Часть вторая. Святые Средневековья и Нового времени
1. О варварах и голубице
Уже в раннем Средневековье христианство прочно укрепило свои позиции, но впереди были еще многочисленные трудности.
Молодая Церковь терпела нападения извне и изнутри. Извне наступало язычество, которое не хотело сдавать тысячелетиями занимаемых рубежей — изнутри поднимались разнообразные ереси. Молодая Византия для того, чтобы утвердиться самой и утвердить христианскую религию, вынуждена была вести войны на Востоке и на Западе. Рим уже находился на грани падения, но еще сохранял величественность владыки вселенной.
На те века пришлось великое переселение народов. Современности трудно представить то, что происходило тогда. Бесчисленные караваны тянулись от самого Урала. Состояли они из десятков разных племен. Это движение напоминало опустошающий вихрь. Едва минуло последнее гонение, едва только дана была небольшая передышка, как новая волна бедствия нахлынула на христиан. Снова начались расправы и казни. За имя Христово тогда погибло множество людей. Многие канонизированы церковью. Гунны были язычниками; они прислушивались к пророчествам шаманов-камов. В некоторых варварских племенах силен был культ Митры, божества битв и солнца. Историки свидетельствуют, что при звуке одного только имени Атиллы жители покидали города. В Африке в V–VI веках ариане обладали такой властью, что могли безнаказанно убивать православных.
Европа появлялась на свет в крови битв и мучеников. Но ее восприемницей стало христианство, и от самого своего рождения Европа усвоила себе христианский обычай. Битва на Каталаунских полях не была битвой за христианские ценности, но это все же была битва христианского мира с языческим. И христианский мир победил. Варвары изумлялись созданиям римской цивилизации и испытывали смешанные чувства: восхищения и почти ненависти к ней, ведь они чувствовали необыкновенную мощь.
Имперская идея сохранилась, но теперь черты ее несколько изменились. В них появилась живая неправильность, свойственная лицам варваров. Административные должности в Италии, обычно занимаемые римлянами, теперь принадлежали остготам. Север Италии занимали лангобарды — один из самых загадочных готских народов. Почти вся Северная Африка находилась под властью вандалов, бывших, в основном, арианами. Кельтская Галлия и Испания были населены вестготами. Новый человек, одновременно грубый и нежный, жертвенный и жестокий пришел на смену блестящему величественному римлянину. Но разрушить то, что веками создавалось Римом, варвары не могли и не желали. Число их было сравнительно невелико, а силы не превосходили силы римлян. Почти везде в империи варвары с благодарностью принимали титул «союзника» или «гостя». Титул этот создавал иллюзию того, что они не завоеватели. Действительно, варвары признавали формально власть римского императора, в самом начале пятого столетия жившего в Равенне. Империя продолжала существовать.
Современники не связывали распад империи с низложением последнего императора, Ромула Августа, Одоакром. Разграбление Рима Аларихом в 410 году стало трагедией для Рима — но не для всей империи. Законный император у империи был, и он находился в новой столице, в далеком Константинополе. Однако между Востоком и Западом тогда уже возникла трещина. Запад, как и Восток, переполнен разнообразными учениями, в частности, арианством. Ведь варвары по большей части принимали крещение от арианских епископов. С другой стороны, язычество еще было достаточно сильным. Большинство варваров были последователями культа Митры. Частые войны оставляли за собою пустые селения, в которых все христиане были убиты. В V–VI столетиях пропуски в списках епископов в западных провинциях тянулись до ста двадцати лет.
О святой Урсуле, кончина которой приходится как раз на то время, рассказывают следующее.
Это была британская принцесса, прекрасная собою, многие знатные люди добивались ее руки. Отец пожелал выдать ее замуж, но святая Урсула не захотела выходить за того жениха, которого выбрал для нее отец. Она решила посвятить себя Господу. Под предлогом путешествия накануне свадьбы принцесса и ее свита, состоявшая из прекрасных девушек, отправились в Рим. Можно представить себе восхитительное зрелище из богато убранных изящных судов, рассекающих сначала воды Ла-Манша, а потом и священного золотого Рейна. В месте, где располагается современный Базель, Урсула со свитой сошли на берег. Величественное шествие через некоторое время достигло Рима — долгожданной цели путешествия. Британская голубица предстала очам римского первосвященника. После посещения святых мест в Риме Урсула и ее спутники спустились по Рейну до Кельна. Здесь их ждало последнее испытание. Орда гуннов напала на кортеж Урсулы. Британская принцесса и ее прекрасные спутницы приняли мученическую кончину. Эта смерть отчасти напоминает смерть последователей Христа во время гонений. Согласно одному преданию, Урсулу сопровождало одиннадцать тысяч девушек, а согласно другому — всего одиннадцать.
Хотя в Риме, и тем более в Константинополе христианство не преследовалось официально, христиане все же подвергались гонениям как язычниками-варварами, так и еретиками. Обвинения против них были те же, что и во времена гонений. Особенно страдала Римская Церковь, оказавшаяся как бы в вакууме. Такого на Востоке, несмотря на бурную жизнь, не было. Однако некоторые области на юге Франции, в Галлии, сохраняли приверженность восточной традиции. Таким была Леринская обитель.
Как и славяне, кельты приняли Святое Крещение от греков. Совпадение неудивительное, так как на Востоке в то время христианская жизнь процветала. По преданию, в IV столетии Британию посетил греческий монах — святой Регул. Он привез мощи апостола Андрея Первозванного и построил первую христианскую церковь на острове. На этом месте возник город Сент-Андрус. Есть мнение, что скифы и шотландцы имеют общие этнические корни. Предания о святом апостоле Андрее, достигшем пределов скифских земель, возникли примерно в это же время. Варяги-викинги, курсировавшие между Грецией и Северной Европой, вполне могли способствовать распространению этих легенд.
Кельтская Британия, так же как и кельтская Галлия, к IV столетию имела небольшие христианские общины. Епископы этого острова принимали участие в большинстве соборов, высказывались против ариан. Епископские кафедры располагались в Британии — там, где теперь города Йорк, Лондон и Линкольн. В 407 году римские войска вынуждены были покинуть остров, для того чтобы противостоять завоеваниям варваров на континенте. Ближе к середине V столетия остров был захвачен англосаксонскими племенами, ранее жившими в Северной Германии. В основном, это были митраиты и язычники. Кельтское население Британии тогда было в основном христианским. Местные жители вынуждены были искать убежища на территории современных Корнуолла и Уэльса, а также на континенте, во французской Бретани.
Христиане стойко хранили свою веру. Отчасти они пользовались поддержкой Рима и епископов Галлии. В V столетии в Британии побывал святой Герман Осеррский. Целью его поездки была борьба с ересями и пастырская помощь кельтам-христианам. На остров Гиберния (современная Ирландия), населенный в то время язычниками-скоттами, примерно в то же время прибыл монах Палладий, ставший первым христианским епископом и основавший кафедру в Селуфайне. Однако основная заслуга обращения Ирландии в христианство принадлежит святому Патрику Ирландскому.
2. Зеленый Остров святого Патрика
Родился Магон Суккат Патриций примерно в 389 году. Дедом его был священник Потит. Мать, Концесса, была родственницей святого Мартина Турского. В жилах святого Патрика с рождения текла кровь святых. Отцом его был знатный кельт Кальпурний, совмещавший должность дьякона и римского служащего. Новорожденному дали кельтское имя Суккат, а при крещении — латинское имя Магон. В своем труде «Исповедь» святой Патрик рассказывал о том, что в юности он не отличался ни любовью к наукам, ни набожностью, несмотря на благочестивый род. У него были две сестры, с которыми он вместе обучался грамоте и Священному Писанию. Беспечная жизнь под мягким солнцем Северной Британии продолжалась недолго — Британия подверглась очередному нападению англосаксов.
Удивительно, что изменения в судьбе святого Патрика почти точно совпадают с изменениями в судьбе Римской империи и его родной страны, бывшей римской провинции. Святой разделяет судьбу родины — становится проводником ко Христу молитв и прошений своих соплеменников. В начале V столетия римские войска покидают Британию, и тогда же жизнь святого Патрика резко изменилась. Господь готовил для него горнило испытаний — чтобы выплавить золото святости, скрытое в юном Магоне.
В 405 году ирландские пираты напали на виллу Кальпурния и разграбили ее. Детей, Патрика и его сестер увели в рабство, в Ирландию, — в землю, в которую святому Патрику предстояло вернуться епископом. Как эти пираты напоминают разбойников-фоморов из древнего ирландского повествования о светлом короле Конайре Мора — «Разрушение дома да Дерга». Это мрачные духи, рыщущие в волнах моря в поисках добычи. «Разрушение дома» — жанр древних ирландских сказаний. Но для Патрика разрушение дома вовсе не было сказкой. «Исповедь», написанная самым любимым ирландским святым, содержит плач по беспечной юности, подобно исповеди Блаженного Августина. Патрик признает, что рабство ниспослано было ему в наказание за то, что он оставил Христа и Его заповеди. Однако без этих испытаний не закалился бы характер святого.
Шесть лет святой Патрик провел в рабстве у ирландцев. Здесь же он и получил то радостное имя, с которым не расстается. Вот как оно возникло. Пираты продали осанистого красивого юношу одному из вождей местных племен. А тот прозвал его в насмешку «знатным человеком», что на латыни соответствовало «патрицию». Со временем это имя стало собственным, по-кельт-ски — Патрик.
Основным занятием Патрика в эти годы, согласно сведениям, почерпнутым из его «Исповеди», было пасти хозяйский скот. Патрик привык жить в изобилии, не испытывая недостатка ни в еде, ни в одежде. И вдруг оказывается пастухом: нужно спать на земле, есть коренья и редко — хлеб, пить воду, а мыться в роднике или реке. Никто не нальет подогретого вина, не принесет воды для омовения рук после еды. Наоборот, он сам — слуга. Кажется, что рабское положение должно было сломить его, но нет. Душа будущего святого не дрогнула перед испытаниями, она вновь обратилась к Богу. Это пастушество было божественным указанием на будущее служение. Возможно, дух святого предчувствовал его, как и грядущую скорую перемену. Патрик каждый день изливал свое сердце в жаркой молитве к Богу. Было ли это летом, в ароматном и прохладном воздухе долины, или же зимой, на хвое, покрытой снегом, на склонах древних гор. Святой Патрик просыпался до восхода и возносил свои молитвы ко Христу. И был услышан.
В тонком сне святому был голос о том, что для него готов корабль на побережье и что он должен собираться в путь немедленно. Патрик не знал, куда именно, не знал, что за корабль. Он ничего не знал, возможно, кроме того, что с ним говорил Христос. Святой Патрик тогда был только беглым рабом. Если бы его поймали, его в лучшем случае вернули бы хозяину. Но могли и убить, как убивают животное. Он знал обо всем этом, но сердце его не дрогнуло. У него не было ни ценных вещей, ни денег, ни одежды. И все же он отправился за несколько сотен миль к морю. Что это был за путь, и какие труды вынес юный святой в этом путешествии, неизвестно. Возможно, они превосходили человеческие силы. Наконец, беглец достиг моря и увидел корабль. Он тут же узнал корабль, явленный ему в видении, и обратился с просьбой к корабельщикам, чтобы его взяли на борт. Но у него не было с собою денег. На просьбу последовал жесткий отказ. Здесь могли бы возникнуть отчаяние, гнев и обида. Нет, святой Патрик узнал этот корабль, который увезет его из рабства. Он горячо взмолился Богу и снова попросил взять его на корабль. Он согласен любой труд. И тогда его взяли на борт корабля. Эта же ситуация отразится в будущем, но Патрик будет проситься уже в Ирландию. Простым матросом святой Патрик покинул Ирландию. Зеленый остров лишь на время отпустил своего избранника, чтобы встретить его епископом.
Как долго проходило плавание, неизвестно. Небесполезно будет уподобить его плаванию святого апостола Павла или святителя Николая. Святые всегда путешествуют по морю житейскому, оно неминуемо для них, и сам Господь направляет это плавание. Итак, в конце плавания святой Патрик оказался в разоренной войнами Галлии. Что предстало его глазам, кроме пепелищ, окруженных дымами, и сожженных полей, можно только догадываться. Странствие по долинам и горам Зеленого Острова сменилось странствием по дорогам израненной Галлии, пока, наконец, святой Патрик не достиг на юге небольшого острова Лерин, расположенного напротив Канн. Как святой Патрик во время пути добывал себе пропитание и одежду, как выучил местное наречие, и всегда ли местные жители понимали его латынь, которую он учил еще в юном возрасте, неизвестно. Странствия святого всегда покрыты тайной. Но из посланий апостола Павла знаем, что трудолюбие — пища святых, она подкрепляет в долгом пути.
В то время в Леринской обители общий устав жизни напоминал восточный. Обитель была населена монахами-кельтами, воспринявшими христианское учение от греков. Должно быть, Патрику эти стены напомнили родину. Там подвизался святой Викентий Леринский, замечательный подвижник и богослов. Нет прямых сведений, что именно он стал наставником святого Патрика в богословских науках, но это вполне возможно и не отрицается. Семь лет провел святой Патрик в Галлии, считая и время его путешествия по Галлии, и вот настал час возвратиться в Британию.
Родные встретили святого Патрика с радостью, но и с тревогой, что он скоро снова покинет их. Так и случилось. В одну из ночей святому Патрику было видение. Ему явился человек по имени Виктор, который нес множество листов с посланиями, так что святой Патрик смог прочитать их. В «Исповеди» он так рассказывает: «…Я прочел начало послания: „Голос ирландцев“. И в тот миг, когда я читал начало послания, казалось, я слышал голоса тех, что обитали у западного моря, и они взывали как одним голосом: „Мы молим тебя, святой юноша, чтобы ты пришел и снова был среди нас“. И сердце мое было столь сокрушено этим, что я не мог больше читать, — и очнулся. Благодарение Богу, ибо после столь многих лет он даровал им то, о чем они (ирландцы) просили». Патрик узнал тот зов, который вывел его из рабства, и не смог сопротивляться. Слезы родных изранили его сердце, но он уже не принадлежал никому, кроме Бога.
В то время в Ирландии были уже христианские общины. Однако Зеленый Остров по праву считался оплотом язычества. Друиды имели огромную власть. И всякий, кто отправлялся с евангельской проповедью в Ирландию, уподоблялся древнему герою, выходившему на битву с противником.
Патрик снова отправляется на континент, где поступает в обучение к святому Герману Осеррскому. Вскоре его рукоположили в сан диакона. Сердце Патрика давно уже находилось в Ирландии, и потому любое промедление воспринималось болезненно. Но конклав решил сначала отправить в Ирландию епископа Палладия. Его предприятие оказалось кратковременным и малоудачным. Решено было отправить нового епископа. Кто лучше мог подойти, нежели Патрик? Он прекрасно знал местные наречия, обычаи и верования. Но тогда он еще не был епископом. Бог внял жаркой молитвенной просьбе святого. Патрика решено было посвятить во епископа. Началось обучение, после которого святой Патрик, наконец, был рукоположен во епископа. Вскоре после принятия сана он высадился на берег Зеленого Острова, откуда уезжал беглым рабом и пастухом. Это было в 432 году.
Далее начинается восхитительная цепь повествований, и продолжающая, и закрепляющая знаменитый ирландский эпос, как цепь от замка древней книги предваряет чтение, но и завершает его. Сразу же по прибытии святой Патрик отправляется к своему бывшему хозяину. Но находит только пепелище, на котором еще бушует пламя, а возле шеста, поддерживающего кровлю дома — обугленные останки несчастного вождя. Друиды предсказали тому, что беглый раб, которого тот в шутку прозвал патрицием, одержит победу. Гордый воин не захотел поражения. Он выбрал гибель вождя: поджег свой дом и сам сгорел. Так встретил Патрика Зеленый Остров.
