Часть 1-я. Рассказы и размышления на евангельские чтения в дни воскресные

Евангелие от Иоанна. зач. I, гл. I, ст. 1–17.

Много светлых и торжественных праздников в св. Православной Церкви; но нет светлее и торжественнее, нет радостнее и утешительнее великого дня Воскресения Христова, когда все облекается в свет, небеса веселятся, земля радуется, и весь мир торжествует великую победу Спасителя нашего над смертью и адом.

Вот что повествует Евангелие об этом славном и великом событии (Мф.28:1–15; Мк.16:1–11; Лк.24:1–12; Ин.20:1–18). Миновала великая суббота, в ночь на которую Иосиф аримафейский и Никодим погребли тело Иисусово. Гробовая пещера, в которой оно было погребено, была запечатана огромным камнем; при ней стояла стража, которую первосвященник и фарисеи убедили Пилата приставить для охранения гроба до третьего дня, чтобы ученики Христовы, «пришедши ночью, не украли тела Его и не сказали бы народу: воскрес из мертвых». Но и камени запечатану от иудей, и воином, стерегущим пречистое тело Господа, на третий день после Своих крестных страданий и смерти, Иисус Христос воскрес из мертвых, согласно с писаниями пророков. Это совершилось после полуночи с субботы на следующий после нее день (ныне воскресенье). Находившиеся на страже воины видели, как по воскресении Спасителя ангел отвалил камень от гробовой пещеры, и были свидетелями происшедшего в то время землетрясения. Лицо ангела, отвалившего камень, по словам евангелиста Матфея, было как молния, а одеяние его бело как снег (Мф.28:3). Этот молниеносный взор ангелов и их блестящее одеяние были живым выражением их небесной радости и светлого торжества на небе, которое в этот великий день, по свидетельству св. Церкви, как бы исполнилось особенного света (пасхальный канон, песнь 3, тропарь 1). Пораженные и устрашенные этим чудом, воины попадали ниц и некоторое время оставались как мертвые. Пришедши в себя, они пошли и рассказали о всем случившемся первосвященникам и книжникам, но эти, подкупив воинов, научили их говорить народу, будто ночью, когда они спали, ученики Иисуса Христа пришли и украли тело своего Учителя. Но эта злобная и нелепая выдумка врагов Христовых не имела успеха, и истина воскресения Христова в короткое время была засвидетельствована всему миру и сделалась его достоянием.

В первый день по воскресении Своем воскресший Господь, по церковному преданию, явился прежде всех Пречистой Матери Своей Деве Марии; но Евангелие ничего не упоминает об этом явлении воскресшего Господа. Согласно этому преданию, св. церковь воспевает в своих песнопениях, обращаясь к Богоматери: «Воскресшего видевши Сына Твоего и Бога, радуйся со апостолы богоблагодатная, чистая: и еже радуйся первее, яко всех радости вину восприяла еси, Богомати всенепорочная».

Затем последовали другие явления воскресшего Господа, и все верующие узнали об этом радостном, великом событии. Рано на рассвете первого дня недели, в который Иисус Христос воскрес, Мария Магдалина, и Мария, мать Иаковлева, и Саломия поспешили ко гробу с приготовленными драгоценными благовониями, чтобы помазать тело Господа. Войдя в сад и зная, что камень, приваленный ко входу в гробовую пещеру, был весьма велик, жены мироносицы стали говорить между собою: «кто отвалит нам камень от дверей гроба?» Окрыляемая глубокой скорбью и пламенной любовью к Господу, Мария Магдалина опередила прочих жен мироносиц, нашла камень отваленным, вошла внутрь пещеры и, не найдя тела Господня, поспешила сообщить об этом апостолам Петру и Иоанну. Вслед затем пришли и прочие жены и с изумлением нашли камень отваленным и гробовую пещеру пустой. Мария же Магдалина, прийдя к Петру и Иоанну, со скорбью возвестила им: «унесли Господа из гроба, и не знаю, где положили Его».

Между тем оставшиеся при пещере жены-мироносицы, когда недоумевали о происшедшем, увидели юношу в белой блистающей одежде, сидящего на правой стороне гробовой пещеры. Они пришли в страх и потупили взоры в землю, но ангел сказал им: «не бойтесь; знаю, что вы ищете Иисуса распятого. Что вы ищете живого с мертвыми? Нет Его здесь, ― Он воскрес. Вспомните, как Он говорил вам, еще будучи в Галилее, что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и подите скорее, скажите ученикам Его и Петру, что Он воскрес из мертвых и встретит вас в Галилее; там Его увидите». Мироносицы вспомнили слова Иисуса Христа, и на них напал трепет и ужас. Поспешно выйдя из пещеры гроба, они со страхом и радостью великой побежали возвестить ученикам Иисусовым ангельcкую весть, но никому другому ничего не говорили, потому что боялись.

Между тем по извещении Марии Магдалины Петр и Иоанн поспешили ко гробу. Они побежали оба вместе; но Иоанн бежал скорее Петра и пришел ко гробу первым. И, наклонясь, увидел одни погребальные пелены лежащие; но не вошел в пещеру гроба. Вслед за ним приходит Петр и входит в пещеру и видит одни пелены и плат, который был на главе Иисуса, не с пеленами лежащий, но особо свитый в другом месте. Тогда вошел и Иоанн, и увидел, и поверил, ибо они еще не знали из Писания, что Христу надлежало воскреснуть из мертвых. Затем ученики опять возвратились к себе, дивясь происшедшему.

Вслед за апостолами возвратилась ко гробу и Мария Магдалина. Объятая скорбью, она стояла около пещеры и плакала. Среди рыданий Мария наклонилась посмотреть в гробовую пещеру и увидела двух ангелов, в белом одеянии сидящих: одного в головах, а другого в ногах, где лежало тело Иисусово. «Жена! что плачешь?» спросили ее ангелы. Мария отвечала: «унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Сказав это, она обратилась назад и увидела пред собой воскресшего Иисуса, но не узнала Его, быть может потому, что взор её был омрачен печалью. Иисус Христос, обратившись к Магдалине, спросил ее: «жена! что ты плачешь? кого ищешь?» Она же, думая, что это садовник, воскликнула: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его». Тогда Иисус говорит ей Своим торжественным, кротким и сладчайшим голосом: «Мария!» и этот голос проник до глубины души ее. Мария узнала Господа и радостно воскликнула: «Учитель!» Она кинулась к Нему с намерением обнять Его ноги и схватить край одежды, но Господь кротко остановил ее: «не прикасайся ко Мне, ибо я не восшел к Отцу Моему, а иди к братиям Моим и скажи им: «восхожу ко Отцу Моему и Отцу вашему, Богу Моему и Богу вашему».

Пораженная благоговейным страхом, Мария Магдалина повиновалась повелению воскресшего Господа и пошла к ученикам Христовым с торжественной вестью: «я видела Господа». Все это было рано утром до восхождения солнца. Весть Марии не осталась неподтвержденной. И другие жены мироносицы встретили Иисуса Христа, Который сказал им: «радуйтесь!» Объятые ужасом и волнением, они упали к ногам Его. «Не бойтесь, ― сказал им Господь, ― а пойдите, возвестите братиям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня».

В тот же день воскресший Спаситель явился Петру, а потом двум ученикам, шедшим из Иерусалима в селение Эммаус, беседовал с ними и на вечери преломил хлеб. Но прочие апостолы, услыхав от Марии Магдалины и других жен мироносиц о воскресении Господа, все еще не верили им до тех пор, пока, наконец, не убедились в этом наглядным и очевидным образом. Вечером того же дня воскресший Иисус явился всем апостолам (не было лишь апостола Фомы, который после убедился в воскресении Господа) в иерусалимской горнице, когда двери дома были заперты из опасения иудеев. Став посреди апостолов, Господь сказал им: «мир вам!» и показал им Свои, пронзенные гвоздями, руки и ноги. Чтобы еще более уверить апостолов, что Он тот же, хотя с прославленной плотью, Спаситель потребовал у них пищи и вкусил часть рыбы и немного меда. И после этого явления воскресшего Господа, когда апостолы самым наглядным образом убедились в действительности воскресения Христова, они возрадовались неизреченной радостью и прославили Воскресшего. Так началось на земле светлое торжество в самый первый день воскресения Христова. Это было всемирное торжество: вместе с землей радостно торжествовали воскресение Иисуса Христа и Его победу над смертью и небо с его светлыми небожителями, и преисподняя, в которой неисходно томились до сего дня души всех умерших до пришествия Господня; в этот день, по выражению церковного песнопения, «все исполнилось света: небо, и земля, и преисподняя...»

Ни один праздник не совершается у нас так торжественно, как праздник Пасхи, или Светлого Христова Воскресения; все пасхальное богослужение направлено к тому, чтобы возбудить в сердцах верующих радость по поводу воскресения Иисуса Христа, смертью смерть поправшего, живот вечный даровавшего. К особенностям пасхального богослужения относится между прочим торжественное чтение св. Евангелия на разных языках; этим выражается та мысль, что слово Божие, по заповеди воскресшего Господа: шедше в мир весь, проповедите евангелие всей твари (Мк.16:15), должно быть проповедано всем народам, так, чтобы не было народа, который не мог бы принимать участия в светлой радости Воскресения Христова. Для чтения в 1-й день Пасхи избрано Евангелие св. апостола Иоанна Богослова, которое начинается словами: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово... Учение о Боге-Слове, т. е. Иисусе Христе, так возвышенно, что даже язычники были поражены удивлением. Один языческий мудрец сказал, что первые слова этого Евангелия следовало бы написать золотыми буквами на самых возвышенных местах. Поэтому справедливо Иоанна называют Богословом по преимуществу. Так как Евангелие от Иоанна, читаемое в первый день Пасхи, очень трудно для понимания большинства православных, то мы, при помощи Божией, постараемся кратко объяснить его во славу воскресшего Господа и для собственного назидания.

В начале бе Слово: в самом начале, когда еще не существовал мир, Слово Божие, т. е. Сын Божий, уже существовало. Почему Сын Божий называется Словом? Для того, чтобы выразить Его бестелесное рождение. Как обыкновенное слово, происходя из нашего ума, когда не произносится, скрывается в нашей природе, когда же произносится, то становится ясным и выражает наши мысли, чувствования и желания, ― так и Сын Божий, имея одну сущность с Богом и Отцом, выражает и открывает советы и волю Божию тысячам тысяч верующих. И слово бе к Богу: Сын Божий вечно пребывает у Бога Отца, всегда был с Ним неразлучно. И Бог бе Слово, т. е. Слово Божественное всегда было и есть Бог, ― равный и единосущный Отцу. Сей бе искони (издавна) к Богу. Вся тем быша и без Него ничтоже бысть, еже бысть, т. е. все, что мы видим на земле и на небе и чего не видим (напр., ангелов), ― все произошло через Слово Божие, и без участия Его ничего не произошло из того, что существует. Эти слова поясняет ап. Павел, когда говорит: «Тем, т. е. Сыном Божиим, создана быша всяческая, яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая... всяческая Тем, и о Нем создашася. И Той есть прежде всех, и всяческая в Нем состоятся» (Кол.1:16–17). Все через Него было, но не независимо от Отца, а совместно со Отцом. В Том живот бе и живот бе свет человеком: в Сыне Божием заключается вся жизнь; Он дает всему жизнь и поддерживает ее; Он, будучи жизнью для всех, для людей был Светом, просвещающим и освящающим их. И свет во тьме светится и тьма Его не объят (не объяла). Как обыкновенный свет во тьме светит, освещает предметы и разгоняет тьму, так и Сын Божий, истинный свет, просвещал людей, блуждавших во тьме невежества и идолопоклонства, ― и тьма не могла погасить этот небесный свет. Но вот настало время, когда этот свет, тускло светивший в Ветхом Завете, стал светить во всем блеске, когда Сын Божий явился в мир. Но прежде, чем явился на землю Сын Божий, пришел Предтеча Его: бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн. Сей прииде во свидетельство, да свидетельствует о Свете, да вси веру имут Ему. Такое важное событие, как явление в мир Сына Божия, воплощение Слова Божия, не могло совершиться без какого-либо о том предвозвещения. И действительно, много об этом событии было пророчеств, и все, и особенно иудеи, с нетерпением ожидали обещанного Мессию. И вот это ожидаемое время наступило; прежде всего явился великий подвижник и проповедник покаяния св. Иоанн Предтеча и Креститель Господень, сын священника Захарии и Елисаветы, родственницы Пресвятой Девы Марии. Он послан был Богом для того, чтобы приготовить путь Господу, чтобы расположить людей к принятью Того, Кто идет за ним. Хотя Иоанн Креститель был величайший из пророков, по отзыву Самого Спасителя: «из рожденных женами нет большего Иоанна Крестителя» (Мф.11:11) ― однако, он не был светом, но только проповедником о Свете: не бе той свет, но да свидетельствует о свете; бе свет истинный, иже просвещает всякого человека, грядущего в мир. Истинный свет ― Иисус Христос.

В мире бе, и мир Тем бысть, и мир Его не позна. Во Своя прииде, и Свои Его не прияша. Этот Свет ― Сын Божий ― давно был в мире, и мир Им сотворен, но так как мир был погружен во мрак и невежество, то он не узнал истинного света, потому что тьма боится света. Иудеи, которые больше других имели познания о Боге, должны бы с радостью принять Спасителя, но на деле вышло не так: они не приняли Его, как своего Мессию; и этот народ, охотно слушавший Его спасительное учение и так часто получавший помощь от Его благодетельной силы, однако, предательски допустил, чтобы Спасителя связанного повели на суд к старейшинам, не возвысив даже голоса в Его пользу.

Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его, иже не от крове, ни от похоти плотские, ни от похоти мужеские, но от Бога родишася. Тем из иудеев, которые приняли Его и уверовали в Него, Иисус Христос дал право называться чадами Божиими не по плотскому рождению, а по благодати Божией, по духовному рождению в Таинстве Крещения. Все верующие со дерзновением могут обращаться к Богу: «Отче наш!..» И Слово плоть бысть и вселися в ны, и видехом славу Его, славу яко единородного от Отца, исполнь благодати и истины. Хотя Сын Божий и воплотился, т. е. стал человеком, но слава Божества была с Ним неразлучна: Он был Богочеловек: а славу Его, как Единородного Сына Божия, видели апостолы (особенно во время преображения). Иоанн свидетельствует о Нем, и воззва, глаголя: сей бе, Его же рех: иже по мне грядый, предо мною бысть, яко первее мене бе. Иоанн Креститель свидетельствует об Иисусе Христе, говоря: Он ― Тот, о Котором я сказал: идущий за мной, явившийся после меня, стал впереди, выше и сильнее меня, так как Он, как безначальное Слово, существовал вечно, был прежде меня. И от исполнения Его мы вси прияхом и благодать возблагодать: яко закон Моисеом дан бысть, благодать же и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:1–17): от полноты Его Божества мы все получили полноту благодатных даров, которых в Ветхом Завете не было; в то время был только закон, данный Богом через Моисея, а теперь, с пришествием Иисуса Христа на землю, наступило время благодати и истины.

Вот какие глубокие мысли заключаются в пасхальном Евангелии: здесь содержится учение о Боге Слове, о втором лице Пресвятой Троицы ― Сыне Божием, превечном и вездесущем, нас ради человек сшедшем с небес и воплотившемся.

Христос воскресе!

«Аще кто благочестив и боголюбив», ― кто истинно чтит Бога и любит Его искренне, «да насладится сего доброго и светлого торжества», ― преславного Воскресения Христова, которое мы ныне празднуем и в коем Господь так дивно показал ― и благость свою к роду человеческому, и премудрость в искуплении его от вечной погибели, и силу свою над врагами спасения нашего. «Кто раб благоразумный», кто данные ему от Бога таланты ― время, силы и способности ― не скрывает напрасно в землю, не иждивает на земные только дела и удовольствия, но мудро употребляет на служение Господу и стяжание вечного блаженства, «да внидет радуяся в радость Господа своего», да будет участником той духовной радости, которую Господь уготовал верным рабам Его, искупленным Кровью Спасителя (Мф.25:21). «Кто потрудился постяся», ― кто во время прошедшего поста не оставался в праздности, но усердно трудился над делом спасения своего, «да приимет ныне динарий», ― получит в благодатных плодах Воскресения Христова ту награду, какую обещал Бог добрым делателям (Мф.10:10; Мф.20:1–8). «Кто работал с первого часа», ― исполнял волю Божию с детства, или того времени, как Господь призвал его в вертоград Свой, т. е. Церковь Христову, «пусть получит ныне плату, следующую ему по справедливости». «Кто пришел после третьего часа», приступил к делу Божию не вдруг, но опустил несколько времени, «да празднует благодаря» Бога за снисхождение к нему. Кто успел прийти «по шестом часе», пришел на зов Божий еще позже, когда протекла уже половина его жизни, «пусть нимало не беспокоится; ибо он ничего не лишится» из тех благ, которые воскресший Господь дарует всем, желающим вкушать оные. «Кто пропустил и девятый час», замедлил еще более и начал трудиться над делом Божиим тогда, как день жизни его склонился уже к вечеру, «пусть приступит без всякого сомнения и боязни»: ибо ныне явилась благодать Божия, спасительная всем человекам (Тит.2:11). «Если кто успел придти только в одиннадцатый час», ― даже и тот, кто вышел на дело Божие очень поздно, стал печься о спасении души своей уже в старости, «и тот да не страшится замедления: ибо Домовладыка, любя честь» и будучи щедр, «приемлет и последнего, как первого, успокаивает и пришедшего в одиннадцатый час, как трудившегося с первого часа», воздавая всем должное. «И первому удовлетворяет», награждая его по справедливости, «и последнего милует» по снисхождению, «и оному дает» заслуженное, «и сему дарит» по благости Своей; «и добрые дела приемлет» с радостью, «и благое намерение лобызает» с любовью; «и деяние чтит» как должно, «и доброе расположение хвалит».

«И так, все войдите в радость Господа своего! И первые и последние приимите мзду» от милосердого Владыки! «Богатые и бедные, ликуйте друг со другом», как дети одного Отца Небесного! «Трудящиеся и ленивые» в деле спасения своего, «почтите настоящий день» всемирного торжества! «Постившиеся и не постившиеся, возвеселитесь ныне», когда небо и земля радуются, празднует вся тварь! «Трапеза обильна: насыщайтесь ею все». «Телец», закланный ради нас, «велик и упитан»: никто не уходи голодным! «Все насладитесь пиршеством веры, все пользуйтесь богатством благости» Божией! «Никто не жалуйся на бедность: ибо для всех открылось царство» небесное, в котором уготовано верующим богатое наследие. «Никто не плачь о грехах своих: ибо из гроба» Спасителя «воссияло прощение» всем грешникам, желающим получить оное. «Никто не страшись смерти: ибо от нее освободила нас Спасова смерть», если только мы снова не поработимся ей грехами. «Ее истребил объятый ею» Жизнодавец. «Сошедший во ад» Сын Божий «пленил ад и огорчил его». Давно предузнав это, пророк Исаия воскликнул: ад огорчился, сретив Тебя в преисподних своих (Ис.14:9). «Огорчился: ибо упразднился», ― опустел; «огорчился: ибо посрамлен» исходом борьбы своей с Спасителем; «огорчился: ибо умерщвлен», ― лишился того, что составляло его жизнь и силу; «огорчился, ибо низложен» с престола своего и лишен власти над родом человеческим; «огорчился, ибо связан» и не может теперь действовать с той свободой и силой, как прежде. «Он взял плоть, а принял в ней Бога: взял землю, а нашел в ней небо; взял то, что видел, и подвергся тому, чего не ожидал». Так Бог уловил его Своей премудростью!

Где твое, смерте, жало? Где твоя, аде, победа (1Кор.15:55)? ― Где грех, которым ты, смерть, уязвляла людей? Где, ад, торжество над человечеством? ― «Воскрес Христос, и ты низвергся», как бессильный враг! ― «Воскрес Христос, и пали демоны» ― твои слуги, через которых ты уловлял людей! ― «Воскрес Христос, и радуются ангелы», взирая на дивное торжество Сына Божия и спасение людей! ― «Воскрес Христос, и жизнь водворяется» всюду, даже и там, где прежде была область смерти и тления! ― «Воскрес Христос, и нет ни одного мертвого во гробе»; «ибо Христос, воскресший из мертвых, начаток умершим бысть» (1Кор.15:20)! ― Он первый воскрес, как Глава, а потом восстанут и все члены Его, ― верующие в Него и имеющие в себе животворный Дух Его (1Кор.15:21–23; Рим.8:11). Да будет же «Ему слава и держава, во веки веков»! Аминь.

Долго томился избранный народ Божий в рабстве египетском и терял уже надежду от него освободиться. Сколько великий вождь сего народа ― Моисей, ни являл, силой Божией, чудес перед фараоном, ― царь оставался непреклонным, не хотел слушать гласа Бога Израилева и отпустить от себя народ Его. Наконец, когда после девяти язв, ниспосланных на египтян, сердце фараоново пребыло ожесточенным, тогда Господь объявил Моисею, что намерен послать еще одну последнюю, страшную казнь на Египет и царя его: ― истребление всех первенцев, ― начиная от первенца фараонова до первенца последней рабыни его и даже до первенца всякого скота, и что этой казнью упорство фараона будет, наконец, сокрушено, и он немедленно отпустит израильтян¹. Вместе с тем, дабы навсегда сохранить в народе Своем память об избавлении его от ига египетского, Бог заповедал учредить праздник. В 10-й день месяца Авива², ― каждый отец семейства должен был избрать из своих овец лучшего (совершеннейшего) однолетнего, мужского пола агнца, а в 14-й день к вечеру заколоть его и, омочив кисть иссопа в крови агнца, помазать ею порог и двери своего дома, дабы погубляющий, когда придет поражать первенцев египетских, видя знаки крови, проходил мимо домов еврейских и не вносил в них истребления; потом испечь агнца на огне и, собрав всех домашних, съесть его, не сокрушая ни одной его кости, с неквашенным хлебом (опресноками) и горькими травами, в знак поспешности отхода и в воспоминание горестной жизни и тяжелого рабства в Египте. Ядущие должны были представлять вид готовящихся в путь: иметь чресла препоясанными, сапоги на ногах, жезлы в руках и вкушать агнца стоя, с благоговением, потому что это Пасха Господня³.

Еврейское слово «пасха», по объяснению одних, означает: напутственное; по толкованию других ― прехождение; по переводу же некоторых ― спасение первородных. Все эти три значения применимы к праздновавшемуся событию. Пасха вкушалась вечером, накануне исхода народа Божия из Египта; в эту ночь погубляющий первенцев египетских проходил запечатленные кровью агнца дома израильтян, и первенцы их были спасены.

Как некогда реки наполнялись первенцами еврейскими, так теперь гробы египетские наполнились первенцами египетскими. Плач и рыдание огласили все жилища, начиная от чертога царского до убогой хижины: всякий плакал о своем первенце, начатке сынов своих. Устрашенный фараон не только решился отпустить израильтян, но даже понудил их идти скорее и взять с собой все их имущество. И воздвигся Израиль, пробыв в плене египетском 430 лет, и на берегу моря, чудесно пройденного и поглотившего фараона со всем его воинством, ― воспел Богу, Спасителю своему, торжественную песнь хвалы и благодарения⁴!

В память этого великого события, израильтяне ежегодно в 14 день Нисана торжественно совершали пасху, т. е. вкушали пасхального агнца, которого по закону должно было заколоть не иначе, как в святилище: сначала в скинии, а потом в храме Иерусалимском.

Законно праздновалась пасха иудейская до тех пор, пока имел силу закон Моисеев, но когда он заменен был законом благодати; когда образ уступил место первообразу; когда, вместо заколаемого ежегодно в каждом семействе агнца, заклан был на Голгофе, единожды навсегда и за всех, Агнец Божий, взявший на себя грехи всего мира, ― тогда пасха иудейская перестала быть законной, уступив место Пасхе христианской!

Что же значит Пасха христианская? На этот вопрос отвечает апостол Павел. «Пасха наша ― Христос, принесший Себя за нас в жертву Богу!»⁵. Господь наш Иисус Христос принял на Себя плоть человечеcкую не для чего другого, как для того, чтобы умереть за нас, и если бы Он не подверг Себя смерти, то не последовало бы и преславной победы над смертью, и не было бы Светлого Воскресения! И так, празднуя в нашу Пасху воскресение Господа, мы вместе празднуем и смерть Его. В древней Церкви день распятия Господа считался между великими праздниками; некоторые Церкви на востоке за три дня до Пасхи воскресной праздновали другую Пасху, крестную, в воспоминание крестных страданий Господа. Ныне же Церковь, сливая воспоминание воскресения и смерти Иисуса Христа в один торжественный праздник Пасхи, приглашает к этому радостному празднованию небо, землю, весь видимый мир и невидимый, ибо Христос восстал ― веселие вечное! И вместе с тем песнославит Христа ― Пасху новую, чистительную, Жертву живую, Агнца Божия, Который волей принес Себя за всех на заклание⁶! К такому соединению ― воспоминания славы воскресения Господа с уничижением Его до крестной смерти и погребения ― нас призывает один из соотечественных святителей:

«Торжествуя Христу, говорил он, для нас воскресшему, да взираем в то же время умиленным сердцем на Христа, за нас распятого, страдавшего, умершего и погребенного, чтобы радость не забылась и не сделалась неосмысленной. Только тот имеет полную и неотъемлемую радость Воскресения Христова, кто со Христом и сам воскрес внутренне и имеет надежду воскреснуть торжественно, а сию надежду имеет только тот, кто приемлет участие в кресте, страданиях и смерти Христовой... Праздничная радость, которая забывает крест и смерть Христову, призывающие нас к распятию плоти со страстями и похотями, находится в опасности ― начатое духом окончить плотью, и празднующих воскресение Христа превратить в распинающих Его вторично⁷!"

А каково должно быть празднование Пасхи христианской, это очевидно; торжество наше настолько же должно быть святее и совершеннее торжества иудейского, насколько Пасха наша святее и совершеннее пасхи иудейской! Основанием пасхи иудейской было благо временное ― освобождение народа израильского от рабства египетского; основание же Пасхи христианской есть благо вечное ― освобождение всего рода человеческого от рабства греха и смерти! Учреждая праздник пасхи ветхозаветной, Бог внушал иудеям особенную важность этого праздника и заповедал совершать его со всей торжественностью. «Законно, ― говорит Он, ― вечно празднуйте его! Душа, нарушившая святость сего праздника, погубится от сонма сынов израильских⁸». При этом иудеям, во время празднования пасхи, повелено было, также под опасением смерти, беречься всякого квасного⁹ , почему они, еще за несколько дней до пасхи, и оставляли употребление кваса и в продолжение семи дней вкушали неквашеный хлеб ― опресноки. Законодатель Нового Завета не благоволил повелеть ученикам Своим, чтобы они в священных книгах Евангелия начертали какие-либо правила о праздновании Пасхи христианской; Пасха Христова празднуется без всякого закона, повеления и учреждения, и будет праздноваться вечно до кончины мира и составлять сама по себе праздник праздников и торжество из торжеств!

Один только апостол Павел оставил нам наставление, как праздновать Пасху достойным образом, чтобы празднованием угодить воскресшему Господу. «Станем праздновать, ― говорит он, ― имея в виду обычай иудейский и строгость Церкви ветхозаветной, ― станем праздновать не с ветхой закваской, не с закваской порока и лукавства, ― но с опресноками чистоты и истины»¹⁰! Иудей берегся кваса вещественного, христианин должен беречься кваса духовного ― злобы и лукавства; иудей вкушал опресноки, бывшие только символом чистоты, а христианин должен питаться самой вещью ― иметь чистоту духовную. Почему и праздничная радость христианина должна быть духовная, чистая, мирная, ― возвышающая душу. Если христианин вообще должен вести себя так, чтобы в мыслях, чувствах, словах и делах его постоянно отражался образ жизни и дух нашего Спасителя, то тем более в дни, назначенные для празднования Пасхи, чем ему лучше заняться, как не воспоминанием великих событий евангельских ― смерти и воскресения Иисуса Христа, ― которые и составляют именно предмет настоящего празднования? (См. брош. «Пасха Господня, Пасха», СПб., 1869; сн. «Светлый Христов праздник Пасха», В. Преображенского, СПб., изд. 1891 года, стр. 10–15).

В первый день св. Пасхи на утрене мы исполняем установленный Церковью обряд христосования. Обряд этот очень важен и утешителен, почему мы считаем священным долгом изъяснить значение этого обряда.

1. Когда мы начинаем христосоваться с кем-либо, то обыкновенно говорим: Христос воскресе! и нам отвечают на это: воистину воскресе! В этом случае мы подражаем первым ученикам и ученицам Господа, когда, по воскресении Его, они беседовали между собой о Воскресшем и говорили: воистину воста Господь (Лк.24:14–35). Между тем этими же приветствиями, хотя кратко, но ясно высказываем мы друг другу и историю настоящего праздника.

С другой стороны, это приветствие проливает неизъяснимую радость в нашу душу. Как-то особенно бывает весело, когда скажешь, или от кого услышишь сладостные слова: Христос воскресе, ― воистину воскресе. Поэтому можно сказать, что они введены ныне в постоянное употребление и потому, что радостотворны и для души нашей. А радостотворны они потому, что заключают в себе сладостную надежду на наше будущее воскресение. Христос воста от мертвых, говорит апостол Павел, начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Следовательно, если воскрес Иисус Христос, то и мы воскреснем. Это весьма утешительно для всех нас, а в особенности это утешительно для тех, у которых путь настоящей жизни усеян тернием и волчцами. В самом деле, бедствовать целую жизнь, и потом сделаться на веки жертвой смерти ― это ужасно! Но бедствовать здесь, а потом перейти в блаженную вечность и, наконец, вместе с воскресшим телом наслаждаться блаженством... Может ли что быть вожделеннее этого? Вот причины как священного удовольствия, ощущаемого нами от слов ― Христос воскресе, ― воистину воскресе, так и всеобщего их употребления в наших взаимных приветствиях.

2. Далее, ― высказав друг другу приветствие, мы совершаем взаимное целование. Это что значит? Целование вообще в быту житейском принимается за знак сердечной любви друг к другу. То же значение имеет оно и при христосовании. «Праздник Пасхи, скажем словами Златоустого, есть залог мира, источник примирения, разрушение смерти, погибель диавола. Сегодня люди соединились с ангелами»... (72 слово, том VI). А потому можно ли нам, христианам, в такой светлый праздник оставаться во вражде на кого-либо? Можно ли не питать сердечной любви друг к другу?.. Просветимся торжеством, поет нам св. Церковь, и друг друга обымем, рцем: братие, и ненавидящим нас простим вся воскресением! вот в каких чувствах должно совершаться наше целование. А иначе оно будет походить на Иудино лобзание.

3. Наконец, по произнесении сладостных слов ― Христос воскресе, воистину воскресе ― и по взаимном целовании, мы одариваем друг друга красными яйцами. Яйцо есть знак нашего блаженного воскресения из мертвых, коего залог мы имеем в Иисусе Христе. Чтобы вам понять, каким образом яйцо служит знаком и нашего воскресения, представьте, что бывает с ним, когда оно несколько дней сряду насиживается курицей? В таком случае из него является новое существо, жизнь которого сокрыта была мертвой скорлупой его. Точно также из гроба ― жилища смерти восстал Жизнодавец, а придет время, и наши тела, действием всемогущего Бога, по звуку трубы архангела, выйдут из сердца земли и облачатся в нетление. Вот это-то и напоминают нам яйца, которыми мы дарим друг друга.

А знаете ли, откуда взялось это обыкновение? Оно очень древнее, и произошло, как говорит предание, от равноапостольной Марии Магдалины. Она, пришедши в Рим, по вознесении Господнем, для проповедания Евангелия, предстала пред императора Тиверия и, сказав: Христос воскресе, поднесла ему красное яйцо ― тогда было обыкновение, чтобы бедные люди, в знак уважения к людям богатым, друзьям, благодетелям и властям, приносили им в подарок яйцо, в новый год и в дни их рождения. По примеру Марии Магдалины и первенствующие христиане стали дарить друг друга яйцами в дни Светлого Христова Воскресения. А от них этот обычай перешел к нам.

Но по какому случаю ввели в обыкновение дарить друг друга красными яйцами? Случай к этому, как говорит предание, был следующий: в самый день воскресения Христова, когда все уверены были, что Иисус Христос не может восстать из гроба, один еврей нес в корзинке на рынок свежие яйца для продажи. На дороге встречается с ним другой еврей и говорит ему: «а что, друг, знаешь ли ты, какая чудесная новость случилась в нашем городе Иерусалиме? ― ведь Христос, Который умер назад тому три дня, воскрес из гроба, и уж многие видели Его». Но еврей, несший продавать свежие яйца, отвечал ему: «нет, не верю этому, чтоб Христос воскрес из гроба; это так же невозможно, как невозможно, чтобы эти белые яйца вдруг сделались красными». Но что же? Едва он произнес эти слова, как белые яйца в корзинке вдруг сделались красными. И чудо это так поразило его, что он не замедлил принять христианcкую веру. Весть об этом дивном событии скоро распространилась между верующими христианами и, в воспоминание этого, они стали дарить друг друга красными яйцами. Поэтому-то, может быть, и Мария Магдалина поднесла императору Тиверию красное яйцо.

С другой стороны, красный цвет на яйцах имеет особенное значение. И не погрешим, если скажем, что он означает здесь животворящую Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Если бы Иисус Христос не искупил нас, то мы были бы вечными пленниками ада и смерти, а следовательно, не имели бы никакого основания надеяться и на будущее свое воскресение. Но мы искуплены (Еф.1:6), искуплены не другим чем, как бесценной Кровью Иисуса Христа (2Кор.6:20). Следовательно, непременно и воскреснем. А как искупление наше совершено кровью Иисуса Христа, то, значит, и будущее наше воскресение приобретено нами той же кровью. Вот об этом-то и напоминает нам красный цвет на яйцах, и именно, скажу яснее: он проповедует нам, что будущее наше воскресение есть плод или следствие пролития бесценной крови Спасителем нашим.

Вот какое значение имеет обряд христосования. (Сост. по «Христ. бес.», приложение к журналу «Паст. cобеседн.» за 1893 год, т. I).

Мы должны радоваться, вспоминая тот великий и славный день, когда Господь наш Иисус Христос воскрес из гроба и Своим воскресением избавил и нас от смерти. Сам Бог желает, чтобы мы проводили праздник Воскресения Христова в радости и веселии, и потому нередко посылает в этот день неожиданную радость верным сынам Его, находящимся в каких-нибудь затруднительных обстоятельствах.

В одной книге записано такое событие. Пред одним епископом оклеветали невинного священника, вследствие чего незадолго до Пасхи этот священник взят был и содержался в темнице. При наступлении ночи с великой субботы на Светлое Воскресение священнику является ангел Божий и говорит: «по воле Бога ты освобождаешься от сего заключения; тебе дается свобода для того, чтобы ты в твоем приходском селе для первого дня Пасхи отслужил литургию». Сказав это, ангел освободил священника от заключения и, выведши из темницы, сопровождал его до села. Страж темничный донес об отсутствии священника в темнице епископу, сказав, что выход священника совершился чудесно, потому что ключ от замка хранился у него. Епископ послал нарочитого в село поразведать: не служил ли там священник литургию? Оказалось, что служил. Епископ разгневался и вознамерился подвергнуть его снова заключению. Но ангел Божий в следующую ночь опять явился священнику и, с его согласия, посадил его в ту же темницу. Епископ призывает к себе священника и слышит от него такое оправдание: «я из темницы был освобожден и в нее обратно заключен не своей волей, а на то была воля Самого Бога, посылавшего двукратно ко мне ангела». Епископ навел справки, не был ли кто из служащих при темнице виноват в тайном отлучении и возвращении священника; но оказалось, что никто. Тогда епископ убедился, что священник напрасно терпел темничное бесчестие, и что освобождение его на Пасху и обратное заключение было делом ангела Божия. Он простил священника и велел ему продолжать свое служение, а клеветавших на него строго наказал. (Прол. 8 декабря). Так Сам Бог заботится, чтобы в таковой праздник, как Светлое Воскресение Христово, совершалась в храме Его святая служба.

В житии преподобного Пафнутия Боровского рассказывается следующее. В монастыре, где жил преподобный, однажды к первому дню св. Пасхи, на печаль всей братии, не было рыбы. Св. Пафнутий в утешение им сказал: «не скорбите об этом, братия, Господь утешит нас». И действительно, в великую субботу пономарь, вышедший к разлившейся реке почерпнуть воды для божественной службы, заметил в воде такую густую стаю рыбы, что, по извлечении ее сетями, достало рыбы на всю пасхальную неделю для всей братии (Чет.-Мин. 1 мая). Замечательно при этом, что рыбы в таком множестве ни прежде, ни после той Пасхи никогда не было. Кто, как не Бог, чудесно понудил эту рыбу собраться в такую густую стаю и обрадовать братию, дабы их радость не омрачилась недостатком рыбы? В житии же преподобного Венедикта рассказывается следующее. Однажды некоему священнику, который по случаю праздника Пасхи приготовил себе обильные кушанья, в видении явился Господь и сказал: «вот ты много приготовил всего себе, а Мой раб Венедикт, любя Меня, изнемогает от голода». Священник встал и, взяв кушаний, пошел искать св. Венедикта и нашел его в пещере. Они встретились с радостью и сели. «Отче! сказал священник св. Венедикту, ― вкусим пищи с благодарностью Богу, так как ныне Пасха». ― «Мне ныне Пасха, отвечал св. Венедикт, так как я сподобился видеть тебя!» Преподобный, живя далеко от людей, не знал, что в это время был праздник Пасхи. «Сегодня, сказал священник, поистине праздник Воскресения Господня, и тебе не должно поститься. Я на это послан к тебе Господом». Вкусив пищи вместе с св. подвижником, священник возвратился в свое селение (Чет.-Мин. 14 марта).

В 1821 году в Нижнем Новгороде девица Ирина Андреева до того была больна, что не могла ни слышать, ни говорить, ни ходить. Когда нужно было идти ей куда-либо, ее носили на руках, пищу брала она из посторонних рук ощупью; если что нужно было ей попросить, то она или стучала рукой, или же просто мычала. Но в первый день Светлого Воскресения Христова несчастная страдалица вдруг почувствовала силу в ногах, облегчение в голове, свет в глазах, свободу в языке и способность слышать. Потом она рассказывала, что за несколько дней до Светлого Воскресения Христова ей во сне было видение. В некоем прекрасном храме она увидела двух мужей: Иоанна Крестителя и какого-то другого Мужа в прекрасном архиерейском облачении. Этот Муж повелел ей приблизиться к Нему; со страхом пала она к стопам Его, и заметила, на ногах и руках Его по глубокой ране. Он благословил ее и сказал: «страдания твои кончились; в день Воскресения Моего ты будешь здорова!» В день Пасхи Ирина Андреева опять во сне увидела прекрасную Деву, Которая, обратившись к ней с обыкновенным пасхальным приветствием: «Христос воскресе!» тотчас же внезапно скрылась. Проснувшись после этого последнего видения, больная почувствовала себя совершенно здоровой и на другой же день праздника Пасхи была уже в церкви, где слушала божественную литургию и благодарный молебен за свое чудесное исцеление (см. «Воскресн. чтение» за 1884 г., № 15).

1823 года 22 апреля, на первый день св. Пасхи, после стояния пред заутреней, в г. Киеве совершилось следующее чудо над глухонемым послушником Максимом. К вечеру великой субботы, по исполнении своих послушнических работ, этот Максим пошел в большую Лаврcкую церковь. Его начал одолевать сон, и он из церкви отправился в просфорню с тем, чтобы здесь несколько поспать. Но лишь только он задремал, как пред ним предстала Женщина в белом одеянии и приказала ему снова идти в церковь. Пробудившись, Максим отправился в церковь, но опять не надолго: его одолел сон, и он вторично пошел в просфорню для отдыха. Но едва он заснул, как опять был разбужен той же Женщиной (вероятно, Богоматерью). Это повторилось и в третий раз. В последний раз, прийдя в церковь и став пред иконой Пресвятой Богородицы, Максим услышал пение пасхального тропаря: «Христос воскресе» и при этом увидел Ту же, являвшуюся ему раньше в просфорне, Женщину в светлом, белом одеянии. Она три раза повелела ему говорить: «воистину воскресе!» Наконец, на его молчание дунула ему в лицо и скрылась, а Максим в ту же минуту выговорил: «воистину воскресе!» По окончании утреннего пения, Максим с радостью рассказал всем о совершившемся над ним чуде!.. Замечательно, что у этого же послушника Максима, за год до этого чудесного сообщения ему дара слова, силой Божией чудесно открыт был и слух и тоже пред первым утренним пасхальным пением. (Там же).

В 1838 году с понедельника на вторник Светлой недели вдова Анисия Степанова, бывшая до того глухой, что даже не слышала колокольного звона, пришла в Московcкую Неопалимовcкую церковь помолиться пред иконой Богоматери, именуемой «Нечаянная радость». И вот во время служения молебна пред означенной иконой она ясно услышала пение пасхального тропаря: «Христос воскресе!» и «к Богородице прилежно ныне притецем», ― и с того времени глухота более уже не возвращалась к ней. (Там же).

Итак, Сам Бог желает, чтобы в день славного воскресения Единородного Сына Его все люди радовались и чтобы не было между ними печалей и скорбей. Ныне Христос воста ― веселие вечное! Христос воскрес, и нас воскресит для вечно-блаженной жизни с Ним на небе. Он даровал нам живот вечный ― вот причина радости и торжества нынешнего Светлого праздника! Обойдите все города, селения и деревни, населенные христианами ― и вы везде увидите, что в дни сего праздника радуются все: знатные и незнатные, богатые и бедные, старые и малые, родные и чужие, знакомые и незнакомые, друзья и враги ― все, все приветствуют восторженно друг друга с радостью о воскресении Христа. Возрадуемся же и возвеселимся и мы чистой и святой радостью, искренним, сердечным веселием. Радость наша от веры нашей и теперь неописанна; какова же будет радость наша, когда мы увидим в будущей жизни Самого Господа? Это будет радость всех радостей!

Воскрес Христос и Своей смертью попрал смерть, и она потеряла свое значение. Верующие в Иисуса Христа встречают ее теперь с радостью и веселием. «Я больше всего желаю разрешиться от тела и водвориться у Господа», говорит о себе св. ап. Павел (2Кор.5:8). «Смерть мне не страшна; она скорее соединит меня со Христом», говорили о себе св. Василий В. и Иоанн Злат.

Почему это? Потому что, с воскресением Христовым, души, истинно верующие во Иисуса Христа, не идут во ад, ибо воскресший Христос открыл всем двери рая в Царство Небесное. Многим св. угодникам было открыто, что души праведников, по разлучении от тела, были тотчас относимы ангелами в Царство Небесное. Так, напр., в жизни преп. Антония В. рассказывается, что, в одно время, когда он шел в пустыне, увидел сонмы ангелов и лики апостолов и между ними преп. Павла Фивейского, восходящего на небо. («Чет.-Мин». 17 января).

Св. Григорий Двоеслов рассказывает, что в одно время св. Венедикт встал ночью на молитву; в самую полночь он увидел свет, который так блистал, что ночь стала светлее дня. Удивленный этим, он устремил свой взор и увидел в огненном сиянии душу еп. Германа, несомую ангелами на небо («Сказ. о жизни итал. отц.», кн. 2, гл. 35).

Еще: когда прп. Иоанникий преставился, то иноки видели душу его, возносимую ангелами на небо («Чет.-Мин.» 4 ноября).

То же самое говорится и о преп. Макарии Египетском («Чет.-Мин.» 19 января).

Что действительно с воскресением Христовым смерть умерщвлена и потеряла свое значение, видно еще из тех чудесных действий, которые показывали над ней люди святые.

В жизни св. апостолов находим, что они воскрешали умерших: так, напр., св. ап. Петр воскресил некую Тавифу, ради того добра, которое она делала бедным (Деян.9:40); ап. Павел воскресил юношу Евтиха, упавшего с окна (Деян.20:9); преп. Макарий Египетский воскресил однажды мужа одной женщины, чтобы спросить его о сокрытом залоге, спросил также одного убитого, чтобы он оправдал невинность оклеветанного в убийстве, и он дал свой ответ (Чет.-Мин. 19 января); преп. Патермуфий спросил однажды одного умершего инока, что лучше для него: умерши жить со Христом, или еще возвратиться и жить в теле, ― на что он, воскресши, сказал: «зачем ты воскресил меня? Для меня гораздо лучше жить со Христом; в теле жить не хочу». ― «Спи же и молись о мне Господу», сказал Патермуфий иноку и тот умер (Ч. М.).

Пасха христианская всегда совершалась со всей торжественностью. Еще христиане не имели храмов, еще, гонимые язычниками, скрывали свое богослужение в вертепах и пропастях земных, но воспоминание воскресения Христова было уже виной торжества столь светлого и продолжительного, что один из древних защитников христианства (Тертуллиан) вслух всех язычников говорил: «ваши праздники, взятые все вместе, не могут сравниться продолжением своим с одною Пасхою христианскою».

В самом деле, воскресение Господа нашего само по себе есть торжество торжеств и праздников праздник. Оно есть высочайшее торжество веры, ибо им утверждена, возвышена, обожена вера наша; ― есть высочайшее торжество добродетели, ибо в нем самая чистейшая добродетель восторжествовала над величайшим искушением; ― есть высочайшее торжество надежды, ибо служит вернейшим залогом обетований самых величественных.

I. Воскресение Иисуса Христа есть высочайшее торжество веры. Апостол Павел, один из первейших проповедников веры, написал коринфским ученикам своим: аще Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша (1Кор.15:14). То есть, ежели Христос не воскрес, то все истины нашей веры теряют свою силу, Евангелие и проповедь не имеют более достоинства, все христианство есть праздное имя.

Мысль разительная, но совершенно истинная, неоспоримая! ― Ибо на чем основана вся вера наша? ― Наздани бывше, отвечает св. Павел, на основании апостол и пророк, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу (Еф.2:20). Воскресший Иисус есть краеугольный камень нашей веры, Он есть Посланник и Святитель нашего исповедания (Евр.3:1), но почему сей камень, пренебреженный зиждущими, соделался для нас во главу угла и дивен во очию нашею? (Мф.21:42). Почему мы признаем в Нем Христа ― Божию силу и Божию премудрость? (1Кор.1:24). ― У нас есть на это весьма много доказательств, но все они были бы недостаточны без воскресения Господа нашего.

Дабы скорее и яснее видеть эту истину, вообразим, что мы принадлежим к числу тех людей, кои следовали за Господом от начала до конца Его земного служения, слышали все беседы Его, видели все дела, Им совершенные. Доколе Он отверзал очи слепых, воскрешал мертвых, мы, конечно, спокойно следовали бы за Ним, ― восклицали бы вместе с апостолами: Ты еси Христос, Сын Бога живого! (Ин.6:69) Но вот наступает ужасный час страданий: ученик предает Его, безумная синагога отвергает как льстеца, неразумный Пилат осуждает как возмутителя; Иисус ― чаяние наше ― возносится на крест вместе с злодеями; Сам Отец оставляет Его, Он умирает в муках, погребается; самый гроб Его запечатан печатью Каиафы. Что было бы тогда с нами, с нашей верой, если бы Он не воскрес? Се мы надеяхомся, яко Сей есть хотя избавити израиля, но и над всеми сими Он остался во гробе (Лк.24:21): вот что сказал бы каждый из нас.

В самом деле, никак нельзя думать, чтобы наша вера оказалась тогда тверже веры апостолов. Но что случилось с ними по смерти Господа? Не все ли они поколебались было в своем веровании в Него? А без сей уверенности вышли ли бы они на всемирную проповедь и отдали ли бы за истину ее жизнь свою? А без их проповеди обратился ли бы мир, погруженный во тьму язычества, к вере христианской?

И что бы апостолы начали проповедовать без воскресения своего Учителя? Как бы они сказали: веруяй в Сына Божия имать живот вечный (Ин.3:36), когда Сам Сын Божий оставался бы мертвым? Как бы они сказали: Христос вчера и днесь, той же и во веки (Евр.13:8), когда бы всякий знал, что Он прежде был жив, а потом умер и не воскрес?

Таким образом, без воскресения Иисуса Христа гроб Его был бы вместе и гробом веры христианской: потому что все, прежде веровавшие в Него, перестали бы верить; потому что никто не принял бы на себя труда проповедовать веру в того, кто умер и не воскрес; потому, наконец, что проповедь эта сама по себе не стоила бы доверия.

Но теперь гроб Иисуса Христа есть святилище, в коем совершилось торжество веры христианской. Не напрасно Сам Иисус Христос, когда иудеи требовали от Него новых чудес в удостоверение, что Он есть единородный Сын Божий, отвечал, что другого знамения не дастся им, кроме знамения Ионы пророка (Мф.12:39–40), то есть воскресения; не напрасно, отходя на страдания Свои, Он изрек, что наступает время, когда прославится Сын Человеческий (Ин.13:31). В воскресении Своем Он подлинно прославился; ― и прославился, по замечанию апостола Павла (Рим.1:4), уже не яко пророк, ниже яко Сын Человеческий или Мессия, но яко Сын Божий, в Коем обитает вся полнота Божества (Кол.2:9).

Кто не узнает Сына Божия в воскресшем Иисусе?

В каком благолепии является теперь самый Крест Христов, на котором вместе с Иисусом распята была, можно сказать, самая вера! Кто не видит, что это знамение проклятия для других, для Иисуса было жертвенником, на коем принесена всемирная жертва, ― что Бог принял эту жертву в воню благоухания, ― что Агнец закланный достоин прияти честь и славу. (Откр.5:12).

После сего, что может поколебать веру нашу, когда сама смерть и ад не одолели ее в лице Начальника и Совершителя веры? ― «Я знаю», восклицал некогда апостол Павел, «я знаю, в Кого верую (2Тим.1:12) ― знаю, что Спаситель мой есть Бог, Который силен сохранить залог спасения моего до Своего славного пришествия».

II. Воскресение Иисуса Христа есть высочайшее торжество добродетели. Добродетель, гонимая на земле, никогда не оставляла совершенно лица земли, являясь в избранных Божиих, кои сияли, яко светила в мире (Флп.2:15). Но какая была участь их? ― Камением побиени быша, претрени быша, убийством меча умроша, проидоша в милотех, лишени, скорбяще, озлоблени (Евр.11:37). И сколько раз слышался глас жалобы и печали: «что путь нечестивых спеется (Иер.12:1), праведники же пожинаются яко класы».

Промысл оправдывал иногда видимо пути Свои; не раз пред лицом всего мира, вменяющего житие праведных в посмех (Прем.5:3), добродетель торжествовала над пороком; не раз, повергаемые в горнило искушений, праведники выходили из него, яко злато чисто, не только пред очами Божиими, но и пред очами врагов своих. Но торжество добродетели всегда оставалось неполно; поскольку и добродетель сынов человеческих всегда несовершенна, не чиста. Между тем для посрамления торжества мира суетного надлежало явить полное торжество добродетели. Для сего требовалась чистейшая добродетель, величайшее искушение и всесовершенная слава.

Таково воскресение Иисуса Христа! ― Что была вся жизнь Его, как не единое непрерывное служение Богу и ближним? Между тем какой праведник был посрамлен, презрен, умучен более Иисуса Христа?

Но зрите торжество благочестия в лице Воскресшего! ― Он смирил Себе, послушлив быв до смерти крестныя: и вот Бог превознес Его, и даровал Ему имя паче всякого имени, да о имени Иисуса всякое колено поклонится небесных, земных и преисподних! (Флп.2:8–10). Он богат сый, обнищал для нас (2Кор.8:9), не имел где главы подклонить (Мф.8:20). И вот предана Ему всякая власть на небеси и на земли! (Мф.27:18). Он из любви к ближним отдал душу свою: и вот души всех сынов человеческих предаются Ему во власть, яко Искупителю и Судии!

И это еще только видимые для нас следы торжества невидимого. Если бы мы, по обещанию Спасителя, узрели небо отверстым (Ин.1:51), какое бы торжество добродетелей открылось в лице Его пред очами нашими! Там увидели бы мы Сына Человеческого за приятие смерти венчанного славою и честью (Евр.2:9), сидящего одесную силы Божией (Лк.22:69), увидели бы двадцати четырех старцев, повергающих венцы свои пред Агнцем закланным (Откр.4:10); увидели бы сонмы ангелов, не восходящих уже и нисходящих на Сына Человеческого (Ин.1:51), а закрывающих лица свои от неприступной славы Его лица.

Какое же сердце, любящее добродетель, может не радоваться при таком торжестве Сына Человеческого? Это торжество истинно всемирное, в коем может участвовать самый язычник. Пусть он не верит в Божество Иисуса Христа; довольно, если он верит в Бога и добродетель, дабы радоваться о том, что святейший из сынов человеческих столь величественно награжден ныне самим Небом. Правосудный Бог показал в воскресении Иисуса Христа, как Он прославляет любящих Его, показал пред всем родом человеческим, что Он никогда не забывает труда любве, подъятого во имя Его (Евр.6:10), и что все торжества мира суть ничто пред торжеством праведника.

III. Воскресение Иисуса Христа есть высочайшее торжество упования. Для угнетенного всякого рода бедствиями смертного рода человеческого ничего не может быть нужнее, как прозрение оком упования в ту страну, где нет ни болезни, не печали, ни воздыхания. ― И действительно, мысли и желания человеческие во все времена и у всех народов устремлялись за пределы сей жизни.

Но кто мог рассеять мрак гроба? ― ниспровергнуть эту преграду? ― Являлись мудрецы; но, приходя от земли (Ин.3:31), о земле и говорили, хвалились, что свели философию с неба, а на небо не возвели ни одного человека. Приходили пророки, наставляли, обличали, утешали, но потом сами умирали, не прияв обетования (Евр.11:39). Над всем родом человеческим царствовала смерть с такой свирепостью, что во время Иисуса Христа не только многие из мудрецов языческих, даже великая часть народа Божия отвергла всякую надежду на бессмертие, глаголя не быти воскресению (Мф.22:23).

Надлежало восставить падшую надежду и явить пред лицом всего мира, что только тело человека возвращается в землю, а дух возвращается к Богу, Иже даде его (Еккл.12:7). И вот в воскресении Спасителя совершается торжество надежды.

Гроб и смерть были виною страха и отчаяния человеческого: Премудрость Божия гроб обращает в источник надежды, смерть принуждает быть проповедницей бессмертия. Ибо для чего другого служит теперь гроб Иисуса Христа, который один только в воскресение мертвых не отдаст Мертвеца своего, как не в доказательство того, что и все гробы некогда опустеют и отдадут мертвецов своих? ― К чему послужила смерть Иисуса Христа, как не к уверенности, что смерть есть только страж, который хранит то, что ему предано, хранит дотоле, доколе угодно Господу жизни, и что во власти сего стража находится только бренный состав наш, а не дух, совершенно не знающий гроба и смерти!

Торжество самое верное. Решительно должно сказать, что все доказательства бессмертия, употребляемые разумом, не имеют столько силы, сколько заключает ее в себе одно воскресение Иисуса Христа. Верить сему воскресению и сомневаться в нашем воскресении есть совершенное противоречие. Аще Христос воста, писал некогда апостол Павел к коринфянам, како глаголют нецыи, яко воскресения мертвых несть? Аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста (1Кор.15:12–13). В самом деле, Христос есть Глава верующих: когда воскресла глава, то как могут остаться мертвыми прочие члены?

Торжество полное. Надежда на бессмертие духа человеческого, хотя слабая, и прежде была в роде человеческом. Воскресение Иисуса Христа, утверждая эту надежду, расширило ее область, показав, что не только дух человеческий не умирает, но и тело соделается некогда безсмертным, ― что наступит день, когда и сие тленное облечется нетлением и сие мертвенное пожерто будет животом (1Кор.15:53; 2Кор.5:4), ― что, по уверению апостола, настанет время, когда Христос преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:21).

Да будет же благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по мнозей Своей милости порождей нас в упование живо воскресением Иисус Христовым от мертвых (1Пет.1:3). Господь, Сам Господь сотворил день сей, да возрадуемся и возвеселимся вонь! Воистину он есть праздников праздник и торжество торжеств: торжество веры, добродетели и упования. (Извлечено из слова Иннокентия, архиеп. херсонск.).

(По учению Филарета, митр. моск.).

Сошествие во ад и воскресение Христово имеют важное значение в деле спасения людей¹¹.

«Что ад после того, как, по сошествии во ад, Христос воскресе? Крепость, в которую под видом пленника вошел победитель; темница, у которой врата сокрушены и стражи рассеяны; вот подлинно, по изображению Христову, чудовище, которое поглотило сверженного с корабля пророка; но, вместо того, чтобы пожрать и истребить его, сделалось для него другим, хотя не столь покойным, кораблем, чтобы вывести его на брег жизни и безопасности. Теперь становится понятным, как надеялся некто через самый ад пройти безопасно: аще и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси (Пс.22:4), ― Ты, Который для нас сшел с неба, подобно нам, ходил по земле и, подобно нам, низшел в сень смертную, дабы и оттоле проложить Твоим последователям путь во свет жизни»¹².

«Теперь, когда Христос воскресе, чем оказывается земля? ― Она есть рассадник для неба; кратковременная и разрушением оканчивающаяся жизнь человека в теле есть начинающаяся жизнь птенца в яйце, которому, по сокрушении скорлупы, открывается высший и обширнейший круг жизни; надобно только, чтобы зародыш птенца объят, проникнут и возбужден был теплотой крови матерней, то есть надобно, чтобы зародыш небесной жизни в человеке объят, проникнут и возбужден был животворящей силою Крови Христовой».

«Теперь, когда Христос воскресе, и когда Ему, яко Богочеловеку, дадеся всяка власть на небеси и на земли (Мф.28:18), не только небо сделалось досягаемым, но даже соединилось с землей так, что трудно найти между ними предел и различие; ибо и на земли является Божество, и на небеси человечество; ангелы, которых Иаков видел восходящих и нисходящих по лестнице Небесной, теперь сонмами ходят по земли, как вестники Сына Человеческого, Который владычествует на небеси»¹³.

(Бесед. Михаила, митрополита новгородск. и с.-петербургского, СПб., 1818г. т. II, стр. 74 и дал.).

Как ежегодно по окончании жестокой зимы, и при наступлении приятной весны, ежегодно при возвращении и приближении солнца к нашей поверхности земного шара всегда великая бывает перемена; именно, силой сего приблизившегося к земле великого светила, вся низшая натура воскресает, все земные вещи, и растения, и некоторые животные, как бы полумертвые, а иногда и мертвые оживают, и к действованию новые силы получают, и при этих новых силах новое растение, новое цветение и новое плодотворение произносят: таким точно образом, и по прошествии жестокой зимы последних антихристовых скорбей, и при вторичном пришествии Господа нашего Иисуса Христа, истинного Богочеловека в мир сей, при возвращении великого духовного Светила, Солнца правды в полном сиянии и свете, в неизреченном великолепии и славе, ― при возвращении, говорю, сего Светила к нашему земному кругу, все разумных тварей низшие части, все человеческие мертвые тела сокровенной силой Его оживут, воскреснут, восстанут, новый вид, новую жизнь и новые действия получат.

Но что такое есть воскресение мертвых, в чем будет состоять существенность его, на это мы не можем дать лучшего рассуждения, и иметь яснейшего свидетельства и достовернейшего доказательства, кроме примера воскресения Самого же Спасителя нашего Иисуса Христа. Он воскресением Своим доказал, что и наше воскресение возможно, и, без сомнения, будет; Он учением Своим изъявил, когда оно будет; Его же Самого пример может научить нас, что оно такое будет.

Итак, чтобы нам узнать, в чем будет состоять наше воскресение, рассмотрим, в чем состояло славное воскресение Христово.

Воскресение Христово в том состояло, что Он, яко совершенный человек, будучи предан от Иуды, мучен и распят от иудеев, умерши на кресте, снят со древа, и положен во гроб, ― что Он, после Своей смерти бывши по Божеству со Отцем на небеси, человеческой душой во аде, а мертвым телом во гробе, явил свою Божественную силу, ― что Он, паки выйдя душой из ада и выведши с Собой бывших во аде и с верой ожидавших Его, соединил душу свою с телом Своим, по трех днях оживил оное, восставил, воскресил силой Божества Своего, ― Он, воскресив плоть свою и соединив с Божеством, паки явил Себя истинным Богочеловеком.

Восставил же Он из гроба плоть свою уже не такой, какова она была прежде, но гораздо благороднейшей и величественнейшей, восставил совсем в отменном виде. Плоть Его прежде, как и прочих людей, была подвержена земной чувственности и земным склонностям, хотя Он и не последовал чувственности, но владел ею; после же смерти и после воскресения чувственность эта отпала, и земные склонности существовать в ней перестали и уничтожились. Плоть Его прежде была видима, осязаема, груба; в воскресении же учинилась невидимой, тончайшей, из земной и плотской ― телом Небесным, духовным; кратко, такой, что могла и видима и осязаема быть от учеников, и невидима, неосязаема, грубыми телами неодержима, всюду проходна; она имела вид плоти и костей, когда Фома осязал, имела вид и духа, когда пришел Господь ко ученикам дверем затворенным (Ин.20:27; Ин.20:19). Плоть Его прежде была тленна, немощна, душевна, страданиям и смерти подвержена: в воскресении же восстала нетленною, сильною, безсмертною, славною, духовною (1Кор.15:42–44), прославленной, в божественный свет облеченной, словом, такой, которая совершенно способна была вознестись с Божеством Сына на небеса, вступить в ангельские, бесплотным духам приличные места, и сесть одесную Самого Небесного Отца.

