Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Толкования на Евангелие от Матфея 21:1
И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников,
Святые отцы
- Иоанн Златоуст, свт. (†407)
- Иероним Стридонский, блж. (†420)
- Феофилакт Болгарский, блж. (†1107)
- Иустин (Попович), прп. (†1979)
Прочие
- Евфимий Зигабен (†1118)
- Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
- Троицкие листки (XIX в.)
- Михаил (Лузин), еп. (†1887)
- Никифор (Бажанов), архим. (†1895)
- Олег Стеняев, протоиерей
Иоанн Златоуст, свт. (†407)
Ст. 1-5 И егда приближишася в Иерусалим, и приидоша в Вифсфагию к горе Елеонстей, посла два ученика, глаголя: идита в весь яже прямо вама, и обрящета осля привязано, и жребя с ним: отрешивша приведита Ми. И аще вам кто речет что, речета, яко Господь ею требует: и абие послет я. Сие же бысть, да сбудется реченное пророком Захариею, глаголющим: рцыте дщери Сионове: се Царь твой грядет тебе кроток, и всед на осля и жребя сына подъяремнича
Часто и прежде Христос ходил во Иерусалим; но никогда не ходил с такою славою. Почему же так? Потому что тогда было еще начало строительства Его и сам Он не был столько известен; притом и время страданий еще не было близко. Поэтому он и жил, не отличаясь ничем от прочих, и по большей части скрывал Себя; иначе Его явление не было бы столь удивительно, а только бы возбудило в иудеях больший гнев. Когда же Он показал уже много опытов Своей силы, и крест был уже при дверях, тогда прославляет Себя решительнее и с большею торжественностью делает все, что могло воспламенить их. Конечно, это возможно было сделать и с самого начала, но было бы не нужно и бесполезно. А ты размысли со мною, сколько здесь чудес, и сколько исполнилось пророчеств? Христос сказал: обрящете осля; и тут же предрек, что никто не будет препятствовать, но лишь услышат - замолчат. Это служило немалым обвинением против иудеев: если Христос и незнакомых Ему и не видавших Его заставляет отдавать свою собственность без всякого противоречия, и притом не сам даже лично, а чрез учеников, то насколько же виноваты оказываются иудеи, которые, будучи свидетелями стольких чудес, Им совершенных, не верили Ему.
И не считай этого события маловажным. В самом деле, что заставило этих бедных людей, может быть, земледельцев, без всякого противоречия отдать свою собственность? И что я говорю, - без противоречия? Даже и не спрашивая, или спросив, замолчать и уступить? Если они ничего не сказали, когда уводили их скот, или, если и сказали что-либо, но услышав, что Господь его требует, уступили без всякого противоречия, то и другое равно удивительно, тем более, что они не видели Его самого, а только учеников. Чрез это Господь дает разуметь, что Он всячески мог воспрепятствовать и жестоковыйным иудеям, когда они пришли схватить Его, и сделать их безгласными; но только не захотел этого. С другой стороны, Он научает учеников жертвовать всем, чего бы Он ни потребовал; если бы Он повелел отдать самую душу, и ею они должны пожертвовать без всякого противоречия. В самом деле, если незнакомые Ему повиновались Его требованию, то тем более они должны жертвовать Ему всем. Далее: Христос исполнил здесь еще двоякое пророчество - пророчество дел, и пророчество словес: пророчество дел, когда воссел на осла; пророчество словес - Захарии пророка, который сказал, что Царь будет сидеть на осляти. Воссев на осля, Он исполнил это последнее пророчество и, в то же время прообразуя Своими действиями будущее, дал другое пророчество. Каким же образом? Он предвозвестил призвание нечистых язычников, - что Он в них почиет, что они приидут к Нему и за Ним последуют. Таким образом пророчество следовало за пророчеством. Впрочем Христос, по моему мнению, не по этой только причине благоволил воссесть на осля, но и для того, чтобы подать нам правило жизни. Он не только исполнял пророчества и насаждал учение истины, но чрез это самое исправлял и нашу жизнь, везде поставляя нам за правило удовлетворять только крайним нуждам. Такое исправление нашей жизни Он везде имел в виду; так, когда благоволил родиться на земле, то не искал богато убранного дома, ни матери богатой и знаменитой, но избрал бедную, которая обручена была древоделателю; рождается в вертепе и полагается в яслях; избирая также учеников, избрал не ораторов и мудрецов, не богатых и славных, но и между бедными самых бедных, и нимало не знаменитых; равным образом, когда предлагал трапезу, то иногда предлагал хлеб ячменный, иногда пред самой только уже трапезой повелевал ученикам купить на рынке; вместо ложа употреблял траву; одеяние носил бедное, не отличающееся даже от одеяния самых простых людей; а дома даже и не имел; если Ему нужно было переходить с одного места в другое, то ходил пеший, и притом так, что иногда даже утомлялся; когда садился, не искал стула, ни мягкого возглавия, но сидел на голой земле, иногда на горе, иногда при источнике, и даже один; разговаривал и с самарянкой; также полагал меру и для самой печали: когда надлежало плакать, плакал тихо, повсюду, как я сказал, поставляя правила и границы, до которых позволительно доходить, но далее которых не должно идти. Так и теперь, если бы случилось, что кто-нибудь, по немощи, имел нужду в животном, то Христос и в этом случае сделал ограничение, показывая, что не на конях, не на мулах надобно мчаться, но должно довольствоваться ослом, и никогда не простираться далее необходимого. Но посмотрим, как сбываются пророчества - и словами, и самым делом. Какое же это пророчество? Се Царь твой грядет тебе кроток, всед на осля и жребя юна. Не на колеснице едет, как обыкновенно поступают другие цари, не требует дани, не наводит Собою страха, не имеет копьеносцев, но и здесь показывает величайшую кротость. Спроси у иудея: был ли какой-нибудь царь, который бы на осляти въезжал в Иерусалим? Он не может указать тебе никого, кроме только Христа. Но Он, как я выше сказал, делал это в предзнаменование будущего. Здесь чрез осленка означается Церковь и народ новый, который был некогда нечист, но после того, как воссел на нем Иисус, соделался чистым. Заметь же, какая точность во всем прообразовании. Ученики отвязывают подъяремников: и иудеи, и мы призваны в новоблагодатную Церковь чрез апостолов, введены в нее тоже чрез апостолов. Наша блаженная и славная участь и в иудеях возбудила ревность: осел идет позади осленка. И действительно, после того, как Христос воссядет на язычников, тогда и иудеи, по чувству соревнования, придут к Нему, что ясно показывает Павел, говоря: яко ослепление от части Израилеви бысть, дондеже исполнение языков внидет: и тако весь Израиль спасется (Рим. XI, 25-26). Итак, из сказанного видно, что это было пророчество. В противном случае не нужно бы было говорить пророку так подробно о возрасте осла. И не это только видно из сказанного, но и то, что апостолы приведут их без труда. И действительно, как здесь никто не препятствовал апостолам, когда они повели животных, так никто не мог воспрепятствовать им и в призвании язычников, когда они их уловляли. Далее: Христос садится не на нагого осленка, но на покрытого одеждою апостолов: это потому, что апостолы, взяв осленка, и свое все уже отдают, как и Павел говорит: аз же в сладость иждиву и иждивен буду по душах ваших (2Кор. XII, 15). Но обрати внимание и на послушание осленка, на то, как он, вовсе не обученный и не знавший еще узды, не помчался быстро, но шел тихо и спокойно. И это служило предзнаменованием будущего, выражая покорность язычников и скорую их перемену к благоустроенной жизни. Все это совершилось словом: отрешивше, приведита Ми; и беспорядочное пришло в благоустройство, и нечистое сделалось чистым.
