Детство и первая молодость Ин. 4 от 1538 до 1546 года
Из всех людей, которых вы знаете, дети, никто не любил вас так нежно, как ваши родители. С какой заботой стараются они сделать вас добрыми, умными, любезными! Как веселят их малейшие ваши успехи! Как огорчают недостатки! Ничем нельзя обрадовать их более таких слов: «Какие добрые дети у вас! Как они хорошо занимаются ученьем своим! Как хорошо ведут себя во всем! Вы очень, очень счастливы!» Слушая это, все родители чувствуют себя счастливыми и вознагражденными за все те бесчисленные хлопоты и заботы, из которых и состоит для них воспитание детей. Эти хлопоты и заботы в самом деле бесчисленны. Вспомните все то, что они делают для вас каждый день — и вы сами поймете, что чужой человек никогда не подумает, никогда не догадается и даже никогда не захочет сделать так много. Стало быть, потеря родителей — это есть такое несчастье для ребенка, которое не может сравниться ни с каким другим. Очень редко может он встретить людей, которые могли бы в полной степени заменить его родителей. Иоанн IV даже на троне не нашел таких! О! Как вы пожалеете этого маленького государя, когда узнаете, что было с ним после смерти матери!
Управление государством осталось тогда в руках Боярской Думы, или, лучше сказать, в руках тех бояр, которые, будучи смелее других, присвоили себе власть над всеми. То были князья Шуйские, потомки князей Суздальских, всегда ненавидевшие великих князей за уничтожение уделов. Главным из них был князь Василий Васильевич. Подчинив себе разными способами и средствами многих бояр и сановников, он объявил себя как раз в день кончины Елены главным в правлении и через неделю велел схватить князя Телепнева и его сестру, боярыню Агриппину, бывшую любимой воспитательницей при маленьком Иоанне. Ни просьбы, ни слезы бедного малютки-государя не спасли его любимцев — и первого Шуйский уморил голодом в темнице, вторую сослал в небольшой город Каргополь и велел постричь в монахини. Чтобы еще надежнее утвердить власть свою, он постарался стать родственником государя и жениться на его двоюродной сестре.
Но несмотря на все это, Бог не позволил ему долго управлять Россией, и через несколько месяцев он занемог и умер, оставив всю власть в руках своего родного брата, князя Ивана Васильевича Шуйского. Бедное наше Отечество еще более терпело при этом новом правителе: он не имел никаких хороших качеств и был зол, горд и дерзок не только против бояр, но даже против самого государя, который и в детском возрасте должен быть для подданных предметом глубокого уважения. Обращение Шуйского совсем не проявляло этих качеств: во всех его поступках было заметно, что он считал себя гораздо важнее маленького Иоанна. Кроме того, он был так жаден, что брал из великокняжеской казны много золота, приказывал делать из него разную посуду для себя и вырезать на ней имена своих предков. Все важные должности и выгодные места он раздавал родственникам и своим друзьям, которые без милосердия разоряли вверенные им области.
При таком нраве и при таких распоряжениях главного вельможи и правителя государства читатели могут представить себе, каково было воспитание Иоанна! Ни он, ни помощники его — три другие князя Шуйские: Иван, Андрей Михайловичи и Федор Иоаннович Скопин-Шуйский — совсем не думали, что счастье всего народа зависит от доброты сердечной и ума его государя.
Напротив, они рассуждали, что выгоднее для них самих было бы, если б Иоанн и в совершенном возрасте не входил ни в какие дела и предоставил бы им право управлять государством; и для того решились воспитать его так, чтобы он не любил никаких занятий и думал об одних забавах и удовольствиях. Кроме того, исполняя все детские желания великого князя, они надеялись, что он ни к кому не будет так привязан, как к Шуйским.
Итак, эти гордые, самолюбивые, жестокие бояре, думавшие только о себе, а не о своем бедном Отечестве, каждый день забавляли маленького государя то новыми играми во дворце, то разного рода охотой в поле. Охота, во время которой люди с таким весельем убивают невинных животных, ожесточает сердце, и дети, такие впечатлительные и имеющие детский, а не взрослый рассудок, в целях предохранения от дурных влияний, никогда не должны видеть охоту, и тем более участвовать в ней. Бедный малютка Иоанн, наблюдая почти каждый день травлю диких животных, невольно привык к жестокости настолько, что для него уже стало удовольствием мучить и домашних животных.
