На стра́жи мое́й ста́ну, и взы́ду на ка́мень, и посмотрю́ е́же ви́дѣти, что́ возглаго́летъ во мнѣ́ и что́ отвѣща́ю на обличе́нiе мое́.
И отвѣща́ Госпо́дь ко мнѣ́ и рече́: впиши́ видѣ́нiе, и я́вѣ на дскѣ́, я́ко да пости́гнетъ чита́яй я́.
Зане́ еще́ видѣ́нiе на вре́мя, и просiя́етъ въ коне́цъ, а не вотще́: а́ще уме́длитъ, потерпи́ ему́, я́ко иды́й прiи́детъ и не уме́длитъ.
А́ще усумни́тся, не благоволи́тъ душа́ моя́ въ не́мъ: пра́ведникъ же [мо́й] от вѣ́ры жи́въ бу́детъ.
Презо́рливый же и оби́дливый му́жъ и велича́вый ничесо́же сконча́етъ: и́же разшири́ а́ки а́дъ ду́шу свою́, и се́й я́ко сме́рть ненасыще́нъ: и собере́тъ къ себѣ́ вся́ язы́ки и прiи́метъ къ себѣ́ вся́ лю́ди.
Не сiя́ ли вся́ на него́ при́тчу прiи́мутъ и гада́нiе въ по́вѣсть его́? и реку́тъ: го́ре умножа́ющему себѣ́ не су́щая его́, доко́лѣ? и отягча́ющему у́зу свою́ тя́жцѣ.
Я́ко внеза́пу воста́нутъ угрыза́ющiи его́, и ободря́тся навѣ́тницы твои́, и бу́деши въ разграбле́нiе и́мъ.
Поне́же ты́ плѣни́лъ еси́ страны́ мно́ги, плѣня́тъ тя́ вси́ оста́вшiи лю́дiе кро́ве ра́ди человѣ́чи и нече́стiя земли́ и гра́да и всѣ́хъ живу́щихъ на не́й.
Го́ре напая́ющему по́друга своего́ развраще́нiемъ му́тнымъ, и упоява́ющему, я́ко да взира́етъ къ пеще́рамъ и́хъ.
Сы́тость безче́стiя от сла́вы испі́й и ты́: се́рдце, поколе́блися и сотрясни́ся: обы́де о тебѣ́ ча́ша десни́цы Госпо́дни, и собра́ся безче́стiе на главу́ твою́.
Зане́же нече́стiе Лива́ново покры́етъ тя́, и стра́сть звѣре́й престраши́тъ тя́, кро́ве ра́ди человѣ́чи и нече́стiя земли́ и гра́да и всѣ́хъ живу́щихъ на не́й.
У, лю́тѣ глаго́лющему ко дре́ву: ободри́ся, воста́ни: и ка́менiю: возвы́сися: и то́ е́сть мечта́нiе, и сiе́ е́сть скова́нiе зла́та и сребра́, и вся́каго ду́ха нѣ́сть въ не́мъ.
Госпо́дь же во хра́мѣ святѣ́мъ свое́мъ: да убои́тся от лица́ его́ вся́ земля́.
На стра́жи мое́й ста́ну, и взы́ду на ка́мень, и посмотрю́ е́же ви́дѣти, что́ возглаго́летъ во мнѣ́ и что́ отвѣща́ю на обличе́нiе мое́.
И отвѣща́ Госпо́дь ко мнѣ́ и рече́: впиши́ видѣ́нiе, и я́вѣ на дскѣ́, я́ко да пости́гнетъ чита́яй я́.
Зане́ еще́ видѣ́нiе на вре́мя, и просiя́етъ въ коне́цъ, а не вотще́: а́ще уме́длитъ, потерпи́ ему́, я́ко иды́й прiи́детъ и не уме́длитъ.
А́ще усумни́тся, не благоволи́тъ душа́ моя́ въ не́мъ: пра́ведникъ же [мо́й] от вѣ́ры жи́въ бу́детъ.
Презо́рливый же и оби́дливый му́жъ и велича́вый ничесо́же сконча́етъ: и́же разшири́ а́ки а́дъ ду́шу свою́, и се́й я́ко сме́рть ненасыще́нъ: и собере́тъ къ себѣ́ вся́ язы́ки и прiи́метъ къ себѣ́ вся́ лю́ди.