Иероним Стридонский, блж. (†420)
Ст. 1-3 И когда Он приблизился к Иерусалиму и пришел в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, говоря им: Идите в поселение, которое перед вами, и тотчас найдете привязанную ослицу и осленка около нее; отвяжите их и приведите ко Мне. А если вам кто-нибудь скажет что, то скажите, что Господь имеет нужду в них и скоро отпустит их
Он выходит из Иерихона, выведя оттуда как можно большую толпу народа и, возвратив здравие слепым, приближается к Иерусалиму, осыпаемый многими благожеланиями; подав спасение верующим, Он хочет вступить в город мира и в место созерцания Бога, и в крепость, назначаемую для того, чтобы следить [за неприятелем - arcem speculatorii]. И когда Он приблизился к Иерусалиму и пришел в Виффагию, то есть к дому челюстей (это было поселение священников, образец исповедания, и было расположено на горе Масличной, где сосредотачивался свет познания и где был отдых от трудов и скорбей). Он послал двух учеников Своих умозрительного (θεορητικόν) θ деятельного (έργαστικόν), ςо есть знание и действие, чтобы они вступили в поселение, и сказал им: Идите в поселение, которое перед вами. Действительно, оно было перед апостолами [то есть враждебно им] и не хотело принять ярма учения,и тотчас найдете, говорит, привязанную ослицу и осленка около нее; отвяжите их и приведите ко Мне. Ослица была привязана многими узами грехов. А резвый осленок и не переносящий узды вместе с матерью, согласно Евангелию от Луки (Лк. 19:30), имел многих господ как не подчиненный одному заблуждению и учению: и однако многие господа, усвоившие себе непозволительную власть, видя истинного Господа и пришедших от Него рабов, присланных для того, чтобы отвязать его, не осмелились воспротивиться. Что такое эта ослица и этот осленок, мы скажем в дальнейшей речи.
Феофилакт Болгарский, блж. (†1107)
Ст. 1-5 И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне; и если кто скажет вам что -нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их. Все же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной
И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: подите в селение, которое прямо пред вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязавши приведите ко Мне; и если кто скажет сам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их. Все же сие было, да сбудется реченное чрез пророка, который говорит: скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной (Ис. 62:11. Захарии 9:9). Господь воссел на осла не по какой-либо другой нужде, а единственно для того, чтобы исполнить пророчество и вместе чтобы показать нам, как скромно нужно ездить, ибо Он ехал не на лошади, а скромно на осленке. Пророчество Он исполняет и в историческом, и в таинственном смысле: в историческом через то, что видимым образом воссел на ослицу, в иносказательном же - воссевши на осленка, то есть на новый, необузданный и непокорный народ, язычников. Осел и ослица были привязаны узами своих грехов. Разрешить были посланы двое - Павел к язычникам, а Петр к обрезанным, то есть иудеям. И доныне двое разрешают нас от грехов - Апостол и Евангелие. Христос шествует кротко, ибо в первое пришествие Свое Он явился не судить мир, но спасти. Другие цари евреев были хищны и не справедливы, Христос же - царь кроткий.
Иустин (Попович), прп. (†1979)
Ст. 1-3 И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне; и если кто скажет вам что -нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их
Торжественный вход Спасителя во Иерусалим
При этом событии Спаситель весьма естественным образом показывает Свое всеведение, и оно представляется нам, людям, совсем естественным. А вместе с божественным всеведением – и божественное всемогущество. И то, и другое относится даже и к сокровенному расположению владельца. Все происходит по словам Спасителя, как будто небо сошло на землю, и люди послушны Господу как Ангелы. Это для того, чтобы Господь показал как все, что есть главного в этом мире, предвидено и предсказано Богом. Бог разными способами участвует в событиях человеческой истории. Это и естественно, и необходимо. Когда Бог руководит событиями, тогда пророчества совсем естественны. На самом деле, воля Божия – это естественность естественного и естественность естества. Нет ничего чудесного в том, чтобы рассматривать Бога как имманентного, в некоторой мере, деятеля во всем. Нет сомнения, естественное в своей основе есть Божие, и Божие – естественно. Поэтому святые Апостолы чутко и послушно исполняют это указание Спасителя. Исполняют как что-то соверешенно естественное, потому что оно приходит от Него, Творца и Господа естества и естественного. Таинственным образом ткется некая таинственная связь между кроткимъ царемъ и народом, которая расцветает в необыкновенную радость и восхищение. Народ восторженно приветствует Иисуса не только как пророка, но, по Блаженному Феофилакту, как исключительного Пророка = Мессию = Спасителя мира. Поэтому люди простирают перед Господом Иисусом не только одежды свои, но и сердца свои. «Осанна» – это арамейское слово, которое означет: спаси.
Толкование на Евангелие от Матфея
Евфимий Зигабен (†1118)
Ст. 1-3 И егда приближишася во Иерусалим и приидоша в Вифсфагию к горе Елеонстей, тогда Иисус посла два ученика, глаголя има: идита в весь, яже прямо вама: и абие обрящета осля привязано, жребя с ним: отрешивша приведита Ми: и аще вама кто речет что, речета, яко Господь ею требует: абие же послет я
Когда уже приближалась кончина Его, Он действует с большею властью; и так как было пророчество об ослице и молодом осле, то, как Господь всего, повелевает посланным сказать: Господь ею требует, – а по миновании нужды отсылает их к их владетелям. Но Матфей говорит об ослице и молодом осле, а Марк (11:2) об одном только молодом осле: обрящета, говорит, жребя (πωλον) привязано, на неже никто же от человек вседе. Подобным же образом пишет и Лука (19, 30). И Иоанн (12:14) назвал его οναριον, т.е. молодым ослом, так как πωλος; (вообще молодое животное) означает и молодого осла. Что сказать на это? То, что Иисусу Христу была нужда в обоих: осел был нужен, чтобы ехать на нем, а ослица, чтобы следовала за осленком. Это событие прообразовало собою будущее: молодой осел был прообразом нового народа из язычников, который прежде веры во Христа не приучался к ярму Божественного закона, – на которого не садился никто из людей, т.е. пророк или апостол; а ослица была образом древнего народа из иудеев, живущего под ярмом закона. Молодой осел везет на себе Христа, а ослица следует сзади; таким образом самым делом показывается, что после того, как Христос воссядет на язычников и почиет на них, как уверовавших в Него, последуют за ними и иудеи. И апостол Павел говорит, что ослепление от части Израилеви бысть, дондеже исполнение языков внидет: и тако весь Израиль спасется (Рим. 11:25). Итак, Матфей по точности упомянул об обоих животных, а другие ради краткости вписали одного только осленка, потому что на нем ехал Спаситель, а об ослице умолчали, потому что она только следовала сзади. Итак, Христос ехал на молодом осле, чтобы, с одной стороны, как сказано уже, прообразовать будущее, а с другой, так как случалось, что некоторые более слабые люди нуждались в животных, – то чтобы и здесь показать меру, что ученик Его не должен употреблять лошадь или мула, а осла, и везде довольствоваться одним только необходимым.
Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников
(Мк. 11:1; Лк. 19:28, 29; Ин. 12:12). Речь Иоанна в указанном стихе имеет общий смысл, не содержит подробностей, какие встречаются у синоптиков, относится к нескольким событиям. Иоанн говорит преимущественно о выступлении народа из Иерусалима на встречу Иисусу Христу. Но только при помощи Евангелия Иоанна можно точнее определить время, когда все это происходило. Он говорит, что Иисус Христос пришел в Вифанию “за шесть дней до Пасхи.” Правда, выражение это недостаточно определенно; если Пасха 29 года была 14 нисана в пятницу, то шестой день пред Пасхой может падать и на предыдущую субботу, и на послесубботний день. Вероятнее первое, и с этим согласуются обстоятельства, рассказанные Иоанном в 12:2-8 — о вечери, устроенной для Христа в Вифании и о помазании Его Марией драгоценным миром. Это был для Христа день отдыха и покоя. На другой день (Ин. 12:12) совершился торжественный вход Христа в Иерусалим. Синоптики пропускают здесь рассказ Иоанна о вечери в Вифании и представляют дело так, что Спаситель как бы непосредственно по прибытии из Иерихона в Вифанию совершил вход в Иерусалим. Но рассказ их, в сущности, не противоречит показаниям Иоанна. Матфей и Марк передают о вечери в доме Вифании в другом месте (Мф. 26:6-13; Мк. 14:3-9). Почему это так, об этом будет сказано при объяснении этого отдела. Теперь же мы должны лишь установить, что вход Господень совершился в послесубботний день. У нас он называется воскресеньем; как назывались следующие за субботой дни у евреев? В ответ на этот вопрос достаточно сказать, что названия отдельных дней у евреев не были употребительны, и когда это было нужно, то они употребляли числительные — первый, второй, третий и т.д. В Евангелиях встречаются только указания на субботу и пятницу, последняя не была, собственно, названием дня, а приготовления (παρασκευή) к субботе. Если Пасха в 29 году была 14 нисана в пятницу, то отсюда можно заключать, что Спаситель совершил вход в Иерусалим в первый день недели и в 10 день месяца нисана, когда, по закону (Исх. 12:3), иудеи должны были приготовлять пасхального агнца.
Гораздо труднее определить, где находилась Виффагия, о которой упоминают Матфей и Лука. Марк о ней ни слова не говорит, упоминая только о Вифании; Лука сообщает, что Христос “приблизился к Виффагии и Вифании, к горе, называемой Елеонскою” (19:19). Из этого последнего показания нельзя заключать, что Спаситель приблизился сначала к Виффагии и затем к Вифании. Лука выражается здесь неопределенно, перечисляя, без соблюдения порядка, селения, которые были на пути. Дошедшие до нас сведения о Виффагии вообще отличаются темнотой. Некоторые говорят, что в настоящее время от нее не осталось никакого следа. О ней не упоминается в Ветхом Завете, в Новом — только здесь у Матфея и в параллели Луки (у Мк. 11:1, только в немногих и незначительных кодексах), также в Талмуде (Buxtorff, lex. Chald. col. 1691 sd). Слово Виффагия значит “дом смокв;” по Оригену, она находилась “близ горы Елеонской.” Ориген говорит еще, что Виффагия была “священническим местом” (ήτις των ιερέων ην χωρίον), и на слова его ссылается Шюрер (2:297, прим.). В 1877 г. найден был камень с фресками и датированный надписями 12 века, где, между прочим, встречается и название Виффагии. Камень тождествен с тем, о котором упоминают Теодорих в 1072 г. и Феодосий около 530 г. (см. Цан, с. 608-9, прим. 4). Можно считать достоверным, что Виффагия, как и Вифания, находилась на восточной стороне горы Елеонской; недалеко одна от другой.
Выйдя из Вифании утром в первый день недели, Иисус Христос послал туда двоих учеников. О том, кто были эти ученики, неизвестно.
Троицкие листки (XIX в.)
Ст. 1-17 И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне; и если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их. Все же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной. Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их. Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге; народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского. И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, - дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников. И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их. Видев же первосвященники и книжники чудеса, которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: осанна Сыну Давидову! - вознегодовали и сказали Ему: слышишь ли, что они говорят? Иисус же говорит им: да! разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу? И, оставив их, вышел вон из города в Вифанию и провел там ночь
Часто Господь наш Иисус Христос ходил в Иерусалим; но никогда Он не входил в него с такой славой, с какой вошел после воскрешения Лазаря, перед самыми Своими страданиями.
До этого времени Он тщательно уклонялся от всяких почестей и строго запрещал ученикам Своим разглашать в народе, что Он есть всеми ожидаемый Христос, Царь Израилев, а теперь с любовью принимает царственные почести от народа и вступает в Иерусалим торжественно, восседая на осляти подобно предку Своему Давиду, сопровождаемый восторженными кликами, как Царь, как Победитель смерти, как обетованный Сын Давидов – Мессия Христос. Что это значит? Почему Он на этот раз не только не уклонился от этих почестей, но и для большей торжественности благоволил воссесть на осла? Потому что настало время открыто и всенародно показать, что Он есть истинный обетованный Мессия, дабы Иудеи, отвергнув Его, не могли оправдываться, что Он не открыл им Себя, как Христа, Сына Давидова (мысли Иннокентия, архиеп. Херсонского). Правда, кто из них был внимателен к учению и великим делам Иисуса Христа, кто рассуждал по совести, тот уже не мог не признавать Его за Мессию в своем сердце, хотя бы и не слышал об этом торжественного объявления. Но для большей части народа требовалось, чтобы Господь Сам, открыто, торжественно объявил Себя Мессией, о пришествии Которого, по верованию Иудеев, должны были узнать все сыны Израилевы во всех концах света. Вот почему и раньше некоторые Иудеи с искренним или притворным усердием говорили Ему громко: «долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо» (Ин. 10:24). И вот, в ответ на все такие недоумения Господь совершает Свой царственный вход в Иерусалим и через это всенародно объявляет, что Он есть истинный Мессия Христос. Теперь уже никто не мог колебаться недоумением: как смотреть на Галилейского Пророка? Но почему Он объявляет Себя Мессией, Царем, не раньше, как перед самыми Своими страданиями? Потому что такое объявление раньше было бы преждевременно. «При начале домостроительства нашего спасения, – говорит святитель Златоуст, – Он Сам еще не был всем известен, и время страданий еще не наступило. Поэтому Он до этого времени как бы и скрывался. Но после того, как показал много опытов Своего всемогущества, когда крест был уже при дверях, Он объявляет Себя с торжеством. Все это могло бы быть сделано с самого начала, но не принесло бы пользы». Сердцеведец знал, что Его враги, несмотря на все Его чудеса, не признают Его за Мессию, напротив, Его открытое объявление Себя Мессией окончательно ожесточит их злобу и поведет к тому, что они, наконец, вознесут Его на крест. Но пока не пришел час смерти Его, пока Он не совершил на земле Своего Божественного дела, пока не положил прочного основания Царству Божию – Церкви Своей, до тех пор и смерть Его была бы преждевременной.
Он знал и то, что как скоро народ убедится, что Он есть обетованный Сын Давидов, Царь Израилев, то не удержится против Римлян, и вот, Он открывает всем Свое царское достоинство не раньше, как за пять дней до Своей спасительной смерти. Его крест положит решительный конец всем мечтаниям о земном царстве Мессии. «Господь идет открыто, – говорит блаженный Феофилакт, – чтобы они, если пожелают, уразумели славу Его и через исполнение на Нем пророчеств познали истину. А если не пожелают уразуметь, то чтобы это обстоятельство послужило к большему осуждению их». Святые отцы говорят даже, что Господь для того и вошел в Иерусалим, как Царь Израилев, чтобы уничтожить в уме Своих соотечественников всякую мечту о Его земном царстве. В самом деле, мнимым основанием такой мечты были пророчества, в которых Мессия изображался как Царь. Иисус Христос всенародно показал теперь, как может быть Мессия Царем, описанным пророками, и в то же время быть совершенно чуждым земного владычества. «Между почитателями Иисуса Христа было немало людей важных и богатых, которые по одному слову Его могли бы доставить Ему все нужное для того, чтобы явиться дщери Сионовой в величии Царя Израилева. Но Он не делает этого, является всему Иерусалиму с обычной для Него простотой, смирением, даже убожеством! Его именуют Царем Израилевым; Ему поют осанна; перед Ним сыплют ветви, постилают одежды, оказывают почести, выражающие величайшую любовь, искренность и силу усердия; но где торжественная колесница? где вооруженные слуги? где царские украшения? Все это заменено двенадцатью учениками, столь же убогими, как и Учитель, ослицей и осленком, взятыми на время у других! Самый последний из владельцев никогда не являлся в такой простоте и убожестве, как теперь Иисус! Все, чем украшался вход Его, состояло в непритворной радости и усердии народа и учеников Его, так что внимательный наблюдатель уже теперь мог видеть ту святую истину, изреченную впоследствии перед Пилатом, что Царство Иисуса Христа не от мира сего. В самом деле, если бы в торжественном входе Иисуса Христа в Иерусалим заключалось что-либо противное существовавшему тогда гражданскому порядку вещей, что-либо неблагоприятное для тогдашнего римского правительства, то возможно ли, чтобы римская стража, и всегда строгая, а теперь, во время праздников, особенно удвоившая свою бдительность, не обратила внимания на это шествие? Но подобного внимания нисколько не обращено. Возможно ли, чтобы это событие осталось в совершенной неизвестности для игемона Иудейского Пилата, человека подозрительного и весьма строгого, который, для поддержания римского самовластия, охотно употреблял огонь и железо при самых незначительных подозрениях?
