Цитаты о Смерти (91)

Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем живем, как бы бессмертные; мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждой. Это – ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении.

Со мной часто беседуют о смерти мои недуги. Назидательна эта беседа! После нее мир со всеми его событиями представляется совершенно в ином виде. Око странника смотрит иначе, нежели око постоянного жителя.

Смерть всякому есть дверь к вечности, или блаженной, или неблагополучной, и уже ближе тебе она сегодня, нежели вчера и третьего дня была.

Смерть заключит страдание твое. Хотя и всю жизнь болезнь будет продолжаться, однако кончится смертью. Всему бедствию нашему конец есть смерть. Тем утешай себя в болезни твоей, что она окончится, а оттуда к вечному переселишься прохлаждению, где забудешь всякое злострадание. Немного потерпишь, но вечно утешаться будешь, когда с благодарением потерпишь.

Умирает человек – умирает и благополучие его. Оставляет богатый мир – оставляет и богатство свое. Отходит славный от света этого – отходит от него и слава его. Кончится мудрый – кончится и мудрость его. Умирает сильный – умирает и сила его… Все отошло от них, как сами отсюда отошли. Прошло все это, как тень и как молва быстротекущая (Прем. 5:9).

Никакой пользы не принесут мне удовольствия мира, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею…

…Смерть бывает лучше жизни: та избавляет тебя от бурь и опасностей, а эта поставляет тебя среди них и подвергает бесчисленным наветам и нуждам, из-за которых ты почтешь и жизнь не жизнью.

… Смерть, воцарившись, овладела ими <людьми>; потому что преступление заповеди возвратило их в естественное состояние, чтобы, как сотворены были из ничего, так и в самом бытии, со временем, по всей справедливости потерпели тление.

Итак, не будем скорбеть, что мы стали смертными, но будем благодарить, что смертью открыто нам поприще мученичества; через тленность мы получили возможность наград, отсюда имеем мы повод к подвигам.

…Пусть никто не отчаивается за умерших: для Бога – все живы, бодрствуя и погружаясь в сон по Его воле.

Подобно тому как свет, угасая вечером, не погибает, а только скрывается, и, сокрывшись, является вновь, так и человек погруженный во гроб, как бы на западе, сберегается для востока воскресения.

Ибо если бы надежды христиан ограничивались сей жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если для живущих по Богу началом истинной жизни является разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имущим упования (1Фес.4:13)?

Власть смерти и истинная смерть есть та, когда умерший уже не имеет возможности возвратиться к жизни; если же после смерти он оживёт, и при том лучшею жизнью, то это не смерть, а успение.

Смерть – палач неумолимый, смерть – приговор неотвратимый, смерть – насильник рода нашего нелицеприятный, смерть – убийца незамаскированный, смерть – путник природный, смерть – без доклада является перед лицом царей, смерть – хищник, и днем и ночью с одинаковым искусством совершающий свое дело, смерть – грабитель, похититель правды, смерть – только для праведных является желанным гостем.

Эта смерть не тело погубляет, а истребляет тление; сущ­ность же остается во веки, чтобы воскреснуть в большей славе…

Смерть, действительно, есть не что иное, как совершенное уничтожение тления, потому что смерть разрушает не просто тело, но тленность его.

Что такое смерть? Временное путешествие, – сон, который дольше обыкновенного.

Горе мне, если дух, при разлучении с телом, окажется умерщвленным вечною смертию.

Верующему во Христа невозможно умереть вечною смертию иначе, как отречением от Христа.

Пристрастие к земле умерщвляет душу вечною смертию; она оживляется словом Божиим, которое, отторгая ее от земли, возносит мысли и чувствования ее к небу.

Забывая о смерти телесной, мы умираем смертью душевною.

Одним из превосходнейших способов приготовления к смерти служит воспоминание и размышление о смерти.

Сыны и дщери ветхого Адама, рожденные по его образу и подобию падшими, рожденные для вечной смерти, переходят верою в нового Адама к вечной жизни.