Вот в чем состояло воскресение Господа нашего Иисуса Христа! А когда Его воскресение в таких состояло действиях, то весьма правильное можно сделать из того заключение, что и наше воскресение будет состоять в подобной перемене и в подобных действиях. И именно:

Когда паки воссияет Солнце правды на горизонте сего видимого мира, когда паки придет Господь наш Иисус Христос на землю сделать последнее, в рассуждении человеческого состояния решение, придет или наградить, или наказать каждого по делам его, ― придет и повелит святым ангелам трубным гласом воззвать мертвых; тогда так, как при начале мира, по произнесении устами Божиими вседействующего слова сего: да будет, да будет свет, и все вещи, и все, и ― бысть (Быт.1:3), все вещи явились, все из небытия в бытие произошли и существование получили, ― тогда, говорю, после ангельского трубного гласа силой всемогущего Бога все от начала мира умерших людей тела, земле преданные, согнившие, на стихии свои разделившиеся, в огонь, в воду, в воздух и в землю преобратившиеся, тела в воде потонувшие, и в огне сгоревшие, все мертвые тела малые и великие, мужские и женские снова составятся из тех частей, которые прежде имели и на которые разделились; ибо отдадут стихии взятые от них части, и огонь, и море, и смерть, и ад отдадут мертвецы своя, все сухие кости получат жилы, облекутся плотью, оживотворятся духом, соединятся паки с душами своими, с которыми разлучились при смерти, соединятся и восстанут из гробов, воскреснут мертвые, и изыдут, и станут пред престолом нелицеприемного Судии, воскреснут и суд приимут от написанных в книгах по делом своим (Откр.20:13).

Воскреснут мертвые, восстанут умерших тела; но восстанут не в таком виде, в каком они находятся ныне от падения. Ныне они грубы, тверды, тяжестны, тленны, немощны, смертны, видимы, земны; но восстанут в общее всех воскресение совсем в другом виде, в виде отменном от сего. Они вместо грубых будут утонченными, вместо твердых прозрачными и всюду проходными, вместо тяжелых легкими, скоро парящими, так что в единое мгновение ока они от всех стран вселенные, яко же орлы, соберутся пред престол Божий. Они вместо тленных будут нетленными, вместо немощных сильными, вместо смертных безсмертными, вместо видимых телесным очам невидимыми, вместо земных и плотских точно небесными и духовными.

Однако ж, при всей такой перемене своей они будут не привидениями какими, и не духами, но будут истинными телами, виды тех же человеков имеющими; а только будут они истинными телами духовными. Ибо апостол Павел, свидетельствуя о воскресении мертвых, говорит: сеется теперь тело в тление, востанет в нетлении, сеется в немощи, востанет в силе, сеется не в честь, востанет в славе, сеется тело душевное, плотское, востанет тело духовное. Есть бо тело душевное, и есть тело духовное (1Кор.15:42–44).

В этом-то будет состоять воскресение наше! В той перемене будет состоять, что тела наши из мертвых воскреснут, оживут, восстанут из гробов, изыдут из земли; ― что они из грубых, земных, тленных, смертных, плотских сделаются тончайшими, как бы совершенно небесными, нетленными, безсмертными, духовными.

И в этой перемене будут участвовать не только мертвые, от начала мира и до того времени умершие люди, но и самые живые, те, которые живыми останутся в сей последний час, те, которых в живых постигнет страшный день Господень. Ибо живые, имеющие дожить и дождаться второго славного пришествия Христова, уже не умрут в то время: смерти бо наружной не будет к тому. Но так как невозможно им будет с грубой плотью своей вступить в духовное Царство; то для сего вместо наружной смерти воспоследует в наружном человеке их следующая всеобщего воскресения перемена: когда живые так же, как и мертвые, услышат трубный ангельский глас, услышат громогласную последнего часа весть, тогда, как мертвые яко от сна восстанут и увидят себя совсем в другом виде, во образе духовных существ, так и живые, как бы от малого сна воспрянув, увидят себя совершенно в другом образе, в другом положении и в других чувствованиях. Все живые, хотя в то время уже и не умрут, однако ж изменятся; вси таковые не успнут, вси же изменятся (1Кор.15:51).

Это грубое тело, как толстая одежда, тогда как бы спадет, и плоть сделается утонченной, чувственность вся отойдет, плотские похоти уничтожатся, страстные склонности действовать перестанут; и таким образом живые без смерти увидят на себе смерть, не умерши узрят себя и по наружной части своей, по самому телу новыми человеками, духовными тварями. Ибо их тела, отложив плотские склонности, скинув с себя чувственность и тление, облекутся в нетление; оставив мертвенность, воспримут бессмертие и так же, как и мертвых телеса, сделаются духовными, всюду проходными и способными к вечному пребыванию в духовном царстве.

Русский игумен Даниил, путешествовавший в XII веке в св. землю, так описывает встречу светлого праздника пред гробом Господним, причем сам Даниил был самовидцем.

«В великую субботу, в шестом часе дня, собирается бесчисленное множество людей к церкви Воскресения Христова. Приходят туземцы и пришельцы из других стран, из Вавилона, из Египта, из Антиохии, собираются туда в тот день в несказанном множестве и наполняют все место около храма Гроба Господня. Большая теснота бывает тогда в церкви и около церкви; многие и задыхаются от тесноты. ― И все эти поклонники стоят с невозженными свечами и ждут, когда отворятся двери церкви. ― Вот они отворяются, и все входят в церковь, пробиваясь с усилием и тесня друг друга, наполняют всю церковь и притворы. Везде бывает полно народом ― и в церкви, и вне церкви, и около Голгофы и лобного места ― вплоть до того места, где найден крест Господень. И весь народ молится одной только молитвой, все взывают непрестанно: «Господи, помилуй». Так громки бывают эти возгласы, что земля стонет и колеблется на всем этом пространстве от вопля народного. Люди, истинно верующие, плачут в то время от умиления, и даже тот, у кого сердце окаменело, и тот чувствует стыд, припоминает грехи свои и говорит сам себе: «неужели по грехам моим не снидет ныне свет святой?» Так стояли все верные со слезами и в сердечном сокрушении. Вдруг, после девятого часа нашла небольшая туча с востока и стала над церковью (а церковь не покрыта крышей), и дождь прошел над Гробом святым и сильно смочил тех, которые стояли близ Гроба. Тогда внезапно воссиял свет во святом Гробе, и распространилось из святого Гроба Господня светлое сияние, на которое все смотрели со страхом.

Епископ с четырьмя диаконами приступили и отворили двери Гроба. И, взяв свечу, епископ вошел во Гроб, зажег ее от этого святого света и вынес из Гроба; от этой свечи мы все зажгли свои свечи. Свет же святой не похож на земной, но как-то иначе, удивительно светло сияет; и пламя его красно, как киноварь. Так все люди стоят с горящими свечами, и неумолчно молятся: «Господи, помилуй», в великой радости и восхищении смотря на свет Божий.

Кто никогда не был свидетелем этой радости светлого дня, тот, может быть, и не поверит рассказу, но тот, кто верит малому, поверит и великому чуду; а для злого человека и истина показывается несправедливой. Потом пошли все из церкви в великой радости, с горящими свечами, и всякий наблюдал за своей свечой, чтобы ветер не потушил ее. Этим святым светом зажигают богомольцы свечи в своих церквах и кончают вечернее пение каждый в своей церкви; и мы с игуменом и с братией возвратились в свой монастырь, неся горящие свечи, и там, кончив вечернее пение, разошлись по кельям, вознося хвалы Богу, сподобившему нас видеть такую благодать. А наутро, в день Светлого Воскресения, отслужив заутреню, обыкновенным образом, после целования с игуменом и с братией и после отпуска ― в первый час дня ― пошли ко Гробу Господню при пении кондака: «Аще и во гроб снизшел еси безсмертне», и, войдя в самый Гроб, облобызали его с искреннею любовию и слезами». (Из паломнического сказания иг. Даниила: см. «Воскр. чт.», 1869–70 гг., кн. I, стр. 14–16).

Никакой храм в мире не привлекает к себе столько богомольцев со всех стран света, как Иерусалимский храм св. Гроба Господня. Построенный равноапостольным царем Константином и его святой матерью, равноапостольной Еленой, этот храм много раз подвергался опустошению, особенно пострадал он от страшного пожара в 1808 году, когда обрушились его главные своды, и погибли в пламени все украшения, но основание и большая часть стен уцелели от времен царя Константина доныне.

В храм ведут двойные входные врата. Из них одни закладены, а другие запираются на ночь турками, которые и в течение дня неотлучно сидят в церкви, у самых дверей, для охранения порядка. Первая святыня, которую видят поклонники при входе во храм, прямо против дверей, в нескольких шагах от них, ― это камень помазания, на котором Иосиф и Никодим повили пеленами и умастили ароматами пречистое Тело Господа Иисуса, по снятии Его со Креста. Камень этот покрыт ныне мраморной плитой розового цвета; над ним балдахин на четырех столбах, под сенью которого висит много неугасимых лампад, а по углам стоят большие подсвечники. Отсюда поклонников ведут налево, в западную часть храма, которая представляет величественную ротонду, то есть круг, из 18 пилястр (или четыреугольных столбов), соединенных арками, в два этажа. На этих пилястрах покоится огромный купол, а посреди ротонды стоит небольшая часовня из желтого мрамора, называемая кувуклия. Эта часовня и вмещает в себе неоцененное сокровище ― Гроб Господень, или ту пещеру, в которой был погребен Спаситель наш, Иисус Христос. От живоносного Гроба проходят мимо камня помазания на Голгофу, на которой Единородный Сын Божий пострадал и умер, яко человек, за всех нас, грешных сынов Адамовых, ― заклан был на кресте, яко Агнец непорочный, взявший на Себя грехи всего мира...

Св. гора Голгофа занимает юго-восточную часть храма Гроба Господня. Эта священная скала во времена Спасителя находилась за стеной городской, о чем говорит и апостол: вне врат пострадати изволил Господь. Около скалы Голгофской расположен был и сад Иосифа Аримафейского: бе же на месте, идеже распятся, вертоград, как сказано в Евангелии от Иоанна, и в вертограде гроб нов; посему теперь и Гроб Господень, и скала Голгофская находятся в одном и том же храме Воскресения. Скала обложена камнем, на нее восходят по 28 ступеням. На верху Голгофы ― церковь, разделенная на две половины, как бы две церкви. Первая от входа половина, северная, покрывает место, где был водружен Крест Господень, свет проникает сюда с запада, изнутри храма; эта часть принадлежит грекам. Другая половина, южная, есть место, где Господь наш Иисус Христос был пригвожден ко кресту; здесь служат латины. Престол греческий из белого мрамора; он стоит открыто; в передней стороне сделана выемка, так что человек, став на колени, может легко наклониться под престол, где и находится то самое отверстие, в которое утвержден был Животворящий Крест Господень. При пении священных песней: приидите, вернии, животворящему Древу поклонимся, на нем же Христос, Царь славы, волею руце распростер... Днесь пророческое исполнися слово, се бо поклоняемся на месте, идеже стоясте нози Твои, Господи.., благочестивые поклонники восходят на Голгофу, со страхом и любовью припадают к сему священному отверстью, и с горячими слезами сокрушения сердечного лобызают края священной скалы, обложенные серебром, с чеканным изображением страстей Господних...

За престолом, на возвышенном мраморном помосте, стоит величественное, во весь рост, Распятие Господне; животворящая Кровь как бы струится из пречистых язв Господа на Голгофу; кресту предстоят, пораженные глубокой скорбью, Пречистая Матерь Его и возлюбленный ученик Иоанн... За крестом, к стене прислонен иконостас, с изображением страстей Господних, а сверху висит множество неугасимых лампад, возженных от усердия благочестивых христиан из всех стран и народов земных... А вот направо и налево от Креста Господня, немного позади его, на мраморе видны два черных круга: это места, где были водружены кресты распятых со Христом разбойников. По преданию, распятый Спаситель был обращен лицом на запад, так что крест распятого одесную Его благоразумного разбойника находился на северной стороне, а между ним и Крестом Господним стояла наша заступница и Ходатаица за всех грешников, Пресвятая Богородица. В правой стороне от престола Голгофского видна глубокая трещина, образовавшаяся во время землетрясения, когда Господь испустил дух Свой на кресте. Эта трещина проходит сквозь всю скалу Голгофcкую и замечательна тем, что камень расселся не по слоям скалы, а поперек их, чего никогда не бывает при обычном землетрясении. Ясно, что землетрясение во время смерти Спасителя не было обыкновенным действием природы, но особенным чудом Божиим для вразумления жестокосердых иудеев.

Под Голгофой есть небольшой пещерный храм; здесь, по преданию, был погребен иерусалимский царь ― Мелхиседек, ветхозаветный священник Бога Вышнего. Во глубине сей пещеры стоит престол во имя Предтечи Господня и нашего праотца Адама; за престолом, сквозь железную решетку, при свете неугасимой лампады, видна все та же расселина скалы; тут, по древнему преданию, сохранившемуся в писаниях многих св. отцов, была погребена глава Адамова; отчего и самая скала получила название Голгофа, что значит: лобное место. И вот, говорит предание, когда воин ударил копьем в пречистое ребро второго Адама ― Господа нашего, то святая Кровь и вода, истекшие из ребра, прошли сквозь трещину Голгофской скалы и омыли главу первозданного Адама. Согласно с этим преданием, в нашей Православной Церкви, при изображении Распятия Господня, всегда под крестом изображается и череп человеческий, лежащий на двух крестообразно сложенных костях. С Голгофы паломники сходят вниз, за алтарь главного храма Воскресения. Тут, в темной полукруглой галерее находится несколько малых приделов и сход в подземные церкви. Первый от Голгофы придел принадлежит грекам; он называется приделом поругания и тернового венца. В этом алтаре, под престолом, находится часть столпа из серого мрамора, на котором сидел Господь наш, когда воины ругались над Ним в претории Пилата. Тут же в стене, за стеклом и за решеткой, сохраняется часть тернового венца; две неугасимые лампады освещают таинственный мрак этого придела.

Рядом с этим приделом ― дверь в подземную церковь св. Константина и Елены, куда спускаются по 33 ступеням. Эта церковь ископана в природной скале в то время, когда царица Елена искала здесь Животворящий Крест Господень; место обширное, шагов 30 в длину и столько же в ширину; купол поддерживают четыре толстые колонны. Владеют этой церковью армяне. По правую сторону алтаря есть каменное седалище, где, по преданию, находилась св. царица в то время, когда отыскивали Крест; тут же сходят еще 13-ю ступенями в пещеру, где закопан был св. Крест в продолжение 300 лет, здесь-то и найдены были три креста: один ― Господень, а два ― разбойников, распятых со Христом. Самое место обретения Креста принадлежит православным; оно выложено разноцветным мрамором; посредине ― изображение креста. По выходе отсюда опять в галерею, окружающую алтарь Воскресения, поклонники вступают в придел Разделения риз, принадлежащий православным. Далее ― придел Лонгина сотника, принадлежащий армянам. По армянскому преданию, Лонгин был родом из Армении; он пронзил копьем пречистые ребра распятого Спасителя, но потом уверовал в Него и приходил сюда оплакивать свой поступок; он умер мученически в Каппадокии. Еще далее под престолом, за решеткой, видны узы Христовы, или две пробоины в камне, в которые были забиты ноги Божественного Страдальца, когда Он заключен был в темнице до утра, пред отведением Его к Пилату. Недалеко от уз, влево, находится место, называемое Темница Христова, где, по преданию, Господь был удержан, пока были окончены приготовления к Его распятию, и где потом Матерь Божия, когда повели на Голгофу Ее Божественного Сына, рыдая от скорби, опустилась на землю, поддерживаемая благочестивыми женами. Это трогательное событие изображено на запрестольном образе. Престол во имя Успения Богоматери, а по левую сторону престол в память того, когда Господа нашего били привязанного у столба, по повелению Пилата. Обойдя таким образом главный алтарь, поклонники идут северной стороной храма к западу; тут, против северной стороны часовни Гроба Господня ― латинская церковь, на месте, где, по преданию, Спаситель явился по воскресении Своей Пречистой Матери; по сторонам главного престола ― два меньших: справа ― придел св. Креста, слева ― бичевания, где на престоле, за железной решеткой, часть столба, к коему был привязан Господь во время бичевания. Между церковью явления и часовней св. Гроба на полу два мраморных круга означают места, где, по преданию, Спаситель явился Марии Магдалине во образе Вертоградаря. Тут же неподалеку латинский престол в память сего явления, а за престолом картина изображает и само событие. В самой западной части храма, в галерее, позади Гроба Господня, находится погребальная пещера праведного Иосифа Аримафейского, который уступил свой новый гроб для Спасителя; здесь же погребен был и его друг, праведный Никодим. Отсюда, обойдя часовню Гроба Господня, поклонники вступают в главную церковь Воскресения Христова, принадлежащую грекам; она занимает всю средину храма св. Гроба, и имеет в длину до царских врат 40, а в ширину 20 шагов. Главный иконостас мраморный, в 4 яруса. Местные иконы ― хорошего русского письма. Царские двери резные, вызолоченные, увенчаны двуглавым орлом; позади иконостаса ― в алтаре ― хоры в несколько рядов; над престолом мраморный балдахин. Посреди храма висят 3 большие паникадила, по 50 свечей ― все дар наших православных царей. Кроме того, повсюду множество лампад, так что в праздники зажигается их более 400 и до 150 свечей. Кто видел этот храм и часовню Гроба Господня в ночь Светлого Воскресения, тот никогда не забудет этого дивного зрелища. ― Таков храм св. Гроба в Старом Иерусалиме. Утешительно напомнить, что для тех, кто не имеет возможности посетить Старый Иерусалим, есть у нас в России, в 57 верстах от Москвы, точное подобие сего храма в монастыре, именуемом Новый Иерусалим. Сей храм построен приснопамятным святителем нашим, патриархом Никоном. Обходя св. места в этом храме, невольно переносишься мыслью и сердцем к заветным святыням Старого Иерусалима. (См. №№ 414 и 415 «Троицк. лист.»).

Нет у христиан праздника торжественнее и радостнее Пасхи; везде его встречают с особенной торжественностью. И Афон, удаленный от мира и его обычных в праздники радостей, совершает в этот день особенно торжественное празднество. Усталый от трудов и подвигов св. Четыредесятницы, афонский инок, после вкушения предлагаемой в великую субботу, на заходе солнца, скудной порции хлеба и смокв с маленьким стаканом виноградного вина, бодро и радостно спешит в соборный храм, чтобы слушать чтение «Деяний», в ожидании священной полуночи и бесконечно радостного, одному только христианину вполне понятного, победного возгласа. Между тем до полуночи, среди мертвой тишины и полусвета, мирно и тихо звучит голос чтеца «Деяний». На Афоне, по обычаю греков, в это время среди церкви не стоит святая плащаница (она еще с утра великой субботы, после обхода на утрене вокруг церкви, поставлена на св. престоле). За полчаса до полуночи начинается пение канона великой субботы, после чего собранные и ожидающие в алтаре священнослужители, в светлых облачениях, все со свечами в руках (а настоятель с св. евангелием) и с пением: «Воскресение Твое» и проч., исходят в притвор церковный (хождения вокруг церкви, как у нас, в это время не бывает) и здесь, пред затворенными вратами храма, совершают обычное начало пасхальной службы. Бесконечно радостны для всякого христианина первые слова, возвещающие победу Спасителя нашего над смертью, но еще понятнее радость иноков; по окончании пения пасхальных стихов, настоятель стучится в затворенные врата церкви, которые мгновенно отворяются изнутри храма, выражая этим силу Спасителя, внезапно разрушившего державу смерти и с чрезвычайной легкостью ― в одно мгновение ― отверзшего райские врата. Вся остальная затем служба пасхальной утрени до хвалитных стихир идет таким же порядком, как и у нас на Руси, с таким же пением всего канона и каждением, и с таким же всеобщим в руках всех предстоящих освещением. Когда наступает время священного приветствия и лобызания, здесь (с началом пения «Хвалите Господа»), в предшествии священнослужителей и хоругвей, все исходят из храма на площадь пред церковью, где более обширное место, и тут начинается приветствие: «Христос воскресе» и целование святого Евангелия и крестов. Сначала священнодействующие священнослужители целуют друг у друга святые кресты и иконы, на их руках находящиеся, по порядку, начиная с настоятеля, у которого св. евангелие, потом иеромонахи и затем иеродиаконы, а после подходят к лобызанию и прочие братия один за другим, становясь потом друг возле друга. Нужно заметить, что, соблюдая во всей строгости древнее чиноположение иноческое, на Афоне даже и в этот святой день в уста не целуются, а только целуют друг друга в плечо. По мере того, как с одной стороны редеет масса ожидающих лобызания св. евангелия, крестов и икон, с другой стороны увеличивается круг свещеносцев, стоящих уже в ряду и ожидающих других своих собратий. Под конец священного лобызания устраивается великолепное зрелище: представьте около тысячи, а иногда и более, человек, всех со свечами в руках, в порядке размещенных на обширной площади монастыря; все они составляют два или три непрерывные круга, замыкающиеся одним человеком в самом центре¹⁴. Чтобы вполне насладиться этим зрелищем, нужно в это время взойти в одну из верхне-этажных келий; оттуда вам представится огромная витая огненная лента. Когда взаимное приветствие кончится, все снова возвращаются в церковь, и, по окончании утрени и часов, начинается обедня. Отличие афонской обедни от нашей на этот раз то, что евангелие читается на одном только языке; на разных же языках чтение его, вероятно, ради трудов почти тридневных, отлагается на вечерню (впрочем, этот обычай читать на вечерне евангелие на всех языках есть общий на востоке). Обедня оканчивается, по нашему времени, около 5–6 часов. Около трех часов по полудни начинается торжественная пасхальная вечерня, на которой и читается Евангелие на разных языках, с принятыми и у нас расстановками; во время этого чтения и здесь так же, как и у нас, бывает перебор колоколов, в заключение же колокольный звон сливается с звуками других всевозможных колокольчиков и досок деревянных и железных, находящихся в разных местах обители при службах, что продолжается почти до конца вечерни.

А что вы видите, когда выйдете из церкви? Конечно, прежде всего то же самое радостное выражение на лицах, как и у всех христиан: везде, куда ни посмотрите, все ― сияющие от радости лица иноков. Но вот спросите кого-нибудь из них, чему особенно он радуется, и если кто из афонских иноков вступит с вами в более пространный разговор об этом предмете, то не может быть никакого сомнения в том, что он поведет речь о небесной радости и о том, как удостоиться там праздновать вечную Пасху, и как он грешен и далек от пути к этому. Вдвойне, если не радостна, то полезна для души встреча св. Пасхи на Афонской горе и для ее жителей, и для посетителей. По крайней мере, и после недельного праздника вы не почувствуете никакого душевного утомления и никакой сердечной пустоты, которые обыкновенно испытываются в мире и которые часто сглаживают самую память о празднике и Виновнике его. Самое большое житейское утешение в эти дни радости для афонского обитателя, особенно если он с далекого края, каков хоть русский, это ― встреча с земляком и взаимные воспоминания о родине, но и эти воспоминания редко надолго занимают афонца, чаще же всего они сменяются обменом мыслей о настоящем месте их пребывания, если сошедшиеся живут в разных местах. Прогулка по великолепным местам, какие есть в окрестностях каждого монастыря, скита и кельи, составляет, может быть, лучшее, в обыкновенном смысле понимаемое, удовольствие; прибавьте к этому роскошно уже к этому времени развившуюся весеннюю природу: все это способно заменить для афонца все оставленные им радости в родном краю. Кому из посетителей ― поклонников св. горы, случилось провести здесь святую Пасху, тот и на родине, в самые лучшие дни своей радости, воспоминает об этом с бесконечно сладостным и редко знакомым душевным настроением, которое особенно способно напоминать о всемирной и вечной Пасхе на небесах. (Извлеч. из «Воскр. чт.», 1869–70 гг., кн. I, стр. 17–21).

Торжественный день Светлого Воскресения Христова, всегда и везде великий и радостный, старая Москва встречала и проводила с особым великолепием. Патриаршее служение и выходы царские придавали ему еще больше торжественности и блеска.

В навечерии Светлого праздника государь слушал полунощницу у себя во дворце, в особой комнате, которая известна под именем престольной. В этой же комнате, по окончании полунощницы, совершался обряд царского лицезрения. Все высшие дворовые и служилые чины допускались сюда ударить челом царю и «видеть его, государя, пресветлые очи», что принималось как высшее пожалование за верную службу. Чиновники меньших разрядов допускались по особенному соизволению царя, по выбору, и входили в комнату по распоряжению одного из ближних людей, обыкновенно стольника, который в то время стоял в комнате у крюка и впускал их по списку, по два человека. Низшие разряды служилых людей совсем не допускались в комнату, а жаловались лицезрением государя во время пути его в Успенский собор.

В то время как бояре и другие сановники входили в комнату, государь сидел в креслах в становом шелковом кафтане, надетом поверх зипуна. Пред ним спальники держали весь наряд, который назначался для выхода к утрени. В состав этого наряда входили: опашень, кафтан становой, зипун, ожерелье стоячее (воротник), шапка горлатная и колпак, посох индейский (черного дерева). Каждый из входивших в комнату, узрев пресветлые очи государя, бил челом, преклоняясь пред ним до земли, и, отдав челобитье, возвращался на свое место.

В первом, а иногда во втором часу ночи, с колокольни Ивана Великого раздавался торжественный благовест к Светлой заутрене. Благовестили довольно продолжительное время, пока не приходил государь в собор. Во время благовеста в собор приходил патриарх со всеми властями, т. е. сослужившими ему архиереями, архимандритами, игуменами и священниками. Пройдя в алтарь, патриарх и все духовенство облачались там «во весь светлейший сан». Когда все уже было готово к началу заутрени, патриарх посылал крестового дьяка во дворец оповестить государя.

Открывалось величественное шествие государя к заутрене, в сопровождении огромной свиты в драгоценных блестящих одеждах. Государя окружали бояре и окольничие в золотых и в горлатных шапках; впереди государя шли стольники, стряпчие, дворяне, дьяки в золотых же и в горлатных шапках. Сам государь был также в золотном опашне с жемчужной нашивкой с каменьями и в горлатной шапке. Все чины, которые стояли в сенях и на крыльцах, ударив государю челом, шли до собора впереди, разделяясь по три человека в ряд. У собора они останавливались по обе стороны пути у западных дверей, в решетках, нарочно для того устроенных. В собор за государем проходили лишь те, которые были в золотых кафтанах.

Войдя в собор и сотворив начало, государь прикладывался к иконам, ракам чудотворцев, к ризе Господней и становился на своем обычном месте у правого столба, близ патриаршего места.

В это время патриарх в облачении выходил из алтаря и благословлял государя. После этого начинался крестный ход, который совершался по одной стороне собора из северных дверей к западным. Нужно заметить, что перед выходом патриарх не раздавал свечей ни духовенству, ни царю, ни боярам и народу, а равно и в соборе еще не были приготовлены ни аналои для икон, ни патриаршее место посредине.

Когда начинался крестный ход, ключари приказывали звонить во все колокола, а из собора высылали всех людей вон и все двери церковные затворяли. Царь с боярами не ходил за иконами, но шел прямо в западные двери и там, вне собора, останавливался на правой стороне. Тем временем в соборе оставался один ключарь с половиной сторожей и делал все приготовления к совершению заутрени: посредине собора они ставили патриаршее место, а перед ним два аналоя с поволоками и пеленами золотными, с богатыми и разноцветными украшениями; на этих аналоях после хода полагались евангелие и образ Воскресения. Образ минейный ключарь снимал с аналоя и относил в алтарь на жертвенник. Посредине же церкви ставились два «гореца с угольем и фимиамом».

Патриарх совершал крестный ход со всем собором. Впереди его несли хоругвь меньшую, четыре рипиды, два креста ― хрустальный и писаный, запрестольный образ Богоматери. За Богородичным образом шли священники с евангелием и образом Воскресения, которые они несли на пеленах, а пред ними шли подьяки с свечами витыми, подсвечниками и лампадой. Пред священниками шли певчие государевы и пели: «Воскресение Твое, Христе Спасе». Патриарх замыкал шествие. «А звонят тогда во вся един час, долго».

Когда патриарх приходил к затворенным западным дверям собора, и крестоносцы устанавливались «хребтом к дверям», «и в то время свещею велят ключари замахати, и престанут звонити». Ключарь со свечой становился у самых западных дверей с правой стороны, а близ себя у соборного угла или у Грановитой палаты ставил сторожей с доской.

Когда шествие устанавливалось, и все было готово к началу заутрени, патриарх раздавал возженные свечи царю, боярам, властям и всему народу и потом, взяв в руку кадило и честный крест, кадил святые иконы, государя, бояр, властей, весь народ и, обратившись на восток, возглашал: «Слава Святей и Единосущней и Животворящей и Неразделимей Троице всегда и ныне и присно и во веки веков». Сослужившее ему духовенство отвечало «аминь». И тогда сам патриарх единолично трижды пел пасхальный тропарь «Христос воскресе», причем в третий раз пел его только до половины, а оканчивали его певчие правого клироса. Приняв от патриарха тропарь со слов «и сущим во гробех», певчие на оба клироса пели его восемнадцать раз. Патриарх при этом возглашал «по единожды» обычные стихи, а за ним, по знаку ключаря, сторож ударял в доску, а за сторожем ударяли в колокол столько раз, какой по счету следовал стих; после всех стихов патриарх снова сам запевал «Христос воскресе» и, передав певчим «и сущим во гробех», сам крестом отверзал закрытые двери. В этот момент «ключарь многажды свещею замашет, и сторож ударяет такожде в било многажды, и звон во вся вдруг ударят, и звонят тогда долго три часа во вся колокола».

Войдя в собор, патриарх становился с крестом в руке на приготовленном месте посредине собора. Пред ним на аналоях полагали евангелие и праздник ― образ Воскресения Христова. Архидиакон возглашал великую ектению «Миром Господу помолимся», после которой патриарх сам высоким голосом начинал ирмос: «Воскресения день, просветимся людие». Певчие принимали от патриарха слова: «Пасха Господня, Пасха», и пели канон по уставу. В это время переставали звонить; патриарх начинал каждение аналоев, алтаря, всего собора, по чину: царя, властей, бояр и народа. Пред патриархом два подьяка ходили с двумя свечами витыми и лампадой, архидиакон с патриаршей свечой «треплетеной», а протодиакон и диакон держали патриарха под руки, за патриархом совершали каждение архиереи.

После третьей песни канона протопоп, в ризах, читал статью в толковом евангелии. После шестой песни диакон в стихаре читал Пролог с синаксарем.

Во все продолжение заутрени царь стоял у правого заднего столпа, на триступенном рундучке, подножие его было обито красным бархатом.

Когда певчие в третий раз запевали «Плотью уснув», ключари принимали аналои с евангелием и праздником и ставили их против патриаршего места у правого столпа, а из алтаря выносили минейный образ и полагали его на аналое пред царем.

Во время стихир на хвалитех патриарх со всеми сослужившими с ним входил в алтарь и становился за престолом. Архидиакон или протодиакон подносил ему крест на блюде, ключари подносили митрополиту евангелие, другому митрополиту или архиепископу образ Воскресения Христова, всем властям и священникам раздавали иконы. Когда в алтаре все становились в ряд, начиналось христосование. Патриарх прикладывался к евангелию и иконам в руках сослуживших с ним, а их самих целовал во уста и приветствовал «Христос воскресе», на что получал ответ: «Воистину воскресе Христос». При этом христосовании патриарх каждому давал «по яичку по червленному». За патриархом то же самое и в том же порядке совершало и остальное духовенство, певшее во все это время немолчно «Христос воскресе из мертвых».

После христосования в алтаре, патриарх выходил со всем духовенством на средину собора и становился со крестом лицом к западу, а прочие власти стояли в один ряд от патриарха и держали евангелие и иконы. Прежде других подходил христосоваться царь, патриарх благословлял его крестом, и царь целовался с ним во уста: приложившись к евангелию и образам, царь христосовался и с другими архиереями, а архимандритов, игумнов, протопопов и священников жаловал к руке. Каждому из них государь вручал «по два яичка». После царя с духовенством христосовались бояре и народ.

Приложившись к образам и одарив духовенство, царь отходил на свое место у южной двери собора и здесь жаловал к руке бояр своих и раздавал им яйца. Чинно и в порядке подходили к царю бояре, окольничие, думные дворяне и дьяки, кравчий, ближние и приказные люди, стольники, стряпчие, дворяне московские. Царь давал им яйца гусиные, куриные и деревянные точеные, каждому по три, по два и по одному, смотря по знатности жалуемого. Яйца были расписаны золотом и яркими красками в узор или цветными травами, «а в травах птицы и звери и люди».

По окончании христосования, патриарх возвращался в алтарь и в царских дверях читал пасхальное слово Иоанна Златоуста. Государь подходил к царским дверям слушать поучение и, когда патриарх кончал его, царь говорил: «многа лет ти, владыко».

По окончании заутрени, государь со своей свитой шел из Успенского собора в Архангельский, прикладывался там ко святым иконам и мощам и «христосовался с родителями», поклоняясь гробницам своих усопших предков. Из Архангельского собора государь ходил в Благовещенский, а потом иногда в Вознесенский и Чудов монастыри и подворья. Везде, приложившись ко святым иконам и мощам, царь жаловал духовенство к руке и яйцами.

Возвратившись во дворец, царь христосовался со всеми придворными чинами, остававшимися в покоях царских во время заутрени.

Перед обеднею, часу в 7-м утра, во дворец ходил патриарх славить Христа и звать государя к службе.

Из Успенского собора патриарх шел со всеми духовными властями в предшествии ключаря со крестом и святой водой. Подьяки во время пути пели «Христос воскресе», 3-ю и 9-ю песни пасхального канона. Царь встречал патриарха в сенях и, получив благословение крестом и окропление святой водой, провожал его в палату. Войдя в Золотую палату, подьяки пели: «Светися» и «Плотью уснув». Патриарх говорил: «Светися» и отпуст. Государь, патриарх, власти и бояре садились по своим местам и, посидев немного, вставали, и патриарх говорил государю речь:

«А великий государь царь и великий князь (имя рек), всея Руси самодержец, празднуем праздник светлого тридневного воскресения Господа Бога нашего Иисуса Христа, и молим всемилостивого и всещедрого и преблагого в Троице славимого Бога, и Пречистую Богородицу, и великих чудотворцев и всех святых о вселенском устроении и благосостоянии святых Божиих церквей и о многолетнем здравии тебя, великого государя нашего; дай, Господи, ты, великий государь наш царь и великий князь (имя рек), всея Руси самодержец, здрав был на многие лета, с своею государевою благоверною и благородною и христолюбивою и Богом венчанною царицею и великою княгинею (имя рек), и с своими государевыми благородными чады (имя рек), и с своими государевыми богомольцы, с преосвященными митрополиты, и со архиепископы, и епископы, со архимандриты, и игумены, и с своими государевыми князи и боляры, и христолюбивым воинством, и с доброхоты и со всеми православными христианы».

Проговоря «Светися» и отпуст, патриарх в том же порядке возвращался в собор. Выйдя из палаты, патриарх благословлял ключаря благовестить к обедне в большой колокол «довольно».

За обедней снова присутствовал государь со всею свитою.

Среди блестящих выходов и великолепных обрядов царь не забывал явить и свое милосердие. В первый же день Пасхи, а иногда в промежуток между утреней и обедней, он ходил в тюрьмы и, сказав преступникам: Христос воскрес и для вас, дарил им одежды и на разговенье. В первый же день государь давал у себя стол на нищую братию.

С первого же дня у государя начинались торжественные приемы духовных и светских лиц и праздничные посещения московских монастырей, больниц и богаделен, и праздник проходил среди общей радости и самых торжественных служений. (См. кн. «Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве», Г. Георгиевский, изд. 1897г.).

Кому не знаком (хотя бы по описаниям и рассказам) московский благовест к светлой заутрене? Еще задолго до наступления полуночи несметные толпы «всенародного множества» собираются на кремлевские площади. Православные с благоговением стремятся насладиться хотя бы чудным благовестом к тем дивным службам, которые исстари совершаются в московском Успенском соборе. В толпе во множестве ждут того же момента и иностранцы, желающие пережить удивительный, по их мнению, «эффект» православной обрядности, равного которому нет ни в жизни, ни в художественных созданиях западно-европейского человека. Едва часы пробили двенадцать, на Иване Великом раздается первый удар пасхального благовеста. Несколько мгновений глубокого благоговейного внимания, ― и на Иване Великом следует второй удар большого колокола, а вслед за ним разом отзываются все многочисленные колокольни Москвы: величественный момент, уже достаточно отмеченный в литературе. В русской церковной жизни еще поразительнее это влияние кремлевского благовеста. Много ли на Руси храмов, с которых бы в эту полночь не раздался благовест, как бы в ответ Ивану Великому! Пусть часы захолустного звонаря не отличаются точностью, но замечательно: в эту ночь ожидают именно 12-ти часов, чтобы благовестить наступление самого первого момента великого дня. Этот единодушный отзыв русских колоколен на благовест Ивана Великого представляет знаменательное явление.

(Историческая справка).

К числу некоторых чинов и обрядов, соединенных с празднованием Пасхи в Православной Церкви, относится употребление артоса. Артос, по буквальному переводу с греческого языка, значит хлеб, а по церковному уставу ― просфора всецелая. Символическое значение артоса достаточно ясно открывается из тех молитв, которые положено читать на благословение и раздробление артоса.

Как в ветхом завете, в воспоминание освобождения народа Божия от горькой работы фараоновой, закалался по повелению Господа агнец, который с тем вместе прообразовал Агнца, вземлющего грехи всего мира, возлюбленного Сына Божия; так в новом завете в воспоминание славного воскресения Господа нашего Иисуса Христа, через Которого мы от вечной работы вражией избавились и от адовых нерешимых уз освобождение получили, приносится артос ― хлеб, изображающий собой Хлеб живота вечного, сошедший с небес, Господа нашего Иисуса Христа, Который, напитав нас духовной пищей тридневного ради и спасительного воскресения, соделался для нас истинным хлебом жизни. Призывая благословение Божие на освящаемый артос, священник в молитвенном обращении просит Господа исцелить всякий недуг и болезнь и подать здравие всем вкушающим от сего артоса.

По действующему ныне уставу православной греко-российской церкви, церковное употребление артоса состоит в следующем: «Сообразно со знаменованием Пасхи, которая соединяет в себе событие смерти и воскресения Господа, на артосе начертывается или крест, увенчанный тернием, как знамение победы Христовой над смертью, или образ воскресения Христова». Приготовленный таким образом, он в первый же день Пасхи приносится в алтарь и здесь на жертвеннике полагается в особый сосуд, называемый «панагиар». В тот же день по заамвонной молитве происходит его освящение, с чтением установленной молитвы и окроплением святой водой. В продолжение всей Светлой седмицы артос лежит или в алтаре, или в храме на аналогии, нарочно к тому устроенном, вместе с образом Воскресения Христова. Во время крестного хода, который полагается каждый день Светлой седмицы после утрени, но в приходских церквах обыкновенно бывает после литургии, с хоругвями, образами Воскресения Господня, Богородицы, обносят и артос кругом храма. В монастырях каждый день Светлой седмицы, кроме того, приносится артос в торжественном шествии, с иконой Воскресения Христова, лампадами, при звоне во все колокола и при пении «Христос воскресе», в братcкую трапезу, и полагается здесь на особо приготовленном аналогии. После трапезы бывает, так называемое, возношение артоса. При возношении артоса келарь говорит: «Христос воскресе», однажды; ему присутствующие отвечают: «воистину воскресе». Потом, назнаменав крестообразно артосом, он говорит: «покланяемся Его тридневному воскресению», ― и полагает артос на панагиар. Затем все подходят к аналогию, на котором был положен артос, и целуют последний. После сего артос с той же торжественностью, с какой был принесен в трапезу, относится обратно в церковь. В последний день Светлой седмицы, в субботу, артос торжественно раздробляется после литургии. В монастырях это раздробление совершается обыкновенно следующим порядком: после литургии артос приносят в трапезу, здесь поют трижды «Христос воскресе», читают молитву Господню, и затем священник произносит особо положенную молитву, и раздробленный артос вкушается братией прежде трапезы. «Но, сказано в дополнительном требнике, иерей может раздробить артос и на литургии по заамвонной молитве и раздавать верующим вместо антидора. Артос не должно хранить весь год для какого-либо суеверия».

Употребление «артоса» есть обычай церкви греко-восточной. Запад этого обряда не знает. В русcкую Церковь «чин о артусе» несомненно перешел вместе с христианством и богослужением из Греции, где возношение артоса (и панагии) было обычаем, прочно укрепившимся в церковной практике, как показывает Евхологион Гоара. Из сравнения разных рукописных богослужебных книг, принадлежащих векам XIV–XVII, видно, что и в русской Церкви этот обряд имеет значение повсеместное, и по монастырям соблюдался тогда неуклонно. Во времена патриаршества у нас было в обычае, чтобы артос, а равно и просфоры на обедню в первый день Пасхи доставлялись в московский Успенский собор от царского двора. Патриарх в первый день после литургии, с собором, в крестном ходу и с артосом являлся к государю; здесь, после возношения артоса архидиаконом, артос целовал государь, патриарх и другие. Артос относился потом обратно во храм, и здесь его снова воздвигал архидиакон.

Что касается исторического происхождения обряда с артосом в Православной Церкви, то об этом необходимо поговорить в связи с историей так называемого «чина о панагии». Панагия с греческого языка значит «всесвятая» или «пресвятая», каковое наименование обыкновенно прилагается к имени Богородицы. Под «чином о панагии» разумеется чин возношения особого хлеба в монастырской трапезе, после стола, в честь Богородицы. О происхождении сего чина так говорит наша следованная псалтирь. Господь Иисус Христос пред Своими страданиями имел с учениками трапезу на тайной вечери, когда установил таинство Евхаристии, и по воскресении не раз являлся благословлять их трапезу, и даже вкушал с ними пищу. В воспоминание этого, апостолы имели обычай оставлять за трапезой праздным среднее место и полагать пред ним часть хлеба, как бы для Господа, присутствующего среди них. После трапезы они с молитвой и благодарением возвышали этот хлеб, говоря: «слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Велико имя Святой Троицы. Христос воскресе». После же дня вознесения Господня, они произносили: «Велико имя Святой Троицы. Господи Иисусе Христе, помогай нам». Так совершали этот обычай апостолы, пока Матерь Божия пребывала на земле. В третий же день после успения Богоматери, когда они, быв чудесно собраны все в одно место для погребения Ее, стали после трапезы совершать обычное возношение хлеба в честь Господа, и только что сказали: «Велико имя», вдруг явилась на облаке Матерь Божия с ангелами и сказала: «радуйтесь, Я с вами во все дни». Ученики удивились такому чуду и, вместо: «Господи Иисусе Христе», воззвали: «Пресвятая Богородица, помоги нам». Потом пошли ко гробу и, не найдя в нем пречистого Тела Ее, убедились в Ее взятии с телом на небо. В воспоминание сего в монастырях обыкновенно и совершается при трапезе «чин о панагии»; в Пасхальную седмицу этот чин получает свои изменения и является чином возношения артоса.

Евхологий Гоара следующим образом изображает чин о панагии, совершаемый в греческих монастырях. «Наиболее благочестивые из греков, говорит Гоар, монахи и клирики имеют обычай, совершив благодарение после принятия пищи, возносить двумя первыми перстами обеих рук треугольный хлебец, ― панагию. Самое действие возношения поручается в монастырях кому-либо нарочито избранному из братии. Избранный, испросивши благословение и прощение у предстоящих, берет особый кусок хлеба, лежавший во время трапезы пред образом Богоматери, и поднимает его в виду всех двумя пальцами своих рук, говоря: «Велико имя», и все добавляют: «Святой Троицы». Тогда возносящий продолжает: «Пресвятая Богородица, помоги нам». На это присутствующие отвечают: «Тоя молитвами, Боже, помилуй и спаси нас!» Затем по каждении принимает братия из рук трапезаря (келаря) «панагию», делит ее между собой, и, воссылая хвалу Богоматери, все вкушают. В общем «чин возношения панагии», изложенный в нашей печатной следованной псалтири (гл. 16), совершенно согласен с этим греческим порядком возношения.

«Панагия», по словам Гоара, имеет форму треугольника, заостренного сверху. Гоар в своем Евхологии, в объяснение символического значения этой формы, приводит слова Симеона Солунского: «Этот вырезок указывает в одно и то же время и на единство и на «троичность, ― своими тремя боковыми сторонами означая тройственное, а верхней частью ― единое... И так мы приняли от отцов, по апостольскому преданию, посвящать каждый день Единому в Троице нашему Богу в честь Богоматери, через Которую познали мы Троицу». («Русск. Паломн., 1894 г., № 16).

Евангелие от Иоанна, зач. 65, гл. 20, ст. 19–31.

Со дня Воскресения, в продолжение целой пасхальной седмицы воскресший Господь не являлся более Своим ученикам. Через восемь дней после Пасхи ученики опять собрались вместе, и Фома был с ними. Двери, как и в тот вечер, опять были заперты. Вдруг явился среди них Иисус Христос и сказал им: «мир вам!» и, обратившись к Фоме, сказал ему, отвечая на требования его сомневающегося сердца: «подай перст твой сюда, и посмотри руки Мои; подай руку твою, и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим». Тогда чудесное явление Господа и Его чудесное слово, показывающее Его всеведение, победило сомнение ученика; он не осмеливался уже влагать персты в язвы гвоздиные и влагать рук в ребра воскресшего Спасителя. Пристыженный в своем неверии, он в молитвенном благоговении признает: «Господь мой и Бог мой!» Теперь он верует от всего сердца, потому что видел Господа и испытал на себе силу Его воскресения. Господь, принимая исповедание Своего ученика, говорит, однако, ему: «ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие». Этим Он указал нам, не видевшим Его, на слово, которое возвестили о Нем Его апостолы. (См. кн. «Земная жизнь Господа И. Христа», перев. с немецк. Орды).

Обычай продолжать торжества великих праздников до семи дней был уже в церкви ветхозаветной. Таким образом праздновались Пасха (Исх.12:16) и праздник Кущей (Лев.23:36). Последний из праздничных дней в этом случае был особенно торжественен, назывался великим (Ин.7:37) и как бы заменял собой самый праздник. По сему примеру и от преизбытка духовной радости о воскресшем Спасителе и в церкви христианской восьмой день по Пасхе, как окончание торжества Светлой седмицы, издревле составил особое торжество, как бы в замену самой Пасхи; отчего и назван Антипасхой, что значит: вместо, или противу ― Пасхи. Притом день сей, служа заключением светлой, служит вместе началом другой ― новой недели после Пасхи ― царицы праздников; им начинается круг недель и седмиц целого года; в этот день в первый раз обновляется память Воскресения Христова, которое от самых апостольских времен принято в церкви воспоминать через каждые семь дней, т. е. в каждый первый день недельный. Отсюда произошло название Антипасхи неделею новою, т. е. первой ― днем обновления или просто обновлением; что, по изъяснению святого Григория Богослова, напоминает тот первый недельный день мира, который следовал по торжественном окончании творения.

Но с восьмым днем по Пасхе уже само собой соединяется еще воспоминание о явлении Иисуса Христа ученикам Своим в восьмой день по воскресении, и об осязании спасительных язв Тела Его апостолом Фомой; отсюда и ― более других употребительное у нас ― название Антипасхи ― неделею святого Фомы, или Фоминою. Это примечательное событие ― как очевиднейшее доказательство истины воскресения Христова, и как опыт неизреченной любви и снисхождения воскресшего Господа к слабости сердца человеческого, косного к безусловной вере и в самых учениках Его ― составило по тому самому главный предмет песнопений церковных в продолжение новой недели. Святая Церковь, напоминая нам о явлении Господа дневным чтением из Евангелия, приглашает всех с благодарением воспеть Благоволившему ― в уверение наше ― дать осязать себя: человеколюбче, велие и безприкладное множество щедрот Твоих: яко долготерпел еси от иудей заушаем, от апостола осязаем, и отмещущихся Тебе многоиспытуем: како воплотился еси? како распялся еси, безгрешне? Но вразуми ны, яко Фому, вопити Тебе: Господь мой и Бог мой, слава Тебе! (Стих. на Госп. воззв.).

Кроме сего, в древней Церкви, от одного благочестивого обычая, неделя Антипасхи имела еще одно особое наименование, оставшееся и теперь в употреблении в церкви западной. А именно: в древности праздник Пасхи был торжественным временем крещения иудеев и язычников, обращавшихся в христианство, каковое таинство совершалось над ними в ночь под светлый праздник. Новокрещенных или ― как обыкновенно называли их древние ― новорожденных одевали в белую одежду ― образ их младенчества во Христе, ― которую носили они в продолжение всей светлой седмицы. В неделю Фомину торжественно в церкви снимали с них эту одежду и полагали ее в особом притворе храма. Оттого все дни светлой седмицы назывались нередко днями в белых (т. е. одеждах); а новая неделя ― день торжественного снятия этих одежд ― неделею в белых.

I. В чем состояло неверие апостола?

а) В неверовании свидетельству соучеников о явлении им Господа. Глаголаше (апостолам): не иму веры, аще не увижду и аз Владыки (стих. веч.). Аще не узрю, не верую словесем вашим (Седал).

б) В неверовании самому воскресению. Не верова Твоему воскресению и видевшим Тя вопияше: аще не вложу перста в ребра Его и гвоздей язвы, не верую, яко востал есть (Стихир. хвал.)

2. Что было в основании его неверия?

а) Сильное желание узреть Господа. Вожделевый Твое радостное видение, прежде не вероваше Фома (Кан., п. 8).

б) Желание совершенной уверенности для себя и для всех.

Не всуе усумневся Фома о востании Твоем, не низложися, но неусомнительное тщашеся показати сие, Христе, всем языком (п. 7). Не вероваше реченным ему, от неверия в веру извествуя (ст. веч.).

3. Что произвело благотворную перемену в душе апостола?

а) Благодатное явление Самого Воскресшего.

Неверующему ученику руце показал еси и пречистое ребро: он же веровав вопияше Тебе: Господь мой и Бог мой, слава Тебе! (стих. вечер.). Веровав Фома зрением руку и ребр Твоих, Господа и Бога Тя исповеда (там же).

б) В особенности живоносная сила язв Господних.

Со страхом руку Фома в ребра Твоя живоносная, Христе, вложив, трепетен ощути действо, Спасе, сугубое, двема естествами, в Тебе соединяемыми неслиянно, и верою взываше глаголя: Ты еси Господь... (п. 7). Ощущая рукою Твое сугубое существо, со страхом вопияше верно, верою влеком: Господь мой и Бог мой, слава Тебе! (стих. на лит).

4. Что последовало за такой переменой в апостоле?

а) Явление, вместо неверия, твердой веры.

Вложив Фома руку в огненная ребра Иисуса Христа Бога, не опалися осязанием: души бо зловерство преложи на благоверие (стихов. утр.).

б) Высокое исповедание и ревность возвещать всем истину.

Ребро Твое Божественное радуяся Фома осязав, Господи и Зиждителя Тя прослави . Возопи, егда виде Тя, Всесильне: Ты еси Бог мой и Господь... кланяюся Твоей державе и мирови возвещаю страшное Твое и всесильное востание (Понед. веч. стих.). О, преславного чудесе! Иоанн на перси возлеже, Фома же ребра осязати сподобися. Но ов убо отонуду страшно Богословия глубокое извлече смотрение: ов же сподобися тайно научити нас: представляет бо показание ясно востания Его (стих.).

5. Какие благотворные действия перемены в апостоле для мира и церкви?

а) Большее утверждение веры в Воскресшего.

О, доброе неверие Фомино! верных сердца в познание приведе. О, преславного чудесе! неверие веру известную роди (стиховн.). Неверною верою облагодетельствовавый нас Фома близнец, решит убо мрачное неведение всех концев, верным неверствием (п. 7). Радуешися испытаемь: темже, Человеколюбче, на сие повелеваеши Фоме, простирая неверующему ребра, мирови уверяя Твое, Христе, тридневное востание (п. 4).

б) Открытие высоких истин Богословия.

Богатство почерп от сокровища некрадомого Божественного, копием прободенна Твоего ребра, премудрости и разума исполняет мир близнец (п. 4). Твое сокровище, утаенное нам, отверзе Фома: богословив бо языком Богоносным, пойте Господа, глаголаше, и превозносите Его во вся веки (п. 8). (Воскр. чт., г. XVI, стр. 11–12).

После славного Своего воскресения Господь Иисус Христос неоднократно являлся Своим ученикам и последователям. Так, в самый день Своего дивного воскресения, Он благоволил явиться апостолам, которые все, кроме ап. Фомы, из страха от иудеев проводили время в запертой горнице в общей молитве и глубоких думах. Чтобы убедить учеников в истине Своего воскресения, Божественный Учитель показал им пречистые руки, ноги и ребра. Это явление исполнило сердца учеников верой и любовью к Своему Учителю, так что они всем рассказывали, что восстал Господь. Но когда апостолы рассказали о явлении Спасителя Фоме, то он отказался поверить им. «Если, ― говорил он, ― я не увижу на руках Его ран от гвоздей, если не вложу перста моего в ребра Его, то не поверю» (Ин.20:25). И вот в то время как десять учеников торжествовали восстание от гроба Своего Учителя и Господа, сердце апостола Фомы томилось смущением, грустью и тяжелым раздумьем. Господь Сам пришел на помощь к нему, явив и ему славу Своего воскресения. Спустя восемь дней по воскресении Господа, когда все апостолы, не исключая уже и Фомы, снова собрались в одно место, вдруг предстал посреди их Христос и сказал: «мир вам». Хотя лицо и голос Спасителя тотчас показали апостолу Фоме несправедливость его сомнения, однако милосердый Господь благоволил окончательно рассеять маловерие ученика. Обратясь к Фоме, Спаситель сказал ему: «подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои, и не оставайся в неверии, но будь верующим» (Ин.20:27–29). Прикосновение к цельбоносным язвам Спасителя совершенно уврачевало душу апостола; преисполненный чувством радости и веры, он воскликнул: «Господь мой и Бог мой!» Иисус же Христос сказал ему: «ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие». Впоследствии апостол Фома много потрудился для благовествования веры Христовой; он же послужил к утверждению веры учеников Христовых, а с ними и всех христиан, в Божественном вознесении на небо пречистого тела Богоматери после Ее успения. Древнее предание православной церкви повествует об этом следующим образом. После сошествия Св. Духа на апостолов все они, облеченные силой свыше, разошлись в разные стороны для проповеди евангелия, причем апостол Фома отправился в самые отдаленные земли от Иерусалима. Господу угодно было чудесным образом собрать всех их к смертному одру Пресвятой Богородицы, чтобы почтить Ее торжественным погребением. По Его же святому провидению апостол Фома не успел прибыть в Иерусалим ко дню погребения Богоматери, но явился сюда на третий день; он сильно скорбел, что не мог в последний раз проститься и облобызать пречистое тело Божией Матери. Чтобы утешить скорбящего, на общем совещании апостолы решили открыть гроб Богородицы. И вот, когда открыли гроб, то в нем не нашли тела Богоматери, но только погребальные пелены. Тогда все познали, что Богоматерь с плотью Своей вознеслась на небо. Так в первый раз открылась слава Честнейшей херувим и Славнейшей без сравнения серафим Богородицы, Которую весь род христианский стал чтить, как свою ближайшую Заступницу пред престолом Всевышнего.

При воспоминании о святом апостоле Фоме, обрати свое внимание, христианин, на слова Спасителя, сказанные Им апостолу: «ты поверил потому, что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие». Для нас, христиан, нет уже нужды уверяться в воскресении Христовом через какие-либо особенные знамения и чудеса. Первых учеников Своих воскресший Господь уверял не ради только их самих, но и ради всех нас, исповедующих имя Христово. И апостолы за всех нас убедились в истине воскресения Спасителя: они видели своими очами воскресшего Господа, осязали Его раны, неоднократно беседовали с Ним и обо всем этом устно и письменно проповедали всему миру. Этой проповеди апостолов, как самовидцев и служителей Христа, каждый из нас должен веровать твердо и несомненно. Так как верующим Господь обещал блаженство, то мы должны стараться всегда пребывать в православной вере, должны бояться всяких заблуждений неверия и лжеверия, а также нерадения и беспечности о вере. Итак, христианин, храни святую соборную и апостольcкую веру, как самое дорогое твое сокровище, которым приобретается блаженная жизнь на небе. Как счастлив человек, который свято сохраняет передаваемое ему православной церковью учение веры, который не уклоняется от этого учения, но старается во всем благоугождать триединому Богу, по заповедям Христа и Его апостолов! Он, как тихий поток, мирно проходит долину земной жизни, стремясь к горнему отечеству, где обитают все святые. С другой стороны, как жалки колеблющиеся в вере, по своему суемудрию извращающие православное учение христианское, отделяющиеся от матери своей ― св. церкви и старающиеся даже других вовлекать в свои заблуждения! Все они готовят для себя вечную погибель. К сожалению, отступники от правоверия появляются и в недрах нашей отечественной церкви. Ослепляемые самолюбием, они дерзновенно отвергают руководительство Богоучрежденной Церкви и ее пастырей. Да убоятся все суемудрые праведного гнева Божия, отступая от православной веры и ее хранительницы ― св. церкви: они сами себя ведут в геенну огненную. Вот что рассказывается об этом в церковных книгах. Однажды, к пр. Кириаку пришел один инок Феофан, державшийся осужденного церковью, неправого учения о Христе Иисусе. Пр. Кириак стал умолять Феофана оставить свои заблуждения и обратиться к Соборной и Апостольской Церкви. «Един путь к нашему спасению, ― говорил преподобный, ― есть тот, чтобы мыслить и веровать так, как мыслили и веровали святые отцы». Узнав о готовности Феофана принять вразумление, св. Кириак сказал ему: «я надеюсь на Бога, что Его благость откроет тебе истину». После этого он удалился в уединение и стал молиться Господу за брата. По его молитве заблудшему на другой день было следующее видение: ему явился грозный муж и сказал: поди и познай истину; неизвестный привел Феофана в темное и смрадное место и показал ему здесь всех грешников, испускающих вопль и стенание от адского огня: «Вот обиталище тех, ― сказал грозный муж, ― которые нечестиво умствуют. Если тебе нравится это место, оставайся при своем лжеучении; если же не хочешь подвергнуться подобному наказанию, обратись к св. соборной и апостольской церкви, к которой принадлежит Кириак» (житие пр. Кириака, 29 сентября).

Помня это, возлюбленный собрат, твердо стой в православной вере, завещанной тебе отцами и предками. Блюди себя и не входи в общение с людьми суемудрыми, неправо мыслящими о вере, которые, хотяще быть законоучители, не разумеют ни яже глаголют, ни о них же утверждают (1Тим.1:7). Одна сокровищница веры ― святая православная церковь; одни истинные учители веры ― законные пастыри церковные. (См. «Воскр. лист.» № 73).

I. На требование поклониться богам, св. священномученик Власий отвечал своему мучителю: «мучь тело мое, как хочешь, в твоей власти это; над душею же моею властен Бог». ― «А если я брошу тебя в озеро, спасет ли тебя твой Христос?» ― спросил мучитель. ― «Я верю и надеюсь, ― отвечал исповедник, что Иисус Христос, Бог мой, окажет мне свою дивную помощь и на водах». Правитель велел бросить св. Власия в озеро, но он пошел по воде, как по суше. Дойдя до средины озера, он сказал стоявшим на берегу воинам: «покажите теперь и вы силу богов своих и идите сюда». 68 воинов призвали своих богов и бросились в озеро, но все потонули. Считая виновником их смерти Власия, правитель приказал усекнуть его мечем (Чет.-Мин., февр. 11).

II. За святую и богоугодную жизнь св. Акакий, бывший мелитинский епископ, еще при жизни удостоился от Господа дара чудотворений. Однажды, во время бездождия, святитель вышел за город и на открытом воздухе совершил безкровную жертву о ниспослании дождя. При этом он показал столь сильную веру, что не приказал вливать воды в св. чашу, надеясь, что Господь ниспошлет дождь и растворит св. чашу водой; твердая вера не посрамила святителя. По молитвам его дождь в изобилии полился на землю. В другой раз св. Акакий совершал в храме литургию. Во время службы, вследствие непрочного сооружения, свод храма готов был обрушиться. Народ с ужасом побежал было из церкви, но святитель воскликнул: «Господь защитник жизни моей, кого убоюся!» И свод держался на своем месте до того времени, пока святитель совершил службу, и все вышли из церкви. Тогда свод с громом рухнул на землю. Многими и другими чудесами прославился святитель. Блаженная кончина его последовала около 435 г. (Ч.-М. – 17 апр.).

III. Один добродетельный друг святого Спиридона, епископа Тримифунтского, оклеветанный перед судьей, был невинно заключен в темницу и осужден на смерть. Узнав об этом, святитель немедленно пошел для избавления его от неповинной смерти. Надлежало ему переходить через поток, который в это время, по случаю наводнения, выступил из берегов своих и преграждал ему путь, но св. угодник Божий, приведя себе на память, как Иисус Навин с ковчегом завета перешел по сухому дну Иордана во время его полноводия, и веруя, что всемогущий Бог всегда один и тот же, обратился к потоку и, как слуге, сказал ему: «общий нам Владыка повелевает тебе: остановись, чтобы мне пройти и невинного человека избавить от смерти». При этих словах поток вдруг остановился, сдерживая стремление вод своих, и открыл сухой путь не только святому Спиридону, но и спутникам его, которые, опередив святителя, дали знать судье о пришествии его и рассказали чудо, совершенное им на пути. Судья немедленно освободил невинно-осужденного и отдал его в руки святого чудотворца. (Из Четьи-Минеи).

IV. Св. Тихон Амафунтский в молодости своей продавал хлебы и, имея сострадательное сердце, раздавал их нищим без денег. Отец не мог этого не заметить, и потому в одно время строго наказал его за это. Св. Тихон, желая успокоить своего отца, сказал ему при сем: «батюшка! напрасно ты на меня гневаешься, я твои хлебы трачу не попусту, а отдаю их взаймы Богу, и имею от Него в том расписку ― Его Божественное слово; в слове Божием, именно, сказано: «кто даст нищему, тот взаймы дает Богу, и сторицею от Него приимет». (Притч.19:17). Ты мне не веришь? Поди, посмотри и увидишь, как верно слово Божие». Сказав это, Тихон взял отца за руку и повел его в житницу; отворили двери житницы ― и отец увидел подтверждение слов священного Писания: житница была наполнена самой чистой и лучшей пшеницей, хотя прежде в ней ничего не было. Отец пал на землю и возблагодарил Бога. С того времени он не стал уже запрещать своему сыну раздавать милостыню бедным.