Едва миссия была основана и принесла первые свои плоды, как обозначилась и основная угроза. Это были кельтские жрецы-друиды. Их капища и поселения располагались в лесах, под сводами пещер, у источников, будто дышавших воздухом преисподней. Древние силы сосредотачивались вокруг этих мест, и порой там происходило то, что доверчивый взгляд мог посчитать настоящим чудом. Друиды напоминали орден, находящийся вне всяких сословий. Они отважно и порой удачно противостояли римлянам, а при появлении первых христианских миссий — и христианам. Влияние друидов на общественную жизнь было огромным. Они предсказывали победы и поражения королям, советовали, вступать в войну или нет. Друиды обучали особенно одаренных юношей премудростям своей веры. Так, о любимом герое ирландского эпоса Кухулине говорится, что он обладал и знанием друида. Этот орден имел отчасти военный оттенок. Внутри него соблюдалась строгая иерархия. И святому Патрику предстояло выступить почти в одиночестве против проверенной столетиями системы. Так некогда герой Кухулин выезжал на битву с войском.
В сопровождении восьми спутников святой Патрик в день Святой Пасхи отправляется в Тару, священный город древней Ирландии. В Таре, в Доме Красной Ветви, располагалась ставка Верховного короля Ирландии. В то время им был король Лоэгайре, которому подчинялись все младшие правители Зеленого Острова.
Святого Патрика встретили крайне холодно. Король не пожелал с ним разговаривать, а ночью подослал наемных убийц. Но Господь открыл святому Патрику замысел короля. Убийцы, вступив в покои, в которых находился святой вместе со спутниками, не увидели людей. Зато перед ними пробежало стадо оленей. Святой Патрик, с поднятыми к небу руками молился, подобно Моисею, и тогда же сложил так называемую «Песнь Оленя», которая сохранилась и до сего дня.
Король посылал к святому Патрику убийц еще несколько раз, пока, по преданию, сами посылаемые не стали отказываться. Тогда король призвал друидов, и святому Патрику пришлось выступить уже против самого «князя тьмы». Ужасные магические заклинания и обряды оказались бессильны против евангельского слова, а чудеса друидов таяли как дым. Через тысячелетия повторилась история египетского фараона и его волхвов, наказанных Моисеем. Королю ничего не оставалось делать, как выслушать святого Патрика. Человек в дорожной одежде разговаривал с королем смело и просто, но каждое его слово попадало в цель. Святой Патрик пригрозил, что король может лишиться Божьего благоволения, если не примет Крещение. У него был только епископский посох да восемь спутников, у которых даже не было оружия.
По преданию, одним из условий принятия Святого Крещения королем Лоэгайре было то, что святой Патрик обязан был воскресить ему Кухулина, воинственного защитника, покровителя Ирландии и героя многочисленных сказаний. Один эпос того времени так и называется: «Чудесная колесница Кухулина». В этом сказании Кухулин трижды приходит к королю Лоэгайре и повествует о тайнах загробного мира. И трижды недоверчивый король отказывается верить увиденному. Трижды Кухулин убеждает короля поверить словам святого Патрика, и только на третий раз король соглашается принять Святое Крещение. Финал повествования таков: Кухулин, послуживший своим воскресением евангельскому слову, отправляется в небесные обители, а сквозь упрямого короля «проходит земля». Возможно, он постиг все муки и ужасы преисподней, которые в течение многих веков переживал Кухулин. И тогда король принял Святое Крещение.
Язычество, даже после появления на острове святого Патрика, сдавать позиций не собиралось. Но святой Патрик, заручась помощью Христовой, смело противостоял языческим нравам. Коротик, бывший одним из младших королей, часто промышлял разбоем, что было в обычае тогдашней знати. Однажды он совершил набег на небольшое поселение, в котором жили в основном те, кто недавно принял Святое Крещение. Многие жители приняли мученическую кончину, а некоторых продали в рабство язычникам. Святой Патрик, узнав о происшедшем, направил Коротику послание с требованием вернуть похищенных людей. Коротик на требование не ответил. Тогда святой Патрик обратился с посланием к его приближенным, чтобы они прервали всякие отношения с Коротиком, потому что это позорит их. Знать вполне могла объединиться против Патрика и убить его. Но Бог сохранил Своего избранника и в этот раз. Святой Патрик мало заботился о своей жизни и готов был разделить с угнанными в рабство людьми их судьбу, ведь он и сам некогда был рабом у языческого короля.
На иконе святого Патрика Ирландского у самых его ног изображены ядовитые змеи. По преданию, только после молитв святого Патрика эти твари исчезли с Зеленого Острова и более там не появлялись. Еще на иконе всегда изображается листок трилистника. Патрик учил на примере этого растения кельтов догмату о Святой Троице.
Для кельтов число три наделено особенной силой, оно священно. Святой Патрик бережно относился к народной культуре ирландцев, но и отделял зерно от плевел. Его стараниями образовался нигде более не виданный сплав народных преданий и христианства. Праздник Самайн, обычно приходящийся на позднюю осень и посвященный воспоминанию героических предков, возрождается в праздновании Дня всех святых (у католиков). А майский Бельтан органично сочетается с празднованием Пасхи.
Традиционно называемый кельтским, крест, внутри которого нарисован круг, создан самим святым Патриком. Вот что говорит предание. Во время одного из споров с друидами, которые объясняли ему таинственное значение круга — знака солнца — и укоряли в неверии, святой Патрик ответил так: «Мы тоже верим в солнце. В солнце правды, Христа». И затем он перечеркнул крестом нарисованные друидами магические круги. В Ирландии и на островах возле южной оконечности Британии можно часто увидеть каменные изображения креста святого Патрика. Дата и обстоятельства блаженной кончины святого неизвестны, неизвестно и место его погребения. Память его празднуется 17/30 марта.
3. Пиво святой Бригитты
Она почитается в Ирландии почти как сама Пресвятая Дева. Праздник в честь святой Бригитты — один из самых любимых в Ирландии. Образ этой христианской святой сливается с древней богиней кельтов Бригит, покровительницей рожениц, стад и земледельческих трудов. Есть предание, которое говорит о том, что святая Бригитта была родоприемни-цей у самой Пресвятой Девы. В образе этой святой переплелись две противоположные, казалось бы, традиции: народная и христианская. Ведь Бригитта почиталась в Древней Ирландии и как языческое божество.
В канун дня святой Бригитты в деревнях на подоконники выставляется сосуд с молоком или творогом, чтобы святая, проходя мимо, благословила труды хозяев. Часто нищие съедают предложенную для благословения пищу. Но ведь святая Бригитта во время своей земной жизни кормила нищих, а также принимала на ночлег странников и бродяг. Еще святая Бригитта считается покровительницей студентов и тех, кто хочет стать священником. Ее житие трудно отличить от древнего эпоса.
Святая Бригитта была дочерью язычника-друида королевской крови Дубтаха из Лейнстера и женщины-христианки из пиктского племени. Мать святой Бригитты отличалась удивительной красотой. Она была королевской рабыней, но затем король подарил ее известному поэту, а тот продал ее друиду. Так самое рождение святой окружено древней тайной. По преданию, во время рождения святой Бригитты помещение озарилось небесным светом, и ее матери было извещено о том, что ее дитя станет великой святой.
Девочка росла послушной, мудрой и строгой. Однажды во время путешествия вместе с матерью святая Бригитта встретилась со своим отцом, королем Дубтахом. Король, пораженный красотой и сообразительностью девочки, взял ее к себе в дом служанкой. Святая Бригитта тщательно исполняла все свои обязанности, хотя обращение с ней было очень строгое. Святая Бригитта была верна христианской вере, в которой ее воспитала мать, принявшая Святое Крещение от самого Патрика. Девушке приходилось противостоять языческому укладу жизни. Однако она так веровала во Христа и была так мудра, что ей зримо сопутствовала Божественная благодать.
По преданию, накануне одного торжества ей дали задание: наполнить молоком все имеющиеся в кладовой сосуды. Но даже все вместе коровы в королевских загонах не смогли бы дать столько молока. Святая Бригитта уединилась для молитвы Богу в небольшой клети при кладовой, и молитвы ее были услышаны. Затем она наполнила водой пустые сосуды, осенила их святым крестом, и вода в них превратилась в молоко. Это чудо: наполнение сосудов молоком или пивом, после совершалось Бригиттой неоднократно. На вопрос: как ей это удалось, девушка отвечала, что это сделал Господь Иисус Христос.
Святая Бригитта отличалась необыкновенной щедростью, живя еще в доме матери. Однажды она раздала нищим весь запас масла, бывший в доме. Опасаясь гнева матери, Бригитта помолилась Богу, и масло наполнило снова пустые сосуды. В другой раз она сняла с себя плащ и обувь, чтобы отдать нищему. Когда же она жила в доме короля Дубтаха, своего отца, она отдала его меч прокаженному.
Есть предание о том, как святая Бригитта отказалась от замужества ради Христа. Она была дочерью короля, умна, прекрасна собой и хорошо воспитана. К тому же она достигла того возраста, в котором в то время девушек обычно выдавали замуж. Вскоре один из ольстерских королей посватался к святой Бригитте и даже стал угрожать, что сложит на нее песнь поношения, если она ему откажет. Но святая Бригитта не испугалась, наоборот. Она вырвала свой левый глаз и протянула на ладони «жениху». Тот был испуган: взять одноглазую девушку в жены он не мог. Как только он отказал, святая Бригитта вставила вырванный глаз в глазницу, он прирос и снова стал видеть. На попытку возобновить сватовство девушка отвечала: «Я принадлежу Христу и уже обручена ему во Святом Крещении». Как и Сам Христос, как и святые первых веков христианства, Бригитта выбрала безбрачную жизнь.
Живя при дворе своего отца, святая Бригитта совершила немало чудес и подвигов милосердия. Слава о ней распространилась по всей округе. Со временем король согласился предоставить ей свободу. Так святая Бригитта получила возможность целиком посвятить свою жизнь служению Христову, делам милосердия и молитвы.
Она отправилась с небольшой свитой из семи девушек в Северный Лейнстер и получила из рук епископа Майкайла монашеское одеяние. Первая основанная ею обитель, в Кил Дайре, отличалась бедностью обстановки и хозяйства. Но святая Бригита подбадривала сестер, учила терпению, поддерживала изнемогающих, лечила больных, старалась для всех быть всем — по слову апостола Павла. Вся ее жизнь — единый пример милосердия. Слава о ней распространилась уже по всей Ирландии.
Некогда в канун Пасхи в Кил Дайре остался только мешок солода, кадка и две бадьи для приготовления пива. В округе Кил Дайре — Маг Талах — было восемнадцать храмов, которые желали устроить пасхальные празднества с подкрепляющим и веселящим питьем. Как похоже на современность! Близится Пасха, а у небольшого окраинного храма не хватает муки для просфор и вина для причастия.
Святая Бригитта благословила приготовление пива — хотя было очень мало солода и сосудов. В одной бадье поставили сусло, а в другой бадье готовили пиво. Кадкой набирали пиво из первой бадьи и носили на подворья храмов.
И пока сестры несли кадку с пивом на подворье, в одной бадье сквашивалось новое сусло, а в другой бадье созревало пиво. Так все восемнадцать храмов получили достаточно укрепляющего напитка к пасхальным праздникам.
Святая Бригитта не боялась лечить прокаженных и бесноватых — отверженных обществом людей. Ни в каком другом житии нет столько разнообразных случаев описания исцеления от проказы, как в житии святой Бригитты Килдарской. Порой к ней приводили и душевнобольных; святая Бригитта, как Сам Спаситель, не брезговала никем, во всех она видела образ Божий. Еще она обладала даром рассудительности. Порой к ней обращались едва ли не как к судье, когда все надежды на земную справедливость были исчерпаны. Предание говорит, что раз за исцелением к святой Бригитте пришли несколько прокаженных. Святая Бригитта провидела между ними раздор. И потому сначала исцелила одного, того, кто благодарил Бога. Однако он стал хвалиться тем, что был исцелен прежде остальных. Похвастался — и снова заболел. Но потом раскаялся в напрасной похвальбе и снова очистился от проказы. Затем святая Бригитта исцелила и его товарищей. Когда же ссора между прокаженными возобновилась, то проказа вернулась к тем, кто завидовал другу, а хвалящий Бога избавился от проказы совсем.
Студенты и священники Ирландии стремились к святой Бригитте за помощью и поддержкой. Она считалась старицей, сосудом мудрости и многих других даров. Часто ее называют женщиной-епископом; ведь с начала саксонского завоевания V–VI столетий Ирландия оказалась оторванной от континентальной церкви, и ей пришлось выживать в очень трудных условиях. Один епископ спросил святую Бригитту, как она молится. По преданию, святая Бригитта отвечала, что с юности ее сердце обручилось со Христом. Она уже никогда не просила назад своего сердца. Память святой Бригитты Килдарской празднуется 1 февраля.
4. О святом Колуме Килле
Следы святого врастают в ту землю, на которой они проложены и становятся цветами преданий. По этим следам, часто напоминающим народные сказания, путь ведет ко Христу, в Его Царство и Покой. Жизнь человека на земле многотрудна, и люди ожидают от святого чуда, чего-то выше человеческих сил. Но ведь для совершения чуда важно, чтобы вера была и в том, кто просит совершить чудо, а не только в том, кто совершает. «Верую, Господи, помоги моему неверию!» — взывал несчастный отец бесноватого ко Христу. И бесноватый выздоровел. Те же, кто смеялся над Христом, умирающим на кресте, так и не увидели Его Воскресения.
Святой Колум Килле Ирландский родился в начале VI столетия. В то время, когда единая Римская империя уж была расколота на части: Восточную и Западную, Ирландия географически принадлежала к западной части мира, но по традиции и обрядам относилась к восточной части. Это сочетание западной и восточной ветвей христианства с народной традицией, с преобладанием монастырского начала в религиозной жизни, особенно чувствуется в житиях ирландских святых. Святой Колум Килле — один из них. Его имя переводится как «голубь церкви».
Мать Конала, будущего святого Колума Килле, накануне родов видела в видении будущее своего сына. Оно открылось ей как покрывающий всю Ирландию цветной плащ, лучше которого она ничего не встречала. Плащ этот принадлежал ей, и она любовалась им. Затем пришел прекрасный юноша, взял у нее этот плащ и изрек пророчество о том, что родится сын и что он будет великим человеком.
По преданию, святого Колума Килле, при рождении названного языческим именем королей и героев Ирландии — Конал — приобщил к христианской жизни сам святой Патрик, «отец ирландцев». Во время обучения наукам в монастыре Сих Аэда Патрик положил Коналу руку на голову и произнес пророчество, в котором предсказал новообращенному великие труды и великое будущее. Род Колума Килле восходил к Коналу, сыну Ниалла Девяти Заложников, герою эпических сказаний, воину королевского рода. Святой Колум Килле мог бы стать верховным королем Ирландии.
В то время королевство разделено было на пять частей. На севере располагался Ульстер, или Улад, рядом с ним — Лаген. На юге находился Коннахт. Лейнстер и Мунстер граничили с центральным королевством — Мерсией. Столицей Ирландии была древняя Тара, или Темра, священный город. Там происходили праздничные собрания и важные переговоры. В Таре собирались представители сакральной власти, друиды — для совета с королем. Состязания поэтов-филидов, приуроченные к какому-либо торжеству, собирали в Тару множество людей. В жизнеописании святого Колума Килле отражена междоусобная борьба между партиями за верховную корону Ирландии — в предании об изгнании его с острова и в предании о помощи филидам.