Смертью болезненно рассекается и раздирается человек на две части, его составляющие, и по смерти уже нет человека: отдельно существует душа его, и отдельно существует тело его.

Падением изменились и душа и тело человеческие. В собственном смысле падение было для них вместе и смертью. Видимая и называемая нами смерть, в сущности, есть только разлучение души с телом, прежде того уже умерщвленных отступлением от них истинной жизни, Бога.

Горестно – состояние наше! […] Оно – вечная смерть, врачуемая и уничтожаемая Господом Иисусом, Который есть воскрешение и живот (Ин.11:25).

Чтобы умертвить смерть, надо устранить из себя все свое, приведшее и хранящее смерть: в самоумерщвленного проникает Дух и, как Создатель, дарует ему «пакибытие». – Когда действия чисто духовные умножатся в душе твоей, тогда всякое чувственное явление потеряет цену на весах твоего ума и сердца.

Они <прародители> были бессмертны по душе и телу; мы рождаемся умерщвленные душою, с семенем смерти в теле, долженствующим раньше или позже, но непременно принести плод свой – видимую нами смерть тела.

До греха не было в мире смерти. Смерть вошла в мир грехом (Рим. 5:12), быстро объяла, заразила, неисцельно повредила мир.

Смерть, которой обречены были наши праотцы за грех свой, смерть, которую они ощутили и в душе, и в теле по отступлении Божественной благодати, но которой явного последствия еще не ведали, они увидели и уведали на животных.

Способ отшествия моего из земной жизни страшен: он именуется смертью. С понятием о смерти соединено понятие о прекращении существования; но во мне живет убеждение невольное, естественное, что я – бессмертен. Чувствую себя бессмертным: постоянно действую из этого чувства. Умирающие при сохранении сознания говорят и действуют, как отходящие и переселяющиеся, отнюдь не как уничтожающиеся.

Да не смущается сердце ваше и да не устрашается (Ин. 14:27), родители, лишающиеся своих детей в молодых годах! Если любите их, лучше радуйтесь, что они по изволению Божию восходят от этой горестной жизни к Отцу Небесному.

Смерть для верующих во имя Иисусово есть не что-либо иное, как разлучение души с телом, и вместе с тем переход от бедствий мира сего к благам небесным…

Если бы подобало безмерно сетовать о разлучении с любимым, то только в том одном случае, когда его отшествие от нас было бы лишением какого-либо блага и переходом ко злу. Но когда разлучение бывает переходом не от блага ко злу, а, наоборот, от зла к благу, то не подобает любящему скорбеть о таком разлучении.

Никто не может после смерти получить жизнь вечную, если не привыкнет умирать до смерти.

Двоякая бывает смерть: естественная и духовная. Естественная смерть положена всем, как говорит Писание: Человекам положено однажды умереть (Евр. 9:27), а духовная смерть – только для желающих, ибо Господь говорит: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой (Мк. 8:34).

Смерть – лестница. Ибо как лестница имеет две тетивы, два бока, так и смерть, оканчивающая временную жизнь и начинающая вечную жизнь, имеет как бы две тетивы, два бока, посредствующие между временной и вечной жизнью: с одной стороны, жизнь оканчивающуюся, и с другой – начинающуюся.

Видел я в тебе, мир, подобия чего-то, погнался за ними, даже возгордился, как овладевший чем-то непреходящим, но как скоро в сильном желании своем захотел увеселиться красотою юности, – внезапно вторглась смерть, и радости опали, как цвет.

Смерть не боится блеска достоинств: она всепожирающими челюстями своими поглощает всех. Итак, прежде неминуемого прибытия ея перенесем избыток имуществ на небо: отходя туда, никто не уносит с собою ничего собранного им в мире, но все оставив на земле, нагой отдает отчет в своей жизни.

Воистину напрасно мятется всякий земнородный. Все изменится, все умрем: цари и князи, судии и сильные, богатые и нищие и всякое естество человеческое: сегодня с нами ликует, веселится и красуется иной человек, а по утру по нем плачем, сетуем и рыдаем.