Другое чудо, совершенное св. Тихоном, было не менее разительно. В одном саду обрезывали сухие ветви с виноградных дерев и, по обыкновению, выбрасывали их вон. Св. Тихон, собрав эти сухие ветви, рассадил их в своем огороде; при этом он попросил Бога, чтобы эти сухие ветви принялись и выросли, чтобы виноград на них был полон и красив, чтобы ягоды были сладки и здоровы, и чтобы виноград в его саду скорее всех поспевал. Как хотелось святому, так и сделалось. На другой день он вышел в огород посмотреть, что сделалось с его виноградом, и увидел на нем благословение Божие: все ветки принялись, и в то же лето принесли чрезвычайно много плодов; в других садах виноград был еще зелен, а у св. Тихона самый спелый, сладкий и здоровый. Слушая о чудесах св. Тихона, вы, конечно, заметили ту детcкую простоту, с какой он верил словам святого Писания, и ту детcкую смелость, с какой он ожидал всего от Бога. Заметьте же и еще, что и все св. мужи, особенно чудотворцы, всегда бывают таковы, все они точно дети. Дети, ни мало не размышляя, верят всему, что им скажут старшие: и святые, ни мало не сомневаясь, верят всему, что говорит слово Божие. Дети всего смело ожидают от родителей: и святые всего смело ожидают от Бога. (См. проп. прот. Р. Путятина).

V. Господь сказал: аще имате веру, яко зерно горушно, речете горе сей: прейди отсюду тамо, и прейдет (Мф.17:20). Знамения веровавшим сия последуют: именем Моим бесы ижденут; языки возглаголют новы; змия возмут, аще и что смертно испиют, не вредит их: на недужные руки возложат, и здравы будут (Мк.16:17–18). Читаем историю жизни святых и видим, что все это оправдано самим делом. Речете горе сей: прейди отсюду тамо, и прейдет: и действительно, горы двигались по молитвенному слову преп. Марка и св. Григория, епископа Неокесарийского (Чет.-Мин. апр. 5 и нояб. 17). Именем Моим бесы ижденут, ― и бесы не только изгоняемы были святыми, но даже служили им (Чет.-Мин., авг. 10). Языки возглаголют новы: преп. Пахомий не знал греческого языка, но помолился и стал понимать инока-грека, пришедшего посетить его, и отвечать ему на греческом языке (там же, мая 15); а преп. Ор читал, не учившись читать (Чет.-Мин. авг. 7). Змия возьмут: св. мученица Ирина брошена была в ров, наполненный змиями, но не только ничего не потерпела от них, напротив, они издохли от одного ее присутствия во рве (Чет.-Мин. мая 5). Аще что и смертно испиют, не вредит их: св. мученик Михаил, по приказанию мучителя, выпил яд и остался цел, тогда как тот же яд, выпитый одним преступником, осужденным на смертную казнь, тотчас лишил его жизни (Чет.-Мин. июнь. 9). На недужные руки возложат, и здрави будут: Пафнутий Боровский устроял церковь; один иконописец, по имени Дионисий, работавший для этой церкви, сильно занемог ногами и должен был оставить работу, но св. Пафнутий только сказал ему: «примись-ка, Дионисий, за дело, Бог тебя благословит, Матерь Божия даст тебе здоровье», и больной Дионисий тотчас же принялся за работу, и его болезни как не бывало (Чет.-Мин. мая 5).

Русские издавна отличались глубокой приверженностью к св. вере Христовой и Православной Церкви. В бедственные времена татарского ига открывались для них случаи засвидетельствовать эту приверженность и любовь своей кровью.

I. В 1246 году, когда татарский хан Батый позвал к себе черниговского князя Михаила и потребовал от него через своих волхвов, чтобы он пред вступлением в палату ханcкую прошел, по обычаю монголов, сквозь огонь и поклонился солнцу и истуканам, ― благоверный князь отвечал: «я христианин и не могу поклониться твари и идолам». Когда ему предложили на выбор одно из двух ― или поклониться, или умереть: князь не поколебался избрать последнее, несмотря на все убеждения близких людей; приготовился к христианской кончине и вкусил лютую смерть от варваров. Примеру доблестного князя тогда же последовал и любимый боярин его Феодор.

II. В 1270 г. другой князь русский, Роман Олегович рязанский, был оклеветан в Орде, будто он поносил хана и его веру. Хан отдал князя в руки татар, которые начали принуждать его к своей вере. Но он не только не соглашался на это, но открыто исповедовал, что вера христианская воистину есть святая, а татарская поганая. Озлобленные язычники отрезали ему язык, заткнули уста и медленно изрезали по суставам все члены его тела, так что новый мученик действительно уподобился древнему Иакову Персиянину, по замечанию летописей.

III. Защищая себя от нападающих врагов, или выступая против них сами, русские были убеждены, что они проливают свою кровь и умирают, прежде всего, за св. веру и церковь. «Умрем за св. Богородицу (т. е. за соборную церковь Пресвятой Богородицы) и за правую веру», говорили жители Владимира, когда он был осажден татарами. «Умрем за св. Софию (т. е. за софийский собор)», обыкновенно повторяли новгородцы, собираясь на поле брани. «Прольем кровь свою за дом Пресвятой Троицы и за св. церкви», восклицали псковитяне во дни Довмонта, отражая нападения Литвы. И Димитрий Донской, отправляясь с войском из Москвы против татар, говорил прочим князьям и воеводам: «пойдем против безбожного и нечестивого Мамая за правую веру христианcкую и за св. церкви, и за всех младенцев и старцев, и за всех христиан». (II. собр. р. лет. I, 222; III, 57. 62. 71. 99 и друг.; IV. 40. 76. 181; V, 6; VI, 105; VII 140). Да, русские любили свое отечество, а в нем, прежде всего, любили свою св. веру и свою св. церковь. Русские тем более привязывались к св. вере и церкви, что в них только находили для себя утешение и подкрепление посреди бедствий и скорбей, в особенности от своих поработителей, и в имени или звании христиан видели свое главное отличие от поганых агарян и свое превосходство пред ними. («Истор. русской церкви», Макария, митр. московского, Т. V, стр. 267–269; сн. «Духовн. посевы» свящ. Гр. Дьяченко).

Блажени не видевшии и веровавше (Ин.20:29).

Давно, очень давно случилось это. Я был тогда и молод, и горяч, и любопытен. С детства не вложена была в мое сердце живая и чистая вера в Господа. И чем старше я становился, тем более закрадывалось неверие в душу мою. Я не умел верить, я все хотел узнать своим умом, своим чувством. И вот как Господь милосердый вразумил меня.

Стояла свежая, ранняя весна. Великим постом пришлось мне заехать по делам службы в небольшой губернский город. В семи верстах от города, на холме, высился красивый мужской монастырь. Там почивало много святых мощей.

Я очень любил пение и нередко приезжал в монастырь послушать певческий хор иноков; пели они действительно прекрасно. Было у меня в монастыре несколько знакомых монахов, и я часто ночевал у них.

Целые вечера, бывало, спорили мы о разных религиозных предметах; я открыто смеялся над их верой, над их благоговением к святым мощам, и смело заявлял я, несчастный, о своем неверии. Монахи ужасались и принимались меня усовещивать. Нравился мне из них один в особенности; это был высокий, статный монах, отец Ириней; рода он был знатного, очень образованный и умный человек; худощавое и слегка желтоватое лицо его поражало своей строгостью и святостью; большие, черные глаза глядели необычайным умом и твердостью. Я особенно любил беседовать с о. Иринеем.

На четвертой неделе Великого поста выбрал я теплый денек и отправился в монастырь.

Поглядел я на храм, послушал пение монахов и отправился в келью о. Иринея, с намерением переночевать. Долго вечером толковали мы с ним; в окно глядело на нас ночное темно-синее небо с горящими звездами, а мы все еще не умолкали; изредка слышались удары сторожа в чугунную доску. Монастырь спал.

«Нет, вы это бросьте, и из ума выкиньте ваше неверие, ― говорил о. Ириней, ― тяжкий грех ― неверие, и тяжко накажется Господом».

«Ну, а если бы я на деле доказал вам, о. Ириней, что все вы заблуждаетесь, ― поверили бы вы мне»? ― спрашивал я.

«Что вы говорите, опомнитесь! Не глупее нас с вами были наши отцы, деды, а верили сему. Верит уже целые века вся Церковь Православная, верили и верят миллионы людей православных. Наконец, прочитайте жития святых... Как же можно сомневаться в святости угодников Божиих и нетленности их мощей? Что вы!.. Бог с вами!» ― толковал о. Ириней.

Я промолчал, но затаил в сердце дерзкую мысль.

«Так и сделаю», ― порешил я, и лег спать, ничего не сказав о. Иринею.

Уснуть я не мог на жесткой постели монаха. Он долго молился и, наконец, задремал на полу, в уголке.

Убедившись, что он спит, я тихо встал, кое-как оделся, и поспешно вышел из кельи.

На востоке белела предрассветная полоска; звезды гасли... Ветерок освежил мне лицо. Я прямо пошел к храму. Он был отперт. При слабом мерцании больших лампад едва можно было различить образа и очертания храма. Двое монахов суетились около правого придела и не обратили на меня внимания. Скоро должна была начаться утреня. На минуту мне стало страшно. Я пришел в левый придел к раке почивавших там св. мощей, остановился около них и огляделся; у открытой раки горела лампада. Вблизи никого не было, монахи, верно, вышли. Снова какой-то внутренний страх захолодил мне сердце. Я постарался усмехнуться, подошел к раке и смело поднял покров ее... Мне хотелось осязать мощи своими руками, близко разглядеть лицо почивающего угодника, ― иначе я не верил в святость мощей. Какая-то сила ниже и ниже сгибала мне голову... Моя рука хотела коснуться уже св. мощей... Вдруг... был ли то страшный удар грома, или блеск молнии... или что другое, я не знаю... я видел только поднятую руку... Все вокруг закружилось, потемнело... поднялся какой-то шум в голове, в ушах... Я опомнился на полу, в страшной, мучительной темноте. Что со мной было, где я был, ― ничего не знаю. Я старался протереть глаза, увидеть, где я нахожусь, все было напрасно... Кругом было темно, как в могиле... Тогда я все понял... Я ослеп. Страшное дело задумал, и ― тяжко и достойно наказал меня Господь за него. Снова, с тоской и мукой в душе, я лишился чувств.

Пришел я в себя, когда около меня было много народа, слышались голоса, и я услышал голос о. Иринея. Тут же при всех я, недавно здоровый человек, теперь несчастный слепец, поведал свой незамолимый грех и свое наказание... Я знал, я чувствовал, что монахи плакали надо мной... и горько жалел, что не послушал их слов.

С тех пор я остался в монастыре, и каждый день молюсь пред св. ракой. Я прошу Господа и св. угодника простить мне тяжкий грех мой... Я часто плачу и молюсь...

Теперь я старик. Господь умилосердился надо мной, ― мои глаза видят теперь настолько, что я мог сам описать все, что случилось со мной. (См. «Кормчий» за 1888 г. № 11).

Однажды, когда я возвращался домой из далекой отлучки, накануне Нового года, сильная вьюга захватила меня в степи: усталые лошади, увязая в сугробе по самую грудь, едва тащили нашу повозку. Крутившиеся в воздухе хлопья мокрого снега залепляли глаза, и, наконец, мы окончательно сбились с дороги. Так прошел не один час утомительного блуждания по снежным равнинам наудачу, пока отдаленный собачий лай не обнаружил нам соседства человеческого жилья. Мы направились на него, и вскоре перед нами обрисовались темные очертания какого-то помещичьего хутора. Нас гостеприимно встретил его владелец, отставной кавказский офицер старых времен: он познакомил меня с своим семейством, состоящим из его жены, пожилой дамы, с необыкновенно кротким и приятным выражением лица, и двух взрослых сыновей, приехавших из столицы к нему погостить на праздники. Все они оказались очень добрыми людьми, а потому понятно то удовольствие, с каким я, обогревшись с дороги, сидел в кабинете Александра Николаевича, так звали случайного хозяина, и за стаканом чая беседовал с ним перед жарко топившимся камином, который невольно заставлял забывать о бушевавшей на дворе непогоде. Сначала разговор наш ничем не отличался от беседы людей, недавно между собой познакомившихся, но затем он принял характер более откровенный и задушевный, причем речь зашла об случаях более или менее замечательных, которые когда-либо совпадали в жизни каждого из нас с праздником Нового года.

– Что же касается до меня, ― сказал Александр Николаевич, ― то двадцать два года тому назад Новый год ознаменовался в моем прошлом таким обстоятельством, которое навек останется в моей памяти, не столько по самой исключительности своей обстановки, сколько потому, что дало мне возможность постичь всю неизмеримость милосердия Божия к падшему человеку, уже намеревавшемуся наложить на себя греховную руку.

Я попросил старика поделиться со мной его воспоминаниями, и вот что он мне рассказал:

– Прежде всего следует вам сказать, что вы видите перед собой лицо, много лет сомневавшееся в бытии Божием. На первый взгляд казалось бы весьма натуральным, что жизнь, исполненная ежедневных лишений и боевых опасностей, какова была моя в эпоху покорения Кавказа, должна была бы выработать во мне воззрение, что «без Бога ни до порога», однако далеко не так было на деле, и, с детства наслушавшись и начитавшись всевозможных людских бредней, отвергавших существование Бога, церкви и всего святого, я был неверующим человеком в полном смысле этого слова. Но вот Всевышнему угодно было послать на мою долю такое испытание, которое совершило спасительный перелом в моем нравственном недуге. Случилось это так. По выходе из полка, я поселился в нашем уездном городе, где, вступив в брак с настоящей моей супругой, я зажил спокойно и счастливо; судьба послала мне лучшую из женщин, и единственным темным пятном на нашем семейном небосклоне было мое неверие, и жену мою, истинную христианку, крайне печалило мое духовное заблуждение и часто, в минуты моих кощунственных выходок, удалялась она из комнат в спальню и пред иконой Богоматери со слезами умоляла Ее вразумить заблудившегося мужа. Так прошло несколько лет, и у нас было уже двое детей, ― вот эти сами молодцы, которых вы сейчас видели, ― как дошла до неба молитва моей кроткой подруги. На третий день Рождества мы находились вместе с ней на одном званном вечере, и последний был уже во всем своем разгаре, как вдруг послышались крики: «пожар, горим»! Мы все высыпали на двор, но тревога оказалась напрасной; тем не менее от испуга и холода ― жена была в одном лишь легоньком платье ― она почувствовала себя нездоровой, и я поспешил с ней восвояси; ночью у ней сделался жар и бред, но к утру она немного успокоилась и заснула. На следующий день я по делам своим отлучился, а когда вернулся домой, то, представьте все мое горе и ужас, жены моей уже не стало! Да! Смерть порвала безжалостно нить этой драгоценной для меня жизни... В том не могло быть сомнения; прибывший врач подтвердил факт, да к тому же печать мертвенности, лежавшая на восковом челе усопшей, ясно свидетельствовала о моей утрате. Я не стану здесь утомлять вас описанием всего, что последовало после, а скажу только, что с той минуты, как покойницу положили в зале, я впал в безграничное отчаяние; утешение святой молитвы мне было недоступно, ничто не могло изменить случившегося, и я решил покончить все счеты с жизнью. Удалившись к себе в кабинет, я провел всю ночь пред праздником Нового года в приведении в порядок своих имущественных дел и, письмом к одному нашему родственнику, вручал участь своих детей его попечению; вслед за этим я вынул из своего стола револьвер, и одно только слабое нажатие на спуск отделяло меня от вечности, как вдруг осенила меня следующая мысль: решение мое неизменно, весь вопрос заключается только во времени.... Почему же не обождать мне какой-нибудь один-другой день, почему не побыть еще с дорогим прахом? а там... Здесь я лег на диван и, утомленный хлопотами дня и подавленный роковым событием, забылся тяжелым, свинцовым сном. И целый рой сновидений, то невыразимо сладостных, то ужасающих, наполнял тогда мое скорбное сердце: мне снилось, что я плыву вместе с моей покойной женой в челноке, который, как ореховую скорлупу, подбрасывали сердитые волны безбрежного водяного пространства, оба мы трепетали за нашу участь и не напрасно: высокий вал опрокинул ладью, нас разъединила разъяренная стихия, и, в то время как я погружался в бездну, какая-то дивная сила далеко уносила от меня милый мне образ. Тут я начал молиться, и вдруг услышал слова: «уверуй и спасешься!» Верую! воскликнул я и.... проснулся, пробужденный утренним холодом. Я встал и вышел в залу; в ней было темно, и лишь один свет восковой свечи, теплившейся пред старым дьячком, читавшим над покойницей псалтирь, боролся с проблеском начинавшегося рассвета. Я отпустил на отдых старика и подошел к изголовью дорогого мне трупа, полный дум, одна другой мучительней... Но вот во всем своем великолепии ворвался в окно солнечный луч и обдал все своим животворным, ласкающим светом: мне показалось в это мгновение, что лицо жены утратило нечто из своей мертвенной бледности, и как будто что-то, похожее на жизнь, мелькнуло на ее осунувшихся чертах. Не был ли то обман чувств, игра расстроенного горем воображения? Нет! то была действительность! Смерть отдавала обратно свою жертву, что доказывалось и теплотой, охватывавшей мало-помалу это безжизненное доселе тело. Лишь только я уверился, что жена моя жива, обмиравшая бережно была перенесена в спальню, где и пришла в себя через несколько часов.... Радости моей не было пределов. С быстротой молнии облетела весь город весть о таком неслыханном происшествии, и весьма удивился почтенный отец Василий, прибывший на панихиду, когда я попросил его отслужить вместо нее благодарственное молебствие...

Очень может статься, что побуждение, заставившее меня отсрочить самоубийство, легко объясняется жаждой жизни, которая не покидает человека даже в самых исключительных условиях; можно легко объяснить и мнимую смерть моей жены, так называемым, летаргическим сном: но я вижу здесь исключительно лишь перст Божий! Так вот чем, любезный мой гость, одарил меня Новый год 22 года тому назад! Провидение Божие, ниспославши мне благодетельный сон, удержало меня от тяжкого греха самоубийства; оно же возвратило мне подругу, находившуюся, казалось, уже в руках смерти, и сделало из меня верующего... («Кормчий», 1889 г. № 1).

Евангелие от Марка, зач. 69 и 70; гл. XV, 43–47; гл. XVI, ст. 1–8.

Настал вечер Великой субботы. ― Весь этот день св. апостолы и св. жены провели в покое, по заповеди закона. В вечер же субботы, как только открылась возможность всяких дел, Мария Магдалина и Мария Иаковлева пошли взглянуть на гроб Господа Иисуса. Их повлекло туда неудержимое желание осведомиться: не произошло ли там, около гроба Господня, где были их мысли и сердца, что-нибудь особенное. И они сходили туда; увидев, что там было все в том положении, как было в пятницу, они воротились в город; здесь они сошлись с Саломиею, и все втроем купили ароматов и мира, чтобы утром помазать тело Господа Иисуса. ― Начинался третий день, когда, по предсказанию Господа, должно было совершиться Его воскресение. Власти иудейские, опасаясь этого страшного для них дня, поспешили принять меры предосторожности, чтобы ученики Господа Иисуса не украли тела Его ночью и не сказали, что Он воскрес. В то время, когда жены были у гроба, власти ходили к Пилату, просили у него позволения приставить ко гробу стражу, привели и поставили ее на место, и приложили к гробовому камню печать ― все это уже по удалении жен от гроба. ― Между тем св. жены и не подозревают, что гроб окружен стражей и запечатан. Все они хотя действовали заодно, но помещались не в одном доме, а где пришлось, каждая у своих родных или знакомых. Поэтому они положили утром собраться вместе не в городе, чтобы никого не тревожить, но у самого гроба, ожидая там друг друга, чтобы вместе приступить к помазанию тела Господня; а когда из города выйти ― оставили каждой на свободу, как какая управится, только бы пораньше. ― Так приготовились и условились они, и спокойно ждали утра, вовсе не зная о страже. Видя их любовь, Господь не попустил им быть устрашенными грозной стражей. Еще до прихода их, в таинственный час глубокой ночи совершилось воскресение Господне незримо и неведомо ни для кого, совершилось, камени запечатану от иудей и воином стрегущим пречистое Тело... И уже потом сошел с небес ангел и, отвалив камень от двери гроба, сел на нем. Сотрясение от падения камня и светлоблестящий вид ангела привели в трепет стражу: она помертвела и потом убежала в город. Камень отвален был не для Господа, а для стражи, для любящих посетителей гроба, чтобы они могли войти, взглянуть и увериться в том, что нет уже Господа во гробе, что Он воскрес. Раньше всех в это утро поднялась Мария Магдалина и еще сущей тьме устремилась ко гробу. Прийдя, она увидела, что камень отвален от гроба. Присущий тут ангел не явил ей лика своего: Небесные вестники являются по воле Божией и по той же воле могут быть невидимы. Глубоко потрясенная открытым гробом, Мария Магдалина тотчас же подумала: взяли Господа! С этой мыслью она поспешно возвращается в город, прибегает к апостолам Петру и Иоанну и говорит им: «унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его». Петр и Иоанн тотчас пошли к гробу посмотреть, что там такое. ― А пока ходила в город Мария, и апостолы собирались, пришла ко гробу глубоким утром мироносица Иоанна, жена домоправителя Иродова, вместе с некоторыми другими, неся приготовленные ароматы. Они нашли камень отваленным от гроба и прямо вошли туда. Там, к своему крайнему изумлению, они не нашли тела Господа Иисуса; когда они недоумевали, что бы это значило, вдруг предстали им два ангела в одеждах блистающих. Жены в страхе и смущении потупили глаза свои в землю, но светлые мужи успокоили их, говоря: «что вы ищете Живого с мертвыми? Его нет здесь. Он воскрес. Вспомните, как Он говорил вам еще в Галилее, что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть». И они вспомнили эти слова Его и, возвращаясь от гроба, решили, конечно, пойти и возвестить апостолам и всем прочим, что видели и слышали. Между тем Петр и Иоанн с Марией Магдалиной спешили ко гробу и прошли к нему, не встретясь с женами, что, по расположению улиц в Иерусалиме, легко могло случиться. Оба апостола шли поспешно, но Иоанн был моложе, и потому шел скорее и пришел ко гробу первый, однако же, не вошел внутрь, а только взглянул туда и увидел одни пелены лежащие. Подошел Петр и вошел внутрь. И он увидел тоже пелены лежащие и еще плат, бывший на голове Господа, не с пеленами лежащий, но особо, на другом месте, свитый. Тогда вошел и Иоанн, и увидел, и уверовал в сердце своем, что Господь воскрес (так толкует св. Златоуст). Осмотревши все во гробе, апостолы пошли домой. Но Магдалина, возвратившаяся с ними опять ко гробу, осталась подле него, изнуренная невыразимой горестью и спешной ходьбою; не зная, что делать ей, что думать, она могла только плакать. Среди плача она взглянула внутрь гроба и увидела двух ангелов в белых ризах: один сидел в головах, другой в ногах, где лежало Тело Иисусово. Они спросили ее: «жено, что плачешь?» Она отвечала: «унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Тут, вероятно, она заметила некоторое благоговейное движение ангелов, коих взор был устремлен вне пещеры; обратила и она туда свои взоры и видит Господа Иисуса, но сквозь слезы и в утреннем полумраке не узнала Его. Господь говорит ей: «жено, что плачешь? Кого ищешь?» Она, думая, что пред ней был садовник, сказала Ему: «Господин мой! Если ты вынес Его, скажи мне, где положил, и я возьму Его». Тогда Господь позвал ее голосом, ей знакомым: Мария! Она, услышав этот голос, воскликнула: Учитель! и бросилась было к ногам Его, чтобы обнять их с благоговейной радостью, но Господь остановил ее, говоря: «не прикасайся Мне, ибо Я еще не взошел к Отцу Моему, но иди к братиям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». С неизглаголанным восторгом отправилась она к апостолам. Близился рассвет. Св. жены: Мария Иаковля и Саломия и, может быть, некоторые другие с ними поспешали ко гробу; идя, они говорят между собою: «кто отвалит нам камень от двери гроба?» А камень был велик очень, и им не под силу было бы отвалить его. Когда они подошли ко гробу, уже восходило солнце, то есть, свет его уже сиял, но самого солнца еще не было видно на небе. Подходя ко гробу, жены взглянули и увидели, что камень уже отвален. Приближаясь к месту гроба, они увидели ангела, сидящего на отваленном камне, и ужаснулись; ангел ободрил их, говоря: «не бойтесь, вы ищете Иисуса распятого: нет Его здесь, Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь». Повинуясь слову ангела, жены вошли во гроб; там они увидели юношу в белой одежде, сидящего на правой стороне, и опять ужаснулись, то был еще ангел Господень. Видя их смущение, ангел успокоил их, говоря: «не ужасайтесь, Иисуса ищете Назарянина, распятого? Он воскрес; Его нет здесь, вот место, где Он был положен. Теперь пойдите скорее, скажите ученикам Его и Петру, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее. Там Его увидите, как Он сказал вам». ― И они, выйдя поспешно из гроба, со страхом и радостью великой побежали к городу. Их обнимал трепет и ужас от необычайности виденного и слышанного, и они на пути никому ничего не сказали, но дорогой, прийдя в себя, они решились возвестить обо всем апостолам. И когда они спешно шли к ним, се ― Сам Господь Иисус встретил их и сказал: радуйтеся! И они, пав к ногам Его, обняли их и поклонились ему. Однакож были притрепетны. Господь ободрил их, говоря к ним: «не бойтеся, идите, скажите братиям Моим, чтобы шли в Галилею, там они Меня увидят». Итак, первые увидели воскресшего Господа св. жены, им являлись ангелы, им являлся Сам Господь прежде, чем кому-либо из всех апостолов. Почему так? Потому что они возлюбили Его много. Довольно вспомнить их служение Ему от имений своих, их мужественное присутствие у креста Господа на Голгофе, их участие в Его погребении и, наконец, их утреннее путешествие ко гробу Его с ароматами и миром для помазания пречистого тела Его. Подражайте же, братия, и вы доброму примеру св. жен мироносиц, употребляйте и вы избытки своих стяжаний на служение Богу и Церкви, на дела любви и благочестия христианского. (Сост. по «Письм.» еписк. Феофана, сн. № 768 Троицк. лист.).

Ни одна из св. мироносиц не любила столько Господа и не была так предана Ему, как Мария Магдалина; потому и в Евангелии она всегда именуется первой между ними. По ревности к вере Христовой она трудилась в исповедании веры подобно апостолам, и потому св. Церковь назвала ее равноапостольной. Родом она была из Сирии, а жила в Галилее, именно в городе Магдале. Судя по происхождению ее из Сирии и потому, что она некогда страдала беснованием, можно думать, не была ли она дочь той сирофиникиянки, которая усильно просила Господа исцелить беснующуюся дочь ее и получила от Него похвалу за великую ее веру (Мф.15:22–28; Мк.7:25–30). Некоторые думают, что она была та грешница, которая со слезами раскаяния лобызала ноги Иисуса и мазала их драгоценным миром (Лк.7:37). Но такое мнение, принятое у латин, не имеет основания; а если бы оно было и справедливо, то не должно унижать Магдалины: и Спаситель говорит: большая радость будет на небеси о едином грешнице кающемся, нежели о девятидесяти девяти праведниках, иже не требуют покаяния (Лк.15:7). Магдалина была одержима страшным недугом, который в Евангелии называется беснованием, и от которого Спаситель исцелил ее, изгнав из нее семь бесов. Великое благодеяние, оказанное Господом Марии изгнанием из нее бесов, произвело в признательном ее сердце такую любовь и приверженность к Спасителю, что она решилась посвятить Ему всю жизнь свою и при всяком случае показывала самое искреннее к Нему усердие. Иисус Христос, пришедший на землю взыскать и спасти погибших, всюду искал заблудших овец дома Израилева и для сего переходил из города в город, из веси в весь, переплывал моря и реки, восходил на горы, углублялся в пустыни, и Мария всюду Его сопровождала, хотя непрестанные путешествия, без сомнения, были тягостны для женской ее слабости. Иисус Христос, нас ради обнищавший, не имел, где главу приклонить, терпел во всем крайнюю нужду, ― и Мария усердно служила Ему имением и трудами рук своих. Иисус Христос, совершив дело Свое на земли, идет положить душу свою за спасение мира, ― и Мария следует за Ним на Голгофу, неутешно рыдает о Нем с женами иерусалимскими, с трепетом взирает на Его распятие. Сперва она стояла с знакомыми Его издалеча, но потом, забыв всякий страх и повинуясь только влечению своего сердца, приблизилась к самому кресту Христову, сострадала Божественному Страдальцу в тяжкие минуты Его смерти и приняла последний вздох Его в свое сердце. Так-то любила она Спасителя! Ее любовь к Нему, по слову Писания, была крепка яко смерть (Песн.8:6). Нет, любовь Марии к Иисусу Христу была крепче смерти, она не ослабела и по смерти Его. Тогда как все, и друзья и враги, оставили Распятого по смерти: тогда оставалась при Нем Мария Магдалина с одной из подруг своих. Она видела, как Иосиф и Никодим снимали со креста пречистое Тело Иисуса; она сопровождала Его на место погребения; она смотрела и на то, где и как Его полагали. Если же сама не принимала участия в Его погребении, то это, без сомнения, произошло от чрезмерной скорби, которая так истощила ее силы, что она, по замечанию евангелиста, не могла стоять, а сидела против гроба (Мф.27:61). Впрочем, она мысленно стремилась туда, где полагалось сокровище ее сердца ― сладчайший Иисус, и потому, заметив, что Иосиф и Никодим, поспешая кончить Его погребение до наступления приближавшейся субботы, только обвили тело Его пеленами и осыпали благовониями, а не помазали оного ароматами, как-то бывало при иудейских погребениях, немедленно решилась восполнить это опущение погребальных обычаев, а вместе оказать умершему Учителю последний долг усердия. Проведши субботу в покое, по известному иудейскому обычаю, Мария Магдалина тотчас купила разных ароматов и на другой день рано по утру, еще сущей тьме, поспешила с ними ко гробу Спасителя, в сопровождении некоторых подруг своих. Мрак ночи, уединенное положение гроба Господня, близость к нему страшной Голгофы, ― ничто не могло удержать благочестивых жен. Они идут и только думают о том, как бы скорее помазать тело возлюбленного Учителя. Мария Магдалина опередила подруг своих и, увидев, что камень отвален от гроба, тотчас побежала в Иерусалим к апостолам Петру и Иоанну и сказала им в испуге: взяша Господа от гроба и не вем, где положиша Его. Весть эта поразила апостолов, и они бросились ко гробу, туда же побежала и Мария. Но, прийдя ко гробу, и увидев в нем одни пелены Спасителя и платок, бывший на главе Его, апостолы возвратились к себе, дивясь бывшему. А Мария? Она не пошла с ними, но осталась при гробе, думала об Иисусе и горько плакала о Нем. О, как трогателен сей поступок ее! Как умилительны ее слезы! В них ясно выразилась такая искренняя преданность Иисусу, такая нежная любовь к Нему, какой не имели, кажется, самые усердные и любимые ученики Его. Такую любовь и преданность Господь не мог оставить без награды и утешения. Так и было. Когда Мария стояла и плакала у гроба, ей вздумалось еще посмотреть, нет ли в нем где-нибудь тела Иисусова. Но, приникши во гроб, она увидела в нем двух ангелов, которые сказали ей: жено, что плачеши? Мария отвечала им то же, что и апостолам: взяша Господа моего и не вем, где положиша Его. Сказав это, она обратилась назад и увидела Иисуса Христа, но не узнала Его, вероятно, потому, что по скромности и в унынии не смотрела Ему в лицо, или вид Его много изменился по воскресении, а, может быть, и одежда скрывала оный. Тогда Спаситель сказал ей: жено, что плачеши? кого ищеши? Она же, будучи занята мыслью об Иисусе Христе и думая, что говорит с ней вертоградарь, отвечала Ему: Господи, аще ты еси взял Его, повеждь ми, где еси положил Его: и аз возму Его. Тогда Иисус назвал ее по имени и сказал: Марие! Услышав знакомый голос, который так часто услаждал ее слух и сердце, Мария бросилась к Иисусу Христу и радостно воскликнула: Раввуни ― Учитель! Господу, конечно, приятен был такой восторг любимой ученицы; но, желая успокоить ее и скорее обрадовать через нее других учеников, сильно скорбевших о Нем, Он дружески сказал ей: не прикасайся Мне ― оставь Меня, не убо взыдох ко Отцу Моему. ― Я еще не вознесся на небо и нередко буду с вами видеться; иди же ко братии Моей, и рцы им, что Я вскоре восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему. Магдалина тотчас пошла и возвестила ученикам Христовым все, что видела и слышала, но ученики не поверили ей. Между тем она, взяв с собой другую Марию, мать Иакова, опять, в третий раз, пошла видети гроб ― посмотреть его. Может быть, в этом случае руководила ею и тайная надежда, не увидит ли она еще Воскресшего? Так действительно и случилось. Прийдя ко гробу, святые подруги нашли там ангела, который, уверив их в воскресении Христовом, велел скорее возвестить о нем ученикам Господа. Когда же они шли исполнить это поручение, вдруг встретил их Сам Иисус Христос и сказал им: радуйтеся! И желая более удостоверить их в Своем воскресении, Господь дозволил им то, от чего прежде удержал Марию ― допустил их обнять Его ноги и поклониться Ему, как Господу. Таким образом Мария Магдалина за горячую любовь свою к Спасителю удостоилась двукратного явления Его и соделалась первой благовестницей Его воскресения. Как должно было радовать ее это особенное благоволение к ней Господа! Какой новой горячностью к Иисусу преисполнилось ее любящее сердце!.. И подлинно, Мария Магдалина показала такое усердие к Воскресшему, какого не видим ни в одной другой Его ученице. Подобно апостолам, оставив все: и дом, и друзей, и отечество, она посвятила всю жизнь свою на благовестие Христово и огласила им не только Иудею, но и многие языческие страны. Она была и в Риме; здесь нашла она доступ к самому кесарю Тиверию и, поднесши ему красное яйцо, прекрасный образ возрождения к жизни, сказала ему в приветствие: Христос воскресе! Она подробно возвестила кесарю все дела и учение Господа, показала Его невинность и ясно обличила неправедных судей Его, а через то возбудила в кесаре сильный гнев на Пилата и Каиафу, которые и получили праведное воздаяние за нечестивые дела свои. Можно думать, что на сей подвиг Магдалины указывает апостол Павел в своем послании к римлянам, когда говорит: целуйте Мариам, яже много трудися о нас (Рим.16:6). Из Рима св. Магдалина отправилась с благовестием в другие места и, наконец, прибыла в Ефес к Иоанну Богослову, к которому влекла ее одинаковая любовь их к Спасителю. Здесь она мирно и преставилась ко Господу. ― Братия и сестры о Господе! Подражайте ей в христианских добродетелях. Подражайте ей вы, сестры о Господе: ибо она была подобострастная вам жена. Подражайте ей и вы, братия: ибо стыдно для мужей уступать женам в добрых подвигах. Подражайте ей все: ибо это для всех возможно и душе спасительно. Мария Магдалина совершенно посвятила себя на служение Господу: и вы будьте верными Его рабами. Мария Магдалина всюду за Ним следовала и была усерднейшей Его ученицей: и вы неуклонно следуйте стопам Его, усердно внимайте Его слову и тщательно исполняйте Его св. заповеди. Мария Магдалина помогала Господу имением и трудами рук своих: и вы то же делайте, если не лично Ему, что теперь невозможно для вас, то Его церкви, которую Он именует Своим телом, и меньшим Его братиям ― бедным людям. Каждая лепта, употребленная в их пользу, каждая кроха, им поданная, будет иметь великую награду от Господа, ибо Сам Он говорит: что сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (Мф.25:40). Мария Магдалина сопровождала Господа на Голгофу, взирала на крестные Его страдания и как бы распиналась с Ним от скорби: и вы, братия и сестры, чаще переноситесь мыслью на Голгофу, чаще представляйте себя при подножии креста Христова и размышляйте о том, что претерпел Сын Божий грех наших ради, плачьте о самих себе, рыдайте о грехах ваших и страшитесь снова распинать ими Господа. Мария Магдалина приходила к Спасителю с ароматами и, не найдя Его во гробе, всюду и усердно искала Его, доколе не удостоилась узреть Его по воскресении. И вы прибегайте к Нему с духовным фимиамом ― со св. молитвами, и вы ищите Его мысленно всюду: и в храмах Божиих, где Он благодатно присутствует в своих таинствах, и в видимой природе, где Он открывается Своим могуществом и благостью, и в собственном своем сердце, где Он отзывается во гласе нашей совести. Стремитесь к Нему духом на небо, где Он сидит одесную Бога. Поступая так, вы некогда сподобитесь узреть Его лицом к лицу на небесех. Мария Магдалина открыто пред всеми исповедала себя ученицей Спасителя; не стыдитесь и вы показывать себя всегда и во всем истинными учениками Господа, не страшитесь укоризн и осмеяний, коим сыны века сего подвергают хотящих благочестно жить, и старайтесь распространять благочестие среди детей, друзей и домочадцев ваших. Постараемся и во всем этом подражать св. Марии Магдалине, а ты, равноапостольная, подкрепи нас в добрых подвигах дарованной тебе благодатью! (См. «Беседы» Платон, митр. киевск.).

В городе Едессе, в Месопотамии, император Валент, зараженный арианской ересью, приказал запереть православные церкви, чтобы не совершалось в них богослужения. Православные христиане стали собираться за городом в полях для слушания Божественной литургии. Узнав об этом Валент приказал предать смерти всех христиан, которые впредь будут собираться туда. Начальник города Модест, которому дано было это повеление, из сострадания, тайно известил о нем христиан православных, чтобы отклонить их от собраний и угрожающей смерти; но христиане своих собраний не отменили, и в следующее воскресенье явились еще в большем числе для совокупной молитвы. Начальник, проходя через город для исполнения своей обязанности, увидел одну женщину, одетую опрятно, хотя и бедно, которая торопливо оставляла свой дом, не заботилась даже запереть дверей, и вела с собой младенца. Он догадался, что эта православная христианка спешит в собрание, и, остановясь, спросил ее:

– Куда ты спешишь?

– В собрание православных! ― отвечала жена.

– Но разве ты не знаешь, что всех там собравшихся предадут смерти?

– Знаю, и потому спешу, чтобы не опоздать в получении мученического венца.

– Но для чего же ведешь с собой младенца?

– Для того, чтобы и он участвовал в том же блаженстве. (Хр. чт. ч. 48).

В Евангелии Господь, на вопрос одного законника: «что сотворив живот вечный наследую?» указал ему на заповедь о любви к Богу и ближнему. Люби Бога и ближнего, как бы так сказал Господь, и ты войдешь в жизнь вечную.

Любовь есть закон нравственно-разумной жизни. Закон этот должен соединить все существа в беспредельную гармонию. Вне этого закона, для тварей, которые хотели бы остаться непослушными ему, возможно только блуждание, страдание и смерть.

Христианство заповедало привязанности такие, каких природа никогда не внушала человеку, оно их благословляет, оно их вызывает.

Представим примеры, подтверждающие эту мысль.

Вот во вратах Иерусалима иудей. Человек этот терпит жестокую муку, его палачи окружают его и терзают, как дикие, кровожадные звери; по лицу его струится кровь; он поднимает к небу взоры полные ангельской кротости: он молится за тех, которые побивают его камнями. Бог заповедал ему любить ― и он любит. Это св. первомученик Стефан.

Вот фарисей, сын фарисея, Савл из Тарса. По закону естественного превосходства все предрассудки, вся гордость, все узкие понятия, вся ненависть его племени и его школы должны были сосредоточиться в нем и достигнуть своей высшей степени. Человек этот пишет тринадцатую главу 1 посл. к коринфянам, т. е. самый высокий гимн любви, какой когда-либо слышала земля. Бог заповедал ему любить ― и он любит.

Когда христианка, воспитанная среди роскоши и изящества, заключает себя в школу или больницу и здесь выносит грубость, грязь, лишения, постоянные неприятности, то почему вы большей частью встречаете на лице ее дивно прекрасное отображение мира, которого не имеют женщины света? Бог заповедал ей любить ― и она любит.

Когда миссионер идет на добровольную ссылку в ледяные страны севера, под небо, которое есть не более, как широкий саван, ― когда он заключает себя в нездоровые хижины, где атмосфера постоянно переполнена миазмами, ― когда он обрекает себя на отвратительное питание, когда, после многих лет геройского труда, он успевает, наконец, сделать там весь народ верующим, который на своем необразованном и грубом языке поет священные гимны, которых мы не можем слышать без умиления, ― откуда пришло к нему это одушевление? Бог заповедал ему любить ― и он любит.

И когда, возле нас, супруга и мать христианка, вынужденная, как мы видим это очень часто, терпеть непрестанные обиды, насмешки, грубости, измену, всему этому противопоставляет кротость, великодушие, которого ничто не сокрушает, ― когда она умеет оставаться достойной без раздражения и спокойной без слабости, ― когда она скрывает от всех свои тайные огорчения и свое горе, ― когда она учит своих детей уважать имя, которое недостойный отец бесчестит своим поведением, ― когда она, перенеся все эти обиды, находит в себе довольно силы, чтобы в предсмертной болезни думать о своем муже, который возвращается к ней, когда ей остается только умереть, ― думаете ли вы, что в такой бедственной жизни, более частой, чем вы подозреваете, достаточно одних побуждений природы? Нет, и вы это хорошо знаете. Здесь есть нечто иное, чем природа. Бог заповедал этой женщине любить ― и она любит, она прощает, она терпит, она забывает и любит...

Значит, правда, что мы можем учиться любить, ― значит, правда, что сердце может побеждать природу (т. е. инстинкты своей природы ― вместо мести врагу платить добром, вместо гнева и раздражения отвечать любовью и кротостью). Любви открыто бесконечное, не то бесконечное в беспорядке, где она находит только рабство в подчинении плоти, а то высшее бесконечное, где святая любовь ширится в своей вечной полноте и где она может обнимать все существа, даже те, к которым сердце в своем естественном состоянии испытывало бы только ненависть и отвращение.

Повинуясь закону сердца, в котором перстом Божиим написана св. любовь, человек-христианин, проявляя свою любовь, желает не того, чтобы ему служили, но желает сам служить другим. Он не знает ни гордости, ни унижения, служит слабому и бессильному, жалкому и отверженному. Здесь проявляется один из законов христианской любви, состоящей в том, чтобы сильное подавало помощь слабому, низшее поддерживалось высшим. Это в сущности есть проявление общего закона любви. «Иже аще хощет в вас вящий быти, да будет вам слуга; и иже аще хощет в вас быти старей, да будет всем раб» (Мк.10:43–44), сказал Господь наш Иисус Христос.

Почему? Потому что неестественно, чтобы слабое и немощное служило сильному и могущественному, высшее поддерживалось низшим. Естественнее наоборот: чтобы сильное подавало помощь слабому, низшее поддерживалось высшим.¹⁵

Два крестьянина-соседа собирались побывать в Иерусалиме ― поклониться гробу Господню. Помехи по дому никакой у них не было: у обоих были уже взрослые дети, распоряжавшиеся всем хозяйством. Совсем собрались наши богомольцы и назначили день, когда отправиться обоим вместе в путь. Настал, наконец, этот день, ― и что же? Один из них, ― и тот именно, который первый вздумал идти в Иерусалим, ― вдруг объявляет своему товарищу, что он раздумал идти и остается дома. А что заставило его изменить принятое решение, этого он не объяснил. Удивился и огорчился сосед, стал уговаривать его; но упрямец настоял-таки на своем и остался. Делать нечего, пришлось отправиться одному в дальнее странствование. Благополучно добрался он до Иерусалима и стал обходить святые места в нем. Вспоминая частенько своего оставшегося дома соседа, он осуждал его в душе за неверность своему слову ― да еще в таком святом, великом деле. Но каково же было удивление нашего старика, когда в числе богомольцев в Иерусалиме он увидел и своего соседа, оставшегося дома. И везде, где ни приходилось ему бывать на поклонении святым местам, везде решительно встречал он своего приятеля, который всегда был впереди, на глазах его. Но сколько он ни старался, никак не мог сойтись с ним: толпа постоянно оттирала его. Вот-вот еще немножко, и он доберется до него, ― глядь, а уж этот опять далеко впереди его... Еще более огорчился наш странник на своего соседа, думая, что тот обманул его, пришел в святой город один и теперь нарочно бегает от него. Побывав везде, где нужно, он отправился, наконец, домой вместе с другими странниками. А сосед как в воду канул: нигде уж не видал и не встречал его более наш странник. «Знать, он раньше меня отправился домой», думал про себя возвращавшийся восвояси паломник. Вот добрел он, наконец, домой и стал расспрашивать своих домашних, воротился ли из Иерусалима сосед, не захотевший идти вместе с ним. Те удивились его вопросу и сказали ему, что сосед и не думал вовсе ходить в Иерусалим, а все время оставался дома. Не поверил он своим домашним и сам пошел к соседу, который встретил его радостно и спросил, как Бог помог ему побывать в Иерусалиме.

– А нехорошо, соседушка, так-то делать, ― сказал на это с упреком гость хозяину.

– Что такое? ― спросил тот в недоумении.

– Да как же, братец ты мой, не захотел идти со мной в Иерусалим, пришел один, ― а там все бегал и прятался от меня.

– Не понимаю я, друг любезный, что это ты такое говоришь.

– Не морочь меня, пожалуйста, ведь я сам, своими глазами видел тебя в Иерусалиме ― и не один раз и не в одном месте.

– Бог мне свидетель, что, пока ты был в Иерусалиме, я был здесь и никуда решительно не отлучался. А если уж ты не веришь мне, так спроси других.

Соседи единогласно подтвердили слова его. После этого странник наш не знал, что и думать. Дело становилось загадочным. Воротившись из Иерусалима, крестьянин мучился сомнениями и часто вступал в беседу с своим соседом. После многих и долгих расспросов последний признался, наконец, почему он не пошел на богомолье, а остался дома. В то самое время, как обоим им, по уговору, приходилось отправиться в путь, умер один знакомый ему крестьянин, оставивший после себя малолетних детей в горькой нужде. Жалко ему стало бедных, бесприютных сирот, так жалко, что он не знал себе покоя. И вот он решился на следующее: как ни сильно хотелось ему побывать в Иерусалиме и поклониться святым местам, он отказался от этого святого дела, чтобы припасенными на дорогу деньгами оказать помощь несчастной семье.

Открылись теперь глаза у нашего странника, понял он, что значат слова Господни: милости хочу, а не жертвы (Мф.12:7); понял, что милостью к ближнему угодишь Богу не меньше, если только не больше, чем усердием к странствованию на богомолье, и что за милостыню Господь принимает и одно намерение поклониться святым местам, все равно как самое дело. (Пензен. Епарх. Вед. 1894 г. № 20).

В христианстве не только мужчины, но и женщины призваны служить роду человеческому по своим силам и способностям. В церкви Христовой и мужеский пол, и женский одинаково призваны для благовествования св. Евангелия. Примером тому служат св. жены мироносицы, которые не только служили Господу при Его земной жизни, но и по воскресении Его много потрудились для проповеди Евангелия среди язычников. Св. Мария Магдалина, например, после вознесения Господня, проповедовала веру Христову во многих странах, и даже была в Риме (Рим.16:6). Сохранилось предание, что, будучи в городе Риме, св. Мария Магдалина предстала к Тиверию кесарю и ему возвестила все о Христе Спасителе; из Рима она прибыла в город Ефес к св. Иоанну Богослову и там также проповедовала о Христе (Чет.-Мин. 22 июля) Другая мироносица, св. Мариамна, сестра св. апостола Филиппа, сопутствовала своему брату и разделяла с ним и с ап. Варфоломеем труды и страдания при благовествовании св. Евангелия; в некоторых городах все они втроем день и ночь неусыпно проповедовали слово Божие, наставляли неверных на путь спасения и многих привели ко Христу. После мученической кончины св. брата своего, св. Мариамна пошла одна в Ликаонию к язычникам, проповедовала там св. Евангелие и почила с миром (Чет.-Мин. 17 февраля). Св. Иуния, родственница св. ап. Павла, вместе с св. Андроником, принадлежавшим к лику семидесяти апостолов, также ревностно трудилась в благовествовании св. Евангелия (Рим.16:7). Св. Ирина великомученица была столь высокой благовестницей св. Евангелия, что обратила ко Христу родителей своих и весь царский дом и около восьмидесяти тысяч жителей города Магедона; в городе Каллиполе она привела ко Христу до ста тысяч человек, а во Фракии, в городе Месемврии, она обратила в веру Христову царя и весь народ (Чет.-Мин. 5 мая). Некоторые из женщин за свою ревность по распространению веры Христовой получили в нашей Церкви название равноапостольных; так называются, например: св. Мария Магдалина, св. первомученица Фекла, св. Елена царица, Ольга, великая княгиня русской земли, и др. Вообще, должно сказать, что женщины много потрудились для распространения веры Христовой на земле.

Женщины-христианки! И вы должны подражать высокому примеру св. жен мироносиц, сотрудниц св. апостолов, и других св. женщин, трудившихся для распространения веры Христовой. Ваша проповедь о Христе и теперь весьма необходима и может быть многоплодна. Кому же мы будем проповедовать веру Христову? ― спросите вы. Детям вашим; семья ваша, вот место для вашей проповеди. И сколько может сделать добра для своих детей мать-христианка! Как легко может она вкоренить в сердце юных детей страх Божий, любовь к ближнему, послушание и многие другие христианские добродетели и правила благочестия! Благочестивая мать-христианка сумеет лучше всякого другого научить своих детей и верить, и любить, и надеяться на Бога, и трудиться, и беречь родительское достояние, словом ― жить по закону и заповедям Божиим. Ибо к кому дети ближе, как не к матери своей? Пусть же всякая мать-христианка, питающая детей своих телесно, по чувству любви к ним, питает их и духовной пищей. Если вырастает сын верующим и благочестивым, то он и Бога будет бояться, и родителей своих будет любить, уважать, слушаться, и в старости их о них заботиться и питать. Так, сын не дерзнет пойти против закона Божия, не дерзнет ослушаться отца или матери и оскорбить их. Из времени гонений язычников на христиан известно много примеров твердости в вере, любви и послушании детей, воспитанных матерями-христианками. Одна мать так говорила сыну своему во время гонений: «сын мой! не считай твои годы, но с самых юных лет начинай в сердце твоем носить истинного Бога. Ничто в свете не достойно столь горячей любви, как Бог; ты скоро увидишь, что для Него оставляешь и что в Нем приобретаешь!» И внушения матери не остались напрасными. «От кого узнал ты, что Бог един?» ― спрашивал языческий судья одного христианского отрока. Отрок так отвечал: «этому научила меня мать, а мою мать научил Дух Святый, и научил для того, чтобы она меня научила. Когда я качался в колыбели и сосал ее грудь, тогда еще научился веровать во Христа!»

Прочтите еще, напр., жизнь римлянки св. Софии с ее тремя дочерями: Верой, Надеждой и Любовью, ― там вы увидите великий, достойный внимания и подражания пример благотворного значения женщины-христианки для семьи. Св. София старалась посеять и посеяла в сердцах своих юных дочерей семена истинной веры Христовой: они и доказали твердость и неизменность своей веры, протерпев ужасные муки за имя Христово... Напрасно бессердечные мучители старались склонить их к измене христианской вере: они отдали свою жизнь за ту веру, которую благочестивая мать их, св. София, вселила в сердца их (Чет.-Мин. 17 сентября).

У св. Эмилии по смерти мужа осталось девять человек детей. Всех их она воспитала в глубокой вере и благочестии. Трое из них впоследствии были епископами и великими учителями Церкви: Василий Великий Кесарийский, Григорий Нисский и Петр Севастийский. Благочестивая христианка Нонна, мать св. Григория Богослова, обратила в христианство своего супруга Григория, который был впоследствии епископом каппадокийского города Назианза. Праведная Нонна молилась Господу дать ей сына и обещала посвятить его на служение Господу. Господь исполнил ее усердную молитву: у нее родился сын и назван был Григорием. Благочестивая мать старалась внушить своему сыну Григорию еще с отроческих лет веру в Бога, любовь к Нему и правила христианского благочестия. Будучи воспитан в вере и благочестии, Григорий потом был епископом Константинограда, был великим учителем и прозван Богословом. И благочестивая Анфуса, мать св. Иоанна Златоустого, овдовев на двадцатом году своей жизни, не захотела вступать во второй брак, а вся отдалась обязанностям христианской матери: она занялась воспитанием своего сына и особенно старалась, чтобы он изучил божественное Писание. И ничто потом не могло изгладить из души ее сына этого христиански-благочестивого воспитания: ни дурные примеры товарищей, ни языческие учителя. Пример Моники, матери блаженного Августина, особенно ясно показывает, что может сделать мать-христианка для своих детей. Блажен. Августин получил от своей матери первое наставление в вере и благочестии; но, не успев укрепиться в истинах святой веры, живя в кругу развратных товарищей, он увлекся их примером, стал вести беспорядочную жизнь и даже впал в ересь; но, благодаря попечениям и горячим молитвам матери к Богу, снова был направлен на истинный путь и возвращен к Богу.

Вот как велико, благотворно и душеспасительно влияние матери-христианки на детей своих!.. Посему, женщины-христианки, учите и вы детей ваших главным и основным правилам веры Христовой, заповедям Божиим, молитвам, воспитывайте их в страхе Божием и таким образом приготовляйте из них истинных чад Церкви христианской, добрых и усердных деятелей для общества и верных слуг нашему отечеству; в этом ваша главная обязанность, в этом ваша проповедь св. Евангелия! Христианским воспитанием и научением детей вере и страху Божию, и собственным примером доброй и благочестивой жизни вы устроите благополучие и счастье своих детей, за что получите в сей жизни милость и благословение от Бога, а в жизни будущей удостоитесь блаженства и славы. О, блаженна та мать-христианка, которая и к временной жизни родила и к вечной жизни приготовила детей своих! Такая мать бестрепетно предстанет пред лице Праведного Судии и с дерзновением скажет: «вот я и дети, которых Ты дал мне, Господи!». (См. «Внебогослужебн. беседы» свящ. Кудрицкого).

В жизни Спасителя встречи с женщинами были весьма не редки, и Он всегда относился к ним с милостивым участием. Положение женщины у еврейского народа было сравнительно удовлетворительное, но Божественный Учитель не удовлетворился им: Он обличал фарисеев в притеснении вдов и в чувстве презрения, какое они имели к заблудшей женщине; Он даже самых падших женщин призывает к покаянию, ободряет и утешает их. Жена-блудница, падшая к ногам Иисуса Христа, умащавшая их ароматами и отиравшая власами своими, ― жена, уличенная в прелюбодеянии, и, наконец, вдовица, положившая две лепты в сокровищницу храма, ― находят себе защитника и покровителя в Иисусе Христе. Он входит во все законные нужды женщин, не делает разницы из-за происхождения ― и самарянке и хананеянке одинаково оказывает Свое участие и помощь, возбуждает в них восторг Своей проповедью, ― простой женщине и к тому же самарянке открывает высочайшие истины о духовной, благодатной жизни, о служении Богу духом и истиной и о Своем мессианском достоинстве; во всей Своей жизни показывает пример любви и послушания Своей Святой Матери и свою нежную заботливость о Ней проявляет даже среди ужасных страданий на кресте. В благодарность за милостивое участие, женщины и с своей стороны заявляют Ему свое глубокое сочувствие и преданность: женщина восторженно исповедует Его величие, женщина проповедует о Нем, как о Мессии, женщина заступается за Него пред Пилатом, ― женщины плачут, видя Его идущим на страдания, не оставляют Его при кресте и изъявляют заботливость о приличном Его погребении, навещают гроб Его, первые удостаиваются явления воскресшего Господа и делаются первыми благовестницами воскресения.

В век апостольский мы видим то же самое. Женщины, как и мужчины, являются слушательницами, спутницами и помощницами апостолов и много содействуют им в распространении веры и устроении Церкви Христовой. Значение их трудов и попечений для апостолов и для веры Христовой видно из того, что о многих из них с благодарностью упоминается в книге «Деяний св. апостолов», и весьма многих из них апостол Павел приветствует в своих посланиях, равно как упоминают о них и другие апостолы.

Одушевленные верой Христовой, женщины вскоре заявили себя с честью и на поприще мученичества. За первым мучеником, архидиаконом Стефаном, в тот же век апостольский совершила подвиг мученичества св. Фекла.

В последующий за апостольским период распространения и утверждения христианства, женщины являются также в блеске нравственного величия и продолжают играть весьма видную, деятельную роль. Есть глубоко-верное выражение одного церковного писателя (Тертуллиана), что душа наша по природе христианка. Справедливость сего как нельзя более проявляется на примере женщин-христианок. Женщине недаром приписывают проницательность, способность узнавать истину посредством какого-то чутья. Так женщина отнеслась и к христианству. Она скоро убедилась сердцем в его истинности. Замечено в истории распространения христианства, что вообще они скорее мужчин принимали, прежде своих отцов, мужей и братьев, с твердостью и самоотвержением исповедовали его, и других различными способами располагали к тому же. Святая вера, служившая для многих соблазном и безумием, проникала в дома знатных римских граждан посредством благочестивых хозяек. Женщины разных сословий и возрастов, не исключая и самого молодого, пополняют, можно сказать, ряды мучеников, и мужественнее львов, по выражению св. Златоуста, с геройским спокойствием переносят жесточайшие страдания. Женщины с большой опасностью посещают христианских узников, и когда язычники, заметив, какое влияние оказывают христианские женщины на заключенных, воспретили им вход в темницы, они решались даже на такие меры: стригли себе волосы, одевались в мужское платье, пренебрегали своими женскими украшениями, лишь бы иметь возможность служить исповедникам. Кто бесстрашно собирает останки мучеников и погребает их в приличных местах? Это ― прежде всего женщины-христианки, как отмечено почти во всех сказаниях о мучениках христианских. Желаете ли видеть женщин на высоком поприще провозвестниц христианской веры, способствовавших ее распространению? Вот перед нами славные имена: св. Елены, матери императора Константина, сделавшейся христианкой прежде своего сына, содействовавшей обращению его и потом всю жизнь ознаменовавшей покровительством христианам вообще и своим усердием в деле открытия памятников христианской святыни, в числе которых был и святой крест; Ольги, бабки св. князя Владимира; Нины, просветительницы Грузии, и других.

По отношению к отцам и учителям Церкви, женщины играют такую же важную роль, как и при апостолах. Они оказывают им всевозможные услуги, помогают им материальными средствами, разного рода попечениями, теми или другими знаниями и, в свою очередь, пользуются их полным вниманием, уважением и преданностью. Многие из них известны только по своим подвигам, имен же их не сохранила история, но вот и славные имена, передаваемые историей: Феосвы ― диакониссы, сестры св. Григория Нисского и неутомимой его сотрудницы; Олимпиады, богатой и знатной гражданки Константинополя, которая, овдовев в ранней молодости, отказалась вступить во второй брак с родственником царя Феодосия Великого, потерпела за это много неприятностей, приняла звание диакониссы, вела жизнь самую простую и строгую, посвятила труды и огромные богатства на добрые дела и была благодетельницей великих святителей ― Григория Богослова, Иоанна Златоуста и многих других. Некоторые из них известны своим благотворным влиянием на неверных и еретиков, так же как и на православных, как, напр., Мелания младшая. Некоторые известны своими благочестивыми путешествиями, основанием церквей и монастырей, странноприимных домов и уходом за больными, основательным знанием священного Писания. Такова была Фабиола, знатная и богатая римлянка из фамилии Фабия, сделавшаяся благодетельницей человечества в Риме и во всей Италии, на похоронах которой, в благодарность за неисчислимые благодеяния, толпился целый Рим. Желаете ли видеть женщин подвижниц? Вот имена: Синклитикии и Феодоры александрийских, Февронии, Макрины, Марии Египетской, Анфусы, Кассии со многими другими. Скажут, что это ― редкие, избранные натуры, действовавшие по призванию, и пример которых не для всех доступен. Но не было недостатка и в знаменитых женщинах, также благотворно действовавших и в скромном домашнем кругу. Благодаря этим доблестным христианкам, закоренелые в язычестве мужья становились истинными христианами; сыновья, с самых ранних пор, можно сказать ― с молоком матерним, как три вселенских святителя, усваивали себе на всю жизнь уроки христианской веры и нравственности, или же после долгого блуждания и беспорядочной жизни, по слезным молитвам матери, обращались, наконец, как блаженный Августин, и плодоносно служили христианству; братья рано направлялись добрыми примерами сестер по пути добродетели; внуки соревновали подвигам своих бабушек и передавали о них в назидание грядущим поколениям.

Пред такими великими женщинами-христианками, воспитавшими даже целые поколения ― честные, добродетельные, святые, не могли не преклоняться с удивлением и сами язычники. «Что это за женщины у христиан!» восклицал Ливаний, один из знаменитых ученых язычников IV века, наставник св. Иоанна Златоуста. Не мечтая о внешних подвигах, эти доблестные жены в тиши, незаметно для мира, сослужили великую службу человечеству; не доискиваясь особенных прав, самым наилучшим образом воспользовались правами христианских матерей, жен, сестер, девиц и заслужили неоспоримое право на вечную благодарность человечества, не порываясь к разнообразным должностям, к широкой общественной деятельности, в малом, тесном кругу совершили истинно великие дела.