Но Пилат, как из всего видно, нисколько не знал или не заботился об этом событии. Не очевидно ли, после этого, что, по мнению самой римской стражи и начальства (свидетельство, сильнее которого нельзя и пожелать), вход Иисуса Христа в Иерусалим не только не содержал в себе ничего несовместимого с видами Римлян, с выгодами кесаря, но и не выходил из обыкновенного порядка вещей? Наконец, кто сильнее самих врагов Иисусовых мог клеветать на Него? Однако же, при всей злобе, они не осмелились поставить Ему в вину Его вход в Иерусалим ни в синедрионе, ни перед Пилатом: так это было чисто, свято и невинно! И вместе с тем – столько было в нем чудесного и прямо – Божественного!» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Приникнем благоговейным вниманием к тому, что благовествует Святое Евангелие о торжественном входе нашего Спасителя в Иерусалим. Евангелист Иоанн пишет, что Господь Иисус Христос, после воскрешения Лазаря, на краткое время удалился в небольшой городок Ефраим, лежавший в пустыне, близ Сорокадневной горы Искушения. Там, в тихом уединении, Он укрепил Свою душу в молитвенной беседе с Богом Отцом к предстоящему великому подвигу страдания и крестной смерти. Оттуда, как Агнец, обреченный на заклание, Он пошел в Иерусалим через Вифанию, где святые друзья приготовили Ему вечерю, а на другой день, за шесть дней до праздника Пасхи, Он оставил гостеприимный кров Лазаря и, по Своему обычаю, пеший пошел в Иерусалим. «Если какому-то царю надлежит торжественно вступить в царственный город, – говорит святитель Филарет Московский, – торжественность эта обеспечивается посредством предварительных распоряжений и приготовлений. Но ничего такого не видим у Господа нашего до самого дня, почти до самого часа царского входа Его в Иерусалим. Вчера Он вечерял в Вифании, где воскресил Лазаря, и при помазании ног Его миром говорил о предварительных распоряжениях не к воцарению, а к погребению Своему. Было там немало народа, но «не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря» (Ин. 12:9, 12). Сегодня поутру идет Он в Иерусалим, сопровождаемый учениками, так же, как и в другие дни. Он пошел далее, – пишет святой Лука (Лк. 19:28), – «восходя в Иерусалим». Нет никаких приготовлений. Никто не думает о Его воцарении. «Ученики Его сперва не поняли этого» (Ин. 12:16). Внезапно это начинается и вдруг совершается». И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию (небольшое селение на склонах горы Елеонской) к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, может быть Петра и Иоанна, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами;
И тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею, на которого никто еще никогда не садился; отвязав их, приведите ко Мне; и если кто скажет вам что-нибудь, если кто спросит вас, – для чего отвязываете, отвечайте ему: что они (животные) что они надобны Господу; и тотчас пошлет их, и он тотчас отпустит их сюда. «Такое поручение, несмотря на малость предмета, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – было не из числа обыкновенных; Иисус Христос всегда ходил пеший; до Иерусалима оставалось недалеко; и, между тем, теперь надобно было идти за ослицей, как бы для какого-либо дальнего и утомительного пути! И как было дивно слышать из уст Иисуса: «они надобны Господу!» «Господи, – говорит Филарет, митрополит Московский, – могли бы сказать посылаемые, – как можно это сделать? отвязать чужого осла неизвестным посланникам и вести, куда не знает хозяин!.. Но и здесь Божественное ведение Царя нашего провидело готовность посылаемых, а Божественная власть Его над сердцами укрепила их против всякого сомнения. То же ведение провидело вопрос хозяина осла: «Для чего отвязываете?» Та же власть над сердцами предварительно дала на это, по-видимому, нисколько неубедительный для незнакомого, но на самом деле непреоборимым оказавшийся ответ: «Господь требует» . И посланные взяли и привели осла, не зная, чей он; и хозяин осла отдал его, не зная, кому и на что». «Все показывало, что наступает время чудесных событий. Сын Божий начинал являть Божественную славу Свою даже в маловажных, повидимому, обстоятельствах, потому что скоро должно было последовать величайшее затмение Его Божества» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Все же сие было, – говорит евангелист, – да сбудется реченное через пророка (Захарию), который говорит: Скажите дщери Сионовой, возвестите граду Иерусалиму: не бойся дщерь Сионова: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной, сидя на осле младом, рожденном от подъяремной, от рабочей ослицы. «Примечайте внимательно, – говорит святитель Филарет, – как поистине Божественно действует Божественный Царь наш. Он видит пророчество, видит близкую минуту, когда ему надлежит исполниться; но еще нет орудий к исполнению его. Он взирает не телесным оком Своим, но Своим всеведением; и потребное тотчас обретается. Кто бы мог ожидать, чтобы какой-нибудь царь торжественным шествием вступил в царственный город на юном жребяти, рожденном от подъяремной ослицы?
И если бы кто явился в таком виде с именем царя, можно ли было думать, что его примут с искренним весельем и торжественными восклицаниями, а не с посмеянием или пренебрежением? Издревле цари победоносные шествовали на конях; мирные вельможи, по простоте древних обычаев, путешествовали, правда, на ослицах; но на осле, рожденном от подъяремной, т.е. от рабочей, носящей тяжести ослицы, и притом на осле молодом, необученном, не отвыкшем от матери, царю воссесть свойственно ли, вероятно ли было? Как же пришло на мысль пророку Захарии предсказывать торжественное шествие и сретение Царя, вседшаго на подъяремника и жребца юна? Как могло исполниться такое предсказание? И то и другое не могло быть иначе, как необыкновенным, от Бога устроенным образом. По этой необычайности предсказываемого действия самые Иудеи признают издревле доныне, что пророчество Захарии о кротком Царе относится к Мессии Христу, хотя не узнают Его, бедные, в кротком Иисусе». Но этого не разумели сперва и ученики Его, как говорит один из них, евангелист Иоанн (Ин. 12:16): только тогда, «когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано» в Писании, и это сделали Ему. На этот раз они только повиновались. Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла. Случилось и то, о чем предупреждал их Господь: хозяева действительно спросили их: «Зачем отвязываете ослицу и осленка?» и они отвечали, что так повелел Господь, и те безпрепятственно отдали их. «Такое точное соответствие события с предсказанием, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – еще более должно было удивить учеников, если бы они не привыкли уже к необыкновенному». «В самом деле (слова святителя Златоуста), что заставило этих бедных людей, может быть земледельцев, без всякого противоречия отдать свою собственность? Если они уступили свой скот по одному слову учеников, что Господь его требует, это тем более удивительно, что Самого Господа они не видели, а только учеников. Этим самым Господь дает разуметь, что Он мог воспрепятствовать жестоковыйным Иудеям, когда они пришли схватить Его, но только не захотел этого. С другой стороны, Он научает этим учеников и всякого – без противоречия жертвовать всем, чего бы Он ни потребовал, даже самой душою, ибо если незнакомые Ему повиновались Его требованию, то тем более они должны жертвовать Ему всем». И положили на них одежды свои, не зная, на которое животное Господь пожелает сесть, в знак своего к Нему почтения они покрыли обоих своими одеждами, чтобы удобнее было сидеть на них, и Он сел поверх их, воссел на молодого осла поверх одежд.