Подошло время отдать отрока Конала в обучение. Поначалу оно было традиционным для Ирландии — так обучали всех юношей знатного рода. Будущий святой поступил учеником к известному филиду — поэту, ученому и предсказателю. Возможно, его обучали кельтской письменности и особым знакам: огаме. Эти письмена почитались священными у кельтов. Но основное обучение, как думается, было устным.
Согласно жизнеописанию, Конал принял Святое Крещение от Круитнехана, клирика местной церкви. По преданию, Круитнехан согласился на обучение Конала после того, как ему явился ангел и велел принять этого ученика. Круитнехан отправился к одному сведущему человеку (возможно, это был филид) и спросил, с чего ему начать обучение Конала. После молитвы провидец ответил, чтобы Круитнехан взял хлеб и написал на нем алфавит. Этот хлеб, как думается, чем-то напоминал просфору: хлеб с надписями. Так и было сделано. Хлеб дан был Коналу, но прежде разделен на две половины. Одну он съел к востоку от реки, а вторую съел, находясь к западу.
Провидец сказал, что власть Конала распространится над обеими частями Ирландии и что до конца жизни он будет окружен великой славой.
Обучение святого Колума Килле началось с того, что про просьбе монахинь он воскресил мертвого клирика. Вот что говорится в жизнеописании. Клирик и Колум Килле отправились навестить больного. Они шли через лес по каменистой дороге. Внезапно клирик оступился, упал и, ударившись, умер. Колум Килле, подумав, что тот просто уснул, подложил ему под голову плащ. В ожидании, пока клирик проснется, Колум Килле решил подготовить данное ему задание и принялся читать вслух. Настолько громко, что его услышали монахини в находившемся неподалеку монастыре. Они прибежали на голос, увидели мертвого клирика и читающего Колума Килле. Монахини стали умолять его воскресить умершего, и тот последовал их просьбе, обратившись с молитвой ко Господу. Чудо совершилось: мертвый воскрес, как будто и впрямь спал. И тогда Колум Килле уверовал во Христа и пожелал посвятить свою жизнь Господу. Некоторое время святой Колум провел в Сих Аэда, где его обучал святой Патрик.
Жизнь святого Колума Килле изобилует путешествиями. Однажды неутомимый странник основал обитель на территории королевской резиденции. Вот как это произошло. Святой Колум Килле отправился в Дайре, к королю Ирландии Аоду Айнмире, чтобы возвестить ему Слово Христово. И тот просил святого принять крепость Дайре в дар. Но один из наставников Колума Килле, Мо Би, не велел принимать землю от короля в дар, и Колум Килле, исполняя данное ему послушание, земли не принял. Колум Килле проходил обучение у старцев, наподобие египетских монахов. А монашество Ирландии отличалось такой же строгостью, как и монашество сирийское или египетское. Многочисленные поклоны и разного рода подвиги воздержания составляли его ежедневную практику.
После недолгого пребывания у родственника святой Колум Килле покинул крепость Дайре. Но при выходе его встретили двое вестников и принесли ему пояс Мо Би. Это значило, что наставник умер и передачей пояса освобождает святого Колума Килле от послушания. В житии святого сохранилась песня, сложенная Колумом Килле о поясе Мо Би. Она и погребальная, и хвалебная одновременно. Святой воспевает последний дар своего наставника. После смерти Мо Би святой Колум Килле принял землю в Дайре и основал там монашескую обитель. Затем, уже после того как обитель была основана, святой Колум Килле начинает строительство еще нескольких обителей. Наиболее прославились обители Дурроу и Келлс, где находились центры по переписке книг — скриптории. Книги, созданные в этих обителях, признаются шедеврами средневековой книжной миниатюры. Труд работников скриптория сопровождался молитвой и был подчинен весьма строгому распорядку.
Странствия святого Колумбы, как еще называют Колума Килле, продолжились в изгнании. Легенда об изгнании святого Колумбы — один из центральных фрагментов его жития. И связана эта легенда со Священным Писанием.
В то время святому Колумбе было уже сорок два года, это была вторая половина VI столетия. Святого Колумбу почитали не только как великого святого, но и как знатного человека. Его мнение ценилось ирландской знатью того времени. Родственники его были в то же время и родственниками верховного короля Ирландии. Но святой Колумба обратился к ним за помощью лишь однажды.
По преданию, к верховному королю некогда обратился святой Финниан (Ниниан) с жалобой на святого Колума Килле и просил о разрешении спора. В те времена король был и верховным судьей. Дело было в том, что святой Колум Килле тайно сделал копию со Священного Писания, принадлежавшего святому Финниану. Копирование рукописи, сделанное без ведома автора, было расценено королем как кража. Отчасти этот фрагмент напоминает современный спор об авторских правах. Святой Колум Килле не согласился с решением короля и вынужден был обратиться к своим знатным родственникам для ходатайства об изменении приговора. Что послужило причиной такого решения короля и его нежелания изменять приговор, неизвестно. Приговор короля звучал примерно так: «Негоже разлучать корову с теленком; он должен последовать за матерью. Кому принадлежит корова, тому принадлежит и теленок».
Есть предание, согласно которому разногласия между святыми послужили причиной кровопролитной битвы при Кул Древне, данной сторонниками святого Колума Килле сторонникам святого Финниана. В битве погибло много людей. И святой Колумба вынужден был отправиться в изгнание, на остров Айону. Он раскаялся в том, что стал причиной кровопролития и желал искупить свой грех. Так говорит легенда, но сведения в исторических записях того времени свидетельствуют, что битва при Кул Древне, в которой верховный король Диармайд, принадлежавший к южной партии, сам принимал участие, произошла в 561 году, то есть на четыре года раньше королевского суда. Скорее всего, все же имело место разбирательство с Айнмире, родственником короля, после которого святой Колум Килле отправился на остров Айону, якобы в изгнание.
Святой Колум Килле покинул Ирландию. Однако конфликт с властью — не единственная причина таинственного изгнания. Есть сведения, что в то время остров захлестнула волна чумных эпидемий. Вряд ли святой Колум Килле мог покинуть остров во время эпидемии, ибо его могли задержать хлопоты по обители, возможно, связанные как раз с помощью больным.
Айона была культовым островом друидов и населена язычниками-пиктами. С этим прекрасным островом, расположенным недалеко от побережья и окруженным теплыми водами Гольфстрима, связано множество поверий и преданий. Однако вряд ли только дела евангельского благовестия побудили святого Колума Килле «переплыть море». Внешние события только отчасти отражают истинные, духовные причины отъезда.
Слава Колума Килле в Ирландии к тому времени была настолько громкой, что святой посчитал нужным переселиться в место, где о нем знают меньше. Путешествие за море для древних кельтов — символ смерти, переход в иную жизнь. Святой Колум Килле, как и египетские отцы, уходившие в самые глубины пустыни, удалялся из людной и любящей его Ирландии на Айону для молитвы и духовного созерцания. Возможно, это было сражение воина Христова с гордыней.
Святой покорился человеческому суду, чтобы имя Христово засияло в доселе не знавших Его землях. В Ирландии и Британии в ту эпоху существовало следующее наказание. Обвиняемого отвозили далеко в море на небольшой лодочке и оставляли одного. Однако о земле, находящейся за морем, представление было как о земле блаженства, как о рае. Человек, достойно выдержавший испытания, выпавшие на его долю, попадает в обетованную страну. Святой Колум Килле отправился на Айону с немногочисленными спутниками, он как бы ушел в затвор. Возможно, образ его жизни на Айоне стал еще более строгим. Святой Колум Килле накануне отплытия сложил печальный гимн, в котором выражал мысль, что больше не увидит «жен и мужей Ирландии».
Айона встретила святого недоброжелательно. Навстречу святому с немногими спутниками вышли два человека, одетые в одежды священников и называющие себя епископами. Но Колуму Килле было открыто, что это не епископы, а самозванцы. И он смело обличил их.
Вскоре святой Колум Килле смог основать первую церковь на Айоне. Возле нее вскоре возникла довольно большая обитель. Население состояло из ста пятидесяти монахов и шестидесяти священников. Начались труды евангельского благовестия. Айону населяли, в основном, пикты. Это было наиболее трудное для обращения племя. Пикты глубоко верили в своих богов и пророчества мудрецов, сделанные от имени этих богов. Порой совершались и знамения, которые имели огромную демоническую силу. Но святому Колуму Килле удалось многих из пиктов обратить ко Христу. Пикты становились горячо верующими христианами, которых не могла отвратить от веры даже смерть.
Колум Килле неоднократно покидал Айону для проповеди среди скоттов, бриттов и шотландцев. Господь порою совершал руками святого Колума Килле чудеса. У одного из новообращенных христиан вдруг заболел сын — страшной и тяжелой болезнью. Вскоре он умер. Увидев, что мальчик умер, язычники стали насмехаться и кощунствовать. Однако святой Колум Килле, услышав, что мальчик умер, пришел к телу, пламенно помолился Богу, воздев руки к небу, и мальчик воскрес. В другой раз, не пожелав слушать святого Колума Килле, некий человек ушел из собрания. На пути встретилась река, и он решил перейти ее вброд. Вдруг змея, таящаяся в воде, укусила его, и несчастный упал замертво. Бездыханное тело вынули из воды и принесли святому Колуму Килле. Тот осенил грудь человека святым крестом, и умерший воскрес. Народ Айоны, как и народ Ирландии, стал прославлять имя святого Колума Килле.
В 590 году святому Колуму Килле все же пришлось приехать в Ирландию, на собор в Друим Кете. По преданию, чтобы не нарушать прежде данного слова: не видеть ни мужей, ни жен Ирландии, — святой Колум Килле набросил на лицо капюшон, отчего мог видеть только немного земли, по которой шел. Сын короля Айнмире, Конал, был сильно настроен против святого Колума Килле и даже выступил против него со своими дружинниками. Но святой запретил ему, и Конал потерял разум. Когда прозвучало запрещение святого — послышался колокольный звон, повторившийся двадцать семь раз. Несчастного Конала прозвали Конал Колокольный. Примерно в то же время возникла легенда о противостоянии святого Колума Киле и молодого короля Аода в деле о поэтах-филидах. Король собирался изгнать их из Ирландии, но святой Колум Килле вступился за поэтов. Известный филид Далан Форгал сложил в честь святого Колумбы песнь славы, которая так и называется: «Чудо святого Колума Килле».
Кончина святого Колума Килле была заранее предсказана им самим. Предание сохранило факты, что святой недомогал, и накануне Пасхи уже собирался умирать. Колум Килле предсказал свою кончину в любопытном диалоге с землепашцами-монахами. Он разговаривает с ними как старец, поучая и наставляя в христианской жизни. Святой пришел к своим ученикам, которые тогда находились на полевых работах. Деталь немаловажная. Культура переводится с латыни как возделывание. Поле, на которое пришел святой Колум Килле, напоминает о путешествии Спасителя с учениками мимо хлебного поля и притче о сеятеле. Святой Колум Килле заговорил с учениками и преподал им духовные наставления. Сообщил, что на Пасху он мог умереть, но горячо помолился Богу, чтобы Господь его оставил хотя бы до праздника Святой Троицы. Затем Колум Килле обратил свое лицо на Запад и вознес Богу молитву о том, чтобы на Ирландию снизошло Божие благословение. После посещения братии в поле святой Колум Килле вернулся в обитель. С субботы на воскресенье он предсказал свою кончину, сообщив, что она состоится в воскресенье к ночи. Перед кончиной, как повествует предание, лицо святого озарилось небесным, не виданным на Земле светом, и по комнате распространилось благоухание. К святому Колуму Килле подошла лошадь и заплакала у него на груди, так, что одежда святого промокла от лошадиных слез. Спутник святого, Диармайд, попытался отогнать лошадь, но старец запретил, сказав, что лошадь тоже чувствует его кончину.
Наконец настал воскресный вечер, и святой Колум Килле отправился к вечерне праздника Святой Троицы. Он вошел в алтарь и вместе со всеми смиренно преклонил колени. Он передал свой дух в руки Господни во время богослужения, не мучаясь болезнью и в радости душевной. Всего святой Колум Килле прожил на земле семьдесят семь лет.
Сохранились сведения, что в течение своей жизни он спал очень мало, ровно столько, чтобы не впасть в исступление. Ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы прочитать три строфы из церковного песнопения, основанного на Нагорной проповеди («Блаженны…»). Затем он поднимался и отправлялся на берег моря для молитвы. Молитва его была приправлена горькими слезами, как будто то плакал не суровый монах, а мать, оплакивающая единственного сына. День святой Колум Килле посвящал церковным трудам и молитвам о страждущих и болящих. Святой Колум Килле обладал даром исцелять проказу и воскрешать к жизни. Он никогда не отказывался помочь людям, отверженным обществом.
Вот отрывок из жития, рисующий повседневные труды святого: «Не было никого, кто был бы более смиренен, более послушен или более прост. И действительно, велико было его смирение, так что, бывало, сам снимал он сандалии с ног своих монахов и мыл им ноги. Часто бывало, что приносил он сам свою долю зерна на спине на мельницу и уносил затем муку. Не носил он ни льна, ни хлопка на коже своей, не спал он, покуда не касалась спина его голой земли. Лишь только камень клал он под голову вместо подушки».
Колума Килле почитали и как потомка королевского рода, и как народного героя, и как великого святого. Все эти три качества сливаются в одно, так что не рассудить, какая именно слава преобладает. Но сам святой Колум Килле был и остается образцом истинного христианского монашества и подвижничества. Вся его жизнь была жертвой Богу и людям. Милостью Божией он совершал настоящие чудеса. Память его празднуется 9 июня и считается в Ирландии национальным праздником.
5. Преподобная Итта Ирландская — кормилица святых
Жизнеописание ее довольно короткое и изящное. Святую Итту Пустынницу называют «матерью-кормилицей ирландских святых». По преданию, она очень хотела принять в свои руки младенца-Христа, и это ее желание сбылось. Ей принадлежит высказывание о том, какие три вещи особенно любит Господь. Святая Итта назвала истинную веру в Бога при чистоте душевной, простую жизнь с упованием-надеждой на Господа и искреннюю щедрость, соединенную с милосердием.
Святая Итта была дочерью одного из младших королей Лимерика. При рождении ей дали кельтское имя Дейрдре, что значит «трепетная». Вероятно, имя ей было дано в честь красавицы-героини ирландского эпоса «Сыновья Уснеха». Когда Дейрдре достигла зрелого возраста, она дала слово, что будет вести жизнь девы. Отец ее долго не соглашался, но святая Итта сумела его убедить. Не словами, а действиями. Она три дня строго постилась и неотступно молила Господа о том, чтобы Он даровал ей девственную жизнь, а сердце ее отца смягчилось бы. Так и произошло: ведь Господь всегда слышит молитвы, обращенные к нему от чистого сердца. Наконец отец согласился. Тогда будущая святая удалилась на запад Лимерика, где нашла подходящее место для основания женской обители.
Эта обитель привлекла многих женщин. Внутреннее и внешнее устройство общины были настолько хороши, что к Итте обращались за духовной помощью и советом многие святые Ирландии. Святая Итта была неизменно строга и приветлива, и для каждого у нее находилось уместное в его обстоятельствах разумное слово. По значению Итта-пустынница для Ирландии то же, что и преподобная Синклитикия для восточного монашества. Это один из лучших образцов женского подвижничества. Как и многие святые Ирландии, святая Итта сочетает в себе чистый христианский исток и обаяние народных преданий. Святая Итта, по преданию, сложила песню-колыбельную для младенца Христа. Сила ее молитв была необыкновенной. Во время междоусобицы святая Итта победила воинство Мунстера, обратившись с горячей молитвой ко Господу. Память ее празднуется 15 января.
