Цитаты свт. Григория Нисского (285)

Грех не есть существенное свойство нашей природы, но уклонение от нее. Подобно тому как и болезнь, и уродство не от начала прирожденны нашей природе, но составляют противоестественное явление; так и деятельность, направленную ко злу, должно признавать как бы каким искажением врожденного нам добра…

…Конец доблестной жизни – уподобление Божеству, а поэтому доблестные со всею тщательностию стараются преуспевать чистотою души, устранением себя от всякого страстного расположения, чтобы при улучшенной жизни и в них образовались некоторые черты превысшего естества.

Как точные зеркала показывают изображения лиц такими, каковы лица в действительности, у веселых веселыми, а у угрюмых посупленными; и никто не обвинит свойства зеркала, если угрюмым окажется изображение лица поникшего от унылости; так и правдивый Божий суд уподобляется нашим расположениям; и каково то, что в нашей воле, таковым же соделает и свое воздаяние.

Кто, приведя себе на память страшный суд Христов, не смутится тотчас же в собственной своей совести, не будет объять страхом и неведением? Если и сознает в себе исправление жизни; то, взирая на строгость суда, на котором и малейшие недосмотры подвергаются исследованию, конечно, придет в ужас от ожидания страшных наказаний, не зная, чем для него заключится конец суда.

Иную враждебную и беззаконную мысль и невозможно угасить иначе, как приводя ее в уничтожение стыдом; потому что стыд от сделанного в жизни худо делается глубоко утвердившеюся пропастью и отделяет собою человека от греха.

…Душе, достигшей чистоты, должно не иметь в себе ничего, кроме Бога, и ни на что иное не обращать внимания, но только быть чистою от всякого вещественного дела и понятия, чтобы, всей и всецело претворившись в мысленное и невещественное, соделать себя самым явственным изображением красоты первообраза.

Кто без труда исчислит жестоких мучителей жизни нашей, этих неистовых и свирепых властелинов? Жестокий властитель – раздражение, другие подобные – зависть, ненависть, страсть гордыни; какой-то бешеный и свирепый мучитель, презирающий нас, как невольников, – это невоздержный помысл, порабощающий себе для страстных и нечистых услуг.

По воскресении тело […] соединится с душою человеческою, страсти же, тревожащие нас ныне, не восстанут с оными телами; напротив того, для жизни нашей наступит мирное состояние, мудрование плоти не будет больше мятежничать против души, […] но естество соделается тогда чистым от всего подобного, и у обоих, разумею, у плоти и духа, будет одно мудрствование; потому что всякое телесное расположение в естестве уничтожится.

Душа первоначально была тем, чем снова окажется впоследствии по очищении, и тело, созданное Божиими руками, сотворено тем, чем в надлежащие времена покажет его воскресение. Ибо каким всегда будешь видеть его по воскресении, таким, конечно, сотворено и первоначально; потому что воскресение есть […] восстановление в первобытное состояние.

Поскольку всякое пророчество Господа оказывается истинным по свидетельству событий; а в рассуждении этого <воскресения мертвых> не только научены мы словом, но и от самих возвращенных к жизни воскресением на самом деле получили доказательство обетования; то какой остается предлог неверующим.

Есть и такие, которые, по бессилию человеческого рассудка, судя о Божественной силе по нашим мерам, утверждают, что невместимое для нас невозможно и для Бога. […] Куда бы кто в предположении своем ни перенес человека словом, без сомнения, он все еще в мире. А что мир содержится в руке Божией – этому учит богодухновенное слово.

Писание, как называет его божественный Апостол, есть Писание Святаго Духа. Цель его есть польза человеков, ибо говорит он: Всяко Писание Богодухновенно и полезно есть; эта польза многоразлична и многообразна, как говорит Апостол, ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию, еже в правде (2Тим.3:16).

Лучше остаться больным, нежели для освобождения от болезни впасть в нечестие <прибегая к заговорам>. Демон, если и уврачует, больше повредит, нежели принесет пользы: доставит пользу телу, которое спустя немного непременно умрет и сгниет, а повредит он бессмертной душе.

Кто все свои душевные силы очистил от всякого вида зла (1Сол. 5: 22), для того, отважусь сказать, становится ясным единое по естеству прекрасное. Ибо как чистый от гноя глаз ясно видит все, что находится на небе, так и душа чрез непорочность получает способность созерцать этот свет: и истинное девство, и стремление к нетлению ведут к той цели, чтобы при помощи их можно было видеть Бога.

Как в мрачных пещерах, когда вносится туда свет, мрак исчезает, так, когда Твоя <Божия> воля во мне будет совершаться, всякое лукавое и неуместное движение произвола обратится в ничто. Целомудрие угасит невоздержное и страстное стремление ума, смиренномудрие истребит кичливость, скромность уврачует болезнь гордыни, а доброта любви изгонит из души многочисленный сонм противоположных зол. […] Посему да будет воля Твоя (Мф. 6: 10), чтобы стала недействительною воля диавола.

Невозможно иначе сделаться причастником Святаго Духа, как обитая на высоте сей жизни. Приобщаются Святаго Духа только те, кои мудрствуют горняя, преставив свое жилище от земли на небо, и живут в горнице высокого образа жизни.

…Мучительство любостяжательности не превосходит ли меру всякой жестокости? Поработив бедную душу, всегда принуждает исполнять ненасытимые свои пожелания, непрестанно принимая в себя и никогда не наполняясь, подобно какому-то многоглавому зверю, тысячами челюстей передающему пищу в ненаполнимое чрево, у которого приобретение никогда не служит хотя малым насыщением, но всегда получаемое делается пищею и поджегою к пожеланию большего.

Тот обнищал духом, кто душевное богатство выменял на телесное изобилие, кто земное богатство отряс с себя, как некую тяжесть, чтобы, став выспренним и воздухоносным, взойти горе вместе с Богом, как говорит Апостол, воспарив на облаке (1Сол. 4: 17).

… Вожделевается богатство добродетелей, осуждается же вещественное и земное, потому что первое делается достоянием души, а последнее может только послужить к обольщению чувствилищ; посему Господь запрещает собирать его, как готовимое на съедение червям и на козни подкапывающим стены (Мф. 6: 19), повелевает же прилагать старание о богатстве сокровищ возвышенных, к которому не прикасается сила тления.

Не все для плоти, поживем несколько и для Бога. Ибо ощущение и услаждение от пищи получает малая часть плоти – гортань; а пища, перегнивши в желудке, наконец извергается. Милосердие же и благотворительность суть дела, любезные Богу, и если обитают в каком человеке, то обожествляют его и образуют по подобию Всеблагого, чтобы он был образом первого, и чистого, и всякий ум превосходящего Существа.

… <Благотворительность> содержит жизнь, она – мать бедствующих, учительница богатых, благая детопитательница, попечительница о старцах, казнохранилище нуждающихся, всеобщее пристанище несчастных; она делит свои заботы всем возрастам и несчастьям.

Худое стяжание – сребролюбие, поэтому погубим его; худой запас – злопамятство, поэтому отбросим его; пагубное приобретение – невоздержное похотение, им-то более, нежели чем другим, обнищаем, чтобы такою нищетою приобрести себе Царство: ибо блажени нищии духом (Мф. 5:3), т.е. обедневшие таким богатством.