Восторженно-хвалебный отзыв язычника Ливания о христианских женщинах дает нам повод представить ту резкую противоположность, которая существовала между христианскими женщинами и их современницами ― женщинами-язычницами и большей частью из одного и того же высшего класса общества. Между тем как знатная римская женщина-язычница думает только о нарядах и уборах, мучится и беспокоится из-за того, чтобы окрасить волосы в модный рыжий цвет, золото, жемчуг и другие драгоценности носит даже на обуви, ― украшение женщины-христианки составляет, согласно заповеди апостола, «не внешнее плетение волос, не золотые уборы и нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого, молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1Пет.3:3–5). В то время как язычницы в порыве бешеной радости с шумом веселятся на своих праздниках в честь богов, ― христианские жены и дочери сидят дома, занимаясь вязаньем и тканьем, услаждая и освящая свою работу пением священных гимнов. В то время как знатная римлянка несется на носилках, ― знаменитая христианка Павла с религиозной целью проезжает всю Палестину верхом на осле. В то время как язычница подвергает смерти для своего удовольствия пятьсот рабынь, ― христианка Мелания прокармливает в Палестине пять тысяч верующих христиан. В то время как знатная римлянка присутствует на жестоких гладиаторских зрелищах и раздает знаки одобрения победителям, ― Мелания переодевается рабой, чтобы снести в темницу пищу христианским пленникам. Между тем как в сердце пресыщенной удовольствиями язычницы царит суровый эгоизм¹⁶, ― Павла продает все, чтобы отдать бедным, и даже занимает, чтобы самой ссудить. «Берегитесь, ― пишет ей по этому случаю блаженный Иероним, ― сказано: «у кого есть два платья, пусть отдаст одно», а вы даете три!» «Что ж такое! ― восклицает она. ― Буду ли я доведена до нищенства или до займа, семейство будет платить всегда моему заимодавцу и поможет мне сыскать кусок хлеба; но если бедный, оттолкнутый мной, умрет с голода, кто ответит за его смерть, как не я?»

В то время, как в язычестве пороки женщины не только не возбуждали в ней раскаяния, но были поощряемы и возводимы иногда даже на степень религиозного служения, ― христианка Мария Египетская, после долгой порочной жизни, почувствовала при виде Голгофы такое глубокое раскаяние, что тотчас бросила прежний путь, углубилась в пустыню, и в продолжение тридцати лет жила одна, ― без одежды, питаясь травами, и влачась под снедающим солнцем с загорелым телом и длинными белыми волосами, окутывавшими ее, как саван. Вот какие образцы нравственного совершенства представляют нам многие христианские жены! (Из брош. прот. А. А. Смирнова «Женщина вне христианства и в христианстве»).

Сила Божия совершается в немощах природы человеческой; а где она обитает и действует, там и слабая сила человеческая является крепче обыкновенных сил человека; с ней и слабая природа жен оказывает действия, достойные доблестных и неустрашимых исповедников Христовых.

В антиохийской церкви жила благочестивая жена, именем Публия, которая, по смерти супруга своего, посвятив себя в звание диакониссы, окружила себя целомудренными девами, давшими Богу обет проводить всю жизнь свою во святом девстве, с ними совершала она подвиги благочестивой жизни, ежедневно восхваляла Бога Творца и Благодетеля своего в священных песнях. Гонителю христианства, богоотступнику Юлиану, не могли быть приятны такие благочестивые подвиги жен христианских и такая хвала Христу Спасителю из уст девственниц христианских: его ненависть, его запрещения и угрозы тяготели над всем, что носило имя Христа. Однажды, когда этот гонитель христианства проходил мимо обители христианских девственниц, при виде его неустрашимые подвижницы благочестия еще громче обыкновенного все вместе запели песни хвалы и славословия Богу: приспособляясь к случаю, эти мужественные исповедницы Христовы теперь нарочито избрали те песни, в которых восхвалялось величие Бога истинного и осмеивалось ничтожество идолов. Слыша это, поборник идолов оскорбился и приказал певицам молчать, когда он будет еще проходить мимо. Но беззаконное запрещение не страшно тому, кто знает, что неправедно повиноваться человеку более, чем Богу; и благочестивая Публия, не устрашившись запрещения Юлианова, воодушевила христианских дев еще большей ревностью, и когда царь снова проходил мимо их обители, велела им петь: Да воскреснет Бог и расточатся врази Его. Это еще более раздражило врага Божия, и он приказал привести к себе начальницу хора. Пред ним явилась старица, достопочтенная по летам и сединам, величественная по доблестям мужественной души. Богоотступник приказал каждому из оруженосцев своих бить по щекам благочестивую старицу, и убийственные руки их обагрили кровью щеки ее. Но угрозы и раны ожесточенного врага христианства не устрашили доблестной души смиренномудрой жены-христианки: вменив понесенное бесчестие за Христа в высокую честь себе, она не переставала с хором дев своих по-прежнему в духовных песнях славословить Господа, несмотря на запрещения и угрозы гонителя. («Воскр. чтен.» 1853г.).

Высоко призвание женщины-христианки. Предназначенная к жизни на небе, она здесь, на земле, должна выполнить великое служение в качестве жены и матери. Счастлив супруг, имеющий хорошую жену, не менее, если не более, счастливы дети, имеющие добрую, любящую мать-христианку. Но чтобы быть достойной женой и настоящей матерью, необходимо подготовить себя к этому еще в девичестве. Все поведение девицы-христианки должно быть расположено по известному образцу, должно носить на себе печать сознательной, разумной жизни, проникнуто твердой верой в Бога и всецелой детской преданностью Его благому Промыслу.

Чтобы лучше нарисовать картину поведения девицы-христианки, представим сначала живой образец такого поведения из жития святых. Такой образец дает нам, празднуемая 22 августа, св. мученица-девица Евлалия. Св. Евлалия была дочерью благочестивых родителей, живших в Испании, в селении, находящемся близ нынешнего города Барселоны. Родители сильно любили свою дочь за ее кротость, смирение и послушание. Научившись грамоте, св. Евлалия часто читала свящ. книги, а молитва, можно сказать, была ее пищей: она славословила Господа «во дни и в нощи», по выражению ее жития. Под влиянием непрестанной молитвы и чтения религиозно-нравственных книг, в ее сердце рано зародилось святое намерение посвятить себя девственной жизни. Жила она в особой комнате при доме родителей и тут предавалась молитвенным трудам, читала своим подругам свящ. книги, объясняла им прочитанное, за что те любили ее, как «свою душу». Когда св. Евлалии было 14 лет, началось гонение на христиан со стороны римского императора Диоклетиана. По приказанию императора, в город Барселону прибыл игемон Дакиан: он разыскивал христиан, заставлял их приносить жертвы идолам, а тех, кто отказывался, подвергал страшным мучениям и казнил. Узнавши об этом, св. Евлалия решила идти в город. Увидевши игемона, сидевшего на городской площади, она смело подошла к нему и сказала: «судия неправедный! вот ты сидишь на высоком престоле и не боишься Бога, Который выше всех. Затем ли ты сидишь здесь, чтобы губить невинных людей, созданных по образу и подобию Божию? Люди должны служить одному истинному Богу, ты же принуждаешь их служить сатане, а непокорных подвергаешь смертной казни!» Удивленный игемон спросил св. деву: кто она и откуда? ― «Я Евлалия, раба Господа Иисуса Христа, Который есть Царь царей и Господь господей; на Него уповая, я не убоялась придти сюда и обличить тебя», ответила св. Евлалия. Разгневанный игемон приказал тогда обнажить ее и жестоко бить палками по хребту. При этом он издевался над св. страдалицей, поносил христианского Бога, советовал ей раскаяться и просить прощения, а юная дева говорила мучителю: «знай, жестокий мучитель, что я не ощущаю болезни от налагаемых тобой мне ран, потому что меня защищает мой Владыка Христос, Который в страшный день суда осудит тебя на вечные муки!» Озлобленный игемон повелел тогда повесить св. Евлалию на дереве и строгать ее тело железными гребнями. Но этого мало было жестокому мучителю: он приказал зажечь свечи и опалять ими тело св. девы до тех пор, пока она умрет. А св. отроковица, как бы не чувствуя страданий, так молилась: «Господи Иисусе Христе! услыши молитву мою, соверши милосердие Твое на мне и упокой меня с избранными Твоими в Царстве Твоем». Сказавши эти слова, она скончалась. Народ, присутствовавший при этом, видел белую как снег голубицу, которая вылетела из уст св. мученицы и воспарила к небу. На третий день по кончине св. страдалицы тело ее было тайно взято с площади и с честью предано погребению.

Вот высокий образец христианского поведения девицы, которому должны подражать по мере своих сил и современные девицы. Из жития св. Евлалии мы видели, что молитва была ее непрестанным занятием, она славословила Господа «во дни и в нощи». Молитва дома и в храме, в начале и конце каждого дела должна быть отличительной чертой поведения и каждой христианской девицы. Она должна углубить в своем сердце твердую веру в Бога и детcкую преданность Его премудрому водительству, ― должна всегда памятовать, что в мире ничего не совершается без воли Божией, и быть готовой на все, что бы ни послал ей Господь в жизни. При таком только настроении девица смело может вступать на жизненный путь, который, кстати сказать, бывает усеян больше шипами, чем розами, ― при таком только настроении она бодро может нести на своих раменах жизненное бремя, налагаемое на нее долгом жены и матери: она не упадет духом, не опустит в отчаянии руки, какой бы тяжелый крест ни выпал на ее долю, а с глубоким смирением и покорностью донесет его до сырой могилы.

К родителям своим христианская девица, по примеру св. Евлалии, должна питать уважение, любовь, должна быть покорной, послушной им во всем. К сожалению, нередко приходится видеть и слышать, что некоторые девицы не только не слушают их, но даже держат себя по отношению к ним заносчиво, дерзко, надменно, дозволяют грубые выходки, часто говорят, что они люди отсталые, отжившие свой век, что теперь-де время не то; встречаются даже и такие, которые без согласия и благословения родителей выходят замуж. Явление печальное, достойное и горького сожаления! Нет, девицы всегда должны уважать и почитать своих родителей, кто бы они ни были. Они всегда должны поставлять себя на месте родителей: это оградит их от многих ошибок. Пусть они всегда имеют в виду, что и у них могут быть дети, которые будут относиться к ним так же, как они к своим родителям. Непочтительные дети ― самое великое горе для родителей. Кто почитает родителей, того и самого почтут его дети, и наоборот.

Христианская девица должна вести трудовую жизнь, избегать праздности, лени. Она должна быть ближайшей помощницей своей матери в ведении хозяйства. Поступая так, она рано научится порядку, хозяйству и вступит в жизнь с полным знанием своего дела: ей не придется учиться тогда, когда надо бывает работать, трудиться, а не учиться. Мы знаем, что многие девицы, вступая в жизнь, горько раскаиваются в том, что в свое время не приучились к труду, к хозяйству. Еще находясь в доме матери, каждая девица должна уметь все сшить, связать, приготовить хоть самое простое кушанье. Рукоделие, помощь матери в хозяйстве, милостыня, странноприимство, уход за младшими братьями и сестрами ― должны быть непрестанным ее упражнением.

Христианская девица должна избегать роскоши в нарядах, что составляет общую слабость почти всех девиц. Надо довольствоваться тем, чем наградил Господь, а не придавать себе искусственной красоты. Лучшее украшение девицы и женщины вообще составляет, по апостолу, «не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1Пет.3:3–4). Смысл слов св. апостола такой: главным предметом забот девицы должна быть не внешность, а «сокровенный сердца человек», т. е. душа, сокрытая в теле, сердце человека. Под «кротким и молчаливым духом» разумеется самообладание, которое состоит в том, чтобы ничем не обижаться, никого не обижать, не давать воли языку, не празднословить, не осуждать, вести себя скромно и смиренно. Такое самообладание есть долг всякого христианина, особенно христианки. Ничто так не унижает женщину, как отсутствие кротости и скромности, бранчивость, придирчивость, болтливость, склонность к пустословию, к пересудам.

Прошу вас и умоляю, девицы-христианки, ходить достойно своего звания. Подражайте в своей жизни св. девам, напр. св. Евлалии, житие которой я коротко изложил вам. Этим вы угодите Богу и спасете свои души. (Сост. по № 164 лист., прилож. к журн. «Кормчий»).

Настоящее размышление наше мы посвятим тем из вас, девы-христианки, которые живете при матерях-вдовах, имеющих, кроме вас, малолетних детей. Вы, без сомнения, сами знаете, как тяжело матерям вашим жить без опоры ― мужа, отца вашего, и как трудно им без него и хозяйство вести, и детей воспитывать. Положение их поистине тяжкое! Нужно добыть и кусок хлеба, и одеть и обуть всех, и, главное, всем детям дать хоть какое-нибудь воспитание. Но что может сделать тут одна слабая и притом часто бедная женщина? Нужда и горе нередко и последние силы у ней отнимают и в уныние безнадежное повергают, и часто нет у ней ни избавителя, ни помощника. Кто же в таком положении прежде и более всех должен помочь матерям вашим, разделить с ними горе их, отереть их слезы? Конечно, прежде всего не кто иной, как вы, девы, дочери возрастные. Вы должны прежде всех войти в их положение и их слезы отереть. Вы должны помочь им, вы должны и разделить с ними горе их. Но что же делать? скажете, чем помочь матерям и чем их слезы отереть? Это мы сейчас укажем вам в примере, к которому и просим вас отнестись со вниманием. Преподобная Макрина, сестра святого Василия Великого, пожелавши навсегда остаться девой, жила, до поступления в монастырь, в доме своих родителей и тут вся отдалась на служение своей матери. Она никогда не отлучалась от нее, была как бы стражем при ней и служила ей усердно, со смирением, не стыдясь и тех работ, которые должны были исполнять рабыни, и всегда трудилась с ними вместе. А когда умер ее отец, тогда, сказано в житии ее, она стала для овдовевшей матери и совсем неотступной служительницей, во всех ее печалях и скорбях утешительницей, всего дома доброй строительницей, а братьям и сестрам своим, которых всех она была старше, учительницей и наставницей и как бы второй матерью. Так, младшего брата Петра, который родился в самый день смерти отца, Макрина научила грамоте и всякому благоразумию, добронравию и целомудренному житью. И Петр впоследствии стал святителем и причислен к лику угодников Божиих. Когда брат ее Василий, обучавшийся долго наукам на чужой стороне, возвратившись домой, как еще юный, стал гордиться своей ученостью, тогда святая сестра его, кроткими и боговдохновенными словами своими, в короткое время привела его к такому смиренномудрию, что Василий вскоре все мирское презрел и иноческий образ на себя принял. Также и другого брата, именем Нектарий, душеполезными беседами своими привела к любви Божией и чистому житью. И этот, тоже все презрев, ушел в пустыню и там служил престарелым пустынникам. При содействии Макрины же и все сестры ее были устроены в замужество. Затем, вместе с матерью она ушла в монастырь, там проводили обе время в великих подвигах воздержания и непрестанной молитве, и, наконец, Макрина послужила матери при последней болезни ее, и мать скончалась у нее на руках (Чет.-Мин. Июля 19).

Из этого примера вы видите, девы христианские, в чем должна состоять помощь ваша матерям вашим, и чем вы можете в высокой степени облегчить их скорбную участь и слезы их отереть. По примеру св. Макрины, вы должны быть для вдов-матерей своих неотступными служительницами, в печалях и скорбях утешительницами и всего дома добрыми строительницами, более же всего вы должны разделить с ними труд воспитания их детей, то есть сестер и братьев ваших, и всеми силами стараться вселять в сердца их все доброе, как, например, страх Божий, усердие к молитве и ко всякому делу доброму. Вот тогда поистине и самим вам, по заповеди Божией, будет благо, и долголетни будете на земли; и, конечно, не только на этой, но и на земле живых, т. е. в вечной блаженной жизни. Да знайте, что, по премудрому и благому Промышлению Божию, жизнь заботливых о родителях детей почти всегда проходит в благоденствии и продолжается преимущественно пред жизнью детей, не хотящих знать своих отца и мать; если же когда этого и не бывает, то заботливые о родителях дети, во всяком случае, все-таки получают в свое время совершеннейшее благословение от Отца небесного, т. е. жизнь безсмертную и блаженную в небесном отечестве. (Сост. по Чет.-Мин.).

Между людьми укоренилось много таких обычаев, которые вначале были не только не предосудительны, но даже необходимы, но потом от прихоти человеческой сделались вредными для души и тела и, вообще, всего благосостояния. К числу таких обычаев относится повсюду более и более распространяющийся обычай украшать свое тело изысканными и роскошными одеждами. Конечно, нельзя человеку пренебречь благоприличием и пристойностью в одежде; кого Господь благословил довольством жизни, тот не должен ходить в одежде разодранной и рубищной; этим он показал бы или свою беспечность и леность, или же презренную скупость и страсть любостяжания. Св. ап. Павел советует христианам, чтобы все у них было благообразно и по чину. Это относится ко всему их внешнему поведению, как в собраниях церковных, так и в житейском быту. Следовательно, не должны быть отвергаемы христианами благообразие и благопристойность одежды. Но когда человек в украшении себя одеждой переходит за предел нужды или благоприличия, то тогда уже является опасность излишним попечением об одежде повредить душе своей, охладеть в ревности об ее украшении и таким образом изменить своему существенному долгу в исполнении закона Божьего. Посему-то святые отцы строго обличают роскошь и изысканность в одеяниях. Так, в житии пр. Памвы, память которого совершается 18 июня, содержится вразумительный урок, как должно смотреть на излишние телесные украшения. Пр. Памва был один из знаменитых подвижников, спасавшихся в Нитрийской пустыне, в Египте. Молитвой и уединенным богомыслием он приобрел такую опытность и мудрую прозорливость, что был бесхитростным, но верным истолкователем закона Божия. Отовсюду стекались слышать его мудрые советы, и даже великие святители желали наслаждаться его мудрой беседой. Так, однажды Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, просил пр. Памву прийти в Александрию для духовной беседы. Во время этого посещения, идя по городским улицам вместе с сопровождавшими его братиями, пр. Памва однажды встретил женщину, украшенную роскошными и изысканными одеждами. Взглянув на нее и провидев в ней под роскошными одеждами душевную нечистоту, старец горько заплакал.

Братия спросили его: о чем он плачет? «По двум причинам я плачу, ― отвечал человек Божий: ― я плачу о погибели души сей великолепно нарядившейся женщины и вместе с тем я плачу о том, что я, грешный, не имею такого попечения о душе своей, какое она имеет о теле своем. Эта женщина наряжается для того, чтобы понравиться людям, а я ничем не хочу украсить души моей, чтобы угодить Богу». Поистине достойна великого сожаления и оплакивания бесполезная и суетная забота человека о телесном украшении своем без попечения о внутренней своей красоте. Что значит тело наше в сравнении с безсмертным, богоподобным существом души нашей? Тело есть временная храмина души, которая в определенное время должна разрушиться, и все украшения ее останутся ненужными. Напротив, душа имеет вечное назначение, и только украшенная брачным одеянием, т. е. добрыми делами, она может получить доступ в Небесный чертог и присутствовать на вечери Христовой в Царствии Небесном. Без добрых дел душа наша, если предстанет пред лицом Божиим, то предстанет как бы без всякой одежды, обнаженной и исполненной стыда, потому и изгнана будет вон из Небесного Царства. Таким образом, лучше позаботиться о вечном своем счастье и спасении, нежели о временном, скоропреходящем удовольствии, лучше стараться угождать красотой добродетели Богу, нежели думать об угождении людям внешними украшениями суетными. Положим, можно исполнить и то и другое: и тело, и душу украшать свойственным им образом. Хорошо, если бы это было так, но, на самом деле, большей частью бывает иначе. Обыкновенно у нас обнова за обновой, наряд за нарядом и непрерывный ряд новых выдумок в украшениях; роскошь развивается в обществе даже среди людей бедных; а о новых успехах в доброй нравственности, об умножении в обществе любви, честности, воздержания, благотворительности мало слышно. И неудивительно, если излишнее попечение о теле не оставляет человеку времени позаботиться о душе своей. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» ― говорит Спаситель. Кто думает только о земном, тому трудно возвышаться духом до высшего духовного совершенства. Как часто бывает, что из-за страсти к нарядам оставляются самые нужные духовные обязанности! Одни, напр., не хотят идти в храм потому, что нет обновы в платье, и в самый храм в новых одеяниях являются, как бы напоказ; другие, вместо молитвы в церкви, рассматривают других, кто как одет, и по приходе домой судят о виденных нарядах, а не хотят вспомнить, какое было евангельское или апостольское слово, какое поучение... Нередко жалеют помочь бедному несколькими копейками, а на модные одежды бросают большие деньги, истощая свои средства, необходимые для насущного прожития. Что же сказать о тех случаях, когда украшают свое тело с целью прельщения в сети греховные, когда с этой целью выдумывают одежды, не столько прикрывающие, сколько обнажающие и возбуждающие чувственность? Поистине, нельзя не проливать слез, подобно пр. Памве, видя такое явное нарушение чистоты нравов. Остерегайтесь вступать на скользкий и опасный путь потворства своим страстям и прихотям, которые незаметно приводят к погибели. Так и пристрастие к нарядам, вначале, по-видимому, не предосудительное, может причинить вред душевному спасению человека. Жены христианские! «Да будет украшением вашим, ― скажем словами св. ап. Петра, ― не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1Пет.3:3–4).

Как приятна Богу мирная и согласная жизнь в семье, о том свидетельствует одно обстоятельство из жизни преподобного Макария Египетского. Однажды, во время молитвы этот подвижник Христов услышал глас: «Макарий! ты еще не сравнялся в совершенстве и святой жизни с двумя женщинами, которые живут в недальнем от тебя городе». Услышав это, св. старец пошел отыскивать тех жен и, найдя их, спросил: «скажите мне, сестры мои о Господе, как вы живете и служите Богу?» Благочестивые жены отвечали ему со смирением: «мы грешны, и живем в суетах мирских». Но преподобный отец не переставал вопрошать их, говоря: «ради Бога откройте мне ваши добрые дела!» По усиленной просьбе св. старца, женщины, наконец, сказали ему: «нет в нас добрых дел; одним лишь не прогневляем мы Бога: с поступления нашего в супружество за двух братьев, вот уже пятнадцать лет мы живем так мирно, что не только не заводили между собой ссоры и вражды, но и одна другой слова еще неприятного не сказали». Вот как приятно Богу мирное сожитие, что даже пост и молитва пустынника не могли с тем сравняться! Посему-то и св. церковь устами служителей своих не раз приветствует нас во время богослужения миром и желает его водворить в сердцах наших. (Чет.-Мин.).

Все мы люди грешные, умираем со грехами. Никого из нас нет такого, кто бы, умирая, не сознавал, что он грешен пред Богом. Но все мы хотя умрем телом, но будем живы духом пред Владыкой жизни. Слово Божие говорит; «на сие бо Христос умре и воскресе и оживе, да и мертвыми и живыми обладает». Сам Спаситель говорит: «веруяй в Мя, аще и умрет, оживет». ― Душа наша, по разлучении с телом является на суд Божий (Евр.9:27). Этот суд частный, ― прежде всеобщего суда. Всеобщий суд будет последний, во второе страшное пришествие Господа Иисуса Христа на землю, по общем воскресении нашем, когда души наши соединятся с телами. Он будет совершаться торжественно, пред лицем целого света, и решит участь нашу на целый век; а суд частный бывает тотчас же после разлучения души нашей с телом, пред Богом, совестью нашей и пред светлыми ангелами Божиими и злыми духами. Он определяет положение наше только до всеобщего воскресения и страшного суда. Злые духи будут обличать и обвинять нашу душу в злых делах наших, а светлые ангелы будут защищать нас добрыми делами нашими против каждого греха, выставляемого злыми духами. Этот частный суд определит, чего душа наша достойна. Душа праведная по сему суду предназначается для вечного блаженства; она, подобно душе праведного Лазаря, приносится ангелами в царство небесное, для блаженства в нем. А души нераскаянных грешников отсылаются во ад, на мучение в нем (Мф.25:46). Но до всеобщего воскресения души наши не чувствуют ни совершенного блаженства, ни совершенного мучения. ― Души же грешников, умерших с верой и покаянием, но не успевших здесь исправить свою жизнь и принести плоды, достойные покаяния, хотя и низводятся во ад, но не в место вечного мучения, а ― в то место, откуда, по молитве церкви и по силе безкровной жертвы Христовой, они имеют верную надежду быть перенесенными в светлые райские обители. Милосердие Божие и сила искупительных заслуг Спасителя простирается на нас до всеобщего суда. Правосудие и милосердие Божие, наказывая зло, не могут не наградить и добра. Одни только нераскаянные грешники прямо низвергаются во дно адово. Это: неверные, вольнодумцы, богохульники.

Умершие сами по себе ничего не могут принести Господу Богу за свои грехи. После смерти нет покаяния (Пс.6:6). После смерти, по словам блаженного Августина, «время делания от нас уже отлетело». Помочь усопшим в этом можем одни мы, живущие на земле. Если мы будем усердно молиться об умерших, поминать их, то по нашей молитве Господь может простить им грехи, избавить от ада и доставить им райское блаженство со святыми. (Правосл. катих. 11 член Симв. вер.). Мы просим Господа, чтобы Он помиловал умерших, простил им всякое согрешение, вольное и невольное. А что просится во имя Господа, то, по словам Спасителя, дастся нам. «Еже аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю» (Ин.14:13). «Вся, елика аще воспросите в молитве, верующе, приимите» (Мф.21:22). Молитва церковная есть такая великая сила, которая проходит небеса, восходит к престолу Вседержителя; она нисходит и до бездны ада, изводит оттуда заключенных на свободу; она приносится Богу, во имя возлюбленного Единородного Сына Его, принесшего Себя в жертву за грехи всего мира. Самое важное и самое великое средство облегчить участь умерших есть принесение за упокой их безкровной жертвы, что совершается за обеднею. Здесь Сам Господь наш Иисус Христос, в пречистых тайнах Тела и Крови Своей, приносится в жертву за всех. Своей Кровью Он ходатайствует пред Отцем небесным о прощении грехов усопших. Из подаваемых нами к проскомидии просфор вынимаются частицы за усопших. Частицы эти влагаются в самую чашу Тела и Крови Христовой и омываются этой Христовой Кровью. Вместе с тем этой же пречистой Кровью омываются и души тех, за кого эти частицы вынимаются. «Омый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею!» так молится священнодействующий, погружая в святейшей Крови Сына Божия частицы за усопших. ― Как прекрасно поэтому поступаем мы, когда подаем к проскомидии просфоры, для изъятия из них частиц за умерших! Св. Кирилл Иерусалимский говорит: «превеликая польза будет душам, о которых приносится моление, когда предлагается святая и страшная жертва» (Сл. 5, гл. 9). «Кровь Иисуса Христа, Сына Божия», в которую за литургией опускаются вынутые на проскомидии частицы за умерших, «очищает нас от всякого греха» (1Ин.1:7). «Молитва за усопших, это ― как бы спасительная вервь, которую в благоприятное время бросает человек утопающему ближнему», говорит Филарет, митрополит Московский («Слова и речи», изд. 2, ч. 2, стр. 22). Подлинно: невыразимая польза усопшим от поминовения. Если бы можно было нам увидеть умерших наших родных и знакомых, то, верно, они умиленно стали бы просить нас о поминовении; верно, они сказали бы нам: «вы не можете себе представить, как отрадно нам ваше поминовение, и как оно полезно нам. Помогите нам освободиться от грехов и наследовать царство небесное». Если бы каким-либо чудом мы увидели эти миллионы людей, рвущихся к обителям святым, ― разве каменное сердце и жестокая душа не поразились бы этим зрелищем. Как утопающим бывает горько, когда они видят своих друзей на берегу, которые не дают им веревки для спасения, так тяжело бывает и умершим, если мы не внимаем их просьбам и не молимся об них.

Как помогают умершим наши молитвы о них, послушаем следующую повесть. Св. Иоанн Дамаскин рассказывает, что один св. муж имел ученика, который нерадиво вел себя и так умер. Старец, опасаясь за его участь после беспечной его жизни, начал о нем молиться. Господь показал ему ученика в огне до шеи. Старец еще усерднее стал об нем молиться, и Господь показал ему юношу, стоящего в огне по пояс. Наконец, когда старец еще усилил свои молитвы за ученика, то Господь показал ему юношу совершенно избавленным от огня. (Слово о почивших в вере). Вот как полезны молитвы наши умершим. Еще случай, рассказанный св. Григорием Двоесловом. Один пресвитер имел обыкновение мыться в теплице. Вот в один день видит он на том месте незнакомого человека, который снял с ног пресвитера сапоги и взял одежду. Потом подал ему полотно отереть ноги и одеяние. Такая услуга незнакомца была несколько раз. Пресвитер, чтобы поблагодарить незнакомца, взял с собой две просфоры и пошел в теплицу. Незнакомец также служил ему. Но когда пресвитер хотел дать ему те просфоры за его услуги, незнакомец горько заплакал и сказал: «отче! для чего мне даешь это? Это святой хлеб. Я его есть не могу. Я был некогда господином этого места, но за грехи мои осужден здесь. Вместо сего, сжалься надо мною, помолися о грехах моих и принеси сей хлеб Богу. И вот, когда ты придешь мыться и меня не найдешь здесь, то это будет значить, что Господь услышал твою молитву». При этих словах незнакомец стал невидим. Пресвитер целую неделю молился усердно о помиловании, и после, когда возвратился в теплицу, уже больше не видал незнакомца. (Бесед. Григор. Двоесл. кн. 4, гл. 55). ― Можно ли после сего забывать молиться об умерших сродниках и братиях наших, чтобы Господь упокоил души их в селениях праведных! Ведь умершие ― от нас только и ждут себе молитвенной помощи и утешения. Как горько и тяжело бывает им, когда мы забываем помянуть их!

Другая наша обязанность по отношению к умершим ― подавать за них милостыню. Умершие больше всего нуждаются в милости Божией. Спаситель говорит: «блажени милостивии: яко тии помиловани будут» (Мф.5:7). «Милостыня от смерти избавляет и очищает всяк грех» (Тов.12:9). Так говорит слово Божие. Св. Иоанн Златоуст говорит: «почти умершего милостынями и благотворениями; ибо милостыня служит к избавлению от вечных мук». (Беседа 42 на Евангелие от Иоанна). «Если мы хотим облегчить мучение грешника, говорит тот же св. отец, будем подавать милостыню, и, хотя он недостоин, Господь сжалится над ним. Не о гробах, не о погребальных церемониях надо заботиться. Поставь вокруг гроба вдовиц ― вот лучшее погребальное торжество. Повели о нем всем творить мольбы и моления, и сие умилостивит Бога» (Нравоучен. на Деян. апост.). Милостыня приносит великую отраду умершим. Умершие сами не могут подавать милостыни; вместо того мы должны подавать за них милостыню бедным. Милостыня, даваемая бедным, приемлется Самим Спасителем (Мф.25:40). И тот, кто получит милостыню, без сомнения, помянет в молитве того, в чью память подается ему милостыня. Сам Господь заповедал нам молиться друг за друга (Иак.5:16). Он часто являл свою милость одним, по ходатайству других. Так, исцелил слугу сотника за ходатайство господина, ― дочь жены хананейской ― по молитве матери. Это молитвы живых за живых же, хотя отсутствующих. Так же точно сильна молитва живых и за умерших. Препод. Афанасий говорит: «да будет вам известно, что творимая за душу умершего милостыня и иерейские молитвы умилостивляют Бога. Если грешны души усопших, то за благотворения живых в память их они получают отпущение грехов» (Чет.-Мин. Апрель. 12). У блаженного Луки умер родной брат, который жил в крайнем небрежении. Святой этот просил Бога показать ему участь своего брата. Во время молитвы Бог показал блаженному брата в руках бесовских. Блаженный в то же время послал некоторых из братии осмотреть келью усопшего; посланные нашли там золото и дорогие вещи; все это блаженный велел раздать нищим. После того он стал опять молиться, и увидел судилище Божие и ангелов Божиих, спорящих с бесами за душу брата. Злые духи вопили: «Ты праведен, так суди же: душа наша, ибо она творила дела наши». Св. ангелы Божии говорили: «она избавлена милостынею, розданною за нее». Злые духи противились и восклицали: «да разве он роздал милостыню? Не сей ли старец?» Блаженный Лука отвечал: «да, я сотворил милостыню, но не за себя, а за сию душу». Тогда бесы исчезли (Синод. стр. 26). Вот какую великую силу имеет милостыня за усопших!

Не одним умершим благодетельно наше поминовение их; оно приносит великую пользу и нам самим, поминающим умерших. За свои молитвы об умерших мы удостаиваемся особого благословения Божия в этой жизни и награды в будущей жизни. Тела умерших хотя истлели в земле, но души их живы в ином мире; они помнят о своих близких, живущих на земле. Мало того: они пекутся и заботятся о нас. Умершие родные наши, смотря на нашу жизнь, или радуются, когда мы живем по Божьи, благочестиво, или скорбят, когда мы живем не по-христиански. Они молятся и ходатайствуют за нас пред Богом, и молитвы их, подобно кадильному фимиаму, возносятся к Богу (Откр.8:4). Препод. Афанасий, явившись в сонном видении игуменье, между прочим, сказала ей: «если души усопших чисты и праведны, то творящие поминовение сами на себя чрез то низводят милость Божию». (Чет.-Мин. Апрел. 12). Не от того ли при усердной молитве об усопших у нас бывают сладкие, облегчающие горесть чувствования? На совести у нас становится легко, на душе отрадно. Именно: это есть знак благословения Божия за то добро, которое мы делаем умершим своим поминовением. Кто усердно молится об умерших, тот доставляет им утешение и себе отраду.

Будем же усердно молиться за умерших своих родителей, сродников и ближних. Будем умолять Господа о прощении их и об упокоении душ их в царствии небесном. Будем подавать за умерших милостыню: великое добро доставим мы умершим. По нашей молитве и через милостыню, Господь может простить им грехи и вселит их в светлых обителях небесных. И нас самих Господь не лишит Своего небесного благословения за любовь и усердие к умершим. Когда мы будем усердно молиться об умерших, то и за нас будут другие молиться, когда мы сами умрем. «В нюже меру мерите, возмерится вам», говорит Господь (Мф.7:2). (Сост. по Христ. бес. 1894, т. II).

Еванг. от Иоан., зач. 14, гл. 5, 1–15 ст.

Была в Иерусалиме купальня, которая называлась по-еврейски Вифезда, то есть, дом милосердия. Она была тем замечательна, что ангел Господень по временам сходил в нее и возмущал воду; и тот больной, который входил в купальню первый после ангела, выздоравливал тотчас, какова бы ни была его болезнь.

Однажды Иисус был в Иерусалиме во время праздника Пасхи. Проходя мимо купальни, Он увидел около нее множество лежащих больных. Тут были хромые, слепые, иссохшие; всякий из них ждал минуты, когда ангел возмутит воду, чтобы первому войти в нее. Между прочими больными был один, который тридцать восемь лет лежал в расслаблении. Спаситель увидел его, сжалился над ним и сказал ему: «хочешь ли быть здоров?» Больной отвечал Ему: «хочу, Господи, но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода: когда же я прихожу, то другой уже сходит прежде меня». Иисус сказал ему: «встань, возьми свою постель, и ходи». Больной тотчас выздоровел, взял постель свою и пошел. Бывшие тут иудеи вознегодовали и сказали исцеленному, что не следует ему брать постели своей, ибо был день праздничный.

Но он отвечал им; «кто исцелил меня, тот мне сказал: возьми постель свою и ходи».

– «А кто тот человек?» спросили они.

Но он не знал; Иисус же скрылся в народе.

Через некоторое время Иисус встретил этого самого человека в храме и сказал ему: «вот ты теперь выздоровел; смотри же, не греши больше, чтобы с тобой не случилось чего хуже».

Вот о чем мы должны все стараться, когда Бог избавляет нас от болезни. Во время болезни мы часто просим помощи у Бога; а потом, когда выздоравливаем, не думаем о том, как бы угодить Ему; с возвращением наших сил мы забываем о молитве и возвращаемся к прежним грехам, вместо того, чтобы исправиться и начать новую, более благочестивую жизнь.

Четвертая неделя после Пасхи называется неделей расслабленного, в память того чуда, о котором мы здесь рассказали. В эту неделю поется следующая песнь: «Душу мою, Господи, расслабленную всякими грехами и неправедными делами, воздвигни божественною Твоею силою, как некогда Ты воздвиг расслабленного, чтобы и мне, спасенному Тобой, воспевать: слава, Христе, державе Твоей». (См. книгу: «Рассказы о земной жизни И. Христа» Бахметевой.)

Слова Спасителя исцеленному при Овчей купальне расслабленному: «вот, ты теперь здоров, смотри же не греши, чтобы не случилось с тобою что-нибудь худшее», ясно указывают на то, какая тесная связь существует между грехом и болезнями нашими: страсти греховные ― вот первая и главная причина наших болезней. Если бы мы жили по-христиански, воздержно, в умеренном труде, если бы мы побеждали в себе гнев, зависть, злобу и другие пороки, умаляющие дни человеческой жизни, то достигали бы безболезненной старости. Посему, православный христианин, если постигнет тебя болезнь, прежде всего ищи себе исцеления и помощи у единого Врача душ и телес: «призови Мя в день скорби твоея, и изму тя», говорит Сам Господь устами царя и пророка Давида (Пс.49:25). И как удобно это для каждого из нас! Не выходя из дома, не сходя с постели, больной может призвать себе на помощь Господа, поведать Ему свои болезни, открыть Ему свои немощи. Не сомневайся, что ты не будешь услышан; нет, Врач небесный всегда готов с Своей всесильной помощью, только ждет нашего призыва. «Се стою при дверех и толку; аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему» (Откр.3:20), говорит Он. Господь всегда находится при дверях нашего сердца и ждет мгновения, когда мы вспомним о Нем, отверзем Ему наше сердце. Он, премилосердый, невидимо и во всякое время исцеляет всех приходящих к Нему с твердой верой и искренним раскаянием в своих грехах. С этой целью Спаситель наш Иисус Христос поставил пресвитеров, которым заповедал всегда принимать от Его имени приходящих к ним за душевным исцелением. «Болит ли кто в вас, ― научает апостол Иаков, ― да призовет пресвитеры церковные, и да молитву сотворят над ним... И молитва веры спасет болящего» (Иак.5:14–15). Итак, если ты, верующий во Христа и его милосердие, страждешь в болезнях телесных, пригласи к себе первее священника, расскажи ему все грехи и, получив через него отпущение их, приобщись животворящих Христовых таин во исцеление души и тела. Сколько встречается в жизни примеров, когда, после искреннего покаяния и принятия животворящего тела и крови Христовых, выздоравливают больные, которым человеческое лекарство не могло подать пособия в их тяжких страданиях! Вот один из таких случаев, о котором поведал, в назидание верующих, православный священник. В городе Брацлаве несколько лет тому назад заболела горячкой супруга одного почетного чиновника. Во время страдания больная, когда приходила в память, часто спрашивала у домашних: «приглашали ли батюшку навестить и благословить меня?» Так прошло полмесяца; в это время священник при каждом богослужении молился о болящей. Врачи отказывались от всякого лечения и приговорили ее к смерти. В один день к священнику явился в церковь слуга и от имени своего господина, мужа больной, просил его поспешить в дом для напутствования св. таинствами покаяния и причащения его супруги. Явившись в тот дом, священник попросил сначала выйти из комнаты семью и прислугу, затем, выслушав искреннее раскаяние больной в ее прегрешениях, в присутствии всех уже приобщил ее св. таин. Вскоре после этого больная заснула, а проснувшись заявила всем: «мне легче, я не умру». Действительно, она стала быстро выздоравливать, так что через месяц в сопровождении всего своего семейства пришла в храм и здесь, пав на колена пред иконой Спасителя, проливала горячие слезы благодарности («Странник», 1868 г., м. июнь). Правда, Господь не всегда чудодействует в исцелении наших телесных недугов, но может ли это удерживать нас от обращения на путь жизни и света? Если болезнь по воле Божией и не получит благоприятного исхода, то все же упование христианское дает твердость духа, облегчающую телесные страдания. Итак, возлюбленный о Христе брат, берегись греха, как самого губительного яда для нашей жизни. В постигающих тебя болезнях ищи прежде всего врачевства духовного в покаянии и в св. причащении. Сознай свой грех, пожалей о том, что ты своими пороками оскорбил всеблагого Бога, дай обещание в сердце своем и пред духовником исправиться, и Господь простит твой грех. С прощением же грехов Господь может даровать тебе и выздоровление.

(Филарета, митроп. московского).

Обрете его Иисус в церкви и рече ему: се, здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин.5:14).

Это сказано было некоему человеку во Иерусалиме, близ Овчей купели, в расслаблении тридцать восемь лет тщетно ждавшему излечения водой, которой однажды в год для одного больного делало врачебной прикосновение ангельской силы, доколе, наконец, не явился Владыка времен, стихий и ангелов, и не требуя ни времени, ни воды, ни ангела, исцелил расслабленного словом: востани, возьми одр твой и ходи. Исцелитель не все кончил, потому что, убегая славы, поспешил скрыться в народе. Через несколько дней, вероятно в праздник, исцеленный пришел в храм, может быть, чтобы благодарить Бога за свое здравие. Тогда Исцелитель вновь нашел его и как прежде в слове подал ему врачевство целительное, так и теперь в слове подает врачевство предохранительное: се, здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет.

Если бы мы услышали, что искусный врач излеченному, или больному говорит, например: не употребляй впредь такой или такой пищи, ― что бы мы подумали? Конечно, мы бы подумали: видно, излеченный прежде употреблял эту пищу; она, видно, была и причиной болезни; видно, врач предвидит, что и опять она причинит болезнь, если излеченный не перестанет употреблять ее. Подобно сему, что должны мы подумать, слыша слово Господне к исцеленному: се, здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет? ― Видно, исцеленный прежде согрешал; видно, согрешения были причиной его болезни; видно, провидит Божественный Врач, что возобновляемые грехи возобновят зло в еще большей силе.

Здесь можно спросить: участь ли одного человека представляется в евангельском повествовании о расслабленном, или с тем вместе открывается общий закон суда над грехом, частью впечатленный в природе, частью приводимый в действие Провидением, хотя и не всегда очевидно, не всегда скоро, не всегда одинаково, по видам, степеням и обстоятельствам греха? Кто может измерить глубину, исследовать пути Божиих судеб? Кто решится каждого больного признать осужденным и всякую болезнь вывеской виновности? Страдал и праведный Иов болезнью и притом весьма тяжкою. Но нельзя же признать и того, будто на одного иерусалимского грешника исключительно направлена была строгость суда за грехи юности, заключившая его на тридцать восемь лет в узы болезни, и за возможные грехи старости угрожавшая ему еще более тяжким жребием.

След подобного суда виден и в судьбе другого расслабленного, которого исцеляя, Господь сказал: отпущаются тебе греси твои (Мк.2:5). Очевидно, что, подобно глубоко мудрствующему врачу, Он исцелял от болезни, действуя на причину болезни. Что видим в этих примерах, то не выражается ли, как закон, в слове апостольском: грех в мир вниде, и грехом смерть: ― оброцы греха смерть? Ибо что есть болезнь, как не отрасль древа смерти, или уменьшительный, неполный прием зелья смерти? Следовательно, вместе со смертью и болезнь пришла по дороге, проложенной грехом; а потому очень естественно, если она и ныне приходит той же дорогой. (Из Слова пред благодарственным молебствием за прекращение губительных болезней, т. III, стр. 207–208).

Во время свт. Иоанна Златоуста много лет подвизался в глубокой пустыне преподобный Иеракс. Однажды бесы пришли к нему видимым образом и сказали: «старец! ты проживешь еще полсотни лет; возможно ли терпеть так долго в этой безлюдной пустыне? Иди отсюда»! ― Старец им на это отвечал: «очень жаль, что так мало остается жить мне на свете; а я было запасся терпением еще на двести лет». При этих словах Иеракса бесы исчезли... Это значит, что св. подвижник решился терпеть все скорби, все лишения пустынной жизни до конца. Видно, твердо помнил он слова Спасителя: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк.21:19). Претерпевый до конца, той спасен будет (Мф.10:22). Вот что рассказывал пресвитер Кроний Палладию Еленопольскому об одном подвижнике, по имени Евлогии. «Этот Евлогий был человек очень образованный; приняв монашество, он по слабости здоровья не решился вступить в общежитие, но не считал себя способным и к уединенному подвижничеству. Раз увидел он на торжище одного увечного, у которого не было ни рук, ни ног; подойдя к нему, он помолился так: «Господи! во имя Твое я возьму этого несчастного и буду покоить его до самой смерти, чтобы ради его спастися и мне. Помоги мне, Господи, послужить ему»! ― После сего Евлогий привел осла, посадил на него бедняка и привез в свое жилище. Пятнадцать лет Евлогий ухаживал за ним, как за отцом родным; он сам омывал его, сам натирал маслом, носил его на руках, берег и покоил, как только умел. Но, видно, нужно было еще больше испытать терпение подвижника, и вот враг всякого добра научил увечного поносить и всячески ругать своего благодетеля. Напрасно Евлогий его успокаивал, напрасно говорил ему: «скажи мне, друг мой, чем я огорчил тебя? я исправлюсь». ― Увечный не хотел и слушать его и требовал, чтобы Евлогий опять отнес его на торжище, где его взял. «Не могу выносить твоей коварной ласки, говорил несчастный: противна мне эта голодная жизнь; я хочу мяса!» Евлогий тотчас достал ему мяса, но увечный не успокоился: «скучно мне жить с тобою, хочу видеть много людей! ― Евлогий кротко отвечал ему: «я сейчас приведу к тебе сколько хочешь братий». ― «О, я несчастный»! закричал увечный: «я не могу и на тебя-то смотреть, а ты хочешь привести сюда таких же тунеядцев, как ты! ― Не хочу, не хочу ― хочу на торжище»! ― Тогда Евлогий обратился к соседним подвижникам за советом: «что ему делать с увечным?» Те отвечали ему: «Великий (так звали они пр. Антония) еще жив, ― поди к нему, и что он тебе скажет, то и сделай: чрез него Бог будет говорить тебе». Евлогий обласкал увечного, положил его в лодку и отправился с ним к великому Антонию. Поздно вечером они туда прибыли; великий старец принимал тогда всех приходящих. И вот он воззвал: «Евлогий, Евлогий, Евлогий»! А Евлогий думал, что старец зовет не его, а другого кого-нибудь, и потому не отвечал. ― «Тебе говорю, Евлогий, который пришел сюда из Александрии»! сказал ему старец. Тогда Евлогий подошел к Антонию. «Зачем ты пришел сюда»? спросил его старец. ― «Кто открыл тебе мое имя, ответил Евлогий, Тот откроет и дело мое». «Знаю, зачем ты пришел», говорит ему великий Антоний: «но все же расскажи свое дело, чтобы слышала братия». ― Евлогий рассказал все по порядку и просил наставления. Тогда великий старец строгим голосом говорит ему «Евлогий! Ты хочешь бросить его, но Сотворивший его не бросит его; ты бросишь его, а Бог воздвигнет лучшего, чем ты, и поднимет его»... В глубоком молчании слушал покорный Евлогий. А старец между тем обращается к увечному и громко говорит: «ты, грешный, недостойный ни земли, ни неба! Перестанешь ли восставать на Бога и раздражать брата? Или не знаешь, что тебе служит Сам Христос? Как же ты смеешь говорить против Христа? Разве брат служит тебе не ради Христа?» ― Потом старец обратился к обоим вместе: «перестаньте, дети, ссориться; идите с миром домой; не разлучайтесь друг с другом; Бог уже посылает за вами... Сатана видит, что вы оба при конце подвига, скоро оба вы получите венцы от Христа: ты за него, а он за тебя ― вот почему он и навел на вас это искушение. Идите же с Богом; если ангел придет за вами, да не найдет вас обоих вместе ― вы оба лишитесь венцов. ― Нет нужды сказывать, что оба они помирились всем сердцем, вернулись в свою келью и ― не прошло сорока дней, как оба, один за другим, отошли ко Господу...» «Я сам был переводчиком в беседе Антония с Евлогием и увечным, заключает свой рассказ пресвитер Кроний, ибо Антоний не знал по-гречески, а Евлогий и увечный не понимали языка египетского».

Как поучителен этот рассказ! «Терпи до конца!» ― говорит он и мне, и тебе, мой возлюбленный брат о Христе! Может быть, тебя одолела нищета безысходная, может быть, ты век свой скитаешься бесприютным сиротой по чужим углам? терпишь и голод, и холод, и всякие болезни? И тогда не горюй, не ропщи на свою долю горькую: слышишь? Господь Сам зовет к Себе всех труждающихся и обремененных, обещая им упокоение, ― Он насытит всех алчущих, утешит плачущих, ― верь же слову Его неложному, бодро неси крест твой и терпи до конца. До конца ― дотоле, пока Господу угодно будет держать тебя под крестом, до конца ли дней жизни твоей, или только до конца тех мрачных, скорбных дней, за которыми настанут для тебя ясные дни радости. Милостив Господь! по мере смирения Он подаст тебе терпение, по мере терпения подаст и утешение, по мере утешения возгорится любовь к Богу, по мере любви воссияет в твоем сердце радость о Дусе Святе. А тогда, понятно, и всем скорбям конец!.. (Извлеч. в сокращ. из Троиц. л. № 200).

По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс.93:19), говорит царственный страдалец, пророк Давид. Он говорит вообще о болезнях сердечных, о скорбях, но истину его слов чаще всего испытывают на себе те великие терпеливцы, которые с благодарностью к Богу переносят тяжкие телесные страдания. Вспомним нашего Киевского чудотворца Пимена многоболезненного: 20 лет лежал он на одре болезни; других исцелял от болезней, а себе не только не просил исцеления, а постоянно Бога благодарил за свою болезнь: видно, утешения Небесные действительно увеселяли его душу так, что он забывал о болезни своей и видел в ней особенную к себе милость Божию. «Матушка!» говорил один сын своей многолетней страдалице-матери: «ужели ты не скорбишь, не скучаешь, когда одна проводишь долгие летние дни, пока мы все работаем в поле?» ― «Нет, сынок», отвечала она: «зачем скорбеть? Воля Божия!.. Да и грешно скорбеть: сколько милостей Божиих видела я на своем веку! Вот пришло время и поболеть за грехи мои; лежу я и воспоминаю свои грехи, каюсь в них пред Господом Богом, и благодарю Его милосердие, что не погубил Он меня с беззакониями моими, а вот отечески наказует: разве это не милость Божия? Слава Ему милосердому!» Так смиренно-верующий страдалец находит в глубине своего Богу преданного сердца великое благодатное утешение и живет радостью при мысли, что за терпение свое он помилован будет от Бога в будущей жизни. ― Вот что рассказывает известный «Святогорец» в своих прекрасных письмах об одном схимнике, о. Панкратии, который много лет страдал ранами на ногах. «О. Панкратий, в мире Парамон, был из крепостных. В детстве его жестокая госпожа заставляла его ходить босиком в глубокую осень, когда снег и лед уже покрывали землю, отчего ноги его стали сильно болеть. Бедный отрок не вытерпел: он тайно убежал от своей барыни и во что бы то ни стало решился уйти за Дунай, и действительно ушел и несколько времени оставался в услужении у русских, тоже перебежавших за границу. Он подружился с одним малороссом, который почему-то покончил жизнь самоубийством. Чувствительный Панкратий был сильно тронут и поражен потерей сердечного друга, и видя, как суетна мирская жизнь, бросил ее и удалился на Святую Гору. Здесь, в Русике, нашел он желаемое спокойствие духа, несмотря на то, что нога его уже сгнивала от ран, которые были следствием жестокой простуды в детстве. Впрочем, как ни ужасны были страдания о. Панкратия, он радовался духом и часто даже говорил мне: «поверь, что я согласен сгнить всем телом, только молюсь Богу, чтобы избавил меня от сердечных страданий, потому что они невыносимы». Говорил я ему: «смотрю я на тебя иногда и жалею: ты бываешь временем сам не свой от внутренних волнений!» ― «Ох, отвечал он: если сердце заболит ― бедовое дело, это ― адское мучение! А мои раны, будь их в десятеро больше, ― пустошь: я не нарадуюсь моей болезни, потому что, по мере страданий, утешает меня Бог. Чем тяжелее моей ноге, чем мучительнее боль, тем мне веселее, оттого что надежда райского блаженства покоит меня, надежда царствовать на небесах всегда со мною. А в небесах ведь ― очень хорошо», с улыбкой иногда восклицал Панкратий, ― «Как же ты знаешь это?» спросил я его однажды. ― «Прости меня», отвечал он: «на твой вопрос мне бы не следовало отвечать тебе откровенно, но мне жаль тебя, когда ты страдаешь душою, и мне хочется доставить тебе хотя малое утешение своим рассказом. Ты видал, как я временем мучусь; ох, недаром я вьюсь змеей на моей койке: мне бывает больно, тяжело больно, невыносимо! За то, что со мной бывает после, это знает вот оно только», таинственно заметил о. Панкратий, приложив руку к сердцу. «Ты помнишь, как я однажды, не вынося боли, метался на моей постельке, и даже что-то похожее на ропот вырвалось из моих уст. Наконец боль притихла, я успокоился; вы разошлись от меня по своим кельям, и я, уложивши мою ногу, сладко задремал. Не помню, долго ли я спал или дремал, только мне виделось, и Бог весть к чему... Я и теперь, как только вспомню про то видение, чувствую на сердце неизъяснимое, райское удовольствие, и рад бы вечно болеть, только бы повторилось еще, хоть раз в моей жизни, это незабвенное для меня видение: так мне было хорошо тогда!» ― «Что же ты видел?» спросил я о. Панкратия. ― «Помню, отвечал он: когда я задремал, подходит ко мне отрок удивительной, ангельской красоты и спрашивает: «тебе больно, о. Панкратий?» ― Теперь ничего, отвечал я, слава Богу. ― «Терпи, говорит отрок: ты скоро будешь свободен, потому что тебя купил Господин, и очень-очень дорого»... ― Как? говорю: я опять куплен? ― «Да, куплен, отвечал с улыбкой отрок: за тебя дорого заплачено, и Господин твой требует тебя к Себе. Не хочешь ли пойти со мной? ― Я согласился. Мы шли по каким-то слишком опасным местам; огромные псы злобно бросались на меня, готовые растерзать меня; но одно слово отрока ― и они вихрем неслись от нас. Наконец, мы вышли на пространное, чистое и светлое поле, которому не было, кажется, и конца. ― «Теперь тебе нечего бояться, сказал мне отрок: иди к Господину, Который, ― видишь? ― сидит вдали». Я посмотрел и действительно увидел трех Человек, рядом сидевших. Удивляясь красоте места, радостно шел я вперед; неизвестные мне люди в чудном одеянии встречали и обнимали меня; множество прекрасных девиц, в белом, царственном убранстве, скромно приветствовали меня и молча указывали вдаль, где сидели три Незнакомца. Когда я приблизился к сидевшим, двое из Них встали и отошли в сторону, а Третий ожидал меня. В тихой радости и в каком-то умилительном трепете я приблизился к Нему, ― «Нравится ли тебе здесь?» кротко спросил меня Незнакомец. ― Я взглянул на лицо Его: оно было светло; царственное величие отличало моего нового Господина от людей обыкновенных. Молча упал я в ноги к Нему, поцеловал их; на ногах были насквозь пробитые раны. После того я почтительно сложил на груди моей руки и просил позволения прижать к моим грешным устам и десницу Его. Не говоря ни слова, Он подал ее мне. И на руках Его были такие же глубокие раны. Несколько раз облобызал я десницу Незнакомца, и в тихой, невыразимой радости смотрел на Него. Черты лица моего нового Господина были удивительно хороши: они дышали кротостью и состраданием, улыбка любви и привета была на устах Его; взор выражал невозмутимое спокойствие сердца Его. ― «Я откупил тебя у госпожи твоей, стал говорить мне Незнакомец, теперь ты навсегда уже Мой, Мне жаль было видеть твои страдания; твой детский вопль доходил до Меня, когда ты жаловался Мне на госпожу свою, томившую тебя голодом и холодом, и вот ты теперь свободен навсегда. За твои страдания вот что Я готовлю тебе!..» И дивный Незнакомец указал мне на отдаление: там было очень светло; красивые сады, в полном своем расцвете, рисовались там, и великолепный дом блестел под их райской тенью. ― «Это твое», продолжал Незнакомец: «только не совсем еще готово: потерпи. Когда наступит пора твоего покоя, Я возьму тебя к Себе; а теперь побудь здесь, посмотри на красоты места твоего, потерпи до времени: претерпевый до конца, той спасен будет!» ― Господи! воскликнул я вне себя от радости: я не стою такой милости! И я бросился Ему в ноги, облобызал их, но, когда поднялся, передо мной никого и ничего не было. Я проснулся. Раздался стук в доску по нашей обители: ударяли к утрене. Я встал тихонько на молитву. Мне было очень легко, а что я чувствовал, что было у меня на сердце ― это моя тайна. Тысячи лет страданий отдал бы я за повторение подобного видения. Так оно было хорошо!» (Из «Писем» Святогорца).

Благословлял Бога в скорбях своих великий ветхозаветный страдалец праведный Иов, но и он, как человек, по временам жаловался на свои несносные страдания, и он проклинал день своего рождения (Иов.3:2) и сожалел, зачем не умер он в утробе матери (Иов.3:11–12). Почто дан есть сущим в горести свет, говорил он, и сущим в болезнех живот? Иже желают смерти и не получают, ищущи якоже сокровища (Иов.3:20–21)... А вот страдать, и в самых страданиях забывать о страданиях, терпеть нестерпимые муки, и среди этих мук прославлять Господа, воспоминая Его неизреченные милости, явленные всему роду человеческому, ― быть рассекаемым на части, и при всем этом думать только о дивных делах Божиих, ― такое непостижимое для ума человеческого мужество могли проявить только Христовы мученики, в которых столь славно являла себя сила Христова. Вот одно из многих сказаний о таком мужестве мучеников.

Святого Иакова персянина режут на части: ему отрезали большой перст на правой руке. Мученик возводит очи на небо и говорит: «Господи Боже, Великий в крепости, перстом Твоим изгоняющий бесов (Лк.11:20), приими сей перст, за Тебя наущением бесовским урезанный, как ветвь виноградной лозы: ибо и у лозы обрезают ветви, чтобы она больше приносила плода». ― Мучитель отрезает второй перст, а мученик молится: «приими, Господи, и вторую ветвь от лозы, которую насадила десница Твоя!»... Ему отрезают третий перст, а он говорит: «освободившись от трех искушений в мире, от похоти плоти, похоти очес и гордости житейской, благословляю Отца и Сына и Святого Духа и с тремя отроками прославляю Тебя, Господи!» ― Отрезают четвертый перст, а он молится: «приемлющий хваление от четырех животных (Откр.4:8), приими страдание четвертого перста моего за святое имя Твое!» ― Отрезают перст пятый, и Иаков говорит: «исполнилась радость моя, как радость пяти мудрых дев!» (Мф.25:2). Мучители уговаривают его пожалеть себя, но страдалец отвечает им: «когда пастухи стригут овец, то разве оставляют у них одну сторону неостриженною? Я ― овца Христова стада: обрезайте, как волну, все члены мои!» ― и снова стал молитвенно беседовать с Богом. И вот ему отрезают первый перст на левой руке, а он говорит: «благодарю Тебя, Господи, что сподобил меня шестой перст принести Тебе, простершему за меня в шестой день и час Свои пречистые руки на кресте»! ― Отрезают еще перст, а он славит Бога: «как устами седмижды днем с Давидом прославлял я судьбы Твои, Господи, так теперь седмью перстами, за Тебя отрезанными, прославляю твою милость, на мне являемую»! ― Режут еще перст, и он вещает: «Ты Сам, Господи, приял во осьмый день обрезание по закону, а я претерпеваю за Тебя отрезание осьмого перста: не лиши меня лицезрения пресветлого лица Твоего»! ― Отрезают следующий перст, а мученик молится: «Ты, о, Христе мой, в девятый час предал Дух Свой Богу Отцу на кресте, а я в болезни урезания девятого перста благодарю Тебя, что сподобил меня лишиться членов моих за имя Твое!» ― Когда же отрезали десятый перст, он воскликнул: «в десятострунной псалтири прославляю Тебя, Боже мой, сподобившего меня претерпеть отрезание всех перстов на обеих руках моих, за десятицу завета Твоего, на двух скрижалях написанного»! ― Снова уговаривают его мучители, и снова он отвергает все их увещания, обещания и угрозы. Ему начинают отрезать персты на ногах, и он с тем же спокойствием прославляет Господа при отрезании каждого перста. Так, при отнятии первого он говорит: «слава Тебе, Христе Боже; у Тебя пронзены были не руки только, но и ноги; сподоби меня стать сею десною ногою хотя в числе последних одесную Тебя»! ― При отнятии второго перста он молится: «удвоилась на мне милость Твоя, Господи, ибо Ты избавляешь меня от смерти вторые» (Откр.20:14). Отрезают и бросают пред ним третий перст, а мученик с улыбкой вещает: «иди во имя Троицы и ты, третий перст, к дружине твоей: как зерно пшеничное, в землю брошенное, и ты мног плод принесешь в день общего воскресения»! Отрезают перст четвертый, а святый утешает себя: «вcкую прискорбна еси, душе моя, и вcкую смущаеши мя? уповай на Бога, силою четвероконечного креста спасающего мя, (внимайте, неразумные ревнители восьмиконечного креста, что говорит мученик Христов!) и я прославляю Его, от четырех стихий Создавшего меня»! Отрезают перст пятый, мученик говорит: «славлю Тебя, Господи, пять язв на кресте претерпевшего, что удостоиваешь Ты меня части верных рабов, пять талант умноживших»! ― Ему отрезают мизинец левой ноги, а он говорит: «мужайся, малый перст шестый; Бог, сотворивший в шестый день тебя малого с большими, равно и воскресит тебя с этими большими»! ― Отрезают седьмой перст, и мученик обращается к мучителям со словами: «разоряйте сию ветхую храмину, под которую укрывается седмиглавый змий. Создатель, в седьмой день почивший от делах Своих, уготовал мне храмину нерукотворенную, вечную на небесах!» ― Отрезают восьмой перст, а Иаков рассуждает: «Тот, Кто сохранил в ковчеге Ноевом восемь душ, спасет и меня, хотя и проливаете вы мою кровь, как воду». Отрезают девятый перст, и он молится: «укрепи меня в терпении, Боже истинный, как укрепил Ты во благодати Твоей девять чинов ангельских во время искушения!» ― Отрезают последний перст на ноге, а он восклицает: «вот, я принес в жертву Тебе, Иисусе Христе, совершенный Боже и совершенный Человече, две десятицы перстов моих!» ― Тогда отсекают ему всю стопу правой ноги, и он говорит: «да станет нога моя в Царствии Небесном на правоте!» ― Отсекают затем стопу левой ноги, а он, взирая на небо, молится: «услыши мя, Господи, сотвори со мною знамение во благо, избави меня от стояния ошуюю Тебе!» ― Отсекают правую руку, и он восклицает: «милость Твою, Господи, вовек воспою: Ты сам исполняешь на мне слово Твое: аще десная твоя рука соблазняет тя, отсецы ю и верзи от себе!» ― Отсекают левую руку, а он молится: «не мертвые восхвалят Тебя, Господи, не те, которые сходят во ад, держась пути шуего, а мы, живые, благословим Тебя отныне и до века». ― Отсекают правое плечо, и он говорит: «Тот, Кто возложил на плечо Свое овцу погибшую, поставит и меня одесную Себя со овцами Своими». ― Отсекают левое плечо, и он говорит: «Господь, Его же власть на раме Его (Ис.9:6), не попустит меня уклониться ко власти темной на страну шуюю». ― Стали отрезать ему ноги до колен, тогда страдалец болезненно возопил: «Господи Боже мой, не в лыстех мужеских благоволящий, но благоволящий в боящихся Тебе (Пс.146:10–11), помоги мне, рабу Твоему, ибо меня сокрушают болезни смертные!» Мучители на это заметили ему: «вот, мы говорили тебе, что болезни тяжкие ждут тебя, а ты не верил нам». Страдалец отвечал им: «я для того и возопил в болезни моей, чтобы вы знали что я человек плотью обложенный, и что следовательно, только один Бог укрепляет меня! Но Он же и облечет меня в новую плоть, которой не могут коснуться никакие ваши орудия мучительские!» ― И непобедимый воин Христов стал прославлять Господа серафимской песнью: «Свят, Свят, Свят еси, Боже Вседержителю», взывал он, лежа на земле, и призывал милость Божию, да укрепит его до конца. Наконец, мучители отрезали честную главу его, и он предал дух свой Богу. ― Как свеча, догорал он пред Богом, как фимиам кадильный, восходили к Богу его славословия, и доныне ощущается это дивное благоухание молитв его, и теперь без умиления сердечного нельзя читать рассказ о его страданиях, и по прочтении невольно восклицаешь с царственным пророком: «дивен, воистину дивен Бог во святых Своих..!» (Ч.-М. 27 ноября; сн. Троицк. лист., № 198).