6. Обучение прощению
Даже самые строгие аскеты были снисходительны к человеческой немощи. Ведь суть аскезы не столько в том, чтобы отказаться, например, от пищи или одежды, а в том, чтобы сделать это разумно и так, чтобы Господь принял эту жертву. Основой аскезы является именно умеренность. И только тогда, когда есть это чувство, тогда возможно изменение в ту или другую сторону: к строгости или к снисходительности.
В жизни святого нет ничего чрезмерного. В нем с избытком только Божественная благодать, щедро посылаемая ему Христом. И порой святые молили Бога придержать токи этой благости. Так апостол Петр увидел до краев наполненную рыбой лодку, и вдруг осознал свое недостоинство, ничтожность перед Божеством Христа. Он сказал: «Господи, отойди от меня, ибо я человек грешный». Христос внушил ему почти что ужас.
Христианство ценит здравый смысл так же, как и целомудрие. Целомудрие обозначает совершенное устроение человеческой души, в котором точка зрения человека приближается к точке зрения Творца. Целомудренный человек никогда не будет чрезмерно строг к себе и потому он снисходителен к слабостям других. Он приносит в мир особенную надежду: надежду на милосердие Божие. Но при этом не оставляет обычных для него аскетических занятий. Языческому миру с его безысходными страданиями эта надежда была непонятна и потому враждебна. Но воскресший и вознесшийся Христос уже начал свое триумфальное шествие в душах людей. Христианский образ человека: одновременно строгий и милующий, — заступил на место образа языческого: грозного и сурового. Христианская нравственность для окружающего ее языческого мира казалась безумием, но именно она позволяла надеяться на выход из плена страстей и бед, в котором пребывал человек. Христианство несло утешение всему миру. Святые были носителями этого утешения. И они были прибежищем от бед.
Христианство в Средневековье становится школой. В него приходят, как в школу — для обучения. Эта школа отличается от других школ тем, что она обучает не каким-то определенным предметам, а всей жизни. И жизни не земной, а небесной. Понять и принять это почти невозможно без веры в Бога. И первые шаги в христианской школе связаны с обучением вере. Так, элементарное обучение чтению и письму совпадало с первыми опытами религиозной жизни. Христианская школа бережно сохраняла все лучшее из языческого наследия. Именно в древних скрипториях при монастырях были переписаны основные источники, из которых мы можем узнать о жизни человека в то время. Многочисленные эпические сказания разных народов были записаны именно монахами. Христианство бережно сохраняло культуру, обучало ей, наполняя новым, спасительным смыслом.
Центрами христианского просвещения были, конечно, монастыри. Значение монастырей в Средневековье было невероятно высоким. Стать монахом было почетно, хотя оттенок пренебрежения в отношении к ним все же присутствовал. Однако на Востоке многочисленные обители-киновии превращали пустыни в цветущие сады, а на Западе глухие леса и болота становились мирными долинами в ладонях монастырей.
Одним из первых уроков христианского просвещения был урок трудолюбия, и никем он не был так хорошо усвоен, как монахами. В Средневековье это была лучшая часть общества. Большинство из них, хотя и не все, умели писать и читать. Почти все владели тем или иным ремеслом, а ведь знатные люди того времени, следуя еще античной традиции, презирали ремесла. И — главное — трудолюбию помогала молитва. Она прогоняла усталость, оживляла утомленную душу, вселяла надежду и радость. Глядя на результаты своих трудов, человек получал некоторую уверенность в том, что и в будущей жизни он не останется без награды. Чудо христианского трудолюбия в том, что его плоды всегда освещены изнутри божественным светом. И порой материальные свидетельства христианской надежды побеждают время.
В местах на Святой Земле, связанных с земной жизнью Спасителя, именно в Средневековье возникают первые базилики и храмы. Это первые образцы христианского зодчества. До сих пор множество паломников может видеть и Гроб Господень, и Камень Помазания, и Голгофу, и даже Святой Животворящий Крест, на котором был распят Спаситель. В новой столице Римской империи, в Византии, в ритуальных зданиях воздвигались христианские алтари. Многие знаки, как, например, солнце и крылатая фигурка человека, были восприняты христианством. Одна из первых монашеских обителей возникла на горе Синай. Некоторое время ею управлял замечательный подвижник и духовный писатель Иоанн Лествичник, автор знаменитой книги «Лествица», которую и современные монахи считают «учебником» совершенной жизни. В Православной Церкви память святого Иоанна Лествичника празднуется в четвертое воскресенье Великого поста, во время, наиболее подходящее для упражнения в подвигах молитвы, милосердия и воздержания.
Распорядок жизни в монастыре был более строгим и четким, чем за его стенами. Иерархический принцип, лежащий в основе монастырской общины, отражал представление христианского сознания о Боге как о Творце и центре мира. Послушание поддерживало иерархию, во главе которой стоял старец (настоятель, игумен). Часто случалось так, что духовником становился не настоятель монастыря, а старец. Именно он и ведал вопросами духовного воспитания. Жертвенность, бескорыстие, справедливость и немногословие считались плодами такого воспитания. Перенимая все лучшее у монашества, городское и сельское население приобщалось к христианской жизни. Так распространялось просвещение.
7. Что было в сосудах святого Бенедикта Нурсийского
Святой Бенедикт Нурсийский родился в Италии, в христианской семье, в конце V столетия. Казалось бы, не было никаких препятствий для того, чтобы жить мирной благочестивой жизнью в стенах отчего дома. Однако он сам выбрал путь странника.
В Риме юный студент смог приобщиться к различным наукам. Уже в этот период ярко проявился характер святого. То, что для большинства было правильными и полезными словами, Бенедикт воспринял сердцем, и Господь щедро наградил его Своей благодатью. Юный студент не просто соглашался с тем, что говорилось в Церкви и Священном Писании, он жаждал исполнить все, что слышал. Он с детства хотел быть монахом. Для него монашеское одеяние было святыней, чудесным даром, которым он желал обладать.
Влечение к уединению, к отказу от мира в то время было вполне объяснимо. Италия много страдала от варварских набегов и междоусобиц. На это же время приходятся многочисленные эпидемии чумы. Но вряд ли будущий святой много размышлял о войнах или о болезнях. Ощущение конца человеческой истории, апокалипсиса, пронизывает все Средневековье. Думается, и все жившие тогда христиане осознавали ужасающую и необходимую перемену во всей вселенной. Их отношение к людям всегда носит особенный оттенок, который можно выразить словом жалость. Святые жалеют людей. Это была не та жалость, которая унижает человека или делает его должником. Это было небесное веяние утешения. Святость можно сохранить только в сосуде бескорыстия и чистой любви, который удерживает на своей ладони сам Бог.
Из Рима Бенедикт направился в горы и остановился около небольшого селения Аффило. Городок этот расположен примерно в восьмидесяти милях от Рима, но Бенедикт шел, должно быть, не менее недели. Его сопровождала кормилица, которая была и его служанкой. Бенедикт не стал останавливаться в городе, но после небольшого отдыха стал обходить окрестности Аффило в поисках монастырей. Своего имущества у Бенедикта не было, и приходилось пользоваться тем, что могли предложить люди. Это была жизнь бедных путешественников.
Совершенно неожиданно для себя Бенедикт совершил чудо. Его кормилица разбила кувшин, который был ей дан на время. Она сильно огорчилась и затосковала. Бенедикт, движимый состраданием и любовью, стал молиться о том, чтобы кувшин снова стал целым. И кувшин стал целым. Конечно, удержать в тайне этот случай было невозможно. Вскоре вся округа заговорила о святом. Слухи покатились как лавина. И святой Бенедикт мог бы воспользоваться совершенным чудом для того, чтобы приобрести достойное положение среди местных жителей. Но он только огорчился из-за этой напрасной славы и, ничего не сказав своей служанке, скрылся в местечко Субиако.
В Субиако Бенедикт встретился с монахом Ромулусом, который согласился принести юному отшельнику монашескую одежду. Устав братства позволял совершать обряд посвящения над тем, кто хочет стать монахом. Ромулус, как один из членов братства, совершил обряд и прочитал над Бенедиктом псалмы, которые обычно читаются при пострижении. Пламенное желание Бенедикта исполнилось: он стал монахом. Однако Бенедикт желал, чтобы его пребывание в гроте оставалось тайной. Ромулус исполнил и эту просьбу. Раз в день монах приносил юному отшельнику хлеб и воду. Так Бенедикт прожил некоторое время в полном уединении и беседе с Богом. Грот, в котором находился юный отшельник, был расположен почти точно под монастырем, в котором подвизался Ромулус. Святой не участвовал ни в богослужениях, ни в общих молитвах. Он не читал богослужебных книг, он только всем сердцем обращался к Богу. Это был светильник под спудом, который Господь вскоре поставил на подсвечник.
Средневековый человек был доверчив к чуду. Он довольно часто видел святых. Для него это были люди из Божьего народа, чудесные гости из рая. Средневековый человек узнавал их, просил, ждал утешения и милости. От святых исходила надежда на то, что жизнь переменится. Насколько справедливы и оправданы эти надежды, судить трудно. Ведь святой только проводник к Богу. И потому святые всегда убегали несправедливой славы, которая горше гонения. В житии святого Бенедикта эта нелюбовь к славе и радостям обывательской жизни описана в следующем приключении.
Спустя некоторое время, в день Пасхи, место пребывания Бенедикта открыли пастухи. Они сообщили священнику о том, что в гроте под монастырем спасается от соблазнов мира святой человек, и тот согласился навестить отшельника. Священник проторил дорогу людям к святому Бенедикту. Гость пришел, словно ведомый Вифлеемской звездой, наподобие мудрого волхва. Встреча святого Бенедикта и священника произошла на Пасху, но это было и мистическое рождество святого в мир. После посещения священника многие поселяне стали приходить к этому гроту для духовной беседы и наставления в христианской жизни. Пока не произошел случай, заставивший святого Бенедикта искать самого строгого отшельничества.
Одной из посетительниц святого Бенедикта оказалась прекрасная молодая женщина. Ее красота пронзила сердце святого. После того как она ушла, начались жестокие муки. Мимолетный разговор послужил причиной невыносимого вожделения, почти на грани безумия. Бенедикт почувствовал, что силы оставляют его. Он уже подумывал о том, чтобы покинуть унылую пустыню и уйти в мир для соединения с той женщиной. Душа была на краю гибели. Предстоял решительный бой с самим диаволом. И тогда на святого Бенедикта снизошло божественное вдохновение.
Он призвал боль, чтобы уравновесить силу вожделения. Для этого он разделся и лег возле своего грота в заросли крапивы, репейника и терна. Тело его мгновенно покрылось волдырями и ожогами, но дикое вожделение прошло и никогда уже не возвращалось. То, что привлекает обычного человека, для святого Бенедикта стало болью и страданием. Произошло настоящее чудо. Живое и сильное чувство очистилось, чтобы щедро наполнять все действия святого. Плотская любовь навсегда уснула в лоне любви Божественной. Святой Бенедикт покинул грот и ушел в другое место, свободное от тщетных воспоминаний. Вскоре возле него собралось несколько монахов. С этих пор святой Бенедикт уже не принимал людей так часто и помногу, хотя охотно приходил на помощь тем, кто нуждался и страдал.
Путь святого — не только путь странника в неведомой стране. Это еще и путь смертника. В мире, где продолжение жизни сопряжено с обманом, недоверием и алчностью, святой, конечно, обречен на гибель. От него ожидают чудесной помощи, но помогает Господь, и потому в случае, если желание просящего не исполняется, вина за неисполнение переносится просителем на святого. Возникают упреки и укоры. Упразднить их можно только смирением и любовью. Святые всегда открыты, они как будто мишени для стрел.
8. Начало Руси: Борис и Глеб
Православная церковь называет святых братьев Бориса и Глеба страстотерпцами. Слово это обозначает особенный род мученичества — сопричастие Страстям Христовым. Конечно, каждый мученик за Христа уподобляется Ему, принимая кончину от рук мучителей, как некогда Сам Христос принял кончину за весь человеческий род. Но страстотерпец в своей судьбе повторяет путь Христов с особенной тщательностью.
Святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб приняли кончину почти в одно время, с разницей всего в несколько дней, почти сразу же после смерти князя Владимира Красное Солнышко, крестившего Русь. Это первые мученики за Христа на Русской земле. И это страстотерпцы. Судьбы их почти совершенно повторяют крестные страдания Спасителя.
Однако святой восходит к евангельским блаженствам не ранее, чем исполнит десять заповедей Моисеевых. Ибо эти заповеди есть та земля, с которой начинается восхождение на евангельское Небо. В жизнеописании святых страстотерпцев, князей Бориса и Глеба, видим совершенное выполнение всех заповедей и блаженств.
После смерти князя Владимира в начале XI столетия киевский престол занял Святополк Окаянный. Прозвище свое заслужил он тем, что не раз выступал против Владимира, своего отца, и много бед причинял названым своим братьям. Едва умер Владимир, посланные от Святополка люди украли тело князя и, обернув в рогожи, поставили в Десятинной церкви (церкви Успения Пресвятой Богородицы). Вскоре Святополк и сам появился в Киеве. Заняв престол своего отца, он стал привлекать к себе жителей Киева подарками и обещаниями. Киевляне подарки брали, но душа их не лежала к Святополку.
Родственники многих киевлян в это время участвовали в войне с половцами, которую вел молодой князь Борис. Именно князь Борис считался законным наследником Владимира — он был его старшим сыном. Едва Святополк занял престол Владимира, киевляне послали гонцов к Борису с вестью о смерти его отца и о том, что Святополк занял престол. Не дойдя до Киева, Борис раскинул стан на реке Альте. Приближалось горькое время.
Когда весть о смерти князя Владимира распространилась в народе, дружина стала просить Бориса занять престол Святополка. На что последовал решительный отказ. Нашему современнику не понять, отчего и зачем Борис назвал будущего своего убийцу братом и отцом. Но не только нам, но даже верным дружинникам Бориса было неясно, отчего Борис медлит идти войной на самозванца Святополка. Неизвестно, почудилась ли воинам в этом ответе Бориса слабость и неуверенность, или же они посчитали его сумасшедшим. Князь Борис Владимирович с детства отличался набожностью. Он даже хотел уклониться от супружеских уз. Ко времени смерти князя Владимира дело о его женитьбе решено не было. Он будто предчувствовал свою судьбу. Стан на Альте опустел; возле Бориса остались только немногочисленные слуги.
Для Святополка Борис был опасен. Его жизнь была как бы острым мечом, висящим над головой Святополка. Самозванец догадывался, что Борис не будет сражаться за престол, и все же боялся его. За Бориса могли вступиться князья союзных княжеств. В итоге так и вышло. Святополк решил заманить Бориса в ловушку. Он послал к нему гонцов, которые принесли льстивое послание, обещающее ему мир и новые земли. Когда же послание было написано, Святополк отправился ночью в Вышгород и вызвал к себе Путшу, а также некоторых бояр из вышгородской знати. После короткого совещания Святополк отдал приказ убить Бориса и пообещал вознаграждение. Удивительно это влечение-ненависть Святополка к Борису. В ней так ясно, как нигде, выражено отношение души неверующего к душе верующего, отношение окружающего мира к христианству и христианам. Внешнее приятие в нем неразлучно соединено с желанием уничтожения, с гневным обвинением.
