однообразно,
Как ключ, журчащий под горой…
От навожденья, от соблазна
Меня, Пречистая, укрой!»
И сон прохладный и чудесный
На очи скорбные ниспал,
В сияньи горнем лик небесный
Я пред собою увидал.
Белее лелии цветущей
Сиял он, кроткий и святой,
Улыбкой, ангелам присущей,
И неземною красотой.
«Тебя ли вижу, Мать Господня, –
Я, сокрушаясь, возопил, –
Дух искушения сегодня
Источник сердца возмутил!
Под Пресвятым Твоим Покровом
Я соблазнен грехом моим…»
И в покаянии суровом
Я пал пред образом святым.
И трижды сон мой повторился,
И трижды падал я во прах,
И Богородице молился
В изнеможенье и слезах.
И вот, под утро луч румяный
Пустынный скит мой озарил,
Блеснул, горячий и багряный,
И на киоте опочил.
И что же вижу, безрассудный?
В сиянье радостного дня
Все тот же лик с иконы чудной
Взирает кротко на меня!
<1899>
Посол Господень
Внимайте, грешники, священному глаголу,
Зане вам говорит Всевышнего посол:
Кому дружите вы? С кем сеете крамолу?..
Меж вас и Господом – раскол!
Вы с нечестивыми вступаете в союзы,
Дабы в служении их идолам коснеть…
Влачите же, рабы, предательския узы
И соблазнительную сеть!
Но светоч истины горит неугасимо:
Низринет жертвенник и поразит жреца,
Рассеет облако кощунственного дыма
Молниеносный меч Творца!
Господь Израиля не ведает пощады:
Он гневом ледяным и пламенным объят;
Над бездной сумрака небесные лампады
Угрозой вечною горят.
Вернитесь же к Нему, к любви Его заветной
Он ожидает вас, Единый и Святой,
Не то погибнете в темнице безпросветной,
Под сатанинскою пятой!
* * *
Белою ночью иду по дороге,
Белое небо сквозь ветви глядится,
Сердце усталое думой томится,
Вечною думой о Боге.
Он ли, Незримый, меня призывает,
Я ли Его прозреваю очами?
Бледная даль голубыми лучами
Душу мою вдохновляет.
Сердце трепещет в священной тревоге,
Весь я охвачен духовною жаждой…
Лес, очарованный, веткою каждой
Шепчет мне, – шепчет о Боге.
* * *
Когда душа стремится к Богу,
Скорбя в безрадостные дни,
Неизъяснимую тревогу
Самолюбиво не гони!
Пусть в дерзновении пугливом
Зовет заблудшая Христа!
Ее молитвенным призывом
Освящены твои уста.
Она алтарь в тебе воздвигнет
И, вспыхнув жертвенным огнем,
Непостижимое постигнет
В изнеможении своем.
* * *
Я смотрел, как гроза бушевала в ночи…
Тяжко гром грохотал с омраченных небес,
Буйный ветер шумел: «Созерцай и молчи!»
Я смотрел и молчал, ожидая чудес.
И, подъявши колчан над моей головой,
Кто-то лук натянул раскаленной стрелой
И метнул в темный дол, где, молитву творя,
Я стоял, призывал Неземного Царя.
И пронзила меня огневая стрела,
И холодное сердце мое обожгла,
И спалила во мне пережиток мирской –
Роковую любовь с ненасытной тоской.
И с тех пор я душой, Царь Небесный, горю,
Предстою, как свеча, Твоему алтарю,
Теплюсь в жарких слезах при сиянье дневном
Незаметным огнем, панихидным огнем.
* * *
Пусть просят знамений они,
Рабы унынья и сомненья, –
Во грех им, Боже, не внемли
Их малодушного моленья.
Слепцам постигнуть не дано
Мечты прекрасной и чудесной,
Зачавшей каждое звено
В неизмеримости небесной.
Им не понять, что смертный взор
Причастен миру неземному, –
Пусть полон музыки простор,
Он глух и нем глухонемому.
Напрасно камни вопиют
И вечность смотрит отовсюду:
Они не веруют – и ждут Конца
Божественному чуду!
Голос Божий
Когда скорблю я духом
О суете земной,
Какой-то голос чудный
Беседует со мной.
Его созвучий прелесть
Молитвенно чиста,
И вторить им не смеют
Греховные уста.
Его слова святые
Я слышу, как во сне, –
Но все при Нем так ясно
И так понятно мне.
И счастия земного
Тогда я не прошу,
И сознаю, что Бога
В груди моей ношу.
Подражание псалму 125
Когда в последний день неволи,
Воззвал к Израилю Господь, –
Мы в жертву агнца закололи,
В посте томили нашу плоть.
