В третий год царствования Валтасара царя явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде.
И видел я в видении, и когда видел, я был в Сузах, престольном городе в области Еламской, и видел я в видении, – как бы я был у реки Улая.
Поднял я глаза мои и увидел: вот, один овен стоит у реки; у него два рога, и рога высокие, но один выше другого, и высший поднялся после.
Видел я, как этот овен бодал к западу и к северу и к югу, и никакой зверь не мог устоять против него, и никто не мог спасти от него; он делал, что хотел, и величался.
Я внимательно смотрел на это, и вот, с запада шел козел по лицу всей земли, не касаясь земли; у этого козла был видный рог между его глазами.
Он пошел на того овна, имеющего рога, которого я видел стоящим у реки, и бросился на него в сильной ярости своей.
И я видел, как он, приблизившись к овну, рассвирепел на него и поразил овна, и сломил у него оба рога; и недостало силы у овна устоять против него, и он поверг его на землю и растоптал его, и не было никого, кто мог бы спасти овна от него.
Тогда козел чрезвычайно возвеличился; но когда он усилился, то сломился большой рог, и на место его вышли четыре, обращенные на четыре ветра небесных.
От одного из них вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и к востоку и к прекрасной стране,
и вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их,
и даже вознесся на Вождя воинства сего, и отнята была у Него ежедневная жертва, и поругано было место святыни Его.
И воинство предано вместе с ежедневною жертвою за нечестие, и он, повергая истину на землю, действовал и успевал.
И услышал я одного святого говорящего, и сказал этот святой кому-то, вопрошавшему: «на сколько времени простирается это видение о ежедневной жертве и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы?»
И сказал мне: «на две тысячи триста вечеров и утр; и тогда святилище очистится».
И было: когда я, Даниил, увидел это видение и искал значения его, вот, стал предо мною как облик мужа.
И услышал я от средины Улая голос человеческий, который воззвал и сказал: «Гавриил! объясни ему это видение!»
И он подошел к тому месту, где я стоял, и когда он пришел, я ужаснулся и пал на лице мое; и сказал он мне: «знай, сын человеческий, что видение относится к концу времени!»
И когда он говорил со мною, я без чувств лежал лицем моим на земле; но он прикоснулся ко мне и поставил меня на место мое,
и сказал: «вот, я открываю тебе, что́ будет в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени.
Овен, которого ты видел с двумя рогами, это цари Мидийский и Персидский.
А козел косматый – царь Греции, а большой рог, который между глазами его, это первый ее царь;
он сломился, и вместо него вышли другие четыре: это – четыре царства восстанут из этого народа, но не с его силою.
Под конец же царства их, когда отступники исполнят меру беззаконий своих, восстанет царь наглый и искусный в коварстве;
и укрепится сила его, хотя и не его силою, и он будет производить удивительные опустошения и успевать и действовать и губить сильных и народ святых,
и при уме его и коварство будет иметь успех в руке его, и сердцем своим он превознесется, и среди мира погубит многих, и против Владыки владык восстанет, но будет сокрушен – не рукою.
Видение же о вечере и утре, о котором сказано, истинно; но ты сокрой это видение, ибо оно относится к отдаленным временам».
И я, Даниил, изнемог, и болел несколько дней; потом встал и начал заниматься царскими делами; я изумлен был видением сим и не понимал его.
И бѣ́хъ въ су́сѣхъ гра́дѣ, и́же е́сть во странѣ́ Ела́мстѣй, и ви́дѣхъ въ видѣ́нiи, и бѣ́хъ на ува́лѣ,
и воздвиго́хъ о́чи мои́ и ви́дѣхъ: и се́, ове́нъ еди́нъ стоя́ предъ ува́ломъ ему́же ро́зи, ро́зи же высо́цы, еди́нъ же вы́шше друга́го, и вы́шшiй восхожда́ше послѣди́.
И ви́дѣхъ овна́ боду́ща на за́падъ и на сѣ́веръ, и на ю́гъ и на восто́къ: и вси́ звѣ́рiе не ста́нутъ предъ ни́мъ, и не бѣ́ избавля́юща изъ руки́ его́, и сотвори́ по во́ли свое́й, и возвели́чися.
А́зъ же бѣ́хъ размышля́я, и се́ козе́лъ от ко́зъ идя́ше от Ли́ва на лице́ всея́ земли́ и не бѣ́ прикаса́яся земли́, и козлу́ тому́ ро́гъ ви́димь между́ очи́ма его́:
и прiи́де до овна́ иму́щаго рога́ его́же ви́дѣхъ стоя́ща предъ ува́ломъ, и тече́ къ нему́ въ си́лѣ крѣ́пости своея́.