Он воссел на осла, уподобляясь предку Своему Давиду, воссел для того, «чтобы подать нам правило жизни, как говорит святитель Златоуст. Если бы случилось, что кто-нибудь по немощи имел нужду в животном, то Иисус Христос показал, что не на конях, не на мулах надобно мчаться, но должно довольствоваться ослом, и не простираться далее необходимого. Не на колеснице едет, как обыкновенно поступают другие цари, не требует дани, не наводит Собой страха, не имеет при Себе копьеносцев, но и здесь показывает величайшую кротость. Спроси у Иудея, был ли какой-либо царь, который бы на осляти въезжал в Иерусалим; он ни об одном тебе этого не скажет, как только о Нем». «Добрый и верный Пастырь, – говорит святой Мефодий Патарский, – грядет положить жизнь Свою за овец Своих, грядет Бог на диавола, не с открытым могуществом, которого и зрение снести не может, но в немощной плоти, чтобы связать сильного, – грядет Царь на мучителя, не с силой Вседержителя, но с премудростью, но с мнимым буйством креста, чтобы посредством его исторгнуть добычу у змия, мудрого на зло»… «Когда Учитель воссел, прерванное шествие снова продолжалось с медленностью, которая свойственна такому роду езды, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский. – Ученики, вероятно, вели под узцы, как ослицу, так, рядом с ней, и молодого осла. Теперь великий Пророк не скрывался уже во многолюдстве народа и был виднее для всякого: и шествие при всей простоте своей, являло в себе уже нечто торжественное и священное, между прочим и потому, что в древности животные, не носившие на себе ярма, особенно были выбираемы на священное употребление; в частности, осел издревле на Востоке служит символом мира, его не употребляют на войне и в сражениях». Между тем, толпы народа все увеличивались; по городу быстро распространилась молва, что великий Пророк Галилейский идет в Иерусалим. И вот все спешили навстречу Воскресителю Лазареву и выходившие из Иерусалима присоединялись к тем, которые сопровождали Господа от Вифании; один взгляд на Него, кроткого Царя, уже всем напоминал разительное пророчество Захарии. В пылу объявшего всех восторга, всякий старался превзойти в усердии другого: множество же народа, подражая ученикам Христовым, покрывшим своими ризами животных вместо всяких украшений, снимали с себя и постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с пальмовых, оливковых, каштановых и других дерев, которыми была обсажена дорога; и, потрясая этими ветвями в воздухе, бросали их и постилали по дороге перед Иисусом Христом. Пальмовые ветви напомнили праздник кущей, и вместе с тем и псалом 117 царя Давида, который пелся в продолжение этого праздника и который поэтому знали наизусть даже малые дети.
Христос Спаситель, грядущий в Иерусалим, видимо образовал тот Камень, который был пренебрежен зиждущим, отвергнут синедрионом, но, по слову Давида, должен сделаться во главе угла и быть дивным в очах всего народа Иудейского. И вот, настал благословенный день, когда открывается слава Его, как Царя Израилева: «Сей день, егоже сотвори Господь: возрадуемся и возвеселимся вонь!» (Пс. 117:24). И невольно вспоминались всеми и повторялись устами дальнейшие слова этого пророческого псалма: «О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешействуй же! Благословен грядущий во имя Господне! Бог Господь, и явися нам!» … (Пс. 117:25–27). И вот, со всех сторон, все громче и громче раздается это псаломское осанна! Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна (спасение), помогай, Боже, Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне!, посланный Богом Царь Израилев, Которого мы так долго с нетерпением ждали, о Котором с таким благоговением наши пророки возвещали! «Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида!» (Мк. 11:10). «Мир», радость у Ангелов «на небесах и слава» Богу «в вышних!» (Лк. 19:38). Осанна, спаси Боже, живущий в вышних! Всеобщий восторг еще более усилился, когда шествие достигло последней возвышенности Елеона, откуда представлялся, как на картине, весь Иерусалим, тот Иерусалим, при мысли о котором трепетало и теперь еще трепещет сердце каждого еврея, Иерусалим, который никогда не забывал и не забывает еврей даже и в настоящее время, Иерусалим, град священный, град Царя Небесного, столь любезный, столь дорогой для еврея, что он клялся им, как особенной святыней. «Если забуду тебя, Иерусалим, – говорили Иудеи, – забудь меня десница моя!..» Но нам трудно и представить себе всю красоту града Божия, какой сиял он тогда. «На первом плане, над ужасной пропастью, возвышался храм Иерусалимский и из-за многочисленных, блистательной белизны мраморных своих колонн казался искусственной громадой льдов, с золотым куполом, от которого безчисленными молниями отражались лучи полдневного солнца. Наружное великолепие его еще напоминало счастливые времена Давида и Соломона, но украшенная римскими орлами крепость Антония, с ее огромной башней, господствовавшей над храмом, казалось, выражала унижение, в котором находился народ Божий. Тут же являлась взору претория Пилата, но дворцы первосвященников были отделены от храма пропастями, как бы в знак духовного удаления их обитателей от Бога отцов своих. Среди этих видов, каждый из которых напоминал и о древней славе, и о настоящем унижении отечества, взоры всех невольно обращались на Иисуса, Который видимо нес с Собой в Иерусалим его прежнее святое величие.