Авва Феона и авва Феодор, ― пишет блаж. Иоанн Мосх, рассказали нам: «при патриархе Павле в Александрии осталась сиротой после смерти родителей, очень богатых людей, одна девица. Она была не крещена. Однажды вышла она в сад, оставленный ей родителями. В глубине сада она увидала неизвестного человека, собравшегося удавиться. Быстро подбежав к нему, она спросила:

– Что ты делаешь, добрый человек?

– А тебе какое дело? Уйди! Я в большом горе...

– Скажи мне всю правду. Я, может быть, помогу тебе.

– Я много должен; мои заимодавцы сильно теснят меня, и я предпочел скорее умереть, чем вести такую горькую жизнь.

– Прошу тебя... вот возьми все, что у меня есть, и отдай... только не губи себя.

Тот с благодарностью согласился на это и уплатил долги.

Между тем девица оказалась в стесненном положении. И не мудрено: осталась без родителей, позаботиться об ней было некому. Придя в крайнюю бедность, она начала распутную жизнь.

А те, которые знавали ее родителей, говорили: «кто знает суды Божии, как и для чего попускается душе падать!»

Молодой организм не вынес такой жизни: она заболела и ― опомнилась. В сокрушении духа она просила соседей: «ради Господа, сжальтесь над душой моей и поговорите с епископом, чтобы мне стать христианкой»¹⁸. Но все отвернулись от нее с презрением.

«Кто пожелает быть восприемником такой распутной женщины?» ― говорили об ней.

И была она в большой скорби.

Когда она совсем пала духом при таких обстоятельствах, явился ей ангел Господень в виде того человека, которому некогда оказала она милость.

– Что с тобою? ― спросил ее ангел.

– Я желаю сделаться христианкой, и, увы, никто не хочет сказать обо мне.

– В правду ли ты желаешь?

– Да, и прошу и тебя об этом.

– Не падай духом! я приведу кого-нибудь, и тебя примут в лоно церкви.

Ангел приводит еще двух ангелов, и они относят ее в церковь. Потом, приняв вид известных сановников при особе наместника, приглашают клириков, на обязанности которых было крестить новообращенных. Клирики спрашивают сановников:

– Ручается ли ваша любовь за нее?

– Да! ― отвечают они.

Клирики совершили все, что следует по чину над готовящимися ко крещению, и окрестили ее во имя Отца и Сына и Св. Духа. Потом облекли ее в одежды новокрещенных. Ангелы перенесли ее в дом, куда она вернулась в белых одеждах. И, положив ее, стали невидимы.

Соседи, увидав ее в белых одеждах, спрашивали:

– Кто окрестил тебя?

– Кто-то пришел, ― отвечала она, ― отнесли меня в церковь, сказали клирикам, и они окрестили меня.

– Да кто же именно? Какие клирики? ― Об этом она ничего не могла сказать. Доложили епископу; тот призвал клириков, приставленных к крещению.

– Вы ли окрестили ту женщину? ― спросил он.

Те не отреклись, подтвердили и сказали, что были приглашены для того таким-то и таким-то из сановников при правителе. Епископ посылает за указанными лицами и спрашивает у них, точно ли они поручились за девицу?

– Ничего мы не знаем, ― отвечали те. ― Не знаем и тех, кто сделал это.

Тогда епископ понял, что это ― дело Божие. И, пригласив новокрещенную, спросил:

– Скажи мне, дщерь моя, что сделала ты доброго?

– Я ― блудница и бедная... Что же доброго могла я сделать?

– Так-таки и не знаешь за собой ни одного доброго поступка?

– Нет... вот разве это... однажды я увидала неизвестного мне человека, собиравшегося удавиться; его сильно теснили заимодавцы. И, отдав ему все мое состояние, я избавила его от беды...

И, сказав это, она почила в Господе, получив отпущение своих вольных и невольных прегрешений.

Епископ прославил Господа: «праведен еси, Господи, и правы суды Твои!» (Пс.118:137). (Из «Луга духовного» блаж. Иоанна Мосха).

В наше грешное время нередко приходится слышать такое мудрование: «ныне нет чудес, ангелы не приходят с неба поучать людей, как в древние времена». Правда ли это? Господь наш Иисус Христос вчера и днесь, Той же и во веки... Для того, чтобы иметь общение с ангелами, нужно иметь и свойства ангельские, нужно иметь чистоту сердца и детски-ангельcкую простоту веры. Где есть то и другое, там возможно и видение ангелов. Вот что рассказывал в Бозе почивший московский святитель, митрополит Иннокентий, из того времени, когда он проповедовал веру Христову на Алеутских островах. ― «В апреле 1825 года, в великий пост, отправился я в первый раз на остров Акун к алеутам. Подъезжая к острову, я увидел, что они все стояли на берегу наряженными, как бы в торжественный праздник, и когда я вышел на берег, то они все радостно бросились ко мне. Я спросил их: «почему они такие наряженные?» ― Они отвечали: «потому что мы знали, что ты выехал и сегодня должен быть у нас, то мы на радостях и вышли на берег, чтобы встретить тебя». ― Кто же вам сказал, что я буду у вас сегодня, и почему вы меня узнали, что я именно отец Иоанн? ― «Наш шаман, старик Иван Смиренников сказал нам об этом и описал нам твою наружность так, как теперь видим тебя». Это обстоятельство чрезвычайно меня удивило, но я все это оставил без внимания и стал готовить их к говению. Явился ко мне этот старик-шаман и изъявил желание говеть, он ходил очень аккуратно, и я все-таки не обращал на него особенного внимания и, приобщив его св. Таин, отпустил его... ― И что же? к моему удивлению, он, после причастия, отправился к своему тоену (старшине) и высказал ему свое неудовольствие на меня, а именно за то, что я не спросил его на исповеди, почему его алеуты называют шаманом, так как ему крайне неприятно носить такое название от своих собратий, и что он вовсе не шаман. Тоен, конечно, передал мне неудовольствие старика Смиренникова, и я тотчас же, послал за ним для объяснения; и когда посланные отправились, то Смиренников попался им навстречу с следующими словами: «я знаю, что меня зовет священник, отец Иоанн, и я иду к нему». Я стал подробно расспрашивать о его жизни, и на вопрос мой, грамотен ли он, ― он ответил, что, хотя и неграмотен, но Евангелие и молитвы знает. Тогда я просил его объяснить, почему он знает меня, что даже описал своим собратьям мою наружность, и откуда узнал, что я в известный день должен явиться к ним и что буду учить их молиться? ― Старик отвечал, что ему все это сказали двое его товарищей. ― Кто же эти двое твои товарищи? спросил я его. «Белые люди», отвечал старик; ― «они, кроме того, сказали мне, что ты, в недалеком будущем, отправишь свою семью берегом, а сам поедешь водой к великому человеку и будешь говорить с ним». ― Где же эти твои товарищи, белые люди, и что это за люди? спросил я его. «Они живут недалеко здесь, в горах, и приходят ко мне каждый день». ― Когда же явились к тебе эти белые люди в первый раз? Он отвечал, что вскоре по крещении его иеромонахом Макарием явился ему прежде один, а потом и два духа, невидимые никем другим, в образе человеков, белых лицом, в одеяниях белых и, по описанию его, подобных стихарям, обложенным розовыми лентами, и сказали ему, что они посланы от Бога наставлять, учить и хранить его. И в продолжение почти 30 лет они, почти каждодневно, являлись ему днем, или к вечеру, но не ночью, а являясь, 1, наставляли и учили его всему христианскому Богословию и таинствам христианской веры; 2, подавали ему самому и, по прошению его, другим, впрочем весьма редко, помощь в болезнях и крайнем недостатке пищи. Но, в рассуждении помощи другим, они всегда отзывались на прошение его тем, что мы спросим у Бога, и если благоволит Он, то исполним; 3, иногда сказывали ему происходящее в других местах и, весьма редко, будущее; но всегда с тем, если то угодно Богу открыть, и уверяли, что они не своей силой все то делают, но силой Бога всемогущего. И хотя их учение есть учение православной церкви, но я, зная, что и бесы веруют и трепещут, усомнился, не хитрая ли и тончайшая это сеть искони лукавого? и спросил его: как они учат молиться, себе или Богу, и как жить с другими? Он отвечал, что они учат молиться духом и сердцем, и иногда молятся с ним весьма долго, и учат исполнять, словом, все чистые христианские добродетели (кои он подробно мне рассказал), а более всего советуют наблюдать верность и чистоту, как в супружестве, так и вне супружества (и это, может быть, потому, что здешние жители более всего склонны к этому); сверх того учили его и другим внешним добродетелям и обрядам, как-то: как изображать крест на теле, не начинать никакого дела не благословясь, не есть рано поутру, не жить вместе многим семействам, не есть вскоре убитой рыбы и зверя еще теплого; а некоторых птиц и животнорастений морских совсем не употреблять в пищу и проч. ― После сего спросил я его: являлись ли они ему ныне, после исповеди и причастия, и велели ли слушать меня? ― Он отвечал, что являлись, как после исповеди, так и после причастия, и говорили, чтоб он никому не сказывал исповеданных грехов своих, и чтоб, после причастия вскоре, не ел жирного, и чтоб слушал учения моего, но не слушал промышленных, т. е. русских, здесь живущих; и даже сегодня на пути явились ему и сказали, для чего я зову его, и чтоб он все рассказал и ничего б не боялся, потому что ему ничего худого не будет. Потом я спросил его: когда они являются ему, что он чувствует, радость или печаль? ― Он сказал, что в то только время, когда он сделает что-нибудь худое, то, увидя их, чувствует угрызение совести своей, а в другое время не чувствует никакого страха; и так как его многие почитают за шамана, то он, не желая таковым быть почитаем, неоднократно говорил им, чтоб они отошли от него и не являлись ему; они отвечали, что они не диаволы, и им не велено оставлять его, и на вопрос его: почему они не являются другим? они говорили ему, что им так велено. ― Дабы удостовериться, точно ли являются ему пестуны его, я спросил его: могу ли я видеть их и говорить с ними? Он отвечал, что не знает, а спросит у них; и действительно, через час приходит и говорит, что они сказали на то: «и что он хочет еще знать от нас? Ужели он еще почитает нас диаволами? Хорошо, пусть видит и говорит с нами, если хочет»; и еще сказали нечто в одобрение мое; но я, дабы не сочтено было за тщеславие со стороны моей, умолчу о сем. ― Тогда что-то необъяснимое произошло во мне, какой-то страх напал на меня и полное смирение. Что, ежели в самом деле, подумал я, увижу их, этих ангелов, и они подтвердят сказанное стариком? и как же я пойду к ним? Ведь я же ― человек грешный, следовательно, и недостойный говорить с ними, и это было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью, если бы я решился идти к ним; и, наконец, свиданием моим с ангелами я, может быть, превознесся бы своею верой, или возмечтал бы много о себе... И я, как недостойный, решился не ходить к ним, ― сделав предварительно, по этому случаю, приличное наставление, как старику Смиренникову, так и его собратом алеутам, чтобы они более не называли Смиренникова шаманом». Так заканчивает святитель свой рассказ. (Рассказ этот взят из книги: Иннокентий, митрополит московский и коломенский. Сост. И. Барсуковым).

Я, нижеподписавшаяся, жена священника, калужской губернии, мещовского уезда, села Неходова, Ирина Афанасьева Смирнова, 53 лет, страдала много лет (около 25) тяжкой головной болезнью и другими телесными недугами и особенно болью в животе. Болезни мои всегда сопровождались истерическими припадками и кончались, до нового заболевания, рвотой. От тяжких страданий я нажила себе еще новую болезнь ― порок сердца, как определили врачи, от которой, по заключению их, особенно нашего земского ― Николая Ивановича Орлова, я должна была умереть, так сказать, преждевременно и даже вдруг. Много я лечилась у разных докторов, бывала и в Москве, но главной заботой у меня было ― молить Господа Бога и Его Пречистую Матерь о помиловании, а св. угодников Его о заступлении и подании помощи мне ― тяжко страждущей. Хотя о болезни своей я и не говорила, как следует, ни мужу, ни детям, чтобы не пугать их и не огорчать, а между тем мой неистовый иногда крик, кувырканье по постели яснее слов говорили о страданиях моих и повергали не только своих, но и чужих в грусть и тоску и невольно исторгали из глаз слезы. Наконец, и для меня взошла отрадная и незабвенная заря!

Узнав, что 9 сентября 1896 года будет открытие мощей святителя Феодосия, Углицкого чудотворца, я, несмотря ни на какие препятствия, напутствуемая одним только благословением своего мужа, не сказавши даже родным своим, отправилась в неведомую для меня страну искать помощи себе у новоявленного чудотворца, святителя Феодосия. Первое мое опасение ― как я поеду одинокая, больная? ― угодник Божий Феодосий, которому усердно молилась я, устранил тем, что на первой же станции железной дороги послал мне добрую и благочестивую монахиню Салафиилу; с ней я, как с родной сестрой, самой близкой и сердечной, в страшной тесноте и духоте от множества набившегося по вагонам народа, благополучно добралась до Чернигова накануне открытия мощей, еще до всенощной, где угодник Божий, как я верую, указал мне хорошую и покойную квартиру, недалеко от собора. За множеством народа и страшной теснотой я, по слабости своей, на четвертый день только удостоилась приблизиться к цельбоносному гробу и облобызать, вместе с другими, нетленное тело святителя и чудотворца Феодосия. Как я молилась в тот час, как я просила о спасении меня, грешной ― это знает только сердцеведец Бог и Его угодник Феодосий. На другой день я тоже была в соборе, слушала литургию и молебен и удостоилась еще приложиться к мощам святителя, а на шестой день, с спутницей своей, на пароходе отправилась в Киев для поклонения святыням киевским. От утомления крепко уснула и ― о чудо! Вижу я, как наяву, ко мне, недостойной грешнице, подошел святитель Божий Феодосий, в архиерейском облачении и, сказав: «у тебя болит сердце», своей святой рукой положил мне на грудь щепотку соли на самое больное место и удалился. Когда святитель Феодосий спрашивал меня о болезни сердца, я, по приказанию его, раскрыла ему грудь, что заметив, спутница моя, не зная причины такого поступка моего, а видя, что я это делаю при всех, ― подошла ко мне, стала закрывать грудь и разбудила. С того момента, как святитель Феодосий положил мне на грудь соли, я не чувствую доселе никакой боли в сердце, никаких ощущений неприятных, и сердце мое стало биться по-прежнему, как и в былое время, когда я была здорова.

Побывав в Киеве у всех святых мест, я с сильной головной болью, простившись с монахиней Салафиилой, отправилась обратно домой в вагоне 2 класса. Уснув дорогой на диванчике, я вторично удостоилась видеть святителя Феодосия в блестящем святительском облачении, в митре и с посохом в руке, ― он, чудотворец, подошел ко мне, положил святительcкую свою руку на одну сторону головы моей и с словами: «боль головы пройдет», благословил меня, и удалился. ― Ту же минуту, вижу я, как наяву, из этой половины носом потекла ручьем кровь, сначала испорченная, а потом чистая, и долго текла, затем стала течь вода; проснулась я и чувствую, что половина головы моей совершенно здорова. Поблагодарив Бога и Его дивного угодника Феодосия, я рассказала ехавшим со мной о своем видении и исцелении. Другая половина головы исцелилась по приезде домой: распухла щека, и во рту образовался большой нарыв, который через несколько дней прорвался, и осталась большая рана, но и она, будучи помазана маслом, привезенным от мощей святителя из Чернигова, скоро зажила, и в этой половине головы не чувствуется теперь никакой боли, и деятельность рассудка восстановилась по-прежнему.

Приписывая свое исцеление всецело чудодейственной силе святителя Феодосия, я, по совету и благословению милостивого архипастыря своего, епископа Калужского Макария, которому в бытность его в селе нашем, в июне месяце сего 1897 года, для ревизии церкви сообщено было о моем исцелении, решилась поведать всему миру, что дивен Бог во святых Своих, что угодникам Своим Он дает по благости и правосудию Своему чудодейственную силу исцелять недуги и болезни с верой и любовью притекающих к ним и просящих у них помощи и заступления. Слава Тебе Богу, благодеющему нам, милующему нас и в лице угодников Своих подающему скорую помощь тем страдальцам, у которых надежда на помощь людcкую, после многих испытаний, оказывается безнадежной!

Для подтверждения того, что об исцелении своем святителем Христовым Феодосием я говорю сущую правду, по чистой христианской совести, прилагаю удостоверение земского врача, постоянно в последнее время лечившего меня ― Николая Ивановича Орлова.

Жена священника Ирина Смирнова.

Удостоверение.

Сим по долгу службы и присяги удостоверяю, что жена священника Мещовского уезда, села Неходова, Ирина Афанасьева Смирнова несколько лет страдала органическим пороком сердца (vitium organicum cordis): сильное сердцебиение, одышка, с первым временем вместо тона шум и перебои. Вследствие вышеозначенного страдания нередко появлялись у ней припадки грудной жабы: чувство страха, стеснения в груди, недостаток воздуха и немое сильное сердцебиение и одышка. От вышеописанной болезни я и другие врачи пользовали больную и помогали ей, но вполне излечить это страдание, по крайней мере в настоящее время, наука бессильна, и больная через несколько времени должна была неизбежно умереть. Когда 20 июля текущего года меня пригласили опять и просили как можно скорее, я думал, что повторилась та же самая болезнь. По осмотре больной оказалось, что она больна другой болезнью: воспалением желудка и кишек (gastro-enteritis). При исследовании сердца, к великому удивлению моему, оказалось, что оно вполне нормально: тоны его чисты, шума нет, пульс правильный, перебоев нет.

Откровенно говоря, я и себе не поверил и на следующий день, когда с другим врачом еще раз навестили больную, которой стало много лучше, мной и им снова произведено было подробное исследование сердца, и мы оба вполне убедились, что последнее нормально. 1897 г. июня 26 дня.

Врач Мещовского земства, Зубовского врачебн. пункта, коллежский асессор Н. Орлов. (Черниг. Еп. В.; сн. Воскр. день 1897 г. № 38).

Еванг. от Иоан., зач. 12-е, гл. IV, 5–42 ст.

Иисус Христос, узнав, что возрастающее число учеников Его возбудило, сильное неудовольствие к Нему фарисеев, оставил Иудею и возвратился в Галилею. Кратчайший путь шел туда чрез Самарию. Иисус пошел этою дорогою и на пути своем проходил чрез плодородную долину между горами Гаразином и Гевалом, в которой находится город Сихем, или Сихарь. Обе горы возвышаются на восемьсот футов над долиной, которая сама лежит на 1750 футов над морем. Многочисленные террасы и ущелья Гаразина, равно как и вся долина, красуются садами и рощами, богатыми прекрасною южною растительностью: апельсинные, гранатовые, шелковичные, абрикосовые, смоковничные, миндальные и другие деревья доставляют обильные плоды; жаркая подошва Гевала засажена оливковыми деревьями.

На получасовом расстоянии от города к востоку, долина Сихемская склоняется в другую, простирающуюся от севера к югу; по ней проходит обыкновенная дорога из Галилеи в Иерусалим, не заворачивая в Сихем. В этом месте находится гроб Иосифа (Нав.24:32). Непосредственно подле могилы, на склоне горы Гаразина, находится колодезь Иакова, имеющий семьдесят пять футов глубины²⁰ Местность эта весьма замечательна также и в историческом отношении. Здесь Авраам, оставивши по повелению Божию отечество свое, поставил было сначала палатки и создал жертвенник Господу. Здесь Иаков купил поле у сынов Емора; здесь, на этом поле, погребены были кости Иосифа; здесь Иисус Навин в собрании народа, бывшем пред его смертью, произнес благословение на исполнителей и проклятие на нарушителей закона и возобновил завет народа израильского с Богом его; здесь при Ровоаме произошло великое разделение земли на царство израильское и иудейское.

Иисус Христос шел по этой прелестной долине, неподалеку от города Сихема²¹. Был шестой час дня, т.е. полдень. Уставши от путешествия, Он сел у колодезя. Полдневный жар тяготел над золотыми нивами Сихема. Вся земля как бы задремала от жгучих полуденных лучей солнца, все как бы заснуло, бодрствовала одна только любовь Спасителя. Спустя немного времени, одна самарянская женщина пришла к колодезю почерпнуть воды. Она пришла сюда, как приходила уже сотни раз, ни о чем особенно не думая при этом. Она видит человека, сидящего подле колодезя, и ничего больше не замечает. Видя в нем чужеземца и притом из враждебной ее соотечественникам израильской народности, она не приветствует Его. Наполнивши свои ведра водою, она хотела уже уйти, но Иисус сказал ей: «дай Мне пить»! Ученики с радостью услужили бы своему Господу и Учителю, но они отлучились в город купить пищи. Женщина окинула взором Иисуса с головы до ног. Она видит и слышит не более, как обыкновенного иудея. Поэтому, вспомнивши о вражде, которая господствовала между иудеями и самарянами, она говорит Ему: «как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки?»

Иисус теперь свидетельствует ей, что Он однако больше, чем она думает. Он отвечает ей: «если бы ты знала дар Божий, и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую»²². Женщина не поняла Иисуса; она думала, что Он говорит о колодезной воде. Но так как у Него не было сосуда, которым бы Он мог почерпнуть воды, а колодезь был глубок, то она совершенно не могла понять Его слов. Поэтому она отвечала: «Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок, откуда же у Тебя вода живая? Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь, и сам из него пил, и дети его, и скот»? Судя однако по тому, что она в разговоре назвала Его «господин», можно видеть, что Иисус произвел на нее особенное впечатление. Она не сомневается в истинности Его слов, но только не может понять, что Он разумеет под водою. Иисус указывает на колодезь, у которого они стояли, и говорит ей: «всякий, пиющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». Из этих слов самарянка должна была понять, чего собственно желал говоривший с нею. Она должна была видеть, что Он здесь разумел не какую-нибудь земную, видимую воду. Она понимает, что эта вода должна быть очень хороша и несравненно лучше, чем вода из колодезя Иакова, потому, что навсегда утоляет жажду; только она не знает, что это за вода, которую предлагает ей Иисус. Впрочем, она просит Его: «Господин, дай мне этой воды, чтоб мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать».

Она просит живой воды. Это первый шаг, которого желал от нее Иисус Христос. Но чтоб могла она пить эту воду, ей нужно было прийти в сознание самой себя, своих грехов, и познать Того, Кто с нею говорил. Поэтому Иисус Христос продолжает к ней дальше: «поди, позови мужа своего, и прийди сюда!» Слова Спасителя дошли до ее сердца. Совесть ее пробудилась. Но она еще пытается уклониться от Сердцеведца, и в смущении говорит: «у меня нет мужа». Иисус это полупризнание ее снисходительно принял за полное признание и, указывая перстом святой любви на больное место ее совести, говорит ей: «правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей; и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала». Этими словами Он припоминает ей не только настоящую, невоздержную ее жизнь, но и все грехи ее в продолжение пяти прежних браков, которые конечно не без ее вины разорваны были²³. Совесть ее была поражена. Как бедная грешница, стоит она пред чужеземцем, святой, проницательный взор Которого все видел. Она отвечает: «Господи! вижу, что Ты пророк». Этим она признает истину Его слов. Ответ ее есть совершеннейшая исповедь, она чувствует себя грешницей, имеющей нужду в помиловании. Поэтому она, в стыдливом замешательстве, изменяет направление беседы и предлагает Иисусу для разрешения вопрос: «отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме»²⁴. Вопрос был совершенно непринужденный. Она могла и должна была с пророком говорить о Боге и богопочтении, и надеялась услышать на этот вопрос что-нибудь утешительное для души своей. Господь, чтоб показать ей, что одно внешнее богослужение и богопочтение не поможет грешной душе ее, сказал ей: «поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему кланяемся: ибо спасение от иудеев». Этим Он осуждает богослужение самарян и становится на сторону иудеев, которые одни имеют истинное откровение, и от которых должно произойти спасение (Мессия), но вместе с тем и открывает взору самарянки то время, когда падет преграда, разделявшая народы. Бог призовет язычников, уничтожит прообразовательные учреждения и устроит по всей земле духовное, сердечное поклонение Богу. Эту великую истину Он повторяет здесь и в другой раз: «настанет время, и настало уже, что истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине». Это время уже теперь открывается с явлением Иисуса Христа во плоти. Истинные поклонники отселе служат Ему не одною только молитвою на устах, но приносят в жертву Богу всего человека в духе и истине. Это была та живая вода, о которой самарянка говорила: «Господи! дай мне этой воды»; теперь эта вода струилась в словах Господа. Самарянке оставалось только черпать и пить.

Она, конечно, не понимала этих слов во всем их объеме. Иисус говорил ей то, чего доселе не говорил ни одному из своих учеников. Но слово произвело на нее глубокое впечатление. Самарянка, конечно, чувствовала, что она слаба и неспособна понять эти слова во всей их глубине. Потому она сказала «знаю, что прийдет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все». Этого признания и желал от нее Иисус Христос. Он готов исполнить желание ее сердца и потому говорит ей: «это Я, Который говорю с тобою».

В это время возвратились из города ученики Его. Они удивились, что Иисус беседовал с женщиной²⁵ и к тому еще с самарянкой. Но уважение к Иисусу удержало их желание спросить Его, зачем и о чем Он с нею говорит. Самарянка же, оставивши свой водонос, с радостным сердцем поспешила в город. Здесь она объявила всем: «пойдите и посмотрите Человека, который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос? Как он преобразил меня, так преобразит и вас, ступайте только, и вы убедитесь»! Множество сихемлян пошло из города видеть Иисуса. Когда Он увидел их, сердце Его наполнилось святою радостью.

Между тем ученики просили Его, говоря: «Равви! Ешь». Но Он отвечал им: «у Меня есть пища, которой вы не знаете». Ученики не поняли Его слов. Не решаясь однако расспрашивать Его далее, они говорили между собою: «разве кто принес Ему есть?» Но Иисус, прочитавший их удивление на их лице и в их сердце, объясняет им Свои первые слова: «Моя пища – творить волю пославшаго Меня, и совершить дело Его». Не о голоде и жажде, не о зное и усталости, не о полдневном отдыхе и обеде думает Он в эти священные минуты. Теперь душа Его у Бога, Который послал Его, теперь весь дух Его погружен в великое дело, которое Отец поручил Ему. Самаряне спешили к нему через поле. Потому Он продолжает: не говорите ли вы во время сеяния: «еще четыре месяца и наступит жатва»²⁶. Но здесь дело идет еще быстрее. Семя слова едва только посеяно, и поле уже созрело для жатвы.

О, какое громадное, широкое и славное поле жатвы видел Господь пред Собою, когда говорил это ученикам у колодезя Иаковлева, подле Сихема! Светившиеся радостью глаза Его видели тогда не одни только нивы самарийские, не одни горы иудейские, Он духом созерцал всю вселенную. Но чтоб пробудить охоту и надежду в учениках, которые должны будут трудиться на этой духовной ниве, Он указывает им на то, что они получат награду жнецов, именно должны будут к Его и общей их радости собрать спасенных грешников в жизнь вечную, – к Его радости, как Сеятеля, и их радости, как жителей; потому что к этому случаю в полном смысле подходит изречение: «один сеет, а другой жнет». Иисус Сам совершает тяжелый труд сеяния; они же будут только жать и собирать в житницы. Как ни тяжел иногда будет и их труд, но в сравнении с Его трудом он не более, как веселая и легкая жатва.

Между тем подошли самаряне. Они поверили свидетельству женщины и просили Иисуса остаться у них. Он пробыл у них два дня. и это время исполнено было плодов и благословения. Если они прежде уверовали в Него по слову женщины, то теперь уверовали по Его слову, потому что сами узнали и испытали, что Он есть Мессия, Спаситель мира. (См. кн. «Земная жизнь Господа И. Христа», Орды).

Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися. Ин.4:24.

Не для всех, конечно, понятна эта заповедь. Постараемся объяснить, сколько возможно, простее.

Когда ты, возлюбленный о Христе брат, стоя в храме Божием, или дома пред св. иконами, возлагаешь на себя крестное знамение, преклоняешь голову или колена, или повергаешься всем телом на землю, произнося устами слова молитвы или, псалма, или другой какой священной песни; когда лобзаешь св. крест, или св. евангелие, или св. икону, когда возжигаешь пред св. иконою свечу или елей, или приносишь в церковь ладан для каждения в славу Божию и в честь св. угодников Его; или когда украшаешь святые иконы златом и серебром для благолепия святыни: тогда совершаешь чествование, служение и поклонение Богу внешнее, наружное.

Но когда ты возносишься благоговейною мыслию, благочестивым желанием и чувством к невидимому Богу; когда, сознавая и глубоко чувствуя свою ничтожность и свою виновность пред Ним, свою зависимость во всем от Него и Его беспредельную любовь и милосердие к тебе, предаешь свою волю и всю свою жизнь Его всеблагой и святой воле, при посещениях скорбных с сыновнею покорностью и благодушным терпением, при благих намерениях и предприятиях с твердым упованием на Его всемощную и всегда готовую помощь; когда, памятуя, что ты всегда и везде находишься в Его присутствии, пред лицом Его, из благоговения к Нему всячески остерегаешься от всех помыслов и дел, недостойных Его святости, и тщательно заботишься исполнять то, что Он заповедал: тогда ты чествуешь Его внутренно, служишь и поклоняешься Ему духом.

Нет надобности говорить, что чествование Бога, служение и поклонение Ему духом – выше служения и чествования наружного и поклонения телесного; служение и поклонение наружное одно, без внутреннего, есть только образ благочестия без силы его. Изнуряй тело свое постом и трудом, проводи ночи в бдении и стоянии, творя непрерывно земные поклоны пред святыми иконами, нося власяницу и вериги на теле для умерщвления плоти греховной: все это может быть душеполезным и богоугодным. Но все это останется бесплодным трудом плоти, если в то же время не будешь возноситься к Богу духом, благоговейными мыслями, благочестивыми желаниями и святыми чувствованиями, если не будешь пленять ум в послушание веры, покорять свою волю воле Божией, приносить свое сердце Богу в жертву живую, святую.

Не должно однако же забывать, что мы хотя духовны по самой природе, и особенно по возрождению от Св. Духа, но не бесплотные. Духи бесплотные для выражения благоговейных чувствований не имеют нужды в видимых образах; а наш дух, облеченный плотию, не может обойтись без них. По тесной связи души с телом сильное и глубокое чувствование души, независимо от нашей воли, обнаруживается в сообразных с ним движениях тела. Когда, напр., душа полна радости о Господе, чувствований хвалы и благодарения к Богу благодеющему, тогда эти чувствования, как бы не вмещаясь в ней, стремятся излиться в восклицаниях, песнопениях и других знамениях радости и благодарения: от избытка сердца уста глаголют (Мф.12:34). Когда сердце исполнено чувством благоговения к Богу и чувством нужды в помощи Божией, тогда эти чувства невольно выражаются преклонением колен, повержением на землю, воздеянием рук или возведением очей к небу; подобным образом чувство печали о грехах изливается неудержимо в слезах и воздыханиях из сокрушенного покаянием сердца. Итак, тело наше не есть только одежда духа, но и необходимое богодарованное орудие его; чрез него дух наш совершает многие действия свои и взаимно чрез него же получает возбуждения к действию.

Потому самое устройство и состав нашей природы из невидимого и видимого естества, из духа и тела, самая истина нашего бытия требует, чтобы внутреннее разумное чествование, служение и поклонение Богу духом выражалось в видимых знамениях и сопровождалось участием тела, чтобы все существо наше совершало службу Божию, как заповедует апостол: прославите Бога в телесных ваших и в душах ваших, яже суть Божия (1Кор.6:20). В этом-то согласии духовного служения с телесным состоит заповедуемое Господом поклонение Отцу духом и истиною. Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися.

Отсюда можете видеть, как много погрешают против истины те, которые поставляют служение и поклонение Богу в одних наружных знаках и действиях телесных, как-то: в поклонах, крестном знамении, преклонении колен, в чтении молитв без участия сердца, в возжении свечей и пр.; а равно и те, которые ограничивают его только внутренними действиями духа, пренебрегая или отвергая, как излишние, все наружные знамения веры, любви и благоговения к Богу; те и другие стесняют дух в его восхождении к Богу: первые порабощают его телу, а последние отнимают у него пособие от тела, как необходимого орудия для выражения и для поддержания его чувствований. И те и другие хотят служить и поклоняться Богу одною только частью своего существа, а не всем существом; одни делают это от неразумной простоты или от лености, а другие от безрассудного высокоумия, без ума дмяся от ума плоти (Кол.2:18–19).

Будем, православные христиане, соединять всегда телесное служение и поклонение наше Богу с духовным, сердечным, внутренним, как заповедано нам словом Божиим и примером Самого Господа Иисуса Христа, апостолов и всех святых, и как научила нас матерь наша, святая, соборная и апостольская церковь. Поклоняясь телом и произнося устами, или слушая, слова молитвы, будем всегда возноситься благочестивыми мыслями, желаниями и чувствованиями к Богу; возжигая свечу пред св. иконою, будем воспламенять сердце свое любовью к Богу; принося жертвы от достояния своего по силе для украшения храма Божия, или домашней св. иконы, будем вместе с тем пещися об украшении души своей делами богоугодными; ибо душа христианина должна быть благолепным храмом Духа Святаго. (Сост. по Моск. Еп. Вед. 1873 г.; сн. «Воскр. бес.» № 5, 1874 г.).

Какой поучительный пример представляет самарянка! Шла она почерпнуть воды обыкновенной, но у источника простой воды обрела источник спасения. Душа ее, как видно, не совсем была поглощена заботами житейскими, почему Господь с двух – трех слов перевел ее мысли от земного к небесному и по поводу почерпания воды научил ее искать воду, от которой пиющий не вжаждется паки. А иже пиет от воды, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущия в живот (Ин.4:13–14). Услышав это, жена желательно воззвала: «Господи, даждь ми сию воду!»

Вникнем в этот урок евангельский. Жаждай да грядет ко мне и да пиет, приглашает Господь. Но не со всякою жаждою можно приходить ко Господу, а только с такою, какой прилично просить у Него удовлетворения. Что же приличнее просить у Спасителя кроме спасения? Итак, возжаждав спасения, приступим ко Господу в чаянии утолить эту жажду, в простоте употребляя способы, какие угодно было Ему начертать для сего. Но жажда спасения в ком уместна? В том, кто чувствует себя со всех сторон стесненным, окруженным опасностями, обремененным бедами и лишениями. Можно сказать всякому: «дойди до сознания, что ты в таком положении, – и потечешь ко Господу искать спасения». О! коль скоро так, то недостатка понуждений идти ко Господу не должно быть: и дивиться надобно, отчего не все устремлены уже к Нему, чтобы почерпать воду с веселием из сего источника спасения. Посмотрим, что вокруг нас и в нас? Вокруг нас ходит неверие, сомнение, равнодушие ко всему святому, которые, заходя внутрь нас, могут колебать нашу душу недоумениями и покрывать ум туманом противоположных помышлений, вносящих раздор в область мирной и ублажающей веры. Ум ищет света ведения и блажен, когда вступает в него. И напротив, ему свойственно томиться, когда скрывается сей свет, как и телесное око томится, надолго будучи лишаемо света вещественного. Поэтому сознающий в себе лишение света ведения и жаждущий его не может не взывать: «Господи, пошли свет Твой и истину Твою, чтоб она наставила меня». Не в таком ли ныне многие из нас положении? Если так, то идите к Господу и не отступайте от Него: ибо Он есть свет, и ходящий во след Его во тьме не пребудет.

Присмотритесь поближе к тому, что внутри нас, и вы увидите там душу, связанную во всех своих движениях, подобно узнику, связанному по рукам и по ногам. Вы хотите начать какой-либо подвиг, несколько тяжелый, но саможаление не допускает до того и отнимает всю к тому силу. Вы хотите благотворить, но своекорыстие сокращает руку вашу. Вы хотите простить, но гордость оскорбленная возбуждает к отмщению. Вы хотите радоваться счастью другого, но зависть погашает эту радость. Так на всякое доброе движение как цепи какие наложены, мешающие душе действовать свободно. А душе свойственна свобода. Поэтому, находя себя так связанною, она не может не взывать с ап.: кто мя избавит (Рим.7:24), или с пророком: изведи из темницы душу мою, исповедатися имени Твоему (Пс.141:8). Так, чувствуя себя связанными и желая свободы, приступим ко Господу, Который говорит: аще Сын вы свободит, воистину свободни будете (Ин.8:36).

Что в сердце у нас? По его природе – желание покоя, мира, утешений, счастья; а на деле одна скорбь сменяется другою, одна тревога гонит другую: то досада от неисполнения желаний, то скорбь от потери достигнутого, тут страх за себя или других, там томление от неумеренной или обманутой надежды; вчера неудача поразила, как стрелою, ныне забота, как червь, точит, завтра неблагоприятное стечение обстоятельств грозит разбить, как параличом. Долго ли же так быть нам? Или не к кому обратиться нам? Придем же в себя и поспешим благонадежно обратиться ко Господу, Который зовет всех: приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф.11:28).

Жаждущий света, к Нему иди! Он есть свет, вне Его – тьма. Он просветит ум твой ведением, не внешне только, чрез откровение, но и внутренне, чрез помазание от Святого, которое учит всему, как испытал тайнозритель, и сообщает такое осязательное удостоверение в истине, что от нее отказаться так же нельзя, как отказаться от своего бытия.

Жаждущий свободы, ко Господу иди! Он разрешит узы страстей, коими связана душа, вольет силу на добро, против которой не может устоять никакая страсть, через труд доброделания так сроднит добро с душою, что она не будет чувствовать не только внешних, но даже внутренних уз – от закона, который праведнику не лежит. Где Дух Господень, там только свобода (2Кор.3:10). Он поставляет на пространне ноги действующих (Пс.30:9), и они действуют во всей широте добрых преднамерений, под благословляющей и действующей десницею Божиею.

Жаждущий покоя, мира и блаженства, ко Господу иди! Он есть живот, мир и покой, и единственно Он. Он изгонит из сердца все тревоги, возродив в нем другие, неземные заботы и искания; Он угасит жгучесть земных скорбей, погасит всякий порыв к земным утешениям. Себя даст он вкусить – Себя, благого и ублажающего, и тем в забвение приведет вкус ко всему другому. Ибо Он есть полнота всякого утешения. Он указывает сердцу за гробом нескончаемое блаженство, дает предвкусить его ныне и усвоить себе надеждою в будущем, чтобы восполнить чувство блаженства в нем, не невозмутимостью только его, но и непрерывностью. Так, ко Господу идите, зовущему вас и обещающему утолить всякую жажду. Он един напоит нас водою, от которой пиющий не возжаждет во веки. (Сост. по Поучен. Феофана-затвор., еп. тамбовск.).

Что нужно делать, чтобы спастися? «Твори благо, бегай злаго, спасен будеши», – сказал святитель воронежский Митрофан. Иначе: «люби добродетель, бегай порока». Пространнее: узнайте, и сердцем содержите все, чему учит св. церковь, и, приемля благодатные силы чрез таинства и возгревая их чрез все другие священнодействия церкви, идите неуклонно путем заповедей, предписанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей – учителей церкви, уклоняясь от всего противного сему; и несомненно спасетесь – достигнете царства небесного; это всякому известно. Следующее сказание еще более пояснит дело. «Один глубокий старец, живший в уединенной пустыне, впал в уныние, и тьма помышлений начала сокрушать душу его, внушая ему недоумения, правильно ли идет он, и есть ли надежда, что труды его увенчаются, наконец, успехом? Старец сидел, поникши головою; сердце ныло, но очи не давали слез; сухая скорбь томила его. Между тем, как он так убивался горем, предстал ему ангел и сказал: «что смущаешься, и зачем помышления входят в сердце твое? Не ты первый и не ты последний идешь путем сим. Многие уже прошли им, многие идут и многие пройдут в светлыя обители райские. Ступай за мною, я покажу тебе разные пути, какими ходят сыны человеческие, равно как и то, куда приводят сии пути. Смотри и вразумляйся». Повинуясь мановению ангела, старец встал и пошел; но едва сделал несколько шагов вперед, как стал вне себя и погрузился в созерцание дивного видения, которое открылось умным очам его. Он видел, по левую от себя сторону, густой мрак, как стену непроницаемую, внутри которого слышал шум, тревогу и смятение. Всматриваясь внимательно в мрак, увидел он широкую реку, по которой волны ходили взад и вперед, вправо и влево, и кто-то всякий раз, как мелькала пред очами его волна, как бы на ухо внятно произносил старцу: это – волна неверия, беспечности, холодности; это – немилосердия, разврата, взяточничества; это – неги, забавы, зависти, раздора; а это – пьянства, нечистоты, лености, неверности супругов и проч. И всякая волна поворачивала на себя пред ним несметное множество людей, поднимала их из реки и снова погружала в глубь ее. В ужасе старец воскликнул: Господи! ужели все сии погибнут, и нет им надежды спасения? Ангел сказал ему: смотри далее, и узришь милость и правду Божию.

Старец взглянул еще на реку и увидел ее по всей широте и по всей долготе своей покрытою малыми ладьями, в которых сидели светлые юноши, со всякого рода орудиями, во спасение утопающих. Они всех призывали к себе, и иным подавали руки, другим спускали жерди и доски, тем бросали верви, а иногда погружали в глубь багры и крюки – не ухватится ли и там кто? И что же? Редкий – редкий откликался на призывный голос их, и еще менее было таких, которые пользовались, как следует, подаваемыми ими орудиями спасения. Наибольшая же часть с презорством отвергали их и с каким-то диким услаждением погружались в реке сей, издававшей чад, смрад и гарь. Старец простер взор свой вдоль реки и в конце ее увидел бездну, в которую низвергалась она. Юноши в большом количестве стремительно плавали в ладьях туда и сюда, у самого края бездны, заботливо подавая помощь всякому; но, несмотря на то, каждую минуту, на каждой точке реки, целые тысячи людей, вместе с рекою, низвергались в бездну, – оттуда были слышны одни стоны отчаяния и скрежетания зубов. Старец закрыл лицо свое и зарыдал. И был к нему голос с неба: «горько, но кто виноват? Скажи, что бы еще мог Я сделать для спасения их, чего бы не сделал? Но они с ожесточением отвергают всякую подаваемую им помощь. Они отвергнут и Меня, если Я низойду на помощь к ним в самые безотрадные места их страданий».

Успокоившись несколько, старец обратил очи свои на правую сторону, к светлому востоку, и утешен был отрадным видением. Те, кои, внимая зову светлых юношей, подавали им руку или хватались за какое-либо спасительное орудие, были извлекаемы ими на правый берег. Здесь принимали их другие лица, вводили в небольшие стройные здания, рассеянные в большом количестве по всему протяжению берега, где обмывали их чистою водою, облекали в чистые одежды, опоясывали, обували, давали посох и, подкрепив пищею, отсылали в путь далее к востоку, заповедав им не озираться вспять, идти без остановки, внимательно смотреть под ноги и не пропускать ни одного подобного здания без того, чтобы не зайти в него и не подкрепить себя в нем пищею и советом от тех, чьему попечению вверены эти здания, равно как и все заходящие в них. Старец провел глазами по берегу и увидел, что на всем протяжении его готовятся в путь эти избавленные. На лице всех отпечатлевались радость и воодушевление. Видно было, что все они чувствовали особенную легкость и силу, и с некоторою неудержимостью устремлялись в путь, первые стадии которого усеяны были приятными цветами.

Старец обратил потом взор свой далее к востоку, и вот что ему открылось. Приятный луг оканчивался невдали от берега; далее начинались горы, лежавшие хребтами в разных направлениях. Они шли – то голые и утесистые, то покрытые кустарниками и лесами, поднимаясь все выше и выше и пересекаясь пропастями. Повсюду по ним видны были путники – труженики. Иной карабкался на крутизну, другой сидел в утомлении или стоял в раздумье, тот боролся со зверем или змеею; один шел прямо к востоку, а другой по косвенному направлению, а иной перерезывал поперечно пути другим; только все были в труде и поте, в борьбе и напряжении сил – и душевных, и телесных. Редкий путник всегда видел дорогу; часто она совсем пропадала или раздроблялась на распутия; в ином месте скрывали ее туман и мрак; в ином пересекала пропасть или крутой утес; там преграждали ее звери из дубравы или ядовитые гады из ущелий. Но вот что дивно! Повсюду по горам рассеяны были красивые здания, подобные тем, в которые принимаемы были в первый раз спасенные от воды. Коль скоро путник заходил в них, как ему заповедано вначале, – то, как бы он ни был изможден до того времени, выходил оттуда бодрым и полным сил. Тогда звери и гады не могли выносить взора его и бежали от него, – никакие препоны надолго не останавливали его, и он легко и скоро отыскивал скрывавшийся каким-либо образом путь, по тем указаниям, какие получал в тех зданиях. Всякий раз, как преодолевал кто препятствие или одолевал врага, – становился крепче, выше и статнее. Чем кто выше восходил, тем более хорошел и светлел. К вершине горы местность опять становилась гладкою, цветистою, но ступившие на нее скоро входили в светлый облак, или туман, из которого более уже не показывались. Старец приподнял очи выше сего облака, и из-за него или из-за горы увидел чудный, неописанной красоты свет, из которого доносились к нему сладостные звуки: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф! Старец в умилении пал ниц, и над ним звучно пронеслось слово Господне: тако тецыте, да постигните (1Кор.9:24).

Поднявшись снова на ноги, старец увидел, что с разных высот горы не малое число путников, в разных местах, стремительно снова бежали к реке, то молча, то с криком и хульными, бранными словами. К каждому из них, и сверху и снизу, обращаемо было воззвание: «остановись! остановись!» Но, гонимые какими-то малорослыми муринами, они не внимали остережению и снова погружались в смердящую реку. Тогда старец воззвал: «Господи, что сие?» и услышал в ответ: «плод самочиния и непокорливости богоучрежденному порядку!» Тем видение кончилось. Ангел, показывавший его старцу, спросил его наконец: «утешен ли?» И старец поклонился ему до земли.

Видение старца, взятое из одного древнего «Отечника», понятно само собою. Река есть мир; погруженные в ней – люди, живущие по духу мира, в страстях, пороках и грехах; светлые юноши в ладьях суть ангелы и вообще призывающая к спасению благодать; бездна, в которую низвергалась река с людьми, есть пагуба; красивое на правом берегу здание – церковь, где, чрез таинство покаяния или крещения, обратившиеся грешники омываются от грехов, облекаются в одежду оправдания, препоясуются силою свыше, и поставляются на путь к спасению; восход на гору с разными затруднениями – разные труды в очищении сердца от страстей; звери и гады – враги спасения; гладкая к вершине местность – умиротворение сердца; светлое облако, скрывающее путников – покойная смерть; свет из-за горы – рай блаженный; здания, рассеянные по горе – храмы Божии. Кто заходит в сии здания на пути, то есть, – принимает таинства и участвует в священнодействиях и молитвословиях церкви, пользуется светом и руководством пастырей, – тот легко преодолевает все препятствия и скоро приходит к совершенству; а кто самочинно отвергает их, не подчиняясь указаниям и советам пастырей, тот скоро падает, и дух мира снова увлекает его. (Из сочин. Феофана затворника, епископа тамбовского).

1) Покайся и обратись ко Господу, познай свои грехи и оплачь их в сокрушении сердца.

2) Пребывай в Боге умом и сердцем, а телом трудись в исполнении своих обязательных дел.

3) Блюди сердце свое от худых помыслов и чувств – гордости, гнева осуждения, пристрастия и проч.

4) Всю жизнь свою принеси в жертву Богу, и живи уже не для себя, а для Бога, творя одно угодное Ему.

5) Смиренно предай себя в волю Божию, и в терпении стой твердо в порядках спасительной жизни.

6) Подпорою для сего пусть будет у тебя всегдашняя забота о стяжании живой веры, надежды и любви.

7) Орудия такой жизни – молитва, пост, бдение, уединение, труд, частое говение, чтение слова Божия и проч.

8) Огради себя страхом Божиим: помни последняя – смерть, суд, ад, царство небесное.

9) Более всего внимай себе: храни ум трезвым и сердце не смущенным.

10) Стяжи духовный огнь благодати Божией, чтобы он попалил терние страстей и грехов твоих и насадил в сердце твоем семена добродетелей.

Так устройся, и благодатию Божиею спасешься! (Из Сочинений Иустина, еписк. ряз. и зарайск., т. IX).

а) Кто хочет спастись, тот должен принадлежать к единой святой православной церкви, быть ее верным сыном, во всем покоряться ее установлениям, как то: поститься, ходить в храм Божий, почитать духовных пастырей, и т. д. Если кто не повинуется церкви, если кто по духу противления или гордости отделился от церкви, если кто раскольник: то, сколько бы он ни клал поклонов, сколько бы ни постился, сколько бы ни молился, ему не спастись. Господь сравнил неповинующегося церкви с идолопоклонником: аще кто церковь преслушает, сказал Он, буди тебе якоже язычник и мытарь (Мф.28:17). Раскольник и еретик чужды смирения, как чужд смирения диавол: а потому они чужды спасения, как чужд его диавол. Некогда преподобному Макарию явился диавол и говорит: «Макарий! ты много постишься, а я вовсе не ем; ты мало спишь, а я вовсе не сплю; одним только побеждаешь меня – твоим смирением».Кто не смирился, тот не ученик Христов, тот не подчинился И. Христу. Истинное смирение – от послушания, сказал св. Иоанн Лествичник, как и Господь явил Свое смирение тем, что Он послушлив был до смерти, смерти же крестныя (Флп.2:8). Без послушания церкви нет смирения; без смирения нет спасения: смирихся, и спасе мя, сказал пророк (Пс.114:6).

б) Кто хочет спастись, тот должен, далее, хотя понемногу, но часто молиться Богу. В будни молись Богу дома, если дела житейские и служба не позволяют отправиться в храм Божий; утром, возстав от сна; на ночь – отходя ко сну; пред обедом и пред ужином. В праздничные и воскресные дни должно принимать участие в общественных церковных молитвах. Великое счастье для грешного человека, что ему дано посещать церковь Божию: он может умолить Бога, чтоб Бог простил ему грехи и даровал спасение. Давид был славный и богатый царь, был вместе и пророк, но одного просил у Господа: едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его (Пс.26:4). Святые отцы называют молитву матерью всех добродетелей, потому что ею можно испросить у милосердого Господа все прочие добродетели, все блага временные и вечные, как засвидетельствовал Сам Господь. Просите, сказал Он, и дастся вам; ищите и обрящете: толцыте и отверзется вам.

в) Кто хочет спастись, тот должен по силе своей творить милостыню душевную и телесную и вообще любить ближних, как самого себя. Душевная милостыня состоит в прощении ближним их согрешений, т.е. оскорблений и обид, нанесенных нам ближними, а также в заботе нашей о спасении души ближних, напр. о научении их истине и добру. Милостыня телесная состоит в посильном вспоможении ближнему хлебом, одеждою, деньгами и странноприимством. Господь сказал: блаженни милостивии, яко тии помиловани будут (Мф.5:7), то есть, спасутся. Напротив того, суд без милости ожидает немилостивых (Иак.2:13), то есть, немилостивым не спастись.

г) Кто хочет спастись, тот должен приносить Богу, Которого он должен любить превыше всего, тщательное раскаяние в своих согрешениях, как при ежедневных молитвах своих, так, в особенности, пред отцом духовным при таинстве исповеди. Возвещает боговдохновенный пророк: беззаконие мое познах, и греха моего не покрыл: рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил еси нечестие сердца моею (Пс.31:5). – Вникните в порядок слов, изреченных Святым Духом: сперва человек познает грехи свои, что достигается благочестивым рассматриванием самого себя; потом он отвергает те оправдания, которыми лукавая совесть обыкновенно старается извинить грех свой; наконец, кающийся человек делается обвинителем самого себя и высказывает Господу, при свидетеле духовнике, все согрешения свои, отнюдь не щадя своего самолюбия. Тогда он получает от Бога прощение беззаконий своих. Апостол сказал: аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякие неправды. (1Ин.1:9). По очищении себя исповедью пред отцом духовным, положив крепкое намерение впредь не грешить и во всяком случае сильно бороться с искушениями ко греху, должно со страхом Божиим, верою и любовью приобщиться всесвятаго тела Христова и всесвятой крови Христовой, что вполне необходимо для спасения. Господь сказал: аминь, аминь глаголю вам: аще не снесте плоти Сына человеческого, ни пиете крови Его, живота не имате в себе, т.е. не имеете спасения. Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, имать живот вечный, т.е. имеет спасение (Ин.7:53–54). Должно исповедоваться и приобщаться по крайней мере во все четыре поста, четырежды в год. Если ж, к сожалению и несчастию, житейские заботы и до сего не допустят, то непременно должно приобщиться однажды в год.

д) Кто хочет спастись, тот должен великодушно переносить все скорби, которые будут ему попущены во время сего краткого земного странствования. Случится ли неурожай, или и созревший уже хлеб истребит саранча, побьет град; случится ли падеж скота, пожар, болезнь своя и членов семейства, смерть кого-либо из ближайших родственников, придется ли потерпеть гонение и обиды от сильного человека: все это должно переносить великодушно, без ропота, особенно же без хуления. Господь заповедал нам в терпении нашем стяжавать души наши (Лк.21:19); претерпевый до конца, сказал Он, той спасется (Мф.24:13). Посылаемые Богом скорби – верный признак для человека, что человек тот избран Богом, возлюблен Богу. Аз, засвидетельствовал Господь, ихже аще люблю, обличаю и наказую (Откр.3:19). По этой причине апостол так утешает скорбящего и страждущего: сыне мой, не пренемогай наказанием Господним, ниже ослабевай, от Него обличаем. Его же бо любит Господь, наказует: биет же всякого сына, его же приемлет. Аще наказание терпите, яко же сыновом обретается вам Бог (Евр.12:5–7). Таково достоинство скорбей земных, когда они переносятся с благодушием! они – дар Божий (Фил.1:29)! они признак усыновления христианина Богу! – Чтоб научиться терпеливому и благодушному перенесению скорбей, должно встречать каждую приходящую скорбь словами благоразумного разбойника: достойное по делам моим приемлю, помяни мя, Господи, во царствии Твоем (Лк.23:42). Так же полезно вспоминать и повторять слова многоболезненного Иова: благая от руки Господни прияхом, злых ли не стерпим (Иов.2:10)? яко Господеви изволися, тако и бысть: буди имя Господне благословенно во веки (Иов.1:21).

е) Желающему спастись необходимо заниматься чтением божественных книг. Блажен муж, сказал святый пророк Давид, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалище губителей не седе: но в законе Господни вся воля его, и в законе Его поучится день и нощь (Пс.1:1–2). Ум наш, как омраченный грехом, никак не может удовлетвориться по отношению к спасению собственными помышлениями, немощными, колеблющимися, обманчивыми: ему необходимо – посредством внимательного чтения или тщательного слышания слова Божия – заимствовать из него помышления Божественные и вразумляться ими. Святые отцы назвали чтение и слышание слова Божия царем всех добродетелей. Слово Божие открывает нам все греховные страсти, живущие и действующие в поврежденном естестве нашем, открывает все ухищрения их, разоблачает злобу, когда она, для обольщения нашего, прикрывается личиною добродетели и научает нас борьбе с живущим в нас грехом.

Спасайтесь, братия, спасайтесь! Земная жизнь каждого из нас очень коротка, – не видать, как пройдет. Не видать, как подкрадется к каждому из нас смерть.

Кто доселе жил благочестно: тот да продолжает таковое жительство. Кто доселе позволял себе проводить жизнь греховную: тот да принесет покаяние и отселе да начнет проводить жизнь добродетельную, всемерно бегая грехов, без чего невозможно спасение Живу Аз, глаголет Господь, яко не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иез.33:11). (Из кн. свящ. Гр. Дьяченко: «Полный годичный круг кратких поучений», т. II, стр. 459–460).

Св. Ерма, муж апостольский, которого весьма хвалит ап. Павел (Рим.16:14), известен своей книгой под названием «Пастырь», которая в первые века читалась даже в церквах наряду с апостольскими посланиями. Думается нам, будет полезно ознакомиться с теми душеспасительными заповедями, которые изложены в этой книге, исполняя которые можно спасти свою душу. Думаем, что слово апостольского мужа будет убедительнее для вас нашего немощного разглагольствия. К изложению их он приступает так:

«Молился я, – говорит он, – у себя дома и сел потом на ложе свое. Вот вижу, входит муж, видом своим внушавший уважение, в одежде пастушеской. На нем накинут был белый плащ, котомка висела за плечами его, и палка была в руках у него. Он приветствовал меня, приветствовал и я его. Затем он сел подле меня и сказал: я послан к тебе, чтоб пребыть с тобою все остальное время жизни твоей. – Когда он сказал это, мне подумалось, что он искушает меня, и я спросил его; кто же ты? – ибо того, кому я вверен, я хорошо знаю. «Так ты меня не узнаешь?» спросил он. – Нет, – отвечал я. «Я и есть тот пастырь, которому ты вверен,» сказал он. С этим словом он изменился в лице, и я узнал в нем моего ангела-хранителя. Мне стало стыдно, страх и скорбь начали тревожить меня; – но он успокоил меня, говоря: не бойся, я послан указать тебе все, чем ты можешь спасти душу свою. Выслушай внимательно и запиши все для памяти, чтоб, перечитывая то время от времени, ты освежал мысли свои тем и укреплял шаткую волю твою. Если от чистого сердца будешь сохранять все, открываемое тебе, то получишь от Господа все блага, какие обетовал Он верным Своим. Если же, выслушав мои наставления, ты не только не исправишься, а, напротив, станешь прилагать грехи ко грехам, то беду за бедою пошлет на тебя Господь, пока не сокрушит или сердца твоего, или костей твоих.»

Сказав это, пастырь мой, ангел покаяния, предложил мне двенадцать заповедей, в следующем порядке:

1) Веруй во единого Бога, в Троице покланяемого, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым, Который из ничего воззвал к бытию все твари и даровал им столько совершенств, сколько каждая из них вместить может.

2) Живи в простоте и непорочности, не вреди ближнему даже словом, напротив, помогай всем в нуждах их, не разбирая, кто просит и кому даешь.

3) Слово гнило да не исходит из уст твоих: люби истину и убегай лжи.

4) Как зеницу ока, храни супружеcкую верность, ибо это непреложный закон Творца, – быть чистым и непорочным пред лицем Его или в девстве, или в честно хранимом супружестве. Женился, не ищи разрешения, или другой жены; положил быть в девстве, не ищи жены. Также, когда умрет муж или жена, пережившая половина не грешит, когда вступает во второй брак; но большей сподобляется чести от Бога, когда решается хранить вдовство в чистоте и непорочности.

«При этих словах, – говорит Ерма, – я спросил его, что же делать тому, кто согрешит?» – Каяться, – отвечал мне ангел-пастырь. «Говорю ему: я слышал, что кроме крещения нет другого покаяния, что, погружаясь в воды пакибытия, мы получаем отпущение всех грехов, и никак не должны уже после того грешить». Ангел отвечал мне: – «крещение не называется покаянием. Покаяние Бог установил для тех, кои, будучи чрез крещение призваны в число верующих, падают потом в грехи, по козням диавола. Бог милостивый приемлет покаяние таковых; но надо знать, что частое падение в грех, исправляемое даже частым покаянием, делает подозрительным самое покаяние; – и можно, наконец, упасть так, что после того падения не будет возможности встать снова и начать жить для Бога. Сего да страшится всякий, легкомысленно смотрящий на грехи.» Сказав это, пастырь начал снова продолжать указание спасительных для нас заповедей Божиих:

5) Идя путем заповедей, не можешь миновать препятствий и трудов. Мужайся, и да крепится сердце твое: терпи в делании добрых дел и перенесении всех на пути сем неприятностей.

6) Помни, при каждом человеке есть два ангела – добрый и злой. Один влечет его к делам добрым, а другой к грехам и порокам. Внимай же себе, и к первому склоняйся, а второго отревай, по внутренним помыслам сердца догадываясь, какой из них дает тебе в ту пору уроки и хочет властвовать над тобою.

