|
|
Отвѣща́въ же и́овъ, рече́: вѣ́мъ у́бо, я́ко изъ руки́ моея́ обличе́нiе мое́ е́сть, и рука́ его́ тяжка́ бы́сть па́че моего́ воздыха́нiя. Кто́ у́бо увѣ́сть, я́ко обря́щу его́ и прiиду́ ко кончи́нѣ? И реку́ мо́й су́дъ, уста́ же моя́ испо́лню обличе́нiя, уразумѣ́ю же изцѣле́нiя, я́же ми́ рече́тъ, и ощущу́, что́ ми возвѣсти́тъ. И а́ще со мно́гою крѣ́постiю на́йдетъ на мя́, посе́мъ же не воспрети́тъ ми́. И́стина бо и обличе́нiе от него́: да изведе́тъ же въ коне́цъ су́дъ мо́й. А́ще бо во пе́рвыхъ пойду́, ктому́ нѣ́смь: въ послѣ́днихъ же, ка́ко вѣ́мъ его́? ошу́юю творя́щу ему́, и не разумѣ́хъ: обложи́тъ одесну́ю, и не узрю́. Вѣ́сть бо уже́ пу́ть мо́й, искуси́ же мя́ я́ко зла́то. Изы́ду же въ за́повѣдехъ его́, пути́ бо его́ сохрани́хъ, и не уклоню́ся от за́повѣдiй его́ и не преступлю́, въ нѣ́дрѣхъ же мои́хъ сокры́хъ глаго́лы его́. А́ще же и са́мъ суди́лъ та́ко, кто́ есть рекі́й проти́ву ему́? са́мъ бо восхотѣ́ и сотвори́. Сего́ ра́ди о не́мъ тре́петенъ бы́хъ, наказу́емь же попеко́хся о не́мъ: сего́ ра́ди от лица́ его́ потщу́ся, поучу́ся и убою́ся от него́. И Госпо́дь умягчи́лъ се́рдце мое́, и вседержи́тель потща́ся о мнѣ́: не вѣ́дѣхъ бо, я́ко на́йдетъ на мя́ тма́, предъ лице́мъ же мои́мъ покры́етъ мра́къ.
Отвѣща́въ же и́овъ, рече́: вѣ́мъ у́бо, я́ко изъ руки́ моея́ обличе́нiе мое́ е́сть, и рука́ его́ тяжка́ бы́сть па́че моего́ воздыха́нiя. Кто́ у́бо увѣ́сть, я́ко обря́щу его́ и прiиду́ ко кончи́нѣ? И реку́ мо́й су́дъ, уста́ же моя́ испо́лню обличе́нiя, уразумѣ́ю же изцѣле́нiя, я́же ми́ рече́тъ, и ощущу́, что́ ми возвѣсти́тъ. И а́ще со мно́гою крѣ́постiю на́йдетъ на мя́, посе́мъ же не воспрети́тъ ми́. И́стина бо и обличе́нiе от него́: да изведе́тъ же въ коне́цъ су́дъ мо́й. А́ще бо во пе́рвыхъ пойду́, ктому́ нѣ́смь: въ послѣ́днихъ же, ка́ко вѣ́мъ его́? ошу́юю творя́щу ему́, и не разумѣ́хъ: обложи́тъ одесну́ю, и не узрю́. Вѣ́сть бо уже́ пу́ть мо́й, искуси́ же мя́ я́ко зла́то. Изы́ду же въ за́повѣдехъ его́, пути́ бо его́ сохрани́хъ, и не уклоню́ся от за́повѣдiй его́ и не преступлю́, въ нѣ́дрѣхъ же мои́хъ сокры́хъ глаго́лы его́. А́ще же и са́мъ суди́лъ та́ко, кто́ есть рекі́й проти́ву ему́? са́мъ бо восхотѣ́ и сотвори́. Сего́ ра́ди о не́мъ тре́петенъ бы́хъ, наказу́емь же попеко́хся о не́мъ: сего́ ра́ди от лица́ его́ потщу́ся, поучу́ся и убою́ся от него́. И Госпо́дь умягчи́лъ се́рдце мое́, и вседержи́тель потща́ся о мнѣ́: не вѣ́дѣхъ бо, я́ко на́йдетъ на мя́ тма́, предъ лице́мъ же мои́мъ покры́етъ мра́къ.
|
И отвечал Иов и сказал: еще и ныне горька речь моя: страдания мои тяжелее стонов моих. О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним, – и я навсегда получил бы свободу от Судии моего. Но вот, я иду вперед – и нет Его, назад – и не нахожу Его; делает ли Он что на левой стороне, я не вижу; скрывается ли на правой, не усматриваю. Но Он знает путь мой; пусть испытает меня, – выйду, как золото. Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступал; глаголы уст Его хранил больше, нежели мои правила. Но Он тверд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его. Так, Он выполнит положенное мне, и подобного этому много у Него. Поэтому я трепещу пред лицем Его; размышляю – и страшусь Его. Бог расслабил сердце мое, и Вседержитель устрашил меня. Зачем я не уничтожен прежде этой тьмы, и Он не сокрыл мрака от лица моего!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