Часто, сидя на высоком крыльце Кремлевского дворца, бросал он оттуда на землю комнатных собачек, кошек, кроликов, белок, и когда одни несчастные визжали самым жалобным голосом от ушибов, а другие и вовсе умирали, жестокий ребенок весело смеялся и радовался их мучениям, а безрассудные бояре говорили: «Пусть державный веселится!»
Для этой забавы Иоанн держал медведей, и часто, когда добрый народ сходился на дворцовую площадь поглядеть на свое красное солнышко, надежу-государя, этот государь приказывал выпускать двух или трех медведей, которые бросались на всех, кто не успевал убежать от них. Так царственное дитя, одаренное от природы редким умом и великими способностями, проводило свое драгоценное время в период правления Шуйских, которые старались отдалить от него всех умных, добродетельных и усердных бояр. Они использовали для этого все возможные средства и многие были сосланы, заключены в: темницы, даже лишены жизни.
Среди жертв властолюбия Шуйских самым знаменитым, добрым и несчастным был князь Иван Федорович Вельский — родственник государя. По уму и добродетелям он один мог быть достойным воспитателем Иоанна и правителем государства. Шуйские заметили это, и несчастный князь, несмотря на высокое место, занимаемое им в Боярской Думе, несмотря на пользу, которую принесли России его советы во время нашествия хана Крымского и царя Казанского на наши области в 1541 году, несмотря на его близкое родство с великим князем, был посажен в темницу и вскоре умерщвлен в ней без ведома Иоанна по одному приказанию Шуйских.
Такое ужасное положение царского двора и всего народа продолжалось до тринадцатилетнего возраста государя. В это время два его дяди — князья Глинские, Юрий и Михаил Васильевич, ненавидевшие Шуйских, — начали говорить племяннику, что ему пора отнять власть у жестоких бояр, управлявших от его имени, что пора объявить себя настоящим государем и, избавив народ от неслыханных притеснений, наказать главных тиранов. Иоанн, никогда не любивший Шуйских за их дерзкое обращение с ним и за то, что они всегда нападали на его любимцев, охотно выслушал совет дядей и, ничего никому не говоря, вдруг 29 декабря 1543 года созвал к себе бояр и объявил им, что видя, как бессовестно многие из них, пользуясь молодостью государя, грабят и убивают его подданных, он решился наказать виновных, и, прежде всех, князей Шуйских. Бояре были чрезвычайно удивлены смелостью маленького князя, до сих пор думавшего об одних только забавах, и прежде чем они успели опомниться, главный из Шуйских уже был выведен на улицу и отдан на волю псарей, которые, в свою очередь, отдали его зверям на растерзание. Все молчали, никто из родственников и друзей несчастного не смел показать ни малейшего неудовольствия: так грозен был вид тринадцатилетнего государя и так искусно новые правители — князья Глинские — осуществили свой план.
В тот же день всех Шуйских и их приверженцев заключили в темницы или сослали в отдаленные места. Народ радовался падению своих притеснителей, воображая, что теперь все будут спокойны и счастливы. Но как жестоко обманулся он!
Враги его не исчезли, а только переменили имя, и на место Шуйских встали Глинские; а государь, взрослея, не любил ни в чем противоречий и, с малолетства приученный к жестокости, не имел никакого понятия о сострадании и не жалел никого. Беспрестанно говорили то о гневе великого князя на одного из бояр, то о новом наказании другого боярина, то о ссылке третьего. Так, одному придворному чиновнику за несколько дерзких слов отрезали язык; так, пятидесяти Новгородцам отрубили головы только за то, что они осмелились пожаловаться Иоанну на притеснения, какие они терпели от бояр — его любимцев. Одним словом, первые годы молодости Ин. 4 предвещали столько жестокостей и столько бедствий его подданным, что только одна беспредельная привязанность Русских к своему государю помогла им перенести их страдания. Не смея роптать на того, кто назначен был Богом управлять ими, они усердно просили Господа умилостивить его сердце и послать ему умных и добрых советников, которые бы говорили ему о нуждах народа, а не о забавах и веселостях. Уже четыре года Русские молились об этом, и Иоанну исполнилось семнадцать лет.
Комментировать