Не судите, - и Бога будете иметь всегда своим защитником.
...Не осуждай за маловажное, как будто сам ты строгий праведник.
Если нам не позволено судить о жизни друг друга, то тем более о жизни отцов <т. е. священников>.
Не будем осуждать кого-либо, ибо не знаем, как он ведет себя в келье своей, или как трудится пред Богом...
Кто истинно приносит покаяние, тот не занимается осуждением ближнего, а только оплакивает грехи свои.
...<Господь> грех ближнего уподобил сучку, а осуждение - бревну. Так-то тяжело осуждение, превосходящее всякий грех.
Кто всегда размышляет о тех последних наказаниях, коим должен подвергнуться за грехи свои, того мысль незанята осуждением других...
...Скажешь, священник не подает бедным и нехорошо управляет делами. Откуда тебе это известно? Прежде, нежели узнаешь достоверно, не порицай, бойся ответственности...
Если кто в присутствии твоем начнет осуждать брата своего... скажи осуждающему со смирением: "Любезный брат, прости меня, ибо я грешен и немощен, и повинен тому, о чем ты говоришь, почему не могу сего переносить".
...Несмотря на то что этот грех <осуждения> подвергает такому наказанию, а нисколько не доставляет удовольствия, мы все бежим на зло, как будто стараясь и соревнуя войти в геенскую пещь не одною, а многими дорогами.
Как добрый виноградарь вкушает только зрелые ягоды, и кислые оставляет, так и благоразумный и рассудительный ум тщательно замечает добродетели, какие в ком-либо узрит; безумный же человек отыскивает пороки и недостатки.
...Монах <и всякий христианин> подвергается той же вине и порокам, за которые вздумал бы осуждать других. Следовательно, всякому должно судить только себя самого, осмотрительно, осторожно наблюдать за собою во всем, а не расследовать жизнь и поведение других...
Кроме сказанной причины, и потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они делают, может быть, правильно пред Богом или извинительно то, чем мы соблазняемся и оказываемся безрассудными судьями их и этим допускаем нелегкий грех, думая о своих братьях иначе, нежели как должно.
Согрешил кто-нибудь и строго осудил другого, совершившего тот же грех: за это в тот день он подвергнется наказанию не такому, какого требует свойство греха его, но больше чем двойному и тройному, - потому что Бог назначит ему наказание не сообразно с тем, в чем он сам согрешил, но за то, что строго осудил другого, который согрешил в том же.
<Некто> видя, что брат его согрешил, вздохнул и сказал: "Горе мне! Как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра". Видишь ли твердость? Видишь ли настроение души? Как он тотчас нашел средство избегнуть осуждения брата своего! Ибо, сказав "так и я завтра", он внушил себе страх и попечение о том, что и он в скором времени может согрешить, и так избежал осуждения ближнего.
Если даже ты узнал, исследовал и видел, и тогда ожидай Судию, не предвосхищай себе права Христова; Ему принадлежит право судить, а не тебе; ты - последний раб, а не господин, ты - овца, не суди же пастыря, чтобы тебе не быть наказану и за то, в чем обвиняешь его. Но как же, скажешь, мне он говорит, а сам не делает? Не сам он говорит тебе, - если ты повинуешься только ему, то не получишь награды, - тебе заповедует Христос...
Если истинно намерен ты приносить дары Богу, то не бесчести посредника Даров <священника>, руки которого Бог, по человеколюбию, благоволил употребить на служение Ему. Ибо иерей, если и сквернится, как говорите, какою-либо нерадивою жизнию, сам за себя даст отчет, но все же есть ангел Господа Вседержителя (Мал. 2, 7), кик по тайноводству Божественного священнодействия, так и потому, что служит спасению многих.
От самолюбия и самомнения порождается в нас и другое... зло - тяжелое, причиняющее нам вред, именно строгий суд и осуждение ближнего, по которому мы потом ни во что ставим, презираем и унижаем его при случае. Коковой злой навык и порок, происходя от гордости, ею питается и возращается, и наоборот, ее питает и возращает; ибо и гордыня наша после всякого действия осуждения подвигается вперед, по причине сопутствующего сему действию самочувствия и самоуслаждения.
Давая себе высокую цену и высоко о себе думая, естественно, свысока смотрим мы на других, осуждаем их и презираем, так как нам кажется, что мы далеки от тех недостатков, каких, как нам думается, не чужды другие. А тут еще и всезлобный враг наш, видя в нас такое недоброе расположение, бодренно стоит близ и, открывая очи наши, научает зорко смотреть за тем, что делают и говорит другие, делать из сего заключения, какие потому у них мысли и чувства, и по этим предположениям составлять о них свое мнение, чаще всего недоброе, с возведением сей недоброты в закоренелый нрав. Не замечают и не видят эти судьи, что самое начало осуждения - подозрение худобы в других - печатлится в мысли действием врага, и им же оно потом раздувается в уверенность, что они и действительно таковы, хотя на деле ничего такого нет.
Были два брата в киновии, и каждый из них удостоился видеть благодать Божию на брате своем. Однажды случилось, что один из них, выйдя из киновии в пяток, увидел кого-то вкушающего утром пищу и сказал ему: "В пяток ты ешь в такой час?" На следующий день было собрание, и, по обычаю, брат, взглянув на него, увидел, что благодать отступила от него, и опечалился. Когда пришел в келью, говорит ему: "Что ты сделал, брат? Ибо я не вижу на небе, как видел прежде, благодати Божией". "Я, - отвечал он, - ни на дате, ни в помышлении не знаю в себе ничего худого". - "Не говорил ли ты какого худого слова?" Тот, попомнив, отвечал: "Да! Вчера увидал я одного вкушающею пищу утром и сказал ему: "Ты в пяток ешь в такой час? Вот мой грех! Но потрудись со мною две недели и помоли Бога, чтобы Он простил мне". Они так и поступили. По прошествии двух недель брат увидел благодать Божию, вновь сошедшую на его брата. Они утешились и возблагодарили Бога.