В ту же ночь посланные оказались на Альте, возле стана Бориса, и тайком подобрались к его шатру. Было слышно, что Борис молится. Он как раз пел песнопения повечерия и утренней службы, состоящие, в основном, из Святой Псалтыри. В жизнеописании сказано, что Борис к приходу Путши с его помощниками уже получил весть о том, что его хотят убить. Тем удивительнее поведение Бориса. Он будто целиком, не сопротивляясь, принимает свою кровавую судьбу и благодарит Бога! Он не стремится никуда скрыться, не стремится окружить себя защитой. Он совершает богослужение, будто сам приносит себя в жертву Богу, как некогда Христос, исполнивший замысел Своего Отца. И эта ночь в шатре на Альте поразительно созвучна Гефсиманской ночи Спасителя. Пока богослужение не было завершено, убийцы не смогли проникнуть в шатер, как ни пытались. Словно бы их удерживала мощная рука.
Князь Борис закончил петь утреннюю службу, обратился с молитвой ко Спасителю, взирая на Его Святой Образ. Он просил только об укреплении в страданиях и о том, чтобы убийцам и Святополку простились грехи — так говорит текст летописи. В молитве этой, слова которой бережно сохранены летописцем, видится неслыханная смелость. Борис разговаривает с Христом на равных, более того: он напоминает Христу, что тот принял смерть от рук врагов, а он, человек, умирает от руки своего названого брата, что гораздо тяжелее для души.
Именно в момент скорби и страданий проявляется вся смелость святого. Он уже не раб, а сын Богу. Своими страданиями он роднится со Спасителем, Который пролил Пречистую Свою Кровь за грехи всего мира. И потому Борис обращается к Нему как свой, как соучастник Его Страстям.
Едва Борис закончил молитву, ворвались убийцы. Тело Бориса пронзило сразу несколько копий. Ведь и Господь на Кресте был пронзен копьем. Бориса пытался защитить его слуга. Он бросился на копья, чтобы прикрыть Бориса, и его тоже убили. Так страстотерпец стал одновременно виновником смерти и спасения своего слуги, которого тоже можно назвать мучеником, потому что он погиб за Христа, образ которого носил в себе Борис.
Житие сохранило сведения об имени и роде отважного слуги. Звали его Георгий, и родом он был венгр. Борис любил его, и в знак своей любви подарил ему золотую гривну, шейное украшение. Убийцы, чтобы завладеть гривной, срубили голову мертвому слуге. Для чего нужна была эта гривна: для уверения ли Святополка в смерти Бориса, или же убийцы хотели поживиться, — неизвестно. Тело Бориса завернули в шатер. Набег происходил ночью, в спешке, так что убийцы не умертвили Бориса, и он еще какое-то время мучился от боли, завернутый в шатер, трясясь по лесной дороге в телеге. Когда же открылось, что Борис еще жив, Святополк послал еще двоих убийц, чтобы прикончить Бориса. Подобно древним мученикам, князь принял кончину от меча.
Кончина князя Бориса не успокоила Святополка. Он задумал убийство брата его Глеба. Душа, однажды совершившая зло, оказывается вовлеченной как бы в омут. Зло вызывает целый водоворот последующих действий, из которого невозможно выбраться без мощнейшего вмешательства Бога. Убийство притягивает к себе убийство, ложь обрастает ложью, а пренебрежение вызывает злобу и ненависть. Кончина Бориса только еще более раздражила Святополка.
Убийство князя Глеба совершено почти так же, как и убийство Бориса. Святополк вначале обратился к Глебу с дружеским посланием, с мнимым сочувствием. Все послание Святополка пронизано ложью. Он сообщил о тяжелой болезни князя Владимира и вызвал Глеба к себе. Глеб очень любил отца и был ему послушен. Эта покорность, готовность исполнить просьбу старшего тоже можно назвать свойством святого. Глеб шел в Киев, но когда подошел к Волге, его конь споткнулся и повредил себе ногу. Это посчитали дурным знаком. Однако Глеб не отказался от дальнейшего путешествия и дошел до Смоленска. Там, в Смядыни, он ненадолго остановился.
Вскоре Глеб получил вести от Предславы и Ярослава о том, что князь Владимир умер, а брат его Борис убит Святополком. Получив эту весть, Глеб стал ужасаться и плакать, обращаясь к Борису с просьбой забрать его с собою. Глеб понимал, что Святополк снова вышел на охоту — на сей раз он ищет его, Глеба.
В этом прекрасном плаче слышится истинная любовь. Глеб даже просит Бориса о том, чтобы он умолил Христа помочь ему принять мученическую кончину. Еще не закончилась молитва Глеба, как напали подосланные Святополком убийцы. Они захватили корабль, Глеба и его слуг. Горясер, один из предводителей убийц, велел убить Глеба. Слуги отчаялись и не вступились за своего князя, наоборот. Среди слуг нашелся предатель. Повар Торчин, вынув свой нож, зарезал Глеба. И душа младшего брата соединилась с душою старшего брата. Кончина Глеба тоже напоминает Христову. Здесь есть и предатель, входящий в круг близких, как некогда Иуда Искариот, и отчаяние помощников, и внезапность нападения. Но самое главное, почему можно назвать святого князя Глеба страстотерпцем, заключается в том, что он принимает смерть добровольно и безвинно. Более того, Глеб мог стать князем и управлять страной, но он предпочитает земной жизни и славе славу небесную и жизнь со Христом. Отчасти мученическая кончина Глеба совершилась и как послушание старшему брату Борису, который по кончине отца почитался как отец. Житие говорит, что Глеб был послушлив. Эта покорность ради Христа старшему брату помогла ему преодолеть кратковременные земные страдания и обрести вечное блаженство.
Такая смелость и такие силы невозможны для человека без божественного вдохновения и божественной помощи. Этим братьям-святым сострадал и Сам Христос. Они обрели смелость разговаривать с Ним почти как с равным. Но и Христос позволил им это, потому что они были верны Ему, как были верны друг другу. Память святых Бориса и Глеба празднуется 15 июля.
Есть версия, по которой коварное злодеяние — убийство братьев — совершил не Святополк, человек неуравновешенный, возможно, переживающий муки от совершенных злодеяний, а расчетливый Ярослав, которого тогда убийцей и представить было нельзя. Именно он тщательно продумал преступление, собрал сведения с помощью шпионов, подкупил слуг и повел все действо так, что вина легла на Святополка Окаянного, — а сам остался в тени. Но это лишь версия. Возможно, история когда-нибудь прольет свет на эту загадку. Борис и Глеб — первые русские мученики. Их кровь соединила русскую землю, разделенную на княжества, в Святую Русь. Первые храмы на Руси посвящались Богородице или Софии, Премудрости Божией. Но вслед за ними возводились храмы в честь братьев-страстотерпцев Бориса и Глеба. Значение их в русской истории и культуре не переоценить. И было бы замечательно, если бы в России появился новый храм во имя Бориса и Глеба.
9. Серьезно о беспечности
Пути, по которым странствует святой, пролегают в самых трудных местах. Святой не ищет удобства и беззаботности, он ищет Божественной легкости и Божественной простоты. Между житейской беззаботностью и беззаботностью евангельской лежит непреодолимая бездна.
Житейская беззаботность — как покрывало, она скрывает массы потерь и приобретений. Она напоминает полый внутри шар, который необходимо заполнять разнообразными ежедневными хлопотами, по сути, не приносящими удовлетворения. А при внезапной утрате прежнего благосостояния человек лишается и уважения других людей. Ведь пока была возможность оказывать помощь без труда для себя, человек был добр, приветлив. Он, кажется, ни о чем не заботился. Но стоило ему оказаться в положении, когда каждый день требуются значительные усилия, порой даже для того, чтобы поддерживать свое существование, он озлобился и перестал думать о других. Перестал молиться, перестал помогать даже самым близким, замкнулся в своем горе.
Пока человек находится на вершине благополучия, предпочитает заявлять о том, что так будет всегда. Но ведь он уже обречен на гибель: привычка, порожденная беззаботностью, лишила его жизненных сил. Стоит только чуть измениться условиям, его общественному положению, — им овладевает уныние. Некогда знатный и богатый — он оказывается беспомощнее калеки.
Беззаботность святого бесконечна и всегда скрыта в облаках Промысла Господня. Святой, как дитя со своим отцом, беседует с Богом. И порой ему нечего даже просить. Ведь святой верует, что Господь, ведающий и прошлое, и настоящее, и будущее, подает ему именно то, что нужно, с избытком, не скупясь и не отягощая. Любое лишнее, любая утрата с точки зрения обычного человека для святого только приобретение. Обычному человеку трудно представить, как утрата может обернуться приобретением: ведь у него нет того опыта, которым располагают святые. Может быть, это чувство, чувство радости от утраты, или, по-церковнославянски умиления, можно сравнить с ощущением свободы от неких уз, с чувством окончания некоего труда.
10. Пещь преподобного Феодосия
Святого Феодосия Киево-Печерского, жившего в XI столетии, сравнивают со святым Пахомием Великим. Один в Палестине, а другой на Руси на четыреста с лишним лет позднее — совершали одно и то же служение. Оба были строгими аскетами, оба отличались благодушным отношением к людям и оба стали основателями нового типа обителей. Если Антоний Великий и Антоний Киево-Печерский научили людей пути отшельника, то Феодосий Киево-Печерский и Пахомий Великий показали путь общежития для аскетов ради спасения души. Обители, устроенные этими святыми, более напоминали сообщества ангелов. Живя на Земле, осваивая простые и тяжелые труды, подчас изнемогая от испытаний, физических и духовных, эти люди смогли придать самым грубым проявлениям жизни — нищете, одиночеству — неповторимое изящество. Они создали уникальную культуру, над которой не властно время. Ведь все созданные ими вещи покоятся на ладони Господа, Которому они служили.
Дальние и Ближние Пещеры, устроенные святыми Антонием и Феодосием, сохранились до сего дня. Множество паломников XXI столетия могут посетить эти пещеры для молитвы. Кажется, что обычному человеку не по силам было создать эти ходы и углубления с помощью скудных средств, которыми располагали древние отшельники. Есть предание о том, как в святой день Воскресения Христова, на Пасху, один диакон вошел для каждения в пещерную усыпальницу и приветствовал усопших: «Христос воскресе, отцы!» И сто двадцать усопших единогласно ответили ему: «Воистину воскресе!» Вырубленные в скалах пещеры являются и свидетелями вечной жизни их создателей.
Сведений о жизни в отрочестве святого Пахомия Великого не так уж много. Зато летописец сохранил замечательные фрагменты из жизни святого Феодосия Киево-Печерского, когда он был еще подростком. Это повествование о его побегах из материнского дома, о печении просфор и о его отношениях с матерью. В нем раскрывается космос. В величественном и одновременно ужасающем образе матери можно увидеть изображение смерти. Но можно увидеть также и изображение всего распорядка земной жизни, от которого уходит святой. Замечательно то, что, покоряясь власти матери, Феодосий все же не признает ее абсолютной.
Святой уносит из детства в зрелость все свои лучшие качества без повреждения. Но со временем они развиваются и разрастаются как благородное садовое дерево. Горячий нрав может преобразиться в любвеобильность, благодушие и милосердие. Но может раскрыться верностью Богу и мученичеством.
Юный Феодосий имел нрав горячий и упорный, даже упрямый. Видимо, он унаследовал его от матери. Семья, в которой он родился, была благочестивой, уважаемой и знатной. Феодосий родился в городе Василькове. Когда мальчик подрос, семья переехала в Курск. Когда Феодосию было тринадцать лет, умер его отец. Мать Феодосия, овдовев, стала сама заниматься ведением торговли и хозяйства. В этих занятиях раскрылись ее недюжинные способности. Она вела дела лучше мужчины. Это была женщина строгая и властная. Она привыкла, чтобы ей покорялись. Больше всего она любила своего старшего сына, первенца. У Феодосия был младший брат.
Феодосий обладал тонкой чувствительной душой, по-особенному набожной. Его тяготили земные заботы, но из любви и послушания матери он выполнял все, что она приказывала. В нем были ее черты: старательность, житейская сметка, уверенность в выбранном пути. В будущем они будут напоминать два зеркала, поставленные одно против другого. Жизнь Феодосия была уже заранее распределена его матерью так, как ей казалось правильным. Она готовила своего сына и наследника к тому, чтобы он принял со временем дело, занял бы видное место в кругу уважаемых людей и выгодно женился. Феодосий легко и скоро усваивал науки, был послушлив и хорош собою. Кажется, матери его оставалось только радоваться. Сын был радостью и украшением ее жизни.
Однако точка зрения человека редко совпадает с точкой зрения Бога. И то, что кажется человеку уже решенным, устойчивым и полезным, для Бога просто не существует. Это трудно принять. Человек сам Божие создание, он существует в мире, созданном Богом. Но принять законы Бога человеку так же трудно, как и примириться с потерей близкого человека.
Неожиданно мать столкнулась с достойным отпором, который, как ни старалась, преодолеть не смогла. Уже в ранней юности Феодосий проявил несгибаемую волю и строгий нрав. Имя Феодосий переводится как Божия Слава. Называя так своего сына и наследника, мать вряд ли думала, что это станет именем святого. Вряд ли она думала, что там, где появляется святой, даже реки текут вспять. Став юношей, Феодосий с особенной глубиной и радостью молился, любил посещать храм и раздавать милостыню. Мать его поначалу поощряла эти занятия, но потом ей показалось неправильным, что Феодосий сторонится сверстников, неохотно участвует в их затеях и мало времени уделяет заботам по дому. Но Феодосий не только не уделял внимания различным забавам, он пренебрегал даже собой. Он не носил нового нарядного платья, хотя мать часто приказывала ему надевать новое. Его приятелями были дети простых крестьян. Матери казалось, что мальчик таким поведением позорит семью.
Попытки приобщить Феодосия к ребяческим забавам оказались напрасными. Он еще сильнее стал стремиться в храм и даже высказал желание стать монахом. Случилось это после посещения Курска паломниками. Они рассказали Феодосию об Иерусалиме, и мальчик воспламенился желанием увидеть этот город. В планы матери совершенно не входило отпускать Феодосия в Иерусалим. Ведь так она потеряла бы наследника и сына!
Феодосий вынужден был бежать вместе со странниками. Мать снарядила за сыном погоню и вскоре вернула его. В наказание за побег Феодосий был избит, связан и заперт в каморе. Вскоре к этим наказаниям добавились и новые. Феодосию надели на ноги оковы, чтобы он едва мог ходить.
Когда наступило некоторое примирение, Феодосий нашел себе занятие, приведшее к новым ссорам. Он стал печь просфоры. Часть просфор он носил в храмы Курска, а часть раздавал беднякам. Мать запретила ему печь просфоры и раздавать их. Тогда Феодосий стал печь их тайно. Он поставил у себя в каморе печь, а затем смог раздобыть муку, соль и закваску, чтобы мать уже не могла укорять его тем, что он живет на ее деньги. Сверстники Феодосия считали его безумцем, юродивым и посмеивались над ним, часто жестоко, как это умеют подростки. Однако юноша переносил насмешки благодушно.
Сердце святого закалилось в Божественном пламени любви. Печь, в которой пеклись просфоры, стала для Феодосия горнилом, в котором юноша превратился в святого. Он как будто сам находился в этой печи, как некогда трое отроков, брошенных туда царем Навуходоносором. Этот фрагмент из древней книги пророка Даниила словно ожил, повторился в житии святого Феодосия Печерского. Ведь вавилонская печь для святого — мир суетных отношений, напрасных хлопот и льстивых слов, где он находится.