7) Единого Бога-Творца и Промыслителя и Спасителя твоего бойся, и пустою страшливостию темных сил не унижай своей детской Ему преданности и своего крепкого на Него упования.

8) Попекись явить себя ревностным исполнителем всех без исключения заповедей Божиих и тщательным творцом всех дел, какие ангел внушит сердцу твоему, или укажет сочетание обстоятельств жизни твоей, – и будешь сын в дому Божием, а не раб.

9) Молись, преутруждай себя в молитве, непрестанно молись, чтоб всякий раз, как нужно, свыше сходила на тебя сила – творить добро, и помощь – уклоняться от зла. Молитва делает земнородного небожителем и одевает его небесною чистотою и святостью.

10) Бегай ложных пророков – гадателей и волхвов, (спиритов, т. е. вызывателей духов, кои тогда в большом являлись количестве. Из числа их был и Симон волхв со своими учениками), чрез коих враг губит рабов Божиих. Слабые в вере обращаются к этим обманщикам, а они, отвечая им по желанию сердца их, наполняют головы их мечтательными надеждами. Тут же, к капле истины примешивая море лжи, они обольщают их и снова увлекают к язычеству. Кто искренно верует и предал себя Богу, тот не пойдет к ним. Таковой неба ищет; а гадают обычно об одном земном.

11) Учительницею, единственною учительницею да будет тебе церковь Бога жива – столп и утверждение истины. В ней свет непреложно-истинного ведения. – Вне ее мрак и тьма. Там князь мира поставил учительcкую кафедру свою и ослепляет разумы внимающих ему и не хотящих слушать голоса церкви ради того, что они светские.

Вот тебе проба: что разногласит с учением церкви, то есть голос отца лжи. Внимай и блюди себя чистым от сего падения. – Вот и еще признак: слово истины водворяет глубокий мир, покой и сладость в верующем сердце; слово же лживых воздымает мечты и сомнения и, как соленая вода, разжигает жажду знания, запирая ум, как пленника, в неопределенной, мрачной пустыне.

12) Без ближайших руководителей нельзя прожить свято на земле. Ты найдешь их в церкви, где Дух Святый поставляет их пасти стадо Христово; умоли Господа даровать тебе благопотребного. В час нужный, и без спроса твоего, он изречет тебе утешительное слово. Дух Божий научит его, что подобает сказать тебе, и ты услышишь от него, чего хочет от тебя Бог. Берегись, однакож, и здесь духов лестчих. Смирение и тихость украшают истинного руководителя. Где же помпа, т. е. внешний блеск в слове и жизни, там лесть. Внимай сему и спасешься.

«Вот все двенадцать заповедей, которые дал мне ангел-пастырь», заключает Ерма. – Выслушав их, я сказал ему: – прекрасные правила, но есть ли человек, который мог бы исполнить их как следует? – На это ангел отвечал мне: «прими их сердцем в простоте, без размышления, и не встретишь в исполнении их никакого затруднения. Но коль скоро станешь разлагать в уме своем, можно ли и как выполнить то и другое, и нельзя ли как-нибудь высвободиться из под сего ига, подкрадется враг, сложит расслабление в сердце твое и сделает тебя неспособным ни к какому добру. – Но что много говорить!.. Знай, что если не исполнишь чего, нет тебе спасения, – нет спасения ни тебе, ни детям твоим, ни семейству твоему». Сказав сие, ангел изменился в лице своем и сделался столь страшным, что я не знаю, есть ли кто, кто бы в состоянии был снести взор его в ту минуту; я испугался. – Ангел, видя мое смущение, начал говорить кротко ко мне, с лицом способным разлить отраду в сердце: «как это думаешь и говоришь ты? Забыл разве ты всемогущество Божие! Возможно ли, чтоб Тот, Кто все покорил под ноги твои, не дал тебе сил исполнять заповеди Его? Знай же, что, кто имеет всегда Бога в сердце своем, тот легко исполнит заповеди сии. Кто же имеет Его только на конце языка своего, тот падет под тяжестью их, считая невыполнимыми». Я заметил на это: кто не просит у Бога сил, чтоб исполнять св. заповеди Его? Но враг силен: он искушает рабов Божиих и держит их в своей власти. – «Нет, отвечал на это мне ангел, враг не имеет никакой власти над рабами Божиими. Тех, кои веруют в Бога от всего сердца своего, он может искушать, но не властвовать над ними. Противостань ему с мужеством, и он убежит от тебя». Тем кончились наставления ангельские, изложенные во второй книге св. Ермы под названием: «Пастырь».

Будем молить Господа, да дарует Он благодатную помощь исполнить эти спасительные наставления, преподанные чрез св. мужа апостольского. (Сост. по Словам к тамбовской пастве, епископа Феофана; сн. кн. «Духовные посевы», свящ. Гр. Дьяченко, изд. 2-е, 1897 года).

К преподобному Агафону однажды пришли некоторые иноки и, желая испытать, не рассердится ли он, спрашивают его: «ты Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец?» Он отвечал: – да, это правда. – Они опять спрашивают его: «ты, Агафон, пустослов и клеветник?» Он отвечал: – я. И еще говорят: «ты, Агафон, ере тик?» Он отвечал: – нет, я не еретик. – Затем спросили его: «скажи нам, почему ты на первые вопросы соглашался, а последнего не вынес?» Он отвечал им: – первые пороки я признаю за собою: ибо это признание полезно душе моей, а быть еретиком значит быть в отлучении от Бога; но быть отлученным от Бога я не хочу. – Так рассуждал великий угодник Божий. А кто отлучает себя от церкви, тот отлучает себя и от Бога, ибо Господь наш Иисус Христос есть глава Своей церкви. Блаженный Августин говорит: «спасается только тот, кто имеет главою Христа, а имеет главою Христа лишь тот, кто находится в Его теле, которое есть церковь.» Пока ты в единении с церковью, ты – живой член тела Христова, хотя, по грехам своим, не можешь назвать себя здоровым членом, а если оставил церковь православную, то ты перестал уже быть ее живым членом, ты уже отсеченный от нее, а стало быть и мертвый член; и как бы ни были велики добродетели твои, никакой они не принесут тебе пользы.

Это было лет 25 тому назад, близ деревни Мишнево, калужского уезда, Крестьянин Деев, в жаркий Июльский день, пошел в поле, где паслась на привязи его лошадь. Отвязав от кола веревку, Деев свернул ее кольцом и, чтобы удобнее было править поводьями, надел ее на себя, сел на лошадь и поехал к деревне. На одной полосе неожиданно поднялась из-за снопов жница, закутанная зипуном, лошадь испугалась, шарахнулась в сторону, и Деев, как сноп, слетел на землю, путаясь в веревке. Увидя это, многие погнались за лошадью, крича что есть мочи: «лови, лови»! Лошадь, как бешеная, носилась по полю, оставляя за собою кровавый след, а когда остановилась, то все содрогнулись от ужаса: Деев превратился в окровавленную грязную массу, кольца веревки врезались в тело до самых костей. Он еще дышал, но не двигался ни одним членом; чрез несколько минут он умер, в цвете сил, ему было только тридцать лет. – Вот что рассказала по этому случаю тетка Деева, престарелая девица. Деев был сначала православный, но затем отпал в раскол и сделался великим хулителем св. церкви. Особенно ему хотелось совратить в раскол упомянутую свою тетку и ее сестру; всячески старался он достигнуть этого, но безуспешно. Три дня тому назад он, воротившись с заработков, вот что сказал своей тетке, когда снова получил от нее отказ перейти в раскол: «помни же ты, окаянная еретица! Когда ты издохнешь, то хоронить тебя не буду, а как собаку привяжу к хвосту моего серого коня, выволоку вон из деревни, хлестну кнутом из всей силы, – пусть серый размычет твои старые кости по чистому полю. Непременно так сделаю»! И вот, что же случилось спустя два-три дня после этого: Деев сам привязал себя к этой самой серой лошади и погиб ужасною смертью... (Мисс. сбор. № 1,1894 г.).

– В с. Салтыкове, аткарского уезда, в 1891 году открыт единоверческий приход и построен единоверческий храм. В настоящее время приход состоит уже из 350 душ, и все они обращены из раскола. С своей стороны раскольнические лжеучители употребляли все усилия к тому, чтобы отклонить малосведущих в писании от присоединения к св. церкви. Они осыпали церковь неисчислимыми и нетерпимыми для слуха каждого православного христианина хулами и ругательствами. Но и кара небесная не коснит иногда на таких хулителей. Из жителей Салтыкова одна немолодая крестьянская девушка, австрийского согласия, была страшной ругательницей вновь устроенного храма. Всемилостивый Господь терпел до времени страшные хуления ее на св. церковь, ожидая ее вразумления и обращения; но она не переставала говорить свои безумные слова на жилище Божие. И вот с нею стали случаться припадки, во время которых она страшно тряслась всем телом, кричала, произнося непонятные слова, и вообще приходила в совершенное бешенство. Сначала такие припадки были редки, но потом все чаще и чаще, и в настоящее время она почти никогда не приходит в себя.

Так насколько долготерпелив Господь, настолько же Он и праведен, по словам пророка: праведен Господь во словесех Своих, словеса же Его таковы: Бог поругаем не бывает (Сарат. Епарх. Вед. № 3, 1894 г.).

– В приходской летописи села Пришиба, царевского уезда, передается следующий знаменательный факт из жизни местных молокан. Один из них, евангелик В. Ив. К-нов, принявший на себя звание наставника, в 1872 году отправился с целью пропаганды по низовьям реки Волги. Весною того же года, при переправе в Дубовку, К-нов, находясь в лодке с православными спутниками, стал издеваться над ними, когда они, в виду сильного волнения, крестились и призывали, с молитвою к Богу, на помощь св. Николая Чудотворца, но Бог поругаем не бывает! К-н как-то нечаянно свернулся с лодки, и тотчас же скрылся в водной стихии, так что тело его нигде не было найдено. Такова погибель нечестивых, ругающихся над православной церковью!

Когда услышишь звон церковного колокола, призывающий всех на молитву, и совесть подскажет тебе: в дом Господень пойдем (Пс.121:1), отложи тогда, если можешь, всякое дело в сторону, и спеши в церковь Божию. Знай, что это ангел – хранитель твой зовет тебя под кров дома Божия; это – он, небожитель, напоминает тебе о небе земном, чтобы там освятить твою душу благодатию Христовою, чтоб усладить твое сердце небесным утешением, – а кто знает? Может быть, он зовет туда и для того еще, чтобы отвести тебя от искушения, которого не избежать тебе, если дома останешься, или укрыть тебя под сению храма Божия от великой опасности... Вот что поведал о себе один христианин, внимательный к путям Промысла Божия: «не всегда я имел возможность бывать в церкви у вечернего богослужения; но раз, – это было в воскресный день, – когда заблаговестили к вечерне, как будто тайный голос какой тихо подсказал мне: «отчего бы и тебе не пойти к вечерне? сегодня ведь – праздник Господень; Бог даст, успеешь сделать, что нужно, и после службы Божией». Я послушался и пошел. На душе было так спокойно, отрадно и легко, что я не заметил, как окончилась вечерня. Дома у меня никого не было; прихожу и замечаю, что не все в прежнем порядке. Ясно, что без меня был тут непрошенный гость. Денежный ящик был пуст; не оказалось еще двух трех ценных вещей. «Бог его суди», подумал я: «деньги – дело нажитое, хорошо, что святыни не коснулся», – а у меня были ценные украшения на святых иконах. – Суд Божий, действительно, нашел похитителя. Не прошло и полугода, как он попался в убийстве, а на суде сознался и в похищении у меня денег, а главное – сознался в том, что он хорошо знал мои привычки, знал, что в праздники я отпускаю прислугу к вечерне и остаюсь один, почему он и запасся тяжелым железным орудием, и, понятное дело, если бы я не ушел на этот раз в церковь, то едва ли бы теперь мог беседовать с вами. Верую и исповедую, – прибавил рассказывавший – что тайное внушение идти в церковь – был голос моего ангела-хранителя, и храм Божий укрыл меня под своею сению от внезапной смерти, как верный страж Божий. А вот другой подобный рассказ, сохраненный в писаниях святоотеческих в назидание наше. Один несчастный отец, видя, что он, жена и сын должны умереть с голода, сказал сыну; «любезное дитя! остается одно средство спасти нашу жизнь – это продать тебя в рабы какому-нибудь вельможе. Согласен ли ты на это»? – Покорный сын отвечал: «делай, что хочешь, батюшка; я на все готов.» Скорбящий отец сам отвел сына к богатому вельможе и, расставаясь с ним, на прощанье сказал ему: «вот тебе, сын мой, отеческое мое завещание: когда будешь проходить мимо церкви и увидишь, что там идет служба Божия, то не моги уходить оттуда, пока она не окончится». Сын принял к сердцу завет родительский и стал неуклонно исполнять его. – Спустя год, жена вельможи за что-то до того его возненавидела, что решилась во что бы то ни стало погубить его. Этому особенно содействовал один молодой раб, любимец госпожи. И вот она говорит мужу: «я узнала достоверно, что новокупленный раб злоумышляет на жизнь твою; лучше пусть же он сам умрет прежде, чем тебя убьет». – Легкомысленный вельможа поверил клевете и в тот же день, встретившись с уголовным судьей, сказал ему: «завтра я пришлю к тебе одного раба с платком; прикажи отсечь ему голову и, завернув в платок, отдай ее тому, кто придет после него». А по имени он не назвал ни того, ни другого. На другой день вельможа посылает невинного юношу с платком к судье, и тот идет, вовсе не думая, что его ожидает там смерть. Путь его лежал мимо церкви, где в то время совершалась служба Божия; он вспомнил завет родительский и остановился у дверей церковных до окончания службы. Между тем нетерпеливая госпожа поспешила послать к судье своего любимца и приказала ему спросить: какой ответ будет на то, с чем послан новокупленный раб? Проходя мимо церкви, и этот на минуту остановился из любопытства. Добрый юноша оглянулся и, увидев товарища, спросил его: «куда ты идешь?» – «К судье, отвечал тот: господа требуют ответа на то, за чем послали тебя». – «Ах», сказал юноша: «а я еще не был у него; мне очень хочется дослушать службу Божию; сделай милость, брат, отнеси этот платок к судье вместо меня, а я достою службу и схожу вместо тебя за ответом». Желая услужить своей госпоже и ничего не подозревая, раб взял платок и пошел к судье, а судья тотчас же приказал отсечь ему голову. – Служба кончилась, и юноша, по уговору, явился к судье за ответом. Там ему дали что-то тяжелое, завернутое в платок, и он, не любопытствуя, передал посылку своим господам. Можете себе представить, как изумились они, когда увидели живым того, кого послали на смерть! А развернув платок, они с ужасом увидели голову своего любимого раба... Когда дело разъяснилось, то и муж и жена невольно сознались, что Сам Бог покрыл невинного и наказал виновного, и прославили суды Божии. – «Слыша о том, братия и сестры, – так заключает этот рассказ благочестивый писатель, – не уходите из церкви прежде, чем окончится служба Божия, чтобы и вас Господь покрыл от всяческих бед». Храм Божий – страж Божий, скажем и мы в заключение, и блажени приметающиеся в дому Божием: Сам Бог – их защита и верный покров!.. (Из Пролог.; сн. Троицк, л. № 253).

Еванг. от Иоан., зач. 34, гл. IX, 1–38.

Однажды, когда Иисус находился в Иерусалиме, творил чудеса и проповедовал учение Свое, враги Его пришли в такую ярость, что хотели побить Его каменьями. Но Он ушел от них и, проходя, увидел человека слепого от рождения.

Ученики Его спросили у Него: «Учитель, кто согрешил, он или родители его, что он родился слепым?»

Иисус отвечал: «не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».

Господь сжалился над несчастным слепым; плюнув на землю, Он сделал брение, помазал этим брением слепому глаза и сказал ему: «поди, умойся в купальне Силоам». Это был источник при подошве горы Сион. Слепой пошел, умылся и прозрел. Это чудо привело всех в изумление. – «Неужели, – говорили одни, – это тот самый, который сидел и просил милостыню?»

Иные говорили: «это он»; другие: «похож на него». Он же говорил: «это я».

Стали расспрашивать у слепорожденного, как он прозрел. Он отвечал: «Человек, которого зовут Иисусом, сделал брение, помазал мне глаза и велел умыться в купальне Силоамской; я умылся, и вот я вижу». Повели его к фарисеям, а надо сказать, что это чудо было совершено в день субботний. На расспросы фарисеев прозревший юноша опять отвечал рассказом о чудесном исцелении своем. Тогда между фарисеями произошел спор об Иисусе. Некоторые говорили: «этот Человек не от Бога, потому что не хранит субботы;» другие же возражали: «может ли человек грешный творить такие чудеса?» Спросили исцеленного: «а ты что думаешь о Нем?»

– Я думаю, что Он пророк, – отвечал тот.

Но фарисеи все-таки не убедились и столь явным свидетельством силы Божией. Они усомнились, действительно ли тот человек был слеп, и, призвав родителей его, спросили их:

– Это ли сын ваш, о котором вы говорите, что он родился слеп? Как же он теперь видит?

Родители слепорожденного знали, что фарисеи возненавидели Иисуса и что они уже решили между собою отлучить от синагоги всякого, кто признает Его за Христа. В малодушии своем они побоялись навлечь на себя гнев фарисеев, если воздадут должную честь Тому, Кто исцелил их сына, и потому только отвечали: «знаем, что это, действительно, сын наш, и что он родился слеп. Как же он прозрел, и кто исцелил его, этого мы не знаем; он сам взрослый; пусть сам расскажет».

Тогда фарисеи сказали слепорожденному: «благодари Бога; мы знаем, что

Тот, Кто исцелил тебя, человек грешный».

– Грешник ли Он, не знаю, – ответил прозревший; – а знаю только то, что я был слеп, а теперь вижу.

Опять фарисеи стали расспрашивать, как он прозрел. «Я уже рассказывал вам, – отвечал юноша. – Зачем опять спрашиваете? Разве и вы хотите сделаться Его учениками?»

Фарисеи рассердились. «Ты ученик Его, – сказали они, – а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог, а об этом Человеке не знаем, откуда Он».

– Странно, что вы не знаете, откуда Он, – отвечал юноша, – а Он отверз мне глаза. Слыхано ли, чтобы кто-нибудь отверз глаза слепорожденному? Мы все знаем, что грешников Бог не слушает, но слушает тех, кто чтит Бога и творит волю Его. Если бы этот Человек не был от Бога, то не мог бы сделать такого чуда.

Фарисеи еще более рассердились и выгнали вон прозревшего слепца. Господь Иисус Христос узнал об этом и, встретив его, спросил: «веруешь ли ты в Сына Божия?»

– Кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? – спросил прозревший.

– Ты видел Его, и Он говорит с тобою, – сказал Господь.

– Верую, Господи! – воскликнул тогда юноша и поклонился Иисусу до земли.

Можно себе вообразить, как обрадовался исцеленный, когда узнал, что исцеливший его есть Сам Сын Божий, сошедший на землю для спасения людей! Как уверовал в Него! Как горячо полюбил Его! Вероятно, он и не скорбел о том, что фарисеи изгнали его из синагоги и презирали его. Они его отвергли, но ведь он нашел и возлюбил Спасителя, а это счастье выше всех благ земных.

Мы видим часто, что люди добрые и благочестивые терпят в мире оскорбления и притеснения; но если они твердо веруют в Господа, если возлюбили Его всею душою, если хранят заповеди Его и исповедуют Его святое имя, то они терпеливо перенесут бедствия; ибо знают, что имеют высшее благо, и что ничто в мире не может отлучить их от любви Христовой. Родители слепорожденного, боясь фарисеев, не решили воздать Господу славу и честь за исцеление сына. Они боялись, что их отлучат от синагоги. Да сохранит нас Господь от подобного малодушия! Лучше потерять все, лучше потерпеть всевозможные оскорбления и неприятности, чем в чем-либо уклониться от Господа; Он высшее, вечное благо. Ни из страха, ни из угождения кому бы то ни было не должны мы решиться сделать или сказать что-либо неугодное Богу.

Святая церковь, вспоминая в шестую неделю после Светлого Воскресения исцеление слепорожденного, взывает так, от лица всех, к Целителю душ и телес: «душевными очами слепотствуя, прихожу к Тебе, Христе, как слепой от рождения, и с покаянием зову Тебе: Ты еси Свет пресветлый всех находящихся в греховной тьме». (См. кн. «Рассказы о земной жизни Спасителя» Бахметевой).

(Из книги: «Илиотропион», святителя Иоанна Максимовича).

«О, как велики дела Твои, Господи! Весьма глубоки помышления Твои: человек несмысленный не знает, и невежда не разумеет сего» (Пс.91:6–7). Поистине Ты Бог сокровенный, умом творения непостигаемый! – Святой Антоний Великий, размышляя о сокровенных и недоведомых тайнах Божиих и удивляясь им, однажды воззвал смиренно к Богу, «о, Господи Боже мой! Тебе бывает иногда благоугодно даровать долголетнюю жизнь людям по видимому бесполезным и погруженным в бездну беззаконий, а иногда преждевременно лишаешь Ты жизни сей людей весьма полезных для блага общего; одни, мало прегрешившие, казнятся Тобою тяжко; другие, напротив, живут себе без всяких скорбей, счастливо, и чрез это получают дерзость совершать преступления». При таком размышлении Антоний слышит голос: «будь внимателен к себе самому: то, о чем ты размышляешь, есть суд Божий, и ты его не исследуй и не испытуй».

Святый Афанасий, архиепископ александрийский, описывает в деяниях сего Антония Великого такое происшествие: два монаха шли посетить святого Антония. Проходя по безводной и жаркой пустыне, они совсем изнемогли от жажды: один из них уже умер, а другой находился при смерти. Святой Антоний, будучи в своем монастыре за много верст, призывает поспешно двух своих монахов и говорит им: «как можно скорее бегите туда-то в пустыню, захватите с собой сосуд воды; один из двух братий, которые шли к нам, уже умер от жажды, а другой еще дышит, но тяжко страдает и очень ослабел; если замедлите, то и другого не застанете в живых: так открыл мне Бог, когда я стоял на молитве». Иноки немедленно пустились в путь; они нашли странников: умершего похоронили, а другого освежили водой, подкрепили пищею и привели к святому Антонию. При этом рассказе Афанасий замечает, что, может быть, кто-нибудь спросит: а почему св. Антоний не послал своих монахов раньше для спасения странников, пока еще не умер один из них? Такой вопрос поистине неприличен для христианина потому, что это не было делом св. Антония, но это был суд Божий: Сам Бог изрек Свой праведный приговор и над умирающим, и о том, кто остался жив; Бог же открыл Свою волю и Антонию о спасении странника.

В 1117 году, когда во всей Италии было землетрясение, несколько жителей города Медиолана находились в одном доме; вдруг слышится со двора голос зовущий по имени одного из бывших в тот доме, чтобы он вышел. Тот, кого вызывали, недоумевал: кто и зачем зовет его? а потому и не спешил выходить. Тогда какой-то незнакомец подходит к двери и просит, чтобы позванный поскорее вышел; и едва тот отошел на несколько шагов от дома, как дом падает и убивает своими развалинами всех, бывших внутри его. Спрашивается: почему один только из бывших в доме спасен, а все прочие погибли? – Суды Господни – великая бездна! Кто не видит ясно в этом происшествии совершившихся древних чудес? Так вывел ангел Господень и Лота с его детьми из Содома, а всех прочих жителей оставил на жертву огня. Таким же чудесным образом сохранены невредимыми и многие другие люди, которые находились вместе с теми, которые погибли при общем бедствии. Что сказать о всем этом, кроме справедливого изречения: суды Твои, Господи, бездна великая и неизмеримая! Кто дерзнет сказать Богу: зачем Ты, Господи, так делаешь? Не суть бо советы Мои, как советы ваши, глаголет Господь: ни пути Мои, как пути ваши. Как далеко небо от земли, так далек путь Мой от путей ваших и помышления Мои от помышлений (или решений) ваших (Ис.55:8–9).

Святой Григорий сказал: исследовать сокровенные причины судеб Божиих значит противопоставлять нашу греховную гордость Его определениям. Наше дело – при всяком необыкновенном событии повторять слова апостола Павла: о, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неизследимы пути Его! (Рим.11:33). В земной нашей жизни мы многого никогда не постигнем разумом. Довольно для нас знать и несомненно веровать, что Бог справедлив, и в последний день судный не найдется никого из подсудимых, который бы сказал что-либо иное Господу, кроме слов: праведен Ты, Господи, и правы суды Твои! (Пс.118:137). Однажды царь Давид, видя счастливых нечестивцев мира, которые и других увлекали к нечестию своим худым примером, желал уразуметь пути Божии о них; долго он размышлял о сем и, наконец, смиренно сознался: трудно для меня уразуметь это, пока не войду во святилище Божие (Пс.77:16–17). Должно до будущей, лучшей жизни и нам отложить полное уразумение непостижимых в нынешней жизни судеб Премудрости Божией. Да и зачем тебе, беспокойный и чрезмерно любопытный ум человеческий, разыскивать все это? Касаясь огня Божественных судеб, ты растаешь; ты только будешь кружиться около сего огня подобно тому, как ночные бабочки и комары кружатся ночью около свечи, пока сожгутся. Премудрый сын Сирахов говорит: дивны дела Господни, величественны они, и сокровенны тайны Его пред человеками (Сир.11:4). Предвечный, всепремудрейший Бог все расположил мерою, числом и весом: силе и воле Его кто противиться может? Зачем же мы, ничтожные, кичимся своею гордостью и дерзновенно силимся взвесить тяжесть огня, измерить скорость движения ветра или возвратить прошедший день? Довольно для нас веровать, что причиною всех причин есть воля Божия. Бог попустил, Бог восхотел, Бог сотворил все. Чего же ты еще доискиваешься?..

Много несчастных на свете. Часто встречаются нам хромые, слепые, глухие и разного рода больные. Все они одним видом своим вызывают в нас сожаление и сострадание к их скорбному положению. Но, кажется, нет большего несчастия, как слепота, лишение зрения, особенно когда это несчастие постигнет человека с самого его рождения. Прислушайтесь, как плачевно изображает свое положение, упоминаемый в богослужении нынешнего дня, слепорожденный. «Не домышляюся вопрошати, когда день, когда нощь; не терпита ми нозе каменного претыкания, не видех бо солнца сияюща, ниже во образе мене создавшего». (Стих, на Господи воззвах). «Все житие слепый нощь помышляя» (там же). Мы, обладающие зрением и пользующиеся им беспрерывно, не можем по достоинству оценить этого драгоценного для нас дара Божия и постигнуть всю горечь лишения его. Но стоит только представить себя с закрытыми глазами хотя на один день, и мы поймем, как тяжко не видеть света Божия, солнца ясного, красоты мира и его благоустройства, которое ум наш возводит к Всемогущему Творцу, – как болезненны эти постоянные претыкания и не для ног только одних, но и для всех частей тела, – каково это «все житие свое помышлять за одну непрерывную нощь». И растет слепой, и вырастает себе не в радость, родным в тягость. Достигает он зрелых лет, – горя не убавляется, а прибавляется. Ему не до семьи: он себя самого не прокормит. О, как горек хлеб из чужих рук! Горек он еще и потому, что сознает в себе человек и силы, и здоровье, и способности, сам желал бы быть на помощь и облегчение другим, но без зрения ничего иного не может предпринять, как ходить, да и то при помощи другого, и просить подаяния.

Увидел Господь наш Иисус Христос человека «слепа от рождества», как слышали мы ныне из евангелия, и исцелил его; тот прозрел и стал видеть. Творить чудеса, конечно, не в нашей власти и дать зрение слепому мы не можем, но мы можем и должны облегчать участь несчастных, наша «непременная обязанность помогать немощным, быть милостивыми ко всем с долготерпением» (1Фес.5:14). «Должни есмы мы сильнии немощи немощных носити, и не себе угождати» (Рим.15:1). И должно правду сказать, – сострадательный ко всем несчастным православный русский народ к слепцам относится с особым вниманием и с большим усердием подает им свои подаяния. Не оскудевали и не оскудевают на Руси подаяния на пользу слепых. Но очевидно каждому, что такой способ благотворения слепым не вполне благоприятен для них. Правда, и при таком способе благотворения слепец не умирает от нужды, голода и холода, но ведь из них не всякий способен ходить и просить милостыню, очень многих мы совсем не видим, а они, может быть, нуждаются более других. Стали думать и придумали лучший способ благотворения. В последнее время, для улучшения участи несчастных слепцов с Высочайшего соизволения основано «попечительство», которое поставило своею заботою облегчать тяжелую участь слепцов. Попечительство собирает по России слепых и устраивает для них больницы, приюты, училища и богадельни, – нанимает докторов, которые некоторых и вылечивают от слепоты, приглашает учителей, которые молодых слепцов учат в училищах, научая чтению по особым, для них приспособленным, книгам и научают разным ремеслам, а старых, больных, к труду неспособных попечительство помещает в богадельнях.

Как видите сами, цели благие, истинно-христианские и весьма обширные. На осуществление их и средств нужно много, очень много, и притом, чем более будет средств, тем больших успехов можно достигнуть. Поэтому попечительство каждый раз в неделю о слепом делает по церквам сборы в пользу слепых и приглашает всех православных христиан Империи нашей к пожертвованиям. Порадейте же, православные христиане, о горькой участи слепцов. Подавая милостыню на руки, мы иногда опасаемся, как бы она не послужила вместо пользы во вред получившему, потому что некоторые во зло употребляют ее. Здесь нет места подобным опасениям. Будьте уверены, каждая ваша лепта пойдет на пользу. Она послужит к успокоению старичка – калеки слепого в покойном приюте, а молодому слепцу поможет научиться своим трудом зарабатывать себе пропитание. Не говорите, что вы сами бедны. Побольше даст тот, кто побогаче тебя, а ты будь милостив в бедности своей, – от бедноты твоей помоги усладить горькую участь слепых. Отдельно взятая лепта мала и незначительна, но когда жертвователей много, то незначительные лепты, соединяясь вместе, составляют большой капитал.

До 200 тысяч насчитывается у нас в России слепых. Взоры всех их ныне к нам устремлены с упованием на нашу помощь. С высоты Престола слышим мы первый призыв к сей помощи и там же видим первый пример ее. Митрополиты, архиепископы, епископы и многие сановники собственным словом и примером побуждают нас к тому же. Откликнемся и мы посильным приношением. И Господу, ныне даровавшему зрение слепорожденному, приятна будет наша жертва. «Лучше творить милостыню, нежели собирать золото, ибо милостыня от смерти избавляет и может очищать всякий грех» (Тов.12:8–9). «Блажены милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф.5:7), но «суд будет без милости не сотворившему милости» (Иак.2:13). (Христ. беседа, изд. «П. Соб.» 1897 г., т. I).

Вот что поведала о себе одна монахиня, по имени Евсевия, жившая в брянском монастыре: «Я родилась от православных родителей и воспитана была ими в православной вере. К сожалению, они, конечно, по мирским расчетам, выдали меня замуж за раскольника. Свекор мой, грубый, закоренелый раскольник, настоятельно требовал, чтобы я перешла в раскол, и я, грешная, не устояла – согласилась на это. В деревне Колчевой меня перекрещивали, и, когда стали погружать меня в кадку с водою, я затряслась от страха. «Из-за чего, – думала я, – оставляю православную веру и св. церковь? Из-за одних упреков и угроз престарелого свекра? Какое малодушие!..» Как бы то ни было, только меня погрузили в воду, и что же увидела я? Боже мой! И теперь я часто вспоминаю это видение. Мне показалось, будто белый голубь отлетел от меня... «Что это? – подумала я, – Уж не благодать ли Духа Святого, дарованного мне в православном крещении, отлетает от меня? Да, видно, благодать Святого Духа...» И мне грустно стало. Но мир, суеты, заботы мирские опутали меня отовсюду: я свыклась с расколом и видение то забыла. Грешник часто забывает Бога, но Бог никогда не забудет грешника. Не забыл Он и меня, отступившую от веры православной. В 1830 году появилась у нас холера, и в нашем семействе первую поразила меня. Страшные болезни мучили меня, но помощи, кроме Бога, ни откуда нельзя было ожидать. В то время у нас все боялись холеры, как болезни заразительной, и вот я могла тут сказать с св. Давидом: ближнии мои отдалече мене сташа (Пс.37:13). Я лежала одинокая в борьбе с тяжкими болезнями. Между тем наступила ночь; все тихо, только в уединенной комнате, где я лежу, раздаются мои стоны. Вдруг среди этой тишины мне слышится, будто кто-то говорит: «Евфросиния! присоединись к святой православной церкви». Голос этот повторился три раза, и я готова была послушаться таинственного голоса. Болезни мои утихли, и я спокойно заснула. Настало утро, и я была совершенно здорова: на мне не видно было даже и следов моей жестокой болезни. Среди своих рассказала я, что слышалось мне ночью; тут был и свекор мой. Выслушав слова мои, он весь изменился в лице, взглянул на меня сверкающими от сильного гнева глазами и дрожащим от злости голосом сказал: «видишь, как диавол то хитер, как ненавидит он добро! Он опять манит тебя на заблуждение, чтобы потом мучиться тебе в вечном огне». Что же я? Удивляюсь своему легкомыслию: я поверила, как истине, коварным словам свекра... Но вот опять посещение Господне, опять благодатный зов Его ко мне, грешнице!.. Вечером того же дня холера опять поразила меня, и я страдала так жестоко, что с часу на час ожидала себе смерти, но в то время, как я в мучительных страданиях отчаивалась в самой жизни, ночью опять повторился тот же голос: «Евфросиния! присоединись к святой православной церкви». Тут уже дала я решительный обет Богу присоединиться к церкви православной, если только Господу угодно будет возвратить мне здоровье, и в этой решимости я забылась. Вдруг вижу, будто святая икона Божией Матери с Предвечным Младенцем на воздухе склоняется надо мною, и склоняется так, что покрывает лицо мое. Это повторилось несколько раз. Я спокойно после этого заснула и утром почувствовала себя опять здоровою... Меня навестила племянница моя, и, когда я рассказала ей свое видение, она тотчас отвела меня в церковь. Лишь я вступила туда, как тотчас увидела на столбе ту самую икону, которую видела ночью склоняющеюся надо мною. Сердце мое сильно билось от радости, и я с умилением выслушала всю литургию. Потом объявила священнику все свое приключение и вместе с тем выразила желание присоединиться к святой православной церкви. Добрый пастырь принял живое участие в моем положении и велел мне готовиться к присоединению, которое он хотел совершить на другой день. И вот, я с радостью вышла из церкви, но на пути домой меня опять начали смущать мрачные мысли: как-то будет поступать со мною муж мой, а особенно свекор?.. Ах, как много в человеке силы для зла, и как в нем мало ее для доброго дела!.. Но, благодарение Богу, когда я высказала все своему мужу, он сказал мне: «что ж, хорошо; я и сам бы готов с тобою присоединиться к церкви православной, да видишь, как старик-то наш на это смотрит. Боюсь оскорбить его; что делать? Буди воля Божия! А ты будь покойна, исполни свой обет и не бойся ничего; я твой защитник...» На другой день Господь сподобил меня присоединиться к православной церкви, и я возвратилась с такою радостью, какой прежде никогда и не испытывала. Мою сердечную радость делил со мною и муж мой. А свекор?.. Господь посетил его в это время холерою, он страшно мучился, только стонал, ничего не мог высказать, и часов через шесть скончался. Жаль было старика, каков бы ни был он, все же близкий родной, мужа моего отец, и между тем умер в упорном заблуждении... Но за одним горем – новое горе: холера разразилась и над мужем моим. Три дня он, бедный, тяжко страдал, но, слава Богу, в эти три дня испытания он успел раскаяться, присоединившись к православной церкви, и умер, напутствуемый святыми тайнами... Так стала я горькою вдовою. Для меня только и осталось на земле две радости: сын лет тринадцати, да дочь помоложе его. Сына отдала я в Брянск для приучения к торговле, но там он чрез два года умер. Каждый знает, чего стоит потеря сына для матери и притом матери-вдовы! Обливаясь горькими слезами, отправилась я из деревни в Брянск, чтобы выплакать горе свое над могилою, в которой сокрыт был дорогой для меня прах. Но где же выплакать все горе? К утешению своему, я узнала, что тут, в Брянске, устраивается женский монастырь, и вот решилась я вместе с дочерью остаться здесь, чтобы искать утешения в Боге, и Господь исполнил мое желание. Так Он, милосердый, зовет нас к Себе неведомыми путями». («Воскр. день» 1897 г., № 22).

Борисоглебский мещанин Александр Моисеев Яковлев – портной, десять лет тому назад, жил в станице Урюпино области войска донского. Здесь у него родилась дочь Мария, у которой на шестимесячном возрасте образовались на обоих глазах большие бельма, так что оба глаза сделались белые. Яковлев обратился сначала за помощью к доктору г. Тенчинскому, потом к доктору г. Захарьевскому и к другим, в том числе и к военному врачу, но все меры медицины оказались бессильными, так что больная на четвертом году совершенно ослепла, и веки глаз ее закрылись. От сильной боли она настолько была измучена, что, будучи шести лет, не могла ходить. По совету некоторых лиц, отец ее раскрыл ей веки и увидел вместо глаз одно мясо облитое кровью. Потеряв всякую надежду на излечение дочери, Яковлев и жена его, взяв больную, завернули в одеяло и отправились в церковь на старом кладбище станицы Урюпина, где находится явленная икона Казанской Божией Матери. Здесь попросили они священника отслужить молебен пред этою иконою. Возвратившись в квартиру, они посадили дочь, по обыкновению, завернутую в одеяло, на всегдашнюю ее постель на сундуке, а сами стали готовиться пить чай. В это время, неожиданно, дочь их раскрыла глаза и произнесла, что она видит отца, самовар и все, что на столе, и попросила отца и мать заговорить что-нибудь, так как она их от роду не видала, а знала лишь по одному голосу.

В настоящее время Яковлев с семейством живет в Борисоглебске, на Большой улице, в доме Феофанова, близ дома земства, а дочь Мария, которой теперь одиннадцатый год, с прекрасными глазами учится в борисоглебском женском училище. (Р. Паломн., сн. Рязанск. Епарх. Вед. 1891 г. № 3).

(Никанора, архиеп. херсонского).

Бог есть потребность скорбящего сердца, – говорилось в старой философии. Эта истина основана на психологическом, на душевном опыте. Известно, что в счастии человек легко забывает Бога, в несчастии же, наоборот, вспоминает Бога и забывший Его. Самый стон скорбящей души, самый вопль боли, ею испускаемый, самое чувство беспомощности, естественно рождающееся в минуты невзгоды внешней и неисходной тоски внутренней, все это невольно обращает очи страждущего к небу, с верою ли, без веры ли. Самое безверие тогда естественно стремится переродиться в веру, самая безнадежность невольно окрыляется хотя слабою надеждою, увлекаясь естественным и невольным желанием выбиться из тоски и отчаяния, избавиться от душевно-телесной боли, устранить от себя грозу смерти, отвратить от себя, как наиболее противный и возмутительный, безысходный мрак смерти вечной, понимать ли ее как муку вечную, или же как вечное уничтожение. Бывает, что люди накликают на себя смерть, даже причиняют ее себе; но это преступное движение чувства и воли, а иногда и самоубийственной руки всегда, по крайней мере, в самой большей части случаев, бывает порывом отчаяния и малодушия. Глядеть же всегда, или же слишком часто в лицо смерти и смертной или посмертной муке слишком противоестественно, – тогда человеку непременно захочется жить, для света и радостей, просто даже для ощущения жизни. Захочется опереться на высшую силу, способную отвратить смерть и смертную муку, как и всякое страдание. Захочется прибегнуть к Богу, Владыке жизни и смерти, Богу, подателю всех благ и Спасителю от всех зол. Частые скорби и страдания, постоянные опасности, а особенно опасности смертные держат душу в постоянном напряжении, в постоянном обращении и стремлении к Богу Спасителю; а сохраняя и поддерживая душу в этом направлении, соблюдают ее, по возможности, от всякой скверны плоти и духа, и действительно приближают к Богу, приближают не одним только обращением и стремлением к Богу, но и очищением и усовершенствованием, соблюдением заповедей Божиих и богоугождением. Так и достигает человек царствия Божия многими скорбями.

Потому-то, его же любит Господь, наказует; биет же всякого сына, его же приемлет за сына с любовию Отца. Потому-то, когда человек не погибельный забывается, Бог посылает на него скорби, ввергает его в пещь искушения, в которой человек и искушается, яко злато в горниле. Когда забывается и народ благоверный, Бог ввергает его в пещь или войны, или заразы, или голода и других всенародных бедствий. И смотрите, вспомните, как в годину всенародного искушения дух народа возвышается, как вера крепнет, как теплота народного благочестия возрастает, народные молитвы множатся, становятся неотступнее, доблестные подвиги терпения и самоотвержения, веры и верности, человеколюбия и милосердия учащаются, становясь даже заурядными и обычными, и общество, в другие поры даже легкомысленное и во многих отношениях несовершенное, в годину народного бедствия больше и больше уподобляется царствию Божию на земле. Посмотрите, подумайте, как воины на войне, как моряки на море, которым смерть так часто и упорно глядит в глаза, как они, тайно ли, явно ли, но почти всегда и почти все в душе бывают невольно и естественно обращены к Богу, и как иные потрясения, в бурях ли морских, в бурях ли сражений, отражаются сильными и более или менее благотворными потрясениями в сердцах, нередко на всю жизнь до гроба, провожая и за гробовую доску. (Бес. и поуч. т. IV, стр. 646).

Еванг. от Иоан. зач. 56, гл. XVII, 1–13 ст.

Совершая с учениками последнюю Пасху, Господь И. Христос так молился в конце пасхальной вечери: «Отче! Пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя; так как Ты дал Ему власть над всякою плотию, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира».

«Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира, они были Твои, и Ты дал их Мне; и они сохранили слово Твое; ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть. Ибо слова, которые Ты дал Мне, Я предал им; и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. Я о них молю; не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И все Мое Твое и Твое Мое; и Я прославился в них. Я уже не в мире, но они в мире; а Я к Тебе иду. Отче святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты дал Мне, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание (Пс.108:17). Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную». (Ин.17:1–13). Это евангелие, в котором так ясно изложено собственными словами И. Христа о единосущии Его, как Сына, Божия, с Богом Отцем и, таким образом, о Его Божестве, положено читать в неделю св. отцев 1-го вселенского собора, утвердивших соборным постановлением истинное учение о единосущии Сына Божия с Богом Отцем против еретика Ария.

В неделю седьмую по Пасхе православная церковь ежегодно воспоминает и прославляет святых и богоносных отец, бывших на первом вселенском соборе, иже в Никее. Вселенским собором называется собрание пастырей и учителей церкви Христовой, по возможности со всей вселенной, для утверждения истинного учения и благочиния между христианами. Великая сила и важность соборных совещаний и решений основывается на словах Самого Иисуса Христа, Который сказал: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их». Что же касается всей вселенской церкви, то Основатель ее и Глава придал ей значение непогрешимости в вопросах о вере. «Скажи церкви, а если и церкви не послушает, то пусть будет для тебя наравне с язычником и мытарем» (Мф.18:17). Церкви же (обществу верующих) Спаситель дал великое обетование «быть с нею во вся дни до скончания века» (Мф.28:20). Начало собирания церковных соборов положили еще св. апостолы; для общего решения вопроса о принятии в церковь язычников они сами однажды все собирались в Иерусалим из разных мест вселенной. С того времени св. церковь всегда искала себе силы против нарушителей истинного учения в соборных молитвах и совещаниях. Коль скоро ей нужно было узнать непреложную волю Божию о чем-либо, она созывала представителей поместных церквей воедино, и единогласное решение соборов принимала за голос Самого Бога. «Изволися Духу Святому и нам», так выразились апостолы, так затем выражались и отцы всех соборов о своих постановлениях. Главным поводом к устройству соборов всегда служило появление между христианами лжеучителей (еретиков), которые своим иногда хитроумным и всегда превратным учением о вере извращали истинно-христианское учение о нашем спасении, смущали нетвердых в вере и чрез то вносили раздор и несогласие в общество христиан. Всех вселенских соборов было семь; первый из них называется Никейским, ибо происходил в городе Никее. Он созван был для опровержения ложного учения об Иисусе Христе нечестивого еретика Ария. Арий был сначала пресвитером в александрийской церкви; будучи человеком ученым, он сильно гордился своим умом и скоро впал в пагубное лжеумствование. Церковь христианская искони исповедовала, что Спаситель наш Иисус Христос есть второе Лицо Пресвятой Троицы, Единородный Сын Бога Отца, а Арий лжеумствовал, что Иисус Христос не Бог, но только одаренный от Бога высшею благодатию человек. Такого неправомыслия, конечно, нельзя было терпеть, и Ария отлучили от церкви, но он продолжал распространять свою ересь и увлекать в свои сети малосведущих. Скоро в обществе христианском явилось небывалое смущение; нужно было положить конец этому злу. Тогда, по распоряжению императора Константина Великого, созван был в Никее в 325 году по Р. X. вселенский собор, на который явилось более трехсот отцов церкви. Явился на собор и еретик Арий. Сколько ни старались православные вразумить заблудшего, он остался при своем. Ария осудили и, как ослушника церкви, лишили общения с нею, а в образец и руководство верующих в исповедании веры составлен был символ веры, в котором кратко сказано все, во что и как должны веровать христиане. Этот символ исповедует и доселе вся православная церковь Христова. Таким образом, на соборе Арий был низложен. Презираемый всеми, он не знал на что решиться и употребил хитрость. Зная снисходительность императора Константина, он стал просить его, чтобы тот повелел снова принять его в церковь. Сердобольный император согласился исполнить его просьбу, тем более, что Арий на вопрос императора: «так ли ты веруешь, как утвердили отцы на Никейском соборе?» притворно ответил: «так верую». Говоря это, еретик ударял себя в грудь, на которой под одеждою висела хартия, заключающая его суемудрое учение. Не подозревая такого обмана, император велел св. Александру, епископу александрийскому, принять Ария в общение с церковью. Хорошо зная упорство своего бывшего пресвитера, св. Александр не верил Арию, но и не желал ослушаться царя.

Недоумевая, как ему поступить, епископ обратился тогда с усердною молитвою к Господу Богу, чтобы Он, правосудный, не попустил злейшему врагу вторгнуться в церковь, но во время открыл всем нечестие еретика. Господь услышал молитву святителя и всем явно показал, что Арий недостоин общения с церковью. Настал день, в который нужно было принять еретика в церковь. Окруженный своими единомышленниками, Арий с торжеством намеревался вступить в церковь и с лобзанием иудиным приступить к св. причастию. Но вот на пути в храм он вдруг почувствовал страшную внутреннюю болезнь, от которой все чрево его распалось, и выпали внутренности, так что он тут же прекратил свою жизнь.

Так грозно наказывает Господь еретиков и всех неверующих в здешней жизни; но еще горшие наказания ожидают таковых в жизни будущей. Там, без сомнения, они потерпят столько мучений, сколько посеяли зла здесь на земле своими лжемудрствованиями, сколько погубили простодушных сердец своим хитроумием. Как поучительно для всех нас, православный христианин, это грозное проявление суда Божия над еретиками и неверующими! Оно научает нас твердо держаться учения православной церкви, свято соблюдать веру Христову, ненарушимо сохранять установленные вселенским единомыслием уставы и правила христианского благочестия. Вера православная открыта нам в слове Божием; истины ее определены и утверждены вселенскими соборами, определения которых, как голос Божий, остаются неизменными на все времена, обязательными для всякого христианина. Никто не имеет права изменять что-либо по своему произволу в исповедании православно-христианской веры. Вера Христова должна быть едина, как и един Христос. Посему всякий должен веровать так, как научили нас святые апостолы и богоносные пастыри и учители церкви. Апостол Павел, предохраняя галатийских христиан от увлечения ветром учения самозванных учителей, писал: «если бы мы, или даже ангел с неба стал благовествовать не то, что благовествовали вам мы, да будет анафема. Говорю вам: кто благовествует не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал.1:8–9). Вот как должно свято соблюдаться учение православной церкви, которой вверены все словеса Божии, в которую, как в сокровищницу, апостолы положили все, что необходимо для спасения. Дорожи же, христианин, драгоценным наследием православия, незыблемо утвержденного на семи вселенских соборах; памятуй, что вне церкви православной нельзя обрести спасения. Блюди себя от общения с разными суемудрыми учителями, желающими изменить благовествование Христово и отторгнуть верных сынов церкви от повиновения ее учению и уставам. Заграждай свой слух от их гибельных речей, – все они, как враги веры Христовой, невидимым судом Божиим уже лишены общения с церковью. Все они суть сухие ветви, отсеченные от дерева, заблудшие овцы, отделившиеся от стада Христова, потерявшие своего пастыря и упавшие в непроходимую пропасть. (См. «Воскр. лист.», изд. «Воскр. Дня», №173).

I. Когда авва Силуан жил в горе синайской, ученик его Захария, однажды отходя на работу, говорит старцу: «авва, сходи за водою и полей сад» Старец, вышед из кельи, закрыл лицо свое кукулем и смотрел только себе под ноги. В это время шел к нему брат и, увидев его издали, наблюдал, что он делает. Потом подошел к нему и спросил: «авва! скажи мне: для чего ты, идя поливать сад, закрыл лицо свое кукулем?» – «Для того, сын мой, отвечал старец, чтобы глаза мои не видели дерев, и ум мой не развлекался ими в своей деятельности». Ум же подвижника занят был богомыслием, – (Из кн.: «Подвижники благочестия, процветавшие на синайской горе и в окрестностях». 1860 г., стр. 23).

II. В царствование Максимиана в городе Илиополе жил один знатный и богатый гражданин – Диоскор, по вере язычник. У него была единственная дочь, которую он берег, как зеницу ока. Прекрасная лицом, а еще более сердцем, она, приходя в возраст, превосходила красотою всех сверстниц своих. Чтобы никто из простых людей не мог видеть красоты Варвары – так звали дочь Диоскора – Диоскор построил высокий столб с богато убранным на нем жилищем и затворил там дочь свою. Сокрытая от взоров человеческих, удаленная от всяких внешних развлечений, отроковица углубилась в созерцание прекрасного мира Божия. Однажды, рассматривая светила небесные и восхищаясь красотою земною, она спросила приставленных к ней рабынь: «кто сотворил все это так премудро, так прекрасно?» – «Все это, – отвечали язычницы, – сотворено и устроено теми самыми богами, которым поклоняется родитель твой, и которые стоят в его палатах». Но мудрая отроковица не удовлетворилась таким ответом и подумала: «боги, почитаемые отцом моим, сами созданы, руками человеческими и бездушны, сделаны из золота, или серебра, или из дерева: как же они, будучи сами не в состоянии ни ходить ногами, ни действовать руками, могли быть творцами столь премудрых вещей?» Долго она размышляла таким образом, и, наконец, благодать Божия коснулась сердца ее, искавшего Бога Творца, и возвестила сердцу и уму ее, что един есть Бог, сотворивший небо и землю со всею их красотою. Такая мысль о Боге, постоянно занимавшая душу отроковицы, пробудила в ней непреодолимое желание ближе и яснее познать единого истинного Бога, Творца всего. Но так как при Варваре не было никого, кто мог бы научить ее и наставить на путь спасения, то наставником и учителем ее явился Сам Господь Бог, всегда близкий к ищущим Его и изливающий в сердца благодать, умудряющую младенцев и указующую путь ко спасению.

Отец Варвары на долгое время отлучился из дома и дал приказание, чтобы в его отсутствие не стесняли свободы дочери, а ей позволил выходить, куда пожелает, и делать, что захочет. Воспользовавшись данною отцом свободою, Варвара познакомилась с христианскими девицами. Услышавши от них об имени Господа Христа, она возрадовалась духом, узнавши в Нем Того, Кого давно жаждала знать душа ее. В это время, по особенному промышлению Божию, прибыл сюда христианский священник. Узнавши о его прибытии, Варвара тотчас позвала его к себе и, научившись от него всем необходимым для спасения истинам веры, приняла крещение.

Так св. Варвара познала единого Бога, в трех лицах покланяемого и славимого – Отца и Сына и Св. Духа, и веру свою запечатлела венцом мученичества. Она не устрашилась мучений, а, в уповании на помощь Божию, среди самых тяжких страданий, велегласно взывала: «Троицу чту – едино Божество». – Для каждого из нас открыт прекрасный мир Божий: познавай же, христианин, Творца, и паче всего старайся благоугождать Господу. С малых лет учись богопознанию и не ослабевай до старости преуспевать в нем. (Воскр. чт. 1888 г., стр. 37).

Каждый христианин должен возрастать в познании веры. Св. апостол Павел, научив уверовавших во Христа существеннейшим и необходимейшим истинам веры (1Кор.2:2), не переставал заботиться о том, чтобы христиане совершенствовались в познании преподанного им учения. В заботах о сем он не перестает молить Бога о новообращенных им христианах, чтобы они возрастали в познании Бога (Кол.1:10), дабы Он исполнил их познанием воли Его во всякой премудрости и разумении духовном (Кол.1:9), дабы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал Духа премудрости и откровения в познании Его (Еф.1:17). Молясь ко Господу, ап. Павел не перестает убеждать верующих: возрастайте в познании Бога и Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа (Кол.1:10, ср. 2Пет.3:18).

Но неужели, спросит кто, неужели и к христианам конца XIX века может относиться это наставление? Неужели поколение «конца века» нуждается в напоминаниях и наставлениях относительно усовершенствования в познании Бога и Христа Спасителя, что естественно нужно было для христиан I века?

Действительно, казалось бы, что люди в течение девятнадцати христианских веков должны твердо и достаточно усвоить истины православной христианской веры и жизни. На самом же деле не то мы видим.

Не говорим уже о простецах, – люди среднего и даже высшего образования меньше знают из науки о вере, чем из всякой другой науки. И такое религиозное невежество особенно является поразительным и прямо ужасающим, если взять во внимание распространение просвещения и знаний в области прикладных наук, в области механики, физики и др. Между тем, если в чем, то именно в деле веры неведение не может служить оправданием.

Истекающий XIX век совсем оземленился; у большинства потерян вкус ко всему духовному... Недугует душа, болеет воля. Жизнь сбилась с пути, какой указал Бог, и возвращению на прямую дорогу поставляются преграды. Люди как бы нарочно избегают того светоча, который мог бы осветить мрачный путь жизни. Вера ослабела везде, нерадение к вере поразительное. Будущее поколение во многих семействах до поступления своего в школу крайне редко слышит что-либо о Боге, о религии, о церкви. Все реже и реже становятся благочестивые матери, которые сами приготовляют своих детей для поступления в училище, обучая их начаткам веры, беседуя с ними о Боге милосердом, о Христе Спасителе, об ангеле-хранителе и т. д. Ныне дети поступают в училища часто совершенно невежественными в религиозном отношении. Немало знают они мирских песен, стихов разных, и так мало молитв; так много знают греховного, и так мало божественного!

И не понятны ли разве печальные следствия от такого религиозного оскудения?

«Чего не знаешь, того и не ценишь», говорят обыкновенно. Кто не обладает достаточными знаниями в предметах веры, в учении св. православной церкви, тот не будет высоко ценить свою веру, свою церковь, такой легко становится равнодушен к ней и, наконец, без сожаления может оставить ее. Особенно это опасно среди смешанного населения православных с иноверцами и инородцами, при совместной жизни с ними. Услышит невежда возражение против своего исповедания, против той или другой истины православного учения, против постановлений и обрядов своей церкви, – он даже и при желании защищаться остается беззащитным, как безоружный и не знающий оснований, какие имеет каждая истина православного учения и все постановления св. церкви. Не умея защищаться, так как защита требует возможно ясного, точного и обстоятельного знания учения богооткровенного (Мф.10:32), и чувствуя себя пораженным часто совершенно нелепым возражением, он в раздумье начнет сомневаться в той или другой истине св. веры и, наконец, впадает в совершенное неверие. Разве не от незнания своей веры происходит у нас то равнодушие к нашей вере и церкви, когда говорят: «во всякой вере спастись можно; Бог у всех один и тот же; различие в христианских исповеданиях не важное дело.» И разве не от незнания истины учения своей веры одни сами начинают сочинять себе «свою веру», другие так легко пристают к этой измышленной вере? Не отсюда ли увлечения модными пророками? Разве не от неведения учения православной церкви так много ныне колебаний в вере, сомнений, уклонений в сектантство, в ересь, в раскол?

Но вред от незнания религии так велик, что не поддается изображению в малой картине!.. Разве не от незнания или превратного понимания правил и законов веры множество грехов, которых даже и не считают за грех? Пророк Осия жалуется: «нет богопознания на земле» и затем объясняет: клятва, и обман, и убийство, и воровство, и прелюбодеяние крайне распространились на земле (Ос.4:2). Не так ли и ныне? Все больше и больше видится нарушений закона Божия; страсти самые постыдные не встречают удержу в своем удовлетворении. Откуда же все это? Нет богопознания на земле, – в этих словах ответ на вопрос. «Помраченные в разуме, отчужденные от жизни Божией, по причине своего невежества, люди доходят до безчувствия, предаются распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытностью», говорит ап. Павел (Еф.4:18–19).

Есть ли средства к возвышению религиозного познания? Дабы народ имел необходимые знания в религии, в учении своей веры, пастыри обязаны строго внимать себе и своему стаду. Как добрые служители Иисуса Христа, сами питаясь словесы веры и добрым учением (1Тим.4:6), будем внимать чтению, учению (IV, 11), и яко трубу возвысим голос своей проповеди (Ис.58:1). Народ хочет знать свою веру: голод и жажда на земли слышания слова Божия (Ам.8:11). Устне (же) иерейские должны хранить ведение и закона ищут от уст ваших (Мал.2:7). Употребим же все тщание к тому, чтобы всякий из нашей паствы умел дать ответ вопрошающему о его уповании (1Пет.3:15).

Отцы и матери, всячески позаботьтесь о том, чтоб дети с измлада знали главное из науки о спасении. Особенно матери не давайте никому своего драгоценного права быть первыми для своих детей наставницами религии, обучая их начаткам своей св. веры: влияние матери драгоценно и ничем не заменимо; история науки о воспитании юношества громко и ясно подтверждает эту великую истину.

Все же, принявшие драгоценную веру по правде Бога нашего и Спасителя Иисуса Христа (2Пет1:1), получившие великие и драгоценные обетования (4) в благодати таинств св. церкви, пусть возрастают в познании Бога и Его воли, в изучении закона Христова, учения и заповедей св. церкви. Учение Христово просветит наш ум светом истинного познания; оно исполнит сердца наши радостью и веселием; мы ясно узрим волю Божию и подвигнемся охотно исполнять Его заповеди. Возрастайте, чтобы вся наша земля исполнилась видения Господня и чтобы оно, аки вода, покрыло всю землю нашу (Ис.11:9) и открыло бы нам свободный вход в вечное царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа (2Пет.1:11). (Составл. по поуч. преосвященнейшего Иринея, еп. могилевского (ныне каменец-подольского), см. «Ежедн. поуч.» свящ. Г. Дьяченко, т. III. Изд. 1897 года).

Счастливы мы – христиане, что исповедуем истинную, православную веру! Благодатию есте спасени чрез веру, и сие не от вас, Божий дар (Еф.2:8), говорит апостол Павел. Да, поистине дар Божий наша вера, – дар, принесенный с неба Спасителем нашим Иисусом Христом! До пришествия Иисуса Христа люди не знали истинного Бога и ходили во тьме заблуждений. Большинство людей после потопа до того забыли Бога, что стали почитать многих богов, и вместо одного истинного Бога стали поклоняться различным творениям Божиим; например, они поклонялись светилам небесным: солнцу, луне и звездам; боготворили людей, почитали за богов домашних животных, всяких зверей, даже гадов, молились, наконец, всяким изображениям предметов – идолам. Вероучение язычников было до того; богомерзко, что они приносили в жертву своим богам людей. Вот в какой слепоте духовной и невежестве находились тогда люди. Вера в истинного Бога сохранялась только в избранном народе Божием – еврейском. Но и то немногие, очень немногие из сего народа были истинные почитатели всемогущего Бога; это были патриархи, пророки и другие некоторые, угодившие Богу своею верою и жизнью; остальные евреи то держались истинной веры в Бога, то уклонялись постоянно в идолопоклонство, то все благочестие и богоугождение исключительно поставляли в соблюдении одних обрядов и обычаев, в одной внешней святости. Вообще, нужно сказать, люди до Рождества Христова, забыв Бога, предавались беспутным страстям и чувственным греховным наслаждениям.

Но вот, от Вифлеема возсияло солнце правды, Христос Бог наш, и лучи этого солнца проникли во все концы мира: учение евангельское пронесено по лицу земли апостолами Христовыми, бедными, неучеными, незнатными рыбарями. И что же увидели мы и ныне видим? Куда благотворный свет Христов проник, там все в людях изменяется. Грубые заблуждения рассеиваются, жестокие нравы смягчаются, утверждаются чистые и возвышенные понятия о Боге, о человечестве, водворяется законность, благоустрояется благоденствие в домах и обществах человеческих. Таковы в общем плоды христианской веры, возвещенной Иисусом Христом.

Да можно ли описать благотворность христианской веры и исчислить все благодеяния, какие доставляет она человеку? Возьмите во внимание частную жизнь человека. Случится ли, например, потеря дома, имущества, постигнет ли болезнь или другое какое несчастье, св. вера говорит, что Бог этим наказует нас за наши грехи, побуждает нас к покаянию и исправлению жизни. Лишились мы дорогих, близких сердцу, – тяжкая, невыносимая скорбь! Чем облегчить ее? Обратимся к Богу, в Которого веруем, прольем молитвенные слезы, с верою и упованием, что Владыка жизни и смерти наградит их лучшею жизнью и нас сподобит некогда опять видеть их живыми и безсмертными.

Наконец, св. вера творит чудеса. Чего не могут делать истинно верующие, укрепляемые силою Божиею? Все верующие могут быть чудотворцами, ибо вера есть как бы рука, которою приемлет человек силу Божию и производит такие дела, которые естественным человеческим силам недоступны. Веруяй в Мя, сказал Спаситель, дела, яже Аз творю, и той сотворит (Ин.14:12); вся возможна верующему (Мк.9:23). И действительно, история христианской церкви исполнена многочисленными и поразительными примерами чудодейственной силы веры. Один из этих примеров содержится в житии св. Сильвестра, папы римского, память коего совершается 2 января.