Надежда славного Царства Мессии, казалось, готова была теперь исполниться на самом деле» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). И живо припоминались народу все чудеса, совершенные Господом, и еще более со всех сторон сыпалось ветвей, еще громче и чаще раздавалось осанна. Господь ведал, что эта народная радость возбуждается несбыточными надеждами видеть в Нем земного Царя; но важно было уже и то, что народ теперь в Его лице видимо признавал обетованного Мессию, и потому Он не препятствовал этому искреннему излиянию радостных чувств. Господь видел во всем этом исполнение воли Отца Своего Небесного, давно предсказанной пророками; видел, что теперь как бы Сам Отец Небесный указует на Него всему народу Иудейскому, как на пришедшего Мессию. Для одних врагов Его все это зрелище народного восторга было нестерпимо. Но высказаться открыто они боялись. Ведь во всем этом торжестве была любовь народа к своему отечеству: как можно судить за это народ? А ход дела показывал, что Галилейский Учитель, может быть, скоро будет их повелителем… Но и совершенно молчать они были не в силах. Поэтому хитрые лицемеры приняли такой тон, который не знающему их мог показаться безпристрастным, даже благожелательным. «Учитель, – сказали они, – уйми учеников Своих: это небезопасно и для Тебя, и для народа, – могут обратить на это внимание Римляне». Им как будто дела нет до того, что ликуют не одни ученики, – торжествует весь народ; им хочется унизить торжество Господа: все это дело затеяли Твои ученики, а за них достанется всему народу. Так тешит себя безсильная злоба! Что же Господь? Сердцеведец знал, из какого сердца идет этот совет о предосторожности; не обличая их прямо, Он только сказал: если они умолкнут – камни возопиют: так суждено свыше! Это было указание на пророчества; фарисеи хорошо знали Писание и потому вынуждены были умолкнуть. Через шесть дней, в час смерти Спасителя, рассевшиеся камни самым делом засвидетельствовали истину слов Господа нашего. «Вид Иерусалима, который скоро должен быть разрушен, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – непостоянство народа, который через пять дней, вместо «осанна» будет кричать Пилату: «возьми, возьми, распни Его», и особенно это, невольно прорвавшееся наружу, хотя и по необходимости, сдержанное чувство злобы фарисейской вызвали в святейшей душе Спасителя нашего чувство глубокой скорби, которая отразилась и на Его Божественном лице. Может быть на том месте, где спустя тридцать восемь лет расположились грозные легионы Римлян, разрушивших святой город, легионы, которые Господь уже созерцал в Своем всеведении, – Он вдруг приостановил осла и в молчании устремил скорбный взор на Иерусалим…
Он как бы искал в нем признак жизни духовной… Обильные струи слез, показавшихся из очей Его, свидетельствовали, что искомого не обрелось… Над гробом Лазаря Он проливал слезы молча, а здесь рыдал над городом, который уже поздно было спасти от опустошения, рыдал над родным Его народом, который нельзя уже уберечь от тяжких грядущих бед… «О», – воскликнул Он, – «если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это» (и ныне, как прежде) «сокрыто от глаз твоих!» (и только твоих) «Ибо придут на тебя дни» (и Я уже вижу их: они недалеко), «когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Лк. 19:42–44), когда Бог через Меня предлагал тебе спасение! Перед Сердцеведцем будущее, как настоящее: Он видит, как этот, некогда возлюбленный народ отвергается Богом, как римские войска осаждают этот ликующий теперь Иерусалим, как рушатся стены его, горит храм, сотни тысяч Иудеев избиваются мечом, другие сотни тысяч отводятся в плен, в рудники, и весь Израиль, как пыль ветром, рассеивается по лицу земли и становится притчей и поношением для всех народов, – видит все это, и неудержимые слезы текут потоком из Божественных очей Его! Кто говорил, Кто плакал таким образом об Иерусалиме, Тот не был, как клеветали фарисеи, обольстителем народа, не желал бедствий Своему отечеству!… Настала минута двинуться дальше. В долине Кедронской, по зеленым горным скатам Елеона, теснились палатки и шалаши прибывших в Иерусалим дальних богомольцев; услышав отголоски радостных криков, узнав, что это Иисус грядет, и эти богомольцы толпами устремились туда же, так что когда Господь вошел в Иерусалим, то весь город пришел в волнение. И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение. Всякому, кто еще не успел выйти из города, хотелось узнать: что значит это ликование? Всякий спрашивал И говорил: кто Сей? Мысль, что это Иисус, не вдруг могла прийти тому, кто знал Его прежнее смиренное обращение и вместе – грозное определение синедриона. Народ же, сопровождавший Господа, особенно пришельцы из родной Ему Галилеи, говорил, радостно крича в ответ: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского. Шествие направлено было прямо к храму, который всегда служил единственным и как бы естественным пристанищем Сына Божия. Так, впрочем, поступали и все путешественники, когда приходили на праздник, желая прежде всего явиться пред лицем Бога Отцов своих.
И, сойдя с молодого осла, оставив сандалии у входа во храм, вошел Иисус в храм Божий и осмотрел все, находившееся в храме. Можно было подумать, что Он, как Господь храма, вполне вступил в права Свои и намерен требовать отчета у тех, коим храм вверен был в Его отсутствие. А в то время в храме Иерусалимском было немало беспорядков, которые возбуждали ревность и обыкновенных ревнителей благочестия, а тем более не мог потерпеть их Сын Божий. Внешние притворы храма, вместо молящихся, наполнены были продавцами, из которых одни продавали то, что потребно было для жертвоприношений, другие меняли иностранные монеты на еврейские. Толпы продавцов, столы с деньгами, жертвенные животные, торги, споры, обман, раздоры – все это обращало притвор Соломонов в шумный базар, тогда как этот самый притвор Законом был назначен для входа и молитвы язычников, которым не дозволялось проникать далее… И вот, «рассудительный грек или римлянин, пришедший сюда по влечению сердца, вместо назидания находил здесь шум торжища: удивительно ли, если он в таком случае вместо благоговения к Богу Израилеву невольно получал худые мысли о Его служении и служителях? Таким-то образом святое имя Божие хулилось ради самого Израиля среди язычников! А между тем внизу, у подошвы горы, на которой стоял храм, и за его оградой, достаточно оставалось пустого пространства, где можно было расположиться этим продавцам. Но там не надеялись получить больших выгод: корысть была душой этого безпорядка и ему покровительствовали сами начальники храма. Иисус Христос еще при самом начале служения Своего изгнал из храма торжников. Теперь это было еще необходимее. Позволив именовать Себя всенародно Сыном Давидовым, т.е. Мессией, Он тем самым как бы наложил на Себя обязанность перед народом восстать против безпорядков в Богослужении. Он не хотел проповедовать в таком оскверненном месте. И вот, с видом посланника Божия, тем голосом, перед которым всегда трепетали нераскаянные грешники и лицемеры, Он требует, чтобы притвор был немедленно очищен. Ученики, богомольцы, жители Иерусалима, иностранцы, – все одобряют такое требование; сами торжники невольно чувствуют, что зашли не в свое место и безмолвно повинуются. Некоторые медлят, хотят упорствовать, но этим только раздражают народ, который повеление Сына Давидова принимает за веление Самого Бога» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Много раз Он и раньше бывал в храме, но настоящее торжественное пришествие Его особенно разительно напоминало древнее пророчество Малахии: «внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет!» (Мал. 3:1).
И выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и не позволял, чтобы кто пронес через храм постороннюю вещь. «Он выгнал торгующих, показывая этим, что все, принадлежащее Отцу, принадлежит и Ему. Он хотел показать и отмену жертв: изгнав волов, овец и голубей, Он этим предсказал, что нет более нужды в жертвоприношении или закалании животных, но нужна молитва» (блаж. Феофилакт). Поэтому к Своему властному действию Господь присоединил и властное слово обличения и поучения: и говорил им: написано (у пророка Исайи), – дом Мой домом молитвы наречется для всех народов; а вы своим корыстолюбием сделали его вертепом разбойников, как выражается другой пророк Иеремия (Ис. 56:7; Иер. 7:11). Этот храм должен быть храмом всемирным, где могли бы находить пристанище все возвышенные и добрые души, ищущие единого Отца природы и человеков, тем более что ко времени пришествия Спасителя многобожие начало падать само собой, среди язычников все более появлялось людей, требовавших поклонения Единому, и многие из них приходили в Иерусалим, желая видеть иудейское Богослужение и даже принимали Закон Моисеев. При таких обстоятельствах как важно было благолепие Богослужения в храме Иерусалимском и как важен был притвор этого храма, далее которого язычники и проникать в храм не могли! Размышляя о грозных словах Господа торжникам, блаженный Феофилакт говорит: «смотри и ты, чтобы храм Божий, т.е. свое сердце, не сделать вертепом разбойников, т.е. жилищем демонов. А это случится, если мы будем иметь помыслы, пристрастные к земным вещам, помыслы о продаже и купле, если будем сребролюбивы до такой степени, что будем заботиться и о самой малой монете. Мы сами себя обратим в вертеп разбойников, если будем продавать и терять голубей, т.е. не сохраним в себе даров духовных». «Вы слышите Самого Бога, объявляющего вам, что храм есть дом Божий, – говорит святитель Филарет. – Подумайте об этом «стоящие в доме Господнем, во дворах дома Бога нашего!» (Пс. 133:1). Когда ты вошел в дом Божий, подумай, как близко Вездесущий! Здесь Бог, близ нас Он. Слава Его покрывает нас. Чистые Небесные Силы окрест нас и между нами. Как не колеблется земля? Как не исчезает грешник? Здесь Бог всемогущий: «да благоговеет вся земля пред лицем Его!» Да смирится человек! Да вострепещет грешник! Здесь Бог всеблагий. Да хвалит Его всякое дыхание! Да утешится не обретающий утешения в тварях! Да не отчается грешник! Сам Бог нарицает храм домом Своим, но соделаться домом молитвы храм должен посредством человека.