Но от этого мира не остается даже запаха обугленной глины. Феодосий выпекал себя как церковный хлеб — просфору, но его руками действовал Христос. Днем юноша молился, а ночью пек просфоры.
Однако родительница Феодосия вскоре обнаружила и печь, и муку. Она немного смягчилась и позволила Феодосию посещать богослужения. Со временем градоначальник Курска предложил Феодосию место церковного старосты в одном из храмов. Юноша тщательно выполнял обязанности, однако отказывался носить богатые одежды, которые градоначальник подарил ему. Желая во всем походить на монаха, Феодосий заказал знакомому кузнецу вериги. Когда вериги были готовы, Феодосий надел их и стал носить. Они были так тесны, что на теле порой выступала кровь. То, что сын стал носить вериги, мать открыла случайно. Она возмутилась и велела Феодосию оставить ношение вериг. Снова юноша бежал из отчего дома, и снова мать снарядила погоню за сыном. От ссоры к ссоре она становилась все ожесточеннее и отчаяннее, чувствуя, как иссякает ее власть над сыном. А Феодосий, укрепляемый Божественной помощью, действовал все увереннее. И вот, наконец, мать смирилась и благословила Феодосия принять монашество после долгих лет споров и угроз.
Путь святого расположен вопреки обычным представлениям о том, как доброму человеку себя вести с людьми. Казалось бы, святой, наделенный неведомой людям властью и мудростью, должен вызывать в других почтение и трепет, даже страх. Но почти всегда, читая жития, видим, что это не так. Христианский святой часто незаметен другим. Он скрыт легчайшим Божественным облаком и часто ему сопутствует Божественная улыбка.
Преподобному Феодосию, когда он был уже игуменом, пришлось однажды предпринять долгое путешествие за пределы лавры. На обратном пути ему встретилась подвода с крестьянином, и Феодосий попросил подвезти его. Крестьянин отвечал небрежно и нехотя. Тогда Феодосий предложил помощь со своей стороны, кучером. Крестьянин согласился. При въезде в лавру монахи, увидев игумена на месте кучера, изумились, но отдали по чину положенный поклон. Крестьянин спросонья подумал, что кланяются ему, и смутился. Через некоторое время открылось, что подводу его вел сам игумен Феодосий. Для святого не унизительно служить другим, наоборот, унизительно принимать почести от других. Покровы кротости скрывают тот ослепительный блеск, который святые излучают.
11. Хлеб и вода преподобного Сергия
Слово «преподобный» значит подобный в самой высокой степени. Так называют монахов-подвижников. Их путь — жизнь по заповедям Христовым, одна из которых называется милосердием. Милосердие — не только раздача денег, лекарств, одежды или перевод со счета на счет. Прежде всего это отношение к человеку. «Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный», — говорит Спаситель в Евангелии. Ведь солнце сияет равно как добрым, так и недобрым людям. У милосердия нет лицеприятия, оно действительно напоминает дождь или солнце. Святой равно принимает и богатого, и бедного. Но он покидает и богатого, и бедного для беседы с Богом. В Троице-Сергиевой лавре это слово — «преподобный» — звучит как собственное имя, так любят Сергия и почитают его. Существует предание, что преподобный Сергий может встретиться в лавре тому, кто верит Богу и открыт Ему.
Преподобный Сергий родился в семье обедневших, но некогда зажиточных и уважаемых ростовских бояр Кирилла и Марии, в первой трети XIV столетия. Родители его были набожными и щедрыми. Кроме него в семье было два старших брата: Стефан и Петр. Оба в течение жизни, под влиянием младшего, приняли духовный сан. В крещении будущему святому дали имя Варфоломей. Так звали одного из апостолов Христовых.
В рассказах о первых годах жизни преподобного Сергия есть некоторое сходство с преданиями о первых годах жизни святителя Николая Мирликийского. Как и святитель, младенец Варфоломей не брал материнскую грудь по средам и пятницам. Еще беременная Варфоломеем Мария однажды в храме ощутила, как младенец трижды прокричал в ее чреве, да так громко, что это услышали многие прихожане. Дитя еще до рождения своего из лона матери восхваляло Бога.
Образ жизни семьи почти не отличался от крестьянского. Дети с самого раннего возраста привыкали к трудам. Питание было простым и скорее скудным, но полезным. Варфоломей с детства отличался крепким здоровьем. Вряд ли болезненный человек смог бы вынести те труды и испытания, которые вынес преподобный. С детских лет были заметны в нем стремление к уединению и задумчивость.
Обучение Варфоломей начал в семь лет, но грамота ему не давалась. Это огорчало его самого, его родителей и служило причиной насмешек и упреков. Выбранный родителями учитель подолгу занимался с Варфоломеем, но проку было немного. Отрок был подобен евангельскому глухонемому, который ожидал исцеления от самого Господа, отчаявшись в помощи от людей. Несомненно, отрок Варфоломей молился Богу о том, чтобы скорее выучиться чтению и письму. Видимо, это была молитва, шедшая из глубины сердца, разговор всех струн души с Богом, потому что неведомая и таинственная грамота, которой надо было выучиться, оказалась тем, вокруг чего сосредоточилась жизнь отрока. Он очень переживал свою неуклюжесть и медлительность и со слезами молился. Это была воистину смиренная молитва чистого сердца.
Однажды отец послал Варфоломея за лошадьми. Разыскивая лошадей, отрок встретился с неким монахом. Есть предание, что это был ангел Господень в монашеском облике. Монах совершал молитву, став в тени ветвей дуба. Варфоломей, пораженный видением, приблизился к старцу и встал на колени, ожидая окончания молитвы. Когда же молитва окончилась, старец спросил отрока, что ему надобно. И тогда Варфоломей поведал ему о том, что ему трудно освоить науку чтения и письма. Старец внял просьбе, снова встал на молитву и затем благословил Варфоломея, предложив ему сосуд и просфору. Отрок выпил из сосуда и съел предложенный хлебец. Затем стал просить монаха посетить его родителей. Старец отказывался, но отрок настоял. Кирилл и Мария приняли гостя с радостью и стали собирать на стол. Однако старец сказал, что прежде следует вкусить пищи духовной, и велел Варфоломею читать Псалтырь. Страх и робость внезапно покинули отрока, и он стал читать внимательно и грамотно, будто заранее знал, что в книге. Родители изумились чуду, которое произошло с сыном.
Бояре Кирилл и Мария были в посаде уважаемыми людьми. Ростовская земля в то время была раздираема междоусобицами и страдала от татарского ига. Семья Варфоломея обеднела и вынуждена была перебраться на северо-запад, в район нынешнего Радонежа. Старший брат Петр женился. Вскоре Кирилл и Мария приняли постриг, а незадолго до смерти и схиму, взошли на высшую ступень монашества. Варфоломея ничего более не связывало с суетной обыденностью.
Вместе с братом Стефаном он удалился в лес, доверив свою жизнь Богу. В пустынном месте была совместными усилиями выстроена келья, в которой братья и поселились. Старший брат, не выдержав трудностей пустынной жизни, через некоторое время ушел на жительство в ближайший монастырь. Варфоломей остался один в холодной лесной пустыне. Вскоре он принял монашеский постриг от игумена Митрофана и был наречен Сергием, в честь святого мученика. Имя Сергий значит «пламенный». Сгорание по Богу, жертвенность были его свойствами.
Из многочисленных преданий о преподобном Сергии хочется вспомнить именно те, в которых смирение — это сокровище его святости — проявились особенно ярко.
Во время жизни в лесной пустыне, когда еще не было обители, к Сергию повадился медведь. Пища молодого пустынника была скудная — один хлеб, да и того всегда не хватало. Медведь приходил к пустыннику и подолгу сидел возле кельи, будто ожидая чего-то. Сергий любовно относился ко всякому созданию Божьему. Он придумал отдать медведю значительную часть хлеба, который у него был, и положил ее на пень перед медведем. Зверь съел хлеб и вскоре ушел. Но затем вернулся и снова стал смотреть на подвижника, будто чего ожидая. И снова получил свою долю хлеба. Так довольно долгое время медведь приходил к Сергию, а подвижник делился с ним своей пищей. Медведь приобщился к святой жизни юного отшельника. Эта звериная школа помогла впоследствии в разрешении насущных вопросов монастырского общежития.
Преподобный Сергий отличался от остальной братии, как орел отличается от прочих птиц. Те поступки, которые для него были естественны, братия часто не понимала. В один из первых годов монастырской жизни случился в монастыре голод: не было даже хлеба. У одного монаха сохранились заплесневевшие корки хлеба; он складывал их в решето. Преподобному Сергию было открыто, что у того монаха есть «гнилой хлеб», и он вознамерился попросить его. Однако преподобный не желал получить даром даже заплесневевшие корки. Зная, что тот монах давно желает починить крыльцо возле своей кельи, Сергий подумал, что хлеб может стать платой за починку крыльца. Взял топор и пришел к брату как простой плотник. К тому времени преподобного Сергия считали игуменом. Но этот игумен, как Сам Спаситель, был готов служить своей братии. Брат изумился, но согласился на сделку и указал игумену, что именно хотел бы исправить. Тогда преподобный Сергий взял топор и довольно искусно починил крыльцо. Брат, как было обещано, вынес решето заплесневелых корок преподобному, но тот не сразу приступил к еде. Он подождал, когда наступит обычное для трапезы время и только тогда, совершив молитву, с благодарностью Богу принялся вкушать заработанный хлеб. По преданию, после благословения трапезы и во время вкушения вокруг преподобного Сергия курился светлый дымок, как от ладана. Наутро к воротам обители подъехала подвода с дарами от одного боярина, почитателя Сергия.
Другой случай произошел уже во время расцвета монастыря. Преподобный Сергий отличался крайней неприхотливостью в одежде. Он сам чинил свою рясу, сам пришивал заплаты. В конце концов ряса стала похожа на лохмотья.
В то время слава о преподобном Сергии распространилась уже по всей Руси. Повидать его желали и бояре, и простой люд. Слава человеческая строила для него пышные палаты, а сам преподобный по-прежнему огородничал, плотничал и носил воду.
Случилось так, что в одно время и независимо друг от друга преподобного пожелали повидать знатный боярин и крестьянин. Крестьянин пришел прежде и увидел преподобного в огороде. Сергий был уже пожилым. Крестьянин принял его за простого монаха, за ровню себе. Преподобный Сергий не стал разубеждать крестьянина, и на его вопрос, где же великий и славный игумен, пообещал показать его и велел следовать за собою. Едва вошли в трапезную, как доложили о прибытии князя. Князь, духовное чадо преподобного, приветствовал своего авву земным поклоном. И крестьянин узнал, как выглядит игумен Сергий. Гостям была предложена трапеза. Ведь преподобный Сергий заботился о каждом, приходящем в его обитель. И каждый находил там пищу, мудрое слово и отдых.
Трудолюбие игумена Радонежского было поистине Божественным. Кажется, не было такого ремесла в монастырском обиходе, которым не владел бы преподобный Сергий. Он был плотником и столяром, умел чинить и даже сшить рясу, испечь хлеб, обработать и засеять землю. Он не гнушался и самыми тяжелыми послушаниями. Одним из его любимых занятий было носить воду.
Существует предание и о колодце преподобного Сергия. Место, где он расположен, находится теперь за территорией монастыря. Летопись обители говорит, что этот источник вызван из земли молитвой преподобного Сергия. Как древние пустынники носили воду издалека, так и преподобный Сергий каждое утро с ведром спускался под гору, к источнику. Однако носить воду из-под горы было трудно и хлопотно для всей братии, которой уже было довольно много. Пришлось искать источник на территории обители, и он был найден. Но преподобный Сергий все равно каждое утро брал ведро и проделывал прежний путь, дабы вода не доставалась без труда. Святые, как никто другой, ощущают сладость трудолюбия.
12. Исход преподобного Макария Желтоводского
Святые даже в младенчестве удивляют своими дарами. Эта улыбка Бога, проявленная в младенце, изумляет и радует сердца верующих, оживляет их и побуждает к молитве. Если бы не было этих чудесных рассказов, записанных летописцами, радость о святых была бы неполной. Порой эти рассказы внушают страх, даже некоторое недоверие. Святой наполнен Божией силой, как чаша водою. Христос незримо присутствует рядом со своими избранниками. Человек, обращаясь к святому, обращается к Богу.
Святитель Николай Мирликийский простоял три часа — все время, пока совершался обряд крещения, — в купели. Но ведь он был еще в том возрасте, когда ноги почти не держат нежное младенческое тельце. Как и святитель Николай, преподобный Сергий Радонежский не вкушал материнского молока в среду и пятницу, в дни воспоминаний о предательстве Христа Иудой и о распятии Господа. Младенец чувствовал, как вся природа вокруг будто засыпала, будто рыдала незримыми слезами. Ведь во время распятия Господа задрожала земля, померкло солнце и звезды сошли с небес. Вся вселенная рыдала о неслыханном злодеянии, оплакивая Господа. И, чувствуя эту скорбь, младенец отказывался от привычной пищи.
Преподобный Макарий Желтоводский и Унженский в детстве плакал при звуках колокольного звона. Он просился в церковь. Ведь церковь — убежище от земных скорбей, место беседы от сердца к сердцу, преддверие Отечества Небесного, которое есть истинная родина. Родители Макария, Иоанн и Мария, были благочестивыми людьми. Они через некоторое время заметили, что между звоном церковного колокола и плачем младенца существует связь. «Если бы младенец наш перестал плакать, — думали они, — то мы всегда носили бы его в церковь». Так и сделали. Как только зазвонили к обедне, родители взяли младенца и принесли в церковь. Дитя сразу же перестало плакать. Младенец как будто подсказывал родителям, какое воспитание и поприще выбрать для него. Когда Макарий подрос, его отдали для обучения чтению и письму. Мальчик оказался способным и трудолюбивым. Больше всего он любил церковное пение и чтение, и никогда не упускал возможности быть в храме. Макарий хотел стать монахом.
Желание монашества, пронизывающее жития святых, трудно понять и объяснить современному человеку. Ведь жизнь подвижников была намного сложнее и вместе с тем проще. В ней было меньше условностей и неопределенности. Монашество было гармоничным преодолением бытовой неустроенности и разницы в социальном положении. Это был выход за пределы жесткого общественного строя к жесткой же, но свободе, к будущей жизни в вечности. «Духовный человек может испытывать всех, а его никто не может испытывать», — говорит апостол Павел в одном из своих Посланий. Отношение к монахам — как на Западе, так и на Руси — было неоднозначным. Монахи-старцы почитались как святые. К ним за советом нескончаемым потоком шли люди со всей Руси. И вместе с тем не было людей, над которыми бы столько смеялись, как над монахами. Потому что сам образ их жизни непонятен сознанию обычного человека. Апостол Павел, предвосхищая это отношение к ученикам Христовым, говорит, что он был для мира как отребье. И все же великое множество лучших людей во все времена стремились принять монашество.
Макарий, едва ему исполнилось двенадцать лет, тайком убежал из дома. Он сумел добраться до Печерского монастыря, расположенного на берегу Волги. Во время путешествия мальчику повстречался нищий. И он поменялся с этим нищим одеждой. Макарий словно умер для мира, а вместо него появился безродный нищий. Этот обмен одежды — символическое предзнаменование монашества и отречение от мирских радостей, отказ от свойственного большинству людей распорядка жизни.
Макарий прибыл в монастырь, попросил привести его к игумену, сказав, что хочет принять монашество. Мальчика привели к игумену. На вопрос, откуда он и кто его родители, Макарий отвечал, что он сирота и желает работать Господу. Так Макарий соглашался на самые тяжелые труды в монастыре и на униженное положение младшего. Но он совсем не думал об этом, а только очень желал стать монахом.