Св. Сильвестр был епископом в Риме в то время, когда уже началось благословенное царствование Константина Великого, даровавшего мир церкви Христовой и оградившего ее от нападений иудеев и язычников. Но вековая борьба христианства с его врагами, победоносно оконченная со стороны внешнего благосостояния церкви, еще далеко не прекратились внутри обществ христианских. Эти враги, прежде действовавшие огнем и мечом, теперь старались употребить более тонкое, острое и глубоко проницательное орудие словесное, думая хитрыми умствованиями и суетным красноречием поколебать умы верующих христиан. С этою целью самые ученые из иудеев и язычников вступали в публичные прения с пастырями и учителями христианскими. Так, подобное прение устроено было евреями в Риме при св. епископе Сильвестре, в присутствии царя Константина и матери его Елены, при чем торжественным образом и явлена была благодатная сила имени Христова. Знаменитый среди евреев и считавшийся мудрейшим между ними, раввин Замврий долго препирался с св. Сильвестром в ветхозаветном Писании, но, явно побеждаемый непререкаемыми свидетельствами того же Писания о Христе, заявил желание на деле показать силу и превосходство своей иудейской веры. Он говорил, что ему открыто имя Божие, могущественное и страшное, которого никакое естество человеческое стерпеть не может и, если услышит, падет мертвым; потому, предлагал Замврий, приведите какое угодно животное, даже самое свирепое, и как только я произнесу во уши его имя Божие, оно тотчас умрет. Привели самого неукротимого вола, и Замврий, действительно, умертвил его мгновенно, произнесши тихо над ним какие-то слова. Иудеи торжествовали, но св. Сильвестр сказал им: «в священных книгах находятся слова Самого Господа: «Аз убию и жити сотворю: поражу и Аз исцелю. (Втор.32:39). Если Замврий, действительно, умертвил именем Божиим, пусть тем же именем и оживит Его: ибо Бог по существу Своему всеблагий, и самое зло обращает в добро». Вот здесь-то и обнаружилась вся противоположность и суетность еврейской веры пред верою христианской. Замврий не мог явить благодатной силы имени Божия, потому что действовал не от сего имени, а от лукавого получал некоторую силу для своего волхвования. Св. Сильвестр, напротив, был причастен благодатной силе Божией и не усомнился явить это пред всеми. Произнесши вслух всех молитву к Господу Иисусу, святой епископ оживил вола и торжественным образом засвидетельствовал пред всеми благотворность христианской веры.

Познаем из этого примера, что мы, христиане, живем ныне во дни благоволения Божия, что, «несмы под законом, но под благодатию», (Рим.6:14), и потому не под игом рабского страха должны ощущать себя в своих отношениях к Богу, но должны жить, как чада Божия возлюбленные, в полной уверенности, что «любящим Бога вся споспешествуют во благое» (Рим.8:26) и что недостойно христианина питать в душе своей какой бы то ни было суеверный страх пред сотворенными существами, имея столь могущественную охрану в великом и достопокланяемом имени Иисусовым. Какая бы ни случилась с нами нечаянная беда, какое бы злое обстояние ни отяготило нас, «всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется». (Рим.10:13). Одного только мы должны более всего страшиться, чтобы своим неверием, своею неправедною жизнью не лишиться нам благодатной помощи от Господа. Итак, «да отступит от неправды всяк, именуяй «имя Господне» (2Тим.2:19) «и да святится имя Божие» в нашей жизни – тогда не отступит от нас необоримая сила имени Господа Иисуса, с верою произносимого нами в молитвах наших. (Г. Д-ко).

(Рассказ).

Блаженный Ефрем, патриарх антиохийский, услышав об одном столпнике в области города Иераполя, что он принадлежит к числу последователей Севера и акефалов, отправился, чтобы вразумить его. Прибыв к столпнику, он начал убеждать и молить его, чтобы он прибег к апостольскому престолу и вступил в общение со св. кафолической и апостольской церковью.

– Я не вступлю в общение с собором без особенного основания, – отвечал столпник.

– Какого же доказательства желаешь ты от меня для убеждения в том, что, по благодати Иисуса Христа, Господа Бога нашего, святая церковь свободна от всякой нечистой примеси еретического учения? – спросил дивный Ефрем.

– Господин патриарх, сказал столпник, разведем огонь и войдем вместе в пламя. Кто выйдет невредимым, тот и будет православным, и мы должны будем последовать ему.

– Следовало бы тебе, чадо, послушаться меня как отца, – возразил патриарх, – и ничего более не требовать, а ты потребовал от меня того, что выше моих слабых сил. Впрочем, я уповаю на милосердие Сына Божия, что ради спасения души твоей исполню и это.

И немедленно чудный Ефрем обращается к предстоявшим со словами: «благословен Господь! принесите дров.» Дрова принесены. Патриарх зажигает их пред столбом и говорит столпнику: «сойди со столба и, согласно твоему решению, войдем оба в пламя.» Столпник был поражен твердым упованием патриарха на Бога и не соглашался сойти.

– Не ты ли сам пожелал этого? – спросил патриарх. – Отчего же теперь не хочешь исполнить?

Сказав это, патриарх снял с себя омофор и, близко подойдя к пламени, вознес молитву: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, благоволивший ради нас воистину воплотиться от Госпожи нашей пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, Сам укажи нам истину!» И, окончив молитву, бросил свой омофор в средину пламени. Пламя пылало около трех часов. Дрова все сгорели, а омофор оказался целым и невредимым, без всякого даже знака от пламени. При виде этого, столпник, уверившись в истине, умилился, проклял Севера и ересь его и присоединился к св. церкви. Приобщившись из рук блаженного Ефрема, он прославил Бога. (Луг духовный, блаж. И. Мосха).

Еван. от Иоан., зач. 27-е, 29-е, гл. VII. 37–52, VIII, 12 ст.

Праздник кущей, напоминавший успокоение народа в земле обетования от трудов странствования, был праздником вместе закона, так как тогда наиболее занимались чтением его, и у пророка Захарии (Зах.14:16) он символически означал время собрания в Иерусалиме всех народов на поклонение Богу истинному. В последний день сего праздника по обычаю совершалось символическое возлияние воды из источника Силоамского (на эту воду есть указание в той же главе Захарии и у Иезекииля), протекавшего под горою храма, при пении из пророка Исаии: жаждущии приидите на воду (XII, 9).

Вероятно, по применению к сему значению праздника и действий, и Господь, явившись в этот день в собрание народа, произнес: «кто жаждет, иди ко Мне и пей». И сравнивая Самого Себя с храмом, из под которого течет вода, прилагает это сравнение и к верующим в Него. Как Он источает воду живую, так и верующие во имя Его, получив Духа, не только будут иметь эту воду в себе, в своем сердце, но и изливать другим, распространяя всюду свет Богопознания. Голос Божественный умолк. Начались опять суждения и споры об Иисусе. Одни видели в Нем пророка, другие Самого Мессию, но в то же время одни говорили, что Мессии, как сына Давидова, надобно ждать не из Галилеи, а из иудеи, именно из Вифлеема; другие говорили, что из Галилеи даже и пророков не бывало. Были даже такие, которые изъявляли желание схватить Его; но и служители храма, на которых сие возложено было от синедриона, возвратились, по окончании праздника, без успеха, объявив, что они не могли взять Его, потому что ни один человек никогда не говорил так, как Сей Человек.

Наконец, в самом синедрионе при рассуждении по сему случаю оказалось разделение, которое еще более должно было вооружить против Иисуса врагов Его. С негодованием выслушав донесение посланных, они отвечали им: «неужели и вы прельстились? Да уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев? В Него верует один народ. Но этот народ невежда в законе, – прокляты они». В это время Никодим осмелился было заметить членам синедриона, что несправедливо они поступают, заключая так свое суждение о Человеке, Которого дела хорошо не знают и не выслушали. – «Да чего и разыскивать? Из Галилеи никакого пророка не бывало», отвечали ему прочие, забыв в помрачении ума своего, что оттуда были Илия, Иона и, может быть, даже Наум. И ему заметили с насмешкою: не из Галилеи ли сам ты, что так вступаешься за Галилеянина. Таким образом, не входя в дальнейшее исследование дела, положили отлучать от синагоги каждого, кто признал Иисуса Мессиею. (См. Еван. истор. прот. А. Горского, стр. 245–250).

Иисус Христос избрал учеников Своих из бедных и неученых людей; некоторые были рыбаки и жили своим промыслом. Господь повелел им проповедовать слово Его по всему миру. Они должны были обращать иудеев и язычников, говорить с учеными и мудрыми, с сильными и знатными людьми. Порученное им дело было трудно. Его нельзя было совершить без помощи Божией. И эта помощь была им обещана Иисусом Христом, Который повелел им не отлучаться из Иерусалима, пока не облекутся силою свыше. Он обещал им дар чудотворения, знание языков, обещал им Свое постоянное присутствие с верующими.

«Дана Мне всякая власть на небе и на земле», сказал Он им. «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами до скончания века».

После этих слов Господь вознесся на небо. Ученики же возвратились в Иерусалим, где и пребывали в постоянной молитве, с радостью и упованием ожидая обещанного им Утешителя, Духа Святого. Все они пребывали в постоянной молитве в горнице, на горе Сионе. С ними была Матерь Иисуса, некоторые жены, уверовавшие в Господа, и другие верующие.

Наступал день Пятидесятницы. Этот праздник совершался торжественно в Иерусалиме в пятидесятый день после Пасхи. Им воспоминалось дарование закона Моисею на горе Синае. Дома и синагоги украшались древесными ветвями; множество народа приходило в Иерусалим из всех стран мира.

Верующие молились единодушно в горнице на горе Сионе, как вдруг, в третьем часу дня, что по нашему счету значит в девять часов утра, сделался великий шум с неба, как бы от сильного ветра, и Дух Святый, в виде огненных языков ниспустился на каждого из молящихся; все они исполнились силою и божественною мудростью; все вдруг получили великий дар свыше, знание языков, что должно было облегчить им благовествование всем народам.

Услышав шум, множество народа окружили дом, в котором находились апостолы; здесь было много иностранцев и много иудеев, живших по чужим землям и приехавших в Иерусалим на праздник. Апостолы вышли к ним и стали говорить с каждым на его природном языке, проповедуя о великих делах Божиих. Все изумлялись этому. Тогда Петр стал объяснять пророчества, в которых предсказано было о пришествии Иисуса Христа, и объявил, что все эти пророчества, теперь исполнились, что Христос родился, был распят и потом воскрес, что Он ныне излил на апостолов Своих Духа Святого. Слышавшие это умилились сердцем и говорили: «что же нам делать?» Петр отвечал им: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа, чтобы получить прощение грехов; и получите дар Святого Духа. Обещание это дано вам и всем, кого призовет Господь. Спасайтесь от сего развращенного рода». В этот день около 3.000 человек обратились ко Христу и приняли крещение. Они стали жить вместе с апостолами и имели все общее, и постоянно пребывали в молитве и преломлении хлеба, т.е. совершали установленное Господом таинство евхаристии.

Сватая церковь совершает торжественно память о Сошествии Святого Духа. Этот праздник называется днем Пятидесятницы, а также и Троицыным днем. Церкви и дома украшаются древесными ветвями и цветами в память того, что под сенью зеленых кущей праздновали и евреи дарование им закона. В прославление же новой благодати, излиянной на апостолов, церковь воспевает:

«Благословен еси, Христе Боже наш, иже премудры ловцы явлей, ниспослав им Дух Святаго, и теми уловлей вселенную, Человеколюбче, слава Тебе.»

По-русски:

Благословен Христос Бог наш, Который явил премудрых ловцов, ниспослав им Святого Духа, и чрез них уловил вселенную. Человеколюбче, слава Тебе!

Уловил вселенную, значит: привлек весь мир к истинной вере. Слово уловил употребляется тут потому, что апостолам, которые были рыбаками, ловцами рыбы, Господь сказал: я сделаю вас ловцами человеков.

Литургия в этот праздник отличается тем, что за ней следует немедленно великая вечерня с тремя коленопреклонными молитвами. Следующий за днем Пятидесятницы день называется днем Пресвятого Духа и есть продолжение того же праздника. (См. кн. «Рассказы о земной жизни Спасителя» Бахметевой, изд. 15-е, 1900 г.).

Воспоминая в сей день событие сошествия Св. Духа на апостолов, мы имеем обычай украшать храмы Божии и свои дома зеленеющими травами и цветами. И мы сами стоим во храме Божием, имея в руках зеленеющие ветви деревьев и благоухающие цветы. И везде на улицах, площадях и в домах мы видим то же украшение цветами и древесными ветвями. Откуда ведется этот обычай? Неужели без основания установлен и соблюдается доселе этот обычай в нашей церкви? Нет, без основания ничего не делается в нашей православной церкви. Если вдуматься и вникнуть глубже в этот благочестивый обычай, он имеет глубокий смысл и значение. Не даром установлен он издавна и ведется в нашей церкви от глубокой древности, потому что в нашей церкви нет такого обычая, который бы не имел никакого смысла и значения. Правда, обычай этот не предписан нам ни в священном писании, ни в церковном уставе. Однако есть весьма много благочестивых обычаев и учреждений православной церкви, которые не предписываются ни священным писанием, ни церковными уставами и законоположениями, а переходят из века в век путем предания и давнего употребления. К числу таких обычаев принадлежит и обычай – в праздник Пятидесятницы благоукрашать храмы и жилища наши зеленеющими ветвями и травами и цветами. Обычай этот – издревле установленный; он ведет свое начало от времен апостольских. О нем свидетельствует еще блаженный Августин в 5-м веке. Он имеет за собою глубокую древность и освящен примером святых мужей первых времен христианства. Поэтому в настоящий день праздника в наше назидание рассмотрим, откуда ведется этот благочестивый обычай и какой имеет он смысл и значение.

Прежде всего, обычай благоукрашать в праздник Пятидесятницы храмы и жилища наши взят из примера церкви патриархальной. Так, Авраам у дуба Мамврийского, увидев трех странников, приглашает их к себе для отдохновения и предлагает им радушное угощение. По разумению богомудрых отцов (Прок. Газск. Т. I, стр. 23), в лице трех странников явился Аврааму Сам Господь в трех лицах. Отсюда издревле явился обычай – три лица Пресвятые Троицы изображать на иконах в виде трех странников, угощаемых Авраамом под сению одного из деревьев Мамврийской дубравы. Вследствие этого обычай в праздник Пятидесятницы украшать дома и храмы лиственными ветвями и цветами явился воспоминанием явления Аврааму Пресвятые Троицы у дуба Мамврийского. Храмы и жилища христиан православных, таким образом, служат как бы образом той кущи Авраамовой, у которой под сению дуба Мамврийского отдыхали три божественных путника. Так, братие, взирая на растения и травы, окружающие вас в этот праздник во храме и в домах ваших, переноситесь мыслию к явлению Триипостасного Бога Аврааму. Возблагодарите благоговейно Господа Бога, являющегося нам в доступных нашему чувству образах и столь явно приближающегося к нам, грешным, с таким благоснисхождением, что подобный нам человек беседует с Богом лицом к лицу! Но вместе с тем старайтесь и сами утвердить в себе то расположение духа, какое имел Авраам при встрече и принятии Господа. Именно: старайтесь подражать в жизни его непоколебимой вере в Бога, его глубокому смирению, его любви к ближнему и проч. Этим вы уподобитесь Аврааму, принявшему к себе Господа, и этим вы привлечете на себя, подобно Аврааму, Божие благословение и любовь Его к вам.

Обычай украшать в праздник Пятидесятницы храмы и дома зеленеющими травами и цветами мы видим в другом примере ветхозаветной церкви. Иудеи в праздник Пятидесятницы украшали синагоги и дома свои древесными ветвями, травами и цветами в воспоминание того, что закон, данный Богом на горе Синае, был дан в такое время года, когда все зеленело в природе (Исх.34:3). Притом, во время странствования евреев по пустыне, они жили в шатрах из древесных ветвей (Твор. св. отц. 1857 г. стр. 271). Десять заповедей синайского законодательства и для нас, христиан, обязательны и необходимы. Поэтому благочестивый обычай ветхозаветной церкви украшать жилища и синагоги растениями легко может быть удержан и в нашей христианской церкви, тем более, что и Сионская горница, в которой Дух Святый сошел на апостолов в день Пятидесятницы, по обычаю ветхозаветному, также была украшена древесными ветвями и цветами. Поэтому апостолы и первенствующие христиане удержали этот обычай в христианской церкви. Обычай этот дошел и до нас в том же самом виде, как он был при апостолах в первенствующей церкви.

Обычай украшать травами и цветами наши жилица в праздник Пятидесятницы мы находим еще и в новом примере церкви ветхозаветной. В ней в праздник Пятидесятницы было предписано законом, в знак благодарности к Богу, приносить Ему первые плоды жатвы, которая в Палестине к этому времени оканчивалась (Лев.23:14–20. Числ. XXIII 26). Подобно сему и в христианской церкви удержался обычай приносить в храм в начале весны первые произведения растительного царства. Этот прекрасный обычай свидетельствует о желании нашем принести Господу Богу жертву хвалы и благодарения за весеннее обновление природы. В церковном уставе нашем нет предписания об установлении особjго празднования по случаю весеннего обновления природы видимой. Но вот, праздник Пятидесятницы сближается, так сказать, с тем временем года, когда растительная жизнь в природе является в полной силе и свежести. А посему мысль о воспоминаемом в настоящий праздник сошествии Святого Духа на апостолов весьма ясно указует нам на другую мысль – на действия того же Духа Божия в области природы видимой. Как в начале, при творении видимого мира, Дух Божий ношашеся верху води (Быт1:2), Который вливал Свою животворную силу в неустроенное вещество творения; так и в сотворенной уже природе все прозябающее и живущее прозябает и живет силою Того же Всесвятого Духа: послеши Духа Твоего и созиждутся и обновиши лице земли (Пс.103:30), говорит псалмопевец.

Поэтому, обычай украшать в день Пятидесятницы храмы и жилища зеленеющими ветвями и цветами красноречивее слов выражает чувства нашего славословия и благодарения Духу Божию, обновляющему лицо земли. Так, взирая на древесные ветви и цветы, всегда будем представлять в мысли, что этими цветами и ветвями мы приносим как бы жертву благодарения, достойную Бога, обновляющего весеннюю природу после долгого зимнего сна.

Наконец, обычай благоукрашать здания древесными ветвями и цветами в праздник Пятидесятницы имеет для нас и нравственный смысл и значение. Эти цветы и ветви древесные указуют нам на нас самих, на наше духовное, нравственное состояние, какое мы должны иметь в жизни. Взгляните: вот цветы зеленеют, цветут и прекрасно благоухают. Такова должна быть и жизнь каждого христианина. Она должна благоукрашаться и цвести делами добрыми и благочестивыми. Она должна сиять теми прекрасными качествами ума и сердца, которые к себе всех привлекают, как-то: благочестием, верою в Бога, смирением, кротостью, любовью к ближним и проч. Как цветы своим благоуханием и красотою к себе манят и влекут взоры всех и каждого, так благочестие, вера и любовь привлекают к себе сердца всех. Благочестивая жизнь наша так должна сиять и цвести делами добродетели, чтобы она могла быть образом и примером для других и чтобы она служила для славы Божией. Тако да просветится свет ваш пред человеки, сказал Спаситель, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф.5:16). Так, братие, держа в руках благоухающие цветы в настоящий праздник, постараемся явить в жизни своей ту или другую добродетель, если доселе оной не имели. Смотрите: вот, в вашем пуке цветов есть незабудочка. Смотря на этот цветок, не забывайте Господа Бога и Матерь Божию, Которая вас любит, хранит и молит о вас Бога. Вот у вас есть лилия; – смотря на этот цветок, помните заповедь Божию о том, чтобы не заботиться об излишнем украшении и нарядах, а хранить сердце свое чистым и непорочным от всякой суетности и нечистоты. Вот у вас васильки. Этим цветком да указуется, чтобы не царствовал в нас грех, но чтобы дух наш царствовал над плотию и страстями. Так разумейте и о других цветах и старайтесь находить в них те или другие уроки веры и нравственности. Каждая зеленеющая ветка дерева с благоухающими листьями – да научает нас обильным и животворным плодам добродетели. А ветка сухая и безжизненная – да указует на печальный образ человека-грешника, не имеющего живых плодов добродетели и мертвого для жизни духовной. Смотрите далее и наблюдайте. Как деревья зимою, без влияния солнечного зноя и теплоты, от действия холода как бы умирают, стоят голы и безлиственны, таково состояние бывает и в душе человека-грешника. Она умирает духовно без животворного веяния Духа Божия. В таком состоянии хотя душа наша, невидимому, живет, мыслит, чувствует и производит свои действия, но эти действия бывают, без содействия Духа Божия, как бы мертвенны, безжизненны, потому что не производят благих плодов добродетели. Напротив, в человеке, в котором сияет животворная сила Духа Божия, являются прекрасные плоды добродетели. Эти плоды добродетели одни другого краше и привлекательнее и, по уверению апостола, суть: любы, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22). Поэтому будем стараться привлекать на себя веяние Духа Божия. Чем и как? Жизнью благочестивою и непорочною, верою, молитвами, смирением и другими добрыми качествами. Так, из рассмотрения древесных ветвей и цветов научаемся каждый нравственному преспеянию в вере и благочестии.

Братие-христиане, мы видели, откуда, из какого примера произошел обычай в праздник Пятидесятницы благоукрашать храмы и дома наши цветами и древесными ветвями; позаботимся соблюдать этот благочестивый обычай. Но, вместе с тем, позаботимся из этого обычая брать для себя уроки веры и нравственности в жизни. Такой обычай послужит вам на пользу душевную, к усовершенствованию себя в нравственности для жизни будущей. («Тамб. Еп. Вед.»).

«В последний великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: «аще кто жаждет, да грядет ко Мне и да пиет» (Ин.7:37) – слова чтенного ныне евангелия. Этот последний день еврейского осьмидневного праздника Пятидесятницы изображал собою нынешний день сошествия Святого Духа на апостолов и на всех христиан. В этот день первосвященник еврейский торжественно, в сопровождении священников и народа, выходил из храма Иерусалимского на источник Силоамский и, почерпнув здесь воды золотою чашею, приносил ее в храм и выливал на жертвенник. Вода эта изображала излияние Св. Духа на людей в пришествии на землю Мессии Христа. Когда первосвященник совершал таковой обряд возлияния воды, Иисус Христос, истинный, ожидаемый на землю Мессия, стал в храме на высоком и видном месте и громко говорил евреям: «аще кто жаждет, да грядет ко Мне и да пиет» т.е., если кто из вас, евреев, искренно желает, жаждет пришествия на землю Мессии Христа, чтобы получить от Него обильную благодать Св. Духа, то вот Я пред вами, ожидаемый вами Мессия: иди ко Мне каждый и почерпай от Меня, как от обильного источника, столько благодати, сколько кому угодно; расшири жаждущие уста свои и пей, сколько хочешь. Эти самые слова и к нам ныне простирает Господь из св. евангелия: «если кто жаждет, иди ко мне, почерпай от Меня благодать и пей».

К кому же именно из нас любвеобильный Господь простирает эти знаменательные евангельские слова? Кто посреди нас эти жаждущие, которых Он призывает к Себе?

Это, во-первых, те несчастные и горькие, кои, страдая от крайней бедности, безприютности, обиды ближних, от семейных раздоров, или от болезни, от разлуки с близкими сердцу, или от другого какого-либо несчастия, желают, жаждут себе облегчения и утешения. Подымите же свои поникшие головы, вы, страдальцы жизни! Приклоните ваш унылый слух к призванию Господа, Он зовет вас к Себе; приближьтесь к Нему, припадите пред Ним со слезной вашей молитвой, поведайте Ему ваше горе, вашу печаль и, отложив всякий ропот на судьбу свою, возложите на Него все ваше упование; и истинно, – вы испиете благодать, изливающуюся прямо из Его любвеобильного сердца; истинно, Он Сам утешит вашу душу, успокоит и усладит ваше растерзанное и жаждущее утешения сердце. Будьте уверены в этом неложными Его словами: приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф.11:28).

Во-вторых, жаждущие, коих Спаситель ныне призывает к Себе, суть те из нас, кои, будучи обременены разными грехами и пороками, желают, жаждут искренно покаяться, очистить свою душу и успокоить свою совесть.

Что же вы медлите, души грешные, ищущие покаяния! Слышите сладкий глас милосердого Спасителя: аще кто жаждет прощения грехов, да приидет ко Мне и пиет благодать отпущения. Он давно зовет вас к Себе, давно ждет вашего истинного покаяния: воспряните и ободритесь и ныне же приступите к Нему с сердцем сокрушенным и смиренным, ныне же исповедайте Ему все грехи свои пред служителем его – священником: и вы, несомненно, испиете от Него благодать милости и всепрощения, несомненно Он очистит вашу душу и успокоит мятущуюся вашу совесть. Ибо человеколюбивый Спаситель наш всех, всех грешников с любовью приемлет и всех кающихся прощает, каковы бы ни были их грехи, как Сам Он уверяет: не приидох призвании праведника, но грешника на покаяние, (Мф.9:13).

В-третьих, жаждущие суть те христиане, кои, не видя в себе ничего истинно доброго, ни любви к Богу и ближним, ни должного усердия и теплоты в молитве, ни кротости и смирения, ни твердой решимости удаляться от греха и жить по заповедям Божиим, остаются недовольны собою и потому желают и жаждут жить истинно христиански, возжечь в своем сердце любовь к Богу и ближним, полюбить молитву, удаляться от всякого греха и утвердиться в добродетели. Христиане, томящиеся сею спасительною жаждою благочестия и добродетели, вонмите! – не вас ли особенно и зовет ныне к Себе Спаситель, чтобы утолить вашу духовную жажду? Расширьте жаждущие уста души вашей и спешите к живоносному источнику, Сладчайшему Иисусу, и чрез причащение тела Его и крови пейте из Него обильные воды благодати Св. Духа, Который укрепит на всякое добро ваши слабые силы, воспламенит ваше сердце любовью к Богу и ближним, возжет в вас дух неослабной молитвы и даст вам крепость к преодолению всякого греха.

И так все, все жаждущие, – жаждущие утешения в горести жизни, жаждущие очищения своих грехов, жаждущие благочестия и добродетели, все приидите к Спасителю своему, ныне призывающему вас к Себе, и приими те от Него, в слезной вашей молитве – благодать утешения в скорбях ваших; в искреннем вашем покаянии, – благодать очищения грехов ваших, и в святом причащении – благодать освящения, укрепления и любви и добродетели. Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет. (См. Поуч. прот. А. Флегматова, изд. 1898 г.)

Закон Божий повелевает нам сохранять правду во всех наших словах и действиях, не лгать и не обманывать ни при каких случаях. Правда, водворяемая в обществе человеческом, упрочивает его благосостояние. Она порождает взаимное доверие, питает любовь и, возбуждая силы к единодушному действованию, приводит к желанному успеху все наши начинания. Если бы мы все старались жить по правде, избегать лжи и обмана, наша жизнь текла бы спокойнее, безопаснее, в мире и тишине. Ни от чего не происходит столько зла между людьми, как от неправды. Обманы, лукавства, хищение подрывают благосостояние общее. Все при этом страдают – и честные труженики и сами неправедные стяжатели. Те, которые прибегают к неправде, чтобы доставить себе выгоды, обыкновенно впадают вместо того в большую напасть. Уличаясь в неправде, они теряют честь, доверие, иногда и самое общественное положение свое, с которым соединены бывают и самые средства к существованию. Таким образом путь неправды, лжи, коварства и обмана есть прямой путь к обнищанию человека. Если некоторым и удается неправдою увеличить свое благосостояние, то это всегда бывает не надолго. Легко нажитое, легко и проживается: зле приобретенное, зле и погибает. Слезы обиженных неправедным стяжателем доходят до Правосудного Бога и низводят гнев Божий на людcкую неправду. Может ли быть прочно благосостояние человека, когда над ним тяготеет гнев Божий, когда он лишен благословения Божия?.. К сожалению, многие не уразумеют очевидных явлений гнева Божия на неправду и, несмотря на гибельные ее последствия, много между людьми всегда бывает служителей неправды. Солгать, обмануть и вообще скрыть истину, особенно когда это приносит выгоду, не считают и грехом, – а если и считают, то – грехом малым, простительным. От такого легкомысленного суждения о поступках происходит то, что дурное расположение укрепляется в душе, переходит в сильную страсть, с которой человек уже потом не в состоянии бывает справиться. Особенно гибельно бывает, как человек с детства видит вокруг себя примеры лжи, обмана и лукавства, когда он сам привыкает к тому же с раннего возраста, и некому бывает исправить эти дурные навыки. Трудно исправить искривленное дерево, когда оно уже окрепло в этом положении. Так, привычка поступать не по правде, лгать и обманывать, укоренившись в душе человека, становится как бы второю его природою. Посему, если хотим сохранять себя от двоедушие и лукавства, если желаем непоползновенно стоять на пути правды, должны исправлять в самом начале малейшую наклонность к отступлению от истины. Бог наш есть высочайшая истина, – все, что отступает от истины, не богоугодно. Никаких оправдывающих обстоятельств к допущению лжи пред лицом Божиим не может быть. Одна безусловная правда получает оправдание пред Богом. Как свято должно соблюдать правду и не допускать лжи ни в каких, по-видимому, извинительных случаях, показывает следующий пример из жития св. Анфима, епископа никомидийского, память коего празднуется 3 сентября. Св. Анфим жил в царствование Диоклитиана, жестокого гонителя христиан. Когда в это время гонители старались прежде всего отыскивать и предавать казни настоятелей церквей, чтобы тем лишить христиан руководителей, то св. Анфим по особенному внушению Божию на время удалился из города и скрывался в одном окрестном селении. Оттуда он посылал увещания и письма к преданным на суд и заключенным в темницах христианам, ободряя их к предстоявшему подвигу мученичества. Это сделалось известно царю, и он послал воинов отыскать св. Анфима, Долго воины искали его и, утомленные, остановились в том селении, где он был, его самого здесь встретили и спрашивали: «где скрывается Анфим, учитель христианский?» Уразумев, что настал час мученического подвига, св. Анфим сказал воинам: «войдите ко мне в дом и отдохните; я вам скажу, где скрывается тот, кого вы ищете.» Приняв в дом воинов, святитель устроил им трапезу, угостил их со всею любовью и радушием. После угощения, встав пред воинами, св. Анфим сказал, что он сам есть епископ Анфим, за которым они посланы, – «возьмите меня и ведите к пославшим вас.» Воины были поражены великодушием, кротостью и доброжелательным видом старца, с такою искренностью приютившего и угостившего их. Все они единодушно стали просить св. Анфима скрыться, обещаясь донести властям, что нигде его не нашли. «Нет, – отвечал святитель, – великий грех пред Богом нарушить правду; преступно обманывать всякого человека, а тем более царя своего, и допустить ложь при исполнении долга. Исполните честно свой долг, вы невиновны в исполнении незаконного поручения, данного вам.» С таким словом он отправился в город и чем же он занимался, идя на смерть? Всю дорогу он беседовал с воинами о вере христианской и так утвердил их, что тут же, на пути, в реке крестил их, соделав их таким образом чадами благодати, возлюбленными Богу. Представ пред мучителем, св. Анфим неустрашимо исповедал веру во Христа и после ужасных истязаний усечен был мечем.

Итак, христиане, блюдите правду, как зеницу ока, не изменяйте ей ни в каких обстоятельствах. Кто из своекорыстия или по каким-нибудь личным расчетам начнет кривить душою, тот мало-помалу незаметно дойдет, до того погибельного состояния, когда человек в ослеплении ума и в ожесточении сердца уже безбоязненно попирает правду, делаясь преступником пред судом человеческим и уготовляя себе гнев Божий, «открывающийся на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою.» (Рим.1:18).

Я свет миру (Ин.8:12), говорит о Себе Спаситель мира. Было время, когда этот свет видимо светил на земле, животворящим словом освещал умы, проникал в самые жестокие сердца, врачевал больных и воскрешал мертвых; было время, когда этот свет сиял на Фаворе как солнце, а на Голгофе скрылся от очей мира, превративши день в глубокую ночь. Ужасеся земля и солнце, Спасе, скрыся, Тебе невечернему свету, Христе, зашедшу во гроб плотски, поется в церковной песни (в Вел. суб.). С тех пор этот невечерний свет больше невидим для очей телесных; но тем не менее он сияет и животворно действует в роде человеческом. – Где Иисус Христос Сын Божий, там и свет Божественный. Где же на земле бывает Господь наш Иисус Христос? Там, где двое или трое из нас собираются и молятся во имя Его. Он Сам говорит: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреди их (Мф.18:20), А это где бывает? В церкви Божией. Да, в церкви за службою бывает с нами Иисус Христос; следовательно, здесь преимущественно светит свет божественный, следовательно, здесь преимущественно может возсиять нам свет Его, здесь преимущественно мы можем насладиться Его славою неизреченною, и сияет здесь свет божественный и наслаждаемся мы здесь сим светом. Оттого-то и бывает так хорошо нам и отрадно в храме Божием. – Поэтому, христианин, всегда, но особенно когда тебе тяжело почему-либо: горести ли, беды грозят, сомнения ли, недоумения тревожат, нужда, бедность ли тяготит, уныние, скука ли нападает, – спеши скорее в храм Божий; здесь ты отдохнешь душою, успокоишься, здесь хорошо тебе будет, только помни, от кого здесь хорошо, от кого здесь светит радостный, успокоительный свет: не забывай Иисуса Христа; без мысли о сладчайшем Иисусе и в храме ничего тебя не порадует, и ничем ты не успокоишься.

Далее, как солнце не само только светит, но сообщает свой свет другим, меньшим светилам, наприм., луне, звездам, так точно Господь наш Иисус Христос – этот невечерний свет, не только Сам светит, но и сообщает Свой свет и людям и прежде всего пастырям церкви. Вы есте свет мира (Мф.5:14), сказал Иисус Христос апостолам и их преемникам – пастырям церкви. Пастыри церкви, получившие от Бога благодать, просвещают нас святым крещением, сообщают нам евангельские истины и руководят нас к вечному спасению на всех путях нашей жизни. Наш долг – во всем слушаться и полагаться на своих духовных пастырей.

Наконец, и на всех нас может отображаться свет Христов. Живите между собой в любви и согласии, и вы будете жить во свете божественном. Кто любит брата своего, говорит возлюбленный ученик Христов, тот во свете пребывает (1Ин.2:10). На тех людей, которые живут между собою в согласии и любви, нисходит благословение Божие. И со стороны сердце радуется, когда смотришь на людей, живущих между собою согласно; какою же радостью они наслаждаются сами?.. К несчастию, редки такие семейства и немного таких людей. Многие из нас, хотя и носят имя христиан и именуются сынами света, однако недостойны такого высокого названия. Это – все те, которые ненавидят ближних своих. Кто ненавидит брата своего, говорит ап. Иоанн Богослов, тот находится во тьме, и во тьме ходит (1Ин.2:11). А между тем грех ненависти к ближнему есть почти обыкновенный и весьма часто повторяющийся между нами. А сколько различных видов этого греха? Зависть, хула, клевета, убийство и многие другие не происходят ли от одного главного корня – ненависти? Да, эти грехи больше всего господствуют в роде человеческом. Если к этому прибавить еще то, что любовь к ближнему тесно связана с любовью к Богу, так что кто, по апостолу, не любит брата своего, тот не может любить и Бога (1Ин.4:20), то станет ясно, что все те, которые ненавидят своих ближних, остаются во тьме. Страшная истина! Что же делать нам, чтобы принадлежать к сынам света? Какое средство изберем для этого? Болезни душевные так же, как и телесные, большею частью излечиваются прямо противоположными им средствами. Поэтому и настоящую болезнь – ненависть можно и должно целить таким же образом. Если ненависть к ближнему служит причиною того, что мы остаемся во тьме, то значит, любовь, – добродетель совершенно противоположная ненависти, и может поставить нас во свете. Любовь есть начало и душа всех добродетелей, потому тот, кто имеет ее, сделает все нужное для пребывания во свете, исполнит весь закон, потому что любовь, как говорит ап. Павел, есть исполнение закона (Рим.13:10). А кто исполняет закон Христов, тот есть благодатный сын Божий и, следовательно, сын благодатного света. Христе Царю, Свет святый, обращаяй из мрачна неведения верою воспевающие Тя! Просвети нас светом лица Твоего, и Твой мир подаждь нам, из мрака греховного взывающих Тебе. (См. «Воскр. лист.». № 208, изд. ред. «В. День»).

Три года я священником в селе, пишет один пастырь, и вот год, как я познакомился с одним господином, о котором и хочу вести речь. 186... года, летом, приехал к нам в село один молодой человек лет 25 и поселился в чистеньком домике. Дом этот, стоявший на горе и окруженный темным непроходимым лесом, принадлежал сначала одному помещику, потом поступил во владение крестьян и теперь был продан вновь приехавшему господину. Этот господин, или, как называли его крестьяне, «барин» сначала никуда не выходил, потом недели через две я увидел его в церкви. Физиономия его была одна из тех, какие с первого же раза бросаются в глаза и возбуждают любопытство во всяком, кто только успел взглянуть на нее. Несмотря на его молодые годы, лицо его было помято, морщины кое-где легли целыми складками и невольно говорили, что не без потрясений и бурь прошло его юношество. Он стал часто посещать нашу церковь, и не только в праздник, даже и в будни можно было видеть его молящимся где-нибудь в углу, при слабом мерцании лампадки. Он всегда приходил рано, уходил поздно и каждый раз с каким-то особенным благоговением целовал крест и брал у меня антидор. Появление такого господина, приехавшего не знаю откуда, не знаю зачем и, как слышно, рассчитывавшего остаться жить у нас навсегда, его нелюдимость и, особенно, набожность – все это заинтересовало меня, и я решился познакомиться с ним каким бы то ни было образом; но познакомиться с ним было довольно трудно.

Прошло лето, вот уж и зима на исходе... Животворные лучи февральского солнца начали уже тревожить ледяную кору земли. Наступила св. четыредесятница; уныло и редко гудел церковный колокол, призывая на покаяние грешные души, жаждущие очищения, и как-то особенно хорошо отзывались эти удары в душе истинного христианина. Вот уж наступил и пяток первой недели, и я, значительно устав за исповедью прихожан, возвращаюсь домой и узнаю, что мне прислана записка от барина: – «прошу вас, незнакомый, но уважаемый батюшка, пожаловать ко мне в квартиру сегодня вечером». Меня очень заинтересовала эта коротенькая записка, и я спешил отправиться к незнакомому господину.

На мой легкий стук дверь уединенного домика растворилась, и я встретил на пороге барина с улыбающимся лицом.

– Пожалуйте вот сюда, батюшка, в эту комнату, а я сейчас приду к вам, – сказал он мне, и удалился в противоположную комнату.

Комната, в которую я вошел, была маленькая. Стены, обитые фиолетовыми обоями, приняли от времени темный вид; шторы, опущенные на окна и не пропускавшие света в комнату, делали эту маленькую каморку какою-то мрачной. Впереди стояло резное Распятие, а пред ним лежал разложенный молитвенник. На столе пред диваном лежало евангелие в русском переводе, несколько духовных журналов, огромный, искусственный череп и кой какие бумажки. Я походил несколько времени по комнате и уселся в кресло, в ожидании хозяина.

– Здравствуйте, батюшка, сказал, наконец, он, входя в комнату и подходя ко мне под благословление.

– Здравствуйте, отвечал я, благословляя его.

– Извините, пожалуйста, что я побеспокоил вас в такую пору, – теперь уж 11-й час и вы, быть может, уже скоро хотели ложиться спать...

– Помилуйте... к чему такие извинения, отозвался я. – Мне, как человеку, будет очень интересно познакомиться с вами, потому, что здесь нет никого, с кем бы можно поговорить о чем-нибудь серьёзном; потом, как пастырь, я должен по своей обязанности придти к вам, потому что, быть может, вам нужен я, как пастырь, как врач духовный.

– Именно так: вы мне нужны, как врач... Мне нужно ваше поучение, ваше теплое, сочувственное, наставительное слово.

– Очень, очень рад, что могу послужить вам! Прошу говорить все, что есть у вас на душе; мое дело разделять все нужды моих пасомых, врачевать их раны и приводить к Отцу небесному...

– Благодарю, благодарю вас, батюшка... так позвольте попросить у вас внимания и терпения для выслушания рассказа моей короткой, но дурной жизни. Когда вы узнаете ее, то лучше вам будет предписывать то или другое средство для моего уврачевания.

Я слушаю.

– «Отец мой, начал он, был мелкопоместный помещик; в Я... губернии, Д... уезда принадлежала ему одна деревенька. В этой-то деревне мой батюшка имел большой дом, в котором он постоянно жил и в котором я получил первоначальное воспитание. Мой батюшка постоянно почти был дома и вместе с матушкой старался вложить в меня начала всякого добра и «христианского благочестия». Оба они любили рассказывать мне разные священные истории, и часто, бывало, слушая эти рассказы в продолжение долгого зимнего вечера, я так и засыпал, где сидел. И, Боже мой, какие сладкие сны тогда грезились мне! Все, что я ни слышал в этот вечер, отражалось у меня во сне, и в моем истинно-невинном воображении, как бы в тумане, проносились дорогие, священные образы из рассказов родителей. Вот как теперь вижу – Спаситель в терновом венце, обагренный кровью, висит на кресте, Его глаза полны любви, и Он просит Бога Отца отпустить мучителям: «не ведят бо, что творят!» И Божия Матерь – как теперь вижу – стоит при кресте, с бледным лицом, полная беспредельной любви к страдающему Сыну, – и сколько муки и страдания выражается в ее очах! Все эти сны наполняли мою душу неизъяснимым блаженством, я переживал много такого, что недоступно иногда другому человеку, и на моем лице показывалась какая-то неземная улыбка, как говорила моя добрая мать. И сколько радости было у них, когда они любовались мной у моей кроватки: «с ангелами беседует», говорили они. Тихо, плавно текла моя жизнь, и я был примерный ребенок. Я молился, и моя детская молитва была искрения, усердна и тепла, – хорошо жилось тогда, и нельзя без радостного замирания сердца вспоминать теперь об этой детской жизни. Но не всегда же должна была продолжаться эта блаженная жизнь: мне исполнилось 10 лет, и я поступил в одно из средне-учебных светских заведений.

Тяжело мне было привыкать к новой жизни; в заведении, в которое я поступил, я уже не слышал более того теплого, истинно религиозного наставления, какое мне давалось дома на каждом шагу. Сначала я был религиозен и часто молился. Молился я... но эта молитва была часто причиной насмешек моих глупых и дурных товарищей. Все воспитанники этого заведения, без надзора богобоязненных родителей, были страшными кощунниками, и их язвительные насмешки сыпались градом на мою голову за мою набожность. Время шло, поддержки у меня не было, и моя охота к молитве постепенно начала ослабевать и, наконец, совсем пропала, сначала потому, что я боялся товарищей, потом уж это обратилось в привычку; я пристал к моим товарищам, и молитва более уже никогда мне не приходила на ум. Беседы и разговоры наши были самые грязные, богопротивные: насмешки над священным писанием, над богослужением, над усердием и религиозностью некоторых священников и простого народа – вот что было постоянным предметом наших разговоров. Сначала меня коробило от всего этого, потом время и общество притупили во мне и это последнее проявление доброго – остаток домашнего воспитания. Но все-таки, как я ни опошлился в этой среде, во мне было сознание того, что я грешу этим пред Богом, но я продолжал делать за одно с товарищами... Иногда – это бывало очень нередко – я чувствовал потребность молиться и даже начинал молиться, но это была уже не прежняя молитва, – это была скорее механическая работа, не согретая сердцем, и я чувствовал, что чего-то не достает во мне... Время шло, я перешел в последний класс, и тут-то окончательно совершилось мое падение, и прежние насмешки над обрядами и религиозностью людей перешли в полное осмеяние всей Божественнной религии.

Время летело, и я сделался отъявленным неверующим безумцем. Бытие Бога, бытие души, будущая загробная жизнь – все это я считал порождением фантазии и зло смеялся над всем. Крест – это орудие нашего спасения, я сбросил с себя и с каким-то презрением посмотрел на него. Когда стоял в церкви, по приказанию начальства, как издевался я, как смеялся над отправлением божественной службы! Когда наступали постные дни, я нарочно старался покушать скоромного, чтобы показать полное презрение к церковным постановлениям. Св. иконы, жития святых были главными предметами моих насмешек. Одним словом, в это время я был каким-то извергом, а не человеком. Но вот наступило время моего выхода из-заведения, и тут-то со всей силой я ринулся в бездну погибели, и много я увлек за собой чистых и невинных душ...

Да, за эти падшие души мне придется отдать страшный отчет Господу! я их соблазнил, а в писании сказано: «горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит!»

Разум наш слишком слаб, чтоб остановить нас от пошлости, когда в нас нет голоса совести, или, вернее сказать, когда этот голос совести заглушен порочною жизнью; так и я: заглушив все святое в моем сердце, хотя и старался руководиться во всем рассудком, но он не помогал мне – и я окончательно погибал. Окруженный безбожными и развращенными товарищами и потерявшими стыд и совесть женщинами, я проводил целые ночи за бутылками вина, и чего не бывало в этих шумных бесовских оргиях!.. Время шло, я еще больше развратился и окончательно погряз в бездне порока. Казалось – чего больше: человек окончательно погиб, и никакая сторонняя рука не могла меня вытащить из этого омута; но, знать, нет греха, побеждающего милосердие Божие, знать, Господь не хочет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему; если мне не мог помочь человек, то помог Всесильный Господь, Которого я отвергал; особенное действие Промысла Его обратило меня на путь истинный и воззвало к нравственному возрождению.

В один год померли холерой мои добрые родители, их-то теплая молитва пред престолом Всевышнего, должно быть, повела к исправлению заблудшего сына. По получении о смерти их известия я отправился в село к их могиле. Странно: как я ни опошлел, как ни смеялся над всеми святыми чувствами человека, все-таки эта привязанность к родителям осталась, и холодный развратный ум уступил голосу сердца – желанию побывать на могиле, и не осмеял его. Это я приписываю особенному действию Промысла Божия, потому что эта поездка на родину была началом или поводом к моему исправлению.

Приехав в родное село, я спросил церковного сторожа, где могила таких-то, и, не думая перекреститься на церковь, отправился к указанному месту... Вот уже могила от меня шагах в 10, вот уже я вижу свежую насыпь, но... вдруг потемнело у меня в глазах, дыхание захватило, голова закружилась, и я упал без памяти на землю. Не знаю, что со мною тут было, только я в сознание пришел уж в квартире, нанятой моим служителем у одного крестьянина. Из рассказов его я узнал, что все окружавшие меня думали, что со мною удар; потому что я был без памяти, с багровым лицом и пеной у рта. На другой день я встал совершенно здоровый и, как ни ломал голову, не мог объяснить себе, – отчего со мной сделался такой припадок. Потом я опять в те же часы дня отправился на могилу, но каково было мое удивление, когда и в этот раз случилось со мной то же, что вчера! Думая, что меня постигла падучая болезнь, периодически возвращающаяся в известные часы дня, я на третий день остался дома и припадка не было. Но когда я пошел на четвертый день и лишь только стал приближаться к могиле, прежний припадок снова повторился. Встав утром на другой день, я встретил своего слугу каким-то испуганным, боящимся меня. После я узнал, что он тут же порешил, что в этих припадках что-нибудь недоброе, и что я должен быть слишком грешен, коли Господь не допускает меня до могилы родителей. Счастливее меня он был тогда: у него была вера в Промысл, вера в Бога, а я был жалкий человек и не хотел признавать во всем этом действий перста Божия. Впрочем, меня довольно озадачили эти странные припадки, и я послал за доктором. Доктор обещался прибыть на другой день, и, в ожидании его, я уснул часов в 12 ночи. Утром я проснулся рано, и – Боже мой – страшно вспомнить: я не мог пошевелиться, язык не повиновался, я лежал весь расслабленный, тело мое было все в огне, губы высохли, я чувствовал страшную жажду и окончательно упал духом. Явился доктор, осмотрел меня и дал лекарство. Началось лечение... Сначала доктор прописывал мне лекарство без затруднения, но потом долго иногда простаивал над моей постелью, кусая губы, и вот однажды, после шестинедельного леченья, написал мне на бумаге: «имея дело с мужчиной, я открыто всегда говорю о его болезни, как бы она ни была опасна: ваша болезнь необъяснима, несмотря на мои усилия открыть ее; поэтому, не предвидя успеха от трудов моих, я оставляю вас ждать, когда она сама собой откроется». Каков был мой ужас, когда меня оставляла человеческая помощь, на которую я только и надеялся! У другого есть надежда на высшую помощь, но ее отверг мой развратный ум. Время шло, болезнь моя еще больше усилилась, на теле появились пупырышки, которые перешли в гнойные раны, от которых несся смрадный запах; и я не знал, что и делать. Целые ночи я не спал и не находил себе покоя, – И какие страшные картины рисовались тогда в моем воображении! Вот, как теперь помню, однажды мне представилось: мрачное, сырое, душное подземелье... смрад не дает дохнуть, кругом тьма... отовсюду несутся стоны, крики и какое-то дикое рычанье... Страшно стало мне, мороз по коже пробежал, я вздрогнул и раскрыл глаза... Свеча горела тускло... в комнате было темно, и я насилу забылся. Как только я стал засыпать, вдруг почувствовал в своей руке другую руку. Я вздрогнул, раскрыл глаза и – Боже мой – что я увидел? предо мною стояла моя мать

Я не мог вообразить, как и каким образом она очутилась предо мною. Да ведь она умерла, подумал я, как же она может существовать? А, между тем, сердце билось при виде дорогой матери. Она была вся в белом и только в одном месте было черное пятно; ее лицо было сумрачно, и она была вся в каком-то полумраке. «Я – твоя мать, – начала она; – твои беззакония и твоя распутная жизнь, полная неверия и безбожия, дошли до Господа, и Он хотел истребить тебя, стереть с лица земли. Ты не только погубил себя, но даже запятнал и нас, и это черное пятно на моей одежде – твои тяжкие грехи. Господь, говорю, хотел поразить тебя, но отец твой и я молились пред престолом Всевышнего о тебе, и Он захотел обратить тебя к Себе не милостию, потому что ты этого не мог понять, а строгостию. Он знал, что одна могила наша для тебя дорога здесь, и потому не допустил тебя к ней, поражая сверхестественною болезнью, дабы ты признал над собой высшую силу, тобой отвергаемую, но ты не обратился! Потом Господь послал меня к тебе – это последнее средство для твоего исправления. Ты не признавал Бога, будущей жизни, бессмертия души, вот же тебе доказательство загробной жизни: я умерла, но явилась и говорю с тобою. Уверуй в отрицаемого тобою Бога. Помни твою мать, которая, жизни не жалея, старалась сделать из тебя истинного христианина». С этими словами лицо ее еще больше помрачилось, глухие могильные рыдания раздались в комнате и потрясли мою душу. «Еще раз заклинаю тебя, – продолжала мать, – обратись к Богу. – Ты не веришь, и, может быть, думаешь объяснить мое явление расстройством твоего воображения, но познай, что твои объяснения ложны, и я своим духовным существом предстою пред тобой. И, в доказательство этого, вот тебе крест, отвергнутый тобою – прими его, иначе погибнешь. Уверуй – и твоя болезнь исцелится чудесным образом. Погибель и вечный ад тебе, если ты отвергнешь меня!» Так сказала мать – и скрылась. Я опомнился и увидал в руке свой маленький крестик, во всей комнате пахло чем-то невыразимо – хорошим. Сверхестественное явление матери, ее просьбы и проклятия потрясли до самой сокровенной глубины мою душу; никогда, кажется, не бывало со мной такого переворота, совесть поднялась со всей силой, прежние убеждения рушились – и я в минуту, кажется, весь переродился. Какое сладостное, непонятное чувство у меня явилось в груди, и я хотел уж поблагодарить Бога за Его милость, за Его благодатное обращение меня; но вот услышал, что кто-то идет ко мне... я прислушался, и в комнату мою вошел лакей, держа у себя чайную чашку с водою. – «Искушай-ка, батюшка, может и полегче будет; это святая водица с животворящего креста», – проговорил мой лакей, подавая чашку. Я с радостью принял его предложение и, приподнятый им, выпил воды. Господи! не могу вспомнить без слез этой чудесной минуты: я тут же почувствовал себя здоровым, члены стали повиноваться, язык стал свободно говорить, на месте струпов остались только одни пятна, и в этом-то подтвердились слова матери. Я встал и первым моим делом было помолиться пред образом, который принес лакей, у меня же своего не было, потому что я считал это суеверием! После этого я пошел в церковь и там молился... И сколько было искренности в этой непритворной молитве, когда душа могла свободно высказаться пред Господом, после долговременного рабства в оковах греха и служения сатане! Тут же я отправился на дорогую могилку... целовал я ее, плакал, и эти слезы омывали прежнюю мою жизнь и были раскаянием блудного сына. День моего исцеления и духовного и телесного был 15-е число месяца июля, и я всегда праздную его, как день своего избавления. Пробывши еще несколько дней там, я решился уехать оттуда сюда, потому что в судебные следователи поступил один товарищ моей буйной жизни, а видеться с ним мне не хочется. В свет же я не поеду, потому что он мне опротивел. Я здесь хочу потрудиться, загладить свою прежнюю жизнь. Завтра будут у вас причастники, и вы, быть может, позволите мне после исповеди приобщиться св. страшных и животворящих Христовых Таин, потому что я лет десять не был удостоен этого, – вы же мне посоветуете, что мне делать для заглаждения прежней моей жизни».

Долго, долго я говорил с этим господином, долго и много я давал ему советов, и, наконец, пошел домой. Слава Тебе, Боже милосердый, показавшему свет этому человеку, думал я, идя дорогой и сердечно радуясь обращению грешной души на путь истины (См. Письм. Святогорца; сн. Доброе слово, свящ. Г. Дьяченко, ч. III).

Еванг. Матф. зач. 38 и 79; гл. X, 32–33; 37–38 ст.; гл. XIX, 27–30 ст.

Многие иной раз говорят: «как нам спастись? Мы люди мирские, грешные, весь век суетимся да грешим: заботы нас одолели». Печально, братие, слышать такую речь от православного христианина: путь ко спасению для всех нас должен быть известен. Могли говорить такие речи язычники, жившие до пришествия в мир Иисуса Христа, которые не знали Его учения, в веру православную крещены не были, св. тайн не приобщались. Но нам, возлюбленным детям Христовым, так думать и говорить не следует, ибо нам путь ко спасению указан. Об нем, напр., говорится и в евангелии, которое сегодня вы слышали во время литургии. Прочтемте его еще раз и поразмыслим о прочитанном. «Всяк убо иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех. А иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех». (Мф.10:32–33).

Слышите, Господь требует от ищущего спасения, чтобы он был Его исповедником пред людьми. А что это значит? Чтобы понять это, послушайте, как говорит о том же св. апостол Павел: «если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, – то спасешься» (Рим.10:9). Так вот что, прежде всего, значит быть исповедником Христовым: значит, не только веровать в Него в душе, но и устами своими открыто заявлять, что веруешь в Него, не таить от других веры своей, не стыдиться ее, а смело и явно являть себя христианином. Мы прямо и безбоязненно говорим, что отечество земное наше – Русь православная, что Отец отечества – наш Благочестивейший Государь. Так же прямо и безбоязненно исповедуй, что ты веруешь и в другое отечество – небесное и ходишь под покровом Господа, Иже на небесех. Но этого еще мало для того, чтобы быть истинным исповедником Иисуса Христа. Он Сам в другом месте сказал: «не всяк говорящий Мне: «Господи, Господи» войдет в царство Отца Моего, но исполняющий волю Мою» (Мф.7:21). Значит, мало для Господа исповедания устного, – Он ждет от нас и исповедания на деле, чтобы все наши поступки были, согласны с Его волею, чтобы мы также открыто и смело на деле являли себя везде и всегда христианами. Судите сами: вот если бы у кого-либо из вас был такой сын, чтобы на словах ублажал своего отца, а делами оскорблял; не сказал ли бы ему отец его: «сын мой! мало мне речей твоих ласковых; докажи самым делом, что ты любишь меня!» Так и по отношению к Отцу небесному – недостаточно того, что мы говорим: «мы народ православный, мы не евреи и не татары;» а надобно на деле показать, что мы народ православный, просвещенный светом Христова евангелия. Живой для нас пример в этом случае св. исповедники Христовы. Они жили давно, в те века, когда еще церковь Христова была гонима от императоров-язычников. Эти императоры язычники везде отыскивали христиан и приводили их пред свои судилища. «Кто ты?» спрашивали они у христианина, «как тебя звать?» «Я – христианин», мужественно отвечал св. поборник веры Христовой и бесстрашно шел на самые жестокие пытки и смерть за свою веру православную. Вот что значит быть исповедником Христовым.

« – Исповедую (того) и Я пред Отцем Моим небесным». Вот какую награду обещает Господь Своим исповедникам. Он Сам пред Отцем Своим небесным будет свидетельствовать о любви к Нему Его исповедников. За любовь Он обещает любовь, за наше исповедание земное – Свое исповедание небесное. Если в земной жизни вы иногда говорите: «обо мне ты можешь у любого спросить, – всякий скажет, что я человек честный;» если иной слуга с гордостью показывает письменное одобрение, выданное ему от хозяина, то не тем ли более следует нам искать и желать свидетельства о нас небесного, свидетельства Иисуса Христа о наших добродетелях пред Отцем Его, Иже на небесех? И если мы верим обещаниям людским, то можем ли сомневаться в обещании Господа? «Где Я, говорил Он, там и слуга Мой будет (Ин.14:3): иду приготовить вам обители» (Ин.14:2). Вот почему никогда не следует падать духом, если за добро нам воздают злом, за правду неправдою, за любовь злобою. Помни только всегда, что у нас на небе есть неложный Свидетель нашего добра, Который все видит, все слышит, и что Он приготовил любящим Его блаженные обители. На Него уповали св. мученики, проливавшие свою кровь во имя Его, и Он им чудно помогал во время их страданий. Так, вспомните страдания св. великомученика Пантелеймона. Его бросили на съедение диким зверям, но они припали к ногам его; бросили его в море, – он ходил по нему, как по суше. Св. муч. Вонифатию (19 дек.) мучители влили в горло растопленное олово, но св. остался невредим; его же бросили в котел с кипящею смолой, но и из него он вышел здравым. Так еще на земле Господь прославляет Своих исповедников: какая же радость ожидает их в царстве небесном?

Но как можно исповедовать Господа словом и делом, так можно словом и делом отвергаться Его. Если кто живет не по заповедям, у кого не сходит с уст бранное слово, кто без меры упивается вином, вносит раздор в семью, гонит от окон своих нищего, притесняет сирых, то все эти люди отвергают Христа, и Он отвержется их пред Отцем Своим небесным. Но подумайте: что может быть прискорбнее этого? Если горько бывает человеку, хотя и преступнику, когда его отвергают от себя все люди и изгоняют закованного в Сибирь и даже далее, то не в тысячу ли раз более горько будет нам, когда от нас отречется Господь Иисус Христос? Что мы будем чувствовать, когда услышим Его грозный голос: «идите от Меня, проклятии, в огонь вечный?» (Мф.25:41). И будем мы стоять пред Судиею Господом, мучимые совестью, имея пред очами нашими все зло, нами содеянное, все до мелочей. Вот случился пожар от поджога, – тогда обнаружится, кто поджигатель; вот пропажа в церкви, тогда обнаружится вор; вот за деньги, на горе невинному, человек принял ложную присягу, тогда и это обнаружится; и обнаружится всякое зло пред всем миром на стыд наш. И закроются тогда для нас двери райские, а муки адовы примут нас к себе. Постараемся же исправить жизнь, пока приговор не произнесен, и врата вечные не закрылись за нами.

«Кто любит отца и мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына и дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10:37).

Вот еще какую заповедь дает Господь. Для нас Он должен быть дороже самого дорогого сердцу нашему: детей, жен, родителей. Люби Его более, нежели ты любишь свою семью, думай о Нем более, нежели о своей семье, покоряйся Его законам более, нежели ты покоряешься чувству родительской и родственной любви. Послушайте, как исполняли эту заповедь люди святые. Вам, вероятно, известно, что в Киевской лавре почивают мощи пр. Феодосия игумена. Когда этот святой был еще отроком, он и тогда уже возлюбил Бога более всего в мире. Его мать горячо любила, шила ему хорошие одежды, старалась кормить лучшими кушаньями. Но он, к огорчению матери, раздавал одежды нищим, постился и носил вериги. Напрасно мать уговаривала его водиться и играть с своими сверстниками, – он знал только дорогу в церковь. Несколько раз он, к ужасу матери, пропадал из дому, уходя с странниками в монастыри. Но мать отыскивала его и ворочала. Наконец, он постригся в Киево-Печерском монастыре. Мать и здесь его нашла и долго умоляла воротиться домой, но святой отказался даже повидаться с ней, возлюбя Христа более ее (3 мая). Вы подумаете: да ведь это святой мог так победить себя, где нам так стоять? Но ведь и святые были такие же люди, как и мы: они имели то же немощное тело, более нашего терпели искушений сатаны и даже иногда впадали в прегрешения, как и мы, грешные, впадаем.

Например, преп. Еразм, тоже киевский угодник, был прежде купцом, потом поступил в монастырь и употребил все свои сокровища на украшение монастырского храма. Но диавол стал внушать ему, что он без пользы свои богатства истратил, лучше бы раздать их нищим. Еразм впал в тоску и даже сильно захворал. Но Господь смиловался над ним: ему во сне явилися пр. Антоний и Феодосий и Пр. Богородица и уверили его, что не даром им употреблены богатства, но на пользу душевную (24 февр.). Так, видите, что и святые падали, как и мы, но только они плакали о грехах своих и не пребывали в равнодушии, как мы; и Бог, видя их скорбь и покаяние, являл на них силу Свою. Поэтому не следует так говорить: «то были люди святые, где нам до них». Это уныние, которое внушает нам диавол. Нет, – и мы, при помощи Божией, многое можем совершить. Не давай сердцу своему охладевать, борись с искушениями диавола, призывай Господа на помощь, чаще очищай себя от грехов исповедью и питай свою душу телом и кровью Христовою – и ты будешь подражателем святых.