Не сiя́ ли вся́ на него́ при́тчу прiи́мутъ и гада́нiе въ по́вѣсть его́? и реку́тъ: го́ре умножа́ющему себѣ́ не су́щая его́, доко́лѣ? и отягча́ющему у́зу свою́ тя́жцѣ.
Я́ко внеза́пу воста́нутъ угрыза́ющiи его́, и ободря́тся навѣ́тницы твои́, и бу́деши въ разграбле́нiе и́мъ.
Поне́же ты́ плѣни́лъ еси́ страны́ мно́ги, плѣня́тъ тя́ вси́ оста́вшiи лю́дiе кро́ве ра́ди человѣ́чи и нече́стiя земли́ и гра́да и всѣ́хъ живу́щихъ на не́й.
Го́ре напая́ющему по́друга своего́ развраще́нiемъ му́тнымъ, и упоява́ющему, я́ко да взира́етъ къ пеще́рамъ и́хъ.
Сы́тость безче́стiя от сла́вы испі́й и ты́: се́рдце, поколе́блися и сотрясни́ся: обы́де о тебѣ́ ча́ша десни́цы Госпо́дни, и собра́ся безче́стiе на главу́ твою́.
Зане́же нече́стiе Лива́ново покры́етъ тя́, и стра́сть звѣре́й престраши́тъ тя́, кро́ве ра́ди человѣ́чи и нече́стiя земли́ и гра́да и всѣ́хъ живу́щихъ на не́й.
У, лю́тѣ глаго́лющему ко дре́ву: ободри́ся, воста́ни: и ка́менiю: возвы́сися: и то́ е́сть мечта́нiе, и сiе́ е́сть скова́нiе зла́та и сребра́, и вся́каго ду́ха нѣ́сть въ не́мъ.
Госпо́дь же во хра́мѣ святѣ́мъ свое́мъ: да убои́тся от лица́ его́ вся́ земля́.
На стражу мою стал я и, стоя на башне, наблюдал, чтобы узнать, что скажет Он во мне, и что мне отвечать по жалобе моей?
И отвечал мне Господь и сказал: запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать,
ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится.
Вот, душа надменная не успокоится, а праведный своею верою жив будет.
Надменный человек, как бродящее вино, не успокаивается, так что расширяет душу свою как ад, и как смерть он ненасытен, и собирает к себе все народы, и захватывает себе все племена.
Но не все ли они будут произносить о нем притчу и насмешливую песнь: «горе тому, кто без меры обогащает себя не своим, – на долго ли? – и обременяет себя залогами!»
Не восстанут ли внезапно те, которые будут терзать тебя, и не поднимутся ли против тебя грабители, и ты достанешься им на расхищение?
Так как ты ограбил многие народы, то и тебя ограбят все остальные народы за пролитие крови человеческой, за разорение страны, города и всех живущих в нем.
Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего, чтобы устроить гнездо свое на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастья!
Бесславие измыслил ты для твоего дома, истребляя многие народы, и согрешил против души твоей.
Камни из стен возопиют и перекладины из дерева будут отвечать им:
«горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!»
Вот, не от Господа ли Саваофа это, что народы трудятся для огня и племена мучат себя напрасно?
Ибо земля наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море.
Горе тебе, который подаешь ближнему твоему питье с примесью злобы твоей и делаешь его пьяным, чтобы видеть срамоту его!
Ты пресытился стыдом вместо славы; пей же и ты и показывай срамоту, – обратится и к тебе чаша десницы Господней и посрамление на славу твою.
Ибо злодейство твое на Ливане обрушится на тебя за истребление устрашенных животных, за пролитие крови человеческой, за опустошение страны, города и всех живущих в нем.
Что за польза от истукана, сделанного художником, этого литого лжеучителя, хотя ваятель, делая немые кумиры, полагается на свое произведение?
Горе тому, кто говорит дереву: «встань!» и бессловесному камню: «пробудись!» Научит ли он чему-нибудь? Вот, он обложен золотом и серебром, но дыхания в нем нет.
А Господь – во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его!