Настоятель обители, игумен Дионисий, поместил мальчика в своей келье и сам стал его духовным наставником. Прошло три года, Макарий облекся в иноческую одежду. Его мечта осуществилась. Примерно в это же время отец Макария узнал о местонахождении сына и поспешил в обитель, чтобы повидаться с ним и забрать его домой. Однако Макарий не захотел видеть отца. Тогда игумен Дионисий велел юноше выйти к отцу и поговорить с ним. Исполняя послушание духовному наставнику, Макарий вышел к отцу и объявил ему, что не вернется в мир. Отец понял, что воля сына непреклонна. Родитель смиренно попросил молитв о нем самом и о матери. После чего удалился домой.
Некоторое время Макарий подвизался в Печерской обители, отличался строгостью жизни и ревностью к богослужениям. Братия заметила достоинства нового монаха и окружила его заботой и вниманием. Это человеческое внимание тяготило юного подвижника. Возможно, в личности будущего преподобного было много располагающего, симпатичного. Он, что называется, «нравился всем». Но монаху нравиться всем вовсе не нужно. Макарий тайно покинул обитель. Он дошел до места, где в реку Лух впадает речка Добрица, и там обосновался. Его труды и строгая жизнь привлекли к нему окрестных монахов. Вскоре устроилась небольшая обитель с храмом в честь Богоявления Господня.
Однако Макарий жаждал безмолвия. Назначив братии игумена, он удалился на озеро Желтое, на левом берегу Волги, и выкопал себе пещеру. Те места были населены в то время и язычниками — чувашами, черемисами и мордвою, и магометанами. Но Макария почитали все. К отшельнику приходили за советом и духовной помощью, просили молитв. Все дары, приносимые посетителями, Макарий употреблял на дела милосердия. Снова собралось вокруг Макария небольшое число братии, а вскоре была открыта обитель во имя Пресвятой Троицы. На этот раз Макарий согласился принять сан игумена. Прямо перед воротами обители находилось озеро. Макарий совершал обряд Святого Крещения в этом озере, и потому оно до сих пор называется святым.
В 1439 году хан Улу-Махмет завоевал Казань. Области Поволжья, вплоть до Нижнего Новгорода, были заняты татарами. Они жестоко грабили местное население, а порой предавали огню целые деревни. Напали татары и на обитель, устроенную преподобным Макарием. Самого игумена взяли в плен и привезли к Улу-Мах-мету. Слухи о святой жизни отшельника дошли даже до грозного хана. Он вознегодовал на своих воинов, что причинили скорбь Божьему человеку. Ведь всякое причиненное зло бывает наказано Богом.
Хан милостиво принял подвижника и обещал отпустить его на волю. Тогда Макарий, воодушевившись горячей молитвой к Богу, дерзнул просить свободы не только для себя, но и для многочисленных русских пленников. Хан обещал предоставить свободу и пленникам, но с условием, что они не останутся на Желтой воде, а уйдут в другое место. Макарий обещал, и снова помолился Богу, чтобы тот помог устроить исход пленников, как некогда Он устроил исход евреев из Египта.
Святой, спасаясь сам, спасает и тех, кто находится рядом с ним. Святой изменяет мир своей жизнью, он освещает и украшает его, вносит в него новые понятия. С появлением святого жизнь становится одновременно и проще, и сложнее. В ней порой случается чудо.
Макарий еще об одном просил хана: похоронить убитых иноков и оплакать их. Хан разрешил и снова назвал Макария Божьим человеком. Однако потребовал, чтобы отшельник со своими людьми скорее покинул Желтую воду. Оплакав убитых иноков, Макарий обратился к пленникам с просьбой, чтобы они оставили насиженные места и следовали за ним. Тяжело это было слышать людям. Однако все согласились. Решено было идти в сторону Галича, примерно двести сорок верст. Помолившись Богу, путники отправились в поход. Случилось это во время Апостольского поста. Путь был тяжелый, а местность пустынная.
Довольно скоро закончились припасы, и голод начал терзать путников. Тогда преподобный Макарий обратился к Богу с молитвой о помощи. И вот, едва молитва была окончена, путники обнаружили завязшего в топком месте лося. Мужчины хотели убить его и разделить мясо. Но прежде чем убить животное, обратились за благословением к Макарию. Однако преподобный запретил убивать лося и убедил потерпеть до праздника Святых Апостолов. И еще он пообещал, что лось никуда не денется от них. А после велел его пометить. Мужчины надрезали лосю ухо и выпустили его на волю. Преподобный Макарий снова встал на молитву. Спутники его благополучно перетерпели трудности пути и муки голода. Никто не умер, и даже малые дети смиренно дождались праздника Святых Апостолов. Когда же наступил праздник, Макарий, благословив путников, отошел в сторону и помолился, встав на колени. Он обратился к Богу с молитвой хвалы и просьбы о пропитании людей. Неожиданно из чащи к стоянке вышел тот самый лось, которому несколько дней назад надрезали ухо. Макарий благословил его для трапезы. С этого дня путники легко добывали себе пропитание. То попадался им лось, то олень. И так все, без потерь, достигли города Унжи.
13. Крепость митрополита Филиппа
Соловецкий монастырь, основанный преподобными Зосимой и Савватием, с самого своего основания был местом особенных испытаний. Здесь суровый климат, в котором не вызревают даже яблоки. Соловецкий архипелаг удален от материка на довольно значительное расстояние, так что порой по неделям не бывает сообщений. Даже пейзажи Соловков отражают строгую красоту скорби.
Сами стены монастыря, не подвластные времени, кажется, созданы не человеком. Печать торжественного величия лежит на всем. Что бы ни происходило на Соловках, освещалось особенным Божьим промыслом. Выращивали ли пустынники капусту, ставили ли ульи — все свои дела они посвящали Богу. С Ним они начинали свои труды, и Он Сам помогал завершать их.
Законы природы отступали по воле Создателя. Укрепляемые Его силой, люди преодолевали и тяготы соловецкой зимы, и скудость соловецкого лета. Читая жития соловецких подвижников, изумляешься тому, что все это происходило в действительности.
В 30-х годах XX века обитель превратилась в лагерь особого назначения: СЛОН. Это было одно из самых страшных мест заключения. Насколько страшных, трудно и представить. Можно только догадаться по обрывкам воспоминаний.
Блаженная старица Нила в юности была определена в Соловецкий лагерь и несколько лет находилась там, по обвинению в антиправительственной деятельности. После того как вышел срок, она устроилась няней. Прожила она очень долго, дожила до того времени, когда были прославлены русские новомученики и исповедники. На Соловках открыли храмы. К блаженной матушке Ниле часто приезжали за советом разные люди. С некоторыми установились приятельские отношения. Однажды один из знакомых спросил, не хочет ли матушка снова побывать на Соловках. Блаженная отвечала, что не хотела бы возвращаться туда.
Преподобный Савватий Соловецкий начал свой монашеский подвиг в Кирилло-Белозерском монастыре. Его любили и ценили за истинно духовную жизнь и приветливый нрав. Искушение славой было велико, и Савватий удалился на Валаам. Прожил он там довольно много, но добрая слава даже здесь не давала ему покоя. Савватий удалился к Белому морю. Некоторое время он провел на побережье, в устье реки Выг. Однако мысль об освоении пустынного места не покидала его.
Вскоре он нашел себе доброго спутника и помощника, отшельника Германа. Савватий разведал, где есть пустынное место, пригодное для жизни, и выбрал Соловки. Первое путешествие на Соловки длилось, согласно записям, три дня.
После поселения монахов на острове местное население, кемь, возмутилось и пожелало занять остров, отняв его у монахов. С этой целью на Соловки перебралась крестьянская семья. Отшельники не знали об этом, но Господь открыл им. Однажды Савватий и Герман совершали положенные церковные песнопения воскресного дня. Для каждения Герман вышел из хижины и, помахивая кадилом, обошел ее, и даже дошел до креста, который поставили монахи вскоре после появления на острове. Внезапно раздались стоны, крики и плач. Герман призвал в помощники Бога, оградил себя крестным знамением и направился к тому месту, где раздавались стоны. Он увидел женщину, которая рассказала ему о своем видении. Она была из той самой крестьянской семьи, которая перебралась на остров. Она возвращалась к мужу. Внезапно на нее напали два прекрасных юноши и стали избивать ее. Они приказали ей и ее мужу покинуть Соловки — остров уже принадлежит монахам. Вдали, за юношами, стояло великое множество прекрасных сияющих воинов. В видении было приоткрыто будущее острова: сонмы иноков прославят здесь Господа. Вскоре крестьянская семья действительно покинула остров.
Расцвет Соловецкого монастыря связан с Филиппом, митрополитом Московским (Колычевым), жившим в середине XVI столетия. Именно его молитвами и инженерным даром создавались уникальные и почти неприступные строения крепости. Внутренние постройки обители и коммуникации тоже были спроектированы им. Митрополит Филипп был богато одаренным человеком. Он видел весь организм обители в целом.
Восстановление обители началось после страшного пожара 1538 года. Мало что уцелело тогда от прежнего монастыря. Но прошло еще десять лет, пока игумену Соловецкого монастыря удалось добиться от царя желанной помощи. В 1550–1551 годах игумен Филипп путешествовал в Москву и возвратился оттуда с жалованными грамотами и богатыми дарами.
Сначала игумен восстановил и усовершенствовал соляные варницы — основной источник сырья, приносившего доход монастырю. Обители необходимо было содержать себя. Из Соловков соль по воде переправлялась в Вологду, Устюг и Тотьму. Необходимо было укрепить и обновить пристани для судов, а также сами суда, что и было сделано. При игумене Филиппе была выстроена мельница, снабжавшая обитель мукой.
Главное же дело, облегчившее жизнь обители, — осушение болотистых мест и строительство дорог. 52 озера на Соловках были соединены каналами. На месте болот возникли сенокосные луга. В низинах и по гатям проложены торные дороги. По преданию, сам игумен ездил по ним в коляске и замечал, где подбрасывает, а где нет. На одном из островов, расположенном в десяти верстах от обители, был открыт скотный двор с лапландскими оленями. Кожа и мех оленей вывозились на продажу. При игумене Филиппе была устроена на Соловках больница, куда помещались иноки для поправки здоровья, а также те иноки, которые уже не могли сами за собою ухаживать. Пустынное место преобразилось в строгое, военного образца, государство монахов.
Игумен Филипп создал устав для Соловков, в котором четко было обозначено имущественное право каждого инока. В то время это было необходимо. Монастырь рос и развивался, так что злоупотребления были неизбежны. Дисциплина, царившая в Соловецком монастыре, напоминала о золотом веке монашества. Братья ничего не называли своим, но и ни в чем не нуждались.
Игумен Филипп очень любил первых монахов-поселенцев Соловков: преподобных Зосиму и Савватия. Он велел отыскать каменный крест, возле которого отшельнику Герману было видение о будущем монастыря. При нем был обновлен и выставлен в церкви образ Богородицы Одигитрии, принесенный на остров преподобным Савватием. Были отреставрированы и положены в ковчег для памяти и поклонения ризы преподобных, а также Псалтырь, по которой они совершали богослужение.
Игумен Филипп велел записать все чудеса, совершавшиеся по молитвам преподобных. Такое бережное отношение к святыням и наследству, оставленному отшельниками, было подкреплено новыми действиями. В 1557 году был выстроен огромный трапезный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы, при котором была выстроена колокольня. Ранее в Соловецком монастыре были только била и клепала. Игумен Филипп приобрел для обители три колокола. В 1558 году игумен лично участвовал в постройке храма во имя Преображении Господня.
Под правой папертью нового храма игумен выкопал себе могилу, рядом с могилой старца Ионы. Будто бы открыта была трудолюбивому игумену его трагическая судьба.
Возможно, пылкое желание устроить получше обитель и любовь к братии омрачались в душе игумена Филиппа предчувствием скорого изменения жизни. Но внутренняя жизнь святого всегда покрыта тайной, непроницаемой для обычного взора. Неизвестно, знал ли гениальный строитель Соловков, что через четыре столетия вверенная ему земля, тщательно созданное им государство братской любви, превратится в лагерь особого назначения, который станет пристанищем множества мучеников. Климатические условия на Соловках тяжелы и для здорового организма. Игумен Филипп сделал все, чтобы облегчить жизнь на Соловках. А в 30–40-х годах XX столетия один из узников лагеря, архиерей, скажет, что жизнь на Соловках мало отличается от жизни в аду. Тем не менее в лагерях совершались молитвы, даже Таинство Евхаристии. Вместо епитрахили, нагрудного знака священника, использовали полотенце. А порой вместо антиминса, ковчежца с мощами мучеников, — живого человека, верного христианина, уже обреченного смерти — мученика.
Царствование Ивана Грозного ознаменовано было и победами, и страхами. Русь впервые заявила о себе как о цельном и очень сильном государстве. Победы в Крыму и взятие Казани оживило национальный дух. К Московии начинают присматриваться иностранцы. Именно в этот период возник целый ряд записок иностранцев о нравах и обычаях московитов. Известный английский путешественник в своих воспоминаниях особенно тепло написал о московских блаженных, которые, по его определению, являются «памфлетами», обличителями корысти и несправедливости власть имущих.
Наравне с победами были и страхи. То было время опричнины, тяжелого произвола, щедрого на человеческие жертвы. Его вполне можно сопоставить с концом 30-х годов XX столетия. Это было время бесконечных тайных заговоров в окружении царя. Царь Иоанн Грозный не доверял никому из своего окружения, а бояр считал мятежниками. Ему необходим был спокойный и рассудительный советник. Царь посчитал, что может найти такого в игумене Соловков Филиппе, и вызвал его в Москву.
Филипп происходил из старинного боярского рода Колычевых, состоявшего в родстве с царским домом. Мальчиком Филипп принимал участие в играх царевича, даже подружился с ним. Иоанн Грозный, оказавшись во враждебном окружении, вспомнил о товарище детских игр и решил сделать его митрополитом Московским. Царь надеялся, что получит в лице Филиппа опытного духовника, который сумеет усовестить бояр и утихомирить их ненависть. Но также надеялся, что смиренный игумен не станет вмешиваться в дела правления и предоставит царю поступать так, как тот посчитает нужным.
Игумен Филипп приехал, получив послание государя. Путешествие с Соловков в Москву длилось, наверное, не одну неделю. Но вот, наконец, он прибыл в Москву. Ему был устроен пышный прием. Царь сам приветствовал будущего владыку. Впечатление от встречи с товарищем детства для соловецкого игумена было скорее тяжелым. Перед ним был другой человек, которого он не знал. На предложение принять митрополию Филипп ответил отказом, объяснив, что недостоин сана митрополита. Однако царь настаивал. Тогда Филипп согласился, но выставил одно условие: должна быть уничтожена опричнина. Царь не согласился. Соловецкий игумен уже не мог ответить отказом, потому что его самого и его детище — Соловецкую обитель — ожидали бы неприятности. А соглашаясь, он готовил себе незавидную участь. Архиереи уговорили Филиппа принять сан митрополита, но не вмешиваться в дела двора. В июле 1566 года Филипп был посвящен в сан митрополита, а в декабре 1569 года принял мученическую кончину от руки царского любимца Малюты Скуратова, более года проведя в заключении в темнице.
