Цитаты свт. Амвросия Медиоланского (64)

Мы должны просить за самих наших врагов и молить за гонящих нас, как Господь молился, восклицая: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк.23:34). Усмотри здесь великое милосердие. Люди гнали своего Творца, а Он прощал им самые тяжкие прегрешения и еще извинял их неведением, говоря: не знают, что делают.

Смертью Спасителя спасаемся мы от смерти вечной. Ибо Христос мог не умирать, если бы захотел, но не благоволил избегать смерти, как будто слабый и бессильный, и не мог бы лучше избавить нас от погибели, нежели через Свою смерть. Итак, Его смерть есть жизнь всех.

В смерти имеешь прекращение казней (наказаний): ибо против злоключений века сего, и попечений мира, и прихотей богатства, отметающих слово Божие, смерть дана как лекарство, как конец всякого зла. […] Это доказывает, что смерть – это скорее окончание наказаний, которым прекращается течение этой жизни.

Итак, прежде всего, не положено безмерным плачем провожать смерть наших близких. Ибо что может быть непристойнее, чем оплакивать предписанное и ожидающее всех, как нечто особенное? Это означает не что иное, как нарушать естество духа, не принимать общего закона, отрицать единство природы, мудрствовать по-плотски и не понимать меры самой плоти.

Многие из одного хвастовства желают слыть щедрыми и хотят заслужить похвалу у людей тем, что себе ничего не оставляют, но, ища славы и воздаяния здесь, теряют награду будущую и, получив земную славу, не могут надеяться на небесную.

Нет большей обязанности, чем принести благодарность Богу. Дело благоразумного – познать самого себя и, как говорят мудрецы, жить по природе. Ибо что естественнее для нас, чем приносить благодарение Создателю? Взгляни на небо – всем видом своего великолепия не воздает ли оно своему Творцу благодарности, по псалмопевцу: Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь (Пс.18:2).

Пусть видит око плотское, но да закрываются очи сердечные, да пребудет целомудренность духа невредима. Сам Господь оказывает снисхождение и научает нас: Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф.5:28). Не сказал: «Кто смотрит, уже прелюбодействовал», – но: кто смотрит на женщину с вожделением. То есть запрещается не воззрение, а желание.

Диавол ставит многие сети. Око блудницы есть сеть для мужа. Да и собственные наши глаза для нас то же, что некие сети, и потому написано: Да не уловлен будешь очами твоими (Притч.6:25). Итак, мы сами себе ставим сети и, запутываясь, попадаемся. Сами себя связываем узами, ибо каждый связывает себя узами прегрешений.

Благодать бывает двойственная: благодать веровать и благодать страдать за Господа Иисуса. Потому верующий имеет свою благодать; имеет же и другую, если вера его увенчивается страданиями. Ибо Петр прежде, чем пострадал, не был без благодати, но после страдания приобрел другую. И многие, не имевшие благодати пострадать за Иисуса, имели, однако, благодать веровать в Него.

Когда цель добродетелей состоит преимущественно в том, чтобы видеть пользу многих, то умеренность почитается изящнейшей из всех добродетелей, ибо она и самим тем, кого осуждает, не причиняет обиды и делает осужденных достойными прощения.

Апостол Павел увещевает: За все благодарите (1Сол.5:18). Ибо всегда имеем, за что благодарить Бога, никогда не бываем без дара Божия, каждый день обязаны Ему жизнью. Что ты имеешь, чего бы не получил? (1Кор.4:7), – говорит апостол Павел. А так как всегда принимаешь, то всегда и призывай, и поскольку все, что ни имеешь, имеешь от Бога, то признавай себя всегда должником; однако хочу я, чтобы ты заплатил долг свой с любовью, а не с принуждением.

Бог, преклоняя слух Свой, слышит не телесно, а духовно, по снисхождению к нашей слабости. Преклоняет слух Свой к нам, чтобы вошло в него наше моление. Подавая милость, не требует голоса: не нужен был голос Тому, Который слышал Моисея, хотя он и молчал, и восклицал, обращаясь к Нему одними бессловесными стонами. Господь может слышать и кровь, не имеющую голоса и языка. Вопияла, обращаясь к Нему, кровь в мученичестве и в братоубийстве.

Если язычники, не имеющие надежды на воскресение, утешаются только воображением, что после смерти не будет никакого чувства, тем более мы должны иметь утешение, поскольку нам не полагается бояться смерти, ибо это конец грехов, и мы не должны сожалеть о утраченной жизни, которую восстанавливает воскресение.