В храме Иерусалимском установленная молитва совершалась постоянно: в нем пели псалмы Давидовы и приносили жертвы, когда явился в нем Господь наш: что же сделало сей храм пещерой разбойников?.. Корыстолюбие и мирское дело в храме превратило его в пещеру разбойников; искание корысти в доме Божием сделало продающих и покупающих такими гнусными пред очами Владыки сего дома, как разбойников, делящих добычу. А так как всякая страсть гнусна пред очами Божиими, всякое житейское попечение недостойно дома Божия, то – подумай, посетитель святого храма Божия: как ты его посещаешь и что из него делаешь твоим посещением?» Но что же делать нам, если грешные помыслы не оставляют нас и в храме Божием, если они, как гнойные раны, и во святыне храма источают зловоние?.. Будем с дерзновением смиренно повергать наши немощи к стопам Владыки храма; будем умолять Его, чтобы не изгонял нас от лица Своего, но исцелил наши немощи, как исцелил Он всех болящих, притекших к Нему с верой в храме Иерусалимском. И приступили к Нему, – благовествует святой Матфей, – в храме слепые и хромые, собрались вокруг Него, как общего Друга всех несчастных, и Он исцелил их… «Такое обилие чудес еще более должно было увеличить всеобщую радость, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – торжественное «осанна» начало раздаваться в самом храме. Особенно трогательно было видеть малых детей, которые, подражая старшим, повторяли: «осанна Сыну Давидову!» Иисус Христос всегда благоволил к детям, в которых природа человеческая является в простоте и откровенности, любезной для сердца каждого». Но первосвященники и книжники в своем ожесточении намеренно закрыли глаза, чтобы не видеть чудес Христовых; с досадой и укоризной они говорили друг другу: видите ли, что ничто нам не помогает? Весь мир за Ним идет! А когда дети, безстрашные по своей невинности, продолжали и в храме взывать «осанна» , эти лицемеры закипели негодованием: видев же первосвященники и книжники чудеса, которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: осанна Сыну Давидову! - вознегодовали и сказали Ему: слышишь ли, что они говорят? Ведь они сами еще не понимают, что кричат: велика ли Тебе честь от таких похвал? Но злобные враги Господа услышали от Него Божественный ответ: Иисус же говорит им: да! слышу. Но спрашиваю вас: разве вы никогда не читали в Писании: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу? (Пс. 8:3). Это не бессмысленные крики, а отголоски чистого сердца, к которым и вам следовало бы прислушаться.
Вам, знающим Писание, известно, что говорит Псалмопевец о слове Божием, так живо ощутительном и для младенцев, что и дитя поет хвалу Богу безыскусственную, но тем более искреннюю, сердечную, и этими своими чувствами посрамляет противников Божиих. Вместо того чтобы издеваться над детьми, вам бы должно устыдиться их безыскусственных восклицаний: эти малолетние, признавая Меня в младенческой простоте своей за Мессию, вразумляют своим примером вас, престарелых. Хотя они и дети, но устами их говорит Дух Святой. Святитель Златоуст замечает: «хорошо Он сказал: «устами их» , ибо слова их происходили не от разума их, но Его же сила двигала несовершенным еще языком их. Это изображало также и язычников, которые прежде немотствовали, но потом вдруг начали вещать великие истины убедительно и с верой, и немало утешали апостолов. Именно чтобы апостолы не сомневались, как они, будучи людьми простыми и необразованными, смогут проповедовать народам, отроки заранее уничтожили в них всякое безпокойство и внушили им твердую надежду, что Тот, Кто научил отроков прославить Господа, сделает и их красноречивыми». Господь не счел нужным приводить в Своем ответе врагам дальнейших слов псалма: «ради врагов Твоих, дабы сделать безмолвным врага и мстителя» (Пс. 8:3). Враги и мстители сами припомнили эти слова и замолчали. И Господь безпрепятственно оставался в храме до вечера, поучая народ Своей беседой. Только вечером Он удалился из храма: И, оставив их, вышел вон из города, в сопровождении двенадцати учеников Своих, в Вифанию и провел там ночь. «Там, среди друзей, Он мог совершенно предаться успокоению, особенно нужному после того дня, который и для Него, и для Иерусалима был днем единственным и чрезвычайным», – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский. Замечательно, что «для входа в Иерусалим Господь избрал тот самый день, в который в каждом семействе избирали агнца для пасхальной вечери. Кто видел в агнце пасхальном преобразование великого Агнца Божия, вземлющаго грехи мира, – а такие люди были, – для того такое совпадение времени было весьма поучительно. В самом деле: после Своего входа в Иерусалим остальные дни до Своей смерти Иисус Христос обращался уже между народом не иначе как жертва, видимо обреченная на заклание: дни эти проведены были и Им Самим, и врагами Его именно в приготовлении к Его смерти». «Что значит царский вход Господень в Иерусалим? – вопрошает наш святитель Филарет. – Для чего такое множество чудес? Какой плод столь величественного, но и столь скоропреходящего явления Царя Сионского?
Как молния открывается над Иерусалимом Царствие Небесное, и как молния поглощается областью темной. Только еще собирается народ, чтобы идти в сретение Царю Праведному и спасающему, – неправда уже замышляет погибель и Ему, и прославившему Его Лазарю. Еще отроки от полноты чистых сердец восклицают в церкви, – властители и мудрецы от избытка злобы не могут скрыть своего негодования. Сегодня говорят дщери Сионовой: «се, Царь твой грядет к тебе», а через несколько дней та же дщерь Сионова, т.е. народ Иерусалимский, скажет: «нет у нас царя» (Ин. 19:15) и самый этот Царь отречется от видимого призрака царства: «Царство Мое», – скажет, – «не от мира сего» (Ин. 18:36). Сегодня «осанна Сыну Давидову», а вскоре после этого: «распни Его!» На что же это блистательное, но исчезающее зрелище? Не примечаете ли, что в славе настоящего дня должна быть сокрыта некая тайна?». Пусть откроет вам эту тайну святитель Иоанн Златоуст. «Воссев на осла, – говорит он, – Иисус Христос исполнил двоякое пророчество: пророчество дел, когда воссел на осла, и пророчество словесное, т.е. слова пророка Захарии, который сказал, что Царь будет сидеть на молодом осле. Исполнив это пророчество, Он в то же время Своими действиями дал другое пророчество. Каким же образом? Он предвозвестил этим призвание нечистых язычников, т.е. что в них Он почиет, что они приидут к Нему и за Ним последуют. Таким образом, пророчество следовало за пророчеством. Здесь через осленка означается Церковь и народ новый, который был некогда нечист, но после того, как воссел на нем Иисус Христос, соделался чистым. Заметь же, какая точность во всем преобразовании. Ученики отвязывают подъяремников: и Иудеи, и мы призваны в новоблагодатную Церковь через апостолов, введены в нее тоже через апостолов. Наша блаженная и славная участь и в Иудеях возбудила ревность: осел идет позади осленка. И действительно, после того как Иисус Христос воссядет на язычников, тогда и Иудеи по своей ревности приидут к Нему, что ясно показывает апостол Павел, говоря: «что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется» (Рим. 11:25–26). Итак, из сказанного видно, что это было пророчество. В противном случае не нужно было бы говорить пророку так подробно о возрасте осла. Из сказанного видно и то, что апостолы приведут их без труда. И действительно, как никто не препятствовал апостолам, когда они повели этих животных, так никто не мог остановить их в призвании язычников, когда они их уловляли, – Христос садится на осленка, покрытого одеждой апостолов; это потому, что апостолы, взяв этого осленка, и свое все отдают, как говорит Павел: «я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши» (2Кор. 12:15). Но обрати внимание и на послушание осленка: как он, вовсе не обученный и не знавший еще узды, не помчался быстро, а шел тихо и спокойно.