Пр. Феодосий любовь ко Христу поставил выше любви к матери. И в нашей жизни часто бывают случаи, когда мы должны руководиться его примером. Укажу вам прежде всего на случай обыденный, о котором, по-видимому, и думать нечего. Вот твои дети, играя на улице, поссорились с детьми твоего соседа. Не случалось ли тебе, отцу, или тебе, матери, не разобрав дела, прямо напуститься на соседских детей, сгоряча обругать их, а, пожалуй, кстати и их родителей: вот, мол, каких растят сорванцов и т. д. Что из этого может выйти? – Ссора между вами, родителями. Но если ты хочешь поступить по-христиански, то спокойно примири детей, разбери их ссору и, если твои дети виноваты, научи их, вели попросить у обиженных прощения, взыщи с них. Это не будет ни для тебя, ни для них унижением, а будет только справедливостью, исполнением закона Божия и ты, по заповеди Христа, любовь к Нему предпочтешь любви к детям. Вы, может быть, подумаете, что это мелочь, не стоящая внимания; но, подумайте и о том, что всегда и во всем потакать детям, значит, развращать их; во-вторых, при подобных случаях часто возникают ссоры между родителями; и в-третьих, из таких мелочей и образуется вся наша жизнь. Вы, я думаю, видали, как нижут на нитки бисер: маленькие бисеринки одна за другой нанизываются на нитку и получается большое ожерелье. Так в бесчисленных мелких случаях проходит день за днем наша жизнь, и блажен тот, кто во всех мелочах следит за своею душою. Но также не редки случаи и более крупные, когда любовь к Богу следует ставить выше родственной любви. Твой отец, брат или другой близкий родственник впал, по человеческой слабости, в преступление и просит тебя быть свидетелем, что он невинен, или он продает неопытному человеку какую-либо вещь – телегу, соху плохую и просит тебя похвалить ее; да мало ли подобных случаев в жизни! Не будьте же пособниками греха и обмана. Помните, что Сын Божий возлюбил нас до того, что Себя не пощадил для нашего спасения, но за то Он требует и от нас любви всецелой: – всею душою и всем помышлением.

«И кто не берет креста своего, и следует за Мной, – тот не достоин Меня». (Мф.10:38).

Быть исповедником Христовым значит – словом и делом везде являть себя исполнителем Его закона, значит, любить Его более всего в мире, но это часто бывает тяжело и прискорбно. Эти-то скорби, всегда нераздельные с добродетельной жизнью, Господь и сравнивает с крестом, который несет на себе человек. Во время жизни Иисуса Христа злодеев распинали на крестах. Со злодеями был распят и Сам Христос. Крест был тогда позорным орудием и нести его было и позорно и тяжело, так как они делались тяжелые. Так же тяжко и скорбно жить Его последователям: тут надобно победить любовь к самому себе, тут любовь к семейству, к родителям, детям; здесь нажить неприязнь соседей, целого общества; там опустить явную, выгоду, даже иногда целое богатство, которое так бы легко было приобрести неправым путем; насмешки, укоризны, преследования – все надобно вынести, сдержать на своих плечах этот скорбный крест, чтобы остаться исповедником Христовым. Но, каков учитель, таковы должны быть и ученики. Иисус Христос, неповинный ни в одном грехе, претерпел ради нас оплевание, биение, заушение, распятие на кресте, и мы, Его последователи, должны также мужественно терпеть скорби временные за имя Его. «Многими скорбями подобает нам внити в царство небесное» (Деян.14:22). Но хватит ли сил вынести эти скорби? скажете вы. Братие, всякое искушение Господь посылает по мере сил наших, ибо «Он долготерпелив и многомилостив» (Пс.144:8). Он не желает, чтобы посланная Им скорбь сокрушила силы человека, как молот сокрушает стекло, но чтобы человек, перенося скорби, креп в любви к Богу, как крепнет железо, когда его куют. И, побеждая искушения, мужественно перенося скорби, мы будем все более и более находить их легкими и оправдаем на себе слова Господа: «иго Мое – благо и бремя Мое легко» (Мф.11:30). Вспомните историю праведного Иова. Первоначально Господь поразил его отнятием одной части имущества: разбойники угнали его волов и ослов, Иов мужественно перенес это лишение. Потом последовали другие лишения: погибли овцы, верблюды; Иов и это перенес. Потом погибли дети его, Иов и теперь не возроптал на Бога. Наконец, жестокая болезнь поразила его тело, и тут же подруга его жизни, его жена, пала духом, оставив его одиноким в этой борьбе с горем. Иов и теперь остался непоколебим в своей любви к Богу. То же бывает и в нашей жизни; глядишь, пойдет беда на человека: то пожар, то неурожай, то воры обидят. Но не падай духом: это рука Божия. Бог, следовательно, видит, что ты все это можешь вынести: иначе праведный Господь так и не испытывал бы тебя, и послал искушение по силам твоим.

«Тогда Петр, ответствуя, сказал Ему: вот мы оставили все и последовали за Тобою: что же будет нам?

Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, в паки бытии, когда сядет Сын человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф.19:27–28).

До сих пор мы все говорили о том, чего Господь требует от нас; теперь Он указывает ту награду, которую мы получим, если будем Его исповедниками. Об этой награде Его спросил апостол Петр, потому Господь говорит прежде о награде им, апостолам. Он обещает им великую славу и честь: когда Он придет судить мир, тогда и они вместе с ним будут судиями вселенной. Великая награда, но и великие труды приняли св. апостолы! Когда Господь их призывал, Он не обещал им никакой радости земной: ни богатства, ни чести людской, ни покоя, но труды, скорби, гонения, мучения и смерть. В мире скорбни будете (Ин.16:33), говорил Он им, если Меня гнали, будут гнать и вас (Ин.15:20). Наступит время, когда' всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ин.16:2). Но апостолы не устрашились мира, все оставили, ибо возлюбили Христа более своих жен и детей, пошли за Ним и мужественно потерпели во имя Его все скорби и гонения. Как им, так и нам будет великая награда на небесах, если мы пойдем по их стопам. Послушайте, что говорит Господь далее.

«И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную.» (Мф.19:29).

Вероятно, вы подумаете, что, судя по этим словам Господа, спастись только можно в монастыре, отрекшись от всего: семейства, имущества, даже знакомства и т. п. Но так думать не следует. Путь в царство небесное один, но всякий идет по нем по своему. Можно исполнить эти слова Господа и живя в миру, в семье, владея имуществом. Всякий из нас берется только за ту работу, которую он в состоянии исполнить. Так и в жизни духовной: принимай на себя те только труды и обеты, которые тебе по силам, так и Господь учит: «не все вмещают слово сие, могущий вместить да вместит» (Мф.19:12), т.е. кто сознает себя настолько крепким духом, чтобы вынести все труды жизни безбрачной, тот прими на себя этот обет, с немогущего же это не взыщется. Живи в мире, в семье, приобретай имущество, но только не подражай тем людям, которые за всем этим забывают Бога. Есть такие люди, которые не знают ни постов, ни праздников; есть такие, которые, когда ударяют в колокол к литургии, идут и едут на работу. Но ты ставь закон Божий выше всего: не заботься об излишнем приобретении: Господь и птиц питает; люби Бога, как ранее говорили, более жены и детей; посещай чаще храм Божий, читай чаще св. евангелие, не жалей милостыни нищим, очищая душу покаянием, питай ее Телом и Кровью Христовой, и – ты исполнишь слова Господа тем, что предпочтешь любовь к Нему любви к миру. Везде можно спастись и везде погибнуть. Давид спасся на престоле царском, иуда был апостол и – погиб. Георгий Победоносец, Иоанн Воин были воины, св. Владимир, Борис и Глеб были князья, Филарет Милостивый был землепашец, – все они были миряне и спаслись. Св. Макарий египетский был великий пустынник и угодник Божий, но однажды ему Господь сказал, что две женщины, живущие в мире, выше его по добродетелям. Макарий пошел к ним, чтобы научиться от них; нашедши их, он спросил у них: какие они совершают добрые дела, что так угодили Богу? они отвечали ему, что они две снохи, желали бы идти в монастырь, но мужья не пускают их, и они решились до смерти своей служить им, что они никогда не ссорятся и не пустословят. Так, и живя в миру, можно быть великим подвижником.

«Многие же будут первые последними, и последние первыми.» (Мф.19:30).

Во сто крат получим мы на небе за терпение на земле, и эта награда дана будет всем без различия исполнителям закона Христова. На земле есть богатые и бедные, знатные и простолюдины, ученые и не ученые. Но за гробом есть только праведные и грешные. Там богач, которому все льстили на земле, идет в ад; презираемый же на земле нищий радуется в царстве небесном. По истине, ничего мы туда не принесем, кроме совершенных нами добра и зла.

Вот тот путь, который ведет в царство небесное. Будь везде и всегда христианином не по имени только, но и на деле – и ты спасешься. Истинный же христианин любит Бога более всего в мире и радостно несет крест Христов; звание не спасает, спасает одна только жизнь добродетельная, которая на небе вознаградится сторицею всем праведным без различия. Дай же Бог, чтобы и для нас не затворились двери Его славного царствия. (Сост. по «Христ. бесед.» прилож. к журн. «Паст. собеседн.» 1893 г., № 5).

Иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф.10:37). Родительская любовь к детям часто, и без намерения со стороны отца и матери, незаметно для них, переходит за пределы надлежащего христианского употребления и, пользуясь именем и правами законной любви к детям, в то же время становится враждою на Бога и святой закон Его, а христианских родителей с таким чувством к детям делает недостойными и лукавыми рабами Господа нашего Иисуса Христа. Любить сына и по, животной привязанности к нему, не обращать внимания на то, кто растет и крепнет под покровом отеческой любви, – человек честный, или развратный, верный слуга отечеству, или буйный крамольник и враг всякого порядка, истинный христианин, или человек без веры и добрых убеждений, поборник евангелия и правды, или изменник веры и предатель истины, – ужели это любовь, достойная отца – христианина, любовь, которую внушает ему долг христианского отца и прямой закон евангелия? Нет, это значит любить в своем сыне только плоть и кровь, а не любить его души и жизни разумной; это любовь животная, а не человеческая, тем более не христианская, которая действует по духу любви Христовой и по евангельскому закону; эта любовь противна любви к Господу и требованиям святого закона Его; эта любовь – вражда на Бога. Среди различных явлений такой отеческой любви, для ее обличения и вразумления, как отрадно встретиться в истории первых времен христианства с примерами истинной любви к детям, в лице христианских родителей, которые с самоотвержением жертвовали всякою любовью к детям любви к Господу и святой вере Его, как скоро первая становилась преступною пред обязанностями последней. Вот один из таких примеров. Вероотступничество в лице римского императора Юлиана имело многих последователей со стороны христиан, не твердых в вере, малодушных при угрозах и льстивых обещаниях ненавистника христианства. Один из таких подражателей вероотступнику был юноша, сын знатного гражданина города Берии и высокого государственного сановника, но при всем том благочестивого и преданного вере христианина. Когда сын открыл свои мысли о вере и о несчастном падении своем отцу, благочестивый отец не пощадил ради имени Иисуса Христа ни честью и именем своего сына, ни своею любовью к нему, ни расчетами на милость у царя вероотступника: отец немедленно лишил сына имени своего и публично отрекся от него. Предприимчивый юноша – богоотступник отправился к богоотступнику – повелителю искать у него покровительства, защиты пред отцом, награды и чести за свое отречение от христианства в угоду царю, врагу и гонителю имени Христова. Юлиан, мечтавший весь мир обратить к древнему, упадавшему тогда языческому идолослужению, весьма доволен был всякими примерами вероотступничества и не щадил наград и милостей своих для умножения числа подобных себе нечестивцев; он обласкал юношу, успокоил его и обещался сам, своим посредничеством, возвратить ему расположение отца и права на достояние его. Прибыв в Берию, Юлиан пригласил к своему столу в числе многих знаменитых граждан города и благочестивого отца с вероотступником сыном; за столом Юлиан обратился к отцу отверженного сына с такими словами: «мне кажется, несправедливо было бы делать насилие людям с иным настроением мыслей и против воли человека направлять его к другим мыслям. Итак, не принуждай сына следовать своему учению, когда он не хочет этого. Ведь я не принуждаю же тебя следовать моему, хотя и очень легко мог бы принудить к этому!» – «Ты, царь, говоришь об этом беззаконнике, который истине предпочел ложь?» – отвечал благочестивый отец в негодовании на богоотступника сына. В ответе христолюбивого отца было столько непобедимой ревности на защиту святой веры Христовой и вместе столько неустрашимого негодования на богоотступничество сына, покровительствуемое богоотступным царем, что сей изменник вере и совести не нашел в себе и обычной дерзости, чтобы защитить ложь против истины. Чувствуя себя бессильным против святой ревности защитника христианства, Юлиан принял вид притворной кротости и, обращая дело в шутку, сказал юноше: «я сам позабочусь о тебе, когда не мог склонить на это твоего отца». Действительно, отец юного богоотступника не изменил своего праведного гнева на беззаконного сына; на него не действовали ни ласки, ни угрозы нечестивого царя; для него не было страшнее приговора Господа Иисуса: иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Воскресн. чт., г. XXI, стр. 137–138).

Многие и особенно из простых людей, – крестьян, ремесленников, жалуются на то, что при их занятиях нельзя угодить Богу. Несправедлива подобная жалоба! Господь Бог, по Своей беспредельной милости, всех зовет ко спасению, лишь бы было только стремление к тому с нашей стороны. И примеров подобного рода много записано в житиях святых. Укажем некоторые из них. – Вероятно, многим известны св. мученики Флор и Лавр, память коих празднуется 18 августа. Они были родные братья и жили в IV веке по Рожд. Христовом; по своему ремеслу оба они были простые каменщики. Но это звание не помешало им вести жизнь благочестивую и приносить пользу людям. И Господь наградил братьев тружеников даром чудотворения. В соседней с ними области вздумали выстроить величественный языческий храм; начальник их области послал туда для работы св. Флора и Лавра, потому что они были известны всем за лучших мастеров своего дела. И вот, когда они занимались обтесыванием камней, к ним подошел сын главного языческого жреца и был поражен в глаз нечаянно отлетевшим осколком камня. Ушиб был так силен, что угрожал мальчику лишением глаза. На гневный крик и укоризны родителя этого мальчика святые спокойно отвечали, что они исцелят глаз невинного ребенка, если отец согласится отпустить его с ними на некоторое время. С согласия родителя святые взяли мальчика в свою убогую хижину, всю ночь молились о нем Господу и поучали его вере Христовой, а к утру ознаменовали его крестным знамением. После этого глаз ребенка тотчас открылся и стал видеть по-прежнему. Чудо это так подействовало на идольского жреца, что он со всем своим домом уверовал в единого истинного Бога и присоединился к православной церкви. За свои чудеса и добродетельную жизнь святые Флор и Лавр брошены были в безводный колодец и засыпаны землею. Спустя много лет тела святых мучеников обретены были нетленными и перенесены в Константинополь. Господь даровал мощам их целительную силу.

А вот еще чудный человек – преподобный Марк печерский! Самое поразительное в нем – простота подвига его. Он не вел высокой созерцательной жизни. Занятие его было очень обыкновенное: он копал землю. Живя в пещере, он своими руками выкопал много пещер и на своих плечах носил землю, день и ночь трудясь для Господа. Он выкопал много мест для погребения братии и не брал за то ничего, разве кто сам давал что-нибудь, да и это раздавал бедным. Но и при этом простом труде достиг высокого совершенства духовного, какого достигают немногие. – Это самый убедительный пример того, что при всяком труде телесном, если дух работает Господу, прогоняет от души все нечистое, наполняет ее мыслями и воздыханиями святыми, строго охраняя ее смирением и кротостью, душа может усовершаться духовно.

Один святой для вернейшего получения царства небесного пошел в каменщики. Вот что знаем мы о нем из жития преподобного Ефрема. Этот Ефрем был правитель города Антиохии. Ему поручено было восстановить этот город после землетрясения. Приглашено было много рабочего народа, работа шла дружно, но из всех поденщиков один обращал на себя внимание: одежда у него была самая изношенная, лицо исхудалое, работал он усерднее всех. И вот Ефрем имел видение, будто над этим поденщиком во время его сна поднимается огненный столб. Удивленный этим видением, блаженный Ефрем обратился к чудному работнику с вопросом: «кто он, из какого города, и как имя ему?» Тот отвечал: «я бедный житель Антиохии и живу поденною работою». Не веря словам его, Ефрем побуждал его открыть себя; «Верь мне, – сказал правитель, – не отпущу тебя, пока не откроешь мне всей правды». Мнимый работник, не имея возможности долее скрывать себя, сказал: «я был епископ, но ради Господа оставил епископство и прибыл сюда в незнакомую страну, где работаю и от труда своего добываю себе насущное пропитание».

Эти примеры ясно говорят, что никакое звание, – будь только оно честное, – не мешает угождать Богу. Поэтому напрасна отговорка, что при тяжелых и низких занятиях нельзя угодить Богу. Напротив, при тяжелых трудах легче спастись, чем погибнуть. Труд – великое и благое дело; труд – счастье, а бездельничанье – несчастье для человека. «Нет ничего, – говорит св. Иоанн Златоуст, – поистине ничего нет в делах человеческих, чего не губила бы праздность, ибо и вода, если стоит, повреждается, если же течет, то сохраняет свое свойство; и железо, если остается без употребления, покрывается ржавчиною, а когда из него что-либо выковывается, приносит пользу и блестит как серебро». Не даром ведь говорится: «Бог труды любит». Спрашивается: почему Бог любит труды? А потому, конечно, что труд ведет к добру и счастью, а праздность – мать всех пороков, губит человека и делает его несчастным. Апостол Павел говорит, что, если кто не хочет трудиться, тот пусть не ест (2Фес.3:10). Но, трудясь, не забывай Бога, – молись пред началом всякого дела, проси у Него успеха в твоем предприятии, а при окончании его опять благодари Творца и Благодателя Бога, потому что от Него исходит всякий дар совершенный и всякое даяние благим. Освободился ты от занятия, – наступил, напр., воскресный или праздничный день, – иди в храм Божий: здесь ты получишь и освящение и просвещение своей души. А придя домой, не предавайся разгулу, пьянству, – не производи ссоры, а тем более драки. А для того, чтобы тебе не было скучно, почитай какую-либо душеполезную книгу. Проведя так день, ты на следующий день встанешь с обновленными силами и легко примешься за свой прежний труд. Разве при таком образе жизни нельзя угодит Богу? Конечно, можно: живые доказательства тому – праведные наши святые. Поэтому никакое звание, как бы оно низко ни было, не воспрепятствует нам угождать Богу, если в душе нашей будет к тому желание. Следуйте заповеди апостола Христова: каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал. (1Кор.7:17–31) (См. «Воскресн. лист.» изд. «В. Дня», № 385).

Если бы гражданину или поселянину сказали: делай то и то, будешь приближенным царя, который дает тебе право на это преимущество и призывает тебя к нему: с какою охотою, с каким жаром принялся бы он за требуемые от него дела, хотя бы подвиг был не легок и труд не краток. Но вот провозвестник воли Царя небесного нам, и последней степени гражданства в сем царстве недостойным, говорит: святи будите; будете святы нравственно, и потом будьте святы блаженно; живите благочестиво и добродетельно, и будете приближенными Царя небесного, Который позволяет вам не только приближаться к Нему, но и пребывать в Нем, и Сам хощет не только приближаться к вам, но и жить в вас. Что же? Как приемлется это призвание? Все ли, – по крайней мере, многие ли последуют ему с готовностью, с горячим усердием, с неослабною ревностью, с полною деятельностью? Не обыкновеннее ли то, что мы думаем и говорим: где нам быть святыми? Мы люди грешные; довольно, если как-нибудь спасемся покаянием.

«Где нам быть святыми?» Но подумали ль мы, чем же мы будем, и что будет с нами, если не станем подвизаться, чтобы сделаться святыми? Есть высшие степени святости, на которых сияют особенно избранные и облагодатствованные души: но святость вообще не есть только частное между христианами отличие, которое похвально иметь некоторым, и без которого легко могут обойтись другие. По учению апостольскому, каждый, кто призван святым Богом к царствию Божию, иначе сказать, каждый христианин, в самом призвании сем и в мысли о призвавшем Боге должен находить для себя закон, обязанность и побуждение, чтобы ему непременно быть или сделаться святым. По звавшему вы Святому, и сами святи во всем житии будите, зане писано есть: святи будите, яко Аз свят есмь. Если же вы живете без старания и без надежды быть святыми; то живете не по звавшему вас Святому, не соответствуете достоинству званных Богом и сынов завета Божия, – вы христиане по имени, а не в существе. К чему ведет такая жизнь, можно усмотреть из другого апостольского изречения: мир имейте и святыню со всеми, ихже кроме никтоже узрит Господа (Евр.12:14). Яснее: имейте мир со всеми, имейте святость: а без мира и без святости никто не увидит Господа, то есть, не достигнет вечного блаженства.

Итак, если мы небрежно и беспечно думаем, что нам не быть святыми: то сами на себя пишем приговор не узреть Господа, быть чуждыми вечного блаженства.

«Мы люди грешные», говорят. – Кажется, эта истина неоспорима. Ибо, напротив того, аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас. Но если мы называем себя грешниками, с поверхностною мыслию, без сокрушения сердца, без отвращения от греха, с беспечностью, с лукавым подразумеванием, что в том же должны признаться и все прочие, и что следовательно нам и не стыдно признаваться, и не опасно после признания оставаться такими же, какими были до признания: такое признание греховности, конечно, не поведет к святости; и в этом случае даже говоря истину, яко грех имамы, себе прельщаем, истины несть в нас, то есть, в нашем сердце и в нашей жизни, хотя и есть звук истины в устах наших. Верно слово и всякого приятия достойно, яко Христос Иисус прииде в мир грешники спасти (1Тим.1:15). Но мы обманываемся, если думаем, что спасемся, оставаясь грешниками. Спасает Христос грешников тем, что дает им средство сделаться святыми.

«Как-нибудь спасемся покаянием», говорят. – Да, покаяние принадлежит к числу средств спасения, которые преподает Христос грешникам, когда проповедует: покайтеся и веруйте во евангелие. Но если мы думаем как-нибудь покаяться, как-нибудь спастися: то слишком легко судим о деле высокой важности. Угодит ли раб господину, если будет делать его дело как-нибудь, а не как можно лучше? – Конечно, не угодит. Тем более не угодит человек Богу, если только как-нибудь делать будет дело Божие, каково есть дело нашего спасения. Притом совершенный учитель покаяния, Иоанн Креститель, сказует, что истинное покаяние требует чего-то еще в след за собою. Сотворите, говорит, плод, достойный покаяния (Мф.3:8). Покаяние очищает землю сердца от терния, возделывает, умягчает; вера всевает в нее семя небесное; возрастание этого нового растения есть соблюдение заповедей и делание добра, цвет его – духовное внутреннее просвещение, а зрелый, совершенный плод – святость. Надобно, чтобы пшеница достигла зрелости, дабы она внесена была в житницу. Надобно, чтобы человек достиг святости, дабы он введен был в царствие небесное.

Поистине, если бы человеческими только, естественными силами надлежало нам достигать святости: то справедливо было бы отозваться, что это выше нашей возможности. Но когда для сего имеем Божию благодать предваряющую, просвещающую, укрепляющую, содействующую, охраняющую: никто не должен терять надежды достигнуть того, к чему Бог и Отец Господа нашего И. Христа избра нас в Нем прежде сложения мира; а Он избрал нас быти нам святым и непорочным пред Ним в любви (Еф.1:3–4). (Из пропов. Филарета, митр, моск.; сн. Полный годичн. круг кратк. поуч. т. II, свящ. Гр. Дьяченко).

Кто из вас, православные христиане, сомневается в том, что святые Божии могут исходатайствовать у Бога нам грешным тот или другой дар?! Вот определение восточной церкви: «Мы призываем святых в посредничество между Богом, чтобы они молили Его за нас; призываем их не как богов каких, но как другов Его, которые служат Ему, славословят Его и поклоняются Ему. Мы требуем помощи их не потому, чтобы они могли помогать нам собственною силою, но поскольку ходатайством своим они испрашивают нам от Бога благодать... Хотя святые сами по себе не познают и не разумеют молитв наших, но познают и слышат по откровению Божию... Итак, справедливо мы почитаем их и испрашиваем чрез них помощь у Бога... Мы не воздаем им божеской чести, но молим их, как братьев и другов наших, чтобы испрашивали нам, братиям своим, помощь у Бога и ходатайствовали за нас пред Богом». (Правосл. исповед. церк. вост., ч. III. Отв. на вопр. 52). И не напрасны бывают иногда наши моления святым Божиим. Вот тому примеры.

В житии св. апостола Варфоломея, память коего празднуется 11 июня, рассказывается следующее. Преподобный Иосиф песнописец питал особенное уважение к памяти апостола Варфоломея: он приобрел часть мощей его, построил в своей обители церковь во имя сего апостола и мощи положил в новосозданном храме, и нередко сподоблялся видеть во сне апостола. Ему хотелось украсить празднество апостолу особенными песньми, но он боялся – угодно ли это будет св. Варфоломею; и вот, он стал усердно молиться Богу и св. апостолу, дабы подано было ему известие о том. Прошло 40 дней усердной и слезной молитвы преподобного, и вот, в навечерие праздника св. Варфоломея преподобный Иосиф увидел его в алтаре, одеянного в белые ризы; апостол отдернул алтарную завесу и подозвал преподобного Иосифа. Когда тот подошел, св. Варфоломей взял с престола евангелие, положил его на грудь Иосифа и сказал; «да благословит тебя десница всесильного Бога, и да истекут на язык твой воды небесной премудрости, да будет сердце твое седалищем Св. Духа, пения же твоя да усладят вселенную!» Сказавши это, апостол стал невидим; преподобный же Иосиф, исполненный неизреченной радости и ощутивши в себе благодать премудрости, начал составлять церковные песни и каноны. Он не только составил каноны в честь св. апостола Варфоломея, но и в честь Богородицы, св. Николая и других святых, за что и получил название «песнописца» (из Чет. Мин. 11 Июня).

А то вот еще пример из жизни преподобного Феодора Сикеота, память коего празднуется 22 апреля. Однажды этому святому пришлось впасть в тяжкую болезнь, так что он отчаялся в жизни: он увидел уже святых ангелов, пришедших за его душою; поэтому он плакал и рыдал, считая себя не приготовленным к смерти. Над головою же преподобного висела икона святых бессребреников Космы и Дамиана. Те явились ему во сне и, осязавши ручные жилы его (по-нашему – пульс), долго разговаривали между собою, как бы не ручаясь за благоприятный исход болезни преподобного. Потом бессребреники спросили больного: «о чем ты, брат, плачешь и скорбишь?» – «А о том, – отвечал преподобный, – что я не покаялся Богу и не устроил вполне стадо свое». Тогда святые врачи спросили его: «хочешь ли, мы умолим за тебя Бога, да продолжит Он тебе время жизни?» Больной отвечал: «если вы это сотворите, то многих благ будете виновники и приобрящете мзду за мое покаяние». Святые бессребреники, обратившись к ангелам, попросили их подождать немного, пока они сходят к Царю и Богу и умолят Его о Феодоре. Ангелы обещались подождать, а святые Косма и Дамиан пошли ко всесильному Царю Христу Богу и умолили Его о приложении лет жизни преподобному Феодору, и скоро возвратились, имея посреди себя юношу, подобного ангелам, но гораздо светлейшего их. Этот юноша сказал ангелам: «оставьте Феодора в живых: о нем умолен общий всех Владыка и Царь славы». И тотчас святые ангелы с пресветлым тем юношею отошли на небо, а святые бессребреники Косма и Дамиан сказали Феодору: «встань, брат, и внимай себе и стаду своему, ибо благий и милостивый Владыка наш принял наши молитвы о тебе». Преподобный встал с одра, а святые бессребренники стали невидимы. (Чет. Мин. 22 апр.).

Наконец, кто из нас не знает и не чтит св. Николая чудотворца, нашего усердного молитвенника и превеликого в бедах заступника? Сколько раз являлся он к просящим у него помощи то в сонном видении, то наяву. Вот, например, был какой случай. Один греческий воевода, по имени Петр, попал однажды в плен к сарацинам и заключен был в темницу. Здесь он роптал не столько на горькую участь свою, сколько на самого себя. «Был со мною, – говорил он, – подобный случай, и я просил св. Николая избавить меня от врагов, обещаясь принять в Риме иночество. Он исполнил мою просьбу: избавил меня от плена, а я, неблагодарный, забыл свое обещание, – и вот за это страдаю здесь. Но, угодниче Христов! Спаси меня, и я непременно исполню свое обещание». Святитель Николай явился ему во сне и сказал: «я услышал твою молитву, но Бог еще отлагает твое избавление. Впрочем, ты не унывай и не переставай молиться: толцыте, сказано, и отверзется вам». Спустя несколько временя, угодник Божий опять является ему и говорит: «я молил о тебе Бога, но не знаю, как Он благоволит. Впрочем, я укажу тебе достойнейшего молитвенника, это – Симеон Богоприимец. Проси его безпрестанно: он силен пред Богом и вместе с Пресвятою Богородицею и св. Иоанном Крестителем стоит ближе всех к престолу Божию». Наконец, он является ему уже наяву, и не один, а с праведным Симеоном, и оба говорят: «мужайся, Петр, и призывай Господа в скорби». Потом взяли с него клятву, что он исполнит обещание; затем Симеон прикоснулся посохом к оковам его, и они распались, вывел его из темницы, и Петр получил полную свободу. В то же время святитель Николай явился римскому первосвященнику, держа за руку Петра, рассказал ему историю его, велел постричь его в монашество и сделался невидим. Когда Петр явился к римскому первосвященнику, то последний тотчас узнал его и рассказал ему, что слышал о нем от самого святителя. Приняв иноческое звание, Петр в великих подвигах провел всю остальную жизнь на Афоне. Память его празднуется 12 Июля.

О пр. Вассиане повествуется следующее. В город Равенну, где жил угодник Божий, пришло от царя повеление казнить одного чиновника, по имени Вифимния, невинно оклеветанного; его тотчас взяли, заключили в оковы и привели на место казни. Не сознавая за собою никакой вины, Вифимний вспомнил угодника Божия Вассиана и, преклонив главу под секиру палача, молился: «угодниче Божий! Благодатию, данною тебе от Бога, будь мне ныне помощником». И что же? Едва только палач поднял секиру, она вырвалась из рук и упала на землю. Утвердивши в руках смертоносное орудие, исполнитель казни опять хотел ударить, но секира вторично выпала из его рук, и в третий раз случилось то же. Градоначальник, подозревая в этом намеренную измену своему долгу со стороны палача, призвал другого для совершения казни, но и у этого секира тоже троекратно вырывалась из рук. Народ, бывший свидетелем столь необычайного происшествия, познал в этом невидимое Божественное покровительство осужденному и требовал его освобождения. Когда донесено было царю о случившемся, и царь приказал произвести строгое следствие о виновности Вифимния, то оказалось, что он был жертвою клеветы. Царь велел его освободить и возвратить ему все его чины и достоинства, Вифимний всенародно прославил угодника Божия, Вассиана, которого молитвами был избавлен от напрасной смерти.

Итак, внимая с живою, сердечною верою всем этим сказаниям церковным о небесном предстательстве за нас угодников Божиих, всегда готовых помочь нам и утешить нас в скорбных обстояниях жизни нашей, возблагодарим всемилостивого Бога, дающего нам, земнородным, чрез эти посредства святых возвышаться в дерзновении и силе нашей молитвы. «Господи! аще не быхом святые Твоя имели молитвенники и благостыню Твою милующую нас, како смели быхом, Спасе, пети Тя, Его же словословят непрестанно ангели!» От множества грехов немощствует тело, немощствует и душа наша. Как тяжкие преступники, мы не смели бы поднять очей своих к престолу грозного Судии Бога, если бы нас не ободряла вера в ходатайство за нас святых, которые, будучи приближены к Богу, как друзья Его и таинники благодати Его (Ин.15:15; Мф.13:11), имеют великую силу пред Царем небесным и в то же время могут вполне сострадать немощам нашим, будучи людьми подобострастными нам и испытавшими всю тяготу жизни в борьбе со грехом. Не будем же охладевать в наших молитвах пред угодниками Божиими, особенно пред теми, имена коих мы носим и коим посвящены храмы в местах жительства нашего. «Много бо может молитва праведного споспешествуема» (Иак.5:16).

Еванг. от Матф. зач. 9-е, гл. IV, 18–23 ст.

Однажды, в первый год Своего общественного служения роду человеческому, Иисус Христос проходил по берегу Галилейского озера. Он был тогда еще мало известным для мира проповедником и только собирал вокруг Себя первых последователей – Своих учеников. Увидевши двух юношей-братьев – Симона, называемого Петром, и Андрея, закидывавших в море сети, Спаситель, как бы мимоходом, сказал им: «идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». Братья не стали расспрашивать своего Божественного повелителя, кто Он, какою силою приказывает им и куда поведет их за Собою, но тотчас оставили свои сети и последовали за Спасителем. Идя с Ними далее, Иисус Христос увидел еще двух братьев – Иакова и Иоанна, сидевших вместе с отцом своим Зеведеем в лодке и занимавшихся починкой сетей. Прозирающий сердца и утробы человеческие, Сын Божий призвал и этих юношей; и они тотчас же с полною готовностью откликнулись на призывавший их голос: оставили отца, лодку и сети и пошли за Иисусом. Вот евангельская история призвания к апостольству первых учеников Спасителя. Как, по-видимому, она проста; но на самом деле как поучительна она для нас, христиан! Посмотри, говорит св. Иоанн Златоуст, какова была вера и послушание призванных. Все эти четыре человека были люди небогатые, снискивали себе пропитание рыбною ловлею и заняты были своим делом в то время, как мимо их проходил Спаситель. Однако все они, как только услышали призвание Спасителя, не замедлили, не отложили до другого времени, не сказали: вот мы сходим домой и посоветуемся с родственниками, но, оставив все, последовали за Ним в ту же минуту.

Не всякий ли из нас, исповедующих Бога и Христа, призван со дня своего крещения к последованию за Христом? Не всякий ли должен стремиться к небесной славе, по примеру Христовых апостолов, вслед за святыми угодниками Божиими, ублажаемыми св. церковью? Правда, мы не слышим из уст Самого Спасителя призывающего нас голоса, как это было с апостолами Петром и Андреем. Но этого достойны были только люди, которым предназначено было уловить вселенную, собрать из людей стадо Христово. Для нас же вполне достаточно и того призыва, который мы слышим в переданных нам апостолами речах и словах Спасителя. Кто слушает в храме Божием чтение евангелия, тот должен слушать его так, как будто бы говорил Сам Иисус Христос. Нужно помнить, что в церкви невидимо всегда присутствует между нами Сам Господь по непреложному Его обещанию: «где собраны будут двое или трое во имя Мое, там Я посреди их». Здесь, в церкви Божией, божественный голос Христа раздается во всем: и в совершаемых пред нашими глазами священнодействиях, и в чтении божественных писаний, и пении умилительных церковных песней, и в созерцании святых икон. Все это говорит нашему сердцу, чтобы мы оставили пристрастие к суете мирской, прилепились ко Христу и неотступно следовали за Ним, исполняя Его святую волю. Как же мы относимся к обращаемому к нам призыву Христа Спасителя? Следуем ли за Ним, нашим Искупителем, так поспешно и бесповоротно, как апостолы Петр, Андрей, Иаков и Иоанн? Большинство из нас, современных христиан, правда, с умилением и покорностью принимают божественное призывание ко спасению, но отлагают исполнение спасительных советов с часу на час, год от году, на неопределенное время. Мирские удовольствия, житейские нужды и греховные привычки до того привязывают к себе наши сердца, что из-за них мы нередко как бы совсем забываем закон Христов, и не еже бо хощем доброе творим, но еже не хощем злое, сие содеваем. Как часто из-за какого-либо мелочного и ничтожного дела многие решаются и службу Божию опустить, а иногда и ближнего обидеть. Размыслив о всем этом, постараемся позаботиться об исправлении своей жизни, оставим свою обычную леность и косность в деле спасения, потщимся проложить себе путь к почестям горнего звания о Христе Иисусе. Господь хощет всем человеком спастися и в разум истины прийти (1Тим.2:4). Он стоит при дверях сердца каждого из нас и толчет, и если кто отверзет двери, – входит к тому и вечеряет с ним (Откр.3:20). Что другое, как не призыв Божий к покаянию, означают внезапно постигающие нас несчастия в этой жизни, страшные явления природы, случающиеся с нами по временам, нежданные милости или угрызения нашей совести? Посему, если кто услышит такой призыв или изнутри себя, или откуда-либо со стороны, если кому придет мысль начать «жить побожьи», тот пусть немедленно приводит эту мысль в исполнение, тот пусть не отлагает святой своей решимости ни под каким предлогом, ни на один день и час, но, «оставльше вся абие», следует за Христом. Не говори: вот поживу еще год для мира, вот устрою свои дела, а там и примусь за угождение Богу. Нет, как поступили Симон и Андрей, услышав призыв Спасителя, так должны поступать и мы. Они даже и сетей своих не прибрали, но просто бросили их, так и мы должны немедля расстаться со всем, что стоит помехою на пути ко спасению, отречься от мирских уз и удовольствий. (Сост. по «Воскресн. лист.» № 176, изд. ред. «Воскр. дня»).

Замечательно чудный пример послушания слову Божию показали нам апостолы Христовы. Однажды Иисус Христос идет по берегу моря Галилейского, и вот видит Он двоих братьев, Симона и Андрея, закидывающих сети в море. Идите за Мною, говорит Он им, и Я вас сделаю ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Идут далее, и видит Иисус Христос еще двоих братьев, Иакова и Иоанна, сидящих в лодке с отцом своим и занимающихся починкою сетей. И их позвал. И они тотчас же, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним (Мф.4:18–22).

О, если бы и мы, христиане, были так же готовы к слушанию слова Божия и исполнению евангельского закона! Но, к сожалению, как много мы приводим отговорок от того, чтобы не следовать за Христом, не исполнять Его святого закона. Вот, например, наступает воскресный день или какой-нибудь праздник; раздается удар колокола, побуждающий нас оставить житейские дела и приглашающий идти в храм Божий на молитву. Что же? Слушаемся ли мы зова нашей православной церкви? К сожалению, не всегда и не все. «Заботы житейские одолевают нас, – говорят некоторые, – поэтому и некогда сходить в храм Божий». Какая неразумная заботливость о насущных потребностях! Разве мы не знаем, что успех в наших делах зависит от Бога?! Вот послушайте, что рассказывается в прологе (9 июля). Жили два соседа, и оба – портные; у одного было много детей, да отец и мать – старики, и он без нужды кормил все семейство, при нем неопустительно каждый день и в церковь ходил. Сосед его был искуснее его по работе и работал неустанно, даже в воскресные дни, а в церковь вовсе не ходил; однако и одного себя не мог прокормить. И вот позавидовал этот последний первому и раз говорит ему с досадою: «и откуда это у тебя берется? Я работаю больше тебя, а живу, как нищий»... Тот отвечал ему: «я хожу каждый день в церковь и каждый раз нахожу на дороге по золотому, вот понемногу и разбогател. Хочешь – я буду заходить за тобой, и что найдем, будем делить пополам?» Сосед охотно согласился и стал ходить с ним в церковь. И Бог благословил его за это, и он скоро разбогател. Тогда говорит ему добрый сосед: «видишь ли, братец, как полезно ходить в церковь Божию. Но поверь мне: никакого золота я не находил на дороге, а ходил в храм Божий просто потому, что ведь Сам Бог обещал: «ищите прежде царства небесного, а все прочее вам приложится». Сам видишь – я не солгал: и тебе Бог приложил за твое усердие к храму Божию. – «Дома помолюсь», говорят некоторые. А знают ли такие, что одно «Господи, помилуй», произнесенное в церкви с обществом верующих, стоит целой сотни земных поклонов домашней молитвы? Церковь постановила в праздники быть в храме Божием, и надобно ее слушаться, а не мудрствовать по-своему: «дома помолюсь». Вот слушайте рассказ одного благочестивого воина о некоем купце. Он был человек добрый, рад, бывало, бедному последнюю копейку отдать. Но не любил он ходить в церковь, хотя и был очень набожный человек. «Все равно, – так рассуждал он, – дома ли помолиться, или в церкви: Бог-то один. Во время службы что-нибудь сделаю, а вечером перед сном и помолюсь получше». И идет, бывало, во время службы, летом – в поле, посмотреть посевы и хлеба, а зимою – кое-что по дому делает. Раз, в Петров день, он пошел в поле, а уж отзвонили ко всенощной. Вечер был прекрасный; как вдруг из-за леса надвинулась черная туча, полил дождь, грянул страшный гром, и молния сверкнула в двух шагах от купца... На этот раз Бог помиловал его: он остался невредим. В другой раз во время обедни, в праздник Воздвижения креста Господня, он зашел в лесную сторожку, и едва успел затворить за собою дверь, как за ним в сенях рухнул потолок... И тут Господь сохранил его; но он не вразумился и по-прежнему не ходил в церковь, хотя приятель его часто уговаривал. Наконец, Господь наставил его на истинный путь. Наступил праздник св. Троицы. Купец был в городе, где получил из банка свои трудовые денежки, чтобы переложить их в другой банк. Заблаговестили ко всенощной, а купец решил поехать домой. Знакомые его уговаривали: «куда ты поедешь? Завтра праздник большой, сходил бы в церковь, помолился – спешить некуда». Но он не послушался: «дома, – говорит, – помолюсь, а по холодку-то и ехать лучше». И поехал. Едет и поет божественное; между тем небо покрылось облаками, пошел дождь, стало темнеть. Въехал он в лес, – вдруг кто-то ухватил его лошадь и закричал: «стой!» От испуга он не мог и пошевельнуться. На него набросились несколько человек, стащили с телеги, а что дальше было – он ничего не помнит. Очнулся и видит, что уже светло; лошади нет, сам раздет, по местам течет кровь, не может и пальцем шевельнуть, и чувствует, что его начинает трясти лихорадка. Вот тут-то он и обратился к Богу с горячею покаянною молитвою: «Господи! грешник я, – не посещал святого Твоего жилища; прости мне, милосердый Отец, не дай умереть, как псу!.. Буду, непременно буду ходить в церковь!» После этой молитвы опять он сделался без памяти и очнулся уже в доме своего приятеля, который нашел его случайно в этот день и привез домой. Полгода прохворал купец, но ни разу не возроптал на Господа Бога; все молился и говорил: «я этого не стою: слава Тебе, Господи!» А выздоровел – стал усердно в церковь ходить: пойдет еще до благовеста, а выйдет последним; стоит – молится, а у самого слезы так и льются. Прошел год, настал опять Троицын день. Пошел купец ко всенощной и слезно, усердно молился, чтобы Господь пристроил его куда-нибудь: не все же на чужом хлебе жить. Приходит от всенощной, подают ему письмо. И от кого бы, думаете, это письмо было? От того, кто ограбил его год тому назад и оставил без куска хлеба. И пишет этот недобрый человек, что его совесть замучила, что он не может больше держать у себя его денег и желает их возвратить сполна хозяину... Прочитал купец письмо, заплакал, упал на колени перед образом Спасителя и стал молиться... Деньги были ему возвращены, и он поправил свои дела. Нужно ли говорить, что после такой милости Божией он стал еще усерднее к церкви Божией, к службе церковной (см. «Троиц. Лист.», № 336). Итак, христиане, слушайтесь же голоса своей матери – церкви: ходите в храм Божий!

Далее, пастыри церкви часто увещевают христиан оставить греховную жизнь и начать новую, согласно с евангельским законом. Что же, слушаемся ли мы голоса их? К сожалению, или мало или совсем не слушаемся. А между тем послушайте, как благотворно действует возвещаемое пастырями слово Божие на душу грешника. Слышали, может быть, про нашего русского святого, преподобного Никиту столпника? Кто он раньше был? Он родился и воспитывался в городе Переяславле (Залесском), Владимирской губернии. Когда пришел он в совершенный возраст, то стал другом мытарей, с ними вместе хлопотал около судей и наносил много огорчений и обид людям невинным; собирая неправедную мзду, он этим кормил себя и жену. Так проведено им много лет. Раз вошел он в церковь и услышал слова пророка Исаии: измыйтеся и чисты будете, отъимите лукавство от душ ваших. Слова эти поразили его: целую ночь провел он без сна; неправды, как камень, лежали на сердце его. На утро вышел он к приятелям своим и, чтобы развлечь себя, пригласил их к себе на вечер. Накупив нужное для угощения, он приказал жене готовить. Но та, когда стала варить, увидела сперва кровь поверх воды, потом то голову, то другую часть человеческого тела, В ужасе сказала она о том мужу. Тот пришел и увидел то же самое. «Горе мне, много согрешившему!» – сказал Никита и, не говоря более ни слова, вышел из дома и предался тяжким подвигам на столпе («Уроки хр. Веры», свящ. Дьяченко). Слово Божие есть семя, – сказал Спаситель (Лк.8:11), а от семени, как в природе видимой, так и в природе души нашей не тотчас является плод. Но рано или поздно глагол Божий, по слову св. писания, не остается тощ и бесплоден.

«Погодим еще следовать евангельскому учению, хоть годок, хоть денек, – поживем еще для себя, а там уже и для Бога», так говорят некоторые. Какое малодушие! Как будто бы через год или два легче будет расставаться со своими греховными привычками! Не наоборот ли, – не гораздо ли труднее?! Вот что рассказывает преподобный отец наш Дорофей. Один великий старец прохаживался с учениками своими на месте, где были различные кипарисы, большие и малые. Старец сказал одному из своих учеников: «вырви этот кипарис». Кипарис же тот был мал, и брат тотчас одною рукою вырвал его. Потом старец показал ему на другой, больший первого, и сказал: «вырви и этот». Брат раскачал его обеими руками и выдернул. Опять показал ему старец другой, еще больший, но брат хотя много трудился и потел, однако не мог его вырвать. Тогда старец велел другому брату встать и помочь ему, и только оба вместе едва могли вырвать его. И сказал старец братьям: «вот так и страсти, или греховные влечения: пока они малы, то, если пожелаем, легко можем исторгнуть их из сердца; если же вознерадим о них, то они укрепляются, и чем больше укрепляются, тем большего требуют от нас труда; а когда очень укрепятся в нас, тогда даже и с трудом мы не можем одни исторгнуть их из себя, ежели не получим помощи от некоторых святых, помогающих нам по Боге». Итак, христиане, не задумывайтесь ни пред чем, не оправдывайтесь и не откладывайте доброго начинания на неопределенное время. А лишь только услышите голос церкви, или пастыря ее, зовущий вас на какое-либо доброе дело, тотчас же бросайте все и принимайтесь за это дело. Посмотрите, как апостолы Симон и Андрей поступили, услышавши призыв Спасителя: они даже и сетей не прибрали, а просто бросили их и пошли за И. Христом.

«Без Бога – ни до порога», – говорит древняя поговорка. Действительно, что мы, немощные, можем сделать без помощи Творца, Вседержителя и Промыслителя Бога?! Он – наш Творец, давший нам дыхание и жизнь; Он – наш Промыслитель, заботящийся о всем, что нужно нам в жизни, и особенно о том, что ведет нас ко спасению. Аще не Господь созиждет дом, всуе (напрасно) трудятся зиждущие, говорится в слове Божием (Пс.126:1). Однажды, апостолы Христовы трудились над рыбною ловлею всю ночь и улова не было. Пришел к ним Божественный Учитель и приказал закинуть сеть... И в какой-нибудь час, или того меньше, улов настолько был велик, что апостолы с трудом вытащили сеть, и от множества рыб стали даже тонуть лодки. Отчего зависел такой удачный лов? От благословения Божия. «Мы трудились всю ночь и ничего не поймали», говорили апостолы Спасителю. Трудятся все, трудятся с усердием, но все слышатся жалобы на то, что труд их напрасен. Отчего это? А оттого, что труд их предпринят без благословения Божия.

Господь Бог любит всякое доброе начинание и, если обращаются к Нему с молитвою, покровительствует этому намерению. Возьмем пример из жизни св. Петра, митрополита московского, память коего празднуется 21 декабря.

Св. Петр был родом из Волыни. По достижении семилетнего возраста, он был отдан в научение книжное; но, как ни старался молодой ученик, учение шло неуспешно. Это сильно печалило его и родителей. Юный отрок стал усердно молиться Богу, чтобы Он даровал ему дар премудрости. И вот однажды, во сне, Петр видит мужа, одетого в святительские одежды, который, ставши близ него, сказал: «чадо, открой уста свои!» Недоумевающий отрок исполнил приказание. А между тем, явившийся прикоснулся языка его и, благословив, как бы влил некоторую сладость в уста его. С тех пор он стал преуспевать в учении паче (больше) всех сверстников своих. Поступивши на двадцатом году в иноки и прошедши все ступени послушания, св. Петр достиг сана московского митрополита и был основателем Успенского собора, где мощи его и поныне нетленно почивают и подают множество исцелений.

Не ясно ли отсюда, что Бог покровительствует доброму намерению?

Святые Божии, будучи подражателями человеколюбия Божия, также оказывают свое покровительство всем, ищущим доброго познания и обращающимся к ним за помощью. Известно, что к св. бессребреникам и чудотворцам Косме и Дамиану прибегают многие родители с детьми пред началом учения и экзаменов. И не тщетна бывает молитва их и надежда на помощь св. бессребреников. Вот что недавно рассказывалось в одном духовном журнале по этому поводу. В 1895 году в г. Перми было совершено посвящение во диакона бывшего мирового судьи Н. Бабина. По окончании литургии новопосвященный произнес речь, в которой высказал что побудило его совершить переход из светского звания в духовное. «Родился я, – говорил, между прочим, новопосвященный, – больным и часто лежал чуть не при смерти; но, благодаря молитвам моего отца-священника и частому причащению Св. Таин, я исцелился от болезни. Слабость моя после болезни была, однако, так велика, что учить меня начали лишь на десятом году; но, несмотря на старание и прилежание, учился я плохо. Мучась сознанием своей неспособности, я жаловался своему отцу, который велел мне молиться св. бессребреникам Косме и Дамиану, туне (даром) приявшим и туне дающим исцеления. Слушая наставление отца и узнав, что в смежном с моею родиной селе церковь посвящена в честь угодников Божиих Космы и Дамиана, я раз до пяти, по собственному своему желанию и усердию, совершал за 17 верст вперед и обратно путешествие пешком в это село и там в церкви с теплою детскою молитвой ставил свечи, служил молебны и усердно просил св. угодников о ниспослании мне способности к учению. И вот – дивное чудо! – вскоре, поступив в духовное училище, я, к удивлению своему, родителей и знакомых, стал быстро учиться, догнал своих товарищей по учению и во второй класс был переведен вторым учеником, а в третий... уже первым. Блистательно окончил я курс в семинарии и отлично прошел университет...»

Так, христиане, не напрасна бывает наша молитва Богу и святым Его перед началом каждого доброго дела!

Поэтому, приступая к какому-либо доброму делу, всегда обращайся предварительно с молитвою к Богу, и Он благословит твое благое начинание.

Вздумал, напр., ты отдать своего сына или дочь в школу, – прежде всего помолись Богу, чтобы Он дал им премудрость и силу к продолжению учения на пользу церкви и отечества. Намереваешься ты построить дом, опять обратись к Богу, помощнику во всех наших делах. Хочешь ты открыть какое-либо торговое дело, – также обращайся к Богу, Который любит честных и добрых торговцев, и Он поможет тебе в добром предприятии. Решился ты женить своего сына или выдать замуж свою дочь, – опять молись Богу: Он покровитель всякого честного супружества. Вообще, во всяком благом деле или намерении Бог покровительствует нам. Не даром поэтому наша многопопечительная мать – св. церковь предусмотрела все эти случаи. Слушайтесь же голоса св. церкви и знайте, что доброму намерению покровительствует Сам Бог и Его святые! (См. «Воскресн. лист.» № 663).

Многие из христиан, которым Бог определил низкий, по понятиям человеческим, труд, ропщут на свое занятие, бывают часто недовольны своим положением и сплошь да рядом завидуют лицам знатным и богатым. Но... помните слова апостола: каждый поступай так, как Бог ему определил и, как Господь призвал (1Кор.7:17). Всякий полезный труд, хотя бы и черный, честен и Богу угоден. Сам Спаситель наш Иисус Христос, живя в доме Иосифа-плотника, несомненно занимался этим ремеслом, потому что он был в полном повиновении у родителей (Лк.2:51). Апостолы питались также от трудов рук своих: так, ап. Павел занимался деланием палаток, а другие апостолы, напр., Петр, Иоанн, занимались рыболовством. Пресвятая Дева Мария занималась рукоделием. И святые угодники Божии многие занимались также черным трудом: одни возделывали землю, другие плели корзины, третьи рубили дрова и т. п. Возьмем в пример св. Александра, епископа команского, память коего празднуется 12 августа. Кто он был?

Александр происходил от знатных родителей и получил блестящее образование: он знал не только христианcкую мудрость, но и язычеcкую и слыл за философа. По своему образованию он мог бы занимать видную должность и пользоваться большим почетом в обществе, но его святая душа искала вышних почестей; он избрал высший христианский подвиг – самовольную нищету: по глубокому христианскому смирению он решился на жизнь самую простую, по понятиям людей чуть не позорную, – он стал угольщиком: выжигал угли в лесу и носил их в город для продажи, чем и прокармливался. По своему занятию он всегда являлся черным, грязным, в заплатанной одежде. Мало-помалу забыли об Александре, как философе, и знали его только, как угольщика. Теперь по временам и малые дети над ним издевались, но Александр не обращал на это никакого внимания. В таком положении думал он и окончить жизнь свою, но Промысл Божий судил о нем иначе.

В городе Команах, в Малой Азии, умер епископ. Для выбора епископа собрались в Команы пресвитеры и окрестные епископы; приглашен был сюда в звании председателя и епископ неокесарийский Григорий чудотворец, славившийся своею духовною опытностью. Когда избиратели стали указывать то на того, то на другого, как на достойного преемника почившему, имея в виду то знатность рода, то богатство, то дар красноречия, то почтенные лета избираемого, Григорий чудотворец в свою очередь заметил, что при выборе епископа нужно обращать внимание главным образом на внутренние качества, на доброту сердца и на указание Божие, доказывая свою мысль известным событием из ветхозаветной истории, а именно, избранием в цари младшего сына Иессея – Давида, бывшего пастухом овец у отца своего. Мысль святителя не понравилась некоторым избирателям; они стали роптать на предложение святого и с насмешкой высказывались: если при выборе епископа не обращать внимания на внешность, то уж не избрать ли им епископом команским угольщика Александра? А Александр в это время стоял тут же в толпе народа. «А кто же такой этот Александр?» спросил Григорий неокесарийский, подумавши в себе: не указание ли это Божие на достойного избранника. Александр был позван в таком виде, в каком и был, – черный, грязный, в изорванной и заплатанной одежде. Избиратели, смотря на него, едва удерживались от смеха. Угольщик между тем не обращал на это никакого внимания и держал себя пред собранием вполне благопристойно. Заметивши в нем высокую душу, прозорливый святитель Григорий отвел его в сторону и под клятвою стал расспрашивать об его прежней жизни. Александр не мог не открыться пред великим, уважаемым святителем; и Григорий чудотворец убедился в справедливости своего предположения относительно этого человека и в указании на него свыше. Александр оказался много сведущим и в христианском законе, а главное, по высоте своей жизни оказался редким христианином. Предложивши ему омыться, переодеться и явиться на собор, св. Григорий опять пошел на совещание. Чрез несколько времени явился в собрание и Александр; его теперь едва узнали те, которые прежде над ним смеялись. Стали предлагать Александру некоторые вопросы, – он отвечал так разумно, что нельзя было не удивляться его ответам. Тогда собрание общим голосом избрало Александра епископом команским. Александр скоро прошел низшие должности Иерархические и, наконец, был хиротонисан во епископа. По обычаю, новопоставленный епископ должен был сказать народу поучительное слово. Когда стал говорить поучение епископ Александр, то слушатели все пришли в восторг и умиление от простоты и задушевности поучения. Но вот, нашелся один философ из жителей г. Коман, который посмеялся над простотою поучения святителя-философа, и Господь вразумил его видением: он увидел стадо белых, очень красивых голубей, блистающих каким-то особенным светом, и услышал голос: «вот – слова Александра-епископа, над которыми ты смеялся». После этого видения юный философ образумился и, пришедши к епископу Александру, раскаялся в своем прегрешении. Между тем, Александр на епископской кафедре все время был достойным святителем, подавая в своей жизни образец верным и словом и делом. С честью, славою и великою пользою святительствовал Александр в своей команской пастве, пока, наконец, за открытое и твердое исповедание веры не был схвачен врагами христианства и после разных пыток был сожжен. Так мученически кончил свою жизнь епископ Александр, бывший раньше угольщиком!

Этот пример ясно говорит каждому из нас, что никакой труд не унизителен; поэтому, если кому из вас, христиане, суждено нести нелегкий труд черный, – не ропщите на Бога и на свое положение. Всякое звание хорошо, если сам будешь хорош, и наоборот – всякое звание будет дурно, если сам будешь дурен, т. е. если будешь и лентяем, и пьяницей, и вором, одним словом – негодным человеком.

А вы, кому Господь судил занимать высшие должности, не унижайте своего собрата за то, что он живет в бедности и простоте. Разве вы знаете душу того, пред кем вы кичитесь? Может быть, душа его в несколько раз совершеннее души вашей. А почему, собственно, и нужно ценить человека, как не по его душевным качествам? Золото скрывается, как известно, в земляных глыбах, и драгоценные камни в твердой землистой коре. Не скрываются ли подобным образом иногда и драгоценные качества души под оболочкою бедности и простоты, – под нищенскими рубищами, как это видно из жизни св. Александра, епископа команского?

(Рассказ о своем детстве св. Ионы, архиепископа новгородского).

«Я остался сиротою, так рассказывал св. Иона, в мире Иоанн, после отца семи лет, а после матери 3 лет. Бог положил на сердце вдовице Наталии, матери Якова Дмитриевича Медоварцева: взяла она меня в свой дом, кормила и одевала, и отдала меня дьяку учиться грамоте. В училище было множество учащихся; я от бедности был тихий. В один день дети играли после вечерни; идет по улице блаженный муж; дети, кинувшись на него, бросали в него камешки и в глаза сор, а я стоял, не трогаясь с места. Блаженный, оставив детей, прибежал ко мне, взял меня за волосы, поднял выше себя и, вовсе не зная меня, назвал меня по имени: «Ванюша! сказал он, учись грамоте, быть тебе в Новгороде архиепископом»; потом обнял меня и убежал». Это был блаженный Михаил Клопский.

В зрелых летах Иоанн удалился в Отню пустынь, за пятьдесят верст от Новгорода; пустынь была тогда бедная. Здесь Иоанн принял пострижение с именем Ионы. За жизнь чистую и подвижничеcкую, братия, по смерти основателя пустыни Харитона, избрали Иону в игумена. В 1458 году новгородцы избрали ревностного игумена Иону в архиепископа Новгороду, и в феврале 1459 г. он посвящен был в Москве первосвятителем Ионою.

Из этого рассказа читатель, без сомнения, сделает тот вывод, что избрание во епископа, предсказанное за много лет прозорливым Христа ради юродивым, совершается не по воле человеческой, а Божией. (См. кн. «Русские святые, чтимые всею церковью или местно», Филарета, архиеп. черниг., ч. III. Спб. 1882 г. стр. 308–310).

Вот весьма поучительный рассказ одного священника: «отец мой, говорит этот пастырь, долго священствовал при Андреевской церкви, в которой и я служу с 1824 года; он передал мне следующее очевидное доказательство той истины, что оскорблять священника опасно. В его приходе (из малороссийских казаков) был некто Максим, человек характера строптивого, а особенно, когда выпивал, что случалось с ним к несчастию нередко. Отец мой по обязанности пастыря при всех удобных случаях увещевал его исправиться и бросить пить. В одно время, видя этого Максима опять бесчинствующего в пьяном виде, он сделал ему замечание: «как ты, Максим, нехорошо делаешь, как грешишь!» Но Максим, вместо того, чтобы послушаться наставлений, наговорил моему отцу много грубостей и бранных слов, а на замечание моего отца: «да я же твой духовник», сказал: «да щоб я тебе не бачив, як и умирать буду»³². Тем дело это и кончилось тогда.

Прошло с того времени несколько лет, и случилось, что этот Максим заболел. Домашние его просят моего отца напутствовать больного, и отец пошел к нему с святыми дарами; но лишь только вошел он в избу, больной, бывший в сознании и разговаривавший, вдруг в присутствии духовника онемел, обеспамятел и в исступлении смотрел, ничего не видя. Сколько ни заговаривал с ним мой отец и домашние его, он оставался в онемении. Делать было нечего; отец вышел из избы и хотел идти домой, как вдруг домашние говорят, что больной очувствовался, и просят воротиться. Отец воротился, но, как только вошел в избу, больной опять обеспамятел и сделался неспособным принять напутствование. На другой день родные больного опять просят отца исповедать и приобщить его, докладывая, что он уже в чувстве. Отец мой, полагая, что больной, может быть, от него только не может получить напутствования, сам не пошел к нему, а пригласил другого священника; но что ж? и с этим происходит то же самое: до прихода его больной говорил и был в сознании, а как скоро священник вошел к нему в избу, – он пришел в бесчувственность и онемел; священник вышел из избы – и больной опять пришел в чувство; священника снова просят возвратиться, но когда он входил в избу, – больной снова терял сознание. Так этот бедный и умер без напутствования св. тайнами.

Да простит и помилует его Господь Бог! (Из «Странника» за 1861 год).

Еванг. от Матф. зач. 18-е, гл. VI, 22–33 ст.

Рече Господь: светильник телу есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все �