Но в сердце вспыхнуло веселье,
Как робкий хворост на костре, –
И осветилось подземелье,
Как чаща леса на заре!
Обломки древнего сосуда
Опять в сосуд превращены… –
Бог совершил над нами чудо,
И отпустились им вины.
Так восклицали все народы,
Мы пели Господу псалом –
О новых радостях свободы
И о страдании былом…
О сократи, Всевышний, сроки!
Устали пленники Твои, –
Как рек полуденных истоки
В родные русла и истоки
Пролей мятежные струи!..
И те, что сеют со слезами,
С улыбкой счастия пожнут –
И с нивы радостно придут,
Отягощенные снопами!..
1890
Голгофа
Я до утра читал божественную повесть
О муках Господа и таинствах любви,
И негодующая совесть
Терзала помыслы мои…
Чего мы ждем еще, какого откровенья?
Не подан ли с креста спасительный пример?
Зачем же прячешь ты под маскою сомненья
Клеймо порока, лицемер?
«Вождя! – взываешь ты, – учителя, пророка!
Я жажду истины, о, скоро ли рассвет?..»
Но, ежели звезда затеплится с востока,
Пойдешь ли ты за мной вослед?
Пойдешь ли ты вослед со смирною и златом,
Затеплишь ли Царю кадильные огни?
И, если станет Он на суд перед Пилатом,
Не закричишь ли ты: «Распни Его, распни!»
О, жалкий фарисей! В источник утешенья,
В родник целительной Божественной любви,
Ты мечешь яростно каменья
И стрелы жгучие свои!
И в каждый миг Христа ты предаешь, как прежде,
Бичуешь под покровом тьмы
И в окровавленной одежде
Поешь кощунственно псалмы…
Разбей же, Господи, негодные сосуды,
Как пыль с одежд, стряхни предательскую сеть,
И на лобзание Иуды
Лобзаньем пламенным ответь!
Небесный бой
Бывают дни, когда священную тревогу
Переживает ум и сердце в нас горит,
И пылкая душа стремится знойно к Богу,
И Бог таинственно с душою говорит.
Волнами звучными волшебная стихия
В туманный берег бьет так явственно тогда,
И слышатся нам в ней молитвы неземные,
Предвечная любовь и вечная вражда.
Безгрешных ангелов возносятся каноны,
Сверкают их мечи зарницей золотой,
И мчатся демонов крылатых легионы,
И тучей стелются над бледною землей.
Сливаются псалмы с мятежными речами, –
Небесный бой жесток, стремителен полет…
А вечность звездными очами
Нас обольщает и зовет.
1895
Впервые: «Северный Вестник» (1896, № 5). В стихотворении развиваются темы «Выхожу один я на дорогу…» М.Ю. Лермонтова и «Как океан объемлет шар земной…» Ф.И. Тютчева.
* * *
Отбросив земные одежды,
Покинув холодное тело,
Душа молодая летела
На радостных крыльях надежды.
Ее возносили стремленья,
Которым нет мер и названья, –
Неведомых ласк трепетанья,
Несбыточных грез воплощенья.
И все, что в отринутом мире
Томило порывом неясным,
Воскресло – святым и прекрасным
В святом и прекрасном эфире.
О друг мой прелестный и нежный,
Воскреснут и наши усилья!
И вырастут светлые крылья
У нашей любви безнадежной.
22 сентября 1899
* * *
– Вот они – крутые верхние ступени…
Мы пришли к порогу. Преклони колени,
Я с тобою рядом помолюсь святыне.
Дверь ее закрыта, – но для нас отныне
Нет возврата к пыльной, низменной равнине.
Постучим. Привратник выйдет к нам, быть может…
Ангел мой, ты плачешь? Что тебя тревожит?
– Солнце закатилось. Ночь близка. Над нами
Синева трепещет чудными струнами;
Слышу звуки арфы, слышу чье-то пенье, –
Сладко мне и жутко…
– Духа обновленье!
В нас любовь играет, плачет и смеется…
Каждый взор твой в сердце песнью отдается, –
Ты – мое блаженство! Путь правдивый к Богу!
– Я сама не знаю, как нашла дорогу.
Думала вернуться, стало жаль былого,
Долго колебалась…
– И всегда сурово
Каялась, и мнимый грех свой омывала
Жгучими слезами!
– Ах, как я страдала!
– Белая голубка! Ты в душе смиренной
Сохранила светоч истины нетленной,
Ты в пустыне мира, знойной и безплодной,
Мне звездой светила – вещей, путеводной…
– Я тебя любила! За тебя молилась!..
– Бог тебя услышал: дверь сама раскрылась.
21 декабря 1901
Комментировать