И это служило предзнаменованием будущего, выражая покорность язычников и скорую их перемену к благоустроенной жизни. Все это совершилось словом: «отвязав, приведите ко Мне»; и безпорядочное пришло в благоустройство, и нечистое сделалось чистым»…
Михаил (Лузин), еп. (†1887)
И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников,
Пришли в Виффагию: это было селение, вероятно, в самом близком расстоянии от Вифании (Мк.11:1; Лк.19:29); впрочем следов его вовсе теперь нет, и в Ветхом Завете нигде о нем не упоминается, а упоминается о нем только в Талмуде. Виффагия значит – дом смокв, и называлась так, вероятно, от множества произраставших там фиговых деревьев.
– К горе Елеонской: или масличной, называвшейся так по множеству произраставших на ней масличных деревьев. Она находится к востоку от Иерусалима и отделялась от него ручьем или потоком, так называемым Кедронским или Кедроном, который почти совершенно высыхал в продолжение жарких месяцев, но весьма значительно увеличивался во время периодических дождей, бывающих в Палестине. На западном (к Иерусалиму) склоне горы масличной находился сад, называемый Гефсиманиею; Виффагия же и Вифания лежали на восточном склоне этой горы. Гора эта была довольно высока, так что с нее все части Иерусалима видны были совершенно. Два пути было из Вифании в Иерусалим: один огибал гору Елеонскую с юга, другой шел чрез самый верх горы; последний был короче, но труднее и утомительнее.
Никифор (Бажанов), архим. (†1895)
Виффагия (место фиг или смокв) – небольшое селение на ю.-з. стороне горы Елеонской, примыкающее с з. к Вифании. Сюда привели Спасителю ослицу и осленка (Мф. 21:1-9), и отсюда началось торжественное Его шествие в Иерусалим (Ин. 12:12-18). Окрестности Виффагии в древности славились обилием фиговых деревьев, плоды которых, как утверждают, созревали ранее прочих; вследствие чего, по всей вероятности, это селение и получило свое название. В настоящее время не осталось никаких следов от евангельской Виффагии.
Елеонская гора (гора маслин, масличная)
Одна из Иудейских гор, лежащих к востоку от Иерусалима, от которого отделяется долиной Кедронской (Ин. 18:1). Несомненно, что она получила свое название от оливковых или масличных деревьев, в обилии росших около нее еще с глубокой древности и вековые экземпляры которых доселе еще можно видеть на западном склоне горы в саду Гефсиманском.
Об Елеонской горе в первый раз упоминается в трогательном библейском повествовании о бегстве Давида из Иерусалима по случаю возмущения сына его Авессалома: Давид пошел на гору Елеонскую, говорит свящ. писатель, шел и плакал, голова у него была покрыта, он шел босой... (2Цар. 15:30 и сл.). Кроме сего, она прямо называется горой Елеонской еще один раз в В. З., именно в книге пр. Захарии: и станут ноги Его в тот день на горе Елеонской, которая пред лицем Иерусалима к востоку (Зах. 14:4).
Впрочем, есть и другие места в Свящ. Писании, в которых на нее указывается, то как на гору, которая пред Иерусалимом (3Цар. 11:7), то она называется масличной горой (4Цар. 23:13), то горой, которая на восток от города (Иез. XI, 23).
Но особенно часто упоминается о горе Елеонской в свящ. книгах Нового Завета: и пришли в Вифанию, к горе Елеонской (Мф.21:1) и воспев пошли (Господь и апостолы) на гору Елеонскую (Мф. 26:30), Иисус же пошел на гору Елеонскую (Ин. 8:1), тогда они (т. е. апостолы) возвратились с горы, называемой Елеон, которая находится близ Иерусалима, в расстоянии субботнего пути (Деян. 1:12) и др.
Настоящее название горы Донебел-Эль-Тур, и на ней стоит небольшое селение Тур, с церковью Вознесения.
С горы Елеонской, возвышающейся над Иерусалимом почти на 200 футов, открывается прекрасный, величественный вид на город. При подошве горы протекает Кедронский поток, на запад от него мусульманское кладбище, а на восток – иудейские гробницы. Почти напротив врат св. Стефана находится церковь в честь Успения Божией Матери с ее гробницей, а несколько далее к в. лежит Гефсимания. Тропинка, извивающаяся по горе по направлению к югу, приводит к гробницам пророков, затем обращается по направлению к северу к селению Тур и церкви Вознесения, близ которых возвышается минарет с величественным видом на окрестности, как-то: на Иерусалим, на поток Кедронский, на Иордан, Мертвое море, за которым темной линией тянутся горы Моавские. Чрез Елеонскую гору доселе еще лежит дорога в Вифанию.
Сколько священных, торжественных воспоминаний из земной жизни нашего Господа соединено с этою горой для каждого христианина! Ни одно наименование в Свящ. Писании не возбуждает в нас с ранних лет детства столько трогательных и умилительных чувств, как гора Елеонская. Эта гора так тесно связана с частной земной жизнью Спасителя, что мы не можем ни читать о ней, ни смотреть на нее без чувств самого глубокого благоговения и любви. На эту гору Господь часто ходил со Своими учениками в ночное время (Ин. 8:1,18:2) для молитвы и телесного успокоения; здесь, в виду Иерусалима, Он скорбел о несчастной, грядущей судьбе Его; беседовал с учениками о чудесных будущих событиях, о конце видимого мира, разрушении св. града, о страданиях, гонениях и, наконец, о полном торжестве и победе Своих последователей (Мф. 24). Здесь изрек Он две чудные свои притчи: о десяти девах и о пяти талантах (Мф. 25). Сюда, в сад Гефсиманский, пошел Он с учениками Своими после Тайной вечери и молился здесь об удалении от Себя чаши страданий: Отче Мой! Если возможно да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26:39). И когда смерть и ад крестной смертью были побеждены, Он вывел их (т. е. учеников) из города до Вифании и благословил их, вознесся на небо с горы Елеонской (Лк. 24:50,51, Деян. 1:12).
В 1885 или 1886 г. Православное палестинское общество, состоящее под председательством Е. И. В. Великого Князя Сергея Александровича, воздвигло на крутом склоне горы Елеонской русский православный храм в честь св. равноап. Марии Магдалины и в поминовение покойной государыни императрицы Марии Александровны. Храм этот очень красивой наружности и архитектуры.
Олег Стеняев, протоиерей
Ст. 1-2 И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне.
Мы прочитали: «приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской»: Виффагия арамейское название, переводится как: «дом несозревшего инжира». Елеонская гора, находящаяся вблизи Иерусалима, к востоку от него, отделенная долиной Кидрон от того места, где находился Храм; на южном склоне этой горы и была дорога, ведущая из Иерихона в Иерусалим.
По Евангелию от Марка, подчеркивается что ехал Иисус на осленке, на которого еще никто не садился, и что осленок должен был везти седока через шумною толпу. Возможно, что ослицу взяли, чтобы она успокаивающе действовала на осленка.
Можно задать вопрос: как Христос мог повелеть забрать чужую собственность, ослицу и осленка? Возможно, что имелся, в виду известный всем человек, который и ранее оказывал услуги Иисусу Христу и Его апостолам. То что Иисусу известно, что апостолы найдут «ослицу привязанную и молодого осла (по-гречески полос) с нею», не случайная деталь, а пророческое предвидение Сына Божия, или хорошее знание традиции этого постоялого двора. С другой стороны данное повеление должно было продемонстрировать суверенное право Господа распоряжаться любым имуществом любого человека, хотя бы по праву царя, о власти которого сказано: «Только чтоб он (т. е. царь – О.С.) не умножал себе коней…» (Втор.17:16). Слова – «не умножал себе коней» – означают, брать может, но не все. Значит, в повелении взять ослицу привязанную и молодого осла, указание не просто на известного, но и на богатого человека, хозяина этого скота. В противном случае, Иисус не отдал бы такого повеления.