О времени перед кончиной митрополита Филиппа сохранилось следующее свидетельство. Святитель был арестован во время богослужения царским приспешником Басмановым. Некоторое время он содержался в Богоявленском монастыре, а затем переведен в Николаевский. Московский люд очень любил митрополита Филиппа. Его заключение вызвало сильное волнение, отчасти победившее даже страх опричнины. Грозный испугался и решил немедленно избавиться от опасного узника. В келье Николаевского монастыря святителя Филиппа заковали в цепи, а кроме того, туда поместили голодного медведя. Грозный надеялся, что зверь сразу же бросится на человека. На следующий день сам царь вошел в келью, чтобы убедиться в смерти митрополита. Но лютый зверь мирно спал в углу темницы, а святитель совершал положенные молитвы. Народ продолжал волноваться за своего пастыря. Грозный окончательно разъярился и сослал святителя в Тверь, в Отроч Успенский монастырь, где тот и принял мученическую кончину.
В начале XX столетия, во время Первой мировой воны к Соловкам подошла неприятельская эскадра. В монастыре в то время располагалось незначительное войско русских. Эскадра дала с моря залп по стенам обители. Это ни к чему не привело, только несколько валунов, сорвавшись, упали в море. Второй и третий залпы также ничего поделать со стенами не смогли.
14. Анзерский отшельник и художник
Святой и художник во многом похожи друг на друга. Они преображают мир. И тот, и другой — лучи Творца. Они — одновременно свидетели и свидетельства о будущей вечной жизни. Они одновременно и действуют, и подвержены действию. Подобно Силам Небесным, они живут будто между небом и землей, испытывая на себе сразу два потока: восходящий и нисходящий. Восходящий — это все чаяния природы и людей, устремленные к Богу. Это все ветры, воды и бури, все слезы и стоны, вся горечь и боль страдающего мироздания. Нисходящий поток — это единая милость Божия, которая подчас кажется незаметной в омутищах бытия, но именно она охраняет все живое от разрушения и повреждения.
Как святой, так и художник слышат слезы и просьбы природы. Они видят, как природа сострадает человеку. Как она благородно заступается за его преступление перед Богом, как страдает из-за его легкомыслия и жадности. Творческая сила, наполняющая человеческую душу и обильно изливающаяся в мир, как потоки ливня, преображает природу. Вокруг настоящего художника и вокруг святого природа приобретает первозданный покой. Все силы мироздания сливаются в согласном хоре славословия. Но замутненному разнообразными пристрастиями взору человека не сразу открывается это славословие. Ведь пристрастия вытесняют из души мудрость, и человек уже не может отличить боли от радости, а счастья от горя. И потому ему не остается ничего, кроме сетований на то, что все вокруг плохо.
Однако святой и художник не похожи друг на друга так же сильно, как и похожи. Художник живет стихиями. Без них его дар засыхает и превращается в мумию. Для художника важно и дыхание земли, и танец огня, и поворот чувства. Можно сказать, что вся жизнь художника — наитие, интуиция, вдохновение. Художник озаряет этим вдохновением каждую вещь. Все в его мире возникает стихийно и как бы помимо его желания: слава, богатство, любовь. Художник как слепой танцор, исполняющий свой танец на ладони Бога. И когда художник изменяет себе, он теряет свою особенную чувствительность и падает с ладони Бога. Он гибнет.
Святой живет не так. Он зрячим стоит на ладони Бога, но как будто лишен всех других чувств. Его уже не волнуют дыхания других стихий, он умертвил в себе те чувства, которыми живет художник. Зато ему открыты те тонкие струны мироздания, которых ни один художник не может слышать. Основной материал творчества святого — молитва. Как художник записывает слова и звуки или подбирает краски, так и святой произносит слова молитвы и вслушивается в свою душу.
Есть в живописи такое понятие: чистый цвет. Считается, что рисовать чистым цветом нельзя; так рисуют дети, которые еще не знают азов изобразительного искусства. Но вместе с тем считается, что чистым цветом может рисовать только большой мастер, гений. Так рисовал Матисс. То же стремление к чистоте есть и у святого. Молитва — его оружие и средство изображения. С ее помощью святой достигает хрустальной ясности и глубины каждого своего душевного переживания.
Художник, одержимый стихийным порывом, не чувствителен к обыденности. Он забывает пищу и питье, забывает и о своем внешнем виде. Все тяжелые и тоскливые переживания скрадываются. Так и святой. В молитве он забывает о самом себе. Когда порыв проходит, художник очень остро ощущает несовершенство мира, так что с трудом переживает каждый следующий час. А святой плачет и о своем ничтожестве без Бога, и обо всем человечестве. Святого по праву называют небесным человеком; ведь все, чего он ждет и жаждет, все, что его радует, находится у Бога. Святой смотрит на Землю как мать на больного ребенка, радуясь, если ребенку стало легче и он не плачет. Святой страдает всеми страданиями земли и людей.
Елеазар Анзерский жил в царствование Михаила Федоровича Романова. Родился он в благочестивой и зажиточной семье купцов Севрюковых. На Соловках оказался в сравнительно юном возрасте и долгие годы был простым послушником, терпя все невзгоды и лишения, выпадающие на долю подвижника. Елеазар — имя, данное ему в монашестве. Как его звали до принятия пострига, неизвестно. Так рука Господня скрыла мирское имя святого, оставив людям только то, которое дано было при пострижении. Как будто у него не было семьи и отечества, кроме Небесного.
Елеазар отличался талантом резчика. При постройке Преображенского собора он украшал иконостас, аналои, а также резал из дерева необходимую утварь.
Как скульптор создает из куска глины или резчик из бруска дерева зримый образ, отсекая все лишнее, так и святой трудится над своей душой. Без помощи Божьей невозможен этот труд. Сам Господь руками труженика-святого извлекает из глубины души Свой Образ.
Кроме таланта резчика, Елеазар отличался любовью к чтению, к знаниям. Годы, проведенные в обители, стали для него и годами обучения. Таланты Елеазара заметили в обители, и вскоре он оказался окружен тем почитанием, от которого святой убегает.
Господь щедро раздает свои дары людям. Но получается так, что сам человек относится к своему дару небрежно, тяготится им, пытается его либо спрятать внутри себя, либо уничтожить. И тогда его постигает настоящее бедствие. Внутри, на месте не сохраненного некогда дара, поселяется пустота. Но если человек любит и сохраняет свой дар, Господь прибавляет к нему новый, или даже несколько новых даров.
Слава беспокоила Елеазара, и он задумал уйти в пустыню. Поблизости от Соловков находится Анзерский остров, который вполне пригоден для жилья. Там есть озеро с пресной водой, называемое Круглое. На Анзерском острове некогда уже было поселение отшельников, избравших предельно суровую жизнь. Елеазар, с благословения духовного наставника, перебрался на Анзер, как некогда преподобный Савватий перебрался на Соловки. В августе 1626 года на Соловках Елеазар принял постриг от старца Фирса. Четыре года Елеазар прожил возле озера Круглого, испытывая неописуемые лишения: зимний холод, осеннюю слякоть, обилие насекомых весной и летом, а также недостаток в пище. Обычный человек вряд ли выдержал бы эти испытания, но Господь укреплял своего избранника, даруя ему силы и здоровье. Елеазар дожил до глубокой старости.
Пропитание Елеазар добывал таким образом. Он вырезал из дерева чашечки и ставил их на побережье острова, чтобы путники могли взять их с собою. Путники забирали эти дары пустынника и в благодарность оставляли крупу, соль, муку. Так же поступали древние подвижники, добывавшие пищу на вырученные от плетения корзин деньги. Иногда они просто обменивали плоды своего рукоделия на то, что было им необходимо. Через четыре года Елеазар перебрался с озера Круглого ближе к морю и Соловкам.
На Анзере еще во времена Зосимы и Савватия устроен был храм во имя святителя Николая Чудотворца. Елеазар поселился возле него. Вскоре к нему пришел монах Кирилл, и так на Анзере образовалось новое поселение монахов.
О подвиге анзерских отшельников было открыто блаженной старице Марфе Иоанновне. Эта старица любила слушать рассказы о Соловках и считала их благодатным местом. В 1620 году игумен Соловков Иринарх побывал в Москве и встретился с блаженной. Та спросила его, можно ли устроить на Анзерском острове храм. Ответ был утвердительным, и старица пожертвовала на строительство храма сто рублей. По тем временам это была значительная сумма. Игумен Иринарх воодушевился: видимо, на Анзере все же будет обитель. Ведь его предшественник, игумен Рафаил хотел устроить на Анзере скит, но братия запретила ему. Однако, умирая, игумен предсказал, что обитель на Анзере будет непременно.
Примерно в это время Елеазару было видение. Набежала темная грозовая туча и дождем окропила место, на котором будет храм, дождем, как бы освятив его. Некоторые из духовно близких Елеазару монахов на Соловках тоже видели различные видения: то образ храма, то колокольный звон. Даже поморы, посещавшие Анзер, рассказывали о том, что над этим местом простерт Божественный покров.
Один из уроков, преподанных святыми, — урок надежды. Но это не та надежда, о которой знает любой человек. Корни надежды святых скрыты в Небе. Она как будто растет из груди Бога и пронизывает собою все существование человека. Ее называют по-церковнославянски упованием. Ее не умертвят никакие неудачи, никакие обстоятельства. Даже если они складываются неблагоприятно. Урок надежды — это и урок преодоления обстоятельств с помощью Божией. Ведь Господь обладает всеми обстоятельствами и всеми дарами. Слово Его всегда исполняется. Однако иногда приходится ждать долгие годы.
Вот еще один урок святых — терпение. Терпение, сплетенное с ожиданием, смягченное надеждой и утешением, называется чаянием. Таково терпение святых. Оно неиссякаемо. Невозможно представить мир без воды. Так же невозможно его представить и без терпения святых. Оно проникает до самого дна горя и приносит с собою Божественную жизнь. Воистину, святые — это утешение земной жизни.
Царица-мать приняла живое участие в устройстве Анзерского скита, послав щедрые дары. Патриарх благословил устройство обители. Ко времени возвращения Иринарха на Соловки возле Елеазара собралось уже около десяти братий, искавших истинно духовной жизни. Вскоре храм на Анзере был основан. В устройстве его принимал участие и сам игумен Иринарх.
После кончины игумена в 1629 году Соловки перестали помогать Анзерскому скиту. Но преподобный Елеазар был вызван в Москву, где с ним беседовал сам царь, пообещавший не оставлять скита. Так на Анзер полились милости царской семьи после того, как Соловки прекратили помощь.
Вскоре царь Михаил Федорович обратился к преподобному Елеазару с просьбой: молиться о даровании наследника престола. Преподобный был вызван в Москву и помещен в Чудовом монастыре. В положенное время у царя действительно родился наследник, будущий царь Алексей Михайлович. Радости венценосного отца не было предела. Он стал предлагать преподобному богатые дары и высокий сан. Однако преподобный пожелал возвратиться на Анзер. Царь согласился и дал грамоту, по которой Анзерский скит был отписан от Соловецкого монастыря. Теперь суровый остров целиком поступал в ведомство царской семьи. Строителей и скитоначальников предполагалось впредь выбирать из скитской братии.
В 1633 году на Анзер напали разбойники. Узнав о нападении, царь велел воеводам Двинскому и Сумскому охранять остров. В 1648 году молодой государь Алексей Михайлович грамотой приказывает Соловецким инокам помочь в постройке храма во имя Пресвятой Богородицы на Анзере. В 1649 году преподобный Елеазар снова путешествует в Москву для беседы с царем. По возвращении соловецкие иноки, движимые завистью, арестовали преподобного Елеазара. Некоторое время он провел в темнице, в оковах. В темнице преподобный вел примерно тот же образ жизни, который вел и в скиту. Он молился обычным чином, вкушал понемногу хлеба и воды, никого не обвиняя и не осуждая. Выпустили старца по настоянию Двинского воеводы и преподобного патриарха Никона, который был учеником Елеазара. Последние года его жизни протекли в мире и покое. Он смог увидеть, как расцвел Анзерский скит, его детище.
Внутренний распорядок Анзерского скита напоминал распорядок древних скитов Египта и Палестины. У каждого из братии была своя келья, своя пища и свое особенное духовное делание. Дважды в неделю братья собирались в храм для богослужения: в субботу и в воскресенье. С вечера в субботу начиналось чтение Псалтыри, Священного Писания и канонов. Затем, после небольшого отдыха, начиналась утреня, а потом, уже ближе к утру, Божественная литургия. Во время богослужения происходило и исповедование помыслов духовникам, как это принято в других обителях.
Преподобный Елеазар Анзерский происходил из купеческой семьи и не получил сколько-нибудь значительного образования. В течение жизни он приобрел знания, позволившие ему стать наравне с самыми образованными людьми своего времени. Однако преподобный Елеазар не стремился к известности. А мирские науки ставил гораздо ниже науки спасения души. Но в последней он был настоящим художником. Он был для скитской братии тем же, чем мастер — для подмастерьев.
Один из учеников преподобного Елеазара, Никифор, был очень молод. Однако он смог только три года прожить на Анзере, а потом преставился. Преподобный по смерти своего ученика молился Богу, чтобы тот открыл ему загробную участь Никифора. Даже за гранью смерти духовный отец не оставил своего сына. И во время молитвы было извещение, что молодой подвижник наследовал жребий праведных.
Среди учеников преподобного Елеазара был и будущий патриарх Никон. Во время проживания Никона в скиту преподобный Елеазар велел ему написать образ Спасителя. Образ этот был укреплен на воротах скита. Через некоторое время было замечено, что молитвы, принесенные перед этим образом, бывают скоро услышаны. Никон довольно долго пробыл на Анзере, но затем покинул скит. Причиной называют размолвку с братией. Однако летописи сохранили свидетельства о том, что между старцем Елеазаром и патриархом никогда не прерывалось сообщение. Преподобный принимал дары от Никона и до конца дней своих помогал ему духовным советом.
В XVII столетии, после начала раскола, распространилась следующая легенда. Преподобный Елеазар провидел в Никоне антихриста, врага церкви. И потому выгнал его из Анзерского скита. Удивительно, что этот старец пользовался даже любовью раскольников. По этой легенде Елеазар Анзерский — прозорливый монах, истинный православный христианин, а Никон — враг православия. Симпатии раскольников особенно привлекал телесный подвиг: посты, поклоны, долгие молитвы. Видимо, жизнь преподобного Елеазара вполне соответствовала представлению раскольников о святом старце и духовном наставнике.
Жизнь преподобного окружена многочисленными рассказами о чудесах, происшедших по его молитвам. Вот один из них. Во время строительства храма на Анзере, весной, преподобный Елеазар со спутниками вез кирпич с Соловков на Анзер. Ледоход уже начинался, и путь был особенно опасным. Однако медлить было нельзя. Старец благословил дорогу. В пути подводы с кирпичами едва не попали во льды. Но чудесным образом избегли страшной участи, спасаемые молитвой старца.
Пришло время бывшему резчику показать себя и в искусстве иконописи. Однажды преподобный услышал голос Христа. Господь велел написать Его Образ. Преподобный, весьма искушенный в том, какие козни могут устраивать демоны, оставил просьбу без ответа. Он посчитал, что это наваждение. Только усилил молитву. Через некоторое время вновь раздался в его сердце тот же голос. На этот раз сердце подвижника озарилось радостью. Он тут же послал на Соловки за иконописцем Памвой, и образ был написан. Конечно, писали его руки искусного мастера. Но вдохновителем этого труда был сам
Господь, обратившийся к сердцу преподобного Елеазара.
Святость не есть нечто отстраненное, недостижимое. Прежде всего, это готовность жертвовать собою ради такого же человека, ради своего ближнего. Но вряд ли святость осеняет поступки, сделанные без обращения к Богу, без молитвы. Ведь молитва, окрыляющая душу — это и есть движущая сила святости. Подвижники Средневековья и Нового времени все свои великие свершения посвящали Богу.
Комментировать