И ви́дѣхъ его́ доходя́ща до овна́, и разсвирѣ́пѣ на него́, и порази́ овна́, и сокруши́ о́ба ро́га его́: и не бѣ́ си́лы овну́, е́же ста́ти проти́ву ему́: и пове́рже его́ на зе́млю и попра́ его́, и не бѣ́ избавля́яй овна́ от руки́ его́.
И козе́лъ ко́зiй возвели́чися до зѣла́: и внегда́ укрѣпи́ся, сокруши́ся ро́гъ его́ вели́кiй, и взыдо́ша друзі́и четы́ри ро́зи подъ ни́мъ, по четы́ремъ вѣ́тромъ небе́снымъ:
и от еди́наго и́хъ взы́де ро́гъ еди́нъ крѣ́покъ, и возвели́чися вельми́ къ ю́гу и къ восто́ку и къ си́лѣ,
и возвели́чися да́же до си́лы небе́сныя: и сотвори́ па́сти на зе́млю от си́лы небе́сныя и от звѣ́здъ, и попра́ я́:
и до́ндеже архистрати́гъ изба́витъ плѣ́нники, и его́ ра́ди же́ртва смяте́ся, и благопоспѣши́ся ему́, и свято́е опустѣ́етъ:
и даде́ся на же́ртву грѣ́хъ, и пове́ржеся пра́вда на зе́млю: и сотвори́, и благопоспѣши́ся.
И слы́шахъ еди́наго свята́го глаго́люща. И рече́ еди́нъ святы́й друго́му нѣ́коему глаго́лющему: доко́лѣ видѣ́нiе ста́нетъ, же́ртва отъя́тая, и грѣ́хъ опустѣ́нiя да́нный, и свято́е и си́ла попере́тся?
И рече́ ему́: да́же до ве́чера и у́тра дні́й двѣ́ ты́сящы и три́ста, и очи́стится свято́е.
И бы́сть, егда́ ви́дѣхъ а́зъ данiи́лъ видѣ́нiе и взыска́хъ вѣ́дѣнiя, и се́, ста́ предо мно́ю а́ки о́бразъ му́жескъ,
и слы́шахъ гла́съ му́жескъ средѣ́ ува́ла, и призва́ и рече́: гаврiи́ле, скажи́ видѣ́нiе о́ному.
И прiи́де и ста́ бли́зъ стоя́нiя моего́: и егда́ прiи́де ужасо́хся и падо́хъ на лице́ мое́. И рече́ ко мнѣ́: разумѣ́й, сы́не человѣ́чь, еще́ бо до сконча́нiя вре́мене видѣ́нiе.
И егда́ глаго́лаше со мно́ю, падо́хъ ни́цъ на земли́, и прикосну́ся мнѣ́, и поста́ви мя́ на но́ги моя́, и рече́:
се́, а́зъ возвѣща́ю тебѣ́ бу́дущая на послѣ́докъ гнѣ́ва [сыно́мъ люді́й твои́хъ]: еще́ бо до конца́ вре́мене видѣ́нiе.
Ове́нъ, его́же ви́дѣлъ еси́ иму́ща рога́, ца́рь ми́дскiй и пе́рсскiй:
а козе́лъ ко́зiй ца́рь е́ллинскiй е́сть: ро́гъ же вели́кiй, и́же между́ очи́ма его́, то́й е́сть ца́рь пе́рвый:
сему́ же сокруши́вшуся воста́ша четы́ри ро́зи подъ ни́мъ: четы́ри ца́рiе воста́нутъ от язы́ка его́, но не въ крѣ́пости его́,
и на послѣ́докъ ца́рства и́хъ, исполня́ющымся грѣхо́мъ и́хъ, воста́нетъ ца́рь безсра́менъ лице́мъ и разумѣ́я гада́нiя,
и держа́вна крѣ́пость его́, не въ крѣ́пости же свое́й, и чуде́сно растли́тъ и упра́витъ и сотвори́тъ, и разсы́плетъ крѣ́пкiя и лю́ди свя́ты,
и яре́мъ вери́гъ свои́хъ испра́витъ: ле́сть въ руцѣ́ его́, и въ се́рдцы свое́мъ возвели́чится, и ле́стiю разсы́плетъ мно́гихъ, и на па́губу мно́гимъ возста́нетъ, и я́ко я́ица руко́ю сокруши́тъ.
И видѣ́нiе ве́чера и у́тра рѣче́ннаго и́стинно е́сть: ты́ же назна́менай видѣ́нiе, я́ко на дни́ мно́ги.
А́зъ же данiи́лъ успо́хъ и изнемога́хъ на дни́ [мно́ги], и воста́хъ и творя́хъ дѣла́ царе́ва, и почуди́хся видѣ́нiю, и не бя́ше разумѣва́ющаго.
